Оглавление
АННОТАЦИЯ
История сурового и справедливого полицейского, чей брак рушится из – за смерти единственной дочери и безнадежного пьянства жены. История выросшей на улицы девушки, которая ради выживания вынуждена торговать собственным телом. История убийства известного лондонского магната, чей труп был найден на пустой трассе, и свидетели, утверждающие, что в последний раз миллионер был в компании роковой «путаны».
Он должен расследовать это дело и превратить свидетельницу в подозреваемую, ведь это очевидно, что у уличных девок нет ничего святого. Только встреча с НЕЙ заставляет задуматься, способна ли ОНА на убийство и…дает ли судьба второй шанс на счастье? И кем станет для нее он – вершителем правосудия, очередным женатым клиентом или кем – то больше?..
ГЛАВА Первая
- Ты должна думать хотя бы, когда говоришь. Лия, хватит! Делай, как вздумается.
- Другого ответа я не ожидала, уважаемый комиссар полиции Рауль Коппенс
Сбросив вызов, темноволосый мужчина судорожно втянул воздух. Просторный кабинет казался сейчас чересчур тесным, как и туго завязанный узелок шелкового галстука. Стены невидимо навалились, вдавливая тяжестью или просто всякий раз, стоит пообщаться больше пяти минут с женой, возникало ощущение, что вес обуревающий вины велик даже для него. Еще двенадцать лет назад он и представить не мог, что когда – нибудь разговор с женщиной, с которой хотел связать всю жизнь, будет тяготить. В какой миг смеющаяся и лучезарная девушка превратилась в депрессивную истеричку? Память услужливо напомнила ту роковую дату. Тот перевернувший весь его мир день. Смерть маленького ангелочка. Дочери.
- Сэр, можно зайти? – голос молодого офицера вывел из задумчивости. Прижав подушечки пальцев к пульсирующим от боли вискам, Рауль утвердительно кивнул. Гарри Прауд, переведшийся из Северной Каролины в его полицейский участок на службу, выделялся из всех офицеров, пятнадцати человек, острой проницательностью и способностью разгадывать сложнейшие ситуации. За три года с участием Гарри запутанные дела раскрывались изо дня в день. Обычно, он приходил с уже собранными уликами для получения ордена на арест, но сегодня его офицер был без привычной папки с документами.
- Что случилось? Какие – то проблемы? – не выдержав, ослабил узел на шеи Рауль, наблюдая, как парень с откровенно унылым выражением лица рухнул в ближайшее кресло.
- Каждый раз, когда я оказываюсь настолько близок к правде, она ускользает от меня, - вздохнул Гарри. – Я уже неделю не могу найти причину, чтобы арестовать одну девчонку, хотя все факты против нее, но нет доказательств.
- О ком идет речь? – недоуменно поинтересовался Рауль. – Не самовольничай, Гарри. Ты не имеешь права втихую кого – то подозревать, а потом – приходить и сообщать, что у тебя ни черта не выходит. Ты забыл?
- Сэр, но вы знаете об этом деле, - ответил он. – Дело Николаса Райлса. Единственный наследник международной корпорации по обработке и добычи алмазов был найден мертвым на трассе при выезде из Бруклина. Тридцать семь ножевых ранений в грудь, но по результатам экспертизы – закрытая травма черепа. Его выкинули из машины во время движения, удивительно, что его отшвырнуло подальше от центра, иначе бы точно осталось, извините, мокрое место. Убийца, чтобы убедиться наверняка, добил его, безжалостно искромсав грудную клетку. Никаких следов, кроме…
- В «кроме» может скрываться, куда больше, чем мы ожидаем, - бросил Рауль. Воспоминания ожили в сердце под знакомое упоминание ненавистного слова. Кроме. Именно такие обвинения кидала его жена, говоря, что никто не виноват, кроме его проклятой работы и врагов.
- За три часа до смерти Николаса видели в компании уличной шлюхи, - сообщил Гарри. - Машину, как и деньги и документы в салоне, не тронули. Из – за того, что она была брошена на протяжении нескольких дней пустой, вызвало подозрение у местных. Они обратились к нам, и мы и нашли труп.
- Ты подозреваешь или знаешь, что та шлюха может быть убийцей?
- Знаю, комиссар, - на секунду показалось, что в голубах глазах офицера загорелся враждебный огонь, не присущий обыкновенной хладнокровности, с которым он работал по делам убийств. Просто показалось, потому что через еще мгновенье он, как и прежде, спокойно продолжил. – Несмотря на миллиарды на банковском счету, его работники уверяют, что Николас Райлс был ужасным скрягой и жмотом.
- Тут указано, что он был в компании двух девушек, - вытащив знакомую красный файл, Рауль принялся заново изучать приложенные копии допросов свидетелей из ночного клуба от следователя. – Настолько жадный, что пожалел денег на собственное удовлетворение?
- Мисс Сьюзан Джерси он высадил у ближайшей остановки почти сразу после того, как взял ее с клуба. Видимо, предпочел повеселиться хорошенько с более понравившейся и умелой шлюхой, - не скрывая ехидства, подправил Гарри. – Все – таки мисс Амаретти намного опытнее, чем многие…Простите, сэр!
- Меня это интересует убийство, соучастники и подозреваемые, - отчеканил твердо, обведя предостерегающим взглядом зазнавшегося офицера. – Женщин будешь обсуждать с друзьями. Продолжай конкретно.
- Я несколько раз допрашивал ее, но безрезультатно, - откашлялся он. – У нее есть жесткое алиби. Смс – сообщения от Николаса Райлса после того, как она вернулась в общежитие. Ее соседки по комнате заявили, что девушка приехала на такси ближе к трем часам ночи. Сообщение от покойного, копии вы можете просмотреть на следующей странице, получены ближе к половине четвертого. Расстояние от общежития до места убийства около двух часов езды на машине.
- А телефон Николаса Райлса был найден? – получив согласный кивок, Рауль понял, что спрашивать об отпечатках уже не целесообразно. – Почему ты подозреваешь обычную проститутку в убийстве?
- Я знаю, - снова исправил Гарри. – Мисс Амаретти не просто дешевая подстилка, но и очень коварная женщина. Два раза у меня были доказательства ее причастности в хранении кокаина и связи с террористом, и дважды она выходила сухой из воды, находя каждый раз алиби. И сейчас.
- Ты говоришь, будто передо мной не страж закона, а отвергнутый любовник, - поддел его Рауль, при этом заметив, как вытянулось и без того худощавое лицо сидящего напротив мужчины. Осознав, что пауза затянулась, Гарри приглушенно рассмеялся, переводя тему на шутливую непринужденную ноту.
- Я предпочитаю нормальные связи, а не собирать всякую падаль, - попытался язвительно прокомментировать, но Рауль снова недовольно покосился на него. – Вы сегодня не в настроении? Может, мне зайти позже?
- Мое настроение не мешает ходу дела, - процедил Рауль, перебирая страницы. – Не забывай о субординации и ответь, почему ты так уверен, что не ошибаешься в убийце?
- Она делит комнату с двумя девушками, и одна из них дала показание, что, хоть мисс Амаретти и вернулась до убийства «клиента», но ее платье было в крови, поэтому – то она так поспешно постирала его, - проговорил Гарри. – Не кровь девственницы пролилась же, верно? И на шеи мисс Амаретти есть следы от пальцев, будто ее душили, но, конечно, без ее согласия и без веских доказательств я не имею законного права снимать проводить экспертизу.
- Предупреди ее, что в случае отказа она автоматически из свидетельницы попадет или в подозреваемую уже по факту или соучастницу, - усмехнулся Рауль.
- Коварная женщина, - повторил Гарри. – Она прекрасно знает свои права и как ими манипулировать. Мне сполна хватило последнее разбирательство, которое едва не завело меня в Европейский Суд по Правам Человека за злоупотребление положением. Вы же сами тогда встали на мою защиту.
- Она отказывается добровольно сотрудничать? – нарочито проигнорировал его замечание, ощущая, как предательски заныло под ложечкой. Конечно, он помнил дело о похищении маленькой девочки. Помнит, как преданный офицер рьяно пытался выпытать у задержанного преступника нахождение ЕГО дочери, запугивая физической пыткой. Помнит, что та история едва не стоила погонов и сколько усилий потребовалось приложить, чтобы отделаться выговором и трехмесячным отлучением от службы Гарри.
- Она отказывается в третий раз давать показания, а я, черт побери, обязан гуманно вести себя по отношению к проститутке, - с презрением выплюнул он. – Для нее плевое дело – заколоть клиента. Ее мать была тоже певичкой в грязном пабе и убила своего воздыхателя ударом бутылкой. Яблоко от яблони недалеко падает, не так ли?
Дойдя до последней страницы, Рауль пристально уставился на лежащую перед ним фотографию. Надпись – мисс Рафаэлла Амаретти. Красивая девчонка. Чертовски красивая. Своими карими глазами, так впившимися в него сквозь изображение, казалось, она обрушивает всю ненависть мира. Но ее ненависть его не волновала. Не вызывала жалость или вопросы. Он уже привык к подобному взору, встречая знакомое пламя в зрачках жены, и все – таки чем – то она отличалась. Фальшиво милое личико истинного греха. Проститутки всегда пробуждали в нем ассоциацию разукрашенных накаченных вульгарных девок – одним видом деятельности – шлюхи, которые отличаются от жен тем, что берут деньги за раздвижение ног. Дорогие порой «грелки» для постели. Пусть и не озвучит в голос, но полностью солидарен с Гарри по поводу девушек легкого поведения.
- Рафаэлла, - резко поднял глаза на сотрудника, почувствовав, как к горлу подкатил ком. Мираж. Словно его медленно вернули на несколько лет назад, где по всему дому разносились хохоты и перекрикивания имени РАФАЭЛЛА. Его любимая невинная девочка. Уличная дрянь, носящая недостойно имя непорочного ангелочка, чья душа отошла к Господу. Несколько раз перечитывал собранное досье, слыша голоса прошлого. Есть вещи, которые никогда не забыть. Не вычеркнуть из памяти, потому что они превратились в фотографию. Перед глазами всегда. Фотография дороже всей жизни.
- В каком общежитии, говоришь, живет…мисс Амаретти? – язык не повернется произнести ее имя. Скопище всех пошлых мужских мыслей, даже и в воплощении обманчиво хрупкой девушки. И, возможно, алчная убийца.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Рафаэлла Амаретти всегда со скрываемым восхищением разглядывала этих отчаявшихся женщин, которые постоянно жаловались на отсутствия внимания со стороны мужей, при этом те им это компенсировали дорогими подарками и деньгами. Они всегда казались ей такими красивыми. Облаченные в шелковые ткани и редкие меха с притворным возмущением о семейной жизни, но вместе с тем не желающие разлучиться с привычным укладом. Опутанные французскими ароматами. Все это, может, было бы у нее, наверное. Хотя она в этом сомневалась.
Пригубив прохладного пива, единственное стоящее, что можно найти в баре «У Джони», одним из дешевых мест в Бруклине, которое могли позволить те, кто не зарабатывал тысячи долларов. Когда Рафаэлла в воскресенье приходила сюда, то невольно сравнивала, что обеспеченные и холеные дамочки никогда бы даже не посмотрели в сторону захудалого паба. Каждому свое - это правда, но за двадцать два года ее изрядно измотало получать «свое».
- Детка, что ты делаешь завтра после шести? – раскат пьяного смеха заставил повернуть голову назад. В старом кресле развалился обливающийся потом от собственной жирной массы тела местный мясник. Похотливо подмигнув ей, поднял стакан, наполненный дешевым самогоном. Криво усмехнулась.
- Джерси, разберись сначала со своей инфантильной женой, - бросила ему, заметив, как непонимающе приоткрыл рот мужик. Конечно, незнакомые, как он говорил, умные словечки пролетали мимо него. Всю жизнь, возясь с разделкой и продажей мяса, был далек от нормальной речи.
- Какой…инфантильной? – с трудом повторил за ней заплетающимся языком.
- Забей, - отмахнулась, как от надоедливой мухи, Рафаэлла. – Ты еще за прошлый раз должен мне сто евро. Кстати, я поняла, почему твоя женушка каждое воскресенье бегает в церковь, пока ты в баре.
- Она у меня верующая и ждет второго пришествия Спасителя
- Нет, просто она молиться, чтобы хоть одну ночь поспать спокойно без твоего свинячьего храпа, - поддела его Рафаэлла, отхлебнув пиво. Закусила сушеным кальмаром, слыша, как за спиной компания подвыпивший друзей мясника принялись угорать и обсуждать брошенную им тему.
Да, она спала с ним. Пару раз. Кроме доставленного удовольствия этому поросенку и образовавшейся задолженности, у нее не осталось никаких воспоминаний. Не понимала других женщин, которые занимались любовью и получали наслаждения. Воспринимали их профессию,как непрекращающейся праздник желаний. Они дарили, действительно, слащавую любовь любому, к кому попадали в постель, а вот она не умела завлекать сладкими речами и дурманить ложными признаниями. Никогда никому не говорила о любви. Не позволяла себе испытывать что – то, кроме скрытого отвращения и искусных стонов. Может, поэтому у тех, кто не пытался глубоко мыслить о том, чем занимаются, не было отбоя в богатых клиентов, а ей доставались только отбросы. Правда, один раз Рафаэлла ошибочно думала, что сорвала куш. Злосчастное заблуждение.
- Фредди, повтори мне! – ладонью похлопала по барной стойке, призывая низкорослого лысого мужика. Хозяин этой забегаловки и по совместительству единственный работник. Он кивнул, забирая ее опустошенную кружку. Снова насмешливо посмотрела на надувшегося от обиды мясника и похотливых мужланов, раздевающих ее взглядом.
- С тебя два евро, - вручил ей заново наполненную до краев кружку ледяного пива Фредди.
- Я забыла деньги, - прикусила нижнюю губу Рафаэлла. Соблазнительно надула губки, обведя кончиком языка. – Не угостишь сегодня? Я потом отблагодарю.
- Меня устраивает моя жена, - не подался на ее провокацию мужчина. – Ладно, в следующий раз занесешь.
- Держи, - запустила пальцы под кружевной бюстгальтер, вытаскивая монетку и кидая ее на стойку. – Слушай, ты из какого сорта вымерших верных самцов?
Давно смирилась с тем, что мужчины – рогоносцы приходили к ней порой из мести, холостых вела жажда неудовлетворенной плоти, а кому – то просто скучно жить с одной и той же женщиной. Пользовались, как лекарством от долгого брака. Временным развлечением и остротой ощущений. Положение подобных вещей вполне устраивало. Их жены не воспринимали ее соперницей, прекрасно зная, кто и на каком месте, а она и не гналась за большем. Брак. Верность. Иллюзии. Всего не существует. Не хотелось оказаться на месте какой – нибудь глупой жены, чей муж будет пользоваться услугами «девочек на ночь». К сожалению, пока Рафаэлла не выбирала любовников, но от женатых особенно воротило. От их обмана.
- Рафаэлла, - вдруг перед ней возник худощавый прыщавый подросток лет тринадцати в потрепанной кепке и порванных джинсах. – У меня к тебе дело.
- Дружок, а тебе не рановато еще? – закатила глаза, отпивая новую порцию пиво. Вздернула тонкую бровь, как только он протянул ей разорванную надвое купюру в пятьсот евро. Точнее – одну часть.
- Один мужчина готов заплатить за ночь с тобой тысячу евро, - произнес парнишка, и до нее мгновенно долетели пьяные перешептывания компании парней за соседним столиком. Обычно, ее услуги оценивались не более, чем двести евро, и последнее случалось крайне редко, если только ее заказывали, как подарок. В старом районе Бруклина каждый знал друг друга, поэтому скрывать, кем она является, не вышло, даже, если, возможно, раньше она и хотела.
- Почему он не пришел сам, а отправил тебя, да и еще с порванными деньгами? – выхватила ценную бумажку, заинтересованно повертев клочок между пальцев. – И что это может значить?
- Вторую часть купюры ты получишь, когда придешь к нему, а остальное…
- Не вдавайся в подробности, - снисходительно похлопала его по плечу, замечая, как краснеют уши мальчика. Спрыгнула с барной табуретки, помахав на прощание качающему головой Фредди и продолжающим кутить компаниям. – И где же ждет меня твой богатый незнакомец?
- Он не мой, - смутился тот, когда они вышли на улицу. Вонючие запахи спиртного, пота и сигарет развеялись на свежем ночном воздухе. Прохладный ветерок приятно обдувал разгоряченное лицо. Обожала ветер. Такой свободный и переменчивый. Не только может остужать в жаркую погоду, но и сильными порывами снести, что угодно. Свалить взбунтовавшимся ураганом любого.
- Меня зовут Чарли, я чистильщик обуви, - неуверенно пробормотал парнишка, и на губах Рафаэллы невольно заиграла слабая улыбка. Добродушно потрепала его по голове, подправляя сбившуюся кепку.
- Хорошо, Чарли, - проговорила она. – Где человек, который отправил тебя ко мне, находится? Куда мне надо идти?
- Вот туда, - он вытянул пальчик, указывая на переливающуюся всеми цветами радуги светящуюся вывеску. Знакомое местечко. Постоялый дворик для ночных свиданий, прослывший у местных пьяниц и охламонов притоном. Странно, что тот, кто готов расстаться с тысячью евро, выбрал в качестве гостиницы дешевый мотель. Нечему удивляться, ведь, обычно, именно туда встреченные в баре клиенты и водили ее. Правда, платили гораздо меньше. Доказательство, как ей не везет. Другие девушки из их квартала проводили ночи, хоть и не в пятизвездочных отелях, но на шелковых простынях. С шампанским и клубникой. Зная себе цену и находя тех, кто не только платил за физическое удовольствие, но и за эстетическое.
- Третья комната, Рафаэлла! – докончил мальчик. Скрыв горечь за ухмылкой, мысленно пожелала ему не потерять детскую отзывчивость. Не погубить себя, как сделала она.
- Спасибо, Чарли, - сделала шаг вперед, затем – остановилась и посмотрела на замешкавшегося еще, чего таить, ребенка. – Он тебе дал деньги или шоколадки, чтобы ты нашел меня?
- Десять евро, - виновато пробормотал мальчик. – Прости меня.
- Все хорошо, дружок! – успокаивающе воскликнула Рафаэлла. – Просто больше не играй во взрослого. Я знаю, что тебе тяжело, но попробуй еще немного сохранить в себе вот эту честность. Все равно этот мир подогнет тебя…А, может, и нет, если однажды повезет. Верь хотя бы ты в счастливый случай!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В небольшой комнате, обставленной в бордовых и фиолетовых оттенках, пропахло уже надоевшим запахом пота, сигарет. Душно. Освещаемая тусклым светом ночника. Широкая кровать слишком непропорциональна размерам спальни. Сделала шаг вперед, в поисках туалета или душевой, чтобы после ночной «работы» смыть с тела отвратительные следы.
- Птичка попалась, - знакомый прокуренный голос с едва заметным акцентом. К ней медленно приближался тот, кого меньше всего ожидала застать здесь или встретиться снова. Не помнила, как зовут этого офицера, не дающего ей покоя после смерти Николаса. Загоревшегося плотоядным желанием поразвлечься с ней. Какой бы падшей и низкой ни была, никогда не ляжет в постель к полицейскому. Именно из – за них она пошла по проклятой дороге, ведущей в безвозвратность. Из – за них она превратилась в ту, что стоит на трассе в таких коротких мини – юбках, что нижнее белье можно рассмотреть без труда. Ту, что продается за копейки, лишь бы выжить. Ее мечты разбились о скалы чужой прихоти и, кроме унизительной профессии, у нее не осталось ничего. Из – за них.
- Ты все не утихомиришься? – презрительно кинула Рафаэлла, швырнув на покрывало купюру. – Снял форму блюстителя порядка и решил проказничать? Найди себе другую шлюху.
- Пока я не получу правду, ты не выйдешь отсюда, - схватил, не разрешая сдвинуться с места. – Что тебе дороже: деньги или твоя свобода?
- Что ты несешь?
- Если ты признаешься, что ты убила по неосторожности или в целях самозащиты, я помогу тебе использовать твое чистосердечное признание в пользу, - не обращал внимание на то, как она извивалась, стараясь высвободиться. – С кем должен был встретиться покойный Николас? Почему отправил тебя раньше утра? Что случилось той ночью? Говори!
- А если мне дороже деньги? – вздернула подбородок. – Заплатишь мне тысячу евро, чтобы я переспала с тобой и взяла чужую вину? Не жирно?
- Может, ты его прикончила, что он тебе мало дал? Но ты же не должна рассчитывать на миллионы, будучи обычной дешевкой.
-Отпусти меня! - она попыталась разжать впившиеся в ее локоть мужские пальцы. Не получилось. Вместо этого он завёл руку за спину так, что вырвался вскрик.
- Мне больно! - зашипела Рафаэлла, но, похоже, ни ее злость, ни ненависть, ничего не подействует на светловолосого парня. С остервенением сжимал в удушающих объятиях, выпустив прямо ей в лицо табачный дым. Давно привыкла к мерзкой вони перегара и дешевых сигарет, который часто встречался у ее "клиентов", но от него выворачивало наизнанку.
- Офицер, ты забываешься, - язвительно усмехнулась она. - У тебя нет ничего против меня такого, чтобы ты позволил себе...
- Замолчи, грязная потаскуха, - не выдержал и схватил теперь ее за горло. - В самом дешёвом номере убогого отеля, куда ты пришла ради половины купюры в пятьсот евро, ты будешь указывать, что я могу, а что - нет? Я так разукрашу твоё невинное личико, что ты больше даже пять евро не сможешь заработать.
- Я не скрываю, в отличии от тебя, того, что я хочу, - в тон ему выплюнула она. - Если бы я знала, что именно ты ждёшь меня в этом номере, я бы сожгла эту половинку разорванной купюры и отправила бы сюда пепел. Ты, как офицер, вышел никудышным, что не можешь найти настоящего убийцу, но...
- Заткнись, дрянь! - резко выпустил ее так, что она едва устояла на ногах.
- Правда глаза колет? - не угомонилась она. - Сколько дней ты пытаешься повесить на меня это убийство и обиваешь порог возле моего дома? Я дала понять, что не хочу тебя, как мужчину. Смирись, ведь я даже не задела твою офицерскую честь, только мужское достоинство.
Оглушительная пощёчина выбила равновесия. Рухнула у его ног, чувствуя, как а неё посыпался град ударов. В ход пошли не только кулаки, но и толчки ногами, словно взбешённый конь, готовый затоптать упавшую перед ним жертву.
Во рту ощущался противный вкус крови. Тело болезненно сводило судорогами от каждого удара, но больше всего - пылала щека и разбитая губа.
Внезапно все прекратилось. Послышался какой - то шум, и она с трудом разлепила веки, оглядываясь по сторонам. Ее мучитель, опустив голову, стоял на достаточно большом расстоянии от неё, как позволяла маленькая комнатка, зато прямо спиной к ней возвышался темноволосый высокий мужчина в военной форме. Властный хрипловатый голос отчётливо выделял слова замечания и укора, видимо, он занимал должность по рангу выше, чем ещё пару минут назад озверевший от ее отказа офицер. Последний сейчас напоминал покрасневшего школьника, которого отчитывали, причём без криков и ругательств, но в жёсткой форме внушения ответственности за действия. Затем - повисло молчание. Как в замедленной съёмке, появившийся мужчина медленно обернулся к ней. Оглядел далеко не сочувственным взглядом или заинтересованным. Равнодушно осмотрел светло - карими глазами с зеленоватым оттенком, а она ни разу ещё не видела столь необычный цвет. Пронизывающий ледяным безразличием, и в то же время именно этот лёд обжигал. На мгновенье показалось, что кто - то приложил кусочек холодного к горящему от удара месту на лице, так внимательно рассматривал ее он.
Трёхдневная щетина и заострённые скулы придавали ему необычную привлекательность, хоть ей и приходилось встречаться, как и с гладковыбритыми, так и с бородатыми мужчинами, но что - то в нем выделяло его из всех представителей сильного пола. Губы сжаты в тонкую линию, безмолвно говоря о сильном характере. Повинуясь какому - то инстинкту, Рафаэлла протянула неуверенно руку. Хмуро оценил это движение, прежде чем сухо дать приказ.
- Помоги ей подняться.
- Не трогай меня! - инстинктивно спрятала пальцы под себя, отстраняясь от подходящего к ней парня. Тот нерешительно остановился, будто не он беспощадно избавил ее.
- Подними ее, - снова послышалось раздражённое повеление, и он взглянул ей в глаза. - Без игр в жертву, девушка. Я здесь, и трогать тебя не в моих интересах, поэтому и в не его. Ничего не происходит без моего разрешения.
- Значит, вы - хозяин этого пса? - огрызнулась Рафаэлла, отметив, как светловолосый оскалился. Казалось, если бы не присутствие ещё одного человека - он бы свернул ей шею. - Отличная ловушка! Неужели полицейская система настолько ослабла, что пользуется унизительным приемами? Вызывать проститутку и избивать под покровом ночи в номере мотеля!
- Сбавь свой темпер, - зарычал его помощник. - Не смей так говорить с господином Раулем. Я же говорил, какая она, сэр. Нахальная испорченная дрянь. Ей надо...
- Не тронь! - Рауль предостерегающе положил ладонь на плечо двинувшегося в ее сторону сотрудника. Рафаэлла вмиг замолчала, непонимающе уставившись на продолжающего сохранять беспристрастность мужчину. Не успела понять, как оказалась подхваченной с деревянного грязного паркета. Взлетела, как на невидимых качелях, в воздух, вновь приземляясь на сильные руки. Возникало ощущение, что она, подобно свободной птичке, парит в облаках, наслаждаясь прохладным ветром и безмятежностью. Словно кто - то вознёс ее к небесам, давая возможность вдохнуть чистый воздух. Наваждение улетучилось, стоило ему поставить ее на ноги в ванной комнате. Моргнула, отгоняя накатившееся непонятное оцепенение.
- Даю тебе три минуты, чтобы привести себя в порядок, после чего мы продолжим разговор, - уведомил ее он.
- Почему Вы спасли меня? - неожиданно вырвалось у неё. - Он избил бы меня до смерти.
Край тонкой губы дёрнулся, но улыбка не коснулась суровой линии рта.
- Тебе дважды повторить? Ничего не происходит без моего разрешения. Осталось две минуты двадцать секунд. Торопись!
Как только за ним захлопнулась дверь с противным лязгом заржавевшего замка, она оперлась ладонями о мойку. Не верила, что безжалостное обращение – это его приказ. Что за глупости? Он такой же, как и вся полицейская шваль. Хуже, возможно, ведь у него больше власти над ситуацией, а те, кто имеют безграничный контроль, надменны и беспощадны. Ему ничего не стоило, действительно, дать поручение и убить. Они все такие.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рауль выключил мобильный телефон, устало прикрыв веки. Очередная ссора на пустом месте, причем он даже слова не вставил, выслушивая молча недовольство жены. Банальная причина – ей захотелось сменить автомобиль на новую марку. Проблема не в деньгах. Он и не запретил, не попросил подождать, тем не менее Лия нашла повод, обвиняя в эгоизме и бессердечии. Поток гневных тирад продолжался, пока ему не удалось вставить положительный ответ, и только тогда его жена сбросила вызов. За последний год из любой мелочи раздувала громкий скандал, лишь бы выплеснуть, как она ненавидит и недовольна им, сколько желчи копит и как винит его в гибели ребенка. Будто это не его дочь лежит и гниет в сырой земле.
И еще на голову свалилась эта наглая девчонка. Проявляла некую стойкость, сваливая тоже на них град обвинений. Шлюха с принципами – это всегда забавно, особенно – мелочная и дешевая. Дерзкая проститутка. Но, интересно, что скрывалась за смелостью, с которой рьяно готова была сражаться, прекрасно зная, что силы неравны? Пустота. Обманчивая искренность. Девочка с панели, пришедшая ради половины купюры, совсем не зная, кто ее клиент. Развратное существо. И все – таки, наблюдая, как Гарри переходит границу и теряет контроль, оказалось выше его сил. Что – то толкнуло его встать между ними, не давая тому и дальше наносить удары. Она не равный соперник для физической силы. По крайней мере, это то, на что он списывал резкий порыв защитить уличную шлюху.
В полицейской академии его учили, что расизм и предвзятость – две черты, которые очерняют справедливость. Истаптывают правдивое значение служебной формы. За четырнадцать лет работы именно благодаря нейтральному отношению к тому, кто перед ним – наркоман, проститутка или эмигрант бедный из Африки, добился повышения. Не разрешал ни себе, ни офицерам применять силу или оскорблять. Сегодня терпеливо ждал в машине окончания разговора, отслеживая по видеокамере, пока не увидел, что Гарри превращается в настоящего монстра. Неверно истолковал приказ о показаниях, в буквальном смысле – выбивая из нее признание. Выговор обеспечен. Провоцировала – да, но его неизменное правило, которое установил в участке, не подаваться на искушение и не злоупотреблять полномочиями.
- Зачем ты запер дверь на ключ? – слегка сиплый голос заставил сразу открыть глаза и подняться на ноги с края кровати. Пошлое и грязное местечко. Кроме широкой кровати и ночника, в маленькой комнатушке не нашлось места ничему.
- Со старшими разговаривают на «вы», - сухо исправил, обведя внимательным взглядом бледное лицо, покрытое синеющими пятнами, скорее всего – завтра впалые щеки, лоб будут полноценными синяками. Густые кудрявые каштановые волосы доходили ей до поясницы. Короткое черное платье без рукавов, едва прикрывающее бедра, привлекало внимание к обнаженным плечам с отчетливо виднеющимися следами пальцев. Побои. Если она решит снять их и подать заявление на Гарри, черт побери, ему снова придется отступить от понятий честности и «замять» дело, спасая треклятого сотрудника. Пустые строки. Он ненавидел ложь, а сам врал, хоть и ради спасения. Ложь не меняет своего обличия. Презрение к самому себе съедало с каждым днем. Грызло изнутри. Чем дольше – тем больней.
Девчонка дернула за дверную ручку снова. Та не поддалась, и она стукнула кулаком, прежде чем раздраженно посмотреть на него, как на злейшего врага, хотя они знакомы около десяти минут. Рауль бегло взглянул на стальные наручные часы. Девять минут, если точнее. Гарри быстренько ретировался, осознавая, что его присутствие уже помешает, как отвлекающий фактор. Наедине с ней. Кто бы мог представить, что он, Рауль Коппенс, окажется в жалком подобии дома терпимости заброшенного варианта из – за какой – то уличной девки? Невероятно. Судьба исхитряется подпортить жизнь сполна.
- Что вы от меня хотите? – в карих глазах горела откровенная ненависть, предназначенная, кажется, не только ему. Беспредельная и поглощающая тьма в ее зрачках. Черная стена бесконечности, под которой таилось нечто еще, но оно тщательно заглушалось остервенением и гневом. Прислушалась, изменив тон.
- Я хочу точно не то, что хотят от тебя другие, - поддел ее Рауль, презрительно оглядывая комнатенку. – Тебе самой не противно?
- Не нужно изучать мои моральные качества или читать мне лекции, - упрямо вздернула подбородок. – Вы находитесь на местной улице Красных Фонарей в Бруклине. Знайте, что здесь продается все и неважно, в каком виде.
- На что ты готова ради денег? – поинтересовался Рауль. – Тебя мог здесь ждать и маньяк, но за половиной купюры ты могла бы пойти и в Ад, верно?
- А разве ваш пес не псих - маньяк? – прежде чем он раскрыл рот, опередила его. – Черный юмор. Я знаю, что кроме тренинга, офицеры должны пройти специальные тесты на вменяемость. Агрессия – издержка профессии у вас.
- Иногда даже после хорошего результата с годами сносит крышу, - вырвалось у него. С какой стати он разговаривает с ней так, будто они пытаются найти тему для беседы и познакомиться поближе? Сходит с ума.
- Почему ты отказываешься помочь расследованию? Ты боишься? – она отчего – то вздрогнула. Отошла от двери, сокращая расстояние между ними. В ноздри мимолетно ударил ненавязчивый аромат яблок и имбиря, но перекрывающая воздух вонь рассеяла иной аромат. Встала напротив так, что протяни ладонь – его пальцы опустятся на голое плечико. Нежная и чувствительная кожа, отреагировавшая на грубое обращение.
- В меня слишком долго вселяли страх, что теперь я уже ничего не боюсь, - он должен презирать близость таких девушек, но касание ее холодного пальчика к его влажному лбу принудило зажмуриться. Невесомое мягкое прикосновение длилось секунду, но казалось, что по его коже порхает легкая бабочка. Перехватил ее руку, останавливая. Специально хотела соблазнить его. Ни черта не выйдет. Вгляделся в янтарные глаза, блестящие в полумраке. Длинные ресницы трогательно взметались, стоило ей расширить зрачки, а после – опускались, когда она отводила взгляд, словно перед ним застенчивая девственница. По его логике, притворное зрелище должно было вызвать отвращение, только Рауль заинтересованно смотрел.
- Давай поговорим, - произнес Рауль, отдалившись. Застегнув верхнюю пуговицу на пиджаке униформы, заметил, как она вставляет ключик в замочную скважину. Плутовка. Воспользовавшись отвлеченным вниманием, успела незаметно вытащить из нагрудного кармана ключ. Размашисто шагнув вперед, рывком дернул ее на себя. Она не отбивалась, в отличии от того момента, когда то же самое проделал Гарри. Затихла, прерывисто дыша.
- А остаться без свободы ты не боишься? Я не о тюрьме, - по слогам отчеканил он. Ловко закрепил наручник на тонких запястьях. Щелчок вывел ее из ступора, раз она принялась вырываться. Поволок в сторону кровати, заставляя встать на колени, закрепляя цепочку к изголовью. Расстегнул и сбросил пиджак, оставшись в рубашке. – Теперь можно и поговорить. Мы не в участке. Я не при исполнении. То, что ты скажешь сейчас, не будет использовано в суде, но даст понять мотив преступления. Если ты будешь продолжать молчать, то я буду вынужден заново начать разбирательства про твою связь с кокаином, особенно, если у тебя в общежитии что – нибудь найдут в твое отсутствие, но при свидетелях.
- Шантаж – ваш любимый метод? – дернулась она, отчего кудрявая копна разметалась по сторонам. – И сколько вы будете меня держать здесь? До утра? Или несколько дней? Вас уже тошнит от этой обстановки, офицер, а в разговоре со мной откроется мой мир, но у вас нет смелости в него войти.
- Комиссар, - исправил ее, присаживаясь на край матраца так, что ее голова почти касалась его ноги. – Мне нечего терять. Мы здесь будем до тех пор, пока твой ротик, привыкший ко лжи и грязи, не начнет изливать чистую правду. Я потерплю эту обстановку, но сколько вытерпишь ты? Жажда свободы развяжет тебе язык. Зачем ты подменила телефон Райлса?
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Кажется, прошло уже больше пяти – шести часов, судя по тому, как ночная мгла отступила за окном, пропуская тонкую полоску света. Предвещая приближение рассвета. Рафаэлла пошевелилась с трудом, ощущая, как затекли не только запястья, но и все тело. Болезненно ломило. Рана на губе саднила, видимо, она случайно прикусила ее. Снова неприятный вкус крови во рту. На страх и риск вскинула голову, встречаясь с пристальным взглядом, неотступно следящим за ней. Взирал на нее свысока, продолжая ожидать ее капитуляции. Быть прикованной наручниками к изголовью кровати на холодном полу и слышать протяжные стоны, доносящиеся с соседних комнат, вызывало мурашки. Она не боялась. Она просто не понимала.
- Ударьте меня, – неожиданно нарушила долгое молчание. Не помнила, в какой момент Рауль перестал задавать вопросы, поняв, что они будут возвращены ему обратно безмолвием. Сам затих, не переставая сверлить в ней невидимую дыру карими глазами. Хоть какое – то действие, а не бьющая по нервам тишина. Слышать его ровное дыхание. Вдыхать терпкий аромат одеколона с сильными цитрусовыми нотками, в котором вся тошнотворная вонь этого чертового мотеля растворялась. Исчезала. Не давал сделать и вздоха, заполняя собой все пространство. Его близость превосходила ее тщетные усилия сохранять спокойствие. Стоило ему случайно дотронуться пальцами до ее волос или выпрямить ногу, касаясь теплой штаниной щеки или подбородка, как она вздрагивала. В грудной клетке сдавливает при виде напряженных мускулов, обтянутых рукавами рубашки. Без верхней части униформы он похож на…обычного мужчину. Не принадлежащей к полицейской сворки, а другой. Совсем непохожий на ее клиентов, выделяющихся неопрятностью и полнотой. Неотесанные мужланы. Нет. Не нужно сравнивать копа и тех, с кем она спит. Не нужно идеализировать его.
- Зачем? – без капли удивления спросил Рауль. – Ты насмотрелась по телевизору полицейских пыток? На практике – не действует. Ты все равно не заговоришь, к тому же Гарри явно перестарался. Не дергайся!
Она перестала извиваться, когда он замотал ее волосы на кулак, принуждая откинуть голову назад. На его колени. Его глаза не бродили по ее лицу, остановившись на рту. Потрясенно замерла в ожидании. Приложил край накрахмаленного платка к ее разбитой губе, избегая зрительного контакта, зато у нее появилась возможность бесстыдно рассмотреть высокомерный профиль. Аристократически ровный нос без горбинки. Тонкая линия губ и покрытые темной щетиной скулы. Едва заметный проблеск седины в черных волосах. Собственные ощущения выбили из колеи. С пятнадцати лет и до сего момента ни разу ни один мужчина не зацеплял. Не притягивал, как…он.
- Врежьте мне, - слабо прошептала Рафаэлла, вовремя успев изменить слова, иначе бы это звучало по – другому. «Поцелуйте меня». Откуда взялась это просьба – даже и не знала. Внутри все стянулось в тугой узел. Резко приняла вертикальное положение, следя за тем, как мужчины, хмыкнув, убирает платок обратно в карман брюк.
- Это пройдет, - многозначительно бросил Рауль.
- Это пройдет, - повторила за ним, неожиданно горько усмехнувшись. – Так говорит каждый, кому не причиняли боль.
- Боль? – за мгновенье переменился, рывком вскочив на ноги. Из равнодушного и хладнокровного кукловода перевоплотился в разъяренного зверя, заметавшегося по маленькой комнатушке. Уравновешенность рухнула, уступая дикой злости, будто она тронула тему – табу. Испуганно поджала ноги, не имея возможности закрыть уши ладонями. Наблюдала, как он метается, не зная, что разрушить. Неугомонно, как обезумевший, в безуспешных попытках найти что – нибудь поломать.
- Она мне тоже говорит это, - зарычал внезапно, как раненый уже зверь. Сдернул покрывало вместе с простыней с кровати, отшвырнув подушки. – Я теряю самого себя в боли. Мне хочется закрыть глаза и больше не открывать их. Противно от самого себя. Я в этом виноват и больше никто. Виноват в том, что стал себя сам себя ненавидеть.
Вдруг рухнул рядом с ней на пол, прижав подушечки пальцев к вискам. Судорожно втягивал воздух. Вопросов слишком много, но не решалась задать. Они стали немыми. Хочется высказать и спросить, что с ним произошло, но вместо оставалось слышать учащенное дыхание.
Рафаэлла уставилась на стену, тщетно пытаясь понять себя. Людей. Весь чертов неизвестный мир. Выходило отвратительно. Чем больше размышляла – тем сильнее убеждалась, что ее жизнь окончательно загублена. Погружена в тьму, в который скрывается боль. И у него есть свои раны. Незажившие. Он так же продолжал молчать, сидя с ней рядом. На полу.
- Девушку, с которой я делю комнату в общежитии, пригласили в дорогой ночной клуб, - начала Рафаэлла, упершись взглядом в одну точку. Мысленно переносясь в ту роковую ночь. Перематывая пленку памяти назад, вспоминая до мельчайших подробностей каждую деталь. – Я пошла вместе с ней в надежде…найти богатого клиента, которого смогу заинтересовать. Я думала, что мне, действительно, посчастливилось, когда Николас пригласил меня выпить. Я никогда не была в таких местах, где собирается элитная молодежь, разнообразие выпивки, да и вкус пива даже другой, никак в нашем пабе. Николас Райлс снял нас двоих, но в конце – выбрал меня. Повезло, да?
Он молчал. Не посмотрел на нее. Казалось, он немного и успокоился, так как плечи расслабились. Неуверенно бросила беглый взор на мужчину, прежде чем тихо прошептать.
- Я не убийца. Я могу быть мелочной шлюхой, но не смогу убить человека.
И снова в ответ гробовая тишина.
- За деньги можно купить меня и получить так называемую любовь, но невозможно заставить совесть заткнуться, - на сей раз глубоко вздохнула Рафаэлла. – Вы презираете меня за то, чем я занимаюсь? Но – почему? Каждый расплачивается чем – то за свое удовольствие – разве это несправедливо, что я называю цену и не требую большего?
Вновь он никак не отреагировал. Не прокомментировал. Лучше бы вставил обидное словечко или унизил, как делали остальные, но не молчал так, словно…не просто слушал, но и слышал.
- Я не убивала его! – не выдержала и воскликнула громко Рафаэлла. – Вы не верите мне, да? Не верите! Конечно, проституткам нельзя доверять, но, несмотря на то, что он избил меня, не заплатил и вышвырнул на трассе, я не убивала его. Он назвал меня «вонючей шалавой», а я и не ударила его!
- Ты пахнешь холодным осенним дождем, - неожиданно проговорил Рауль. – Моя жена говорит, что осень всегда пахнет несбывшимися мечтами и разрушенными надеждами. Раньше я любил это мерзкое время года, а вот прошлой осенью я похоронил свою дочь. Был октябрь и шел дождь.
- Комиссар, - бесшумно выдохнула Рафаэлла, больше не видя в нем ни ненавистного копа, ни высокомерного и жестокого палача, а наказанного, как и она, гнусной судьбой. Проклятые наручники не позволяли коснуться его. Она никогда никому не приходилась опорой или поддерживала, отвечая всем так, как отвергали и игнорировали ее, но что – то внутри всколыхнулось при виде запрятанной глубоко его боли. Придвинулась к нему ближе. На секунду показалось, что он оттолкнет ее, но остался в прежней позе.
- Ваша жена права, - с горькой усмешкой подтвердила Рафаэлла. – Я готова написать все, что было в ту ночь. А еще – у меня осталась вторая сим – карта Николаса Райлса, я забыла ее вставить после первой. Телефон я украла, чтобы избежать насмешек и издевательств, что меня выбросили. Я думала, что, если он на следующий день вернется, то найдет телефон возле указателя при выезде из города, где он меня оставил, но…
- Ты не убийца, - то ли спрашивал, то ли утверждал. Она оцепенела, когда шершавые сухие пальцы дотронулись до синяка на ее ладони.
- Комиссар, уходите отсюда, - проглотила подступивший к горлу ком Рафаэлла. – Это не ваше место. Здесь все пропитано пошлостью. Я завтра сама приду к вам в участок.
- Ты и напоминаешь осенний опавший листок, втоптанный в эту грязь, - пробормотал как – то странно Рауль, убрав руку. Запрокинул голову назад и прикрыл веки. Ей потребовалось, наверное, несколько минут, чтобы сначала – осознать его фразу. Впитать. Потом – до нее донеслоссь негромкое сопение. А ведь ей тоже нравилась когда – то осень. Пока та не разлучила ее с семьей.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Рауль проснулся от режущей боли в районе затылка. Голова казалась настолько отяжелевшей, что он ни сразу и осознал, где находится. Потерялся на несколько мгновений в пространстве, да и во времени. Утренние лучи, пробивающиеся сквозь грязную материю, служившую единственной шторкой для запыленного окна, неприятно заскользили по лицу. Убогое местечко освежило его воспоминания больше, чем то, что он сидит на холодном полу в неудобной позе. Попытался пошевелиться, но услышал тихое ворчание. Непонимающе опустил взгляд, обнаружив кудрявую голову, покоившуюся на его плече. Скованные в наручниках запястья неизвестным образом сплелись, как лоза, вокруг изголовья кровати, в то время, как их хозяйка неестественно откинулась, при этом…спала. Умудриться заснуть в таком положении – невероятно…
- Подъем! – дернул плечом Рауль, пытаясь сбросить наглую девчонку. Та что – то снова пробурчала, не думая отгонять дремоту. – Давай, просыпайся!
- Дайте мне еще один денек, и я заплачу за аренду, - невпопад бросила она, не церемонясь и снова вернув голову – только уже разместив на его ключице. Первым порывом было грубо оттолкнуть или встряхнуть, но что – то внутри остановило. Во сне она напоминала ангела. Нежного и искреннего, по – детски сморщивающего носик. Полное отсутствие косметики дополняло невинный образ. Столь безмятежный и простой. Подобный вид, наверняка, появляется только во сне, а в реальности – он прекрасно понимал, в каком обличии появляются распутные девушки с трассы в желании подцепить клиента, мозоля глаза.
И снова неожиданное действие, приведшее его самого в легкое замешательство. Кончиком пальца подхватил упавшую ей лоб кудряшку, заправив обратно. Потом – еще одна волосинка. Сразу и не понял, что его пятерня оказалась запущенной в кудрявую копну, перебирая густые пряди.
Кажется, ей нравилось то, что он делает. Замурлыкав, как довольная кошечка, потерлась кончиком носа о его шею, и в эту секунду Рауль резко выпрямился, отдергивая руку так, словно коснулся обнаженного пламени. Девушка тоже встрепенулась, мгновенно очнувшись и поморгав так же, как и он в первые минуты после пробуждения, недоуменно обводя обстановку.
- Ты не слышишь, когда тебя зовут? – обозлившись на себя, выругался Рауль. Вскочил на ноги, поднимая брошенный неподалеку пиджак. Принялся застегивать его, поочередно поправляя звездочки на погонах. – Вставай!
- Освободите меня сначала, - огрызнулась в ответ она, приходя в себя.
- Освободить тебя? – нарочито растянуто медленно переспросил Рауль. Начал измерять шагами и без того маленькую тесную комнатушку, будто тщательно обдумывая ее предложение. Будто оно слишком трудное для восприятия.
- Вы знаете, чего я хочу, - проигнорировала его сарказм.
- Я не уверен, что смогу угадать твои желания, - в ответ усмехнулся Рауль, выдержав секундную паузу, прежде чем продолжить. – Ровным счетом – мне плевать на них.
- В моей комнате в общежитии осталась сим – карта Николаса, - вмиг перевела тему Рафаэлла. Заметила зажатый в его ладони ключик от наручников. Хмуро переводил взгляд от него к ее лицу, решая что – то в мыслях. – Вам нужно мое содействие, да? Удерживая меня здесь, вы ничего не добьетесь.
- Не паникуй, потому что меньше всего мне интересно проводить в твоей компании и несколько минут без цели, - приблизившись, присел перед ней. Мгновенье – послышался противный скрежет, и ее запястья наконец – таки ощутили долгожданную свободу. Красные полосы на коже, местами – разодранные до крови участки, дополняли и без того потрепанный и избитый вид.
Резко подскочила, взирая свысока на продолжающего сидеть на корточки. От него веяло неприкрытой пугающей угрозой. Совсем не ее дальнейшей судьбе – на воле или в заключении. Опасность разрушить нечто большее. Взбудоражить что – то запретное. То, чего нельзя ни думать, ни испытывать.
- Вы – чудовище! – презрительно процедила Рафаэлла, оглядывая в висящем напротив, хоть и пыльном, зеркале отвратительное собственное отражение. Вся в синеющих отметинах. Засохших кровавых подтеках на ногах и локтях, да еще и на щеке распласталась мужская пятерня. Жалкая. Помятая.
- Ты забываешься!
- Ах да! Вы – уважаемый служитель закона, а я – дешевая уличная подстилка, - Рафаэлла увидела, как мужчина поднимается на ноги, ровняясь с ней. – Вы можете снова одеть мне наручники, заманить в ловушку, оболгать и избить – и вам все сойдет с рук! Вы прикрываетесь долгом защищать людей, а сами создаете различия в этих же людях. Если бы я была богатой наследницей…
- Это переходит все границы, - ей показалось, что он размахнется и вмажет так, что она точно долго будет отходить. Телосложением и ростом он вдвойне превосходил того светловолосого урода. Исходившая от него властность и самоуверенность, судя по всему оправданная, отличались от жалких петушиных выходок его офицера. – Я жду тебя в машине.
- Я никуда с вами не поеду! – выставила указательный пальчик в предостерегающем жесте и вздрогнула, когда мужчина обвил его своим пальцем, принуждая опустить руку к бедру. Это движение оставило на ней невидимый след. Кожу начало покалывать не вовремя. Быстрый стук отдался барабанной дробью в ушах. Не зря чувствует, что в нем таится опасность.
- Мы поедем в твое общежитие, и ты дашь мне сим – карту, - не замечая ее реакция, Рауль поставил в известность о планах. – Тебе надо еще будет подписать расписку о невыезде из страны до конца расследования.
- Что еще требуется от меня? – попыталась вложить в голос, как больше грубости. Не вышло. Предательски дрогнул, выдавая охватившее от его близости и запаха волнение. Откашлялась. – Дайте пройти в ванную!
- Не задерживайся! – отошел, освобождая пространство, и она проскользнула мимо него. – У тебя три минуты. Я не люблю ждать.
- Вы, как испорченное радио, комиссар! – не удержалась Рафаэлла. – Три минуты. Три минуты. Неужели нельзя сказать: две или пять?
- У тебя совсем не развит инстинкт самосохранения? – присел на край кровати Рауль, закидывая ногу за ногу. – Дерзишь и грубишь, причем находясь в далеко невыгодном положении. С тебя еще не снято подозрение.
- Подозрение не обвинение, а для выдвижения резонных обвинений у вас нет улик и не будет, ведь их нет, - в тон кинула ему. – А вчера вы поверили, что…
Замолкла, вспоминая минувший диалог. Освежая чертову память, позволяя его наполненным неприкрытой болью фразам впиваться. Перед глазами возникла сцена, когда он ломил, что попадалось ему на пути, обвиняя себя во всем. Тогда он предстал перед ней мужчиной, отчаянно нуждающимся в поддержке. Предстал перед ней человеком, которому просто хотелось помочь. Не из – за жалости. Из – за такого близкого понимания этой боли. Видимо, по ее изменившемуся взгляду он понял, что именно пыталась напомнить ему. Подхватился, направившись к ней. Инстинктивно отступила назад, прислонившись спиной к двери. Дыхание участилось от того, что он почти не оставил между ними расстояния. Она опустила взор, рассматривая полицейскую форму, стараясь отвлечь мысли гаданием, что означает количество золотых звездочек на его погонах. Лишь бы не встречаться с обжигающим ее всю сощуренными карими глазами.
- Вчера мы вступили на путь переговоров, - отчеканил он. – Взамен на сотрудничество ты получаешь гарантию оставаться на свободе. Этого недостаточно? И на этом хочется подзаработать? Ты тоже обещала быть сговорчивей
- И насколько вы хотите, чтобы я была сговорчива? – вздернула подбородок, смело вернув с ним зрительный контакт. Переступая через несуразные и глупые разыгравшиеся нервы.
- Я хочу получить все, что я хочу, и когда мне хочется, - прозвучало настолько двусмысленно, как и их случайно соприкоснувшиеся кончики носов. Переменился, мгновенно отшатнувшись. Не найдя иного выхода, как распахнуть дверь и зайти в уборную, Рафаэлла приложила ладонь к груди. Сердцебиение катастрофически участилось. Вылетало, вырываясь, как из невидимой сети, из грудной клетки. В самом деле – дрожала – так действовало на нее присутствие комиссара Рауля. Выбивал из колеи. Ни один мужчина еще не производил подобного впечатления, поэтому необходимо остановить, не дав начаться. Дать то, что ему хочется. В смысле – закона.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Белоснежный полицейский джип неся вперед, подскакивая на буграх, но скорость не снижалась. На спидометре стрелка поднималась к сто сорока, и Рафаэлла нервно сглотнула. Учитывая их неровные старые дороги, не понимала, как ему удавалось лавировать между ехавшими навстречу грузовиками и полуразваленными легковушками. Предвзятость даже в этом. Была бы обычная машина и простой водитель, а не джип копа и мужчина в погонах, то вряд ли бы буйные водители сохраняли молчание на очевидное неудобство на трассе.
Не сразу опомнилась, когда он резко дал по тормозам, останавливаясь прямо у входа в ее общежитие. Небольшое старое строение, состоящее из шести комнатушек, сохранилось еще с военных времен. Не реконструированное, почти разрушающее, зато аренда в месяц составляла четыреста пятьдесят евро, и это утешало. Конечно, не успокаивало полностью, учитывая, что порой чуть больше пятьсот евро получала за тридцать день, когда жадные скупердяи отказывались расщедриваться на удовольствие.
- Нет, вы не можете пойти со мной! – воскликнула возмущенно Рафаэлла, заметив, что мужчина распахивает дверь со своей стороны. В солнцезащитных очках и застывшим высокомерным выражением лица походил на вышедшего с экранов телевизора копа, тем не менее не следует забывать, что он не вымышленный. Как и его реальная деятельность.
- Кто мне запретит? Ты? – тоном, с которым общаются, обычно, с незаметными мизерными существами, обратился к ней. Она с трудом справилась с ручкой, прежде чем так же выйти из джипа. Он облокотился слегка о капот, похоже, оглядывая убогий бедный район, переполненный скоплением ругающихся людей, подзывающих и ищущих очередного клиента с утра проституток и выпивающих группировок местных хулиганов.
- У вас нет ордера на обыск, комиссар, - парировала Рафаэлла. – Добровольное сотрудничество, забыли? Никакого принуждения.
- Похвально, что тебе известны законы, - усмехнулся он. – Только в данной ситуации для тебя закон интерпретировать – моя привилегия.
Демонстративно указал ленивым кивком головы на униформу, и ей ничего не оставалось, как направиться вперед, ощущая на спине сверлящий взгляд. Необходимо предоставить ему эту проклятую симку и забыть обо всем, как и о страшном сне. Замазать, в первую очередь, синяки слоем тонального крема, а после – отвлечься за кружкой привычного пива в пабе, лишь бы забыть о случившемся.
Шла уверенно, стараясь не замечать удивленные встречающиеся ей взгляды выходящих с других комнат девушек и парней. Остановившись возле знакомой двери, нагнулась, приподняла тряпку, служившую ковриком, и вытащила ключик.
- Entra senza permesso - i problemi sono forniti - услышала, как мужской голос произносит итальянские строчки, и резко обернулась к нему.
- Не читайте! – внезапно для самой себя, вспыхнула до корней волос. – Берите, что вам надо, и уходите.
- Ты говоришь на итальянском языке? – получив недовольный кивок согласия, Рауль продолжил. – В досье, что на тебя собрали, указано было, что ты родилась в Бруклине.
- Моя мама родилась в Тоскане, а папа был из Венеции, - ответила Рафаэлла. – Вам оно надо, откуда я? Какие вопросы о моей личной жизни, которых нет в вашем досье, еще зададите?
- Не поднимай шум, - процедил Рауль, заходя внутрь. Маленькая комнатка в грустных серых тонах с кроватью на одного человека и раскладушкой на полу не вызовет ничего, кроме отвращения, как и разбросанные повсюду вещи, причем и не ее, а Сюзанны, но объяснять это ему незачем. Стараясь игнорировать факт, что для его роста и габаритов ее жилище казалось тесным, Рафаэлла гордо вздернула подбородок и прошла к шкафчику. Выдвинула тумбочку, принявшись рыться в груде ненужного хлама в виде модных журналов, которые коллекционировала ее соседка, прежде чем найти долгожданную вещь, хоть и запрятанную в отрезок грязной газеты. Повернулась к нему, протягивая, как снова возмущенно фыркнула. Он стоял спиной, изучая приклеенные на ее части стены рисунки итальянских богов, которые она когда – то по памяти рисовала обычным карандашом, копируя из тех, что видела на картинках в маминых книгах в детстве.
- Не смотрите! – пробурчала Рафаэлла, проскользнув мимо него и встав перед ним так, чтобы его неприкрыто заинтересованный взгляд скользил по ней. – До свидания, комиссар!
Постаравшись, чтобы их пальцы даже случайным образом не соприкоснулись, Рафаэлла вручила ему сим – карту. Край его губы дернулся в усмешке, но он молча развернулся и направился к двери. Обратно. Ни сказав ни слова. Лишь хлопок вывел ее из некого транса, куда она погрузилась со вчерашнего дня. С его встречи. С того момента, когда предательски позволила себе проникнуться чужой болью. Позволила пошатнуться давно и мощно выстроенной стене эгоизма.
Откинув прилипшую от пота и крови прядь со лба, Рафаэлла открыла комод, вытащила новое белье, джинсовые шорты и топик. Необходимо освежить не только мысли, но и тело. Возможно, смыв следы с тела, избавится и от воспоминаний прошлой ночи. Спустя двадцать минут Рафаэлла поняла, что снова прогадала. Ошиблась. Ни ледяная вода, ни синие отметины на лице или ненависть к полицейским не помогли вычеркнуть из памяти образ мужчины. Не могла забыть, и это выворачивало наизнанку. Начинало терзать.
- Привет, красотка, - изрядно прокуренный голос Сюзанны разорвал зловещую тишину, и Рафаэлла, не отрываясь от замазывания синяков и ссадин толстым слоем пудры и крема, небрежно бросила через плечо приветствие. – Какого черта! Кто тебя так разукрасил?
- Вчера был не мой день, - не желала вдаваться в подробности Рафаэлла. – Наткнулась на одного несговорчивого и настырного копа. Забей. Ты нашла работу в клубе?
- Меня одобрили для продолжения работы танцовщицы в баре, - кинув на кровать сумку, Сюзанна плюхнулась в центр. Хрупкая светловолосая девушка с огромными голубами глазами и белоснежным цветом кожи, конечно, притягивала, куда больше и выгодней предложений, чем Рафаэлла. Смугловатая с буйными кудрями и слегка узковатыми карими зрачками.
- Поздравляю тебя, - неохотно бросила Рафаэлла, пытаясь пригладить ладонью влажные вьющиеся волосы. За окном, на улице, кто – то без остановки сигналил, видимо, вызывая на встречу очередную девушку из их общежития. Точно не ее. Вряд ли ближайшие дни у нее получится найти «достойного» клиента. Нетерпеливые сигналы продолжались.
- Кого, интересно, ждут? – раздраженно спросила Рафаэлла, совсем не ожидая ответа от почти засыпающей собеседницы. – Скоро уже серенады будут петь. Меня бесит этот звук!
- Да там полицейский джип, - проваливаясь в дремоту, прбормотала Сюзанна. – Наверное, у нас здесь появилась подружка копа или засаду кому – то объявили…
Дальше слушать не возникало нужды. Пулей выскочила, выбежав на улицу, с отчаянно бьющемся сердце. Она ненавидела его агрессивность, настойчивость, да все то, чем выделялся этот треклятый комиссар. Он не оставит в покое. Каждым непонятным действием, в котором таилось то, что непременно поставит ее жизнь на карту. И лучше бы заблуждение, чем застать знакомый джип и нахмурившегося мужчины. Перестал сигналить, стоило ей выйти наружу. Опередив его и благоразумность, которая и без того подводила, отперла дверцу и нырнула в прохладный салон. Снова контраст между жаркой погодой, благодаря установленному кондиционеру.
- Что вы творите? – вопрос прозвучал довольно спокойно, хотя внутри бушевала буря.
- Ты знаешь Уильяма Маркеса? – тень пробежала на угрюмом лице, как только выговорил имя незнакомца. – Я вставил сим – карту в рабочий телефон и прочитал последнее сообщение, в котором некий Уильям Маркес обвинял Николаса в том, что он отбил у него девчонку из клуба. Тебя, Рафаэлла. Смс получена за два часа до смерти Райлса.
- Ага, конечно, из – за меня он прикончил своего друга, - усмехнулась язвительно Рафаэлла. – Внимание проститутки не стоит ничьей крови.
- Друг? С чего ты взяла, что они были друзьями?
- Может, с того, что они вместе пили, кутили и обращались друг к другу, как давние товарищи, - вздернула бровь Рафаэлла. – Кстати, Маркес нас так же угостил за своей счет. Жаль, что я не сразу поняла, какая жадная натура ваш покойный Николас Райлс!
- Мне удалось собрать информацию о Маркесе, - начал Рауль, и она невольно перебила.
- За полчаса?
- Чтобы узнать что – то о человеке, который нужен для дела, мне хватит одного звонка, - уверенно проговорил он. – Уильям Маркес устраивает вечеринку – маскарад послезавтра.
- Я рада и за вас, и за него! С меня хватит – уже все! – похлопала ладонью по груди, в безмолвном жесте, говоря, что она – свободна от всех обещаний. – Не поднимайте шумиху!
- Ты схватываешь налету мои слова, - ухмыльнулся он. – Ты должна сделать еще кое – что
Нагло и откровенно использует ее. Издевается. Нарочито буравит потемневшими глазами, словно отбивая по оголенным нервам. При этом смотрел на нее так, как будто залез в ее размышления, прекрасно осознавая, какой бардак развернулся в голове. Пытался отгадать ее намерение, прежде чем оно вообще созреет.
Кровь застучала в висках. Смотрел на нее, не моргая и не отводя взор. Так можно смотреть еще долго и долго. А ей позарез необходимо взять себя в руки, иначе сойти с ума очень просто.
- Дайте мне выйти, комиссар, - недовольно буркнула Рафаэлла, дёрнув за заблокированную ручку дверцы. - Я вам помогла! Я дала вам номер этого человека, а вы снова загнали меня в ловушку! Это подло!
- Тишина! - забыла, как дышать, замерев, когда он приставил указательный палец к ее губам. - Я отпущу тебя после того, как ты послезавтра пойдёшь со мной на маскарад.
- Зачем? - с трудом можно было разобрать возмутительное восклицание. Ее язык отважно, отказавшись подчиняться хозяйке, коснулся теплой кожи на мужском пальце. Отреагировал, будто его ударило молнией, мгновенно отняв руку. Вновь как – то надулся.
- Ты говоришь, он хотел провести с тобой ночь, но Николас его опередил? - напомнил ей Рауль, не позволяя шелохнуться. - Ты соблазнишь этого ублюдка и добудешь портфель, который он носит постоянно с собой. Пока у меня нет основания задержать его, только опираясь на слова...твои слова, но если я найду хоть одну зацепку, то Уильяму Маркесу не скрыться от нас.
- Мне нужно переспать с ним ради ваших доказательств? - возмущённо фыркнула Рафаэлла, сбрасывая его руку.
- Хочешь переспать с потенциальным убийцей? - вздёрнул чёрную бровь Рауль. По правде, она ожидала, что он отнесётся к ее тону пренебрежительно и даст понять истинное презрение к ней. Мол, таким дешевым проституткам неважно, где и с кем спать, но он удивил, ни разу не напомнив ей о ее статусе. Хотя каждый поступал так, иногда и дети не упускали возможности косо на нее покоситься.
- Никогда! - огрызнулась Рафаэлла. - Из - за него мне прибавилась ещё одна головная боль. Побыстрее бы закончился этот кошмар, и я бы вернулась к прежней жизни.
- А какая она, жизнь, у тебя? - усмехнулся Рауль. - Тебя ничего не заставляет заниматься подобным ремеслом, верно? Сутенеры? Деньги на операцию для кого - то или долги? Что за связь у тебя с этой грязью? Или тебе нравится то, что ты делаешь?
Его слова невидимо били наотмашь. Хлыстали каждой буквой, и лучше бы он тысячу раз обозвал ее шлюхой, чем принялся бы рассуждать о столь больной для неё теме. Как будто что - то могло измениться или он мог бы поменяться с ней местами, чтобы ощутить на собственной шкуре.
- Я балдею от того, что меняю мужчин, как перчатки! - лживо ухмыльнулась Рафаэлла. - Даже деньги готова не брать большие, лишь бы не отпугнуть "клиентов", но отказаться от удовольствия подзаработать легко и просто - глупо. Совмещаю приятное и полезное!
- Выметайся из моей машины!
- А что такое? - саркастически кинула она, игнорируя опасный блеск в карих глазах, стоило ей провести внутренней стороной ладони по мужской щетине. - Хочется, да колется? Не позволяет гордость или...
- Не испытывай мое терпение! - грозно прорычал Рауль, не дожидаясь ее реакции, подался вперёд. Захватан, словно призрачным полотном, ароматом одеколонов. Распахнул перед ней дверцу, демонстративно указывая на выход.
- Вечером я заеду за тобой, а пока - катись к чёрту, - процедил он.
- Ещё посмотрим, - огрызнулась Рафаэлла, прежде чем последовать его "приказу". Нарочито выделила последнее предложение. Излить хотя бы в эти фразы накопившееся презрение, слившееся с бессилием.
- Кстати, не в моем вкусе мужчины вашего типа, комиссар! Терпеть не могу вас, копов! –
Плавно подняв пуленепробиваемое стекло, Рауль нажал на газ. Джип резко дернулся, и Рафаэлла машинально подалась назад. Как же возненавидела его! Имея веское основание
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он нашел ее там, где предполагал изначально. Где еще может быть эта неугомонная и распутная девчонка, если не в пабе? Если не с очередным массивным мужиком в синий кепке и замызганной пятнами майке? Дешевый бар с клубами дыма сигарет низшего сорта и пропитанный запахом алкоголя вперемешку с потом. Ощущение, что он стал частью этого помойного ведра, вызывало неприкрытое раздражение. Из – за одной чертовки, которая нарочито идет наперекор. Смело бросает вызов. Ничуть не чувствует субординации и страха. Собственноручно устраивал унизительную пытку, как опуститься ниже плинтуса. Дойти до уровня, чтобы искать проститутку с трассы. Обезумел настолько, что пришел сюда, где каждый оборачивался и без стыда обводил его изумленным взглядом, будто он не с этой планеты, а приземлился неизвестно откуда. Возможно, для них так и есть, судя по их неухоженному небрежному виду, отсутствию манер и просто откровенно хамскому поведению. Они бы точно отреагировали иначе, если бы он пришел в полицейской форме, при этом еще прихватив с собой несколько ребят, но на с ней справиться он сам. Его личная привилегия. Нестерпимо захотелось поломать ее. Снова растаптывать не присущую для нее при ее – то профессии гордости. Поломать настойчивость и заставить бояться не только возможного правосудия, но и его. Дрожать не от гнева, а от удушающего страха. В предпринятых попытках добиться желаемого медленно терял связь с реальностью, переставая узнавать себя. Да, он был и раньше непреклонен и неумолим к преступникам, тем не менее ни разу еще не преследовало желание найти что – то такое, из – за чего могла бы возникнуть личная неприязнь ненавидеть. Предпочитал абстрагировать эмоции. Даже, если дело, казалось, для него зайдет касательно семьи, и виновный будет приходиться ему родственником – без сомнений он выберет то, что обязует закон, ведь перед ним все равны. Но по отношению к Рафаэлле Амаретти нечто пошло совсем не так, как должно быть. Выходило из - под контроля, и он позволял этому происходить.
Много чего неверного тоже происходило с его разрешения. Начиная от надвигающейся беды, которую он лично пустил в жизнь, заканчивая безутешной женой, потому что, не сумев стать для нее опорой, позволил заливать горе алкоголем.
Игнорируя отвращение, подошел к заливающейся от пьяного смеха девушке. Кудрявые волосы рассыпались по спине, обтянутой джинсовой курткой. Отметил, что облегающие брюки и застегнутая до горла ветровка, скорее всего, непривычный для нее вид. Скрывает побои. Пытается стереть воспоминания.
Заметив его, мгновенно выпрямилась, отставив недопитую кружку пива в сторону. Карие глаза недобро блеснули. Настроение сразу переменилось. Он не снимал очки, поэтому – то и привлекал внимание, так как в помещение освещалось тусклым светом. Затемненное.
- Я жду тебя снаружи, - коротко бросил Рауль, и она возмущенно фыркнула, собираясь чем – то возразить. – Мы договорились.
- Я никуда не поеду, - процедила Рафаэлла, потянувшись снова за кружкой. Не дал, обхватив тонкое запястье. Сдергивая ее резко с высокого стула, отчего она протестующе вскрикнула. Толстяк, с кем она до этого беседовала, повернул голову, словно не перед ним разворачивалась сцена, дабы не вмешиваться в разборку. Кого защищать? Отстаивать честь продажной женщины – гиблое дело.
- Так не пойдет, - зашипела Рафаэлла, пока он тащил ее сквозь выстроившихся любопытных людей к выходу. Не намерен находиться и больше пяти минут в этом убогой развалюхе. – Вы меня преследуете?
- Ты меня ждала, - остановился, когда они добрались до его джипа. Затормозил неожиданно, разворачивая ее так, что она оказалась перед ним. Не отпустил, заскользив кончиками пальцев по прохладной коже, касаясь внутренней стороны ладони. – Ты хотела, чтобы я пришел за тобой. Хотела меня позлить. Хотела, чтобы я искал. Хватит играть.
- Это вы такой, - резко выдернула руку из ослабевшего захвата, ткнув указательным пальцем ему в грудь. – Я вам не марионетка, чтобы вы дергали меня за ниточку. Чем смогла – помогла. Арестовывайте меня, но я с вами никуда не поеду и не пойду. Еще чего – маскарад! Я вам не актриса…
- Верно, - вдруг тонкие губы мужчины дернулись в язвительной усмешке. – Я выбрал неверную тактику разговора. Сколько ты хочешь?
Раскаты приближающегося грома разносились повсюду. Порывы ледяного ветра хлестали. Нетерпеливо глянув на наручные стальные часы, мысленно подсчитал, что до закрытия бутика, где он договорился арендовать платье, осталось меньше часа, вытащил из заднего кармана джинсов купюру в сто евро. Раздраженно кинул на асфальт около ее ног. Вздернула подбородок, встречаясь с ним глазами. Уверенный и дикий взгляд молодой лани. За ангельским личиком скрывалась паршивая проститутку, и он знал, но все равно не мог прервать зрительный контакт. Не мог указать словами указать на ее место.
Будто прочитав его мысли, Рафаэлла присела на корточки, подхватывая брошенную бумажку. Медленно поднялась, так же продолжая смотреть на него. Без ярости или страха. Насмешливо.
- Для меня не унизительно назначать себе цену в банальном денежном эквиваленте, - как – то странно усмехнулась она. – Вы презираете меня?
- Ты не стоишь больше, чем триста евро, - отчеканил он, нырнув снова в карман и вручив ей другую банкноту. – Оставшиеся сто пятьдесят получишь после того, как я получу портфель Уильяма Маркеса со всеми документами и телефоном.
- Вы можете выдвинуть ему обвинения и…
- Не умничай, - перебил Рауль. – Не только у тебя есть чертово алиби.
- То есть я вам нужна только, как приманка? – в ее голосе отчетливо проскользнули нотки удивления. – Без идеальных отношений проститутки и клиента?
- Замолчи, - вновь оборвал, распахивая дверцу машины и садясь на переднее сиденье. Завел двигатель, наблюдая, как она растерянно обходит автомобиль. Абсолютно правдиво подмечено, что ни угрозы, ни тюрьма, ни сила не подействует на подобную категорию женщин так, как шелест денежных купюр. Дешевка. Как только она разместилась на соседнем сиденье и пристегнула ремень, при этом сохраняя подозрительное для нее молчание, Рауль направил ногу в сторону газа. Остановила внезапным вопросом.
- Когда вы хотите поймать крупного чиновника на взятке, то подставляете меченные деньги. Значит, я подложена буду вместо них?
Пальцы впились в кожаную обвивку руля, старательно подбрасывая в полыхающее пламя внутри оснований для ненависти. Не ровня. Бесстыдница. Дрянь. Как бы ни подбирал фразы в уме, предательски вдыхал исходящий от нее пряно –сладковатый аромат. Вдыхал и презирал ее. И на сей раз он позволил этой игре начаться. Без правил.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Он использовал ее и не скрывал. В отличии от всех ее лживых клиентов, осыпающих грязными комплиментами, уверяющими в том, как она – особенна, хоть и платили гроши, этот мужчина не говорил, а безжалостно бил каждым словом наотмашь. Оставлял следы, при этом не применяя физической силы. Наносил невидимые шрамы, даже не прикасаясь к ней.
Избавившись от брюк и куртки, Рафаэлла оценивающе оглядела собственное отражение в стоящем напротив зеркале прямоугольной формы. Коротенькая юбочка и топик без бюстгальтера и плечиков отлично вписывались в образ жизни, которая она привыкла вести. Перевела взгляд на различные цветные ткани, висящие на вешалке вблизи, и неуверенно протянула руку. Коснулась осторожно подушечками пальцев, будто боялась, что тонкая материя невыносимо обожжет. Он пытался привести ее не в тот мир. Насильно принуждал принять то, что чуждо. Ни разу не носившая подобных вещей, заглушала острое желание попробовать, каково это, когда, к примеру, атласная ткань этого красного платья на прозрачных лямках скользит по голому телу или, каково это ощущать прочный шифон синего наряда облегает, как вторая кожа, фигуру. Искушению надо противостоять, и с ним необходимо бороться, как с самым опасным врагом. Всеми силами.
- Мне не подошло, - проговорила уверенно Рафаэлла, передавая в руки растерянной ассистентке шелковое платье, как только вышла из примерочной кабинки, куда загнали без осведомления, хочет или нет. Скрывая дрожь в пальцах, поправила сбившиеся кудри. Старалась придать лицу хладнокровное выражение, словно ничего не произошло. Не надавили на кровоточащую рану в душе. Не вручили мечту, которую жестоко отнимут скоро и разобьют вдребезги. Принесут вдвойне больше боли.
- Но, мисс, это ваш размер, - не унималась женщина. - Может, я могу вам помочь? И откуда на вас эта…одежда?
- Я не хочу это платье, - наотрез отрубила Рафаэлла. - Что вы ко мне привязались? Здесь полно других клиентов, которые с радостью скупят половину вашего товара.
- Я ей помогу, - властный голос прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба. Продавщица, вручив появившемуся мужчине злополучную часть гардероба, мгновенно ретировалась, оставляя их наедине в примерочной. От него исходила непоколебимая решительность. В солнцезащитных очках и в чёрном свитере и потёртых джинсах он внушал больше опасности, чем в полицейской форме. Она сделала шаг назад, как только Рауль начал медленно подходить к ней, предварительно захлопнув дверь.
- Почему ты несговорчивая и упрямая? - раздраженно поинтересовался он. - Ты понимаешь, что в таком виде я не могу поехать с тобой на этот чертов карнавал.
- Я не хочу надевать это платье, - терпкий аромат мужского одеколона проникал в ноздри от его близости. Он не касался, но у неё внутри стянулся непривычно тугой узел, будто он проводит подушечкой пальца по ее шеи. Нарочито возбуждал. Медленно пытал.
- Знаешь, мне как - то все равно, нравится оно тебе или нет, - процедил сквозь зубы Рауль. - Ты должна содействовать расследованию сложного дела и воспринимать это, как часть процесса.
- Я не могу, - прикусила нижнюю губу Рафаэлла. Как он не поймёт, что для неё дорогое шелковое платье - это нечто недосягаемое? То, на что ей предстоит долго "зарабатывать", обходясь подделками, и сейчас чувствовать подобную натуральную ткань на себе - очередное напоминание об унизительном положении. О невозможности.
В следующую секунду мужские пальцы рванули юбку, срывая сношенный хлопок с ее бёдер. Не успела возразить, как послышался треск ткани. Осталась перед ним в одном нижнем белье и без лифа, недоуменно уставившись. Грудь стала чаще вздыматься, а соски затвердели, хотя он и взглядом не удостоил. С ужасом приходило осознание, что его безразличие и равнодушие заводят. Возбуждают, а он ведь даже не накрыл голый холмик ладонью, зато у нее, похоже, сносит крышу.
- Сейчас можешь надеть? - непринуждённо спросил он, кидая в неё возвращенное ею платье. Моментально среагировала, подхватив его в воздухе. - Мне неважно, как ты выглядишь или чувствуешь. Мне важно, чтобы ни у кого не вызывало подозрений насчёт тебя. Поторапливайся!
Он стремительно распахнул дверь и оставил ее с прижатым платьем к груди. Прислонилась спиной к стене, глубоко вздохнув. Как он не поймёт, что просто ей тяжело соблюдать условия игры, не присущей и не созданной для неё? Он ничего не понимает или не хочет попытаться понять...
Выйдя из раздевалки, снова облачившись в прежнее одеяние, в глупой попытке скрыть сковавшее ее возбуждение, Рафаэлла отдала ожидающей продавщице выбранное платье и кивнула в знак одобрения. Рауль с кем – то говорил по мобильному телефону, точнее – он больше слушал, пока женский голос обрывал другую линию криками и неразборчивой болтовней. Увидев ее, не прекращая разговора, протянул ассистенту кредитную карту. Едва ли ахнула от изумления, заметив цену на дневную аренду платья. Обдираловка.
- Четыреста двадцать евро? – неугомонно повторяла Рафаэлла, пока они шли к джипу, начав разговор сама с собой. – Целая аренда. Грабеж, да и еще потом вернуть его надо обратно! В магазине у Лилы, пусть и не такое шикарное, но ничем не хуже платье обходится в восемь евро! Комиссар, вы…
- Ты умолкнешь или нет? – раздраженно прервал ее Рауль, остановившись. Не ожидая, что он замедлит шаг, она чуть не врезалась в него, вовремя успев затормозить. Зол. От него прямо – таки исходила животная агрессия, требующая вырваться наружу и приструнить любого без разбора.
- Вы берете взятки? – язык точно никогда не научится подчиняться ей и не молоть всякую чепуху, тем не менее удержаться от колкости сложно, особенно, когда становишься мишенью. Добровольной из – за проклятых денежек куклой. – Сколько денег вы раздаете на каждую облаву и подставу – расточительство! Или у вас так же есть личный мотив посадить Уильяма Маркеса или вас кто – то спонсирует, чтобы…
Не успела закончить. Схватили за шею, грубо толкая спиной к капоту джипа. Прижимая так, будто намеревался вдавить ее туда. Оставить от нее мокрое место. Размазать. Именно это откровенно просачивалось в дьявольском огне, вспыхнувшем в карих зрачках. Даже не заметила, как он снял очки, теперь испепеляя ее. Немного получше, чем полное равнодушие.
- Почему вы женщины так много говорите? – прорычал он, склонившись над ней. Не душил, но в то же время удерживал на месте. – Кем ты себя возомнила, что смеешь обвинять и отчитывать меня? Убери этот гонор.
- Не дождетесь, - огрызнулась в ответ Рафаэлла. – Чтобы я замолчала, есть только один способ, но он не для вас. Ни арест, ни пытки не заставят меня не говорить то, что я считаю нужным. В конце концов, свободу речи никто…
- Думаешь, что и за твое молчание я тебе заплачу? – разжал пальцы, освобождая ее горло от цепкого захвата. – Не забывай, сколько ты стоишь.
Часто слышала подобное, но на сей раз последняя фраза всколыхнуло нечто протестующее в глубине души. Подтолкнуло на безумный шаг. Подавшись вперед, приподнялась на цыпочки и коснулась твердых сухих губ. Тонкую
