Не было бы счастья. Карина Пьянкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Тяжела и неказиста жизнь работника детективного агентства. И ведь никакой романтики! Все сплошь неверные супруги, усыновленные дети, мелкие грешки и преступные страсти, но никаких преступлений и в помине нет. В таких условиях командировка в графский замок на поиск старинных бумажек - и то манна небесная. Разве что сыро, холодно и хозяин замка какой-то странный.

   И знать не знала Вивиан Лэйк, скромная работница на ниве частного сыска, чем в итоге обернется история с этими треклятыми документами.

ГЛАВА 1

Мистер Артур Дрэйгон, мой горячо нелюбимый начальник, обводил тяжелым практически монаршим взглядом собравшуюся в переговорной «всю королевскую конницу, всю королевскую рать», поглаживая аккуратно подстриженную бородку. После таких общих сборов всегда происходило что-то на редкость неприятное, поэтому в комнате царило полное молчание.

   Может, Дрэйгон решил кого-то уволить. Кто там у нас самый неэффективный в детективном агентстве? Я принялась мучительно вспоминать, где же успела сама напортачить за этот месяц… и вроде бы выходило, что не я самое слабое звено конторы на этот раз. Ланс, мой напарник и непосредственный начальник, украдкой показал большой палец, сообщая, что сегодня переживать не стоит, ну, по крайней мене, не больше прочих.

   У окна, как будто в стороне от происходящего, сидел седой как лунь Мирдин Томпсон, второй учредитель агентства «Дрэйгон и Томпсон». Но эта отстраненность – одна только видимость, старик следит как ястреб за каждым вздохом работников. На самом деле, Томпсона боялись даже больше Дрэйгона, хотя последний имел куда более грозный и опасный вид.

   – Итак, леди и джентльмены, у нас большое, чрезвычайно большое и доходное дело, – начал вводную мистер Дрэйгон, всей позой выражая самодовольство.

   Хотя, на самом деле, мужчина в дорогом костюме-тройке с золотыми часами выглядит самодовольным в любой позе и с любым выражением лица.

   – Мисс Вейла Хорн, да-да, та самая актриска, что должна вот-вот выйти замуж за члена Парламента, хочет найти в своей родословной ветку с серебряными листочками. Мисс Хорн свято уверена, что состоит в родстве с несколькими старинными дворянскими родами Айнвара, а наша задача найти доказательства или их отсутствие. Оплата будет в любом случае, значит, ваше рвение окупится.

   Нет, мне удалось сохранить маску безразличия. Удалось. Хотя на лицо так и просилась гнусная ухмылка. Сейчас каждый первый выползший из среднего класса куда-то выше норовил найти у себя благородных предков, а иногда просто купить их по сходной цене. Обедневшие дворянские семейства нередко соглашаются признать отдаленное родство за солидный вклад в оскудевшее фамильное состояние.

   – Мисс Хорн назвала несколько семейств и необходимые периоды. Нужно проверить семейные архивы Алленов, Филдингов, Грейстоков и Моранов.

   Ланс нагло присвистнул и озвучил мысль, которая, наверное, появилась у всех в головах. Мой куратор и напарник никогда не умел молчать, когда нужно, точней, его было просто нереально заткнуть. Однако, поскольку он имел хорошие показатели и доводил клиенток до состояния эйфории одной улыбкой, Ланса все еще не уволили. Или же имелись еще какие-то причины, о которых коллега не распространялся.

   – А дамочка не мелочится. Сплошь графы да герцоги. Мистер Дрэйгон, да нас к их архивам на пушечный выстрел не подпустят, не того мы полета птицы, чтобы по родовым дворянским гнездам с простонародными рожами разгуливать.

   Лансу сам черт был не брат, поэтому говорил он начальству именно то, что думал, и точно в той форме, в которой хотел. Вообще, ни перед Дрэйгоном, ни перед Томпсоном мой напарник не трепетал.

   – Поэтому мисс Хорн и готова заплатить за наши услуги более чем щедро, – хмыкнул Дрэйгон недовольно, но осаживать Ланса и не попытался. Потому что совершенно бесполезно. Его не удалось осадить даже тогда, когда стало известно о романе Ланса с миссис Дрэйгон.

   Оуэн на дальнем конце стола поднял руку и, не дожидаясь разрешения, спросил:

   – Шеф, вы же понимаете, Грейстоки – вообще не вариант? И замок их у черта на рогах, и сыскарей нынешний граф не жалует и на порог не пускает. Перси год назад пытался пробиться к графу, чтобы кое-что выяснить, так ничего хорошего в итоге не вышло.

   Сидевший рядом с Оуэном светловолосый громила Перси кивнул и понурился. Самолюбие у него тогда, похоже, пострадало изрядно.

   – У Гэла вон тоже ничего не срослось с Грейстоком. Мораны после очередного скандала с их развеселой доченькой держат осаду за городом и туда даже почтальонов не допускают. Как быть-то?

   Дрэйгон недолго размышлял над решением проблемы. Сразу же ткнул пальцем в мою сторону и возвестил:

   – На север к Грейстоку поедет Лэйк. Лицо у нее еще толком нигде на засветилось, так что с порога не завернут.

   Ну, здравствуйте, приехали.

   И Ланс еще подсунул карту, где маркером был отмечен мой предполагаемый пункт назначения. Я осознала, прониклась и окончательно поняла, что такие вояжи не прописаны в моем трудовом договоре.

   – Я плохо переношу сырость и холод! Пошлите кого другого! Да у меня даже опыта не хватает, чтобы в одиночку справиться с чем-то подобным!

   Во время работы в детективном агентстве меня посылали много и часто, но никогда настолько далеко.

   – Ты же была студенткой профессора Грэма, не так ли? И до сих пор числишься у него в магистратуре, верно?

   Я беспомощно поежилась, вспомнив, сколько уже не появлялась пред светлые очи научного руководителя. С карьерой на поприще науки у меня категорически не складывалось, хотя историю Айнвара я любила всей своей душой.

   – Ну так и что? – мрачно уточнила я, глядя на начальство исподлобья. Вспоминать о так и не написанной диссертации было так же приятно, как притрагиваться к больному зубу.

   – Профессор Грэм всегда мечтал получить копии некоторых документов из архивов графов Грейстоков, вот только никто с кафедры категорически не желает ехать в такую глушь, сам профессор не в состоянии отправиться в путешествие по состоянию здоровья, а граф Грейсток не собирается утруждать себя возней с бумажками на благо науки.

   Отлично, мне уже нашли и прикрытие, чтобы заслать на вражескую территорию.

   – А с чего вы взяли, что даже с такой целью граф пустит постороннего человека в свой замок? – скептично осведомилась я у начальства, пытаясь найти возможность для отступления.

   Мистер Дрэйгон улыбнулся широко, как человек выигравший миллион фунтов в лотерею.

   – О, граф уже дал свое высочайшее разрешение. Разумеется, переговорив с профессором Грэмом и убедившись, что к нему явится человек проверенный…

   О Создатель всемогущий! Оставалось только гадать, что именно в этой легенде ложь, что нет…

   – Так что, Лэйк, суй теплые вещи в чемодан, в октябре в северных графствах погода не радует, – добил шеф и с благодушной улыбкой продолжил инструктаж, «осчастливив» еще нескольких подчиненных до нервного тика.

   Вторая декада октября, даже в столице пасмурно, ветрено, и дожди каждый час льют как по расписанию, а уж на севере, да еще и на побережье, должно быть, вообще мрак и хуже. Может уволиться, и черт с ним? Я же наемный работник, а не рабыня, в конце концов. Однако сколько я просижу без работы, если сейчас уйти из агентства? За квартиру нужно платить каждый месяц, да и есть хочется всегда, а не только, когда деньги есть.

   Все-таки придется ехать…

   Как всегда я получаю в этой жизни раз за разом палочку от леденца и только.

   – Да не расстраивайся особо, рядом с замком Корбин, говорят, виды красивые, – шепнул мне на ухо сидящий по правую руку Гарет. Он только школу закончил и выполнял в агентстве функции «принеси-подай», пытаясь скопить на колледж.

   Виды. Как будто меня хоть раз в жизни волновали виды. Но если больше утешиться нечем, сойдет и это.

   Вечером я уже звонила родителям, предупреждая, что собираюсь уехать из города на неделю или около того. Мама с папой жили в пригороде столицы и имели дурную привычку заявляться к взрослой дочери без объявления войны. Между прочим, это их обыкновение стоило мне как минимум троих парней. Пусть уже давно и не девочка, но почему-то каждый раз папа так орал, застав меня в моей квартире, в моей же постели с мужчиной, будто его драгоценной дочке сравнялось никак не больше тринадцати и ее домогается старый сластолюбец.

   Если в очередной раз вломившись ко мне, они никого не застанут, могут и в полицию заявление написать, чтобы доблестные стражи закона и порядка на территории Айнвара нашли потерянное чадо.

   – Так в настоящем замке будешь жить? – поразилась и обрадовалась мама, которая даже в своем уже почтенном возрасте все еще оставалась чуточку романтиком.

   Я была по жизни скорее прагматиком и скептиком, поэтому от перспективы насладиться проживанием в «настоящем замке» вздрагивала и морщилась. Дымящие камины, холодные полы и отсутствие электричества, а заодно и центрального отопления идут в комплекте. Все для туристов! В Айнваре старинные здания не пытались особо облагородить под современные реалии, и если добавляли какие-то нововведения для комфорта, то сугубо магические, забывая об электроэнергии или паровом отоплении. Ведь к памятникам архитектуры нужно относиться с великим почтением!

   – Если граф меня не выставит, буду жить, – тяжело вздохнула я, пытаясь для себя решить, не лучше ли сразу снять комнату в единственной гостинице, что располагалась в крохотном городке неподалеку от замка Корбин.

   – Непременно сделай побольше фотографий! И с графом сфотографируйся тоже! А то мне соседи не поверят.

   Я даже закашлялась от шока. Селфи с графом на фоне графского замка. После такого мне точно будут не рады в древней твердыне. А уж учитывая, что Грейсток последние несколько лет всячески избегает контактов с внешним миром, сложно ожидать от него желания попозировать с гостьей.

   Но маме ведь не объяснить!

   Про самого графа удалось найти в доступных источниках слишком мало информации, чтобы составить хоть какое-то собственное представление. Грейсток был на четыре года младше меня, окончил с отличием бакалавриат по специальности «теоретическая магия», но так и не применил свои знания на практике. Да что там, став бакалавром, получением звания магистра он так и не заинтересовался, перебравшись на постоянное место жительства в родовой замок в глуши.

   Нормальных фотографий Джареда Лоуэлла тоже обнаружить не удалось.

   В итоге еду непонятно куда, непонятно к кому, непонятно зачем. Все больше походит то ли на странный сон, то ли на старинную сказку.

   – Лэйк, вы плохо понимаете, куда придется ехать, – наставлял меня второй начальник на перроне вокзала. При этом Мирддин Томпсон грозно сверкал посветлевшими от старости глазами. Он к моей командировке отнесся так серьезно, что никуда уже ехать не хотелось. Еще больше не хотелось.

   – Джаред Лоуэлл, граф Грейсток один из самых опасных и непредсказуемых людей в нашей стране! Или думаете, без причины потомок одной из славнейших фамилий, последний граф Грейсток, просто так прозябает едва не на самом краю земли? Его просто боятся!

   Я плохо разбиралась и в современной аристократии, и в том, что могло ею двигать, но ничего криминального в уединенной жизни точно не видела. Ну, захотелось графу оказаться вдали от суеты больших городов. И что же? Не такое уж и преступление и даже не большая странность. Имей я возможность сбежать из города куда-нибудь в райский уединенный уголок, подальше от шума и суеты, глядишь, и сама бы выбрала жизнь отшельницы. Разумеется, условия бы я выбрала покомфортней, да и климат помягче, но не суть важно, у каждого свои предпочтения, в конце концов.

   – В свое время ему удалось избежать суда и смертного приговора за убийство трех человек только из-за вмешательства очень важных и влиятельных господ, которые не пожелали, чтобы прервалась кровная линия Грейстоков. Это убийца, Лэйк. И не просто убийца – психопат. Для него чужие страдания – это как картина, на которую можно любоваться.

   С этой точки зрения все уже выглядело не настолько радужно. Только ставило в тупик, что в Сети не встречалось никакого упоминания о темном прошлом графа. О гибели родителей – говорилось, и много, о его отказе присутствовать на официальных мероприятиях при дворе пару лет назад, похоже, не писал разве что очень ленивый светский обозреватель, а вот о массовом убийстве – так ни одного слова.

   – Поэтому я так протестовал против вашей командировки! Вы можете просто не вернуться! А ему все снова спустят с рук, просто потому, что он – последний граф Грейсток, особа неприкосновенная.

   Священная корова. Уточнение: священная бешеная корова. Как-то ехать в фамильную графскую дыру хотелось все меньше и меньше.

   – Я… постараюсь быть тихой как мышка и осторожной как лиса у курятника, – вытянулась я в струнку. – Но что же, Грейсток действительно кого-то убил? Я не видела никакой информации на этот счет.

   Плохо верилось, будто бы кто-то умышленно совершил преступления, но его не стали судить, только потому что у него есть титул и он последний из своего рода.

   – Тела просто разнесло в клочья. Грейсток – маг необыкновенной силы, мисс Лэйк, лишить жизни он может в прямом смысле движением пальца, – продолжал методично запугивать меня Томпсон. – У него коэффициент магии – двести три.

   Вот тут уж я разинула рот от шока. При среднем показателе в девяносто единиц… Это не человек, а маленькая станция по выработке энергии!

   – Двести три? И вот такой «самородок» теоретическую магию изучает? Тут же впору в боевую магию и в горячую точку, врагов в пыль превращать.

   Начальник только плечами пожал.

   – Ну, видимо, так ему захотелось. Хотя для человека с таким уровнем развития магического дара тратить свое время на теоретические изыскания действительно глупо.

   Стало понятно только то, что ничего не понятно.

   На поезд я садилась в итоге с самыми дурными предчувствиями относительно будущей встречи с Грейстоком. Хотя… Кто вообще сказал, будто мне доведется встретиться с этим «феодалом»? Кто он – и кто я? Вполне возможно, если меня вообще допустят к архивам семьи, иметь дело мне придется только с кем-то вроде дворецкого.

   В любом случае, найду, что необходимо, – и унесу ноги так быстро, что меня даже запомнить толком не успеют. Задерживаться на севере категорически не хотелось, и не только из-за весьма подозрительной фигуры графа, но и из-за банальной зимы. Оказаться зимой рядом с морем? Нет, неплохой вариант, если речь идет о каких-нибудь тропических островах. Черт с ним, согласна и на субтропики. Но в Айнваре климат умеренно-континентальный и море зимой как-то не радует.

   Путь из столицы был неблизкий, сперва четыре с лишним часа на поезде до Тун-Эйтэна, потом еще непонятно сколько на автобусе. Граф Грейсток засел в настолько отдаленном месте, что добраться до него мог только тот, кому действительно очень нужно. Как мне к примеру.

   Смеркалось.

   Я стояла посреди вересковой пустоши, которая на исходе осени не внушала ничего, кроме отвращения, и понимала, что мне еще топать и топать. Грейстока я практически возненавидела. Автобусы до Корбина не ходили. Он вообще располагался в отдалении от всех оживленных трасс, словно бы в насмешку над такими неудачниками как я. Теперь предстояло тащиться до замка пешком, с чемоданом. Примерно две мили.

   Почему я не умерла еще в автобусе?!

   Идти до Корбина оказалось достаточно тяжело, чтобы настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Джинсы испачканы едва не по колено, чемодан изгваздан целиком, да и разило меня как от скаковой лошади в конце забега. Выгонят. Точно выгонят, наплевав на то, что насчет меня заранее договаривались.

   Глядя на серую громаду нависающего над морем замка, я как никогда чувствовала себя маленькой и ничтожной. Родовое гнездо графов Грейстоков одним фактом своего существования в нашем мире как будто ставило меня на приличествующее место. На свет еще не появились ни мои родители, ни родители их родителей, а замок Корбин уже был исщерблен ветрами и дождями, и под его кровлей выросло не одно поколение графов Грейстоков.

   И вот явилась я, жалкая букашка по сравнению с этой древней крепостью и теми, кто населял ее на протяжении веков.

   Жалкая и чудовищно грязная букашка.

   – Неплохой склеп для упыря, – пробормотала я и направилась к воротам.

   А как вообще стучатся в ворота замка, если нет тарана?

   Оказалось, прогресс не стоит на месте, а в воротах есть небольшая дверь в человеческий рост, которую и открыли, когда я позвонила в кнопку звонка рядом с ней. Не сразу, конечно открыли, спустя минут десять, за которые я успела передумать все на свете, вплоть до того, что дома нет никого, и придется идти обратно к автобусной остановке.

   Пешком.

   Снова.

   Лучше смерть!

   Дверь мне отворила рыжеволосая женщина в желтом платье, и какая-то… без возраста что ли. Сперва мне показалось, будто она пылает. Лучи заходящего солнца как-то странно преломились, отразились от металлических полос на воротах… Словом, иллюзия была странная и почему-то повергла меня в благоговейный трепет.

   – Вы мисс Лэйк, я полагаю, юная леди? – осведомилась женщина и только по ее глубокому грудному голосу я сообразила, что все-таки ей за сорок.

   – Я… Да! – выпалила я, надеясь на наиболее благоприятный для себя исход.

   Я хотела внутрь! Уже не ради работы, я просто хотела свою постель, ванную и ужин! Если я стану гостьей в замке, меня ведь этим обеспечат, не так ли? Ну, должен же быть целый настоящий граф воспитанным человеком.

   – Меня зовут миссис Кавендиш, – чинно представилась женщина, чуть склонив голову на мгновение. – Я домоправительница милорда. Входите, мисс Лэйк.

   Есть!

   – Думаю, сперва вам нужно немного передохнуть и привести себя в порядок, – заметила миссис Кавендиш, которая наверняка успела в мельчайших подробностях разглядеть мой плачевный вид. – Чуть позже накроют обед. Вы отужинаете с милордом или в своей комнате?

   Я призадумалась. А вообще вежливо отказываться ужинать с хозяином дома? Вдруг это какое-то страшное преступление, после которого меня выставят за порог? Но если так, зачем предлагать? Вдруг граф меня убьет прямо за ужином? Или нет?

   Вообще, было любопытно посмотреть вблизи на настоящего живого дворянина. Определенно новый опыт в моей жизни, раньше любоваться на таких персон мне приходилось только по телевизору.

   Домоправительница с завидным долготерпением ожидала моего ответа.

   – Э… Наверное, я буду ужинать с милордом, если никого не стесню, разумеется, – наконец-то сдалась я под натиском отчаянного любопытства.

   – О, разумеется, нет, – отозвалась вполне дружелюбно миссис Кавендиш. – Вы доставите нашему хозяину огромное удовольствие, присоединившись к нему за трапезой. К нам нечасто заглядывают гости, поэтому каждый визит – праздник.

   Подозрительно все это. Ну, ладно, граф решил уехать от суеты, но он богат, у таких не может не быть друзей. Родственники всех мастей, однокурсники – почему они не осаждают неприступную крепость, в попытке урвать кусок пожирней?

   – Что ж… Раз так, я рада доставить удовольствие милорду, – ответила я, пытаясь прикинуть, на что же именно подписалась.

   К встрече с хозяином замка Корбин я готовилась с такой тщательностью, которой не удостаивался ни один ухажер. Мне нужно непременно произвести хорошее впечатление на графа Грейстока, ведь, как известно, не бывает второго первого впечатления… Так что строгий брючный костюм, скромный макияж, укладка, серьги в уши и пара капель парфюма.

   Из зеркала на меня смотрела молодая женщина достаточно привлекательная, но скромная, даже строгая. Клеить я никого не собиралась. Нужны всего лишь симпатия, расположение. Все остальное – это уже не по моей части, я мужиков на работе не клею, мне и вне ее хватает приключений на любовном фронте.

   Стоило мне завершить приготовления, как в комнату постучали. Оказалось, за мной пришел местных холуй. То есть лакей, конечно, но все равно холуй. До зубовного скрежета вежливый, отглаженный и даже в униформе. Он казался зазомбированным каким-то! Для моей нежной психики это было перебором, но пришлось вымученно улыбнуться и пойти следом.

   Замок изнутри впечатлял не меньше чем снаружи, а заметив мой изучающий взгляд, лакей начал как заправский гид втирать про картины, убранство, стиль здания… Словом, все удовольствие оказалось безнадежно испорчено чужими заумными комментариями. Надо будет прогуляться без сопровождения, а то когда удастся побывать в замке вот так, приватно, без толп туристов.

   Вместо электрического света вокруг сияли магические светляки, и мне было страшно предполагать, сколько стоит все это великолепие. Неужели же протянутая линия энергопередач испортила бы здесь атмосферу?

   – А вы к нам надолго, мисс Лэйк? – осведомился между делом лакей.

   Он при каждой возможности меня разглядывал, словно бы я оказалась какой-то редкой диковинкой.

   – Не думаю, – покачала я головой. – Выполню поручение профессора и вернусь в столицу.

   Парень как будто бы разочаровался этим ответом. А что, здесь кто-то ожидал, будто я застряну в здешней глуши?

   Дверь в столовую открылась безо всякого зловещего скрипа: прислуга, видимо, работала с полной отдачей и смазывала дверные петли регулярно.

   – Мисс Вивиан Лэйк, милорд, – представил меня лакей, и я нерешительно вошла в просторный зал, в котором потрескивал умиротворяюще камин.

   Посреди комнаты стоял длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, вокруг которого были расставлены резные, явно старинные стулья. Во главе стола стоял вообще едва не трон, обитый бархатом, с огромной спинкой, да еще и позолоченный. Как говорится, гулять так гулять. Стол был уже накрыт и столовые приборы положили как раз на место хозяина, и рядом, по правую руку.

   Самого же графа я сперва не заметила.

   А потом сутулая тощая фигура внезапно отделилась от кресла, стоявшего подле камина, и оказалась довольно молодым тощим мужчиной в темной одежде. В меня вперились светлые прозрачные глаза, под взглядом которых сразу стало не по себе.

   – Мисс Лэйк, Джаред Виктор Лоуэлл, граф Грейсток, – выпалил лакей и выскользнул за дверь.

   А я осталась один на один с незнакомцем, который все никак не спешил завязывать разговор. Мы просто глядели друг на друга и словно что-то выжидали.

   Грейсток с первого взгляда напомнил мне большую крысу, которая зачем-то решила изображать человека: глубоко посаженные глаза-бусинки смотрели на мир с настороженностью, но не той, которая предшествует побегу, вовсе нет, эта крыса готова была в случае чего напасть. Лицо Джареда Грейстока было острым, как крысиная морда, с непропорционально большим лбом, резко выступающими скулами, треугольным подбородком и хищным тонким носом. Этот молодой мужчина был еще и болезненно худ, словно страдал от тяжелого недуга, который пожирал его изнутри, оставив от живого человеческого тела только кости, обтянутые бледной кожей. Белое лицо резко контрастировало с черными волосами, которые как будто отрастали безо всякого пригляда и вмешательства парикмахера. До плеч пряди еще не доставали, но скоро это наверняка изменится.

   Я точно не так представляла себе графов. Вообще, все дворяне в моем воображении выглядели совершенно иначе.

   – Вы так разглядываете меня, – тихо, как и стоило ожидать от кого-то, выглядящего настолько болезненно и изможденно, произнес последний граф Грейсток.

   Голос его неожиданно оказался приятным и, звучи он громче и уверенней, совершенно не подходил бы Джареду Лоуэллу. Тенор, мягкий, чуть вкрадчивый.

   Я поспешно отвела взгляд. Не хотелось показаться невежливой, но уже наверняка показалась.

   Нельзя бесстыдно пялиться на чужое уродство. А граф… он был не то чтобы действительно уродлив, но общая сумма некрасивости оказалась чересчур уж велика. И вызывала оторопь.

   – Не смущайтесь так уж сильно, – успокоил меня хозяин замка и указал на стол, предлагая приступить к трапезе. – Сперва меня все разглядывают. Все без исключения.

   К каждому слову хозяина замка приходилось прислушиваться, так что внимала я ему в благоговейном молчании.

   – Я… прошу прощения, милорд, – пролепетала я, почему-то ощущая себя десятилетней девочкой, которую отец отчитывает за перевернутую во время обеда вазочку с вареньем. – И спасибо, что согласились принять меня.

   Тонкие бледные губы изогнулись в подобии улыбки, но эта гримаса казалась совершено ненастоящей, словно приклеенной.

   За стол мы сели одновременно, но я сомневалась, что удастся проглотить хоть один кусок, находясь настолько близко к Грейстоку. Конечно, сидеть по правую руку от хозяина дома – это честь, но ее отсутствие мне бы удалось пережить безо всяких проблем.

   – Что вы, мисс Лэйк. Гостям в моем доме всегда рады. Как видите, я живу в тиши, сюда редко забираются приезжие, и увидеть новое лицо – настоящий праздник. Особенно, когда речь идет о молодой очаровательной особе, подобной вам.

   Не приходилось сомневаться, что в этот каменный склеп никто по доброй воле и без особой на то надобности не войдет. Уж точно не ради «прекрасных» глаз владельца.

   Однако за комплимент я поблагодарила как и подобает воспитанной девушке. Но не было сомнений, граф Грейсток не поверил ни на миг в мою искренность. Он явно уже не обольщался ни на счет других, ни на счет себя самого.

   – Профессор Грэм дал вам достаточно четкие указания относительно архивов моего рода? – осведомился хозяин замка и пригубил вино из бокала. Мне удалось разглядеть его кисть… И да, она ужасала как и все в нем: очень худая, через тонкую кожу просвечивают вены и, кажется, можно даже кости разглядеть. Словно живой мертвец!

   – Да, милорд, я знаю, за какой период следует искать документы. Я не потревожу вас сверх необходимого, не сомневайтесь.

   Из груди графа Грейстока вырвался какой-то странный практически старческий смешок. А ведь этот человек младше меня! Я видела его дату рождения!

   – Не волнуйтесь. Немного беспокойства в здешней размеренной жизни только доставит удовольствие, – уверил меня радушный хозяин.

   А вот мне как раз хотелось, чтобы он как можно реже оказывался рядом со мной. Рядом с графом возникало какое-то странное неприятное чувство, которому никак не удавалось подобрать подходящее имя. Не страх, не брезгливость… Все разом, пожалуй, только в слабой концентрации.

   – Вы очень добры, милорд, – пробормотала я и уставилась в тарелку.

   В нее смотреть было куда проще, чем в глаза графу Грейстоку. Он еще и не мигал!

   – Ну что вы, мисс Лэйк, – мягко отозвался мужчина. – Надеюсь, дорога не слишком сильно утомила?

   Когда не глядишь на его лицо, а только голос слышишь – можно представить кого-то другого, куда более привлекательного. Самообман, конечно, не лучшее решение, но почему бы немного не схитрить? Мне же нужно быть любезной и не шарахаться от этого человека.

   «Чуть не сдохла. А финальный марш-бросок едва не стал позорным завершением моей жизни».

   – Нет, все прошло прекрасно. Вы живете в удивительно красивом месте.

   «Оно ужасно напоминает большой густонаселенный склеп. А еще мне нужен пароль от местного вай-фай, но я даже не знаю, если ли тут вай-фай! Может они тут все еще не вылезли из Темных веков и даже пишут гусиными перьями!»

   – Этому замку больше девяти веков, – как будто с гордостью произнес гостеприимный хозяин. – Тогда первый граф Грейсток получил здешние земли от Филиппа Второго Отчаянного за воинскую доблесть. С тех пор Корбин стоит на этом утесе, неизменный как прибрежные скалы.

   Ну, надо же, нам не чужда поэтичность. С такой-то рожей.

   – О, впечатляет!

   Ланс всегда говорил, если хочешь втереться в доверие мужчины, поддакивай ему и льсти, но не грубо. Любая лесть в адрес граф Грейстока оказалась бы грубой, поэтому я решила выразить восхищение его замку и истории рода. И искренне, и не кажется, будто издеваюсь. К тому же местный «феодал» умел рассказывать увлекательно, не чета тому холую.

   Прислуживала за столом миловидная чуть пухленькая девушка опять же в униформе, которая разглядывала меня словно какую-то невидаль и время от времени украдкой фыркала. И поди пойми, над кем потешается, надо мной или над хозяином.

   Когда мы завершили трапезу, граф чинно попрощался со мной и велел девице, то ли Лили, то ли Ливи проводить меня до комнаты. С облегчением выдохнуть очень хотелось, но ни при мужчине, ни при прислуге этого делать не стоило.

   Итак, я живу в замке! Мама точно придет в восторг. Вот только не стоит делать селфи на фоне графа. Точно не стоит.

ГЛАВА 2

   На следующий день семейные архивы Грейстоков довели меня до нервного тика. С первого взгляда.

   Пока я пялилась на завалы бумаг на полках, местный дворецкий Лэмптон с откровенной иронией разглядывал меня. Размеры бедствия поистине впечатляли.

   – К моему великому прискорбию, архивариусов графы Грейстоки не нанимали уже… Кажется, их никогда не нанимали, мисс Лэйк.

   Лэмптон держался и вел себя как настоящий айнварский стереотипный дворецкий, хоть сейчас фотографируй – и помещай на обложку какого-нибудь путеводителя. И выглядел дворецкий куда солидней своего нанимателя: высокий, несмотря на уже почтенный возраст, статный и внушающий благоговейный трепет. Костюм тройка опять же так отглажен, разве что не хрустит.

   Что архивариусов в этом бардаке отродясь не водилось, это уже понятно… Почему местным владетелям пришло в голову экономить именно на этой статье расходов?

   – Это не разобрать и за год, – прошептала я обалдело и потащила из кармана брюк мобильный телефон.

   Ну нет, страдать в негордом одиночестве здесь я не подписывалась. Иначе однажды меня просто найдут умершей от отчаяния и истощения. В голове тут же появилась идея поделиться великой «радостью», чтобы было не так скучно.

   Ланс снял телефон буквально на последнем гудке, подозреваю, он спинным мозгом чувствовал грядущие неприятности и пытался оттянуть неизбежное, как только можно.

   – Что, тебя все-таки не пустили внутрь? – тут же настороженно поинтересовался куратор.

   Я покосилась на явно упивающегося моим смятением Лэмптона и прошипела:

   – Если бы. Ланс, тут… тут форменный завал! Никаких каталогов, никакой систематизации! Я тут состарюсь и умру, но все равно ничего не найду! – почти плакала в трубку я, давя на жалость так, как могут только женщины.

   Куратор тихо простонал, понимая, к чему именно я веду.

   – Вив, я слишком стар! Я плохо переношу сырость!

   Симулянт!

   – Тебе только тридцать пять лет! И на прошлой неделе ты уверял, что мужчина в самом расцвете сил! Ланс, мне одной тут не справиться, ну я прошу тебя!

   Уговорить коллегу, пусть и с большим трудом, все-таки удалось. И уже потом я посмотрела на безмолвно слушавшего весь разговор дворецкого и робко поинтересовалась, а может ли вообще мой помощник тоже приехать в замок. Гостеприимство графа могло распространяться и только на меня одну.

   – Милорд предвидел вашу просьбу и заранее дал разрешение на пребывание в замке еще одного человека. Разумеется, вы должны понимать, что все это под вашу ответственность. Милорд склонен доверять людям, однако я ответственен за сохранность имущества графа Грейстока…

   Я, выпучив глаза, уставилась на Лэмптона, пытаясь одним только выражением лица передать глубокое возмущение от этого подозрения. Однако дворецкий все еще олицетворял собой скептицизм.

   Ну, хорошо, мне приходилось красть. Но сугубо из-за дел, и что-то вроде ключей, карт памяти и прочей мелочевки. Частный сыск без такого не обходится, к моему превеликому сожалению. Но чтобы обносить дома!

   – Мой коллега кристальной честности человек!

   Или хотя бы никогда не попадался на горячем. Парочка копов на Ланса точно имела не зуб даже, а полноценную такую челюсть. И вряд ли за то, что мой куратор переводит старушек через улицу и подает нищим. Инспектор Дэниэлс так и вовсе обещал засадить Ланса до конца дней его в самую поганую тюрьму Айнвара, если еще раз поймает на мелкой краже, слежке или тому подобных подвигах. Ланс после этой угрозы разумно предпочел удвоить меры предосторожности.

   – Что ж, если так, мисс Лэйк, его будут рады видеть в этом замке, – заверил меня дворецкий.

   Так, с этим решено.

   – Ну… Значит, стоит начать, – констатировал я обреченно. С бумагами совершенно точно придется разбираться в любом случае. Но как же не хочется!

   Я еще раз оглядела весь массив предстоящей работ и мысленно пожелала себе удачи.

   – Это за последние девять веков?

   Кажется, в очередной раз порадовала дворецкого.

   – Нет, мисс Лэйк, только за четыреста лет.

   То есть это должно было меня как-то утешить? Правда? А почему тогда не утешило?

   – Э… Ну, я приступаю… – вздохнула я с откровенным расстройством.

   Дворецкий посмотрел на меня как будто осуждающе, а потом достал из кармана пару латексных перчаток.

   – Уж не собираетесь ли вы, мисс Лэйк, в самом деле прикасаться голыми руками к древностям?

   Посмотрела на перчатки. На кучу старого бумажного хлама, брошенную на столах и полках как какой-то мусор. Снова посмотрела на перчатки.

   – Но они же тут просто валяются! В пыли! – возмутилась я, не понимая с чего вдруг такое почтение к такой макулатуре.

   – Это раритетная пыль, мисс Лэйк. Извольте надеть перчатки.

   Ладно, перчатки так перчатки. Однако почему-то у меня появилось подозрение, что ушлый Лэмптон решил за мой счет разобраться в архивах, которые, по его же словам, никто и не думал приводить в порядок.

   Надо было уже давно увольняться из своей проклятущей конторы.

   А Ланс прибудет только к вечеру.

   На завтрак меня пригласили. В библиотеку зашла миссис Кавендиш и официальным тоном сообщила, что граф Грейсток ожидает в столовой. Бумаги за один только час успели достать меня до печенок, хотелось есть… но от мысли, что придется снова сесть за стол с хозяином замка, становилось как-то жутковато. А ведь еще мой начальник говорил, Грейсток – убийца. Но готова поспорить на собственную голову, раньше меня прибьет завалом в его родовом архиве!

   Я была вся в пыли, которая, конечно, благородная библиотечная, но все равно пыль. Прикинула, сколько придется тратить времени на дорогу до выделенной спальни, сколько придется переодеваться и по-простому отряхнулась. Миссис Кавендиш посмотрела на меня так, что я сразу поняла: ни капли не помогло. Но, в самом деле, не морить же графа Грейстока голодом, не так ли? Он же аристократ, наверняка не прикоснется к еде, пока я не появлюсь. Остается надеяться, милорда не хватит удар от моего далеко не самого элегантного вида.

   Домоправительница шла передо мной как живое воплощение идеала и нервировала. Даже рыжие волосы лежали на голове как корона, волосок к волоску, не придраться. Настоящая леди, если бы не знала, что она только прислуга, в жизни бы не догадалась.

   Кажется, из командировки предстоит вернуться если и живой, то с огромными комплексами.

   Гостеприимный хозяин действительно и не подумал прикоснуться к блюдам в ожидании гостьи. При дневном свете Грейсток выглядел еще хуже, чем вчера вечером. Или ему за ночь поплохело. Однако, как бы он себя ни чувствовал, при моем появлении встал, поприветствовал, поинтересовался, как прошла ночь. Во мне поднял голову еще один комплекс. Я всегда подозревала, что в каком-то смысле… невоспитанное быдло. И вот этот сухонький человечек с глазами, обведенными глубокими тенями, заставил окончательно увериться в этом чрезвычайно прискорбном факте.

   Я заверила, что у меня вообще все прекрасно, хотя после столкновения с местными архивами до сих пор немного потряхивало. Ну как можно вообще столько времени не систематизировать данные? Ну хотя бы в плане генеалогии? Должны же быть семейные книги, брачные договоры… Аристократы ведь не могут пожениться без кучи макулатуры!

   Куча макулатуры, конечно, имелась, куда без нее, вот только она валялась в совершенно случайном порядке. И в этой куче требовалось найти конкретные документы за конкретный период.

   – Кажется, беспорядок в архивах нашей семьи вас несколько озадачил, мисс Лэйк? – осведомился между переменой блюд граф с такой подкупающей искренностью, что я даже перестала про себя проклинать всех его предков до двадцатого колена за свои адские муки.

   В голосе мужчины звучало сочувствие, на лицо я все так же предпочитала не смотреть без крайней на то необходимости, так что не знала, соответствует ли мина реплике.

   – Немного, милорд, – решила не вываливать все, что думаю о реальных масштабах этого «немного» я.

   Графы Грейстоки ведь богаты! Очень богаты! Тому, кто как я, относится к среднему классу, даже не понять величину их состояния. Так неужели же настолько дорого было нанимать нормальных архивариусов?

   – Спасибо, что позволили вызвать коллегу на помощь, – на всякий случай поблагодарила своего гостеприимного хозяина. Сугубо в превентивных целях. Фактически, разрешение дал дворецкий, и ничего конкретно с графом он не согласовывал. Поэтому разумней сразу подлизаться к Грейстоку. Ну, не станет же он после того, как я так мило выразила свою признательность, говорить, что больше никого к своим драгоценным архивам и на пушечный выстрел не подпустит.

   – Я предвидел, что вы попросите кого-то о помощи, – отозвался граф совершенно ровным голосом. – И заранее дал разрешение.

   Вот тут я не выдержала и все-таки посмотрел на лицо собеседника, буквально упиваясь видом впалых щек, глубоко посаженных, словно запавших глаз, острым подбородком, который бы никто не осмелился назвать волевым… Ах ты предусмотрительная уродливая тварь! А сразу сказать что-то вроде «Здесь в одиночку не управиться вообще никак, присылайте двоих» он не мог?!

   Разумеется, я ничего подобного вслух высказать не осмелилась бы, но, наверное, что-то такое недоброе в моем взгляде мужчина все-таки уловил, потому что тут же сам, не дожидаясь, пока служанка догадается, наполнил мою рюмку ликером.

   О да, после такого нервного шока выпить точно не помешает. Я бы даже напиться не против, если уж быть до конца честной. Может, тогда и граф Грейсток мне покажется симпатичным. В конце концов, если говорят «не бывает некрасивых женщин, бывает мало виски», верно и такое же утверждение про некрасивых мужчин. Интересно, после скольких стаканов виски я посчитаю красивым Джареда Лоуэлла?

   Скорее всего, придется напиться в хлам.

   – Вы так добры, милорд, – пробормотала я, сама плохо понимая, это о разрешении для Ланса или о налитом спиртном. Наверное, все-таки о спиртном.

   – Ну, что вы, мисс Лэйк, – как и положено отозвался граф.

   После завтрака я потопала обратно к своим завалам в сопровождении миссис Кавендиш, которая менторским тоном сообщала, когда будет подан обед, когда в замке укладываются спать, а также ненавязчиво поинтересовалась, не привезла ли я совершенно случайно с собой вечернее платье.

   Вот после этого вопроса я споткнулась на ровном месте и только чудом не упала личиком прямо на исторический каменный пол замка. Чего-чего, а вечернего наряда я с собой не захватила. И вообще, кажется, ничего подобного в моем шкафу не водилось отродясь, все-таки кого-то вроде скромной девушки из среднего класса не приглашают на мероприятия, даже если дресс-код только «галстук приветствуется», что уж говорить о чем-то более пафосном.

   – А мне может понадобиться вечернее платье? – с долей опаски осведомилась я у домоправительницы.

   Создатель, только бы пронесло! Хотя, даже если Грейстоку приспичит устроить в родовом гнезде какой-нибудь фуршет, я могу спокойно отсидеться у себя в комнате и с огромным удовольствием побездельничать! И вообще, пускать меня в приличное общество чревато одним большим затянувшимся конфузом: ножом за столом я еще умею пользоваться, а вот если положить хотя бы две вилки, все равно перепутаю. Ну не то воспитание, совершенно не то!

   Кстати, и первую, и вторую трапезу в замке сервировали предельно просто: вилка, ложка и нож, никаких изысков. Наверняка ради моего комфорта расстарались. Аристократы, что поделать. Нувориши – те постоянно пытаются доказать свою исключительность, а настоящая белая кость углы сглаживает, чтобы не поставить нас, чернь, в неловкую ситуацию. Зачем им кому-то что-то доказывать, в самом деле? И так понятно, что и воспитанней, и умней, и одаренней. Поколения хорошо продуманных браков, когда супруга выбирают как скаковую лошадь, по стати, уму, способностям, чтобы в итоге детки получились еще лучше.

   Вот только поколения Грейстоков где-то сильно облажались, если на выходе появился Джаред Лоуэлл. У этого в порядке, видимо, только с магией, ну и, подозреваю, интеллект тоже на уровне. С остальными достоинства как-то категорически не срослось.

   – Время от времени милорд проводит небольшие приемы, мисс Лэйк. Только близкие друзья и родственники, милорд не любит излишнего шума и толчеи. Пока от него не поступало никаких указаний насчет подготовки, но порой наш хозяин принимает решения спонтанно.

   Какой он у нас оказывается авантюрист… Аж может внезапно гостей позвать! Ужас, честное слово!

   – Нет, миссис Кавендиш, я не рассчитывала на то, что задержусь в Корбине, поэтому взяла только необходимый минимум вещей.

   Женина расстроенно вздохнула и добила меня:

   – Какая жалость. Но, думаю, если возникнет необходимость, мы сумеем решить ваше небольшое затруднение.

   Очень хотелось попросить не решать мое «небольшое затруднение» ни в коем случае. Если меня запихнут в высокое общество, кто-то этого не переживет. Либо я, либо общество.

   – Вы очень добры, миссис Кавендиш, – пробормотала я обреченно.

   Надо бы помолиться перед сном, чтобы в Грейстоке не проснулась невовремя общительность.

   В детстве я читала весьма пессимистичную историю про мужчину, который такого наворотил при жизни, что в посмертии его осчастливили просто замечательным развлечением на ближайшую вечность. Бедняга катил на вершину горы огромный камень, наверняка с литрами пота и проклятиями, но в итоге, уже практически на самой вершине, тот самый камень срывался и стремительно катился вниз, грозя раздавить в аккуратную лепешку грешника. Вообще, если подумать, у языческих богов фантазия была ого-го!

   Так вот, я себя чувствовала практически тем самым бедолагой, только у меня вместо камня был архив Грейстоков, и раздавить он меня мог только метафорически. Ну, я искренне надеялась, что только метафорически.

   Ланс явился, увидел, обалдел и потом долго и прочувствованно ругался.

   – Вив, ты смерти моей хочешь?! Я не библиотечная крыса!

   Можно подумать, я изначально не предупредила его, какого рода помощь требуется.

   – Ничего, перетерпишь, – хмыкнула я, постепенно все больше приходя в восторг от собственной подлости. Раньше голова болела у меня одной, а теперь будем мучиться вдвоем. Просто праздник какой-то!

   – Поимей хоть какую-то совесть! Пришлось уговаривать начальство, чтобы к тебе командировали! И я отменил встречи с такими девицами, что будешь мне до конца жизни должна!

   Я посмотрела на него с великим подозрением.

   – Ты что, собрался на свидание сразу с двумя?!

   Ланс покрутил пальцем у виска.

   – Да ты за кого меня принимаешь? Я приличный человек! В понедельник одна, во вторник – другая. Все как положено.

   Я подавилась теми словами, которые хотела ему сказать. И закашлялась. Вот же...

   Лично мне подумалось, что пригласить двух девушек на одно свидание разом… Так хотя бы честней, чем пытаться пудрить мозги двоим несчастным неопределенное количество времени. Что поделать, Ланс был тот еще дамский угодник, если не сказать слово пожестче.

   Библиотечная пыль Лансу по вкусу не пришлась. Или он ей. Оказалось, у куратора вообще на нее аллергия. Пришлось ему снова выбираться до ближайшего городка за респираторами, причем это короткое путешествие заняло столько времени, что проще было бы, наверное, уехать обратно в столицу.

   Я все это время пыталась разобраться в староайнварском, разложить хотя бы крохотную часть документов в хронологическом порядке. Хорошо еще, вся эта рухлядь была защищена заклинаниями от порчи и не сыпались в руках. Морально я себя готовила в том числе и к тому, что какие-то свитки падут смертью храбрых в процессе изучения, но Грейстоки озаботились хотя бы сохранностью своих архивов, если не порядком в них.

   В общем, обернулся Ланс, видимо, из принципа только к ужину, на котором ему предстояло лично познакомиться с хозяином замка Корбин.

   Несколько секунд после представления Грейсток смотрел на гостя, а Ланс смотрел на графа и время от времени моргал, как будто надеясь, что тот все-таки галлюцинация и вот-вот растает. Какие мысли бродили в голове аристократа, я даже и не пыталась представить, но контраст эти двое действительно представляли просто разительный: тощий измученный Грейсток, страшный как моя жизнь, и цветущий высокий красавец напротив.

   Через минуту примерно оба примирились с существованием друг друга в объективной реальности, уселись за стол и принялись поглощать ужин, обмениваясь время от времени вежливыми фразами ни о чем, вечными спутниками трапез в приличном обществе.

   Девушка, прислуживающая за ужином, косилась на Ланса с большим интересом, который, кажется, возрастал с каждой фразой, произнесенной моим куратором. Должно быть, столичный дамский угодник, к тому же смазливый, произвел неизгладимое впечатление на бедную провинциалку. Неудивительно, ведь коллега не спешил рассказывать хоть какую-то правду о своем роде деятельности, доходе и количестве самых разнообразных… дам, которые при тех или иных обстоятельствах посещали его холостяцкую квартиру.

   Грейсток, кстати, за время ужина постепенно все больше и больше бледнел, когда бледнеть уже стало некуда, начал синеть, а ножку бокала стискивал так, что непонятно, как только она еще пополам не переломилась. Но молчал, крепился и держался, не приведи Создатель, ужин окажется испорчен. Я бы, стань мне нехорошо, тут же отменила вообще все и ушла к себе отдыхать, наплевав совершенно и на гостей, и на любые дела. Ну, так и не графиня, поди, особа куда попроще. Правда, к концу трапезы граф подозвал служанку и что-то ей приказал практически беззвучным шепотом.

   Девица прыснула к выходу как перепуганный воробей, а через несколько минут в столовую слишком уж стремительно вошли дворецкий и домоправительница. Эти двое под руки подняли своего хозяина и таким образом вывели графа Грейстока.

   Внезапно до меня дошло, что, по ходу, наш гостеприимный хозяин сам бы не смог встать из-за стола. Прихватило, поди.

   – Что-то он совсем болезный, сдыхоть этот, – прокомментировал Ланс, когда мы остались с ним только вдвоем. – Это хотя бы не заразно?

   Вот мне бы еще знать.

   – Надо спросить. Какой-то он совсем… чахоточный, – пробормотала я, надеясь, что мы действительно не поймаем от Грейстока какой-нибудь гадости.

   После ужина Ланс, не самый трудолюбивый сотрудник нашего агентства, соблазнил меня предаться лености и просто посидеть где-нибудь у камина. Замок, живой огонь, словом, романтика как она есть. Одно сплошное клише.

   – Еще бы вина отжать, – задумчиво протянул Ланс. – Я сглупил, свое не привез.

   Вот это точно промах. Общение с фамильными документами Грейстоков неплохо было бы запить.

   – Можешь даже не рассчитывать развести прислугу. Они тут такие… чопорные, – пожаловалась я на местных работников. – Да и вообще, если граф не прикажет – нам не дадут ничего, даже стакан воды. Пошли просто время поубиваем. А завтра уже нас будут убивать эти проклятые бумажки. На что вообще я подписалась?..

   Ланс хохотнул.

   – Ты и сама знаешь, на что подписалась.

   Утром завтракали уже без Грейстока. Тот к нам так и не вышел, а миссис Кавендиш долго рассыпалась в извинениях за своего хозяина. Подозреваю, граф выполз бы, если бы имелась хоть какая-то для того возможность, он был слишком хорошо воспитан, чтобы бросить гостей без веской на то причины. Я даже начала подозревать, Грейсток решил тихонечко сыграть в ящик. Тем более, удалось подслушать разговор двух служанок о том, что «к милорду вызвали целителя».

   – Хорошо бы успеть разобраться с нашим делом до того, как «феодал» преставится, – пробормотала я украдкой, когда мы с Лансом прикончили завтрак.

   – Многая лета Джареду Лоэллу графу Грейстоку, – шепнул мне на ухо куратор. – Если он откинется, нас выставят отсюда раньше, чем рот успеем открыть.

   Тут я была целиком и полностью согласна. Стоило разобраться побыстрей с поиском нужных документов. Их еще копировать и у нотариуса заверять, чтобы ни начальство, ни нанимательница не смогли высказать претензий.

   Что характерно, Лэмптон, в свойственной дворецким манере, говорил только «милорду нездоровится» и не желал выдавать даже кроху дополнительной информации. Не наблюдай мы с Лансом собственными глазами, в каком состоянии вчера был граф Грейсток, могли бы предположить все, что угодно, от простуды до удара.

   Пока дворецкий запирался, Ланс со свойственным ему обаянием, брал приступом домоправительницу. От нее удалось узнать только то, что все-таки Грейсток не заразен и с ним что-то генетическое.

   – Неудивительно, – высокомерно фыркнул куратор, которых презирал всех до единого. – Они же вырожденцы! Эти их браки по расчету, кровосмешение…

   Я покивала и промолчала. Черт его разберет, что там за болячка. Да я еще и сомневалась, что все аристократы поголовно ущербны.

   – Вот я, кажется, и не из аристократов, и никаких близкородственных связей, однако сам знаешь, как надо мной природа пошутила, – напомнила я о собственном дефекте, совершенно простонародном, однако тоже достаточно неприятном.

   Ланс скривился и махнул рукой, мол, не прибедняйся.

   – Ты хорошенькая, фигуристая, без магии спокойно проживешь. Подумаешь, велика беда. По статистике, пятнадцать процентов населения рождается вообще без магического источника и энергетических линий. И знаешь, ничего, не вешаются, живут как живут.

   Оставалось только обиженно скривиться. Как по мне, так лучше бы попала в эти пятнадцать процентов неудачников. Целители едва не с рождения втирали родителями, что стану великим магом и никак иначе. Узор энергетических линий ого-го какой, хоть иди мир захватывай. Вот только коварная природа озаботилась защитить меня от опасности стать тираном: слабенький источник пыхтел едва-едва, сил хватало только на бытовую магию и то самую простенькую.

   Обидно до ужаса. Я ведь в детстве и сама считала, что если кем и буду, то магом и только магом. Увы, в жизни случаются большие разочарования.

   – Хватит уже пихать во все щели свой махровый мужской шовинизм, – проворчала я. – «Хорошенькая, фигуристая». Только об одном думаешь и только одним.

   Сколько раз из-за внешности я становилась жертвой стереотипов. Как будто красивая девушка обязана быть законченной дурой… Ну да, хороша я, чего скрывать? И фигура отличная, и волосы каштановые хороши, и глаза большие, вроде бы даже с поволокой, по крайней мере, так частенько говорили. Но я никогда не пыталась использовать «дары природы» в качестве средства выживания! Обеспечивала себя сама, да и карьеру строила без использования горизонтальных поверхностей. Хотя какая это, в самом деле, карьера…

   Ланс беззлобно хохотнул.

   – А вот не надо пихать во все щели свой женский шовинизм. Я многосторонне развитая личность, между прочим.

   О, мне очень хотелось в деталях рассказать, в какие именно стороны по моему скромному мнению был развит коллега по нелегкому детективному делу, но я элементарно боялась, что он слиняет из Корбина, едва только дам ему на то повод.

   А я останусь одна.

   С кучей бумаг.

   Да ну к черту.

   Работа с документами, как назло, шла ни шатко ни валко. Складывалось впечатление, что нужные нам бумаги просто специально засунули в самый низ безразмерной кучи, чтобы мы за просто так привели в порядок весь этот кошмар.

   Когда спускались к ужину, оба были злые, голодные и в пыли по самую макушку. Ланс исчихался до полусмерти, респиратор если и помогал, то не настолько хорошо, как бы того хотелось. В результате раздраженный до невозможности куратор достал до печенок уже меня саму, так что по дороге к столовой мы увлеченно собачились, не особенно обращая внимание на укоризненные взгляды как всегда безупречной миссис Кавендиш. Домоправительнице точно хотелось нас отчитать, но хорошее воспитание заставляло сдерживаться. Единственное, в чем эта чопорная леди позволила себе вольность: она на этот раз не сказала свое коронное «мисс Лэйк, мистер Уолш, приятного аппетита».

   Грейстока не было снова, похоже, и хороший целитель – а других к графам, подозреваю, не пускают – не смог поднять на ноги эту сдыхоть.

   Отсутствие хозяина дома на этот раз действовало на меня крайне угнетающе: говорить с Лансом не хотелось из-за ссоры, а кого-то для заполнения неуютной тишины не было. Оказалось, есть в гробовой тишине, злобно пялясь друг на друга – удовольствие ниже среднего.

   В довершение ко всему вино было с каким-то странным привкусом, едва уловимым, но на удивление гадостным, так что даже слегка надраться для успокоения нервов на сон грядущий не вышло.

   Словом, второй день работы в замке Корбин прошел под знаком кромешного кошмара, и оставалось только надеяться на более-менее благополучную ночь…

   Интересное пожелание для редкостной неудачницы вроде меня.

   Проснулась я от ощущения чужого взгляда. На меня точно кто-то пялился из темноты. По спине побежали холодные мурашки, и даже капля пота скатилась по позвоночнику. За окнами выл ветер, мрачно и зловеще, небо заволокли тучи, скрывшие и убывающую луну, и звезды. Мрак стоял такой непроглядный, что толком ничего рассмотреть не удавалось. Но я всей кожей ощущала, что на меня пялятся, пристально, неотрывно пялятся. И от этого стало настолько страшно, что впору вопить, вот только бесполезно: Ланса поселили вообще в другом крыле, потому что «неприлично молодой незамужней женщине жить рядом с мужчиной, если он ей не родственник и не муж». Чертовы снобы! Даже доораться ни до кого не смогу – вокруг ни души.

   И тут откуда-то из тьмы выскользнуло нечто. Костлявая фигура в черном, которая нависала надо мной как тень мрачного жнеца… Сердце сперва заполошенно забилось, а после на секунду-другую замерло.

   Потом глаза чуть привыкли, и я с суеверным ужасом поняла, что посреди ночи ко мне заявился Джаред Лоуэлл граф Грейсток, собственной персоной. Сдыхоть сдыхотью, а все-таки как-то до меня дополз!

   Вот тебе и джентльмен, и его идеальные манеры… Обалдеть. А мужчина тем временем сделал несколько шагов вперед, подобравшись вплотную ко мне.

   Он нависал, глядя на меня с таким выражением на лице, что непонятно, убивать он собирается или все-таки целовать. Глаза Грейстока так и вовсе были бешеными. Ну, или мне так только с перепугу померещилось – разглядеть толком все равно ничего не удавалось.

   Но какого дьявола он заявился ко мне посреди ночи?! Ну не ради светской же беседы!

   – Милорд? – испуганно пискнула я, пытаясь сообразить, сумеет ли он удавить меня голыми руками или сил все-таки не хватит.

   Здравый смысл подсказывал, что нужно подрываться – и уноситься отсюда сломя голову и с криками о помощи. Потому что нормальные люди себя так не ведут, а маньяки – запросто!

   – Тш-ш-ш, – безумно ухмыльнулся он и приложил палец к губам.

   Я не просто замолчала – буквально онемела от неконтролируемого ужаса. Меня как будто приморозили к постели! Что на него вообще нашло?! Создатель милосердный и всемилостивый...

   Все-таки придушит?! Надо… Надо как-то отбиться…

   Я не хочу умирать, тем более от рук кого-то вроде Грейстока!

   Резко рванулась вверх. Граф схватил меня, но не за шею – за плечи. Ладно, это еще нормально, это еще можно вытерпеть… Вроде бы не убивают, вот только это означает, что…

   Ой, а вот этого тоже не нужно!

   Граф впился в мои губы как волк в загнанную жертву, заставив замереть от отвращения. Этот человек вызывал только страх и отвращение, а теперь еще и домогается… Явился ночью в спальню…

   Господи, меня же сейчас стошнит просто. Я пыталась сопротивляться, но выходило не очень, меня будто током прошибло… И вообще тело на несколько секунд перестало чувствоваться. Будто анестезия какая-то.

   Изнасилование, конечно, не убийство, чисто теоретически можно пережить, но не хочется что-то!

   Едва контроль над телом вернулся, я попыталась вырваться, но неожиданно тонкие, словно паучьи лапки, высушенные руки Грейстока оказались невероятно сильными.

   – Перестаньте! – полузадушенно вскрикнула я, когда мужчина оторвался от меня, чтобы глотнуть воздуха.

   Как ни странно, перестал и даже отодвинулся, давая иллюзию защищенности. Я натянула одеяло до подбородка. Словно бы такая преграда могла защитить. Нужно было брать с собой пистолет! Или хотя бы нож под подушку сунуть!

   – Да что на вас нашло?! – всхлипнула я, боясь не то что отвести взгляд от незваного гостя, но даже и моргнуть. Казалось, отвлекусь на одно хотя бы мгновение – и произойдет что-то одновременно ужасное и непоправимое.

   А граф смотрел на меня, смотрел неотрывно и страшно, заставляя проклясть ту роковую минуту, когда я согласилась на поездку в эту глушь, в этот замок, к этому человеку. Создатель, как же хорошо, что Ланс приехал, он хотя бы тревогу поднимет, если я вдруг исчезну.

   Томпсон прав. Грейсток точно маньяк!

   – Я зря вас напугал, – невпопад произнес мужчина, и это меньше всего, что я слышала в своей жизни, походило на извинения. Но черт бы меня побрал, если бы я начала требовать, чтобы у меня попросили прощения за неурочный визит. Только бы ушел и в покое оставил, только бы убрался поскорей и подальше.

   Даже когда Грейсток шагнул куда-то в темноту, в которой словно растворился, я не смогла прийти в себя и успокоиться. Так и просидела на постели до самого рассвета без сна.

   Помимо страха, не оставляло полное непонимание произошедшего. Грейсток хотел что-то сделать со мной, но в итоге передумал, или же ему действительно не нужно было ничего большего, чем поцелуй? Оба вариант такие дикие и странные, голова кругом.

   – Я закончу с делами и уберусь как можно быстрей и как можно дальше отсюда! И никогда, никогда больше не стану вспоминать о Джареде Грейстоке. Он просто не будет существовать в моем мире!

ГЛАВА 3

Утром я сказалась больной и к завтраку не спустилась, просто попросила принести еду прямо в комнату. Вполне могло случиться и так, что Грейсток все еще болен и не собирается показываться в столовой… Но у меня не было никаких моральных сил проверять, так ли это. Даже общество Ланса не дало бы мне иллюзию защищенности.

   Как только пробрался сюда? Дверь не скрипнула, нигде ничего не стукнуло! И ходит, самое главное, бесшумно как привидение. Жуткий тип, в самом деле.

   Конечно же, дорогой куратор не повелся на мое симулирование, и хорошенько отъевшись в столовой, явился ко мне разбираться, в чем, собственно говоря, дело.

   – Ты, подлая женщина! Даже не думай, что я стану разгребать это бумажное дерьмо в гордом одиночестве! – с порога заявил мне Уолш, сперва как следует подолбившись в мою дверь. – Ну, бледновата, даже синевата, но не при смерти же! Что это вообще за спектакль?

   Если бы спектакль – дело одно.

   – Грейсток на завтраке был? – первым делом спросила я, не сумев скрыть нервозности.

   Ланс поглядел на меня странно, с великим подозрением, но вопросов задавать не стал. Пока не стал. Знаю его зловредный характер, наверняка подождет, пока расслаблюсь, а потом задаст каверзный вопрос в самый неподходящий момент.

   – Ну, появился он. Иссиня-бледный, глаза совсем запали, но ползает уже сам, без посторонней помощи.

   А то я не знаю, что ползать он может и так. Ночью убедилась на собственном опыте.

   – Ладно, тогда сейчас я с тобой в архив, но обедаю снова у себя. Ври Грейстоку, что хочешь. И слушай…

   Просить было неудобно, однако же лучше так, чем снова проснуться в обществе этой полудохлой крысы.

   – В общем, можно я с тобой ночевать буду? – попросила я, искренне надеясь, что Уолш поймет все правильно. А вот в этом смысле не угадаешь, куда понесет его мысли, даже при учете, что друг друга мы как сексуальные объекты не воспринимали от слова совсем.

   Мои слова куратора изрядно озадачили, особенно в свете того, что я не стала докладывать, почему же совершенно не желаю ночевать одна в комнате. Вообще, сообщить о явно странном поведении хозяина замка Корбин я планировала уже после того, как мы уберемся восвояси: Ланс был человеком импульсивным, к тому же как-то так вышло, что куратор искренне считал, будто несет за меня некую ответственность, значит, мог дать Грейстоку за его «подвиги» в морду. А учитывая разницу в весе, сдыхоти хватит одного удара, чтобы не подняться вообще никогда.

   – Ну, ночуй, конечно, – в итоге махнул рукой Ланс, озадаченно почесывая затылок. – Но ты знаешь, я не удивлюсь, если здешняя рыжая «мамочка» заявится к нам посреди ночи, чтобы прерваться творящийся разврат, и вытащит тебя за ухо прямиком из постели.

   Бурное воображение подвело: я в красках представила эту невероятную картину, разумеется, захохотала, а потом голова резко закружилась. Вредны мне такие потрясения посреди ночи, вредны.

   Хорошо, Ланс за шкирку как котенка подхватил, а то бы я с полом встретилась.

   – Чего-то ты, мать, совсем сдаешь. Стареешь, что ли?

   Остряк-самоучка, чтоб его.

   – Мне двадцать восемь! И я прекрасно себя чувствую, просто выспалась плохо!

   Кто вообще в такой же ситуации мог выспаться хорошо?!

   – Может, попросить, чтобы и тебя целитель заодно осмотрел? Ну, чего он тут без дела болтается, скучает, поди, – тут же предложил Ланс, кажется, даже самую малость встревожившись.

   Я замотала головой. Еще чего не хватало. Да и ничего такого особенного со мной не случилось. Просто перепсиховала и не выспалась, но тут любая бы понервничала хорошенько.

   Куча бумаг была, кажется, все так же велика и все так же удручала, как и вчера. Ту предположительно высокородную тетку я уже тихо ненавидела за ее больные фантазии. Раз так хотелось примазаться к графской фамилии, поехала бы в это захолустье сама, и дешевле, и людям спокойней. А там, глядишь, и графинюшкой заделалась бы на законных основаниях, раз Грейсток с таким упоением бродит ночами по женским спальням.

   – Вот уже который раз смотрю на это дерьмо и каждый раз хочется сдохнуть, – доверительно сообщил куратор под неодобрительным взглядом дворецкого Лэмптона. Он почему-то решил немного понаблюдать за тем, как идет нелегкая работа. Можно подумать, нам придет в голову вынести часть драгоценной истории семейства Грейстока за пазухой.

   За мной бдили особенно старательно, словно за особо опасной преступницей.

   – Крепись. Долг зовет, – проворчала я и с обреченным вздохом потопала к завалам, натянув на руки все те же латексные перчатки. Руки под ними как будто чесались, подумала даже сперва, что аллергия какая вылезла, но кожа выглядела совершенно ровной и здоровой. Просто нервы расшатались – вот теперь и чудится разное. Но тут бы у любого крыша поехала: открываешь глаза – а над тобой этакий полутруп нависает.

   Самое неприятное в работе с графскими архивами заключалось в том, что все бумаги как будто специально перемешивали, в итоге рядом частенько оказывались бумаги и за этот год и за позапрошлый век. Попытки раскладывать документы по датировке закончились в первый раз позорным поражением: мы получили просто несколько десятков маленьких куч, которые норовили развалиться, перемешаться и снова слиться в один вал.

   – Будь проклят день, когда ты позвонила мне, – бормотал под нос Ланс, пассами посылая бумаги то вправо, то влево.

   Маг из Уолша был не то чтобы хороший, слабенький такой, если уже говорить по совести, то для него и «средней паршивости» – уже за комплимент сойдет, но со мной в этом смысле все вообще было плохо, так что завидовать приходилось даже Лансу. Мне-то и бумажку лишний раз телекинезом не сдвинуть, приходилось все больше ножками работать.

   – Будь проклят день, когда я устроилась к вам на работу, – не осталась в долгу я. – Ощущение такое, что и до второго пришествия не справимся…

   В документы я старалась не вчитываться: сразу искала только дату. Казалось, что если начну просматривать еще и содержание, совсем уж крыша съедет. И все равно поневоле с головой погрузилась в истории всяческих графов, герцогов, баронетов и джентри, которые женились, умирали, разводились, усыновляли, оставляли наследство или, напротив, лишали его потомков, родственников и просто присных, которые могли рассчитывать на какие-то крохи от семейного состояния в случае кончины очередного графа Грейстока.

   И вот теперь последний Грейсток тихо загибается в фамильном замке, вдали от света, да и просто живых людей. Это даже иронично, наверное. В каком-то смысле.

   На обед я тоже идти не собиралась, попросила горничную опять принести что-нибудь в комнату. Девица в белоснежном накрахмаленном переднике смерила меня таким взглядом, что мысль умереть от голода начала казаться на удивление приятной. Кажется, избегая хозяина замка, я имела несчастье настроить против себя разом всю прислугу.

   Но это же не повод сдаваться!

   Я попросила уже Ланса притащить мне хоть пару сэндвичей с обеденного стола, а сама зашла в комнату, рассчитывая получить если не еду, то хотя бы передышку после затянувшейся борьбы с проклятущими бумагами.

   Однако, посчитав, что меня просто оставят в покое после отказа выходить к обеду, я жестоко ошиблась. Не прошло и десяти минут, как в дверь постучали. Осторожно, куда тише, чем это делала та же миссис Кавендиш. Попытка проигнорировать визитера успехом не увенчалась – он был полностью уверен, что я у себя, и упорно продолжал стучать. Раздражало до зубовного скрежета, я и пяти минут не смогла выдержать – пошла открывать.

   На пороге обнаружился сам Грейсток, бледный, замученный, но на удивление бодрый для человека, который очень сильно напоминает труп.

   – Милорд, – констатировала я. – А зачем стучать? У вас же есть еще один ход.

   Мужчина прикрыл глаза, ссутулился, а его лицо пошло алыми пятнами, разом став еще более отвратительным.

   – Я… Я прошу у вас прощения за свой возмутительный поступок, мисс Лэйк, – сбивчиво забормотал Грейсток. Его голос отчаянно хрипел, то и дело превращаясь в надрывный шепот. Смотреть в мои глаза аристократ все еще не решался.

   Если, по мнению Джареда Лоуэлла, вот эти невнятные жалкие оправдания могли хоть как-то исправить случившееся, то зря он так думал.

   – Вы вообще не должны были ни о чем узнать, – в итоге выдал мужчина и замер, будто ожидая удара.

   Хотелось действительно приложить его за все хорошее, но бить графов мне точно не по чину, да и было откровенно мерзко прикасаться к этому типу. Выглядел он тошнотворно.

   – Не должна была узнать… – задумчиво повторила я и вспомнила, что напитки накануне имели какой-то необычный привкус.

   Кажется, меня пытались… усыпить. И еще неизвестно, что собирались сделать, пока я была без сознания! Стоило представить, как этот полутруп прикасается ко мне спящей – желудок тут же скрутило спазмом от гадливости и ужаса. Даже порадовалась, что не успела поесть, иначе бы наверняка вывернуло прямо на аутентичный каменный пол настоящего старинного замка.

   – Мисс Лэйк, с вами все в порядке? – словно бы испугался за меня граф и сделал шаг вперед, да еще и руку протянул.

   Стало еще хуже. Я отшатнулась, пытаясь избежать прикосновения. Только бы Грейсток не дотронулся до меня! Даже одна мысль о подобном вызывала омерзение.

   Мужчина замер так, словно его ударили под дых, и резко отвернулся.

   – Прошу прощения за свое возмутительное поведение и нынешнюю навязчивость, – обронил он тихо. – Постараюсь больше не беспокоить вас.

   Обед мне принесли в комнату. По личному приказанию милорда, как сказала горничная, заявившаяся с подносом. Надо было видеть ее лицо – казалось, будто она готова мне в волосы вцепиться, но – вот незадача! – не позволяет хорошее воспитание.

   А самое отвратительное в происходящем заключалось в том, что мне с какого-то перепугу было стыдно за собственное поведение. Вот странно даже – это ведь меня попытались опоить, вломились в комнату посреди ночи, так почему же именно я почувствовала себя жестокой?

   День прошел в само- и бумагокопании, что неблагоприятно сказалось на моем настроении. Я принялась рычать на Ланса из-за каждой мелочи, после чего он со свойственной, наверное, ему одному наглой бесцеремонностью уточнил, не те ли самые ужасные дни у меня началось. В итоге ничего не швырнула в него лишь потому, что под рукой были только документы рода Грейстока: а ими швыряться никак нельзя, да и толка не будет.

   – Что вы вообще с Грейстоком не поделили? – недовольно ворчал Уолш. – Он сидел за обедом с таким лицом, будто только что похоронил любимую бабушку, ты вообще не появляешься за общим столом. Что за ерунда здесь творится?

   Я только махнула рукой. Рассказывать о случившемся точно было рано, к тому же, если Грейсток решил извиниться, есть шанс, что удастся избежать очередной неприятности.

   – Нам нечего делить с графом Грейстоком. Просто у меня разболелась голова после этой пылищи, вот и осталась у себя. А граф – он же больной.

   – И на голову тоже… – протянул Ланс.

    Откуда-то из-за стеллажей донеслось предупреждающее покашливание недреманного дворецкого, который определенно не собирался терпеть оскорблений драгоценного господина.

   – У графа Грейстока слабое здоровье, – с нажимом произнесла я, – поэтому он не может развлекать нас каждый день.

   Ланс мрачно фыркнул и еле слышно пробормотал под нос что-то там про припадочных сдыхотей и ненормальных истеричек. В каком же все-таки спокойном и беззаботном мире живет мой многоуважаемый куратор. Никаких тебе маньяков посреди ночи…

   Когда мы выходили из библиотеки, нас прожигали таким негодующим взглядом, что я начала всерьез опасаться за жизнь и здоровье.

   – Слушай, не болтай особо про здешнего хозяина, а то любящие слуги нас от избытка служебного рвения отравить могут. Так, на всякий случай, – шепнула я украдкой куратору.

   Не то чтобы я прямо всерьез опасалась отравления, но, с другой стороны, а вдруг? Вот вдруг попытаются? Судя по обрывкам разговоров, которые удавалось услышать, к графу прислуга относилась даже излишне тепло. Уж не знаю, чем такой как он мог заслужить подобную приязнь, тут остается только гадать.

   Ужин на этот раз проходил чинно и благопристойно, радушный хозяин занимал свой «трон» во главе стола, я сидела по правую руку от графа, Ланс – по левую, значит, я могла смотреть только на коллегу. Так ничто не угрожало моему аппетиту. Граф Грейсток легко и непринужденно поддерживал беседу, иногда даже шутил, причем неплохо, и единственное, пожалуй, что немного портило общую картину – то, насколько тихо он говорил, словно сил не хватало.

   Темы затрагивали самые нейтральные, вроде погоды. Обсуждать здоровье в присутствии кого-то настолько очевидно больного, не повернулся язык даже у Ланса, которого вообще никто не смог бы обвинить в излишней тактичности.

   И все же, чем таким болеет Джаред Лоуэлл, что находится в настолько паршивом состоянии? Он же богат, наверняка может позволить себе любое лечение и любых целителей, чтобы облегчить симптомы своего заболевания.

   – Завтра, вероятно, ляжет первый снег, – сделал как по мне далеко не самый утешительный вывод хозяин Корбина, после того, как они с Лансом по несколько раз обсудили направление ветра, течения и прочие факторы, определяющие климат здешних мест. Весьма неласковый климат, стоит сказать.

   – Так рано? – удивился Уолш, словно не доверяя суждениям того, кто провел на севере Айнвара большую часть своей жизни. – Я думал, у моря климат будет все-таки помягче.

   – О нет, наше графство славится своей суровостью, – разочаровал Грейсток, а я начала размышлять о том, что, наверное, стоило бы и свитера взять потеплей и термобелье зря оставила дома.

   – Но не беспокойтесь, камины будут топить по всему замку, к тому же еще моим отцом была установлена современная система отопления, вы не замерзнете.

   Внутри-то мы, может, и не замерзнем, однако хода наружу уже не будет, точней, он будет, но кто вообще без нужды решит выбираться по такой погоде?

   – А вы всегда живете здесь? – задал, как по мне, вполне ожидаемый вопрос Ланс.

   Сложно ожидать, что настолько болезненное создание как Джаред Лоуэлл станет надолго задерживаться в таком месте, тут и здоровый-то может долго не протянуть. И пусть в тех немногочисленных сведениях, которые я сумела собрать о графе Грейстоке, указывалось, что он проживает в своем родовом замке практически безвылазно, как-то не верилось.

   – Совершенно верно. В Корбине мое здоровье улучшается, поэтому я предпочитаю оставаться здесь круглый год.

   Мы обменялись недоуменными взглядами с Лансом, пытаясь переварить тот простой факт, что вот этому сухонькому человечку может быть еще хуже, чем сейчас.

   – Можно сказать, замок стоит на благоприятном месте, – произнес граф, и я все-таки на мгновение на него взглянула, столкнувшись взглядом с Грейстоком.

   Чуть не подавилась, честное слово! Уж слишком странное, даже в каком-то смысле страшное выражение было в глазах мужчины. А уж слабая полуулыбка вообще превращала Джареда Лоуэлла едва не в персонажа фильмов ужасов. Однако с огромным трудом удалось сохранить лицо, и даже изобразить некое подобие благожелательного выражения.

   – Благоприятное место, милорд? – промямлила я, понимая, что на этот раз все-таки придется хотя бы как-то проявлять себя в разговоре.

   Улыбка графа стала чуть шире, словно одна моя фраза уже подняла ему настроение на пару пунктов.

   – Совершенно верно, мисс Лэйк. Мои предки строили свое жилище в месте, которое выбирали долго и со всем возможным тщанием. И дело не только в том, что замок становился опорным пунктом для защиты берега в случае нападения врагов. Под нами проходит несколько жил магической энергии, которые пересекаются между собой. Таким образом создается благоприятный фон, в том числе и магический. Недостаток энергии компенсируется, а излишки уходят спокойно и безболезненно.

   Такое «долгое» выступление далось мужчине нелегко: умолкнув, он на мгновение откинулся без сил на спинку кресла, чтобы практически тут же снова сесть прямо и благопристойно улыбаться подозрительно побелевшими губами. Я бы посочувствовала больному, честное слово, посочувствовала бы, но перед глазами вставало лицо Грейстока в полумраке моей временной спальни, и это разом отбивало все человеколюбие.

   – Тогда вам действительно лучше жить именно здесь, хотя, учитывая отсутствие нормальной инфраструктуры и даже выхода в Сеть,… – подхватил нить разговора уже Ланс, который отлично понимал, как я себя чувствую рядом с Грейстоком, и не желал рисковать расположением хозяина замка. Вдруг выставит на улицу – а завтра же снег!

   Грейсток тихо рассмеялся, и смех этот был какой-то даже не замогильный, а, скорее уж, измогильный.

   – То есть миссис Кавендиш не дала вам пароль от вай-фай? – отсмеявшись, спросил он с нескрываемым весельем. – Верно, вы ей чем-то не угодили. В Сеть в замке можно выйти, не наговаривайте. И даже спутниковое телевидение есть, просто в спальнях устанавливать телевизоры – дурной тон. В гостиных есть все необходимое и даже ноутбуки есть, если вы приехали без компьютеров. Корбин вовсе не медвежий угол.

   Ланс буквально просиял, осознав, что сможет сегодня вечером посмотреть серию любимого сериала и в числе первых узнать, кого же убьют на этот раз. Я… Я тоже обрадовалась, что удастся залезть на любимые сайты, обменяться сообщениями с приятельницами. Выйти в Сеть с мобильного удавалось, но, как показывал горький опыт, в строго определенных местах замка, к которым не относилась ни моя спальня, ни та, которую занял Ланс.

   – Мы сразу после ужина попросим миссис Кавендиш дать нам этот заветный пароль, – выпалил обрадованный донельзя Уолш. – Мы же можем сослаться на вас, милорд?

   Граф Грейсток смотрел на нас обоих как будто бы с иронией, видимо, наша тоска от отсутствия некоторых благ цивилизации, а после радость от их обретения, хозяина замка изрядно повеселили. Ну, да и черт с ним, главное, Сеть и нормальное телевидение!

   После трапезы мы с Лансом нанесли двойной удар по рыжеволосой домоправительнице и желанный пароль добыли мытьем, катаньем и поминанием всуе имени графа. Милая леди явно отрезала нас от даров цивилизации принципиально и из мести, поэтому держалась до последнего как герой на допросе врагов. Сдалась миссис Кавендиш только после того, как Ланс заявил, что если она отказывается нам помочь, придется идти прямиком к графу и беспокоить уважаемого человека из-за такой вот ерунды.

   – Вот же вредная баба, – пробормотал Ланс, когда битва была, наконец, выиграна и мы, довольные, уходили с добычей. – Неужели она взъелась на нас только потому, что не восторгаемся ее хозяином?

   А мне-то откуда было знать ответ?

   – Да кто ее разберет? – вздохнула я, пожимая плечами. – Может, действительно мы должны были облобызать при встрече графские ботинки, а после восхвалять его ум и красоту при каждой возможности.

   Но так врать я не умела, на нашей развеселой работке учили достоверной лжи, а рассуждения о дивной привлекательности Джареда Лоуэлла были бы самой глупой и грубой ложью из всех возможных.

   – Сосредоточься на восхвалении ума. Граф точно не дурак, может, и сойдет, – посоветовала я и пошла в свою спальню с твердым намерением перетащить пожитки к Лансу. Хватит с меня ночных визитов.

   Моего маневра никто из прислуги не заметил, но не приходилось сомневаться, что уже утром вся местная челядь будет в курсе, что гости совершенно непристойным образом поселились вместе. И тогда придется выдержать атаку поборников морали во главе со сладкой парочкой – домоправительницей и дворецким. Но ради спокойствия и безопасности я готова была схватиться с кем угодно.

   – Надеюсь, ты не пинаешься во сне, – вздохнул Уолш, до которого с завидным опозданием дошли все перспективы совместного проживания, некоторые ну совсем уж нерадостные.

   Я только рассмеялась.

   – Раньше никто не жаловался, так что у тебя есть шанс уцелеть этой ночью.

   Кажется, ответ Ланса не особенно успокоил, но он решил действовать по заветам истинных мужчин, а именно «Мужик сказал – мужик сделал», и выгонять меня обратно к себе посчитал делом недостойным.

   – Но что тебя не устроило в твоей комнате? Могла бы, в случае чего, просто попросить себе другую. Замок большой, здесь явно больше двух гостевых спален.

   О ночном происшествии болтать пока не стоило, так что я выпалила первую пришедшую на ум чушь – сказала, будто ночью увидела посреди комнаты призрак. Ланс покрутил пальцем у виска и больше не стал расспрашивать, то ли поверил, то ли решил, что все равно буду врать до последнего.

   Наше совместное проживание обнаружили еще до завтрака и началось такое, что впору сбегать из замка тут же.

   Начиналось все вполне безобидно: в дверь вежливо постучали. Я дала разрешение войти, еще не понимая, что воспоследует после.

   За дверью оказалась строгая, как королевский судья во время оглашения приговора, миссис Кавендиш, и глаза ее метали громы и молнии.

   – Кажется, вы, мисс Лэйк, мистер Уолш, не понимаете, что под этой крышей чтут традиции и соблюдают приличия! – напустилась она разом и на меня, и на Ланса тоном разозленной до чертиков классной дамы, причем не просто классной дамы, но той, что преподает в закрытой школе для девочек. Мне в такой довелось проучиться несколько лет и интонации нашей учительницы мисс Треверс записались на подкорку.

   Куратор от такого напора растерялся и даже сник, явно непривычный к сражениям с замшелыми моралистками. А вот мне все было как с гуся вода, только голова болеть начала.

   – Миссис Кавендиш, учитывая, что мы с Лансом взрослые люди, которые не связаны никакими обязательствами, ваше вмешательство как минимум неуместно, – решительно заявила я, выставив вперед грудь, начиная понемногу оттеснять домоправительницу к двери. – И, в конце концов, если наше поведение бросает тень на этот дом, уж проследите, чтобы слухов не было.

   Вытолкав женщину в коридор, я с мстительным удовольствием захлопнула перед ней дверь, памятую о том, что эта карга нам до последнего не давала пароль от вай-фай.

   – Почему ты не сказала ей, что между нами ничего нет? – недоуменно спросил Ланс. Вот чего-то он в жизни определенно не понимает, несмотря на то, что вроде как и старше, и опытней.

   – Все равно бы не поверила. И вообще, в таких делах чем яростней отрицаешь, тем больше начинают подозревать, – хмыкнула я мрачно.

   Черт с ним, что теперь все здешние обитатели станут думать обо мне и Уолше сплошь пакости, главное, ночь прошла спокойно.

   До завтрака не добившаяся от меня понимания относительно моральной стороны вопроса миссис Кавендиш успела нажаловаться графу Грейстоку. Это было видно по тому, как зловеще и мрачно она ухмылялась, стоя за его креслом в столовой. Однако хозяин замка проявил явно преступное, по мнению домоправительницы, безразличие к произошедшему: он вообще ничего не сказал по поводу того, где я предпочла ночевать. Поборница нравственности обалдело смотрела на обожаемого хозяина, на меня, и явно не понимала, что происходит.

   Разумеется, миссис Кавендиш и в страшном сне не могла представить, что учудил граф Грейсток. Поэтому она не сообразила – сдыхоть просто замаливает свои грехи передо мной этим вот безразличным молчанием и ведением разговоров на нейтральные темы. В итоге не выдержавшая возмутительного попустительства со стороны графа, домоправительница расфыркалась, как оскорбленная в лучших чувствах кошка, и удалилась под благовидным предлогом. Осталась одна только служанка, которая демонстрировать неодобрение настолько явно не рисковала, только временами зыркала исподлобья.

   – Объявили штормовое предупреждение, – между делом сообщил наш гостеприимный хозяин, – поэтому, господа, в ближайшие пару дней выходить на улицу не рекомендуется. Надеюсь, вынужденное затворничество не причинит вам слишком много неудобств.

   Ланс пробормотал, что, мол верить всем этим гадателям от погоды не стоит, потому вчера вообще пророчили снег, вот только нет его, снега.

   Граф тонко улыбнулся и кивком указал на окно, за которым как раз полетели крупные белые хлопья.

   – Архивы и так занимают все наше время, – прокомментировала я последние новости из области погоды. – Так что вряд ли непогода особо побеспокоит.

   – В самом деле, – кивнул граф Грейсток, лениво и словно бы нехотя орудуя ножом и вилкой. Вообще, он на удивление мало ел, наверное, поэтому и был таким тощим.

   Вот Ланс уминал все подряд, как и положено взрослому физически сильному мужчине. Он был тем самым волком, которого сколько ни корми, а все равно ест.

   – Как ваши успехи в поисках? – поинтересовался как будто только из вежливости Джаред Лоуэлл, но мне почему-то подумалось, он издевается. Ну, точнее потешается над нами, но как будто про себя. То ли Ланса и меня обидеть не хотел, то ли просто аристократическое воспитание не позволяло откровенного сарказма.

   – Мы в процессе, – с откровенным расстройством признал нашу полную несостоятельность Уолш и так расстроенно вздохнул, что захотелось дать ему конфетку. А то вдруг еще расплачется. – Милорд, а как вы изучаете историю собственного рода, если документы в таком беспорядке?

   Вот мне тоже стало крайне любопытно.

   Граф Грейсток улыбнулся.

   – Дело в том, что в моей семье принято передавать все изустно, и историю, и легенды, все это отец рассказывает своим детям. Бумаги… По сути, они хранятся для посторонних.

   То есть или у всех Лоуэллов невероятно хорошая память, или они уже черт знает только лет не имеют ни малейшего представления о том, что было на самом деле. И второй вариант был куда вероятней первого. Свое мнение очень хотелось озвучить, но здравый смысл подсказывал, что не стоит брякать такое в приличном обществе. Хотя какое на самом деле это общество приличное?

   – И что же, вы помните всю историю своей семьи? – все-таки рискнула я выразить малую долю испытываемого скепсиса.

   Гостеприимный хозяин кивнул так, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. А вот что для меня, что для Ланса такое хранение семейной истории обыкновенным не показалось вообще.

   – Поразительно, – пробормотал куратор и разговор опять вернулся к погоде и идущему за окном снегу.

   – Жалко, что нельзя предъявить рассказ безо всяких доказательств, – сказал Ланс, когда мы с ним шли в библиотеку. – А то бы просто раскрутили нашего «феодала» на лекцию и все, никаких мучений.

   Мне подумалось, что в любом случае слова Грейстока нельзя было бы считать достоверными. Если одну историю пересказать даже три раза, она и то изменится, потеряет часть деталей, обрастет новыми, а тут речь явно не о трех пересказах.

   – Тогда бы он мог по наводящим вопросам что-то заподозрить, – отозвалась я мрачно. – И сам понимаешь, к чему бы это привело. Нет уж, не будем мечтать о несбыточном и просто сделаем работу как положено. Рано или поздно все равно раскопаем нужное и уберемся в столицу.

   Когда проходили мимо окна, оказалось, снег пошел гуще, обильней, да еще и метель началась, так что насчет «уберемся в столицу» – это я сильно поторопилась. Так ведь и замести все может, вот тогда все планы по возвращению могут гореть синим пламенем.

   – Ладно, разберемся все равно, – повздыхал Ланс, уже успевший посмаковать про себя скорое избавление. – Кормят, тепло, Сеть опять же есть, можно жить.

   Запросы у коллеги были не то чтобы очень уж большие, это правда, но я немного опасалась его либидо, которое в один паршивый момент может заставить Уолша начать ухлестывать за местными горничными. Они тут все как на подбор были если не хорошенькими, то хотя бы миловидными, и на полное безрыбье для Ланса вполне могли бы показаться достойной добычей. Но вот если мой куратор начнет совращать местную прислугу, хозяин Корбина вряд ли закроет глаза и скандал выйдет гарантированно.

   – Это верно, жить тут все-таки можно. Но лучше дольше необходимого не гостевать, а то начальство не одобрит, а неодобрение нашего начальства – штука поганая.

ГЛАВА 4

Прогноз погоды подтвердился целиком и полностью: уже часам к одиннадцати так завьюжило, что, глядя из окна, было невозможно понять, где земля, а где небо. От одной мысли выйти на улицу становилось холодно и неуютно. Ко всему прочему, ветер был таким сильным, что, казалось, стены самого замка гудят от каждого порыва.

   – В такую метель, думаю, автобус сюда не едет, – задумчиво протянул Ланс, вчитываясь в убористый почерк, которым на очередном листе пергамента была начертана часть древней истории графов Грейстоков.

   – Вероятней всего, – согласилась я и отложила в сторону копию брачного контракта некой Констанс Лэнгли, которая вступила в брак с наследником графа Грейстока, баронетом Дейвином. Матримониальная история произошла чуть более двух с половиной веков назад и не входила в сферу наших с Уолшем интересов.

   Куратор удовлетворенно выдохнул и отложил свой документ на то заветное место, где мы договорились хранить интересующие нас бумаги. Ну, хоть кто-то сегодня с добычей, уже, можно сказать, удача.

   – Слушай, а как сюда целитель будет добираться, если графа опять прихватит? – озадачился коллега, снова посмотрев за окно. Кажется, буквально за последнюю минуту пелена снега стала еще плотней.

   – Вот знаешь, понятия не имею, – ответила я и подумала, что целитель – это действительно большая проблема в случае тяжело больного человека, каковым является Джаред Лоуэлл. Здесь куда разумней иметь целителя в штате замка, а не постоянно вызывать его при обострении. Однако в Корбине штатной единицы все-таки не имелось.

   – Не знаю, насколько это место благоприятно, – пробормотал задумчиво Ланс, почесав светловолосую макушку, – однако на месте Грейстока я бы считал благоприятным то место, где больница неподалеку.

   Разумный и практичный подход, который поддерживала и я сама, однако свои мозги в чужую голову, разумеется, не вставишь, да у меня и не было причин радеть за здоровье и благополучие нашего «феодала», точней у меня были причины желать ему всего хорошего только строго определенный период времени – ровно до нашего отъезда.

   Замок снова загудел, но на этот раз как-то иначе, словно еще и сами древние камни твердыни над морем начали вибрировать.

   – Слушай, как-то на землетрясение похоже, – мгновенно запаниковал Уолш, который, несмотря на свои солидные габариты и физическую силу, был слегка трусоватым перестраховщиком.

   Поднапрягшись и вспомнив школьный курс географии, я пришла к выводу, что в Айнваре землетрясений не бывает: слишком далеко наш архипелаг находится от стыка тектонических плит. Однако, когда сообщила этот факт Лансу, тот занервничал словно бы еще больше.

   – Отлично, но что это тогда?

   Снова замок завибрировал, как будто даже сильней прежнего.

   Может, тоже стоит начать паниковать? Когда огроменная каменная громада трясется как карточный домик – это ведь серьезно.

   Дверь в библиотеку отворилась, и дворецкий Лэмптон с обычной своей каменной физиономией возвестил, что все в полном порядке и замок обрушаться в ближайшее время не собирается.

   – Но он ведь… дрожит! – не поверила я пожилому мужчине на слово.

   Все инстинкты, которые помогали выживать еще приматам на заре времен, твердили, что здесь очень опасно и нужно уносить ноги как можно быстрей.

   – Такое порой случается в наших местах, мисс Лэйк, вам совершенно не о чем волноваться, – невозмутимо ответствовал Лэмптон как будто с полной уверенностью в правдивости собственных слов. Хотелось ему верить, однако с этими дворецкими старой закалки никогда не понять, правду говорят или нет – слишком уж хорошо лицо они держат.

   – Но… А что вообще творится? – понадеялась я на хоть какой-то ответ. Конкретный ответ.

   Размечталась, в самом деле.

   На лице дворецкого не дрогнул ни единый мускул.

   – Ничего такого, о чем вам, мисс Лэйк стоило бы волноваться. Продолжайте работать и не переживайте из-за всяческих пустяков.

   Я плохо представляла, каким должен быть пустяк, на который таким странным и пугающим образом отреагировало настолько большое строение как целый замок.

   Лэмптон ушел, а мы с Лансом остались один на один с нашим шоком, который рос с каждой секундой. Прекратилось все спустя минут десять, но насторожено прислушивались мы еще не меньше четверти часа. В такой нервной обстановке работа встала как-то сама собой.

   – Странное место. Я бы сказал, чрезвычайно… неблагоприятное, – сделал неутешительный вывод Уолш, и в итоге принялся копаться в документах с удвоенной энергией. Теперь, похоже, ему еще больше хотелось как можно быстрей убраться восвояси. В этом смысле куратора я поддерживала всеми конечностями.

   К обеду на фоне всплеска энтузиазма удалось найти аж три брачных договора, которые подходили под интересовавший заказчицу период, однако, что девушки из рода Лоуэлл, выходившие замуж в другие семьи, что молодые люди, бравшие жен, упорно сочетались узами брака с представителями фамилий, которые даже в наше время оставались на слуху.

   – Тебе тоже кажется, что мы тянем пустышку? – словно мысли мои прочитал Ланс и со стоном потянулся.

   Я кивнула.

   – Кажется. Глупости все это, чистой воды глупости и честолюбивые фантазии. А вообще, нам бы с тобой выбить у графа хотя бы родовое древо, а то непонятно, сколько брачных договоров нужно откопать. Без хоть какого-то ориентира мы можем здесь окапываться лет десять. И получит-таки граф Грейсток бесплатных архивариусов!

   Ланс покивал.

   – Какая экономия для графского бюджета!

   Грейсток за обедом выглядел, в целом, таким же заморенным, как и за завтраком, но, учитывая общее состояние его здоровья, держался он вполне неплохо и даже бодро, беседу поддерживал довольно энергично для того, кто выглядит так, что в пору заказывать гроб и вызывать священника для последней исповеди.

   Мело все сильней и сильней.

   – Милорд, а почему ваш замок как будто трясся утром? – решил добиться ответа если не от дворецкого графа, то от самого графа, неугомонный Ланс. Ну не мог он промолчать, никогда это не выходило у моего куратора.

   Граф посмотрел на него прозрачным взглядом новорожденного и поинтересовался:

   – Вы о чем, мистер Уолш?

   Вот так и думай, граф отболтаться хочет или действительно… Да не может он не понимать, в самом деле! Он ведь находился здесь же, в Корбине!

   – Замок трясся! – воскликнул почти с обидой Ланс и едва не опрокинул стакан с водой.

   – Разве? – переспросил с полнейшим недоумением хозяин замка и чуть округлил глаза.

   Джаред Лоуэлл ушел в полный отказ и, похоже, собирался отрицать утреннее происшествие до конца и даже больше. Я решила просто сдаться и не приставать больше к гостеприимному хозяину, раз все равно без толку. Ну не было ничего – значит, не было. Делать мне больше нечего, доказывать что-то кому-то.

   – Да, трясся! – продолжал упорствовать Ланс, похоже, все еще не уяснивший здешних правил игры. Он с истинно рыцарским упорством опустил забрало и пошел на приступ.

   – Ничего такого не заметил, – равнодушно откликнулся граф Грейсток, даже ухом не поведя.

   Лично меня утешало в сложившемся положении только одно: здешние владетели в этом замке живут несколько веков, наверняка знают все особенности, значит, сам граф отлично понимает суть творящегося безобразия. И вот если знает, но не пытается сбежать – все в порядке. А вот если сам Грейсток, поддерживаемый прислугой, с чемоданами двинется на выход – тогда настанет тот самый час икс, когда стоит тоже навострить лыжи.

   – Но… – и не подумал отступать Уолш, но закончить фразу не успел. Я под прикрытием стола пнула его по ноге, но, судя по болезненной гримасе, проступившей на мгновение на мертвенно-бледном лице нашего гостеприимного хозяина, пока моя нога двигалась к цели, по дороге задела и Грейстока. Граф мгновенно сделал вид, будто ничего не было. Мы с Лансом решили последовать его примеру, а куратор еще и заткнулся, чего я и ожидала.

   – В такую ужасную погоду автобусы сюда не приезжают? – решила я свернуть на более нейтральную тему.

   Грейсток глядел на меня словно бы с некоторой долей закономерной опаски: один раз получив пинок под столом он точно не хотел схлопотать и второй.

   – Совершенно верно, мисс Лэйк, – подтвердил наши безрадостные предположения хозяин Корбина, с неодобрением наблюдая, как служанка подкладывает ему очередной кусок.

   Вообще, я заметила, что прислуга позволяла нам самим наполнять свою тарелку, но в случае с Грейстоком все оборачивалось тем, что один скромный кусочек мяса он поедал по полчаса, и то без особенной охоты. И вот хозяину служанка постоянно норовила что-то подсунуть, а потом бдила, ест он все-таки или нет. При этом граф, как бы уважаемый человек, только вздыхал украдкой и под укоризненным взглядом пытался проглотить еще немного еды.

   – Ну, а если вдруг нужно срочно добраться до города? – поинтересовалась я.

   Граф посмотрел слегка растерянно, словно бы ему и в голову не приходило, что такая проблема вообще может возникнуть.

   – У нас имеется снегоход, мисс Лэйк, он отлично выручает, если снега наметает чересчур много. А на совсем уже экстренные случаи имеется вертолетная площадка и стационарный портал. Не стоит переживать, вы в полной безопасности.

   Не знаю, что там подумал про себя Ланс, однако я решила полностью не успокаиваться. Вообще, богатый жизненный опыт подсказывал: чем больше тебе говорят, что все в полном порядке, тем больше может за этой формулировкой скрываться всяческих неприятностей.

   – Надеюсь, так и есть, милорд, – произнесла я с милой улыбкой, глядя в сторону.

   Вот ничего не могла с собой поделать, смотреть в глаза Лоуэллу не получалось, омерзение брало. Вообще, я с самого детства очень бурно реагировала на любое физическое несовершенство, будто то протез или просто асимметрия лица.

   Когда подали десерт, я вспомнила о том, что неплохо было бы получить на руки генеалогическое древо Лоуэллов, графов Грейстоков.

   Выслушав просьбу, Джаред Лоуэлл посчитал ее вполне разумной и сказал, что обратиться за этим ценным документом можно к Лэмптону, который, разумеется, выдаст все необходимое. Я выдохнула с облегчением: имелись у меня, в принципе, закономерные подозрения на тему того, что и генеалогическое древо тоже могли просто не составить. Зачем, если и так все подряд изустно передается. Как в доисторический период.

   Лэмптон, несмотря на все заверения его работодателя, сперва пошел в отказ и упирался до последнего, не желая давать нам это треклятое родовое древо. Словно бы это какая-то совершенно секретная информация. У меня сложилось впечатление, что мерзкий старик специально решил над нами поиздеваться, вполне возможно, как раз из-за того, что мы с куратором решили спать в одной комнате.

   Вот у графа претензий к нам нет, а у его прислуги почему-то есть. Что за маразм, в конце-то концов?!

   – Нам к графу идти и просить его лично приказать вам? – в конце концов, не выдержала я и уже принялась угрожать.

   – Милорд отдыхает! Его нельзя беспокоить! – тут же начал переживать Лэмптон, и я готова была на правую руку поспорить: дворецкий куда больше переживает за хозяина, а не за себя.

   Хотя откуда мне знать, какие между Лэмптоном и его нанимателем отношения. Может, вредному старикану никогда и ни за что не влетает от графа Грейстока.

   В итоге спустя четверть часа уговоров, криков и угроз мы с Лансом получили желаемое, но, похоже, куратор даже не обрадовался. Его мысли точно очень далеко, и впору было беспокоиться, что добром все это не обернется.

   – Однако что-то здесь все-таки тряслось, – задумчиво пробормотал Ланс, когда мы с ним покинули столовую.

   – Конечно, тряслось, – хмыкнула я. – Но если все говорят, что не тряслось, то обратное черта с два докажешь. Да и смысл? Местные особо не дергаются, наверное, и нам не стоит.

   Уолш только хмурился недовольно и по сторонам зыркал, как будто причина утреннего переполоха может скрываться где-то в углу.

   – Они-то, может, и не дергаются, зато дергаюсь я! – продолжал кипятиться и возмущаться Ланс, которому не хватало разве что лат и боевого коня – а так хоть сейчас совершать подвиги. Настрой, по крайней мере, у куратора был подходящий. – Нужно найти причину этой вибрации!

   И вот с одной стороны я бы могла согласиться с тем, что нужно, а с другой…

   – Ланс, ну что ты несешь, а? У нас и времени нет на игры в детективов, да и прислуга увидит, а потом побежит жаловаться графу. Тебе проблем в жизни не хватает? Грейсток, может, и тихий, но вряд ли придет в восторг от того, что посторонние у него по кладовкам шарятся.

   Ланс не стал спорить, но, честное слово, лучше бы спорил. Вот такое мрачное молчание и взгляд исподлобья в исполнении моего куратора обычно ничего хорошего не предвещали. То есть вообще ничего. Именно с таким выражением лица Уолш влезал в самые большие неприятности, а так как я числилась его стажером, то автоматически шла прицепом.

   – Слушай, нам надо назад к бумагам возвращаться, – вцепилась я в руку мужчины и начала ныть, как и положено женщине адекватной. Спорить с представителями сильного пола подчас чревато кучей совершенно ненужного «веселья», однако если канючить, упрашивать и пустить слезу в случае совсем уж тяжелого случая, можно обойтись и малой кровью.

   – Ну, Ла-а-а-анс, ну, пожалуйста! Не надо никуда лезть! А вдруг что-то сломаешь или потеряешь? Ну, Ланс, в самом деле, давай просто закончим задание и уберемся!

   Уолш молчал и пыхтел, упорно отказываясь идти навстречу мне и здравому смыслу.

   – Да какое нам дело до того, что и как тут трясется?

   В итоге после десяти минут уговоров, куратор неохотно согласился со мной, но почему-то казалось, сделал он это сугубо для того, чтобы отстала и не мешала осуществлять задуманное. Вот и еще один плюс того, что теперь мы занимаем одну спальню – хотя бы смогу приглядывать за Лансом. С него станется и посреди ночи сорваться на поиски.

   Вообще, Ланселот Уолш был таким настоящим сыщиком, из тех, про которых детективные романы пишут и фильмы снимают. Намекни ему на тайну – кинется разбираться как заправская охотничья собака. В «Дрэйгон и Томпсон» куратор перешел после того, как прикрылось агентство «Лиддл и сыновья», которое как раз занималось тем, что можно назвать «настоящее расследование». Однако на такую работу спрос на рынке оказался куда меньший по сравнению с «широким профилем», куда входит слежка, прослушивание разговоров и прочие полулегальные, но очень полезные для обывателей услуги.

   Агентство Ланс сменил, но вот привычки-то никуда не делись.

   – Это потенциальная опасность, – пробурчал Уолш, и мой многострадальный зад, который в человеческом организме отвечает за интуицию, начал нашептывать, что мы вляпаемся в неприятности безо всяких «замкотрясений».

   До самого обеда пришлось недреманно следить за сделавшим охотничью стойку на нераскрытый секрет Лансом. Он пытался смыться буквально каждый раз, когда я хотя бы просто отворачивалась, а принималась возмущаться, только глазами хлопал. Этакий ангелок белобрысый и синеглазый. А самое противное, он был моим чертовым начальством! Конечно, куратор – это еще и строгая, но любящая мамочка, которая не позволяет новичку наворотить дел… Но мне пришлось как раз и стать той самой строгой любящей мамочкой для великовозрастного вздорного сынишки, который еще и по должности был выше меня!

   Работа в итоге не шла вообще, меня никак не оставляла стойкая уверенность, что Ланс не прочел ни единого листа! И самой тоже резко стало не до графских архивов – пришлось постоянно отвлекаться на беспокойно ерзающего Уолша.

   – Да уймись уже! – буквально взмолилась я, а потом в дверь постучали, и вошедший дворецкий пригласил нас к ужину.

   Какое облегчение! Во мне теплилась надежда, что имевшиеся в Уолше зачатки воспитания все-таки не позволят сломя голову удрать с ужина. Я бы и сама не прочь избежать еще одной трапезы в присутствии Джареда Лоуэлла, однако не для того, чтобы вляпаться в дрянную историю. Словно нам и тех неприятностей, что уже пережили, было мало. Мне лично и пары приводов в полицию и ночевки в обезьяннике хватило, чтобы надолго впечатлиться, причем по самые печенки. А ведь если полезем, куда не следует, с графа станется и в местный участок нас сдать до выяснения обстоятельств. И когда действительно все обстоятельства будут выяснены, нам уж точно мало не покажется.

   – Вы, кажется, устали? – крайне заботливо поинтересовался «феодал», мгновенно почуявший неладное.

   В очередной раз поразилась несоответствию внешности и голоса. Джареда Лоуэлла было настолько же приятно слушать, насколько неприятно было на него смотреть.

   – Немного, милорд, – ответила я, заставляя встретить взгляд светлых рыбьих глаз. – Наверное, все дело в изменениях погоды, мы метеозависимые.

   Ляпнула наобум, не подумав, но явно затронула тему, близкую и понятную Лоуэллу. Тот покивал и повздыхал, видимо, движения атмосферных фронтов граф ощущал особенно остро.

   – Я уже боялся, что так на вас отразилась… политика экономии моих предков, – как будто с неким смущением произнес Лоуэлл и мне страстно захотелось его придушить за предков, за архив, за трясущиеся замки… За все!

   – Ваши предки… словом, они на этот раз не замешаны, – выдавила я, пытаясь говорить как дружелюбно настроенный человек, однако все равно голос звучал так, словно угрожаю графу жестоким убийством.

   – Очень рад это слышать, мисс Лэйк. Если вам понадобится от меня какое-либо содействие, обращайтесь, прошу вас.

   Вот чем отличается человек с воспитанием от того, кто воспитания не получил: человек без воспитания вскинулся бы только из-за тона и начал бы выяснять отношения, Джаред Лоуэлл предпочел реагировать исключительно на слова.

   – Благодарю вас, милорд. Если возникнут сложности, конечно же, мы попросим вас о помощи, – покладисто закивала я, правда, плохо понимая, чем именно граф может помочь нам. Не лично же за бумаги засядет. А даже если вдруг «феодалу» взбредет в голову такая глупость, сколько высидит-то? Час? Полчаса? Да он даже трапезы едва выдерживает, видно же!

   Как только граф поднялся со своего места, рванул в двери и Ланс, будто ему в зад шило воткнули со всей силы. Хотя… Вот без шила тут точно не удалось, как минимум, метафорического – точно. Причем, его не только воткнули в лансов филей, но еще и провернули пару-другую раз, чтобы он шило как следует прочувствовал.

   Несколько секунд я соображала, оставить все как есть или бежать следом, пока этот бравый вояка не начал ломать замок. Почему-то ни капли не сомневалась, что при должном усердии сломать Корбин Ланселот Уолш действительно в состоянии. Он вообще на редкость упертый и деятельный тип.

   Лучше проконтролировать…

   Догнать Ланса удалось только в главном холле, огромном помещении, которое постоянно тонуло в полумраке. Магическое освещение было в зале минимальным, а сквозь узкие окна-бойницы света поступало совсем немного. Корбин строился не как декоративная резиденция, которая будет тешить самолюбие владельцев – это был настоящий замок, крепость, что выдержит многомесячную осаду. Так что толстые стены – узкие лестницы, на которых удобно сдерживать наступление врагов, и, разумеется, никаких больших окон, в которые так удобно забрасывать снаряд.

   – Ланс, погоди! Куда тебя черти несут?! – окликнула я Уолша и, хвала Создателю, мужчина и услышал, и остановился, пусть и вздыхал трагично как театральный актер на подмостках.

   – Куда-куда… Хочу по здешним подвалам побродить, – проворчал Ланс каким-то обреченным тоном, прекрасно понимая, что я примусь отговаривать его всеми доступными способами.

   И я действительно собиралась отговаривать Ланса.

   – Уолш, ты совсем умом тронулся, – яростным шепотом как очень злая кобра начала я выговаривать куратору, в очередной раз чувствуя себя мамочкой великовозрастного и совершенно безголового дитяти. – Нельзя вот так без спроса бродить где тебе вздумается! Это невежливо как минимум! Тебе бы наверняка не понравилось, начни и так навязанные гости рыться в твоих шкафах!

   Ланс поглядел на меня осуждающе. Да подумать только, Ланс Уолш, регулярно попирающий то закон, то мораль, то все разом, решил внезапно выказать подчиненной свое неодобрение. Куратор сделал несколько шагов ко мне, в итоге нависая как та скала, на которой высился замок Корбин.

   – Вот поэтому никогда не будет у тебя карьерного роста в агентстве. Настоящий детектив должен быть смелым и наглым, – тихо, чтобы никто не услышал, выдохнул мне прямо в лицо Уолш.

   Я схватила мужчину за грудки, заставляя наклониться ко мне.

   – А мне-то всегда казалось, детектив должным быть умным и предусмотрительным. Видимо ошибалась.

   Справа, из коридора, донесся натужным и одновременно словно смущенный кашель.

   Обернувшись, я заметила Грейстока, разглядывающего меня и Уолша во все глаза. Мужчина тяжело опирался на стену, того и гляди свалится. Вот и что его носит по дому в таком-то состоянии? И почему для него кресло-каталку никто не додумался завести?

   – Милорд, с вами все хорошо? – с опаской уточнила я у графа, прикидывая, нужно ли нам с Лансом кидаться ему на помощь и на закорках тащить к дивану какому-нибудь или прямиком в спальню.

   Грейсток вымученно улыбнулся и покачал головой.

   – Нет-нет, мисс Лэйк, спасибо за ваше великодушное предложение, но со мной все в порядке. Действительно в порядке.

   Лоуэлл говорил с убежденностью человека, полностью уверенного в правдивости своих слов. Ее я всегда умела видеть и ни с чем не путала. Но если сейчас все хорошо, что же происходит, когда плохо?

   Повисла неловкая пауза. Мы втроем просто переглядывались, и я про себя гадала, что произойдет раньше: мы найдем хоть какую-то тему для необременительной беседы, или граф все-таки хлопнется в обморок.

   – Вы, вероятно, хотели прогуляться в замковом саду? – первым разрушил хрупкое напряженное молчание Грейсток. Молодой мужчина, как обычно, говорил самым любезным тоном, будто одно наше присутствие для него уже большая радость. – Снаружи все стихло, однако почистить дорожки никто не удосужился. Мы вообще отдаем сад на волю стихии. Ни у кого здесь нет привычки гулять по саду, когда ложится снег.

   Бродить по сугробам, пусть еще и не самым глубоким – невелика радость, я уже буквально предчувствовала, как снег попадает в ботинки, разом превращая их из защиты от холода в пыточный предмет.

   – На улицу нас совершенно не тянет, – поспешила я сообщить о своей принципиальной позиции относительно прогулок по снегу. А то вдруг из желания угодить граф погонит своих холуев чистить снежные завалы. Тогда точно придется бродить на улице хотя бы ради уважения к чужому труду.

   – Мы просто хотели взять небольшой перерыв и осмотреть замок, милорд, – подключился к разговору Уолш, который решил во что бы то ни стало обрыскать тут каждый закоулок, с моего благословения или нет.

   Вот же хитрый жук!

   Но не думает же он, в самом деле, что нас с разрешения самого графа Грейстока проведут по каким-нибудь пыточным или лабораториям? Нет, по тем, что не действуют, могут и устроить экскурсию, но вот если где-то есть нечто, действительно противозаконное или хотя бы не предназначенное для чужих глаз, нас и на милю не подпустят.

   – Корбин, безусловно, заслуживает самого пристального внимания, – обрадовался Грейсток так, словно это ему самому уделили внимание, а не только родовому гнезду его семьи. – К сожалению, мне самому не под силу обойти с вами замок, но, думаю, миссис Кавендиш с удовольствием покажет и расскажет все, что только может вас заинтересовать. Она очень эрудированная и образованная женщина, и всю свою жизнь посвятила Корбину.

   Чего лично мне вообще не хотелось – так это иметь дело с домоправительницей больше необходимого минимума. Думаю, в связи с последними событиями с нее станется нас и замуровать где-нибудь в подвале до скончания веков. Ну, чтобы не смели спать в одной комнате, не будучи в браке.

   – Не хотелось бы так утруждать миссис Кавендиш, – поспешно выпалила я, всерьез опасаясь, что нам навяжут такого «потрясающего» во всех смыслах гида. Уж потрясений от достойной леди предвидится немало. – Наверняка у нее и без того много дел, и нет свободного времени, чтобы тратить его на развлечение гостей.

   Граф пожал худыми плечами.

   – Разумеется, у миссис Кавендиш множество обязанностей. Корбин – это не только огромный замок, который постоянно нуждается в присмотре, но еще и земельные владения, арендаторы, у которых возникает тысяча вопросов и проблем. К моему великому прискорбию, здоровье не позволяет мне заниматься делами владений самостоятельно, и я переложил все на плечи Лэмптона и миссис Кавендиш.

   Грейсток улыбался, пока говорил, спокойно и ясно, но его слова звучали не слишком-то и радостно. В свои двадцать четыре года не иметь сил и здоровья на то, чтобы разбираться со своими бумагами – честное слово, веселья мало.

   – Если вдруг понадобится провожатый, обратитесь к Лэмптону или миссис Кавендиш. Возможно, их действительно не стоит отвлекать от работы, но, быть может, кто-то из горничных согласится показать вам дом. Они все смышленые девушки, – внес еще одно предложение граф. – Если захотите побродить по подвалу, вам непременно потребуется помощь. Там настоящий лабиринт.

   То ли мысли прочитал, то ли наш разговор каким-то чудом подслушал. И поди пойми, какой вариант хуже и нас любой может просчитать на двадцать ходов вперед.

   – Спасибо, сэр, вы к нам очень внимательны, – посчитала необходимым поблагодарить графа я.

   Вообще, если не считать того кошмарного ночного эпизода и подсыпанного снотворного, Грейсток носился с нами как курица с яйцом и был просто предельно любезен. Ненормально любезен. Как собака… Мне было лет десять или чуть больше, когда к нам прибилась собака. Породистая, кстати, борзая какая-то, точней я не знала, да мне и безразлична была порода того славного пса.

   Тощее тело, измученное голодом и болезнью, свалявшаяся шерсть, струпья и блохи, узкая морда, несчастные глаза брошенного всеми существа, которое умоляло, чтобы его кто-то снова полюбил.

   Лекси – так мы назвали собаку – все еще жила у родителей. Сколько мы ее лечили, откармливали, учили снова доверять людям. Беззаветно преданное новым хозяевам существо, готовое пойти следом и в огонь, и в воду.

   У Джареда Лоуэлла были глаза нашей Лекси, точно такой же взгляд.

   – Мне только в радость, мисс Лэйк, мистер Уолш. Не буду отнимать ваше время, вы же хотели немного отдохнуть и развеяться.

   Грейсток чинно попрощался и удалился прочь, немного подволакивая ноги, едва заметно. И это при все еще прямой спине. Бывает же на свете такой парадокс.

   – Ну вот, видишь, Вив, нас, можно сказать, благословили на подвиги на самом верху, – торжествующе усмехнулся Ланс, довольный просто донельзя.

   А мне только зубами оставалось скрежетать от беспомощности. По сути, Грейсток действительно разрешил нам ходить, едва не где заблагорассудится. Мне показалось, его куда больше беспокоило то, что мы можем по глупости заблудиться или упасть с высоты.

   – Только попробуй что-то наворотить! Конечно, граф нам разрешил многое, но это не значит, что мы имеем право шпионить! – снова принялась шипеть я на куратора. – И к тому же, у нас нет указаний по поводу слежки или еще чего-то в этом духе!

   Ланс закатил глаза и протянул с издевкой:

   – Зану-у-у-у-уда.

   А после быстро пересек холл и нырнул в зев коридора.

ГЛАВА 5

Я пошла следом за Лансом. Глупо? Разумеется, глупо, глупее и быть не может, однако показалось, что дать Уолшу шляться всюду без моего пригляда еще глупей. Ну, и если не врать себе, на самом деле стало слегка любопытно, как же выглядят настоящие замковые подвалы. Будучи студенткой, я исследовала вдоль и поперек несколько особняков, но это и совершенно другой тип построек и несравнимый масштаб.

   Первоначально подвал меня совершенно не впечатлил. Было сухо, светло, никаких тебе странных запахов, зловещих шорохов и скрипов. Опять же новые перила, явно современные двери и ни малейших признаков ржавых цепей или прочей «обязательной атрибутики». Единственное, что в происходящем оказалось зловеще – это шаги спешащего Ланса, которые гулкое эхо разносило повсюду.

   Все так чинно, мирно и безопасно, однако если трясся замок, колебания должны были начинаться где-то здесь, в самом низу. Вот только я, бакалавр-историк, не имела ни малейшего представления на тему того, что могло послужить причиной странного утреннего происшествия и где это «что» искать.

   – Ланс, стой! – крикнула я вслед и прибавила шагу, надеясь нагнать все-таки куратора, но, судя по участившемуся топоту, никто не собирался меня ждать, напротив, Уолш прикладывает максимум усилий, чтобы избавиться от докучливого сопровождения.

   – Ланс, зараза! – завопила я изо всех сил, уже понимая, что план побега этот хитрый жук провернул блестяще и, на мою беду, вполне успешно.

   Но сдаваться не входило уже в мои планы. Уступать я не умела и учиться не собиралась еще ближайшую вечность. К том же сейчас я совершенно точно права в своем желании остановить Ланса и не дать совершить что-то поистине безрассудное.

   – Ну, погоди ты у меня, догоню, не посмотрю, что начальство, и зад надеру! – прошипела я раздраженно и побежала вперед.

   Когда же я, наконец, спустилась в подвал, Уолш уже свернул в какой-то переход, а их тут оказалось… Создатель милосердный, да тут только у входа четыре развилки! Целых четыре! Видимо, граф не иронизировал, когда говорил, что сюда не стоит соваться без проводника…

   – Ланс, куда тебя черти понесли?! – воззвала я или к куратору, или к его то ли спящей, то ли умершей совести. Что характерно, не отозвался вообще никто.

   – О, просто чудесно, чтоб вам всем провалиться, – прошептала я себе под нос и прислушалась. Вроде бы звук шагов доносился из крайнего слева прохода. Мрачно сплюнула и пошла на звук. Дорогу осилит идущий, как говорится, а быстро идущий осилит дорогу еще и в максимально короткий срок.

   Примерно минут через пять я сообразила, что, наверное, свернула не туда, а переходы все ветвились и ветвились, причем даже встретились две лестницы, ведущие вниз. Похоже, здесь не подвал, а самое настоящее подземелье, целый лабиринт, пронизывающий насквозь скалу, на которой стоит Корбин. На кой дьявол понадобились такие катакомбы и почему никто не додумался развесить в этом адском лабиринте указатели?!

   Несколько раз на моем пути встречались двери открытые (за ними обнаруживалась старая мебель и прочие вещи, которые люди имеют привычку рассовывать по кладовкам, стеллажи с винами, ящики с овощами), закрытые… Хозяйство в Корбине, и правда, обширное, об этом можно было с уверенностью сказать по количеству всех этих кладовок и их наполнению.

   В общем, когда я, наконец, поняла, что заблудилась, шансов выйти из переплетения ходов самостоятельно уже не было. Казалось бы, невелика беда, мобильный телефон лежал в кармане джинсов, вот только он был абсолютно бесполезен: через все эти слои камня сигнал не просачивался.

   – Вот же дерьмо, – вздохнула я и села прямо на пол. Идти куда-то – значит, еще больше заплутать. Надо было слушать умных людей и не лезть вот так непонятно куда. И Ланса не сумела остановить, и сама теперь не выберусь без посторонней помощи.

   Не то чтобы я так сильно переживала за себя, ну, проголодаюсь и устану, на камнях особо не устроишься, но в любом случае мое отсутствие заметят и отправятся на поиски. Это же не лес и не горы, найдут достаточно быстро. Но если заплутал и Ланс тоже – а шанс велик! – наше отсутствие обнаружится только за завтраком. А если куратор все-таки выберется, то наверняка поднимет тревогу. Или нет. Наверняка он на меня самую малость зол и может таким способом отомстить. Но в любом случае утром меня начнут искать и все будет хорошо.

   Наверняка будет.

   Здесь светло и не душно. Подумаешь. Вот когда пришлось проторчать десять часов с фотокамерой на чердаке – было действительно неприятно. Особенно учитывая зиму и периодически заглядывающих «на огонек» крыс. Голохвостые твари были на удивление бесстрашными и, можно даже сказать, общительными. Чем-то я им приглянулась.

   Прошел час, второй… Аккумулятор телефона уже начал намекать, что вот-вот окончательно разрядится, читать станет не с чего, и тогда останется только одно – думать. Точнее, заниматься копанием в собственной личности, многочисленных провалах и их последствиях. Так себе занятие, но думать о чем-то хорошем обычно не получалось, особенно если оставалась в одиночестве и изоляции, как сейчас. В такие моменты я приходила к одному и тому неутешительному выводу: жизнь не удалась, и есть все шансы, что вовсе не удастся.

   Да, неплохое образование, но, чтобы оплачивать квартиру и собственные расходы, пришлось пойти устроиться в детективное агентство. Сперва это показалось неплохой идеей, работа обещала быть интересной. Ну как же, частный детектив. На деле все оказалось жалким, подчас мерзким и довольно часто шло вразрез с законом. А откладывать деньги все равно никак не выходило, жила от зарплаты до зарплаты.

   Ланс называл меня красивой и даже не кривил душой. В плане внешности природа действительно не поскупилась, да и какое-никакое обаяние имелось в наличии, так что получить понравившегося парня обычно труда не составляло. Быстро сходились – быстро расходились. Без последствий и обязательств.

   Пустота. Полная и абсолютная пустота, которую удавалось выбросить из головы за прочтением книги, фильмом, веселой болтовней. А вот в одиночестве и тишине накатывала тоска. Хоть волком вой.

   Телефон продержится еще минут сорок – потом все. Ночь обещает быть длинной.

   Интересно, на ночь в этих катакомбах выключают свет? Если да, выйдет совсем уж невесело. Темноты я не боялась ни капли, фобий у меня вообще как таковых не было, но даже совершенно бесстрашный и уравновешенный человек рехнется в тишине и темноте.

   А еще подо мной, под массивом холодного камня, словно что-то пульсировало, будто стремительный водный поток с гулом несся по своему руслу. Странные звуки и странные ощущения, которые нагоняли тревогу. И телефон уже принялся предупреждающе пищать.

   Понемногу начала накатывать паника… Потом эхо донесло звук шагов, негромкий, словно бы шаркающий, а еще тихий неторопливый стук. Жутковатый звук, от которого хотелось вжаться в стену, обхватить колени руками и зажмуриться как в детстве, когда веришь, что если ты не видишь монстра, то и он не видит тебя.

   – Мисс Лэйк! Мисс Лэйк, вы тут?

   Из груди вырвался вздох облегчения. Нет, монстр, конечно, но вроде бы неопасный. В крайнем случае, всегда можно отбиться, такого соплей перешибешь и не заметишь.

   – Я тут! – крикнула и добавила себе под нос: – Милорд.

   Надо же, лично выполз на поиски, сдыхоть. Можно сказать, подвиг совершил.

   Через минуту Грейсток вышел из-за поворота, тяжело опираясь на явно старинную трость, которая выглядела чересчур массивной для такого худого человека.

   – Я же предупреждал вас, что не стоит бродить здесь в одиночестве, – укоризненно произнес граф и протянул руку с явным намерением помочь мне подняться. Принимать ее не хотелось в первую очередь из-за никак не желающего покидать меня чувства гадливости, которое вызывали тонкие сухие пальцы, но также было подозрение, что у Грейстока банально сил не хватит и в итоге ляжем на каменный пол рядом.

   Но ведь подорвался же, побежал следом сам. Нужно проявить какую-то признательность, в самом деле, уж на это моего ущербного воспитания должно хватить.

   Пошла на хитрость, приняла холодную ладонь, стиснув зубы, чтобы не показать, насколько мне неприятно это прикосновение, но вставала сама, отталкиваясь от пола второй рукой. Не знаю, заметил ли Грейсток мою борьбу с собой, но вот то, что его помощь использовали только номинально, разумеется, понял, как-то неловко улыбнулся и отпустил меня первым, даже отступив на шаг, чтобы не нарушать моего личного пространства.

   – Простите, что не послушала и доставила столько неудобств. Но зачем же вы сами беспокоились? Вам ведь тяжело.

   На миг на худом, измученном болезнью лице проступило выражение досады, но оно исчезло настолько быстро, что я даже подумала, померещилось.

   – В замковых подземельях по-настоящему хорошо умеют ориентироваться только я, Лэмптон, миссис Кавендиш и еще пара старших слуг. Мы не знали, как далеко могли зайти вы и мистер Уолш, так что на поиски отправились только те, кто знает здешний лабиринт как свои пять пальцев. В обратном случае нам бы пришлось искать не двоих, а троих или четверых.

   Из груди Грейстока вырвался смешок, который быстро перешел в тяжелый надрывный кашель.

   – Идемте, мисс Лэйк, тут немного прохладно.

   Я согласилась. Находиться здесь, под землей, было совершенно невыносимо, да и вряд ли на графе хорошо скажутся здешние холод и сырость. Не хватало еще возобновления режима террора со стороны здешней прислуги за то, что послужила причиной очередного приступа у их обожаемого хозяина.

   – Но как вы начали хорошо ориентироваться в подземельях? – спросила я озадаченно, идя рядом с графом по коридору. Мужчина уверенно держал неплохой темп и, кажется, не планировал пока падать замертво.

   Он пожал плечами, на мгновение сбившись с шага.

   – Я был довольно непоседливым ребенком, – с улыбкой произнес он, – чем доставлял немало беспокойств моей матушке. Мальчики по своей природе исследователи и завоеватели, нам непременно нужно доказать свою силу этому миру, а болезнь заставляет прилагать вдвое больше усилий в этом несомненно важном деле.

   Коридоры, по которым меня вели, как будто вообще не отличались один от другого, но, видимо, хозяин Корбина отмечал какие-то едва заметные приметы, позволявшие ему ориентироваться в переплетении на первый, второй и даже третий взгляд совершенно одинаковых переходов.

   – Одним из главных вызовов моего детства стал сам замок и, разумеется, его подземелья. Сложно сказать, сколько раз мне самому доводилось теряться здесь… Уже и не вспомнить.

   Я покосилась на Грейстока. На его лице проступила задумчивая улыбка, словно бы он вернулся в детство.

   – Так что я изучил весь Корбин методом проб и ошибок, мисс Лэйк, проб и ошибок. Метод вполне действенный, никто лучше меня сейчас не знает замка.

   То есть, выходит, вот таким заморенным Джаред Лоуэлл был с самого детства, однако это не мешало ему заиметь собственное шило в филейной части. Бедная графиня Грейсток, наверное, намучилась с непоседливым сыном, который в любой момент притом мог свалиться с приступом в каком-нибудь особенно отдаленном закоулке замка. Как только удалось этому человеку дожить до его лет после такого бурного детства?

   – Видимо, ваше детство прошло увлекательно, милорд, – отметила я, чтобы сказать хоть что-то. В конце концов, Грейсток позволил себе со мной даже некоторую доверительность, плевать, что совершенно мне ненужную. Такие откровения не принято игнорировать, как бы ни хотелось.

   – В какой-то мере, мисс Лэйк, – отозвался граф, кажется, куда больше увлеченный своими воспоминаниями, чем мной или чем-либо еще.

   Ланс в компании невероятно недовольного дворецкого, который буквально кипел от негодования, обнаружился в том большом холле, с которого начались мои неприятности. Когда Лэмптон увидел, что я держу графа под руку, посмотрели на меня так недобро… Словом, я начала подозревать, жить буду недолго и несчастливо.

   Однако выдирать руку вот так поспешно – значит полностью подтвердить возникшее у Лэмптона подозрение, будто мы с его хозяином… до чего-то договорились. А вот ничего подобного! Просто, как оказалось, забрела я достаточно далеко, а запас сил у Лоуэлла был конечным и небольшим. Подъем по лестнице вообще стал бы для Грейстока подвигом, причем последним в жизни. Пришлось побороть собственную гадливость и брать мужчину под руку. Без помощи он бы «эпохальное восхождение» не осилил.

   – Ну вот, Лэмптон, обе потери и обнаружились, – провозгласил окончание «спасательной экспедиции» граф.

   Он был бледен, запыхался, виски мокрые от пота, но все равно по какой-то причине источал довольство, в отличие от явно порядком разозлившегося дворецкого. Вот этот, вполне возможно, предпочел бы оставить и меня, и Ланса в подземелье на веки вечные.

   – Да, милорд. Думаю, сейчас самое время отправиться отдыхать. В первую очередь вам. Позвольте проводить вас в комнату.

   Грейстока я передала с рук на руки его дворецкому с чувством огромного, просто непередаваемого облегчения. Мало того, что это был не тот мужчина, с которым хотелось бы находиться настолько близко, так еще и рука, на которой граф буквально висел, успела порядком устать. Джаред Лоуэлл, конечно, невысокий и невероятно тощий, однако все же далеко не бесплотный.

   – Доброй ночи, мисс Лэйк, мистер Уолш, – попрощался с нами Грейсток и удалился, повиснув уже на дворецком.

   А крепкий-то старик, оказывается, граф на него навалился всем весом, а Лэмптон как будто даже не заметил этого, осанка, по крайней мере осталась такой же идеальной.

   – Ну что, сыскарь, до чего доискался? – даже не пытаясь умерить сарказм в голосе осведомилась я.

   Выглядел Уолш каким угодно, но только не торжествующим. Растерянным, уставшим, малость расстроенным – это да.

   – Да я действительно ни до чего не доискался, можешь радоваться, – пробурчал куратор. – Здесь без проводника ничего не найти, кроме неприятностей и геморроя. Но ты, как погляжу, тоже ничего не добилась.

   Я закатила глаза, чтобы без слов показать, что именно я думаю о самом Лансе в целом и его нынешней идиотской выходке в частности.

   – Пойдем уже спать. Денек вышел ни к черту, а времени уже за полночь. Устала как собака, причем ездовая, – проворчала я, понимая, что сил моих не хватит на полноценный скандал, значит, не стоит и начинать.

   Мамочка всегда говорила «Виви, детка, или делай все на совесть, или не делай вовсе». Разумеется, она имела в виду не скандалы, но я распространяла это простое правило и на них.

   – И хочу горячую ванну. Всю задницу проморозила на каменном полу, – намекнула я на то, что в отместку оккупирую общий на двоих санузел на очень долгое время.

   – И чего тебе в своей комнате не сидится? Бабайку в шкафу что ли узрела? Так попроси миссис Кавендиш выгнать, ее и бабайка испугается.

   Вот только беда: моего бабайку суровая домоправительница гонять не станет. Может, конечно, выскажет высокоморальное неодобрение относительно возмутительного поведения своего нанимателя, но, в конце концов, Грейсток платит ей деньги. Да и как показал опыт, прислуга своего хозяина любила и принимала его сторону по умолчанию.

   – Ой, можно подумать, тебе половины кровати для коллеги жалко, – закатила я глаза с откровенной насмешкой.

   – Находиться в одной постели с молодой привлекательной женщиной и ничего не делать?! – возмутился Уолш. – Ты знаешь, это не в моем обычае! Еще пара таких ночей, и меня просто разорвет от глубочайшего когнитивного диссонанса!

   Глазам уже просто было некуда закатываться. Во-первых, подкат был откровенней некуда, а если мужчина снимает подруг на ночь на профессиональном уровне, работает он на порядок тоньше, во-вторых, Ланс мог запросто переспать с женой босса (и ему за это ничего не было!), но интим с коллегами для него был абсолютным табу. Ни одна секретарша, ни одна ассистентка, ни один офис-менеджер ни разу не получили от Ланса Уолша хоть какого-то аванса, не говоря уже о непосредственных предложениях «пообщаться поближе». Хотя очень многие сами старательно привлекали внимание статного красавца с чувством юмора и даже некоторым подобием манер.

   – Нет, Виви, детка, нет ничего хуже, чем две или больше бывших в замкнутом помещении, – ответил на прямо заданный вопрос Ланс за элем в приватной обстановке. – А если крутить романы на работе, такая ситуация неизбежна.

   Так что, какие бы фантазии на наш счет ни возникали в головах многочисленной прислуги графа Грейстока, моей чести не угрожало ничего, кроме неизбежных слухов. Может попросить у Лэмптона меч и на ночь класть его между мной и Лансом? Чтобы уже каждый в этом замке понял: ну не любовники мы с Уолшем, не любовники и даже не станем.

   – Переживешь ты свой когнитивный диссонанс.

   Спала я плохо, то и дело подрываясь, но причиной этого, как ни странно, было вовсе не в пережитом недавно по вине хозяина Корбина шоке. Просто тот странный гул, который я услышала в подземелье… Он теперь словно доносился до меня, хотя раньше ничего подобного слышать не доводилось.

   – Вот же проклятье, – пробормотала я, когда стало ясно, что под подушкой от навязчивого шума спрятаться не выходит вообще никак.

   Словно бы стены вокруг меня едва заметно вибрировали, передавая звук…

   Я села на кровати, чувствуя, что заснуть снова стало трудновыполнимой задачей. А еще почему-то невыносимо захотелось есть. Просто нестерпимо. Обычно ночной жор обходил меня стороной, как и бессонница, но теперь почему-то показалось, если не поем – просто умру от истощения.

   Где находится кухня, я уже представление имела, да и в замке ориентировалась неплохо. Здравый смысл опять же подсказывал, что вряд ли это помещение на ночь запирают. Следовательно, можно пойти и полопать. Да, есть по ночам вредно, но если очень хочется, то можно. Так что поверх теплой пижамы натянула еще более теплый халат, засунула ноги в тапки и пошла объедать графа Грейстока.

   Ну, не обеднеет же он на самом деле оттого, что я внепланово потрапезничаю?

   Корбин посреди ночи выглядел… посредственно. В смысле, совсем не так жутко и внушительно, как положено бы старинному замку. Наверное, все дело в светильниках, которые полностью не выключали. Горел каждый третий, что, конечно, не давало такого яркого освещения как обычно, но и не оставляло места для разгула фантазии. Никакие призраки мне не мерещились и это было даже в какой-то мере обидно.

   В коридорах ни души, ни живой, ни мертвой, тишь и гладь, полная благодать. Форменная тоска.

   Предстояло спуститься на этаж ниже и пройти в другое крыло замка. Путь неблизкий, но не экспедиция на северный полюс, в конце концов. И сна ни в одном глазу. Наверняка утром не получившее своего законного отдыха тело хорошенько отомстит за нарушение режима, но пока я чувствовала прилив бодрости. И все еще продолжала слышать этот гул. Я даже начала подозревать, что у меня в ушах звенит. От чего – дело уже десятое.

   Кухня, естественно, оказалась не заперта, как я и предполагала, да и на холодильник никому и в голову не пришло вешать замок. Так что можно было соорудить пару сэндвичей, налить себе стакан молока и наесться от пуза. Но, как назло, стоило только откусить один кусок, как до меня донесся шум шагов и встревоженные голоса, к которым, по приобретенной на моей работе привычке, я начала тут же прислушиваться. Чему быстро учишься в детективном агентстве, так это следить за всем подряд и подслушивать абсолютно все, пусть даже беседа идет о чем-то совершенно неважном и бесполезном.

   – Быть может, стоит вызвать целителя? – спросила женщина. Причем не какая-то там абстрактная – миссис Кавендиш. Я всегда по голосам запоминала людей куда лучше, чем по лицам, а меццо-сопрано рыжей статной женщины в память вообще врезалось намертво.

   – И целителя тоже вызовем всенепременно, – ответил миссис Кавендиш Лэмптон, который словно бы пыхтел от натуги. – Но сперва дотащим милорда до комнаты. Скажи на милость, Нора, как ты могла позволить ему разгуливать столько времени в поисках этих двух взбалмошных балбесов? Да просиди они там всю ночь – была бы только польза, может, поумнели бы.

   Нора, стало быть. За те дни, которые мы с Лансом провели в Корбине, никто ни единого раза не пытался назвать эту чопорную строгую женщину по имени, поэтому услышанное «Нора» вызвало культурный шок. Также и понимание того, что пыхтит Лэмптон, потому что тащит на себе своего хозяина, и наверняка тот без чувств.

   Неужели опять приступ? Из-за того, что сам отправился на поиски меня и Ланса? Даже как-то совестно стало, но самую малость.

   Миссис Кавендиш хохотнула.

   – То есть ты считаешь, будто наш мальчик склонен слушаться моих приказов? Дядя, вы смеетесь надо мной, не иначе. В конце концов, он наш хозяин. Даже покойная миледи, упокой Создатель ее душу, не могла что-то запретить отпрыску, как ни пыталась совладать с его упрямством. И вообще, двигайтесь быстрей, а то не управимся и до утра.

   Культурный шок усилился еще больше. «Наш мальчик»?! Нет, правда? У меня не галлюцинация слуховая на фоне голода и бессонницы?!

   Быть может, здесь водится какой-то другой Джаред Лоуэлл, альтернативный? И куда эти двое тащат графа посреди ночи? Что за комната такая? Вряд ли это спальня Грейстока, несколько часов назад хозяин Корбина удалился уже к себе.

   Я на цыпочках прокралась к двери, осторожно открыла ее и пошла на звук шагов.

   Любопытство, конечно, сгубило кошку, однако я же не кошка, значит, ничего плохого со мной случиться и не должно.

   Догнать Лэмптона и миссис Кавендиш удалось легко, правда, оказалось, догоняю я не только их. В носилки с графом впрягся лакей лет тридцати, которого явно подняли с постели – бедняга даже переодеться не успел, так в пижаме и пришел. Миссис Кавендиш мужчин только сопровождала, против обычных веяний феминизма не порываясь тащить тяжести наравне с представителями сильной половины человечества.

   «Тяжесть» явно без сознания лежала на носилках абсолютно беззвучно и неподвижно.

   Само наличие носилок уже говорило о многом: это означало, что приступы у графа – явление частое и регулярное, и во время такого резкого ухудшения Грейстока переносят из его спальни в какое-то другое место в замке.

   Вот честное слово, разве нельзя было просто как-то установить здесь лифт, если у графа такие проблемы? Обязательно каждый раз по старинке тащить его на руках?

   А куда, собственно говоря, эта троица направляется?

   Раз уж начала следить – следи до конца, а не сдавайся на половине пути. Именно так я и решила действовать, и крадучись последовала за Лэмптоном и миссис Кавендиш. Графа Грейстока несли к подземелью, что, на самом деле, меня не особенно удивило, наверное, подсознательно я ждала именно этого.

   В одном чутье Ланса Уолша не подвело: действительно что-то было там, в подвале. Иначе бы чего ради перемещать больного человека из его спальни в каменный лабиринт? Спускаться за процессией туда, где блуждала еще несколько часов назад безо всякой надежды выбраться без помощи, я естественно не стала, хотя авантюрная часть натуры, которая, пусть слабая и замученная, но имелась в наличии, подбивала на подвиги.

   – Уймись, Вив, – велела я себе строго, как порой разговаривала с Лансом, если черти тянули его на очередную глупость. – Вернись к своему бутерброду и молоку, прикончи их, и заставь себя поспать еще. Ты уже достаточно поблуждала по этим треклятым катакомбам.

   Так я и поступила.

   А чертов гул так и не унялся.

   Когда граф Грейсток не появился за завтраком, я даже не удивилась. На самом деле, меня скорее бы удивило его появление после увиденного прошлой ночью.

   – Милорду нездоровится? – поинтересовался у прислуживающей нам девушки Уолш, которого я не стала ставить в известность о том, что смогла подсмотреть и подслушать.

   Служанка, кажется, эту звали Летти, Летиция, недовольно поджала губы и наградила и Ланса, и меня неодобрительными взглядами.

   – Вчера милорду стало гораздо хуже, – процедила Летти, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно девушка в этом обвиняет. И, к сожалению, не беспричинно.

   Однако Ланс скрытые нападки попросту проигнорировал, а я… Ну, в самом деле, не у прислуги же просить прощения? Перед Грейстоком-то извиниться непременно стоит, человек действительно ради нашего с Лансом спасения совершил подвиг в каком-то роде. Ведь подвиг – это поступок смелый, жертвенный и на пределе человеческих возможностей. Кажется, все эти черты подходили к тому, как Джаред Лоуэлл отправился искать нас с Лансом в подземелье.

   – Надеюсь, граф Грейсток скоро поправится, – произнесла я фразу, подобающую случаю, и принялась есть, не чувствуя вкуса.

   – Мы все на это надеемся, – все так же зло ответила Летиция, и мне показалось, что продолжение фразы должно было звучать как «а еще мы надеемся, что вы двое сдохнете».

   От недосыпа у меня разыгралась жутчайшая мигрень и на самом деле хотелось не есть, не рыться в старых, пропахших пылью документах, а запереться в тихой и темной комнате, где можно было бы пострадать в свое удовольствие. Свет казался мучительно ярким, а любой звук был как дрель, пробивающая дырку в виске.

   С собой таблеток я не взяла, снег шел еще сильней, чем вчера, так что не стоило и думать о том, чтобы выбраться в ближайший городок за лекарствами. Можно было, конечно, попросить миссис Кавендиш дать мне что-нибудь от головы, но я попросту боялась. Домоправительница к Грейстоку относилась с откровенной нежностью и заботой, после вчерашнего с нее станется и отравить меня из мести. Не до смерти, разумеется, но выпить слабительного, к примеру, тоже удовольствие ниже среднего.

   – Что-то ты бледновата, дорогуша. Не простыла ли? В подземелье было не так чтобы и тепло, – решил озаботиться моим здоровьем Уолш.

   Иногда на моего куратора нападал со спины приступ человеколюбия, и Ланс начинал проявлять заботу по отношению к близким. Я, конечно, нечасто удостаивалась такого отношения, в конце концов, мы с Уолшем друзьями не были, всего лишь коллегами и приятелями, такие отношения накладывали минимум обязательств.

   – Я совершенно здорова, – ответила я совершеннейшую правду. После вчерашнего сидения на каменном полу даже не чихнула. – Всего-то голова разболелась.

   – Ну, теперь-то мне понятно, почему я у тебя в немилости, – хохотнул Ланс и двусмысленно мне подмигнул. – Вечно вы, женщины, используете этот трюк.

   Обычно пошлые шуточки Уолша я переносила вполне легко, да что там, даже смеялась над ними, но головная боль лишила чувства юмора напрочь, как и презрительный взгляд служанки, который от меня не укрылся. Сразу захотелось швырнуть что-то тяжелое прямо в наглую белобрысую морду, но, конечно же, ничего подобного я делать не стала. Не хватало еще мало того, что испортить отношения с коллегой, так еще и опозориться прямо перед прислугой Грейстока.

   – Вив, ну ты чего? Неужто обиделась? – мгновенно почуял неладное Ланс. Его интуиция не подвела и на этот раз.

   – Разумеется, нет. Все в порядке, – ответила я настолько сухо, что тут бы и круглый дурак понял: ничего не в порядке.

   Куратор расстроенно поцокал языком с самым скептическим выражением лица, какое только смог изобразить.

   – Вот именно так и сказала моя бывшая перед тем, как выбросила мои вещи в окно. Так что давай уж, во избежание, я скажу, что виноват, ляпнул, не подумав, и совершенно не хотел тебя обидеть. Вообще ничем. И проехали.

   В целом, план даже неплохой. На душе тут же полегчало.

   – Создатель милосердный, – протянула я озадаченно. – У тебя были когда-то такие серьезные отношения, что ты даже с кем-то начал жить? Уму непостижимо.

   Ланс с усмешкой пожал плечами.

   – Это совершенно точно была ошибка, Вив. И больше я ее не повторял.

ГЛАВА 6

День начался дурно, а продолжился совершенно отвратительно. Позвонил старый хрыч Томпсон и начал распекать за нерасторопность и лень. Орали, разумеется, не на Ланса, который просто пришел мне на помощь, так что и выволочка целиком досталось мне.

   Что самое паршивое, пришлось выслушивать и униженно извиняться, а потом также униженно объяснять, что же вызвало проблемы. Почему-то то, что графский архив – просто одна большая свалка макулатуры, не показалось Мирддину Томпсону по-настоящему веской причиной, так что в итоге я получила такую выволочку, что руки потом тряслись от несправедливой обиды и клокочущей в душе ярости. Безумно хотелось швырнуть что-то, расколотить, разбить вдребезги. Но в руках был только собственный мобильный телефон, притом новый, а вокруг – сплошь один антиквариат.

   – Ну что за жизнь-то такая? – посетовала я на свою горькую судьбу и тяжело расстроенно вздохнула под насмешливым взглядом Ланса.

   Вот уж у кого действительно счастливый характер: Уолш, кажется, вообще не умел переживать, а на претензии начальства плевал с высокой колокольни, даже предлагая уволить его тут же. Что характерно, после этого Ланса никто так и не уволил, хотя, наверное, любой другой уже пулей вылетел бы из агентства с такими рекомендациями, что проще сразу идти устраиваться в какой-нибудь картель и не тратить время в поисках нормальной работы.

   – Ну да, да. Я опять на взводе, – признала я очевидное. – Но он так орал… Вечно Томпсон меня отчитывает! Будто ему делать нечего. И вообще, если не верит, что тут такие проблемы, приехал бы сам и посмотрел!

   В коридоре словно бы раздался какой-то шорох или нечто вроде того. Я растеряно оглянулась на дверь, ожидая, что сейчас кто-то войдет, та же миссис Кавендиш с очередными претензиями, с нее-то точно станется, но нет, никому мы с Лансом не понадобились.

   – Ну, чего замерла? – одернул меня Уолш. – Документы сами себя, знаешь ли, не разберут.

   В самом деле, не разберут.

   И я снова склонилась над бумагами.

   Окна библиотеки выходили на замковый двор, так что, когда внутрь въехал черный внедорожник, причем серьезный такой, наверное, военного образца, с огромными колесами, мы с Лансом могли разглядеть и автомобиль, и вышедшего из него старенького целителя с чемоданчиком. Пожилой мужчина вылез с водительской стороны, и выглядело все, честно говоря, ужасно комично: сухонький совершенно седой старик и огромная черная машина из тех, которые любят заводить себе мужчины, чтобы привести окружающих в благоговейный трепет.

   Правда, в случае местного целителя такой транспорт, вероятно, был данью суровой необходимости.

   – Видимо, лучше графу не стало, – прокомментировала я увиденное и почувствовала очередной болезненный укол совести. – И надо же было нам вчера лезть в этот проклятый каменный лабиринт!

   Уолш довольно хмыкнул и отложил в нашу «счастливую стопку» еще один документ.

   – Точней, дорогуша, «и надо же было тебе вчера лезть в этот проклятый каменный мешок». Ради меня наш чахлый «феодал» не стал бы совершать подвиг.

   У меня от возмущения горло перехватило.

   – Да ничего подобного! Просто подземелья слишком большие, хорошо в них ориентируется всего несколько человек… – попыталась я путано пересказать те объяснения, которые услышала сама от Грейстока.

   Ну все же очень просто и логично, так почему вдруг Уолш ржет как полковая лошадь.

   – Вив, ну хоть себе-то врать не надо, а? Здешний «увечный король» едва ковыляет, наверняка ему все эти забеги по пересеченной местности противопоказаны, сколько бы там человек ни ориентировались в его катакомбах. Но ты графу приглянулась, вот и попытался произвести впечатление как мог.

   Я хотела сказать, что ничего подобного, Грейсток ни единого раза не оказывал мне знаков внимания, держался любезно, но ровно… Вот только воспоминания о том ночном визите заставили прикусить язык.

   Может, действительно, так подлизывается ко мне? Но не слишком ли велика цена для интрижки с приезжей девицей?

   По опыту общения с вечно хворающими тетками, сестрами моей матери, я уже давно уяснила: человек, страдающий хроническими заболеваниями, в особенности тяжелыми, отлично знает свой предел, после которого тело попросту откажет, мстя вздорному владельцу за своеволие. Джаред Лоуэлл, отправляясь вчера вечером на поиски своих бестолковых гостей, не мог не понимать, что после сляжет.

   – Он не знал, кого найдет первым, – буркнула я, покосившись на коллегу.

   Тот самым что ни на есть гадостным образом ухмылялся, совершенно точно не сомневаясь в собственной правоте.

   – Может, да, может, нет, – отозвался он иронично.

   Мысль о том, что, возможно, граф действительно решил за мной таким странным манером поухаживать, вызывала двоякое чувство: с одной стороны, присутствовала в нем и доля омерзения, Джареда Лоуэлла сложно назвать желанным поклонником, с другой же, если уж он готов был пожертвовать в какой-то мере своим здоровьем ради толики внимания, то я чертовски хороша.

   К тому же (уж себе-то точно можно не врать) урод с графским титулом имеет бездну преимуществ перед просто уродом. Я даже уже представила, как ко мне обращаются «миледи»… Но потом решительно тряхнула головой, надеясь таким образом избавиться от идиотских мыслей, и снова вернулась к работе.

   Я не настолько корыстна, в самом деле, да и не угасла во мне еще надежда подцепить кого-то состоятельного и приятного взгляду. Должно же повезти однажды неглупой и красивой девушке?

   – Вот ты знаешь, Вив, чем больше времени и сил я гроблю на этих галерах, – Ланс кивнул в сторону вороха документов, впрочем, уже частично структурированного, – тем больше удивляюсь, чего ради нас вообще отправили в Корбин. Тут заключали браки с такими родами, что Вейлы Хорн в результате появиться никак не должно. Что ни фамилия – так граф, барон или, еще хуже, герцог. Где эта соль земли – и та манерная фифа? Да у нее же на физиономии написано, что и мать ее, и бабка коров на ферме доили.

   Я скептически хмыкнула, не очень доверяя особо чутью Ланса на происхождение. Вейла Хорн, конечно, особой аристократичностью черт не отличалась, да и вела себя частенько как самое натуральное быдло… Но мало ли кто наследил у нее в генеалогическом древе? Люди есть люди, благородного они происхождения или нет.

   Вот только если Грейстоки действительно были настолько щепетильны, так тщательны в деле заключения браков, то даже если Хорн и имеет к ним какое-то отношение, замешана здесь исключительно внебрачная связь. А сведений о побочных детях, думаю, такие семьи не оставляют.

   Хотя откуда мне, в самом деле, знать? До того, как меня отослали в Корбин, вблизи я никого из высшего света не видела, а уж про то, что однажды стану вести беседы аж с целым графом, вообще не думала. Ланса, а значит, и меня отправляли на дела не самые значительные, и работать нам приходилось в основном с представителями среднего класса. К птицам высокого полета посылали кого-то и посолидней, и с большим лоском, вроде той же Морган, красотки с точеной фигурой, лицом как с обложки и притом хитрую, как змея. Я ей в подметки не годилась. Наверняка Морган бы не отказалась посетить Корбин и попудрить мозги здешнему слабосильному хозяину. Однако то ли мой научный руководитель послужил решающим фактором, то ли была еще какая-то причина, однако в итоге роюсь в здешних архивах именно я.

   – А ты у нас, выходит, специалист по дояркам, – протянула я с сарказмом.

   Ланс невозмутимо пожал плечами.

   – И по ним тоже. Но дамочка действительно не то что не графской крови, но даже не баронетской, пусть не завирает. Просто захотелось будущему муженьку пустить пыль в глаза. Будто на таких как она женятся ради родословной.

   Уточнять, чего же ради женятся на подобных Вейле Хорн, я разумно не стала уточнять, чтобы не спровоцировать удар по своему феминистическому сознанию. Как бы весь цивилизованный мир ни боролся против объективации женщин, однако всех усилий миллионов людей было недостаточно, чтобы переменить примитивную мужскую природу. И Ланс был идеальным образчиком этой самой природы.

   – И все же странно как-то… – пробормотал Уолш и устало потер переносицу.

   Раньше Ланс носил очки, но с год назад сделал операцию, однако привычка то и дело прикасаться к носу осталась.

   – Ты о чем? – спросила я на всякий случай, однако в ответ получила только неразборчивое бормотание. Что бы там себе ни придумал мой куратор, делиться он пока считал излишним.

   За обедом слуги на нас смотрели так, словно еда отравлена. Заглянувшая в столовую миссис Кавендиш бросила настолько яростный взгляд, что странно еще как не загорелись. Из всего этого я сделала закономерный вывод, что графу за утро стало еще хуже. Спрашивать о его здоровье попросту не решилась, впрочем, как и Ланс: жить нам обоим хотелось одинаково сильно.

   На тарелки еду не накладывали, а швыряли, в итоге мы оказались заляпаны как маленькие дети, первый раз в жизни взявшие в руки ложку. Попытки возмутиться успеха не возымели: пришлось работать на опережение и подкладывать себе куски раньше, чем мстительная прислуга успеет добраться до тарелок.

   – Мне придется переодеться. И душ нужно принять, – пришла я к неутешительному выводу после обеда. Тому немало способствовал рис в волосах.

   – Иди в свою старую спальню. Мне тоже нужен душ, – буркнул Уолш. – Или днем тебе тоже страшно там оставаться?

   Пришлось признаваться, что в комнате той я боюсь только спать. Словом, ванную я сдала Лансу без боя. Оставалось только надеяться на то, что прежнюю мою спальню никому не пришло в голову запереть. Схватив смену одежды и полотенце я, проклиная все на свете, отправилась отмываться, и уже у самых дверей столкнулась с миссис Кавендиш. Рыжеволосая женщина сурово поджала губы при виде меня и уточнила, не имею ли я намерения вернуться в отведенную мне комнату.

   Сперва я даже была готова ляпнуть, что да, я решила вернуться. Все-таки проживание вдвоем с мужчиной, который приходится тебе примерно никем, достаточно затруднительно, если не имеешь склонностей к вуайеризму… Но воспоминание о ночном визите Грейстока тут же заставило помотать головой.

   Нет, конечно, сейчас чахоточный граф на постельном режиме и передвигаться самостоятельно не в состоянии, но проблема в том, что в прошлый раз Грейстоку тоже вроде как сильно нездоровилось, однако до меня он как-то дополз. Повторения этого психотравмирующего опыта категорически не хотелось.

   Судя по выражению ее лица, миссис Кавендиш морально уже была готова призвать на мою голову все громы небесные, но воспитание не позволяло. Пока.

   – Не смею вам мешать, – обронила она холодно и удалилась, вызывая во мне комплекс неполноценности своей идеальной осанкой.

   Ничего, осталось потерпеть еще совсем немного, и я отсюда свалю ко всем чертям.

   Когда смывала с себя мыло, внезапно перестала идти горячая вода. Так что остатки пены сходили с таким визгом и отчаянной бранью, что не удивлюсь, если даже болезный граф в противоположном крыле замка – и то узнал о моем несчастье. Визжать визжала, но из-под воды не выходила, понимая, что пену смыть в любом случае нужно, а второй раз под ледяную воду у меня духа влезть не хватит.

   Вот же незапланированный сеанс оздоровления…

   Что характерно, под душем я стояла минут пять-семь, не больше, работа сама себя не сделает, а Корбин у меня уже засел в печенках. Ну не могла же вода закончиться за пять минут? Я раньше и больше в ванной торчала, но никаких казусов не происходило. Вариант оставался только один: это была коварная и запланированная месть со стороны местной прислуги. Наверняка миссис Кавендиш поняла, за какой надобностью меня понесло в прежнюю спальню.

   – Вот же гады! – бормотала я, остервенело растираясь полотенцем, надеясь хотя бы так согреться.

   Получалось не то чтобы очень хорошо, все равно зуб на зуб не попадал: в замке ведь тоже не слишком тепло, грей не грей, а такую каменную громаду как следует не протопить.

   Свое появление в библиотеке я обозначила оглушительным чихом, который сложил меня пополам.

   – Ты чего? – тут же заподозрил неладное Уолш. – Тоже аллергия началась?

   Чихнула еще раз.

   – Если бы…

   Судя по умиротворенному расположению духа куратора, он под холодный душ не попал, и вся мстительность здешней прислуги обрушилась именно на меня. Было в этом что-то особенно несправедливое.

   В носу и горле понемногу начинало свербеть, и безумно хотелось выпить молока с медом. Так можно было бы смягчить симптомы явно начинающейся простуды. Вот только после «бодрящего душа» я начала еще больше бояться брать из рук прислуги лекарства. Второй их «шуточки» я могу и не пережить.

   Когда у меня из носа потекли сопли, Ланс понял, что мой организм решило дать сбой.

   – Ты чего это, Вив, расхворалась вдруг? У тебя же здоровье такое, что лошадям впору завидовать.

   Согласно чихнула.

   – Вот только, знаешь ли, ни одно здоровье не выдержит, если обливают ледяной водой в холодном помещении.

   Насморк усиливался с каждой секундой все больше и больше, да еще, кажется, начинало понемногу морозить.

   – Кто тебя так?! – обалдело переспросил Уолш.

   Мой носовой платок уже насквозь промок.

   – Подозреваю, миссис Кавендиш решила отомстить за дурное самочувствие своего хозяина. Теперь в этом замке двое больных.

   И тут я снова чихнула.

   Через пару часов стало окончательно понятно, что работник из меня совершенно никакой. Сперва мне стало жарко, и одно это вызывало подозрения, потому что никто не удосуживался как следует протапливать библиотеку, и в ней постоянно было слегка зябко. Посмотрев на мои мучения, Ланс сперва сбегал за пледом и теплым свитером, а потом притащил еще и стакан с горячим пуншем. Меня посетила в очередной раз мысль о подсыпанном слабительном, но я чувствовала себя уже настолько паршиво, что даже перспектива застрять надолго в туалете не настолько и пугала.

   Потом зазвенело в ушах, и стало понятно: в ту ночь, после того, как мы с Лансом поплутали в подземельях Корбина, меня разбудило что-то другое, а не звон в ушах. Он звучит совершенно иначе.

   Пунш особо не помог. К обеду я настолько расклеилась, что впала в какое-то полубредовое состояние, в глаза словно песка сыпанули, насморк прекратился совершенно, однако напрочь пропал голос, и на вопросы Ланса я только хрипела. Об обеде и речи быть не могло: встать со стула уже приравнивалось к подвигу, возможно, эпическому.

   – Что-то ты, старушка, совсем сдала, – пробормотал Уолш, разглядев меня во всех подробностях. – Пойдем-ка, отведу тебя в спальню. Ты еще как минимум дня два будешь не работник.

   Неестественно холодная ладонь коснулась моего лба.

   – Да ты как печка, Вив! Тебе срочно нужно в постель! И доктора! Непременно доктора!

   Понятно. Это вовсе не Ланс холодный, а у меня сильный жар.

   – Что-то я и правда расклеилась… – прохрипела я и покорно позволила отвести себя в комнату, мельком отмечая, что под шумок коварный коллега решил устроить меня в той самой первой злосчастной комнате. Однако возмущаться сил не было, да и действительно, зачем Лансу под боком больная?

   Отключилась я, едва только легла на постель, не раздеваясь и не залезая под одеяло. Потом в полубреду отмечала, что меня переодевали в пижаму, обкладывали теплыми бутылками, кутали. Надеялась про себя только на то, что всем этим занимался не Ланс. Впрочем, какая в самом деле разница, кто за мной ухаживал?

   Сознание прояснилось, только когда меня начал тормошить какой-то старик. Я отчетливо различала голос, однако перед глазами все равно продолжала стоять мутная пелена.

   – Ну-ну, моя дорогая, давайте-ка откроем ротик.

   Старик, очевидно, относился к тому разряду людей, которым проще пойти навстречу, чем объяснить, почему, собственно говоря, не хочешь или не можешь что-то сделать. Как бы достоверно я ни изображала обморок, все равно растормошили, осмотрели, влили в рот несколько отвратительных на вкус зелий и прошептали пару заклинаний.

   В голове самую малость прояснилось, и я сообразила, наконец, что возятся со мной слишком уж профессионально. Стало быть, ко мне отправили целителя, того самого, который пользовал самого Грейстока.

   – Как же вы, юная леди, смогли так катастрофически сильно простудиться? В вашем возрасте иммунитет должен быть силен, – сетовал на мое состояние целитель, представившимся доктором Монтегю.

   Я мрачно ухмыльнулась и произнесла:

   – Череда трагических случайностей.

   Целитель хмыкнул как будто с пониманием, но я не была полностью уверена, что доктору Монтегю действительно известна истинная причина моих заключений.

   – Как здоровье графа? – спросила я у целителя.

   Пока Грейсток окончательно не поправится, у меня не будет и единого шанса на нормальное отношение со стороны графских слуг.

   – Идет на поправку, насколько это вообще возможно при его состоянии, – спокойно и, кажется, вполне честно ответил на мой вопрос целитель, пожав плечами. – Этот молодой человек упорен во всем, в том числе и своем желании жить. Милорд, несомненно, поправится в самое ближайшее время. Вероятно, вам придется провести в постели больше времени, чем графу.

   От таких прогнозов захотелось тихонько сдохнуть на своей старинной кровати под бархатным балдахином и оставить все на Ланселота Уолша. Пусть бы сам разбирался с делами…

   Каждый день моей болезни был равнозначен дню простоя, значит, отъезд оттягивался. Еще больше оттягивался! Мысленно я призывала громы и молнии на головы миссис Кавендиш, да и всех здешних слуг к тому же.

   – Хотелось бы выздороветь побыстрей, – пробормотала я, чувствуя, как снова жар сменился ознобом.

   Целитель вздохнул и произнес тоном любящего дедушки:

   – Если вы, юная леди, будете послушной пациенткой и станете выполнять все мои указания в точности, поправитесь быстрей. В основном же нам остается только положиться на природу и ждать.

   Вообще не утешало, между прочим, но что мне еще оставалось? Только глотать зелья и спать, альтернатив такой трате времени не было.

   Болеть в одиночестве – что может быть хуже? Как по мне, ничего. Замок был наполняли люди, однако никому из них до меня особого дела не было. Ланс вкалывал за нас двоих, и ждать его раньше, чем после ужина, не стоило. И пусть я первая бы погнала его в библиотеку, вздумай он изображать тут сиделку, все равно в груди стыла иррациональная обида. От слуг Грейстока тоже ждать проявлений заботы не стоило: я получила исключительно минимум помощи, который положен больному, и то при этом каждая горничная, что являлась принести мне воды, еды или сменить компресс, считали своим священным долгом скривить при виде меня такую рожу, что, честное слово, лучше бы не приходили вовсе.

   Хорошо еще я больше спала, чем бодрствовала, так что не чувствовала до конца, насколько тоскливо мое вынужденное одиночество.

   Когда в очередной раз сознание прояснилось, за окном уже стемнело. В спальне тоже из всего света был включен только бра в дальнем углу комнаты рядом с креслом. Там кто-то сидел, однако, чтобы разглядеть, кто именно, пришлось бы подниматься в кровати, что я сочла совершенно невозможным делом.

   – Ланс, шел бы ты спать, – прохрипела я, отворачиваясь от источника света, который сейчас слишком сильно резал глаза. – Не хватало еще, чтобы ты из-за меня не выспался.

   Уолш тихо вздохнул и потопал ко мне, а затем принялся поправлять одеяло, менять компресс и вообще всячески проявлять заботу и нервировать меня. Видимо, целитель расписал мое состояние как-то особенно жутко, потому что обычно куратор не имел привычки изображать наседку по отношению к кому бы то ни было без очень веской причины. Ко мне – так особенно.

   – Да хватит уже, Ланс, – отмахнулась я и поглубже зарылась в одеяло. – Не умру, не дождетесь. Отдохни сам, дел и так выше крыши.

   Уолш снова вздохнул, но покорно из комнаты вышел: я поняла это по звуку шагов и стуку закрывшейся двери. Видимо, день без меня изрядно вымотал коллегу: ноги он как будто слегка подволакивал, что за Лансом водилось только в случае действительно смертельной усталости.

   Утром мне стало самую малость лучше, даже смогла поесть сидя на постели, а не лежа, как накануне. Горничная по имени Ливи на этот раз держалась куда любезней и даже несколько раз поинтересовалась, не требуется ли мне еще что. Взгляд, правда, у девушки оставался по-прежнему холодным и колючим. Сложив два и два, я посчитала, что кому-то донесли о поведении служанок, и те получили неплохой такой разнос, который и заставил их изображать услужливость и дружелюбие. Вероятней всего, вмешался Лэмптон, вряд ли миссис Кавендиш, так сильно насолившая мне вчера, вдруг стала радеть о душевном и физическом комфорте своей жертвы.

   Горло болело, как и голова, голоса не было вообще, ныли суставы… Я чувствовала себя все равно отвратительно, хотя целитель во время очередного осмотра выглядел вполне спокойным и даже довольным. Хотя, возможно, он был таким и вчера вечером, просто я не поняла из-за того полубреда, в котором пребывала.

   – Ну вот, юная леди, все с вами хорошо, никакого воспаления легких, – произнес по итогу доктор Монтегю, и я, обалдев, сообразила, что у меня вообще подозревали в том числе и пневмонию. Теперь я стала любить миссис Кавендиш еще меньше, хотя, кажется, и некуда.

   – Спасибо, доктор, – прохрипела я с натугой и даже изобразила, насколько смогла, дружелюбную улыбку.

   – Ну что вы, мисс Лэйк, – отмахнулся целитель. – Приятно видеть пациента, которого действительно можно вылечить. Это добавляет немного радости в мою жизнь.

   Под неизлечимым пациентом доктор Монтегю наверняка подразумевал графа Грейстока, и хорошо было бы сейчас подхватить нить разговора… Вот только с больным горлом подобное оказалось не просто трудновыполнимой задачей, а и вовсе невозможной.

   Ланса сразил в обед приступ человеколюбия, который и подтолкнул коллегу попросить накрыть и ему у меня комнате. Не то чтобы в моем положении я нуждалась в обществе, но поступок нельзя было не оценить, особенно учитывая, что Уолш и посреди ночи приходил меня проверить.

   – Ты хоть выспался? – спросила я, все-таки беспокоясь о самочувствии коллеги.

   Тот с довольной ухмылкой произнес:

   – Без тебя под боком проспал всю ночь как младенец.

   Уже одна эта фраза заставила насторожиться. В моем измученном температурой мозгу зазвучал тревожный звоночек.

   – Но ты же приходил проверить ночью, как у меня дела, – произнесла я, уже начиная сомневаться, что именно Лансу пришло в голову меня проведать.

   Уолш насмешливо фыркнул.

   – Даже и не думал, Вивиан. У тебя просто бред был на фоне температуры.

   У меня даже слов цензурных не осталось для ответа на такое заявление. Температура, конечно, была высокой, но вот только не бредила. Ко мне точно кто-то приходил. Кто-то, не подавший ни разу голоса. Я подозревала, разумеется, кому, помимо Ланса, могло прийти в голову заглянуть ко мне посреди ночи.

   – Вот же черт, – тихо просипела я и поняла, что, кажется, мне стало чуточку хуже.

   Но ведь не мог же…

   – Грейсток уже ходячий или все еще на постельном режиме? – спросила я, надеясь услышать, что нет, граф не встает и передвигаться самостоятельно не в состоянии.

   Ланс с его детективной интуицией тут же с подозрением похмыкал и «осчастливил» меня тем, что днем хозяин Корбина осторожно, по стеночке, но все-таки по замку ходил. Учитывая, с какой целеустремленностью болезный «феодал» бродил в поисках моей персоны по подземельям, невзирая на стабильно плохое самочувствие, мог он по стеночке и доползти в мою спальню из соседнего крыла.

   Кажется, из Корбина я вернусь с парочкой свежих фобий. К примеру, темноты и одиночества.

   – Ты задаешь мне эти вопросы, потому что… Черт, у тебя есть основания предполагать, что Джаред Лоуэлл, граф Грейсток, ночью заходил к тебе в комнату?

   С каждым словом Ланс все больше и больше повышал голос, так что я даже забеспокоилась за жизнь Грейстока. За здоровье его все равно беспокоиться бесполезно. А еще от медвежьего рева куратора у меня голова разболелась еще больше.

   – Тише, ради Создателя, – взмолилась я, хрипя как можно более жалобно. Так я коварно надеялась отвлечь Уолша от собственной неосторожной оговорки. А то у него уже лицо побагровело и глаза кровью налились. Еще немного – и в самом деле отправится бить морду графу, а потом сядет в лучшем случае за причинение смерти по неосторожности.

   – Так заходил или нет?! – уже на порядок тише, но еще более возмущенно повторил вопрос Ланс.

   – Заходил, – признала я этот прискорбный факт, не став, разумеется, уточнять, что заходил-то Грейсток не единожды.

   Из груди Уолша вырвался прям-таки звериный рык. Тут я испугалась уже всерьез.

   – Да ничего он не делал и даже не пытался! Просто одеяло поправил! Все было прилично! Я даже не поняла, что это не ты! – зачастила я, порываясь вскочить с постели, чтобы не дать Лансу наворотить очередных глупостей.

   Поняв мое намерение, Уолш подскочил к постели и заставил снова улечься.

   – Горячая как печка… – пробормотал мужчина, расстроенно вздыхая. – Да не смотри на меня так жалобно. Хорошо, ничего я Грейстоку делать не стану. Хотя его поведение чертовски странное! А если он какой-то особо опасный псих и одними поправлениями одеяла не ограничится? Вив, мне за тебя страшно! Давай я у тебя на софе устроюсь.

   Я прикинула в уме ширину софы, рост Ланса и поняла, что паззл не сходится. А человек, которому придется спать на ложе куда короче его самого, да и жестком к тому же, утром будет себя чувствовать очень паршиво. Учитывая, что коллеге придется работать в одиночку в ближайшие несколько дней, так издеваться над ним не стоило.

   – Не надо оставаться здесь на ночь. Это лишнее. Все будет в порядке, не надо переживать, – попросила я Ланселота. – И вообще, давай просто поедим, а потом я еще подремлю.

   Уолш еще какое-то время возмущенно посопел, однако скрепя сердце все-таки согласился выполнить мою просьбу. Уже немного легче. Хотя наверняка мысль об убитом Лансом графе Грейстоке не перестанет мучить меня до самого отъезда из Корбина.

   – Но если он решит… что-то еще тебе сделать? – не смог не вернуться к прежней теме во время еды куратор.

   Я едва не подавилась.

   – Хватит, а?! – просипела я, вздрогнув от омерзения. – И, вообще, если ты имеешь в виду то, о чем я сейчас подумала, спешу напомнить, что у тяжело больных людей либидо отключается. Чтобы не мешало процессу выживания.

   Ланс пожал плечами, прожевывая свой кусок мяса. А мне вот ничего серьезнее бульона в рот не лезло.

   – Ну, может, как раз в этом все и дело, Вив. Ну, бывают маньяки…

   – Заткнись!

    Мое чересчур бурное воображение, а заодно и опыт стажера в детективном агентстве подкидывали такие картины, что озноб пробирал безо всякой температуры.

   – Если бы он был… ну, ненормальным, прислуга наверняка бы обо всем знала! А тут все до единого его боготворят! – попыталась я найти причины для успокоения. Горло снова начало нестерпимо болеть, хотя после зелий доктора Монтегю вроде бы полегчало. А теперь вот и голос снова начал пропадать.

   Ланс посмотрел на меня как будто бы с сочувствием, в котором и издевки было предостаточно.

   – А может, они все тут заодно! Все до единого! Корбин стоит в отдалении, сюда полиция вряд ли заглядывает особенно часто! Коварные слуги заманивают для своего ужасного хозяина юных невинных дев, а тот приносит их в жертву, сперва как следует помучив! Это ужасная секретная секта!

   Честное слово, была бы здоровой – дала бы Уолшу душевный подзатыльник, чтобы не нес чушь. Тоже мне, сказочка про Синюю бороду…

   – Я бы тебе задницу надрала, если бы могла! – просипела я из последних сил. – И я не подхожу под все характеристики идеальной жертвы, которые ты перечислил! Доедай уже и вали!

   Жертвоприношения, девы, секта…

   А Ланс тем временем бессовестно ржал.

ГЛАВА 7

Болеть в Корбине категорически не понравилось, даже учитывая, что теперь мне старательно, но натянуто улыбался весь персонал. То есть вообще весь. Я сломалась после того, как с вымученным оскалом в спальню зашла миссис Кавендиш и осведомилась заученно любезным тоном, не требуется ли мне чего. Ситуация складывалась невероятно комичная, учитывая, что по милости все той же миссис Кавендиш я в итоге заболела.

   – Граф послал? – спросила я с обычно несвойственной прямотой. Затянувшийся на полдня спектакль сильно раздражал и выбивал из колеи больше прежней откровенной враждебности.

   Иных причин для визита вежливости со стороны домоправительницы просто не было.

   Миссис Кавендиш не кивнула, не сказала ни единого слова, но так выразительно скривилась, что другого ответа не потребовалось.

   – Передайте милорду мою благодарность, – просипела я. – И попросите… не беспокоиться обо мне так сильно и больше заботиться о своем здоровье.

   Миссис Кавендиш заверила, что всенепременно мои слова графу Грейстоку передаст. Это вселяло надежду на то, что больше ночных визитов не будет. Джаред Лоуэлл точно не идиот и понять второй смысл в состоянии.

   Два дня я провела с жаром, на третий же заставила себя встать, наплевав на рекомендации доктора Монтегю, и к завтраку вышла. Ну, как вышла… Ланс вывел под руку, ругаясь сквозь зубы. Он разделял мнение доктора Монтегю и считал, что подорвалась я, на самом деле, зря. Может, и зря, но лежать пластом уже не было сил, к тому же постоянно казалось, что я слышу как утекают мои деньги. Больничные у нас в агентстве оплачивали, но исходя из официальной зарплаты, указанной в контракте. А цифры там были так себе.

   – Мне же не марафон бежать, а просто в бумажках рыться, – твердила я вполголоса, пытаясь убедить то ли Ланса, то ли себя. На самом деле, голова слегка кружилась, да и температура пусть и спала, однако и до нормы еще не дошла.

   – Ты совершенно ненормальная, – отозвался на это смелое и оптимистичное заявление Уолш и вздохнул точно как моя мама, когда я убеждала ее перед школьным выпускным, что вернусь домой совершенно трезвая.

   – Нормальная бы к вам не нанялась, – усмехнулась я.

   Голосок тоже звучал нежно как карканье вороны, да и отражение с утра не порадовало: кожа нездорового сероватого оттенка, но при этом лихорадочный румянец, да и глаза подозрительно блестят. Наверняка мы с графом Грейстоком будем гармонировать друг с другом.

   – Спорить не стану.

   Когда хозяин замка узрел меня в столовой, его лицо приняло такое выражение, словно ему очень хочется покрутить пальцем у виска, однако воспитание не позволяет.

   – Простите, мисс Лэйк, однако мне думается, вы слишком рано встали с постели, – осторожно обмолвился Грейсток, но больше этой темы не поднимал. Я только постоянно чувствовала на себе его взгляд.

   На самом деле, правильно Грейсток молчал, правильно: болезнь мне не добавила ни терпения, ни сдержанности, могла бы и ляпнуть, что самому графу вообще стоит вставать с постели только ради того, чтобы устроиться в инвалидном кресле. Не в его состоянии бросаться на помощь «барышням в беде», да и не только к барышням, а вообще к кому бы то ни было.

   Весь завтрак я просидела с угрюмым видом, глотая какую-то редкостную дрянь от доктора Монтегю, которая по идее должна была дать мне сил дожить до утра в вертикальном состоянии. Тело постепенно покрывала испарина, то ли от слабости, то ли от поднимающейся температуры. Однако вида я старалась не подавать, закономерно считая, что меня просто заставят вернуться в комнату, если заподозрят хоть на миг, что я далеко не так хорошо себя чувствую, как пытаюсь это показать.

   Ланс, конечно, дотошный и внимательный во всем, касающемся нашей работы, однако умудряется при всем этом не замечать многого в тех, кто находится непосредственно рядом с ним. Давно уже заметила эту странность. Но вот граф Грейсток – он-то наверняка огромный специалист во всем, что касается болезней, значит, точно заметит и может проболтаться Лансу. Последнего не хотелось категорически, ведь если Грейсток и советовал-то извиняющимся тоном человека, который не считает себя вправе делать подобное, то Уолш примется командовать и наверняка заставит меня, размякшую из-за болезни, сдаться и поступить точно так, как он велит.

   По дороге в библиотеку случился приступ слабости и головокружения, но я шла позади куратора, и Ланс просто не заметил, как я на несколько секунд привалилась к стене, пережидая. Неожиданно прохладный камень привел в чувство и как будто даже прибавил сил. Уж не знаю, дело просто в температуре или в том, что Корбин действительно стоит на каком-то особенном месте.

   На этот раз Лэмптон устроился с книгой недалеко от нашего места работы, однако смотрел больше на Ланса и меня, чем в книгу. Не было и тени сомнений, что дворецкий взялся за нами следить, теперь уже открыто.

   Уолш украдкой шепнул, что старик с самого момента моей болезни принялся так старательно бдить, и чем подобное изменение в поведении вызвано – совершенно непонятно. Нет, откровенная враждебность была для меня хоть как-то объяснима, но прежде никто из прислуги в Корбине не демонстрировал такой нарочитой подозрительности, присматривали издалека и по большей части втихую.

   Весь вид Лэмптона говорил нам четко и ясно «Я слежу за вами! Даже не рассчитывайте втайне учудить что-то здесь!».

   За то недолго время, которое я провела в постели, мы с Лансом лишились всяческого лимита доверия, даже того, которое по умолчанию получают от людей даже незнакомцы. В чем нас теперь подозревают? Неужели в попытках извести графа таким хитрым образом, как плутания в его фамильных подземельях? Словом, сплошные загадки и никаких ответов. А граф держится все с той же искренней любезностью, которая слабо вяжется с его не слишком привлекательным обликом.

   Тяжелый недоверчивый взгляд дворецкого каждую секунду пронзал насквозь и, кажется, капля за каплей отнимал тот скромный запас сил и здоровья, который у меня пока имелся. Сколько удастся вот так протянуть, я вообще не представляла.

   Через полчаса мук вернулся озноб, а слабость так и вовсе не покидала меня с того момента, как встала с постели. Теплый шерстяной плед, словно бы нехотя выданный миссис Кавендиш, вообще не спасал, хотя без него стало бы совсем невыносимо.

   – Эй, Вив! Ты чего-то совсем сникла, – все-таки заметил мое состояние Ланс, когда мне казалось, что проще всего будет просто лечь на стол и сдохнуть. – И трясешься вся как в лихорадке. Или не «как»?

   Ладонь коллеги скользнула по моему лбу и тут же отдернулась.

   – У тебя опять жар. Не такой уж он и кудесник, этот доктор Монтегю.

   Дворецкий из своего кресла выразительно хмыкнул, но свое мнение высказывать не стал, хотя это и не требовалось. В общем-то, и я сама считала, что дело в не том, что целитель графа плохо знает свое дело, а в том, что кто-то из упрямства и излишнего служебного рвения подорвался с постели раньше положенного. Но так хотелось уже, наконец, подняться, заняться делом и тем самым ускорить свой долгожданный отъезд из Корбина.

   Я хотела назад! К цивилизации и привычной – нормальной! – жизни!

   – Так, героиня-труженица, – вздохнул с досадой Ланс, – на сегодня ты закончила. Пойдем, отведу тебя в комнату. Попросим принести тебе что-нибудь горячее и подходящее случаю.

   Согласиться пришлось, больше я бы просто не выдержала: жар, кажется, усиливался все больше и больше.

   Лэмптон проводил нас укоризненным взглядом. Вредный, просто невыносимый старик.

   Когда я переоделась в пижаму и улеглась, Ливи принесла мне чай с имбирем с такой приторной улыбкой, что я уже в который раз начала опасаться за свою жизнь. Так мило улыбаться можно только в том случае, если предлагаете отравленный напиток. Но и на этот раз опасения не оправдались: имбирный чай, после которого я залила в себя еще одно целебное зелье, как будто облегчил мои страдания, пусть я и знала, что это только временно, и, если не угомонюсь, температура может подняться еще раз.

   Снова до меня начал доноситься тот шум, который прежде приняла за звон в ушах. Теперь-то было совершенно ясно: это нечто другое, словно бы сам замок мелко вибрировал. Я вслушивалась в странный, ни на что ни похожий звук, и даже не сразу поняла, что к нему присоединилась и вибрация моего мобильного телефона, который с ночи забыла переключить с беззвучного режима.

   Звонил Томпсон. Старому хрычу опять пришло в голову начать меня распекать за нерасторопность. Честное слово, если бы оказалась с ним лицом к лицу, наверняка бы попыталась ударить за все те возмутительные вещи, которые он мне наговорил. Еще и припомнил, что сорвала Ланса, и теперь он тоже торчит со мной в Корбине и тратит время. В итоге я прохрипела в трубку, что говорить не могу и отключила телефон, а после и сама отключилась.

   – Милорд, делаю все, что в моих силах, – доносился до меня сквозь забытье голос доктора Монтегю. – И вообще, вам следовало бы больше позаботиться о собственном здоровье, оно куда в большей опасности, чем здоровье этой молодой и крепкой девушки.

   Веки были тяжелые, словно свинцом налитые, но очень хотелось открыть глаза и посмотреть на этих двоих, что запросто вошли в мою спальню и принялись обсуждать мою болезнь. Вот графа этот вопрос точно совершенно не касался, и его забота скорее пугала. Неужели он мной одержим, как и предполагал Ланс?

   – Мое здоровье и так безнадежно, – равнодушно отозвался Грейсток, – так что нечего и переживать о нем слишком сильно. А вот мисс Лэйк хорошо бы покинуть Корбин без воспаления легких и на собственных ногах.

   До меня донесся тяжелый, чуть сиплый вздох. Доктор Монтегю пусть и дожил до почтенной старости, однако дышал куда свободней.

   – Я уже устроил выволочку прислуге за все эти… шуточки, которые уложили мисс Лэйк в постель, однако, думаю, эффект продлится недолго. Миссис Кавендиш на гостей взъелась после моего последнего приступа сверх всякой разумной меры.

   Слова графа окончательно привели меня в себя, открыв этого человека под совершенно другим углом. Я ведь до последнего считала, Джаред Лоуэлл хорошо знает только список лекарств, которые ему приходится пить каждый день. Хозяйственными делами управляют доверенные люди, а хозяин Корбина живет от приступа до приступа. Но вот поди ж ты – владелец Корбина оказался куда прозорливей, чем мне думалось, по крайней мере, он не только заметил враждебность прислуги ко мне и Лансу, но и узнал о тех фокусах, что стали причиной моей болезни.

   – Милую Нору можно понять, она печется о вас как о собственном сыне, милорд, – осторожно заметил доктор Монтегю, – вы же выросли у нее на глазах.

   Грейсток устало хмыкнул.

   – Вы очень верно подметили, доктор, я вырос у нее на глазах, и детство мое миновало. И теперь сам принимаю решения и несу за них ответственность в той или иной форме. Если моя затянувшаяся прогулка по подземельям уложила меня в постель, вина в том не мисс Лэйк или мистера Уолша, а исключительно моя. Я знаю свои пределы лучше всех, но решил рискнуть.

   С нами Лоуэлл никогда не говорил так, спокойно, выдержанно, словно чеканя каждое слово. В тоне этого молодого мужчины даже проскальзывала некая властность, которой раньше я за ним не замечала ни разу. Неожиданно дошло, что Джаред Лоуэлл действительно граф, владетель, и пусть сейчас титул – скорее дань старым традициям, чем что-либо еще, но в меру своих сил Грейсток ему соответствовал.

   – Нельзя сказать, что вы по-настоящему объективны, милорд, – позволил себе противоречить, пусть и не в полную силу своему пациенту доктор Монтегю, – все-таки мисс Лэйк – красивая женщина, а вы молодой мужчина…

   Грейсток скрипуче и как-то безнадежно рассмеялся.

   – Доктор Монтегю, уж кому как не вам знать, что сил у меня едва хватает на жизнь, добиваться… женского внимания в таком состоянии – вещь глупая и бесполезная. Все равно закончится только очередным приступом и стыдом.

   Как же тяжело оказалось лежать неподвижно и дышать ровно. Едва только я покажу, что больше не сплю, поток откровений тут же закончится. А мне крайне любопытно было понять, что именно раз за разом приводило ко мне Грейстока. Похоть уже можно было вычеркнуть, раз сам граф признал свою мужскую несостоятельность.

   – То есть мисс Лэйк вас не привлекает? – уточнил дотошно доктор Монтегю.

   – Разумеется, привлекает, – как будто даже весело отозвался Лоуэлл. – Она удивительно красива и не глупа, кажется, с неплохим чувством юмора. Учитывая, какой затворнический образ жизни я веду, шансов не подпасть под чары этой девушки у меня попросту не было. Но навязывать свое общество даже просто для беседы не стану. Я омерзителен мисс Лэйк.

   Разумеется, он заметил и все понял. Наверное, даже круглый идиот сообразил бы, по какой причине на него упорно не смотрят, да и выражение лица у меня наверняка каждый раз очень уж выразительное.

   – Быть может, вы преувеличиваете, милорд? – решил зажечь в пациенте искру надежды добросердечный целитель. Лично я считала, что осколки разбитых иллюзий ранят слишком больно, и не стоит обнадеживать Грейстока. – В конце концов, вы чрезвычайно умны и начитаны, к тому же редко встретишь настолько бескорыстного и добросердечного человека...

   «Истинная красота сокрыта внутри и бла-бла-бла», – с сарказмом подумала я про себя.

   – Доктор, давайте уж говорить начистоту, единственная черта, которая может привлечь ко мне женщину – деньги, – спокойно и ни капли не расстроенно ответил целителю граф Грейсток. Он говорил эти слова так же, как обычно зачитывают энциклопедическую статью. Негативная оценка собственной физической привлекательности уже давно не причиняла страданий хозяину Корбина. Он принял этот факт и смирился. – Отсутствие сказочной красоты можно было бы еще скрыть за чувством юмора и обаянием, но явное нездоровье пугает на подсознательном уровне и вызывает отвращение. Давайте уже закроем эту тему, она мне не слишком приятна.

   В этот момент в моей душе появилось какое-то подобие симпатии к Грейстоку: всегда испытывала теплые чувства к храбрым людям, а способность не врать самому себе – высшее проявление отваги.

   – Но если нет романтического интереса, то что именно заставляет вас проявлять заботу к гостье?

   Вот! Отличный вопрос, доктор! Мне тоже очень интересно.

   – Порой меня удивляет, насколько может быть недогадлив такой мудрый и опытный человек как вы, доктор Монтегю, – как будто усмехнулся Грейсток. – Симпатия мисс Лэйк мне необходима из корыстного желания облегчить свою жизнь по мере возможностей.

   Ланс, пребывая в определенном настроении, часто повторял, что нет на земле существа менее логичного, чем женщина, и обычно я с ним не соглашалась. А вот сегодня внезапно поняла – куратор прав целиком и полностью. Потому что поняла одну простую вещь – я практически обиделась, узнав, что граф Грейсток вовсе не пытался за мной ухаживать или – хуже того – домогаться. Он преследовал цели, которые, судя по его словам, имели вообще мало общего с тем интересом, который молодой мужчина может испытывать к женщине.

   И это заставило подозревать, что не настолько уж я и красивая.

   Рациональная часть сознания твердила «Просто успокойся уже и радуйся», но ее голос заглушало оскорбленное женское самолюбие. Мне и через порог не был нужен Джаред Лоуэлл,