Дикарь. Евгения Владон

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ЧАСТЬ вторая
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48

АННОТАЦИЯ

Они пришли в его мир. Они разорили его дом и сожгли дотла родовое капище, убив на его глазах близких ему людей. А теперь сделали рабом, превратили в игрушку для сексуальных утех, унизив до состояния дикого и абсолютно бесправного животного. Выдрессировали в безропотного и на всё готового домашнего питомца, подарив господской дочери, подобно какой-нибудь бездушной вещи.

   Ему пришлось многое вытерпеть и снести, хотя он и мог покончить с этим кошмаром в любой момент раз и навсегда. Возможно, он так и сделает, но не раньше того дня, когда найдёт убийцу своей семьи и не заставит того ответить за все свои злодеяния. А потом, скорей всего, он уничтожит всех тех, кто его унижал последние месяцы – сравняет с землёй ненавистную ему семейку собственных хозяев. Если только… если только господская дочка не заберётся ему под кожу и не сведёт с ума окончательно…

ЧАСТЬ первая

ГЛАВА 1

Он всегда старался держать свой разум в чистоте и кристальной ясности. От пережитого безумия и нечеловеческого кошмара, после которых едва ли возможно остаться при своём уме и не сойти с ума, он понимал, насколько ему это необходимо. Оставаться собой. Помнить всё до мельчайших подробностей и следить за происходящим, не пропуская самых важных деталей. Ведь дьявол кроется именно в мелочах. А если ты дашь себе слабину, что-то не заметишь для тебя крайне важное, тогда, считай, ты потеряешь одну из главных возможностей освободиться. Или упустишь нужный тебе момент – нанести смертельный удар по врагу.

   - Пей, животное! И не заставляй меня применять силу. Я и так ждал больше недели, чтобы зажили твои грёбаные синяки с ссадинами. Если и в этот раз что-нибудь учудишь…

   Как ни странно, но когда пытаешься выжить, понимать совершенно когда-то чужой для тебя язык начинаешь довольно быстро. Правда, до сего дня прошло уже несколько месяцев (включая долгие утомительные перелёты в жутких железных штуковинах и клетках), поэтому приходилось подстраиваться к новым условиям и учиться новым вещам буквально с ходу и налету. Иначе… Иначе тебя просто расчленят на куски и скормят более ценным, чем ты, экзотическим хищникам, за которыми ухаживали в соседних и намного благоприятных для жизни вольерах.

   - Клянусь своим единственным глазом, я на тебе не оставлю ни единого живого места и попросту спущу с тебя шкуру! Буквально!

   Он называл про себя этого лысого, со сбитым бесформенным телом надсмотрщика и отвратительной, постоянно лоснящейся физиономией вечно озабоченным орангутангом. Потому что Лин таким и был. И, видимо, с самого рождения. Казалось, этот человекоподобный примат вырос именно в этих стенах, постоянно только тем и занимаясь, как муштруя новых рабов и пропуская каждого через свой собственный неестественный отбор, как через огромную мясорубку с разными насадками. Причём выживали немногие, и Каллену каким-то чудом удалось стать одним из этих счастливчиков.

   А ещё его так называемый законный хозяин запретил Лину использовать новенького в качестве своих сексуальных утех. Хотя тот пускал на Каллена слюны едва не с первого дня их знакомства, обещая добраться до девственной задницы молодого раба, как только подвернётся для этого подходящий момент.

   Поэтому он и бдел каждый божий день, не говоря про ночи. Высыпался из-за этого, правда, очень плохо, но молодой и крепкий организм пока ещё держался на должном уровне, даже когда его насильно кормили какими-то таблетками и кололи в вены или в кожу неизвестными жидкостями.

   - Что это? – простые слова и выражения Каллен, конечно, выговаривал с жутким акцентом, но Лин его прекрасно понимал. И сейчас тоже, когда пихал в рот прикованному за руки к стене рабу бутылку из странного материла с очередным незнакомым напитком.

   - Эликсир внеземного блаженства! – надсмотрщик расширил свои маленькие поросячьи глазки, явно издеваясь над неосведомлённым парнем, которого ещё пару минут назад привели в кандалах из общей купальни, хорошенько отмыв там под шлангами еле-еле тёплой водой, а потом удалив с кожи едва не весь волосяной покров. Причём даже с гениталий. Одевать его, естественно, после этого никто не собирался, снова приковав к стене его отдельной клетки и обездвижив таким образом на неопределённое время.

   - Пей, животное. Или сломаю тебе ключицу. А потом буду ломать по выбранной кости каждые пять минут, начиная с рук.

   Конечно, Лин блефовал. Приходивший сюда пару часов назад от хозяина поверенный приказал подготовить нескольких рабов (включая Каллена) к какому-то выходу и, не дай бог, покалечить за это время хотя бы одного. Иначе всем надсмотрщикам вычтут из жалования за любую незначительную царапину на теле того или иного невольника приличную сумму.

   И всё же рисковать понапрасну не хотелось. Поскольку Лин был тем ещё ублюдком и мог даже пожертвовать собственной зарплатой ради столь любимого для него удовольствия – изуродовать приглянувшуюся ему жертву до состояния бесформенного мясного фарша. А Каллену подобный расклад (и тем более сейчас) был ни к чему. Правда, пить неизвестно что тоже не хотелось. Но разве у него был выбор? Если будет нужно, Лин вольёт в него эту жижу другим путём, например через специальную трубку с воронкой на другом конце, которую вставляют в глотку буквально.

   - Хороший мальчик. Вот так. Умница. Я знал, что ты не совсем потерян для нашего общества. Того глядишь, сегодня даже сумеешь вытянуть свой счастливый лотерейный билетик. Жаль только не я буду первым, кто распечатает твою нежную попку по полной.

   Сколько же ему пришлось приложить усилий, чтобы не увернуться головой и не вцепиться зубами в лоснящийся от пота мясистый нос надсмотрщика и не разжимать челюстей до тех пор, пока не откусит этот мерзостный отросток до самого основания. Рисковать жизнью ради столь мелочной мести? Увы, но второго шанса ему уже никто после этого не даст. Поэтому пришлось засунуть свою не вовремя проснувшуюся гордость куда подальше и проглотить принесённую жидкость едва не до последней капли.

   Как ни странно, но по вкусу это оказалась обычная вода с примесью чего-то полукислого и сладкого с лёгкой горчинкой, отдающее какой-то незнакомой травой (или же смесью трав).

   - Молодец! Сегодня ты радуешь меня своим покладистым поведением, как никогда. Надеюсь, своих новых хозяев тоже не разочаруешь. Иначе, я не ручаюсь за твою жизнь.

   Что это значило, Каллен мог лишь догадываться. Да и где-то через пять минут начало действовать выпитое им зелье. По-другому его и не назовёшь, особенно после того, как оно принялось влиять на раба. Причём в это же время в клетку вошла ещё парочка помощников Лина – два внушительных мордоворота с «удавками» на бычьих шеях, указывающими на их привилегированное среди других бесправных наёмников положение.

   Обнажённого узника сняли со стены, нацепили хромированные кандалы и начищенный до блеска ошейник из какого-то чёрного металла, который оказался прочнее и легче железа в разы. После чего вывели из клетки и потянули в сторону выхода из окружавшего их каменного лабиринта, в котором Каллен успел провести не менее двух недель. Казалось, он и в самом деле прожил всё это время в настоящем аду и теперь шёл под прицелом десятков глаз от таких же, как он, обречённых несчастных, смотревших на него со всех сторон из соседних звериных клеток, растянутых в несколько рядов по всему пролёту бесконечного коридора.

   Он не знал, как не сошёл здесь с ума и как продолжал соображать даже под действием выпитой им настойки. Хотя, нет. Знал. Ведь если он не будет держать себя в руках, а свой рассудок в должной чистоте, все его предыдущие старания окажутся напрасными.

   - Можешь считать эту прогулку, как за щедрую награду от своего хозяина. Поскольку она будет последней, о чём ты будешь потом вспоминать, как о единственном хорошем дне в своей никчёмной жизни, дикарь. Ты ведь это уже чувствуешь, да? Как на тебя начал действовать чудо-эликсирчик?

   Лин тоже пошёл вместе с ними и зашёл следом в просторную кабину грузового лифта. Поэтому Каллену пришлось терпеть его сопровождение ещё какое-то время. Правда, в этот раз оно показалось вполне сносным, и, скорей всего, от выпитого мужчиной зелья, которое притупило часть его эмоций, разливаясь по венам то ли анестезирующим дурманом, то ли чем-то похуже.

   Увы, но, как выяснится в ближайшее время, проявит себя во всей красе как раз второй вариант. Поскольку Каллену станет не просто на всё наплевать, как под неслабым действием наркотического опьянения. Ложное блаженство закончится сильным приливом крови к гениталиям, накачивая ствол далеко немаленького члена совершенно нежданной для раба эрекцией. Он это прочувствует буквально по дороге, куда его будут вести в неизвестном направлении несколько минут, после того, как они все выйдут из лифта.

   Конечно, он будет пытаться запомнить весь путь для того, чтобы потом в памяти прокручивать предполагаемые варианты будущего побега. Да только, как выяснится всего через пару часов, это окажется бесполезной тратой умственных ресурсов. Ведь он больше сюда уже никогда не вернётся. И то странное транспортное средство без окон и дверей (если не считать автоматически раздвигающихся створок у входа), куда Каллена вскоре заведут прямиком из «загона», окажется тем самым средством, которое увезёт его из этой части ада в другую уже навсегда.

   - Ну, что, мальчики и девочки? Добро пожаловать на борт к вашему персональному Харону.

   Он будет не единственным и не последним, кого заведут в эту длинную штуку и усадят на одно из мест у стены, крепко приковав к специальным поручням, огораживавших его от других соседних кресел. Каллен успеет насчитать не менее с дюжины таких же, как он рабов в схожих кандалах и с внешностью истинных полубогов, ещё и полностью обнажённых. И, судя по их рассеянным взглядам, они тоже находились под воздействием некоего наркотика и со стоячими в полной боеготовности членами.

   А появившийся в конце этой странной «повозки» незнакомый мужчина в одеждах свободного жителя Ордики едва ли окончательно прояснит их дальнейшую судьбу, явно наслаждаясь своей властью над поверженными красавцами и тем самым компенсируя собственные комплексы.

   - Для многих из вас эта поездка может стать последней. Хотя, чего кривить душой. Не припомню ни единого случая, чтобы кто-то из таких, как вы, доживал хотя бы до среднего возраста. Поэтому не вижу смысла вселять в вас ложную надежду. Готовьтесь заранее к тому, что, скорей всего, сократит ваш жизненный путь либо в ближайшие дни, либо недели. Не исключаю и того факта, что кому-то удастся протянуть даже несколько лет. Только, увы, подобные отклонения от нормы подобны чуду, да и изнашиваетесь вы слишком быстро. Содержать ни на что не пригодную псину едва ли кто-то захочет вообще. Так что, советую начать вам молиться своим богам прямо сейчас. Например, о том, чтобы ваши последние дни были не самыми кошмарными в вашей никчёмной жизни, а смерть быстрой и безболезненной.

   Пребывай тогда Каллен в ином состоянии, возможно бы и проникся всем этим жутким предсказаниям. Но молодому рабу впервые за столько времени было уже всё равно. Даже хотелось закрыть глаза и наслаждаться данным состоянием до той самой секунды, когда завершится действие выпитого им наркотика. Правда, ему не дали сделать даже этого, потому что в длинный салон автоматической повозки через другой вход или выход, прошло несколько девушек. Судя по всему, молоденьких и весьма симпатичных рабынь, причём в большей степени темнокожих и с миндалевидным разрезом ярко-голубых, почти бирюзовых глаз. Всё, что на них было надето – это полупрозрачные тоги и именные ошейники, указывающие на их бесправный ранг.

   Одна из таких красоток остановилась перед Калленом, выдавила себе на руку из принесённой с собой тары какую-то жидкость и принялась растирать её по коже немного оцепеневшего мужчины. Причём делала это весьма профессионально и явно не в первый раз, стараясь не пропустить ни одного открытого участка, в том числе и члена с зудящей от застоявшейся спермы мошонки. А потом и вовсе встала перед ним на колени для удобства и начала надрачивать ему фаллос более интенсивней.

   Каллен невольно вцепился в поручни своего «пассажирского» кресла, задышав чаще и с трудом веря в происходящее. Но эта невольница действительно знала, что делает и даже, видимо, была готова взять его член в рот, чтобы довести его до нужного ей состояния. До полной эрекции.

   - Да, мальчики. Наслаждайтесь, пока вам дают этот благословенный шанс. – назвавший себя Хароном незнакомец с явным довольством смотрел за всем творящимся перед ним срамом, плотоядно ухмыляясь, едва не облизываясь и сверкая глазами от собственного получаемого удовольствия. – Зато будет, что вспомнить уже этой ночью, если, конечно, до неё доживёте.

   Кто-то даже не удержался и застонал едва не в полный голос. А Каллена от этого едва не долбануло, как высоковольтным разрядом тока или шаровой молнией. Как бы он не пытался сопротивляться, всё было тщетно. Тело его предавало не только благодаря действующему в его жилах наркотику. Ведь у него действительно не было женщины уже несколько месяцев, а в тех условиях, в которых он жил до этого, даже имея стабильную эрекцию по утрам после сна, он не мог вообще вообразить о возможной разрядке и самоудовлетворении. Ему и в голову не приходило этим заниматься.

   Зато теперь этим озаботились за него. Правда, кончить всё равно не дали. Хотя яйца уже ныли во всю, а головка «горела» и пульсировала до такой степени, что если бы дрочившая ему голубоглазая красотка просто коснулась её своим влажным язычком, он бы сразу оросил её первой струёй рвущегося на волю семени. Но ничего подобного она так и не совершила, если не считать взявшегося в её искусных пальчиках странного кольца, которое она надела на ствол перевозбужденного фаллоса, протянув до самого основания, а там… Там что-то сделала такое, что это кольцо вдруг стянуло интимную плоть Каллена, тем самым зафиксировав ему эрекцию едва не намертво.

   И буквально где-то через несколько минут двигающаяся до этого «повозка» ощутимо сбавила скорость и остановилась.

   - Вот и всё, мальчики и девочки. – голос Харона в этот раз прозвучал чуть сипло и напряжённо, а сам его владелец выглядел уже не настолько довольным. Даже, скорее, капельку злым. – Ваш звёздный час настал. Готовьтесь к неминуемому. И да прибудет с вами неуловимая вертихвостка удача!

ГЛАВА 2

До сего дня Каллену не выпадало случая увидеть главную столицу Ордики во всей её шокирующей красе или хотя бы какую-то её крохотную часть. Поскольку он до сих пор не мог представить себе город подобных масштабов и невиданных ему ранее технологий. Ведь ещё несколько месяцев назад он и думать не думал, что кроме его родной планеты и отчего дома существуют другие заселённые такими же, как он людьми, небесные тела. Что эти люди имеют особенные транспортные средства, способные преодолевать в космосе огромные расстояния, вторгаться на чужие территории и бесчинствовать на них, как у себя дома. И, само собой, творить всё это безнаказанно, подобно бездушным чёрным богам, для которых человеческие жизни не стоят ровным счётом ничего.

   Каллен и думал когда-то, будто сами небеса ниспослали им это смертельное проклятие, пока, всего через несколько дней после того, как его бросили в клетку в парализующих кандалах, он не понял, что это были люди. Такие, как и он, простые смертные люди, имевшие на руках ничем непобедимое оружие, способное испепелять даже камни в невесомый прах и сравнивать с землёй целые города.

   И вот теперь он убеждался в этом, как никогда. В том, что его поработили отнюдь не демоны и далеко не боги. Что никто из высших вседержителей и предков их мирного поселения не проклинал. А теми, кто пришёл в его дом, двигали самые обыкновенные низменные пристрастия с чувством грязной наживы. Как будто они имели полное право убивать или же лишать свободы воли, надевая на избранных жертв рабские ошейники, чтобы затем продать подороже для омерзительных утех своим соотечественникам.

   Каллен почти сразу догадался, что их привезли в нечто похожее на их деревенскую ярмарку или базар, разве что торговые лотки с магазинчиками имели внешне разительное отличие, и все они находились в огромном крытом здании с самодвижущимися лестницами всевозможных форм и прозрачными скоростными лифтами. И то, он успел всё это заметить буквально за пару минут, когда их прилюдно провели по широкому проходу одного из нижних павильонов торгового центра (перед этим приковав к самодвижущейся длинной штуке с поручнями, которая могла ударить любого током, если тому вдруг вздумается бежать или совершить тщетную попытку освободиться).

   Причем этого времени хватило с лихвой, чтобы пережить один из самых унизительных моментов в своей жизни. Даже выпитый эликсир не притупил накрывшего с головой чувство стыда. Тем более, когда на тебя таращатся со всех сторон столько любопытных и довольно ухмыляющихся зевак, разодетых в дорогостоящие ткани свободных граждан Ордики. А смотрели на них, казалось, абсолютно все! Что было для Каллена унизительным втройне, из-за чего он волей-неволей постоянно тыкался взглядом в пол, мечтая провалиться сквозь мраморную поверхность оного на недосягаемую для других глубину.

   И это его ордикианцы называли дикарём? Чтобы в его мире кто-то кого-то порабощал и вот так прилюдно унижал?

   - Повторять дважды я не буду! Так что постарайтесь напрячь свой слух с вниманием подобно своим членам. Иначе… За любую провинность я не буду никого предупреждать перед последующим ударом. Поскольку вы здесь никто и даже ничто! Штучный товар, с которым могут после покупки сделать что угодно.

   Слава предкам, их завели вскоре в какое-то плохо освещённое помещение и начали отстегивать от общего «поручня». Харон зашёл вместе с ними, то и дело отдавая приказы своим помощникам и другим надсмотрщикам. После чего снова обратился к рабам, когда тех выстроили в одну шеренгу лицом к этому «человеку» и пустили перед ними какую-то летающую в воздухе штуку с несколькими стеклянными «глазницами», меняющими цвет и рисунок своих линз при сканировании обнажённых тел.

   - Всё, что от вас требуется – безропотно и без единого звука выполнять все мои требования! Смотреть только в пол и не поднимать глаз, пока этого не прикажет потенциальный покупатель. За любую попытку что-то сказать или сделать, будете получать ударом тока прямо через мошонку – эти колечки, к вашему сведению, усиливают разряд в несколько раз. Так что подумайте трижды перед тем, как что-нибудь вытворить или учудить. Вам всё равно некуда отсюда бежать, да и никак, если уж говорить начистоту. Поэтому не стоит зря рисковать, если и не своей жизнью, то хотя бы детородным органом. Да и ничего сверхъестественного вам всё равно не нужно будет делать. Только стоять или же выполнять просьбы от участников торгов. Надеюсь, всё всем понятно?

   Затем их снова куда-то повели, к очередным дверям или выходу через очередной пустой коридор, пока они не оказались на широкой сцене с тремя подиумами, на один из которых их вскоре и выставили в определённой последовательности и лицом к находящимся в зале ордикианцам. Причём к этим невысоким подиумам вели ступеньки как раз из зала, по которым могли подняться любые пришедшие сюда покупатели и осмотреть понравившийся им товар буквально впритык и со всех сторон.

   - Дамы и господа! Просим вашего драгоценного внимания! К нам поступила ещё одна свежая партия высококачественного товара, способного удовлетворить любые ваши исключительные вкусы и желания. С их легальными сертификатами вы можете ознакомиться в общем реестре нашей доступной для вас программы в любом портативном приложении. А после того, как вы оформите покупку на тот или иной экземпляр, вы автоматически становитесь полноправным владельцем оплаченного вами лота.

   Ко всему прочему зал наполнил чей-то очень громкий или усиленный специальными технологиями мужской голос, который обращался именно к находившемся здесь покупателям.

   - Всего через несколько минут начнётся новый раунд торгов. Любой желающий может осмотреть приглянувшейся ему товар и принять в последствии нужное для себя решение.

   Страшно подумать, что бы испытывал Коллин стоя в одних кандалах перед всех этой развращённой публикой со стоячим в эрогенной стойке членом, если бы до этого ему не дали выпить притупляющей здравый разум настойки. Наверное, точно бы что-нибудь учудил из того, о чём его недавно предупреждал Харон. А так, чувство стыда хоть никуда и не делось, но остальные эмоции всё же ощутимо гасли. А приливами полной апатии его накрывало едва не каждые полминуты, когда ему начинало казаться, что всё происходящее – ничто иное, как безумный сон, который обязательно закончится, и о котором он больше и не вспомнит, после того, как проснётся.

   Но в том-то и дело. Во сне многие события как раз так и воспринимались, будто через замутнённое и сознание, и чувства. А вот что касалось физических ощущений. Здесь они были слишком реалистичными, особенно когда кто-то из окружавшего зала поднимался к нему на подиум и начинал его рассматривать. Причём редко когда в одиночку. И вот эти все чужие руки, голоса и осязаемая близость чьих-то тел, касающаяся оголённой кожи тёплым то ли облаком, то ли потревоженным потоком воздуха, били по оцепеневшему рассудку пусть и не смертельными, но весьма шокирующими разрядами «тока». Правда, ему хватало сил не дёргаться и не шарахаться, тупо пялясь всё это время в пол (стараясь при этом не замечать собственного вздыбленного фаллоса), тем более когда чьи-то пальцы касались его. И касались, к слову, везде, где только не вздумается. Чаще всего ягодиц, промежности и мошонки, будто проверяли по весу и размерам, что она настоящая и переполненная прилично застоявшимся семенем.

   В те секунды он даже радовался, что ему не разрешалось ни на кого смотреть. По крайней мере, он не видел лица тех, кто так ощутимо дышал ему в шею или куда-то ещё, или кто-то довольно «мурлыкал» восхищаясь его натуральным телом, в котором, по их же утверждениям, не было не единого грамма генной модификации или мутации. А последнее, как понял Каллен, на Ордике ценилось как ничто другое.

   - М-м… хорош, хорош! Прямо кровь с молоком. И запах то, что надо. Таких здесь точно уже давно не делают…

   Некоторые не стеснялись схватить его за яйца покрепче, словно проверяя его ещё и на реакцию к боли, и даже потом лезли ему в рот, чтобы пересчитать зубы и выяснить насколько они у него целы.

   И, похоже, этому кошмару не было ни конца ни края. Казалось, действительно прошла целая вечность с момента начала торгов, поскольку за многих рабов и вправду разгорались нешуточные «схватки», которые, бывало, затягивались едва не до получаса (а то и дольше). И всё это время нужно было стоять неподвижно в определённой позе и в ожидании своего звёздного часа. А от насильственной эрекции и заканчивающего действия наркотической настойки уже реально начинало сносить крышу. И ко всему прочему ломило кости, ныли мышцы и даже болели суставы.

   А где-то ещё через два часа Каллена уже трясло мелкой дрожью, а по лицу и спине то и дело сбегали ручейки обильного пота, придавая его и без того лоснящемуся от маслянистой мази телу дополнительный блеск.

   Так что когда ведущий аукциона объявил о начале ставок на следующий лот, порядком уставший раб не сразу понял, что речь шла именно о нём. Понял это где-то минут через десять, когда обращённые на него взгляды едва не всего зала стали буквально жечь ему кожу.

   Молиться в такие минуты было совершенно бессмысленно. Он и не знал вообще, о чём думать и о чём просить своих предков, которым точно сейчас было стыдно за своего непутёвого потомка, унизившего весь их славный род столь омерзительным поступком. Позволив сотворить из себя полное ничтожество и променявшего свободу воли на рабский ошейник. И, похоже, по его лицу тогда стекали не одни лишь капли пота, но и слёзы. Правда, Каллен всё равно не мог разобрать, плакал ли он или же ему это только казалось. Хотя челюсти мужчина сжимал от накатывающих приступов ярости едва не до болезненных судорог в скулах.

   А потом и вовсе случилось нечто странное.

   Пока ведущий торгов то и дело озвучивал на весь зал повышающиеся едва не каждую секунду ставки за голову Каллена, тот не смог удержаться от соблазна и не взглянуть украдкой на самих покупателей, рассевшихся уже полностью на стоявших там креслах. Ему хотелось увидеть, кто же так усердно за него борется и постоянно перебивает цены один у другого.

   Как вскоре молодой раб выяснил, этих ненормальных оказалось не менее шести человек, и никто из них не хотел уступать в этом странном соревновании.

   - Двадцать шесть тысяч кредитов от номера сто семь. Двадцать шесть тысяч с половиной от господина сорок девять… Тридцать тысяч кредитов от сто двадцать четвёртого номера!.. Кто больше?..

   Рассмотреть лица покупателей с неблизкого расстояния ещё и воспалёнными от пота и слёз глазами было крайне сложно. Но, как очень скоро выяснилось, этого и не нужно было делать. Где-то ещё минут через пять, когда цена перевалила за пятьдесят тысяч местных денег, ведущий неожиданно вдруг замолк. После чего, снова заговорил, но уже не столь воодушевлённым, как до этого, голосом.

   - Мы приносим свои искренние извинения всем участникам последнего тура торгов, но нам только что поступила экстренная информация от владельца финального лота. Он и сам не знал, что так получится, но данного раба уже зарезервировали на покупателя, пожелавшего остаться анонимом. Ещё раз просим у всех прощения за столь неприятный инцидент. Поэтому после следующего раунда торгов, всем нашим покупателям при оформлении покупки будут предоставлены тридцатипроцентные скидки!

   Казалось, Каллен и тогда так ничего не понял. Пока за ним не пришли его предыдущие конвоиры и не потащили обратно к сцене и к выходу из зала. Передвигать затёкшими ногами всё в тех же кандалах было уже намного сложнее, а чувства облегчения так и не наступало.

   - Ну что, грёбаный ты везунчик. – перед ним опять возник «Харон», который привёз их сюда на своём эксклюзивном транспорте, а теперь собирался передать очередного доверенного ему раба в руки нового хозяина. – Считай, тебе сегодня повезло, как никому другому. Хотя, не обольщайся. Поскольку здесь в любом месте ты будешь считаться всего лишь бесправным куском мяса, с которым в любой момент могут сделать всё, что угодно. Это всего лишь вопрос времени и ситуации. Поэтому помни. Второго такого шанса тебе уже никто и никогда не даст.

ГЛАВА 3

Его не сразу увели из этого отвратительного здания. Каллену пришлось прождать где-то с получаса в тёмной коморке, где их подготавливали к аукциону и выходу на сцену, под присмотром здоровенного и молчаливого надсмотрщика. Слава предкам, «Харон» хоть куда-то ушёл в это время. И лучше бы вообще не возвращался. Каллен хотя бы успел немного прийти в себя (ведь ему позволили сесть у стены на пол и уже там дали предостаточно времени на то, чтобы отдышаться и размять затёкшие мышцы с суставами). А тело у него гудело после последнего испытания будь-будь, даже частично сомлело, ещё и в спине будто кто-то кол вставил.

   Правда, фиксирующего кольца с основания члена убирать не разрешили, так что пришлось терпеть насильственную эрекцию ещё довольно долго. И, само собой, ничего с этим не делать, кроме как тупо ждать и дуреть от неизвестности ещё сильнее. Ведь с ним действительно могли сделать всё, что угодно.

   Как считал сам Каллен, смена хозяев ордикианцев мало что меняет – они же все с одной планеты, с одинаковым мышлением и схожими представлениями о жизни. Для них рабы, доставленные сюда из других точек галактики вообще не люди, с которыми можно вытворять всё, чего не пожелает душа. Ведь эти несчастные рождались не на Ордике и не на тех небесных объектах, которые входили в число межпланетной Конфедерации Единого Содружества Свободных Граждан Открытого Космоса.

   Молодой раб узнал обо всём этом не так уж и давно, то, что он не являлся Свободным Гражданином, и что жил до этого на одной из тех планет, которые до сих пор считаются планетами изгоями в Поясе Чёрной Границы. Точнее, в той части заселённой когда-то земными людьми галактики, которая и по сей день является плохо изученной, не финансируемой государственными субсидиями Единого Содружества, и где безнаказанно промышляли и промышляют нелегальные группы Незарегистрированных Граждан Свободного Космоса.

   И ведь если бы на его планету никто не напал и ничего с ним не сделал, он бы и по сей день ничего об этом не знал, считая, что в космосе больше никакой жизни не существует. Да что там кривить душой? Ему до сих пор хотелось верить, что происходящее с ним – всего лишь кошмарный сон и не более. Что однажды он наконец-то проснётся и…

   - Прошу сюда, кир Завир. Теперь этот объект всецело ваш. Вернее, теперь он является собственностью мэтра Редлея, но, как его поверенный, вы можете делать с его вещами всё, что вам дозволяется с ними делать. А ты, животное, давай, поднимайся! И не забывай смотреть в пол, когда рядом с тобой истинный житель Ордики!

   Как будто Каллен мог определять по виду или запаху, кто из этих клоунов являлся истинным ордикианцем. Но говорить, естественно, ничего в ответ не стал. Да от него никто этого и не требовал, и не потому, что забитый раб плохо изъяснялся на чужом ему языке. Невольникам вообще здесь было запрещено даже издавать хоть какие-то звуки, лишь бы не навлечь на себя праведного гнева от благородных граждан Свободной Ордики.

   - В который уже раз убеждаюсь, что у моего господина безупречный вкус. И он, к слову, весьма благодарен мэтру Абнару, что тот пошёл ему навстречу, уступив данного красавца за символичную плату вне очереди. Подобные щедрые жесты мэтр Редлей не оставляет в будущем без внимания.

   Хоть Каллену и запретили смотреть на вошедших в плохо освещённое помещение вместе с «Хароном» незнакомых ему людей, но он всё же успел немного рассмотреть эту странную троицу, как и говорившего с его бывшим надсмотрщиком. Именно последний (или, наоборот, самый первый) и был разодет в дорогие ткани свободных граждан Ордики, ещё и с обмотанной парчовым «шарфом» головой. А уж сколько на нём висело драгоценностей, не говоря про руки, на изнеженных пальцах которых красовались едва не по нескольку перстней на каждой отдельно взятой фаланге. Даже его кожа на тех же руках и открытой длинной шее была расписана золотистыми узорами светящейся в темноте странной краски. Одно слово – напомаженный павлин. И в своём манерном поведении такой же.

   От его самодовольного взгляда, которым он откровенно разглядывал обнажённого раба, стало так же не по себе, как от взглядов покупателей в аукционном зале. Только в этот раз, казалось, было намного хуже. Ведь теперь с Калленом действительно могли сделать, что угодно. Причём прямо здесь, на этом самом месте.

   - Для него это великая честь, кир Завир! Если бы он знал, что мэтр Редлей ищет достойный подарок своей любимой дочери, то подарил бы на выбор хоть целую дюжину приглянувшихся тому особей любого пола. – а «Харон» всё продолжал изгаляться в красноречии, даже не думая о том, каким жалким он теперь выглядел в глазах того же раба.

   Плохо только то, что кроме этих двоих, их ещё окружало трое охранника с низкой правовой ответственностью. Здоровенных, мощных, в «кожаных» одеждах и «латах», бдящих как те цепные псы за каждым подозрительным движением передаваемого из рук в руки раба. Вот этих церберов Каллен боялся уже по-настоящему и едва ли бы рискнул в их присутствии сделать хоть что-то необдуманное и глупое.

   - Думаю, у мэтра Абнара ещё будет такой шанс. Но пока, моему господину столь крупная партия рабов ни к чему… Великий Вседержитель! Какой же красавец. Ни дать, ни взять, живая реинкарнация какого-нибудь Ареса или самого Феба. Если бы я был в курсе, что его будут здесь сегодня пускать с торгов, не пожалел бы собственных денег.

   Конечно, Каллен мало что понял из восхищённой речи этого недомерка, который даже в странной обуви на высоких каблуках едва ли дотягивал рабу до носа. Зато этому киру было удобно рассматривать мускулистое, буквально лепное тело обнажённого мужчины именно со своего невысокого роста, совершенно не стесняясь задерживаться жадным взглядом на крупном фаллосе со вздутой от насильственного возбуждения головкой и идеально выбритой тяжёлой мошонкой. В какой-то момент Каллен решил было, что его опять сейчас начнут там трогать и щупать, проверяя натуральность его ничем не прикрытых гениталий.

   Но в этот раз, слава предкам, пронесло.

   Кир Завир вдруг отступил немного назад и, не глядя на того, кому отдал приказ, ткнул изнеженным пальцем с небольшого расстояния на кандалы раба.

   - Замени эти жуткие штуки, Тарт. Только кольца не трогай. Мэтр Редлей должен его увидеть во всей его истиной красе!

   Каллен всё равно бы не стал рисковать жизнью и кидаться на своих новых надсмотрщиков, поскольку руки и ноги под металлическими пластинами кандалов затекли весьма существенно. Да и тот, кто их с него снимал, а потом заменял на наручи, похожие на дублёную но крепкую, как железо кожу, внушал своим мощным видом достаточно оправданный страх. Казалось, своими огромными лапищами он мог запросто стереть в порошок даже снятую с раба цепь.

   - Только не думай, что эти штуки всего лишь для красоты, птенчик. – пробасил этот бритоголовый мордоворот с тёмно-бронзовой кожей и недобрым взглядом неестественно ярких жёлто-зелёных глаз. – Попробуешь отойти от меня больше, чем на пару шагов, то тут же окажешься на земле в позе трясущегося от эпилепсии эмбриона. А как приедем домой… Ещё и соответствующий ошейничек получишь.

   - Будет тебе, Тарт. Инграм проведёт с ним вводный инструктаж уже на месте и без твоей помощи. Дай мальчику хоть немного передохнуть перед началом его новых обязанностей. Он ещё успеет набраться новых впечатлений с потрясениями без наглядной демонстрации твоих профессиональных навыков.

   - Да бога ради! Только поить его с рук я не буду и подтирать задницу, если что, тоже!

   - Уверен, до такого точно не дойдёт. И хватит уже скулить, Тарт. Тебе не младенца для присмотра отдают. Смотри, чтобы мэтр Редлей не узнал о том, что ты тут себе позволяешь с моего разрешения. А то точно в ближайший месяц ещё очень долго будешь спать на животе.

   Верзила Тарт тут же прикусил язык и молча отошёл от Каллена на шаг назад. Правда, не по-доброму сощурился, продолжая смотреть на молодого раба, как на выскочившую перед ним из ниоткуда грязную вошь.

   - Ну что… - заключил кир Завир, манерно всплеснув руками. – Раз все товарно-покупные тонкости заключены и завершены, думаю, смысла здесь задерживаться уже нет.

   - Д-да, да, конечно, кир! – поспешно затараторил «Харон», тоже пятясь на пару шагов в сторону и тем самым уступая дорогу будущей процессии. – Всю остальную документацию на право владения рабом SAB№39087h вы получите буквально через несколько минут по прибытию домой. Где с купленного вами объёкта тут же будет снят личный код предыдущего владельца.

   - Замечательно. Уже жду не дождусь, когда мэтр Редлей увидит это чудо природы!

   - Главное, чтобы была счастлива виновница торжества.

   - О, за неё я даже более чем спокоен. Ему-то она точно найдёт достойное применение. Хотя, без должного внимания он точно не останется.

   После всего того, что Каллену пришлось здесь услышать, легче от ожидавших его перспектив в ближайшем будущем ему уж точно не стало. И смена кандалов на красивые наручи со скрытым сюрпризом внутри тоже не сильно обрадовала. Тем более, что его заставили идти следом за киром Завиром между двумя надсмотрщиками в том же виде, в каком его сюда и привезли. Причём вели снова через толпу в открытых павильонах торгового центра, пристегнув цепь к временному ошейнику, второй конец которой находился в руке поверенного метра Редлея, показывая всем мимо проходящим, кому на самом деле теперь принадлежал ведомый ими раб.

   - Так бы и любовался тобой весь остаток дня.

   Когда они вышли из огромного здания, чья белоснежная крыша терялась где-то очень высоко в небе в белёсой дымке с пурпурными и голубыми разводами, Каллен едва не оторопел от изумления перед открывшейся его взору бескрайней панорамой чужого града. До этого их подвозили с другой стороны торгового цента и выводили в подземном помещении гаража, который, к слову, тоже казался бесконечным и походил на запутанный, ещё и многоярусный лабиринт. Зато сейчас молодой мужчина даже нешуточно испугался, едва ли поверив тому, что увидел. Десятки, а может и сотни домов невозможных конструкций, из белоснежного камня и зеркального стекла, уходящие своими остроконечными «куполами» далеко-далеко вверх. И это не считая переплетённых между ними многоуровневых дорог или эстакад. Причём на этих открытых уровнях далеко над землёй могли находиться настоящие зелёные скверы, а то и целые парки.

   Правда, насмотреться на всю эту шокирующую красоту чуть подольше и внимательней Каллену всё равно не дали. Его подвели к одной из тех транспортных штук, в которых здесь многие передвигались либо по земле, либо над оной, и едва не сразу заставили влезть в образовавшийся сбоку проём сразу следом за Завиром и первым надсмотрщиком.

   В этот раз ему указали место на полу самодвижущейся «повозки», ещё и приказав принять одну из унизительных рабских поз, которым его учили в подземельных вольерах частной колонии для бесправных невольников мэтра Абнару. Для этого ему пришлось опуститься на колени и опереться изгибами локтей о дно повозки, чуть раздвинув ноги в стороны и выгнув спину так, чтобы член не упирался или не прятался между бёдрами. В то время как остальная троица из их общей процессии, как ни в чём ни бывало, расселась на удобных местах красивого салона, который Коллен был бы не прочь с интересом рассмотреть и сам.

   В итоге кир Завир расположился на парчовых сиденьях мягкого полукруглого дивана с одной стороны, а оба надсмотрщика-охранника на отдельных креслах с другой. Сам же Каллен оказался между ними тремя на полу в самом унизительном для любого человека положении. Ну, хотя бы его не заставили делать нечто похуже этого.

   - Ты не поверишь, но я уже даже завидую монне Лалии пока ещё белой завистью. Даже мечтаю, чтобы ты ей не понравился или как можно скорее надоел. Уж я то в любом случае найду тебе достойное применение, если, конечно, мэтр Редлей не захочет оставить тебя себе… М-м, Великий Вседержитель! Ну, до чего же хорош, негодник!

ГЛАВА 4

К большому сожалению, Каллену так и не удалось посмотреть на город через особенные окна в салоне машины, как и увидеть, куда они на самом деле всё это время направлялись. Он даже не мог понять на какой скорости данный транспорт двигался, и какое расстояние тот успел преодолеть за приличный отрезок времени. То что «повозка» буквально летела над землёй, едва ли её касаясь, молодой раб понял ещё по своим прошлым ощущениям, когда его вот так же перевозили на данной планете раза четыре. Никакого трения «колёс» или привычных при езде по неровной колее трясок. Скорее больше похоже на то, как плывёшь в лодке по воде, разве что без ощутимых ударов волн о борта и постоянной качки.

   Но больше всего сводили с ума мысли о том, куда же его везли и что будут потом там делать. А, главное, кто именно будет с ним это что-то делать. И ведь обязательно будет, тут не нужно быть и провидцем, чтобы знать наверняка.

   - Ну, всё, сладкий, можешь выходить. Мы уже дома. Теперь, считай, это не только твой новый дом, но и то место, где ты проведёшь остаток своей жизни. А вот каким он будет долгим или, наоборот, коротким, зависит только от тебя.

   И снова ему пришлось выходить не первым, а следом за одним из сопровождавших из охранников. Тарт же с киром Завиром вышли уже следом за, хотя он едва ли обратил на них своё внимание. Ведь теперь он стоял в абсолютно новом для себя месте, пытаясь по визуальным ориентирам понять, где же он на самом деле находится и что же его в действительности окружало. Ещё и напрочь забыв о том, что ему запрещено поднимать глаза с земли.

   Похоже, это был какой-то весьма огромный двор, обсаженный высоченными растениями и деревьями, которые Каллен видел впервые в своей жизни, и окружённый ещё более высоким забором с прозрачным гранённым куполом над всем периметром далеко не маленького имения. Причём увидеть, что находилось дальше за этим забором или возвышающимся перед мужчиной трёхэтажным особняком из светло-бежевого будто пористого «камня», не представлялось никакой возможности.

   - Двигай ножками, пёсик. И не вздумай делать глупостей, как и не забывай о максимальной между нами дистанции. Я не собираюсь убирать тут после тебя дерьмо, если ты вдруг обделаешься во время припадка от разряда током.

   Конечно, Каллена постоянно посещали мысли что-нибудь подобное вычудить и тем самым положить конец данному кошмару. Но каждый раз что-то его останавливало, даже когда после подобных слов ему в голову било очередным всплеском бешеной ярости, а руки начинали дрожать от едва контролируемого желания сжать пальцы в кулаки.

   Вот и сейчас ему приходилось наступать себе на горло, безропотно выполняя чужие приказы и следуя за слишком заносчивым Тартом в неизвестном для него направлении.

   Похоже, до этого они остановились вовсе не перед парадным фасадом особняка и сейчас, скорей всего, направлялись к той его части, где находились другие, дополнительные входы в здание, причём как раз для таких, как он, бесправных постояльцев данного места. Убедиться в этом Каллену пришлось всего через несколько метров, когда они действительно вошли в открывшийся в стене проём и прошлись по длинному коридору с приятной комнатной температурой, пока не вошли в одно из открытых помещений.

   Понять, что это была за комната по одному лишь взгляду, оказалось навскидку не так-то уж и просто. Здесь были и стол, и стулья со скамьями из непонятного желтоватого материала самого простого, едва не примитивного дизайна. Зато тут не имелось окон, если не считать парочки закрытых тёмных дверей в разных стенах. Одна из них вскоре отъехала в сторону, и в образовавшийся проём вошёл очередной незнакомый Каллену человек в «кожаных» одеждах и латах привилегированного служащего с навыками военного наёмника.

   В отличие от других надзирателей, этот оказался на порядок темнее и тоже с полностью выбритой головой. Только миндалевидные глаза были практически чёрными и более естественного цвета, чем у остальных.

   - Принимай новенького, Инграм. Кстати, мэтр уже в курсе, что его внеплановая покупка уже на месте?

   - Естественно. Я ему сразу сообщил, как только вы въехали за ворота.

   Тот, кого назвали Инграмом с совершенно безэмоциональным выражением глаз прошёлся по фигуре застывшего перед ним Каллена, но на его будто высоченном из эбонитового мрамора лице с жёсткими и по большей части тонкими чертами невозможно было прочесть что-либо вообще. Будто бездушная машина, которой плевать на всех, кроме своих прямых обязанностей. Правда, в какой-то момент взгляд смотрителя остановился на члене молодого раба, и он даже указал в ту сторону своим подбородком, хотя и без резких движений.

   - И долго на нём эта хрень? – судя по всему, он говорил о фиксирующем кольце.

   Тарт тоже скосил взгляд на уже заметно приобретший иной цвет кожи вздыбленный фаллос Каллена, но особой по этому поводу реакции так и не проявил.

   - Мне-то почём знать. Видимо, с начала торгов.

   - Сними!

   - Н-но, Инграм! – откуда-то из-за спины вдруг выступил кир Завир, видимо, тоже пришедший сюда следом за всей их процессией. – Господин Редлей ещё не видел своего приобретения лично! И он вроде как собирался продемонстрировать свой подарок дочери, едва не сразу после нашего прибытия.

   - Он видел его по онлайн-стриму во время торгов. – похоже Инграм имел в этом доме куда больше влияния, чем тот же напомаженный кир Завир. – И я не позволю подойти ни одному дикому человекообразному гуманоиду из другой точки галактики к монне Лалии, пока лично не узнаю, насколько тот опасен или, наоборот, безопасен даже для того, чтобы находится в одном помещении вместе со мной.

   - Но мы же все вернулись, как видишь, в полной целости и сохранности.

   - Думаю, будет лучше, кир Завир, если вы пройдёте в дом и лично доложите мэтру о том, что вы уже здесь и ждёте его дальнейших распоряжений. И, ко всему прочему, вы ведь не хотите, чтобы новый раб, приобретённый сегодня мэтром за весьма внушительную сумму, лишился той части тела, за которую его, если так подумать, как раз и покупали?

   Судя по реакции кира, тому пришлось проглотить совет Инграма, как какую-нибудь горькую пилюлю, молча и без воды. После чего он тут же развернулся и вышел из помещения в тот же проём, в который они все до этого сюда вошли.

   - Тарт, ты меня слышал? Сними кольцо. И перенастрой наручи, перед тем, как отсюда уйдёшь.

   При этом главный смотритель заметно расслабился и чуть ли не сразу после ухода Завира, обошёл центральный стол, чтобы подойти к стене или, точнее, к выпирающему из неё такого же цвета, как и всё, что здесь находилось, блоку. Как вскоре выяснилось, это был не панельный блок, а что-то вроде шкафа с совершенно непонятными дверцами, коих нельзя было ни увидеть, ни определить с первого раза, как именно их отрывать. Но смотритель Инграм открыть одну из них всё же сумел сходу, доставая с внутренних полок что-то похожее на бутылку, гибкую полоску из неизвестного материла и небольшую чёрную планшетку из цельного матового «стекла».

   За это время Тарт успел стянуть с основания члена Каллема фиксирующее кольцо-зажим и что-то сделать с его наручами.

   - Можете идти. С остальным я прекрасно справлюсь и сам.

   Произнёс смотритель, приблизившись к столу и выложив на поверхность массивной столешницы все прихваченные им из шкафчика вещи.

   - Вы уверены, дор Инграм? – Тарт явно занервничал или не ожидал, что его так скоро выставят за двери. – А как же ошейник? Я думал помочь вам…

   - В твои обязанности такое понятие, как думать, Тарт, не входит. Всё, что ты тут можешь делать, выполнять мои приказы и всех вышестоящих тебя служащих, включая мэтра и его семьи. Надеюсь, заново объяснять твои полномочия в этом месте мне не потребуется?

   - Нет, дор Инграм. Прошу прощения за свои вольные высказывания.

   - Тогда свободен. И ты, Бэй, тоже. А ты давай садись за стол. Стоять передо мной стыдливой девицей не нужно, я общими смотринами не занимаюсь.

   Каллед даже сперва не поверил тому, что услышал. Садиться за стол, ещё и на специальное для этого приспособление в присутствии одного из главных смотрителей жилого дома? Может здесь заключался какой-то подвох?

   - Ты меня слышал, раб? И говори сразу, как ты себя чувствуешь? Потому что этот день для тебя ещё не закончился, вернее, для твоих будущих здесь испытаний. Если хочешь пить, есть, или тебе нужно в туалет, предупреждай прямо сейчас. Кстати, разомни себе член, поверь на чувствительность ткани, поскольку этого я точно тебе делать не собираюсь. Но только не вздумай тут кончать. Ещё успеешь это сделать там, где от тебя потребуют.

   У Каллена невольно закружилась голова от потока новой информации, в том числе и от осознания, что, возможно, самое худшее осталось уже позади. Хотя в первую очередь он, конечно же, схватился за питьё, сделав из бутылки-стакана несколько больших и жадных глотков. Про то, хочет ли он в туалет или нет, определиться пока ещё не мог. Но проверять насколько ещё работал у него кровоток в паху и члене решился не сразу и то после того, как сел за стол и мог уже там скрытно сделать то, что ему приказали сделать.

   - Ты в графических гало-моделях разбираешься хотя бы? Понимаешь, что это такое вообще, да и что я тебе сейчас говорю?

   - Д-да, дор… Понимать многое… Говорить пока… не очень…

   - Ну, говорить от тебя тут никто требовать не будет. Это не твои основные здесь обязанности. – Инграм криво усмехнулся, неспешно приближаясь к новенькому рабу и протягивая к чужой шее очень крепкие и большие руки. При желании, они могли свернуть шею даже, наверное, быку.

   Каллену пришлось сделать невозможное, чтобы не дёрнуться и не отшатнуться от этого человека назад. Хотя он и сразу понял, зачем тот к нему подошёл. Чтобы снять прежний ошейник с цепью и заменить на ту странную полоску, которая при ближайшем рассмотрении оказалась гибким пластиком с непонятной внутренней прошивкой то ли из металлических звеньев-чешуек, то ли из чего-то ещё.

   - Даже не думай пробовать снять с себя этот коллар, мальчик. По-хорошему, лучше его вообще не трогать, если не хочешь провести несколько часов в глубокой отключке. Теперь он будет твоим пожизненным аксессуаром, пока ты ещё способен дышать или хотя бы как-то мыслить. Это на самом деле весьма серьёзная штука, и мне потребуется не меньше получаса, чтобы разжевать тебе всё, что с ней связано, и что ты здесь вообще можешь с ней делать, куда тут ходить и с кем контактировать…

   Правда, главный смотритель так и не успел приступить к своему вводному инструктажу, поскольку, буквально через несколько секунд раздался характерный щелчок с мелодичным шипением открывающихся в стене дверей, в которые вскоре вошёл ещё один нежданный участник происходящего безумия.

   - Быстро, встал! – Инграм, даже не оборачиваясь и не размыкая губ произнёс негромко свой короткий приказ, после чего резко сделал пару шагов в сторону, развернулся и вытянулся по стойке смирно. – Мэтр.

   А вот Каллен отреагировал не сразу и поднялся на ноги уже после того, как незнакомец в дорогих одеждах свободного гражданина Ордики прошёл в помещение и остановился где-то в трёх метрах от оробевшего раба. Причём на более привилегированного служащего немолодой «гость» даже не взглянул.

   - Ты слышал, что тебе сказали, раб? Встань!

ГЛАВА 5

Только после короткого, чёткого и пугающе спокойного приказа, Каллен, не замечая, что делает, подскочил на ноги. Даже забывая о том, что на нём, кроме наручей и нового ошейника, больше ничего не было. И что всё это время он беспрестанно глазел на незнакомца, который мог оказаться кем угодно – управляющим, самым главным смотрителем имения, доверенным хозяина имения и, наконец, самим хозяином.

   И чем дольше молодой раб смотрел на этого человека, тем сильнее убеждался в своём последнем предположении. Особенно когда тот неспешно сократил между ними последние метры и принялся рассматривать обнажённого Каллена едва не впритык, медленно обходя оцепеневшее тело невольника и разве что не нюхая его с характерным звуковым эффектом. Из-за чего более молодой мужчина почувствовал себя не в своей тарелке едва не до убийственных панических атак. Словно сработал абсолютно новый и теперь намертво прописанный в нём триггер. Подобными приступами его пробирало в рабской колонии предыдущего хозяина, когда он слышал по утрам приближающиеся шаги Лина или какого-нибудь другого надсмотрщика (или даже целой группы).

   Только сейчас всё выглядело несколько иначе. И от этого чужака исходил вполне приятный аромат эфирных благовоний, как от самого чистого тела, так и от роскошных одежд – просторной шёлковой туники-талариса и верхней более богатой на рельефные вышивки с полудрагоценными камнями и жемчугом пурпурной тоги. Даже не присматриваясь придирчивым взглядом можно было заметить, какой ухоженной у незнакомца была бледная кожа, явно пользовавшегося дорогой косметикой с прочими омолаживающими процедурами.

   Каллен едва ли мог точно определить его возраст и в особенности по рукам – изнеженным и холёным, как у юных никогда не работавших девиц. Даже ногти были длинными, подточенными и выкрашенными перламутровой краской, переливающейся всеми цветами радуги. Про наличие дополнительных украшений можно и не говорить. Хотя их было поменьше, чем у Завира, а вытянутая голова с заметно поредевшими каштановыми волосами ничем не покрыта. Если не считать тонкого обода на лбу и росписи из заметных лишь при определённом попадании света орнаментов на висках, щеках, скулах и длинной шеи.

   Черты лица едва ли чем-то примечательны, и едва ли в молодости он был более симпатичным, чем сейчас. А вот глаза… Глаза этого, то ли человека, то ли демона действительно пугали, так как не имели постоянного цвета, ещё и меняли свою радужку и даже вспыхивали россыпью микроискр, из-за чего смотреть в них и в самом деле было жутко.

   - Восхитительно… Даже в чём-то нереально. – голос незнакомца ощутимо напрягся и немного охрип, но звучал так, будто довольно урчал или рычал разомлевший от блаженства огромный и до жути опасный хищник.

   И Каллен не сумел не вздрогнуть, когда тот вдруг коснулся кончиками пальцев спины молодого раба, заскользив ими мягкой, любующейся лаской по лепным мускулам и блестящей от масла и пота гладкой коже. И, конечно же, не пропустив напрягшиеся ягодицы, которые после значительной потери жировой массы за последние месяцы стали более выразительными и точёными.

   - Никогда не думал, что подобные экземпляры ещё существуют и их даже разводят на других нелегальных планетах. За такой не жалко и целое состояние отдать.

   Слава предкам, дальше поверхностного изучения незнакомец не зашёл, но зато вернулся ладонью обратно по спине к длинной русой гриве раба уже заметно потемневшей после долгих месяцев в насильственном заточении подземной клетки.

   - Они ведь настоящие, да? Если верить заверениям Абнара.

   И не просто вернулся, а именно запустил всю свою пятерню в их гущу, а потом ещё и стянул у корней в кулак до весьма ощутимой боли. Словно действительно проверяя, насколько они настоящие и не полезут ли сейчас целыми прядями.

   - Он настоящий на все сто процентов, мэтр! Иначе бы его никогда не допустили до сегодняшних торгов.

   Откуда Инграму были известны подобные подробности, Каллен едва ли когда-нибудь узнает. Зато со временем поймёт, о чём на самом деле эти двое тогда говорили между собой.

   - Его зачали, а потом родили естественным путём. И вырос он полностью без каких-либо медицинских вмешательств, в большей степени, на природе. Как обычно и растят подобных дикарей, чтобы они развивались так же, как когда-то развивались все земные люди. Прививки от наших болезней он получил совсем недавно. Вазэктомию ему тоже пока не делали. Подобные вещи должны решать уже постоянные владельцы, то есть вы, мэтр.

   - У меня реально нет слов. – снова негромко промурлыкал новый хозяин Каллена, когда обошёл своего раба полностью по кругу и остановился перед тем лицом к лицу. – Бесподобно. Будто соприкасаешься с чем-то невероятным.

   К слову, у них был почти одинаковый рост (если конечно, мэтр Рэдлей не ходил на каблуках). Так что их глаза находились практически на одном уровне. К тому же, мэтр и не думал отпускать волос Каллена, продолжая «поглаживать» кожу головы молодого мужчины и наслаждаться шёлком натуральных волос на прикосновение.

   - Посмотри на меня! – его голос снова приобрёл жёсткие нотки, как в первый раз, когда Каллен поспешно опустил взгляд к полу, мысленно благодаря богов за то, что на Рэдлейе было сейчас столько защитных одежд. И что его полувялый член задевали в эти секунды складки мягких тканей, а не кожа чужого тела.

   Сильные гибкие пальцы незнакомца ещё сильнее стянули локоны раба в кулаке, заставляя несчастно приподнять и голову, и глаза на требуемый уровень. Естественно, Каллену ничего не оставалось, как выполнить и этот приказ, вновь встретившись с жуткими глазами сущего дьявола и на какое-то время даже перестав дышать.

   - Никогда ещё подобного не видел. Так и хочется проверить их на ощупь. Впрочем, как и всё остальное.

   Наконец-то эти демонические очи перестали заглядывать в душу оцепеневшего раба, скользнув восхищённым взглядом по обнажённому телу и на какое-то время задержавшись на уже опустившемся на мошонку фаллосе.

   - Кто снял с него кольцо?

   - Прошу простить меня за мою вольность, мэтр, но мне пришлось это сделать в целях сохранения изначального здоровья этого раба. Вам же известно, что при длительном пережатии кровотоков, на том или ином участке тела могут наблюдаться некрозы – отмирания живых тканей. Я счёл необходимым временно снять зажим, чтобы данный орган успел восстановиться.

   Как ни странно, но Редлей посчитал объяснение Инграма вполне приемлемым и не стал доводить сложившуюся вокруг члена раба ситуацию до полного абсурда.

   - Хорошо! У тебя ещё около получаса, чтобы объяснить ему все его права и обязанности в этом доме, а так же подготовить к выходу в центральный зал на праздничную демонстрацию и вручению подарков. И чтобы к тому времени его член уже стоял колом, и мне плевать, как ты этого добьёшься. Хоть лично ему отсоси, если на остальное у него не встанет! Каких-либо отговорок впоследствии я слушать не собираюсь. Ты меня хорошо понял, Инграм?

   И всё это время мэтр Редлей не сводил своего пристального взгляда с лица парализованного происходящим раба, продолжая держать того одной рукой за волосы, а пальцами другой проверять молодое и чистое лицо смертного полубога.

   Чего только Каллен не пережил за эти секунды, не представляя, что с ним могли сделать в любой из этих безумных моментов. Но, слава предкам, всё обошлось и на этой достаточно шокирующей ноте общие смотрины были завершены.

   - Да, мэтр! Всё будет исполнено только так, как вы желаете.

   - Тогда не теряй время. Ты же знаешь, как я не люблю ждать.

   Наконец-то Каллена отпустили и даже отошли от него немного в сторону перед тем, как хозяин дома и всего, что здесь находилось, окончательно не ушёл из данной комнаты. Пришлось невольно держаться из последних сил, чтобы не выдохнуть демонстрационно с облегчением. Иначе бы его точно никто не понял.

   - Можешь сесть обратно за стол. А то я и сам не знаю, сколько тебе ещё предстоит сегодня стоять на ногах.

   Инграм вновь кивнул в сторону стола с табуретами и скамьёй, как только дверь за мэтром Редлеем плотно закрылась, а в самой комнате ненадолго воцарилась звенящая тишина.

   - И мой тебе совет, обязательно облегчись перед выходом к публике. Даже если кажется, что мочевой пуст. Иначе тебя потом уже долго не отпустят. На счёт остального пока ничего другого предлагать не буду. Надеюсь, всё же обойдётся, и тебя не пустят по кругу среди гостей. Для этого тут имеется свой обученный и достаточно профессиональный штат рабов. Хотя и не ручаюсь до конца. Твой новый хозяин… человек непредсказуемый и никогда наперёд не знаешь, что он может от тебя потребовать в тот или иной момент. Так что советую морально готовиться ко всему. А, самое главное, к тому, чтобы, не дай бог, ничем его не разочаровать. Или не вытворить какую-нибудь глупость. Иначе можешь остаться не только без члена, но и, в худшем случае, даже без головы. А ты, как я погляжу, явно не стремишься распрощаться ни с первым, ни со вторым.

   Как это ни парадоксально, но и в этом случае Инграм был прав. Иногда казалось, что он не просто озвучивал некоторые мысли Каллена, но и видел молодого раба буквально насквозь. Хотя чему тут удивляться? Ведь за свой век главный надзиратель успел насмотреться на многое и многих. И это была часть его работы – определять по одному лишь взгляду, кто перед ним находится и на какие подвиги тот способен.

   - Ну, а так, если в целости и сохранности переживёшь этот день, вечер и даже ночь, кто его знает. – Инграм тоже подошёл к столу, но только для того, чтобы включить лежащий в центре столешницы чёрный плоский «слиток», над которым тут же высветилась трёхмерная схема насквозь прозрачного дома. – Может для тебя всё сложится в не таком уж и ужасном свете. Если бы ты попал в личные рабы мэтра Редлея, вот тогда бы я тебе точно не позавидовал. Правда, не советую расслабляться и с монной Лалией. Поскольку я буду следить за тобой рядом с ней с тройным усердием. И, не дай бог, в твоей голове хотя бы раз вспыхнет хоть одна дурная на её счёт мысль. Иначе пожалеешь о том дне и часе, когда вообще со мной познакомился. И я, раб, не шучу. Мэтр Редлей на моём фоне покажется тебе тогда беспомощным плюшевым котёнком.

ГЛАВА 6

- А теперь постарайся сосредоточить всё своё внимание на том, что я буду тебе и говорить, и показывать. Поскольку дважды повторять я не собираюсь. У нас на это и так времени банально нет.

   Конечно, Каллену и до этого приходилось видеть нечто подобное, то, что он раньше называл демоническими фокусами от самого Диавола. Но по прошествии энного времени понял, что это даже нечто большее. Чужеродные технологии, благодаря которым люди научились подчинять себе не то что целые планеты, но и едва не огромные звёздные системы. А то, что ему показывали сейчас – являлось лишь каплей в океане космоса из всего того, чего уже успело добиться прогрессивное человечество за пределами его родного дома.

   Прозрачный трёхмерных рисунок из идеально ровных светящихся линий, в котором с лёгкостью угадывался каркас трёхэтажного особняка с дополнительным цокольным уровнем. Причём Инграм управлял им небрежным движением пальцев с такой лёгкостью, будто тот и впрямь был привязан к ним за невидимые ниточки. Хотя, на деле, никаких ниточек там не было.

   - Мы находимся сейчас здесь, в одной из подсобных комнат таберны, над которыми расположены несколько общих и отдельных спален для таких, как ты рабов. Эта та часть домуса, куда за очень редким исключением могут заглядывать и сами хозяева. Но, как правило и в большей степени, не заглядывают, поскольку это не входит в их основные обязанности. Проще говоря, их статус подобные вещи не предусматривает. Вернее даже не допускает. Так что за всем, что происходит здесь и здесь – в примыкающем атриуме…

   Инграм сделал что-то пальцами и голограмма вдруг резко увеличилась, оставив только два нижних яруса плана здания, на первом этаже которых Каллен без труда узнал тот самый коридор, по которому его до этого вели и комнату, в которой они сейчас сидели.

   - А так же во всей данной части домуса, куда входят кухня, прачечная, пекарня и прочие служебные помещения – за всем этим ведётся суточная слежка внутренней системой безопасности, которой управляю я и несколько других представителей домашней охраны. И ведётся она не только через специальные средства видеосвязи или общее сканирование биодатчиков. Найти того или иного раба как в самом доме, так и далеко за его пределами мне не составит никакого труда. Отчасти это связано с твоим новым ошейником, который ты никогда не сумеешь снять самостоятельно, поскольку тут же получишь почти смертельный разряд тока. Отчасти с тем, что было вживлено в твой позвоночный столб с того самого момента, как ты перестал принадлежать самому себе. Скорей всего, ты об этом не помнишь, но на Ордике не принято разгуливать никому без этой хрени. Поэтому этот биочип… точнее, целая накопительная микросистема цифровой памяти под названием Спрут-ProZD устанавливается на каждого жителя, едва не с самого рождения. Так что, не переживай. Он есть даже у меня и у мэтра Редлея. С той только разницей…

   Инграм криво ухмыльнулся, наблюдая за реакцией раба на свои последние слова. На то, как Каллен неосознанно выпрямился и чуть было не потянулся рукой за спину к позвоночнику, куда его действительно чем-то кололи несколько месяцев назад.

   - С той разницей, что данные твоего Спрута теперь связаны с внутренней системой безопасности этого дома. Так что я могу следить не только за твоим передвижением, но и подключаться, когда захочу, к твоему зрительному нерву, как и к общим биоданным всего твоего организма. И не я один, раз уж на то пошло. Поэтому предупреждаю сразу. Любой подозрительный всплеск адреналина или какой-нибудь другой гормональной аномалии будет рассматриваться мною под весьма мощным микроскопом. Отчитываться передо мной за них будешь незамедлительно и прямо там, где я тебя застану. Иначе… Если не найдёшься, что мне сказать и объяснить, откуда они у тебя взялись – проведёшь в наказание (в лучшем случае) в одной из специальных клеток цокольного этажа в физическом ограничителе. Ну, а в худшем…

   На последней фразе Инграм прижал обе ладони к столешнице, опираясь на них едва не всем телом и одновременно нагибаясь над столом и лицом ошалевшего раба, который определённо понимал не всё из только что услышанного.

   - В худшем, тебе останется молиться всего несколько мгновений до того, как я пошлю нужную в этом случае команду в твой ошейник. После чего твои мозги превратятся в тлеющие угольки, а от тебя самого останется безжизненная и уже никому ненужная оболочка почти уже мёртвой органики. Надеюсь, данная часть вводного инструктажа достаточно понятная и доходчивая? Поскольку в этом доме никому не будет дела до того, как хорошо ты справляешься со всеми своими обязанностями. Это нужно тебе и только тебе одному. И только для того, чтобы выжить – прожить хотя бы ещё один скудный день своей никчёмной жизни.

   Каллен сам не понял, как утвердительно кивнул, слушая гулкий стук собственного сердца и шипящую в висках кровь. Он, конечно, догадывался, что его ждёт здесь далеко не развесёлое приключение с курортным отдыхом, но не до такой же степени. И, похоже, его мозг продолжал противиться всей полученной им новой информации. Уж слишком она выглядела невозможной, практически сказочной.

   Вот только всё это являлось далеко не выдумкой, а самому Каллену ещё лишь предстояло узнать много чего нового из того, что являлось частью жизни на абсолютно чуждой ему планете. В жутком бескрайнем городе, где вроде как обитали такие же, как и он, люди. Разве что людьми они выглядели только внешне. На деле же это были стопроцентные демоны и бесы. Бездушные твари в оболочках человеческих тел, с которыми, к слову, они тоже делали всё, что только не вздумается, насилуя собственную природу бездумным или даже безумным вмешательством.

   Каллен до сих пор находился в паническом шоке от мысли, что в его тело поместили какую-то спрутообразную штуку. Против его воли! Сделав ходячим смертником и заложником системы, частью которой он бы никогда не стал по собственному на то желанию.

   Великие предки! Как вообще можно было жить в подобном мире и в подобных чудовищных условиях. Это же всё ненормально!

   - А теперь постарайся сосредоточить своё внимание ещё усерднее. Поскольку у нас осталось не так уж и много времени. Точнее, у тебя.

   Инграм вдруг оттолкнулся от стола, выпрямился и ненадолго отвернуться, чтобы подойти ещё к одному замаскированному в стеновом блоке шкафу.

   - Сейчас я вызову парочку служанок, они приведут тебя в надлежащий вид и подготовят к выходу в главный триклиний. Это пиршественный зал, один из нескольких.

   Пока надзиратель продолжал говорить, одновременно доставая с полки открытого им шкафчика какой-то чёрный пузырёк, Каллен пытался справиться с очередным приступом паники.

   - Поэтому говорю сразу. Если не сумеешь успокоиться сейчас сам, придётся это сделать с помощью другого более надёжного метода. Но тогда я не ручаюсь, что у тебя получится понравиться своей новой хозяйке. А если ты ей не понравишься, тогда я уж точно не ручаюсь за твоё ближайшее будущее. На, пей до дна.

   Инграм вернулся к столу и протянул рабу открытый пузырёк с неизвестным содержимым.

   - Ч-что это?.. – и, конечно же, Каллен не смог удержаться, чтобы не спросить о том, чем его опять пытаются опоить.

   - Что-то похожее на то, что ты уже сегодня пил перед торгами. Разве что куда более качественное и с более надёжным эффектом. Хочешь ты этого или НЕ хочешь, но у тебя другого выбора нет и не предвидится. Поверь мне на слово, раб. Твоя участь в этом доме не такая уж и кошмарная. Существуют такие места, где подобным, как ты, бесправным выродкам, живётся не просто ужасно. Скорее, выживается. Вот там, да, настоящий ад. А здесь…

   Надзиратель даже жёстко осклабился, словно делал одолжение новенькому, рассказывая о том, о чём, на деле, не должен был тому говорить вообще.

   - Здесь для таких, как ты, просто рай. Но только если не будешь чудить и не искать на свою пока ещё девственную задницу ненужных тебе приключений. Так что радуйся тому факту, что природа наделила тебя столь щедрыми внешними данными. И не забывай, что это тоже не навечно. И что только от тебя зависит, каким будет твой завтрашний день. Ну, а пока я буду тебе объяснять, что тебе предстоит делать в самое ближайшее время…

   Инграм отключил над столом голограмму с планом дома и выложил перед Калленом на столешницу снятый им ещё недавно с члена раба кольцевой фиксатор.

   Молодой мужчина моментально напрягся, хотя перед этим всё же выпил всученный ему в руку пузырёк с быстродействующим афродизиаком. Похоже, главный смотритель был прав. Каллена ещё только ожидало самое серьёзное испытание в этом месте. А вот каким оно должно было быть…

   - Подготовим тебя и морально, и физически к предстоящему выходу в свет.

   После чего надзиратель что-то сделал со своим широким браслетом на левой руке и в воздухе снова загорелся в этот раз небольшой полупрозрачный экран с непонятными значками и картинками. Пробежавшись по новой голограмме порхающим движением пальцев, Инграм вдруг обратился к кому-то, кого в этой комнате уж точно не было.

   - Дэя, прихвати там с собой кого-нибудь в помощь и идите в восточную служебную. Надо подготовить новенького для демонстрации гостям и монне Лалии.

   Затем экран погас, и темнокожий мужчина снова посмотрел на слишком напряжённого раба.

   - Если вдруг ты услышишь в своей голове мой голос, а меня рядом при этом нигде не будет, не пугайся. Это внутренняя связь домуса, подключённая к твоему Спруту. К слову, я могу связываться с тобой и за пределами данного дома, как и любой другой, кто имеет для этого нужный допуск и права. Единственный, кто может временно их блокировать, это твой прямой владелец. На данный момент им является мэтр Редлей. Но как только он официально передаст тебя своей дочери, вся твоя жизнь и будущее будут зависеть только от её личных прихотей. Так что у тебя ещё есть в запасе немного времени, чтобы подумать над тем, как ей понравиться. И лучше тебе понравиться именно ЕЙ, потому что я тебе точно не позавидую, если этого не произойдёт, и мэтр Редлей оставит тебя для себя.

   Каллен сглотнул через силу резко пересохшую слюну. В любом случае, он всё равно не верил, что его могло ожидать в этом доме хоть что-то хорошее. И если таких, как он рабов, дарили молодым хозяйкам местных аристократов, едва ли это делалось с каким-то иным умыслом, а не для того, чтобы те воплощали в жизнь со своими живыми игрушками все свои извращённые секс-фантазии.

   Хотя, конечно, если так подумать, то уж лучше быть подобной игрушкой у какой-нибудь избалованной девицы, а не у её явно не в меру озабоченного отца.

   Правда, поразмышлять над новой информацией Каллену всё равно не дали. В комнату вскоре вошли две смуглые девушки в тёмно-серых туниках, под которыми не просматривалось никакого другого нижнего белья. Обе с нескрываемым интересом тут же уставились на новенького раба, который интуитивно попытался накрыть ладонями свой пах, где уже заново начал наливаться и твердеть от сильных приливов крови далеко немаленький член.

   - Не стоит. Они будут заниматься и им тоже. – Инграм сразу заметил реакцию раба, иронично усмехнувшись в ответ и кивнув на того указывающим жестом вошедшим служанкам. – У вас не больше двадцати минут. Сделайте из него живого языческого бога, чтобы от его совершенного вида даже у меня встал.

   - Да тут даже стараться особо не нужно. – ответила та, что вошла в служебную самой первой, и кто сделал в сторону Каллена несколько шагов сразу после слов смотрителя, неся в обеих руках то ли какую-то коробку, то ли ящик из непонятного материала. – Хотя монне Лалии, да, будет крайне сложно угодить.

ГЛАВА 7

Каллен и без того ничего хорошего не ожидал, когда ехал в этот дом и когда слушал наставления главного смотрителя мэтра Редлея. А после того, как обе служанки, приглашённые дором Инграмом, намазали его какой-то маслянистой краской, имитирующей золотой глянец, и с помощью специальных «трафаретов» нанесли абстрактные узоры едва не по всему телу, добавив на ноги и руки незамысловатые украшения из браслетов, кожаных ремешков и цепочек – он сразу понял, что всё это с ним делалось не просто так. Не говоря про сопутствующие инструкции от надзирателя, который пытался доходчиво объяснить молодому рабу, что тот должен будет делать в самое ближайшее время на чужом празднике жизни.

   А то, что это был действительно чужой праздник, Каллену пришлось убедиться очень даже скоро. Как и то, что ждать от этого праздника каких-нибудь смягчающих поблажек не стоило с самого начала. Казалось, он и шёл по длинной анфиладе центральной части дома в сопровождении дора Инграма и парочки представителей внутренней охраны особняка словно на очередную экзекуцию, стараясь ни о чём не думать и ничего не чувствовать. Правда выпитое перед этим возбуждающее зелье и без того перекрывало все другие эмоции с мыслями навязчивым желанием наконец-то уже кончить. И какое-то время он даже держался за эти ощущения, как за спасительные тросы.

   Но стоило им войти в широкий проём огромной мраморной залы с мраморными колоннами и трехъярусным фонтаном перед арочными окнами, заставленный по всему периметру буквой «П» пиршественными ложами клиниями и накрытыми праздничными блюдами столами, Каллен моментально забыл обо всём остальном. И, если уж говорить начистоту, ему впервые приходилось видеть дом аристократов Ордики как снаружи, так и изнутри. А уж про подобные праздники жизни можно не уточнять и подавно.

   - А вот и главный гвоздь нашей сегодняшней праздничной программы, дамы и господа!

   Мэтра Редлея молодой раб заметил, само собой не сразу, ибо у Каллена тут же разбежались глаза, и даже спёрло дыхание от представшей шокированному взору панорамы.

   До этого он, конечно, слышал, что аристократия Ордики трапезничает по большей части в лежачем положении, но теперь видел это воочию. Десятки мужчин и женщин, возлежащих в расслабленных позах на всех присутствующих здесь клиниях. И все они, будто по одной общей команде, обратили свои искушённые взгляды на вошедшего в зал невольника. Причем практически все до единого разодеты в дорогие одежды, с ещё более дорогими украшениями. Не говоря про их идентичное поведение, граничащее с бездушной апатией. Казалось, они вообще никак не напрягались, если хотели чего-то или кого-то. Ведь рядом находились как слуги, им прислуживающие (разливающие напитки и подающие желаемые кушанья), так и почти полностью нагие рабы обоих полов, отвечающие за сиюминутные сексуальные прихоти своих хозяев.

   Даже по первому поверхностному взгляду, брошенному на всю эту вакханалию, было сложно определить, кого же здесь было больше – аристократов или же рабов.

   - Лалия, свет моих очей и моя любимейшая дочь. Я ведь предупреждал тебя, что не оставлю мою драгоценную жемчужину без главного для сегодняшнего дня сюрприза? Конечно, ты заслуживаешь на более щедрые дары. Но всё же не теряю надежды, что после того, как ты по достоинству оценишь преподнесенный мною подарок в столь особый для всех нас день, то со временем возжелаешь намного большего.

   Мэтра Рэдлея Каллен увидел как раз напротив входа в зал, в той части триклиния, где находились центральные клинии, возглавляемые хозяевами особняка. Правда, сам мэтр занимал далеко не главное центральное ложе. В том месте располагались целых две лежанки, на одной из которых раб и увидел ту, к кому обращался явно подвыпивший владелец особняка. Молодую девушку в пурпурной тоге поверх полупрозрачной туники цвета слоновой кости.

   К тому же, Каллен успел подойти к их столам достаточно близко, чтобы более менее рассмотреть возлежащих там людей, как раз перед тем, как дор Инграм приказал ему остановиться и опустить взгляд. Хотя и этого, как вскоре выяснилось, оказалось слишком мало. Не говоря про макияж и странную причёску главной виновницы торжества, которые, скорее, ещё больше маскировали ей внешность, а не являли миру её природную красоту.

   Их взгляды, к слову, даже успели встретиться на несколько мгновений, когда эта будто вылепленная из матового фарфора юная красавица подняла на него свои огромные бирюзовые глазища. Причем эти глаза казались визуально ещё больше из-за подчёркивающих их тёмных стрелок с разлётом будто вырисованных под линейку бровей. Утончённые черты лица, чётко обведённые тёмно-красной помадой лепные губы, острый подбородок и высокие скулы – в идеале напоминали не живой лик молодой девушки, а безупречную маску. Ещё и обрамлённую тонкими косичками с ровной чёлкой чёрных волос, в которые были вплетены драгоценные цепочки и бусины.

   Прочесть что-либо по этому лицу буквально за несколько долей секунд Каллен, естественно, не смог и не успел. Он даже не совсем понял, что при этом испытал и увидел ли в её вскинутом на него взгляде хоть что-то. Хотя, что можно почувствовать к безупречной статуе, которая возлежит на своём пьедестале неподвижным мёртвым камнем?

   - Ну, разве он не хорош? Настоящий языческий бог, решивший спуститься в чуждый ему мир, где все смертные уже сами стали давным-давно богами и способны кинуть ему вызов на равных.

   А мэтр Редлей и не думал униматься, расхваливая собственное подношение на все лады и со всем присущим ему красноречием. И не удивительно, ведь он хвастался им не только перед изумлённой дочерью, но и перед всеми присутствующими в зале гостями. И поднявшийся вокруг лёгкий гул голосов мог говорить только о том, что многие из окружающих их зрителей бросились обсуждать ценность с достоинствами главного подарка дня.

   В эти секунды Каллен лишь мысленно благодарил своих предков, что его лицо тоже скрывала маска из золотистой краски, и никто не мог теперь видеть, каким он стал под ней пунцовым и что ему на самом деле всё это стоило. Переживать очередное унижение с убийственным пониманием, что это всего лишь начало. Что все эти показательные смотрины – наименьшее из зол, которые его ещё только ожидали.

   - Надо отметить, дядя Рэд, даже я не могу им не восхититься. Вы нашли настоящее произведение искусства, автором которого была сама природа матушка. Я уже жду не дождусь нашего с Лалией медового месяца, чтобы мы могли опробовать его вместе. Это будут самые незабываемые ночи, да, дорогая?

   Каллен не мог ослышаться, поскольку говоривший был молодой мужчина, который всё это время возлежал рядом с юной хозяйкой имения. Смуглый кучерявый брюнет, часть волос которого была окрашена медной краской с металлическим блеском и который глазел на чужой подарок с не меньшим довольством и без капли смущения, как и все остальные гости.

   А на своей последней фразе он и вовсе потянулся к монне Лалии, переведя свой жадный взгляд на точёный профиль неподвижной красавицы, и вскоре прилюдно поцеловал её в щеку. При этом по залу пробежались кроме шушукающихся голосов довольные смешки, и Каллену захотелось провалиться сквозь землю ещё пуще прежнего.

   - Не могу не похвастаться на этот счёт, но когда я его выбирал, делал акцент и на это. Хотя для свадебного подарка несомненно нужно что-то более грандиозное.

   - Даже боюсь спросить, сколько он вам обошёлся, мэтр.

   - Тут главное, чтобы овчинка стоила выделки. А то, как это зачастую случается, внешность оказывается обманчивой. Вы ведь не забыли его протестировать и узнать пределы его возможностей, Рэдлей?

   В этот раз к разговору подключилось ещё несколько ближайших к этой части зала гостей, и звучали их голоса с явной иронией или даже попыткой поддеть хозяина дома. Правда, Каллен не хотел смотреть на них даже украдкой. Ему с лихвой хватало и тех унижений, которым он подвергался прямо в эти секунды, опять демонстрируя не только своё нагое тело, но и возбуждённый до предела член.

   - На самом деле, я решил это сделать во время торжества. И, заодно, немного разнообразить праздничную программу. Завир! Ты уже отобрал, как я тебя просил, парочку изголодавшихся нимф? Нимф, которые поймали в свои сети своенравного бога или необузданного воина.

   А вот этого Каллен совершенно не ожидал, того, как оба охранника его подхватят под руки и без какого-либо предупреждения потащат к центру зала, где буквально из ниоткуда или прямо из пола «вырос» позорный столб. Молодой раб только и сумеет лишь панически оглядеться, ничего не понимая и выискивая в окружавшей толпе упомянутого кира Завира.

   - Несомненно, мой господин! Всё и все давно готовы и ждут своего звёздного часа. – а тот не преминул себя показать из другой части зала, хлопая кому-то в ладоши два раза.

   - Расслабься, выродок. Ничего ужасного с тобой делать не будут. Скорее даже наоборот, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя немножко парализовало и снизило твою производительность труда.

   Напрячься всем телом и проявить хоть какое-то сопротивление Каллену, естественно не дали. А один из его охранников тут же угрожающе зарычал ему в ухо весьма убедительным предупреждением. Так что уже через несколько секунд его, на глазах у всей восторженной здесь публики, начали приковывать к столбу за руки, подняв их для этого над головой раба.

   - Расслабься и получай удовольствие, персик. – всё тот же охранник пожелал ему на прощанье приятного времяпрепровождения, перед тем как отойти и уступить место двум взявшимся буквально из воздуха явно на всё готовым рабыням.

   Каллен не просто оцепенел в эти секунды, но и не сразу понял, что с ним собирались делать. Зато успел пробежаться взглядом по всему залу и заметить, как многие гости притихли, уставившись на него ещё более жадными, чем до этого, взглядами. К тому же, он опять не удержался, но, скорее, интуитивно, потянулся взором в сторону тех лежанок, где находились хозяева дома. Вернее, где возлежала монна Лалия, будто наивно надеясь или ожидая, что только от её воли зависело продолжение всего этого безумия. Что она и впрямь могла всё это остановить, если бы… Если бы хоть чем-то отличалась от окружавших их людей.

   Вот только, как он вскоре понял, ничего она предпринимать и не собиралась, и ей, видимо, было так же плевать, как и её отцу, на то, что будут делать с её подарком. А может она тоже хотела посмотреть на то, насколько была хороша в действии её новая секс-игрушка?

   Тем более с такого расстояния было очень сложно разобрать, каким именно взглядом она на него смотрела, а главное, с какой целью. Может ей тоже хотелось получить, как и всем тут присутствующим, визуальное удовольствие.

   - Расслабься, красавчик. Никто тебя есть или резать тут не будет.

   Правда, очень скоро его внимание перетянула на себя одна из приблизившихся к нему рабынь, перекрывшая собой тех самых зрителей, на которых Каллен смотрел до этого сам. Смуглая длинноволосая красавица в такой же, как он, сбруе из дешёвых украшений, цепочек и кожаных жгутов.

   - Просто подыграй нам и покажи, как тебе хорошо.

   Она едва не прижалась к нему всем телом, когда привстала на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его лица и промурлыкать свою просьбу на самое ухо. Но животом в его стоячий колом членом всё-таки вжалась и даже задела пиками твёрдых сосков его рёбра, из-за чего мужчине пришлось задержать дыхание и кое-как собраться с мыслями. Правда, тереться о него не стала, иначе бы он точно спустил ей прямо на грудь и едва ли бы успел это осознать.

   - И, самое главное… Постарайся быстро не кончать. Чем дольше продержишься, тем лучше будет для всех нас.

   После чего прижалась к его щеке языком и повела им вниз по скуле, потом по шее, по центру груди и животу, неспешно опускаясь на колени, чтобы, в конечном счете, вобрать в свой горячий влажный ротик вздутую головку перевозбуждённого фаллоса раба.

ГЛАВА 8

В тот момент у него помутнело в голове до такой степени, что о дальнейшем контроле собственного тела не могло быть и речи. И всё же каким-то чудом, но Каллену удалось сдержать стон и даже не кончить. Хотя и казалось, что головка члена вот-вот взорвётся под извивающимся язычком явно профессиональной искусительницы, которая могла, судя по всему, и у мёртвого поднять.

   Вот только Каллен был живее всех живых и уже очень давно не спускал, успев даже подзабыть за такой внушительный отрезок времени, что это вообще такое – получать сексуальное удовольствие и быть на пределе.

   А уж когда его тела коснулись шаловливые пальчики второй рабыни и прошлись по груди, животу и бедру, в конечном счете, потянувшись к паху и переполненной застоявшимся семенем мошонке, мужчина и вовсе потерял связь с реальностью. В подобном состоянии, когда желание кончить гасит напрочь все другие здравые мысли, тут не то, что не поверишь в происходящее, скорее, захочешь и вовсе кануть в небытие до того, как тебя заставят на глазах у стольких свидетелей совершить столь мерзостное перед богами и предками деяние.

   Ему даже было стыдно молиться в эти секунды, как и сдерживать слёзы. Потому что такие вещи надо делать в тайне ото всех, а не сходить с ума и от перевозбуждения, и от унизительного понимания, что из тебя только что сделали публичного болванчика для чужих утех.

   Может как раз это и помогло продержаться ему какое-то время и не кончить сразу же. Тем более, без дополнительных и насильственных возбудителей у него бы едва так встал, ещё и под прицелом стольких ненасытных взглядов со стороны. Хотя обрабатывающие его девушки с телами лесных сирен и роковых соблазнительниц знали своё дело на отлично. Не говоря о том факте, что его впервые в жизни обхаживали сразу две красотки и… О, милостивые боги! Даже член ему облизывали и массировали вдвоём одновременно.

   - Похоже, наш неприступный бог сопротивляется из последних сил! Хотя, кто способен даже среди бессмертных устоять перед таким умопомрачительным напором?

   А ещё до его слуха время от времени долетал голос кира Завира, который в образе главного церемониймейстера торжества под соответствующую музыку расписывал происходящее безобразие, как некую мифологическую мистирую. То ли повышая в зале и без того высокий градус сексуальной напряжённости, то ли специально охлаждая зашкаливающее возбуждение унижаемого перед гостями раба.

   Не удивительно, почему Каллен постоянно зажмуривался и едва не рычал, стиснув до одури зубы, чтобы ничего этого не видеть и не слышать. Вот только не чувствовать было куда сложнее. Вернее, вообще невозможно. Особенно когда один горячий женский ротик с бархатным язычком то и дело заглатывает тебе член буквально по самую мошонку, а другой почти в унисон первому жадно обрабатывает твои выбритые яички. А уж что эти развратницы творили своими пальчиками…

   Хотя, да, продержался он, на удивление, долго и даже ни разу не застонал во весь голос. Даже когда обе девушки усилили свои действия, доводя его до критической точки за считанные секунды, тем самым показывая, что уже пора – что их совместное представление наконец-то подошло к своему логическому завершению.

   К тому моменту, по нему уже стекали едва не беспрестанными ручейками обильные капли пота. И впервые бурно кончая на подставленные лица и обнажённые груди обеих секс-рабынь, Каллену хотелось в эти мгновения скорее сдохнуть, а не наслаждаться долгожданной разрядкой. Ему и казалось тогда, что он находился практически на грани испустить дух, так как перед глазами пугающе потемнело, а уши заложило шипящими пробками. Вот только помирать подобным образом, ещё и на глазах стольких довольных свидетелей…

   - Божественное семя нашло свою благодатную почву для благословенного орошения. Насколько верховные боги довольны полученной жертвой?

   У него ещё шумело и гулко пульсировало в голове, а сердце наяривало мощный дробью о рёбра, сбивая по ходу и дыхание. Но, увы, сознание и не думало покидать его крепкого молодого тела. Он и открыл тогда глаза, ненадолго потерявшись в пространстве и не конца понимая суть услышанного. И тут же наткнулся чуть затуманенным взглядом на возлежащих напротив зрителей. Точнее, на лицо своей новой владелицы, едва ли успев понять, как именно она на него смотрела в этот момент и что испытала в течении всего показательного процесса.

   Зато невольно потянулся в сторону её более разговорчивого жениха, всего за пару секунд заметив, как тот двигал под полой своей праздничной тоги скрытой от чужих глаз рукой. И едва ли он там в тайне ото всех перебирал молитвенные чётки. К тому же, он не единственный из окружавших их гостей, кто увлекался сейчас вовсе не праздными беседами с поглощением экзотических блюд.

   Слава предкам, Каллен спохватился вовремя, тут же потупив взор к полу и мечтая в эти мгновения вовсе ослепнуть, а лучше сразу провалиться прямиком в преисподнею. Ко всему прочему, в это же время как недолгой спасительной ширмой его перекрыли обе поднявшиеся с колен рабыни и изящно, с гордо поднятыми головами продефилировали в сторону столов и лежанок, занимаемые хозяевами дома.

   - Могу сказать, это было весьма впечатляюще. Уверен, верховные боги остались довольны. Теперь лишь нужно определиться с судьбой поверженного воина.

   Мэтр Редлей явно иронизировал, но рассматривал приблизившуюся к нему рабыню, на чей обнажённой груди застыли белёсые капли и ручейки от мужского семени, будто некое произведение искусства. Даже поднял руку, чтобы проверить степень возбуждённости у девушки и услышать в ответ удовлетворивший его слух немощный стон.

   Из-за чего Каллену захотелось провалиться сквозь землю ещё сильней и ко всему прочему не только ослепнуть, но и оглохнуть.

   - Похоже, даже местные нимфы не сумели устоять перед скрытым потенциалом этого одичалого варвара. Уж если и говорить откровенно до конца, не дать ему шанса на будущее – было бы весьма кощунственно. Да, дорогая? Ты ведь тоже не смогла этого не заметить? Точнее, не прочувствовать.

   А это уже говорил жених Лалии, но Каллен больше не смотрел на то, что делали и как себя вели эти люди (да и люди ли вообще). Его уже начало мелко трясти из-за долгого пребывания в одной и той же позе и ощутимо затёкших над головой рук. Если это ещё не всё, и с ним будут и дальше что-то тут делать…

   - Думаю, это было твоё ответное «да», моя жемчужина? Даже не представляю, у кого хватит смелости отказаться от подобного подарка. У меня бы точно не хватило. И все наши гости, надеюсь, меня поддержат. Согласитесь. Ведь это было потрясающе, да?

   Мэтр Редлей даже повысил голос, чтобы его последние слова расслышали все гости. После чего по залу прошлась звуковая волна из одобрительных оваций и соглашающихся возгласов.

   - Тест-драйв пройден на отлично! Даже мне не стыдно признаваться, насколько я завёлся от этого шикарного представления. И наш герой определённо заслужил свою поощрительную награду. Освободите его и можете отвести обратно в таберну. Пусть набирается сил и готовится к своим главным обязанностям. У него впереди ещё очень много работы. Завир. Что там у нас дальше на очереди?..

   Когда Каллен понял, что с ним в этом зале больше ничего делать не будут, у него едва не подкосились ноги от чувства резкого и совсем уж нежданного облегчения. Да он и так стоял на них едва не на честном слове. Даже пришлось взять себя в руки, чтобы не дай бог не осесть и не растянуться по полу, после того, как его отвяжут от столба.

   - Мэтр определённо тебя перехвалил, персик. Но это, скорее, из-за нежелания упасть лицом в грязь перед гостями.

   Один из самых разговорчивых конвоиров, что привел сюда молодого раба вместе с дором Инграмом и привязал Каллена до этого к столбу, и в этот раз не преминул шепнуть тому на ухо собственные умозаключение, пока возился с карабинами верхней цепи.

   - Уж по мне, так ты справился на слабую троечку и то за счёт старания девчонок. А так, конечно, жаль. Получил пропуск в хозяйскую спальню буквально ни за что. Я то надеялся, мэтр сегодня расщедрится и отдаст тебя нам в качестве поощрительной косточки с барского стола. Вот я бы тебе показал, что такое высший класс, и как надо правильно кого-то драть в рот.

   В подобные моменты Каллен как никогда начинал жалеть о том, что уж слишком быстро выучил чужой язык. И лучше бы он понимал его хотя бы процентов на тридцать, а то и намного меньше. Но, увы, в остальной части того, что здесь творилось, перевода, как такового, вовсе не требовалось. Понять, что надсмотрщик его за что-то невзлюбил или, наоборот, за что-то к нему вдруг страстно «прикипел», было совсем несложно. А может тут главенствовали свои особые порядки, и к рабам более привилегированные слуги с охранниками относились с таким же нескрываемым презрением, как к какому-нибудь куску вонючего дерьма.

   Хотя, чему было удивляться. Раб, по сути, здесь вообще был никем, и за любую оплошность с ним могли сделать всё что угодно не одни лишь хозяева. И то, что произошло тут несколькими минутами ранее можно считать наименьшим для бесправного невольника унижением.

   Вот только Каллен до сих пор не знал, радоваться ему данному стечению обстоятельств или же готовиться к более худшему повороту событий? Что его ждало дальше после всего этого безумия в действительности, и к чему оно должно было его впоследствии привести?

   Вопросы, ответы на которые не могли, наверное, знать даже все его предки вместе взятые.

   Может оттого он и не испытывал полного облегчения, когда его снова вели по прежнему маршруту в другую часть дома, как какого-то заключённого после пережитой экзекуции.

   - Расслабляться пока не спеши. Тем более день ещё не закончился, и мэтр Рэдлей не отдал распоряжения на счёт твоей будущей здесь комнаты.

   Его снова привели в то служебное помещение, где проводили с ним изначальный инструктаж, и где дор Инграм снова возобновил с ним разъяснительную беседу на время очередного внепланового отдыха. Хотя, после случившегося он уже был готов и к куда худшему раскладу, возможно даже с долгожданным летальным исходом.

   В какой-то момент его просто накрыло полной апатией ко всему, что уже произошло, и что продолжало происходить прямо сейчас. Видимо, с сексуальной разрядкой его настигло как физическое, так и душевное опустошение. И, наверное, если бы мэтр Рэдлей отдал в ближайшее время приказ перерезать ему глотку, он бы вообще на это не никак отреагировал. Скорее бы, воспринял как за долгожданное избавление от окружавшего его кошмара.

   Только, к сожалению, не произошло и этого. Но хотя бы додумались накормить (пусть поначалу в горло ничего и не лезло), как и разрешили снять с себя сценическую сбрую, пока приходилось ждать окончания праздничного застолья.

   Сколько прошло после этого часов, Каллен не имел никакого представления. Но судя по усилившемуся искусственному освещению в помещениях дома, время неумолимо приближалось к позднему вечеру. Правда, он до сих пор не мог привыкнуть к местным суткам и влиться в них собственными биоритмами.

   - Ты ещё не заснул? Прекрасно.

   И снова хозяин дома появился на пороге служебной комнаты, когда этого ждали меньше всего. Правда, в этот раз мэтр Рэдлей выглядел не столь помпезно, как на празднике, сменив роскошный наряд с драгоценностями на более «простые» домашние одежды. Даже грим с лица смыл, из-за чего стал походить на вполне нормального смертного человека.

   - Идём! Живо. Твоё тестирование на сегодня ещё не закончено.

ГЛАВА 9

Как видно, сегодняшний кошмар и не думал заканчиваться. Хотя и казалось, что прошла целая вечность. Но, видимо, ад так и устроен. Время в нём останавливается, а поджидающие тебя со всех сторон ужасы не имеют ни начала, ни конца.

   «Даже не думай расслабляться, мальчик. Как и делать глупостей. Моя рука лежит на твоём пульсе. Одно резкое движение или беспричинный всплеск адреналина в крови, и я тебя размажу прямо на том самом месте, где ты сейчас находишься.»

   Каллен услышал голос Инграма у себя в голове, когда меньше всего этого ждал. Поначалу даже принявшись озираться по сторонам, пытаясь определить его источник, пока не вспомнил, что местный дор предупреждал его об этом на их первой ознакомительной встрече. Правда, успокоиться так скоро молодому рабу всё равно не удалось.

   До этого он смотрел в затылок мэтра Рэдлея, который вёл его в неизвестном направлении по совершенно незнакомым коридорам дома в той части здания, где, судя по всему, находились отдельные помещения для прислуги и других рабов. Наверное, именно поэтому здесь и разгуляться почти было негде. Узкие коридорчики, небольшие расстояния между дверьми, скудное освещение и практически нигде не видно окон.

   Мелькали ли у Каллена в эти минуты мысли что-нибудь сделать со своим, так называемым, законным хозяином? Вполне возможно. Только кроме голых рук, у него в наличии на данный момент больше ничего не имелось. А для одной попытки – свернуть мэтру шею – слишком неудачное стечение и обстоятельств, и времени, и окружавшего их пространства. Не говоря про дышащего в затылок того самого конвоира, который прикипел к Каллену ещё в триклинии на господском празднике.

   Странно, что Инграм вдруг вообще захотел подать свой голос через тот биочип, который, если верить его же словам, вживляли в тела абсолютно всех ордикианцев. По крайней мере, теперь было отчасти понятно, как эта штука работает и на что на самом деле способна.

   «Я слежу за тобой очень внимательно. Не забывай об этом, как и о том факте, что я так же могу подключиться и к твоим зрительным нервам. А при очень большом желании, даже к нервным узлам.»

   Каллену пришлось сжать челюсти и кое-как сдержать заметно участившееся дыхание. От подобных открытий или откровений, у кого хочешь сорвёт крышу, а ему такая роскошь пока ещё была заказана.

   - К слову, вполне возможно, что очень скоро одна из этих комнат станет уже твоей. И, кто его знает, может как раз сегодня, ты впервые выспишься на нормальной кровати, если, конечно, понимаешь, что это такое.

   Их небольшая процессия наконец-то остановилась у каких-то дверей, практически слитых со стеной, но достаточно угадываемых по небольшому углублению и линиям прямоугольного «паза». При этом мэтр Рэдлей вдруг решил сказать пару вдохновляющих фраз и даже посмотреть на раба, перед тем как войти в неизвестное помещение.

   И, естественно, Каллен не стал ничего отвечать, быстро потупив взгляд и чувствуя себя ещё больше загнанным в ловушку, из которой не вырвешься при любом раскладе, как бы сильно этого не хотел.

   - Подождёшь снаружи. – очередной приказ был адресован их конвоиру.

   - Но, мой господин, я…

   - Выполнять! Если не хочешь получить на сегодня наряд вне очереди.

   Дверь с тихим «шипением» вначале отъехала перед ними в сторону, а потом с таким же звуковым сопровождением закрылась за спиной пока ещё мало что понимающего раба. И, судя по всему, они оказались в чьей-то жилой комнате – небольшой, но обставленной вполне удобной мебелью. В самом центре больше всех выделялась полуторная кровать, на которой кроме светлого кожаного матраца и подушки валика больше никакого постельного белья не наблюдалось. Как раз за её изголовьем стояла по стойке смирно одна из тех рабынь, которая… Которая так самозабвенно делала минет Каллену на глазах сотни облизывавшихся на них гостей. Правда, на ней сейчас не было ни украшений, ни сбруи, ни прежнего «боевого» раскраса, если не считать наручей и ошейника.

   Зато мэтр Рэдлей преспокойно дошёл до единственного здесь кресла и вальяжно расселся всего в полушаге от центрального ложа, закидывая ногу на ногу и принимая позу уже заранее заскучавшего зрителя.

   - У тебя максимум полчаса, раб. Считай, это твой последний экзамен. И, если ты не выложишься по максимуму и не покажешь, как умеешь обращаться в постели с женщиной, тогда мне придётся искать тебе иное применение. Только, боюсь, оно понравится тебе куда меньше, чем очень высокая честь выполнять любые прихоти моей любимой дочери в её личных покоях. Ты ведь не думал, что я подпущу тебя к ней, не имея представления, насколько ты хорош в образе на всё готового любовника? Так что, давай. Показывай свои сексуальные навыки с умением доводить партнёршу до оргазма без полового контакта. К слову, Мэя, как и все рабыни её ранга в этом доме, кончает струйными оргазмами. Так что, притвориться она не сможет, а я прекрасно знаю, чем отличается настоящий сквирт от обычного мочеиспускания. Единственный для тебя плюс – тебе не нужно будет её трахать. А вот в остальном, да, придётся попотеть и расстараться.

   Мэтр Рэдлей ткнул указательным пальцем вначале в сторону Мэи, а потом на кровать и даже повёл головой, демонстрируя свою готовность к очередному шоу всего в полуметре от своего местоположения.

   - Начинайте. Я не собираюсь ждать тут целую вечность, хотя и мог наблюдать за вами из своих комнат. Видите, на что я готов ради своей младшей любимицы? Даже просидеть несколько минут в той части дома, куда не заглядывал целую вечность. Мэя, ты чего ждёшь?

   Как только он обратился к девушке, та моментально сошла с места и обошла кровать с другой стороны, чтобы тут же лечь спиной на упругий и плотный матрац. Откинувшись головой на валик и, глядя с принятого ею положения в лицо Каллена, рабыня изящно развела согнутые в коленках ноги в стороны, раскрываясь перед ошалевшим мужчиной своим самым интимным местом без какого-либо смущения или намёка на зажатось.

   - Ну, давай, красавчик, приступай. Чем быстрей доведёшь её до сквирта, тем лучше будет для тебя и для моей дочери. И, пожалуйста. Я люблю, когда это выглядит возбуждающе эротично и даже в некотором смысле красиво. Не подведи себя.

   У Каллена не просто зашумело в голове, ударившим залпом вскипевшей крови и адреналина. Он даже не сразу сообразил, что его в этот момент, как недавно обещал дор Инграм, не шарахнуло разрядом электрического тока через ошейник и наручи. Но по пережитому состоянию, казалось, его и так неслабо приложило собственной реакцией организма на услышанное и осознанное. Если бы ему сейчас предложили какую-нибудь спарринг-схватку с профессиональным бойцом, он бы, наверное, воспринял данный приказ едва не с радостью. Но вот так, с ходу заняться оральными ласками с совершенно незнакомой (пусть и недавно ему отсосавшей) девушкой…

   - Ты хорошо понял то, что я тебе только что сказал, раб? – голос Рэдлея приобрёл ледяные нотки с повышенной тональностью, отражаясь от стен и потолка ощутимой вибрацией.

   Из-за чего Каллену пришлось прийти в себя в срочном порядке и хоть как-то разморозиться.

   - Д-да… мэтр…

   - Да, хозяин! Я для тебя хозяин! Тот, кому принадлежит и твоя жизнь, и твоё тело, с которым, к слову, я могу делать всё, что только не пожелаю. А пока я желаю, чтобы ты вылизал этой рабыне её половые гениталии, сделав это максимально эстетично и прилагая к данному процессу все имеющиеся у тебя способности. Приступай! Живо! Ты ведь не хочешь, чтобы я позвал сюда охранника и попросил его немного тебя оживить?

   И всё равно он не сразу сошёл с места, едва ли чувствуя под собой опору, как и собственные ноги. Казалось, он даже на какое-то время ослеп и слегка оглох, испуганно моргая и шаря дрожащими руками по изножью лежанки перед тем, как забраться на неё коленями. Правда, вскоре паническая пелена сошла с глаз, и он снова увидел томно улыбающуюся ему Мэю, которая уже ласкала свою грудь соблазняющими движениями изящных рук и даже спускалась шаловливыми пальчиками по животу к лобку и дальше к раскрытой киске, чтобы погладить себя и там.

   Возможно, при других обстоятельствах Каллен от этой откровенной картины и завёлся даже через не хочу. Но только не здесь и не сейчас и не в присутствии наблюдавшего за ними третьего лишнего зрителя. Хотя, скорей всего, далеко не одного третьего, если вспомнить о недавних угрозах дора Инграма.

   Был ли у него другой выбор? Да, вероятней всего был. Он мог отказаться и не совершать столь унизительного для себя поступка, получив после своего категорического нет какое-нибудь телесное наказание. Вот только данное наказание могло оказаться куда хуже этого и могло вполне закончиться не самым лучшим финалом сегодняшнего дня. А уж сомневаться в подобном для себя исходе не приходилось.

   Поэтому Каллен и выбрал, как ему тогда казалось, наименьшее зло, убеждая себя, что заниматься оральным сексом с совершенно незнакомой ему девушкой – на деле не такая уж и большая жертва для того, чтобы выжить или сохранить собственное мужское достоинство. Скорей, тут стоял немного иной вопрос. Справиться ли он с возложенным на него заданием, тем более не зная о сексуальных предпочтениях и физических особенностей навязанной ему партнёрши?

   Но, как говорится, попытка не пытка. Главное, начать, а перед этим переступить через все свои прошлые принципы, буквально наступив себе на горло.

   Он не сразу пристроился между ног Мэи лицом. Решил начать с небольшой прелюдии, так сказать, хоть немного потянуть время перед неизбежным. Поэтому забрался повыше над девушкой и напряжённо заглянул в её далеко нескромные глаза. Она тут же улыбнулась ему ещё шире и без капли смущения едва заметно кивнула, коснувшись своих губ кончиками пальцев и проведя затем ладошкой по шее к груди – к сжавшемуся в твёрдую горошину соску. После чего Каллен, будто во сне, поднял собственную руку и повторил её движение, обхватив через пару секунд упругое полушарие женской плоти всей пятернёй на чистом автомате и не до конца соображая, что делает.

   Мэя показательно томно вздохнула, а потом и всхлипнула, когда мужчина слегка передавил ей сосок фалангами, после чего и вовсе пустилась во все тяжкие, приподняв таз и прижавшись всей киской к тяжёлой мошонке ни капли не возбуждённого раба. И даже потёрлась о него, но тело Каллена так и не отреагировало на столь откровенное с её стороны действие. Хотя этого от него никто сейчас и не требовал.

   Склониться чуть ниже и вобрать ртом второй сосок и даже пощекотать его кончиком языка – тоже оказалось не таким уж и тяжким «преступлением» против себя самого. Тем более, Мэя была чистой, приятно пахла и на вкус не вызывала никаких рвотных позывов. По крайней мере, пока не вызывала. К тому же, у него было в запасе несколько минут, чтобы подготовиться основательно и начать с лёгких для себя манипуляций. Что он вскоре и сделал, когда протянул вторую руку к лобку девушки и прижал несильно пальцы к её горячей, гладкой и даже уже немного влажной киске. А потом заставил себя совершить большее – провести по её клитору и интимным складкам более уверенной лаской, заодно проверяя, как она будет реагировать на ту или иную силу нажима.

   - Не стесняйся. Эта девочка способна вытерпеть за раз пятерых таких, как ты. Так что будь посмелее и даже, в некотором смысле, пожёстче и грубее. За неё можешь не переживать, ради хорошего оргазма она стерпит и не такое.

   Раздавшийся со стороны и буквально над ухом голос мэтра Рэдлея не то, чтобы вдохновил или напомнил, для чего Каллен на самом деле этим занимался, но в какой-то степени мозги всё-таки прочистил. Не самая лучшая моральная поддержка, но разве ему сейчас было с чего выбирать?

ГЛАВА 10

В действительности, Каллену нечем было хвастаться в плане личного сексуального опыта. Может в юношеском возрасте он и слыл на их Земле среди собственных сверстниц завидным женихом и даже в своё время целовался с несколькими из них. Но вот в остальном всё выглядело более прозаичным. Ещё за пару лет до помолвки с Кэтлин ему перепало только раз сходить налево и то практически не по своей воли, хотя и по обоюдному согласию. А потом случилась Кэт и невыносимо долгий мучительный год до назначенной свадьбы, до которой она так и не дожила.

   Вот за этот год они практиковались не только в долгих и безумно возбуждающих поцелуях. Каллен всегда хотел большего и порой сходил от этого с ума, решаясь в последствии на не самые разумные поступки. Разве что теперь он будет вспоминать о них, как о самых ценных в своей нынешней жизни безумствах, перебирая их в своей израненной вдоль и поперёк памяти подобно драгоценным крупицам ни с чем несравнимого сокровища.

   Так что да. Он занимался с Кэт подобными вещами. По сути, они тогда и изучали друг друга, открывая в себе те или иные возможности и даже в своём роде экспериментируя. И тогда ему всё это дико нравилось, а его аппетиты при этом практически не убавлялись, если не наоборот. Да и по-другому всё это воспринималось. Ведь он любил Кэт… лишался из-за неё здравого разума, а когда она кончала под его языком и пальцами и несдержанно при этом стонала…

   - Вот это я понимаю! Девочка потекла, буквально! – довольный сиплый голос со сдержанным смехом Рэдлея резанул по слуху и нервам очередным ножевым ударом. Но Каллен впервые не вздрогнул и даже не посмотрел в сторону рядом сидящего мэтра. Всё его внимание было сосредоточено на Мэй. Вернее, на толчках собственных пальцев в её кончающей вагине.

   Хотя можно смело сказать о том, что до сегодняшнего дня он понятия не имел, что такое струйные оргазмы, и как могут кончать некоторые женщины, наблюдая за подобным феноменом впервые в своей жизни и испытывая при этом лёгкий шок. Удивительно, что ему вообще удалось довести эту девушку до столь сильного возбуждения, хотя стонала она под ним и даже подмахивала его языку явно не наигранно.

   Зато на него вся эта постановка, устроенная для одного исключительного зрителя, выявилась настоящей пыткой. Ни о каком собственном возбуждении с удовлетворением речи не шло. Одна лишь чистая «механика». Точнее, все действия с движениями на сплошном автомате – будто жуёшь какую-нибудь синтетическую бурду без вкуса и запаха, а потом попросту её выплёвываешь. И так раз за разом. Пока не онемеет челюсть, а язык не перестанет ощущать вообще ничего.

   - А теперь ещё раз и чуть поживее.

   Очередной приказ Рэдлея с более хриплыми нотками вызвал нежданный приступ внутреннего протеста, но Каллену пришлось проглотить и это. Во всяком случае, он уже имел представление, как это делать с Мэй и на какие самые чувствительные у неё точки нажимать. И, судя по всему, она была отнюдь не против дальнейшего продолжения, к которому приготовилась сразу же, как только их хозяин сказал об этом вслух.

   Слава предкам, следующая череда женских стонов, заполнившая пространство небольшой комнатки, последовала буквально минуты через три. Каллен даже с облегчением выдохнул, приподнимая интуитивно голову над животом рабыни и без особого удовольствия наблюдая за тем, как она бьётся в конвульсиях на плотном матраце, кончая далеко не нагиранным бурным оргазмом.

   - Умница, мой мальчик. Ну, а теперь, если не хочешь, чтобы я сегодня воспользовался твоей неразработанной задницей, можешь уступить место мне…

   Но самым шокирующим в этом бесконечном безумии оказался тот момент, когда над ухом Каллена вдруг раздался голос мэтра, а голой спины и ягодиц молодого раба коснулись прохладные руки и тёплые ткани чужой одежды. И не только они. Он точно почувствовал что-то большое и твёрдое, пусть и прикрытое мягкой парчой домашней тоги, слишком ощутимо вжимавшееся в его промежность под ягодицами.

   Уговаривать дважды слезть с лежанки его не пришлось. Он едва не слетел с неё на пол бешеной пулей, не разбирая пути и молясь только об одном – чтобы этот кошмар наконец-то уже закончился. Тут и без эклектического разряда по шейным позвонкам запросто отключиться или сойти с ума, забившись в ближайший угол. Правда, Каллен вжался спиной в близстоящее кресло, на котором до недавнего времени восседал его перевозбудившейся владелец. И лучше бы он не смотрел на то, как тот разворачивал к себе задом Мэю, заставив девушку встать перед ним на четвереньки, прогнуться в спине и выпятить повыше упругую попку. И уж тем более не видел, как Рэдлей высвобождал из складок тоги свой неестественно огромный член и почти со звериной жестокостью насаживал на него болезненно всхлипнувшую рабыню.

   Конечно, ему было знакомо выражение «драть, как подзаборную девку» и даже пару раз случалось за нечто подобным наблюдать со стороны. Но очень с далёкой стороны, а не так, как сейчас, не в полуметре от себя, задерживая дыхание и мечтая провалиться сквозь землю без возможности вернуться назад. Потому что мэтр не просто драл уже явно больше не возбуждённую Калленом девушку – это, скорее, походило на чистое насилие и откровенный садизм. Он и держал Мэю за стянутые в кулаке волосы и вдалбливался в неё так, словно хотел вспороть своим пугающе большим фаллосом едва не буквально. А она всхлипывала и постанывала, будто от мнимого наслаждения, при этом кривясь от боли и кусая губы едва не до крови.

   Зрелище не для слабонервных. Может оттого Каллен и поспешил отвести взгляд в сторону, хотя заткнуть уши он так и не рискнул.

   - Чего это ты вдруг решил строить тут из себя стыдливую целку. А ну, живо поднял глаза! И не вздумай отводить взгляда, если не хочешь оказаться на её месте. Заодно запомни, как ты не должен вести себя с Лалией. Так могу делать только я. А ты, мой мальчик, должен есть землю у её ног и выполнять беспрекословно все её даже самые безумные фантазии. Даже если тебе это будет угрожать инвалидностью или потерей какой-нибудь части тела. Ты меня хорошо понял?

   - Да… Да, хозяин!

   - Умница.

   Каким-то чудом ему удалось выдержать и этот кошмар. Хотя и казалось, что всё это безумие затянулось на целую вечность. Но, по крайней мере, Каллену пришлось учиться на ходу «искусству» отключения и зрения, и даже памяти. Как если смотришь в какую-то точку, но не воспринимаешь того, что видишь в этот момент, находясь сознанием где угодно, но только не в окружающем тебя пространстве. Главное, не увлечься и не закрыть случайно глаз. А то мало ли…

   - Всё! Свободна! И выйди пока. Мне тут твои уши ни к чему.

   Лучше бы это его отсюда выгнали и, желательно, куда-нибудь подальше от данного места. А ещё лучше с самой планеты и её омерзительной звёздной системой. Но мэтр Рэдлей едва не скинул девушку с лежанки бесцеремонным пинком в затылок, наконец-то бурно кончив и как ни в чём ни бывало указав ей на выход. После чего неспешно поправил на себе одежды и с такой же манерной размеренностью усевшись на край матраца напротив оцепеневшего Каллена.

   - А теперь слушай меня внимательно, мальчик. И постарайся не пропустить ни единого моего слова, поскольку дважды повторять я не буду.

   Немолодой мужчина поддался вперёд, облокачиваясь о разведённые в стороны колени и нагибаясь над лицом раба бездушной маской демона смерти.

   - У меня на тебя очень большие планы, мой мальчик. Я не просто тебя купил, чтобы ты лизал между ног моей дочери и всячески удовлетворял все её постельные прихоти. С этим может справиться любой смазливый раб даже из колонии модефицированных именно для этих целей моделей. Проблема заключается отнюдь не в её сексуальных запросах, а в том, что до сегодняшнего дня она очень долго отказывалась иметь у себя подобных рабов. Она всегда называла их живыми куклами и клялась, что её от них воротит. А ещё она одна из тех прогрессивных сторонниц, кто выступает против человеческого рабства, как такового. Видимо, нахваталась в университете от вечно чем-то недовольных фригидных дур. Ну, ты понимаешь, юношеский максимализм, борьба за всё хорошее против всего плохого – вся эта стандартная извечная чепуха, которую время от времени использует само правительство в тех или иных ситуациях, если хочет доказать свою полезноть с ценностью в глазах собственных граждан. Проще говоря, молодая девчонка, которой ещё предстоит вырасти из всех этих марксистских идеалов и в определённый срок стать достойным продолжателем нашего фамильного рода.

   Рэдлей осклабился, словно сам не поверил всему тому, что только что сказал. В любом случае, тот расклад вещей, который окружал его всю сознательную жизнь удовлетворял его более чем. А вот его родная кровинушка, ненаглядная любимица и папина дочка оказалась с неожиданным изъяном, что ему определённо не нравилось, и от чего он мечтал избавиться как можно скорей. Вот только способ он выбрал для этого очень странный, как и совершенно непонятный.

   - Поэтому я тебя и купил – раба с душком, как у нас принято называть всех натуральных и бесправных выблядков с нелегальных планет. Такие как вы – самые дорогие экземпляры, но и самые опасные. Брать на поруки подобных вам красавцев – равносильно запускать в свой курятник голодную лису. Никогда не знаешь, когда она покажет свои клыки, проявляя свою звериную сущность. К слову, вы и живёте меньше других, потому что всегда смотрите, как те голодные волки, в сторону леса. Особенно когда вам оставляешь вашу память и все животные инстинкты. Но я всё-таки решил рискнуть. И только ради дочери. Ради того, чтобы она увидела разницу и поняла, что иметь вас в качестве подневольных секс-зверьков, вовсе не зазорно. Что вы только для этого и годитесь, ибо очень далеки от такого понятия, как свободный и высокоинтеллектуальный человек. Так что, мой мальчик, навостри свои волчьи ушки и слушай меня ещё более внимательней. Потому что от этого зависит и твоя жизнь, и твоё ближайшее будущее.

   В этот раз мэтр зашёл ещё дальше. Приподнял руки и обхватил лицо раба обеими ладонями, чтобы прижаться ко лбу Каллена своим. Одновременно заглядывая в глаза своей оцепеневшей жертвы пронизывающим насквозь демоническим взором, не сулящим ничего хорошего.

   - У тебя всего неделя, мой сладкий. Мне плевать, что ты будешь делать и какие использовать методы подхода, но чтобы к этому времени у Лалии даже мысли больше не возникало отказываться от постельных рабов или возвращать их обратно под моё личное пользование.

   Мэтр переместил ту руку, которой только что поглаживал Каллену лицо, в сторону затылка и там неожиданно зачерпнул жменю густых прядей всей пятернёй. Тут же резко стянул их в кулак и дёрнул с такой силой, из-за чего у раба едва слёзы из глаз не брызнули от опалившей череп сумасшедшей боли.

   - Иначе, для начала я повырываю все твои самсоновы космы под самый корень собственными руками, а потом сделаю с твоей задницей то, что сделал сегодня на твоих глазах с Мэй. Ну, а дальше… Дальше уже решу по обстоятельствам. Может отдам охранникам на пару вечеров для их ночных утех, чтобы они как следует разработали тебе очко и научили парочке других полезных вещей. Так что, хочешь, не хочешь, но при любом раскладе, тебе лучше быть рядом с Лалией. Там тебе будет намного безопасней и надёжней, особенно между её ножек.

ГЛАВА 11

Его продолжало мелко трясти после того, как он покинул комнату Мэй на едва гнущихся ногах. А натянутые до предела нервы гудели во всём теле так, будто по ним не переставали пропускать переменным током раз за разом. В таком состоянии не то что дискомфортно ходить, но и лежать неподвижно на какой-нибудь удобной поверхности. В голове пусто, а внутри словно побывало несколько пар грязных рук таких демонов, как мэтр Рэдлей, вывернувших его душу наизнанку и нагадивших в неё до рвотных позывов.

   Правда, пройти куда-то дальше пары шагов ему всё равно не дали. Ожидавший у выхода охранник перегородил ему дорогу, окидывая с головы до ног равнодушно-оценивающим взглядом.

   - Далеко собрался, сладкий? Поворачивай направо. И не вздумай своевольничать или не выполнять моих приказов.

   Пришлось молча, как и всегда, проглотить и это. Хотя Каллену и казалось, будто он уже настолько отупел к этому времени за весь прошедший сегодняшний день, что перестал практически реагировать на окружавшую его обстановку. Как и замечать, куда они идут и как долго.

   - Стой, пёсик. Лицом к стенке и не дёргайся. Мне надо тебя осмотреть, на всякий случай. А то мало ли… Вы дикари иногда бываете на редкость изобретательными. Уже столько наслышан о всех ваших фокусах…

   Он выполнил и этот приказ, пусть и немного заторможено, но всё же встал к стенке лицом, невольно вспоминая свои первые дни заключения в клетках охотников, устраивавших на таких, как он «дикарей» облавы. Но всё же не сдержался и дрогнул, когда руки конвоира погрузились в его волосы на затылке, прошлись едва не по всем локонам, потом проверили за ушами, покопались, где доставали, в самих ушах, а затем вцепились в подбородок и скулы.

   - Открой рот и желательно пошире, чтобы я ненароком не свернул тебе челюсть.

   Чувствовать во рту чужие пальцы, ещё и не защищённые хотя бы медицинскими перчатками – то ещё удовольствие. Но Каллен вытерпел и это, как и последнюю, самую омерзительную пытку, услышав перед этим характерный звук натягиваемой на руку резины, а после ощутив чужое прикосновение на своих ягодицах.

   - Расслабься, зверёныш, а то я сегодня без смазки. И не думай, что тебе сказочно повезло. В этом доме ты каждую минуту будешь ходить как по раскалённым углям и прислушиваться к любому звуку, чтобы понять, откуда он исходит и что означает. А то вдруг это на твоём ошейничке включился шокер, намереваясь в ближайшее время поджарить тебе мозги.

   Максимум, что ему пришлось сделать в этот момент – закрыть глаза и сжать что дури челюсти, пока охранник намеренно неспешно проникал в анус одним пальцем и что-то там пытался прощупать. И конечно же с болью, а как же иначе, ведь в этом и заключался главный смысл столь унизительного для любого человека обыска.

   - И ещё один совет перед сном. В общую душевую лучше не ходи, а то не дай бог, кто не удержится и пристроится к твоей упругой попке вовсе не пальчиками.

   Выдохнуть с облегчением Каллену так и не дали. Конвоир напоследок отвесил ему щемящий шлепок по ягодице и шумно вдохнул запах чуть влажных от пота волос возле уха и затылка.

   - Сладких снов, зверёныш. Ещё увидимся и далеко не раз.

   Дверная панель в стене рядом с ними наконец-то отъехала в сторону, гостеприимно впуская в свою обитель нового постояльца.

   - И не пытайся как-то выбраться отсюда самостоятельно – заведомо дохлый номер.

   Слава предкам, охранник с ним в эту комнатку не вошёл. Зато сразу запер за ним дверь, отрезав от внешнего мира уже окончательно. Вот тогда-то раб и выдохнул с порывистым шумом, но едва ли от облегчения. Быстро оглядевшись по сторонам, сделал несколько коротких «кругов» по узкому проходу между стенами и скудной мебелью намертво впаянной в пол и стеновые панели. Угловая койка без постельного белья, небольшая скамья и крышка столика, не считая очень странного писсуара, который, видимо, заменял и умывальник, и унитаз, и даже беде. Шкафов здесь, судя по всему, не предусматривалось. Да и для чего, если так подумать? У Каллена вообще не было с собой никаких вещей, и едва ли он их здесь когда-нибудь накопит.

   Зато успел накопить за этот день массу шокирующих впечатлений с убийственной негативной энергией. Так что трясло его сейчас будь-будь, и метания по маленькой комнатке, скорее напоминавшую одиночную тюремную камеру, естественно, ничем не помогали. Он даже не мог понять, что же было хуже – его жизнь на рабской «ферме» у мэтра Абнара или пережитый за весь сегодняшний день кошмар (в частности в этом грёбаном доме). А ведь это было только начало. Всего только первый день его новой жизни, на новом месте.

   «Мой тебе совет, сядь и успокойся, если не хочешь, чтобы я успокоил тебя с помощью ошейника. Ты же не хочешь проваляться всю ночь без сознания на полу в собственном дерьме и блевотине?»

   Голос дора Инграма зазвучал в голове где-то через минуту тщетных метаний Каллена по тесному помещению и совершенно бессмысленных телодвижений. А так он действительно какое-то время походил на разъярённого хищника, едва не рычащего сквозь зубы и сжимающего руки в дрожащие кулаки от сводящей с ума беспомощности.

   «Будь хорошим мальчиком, сделай несколько глубоких вздохов, сядь и прекрати дёргаться. И даже не думай что-нибудь с собой сделать. Потому что твоё тело больше тебе не принадлежит, и ты не имеешь никакого права себя калечить или делать что-то, что может повредить твоему здоровью. И запомни. Любой всплеск адреналина в твоей крови посылает в мою круглосуточную программу слежки сигнал тревоги. А у меня нет никакого желания дёргаться из-за твоих психов всю последующую ночь. Повторяю. Мне проще тебя вырубить с помощью ошейника. Так что… выбирай.»

   Ему всё же пришлось взять себя в руки и подчиниться «совету» дора, перестав бегать по комнатке и глядеть на ближайшие стены ошалевшим взглядом бьющейся в клетке птицы. Как бы он не мечтал выплеснуть хоть через что-то накопившийся негатив, даже этого ничтожного удовольствия ему никто не собирался дарить. Поскольку у него не было прав даже для этого.

   «Умница. Хороший мальчик. И постарайся больше так не делать. Потому что завтра тебе нужно стать ещё более шёлковым и покладистым. А для этого тебе и всем нам нужно хорошенько отдохнуть и выспаться. Так что, не теряй зря время и ложись баиньки. И желательно прямо сейчас.»

   Глубоко дышать? Успокоиться? Тем более сейчас, когда память так некстати начала подсовывать ему жуткие картинки из недавнего прошлого?

   Но в словах Инграма закралось на редкость ценное зерно истины. Ведь именно от эмоционального состояния и зависел весь жёсткий над ним контроль извне. Вспышки агрессии и ярости у безвольных рабов считались главной лакмусовой бумажкой для местной системы безопасности. По существу, теперь они являлись главными врагами Каллена, как, впрочем, с массой других эмоций.

   Поэтому ему нужно найти способ как-то всё это обходить. Учиться жить без эмоций и ничего не чувствовать в те моменты, когда он будет делать что-то для себя ужасное и омерзительное. Научиться контролировать как чувства, так и желания; как собственное тело, так и все врождённые инстинкты. Причём сделать всё это в самые кратчайшие сроки, если он действительно хочет выжить и понять устройство окружавшего его мира.

   В любом случае, он здесь долго не протянет. А он не для того терпел все эти долгие месяцы унижений с безвозвратной потерей прошлой жизни, чтобы сдохнуть по прихоти какой-то избалованной девчонки или её папаши-садиста в течении ближайшей недели. Ну, уж нет. Такого удовольствия он им не предоставит!

***

«Нет! Пожалуйста! Не надо! Отпустите!» - пронзительный женский визг, от которого стынет кровь в жилах и останавливается через каждый удар сердце.

   «Что делать с этой сучкой? На вид слишком старовата и, скорей всего, уже давно не девственница.»

   Тогда он не понимал, о чём говорили эти люди. Охотники в чёрных костюмах с глухими масками-шлемами на лицах и непробиваемыми щитками-латами по всему телу. Они спустились с неба на жутких летающих штуках из чёрного металла, который мог сливаться с небом, маскируясь во время полёта. Сотни, а может и тысячи демонов с оружием, способного разорвать любого человека или животного на мириады кровавых кусочков и даже снести за раз целую стену каменного строения. И они не прошли мимо ни одного здания или отдельной фермы немаленького поселения, ворвавшись вскоре и в их дом. Стариков и ничем не выделявшихся жителей они убивали сразу, прямо на месте и без разбору. Детей, крепких парней и сильных мужчин заковывали в парализующие ошейники и кандалы. Меньше всего везло женщинам.

   «Мордашка вроде ничего так. Проверь на всякий случай, вдруг ещё каким-то чудом не тронута.»

   «Смеёшься. Чтоб такую и не успели к такому сроку объездить?»

   Он и сейчас не поймёт, почему её назвали старой, ведь ей только недавно исполнилось восемнадцать. Но, похоже, у этих монстров на этот счёт имелись собственные возрастные критерии.

   «Как я и сказал, наша девочка уже давно не девочка. Ещё и на третьем сроке беременности.»

   «Тогда в утиль. Возиться с ней, пока будет на сносях – едва ли кто на такое пойдёт. А там ещё неизвестно, как пройдут роды и какой с них вообще будет толк.»

   Каллен разомкнул веки где-то через пару секунд после того, как попытался закричать. Вернее, докричаться до тех, кто уже в который раз в его ночных кошмарах убивал у него на глазах молящую о пощаде Кэтлин. И снова у него ни черта не вышло. Она опять исчезла, как бы он не старался до неё дотянуться. Растворилась бесследно в бездонных недрах его израненного вдоль и поперёк рассудка. Превратилась в вечный призрак – невидимый, безголосый и бесплотный.

   «С добрым утром, солнце красное. Ты уж прости меня, конечно, но твои ночные кошмары мне как-то совсем не нравятся. Если ты не сделаешь с этим что-нибудь в самое ближайшее время, тогда мне придётся заняться ими лично. Скажи спасибо, что я уже встал к этому времени. Да и тебе уже хватит нежиться в постельке. Как-никак, у тебя на сегодня очень плотный график работ. И перед тем, как ты появишься в комнатах монны Лалии, тебя следует привести в божеский вид. А то, не дай бог, ещё перепугается, когда взглянет на вчерашнего варвара с перекошенным лицом…»

   Дор Инграм заговорил в его голове едва не сразу же после тяжёлого пробуждения. И то пришлось потратить немало времени, чтобы окончательно проснуться и вспомнить все события минувших дней. Не говоря про комнату, которая его сейчас окружала и которая, судя по всему, должна была стать постоянным пристанищем на всю ближайшую неделю.

   До фаянсового писсуара, правда, он не успел дойти. Двери в его одиночную келью открылись, и на пороге нарисовался всё тот же охранник из вчерашнего дня.

   - Живо встал и на выход. У тебя не больше тридцати минут на подготовку к встрече со своей хозяйкой.

ГЛАВА 12

Он мог, конечно, думать о том, чтобы что-то сделать со своими эмоциями и как-то научиться их заглушать, но для этого требуется куда больше времени, как и сам план тренировок. Иначе, подобные мысли могут остаться одними лишь мыслями. И сейчас он убедился в этом как никогда, когда шёл в сопровождении двоих охранников и немолодой служанки в господскую часть дома, поражаясь в который раз разнице между служебными помещениями и размерами хозяйских комнат, которые было просто грех сравнивать вообще.

   Если в своей камере с низким потолком и узкими стенами он мог запросто заработать клаустрофобию, то здесь на него, наоборот, давило со всех сторон большим пространством слишком огромных помещений. Слишком огромных, слишком роскошных и, на первый взгляд просто бесконечных. Будто идёшь по какому-то запутанному лабиринту, хоть он частично и помнил план всего здания, который ему показывал дор Инграм в виде трёхмерной голограммы.

   К немалому удивлению Каллена, это утро началось без каких-либо особых эксцессов и сильных потрясений. Да, его вытащили из «постели», едва он успел открыть глаза и окончательно проснуться. Но после отвели в ту часть таберны, где находились служебные комнаты для общего пользования местных слуг – купальня, кухня-столовая и даже несколько тренировочных залов для привилегированной охраны.

   В большой душевой в это время почти никого ещё не было, и Каллену никто не помогал отмываться, если не считать самого устройства одной из открытых кабинок, которое могло лить и горячую воду, и обдавать всё тело горячим паром, а потом та же быстро обсушивать с ног до головы. Единственное, пришлось провозиться с волосами. Но в тот момент ему на помощь пришла Тамия – одна из личных служанок монны Лалии, которую специально вызвали в служебную часть особняка перед предстоящей встречей молодой хозяйки и её нового раба.

   - Святые угодники! Как же хорош! И как же я оказывается давно не видела натуральных красавцев. Думаю, наша монна тоже немножко ошалеет, когда рассмотрит его поближе.

   Тамия – одна из тех немногих служанок, чья рабочая тога не просвечивала и полностью скрывала уже давно немолодое, но, тем не менее, всё ещё красивое тело.

   Как со временем потом заметит сам Каллен, он так ни разу не встретит здесь кого-то, кто бы имел совершенно разные по комплекции, формам и весу фигуры. Ни полных, ни слишком худых, угловатых или абсолютно бесформенных. Если не считать одного единственного экземпляра, который и вовсе окажется чем-то вроде той же экзотической зверюшки, как и сам Каллен.

   - А волосы-то какие! Любой монне на зависть и тоже, наверное, свои, да?

   Тамия проверит гриву молодого раба собственноручно, перед тем как помочь её расчесать каким-то особым устройством за считанные секунды.

   - Только в кудри их не завивай, а то монна Лалия точно не так всё поймёт.

   Стоявший всё это время рядом охранник не преминул пошутить на данный счёт, за что получит от служанки в ответ недобрый взгляд и презрительную усмешку.

   - Вот учить меня приводить в порядок рабов не надо. Я этим занимаюсь куда дольше, чем ты своими церберскими обязанностями. А тебе хватит прикрываться! Мне до твоего члена нет никакого дела! Чего не скажешь о твоих хозяевах. Даже не вздумай делать нечто подобное в их присутствии, как и при их гостях. Откуда тебя такого вообще взяли? Впервые вижу, чтобы раб стеснялся своей наготы.

   - А ты-то сама, как думаешь, откуда таких берут? – охранник снова жёстко осклабился и даже провёл языком по краю рта, пока рассматривал фигуру Каллена, намеренно задержавшись поплывшим взглядом на чужом вялом члене.

   - Лучше бы не напоминал. До сих пор не могу понять мэтра. – Тамия осуждающе покачала головой и осенила себя непонятным знаком, будто только сейчас вспомнила, что кроме Ордики существуют и другие миры с совершенно другими жителями и другим отличительным мировоззрением. – Я бы в жизни не подпустила к своей дочери подобного представителя, пока бы не получила нужных гарантий о том, что он абсолютно безопасен или, по крайней мере, очищен.

   - Ты же прекрасно знаешь нашего мэтра. Все его пути неисповедимы. И не тебе осуждать его за принятые решения с желаниями. По статусу не доросла. И едва ли когда-нибудь дорастёшь.

   - Кто бы говорил.

   Несмотря на своё недавнее поведение с демонстрацией «страхов» к таким дикарям, как Каллен, Тамия снова подошла к рабу, прихватив перед этим из шкафчика служебной комнаты что-то похожее на одежду. Точнее, вешалку с белой полупрозрачной юбкой из плиссированной ткани (больше схожей на целлофан), центр которой украшали вертикальные складки фигурной накладки для причинного места.

   - Размер идеален.

   И даже приложила её к низу живота Каллена, проверяя и длину «юбки» и охват декоративного пояса.

   - Надевай. И чтобы больше не тянулся руками к паху!

   - Что это?.. – впервые у молодого раба прорезался голос. И не удивительно. Ведь его пытались заставить надеть настоящую юбку!

   - Синдоном! Я так понимаю, историю Древнего Египта у вас не изучали? Как бы там ни было, теперь это одежда рабов на Ордике. Вернее, тех рабов, которые вхожи в господские покои. Хотя, если монна Лалия захочет видеть тебя без этого, будешь ходить по дому голышом уже на постоянной основе.

   Больше уговаривать Каллена не пришлось. Даже если бы это была настоящая женская юбка, он бы надел и её без лишних возражений. Во всяком случае, передвигаться в этой штуке по длинным анфиладам особняка уже было не так зазорно, несмотря на то, что сзади ткань синдонома продолжала всё просвечивать. Но даже с этим было уже намного проще. По крайней мере, на первое время.

   - А теперь слушай сюда, мальчик, очень и очень внимательно! Я знаю, тебе уже и до меня зачитывали длинные списки твоих прав и обязанностей в этом доме, но добавлю немного и от себя.

   Они поднялись все на второй этаж по роскошной мраморной лестнице с вычурными перилами и прошли ещё несколько пролётов длинного коридора со своими бесчисленными поворотами и запутанными ходами. Пока не остановились перед большой панелью инкрустированных хрустальными узорами раздвижных дверей и не вошли в открывшийся перед ними мини-холл. Правда, вошли только Тамия и Каллен. Оба охранника остались ждать в коридоре. И как только двери снова закрылись, служанка тут же обернулась лицом к рабу, хищно прищурилась и ткнула указательным пальцем в нос опешившего мужчины.

   - Понятия не имею, из какого ты мира, и какие у вас там царят порядки, а здесь у нас, как ты должно быть уже заметил, всё совершенно иначе. Ты здесь никто! Бесправная собственность моей госпожи – монны Лалии! Будешь слушаться её во всём и не поднимать на неё глаз, пока она сама этого не прикажет. Как и стоять в сторонке неподвижной тенью, если она будет в это время заниматься своими личными делами. Или ждать в передней – в специальном для этого месте. Я её тебе потом покажу. И никогда! Слышишь? Никогда не смей говорить в её присутствии, если она не обратиться к тебе первой и не захочет, чтобы ты что-то ей сказал или ответил. Как правило, такое редко случается и с рабами здесь не разговаривают даже слуги, разве что за очень редким исключением. Так что, давай!

   Тамия вдруг сделала небольшой полушаг назад и окинула внешность не в меру терпеливого раба последним оценивающим взглядом. Даже заботливо поправила у его плеча выбившуюся прядь длинных волос, будто он был каким-нибудь цветочным букетом или живой куклой, упакованной в праздничную обёртку и пёстрые ленточки.

   - Ни звука, ни лишних движений и ничего такого, за что бы мне пришлось краснеть перед твоей хозяйкой!

   После чего служанка поманила его ладошкой за собой и прошлась в ближайшую огромную комнату с арочными окнами и проёмами в смежные помещения. Каллен, само собой, последовал за бойкой женщиной и не останавливался до тех пор, пока она не указала пальчиком куда ему встать, замереть и уткнуться глазами в пол у своих босых ног. Хотя до этого он чуть было шею не свернул, разглядывая шокирующие взор господские покои и пытаясь с ходу определить для чего они вообще предназначались. И, судя по всему, они прошли через гостиную, потом отдельную комнату отдыха, в конечном счёте остановившись на пороге огромной спальни с белоснежными мраморными колоннами вокруг круглой кровати на ступенчатом возвышении и бирюзовыми драпировками, заменявшие ширмы или перегородки.

   - Ты меня хорошо понял? Не двигайся! – последние слова Тамия прошипела сквозь стиснутые зубы едва слышным шёпотом. Затем тут же сошла с места, пересекая почти половину комнаты, обошла огромную кровать, на которой запросто поместится человек пять-шесть, и снова заговорила на повышенных тонах, непонятно к кому и куда обращаясь.

   - Монна Лалия! Моя госпожа! Я уже здесь! Жду ваших ближайших распоряжений. Надеюсь, сегодня вы не откажетесь от завтрака?

   - После вчерашней обжираловки? Кажется, я не смогу теперь есть ещё как минимум неделю. Это ненормально столько есть! Совершенно ненормально! В следующий раз, если папа устроит нечто подобное снова, я попросту сбегу из дома!

   - Ну, будет вам, моя монна. Вы были прекрасны в образе Клеопатры. С вами не могла сравниться ни одна египетская царица, как и сама Клеопатра.

   - Если учесть, что она в действительности была далеко не красавицей, тогда да, не могу с этим не согласиться.

   Конечно, стоять всё это время по стойке смирно и смотреть только в пол, у Каллена никак не получилось. Он проследил за Тамией, глядя за женщиной исподлобья, когда та от него отошла едва не на десять метров и остановилась между кроватью и колонной перед натянутой длинной ширмой полупрозрачной шторой.

   Как вскоре выяснит мужчина, за этой декоративной драпировкой скрывалась ещё одна просторная «ниша» со своим отдельным окном, где на другом ступенчатом возвышении располагалась большая мраморная ванная. Он даже сумеет её немного разглядеть, как и едва просматриваемый силуэт лежащей в ней девушки. А потом станет невольным зрителем того, как хозяйка комнат неспешно поднимется из воды и перешагнёт через борт весьма вместительного резервуара. И, само собой, абсолютно голая и ни о чём не подозревающая.

   Тамия мгновенно метнётся к кровати, чтобы подхватить с края матраца длинный лиловый халат из невесомой ткани, а Каллен… Каллен так и не сможет опустить глаза снова к полу. Потому что не узнает в этой обнажённой, мокрой и невероятно красивой богине ту самую монну Лалию, которую видел вчера на господском пиршестве. Ведь та вроде была брюнетка, с сотней тонких косичек и разрисованным, как у куклы лицом. А эта…

   У этой девушки оказались длинные русые волосы с медовым отливом, подхваченные на затылке золотым гребнем. Никаких косичек и вызывающего грима. Лицо чистое, нежное, с полными губами, аккуратным чуть вздёрнутым носиком и идеальными дугами тёмных бровей над большими выразительными глазами. А уж какое тело – высокое, стройное с идеальными формами и безупречной полной грудью, при виде которой даже у мёртвого, наверняка, тут же встанет…

   - И вообще!.. Я теперь точно буду с содроганием вспоминать этот день и избегать собственных друзей до конца своей жизни! У меня даже не хватило сегодня духу зайти в соцсети и проверить сообщения! Наверное, весь Остиум сейчас гудит о на нашей с Вэлом помолвке, с самыми подробными описаниями произошедшего и обязательным приложением из сотни тысяч видео, заснявших моё унижение со всех возможных и невозможных ракурсов!..

   Она не сразу заметила Каллена. Перед этим по-деловому прошлась до кровати и стоявшей там Тамии, возмущённо рассказывая о своих худших впечатлениях, полученных на вчерашнем празднике. И только когда протянула руки к халату, машинально посмотрела в сторону выхода из спальни и…

   - О, господи! А он-то тут, что делает?!

   - Моя монна, он же просто раб. Причём ваш личный раб, если вы уже успели об этом забыть.

ГЛАВА 13

- В первую очередь, он мужчина с врождёнными инстинктами, которыми его наградила природа и от которых так просто не избавишься лишь по одному желанию или чьим-то заверениям. Ну, а если отец не соврал, и он действительно натуральный и без единой модифицированной гены…

   Слова служанки не возымели над девушкой должного эффекта, так как Лалия всё равно поспешно схватилась за халат и даже метнулась в сторону ближайшей ширмы, чтобы там поспешно одеться.

   - Он действительно такой, моя монна. И вы могли в этом убедиться, изучив его гарантийный сертификат.

   - Ага, и прочесть душещипательную историю, при каких обстоятельствах он попал в колонию рабов на Ордике. Кажется, она мало чем отличается от сотни схожих, как идентичные клоны, рассказов. Дикое племя на какой-то нелегальной планете то ли напало на мирную экспедицию конфедератов, то ли погибало от эпидемии, часть из которых удалось взять в плен или же спасти от неминуемой смерти. Ну, а поскольку, в плане интеллектуального развития они мало чем отличаются от искусственно модефицированных рабов и не имеют прав свободных граждан Единого Содружества, то на большее они никак не могут рассчитывать. Либо жить в зоопарке, либо в специальных колониях, либо выполнять обязанности бесправных невольников.

   Пока монна Лалия делилась с абсолютно равнодушной Тамией своими познаниями о происхождении и правах таких рабов, как Каллен, сама молодая хозяйка роскошных господских покоев уже вынырнула из своего недавнего укрытия и неспешно, будто грациозная лебёдушка, пересекала спальню прямиком в сторону оцепеневшего мужчины. При этом завязывала на ходу пояс уже надетого и будто сотканного из воздушной ткани халата и не сводила явно любопытного взгляда со своего живого подарка.

   Как-то не походила она на рьяную противницу рабства. Хотя Каллен и успел мельком взглянуть на неё, где-то с полсекунды, тут же грузно нахмурившись и уставившись снова в пол. Одновременно чувствуя, как учащается сердцебиение с дыханием, а в жилах вскипает адреналин из-за прошедшего по нервам, будто высоким разрядом тока, неконтролируемого волнения.

   «Я, надеюсь, тебя сейчас так шторит не из-за страстного желания напасть на свою хозяйку и сделать ей что-то плохое, мой мальчик? Иначе, если ты не уймёшься и не возьмёшь себя в руки до того, как она до тебя дойдёт, мне придётся тебя вырубить…»

   И как не вовремя в голове зазвучал голос дора Инграма, подливая масла в огонь и ухудшая без того напряжённое состояние раба. Пришлось даже закрыть глаза, чтобы тот не видел, где сейчас находилась его пресловутая монна Лалия.

   - Если, конечно, это всё не какая-нибудь тщательно спланированная афера, чтобы вытянуть как можно больше денег из таких заядлых, как мой отец, коллекционеров живых игрушек. Вырастят на своих фермах внешне идеальных, но недалёких по интеллекту «биомашин», а потом выдают их за дикарей с нелегальных планет.

   Наконец-то она к нему приблизилась, хотя Каллен понятия не имел, как унять собственное волнение за столь короткое время и успеть успокоиться до того, как Инграм врубит на его ошейнике парализующий электрошокер. Но каким-то чудом пронесло. Или же он всё-таки понял, что паниковать из-за какой-то смазливой девчонки, на которой, кроме невесомого халата больше ничего не имелось, попросту глупо и по подростковому наивно.

   Но, как сказала сама Лалия, врождённые инстинкты так просто и по одному лишь желанию не задушишь.

   К тому же в памяти вдруг неожиданно всплыли нравоучительные высказывания про слабый пол уже покойного дяди Закери. Точнее об одном конкретном типе женщин.

   «Ты и сам когда-нибудь обязательно столкнёшься нос к носу с какой-нибудь подобной красоткой, и поймёшь насколько она особенная. Рядом с этими кралями у любого, даже у самого толстокожего и дубового мужика начинает рвать крышу и заплетаться все извилины. Даже не знаю, как это объяснить, потому что они способны сводить с ума одним лишь своим присутствием. Своим запахом, голосом, улыбкой и взглядом. Будут при этом одеты с головы до ног в металлическую броню, а у тебя всё равно встанет, потому что эта тяга заложена богами у всех самцов на подкорке. Лучшая, особенная и во всём идеальная. С такими всегда надо быть начеку. Потому что такая вынет из тебя сердце голыми руками, а ты при этом ни хрена и сделать не сможешь.»

   На деле, Каллен уже встречал до сего дня парочку подобных девушек, одной из которых была Кэтлин. И, да, он поверил тогда словам Закери, как в некую божественную и непреложную истину, потому что с ним всё так и случилось. Как впрочем и сейчас. Правда, своё нынешнее состояние он мог списать на волнение, связанное с другими причинами, но уж никак ни с желанием схватить эту совершенную богиню резким движением натренированных рук и скрутить ей шею всего за пару мгновений.

   В любом случае, эта чёртова монна Лалия относилась именно к тем красоткам, на которых встаёт абсолютно у всех представителей мужского пола. Причём связано это было, скорее, с исключительной физиологией, а уж никак не с любовью с первого взгляда. Да и у него от дикого волнения едва ли что-то могло сейчас шевельнуться, кроме, разве что, волос на затылке.

   - Можете мне верить или нет, моя монна, но я на своём веку повидала многое и могу отличить модифицированного раба от натурального.

   К нежданному удивлению Каллена, на его защиту вдруг пришла Тамия.

   - Сами присмотритесь и поймёте, в чём различие. Можете даже потрогать для пущей убедительности.

   Он невольно задержал дыхание, когда увидел её босые ножки, остановившиеся от его напряжённых ног всего в полушаге. Ощущая её близость, будто движение тёплого облака по его коже, сравнимое с касанием невидимого ангела. А потом ещё сильнее напрягаясь от её ироничного смешка на слова служанки и чувствуя, как она поднимает руку. При этом сдерживаясь из последних сил, чтобы, не дай бог, не отреагировать на её последующее движение какой-нибудь ответной глупостью.

   - И что именно я должна увидеть?

   Она всё же коснулась его груди явно пугливым жестом и одними лишь кончиками пальцев и даже повела невесомой изучающей лаской по чистой и гладкой коже раба вверх, к выступающим ключицам, мощной шее, а потом и к гладко выбритому подбородку. Из-за чего Каллену пришлось буквально не дышать почти с полминуты. И даже нахмуриться едва не до боли, когда она добралась до его нижней губы, а он при этом никак не мог отделаться от ощущения фантомного следа её пальчиков на груди и шее.

   - Ты это имела в виду, да? Тёмные поры на скулах и щеках и пробивающаяся в них щетина?

   - И не только это. Смотрите внимательнее. На глаза, на черты. Не стесняйтесь, он теперь всецело ваша собственность, и вы можете делать с ним, всё что только не пожелаете. И разве он не прекрасен? Согласитесь уже наконец-то.

   - Посмотри на меня. Подними глаза! Ты ведь меня понимаешь?

   Он так и не рискнул ответить, поскольку в горле окончательно пересохло, а голосовые связки будто пережало чьей-то невидимой рукой. Но глаза всё же поднял, хотя по началу ему показалось, что это приказали сделать вовсе не ему.

   - О, великий Вседержитель!

   И невольно сам залип на серебристо-бирюзовых глазах напротив, впервые увидев лицо своей владелицы со столь близкого расстояния – чистое, нежное, без единого намёка на неприятный изъян или тот же прыщик, с идеальной гладкой кожей, больше схожей с матовым фарфором. А её ошалевшая, почти детская улыбка, когда она рассматривала его черты и его охристо-карие глаза… Кажется, у него даже диафрагму под грудиной сдавило не пойми от чего. Может от того, что слишком долго не дышал?

   - Его радужка… Она самая обыкновенная и с таким редким сейчас цветом.

   - Скорее, естественным, данным от природы. А по его чертам, что-нибудь заметили?

   - Что?.. Что я должна заметить по ним?

   Монна Лалия уже с нескрываемым восхищением разглядывала его лицо, как если бы он и вправду был самой обыкновенной неживой куклой или статуей, но с идеально приближенной к человеческой внешностью.

   - Что они немного ассиметричны. Линия бровей, расположение глаз, форма носа, губ и подбородка.

   - С ума сойти! Точно!

   В этот раз девушка чуть было не задохнулась от неожиданного приступа искреннего восторга, будто она и в самом деле впервые в жизни видела нечто подобное, то, что не вписывалось в привычный уклад её повседневного бытия. Она даже зажала ненадолго ошалевшую улыбку пальцами ладошки, когда поняла, чего не замечала в упор столько времени.

   - Но почему? Как? Почему это его нисколько не портит и не уродует?

   Она снова протянула к его лицу руку и осторожно погладила прохладную щёку с лепной твёрдой скулой, словно проверяя, насколько они настоящие и всё это не являлось какой-нибудь безупречной подделкой.

   - Потому что в природе нет ничего идеально симметричного. И если она создаёт что-то прекрасное, то оно тоже будет иметь ассиметричные линии и превосходить по красоте своих симметричных клонов.

   - Кажется, я понимаю, о чём ты, хотя раньше никогда об этом не задумывалась. Поэтому ты была против того, чтобы я подростковые годы спала по ночам в корректирующей маске и не бегала, как все мои одноклассницы по медсалонам, чтобы подправить там форму черепа и челюстей?

   - Отчасти и поэтому. И чтобы вы не зацикливались на своей внешности, подобно вашей матери. Хватит с меня и монны Ивонны с её маниакальной одержимостью о безупречной красоте и поисков эликсира вечной молодости.

   - Почему тогда ты думаешь, что заводчики сертифицированных рабов не могут этого не учитывать при создании нужных им подделок? – монна Лалия и не думала сдаваться, продолжая строить свои странные гипотезы и при этом разглядывать мужчину зачарованным взглядом восхищённого новой игрушкой большого ребёнка.

   - Потому что о таких нюансах надо знать далеко не поверхностно. И все, кто занимается разведением модифицированных рабов, используют генетический материал, прошедший тщательную госпроверку. Выражаясь доступным языком, из саженцев роз нельзя вырастить клубнику. Это в принципе невозможно.

   Порой Каллену казалось, будто он слушает разговор сумасшедших – людей не от мира сего. Потом быстро вспоминал, что это он являлся в этом месте чужим гостем во всех смыслах данного слова. Что это не его мир, а всё, что тут происходило на его глазах, считалось обыденным явлением для местных жителей, но никак не для него.

   Законное рабство, шокирующие сверхтехнологии и изменённая едва не до узнаваемости человеческая физиология. Мир погрязший в смертных преступлениях против собственной природы. И он – едва не единственный представитель, сохранившей свою естественную сущность людской расы стоит перед одной из полубогинь новой, якобы усовершенствованной породы людей. Стоит и смотрит в её безупречное лицо и понимает, как никогда, насколько они разные и как далёки друг от друга – подобно двум галактикам в противоположных частях вселенной.

   Он будет считаться для таких, как она диковиной зверушкой, с которой станут играться то тех пор, пока он не наскучит своей избалованной хозяйке до тошноты. А она – одной из тех, кого он будет ненавидеть до конца своих дней, мечтая в один прекрасный день забрать с собой на тот свет как можно больше подобных ей нелюдей.

   - Хотелось бы мне с тобой не согласиться, но… похоже ты всё-таки права. Он действительно не такой.

   Полубогиня наконец-то убрала от лица мужчины руку, но разглядывать его всё равно не перестала. Правда теперь она более сдержанно осматривала его мускулистый торс, невольно прикусив нижнюю губу и, видимо, пытаясь понять, что же чувствует сама от своих новых открытий. Насколько они для неё волнительны и какие вызывают ответные чувства с желаниями.

   - Не могу толком объяснить, но я ощущаю это. Как будто от него исходит какая-то особая энергетика. Он не пустой. Точнее даже живой и в нём определённо чувствуется и ум, и интеллект…

   - Вы иногда такое скажете, моя монна! – служанка Тамия вдруг весело рассмеялась и, к слову, тоже уже успела к ним подойти на достаточно близкое расстояние. – Откуда у дикарей интеллект? Они же настоящие животные. Живут на одних инстинктах. Насколько я помню, нечто подобное вы говорили и о подаренном вам на десятилетие лигре. Что вы и у него видели и чувствовали во взгляде ум с интеллектом.

   - Но ведь так оно и есть! Или скажешь животные, путь и модифицированные, не могут иметь интеллекта?

   Тамия в ответ лишь показательно развела руками и покачала головой, но признавать правоту молодой госпожи определённо не спешила.

   - С вами спорить бесполезно! Разве что остаётся только надеяться, что в этот раз вы не откажетесь от подарка. Мэтр Рэдлей уже готов в лепёшку расшибиться ради вас, а вы всё ни в какую. Правда… если и в этот раз встанете в позу, честно признаюсь, я буду совершенно не против, если вы мне переподарите этот чудо экземпляр, например, мне. Уж я то найду ему должное применение без каких-либо мучительных зазрений совести.

   И в подтверждении своим словам служанка тоже окинула фигуру Каллена многозначительным взглядом, от которого у раба неприятно скрутило внутренности в животе. О каком бы наличии у него интеллекта эти двое не говорили, он всё равно оставался для них пустым местом или бездушным предметом, в присутствии которого можно обсуждать всё, что угодно, даже о размерах его члена и предполагаемых способностях в постели. Он будет всегда для них никем. Безмозглым животным с низменными инстинктами, пусть эта монна Лалия и говорит об обратном. Она всё равно не сможет допустить в свою голову мысли о том, что он такой же, как и она, человек.

   - В этом я нисколько не сомневаюсь, Тамия. А на счёт отца… - девушка сделала небольшую паузу, недовольно поджав губки и даже нахмурившись, но едва ли от полученных впечатлений при разглядывании своего нового подарка. – Он пытается расшибиться в лепёшку не ради меня, а ради поддержания моей репутации в обществе. Ещё бы, у всех моих сверстников, кузин и друзей уже как минимум по три-пять личных рабов, одна я, по его словам, как та белая ворона – позорю его на весь Остиум.

   - Да будет вам, моя монна. Что такого ужасного вы в этом для себя разглядели? Личную прислугу для вас иметь незазорно, а рабов – не приведи Вседержитель!

   - Я бы прекрасно могла справляться и без прислуги, только, боюсь, отца точно хватит удар. И ты со мной едва не с самого моего рождения. Всё-таки это разные вещи! У тебя хоть какие-то есть права и привилегии среднего класса Остиума, а рабы… Им даже постоянные имена носить не положено. Даже у домашних животных куда больше прав, чем у сертифицированных рабов.

   - Вам-то чего из-за этого переживать, моя монна? Это естественное положение вещей. Сама природа поделила людей на достойных и ни на что не годных паразитов. Вы ничего не можете с этим поделать и что-либо изменить. И мэтр Рэдлей пытается донести это до вас далеко не первый год. Вы всё равно ничего не сможете ему доказать, как и всему миру с привычным для всех укладом жизни. Плыть по течению, конечно можно, но в итоге вы, рано или поздно, выбьетесь из сил, и вас снесёт обратно туда, откуда вы так старательно до этого пытались уплыть. И ради чего, спрашивается?

   Монна Лалия даже не обернулась в сторону убеждавшей её служанки, сдержанно качая головой и даже скрестив под грудью свои холёные руки, как та надменная принцесса или неприступная королева.

   - Папа дал мне неделю на то, чтобы я не сразу отказалась от его подарка, а хотя бы опробовала его в действии! Как будто это может чем-то изменить моё уже давно принятое решение. Идиотская сделка за возможность полететь с нашей университетской группой после выпускного в экспедицию на Асторийский Пояс. И то, чувствую от него очередной подвох. Не видать мне общей практики по облагораживанию пустых ландшафтов, как своих ушей! Обязательно что-нибудь придумает, чтобы оставить на этой чёртовой Ордике до самой старости! Почему он это всё делает? Я ведь всё равно не останусь здесь, что бы он при этом не делал и как бы не старался меня удержать. А уж если выйду замуж, то и подавно!

   В этот раз даже Каллену пришлось поспешно опустить глаза и поджать губы, чтобы не выдать ироничной усмешки. Бедная, несчастная девочка. Ему бы её проблемы.

   - Постарайтесь войти немного и в его положение, моя монна. Ведь у вашего отца тоже есть свои обязанности перед своей семьёй, перед обществом и миллионами людей, которым он даёт работу и надежду на будущее. Для него вы всегда останетесь его маленькой любимицей, которую он будет не переставать холить и лелеять до конца своих дней. К тому же, как я говорила до этого и отнюдь не шутила, вы можете отдать этого раба мне по истечению срока сделки с вашим отцом. Я нисколько не стану переживать за его дальнейшую судьбу, впрочем, как и вы, когда откажетесь от него.

   Подействовали хоть как-то слова служанки на решение молодой хозяйки, или она вовсе не слышала, что ей говорили, но выглядела она в эти секунды весьма задумчивой и немного напряжённой.

   - Не сомневаюсь, что не станешь. Только, боюсь, тебе твой классовый статус не позволит иметь собственного ещё и натурального раба. Так что можешь не стараться. Я прекрасно знаю, что отец подговорил и тебя и, скорей всего, всю прислугу домуса. Не могу, разве что, понять, с чего он решил, что я вдруг поменяю своё мнение за эту неделю, но, выбора, как я погляжу, пока нет ни у кого. Во всяком случае, ни к чему конкретному это всё равно не приведёт. И, как ни крути, но рядом со мной всё это время ему будет получше, чем у других. Если только он не возжелает пуститься на поиски какой-нибудь благодатной почвы, которую он был бы не прочь оросить своим божественным семем. Уверена, желающих им ороситься найдётся в этом доме предостаточно.

   Наверное, лучшего момента напомнить Каллену о том, что его заставили сделать на вчерашнем празднике, она явно не могла найти. И даже ещё ближе к нему поддалась, пристально всматриваясь в отмороженное лицо мужчины, словно надеясь его не только этим поддеть, но и в чём-то уличить. Например, подтвердить её слова своей готовностью выполнить любой приказ подобного уклона от имевших на это право жителей особняка.

   Но молодой раб лишь поднял пустой, ничего не выражающий взгляд к глазам своей законной владелицы и ничего не сказал. Зато она в ответ на это вдруг не по-доброму сощурилась.

   - Великий Вседержитель, монна Лалия, ваш юмор временами просто убийственен. – Тамия тут же поспешила свести всё в шутку, натянуто рассмеявшись и снова направившись в сторону кровати, чтобы сменить постельное бельё на свежее и новое. – Он ваш личный раб! И только вы можете ему позволить что-то делать прямо здесь или за пределами ваших покоев, даже приказать ему искать, как вы выразились, благодатную «почву» для орошения. Самостоятельно он не имеет права без вашего разрешения и в уборную сходить. Просто напоминаю об этом, как бы между прочим. А то вдруг забудетесь, как это с вами часто случается.

   - Спасибо, что напомнила. Учитывая, что до этого я ещё никогда не пользовалась личными рабами и не имею никакого понятия, что с ними делать вообще. Кстати, у него имя есть? Говорить ты хотя бы умеешь? Как тебя зовут?

ГЛАВА 14

- Мне плевать, как ты это сделаешь. У тебя был в запасе целый месяц, и я тебя предупреждал, Пайк, и далеко не раз. Никаких отговорок и провалов я от тебя не потерплю. Мне нужна эта чёртова лицензия, мои часики, дьявол тебя разорви, невечные! Если для того, чтобы её получить, мне будет нужно отсосать самому Верховному, я, бл..дь это сделаю и едва не с радостью! Но понимаешь, моё солнце, в чём проблема. Чтобы это сделать, требуется непосредственное присутствие обсуждаемого нами объекта, но вместо того, чтобы разговаривать сейчас с ним по онлайн-связи и смотреть в ЕГО глаза, я почему-то вынужден выслушивать твои жалкие блеянья!

   Мэтр Рэдлей определённо был не в духе, едва ли ни с самого момента своего утреннего пробуждения. И, сидя сейчас в таблинуме, на первом этаже фамильного домуса в своём домашнем рабочем кабинете, сдерживался едва не из последних сил, чтобы не сорваться в крик и не наорать на одного из своих поверенных. На кира Пайка – лучшего из лучших, пронырливого и скользкого, как угорь, сукиного сына, которому поручил почти месяц назад крайне важное для себя поручение. Того, кто никогда до сего дня его не разочаровывал, кто всегда выполнял все поручения своего господина в кротчайшие сроки и только в наилучшем виде. А теперь…

   Теперь, мать его в рот, этот нагламуренный червь глазел через датчики трёхмерного голопроектора на взбешённого им мэтра. Хлопал своими невинными глазёнками, то и дело смахивая шёлковым платочком набежавшие со своего нового без единой морщинки лба капли пота, и тужился изо всех сил, чтобы, не дай бог, не расплакаться.

   - П-простите… Великодушием самого Вседержителя умоляю, мой мэтр! Я и без того сделал, по сути, невозможное, едва не буквально грыз землю и выворачивался наизнанку. Но получить прямой ответ на ваше прошение от самого Верховного – равносильно тому, как встретиться лицом к лицу с самим Вседержителем. И то… Второе иногда кажется более вероятным, чем первое. К-к… к тому же!.. Мы не получили от него даже отрицательного ответа, а это… Это тоже может быть в своём роде положительным знаком.

   - Положительным знаком. Ты считаешь долгое молчание и полное игнорирование со стороны Верховного положительным знаком, Пайк?

   Мэтр снова не выдержал и поддался из кресла к столу чуть вперёд, приближаясь оцепеневшим от сдерживаемой ярости лицом к воссозданному импульсными датчиками трёхмерному образу кира Пайка. Тот едва не отпрянул назад, будто они общались в режиме реального пространства – в одном общем кабинете, и их не разделяло при этом расстояние в двадцать километров. Через силу сглатывая и в который уже раз смахивая со лба резко выступившие капли холодной испарины.

   - Д-да! По крайней мере, мы можем надеяться хоть на что-то…

   - И как долго, по-твоему, мы будем так надеяться? Ещё месяц? Год? Может десять? Неужели так трудно выйти хоть на кого-то, кто входит в его личное приближение? Да хоть на того же Понтифика!

   - Вы же сами не хотели использовать эти связи, хотя я вам и намекал…

   - Намекал, говоришь? После того, как я отказал его кузену с Лалией, ты почему-то решил, что кто-то из них тут же побежит ходатайствовать за меня перед Верховным?.. Я, кажется, вполне внятным языком тебе сказал. Делай, что хочешь и неважно, какие будешь использовать для этого методы, но чтобы эта грёбаная лицензия лежала на моём столе минимум через месяц! Но я так до сих пор её здесь не вижу? Может ты её куда-то по ошибке засунул и забыл куда? Не хочешь напрячь память, а, Пайк? А заодно отчитаться за каждый потраченный тобою цент…

   Как назло, в этот момент на интеркоме внутренней связи сработал звуковой сигнал оповещения от одного из дежуривших сегодня смотрителей дома. Мэтр едва не выругался в бешенстве вслух, но всё же сумел каким-то чудом сдержаться и даже несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться хоть немного.

   - Что тебе, Рид? Я же просил, не беспокоить меня по пустякам, если это только не касается чьей-то жизни и смерти!

   - Прошу меня простить, мой мэтр, но я не мог не сообщить о нежданном визите мэтра Акерли. Он просит незамедлительной встречи вначале с вами, а потом с монной Лалией.

   Только этого ему сейчас не хватало. Вот тебе и не помяни лихо.

   С такими подозрительными совпадениями недолго уверовать и в сверхъестественное. Хотя, если брать в учёт истинную сущность Эвиса Акерли, тот способен пойти на многое ради достижения своих одержимых целей.

   - Чёртов выскребешь! Только его здесь сейчас не хватало.

   После чего мэтр взглянул исподлобья на притихшего по ту сторону видеосвязи кира Пайка и не по-доброму сощурился.

   - Я, надеюсь, данный визит Акерли никак не связан с твоими последними косяками, Пайк? И ты никак с ним до этого не пересекался и не имел по моему вопросу никаких личных дел?

   - Клянусь всем, что мне дорого, мой мэтр! Я держался от него как можно дальше, поскольку знаю, что бы вы тогда могли со мной сделать. Только я не могу гарантировать того, что делал при этом сам Акерли. Нисколько не удивлюсь, если всё это время он следил за вами и мной. А уж с его то возможностями и связями…

   - Уж о его возможностях и связях можешь мне не напоминать.

   Неожиданно Рэдлей вдруг успокоился, и его голос снова начал звучать по привычному мягко, спокойно, почти вкрадчиво, ложно лаская слух располагающими отеческими нотками. Лицо мэтра тоже приняло едва не одухотворённое выражение, а на его тонких и всё ещё красивых губах заиграла приятная улыбка самого щедрого в Остиуме патроната.

   - Ну, хорошо, мой мальчик. – и, судя по всему, в этот момент он обращался вовсе не к Пайку, мысленно глядя явно не на притихшего поверенного. – Решил со мной поиграть? Что ж. Я тебя услышал. Теперь посмотрим, как далеко ты готов зайти и на что решиться ради Лалии.

   Пайк снова через силу сглотнул, с тоскливой надеждой в глазах поглядывая на кнопку отбоя и, видимо, мечтая в эти секунды провалиться сквозь землю. Но в этот раз, можно сказать, ему сказочно повезло.

   - А с тобой я поговорю позже. Так что не расслабляйся. У тебя как минимум полчаса на то, чтобы сменить подгузники и придумать что-то более убедительное для своих жалких оправданий…

***

- Эвис, мой мальчик! Какая приятная неожиданность! А, главное, какими судьбами. Я думал тебя нет сейчас ни в Остиуме, ни на самой Ордике. Когда это ты успел вернуться, ещё и прошмыгнуть мимо меня юркой мышкой?

   Рэдлей приказал проводить Акерли в изумрудную гостиную, появившись там только минут через пятнадцать с распростёртыми объятиями и улыбкой в тысячу ватт на пол лица. И, судя по тому, что Эвис так и не присел на имевшиеся в большой комнате отдыха диваны, кресла и топчаны, всё это время молодой мужчина провёл здесь в вынужденном ожидании на ногах. Высокий, подтянутый, с идеальной укладкой золотисто-латунных волос и всё таким же пугающе пронзительным взглядом едва не буквально горящих лазурно-синих глаз. А, если брать во внимание, его заметно потемневшую то ли от искусственного, то ли настоящего загара кожу и тёмно-синюю тогу поверх серебристой туники, теперь его радужка выглядела ещё более контрастной и неестественно яркой.

   - Буквально несколько часов назад, мэтр Рэдлей. – Эвис сдержанно улыбнулся в ответ одними губами, но всё-таки сделал пару неспешных шагов в сторону приближающегося хозяина дома. И даже позволил приобнять себя за предплечья, больше не проявляя каких-либо иных радушных чувств или бурных эмоций во время формального приветствия. А, если судить по его статной и вытянутой, как у военного, фигуре, то он определённо предпочитал держать строгую дистанцию с кем бы то ни было, а не только потому, что являлся не самым желаемым гостем в данном месте.

   - И как видите, не смог отказать себе в удовольствии встретиться с монной Лалией лично и поздравить её со вчерашней помолвкой. О которой, к слову, вы мне не сказали ни слова и даже не прислали запоздалого приглашения, например, за пять минут до начала торжества.

   - Я просто не видел смысла тебя беспокоить. Ведь ты, насколько мне известно, находился со своими парнями на задании Понтифика, практически на другом конце галактики Дельта. А там со скоростной связью очень большие проблемы, не говоря про секретность вашей миссии и о том, что о её главных целях могут знать только представители высшего командования Единого Содружества. Так что, сам понимаешь, я не желал понапрасну рисковать, не имея никакого представления, чем это могло впоследствии для меня закончиться.

   - Поэтому и решили поспешить с помолвкой, прекрасно зная, как я на неё отреагирую?

   Мэтр Рэдлей показательно вдохнул и выдохнул и временно отвёл в глаза в сторону, тем самым демонстрируя насколько ему неприятна и данная тема, и главный смысл визита столь особого гостя.

   - Эвис, дорогой, мы же уже столько раз это обсуждали. Я не могу влиять на желания собственной дочери. Они же с Вэлисом выросли вместе буквально с пелёнок, а ты… Ты останешься для неё навсегда любимым старшим «братом» и надёжным товарищем, или даже, скорее, заботливым дядюшкой. У вас же большая разница в возрасте. Она куда комфортней будет себя чувствовать рядом с мужем своего возраста.

   - Точнее, безмозглого и абсолютно безопытного сосунка, у которого сейчас в голове кроме групповых потрахушек больше ничего ценного не водится. Или вы специально ей такого подобрали, бесхребетного размазню, рядом с которым комфортно будете чувствовать себя вы, а не ваша дочь. Вам же такой и нужен зять, да? Наследник одной из влиятельнейших в Содружестве глобальных фармкорпораций, из которого будет очень легко вить верёвки и использовать в своих личных интересах, как какую-нибудь ручную зверушку. А вот такой, как я, вам действительно не по зубам. Как и все те, кто является моими ближайшими родственниками и покровителями. Потому что вам всегда нужно чувствовать себя во всём первым, диктуя всем и вся собственные условия и требования. Вторые роли не для вас, да, мэтр Рэдлей? Они вызывают у вас чувство невыносимого дискомфорта?

   Эвис Акерли за весь свой впечатляющий монолог даже голоса ни разу не повысил, глядя пристально в глаза онемевшего оппонента, как, возможно, всегда смотрел в сторону врага на тайных спецзаданиях от собственного правительства. Не удивительно, почему Рэдлей чувствовал себя рядом с командором не в своей тарелке и действительно испытывал по этому поводу раздражающий дискомфорт. А сейчас так тем более, когда ни черта не мог с этим сделать и хоть как-то на это повлиять. И это несмотря на тот факт, что когда-то ему удалось отказать Акерли, а Лалии хватило ума держать с этим выскочкой дружескую дистанцию все последние пять лет, без каких-либо серьёзных последствий для всей их семьи.

   - Полно тебе, Эвис. Ты же знаешь, с какой искренней симпатией я всегда к тебе относился. – мэтру пришлось снова выдавить из себя «искреннюю» улыбку «ненаигранного» дружелюбия и наконец-то сделать несколько шагов к ближайшей тахте, чтобы вскоре вальяжно на неё откинуться спиной. И заодно потянуться к ближайшему столику за стоящим там кубком с лёгким сухим вином.

   Судя по полному графину, второму бокалу и непритронутым блюдам-этажеркам с фруктами и закусками, его гость и не думал за время долгого ожидания даже попробовать что-нибудь из всего этого маленького изобилия. Даже что-то, что могло удовлетворить чрезмерно придирчивый вкус Акерли.

   - Но ты так же прекрасно осведомлён и о моих ревностных чувствах к Лалии. Она всегда была моей любимицей, и я всегда желал ей только самого лучшего. Но тут, как говорится, сердцу не прикажешь. Это был всецело её выбор. Я не мог заставить её передумать, поскольку это не в моих принципах.

   - Знаете, мэтр, я мог ожидать от вас многое и даже поверить в то, что Лалия действительно испытывает к Велису глубокие чувства. Да и сама помолвка, как правило, не является стопроцентной гарантией предстоящей ещё и ближайшей свадьбы. Ведь её всегда можно расторгнуть или затянуть на несколько долгих лет. Думаю, таким образом вы просто решили подстраховаться и это на вас похоже куда больше, чем на необъяснимое рвение вашей дочери связать свою жизнь с подобной тряпкой. Я уже молчу о всех ваших последних потугах добиться от комиссии Верховного Канцлерства прямого разрешения на выдачу лицензии по пожизненному продлению линии вашей биологической сущности. Точнее, вы начали заниматься данным вопросом как раз в аккурат после того, как я покинул Ордику. Либо это какое-то случайное стечение обстоятельств, либо… Я попросту по-глупому пранайю, да?

   Рэдлей сделал два или три очень медленных глотка из бокала, явно растягивая паузу и медля с ответом, и при этом не отводя собственного пристального взгляда со стоящего перед ним во всей статной красе ничем не прошибаемого командора. После чего так же медленно и молча опустил с кубком руку на подлокотник и выдавил из себя чуть осклабленную улыбку.

ГЛАВА 15

- Ну, что ж, Эвис. Крыть здесь, по сути, уже нечем и нечего. И уж тем более от тебя. К тому же, кто из нас не без греха?

   Мэтр Рэдлей развёл руками вроде как бы и сдаваясь, и демонстрируя своё ироничное отношение к данному факту.

   - И кто из нас не стремился урвать от жизни как можно больше или даже невозможное? Ты ведь тоже приходишь в мой дом в надежде заполучить ту, кто постоянно отвергает твои чувства, и делаешь это, заметь, с пугающим упрямством. Сколько бы тебе не сказали «нет», ты снова и снова совершаешь свои очередные попытки пробить эту стену.

   - Вода точит камень, если вы ещё не забыли такого выражения, мэтр. И не знай я вас так хорошо, как всегда знал все эти годы, то едва ли бы наседал на вас с подобным упорством. Единственное, я до сих пор не могу понять вашего упрямства. Ведь я куда лучшая партия для Лалии, пусть мои доходы и не такие головокружительные, как у семейства Вэлиса, но это не означает, что я не могу ей дать всего, чего она только не пожелает. А уж про то, как я буду носить её постоянно на руках и сдувать с неё пылинки, даже и говорить не имеет смысла. Я готов ради неё и не на такое.

   - И я нисколько в этом не сомневаюсь, мой мальчик. Подобного, как ты зятя, возжелает заполучить для своих любимых дочерей любой заботливый отец в Остиуме (и не только в Остиуме). Но в данной ситуации против тебя играет слишком много накопившихся за столь долгое время нюансов. И я не могу их всех сбросить со счетов, включая самый главный – согласие моей дочери. Ты, конечно, можешь и дальше продолжать пытаться, но… Дорогой мой. Уступи хотя бы раз собственной гордыни. Тебе подобные вещи не к лицу.

   - Уступить собственной гордыни? Как это забавно звучит.

   Акерли тоже хищно осклабился, но возможно испытываемого раздражения на слова Рэдлея так и не показал. Напротив, даже заметно расслабился и приподнял, как бы между прочим, брови, состроив равнодушно невозмутимую гримасу.

   - Хорошо, может быть вы и правы. Тогда мне, наверное, стоит её послушаться и не предлагать вам своей личной помощи в вашем страстном желании встретиться с Верховным Канцлером лично. Ведь, кто его знает, а вдруг вы найдёте с ним общий язык, он проникнется вашими проблемами и даже… поставит на очередь для получения столь желанной для вас лицензии на очень долгую и может быть на зависть всем счастливую жизнь.

   Пока командор обо всём этом столь непринуждённо рассказывал, улыбка на лица мэтра Рэдлея с каждой произнесённой Эвисом фразой становилась всё менее похожей на улыбку, стираясь с губ до полного своего исчезновения.

   - Я бы на твоём месте, мой мальчик, с подобными вещами не стал шутить. Пусть вас и связывает с Верховным близкое родство, но даже у него имеются на этот счёт свои жёсткие принципы. И не ты ли сам являешься столь ярким тому примером?

   - Потому что я Акерли, если вы не успели этого забыть, мэтр. – на этот раз улыбка змия искусителя сошла и с лица командора, и мужчина стал выглядеть, как и до этого, не в меру серьёзным, сдержанным и крайне скупым на внешние эмоции. – Мы добиваемся всего не за счёт имеющихся у нас финансовых капиталов или столь влиятельных связей. Я прошёл свою жёсткую школу жизни и если кому-то даю свою слово, то всегда, при любых обстоятельствах его держу. Решение только за вами, мэтр Рэдлей. Принять мою помощь или же отказаться.

   - А цена, как я уже понял, Лалия, да? И как ты себе всё это представляешь, сынок? Я тебе уже тысячу раз говорил – влиять на решения дочери я не могу.

   - А уж эту слишком сложную для вас задачу предоставьте полностью мне, Шейн. Позвольте мне видеться с вашей дочерью, когда это удобно мне и сократите её встречи с Вэлисом до минимума. И, самое главное… Пообещайте мне разорвать их помолвку в ближайшее время.

   - Я так понимаю, сейчас ты тоже намерен с ней встретиться, раз примчался сюда на всех порах в такую рань?

   - Более того, я даже приготовил ей подарок в честь её помолвки, который намерен передать из рук в руки.

   Акерли, не глядя, кивнул в сторону дивана, установленного напротив огромного изумрудно-белого камина и на сиденьях которого красовалась закрытая переноска средних размеров. Сквозь небольшие круглые прорези бежевой подарочной коробки рассмотреть, что же в ней пряталось не представлялось никакой возможности. Но едва ли командору могла прийти в голову безумная идея привезти с собой что-нибудь смертельно ядовитое и то, что могло бы не понравиться самой Лалии.

   - Решил опять пополнить её домашний зверинец? Надеюсь, этот таинственный экземпляр не сожрёт половину её любимых питомцев, хотя, если честно, мне на это в действительности наплевать. Но только не на свою дочь, Эвис. И я не стану ничего тебе обещать, как и помогать в твоих ухаживаниях с Лалией. Сумеешь каким-то чудом убедить её, что ты лучше Вэлиса, а может даже и влюбить её в себя, тогда и поговорим об остальном – и о расторжении её помолвки с Вэлом, и о ваших гипотетических отношениях в недалёком будущем. Но на остальное, мой мальчик, я подписываться не рискну. И то не раньше того знаменательного дня, когда порог этого дома переступит нога Верховного.

   - Я не большой любитель устных и уж тем более сомнительных сделок, - командор тоже не стал лезть за собственным достойным ответом в карман, как всегда оставляя последнее слово за собой. – Но, надеюсь, Шейн, вам хватит ума не усугублять своего положения, как и не искать во мне совершенно ненужного для вас врага. Вы же понимаете, что я являлся в этом доме частным гостем вовсе ни из-за вас. Мои цели всегда были прозрачными и прямолинейными. Не говоря о том непреложном факте, что я всегда их добиваюсь, чего бы мне этого не стоило. Всегда, мэтр Рэдлей!

***

- Говорить ты хотя бы умеешь? Как тебя зовут? – Лалия с такой напряжённой серьёзностью смотрела в его глаза, будто от её вопроса зависела чья-то жизнь.

   И почему-то её настойчивость немного развеселила Каллена, хотя он и пытался сдержать рвущуюся на волю улыбку, усердно поджимая губы и сжимая челюсти.

   Как это ни забавно, но эта монна напоминала ему по поведению и манере изъясняться обычных молодых девушек из его родного поселения. Особенно самых заносчивых и в некотором смысле наивных, если дело касалось вопросов или тем, в которых они совершенно не разбирались.

   - Вам не обязательно узнавать его настоящее имя, моя монна. Вы можете сами придумать, как его называть.

   Тамия, как всегда, не преминула сказать по этому поводу своё личное веское мнение. Из-за чего молодой мужчина испытал к немолодой женщине очередной укол негативного раздражения.

   - К-Каллен… Меня называть Каллен.

   Говорить после долгого молчания было вдвойне сложно, ещё и на чужом языке. Но вроде бы он ответил вполне внятно и даже разборчиво. По крайней мере, его слова с хрипловатым от напряжения голосом вызвали у девушки несдержанную улыбку и лёгкое удивление. Будто она и вправду не ожидала услышать от него хоть что-то похожее на человеческую речь.

   - Каллен? Надо же. Вполне нормальное человеческое имя, у нас оно вроде тоже встречается. Хотя, чего у нас сейчас только не встречается и как при этом не звучит. Во всяком случае, мне нравится, и придумывать при этом ничего не надо. Ты ведь не будешь возражать, если я буду иногда называть тебя коротким вариантом Кэлом?

   - Великий Вседержитель, Лалия! Вы это серьёзно? Спрашиваете у собственного раба, как вам его называть?

   - А может ему не понравится, откуда я знаю?

   Девушка даже возмущённо обернулась к служанке, продолжая шокировать ту ещё более безумными ответами.

   - Очень надеюсь, что до вашего отца всего этого не дойдёт. Иначе не представляю, чем это может закончиться, причём далеко не для вас одной.

   - Ты сама мне тут талдычила всё это время, что это мой раб, и я могу делать с ним всё, что только не пожелаю. Поэтому, будь добра, Тамия, позволь мне самой выбирать, что с ним делать и как его называть.

   - Хорошо, хорошо! Всё, молчу! Мой рот теперь на замке.

   - Ну, и что мне теперь с тобой делать, Каллен? Случайно не подскажешь? – монна даже всплеснула руками, демонстрируя свою растерянность в данном вопросе и не имея никакого представления, как теперь его решить.

   - Святые угодники! – несдержанно со стороны кровати ахнула служанка и возвела к потолку мученический взгляд великой страдалицы. – Может тогда глянете на специальных сайтах в глобальной сети или поинтересуетесь у своих подружек?

   - Тамия!

   - Молчу, молчу! Это было так… случайно вырвавшиеся из недр возмущённого разума мысли.

   - А ты бы не могла эти недра чем-нибудь прикрыть? Поскольку они мешают моим собственным мыслям.

   И опять Каллену пришлось основательно поднапрячься, чтобы задавить рвущийся на свободу из его собственных недр смешок. Задача, надо сказать, не из простых. Тем более, когда все нервы натянуты до предела, а легче не становится даже от подобных комичных ситуаций.

   - С удовольствием, моя монна. Но, если что, я пока тут и могу подсказать парочку дельных вариантов.

   - Спасибо, конечно, за предложение, но, постараюсь справиться как-нибудь сама. Всё равно он для меня сейчас, как пятое колесо – пристроить некуда, да и не к чему.

   - Отправьте его временно в переднюю, а там уже решите, что будете делать с ним дальше.

   - Не проще ли отправить его в служебную часть домуса? Где он там до этого провёл сегодняшнюю ночь?

   К удивлению мужчины, служанка не сразу ответила на вопросы своей хозяйки, видимо, всерьёз задумавшись над ними ненадолго. Правда, как вскоре выяснилось, её недолгое молчание было связанно с совершенно иным событием.

   - Моя монна, со мной только что связался дежурный смотритель. Ваш отец просит вам передать, чтобы вы спустились в изумрудную гостиную для встречи с недавно пришедшим к вам гостем. Точнее, с командором Акерли.

   И, судя по напряжённому голосу Тамии, данная новость как-то быстро поубавила в ней и весёлость, и недавнюю смелость в разговоре с молодой хозяйкой.

   Лалия тоже довольно резко обернулась в её сторону, словно поначалу не поверила в услышанное.

   - Эвис? Здесь? У нас дома? Его же вроде не было на Ордике больше месяца. И вчера уж точно!

   - Ну, уж я-то определённо ничего не могу сказать на этот счёт. О таких подробностях расспрашивайте его сами. Кстати, что вы наденете на встречу с ним?

   - Я вообще-то ещё не давала согласия на то, что хочу с ним встречаться. Я между прочим занята, как ты видишь? Пытаюсь пристроить навязанного на мою голову раба.

   - Ваш отец лично попросил, чтобы вы спустились, хотя бы на несколько минут.

   - Одна?

   - В смысле, одна? – Тамия не сразу поняла вопроса хозяйки.

   - Он просил меня спуститься одной, без чьего-либо сопровождения? Потому что у меня нет никакого желания оставаться с Акерли наедине. А мне почему-то кажется, что он хочет именно этого.

   - Не думаю, что кто-то может вас заставить это сделать. И про то одной вам спускаться или с кем-то речи не шло.

   - Что ж, прекрасно!

   Лалия снова повернулась лицом к Каллену, и её коварный блеск в потемневших до тёмной морской бирюзы глазах почему-то совсем не понравился рабу. Может от того, что она впервые посмотрела на него, как на некую вещь, а не на живого человека, которую можно использоваться в своих личных целях, не спрашивая для этого ни у кого разрешения?

   «Как ты там, зверёныш, ещё живой? Хотя по всем медицинским показателям даже слишком. Во всяком случае, приношу тебе свои искренние поздравления. Часть главного экзамена ты сдал на твёрдую троечку. Но ты ведь понимаешь, что всё это в действительности не значит ровным счётом ничего? Одна незначительная или до банальности глупая ошибка, и тебя тут же спишут в утиль. Так что будь начеку постоянно и не думай, что если я подолгу молчу, то не слежу за тобой. Я всегда за тобой слежу, раб. Всегда!»

   И вновь зазвучавший в голове голос главного надзирателя резанул по нервам невидимой бритвой, ухудшая и без того тяжёлое состояние Каллена. Как некая напоминалка о том, что ни о каких поблажках ему в этом доме мечтать не придётся. Если юная хозяйка будет держаться от него на постоянной дистанции, то ожидать подобного к нему отношения от других домочадцев едва ли придётся. А уж в первое время и подавно.

ГЛАВА 16

Конечно, она не стала объяснять, зачем взяла с собой на встречу с командором Акерли подаренного ей раба. Если так подумать, то, во-первых, это не имело никакого практического смысла, а, во-вторых, Каллену там действительно нечего было делать, кроме как стоять в сторонке неподвижным истуканом и пялиться всё это время в пол.

   Но монна Лалия так пожелала, и никто, даже её родной отец, не мог ей сказать что-то в супротив, в том числе и сам Эвис. По существу, она так поступила как раз из-за самого командора, с которым не желала оставаться наедине ни за какие уговоры. Каким бы галантным собеседником и преданным другом он бы ни был и сколько бы не дарил ей подарков (начиная с её десятилетия, когда они только-только впервые познакомились), он всегда вызывал у девушки неоднозначные чувства. И, по большей части, далеко не самые приятные.

   Тем более, он был старше её на пятнадцать лет и начал выделять её среди свёрстниц едва не с первых дней их знакомства. Естественно, он никогда ничего плохого ей не делал, но его взгляд пронзительно ярких голубых глаз (уже в те годы казавшийся ей каким-то полумёртвым или бесчувственным), ещё и постоянно серьёзное выражение лица вызывали в Лалии чувство необъяснимого страха. И с каждым пройденным годом Акерли словно становился с одной стороны вроде как улучшенной, а с другой – ещё более ужасающей версией самого себя. Особенно когда возвращался с очередной военной экспедиции или спецзадания из горячих точек исследованных (а некоторых до сих пор ещё исследуемых) галактик.

   Однажды он так вернулся с очень серьёзным ранением, после которого ему пришлось едва не по новой восстанавливать немалую часть мышечных тканей и кожаного покрова, в том числе и на лице. Само собой, тело ему подлатали практически до первоначального вида. А вот со своей щеки под правым глазом он почему-то не захотел удалять небольшую сетку шрамов. Они, к слову, и по сей день украшали его, как и прежде красивое лицо, придавая его внешности брутальной мужественности и бронированной жёсткости. Хотя, если сравнивать его сегодняшнего и десятилетней давности, отличия были весьма существенными.

   - Моя монна! Каждый раз, когда тебя вижу, готов буквально задохнуться от восхищения! Кажется, что быть краше, чем ты уже есть, просто не возможно. Но ты не перестаёшь меня удивлять при каждой нашей новой встрече. Не откроешь мне случайно своего фирменного секрета, как ты это делаешь?

   А ещё он любил её шокировать подобными комплиментами, когда они встречались, как сейчас, хоть и не слишком часто. Зато потом эти встречи впивались в память на очень долгое время и даже преследовали её во снах лёгкими кошмарами.

   Например, как белозубая улыбка Акерли, вроде бы и красивая, но захватывающая дух вовсе не своей неестественной красотой (насколько помнила Лалия, у Эвиса от собственных зубов остались лишь одни воспоминания). Или его яркие и в то же время безжизненные глаза. Сколько бы она в них не смотрела, пробиться за их защитный барьер было просто нереально. И чтобы он при этом не говорил, он никогда и никого не пропускал через него – не подпускал к своей скрытной душе. Если, конечно, она у него была.

   - Хватит тебе, Эвис. Почему ты не можешь обойтись без всего этого? Ты же знаешь, как я не люблю всех этих пафосных комплиментов. Я не моя мать, а ты уж точно не мой отец, которого хлебом не корми, дай только наплести кому-нибудь в уши витиеватых дифирамбов.

   - Лалия, умоляю. Я так долго готовился к этой встрече. Не принижай моих стараний. Ты же знаешь, из меня тот ещё косноязычный недотёпа.

   Она вплыла в огромный зал изумрудной гостиной, подобно настоящей королеве, перед которой, как минимум, все должны преклонить колено и припасть в порыве раболепного почтения к подолу её парчовой столы. Конечно, она сменила халат на более весомую одежду и даже сделала с помощью дополнительно приглашённых служанок сложную причёску – пышную многослойную косу, украсив её жемчужной диадемой и цветочными булавками.

   Каллену пришлось прождать в передней, куда его отвела Тамия, не меньше получаса, прежде чем ему разрешили выйти в холл покоев его молодой хозяйки и присоединиться к её процессии до гостиной. И, само собой, он ощущал себя всё это время не в своей тарелке или на каком-нибудь сценическом представлении праздничного маскарада. А как только они все вошли в очередную роскошную комнату с изумрудными колонами и небольшим декоративным бассейном в центре, и вовсе понял, насколько он был здесь не ко двору. Особенно когда им навстречу выступил высокий широкоплечий блондин с ослепительной улыбкой на красивом лепном лице, глядя все эти секунды лишь на одну Лалию.

   - И ты, между прочим, очень сильно передо мной проштрафилась, мой ангел. Я почти целый месяц рисковал жизнью под боевым огнём беспощадного врага, а ты тут, оказывается, предавалась праздной жизни и увеселениям, устраивая с Вэлисом нежданную помолвку века. И даже словом мне об этом не обмолвилась. Хотя я выходил с тобой на связь буквально за пару дней до намечающегося события.

   Незнакомец слишком близко подошёл к девушке, игнорируя даже присутствие двух других служанок, которых пристроили к своей хозяйке, дабы прислуживать ей во время встречи со столь особым гостем. И Тамии, к слову, среди них не было.

   А этот самый Эвис и дальше вёл себя так, будто кроме него и Лалии в гостиной больше вообще никого не было. Правда, ничего лишнего себе не позволял, даже когда пристально, практически в упор смотрел с высоты своего статного роста в глаза слегка оробевшей монны, перед тем как подхватить её руку и вполне естественным жестом поцеловать ей ладонь с тыльной стороны. Уже тогда Каллен понял всё и без лишних объяснений. То, что этот вроде бы и сдержанный в манерах, но всё равно не в меру надменный представитель местной аристократии, попросту помешан на девушке и нисколько этого не скрывает. Хотя, по его пугающе бесчувственным глазам может показаться, что это далеко не так.

   - Ты же сам помнишь, какой ужасной была связь, и что ты не мог тогда долго со мной говорить. К тому же… - Лалия с сожалением улыбнулась и скромно пожала плечами. – Я прекрасно знаю, как ты относишься к Вэлу. И это он настоял на помолвке, аргументируя это тем, что боится меня потерять. Как будто эта помолвка даёт ему стопроцентную гарантию остаться с ним на веки вечные.

   - Тогда почему ты не отказалась? Я вообще не понимаю, что тебя может связывать с этим изнеженным и не в меру напомаженным золотым мальчиком? Только годы совместного взросления и подростковой дружбы? Вы же абсолютно разные, как земля и небо. У вас нет ничего общего!

   - Как и у нас с тобой, Эвис. И, как-никак, но с Вэлисом меня связывает куда больше, чем просто детская дружба.

   Лалия мягко, почти ненавязчиво высвободила свою руку из расслабленных пальцев Акерли и всё с той же манерной грацией отошла к стоящему неподалёку креслу, чтобы изящно опуститься на его тёмно-зелёное сиденье. К ней тут же подскочили обе служанки, чтобы поправить длинный подол столы и так же молча предложить из стоящих на столиках блюда с фруктами и аппетитными закусками.

   Каллен даже непроизвольно сглотнул, мысленно моля всех предков, чтобы его желудок не издал громких позывных в виде обиженного урчания. Ведь съеденная им где-то с час назад миска вязкой субстанции, похожая по вкусу на плохо посоленную овсянку, уже давным-давно перекочевала из желудка в кишечник. А после вчерашних, да и сегодняшних тоже, стрессов, организм явно требовал пополнить растраченное через более калорийную пищу. Только вот выбирать ему пока ещё не приходилось. Не говоря про одну из служанок, которая вдруг посмотрела на него и кивнула ему, указывая головой и взглядом на место за спинкой кресла их молодой госпожи.

   - И разве самыми удачными парами считаются не те, кто является друг для друга полными противоположностями?

   - Как показывает жизненный опыт, - командор Акерли, в отличие от девушки, не стал никуда садиться, предпочтя встать перед Лалией в двух шагах и смотреть на неё сверху вниз, как опытный хищник за давно облюбованной жертвой. – Лучшими парами считаются те, у кого больше общего и практически одинаковый взгляд на вещи и жизнь. И чтобы ты не говорила, мы с тобой очень похожи. Я бы, например, никогда бы не стал настаивать и тем более дарить тебе спальных рабов. А Вэл, как мне известно, на них помешан так же, как и твой отец.

   И, словно в подтверждение своим словам, Эвис вдруг поднял свой прямолинейный взгляд на Каллена, который в этот самый момент старался как можно более незаметней и без единого звука встать за креслом явно забывшей о нём монны. Но молодому рабу хотя бы хватило ума вовремя потупить собственный взор, тут же цепенея и задерживая дыхание на неопределённое время. Ему было достаточно и пары мгновений, чтобы заметить в пристальных глазах незнакомца что-то такое, отчего сердце тут же пропустило удар, а по позвоночнику прошёлся пока ещё необъяснимый ледяной страх. Кажется, почти таким же взглядом на него смотрел вчера ночью мэтр Рэдлей в комнатке Мэи, когда зачитывал ему список своих требований. А может ему просто показалось.

   - У каждого есть свои слабости, Эвис. И ты не исключение. Не говоря о том, что куда зазорнее в наши дни не иметь спальных рабов, а не наоборот. Я же не могла отказаться от отцовского подарка в разгар праздника? Ты ведь знаешь, как он обожает всех шокировать своими эпатажными выходками. А какой праздник и в особенности помолвка без сценических выступлений? Наш хотя бы обошёлся без безумных эксцессов. Я и так просила отца провести этот вечер в максимально спокойной и семейной обстановке. Но ты же его знаешь. Мэтр Рэдлей есть мэтр Рэдлей.

   - Да, к сожалению знаю. И прекрасно видел по чужим видеозаписям с вашего праздника, какое у тебя было лицо в тот самый момент, когда тебе дарили этого раба. А потом как устроили с ним публичную вакханалию. Что-то не выглядела ты тогда благодарной отцу за столь щедрый подарок. Скорее, мечтала в те минуты провалиться сквозь землю.

   - Я просто была ошарашена и не готова к столь неожиданным для меня событиям. Вот и всё. Пожалуйста, Эвис. Давай сменим тему. Ты ведь пришёл к нам сюда не за этим. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

   - Конечно, мой ангел. Прости. Но тебе ведь известно, когда что-то касается тебя лично или косвенно, я зачастую теряю самоконтроль, совершенно не разделяя рвений твоего отца. В этом плане я слишком консервативен, и для меня крайне дико делить любимую женщину с теми, кто и пальца об палец не ударил, чтобы заслужить её внимания и столь откровенной с ней близости. Надеюсь, тебе хватит ума избавиться и от этого подарка. Кстати, разве это не наглядный пример схожести наших с тобой взглядов? То, что мы оба считаем дикостью иметь в своих спальнях абсолютно чужих для нас людей? Более того, я бы в жизни никогда не потерпел видеть подле своей жены подобного субъекта, а уж в её постели и подавно.

   Нет, Каллен не стал поднимать взгляда и смотреть хотя бы украдкой на того, кто только что с нескрываемым в голосе презрением обсуждал его место в этом доме. И не потому, что боялся этого странного человека. За свою жизнь новоиспечённый раб как раз и не переживал, а вот за неотомщенные смерти близких ему людей…

   - Ну, будет тебе, Эвис. Ты так говоришь, будто немалую часть вины за вчерашнее несёт сам Каллен.

   - Каллен? Ты уже называешь его по имени?

   - А как мне его ещё называть? Он же не генно-модифицированная модель абсолютно во всём послушного раба и мало чем отличающегося от анимата. Разве ты не заметил разницы?

   - Ещё как заметил. Поэтому отказываюсь понимать твоего отца в принципе.

   - Я знаю, как ты относишься к дикарям с нелегальных планет, и что со многими их племенами тебе приходилось сталкиваться на спецзаданиях далеко не во время миролюбивых с ними переговоров. Но этот человек из мирных жителей и не такой уж низко интеллектуальный примат, как многие пытаются выставить подобных ему людей в глазах ордикианцев.

   Сколько же Каллену стоило усилий, чтобы не вскинуть голову и не впиться напряжённым взглядом в лицо стоящего напротив него незнакомца. Но ещё сложнее было себя успокоить, чтобы не вызвать у дора Инграма ненужных подозрений. А ведь тот обязательно начнёт сопоставлять, а потом выяснять истинные причины всплеска адреналина в крови раба там, где тот не должен был вообще проявлять каких-либо негативных эмоций.

   Великие предки! Какой же этот мир ненормальный, и сколько ему ещё предстоит пережить в нём потрясений, прежде чем научиться контролировать себя среди всего этого безумия и всех этих нелюдей.

ГЛАВА 17

- Твоё счастье, что ты никогда не сталкивалась с их племенами лицом к лицу и не имеешь никакого понятия, на что они вообще способны. И, да, ты права. Низким интеллектом там как раз не пахнет. Поэтому я и говорю, твой отец явно плохо думал головой, когда решился купить его тебе. Мой тебе совет, подари его Вэлису. Как раз перед тем как расторгнешь с ним помолвку. А уж я точно никогда не впущу в нашу супружескую спальню никаких третьих лишних и избавлю тебя впредь от всей это новомодной чуши с постельными рабами.

   Ответный смех Лалии хоть немного, но разрядил нависшее в гостиной напряжение и даже подействовал на Каллена нежданным успокаивающим бальзамом. Ведь девушка буквально находилась между ним и её странным гостем то ли в виде камня преткновения, то ли защитного барьера. И, ко всему прочему, она сама не горела страстным желанием обзаводиться очередным навязанным ей рабом. Если так подумать, она должна была быть на стороне Эвиса, а в действительности почему-то продолжала старательно защищать и отца, и почти уже отвергнутый ею подарок.

   - Пожалуйста, Эвис. Мы же с тобой договаривались. Никаких разговоров о нашем с тобой гипотетическом браке. Ты уважаешь мой выбор, а я разрешаю тебе и дальше со мной общаться. И давай уже наконец-то сменим тему. Папа сказал, что ты мне привёз какой-то подарок? Это он, да? В той переноске.

   В коем-то веке Каллену удалось с облегчением выдохнуть, прекрасно осознавая по какой опасной грани он всё это время ходил. Ведь этот человек, который пришёл сегодня к монне Лалии был намного страшнее и мэтра Рэдлея, и дора Инграма вместе взятых. И если бы он вдруг сорвался с места, захотев убить прямо на месте чем-то непонравившегося ему раба, его бы никто и не остановил. И не потому, что было некому.

   Каллену приходилось уже встречаться с подобными солдатами – с настоящими машинами смерти, со схожим взглядом почти мёртвых глаз. Точно такие пришли в его мир, хотя и со скрытыми чёрными забралами ничем непробиваемых шлемов лицами. Но ему удалось увидеть некоторых с оголённой головой чуть позже, на грузовом космическом лайнере, на котором его перевозили в эту часть галактики. Если однажды повстречаешься с одним из них лицом к лицу, уже никогда не забудешь.

   - Да, мой ангел. Я ведь не мог прийти к тебе без подарка, ещё и после того, как пропустил ваш вчерашний праздник. А так, как у тебя уже по сути всё есть, а к украшениям, насколько я помню, ты равнодушна,