Семья под ключ. Ксюша Левина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 0. По рукам
• ГЛАВА 1. Свадьба
• ГЛАВА 2. Договор
• ГЛАВА 3. Новый дом
• ГЛАВА 4. Маленький дракон и маленький пёс
• ГЛАВА 5. Голубой тигрёнок
• ГЛАВА 6. Издательство, дворянство и любовь
• ГЛАВА 7. Истинные пары
• ГЛАВА 8. Дракон и Сирена
• ГЛАВА 9. Игрушечная мама
• ГЛАВА 10. Тайна поцелуев и воспитания детей
• ГЛАВА 11. Дрессировка
• ГЛАВА 12. Дождливый разговор
• ГЛАВА 13. Обещания
• ГЛАВА 14. Мы долго вас ждали
• ГЛАВА 15. Невеста
• ГЛАВА 16. Клятвы
• ГЛАВА 17. Свадьба
• ГЛАВА 18. Капитуляция
• ГЛАВА 19. Разрядка
• ГЛАВА 20. Родственнички
• ГЛАВА 21. Издательство Романтической Литературы
• ГЛАВА 22. Рукописи. Рукописи. Рукописи
• ГЛАВА 23. Игра теней
• ГЛАВА 24. Зачем я это затеяла?
• ГЛАВА 25. Правила ухода
• ГЛАВА 26. Диабле пора на волю
• ГЛАВА 27. Сны и истории
• ГЛАВА 28. Про любовь
• ГЛАВА 29. Про тебя
• ГЛАВА 30. Я даже не скучала
• ГЛАВА 31. Прощай, дракон
• ГЛАВА 32. Здравствуй, дракон!
• ГЛАВА 33. Вера в слова
• ГЛАВА 34. Прощание у “Гордости Танната”
• ГЛАВА 35. Ребёнок-дракон
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Сестра увела из-под носа жениха? А ну-ка, вытирай сейчас же слёзы и смотри по сторонам. Свет клином не сошёлся.

   Так, а вот это интересно… князь значит? Отец-одиночка? Ну вот прям темнейший? Ну ничего страшного, постираем, осветлим. Заворачивайте! Надо брать!

   #злая кошка и невоспитанная собака

   #восстановить старинное издательство

   #подружиться с ребёнком и кошками

   #написать Роман Всей Жизни

ГЛАВА 0. По рукам

«Женюсь на первой, кто войдёт в эту дверь!»

   С этой мыслью Самуэль сам над собой посмеялся и открыл справочник редких растений Дорна, прекрасно понимая, что ни одной девице в здравом уме не придёт в голову мысль пойти в библиотеку посреди бала. А не здравомыслящая жена дорнийскому князю ни к чему.

   Тем не менее, Эл то и дело поглядывал на дверь библиотеки, мысленно просчитывая шансы на то, чтобы одна из двух сотен незамужних девиц хотя бы подумала: «А не пойти ли мне почитать?».

   Бал в королевском дворце был однозначно самым масштабным событием последних четырёх лет. Какая идиотка его покинет?

   Самуэль был почти спокоен, он листал страницу за страницей, прекрасно, впрочем, понимая, что ни черта не запоминает — все мысли были прикованы к двери.

   Когда четверть часа спустя на полу появилась полоска света, сердце тёмного князя оборвалось.

   “Ну нет. Каков шанс, что она незамужняя? А каков шанс, что это вообще женщина?”

   Но первым в комнате появился край пышной бирюзовой юбки с рюшами. Потом тонкая рука в шёлковой перчатке схватилась за дверь, открывая её шире. Следом копна чёрных волос, их обладательница шла спиной вперёд. И наконец девица закрыла за собой дверь.

   Самуэль выдохнул.

   “Наверняка замужняя! Мне не могло так повезти”

   Девица развернулась, уверенная, что одна в библиотеке, сделала два шага и замерла, в ужасе уставившись на князя. Она так округлила свои и без того огромные голубые глаза, что они заняли треть лица как минимум. Это было самое настоящее оцепенение, и у Самуэля оказалось достаточно времени, чтобы оценить свою находку.

   Невысокая, тоненькая, совсем молодая.

   Гладкие чёрные локоны, густые ресницы, белая кожа и розовый румянец, будто она только что с мороза.

    — Отомри, — велел Самуэль.

   Девица сделала глубокий вдох:

    — Простите... я думала, тут... никого...

    — Что вам потребовалось в такой день и такой час в библиотеке? — усмехнулся он.

    — А вам что потребовалось? — парировала она, будто они застали друг друга на месте преступления.

    — Страшно хотел почитать.

    — Пришла сюда порыдать, — смело и с вызовом заявила девица, а потом совершенно бесстрашно вошла в комнату.

    — Что, простите? — прыснул Самуэль, не веря своим ушам.

    — О, ну для чего ещё пустоголовой девушке, вроде меня, библиотека в, — она взяла со столика часы и посмотрела на них. — В половину второго ночи, да ещё и в самый разгар бала!

    — А вы мне уже нравитесь! — фыркнул Самуэль и даже книгу отложил. — Ну, рассказывайте. Мы видимся первый и последний раз, кому как ни мне вам доверять?

    Девица оценивающе окинула Самуэля и сощурила свои ярко-голубые, пронзительные глаза.

    — Вы знаете, кто я? — вкрадчиво поинтересовалась она.

    — Ума не приложу, — хищно улыбнулся он.

   “Моя будущая жена!” — поправил сам себя.

    — Меня зовут Лила Мильен, и я...

    — Одна из двух сестёр, которых привезли на выбор для короля?

    — Фу, как некультурно, — кажется, принцесса Лила вовсе не обиделась.

   Она была принцессой, ну конечно! Самуэль совсем не обратил внимания на тех дам, о которых столько говорили весь вечер, но ведь действительно, сегодня должна состояться помолвка короля!

    — Я не одна из двух сестёр, — печально покачала головой принцесса. — Я единственная, которую везли в жёны королю...

    — Вас можно поздравить?

   “М-да, вот и накрылась свадьба...”

    — Увы. Моя сестра решила иначе, — вздохнула Лила и подняла на Эла свои большие глаза.

   Он не то, чтобы пропал, но как минимум заинтересованно замер.

    — Она сделала буквально всё, чтобы меня дискредитировать и выбить себе всё внимание, а король и рад! Вы не подумайте, я совершенно не хотела стать королевой, вот ещё, какая чепуха. Но никто не любит проигрывать. Да к тому же меня поставили перед фактом и потащили на эти смотрины, а сестрицу взяли с собой, чтобы не оставлять одну дома. Она видите ли болеет от тоски, если семья далеко. И вот пожалуйста, малышка Паро станет королевой! Да я рада, честное слово, но! Мои родители устроили мне скандал, вот прямо четверть часа назад отец до хрипоты ругался, что я сама во всём виновата, и денег на моё содержание у него больше нет! Что я отвадила от себя уже дюжину женихов, и вот мне выпал шанс стать королевой, а я и тот профукала. И нет, ладно бы я дорого обходилась... да оставили бы в покое, но они же нашли замену королю. И кто? Какой-то обрюзгший, старый... гриб! В шляпе! И этот гриб обслюнявил мне руку и заявил, что осчастливит нашу семью браком. О... он ещё не знает, что приданое моё — одни только слёзы покойной прабабки — не шучу, у нас действительно есть пузырёк её слёз, уж не знаю на кой... — у моей семьи из ценного — чистая пинорская кровь, и то я уверена, что это всё выдумки. Я выросла в деревне, какая из меня королева? И уж точно за гриба замуж я не пойду!

    — Стойте, стойте, стойте, — перебил Самуэль. Рассказ его, признаться, увлёк, но гораздо больше мучил самый главный вопрос. — Во-первых, как у принцессы не может быть денег? А во-вторых, а вы-то чего хотите для себя?

    — Ну отвечая на первый вопрос... у папеньки не то, чтобы королевство. Мы скорее... эдакая маленькая, но гордая провинция... Мы и королю-то нужны, чтобы не качали права. Тихие бедные родственники, это удобно! А о чём я мечтаю, — она приготовилась говорить, как будто даже гордости набралась. — О... издать книгу, — широко улыбнулась Лила. — Я писатель!

   К своему ужасу Самуэль громко рассмеялся, и это было большой ошибкой.

   Принцесса встала, подбоченилась и воззрилась на него так, что можно было сразу принять её как минимум за королеву.

    — Что смешного?

    — Простите, ваше высочество, — улыбнулся Эл. — Вы, разумеется имеете право на мечту.

    — Имею! И это единственное, что мне нужно от брака. Я не собираюсь рожать детей, заказывать лапшу к обеду и вязать чепчики. Я намерена работать! А Гриб... — она сморщилась и выгнула губы подковкой. — Он заставит рожать... есть лапшу... и вязать...

   И принцесса рухнула обратно на диван.

   В воздухе запахло её парфюмом. Полевыми цветами прогретыми на солнце.

   “Идеально!” — мысленно отметил Эл, а потом хладнокровно произнёс:

    — А выходите за меня? Вязать, рожать и есть лапшу не требуется. Предлагаю полный семейный комплект из мужа, падчерицы, дворца и кошки. Раздельные спальни, любое издательство Дорна к вашим услугам и всего-то княжеский титул. И никаких корсетов, если интересно. В Дорне их дамы не носят.

    — У меня нет приданого!

    — Не интересует.

    — Я не стану устраивать чаепития.

    — Да пожалуйста.

    — И не умею музицировать!

    — Сойдёт.

    — Мне нужен собственный кабинет!

    — Устрою.

    — И раздельные спальни.

    — Само собой! Я же говорил.

    — И я хочу разрешение на путешествия.

    — С превеликим удовольствием. Одна крошечная услуга от вас, не требующая никаких лишений, и вы можете катиться на все четыре стороны. За мой счёт, разумеется.

    — Где расписаться? — смело выгнула бровь принцесса, протягивая руку.

    — По рукам?

    — Абсолютно!

ГЛАВА 1. Свадьба

Три недели спустя

   Это была самая неожиданная свадьба сезона. Принцесса Мальтерры, предназначенная — по слухам — королю Экима, и Темнейший Князь Дорна – Самуэль Гер.

   Вдовец, отец очаровательной дочки, владелец прекрасного Дорнийского Дворца и настоящий красавец.

   Всё в его образе и отталкивало, и притягивало одновременно. Лиле хотелось быть совершенно безразличной, но каждая деталь прямо-таки просилась, чтобы её хорошенько оценили, а потом обдумали. Это было не особенно удобно, если во время второй вашей встречи вы сидите бок о бок за свадебным столом, да ещё и у всех на виду!

   Чёрные волосы князя были убраны назад и заколоты бриллиантовым украшением, но создавалось ощущение, что он делал это нехотя, даже не расчесываясь как следует. Лила скривила губы при виде Самуэля, а он самодовольно усмехнулся. Ему явно нравилось, что на неряшливую причёску обратили внимание.

   Он был одет во всё чёрное. Неплохо, но мрачно. Гости-то нарядились как положено! А уж сама Лила и вовсе чуть было не превзошла сестру-королеву. Родители так обрадовались замужеству обеих дочерей, что потратили буквально последние средства на потрясающий наряд жемчужного цвета и диадему с бирюзовыми камнями. Как раз под цвет глаз.

   У Гера были просто потрясающие перстни, их хотелось рассмотреть поближе. Но пальцы при этом казались грубыми и мозолистыми, как у какого-то рыбака. Не холёные лапки молодого короля, и не пухлые сосиски Старого Гриба.

   Гер ехидно ухмылялся. Всё время! Совершенно невыносимой всезнающей улыбкой. Он будто видел собеседника насквозь!

   За три недели Лила толком не узнала жениха и теперь сидела, как на иголках. Ей впервые с ним знакомиться вот прямо этим вечером, а ходобня вокруг свадебного стола всё никак не закончится. Раздражающее действо, вот до зубовного скрежета раздражающее!

    — Не нервничайте. Скоро всё закончится... — пробормотал Самуэль, которого явно беспокоила невеста “на взводе”.

    — Да уж.

    — ... и мы устроим настоящую свадьбу в Дорне.

    — Да уж... что? — Лила уставилась на жениха и отпрянула от свадебного стола, за которым они сидели, как две статуи в выставочном зале. — Какая такая свадьба?..

    — Ну как же, вся эта клоунада не имеет ничего общего со свадьбой на моей родине.

    — Свадьба... на родине? Зачем?

    — Я князь! Я должен привезти домой жену и устроить торжество для моего народа, — улыбнулся Эл, расплылся в улыбке и сделал глоток чёрного вина.

   После того, как он озвучил “хорошую” новость, выражение его лица стало совершенно по-кошачьи довольным. И до конца вечера он сидел, попивая то вино, то изюмную воду. К еде не притронулся. На невесту почти не смотрел.

   Лила же сжала зубы и больше ни слова ему не сказала. Ну праздник так праздник, в конце концов снова посидит вот так, словно замороженная, а потом, наконец, свобода!

   Мысленно она уже выбирала обои в свой личный кабинет, ставила стол под окошком и начинала писать первую главу своего современного любовного романа с детективной линией и “перчинкой”.

   А дальше планы становились всё более красочными! Путешествия. Собственный журнал “Дорога под каблуком”, где Лила станет писать очерки про разные страны. Поездка в Лавалле, Меррин, Пино. Исследование джунглей на юге, снегов на севере! Маленький чемоданчик с самым необходимым и крошечная дорожная печатная машинка, разумеется.

   Жизнь — мечта. Но ля этого Лиле необходим на всё согласный муж, который выпишет разрешение на приобретение билетов в кассе, на заселение в гостиницу, да на всё что угодно, потому что незамужней нищей даме, увы, можно только куковать в парном номере курортного городка со старушкой-вдовой. Никакого веселья!

   И чем ему собственно свадьба не понравилась? Самая обычная... Гости ходят, поздравляют, едят. Пир закончится — танцевать пойдут.

    — Нам пора, — неожиданно заявил князь, а Лила поперхнулась изюмной водой. От неожиданности и... радости!

   Ей осточертело сидеть в душном зале, и о экипаже она думала, как о долгожданном отдыхе.

   Тут же подлетела к столу её матушка, почтенная дама и королева Мальтерры, уверенная, что самолично устроила оба брака и теперь собиралась брать и зятя-короля, и зятя-князя под своё материнское крыло.

    — Так скоро? — матушка Лилы круто изогнула и без того немыслимо заломанную бровь.

    — Да, — коротко ответил князь, а Лила широко улыбнулась.

   Скорее! Скорее в экипаж, и рвать когти из проклятущего чопорного Экима! Где там просторы Дорна и целое издательство впридачу? И никаких корсетов!

    — А как же главный традиционный подарок? — матушка стала звать свою камеристку, которая никогда не отличалась особой расторопностью.

   Пыхтя и кряхтя Гертруда водрузила на стол новобрачных нежно-голубую коробку перевязанную огромным бантом. Толпа расступилась, вышел Его Величество Густав Мильен, глава того самого Маленького, но Гордого королевства.

   Он откашлялся и окинул молодоженов практически любовным взглядом, словно творение рук своих.

   Сестрица Лилы скрипнула зубами так, что можно было услышать в соседнем графстве, у бедняжки из-под носа увели триумф единственной и неповторимой невесты.

   Для Лилы не закатили пышную свадьбу, просто небольшой праздник в один день, но пресса просто сошла с ума от восторга!

   Женится темнейший князь! Событие поважнее королевского бракосочетания. К сожалению.

    — Мы рады поздравить новоявленную юную дорнийскую княгиню и нашу дорогую дочь. А так же вас, наш дорогой зять. Наше королевство... маленькое, — сделал паузу. — Но гордое! — палец вверх. — Имеет одну славную свадебную традицию. Да будет вам известно, она берёт начало так давно, что первые записи были даны ещё на славном пинорском языке.

   Князь слушал внимательно, подперев подбородок кулаком. Лила взволнованно теребила длинный рукав платья.

    — Там что-то что мне не понравится? — пробормотал он так, что услышать могла только невеста.

    — Там что-то, что вас покорит, — вздохнула она.

   Король Маленького, но Гордого королевства медленно развязал бант, торжественно окинул взглядом толпу и вытащил из коробки щенка.

   Крошечного, чёрного, с невероятно длинными ушами. Пёсик имел вид весьма бандитский, глаза казались сразу злыми, смотрел исподлобья. Если животное в принципе может быть непривлекательным, то этот щенок определённо таким был. Абсолютно несуразный, с длинной широкой мордой, обвисшими веками и крючковатым хвостом. Его шерсть торчала клоками, а привязанный на шею бант казался скорее насмешкой. Помимо прочего щенок был весь мокрый и пахло от него тошнотворно, даже король держал свой подарок на вытянутых руках.

   Князь нахмурился, а Лила радостно протянула к псу руки, предварительно постелив на колени полотенце, поднесённое камеристкой.

    — Наша гордость! — Гордость тяжко заскрипела, будто была не щенком, а престарелой табуреткой, а потом начала скулить. — Именно эта порода, Мильтер Скот Вальтур, красуется на нашем гербе! Мы гордимся нашими щенками и в той же степени... нашими дочерьми.

   Лила смущенно покраснела от такого неловкого комплимента, а князь стиснул зубы. Щенка вручили невесте и он тут же начал вырываться, как маленький дьяволёнок. На платье появились пятна, а довольная собака бросилась на стол, пролив и изюмную воду, и чёрное вино.

   “Держите! Держите!” — вопила камеристка, да куда уж там!

   Гордость Мальтерры сносила всё на своём пути, поглощая вкусности, как лохматый поросёнок.

    — Собака? Терпеть не могу собак, — с этими словами князь встал, ловко поймал щенка за шкирку и вынул у него из пасти, явно не по размеру подобранную, свиную ногу. Щенок же не считал, что что-то там было не по размеру, и ногу проводил печальным взглядом.

    — Ну, значит вы страшный человек, — фыркнула Лила, забирая и обнимая пёска. — Все жители Мальтерры обожают собак! Мы собачники!

    — А в Дорне сплошь кошатники. Нелегко тебе придётся, — пробормотал князь, хмуро глядя на злобную мордашку нелепого длинноухого щенка.

    — Невозможно не полюбить щенка! Это закон. Все псы попадают в сердечко.

    — У меня для тебя плохие новости... — сладко улыбнулся князь.

   Продолжать не имело смысла. Лила поджала губы, выгнула бровь и заключила, что сердца у Темнейшего нет вовсе.

ГЛАВА 2. Договор

Экипаж тронулся с места, Лила качнулась вперёд, откинулась назад и, наконец, в этот момент осознала всю неотвратимость ситуации.

   Она замужем.

   Свободна!

   Замужество = свобода — это же совершенно логично!

   Муженёк сидел как раз напротив, уткнувшись в книгу, и на жену внимания обращать совершенно не собирался. Не то чтобы это задевало, но атмосфера казалась больно уж накалённой.

    — Кхм... — невзначай кашлянула Лила и тут же получила обратную связь, да такую, что захотела вернуть время вспять.

    — Что это за собака такая?

    — Эм... традиционная...

    — Я это слышал! И что это значит?

    — Ну всем невестам в Мальтерре дарят щенков наших традиционных пор...

    — Значит, вы знали, что идёте в комплекте с собакой?

    — Конечно! У каждой леди должна быть собака.

    — Конечно, — кивнул князь, и Лила блаженно выдохнула. — Ей будет комфортно на псарне.

    — Что? Нет! Это домашняя собака! Она будет жить в моих комнатах!

    — Комнатах? КомнаТЕ, у вас будет ваша личная спальня. Если хотите, запирайте собаку там.

    — Вы не понимаете, Диабла...

    — Кто?

    — Это кличка моей собаки. Диабла не будет заперта! Ей нужен простор!

    — И я предложил ей просторную псарню, — пожал плечами князь.

    — Она не какая-то там охотничья собака! Ей нужна свобода!

    — А по мне так простая шавка. Да ещё и нечистоплотная.

    — О, вам ли говорить, господин кошатник!

    — От кошек я такой прыти и помойничества вовсе не замечал.

    — Собаки — благороднейшие и добрейшие создания! А эти ваши кошки любят только себя!

    — Они просто разборчивее ваших мохнатых дурней. Кому нужно животное, которое идёт ко всем и каждому?

    — Кому нужны злые и надменные создания?

    — Не путайте...

    — Да уж не собиралась!

    — Я буду вам крайне благодарен... если ваша... Диабла, не станет попадаться мне на глаза.

    — Я буду вам крайне благодарна...

    — О, не сомневаюсь, — вовремя перебил он, и Лила в бессилии зарычала.

   На губах князя появилась абсолютно издевательская самодовольная улыбка, которая ничего хорошего не сулила.

   Брак = свобода, брак = свобода...

    — Если вы выполните свои обещания и будете вести себя как джентльмен, я обещаю вам, что Диабла не доставит никаких проблем, — ласково улыбнулась Лила, считая, что поступает весьма мудро.

    — Это вы про отдельную спальню? Или издательство?

    — И то... и то, — осторожно ответила она.

    — Разумеется. Планирую отдать вам старинное издательство Дорн Паблишинг, наведёте там порядок, а потом и книгу свою издадите. Как вам это? Княгиня Дорнийская, хозяйка Дорн Паблишинг! Мы можем даже назвать его в вашу честь.

    — Старинное?.. Оно действует?

    — Ну... кажется, последние годы ничего не выпускало, — пожал плечами князь и постучал себя согнутым пальцем по подбородку.

    — Несколько — это сколько?

    — М-м... пятьдесят? Может сто?

    — Сто? — Лила задохнулась. — Вы обманщик! Зачем вы это сделали?

   Брак = свобода, брак = свобода...

   Брак = свобода, брак = свобода...

   Лила напряжённо думала о своих планах, попутно убеждая себя, что всё будет хорошо.

    — Вы хотели замуж, и вы замужем, что не так?

    — Я хотела стать свободной и... издать книгу! И не рожать детей.

    — Вам и не придётся. Дочь у меня есть, и другие наследники меня не интересуют.

   Лила обмерла и нахмурилась. Она не могла понять где подвох. Ей и правда предлагали не “рыбку”, а “удочку”, и это было совершенно сказочно, если бы не одно но! Ни один Мальтеррец в здравом уме не поверит кошатнику!

    — Это всё безумно щедро, ваше высочество... но зачем вам в таком случае я?

    Он замолчал, отложил книгу и посмотрел Лиле прямо в глаза. Она внимательно наблюдала за его лицом, пытаясь прочитать хоть что-нибудь по нахмуренным бровям или плотно сомкнутым губам.

    — Моя дочь, — вздохнул он. — Ей нужен кто-то с сильным характером рядом. Мне кажется, что ей не хватает матери, а гувернанток она ни во что не ставит, — и он снова открыл книгу будто всё предельно ясно пояснил.

    — И вы доверите дочь первой встречной? А вдруг я... развратница и без... моральных кач... или... глупая... Или... — она испуганно отпрянула, понимая, что всё это звучало, как излишне ответственное задание.

   Никаких детей! Лила не умела с ними ладить, обращаться и обеспечивать безопасность. Она сама ещё ребёнок!

    — Неужели вы думаете, что кто-то оставит вас наедине. Просто Габриэлле нужен красивый пример в жизни, желательно женского пола. По крайней мере так советуют врачи, занимающиеся детским мышлением.

    — И вы решили жениться...

    — Заключить сделку. Всё просто! Вы деятельная, из благородной семьи. Образованная. Не лезете за словом в карман. Вы сможете дать отпор Габриэлле, быть может, вдохновите её на что-то, уверяю вас, остальное сделают учителя, няни и гувернантки. Я изучил вас от и до, вашу семью, ваши привычки. Вы не пустоголовая дурочка, какой назвали себя в нашу первую встречу, как раз наоборот. И меня это, признаться, подкупило. Мне не нужна жена — вам не нужен муж. Вам нужна ширма, чтобы скрыться от общества за мужниной фамилией, мне нужна ширма, чтобы Габриэлла почувствовала себя полноценной, и когда к ней приходят подруги, их матери не сидели за чаем в одиночку. Хотя у Эллы нет подруг... Но если вдруг она решится их завести, вы будете весьма полезны. И кроме прочего, я вижу как она смотрит на девочек, что шагают под руку со своими мамами по улицам Дорна. Она хочет этого. И я на роль мамы для прогулок, увы, не подхожу. Если вы поиграете с ней в дочки-матери и это докажет ей, что нет ничего страшного в том, чтобы быть более социальной, я сочту, что всё сделал правильно.

    — Почему не шагать рядом с няней? Или родственницей, или...

    — По неизвестной мне причине Элла ненавидит нянь. А мои единственные родственницы... сторонятся оставаться с Эллой наединею

   Лила в ужасе округлила глаза и нервно сглотнула. Что ж там за Элла такая, что её боятся взрослые женщины.

    — А я... справлюсь?

    — Мне кажется, что да. Я выбрал вас не просто так.

    — Но...

    — Просто немного человеческого общения, это всё о чём я вас прошу. Последнее, что мне остаётся, предложить Элле такой взаимовыгодный вариант. Будьте ширмой для меня, и я с радостью стану ширмой для вас.

    Лила не думала долго, как и в первый их разговор. Всё звучало до ужаса логично, а она это любила, хоть и делала по привычке вид, что куда глупее, чем есть на самом деле.

    — Но между нами... мы же можем рассчитывать, что станем, допустим, друзьями?

    — Приятелями, — кивнул князь.

ГЛАВА 3. Новый дом

Дорн был местом удивительным и до последней веточки магическим.

   Тут был огромный источник силы — древний вулкан, и тёплое Жемчужное море, а ещё волшебные леса. Так, одно княжество собрало в себе сразу три природных источника, а если учесть, что населяли его драконы, можно было смело ставить в путеводителе отметку “крайне интересно”.

   Лила мысленно составила заметку для своего модного журнала: “Исключительно магический, исключительно приветливый. Край драконов и вишнёвых деревьев.”

   Когда на рассвете экипаж пересёк границу Дорна, новоявленная княгиня еле удержалась от того, чтобы высунуть голову в окошко и посмотреть, как же выглядит её новый дом.

   Небо было ясным, звёзды уже погасли, но ещё плыл наперегонки с облаками белый призрак луны. Сказочное время! Именно так Лила представляла себе час в который выходила бы одна из дома и брела наперевес с чемоданом и собакой в порт, чтобы сесть на лайнер. Тот бы увёз её навстречу приключениям и в воздухе бы пахло свободой.

   Самуэль мирно спал, откинув назад голову, а Лила кусала губы, размышляя может ли открыть окошко, не разбудив его. Покосившись на супруга, она махнула на всё рукой, отдёрнула шторку, отодвинула стекло и высунула нос на улицу. Тут же кабина наполнилась новыми звуками и запахами.

   В Дорне было жаркое лето! Совершенно невероятная погода, и это никак не укладывалось в голове, ведь в Экиме была поздняя осень.

    — Как так?.. — Лила с интересом наблюдала за россыпью цветов, украшавших обочины, за лесом, буйно-зелёным и остывающим после жаркого дня.

    — Что вас удивляет? — раздался сонный голос князя за её спиной.

   Лила вздрогнула и вернулась обратно на своё место, ударившись при этом макушкой о раму.

   Почему-то решила, что необходимо закрыть окошко, да ещё и задёрнуть шторку. И вот они снова остались наедине.

   Лила и её “ночной кошмар”.

    — Не шумите так, лес разбудите, — проворчал Эл, голос звучал хрипло и доверительно, совершенно лишённый надменности и светской шелухи.

   Самуэль даже глаза не открыл, будто его совершенно ничего в этой жизни не интересовало, кроме собственного крепкого сна.

   А Лила присмотрелась к нему, довольная, что может ещё немного понаблюдать за этим новым зверем в своём маленьком человеческом зоопарке.

   Всю ночь несчастная не могла уснуть из-за этого человека и даже сама себе не могла объяснить почему. Она всё думала, как бы описала Эла, будь он героем из её книги?

   Волосы, губы, чуть бледное со сна лицо.

   Он был огромным, казалось, занимал две трети пространства в кабине (это художественное преувеличение Лиле особенно нравилось). Высокий, с широкими плечами, массивной шеей и большими руками.

   Не менее получаса Лила рассматривала эти его руки и мысленно запоминала рисунок вен, чтобы красочно описать на бумаге. Стоило подобраться блаженному сну, как непременно экипаж трясло на кочке, и колени Эла касались коленей Лилы, её сердце при этом нервно спотыкалось, а взгляд непременно снова фокусировался на фигуре напротив. Просто чтобы убедиться... ну вдруг это не случайность?

   Она смотрела на супруга не в силах понять, нравится он ей, или нет.

   Одно было ясно — она очень хотела его описать. Но стоило ему открыть рот, как он начинал до зубовного скрежета раздражать.

    — Там лето! — прошептала Лила, снова возвращаясь к пейзажу за окном, чуть сдвинув шторку.

    — Да. Я знаю. Советую вам снять вашу очаровательную шубу и не смешить народ, — его губы изогнулись в ленивой улыбке.

   Как я описала бы его губы? Они будто пребывают исключительно в двух состояниях: плотно сжаты, когда он равнодушен, или изогнуты, когда он ехидничает!

   Лила придумала это описание и удовлетворённо улыбнулась, прокручивая каждое слово в голове, чтобы покрепче запомнить.

    — А... но как? Мы провели в пути всего семь часов, мы не могли так быстро добраться до другого конца света!

    — Откуда такие познания в географии? — ухмыльнулся Эл и открыл-таки глаза.

   Теперь в рассветных сумерках, практически голых на свет и блики, князь представлялся пугающе внушительным. У него были резкие, чётко очерченные черты, как у статуи высеченной из гранита. Чёрные волосы делали образ мрачным, а глаза имели тот глубокий штормовой цвет, что казались бархатно-серыми.

   “Будто кашемировые...” — тут же придумала эпитет Лила.

   Она вздохнула и вернулась к окошку, чтобы понять в чём тут дело.

    — Вы ничего не знаете о Дорне? — спросил Эл.

    — Ничего, — шепнула она. — Почти ничего, кроме самых ужасных слухов. И самых безумных сказок...

    — Вам тут понравится, — в голосе князя было столько тепла, что от неожиданности Лила вцепилась пальцами в оконную раму, чтобы не выдать, как её это насторожило. — Погода в Дорне зависит от моего настроения, — пояснил Эл.

    — От... вашего?

    — Да. Я князь Дорна, его магия принадлежит мне. Если бы у меня был сын, мы с ним поделили бы эту обязанность, а после моё место бы занял он.

    — Значит вы можете пожелать и пойдёт снег?

    — Ну... я должен искренне этого пожелать. Настолько искренне, чтобы и настроение моё испортилось. Знаете, Лила, когда мой отец был князем, — со всё то же улыбкой начал рассказ Эл. — Тут было почти всегда очень тепло. Я почти не помню снежных дней.

   Лила поджала губы.

    — А кем был ваш отец?

    — Габриэль Гер, Дорнийский Дракон, — улыбнулся Эл. — Меня зовут Самуэль Габриэль Гер.

    — А ваша дочь...

    — Габриэлла Саманта Гер, — рассмеялся князь.

    — У вас ужасная фантазия на имена, — закатила глаза Лила и беззлобно покачала головой. — Я бы придумала сто имён и не повторилась. Эта традиция называть сыновей в честь отцов — ужасна! Это только зря всех путает. Моего сына бы звали... Лето! Очень романтично. А дочку я бы назвала Агне или Летти, так мило. Даже жаль, что я никогда не заведу детей.

    — Вы ужасно дерзкая и болтливая особа для юной принцессы, — покачал головой Эл.

   "Не мог не уколоть!" — фыркнула про себя Лила.

    — Ну у вас уже нет выбора, я ваша княгиня, к тому же я слышала, что в Дорне нравы куда более свободные, — безразлично пожала плечами она, мысленно покраснев от собственной фразы "ваша княгиня". — Я, наверное, всегда мечтала жить в таком месте... если слухи о нём верны.

    — Вы даже не представляете насколько, — пробормотал Самуэль, глядя в окно.

    — Так значит... вы назвали дочь в честь отца?

    — Я поделился его именем и его силой со своей дочерью, — просто ответил Эл. — Такова традиция. Правда, по традиции, это должен был быть сын, но дочь меня вполне устраивает.

   И снова этот тёплый волшебный тон.

   Лилу пробрали мурашки, и она понадеялась, что не покраснели щёки.

   Нужно срочно запомнить ощущения, чтобы записать! Это гениально!

   Экипаж свернул с тёмной лесной дороги и оказался в совершенно невероятном месте. Перед ними теперь расстилалось широкое цветущие поле. Работающие в нём люди снимали соломенные шляпы и махали ими в воздухе, приветствуя своего князя.

   Дорожка стала более ровной, экипаж шёл плавно, а Лила всё-равно, иногда затаив дыхание, предвкушала, что их с князем коленки снова столкнутся, но окончательно проснувшийся Эл выпрямился и теперь между ними было по меньшей мере десять дюймов расстояния.

   Цветущие поля сменились пышным садом, засаженным плодовыми деревьями. Это были вишни, и их запах мгновенно вскружил голову.

   Вот почему тут так пахнет вишнями...

   Розовые лепестки укрывали землю будто ковёр, опадали с чёрных ветвей, залетали в открытые окна, словно крошечные бабочки.

   Тут тоже были люди, и они в свою очередь тоже снимали головные уборы, откладывая на пару минут свою работу.

    — Так рано, а они уже вышли? — шепнула Лила.

    — Днём слишком жарко, — пояснил князь.

   Наконец, вишнёвая аллея закончилась, и Лила смогла рассмотреть Дорнийский Дворец. Она нахмурилась, вздёрнула бровь и уже бесстрашно высунула голову из окошка.

    — Это и есть знаменитый дворец? — с сомнением выдохнула она.

    — Что, вас разочаровал размер? — усмехнулся князь. — Ну чем богаты, тем и рады.

   Экипаж остановился, князь отворил дверь, соскочил на землю и подал жене руку. Они вышли в просторный двор, где тут же началась суета. Подъехала вторая карета, в которой камеристка сопровождала собаку Лилы и вещи княгини.

    — Ваше высочество, — склонилась перед Лилой и Элом камеристка. Низенькая кругленькая женщина средних лет.

    — Комнаты готовы, просто отнесите туда вещи, — велел Эл. — Я сам провожу её высочество.

   Камеристка, имени которой Лила пока не знала, тут же начала отдавать распоряжения лакеям, а Лила, немедленно позабыв про них, с затаённым восторгом и симпатией смотрела на весьма обычный особняк из белого кирпича.

   Два этажа, множество окон. Скромное парадное крыльцо с красивыми белыми перилами. Милые маленькие балкончики. По центру высокая витрина почти до самой крыши, должно быть она украшала гостиную или оранжерею.

   Это определённо был просто дом. Самый обыкновенный! Достойный какой-нибудь обеспеченной, но скромной семьи. И с виду невероятно уютный.

   Во дворе была совершенная чистота, виднелась белая беседка обвитая дикой розой. Вместо фонтана, которые вошли в пик моды, бил ключ, и вода омывала серые гладкие камни. Образовавшийся ручеёк явно использовали для детских игр, судя по брошенным рядом корабликам.

    — Что скажете? Хороша замена королевскому двору? — довольно осклабился Эл, будто это была его лучшая шутка над несчастной женой.

    — Постараюсь принять её как факт, — пожала плечами Лила, а сама в тайне поблагодарила высшие силы за шанс пожить в таком месте, а не каком-то там дворце.

    — Возможно раньше вы жили в иных условиях, — продолжил князь, предлагая Лиле руку, чтобы проводить к крыльцу, состоящему всего лишь из восьми ступеней. — Этикет в Дорне несколько отличается от Мальтерры или Экима, возможно вам потребуется чья-то помощь...

    — Я справлюсь, спасибо, — Лила взошла по ступеням, придерживая юбку, и почувствовала себя неуместной в этом вычурном наряде.

   Особняк заслуживал другую хозяйку.

   Эдакую счастливую матушку большого семейства, которая, несмотря на наличие слуг, ходит в переднике и всегда занята чем-то полезным.

   Хозяйка... подумать только! Лила Мильен — хозяйка этого очаровательного особняка... А я ждала огромного чёрного замка, какие описывают в любовных романах!

    — Нас не встретят? — удивлённо шепнула Лила.

    — Все спят, к чему будить весь дом, вы видели время? — фыркнул Эл.

   Лила с облегчением выдохнула и не сдержала восторженного писка, в предвкушении маленькой экскурсии. Она боялась встретиться с дочерью князя, с прислугой, гувернантками и экономкой. Всех она представляла мрачными и суровыми. Они непременно должны были посмотреть на княгиню свысока, мол, приехала тут в своих нарядах! Да, именно так и никак иначе.

   Пройтись же по дому до встречи с домочадцами было приятно.

   Парадные двери вели в огромную белую комнату, которая, кажется, занимала две трети первого этажа. Из-за большого количества окон и открытого пространства, казалось, что каждый предмет мебели просто купается в свете. Удобный столик для чаепитий, большой камин, два уютных кресла. Тут был белоснежный рояль, и висел огромный портрет красивой голубоглазой женщины.

    — Это... — Лила уставилась на леди, испугавшись, что пришло время столкнуться с призраком покойной жены.

    — Моя мать. Турсуаза Гер, — шепнул он. — А на её руках моя сестра — Ли.

   Лила только после этих слов поняла, что женщина держит на руках маленькую девочку с мягкими тёмными кудрями.

    — Очень красивая... — но расспрашивать было бы невежливо, и Лила сказала первое, что пришло в голову: — Тут проходят балы?.. — она окинула взглядом залу.

    — В Дорне не приняты балы, — усмехнулся Эл.

    — А что же у вас принято?

    — М-м... праздники? Пирушки? Мы устраиваем их на заднем дворе. Увидите, в чём разница.

    — А тут что?

    — Просто комната.

    — Без цели?

    — Ну да. Просто много места, мне это нравится, — пожал плечами князь.

   Эта комната будто бы идеально ему подходила. Такой большой и тёмный человек, в таком просторном помещении. Пусть и светлом.

    — Экскурсия? Или предпочтёте отдохнуть?

    — Экскурсия, конечно!

   В итоге, князь показал красивую столовую под открытым небом и сказал, что если случится непогода, то обедать придётся прямо на кухне. Так же на первом этаже оказался хорошенький пустующий кабинет со стенами выкрашенными в персиковый.

    — Отдам его вам, если пожелаете.

   Лила, конечно, пожелала, мысленно поставив там милый столик, кресло, стеллаж для книг и первую пачку бумаги для печатной машинки. И машинку, само собой!

   Рядом был кабинет князя совмещенный с библиотекой.

   На втором этаже расположились детская, игровая, комната гувернантки, спальня князя, спальня предназначенная самой Лиле.

   С каждым показанным помещением менялся и хозяин. Он будто молодел и оживал на глазах. Эл рассказывал про солнечную сторону дома, про то, как по утрам можно услышать шум моря, если посетить большой балкон на северной стене. Указывал на дальние скалы и утверждал, что если на них взобраться, то можно увидеть самый красивый пейзаж на свете.

   В какой-то момент Лила так успокоилась, что уже была совершенно счастлива, будто ей подарили целую новую жизнь и тот самый Большой Балкон в придачу.

    — Ну что, наша скромная обитель вас испугала? — Эл спрятал руки за спиной и чуть склонился вперёд.

   Лила набрала воздух в грудь, готовая ощетиниться на этот псевдо-ласковый, ироничный тон, но слишком устала, чтобы лукавить.

    — Если честно... ваш дом очарователен. И я ума не приложу, почему Темнейший Князь живёт в таком милом, но скромном месте. Где же вы препарируете несчастных жертв и творите свои тёмные делишки?

   Повисла пауза и... прекрасная шутка улетела в молоко.

   Князь снова стал усталым, серьёзным.

    — Скоро поймёте, — ответил он, уже не глядя Лиле в глаза, попрощался и пошёл в свою комнату.

    — А... — она застыла посреди коридора, чуть не бросившись следом, но её тут же перехватила камеристка.

    — Ваше Высочество, — пропищала она. — Ваши вещи и ваша собака уже в вашей спальне. Желаете умыться с дороги и отдохнуть?

    — Да, конечно, — почему-то немного печально ответила Лила, глядя вслед Элу.

   Ей было крайне интересно, почему он так резко из состояния добродушного хозяина переходит в состояние безразличного человека. Интригующе.

   “Эту мысль нужно срочно записать для будущей книги!” — улыбнулась своим мыслям Лила и пошла вслед за камеристкой.

ГЛАВА 4. Маленький дракон и маленький пёс

— Так... так... так...

   Кто-то ходил по спальне и приговаривал, это немного пугало, но открыть глаза Лила никак не могла. Сутки без сна сделали своё дело, веки будто склеили вечным заклятием.

    — Значит вы — моя мачеха?

   Неужели...

   Лила через силу открыла один глаз, но изображение поплыло.

    — Интересно, — говорящий приблизился. Забрался на кровать... и встал на неё! — Вы на меня похожи... — задумчиво проговорила девочка. — Хорошо постарался.

    — Кто? — второй глаз был побеждён.

   Картинка более-менее собралась воедино, можно было рассмотреть неожиданную гостью.

   Девочка была одета во всё розовое, но очень драное. Платье в пятнах, верхняя юбка порвана в клочья. Причёска тоже видала виды: растрепанные чёрные кудри, кое-как заколотые, чтобы не лезли в глаза. Она была круглолицей, большеглазой и невероятно милой на вид. Только сурово сдвинутые брови и сложенные на груди руки выдавали в ней маленького дракона.

   Стояла гостья на краю кровати прямо в ботинках, совершенно ничего не смущаясь, и Лила даже кашлянула на этот счёт, но намёк никто не понял.

    — Папочка, конечно, — она уперла руки в бока и склонилась над Лилой, пристально глядя на неё.

    — Ты — Габриэлла, да?

    — Допустим, — она сощурилась.

    — Очень рада... познакомиться...

    — Допустим, — сощурилась ещё сильнее и склонилась так, что носом едва не касалась щеки Лилы.

    — А меня зовут Лила...

    — Допу-устим...

   И... что дальше? Просто друг на друга смотреть?

    — Я из Мальтерры, чудесная провинция... — Лиле казалось, что необходимо чем-то заинтересовать ребёнка. Она слабо представляла, как вообще с этими существами обращаться, но была почти уверена, что в любых отношениях главное интрига!

    — Ясно, — безразличию этой девчушки можно было позавидовать.

   И снова тишина.

    — Я знаю много сказок...

    — Я и сама умею читать.

    — А у меня щенок есть, — радостно улыбнулась Лила в надежде, что все дети обожают щеночков, это же самое логичное, что можно предложить такой очаровательной разбойнице.

   Девочка изменилась в лице.

   Стала крутить головой в поисках собаки, и Лила мысленно похлопала в ладоши, а потом раздался просто оглушительный визг.

    — А-а-а-а-а-а-а! Где? Где? Где? — и громкое создание залезло прямо в грязном платье, да ещё и в башмаках, к Лиле под одеяло.

    — Кто где?

    — Собака! В ДОМЕ СОБАКА!

   И тут же в спальню княгини влетела целая толпа, услышавшая этот недетский вой.

   В первых рядах, конечно, взволнованный отец, следом два суровых лакея.

   Габриэлла будто почувствовав присутствие Эла, пулей вылетела из под одеяла и прыгнула ему на руки, забравшись сразу на плечи, будто по полу бегал какой-то монстр.

    — Что натворила ваша... Диабла?

   Лила натянула повыше одеяло. Всё-таки... в неглиже, как никак, а тут целое представление.

   Немая пауза долго не продлилась, как и битва взглядов. Серые схлестнулись с голубыми, но Самуэль отвернулся первым, понимая, что Лила сейчас в невыгодном, неловком положении.

    — Да её тут даже нет! — проворчала она.

    — И где же ваша собака? Вы что не следите за своим животным? Я же просил контролировать!

    — В чём проблема? — закатила глаза Лила. — И не могли бы вы... все выйти!

   Два лакея, что с грозным видом осматривали спальню, стушевались и посмотрели на князя, мол, можно ли идти. Он вздохнул, кивнул.

    — Встретимся через две минуты, — сухо сообщил он Лиле.

    — Через пятнадцать.

   Лила была зла, как чёрт. Возмутительное “недоутро”!

   Мало того, что поспала всего-то два часа, так ещё и так неприятно проснулась. И действительно, где собака?

   Вылезти из кровати оказалось чертовски трудно, ну не хотело тело расставаться с матрасом и подушкой, оно прямо-таки страдало от такой необходимости. Лила потянулась, огляделась и нашла колокольчик, чтобы позвать камеристку, а сама отправилась на поиски своего пса.

   Диабла не нашлась под кроватью, за диваном, за шторами, за туалетным столиком. Её вообще след простыл, хотя Лила помнила, что утром псинка радостно устроилась на кровати в ногах и захрапела скорее хозяйки.

    — Доброе утро, Ваше Высочество, — улыбнулась камеристка.

   В руках она несла стопку чего-то свежевыстиранного и приятно пахнущего на всю комнату.

    — Простите, я ваше имя не уточнила...

    — Тала.

    — Тала, а где моя собака?

    — О... вы... потеряли её? — Тала побледнела.

   Силы, да они тут что все так боятся щенков?

    — О, это нехорошо... — залепетала она. — Я... сейчас позову...

    — Не нужно никого звать. Все тут уже были. Давайте просто найдём её. Только мне бы переодеться и причесаться.

    — Ах да, я приготовила для вас платье.

    — Традиционный наряд? — с интересом спросила Лила и потянулась к простой льняной ткани, аккуратно сложенной в стопочку. — Это... платье?

    — Да, дневное.

    — А... без нижнего платья?

    — Мы носим тонкие сорочки, она там же.

    — А... корсет? Нет?

    — Нет, что вы. Неужели это приятно ходить в корсете? Женщина — человек, а не украшение.

   “Ничего себе, какие новости!” — пребывая в искреннем восхищении, Лила даже забыла про пропавшую Диаблу.

   Она разложила на кровати всего два предмета одежды и уставилась на них, как Габриэлла только что на несуществующего щенка.

   Тонкая сорочка на бретелях и простейшее белое платье из льна, с просторными лёгкими рукавами. Ворот украшали кружева, ими же были оформлены рукава и подол.

    — И всё?

    — И вот, поясок. Для красоты.

   Коричневый кожаный пояс лёг поверх платья.

    — Ну... я заинтригована! — объявила Лила, а Тала с облегчением выдохнула.

   Когда Лила нарядилась в новую одежду, выяснилось, что это самое удобное, что она вообще носила в жизни. Даже странно было покидать спальню в таком виде. Лила чувствовала себя обнажённой. Невероятно легко, даже пространство ощущалось как-то иначе.

   Лила покружилась на месте, юбка пришла в движение, но не обвила щиколотки, не ударила по ним. Равновесие прекрасно сохранялось и можно было не бояться снести какой-то предмет мебели.

    — А обувь?

    — Вот, — Тала достала из шкафа тонкие удобные туфли без каблука. — Попробуйте.

    — Идеально. А как в Дорне носят волосы?

    — На... голове? — Тала растерялась.

    — Причёска. Как причесываются?

    — Как хотят...

    — Ну как же, а принято как?

    — Никак не принято. Вот так и идите, очень красивые волосы. Можете разве что вот, щеткой расчесать.

   И она вручила Лиле щётку.

    — Сама?

    — Ну как же... вас мне чесать? — камеристка явно ничего не понимала, а Лила не понимала её в ответ. А потом громко расхохоталась.

    — Так я сама могу просто провести этим по волосам и пойти завтракать? — не то чтобы Лила щётки в руках не держала, но в целом ситуация казалась очень странной. Она почти никогда не заботилась о себе сама и это страшно раздражало.

   Горничные вечно дёргали за волосы, царапали кожу шпильками и заботились только о внешнем виде, а не удобстве. От тугих кос болела голова, от корсета рёбра, от тяжёных юбок спина.

   И на самом деле взять и просто самой причесаться как хочется — было мечтой!

    — Ну да...

    — О, как замечательно... Я, признаться, была не готова к такому откровению. Тала, спасибо вам, идите, я найду столовую. И князю с маленькой княжной передайте, что встретимся за завтраком.

    — А собака? — жалобно спросила Тала, глядя по сторонам.

    — Ах, собака...

   Лила быстро расчесалась, окинула себя в зеркале и не смогла не рассмеяться снова. Из отражения на неё смотрел совершенно незнакомый человек. Даже на ночь она всегда заплетала косу и одевалась в тяжёлую ночную сорочку, да ещё халат поверх.

   Обычно по утрам Лила могла трижды упасть в голодный обморок пока её кудри укладывали в причёску. А в жару платья были просто невыносимы! И какими же бесконечными были сборы просто для того чтобы выпить чашку чаю и вернуться обратно в свои покои.

   Дорн удивлял! Невероятно!

    — Идём искать. Если тут её нет, значит кто-то её выпустил.

    — Но кто?

    — Может княжна не закрыла дверь, когда ко мне вошла?

    — О, как нехорошо...

    — Почему все так боятся? Диабла? Ко мне!

    — Вы не понимаете... в Дорне культ кошек! Диабла! Девочка.... кс-кс-кс...

    — Она собака, а не кошка, так не зовут. Ко мне! Диабла-а!

   Они вышли из спальни и огляделись. Тала направилась в сторону просторного холла откуда можно было попасть на тот самый балкон, с которого было видно море.

    — Диабла-а... — звала Лила.

    — Матушка князя была тигрицей.

   Лила нахмурилась, а потом догадалось, что видимо речь про оборотней.

    — Да и драконы всегда ладили с кошками, так уж повелось.

    — Не понимаю логики, — Лила стала отодвигать шторы, заглянула на балкон.

    — Ну просто исторически так сложилось. Кошки сами к драконам тянутся. Они любят тепло, понимают друг друга. А собаки... это что-то про людей. Вы уж простите. Но мы, разумеется, попытаемся смириться с вашим... четвероногим другом. Ах! — Тала застыла на месте, и Лила бросилась к ней.

    — Что там?

    — Ой, батюшки... князь будет недоволен...

   Прекрасные шелковые обои и задняя стенка дивана, что стоял в уютном алькове скрытый ширмой, были погрызены в труху. На персиковом ковре красовалась огромная лужа. Всюду валялось стекло и пахло алкоголем, а виновница торжества сидела в углу и жевала лакейскую фуражку.

    — Она разбила всю коллекцию князя, что ему дарили послы разных стран... — в ужасе прошептала Тала.

    — Он будет очень...

    — ... очень...

    — ... очень зол?

    — Невероятно. И этот диван его матушка выбирала...

    — И... простите, можно мне фуражку, — в холл влетел запыхавшийся лакей с царапиной на щеке. — Там кошка князя от страха обезумела, всё громит! Князь в ярости. Вы эт... собачку, ваше высочество, лучше скорее спрячьте. Да и сами... спрячьтесь...

   Лила подхватила поперёк живота рычащую псинку, забрала у неё фуражку и смело встала грудью на амбразуру.

    — Я прятаться не привыкла!

    — И очень зря! — жалобно вздохнула Тала.

    — Идём, Тала.

    — А можно я не пойду?

    — И я, — поднял руки лакей.

    — Хорошо, мы с Диаблой пойдём одни! — фыркнула Лила, закинула псинку на плечо, как ребёнка, и пошла вниз встречать судьбу лицом к лицу.

ГЛАВА 5. Голубой тигрёнок

— Нам тут не рады, дорогуша. Понимаешь? Нас хотят посадить в клетку! Но мы не сдадимся. Хотя качать права я тоже не настроена... всё-таки они тут такие трусишки, что просто ужас, если их не только ты, но и я буду пугать... Да. Меня нужно бояться. А ты разбила коллекцию и фуражку погрызла. Зачем? Не смотри на меня так, я прекрасно знаю, что никто насильно тебе фуражку в зубы не пихал. “Фу” такой быть!

   Диабла, предсказуемо, не отвечала.

   Лила спустилась по лестнице, пересекла большую залу на первом этаже и со счастливой улыбкой, той самой, что является залогом хорошего начала беседы, вошла в столовую.

   Две пухленькие горничные суетились, накрывали на стол, старенький лакей что-то рассказывал, бурно жестикулируя, и попутно протирал бокалы.

   Так по-домашнему, даже не похоже на жильё темнейшего князя!

   Самуэль, скрестив на груди руки, мерял шагами столовую, а вслед за ним будто хвостик следовала Элла.

   Самуэль направо — она направо.

   Он вздохнёт — она вздохнёт.

   Самуэль налево — она налево.

    — Доброе утро, — улыбнулась Лила.

   Горничные и лакей поздоровались, Самуэль и Элла остановились.

   На улице стояла невозможная жара, от которой хотелось хоть как-то укрыться. Лила не задумываясь сделала пару пасов руками, и над головой образовался водяной навес, будто большой пузырь. Присутствующие сделали дружное “У-у-у!” и задрали головы.

   Воздух наполнился блаженной прохладной моросью и даже дышать сразу стало намного легче.

    — Папа! Что это? — требовательно поинтересовалась Габриэлла.

    — Полагаю... магия нашей... — он чуть было не сказал гостьи? — Лилы. Пора вас друг другу представить.

    — Не хочу! — тут же заявила девочка и спряталась за отца, скрестив руки на груди.

   Ехидный саркастичный князь в присутствии дочери был будто совершенно другим человеком. Сосредоточенный на этом маленьком существе, немного напряжённый, словно в ожидании, что всюду может оказаться опасность.

    — Габриэлла, я бы хотела подружиться, — Лила села на четвереньки, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне, но та отвернулась.

   Она была очень похожа на отца. Волосы, черты лица, серые кашемировые глаза. Из-за немного насмешливого выражения лица девчушки, остро захотелось снискать её расположения. Лила никогда не дружила с маленькими детьми. У неё не было малненьких сестрёр или братьев, её мама не помогала сиротским приютам и не посылала дочерей волонтёрами в больницы. Кузены тоже были уже давно взрослыми мужчинами, но детьми ещё не обзавелись.

   Лиле показалось, что с Габриэллой вполне можно общаться как со взрослой. На первый взгляд это было очень просто.

    — А я бы не хотела подружиться, — заявила Элла

   Самуэль вздохнул.

    — Элла. Это неизбежно, вам нужно познакомиться. Можешь не дружить, но по крайней мере не демонстрировать неуважение.

    — А я сказала, что не хочу!

   Девочка отступила.

    — Папа! Не хочу!

    — Элла...

    — Не буду! Не хочу новую маму!

    — Я не буду... — начала было Лила, но девочка помотала головой, потом злобно посмотрела на Диаблу и вздёрнула нос.

    — Папа, я не голодна.

    — Элла, — в тоне послышался рык.

   Кто-то и правда дракон.

    — Эл! — рыкнула в ответ девочка с не меньшей уверенностью.

   Лила переглянулась с лакеем, и тот пожал плечами, словно давая понять, что они с этим живут уже давно.

    — Габриэлла Саманта Гер! — грозно произнёс князь.

   “Ну полное имя — это уже высшая родительская сила!” — прикинула Лила, вспоминая собственное детство и то, как резво она мчалась после такого в свою комнату.

    — Самуэль Габриэл Гер, — развела руками девочка, мол, чем крыть будешь?

   Горничные понурили головы, явно готовясь к семейной драме, Эл набрал в грудь воздуха, готовясь отвечать.

   Неужели будет скандал? Ну не-ет... она тогда меня точно возненавидит!

    — Лила Аделаида Мильен, — хихикнула Лила и посмотрела на одну из горничных, та хихикнула в ответ.

   Шутка была неловкой и скорее от нервов, нежели по злому умыслу, но...

    — Талила Зола Силуш, — объявила горничная, и все перевели взгляд сначала на Лилу, потом на неё.

    — Густав Соренцио Фоль! — громогласно пробасил лакей.

    — Как красиво, кто следующий? — Лила поставила Диаблу на пол и наколдовала ей манеж, стены которого были сделаны из воды. Щенок тут же бросился на водопой, а слуги восхищённо уставились.

    — В Мальтерре живут маги воды, — пояснила Лила, а потом вернулась к ссорящимся членам своей новой семьи. — Быть может, уже позавтракаем? Самуэль? Габриэлла?

   От того, что про Габриэллу забыли, она нахмурилась ещё больше и даже топнула ногой, но что-то Лиле подсказывало, что поощрять это не стоит.

   Она не была сильна в вопросах воспитания детей, но могла представить себя на месте Эллы. Конечно, завладеть вниманием папочки, когда появилась новая “мамочка” — это вполне себе естественное желание. А как ещё получить что-либо, если не через скандал?

    — А что на завтрак? — она заинтересованно подошла к столику. — Боже мой, круассаны... как вкусно выглядит. Самуэль, вы предпочитаете с шоколадом или клубникой?

   Краем глаза Лила поглядывала на девочку.

   Элла возмущённо наблюдала за тем, как Лила усаживается, расстилает на коленях салфетку и наливает себе кофе. Но самое кошмарное, что очень скоро и Эл присоединился!

    — Я заберу те, что с шоколадом, если вы не против? Хотя... а можно мне смешать? — тараторила Лила.

    — Конечно! — улыбнулась Талила Зола и стала мелко нарезать большие ягоды, чтобы добавить их в шоколадный соус для круассанов.

   У Эллы слюнки текли так, что было больно смотреть. Она переступала с ноги на ногу и даже не начала плакать, хотя до этого уже успела скривить лицо в соответствующую рыданию гримасу.

   Самуэль наблюдал, не вмешивался. Никакой усмешки, никакой иронии. Ну совершенно другой человек, и Лила никак не могла до конца разгадать, где был настоящий.

    — Божественно вкусно... попробуйте, Самуэль!

   Он спокойно пил свой кофе, но к еде не притронулся. Ждал.

    — Вы что забыли, что я обижаюсь? — вдруг подала голос Элла, и все на неё обернулись.

    Повисло молчание, Самуэль набрал в грудь воздуха, чтобы говорить, но Лила была первой.

    — Конечно все помнят, но очень хочется позавтракать. Мы поедим и непременно обсудим твою обиду, хорошо? Если хочешь, сделаем это сейчас, но тебе придётся к нам присоединиться.

   Элла надулась сильнее.

    — Папа! Ты тоже...

    — Я тоже голоден, Элла, — спокойно ответил он.

    — Так и знала! Так и знала, что она всё испортит! Нам было без неё хорошо!

   Девочка развернулась, подбежала к крыльцу, а на ступеньки прыгнул уже пушистый голубой тигрёнок. Лила застыла с вилкой в руке. Диабла при виде кошачьего ребёнка залилась в истерическом лае.

    — Элла! — Самуэль дёрнулся с места, но котёнок уже во всю уносил ноги в сторону леса.

    — Нужно её искать? — Лила поднялась было, но Самуэль перехватил её за руку.

    — Не нужно. Она всё детство играет в лесу, он напичкан защитными чарами... Продолжим завтрак.

   Он проводил Лилу взглядом, пока она возвращалась на место и посмотрел ей прямо в глаза, слишком пристально и долго, чтобы можно было промолчать.

    — Что?

    — В какой-то момент мне даже показалось, что ваш план сработает, — медленно проговорил он. — Увы. Больше не вмешивайтесь. Теперь она решит, что я на вашей стороне.

    — Прошу прощения, не хотела...

    — И её пугает ваша собака. Держите Диаблу в своей комнате.

    — Но это Габриэлла пришла ко мне! Сама! Пока я спала!

    — Я попрошу её больше так не делать и установлю защиту на двери. После завтрака выполню свою часть договора, отвезу вас в издательство, а потом уеду на пару дней. Не переругайтесь и не поубивайте друг друга. Вся эта затея уже не кажется мне удачной. Пока меня не будет, с Габриэлой останутся няня, гувернантка, личные горничные. Вам даже не придётся пересекаться.

   Лила не стала даже кивать. Она не считала себя хоть сколь-нибудь виноватой, а ещё бунтарская натура слишком сильно затребовала исправить ситуацию с этим обиженным ребёнком.

   Стоит признать девочка не показалась Лиле просто капризной или глупой. Она была своенравной и найти к ней подход было интересной задачей. Ну раз уж никто не смог, разве Лила не станет пытаться?

    — В доме постоянно живут только Талила, Тала и Густав, — продолжил Эл, кивая на сидящую за столом прислугу. — Остальные приходят посменно из города, если есть такая необходимость. Так же есть няня и гувернантка, но они также предпочитают жить в городе, изредка няня остаётся ночевать, когда я в отъезде.

    — Хорошо, я поняла, — ответила Лила с вежливой улыбкой.

   Эл кивнул.

    — С нетерпением жду поездки в издательство, — как ни в чём не бывало улыбнулась Лила.

    — Лила. Вы слышали? Пока меня не будет... не вмешивайтесь ни во что!

    — Да-да, — кивнула она. — Кстати, вы, кажется, хотели вторую свадьбу?

    — Хотел... но пока не успокоится Габриэлла...

    — Хорошо, — Лила широко улыбнулась, отметив, что Эл напрягся.

    — Хорошо?

    — Да, само собой.

    — И не пытайтесь самостоятельно мириться с Эллой. Вы только всё испортите, я её знаю.

    — Конечно! — горячо закивала Лила.

    — Точно?

    — Ну за кого вы меня принимаете?

   Он кивнул и продолжил завтрак.

   И правда, за кого он её принимает?

   Лиле нужна свободная, комфортная жизнь, а не вот это вот всё. С собакой нельзя, к детям не подходи... нет уж! Её сюда привезли в качестве хозяйки, значит могут пенять на себя!

   Она уж точно сможет разгуляться, в конце концов, всю жизнь прожила бессильная, никогда не чувствовала себя на своём месте, но вот что: в этом доме ей понравилось. Весь завтрак она думала о том, что и панибратское общение слуг, и странная лёгкая одежда, и даже девочка-тигрёнок — всё это было словно ожившей сказкой, в которой есть место для главной героини. И она постарается, чтобы его себе завоевать! Княгиня она, или нет?

ГЛАВА 6. Издательство, дворянство и любовь

А погода и правда изменилась.

    — Вы же говорили, что если разозлитесь будет холодно, — хмыкнула Лила.

   Она только что выпрыгнула из экипажа, и с ужасом утёрла лоб. Жара стояла невыносимая настолько, что казалось скоро пойдёт пузырями кожа. Открытые в дороге окна не помогали, в них просто залетал жар, как из печки.

    — Я говорил, что погода зависит от меня, — он выдохнул и завязал повыше волосы, освобождая шею. — Но аномальная жара — это ничуть не лучше холода.

    — О, что угодно бы сейчас отдала за снег!

   Князь обернулся на Лилу, в его глазах появился азартный огонёк, а губы искривились в лукавой усмешке.

    — Что угодно? За снег?

   Она покраснела, а потом ахнула. С неба упала снежинка и практически зашипела коснувшись разгорячённой кожи.

    — Это... вы искренне захотели, и всё?..

    — И пошёл снег, — кивнул он, глядя на Лилу.

   Он всё так же улыбался, и сам выглядел не менее счастливым, чем она. Будто ребёнок, показавший фокус, и сам не ожидавший, что всё получится.

    — Почему не сделали этого раньше?

    — Я был слишком на вас зол, чтобы управлять погодой. В дороге немного успокоился. Снег — это проявление совсем других эмоций. Не злость, мне кажется. Я не помню, чтобы он шёл по моей вине, а вот отец был человеком весьма темпераментным, по рассказам мамы... При нём чего только не случалось!

    — Но жара, — застонала Лила, подставив лицо снежинкам. — Это ужасно.

   Князь... наблюдал. Если быть до конца откровенным с собой, он стоял, не шевелясь, и следил за каждой снежинкой, которая касалась раскрасневшихся щёк Лилы.

    — Она соответствовала накалу моей ярости, — медленно проговорил он и, наконец, отвернулся. — При определённых обстоятельствах я могу сделать с погодой, что угодно. Если я достаточно вдохновлён, счастлив, или не слишком захвачен другими эмоциями, я могу в любой момент вызывать кратковременные проявления любых стихий, но это очень трудно контролировать.

   Снег прекратился. Лила разочарованно застонала и махнула рукой.

    — Ну вот, я только познала счастье прохлады.

    — Сожалею, — не искренне извинился он. — Если бы я мог устроить тут метель, поверьте, я бы её устроил. Но могу только немного по фокусничать.

    — Мне понравился ваш фокус, — улыбнулась Лила. — Идём уже смотреть на мой свадебный подарок?

   Её глаза зажглись новым азартом, и Эл ничего не смог с собой поделать, совершенно по-идиотски улыбнулся в ответ. Радостно и абсолютно не таинственно. Не по-самуэлевски.

    — Прошу!

   Они поднялись по широкому крыльцу, толкнули двустворчатые двери и вошли в старинное здание.

   Ветхое. Непригодное для работы. Полуразваленное здание.

    — Это что?

    — Издательство, — пожал плечами Самуэль.

    — Но... я думала оно будет хотя бы похоже на издательство...

    — А на что оно похоже? Вы часто бывали в действующих издательствах?

    — Никогда, — она с ужасом рассматривала покрытые сантиметровым слоем пыли станки, грязные чехлы укрывали столы, на потолке огромная трещина, а пол завален какими-то осколками стёкол и обломками дерева.

   В углу имелась гора книг в человеческий рост. Отсыревшие, покрытые чёрными пятнами плесени. Настоящий памятник невежеству и литературной скорби. Лила взяла одну из книг и прочла имя автора:

    — Адна Лои... Любовник из тёмной башни... — она хмыкнула. — И это тут печаталось?

    — Если не ошибаюсь, это была последняя попытка издательства выжить, но автор быстро стала популярной и разорвала контракт.

    — Почему?

    — Если я правильно помню, издательство всегда работало медленно и кропотливо. Книги стоили дорого, тиражи были маленькие. Выпускали шесть книг в год и даже не окупали затраты на них. Это всё было предрешено. Никто не хотел печататься в маленьком княжестве, зачем, если куда выгоднее делать это где-нибудь в Экиме, где всё работает при помощи магии и стоит копейки.

   Лила озадаченно крутила старинный ветхий романчик. Вот о чём она не думала... авторы! Кто захочет отдавать ей свои рукописи, если она живёт чёрт знает где и вообще ничего во всём этом не понимает.

   К горлу подступил ком. Она просто хотела издать книжку, а ей предлагают огромную махину разрушенного здания и гору старинных бульварных романов Адны Лои.

    — Как же я его запущу?

    — Вы же хотели стать свободной и самодостаточной, выясните это. И запустите. Что-то не так?

   Он улыбнулся, совершенно по-дьявольски. Как тогда на балу, а в Лиле поднялась ярость способная взорвать Дорн. Если бы от неё зависела погода, то княжество бы уже распрощалось со своими вишнёвыми садами, всё бы просто погибло в заморозках.

    — Хорошо, я справлюсь, не сомневайтесь, — прорычала она. — Вы дадите мне слуг? Помощников? Быть может бывших сотрудников?

    — Ну, если я не ошибаюсь, Густав Фоль работал в этом издательстве посыльным, когда был мальчишкой. Остальных, боюсь, уже нет в живых.

   Эл посмеивался, отвернувшись, но Лила всё равно чувствовала его настроение, как своё собственное.

   “Ну надо же! Как ловко он меня... обманул!”

    — Хорошо! Прекрасно! Спасибо вам большое. Я же могу рассчитывать, что средства на издательство...

    — Любые средства, конечно же, — широкая улыбка Эла и... Лила мысленно потёрла ручки.

    — Ну и чудно. Уверена, что легко с этим справлюсь, дорогой мой муж! Вы, кстати, надолго уезжаете?

    — О, нет, я поеду навестить кузину, а потом с ней и моей сестрой – Ли – вернусь домой, чтобы можно было отпраздновать свадьбу.

    — Ваши сёстры приедут? Как мило, — Лиле было интересно посмотреть на родственников супруга, быть может она нашла бы их приятными? Или нет шансов, что кто-то в семье Гер будет приятным?

   Пока два из двух — разочарование.

   “Ну-ну... мы ещё не поставили крест на Габриэлле! Она просто несчастный ребёнок с характером!” — отругала себя Лила.

    — Да, они жаждут познакомиться с моей женой.

    — А они... м... в курсе, что брак не совсем настоящий?

    — Разумеется нет, но если желаете, я могу им это поведать.

    — Как посчитаете нужным, — улыбнулась Лила.

   Вообще-то ей в определённом смысле нравилось быть замужем. Она не знала, что за струна такая начинает петь в душе, когда становишься чьей-то женой, но она определённо в Лиле запела.

   Приятно думать, что вот этот красавец с кашемировыми глазами тебе муж. И все на него смотрят, а он уже точно твой, даже если фиктивный. Интересные ощущения, требующие немедленно взять в руки тетрадь и сделать пару пометок.

   Нет уж, Лила, прекращай, а то ты так совсем забудешь, что счастье не в мужьях, а в работе!

    — Ну я всё, что хотела, посмотрела... можем ехать домой?

    — Как скажете. Желаете что-то ещё в Дорне посмотреть?

    — Не в этот раз, спасибо.

   Они вернулись в экипаж. Погода стала успокаиваться, жара как будто спала, хоть воздух и был ещё слишком горячим. Зато на улицы стали выходить люди, и Лила с интересом на них поглядывала. Женщины и правда не были похожи на мальтеррок или экимок. Почти все с убранными в косы волосами, на всех лёгкие платья из льна или шифона. Простолюдинок было сложно отличить от дворянок, и это несколько удивляло.

    — Почему так? — спросила Лила. — Разве та дама, что вышла из особняка с кучей детей не дворянка?

    — Дворянка, конечно, это Ингрид Филч. Одна из богатейших семей Дорна.

    — А выглядит так же, как девушки за прилавками на рынке, мимо которого мы только что проехали.

    — А почему должно быть иначе? — рассмеялся князь. — Понимаете, Лила, в Дорне очень незначительно классовое расслоение. У нас... нет как таковой аристократии. Все слуги в моём доме получают за свою работу деньги.

    — Они наёмные? — ахнула Лила.

    — Конечно! И я живу не за счёт казны, а за счёт вишнёвых садов и виноградника, мимо которого мы проезжали.

    — Но вы же князь!

    — Да. И я очень рад, что у меня появилась жена, которая поднимет в Дорне книгопечатание, — в груди Лилы при слове “жена” ёкнуло. — Признаться, я никогда не думал, что это вообще возможно, а теперь мне кажется, что такой решительной девушке, как вы, всё по плечу. Будет у меня три прибыльных дела.

   Издевается!

    — Итак, тут нет бедняков?

    — Везде есть бедняки, — вздохнул Эл. — Но в Дорне их очень мало. У торговцев нет никаких проблем с тем, чтобы хорошо питаться и одеваться, потому что... ну они же работают, зачем им голодать?

    — А налоги?

    — У нас нет армии, чтобы её содержать, нет дворца, я его закрыл, мои потребности полностью обеспечены садами. Налоги незначительны.

    — А аренда?

    — Места на рынке не сдаются в аренду, они продаются.

    — Не верю, что всё может быть... так. А магия? Всегда всё упирается в магию... Договорные браки расслаивают общество хуже налогов!

    — В Дорне нет торговли магией. Нет невест на продажу, нет вынужденных договорных браков. И никогда не было.

    — Почему? Разве это не неизбежно?

    — Лила, в Дорне нет магии как таковой, — улыбнулся князь.

    — Что? Но вы же...

    — Я дракон. И это единственное, что у нас есть. Дорнийцы — драконы, ещё у нас есть сирены. И те, и другие — это маги особого рода, и они не рождаются просто так. Чтобы получился новый дракон его родителям нужно быть истинными возлюбленными.

    — Какая чушь, — ахнула Лила. — Истинная любовь — это сказки!

    — Отнюдь, — рассмеялся Эл. — Мои родители были истинными.

    — Сказки!

    — Нет, — он мягко улыбнулся и покачал головой. — Мужчины наследуют кровь дракона, если они родились в истинном браке, они становятся драконами, если нет — живут дальше. Могут унаследовать силы матери, если она, скажем, экимка или траминерка. Не более того. Такой ребёнок может выполнять элементарные вещи, пользоваться артефактами или зельями. А всё это можно купить в городской аптеке или артефакторской лавке. Никто не переживает о том, что сосед сильнее, а значит его нужно бояться. Или что дочь на выданье, а подходящей партии всё нет.

    — И часто драконы встречают эту вашу истинную любовь?

    — Очень и очень редко.

    — А... Габриэлла... дракон?

   Лила поджала губы, чтобы не вышло нервного смешка. Она не знала, как спросить про первую любовь князя.

    — Ну, начнём с того, что Габриэлла девочка и не может быть драконом. И нет. Она не результат истинного брака. Она унаследовала магию моей матери и стала оборотнем.

   Почему я только что испытала облегчение? Нужно это записать, интересное ощущение! О, силы, да я же напишу книгу про истинную любовь! Немедленно начну, как только приеду!

   И Лила больше не сказала ни слова. Всю дорогу до дома она старательно выдумывала сюжет и даже пролог мысленно написала. Там будет про дракона и невинную девушку, которая окажется его парой!

    — Неужели эта истинная любовь бывает? — прошептала она, когда до дома оставалось меньше мили.

    — Да. Бывает, — хмуро ответил князь. — Мои родители приснились друг другу за триста дней до того, как впервые встретились. А потом отец просто украл маму и привёз в Дорн, — Эл тихо рассмеялся, рокочуще, будто мурлыкающий кот.

    — Приснились? Как романтично...

    — Это часть магии истинных!

    — А что потом?

   Экипаж остановился, Лила заинтригованно выпрямилась и уставилась на Эла так, что он невольно расхохотался.

    — Это долгая история.

    — Ну прошу вас! Вы же сейчас уйдете, и я ничего не узнаю!

    — Идите, Лила, расскажу когда вернусь, — двери открылись, Густав подал Лиле руку, и она спрыгнула, жалобно глядя на Эла через плечо.

    — Жестокий человек! — одними губами шепнула она, при этом в глазах мерцали смешинки.

    — Да. Это точно про меня! — так же одними губами ответил Эл и опять рассмеялся.

   У, интриган! Я обязана написать про это роман! “Истинные чувства” назову.... нет! “Оборотень для дракона”! Нет... “Дракон, который меня похитил”! Мамочки... до мурашек. Как красиво! “Дракон, который меня похитил!”

    — Густав, вы работали в издательстве? — Лила вспомнила, что рассказывал ей Эл и обратилась к престарелому лакею.

    — Да, лет шестьдесят назад, а потом нам стало нечего печатать. В Дорне терпеть не могут газеты. А художественную литературу стали заказывать из Аркаима.

    — А вы расскажете мне всё, что знаете про книгопечатание?

    — С превеликим удовольствием, ваше высочество.

    — И станете со мной работать над восстановлением издательства? — сощурилась Лила. — Двойное жалование дам!

    — Опять-таки, с превеликим удовольствием!

   Ну, вот и маленькая команда! И неограниченный бюджет! Идеально...

ГЛАВА 7. Истинные пары

— Итак! Три печатных станка!

    — Записал.

    — Четыре ниткошвейки!

    — Записал.

    — Три гильотины!

    — Записал!

    — Тиснильная машина!

    — Есть.

    — Три рулона фольги для тиснения!

    — Записал.

    — Термоклеевая машина!

    — Есть.

    — Что забыла?..

    — Переплётные крышки!

    — Ну конечно! Пиши.

    — Пишу.

    — Так, что-то ты мне ещё говорил...

    — Каптал, лиссе, форзац и бинты для переплёта.

    — Записал?

    — Записал.

    — Заказывай!

   Лила выдохнула и попросила чаю для себя и Густава, но Талила сказала, что тоже хочет и упала рядом.

   Лила подумала, что легко привыкнет к тому, что слуги отдыхают вместе с хозяевами, но пожалуй пока для неё это странно. Тем не менее, очень интересно. Казалось, что так становится куда меньше секретов, потому что с прислугой можно побеседовать. Раньше всегда было ощущение, что у стен есть уши. Вот так сидишь беседуешь с подругой, а тебе чай наливают, и ты даже этого не замечаешь и не сбавляешь тон, а куда эти сплетни идут потом? Все горничные сплетничали про хозяек. Увы.

   В доме Гер было ощущение, что все всё говорят в лицо, и это, как будто, дарило чувство безопасности. Ни разу ещё Лила не услышала, как за её спиной шепчутся. Ну или в Дорне это делали очень тихо.

    — А где же Элла? — спросила Лила, откусывая рассыпчатое печенье.

    — Занимается, — пожала плечами Талила. — Мы её почти не видим. Она проводит время с нянюшкой, гувернанткой или в лесу.

    — А её мама долго была с ней? — осторожно поинтересовалась Лила, надеясь, что это успокоит зуд в груди.

   С тех пор, как она услышала про истинную любовь, сразу стала гадать, что же стало с матерью Эллы, и почему Эл не дождался истинной. Лилу это сводило с ума, всё время пока они с Густавом обсуждали оборудование для издательства. Она даже на секунду представила, что и есть его истинная, но потом откинула эту идею, как несостоятельную. Ну уж он-то понял бы что к чему.

    — Нет, — вздохнула Талила. — Очень быстро захворала, да померла... Она была всю беременность сама не своя, я думаю она и жить-то не хотела.

    — Как же?

    — Да всё из-за этой истинной любви драконов. Ну не всем же везёт. Князь ей и так, и эдак говорил, что не нужно о таком переживать, а она как заладила, что он встретит свою любовь и оставит её, так и умерла, сказала не женись, пока истинную не встретишь. Мол, иначе это мука быть женой дракона. Но мы радовались, когда узнали, что князь жену первую не послушал и вас привёз. Не дело девочке расти без матери, ну сколько лет может пройти, пока найдётся ему пара? А то и вовсе никогда не встретит он её! Мы не справляемся с Эллой, а она во всём копирует отца... Только он дракон, его воспитали любящие родители, умело и терпеливо. А Габриэлла растёт совсем иначе...

    — Но что так беспокоило жену? Неужели, что он её бросит? Разве любимых бросают?..

    — Услышав про истинную связь, разве кто-то может остаться равнодушен?

   “Я равнодушна!” — решительно подумала Лила, а потом сама себя мысленно пихнула в бок.

   На самом деле всё вставало на свои места. Она — фиктивная жена, и вообще-то её не должно беспокоить, что князь встретит ту самую. Влюбляться она не намерена. Откроет издательство, напишет книгу, поможет с Габриэллой и отправится путешествовать по всему миру с одним маленьким чемоданчиком. А что? Это то, чего она хотела всю жизнь. Родители дальше провинции не выпускали, да и не на что было. Теперь всё иначе. Она замужняя, богатая и исполнит все свои мечты.

    — Наверное так. Но истинная не всегда появляется?

    — Ну у меня истинного нет, а у тебя, Густав?

    — Ни одной истинной за семьдесят лет! — крякнул он. — Это редкость, родиться в один век со своей любовью.

    — А помимо истинной кого-то полюбить можно?

    — Ну конечно, — рассмеялась Талила. — Иначе мы все были бы слишком несчастны.

    — А как понять, что встретил истинного?

    — Ну сначала он начинает приходить во снах, — доверительно заговорила Талила.

    — Ровно триста дней! — важно кивнул Густав. — А потом у истинной будет семь дней, чтобы искренне полюбить дракона.

    — Как она поймёт, что они начались?

    — Она будет делать всё возможное, чтобы рядом с ним оказаться, — улыбнулась Талила. — И без него будет сходить с ума от ревности и паранойи.

    — А уж дракон от восторга пребывает в настоящей эйфории, если истинную найдёт! — Густав покачал головой. — Становится сам не свой.

    — А потом? — Лила от мысли о том, что кто-то переживает подобное, вся мурашками покрылась. Это звучало, как самая романтичная история на свете.

    — Ну прежде, чем эти семь дней начнутся расколется вершина хребта Авар, и вот по истечении семи дней дракон и его пара должны прийти туда. Там все чары спадут, дракон перестанет быть драконом, истинная перестанет по нему страдать, — Талила налила всем ещё чаю, прежде чем продолжить. — И тогда истинная должна будет сделать выбор. Принимает она дракона или нет.

    — А если нет?

    — Дракон умрёт, он не живёт без пары!

    — Урмёт? Совсем? — ахнула Лила и так сильно вцепилась в кружку, что чай покрылся коркой льда. — Ой... — она разморозила его, обожгла при этом палец и отодвинула от греха подальше.

    — Ну да. Дракон же не рождается просто так, ему нужна пара.

    — Значит князь может умереть?

    — Нет, умирает только дракон, ну сущность, — расхохоталась Талила. — А человек продолжает жить дальше, как жил. А истинная, если отказывается от дракона, становится свободна.

    — Удивительно... — прошептала Лила и закусила ноготь. — Ну неужели это существует...

    — Очень даже.

    — Удивительно... понимаю его жену... — Талила и Густав уставились на Лилу, и она поторопилась рассмеяться. — Да не смотрите так, я умирать не собираюсь.

   “Лучше буду об этом книгу писать! Ну очень всё это интересно!” — и с этими мыслями Лила пошла наверх “отдохнуть”, а сама взялась за новенькую печатную машинку, купленную Густавом с утра и начала писать свой первый роман:

   "Дракон, который меня похитил"

   Таинственный пролог

   Мой сон всегда начинался одинаково. Сейчас расскажу!...

ГЛАВА 8. Дракон и Сирена

Однажды много лет назад...

   Не каждый дракон в то поверье проверит,

   Но верит, пожалуй, каждый второй.

   Судьба настигает воздушного змея

   И на земле он находит Покой.

    — А что это значит?

    — Дракон встречает свою истинную, и она не дракон. Не летает. Живёт... за земле... наверное.

    — Наверное, значит не точно?

    — Точно!

    — А если истинная... м-м... скажем из Фолье и превращается в птицу? Или из Бревалана? Или она...

    — Ты будешь слушать дальше или нет?

   В груди у Покоя два сердца, не скрою

   И в этих сердцах полыхает огонь.

   Отныне Покой лишь своею рукою

   дарует дракону великую боль.

    — Так уж и боль? Что за боль?

    — Ну это метафора. Боль или любовь — едино. Любовь — это боль. Расставание — боль.

    — Фу-у... романтическая мура!

    — Я сейчас уйду!

    — Нет-нет. Продолжай, пожалуйста.

   И триста ночей для дракона с Покоем

   Не стоят семи обезумевших дней.

   Расколется Дорн, прорвется на волю,

   И выбор отныне, будет за Ней.

    — Дорн? Или Авар? Что расколется? Что вырвется? Ладно... молчу-молчу.

   Драконова жизнь, к сожаленью, не вечна.

   Не вечней, чем жизнь девицы простой.

   В руках у неё не любовь. Бесконечность.

   В руках у дракона — вечный Покой.

    — Выбор-то какой? А вот бесконечность — это... ладно, это, наверное, тоже любовь и бла-бла-бла. Уф... какая красота. Прекрасная легенда! В самое сердце попала!

   Книга с громким хлопком захлопнулась и полетела на сочную зелёную траву. Вот так раритетное издание чуть было не лишилось переплёта.

    — Ты невыносимый слушатель, Самуэль Гер!

    — Зато красавчик! — он подмигнул, вскочил на ноги и бросился со всех ног к фонтану. Из-под грязных пяток вылетали комья земли, совершенно не по-княжески.

   Девочка сглотнула и тоже пошла следом за мальчишкой.

   В фонтане плескалась радужная рыбка, которую Самуэль выловил своими руками в заливе и мечтал, чтобы она тут прижилась.

   Девочка села на бортик и стала смотреть, как рыбка отбрасывает на каменные стены яркие блики.

    — Как тебя зовут, говоришь? — спросил Самуэль.

    — Брайт, — сипло ответила девочка.

    — Брайт... это потому что ты вся сверкаешь?

   Он презрительно скривил губы. Самуэлю Геру было уже тринадцать, и он не считал нужным думать о такой ерунде, как комплименты. Хорошенькие девчонки его просто пугали. Такие, как эта Брайт.

   Отец сказал Самуэлю, что они троюродные кузены и что мать девчонки настоящая сирена или нимфа. Это звучало невероятно здорово, но почему-то от одной мысли про светящуюся кожу и неестественно длинные волосы Брайт Масон, у Самуэля пекло щёки. А какому тринадцатилетнему это понравится?

   Девчонка сглотнула.

    — Я не могу перестать сверкать, мерзкая ящерица, — фыркнула она и, гордо вздёрнув нос, пошла в дом, даже не подобрав книгу с легендами.

   Самуэль не побежал следом. Он снова уставился на свою сверкающую рыбку. И Брайт Масон сверкала. У нее были огромные розовые глаза. И слишком хриплый голос. Говорят, если настоящая сирена или нимфа (кто ж их разберёт) запоёт — будет худо.

    — Я не ящерица, — буркнул Самуэль. — Сама ты... ящерица.

   Самуэль услышал мягкую поступь за своей спиной и, не глядя поднял руку, тут же в ладонь ткнулся большой мокрый нос, а потом под локоть протиснулась огромная белоснежная кошачья морда.

    — Привет, — вздохнул Самуэль Гер.

    — Привет, — на месте белоснежной тигрицы появилась женщина.

   Мягко улыбнулась мальчику и растрепала его тёмные волосы.

   Он поморщился, но протестовать не стал.

   Женщина выглядела так, будто была не просто хозяйкой дома, а хозяйкой целого леса, и Самуэль как всегда восхищённо вздохнул. Он страшно гордился своей матерью и считал её невероятной и идеальной. Самуэль унаследовал от отца поэтичность и романтичность, граничащую с одержимостью. На это наложилась невозможная уверенность в себе. А ещё залюбленность, о, да.

   Самуэль считал, что живёт в идеальном мире, в котором никому нет места, там только его семья. Его отец. Его дом. Его сестра. Его мать. А все остальные — не такие как они.

   Турсуаза Гер стояла на траве босиком. На щиколотках болтались коричневые кожаные ремешки с деревянными бусинами. Такие же украшали руки. Кудрявые волосы растрепались, выбились из небрежной косы и теперь обрамляли лицо, будто густая листва ствол дерева.

   Мать всегда казалась Самуэлю лесной разбойницей с луком и стрелами.

   Она носила льняные платья, подпоясанные широким кожаным поясом, по утрам ходила на море купаться и умела танцевать так, что из-под ног искры летели. Самуэль даже представить не мог, что когда-то это создание носило красивые голубые платья и причёски. Нет, ни за что бы не поверил в такую чепуху.

   Она была самой смелой женщиной на свете, и самой нежной к тому же. И самой мудрой. И уютной.

   А ещё его мать обращалась огромной белой тигрицей и в этом месте любой вредный собеседник мог бы заткнуться и признать, что Турсуаза Гер — лучшая женщина на земле.

    — Ты как будто расстроен, — она вздёрнула бровь и улыбнулась.

    — Брайт Масон... ящерицей назвала.

    — А ты кто?

    — А я... дракон! — смело ответил Самуэль Гер. — Да же, мам?

   Он посмотрел на неё совсем по-детски, будто не знал ответа. А Турсуаза Гер пожала плечами, села на траву, скрестив ноги, и рассмеялась:

    — Как будто это тебе решать, — она, конечно, шутила. Он знал это, но всё равно поёжился.

    — А если, — шепнул он. — Эта противная Брайт Масон — моя истинная? А? Она тут мне легенды рассказывала, будто я их сам не знаю, — он продолжал шептать, склонившись к матери, будто они были заговорщиками. — И болтает всякое... и она светится, видела такое? Ага... и я о чём...

    — Эй! — улыбнулась Турсуаза. — Во-первых, Брайт Масон не может быть тебе истинной. Она дочь твоего дяди. Это противоречит легенде. А во-вторых... и что с того? Ты же помнишь, мы же рассказывали. Дракон принадлежит его паре, милый. Не себе.

    — А вдруг мой дракон достанется какой-нибудь дуре, — топнул ногой Самуэль. — Не хочу... чтобы за меня решала какая-то... сумасшедшая девица!

   Турсуаза рассмеялась.

    — О, так и будет, непременно!

   Мама очень много смеялась, и Самуэль это на самом деле нравилось, хоть он и кривился, как будто в тринадцать уже познал жизнь. Мама не была из тех шумных деятельных дам, что вечно заняты чем-то важным. Мама была... мамой. И она смеялась. И шутила. И любила.

   Самуэль было страшно, что однажды на его пути встретится какая-нибудь... Брайт и заменит собой этот свет.

    — Почему ты смеёшься, — он упал рядом с матерью и покровительственно обнял её хрупкие плечи.

   Мама была маленькой, тоненькой, как ребёнок. Даже когда Самуэлю было всего семь, он уже думал, что сможет маму защитить и даже не подозревал, что она приходит ночью спасти его от холода, поправляя одеяло. Что уж говорить, когда ты совсем взрослый тринадцатилетка?

    — Поверь... когда пара появится, тебе будет совершенно наплевать, кого она выберет. Тебя или дракона... неважно. Ты будешь смотреть на неё и просто любить, и плевать в каком качестве.

    — Но только эгоистка отберёт у дракона его половину! — воскликнул мальчик. — Такая пара мне не нужна! Я — дракон!

    — Ты — человек, Самуэль Гер, — улыбнулась мама. — И открою тебе страшную тайну... я тоже человек. И папа человек. И малышка Ли...

   Самуэль поморщился при упоминании сестры. Уж на что мальчик любил мать, но сестра... непросто однажды придётся её жениху, ой как непросто.

    — Ладно, — он махнул рукой. — Я подумаю над этим. Мне пора. Нужно объяснить Брайт Масон, что её это “сверкание” просто возмутительно.

   Он усмехнулся, совсем как взрослый, и ушёл, оставив Турсуазу сидеть на траве у фонтана.

ГЛАВА 9. Игрушечная мама

Лила изучала Габриэллу с неподдельным интересом. Девочка то в виде тигрёнка, то в виде человека бегала по полянке, а следом за ней с языком на плече измученная няня. Рядом скакал огромный поджарый кот с леопардовой шкурой, он ребёнку в активности не уступал. Глядя на это, Диабла места себе не находила. Скулила, рвалась с поводка, хныкала, плакала и смотрела на хозяйку такими глазами, мол, ну почему ты меня не пускаешь? Я просто не понимаю!

    — Что происходит? Они пытаются загнать бедную няню? — поинтересовалась у Талы Лила.

    — Габриэлла сегодня сама не своя. Всё время норовит сбежать...

    — Почему?

    — Быть может из-за отъезда князя. Она без него просто с ума сходит, и нам всем, признаться, достаётся.

    — Элла! Элла! Стой сейчас же! — послышался вопль няни.

   Тигрёнок и леопардовый кот мчались в сторону леса.

    — Разве ей туда нельзя? — Лила приблизилась к няне и приставила руку ко лбу козырьком, оценивая обстановку.

    — Когда князя нет дома — нельзя, — испуганно пролепетала няня. Она стояла, уперев руки в колени, и тяжело дышала.

    — Так чего вы ждёте? Бегите скорее! Тала, отведи Диаблу в комнату.

   Камеристка кивнула и повела собаку в дом.

    — Обычно она сидит на полянке или на краю утёса... ой, я так боюсь этого места. А, раз уж вы тут, не посмотрите сами? Я ужасно боюсь высоты, ужасно.

    — Конечно, — растерянно согласилась Лила. — Ну? Бегом на поляну!

   Няня кивнула и кинулась в сторону леса, на ходу объясняя, где искать ребёнка. Сама помчалась налево, Лилу послала направо.

   Дорожки были узкими, покрытые корнями, опавшими иголками и травой. Пахло хвоей и смолой, вообще-то очень приятное место, тут бы погулять при других обстоятельствах, а не искать непослушного ребёнка.

   Хорошо, что платье удобное для бега... Хороша бы я была тут в своих прежних нарядах!

   Лила поглядывала по сторонам, но не наблюдала ни тигра, ни девочки, ни кота. Почему-то становилось всё страшнее с каждой минутой, и мысли закрадывались уже нехорошие.

   Вот Элла упала и расшибла колени, теперь сидит и рыдает под деревом. Или одичавший браш выпрыгнул из чащи, хочет унести и сожрать. А может тот утёс настолько страшный, что княжна с него сорвалась, а там камни и волны...

    — Габриэлла! — сердце стало стучать сильнее.

   Тропинка-тропинка-тропинка... и обрыв.

   Только одинокое дерево на краю, а за ним потрясающий вид на Жемчужное море.

    — Мамочки... — шепнула Лила, замирая в двух шагах от края. — Так красиво...

   Только к краю подойти оказалось очень страшно, вдруг там распростёрто детское тело на острых пиках скал.

    — И ничего особенного! — послышался голос.

   Лила вздрогнула, обернулась. Девочка сидела на поваленном дереве, шмыгала носом и гладила кота.

    — Вот ты где, — выдохнула Лила. — Там няня с ума сходит!

    — Плевать, — Элла снова шмыгнула носом и ещё сильнее надулась.

    — Ну, в чём дело? — Лила присела перед ней на корточки. — Ты сама не своя.

    — Тебе почём знать? Я не стану с тобой дружить. Я теперь всё поняла, зачем ты появилась! Ты хочешь убить папу!

   Лила опешила, а потом расхохоталась:

    — Тебе кто такое сказал?

    — Ты сказала! Ты! Ты подговорила Густава и Талилу, и вы говорили, что папа умрёт! Ты всё сделаешь, а меня потом тоже убьёшь?

    — Откуда такие мысли?.. Элла, я не собираюсь никого убивать... Правда! — Лила не стала брать девочку за руки и даже приближаться. Вместо этого уселась на землю и вытянула ноги, посчитав эту позу самой незащищенной и доверительной.

   Элла нахмурилась, глядя, как белое платье мачехи пачкается землёй, а потом уголки её губ еле заметно дёрнулись вверх.

    — Мы просто говорили про истинную любовь. Ты что-то об этом знаешь?

    — Знаю, всё знаю! Я вообще-то дочь дракона! — воскликнула она. — Но почему папа должен умереть?

    — Да не умрёт он.

    — Ты сама сказала Густаву, что папа может умереть!

    — Ну я так подумала, что он умрёт, если встретит истинную, но...

    — Почему он должен умереть? Ты что, ему истинная? От истинных не умирают!

    — Да, я уже поняла, что это не так. И я точно не его истинная. Точно!

    — Конечно, — фыркнула Элла.

    — Тебе нечего бояться, — Лила закатила глаза, чтобы не уступать ни в чём малявке. — Вообще-то, — Лила задумалась, сощурилась и прикинула, что можно говорить Элле, а что нельзя. — Вообще-то я тут только для того, чтобы водить тебя к подружкам и гулять по городу.

   Элла округлила глаза, а потом нахмурилась, сложив на груди руки.

    — Ты гувернантка? Терпеть их не могу! И тебя терпеть не могу!

   Справедливо, наверное. И откуда человеку знать, что такими вещами не разбрасываются?

   “Кто вообще занимался этим ребёнком?” — мысленно вздохнула Лила.

    — Почему ты терпеть не можешь гувернанток?

    — Они всё врут! И няни врут! Только папа говорит правду!

    — О чём врут?

    — Врут, что если буду плохо себя вести, меня унесёт злой браш! Врут, что мои зубы выпадают, потому что я часто плачу! Врут, что если не выучить счёт и буквы — замуж не возьмут! Что я вся грязная хожу, как свинюшка, и грязь тогда никогда не отмоется. Врут, что... что... что если искупаться в море — утащат русалки, при этом все вокруг меня купаются, — в глазах у неё стояли слёзы. — Что бы я у них не спросила, они всегда мне говорят, что пойму, когда вырасту. Ничего не говорят! Ничего! Они говорят, что если буду плохо себя вести, ты купишь папе нового ребёнка, и он его любить будет! Ненавижу гувернанток!

    — Тише, — шепнула Лила, покачивая головой и стараясь говорить спокойно. — Нет, я не гувернантка. Я что-то вроде... игрушечной мамы. Но ты можешь говорить всем, что я — настоящая.

   Элла застыла, в её глазах плескалось недоверие, и Лиле отчего-то страшно захотелось его убрать из её глаз.

    — Игрушечная мама?..

    — Что-то вроде того. Мне не нужен твой папа, правда. И новые дети мне не нужны. Я приехала поработать твоей мамой, а ещё... — она улыбнулась, спешно меняя тему детей и родителей на что-то более захватывающее. — Буду открывать издательство! И книжку хочу написать. А когда я стану не нужна — поеду путешествовать. Такой у меня план.

    Оказалось совсем не страшно выкладывать всё начистоту. Габриэлле было около шести, быть может, семь. Она выглядела умной, а ещё Лиле казалось, что это недоверие во взгляде ей хорошо знакомо. Она сама была таким сумасшедшим сорванцом. И ненавидела ложь в любых видах, а детям ведь постоянно врут.

   Лила хорошо помнила, как мама однажды притворилась, будто игрушки, которыми играют соседские дети, не те же самые, что пару месяцев назад “Ушли в лес, потому что одна плохая девочка их всюду разбрасывает!”

   Но когда тебе семь, ты можешь понять, что кукла с криво нарисованным глазом — твоя кукла, и заяц без уха твой заяц, и вообще — все игрушки твои. Их не жалко, но обидно, что взрослые из тебя делают дурочку.

   Таких случаев было очень много.

   Бабушка не приходит, потому что обиделась на тебя. Не съешь кашу — не вырастешь. Будешь кричать — тебя заберёт граф Эшшер. Лила до шестнадцати лет боялась несчастного весельчака Эшшера, уверенная, что он крадёт детей.

   Она никогда не хотела быть мамой, потому что не любила лгать, но думала, что это обязательно. Ей не нравились взрослые с самого детства, она им не доверяла. Быть может оттого, что была серьёзнее и сообразительнее других детей?

    — Ты врёшь мне! — икнула Элла. Она еле сдерживала рыдания, это было хорошо видно.

    — Нисколько. Я вообще не умею врать, спроси меня о чём угодно! Всё расскажу!

    — Врёшь! — заявила Элла.

    — Нет! — Лиле оказалось жизненно необходимо доказать, что не все взрослые врушки.

    — Если есть конфеты перед едой, то уши покроются шерстью?

    — Нет. Просто перебьёшь аппетит и не захочешь суп.

    — Зачем есть суп, если можно есть шоколад?

    — Потому что от шоколада может заболеть живот.

    — А от супа нет?

    — Гораздо менее вероятно.

    — Менее вероятно — это как?

    — Скорее заболит от шоколада, чем от супа.

    — Но может и от супа?

    — Может.

    — А если я хочу рискнуть?

    — Рискни.

    — И что мне за это будет?

    — Ничего, просто съешь весь шоколад.

    — А потом?

    — Шоколад закончится. Он не вечен.

    — А суп вечен?

    — И суп не вечен. Но когда закончится шоколад, придётся есть суп.

    — Значит я могу есть, что хочу?

    — Да, но не расстраивайся потом, когда всё вкусное закончится за раз, и потом неделю придётся есть только не вкусное.

   Элла замолчала, поджала губы, кивнула. Вопрос оказался закрыт.

    — Зачем тебе издательство?

    — Чтобы напечатать мою книгу.

    — Напечатай в другом!

    — В Дорне их больше нет.

    — Уедь из Дорна!

    — Не могу, я обещала твоему отцу помочь с тобой.

    — Отправь... почтой!

    — Не хочу, мне нравится думать, что я открою издательство.

   Элла перевела дух, её глаза блестели и бегали, будто она дорвалась до чего-то очень интересного и никак не могла понять, с какой стороны к этому подойти.

    — Зубы выпадают от слёз?

    — Нет. Они просто молочные, у всех они выпадывают и потом вырастают новые, коренные.

    — А коренные выпадут?

    — Нет. Они уже навсегда. Только если не будешь за ними следить. Тогда выпадут уже навсегда.

    — Почему ночью темно?

    — Потому что солнце садится и светит другим людям, а нам светит луна.

    — Почему луна белая?

    — Мм... не знаю, но мы можем найти книгу про луну в библиотеке и выяснить.

    — Почему у Талилы кудри, а у меня нет?

    Лила широко улыбнулась. Ей всё это было так знакомо, что захотелось и самой получить ответы на все те вопросы, что оказались когда-то без внимания взрослых.

    — У твоего папы нет кудрей, а у папы или мамы Талилы, наверное, были.

    — Я противная, потому что у меня нет мамы? Все так говорят.

    Лила задумалась, Элла насторожилась в ожидании лжи.

   И как тут ответить? Вероятно мама бы лучше воспитала Эллу, чем гувернантки и няни, но и сказать ей, что она противная — нехорошо. И винить маму во всём тоже.

    — Нет, Элла. Ты сама решаешь какой быть: противной или не противной. Ты считаешь, что ты противная?

    — Нет.

    — Значит, людям просто показалось. Как тебе показалось, что я хочу навредить папе. Я тебе всё объяснила, и ты теперь знаешь, что это не так. Объясни теперь людям, что ты не противная.

    — А мама не виновата?

    — Нет.

    — Почему мамы нет? Она меня бросила? Умерла?

    Лила задохнулась, но постаралась даже не измениться в лице.

    — Ты спрашивала папу?

    — Ты мне скажи!

    — Я... не знаю, я тут слишком недавно.

   Ложь!

    — Но ты взрослая.

    — Взрослые не знают всего.

    — Ты не знаешь? Узнаешь для меня? Мне не говорят.

    — Я...

   Лгунья! Пообещаешь ей? А потом что скажешь?

    — Узнаешь? Ты же обещала не врать!

    — Я узнаю, — прошептала Лила.

   Элла кивнула. В её глазах сверкали звёздочки-слезинки, а подбородок морщился, она собиралась заплакать.

    — Не плачь, — покачала головой Лила. — Я тогда тоже стану плакать.

    — А ты почему это?

    — Ну вообще-то я тут тоже без мамы! И без папы! Меня сюда привезли, и всё! — Лила почувствовала, что у неё тоже ком встал в горле.

    — Ладно, не буду, — Элла отвернулась. — Не люблю няньку.

    — Почему?

    — Она всё время говорит ерунду, как будто мне два годика, и гувернантку не люблю. Она обманщица и злыдня.

    — А кого любишь?

    — Папу. Он всегда говорит, как будто я взрослая и особенная.

    — А ты особенная?

    — А ты думаешь, нет?

    — Я не знаю, — улыбнулась Лила. — Я подумаю и скажу. Нужно понаблюдать, чтобы понять.

   Элла широко распахнула глаза, потом нахмурилась, потом вздёрнула бровь.

    — Хорошо, — сдалась она. — Скажи через два дня!

    — Договорились.

    — А ты особенная?

    — Ты мне скажи, — пожала плечами Лила.

    — Ладно... что ты умеешь?

    — Да так... ничего такого... — пробормотала Лила, а потом за её спиной выросли два огромных крыла из воды. Они были ажурными, как у бабочки и всюду от них разлеталась водная пыль.

    Элла завизжала, потом захохотала и протянула руку.

    — Хочу такие! Сделай такие!

    — Легко, — пожала плечами Лила, и у Эллы тоже появились крылья.

    — Ещё что?

    — Ещё так, — она кивнула и из-под трухлявого ствола, на котором сидела Элла, полилась вода, будто забил ключик.

    — И так, — спокойное море вдруг взорвалось столпом брызг, и из него забили настоящие живые фонтаны. Струи били высоко в небо, сплетались друг с другом и рисовали узоры.

    — Ничего себе!.. А ещё что?

    — Может успокоим для начала няню? Она по лесу бегает тебя ищет...

    — Ладно, — печально вздохнула Габриэлла. — Пошли. Скоро урок с противной Лёх, будет меня учить считать. Скукотища... вот бы никогда не учиться...

   Они поднялись и пошли рядом по тропинке, но Элла старалась на Лилу не смотреть.

   Это была не дружба. Это был не конец войны. Просто короткое перемирие.

ГЛАВА 10. Тайна поцелуев и воспитания детей

— Вы… пользуетесь… тем… что меня… некому… защитить? — шептала я, еле удерживаясь в сознании от переизбытка эмоций и жуткого жжения в висках.

    — Вот и славно, — он улыбнулся снова, моё сердце отчаянно сорвалось со спокойного ритма, облилось кипячёной кровью и забилось втрое быстрее.

   Лила поставила точку и улыбнулась своей печатной машинке, даже любовно погладила её алый бок.

    — Великолепно!

   Полночи она просидела над своей первой книгой и чувствовала себя просто превосходно. Строчки идеально ложились одна за другой, просто реченькой текст лился, невероятно создавать что-то своими руками.

   “Я определённо писатель!” — подумала она, сбила стопку исписанных листов, скрепила их и отложила в сторону.

   Глаза болели, руки устали, спина затекла, но осознание собственной важности окрыляло. А ещё давил на плечи талант, вот что это всё время мешало воспарить! Талант не давал раскрыться в полную силу, нужно было сначала ему волю дать. Лила освободилась и со счастливой улыбкой рухнула на кровать, чтобы представлять, что напишет дальше.

   Непременно нужно вставить где-то поцелуй, и описать зарождение чувств и выдумать кульминацию, но...

   Лила коснулась пальцами губ.

    — Я никогда не целовалась...

   Тут же перед мысленным взором встал единственный мужчина, который хоть теоретически мог оказаться достаточно близко, чтобы его поцеловать. Лила застыла, представляя, как это могло быть.

   Он бы приблизился, посмотрел в глаза, в них бы зажглись эти его смешинки, но она бы непременно разглядела там нежность. Его рука легла бы на её затылок, чуть сжимая волосы. Не сильно, не больно, но волнующе (ну, кто бы сомневался). Потом его большой палец бы прошёлся по месту у неё за ухом, он бы приблизился и...

   Лила со стоном перевернулась на живот, зарываясь в подушки. Она понятия не имела что там дальше! Как это вообще?

   Непонятно.

   Ещё битый час Лила думала, как заставить князя целоваться. Задача сложная! Он непременно должен сделать это сам, так, чтобы Лила была не при делах. Но и так, чтобы потом ничего подобного не повторилось. Они должны быть совершенно трезвы, чтобы не портить чистоту эксперимента. Просто случайность, в результате которой Лиле будет неловко, а князю стыдно, и они ещё пару дней будут ходить притихшие, смущаться и молчать. Идеально... правда это не совсем вязалось с образом князя.

   Когда она в итоге уснула, всю ночь ей снился Самуэль.

    — Никогда больше не стану думать о тебе перед сном, — бормотала Лила и во сне, и в жизни.

***

— Итак, вы хотите сказать, что мы не сможем дать объявление в газете? — нахмурилась Лила.

    — Нет, — покачал головой Густав. — В Дорне не печатают газет.

   Они сидели за завтраком, пили кофе и ели заварные пирожные. На улице было по-прежнему жарко, и Лила снова сделала над столовой водный навес, отчего все присутствующие блаженно улыбались и запрокидывали головы, ловя губами водную пыльцу.

    — А как же новости?.. — застонала Лила в отчаянии.

    — Ну на почте можно купить журналы из Аркаима или Бревалана, — пожала плечами Талила. — Я вот выписываю светскую хронику, — она чуть покраснела, но выглядела при этом вполне гордой собой, явно была довольна своим увлечением.

    — Как же дают объявления о поиске рабочих?

    — Я не искал работу последние шестьдесят лет, — пожал плечами Густав.

    — О, я сюда пришла на место моей старшей сестры Татты, она служила ещё княгине Турсуазе.

    — А остальные? Ну кто-то же приходил в дом со стороны? Вот вы? — Лила остановила мчащуюся куда-то гувернантку Эллы.

    — Что? — истерично взвизгнула она.

    — Вы как сюда попали?

    — О... одному дьяволу известно как! — неожиданно завопила она. — Это катастрофа! Это кошмар! Меня привёл сюда сам дьявол! Я — образованная женщина! Я училась в Аркаиме! Я не могу понять... — она стала задыхаться. — Больше ноги моей... — всхлипывать. — Будь проклят мой брат, который меня сюда притащил!

   И пулей вылетела из дома.

    — Ну... неделя получается прошла? — вздохнул Густав и полез за кошельком. — Талила, ты меня разоришь. Как ты вообще понимаешь, сколько они протянут?

    — По глазам, Густав, всё видно по глазам! — хохотнула женщина, взяла у старика деньги и спрятала их за лямку своего льняного жёлтого платья.

   Талила была полной, красивой женщиной с русыми кудрями и доброй улыбкой, но сейчас она казалась настоящей бестией с горящими от восторга глазами.

    — Вы что, делаете ставки на гувернанток? — удивилась Лила.

    — А то ж! Это целый бизнес, да, Тала?

   Камеристка Лилы скромно опустила глаза, а потом кивнула.

    — Мы делаем ставки на всех, кто приставлен к княжне, — прошелестела она.

    — Потрясающе! А... кто-то должен разобраться с тем, что гувернантка ушла?

    — Князь...

    — ... князь?

    — ... князь, конечно!

   В разнобой ответила прислуга, а Лила пожала плечами.

   Ну князь, так князь.

   Сама Элла в сопровождении заплаканной няни появилась полчаса спустя и объявила, что у неё нынче свободный день, и она намерена поехать на чаепитие к подруге.

   Няня за её спиной плотно сжала зубы, так что лицо перекосило, она явно это не любила.

    — А почему бы вам, ваше высочество, не сопроводить княжну? — предложила она. — Можем поехать все вместе!

    — Конечно, — кисло ответила Лила.

   Она терпеть не могла чаепития и общение со светскими леди, которые ничего кроме своих детей не видят. Да ещё сплетни, конечно, и шляпки с юбками. А Лила терпеть не могла ни шляпки, ни юбки. Всё это ей покупали мама и сестра, по умолчанию сдабривая шелка рюшами, кружевами, да кошмарными бантами.

   Элла изменилась в лице, но отказываться не стала.

    — Заодно... можете пустить слух, что вам нужны работники на ваше издательство, — кивнула со знанием дела Талила.

    — Да, — гаркнул Густав. — Я пока буду вас ждать на улице, потреплюсь с местными мужиками!

    — Ой, я могу поговорить с нянями, у миссис Филч столько детей, что у них и нянь целый штат!

    — Идеально! — шепнула Лила. — Ну, конечно! Мы все поедем пускать слухи! — это ей было по душе, и даже перспектива скучного чаепития уже не пугала.

    — Так и быть, — Талила поправила волосы и пощипала щёки. — Схожу на рынок! Думаю, к вечеру у вас отбоя от рабочих не будет! Но как же вы им заплатите?

    — О, не беспокойтесь. Князь позволил мне делать, что душе угодно! Он за всё платит. Ну что, Элла, едем?

   Слуги уставились на Лилу с недоверием.

    — Платит? Князь?

    — Ну да...

    — Потрясающе, — хмыкнула Талила. — Нет, он не скупой человек, но лишние траты не про него... Вы точно расслышали?

    — Да точно, точно! — закатила глаза Лила, а потом оценивающе осмотрела наряд Эллы. — Не хочешь переодеться?

    — Зачем это?

   Платье было в ужасном состоянии. Буквально за завтраком на него была пролита чашка шоколада, потом на прогулке девочка неудачно перевоплотилась и пропахала землю животом, а ещё упала в ручей.

    — Я ничего против не имею, — пожала плечами Лила. — Если так тебе нравится...

    — Это потому что дети Филч чистенькие?

    — М-м... я видела детей Филч, — кивнула Лила. — Но не помню чистые они, или нет. Мне это было не интересно.

   О, Лила помнила тех детей, и все они выглядели, как маленькие ангелы. Но что она запомнила очень хорошо, так это то, как её собственная мама вечно ставила в пример соседских детей. Лила возненавидела противного мальчика одной почтенной дворянки.

   “Смотри, Лила. Гектор – мальчик, но даже у него нет грязи под ногтями!”

    — Ты меня стесняешься? — Элла скрестила руки на груди. Она была хорошим манипулятором. Ну или отсутствие постоянной воспитательницы и постоянные упрёки в нечистоплотности сделали своё дело.

   Няня за её спиной самодовольно улыбнулась, мол, давай, переубеди её!

   Густав и Талила многозначительно переглянулись, предвидя скандал. Только... Лила не хотела никакого скандала. Она собиралась всё провернуть мягко, но пока не знала, как именно.

    — Нет, мне без разницы, — улыбнула Лила. — Как хочешь так и едь.

    — А если Филч скажет, что я грязная и мне нельзя сесть на диван?

    — Я сяду вместе с тобой на пол, — упёрла руки в бока Лила, будучи не менее упрямой, чем её падчерица.

   Элла дьявольски улыбнулась.

   “Ну просто вся в отца!” — подумала Лила, припоминая ночные сны и вечерние раздумья. — “Только призраков Самуэля мне не хватало!”

   А час спустя Ингрид Филч и правда упрекнула Эллу, что у той платье в пятнах и попросила постелить на белый диван плед, чтобы защитить мебель от маленькой свинюшки. Элла же села прямо на ковёр и с вызовом посмотрела на Лилу, а та не задумываясь уселась рядом.

    — Что? — пожала плечами Лила, когда Ингрид Филч воззрилась на неё. — Дети такие дети, вы не находите?

    — Конечно, — натянуто улыбнулась Филч.

   “Ну и сплетни пойдут... Нам будет закрыта дорога в приличные дома!” — Лила никак не могла найти выход, но чего точно не хотела, так это стыдить и предавать и так нестабильную Эллу.

   Девочка просто светилась, улыбаясь от уха до уха.

   Никто ей не сказал, что с ней не станут играть, никто не отругал и никто не сравнил с другими детьми.

   “Как же заставить тебя одеваться в чистое и не быть разбойницей?” — Лила поглядывала на падчерицу и искала хоть какие-то рычаги давления, в то время, как Ингрид Филч рассыпалась историями про своих карапузов.

    — Мне стало скучно, поехали домой? — заявила Элла, не допив чай, а потом выжидательно уставилась на лилу.

   Что? Сделаешь замечание? — так и читалось в её взгляде.

    — Ну конечно, поехали. Простите нас, нам пора. Элла хочет домой.

   Уже в экипаже Лила пришла к выводу. что это самый интересный эксперимент в её жизни.

   “А может пойти по пути дрессировки собак? Поощрять за хорошее и просто игнорировать плохое?..” — новая идея привела Лилу в восторг.

   Нужно срочно это записать!

ГЛАВА 11. Дрессировка

Любой собачник знает, что положительное подкрепление — лучший метод воспитания. И Лила прекрасно справлялась со своими собаками с самого детства. Да, Диабла пока была оторвой и соображала не больше табуретки, но она была слишком мала.

   Допустим, был изгрызен угол кровати, уничтожена банкетка и сожраны румяна. Это мелочи!

   Зато пёс уяснил, что за кровать, банкетку и румяна его игнорировали, не играли с ним и ни разу не кинули мячик. А вот за то, что не прыгает в ожидании обеда Диабла была щедро одарена лаской и быстро поняла, что нужно делать, чтобы получать ещё.

   В собачьем мире всё работало чётко, как часы. Ляжешь по команде лежать — получишь вкусности, не ляжешь — не получишь, но скоро непременно попросят лечь ещё, нужно просто потерпеть. На кровать нельзя, прогоняют, но когда хозяйка спит — можно. Да, утром она недовольна, но потом снова просит лечь, сесть или встать и даёт вкусняшку. Это просто! Гоняться за фуражкой Густава — плохо, но зато если фуражку отдать, то непременно похвалят. А значит, воровство фуражки прямой путь к получению вкусной еды.

   Если гоняться за кошками — гоняются за тобой. Это весело! Если гоняться за кошками, а за тобой не гонятся — получишь кошку.

   Если забежать на кухню и запрыгнуть на стол, можно сожрать куриную ножку, но потом Талила хлопнет по филейной части полотенцем. С другой стороны... в желудке окажется куриная ножка, а риск дело благородное!

   Порой Лиле казалось, что в воспитании собачьего ребёнка что-то пошло не так, но она списывала это на молодость подопытной, а вот в том, что Эллу можно надрессировать — она не сомневалась.

   До самого вечера Лила, позабыв о невоспитанной собаке, занималась тем, что неустанно хвалила девочку за всё подряд:

    — Какое красивое платье! Элла, оно тебе так идёт! О... дырка, как жаль, — и Элле будто бы стало и правда жаль.

    — Ты помыла руки? Ну вот, а няня говорила, что не можешь, ох уж, эти няни. Я знала, что ты лучше, чем о тебе думают, — няня в это время как обычно закатывала глаза. Она прилюдно отчитала Эллу за то, что та грязнуля и в знак протеста девочка вообще отказалась мыться. А тут час к ряду доставала камни из ручья и руки сами собой отмылись до белизны.

    — Ты так хорошо играешь на рояле! Почему я не слышала этого раньше? — на самом деле это был просто шум. Девчонка била по клавишам пятернёй, так что птицы с карнизов в ужасе разлетелись, и сбежали из гостиной кошки, но... положительное подкрепление!

    — Не хочешь обедать? Наверное, это из-за жары, — Элла нахмурилась, все стихли и тут же услышали, как в её животе громко урчит. — И да, конфеты закончились, а никто не собирается на рынок. Да и мне сказали, что твоя кондитерская сегодня не работает, так что есть только суп и жаркое, но ты можешь приготовить себе что-то сама.

    — Сама?

    — Конечно! Это очень весело! Талила ты бы помогла нам?

   Талила, кажется стесала зубы в крошку, скрипя ими.

   К вечеру Лила оказалась лишена всяких сил, потому что весь день моталась по дому, нахваливая княжну за то и за это. Готовила с ней отвратительную жижу-кашу, после чего Элла убедилась, как сложно заниматься кулинарией. Играла в ручье (от чего Элла пришла в шок и восторг одновременно). Училась вручную зашивать дыры на платьях (и попросила о помощи Эллу, ведь это так сложно).

   А ещё Лила и Элла ходили на “экскурсию” в прачечную и смотрели, как стирают без помощи магии хрупкие детские наряды. И разнимали Диаблу с кошками. Гонялись за сбежавшей Диаблой, потом за сбежавшей кошкой. Элла трижды рыдала, порываясь уйти в лес, два раза упала и расшибла обе коленки, сменила четыре наряда, сломала розовый куст и довела до слёз няню, пока та безуспешно заставляла девочку принять ванну, а потом пойти спать.

    — Диабла... я выжата, как лимон...

   В ответ Лила услышала звуки рвущейся ткани и с ужасом поняла, что собака отрывает обивку у диванчика.

    — Да вы издеваетесь! Я хочу к своей печатной машинке, а не... это вот... всё.

   Но сколько ни вздыхай, на самом деле Лила провела день с пользой и лёжа на кровати, раскинув руки, улыбалась. Ей не терпелось увидеть, что скажет на происходящее князь.

   За каких-то два дня Лила успела заказать оборудование, кинуть клич, что ищет работников, провела активный день с Габриэллой, сходила с ней на чаепитие, подружилась с прислугой, ни разу не вспомнила о родном доме, потому что вполне привыкла к новому, написала шесть глав своей первой книги и, признаться, была страшно счастлива.

   “Он увидит это и будет мной гордиться!” — вздохнула Лила.

    — Что тут чёрт возьми происходит? — Лила вздрогнула и резко села в кровати. — Где княгиня?

    — У... у себя...

    — Лила? — голос был прямо под дверью.

    — А я могу не разрешать входить? — жалобно крикнула она, предчувствуя катастрофу.

    — Не думаю! — прорычал князь.

    — А вы уже приехали?

    — Как вы догадались?

   Лила притворно захныкала, слезла с кровати и шикнула на собаку, доедающую диван.

    — Плохая собака!

   А потом открыла дверь.

    — Здравствуйте, дорогой муж! — и эта улыбка должна была его свести с ума. — Как ваша поездка? Как ваши сёстры?

    — Что тут происходит?

    — А что?..

    — Гувернантка уволилась! Няня сообщила, что тоже уволилась! Кухня и двор разгромлены. Элла спит одетая, да ещё и в обуви! Ваша... что чёрт возьми с вашей спальней? Что с диваном? Что с... мебелью вообще? Там внизу полсотни просьб взять на работу от всех подряд, зачем вам столько работников? А миссис Филч отменила приглашение для Эллы на день рождения. Кошки в ужасе выбежали меня встречать. Вы что творите?

    — Я... вы такой хороший хозяин... — прошептала Лила, надеясь, что и тут положительное подкрепление как-то поможет. — И у вас... глаза красивые...

    — Чего?

    — Положительно подкрепляю, — жалобно пискнула Лила.

    — ... р-р-р... ГУСТАВ! В кабинет! Лила, — он притворно улыбнулся. — И вы тоже, в кабинет.

   Лила застыла, вспомнив во что случайно превратила кабинет Эла и закусила ноготь. Плохо дело. Очень-очень плохо. Кажется, все её труды насмарку.

    — Что ещё? — незамедлительно отреагировал на замешательство Лилы Эл.

    — А... в моём кабинете стола не было, и я пока ваш заняла, я сейчас быстренько всё уберу. Одну минутку! Не заходите пока не позову!

   И Лила пулей вылетела из спальни, радуясь, что теперь может так быстро бегать без подъюбников и упирающихся в рёбра корсетов.

    — Ваше высочество? — удивлённо ахнула проходящая мимо горничная.

    — О, всё кончено! Нам всем конец! — прошипела Лила.

    — Почему? — крикнула ей вслед горничная.

    — Потом, всё потом!

   Вообще-то Лила подружилась со всеми в доме, и они были без ума от новой хозяйки. С ней было весело, она не была чапорной и глупой, много шутила и не кричала на непоседливую княжну. Да, добавилось уборки, ну и что с того?

   Зато, новая хозяйка за всё подряд хвалила, почему-то угощала горничных морковкой и вообще вела себя странно, но очаровательно. И вот теперь домочадцы наблюдали, как несётся их хозяйка в сторону кабинета князя, с раскрасневшимися щеками и горящими глазами.

   Все слуги спрашивали, что стряслось, а она им кричала “Потом, всё потом”. Наконец, добравшись до кабинета, Лила ворвалась в него и застыла.

    — Ой, мамочки...

   Князь-дракон уже приближался, а тут никак не спасти ситуацию. Лила уходила писать очередную главу, и Элла потребовала, что тоже хочет. И что тут началось! Всюду фигурки из бумаги, скомканные листы (Лила и Элла играли в “снежки” и сетовали, что в Дорне не бывает снега), чашки чая прямо на отполированном столе, одна треснула.

   На улице прогремел жуткий гром, кабинет осветило вспышкой, а Лила, взвизгнув, прикрыла голову руками.

   Присела. Увидела под столом перепуганную кошку.

    — Мы что тебя тут заперли?

   Кошка жалобно мяукнула и кинулась вон из кабинета.

    — ЧТО С МОИМ КАБИНЕТОМ? — и пока Эл ещё кричал в него врезалась испуганная кошка, тут же забравшись чуть ли не на голову.

    — Мы... мы-мы... с Эллой тут... работали, — прошептала Лила, делая шаг назад.

    — Ваше высочество, я тут, — прокряхтел запыхавшийся Густав.

    — Потом, — рыкнул князь. Густав за его спиной не сдержал облегчённой улыбки и поднял вверх руки, будто желая Лиле удачи, а она скорчилась в ответ, мол, иди уже счастливчик.

    — А я тоже... потом?

    — Нет.

   Дверь сама собой захлопнулась, снова грянул гром, кот спрыгнул с рук князя и забился под шкаф.

    — Можно я... просто уточню, — начала Лила. — Вот если, скажем, я скажу, что всё ради благого дела...

    — Нет.

    — А если, ну, например, я сейчас упаду в обморок от страха...

    — Я приведу тебя в чувство.

    — Ммм... ага... ну вот а если...

    — Лила, — рыкнул он.

    — Да не убьёшь же ты меня, в конце концов! — возмутилась она. — Ну что? Ну всё уже случилось. Мы немного поиграли с Эллой и чуть...

    — Вы вообще не должны были играть с Эллой! Более того, я велел тебе не подходить к ней! Она два дня творила, что хотела. Она активный ребёнок, и ей нужен контроль, а не вседозволенность!

    — Я так не счит...

    — Тебе не нужно никак считать. Она моя дочь! И решения принимаю я. Ты — следишь за своей собакой и пока она что-то не блещет чудесами воспитания, так вот и Эллу портить не надо!

    — Но мне жить с ней! Я такой же член семьи...

    — Нет! Это не входило в наш договор! Хватит вмешиваться...

    Лила закусила губу и посмотрела на Эла. Он стоял очень близко и излучал много тепла, в то время как комната становилась всё более холодной из-за непогоды.

   За окном страшно выл ветер, деревья пригибались к земле. Лила подумала, что никогда ещё не бывала в таком маленьком доме, и ей всерьёз казалось, будто его может просто-напросто унести ураган.

    — Мне очень жаль, — безэмоционально заявила она. — Но прощения просить я не стану.

    Эл кивнул.

    — И ничего обещать — тоже, я вам не гувернантка, которую можно уволить! Я поняла ваш план, знаете? — фыркнула она, чувствуя, что набирает обороты из чувства самозащиты. — Вы притащили меня сюда, потому что няньки бегут из этого дома, как крысы с корабля, оно и ясно. Подумали, а чего бы мне не жениться на дурочке, смешно же, бесплатная рабочая сила, да ещё и пойти ей некуда! Да-да, так и есть, только вам от меня тоже не избавиться. Хотите послушную жену — перевоспитайте!

    — Лила, мне вообще не...

    — Цыц! — воскликнула она, выставив перед собой палец, Эл застыл как оглушённый. — Не кричите на меня!

   Ну а что? Старого пса уже положительным подкреплением не воспитаешь. Нужны другие методы. Жёстче и решительней, и в своих силах Лила совсем не сомневалась. Она точно знала, что любая собака за две недели привыкает к новым хозяевам. Да, быть может она не была идеальной дрессировщицей, но чего-чего, а терпения и силы воли ей не занимать!

    — Лила, вы не можете просто взять и уйти посреди разговора. — Устало произнёс Эл, потирая лоб.

    — А вы не можете ворваться в мою спальню, без моего желания. Так что я пойду к себе и закрою дверь, и только попробуйте её открыть!

    — Лила... — он совершенно не понимал, почему чувствует себя настолько беспомощным, а Лила не понимала, почему это работает, но ей определённо нравилось быть замужем. И чего все так страдают?

    Она вышла из кабинета и выдохнула. В крови бурлил адреналин, а мышцы гудели разнося по телу приятную вибрацию. Это было феерично и потрясающе! Она почувствовала себя Диаблой догоняющей кошку и уносящей при этом ноги от преследования. Восторг от сочетания несочетаемого: стать и охотником и жертвой в одну игру.

   Из-за портьеры показался Густав. Вопросительно кивнул, Лила пожала плечами.

   Всю дорогу до своей комнаты она встречала слуг, которые спрашивали, как прошло, а Лила шёпотом отвечала:

    — Ой, не знаю, всё потом...

ГЛАВА 12. Дождливый разговор

Лила металась по своей комнате в бешенстве и отчитывала воображаемого супруга. Диабла сидела под кроватью и следила за ней, уткнувшись носом в лапы.

   Проблемы было две. Во-первых, Лила считала, что раз уж её сюда привезли женой, а не сиделкой, то она должна иметь право высказываться. Во-вторых, возможно она могла признать, что не должна была вести себя столь решительно, не прожив в новом доме даже недели.

    — Если придёт и... не знаю, извинится, например, то тоже извинюсь, — решила Лила, плюхаясь на кровать и падая на неё спиной. — А если...

    — Ну что? Я сделал то, что вы запретили. Высказывайтесь, дорогая!

   Лила подорвалась и, опершись на локти, уставилась на Эла, стоящего на пороге. Он не вошёл в комнату, но толкнул дверь пальцем, и она открылась.

    — Вы...

    — Не ворвался к вам. Просто так вышло, что мы можем друг друга слышать.

    — Заходите уже, не будем устраивать сцену при людях, — фыркнула она, слезая с кровати и вставая в защитную позу.

    — Я не закончил. Не привык оставлять важные беседы “на потом”.

   Лила закатила глаза. Не закончил он.

   Вообще ей очень нравилось быть дерзкой и независимой. Именно так она себя ощущала, препираясь с супругом. Этот их договор будто развязывал руки. Да, они женаты, но... всё так удивительно ладно сложилось, что будто бы они стали не супругами, а деловыми партнёрами. И как будто бы, не боясь задеть ничьи чувства, можно говорить обо всём прямо.

    — Ну что ещё?

    — Что вы наговорили Элле про её мать? — Лила непонимающе моргнула раз, другой.

   Эл теперь говорил совсем тихо, будто даже спокойно, но глаза нехорошо блестели. Когда он кричал, было намного лучше.

   Снова грянул гром, но вместо очередного порыва ветра по стёклам забарабанил такой ливень, будто море вышло из берегов, и прямо сейчас волны били в стены дома.

    — Откуда вы...

    — Она оставила мне записку. Она всегда оставляет их, пока меня нет. Лила мне расскажет правду! Ну? И какую правду ей расскажет Лила?

    — Я... не хотела ничего такого, — пробормотала Лила, закусывая ноготь. — Да. Это неприятно... Давайте теперь поговорим спокойно, прошу вас.

    — Я не буду говорить спокойно с вами, а вы с Эллой. Ей не нужно ничего знать! Не от вас! Со своей дочерью я..

    — Да я уже слышала это всё! — взорвалась снова Лила. Дождь усилился. — Какой же вы... негодяй! Оставили меня тут одну со своим зоопарком и рады потом отчитывать! Да, да, да! Пообещала! Потому что никто ей слова правды не говорит!

    — Я говорю ей правду...

    — А толку, если вас дома нет?

    — Вы ничего о моей семье не знаете...

    — Не знаю и знать не хочу, потому что, — Лила всплеснула руками, потёрла лоб, собираясь с мыслями. — Я прекрасно знаю, каково это – быть умной девочкой в стране... идиоток и дураков!

    — Что вы несёте...

    — Да вы видели этих ваших гувернанток? Они же над Эллой просто издеваются! Вы сами то помните, кто вас воспитывал? Хороши были няньки?

    — У меня, — он запнулся. — У меня не было нянек.

    — О, вот оно что. Значит вам неизвестно каково это не видеть родителей целыми днями? Быть на попечении вечно сменяющих друг друга тёток? Одна пришла, выскочила замуж — ушла, другая пришла, рассорилась с кухаркой — ушла. И каждая, каждая говорит, что ты плохая девочка, и это всё вина прежней гувернантки, и непременно именно так и никак иначе! И они приходят к маме и говорят: “Ну девочка, конечно, проблемная... Ничего не поделаешь, никакой строгости, никакой системы в воспитании!” А мама только врёт и врёт день ото дня про всё подряд. И вечно говорит, что мой мерзкий характер — это в папу! А папа говорит, что я такая инфантильная из-за маминого влияния, в её “породу”. Ваша жизнь может и была сказкой, но у Эллы, — Лила нахмурилась. — Она не сказка. Очень жаль, что вы не видите...

    — Я вижу. И я... делаю то, что...

    — Что можете, да, — устало кивнула Лила.

    — Но вам я... ещё не доверяю.

    — Кажется, пока у вас нет выбора.

    Он замолчал, плотно сжав челюсти. Напряжённо посмотрел на непогоду за окном и закусил щёку.

    — Вы не понимаете, насколько всё серьёзно. Вы не можете давать обещания.

    — Я знаю! Я... не хотела.

    — Но больно хотелось помириться? — криво ухмыльнулся Эл. — Так сильно захотели выслужиться перед ребёнком? Я же попросил этого не делать, и вы тут же сделали! Уму непостижимо.

    Лила вдохнула поглубже, чтобы ответить, но не нашлась, что именно. Она же и правда хотела, чтобы князь приехал, а тут тишь да гладь.

    — Она просила меня...

    — И как вы могли подумать, что имеете на это право?

    — Так расскажите сами.

    — Ну неужели вы думаете, что одна тут умная? Что только вы знаете, как просто всё решить? Ну, умерла мама, и что с того? Вот же, новую маму подарили, живи Элла и радуйся. А что делать, когда наиграется новая мама? Надолго вас хватит? Знаете... каждая няня, что приходит в этот дом, первый день в ужасе от того, какая Элла невоспитанная. На второй день она с Эллой “говорит” и понимает, что просто все всё делали неправильно. На третий — играет, это же так просто! Поиграть в ручье, рассказать почему небо голубое, ответить на сотню вопросов. А что потом? Вопросы неисчерпаемы. Игры у ручья однообразны. Каждый день одно и то же. И вот уже через неделю няня скучает на лавочке с книжкой, а Элла болтается сама по себе. Я это всё знаю.

    — Но я не няня...

    — Да. Вам за это даже не платят, мотивации ещё меньше, — усмехнулся князь. — Потому я от вас ничего не прошу. Только сопровождать Эллу. Не более того. Чем выше прыгнете, тем больнее будет ей. Вы наверное уверены, что я ничего не понимаю в воспитании и допустил множество ошибок? — опять усмешка. Ещё более тихая, такая, что у Лилы остро закололо где-то на уровне ключиц желание подойти и обнять стоящего напротив мужчину.

    — И знаете, я даже не стану говорить, что это не так. Я вас уверяю, почти все родители уверены, что допустили или допустят ошибки. Кто-то больше... кто-то меньше. Оставшись один на один с трёхдневным младенцем, я вышел к Талиле и Густаву... и сказал, что вообще не знаю, что делать. Я был с ней один с самого её рождения, и никакая няня не смогла бы мне объяснить, что хорошо, а что плохо. Я всему учился сам, как мог. Я собой не горжусь и не прошу меня хвалить. И наступит день, когда попрошу у Эллы за всё прощения. Но это моя ответственность. И моя проблема. И Элла куда больше понимает, чем все думают.

    — Да я же и уверена, что...

    — Спасибо, что попробовали с ней... сблизиться, — теперь он звучал совсем сломлено. У Лилы сердце разрывалось от этой картины.

   Если бы она хоть раз увидела, как сожалеют о чём-то её родители, она бы непременно сделала всё, чтобы им доказать, что любит их несмотря ни на что. И как ей на самом деле становится стыдно за свои слова. Ей захотелось плакать и немедленно писать письмо маме, а, быть может, даже и папе.

   она просто не могла представить, что им когда-то было так же страшно, как этому мужчине, или что они так же когда-то думали, что были несправедливы.

    Дождь прекратился вместе с разговором, и теперь лениво капало с крыш, тревожа лепестки цветов, что росли под окнами. Лила подошла к подоконнику и сжала его замёрзшими пальцами, глядя на приходящий в себя после стихии сад.

    — Но как же мне остаться в стороне, если мы живём так близко? — шепнула она.

    — Если вы всё-таки станете ей другом... просто ничего не обещайте.

    — Но я уже пообещала...

    — Я поговорю с ней сам.

    — Эл...

    — Я ей должен.

   Он подошёл и остановился у Лилы за спиной. Она передёрнула плечами, ощущая его тепло, и почему-то вспомнила про свой неоконченный план на исследование темы поцелуев.

    — Что с её мамой?

   Лила посмотрела на отражение Эла в тёмном стекле и закусила губу.

    — Она... покончила с собой.

    — Что? Я думала она просто...

    Эл покачал головой, поджал губы.

    — Тем больнее Элле эта правда. Мама просто ушла по своей воле.

    — Но почему? Неужели из-за этих дурацких истинных? Кому вообще они нужны?

   Эл рассмеялся.

    — Не поверите, я считаю точно так же.

    — Она думала, что вы бы бросили её?

    — Да, она была уверена.

    — Но это не так?

    — Нет. Истинным вовсе не обязательно быть вместе. Им дано триста дней и если кто-то влюблён в другого и предпочитает эту любовь истинной, то всё заканчивается едва начавшись. Дракон уходит, человек остаётся. Мне не пришлось бы ничего менять, я просто перестал бы быть драконом, а моя истинная, если она есть, продолжила бы жить дальше. Вот и всё. Но Мэррет в это не верила. Она была уверена, что драконы — прекраснейшие из существ и убивать их просто кощунственно. Говорила, что влюбилась в меня потому, что я был драконом. Это казалось ей... романтичным. Но и жить в страхе, что однажды ко мне во сне придёт другая, она не могла.

    — Почему она вообще за вас вышла? — Лила всматривалась в отражение князя, отмечая все черты, которые не замечала раньше. Складку меж бровей, всегда чуть вздёрнутую правую бровь. Он был настолько интересным, что будь у Лилы его миниатюра, она бы непременно подробно описала в тексте портрет.

    — Она же знала, как работает эта ваша драконья магия?

    — Знала, — он улыбнулся. — И знала... что я не ищу истинного брака. И что моё драконье сердце себя прекрасно чувствует без пары.

    — Но?..

    — Не стало моих родителей. Это была великая любовь, она освещала собой буквально всех. Все её видели. И в тот день, когда их не стало, Мэр, кажется, страдала больше меня, и желала мне такой же любви, как эта. А себя и нашего будущего ребёнка назвала ошибкой. Это случилось за шесть месяцев до рождения Габриэллы. Я стал князем, Мэр – княгиней. Я убеждал её, что сделал выбор в пользу человека. Что счастлив оставить дракона в прошлом, что он мне не нужен и не нужна эта безумная истинная любовь, мне и моей довольно. Но, увы, она... — он скривился. — Она надеялась, что однажды мы друг другу приснимся, что окажется будто мы пара.

    — Это возможно?

    — Конечно, знакомые друг с другом люди вполне могут оказаться парой. Случаев, когда пары вообще находились — мало, очень, но они есть, и не все были незнакомцами. Просто это просыпается однажды и всё. Иногда триста дней вовсе не нужны, тогда вершина Авара расколется сама собой, без всяких условий и двое примут друг друга, чтобы быть вместе вечно. Мэр на это рассчитывала и просто помешалась в последние месяцы. Вспоминала истории моей матери, читала книги об этом. Всё зашло слишком далеко, она родила ребёнка и... порой мне кажется, что сошла с ума. После, её отец сказал, что я недостаточно Мэр любил.

    — Но вы же... вы не выглядите равнодушным! — Лила развернулась, сурово глядя Элу в глаза. — Да я бы этому человеку и сейчас всякого наговорила. Он не прав! Как можно такое говорить?

   Эл расхохотался.

    — Вы со всеми хотите поругаться?

    — Это возмутительно!

   Лила чувствовала острую несправедливость, будто кто-то обидел её лично.

    — Знаете что. В сумасшествии человека виноват только он сам. Мэр могла за вас и не выходить! И если хотите знать...

   Лила набрала в грудь побольше воздуха.

    — Что? Скажете, что если я встречу пару, то будете за меня рады? — он улыбался произнося это.

    — Ну допустим.

    — А если... мы влюбимся друг в друга.

    — Ну с чего бы? — рассмеялась Лила.

   Эл покачал головой.

    — Вы так самоуверенны, что иногда мне становится страшно, Лила.

    — А вы... определитесь уже на ты мы, или на вы, Эл. Ой, — она на секунду задумалась. — Эл, Лила и Элла. Какие же дурацкие у нас у всех имена...

    — И правда, — покачал головой Эл. — Вы мастерица менять тему.

    — О, да.

   Она замолчала, желая придумать ещё что-то, чтобы продолжить разговор, но Эл уже собрался уходить.

    — Доброй ночи.

    — Эл, — за секунду до того, как он открыл дверь, позвала Лила.

    — Что?

    — Стойте, есть дело.

    — Дело?

   Она кивнула, подбежала к нему, взяла за ворот куртки, встала на цыпочки, потянулась и поцеловала колючую щеку.

   От прикосновения к губам прилила кровь. Мурашки пробежали по коже? и сама собой распустилась смущённая улыбка.

    — Что?...

    — Ничего. Просто моей книге недостаёт сцены поцелуя, а я никогда не целовалась. Всё, идите, доброй ночи.

   Он ушёл, Лила снова рухнула на кровать и нахмурилась.

   Это совершенно, конечно, не то!.. Но крайне интересно!

ГЛАВА 13. Обещания

— Папа приехал, — первое, что услышала Лила, когда открыла утром глаза.

   Элла лежала рядом, положив ладошку под щёку, будто это было в порядке вещей. Будто каждый вечер Лила засыпала рядом с ней.

   На этот раз девочка даже скинула грязные туфли и пришла в почти чистом платье.

    — Элла? Доброе утро... — прошептала Лила. — А что ты тут делаешь?

    — Пришла поговорить.

    — Говори.

    — Слушай, а тебе папа запретил со мной дружить?

    — Ну не то чтобы запретил... он скорее испугался.

    — Чего?

    — Что я окажусь плохим другом.

   Они шептались, будто кто-то их мог подслушать.

    — И сделаешь мне больно?

    — Да.

    — А ты сделаешь?

    — Нет.

    — Обещаешь?

   Лила стиснула зубы. Что ж эта девочка всегда просит этих своих обещаний?

    — Элла, я, конечно, обещаю, но давай договоримся.

   Она с готовностью кивнула.

    — Не проси больше ни с кого обещаний.

    — Почему?

    — Некоторые люди жестоки, — Лила достала руку из-под одеяла и погладила девочку по щеке. Та застыла от неожиданности и скосила глаза, следя за пальцами. — Они обещают всё подряд, то что не могут выполнить.

    — И ты не можешь?

    Лила перевела дух.

    — Все могут. И папа, и няни, и я, и даже ты. Рано или поздно любой из нас может не сдержать данное кому-то слово. Не обещай сама и не проси других.

   Элла надулась, а Лила покачала головой.

    — Не надо обижаться.

    — Я постараюсь, — фыркнула она, перевернувшись на спину. — Так что с папой? Ты скажешь ему, что ты хорошая?

    — Я постараюсь, — улыбнулась Лила.

    — Какие планы? Будешь со мной играть?

    — А может сегодня ты со мной? — Лила тоже перевернулась на спину. — Я хочу пойти в издательство и убираться там вместе с рабочими. Пойдёшь?

    — Убираться? — скривилась девочка.

    — Это будет весело, — шепнула Лила.

    — Уверена?

    — Абсолютно!

    — А папа не будет против?

    — Ну, мы... постараемся его убедить. Пошли завтракать! Только сначала умываться, зуб даю, ты не умывалась и не чистила зубы. Кто первый до ванны, тот забирает круассаны с шоколадом и клубникой себе!

    — А второй? — взвизгнула Лила.

    — А второй ест кашу!

   И девочка рванула вперёд, по пути обращаясь тигрёнком. Лиле осталось только бежать следом.

***

В Мальтерре было положено наряжаться даже к чаю, несмотря на то, что провинция оставалась всё той же провинцией, как ты ни оденься. Платья менялись по три раза на дню, голова болела от тяжёлых причёсок и шпилек, а корсеты мешали нормально дышать.

   Особняк Мильен был огромным, но пустым из-за отсутствия в семье достаточного количества денег на поддержание порядка и обстановки. Вазы трескались, шторы съедала моль. Всё это приходилось выбрасывать, а на новое не находилось средств. Огромные комнаты становились всё темнее, в них всё больше пахло пылью и гнилыми шёлковыми обоями.

   В доме князя всё было иначе. Лила в который раз поражалась, как красиво и просто выглядят светлые комнаты с окрашенными в белый стенами.

   На этаже была всего одна ванная комната, но зато в ней не было ледяных полов и запаха сырости, как в Мальтерре, где кто угодно мог сотворить воду любой температуры, а вот избавиться от неё вечно забывал.

   В Дорне же, это была скорее ухоженная, выложенная плиткой парная с огромной чашей-ванной утопленной в полу.

   Утром тут можно было найти тазы с тёплой водой для умывания, а вечером поваляться в ванне, обложившись ароматной пеной.

   Огромные окна уходили в пол, и из них был виден задний двор. Странное решение, и Лила даже ходила проверять действительно ли с обратной стороны ничего не видно.

   Отсюда открывался вид на заснеженные вершины Аркаимского хребта и бесконечно прекрасный вишнёвый сад.

   Тут же можно было найти новое лёгкое платье из льна или хлопка, расчесаться, завязать волосы лентой или убрать в косу, а потом идти по своим делам, не возвращаясь в спальню.