Во власти его величества. Валентина Гордова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Я – девочка с платиновыми волосами, которая свалилась к нему из другого мира.

   Он – эор, который должен был дважды меня убить.

   Я – его невыносимое наказание, постоянно попадающее в неприятности.

   Он – мой билет домой, вынужденный постоянно меня спасать.

   Мне нужно вернуться домой к оставшейся в одиночестве маме и избавиться от проклятого дара – «подарка» беглого мага.

   Ему нужно всеми силами удержать меня рядом, ведь любовь в этом мире является главной силой.

ГЛАВА 1

Боль.

   Боль можно пережить. По крайней мере, так все говорят. «Ты справишься». «Ты сильнее этого». Они не спрашивают, просто повторяют: переживешь. Переболеешь. Переступишь, как через осколки любимой чашки. Купишь новую, заменишь, забудешь.

   Это пройдет.

   А что, если не пройдет? Что, если я не смогу пережить? Не смогу перебороть, перетерпеть, идти дальше? Что тогда?

   У вас когда-нибудь было такое, что боль съедает вас изнутри? Безжалостно рвет на куски без наркоза, выворачивает наизнанку? Вам было больно настолько, что даже крик не ослаблял ее?

   Боль, когда не можешь вздохнуть.

   Боль, когда больше нет сил бороться.

   Боль, когда пропадает желание жить.

   И тогда есть два варианта. Первый – бороться. Изо всех сил, цепляясь за любую помощь, хватаясь за желание жить. Искать какой-то выход. Жаждать жизни.

   Второй вариант проще. Когда нет сил на борьбу с болью, мы пытаемся отстраниться от нее всеми способами. Алкоголь, случайные встречи, наркотики.

   Смерть.

   Глупо, да. Я знаю, что глупо. Знаю, что от проблем бегут только трусы. Знаю и понимаю, как больно будет маме. Но я просто не могу пережить это.

   Его забрали от меня – Егора, моего младшего брата. Ему было всего девять, он возвращался вечером со школы, что была через дорогу. Позвонил мне, радостный, похвастался пятеркой за сложную контрольную по математике и спросил, можно ли позвать его лучшего друга Антона к нам в гости.

   – Конечно, – разрешила ему, особо даже не вслушиваясь, запутавшись в отчете, – мама как раз готовит черничный пирог.

   Он еще что-то говорил, на заднем фоне слышался голос Антона, а я отмахнулась. Сказала, что нет времени. Просто отключилась, откинув телефон в сторону.

   Домой они так и не вернулись. Их сбила машина. Сразу обоих.

   Их хоронили вместе, в один день, в соседних могилах в маленьких гробиках. Было много людей, море ярких цветов и крик двух обезумевших от горя женщин, потерявших своих детей.

   Не знаю, как я продержалась целый день. Как могла разговаривать с людьми, как могла заставлять маму и тетю Галю есть через силу, как договаривалась со священником и как потом помогала многим разъезжаться по домам.

   Я держалась, будто эмоции внутри меня перегорели. Не чувствовала ничего. Только пустоту, а время вокруг меня текло словно в замедленной съемке.

   Вечером мы вернулись домой, я напоила маму успокоительным и впервые в жизни порадовалась, что у нас нет отца. Уложила маму спать, начала разбирать посуду и случайно заметила лежащий на тумбочке телефон…

   Хорошо, что мама была под успокоительным. Не знаю, что бы с ней было, если бы она вышла на кухню и увидела меня лежащей на полу и зажимающей рот полотенцем, лишь бы рвущий меня на части крик не проник наружу.

   Наверное, я пролежала так всю ночь, ненавидя себя за тот последний разговор. Все думала, что могла бы помочь, если бы разговаривала с ним. Услышала бы, поняла, что что-то случилось, пришла и помогла.

   Я бы помогла…

   Неделя прошла, как в тумане. Медленно, серо, уныло и безэмоционально. Мама постоянно плакала, бабушка звонила мне и тоже плакала, а я пыталась держаться, пыталась изо всех сил, уговаривала себя жить дальше…

   Пока не пришла с магазина и с криком «Я купила твой любимый шоколадный йогурт!» не побежала в комнату брата.

   Маму увезли в больницу с нервным срывом, я сама провела еще одну ночь в истерике на кровати Егора.

   Наверное, тогда я поняла, что не смогу так жить. Приходить домой и понимать, что его больше нет. Что не смогу отвечать на звонки от абонента «Брательник». Не буду делать с ним английский, создавать проекты и презентации до часу ночи, учить стихи. Больше никогда он не прибежит домой с радостным криком «Мам, Вик, а я вам пирожков купил!».

   Я не смогу. Эта боль слишком сильная. Она рвет изнутри, сдирает с меня кожу, выдирает с корнем органы. Я кричу, но крик не спасает. Мне не заглушить ее. Не избавиться. Не пережить.

   Я взяла сумку, на автомате кинула в нее почти разряженный телефон, закрыла дверь и поехала к маме в больницу. Стоя на остановке, пропустила три автобуса, пока какая-то старушка не толкнула меня, сказав, что транспорт подошел. Потом, уставившись в пустоту, пропустила нужную остановку и проехала четыре следующих. Уехала бы еще дальше, если бы кондуктор с недовольным «конечная» не выставила меня в темноту.

   Я плохо понимала, зачем отправилась к маме. Говорила себе, что иду прощаться, но внутренне понимала, что вру сама себе. Я шла к ней, чтобы поговорить. Чтобы рассказать о том, что чувствую. Шла с надеждой, что она скажет нужные слова, что смогут спасти нас обеих.

   Мне хотелось, чтобы она отговорила меня от безумства. Чтобы перестала отстраняться и сказала, что она рядом. Я хотела, чтобы мама была рядом.

   И была уверена, что она услышит меня.

   С этой уверенностью я и шла к больнице, временами срываясь на бег и ничего не видя вокруг. Я оказалась столь сильно поглощена собственными мыслями, что заметила вышедшего из-за угла мужчину, только когда со всего ходу налетела на него.

   От сильного удара из меня вышибло не только воздух, но и мысли. Пошатнувшись, не удержалась на дрожащих ногах и рухнула на асфальт, больно ударившись копчиком.

   – Ой! – выдохнула, зажмурившись от вспышки физической боли, что на пару мгновений заглушила боль душевную.

   А когда открыла глаза, передо мной уже никого не было. Мужчина, виновный в нашем столкновении, молча обошел меня и теперь торопливо удалялся прочь. Не извинился, не помог подняться, вообще слова не сказал, будто ничего не произошло. И пусть капля вины лежала и на мне из-за рассеянности, нельзя же себя так вести!

   О неприятности забыла уже через пару минут, вновь заторопившись к маме. Лишь отголоски боли в спине слабо напоминали о произошедшем.

   Дойдя до конца улицы, с опаской перешла дорогу и решила сократить путь через дворы. Мне было жизненно важно оказаться в больнице как можно быстрее, увидеть маму, услышать ее голос, почувствовать тепло ее крепких объятий.

   Мне хотелось этого столь сильно, что тело начало потряхивать, дыхание стало частым и глубоким. Я практически бежала, из последних сил сдерживая себя и стучащее в венах нетерпение.

   И не сразу обнаружила, что в небольшом дворике с одиноким моргающим фонарем оказалась не одна. Да я и вовсе не обратила бы на это внимание, если бы темная человеческая фигура не выросла прямо передо мной. Не успев затормозить, врезалась в нее со всего ходу и точно упала бы повторно, не окажись позади меня еще кого-то.

   Все произошло так быстро, что я и осознать толком не успела! Просто вдруг откуда-то появились пятеро мужчин, мгновенно окружили меня и без лишних слов, подхватив под локти с двух сторон, потащили в самый темный угол двора.

   Нервы у меня были явно не в порядке, потому что иначе мое поведение объяснить трудно. Я молчала, нисколько не испугавшись, а лишь недоумевая, что происходит. Фигуры мужчин, не говоря уже о лицах, смазывались перед глазами и теряли четкость.

   Отчетливо ощущались только чужие крепкие руки на локтях.

   Осознание в какой-то момент все же пробилось сквозь пелену непонимания и громогласно заорало: «Беги!»

   – Что вы делаете? – хрипло выдохнула, будто только сейчас до меня дошло происходящее.

   На меня напали! Быстро, молча и как-то подозрительно легко. Поймали, схватили и теперь тащили подальше от посторонних глаз.

   – Отпустите меня! – воскликнула громче, хотела было закричать, позвать на помощь, но внезапно передо мной вырос силуэт одного из напавших.

   Он ничего не говорил, просто стоял, замерли и все остальные. Не прозвучало ни слова, я все еще не видела его лица и плохо различала во мраке темные очертания фигуры, но буквально кожей почувствовала его предупреждающий взгляд.

   Впервые мне стало даже не страшно – жутко!

   Я сжалась, благоразумно заткнувшись, и с ужасом взирала на человека, без лишних приказов и действий вселившего в меня животный страх. А он, будто этого и добиваясь, отдал короткий сигнал своим людям.

   Меня вновь подхватили, оторвали от земли и поволокли куда быстрее. Я наконец опомнилась, четко осознав, что меня тащат в темноту незнакомцы, открыла рот и закричала, вот только не призывая на помощь, как собиралась, а от испуга и неожиданности, когда по глазам ударило фиолетовой вспышкой.

   Ярким пурпурным светом залило округу. У меня мгновенно заслезились разболевшиеся глаза, перехватило дыхание, когда удерживающие меня мужчины одновременно подпрыгнули вверх…

   Обратного приземления я не почувствовала. Было пугающе странно и головокружительно, как на аттракционах, когда тебя разгоняют на огромной скорости и отправляют в свободный полет.

   Пугало отсутствие опоры под ногами и невозможность что-либо разглядеть. Кажется, я кричала. На такой скорости сложно разобрать, но мне совершенно точно было страшно!

   Фиолетовое свечение сменилось насыщенно красным, затем ослепительно белым, а после глубоким синим. Что за черт происходит?! На сон не похоже, слишком уж все ярко и реалистично. Спецэффекты? Или все же… неужели магия?..

   Выкинуло нас где-то далеко за городом. Точнее, выкинуло бы, меня так точно, но мои провожатые каким-то чудесным образом умудрились мало того, что сами на ногах удержаться, так еще и меня от падения уберечь!

   Одного взгляда на окружающую действительность хватило, чтобы со всей ответственностью заявить: я не знаю, где мы!

   Здесь была ночь. На небе сияли яркие голубые, изумрудные, редко белоснежные крупные звезды. Самая большая из них, густого синего цвета с неярким свечением, находилась совсем близко, и в первое мгновение я приняла ее за Луну, но это совершенно точно не спутник Земли.

   Сказочным продолжением звездного неба был луг, на котором мы и оказались. С мягкой, по щиколотку, колышущейся на легком ветру травой и с сотнями слабо мерцающих в темноте цветов, покрывавших луг своим шелковистым сиянием, как облачным полотном.

   Светящиеся цветы… Как из сказки или фантастического фильма! А небо над головой – не мое небо! Тот же космос, но звезды здесь другие! Чужие, незнакомые, не наши звезды!

   Поверить в происходящее было очень сложно. Еще сложнее оказалось это происходящее понять! Все было похоже на компьютерную игру с высоким разрешением, только я не смотрела на монитор, а будто оказалась ее персонажем!

   Из-за угла уже выглядывала еще осторожная паника, готовая в любой момент наброситься на меня. Но и паниковать было страшно.

   Гулко сглотнув, я поморгала слезящимися от рези глазами, еще раз медленно огляделась, пока мои молчаливые сопровождающие о чем-то очень тихо переговаривались, и спросила:

   – А мы где?

   Мой шепот – говорить здесь громче побоялась – услышали все. Пять темных фигур, закутанных в какие-то тряпки, скрывающие лица, слажено повернулись в мою сторону. Жутко? Не то слово! Зачем вообще рот открывала?!

   Ответить мне не потрудились, лишь один из них, повыше остальных – тот самый, наводящий ужас, – бросил что-то непонятное, похожее на «Сахаэ», повернулся в сторону виднеющегося в паре сотен метров леса, поднял руку и…

   Если до этого меня еще терзали сомнения, то дальнейшее их полностью развеяло! С длинных мужских пальцев, затянутых темной тканью, сорвалось тусклое белесое свечение. Оно было осторожным, слабым и вначале сливалось с мерцанием ненормальных цветов, растущих со всех сторон, а потом начало сиять все ярче и ярче, увеличиваясь в размерах, пока не сформировалось в большой неровный круг и… не затянуло в себя мужчину.

   В первые мгновения я воспринимала все как чудесную ожившую сказку, но потом, когда в белесое облако смело шагнули и исчезли еще двое, а за ними пошли и те, что меня удерживали, поняла, что это не сказка. Это – кошмар!

   – Что вы делаете?! – выдохнула испуганно, распахнутыми глазами глядя в приближающееся свечение и отчаянно пытаясь затормозить ногами. Да только куда там – до земли я даже не доставала!

   Меня вновь проигнорировали, не отозвавшись на мой вопрос, и все-таки затащили в светящееся нечто.

   В этот раз я закричала весьма осознанно, испугавшись до ужаса. И хотя ничего плохого не происходило, было даже приятно и тепло, менее страшно от этого мне не становилось.

   Поняла, что сияние пропало, только когда услышала шаги держащих меня мужчин. Глаза были закрыты, но из-за слепящего света они все равно временно потеряли возможность хорошо видеть.

   Закрутила головой, отчаянно моргая и пытаясь разглядеть хоть что-то, но вокруг было слишком темно. И слишком тихо для того, чтобы я могла успокоиться.

   А еще неожиданно стало холодно… везде. Это напрягло, причем довольно сильно. Путем нехитрых исследований выяснила, что мне не померещилось – холодно действительно было, потому что на теле не оказалось одежды. Ни длинного осеннего пальто, ни джинсов и кофты, ни нижнего белья… Не было ничего! Даже часов на запястье и обуви! Сжимаемая с двух сторон укравшими меня незнакомцами, временно лишенная возможности хорошо видеть, испуганная непониманием происходящего, я оказалась еще и обнаженной! Абсолютно.

   И куда пожаловаться, чтобы мне наконец объяснили, что здесь происходит?!

   – Та хэ Сахаэ.

   Что? Кто это сказал? А самое главное – что именно только что сказали?!

   Дернула руками, попытавшись вырваться из крепкой хватки и прикрыться, но добилась лишь того, что меня резким слаженным движением поставили на колени.

   Это произошло столь быстро, что я только моргнуть и успела. Вот стояла на ногах, а в следующее мгновение – порыв ветра, и я уже на коленях, по-прежнему удерживаемая за руки и совершенно голая.

   Самое время паниковать!

   – Сахаэ? – раздался в темноте чей-то голос, при звуке которого я против воли дернулась всем телом, а потом задрожала, как осиновый лист на ветру.

   Мужской голос, низкий, хрипловатый и чуть уставший, был пропитан такой суровой серьезностью, что непонятное мне слово нервной дрожью проникло под кожу.

   – Рэ Сах. Айрина! – добавил он, обращаясь не ко мне.

   Теперь в его интонации добавился металл, а от последнего восклицания, прозвучавшего выразительно и громко, содрогнулись даже удерживавшие меня «конвоиры».

   А дальше началось самое настоящее безумие. Невидимый мне мужчина что-то выговаривал на странном непонятном языке, его уверенный злой голос слабым эхом разносился по каменному темному помещению, а мои похитители с каждой новой фразой дрожали все сильнее.

   Апофеозом стало какое-то слово, прозвучавшее яростнее предыдущих, и сразу после него из темноты мне в лицо прилетел сгусток огня. Он просто вспыхнул и молниеносно быстро оказался в опасной близости от меня. Я закричала, дернулась, инстинктивно пытаясь спастись, и с силой зажмурилась, когда поняла, что попытка освободиться вновь не увенчалась успехом.

   Это был уже не страх, а животный панический ужас, обосновавшийся в моих дрожащих костях! Я стояла на коленях, сжимая веки, и думала, как тяжело будет маме после моей смерти. Только что потеряв одного ребенка, смерть второго она не переживет. Жаль, что эта мысль не возникла, когда я собиралась совершить глупость и уйти из жизни. А ведь я шла к маме как раз за тем, чтобы дать шанс на будущее нам обеим. И что в итоге? В итоге меня похитили и теперь убьют.

   Боже, о чем я только думала? Куда сорвалась практически ночью?

   – Айрина, – раздался совсем близко тот самый пугающий голос, грозно вибрирующий и немного усталый.

   Голос, вырвавший меня из отчаянных мысленных терзаний. Голос? Я действительно его слышу или уже умерла и мне это кажется? Не определившись с ответом, осторожно приоткрыла глаза и боязливо посмотрела в лицо тому, кто даже сидя передо мной на корточках был почти на голову выше.

   Хватило всего одного взгляда, чтобы убедиться: этот человек смертельно опасен.

   Первое, что я увидела, были его глаза – немного странной формы, с опущенными у носа и приподнятыми к вискам уголками, окруженные густыми ресницами… с чернотой на месте белков и тускло мерцающей белоснежной радужкой. Его глаза, совершенно неправильные, светились в темноте!

   Я так и замерла, не в силах отвести взор от пронзительно-внимательных глаз, смотрящих куда-то вглубь меня так, что собственная нагота ощущалась еще отчетливее.

   Как-то заторможенно, не надеясь уже ни на что хорошее, вгляделась в чужое лицо. Подметила широкие, чуть изогнутые темные брови, нос с горбинкой, четко очерченные губы, высокие скулы, широкий лоб, пробивающуюся поросль на подбородке и щеках, которые, я уверена, еще утром были идеально выбриты. Тяжелый подбородок, крепкая шея, выглядывающая из ворота наглухо застегнутого мундира…

   Мужчина внушал страх. Я кожей ощущала исходящую от него опасность – как от дикого хищника. Неторопливую, размеренную, четко выверенную опасность. Когда он одним взглядом может просчитать любой твой шаг и точно знает, что ты сделаешь в следующее мгновение. Когда все вокруг для него – глупые предсказуемые букашки, вроде бы и забавные, но быстро наскучивают. Отсюда и усталость в голосе и тяжелом взоре. Сейчас он был таким, будто я даже не проблема, а просто неприятность, с которой теперь надо не только мириться, но еще и что-то делать. Он не знал, что именно, отсюда и задумчивость в скользящем по мне взгляде.

   Неприятно осознавать, что сейчас на твоих глазах будет решаться твоя же судьба. Еще хуже понимать, что она полностью зависит от незнакомого человека. Он меня видит впервые в жизни, но что-то мне подсказывает, что именно от него моя жизнь теперь и зависит. Не знаю, чем это навеяно – его задумчивым взглядом, усталым выражением лица с грустно опущенными уголками губ, но я просто поняла это.

   – Не убивайте меня, – попросила так тихо, что с трудом расслышала собственный голос.

   Жуткий взгляд, блуждавший где-то в районе моей шеи, резко взметнулся и встретился с моим. Я вздрогнула, перепуганная до дрожи, но не отвернулась и не зажмурилась, хотя очень хотелось. Продолжала смотреть ему в глаза, всей душой умоляя не убивать.

   Не знаю как – наверное, я выглядела очень жалкой, – но, самое главное, меня поняли. Знал ли он русский или просто хорошо читал чужие мысли, но в ответ я удостоилась короткого, едва заметного кивка.

   У меня гора с плеч свалилась! Выдох облегчения со свистом вышел из легких, глаза от переизбытка чувств прикрылись сами собой, а когда я открыла их вновь, мужчина уже стоял на ногах.

   Короткая команда – и меня поставили на ноги. Рывком, но куда бережнее, чем до этого. Еще одно непонятное слово, и удерживающие меня руки исчезли. После третьего находившаяся в каменном помещении пятерка похитителей слаженно развернулась и молча удалилась, оставляя только нас, сурового мужчину и обнаженную меня.

   Я еще боялась его, но благоразумно помалкивала. Во-первых, страшно было что-либо говорить. Во-вторых, он, кажется, все равно ни слова не понимал.

   Мужчина не стал дожидаться, пока выйдут все, – сделав шаг ко мне, он ловко расстегнул пуговицы на мундире, движением плеч скинул черную ткань, а затем, приблизившись настолько, что я практически утыкалась носом ему в грудь, накинул мундир мне на плечи.

   Одеяние оказалось довольно тяжелым, но приятным на ощупь и очень теплым. Внутри разлилась благодарность, когда суровый мужчина так же молча заставил меня всунуть руки в рукава и собственноручно застегнул все до единой мелкие пуговки на мундире, оказавшемся мне невероятно большим. А потом произошло кое-что еще более удивительное, немного пугающее и вместе с тем странно волнующее: он опустил взгляд, нахмурился, неодобрительно поджал губы при виде моих босых ног и вдруг подхватил меня на руки, без каких-либо усилий оторвав от пола и прижав к себе.

   Я так и замерла, сжавшись у него на руках. Пошевелиться оказалось делом трудным, еще труднее – посмотреть ему в лицо и практически невозможным – заставить собственные широко распахнутые глаза вернуться в нормальный вид.

   Каких-либо моих действий мужчина не ожидал, что и продемонстрировал, молча направившись на выход. Как он в этой темноте дорогу различал, осталось загадкой. О том, где я, собственно, оказалась, старалась не думать. Впрочем, как и о том, каким образом.

   Спишу все на дурной сон, если выберусь отсюда.

   Шли мы довольно долго. Темнота сменялась сплошным мраком, иногда где-то сбоку что-то тускло сияло и тут же гасло. Очень редко доносились звуки – непонятные слова, звон железа. Это еще что такое?

   А мужчина все шел и шел, ни на что не обращая внимания и спокойно удерживая меня на руках, будто я ничего не весила. И пусть мама говорила, что сорок семь килограммов для моих двадцати лет – очень мало, сомневаюсь, что мой носильщик действительно не устал. Хотя…

   Невольно сглотнула, скользнув по нему взглядом. Невероятно широкие плечи, мощная грудная клетка уверенно вздымалась от ровного дыхания, сильное биение сердца я ощущала всем телом, правда, не с левой стороны, а откуда-то посередине. Крепкая шея, мускулистые руки. Сжавшись сильнее, глянула вниз, хотя это было лишним – и так помнила, что едва доставала ему до середины груди.

   Мужчина был огромным на фоне меня. Или я была мелкой по сравнению с ним, это уж как посмотреть. В любом случае не покидала мысль, что он может легко сломать меня пополам, даже напрягаться не придется. Поэтому я и не пыталась сопротивляться, хоть и понятия не имела, куда меня несут.

   А еще – была какая-то странная уверенность, что ничего плохого незнакомец мне не сделает. Да, жуткий, опасный, пугающий и видел меня без одежды. Да, говорил на странном языке и, кажется, затащил меня не пойми куда. А еще у него глаза светились. Но моей тихой уверенности в собственной безопасности это не уменьшало.

   Уверенность поколебалась, когда мужчина осторожным ударом ноги открыл дверь, внес меня в теплое помещение и зажег свет, ничего не говоря и не шевеля руками.

   Комната оказалась не очень большой, с деревянным шкафом, узкой кроватью, застеленной темно-синим покрывалом, столом и двумя стульями у небольшого окна с железной решеткой. Спальня. Со старой мебелью, как в деревне у бабушки, хотя даже у нее все новее выглядело. Спальня. Он принес меня в спальню.

   Порадовало одно – на такой маленькой постели он и один не поместится, не то что двое. Да-да, в первое мгновение я подумала о самом плохом.

   Не останавливаясь на пороге, мужчина уверенно пересек комнату, наклонился и осторожно устроил меня на кровати. Действительно осторожно, мягко и плавно, будто боясь сломать. Я вот тоже боялась, что он меня сломает, поэтому аккуратность оценила и была за это благодарна.

   А дальше что-то пошло не так. Не знаю, как оно вообще должно было идти, но мне стало страшно.

   Мужчина с загорелой кожей и черными волосами до плеч, которые до этого не позволяла увидеть постоянная темнота, присел перед кроватью на корточки, тяжело вздохнул, задумчиво посмотрел на меня, растер лицо широкими ладонями с длинными пальцами, а затем положил их мне на виски. Зачем он так делает? И почему не отводит взгляда, все сильнее сжимая зубы?

   Сердце и так колотилось, как сумасшедшее, а теперь и вовсе зашлось в неконтролируемом бешеном ритме. Смотреть в эти ненормальные глаза с темнотой вместо белков и снежно-белой радужкой было тяжело, но я не могла заставить себя отвернуться.

   «Не смотри!» – велела сама себе, но все равно продолжала пялиться.

   Зрачки тоже были светлыми и почти не выделялись на фоне радужки. Пугающее и необычайно волнующее зрелище, будто коснулась сказки. Точнее, сказка меня касается, крепко держит широкими ладонями за голову и топит в своих странных глазах.

   Не знаю, сколько это продолжалось. Время будто перестало существовать, замедлилось, а затем и вовсе остановилось. А потом я вдруг отчетливо расслышала негромкое и хриплое:

   – Я не убью тебя.

   Голос каким-то чудесным образом сочетался с упоительным взглядом. Он не резал слух и не разбивал на осколки мою сказку, он дополнял ее, делал ярче, насыщеннее, чувственнее.

   Красивый голос. Сильный, рокочущий, как мотор дорогого автомобиля. Дрожью разносящийся в груди, при звуке которого хотелось кричать от охвативших меня безумных чувств – восторга, наслаждения, желания… Наверное, я ненормальная, раз испытала их в столь неподходящий момент. Что-то непонятное происходит. Я далеко от дома, недавно потеряла любимого младшего брата, меня все еще могут убить – и не могу перестать думать о том, как сильно волнует меня этот странный до кончиков волос мужчина.

   – Я не убью тебя, – повторил он с непоколебимой уверенностью, прямо глядя мне в глаза.

   По спине пробежали нервные мурашки, и самым неподобающим образом свело от волнения колени, стало трудно дышать. И отнюдь не от осознания, что этот мужчина понимал мой язык.

   – Спасибо, – хрипло выдохнула, не в силах отвести взгляд.

   Частое, тягучее как мед дыхание предательски сбилось, и тут же меня бросило в жар от осознания: мужчина прекрасно расслышал все оттенки моего голоса.

   – Думаю, я должен объясниться, – продолжая сводить меня с ума своим нечеловеческим тембром, он сделал вид, что ничего не заметил.

   Насколько глупо я буду выглядеть, если попрошу помолчать и сбегу на улицу, на свежий воздух? Кажется, мне нечем дышать!

   Но вместо этого закивала как болванчик, нервно облизывая внезапно пересохшие губы и до боли сводя колени.

   Боже, Вика, о чем ты думаешь? Что творишь?! Прекрати немедленно! Ты выглядишь как… Не буду говорить, с представительницей какой «чудесной» профессии только что себя сравнила. Но сравнила! И понимание этого несколько отрезвило.

   Шумно выдохнув, на несколько мгновений прикрыла глаза, всеми силами пытаясь взять себя в руки. Получалось, если честно, неважно.

   – Понимаю, ты напугана, но уверяю, для этого нет причин.

   С губ сорвался нервный смешок – к счастью, меня поняли совершенно не так.

   – Мы разве на «ты»? – вопросительно вскинула брови.

   – Я тебя голой видел, думаю, можно и на «ты». – И он так обворожительно усмехнулся, что я против воли улыбнулась в ответ.

   Но и покраснела тоже, куда ж без этого?

   Было стыдно. И страшно. Нервно пригладив волосы, решила воспользоваться тем, что пока что держала себя в руках и могла задавать вопросы.

   – Что происходит?

   Это был очень хороший вопрос. Самый лучший! И единственный, что пришел на ум.

   Мужчина приоткрыл рот, будто собирался ответить, но почему-то замер на секунду, хмыкнул, затем улыбнулся. Я же почувствовала себя губкой, жадно впитывающей каждое его движение.

   Неужели можно до дрожи бояться человека и одновременно им восхищаться? Неужели в принципе возможно восхищаться человеком, который, по всей вероятности, и организовал твое похищение?! Вика, где твой мозг?!

   Мозг был на месте, а я все равно не могла остановиться, чувствуя себя наркоманкой. Ненормальной. Безумной.

   – Знаешь, – протянул он, поднимаясь и устраиваясь на кровати у моих ног, – это будет очень сложно объяснить.

   Я знала лишь то, что кожей чувствую его близкое присутствие. Осторожно отодвинув ноги и посильнее закутавшись в чужой мундир, негромко проговорила:

   – Я в тебя верю. Можешь начать рассказ с того, где я.

   Вообще-то было множество тем, с которых можно начать разбор полетов. И я честно не знала, какую из них назову, пока слова сами не слетели с губ.

   Обладатель черных волос и темного загара повернул голову, задумчиво осмотрел меня с высоты своего немаленького роста и как-то устало спросил:

   – Ты кто?

   Появилось желание промолчать или соврать, но потом вспомнила, что он меня даже голой видел, а потому молчать как минимум глупо.

   – Вика, – представилась своему ненормальному похитителю. – А ты?

   – Эор.

   – Это имя? – решила уточнить на всякий случай.

   – Это вид, – учтиво исправили меня с величественным полукивком.

   Эор? Я, конечно, не великий историк, но что-то мне подсказывает, что такого вида не существует.

   – А имя? – заторможенно вопросила у незнакомца, отчаянно пытаясь не впадать в панику.

   Зачем? Ничего же плохого пока не происходит. Происходило, но меня благородно спасли.

   – А имя тебе лучше не знать. – И усмехнулся так… по-злодейски. Обворожительно-обаятельно, но в то же время предупреждающе, предостерегающе, будто говоря: «Не стоит».

   Я и не стала. Судорожно выдохнула и вроде как безразлично поинтересовалась:

   – Как же мне к тебе обращаться?

   На какой ответ можно было рассчитывать? Я полагала, что он велит называть его эором, и очень удивилась, когда увидела его хитрую улыбку. И услышала провокационное:

   – Можешь называть меня любимым.

   Брови взлетели вверх сами по себе.

   – Когда это ты успел стать любимым? – Удивившись такому повороту событий, я, кажется, даже бояться стала меньше.

   – Я тебя обнаженной видел, – напомнил он с самодовольной ухмылкой.

   – Там кроме тебя еще пять мужчин было, – решила напомнить, а затем невинно похлопала ресничками: – Мне всех теперь любимыми называть?

   Улыбка сползла с его лица, взгляд стал каким-то бешеным. Я тут же пожалела о словах, но было поздно.

   – Разберемся, – мрачно пообещал он, плавно поднимаясь. Но не успела я испугаться в должной мере, как мне сообщили: – Тебе принесут вещи и помогут одеться, а затем проводят ко мне. Даю слово, что отвечу на все твои вопросы.

   Я лишь рот открыла, а эор уже развернулся и походкой уверенного в себе человека удалился, так ни разу и не обернувшись.

   И только когда за ним захлопнулась тяжелая деревянная дверь, я смогла выдохнуть свободно. Напряжение, тугими кольцами скрутившее тело, ослабло, а вместе с ним из меня будто вытащили все силы.

   Спина сгорбилась, плечи устало поникли, голова упала на грудь, лицо закрыл белоснежный водопад растрепавшихся волос. Я и не чувствовала, насколько была напряжена, пока это чувство не отпустило меня.

   И тут же в голове, как жужжащие осы в улье, зароились сотни вопросов. Где я? Кто это был? Что произошло? Что теперь со мной будет? Как вернуться к маме? Вопросов было столь много, что у меня закружилась голова, а потому я не сразу услышала, как открылась дверь. В комнату практически беззвучно вошли три девушки.

   Милые такие девушки. В сереньких длинных платьях, черных фартучках, с повязками черного цвета на головах, скрывающих волосы. И с тонкой бледно-зеленой кожей, под которой отчетливо проглядывались насыщенно зеленые вены.

   Я осталась сидеть, во все глаза рассматривая это самое настоящее чудо. Зеленая кожа – далеко не все странности этой троицы. Например, их изогнутые брови-ниточки, как и длинные пушистые реснички, были насыщенно-красными, а узкие губы – белыми. Носов вообще не было, только две полоски вместо ноздрей.

   Девушки были тонкими везде. Высокими и тонкими, как тростинки.

   Почувствовала себя неуютно, особенно когда одна из них, низко поклонившись, чего я никак не ожидала, мягким жестом попросила меня встать.

   Поднялась из чистого любопытства – что же будет дальше? А еще хотелось посмотреть на них поближе. Страха не было, я просто устала бояться, да и эор обещал, что убивать меня не будет. А если уж он не будет, то за остальных, тем более этих милых девушек, можно вообще не переживать.

   – Ра.

   – Ма.

   – Фа, – поочередно представились они тихими голосами, похожими на шелест листвы.

   Какие имена… оригинальные.

   – Вика, – назвала свое в ответ, переводя огромные от удивления глаза с одной на другую и на третью.

   Собственное имя показалось диким и неправильным на фоне их коротких и лаконичных.

   Но со мной больше не разговаривали, меня одевали.

   Для начала девушки быстро и ловко расстегнули множество мелких пуговок на мундире, затем черную теплую ткань осторожно с меня сняли и повесили на спинку стула. Потом в руках каждой из удивительно странных служанок появилось по платью. Я наивно полагала, что мне предложат выбрать, но на меня надели все три. Поочередно.

   Первым короткое, на узеньких лямочках, тонкое и полупрозрачное, приятно ласкающее обнаженную кожу. Следом за ним молочно-белое, из ткани более плотной, закрывшей меня от плеч и до колен. Третье платье напоминало собой узорчатую сетку из мелких камней, блестящих и переливающихся, как капли росы. Его на меня надевали очень аккуратно, и оно, в отличие от остальных, упало до самого пола и искусным невесомым кружевом скрыло мои руки по самые костяшки пальцев.

   Белые туфельки на небольшом каблучке запретили обувать самой, пришлось поднимать ноги и, смущаясь, позволить девушкам сделать за меня это нехитрое дело.

   Но на этом процедура не закончилась.

   Волосы мне тщательно расчесали тремя разными гребнями поочередно, да так и оставили спадать по спине блестящим платиновым водопадом, сливающимся с платьем.

   А потом, когда вроде бы все было закончено, одна из девушек, которых я чисто физически не могла различать, взяла со второго стула, до этого пустого, что-то черное. В шесть рук они развернули ткань и бережно, с непонятным трепетом накинули ее мне на плечи, поправили капюшон и складки на полах и скрепили их на груди серебряной брошью.

   И только после этого, вновь низко поклонившись и окончательно меня запутав и смутив, девушки жестами предложили следовать за ними.

   Я и последовала – разве был выбор?

   По мере нашего шествия на стенах высоко над головами вспыхивали яркие огоньки, освещавшие темные холодные коридоры. Это точно не были лампочки, но и живого огня я не увидела. Было интересно узнать, что это, но в то же время какая-то часть мозга отчетливо понимала, что знание до добра не доведет.

   Добирались мы долго. Сначала длинными пустынными коридорами, затем спустились немного вниз, потом долго поднимались, вновь коридорами, и, наконец, вышли к высоким двустворчатым дверям, обычным, из темного дерева с железными ручками. Обычные же двери. Которые так же совершенно обычно открылись перед нами без чьей-либо помощи.

   Ах да, не перед нами – передо мной, потому что мои провожатые, ничего не говоря и в очередной раз сложившись пополам в низком поклоне, поспешили скрыться, оставив меня с эором одну.

   Под его взглядом я почувствовала себя букашкой, попавшей в руки безумного ученого. Такой вполне себе беспомощной, распятой на стекле букашкой.

   – У меня такое чувство, что у вас сломаны двери, – посчитала я своим долгом сообщить эту важную новость хозяину.

   Решительно тряхнув головой, пошла ему навстречу, всеми силами стараясь расслабиться и не выглядеть напряженной и испуганной.

   Эор оттолкнулся от высокой столешницы, которую до этого подпирал поясницей, и сделал шаг ко мне. Уверенный и невозмутимый, сильный и опасный, капельку жуткий и малость насмешливый – чем вам не главный злодей? Очень даже похож. А мне всегда нравились отрицательные герои…

   – Полагаешь? – насмешливо выгнул он правую бровь, подступая ближе.

   Он просто шел навстречу, почему же у меня от волнения внутри все сжалось?

   Взгляд эора оторвался от моего лица и скользнул вниз. Пробежался по странному одеянию, зацепился за туфельки, особое внимание уделил проглядывающим сквозь прозрачную ткань ногам, куда медленнее вернулся обратно к глазам.

   – Безумные ножки. Рад, что угадал с размером. – Улыбающийся мужчина остановился в двух шагах от меня.

   – Я тоже рада, – пробормотала, покраснев от его замечания.

   Ощущения резко поменялись. Теперь я была не букашкой на столе безумного ученого, а бедной бабочкой, угодившей в лапы кровожадного паука. Паука с невероятно волнующим голосом, от которого по телу бегали мурашки, а перед глазами все плыло.

   – Идем? – поинтересовался он, грациозным движением разворачиваясь и учтиво предлагая мне руку.

   Свою широкую загорелую ладонь с длинными ровными пальцами, на запястье которой отчетливо проглядывались темные вены. Просто рука, верно? Я и раньше ходила за руку с представителями противоположного пола, но такого волнения не испытывала ни разу.

   Поколебавшись немного, прикусила нижнюю губу и все же рискнула. Осторожно вложила в его ладонь свои дрожащие пальчики, которые мгновенно сжали – крепко, но очень бережно и даже нежно.

   Только теперь я огляделась – кажется, мы оказались в столовой. По крайней мере большой стол с едой тут был.

   – Для начала, – проговорил эор, ведя меня к нему, – я хочу извиниться перед тобой. Делать это не в моих правилах, но я действительно виноват. Тебя вернут домой завтра утром, но перед этим придется пройти через сортировку воспоминаний.

   – Через что?

   Запнулась на ровном месте, но держащая меня ладонь мгновенно сжалась крепче, уберегая от неприятного падения.

   Какое кошмарное название! Какая еще сортировка?!

   – М-м-м, кажется, я неправильно выразился. – Он задумчиво посмотрел на меня с высоты своего роста. Помолчал немного, видимо, подбирая слова. – Тебя избавят от воспоминаний о том, что произошло после нападения ищеек.

   – Что еще за ищейки? – Я так ничего и не поняла и, нахмурившись, недовольно тряхнула головой.

   – У-у, как все запущено, – делано скорбно вздохнул он. – Существа, которые притащили тебя сюда.

   Меня подвели к столу, и мужчина отпустил руку. Обошел стул с высокой спинкой и отодвинул его.

   Я постояла пару секунд, колеблясь и чувствуя себя очень странно, но все же осторожно присела. Стул аккуратно, нисколько не напрягаясь, приподняли, оторвав от пола, – ничего себе! – и переставили к столу поближе. После чего совершенно невозмутимый эор, все так же оставаясь рядом, сделал небрежный взмах рукой.

   Сначала я не поняла, что он делает, пока стул, придвинутый у дальней части стола, не взмыл вверх. Пролетев пару метров, он послушно и беззвучно опустился на пол около мужчины.

   Удивление? Нет, что вы, это было не удивлением, а самым настоящим шоком! Потому что одно дело догадываться, что место, куда тебя затащили, – не совсем нормальное и обычное, и совсем другое – убедиться в этом собственными глазами.

   Магия. Черт возьми, самая настоящая магия! Мелькнула, конечно, мысль, что это просто обман на ниточках, но давайте честно: зачем такому суровому и серьезному мужчине разыгрывать незнакомую девушку?

   – Откуда ты вообще свалилась на мою голову?

   Эор сел на стул по правую руку от меня, не сводя задумчиво-недоумевающего взгляда с моего лица.

   Понадобилось несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем его вопрос дошел до понимания. Я моргнула пару раз, пытаясь заставить застывший от удивления мозг работать, потом и вовсе зажмурилась.

   Так. Дело плохо. Надо было подумать об этом раньше, хотя бы когда меня во дворе схватили, но лучше поздно, чем как всегда.

   – Ты не отсюда, – вынес вердикт мужчина. – Ты не похожа ни на айрин, ни на ахэ. Не похожа ни на одну представительницу существующих рас. Кто ты такая?

   Каждое его слово тяжелым грохотом сердца отдавалось в висках, в горле, во всем теле. Я старалась успокоиться, сцепив дрожащие пальцы на сведенных вместе коленях, всеми силами пыталась взять себя в руки и не поддаваться панике. Говорила себе, что я сильная, а здесь пока еще не происходит ничего страшного, но…

   Все же было страшно. Непонятно. Нелогично.

   Айрин? Ахэ? Эор? Что означают все эти слова? Почему здесь девушки с зеленой кожей и мужчины со странными светящимися глазами? Что еще за ищейки? Двери открываются сами собой, стулья перемещаются по воздуху, цветы мерцают, и тебя затаскивают в свет…

   – У тебя странный язык. Я не знаю его, – продолжил тем временем эор.

   – Ты говоришь на нем, – заметила, не поднимая век и все еще прилагая усилия для собственного успокоения.

   – Мне пришлось срочно его учить.

   Глаза я все-таки открыла, чтобы с сомнением и неверием посмотреть на невозмутимого собеседника. Говорят, русский язык один из самых сложных в мире. Да даже если бы он был самым простым, ни за что не поверю, что можно выучить его за какие-то минуты, услышав от меня всего одну фразу!

   Это физически невозможно! А раз он так спокойно, не мучаясь подбором слов, на нем разговаривает, значит, знал его до этого!

   Наверное, недоумение на моем лице было столь говорящим, что мужчина тяжело вздохнул, подняв-опустив широкие плечи, и принялся объяснять, как маленькой и ничего не понимающей девочке. Хотя на его фоне я и была маленькой и ничего не понимающей.

   – Сложно подобрать нужные термины. Я… ну, пусть будет анализировал… твое сознание и скопировал словарный запас и манеру строить предложения. Сложный язык, много оборотов речи и значений на одно слово, но их знаешь ты, соответственно, и я тоже.

   Кажется, я поняла, но до конца уверенной не была. На всякий случай медленно кивнула.

   – Так откуда же ты?

   Вопрос прозвучал неожиданно. Я нахмурилась, глядя с сомнением, но мужчина оставался серьезным и не сводил с меня черно-белых глаз, всем своим видом показывая, что он ждет не дождется услышать ответ.

   – А твои ищейки тебе не рассказали? – осторожно поинтересовалась.

   Если уж он сам организовал похищение, то почему не знает, откуда меня… доставили?

   – Не успели, – досадливо скривился он и тут же наигранно весело предложил: – Салат? – И продемонстрировал мне глубокую черную вазочку с взорвавшейся радугой внутри.

   Не дожидаясь моей реакции, стал накладывать переливающееся цветами нечто в черную плоскую тарелку.

   – Почему не успели? – Слова его мне не понравились, внутри что-то испуганно екнуло и сжалось, а тело напряглось в ожидании ответа.

   Эор отставил салатницу, взял другое черное блюдо и переложил с него на мою тарелку три продолговатых, как мне показалось, яйца, только светло-зеленых в фиолетовую крапинку. Рядом кучкой легли какие-то черные зерна, затем треугольник хлеба, посыпанный семечками красного цвета, потом… Потом эор посмотрел на мою тарелку, понял, что в нее больше не влезет, и только после этого поднял голову, чтобы, глядя мне прямо в глаза, невозмутимо солгать:

   – Ушли.

   Так невинно это прозвучало, что я ему не поверила. Мой младший брат частенько подобные финты ушами проворачивает… Проворачивал.

   Воспоминание, на время отошедшее на задний план, до судорожной боли сжало сердце. Рваный выдох сорвался с губ, стон я смогла удержать лишь неимоверным усилием воли.

   И эор заметил это. Только, к счастью, неправильно понял мою реакцию. Поморщился недовольно, бросил взгляд на накрытый стол, затем мрачно посмотрел на меня и, снова скривившись, безрадостно поинтересовался:

   – Истерить будем? И зачем? Да подумаешь! С ищейками чего только не происходит! Ну, умерли пять штук, чего волноваться-то?

   Чего?! Я так воздухом и подавилась, с ужасом глядя на невозмутимого эора. Умерли пять штук?! Это что значит, он их… убил? Убил своих людей?! Боже мой! И такой спокойный! Он…

   – Понятно, истерить все же будем, – недовольно подытожил.

   Отодвинул свою пустую еще тарелку в сторону, поставил локоть на стол и опустил подбородок на ладонь, глядя на меня устало и все так же недовольно.

   – Только давай быстрее, – откровенно взмолился он, – я вымотан и голоден.

   Он убил пять человек. И сидит равнодушный. И есть хочет. Еще и мной же недоволен! Пять человек, боже мой! Пять человек!

   – За что?

   Вопрос прозвучал хрипло и очень испуганно. Чувствовала я себя перепуганной. До чертиков. До мурашек. До нервной дрожи во всем теле и панического желания сбежать подальше.

   Выражение лица мужчины из скучающе-усталого поменялось на мрачно-непримиримое, после чего, глядя мне в глаза, эор жестко отрезал:

   – За любимого.

   Я только сейчас вспомнила его ответ на мой вопрос «Как мне тебя называть», и свою реакцию на него, и все дальнейшее… Он что, тогда ушел убивать этих несчастных?! Неужели они погибли… из-за меня? И они тоже…

   Стало нечем дышать. Чувство вины резануло острым ножом, оставив на сердце глубокую кровоточащую рану. Я не могла заставить себя сделать очередной вдох. Замерла, потерянно глядя в пространство перед собой, не в силах перетерпеть боль, безжалостно сжавшую и без того истерзанное сердце.

   Они погибли из-за меня.

   Все они.

   Пять незнакомцев и мой брат.

   Я виновата в их смертях. И никто другой.

   – Да ты что, издеваешься? – Эору смешно уже не было.

   Я не слышала, как он приблизился, почувствовала лишь, как сильные руки мужчины осторожно, но непреклонно поворачивают меня вместе со стулом лицом к нему.

   Эор пощелкал пальцами у меня перед глазами, а когда я моргнула и сфокусировала на нем перепуганный взгляд, тяжело вздохнул и присел передо мной на корточки.

   – Они заслужили, – произнес резко и грубо, заставив меня вздрогнуть, сжаться и прислушаться к его словам. – Они провалили серьезное задание, не справились, не оправдали надежды, подвели меня, в конце концов. Привели не того, подвергли твою жизнь не только сильному потрясению, но и серьезной опасности, осквернили твои честь и достоинство. Они заслужили смерть. Я убил бы их и без твоих слов. Ну-ка, перестала паниковать, пока я не вызвал лекаря и не усыпил тебя до утра.

   Аргументы… подействовали. По крайней мере они поразили меня до такой степени, что под грозным мужским взглядом я совершенно неосознанно, но понятливо кивнула. И даже не намекнула, что, исходя из его же логики, ему надо было бы убить себя… за то, что осквернил мои честь и достоинство.

   Я просто молча позволила эору развернуть стул и вновь придвинуть его к столу, молча же дождалась, пока он займет свое место и как-то зло наложит себе в тарелку темного мяса, тех же черных зерен и чего-то непонятного красного. Молча сидела, пока сотрапезник, резкими движениями нарезав мясо, сжевал несколько приличных кусков.

   И вот странность: чем дольше я сидела и украдкой наблюдала за раздраженным эором, тем спокойнее мне становилось. Странно же, правда? Он злится, а я успокаиваюсь. Моя жизнь переворачивается с ног на голову, а мне даже немного смешно.

   Кажется, я все же сошла с ума.

   – Я рассказываю, ты слушаешь, не перебиваешь и не теряешь сознание, – в конце концов проговорил мужчина, бросив на меня предупреждающий взгляд.

   Я вновь послушно кивнула, хотя слова про потерю сознания напугали.

   Эор взял со стола темную бутылку, высокую и узкую, и без усилий, легко и просто открыл крышку. Вместе с горловиной, оставив у сосуда неровные края.

   Я… промолчала, да. Все еще страшно было, и сказать ему что-либо казалось самоубийством.

   Мужчина негромко выругался – я не поняла ни слова, но по интонации догадалась. Крышку отложил в сторону, раздраженно заглянул внутрь бутылки, а потом аккуратно разлил по двум высоким бокалам темно-изумрудную жидкость, красиво переливающуюся в свете горящих на столе огоньков. Один из бокалов пододвинул ко мне поближе.

   Я не очень-то рассматривала антураж столовой, множество блюд с непонятной и откровенно странной едой и те самые горящие как лампочки маленькие огоньки. Буквально все мое внимание притягивал эор, особенно когда начал говорить:

   – Тебя взяли по ошибке, ищейки чувствовали Саха. Сах – один из беглых магов Смерти. С недавних пор их в наших краях осталось не так много, и выжившие пытаются спасаться бегством. Не перебивай!

   Его грозный окрик привел меня в чувство – оказывается, я уже набрала воздуха в грудь и открыла рот, собираясь спросить, зачем же их преследовать. Испуганно вздрогнув, поспешно захлопнула рот и пристыженно опустила глаза долу.

   Эор неодобрительно покачал головой, наколол на узкую вилку с двумя длинными зубчиками приличный кусок темного мяса и отправил его в рот. Быстро прожевал, запил и продолжил:

   – Маги Смерти стали опасными. Они решили, что стоят выше законов и не должны подчиняться обществу. Они вышли из-под контроля, и мы должны были что-то с этим делать.

   Я слушала, едва дыша. Маги Смерти, на которых объявили охоту… Это все больше походило на сказку. Не добрую, а очень даже жестокую сказку, слушая которую, я не могла перестать внутренне содрогаться.

   – Большая часть выживших бежала в другие миры, но остались и те, кто не пожелал мириться со своей судьбой. Сах один из них. Ешь, Снежинка.

   – Что? – Удивленно моргнула. – Какая еще снежинка?

   Эор улыбнулся. Не с превосходством и коварством, как до этого, а мягко и лишь чуть снисходительно. У него оказалась невероятно добрая и приятная улыбка.

   – Снежинка – это ты, – пояснил мне как маленькой.

   Наколол и отправил в рот еще кусочек мяса, не сводя с меня насмешливого взгляда, от которого мне стало неуютно.

   – Я не снежинка, – возразила, нервно сглотнув.

   – Снежи-и-инка, – протянул он коварно, – белая и невинная, немного наивная и очень пугливая. Чем тебе не снежинка?

   Щеки начал заливать румянец. Опустив взгляд в свою полную тарелку, тихо возразила:

   – Я не пугливая.

   – Ага, – расплылся мужчина в довольной улыбке, – значит, со всем остальным ты согласилась.

   Возразить было нечего. Поэтому я просто взяла вилку с двумя острыми зубчиками, как и у эора, наколола на них что-то зеленое и продолговатое, похожее на стручок горошка, и отправила в рот. Овощ не захрустел, как я того ожидала, а буквально растаял во рту, наполняя его нежным кисловатым соком.

   – А огнем в меня зачем кидался? – медленно жуя, почти безразлично поинтересовалась у спешно поглощающего еду собеседника.

   – Проверял твою безвредность.

   Я смотрела на него молча. Эор поймал мой взгляд, вздохнул, дожевал и проглотил мясо, запил изумрудным напитком, что в бокале передо мной остался нетронутым, затем пояснил:

   – Если бы ты была магом Смерти, магия внутри тебя попыталась бы любыми способами защитить свой сосуд. Ты бы ответила ударом, а не кричала, зажмурившись. – На последних словах его губы изогнулись в кривой ухмылке, в замерцавших глазах заплясали бесенята, и эор иронично-нагловатым тоном добавил: – Храбрая Снежинка.

   На явную провокацию я не ответила. А когда с достоинством отправляла в рот очередной неизвестный овощ, чувствуя краснеющие щеки, думала о том, что я умнее и выше этого мужчины, поэтому буду игнорировать его, убогого.

   Эор хмыкнул, оценив порыв. Допил искрящийся зеленый напиток из своего бокала, вновь наполнил его до краев странной жидкостью и продолжил:

   – Как я уже сказал, ищейки вышли на тебя, потому что почувствовали его магию. Я не знаю, как это случилось, но тебе очень повезло, что вообще в живых осталась. И потом повезло второй раз – и ты снова осталась жива, хотя по всем правилам я должен был тебя убить.

   Что-то красное, оказавшееся сладковатым и сочным, что я в тот момент активно пробовала на вкус, пошло не в то горло. Вилка со звоном упала на тарелку, а я зашлась в натужном кашле, пытаясь сделать глоток воздуха.

   Одно дело подозревать и старательно отгонять от себя мысли, что меня чуть не убили, и совсем другое услышать фразу прямым текстом. Нет, я не удивилась, просто она прозвучала очень неожиданно. И до пугающей дрожи спокойно.

   Эор молча постучал меня по спине, а когда я перестала кашлять, легкие удары сменились осторожными поглаживаниями.

   Я так и замерла, вся красная, испуганно впитывая необычные ощущения.

   Мужчина сделал еще одно медленное движение от лопаток до копчика, а затем его рука дрогнула и пропала.

   – Спасибо, – пробормотала, смущенная прикосновениями.

   – За что? – поинтересовался он спокойно, даже как-то отстраненно, не глядя на меня.

   Мне почему-то стало стыдно.

   – За то, что не убили.

   Эор, вмиг закаменев и закрывшись, будто спрятавшись в раковину, бросил на меня мрачный взгляд. Так ничего не ответив, вновь принялся за еду.

   Ел он быстро, торопливо орудуя вилкой и челюстями. У меня же аппетит пропал точно так же, как у него настроение – внезапно и, видимо, надолго.

   Лениво ковыряя вилкой в тарелке, я все думала о том, почему эор вдруг так изменился. Все дело в поглаживании моей спины? Так не гладил бы!

   – Утром вернешься домой и забудешь о нас, – спустя несколько долгих минут тишины повторил эор то, что уже прозвучало ранее.

   Вот только неясно, для кого из нас двоих он повторил эти слова.

   – Хорошо, – спокойно отозвалась, пробуя что-то желтое, круглое и твердое, внутри оказавшееся теплым, тягучим и по вкусу напоминающим рыбу.

   Какая странная у них тут кухня…

   – Ты никогда не хотела сделать что-нибудь такое, чего тебе очень хочется и о чем потом лучше не вспоминать? – ненавязчиво поинтересовался эор.

   Намек поняла сразу, удивило другое: зачем он мне это предлагает?

   Он поймал мой удивленный взгляд и спокойно ответил:

   – Я виноват перед тобой.

ГЛАВА 2

Это была удивительная ночь. Самая волшебная, сказочная, нереальная, феерическая и просто бесподобная! Ночь нескончаемого восторга! Ночь… магии! Ночь, которую я буду помнить лишь до утра.

   Я ответила эору согласием. Поколебалась, взвешивая «за» и «против», а потом махнула на все рукой и решила полностью отдаться на волю случая.

   – Пусть это будет умопомрачительно, – попросила я тогда эора.

   Он в ответ многообещающе улыбнулся.

   И не подвел.

   – Готова? – крикнул он, перекрывая грохот воды.

   Развернулся ко мне, по пояс стоя в светящейся нежно-голубым воде, крепче сжал мою ладонь и улыбнулся – немного безумно, но очень радостно.

   – Нет! – закричала, вцепившись в его пальцы мертвой хваткой.

   Казалось, стоит ему отпустить меня, и я упаду! Что мы вообще творим?! Два идиота!

   Возбужденный происходящим эор, расслышав мой панический ответ, решил пойти другим путем. И в лесной темноте, прорезаемой лишь слабым свечением воды в шумной широкой реке, прозвучал его вопрос:

   – Ты мне веришь?

   В его ладонь я вцепилась и второй рукой. Придвинулась ближе, чувствуя тепло воды и тяжесть намокшей рубашки – не моей, а снятой с широких плеч эора. Мои платья, все три, давно валялись на берегу. Сам мужчина был в одних темных штанах, с обнаженным торсом, таким шикарным, что я непременно закапала бы его слюной, если бы не вот это все.

   – Верю ли я похитившему меня незнакомцу, что убил людей, рылся у меня в мозгах, собирается стереть память и при этом даже имени своего не говорит?! – заорала я в ответ, замерла на миг и добавила громко и радостно: – Да!

   Эор рассмеялся, глянул в темноту перед нами и крикнул:

   – Аяр, меня зовут Аяр!

   И мы прыгнули! Как два больных психа, взяли и прыгнули с водопада!

   Я закричала, прижавшись к напряженному телу Аяра, обвив его руками и ногами и спрятав лицо у него на груди, чувствуя на спине надежно обнимающие горячие руки.

   Наверно, я совсем больная, потому что даже сейчас, падая со стометрового светящегося водопада куда-то в неизвестность, мне не было страшно. Я чувствовала крепкое тело эора, исходящую от него уверенность и знала, что я в безопасности. Абсурд? Да! Но с этим чувством ничего не могла поделать.

   Обрывая мой радостно-испуганный визг, теплая вода мягко обняла нас со всех сторон. Нежно и осторожно. Ничего страшного не произошло.

   Руки Аяра обняли меня крепче, прижали к груди, и я каждой клеточкой своего тела ощущала перекатывающиеся под его кожей мышцы, когда мужчина в два сильных гребка поднял нас на поверхность.

   – Рехнуться можно! – выдохнула, жадно глотая воздух и не переставая безрассудно улыбаться.

   Адреналин все еще клокотал в организме, заставляя тело дрожать от переизбытка эмоций. Меня то и дело тянуло на смех, но его я сдерживала, пусть и с трудом.

   Это было нереально круто! Непередаваемо! Жутко и захватывающе одновременно!

   Эор негромко рассмеялся, а я, заслушавшись, позволила ему убрать с моей щеки намокшие белые пряди длинных волос.

   В голубоватом мерцании воды лицо эора казалось мне сказочным. Все вокруг казалось сказочным, но только его лицо так сильно хотелось потрогать. Коснуться кожи, ощутить ее тепло и шероховатость щетины, скользнуть пальцами по нижней челюсти…

   И я не стала себе в этом отказывать. Глядя в его удивительные глаза, понимала, что тону в их белизне, осторожно касаясь пальцами мужской щеки.

   Одна его рука под водой продолжала прижимать меня к нему, а второй он накрыл мою ладонь, притиснув чуть сильнее к коже.

   Это было так… Чувственно! Остро! Волнующе! Мой разум плыл как в тумане, я плохо воспринимала происходящее, но в то же время каждой клеточкой своего тела остро ощущала абсолютно все – теплую вязкость воды, твердость мужского тела, руку, обжигающую меня сквозь ткань его намокшей рубашки.

   И нервную дрожь от одного только понимания: он не может отвести от меня взгляда так же, как и я от него.

   – Я не могу, – грустно улыбнулся он, сжал мою ладонь чуть сильнее, а потом убрал от своего лица, опустив в воду. – Воспоминания сотрут тебе, а не мне.

   Я не стала настаивать, хотя и мне стало грустно. Позволила ему вытащить меня на берег, высушить мои волосы и одежду порывом горячего, но не обжигающего воздуха.

   – Ночью мой мир оживает! – прошептал Аяр несколько минут спустя, когда вспышка света перенесла нас с берега светящегося озера на темный луг с мягкой, как бархат, травой.

   – А почему шепотом? – спросила едва слышно, невольно прижимаясь к нему сильнее и опасливо вглядываясь в темноту.

   Эор нашел мою руку и переплел наши пальцы.

   – Чтобы не спугнуть сказку, – промурлыкал он на ушко, пуская по моей коже миллион чувственных мурашек. – Смотри наверх.

   Я посмотрела и едва не застонала от восторга.

   Над головой было звездное небо, то самое, что я видела, когда меня только притащили сюда. С крупными яркими звездами голубого, зеленого и белого цвета и той самой большой звездой, что я вначале спутала с Луной.

   Небо, невообразимо прекрасное, как самое чудесное в жизни полотно! Сказочно прекрасное! Непередаваемо чудесное! Оно будто жило своей жизнью, переливалось разными цветами и искрилось нам на радость!

   – Как красиво, – прошептала восторженно с мечтательно улыбкой на губах.

   Мне захотелось остановить этот момент. Чтобы всегда было так же спокойно, удивительно-прекрасно, сказочно-волшебно и тепло. Чтобы не было переживаний и боли.

   Даже жаль, что забуду это.

   – Да, красиво, – согласился стоявший рядом эор. – Забавно.

   Я вопросительно посмотрела в его задумчивое лицо.

   – Что забавно?

   Его губы изогнулись в легкой улыбке с привкусом горечи. Взгляд скользнул по мне, а потом вернулся на звездный небосклон.

   – Я видел это небо каждую ночь на протяжении долгих лет, но только сейчас задумался о том, как на самом деле оно красиво. – Его голос был тихим и показался мне очень грустным, даже сожалеющим.

   Я не нашла слов, чтобы ответить. Просто стояла рядом, закусив губу, и не знала, что сказать, пока слова сами не слетели с губ, как ветерок с крон деревьев.

   – Мы всегда не ценим то, что у нас есть. Нам кажется это данностью, обыденностью, ничем особенным. А потом в один момент мы лишаемся этого и только тогда начинаем ценить, когда уже ничего нельзя изменить. Я рада, что ты оценил это небо до того, как его у тебя забрали.

   Внимательный взгляд мерцающих во мраке ночи глаз приковал меня к месту. Я не смогла отвернуться, стояла, будто пойманная на крючок, едва дышала и смотрела в его серьезные глаза. И меня больше не пугала их странная особенность светиться в темноте.

   – Мне жаль, – проговорил он в конце концов. – Жаль, что у тебя забрали твое небо. Кто это был?

   Оставалось лишь поразиться его проницательности. Какой догадливый…

   Наверно, не стоило ему говорить. Я его почти не знаю, но… Мы только что прыгнули со стометрового водопада, и выжила я исключительно благодаря ему. Заслуживает высшей степени доверия, как мне кажется. К тому же ночью всегда тянет на откровенные глупости, о которых поутру мы жалеем. Но я утром ни о чем и не вспомню, так почему бы не воспользоваться этой ночью по максимуму?

   – Мой брат, – выдохнула едва слышно и нашла-таки в себе силы отвернуться.

   Сказочный мир вокруг начал медленно гаснуть, окуная меня в пучину боли и вины. Дышать стало тяжело, сосредоточиться на какой-либо мысли еще тяжелее.

   – Что случилось?

   Голос Аяра был тихим. Эор не давил, но и не пытался меня жалеть. Наверно, поэтому я и ответила:

   – Его сбила машина.

   Наверно, у них здесь не было машин, но я не стала рассказывать, что это, а эор не спросил.

   Он не сказал ни слова, просто вдруг обнял меня и притянул к себе. Не страстно, не любовно, не успокаивающе. Обнял мягко, но в то же время крепко, просто позволяя понять, что я не одна. Здесь и сейчас я была не одна. И от исходящей от него безмолвной поддержки и чувства безопасности мне действительно стало легче дышать.

   И уже было плевать, кто он и где я вообще нахожусь, плевать, что будет утром, плевать на все. Я просто обняла своего спутника в ответ, обвила руками узкую крепкую талию и уткнулась носом в его обнаженную грудь.

   Не знаю, сколько это длилось. Мне не было дела до времени, просто было хорошо – здесь и сейчас. Аяр не торопил. Он терпеливо ждал, пока я успокоюсь.

   – Спасибо, – прошептала я на выдохе, коснувшись губами его крепкой груди и пощекотав дыханием теплую кожу.

   Эор под моими руками ощутимо напрягся. Всего на миг стал похожим на камень, а затем мышцы вновь расслабились, по моей спине провели широкой ладонью и где-то в волосах послышался его хрипловатый голос:

   – Не за что. Извини, Снежинка, я не умею утешать.

   Я отрицательно мотнула головой, не желая отстраняться.

   – Ты меня успокоил.

   – Рад, если так. А сейчас отпусти меня, маленькая, потому что я не могу.

   Я бы не отлипла, пропустив его слова мимо ушей, если бы его теплые ладони не легли на мои хрупкие плечики и осторожно не отодвинули бы.

   – Почему?

   Прозвучало глупо и по-детски, я это хорошо понимала, но все равно не смогла скрыть неприятной обиды ни в голосе, ни в выражении лица.

   Аяр печально взглянул на меня с высоты своего немалого роста, а затем отступил на шаг, еще больше разрывая расстояние между нами.

   – Потому что ты мне нравишься, Снежинка, а это плохо.

   – Плохо, что тебе кто-то нравится? – удивилась, приподняв брови, но стараясь не показывать, как мне понравилось его признание.

   – Плохо, что мне нравишься ты, – исправился он тихо, уголки губ дернулись в грустной улыбке, а свечение глаз будто потускнело. – Эоры любят лишь раз и никогда не отпускают от себя любимых. Мы отдаем сердце своим избранницам, и если с ними что-то случается, они умирают или просто уходят, мы долго не живем. Если я полюблю тебя, то уже не смогу отпустить. Сомневаюсь, что тебе это нужно. Кто ждет тебя дома?

   – Мама, – прошептала непослушным губами, потрясенная услышанным.

   – Вот видишь, – печальный вздох был мне ответом, – ты не можешь остаться, а я не такой мерзавец, чтобы держать тебя против воли.

   Я… я не могла остаться. И была ему благодарна за то, что рассказал. Что предупредил. Что объяснил и не стал лишать меня права выбора.

   – Спасибо. Обычно я не благодарю в таких количествах, но ты заслуживаешь благодарности.

   – Очень сомневаюсь, – хмыкнул он, насмешливо глядя на меня. – Замерзла?

   Я покачала головой, потому что действительно было тепло, но мне уже протягивали руку, предлагая последовать за Аяром в быстро формирующийся темный портал.

   И я не стала отказываться. И не пожалела, когда из темноты мы вышли где-то в горах.

   Первое, что я почувствовала, были острые камни под босыми ногами. Но это не оказалось проблемой, потому что, не успела я зашипеть от боли, как Аяр наклонился и легко подхватил меня на руки.

   – Тебе же тоже больно, – заметила, обнимая его за мощную шею.

   – Не переживай, – улыбнулся он мне, неторопливо идя вперед, – лучше посмотри вон туда.

   Я послушно повернула голову и замерла.

   Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела!

   Мы действительно оказались в горах. На большом выступе, в центре которого сверкала глубокая чаша кристально чистой воды. Она призывно поигрывала волнами, отражая свет раскинувшегося наверху бесподобного звездного неба. Но это было не все.

   Там, дальше и ниже, раскинулось целое поле тех самых светящихся цветов! Загадочно-белоснежных, прекрасных, чуть колышущихся на легком ветру. Края огромной долины обрамлял высокий темный лес, хотя разглядеть деревья я не могла из-за расстояния.

   Сказка… Даже лучше, чем сказка!

   Ночь, загадочное мерцание волшебных цветов, прекрасное звездное небо и чистое горное озеро. Что может быть прекраснее?!

   – Нравится? – Тихий шепот Аяра пощекотал нежную кожу шеи.

   Хихикнув, я согласно кивнула:

   – Очень красиво! А что ты?.. А-а-а!

   Это не было воплем ужаса, скорее смесью радостного визга и легкого испуга, когда меня, все так же держа на руках, занесли и опустили в чашу с прохладной водой.

   Я рассмеялась, чувствуя себя невероятно хорошо, и неосознанно сильнее прижалась к эору.

   – Ай-яй-яй, Снежинка, не делай так.

   Его усмешка показалась натянутой. Повернув голову, с легким удивлением отметила, что нечеловеческие глаза будто замерцали ярче.

   Легкий страх мурашками пробежался вдоль позвоночника.

   – Извини! – Тут же вспомнив его слова, попыталась отстраниться, но меня не пустили.

   – Не дергайся, Снежинка, хорошо?

   Я замерла. Сложно сказать, страшно мне было или… Все же страшно, да. Страшно, что не смогу попасть домой. Страшно из-за того, что мог сделать этот даже не человек. Да просто оттого, что я была далеко от дома, в совершенно не знакомом мне мире.

   Честное слово, мне уже надоело бояться, но я никак не могла избавиться от этого чувства.

   Хотя нужно признать: с Аяром страшно не было. Не в той мере, что в самом начале. С ним было спокойно и надежно, даже уютно, будто я знала его всю жизнь.

   И все же эта ночь была поистине удивительной. Мы сидели в прохладной воде, устроившись на естественных каменных выступах, наслаждались окружающей тишиной и молчали. С ним было хорошо молчать. Это было… естественно. Как данность. Спокойно и без напряжения.

   Мне хотелось, чтобы это длилось вечно.

   Но все в нашей жизни рано или поздно заканчивается, закончилась и наша чудесная ночь.

   Протянутая рука, которую я приняла, даже не задумываясь, закруживший вихрь портала, головокружительный полет, и мы, совершенно мокрые, вышли в теплой комнате с одиноко горящей на столе свечой.

   – Переночуешь здесь, – Аяр мягко подтолкнул меня к неприметной дверке, – вытрись и надень мою рубашку.

   Я уже сделала пару шагов вперед, но обернулась, вопросительно глянула на невозмутимого мужчину и удивленно поинтересовалась:

   – Это твоя спальня?

   Простая комната. Не очень большая, в темных тонах, с четырьмя дверцами по трем стенам… И с новой мебелью. Я думала, мне показалось, но здесь действительно была новая мебель!

   Мягкий пушистый ковер под ногами еще чуть похрустывал, деревянное изголовье большой кровати блестело, темные покрывала на ней дышали свежестью…

   Наверное, мне все же показалось. В самом деле, зачем менять мебель в спальне?

   – Моя, Снежинка. Иди уже!

   И я, не обернувшись, направилась к указанной двери. Открыв ее, очутилась в темном помещении. Миг – и на стенах вспыхнули и тускло засияли белесые огоньки, освещая пространство, оказавшееся гардеробной.

   Вешалки с одеждой, полки с обувью, все красиво и аккуратно, каждая вещь на своем месте.

   – А что взять можно? – рассеяно крикнула, чуть повернув голову назад.

   Закрытая мной дверь хлопнула, на пороге появился эор. Глянул на меня насмешливо, стянул с вешалки черную майку. После придирчивого осмотра решительно протянул ее мне и, бросив напоследок еще один смеющийся взгляд, вышел, притворив за собой дверь.

   Переодевалась я быстро, задаваясь одним-единственным вопросом, который и озвучила эору, выйдя в его майке, спускавшейся мне ниже колен.

   – Я буду спать здесь?

   Он стоял перед закрытым окном. Повернув голову, внимательно оглядел меня. Смотрел недолго, но светлеющим взглядом пробежался по всему моему телу, уделив особое внимание обнаженным ногам, и затем резко отвернулся обратно к окну.

   – Здесь, Снежинка. Залезай в кровать.

   Я и с места не двинулась.

   – А ты?

   – А мне нужно срочно остыть, – все так же не глядя на меня, хрипло выдохнул он и шагнул в закрутившийся темный портал, чтобы исчезнуть, оставив меня одну.

   Обижаться не стала, даже наоборот, мысленно поблагодарила его. Торопливо залезла в постель и по самую шею укрылась теплым одеялом.

   Уснула на удивление быстро – все же незнакомое место, столько впечатлений за день… Но об этом я не думала. Просто заснула, чувствуя умиротворение и уютную негу.

***

Какой-то неясный звук проник в мое сознание, заставив проснуться. Осторожный, очень тихий звук, которого совершенно точно не должно было быть.

   Поняла причину внезапно накатившей на меня паники, когда под чьей-то тяжелой ногой вновь скрипнула половица. В комнате кто-то был!

   Быстрее, чем включилось сознание, я распахнула глаза и резко села на кровати, с ужасом глядя… Это не было игрой воображения, в моей комнате находился мужчина!

   Высокий рост, довольно худощавое телосложение, скрытое капюшоном лицо и длинное, по щиколотки, темное пальто, по которому я и узнала человека, сбившего меня с ног. Это он! Тот, за кем охотились ищейки! Тот, кто подставил меня! Кого все ищут! Он здесь, в моей спальне!

   От страха открыла рот, собираясь закричать, привлечь чье-нибудь внимание, но он оказался быстрее. Рывок, движение, размазавшееся у меня перед глазами, и на мое лицо легла его рука в холодной кожаной перчатке, крепко закрывая рот и на корню обрывая попытку позвать на помощь.

   – Извини, – прошептал он совсем не зловещим, а каким-то немного виноватым голосом, кладя ладонь мне на висок, – мне очень жаль, что так вышло. Я не могу умереть сейчас, а в случае с тобой есть шанс, что ты останешься в живых. Извини меня.

   Боль раскаленным железом вонзилась в мою голову. Резкая, сильная, нестерпимая! Крик все же сорвался с моих губ и огласил округу, когда и вторая рука мужчины опустилась на мою голову, но это было уже неважно: весь замок вмиг ожил, засветился, наполнился громким воем сирены.

   А боль оглушала, выжигала меня изнутри. По лицу текли слезы, горло рвалось от крика, душу выворачивало наизнанку, а мозги будто продолжали плавиться в огне. Невыносимо больно!

   Я и не поняла, когда все закончилось. Просто в какой-то момент не выдержала и потеряла сознание, но даже там, в спасительной тьме, не стало легче – боль продолжала сжигать меня дотла.

***

Даже не открыв еще глаза, я точно поняла, что окружающий мир изменился. Он будто… ожил. Пульсировал, как человеческое сердце, вибрировал, дышал.

   Мир вокруг меня жил.

   А еще, лежа на мягкой влажной постели, я точно знала, что сейчас рядом со мной находится очень много существ. Больше всего было полупрозрачных, нечетких, темно-серых. Они стояли вдоль стен, мелькали в дверных проемах, были вообще повсюду.

   Еще три виделись четкими, яркими и сильными – кроваво-красный, насыщенно-синий и темно-зеленый. Они сгруппировались возле моей постели и держались обособленно от остальных, гордые и независимые.

   Но был среди присутствующих и тот, что постоянно перетягивал мое внимание.

   Темный и опасный, непроглядно-черный, мрачный, грозный, суровый, внушающий если не панический ужас, то дикий страх уж точно. Он стоял ближе всех к кровати, а его темные контуры то и дело расплывались в разные стороны, чтобы через несколько мгновений вновь стянуться к своему источнику.

   Я не видела, но точно знала, что передо мной Аяр.

   Я чувствовала его взгляд, скользящий по мне.

   Чувствовала сожаление, грусть, вину и злость. Эти эмоции были такими явными, будто принадлежали мне самой.

   – Сахаэр, эор.

   Не знаю, что было сказано, но оно мне определенно не понравилось. И лежать неподвижно более не имело смысла.

   Глаза я открывала осторожно. Слишком ярко! Вокруг было непривычно ярко! Пространство вокруг буквально пульсировало, искрясь насыщенно-алым и зеленым. Сам воздух окрасился в эти цвета.

   На стенах была сияющая синяя сеть, на потолке непонятные черные пятна, тоже, кажется, живые, а вокруг постели спиралью закручивалась темнота.

   Мужчин в комнате оказалось всего четверо. Та самая цветная троица и он. Больше я не видела никого, но в то же время точно знала, что прямо у стен сейчас замерли без движения три десятка теней… Ищейки.

   Его глаза притянули меня сами собой. Все такие же пугающе-прекрасные, такие же ужасающе-волнующие. Все такие же ненормальные глаза…

   – Привет. – Улыбнулась уголком губ, хотя было очень невесело.

   Горло саднило, неимоверно хотелось пить, а перед глазами, невзирая на яркость окружающего мира, все плыло.

   Аяр не ответил. Проигнорировал он и стоящего за спиной мужчину в красном мундире с золотыми нашивками, обеспокоенно что-то проговорившему. Он просто стоял в шаге от постели, опустив руки вдоль тела и выпрямив спину, и неотрывно смотрел на меня.

   Он не обвинял.

   Ему было невообразимо жаль.

   Столько сожаления, раскаяния и вины во взгляде я видела только в собственном отражении в зеркале.

   – Все так плохо? – спросила вроде бы спокойно и безразлично, но внутри все сжалось в ожидании приговора.

   – Разберемся, – мрачно пообещал он с убийственной решимостью.

   Помня, что произошло в прошлый раз, когда я это услышала, даже не сомневалась в том, что решимость его действительно будет убийственной.

   – Расскажешь? – попросила без особой надежды.

   У эора дернулась щека. Сурово-серьезное, будто окаменевшее выражение его лица меня если и пугало, то самую малость. Как и заледеневший взгляд, что он ни на миг с меня не сводил.

   – Ночью пришел Сах, обошел систему охраны, проник к тебе и провел ритуал передачи магии. Мне жаль, Снежинка, но теперь ты маг Смерти.

   Смысл этих слов был каким-то далеким, будто скрытым в густом тумане, и шел он ко мне очень медленно, но когда дошел… Сначала я обрадовалась. Что, серьезно, я стала магом?! А потом осознала весь кошмар происходящего…

   «Сах – один из беглых магов Смерти. С недавних пор их в наших краях осталось немного, выжившие пытаются спасаться бегством», – набатом простучало в моем медленно соображающем мозгу.

   Воздух вдруг загустел, новый вдох дался мне с большим трудом.

   «Маги Смерти стали опасными. Они решили, что стоят выше законов и не должны подчиняться обществу. Они вышли из-под контроля, и мы должны были что-то с этим делать». Не нужно быть гением, чтобы понять, что магов Смерти тут истребляют.

   Они вышли из-под контроля.

   Прижала ко рту дрожащую ладонь. Ужас? Да, пожалуй. Вчера был просто страх, детский лепет в сравнении с тем, что ощутила сейчас.

   Магов Смерти убивают.

   Я стала магом Смерти.

   И теперь Аяр должен сделать то, от чего спас вчера.

   Должен меня убить.

   Внутри все болезненно сжалось от этого тяжелого понимания. Мужчина, что за одну ночь сумел открыть мои глаза и показать свой прекрасный мир, должен меня убить.

   Это что, справедливо? Я не мечтала о магии, я ее даже не хотела, меня никто не спросил, а теперь еще и убьют. За грехи других.

   – Забери ее, – хрипло попросила у того единственного, от кого теперь зависела моя жизнь. – Забери эту магию. Она мне не нужна.

   Грустная улыбка означала отказ, но он все же произнес эти слова, каждое из которых болезненным ударом проникло в самое сердце:

   – Не могу, Снежинка. Передать магию может только ее носитель, а для этого тебе необходимо знать нужный ритуал и превосходно владеть собой, чтобы не уничтожить половину государства. У тебя нет ни первого, ни второго.

   Выдох вышел шумным и судорожным. Мозг начал ощутимо нагреваться, отчаянно мечась от одной мысли к другой. Должно же быть какое-то решение, какой-то способ справиться с этим и сохранить мне жизнь!

   Я не хочу умирать.

   Мне нельзя умирать! А как же мама? Что будет с ней? Она не переживет смерть второго ребенка. Это ее сломает.

   – И что мы можем сделать? – напряженно спросила, с мольбой и отчаянием глядя в тускло мерцающие глаза эора.

   Пожалуйста, скажи, что есть выход. Скажи, что это не приговор. Что у меня есть шанс!

   – Есть три варианта, – тихо поведал он, вновь проигнорировав что-то требовательно воскликнувшего мужчину в зеленом позади него. – Первый устроит Совет и вообще всех, кроме нас с тобой. Второй подорвет мою власть, с чем я не очень готов мириться, и уничтожит твой мир. А за третий ты будешь ненавидеть меня всем своим существом до конца жизни. Если узнаешь. Извини, Снежинка, но в сложившихся обстоятельствах я вынужден остановиться на третьем варианте.

   С этими словами он шагнул ко мне. Уверенно, мрачно, решительно. Только в этот момент я поверила, что власть действительно сосредоточена в его руках, – только человек с большой ответственностью на плечах может быть непоколебимым и не жалеющим о своем решении.

   Инстинктивно дернулась назад, вжалась в подушки, когда эор, сделав второй разделяющий нас шаг, навис надо мной. В этот момент я видела не просто мужчину – это был уверенный в своих действиях властитель, воплощение мощи целого государства, готовый поставить на кон все ради благополучия своей страны.

   Он быстро наклонился, светящиеся зрачки оказались в каких-то миллиметрах от моих распахнутых глаз. Широкие горячие ладони легли на виски, сжали голову, не позволяя вырваться, а чужие губы, едва ощутимо касающиеся моих, шевельнулись, произнося беззвучное «прости».

   Боль! Яркой вспышкой неконтролируемой энергии она вспыхнула в сознании, а следом за ней пришла волна прохладного спокойствия, растаявшая еще до того, как успела накрыть меня всю. И снова боль! Дикая, нестерпимая, выпивающая до дна, мгновенно сменившаяся волной холода…

   Они сменяли друг друга. Ледяное спокойствие и обжигающая боль. Сменяли без перерыва, постоянно, закрутившись в нескончаемом круговороте, что уносил меня в спасительную тьму.

   Не помню, как потеряла сознание. Просто в какой-то момент все прекратилось, осталось лишь жжение в груди и чувство пустоты.

***

Проснулась оттого, что стало нечем дышать. Воздух был жарким и тягучим, он с трудом проникал в легкие даже через открытый рот.

   Испугавшись, я села на чьей-то мягкой постели, откинув к ногам теплый плед, что до этого укрывал меня по самую шею. Стало чуть легче, но воздух все еще был тяжелым. А потом поняла: дело не в воздухе. Просто мою грудь сжимает столь сильно, что я не могу дышать!

   От впитавшегося в кровь чувства тревоги и вины сводило судорогой руки и ноги, дрожало все похолодевшее и будто еще более похудевшее тело. Меня всю трясло, как в лихорадке, а в сознании отчаянно стучала паника.

   Было такое чувство, что я забыла что-то важное. Очень нужное. Жизненно необходимое. Что-то такое, что сводило с ума долгое время, а сейчас осталось внутри звенящей пустотой. Это важное вертится где-то рядом, но постоянно ускользает от меня, скрывается в темноте, не дает вспомнить.

   Дверь открылась в тот самый момент, когда я уже хотела закричать в отчаянии. Дернувшись от неожиданности, подняла голову и с недоумением уставилась на беззвучно вошедшего в спальню Аяра.

   – Что происходит? – голос предательски сорвался, выдав степень моего страха.

   Тут же и без того яркий мир вокруг меня окрасился новым цветом – непроглядно-черным. Темный сгусток скользнул от приблизившегося к кровати эора, по воздуху подлетел ко мне и окутал с ног до головы, словно коконом.

   Сразу стало легко дышать, напряжение, сжимавшее до этого каменными тисками, ослабло. Меня больше не трясло, хотя пальцы еще мелко дрожали, паника перестала сводить с ума.

   – Заклинание успокоения. – Осторожно пристраиваясь на край постели и не сводя с меня внимательного взгляда, Аяр добавил: – Обновляю каждые две маэ, ты их уничтожаешь с завидным постоянством. Что помнишь, Снежинка?

   Его голос чудесным образом подействовал на меня. Страх исчез окончательно, хоть и напрягло только что услышанное, но ответить смогла спокойно:

   – Было больно, но я не помню почему. Ты, твои глаза…

   – Помнишь, как я выучил твой язык? – мягко перебил он меня. – То же самое был вынужден проделать с тобой. Мне жаль, но ты не сможешь вернуться домой. Тебе придется пройти курс обучения под присмотром одного моего доверенного, это займет четыре года в лучшем случае. Твою семью уже навестили, мама думает, что ты уехала учиться на другой конец мира, с братом все хорошо, его уже выписали, и он сидит дома.

   Р-р-раз! Острым клинком наотмашь! Несоответствие, несовпадение… Что-то такое, что ярким огнем вспыхнуло в сознании, вынуждая меня испуганно замереть и мысленно повторить все, что сейчас услышала.

   Обучение, четыре года… Почему так долго? Зачем?! Я не хочу! Что, он уже навестил мою маму? А мне даже не дал с ней попрощаться! Егор… Воспоминания о брате отозвались щемящей болью во всем теле.

   – Успокойся, – резко велел Аяр.

   Я вздрогнула от непривычного холодного тона и удивленно наблюдала, как от мужской фигуры отделяется тьма и окутывает меня вместо той, что только что растворилась в воздухе. И снова стало спокойно и прохладно, снова ясные мысли, легкая отрешенность и безразличие.

   – Что с Егором? – спросила у эора и скривилась от собственного равнодушного голоса.

   Внутри меня будто все заледенело.

   – Он в порядке, я уже сказал тебе, – не моргнув и глазом, глядя мне прямо в глаза, сухо бросил Аяр.

   А я поняла, что он врет. Как и то, что в этом не признается. Я могу догадываться сколько угодно, но он ни за что не подтвердит мои догадки.

   – Почему ты не дал мне увидеться с мамой? – Еще один вопрос, что вышел столь же безразличным.

   – Потому что ты опасна, – ответил эор и на это. – Я как Верховный глава Совета принял решение о сохранении твоей жизни. Отучишься четыре года, сдашь выпускные экзамены, сумеешь держать себя в руках, передашь магию и можешь возвращаться домой.

   Я только открыла рот, собираясь задать последний вопрос, крутящийся у меня на языке, но эор опередил. Поднялся с кровати, воплощением грозной уверенности навис надо мной, маленькой, одарил меня холодным взглядом и отчеканил с пугающей безапелляционностью:

   – Опережая твой вопрос, мой ответ «нет». Нет, ты не можешь не проходить обучение. Ты отучишься эти четыре года, нравится тебе это или нет. Под ударом слишком много жизней, чтобы я мог позволить тебе решать самой. Можешь обижаться, но моего решения это не изменит. Четыре года, а потом можешь быть свободна.

   И он просто развернулся и вышел, ни разу не обернувшись и не пожелав услышать мои слова, что я ему обязательно бы сказала. Ушел, закрыв за собой дверь, а через миг сквозь стену проскользнуло новое облако тьмы, окутавшее меня, только на сей раз не дарующее спокойствие, а утягивающее куда-то на мутное дно, где было тихо и тепло.

***

За свою жизнь я совершил многое. Убивал, уничтожал, создавал заново. Всегда действовал решительно и никогда не колебался. Никогда не сожалел. Всегда знал, что сделал то, что было нужно.

   Знал это и сейчас, но все равно не мог избавиться от неприятно тянущего чувства в груди.

   Мне было жаль эту девочку. Этого ребенка. Она была маленькой по всем меркам моего мира. Неопытной, невинной, вызывающей неконтролируемое желание защищать. Еще там, в подземелье, куда ее притащили ищейки, появилось это желание – спрятать ее от всего мира. И от себя в первую очередь. Закрыть в высокой башне на тысячу замков, чтобы ничто и никогда не могло испортить ее невинной красоты.

   А теперь она стала магом Смерти.

   Катастрофический просчет с моей стороны. Не хочу и не буду оправдываться, но раньше ни один маг Смерти не пытался проникнуть в мой дом. Мой просчет. Выяснить, как он оказался на защищенной территории, так и не удалось, есть лишь предположение: Снежинка.

   Нет, она его не провела, во всяком случае, осознанно. Она выступала в роли якоря – на ней остался отпечаток его магии, по которому на нее вышли ищейки и по которому сам Сах пришел к ней. Зачем он это сделал, тоже пока не понимаю, но подлянку мне подстроил знатную.

   Зато было кое-что, о чем я точно не жалел: Снежинка осталась жива.

   По ее грустным глазам и так видно, что этот ребенок пережил слишком много страданий, лишить ее жизни было бы непростительным преступлением.

   Хотя, да, она стала магом Смерти, и уже к утру об этом будут знать все. И я сожру собственный язык, если хотя бы половина мира не попытается ее убить.

   Кахэш!

   Не скажу, что я ненавидел себя в этот момент за все совершенное, но врезать себе определенно хотелось.

   Первый раз – за непростительный просчет.

   Второй раз – за упущенного в суматохе Саха.

   Третий – за стертые воспоминания Снежинки.

   Нельзя было делать это, но иначе она бы просто не смогла. Я видел, сколько боли приносят ей воспоминания о брате, как трудно ей понять и принять его смерть. А теперь, наложенное на ее силы, это убило бы ее. А вместе с ней и всех нас.

   – Ваше величество, какие будут указания? – ворвался в нерадостные мысли голос Мира, главнокомандующего отрядами ищеек.

   Прежде чем ответить, я молча создал еще одно успокаивающее заклинание и отправил его к зашевелившемуся источнику, что был тремя этажами выше и правее. Полезные заклинания – теперь я даже на расстоянии улавливал любые изменения в организме Снежинки, и плевать, что на каждое такое заклинание, которых я за остаток ночи сплел уже штук пятьдесят точно, уходил приличный глоток энергии.

   Восстановлюсь. А если выйдет из-под контроля новоиспеченный маг Смерти, не восстановится уже никто.

   – За девушкой следить неотрывно. Усилить защиту замка. Расширить поиски Саха. Артефакторов ко мне.

   – Кого именно? – уточнил Мир.

   – Всех самых лучших.

   Ищейка поклонился и растворился в стене, оставляя меня в кабинете одного. Надо тоже идти, дела не ждут, но желания не было. Хотелось плюнуть на все, подняться на три этажа выше, пройти в темную спальню Снежинки и просто смотреть на то, как она спит. Хоть одну маэ.

   Эта малышка действовала на меня странно успокаивающе. Она как экзотический необитаемый остров посреди штормового океана. Над ним хмурое небо, грохочет гром, кругом скалы и рифы, и волны так и норовят поглотить тебя, но стоит коснуться земли, как ты чувствуешь себя куда лучше. Все происходящее сдвигается на задний план, пока ты, лежа на песке, любуешься изящными кронами высоких тонких деревьев.

   Она необычная, и мне это нравится. Ясные голубые глаза, похожие на две льдинки, не выходят у меня из головы. И волосы, как снежное полотно. Кожа ровная и невероятно светлая по сравнению с обитателями моего мира. Она – снег. Снежинка. Маленькая и хрупкая, того и гляди растает.

   Пришлось тряхнуть головой, избавляясь от совершенно не нужных сейчас мыслей. И, переборов себя, пойти не в ее спальню, а решать проблемы. Что-то у меня такое чувство, что их теперь будет все больше и больше.

***

Пробуждение вышло… странным.

   Я лежала на спине, откинутое одеяло валялось где-то в ногах, а сами ноги… гладили. Медленно, неторопливо, с чувством и явным наслаждением. То целиком широкой ладонью, то только кончиками пальцев. Когда правой коленной чашечки коснулись чьи-то нахальные губы, я не выдержала и резко распахнула глаза.

   – Проснулась? – насмешливо поинтересовался эор, нисколько не впечатленный моим возмущенным взглядом и спокойно продолжая поглаживать оголенные чуть выше колена ноги.

   У меня от такой наглости слов не находилось, впрочем, Аяр их и не ждал.

   – Давай умывайся, переодевайся и завтракать. Времени мало, у меня дела, а у тебя занятия. И давай без истерик, хорошо? У меня правда на них нет времени.

   Истерить я не стала только потому, что лично у меня на это не было ни сил, ни желания. Да и к чему истерики, если мне прямым текстом сказали, что выбора нет и эти четыре года учиться все равно придется?

   Я вздохнула и попыталась встать. На этом, собственно, все и закончилось – попытка позорно провалилась. Меня попросту не пустили!

   Сидевший рядом эор, до этого ноги поглаживающий, самым наглым образом мои конечности обнял. Я замерла, пораженная его поведением. Где-то там, на краю сознания, проскользнула потрясенная мысль: «И это правитель государства…» Мысль исчезла, так толком и не сформировавшись.

   Остались удивление и острая нехватка слов.

   И все то время, пока эор, продолжая обнимать мои ноги, нежно их гладил и иногда целовал, я чувствовала себя выброшенной на берег рыбой. Сидела, опираясь руками на кровать у себя за спиной, смотрела на него распахнутыми глазами и открывала-закрывала рот, не зная, что сказать.

   Тишину нарушил эор:

   – Это будут тяжелые четыре года.

   После чего вздохнул так горестно, что мне его даже жаль стало, оставил мои конечности в покое, поднялся, улыбнулся и протянул мне длинную узкую белоснежную коробочку, перевитую серебристой лентой.

   – Что это? – Нахмурилась, настороженно забирая подношение.

   Тяжеловатое. Любопытство так и подмывало открыть ее прямо сейчас.

   – Малая часть моих извинений, – криво усмехнулся эор, печально на меня посмотрел и молча вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

   Он ушел, а я осталась. Ноги еще чуть покалывало от недавних ласк, а меня распирало удивление и обуревало желание оградить себя от эора Аяра… На всякий случай.

   Посмотрев пару секунд на закрывшуюся дверь, я осторожно развязала бантик, положила ленту рядом с собой на постель и с легкой опаской открыла крышку.

   На белой мягкой подушечке лежал изящный тонкий браслет. Черное золото благородно поблескивало в лучах льющегося в открытое окно солнца, а усыпающие его поверхность мелкие белые камни загадочно мерцали.

   Красота завораживала. Она казалась мне таинственной и недостижимой. Чтобы убедиться в том, что мне не кажется, осторожно провела по холодному металлу кончиками пальцев.

   И тут же увидела сконцентрированную в нем черноту. Она не была опасной, потому что я точно знала, откуда она здесь взялась, – это была та самая чернота, что проникала ко мне от Аяра и неизменно успокаивала.

   Прикусив губу от желания подтвердить догадку, я подхватила украшение, надела его на руку и застегнула простой, но крепкий замочек.

   Дышать стало легче – это было первое, что я почувствовала. Так и есть, то самое заклинание успокоения.

   С улыбкой на губах поднялась с постели и утонула босыми ногами в высоком ворсе ковра. И тут до меня дошло, что я оказалась в другой спальне, не в той, в которой засыпала вчера. Эта комната была больше и светлее, и в ней всего две двери. Через одну из них вышел эор, я же открыла вторую.

   И угадала, оказавшись в… нужно полагать, ванной. Середину комнаты занимала глубокая каменная чаша, наполненная прозрачной голубоватой водой. На широком краю в ряд лежали разноцветные камни – большие, размером с кулак, и маленькие, где-то с ноготь. Красные, золотые, черные, один даже сине-зеленый. А еще они пахли. Чем – сказать сложно, но ароматы у всех были разные.

   Скинув с себя чужую майку и оставив ее на полочке у двери, осторожно отстегнула браслет и положила сверху, а уже после этих манипуляций голышом забралась в каменную чашу. Она оказалась глубокой, мне почти по середину груди. Насладившись довольно горячей водой и отмокнув, путем нехитрых манипуляций выяснила, что камни – это мыло! Или не мыло, не знаю. Но они пенились и вкусно пахли, так что я решила называть их привычно.

   Когда неиспробованных камушков не осталось, я решила, что водных процедур с меня пока хватит.

   И без того мокрый пол покрылся лужицами, пока я прыгала по ванной в поисках полотенца. Нашла. Вот кто такую важную вещь будет прятать на нижнюю полку стоящего в углу неприметного шкафа?! В общем, полотенец ушло три: одно на волосы, одно я обмотала вокруг себя, а третьим вытерла пол.

   Обычный, казалось бы, процесс чистки зубов тоже показался весьма занимательным. Началось с того, что на одной из многочисленных полочек я нашла непрозрачный сверток. Я бы в него и не заглянула, если бы внимание не привлекло одно-единственное слово, крупными ровными буквами выведенное на верхней стороне бумаги: «Снежинка».

   Заинтересовавшись, я взяла сверток в руку, взвесила, убедила себя в том, что убивать меня вроде пока не собираются, и только после этого заглянула внутрь.

   Там была зубная щетка. Такая совсем обычная, правда, не с привычной пластиковой ручкой, а полированной деревянной. А еще были гранулы, которые, как я догадалась, использовались вместо зубной пасты, что подтверждал и исходящий от них приятный смолисто-хвойный аромат.

   Покончив с утренними процедурами, кутаясь в полотенце и на ходу застегивая красивый успокаивающий браслет, вышла обратно в спальню и замерла на пороге. Мало того, что постель была заправлена, так меня еще и ждали!

   – Темного утра, айрина, – в один голос поздоровались Ра, Ма и Фа – странно поздоровались, на каком-то ломаном грубом языке, но я поняла каждое слово! – и разом протянули ко мне руки.

   С волосами они возились долго, старательно расчесывая их, доводя фактически до блеска, потом заплели у висков две тонкие косички, оставив основную массу спадать по спине.

   Сегодняшний наряд отличался от вчерашнего. Первым делом, не обращая внимания на мое смущение и нежелание раздеваться перед посторонними, на меня натянули белье. Обычное такое, белое, без кружев и оборочек. Следом – платье, тонкое, но плотное, тоже белое, длиной до самого пола. Поверх ткани красовалась узорчатая сетка, сверху еще одна, вся в камнях. Заключительным аккордом шел уже знакомый мне черный плащ.

   Только водрузив на меня все одеяния, святая троица низко поклонилась и ушла, пожелав темного дня.

   И вот странность: они спокойно вышли через дверь, а стоило мне самой подойти к той же створке, как пространство вокруг меня фактически взорвалось!

   Воздух засиял и заискрился, над головой что-то протяжно завыло, застонало, заорало! Все вокруг мгновенно вспыхнуло яркими сине-зелено-черными искрами, а чувство внутри меня, до этого в принципе не существовавшее, вдруг зашипело о том, что вокруг меня собралось множество ищеек.

   Я благоразумно замерла на месте. И не прогадала – всего через пару секунд в комнату уверенно шагнул собранный и грозный Аяр.

   Ему хватило доли мгновения, чтобы оценить обстановку. Воющая сирена тут же стихла, разноцветные искры пропали, а невидимые ищейки начали исчезать, проходя прямо сквозь стены…

   – Испугалась? – ласково поинтересовался эор, шагнув ко мне.

   – А они постоянно так приходить будут? – нервно спросила, вглядываясь в одну из стен, через которую как раз просачивались сразу три пульсирующие сущности.

   До этого успокаивающе улыбавшийся мне Аяр вдруг закаменел. Тени у стен замерли и передумали исчезать, а их… Не знаю, кем им приходился эор, но он резким движением распрямил и без того прямую спину, расправил плечи, став еще выше и больше маленькой меня, наградил меня тяжелым взглядом и напряженно спросил:

   – Ты видишь ищеек?

   И так мне это не понравилось…

   – Не вижу, – призналась честно, – просто чувствую. Мне кажется, они пульсируют. Довольно странное ощущение. Я вроде бы ничего не вижу, но при этом точно могу сказать, что они сейчас повсюду. Стоят у стен, настороженные, прямо как ты, и прислушиваются к каждому моему слову, бросая на тебя удивленные взгляды.

   Судя по мрачному выражению лица эора, все это он прекрасно знал, но искренне не понимал, откуда подобное ведомо мне. Под его взглядом стало совсем неуютно. Неловко потоптавшись на месте, я в конце концов вроде бы безразлично поинтересовалась:

   – А почему все шумело и искрилось? – Имея в виду недавнее представление, из-за которого, собственно, Аяр и пришел.

   – Усилили систему безопасности, – ответил он, глядя все еще напряженно.

   – От меня? – спросила несколько виновато.

   Оказалось, что не догадалась.

   – Ради тебя, – поправил эор. – Ночное происшествие целиком и полностью моя вина, я недооценил противника. К слову, мы все свято верили, что маги Смерти не чувствуют ищеек, поэтому их всегда и отправляли. Что ж, больше подобного не повторится. Идем?

   Выбора все равно не было, пришлось идти. Но по дороге в неизвестность, плетясь позади напряженного сурового эора, я не переставала с интересом осматриваться. Вчера было мало что видно в темноте, но сегодня, когда в редкие узкие окна с узорными решетками проникал теплый яркий свет, я могла увидеть многое.

   Могла, да. И видела бы, если бы было на что посмотреть.

   Камни. Камни на полу, камни на стенах с теми же светящимися огоньками, камни на высоком потолке над головой. И коридоры, коридоры, коридоры… Длинные, узкие, извилистые…

   А еще тут были люди, если это, конечно, люди. Какие-то вооруженные военные – высокие, в черной форме, с самыми настоящими огромными мечами на поясах. Этих воинов было много, ходили они группами по пять-десять человек и постоянно попадались нам навстречу.

   Всех их эор пропускал, отступая к стене и вынуждая меня делать то же самое. И это было очередной неожиданностью – как оказалось, я имела неверное представление о магических мирах.

   Так, например, я полагала, что своего правителя воины должны пропускать, падая перед ним на колени и выказывая уважение, а они лишь коротко кивали, и то скорее в благодарность за то, что эор их пропустил.

   Странно как-то. Или же просто я слишком глупая.

   Шли мы довольно долго. Сначала по узким коридорам, потом спустились на два лестничных пролета вниз, и опять коридорами, пока, наконец, не вышли к столовой.

   – Устраивайся, – приглашающе указал Аяр на стул.

ГЛАВА 3

Сейчас, в льющемся из окна свете, я могла хорошо рассмотреть это помещение. То, что изначально я приняла за столовую, на деле оказалось кухней. Не очень большой, не сказать, что уютной, зато обжитой. Здесь была простая деревянная мебель – стол с такими же простыми стульями, длинная столешница вдоль стены, все пространство над и под ней занимали множество полочек и ящиков. А еще было несколько углублений и лежащих рядом с ними камней – насыщенно-красных и глубоко-синих.

   – Спасибо, – все же озвучила то, что хотела сказать по дороге сюда, но никак не могла выбрать момент.

   – Не за что, – отмахнулся Аяр, мгновенно понявший, о чем я.

   Развивать тему я не стала.

   – Давай помогу? – предложила чуть погодя, когда поняла, что он собирается готовить завтрак.

   Простое предложение, что такого? А эор почему-то обернулся и наградил меня очередным задумчивым взглядом. Присел, открывая большой ящик, из которого по полу потянуло морозцем, и поделился еще одной особенностью своего мира:

   – Айрины не готовят.

   – Почему? – не могла не спросить я, сидя за столом и наблюдая, как на толстую доску поочередно вооружают два замороженных свертка.

   Действительно интересно было. Вот бы в нашем мире женщины тоже не готовили! Некоторым это, конечно, нравится, но большей части быстро надоедает, угнетая своей рутинностью.

   Эор ничего не ответил, только усмехнулся, а потом… а потом заинтересованной мне наглядно продемонстрировали, почему, собственно, женщины не готовят.

   Аяр развернул один из бумажных свертков, затем взял со столешницы и кинул в нишу красный камень, мгновенно там загоревшийся. Над углублением поставил вытащенную из другого ящика большую сковороду, на нее бросил каких-то светлых ягод из каменной вазочки на столе. Кухня мгновенно наполнилась приятным травяным ароматом. На раскаленный металл уложили извлеченные из свертка замороженные лепешки. Огонек убавили, сковороду накрыли крышкой, а сам эор повернулся ко второму свертку.

   Открыл его уже как-то привычно, извлек на доску кусок замороженного мяса… И этот несчастный – толщиной сантиметров в пятьдесят – кусочек Аяр с самым невозмутимым выражением лица разрубил одним ударом. Причем нож у него был – наши тесаки нервно курят в сторонке.

   Завернув остатки в ту же бумагу и убрав сверток в морозильный ящик, эор быстро и как-то пугающе легко нарезал замороженное мясо на кубики, отправил его на сковородку к уже нагревшимся лепешкам, а сам взялся за нарезку овощей. Белых, серых, сине-зеленых – все так же быстро и уверенно, умело орудуя ножом, больше похожим на широкий кинжал.

   Высыпав овощи в уже ароматно пахнущую сковороду, мужчина потянулся к небольшому круглому красному плоду, похожему на помидор, но в последний момент обернулся на меня и передумал.

   – Что это? – с любопытством покосилась я на плод.

   Или овощ?

   – Макари, – буркнул эор с ударением на второе «а». – Тебя убьет. Не приближайся к нему.

   На крутые бока красного нечто я посмотрела уже куда внимательней, на всякий случай запоминая.

   – А тебя не убьет? – спросила пару минут спустя, решив, что досконально изучила ядовитого представителя здешней флоры и теперь смогу отличить «помидор» от остальных.

   Аяр тем временем нарезал какие-то светлые стебельки, громко ими хрустя, но все же ответил, не прерываясь:

   – Макари – ядовитый местный фрукт. Нам его подают с самого детства, постепенно увеличивая количество, потому что было бы глупо жить среди макари и не есть их. У меня иммунитет, а тебя он убьет. Не пробуй ничего белого.

   Вопросов больше не было.

   Очень скоро вся кухня наполнилась упоительным ароматом мяса и овощей. Аяр терпеливо дождался готовности блюда и шевельнул рукой, поднимая уже потухший камень из ниши и возвращая его на законное место. Содержимое сковороды с помощью все того же ножа было разложено по тарелкам. Одну эор поставил передо мной, вторую рядом.

   Он не позволил мне даже чай заварить, хотя я хотела помочь. Сам нагрел сосуд, отдаленно похожий на чайник, сам разлил горячую воду по кружкам, сам покидал в них какие-то листики и ягодки, сам опустил по золотистому камушку, сам это дело ложкой размешал и на стол поставил.

   – Ешь, – велели мне, устраиваясь на стуле рядом и протягивая двузубую вилку, – и запивай чаем. Так вкусно.

   Поверила, приняла прибор и отломила кусочек приготовленного с таким старанием завтрака. Подула, остужая, а потом не выдержала и с улыбкой заметила:

   – Ты на меня так смотришь, будто от моего вердикта зависит как минимум судьба целой страны.

   Аяр рассмеялся, а я застыла на миг, жадно впитывая невероятно приятный и странно волнующий звук.

   – Если тебе не понравится, я впаду в глубокую депрессию и заброшу дела Раэха. Так что да, от твоего вердикта зависит судьба целой страны.

   Звучало… внушительно. И пусть эор смеялся, я все равно почувствовала на себе большую ответственность. С этим чувством и под его внимательным взглядом положила кусочек аппетитно пахнущего нечто в рот и тут же сделала глоток сладкого травяного чая.

   – М-м-м! – простонала с совершенно искренним блаженством, зажмурившись от удовольствия. – Твоя страна может сегодня спать спокойно.

   – Моя страна тебе невероятно благодарна, – отозвался мужчина со смешком, но я все равно расслышала напряжение в его голосе.

   А когда открыла глаза и вопросительно на него посмотрела, он уже увлеченно жевал.

   Завтракали мы не очень долго. Точнее, Аяр ел быстро и сосредоточенно, а я все не могла насладиться вкусом завтрака, разрываясь между «съесть быстрее эту вкусноту» и «растянуть эту вкусноту на подольше».

   В конце концов доедать пришлось торопливо, потому что эор, покончив с собственной порцией, убрал посуду в сторону, поставил локти на стол, скрестил пальцы и, устроив на них подбородок, уже в открытую меня рассматривал.

   Глотать под его внимательным взглядом было несколько затруднительно, но эора сей факт не волновал, и мне приходилось давиться, старательно делая вид, что все в порядке.

   – Ты Снежинка, – повторил он задумчиво то, что вчера уже прозвучало, – потому что такая же беззащитная и хрупкая.

   От его слов стало немного обидно, но я все равно покраснела.

   – И так же таешь от моего взгляда, – закончил он свою мысль, сверкнув глазами.

   Не успев проглотить кусочек горячей лепешки, подавилась им. И уже второй раз за два дня эору пришлось спасать меня от удушья. К счастью, в этот раз обошлось без поглаживаний.

   Не обрадовало и другое:

   – Я тут подумал, что четыре года мне не продержаться.

   Снова не подавилась только потому, что глоток чая сделать не успела. На всякий случай отставила от себя кружку, напряженно посмотрела на Аяра и хрипло спросила:

   – В каком смысле?

   – Я доверяю Акару, но себе доверяю больше. Следовательно, жить ты будешь со мной, постоянно находясь под моей защитой, а не в академии, как он предлагал. Мой мир не терпит магов Смерти, и, уж поверь, тебя попытаются убить уже сегодня. Повезет, если всего пару раз. Таким образом, на протяжении четырех лет ты постоянно будешь находиться рядом. С учетом того, что меня к тебе влечет, предупреждаю сразу: четыре года я не протяну.

   Молча отломала еще кусочек от почти закончившейся лепешки, отправила в рот и принялась тщательно жевать. Не то чтобы мне все равно было, я даже честно собиралась испугаться, но потом подумала: а зачем? Проблемы это не решит, только новые создаст, а так хоть поем нормально.

   Единственное, что спросила, проглотив:

   – Кто такой Акар?

   – Ректор академии, в которую тебя зачислили. Между прочим, мне за это пришлось простить ему давний долг. Десять лет не прощал, а тут пришлось. Так что ты мне теперь должна.

   Десять лет? Подняла голову и пристально всмотрелась в суровое мужское лицо. Я бы не дала ему больше тридцати двух, если бы не глаза… Поэтому пришлось задать следующий вопрос:

   – А сколько тебе лет?

   Ответ потряс своей невозмутимостью:

   – Сто семьдесят. А тебе?

   Я не стала отвечать. Просто сил на это не хватило. Молча допила чай, молча отставила кружку в сторону, молча же посмотрела на Аяра, с любопытством ожидающего моих слов.

   – А сколько живут ваши айрины?

   – В среднем – до трехсот лет.

   Ну да, примерно такую цифру я и ожидала услышать… Информация не радовала. Получается, я умру до того, как у них треть жизни пройдет! А если эор не сдержит обещания, и того раньше…

   – Что тебя так обескуражило? У вас не так? – вновь продемонстрировал он свою проницательность.

   – Сто, – вынесла я жестокий вердикт. – И это запредельный максимум, до которого доживают единицы. В среднем же лет семьдесят-восемьдесят.

   Был бы Интернет, я бы статистику посмотрела.

   Эор поднял на меня тяжелый взгляд и замер на пару мгновений, будто ожидая, когда я рассмеюсь и скажу, что пошутила.

   Мне смешно не было. Ему, заметившему мою серьезность, тоже. Но Аяр повел широкими плечами и уверенно заявил:

   – Разберемся.

   Вот удивительный человек! То есть не человек, а эор. Но все равно удивительный. Слово «разберемся» у него, наверное, любимое. Но самое интересное, что он со всем действительно разбирается. И мне страшно даже подумать, что он способен сделать.

   Невозмутимый Аяр поднялся, забрал опустевшую посуду и направился к еще одной нише в столе. Сунул в нее голубой камень, дождался, пока наберется зажурчавшая вода, и сложил в нее посуду. Которую тоже вымыл сам, чем окончательно завоевал мое сердце.

   – Кто попытается меня убить?

   Не знаю, зачем спросила это у эоровской спины, слова сами слетели с губ. Но он ответил:

   – Совет – точно. Кстати, благодаря тебе мы сможем вычислить и устранить несогласных с властью.

   – А они… у них может получиться?

   Аяр отвлекся от посуды и внимательно на меня посмотрел.

   – Может ли у них получиться убить тебя? – уточнил, хотя я уверена, он точно знал положительный ответ. Но я кивнула, и тогда он был вынужден жестко ответить: – Нет.

   Всего одно слово, но прозвучало оно так, что я и не подумала усомниться.

   – Пошли, Снежинка.

   И я пошла, как очень послушная девочка. Молча.

   Шли недолго, пока не оказались в просторной гостиной.

   Она была светло-голубая, как будто в изморози. Белый узорчатый потолок и пол, льдисто-голубые стены, светло-синяя обивка большого удобного дивана и трех кресел рядом с ним, белый деревянный столик в центре, белый же резной камин, даже шкафчики со стеклянными дверками были белыми. Очень светло и красиво.

   – Жить будешь здесь, – подтверждая мои смутные подозрения, произнес эор, – спальню пока не достроили, но к твоему возвращению вечером все будет готово. Гардероб тоже шьют, к ужину доставят. Если что еще нужно, можешь смело говорить.

   Я понятливо кивнула, но на Аяра даже не взглянула, рассматривая белоснежные воздушные занавески на двух больших, пропускающих много света окнах.

   Как вышел эор, я видела, но не придала этому значения. Вернулся он быстро, приблизился ко мне и что-то протянул. Взяла я совершенно не задумываясь, и только когда кожи коснулся холодный металл, поняла, что мне в руки только что вложили оружие.

   – Что это? – Завороженно провела кончиками пальцев по украшенному сложными узорами холодному, чуть мерцающему фиолетовым лезвию врученного мне кинжала.

   Он был тяжелым, красивым и… пугающим. Да я в своей жизни из оружия только кухонный нож и держала! И что-то очень сомневаюсь, что этот стилет предназначен для нарезки овощей и фруктов!

   – Твоя защита, – совершенно серьезно заявил эор, стоявший напротив со сложенными на груди руками.

   Я облизала пересохшие губы и с сомнением посмотрела на него, вскинув брови:

   – Думаешь, поможет?

   Аяр задумался. Оглядел меня с ног до головы, глянул на клинок в руке и кивнул каким-то своим мыслям. Оружие забрал и вышел, но вернулся почти сразу, неся в руке… два клинка. Все тот же фиолетовый и похожий, только чуть длиннее, спрятанные в красивых кожаных ножнах.

   Проигнорировав скептическое выражение моего лица, стянул с собственного плеча незамеченный мною тонкий кожаный ремень и наклонился ко мне. Я попыталась отстраниться, не готовая к такой откровенной близости, но меня опять проигнорировали.

   Быстро и уверенно, будто проделывал это множество раз, эор самым наглым образом меня поймал! Просто пропустил ремень за спиной, поймав спереди оба его конца, потянул на себя, заставляя меня дернуться и чуть ли не упасть на него, усмехнулся и застегнул пряжку. И потом, коварно улыбаясь, потянулся навстречу с всем понятным желанием, продолжая удерживать меня за застегнутый пояс и не позволяя отодвинуться.

   – Так нечестно! – возмутилась, упираясь руками в его каменную грудь.

   Мой возглас вновь проигнорировали. А потом поцеловали. Так… ух! Поцелуй – это всегда взрыв чувств и ощущений, а когда целующий тебя человек тебе очень нравится, то эта ядерная смесь увеличивается и усиливается еще раз в пять.

   Эор целовал меня как-то… просто, без затей. Не демонстрировал собственный опыт, который у него, без сомнений, был весьма богатым, не пытался соблазнить, не старался сокрушить, выбив все мысли из моей головы. Его поцелуй был осторожным, но в то же время уверенным, мягким и нежным, изучающим, спокойным.

   Спокойным, да, но у меня все равно сбилось дыхание и пропало всякое желание сопротивляться. Однако прежде, чем я успела совершить непростительную ошибку и ответить ему, эор уже отстранился, глядя на меня сверху вниз заметно посветлевшими глазами.

   – Ты чудо, – выдохнул он с сильно смутившим меня восхищением. – Такая маленькая и нежная, что мне хочется тебя съесть!

   Кажется, я побледнела. Кажется, мне даже не кажется. Сумбурные мысли подтвердил Аяр, вдруг переставший улыбаться и хмуро на меня взглянувший.

   – Не надо меня есть, – хрипло попросила со всей серьезностью.

   – Да я и не собирался, – немного обиженно отозвался мужчина, а потом блеснул широкой улыбкой и добавил весьма многообещающе: – Пока.

   А потом преспокойно застегнул оба клинка на ремне у меня на бедрах и подарил еще одну широченно-наглую улыбку.

   – Знаешь, мне кажется, что я тебя боюсь, – честно призналась я эору.

   – И правильно делаешь, – так же искренне и серьезно отозвался Аяр и протянул мне руку, чтобы уволочь в закрутившийся портал.

   Не прошло и минуты, как мы с ним уже входили в чей-то кабинет.

   Большой каменный стол с множеством бумаг и писем на нем, окно закрыто тяжелыми темными портьерами, по обе стороны от него вдоль стен тянулись высокие шкафы, сплошь забитые книгами. Толстыми и очень толстыми, старыми и очень старыми, в кожаных переплетах и с какими-то непонятными тусклыми символами.

   Все не так плохо, но… Вместо ножек у стола были два каменных дракона, на передних лапах и крыльях держащие столешницу. Спинки деревянных стульев увиты витиеватой резьбой с узором из каких-то монстров. Светильники на стенах – в виде летучих мышей, держащих в лапах светящиеся шары. На стене справа висела огромная мрачная картина, на которой кто-то большой и рогатый разрывал пасть кому-то тоже рогатому, но маленькому.

   Место напрягало настолько, что я против воли придвинулась поближе к Аяру, опасливо оглядываясь по сторонам.

   Темно и мрачно, как-то гнетуще… А еще в воздухе ощутимо пульсировала магия. Ее пульс был чистым, ровным и сильным. Сама не поняла, в какой момент начала прислушиваться, отодвинув весь остальной мир на задний план.

   Тук-тук. Тук-тук.

   В ритме магии едва ощутимо дрожала и вся комната.

   Тук-тук. Тук-тук.

   Громче и сильнее.

   Тук-тук-тук.

   Магия почувствовала мое присутствие, и ее ритм начал ощутимо ускоряться. В какой-то момент я начала мелко раскачиваться, подстраиваясь под нее.

   Тук-тук-тук-тук! Тук-тук-тук-тук!

   Этот стук был где-то внутри меня, раздавался в самой голове, заставляя мое сердце стучать быстрее…

   – Вика! – Резкий оклик одернул, заставил вернуться с небес на землю.

   Непонимающе моргнув, я с трудом сфокусировала взгляд на слегка обеспокоенном лице Аяра. Мужчина крепко держал меня за плечи и, склонившись к лицу, заглядывал мне в глаза.

   Это поразило настолько, что я удивленно у него спросила:

   – Ты что делаешь?

   – Подумываю о том, чтобы тебя выпороть! – раздраженно просветил эор.

   Шумно выдохнул, выпрямился и встал рядом со мной, позволяя увидеть хозяина кабинета.

   Еще один обладатель жутких глаз. Только они у него не светились, просто были полностью черными. Как два уголька. Черные же волосы завязаны в высокий хвост, спадающий до плеч. Лицо с резкими, какими-то хищными и кажущимися опасными чертами, наигранно-ласковая улыбка на тонких губах, насмешливый взгляд и чуть приподнятая, будто в издевке, черная бровь.

   За наигранной беспечностью скрывалась сила. Она пульсировала в такт магии в кабинете, клубилась вокруг него темно-серым туманом и едва ощутимо пахла крепким табаком.

   Сила чувствовалась и в каждом его движении. Сила, уверенность и могущество. Не такое, возможно, как у Аяра, но будоражащее что-то глубоко внутри, вызывающее панический ужас и желание сбежать и спрятаться.

   Он стоял, прислонившись к своему каменному столу, сложив крепкие руки на груди, – не столь внушительной, как у Аяра, но тоже весьма пугающей своими размерами.

   – За что выпороть? – тихо спросила эора, пялясь на незнакомца.

   И под его внимательным взглядом залилась краской смущения, пусть мы и говорили на моем родном русском.

   – За то, что взламываешь чужие охранные заклинания. Нельзя так делать.

   Как маленькой заявил! Возмущенно фыркнув, сначала решила промолчать, потом передумала:

   – Откуда же я знала, что это охранные заклинания? И вообще! Я не виновата в том, что они так легко взламываются!

   Аяр повернулся ко мне и наградил крайне мрачным взором. Прямо очень мрачным, таким, что впору испугаться было. К тому же напрягал и взгляд молчаливого мужчины, скользящий то по мне, то по Аяру.

   – А они легко и не взламываются, – эор посчитал своим долгом доложить мне со звенящим раздражением, – настроенные как раз на магов Смерти, они бы запросто тебя уничтожили.

   Я резко дернулась к нему, глядя снизу вверх широко распахнутыми от удивления и испуга глазами, но наглый Аяр решил не удовлетворять мое любопытство: обаятельно улыбнулся и отвернулся, уделив все свое внимание хозяину кабинета, терпеливо ждущему окончания перепалки.

   Возмущенное «Откуда я знала?!» и «Оно само!» уже было готово сорваться с губ, но я сдержалась, пообещав себе вернуться к этому разговору вечером. И там обязательно будет присутствовать фраза «Предупреждать надо!».

   Я виновато улыбнулась молчаливому мужчине под его насмешливым взглядом.

   – Какой интересный у тебя маг Смерти, – хмыкнул он на их странном языке, который я неизвестным образом теперь понимала. – Это ради нее ты перешагнул через собственную гордость?

   После этой фразы я сразу догадалась, что перед нами тот самый ректор академии, в которой мне придется учиться. Признаться, не таким я его себе представляла.

   – Смотри, чтобы не пришлось переступать через твое бездыханное тело, – улыбнулся в ответ эор.

   А я искренне удивилась, как у них получается так улыбаться – холодно, с достоинством и превосходством и умело скрытой угрозой.

   Акар ухмыльнулся почти так же.

   Сразу стало ясно, что этих двоих многое связывает, причем давно. Не удивлюсь, если их знакомство произошло еще в детстве, когда два несмышленых мальчишки мерились лопатками в песочнице. Или чем тут мериться принято?..

   – Вика, – обратился Аяр ко мне, не сводя при этом взгляда со своего давнего приятеля, – ректор Акар введет тебя в курс дела. Постарайся никуда не влипать, хорошо?

   А потом уже на русском – исключительно для меня:

   – Хотя можешь влипать, я вытащу. Только давай как-нибудь осторожно, договорились?

   Я послушно кивнула, потому что не знала, что на это можно ответить.

   Аяр улыбнулся, поцеловал меня в лоб и, не прощаясь, исчез в портале.

   А мы с ректором остались, причем теперь все его внимание было направлено исключительно на меня.

   Честно признаться, находиться с этим существом один на один было довольно-таки неприятно. Настолько, что от его цепкого взгляда у меня по коже ползли перепуганные мурашки, а сердце начало стучать в разы медленнее, будто боялось, что его услышат и найдут.

   – Так вот как выглядят айрины, ради которых эоры совершают грандиозные глупости?

   Даже не знаю, для кого, собственно, эта фраза предназначалась. Такое чувство, будто он сам с собой разговаривал, пристально меня рассматривая.

   – Я не айрина, – зачем-то решила его просветить.

   – А я не эор, – спокойно отозвался черноглазый. – Садись. – И указал мне на одно из двух глубоких кресел, что стояли перед столом.

   Пройти и сесть, ничего сложного, верно? Если бы сам хозяин кабинета не стоял как раз между креслами, вольготно прислонившись к каменному столу.

   Я помедлила, переводя взгляд с него на указанное место и обратно, но мужчина, будто не понимая моих намеков, продолжил стоять, чуть улыбаясь и с насмешкой на меня поглядывая.

   – Да мне и тут хорошо, – определилась я в конце концов.

   Мужик улыбнулся, так ласково и хитро одновременно. А потом вновь приказал, только на сей раз с некоей долей угрозы:

   – Садись.

   Садиться, да и вообще приближаться к нему было страшновато, но я все же уговорила себя, помня о просьбе Аяра не влипать в неприятности.

   Впрочем, стоило мне боязливо опуститься в кресло, вжавшись в спинку, как ректор, хмыкнув, тут же оттолкнулся от стола, обошел его и занял место с другой стороны.

   Заданный им вопрос прозвучал уже более серьезно и официально:

   – На кого желаете поступить?

   Вариант «не поступать вообще» не рассматривался, поэтому я пожала плечами.

   – А какие варианты?

   Мужик, который не эор, но столь же жуткий, сверкнул непроглядно черными глазами и жестко ответил:

   – С магией Смерти в крови? Боевая магия с уклоном в некромантию.

   Мамочка моя! Мне после этих слов совсем плохо стало! Ладно, плевать на боевую магию, по большей части я даже не представляю, что это, но некромантия?! Где я и где некромантия? Там же трупы! Много трупов, которых мне – что? Оживлять придется? Вскрывать?!

   Затошнило от одной только мысли об этом. Вкусный завтрак, приятно до этого гревший мой желудок, некультурно попросился обратно.

   – А нельзя что-нибудь более… безобидное? – спросила без надежды, потому что по холодному взгляду ректора и так было все понятно.

   Подтверждая это, он непримиримо приговорил:

   – Боевая некромантия.

   Не знаю, то ли у меня выражение лица было очень страдающим, то ли я опять побледнела, но чернявый почему-то сжалился, вздохнул, поджал губы и нехотя пояснил:

   – На всех других направлениях вам не будет обеспечен необходимый уровень самоконтроля, а некромантия и боевая магия к тому же гарантируют понимание ценности жизни. Думаю, вопрос на этом можно считать закрытым?

   Пришлось рассеяно кивнуть, с трудом переваривая новость: «Я стану боевым некромантом». Так, подумаю об этом позже!

   – К сожалению, зачислить вас на первый курс я не могу. – Правда, в голосе не было ни капли сожаления.

   – Почему? – Мне действительно интересно было.

   – Недостающий уровень самоконтроля. На первом курсе боевой некромантии изучают в основном теорию, на втором – азы некромантии, не выходящие за третий уровень, на третьем – азы боевой магии, также не выходящие за пределы третьего уровня, а уже на четвертом идет глубокое изучение себя и своих пределов. Поэтому академия зачисляет вас на четвертый курс боевой некромантии.

   С этими словами в его руке появилось пушистое перо, а на столе – длинный золотистый свиток, внизу которого ректор и поставил свою размашистую подпись. Легко и спокойно, возможно, навсегда перечеркивая мою жизнь.

   Я застыла от потрясения и не сразу заметила, что свиток вместе с пером завис в воздухе прямо у меня перед носом.

   – Мне тоже расписываться надо? – хрипло выдохнула, сжимая ладони на коленях.

   – Нет, – вопреки логике отрицательно качнул головой Акар, – во всех необходимых документах Верховный за вас уже расписался. И да, он имеет на это право. Просто хотел, чтобы вы лично в этом убедились.

   Свиток сам скрутился прямо в воздухе и исчез вместе с пером. Мы с моим нервным потрясением остались, внимательно на меня смотрящий ректор, к сожалению, тоже.

   – Здорово, – проговорила ничуть не радостно, – и что дальше?

   Мне протянули цепочку. Ну как протянули… Она просто взвилась с каменного стола, подлетела и зависла у меня перед лицом. Пришлось взять, невольно поежившись от исходящего от нее холода.

   Холодным был не только металл, из которого был сделан слабо мерцающий наконечник в виде какого-то крылатого животного, обнимающего мертвенно-синий камень. Холод шел от самой этой вещи. Такой, что у меня мгновенно заледенела кровь в жилах, сердце практически перестало биться, дыхание перехватило.

   – Что это? – с шумом выдохнула, не отрывая взгляда от ярче засветившегося синего камня.

   А еще на какой-то краткий миг вдруг показалось, что я слышу сердцебиение. Далекое, тихое, слабое, но…

   – Эксперимент, – загадочно отозвался ректор, вынуждая меня бросить на него вопросительный взгляд. – Привыкайте, адептка, теперь вас частенько будут втягивать в разного рода эксперименты. Вы, кстати, хоть представляете, во что вляпались?

   Представлялось плохо. Однако мое молчание стало отличным ответом. Мужчина усмехнулся безрадостно, неодобрительно покачал головой и почему-то решил рассказать:

   – Убив вас, Верховный избавил бы и себя, и вас от многих проблем. Зафиксированных нами случаев передачи магии Смерти не было никогда, и это первый эксперимент. С вашей помощью Совет – та его часть, что смирилась и согласилась с решением Верховного, – собирается проверять действенность своих разработок. Так, например, мы уже выяснили, что зря последние десять лет посылали ищеек во все уголки мира, наивно полагая, что маги Смерти их не чувствуют. Думаю, уже вечером вам придется проверять большинство представителей нашего мира, выясняя, кого же маги Смерти не смогут почувствовать. Искренне надеюсь, что это будут не ароэ – их физически невозможно натаскать до уровня ищеек.

   Я мало что понимала, если честно. Какой-то Совет, о котором я уже что-то слышала, Верховный… Верховный, нужно полагать, это Аяр, раз и подписи за меня поставил, и жизнь мою сохранил. Кто такие ароэ, вообще представления не имела. Но все равно напряженно вслушивалась в каждое слово, краем сознания отмечая, что эор не захотел мне ничего рассказывать.

   – Повезло вам лишь в том, – продолжал ректор, – что Верховный заинтересован в сохранности вашей жизни. А так бы вас уже давно заперли в темнице и проводили опыты, выясняя, каким способом лучше всего убивать магов Смерти.

   Вот как! Да, очень хорошо, что Аяр заинтересован в сохранении моей жизни! Это просто-таки замечательно и вообще чудесно!

   Акар еще внимательнее на меня посмотрел, будто чего-то ожидая. Потом хмыкнул и с одобрением заметил:

   – Даже не побледнели. Хотите совет?

   Я уже ничего не хотела, но все равно кивнула. Во-первых, могла услышать что-то полезное. А во-вторых, мне его, кажется, все равно бы озвучили.

   – Держитесь Верховного, – совершенно серьезно проговорил мужчина, – он – ваш единственный гарант безопасности. Занимательные, к слову, у вас клинки.

   Я тоже о них подумала, а после слов ректора опустила взгляд и коснулась металла рукой. Смутное подозрение зашевелилось на уровне солнечного сплетения.

   – Они же не обычные, верно?

   Ответом была кривая улыбка и загадочное:

   – У Верховного нет ничего обычного. Идите, адептка. Ирэа проведет для вас экскурсию. В двадцать шесть орэ у четвертых курсов утренние тренировки, жду вас на полигоне.

   Кто-нибудь что-нибудь понял?

   – Ага, – кивнула заторможенно, относя себя к тем самым, кто ничего не понял, – ну, я пошла?

   – Бумаги не забудьте. – Акар протянул мне документы.

   Осторожно взяв их, покрепче сжала в руке экспериментальный кулон, который мне дали тоже не пойми для чего, поспешила скрыться с глаз ректора.

   Вышло не сразу, дверь отказывалась открываться. Я ее дернула – она меня проигнорировала. Я на нее навалилась – результат тот же. А потом, после тяжелого вздоха ректора, створка щелкнула и открылась сама, наконец выпуская меня из кабинета с мрачной обстановкой.

   Когда дверь за спиной закрылась, даже дышать проще стало. Вот я и дышала старательно, пытаясь успокоиться, когда услышала понимающий женский голос:

   – Совсем запугал, да?

   Дернувшись от неожиданности, невольно подалась назад, не сразу заметив девушку, сидящую за деревянным столом в небольшой приемной. Миленькую такую, даже красивую. С рогами, правда, ну да все мы не идеальны. А у нее действительно были рога! Изящные такие, крепкие, закручивающиеся назад! И цвет у них был тоже замечательный, переливающийся, черно-алый, как и у волос, ровных и густых, резко обрывающихся рваными концами у тоненьких плеч.

   Эта… даже не знаю кто была красивой и хрупкой на вид, как кукла, но куклу с потрохами выдавали глаза, изумрудно-зеленые, кошачьей формы, окруженные пушистыми черными ресницами. В серьезной сосредоточенной женщине скрывалась та еще плутовка. Ее глаза буквально сияли хитростью и коварством, скользя по окружающему пространству и против ведома своей хозяйки выискивая, чего бы такого сегодня напакостничать.

   – Да нет, – отозвалась я, медленно отходя от ректорской двери. – А вы, случайно, не Ирэа?

   – Случайно нет. Ирэей я стала очень даже запланированно.

   Неожиданно. Решила никак не реагировать, уже успев понять, что тут все слегка с приветом. Подойдя ближе к столу секретаря, протянула ей стопку черных листов.

   – Мне сказали, что вы проведете экскурсию.

   Бумаги забрали, даже не взглянув на них, прожигая меня пристальным взглядом. Ненормальные глаза – еще одна фишка здешних жителей.

   – Кто сказал?

   – Ректор.

   А кто ж еще, если я из его кабинета вышла? Но это все мысленно, конечно же, нацепив на лицо грустное выражение, хотя и стараться не пришлось. И тогда в этой даме проснулось чисто женское любопытство.

   Сжав мои документы в руках, она подалась ближе, фактически распластавшись на столе, и заговорщическим шепотом спросила:

   – Куда зачислил?

   В общем, какие бы рога ты ни имела, каким бы дурным ни был твой характер, уже из глаз светящийся, женскую сущность не подавит ничто.

   – Боевая некромантия, – призналась с печальным вдохом.

   – Ого! – удивленно-испуганно воскликнула она, правда, шепотом.

   – На четвертый курс, – еще более скорбно добавила я, опуская голову.

   – Кахэш! – Шепот вышел еще тише, но зато эмоциональнее.

   Понятия не имею, кого помянули, но слово явно ругательное. Решила на всякий случай запомнить.

   – Бедный ребенок! – неодобрительно покачала головой девица, поднимаясь из-за своего рабочего стола. – Ладно, пошли уж!

   Идти пришлось недалеко – до входной двери, которая при нашем приближении распахнулась сама. Будь я на месте рогатой, мне бы обязательно прилетело по носу, но она не растерялась, вскинула руку и ловко остановила дверь, вцепившись в нее тонкими пальцами с длинными черными ногтями.

   – Страх потерял?! – прошипела она.

   Меня аж передернуло. Растерявшись, не сразу поняла, кому, собственно, задан вопрос. Но все разъяснилось, когда из сумрачного коридора в приемную уверенно шагнул парень.

   Темная кожа, темная форма со странным серебристым символом на груди, черные глаза и белые клыки, сверкнувшие, когда вошедший обаятельно улыбнулся.

   Про чрезмерно высокий рост и пугающе развитую комплекцию нечего и говорить – я уже научилась воспринимать это как данность. Просто особенность этого мира – нечеловеческие глаза и чудовищные размеры.

   – Что вы, маррэ, – нахально отозвалось заявившееся нечто, – я только что вас нашел!

   Как мило. Особенно когда маррэ – знать бы еще, что это значит, – обольстительно нахалу улыбнулась. Так очаровательно, соблазнительно даже, что я бы сама поверила и растаяла от такой улыбки, если бы не видела ее руку, ногтями легко продырявившую деревянную дверь.

   – Ты сейчас себе неприятности найдешь, Лэм. Выкладывай, что надо, и проваливай, пока я опять не засела за изменение протокола академии.

   Опять?!

   Лэм в ответ на слова девушки лишь беззаботно рассмеялся, явно не воспринимая угрозу всерьез.

   – Ваш любимый раздел, обращение с адептами? – уточнил он с улыбкой на губах.

   – Он, родимый, – заверила очаровательная рогатая дамочка. – Так мне за ним идти или сам сбегаешь?

   – Да успокойтесь, – вскинул парень обе руки в примирительном жесте, вновь радостно улыбаясь, – сегодня я не по вашу душу, я к ректору.

   – О, – явно обрадовалась Ирэа, посторонившись и пропуская парня, – он как раз не в духе. Проходи-проходи!

   Он бы, может, и прошел, если бы в самый неподходящий момент вдруг не увидел меня. Какой же это сильный удар по самолюбию и чувству собственного достоинства, когда веселый парень при виде тебя заметно бледнеет, а его улыбка сходит на нет. Обидно же. Я с трудом сдержала желание поправить волосы.

   – Раха мне в душу, – потрясенно пробормотал он, взирая на меня, – ты еще что такое?

   Очень приятно, спасибо.

   Ответить не успела. Парень, которому на вид я не дала бы больше двадцати трех лет, опустил взгляд и наконец заметил скрывающий меня черный плащ. Думала, побледнеть сильнее уже нельзя, но незнакомец наглядно продемонстрировал, насколько я ошибалась.

   – Айрина Верховного? – со священным ужасом вопросил он и даже отступил на шаг.

   Так. Очень интересно.

   – Она, – хмыкнула Ирэа, насмешливо глядя на посеревшего парня.

   Мне, как и ему, смешно не было.

   – И что это значит? – Я невольно подалась ближе, желая услышать ответ.

   И пусть не надеется, что поверю в ответ «ничего». С «ничего» так не пугаются!

   – Это значит, что ты… вы… в полной…

   – Адепт Лэм! – От громкого грозного окрика мы с парнем подпрыгнули одновременно, повернули головы и воззрились на застывшего каменным изваянием в дверях своего кабинета ректора. Пристально посмотрел на Лэма и ледяным тоном поинтересовался: – Вы что-то хотели?

   Парень уже ничего не хотел, но все равно кивнул и скрылся в кабинете главы академии. Акар наградил меня и своего секретаря нечитаемым взглядом и молча удалился следом за студентом.

   – Что происходит? – спросила я тихо.

   – Тебе лучше не знать, – прошептала в ответ Ирэа.

   Звучало очень жизнерадостно и многообещающе.

   Дальше было только хуже.

   Путем нехитрых расспросов удалось выяснить, что сутки здесь делятся поровну на день и ночь, каждый из которых состоит из двадцати пяти орэ. В одном орэ сто маэ, а в одном маэ сто мирэ. Таким образом, выходило, что в сутках было пятьдесят орэ, или пять тысяч маэ, или пятьсот тысяч мирэ.

   Рабочий день в целом длился от двадцати шести до девятнадцати орэ. То есть большую часть ночи тут тоже не спали. И мне заранее стало страшно, потому что чуйка внутри настойчиво твердила, что это как минимум раза в два больше, чем земные сутки!

   Ирэа привела меня в просторный зал, и страхи подтвердились, когда я узрела там огромные часы. Стоя на балкончике, напряженно следила за тремя стрелками, мысленно отсчитывая про себя секунды.

   Две секунды на одну мирэ!

   Математиком я была хорошим, не зря училась на архитектора, но постичь соотношение времени оказалось очень сложно. И не потому, что не знала, как посчитать, нет. Я просто пребывала в ступоре!

   Но считать все же пришлось.

   Две секунды умножаем на сто и получаем двести секунд в одной маэ. Умножаем еще раз на сто и получаем двадцать тысяч секунд в одном орэ. И еще разок умножить, теперь на пятьдесят – миллиард секунд в их сутках. А затем делим на шестьдесят, переводя секунды в минуты, еще раз на шестьдесят, переводя минуты в часы, а потом на двадцать четыре, делая из часов сутки.

   И в итоге получаем, что в одних их сутках помещается больше одиннадцати моих.

   – Ты чего?

   Обеспокоенная Ирэа присела на корточки рядом со сползшей на пол мной. Я не ответила, потому что тихо стонала, спрятав лицо в ладонях.

   Да у них рабочий день длится дольше нашей недели! Я этого не выдержу чисто физически! Когда-то давно читала, что человек может не спать всего пять суток, а потом наступает смерть. Так вот, я успею дважды умереть, прежде чем у них рабочий день закончится!

   – Прекрати меня пугать, эй, как там тебя?

   – Вика, – печально протянула.

   Посидела еще немного, однако слезами и самотерзанием проблемы не решить. По-хорошему, надо сказать Аяру. Вот только как это сделать?

   – Ладно, – со вздохом сожаления отняла руки от лица и кое-как поднялась, – что у нас дальше по плану?

ГЛАВА 4

Следующей была библиотека. Как-то я читала про самую большую библиотеку в нашем мире, что находится в Вашингтоне. Заявляю официально: она маленькая. Очень маленькая в сравнении с этой.

   Книги и столы, больше в этой библиотеке не увидела ничего!

   А, нет. У этого помещения был хозяин. Точнее, хозяйка. Она появилась прямо перед нами мерцающей полупрозрачной темнокожей девушкой с коротким ежиком волос, внимательными глазами. Платье, украшенное лишь белыми манжетами, было длиной в пол.

   – Ома, – безразлично бросила она, продемонстрировав поднятый на уровень лица кулак.

   Я уже не удивлялась.

   – И тебе не хворать, – отозвалась на приветствие моя провожатая, – Кира, это новая студентка, подбери ей литературу по боевой некромантии с первого по четвертый курс.

   Холодная во всех смыслах этого слова девушка равнодушно кивнула и растворилась в воздухе.

   – Вик, это Кира, библиотекарь. Она тебе книги сразу в комнату принесет. Эй, слышишь?

   Слышать-то я слышала, но ответить оказалась не в состоянии.

   – Она… мертвая, – прошептала со священным ужасом.

   – И?

   – Мертвая, – повторила я, вытаращенными глазами уставившись на безразлично-спокойную Ирэа. – Эта девушка мертвая!

   На меня так посмотрели, будто я полную ерунду городила.

   – Ну да, – спокойно согласилась она, пожав тонкими плечиками, – кто живой согласится в таком безумстве работать? Кира – дух библиотеки, с недавних пор с разрешения ректора имеет доступ ко всей академии. Что тебя удивляет?

   Удивляло меня то, что она так просто говорила о мертвой женщине, будто совсем ничего не произошло. Будто прямо сейчас мы не видели призрак. И он не ушел за книгами для меня.

   Это все же страшно. Одно дело читать фэнтези в книге, сидя под пледом на диване у себя дома, и совсем другое – где-то в неизвестности чувствовать замогильный холод из-за доставшейся тебе против твоего желания магии и понимать, что только что ты видела призрак. Но даже если с этим можно как-то смириться, сложнее всего дается осознание того, что ты одна.

   Совершенно одна. Нет мамы и брата, и я ничего о них не знаю. Нет друзей и знакомых. Нет никого, с кем можно было бы хотя бы поговорить. К несчастью, у меня есть лишь Аяр, что дважды спас меня вместо того, чтобы убить. Аяр, что даже человеком не был, у которого помимо меня проблем хватало и которому я не могла доверять. Да и как? Я не знаю его. Не знаю ничего о нем. Правитель, зовут Аяром, не дает незнакомым девушкам разбиться, прыгая с водопада. Готовит сам, имеет чувство юмора и волнующе-прекрасное тело, готов ради незнакомки простить давний долг. Он вообще, насколько я заметила, ради незнакомцев на многое готов пойти.

   И почему я опять о нем думаю?

   – Та-а-ак, – грозным тоном протянула Ирэа, – только без истерик, договорились? У меня нет желания тебя успокаивать.

   И, взяв меня за руку, потащила дальше.

   За последующие не знаю сколько часов мы обошли всю академию. В ходе экскурсии выяснилось, что это – самый настоящий замок, и не маленький. Учатся здесь почти три тысячи существ, работают почти четыре сотни преподавателей и две сотни обслуживающего персонала. И куда столько?

   Срок обучения полностью зависит от выбранной специальности. Таким образом, травникам нужно учиться всего пять лет, лекарям двенадцать, некромантам и боевым магам – по семь. Еще тут обучали артефакторов, ведьм, дознавателей, каких-то моров, орсивов и ядрей. Кто это такие, даже не спрашивала.

   Обед каждые два орэя в огромной столовой. Мне ее показали, со всеми познакомили и даже позволили окружившим нас поварам и прочему персоналу повздыхать над моими «обтянутыми кожей костями». Они так и сказали! И отказались отпускать, пока не накормили обеих. Все белое, помня слова Аяра, я предусмотрительно не трогала. Было очень вкусно, а после моей искренней благодарности еще и с собой корзину каких-то плюшек собрали.

   Затем мы с Ирэей отправились смотреть мою комнату, расположенную в высокой башне в преподавательском крыле, чтобы я постоянно была под защитой.

   «Комната» оказалась внушительными апартаментами, невероятно огромными, из трех помещений – просторной уютной гостиной, спальни с широкой кроватью, при виде которой сразу захотелось спать, и кабинета, где часть пола и длинный подоконник уже были завалены книгами и учебниками.

   – Кошмар! – воскликнула при виде них.

   – Не переживай, выучишь, – беззаботно отмахнулась Ирэа.

   Не выучу. Я и на архитектора-то учиться пошла только потому, что на вступительных экзаменах предметов меньше было!

   В учебном корпусе мы заглянули в каждую из бессчетного количества аудиторию. Не остались без нашего внимания ни огромные, напичканные всевозможным оборудованием лаборатории в подвале, ни пристроенные к замку теплицы с высокими стеклянными потолками и странными растениями, ни несколько просторных спортивных залов, которые здесь называли тренировочными. В академии даже живой уголок был! Правда, Ирэа отказалась туда идти, а на мой вопрос «Почему?»