Сосед в наследство. Алла Полански

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Мечта Марины – изменить свою жизнь. Её маленький мир – это слабохарактерный муж, полностью зависимый от капризов матери, деспотичная свекровь и работа. Но однажды девушка находит в почтовом ящике письмо, в котором ей завещается огромное состояние, – и вот она уже летит навстречу неизвестности. Туда, где живёт её отец – бизнесмен Артур Ратманов. Теперь вокруг богатой наследницы вьётся паутина лжи, коварства и сплетен. А вдобавок к этому ещё одна проблема: в доме соседа крики, истерики и громкая музыка не стихают до самого утра. Заявиться к нему и объяснить, что ночью полагается спать, или же просто оттаскать за волосы отчаянно орущих девиц? Сумасшествие, не иначе.

ГЛАВА 1

Сегодня первый весенний день, но белые снежные сугробы всё ещё ровно лежали вдоль тротуаров, разбивая страстные надежды на скорое тепло. Он не принёс долгожданного солнца, но зато с самого утра осыпал город пушистым снегом, припасённым, видимо, с начала зимы. Вот так бонус от февраля!.. Не прельщает как-то… Совсем не весенней погоде радовалась, пожалуй, только шумная детвора, которой зима ещё не успела наскучить так сильно, как, например, мне.

   – К центральному ЗАГСу, пожалуйста! – запыхавшись, я плюхнулась на заднее сиденье такси.

   – Вай, какая молодая и красивая, а уже замуж выходит! Зачем жизнь себе так рано ломать? – колоритный мужчина кавказкой внешности тут же рванул с места, беспокоясь о моей судьбе.

   – А может, наоборот, исправлять… Кто знает… – подмигнула водителю и принялась рыться в своей сумочке.

   – Ну, если так… – обескуражено пробормотал водитель, ловко обгоняя следовавшую впереди всей колонны машин иномарку.

   – Вы, пожалуйста, поторопитесь, а то я опаздываю, – продолжала копаться в сумке, не поднимая глаз.

   – Эй, дорогая, я тебе не метро. Поторопиться не могу. Дороги за ночь так замело, что наутро одни пробки. Так что подождёт твой джигит, никуда не денется.

   – Угу. Вот именно. Не денется, – недовольно пробурчала в ответ, наконец достав со дна поклажи паспорт, и облегчённо вздохнула.

   – Паспорт – это хорошо. Без паспорта не распишут. – Мужчина резко крутанул руль вправо и выругался вслед мчащемуся по левой полосе внедорожнику: – Куда прёшь? Не видишь, что ли?

   – Аккуратнее только, – нахмурившись, оглянулась на машину, затем поправила волосы и подняла ворот пальто.

   – Ты не волнуйся, красавица. Ашот хороший джигит. Он тебя в целости и сохранности доставит к жениху. Не волнуйся, дорогая, – попытался меня успокоить водитель и тут же ловко пролетел на красный цвет светофора.

   Я ничего не ответила, а лишь крепче вцепилась в ремень безопасности, словно тот непременно должен был расстегнуться. Езда с эмоциональным уроженцем Кавказа оказалась весьма экстремальным занятием. Когда такси занесло на одном из поворотов, я поняла, что мой план добраться до пункта назначения быстро и комфортно, рухнул окончательно и без надежды на восстановление. Но весёлый Ашот продолжал лопотать что-то себе под нос, не особо обращая внимания на нотки истерической паники в моих словах и желание сейчас же выйти из салона автомобиля.

   Несмотря на всё это, этот недоделанный шумахер ловко припарковал машину возле здания центрального ЗАГСа уже через двадцать минут и повернувшись ко мне, мило улыбнулся.

   – Вот. Как и обещал.

   – Спасибо, – я быстро отсчитала деньги и протянула водителю.

   – Поздравляю. Счастья вам и вашему джигиту. – Ашот учтиво кивнул и резко рванул с места, едва захлопнулась пассажирская дверь.

   Снег, перемешанный с грязью, полетел в разные стороны, заставляя меня выругаться и с сожалением посмотреть на полы идеально белого пальто:

   – Ну как же так… Едрён батон!

   Забросив сумку на плечо и пытаясь одновременно избавиться от грязи на прихотливой ткани, я направилась к главному входу дворца бракосочетания, желая как можно скорее сделать то, к чему так долго шла и ради чего бросила всю свою работу на сегодня и примчалась в это место.

   – Слава Богу! Я уже приготовился к тому, что превращусь в сосульку прямо здесь, – поприветствовал возмущённый голос, а его обладатель галантно протянул мне руку.

   Темноволосый молодой мужчина курил и нервно расхаживал перед дверью. Его чёрное пальто было застёгнуто на все пуговицы, не оставляя морозному ветру ни единого шанса пробраться под него. Волосы аккуратно уложены. Лицо украшали очки в дорогой оправе, серые глаза, довольная улыбка и симпатичная родинка на щеке.

   – Паспорт взял? – спросила его вместо приветствия.

   – Конечно. Такое событие! Как без него! – он выбросил тлеющую сигарету в урну и направился в сторону входа в здание.

   – Не передумал? – я резко остановилась в вестибюле и заглянула в его глаза.

   – Не. Не передумал конечно. А Ты? – он нахмурился, словно подозревая неладное.

   – И я тоже нет, – секунду помедлив, чётко ответила на вопрос и заторопилась вверх по широким ступенькам, попутно расстёгивая пальто и пытаясь привести дыхание в норму.

   Под дверью кабинета уже столпились пары, желающие соединить свои судьбы если не навсегда, то на много лет вперёд. Красивые стройные девушки, словно только что сошедшие со страниц модных глянцевых журналов, крепко сжимали свои свадебные букеты и заметно нервничали, поглядывая друг на друга. Хмуро посмотрев на них, я тотчас вспомнила себя несколько лет назад и сделала вывод, что ничего с тех пор не изменилось. По крайней мере, в моей внешности. У меня всё такие же русые, как персик, волосы и тёмные выразительные глаза и смуглая кожа, которой никогда не требовался дополнительный загар в солярии. Впрочем, я никогда не считала себе ярче других женщин и очень часто пристально рассматривала в зеркало свой нос с небольшой горбинкой посередине. Мой профиль мне категорически не нравился, и хоть многие говорили, что он почти безупречен, я всё-таки не решалась исправить эту досадную мелочь.

   Обводя взглядом молодых невест, мне хотелось улыбаться. Неужели я тоже когда-то была такой? Беззаботной, весёлой и… и, чёрт побери, счастливой?

   Однако из состояния забытья меня неожиданно вырвал Денис, резко одёргивая мою руку. Он окинул жизнерадостных девиц сочувствующим взглядом, после чего посмотрел на меня. Краем глаза заметив его колючее внимание, я продолжала выискивать среди присутствующих сотрудника ЗАГСа.

   – Шуваловы? – к нам подошла женщина лет пятидесяти с пухлыми щёками и глубоко посаженными глазами. Её прическу украшал высокий пышный шиньон, который смотрелся, по меньшей мере, нелепо на полностью седых волосах.

   – Да. Это мы, – басистым голосом ответил Денис.

   – Молодцы, что не опоздали. Прошу проследовать за мной, – она указала на дверь в конце коридора и прошла вперёд нас.

   Денис вновь галантно предложил мне руку и уверенно направился вслед за упитанной женщиной.

   – Всё в порядке? – поинтересовалась у него, когда он чуть замедлил шаг.

   – Нет… я просто… подумал, что… – заговорщически прошептал он, поворачиваясь ко мне лицом.

   – Дорогой, ты подумал глупости, – спокойным тоном отрезала я.

   – Но… быть может…

   – Слушай, мы уже всё решили. Причём уже давно!

   – Но мы бы могли…

   – Как показала практика, не смогли. Так что давай не будем усугублять ситуацию. – Я чётко дала понять, что разговор закончен.

   – Как скажешь, – хмуро ответил он, придерживая тяжёлую металлическую дверь и пропуская меня зайти первой.

   Дверь захлопнулась. Это означало, что дороги назад нет. Пухлая сотрудница ЗАГСа направилась вглубь кабинета и заняла место за большим письменным столом, который, по всей видимости, был занесён сюда ещё в далеком советском прошлом.

   – Присаживайтесь, – она указала на стулья напротив стола и быстро отхлебнула из чашки, стоявшей на его старенькой, немного пошарканной поверхности.

   Денис помог мне снять пальто, отодвинул стул, аккуратно усаживая на него, и лишь потом позаботился о себе.

   Грузная женщина тем временем долго копошилась в ящике стола и только спустя несколько минут извлекла из него увесистый потрёпанный журнал.

   Заметив документацию в её руках, я довольно улыбнулась, пытаясь расслабиться, а вот сидящий рядом со мной мужчина заметно нервничал, сжимая длинными пальцами кончик галстука, который безвольно свисал тонкой тёмной полоской.

   Спустя мучительное время проверки всех актов и записей, сотрудница ЗАГСа обыденным тоном отчиталась:

   – Ну что же, ваш брак расторгнут. Денис, ваша супруга Марина, теперь уже бывшая, решила не менять фамилию. Запретить этого я не могу, – всё таким же бесцветным голосом заявила женщина, поправив шиньон на своей голове, и быстро поставила печать в двух паспортах на нужных страницах.

   – Благодарю. – Я забрала свой паспорт и принялась разглядывать свежую печать в документе, подтверждающем мою личность.

   – Свидетельство о расторжении брака. Теперь это тоже ваше. – Пухлая рука протянула исписанный мелким шрифтом листок через весь стол.

   – Чуть не забыла, – тотчас выхватила важную бумагу и быстро пробежалась глазами по тексту. – Всё верно, – улыбнулась я и только теперь, кажется, окончательно расслабилась.

   – Тогда не смею вас задерживать, – женщина сделала жест рукой в сторону двери и резко захлопнула потрёпанный журнал, как будто этим вершила судьбы людей. Хотя… так оно на самом деле и было.

   – До свидания, – мы в один голос ответили регистратору и незамедлительно скрылись за массивной железной дверью.

   За то время, которое было потрачено на вопросы о том, имели ли я и мой дорогой супруг детей, совместно нажитое имущество, возможное разделить лишь через суд, или какие-то другие материальные ценности, способные усугубить процесс развода, молодожёнов под дверью праздничного зала заметно поубавилось.

   Коридор оказался пустым, свободным и каким-то грустным. В это время года темнеет всё ещё рано, и вечерние сумерки уже успели окутать и без того мало освещённое здание Дворца бракосочетаний.

   – И куда ты теперь? – протирая свои очки, спросил Денис.

   – Домой, – с облегчением вздохнула я. – У меня ведь есть квартира мамы.

   – Всё-таки мне кажется, что мы поторопились с разводом, – Денис снизал плечами, виновато уставивись в пол.

   – Наоборот. Мы поторопились тогда, когда связали себя узами брака в семнадцатилетнем возрасте. Мы поторопились тогда, когда приняли решение, что будем жить с твоей мамой. В конце концов, мы поторопились тогда, когда решили, что заграничная стажировка мне, молодому специалисту совсем не нужна. Мне продолжать? – запыхаясь, я быстро спускалась по мраморным ступенькам и пыталась объяснить уже бывшему мужу, что мы всё сделали правильно.

   – Нет. Не нужно. Но пойми, я же… – он учтиво открыл мне дверь, выпуская на промозглый холодный воздух.

   – Что – ты? Ну, вот что – ты? – я обернулась к нему и с возмущением взглянула в глубину его серых глаз, стараясь отыскать ответ на вопрос.

   – Я всё ещё лю…

   – Денис, дорогой мой! – резко остановилась и тяжело вздохнула. – Ещё раз…

   Но экс-супруг так и остался стоять у двери, удивлённо разглядывая мой силуэт. Он хотел сказать о самом главном, но я не позволила. Он всё ещё надеялся меня вернуть, но уже поздно. Он верил в то, что нас ещё всё возможно, но этого не будет. И сейчас, когда Денис попытался вновь сказать о своих чувствах, в наш разговор вмешалась давно известная мне женщина…

   – Мама? Что ты тут делаешь?

   – Деничка, я принесла тебе шарф. На улице так холодно, а ты только недавно переболел ангиной, – на всех парах подбежала свекровь. На ней было надето поеденное молью серое пальто и яркий розовый берет со смешным помпончиком. Весь её вид, её гордая осанка, манера держаться и правильно говорить, указывали на то, что в ней текла кровь истинных аристократов.

   – Мама! Какой шарф? Какая ангина? – Денис быстро подбежал к ошарашенной его реакцией женщине и схватил её под руку, совсем забывая обо мне. Стоя немного поодаль от этой неразлучной парочки, я наблюдала за весёлой семейной сценой.

   – Деничка, но ты же можешь снова простудиться! – сердобольная мама достала из пакета широкий вязаный шарф и протянула его сыну.

   – Зоя Эдуардовна, у вашего Денички уже седина на волосах, а вы всё за ним бегаете. Деничка то, Деничка это… – не выдержав этого цирка, я подошла к мужу. Бывшему... Надо привыкать уже к новому статусу.

   – Вот будут у тебя свои дети, тогда и поймёшь меня, – отмахнувшись, буркнула Зоя Эдуардовна, – впрочем, у такой вертихвостки, как ты, они вряд ли будут.

   – Мама! – Денис тотчас одёрнул мать, а я лишь улыбнулась, пряча свои замёрзшие уши под широким меховым капюшоном пальто.

   – Я уже двадцать сем лет твоя мать! И не смей перебивать меня! – назойливая свекровь быстро натянула на шею сына шарф и начала заматывать его вокруг ворота пальто, словно на египетской мумии.

   – Ты зачем сюда пришла? – он наконец вырвался из её хватки.

   – Как – зачем? Сегодня ведь такой день! Такой день! Я с утра испекла яблочный пирог! Подумала, что мы можем посидеть, отметить ваш развод, как в старые добрые времена, по-семейному. – Зоя Эдуардовна протянула ещё один пакет, указывая на принесённую стряпню.

   Денис быстро наклонился над ним и засунул туда нос.

   – Мам, пахнет вкусно.

   – Я знала, что тебе понравится, сынок, – женщина ласково дотронулась до его щеки и улыбнулась.

   – Твой яблочный пирог не может не понравиться, – пролепетал он и, развернувшись ко мне, нахально предложил: – Может, действительно отметим?

   Я снова улыбнулась, доставая перчатки из сумки.

   – Развод, значит, будем отмечать?

   – Ну да, – удивлённо ответил Денис.

   – С яблочным пирогом твоей мамы? И с самой мамой тоже? – чётко произнесла каждое слово.

   – Да. На нашей кухне. Знаешь, это так замечательно – вновь почувствовать себя семьёй. Вновь ощутить тепло и ласку друг друга….

   – Денис, ты идиот! – я резко прервала бывшего мужа и забросила сумку на плечо.

   – По-по-почему это? – от неожиданности начал заикаться он.

   – Да как ты смеешь обижать моего сына? Он золотой человек: умный, интеллигентный и воспитанный в отличие от тебя! Как тебя вообще взяли на место учителя? Я пожалуюсь твоему директору! – Зоя Эдуардовна тут же бросилась на защиту своего сына.

   – Делайте что хотите. Мне надоел этот балаган! Я вообще не понимаю, как смогла продержаться десять лет в этой ненормальной семье! – я непонимающе пожала плечами.

   – Что? Это моя семья ненормальная?! – свекровь сию же секунду ринулась ко мне, вручая пакет с яблочным пирогом Денису.

   – Прошу вас, хоть тут не устраивайте этих душераздирающих сцен. Тут люди кругом! – примирительно улыбнулась и сделала шаг в сторону.

   – Я тебе сейчас покажу, как оскорблять мою семью! Не смей трогать моего сына! – не унималась моя свекровь. Ой, ну вот опять… Бывшая свекровь.

   – Не хочется разочаровывать вас, моя дорогая Зоя Эдуардовна, но ваш сынок, который и шагу не может ступить без вашей юбки, мне уже порядком поднадоел. Так что не волнуйтесь о его покое. Я его не потревожу, – снова растянув губы в улыбке, я решительно направилась к выходу.

   – Ах, ты! Да как ты… я… я этого так не оставлю… – прошипела возмущённая женщина, пытаясь догнать меня.

   ДЕНИС

   – Мам, да перестань уже, – я ухватил мать за руку и грустно посмотрел вслед уходящей жене. То есть бывшей жене.

   Я всё ещё любил Марину, но когда моя мать сталкивалась с ней, то ничего не мог поделать. Абсолютно. Теперь мне предстоял тяжёлый выбор между двумя близкими сердцу людьми. Между любимой, с которой десять лет прожил бок о бок, и матерью, всё время твердившей о том, что она должна быть главной женщиной в моей жизни, что относится, по её мнению, к каждому уважающему себя парню.

   – А я говорила. Говорила тебе, что эта вертихвостка ещё покажет своё истинное лицо, – мама взяла меня под руку и повела в том же направлении, куда ушла Марина.

   – Мама, ну зачем ты так? Марина ведь хорошая, – попытался возразить ей в ответ.

   – Знаем мы таких хороших. Сначала окрутят так, что нет сил с ними бороться, а потом творят, что хотят, – раздражённо процедила она.

   – Марина никогда никого не окручивала, – настаивал на своём я. Ну что она, в самом деле?..

   – Как же! Никогда и никого?! Ага, конечно… Вот ты, мой бедненький, и попался в её тщательно расставленные сети! Ты даже не заметил, как она начала полностью контролировать тебя.

   – Оставь! – Моё терпение начинало заканчиваться. – Полностью контролирует меня лишь одна женщина. И это ты!

   – Деничка, я же твоя мать! Я должна знать всё-всё-всё…

   – Да, мам, – поняв, что спорить с ней бесполезно, устало ответил я и просто молча шёл по тротуару, чувствуя, как мама цепко схватилась за мою руку.

   – И если я говорю, что она вертихвостка, значит, так оно и есть, – продолжала наступать она. На мозги капает – не иначе.

   – Да, мам, – сковав свои эмоции, смиренно поддакнул. Может, успокоится, наконец…

   – Она совершенно нам не подходит…

   – Да, мам, – словно попугай, повторял я, а сам сосредоточенно искал глазами в толпе образ жены, но, к сожалению, тоненькая фигурка в белом пальто уже успела скрыться из виду. А ведь мы так и не попрощались…

   Невпопад отвечая на вопросы матери, я понял, что Марина ушла. А это означало только одно: она больше не вернётся. Я не знал, откуда у меня была такая уверенность – я просто это очень хорошо чувствовал.

   Рука матери всё так же крепко сжимала мой локоть. Её наставнический голос рассказывал, что и как нужно поменять в жизни, чтобы стать счастливым. А чтобы это поскорее осуществить, мама пообещала лично заняться устройством моих новых личных отношений. Я не смел спорить, так как прекрасно знал, что это совершенно напрасно. Если она бралась за что-то, то доделывала начатое до конца – так, как того хотелось именно ей.

   – Ты приготовишь сегодня твой фирменный рис? – Словно из револьвера, в голову выстрелила мысль, что Марина больше не появится в моей жизни.

   – Конечно, моё солнышко, – сразу же просияла мать. – И мясо к нему. Всё, как ты любишь! – Она прижала меня к себе, хоть ростом я был выше её на две головы, а потом что-то счастливо пролепетала.

   – Всё, как я люблю… – прошептал в ответ и провёл ладонью по нагрудному карману пальто. В кармане лежал паспорт. А в паспорте стоял штамп. Штамп, который красноречиво свидетельствовал о том, что я теперь свободен. А это значит, что мама, наконец, сможет заняться поиском идеальной невестки. И она ненадолго отстанет от меня.

   Сердце в груди отчего-то больно сжалось. Но почему? Ведь Марина ушла, а мама осталась. И, в конце концов, именно с ней, мне теперь придётся существовать. Но во всём этом был один-единственный и огромный плюс: мама определённо готовила рис лучше, чем сама Марина. И мясо у неё получалось изумительное на вкус. И готовила она только для меня, для своего единственного сына.

   Это немного развеселило, и я натянуто улыбнулся, последний раз всматриваясь в однообразные серые фигуры в толпе. Нет, она ушла и больше не появится на моём пути. Мысленно попрощавшись с бывшей женой, сделал вывод, что ей всё-таки было далеко до моей матери. И сейчас, в свете вечерних фонарей и в предвкушении вкусного сытного ужина, мне казалось это неоспоримым фактом.

ГЛАВА 2

МАРИНА

   Быстро свернув за угол, я облегчённо вздохнула, когда бывший муж и свекровь, которая, наверное, никогда не может стать бывшей, остались далеко позади. Вместе с ними ушла и та прошлая жизнь, которой мне пришлось жить последние десять лет. Вместе с внезапно пробравшимся холодным морозным ветром под полы тёплого пальто так же внезапно наступило осознание того, что именно сейчас, впервые за долгие годы, я чувствую себя по-настоящему свободной.

   Лишь на мгновение внутренний голос заставил меня остановиться и обернуться назад. Там, за перекрёстком, остались те, которые по всем законам должны были быть самыми родными и самыми близкими. Но, видимо, судьба распорядилась иначе. Мы не смогли стать единым целым. Как ни старались, но настоящей семьи у нас не получилось. И к горю или к счастью, терпение одного из членов этой фиктивной ячейки общества лопнуло. Сцена у ЗАГСа была ещё одним подтверждением этому и не оставила никаких шансов на счастливое примирение.

   Я резко развернулась на каблуках любимых сапог и заторопилась вперёд. На улице уже заметно потемнело. Вечер осторожно спускался на сонный, спрятавшийся в сугробах снега город. Зажигались первые фонари, а витрины маленьких магазинчиков сверкали неоном. Не по-весеннему крепчал мороз, заставляя прохожих торопливо разбегаться по своим уютным «берлогам» и наслаждаться их согревающим комфортом.

   Сейчас, когда для меня закончилось печальное, давящее однообразием десятилетие, я позволила себе вспомнить, как всё началось. С Денисом нас свёл нелепый случай на одной из студенческих вечеринок. Ничего необычного в тот вечер не произошло. Небо не обрушилось на землю звездопадом, а земной шар не сошёл со своей оси. Всё случилось спокойно и довольно сдержанно. Спустя некоторое время шумная компания студентов-первокурсников обсуждала нашу будущую свадьбу. А мы, красивые, скромные, добрые, к тому же оба педагоги по образованию, казалось, просто идеально подходили друг другу. И пока смотрели друг на друга влюблёнными глазами, друзья и родственники готовили подарки нам на свадьбу.

   Хороший мальчик Денис, который, к тому же, был послушным и никогда никого не огорчал, тут же познакомил свою мать Зою Эдуардовну с будущей невесткой.

   Самое интересное, что моя память ничего не стёрла на своей плёнке – я помнила каждое событие, каждое слово, каждое действие, словно случилось это лишь вчера, а не десять лет назад. С точностью воспроизводила гневные слова Зои Эдуардовны вслед уходящему сыну, который заявил о том, что наша свадьба всенепременно состоится. Ещё тогда, такая молодая и неопытная, я поняла, что своим безразличием к словам матери Дениса мы накликали на себя беду.

   На скромном бракосочетании присутствовали только друзья и моя мать. Зоя Эдуардовна пожелала остаться дома и, более того, уговорила своего мужа, добрейшей души человека, тоже пропустить такой важный день в жизни своего сына.

   Впрочем, мы были так поглощены друг другом, что просто отказывались замечать всё это. Нас полностью захватил мир учёбы и студенческой страсти. Четыре года тихой, спокойной и почти мирной жизни в студенческом общежитии, где нам выделили отдельную комнату, пролетели незаметно, словно один день.

   Мы удачно сдали выпускные экзамены, шумно отпраздновали выпускной вечер и четвертую годовщину брака. Будто очнувшись от тяжелого похмелья, перед нами непроходимой скалой встал квартирный вопрос. На семейном совете, который возглавлял не Денис, а почему-то Зоя Эдуардовна, было решено, что наша семья должна проживать рядом с ней, в её квартире. Отец моего мужа к тому времени умер, и свекровь, заливаясь слезами, наотрез отказалась жить одна. Денис же, как порядочный сын, успокоил мать, уверив в том, что он никогда и ни за что не бросит её. А на мой недоумённый взгляд он лишь пожал плечами и прошептал, что это всё временно.

   Но, как говорится, нет ничего долговечнее, чем временное. Наша жизнь под одной крышей со сварливой свекровью затянулась на несколько лет. Я постоянно нервничала и жаловалась супругу на то, что Зоя Эдуардовна постоянно ко мне придирается. Денис удивлённо смотрел на мать, которая ангельски вела себя в присутствии сына, и лишь отмахивался от моих постоянных упрёков. В большинстве случаев я никогда не жаловалась просто так и всё всегда старалась уладить самостоятельно. Тем более, как оказалось на пятом году совместной жизни, Денис не понимал, что подразумевается под понятием обеспечения своей семьи, и с головой ушёл в науку. Наших стипендий раньше хоть как-то хватало, чтобы прокормить себя, – теперь же и их не было, и мне пришлось в срочном порядке искать себе работу.

   Легко сказать, да трудно сделать! Специалистов со знанием английского языка в большущем городе оказалось пруд пруди, и мне оставалось только горько вздохнуть и распрощаться со своей мечтой преподавания иностранного языка в одном из ВУЗов, устроившись на должность секретаря-референта в одну молодую компанию.

   – Ты пойми, Денису аспирантуру закончить нужно, писать диссертацию, – нравоучительным тоном заявила однажды Зоя Эдуардовна.

   – Я же ничего не имею против этого. Но разве нельзя это как-то совмещать хотя бы с самыми минимальными заработками? – возмутилась я, громыхая посудой в раковине.

   – Неужели ты хочешь, чтобы твой любимый муж бросил всё ради твоих прихотей?

   – Прихотей?

   – А как иначе? Тебе что, денег мало? Живёте тут, как сыр в масле катаешься и ещё возмущаешься! – Зоя Эдуардовна нервно отодвинула тарелку.

   – Да поймите вы, я же хочу как лучше! – взмолилась в ответ свекрови.

   – Как лучше будет для Дениса, знаю только я. Потому что я – мать!

   – Угу, – грустно согласилась я, а потом ушла заливаться слезами в отведённой нам с мужем комнате.

   Впрочем, моя любовь к Денису тогда ещё не угасла, и как ни мне приходилось понимать, что наука для него действительно важна и отвлекать его своими упрёками и слезами – это неправильно и неэтично. Я молча работала, исполняла то, что от меня требовалось, старалась меньше попадать Зое Эдуардовне на глаза, а, следовательно, и бывать дома. В ежедневных заботах и проблемах прошло ещё несколько лет. Взаимоотношения со свекровью наладились и заметно потеплели. Я даже научилась не обращать внимания на её едкие замечания и изо всех сил пыталась сохранять душевность и семейный уют, о котором она так мечтала.

   – Мариночка, твои пироги недостаточно прожарены, – заявила свекровь во время очередного застолья в шумной компании родственников. Словно ничего не слыша, я так же улыбалась гостям и старалась сделать этот вечер незабываемым для всех. – Денис, как так можно? Ты ведь заработаешь язву, кушая непроваренную пищу! – Зоя Эдуардовна всё-таки вынудила сына положить пирожок обратно.

   – Мам, пирожки отличные, – с полным ртом еды возразил Денис.

   – Нет. Я же хозяйка, – свекровь бросила недовольный взгляд на меня. – Значит, мне лучше знать. Вот у Верочки с пятого парадного… М-м-м, какие она печёт пироги! Кстати, Денис, она уже давно приглашает тебя в гости. Может, сходишь, а?..

   Денис закашлялся, но ничего не ответил. Я лишь покраснела и опустила глаза. Терпеть такое становилось просто невыносимо, но и устроить скандал при всех родственниках тоже не могла.

   Зоя Эдуардовна ликовала. Она демонстративно отставила тарелку с пирогами в конец стола и продолжила расхваливать соседку Верочку, на что мои пальцы невольно сжались в кулаки. Зато вечером… вечером не выдержала и разрыдалась на груди у мужа.

   – Я так больше не могу. Это кошмар какой-то! – всхлипывала я, растирая тушь по щекам.

   – Милая, ну прости ты её. Мама ведь не специально! – ласково пел Денис.

   – Как не специально? Она при всех, понимаешь, при всех сравнивала меня с какой-то Верочкой!

   – Ну, малыш. Ну, успокойся, – гладил меня по голове муж.

   – Нет! Я не успокоюсь до тех пор, пока мы не переедем! – решительно заявила ему своё несогласие и отправила на переговоры со свекровью.

   Вот только долгожданный разговор и самые радужные надежды не дали ожидаемого результата. Как только Денис завёл разговор о нашем скором переезде, Зоя Эдуардовна тут же схватилась за сердце и повалилась на диван. Мой муж нервно мотался по квартире в поисках сердечных капель и молил Бога о том, чтобы с мамой всё было хорошо. Зоя Эдуардовна слёзно отреагировала на заявления сына и заявила, что если ему наплевать на здоровье собственной матери, то он может уезжать прямо сейчас. Но Денису, конечно же, было не наплевать, и он шаркающими шагами поплёлся объяснять мне, почему именно мы не можем пока переехать.

   Смирившись в очередной раз с неизбежностью своего бытия, я молча отвернулась к стене, позволила супругу поцеловать себя и забылась в беспокойном сне. После того случая свекровь поняла, как можно манипулировать сыном, к тому же, весьма удачно, и прибегала к этой сцене всё чаще и чаще.

   Наверное, мне помог счастливый случай. На кафедре, в университете, в котором работала мама, освободилось место, и я с радостью окунулась в мир своей детской мечты. С удовольствием преподавала английский язык, проводила интересные экскурсии и радовалась жизни. Почему иностранный язык? Наверное, однажды всё решила прочитанная вдоль и поперёк книга Редьярда Киплинга «Книга джунглей». Именно тогда я почувствовала, что мне непременно нужно узнать и другие языки мира тоже. А ещё мне безумно хотелось путешествовать, но денег на это я так и не нашла за всю совместную с Денисом жизнь.

   Несколько следующих лет миновали относительно спокойно и ознаменовались лишь смертью моей матери, потерю которой переживала долго и болезненно. В тот момент даже вездесущая свекровь не решалась лезть с расспросами и вела себя сдержанно и спокойно. Видимо, у Зои Эдуардовны проснулась совесть, раз она оставила меня в покое, не подначивая и не цепляясь к каждому сделанному мною делу.

   На семейном совете, почётным главой которого была Зоя Эдуардовна, утвердилось решение сдавать квартиру моей мамы и копить деньги на свой собственный угол. Я молча выслушала такое предложение и толкнула мужа ногой под столом. Денис, к счастью, вовремя спохватился и заявил свекрови о том, что мы женаты восемь лет и уже давно можем жить самостоятельно. Она спокойно выслушала сына и снова схватилась за сердце.

   – Как же так? Детки мои милые, как же я буду-то без вас? – вредная женщина нервно глотала воздух.

   – Поймите вы, мы же будем приходить к вам. Очень часто. Так часто, как вы этого захотите, – обещала я, боясь упустить такой шанс.

   – Муж меня бросил. Ушёл в иной мир, оставив меня одну. Теперь и вы бросаете несчастную старую женщину, – завывала свекровь, утирая слёзы новой накрахмаленной скатертью, – Горе-то какое!

   На крик и ужасающие стоны Зои Эдуардовны прибежала взволнованная соседка, удивлённо рассматривая странную картину в гостиной.

   – Танечка, моя дорогая. Дети… Они решили оставить меня. Им, видите ли, другую квартиру подавай! А как же я? Как мне быть? – свекровь демонстративно подняла руки к небу и вновь закатила истерику.

   – Что же вы так мать заставляете волноваться? Негоже так со старыми немощными людьми обращаться! Она к вам так относится, а вы… Эх… – махнула рукой соседка и удалилась к себе.

   Я горько усмехнулась, когда поняла, что трюк свекрови в очередной раз удался и её заботливый Деничка смерил меня виноватым взглядом.

   После этого, казалось, долгожданная идиллия всё-таки пришла в наш дом. Денис, наконец, дописал свою многострадальную диссертацию и исполнил свою мечту, а я всё дольше пропадала на любимой работе, получая отдушину только в ней. После смерти мамы она была тем единственным источником, дающим силы жить. Зоя Эдуардовна тоже немного успокоилась и с периодичностью раз в неделю рассказывала мне о том, как Верочка с соседнего подъезда, или Светочка, или Ниночка замечательно готовят рис, мясо и просто превосходно пекут пироги. Все эти девушки казались ей идеальным вариантом для любимого сына Денички. Об этом она тоже не забывала напомнить мне в минуты уединения с ней. Но никакая ни Верочка, ни Светочка с Ниночкой не спешили становиться членами семьи Зои Эдуардовны, ибо, в отличие от моей, их нервная система была дороже для них, чем какие-то призрачные семейные ценности.

   Почему я не ушла? Почему сразу не бросила мужа? Наверное, потому, что всё ещё любила его. Любила Дениса, который каждую ночь клятвенно обещал, что не даст меня в обиду, что мы обязательно переедем в следующем месяце, что заживём по-новому.

   Впрочем, у всего есть свой срок давности. У всего есть свой предел. Видимо, у моего терпения вышел тот самый пресловутый срок хранения, и я взорвалась, накрученная былыми обидами, словно бомба замедленного действия.

   – Я хо-чу ре-бё-нка, – чётко и по слогам заявила в один вечер мужу.

   – Но…. – Это единственное, что Денис смог тогда ответить.

   – Что – но? Нам с тобой скоро тридцать. Когда рожать-то? – медленно закипала я, взъерошивая руками волосы.

   – Но мама… она сказала, что ещё рано и… – пытался что-то объяснить Денис.

   – Мама? Ты обсуждал это с мамой? Не со мной?

   – Пойми… она ведь мудрее, опытнее, и она, наверное, права… нам ещё рано… – промямлил он и попытался схватить меня за руку, но я резко вскочила с кровати и влепила ему звонку пощёчину.

   – Слюнтяй! – крикнула мужу из прихожей, а затем, выскочив на лестничную клетку, громко хлопнула входной дверью.

   Всю ночь до самого рассвета я проревела на плече у единственной подруги, а на утро, уже спокойная и сдержанная, набрала домашний номер, так же твёрдо заявив:

   – Я подаю на развод.

   – Что? – Сонный Денис ничего не понял.

   – Мы с тобой разводимся! Теперь понятно? – В этот судьбоносный момент меня охватила какая-то неведомая радость.

   – Но как же? Что произошло? Неужели ты так расстроилась из-за ребёнка? – испуганный голос мужа больно ударил по барабанным перепонкам.

   – Извини. У меня больше сил нет терпеть это, – я натянуто улыбнулась в трубку.

   – Что терпеть? Всё же было хорошо! Мы так прекрасно жили! – искренне удивился Денис.

   – Давай прекратим этот бессмысленный разговор. Жду тебя в суде, – устало вздохнула в ответ, намереваясь положить трубку в следующую секунду.

   – Ну почему сразу именно развод? Давай решим это как-то иначе!

   Я даже рассмеялась, не заботясь о том, что Денис сейчас растерян и напуган, потому что вдруг поняла, что наш брак изначально был ошибкой. Неожиданно отчётливо почувствовала, что решиться на это нужно стоило давным-давно.

   – Развод? Эта вертихвостка хочет развестись? Сейчас же дай мне трубку! – послышался нервный, но весьма довольный голос свекрови.

   – Мам, подожди…. – Видимо, Денис всё-таки решил сначала сам поговорить со мной.

   – Не буду я ждать! Раз эта фифочка так решила, то ты должен быть рад. Я всегда говорила, что она для тебя не пара! – Зоя Эдуардовна кричала так, что это, наверное, слышала не только я, но и их вечно любопытные соседи.

   Я снова нескромно рассмеялась и сбросила вызов, так и не дождавшись от Дениса согласия на развод. Впрочем, детей у нас не было – делить нечего, поэтому все надежды оставались лишь на скорейшее разрешение этой грустной, печальной и до нелепости абсурдной ситуации, в которую вылилась вся моя десятилетняя семейная жизнь.

***

Облегчённо вздохнув, я рассматривала дверь квартиры, в которой так долго не была. Мой дом. Дом моей матери, который когда-то так глупо променяла на что-то другое и менее прочное. Проведя рукой по холодной металлической поверхности, на лице невольно возникла грустная улыбка. Столько времени прошло… Я ведь ни разу не приезжала сюда после похорон. В квартире постоянно проживали то одни жильцы, то другие, ожидая, пока я наберусь смелости и всё-таки вернусь в свой дом. Обидно, конечно, что так поздно, но главное, что решилась на это.

   Решив проверить почтовый ящик, я нашла в нём одно-единственное почтовое уведомление. А где же само письмо? Вернувшись к запертой квартире и взявшись за дверную ручку, пальцы неожиданно нащупали какой-то сверток, засунутый за неё. Смутившись, я взяла в руки конверт, который уже, наверное, давно пылился под дверью нежилой квартиры. В темноте подъезда невозможно было разглядеть имя отправителя и его адрес, но что-то заставило прижать к себе конверт, словно дав почувствовать, что в нём находится что-то важное.

   Я резко повернула ключ в замочной скважине. Тяжёлая стальная дверь приоткрылась, недовольно скрипнув. В ноздри ударил аромат лимонника и ещё чего-то цитрусового. Аромат, который постоянно сопровождал мою мать. Радостно зажмурившись, быстро нащупала рукой выключатель и уже со спокойной душой вошла в свой новый старый дом, вдохнув знакомый запах полной грудью. Живительный запах. Родной.

   Здесь витал воздух детства, ласки, тепла, свободы и такого долгожданного покоя.

ГЛАВА 3

Моё сердце замерло, когда правая нога переступила порог квартиры. Благоухание лимонника сопровождало меня каждый шаг. Оно, словно невидимый оберег этого дома, незаметно касалось тайных невидимых струн моей души. Я улыбнулась и вдохнула на полную грудь. Наконец-то дома… Но тело почему-то застыло в нерешимости пройти дальше.

   Обычная двухкомнатная квартира не блистала шикарной обстановкой и дорогим убранством, однако в её стенах было что-то особенное. Какое-то невидимое чувство умиротворённости, сотканное на протяжении нескольких лет, начиная с того самого момента, когда в это жилище въехала моя мама. Она внесла в эту среднестатистическую каменную коробку что-то невероятное и обладающее сильнейшей магией. Что-то умопомрачительно-сладкое и трепетное одновременно.

   Я осторожно прошла вперёд, пересекая вход небольшой гостиной. Здесь всё осталось по-прежнему. Ничего не изменилось за время чужого обитания в этом доме, лишь немного передвинута мебель, заменены шторы и ковёр, но те самые сильный аромат лимонника и чувство гармонии остались прежними.

   Выглянув в окно, попыталась разглядеть знакомый с детства пейзаж. Пальцы бережно касались ваз, книг, фотографий в больших рамках… Приглушённый свет, исходящий от высокого в салатовом абажуре торшера, придавал гостиной необыкновенную, таинственную атмосферу. Я опустилась на старенький диван, покрытый пушистым покрывалом, и с удовольствием закрыла глаза, став вспоминать своё детство, проведённое в этой квартире. Вспоминала маму, которая радовалась моим первым успехам. Вспоминала себя прежнюю: весёлую, задорную, с острым носиком и любопытными глазами.

   По привычке провела рукой по мохнатому персиковому покрывалу, как любила делать когда-то давно, и… наткнулась на конверт, который в порыве эмоций был брошен на диван, а потом и вовсе благополучно забыт. Плотная бумага, аккуратно выведенные буквы однозначно заинтересовали. На конверте значились только моя фамилия и адрес проживания, зато имени отправителя на нём написано не было. Торопливо, словно боясь куда-то опоздать, я распечатала конверт, в котором лежал только один листочек бумаги, ровно сложенный вдвое.

   Чуть помедлив, покрутила в руках письмо, пытаясь разгадать, что бы это всё значило, но, не найдя никаких зацепок, глубоко вдохнула и всё же разложила лист бумаги.

   «Марина, ни моё имя, ни моя фамилия не скажет вам ни о чём. Уверяю вас, вы меня не знаете, так же, как и я вас. Не стоит пугаться и тут же выбрасывать письмо в мусорное ведро. Марина, у меня к вам есть одно очень важное дело, касающееся вашего отца. Прошу вас почтить меня своим присутствием для того, чтобы я смог передать вам важную для вас информацию.

   Я буду ждать вас каждый вечер в пять часов в кафе «Маргарита» на проспекте Мира. Очень надеюсь, что вы согласитесь на встречу, иначе, мне придётся вернуться домой ни с чем, а улетаю я обратно уже третьего марта.

   С уважением, Александр».

   Глубоко вдохнув, я непонимающе уставилась на ровные строчки в письме, выведенные почти каллиграфическим почерком. Потом, словно не веря тому, что прочитала, снова пробежалась глазами по коротенькому известию. Губы растянулись в улыбке: возможно, это чья-то странная шутка... Но зачем кому-то шутить именно так? Какой смысл в том, что я приду в «Маргариту» и буду ожидать какого-то призрачного Александра? Но, на миг задумавшись, всё же решила, что единственный, кому это нужно, мог быть только Денис. Впрочем, мой бывший муж не смог бы решиться на подобный розыгрыш самостоятельно, без участия в этом спектакле Зои Эдуардовны.

   Я вжалась спиной в мягкий диван, прикусив нижнюю губу, – всегда так делала в минуты серьёзных размышлений – и внезапно поняла: письмо пришло не по адресу. Мало ли Марин живёт в этом большом городе? Отправитель просто-напросто ошибся и засунул конверт именно в мою дверь, даже не подозревая о том, что я не та, кого он ищет. Но, перевернув конверт, мне стало почему-то грустно. Нет, адрес значился мой, вернее, тот, по которому была прописана, хоть и не проживала там уже давно.

   Очередная догадка лопнула, словно мыльный пузырь, и глаза снова оказались прикованы к строчкам письма. Они выискивали в словах незнакомого мне Александра какой-то смысл, который мог быть пропущен в самом начале чтения, но так и не находили его. В конце концов, устав от этого бесполезного занятия, я поднялась с дивана, да и злополучный конверт не забыла с собой захватить.

   Александр словно подозревал что-то неладное, когда просил меня не выбрасывать письмо. Я же пропустила эту просьбу мимо ушей и всё-таки выбросила смятое послание в мусорное ведро, не найдя логичной причины его появления в моей двери.

   «Если это шутка Дениса, то я не доставлю ему такой радости, – прошептала, зевая во весь рот и направляясь к спальне. – В конце концов, если это действительно так важно, то этот Александр мог бы и сам найти меня, а не оставлять непонятные письма на пороге».

   Однако то ли новое место так повлияло, то ли переживания от развода и встречи с Зоей Эдуардовной, но уснуть мне так и не удалось. Я долго ворочалась, пытаясь поймать сон, чтобы хоть немного вздремнуть перед уроками в гимназии. То просовывала руку под подушку и крепко зажмуривала глаза, то сбрасывала с себя одеяло и вовсе убирала подушку, то переворачивалась на другой бок и на другую сторону кровати, но уснуть так и не получалось. Мирно тикали часы, тишина давила тяжёлым грузом. Несмотря на отключенное так рано отопление, мне было жарко, но я упорно продолжала пытаться провалиться в забытье, считая вслух несуществующих баранов. И когда заплетающимся языком дошла до цифры триста девяносто шесть, мои надежды на спокойный сон окончательно пропали.

   Резко поднявшись, села на кровати. Затем, быстро отбросив тонкое одеяло, не включая свет, я почти бегом побежала в кухню и открыла дверцу тумбочки под раковиной. Безошибочно и торопливо достала оттуда смятую бумажку и, так и не включая свет, подошла с ней к окну, которое освещалось ярким фонарём во дворе напротив.

   «Марина, у меня к вам есть одно очень важное дело, касающееся вашего отца», – вслух прочитала эту строчку и поняла, что именно меня смутило.

   Отец!

   Я ещё два раза изучила вырванное из текста предложение, словно хотела убедиться в том, что не разучилась складывать буквы в слова. Но ровный почерк некого Александра чётко и ясно вывел слово «отца» – в этом ошибки быть не могло.

   Нервно прижав письмо к груди, на ватных ногах подошла к раковине, и только после того, как опустошила стакан холодной воды, я задышала спокойно и опустилась на неудобную табуретку. Тут, в полумраке кухне, я просидела почти до утра, пытаясь вспомнить то, что знала о своём отце. А знала, на самом деле, очень мало. И это «очень мало» почти граничило с «ничего».

   У меня не было отца. Я не помнила и не знала его. Мама никогда не говорила о нём, а потому мне просто приходилось верить в то, что папа просто потерялся. Но в семилетнем возрасте, когда поступила учиться в первый класс, я долго расспрашивала маму, где мой отец и почему он не забирает меня из школы, как это делает папа Юли? Мама отвечала, что он уехал в длительную командировку. Тогда моим главным желанием, как на день рождения, так и на Новый год, стала встреча с папой.

   С тех пор прошло много времени, и, в конце концов повзрослев, мне уже окончательно стало ясно, почему мама живёт одна. Такие истории слышались отовсюду, они были сплошь и рядом, случаясь с каждой третьей семьёй. Я не решалась тревожить мать расспросами о своём появлении на свет, надеясь на то, что она сама мне всё расскажет.

   – Где мой отец? – не выдержала в день своего восемнадцатилетия и задала волнующий меня вопрос матери.

   – Не знаю, – честно ответила она.

   – Как так? – искренне удивилась я.

   – Понимаешь, дочка, мы виделись с ним всего несколько раз. А потом он уехал.

   – Куда? – печально выдохнула в ответ.

   – Какая теперь разница! – Мать отвернулась к горе немытой посуды.

   – Есть разница! Мама, я хочу знать, кто он, где он! – я сорвалась на крик.

   – Я не знаю, дорогая. Наш роман был такой быстрый и такой бурный…

   – Он знает, о моём появлении на свет? – резко прервала её рассуждения.

   – Не знаю… Возможно. В любом случае, лично я не говорила ему об этом.

   Я уронила скользкую тарелку на пол, открыв рот от неожиданности.

   – Почему ты ему не сказала?

   – Потому что так было бы правильно. Твой отец встретил меня за несколько дней до собственной свадьбы…

   – Свадьбы? – хмуро покосилась на осколки разбитой тарелки и лужу на линолеуме.

   – Да. Он собирался жениться. Надеюсь, что удачно. – Мать быстро вытерла руки и, бросив полотенце в сторону, удалилась из кухни, дав мне понять, что разговор окончен.

   Позже, когда я вновь пыталась узнать что-то о своём отце, мама всячески обходила эту тему стороной. В конце концов, мне пришлось смириться с тем, что эти разговоры ей бесконечно неприятны, и покорно окунулась в мир семейной жизни, напрочь забыв о том, что когда-то в детстве мне хотелось отцовской заботы и любви.

   Замёрзшими пальцами я провела по измятой бумаге и задумалась: а вдруг Александр не лжёт и не шутит? Вдруг эта встреча расставит все точки над «і», и я хоть что-то узнаю о своём отце? Но в таком случае почему Александр не назвал свою фамилию и улетает уже послезавтра? И куда он улетает?

   Ещё долго просидев в темноте кухни, так и не решаясь уйти спать, я никак не могла понять, почему, спустя двадцать сем лет после моего рождения, незнакомец хочет рассказать что-то важное, касающееся моего отца. Нет, это всё нелепости, и их надо срочно выбросить из головы! Надо возвращаться в спальню и постараться заснуть. Однако конверт на этот раз я всё же взяла с собой и бережно уложила его на ночной столик. Усталость, нервное истощение и позднее время, наконец, сморили. Пришёл тревожный сон, не обещающий должного отдыха и бодрого утра уже через пару часов.

ГЛАВА 4

Новый день выдался совсем не бодрым, каким-то сонным и ленивым. Будильник на мобильном телефоне окончательно развеял надежды на то, что мне всё-таки удастся выспаться. Бегло кинув ещё сонный взгляд на загоревшийся дисплей телефона, я поначалу зажмурилась, но потом, резко распахнув глаза, подхватилась и заметалась по комнате. Я проспала. Опаздывала, причем катастрофически. И у меня было всего сорок минут для того, чтобы одеться, наложить макияж, позавтракать и добраться до гимназии, в которой преподавала.

   Естественно, из этого долгого списка, на который коротких сорока минут явно мало, учитывая, что тридцать минут будет занимать только дорога, пришлось героически вычеркнуть «наложить макияж» и «позавтракать». Обычную неторопливую трапезу заменила чашка горького кофе без сахара между одеванием юбки и спешным расчёсыванием спутанных волос. Всё, что я успела сделать – это быстро умыться, наспех вытираясь мягким полотенцем, и нанести на запястья и шею несколько капель духов с ароматом жасмина.

   Отыскав сумку и папку с нужными к урокам материалами, я выбежала из квартиры, громко захлопнув за собой старенькую, но надёжную железную дверь. Выпорхнув из подъезда, на ходу застегнула большие пуговицы своего пальто и натянула меховой капюшон, прячась от сырого холодного ветра.

   Судя по всему, ночью температура воздуха опустилась до ноля, а то и вовсе к плюсовой отметке. Вчерашние снежные холмики превратились в неприятное грязное месиво. Холод, лужи и слякоть вперемешку с речным песком, которым ещё вчера были посыпаны скользкие тротуары, окончательно испортили настроение в это утро. Успокоило лишь то, что мне всё-таки удалось вовремя успеть к первому уроку. Элитная гимназия с лингвистическим уклоном жила размеренной жизнью, радуясь щедрыми подарками богатых родителей своих учеников. Она была единственной в своём роде в этом большом городе. Тут учились одарённые дети и те, чьи родители решили, что их чаду ещё с пеленок просто необходимо знание таких языков, как французский, испанский, арабский, китайский и даже латынь. Ну и английский, который включили в общую образовательную программу.

   – Марина Артуровна, зайдите ко мне, – в коридоре, во время перемены, мне встретился директор.

   – Уже иду. – Поздоровавшись, я незамедлительно вошла в кабинет Анатолия Игнатьевича. – Что-то случилось? – спросила, заметив его взволнованное лицо.

   – Случилось. Садитесь, – он указал на стул с мягкой кожаной обивкой рядом со своим столом и продолжил: – Видите ли, Марина Артуровна, на вас поступила жалоба, – замялся он, подбирая нужные слова.

   – Жалоба? Но от кого? – удивлённо подняла бровь и нервно провела рукой по своим прямым волосам.

   – Некая Шувалова Зоя Эдуардовна заявляет, что вы…

   – Шувалова? – я тотчас прервала его. – Позвольте, я объясню вам. Это… это моя свекровь. Бывшая. Понимаете, она никогда не была довольна мною в качестве своей невестки и….

   – Простите, но меня не интересуют ваши личные проблемы, – резко возразил Анатолий Игнатьевич.

   – Но….

   – Вот именно, что есть одно «но», – нахмурившись и тяжело вздохнув, директор встал из-за стола и подошёл ко мне. – Скандал, который устроила ваша свекровь, слышала мать одного из наших учеников.

   – Господи, да это нелепость какая-то! Неужели вы поверили тому, что она наговорила? – разволновалась я, нервно теребя бант своей белоснежной блузки.

   – Я – нет. А вот эта родительница поверила, – Анатолий Игнатьевич сел на свое место.

   – Ну как же так? Зоя Эдуардовна… Что она сказала? – с мольбой в голосе обратилась к директору, игнорируя громкий звонок на следующий урок.

   – Она много чего говорила.

   – Вы же умный человек! Вы же понимаете, что это всё неправда! Она просто хотела отомстить мне, – мой голос дрогнул.

   – Ещё раз повторяю: меня не интересуют ваши семейные дела. Это ваше лично дело. Я не намерен выяснять, кто из вас прав! – мужчина возмущённо стукнул кулаком по столу.

   – И что теперь? – всхлипнув, я опустила глаза.

   – Эта Ольга Павловна, мать Коли Щукина из пятого «Б», требует, чтобы я вас уволил, – чётко и по слогам произнёс директор.

   – Уволили? – задохнувшись от растерянности, я резко встала.

   – Именно. Она не желает, чтобы такой учитель, как вы, занимался с её сыном.

   Для меня это стало ударом ниже пояса. Уж такого невозможно было ожидать, а словам директора – поверить. Всё происходило словно в жутком кошмарном сне. Только мне удалось наконец-то найти ту работу, в которую могла вложить всю себя. Только моя детская мечта исполнилась, и я начала заниматься любимым делом... Но Зоя Эдуардовна решила иначе. Она всё и всегда решала за других.

   – Как так? – тяжело вздохнув, сокрушённо произнесла. – Неужели я плохо справляюсь со своими обязанностями?

   – Марина Артуровна, вы же знаете, что нет, – сухо ответил директор.

   – Тогда что?

   – Ольга Павловна и её муж – главные спонсоры нашей гимназии. Они обещали нам ремонт и новый компьютерный класс. Теперь вы понимаете?

   – Желание спонсора – закон? – я обречённо упала на стул.

   – Увы, – Анатолий Игнатьевич отвернулся к окну.

   – Я могу идти? – спросила, глотая беззвучные слёзы.

   – Если хотите, доработайте неделю до конца. Вас ведь любят ученики.

   – Но не любят спонсоры, – грустно улыбнулась я.

   – Я подыщу вам новое место, – проговорил он, спрятав виноватый взгляд.

   – Спасибо.

   Я медленно, словно мои ноги налились свинцом, вышла из кабинета директора и отправилась на урок в пятый класс, где учился тот самый Коля Щукин, который и не подозревал, почему его любимая учительница Марина Артуровна вынуждена уйти с работы. Все занятия прошли в милой и дружеской атмосфере, но в самом конце последнего урока на пороге класса возник Анатолий Игнатьевич. Это означало только одно: директор не поменял своего решения и не собирался жертвовать спонсором с тугим кошельком ради того, чтобы я осталась на прежнем месте работы.

   Заявление об уходе по собственному желанию было написано быстро. Так же быстро и совсем безмолвно моей рукой была поставлена подпись.

   – Мне жаль, – получив от меня заверенный документ, он завизировал его.

   – Мне тоже, – я вновь опустила глаза.

   – Я обещаю найти вам отличное место. Вы только подождите несколько дней и не обижайтесь на меня, – со всей присущей ему искренностью сказал Анатолий Игнатьевич.

   – Спасибо. Я буду вам признательна, – натянуто улыбнулась, крепко сжимая ручку своей сумки, и осторожно поинтересовалась: – А кто будет преподавать английский вместо меня?

   – Честно говоря, не знаю… – мужчина почесал свой седой затылок.

   – Тогда, может… – Огонёк надежды мелькнул в душе.

   – Нет. Ольга Павловна потребовала вашего немедленного исчезновения из стен этой школы.

   – Жаль, – хмуро ответила я и развернулась к двери.

   – Голубушка, вы только не обижайтесь на старика. Сами понимаете: гимназии нужно как-то выжить. Городские власти не очень-то беспокоятся о нас, а Ольга Павловна – это единственный шанс.

   – Я понимаю, – говоря это, боролась с острым желанием расплакаться и броситься этому пожилому человеку на шею.

   Анатолий Игнатьевич был строгим руководителем, но никогда не позволял себе незаслуженной критики. Он с радостью принял меня на работу несколько лет назад и относился как-то по-особенному. Возможно, потому, что у него не было детей, а я чем-то напоминала ему жену, которую он давно похоронил. Возможно, потому, что, несмотря на свой возраст, я всё-таки нуждалась в отцовской заботе. Работа стала для меня единственным местом, в котором можно было забывать о существовании всех своих проблем и дышать полной грудью. Ещё вчера мне казалось, что после развода я смогу полностью насладиться своим любимым делом, но судьба в лице Зои Эдуардовны распорядилась иначе: вместе с семьёй потеряна и работа, из которой черпала жизненную энергию. И когда перед глазами всплыло озлобленное лицо бывшей свекрови, я грустно улыбнулась, вспоминая нашу встречу у ЗАГСа. Даже подумывала о том, что непременно нужно зайти к бывшей родственнице и уговорить её переубедить Ольгу Павловну в обратном. Впрочем, я понимала, что это совершенно бессмысленно. Ровным счётом как и мои слёзы, которые сейчас медленно стекали по красным щекам.

   Я решила уйти никем не замеченной через чёрный вход: не хотелось объяснять коллегам, что случилось и почему на душе так тоскливо. Тихо и неприметно я вышла на холодный весенний ветер, забыв накинуть капюшон. Сырость и слякоть под ногами как можно лучше подходили под настроение. Свернув за угол, побрела по тротуару главной улицы – медленно и не спеша. Мне теперь не нужно было торопиться домой и готовиться к завтрашним урокам. Дома меня никто не ждал, кроме наполненных детскими воспоминаниями стен. Я месила сапогами грязь под ногами, не заботясь о том, что они уже безвозвратно испорчены, но вдруг остановилась возле ярко освещённой неоном витрины, словно какая-то невидимая рука заставила меня сделать это. Подняв голову вверх, прочитала название кафе – «Маргарита» – и заглянула внутрь через толстое стекло. Маленькое уютное заведение существовало своей жизнью. Кто-то пил кофе, кто-то наслаждался десертом. Влюблённые парочки, одинокие женщины и мужчины, компания подростков – все они наслаждались теплом зала, которое было очень кстати в этот промозглый весенний день.

   Я посмотрела на часы – половина пятого – и немного задумалась, однако потом резко рванула стеклянную дверь на себя и вошла в кафе, в котором пахло свежеиспечёнными булочками и корицей. Словно испугавшись своей внезапной смелости и решительности, быстро заняла столик в самом углу, рядом с широким окном, и быстро сняла пальто. Тотчас подбежавший официант быстро принял мой заказ и пообещал принести кофе уже через пару минут.

   Однако вскоре смелый порыв быстро сменился сомнениями и страхами. Зачем пришла сюда? Что нужно этому Александру? И может ли он рассказать мне об отце больше, чем моя мать?

   Официант принёс кофе, пожелал приятного вечера и удалился. К тому времени я уже поняла, что сделала глупость, придя в это кафе, и даже собиралась уйти обратно. В конце концов, у меня есть ещё двадцать минут – можно выпить свой кофе, а потом сразу же покинуть это место. Видимо, шутка с письмом всё же оказалась очередной проделкой моей бывшей свекрови.

   Спешно расплатившись, я поднялась со стула. За окном уже темнело, и мне хотелось поскорее уйти отсюда, спрятаться у себя дома и забыть обо всех неурядицах сегодняшнего дня. Подойдя к гардеробной, поправила волосы, накинула пальто и взяла сумку.

   – Марина? – Я резко обернулась и встретилась с большими карими глазами. – Это я вас искал, – радостно произнёс незнакомец и потянулся к моему пальто, помогая снять его, а затем вновь проводил до столика, приглашая сесть. Я безмолвно опустилась на краешек отодвинутого для меня стула и проследила за мужчиной настороженным взглядом. – Вы не волнуйтесь, это я оставил вам письмо. – Мужчина обнажил ряд своих белоснежных зубов, блеск которых выгодно подчёркивался смуглой, с приятным медовым оттенком кожей.

   – Я не волнуюсь. Александр, если не ошибаюсь?

   – Он самый. Ваш покорный слуга, – мужчина снова улыбнулся, – но только на этот вечер.

   – Чем обязана? – сухо спросила, не позволяя себе расслабиться под изучающим взглядом незнакомца.

   В свою очередь, он так же внимательно изучал меня. Я больше ничего не спрашивала и молча наблюдала за тем, как Александр подозвал к себе официанта и заказал себе кофе и стакан сока.

   – А что будете вы? – учтиво поинтересовался мужчина.

   – Ничего. – Начинала злиться, сама не понимая почему.

   – Дама определится с выбором позже. А пока принесите ей кофе, – Александр снова тепло улыбнулся и дал понять официанту, что он свободен.

   Я пристально изучала лицо Александра. Идеальные черты. Чёрные волосы, чуть небрежно спадающая на лоб чёлка и милые ямочки на щеках. В смоляных глазах плясали озорные огоньки, отчего мне стало совершенно не спокойно, и я тяжело вздохнула.

   – Нравлюсь? – Александр чуть приподнял бровь.

   – Скорее, да, чем нет, – уклончиво ответила симпатичному мужчине и перевела взгляд на его деловой костюм.

   Строгий чёрный пиджак сидел на нём словно влитой. Идеально накрахмаленная белая рубашка, казалось, светилась особенным сиянием в полумраке кафе. Золотые запонки и такие же часы на левом запястье мужчины довершали и без того впечатляющую картину.

   Я слегка улыбнулась, когда поняла, как нелепо выгляжу рядом с Александром в своей скромной юбке, обыкновенной блузе и без макияжа. Моей единственной гордостью, доставшейся от матушки-природы, были густые и пышные ресницы, которые почти никогда не красила тушью, понимая, что так только испорчу их.

   Посмотрев на Александра, на моих губах вновь невольно появилась загадочная улыбка. Красавец, который сидел так близко от меня, улыбнулся в ответ, отчего язычки пламени в его глазах заплясали ещё отчаянней. Я шумно сглотнула, осознав, что, сама того не подозревая, начала заигрывать с совершенно незнакомым мужчиной. А он просто не мог мне не ответить взаимностью.

   – Зачем я вам понадобилась? – резко мотнула головой и упёрлась спиной в неудобную спинку стула.

   – У меня есть поручение. – Александр не слишком обрадовался окончанию хоть милой, но короткой игры, и сменил свой тон на более серьёзный и деловой. – Я представляю интересы Артура Андреевича Ратманова –бизнесмена из Москвы.

   – Простите, но я не знаю никакого Артура Андреевича, – я облегчённо вздохнула, надеясь на то, что эта встреча с Александром – в действительности нелепая ошибка.

   – А если я скажу вам, что он ваш отец и хочет вас видеть? – Александр, не особо стесняясь, положил локти на стол и наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза.

   – Что? – услышав его обращение, поперхнулась излишне горячим кофе.

   – Артур Ратманов – ваш отец. Но ваша мать скрыла от вас этот факт, – продолжил Александр спокойным и ровным голосом.

   – Зачем?

   – Наверное, об этом лучше спросить у неё. Думаю, на это были причины. Она… очень сильно поссорилась с вашим отцом и лишила его всяческой возможности когда-либо увидеться с вами.

   – Я обязательно воспользовалась бы вашим советом, будь моя мама жива… – мой голос дрогнул, и я скорбно опустила глаза.

   – Простите, я не знал… – в словах мужчины проскользнуло понимание, а его глаза изучали необычайную теплоту. – Но ваш отец…

   Я молчала и с опаской слушала Александра. Он говорил таким мягким и рассудительным тоном, что сначала мне даже не верилось в то, что он обращается именно ко мне.

   – Это вряд ли. У меня его нет, – наконец тихо выдохнула в ответ.

   – У вас кожа красивого оливкового цвета, немного смуглая. Надеюсь, с этим вы спорить не станете? – Александр отхлебнул кофе и пристально посмотрел на меня.

   – Это ещё доказать нужно, – фыркнув, откинулась на спинку стула. – Мама всегда говорила, что у меня нет отца.

   – Вы ошибаетесь. Он жив, но не так здоров, как хотелось бы. – В агатовой бездне глаз красивого мужчины мелькнула грусть. – И он ждёт вас у себя дома.

   – Отец? Ждёт? Меня? – я чуть привстала, – Простите, передайте, пожалуйста, Зое Эдуардовне, что её шутка удалась. Пусть поставит себе ещё одну галочку в списке «Как сломать жизнь Марине»! Надеюсь, на этом всё, и я могу уйти домой. У меня был отвратительный день! Да что говорить – вчерашний день тоже был кошмарным! Хотя, знаете что, последние десять лет моей жизни – вот это точно отвратительно! – поддавшись давлению эмоций, сорвалась на крик. – И передайте, наконец, моей бывшей свекрови, что я больше не претендую на её драгоценного Деничку! Пусть и он, и она катятся к чёрту! Они мне вот где сидят! – пересекая ребром ладони горло, я встала из-за стола и схватила своё пальто. – Я развелась вчера! Я уволилась с работы! Надеюсь, теперь она счастлива!

   Выкрикнув в отчаянии последние фразы, вытерла с лица одиноко скатившуюся слезу и направилась к выходу. Всё это время Александр невозмутимо слушал меня, продолжая сидеть на своём месте. Мои внезапные порывы, казалось, никак не заботили его, и он лишь меланхолически водил ложкой в чашке, не поднимая глаз.

   – Вы всё сказали? – Он отставил чашку в сторону.

   – Всё! – решительно ответила я.

   – А теперь садитесь, и мы, наконец, поговорим о том, из-за чего я прилетел сюда. В конце концов, у вас тут не по-весеннему холодно. И, вы уж извините, но мне тут у вас абсолютно не нравится, – Александр виновато улыбнулся, разбудив во мне бешенство.

   – Значит, вы ничего не передадите Зое Эдуардовне? – прошипела со злобой.

   – Значит, не передам, – бесцеремонно ответил мужчина, но, когда встретился с моими, наполненными яростью, глазами, тотчас добавил: – Потому, что я не знаю, о ком вы сейчас говорите.

   – Как… вы… – несвязно пролепетала я.

   – Я уверяю вас, ни к вашему разводу, ни к увольнению и ни к десяти страшным годам вашей жизни я не причастен, – Александр снова улыбнулся и рукой указал мне на стул.

   – Но… я…

   – Ваш отец ждёт вас, – отчётливо проговорил он.

   – Отец… – эхом прошептала я и присела на краешек стола, всё ещё не веря в то, что Александр не шутит надо мной.

   – Артур Андреевич попросил разыскать вас. Он хочет с вами повидаться. Поэтому я и прилетел сюда три недели назад.

   – Что? – воскликнула во второй раз за вечер.

   – Естественное желание отца – вы не находите? – холодно осведомился Александр.

   – Не нахожу! – возразила в тон ему. – Даже если всё то, что вы мне рассказали, – правда, то я не понимаю, почему должна бросать свою налаженную жизнь и мчаться на встречу к отцу?

   – Развод, отсутствие работы и крушение ваших надежд – это и есть ваша налаженная жизнь? – Его тёмные глаза сузились. Чтобы не наговорить обидных слов, я вспомнила об остывшем кофе и сделала несколько глотков. Развод? Да, я сама сказала ему об этом в порыве эмоций, но как он может?.. Этот Александр… что он о себе возомнил? Какая великолепная способность у этого человека унижать других всего одним словом! – Марина, извините, если я вас обидел, но я не хотел этого, – добавил он чуть тише и мягче, – я лишь хотел сказать, что вы имеете право на маленькое путешествие и только…

   Почувствовав, как лицо тут же побледнело, я тяжело вздохнула. Всё-таки у этого мужчины получилось уменьшить мой пыл и жар с помощью тихой, странной, невероятно лёгкой интонации в своих словах.

   – Три недели? Вы прилетели сюда три недели назад? – перевела тему разговора, не желая слушать упрёки о неустроенности и благополучии своей жизни, и удивлённо посмотрела на мужчину. – Но я увидела письмо только вчера.

    – Марина, у меня был только ваш старый адрес. Вот и пришлось писать письмо в надежде на то, что вы всё же появитесь в своей квартире.

   – Но как?..

   – Очень просто. Ваш отец задействовал все свои службы для того, чтобы отыскать вас. – Александр вновь отпил глоток кофе и довольно улыбнулся.

   – А…

   – Вашему отцу шестьдесят четыре.

   – Но…

   – Вы правы, Артур Андреевич допускал, что вы можете о нём и не знать.

   – Зачем? – я глупо улыбнулась, не понимая причину столь нелепого и спонтанного желания меня разыскать.

   – Ваш отец болен, и он…

   – Решил умереть с чистой совестью? – вдруг оживлённо уточнила у мужчины, находясь до этого в полнейшем оцепенении.

   – Артур Андре…

   – Да-да! Старик находится при смерти и решил попросить прощения у дочери! Как мило! – я выпрямила спину, перебивая Александра, и небрежным жестом поправила длинные волосы.

   – Вы ведь ничего не знаете, – он поднял на меня свои карие глаза.

   – И не хочу знать! – отрезав, гордо отвернулась к окну.

   – Но, бог мой, почему? – Александр искренне не понимал сложившейся обстановки.

   – Просто не хочу – и всё!

   – Вы ведь не знаете, как долго он вас искал. Как страдал, переживал, нервничал. Вы не знаете, как он обрадовался, когда, наконец, вас удалось найти, – почти шептал Александр. Нежно и безмятежно. Он надеялся на то, что я пойму и соглашусь поговорить об этом.

   – Неужели семейная жизнь так не заладилась, что старику пришлось искать детей, которых он оставил на стороне? – съязвила в ответ, но так и не повернулась в сторону мужчины, продолжая смотреть в окно.

   – Артур Андреевич не женат.

   Я удивилась, услышав это, но виду не подала и лишь твёрдо отчеканила:

   – Мне аб-со-лют-но всё ра-вно.

   – Неужели вам не интересно?

   – Абсолютно нет! – повторив, резко поднялась с места и снова схватила своё пальто, дёрнув его так, что пришитая у основания воротника петелька не выдержала и разорвалась напополам.

   Грустно улыбнувшись и быстро надевая пальто, я краем глаза заметила, как Александр поднялся из-за стола вслед за мной.

   – Он ждёт вас, – напомнил он и растянул губы в виноватой улыбке.

   – Ждёт? И где же? – удивлённо подняла бровь.

   – В Москве. Я должен вас привезти.

   – Вот только я никому и ничего не должна! – я, наконец, справилась с большими пуговицами на верхней одежде и взяла сумку.

   – Но, послушайте, он ведь болен… Вы разобьёте старику сердце, – Александр вдруг резко взял меня за руку и посмотрел прямо в глаза.

   – Я? Разобью? – уставилась на мужчину широко открытыми глазами, задыхаясь от возмущения. – А он? Он разве не разбил сердце? Мне? Моей матери? Где? Где он был, когда я так отчаянно желала увидеть его? – голос сорвался на хрип.

   – Я понимаю, в вас говорит детская обида, – мужчина всё ещё крепко удерживал мою руку, не решаясь её отпустить, – но он ведь сильно жалеет о случившемся.

   – И пусть жалеет! – я непреклонно вырвала ладонь, пытаясь убежать. – Муки совести ещё никому не повредили!

   – Ну вы же умный человек, вы должны понимать, что…

   – Нет! Я отказываюсь понимать это! Я отказываюсь лететь с вами куда-либо! Я от-ка-зы-ва-юсь! Не факт, что вы вообще говорите правду! – свирепо гаркнула в ответ.

   – Я представлю вам все доказательства. Артур Андреевич был тут почти двадцать восемь лет назад, в мае. Он встретил вашу маму и…

   – Хватит! – закрыла уши ладонями. – Я больше не хочу этого слушать! Если он и вправду мой отец, то передайте ему, что я умерла!

   Я схватила свою сумку и побежала к выходу, по неосторожности задев плечом официанта. Растирала слёзы по лицу и не понимала, что, вообще, происходит. Зачем явился этот Александр? Чего он хочет от меня? А самое главное – почему отец появился именно сейчас? Почему не раньше?

   Резко толкнув тяжёлую стеклянную дверь, я оказалась на морозном вечернем воздухе. Мокрые щёки, тут же покраснев, заледенели от колючего ветра. Мне пришлось накинуть меховой капюшон в надежде хоть как-то спрятаться от этой пронзающей до костей стужи.

   – Марина, я улетаю завтра в семь вечера. Рейс номер четыреста двенадцать. Я буду ждать вас до самого вылета! – на крыльцо выбежал Александр, ещё надеясь на моё возвращение.

   – Не стоит! Я никуда не полечу! – бросила последний взгляд на мужчину и быстро скрылась в шумной толпе, желая, как можно скорее оказаться дома.

   *Потом я долго стоял на крыльце, всматриваясь в тонкую стройную фигурку девушки. Холодный ветер трепал мои волосы и галстук, а расстёгнутый пиджак не помешал ему пробраться под тонкую ткань рубашки. Вздохнув, я достал мобильный из кармана брюк. Ещё раз оглядел толпу, снующую на улице, ожидая, что Марина всё-таки вернётся, после чего набрал номер, записанный в телефонных контактах.

   – Отец, я нашёл её.

   Затем несколько раз утвердительно кивнул, напряжённо вслушиваясь в доносящиеся из динамика слова, и вновь скрылся за дверью кафе.

ГЛАВА 5

Я быстро вошла в тёмный подъезд, отряхивая себя от снега, который, кажется, решил радовать город и весной тоже. Поиск ключей в безразмерной учительской сумке занял намного больше времени, чем обычно, и мне уже почти удалось нащупать рукой железный брелок, как едва слышный скрип соседской двери заставил оторваться от увлекательного процесса и поднять голову.

   – Маша, ты? – обратилась к соседке, пытаясь рассмотреть её лицо в полумраке подъезда.

   – Маринка! Ты вернулась! Я так рада! – подруга бросилась обнимать меня, пачкая одежду намазанной на лице маской.

   – Ага. Вернулась, – хмуро ответила я, стирая небрежные штрихи глиняной массы.

   – Это срочно нужно отметить! – Маша схватила меня за руку и потащила к себе.

   – Постой… – попыталась объяснить соседке, что сейчас не лучшее время для общения.

   – Нет. И слушать ничего не хочу! – упорно твердила она, надевая домашние тапочки.

   – Маш, у меня был плохой день, – вновь запротестовала я.

   – А у меня есть отличное вино.

   – Я не хочу пить, Маша…

   – Мне это вовсе не интересно, дорогая! Я не видела тебя несколько лет – так что, будь добра, топай на кухню, а я сейчас… только смою этот ужас с лица, – Маша толкнула меня в небольшую кухню, а сама отправилась в ванную.

   – Эх, ладно. Ты же не отстанешь! – Я сняла мокрое пальто и небрежно бросила его на стул.

   – Вот, ты уже начинаешь говорить умные вещи! – прокричала она из ванной. – Что у тебя нового?

   В это время я рассматривала знакомую обстановку соседской кухни, в которой провела неисчисляемое количество вечеров, ночей и дней в компании своей близкой подруги. С Машей мы знакомы давно, с самой школы, и очень долго общались, пока я не вышла замуж и не переехала в другой район. Как-то по-глупому разошлись наши пути. Дружба сошла на нет. У каждого возникли свои заботы и проблемы. Но когда я увидела на столе свою любимую чашку, то невольно улыбнулась. И хоть она не была моей собственностью, но в доме подруги все знали, что эта забавная кружка с изображением медведей наполнялась чаем лишь для меня, как для самого желанного гостя.

   – Чего ты молчишь? – Маша крикнула ещё громче. – Мы не виделись сто лет, за которые у тебя явно должно было что-то случиться.

   – Случилось. Я развелась, – ответила, улыбнувшись.

   В ванной комнате повисла тишина, и уже через секунду в кухню прибежала Маша, вытирая полотенцем стекающие по лицу струйки воды.

   – Что? Неужели ты всё-таки послала к чёртовой матери своего Дениса и его любимую мамашу? – Машкины глаза лихорадочно блеснули, и она даже открыла рот от удивления.

   – Похоже на то, – пожала плечами я.

   – Точно нужно выпить! – Она бросила полотенце на раковину и, не заботясь о том, что маску так и не удалось смыть до конца, быстро достала из холодильника бутылку вина.

   Так же быстро нашлись два хрустальных бокала, ваза фруктов и коробка конфет. Маша усмехнулась, наполняя бокалы.

   – Что смешного? – не выдержала я.

   – Я как представлю лицо твоей свекрови… – подруга фыркнула от смеха.

   – Да. Она была счастлива. Предлагала это событие отметить её яблочным пирогом.

   – Калия бы ей! Да поцианистей! – ответила Маша, встречаясь своим бокалом с моим. – За твою свободу!

   – За неё, родимую. И за то, что я теперь никому не нужна, – добавила почти шёпотом и пригубила немного вина.

   – Ах, лукавишь, дорогая… – хитро подмигнула Маша.

   – Я не понимаю…

   – Искали тебя пару дней назад, – заговорщическим тоном начала девушка.

   – Кто? – удивилась я, сведя брови на переносице.

   – Шикарный кареглазый мужчина… такой весь импозантный, дорого одет, привлекательный, у меня аж слюнки потекли, – Машка прищурилась, вспоминая незнакомца, и жеманно вздохнула.

   – А он точно меня искал? – с сомнением переспросила её.

   – Точно. Тебя. Я даже расстроилась, что такое чудо прошло мимо меня. Он ещё конверт какой-то вставил в твою дверь…

   – Это был Александр, – перебила я и облегчённо вздохнула.

   – Что? Ты его знаешь? – Машка тотчас оживилась.

   – Более того, я только что с ним встречалась, – хмыкнула, деловито рассматривая свой маникюр.

   – Да ладно!.. – поперхнулась подруга, стараясь переварить поступившую информацию.

   – Встречалась, говорю, с ним, – промолвила, никак не отреагировав на вздохи подруги.

   – Где?

   – В кафе.

   – З-з-зачем? – Маша отодвинула бокал и наклонилась ко мне.

   – Понимаешь, ему поручили забрать меня… – загадочно проговорила в ответ.

   – Куда?

   – М-м-м… – Я чувствовала себя словно на допросе, но понимала, что теперь подруга от меня не отстанет. И если Маша теперь знает о разводе, то всё остальное она тоже непременно выведает. Причём любой ценой. Даже если для этого понадобятся пытки. Поэтому лучше ей всё рассказать самой, для своей же безопасности.

   – Так куда? – повторила вопрос Маша и выжидающе посмотрела на меня.

   – Ну… в… Москву… всего лишь… – виновато ответила я и покосилась на подругу.

   – Это… это всё как-то невероятно… Но, прости, зачем ему там понадобилась учительница? – Машка быстро разлила оставшееся вино по бокалам.

   – Во-первых, я не учительница. Меня уволили сегодня, а во-вторых, я…

   – Стой! – остановила меня она. – Ничего не говори! – Маша резко вскочила со стула и распахнула холодильник. Быстро выхватив оттуда первую попавшуюся закупоренную бутылку, вернулась к столу. – Всё. Теперь я тебя внимательно слушаю! – подруга откинулась на спинку стула, положила ногу на ногу и запустила свои длинные пальцы с остро заточенным маникюром в волосы.

   – Значит так… – начала я почти шёпотом, будто боялась, что нас кто-то сможет подслушать.

***

АЛЕКСАНДР

   Я устало опустился в кресло, закрыл глаза и ослабил узел галстука, небрежно отбрасывая дорогой пиджак в сторону. Меня раздирали противоречивые чувства. Всё-таки я выполнил задание отца и нашёл Марину, но она не желала ничего слушать о нём. Тяжело вздохнув, представил, как вернусь домой и посмотрю ему в глаза.

   Я не лукавил, когда говорил Марине о том, что её поступок разобьёт старику сердце. Набрав полные лёгкие воздуха и с шумом выпустив его, пытался придумать, как мне быть дальше. В конце концов, просто схватить Марину в охапку и привести в Москву я не мог, хотя сам был бы даже рад этому. Честно говоря, девушка заинтересовала меня. В Марине чувствовался пыл отца и горячий темперамент. Однако меня немного смутило то, когда её голос сорвался на крик, и она расплакалась. Не спорю, в моей копилке богатый опыт общения с девушками, но как успокоить Марину, я не знал. За меня это сделал мой ровный и спокойный тон – только это помогло. Впрочем, её понять тоже можно: Марина не знала и не видела своего отца двадцать семь лет, а тут такая счастливая новость...

   Когда мне вспомнилась истерика Марины, губы сами разошлись в улыбке. Меня даже порадовало то, что она развелась. Всё-таки, если бы у девушки был муж, увезти её в другой город было бы куда труднее, чем сейчас, хотя сейчас она тоже отказалась ехать со мной.

   Я расстегнул верхние пуговицы белоснежной рубашки и снова улыбнулся. В Марине явно что-то было неимоверно притягательное. Это почувствовалось сразу же – опыт подсказывал. Она не заметила, но её скандал и отказ ехать со мной я принял неоднозначно. Во-первых, понимал, как расстроится отец, а во-вторых, и сам почувствовал разочарование, когда Марина в последний раз крикнула мне на морозе чёткое «нет».

   Я будто чувствовал эту прохладу в своём гостиничном номере. От мыслей меня отвлёк знакомый аромат духов, обволакивающий тонким шлейфом.

   – Как всё прошло? – девушка подошла ко мне сзади, вызвав волну удовлетворения.

   – Откуда ты знаешь, что она пришла? – улыбнувшись, я всё ещё сидел с закрытыми глазами.

   – Я наблюдала за вами, – она обняла меня, не позволяя повернуться к ней.

   – Я же запретил тебе…

   – Тише… – та прервала, нежно целуя моё ухо.

   – Камилла, прекрати…

   – Почему? Разве тебе не нравится? – Она проворно расстегнула оставшиеся пуговицы на моей рубашке и стянула галстук с шеи.

   – Нравится, но мы договорились, что… – Я учащённо дышал, пока маленькие ручки соблазнительницы исследовали напряжённые мышцы под сорочкой.

   – Что мы не можем спать вместе… – прошептала она на ухо.

   – И это тоже! – Рывком потянул девушку на себя, так, что она в одно мгновение оказалась у меня на коленях в откровенной позе.

   – А может, всё-таки стоит нарушить условия этого глупого договора? – Её пальчик прошёлся по моей щеке, спустился на шею и грудь, быстро проделывая свой путь к ремню на брюках.

   – Ты думаешь? – я удивлённо поднял бровь и наклонился к девушке, впиваясь, поцелуем в её губы.

   Рука проворно скользила по её ноге, забираясь под подол короткого платья. Камилла тяжело вздохнула, прижимаясь ко мне всем телом, пока я продолжал исследовать её изгибы, не отрываясь от поцелуя. И как только она расслабилась, радуясь своей небольшой победе, я толкнул её на подушку, переместив свою ладонь вверх по бедру, нежно лаская плоский девичий животик под тонкой тканью платья, её упругие большие груди. А когда мои пальцы добрались до изящной шеи, я осторожно прошёлся ими по гладкой коже и прошептал своей гостье на ухо:

   – У меня нет привычки разрывать подписанные мною договора, милая. – Затем поднялся с дивана, оставляя на нём растерянную Камиллу.

   – Сволочь! – раздражённо прошептала она, прикрывая оголённое бедро лоскутком ткани.

   – Скорее всего, так оно и есть, но я не заставлял тебя лететь со мною, – подошёл к мини-бару, встроенному в стену.

   – Да и чёрт с тобой! – Камилла аккуратно поправила платье и прическу. – Что сказала эта девица? Она действительно его дочь?

   – На это указывают все факты, – бесцветным голосом ответил я.

   – Какие факты? Истории безумного старика о бурной молодости? Это ты называешь фактами? – она вызывающе посмотрела на меня.

   – Есть ещё кое-что. Марина действительно похожа на отца. – Почувствовав, как алкоголь обжёг горло, я скривился.

   – Да мало ли кому Артур заделал ребёнка тридцать лет назад… – фыркнув, возмутилась Камилла.

   Мои глаза сузились, а пальцы сжались в крепкие кулаки. Я гневно швырнул пустой стакан в сторону, и тот со звоном разбился на деревянном полу.

   – Никогда, слышишь, никогда не смей говорить в подобном тоне о нём! – одним рывком оказался рядом с девицей, яростно сжав её горло. – Ты поняла?

   – Отпусти…

   – Поняла, спрашиваю? – в голосе зазвучали стальные нотки.

   – Мне больно… – Камилла попыталась разжать мои пальцы, но тщетно.

   – Не слышу! – крикнул ей в ухо.

   – Да… поняла… – едва проговорила она пару слов.

   – Вот и умница, – я отпустил девушку и поцеловал её в нос.

   – Сволочь!

   – Я это уже слышал. Прости, дорогая, но ты не оригинальна сегодня, – усмехнувшись, небрежно засунул руки в карманы.

   – Она летит с тобой? – процедив, она судорожно растирала свою шею.

   – Скорее всего, нет, – ответил ей уже из ванной комнаты.

   – Слава Богу! – откашлялась Камилла.

   – Это тебя не касается, – я вернулся в комнату в одном нижем белье, совсем не обращая внимания на похотливый женский взгляд.

   – Как же! Меня вообще ничего не касается. Но если ты помнишь, ты…

   – Должен тебе? – подошёл вплотную к Камилле, наблюдая за её реакцией, – Это всего лишь вопрос времени. – Затем провёл тыльной стороной ладони по вздымающейся округлой груди и лукаво улыбнулся, когда девушка закрыла глаза от удовольствия. – А теперь иди к себе в номер и сделай милость не попадаться мне на глаза до самого отлёта.

   – Но… – Камилла протестующе подняла руку.

   – До свидания! – И тотчас скрылся за дверью ванной комнаты, но уже через секунду до меня долетел возглас досады:

   – Чёрт с тобой, Алекс! Всё равно она никуда не полетит!

***

МАРИНА

   Уже через несколько часов общения со старой подругой я чувствовала себя намного лучше. Пара бутылок вина быстро опустели во время задушевной беседы, ведь мы с Машей так давно не виделись.

   – Ладно, я уже, наверное, пойду, – улыбнувшись, заставила себя подняться из-за стола.

   – Как знаешь. Но то, что ты мне рассказала, – очень интересно. Не будь дурой и… – Машка громко икнула.

   – Что – и? – перебила её, крепко прижав к груди свою сумку и пальто.

   – Бросай всё и езжай с этим, как его… с Александром. Он такой милашка… – подруга расплылась в довольной улыбке.

   – Ты считаешь, что этого достаточно для того, чтобы отправится с ним неведомо куда? – Я уже открывала замок на входной двери.

   – Ну и дура ты! Я бы с таким мужчиной хоть на край света отправилась! – Маша выглянула из кухни.

   – Пока! – прервала я Машины рассуждения и громко хлопнула дверью.

   В подъезде было не так жарко, как в квартире подруги, и мне даже показалось более лёгкой задачей вновь искать собственные ключи в бездонной сумке. Наклонившись к ней, я стала искать связку в одном из отделов.

   – А… я так и знала, что ты у этой жуткой особы! – знакомый неприятный голос неожиданно ударил по барабанным перепонкам.

   – Зоя Эдуардовна? – удивлённо спросила, взметнув взгляд на свекровь. – Вы, что тут делаете?

   – Я? Это что ты делала несколько часов назад? – она строго посмотрела на меня.

   Задумавшись над глупым вопросом на пару секунд, я, словно одержимая какой-то чудесной решимостью, ответила:

   – А вам какое дело?

   – Что? Мне? Да как ты смеешь? Я … я…

   – Ага, злая и наглая тётка, – закончила за неё и устало зевнула. Бессонная ночь и Машкино вино не прошли бесследно.

   – Что? – Зоя Эдуардовна задохнулась от возмущения.

   – Так вы спросите у соседей – они подтвердят мои слова, – пожав плечом, я спокойно продолжила поиски ключей.

   – Ты пьяна? Ну конечно же! Что ты делала с мужчиной в кафе? Ты с ним спала? – тотчас оживилась бывшая свекровь.

   – Я? – улыбнулась такой неслыханной наглости. – Да. Я спала с ним. Он так хорош в постели, не то что ваш Денис. И вообще, знаете ещё что, – словно завороженная, я наконец-то достала брелок из сумочки. – Ещё я спала с вашим соседом. И с сантехником, который менял нам трубы, и с директором гимназии, и, о горе, даже с продавцом овощей на рынке!

   Пришедшая на ум мысль не на шутку взбудоражила. Открыв зеркальце, чтобы деловито припудрить носик, я заглянула в маленькую дамскую принадлежность, с удовольствием отметив, что мои глаза лихорадочно блестели. Свекровь, от недоумения широко открыв рот, стала тяжело дышать.

   – Неужели… ты… я думала…

   – Вот зря вы, Зоя Эдуардовна, так много думали обо мне. Думали бы о Деничке своём. У него во-о-о-он какие рогатые ветви на голове, а он, бедный, до сих пор думает, откуда такой переизбыток кальция в его организме! – громко рассмеялась прямо в лицо свекрови и, довольная своей работой, отвернулась к двери.

   – Стерва! – только и смогла выплюнуть Зоя Эдуардовна.

   – Ох, вы преувеличиваете! По сравнению с вами, я вообще ангел. – Алкоголь ударил в голову, но я была этому несказанно рада, ведь только благодаря своему состоянию, я смогла дать отпор скверной свекрови. И сделала это так, что лицо Зои Эдуардовны побелело от злости.

   – Я… я…

   – Я тоже была очень рада вас видеть. Но, простите, у меня ещё есть дела, – подмигнув, улыбнулась свекрови. – Понимаете ли, меня там электрик ждёт. В постели.

   – А… но…

   – Но больше не приходите ко мне! Иначе я на вас натравлю своих мужиков: и электрика, и сантехника, и продавца с рынка, – расхохоталась я, открывая свою дверь.

   – Куда тебе прислать твои вещи? – глубоко вдохнула свекровь.

   – Вещи? – задумчиво потёрла подбородок. – Пришлите их, пожалуй, в Москву. Теперь я там буду жить, – обнажив весь ряд своих зубов, хмыкнула в ответ и скрылась за дверью, в то время как моя бывшая свекровь схватилась за сердце и судорожно глотала воздух.

   Да, я прилично захмелела, но совсем не жалела об этом. Отпор гнилой королеве был дан. Довольно опустившись на старенький диван и свернувшись клубочком, укрылась своим пальто. Перед глазами всё поплыло, закружив обстановку комнаты каруселью. Но, крепко зажмурившись, я подумала о том, как здорово всё-таки наслаждаться своим маленьким триумфом, который по праву заслужила. Переждать круговорот так оказалось намного проще и легче, и спустя несколько минут мне удалось почти мгновенно уснуть.

ГЛАВА 6

Назойливая телефонная трель разбудила меня уже после обеда. Я с трудом отыскала телефон, пытаясь выбраться из-под неудобного плена пальто. В горле пересохло. Перед глазами мгновенно заплясали разноцветные шарики, словно упавшие с новогодней елки. Руки безвольно опустились вдоль туловища под необычной тяжестью мобильного.

   – Марина, это Анатолий Игнатьевич, – бодрый голос на том конце провода отозвался болью в затылке.

   – Слушаю вас, – промычав, едва выпуталась из пальто, пока ещё не совсем понимая, кто такой Анатолий Игнатьевич и зачем он звонит.

   – Мариночка, милая моя, вы уж извините, но не могу вас ничем порадовать, хоть и обещал, – голос в трубке стал грустным.

   – В смысле? – нахмурившись, переспросила я.

   – Я обзвонил всех знакомых. Все школы и все лицеи. Я звонил даже в университет, но там отказались принимать вас на работу, – мужчина тяжело вздохнул. – Понимаете, Ольга Павловна… она… всем нажаловалась на вас…

   – Понимаю, – кивнула, внезапно сообразив, что говорю со своим директором. Увы, Анатолий Игнатьевич теперь стал бывшим директором.

   Я потёрла виски и нахмурилась, вспоминая злополучности прошедшего дня и своё увольнение. Затем тряхнула головой в надежде на то, что это окажется всего лишь кошмарным сном.

   – Мариночка, вы не расстраивайтесь. Я обязательно что-нибудь придумаю. Я решил, что поговорю с Ольгой Павловной…

   – Анатолий Игнатьевич, не стоит, – резко прервала его оправдания.

   – Но почему? Я поступил несправедливо по отношению к вам. К тому же вы хороший педагог…

   – Не стоит подставлять себя из-за меня. Ольга Павловна дала нам понять, что она не совсем довольна ситуацией. Зачем рисковать? – мой голос дрогнул.

   – Но….

   – Всё будет хорошо. Уверяю вас, – я снова стала массажировать отдававшие болью виски.

   – Если тебе понадобится помощь, то ты непременно обращайся, – с теплотой добавил Анатолий Игнатьевич.

   – Обязательно, – вежливо заверила мужчину и даже попыталась улыбнуться.

   – До свидания. Не держи зла на старика, – почти прошептал в трубку он.

   – Что вы! Я не обижаюсь на вас.

   – Спасибо… – послышалось в трубке, и разговор прервался.

   Я медленно сползла с дивана и устало положила телефон на столик. Звонок Анатолия Игнатьевича напомнил мне о том, что всё произошедшее было абсолютно реальным. Меня на самом деле уволили с работы, я на самом деле вчера пила вино в кухне у Маши и на самом деле вчера нагрубила Зое Эдуардовне. Впрочем, не этот факт заставил меня в данный момент вскрикнуть, в ошеломлении прикрывая рот рукой.

   «Александр!» – пронеслось в наполненной туманом голове. Мне вспомнился наш разговор в кафе, и я застыла в недоумении посреди комнаты, судорожно хватая воздух при одной мысли о вчерашней жалкой сцене. Неужели позволила себе сорваться и расплакаться в его присутствии? Как я могла? Чёрт возьми, ведь он же идеален!

   Опомнившись, я подбежала к серванту и нараспашку открыла несколько дверец и стала искать, но желаемое никак не находилось.

   «Да где же он? – нервно шептала себе под нос, копошась в старых документах и маленьких лоскутках ткани. – Ага. Нашёлся», – улыбнулась, прижимая к себе потрёпанный альбом с фотографиями и маленькую деревянную шкатулку.

   Словно держа в руках дорогое сокровище, я вернулась с памятными вещицами на диван и открыла альбом.

   Однако хмельная голова не хотела об этом думать, и я с силой сжала виски, чтобы хоть как-то уменьшить острую долбящую боль, позабыв о покоящейся на коленях шкатулке. Неловко задев её локтем, нечаянно уронила мамину сокровищницу на пол. Цепочки и кольца тотчас рассыпались по полу, закатываясь под диван и кресло. Ругая себя за неосторожность, я недовольно наклонилась, собирая украшения в шкатулку, и… замерла на месте. Чувствительные пальцы тщательно обследовали дерево и нащупали двойное дно в этом незатейливом сундучке. Предчувствуя что-то необычайно важное для себя, я бережно открыла дно и восторженно ахнула. В лучах обеденного солнца на меня смотрел, гордо поблёскивая, ярко-синий камень на золотой цепочке.

   Даже для меня, смутно соображающей благодаря вчерашней встрече с подругой, не составило особого труда понять, что эта вещь безумно дорогая. Интересно, откуда данное ожерелье было у моей матери, и почему она не показывала мне его? Находка смутила и заставила задуматься одновременно. Наверное, для мамы она была бесценной, потому что даже в самые страшные и голодные времена она не решилась продать её.

   Грустно вздохнув, я положила колье на столик, а шкатулку и альбом вернула на место. Но стоило лишь мельком посмотреть на настенные часы, как меня осенила догадка. Я мигом кинулась в душ, сметая всё на своём пути. Выход был так прост, что лежал на поверхности. Меня уже ничего не держало в этом городе. Даже у Анатолия Игнатьевича не получилось подыскать мне новую работу. Значит, судьба распорядилась иначе.

   Быстро выбегая из ванной комнаты и расчесывая на ходу волосы, я крикнула своему отражению в зеркале: «Нельзя! Нельзя, чтобы он увидел меня в таком виде!». Затем собрала свои пряди в высокий хвост, нанесла несколько штрихов кисточкой с румянами, провела пару тонких линий чёрным карандашом по верхнему веку, покрыла прозрачным розовым блеском губы и брызнула каплю духов на пульсирующую венку на шее.

   Неимоверно быстро приведя свой облик в порядок, я схватила сумку, мятое пальто, отыскала телефон, проверила, выключила ли водопроводный кран и тотчас удалилась в прихожую. Несколько ступенек – и вот меня уже встречает холодный сырой двор. Погода особо «порадовала». Видимо, ночью вместо снега шёл дождь. Теперь вчерашние сугробы перемешались с грязью, образовывая неприятную ни для глаз, ни для моих новых сапог и белого пальто картину.

   – В аэропорт, пожалуйста. Только быстрее! – плюхнулась на кожаное сиденье такси.

   – Вай, куда спешишь, красавица? – знакомый акцент заставил меня улыбнуться.

   – Ашот? – поразившись, рассмеялась я.

   – Он самый, дорогая! – Таксист резко свернул влево. – Где же ты опять своего джигита потеряла?

   – А мне и без джигита неплохо, – с усмешкой мотнула головой.

   – Нэт. Такой нэобычайной красоты цветок нельзя отпускать. Твой верный джигит должен тебя охранять, – обернувшись, Ашот смерил меня заинтересованным горящим взглядом.

   – Чего меня охранять-то? От джигита бы кто защитил! – фыркнула я, пристёгивая ремень безопасности.

   Мне ведь уже доводилось ездить с Ашотом, так что я прекрасно понимала, чем это чревато и не хотела рисковать. Впрочем, в том, что сейчас на моём пути попался именно он, а не какой-то другой водитель, можно увидеть только хороший знак.

   – Плохой джигит? – Он резко затормозил на светофоре, не успев проскочить на зелёном светофоре. – Красавица ты только скажи – и Ашот достанет свой кинжал и…

   – Нет-нет-нет, – рассмеялась в ответ, – пусть ещё живёт.

   – Как скажешь, – разочарованно пожал плечами мужчина и рванул с места, обгоняя машину впереди. – Запомни, милая, Ашот хоть и вырос в горах, но он никогда не позволит себе обидеть женщину, – он попытался дотянуться до моей руки, чтобы поцеловать её, чуть не выехав при этом на встречную полосу.

   – Я верю, – облегчённо вздохнула, когда такси наконец сбавило скорость, и покрепче вцепилась руками в сиденье.

   За разговором с весёлым Ашотом время пролетело быстро и незаметно, но даже к концу поездки мне так и не удалось свыкнуться с манерой езды горячего горца. Я свободно вдохнула полной грудью лишь тогда, когда автомобиль резко затормозил у здания аэропорта.

   – Вот мы и приехали. Быстрее, чем на метро! – улыбнулся мужчина.

   – Это точно! – Мысленно поблагодарила небо за то, что осталась цела и невредима.

   – И куда ты теперь, красавица? – участливо поинтересовался Ашот.

   – Не знаю, – задумавшись, пожала плечами, – возможно, в новую жизнь.

   – В таком случае желаю тебе удачи. И помни: Ашот и его кинжал всегда придут тебе на помощь! – он протянул небольшую карточку с номером телефона такси, на которой были так же написаны одиннадцать цифр его мобильного со знаком плюс.

   – Спасибо! – я искренне улыбнулась и спрятала визитку в сумку.

   Машина резко рванула с места и скрылась за поворотом, а передо мной раскрылись широкие автоматические стеклянные двери, приглашая зайти внутрь аэропорта. Надеюсь, я не опоздала…

   Он жил свей жизнью, отдельной от всего остального мира. Он дышал, пел, гудел и напоминал большущий муравейник – я даже на мгновение замешкалась, не зная, что мне делать и куда идти.

   Рейс четыреста двенадцать? Или всё же какой-то другой?..

   Я металась от одной стойки к другой, пытаясь отыскать в снующей толпе знакомый силуэт. Маленький циферблат часов на левом запястье показывал половину седьмого вечера, а это означало, что регистрация на рейс Александра уже началась, и я вполне могла опоздать. Остановившись посреди зала спиной прислонилась к высокой колоне, пытаясь восстановить дыхание от незапланированной пробежки, затем устало закрыла глаза и грустно вздохнула. Всё-таки у меня теплилась надежда на то, что самолёт ещё не улетел, а секундные стрелки будут отчитывать дополнительное время, которое, возможно, изменит мою жизнь.

   – Марина! Я знал, что вы приедете! – знакомый голос послышался где-то совсем рядом.

   Я открыла глаза и встретилась взглядом с Александром, который стоял прямо напротив меня, махая какими-то разноцветными буклетами. И пока, застыв на месте, думала, как его поприветствовать, мужчина расплылся в широкой улыбке и показал на большие круглые настенные часы, напоминая, что времени у нас практически не осталось.

   – Извините… я… – наконец подошла к Александру.

   – Понимаю. Вы сделали правильный выбор, – кивнул он, осмотревшись, после чего удивлённо спросил: – А где ваш чемодан?

   – Я завтра же вернусь обратно, – смутилась подмеченного мужчиной факта. – Посмотрю отцу в глаза и сразу же поеду домой.

   – Что ж, это ваше право, – снова улыбнулся он, отчего ямочки на его щеках мило заиграли.

   Я отвела свой взгляд. В этот раз Александр был одет в тёмно-синих джинсах, чёрном свитере и в кожаной куртке. И, надо отметить, что в любой одежде этот мужчина умел выглядеть безупречно. К тому же, тёмные тона, как ни странно, весьма хорошо подчеркивали тон его кожи, делая образ ещё более загадочным.

   Он взялся за ручку своего чемодана и двинулся вперёд к сойке регистрации на рейс. Видимо, допрос наконец-то закончен, отчего на душе стало немного легче. Выдохнув, я поспешила за Александром, но скользкая подошва моих сапог мешала быстрой ходьбе на кафельной плитке, и он, заметив это, быстро взял меня за руку, словно мы были знакомы уже сотню лет.

   Подойдя к стойке регистрации, мужчина достал из нагрудного кармана свой паспорт и билет.

   – Но… у меня… я забыла в спешке паспорт. И билет… его у меня…

   – Нет? – Александр понимающе улыбнулся. – Я думаю, это не проблема, – подмигнул он и извлёк с того же кармана ещё один конверт.

   – А…

   – Я предполагал, что вы всё-таки полетите.

   – Но…

   – Да, я купил ещё один билет.

   – Как?

   – Деньги. Они решают всё. – Он протянул миловидной девушке в форме авиакомпании наши билеты и благодарно улыбнулся.

   – Но…

   – Марина, вы так красноречивы! – Александр нежно приобнял меня, пропуская вперёд.

   – Простите… – смутившись, я тотчас покраснела от его лёгкого прикосновения.

   – Не стоит, – мягко проговорив, он крепче сжал моё плечо, и мы вместе отошли от места регистрации на рейс.

ГЛАВА 7

АЛЕКСАНДР

   Поднимаясь на трап самолёта, я спокойно и уверенно подтолкнул Марину к проходу. После того, как она, находясь в состоянии шока, невольно приняла правила моей игры, постарался линий раз не нагружать её вопросами. Просто позволил адаптироваться к обстановке. Нам предстояло провести вместе пару-тройку часов, и, откровенно говоря, я радовался, предвкушая то, как Марина будет смотреть на меня заинтересованным взглядом, расспрашивая об отце.

   Когда она вошла в зал ожидания, у меня что-то встрепенулось внутри. Где-то в глубине души теплилась надежда на то, что девушка всё-таки полетит со мной, несмотря на её горячий темперамент и нежелание увидеть отца. Марина завтра же вознамеривалась вернуться домой, но я уже точно знал, что не позволю ей сделать этого. Перед глазами снова быстро промелькнула картинка, как мои руки связывают тонкие запястья, не лишая узницу свободы. От этого на губах заиграла улыбка: я нисколько не растеряюсь, когда передо мной, возможно, предстанет такая перспектива.

   Мне хотелось как можно дольше растянуть удовольствие от наблюдения, как Марина неторопливо идёт впереди. Высокая причёска определённо была ей к лицу, а подведённые дымчатым карандашом глаза делали её похожей на богиню, которая сошла со страниц книги мифов и легенд. Собранные в хвост волосы оголили изящную шею, приковывая к ней взгляд. Я смотрел на стройную фигурку будто загипнотизированный, вдруг поймав неожиданное движение девушки – она обернулась, резко мотнув головой, и в этот момент я поймал себя на мысли, что мне очень хочется коснуться лёгким поцелуем её бледной кожи, вызывая сотни тысяч мурашек на красивой женской спинке.

   Чёрт… Глубоко вдохнул, прогоняя от себя мысли настигающего желания и поспешно перевёл своё внимание на трап. Марина же непонимающе уставилась на меня, поправляя волосы.

   – Ой, извините, пожалуйста, – сладкий голосок заставил её повернуться вправо.

   Она упёрлась взглядом в миловидную блондинку, которая торопилась вперёд, зацепив её плечом. Белые кудрявые волосы выбивались из-под красного платка девушки и красиво обрамляли лицо. Глаза она скрыла под большими солнечными очками, оправа которых была в тон шёлкового шарфика, но это не помешало ей бегло посмотреть на Марину, словно оценивая её.

   – Осторожнее, – неприязненно кинул ей в ответ, бережно придерживая Марину за талию и пропуская незнакомку вперёд.

   – Ещё раз простите, ради бога! – блондинка мило улыбнулась, бросая на меня заинтересованный взгляд, и быстро поднялась по ступенькам трапа на тонких шпильках туфель.

   Я прилюдно выругался, не обращая внимания ни на Марину, ни на остальных пассажиров, и мы наконец-то зашли в самолёт.

   Когда с рассадкой по местам было покончено, и стюардесса попросила пристегнуть ремни безопасности, только тогда мне стало спокойнее – даже позволил себе облегчённо вздохнуть. Марина сидела рядом, а это означало, что я справился со своим заданием. Уверен, мой заказчик останется доволен, и если ему не удастся удержать Марину в Москве, то я приду на помощь, непременно постараюсь сделать это.

   – Всё хорошо? – наклонился к девушке, рассматривающей вид из иллюминатора.

   – Да. Я просто ни разу не летала, – смущённо улыбнулась Марина.

   – Это совсем не страшно, – я ободряюще сжал прохладную хрупкую ладонь, но она тотчас высвободила её и откинулась на спинку удобного кресла.

   – Хотелось бы верить…

   Я лишь улыбнулся, понимая, что Марина пробуждает во мне какие-то чувства, которые раньше мне были неведомы. В этой простой обычной девушке было что-то необъяснимо притягательное. И это отнюдь не богатство её отца. В ней было то, чего не было в миловидной блондинке, которая летела этим же самолётом и сидела в следующем ряду.

   Моя сегодняшняя спутница закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. Внутри нарастала паника. Воспользовавшись этим, я кинул недобрый взгляд на Камиллу. Та в свою очередь сняла очки и, заискивающе улыбнувшись, послала мне воздушный поцелуй. Тяжело вздохнув, я вновь повернулся к Марине. Она всё ещё сидела с закрытыми глазами, отчего мне стало понятно, что ей очень страшно.

   – Не бойся, – тихо шепнул ей и снова нашёл её ладонь, чтобы крепко сжать в своих пальцах.

   Самолёт начал взлетать, но, несмотря на волнение, Марина судорожно проговорила:

   – Интересно, когда же мы успели перейти на «ты»?

   – Ш-ш-ш… – попытался усмирить тигрицу, в то время как пилот стал стремительно набирать высоту.

   Через несколько минут я заметил, как дыхание девушки выровнялось, спина распрямилась, а страх отступил, вернув место её былой уверенности.

   – А теперь рассказывайте. Я хочу знать всё о своём отце! – твёрдым и спокойным голосом наконец произнесла она.

   – Даже не знаю, с чего начать, – неожиданно растерялся я.

   – В таком случае, начните сначала, – Марина отпустила мою руку и повернулась к иллюминатору, за стеклом которого медленно проплывали первые невесомые облака.

   Уже сегодня ей предстояла встреча, о которой она мечтала всю жизнь. Стоит ли говорить, что безумное волнение выдавало её истинные чувства с головой? Но как только мне удавалось успокоить девушку, она тут же встречалась взглядом с Камиллой, впивающейся в неё своими смеющимися глазами.

   Какого дьявола эта стерва вытворяет? Можно подумать, что я изменю о ней своё мнение… Не тут-то было – она как была для меня дорогой куклой в красивых шмотках, так ею и останется.

   – Ваш отец владеет сетью гостиничных комплексов. Также у него есть своя транспортная компания. Я должен отметить, что Артура Андреевича знают и уважают влиятельные люди столицы. Он ведёт дела с некоторыми крупными азиатскими и европейскими компаниями, а также… – Я остановился, когда наткнулся на непонимающий взгляд Марины. – Простите, что-то не так?

   – Я спросила об отце, а не о его состоянии, – девушка пожала плечами и повернулась к иллюминатору.

   – Но… Артур Андреевич является одним из самых влиятельных людей... – Я снова остановился, не договорив, потому как Марина так и не удостоила меня чести повернуться, а даже наоборот – просто зевнула, прикрывая рот рукой. – Вам не интересно? – в недоумении спросил её.

   – Деньги, влияние, бизнес… Неужели это всё, что представляет из себя мой отец? – она грустно вздохнула и сжала пальцы в кулак.

   – Конечно же нет. Думаю, об остальном он расскажет лучше меня, – постарался сгладить недовольство, не ожидая подобной реакции. Теперь и не знаешь, как себя вести…

   – Не сомневаюсь, – буркнула девушка, так и не обернувшись.

   И тут меня осенило… Я растянул губы в довольной улыбке, когда понял, что Марину абсолютно не интересуют деньги отца. Откровенно говоря, она была первой девушкой, которую не впечатлил рассказ о его состоянии. Более того, была единственной, которая позволила себе зевать, не вслушиваясь в подробности финансовых дел Ратманова.

   – У меня есть братья или сестры?

   – Насколько мне известно, вы единственный ребёнок у Артура Андреевича. – Я почему-то не ожидал подобного вопроса.

   – В кафе вы не сказали мне, в какой части города живёт мой отец, – по-прежнему не поворачиваясь, проговорила Марина.

   – А разве это так важно? В Москве. Мы летим в Москву, – улыбнулся ей в ответ. – Вам рассказать, что-то об этом городе?

   – Город Москва является столицей России, имеет статус города федерального подчинения и федерального значения. Кроме того, Москва – это центр Московской области и Центрального Федерального округа. Москва является седьмым по величине городом мира. Она занимает территорию в тысячу восемьдесят один квадратный километр, а по численности населения – первое место не только в России, но и в Европе. В настоящее время в Москве проживает более десяти с половиной миллионов человек, – продекламировав, моя попутчица устало вздохнула.

   – Ого! Я впечатлён! Откуда такие дотошные познания? – удивлённо выгнул бровь. Эта девушка меня всё больше поражала.

   – Я перечитала много книг по курсу «История России», а немного позже, когда начала преподавать, моей заветной мечтой стало путешествие по всей стране.

   – Считайте, что она частично уже осуществилась, – я добродушно улыбнулся.

   – Если бы… надеюсь, мечта об отце не разрушится уже сегодня… – Губы Марины задрожали, хоть и были плотно сжаты.

   – Так вот… ваш отец сейчас он стоит на первом месте в списке известного журнала…

   – Отец… вы сказали, что он не так здоров, как хотелось бы. Что вы имели в виду? – Отчётливо послышалось, как голос Марины дрогнул.

   – Вашему отцу шестьдесят четыре, сердце уже не то, но доктор говорит, когда он встретится с вами, то ему станет лучше.

   – Понятно, – долетел едва слышный шёпот.

   – Марина, вы не перестаёте меня удивлять. Вы необычайная девушка, – я говорил ровно и спокойно, но душу переполняло тепло.

   – Почему? – она наконец повернулась ко мне и недоверчиво взглянула в прямо глаза.

   – Вас не интересует состояние вашего отца. Вас не интересует его бизнес. Напротив, вы желаете знать о его здоровье. Чем не повод для удивления?

   – У меня складывается впечатление, что вы встречались только с алчными людьми. Я, конечно, не ангел, но и не бесчувственное бревно, – обиделась она. Красиво надула губы и слегка сощурила глаза.

   – Насчёт чувств – не знаю, но что не бревно, так это уж точно. – Взглядом скользнул по точёной фигурке девушки, отчего она моментально смутилась, залившись краской.

   Пятнадцать минут вежливости закончились, и всё оставшееся время полёта мы не сказали друг другу ни слова. Словно играя в молчанку, я искоса наблюдал за тем, как Марина получает удовольствие в комфортабельном лайнере. Её восхищало всё: удобные кресла, яркие глянцевые журналы, милые стюардессы в изящной униформе, апельсиновый сок и ещё куча разных мелочей, на которые я никогда не обратил бы внимания, если бы рядом не сидела она.

   Поразительно, но Марина быстро подружилась с ближайшими соседями по ряду, найдя с ними общий язык. Женщины радостно поддерживали беседу о том, как холодно было в начале марта, а мужчины заинтересованно поглядывали на аппетитные формы девушки в незамысловатой блузке и привычных чёрных брюках.

   Вскоре я решил, что мне просто необходимо присоединиться к этому милому обсуждению, иначе мог бы вернуться в Москву уже без Марины, которая только кивала и смущённо улыбалась, ловя на себе красноречивые мужские взгляды.

   – Кто эта девушка? Вы её знаете? – она указала на Камиллу, которая напряжённо смотрела на нас через проход.

   – Нет, – хмуро ответил ей.

   – Она всё время так смотрит, словно мы знакомы… Впрочем, мне, наверное, показалось. – Марина натянуто улыбнулась, когда стюардесса вежливо попросила пристегнуть ремни безопасности.

   Уже через несколько минут нас встретил ночной аэропорт. Я быстро шёл по залу, хотя видел, как Марина пытается рассмотреть всё вокруг. У входа нас ждала машина, водитель которой учтиво открыл дверь, едва мы успели к ней приблизиться. Но девушка неожиданно обернулась и встретилась взглядом с той самой странной для неё незнакомкой в красном плаще. Камилла изучающе посмотрела на Марину и юркнула соседний, точно такой же автомобиль.

***

МАРИНА

   Александр легонько подтолкнул меня, и я села в машину. Дорогой кожаный салон приятно пах и будоражил самые непередаваемые ощущения.

   – Куда мы едем?

   – К вашему отцу. Водитель доставит нас к нему уже через час.

   – Час? – удивилась, вспоминая о длинных пробках на дорогах города.

   – Артур Андреевич позаботился о том, чтобы как можно скорее увидеться с вами. – Машина рванула с места, набирая скорость.

   – Час… это… так быстро… – прошептала я.

   – Вы волнуетесь? – Его осенила внезапная догадка.

   – Нет, – коротко бросила в ответ и прильнула к окну, рассматривая ночной город.

   Александр только улыбался и опять пытался отмолчаться, когда я засыпала его десятками вопросов, но уже через несколько минут мы вдруг оба поняли, что ведём милую и дружескую беседу. Уверена, что он тоже это заметил.

   Некоторое время я не могла оторваться от окна и радостно всматривалась в ночную Москву, но стояло было машине остановиться, как мною овладело странное и неприятное чувство. Внезапно пришло осознание того, что от сегодняшнего выбора зависит вся моя дальнейшая жизнь. Всего несколько дней назад мне и в голову не приходило, что всё изменится коренным образом. Казалось, будто происходящее – это понарошку. Какой-то выдуманный, ненастоящий Артур Ратманов, а я – его незаконная дочь. Дочь крупного бизнесмена. И стоило мне только оказаться в салоне этой роскошной машины, как тотчас возник коридор – своеобразный портал между старой жизнью и той, которую я никак не могла себе представить. Видимо, обратной дороги уже не найти.

   – С вами всё в порядке? – Александр непонимающе взглянул на меня, в то время как я, судорожно глотая воздух, пыталась восстановить дыхание.

   – Да. Всё хорошо, – ухватилась за его руку, словно за спасательную соломинку.

   Он покосился на меня, словно перед ним сидело привидение. Я опустила взгляд на свои пальцы и обнаружила, что они побелели.

   – Точно всё в порядке?

   – А мы можем поехать позже? Завтра, например? – мой голос дрогнул, выдав сильное внутреннее волнение и страх перед неизвестностью.

   – Если мы приедем прямо сейчас, то нас успеют накормить горячим ужином, – ободряюще улыбнулся Александр.

   – Хорошо, – устало вздохнула в ответ. Уже ничего не изменить.

   – Не бойтесь. Отец будет счастлив, когда увидит вас, – добродушно улыбнулся он и крепко сжал мою ладонь, от чего я в сотый раз за этот день смутилась и покраснела. Хорошо хоть в салоне не было практически никакого освещения, кроме приборной панели, и румянец на моих щеках мужчина, надеюсь, всё же не заметил.

   Я до ужаса боялась встречи с отцом. Колени дрожали, всё тело бил озноб, несмотря на то, что в салоне было тепло. Накинув на плечи пальто, попыталась унять мороз по коже и посмотрела на спокойного Александра.

   Не желая быть пойманной с поличным, я быстро отвернулась в другую сторону и прислушалась к своим ощущениям. Мой страх не уменьшился и никуда не исчез. Каким же в итоге окажется отец? Что он скажет? А я? Как смотреть ему в глаза после всего того, что со мной произошло? И правильно ли поступила, несколько часов назад так необдуманно отправившись в аэропорт?

   Пока автомобиль вёз нас, мне всё-таки удалось себя немного успокоить. Или сделать вид, что волнение отступило. Только, наверное, меня по-прежнему выдавали напряжённые мышцы и сжатые кулаки, с которыми справиться так и не удалось. Александр попытался что-то сказать, но я не обращала никакого внимания на его жалкие попытки разговорить меня. Это просто страх и ничего больше. Он вновь понимающе улыбнулся, подав руку при выходе из машины, и теперь мы стояли перед огромным трехэтажным домом. Красивый, с мраморной облицовкой, он светился в ночном сумраке, словно какое-то сказочное жилище. Я сделала глубокий вдох, отмечая про себя, что тут воздух какой-то другой, нежели дома. В нём было столько всего намешано, что затея разгадать эту тайну оказалась в данный момент совершенно бессмысленной.

   Двери, словно по мановению волшебной палочки, открылись, и передо мной открылось внутреннее убранство особняка. Дворецкий учтиво поклонился Александру, а потом почтил меня своей тёплой улыбкой. Я дрожала, словно осиновый лист, боялась сделать следующий шаг. Отец… Он пригласил меня сюда. Он вырвал меня из своей, пусть неидеальной, жизни. Вырвал к себе. Что будет дальше? Зачем я ему? Как найти правильные слова, чтобы передать всё то, что пережила за свои двадцать сем лет?

ГЛАВА 8

АЛЕКСАНДР

   Нас уже ждали. Я отметил это про себя, рассматривая начищенные до блеска ручки на дверях, свежие цветы в высоких напольных вазах, блестящий пол и люстры, которые мерцали всеми цветами радуги. Но самое интересное, что старания в подготовке к приезду остались Мариной абсолютно незамеченными. Она в нерешительности застыла посреди широкой гостиной и повернулась ко мне, словно спрашивая, как ей быть дальше, но вместо меня девушке ответил Фёдор.

   – Артур Андреевич ждёт вас в большом зале, – он указал вправо и быстро исчез.

   Я легонько подтолкнул Марину вперёд, указывая правильное направление. На первом этаже не располагалось ни жилых комнат, ни спален. Первый этаж полностью обустроен большой кухней и широкой столовой, в которой любили посидеть за семейным обедом домочадцы. Также в доме имелся и банкетный зал для приёмов и званых ужинов. В большом зале, в котором Марину ждал отец, всё было сдержанно и предельно просто. Главная особенность его заключалась в том, что он был наполнен высокими, до самого потолка стеллажами книг. Зал часто использовался в качестве рабочего кабинета. Уединяясь в нём, отец работал с важными документами, обдумывал предстоящие сделки или просто предавался воспоминаниям.

   Марина застыла на пороге ярко освещённого зала, словно боясь пошевелиться.

   – Идите. Он ждёт вас, – шепнул ей на ухо.

   – А вы? – она вопросительно посмотрела на меня.

   Я отрицательно помахал головой, и девушка глубоко вдохнула, затем забрал её пальто и снова подтолкнул немного вперёд. Она сделала шаг, понимая, что после этого её жизнь изменится, медленно ступала по идеально начищенному полу, боясь даже дышать. Мне ничего не оставалось делать, как закрыть за ней дверь, давая возможность отцу и дочери побыть наедине, хотя так хотелось посмотреть на то, как эта встреча произойдёт. Однако сейчас я лишь горько усмехнулся, понимая, что сейчас мне там совсем не место.

   В свою комнату зашёл с чувством исполненного долга. Свой чемодан оставил в углу, а сам облегчённо опустился на кожаный диван, стянул с себя свитер, оставшись в футболке. Я устало прикрыл глаза и растянулся во весь рост.

   – Поражаюсь твоему спокойствию, – знакомый голос с придыханием заставил меня «проснуться».

   – Почему ты не дома? – недовольно посмотрел на Камиллу.

   – Думаешь, я могу позволить этой дурочке окрутить тебя и Артура? – фыркнула Камилла, усаживаясь рядом.

   – О чём ты?

   – Милый, пока ты тут отдыхаешь, она сейчас наладит отношения с отцом, а ты, – она показала пальчиком в мою сторону, – останешься ни с чем.

   – Тебя так это заботит? – спросил, снова закрыв глаза.

   – Запомни: меня волнует всё, что касается денег Ратманова. – Блондинка резко поднялась.

   – Тогда шла бы ты работать его финансистом, – спокойно заметил я.

   – Я сама решу, что мне делать, – возразила Камилла. – Скажи, она тебе нравится?

   Она пристально посмотрела на меня, желая отыскать хоть какие-то симптомы симпатии к Марине.

   – Она… – проговорив, я задумался. – Она не такая, как ты.

   – Хах… Это очевидно! Этой курице никогда не стать похожей на меня, – радостно рассмеялась Камилла.

   – И слава богу, – так же спокойно ответил ей. – Тебе пора домой. Попроси Фёдора – он даст тебе машину.

   – А может быть… мне не следует торопиться? – она нагнулась ниже, выставляя напоказ своё глубокое декольте.

   – Прости, я устал. – Я так и лежал с закрытыми лазами, бессовестно теряя возможность оценить девичьи прелести.

   – Как скажешь! – Камилла жеманно вздохнула и направилась к двери. – Ты сам не знаешь, от чего ты отказываешься.

   Она громко хлопнула дверью – так, что напольная ваза, которая стояла рядом, подпрыгнула на месте и пустила трещину по своему орнаменту. Впрочем, я всё так же продолжал невозмутимо лежать на диване и представлять себе, как проходит первая встреча отца и дочери.

***

МАРИНА

   Сбивчиво дыша, я остановилась, когда увидела высокого мужчину у широкого окна. В следующую секунду он повернулся ко мне, излучая свой тёплый взгляд, и, несмотря на то, что одет был в строгие брюки и белоснежную рубашку, выглядел он как-то по-домашнему. Это и заставило меня непроизвольно улыбнуться, хотя волнение по-прежнему сковывало тело.

   Тоненькие паутинки морщин тотчас залегли под нижним веком. Глаза человека, называющего себя моим отцом, блестели чёрными бриллиантами в освещении зала. Они такие же, как у Александра – один в один.

   – Ты так похожа на свою мать, – долетел сдавленный шёпот, заставив моё сердце сжаться. – Ты удивительно похожа на Светлану, – мужчина сделал шаг вперёд и остановился в нерешительности.

   – Добрый вечер, – сдавленно проговорила я, наконец найдя в себе силы ответить.

   Мы оба замерли, стоя в центре широкого яркого зала, и не знали, о чём говорить дальше. Однако какими же удивительными были те добродушие и грусть, с которыми этот человек произнёс имя моей матери.

ГЛАВА 9

АРТУР

   А ведь я просто восхитился тем, как она похожа на Светлану. Кажется, в момент нашей встречи, почти тридцать лет назад, она была в том же возрасте, в котором сейчас находится Марина. Горько улыбнувшись, стал вспоминать несколько безмятежных дней, проведённых с её матерью. Моя Светланка, как я называл её в моменты близости, так же смотрела на меня пристальным взглядом, полным недоверия. Так же, как это делала сейчас Марина.

   Смерив хрупкую девушку взглядом, сделал ещё один шаг ей на встречу, но она осталась неподвижной, будто тело не слушалось её. Думаю, она понимала, как нелепо выглядит, и знала, что ведёт себя плохо по отношению к хозяину дома, но, наверное, просто с собой поделать ничего не могла.

   Разгадав тайные страхи и опасения Марины, сделал ещё один, решающий шаг и взял дочь за руку. Она, наконец, подняла на меня свои тёмные глаза, в которых читалась искренняя печаль.

   – Присаживайся. Ты так устала с дороги. – Это всё, что я смог произнести, глядя в недоверчивые глаза своего ребёнка.

   Почему? Потому что был уверен во встрече, но только лишь завтрашним утром. Но потом какая-то неведомая сила заставила меня сказать Фёдору, что жду Марину прямо сейчас. Я отчаянно желал разговора с дочерью, ровным счётом так, как и отчаянно боялся её. Откровенно говоря, где-то в глубине души надеялся на то, что Саша для начала сам поговорит со мной. Расскажет о том, какая она, моя дочь. И уже потом, я смогу увидеться с ней, не робея, как ученик перед строгим преподавателем. Но судьба распорядилась иначе. И сейчас Марина, осторожно высвободив свою руку из моей большой ладони, медленно подошла к креслу, опустившись на его краешек.

   – Я… я не знаю, с чего начать… – сел в кресло напротив. – Наверное, с того, что я очень виноват перед тобою…

   – Как вы познакомились с моей матерью? – решительно спросила Марина.

   – Знаешь, это странная история. – Сердце кольнула лёгкая боль. – Тогда всё казалось таким простым, что я…

   – Решились бросить свою девушку с ребёнком? – Марина опустила глаза.

   – Нет. Что ты! Я не знал о том, что у меня есть ты, – тотчас заверив, остановился, обдумывая дальнейшие слова. – Позволь мне рассказать всё с самого начала, а потом ты будешь решать.

   – Хорошо, – почти прошептала она, словно держа себя в определенных рамках и не позволяя расслабиться в уютном мягком кресле.

   – Сейчас я попрошу, чтобы тебе принесли ужин. Ты, наверное, голодна, – выдохнув, резко поднялся со своего места.

   – Нет-нет. Спасибо, – она снова смутилась, опустив глаза.

   – Тогда тебе принесут горячий чай и свежие булочки.

   Я тут же нажал на кнопку, и уже через минуту прибежала Наташа. Как всегда в безупречно отглаженном синем платье и в аккуратном фартуке. Выслушав моё распоряжение, она беззвучно скрылась за дверью.

   Нелепое молчание продолжалось до тех пор, пока девушка не вернулась в зал и не поставила на столик перед Мариной чашку с горячим чаем и поднос со свежими булочками. Аппетитный аромат выпечки распространился по всей комнате, и уже в следующее мгновение я счастливо улыбался, пока Марина разламывала небольшую булочку напополам и наслаждалась вкусом карамельного крема. Глядя на дочь, я поймал себя на мысли, что она рождает во мне какие-то неведомые до этого чувства отрады, заботы и умиротворения.

   – Я познакомился с твоей матерью во время одной из моих командировок, – вспоминая, посмотрел в сторону и улыбнулся. – Мы оба были молоды, самодостаточны и сразу же приглянулись друг другу. Когда я впервые её увидел, то понял, каково это – когда земля уходит из-под ног. Она… она была необычайна в своей простоте. До сих пор не встречал такой женщины, как она.

   – Почему же? Почему тогда всё так получилось? – Марина отодвинула от себя поднос.

   – Не знаю. Я сотни раз задавал себе этот вопрос и не находил ответа, – пристально посмотрел на дочь.

   – Мне кажется, что двадцать семь лет – это внушительный срок. И за него можно было хоть что-то предпринять, – парировала Марина, отводя от меня свой взгляд.

   – Я понимаю. Ты сейчас вправе выступить с обвинением, но… – Только что сказанные Мариной слова отдались болью в сердце. – Но я не знал… многого не знал… и если бы Светлана…

   – Что? Если бы – что? Что она могла сделать? – взбунтовалась она. – Что могла сделать моя мать, если ты собрался жениться? И не на ней.

   – Это так, но свадьбы… – мой голос дрогнул, – свадьбы не было.

   – Что? – Марина поражённо воззрилась на меня. – Но мама… она говорила…

   – О, я знаю, что она могла ответить. Наверное, ты до сих пор думаешь о том, будто я уехал, бросил твою мать и тебя, но всё далеко не так, – я расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и глубоко вдохнул.

   – Не так? Но очень на это похоже! – язвительно заметила Марина.

   – Твоя мать… я сразу предупредил её, что мой отец и твой дед будут против нашего брака. Тому было множество причин, и я не мог идти против их воли. Спустя несколько дней я улетел в Москву. Конечно, дома меня ждал громадный скандал, после чего я снова сбежал из дома, уверяя родителей, что вернусь только со Светланой. В конце концов, они сдались, а я улетел за ней. За той, которую видел своей законной супругой. Но Света не захотела ни видеть меня, ни выходить за меня замуж, ни, тем более, лететь со мною в другой город. Я снова улетел домой ни с чем. Она обиделась на меня. Её обида была такой сильной, что я не знал, как растопить её сердце. Почему-то она решила, что я непременно должен жениться на какой-то богачке, и ничего не хотела слушать обо мне, – закончив свой недлинный монолог, я умолк, наблюдая за реакцией дочери.

   Марина сидела молча и сжимала в руках кожаный ремешок от своей сумки.

   – А я? Неужели ты не знал о моём существовании? – Она сглотнула, недоверчиво всматриваясь в моё лицо.

   – Не знал… вернее, узнал, совсем недавно, после того, как получил последнее предсмертное письмо Светланки. – На глазах мелькнули слёзы, которые мне не удалось скрыть от дочери. – Она рассказала мне, что у меня есть ты. Наверное, не хотела уносить эту тайну с собой в могилу.

   – Но мама умерла несколько лет назад, – недоумённо проговорила Марина.

   – Ты права. Вот только письмо я получил совсем недавно… всего лишь несколько месяцев. Даже не знаю, почему она прислала мне конверт, когда в мире столько возможностей передачи информации?..

   – Зачем? Зачем тебе всё это? – после недолгого молчания задала вопрос Марина.

   – Ты моя дочь, – коротко ответил ей.

   – Но… это всё похоже на сказку. Ты… после стольких лет… этого не может быть, – пробормотала она и вновь опустила глаза.

   – Милая, мне тоже не верится в это, но я так счастлив. – Я встал и подошёл к Марине, опускаясь перед ней на колени.

   – Почему? Почему она не рассказала тебе раньше? – дрожащим голосом прошептала дочь.

   – Я не знаю.

   – Все эти годы я думала, что у тебя другая семья, что мы не нужны тебе…

   – Прости, – сжал её худенькую ладошку. – Я так и не смог жениться.

   – Но почему? Почему она заставила меня думать именно так? – Внезапная обида на мать заставила Марину расплакаться.

   – Я не могу тебе этого объяснить, потому что считаю, что сам во всём виноват. Это я её обидел. Мне нужно было взять её в охапку и забрать с собой. Нужно было не обращать внимания на её запреты. Нужно было…

   – Неужели такое случается? – дочь подняла на меня свои заплаканные глаза и удивлённо захлопала ресницами, потому как встретилась точно с такими же, наполненными слезами глазами.

   – Я прошу простить меня. Хотя и понимаю, что желаю многого. Я не смог уберечь Светлану. Я прожил даром столько лет… Позволь мне… позволь начать всё с начала. Позволь мне… нам… обрести второй шанс, – прижал ладонь Марины к сердцу, чтобы она почувствовала, как оно бьётся. Быстро, словно желая наверстать упущенное. Громко, словно желая рассказать обо всём, что произошло со мной за эти годы.

   – Хорошо. Я согласна.

***

МАРИНА

   Я не сдержалась, роняя слёзы на дорогую рубашку отца. Не могла отказать. Просто не имела право отнимать у нас этот шанс. Моё сердце сжалось от боли и обиды, и я, наконец, смогла посмотреть в его глаза. Почувствовала, что он не лжёт, сам неимоверно страдая, и уже через несколько часов лежала на широкой кровати в одной из комнат дома отца. Я вспоминала всё до мельчайшей подробности. Каждое его слово, взгляд, каждый жест. Словно пытаясь запомнить, прокручивала у себя в голове в сотый раз прошедший разговор с отцом и, не находя ни единственного признака его лжи, мысленно улыбалась и переворачивалась на другой бок.

   В груди клубилось двоякое ощущение. С одной стороны, было радостно, что теперь в этом мире я не одна, что теперь есть человек, который может меня подержать в трудную минуту. Человек, который просто будет рядом. Но с другой – чувствовала себя в этом доме не в своей тарелке, потому что знала – я тут чужая, среди всей этой роскоши и богатства.

   Тяжело вздохнув, стала невольно всматриваться в тени под потолком. Надо же… Как получилось так, что сама рассказала отцу о своей жизни? Абсолютно всё. Впрочем, мои неудавшиеся годы вместились всего в час с небольшим. А когда я сообщила, что завтра же собираюсь улететь обратно, на его лице застыла маска непонимания и грусти. Именно поэтому мне пришлось поддаться его уговорам и остаться в Москве ещё на несколько дней.

   Пелена недоверия и страха упала с моих глаз в тот момент, когда я показала отцу ожерелье своей матери.

   – Неужели она хранила его столько лет? – изумился он.

   – Я нашла его в маминой шкатулке – никогда не видела раньше.

   – Это мой подарок, – невесело улыбнулся он. – Я подарил ей, когда она отказалась стать моей женой.

   – Грустно… – едва слышно произнесла я.

   – Теперь всё будет по-другому. Я тебе обещаю, – он крепко сжал меня в объятиях и поцеловал в макушку. Так, словно мы и не расставались. Словно были знакомы всю жизнь, а я до сих пор была для него самым любимым и самым дорогим человеком.

   Такая простая, но многозначащая ласка была для меня чем-то сродни глотка свежей воды для путешественника в пустыне. Я прижалась к сильному плечу отца и прислушалась к своим ощущениям. Как же хотелось напасть на него, упрекнуть в своих неудачах, обвинить во всех смертных грехах, но сострадание в его глазах не позволяло мне сделать этого.

   Удивительно, как быстро я простила его и как всего несколько часов разговора сумели изменить меня. Изменить моё отношение к Артуру Ратманову, которое, как и прежде, граничило с недоверием. Однако противостоять той искренности уже было невозможно. Не могла заставить старика страдать так же, как страдала сама. В мелкой сеточке морщин читалось так много: страх, предубеждение, отрада, тоска и счастье. Всё то, что чувствовала я сама.

   Я дала ему шанс. Я дала шанс нам. Шанс, который мы просто не имели права упускать. Шанс, которого возможно, больше никогда не будет.

***

АЛЕКСАНДР

   – Мальчик мой, проходи. Я так рад тебя видеть! – заметив моё появление, отец бросился обнимать меня.

   – Отец… я не вовремя? – нерешительно переступил порог зала сразу после того, как его покинула Марина.

   – Что за глупости! Ты не можешь быть не вовремя, – добродушно улыбнулся он, усаживая меня в кресло.

   – Как всё прошло?

   – Я не знаю… Я так виноват перед нею, – сказал без стеснения отец.

   – Она знает обо мне?

   – Я ей пока ничего не говорил, – улыбнулся в ответ он.

   – Может, и не стоит. Кто знает, как Марина отреагирует на это? – пожал плечами я.

   – Как ты себе это представляешь? Ей всё равно кто-то расскажет, поэтому, я думаю, будет лучше, если это сделаем мы с тобой, а ни слишком разговорчивая горничная.

   – Пап, я не думаю, что она обрадуется такому родственнику, как я, – смутившись, я всё ещё сомневался, стоит ли сообщать Марине о своём настоящем статусе в этой семье.

   – Поездка явно повлияла на тебя не так хорошо, как хотелось бы, – отец строго посмотрел на меня, – о таком брате, как ты, можно только мечтать…

   – Да… но… в самолёте я сказал Марине, что она – твой единственный ребёнок.

   – Саш, ты словно до сих пор боишься чего-то. Неужели быть моим сыном – это настолько плохо?

   – Пап, я счастлив, что у меня есть ты, но Марина… Как она отреагирует на то, что в то время, когда она росла без отца, он усыновил мальчишку своих друзей? Вряд ли ей это понравится…

   – Что за чушь ты несёшь? Ты – мой сын. И неважно, кто твой настоящий отец! – возмутившись, отец вдруг схватился за сердце. – Если ты думаешь, что я буду делить свою любовь между вами, то ты ошибаешься. Я одинаково сильно люблю вас обоих. Я рад, что наконец-то нашёл дочь. Но я не намерен отказываться от тебя. Ты – Ратманов. И точка.

   От возникшего волнения ему пришлось опуститься в кресло, судорожно хватая воздух.

   – Отец, тебе плохо? – я в пару секунд оказался рядом с ним.

   – Да… что-то сердце опять шалит… не волнуйся, – тяжело вздохнув, он стал бледным как мел.

   – Я сейчас позову доктора. Тебе не следовало так нервничать, – отчего-то растерялся, не зная, что мне в такой момент делать.

   – Мальчик мой, не стоит так переживать за меня. Старик уже своё отжил, – болезненно скривился отец.

   – Вздор! Подожди немного! Я позвоню врачу, ведь его сегодняшняя смена только что закончилась, и он не успел далеко отъехать от дома. Всё будет в порядке. – Налив из графина воды в стакан, я протянул его отцу и выбежал из зала в поисках доктора.

ГЛАВА 10

КАМИЛЛА

   – Ты её видела? – мужской шёпот коснулся моей шеи.

   – Да. Но там и смотреть-то не на что, – я поудобнее устроилась на мужском плече.

   – А Фёдор сказал, что она очень даже ничего.

   – С каких пор ты доверяешь вкусу дворецкого? – недовольно фыркнула в ответ.

   – С тех самых, – спокойно ответил он и закурил сигарету.

   – Вы все словно сговорились. Сначала Алекс, теперь ты… – надув губы, обиженно проговорила я.

   – Алекс? Ты до сих пор собираешься за него замуж? – удивлённо усмехнулся он.

   – А что в этом плохого? – ответила вопросом на вопрос.

   – Не знаю… какой-то он… не спит даже с тобой.

   – Ну и что? Зато ты весьма удачно справляешься с этим! – я повернулась к мужчине и, взобравшись на него, быстро оказалась сверху.

   – Я рад, что тебе нравится. Но, может, пора поторопить вашу свадьбу? Откровенно говоря, мне уже надоело прятаться по гостиничным номерам, – с лёгкой ноткой раздражения бросил он и выпустил кольцо дыма в потолок.

   – Обещаю тебе. Как только мы с Алексом приберём к рукам состояние Артура, я буду вся твоя, – улыбнувшись, я наградила любовника поцелуем.

   – Девчонка не вписывается в ваши планы? Не так ли? – он отстранился от меня, пытаясь потушить в стеклянной пепельнице сигарету.

   – Ты прав, дорогой. Мне больше нравилась ситуация, когда Алекс был единственным наследником Артура, но теперь…

   – Так в чём проблема? Неужели его дочь не может исчезнуть? Авиакатастрофа, нападение или просто несчастный случай…

   – Посмотрим, – не став спешить, резко оборвала мужчину, оставляя влажную дорожку от поцелуев на его груди.

***

МАРИНА

   Нежные солнечные лучи забрались под тоненькую простыню, тотчас принявшись греть тело, затем легли на ресницы, заставив меня открыть глаза. Я медленно повернулась на бок, проводя ладонью по шёлковой простыне и довольно зевая. Мне снился чудесный сон. Сон, в котором после стольких лет обрела, наконец, отца.

   Яркие блики пробивались сквозь плотные тёмные шторы, которыми были закрыты окна в комнате. Медленно поднявшись, я прошла босиком к окну, резким движением убирая висящие тяжёлые полотна в сторону. Мощный припекающий поток заставил меня замереть на месте и быстро заполнил собою всю комнату, пробираясь даже в самый потаённый уголок. Казалось, что я никогда не видела такого яркого света.

   Стены в персиковых тонах, казалось, впитывали в себя весь золотистый блеск, врывающийся в окно. Широкая кровать со сказочным балдахином немного возвышалась в самом центре небольшой комнаты и являла собой, скорее, произведение искусства, нежели часть интерьера. Рядом с ней, на полу, лежал широкий отрез кремового ковра с высоким мягким ворсом. Прикроватная тумба была наполнена всеми необходимыми девичьими приспособлениями и напоминала одну из витрин парфюмерного магазина или косметического салона. Я улыбнулась, понимая, что о предназначении большей части тюбиков и флаконов и понятия не имею. Овальное зеркало идеально переливалось, притягивая к себе солнечные лучи и пуская весёлые озорные «зайчики» на потолок.

   Две коричневые напольные вазы рядом с дверью были наполнены живыми и свежими цветами, от которых в комнате витал приятный аромат. Я медленно отошла от окна с надеждой на то, что скоро проснусь и эта яркая сказка закончится. Затем довольно растянулась на мягком пушистом ковре, ощущая нежность его ворса наготой своей кожи, но в какой-то момент, резко села и быстро мотнула головой. Нет, видение не исчезало. А это означало только одно: вся эта роскошь – не сон. И простая учительница английского языка действительно находится здесь. Посреди огромной, широкой и богато обставленной комнаты. Картина, поражающая своей нелепостью.

   Медленно поднявшись на ноги и бросая взгляд на часы, я чуть не обомлела. Две маленькие золотые стрелочки на круглом циферблате говорили о том, что уже совсем скоро полдень. Как я могла позволить себе проспать так долго? Ведь вчера обещала отцу, что обязательно позавтракаю с ним, а сама проспала до обеда.

   «Артур Ратманов», – медленно и по слогам произнесла его имя, так и не решаясь назвать его отцом.

   Вчера, как ни странно, всё было по-другому и намного проще. Вчера – это было ночью. Но что я скажу ему сегодня? Как посмотрю в его глаза? неужели та тоненькая нить взаимопонимания, которую мы нашли вчера, сегодня оборвётся.

   Скованная непонятным страхом, никак не могла заставить себя подняться с пола. Какое-то неясное ощущение тревоги не давало мне покоя. А вдруг сегодня, при свете дня, я ему не понравлюсь? Или ещё чего хуже – сделаю что-то не так?

   Всё-таки поднявшись, критически осмотрела себя в зеркало. Растрёпанные волосы, покрасневшие от сна щеки, сонные глаза и помятая футболка, в которой вчера уснула. Осознавая, что другой одежды с собой не взяла, я грустно посмотрела на свою одежду и поняла, что не могу спуститься к завтраку в таком виде, однако уже в следующее мгновение заметила высокий шкаф прямо за своей спиной.

   Одна дверца была заманчиво приоткрыта, и из неё выглядывал рукав моего пальто. Когда оно успело тут оказаться – ума не приложу. Я подошла к большому гардеробу и отодвинула дверцу на маленьких роликах в сторону. Она плавно уехала в нужном направлении, стоило мне приложить лишь чуточку силы. Дорогой механизм сработал незамедлительно, и передо мной открылось удивительное зрелище. Разноцветные, красивые, яркие и пёстрые вещи висели на десятке вешалок и словно призывали обратить на них внимание. Осторожно проведя ладонью по нежной шёлковой ткани первой попавшейся блузки, я замерла на месте. Неужели такое богатство ожидает именно меня? Или, быть может, в этой комнате ещё кто-то живёт?

   Глаза долго изучали разноцветные наряды, но время не стояло на месте, и за неимением другого варианта одежды, кроме своего, в котором теперь было стыдно показываться на глаза отцу, я всё-таки нерешительно протянула руку к простой и свободной полотняной блузе жёлтого цвета. Затем в комплект к ней выбрала светлые брюки из натурального хлопка и вернулась к зеркалу.

   На макияж уже не оставалось времени, поэтому я просто тщательно расчесала свои волосы и отбросила их на спину. Пройдясь взглядом по множеству разных бутылочек, выбрала одну из них и открыла её крышечку. Уверившись в том, что аромат, исходящий из неё, – это именно то, что нужно, нанесла несколько капель на запястье и вернула пузырёк на место.

   Ещё раз взглянув на себя в зеркало, я набрала побольше воздуха в лёгкие и открыла дверь спальни. К моему удивлению, под дверью стояла та самая девушка в синем платье, которая вчера приносила мне вкусные карамельные булочки. По всей видимости, она поджидала именно меня, потому, что мило улыбнулась и поздоровалась.

   – Пойдёмте, вас уже ждут, – она показала рукой на лестницу и ушла вперёд.

   – Артур Андреевич? – я нерешительно ступала по длинному коридору.

   – Нет. Александр. Артур Андреевич обещал прийти сразу же, как только вы появитесь в гостиной, – беззаботно прощебетала девушка.

   – Скажите, а… как давно ждёт Александр?

   – Не волнуйтесь, он совсем недавно спустился к завтраку. Видимо, он предполагал, что вам понадобится отдых.

   – Спасибо, – смущённо улыбнулась в ответ, осторожно следуя по ступенькам лестницы, ведущей на первый этаж.

   Когда меня поразило количество света в спальне, я и не подозревала, сколько его может быть на самом деле. Меня встретила большая и сияющая столовая. Казалось, ничего в мире не может вместить столько солнечных лучей, сколько вмещала в себя она. Каждая грань бокалов, плоские дорогие тарелки из белоснежного фарфора, нежнейшие салфетки, аккуратно сложенные в изящной подставке, – всё это притягивало к себе свет. Невероятное количество тепла и солнца, собравшееся в этом пространстве, заставило замереть на месте и восторженно рассматривать необычайную обстановку самой обычной комнаты.

   Длинный стол, сервированный на три персоны, располагался посредине столовой и был накрыт кипенной кружевной скатертью. У меня складывалось впечатление, что в этом доме белый цвет любят больше всех остальных. Сразу напротив стола открывалось широкое во всю стену окно и такая же стеклянная дверь на террасу. Сквозь идеально отполированное стекло был виден сад. Карликовые деревья, аккуратные кусты и ещё не оформленные цветами клумбы с интересом заглядывали в просторную столовую через проём.

   Я перевела свой взгляд чуть левее и улыбнулась, когда увидела широкую мужскую спину. Александр стоял у камина, пристально рассматривая одну из фотографий в массивной металлической рамке, которые стояли на нём. Мужчина был облачён в бежевую рубашку. Рукава её были небрежно закатаны до локтей, а в руках он держал бокал красного вина. Запястье Александра украшали уже знакомые мне золотые часы, которые хорошо смотрелись в тандеме с его смуглой кожей, а идеально отглаженные брюки дополняли его облик.

   Он внимательно рассматривал снимок, поэтому не сразу услышал, как я вошла.

   – Доброе утро, – наконец нашла в себе силы, чтобы отвлечься от увлекательного занятия, которое заключалось в том, чтобы изучить фигуру молодого и привлекательного мужчины.

   – Доброе, – Александр резко обернулся и мягко улыбнулся. – Как спалось?

   Он вернул фотографию на место, бросив на неё грустный взгляд.

   – Хорошо. Спасибо, – я сконфужено улыбнулась, чувствуя себя неудобно в новой одежде, и подошла к мужчине.

   – Вам идёт этот цвет. Я рад, что из того огромного количества вещей, в которых я не знаю толку, вам что-то пригодилось.

   – Спасибо… я… просто…

   – Просто ваш отец решил сделать для вас небольшой подарок, – Александр не дал мне договорить и вновь тепло улыбнулся.

   Вновь оробев, я отвела от него взгляд. Знакомые чёрные глаза смотрели на меня, переливаясь озорными огоньками. Они были наполнены счастьем. Это сразу можно было разгадать, когда моим вниманием завладела фотография, которую так внимательно рассматривал Александр. Рядом с ним был Артур, глаза которого тоже светились лучиками любви. Мужчины крепко обнимали друг друга, и казалось, будто они знакомы не одну сотню лет.

   – Красивая фотография, – я провела пальцем по холодной рамке и улыбнулась.

   – Да… – протянул Александр и снова погрустнел. – Мне нужно коё в чём вам признаться. У нас ещё есть время, пока не пришёл ваш отец. – Он взял меня под руку и быстро провёл к столу. – Садитесь, – отодвинул стул, а сам начал мерить шагами столовую.

   – Что-то случилось? Что-то с отцом? – Сама не ожидала, что она начну волноваться за старика, но взвинченный вид мужчины не предвещал ничего хорошего. Я судорожно глотала воздух, пока Александр молчал.

   – Вы должны знать… я… ваш отец… он усыновил меня, – он остановился и с видимым облегчением вздохнул.

   – Что?

   – Формально я ваш брат, но…

   – Но почему вы не сказали мне об этом раньше? – возмутилась я.

   – Я не мог. Поймите, мне не нужно состояние вашего отца. Я ни на что не претендую, – Александр наконец остановился и посмотрел на меня.

   – Что за чушь вы несёте? – резко поднялась со своего места и вмиг оказалась рядом с Александром. – Это я ни на что не претендую. Неужели вы думаете, что я летела с вами только ради денег?

   Мои глаза сузились, и я сердито посмотрела на мужчину.

   – А почему бы и нет! Вы же законная дочь! И что плохого в том, что со временем его деньги перейдут к вам? – в голосе Александра скользило непонимание.

   – Деньги? Неужели весь мир думает только о деньгах? – дрогнувшим голосом воскликнула в ответ.

   – Нет конечно. Простите меня. Но вы имеете право знать о том, кем я являюсь Артуру. Вы…

   – Я… я рада, что у меня есть брат. И давайте закроем на этом тему, – искренне улыбнулась, понимая, что абсолютно ничего не имею против Александра.

   – И вы на меня не сердитесь за то, что я вам не рассказал всё с самого начала?

   – Нет. – Я ощутила себя неловко под его пристальным изучающим взглядом. – Уже нет.

   – Спасибо, – добродушно поблагодарив, Александр не сдержался и прижал меня к себе.

   Тело моментально среагировало на подобную близость. Кроме тепла, исходящего от Александра, я почувствовала в себе ту уверенность и спокойствие, которыми всегда отличался он сам. И когда по моей спине пробежали мурашки, а щёки залились пунцовой краской, тотчас быстро отстранилась от мужчины.

   – Вижу, у вас всё хорошо, – где-то совсем близко раздался чуть хрипловатый голос отца.

   – Папа, рад тебя видеть, – Александр подошёл к старику и пожал его руку. – Как себя чувствуешь? Доктор сказал, что…

   – Всё отлично, – он толкнул Александра в плечо и посмотрел на него недовольным взглядом.

   – Доктор? Что-то случилось? – я подошла ближе.

   – Нет. Что ты! Просто Саша всегда опекает меня, – добродушно улыбнулся он и спустился вниз. – Надеюсь, он уже осыпал тебя комплиментами по поводу того, как ты чудесно выглядишь? – отец взял меня под руку и проводил к стулу.

   – Да, – немного стеснительно опустила глаза. – Спасибо за такой шикарный подарок. Я… не заслуживаю всего этого.

   – Глупости! Ты как моя дочь заслуживаешь многого. И это лишь мелкая доля того, что я могу тебе дать, – улыбнувшись, отец поцеловал меня в лоб, возвращаясь на свое место во главе стола.

   Я ещё никогда не чувствовала к себе такого внимания. Откровенно говоря, мне было не по себе от всего происходящего. В голове до сих пор крутились мысли о том, что всё происходящее – это только моя выдумка, фантазия, мираж и не больше.

   Сам Артур Ратманов выглядел сегодня немного иначе, нежели вчера – более уставшим, хотя, как можно было заметить, он совсем не хотел казаться таким. Его щёки покрыла светлая щетина. Побелевшие от старости волосы лежали в стильной стрижке, а на лице отчётливо стали виднеться ещё несколько морщин. Словно в противоположность своему сыну, он был одет в строгую чёрную рубашку и такие же брюки, но пахло от него не менее приятно – каким-то модным, несомненно дорогим парфюмом,

   Александр тем временем развернул белоснежную салфетку и сел напротив меня. В ту же секунду, словно по велению волшебной палочки, в столовую вошёл мужчина в белой форме повара и в забавном колпаке. В его руках был блестящий серебряный поднос, на котором стояла не менее изящная супница с необычайно вкусным ароматом. И пока повар молча разливал грибной суп по тарелкам, отец пристально рассматривал мой вид.

   – Какие у вас на сегодня планы? – вежливо поинтересовался он.

   – Никаких, – быстро ответил Александр и подмигнул отцу.

   – Тогда у меня есть предложение, – теперь уже отец подмигнул ему. – Не желаете ли вы прогуляться?

   – Отличная идея, – обрадовался Александр.

   – Но… – запротестовала я.

   – Никаких «но», – оборвал меня отец.

   – Разве мы не собирались поговорить? – удивлённо подняла бровь.

   – Поговорим. Обязательно поговорим. Вот вернётесь вы с прогулки – и мы с тобой уединимся на террасе с чашечкой ароматного чая, – он улыбнулся и ласково коснулся моей руки.

   – Но… разве ты не пойдёшь с нами? – Я сама не знала, чего испугалась. Неужели мне придётся провести несколько часов наедине с Александром? Ещё вчера меня это совсем не пугало. Но сегодня… Сегодня между нами что-то произошло, что заставляло моё сердце сейчас сжаться и разукрасить щёки в красный цвет.

   – Я бы с радостью, да только у меня дела, которые не терпят отлагательств, – он вновь подмигнул Александру, – к тому же, нужно подготовить приём.

   – Какой приём? – в один голос с Александром спросила я.

   – Приём в честь моей дочери. Мне кажется, что её нужно представить свету. И как можно скорее, – сказал отец, отодвинув от себя тарелку.

   – Нет-нет-нет, – взволновано затараторила, замахав руками. – Не нужно никаких приёмов. Не нужно меня никому представлять! Я…

   – Как не нужно? Глупости! Милая моя, общество должно узнать о тебе. Это очень важно. Тем более что ты унаследуешь часть того, что имею я. Разве я не прав? – обратился он к сидящему напротив меня Александру.

   – Конечно, абсолютно прав, – угрюмо ответил тот. – К тому же, данное мероприятие – это не так уж и плохо.

   – Эй, подождите. Я ничего не хочу унаследовать. Я… я скоро уеду, – попыталась вставить хоть слово.

   – Это твоё право. Но позволь мне поделиться своей радостью с другими, – отец умоляюще посмотрел на меня. – Я так долго искал тебя. Неужели ты откажешь старику в его прихоти?

   Он ласково сжал мою ладонь и улыбнулся. Конечно, в такой момент невозможно было ответить ему отрицательным «нет», и его чёрные блестящие глаза засияли ещё сильнее, когда я согласилась на не совсем импонирующее мне желание и постаралась быстро закрыть эту тему, понимая, что она очень неприятна Александру.

   Когда поздний завтрак закончился, отец, вежливо кивнув, поцеловал мою руку.

   – Жду тебя вечером у себя в кабинете, дорогая, – он поцеловал меня в лоб уже привычным жестом.

   – Непременно. Я приду, – вновь растерялась от отцовской ласки и опустила глаза.

   – А ты не выпускай её с поля зрения, – старик поднял краешки губ верх и сжал в объятиях Александра.

   – Обещаю вернуть в целости и сохранности, – мой «старший брат», улыбнувшись, взял меня за руку.

   – Надеюсь на тебя, сынок, – отец похлопал его по плечу и поднялся наверх. – Удачной прогулки.

   – Спасибо, – хором ответили мы и, накинув верхнюю одежду, направились к широкой стеклянной двери.

   Стоило Ратманову-старшему покинуть столовую, как между мной и Александром возникла напряжённая тишина. Артур был неким связывающим звеном, при отсутствии которого, разговор у нас не ладился.

   – Прошу, – Александр учтиво открыл стеклянную дверь и пропустил меня вперёд.

   – Благодарю, – я ступила на террасу и с приятным удивлением обнаружила, что света там было куда больше. Казалось, солнце поселилось в этом саду, чтобы радовать жителей дома. Тут даже весна была другой – вот-вот зацветающей, наполненной теплом и замечательным щебетанием первых перелётных птиц.

   Я с замиранием сердца прошлась по дорожке, вдыхая воздух полной грудью. А у нас в это время ещё снег лежит…

   – Нравится? – Александр, спрятав руки в карманах брюк, остался немного позади.

   – Очень. Я уже отвыкла от такой ранней весны. Да и сад просто чудесно оформлен. Дизайн просто невероятный, – завороженно осматривалась по сторонам, жмурясь от вездесущих солнечных зайчиков.

   – Я рад, что вам нравится у нас. Вернее, у себя, – быстро исправился Александр.

   – Да бросьте вы, – я повернулась к мужчине. – Посмотрите, как здесь уютно... Какая красота!

   – Я вижу. Она сейчас передо мной, – он улыбнулся мне в ответ и сделал шаг навстречу.

   Стушевавшись, так и не решилась поднять на него глаза, особенно в тот момент, когда почувствовала, как его рука крепко сжала мою ладонь. Внезапно всё напряжение, скопившееся между нами, пало, словно карточный домик, и растворилось в обилии слепящего солнца. Он осторожно коснулся моего подбородка и чуть поднял его, заставляя меня сосредоточить свой взгляд на красивом мужском лице. Внутри одномоментно смешался страх и интерес.

   *Она была прекрасна и сейчас больше, чем вчера, напоминала настоящую богиню. Прекрасную, тихую, скромную и настолько привлекательную в своей простоте, что у меня даже дыхание перехватило. Я смотрел на Марину и боролся с желанием поцеловать её крепко сжатые губы. Я наслаждался тем, как она, словно играя со мной в гляделки, наконец не опускает своих глаз и дарит мне неземное ощущение счастья.

   – Ну что же, город ждёт нас, – он, наконец, разжал свою крепкую ладонь и улыбнулся.

   – Пойдёмте, – я пожала плечами в ответ, облегчённо вздыхая и думая о том, что это, наверное, солнце так вскружило мне голову.

ГЛАВА 11

АЛЕКСАНДР

   Марина упивалась весенними солнечными лучами. Её волосы развевались на тёплом ветру, приковывая к себе внимание.

   Я открыто наслаждался счастливым, радостным и немного растерянным видом девушки, которая хотела как можно скорее посмотреть всё-всё и ещё много всяческих «всё». Откровенно говоря, уже давно не гулял пешком по родному городу. Да что тут говорить! Я пытался вспомнить, когда это было в последний раз, но так и не смог этого сделать. Деловые встречи, важные совещания и кусочек Москвы сквозь затемнённое стекло моего автомобиля – это всё, что мне в этот момент вспомнилось.

   Я невольно улыбнулся тому, что вот уже несколько часов не сводил глаз с Марины. И совсем не потому, что боялся её исчезновения с шумных улиц. Нет. Это было что-то другое. Тем более что мне иногда казалось, что девушка чувствует себя здесь словно рыба в воде и лучше меня знает все переулки, тропинки, парки и скверы.

   Взглядом скользнул по её оголившейся шее и с сожалением подумал, что пальто, которое держало лёгкую блузу под низом на худеньких плечах, стойко выдерживает порывы наглого ветра. Впрочем, я так же жалел об отсутствии солнечных очков. Именно они послужили бы мне верной защитой и не заставляли бы смущаться каждый раз, как только Марина поднимала на меня свои тёмно-карие глаза, ощущая на себе вожделенный взгляд. Приходилось тут же зажмуривать глаза, ссылаясь на солнечный яркий свет, или же вовсе отворачивался от неё, смотря куда-то вдаль.

   Игра в гляделки, которая началась между нами ещё в саду, уже порядком выводила, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Ну правда! Сколько можно? Почему она так пристально смотрит на меня, а потом резко опускает глаза и так невозмутимо хлопает ресницами? Её ресницы… Они словно у куклы, которая когда-то была у моей мамы. Такие же густые, чёрные, словно уголь, и пушистые… Интересно, а они настоящие? Или наращенные, как ногти и силиконовая грудь у Камиллы?

   Я снова отвернулся, когда Марина поймала на себе мой задумчивый взгляд, и резко свернул к городскому пруду, которое было местной достопримечательностью. Девушка послушно шла рядом и улыбалась. Глядя на неё, вполне можно было бы предположить, что внутри неё всё кипело и бурлило. Будто комок разнообразных эмоций рвался наружу. Но внешне она сохраняла спокойствие и даже позволила мне чуть приобнять её, когда шумная толпа туристов чуть не сбила нас с ног.

   Мы поднимались к пруду, когда я начал обещанный разговор. Для этого пришлось немного отстраниться, приняв самый серьёзный вид.

***

МАРИНА

   – Он усыновил меня, когда мне было пять, – Александр засунул руки в карманы брюк и устремил свой взгляд куда-то вдаль.

   – Если тебе неприятен этот разговор, мы можем прекратить его. – Я уже не помнила, когда именно мы с ним перешли на «ты».

   Видимо, обилие солнечных лучей всё же способствовали дружеской и тёплой атмосфере, которая установилась между нами. Вот уже пару часов мы гуляли по улицам и широким площадям. Мне всё ещё никак не верилось в своё счастье, и я украдкой щипала себя для того, чтобы проснуться, если сегодняшний день окажется сном. Но приятное и почти невесомое сновидение не прекращалось – так почему бы не насладиться им до конца?..

   Закрыв глаза, подставила лицо нежным весенним бликам, словно они сами протягивали ко мне свои лучики, желая поскорее заключить в свои объятия.

   – Нет. Почему он должен быть неприятным мне? Наоборот, это, наверное, самое светлое, что произошло в моей жизни, – Александр облокотился на перила одного из городских мостов, наблюдая за тем, как ветер безжалостно трепет мои длинные пряди.

   – А Артур Андреевич? Он…

   – Да, он появился в моей жизни, словно добрый волшебник, – мужчина последовал моему примеру и тоже подставил лицо солнечным лучам. – Откровенно говоря, мне иногда казалось, что моим отцом был только Артур. И никто другой. – Он улыбнулся и задумался.

   – Ты помнишь своих родителей? – я подошла к нему и перегнулась через перила, рассматривая гладь пруда.

   – Им было по тридцать пять, когда они погибли, – проговорив, Александр сразу умолк.

   – Прости, я не хотела…

   – Они возвращались домой. Нелепая смерть. Особенно если учесть, что в тот день на небе не было ни облачка, а машина – недавно купленной… – Александр продолжил свой рассказ, не слыша моих извинений. – Я даже говорил с ними по телефону, и они обещали, что обнимут меня уже через полчаса… но так и не обняли, – повернувшись, он тяжело вздохнул.

   – Прости, я действительно не… – снова попросила прощения, боясь поднять глаза на Александра.

   – Не стоит. Это было так давно, что боль потери почти утихла, – он тоже перегнулся через перила, пододвигаясь поближе ко мне.

   Я растерялась от такой неожиданной близости и, залившись румянцем, украдкой рассматривала своего названного брата. Полы его короткой кожаной куртки была небрежно распахнуты. Несколько пуговиц рубашки расстёгнуты, открывая взору широкую мужскую грудь. Ничто не выдавало в нём богатого наследника известного отца. Разве что золотые часы, застегнутые на левом запястье Александра, дерзко блестели в солнечных лучах и смотрелись абсолютно нелепо на фоне его истинной простой сущности.

   – Мне кажется, что я помню всё до мельчайших подробностей. Каждое его слово, каждый жест и каждую улыбку. Я помню, как отец подошёл ко мне на кладбище и просто взял за руку. Он крепко сжимал мою ладонь всю похоронную процессию, а потом развернул к себе и спросил, не хотел ли бы я жить с ним?..

   – Всё так просто? – изумилась настолько лёгкому откровению, наконец отрывая свой взгляд от воды и переводя его на мужчину.

   – А к чему сложности? Он никогда не любил их и всегда учил меня честности. – Александр вздохнул и выпрямил спину, протягивая мне руку.

   – И ты согласился?

   – Видимо да, потому что он сразу же усадил меня в свою машину и отвёз к себе домой. У меня никого не было, кроме родителей. И я это знал. А Артур… – назвав имя отца с благодарностью в голосе, мужчина задумался. – Он был таким заботливым, таким хорошим…

   – Отцом? – перебила его, медленно и с опаской вкладывая свою ладошку в его руку.

   – Он больше, чем отец. Он настоящий друг, – ласково улыбнулся Александр. – Преданный и верный друг.

   – И как тебе с ним жилось?

   – Отлично жилось. Правда, я никогда не понимал, как такой жёсткий мужик, как Артур Ратманов, может так хорошо относиться к абсолютно чужому человеку? Так, словно я ему родной… А теперь понимаю, – усмехнувшись каким-то своим мыслям, он крепко сжал мою ладонь.

   Мы сошли с моста и повернули направо, к драматическому театру. Я остановилась и залюбовалась красотой архитектуры. Эта картинка была в тысячу раз лучше той, которую видела на ярком буклете или в интернете.

   На мгновение из головы вылетело даже то, где нахожусь, как и суть разговора с Александром.

   – И что же ты понял? – наконец придя в себя и очнувшись от своих переживаний, я повернулась к нему и встретилась с улыбкой в его глазах.

   – Ему тебя не хватало. Артуру просто необходимо было выплеснуть все свои отцовские чувства, и именно поэтому он принял меня как родного, – в голосе Александра проскользнула невидимая грусть. – Марина, он так долго ждал… ждал тебя…

   – Но…

   – Я понимаю, что всё это неожиданно и, быть может, неправильно по отношению к тебе, но позволь… позволь ему обрести, наконец, долгожданный покой. Позволь ему почувствовать себя отцом, по-настоящему.

   Он по-прежнему сжимал мою руку и пристально смотрел в глаза, которые предательски начали затягиваться пеленой солёных слёз.

   – Я… я… – пробормотала, не зная, что ответить.

   – Он заслуживает этого, – убедительно проговорил Александр, не отпуская меня от себя. – И ты ведь тоже заслуживаешь такого отца, как он.

   – Всё это так… так неожиданно… А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг я окажусь плохой дочерью? – прошептала дрожащим голосом. – У меня ведь, в отличие от тебя, никогда не было отца, и я не знаю каково это…

   – Это невероятное чувство, – улыбнулся Александр и положил свою руку мне на плечо. – Поверь, всё будет хорошо. Ты только не отталкивай его.

   – Не буду, – я пожала плечами и грустно улыбнулась.

   – Позволь отцу провести приём на твою честь. Он будет безумно рад представить тебя своим друзьям и партнёрам.

   – Я никогда не была на приёмах. И мне кажется, что это уже слишком. Зачем меня кому-то представлять? – возмутилась совершенно несуразной идее.

   – Всё очень просто, – мужчина уверенно обнял меня за плечи и провёл вперёд к входу в театр. – Потому что ты этого заслуживаешь.

   Я снова смутилась и испугалась того, что чувствовала себя абсолютно уютно и хорошо, когда крепкие руки Александра обнимали меня.

   – Эти люди так спешат… – наигранно недоумевая, решила быстро сменить тему.

   – Они спешат на представление. Актеры, кстати, очень часто играют абсолютно бесплатные спектакли. Немногие об этом знают, – Александр продолжал невозмутимо обнимать меня за талию. – Приглашаю внутрь.

   – Как интересно! – я оглянулась вокруг, наблюдая за тем, как люди заходят в здание театра и сдают вещи в гардероб.

   – Скажи, а мы тоже можем взглянуть… ну хоть одним глазочком? – умоляюще посмотрела на своего спутника, но тот только улыбнулся.

   Мне так хотелось этого. Всю свою жизнь мечтала побывать хотя бы в одном московском театре. И сейчас, когда мои мечты начали осуществляться, я не могла просто так развернуться и уйти обратно.

   – Конечно, мы тоже можем. И даже сделаем это. Пойдём, выберем себе места для поцелуев, – он невозмутимо потянул уголки губ вверх, крепко сжимая мою ладонь.

   – Так ли это необходимо? – вопросительно посмотрела в его глаза и застыла в нерешительности.

   Мне, безусловно, хотелось визжать и прыгать от радости. Неужели всё сбудется? Я была так счастлива, что в порыве эйфории чуть не набросилась на Александра с благодарными объятиями, но вовремя спохватилась и даже успела мысленно выругать себя за такие неподобающие скромной девушке мысли. Поэтому тихо и как можно спокойнее прошла вперёд, пытаясь не зацепить зрителей, которые уже расселись по своим местам.

   – Думаю, я заслужил один поцелуй, – Александр решительно повернулся ко мне, но когда заметил недоумение на моём лице, быстро добавил: – Совсем маленький и такой, которым вознаграждают брата.

   – Ну, если так, – усмехнулась я и спокойно ответила: – тогда обещаю подумать над этим.

   Однако потом резко обернулась к нему и осторожно коснулась губами его гладко выбритой щеки.

   – Да уж, точно сестринский поцелуй, – мужчина был невозмутим и, наконец отыскав самые хорошие места, осторожно усадил меня на сидение.

   – Я же всегда хотела иметь старшего брата, – пролепетав, вновь оробела под пристальным изучением его бездонных чёрных глаз.

***

АЛЕКСАНДР

   Театр быстро заполнялся зрителями, которые желали посмотреть вечернее представление. На мгновение показалось, что этот гул голосов и шорохов никогда не утихнет, но стоило было появиться одному из актёров, все как по воле волшебной палочки стихли в предвкушении комедийного представления. Марина целиком и полностью погрузилась в сюжет, происходящий на сцене. От переживания за судьбу героев она закусила нижнюю губу, совсем не подозревая, что всё время находится под моим пристальным изучающим взглядом.

   Сначала украдкой, а потом уже и не скрывая своего интереса, я следил за девушкой. Она была так погружена в представленный мир, что не замечала ничего вокруг. Мы находились рядом друг с другом, но комедия на сцене совсем не заботила меня. И если бы Марина чуть меньше вникала в суть пьесы, то она непременно бы заметила, что я сижу развёрнутым к ней, а не к сцене. С наслаждением наблюдал за тем, как искусственный ветер из генератора слегка трепет её длинные волосы, как тонкая лента, поддерживающая блузку, крепко держится и не поддаётся потоку воздуха. Хотя я был бы совсем не против помочь ему. Залюбовавшись вышивкой на тонкой ткани её блузы, особенно в том месте, где она украшала девичью грудь, не сразу среагировал на внезапное движение Марины. Она повернулась ко мне, словно чувствуя раздевающий взгляд своей кожей, и непонимающе прищурилась. Но это заставило меня лишь улыбнуться.

   Девушка тоже растянула губки и снова погрузилась в выдуманный мир на сцене.

   Видимо, включились ещё и кондиционеры, потому что вместе с тем в зале заметно похолодало, и я опустил рукава своей рубашки, не заботясь о мятых заломах на её ткани. Теперь самое время жалеть не только о том, что были забыты солнечные очки, но и о том, что мой пиджак остался беззаботно висеть на спинке стула в столовой на первом этаже. Откровенно говоря, пьеса меня совершенно не заботила, и я ушёл бы домой хоть сейчас, но достаточно было снова взглянуть на Марину, чтобы понять – она так увлечена происходящим на сцене, что даже не обращает внимания прохладу.

   Пододвинувшись к ней, осторожно обнял её за плечи, про себя отмечая, что девушка уже успела хорошенько замёрзнуть. Что за чёрт? Какого дьявола они включили кондиционеры на полную катушку? В зале совершенно не душно…

   Марина не сразу сообразила, что произошло, и повернулась ко мне лишь спустя несколько мгновений. Словно очнувшись от игры актёров, она виновато улыбнулась, понимая, что действительно озябла.

   – Не отвлекайся, я не дам тебе замёрзнуть, – почти схватил её в охапку, коснувшись своим шёпотом гладкой шеи.

   – Спасибо, – благодарно улыбнулась она, устраиваясь поудобнее в моих объятиях и возвращаясь к спектаклю, происходящему на сцене.

   Я лишь заметно расслабился, не встречая препятствий и запретов со стороны Марины. Осторожно уткнулся подбородком в её холодное плечо и вдохнул аромат пышных волос. Весь день я пытался разгадать секрет этих невероятных духов, но так и не смог сделать этого. Зато именно сейчас понял, что волосы Марины пахнут лимонником. Ароматом, о котором рассказывал мне отец. Ароматом моей матери…

***

АРТУР

   Я встал из-за стола и прошёл через весь кабинет к окну. Детей не было почти целый день, но мне даже не приходило в голову волноваться, потому что знал: если рядом с Мариной Саша, то она в безопасности.

   Правая рука отчего-то потянулась к левой половине груди. Словно чувствуя неладное, достал из кармана пиджака баночку с таблетками и торопливо положил одну пилюлю под язык. Затем постарался успокоиться, закрыв глаза и переводя дыхание.

   Закат стучался в окно яркими красками и сейчас дарил надежду. Я осторожно сделал вдох, потом ещё один и ещё. Когда дыхание восстановилось, а привычная боль в левой части тела ушла, обернулся к двери.

   – Добрый вечер! – гость резко вошёл в кабинет и закинул свой дипломат в кожаное кресло.

   – А, дружище, рад тебя видеть! – обменялся рукопожатием с вошедшим и пригласил его сесть.

   – Старик, ты что-то неважно выглядишь! – он пристально рассматривал мой внешний вид. – Всё хорошо?

   – Более чем, – ответил я, возвращаясь за свой стол.

   – Хорошо, если так. Но на твоём месте, я бы показался доктору. Что-то ты мне не нравишься, – покачал головой Семён.

   – Не дождёшься, – хмуро отозвался на замечание, откладывая в сторону папку с документами.

   – Вот теперь я узнаю Ратманова! – засмеялся он. – Того, который никогда не сдаётся.

   – Ты с чем-то конкретным пожаловал? – перебил его я. – Или просто старого друга увидеть? Если так, то я попрошу накрывать к ужину. Останешься?

   – Нет, я заскочил всего на пару минут. Вижу, что ты чувствуешь себя нормально, поэтому спрошу ещё кое-что, – замялся Семён.

   – Если ты о сделке на строительство нового завода, то этим занимается Александр, и его сейчас нет.

   – Вот именно, Сашка… – недовольно прошипел Семён.

   – Сень, я чего-то не знаю? – я удивлённо поднял бровь, крутя в руках дорогой паркер, которым обычно подписывал документы.

   – Нет. Мне кажется, это я чего-то не знаю, – он поднялся с кресла и прошёлся по кабинету. – Скажи, моя дочь подходит тебе в невестки?

   – Мы уже говорили об этом… – оговорился, не понимая, к чему клонит Олишевский. – И даже …

   – Так почему тогда она возвращается из поездки, в которую ездила с Александром, и заявляет мне, что свадьбы не будет? – голос Семёна сорвался.

   – Не знаю, – честно ответил я.

   – А должен был знать! Ты отец! – он окончательно вышел из себя, оглушая меня своим криком.

   – Да что произошло? Ты можешь мне объяснить, в конце концов? – возмущённо спросил, наблюдая за тем, как друг меряет шагами мой широченный кабинет.

   – Я не знаю, что произошло, но мне кажется, что твой сын отказывается от своих обязательств…

   – Быть такого не может! – изумился я, покачав головой.

   – Да! Это ты отговорил его от свадьбы? Зачем? – Семён, наконец, остановился и пристально взглянул на меня.

   – Послушай, Сашка свободный человек, и он может…

   – Что он может? Может обижать мою дочь? Унижать её, да? – Олишевский был в не себя от ярости.

   – При чём здесь это? – устало вздохнул и начал растирать левую руку. – Я говорю о том, что не могу заставить Александра жениться на твоей дочери, если он её не любит.

   – Не любит? А кого он любит? Ту, с которой его видела Камилла в аэропорту? Кстати, этот гадёныш ещё должен очень постараться, чтобы объяснить своему будущему тестю это недоразумение, – Семён скривился, произнося имя моего сына.

   – Ах, это… – хлопнув себя ладонью по лбу, рассмеялся в ответ. – Я тебе всё объясню…

   – Ничего мне не нужно объяснять, – недовольно буркнул Сеня.

   – Послушай, Марина…. это моя…

   – Что? Ты даже имя её знаешь? Значит, теперь Сашка может вытирать ноги о мою дочь, да?

   – Это моя дочь, – спокойно произнёс я и устало вздохнул.

   Семён резко остановился, пристально рассматривая меня, словно пытаясь отыскать на моём лице признаки лжи. Я смотрел на друга усталыми глазами и катал ручку по наполированной столешнице, ожидая его реакции.

   – Нет. Это бред! Ты пытаешься выгородить его! Какая ещё дочь?

   – Моя, Семён, моя… – Меня опять перекосило от нового приступа боли. Жаль, что пиджак остался в кресле у окна.

   – Твоя дочь? – рассмеялся Олишевский. – Ладно, но ты ещё пожалеешь…

   – Послушай. Я не имею никакого отношения к тому, что Саша не хочет жениться и…

   – И я тебе обещаю, что если ещё хоть раз твое чадо заставит нервничать Камиллу, то я выведу свою часть из общего капитала. – Семён схватил свой дипломат и устремился к двери.

   – Зачем ты так? – хмуро кинул ему вдогонку.

   – Потому что никто… Никто не смеет обижать мою дочь! – крикнул он и громко хлопнул дверью.

   Я устало вздохнул и встал из-за стола. Медленно подойдя к креслу, снова достал из кармана пиджака таблетки и проглотил на этот раз целых две. Глубокий вдох и выдох помогли мне успокоиться. Из окна было видно, как партнёр сел в свой внедорожник и резко рванул с места. Откровенно говоря, совсем не этого я ожидал, когда увидел в своём кабинете старого друга. Между нами существовала негласная договорённость о том, что если наши дети не будут против, то мы с радостью породнимся. Но я никогда не замечал у Александра каких-либо романтических чувств к Камилле, поэтому и не мог требовать от своего мальчика, чтобы тот женился на этой накачанной силиконом девчонке, пусть даже и дочери лучшего друга.

   – Что ж, в конце концов, его миллионы, это не всё, на чём держится моя компания, – прошептал, всматриваясь в оранжевые разводы на небе.

   Сегодня вечером надо будет поговорить с дочерью, а это для меня это гораздо важнее, чем деньги из уставного капитала компании.

ГЛАВА 12

АЛЕКСАНДР

   Усевшись в любимое кожаное кресло, я облегчённо вздохнул. Переговоры прошли очень хорошо. Притом так хорошо, как сам этого не ожидал. Французская компания подписала шикарный договор с миллионными инвестициями на строительство нового молочно-перерабатывающего завода.

   Наша компания «Мол-Холдинг» получала львиную долю прибыли от сделки, и это не могло не радовать.

   Небрежно бросив папку с документами на край стола, устало развязал узел на своём галстуке, который сейчас напоминал мне, скорее, изощрённый способ удушья, нежели предмет гардероба делового человека. Я медленно расстегнул несколько пуговиц на рубашке и вдохнул воздух полной грудью. Правая рука быстро нашла пульт от кондиционера и привычным движением нажала нужные кнопки. В кабинете заметно посвежело, и я откинулся на спинку кресла, блаженно закрывая глаза.

   – Вижу, ты не празднуешь победу? – неожиданный вопрос заставил меня открыть глаза и недовольно уставиться на вошедшего.

   – Я подниму бокал тогда, когда первый конвейер удачно пройдёт испытания. – Резко выпрямился и положил локти на прохладную поверхность отполированного стола.

   – Вчера я имел честь говорить с твоим отцом…

   – И? – Внутри застыл стыд, приправленный неприятным страхом. – Вы…

   – Нет, пока я ему ничего не рассказал, но ты вынуждаешь меня сделать это, – Олишевский медленно подошёл к столу и сел в кресло напротив.

   – Я? Вынуждаю? – напрягся я.

   – Тебе напомнить, о чём мы договаривались семь месяцев назад или ты сам пошевелишь своими извилинами? – Семён Яковлевич положил ногу на ногу и, достав из кармана пиджака небольшую картонную коробочку, вытянул из пачки одну сигарету.

   – Не стоит. Я и так всё хорошо помню, – сглотнув, постарался остаться абсолютно невозмутимым.

   – А если помнишь, почему тогда я не вижу на безымянном пальце своей дочери обручального кольца? – ухмыльнулся он.

   – Потому что я не собираюсь на ней жениться, – произнёс чётко и по слогам, не отводя своих глаз от мужчины.

   – Неужели? – Олишевский чиркнул зажигалкой. – А моя дочь утверждает, что она тебе нравится.

   – Нет. Вы не поняли. Я совсем не собираюсь жениться, – слегка улыбнулся я.

   – Даже так? – Семён Яковлевич поднёс зажигалку к сигарете и замер на мгновение.

   – Все эти обязанности и ответственность… это не для меня, – я снова откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

   – Смелое заявление! – удивившись, он пустил кольцо дыма вверх. – Может быть, решение и верное, но не в твоём случае, – мой гость отрицательно покачал головой. На его лице застыла маска сожаления.

   – Почему? – спокойным тоном спросил я.

   – Всё просто, сынок. В таком случае тебе придётся отдать весь свой долг. До последней копейки, – Олишевский торжествующе улыбнулся.

   – Я его верну, – с уверенностью в голосе бросил в ответ.

   – И снова смелое заявление! Но мне интересно, с каких таких средств ты мне вернёшь пятьдесят миллионов? Или у тебя появился альтернативный источник дохода? Интересно, кто это? Кроме старика Ратманова больше некому, вроде…

   – Это неважно. Но я отдам вам долг, – мой голос дрогнул, когда этот старый лис произнёс имя отца.

   – Сашка, мне кажется, что Артуру будет интересно, зачем его сыну понадобилось пятьдесят миллионов, как считаешь? – Семён растянул губы в довольной усмешке.

   – Он не должен об этом знать. Мы же договаривались, – я чуть приподнялся на локтях.

   – И всё-таки – а если он узнает? С его-то больным сердцем… – На лице Олишевского вмиг нарисовалась страдальческая улыбка.

   – Он не узнает, – я вышел из-за стола сквозь зубы процедил: – Потому что вы ему ничего не скажете.

   – Не скажу, – он тоже поднялся из кресла, туша тлеющую сигарету. – Пока не скажу…

   – Вы мне угрожаете? – ошеломлённо приподнял бровь.

   – Нет. Всего лишь предупреждаю о том, что у тебя есть неделя. Думаю, со следующего понедельника Камилла вполне может заняться приготовлением к свадьбе, – отчеканив, этот подлый шантажист ухмыльнулся и направился к двери, попутно забирая свой дипломат с кресла. – И, кстати, мне всегда было интересно, зачем наследнику целой империи понадобилась такая сумма денег?

   Я спрятал руки в карманы брюк и задумался на несколько секунд.

   – Вас это не касается, – буркнул, отворачиваясь к широкому, во всю стену окну.

   – Ну-ну… – торжествующая ухмылка озарила лицо Семёна, и он покинул мой кабинет.

   Как только дверь громко хлопнула, оповещая о том, что Олишевский ушёл, я позволил себе выругаться. Пальцы сжались в кулаки, после чего всем телом недовольно рухнул в своё комфортное кресло.

   – Мария, никого ко мне не пускать! – отчётливо произнёс в микрофон селектора.

   – Да-да, конечно. Что-то ещё? – звонкий голосок оглушил кабинет.

   – Ты свободна, – холодным тоном отозвался я и хотел было отключить микрофон, но тотчас спохватился: – Мария, скажи, а какой магазин в Москве самый приличный?

   – Магазин? – Уточнила секретарь.

   – Да-да. Мне нужны магазин. Чёрт подери, салон! – раздражённо прокричал в трубку.

   – Но есть парочка поблизости… хотя, наверное, лучше всего съездить за покупками в ГУМ… Если, конечно, не обращать внимания на цены…

   – Не нужно ГУМа! Сходишь в ювелирный салон и приобретёшь там что-то.

   – Но…

   – Никаких «но». Пусть запишут на мой счёт.

   – Но Александр Артурович…

   – Ах да, пусть это будет что-то очень дорогое, но миленькое. Тебе лучше знать… – я уже почти кричал от раздражения.

   – Но…

   – Что-то, что непременно вызовет волну радости и счастья. Поняла?

   – Да. Что-то ещё? – Мария, наверное, в этот момент едва сдерживалась, чтобы не спросить, для кого совершается предстоящая покупка.

   – Нет. Украшение должно лежать у меня на столе уже через пару часов.

   – Будет сделано, – испуганно пропищала секретарь, и, отключив селектор, я уставился на папку с документами.

   После разговора с Олишевским радость от удачной сделки куда-то испарилась. Совсем исчезла. Перелистав несколько листов с печатями, я пытался сосредоточиться на цифрах, но… Семён, судя по всему, угрожал мне. И это никак не выходило из головы.

   – Вот чёрт! – выругался, отбрасывая бумаги в сторону. – Маришка, Маришка… Что же мне с тобой делать-то?

   Я вновь нервно откинулся на спинку кресла и, отвернувшись к окну, стал растирать отдающие болью виски. На кону стояло слишком много. Намного больше, чем каких-то пятьдесят миллионов.

***

МАРИНА

   Я удовлетворённо растянулась в огромной ванне, в которой с лёгкостью могли поместиться ещё шестеро таких же человек. Воздушная пена с цветочным ароматом кружила голову и не давала сосредоточиться мыслям на чём-то одном. С наслаждением закрыв глаза, я откинула голову на бортик и постаралась остановить рой рассуждений и деталей, которые атаковали меня с такой силой, с которой не могли бороться ни ароматические масла, ни тёплая вода, ни бокал шампанского на подставке рядом с множеством разноцветных бутылочек.

   Находясь в глубокой задумчивости, машинально убрала со лба мокрую прядь волос, закусила нижнюю губу и раз за разом повторяла про себя каждое слово, сказанное отцом вчера вечером, уже после того, как мы с Александром вернулись с прогулки. Всё произошло так быстро и странно, что мне никак не удавалось отделаться от мысли, что я всё ещё нахожусь в каком-то чужом мире или в собственном розовом сне. Как ни странно, меня смущало всего два обстоятельства. Первое – громадное состояние бизнесмена Ратманова, который, так неожиданно появился в моей жизни, и второе – сам Александр. Мой брат, хоть и не родной. Красивый, хорош собой, словно он только-только сошёл со страниц глянцевых журналов. И если с деньгами отца более или менее понятно: мне не хотелось быть причастной к ним никоим образом, то с Сашей всё оказалось намного сложней и непонятней.

   Что-то в этом мужчине смущало, ровным счётом как и заставляло задуматься. Несомненно, он мне очень нравился. Симпатия к этому высокому, слегка смуглому мужчине вспыхнула, наверное, ещё при первой встрече с ним, но… что-то меня останавливало от продолжения диалога. Я не могла дать объяснения своим чувствам, используя логику. Что-то подсказывало, что нельзя мне сейчас бросаться в омут с головой, хоть на самом деле моё сердце желало именно этого.

   Вчерашняя прогулка была невероятной и сказочной. Именно тогда я чувствовала себя так хорошо, как ни в каком другом месте. Маленькое сердечко вовремя поняло, что с этим городом меня связывает многое. В этом городе родился и вырос мой отец. Этот город был напитан неуловимой энергией и собственными надеждами на красивое будущее.

   Казалось, что вот-вот – и я взлечу, начну парить над землёй. Внутри всё наполнялось счастьем, когда Александр аккуратно обнимал меня. Мне оставалось всего лишь улыбаться ему в ответ, в то время как в ушах звенело от эмоций, которые плавно, с помощью только одного его взгляда перешли критическую точку. И, наверное, именно это пугало и настораживало.

   Недовольно мотнув головой, насильно прогнала невесёлые мысли и положила шар из пены на ладонь. Отец… Всё, что я запомнила из их последнего разговора, – это то, что приём состоится уже в этот вечер. Скованная страхом перед неизвестностью, смотрела на него широко открытыми глазами и удивлённо хлопала глазами. Но когда рука отца легла на моё плечо и нежно сжала его, я как будто очнулась от затяжного туманного сна и взглянула на действительность другими глазами: рядом сидел он, мой родной отец. Тот, о котором мечтала не одно десятилетие. Тот, на плечо которого можно всегда опереться.

   Подув на пену, я проследила, как та быстро слетела с ладони за край ванны, а затем снова тряхнула головой, не желая зацикливаться на грустном. Подумать только… ещё несколько дней назад у меня была совершенно другая жизнь – серая и скучная. А теперь… она такая яркая, что иногда хочется закрыть глаза от обилия разных красок. Теперь у меня есть отец. Теперь в этом большом мире мы вместе. А это дорогого стоило. Намного больше, чем всё состояние отца.

   Медленно поднявшись, я вышла из ванной, погружая ступни в мягкий пушистый коврик, после чего достала большое персиковое полотенце и укуталась в нём, разбрасывая мокрые волосы по обнажённым плечам. Принятая ванна с разнообразными ароматическими маслами и гелями помогла, наконец, расслабиться и взять себя в руки. Я улыбнулась и подошла к громадному шкафу, надеясь на то, что в подаренном мне гардеробе непременно что-то должно найтись для приема, и, откровенно говоря, с большим удовольствием надела бы на него летние джинсы и какую-нибудь маечку. Так было бы удобнее и намного привычнее. Но сегодня нужно было стать королевой бала, поэтому и выглядеть должна по-королевски.

   Вздохнув, всё же распахнула дверь большущего шкафа. Пальцы быстро пробежались по краешкам разнообразной одежды и резко остановились на ткани нежно-золотистого цвета. Нужный тремпель был быстро извлечён из неисчислимого количества нарядов и тут же критически оценен.

   Будь что будет. Привычно закусив нижнюю губу, я в следующее же мгновение сбросила с себя полотенце.

***

АЛЕКСАНДР

   Я пристально рассматривал своё отражение в зеркале в чёрном деловом костюме, идеально отглаженной белой рубашке и дорогих туфлях. Вместо галстука – бабочка. Затем довольно улыбнулся, направляясь в коридор.

   Или сейчас, или никогда.

   Марина стояла перед высоким зеркалом, в котором она отражалась во весь рост. Золотистый шёлк длинного платья аккуратно струился к низу, подчеркивая округлую грудь и тонкую талию. Она критически оценивала босоножки, идеально сидящие на её стройных ножках, – то и дело поднимала подол платья повыше для того, чтобы лучше рассмотреть обувь.

   – Можно? – постучав в открытую дверь, решил, наконец, обозначить своё присутствие.

   – Да… – растерянно произнесла Марина и тотчас смущённо отпустила подол платья.

   – Прости, что я без предупреждения – просто был уверен, что ты уже собралась, – улыбнулся я, увлечённо рассматривая девушку.

   – Я почти готова, – она резко одёрнула ткань своего вечернего наряда и сконфуженным взглядом посмотрела на меня.

   Не желая ждать у двери, я тут же сделал несколько шагов, и Марина едва ли не уперлась лицом в мою грудь.

   – Должен тебе сказать, что ты великолепно выглядишь! – сделав комплимент, оценивающе посмотрел на робко застывшую девушку.

   Откровенно говоря, сегодня она была совсем другая, нежели вчера на прогулке. Я пристально изучал Марину, не стыдясь того, что она может неправильно оценить мой взгляд. Длинное платье нравилось мне куда больше, чем обычная тонкая блузка. Когда девушка обернулась, и передо мной открылась ещё и обнажённая спина, я еле сдержался, чтобы не провести пальцами по изящным лопаткам. Блестящие пряди волос были аккуратно уложены в замысловатую, но невысокую причёску, поддерживаемую несколькими золотистыми шпильками, а потому длинная лебединая шея Марины так же осталась открытой, что не могло не доставлять мне ещё большего эстетического удовольствия. Лишь несколько локонов, успевших выбиться из гармоничной укладки, мило лежали на её оголённых плечах.

   – У меня есть для тебя подарок, – подбирая слова, я извлёк длинную бархатную коробочку из кармана своих брюк.

   – Подарок? – изумилась Марина.

   – Именно, – улыбнулся и открыл коробку. В бархатном футляре лежало ожерелье. Несколько крупных жемчужин весело переливались в лучах вечернего солнца на золотой цепочке, которая была заплетена каким-то необычным способом. – И пока ты ещё ничего не сказала, позволь этой вещице перекочевать на твою изумительную шейку,– не дав Марине и слова сказать, я сразу обозначил свои намерения.

   – Но… – попыталась запротестовать она.

   – Это мой подарок. И я обижусь, если ты не примешь его! – перебив девушку, быстро достал ожерелье из коробочки и ловко расстегнул замочек украшения.

   – Оно же дорогое! – всё-таки возмутилась Марина.

   – Ты заслуживаешь большего. – Я настойчиво взял Марину за руку и решительно потянул её к себе.

   – Но… я не могу принять этого… – растерянно прошептала она.

   – И слушать ничего не хочу! – аккуратно касаясь бархатной шеи, повернул девушку к себе спиной – так, чтобы она видела своё отражение в зеркале.

   – Всё равно… я не могу.

   – Зато я могу, – я быстро закрыл застёжку и довольно улыбнулся. – Посмотри, оно как нельзя лучше подходит к твоему наряду.

   – Спасибо… но… я чувствую себя неловко… и…

   – Это тебе спасибо, что позволила мне доставить тебе немного радости, – посмотрел через её плечо в зеркало, отмечая прекрасный вкус моего секретаря. – Тебе очень идёт. – Затем губами коснулся нежной кожи шеи, на которой теперь покоилась драгоценность. – Ты так красива… – убрал мешающую прядь и коснулся мочки уха.

   – Прости, я… – Марина протестующее обернулась.

   – Да… ты… и ты сводишь меня с ума… уже который день, – выдохнув, я нежно провёл ладонью по её обнажённой спине.

   – Александр… что ты…

   – Зови меня просто Сашей или Алексом, милая. Как тебе больше нравится, – настойчиво прижал к себе девушку и впился поцелуем в её губы.

   – Постой… не нужно… – Марина попыталась отстраниться от меня, но не удержалась на высоких шпильках и поскользнулась на скользком кафеле, падая прямо на кровать.

   – Почему же не нужно? – я наклонился над ней и положил свою ладонь на её бедро, бесцеремонно проникая под тонкие складки шёлкового платья. – Мы ведь так желаем этого… хватит этой глупой игры!

   МАРИНА

   – Нет! – я старалась вырваться из крепкой хватки его рук, но всё было тщетно. В висках безумно пульсировала кровь, сердце стучало как ненормальное, предупреждая об опасности.

   – Женщины всегда говорят «нет», – Александр на миг отстранился от меня и хищно улыбнулся. – Но я-то знаю, что ты хочешь этого не меньше…

   Он задрал подол платья и беспощадно навалился на меня. Его губы снова быстро нашли мои, и он молниеносно, жадно вжался в них ненасытным поцелуем. Я бессмысленно колотила своими кулаками по его широкой спине, надеясь, что Александр одумается и прекратит штурм, но он лишь крепче сжал меня в своих тисках и резко стянул бретельку моего платья, покрывая поцелуями плечи.

   – Ты такая… такая невероятная… – шептал он на ухо, в то время как его руки судорожно изучали моё тело.

   – Нет! Отпусти меня! – закричала, барахтаясь в его железной хватке рук.

   – И не подумаю. – Его ладонь неистово сжала мою грудь.

   – Прекрати…. я… не хочу….

   – Не притворяйся, – Александр ещё сильнее прижался ко мне, увеличивая свой напор.

   – Отпусти, гад! Я расскажу отцу. – Слёзы потекли из глаз, оставляя следы размытой туши на покрасневших щеках.

   – Неужели? И что он сделает мне? Не забывай, что я его любимый сын, – мужчина нагло рассмеялся и резким движением дёрнул моё платье на себя.

   – Нет! – я высвободила одну руку в поисках чего-то, что смогло бы остановить этого негодяя.

   Пальцы быстро нашли тяжёлую металлическую статуэтку, стоящую на прикроватной тумбочке. Руки Александра продолжали настойчиво шарить по моему телу, и я, плотно зажмурив глаза, решилась на удар, вкладывая в него всю свою силу и весь свой страх.

   Через мгновение хватка братца ослабела, а ещё через несколько секунд тяжесть его тела, наконец, оставила меня.

   Сердце бешено колотилось. Перед глазами стояли самые разнообразные картинки, но, несмотря на весь происходящий ужас, нужно было всё-таки открыть отяжелевшие веки. Шумно дыша, я приподнялась на локтях, прикрывая смятым платьем обнажённые ноги. Александр сидел рядом и улыбался неведомо чему, и, когда ко мне пришло осознание того, что удар пришёлся не по голове, а всего лишь по его плечу, из моей груди вырвался облегчённый вздох.

   – Убирайся, – пошипев, я брезгливо отодвинулась от мужчины, словно от огня.

   – Ты… ты… ещё об этом пожалеешь! – Александр всё ещё держал дистанцию, растирая правое плечо.

   – Убирайся, я сказала! – сорвалась на крик, пальцем указав на дверь. – Убирайся или я позову на помощь!

   Он на мгновение замер, а потом снова растянул губы в бесстыдной ухмылке и встал с кровати, остановился возле зеркала и поправил на себе пиджак, делая это так размеренно и спокойно, что мне казалось, будто я не выдержу этого и закричу прямо сейчас. Александр тем временем аккуратно пригладил растрёпанные волосы и поправил покосившуюся бабочку. Даже после этой нелепой сцены он выглядел идеально. Я поджала под себя коленки и отвернулась к окну, чтобы не видеть дьявольского спокойствия на его лице.

   – Ну что ж, в таком случае у меня остаётся только второй вариант, – нахал вздохнул и спустился в зал, в котором уже начали собираться гости.

   Когда дверь спальни захлопнулась, я устало упала на подушки и отчаянно разрыдалась, потому что только поняла, что случилось, и от этого осознания становилось ещё хуже. Надо непременно рассказать о случившемся отцу. Сейчас же… Мои пальцы обречённо сжимали мягкое покрывало, а тело содрогалось в нещадных рыданиях. Всё произошло слишком быстро, но кое-что мне всё-таки удалось разгадать. Маска порядочного человека, за которой долгое время прятался Александр, теперь спала, и он предстал предо мной совершенно в другом свете.

   Как