Практик кошачьего дзэна. Татьяна Матуш

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Полина и ее неизменная подружка Мушури-Аннабель, или просто Муха, путешествуют по экзотическому Таиланду. Обычный туристический маршрут: пляжи, золотой Будда, водопад... Но когда у Полины с Мухой хоть что-то было как у людей? Сначала у приятеля и спутника похищают... урну с прахом. Потом в номере оказывается ядовитая змея. И, наконец, Полина просыпается с ножом у горла, и голос, которого она никогда не слышала, на полном серьезе спрашивает: "Где Желтый Призрак"? И как можно ответить на такой явный бред?

   Но Полина - психолог, и странный бред - это почти по ее профилю. Работаем, Муха?

   Книга посвящается Марине Рубцовой, автору обложки, так как без нее этой истории бы просто не было.

ГЛАВА 1

Тигриный Храм

   - Ты довольна своим сегодняшним днем?

   Гостиница, где проходил тренинг, располагалась в тупичке рядом с маленьким буддистским храмом. Из окон зала храм смотрелся, как изделие очень тщеславной кондитерши: белоснежное здание с кучей острых ярко-красных крыш, торчащих в разные стороны и обильно уделанных золотыми фигурками. Я из них опознала только птицу Гаруду. Наверное, этот вид и навеял подходящее настроение.

   Я ханжески сложила руки на груди и постным голосом провозгласила:

   - Вознесем же хвалу Создателю за еще один день, прожитый правильно.

   Естественно, под ноги я в этот момент не смотрела, а ступени старой лестницы были обиты железными полосками. Мифический Создатель ведает, с какой целью это было сделано. По мне - так с самой, что ни на есть, гнусной! За десятки лет края этих пластин отогнулись, и несчастный случай был вопросом времени. Время настало.

   Я зацепилась каблуком, споткнулась, попыталась схватиться за перила, но, конечно, промахнулась.

   "Я лечу..."

   Встретится лицом с лестницей не успела. Шен оказался рядом мгновенно, перехватил неуправляемую тушку и вернул мне вертикальное положение.

   - Спасибо, - меня передернуло, - вот ведь, жесть, а?

   - Алюминий, - поправил он, сохраняя совершенно серьезное выражение лица. - Это Создатель тебя наказал. За поминание всуе и без веры.

   - Да ладно! - возмутилась я, - храм-то буддистский. Будда за это не наказывает.

   - Уверена? - сощурился Шен. Его лицо приняло выражение, которое я уже научилась узнавать. Оно означало, что сейчас меня будут учить жизни. Без наркоза и с особым цинизмом.

   - Нет, конечно. Я и христианские-то заповеди твердо помню только начиная с пятой.

   - Врешь.

   - Вру, - согласилась я, - но это не важно. Ты же все равно меня понял.

   Китаец кивнул. Он был одет в майку и, почему-то, в джинсы, хотя погода вполне позволяла шорты. Дамы, выходившие с тренинга, облизывали его глазами: грамотно прокаченное тело, без капли жира, обладает своеобразной магией - на него хочется не просто смотреть, а вульгарно пялиться.

   Интересно, Шен видит, как на него смотрят?

   - Конечно, я же не слепой, - хмыкнул он, в который раз изумляя меня ответом, на невысказанный вопрос, - Пол, я тебе уже говорил, люди слишком громко думают. У большинства настолько выразителен язык тела, что я, вообще, удивляюсь, как вы можете понять друг друга неправильно. Для этого, наверное, долго учиться нужно. Или вообще не видеть ничего вокруг, кроме себя. А буддизм, если тебе интересно, имеет много общего с христианством. В нем даже есть свои десять заповедей.

   - Какие? - мне, действительно, стало интересно. Как психолог, я искренне считала любую религию формой психического расстройства, чаще - неопасной и мне было любопытно, как эта форма может протекать.

   - Не убивать, - начал Шен,

   - Не красть,

   - Не прелюбодействовать,

   - Не лгать,

   - Не использовать дурманящих веществ,

   - Не сплетничать о других буддистах,

   - Не превозносить себя и не унижать других,

   - Не скупиться к нуждающимся,

   - Не держать зла и не побуждать ко злу,

   - Не клеветать на Три Драгоценности: Будду, его Закон и общину монахов...

   - Главная, как я понимаю, десятая, - буркнула я. - Хорошо, ты прав. Я согрешила. И как мне теперь покаяться? Учти, в позе лотоса я шесть лет не просижу. И девять лет подметать гробницу патриарха дзэна у меня тоже времени нет.

   - Можешь просто что-нибудь пожертвовать монастырю. И я даже знаю, какой тебе понравится.

   - Мм?

   - В ста километрах отсюда есть такое местечко: монастырь Ват Па Луангта Буа Янасампанно, школы Тхеравада. Его еще зовут Тигриным... Я с утра могу взять машину в прокате.

   ...Сережа на это только хмыкнул, впрочем, понимающе и необидно. Он как-то с самого начала не верил, что, попав в Таиланд, я отсижу свое на тренинге и спокойно, первым самолетом, вернусь в Москву. - Смотри там, тигров не обижай, - сказал он и сбросил вызов.

   Дорога сначала бодро бежала мимо рисовых полей, потом сменилась джунглями. Снаружи было очень жарко, но в машине с кондиционером жары почти не чувствовалось. Я поймала себя на том, что чувствую себя странно, в машине - и не за рулем.

   - Девять месяцев назад там была очень грязная история, - рассказывал Шен, - туристы обвинили монастырь в торговле тиграми, тигриными органами, изготовлением амулетов из усов и когтей. Монастырь закрыли. Во время проверки в веткабинете обнаружили мертвых тигрят. Замороженных.

   Он замолчал на некоторое время, давая мне возможность сделать... что? Выводы?

   - А что там произошло на самом деле? - спросила я.

   - Многое... Монахам запрещено прикасаться к деньгам. А тигр съедает в день семь килограммов мяса. А еще лечение - некоторые из них попали в монастырь в плохом состоянии. Не все тигрята, из тех, которых приносили солдаты или карены, это местные горные племена, выживали. Это нормально, хоть и грустно. Звереныша никогда не поймаешь, если он не обессилел. Он будет убегать и прятаться, пока может. А когда уже не может... часто это означает, что его уже не спасти. Просто поздно... Браконьеры... Тигр, если его продать в Китай, принесет пять тысяч долларов.

   - Всего? - изумилась я.

   - Здесь это много...

   Он снова замолчал, надолго. Глядел прямо перед собой, вел аккуратно, хотя и не без некоторой лихости.

   - К Вонграту пришел "большой человек" и предложил совершенно свободный выбор: решение всех проблем монастыря или очень плохая смерть. Сделка была простая - когти и усы умерших животных, немного крови живых...

   - Триада? - спросила я.

   - Нет. Местные "мальки". Вонграт сделал вид, что ничего не понимает и обратился в полицию. Через четыре дня его нашли "по частям" на ананасовой плантации. Сапер определил бомбу С - 4, которую невозможно достать, или собрать без связей с военными. Сама понимаешь, монахи люди мирные - но тут разозлились. А так, как убивать, и вообще, обижать им запрещает вера - они пригласили в гости нас с Мингю.

   В зеркале я увидела его довольную улыбку.

   - Что стало с бандитами? Ананасовых плантаций хватило?

   - Зачем же так расточительно поступать с мясом?

   - Мама дорогая... - ахнула я, - надеюсь, тигры не потравились?

   Шен молчал несколько мгновений, а потом расхохотался.

   - Конечно, это шутка, Пол. Тигров кормят кошачьим кормом, а если мясом, то только вареным, чтобы пища у них не ассоциировалась с запахом крови. Там много чего было, но, в итоге, "мальки" от монастыря отстали. И даже поклялись, как положено, на крови и потрохах петуха.

   - И это решило проблему, - скептически хмыкнула я.

   - Конечно, нет. Как только мы с Мин уехали в Москву, эти ребята опять подкатили с "предложением, от которого нельзя отказаться". А когда монахи снова заартачились, организовали "письма от туристов", сюжеты на телевидении, проверку. В итоге монастырь закрыли, тигров увезли в другие зоопарки, а ребят из школы знатно потрепали в судах... Пока, наконец, не закрыли дело "за отсутствием состава преступления". Единственное, что им смогли поставить в вину - неправильно оформленную лицензию. Вонграт не очень разбирался в таких делах.

   - Плохая история, - сказала я, прервав очередную затянувшуюся паузу. - А что там сейчас?

   - Почти то же, что и раньше. Тигры. Буйволы. Олени... Правда, этих ты, скорее всего, не увидишь, они очень пугливые. Корми - не корми, все равно удирают.

   - Правильные ребята, - цинично сказала я.

   - Это так. Но там сейчас неплохо. Красиво. И ребята интересные. Я тебя с ними познакомлю.

   - Имеешь в виду монахов? Ты же говорил, что не религиозный человек?

   - Так и есть, - кивнул Шен, - и, если уж говорить о религии, то мне ближе даосизм, где недеяние во вред, в том числе и себе - один из самых серьезных пороков. Я слишком деятелен, чтобы быть буддистом. Но это никогда не мешало хорошим людям договариваться.

   - Звучит почти по-американски, - заметила я.

   - Нет. В американском варианте ключевое слово "договариваться". А в тайском - "хорошим людям". Принципиальная разница.

   Рыжая пушистая Муха спала, развалясь на заднем сидении и свесив лапы, и лишь иногда немного поводила большими ушами.

   Мы затормозили вовсе не у храма, как я думала, а у рынка.

   - Тебе не тяжело будет ее носить? - спросил Шен, заметив, что я собираю переноску.

   - Своя ноша не тянет, - уже привычно отозвалась я. Странные они, эти мужчины. Трехкилограммовую кошку носить - тяжело, а, к примеру, десятикилограммового ребенка - нормально. Еще и поторопят: "Шевелись скорее, чего ты там пыхтишь". Сама не раз видела такие сценки возле садика и каждый раз удивлялась. Нет, мужчины и логика как селедка и молоко - не совместимы.

   Торговые ряды, укрытые от солнца красными, полосатыми тентами, тянулись далеко, упираясь в какие-то низенькие строения. Пахло пряностями и немного - рыбой. Совершенно не чувствовалось запаха пота. Создавалось впечатление, что тайцы не потеют. И в самом деле, лица таек, стоявших за прилавками, были сухими и чистыми, не смотря на то, что одевались они не в пример строже: блузы с длинными рукавами, брюки или длинные юбки.

   Далеко мы не пошли. Прямо у входа продавали супы, рис, бамбук и местные сладости, уже расфасованные по пакетам. Оказалось - именно для Тигриного храма. Кормить монахов здесь считалось не обязанностью, а привилегией и редкой возможностью "приманить удачу".

   Шен загрузил покупки в багажник и достал легкую рубашку с длинным рукавом.

   - Ты не забыла?

   - Почему нужно обязательно закрывать плечи и колени? - поинтересовалась я, набрасывая болеро, поверх обычной майки, - жарко же очень.

   - А почему в православных храмах женщина должна обязательно покрывать голову, а мужчина, наоборот, снимать шапку?

   - "Муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа". - Процитировала я на память, - платок в христианстве показатель замужнего статуса.

   - Но откуда это пошло? В чем смысл?

   Я добросовестно порылась в памяти, но, к стыду своему, ничего похожего на ответ не отыскала и просто пожала плечами.

   Шен улыбнулся.

   - Все просто, на самом деле. Монахам запрещено касаться женщин. А приходить в открытой одежде к монахам - это сознательно ставить под удар их внутреннюю работу. Не все ведь могут полностью контролировать свои желания. Например, саманеры, или молодые монахи, у которых ещё гормон в крови бушует. В Азии это понимают.

   Храм оказался обнесенным высоким бетонным забором самого, что ни на есть, промышленного вида. У входа стояли шесть монахов в традиционных шафрановых одеждах и с бритыми головами. Шен подвел меня к столу, покрытому обычной зеленой клеенкой.

   - Нужно подписать вот эту бумагу.

   Я пробежала глазами текст на английском языке и в конце невольно вздрогнула. Это был стандартный отказ от любых претензий, если вдруг тигры меня... съедят.

   - Не переживай. Здесь со дня основания не было ни одного несчастного случая.

   - Тем не менее, бумага есть.

   - И что, ты повернешь назад?

   - Ни за что! - я подмахнула "документ" и с вызовом посмотрела на своего гида. Во всем этом был элемент игры в "хрупкую, боязливую женщину и храброго, сильного мужчину". И, кажется, эта игра доставляла удовольствие не только мне.

   - С кошкой меня пустят?

   - Вот сейчас и узнаем, - Шен махнул рукой монахам и очень естественно сделал "вай" - традиционное приветствие со сложенными у груди руками. Пользуясь статусом "фаранга", я просто наклонила голову.

   Монахи окружили нас всей толпой. Здесь были, в основном, молодые парни. Они открыто и с неподдельной радостью улыбались Шену - и мне. Шен быстро заговорил сначала на тайском, потом перешел на английский.

   Похоже, английский язык оказался для Мухи знакомым и кошка решила вступить в беседу: высунув лапу в белом носочке, она ловко расстегнула молнию на переноске, выбралась наружу и уселась у меня на плече, посматривая на монахов немного свысока, но, в целом, благосклонно.

   Я сказала, что мне улыбались? Ха! Ребята просто отдали дань знаменитому тайскому дружелюбию. Вот сейчас я увидела настоящую, искреннюю радость при встрече с дорогим другом: улыбки шире лица, со всех сторон тянущиеся руки, быстрый поток тайских и английских слов, из которых я уловила только: "beautiful girl".

   - Мрм, - мелодично отвечала Муха, спокойно принимая знаки внимания от последователей Будды. Страх, что сейчас мне придется оправдываться за исцарапанные руки местных служителей культа, потихоньку уступал место недоумению.

   Моя кошка не любит чужих. Она и к Сергею-то отнеслась настороженно и до сих пор не позволяла ему себя гладить. Справедливости ради, он и не рвался... А тут! Это вот что, вообще, такое, а?

   - Не беспокойся, девушка, - монах, по возрасту, кажется, чуть старше других улыбнулся не кошке, а, персонально, мне, - мы твою красотку не обидим.

   - Вообще-то, я беспокоюсь о том, как бы она вас не обидела, - пояснила я, - она, между прочим, царапается.

   - О, не бойся! Мы тут умеем обращаться с кошками.

   Услышав это, монахи рассмеялись. А что? Тигры ведь тоже кошки. Большие и полосатые, но кошки. Наверное, и впрямь, умеют.

   Шен роздал им супы и сладости и мы, наконец, прошли в ворота.

   Первое, что я увидела - красную землю, дорожку, обозначенную камнем. Незнакомые деревья, растущие довольно редко и парочку диких коз. Или уже домашних? Они стояли у входа с видом заправских вахтерш и, казалось, сейчас попросят предъявить документы.

   Чуть дальше я увидела здоровенного кабана. Он деловито рыл землю и не обращал никакого внимания ни на монахов, ни на меня.

   В небольшой, видной на просвет, рощице, паслись буйволы.

   Ошеломленная, я чуть не споткнулась, когда дорожка вдруг закончилась и началась широкая лестница с пологими ступенями. Шен едва успел подхватить меня под локоть.

   - Тебе точно нужно за что-то просить прощения у Создателя, - покачал головой он, пряча улыбку.

   - За избыток любопытства и недостаток координации движений, - отшутилась я, не переставая крутить головой.

   Здесь был совершенно особый мир.

ГЛАВА 2

Сонтхи и Мэк

   - Какой хороший, - шепнула я, почесывая за ухом полосатого тигриного детеныша. Он согласно рыкнул и перевернулся на спину, раскинув в стороны большущие лапы: чеши!

   Общение с тигрятами проходило на чем-то вроде открытой веранды. Пока я обнималась с ними, Муха сидела на узорных перилах и созерцала это безобразие с видом бесконечно-снисходительной королевы. Однако, к "котятам" не лезла.

   - В России есть тигры? - с любопытством спросил монах, который вызвался быть нашим сопровождающим по тигриному царству.

   - Да, на Амуре, - кивнула я, - Амурские, или, по-другому, Уссурийские. Самые северные тигры в мире. Они немножко светлее ваших.

   - И как им у вас?

   - Не очень, - честно ответила я, - жилья им не хватает. Там незаконные рубки леса просто по всему краю. Еды не хватает, они вместо копытных собак ловят и едят. Браконьеры тоже...

   Услышав это слово, монах перестал улыбаться и сурово кивнул. Видимо, их браконьеры тоже достали. Тигренок, почуяв смену настроения, снова перевернулся и боднул меня лобастой головой со смешными, круглыми ушами: чего застыла, чеши, давай! Котенок и котенок... Не верилось, что, вырастая, милая киса достигает таких размеров, что ударом одной лапы ломает позвоночник медведю. Самый большой кот в мире...

   - Ну что? - спросил монах через некоторое время, - готова к встрече со взрослым тигром? Он будет без клетки.

   - Мы готовы? - спросила я Муху. Она встала на перилах, грациозно выгнулась. Поточила когти о наверняка бесценный барельеф... Я снова испугалась и смутилась, но монах только улыбнулся. А Муха спрыгнула на пол, прямо между двумя тигрятами, рассчитав так, чтобы ни один, ни другой не могли ее достать.

   - Готовы, - "перевела" я.

   Тигриный каньон встретил нас красными скалами - и тиграми. Сколько их тут было? Мне показалось - очень много, но, присмотревшись, я успокоилась: звери казались очень мирными, ленивыми и, кажется, сытыми. То тут, то там мелькали шафрановые одежды. Монахи кормили тигров с рук и спокойно обнимались с ними, как с обычными домашними кошками. У входа в каньон один их них поливал тигра из шланга, а тот с удовольствием подставлял бока под струю воды.

   Туристов в этот час не было, нас провели сюда лишь потому, что Шен тут был, вроде как, своим.

   - К тигру лучше подходить сзади, - сказал монах, - так безопаснее всего.

   Он сделал мне знак следовать за собой. Полосатого кота, спящего в тени большого красного валуна, я заметила не сразу, а, заметив, невольно вздрогнула.

   - Плохое настроение, - сказал монах. - Подожди здесь. Потом, когда я сделаю знак, подходи. Медленно. Если захочешь. Не захочешь - не подходи.

   Он подошел к зверю, опустился на колени и принялся чесать за круглым ухом. Кот зажмурился и через некоторое время довольно запыхтел. Монах, не прерывая занятия, сделал мне знак.

   Помня предупреждение, я осторожно зашла со стороны хвоста, стараясь ступать как можно тише, и, понимая, что все это ерунда. Зверь меня прекрасно слышит, и если ему что-то не понравится, морда и хвост поменяются местами очень быстро.

   Присела. Все еще не веря, что я, действительно, это делаю, протянула руку и коснулась полосатого бока.

   ...Странное ощущение. Казалось, что шерсть тигра будет мягкой, как у Мухи. А она оказалась жесткой и очень колючей. - Первое и основное, что ты должна усвоить: ТЫ НЕ БОИШЬСЯ. Вообще. Страх должен быть полностью исключен из этого уравнения, - желтые глаза тигра довольно щурились. Невысокий смуглый мужчина с абсолютно лысой головой бестрепетно почесывал брови огромного полосатого кота.

   Тигра "плющило". Другого определения я подобрать не могла, как не старалась. Он мотал головой, стараясь подставить брови под чуткие, сильные пальцы монаха, пытался боднуть ладонь.

   - Но ведь все равно будет страшно. Я - человек, а это тигр. Огромный и опасный хищник. Укротителю тоже страшно, но он преодолевает страх...

   - Нет, - монах улыбнулся, - Не преодолевает. Убивает. Полностью. Нельзя подходить к кошке, если ты пахнешь страхом. Они не мы - не стоит забывать об этом. Кошки не подавляют свои инстинкты. А инстинкт хищника требует схватить добычу. Любой, кто пахнет страхом - добыча. Поэтому, прежде, чем ты подойдешь к кошке, страх должен быть убит. Полностью.

   - Как это возможно? - растерялась я.

   - А ты не знаешь? И даже не догадываешься? А ведь это совсем просто... Есть много техник, с помощью которых можно подавить страх, заглушить его на время, отодвинуть в сторону. Но потом он вернется и возьмет реванш. Обязательно. И есть только один способ убить страх окончательно. Только один... Другого не существует.

   - Что это за способ?

   - Скажи сама, - монах сощурился, прямо как тигр - и посмотрел на меня... нет, не с вызовом. Но как-то так, что не ответить оказалось нельзя.

   - Любовь, - предположила я, - Стоит полюбить - и страх исчезает.

   - Ты знаешь, - согласился монах. - Можешь его еще погладить. Он хороший. Это очень хороший тигр.

   - У него есть имя? - спросила я, поглаживая полосатый бок. Тигр не обращал на меня никакого внимания, а страх... страх почему-то потихоньку таял. Даже странно. Вот только что меня почти мутило от необходимости сделать шаг к большущему полосатому зверю, и вот я уже поглаживаю его совершенно машинально, не думая о том, что делает рука. И страха почти нет.

   - Его зовут Пурш.

   Прогулка закончилась неожиданно - у клетки. Самой настоящей клетки с толстыми железными прутьями. Я ожидала, что она будет пустой - но там тоже оказался тигр. Необычный тигр. Я даже моргнула - тигр был белым. Вернее, скорее, бежевым, как сиамский кот. Или кофе, сильно разбавленный молоком. Красавец невероятный! Он лежал, положив голову на большие лапы и смотрел на нас с монахом холодно и жестко.

   И мой провожатый неуловимо изменился. До этого он совершенно спокойно подходил к тиграм, поглаживал их, чесал загривки, кормил с руки, поднимал губы, чтобы показать богатство клыков... Словом, вовсю валял дурака, и кошки ему охотно подыгрывали.

   А сейчас он как-то подобрался, что ли. Подошел к клетке и поклонился. Тигр моргнул - и отвернулся.

   - Почему он в клетке? - вполголоса спросила я, - Его вообще не выпускают?

   - Не выпускают, - кивнул монах.

   - Потому что еще не привык?

   - Его никогда не выпустят...

   - Но почему?

   - Он людоед. Растерзал мальчика в джунглях.

   - А... почему его, в таком случае, не... уничтожили? Вроде бы так положено поступать с тиграми-людоедами.

   - Редкий. Фаранги хотят попробовать получить от него потомство. Возможно, его увезут в Англию.

   Тигр слушал наш разговор, презрительно щурясь, и, такое впечатление - все прекрасно понимал. Просто ему было все равно. Дотянуться до тех, кто отнял у него свободу, зверь не мог, а кидаться на прутья в бессильной агрессии - дураков ищите в другом месте! Он ждал. Спокойно и терпеливо. Не как жертва. Как охотник.

   - У него... тоже есть имя? - зачем-то спросила я.

   - Мэк. Его зовут Мэк. А меня - Сонтхи.

   - Полина, - машинально отозвалась я, не сводя глаз с тигра-людоеда. В этот момент мне показалось, что мы с ним связаны. Странное чувство... Но оно не отпускало меня все то время, пока мы с Сонтхи шли по дорожке прочь.

   ...Вот и не верь после этого интуиции! Шен ждал меня у входа. Показалось, или его настроение здорово упало? Видимо, все же, показалось. Он встретил меня и монаха уже знакомой теплой улыбкой.

   - Понравилось?

   - Да, - кивнула я, - Но... это требует осмысления. Я думала, это будет как поход в зоопарк. Посмотрю на архитектуру, посмотрю на зверей, пофотографирую...

   - Ты получила больше, чем ожидала? И теперь не знаешь, что с этим делать?

   - Как-то так.

   Шен кивнул:

   - Знакомо. Ничего, разберешься. Поехали куда-нибудь, перекусим.

   - Мы можем прийти еще раз? - спросила я, даже не у Шена - у Сонтхи. Он посмотрел на меня так, словно я на его глазах вдруг... то ли превратилась в нечто удивительное, то ли потеряла разум. Потом мигнул, почти как тигр.

   - Будь очень осторожна, завязывая узел своей судьбы. Это не самый удачный узел.

   - Что? - переспросила я. Сонтхи извиняюще улыбнулся и развел руками, мол, иногда неизвестно что мету... И сверху не прибавил ни полслова.

   - Что он хотел сказать? - потребовала я, едва ворота храма остались за спиной.

   - Понятия не имею. Сонтхи странный. Иногда через него говорит Будда. А иногда это обычные глупости для туристов.

   - А сейчас? Что это было сейчас?

   - Я не знаю, Пол, - честно ответил Шен, - Но мне Сунан сказал почти то же самое... только другими словами.

   - Какими словами?

   - Посоветовал уезжать прямо сейчас.

   - А ты?..

   - У меня нет выбора. По завещанию Мингю, я должен развеять ее прах над рекой Кхвэяй на рассвете. Мне придется здесь задержаться. А тебя, если хочешь, я подкину до железки. Или, вообще, отвезу в Бангкок.

   - Я не хочу уезжать, - вырвалось у меня.

   - Не хочешь? - Шен даже остановился на полпути. Кажется, я поразила его своими словами, - Почему?

   - Не знаю... Будешь смеяться, но, кажется... я полюбила.

   - Только не говори, что влюбилась в монаха, - Шен вскинул руки в шутливом ужасе.

   - Нет, все не так плохо. Все еще хуже. Я полюбила тигра-людоеда.

   Шен мотнул головой, словно освобождаясь от наваждения.

   - Пол, это...

   - Я не собираюсь за него замуж! Я просто хочу знать, что с ним все будет в порядке. Что, действительно, нашелся зоопарк, который готов его принять. Это я могу сделать? В этом нет ничего криминального? Я просто хочу знать, что его не... переработают на амулеты и лекарства от импотенции. И не набьют чучело для караоке-бара.

   Шен прикрыл глаза. И тихо, раздельно произнес.

   - Мин всегда говорила, что есть простой "песец", а есть "русский песец". Никогда не понимал, в чем разница. Теперь, кажется, понял.

   Я проснулась от того, что солнечный луч скользил по подушке и совершенно беспардонным образом пробрался под веки.

   Шен решил не будить меня и отправился один? Но ведь мы договаривались. Может быть, он, хотя бы, оставил записку?

   Я торопливо огляделась... и чуть не поседела в один миг. На моей роскошной белоснежной подушке лежала огромная змея.

   Я застыла, помня о том, что смертельно опасное расстояние при встрече со змеей - длина ее тела - на такое расстояние она может сделать бросок. Тут было явно меньше. Убегать нельзя. Самое лучшее, что можно сделать - застыть "сусликом" и дышать через раз, предоставив змее возможность спокойно оценить, насколько ты для нее опасен. Чаще всего эти маленькие мудрецы решают, что "оно того не стоит", и тихо уползают своей дорогой. Они совсем не агрессивны. Но провоцировать их - большая ошибка.

   Второй вопрос - что за змея. Перед поездкой я скачала на телефон фото самых опасных змей Таиланда в порядке ядовитости. Телефон далеко, но, помнится, первой шла кобра, за ней крайт - этих ни с чем не спутаешь. Первую выдаст капюшон, второго яркая черно-желтая расцветка. Дальше шли цепная гадюка и щитомордник: опасные твари с маскирующим желто-коричневым узором.

   "Моя" змея больше всего напоминала своим окрасом флаг Германии. Только полосы располагались неправильно. Не желтый, красный, черный - а желтый, черный красный. Красивая, зараза. И я даже знаю, как ее зовут. Аспид, вот как!

   Мне мгновенно стало легче. Ядовита, но укус не смертелен. Я рискнула медленно отодвинуться. Змея не пошевелилась. Может быть, набросить на нее простынь?

   В этот момент матрац прогнулся под невеликой тяжестью.

   - Мрм, - услышала я и снова перепугалась до холодного пота меж лопаток.

   - Уйди отсюда, Муха, - сквозь зубы прошипела я.

   Кошка меня, явно, не поняла. Она преспокойно уселась рядом с аспидом и тронула меня лапой, напоминая, что, надо бы и позавтракать.

   Змея опять не пошевелилась. Это уже выглядело подозрительно. Я пригляделась внимательнее... И поняла, что ЭТА змея вообще никакой опасности не представляла. Ни для кого. Разве что начнет по жаре пованивать...

   - Дай угадаю, - сказала я, глядя в глаза кошке, - это ты ее?

   Муха безмятежно умывалась, считая инцидент с аспидом не стоящим внимания. А вот то, что завтрак запаздывает - это было уже серьезно.

   - Я тут чуть кони не двинула, - простонала я, - Данди, блин! По прозвищу "Крокодил".

   Если бы Муха была человеком, то она сейчас, точно, пожала бы плечами. Что случилось-то, божечки? Ну, была змея. Теперь нет. И что, это повод сидеть голодом?

   - Ты права, - выдохнула я, - Прости, подружка. Нервы ни к черту. Сейчас оденусь, и пойдем выяснять, почему нас не взяли на речку. И - да, мы обязательно позавтракаем.

   Выскользнув из под простыни, я очень быстро ополоснулась в душе, одела свежую майку и легкие светло-зеленые брюки... немного подумала, и открутила от стены ванной комнаты вешалку для полотенец.

   Пока я принимала душ, аспид никуда не делся. Жаль, конечно. Придется вызывать администрацию отеля и скандалить, а я этого терпеть не могу. Можно, конечно, потихоньку сплавить змею куда-нибудь в мусорный контейнер и сделать вид, что ничего не было... Но ведь как-то аспид попал в номер. И если не поднять этот вопрос, это может повториться. А Мухи рядом не окажется.

   Я все же потыкала в змею стальным штырьком. Естественно, она была дохлее дохлого. Ох, беда-беда-огорчение...

   В дверь постучали.

   - Кто там? - крикнула я, забывшись по-русски, но исправиться не успела.

   - Пол, это я, - голос принадлежал Шену, - надо поговорить.

   Надо - так надо. Миндальничать с аспидом больше не было времени, я схватила его, подивившись, какой он здоровый, смотала, как шланг и сунула в сумочку. А следом, машинально, запихала штырь для полотенец. Не иначе - ангел под руку толкнул. Если так пойдет дальше, я, пожалуй, уверую. Не в Господа, так в иную разумную и дружественную силу.

   Шен был бледен в зелень и невероятно зол. Бледность с его цветом кожи смотрелась даже где-то забавно, но злость... внушала оторопь.

   - Я решила, что ты уехал без меня...

   - Ее украли! - выпалил Шен, не дав мне закончить.

   - Кого? - удивилась я.

   - Мин.

   - Постой, - я коснулась пальцами висков, пытаясь сообразить, - ты хочешь сказать, что пропала урна с прахом твоей сестры? Но... кто мог это сделать? И зачем?

   - Без разницы, - процедил Шен, - но жить ему осталось до тех пор, пока я его не найду.

   - Постой, - я взяла его за руку и чуть не отдернула, меня, реально, шибануло не слабым разрядом тока, - может быть, персонал отеля что-то напутал? Или кто-то глупо пошутил?

   - Значит, он поплатится жизнью за глупую шутку.

   Я смотрела на Шена, и не узнавала человека, который все это время был рядом со мной. Помогал спасти самолет, подбадривал, когда я падала духом. Поил зеленым чаем. Пытался несерьезно, но очень красиво ухаживать. Показал Тигриный храм.

   С этим человеком я бы, пожалуй, не рискнула остаться один на один. В сравнении с ним даже немой с его блондинкой-мстительницей выглядели несерьезно, как Кен и Барби в полнометражнике про террористов.

   Шен, наконец, обратил внимание на меня, и, видимо, понял, что произвел ОЧЕНЬ СИЛЬНОЕ впечатление.

   - Я тебя напугал?

   - Если честно, больше, чем аспид.

   - Какой аспид?

   Я уже открыла рот, чтобы ответить, но тут в дверь снова постучали.

ГЛАВА 3

Подозрения

   До монастыря мы доехали в считанные минуты. Иногда казалось, что машина просто взлетает и колеса проворачиваются в воздухе.

   На этот раз никаких церемоний не было, прямо у входа нас ждал немолодой, низенький и полный монах в круглых очках. Шен поклонился ему традиционным способом, представил меня по тайски, и, судя по интонации, задал вопрос... Впрочем, я могла и ошибиться, тональные языки требуют слуха несколько больше, чем отпустила мне природа.

   Монах ответил. Шен... кажется, выругался.

   - Что случилось? - спросила я на бегу.

   - Убили козу.

   - Козу? - изумилась я, - кому-то так сильно захотелось шашлыка?

   - Нет. Тут другое. Увидишь.

   ...Увидела. Сперва даже не поняла, что именно - настолько дико это выглядело. В дальнем углу парка, где лианы обвивали крупную деревянную решетку, лежала какая-то неопрятная куча, укрытая такой привычной для этого места шафрановой накидкой.

   Не укрытая, сообразила я, подойдя поближе. На козу одели накидку монаха. А потом убили. Именно потом - судя по тому, как именно ее запачкала кровь: брызнула, а не просочилась.

   - Что за мразь тут развлекается? - спросил Шен. Вопрос был риторический, но монах в очках видимо решил, что от него ждут ответа. И ответил - обстоятельно и на диво спокойно, по-английски, видимо, из уважения ко мне.

   - Это началось незадолго до твоего приезда. Сначала нам подсунули суп из мышей. Потом расписали стены такими граффити, что нам пришлось их закрасить.

   - Что за граффити? - быстро спросил Шен, - знаки? Символы? Ты их, случайно, не помнишь, Кьет?

   - Граффити с тигром, терзающим человека. Мы подумали, что это из-за Мэка. Вообще-то, мы и сейчас так думаем. А знаки... Ты имеешь в виду чоло? Знаки принадлежности к банде? Нет, конечно, я их не запомнил. Но перед тем, как замазать граффити, мы их сфотографировали. Хотите посмотреть?

   - Просто жаждем, - мрачно отозвался Шен, - ты проявил редкую предусмотрительность, Кьет. И не думаю, что это местные "мальки". Похищение праха и коза в монашеской одежде, это для них немножко слишком круто. Здесь, явно, отметились пришлые. Якудза или...

   - Или русские, - договорила я, - эти тоже достаточно изобретательны и циничны. Но какое дело мафии до тигра-людоеда? Не может он стоить столько, чтобы замотивировать серьезную структуру. Ни целиком, ни по частям...

   - По частям? - поперхнулся монах.

   - Только не падай в обморок, Кьет, - поморщился Шен, - Полина русская, а они привыкли называть вещи своими именами. Если человек дурак, то они и скажут, что он дурак, а не "альтернативно мыслящий". А сволочь назовут сволочью, а не "жестким бизнесменом".

   - Это удобно, - согласился Кьет и посмотрел на меня с интересом. Следующий вопрос был предсказуем, как рассвет на востоке.

   - А в России тигры есть?

   - А как же...

   Монах смотрел на меня с неподдельным интересом, и я не ударила в грязь лицом, пересказав историю, которая случилась прошлым летом с моими приморскими знакомыми: выехали двумя семьями на шашлыки, взяли с собой почти десять килограммов мяса. Только разложились, как из леса вышел огромный полосатый кошак. Естественно, побросали все, забрались в джип и отчалили. А тигр остался наедине с кастрюлей.

   Жарить шашлыки он, конечно, не стал. Употребил все мясо сырым и ушел, затоптав поляну.

   Друзья здорово расстроились. Во-первых, из-за того, что с перепугу не сделали ни одного фото. А во-вторых - что поторопились сдобрить продукт солью и специями, и страшно переживали, что "хозяину тайги" поплохеет. Но ему, похоже, ничуть не поплохело, потому что он успел скушать в том же районе пару собак, пока не прибыли ребята с ружьем, заряженным шприцем со снотворным, и не отвезли полосатика в Сихотэ-Алиньский заповедник.

   Рассказа о проблемах и достижениях защитников тигров в Приморье как раз хватило, пока мы шли до места, которое называли "дайнинг-рум" (нечто среднее между трапезной, местом для ночевки мирян и гаражом). Рядом стояли байки прихожан, тут же, под охраной статуи Будды, скромно притулились урны с прахом.

   Да-а. Популярный русский "подвиг" - ночевка на кладбище, тайца бы не впечатлил. Тут это, похоже, самое обычное дело. На кладбище даже лучше, чем где-нибудь в другом месте, безопаснее.

   - Я принесу планшет, - сказал монах.

   Шен опустился на пол и сделал приглашающий жест.

   - Боюсь, я не сумею так завязать ноги, - с сомнением протянула я.

   - Садись, как удобнее. Только не пятками в сторону Будды.

   - Почему? - немедленно озадачилась я.

   Шен шевельнул бровями, полушутливо предлагая мне самой напрячь свой интеллект. Или то, что от него осталось на такой жаре.

   - Думаю, что во времена Будды, когда все ходили босиком, тыкать грязными ногами в Просветленного было верхом неприличия, - предположила я, - да и в любого другого человека тоже.

   - Боюсь, ты права, - Шен тихо рассмеялся.

   Он снова был прежним: спокойным умным парнем, с которым рядом комфортно и легко. Дао сверкнул на миг и снова спрятался в ножны. Но отблеск остался. И сейчас я смотрела на тренера по кэмпо совсем другими глазами, замечая то, чего в упор не видела раньше. Жесткую линию подбородка с режущей кромкой, острый прищур темных глаз. Разворот плеч, в котором без труда угадывалась бездна упрямства и ни грана смирения. И поджарое, грациозное тело, в движениях которого было больше от тигра, чем от человека.

   - Вы с Мин выросли здесь? - сообразила я.

   - Да. Так получилось. У отца были торговые интересы в Королевстве.

   - На что это похоже - расти в таком месте?

   - Не знаю, - пожал плечами Шен, - мне не с чем сравнивать. У нас вышло очень неплохое детство. Вонграт был наставником, какого парочка юных хулиганов могла получить лишь с попустительства Непостижимого. Он никогда не то, что не поднимал на нас руки - он даже не повышал голоса. Но сколько мы перетаскали кувшинов воды... Боюсь, такими числами оперирует только астрономия.

   Я невольно рассмеялась.

   Мимо прошли двое монахов, ступая совершенно неслышно. Все они здесь ходили так, словно ничего не весили. За Шеном я заметила эту особенность еще в самолете, но решила, что он такой один... А сейчас чувствовала себя той самой "русской медведицей" из анекдотов.

   - "Высшее искусство пройти свой земной путь так, чтобы не потревожить даже травинку под ногой" - процитировал Шен.

   - Немедленно прекрати читать мои мысли!

   - А не то? - его улыбка была самой настоящей, точно выверенной, химически чистой провокацией.

   - Понятия не имею! - мстительно выпалила я, - И тебе тоже об этом лучше не знать.

   Шен запрокинул лицо и поймал им солнце.

   - А я бы рискнул, - сообщил он.

   Вернулся с планшетом Кьен, и волшебное настроение схлынуло, как убегает от берега волна.

   - Тигр нарисован в восточной манере, - заметил Шен, - и человек, насколько можно увидеть - тоже.

   - Ничего не значит, - возразила я, - мало у нас поклонников анимэ и манга... Я таких тигров на московских заборах видела.

   - А то, что тут кровищи через край? Тоже ничего не значит?

   - Художник плохо знает анатомию, - буркнула я, - в человеке всего четыре литра крови, здесь явно больше. Да еще сколько в землю впиталось.

   - И что ты скажешь? Как эксперт?

   Я еще раз пролистнула фото разрисованного забора. Художник был талантлив, этого не отнять, и работал, что называется, "с огоньком".

   - ... Чоли здесь нет, - сказала я, - это вы и сами видите. А что касается остального... Художник - тип забавный. Очень тонко чувствующий, как все талантливые люди - и, одновременно, агрессивный. Агрессия из него так и прет. Дикая потребность признания и ноль контроля над эмоциями. Он импульсивен, страшно озабочен мнением окружающих о себе, любимом. Чувствует себя ограниченным, скованным реальностью и это его выбешивает. В прошлом у него какая-то сильная драма. Или, даже, трагедия. Которую он еще не отпустил.

   Физически он очень силен... Склонен уступать своим желаниям, которые искренне путает с потребностями. Хочет доминировать в любой компании. Очень обидчив... Пожалуй, все.

   Я протянула планшет мужчине в шафрановой робе...

   - Положи на пол, пожалуйста, - тихо произнес он, - я дал строгий обет.

   В его голосе было что-то странное. Сильно похожее если не на суеверный страх, то на суеверное изумление. Словно я прогулялась по парку, не помяв ни единой травинки. С того момента, как я заговорила, монах смотрел на меня пристально. С каждым словом, глаза его делались все больше и медленно вылезали на лоб, приобретая сходство с вынесенными перископами.

   Я привыкла, что все они тут слегка щурятся: солнце яркое, а противосолнечные очки у монахов как-то не водятся - но Кьер решил побить рекорд даже не Наруто, а феечек Винкс.

   - Эй, - Шен помахал перед его глазами ладонью, - с тобой что, брат?

   - То, что ты сказала, - он запнулся, собираясь с мыслями, - Это, действительно, рассказали тебе рисунки?

   - Ну да, - кивнула я, - по тому, как человек пишет или рисует, можно довольно точно описать его характер. А что?

   - Ничего, - покачал обритой головой монах, не сводя с меня своих тарелок - просто у нас в общине есть такой человек. Точно такой, как ты рассказала. Тигры его любят.

   - Еще бы, - хмыкнула я, - Он ведь, практически, их двуногий брат. Тигр в человеческой шкуре. И что - он рисует?

   - Нет, - покачал головой Кьер, - во всяком случае, я о таких талантах Атхита не знал. Он никогда не рисовал при мне.

   - Может быть, не он? - пожала плечами я, - Людей со схожими характерами больше, чем мы думаем. Существует всего шестнадцать психологических типов, так что людей, похожих на вашего Атхита, только в Таиланде четыре миллиона. А на планете - в десять раз больше.

   Кьет заметно успокоился. Спрятал планшет.

   - Может быть, - согласился он. - Но все равно... Мне кажется, ты говоришь с духами. Я буду смотреть за Атхитом.

   Мэк все так же лежал в своей клетке. Казалось, со вчерашнего дня он не сдвинулся ни на сантиметр. Но миска для еды была пуста - зверь ел, и это был хороший признак. Я подошла близко, насколько возможно - чтобы он не сумел сцапать меня, просунув лапу между прутьев.

   Тигра моя предосторожность, кажется, позабавила. Головы он не поднял, много чести - но один глаз приоткрыл.

   - Привет, Мэк, - сказала я, почему-то совершенно не чувствуя себя идиоткой. А что - с Мухой же я говорю. А тигр не может быть глупее кошки. Вон какой череп здоровый, значит, и мозг там имеется. А раз имеется, значит, есть возможность контакта.

   - Я только что видела твой портрет, - сообщила я, - Шен с Кьетом могут думать об этом что хотят, но это точно был ты. У тебя ведь левое ухо немного порвано, да? Вот. Я не ошиблась - левое. И еще, у тебя полосы не чисто коричневые, а красновато-коричневые. Я могу и ошибиться, но, думаю, ты - пришелец. Надо будет погуглить, что ты за зверь и откуда мог прийти. Наверное, тебя здесь не приняли. Ты не смог "прописаться" в джунглях, и тебя выдавили ближе к местам, где живут люди. А ты знал, что человек - это опасность. И поэтому напал первым.

   ...Мэк, ты удивишься, но - если б ты знал, сколько людей поступает так же! Мы очень часто стремимся поскорее уничтожить то, чего боимся. Просто, чтобы больше не бояться. Страх - это мерзкое чувство. Это дрожь в коленях, головокружение, подташнивает - словно ты съел что-то несвежее. И ты ничего не можешь. Ты жив, здоров, силен. Не связан веревками - но ты все равно ничего не можешь. Это отвратительно. И это рождает ненависть. Страх рождает ненависть. Поэтому любовь убивает его. Полностью. Насовсем. Убивает, - удовлетворенно повторила я, с изумлением осознавая, что прошла весь путь от дорожки до клетки, и сейчас стояла, почти касаясь носом решетки. Совсем рядом. Насколько могла - близко. И - не боялась.

   Я не услышала шагов сзади.

   - Молодец, - голос показался мне знакомым, - а теперь все же отойди. Он только что поел, поэтому такой мирный.

   - Сонтхи? - я обернулась. - Когда Мэка заберут?

   - Через две недели. Когда подготовят документы.

   - Куда его..?

   - На остров Джерси.

   - Но это здорово! Там неплохо. Звери живут почти в естественных условиях.

   - Боюсь, Мэк и там не выйдет из клетки. И ему еще повезло. Раньше людоеда ни за что не позволили бы куда-то вывезти, его бы уничтожили. Но сейчас тигров закон охраняет гораздо жестче, чем людей. И это объяснимо. Людей целых семь миллиардов. А тигров в здешних джунглях осталось всего двести.

   - Я могу прийти сюда еще?

   - Да.

   - Больше не отговариваешь? - удивилась я.

   - А смысл? Ты уже завязала узел.

ГЛАВА 4

Религиозные практики разных конфессий

   Мы совершили преступление против желудка, поужинав лапшой с уличного лотка и запив все это дело водой из бутылки. Запивать пришлось много - я решила "с волками жить - по волчьи выть", и взяла не совсем тайский, но все же и не европейский вариант. Средней "острости". Что сказать? Шок - это по-нашему!

   - Предупреждать надо, я бы хоть глаза завязала, чтобы не выскочили, - выговорила я, едва продышалась. Чудо, что дышала не огнем - я бы не удивилась. На какие же желудки кладут такое количество перца, и если это "средне", то как же "очень остро"... Нет, пожалуй, даже знать не хочу. Мое знаменитое любопытство дало сбой.

   - Я предупреждал, - напомнил Шен. Сам он, кстати, преспокойно наворачивал именно тайский вариант, и никаких неудобств не испытывал. Аж зависть брала!

   Вообще, нужно больше работать над собой. Зависть меня здесь брала, буквально, на каждом шагу. Причем - за горло. Начать со здоровенных пауков, которых тайки совершенно спокойно брали голыми руками. Арахнофобия? А это что, вообще, такое? Кто здесь о ней слышал? Непонятно - как раз у нас в средней полосе России ядовитых пауков нет, а Тае они очень даже имеются, но вот поди ж ты: мы боимся, а они - ни капли!

   Вторым предметом для лютой зависти стала неизменная тайская сдержанная доброжелательность. Что тут делают психологи, чем зарабатывают на жизнь? Наверное, торгуют рыбой или газолином, чтобы не умереть с голоду. Всей моей богатой фантазии не хватало, чтобы представить тайца с неврозом.

   - Ты сказал, что это "немного остро!" - я обвиняюще двинула бровью.

   - И что не так?

   - Это "немного" похоже на смесь жидкого огня и сапожных гвоздей! - помолчала и честно добавила, - но очень вкусно.

   Мы сидели в моем номере гостиницы - он оказался на теневой стороне, и здесь было комфортнее, чем у Шена. И, конечно, гораздо комфортнее, чем на улице. Мысли крутились вокруг череды странных происшествий в монастыре.

   - Как думаешь, что там такое происходит?

   - А на что похоже?

   - Похоже... - я поморщилась, - больше всего похоже на стандартную тактику "создадим давление".

   - А можно чуть подробнее для "альтернативно мыслящих"?

   - Ну, например... представь, что ты встречаешься с девушкой.

   - Легко! - Шен слегка наклонился ко мне, подарив мимолетную, но "горячую" улыбку.

   - И эта девушка вдруг начинает вести себя странно: покупает постельное белье для твоей квартиры, набила твою ванну женскими средствами для ухода, планирует ремонт. И одновременно, как бы случайно, забывает во всех местах тесты на беременность... Понимаешь?

   - Кажется, да. Она прямо не говорит: "женись на мне", но создает условия, чтобы я принял решение, которое ей нужно.

   - И не принял решения, которое ей совсем не нужно. Например, не сорвался с крючка, и не ушел в свободное плавание. Вот, кажется мне, что монахам тоже "создают давление".

   - Что же от них хотят? И - кто хочет? И как сюда вписывается кража урны... - на последних словах Шен потемнел лицом, но сдержался.

   А я сделала вид, что ничего не заметила. До меня уже дошло, что Шен стыдится своей утренней вспышки. Для него, выросшего здесь, показать нервы равносильно "потере лица".

   - На твой последний вопрос ответить легко, - так же ровно отозвалась я, - это тот самый забытый на подоконнике "тест на беременность". Тебя предупредили - не суйся не в свое дело, иначе будут проблемы. Поведешь себя правильно - урну тебе вернут.

   - Это они вообще-то зря, - сообщил Шен. Совершенно спокойно сообщил, словно разговор шел о погоде или о результатах футбольного матча, - не стоило этого делать. Я тут заехал после обеда в один магазинчик... Ритуальных принадлежностей. И приобрел все, что нужно: урны, ароматические палочки. Взял пять штук. Не хватит - докуплю, мне хозяин скидку сделает.

   Уже во втором часу ночи я почувствовала, что начинаю клевать носом и попробовала деликатно намекнуть на это гостю. Отреагировал он странно.

   - Ложись, конечно.

   - А... тебе к себе не пора? - спросила я, отбросив политес.

   Шен поднял голову. Глаза в полутьме блеснули, как вода в глубоком колодце.

   - Я здесь останусь. В кресле посижу. Все равно спать не хочется.

   - Шен? - удивилась я.

   - Тревожно мне, - пояснил он, - почти так же, как в ту ночь, когда Мин погибла. Она тогда тоже сказала: "Иди, братик, своей дорогой, тебе в чистом месте призраки мерещатся". Я послушал. А утром мне позвонил полицейский.

   - Расскажешь? - спросила я, подтянув колени.

   Он улыбнулся, не разжимая губ.

   - Не сейчас, Пол. В другой раз. Ложись.

   Я с сомнением посмотрела на неудобное кресло.

   - Ты уверен?

   - Я тебя не оставлю. Дело решенное.

   - Да я не об этом. Кровать широкая, мы тут и вдвоем поместимся.

   - Плохая идея, - тяжело бросил он.

   - Почему?

   - Потому что это гостиница, и ты понятия не имеешь, кому она принадлежит и с кем хозяева в родстве. Сфотографируют нас с тобой в обнимку на одной подушке - и будешь потом мужу доказывать, что он "все не так понял".

   Я рассмеялась с огромным облегчением.

   - Ерунда, Шен. У нас... другие отношения. Мы абсолютно свободны, оба. И мы считаем неэтичным связывать друг друга обетами. Если кто-то из нас захочет этой свободой воспользоваться - это его выбор. Если после решит вернуться домой - это тоже его выбор. А если второй решит не открывать двери - это будет его выбор. Никаких обид. Никакой ревности. Никаких трагедий. Никаких "призраков в чистом месте".

   Шен покачал головой. Кажется, он был шокирован.

   - И... ты когда-нибудь хотела... воспользоваться свободой?

   - Да, - спокойно ответила я, не опуская глаз, - Пару раз.

   - Но не пользовалась, - он не спрашивал.

   - Нет, - подтвердила я.

   - Почему?

   - Потому что мимолетные желания не стоят риска разрушить мост в небо, - сказала я. Сказала очень спокойно и убежденно. Чистую правду. - Тебе не о чем переживать...

   - И не на что надеяться, - за меня договорил Шен.

   - Но ты ведь это знал. С самого начала.

   - Знал, - он усмехнулся и на мгновение прикрыл глаза. А когда взглянул на меня снова, они были по-буддийски безмятежны. - Знал. И разрешил себе влюбиться. Это был мой выбор. Так?

   - Так, - кивнула я и подвинулась, освобождая половину кровати, - прошу.

   - С ума сойти, - хмыкнул Шен, - женщина, которую я люблю, приглашает меня в постель, где мы будем просто спать.

   - Случаются в жизни и более странные вещи, - отозвалась я, - если разобраться, спать в постели - не такой уж эксцентричный поступок. Люди выкидывают номера и покруче.

   - Мрм, - сказала Муха, с чувством глубокого удовлетворения вытягиваясь на кресле, где собирался спать Шен.

   - Ну вот, - улыбнулась я, - одну даму ты точно сделал счастливой.

   - Хоть что-то, - хмыкнул Шен. И - все-таки не выдержал, засмеялся.

   Пробуждение было странным и не очень приятным. Горло покалывало. Неужели умудрилась простудиться? На такой жаре? Я открыла глаза...

   Рука. Сначала подумала - женская, рукав в цветочек. Но нет - запястье явно мужское, широкое. Пальцы короткие, но рукоять ножа держат уверенно. Нож самый обычный, с выкидным лезвием... которое упирается мне в горло.

      - Do not move, - услышала я и машинально перевела: "не двигайся!". Голос звучал откуда-то сбоку. Говорил не тот, кто держал нож. Сколько же их тут, а? Немедленно захотелось повернуться и пересчитать, но лезвие еще раз предупреждающе кольнуло шею.

   - Что вы здесь делаете? Для чего сюда вернулся Хи Ти Люан?

   - Хи Ти Люан? - удивленно повторила я.

   - Мужчина, который был с тобой, - пояснил голос. Любезно и нетерпеливо.

   - Не знаю, - пожимать плечами лежа жутко неудобно, но у меня получилось, - Я хотела посмотреть тигров. Он мне помог.

   Щелчок пальцев... Лезвие надавило чуть сильнее. Я почувствовала боль и что-то горячее, пощекотав шею, скользнуло вниз.

   - Не врать мне!

   - Как ты узнаешь, что я соврала?

   - Духи скажут.

   Я офигела! До такой степени, что попыталась сесть, игнорируя нож, но меня довольно бесцеремонно толкнули обратно.

   Ладно. Полежим. Принципиального значения это не имеет. Убивать меня, похоже, не собирались - иначе с чего бы им так стараться, чтобы я не увидела их лиц. Это внушает оптимизм. И детектор лжи у мужика прикольный!..

   - Прости, - поинтересовалась я, - а "духи скажут" - это в переносном смысле? Что ты живешь по заветам предков, такой праведный, сам никогда не врешь и поэтому ложь различаешь? Или они с тобой, реально, разговаривают?

   - Женщина... Ты думаешь, я сумасшедший? У вас в Европе, если человек говорит с духами, он сумасшедший. Я знаю.

   - Это не у нас, а у них в Европе. Я - русская. У нас, в России, если человек слышит голоса, он совсем не обязательно сумасшедший. Скорее всего, он просто допился до чертей. Черти - это что-то вроде ваших духов, - пояснила я.

   - Отвечай на вопрос! - голос надавил мне на барабанные перепонки, а чужая рука - на грудь, вынуждая лечь. - Зачем вернулся Хи Ти Люан?

   - Понятия не имею, - сказала я и язвительно добавила, - мне духи не сказали.

   - А ты говоришь с духами? - нереально возбудился голос. Мне даже послышались в нем нотки страха.

   - Да нет, - отозвалась я с сожалением, - мне столько не выпить. Печень плохо расщепляет алкоголь. Не вырабатывает нужного фермента. Послушайте, может быть уберете вашу... э... Я не знаю, как это правильно называть, может быть, символ статуса? Во всяком случае, точно - не оружие.

   За спиной два раза тихонько прищелкнули пальцами и лезвие исчезло. Я с облегчением села, поправив короткую шелковую сорочку.

   - Я могу обернуться?

   - Обернись, женщина, - царственно разрешил голос.

   Я медленно, стараясь не делать резких движений, поменяла положение на кровати.

   Н-да... Дислокация следующая: совсем рядом придурок в цветастой кофте со своей ковырялкой. Напротив, в кресле - низенький молодой мужчина в костюме, с заметным "пивным" животом. Под костюмом футболка и сандалии, на носу дорогие очки. Спорю на сто баксов - во внутреннем кармане у него IPhone. Последней модели. Фейковый. Интересно - угадала?

   А по обе стороны от колобка две гориллы - явно не местные. Тут больше не Азией, а Африкой пахнет.

   - Почему ты не боишься? - спросил Колобок.

   - Шанхайской подделки швейцарского ножа? - удивилась я. - Господа, я похожа на дуру?

   Колобок склонил голову с намечающейся лысиной.

   - Мой подарок тебя тоже не напугал, - констатировал он, - Или ты его не получила?

   - Подарок? А-а, ты имеешь в виду змею? Можно? - спросила я у громилы с ножиком и потянулась к сумке. Бедный гад, не видать ему достойного погребенья.

   Я вывернула сумку и вытряхнула уже изрядно помятого и потерявшего товарный вид аспида на пол.

   - Спасибо большое, но вынуждена отказаться. У нас это не едят. По религиозным соображениям. Ну, знаете, Сатана в образе змея искусил Еву. И тот, кто вкушает плоть змеи, приобщается к Сатане, - всю эту чушь мне удалось выдать, даже не улыбнувшись.

   Колобок внимательно взглянул на меня круглыми, темно-карими глазами, чуть на выкате.

   - Ты очень странная, женщина, - сообщил он. - Смелая.

   - Ты тоже, - вернула я комплимент, - Обычно меня начинают бояться если не сразу, то где-то на второй минуте разговора.

   - Почему? - удивился он, - Ты же не говоришь с духами.

   - Я говорю людям правду о них самих. Это иногда страшнее.

   Колобок снова склонил голову, теперь в другую сторону. И кивнул, неожиданно понимающе:

   - Я этого не боюсь.    

   Есть контакт! Я, уже не спрашивая разрешения, потянулась к спинке кровати, взяла халат и быстро завернулась в него.

   - Вы мне позволите личный вопрос? Можно посмотреть ваш телефон?

   - Телефон? - удивился он. Но все же пошарил во внутреннем кармане и передал мобилку одному из горилл.

   Телефон, действительно, оказался IPhone, одной из последних моделей. Настоящим. Что ж... Всегда приятно ошибиться в людях в лучшую сторону.

   - И все-таки, - получив свой телефон назад, Колобок нахмурился, - Духи тебе не говорили, он не говорил... А сама ты что думаешь? Ты - умная. Зачем он сюда вернулся?

   ...Мне показалось - кошка спрыгнула со шкафа: легко, неслышно и невероятно мягко - только чуть-чуть шевельнулись легкие жалюзи. Гориллы развернулись на звук, синхронно добывая ножи.

   Шен стоял посреди комнаты, криво улыбался и показывал открытую ладонь. Между пальцев матово светлели четыре метательные звездочки - сёрикены. По одной на цель.

   Увидев его, колобок передернул плечами, словно ему вдруг стало холодно. И быстро сказал несколько фраз на тайском.

   Шен ответил так же быстро и резко. Я разобрала только имя - Мингю. Он повторил его несколько раз.

   Услышав что-то нелестное, колобок яростно замотал головой, руками... Даже ногами притопнул.

   Шен помолчал. Потом кивнул. Шевельнул пальцами - и звездочки как по волшебству исчезли. Показалось - или нет, но после этого колобок и его гориллы ощутимо расслабились. А через минуту выкатились из номера, многословно извиняясь на двух языках.

   - Значит, ты их все время держал на прицеле, - спросила я, разливая по чашкам зеленый чай.

   - А ты этого не знала?

   - Да нет, откуда? Я вообще решила, что ты с утра пораньше исчез по делам. Кто это был?

   - Малек, - Шен вытянул ноги и прикрыл глаза, - один из тех, кого мы с Мин в прошлый раз недоучили. - Он немного помолчал, катая во рту напиток и сообщил, - Это не они. Урну забрали не они.

   - Ага... Хорошо. А то у меня концы с концами не сходились. Теперь понятно: аспид и их милая манера ходить в гости по утрам - это из одной оперы, а урна, коза и суп из мышей - из другой. Что он от тебя хотел? И - что значит Хи Ти Люан?

   - Это значит "Желтый Призрак". Они так нас с сестрой называли. Желтые Призраки Монастыря... Я напугал Ванчая тем, что вернулся. Больше они к нам не сунутся.

   - Так это хорошо?

   - Хорошо, - кивнул Шен как-то не слишком радостно. Я ничего не стала спрашивать, молча занялась завтраком, как образцовая китайская жена. Через несколько минут Шен заговорил сам.

   - Хозяин гостиницы кому-то из банды Ванчая родственник. Ему слили информацию о том, что нами интересовались. И не из "мальков". Кто-то очень серьезный. Ванчай не стал говорить - кто. Я так понял - он его боится еще больше, чем меня - а это само по себе уже показатель.

   - Чем дальше в лес, тем толще партизаны, - я задумчиво побарабанила пальцами по столу, - одно ясно, в этой гостинице оставаться нельзя. А жаль. Кофе здесь хороший, я оценила.

   - К черту кофе, жизнь дороже.

ГЛАВА 5

Я сошла с ума, какая досада!

   На струганных досках, в одинаковых накидках, поджав под себя босые ноги, сидели одиннадцать мальчишек и внимательно слушали Сонтхи.

   - Что здесь делают дети? - удивилась я.

   - Они только что приняли обеты.

   - Такие маленькие? Этому мальчику не больше восьми лет. Разве таким можно идти в монахи? И что об этом думают их родители.

   - Родители довольны, - широко улыбнулся Кьет, - дети зарабатывают хорошую карму для всей семьи.

   - Но им же будет трудно.

   Кьет покачал головой.

   - Будда не требует от детей невозможного, только того, что им по силам. Свод правил имеет свои особенности - пять правил для мирян, десять - для послушников и двести двадцать семь для монахов. Для мужчин-монахов, - зачем-то добавил Кьет. За этим уточнением явно что-то крылось.

   - А для женщин?

   - Для женщин - триста одиннадцать.

   - Хм... А если дети захотят уйти?

   - Непременно захотят, - покивал Кьет, - жизнь в Сангхе не для всех. А-а, ты думаешь, что монахом становятся навсегда? Нет. Эти дети здесь ненадолго. Многие - на пару недель. Если у кого-то хватит терпения - на месяц. Мы учим их основам Буддизма и медитации. Не всегда успешно, но уж как можем...

   - Что-то вроде нашей воскресной школы, - сообразила я, - и что, каждый таец когда-то был монахом?

   - Не каждый. Но очень многие. Из семьи кто-то обязательно был. Это полезно для кармы.

   Я опустила голову, чтобы скрыть выражение глаз, но монах оказался на диво зорким.

   - Ты сомневаешься, что наша вера истинна?

   Я вздернула подбородок:

   - А если да, то что?

   - Это хорошо. Сомневайся всегда, - кивнул Кьет, - Сомнение - это путь к осознанию.

   Шен довольно рассмеялся, глядя на мое обескураженное лицо.

   - Тебе тоже не мешало бы принять обеты. Хотя бы на три месяца, - проговорил монах, смерив Шена строгим взглядом.

   - Нет уж. Прости, Кьет, но я скорее откушу себе язык, чем дам обет не делать зла тому, кто украл Мин.

   - Все вещи непостоянны, - пожал плечами монах, - Душа ее уже ушла на перерождение, а кости - это только кости. Смерть - не трагедия и не конец пути. Вы скоро увидитесь и, может быть, даже узнаете друг друга. Вы были очень близки, так что это вполне возможно.

   Шен шевельнул бровями.

   - Если бы я мог прикасаться к деньгам, я поставил бы на это двадцать долларов. - Кьет лукаво улыбнулся и Шен отзеркалил его улыбку.

   Появился Сонтхи с тазиком мяса.

   - Я вас оставлю, - "вай" у меня уже получался вполне уверенно. Кьет кивнул. Шен немного помедлил - и тоже кивнул. Без одобрения - но и без удовольствия.

   - Мне можно побыть рядом? - спросила я, - во время кормления. Я спокойна, честно! Все утро правильно дышала.

   - Ты не спокойна, - сказал монах. - Ты волнуешься.

   - Сонтхи, я психолог. Я умею профессионально бороться со страхом. Я знаю, как это делать, я автор техники, которая, реально, уничтожает страх...

   - Но она, почему-то, не работает, - понимающе кивнул лысый, босой мужчина в шафрановой робе.

   - Не понимаю, почему, - призналась я.

   - А что за техника? Расскажешь?

   - Это просто. В теории. Страх появляется тогда, когда мы понимаем, что не контролируем важные факторы. Чтобы избавиться от страха, нужно взять под контроль все, что мы можем, просчитать последствия, визуализировать картинку вероятного будущего и прожить ее...

   - Но ты не можешь контролировать тигра, - резонно возразил монах, - никто этого не может.

   - В этом и фишка, - я улыбнулась почти шеновой, кривой улыбкой, - те факторы, которые ты не можешь контролировать, ты должен просто "отпустить". Признать, что это может случиться, признать право случая на свою жизнь. Визуализировать самый негативный сценарий. И тоже прожить его. И делать это до тех пор, пока разница между победой и поражением не сотрется. Пока тебе не станет все равно.

   Монах смотрел на меня с изумлением, граничащим с шоком. Он даже про мясо забыл.

   - Но ты же просто "пережжешь" себя! Это не победа над страхом. Это уничтожение части души.

   - Нет, - я улыбнулась, - совсем нет, Сонтхи. Это просто отстранение... Ты учишься убирать из жизни эмоциональный фактор, чтобы он не мешал эффективно действовать. Знаешь, есть такая притча. В одном селе жил старик. Однажды у него пропала корова. Все село ему сочувствовало: "Какое горе!" А старик отвечал: "У меня нет никакого горя. Просто пропала корова и надо ее искать". Потом корова нашлась и спустя некоторое время выяснилось, что она стельная. Соседи заговорили уже по-другому: "Какое счастье!". А старик все так же отвечал: "У меня нет никакого счастья. Просто будет еще одна корова, и нужно расширять хлев". Потом его сын сломал ногу. "Какое горе" - причитали соседи. "Нет никакого горя, - отвечал старик, - просто заболел сын и нужно его лечить". Началась война. Всех молодых мужчин из села забрали, остался только сын старика, у которого была сломана нога. И опять все село говорило: "Какое счастье!"

   Сонтхи рассмеялся:

   - Да, действительно, просто.

   - Только я все равно почему-то вздернута. Моя безотказная техника не работает.

   - Может быть потому, что это не твой страх, - Сонтхи проницательно прищурился, словно знал что-то такое, о чем я даже не догадывалась.

   - Что ты имеешь в виду?

   Мы подошли к клетке. Мэк в этот раз не лежал. Он стоял, нетерпеливо мотая толстым, полосатым хвостом.

   - Взгляни на него внимательно. Не смотри на то, что он такой большой и опасный. Представь, что Мэк - кто-то вроде твоей кошки. Что ты видишь?

   - Хвост... Если бы так делала Муха, я бы решила, что она недовольна.

   - Или испугана. Хвост не просто мотается из стороны в сторону. Он прижат.

   - Ты хочешь сказать, мне не удается победить страх, потому, что это страх Мэка?

   - Он очень боится людей, - кивнул Сонтхи, - ты предположила правильно - на мальчика он напал от страха. Он не понял, что это безобидный ребенок, он видел страшного ЧЕЛОВЕКА. Страх часто порождает агрессию, и тигры в этом ничуть не отличаются от людей. Чем-то люди его сильно напугали, и теперь он в каждом двуногом без шерсти видит опасную тварь, которую нужно как можно скорее уничтожить. Пока она не уничтожила его.

   - Но если это так, как ты говоришь... - я остановилась у клетки, заворожено наблюдая за дергаными движениями полосатого хвоста.

   - То что? - напомнил Сонтхи.

   - Тогда я знаю, что делать, чтобы Мэк вышел из клетки!

   - Он никогда не выйдет из клетки, - покачал головой монах, - тебе не удастся победить страх целой страны. В нем все равно будут видеть чудовище.

   Мелькнула мысль. Дикая, сумасшедшая. Настолько, что я сначала оттолкнула ее. Но она вернулась, назойливая, как рыночная цыганка.

   - Чтобы Мэк вышел из клетки, кто-то должен зайти в нее, - медленно, словно ступая по сырым яйцам, проговорила я, и сразу же поправилась, - Не кто-то. Это должна сделать я. Если я зайду в клетку...

   - Ты сошла с ума, - убежденно сказал Сонтхи, - надо сказать Шену, чтобы он отвел тебя к врачу. Слышал я, что у всех русских в голове тараканы...

      Последние слова он произнес коряво: " cockroaches in my head". Я даже не сразу поняла, что это не пересказ голливудского ужастика, а русская идиома. А, сообразив, рассмеялась. Мне вдруг стало очень легко. Хотя, почему "вдруг"? Правильно поставленная задача - на девяносто процентов решенная.

   - Нет! - резко сказал Шен.

   Мы стояли рядом с прангом, тайским вариантом кхмерской башни, похожим на гигантский початок кукурузы. Вокруг неторопливо текла обычная жизнь монастыря, имеющего некоторый доход с туризма: монахи улыбались и занимались своими делами, миряне молились, туристы глазели. По территории печально бродила одинокая коза, потерявшая подружку, ей составляли компанию пять разномастных, беспородных но одинаково облезлых собак.

   Облезлых не из-за лишая или еще каких-то заразных болезней, а, скорее всего, от жары и не слишком правильного питания - кормили их здесь остатками риса.

   Впрочем, псы из за своей непривлекательности не переживали, носились за козой, приставали к детям, поднимали лапы прямо на местные святыни - и никто их не гонял.

   - Шен, что значит "нет"?

   - То и значит. Ты туда больше не пойдешь.

   - Ты принял решение за меня? - я даже не обиделась. Просто сильно удивилась, - На каком, прости, основании?

   - На том, что ты, явно, крезанулась, а я, пока, сохраняю здравый рассудок. Но если тебе нужны формальные основания, то вот там, на холме, неплохо ловит интернет и можно поболтать по скайпу.

   - И? - не поняла я.

   - Позвоним в Москву. Твой муж скажет то же самое.

   - И что? - я пожала плечами, - Во-первых, я не уверена, что он скажет именно так. А во-вторых, даже если скажет - это его частное мнение, которое я, конечно, учту. Но решающим оно не будет.

   - Не понимаю, - Шен помотал головой, как пес, которому вода попала в ухо, - он твой мужчина, ты его любишь...

   - Так и есть, - согласилась я.

   - И ты не откажешься от своей блажи, если он тебя попросит?

   - Если Сережа меня попросит, я откажусь даже от места в шлюпке на тонущем "Титанике", - сказала я. - Он это прекрасно знает. И именно поэтому никогда ни о чем не просит. И я тоже знаю: если он нарушит это незыблемое правило, значит, это абсолютно необходимо.

   Тень от пранга достигла наших ног. Полдень. Скоро жизнь в монастыре должна была замереть из-за жары. Поток туристов уже схлынул. Фиеста...

   - Все это слишком сложно для меня, - отозвался Шен, - Спорить не буду... Но с Москвой ты все же поговоришь. Прошу тебя... Пожалуйста, Пол.

   - Хорошо, - кивнула я, - без проблем. Поехали. Где там твоя волшебная точка?

   Со всеми этими метаниями туда-сюда, монахами, бандитами и прочими делами, я так толком и не успела осмотреть местный городок Канчанабури. Тот гест, где мы поселились с самого начала, не в счет. Он располагался в китайском квартале. Я-то, правда, никакой разницы не ощутила, но Шен уверял, что она есть - и существенная.

   Ему, конечно, виднее. Я и тайца от китайца пока не отличала.

   Но, когда мы, покрутившись по улицам вырулили на набережную, я вынужденно признала: таки да, разница есть. Странные полуразрушенные деревянные особняки, украшенные строчками иероглифов, сменились вполне современными небольшими отелями с бассейнами - и магазинчиками. На улицах я заметила кошек, обычных беспородных мурок в полосатых футболках с эмблемами.

   - Это местный маркетинг, - рассмеялся Шен, - владелец магазина прикармливает бездомных кошек, потом одевает на них такие вот футболки с эмблемой и адресом своей точки, и они весь день шляются по своим кошачьим делам. А попутно привлекают покупателей. Туристы видят кошку в футболке, подзывают, чтобы рассмотреть и попадаются на удочку. Вечером кошек снова кормят и освобождают от футболок, чтобы постирать.

   Фонарные столбы были украшены позолоченной фигуркой рыбы...

   На берегу широкой реки покачивались на воде плавучие рестораны, торчали забытые кем-то удочки, а, проехав чуть дальше, мы заметили вытащенную прямо на улицу кушетку, на которой мирно дремал таец, подложив под голову камуфляжный рюкзак.

   Вокруг царила нереальная умиротворенная атмосфера. Две пожилые тайки проводили машину удивленными взглядами. Похоже, носится куда-то по полуденной жаре тут было очень сильно непринято, и мы с Шеном казались местным жителям двумя бешеными собаками, которым Будда зачем-то приделал руль и сцепление.

   Потом открылись горы, нереально красивые - и я надолго выпала из социума, потерявшись в малахитовом сиянии на голубой эмали неба.

   Здесь, действительно, был устойчивый сигнал, что для Таиланда - несусветная редкость, особенно в глубинке.

   - Ты только что проснулся? - улыбнулась я, увидев Сережу в халате, с мокрыми волосами.

   - У нас девять утра.

   - Опять полуночничал.

   - Как обычно. Пол? Я тебя слушаю, дорогая моя. Время - трафик.

   - Вот деловая колбаса, - я рассмеялась, - ну, слушай, тогда. Только сядь.

   Профессор меня не перебивал. Даже для того, чтобы задать уточняющие вопросы. Только лицо его становилось с каждым моим словом все более задумчивым. Не раздраженным, не злым, даже не удивленным. Именно задумчивым. Как всегда, когда требовалось решить какую-нибудь нетривиальную задачу.

   - Вот, - сказала я, - в общем, все.

   Он побарабанил пальцами по столешнице.

   - Олеся Подгорная. Какое она имеет отношение к твоему решению?

   - Никакого, - быстро сказала я, - совсем другой случай.

   - Уверена?

   - На все сто. Там нельзя было помочь. Здесь - пока еще можно.

   - И что от меня требуется? Надеюсь, не разрешение?

   - Как всегда - совет, - я развела руками, - со стороны виднее.

   - Не мой профиль, увы. Проктологи зубы не лечат. Но, кажется, я и в самом деле могу тебе помочь. Поговори с одним человеком. До того, как начнешь свою спасательную экспедицию. Его зовут Игорь Левин - и он почти наш коллега.

   - Что значит "почти коллега"?

   - Зоопсихолог. И, по странному совпадению, он сейчас неподалеку. Отдыхает с семьей в Пхукете. Я позвоню ему.

   - Класс, - шумно обрадовалась я, - да, это здорово поможет.

   - Надеюсь, - кивнул Сергей, и уже совсем другим голосом, спросил, - Как у вас там? В джунглях?

   - Жарко, - жалобно ответила я, - тридцать в тени...

   Обратно ехали молча. Я вспоминала разговор с Москвой, улыбалась, все же соскучилась - и не сразу заметила, что водитель... как это поделикатнее... в шоке. На самом деле имелось другое слово, которое описывало его состояние более точно - но оно было совершенно и определенно непечатным.

   В себя он пришел, только когда ставил машину. Да и то, кажется, частично.

   - Хорошо, что не поспорил. Полина... Этот твой профессор... любит тебя с какой-то нереальной силой. В жизни такого не видел. Если ты его когда-нибудь подведешь... Словом, не делай этого. И - береги себя! Сильно береги. Он не переживет...

   - Расслабься, Шен, - бросила я, - я умею ходить по канату над пропастью. У меня хорошее чувство баланса.

   Уходили последние посетители. Ворота монастыря закрывались. Счастливое время для уставших волонтеров: можно отдохнуть перед вечерней медитацией. Большинство из них просто закроют двери своих келий, чтобы "отдышаться" от непрерывного праздника человеческого общения с туристами.

   На веранде Сонтхи прикладывал салфетку ко лбу незнакомого мне монаха. салфетка была бледно розовой.

   - Что случилось? - спросила я.

   Сонтхи оторвался от своего богоугодного занятия, бросил на меня проницательный взгляд и мгновенно просек подоплеку моего беспокойства.

   - Твой любимчик тут не при чем. Хема двуногие зверушки поцарапали.

   - Напали на монаха? - я просто физически почувствовала, как округляются мои глаза, - местные?

   - Что ты! Конечно, нет. Какие-то дикие фаранги. Может, обкуренные. Подошли сзади и попытались затолкать в машину.

   - Зачем? - еще больше удивилась я. У монаха не было и не могло быть с собой ничего ценного, даже мобильника. Тем, кто принес обеты, запрещено иметь личные вещи.

   - Этого мы уже не узнаем, - усмехнулся Сонтхи.

   - То есть? Ты хочешь сказать, традиции Шаолиня живы и этот парень отправил туристов на очередное перерождение? Ну... будем надеяться, что в крыс.

   Сонтхи на секунду расширил глаза в каком-то веселом шоке:

   - Не могу понять, девушка, чего в тебе больше: гуманизма или цинизма.

   - Пятьдесят на пятьдесят, - равнодушно пояснила я. - Так что там случилось? Если это не военная тайна...

   - Он их просто вырубил. Обоих. Шокером, - Сонтхи снова повернулся к пострадавшему "брату". Поцарапали его в плохом месте, рана сама по себе была неопасной, но глубокой, а в здешнем климате это плохо. Загноится - и привет, большие неприятности. Выглядела она нехорошо, края распухли и приобрели багровый оттенок.

   Сонтхи достал из аптечки ампулу с знакомой этикеткой - антибиотиком.

   А я задумалась. Крепко. Это, вообще, нормально, что буддистский монах ходит по городу с электрошокером? Я, конечно, махровый фаранг и ничего о здешней жизни не знаю, но вот, думается мне, что ничего нормального в этом нет.

   На всякий случай я попыталась, как могла, незаметно, рассмотреть и запомнить пострадавшего монаха. Молодой. Совсем молодой. Я пока не научилась определять возраст тайцев, но, судя по тонкой кости, не "закабаневшему" телу и взгляду темных глаз, одновременно вызывающему и неуверенному - это был мальчишка. Подросток. Лет семнадцать, может, немного старше.

   Однако... судя по реакции на стресс... точнее, по ее отсутствию - на опасность он среагировал, как на погоду. Что уже говорило о многом. Может быть, конечно, он просто вырос в неблагополучном районе. В Таиланде есть такие? Наверняка. Эта пакость везде есть.

   Хем... Ну, что ж... Еще одна загадка в копилку. Будем разгадывать.

ГЛАВА 6

Что бы ты не задумал - не делай этого!

   - Вы правы, Пол. Это просто напуганный котенок...

   Зоопсихолог Игорь Левин появился в монастыре с утра, вместе с семьей, молодой женой и восьмилетним сыном, которых монахи немедленно увели показывать тигрят. Он оказался низеньким обаятельным толстяком, все время щурился на ярком солнце, а про солнечные очки, висевшие на цепочке, видимо, забыл.

   Мэк покосился в его сторону равнодушным взглядом и отвернулся но я, уже наученная, смотрела не в глаза тигра, а на кончик его хвоста. Тот подрагивал. Незнакомец насторожил Мэка, но, кажется, не сильно.

   - Скорее всего, на его глазах погибла мама, больше ничем такой сильный невроз не объяснить, - Игорь нахмурился, - Пол, то, что вы задумали очень опасно. Мэк нестабилен.

   - Как его стабилизировать?

   Коллега задумался.

   - Вы знаете о механизме зеркальных нейронов?

   - Он позволяет нам перенимать навыки, считывать эмоциональное состояние человека, с которым мы общаемся и «заражаться» им, - ответила я, - да, знаю. Но при чем здесь...

   - При том, что механизм работает в обе стороны. Когда «заражаются» эмоциями уже от вас самой.

   - Вы предлагаете мне попробовать "заразить" Мэка своим... - я замялась, не зная, как правильно подобрать формулировку.

   - Своей чудовищной самоуверенностью. - Зоопсихолог излишней тактичностью не страдал, - Простите, Пол, но это просто бросается в глаза. И как раз в данном случае это неплохо. Котенку, который вырос без мамы, а потом сделал ошибку и попал в клетку, лишняя доза самоуверенности не помешает. Ему отчаянно не хватает внутренней силы. В глубине души он осознает себя брошенным малышом, от этого весь его страх и агрессия.

   - Как вы мне посоветуете действовать?

   Толстяк покачал головой.

   - Я бы посоветовал вам отказаться от этой идеи. Но, поскольку решение принято, - я кивнула, - во-первых, отдайте Мэку свою футболку. Не стиранную. Сделайте это прямо сегодня, только ни в коем случае не во время кормления...

   - Понимаю, - отозвалась я.

   - Если вы все же решитесь войти в клетку, то ни в коем случае не утром или вечером. Лучше всего днем, по самой жаре, когда он будет сыт и максимально расслаблен. И, конечно, должна быть подстраховка. Человек с ружьем, заряженным снотворным.

   - Хорошо, - кивнула я, - это все?

   - Куда его собираются забирать? Я слышал - в Джерси? - Игорь потер переносицу, - вы ведь разговариваете с ним, Пол? Часто? Говорите с Мэком по-английски. Чтобы не дезориентировать его лишний раз...

   Все время разговора Шен стоял рядом и старался сдержать рвущееся наружу раздражение. Не вышло. Я поняла это, когда под его пальцами хрустнул и покрылся сеткой трещин экран телефона. Шен посмотрел на него с недоумением и сунул в карман.

   - Вы спятили, - убежденно сказал он, - или хотите её смерти.

   - Отнюдь, молодой человек, - Левин забавно скривился, - советы, которые я дал... это хорошие советы.

   - Да, особенно первый. Бросить эту идею к черту!

   - В числе прочих, - кивнул толстяк, - но и остальные не хуже. Я неплохой специалист, можете убедится. Это легко проверяется.

   - Тогда зайдите сами к нему в клетку! - сорвался Шен, - воспользуйтесь своими же советами!

   Игорь вздохнул.

   - Понимаю вашу тревогу. Если бы моя Ира задумала что-нибудь столь же... экстравагантное, я бы воспользовался первобытным правом, утащил ее домой за волосы и запер в спальне. - Шен выпрямился, сверкнул глазами, но толстяк вскинул руку неожиданно властным жестом, и китаец закрыт рот, так и не проронив ни звука. - И совершил бы огромную ошибку. Которая когда-нибудь в будущем, возможно даже не таком отдаленном, стоила бы мне семьи.

   - Но ваша жена осталась бы жива, - возразил Шен, намного мягче, чем собирался.

   - А вот это неизвестно. Сломанные люди, так же, как и сломанные кошки, долго не живут. Вы не знали? Это статистика.

   - Что же с ними случается? - удивился Шен.

   - Разное. Инфаркт-инсульт, несчастные случаи. Девиантное поведение, или, наоборот, поведение жертвы, которое провоцирует на них "все тридцать три несчастья". Алкоголизм, наркомания, суицид. Психические расстройства.

   - Да ладно! - китаец покачал головой, откровенно не веря.

   - Я не призываю вас верить мне на слово. Посмотрите статистику, - Игорь мягко улыбнулся, - Это беспощадная вещь. И в этом случае она очень категорична. Нельзя ломать крылья. Никому. Это травма, несовместимая с жизнью.

   На дорожке показался маленький мальчик. Он бежал, далеко обогнав маму и волонтера, который сопровождал ее по монастырю.

   - Папа! - громко крикнул он еще издали, - Я тигренка гладил, настоящего! У него такие усы и когти!!!

   Услышав детский голос Мэк недовольно вскочил, рыкнул и торопливо отошел к дальней стене.

   - Тише, Слава, - Игорь поймал и прижал к себе сына, - Зачем ты пугаешь тигра.

   - Я его напугал? - удивился парень, - Он же такой большой.

   - Это снаружи. А внутри он маленький и боится. Слух кошки в семнадцать раз острее человеческого, громкие крики им неприятны.

   Славик вывернулся из рук отца и подошел к клетке. Он долго смотрел на Мэка, потом как-то очень хорошо, открыто улыбнулся. И произнес очень тихо, почти одними губами:

   - Извини, киса. Я не хотел. Ты хороший...

   Мэк дернул ухом. Хорошим его тут называли не часто. И он в это не верил. По морде было видно - не верил!

   - Кто такая Олеся Подгорная? - спросил Шен, едва мы остались одни.

   ...Вот ведь! - Ты вообще все замечаешь? - поинтересовалась я, наблюдая, как солнце осторожно касается шпиля Чеди, сооружения, похожего на колокол. Разумеется, красотой заката я наблюдала только потому, что он был, действительно, красив. А не потому, что мне не хотелось смотреть на Шена.

   - Все важное.

   - А как ты понял, что Олеся - это важно?

   - Иначе ты бы не переменилась в лице, когда услышала ее имя.

   - Глазастый... Это моя клиентка. Она ходила ко мне несколько месяцев. Сложные отношения с мужем. Он ее бил.

   Шен удивленно вскинул брови:

   - Почему она ходила к психологу, а не в полицию?

   - Любила... Пыталась наладить отношения. Измениться так, чтобы не вызывать агрессии.

   - Любила человека, который ее бил? Она, вообще, нормальная была?

   - Пара "агрессор-виктим", - я пожала плечами, - кто говорит, что это психическое расстройство. А кто считает вариантом нормы.

   - И? - Шен оказался странно настойчив, - Ты сказала - "была". Что это значит? Ее проблема решилась?

   - Да, - кивнула я, - самым радикальным способом. Теперь у нее нет вообще никаких проблем. Муж ее убил. Говорит - просто не рассчитал силу. На суде он плакал.

   - Бред какой-то вся эта любовь, - в сердцах бросил Шен.

   - И не говори, - я с улыбкой покачала головой, - и не говори...

   Стремительно темнело. Золотой шар катился за край окоема, острые крыши путтавата стали черными.

   - Есть хочется, - сказала я, - почему-то.

   - Потому что ты не пообедала. А после полудня в монастыре никто не ест.

   - Печалька, - вздохнула я, - ну, ладно, не помру. Наверное. В крайнем случае, съем какого-нибудь невезучего бандита. Если полезет.

   Шен рассмеялся.

   - Можем съездить в кафе.

   - Так ворота уже закрыты.

   - Где ты видела забор без дырок?

   Я добросовестно припомнила все заборы, которые видела и форсировала в своей жизни и честно признала - любой можно хакнуть. Даже колючку в три ряда вокруг зоны время от времени режут, и иногда - вполне успешно.

   - А пойдем, - сказала я.

   Брести ночью через парк, больше всего похожий на джунгли, где из земли торчат здоровенные корни деревьев, стая больших летучих мышек налаживает радары, в низине валяются кабаны, а в глубине ошивается парочка бизонов - и все это ради того, чтобы съесть пиццу!

   Воистину, иногда надо быть настоящим психом, чтобы попасть туда, куда ты хочешь, а не туда, где ты застрянешь.

   Я старалась ступать бесшумно, высоко поднимая ноги и опускаясь сначала на носок, потом на пятку. Но индеец из меня оказался откровенно фиговым.

   - Рот открой, - посоветовал Шен, - ты дышишь так громко, что тебя слышно в Пекине.

   ...Хорошо, не в Москве. - Пол, - голос Шена стал вдруг странно напряженным, - там что? Змея?

   Луна освещала парк очень скудно, но все же достаточно, чтобы темнота не была абсолютной. И мои, почти слепые в темноте, глаза уловили движение на светлом блоке забора.

   - Веревка, - сказала я, - с той стороны кто-то с веревкой. Это бомба?

   Шен всмотрелся в темноту.

   - Не думаю. Что-то плоское. Скорее похоже на книгу.

   - Кама-сутра, что - ли? - хмыкнула я, - для "Плейбоя" маловат...

   Пакет, перевязанный веревкой, меж тем, медленно и печально дополз до низа. Веревка провисла. Неизвестный несколько раз подергал ее и, похоже, отпустил.

   - Стой здесь, - бросил Шен, - ни в коем случае не прикасайся к пакету!

   - Я похожа на дуру? - удивилась я.

   - Это на всякий случай, - пояснил Шен... и исчез. Вот ей-крест, только что он был тут, невозможно тихо крался рядом, морщился, когда под моими ногами хрустели ветки - и вот уже его темный силуэт у забора, на мгновение касается его рукой и - взлетает, словно подброшенный катапультой. Миг - и он исчез на той стороне. Сколько я не вслушивалась в ночь - звука приземления тела так и не услышала.

   Желтый призрак монастыря...

   Шен исчез, а я осталась. Одна. В парке с мышами, кабанами и бизонами. Хорошо, не с тиграми. Хотя... Вот пакет этот лежит... Хорошо лежит. Веревкой перевязан. По идее, не просто так его сюда положили. Значит, кто-то за ним должен прийти. Логично? А если так, так не стоит ли мне заранее заныкаться подальше, в какие-нибудь кусты.

   Интуиция взвыла, как пожарная сирена и в этом вое я явственно различила: "Чтобы ты не задумала - не делай этого!!!"

   - Спасибо, милая. Тронута и ценю, - пробормотала я и отступила в темноту, за ствол огромного узловатого дерева, едва не споткнувшись о корень.

   Пахло прелой землей и листвой. Ночь шуршала. Я невольно представила себе моего покойного приятеля - аспида и его коллег. Воображение немедленно нарисовало, как какая-нибудь эфа или щитомордник медленно и печально спускаются вниз по стволу... интересно, чем они питаются, когда психолога поймать не удается?

   Рядом явственно хрустнуло и я чуть не дала деру через парк. Удержалась лишь потому, что ни черта не видела.

   Из темноты выступило... тело. Большое. Лысое. В одежде монаха, вернее, только в юбке, без накидки. Тело прошло в трех шагах от меня, не заметив. Дышало оно совершенно бесшумно, и, если бы не случайная ветка, его можно было принять за призрака.

   Солидного такого призрака. С брюшком.

   Призрак подобрал пакет, но, вместо того, чтобы так же тихонько удалиться с добычей, нетерпеливо распутал веревки, сорвал полиэтилен и вцепился в плоский квадрат, как голый в свечку.

   Я едва успела отпрянуть и спрятаться за ствол дерева, потому что кусочек парка внезапно и ярко осветился экраном планшета.

   Монах - теперь я видела это совершенно отчетливо, всматривался в экран, и лицо его было... ну очень далеким от буддистской невозмутимости. Кажется, парень в ярости.

   Я припала к корявому стволу, всем сердцем желая двух совершенно разных вещей: оказаться прямо за плечом монаха - и, одновременно, где-нибудь подальше отсюда.

   Внезапно парень... зарычал. Честно слово, он издал горлом почти тигриный рык, так, что у меня мороз по коже прошел. А потом вскинулся и изо всех сил хряпнул планшетку об забор. Тот мгновенно брызнул осколками и снова воцарилась темнота.

   А монах тихонько завыл. И было в этом вое гораздо больше злости, чем каких-то других чувств.

ГЛАВА 7

Почти Сунь Цзы

   Пицца оказалась вкусная, большая, и с таким количеством мацареллы, что заменила не только обед и ужин, но, видимо, и завтрак. Немного испортило удовольствие, что есть ее пришлось прямо в парке, пока Шен аккуратно собирал в пакетик осколки планшета.

   - Тебе оставлять? - спросила я, с сомнением глядя на внушительный кусок. Глаза просили, а в желудок уже не лезло.

   - Что? - переспросил китаец, - а, нет, не нужно. Здесь я живу по местным правилам.

   - И куда его? - растерялась я, - холодильника нет, до утра испортится.

   - Да оставь прямо тут, кабаны найдут, будет им счастье. Нашла проблему...

   Действительно. На фоне всего остального проблема утилизации лишнего куска пиццы и впрямь выглядела несерьезно.

   - Где ты был? - спросила я, облизав пальцы и отряхнув руки, - ведь не только за пиццей бегал. Тебя не было больше часа.

   - Пойдем, - Шен выпрямился и аккуратно взял меня под локоть, очень кстати - в парке стемнело так, что я собственных рук не видела, - поднимай колени повыше, ступай осторожно и не торопись.

   - Где ты был? - повторила я.

   Шен вздохнул.

   - Помнишь гостиницу, из которой мы убрались? Она просто кишит "мальками". Я заглянул на кухню - готовили на полсотни морд, не меньше.

   - И ты думаешь, что все это про нашу честь? - изумилась я.

   - Не знаю, - честно ответил Шен, - я же тихий человек. Скромный учитель. Но если ты права...

   Он замолчал, уйдя в свои мысли.

   - Что? - не выдержала я, - Если я права? Опять переживаешь, что урн и палочек не хватит? Да сгреби всех в один контейнер и проблема решена. Бог знает своих.

   Шен тихонько фыркнул. Потом не выдержал и рассмеялся в голос. Словно вторя ему, в парке загукала какая-то местная птица. А потом из темноты возникло большое рыжее пятно. Я инстинктивно подалась назад и вжалась в Шена, а он обхватил меня руками... не слишком целомудренно, если честно.

   - Странное место для медитации, - сказало пятно знакомым голосом Сонтхи.

   Через пять минут мы с комфортом расположились на ступенях веранды. Монастырь спал без задних ног, если не считать летучих мышей, просто мышей и гекконов, которые шныряли, привлеченные светом, чуть ли не по ногам.

   Сонтхи принес масляную лампу, и обстановка немедленно стала загадочной, как и положено в страшных историях моего детства.

   - Так, говоришь, он сначала посмотрел планшет, а потом шарахнул об забор?

   - Точно, - кивнула я, - что-то он там увидел, и это "что-то" ему совсем не понравилось.

   - Как мыслишь, из этих обломков можно достать информацию?

   Монах скривился.

   - Если у планшетки был hdmi-разъем, то можно подключить к телевизору. Но вряд ли, это одна из самых дешевых моделей.

   - Значит, мы ничего не узнаем?

   - Значит, так, - Сонтхи равнодушно, или, скорее, флегматично пожал плечами. - Хотя... Хм... Вам везет, ребята! Здесь есть microSD. Информация, наверняка, на ней, - Монах ловко подцепил квадратным ногтем почти невидимую флешку и вытянул ее на ладонь.

   - Уверен? - шевельнул бровями Шен.

   - Почти на сто процентов. Если это "мальки", то они, скорее, утопятся, чем начнут рассекать с дешевыми планшетами.

   - И скорее удавятся, чем пожертвуют дорогим, - согласно кивнул Шен, - знаю эту породу. Скинули со своего на флешку и поставили ее сюда. Что за SD-шка?

   - Стандартная, шестого класса. Хорошая, надежная. Не дорогая.

   - У тебя есть устройство, куда ее можно воткнуть?

   Сонтхи легко улыбнулся.

   - Ты о чем, брат? Я - монах. У меня нет и не может быть ничего личного.

   - А в монастыре? - мгновенно поправился Шен.

   - Кьет уже лег. Надо ждать до утра, - Сонтхи легко поднялся из "бабочки", не касаясь руками пола и сложил их в традиционном жесте.

   - Хорошо, подождем. - Шен протянул ладонь. Монах изобразил непонимание. - Флешку. Отдай мне.

   - Не доверяешь? - по-настоящему изумился Сонтхи. - Мне - не доверяешь? Я думал, ты меня хорошо знаешь.

   - Знаю, - кивнул Шен, - именно поэтому - отдай флешку мне. Дальше от Мары - дальше от искушения.

   - В сомнениях дух совершенствуется, - возразил монах, глядя на Шена в упор своими черными глазами. Мне показалось, что между этими двумя происходит дуэль.

   - Ничего, побудешь пока несовершенным. Никто от этого не умрет и даже не родится. И родина не пострадает.

   Монах показательно сморщился и протянул Шену на ладони миниатюрный черный прямоугольник.

   - Так будет лучше, - сказал китаец, прибирая флешку в кармашек своего кошелька.

   - Вне всякого сомнения, брат, - согласился Сонтхи со странной улыбкой, - вопрос только - кому?

   До клетки с тигром я надеялась добраться без приключений. То есть - нигде не споткнуться - подсветить ночью территорию никто не додумался. Ничего, мне хватит мобильника. Но стоило отойти от веранды на десяток шагов, как под ноги подвернулось что-то большое и мягкое, и я чуть не полетела кубарем в ближайшие кусты.

   - Муха! - зашипела я, - вот кто тебя учил так здороваться, а? А если бы я на тебя упала? Остались бы ушки, да ножки - и еще один большой блин.

   - Мрм, - нежно отозвалась Муха.

   - Ну, хорошо, еще и хвостик... - я наклонилась и почесала поганку за ухом.

   Похоже, подружка вела тут насыщенную светскую жизнь - я не видела ее с того часа, как выпустила на территории монастыря. "Патрульная кошка" - вспомнилось мне. Обследовала территорию? Интересно, как она находила общий язык с тиграми? Или просто обходила их десятой дорогой?

   - Как думаешь, он спит?

   - Уррр, - отозвалась кошка. Понимай, как хочешь. Ладно, сейчас сама увижу.

   Мэк спал, но чутко, как все кошки, даже очень большие. Услышав меня, он дернул круглым ухом. Головы не поднял. И глаза не открыл.

   По словам зоопсихолога, это был хороший знак. Моя футболка уже лежала в клетке, значит, тигр учуял запах, но переживать по этому поводу счел излишним.

   И хорошо. Я даже говорить ничего не буду, просто посижу тут, рядом с клеткой. Немного. Чтобы он ко мне привык.

   - Ты ведь не против, Мэк? - шепнула я, устраиваясь на теплой земле.

   Кончик хвоста дернулся. Еле-еле.

   Воздух разрезали сухие песни цикад. Где-то вдалеке, за забором, шумно ссорились макаки, которым по идее давно было положено спокойно спать, но. видно, это были городские макаки, ведущие ночную жизнь.

   Тигр тяжело вздохнул и улегся поудобнее. Толстый полосатый хвост свесился вниз, и почти коснулся меня. Нарушая собственное обещание, я тихонько заговорила. По-английски, как и советовал звериный доктор.

   - Думаешь, никто тебя не понимает? Ха! Я понимаю, еще как. Я однажды сама попала в клетку. И провела там двое суток. Это, конечно, не много, и я знала, что скоро оттуда выйду, но мне все равно не понравилось. Когда ты лишен свободы, это... даже не бесит. Это делает жизнь пустой и бессмысленной. Зачем все, когда от этого всего тебя отделяют железные прутья?

   Мэк затих. Уснул? Или слушал? Муха - так та точно слушала, поставив мне мягкие лапы на грудь, и глядя в глаза так внимательно и понимающе, как мне еще учиться и учиться.

   Я усмехнулась...

   Никто никого просто так не любит - это аксиома. И если кто-то вдруг, посреди полного здоровья, кидается решать вашу проблему, и не требует ни денег, ни услуг - ищите личный мотив. Под благородством и бескорыстным желанием помочь ближнему, под религиозными установками и обетами, данными в минуту опасности, под всем этим обязательно обнаружится личный мотив.

   Копайте глубже. Пока вы слышите - "я просто хочу помочь" - ваша лопата отбрасывает шлак.

   Зачем я лезу в эту историю с белым тигром-людоедом? Каких собственных демонов пытаюсь заклясть? Из какой клетки хочу выбраться?

   ...Я задремала. Прямо так, на голой земле, рядом с клеткой. Под песни цикад и куда менее умиротворяющий зуд москитов. А когда проснулась от утренней сырости и от легкой боли в затекшем теле - с изумлением обнаружила, что меня то ли греют, то ли охраняют двое. На коленях привычно дремала Муха. А рядом с бедовой головушкой, правда, с той стороны прутьев, белел полосатый тигриный бок. - Ничего не понимаю, - я потерла лоб.

   Видео оказалось самым обычным, таких тьма на ютубе: тайская семья: женщина и двое детей то ли завтракают, то ли обедают. Небольшая кухонка, пластиковая мебель. Большие миски с рисом и, кажется, каким-то мясом - и к ним чашки с супом, из которых женщина и дети, переговариваясь, прихлебывают, параллельно с основным блюдом.

   Из-за чего сходить с ума и устраивать истерику?

   - Может быть на столе что-то не то? Шен, обед нормальный?

   - Вполне, - удивился китаец, - не слишком богатый, но сытный. Здесь многие так живут. В тайском языке нет слова "голод".

   - Вообще? - отстраненно удивилась я.

   - За отсутствием самого явления. В здешнем климате рисовое поле дает по три урожая в год, так что, по крайней мере, риса, достаточно для сытой жизни даже бедной семье.

   - Тогда в чем подвох?

   Шен выпрямился. Несколько раз вдохнул - выдохнул.

   - Полина... А ты бы не хотела пожить несколько дней на островах. Там круто. Настоящие джунгли...

   - А здесь они какие - игрушечные? - не поняла я.

   - Ну, там все ближе, романтичнее. Цветы красивые.

   - Гекконы по ногам бегают, - продолжила я.

   - Так и здесь бегают, - парировал Шен.

   - Ну так в чем разница? Давай, колись, орешек.

   - Ты же умная. Сама все поняла.

   - Поняла, - кивнула я, - но хочу услышать версию другого умного человека.

   Шен еще раз вздохнул - и сдался.

   - Смотри: вокруг монастыря уже давно что-то происходит: мыши в супе, граффити. Потом убивают козу - причем это не просто браконьерство, а акция устрашения. Согласна? - я кивнула. Спорить здесь и в самом деле было сложно. - Одного из монахов пытаются то ли избить, то ли похитить. Тебе это ничего не напоминает?

   - Религиозные разборки? Но разве буддизм не... Хотя, если это мусульмане, которых тут хватает...

   - Как версия, - кивнул Шен. - Но в религиозные разборки никак не вписываются "мальки", которые тут зачем-то крутятся едва ли не всей бандой.

   Я в глубокой задумчивости подтянула колени к подбородку.

   - Если отбросить монастырь, тигров, буддизм и вообще весь местный антураж, как несущественный... То все это здорово похоже на банальное вымогательство.

   - И? - мягко подтолкнул меня Шен.

   - Тогда это видео - шантаж. Семья на нем - родственники кого-то из монахов. Тогда все замечательно складывается: бандиты прислали ему планшетку, чтобы напугать: "Смотри, мы знаем, где живет твоя родня, мы смогли установить камеры в их доме, мы можем в любое время войти туда и сделать с ними все, что захотим..."

   - Не "кого-то", - так же мягко поправил Шен, - а именно того, кто приходил за посланием. Ты ведь сможешь его узнать?

   Я выпрямилась с чувством острой неполноценности.

   - Блин... Нет! Во-первых, я ни черта не вижу в темноте, вообще. Во-вторых, он стоял спиной. А в-третьих... Мне очень стыдно, Шен, но я до сих пор путаю монахов. Они очень похожи для непривычного глаза. Одинаковая одежда, одинаковые лысины, одинаково босые ноги.

   Вопреки моим ожиданиям Шен ни сердиться, ни