Оглавление
Сборник произведений авторов Призрачных Миров и Продамана для всех, кто нуждается в дружеской поддержке, добром слове и помощи!
АННОТАЦИЯ
к ВЕСЕННЕМУ сборнику 2022 года (№8):
ДОРОГИЕ И ЛЮБИМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!
НАШЕЙ ДОБРОЙ АКЦИИ УЖЕ ИСПОЛНИЛОСЬ ДВА ГОДА!
Даруй добро!
Даруй мечту!
Даруй любовь!
***
Вступление для авторов:
Девизом этой акции я бы поставила строчки из старой, но очень задушевной песни: «Что так сердце, что так сердце растревожено, словно ветром тронуло струну…»
Доброта, любовь, благородство – вечные ценности!
Почему бы нам, пишущим людям, не создать прекрасную традицию – в своих зарисовках либо воспоминаниях поблагодарить тех, кто подарил нам жизнь, в первую очередь наших родителей, вспомнив какое-то событие из детства или юности. Почему бы не вспомнить и не поблагодарить педагога, который повлиял на формирование нашего мировоззрения и научил чему-то особенному. Почему бы нам не вспомнить и не поблагодарить случайного человека, который в трудную минуту оказался рядом и выручил, своим поступком оставив след в душе на всю жизнь. Даже вымышленные герои книг, те которые несут людям свет, добро, любовь, надежду, радость способны совершить очень многое для обычного читателя. А о тех, кто каждый день спасает людей, животных, совершая акты истинного милосердия… о них тем более нужно писать и говорить. Вариантов много, только желание сделать шаг – и чудо, ваша доброта, искренние чувства кому-то помогут обрести почву под ногами. Вы вправе выдумать сюжет, совсем необязательно, чтобы он был написан в жанре СЛР.
Вдохновения всем, оно наш поводырь, обязательно подскажет, о чём писать в это трудное время. Главное – искренне донести основную идею: «Творить добро своими руками – благородно и радостно!
Давайте станем волшебниками всего на один день – рождение вашего доброго шедевра и поистине благородного поступка. Сотворим добро для многих!
Организатор акции и составитель сборников – эксклюзивный автор ИМ «Призрачные Миры» и «ПродаМан» – Инна Комарова.
Обложку подготовила – штатный дизайнер ПМ – Марго Огненная.
Сборники акции выходят в свет под патронажем PR-директора ИМ «ПРИЗРАЧНЫЕ МИРЫ» – Елены Колзуковой.
***
К читателям:
Каждый из нас в это трудное время стремится выразить вам сочувствие, своё внимание, поддержку, дружеское участие. Доброта – и есть акт доброй воли и милосердия. Эта акция – волшебный инструмент, который поможет нам достучаться до ваших сердец. Мы так хотим дать почувствовать всем, кому сейчас плохо, кто нуждается в помощи, что мысленно и сердцем с вами и всегда помним о вас, любимые наши читатели.
***
«Доброта – это то, что может услышать глухой и увидеть слепой…»
Марк Твен
ЧАСТЬ. МОЯ МАДОННА. Инна Комарова
Мудрый человек однажды сказал:
«Три вещи никогда не возвращаются обратно: время, слово, возможность.
Три вещи не следует терять: спокойствие, надежду, честь.
Три вещи в жизни наиболее ценны: любовь, убеждение, доверие.
Три вещи в жизни ненадёжны: власть, удача, состояние.
Три вещи определяют человека: труд, честность, достижения.
То, что разрушает человека: вино, гордыня, злость, зависть.
Три вещи труднее всего сказать: я люблю тебя, прости, помоги мне».
Россия. Наше время
Пролог
В полном уединении он сидел в гостиной у камина, вальяжно развалившись в кресле. Смотрел на огонь, и под треск сухих поленьев вспоминал безвозвратно ушедшие годы длинной жизни. Кадры, словно в кино, мелькали перед взором. На некоторых из них мужчина не заострял внимания, будто машинально перематывал плёнку. Но как только перед глазами всплыл образ его Мадонны – так он называл жену и любовь всей своей жизни – ход воспоминаний заметно замедлился. Прислушиваясь к биению сердца и присматриваясь к бегущим кадрам прошлого, пожилой мужчина растворился в них, идя на поводу всколыхнувших его чувств.
Глубоко припрятанные, навязчивые мысли настойчиво рвались на свободу, и удержать их не было ни воли, ни сил.
«Я прожил девяносто четыре года. В моей жизни были значительные успехи, промахи и потери. Всё сознательное существование я посвятил незаметной для миллионов людей профессии – реставрации шедевров гениальных живописцев. Каждое полотно я воспринимал как своё детище. К работе с уникальным наследием относился бережно, с любовью, нежно, как к младенцу. Порой сутками просиживал в хранилище, не желая прерывать творческий процесс. В каких только музеях и галереях мне приходилось работать. По приглашению руководителей учреждений искусства я объездил много стран. Представьте эмоции, которые я испытал, соприкасаясь с подлинниками Леонардо Да Винчи, Бартоломео Эстебана Мурильо, Диего Веласкеса, Пьера Огюста Ренуара, Микеланджело Буонарроти и множество других европейских гениев. А сколько среди всех полотен в моей работе встречались неповторимые создания русских живописцев. Их не перечесть. Я ощущал внутренний трепет и невиданное волнение. Преклонялся перед ними и благоговел. Душа возносилась к небесам и воспевала оды Всевышнему за счастье быть причастным к бессмертным творениям.
Тогда я ещё не знал, что самый желанный подарок Господь преподнесёт мне позднее, когда я окончательно утрачу надежду на личное счастье. В силу профессии и замкнутого образа жизни мне не довелось в молодости обзавестись семьёй и наследниками. Но с тайной надеждой я мечтал о семье. Со временем смирился с мыслью, что судьба обошла меня стороной и уже не на что надеяться – так я продолжал жить по инерции, стараясь не задумываться о несбывшейся мечте. Зачем бередить и без того незаживающие раны?
***
А никто и не говорил, что мечта должна быть разумной.
(с) Терри Пратчетт
Это она – моя Мадонна?!
И вот однажды вечером, после реставрации я с сотрудниками устанавливал в зале полотно испанского живописца Бартоломео Эстебана Мурильо «Вознесение мадонны». Думаю, не надо говорить, что с юности я обожал эту картину. Доподлинно чистая, как горный родник, душа девы, изображённой гением, и её неземная красота, потрясли меня своей достоверностью. Героиня на полотне была настолько естественной, что воспринималась живой и очень мне близкой по духу. Я часами после смены простаивал возле этого полотна в испанском зале Эрмитажа и других музеях, в которых приходилось работать. Не покривлю душой, если скажу, что я влюбился в неё, и с тех пор она стала моим идеалом женщины. Иногда ночами я позволял себе уноситься в грёзах. О, как далеко уводили меня мечтания – я искренне возжелал встретить неземное сокровище в реальной жизни. Сказать кому-то, засмеяли бы. Возможно, я понимал, что эта встреча никогда не случится, поэтому махнул рукой на свою личную жизнь.
***
В тот самый вечер случилось невозможное. В это трудно поверить. Посетители заинтересовались полотном, которое мы только что установили на старом месте и потянулись гуськом, приближаясь к нам. Неожиданно для меня рядом появилась девушка, которая к моему огромному удивлению, в полном смысле слова, явилась точной копией мадонны на полотне. Можете представить моё состояние? Сам того не замечая, я буквально прирос взглядом к ней и глаз оторвать не мог. Мои губы непрестанно шептали: «Живая Мадонна, сошедшая с полотна». Глядя на неё я испытал потрясение. И вот теперь видение, мечта – близнец мадонны Мурильо – рядом со мной. Как такое возможно?! Водоворот сильнейших эмоций мгновенно нагрянул и унёс меня далеко от реальности. Мои сотрудники застыли в немом вопросе, когда я осмелился и спросил у посетительницы:
– Девушка, вы живая?! – я машинально протянул руку, желая прикоснуться к ней, чтобы удостовериться.
Она оторвала рассеянный взгляд от полотна, улыбнулась уголками губ и ответила вопросом на вопрос?
– Простите, вы мне что-то сказали?
– Вам, – ответил я.
– Что?
– Вы живая?!
– Почему вы спрашиваете? Разве не видно? – её удивление было вполне оправдано. – Простите, я вас не понимаю.
– Вижу, конечно, вижу, и поверить не могу своим глазам. – Вы копия Мадонны с полотна Мурильо.
– Ах, вот вы о чём. Мне об этом говорили с детства, – не придавая значения моим словам, скептически ответила посетительница.
– Значит, я не ошибся.
Нужно было видеть, как я обрадовался, словно меня удостоили премии Нобеля за выдающиеся заслуги.
Мои сотрудники, ничего не говоря, вернулись к своим рабочим местам. А я так и стоял завороженный. В тот вечер мы не познакомились с посетительницей. Признаюсь, у меня не хватило смелости.
К моему счастью, девушка оказалась знатоком и ценителем искусства, и вскоре вновь появилась в музее. Надо ли говорить, что я с томительной надеждой дожидался её возвращения. Во второй раз не упустил своего шанса и познакомился с ней. Девушка оказалась общительной».
***
Знакомство
– Позвольте представиться. Вадим Илларионович Дронов. А как я могу обращаться к вам, моя Мадонна?
– Моё имя вам покажется странным. Зовут меня Илия Вениаминовна Бородина. Но можно просто по имени. Мои предки по маминой линии родом из Ирландии. Меня назвали именем удивительной женщины нашего рода. Её звали Илия. Жила она в Средневековье.
– Так-так. Занятно. Имя ваше звучит, как падающая капель весенним утром при первых лучиках солнышка. Удивительно!
– Романтично. Благодарю.
– Оно вам очень подходит.
– Не задумывалась над этим.
– Простите, что перебил. Мои восторги всему виной.
– Вовсе нет. Очень красиво прозвучало ваше сравнение. Мне понравилось.
– Сделайте одолжение, продолжайте, пожалуйста, не то я сгорю от любопытства.
– Помню, моя прабабушка по маминой линии рассказывала. Она тогда уже очень старенькая была, но то, что было в детстве, всё запомнила, несмотря на ранний возраст.
Когда-то очень-очень давно в Ирландии было неспокойно, столкновения разных групп населения, вторжение иноземцев, войны. В результате этого гибли люди. Наши родственники приняли решение и эмигрировали из Ирландии в Данию, а со временем, оттуда переехали в Аргентину. Кое-кто там и осел. Я видела у бабушки в старинной шкатулке с инкрустацией старые потрёпанные письма родственников и их фотографии. Она всё хранила по настоянию матери. К прабабушке они тоже перешли по наследству от её матери. Как я поняла потом, они всеми силами старались сохранить историю семьи.
– Так и должно быть. А что же сталось с ними, вашими ирландцами, они выжили?
– Вы торопитесь. Немногим позже основная часть большой семьи переехала в дореволюционную Россию. И вот что характерно для предков. Несмотря на то, что все они были дворянами, после революции 1917 года никто из них никуда не бежал вместе с другими представителями аристократии.
Советский Союз приняли безоговорочно и ратовали за его процветание. Среди наших предков выдающиеся учёные-физики, которые на протяжении многих десятилетий оставались засекреченными и трудились в закрытых организациях во благо стране. Самое интересное, что в полной мере они овладели русским языком, живя в России. Но русская литература и культура дворян до и после революционного времени пришлись к их двору, как нельзя кстати. Читая письма, хранившиеся в шкатулке у бабушки, я увидела в них искреннюю любовь к стране, которая изначально для старшего поколения не считалась родиной. Однако многие представители высшего общества называли их дом истинно дворянским гнездом в хорошем понимании этого словосочетания. Семья со временем разрослась. Некоторые потомки проживали в Ленинграде. К несчастью, в блокаду, многие из них умерли. Московская профессура в эвакуацию не уехала, сколько их ни упрашивали. Посчитали своим долгом трудиться в родном городе. Мне рассказывали, что некоторые наши родственники поселились в Крыму, они страстно любили море и стремились жить подле него. Ныне из предков никого не осталось. Моя бабушка умерла давно. А мама и отец несколько лет тому назад погибли в результате несчастного случая.
В живых осталась одна тётушка. Я её очень люблю и забочусь о ней.
Если коротко, то всё.
– Вы знаете, слушал вас и у меня сложилось впечатление, что читаю энциклопедию большой старинной семьи.
– Думаю, у каждой семьи есть страницы жизни, наполненные годами безоблачного счастья и горестными периодами.
– Не могу не согласиться с вами. Так и есть.
Тётушка не сразу приняла нового знакомого племянницы, отнеслась к нему настороженно, опасаясь за её будущее. Всё же разница в возрасте была внушительной. Ему к тому времени исполнилось сорок девять лет, а ей пошёл двадцать первый год.
К величайшей радости Вадима Илларионовича, Илия не прислушалась к советам тётушки. Ей было интересно беседовать с разносторонне развитым человеком, обладающим огромным багажом знаний и опытом работы в изобразительном искусстве. Человеком, который на протяжении нескольких десятилетий изо дня в день непосредственно соприкасался с великим наследием. Это и явилось решающим в её выборе.
***
Единомышленники
Они бродили по городу, не замечая времени. Улицы быстро пустели, а им было так хорошо вдвоём, что и расставаться не хотелось. В ту ночь недавние знакомые долго беседовали, вернее, Вадим Илларионович увлечённо и вдохновенно рассказывал девушке о полотне Мурильо, истории его создания и выдающемся испанском художнике – скромном рыцаре. Ему так не хотелось отпускать Илию, он мучительно искал зацепку. К радости своей нашёл содержательный повод удержать её. В нужный момент подоспела подсказка. Мужчина припомнил одну старинную историю о неподражаемой любви, случившуюся в те времена и поведал ей. Она слушала его внимательно, с замиранием сердца, не перебивая, по всей вероятности, не желая мешать рассказчику. Он видел в её глазах желание расспросить о чём-то подробнее, но Мадонна из чувства такта не задавала никаких вопросов. Так они провели первый вечер вместе. Но рассказанная им история в какой-то степени была созвучна её воспоминаниям, которые сохранились в памяти из детства, о далёких и близких предках.
***
Историческая справка
Аббатства — это западные католические монастыри, управляемые аббатом или аббатисой. Первые религиозные общины появились еще в III веке н. э. в Египте, когда христианство начало активно распространяться, а его законы стали менее строгими. Желая уединиться и посвятить себя исключительно Богу, люди уходили в пустыни и горы, оставаясь там. Их называли отшельниками и пустынниками. Монастыри Средневековья в Европе быстро стали богатыми сооружениями и выглядели как крепости (это можно увидеть на рисунках и в описаниях). Этому способствовали пожертвования местных жителей, королей и рыцарей (многие даже завещали свои земли монастырям, чтобы последние поминали их в молитвах), освобождение от налогов и неоплачиваемая рабочая сила (монахи сами трудились на полях и в мастерских, не получая платы). При этом монастыри также были творческими центрами просвещения и науки. Светское образование Древней Греции и Риме было запрещено, поскольку основывалось на еретических мыслях и учениях. Школы при монастырях были единственными. Образование они давали в соответствии с религиозными запросами. Художники, скульпторы, музыканты, мыслители, литераторы, даже алхимики, такие, как францисканец Роджер Бэкон получали знания в монастырях. Впоследствии многие аббатства превратились в университеты.
***
Средневековье. Ирландия. Аббатство Айона – один из первых монастырей Ирландии
Полумрак в келье не позволял разглядеть лица. Тусклый свет и копоть догорающих свечей дымкой окутали уединившихся собеседниц. И лишь голоса – дрожащий от слёз молодой особы и монотонный, старческий, немного назидательный её наставницы – расставили акценты и определили возраст женщин.
– Грешница я, матушка, грешница! Покорно прошу, примите покаяние, – запинаясь, сквозь слёзы проговорила девушка. Её искренность расположила аббатису к разговору.
– В чём грех твой, дочь моя? – строгие интонации голоса настоятельницы звучали спокойно и размеренно. Состарившаяся раньше времени монахиня, по воспитанию была законодательницей строгих правил и никогда не позволяла себе повышать голос, чтобы ни случилось.
– Заповеди Господа нарушила, матушка. Предалась мечтам о счастье земном. Грех это, знаю. Прости меня, Господи, – воспитанница упала на колени перед настоятельницей и перекрестилась, горько-горько плача.
И всё бы осталось без изменений, как обычно происходило в монастырской жизни. Любые новости становились достоянием послушниц, но, не в этом случае…
Тайная беседа аббатисы монастыря с воспитанницей так и осталась для сестёр монахинь полной загадкой. Никто не узнал, какой совет в тот знаменательный вечер дала воспитаннице настоятельница. И только спустя долгие годы, оставшись такой же глубоко набожной, хранившей и исполнявшей заповеди Отца Небесного, бывшая воспитанница монастыря вспомнила себя юную, тот волнующий вечер и их разговор с настоятельницей.
Вот когда из уст взрослой женщины прозвучит тот же совет, который много лет назад помог ей безбоязненно встать на путь истины и обрести женское счастье. Теперь она даст его любимой дочери.
Но об этом позднее.
***
«Толстое дерево началось с тонкого прута. Девятиэтажная башня началась с кладки малых кирпичей. Путешествие в тысячу вёрст начинается с одного шага. Будьте внимательны к своим мыслям – они начало поступков».
Лев Николаевич Толстой
***
Истоки
Илия родилась в семье разорившихся дворян Эхтигерна и Мэйред Дейли. В силу обстоятельств отец много трудился, чтобы обеспечить семью пропитанием. Спасали урожаи картофеля, который в Ирландии очень почитали. Так сложилось, что родительскую усадьбу супругам удалось сохранить и не отдать под залог. Всё остальное застряло в дебрях ведомственных учреждений и требовало вмешательства компетентного лица, чтобы доказать руководству финансового учреждения, кому именно по праву принадлежит наследство. А пока не было выхода, отец семейства работал по найму. В свободное время занимался земледелием на той территории, которая окружала их усадьбу и принадлежала семье. Благо земля была плодородной и давала хорошие урожаи. На Мэйред лежали обязанности по дому и воспитанию дочерей. Голову некогда было поднять. От слуг господам пришлось отказаться, ибо нечем было оплачивать их труд и содержать персонал.
Илия появилась в семье третьим ребёнком. По стечению вполне объяснимых обстоятельств она так и осталась самой младшей среди детей. Последние роды достались госпоже Дейли непросто. Ребёнок в срок не родился, был переношенным, очень вялым, никак не желал появляться на свет. Двое суток Мэйред исходила кровью, в муках молила Всевышнего о помощи и спасении младенца. Супруга Эхтигерна оказалась на краю гибели. Повитуха засуетилась, отчётливо понимая, что сама не справится, и побежала за доктором, который жил неподалёку. Он быстро приехал и, к общему счастью, спас женщину. Так появилась на свет Илия.
Позднее доктор явится к ним с визитом, уединится с Эхтигерном и скажет ему:
«Господин Дейли! Мой визит вызван самыми добрыми намерениями. Пожалейте супругу, она чудом выжила. Ещё одни роды обернутся для неё трагическим концом».
Да и сама Мэйред после всего, что ей пришлось перенести, категорически отказывалась рожать. Супруг внял советам доктора и не настаивал. Неподалёку жила знакомая повитуха, которая помогала женщинам освободиться от нежеланного бремени и не рисковать своей жизнью. К ней захаживала госпожа Дейли. На реплику повитухи:
– Вы? Опять? Госпожа моя, даже и не знаю, как сказать. Но так часто эту процедуру проводить нельзя. Опасно!
На что мать семейства ответила:
– Всё понимаю, Зельда. А что ты мне прикажешь делать? Мне бы этих девочек поднять и воспитать, как надлежит в нашем роду. Если не выдержу и умру, что ждёт моих детей? Нет, более на риск не пойду. Будь, что будет.
– Я-то вас понимаю. Мужчине дети нужны, пока женщина рядом. Потом… – она сделала длинную паузу и добавила, – вы правильно рассудили, моя госпожа. – Обещаю, я буду предельно осторожна.
***
Правила и порядки
В те далёкие времена в Ирландии и других европейских странах в возрасте от четырёх до шести лет было принято отдавать дочерей в монастырь. Считалось, что в этом возрасте ребёнок уже может овладевать чтением, письмом, при этом в обществе сверстников вести себя дисциплинированно. В аббатствах девочек обучали многим дисциплинам, параллельно уделяя немалое внимание развитию у них творческих навыков. Система образования в монастырях действовала в рамках определённого возраста – до четырнадцати-пятнадцати лет. Затем воспитанница возвращалась в родной дом. В том случае, когда девушка проявляла интерес и желание, и ей ничего не мешало, она давала обет послушания и становилась Христовой невестой. С этого момента пятнадцатилетняя дева полностью посвящала себя монастырскому служению, и так до конца дней своих. Случалось, что среди этих девочек появлялись и тринадцатилетние. Выбор всегда оставался за воспитанницами.
Вот здесь необходимо кое-что уточнить. Важно было, в какой семье родилась воспитанница, ибо по существовавшим в те времена правилам, за будущей монахиней в аббатство шло весомое приданное. Горожанам и крестьянам подобные инвестиции были не по карману.
Однако доминиканские и францисканские монастыри принимали девушек и из малообеспеченных семей тоже. В тревожные времена в монастыре могли укрываться и замужние дамы. Уходя на войну, глава семейства прятал в монастыре своих домочадцев. Порой в аббатствах получали приют и вдовы. Правда, нахождение мирян в монастырских стенах, мягко говоря, обществом не поощрялось.
Однако меценаты ожидали ответных услуг от облагодетельствованных. И обретали их. Светскому человеку благотворительность добавляла веса в обществе. А среди монахинь было немало дочерей из знатных фамилий, в том числе королевских. Аббатства внушали доверие людям и были у них в почёте.
И, несмотря на повседневную нужду и ограничения, детям в семье Эхтигерна и Мэйред Дейли уделялось много внимания. Их обучали наукам, игре на фортепиано, языкам и, в обязательном порядке, умению вести себя в обществе. Глава семейства уверял супругу, что придёт время и доверенное лицо разберётся со всеми наследственными делами. А семья вернётся к прежнему образу жизни, к которому они привыкли. Мэйред искренне верила мужу. Неприятности с наследством родителей с обеих сторон сложились по причине допущенной ошибки в документации, вот поэтому всё, что принадлежало прямым наследникам, заморозили в финансовом ведомстве до полного выяснения всех обстоятельств. Семья оказалась неплатежеспособной, а за услуги доверенному лицу нужно было платить и немало. Рассмотрение дела двигалось очень медленно, иногда приостанавливалось. Что мог требовать глава семейства?
Он попытался закинуть удочку в беседе с юристом. Тот сразу же ему ответил:
«Господин Дейли, я отношусь к вам со всем уважением. Но, поймите и меня. В первую очередь занимаюсь делами клиентов, от которых получаю вознаграждение за свои услуги, старание и затраченное время. Как вы знаете, и я глава семейства. Восемь детей: один младше другого. У всех запросы, а у меня расходы. Мне необходимо зарабатывать средства, чтобы содержать близких. Я, как и вы, рано остался без родителей. Со студенческих времён самостоятельно зарабатываю на жизнь».
«Господин Уолш, – Эхтигерн перебил его. – Не утруждайте себя объяснениями. Поверьте, я прекрасно понимаю и трезво оцениваю всё, что произошло с нами. Ваши мотивы и поступки мне понятны. Я противник того, чтобы вы трудились без вознаграждения, это неправильно и несправедливо. Если бы я не был уверен в достоверности фактов или же состоятельности документов, не стал бы этим вопросом заниматься. Кстати, если мне память не изменяет, весь пакет документов готовили именно вы по просьбе моих родителей. Помните?».
«Ну конечно, я помню. И у меня не вызывает сомнения, что с документами всё в порядке. Что именно послужило причиной того, что служащие так повели себя и приняли нестандартное решение – предстоит разобраться. Дайте мне время, я всё узнаю и улажу».
«Уверяю, не стал бы вас беспокоить, если бы не был убеждён в правоте своей. Уверенность не покидает меня. Рано или с опозданием наше состояние вернётся в семью, и я возмещу вам все убытки. Мы с вами давно знакомы и можете не сомневаться в моей порядочности. А пока нужно потерпеть и довести дело до результата. Я не настаиваю, чтобы нашими вопросами вы занимались в первую очередь, но, по крайней мере, не бросайте нас на произвол судьбы», – эмоционально произнёс господин Дейли.
Глава семьи очень нервничал. Эта тема его давно измотала.
На что доверенное лицо ответил ему:
«Вы можете жить спокойно. Я о вас не забуду. Давно сотрудничаю с вашей семьёй. Знавал ваших родных. Все заслуживали и заслуживают глубокого уважения. Всё, что от меня потребуется – сделаю. Но параллельно с другими делами или, когда в работе образуется окно. Прошу принять это с пониманием», – ответил господин Уолш и уехал.
Дело двигалось очень медленно. Иногда поздно вечером, когда девочки засыпали, Мэйред шёпотом говорила мужу:
– Дорогой, мне кажется, до конца дней своих мы будем влачить жалкое существование, и прежняя жизнь никогда не вернётся к нам. Девочек так жалко, не сможем обеспечить им достойную жизнь, – она старалась не показывать мужу своего состояния и глубину переживаний. Незаметно платком промокала слёзы, чтобы муж не увидел.
– Мэй, дорогая, успокойся. Не торопись с выводами. Прошёл всего один год после кончины родителей. Я упрямо верю – справедливость восторжествует. Не печалься, моя родная. Лучше молись. Господь услышит и поможет. Я начинаю с этого каждый новый день. Молись. Верую, что ОН поможет.
Эхтигерн сочувствовал супруге, всеми силами старался успокоить женщину, для которой дети оставались единственным смыслом жизни. – Пора и нам отдыхать, – таков был ответ главы семейства.
***
Человеку только кажется, что жизнь подобна резине, и её можно растянуть до небывалых размеров. К сожалению, на самом деле всё происходит с точностью до наоборот.
Так и в этой душевной истории один год приходил на смену другому.
Миновало Рождество, люди с нетерпением дожидались Пасхи, наступления тёплых дней и ночей, а в конце лета – хорошего знатного урожая.
Сетовали на болезни, горести, потери. На засуху или проливные дожди с градом и грозами. Дни сменялись ночами.
Время стремительно летело вперёд …
***
Взросление
Так незаметно наша героиня взрослела. Она, как и другие девочки, прошла обучение в монастыре аббатства, правда, кратковременно. Периодами девочка болела, сказывалось то обстоятельство, что семья не всегда могла позволить себе купить достаточное количество дров на зиму, чтобы отопить большой дом. Вот поэтому Мэйред настояла, чтобы дочка жила дома, была у неё под присмотром, а она могла позаботиться о малышке.
Изредка Илия посещала занятия в монастыре. Аббатиса отнеслась с понимаем к просьбе матери. Из всех учениц она выделяла девочку семейства Дейли, относилась к ней по-доброму и со вниманием. Но весь спектр знаний, правил приличия, поведенческие нормы в обществе девочка получила в семье.
Илию в монастыре и за его пределами негласно называли белокурой красавицей – божиим ангелом.
Её лицо было подобно отточенному мрамору. Тонкие черты говорили о происхождении, но то обаяние, которое излучала девочка, она унаследовала от бабушки – матери Эхтигерна. Вот оно и привлекало к ней завистливые взгляды соседей, прихожан монастыря, нечастых гостей семейства Дейли. Её говорящие глаза были чисты и лучисты, подобно небесам в солнечные дни. А улыбка сбивала с ног случайных проезжих и прихожан храма на службах, настолько обворожительно Илия улыбалась. Настоятельница нередко говорила послушницам: «Эта девочка поцелована Создателем».
***
Посланник
В день пятнадцатилетия младшей дочери к отцу по вопросам общины заехал господин Салливан, которого никто из семейства не знал. Он не так давно со своей семьёй переехал в эти края. Выстроил дом и завёл хозяйство. Мужчина был в летах. Гостеприимный хозяин пригласил его к столу и позвал дочерей поухаживать за гостем.
Старшие девочки чем-то были заняты в своей комнате. Первой в гостиной появилась Илия.
– Дочка, вот и ты. – Отец представил её и сказал:
– Сегодня у нашей младшенькой день рождения. Да, она виновница всех торжеств в доме. И сегодня, есть чем принять гостей.
Он повернулся к дочери.
– Илия, дочка, накрывай на стол, угощай гостя нашими блюдами, – девушка присела в реверансе перед гостем.
– Отец, что прикажете принести в первую очередь? – спросила она.
– Как всегда, дорогая. Портер, белые булочки Блаа. Бокси не забудь. Уж очень они хороши для закуски. Крубинс принеси, захвати содовый хлеб, он хорошо идёт с пивом. Рыбу, запечённую в печи. В качестве гарнира наше излюбленное блюдо: картофель, жареный в масле. Напоследок чёрный кекс с напитком из бобов.
– Сейчас всё принесу, отец, – ответила Илия, и ушла.
Вдогонку отец сказал ей:
– Позови сестёр, пусть помогут тебе.
Гость, увидев девушку, лишился дара речи. Он молча изучал ситуацию в доме, но явно что-то для себя наметил. По тому, как господин съедал глазами младшую дочь семейства, даже отцу стало понятно, что Илия произвела на него неизгладимое впечатление. Мужчины разговаривали о деле, с которым приехал гость, но по всему было видно, что всё внимание его сосредоточено на девушке. Пока она подавала, он не сводил с неё глаз.
– Господин Дейли, кто готовил любимейшие блюда всех ирландцев? Ваши изыски тают во рту. Ничего подобного с детства не ел.
– Господин Салливан! В этом отношении мне очень повезло. У супруги золотые руки. Но превзошла её наша младшая дочь Илия. Сегодня она свободна от занятий. Вам повезло.
– Это я сразу понял. С вами я давно знаком. А вот с вашим семейством не приходилось ранее встречаться.
– Супруга и дочери скромницы. Не любят появляться в обществе. Разве что на службе в храме. А так всё время дома. Поверьте, без дела не сидят. Моя благоверная приучила их к труду. И в монастыре, который они посещали, порядок любят.
Мужчина посмотрел на девушку, которая ловко расставляла на столе новые блюда, и спросил:
– Скажите, мастерица, как вам удалось так умело приготовить столько угощений? Признаюсь вам. Нигде не приходилось отведать блюда такой красоты и незабываемого вкуса. Помнится, в былые времена моя бабушка так готовила. Поделитесь секретами приготовления изысков. Меня очень интересует, как именно вам удалось подчеркнуть в блюдах нотку изящества, тонкий аромат и не забыли выделить отличие одного от другого?
Илия раскраснелась от смущения.
– Ничего особенного, господин Салливан. Портер готовится обычно. Все знают его рецепт. У папеньки в саду колодец рядом с небольшим водоёмом, думаю, вы заметили топливо и камни. Лучше места для коптильни не найти. В ней и готовим мясные, рыбные блюда и пиво. Все яства там созревают хорошо, приобретают особенное звучание и сохраняют аромат. Думаю, тому виной птицы в нашем саду, которые своим пением сопровождают процесс приготовления.
А так… – от его пристального и далеко небезразличного взгляда, она запнулась, опустила глаза в пол и продолжала объяснять тихим голосом, – старинный напиток «Мид». Угощение из медового раствора. Вы, наверное, знакомы с ним. Аромат создаёт знаменитый кекс, приготовленный из тёмного пива Портер. В тесто мы добавляем пряности, много сухофруктов, цукатов и орехов. Вот они и создают необыкновенный аромат и особенный вкус. Это закономерно.
Фруктовые деревья и ореховое деревце растут в нашем саду. В сезон снимаем урожай. Из фруктов делаем заготовки на зиму, часть из них сушим. Как вы уже заметили, готовый десерт не имеет пивного привкуса, поскольку он исчезает в процессе запекания в печи. Пиво придает кексу приятный оттенок, влажную текстуру и дополнительную нотку во вкусе. Готовый десерт может храниться очень долго. Сразу после выпекания заворачиваем его в лощёную бумагу и выдерживаем неделю в погребе, только после этого подаём на стол.
– Господин Дейли! Я в полном восхищении. Юная девушка, а с каким чувством она рассказала о кулинарном процессе. Всё, что я сегодня увидел, услышал, попробовал здесь, привело меня в неописуемый восторг. Не помню, когда и где так баловали меня. Вы меня принимаете, как королевского подданного.
– Поверьте, для нас каждый человек имеет вес и значение. Мы не делаем различия, из какого сословия он родом.
– Это делает вам честь. Эмоции переполняют душу. Благодарю вас за радушие и прекрасный приём. Клянусь, моё сердце навечно осталось в вашем доме.
Он перевёл горячий взгляд на Илию. Она мгновенно отвела глаза, ибо смутилась.
Гость встал, пожал руку отцу семейства и направился к выходу.
– Пора мне ехать, сумерки за порогом.
– Рады были принимать вас в своём доме, – ответил гостю хозяин и проводил его. – Лёгкой вам дороги.
– Любезно благодарю.
***
«Люди как скрипки: когда рвется последняя струна, становишься деревом».
Кармен Сильва королева-консорт Румынии, супруга Кароля I, писательница 1843 –1916
***
Любовь
«Боже, что со мной? Я столько лет женат. Увлекался женщинами, да, но никогда никаких чувств не испытывал. Явилась она и перевернула всю мою жизнь, моё сознание, душу. Я и не догадывался, что такое возможно и случается с людьми. Выходит, я зря коротал свои дни, а главного так и не познал. Эмоции переполняют меня, и нет спасения от их накала. Я брежу ею. Страстно желаю видеть её постоянно и не расставаться никогда. Готов весь мир поставить на службу Илии, но добиться её расположения и согласия – всегда и повсюду быть со мной. Эта девочка – божий ангел. За что мне такой подарок?» – чувства изнутри разрывали душу Олафа Салливана, мужчина метался из стороны в сторону, ища выход. Он осмотрелся по сторонам. Дом, который так любил и когда-то построил собственными руками, стал холодным и чужим».
«Зачем я здесь? Что я тут делаю? Мне следовало давно сбежать к ней. Должен быть там, где она обитает. Та, которую люблю всем сердцем. Та, которая создана для меня. Какое счастье, гладить по шёлковым локонам и возноситься к небесам в блаженстве. Прикасаться к ней и испытывать дрожь во всём теле, словно юнец безусый. Наслаждаться ароматом её кожи, обнимать и целовать бесконечно. Мне так необходимо видеть её глаза – бездонные озёра. Порой в них танцуют озорные смешинки. Рядом с ней я теряю самообладание, от волнения пропадает голос. Меня лихорадит. Ничего подобного я не испытывал никогда. Господи, я женат, но любви так и не познал. Чтобы утолить жажду, находил развлечение на стороне у разных женщин. Но все они прошли мимоходом, даже их лица не запомнились мне. А тут ураган страстей и ничем не погасить его. Нет спасения. Я готов стать пленником этих эмоций. Только с Илией я познаю это волшебное чувство, и оно для меня не утратит смысла никогда. Тысячу раз я представлял себе, как моя любимая счастлива со мной, растворяется в моих объятиях. Я так люблю её. Это удивительное создание вернуло меня к жизни. Не думал, что когда-нибудь познаю всю силу любви. И вот она нагрянула и стремительно ворвалась в мою жизнь. Нежданно-негаданно озарила серые будни. Подарила праздник – именины сердца. У меня появилось столько желаний, чего давно не случалось, и все они связаны с моей любимой. Боже, как она мне нужна! Благодарю тебя, Создатель, что помог встретиться с Илией. Я чувствую себя юнцом. В груди бушует океан эмоций, энергия бьёт чистым родником. Я снова начинаю жить. Во мне проснулась прежняя удаль. Так хочется осчастливить её, стать опорой и защитой, нужным и преданным до конца дней. Илия такая хрупкая, нежная, утончённая девочка, а какая ласковая. Мой белокурый ангел. Моя любовь! Как я жил без неё? А ведь когда-то я был крепким цветущим величественным деревом. Без любви весь высох, сгорбился, состарился раньше срока. Мой ствол стал тонким и ломким. Ветви колючими и голыми. Я перестал цвести и наслаждаться жизнью. Превратился в древнего старика. Моя девочка влила в меня новые силы, соки, целительную энергию – сама жизнь заговорила во мне. Пора действовать. Пришло время принимать решение. Всё бросить: постылый дом, чужого по духу человека и бежать к ней – моей судьбе. Если я не сделаю этого, потеряю её и себя. Второго шанса Господь не даст. И надежду на возрождение придётся похоронить навечно. Себя потеряю, и моя жизнь на этом кончена. Я должен увидеть её и объясниться. Она очаровала и пленила меня».
***
Долгие раздумья и решение
После той встречи в доме семейства Дейли Олаф убегал из дома и, как неприкаянный, носился по улицам. Отсиживался в трактире. Заливал мозг крепким элем и ни о чём, кроме как о ней, думать не мог. После этого вновь блуждал по улицам, не желая возвращаться домой.
Олаф шёл быстрым шагом и сам с собой разговаривал:
– Что мне делать? Я обезумел. Без этой девушки нет будущего. Нет жизни для меня. В семье не останусь, решено. Всё чуждо. Илия свела меня с ума. Я влюблён, как мальчишка. Низложен. Как вспомню её взгляд, всё тело сотрясает в лихорадке. Отчётливо понимаю, что болен и эта болезнь неизлечима. Не знал, что такая невероятная любовь действительно существует. Дух захватывает. Думал, это выдумки. Потешался над влюблёнными, убеждал себя и других, что нужно привыкнуть и всё наладится. Ох, как я ошибался. Любовь ворвалась в мою жизнь и нет спасения. Теперь и я попался в её сети. Во мне бушуют невиданные страсти. Не могу без Илии. Душа просится к ней, умоляет, настаивает, сердце кровью истекает. Всё и все безразличны мне. Предчувствую, такие невиданные перемены в сознании и немыслимые эмоции сломят мою волю. Я пропал. И вот, что характерно. Женился, любви не знал, отец сказал, как отрубил: «Пора, сын, семьёй обзаводиться».
И сам привёл меня в дом невесты. А мне какая разница на ком жениться? Пришло время свить гнездо, я и согласился.
Господи, почему сейчас ты послал мне любовь, а не тогда? Почему раньше не одарил этим счастьем? Что я говорю? Илия тогда крошкой была, под столом бегала. Страдания явились мне, ничего не смогу изменить. Так и зачахну. Печальным мне видится конец.
Я ведь не юнец мечтательный, понимаю, её отец ни за что не отдаст дочь за меня. Я старик рядом с ней. Она ещё дитя нетронутое. Боже, мне страшно. Душа вкусила запретный плод. Да, он только в мыслях, бродит во мне, словно вино недозрелое, бередит естество, раны, требует действий. А что я могу? Я бессилен. Какой страшный приговор!
Но как жить дальше без неё? Мне всё не мило. Не могу входить в дом, который выстроил собственными руками, не могу разговаривать с женой, всё опротивело, не умею лукавить. Не могу родных детей взять на руки и, как раньше, забавлять их сказками и прибаутками. Всё не мило. Горько и больно, вся налаженная жизнь пошла под откос. Что мне делать? Где найти ответ? Брожу вблизи их усадьбы, будто пёс голодный и бездомный, в надежде хоть издали увидеть предмет своей мечты и обожания. А подойти страшно. Добром это не кончится. Если не смогу добиться её, жить не стану. Утрачен интерес ко всему.
***
Однажды Олафу повезло. Он дождался и увидел Илию. С огромным волнением приблизился к ней.
– Илия, дорогая, позволите поговорить с вами?
Она с опаской посмотрела на него и огонь в его глазах обжог сердце девушки.
– Не буду таиться и скрывать. Я полюбил вас, полюбил сильно, так, что сердце кровавым водопадом обливается, а душа разрывается от нестерпимой боли. Без вас нет смысла жить дальше. Я пропал. Что мне делать, скажите, умоляю!
– Господин Салливан! Что вы такое говорите? У вас семья, дети. Грешно вам.
– Да, это так. Но я полюбил вас. Никогда ранее любви не знал. Женился по наставлению отца. Жил по привычке, но никаких чувств к жене не испытывал. Жизнь текла однообразно и серо.
А как увидел вас, заболел. Ради вас я готов мир перевернуть. В другую страну уехать. Всё начать с чистого листа, но только быть рядом с вами, любоваться, холить и нежить. Я вам правду сказал.
– Простите, мне пора идти, – девушка быстро вернулась в дом и оттуда более не выходила. Олаф зря прождал её до поздней ночи. Так и ушёл в полном неведении.
***
Закрывшись в своей комнате, Илия вспоминала весь разговор. Девушка пропускала через свою нетронутую чувствами душу всё, что услышала и рассуждала:
– Боже, как он смотрел на меня. Его глаза действительно наполнились огнём любви, я это видела. Всё, что он говорил, прозвучало искренне, правдоподобно и естественно. А вдруг, это и есть моя судьба. Она так неожиданно пришла и заявила о себе. Меня не смущает тот факт, что он гораздо старше. Для настоящей любви нет преград. Я склонна верить его словам. Но пока огонь любви не воспылает в моём сердце, замуж не пойду.
***
Ценность жизни приходит с количеством потерь.
Алексей Гуськов – российский актёр и продюсер.
Первая сокрушительная потеря
Время шло, семья жила своими устоями в трудах и заботах. Ничего не предвещало беды.
Но вот однажды господин Дейли, трудясь в саду, обрезал состарившиеся деревья. Каждый год Эхтигерн этим занимался, чтобы спасти старое дерево, помочь ему набраться сил и вновь плодоносить. Он не заметил, как подрубленный ствол резко стал наклоняться и внезапно свалился на него. Накрыл собой Эхтигерна, придавив его к земле. Мужчина получил тяжёлые увечья, не совместимые с жизнью. Приехавший доктор не стал успокаивать Мэйред, а сказал правду:
– Госпожа Дейли, должен предупредить вас. Чудо не случится. У вашего мужа внутреннее кровотечение. Я дал ему выпить раствор, но надежды нет на исцеление. Сами видите, ваш муж без сознания. Полученные травмы не лечатся. Господину Дейли осталось совсем немного. Мужайтесь.
Для Мэйред слова доктора прозвучали как приговор. Она ушла к себе и на глаза девочкам не появлялась. Как только дочери ни старались вызвать мать из комнаты, накормить, поговорить с ней – ничего не помогало. Мэйред не захотела жить без своего благоверного.
Супруги ушли из жизни почти одновременно. Отец ночью, мать семейства – на следующее утро. Траур поверг девочек в полное отрешение и накрыл дом непробиваемой скорбью так, что ничья помощь, уговоры соседей, монахинь остались неуслышанными наследницами.
После похорон Илия поступила мудро, она собралась с духом, успокоила сестёр и сказала им:
– Дорогие мои сестрицы! Если мы не хотим уйти вслед за родителями, должны трудиться. Всё хозяйство легло на наши плечи. Ежедневный труд поможет нам выстоять в горе.
Олаф, узнав о том, что случилось в семье Илии, пришёл и заявил сёстрам:
– Девушки, я не являюсь членом вашей семьи. Это так. Но в горе не оставлю вас. С вашим отцом мы были хорошо знакомы, по-дружески относились друг к другу, я уважал его. Позвольте мне помочь вам в это трудное время выстоять и преодолеть то, что внезапно обрушилось на ваши неокрепшие души. Без мужской силы вам, хрупким особам, не обойтись. Не беспокойтесь, смущать своим присутствием не стану. В доме вы меня не увидите, буду на территории как пёс сторожевой оберегать ваш покой и заниматься мужским трудом. Мешать жить, как вы привыкли, не намерен. И покой ваш не нарушу, клянусь. Давать советы стану только по вашему желанию. Вмешиваться в семейные вопросы тоже не планирую. Ежедневно буду трудиться, оказывая помощь по хозяйству. Согласны?
Что сироткам оставалось? Из родни никого у них не осталось. Сёстры, не стали долго думать, они прекрасно понимали, что самим ни за что не справиться с большим хозяйством. Нанимать работников, не имея в кармане гроша, было бы безрассудно. Девушки поговорили, и пришли к общему выводу – гордость им не поможет выжить. А добрый человек – божий посланник. Решились и позволили Олафу поселиться на территории усадьбы в сарае, где хранились дрова и инструментарий для обработки земли. Поставили там кушетку, сверху тонкий матрас и застелили бельём. У колодца мужчина умывался и воду пил. Поначалу еду ему приносили в сарай.
Люли для кур, гусей и индюков стояли в отдалении. Козочка и маленькие козлята паслись на территории. Там же был отсек для поросят. Девочки каждое утро носили туда зерно для птицы, а чёрствый хлеб, размоченный в оставшемся супе, полагался поросятам. Так они и жили. Когда совсем стало туго, Олаф зарезал поросёнка, кур и поехал на базар в Дублин. На вырученные деньги сёстры экономно жили. Старались всё делать своими руками, не прибегая к продуктам в лавке. Хозяйство выручало. Крупы –
гречиху, перловку, рожь, бобы выращивали в специально отведённой части усадьбы. Под огород выделили самый солнечный участок – аккуратные грядочки в конце лета и в первом месяце осени приносили богатый урожай овощей. Солод, пиво, компоты, хлеб и многие другие блюда – всё готовили своими руками. Помимо этого, девушки умели шить одежду. Мэйред позаботилась о будущем своих детей. Девушки сами изготавливали башмачки для себя. Этому их научил отец. Родители хотели, чтобы их дети умели всё, и не зависели ни от каких жизненных обстоятельств и передряг. И вот теперь это выручало.
Олаф предложил сёстрам из козьего молока готовить сыры и продавать на базаре.
– Хоть какой-то заработок. Без свободных денег не проживёте, – убеждал он девушек.
Мужчина раздобыл где-то старенькую сыроварню. Кто-то выбросил в отстойник неподалёку от них. Господин Салливан подобрал, отремонтировал, очистил до блеска и с тех пор девушки занялись приготовлением собственного сыра. Варили сыр рядом недалеко от колодца, там Олаф выкопал небольшую яму, в которой соорудил металлическое, не плавящееся сооружение для дров. Устанавливал ёмкость сыроварни и на открытом огне доводили козье молоко до определённой температуры. Затем снимали ёмкость с огня, добавляли заранее выращенную закваску, перемешивали в молоке и накрывали полотенцем. Уносили в дом, и ставили поверх посудины груз. Готовые головки относили в погреб, где они созревали. А потом Олаф запрягал телегу и отправлялся на базар в Дублин, где и продавал сыр. И дома оставались одна-две головки для мастериц.
***
В этом мире есть только один способ заслужить любовь — перестать требовать её и начать дарить любовь, не надеясь на благодарность.
***
В трудах, заботах убегали дни.
Илия тайком присматривалась к мужчине. Она обратила внимание, с каким усердием он занимался хозяйством. Как старался помочь ей, сёстрам и каждую минуту был готов поддержать. Случалось, что на сестёр находило отчаяние, свежие раны никак не заживали, и они безутешно, надрывно плакали, тоскуя по родным. Часто навещали могилы родителей и возвращались оттуда морально убитыми.
Салливан всё понимал и старался не напоминать о себе. Создавал малейшую возможность, чтобы отвлечь девушек от скорбных мыслей и постепенно успокоиться. Разговоры велись сугубо по делу, и только если кто-то из сестёр обращался к нему за советом.
По-видимому, Олаф взял паузу. Он хорошо помнил, как тяжело пережил смерть своих родителей, поэтому вёл себя отстранённо и ни словом, ни делом не напоминал Илии о своей любви. А кроме этого дал ей время убедиться в его преданности. Девушка прониклась к нему доверием, оценила поступок. Не каждый человек в такой скорбный час способен протянуть руку помощи. И как факт, никто кроме Олафа не позаботился о сиротах. Только сейчас в ежедневном общении с ним постепенно раскрывалась перед ней душа этого человека, который был намного старше её, но по сути своей молодым и умеющим верно любить.
Он сумел принять мужское решение, расстаться с семьёй, не получив от любимой никаких заверений и гарантий в том, что она даст ему согласие и они будут вместе на правах супругов. Олаф ничего от неё не требовал, он терпеливо ждал. Да и о чём можно было говорить с ней сейчас? Ему предстояло выждать годичный траур.
Прошёл год.
После посещения кладбища все вернулись домой. Не сговариваясь, сёстры позвали Олафа в дом. Девушки накрыли на стол.
Да, именно за этим столом в гостиной родители с детьми отмечали дни рождения и праздники. Здесь всегда было весело и шумно. Шутки, забавные истории сыпались как из рога изобилия из уст главы семейства. Эхтигерн и Мэйред так любили семейные обеды и ужины. Они шутили, настроение было приподнятым и на душе у всех царила благодать – легко и хорошо.
Девушки и Олаф расселись за столом. Все вместе помянули родных. В этот день в гостиной никто не задержался – разошлись по своим комнатам и до ночи не общались.
Олаф ушёл в сарай и не мешал им скорбеть о безвременно ушедших родителях.
На следующий день старшая сестра объявила, что решила уехать в Дублин учиться и получить профессию.
– А как же ты одна справишься? – спросила Илия.
– Буду подрабатывать. Не пропаду. Руки есть, и трудолюбия мне не занимать.
– А жить, где будешь?
– Моя подруга Шифра написала в письме, что я смогу жить с ней. За комнату придётся платить не полную сумму, а только половину. Надеюсь, найду подработку и сумею оплачивать.
– Если решила, поезжай, – поддержали её сёстры. – В те дни, когда Олаф повезёт на рынок сыры, появится оказия –
передадим с ним для тебя провизию, чтобы ты не тосковала по домашней пище.
– Спасибо вам, дорогие сестрицы. Я знала, что найду понимание и поддержку в ваших душах. Годичный траур миновал, пора и вам устраивать свою жизнь.
***
Трудное решение
На следующий день девушки проводили старшую сестру, и Илия сказала средней:
– Авигея, сестрица, думаю, и мне пора уехать из родительского дома, чему-нибудь полезному поучиться и начать зарабатывать на жизнь. Что зря здесь просиживать? Нам нужно позаботиться о себе. Сами знания и заработок домой не придут.
– Илия, ты хочешь оставить меня одну?! – спросила расстроенная сестра.
– Не навсегда ведь. И каникулы у учащихся есть. Буду навещать.
– Озадачила ты меня, сестрица. А Олафу скажешь о своём решении? Он ради тебя здесь.
– Нет! Ему ничего говорить не буду.
– Но он любит тебя. Видела бы, как смотрит на тебя украдкой, когда ты чем-то занята.
– Авигея, пока я не готова ему дать ответ и замуж выйти не могу. Не хочу быть зависимой от мужа. Мужчины непостоянны в своих чувствах.
– Как ты можешь так говорить?! – рассердилась сестра. – Не то, не то ты говоришь. Сама того не понимаешь. Затмение нашло. Да? Он ради тебя пошёл на лишения. Живёт как пёс в сарае. Всё терпит. Трудится тяжело. Мы ему чужие. А он заменил нам отца. Нельзя так. Слышишь, нельзя. Мы должны ему быть благодарны.
– Поверь, я умею быть благодарной. Но душа изнывает в сомнениях. Мне себя проверить нужно. Шаг чрезвычайно ответственный. Как подумаю, что его дети по моей вине остались без отца, жить не хочется.
– Да, ты тут при чём? Он взрослый человек, всё взвесил, прежде чем, совершить такой серьёзный поступок. Если жену не любил, как тогда жить?
– До встречи со мной Олаф терпел. Получается, я разрушила его семью, сама того не зная и не желая.
Ой, сестрица дорогая, не терзай мне сердце. Я переполнена сомнениями. Они меня измучили, извели, нерешительность погубит меня. Очень боюсь совершить ошибку. Гигантская ответственность свалилась на меня. Не представляешь, как мне тяжело. Не могу ему в глаза смотреть.
– Никогда не думала, что ты окажешься трусихой. Не сумеешь понять и оценить его поступок.
– Неужели ты не понимаешь, я боюсь оступиться.
– Вот это я хорошо понимаю, потому, что именно этому нас учили родители. Что ж, тебе виднее, проверяй себя и его заодно. Твоё право.
Я остаюсь дома. Здесь слишком много работы, чтобы бросать на произвол родительское достояние. Отец всю жизнь отдал этой земле, трудился день и ночь, чтобы мы не были голодными и холодными. Забыла?
Ты подумай над моими словами, а ещё лучше сходи в монастырь к настоятельнице. Попроси у неё совета и благословения. Она не откажет. Ты всегда была её любимицей.
– Авигея, дорогая сестрица, спасибо, за подсказку. Я думала об этом, но боялась встречи с матушкой Этлинн. Теперь точно схожу. Чему быть – того не миновать. Хочу услышать, что настоятельница скажет.
– Вот и правильно. Трезво рассудила. Не волнуйся. В монастыре всё тёмное и мутное сразу прояснится и прозрение наступит. Помни, родительское благословение и Господь Бог с тобой.
– Золотые слова. Благодарю, сестрица. Так и сделаю. Заодно помолюсь там за упокой отца и матери.
***
Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты.
Конфуций
***
Ответ аббатисы
Илия сделала над собой усилие. Пешком отправилась в монастырь. Ей необходимо было определиться самой и знать наверняка, какой ответ дать Олафу, когда спросит, что же с ними дальше будет? А он спросит. Она знала.
Вечерело. На подходе к аббатству стояла заметная тишина и умиротворяющий покой. Из приоткрытых ставень доносилась вечерняя молитва и песнопения послушниц. Илия остановилась и замерла, читая молитву про себя.
Она вспомнила себя маленькой девочкой, когда её впервые родители привели в монастырь аббатства «Айона». Всё так необычно было для неё. Отец, провожая, сказал ей:
«Дочь, здесь ты получишь то, что необходимо знать каждой девочке. Ступай смело и ничего не бойся. Мы договорились с настоятельницей, она будет отпускать тебя домой. Сейчас ты останешься в монастыре».
Матушка Этлинн приняла новую ученицу радушно и довольно быстро расположила к доверительному общению.
Илия дожидалась аббатису.
Вспоминая вчерашний разговор, девушка убедилась в словах средней сестры:
«Авигея правду мне сказала».
Илия с детства чувствовала особое расположение аббатисы к себе.
Послушницы с настоятельницей возвращались с вечерней молитвы и мирно расходились по своим кельям.
Матушка Этлинн издали увидела рядом с дверью своей кельи бывшую ученицу. Приблизившись, она улыбнулась девушке.
– Пришла навестить нас? Как мило с твоей стороны.
– Я к вам, если позволите.
Аббатиса открыла дверь и сказала:
– Входи, гостьей дорогой будешь.
– Благодарю.
Внезапная оторопь, стеснение в душе, страх захлестнули Илию. Неизвестность пугала.
В келье всё располагало к мирной беседе.
Зажжённые лампады с догорающими свечами сильно коптили. В воздухе повис дымок и отдалённый запах ладана. В помещении скопилась духота. Но это ничуть не отвлекало, напротив, создавало особенную обстановку, как в храме.
– Грешница я, матушка, грешница! Покорно прошу, примите покаяние, – запинаясь, сквозь слёзы проговорила девушка.
– Вот так новость. Что вдруг? Поднимись с колен.
Её искренность расположила аббатису к разговору.
– В чём грех твой, дочь моя? – строгие интонации голоса настоятельницы звучали спокойно и размеренно. Состарившаяся раньше времени монахиня, по воспитанию была законодательницей строгих правил и никогда не позволяла себе повышать голос, чтобы ни случилось.
– Заповеди Господа нарушила, матушка. Предалась мечтам о счастье земном. Грех это, знаю. Прости меня, Господи, – воспитанница упала на колени перед настоятельницей и перекрестилась, горько-горько плача.
– Поднимись с колен.
Илия встала. Но в глаза настоятельнице не смотрела. Её нестерпимо мучил страх. Здесь и сейчас матушка Этлинн вынесет ей приговор, и она до конца дней своих так и будет существовать с позорным клеймом безрассудной и безнравственной девы.
– Илия, что с тобой, дочь моя? Ты не усвоила уроков Спасителя?!
Любишь – люби и позволь любить себя! Отдайся этому чувству. Тебе выпало великое счастье познать радость обретения родного человека, семью, детей. Благодари Создателя и принимай его дары. Молись и благодари. Каждый день благодари за подарок. В благодарности и есть спасение живой души.
У девушки от неожиданности перехватило дыхание. Ей подумалось: всё, что сейчас происходит ей только кажется. И это вовсе не с ней. Как будто она наблюдает со стороны удивительную беседу, в которую трудно поверить.
– Матушка Этлинн! Мне не верится. Неужели вы позволите мне любить мужчину?
– Создатель тоже был мужеского пола. Пойми, мало кому в этом мире действительно выпадает счастье любить. Оглянись по сторонам. Люди паруются, словно они животные, не зная привязанности и истинной любви. А тебе выпало это счастье. Не проходи мимо него. Второго раза не будет.
Настоятельница поднялась.
– Благословляю тебя, дочь моя.
Она перекрестила Илию.
– Завтра с утра поговорю со священником в храме при монастыре, чтобы провёл обряд обручения. Приходи пополудни со своим избранником.
– Мне страшно… – дрожащим голосом произнесла девушка.
– Ничего не бойся. Ты хранима Господом Богом и ничего плохого в твоей жизни больше не случится. Живи спокойно и будь верна его заповедям. Жду тебя завтра. Я буду присутствовать на церемонии.
А сейчас пора мне отдыхать. Я прошлой ночью глаз не сомкнула, молилась за здравие нашей послушницы, а потом весь день трудилась. Притомилась я немало.
Илия склонилась к ней и поцеловала руку.
– Благодарю вас, матушка.
– Иди с миром, дочь моя. И пусть Всевышний держит над тобой свою щедрую отцовскую руку, – она перекрестила бывшую воспитанницу и отпустила с миром.
Олаф видел, как любимая покинула усадьбу. Он с пристрастием расспросил Авигею и, узнав от неё, что Илия направилась в монастырь к аббатисе за благословением, побежал вслед за девушкой. Но опоздал. Она успела войти внутрь здания.
Мужчина с нетерпением и невиданным волнением ждал её вдали от аббатского монастыря. Он не мог справиться с этим состоянием, его трясло, словно в лихорадке, он ощущал биение сердца.
Олаф смертельно боялся приговора: настоятельница откажет Илии в благословении и тогда он потеряет любимую навечно. Против воли матушки Этлинн девушка не пойдёт никогда и ни за что. Боже, какое наказание свалилось на него. Несчастный панически боялся потерять Илию. Все его мысли были связаны только с ней.
Его тело покрылось мурашками и пронизывало судорожной нервной дрожью. Струйки пота текли ручьём, будто он только что искупался в ледяном источнике и не успел переодеться.
***
После встречи с настоятельницей, Илия вздохнула легко, полной грудью и воспрянула духом. У неё за спиной выросли крылья. Девушка ощутила такую свободу в душе, что готова была взлететь.
Олаф, увидев её, не поверил. Она шла и улыбалась. А когда заметила его, ринулась навстречу.
– Что, что сказала матушка Этлинн? – с небывалым волнением спросил он.
– Всё хорошо, – тихо ответила Илия.
– Она дала благословение на обручение?
– Да. Теперь мы вольны решать свою судьбу сами.
Он обхватил её, крепко прижал к себе и в голос заплакал.
– Я так долго ждал этой минуты.
Благодарю тебя, Господи, что ты сжалился надо мной.
Любимая, теперь мы навечно вместе.
– Завтра пополудни нас обручают в монастыре аббатства. Матушка Этлинн заверила меня, что сама договорится со священником.
– Боже, какое счастье! Как дожить до завтра?
– У меня и платья подходящего нет.
– Это ничего. Со временем у тебя всё будет.
Мне не верится, – повторял он снова и снова, и не выпускал её из своих объятий.
Так они стояли под стенами монастыря. И только изредка доносился до них шелест листьев и шум прибоя.
– Завтра после обручения я поставлю Господу свечку, вознесу молитву безмерной радости и благодарственных слов Творцу, – вдохновенно произнёс он.
***
Обручение
Церемония прошла трогательно и торжественно. Посторонних в храме не было, только священник и матушка Этлинн.
Когда всё завершилось, настоятельница подошла к счастливым влюблённым и сказала:
– Дети мои! Идите по жизни вместе. Все горести и печали делите друг с другом. Радостные события проживайте в любви, согласии, взаимопонимании и поддержке. Да хранит вас Бог!
– Благодарю вас, матушка Этлинн, – Илия наклонилась и поцеловала настоятельнице руку, за ней последовал Олаф.
– Ступайте. И пусть дорога ваша будет радостной, а жизнь достойной и светлой.
– Благодарю за всё. Хочу, чтобы вы знали, рядом с вами я оставляю частицу своего сердца, переполненного благодарностью и любовью к вам, – произнесла молодая жена.
Девушка прослезилась.
Аббатиса расчувствовалась.
– Ступайте смело в новую жизнь.
Олаф подал супруге руку, и они направились к выходу из храма.
На воле супруг предложил ей:
– Пойдём, дорогая, посидим у озера на природе. Там так хорошо. И пусть птицы споют нам свадебную песнь.
– Пойдём. Отныне я везде буду следовать за тобой. Ты –
супруг мой.
И только кусты цветущего шиповника и старая ива, склоняясь над водой, оказались свидетелями их тайного и страстного свидания. И вот тогда Олаф рассказал Илии, сколько раз он приходил сюда, плакал, умолял Создателя о помощи и уже не надеялся, что когда-нибудь любимая станет его женой.
Олаф прочитал ей вслух свои любимые строчки, наполненные страданием и ожиданием желанного счастья:
«Плачущая ива под моим окном,
Что-то тихо шепчет ветру о своём.
– И о чём ты плачешь, ивушка, скажи?
Что так растревожило, бедную, в ночи?
Промолчала ива о своей беде,
Лишь роняла слёзы в ночной тишине».
Влюблённые лежали под ивой, он обцеловывал её личико, ласкал жену и любовался ею. Но, всё ещё не верил в свершившееся чудо. То, о чём Олаф мечтал так долго, наконец, осуществилось.
***
Наше время. Россия.
После концерта
Зима нарядила город в белые одежды. Деревья, припорошенные снегом, словно невесты стояли в ожидании чего-то прекрасного и особенного.
Недавние знакомые возвращались после концерта. Этот вечер был особенным. Программа концерта состояла из двух отделений. Но самое главное заключалось в другом. По какой-то неведомой причине прозвучали все те произведения, которые Вадим Илларионович любил всей душой, причём, с самого детства. Но ещё большим удивлением для него явилось то обстоятельство, что его спутница точно так же благоговела перед этими великими мастерами и их шедеврами. В первом отделении исполняли бессмертные произведения великих итальянцев. Во втором отделении прозвучали произведения гениальных русских мастеров. Под впечатлением чарующей музыки недавние знакомые шли вдоль улицы, забыв обо всём на свете. Он делился с ней своими мыслями, ассоциациями и чувствами. Она слушала его и коротко вносила некоторые дополнения. И вдруг его прорвало.
– Вы понимаете, в этой гениальной музыке заложена вся философия нашей жизни. Не знаю, почувствовали ли вы, но я явно ощутил, что в ней не было монолога. Душевный и страстный диалог между двумя: человеком, умудрённым жизненным опытом и юнцом, над которым шумной толпой блуждали эмоции и ни одной здравой мысли. Эмоций было так много, что они переполняли юное существо, а значит, он не склонен был анализировать и трезво оценивать. Юноша жил в своих мечтах. А его собеседник степенно и настойчиво объяснял ему. И всё это мы слышали в музыке:
«Пойми, так устроена жизнь. Не мы её выдумали и не нам менять что-либо. У всех живущих есть начало, взлёты и падения. И у всего есть конец. Собственно, и у жизни он есть, как бы грустно эти слова не звучали».
Девушка молча слушала взволнованный монолог Вадима Илларионовича о музыке, потом сказала:
– Очень грустно то, что вы говорите. Ваши выводы правильные, обоснованные, но мне почему-то так не хочется в это верить.
– О, как я вас понимаю. В ваши годы и я был мечтателем и большим фантазёром. А в детстве вообще осмелился и заявил любимой бабушке, что жить буду вечно, и пусть она не выдумывает, что всему приходит конец.
Можете себе представить этот ребячий пафос?
– И что ваша бабушка на это ответила?
– Представьте, ничего, всего лишь улыбнулась на моё высказывание и ушла заниматься неотложными делами.
– Мудрая у вас была бабушка.
– Вы правы. Мы все с возрастом, накапливая определённый опыт, умнеем.
– А вы философ.
– Нет, к сожалению. Видел многое. Вот отсюда все выводы.
– Как-то грустно прозвучали эти слова.
– И действительно, своими рассуждениями, не желая того, я развёл тоску. Простите. Юношеский пафос до сих пор живёт во мне. – Вадим повернулся и встал напротив девушки, вглядываясь в её глаза.
– Мы завтра увидимся?
– А это нужно?
– Не знаю, как вам, мне очень нужно. Больше всего на свете желаю видеть вас.
– И мне с вами очень интересно.
– Тогда до завтра?
– До завтра.
Они встречались недолго. Он рискнул и с невероятным волнением сделал ей предложение.
Подошёл к ней близко, взял за руку, и с трудом сдерживая внутренний мандраж, произнёс главные слова, которые желал сказать ей в первый же вечер их встречи.
– Послушайте меня. Моя речь будет короткой и немногословной. Я прожил половину жизни, но никому так и не сказал этих слов. А вам скажу.
Днём и ночью я мечтаю назвать вас своей женой. Никогда и ни за что не расставаться. Вы согласны выйти за меня замуж? – на мгновение мужчина запнулся, всепоглощающий страх окатил липким потом, сковал движения и речь и упрямо диктовал сознанию одно – он отчаянно боялся услышать «Нет».
– Как-то неожиданно. – На несколько минут и она замолчала, растерявшись не на шутку. Затем, очень тихо ответила Мадонна, – пожалуй, соглашусь.
– Боже! Теперь я начну дышать полной грудью. Благодарю вас. Обещаю, вы никогда не пожалеете о своём решении.
– Я знаю.
А через год в их дом ворвались крики новорожденной дочки. Нужно было видеть пятидесятилетнего отца, который впервые держал на руках своё продолжение. Он души в ней не чаял. Супруге не позволял вставать ночами, дабы молоко сохранить. Пеленал, купал, поил, выходил на прогулки до работы и после. А как он бежал домой… соседи млели, завидев его издали.
Так прошли почти пять лет.
– Дорогая, я получил от друга письмо, приглашает нас отдохнуть на Золотом берегу в Болгарии. Там и отметим пятый день рождения Софийки. Ты не против? Мы проведём незабываемый отпуск. На работе я договорюсь.
– Нет, конечно. Я не против.
И супруги, быстро собрав вещи, вместе с малышкой улетели в Болгарию.
***
Трагедия на отдыхе
Всё складывалось чудесно. Друг Вадима Илларионовича и его жена приняли гостей замечательно. Днём путешественники загорали на пляже, нежась на солнышке. Потом в тени отдыхали на природе. Вечерами прогуливались по побережью. Любовались красотами курорта. И были совершенно счастливы.
У друга был свой дом с большим садом, который ему достался от родителей. Семья всегда проживала в Варне. Его отец трудился в порту инженером. Мать преподавала в школе. В свободное от основной работы время супруги ухаживали за садом, самостоятельно собирали урожай, многое раздавали. Излишки не выбрасывали. Из них делали заготовки на зиму. И обязательно подготавливали виноград, предварительно вымытый, отжатый и готовый к процессу брожения. Так у них каждый год на столе красовалось своё вино: вкусное, ароматное, не крепкое, а по цвету подобное слезе янтаря.
В свой выходной друг Вадима Илларионовича остался дома, а гостям отдал машину, чтобы они прокатились из Варны в Софию. Прогулялись по столице, посетили достопримечательности города. За рулём сидел Вадим Илларионович, рядом Илия, малышку устроили на заднем сиденье. Спортивная машина с открытым верхом неслась по гористой местности с ветерком. Супруга попросила остановить. Она вышла и надела дочке на головку свой длинный шифоновый шарф, обвязав шею ребёнка, чтобы девочка не простудилась. На большой скорости длинные края шарфа развивались на ветру, словно у машины выросли крылья. Ветер усиливался. Он и стал виновником несчастья. Края шарфа улетели, угодив под колёса машины, запутавшись там. Они натянули шарф до предела на шейке ребёнка. Всё произошло так быстро, что девочка не успела позвать на помощь. Малышка молчала, супруги не обращали на неё внимания, мирно беседуя. Вадим Илларионович успевал отвечать жене на вопросы, не отрывая глаз от дороги. Только, услышав хрипы, женщина повернулась и неистово закричала:
– Немедленно останови!
Она выскочила из машины, силой оторвала края шарфа, взяла на руки дочку. Прижала к себе. Стала поливать её личико водой, звать, звать …
Но уже было поздно. Девочка была мертва.
Так погибла их единственная и горячо любимая доченька.
Илия и Вадим Илларионович, сделав над собой невероятные усилия, сразу же вернулись в Москву. После похорон их жизнь превратилась в ад кромешный.
Мужчина считал себя виновным в трагедии, потому что по-старинке привык к быстрой езде.
Илия всю вину за случившееся взвалила на себя. Почему оставила дочку без присмотра и не повернулась раньше. Она посчитала, что не должна была сажать девочку на заднее сиденье. По крайней мере, могла сесть рядом с ней.
В доме повисла звенящая тишина. Его покинула жизнь. Супруги не общались. Каждый страдал в одиночку.
Илия заперлась в комнате дочки и целыми днями оттуда не выходила.
Вадим Илларионович не знал, как помочь жене справиться с невыносимой болью. Сам переживал в одиночестве. На работе пришлось оформить внеплановый отпуск, помимо того периода, что они успели провести на Золотых песках. Руководство пошло навстречу без расспросов.
***
Спасение
Однажды Вадиму Илларионовичу позвонил его старинный друг – Александр. Долгое время его не было в стране. Отъезд был связан с заграничной командировкой. Когда вернулся, случайно узнал от знакомых, что в семье Вадима произошло несчастье, случившееся в Болгарии. Он понял, что друзья нуждаются в его помощи.
И Александр позвонил.
– Здравствуй, дружище! Мне срочно нужно поговорить с тобой. Позволишь прийти?
– Приходи, – коротко, глухо и безучастно ответил Вадим Илларионович.
Друг в своё время закончил медицинский. Стал хорошим врачом, защитился, но не зазнался, помогал всем, кто обращался за помощью. Помимо этого, Александр Соломинцев в свой редкий обеденный перерыв выкраивал время и читал лекции по психологии, чтобы помочь людям быстрее справиться с недугами и их реабилитация прошла успешно.
Друзья сидели на кухне несколько часов кряду. Александр разговаривал с Вадимом так, чтобы тот уловил главное.
– Пойми, для тебя сейчас самое важное вытащить жену из шока и глубокой депрессии. Кроме тебя больше некому. Чужих людей она слушать не станет и на контакт не пойдёт. Не то у неё состояние. Ей сейчас проще уйти вслед за ребёнком, нежели жить.
– Что ты говоришь? Потерять мою Мадонну?! Ты в своём уме? Я всю жизнь ждал её, искал повсюду. Любую цену заплачу, чтобы она жила.
– Значит, должен бороться за неё. Иного не дано.
– Как ты себе это представляешь? Она в туалет выходит на мгновение и то, когда я сплю.
– Своей любовью ты сможешь вылечить её, только так. Но прежде, помоги мне побеседовать с ней. Я хочу снять с её души тот узел, который затянулся на шее вашей девочки.
– Как?! Дверь детской комнаты заперта. Уже сказал тебе, если она выходит в туалет, то неслышно, когда я засыпаю. Не взламывать же мне дверь!
– Скажи ей, что к ней пришли по срочному делу. Придумай что-нибудь.
– Попробую.
И Вадиму Илларионовичу пришлось соврать супруге, что пришли из полиции по поводу аварии. Если она не расскажет, что его вины нет, заберут в полицию и осудят.
Поначалу, Илия сопротивлялась и не хотела открывать.
Женщина искренне любила мужа. Он был для неё родственной душой. Она не хотела причинить ему зло и потерять, даже несмотря на горе. Но в комнату дочки не впустила.
Тогда друг решил не терзать несчастную женщину и предпринял опасный, рискованный трюк.
Спальная комната супругов и детская были объединены одним большим балконом. Вадим знал, что дверь от балкона приоткрыта –
Илия любила, чтобы в помещении был свежий воздух.
Друг вышел на балкон, тихо проследовал вдоль стены и беспрепятственно вошёл в детскую. Женщина не ожидала увидеть его. Она испуганно вскрикнула. Он нашёл нужные слова и сумел внушением воздействовать на неё.
И сеанс спасения начался.
О чём Александр разговаривал с Илией, Вадим Илларионович не слышал, говорили очень тихо. Пока близкий друг находился в комнате дочери изнемогающий в ожидании Вадим мерил шагами коридор, очень волнуясь. На кону стояла вся его оставшаяся жизнь. И он понимал это. Но был уверен, что друг приложит недюжинные усилия, применит все свои знания, чтобы вывести женщину из тяжёлого шока, полного безразличия к жизни и потухшего состояния. И в тоже время Вадим очень беспокоился. Он боялся, чтобы этот визит не задел раненую душу Илии, не разбередил кровоточащие раны и не растормошил тот клокочущий вулкан ужаса, который она пережила в результате невосполнимой потери. Его любимая сейчас ничем не была защищена, вся её душа обнажилась. Он очень переживал за неё.
Но ошибся. Старания доктора сработали.
Погода не радовала и не обнадёживала. Но Александр приезжал каждый день, выводил Илию на прогулки и там продолжал с ней беседовать. В один из дней он приехал поздно. Илия ждала его.
– Сегодня был сумасшедший день. Привезли умирающего. Боролся за его жизнь. Пока показатели на приборах не убедили меня, что он будет жить, не уехал из больницы. Побуду с вами немного и вернусь на работу, – рассказывал он в прихожей, снимая плащ и ботинки. – Мадонна, имей в виду, если ты не приготовишь мне поесть, умру с голода.
И женщина безоговорочно ринулась на кухню готовить ужин, – забыв обо всём.
– Саня, ты волшебник! – вскрикнул Вадим Илларионович.
– А ты так и не научился разговаривать тихо, как конспиратор. Учишь тебя, учишь, и всё зря.
– Саня, ты спасаешь нашу жизнь, и я не могу молчать.
– Почему не побрился сегодня? Имей в виду, на воскресенье я взял билеты в театр, идём все вместе.
– Ты полагаешь, моя Мадонна согласится?
– Мне некогда полагать. Я действую.
Вошла Илия.
– Мальчики, ужин на столе.
– Нет, дорогая, без тебя я за стол не сяду, – категорично заявил Александр.
– Ради тебя что-нибудь поклюю. Аппетита нет.
– Ты забыла, как нас в детстве учили: «Аппетит приходит во время еды».
И ещё. Завтра с утра поезжай с Вадиком в магазин, купи себе нарядное платье – в воскресенье мы идём в театр. Там и отметим мой день рождения.
– Ты серьёзно хочешь праздновать в театре? – удивлённо спросил Вадим.
– А что нам мешает? Мне помнится, в Большом театре всегда был шикарный буфет. Между прочим, в прейскуранте блюда ещё дореволюционной России. Отказа не принимаю. А сейчас очень кусять хоца… не томите, – он обаятельно улыбнулся, и все пошли на кухню ужинать.
***
Прорыв
Так постепенно началось возрождение Илии и любящего её мужа. Надежда на то, что они выстоят и справятся, добавила сил обоим. Александр при первой же возможности навещал друга и его благоверную. Располагал её к общению. Беседовал с ней. И как только удавалось, выводил их в свет.
А дома Вадим Илларионович старался уводить супругу от грустных мыслей. Был очень внимательным, ласковым и так незаметно у них начался второй медовый месяц.
Однажды Александр приехал поздним вечером после работы. Открыла ему Илия. Он по привычке, совершенно машинально спросил у неё:
– Мадонна, как дела? Новости есть?
– Я ждала тебя, Саша.
– Вот я и приехал. Ты умеешь заниматься телепатией.
Я на расстоянии почувствовал, что нужен здесь.
– Саша, я о тебе думала весь день.
– Ах, вот оно что.
– А как же, Вадик? Он не приревнует тебя ко мне? – рассмеялся друг семьи.
– Саша, мне серьёзно нужно поговорить с тобой.
– Нужно, значит, поговорим. Веди меня. Где друг мой, он дома?
– Ещё не вернулся с работы.
– Кто разрешил ему так надолго оставлять тебя одну?
– Саша, я давно смирилась с этим. У него такая работа, он ею занимается всю жизнь, и очень её любит. Нельзя лишать человека дела его жизни.
– Ладно, так и быть прощу ему это безобразие. Скажи, ты меня покормишь? У меня жены нет, а кушать хочется, – виновато улыбнулся Александр.
– Ну конечно, покормлю тебя, и с большим удовольствием. Картошечку пожарила на сливочном масле. Отбивные приготовила. Мужчинам нужно хорошо питаться, они много сил тратят на работе.
– И тебе, между прочим, необходимо насыщаться пищей, не менее пяти-шести раз в день небольшими порциями. Ты очень похудела. Мне это не нравится.
– Ничего. Меня это совсем не заботит. Сколько могу, ем. Саша, мне поговорить с тобой нужно и без мужа, – Илия опять попыталась обратить внимание Александра на её просьбу.
– По секрету?! Давай. Слушаю тебя, – он устроился на кухне за столом. – Какие здесь манящие запахи витают. Корми меня быстрее.
Илия поставила перед ним большую плоскую тарелку с тоненькой золотистой картошкой и румяной отбивной. Справа от тарелки положила нож, слева – вилку и салфетку.
– Приятного аппетита, Александр. Огурчик и помидор смотрят на тебя.
– Спасибо. Вижу.
– Как тебя по батюшке?
– Не важно, тебе можно меня называть и без отечества.
– Что будешь – чай или компот из сухофруктов?
– Что дашь, всё съем. Ужасно голодный. С утра чай выпил перед уходом, в течение рабочего дня некогда было перекусить.
– Давай я тебе отдельно буду готовить, и собирать с собой в контейнере. В больнице только разогреешь. В сестринской, наверное, микроволновая печь есть.
– Для этого мне нужно поселиться у вас.
– Какая проблема? Добро пожаловать. Я буду счастлива видеть тебя каждый день и ухаживать за тобой.
– Спасибо, дорогая. Я подумаю над твоим предложением. Рассказывай, что хотела.
– У меня потрясающая новость! Саша, я беременная. После того… – и она помрачнела.
– Шикарная новость! Хорошо, что сказала. Она была заложена в моей программе твоего полного восстановления. А теперь пожурю тебя. Мы ведь договорились с тобой, забыла? Всё то – ушло безвозвратно. Теперь всё будет иначе и гораздо лучше, чем было. Ты обещала это помнить, а не то… придётся поставить тебя в угол на горох, – и он пригрозил ей указательным пальцем: «Смотри, не нарушай наш договор …».
– Извини, дорогой мой доктор. Я очень стараюсь следовать твоим советам и наставлениям. Но иногда… наплывает волна и я опять в слезах.
– Нельзя! Сколько можно повторять? Не позволяю тебе оборачиваться назад. Смотреть нужно только вперёд. Думать и мечтать о том, что в будущем непременно сбудется. Помнишь, я тебе рассказывал о ключике, которым открывают все двери?
– Помню.
– Беременность – прекрасная новость! Вадик знает об этом?
– Нет ещё. Я была у врача и только сегодня она мне сообщила.
– Поздравляю тебя, я очень рад. Будем ждать с нетерпением, кто родится. Ты уже знаешь, кого хочешь? – Александр ел, но всё внимание доктора было приковано к ней. Он очень старался помочь Илии отойти далеко-далеко от того кошмара, который ей пришлось пережить.
– Саша, открою тебе тайну – я мечтаю о близнецах, –произнесла она шёпотом, как заговорщица.
Доктор почувствовал в её голосе и душевном состоянии небывалый трепет.
– Запомни, твоё желание – закон! Небеса услышали тебя и приняли заказ. Жди близнецов. Но, кто бы ни родился, будет самым желанным и любимым. В этом можешь не сомневаться.
– Спасибо, Сашенька. Ты настоящий друг. Вот только не знаю, как сказать Вадиму.
– Ночью и скажешь. Уверяю тебя, бессонница вам обоим гарантирована.
– Тогда повременю. Пусть деточки наберутся силёнок.
– Это твой секрет. Решай сама, когда и кому его открывать. Прошу тебя об одном. Если ты хочешь, чтобы ребёнок родился здоровым, никаких плохих эмоций. Теперь у тебя на душе всегда должен быть праздник.
– Саш, ты знаешь, что это я настояла, чтобы муж избавился от машины, – вспомнила она. Тот эпизод на отдыхе не давал ей покоя. Не желая того, она возвращалась в памяти к тем ужасным событиям.
– Ничего страшного в глобальном масштабе не случилось. Если понадобится извозчик – смело обращайся. Я повезу тебя, куда пожелаешь. Сейчас поем и распишу тебе распорядок дня, рацион и часы приёма пищи. Обязана выполнять безукоризненно. Я проверю.
– Не сомневайся, дорогой мой спаситель, всё исполню.
– Теперь я буду спать спокойно.
– Хочу, чтобы эти детки быстрее появились на свет. Трудно ждать.
– Нельзя торопить природу. Всему своё время. Наберись терпения.
Спасибо, Мадонна. Всё было необыкновенно вкусно.
– Саш, я собрала тебе с собой. Возьми. Здесь домашний творожок на утро. А в этом контейнере отбивные. Разогреешь на работе и перекусишь.
– Спасибо, дорогая. С удовольствием забираю. Я пойду, а ты ложись отдыхать. Вадик скоро придёт. Задержался, работа далеко находится. Домой добираться двумя видами транспорта.
– Я знаю.
– Завтра перевезу необходимые вещи и поселюсь у вас, пока ты не родишь.
– Ура! – она захлопала в ладоши.
– Имей в виду, тебе придётся подниматься раньше, до работы буду выводить тебя на прогулки. И вечером, когда вернусь. Тебе сейчас нужен режим.
– Сашенька, я на всё согласна. Как хорошо, что ты есть. Мужа почти не вижу.
– Разве ты не знала, чем занимается твой гениальный супруг?
– Знала, конечно. Но после… – она запнулась, – не могу оставаться одна.
– Мы, кажется, договорились, не вспоминать о том, что прошло. Или ты забыла? Я сейчас рассержусь и мы поссоримся.
– Извини. Всё помню, дорогой доктор. Иногда не справляюсь с назойливой памятью.
– Приучи её. Всё от тебя зависит. На сегодня мои полномочия исчерпаны. Я пошёл. Мне вставать очень рано. Пока доберусь, приму душ, составлю план на завтра, мало времени останется для отдыха.
– Иди, Саша. Завтра увидимся.
– После работы, раньше не получится.
– Когда сможешь, я буду ждать тебя. Скажу Вадиму, что ты переедешь к нам, вот он обрадуется.
***
Забывайте обиды, никогда не забывайте доброту.
Конфуций
***
Роды
Александр жил в доме Вадима до родов Илии. И именно он отвёз жену друга в роддом, в котором трудилась заведующей его давняя знакомая. Умный доктор заранее обо всём с ней договорился.
Уже в дороге позвонил Вадиму и потребовал:
– Вадик, всё бросай, хватай такси и приезжай в двадцатый роддом. Ты всё понял?
– Да, Саня. Еду.
Вадим Илларионович успел. Таким образом, на родах присутствовали оба, но недолго.
– Саня, Мадонна стонет, ей больно, я не могу это выдержать.
– Вадик, это нормальное явление на родах. Не можешь, выйди в коридор. Только не хватало тебя откачивать от обморока. Подожди меня там, я тебе сообщу, кто родился.
– В женской консультации врач сказала, что два плода.
– Вадик, успокойся, прошу тебя, и не мешай врачу.
– Не могу.
– Говорю тебе, выйди! – громко потребовал Александр.
– Молодые люди, почему так шумно, что случилось?! – доктор вмешалась в их разговор.
– Всё в порядке, Елизавета Сергеевна. Будущий отец волнуется, – ответил Александр.
– Пусть выйдет в коридор. Там подождёт. Роженице без него волнений хватает.
– Вадик, сделай доброе дело, посиди в коридоре. Обещаю, сразу сообщу тебе, кто родился и состояние Мадонны, – шёпотом сказал друг.
– Хорошо, выхожу.
Александр остался. Он держал Илию за руку, уговаривая, отвлекая и успокаивая.
– Дорогая, ещё чуть-чуть. Осталось меньше. Потерпи и выполняй всё, что доктор просит.
И она слушалась, но от боли стонала, иногда сильно кричала.
– Саша, я больше не могу, – взмолилась женщина.
– Тебе плохо?!
У Илии открылась рвота.
– Елизавета Сергеевна, роженице плохо. Она теряет сознание, – взволнованно сказал Александр.
– Людмила Петровна, сделайте ей глюкозу, промин и измерьте давление.
– Глюкозу и промин ввела, сейчас станет лучше. Давление повышенное. Сто шестьдесят на сто.
– Плохо. Снижайте давление. Нам необходимо её участие. Не хочется оперировать. Не молчи, дорогая, говори.
– Елизавета Сергеевна, давление снижается, но очень медленно. Сердцебиение плодов прослушивается.
– М-да, не хотелось бы получить эклампсию. Добавьте дозу гипертензивных и быстрее. Будем оперировать.
– Уже ввожу.
– Не медлите, везите её в операционную. Ждать бессмысленно.
– Елизавета Сергеевна, можно мне присутствовать, чтобы поддержать супругу друга?
– Халат. Шапочку и бахилы, – командным голосом приказала врач. – Сейчас тебе акушерка выдаст.
– Людмила Петровна, быстрее, пожалуйста. Я иду в операционный блок. Саша, помоги сопроводить роженицу.
– Всё сделаю.
Александр облачился в халат, головной убор, бахилы и маску. Он повёз роженицу в операционный блок, акушерка следовала за ним. Александр не шёл, он бежал. Если бы кто-то наблюдал со стороны, справедливо подумал бы, что будущий отец именно он.
Вадим попытался расспросить его на ходу, но тот сделал знак, чтобы друг ждал его.
Александр вернулся только через час весь взмокший и уставший.
– Что так долго, Саша? Я весь извёлся.
– Ты не понял, твою жену оперировали. Не представляешь, какое это напряжение. Думаю, несколько килограммов я оставил там.
Вадим пропустил мимо его слова, лишь расслышав, что Илии делали операцию.
– Почему оперировали?! Всё же было нормально. Зачем операцию делали?!
– Вадик, это роды. Случается всё. Давай присядем. Я очень устал. Так переживал за Илию.
– Прости, Саша. Я совсем совесть потерял. Увидел её в таком состоянии и самообладание покинуло меня. Спасибо тебе, мой единственный друг. Клянусь, я бы без тебя пропал. Мы бы без тебя пропали. Ты спас нас и не в первый раз.
– Успокойся, Вадик. Я выполнял свой долг.
– Что ты говоришь? Какой ещё долг? Это мы твои пожизненные должники.
– Ты, наверное, забыл. А я – нет. Сколько буду жить – не забуду, что сделала для меня твоя мама.
Когда мой отец служил за границей, моя мама была с ним, а ребёнка, то есть, меня оставили с бабушкой. Там случилось несчастье, пожар, отец и мама погибли. Бабушке сообщили об этом, в этот же вечер её увезла скорая помощь с обширным инфарктом. Спасти не смогли, так она в больнице и умерла. Меня рядом не было.
Твоя мама, дорогая тётя Сима, тут же забрала меня к себе. И с тех самых пор я жил в вашей семье. Всегда чувствовал себя родным сыном. Если бы твоя мама этого не сделала, меня бы определили в детский дом и ни о какой врачебной карьере я бы и мечтать не мог. Что говорить о карьере, вообще неизвестно ещё, по какой дорожке я бы пошёл. Помимо этого, родительская квартира, в которой я живу, сохранилась. А всё потому, что дорогая тётя Сима оформила опекунство. Она тогда совершила человеческий подвиг. Я вам был никем. А стал родным.
Теперь понимаешь мои чувства. Ты единственный, кто остался у меня из родных. Скажи, как же я могу быть где-то в стороне, когда решается судьба дорогих мне людей.
Вадик, говорю, как есть, ибо лукавить не приучен.
Если бы Илия встретилась на моём жизненном пути, женился на ней, не раздумывая. Она добрый ангел, которого тебе послали высшие силы. Её надо беречь денно и ночно. Нежить и холить. Ты понимаешь, о чём я говорю? Была бы моя воля, забрал её у тебя. Но совесть не позволит. Поэтому я рядом и помогаю. Очень хочу, чтобы в вашей семье всегда царили мир, покой и любовь. А доброта, Вадик, именно тот инструмент, которым Всевышний помогает нам – смертным – творить чудеса. Понял?
– Саша, родной мой. Мои родители тебя действительно любили, и для них никакой разницы не было, что ты родился в другой семье. Они любили нас обоих и вложили всё самое лучшее.
– Вечная им память! Твои и мои родители остались в моём благодарном сердце навсегда. Хочешь узнать, кто родился? –спросил Александр и внимательно посмотрел на новоиспечённого отца.
– Спрашиваешь. Сгораю от нетерпения.
– Две очаровательные девчушечки. Вот уж действительно, правы были старые люди, когда говорили: «Если Господь забирает одного, потом одаривает двумя». Так и есть.
– Меня душат слёзы, – с придыханием произнёс Вадим.
– Радуйся, отец семейства. Я тебе больше скажу. Твоя жена – чистой воды бриллиант. Знаешь, что она мне сказала, когда я выходил из операционной?
– Откуда мне знать? Меня там не было, – Вадим вытирал слёзы.
– Врач женской консультации предупредила Илию, что она носит двух девочек. И наша Мадонна – божий ангел – решила, что назовёт дочек в честь наших мам: Симой и Марией, чтобы увековечить их память. Вот так.
Вадим приложил руку к губам. Он тихо плакал.
– Плачь, Вадик, плачь, слёзы очищают душу. Я сам, выйдя из операционной, в коридоре разревелся. Потом быстро убрал это безобразие, чтобы никто из посторонних не увидел.
Мы с тобой счастливчики. Какая женщина живёт рядом с нами! Подарок судьбы.
– Это правда, Саша. Истинный подарок. Я принял решение. Буду работать полдня и рано возвращаться домой, чтобы помочь Мадонне. Денег хватит. У меня высокая тарифная ставка. Я хорошо зарабатываю. В крайних случаях буду оставаться. Хочу быть рядом с ними, наблюдать, как растут дети, но главная моя цель – помогать во всём Илии.
– Очень верное и своевременное решение.
– А ещё, Саша, выстрою большой дом, и ты всегда будешь жить с нами.
– О, какая новость! Я «за». Пойдём, Вадик. Думаю, Илию уже перевезли в палату. Пора поблагодарить её за женский и материнский подвиг и познакомиться с девчушечками.
– Ты прав, Саша. Идём.
***
Эпилог
В глубокой дрёме Вадим Илларионович продолжал рассуждать:
«Наши девочки выросли, у них своя жизнь. Серафима с мужем живут за границей. Мария осталась в нашем городе. Она вышла замуж и переехала в квартиру Саши. Он сам ей предложил. Ей оттуда ближе добираться на работу. Моя Мадонна полностью посвятила себя детям. Вырастила девочек, теперь вот ездит день через день к Марии, помогает, нянчится с внуками. А я бездельничаю и с нетерпением жду её возвращения.
Саша не так давно вышел на пенсию. Иногда мы с ним ездим на рыбалку. Благо наш дом находится за пределами города и отсюда недалеко.
Он так и не женился. Живёт с нами.
Все мои мечты сбылись. Но до сих пор меня не отпускают мысли:
– За какие такие подвиги мне досталось неземное и неповторимое счастье – моя Мадонна всегда со мной, она и только она согревает стареющую душу. И такая радость разливается в груди. Сердце поёт, когда я думаю об этом».
И он не заметил, как процитировал бессмертные строки великого Александра Сергеевича Пушкина:
«Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец».
***
Страница автора на ПродаМан: https://prodaman.ru/Inna-Komarova/books
Страница автора в ИМ «Призрачные Миры»: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%98%D0%BD%D0%BD%D0%B0/
ЧАСТЬ. ДОЖДЬ, ТРАМВАЙ И ДВА СТУДЕНТА. Татьяна Белинская
В тот воскресный весенний день Кате казалось, что ничего особенного с ней случиться не может. Но всё началось с самого обыкновенного питерского трамвая…
От станции метро «Сенная площадь» до дома она чаще всего добиралась пешком – всего-то минут пятнадцать-двадцать. Но сегодня с утра шёл дождь, переставал ненадолго, а потом снова сыпал мелкой пылью. Свежий весенний воздух нагло заползал под лёгкую курточку. Конечно, весенний дождь хорош уже тем, что делает город сияющим и свежим. Но всё хорошо в меру.
На остановке под навесом целая толпа терпеливо ожидала где-то заблудившийся трамвай. Когда, наконец, подкатил переполненный пассажирами вагон и открылись двери, желающие втиснуться внутрь стали прилагать недюжинные усилия, расталкивая друг друга. Кате повезло – какой-то бородатый мужчина, подхватив девушку под «пятую точку», так сильно подтолкнул её на ступени, что она быстро заняла место внутри вагона.
Трамвай, покачиваясь и изредка постукивая колёсами на стыках рельсов, медленно пошёл по Садовой улице. В вагоне было тесно, душно и от мокрой одежды пассажиров пахло сыростью. Катя оказалась плотно зажатой между двумя молодыми парнями гренадёрского телосложения. Она попыталась пошевелиться, чтобы отодвинуть своё лицо от чьей-то мокрой куртки, но удалось только голову повернуть до отказа набок. А со стороны всё выглядело так, как будто девушка доверчиво прижалась к груди молодого человека. Девушка как девушка… Но была в её внешности одна особенность – длинные русые волосы, не по моде туго заплетённые в косу, да ещё пушистые «завлекушки», падающие на лицо.
– Серёга, ты всё говоришь: «Покупай машину, покупай машину»… А вот она – романтика общественного транспорта! – громкий шёпот одного из «гренадёров» заставил Катю покраснеть, наверное, Серёга и был тот счастливчик, к чьей груди она сейчас прижата. Хорошо ещё, что никто её смущения не увидел. Наконец трамвай подошёл к остановке, двери его со скрежетом распахнулись и под натиском желающих выйти на свободу, девушка почти выпала на улицу. Она точно бы упала, но вовремя подхваченная сзади сильными мужскими руками, приобрела устойчивое вертикальное положение.
– Спасибо большое! – не оборачиваясь, поблагодарила Катерина мужчину и уже решила пешком отправиться в сторону своего дома – ведь снова забраться в переполненный вагон у неё сил не хватило бы. Но банальное женское любопытство заставило обернуться и посмотреть парню в глаза. Глаза были яркие, синие, весело и озорно блестевшие из-под бровей.
– Да мы – мужчины – на то и существуем, чтобы поддерживать вас – женщин, а уж таких красавиц – особенно!
Синеглазый парень засверкал белозубой улыбкой. «Голливуд отдыхает», – подумала Катя.
– Девушка, давайте отметим наше счастливое освобождение из плена, а заодно и мой день рождения! – продолжал смелый и настойчивый красавчик. – Зайдём в кафе, познакомимся, выпьем горячего кофе. Не отказывайте бедным студентам, пожалуйста.
Говорил пока один из друзей – брюнет с бойкими синими глазами, а другой – блондин в смешных круглых очках – только краснел и улыбался молча. Это у него на груди недавно лежала девичья головка. «Ботаник» – вот и для блондина в очках нашлось у Кати определение.
– Да что ж мы стоим под дождём? Девушка, соглашайтесь скорее!
И она согласилась, неожиданно даже для себя. Взявшись за руки, со смехом перепрыгивая лужи, молодые люди побежали в ближайшее кафе.
Им повезло – только что большая компания освободила сразу три столика, и вновь прибывшие посетители уютно устроились в углу зала. На улице сыро и зябко, а здесь царила атмосфера спокойствия и уюта: огонь камина, удобная мягкая мебель, декор под старину и большое количество картин.
Быстро пробежавшись по меню, все дружно остановились на карасях, жареных в сметане. Пока официант пошёл за заказом, молодые люди познакомились. Брюнета с синими озорными глазами звали Николай Разумовский (или как он представился «Николя»), а блондина в смешных кругленьких очках – Сергей Разгуляев.
Николай был в ударе – шутил, рассказывал студенческие анекдоты, рассыпался перед Катей в любезностях. Она же хотя и слушала его внимательно, но как-то очень серьёзно, лишь изредка улыбаясь самыми краешками губ. Когда официант принёс заказанные блюда, Николя немного приутих, переключив внимание на свою тарелку.
Сергей, наоборот, не обращая внимания на карасей в сметане, смотрел через стёкла своих круглых очков на Катю. Ещё в трамвае, когда они стояли так близко, девушка показалась ему нежной, хрупкой и беззащитной. От её влажных волос сладко пахло земляникой, как летом в лесу, куда с сестрой ходили за ягодами.
Преодолевая свою стеснительность и, как всегда, заикаясь в минуты сильного волнения, Сергей произнёс:
– К-катя, а в-вы учитесь или р-работаете?
Николай, удивившись смелости товарища, тут же оторвался от своего блюда и вступил в беседу.
– Друзья, предлагаю всем перейти на «ты», ведь мы же не на дипломатическом приёме. Катюшенька, решение за вами.
– Конечно, – согласилась Катя, – перейдём на «ты». Серёжа, – обратилась она к застенчивому парню, – я и работаю, и учусь вечером в институте. Будущий экономист.
– Трудно, наверное, после работы ещё и в институт идти? – Николай решительно не выпускал из своих рук инициативу.
– Очень трудно. Но другого варианта у меня не было.
Николай долго ещё рассуждал о вечернем обучении, о героизме студентов, совмещающих учёбу и работу. Потом снова переключил внимание на свою тарелку, очень тщательно ковыряя вилкой по зажаренному рыбьему боку. При этом он не забывал шутить и балагурить, но Катя рассеянно поглядывала на него всё с той же лёгкой усмешкой.
В конце концов, его монолог истощился, и к тому времени, когда перешли к десерту, никто уже не смеялся, и всё чаще возникали неловкие молчаливые паузы. Пришла пора заканчивать с едой. Подняв вверх руку, Николай пощёлкал пальцами, подзывая проходившего мимо официанта. Тот принёс счёт и удалился. Сергей первым достал свой кошелёк, но очень неловко открыл его и мелкие металлические монетки предательски застучали по столу, а потом и со звоном покатились по полу.
– Убери свою валюту, – засмеялся Николай. – Я вас пригласил. Вы мои гости, значит, я плачу.
Быстро взглянув на счёт, он ещё раз подозвал официанта и расплатился картой. Затем многозначительно посмотрел на товарища и покашлял – это был условный знак: «тебе пора отваливать». После этого условного кашля Сергей должен куда-нибудь заторопиться и оставить девушку наедине с Николаем. Но на этот раз Разгуляев сделал вид, что не понимает намёков. Он быстро убрал свой кошелёк и, низко опустив голову, чтобы скрыть красное от смущения лицо, продолжал дожёвывать веточку мяты, украшавшую креманку с десертом.
Разумовский снова начал шутить, давая взбунтовавшемуся другу время опомниться. Но тот не обращал внимания на телепатические сигналы, гневным потоком льющиеся на него.
Делать было нечего – нужно вставать и выходить на улицу под дождь.
– Друзья, пора нам прощаться. Хоть на улице и светло, как днём, но время позднее. Катюшенька, я провожу тебя! – Николай услужливо помог девушке подняться со стула.
– А может быть, Сергей согласится меня проводить? – ласково и с улыбкой спросила Катя, прямо глядя на «ботаника». – Я здесь совсем недалеко живу.
– Конечно, я провожу тебя. – Разгуляев снова покраснел, но не растерялся.
От удивления Николай лишился дара речи – ведь он всегда был уверен в своей неотразимости. Это был сильный удар по его самолюбию. Он так старался, заливался соловьём, а провожать пойдёт Сергей!
На улице всё так же моросил мелкий дождик. Стоя под козырьком над входом в кафе, молодые люди раскрыли свои зонтики.
– Ну, что ж! Рад был познакомиться. Надеюсь, что ещё увидимся,– бодреньким голосом, пытаясь скрыть разочарование, произнёс Разумовский.
Катя с любопытством посмотрела на этого вмиг изменившегося молодого человека – от самоуверенного тона не осталось и следа, и лицо его приняло обиженное выражение, совсем как у ребёнка, лишившегося любимой игрушки.
– Николай, с днём рождения тебя, и большое спасибо за прекрасный день. Несмотря на дождик, у меня ощущение праздника, – и чтобы до конца расставить «все точки над i», Катя повернулась к Сергею: – пойдём, Серёжа.
Они пошли рядом, Сергей бережно держал девушку под руку, потом взял из её рук зонтик, и она ещё теснее прижалась к нему. И даже со спины было видно, как им хорошо вдвоём.
***
Николай и Сергей познакомились, когда поступали
