Служба обучения магических существ. Екатерина Севастьянова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Жестокий мир Цэрбес населен демонами и драконами, магическими существами и кровожадными чудовищами. Хрупкой девушке, всю жизнь считавшей себя человеком, не под силу выжить в мире, где каждый день подобен испытанию, где природа губительна и беспощадна, а древние законы строги и нерушимы. Но у Дэви Стефано есть преимущества – редкий дар и стойкий характер. Она никогда не преклонит колени, не утратит человечности и не станет марионеткой в руках стихийных демонов. Но хватит ли у Дэви сил приспособиться к жизни в безумном мире, обучиться магии и прочим демоническим способностям, противостоять инспектору службы контроля и найти свое место под жгучим солнцем Цэрбеса?

ГЛАВА 1

Задыхаясь, я из последних сил мчалась по лесу, пробираясь вперед сквозь густые заросли вековых деревьев. Колючие ветви нещадно хлестали по лицу, рассекая нежную кожу в кровь, но я не обращала на них внимания. Единственная мысль, которая крутилась в голове – выжить.

   Вдалеке то и дело раздавался протяжный вой костяных гончих. Преследователи не отступали. Адским псам Цэрбеса потребовалось меньше десяти минут, чтобы напасть на мой след и ринуться в погоню. Их заводил запах крови. Моей крови. Любых диких и голодных зверей дурманит запах крови своей будущей жертвы. Так и псы… они гнались за мной сквозь заросли, ведомые желанием полакомиться сочной плотью.

   Это была неравная погоня!

   От усталости у меня дрожали ноги, и кровь оглушающими ударами пульсировала в висках.

   Когда в глазах потемнело, я остановилась, чтобы сделать глубокий вдох и осмотреться.

   Лес. Бесконечный лес! Куда бежать? Где прятаться?

   Паника начала захлестывать постепенно, но приближающийся вой псов заставил меня опомниться и сорваться с места. Выбрав направление, я короткими перебежками двинулась в сторону цветущих бересклетов, спотыкаясь об особо выступающие из земли корни деревьев. Я надеялась затеряться в разноцветных зарослях яркого кустарника, хотя прекрасно понимала, чем закончится эта бестолковая погоня. У псов запас сил не ограничен, а вот я уже валилась с ног. С моими инстинктами, точнее с полнейшим их отсутствием, я едва ли сумела запутать следы, чтобы сбить гончих с преследования. А без инстинктов и демонической сноровки – от псов, как известно, далеко не убежать.

   Конечно, костяные псы не лучшие ищейки в Цэрбесе, они довольно медлительны, но способны часами и даже сутками преследовать свою жертву, доводить ее до изнеможения и загонять в ловушку. Мертвым псам не нужен отдых, их жизнь поддерживает черная магия, она же дарует им силы. Эриш как-то сказал мне, что костяные псы не едят демонов, и уж тем более демониц вроде меня – из низшего рода кьяни, они предпочитают мясо неразумных существ и плоды смерти, но я слышала их вой и это жуткое чавканье с утробным рычанием и точно знала, чего псы хотят сейчас. Меня! Они хотят меня – в качестве ужина и заслуженной награды. И судя по всему, они свою награду получат.

   Я заметила кроваво-красные огоньки потусторонних глаз в самый последний момент. Огромная жуткая псина, состоящая из костей, вынырнула из яркой листвы бересклета и, злобно скалясь, направилась на меня. Ее напряженная, готовая к атаке поза просто кричала, что достаточно мне оступиться, и клыкастая пасть в тот же миг сомкнется на моей шее.

   – Тише… милый песик… – сдавленно прошептала я, – только спокойно… давай договоримся?

   В ответ последовал лишь злобный рык.

   – Все ясно… Видимо, не договоримся.

   Выставив вперед руки, я попятилась от костяного чудовища, которое в холке достигало почти одного метра. На множество блестящих клыков пса, расположенных в мощной пасти в несколько рядов, я старалась и вовсе не смотреть. Животное вселяло настоящий ужас.

   Стремясь избежать нападения или максимально его отсрочить, я осторожно пятилась до тех пор, пока не уткнулась лопатками в ствол ближайшего дерева. Но деревья в лесу Висельников, как правило, не особо-то дружелюбно настроены ко всяким проходимцам…

   – Черт! – только и успела вскрикнуть я, как уже оказалась в воздухе фактически подвешенная.

   Извилистые ветви затянулись на моей шее, услужливо соорудив удавку, и оторвали меня от земли, пытаясь задушить в своих смертельных объятиях. Вот именно за это я с каждым днем все больше и больше ненавидела Цэрбес… пусть горит он синим пламенем! Хороший мир, и, главное, все здесь такие добрые, услужливые! Хочешь повеситься? Пожалуйста! А мы еще и поможем, подсобим тебе в этом!

   Я захрипела, заболтала ногами в воздухе, но добилась лишь того, что ветви стиснули шею еще сильнее, намереваясь ее попросту сломать. Пса такой исход явно не устраивал, он-то надеялся лично меня прикончить, поэтому, недовольно рыча и клацая зубами, норовил ухватить за ноги и стащить меня обратно на землю, чтобы самостоятельно разорвать на кусочки.

   – Отпусти девку, темный дух! – где-то снизу на земле раздался командный голос мужчины, наставника древнего гнезда Лирэй, который всего за один месяц умудрился превратить мою и без того нелегкую новую жизнь в сущий кошмар. – Бестолку стараешься, она все равно бессмертна.

   Я услышала голос Брухо, и темный дух леса, без сомнений, его тоже услышал. Ветви разжались почти мгновенно, отпуская меня. Недружелюбные духи, которые орудовали в лесу Висельников, вселялись в деревья и душили заблудших демонов, побаивались наставников гнезда Лирэй и не желали лишний раз с ними связываться.

   Ох, как я понимала этих духов!

   По доброй воле с Брухо связался бы разве что отчаявшийся безумец, который ищет долгой и мучительной смерти. Никто не хочет иметь такого врага, как он. Все ныне живущие анлихоры, они же демоны войны, жестоки и крайне злопамятны и, что еще страшнее – почти всесильны, как и стихийные демоны.

   Едва ветви разжали свои объятия, я рухнула на землю с трехметровой высоты, чудом не придавив бедного пса, который в самый последний момент успел отскочить в сторону. Раньше я почему-то думала, что в гнезде все костяные псы принадлежат Сэйну, но, как выяснилось, у наставника имелась своя личная, злобная и хорошо натасканная на убийства стайка хищников, которая помогала ему тренировать молодых демонят, а с недавних пор еще и меня.

   Когда я очутилась на земле, пес приблизился. Из костяной пасти вырвался вибрирующий рык, а следом тяжелые передние лапы с острыми когтями прижали меня к мокрой листве, вдавливая в рыхлую после дождя землю.

   Добыча поймана. Опять! Двенадцатый раз за эту чертову неделю.

   – Можешь отпустить демоницу, – разрешил наставник своему адскому псу, – и прекрати на нее так смотреть, все равно есть не будешь… не сегодня так точно.

   Пес тихо заскулил, подбежал к наставнику и уселся у его ног рядом со своими сородичами. Адские псы верны хозяину. Самые свирепые и древние гончие, которые охраняют стихийное гнездо от вторжения голодных существ уже не первое и даже не второе тысячелетие, преданы лишь Сэйну. Те, кто помоложе, вроде вот этих милых созданий с метр в холке, верны Брухо. За все время наших тренировок с наставником они ни разу не посмели его ослушаться и так же ни разу его не подвели. Псы находили меня всегда. Иногда гончим требовалось больше времени, иногда не проходило и пяти минут с начала преследования, как я оказывалась пришпилена к земле когтистыми лапами, как мертвая бабочка к оконной раме.

   На протяжении всего последнего месяца подобные развлечения для псов и мучения для меня являлись неизменной составляющей ежедневных тренировок. По мнению Брухо, они были необходимы для того, чтобы развить инстинкт выживания, который спал во мне глубоким и беспробудным сном. А так как этот инстинкт является основным у демонов всех видов, именно он помогает выживать в таком мире, как Цэрбес, где опасность всегда витает в воздухе и никогда не знаешь, что или кто подстерегает тебя за углом. Здесь любое растение или сладко пахнущий цветок может оказаться ядовитым, не говоря уже о бесчисленном разнообразии смертоносных насекомых, от которых нет спасения даже в защищенном гнезде.

   После двадцати пяти лет совершенно обычной человеческой жизни на Земле, я не слышала никаких инстинктов, поэтому слабо понимала, что они из себя представляют на самом деле. Опиралась лишь на знания, полученные от Брухо и из книг в стеклянной библиотеке замка.

   Точно ясно одно – развитые инстинкты подсказывают демонам, как лучше поступить в той или иной ситуации с наименьшим ущербом для себя и окружающих. Инстинкты помогают выявлять скрытую опасность, исходящую от других существ и демонов; дают понять, какие растения ядовиты, к чему из местной флоры можно прикасаться, а что лучше стоит обойти стороной и желательно за несколько километров. Так же инстинкты позволяют подавлять эмоции и блокировать чувства, когда они не нужны. Но у инстинктов есть и обратная сторона, я назвала ее «темной», ибо эта сторона способна превратить любого демона в кровожадное существо – в нэ’льва, лишенного самосознания и здравого смысла, порабощенного магией и инстинктами. Так происходит, когда демоны, особенно высшие с агрессивной магией в крови, вовремя не удовлетворяют самые сильные из своих инстинктов или не справляются с энергией собственной магии. Это как голод – не будешь есть, умрешь. Не будешь утолять инстинкты – превратишься в монстра. Но правда состоит в том, что почти все хищники этого мира с успехом справляются со своими инстинктами и находят изощренные способы их удовлетворения… и иногда за счет более слабых существ.

   Такие демоны, как Сэйн и Брухо, выживают тысячелетиями именно благодаря своим звериным инстинктам и магии. Такие демоны, как я, в Цэрбесе, в принципе, вообще не выживают. Хоть с даром бессмертия, хоть без него, если ты слаб, ты обречен на погибель – рано или поздно врата Анграхара распахнутся перед тобой и откроют дорогу в мир мертвых. Вот только с подобным раскладом я категорически отказывалась мириться.

   – С каждым днем ты все лучше прячешься, – на ходу похвалил Брухо, приближаясь ко мне. Я растянулась на земле после падения с дерева и, судорожно глотая ртом воздух, пыталась отдышаться. – У тебя хорошая выдержка, кьяни, и выносливость, – сухо отметил наставник мои демонические качества. – Но этого недостаточно! Ты все так же медлительна и оставляешь после себя много следов. Демоница не должна быть такой медлительной! Если бы я был голодным дигрем и охотился за тобой, – анлихор мрачно усмехнулся, – то сейчас непременно дожевывал бы твои останки в какой-нибудь глубокой норе.

   – Мне повезло, что вы не дигрь, – прохрипела я.

   – Тебе повезло, что я не голоден. Но поверь, однажды ты встретишь того, кто захочет полакомиться тобой с превеликим удовольствием. А теперь вставай, – приказал он, – нечего тратить мое время. Другие ученики тоже ждут.

   Привалившись плечом к необъятному стволу белого дерева, наставник невозмутимо посмотрел на меня – извалявшуюся в грязи и в листве, измученную сегодняшним днем, тренировками, сначала под утренним палящим солнцем, затем под проливным дождем, и измотанную до последней капли силы вечерней пробежкой по лесу Висельников от милой стайки зубастых собачек. Брухо стоял и молча смотрел, как я корчусь от жуткой боли в ноге.

   Я со стоном ощупала лодыжку. Надеюсь, это не вывих!

   А то еще не хватало неприятных последствий после неудачного падения с большой высоты. Помогать мне подняться Брухо даже и не думал, впрочем, как и всегда. Скорее пнет, но не поможет. Порой он бывал просто невыносим! Даже для демона его вида! Слишком язвителен, слишком придирчив к мелочам, и как учитель довольно строг и безжалостен ко всем своим ученикам.

   Но вместе с этим я отчетливо понимала, что Брухо единственный наставник в гнезде, которому под силу развить мою демоническую силу, невзирая на то, что она, как и магия, и видовые способности, была полностью подавлена годами жизни на Земле и абсолютным незнанием своей сущности и происхождения.

   В прошлом Брухо посвятил немалую часть своей долгой жизни обучению различных демонов и демониц, сильных и слабых, лишенных магии и в совершенстве ей владеющих. Анлихоры подготавливали демонов к войне с драконами и, судя по тому, что сейчас в Цэрбесе царит мир и своеобразный покой, со своей задачей анлихоры справились… хотя сами в итоге сильно пострадали.

   Я с трудом встала, опираясь рукой на ствол дерева, пошатнулась, но умудрилась устоять на дрожавших от непосильных нагрузок ногах.

   – Идти можешь? – сухо спросил наставник.

   Я кивнула:

   – Да.

   Другого ответа Брухо все равно не ждал. Я прекрасно помнила первый день наших занятий, точнее, первую вечернюю пробежку по лесу. Тогда я упала в яму, в глубокий ров, который опоясывал южную сторону гнезда в двух милях от горной реки. Естественно, Брухо забыл меня предупредить о нем заранее. Ров служил одной из многочисленных преград, которые не позволяли диким существам из леса проникать в гнездо наземными путями. Попав в ров, любое создание оказывалось в ловушке, ибо выбраться из него было нереально.

   В первый день костяной пес нашел меня довольно быстро, не прошло и десяти минут, после того как я очутилась на дне магического рва. Брухо пришел на его лай, взглянул на пса, на меня, на ров и спокойно спросил:

   – Выбраться сможешь?

   – Нет!

   Конечно же, я не могла выбраться! И он знал это! Я тогда даже дышать не могла! Помню лишь, как от страха тряслись руки и слезы застилали глаза. На дне рва скопилось столько мертвых тел… и они все разлагались. Там стоял невыносимый запах! Жуткая вонь! Бедные животные, которые попали в ловушку на пути к гнезду, медленно и мучительно умирали от жажды и голода. Там были и скелеты, и полуразложившиеся тушки, которых пожирали насекомые. И живые, еще дышащие существа там тоже были, но они едва могли шевелиться, изнуренные жаждой.

   – Ну же! Вытащите меня! – кричала я, пытаясь взобраться по насыпи. Но магический полог в виде невидимой преграды попросту не позволял этого сделать. Я раз за разом скатывалась обратно вниз, падала на трупы и кости иномирных зверьков. И чем дольше я там находилась, тем сильнее меня начинало трясти. Запах разложения и смерти навсегда въелся в память. – Пожалуйста, Брухо! – взмолилась я, когда в очередной раз рухнула на острые кости. – Вытащите меня отсюда! Пожалуйста, скорее! Я здесь больше не могу-у-у! Просто не могу!

   Наставник приблизился к краю рва, поморщился от резкого запаха и посмотрел вниз.

   – Нельзя всю жизнь ждать помощи, кьяни, – произнес с упреком он, отступая назад, – даже когда живешь в гнезде. Иногда придется справляться самостоятельно. Молодая демоница в Цэрбесе без родителей и сильного партнера может полагаться исключительно на себя и на свои силы. Включи инстинкт выживания, и он подскажет тебе, как обойти невидимый полог. Рано или поздно тебе все равно предстоит его включить.

   – Стойте! – я вскочила на ноги, когда поняла, что Брухо собирается уходить. – Куда вы? Эй! Стойте! Подождите! Вы не можете… не можете бросить меня здесь!

   Как оказалось, мог.

   И бросил!

   Совершенно одну. В лесу Висельников.

   Наставник развернулся и, поманив за собой пса, направился обратно в гнездо, к арене для тренировок, при этом негромко насвистывая себе под нос что-то веселенькое. А я осталась сидеть на дне рва! На дне магической ловушки, придуманной Сэйном для защиты своего дома и личных демонов. А как обойти ловушку, которую придумал тысячелетний хищник, чьи инстинкты, в отличие от моих безнадежных, работают превосходно?

   Я еще долго надрывалась от крика, надеялась, что Брухо вернется. И сорвала голос к моменту, когда над лесом начали сгущаться сумерки. Единственным источником света во тьме на дне зловонного рва служили блестящие глаза умирающих существ, стонущих и беспомощно рычащих, чьи тела подергивались в предсмертных конвульсиях.

   Я пыталась выбраться… честно пыталась. Молила, чтобы эти долбанные инстинкты наконец-то включились! И ноги, и ладони я содрала в кровь о кости, но это не помогало, у меня все равно ничего не получалось. Что бы я не делала – не получалось.

   Брухо так и не вернулся. Меня нашел Эриш ближе к полуночи, дрожащую и загнанную в тупик. Он был так зол на наставника, так зол… мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы убедить его ничего не рассказывать Сэйну. Ведь если бы Сэйн узнал о том инциденте, он бы в лучшем случае заменил Брухо на другого наставника, на демона, который не обучал бы меня выживать в Цэрбесе, защищаться и раскрывать свою силу. Любой другой наставник побоялся бы и пальцем тронуть избранную демоницу хозяина, предполагаемую мать будущего правителя Цэрбеса и наследника стихийного гнезда Лирэй.

   Брухо же не боялся Сэйна от слова «вообще», поэтому он делал все, что считал нужным, для раскрытия моей силы. А именно этого я и хотела – раскрыть свою магию, освоить демонические способности, пробудить врожденную силу, чтобы быть готовой защищать себя, а не ждать защиты от Сэйна или от кого-то еще… потому что однажды помощи можно не дождаться.

   На следующий день, после того как Эриш вытащил меня со дна «открытой погребной ямы», я пришла на рассвете к южным скалам, поздоровалась с наставником и сделала вид, что ничего не произошло. Своего рода это была небольшая проверка, которую Брухо устроил специально, чтобы убедиться в моей готовности и желании обучаться именно у него. И, по всей видимости, я эту проверку прошла успешно.

   Мы продолжили заниматься с Брухо.

   Каждый день с восходом солнца и до обеда я проводила на арене, окруженной агрессивным и живым кустарником кинели. Брухо учил меня уворачиваться от выпадов смертельных когтей, магии и ударов волкера – магического оружия демонов, у которых нет боевых крыльев. На арене я развивала демоническую реакцию, скорость и выносливость. Постепенно, где-то к концу второй недели, у меня начало немного получаться, по крайней мере, я перестала получать ленивые удары от анлихора по ногам и спине, научилась просчитывать движения наставника, двигаться быстрее и реже отправляться в межмирье.

   Да-а-а… в межмирье мне бывать приходилось. Когда анлихора особо раздражала моя медлительность, он прекращал церемониться и одним ударом волкера или свободной руки откидывал меня на стену ядовитого кинели с подвижными шипастыми ветками, которые моментально обвивают тело, как лианы, и через шипы впрыскивают в кровь яд.

   Не секрет, что яд кинели смертелен. Сначала от подобного яда появляется дезориентация, потом немеют конечности, постепенно пропадает зрение и слух, и в конечном итоге наступает неминуемая смерть. К счастью для меня, у всех бессмертных есть иммунитет… иммунитет к смерти. А так же можно выработать иммунитет к любой группе ядов, правда, сперва от этих самых ядов нужно умереть раз так триста-четыреста. По всем ощущениям, Брухо вознамерился выработать у меня иммунитет к лесным ядам ускоренным экспресс-курсом.

   А уже после обеда я сама брала в руки учебный волкер, тоже магический, но более слабый, чем боевой. Боевой-то мне вообще не подчинялся. И вставала в пару с молодыми демонами, которые благодаря Брухо к своим десяти годам сражались не хуже закаленных в настоящих боях матерых воинов.

   Наставник старался выбирать мне в пару слабых демонят лет шести-восьми, но даже самые хилые из его учеников с радостью выбивали из моих рук волкер, а из меня дух. И уже на третий день занятий я не чувствовала пальцы на руках… их безжалостно отбили руническими палками. Но подобные сражения были необходимы для развития силы, поэтому, стиснув зубы, я держалась, хотя порой становилось очень сложно. Сложно до слез.

   Брухо разрешал отдыхать по три часа в день, не считая ночного времени. Но с учетом того, что сутки в Цэрбесе длятся тридцать шесть часов, из которых только шесть уходят на сон, а все остальные на активную деятельность, три часа – это несчастные крупицы, которых едва хватало, чтобы успеть поесть, сполоснуться под душем и смазать раны санбресом, соком из лечебных плодов жизни.

   А ближе к вечеру наступало «мое любимое» – тренировка по развитию самого важного инстинкта, без которого в Цэрбесе долго не протянуть. Инстинкта выживания. Большинство демонят с развитыми магическими способностями и отменными инстинктами хищников справлялись с костяными гончими на раз-два. Псы теряли след молодых демонов и, виновато скуля, прибегали к хозяину. Но были и те, кто, как и я, не уходил от преследования, потому что не слышал своих инстинктов или слышал их, но слабо. В такие моменты Брухо называл нас жалкой едой и грозил скормить своим псам. Демонята без дара бессмертия затравленно косились на наставника, для них подобная угроза была существенна. Но никто из учеников анлихора не жаловался, все дорожили и гордились им, и даже две воинственные девочки-демоницы – единственные ученицы Брухо, кроме меня.

   Обычно все демоны, которые попадают в гнездо Лирэй в юном возрасте или же рождаются здесь, проходят обучение у двух других наставников. Те в ускоренном режиме пробуждают у детей основные инстинкты и по возможности обучают их поверхностным азам бытовой магии и силе. Брухо же берет на полноценное и длительное обучение определенных демонят, либо самых способных по его мнению, либо тех, кто ходит за анлихором хвостиком и нереальным упорством добивается своего места среди учеников демона войны.

   В гнезде Лирэй все знали, каких невероятных успехов достигают демоны, которых тренировал Брухо с самого детства. Некоторые из его учеников покидали стихийное гнездо и создавали собственные гнезда, кто-то оставался в стихийном гнезде и занимал приближенные к инспектору места, а кого-то принимали на работу в службу контроля и в высший сенат демонов – а это очень многое значит в Цэрбесе. Сильными здесь не рождаются: и магию, и способности необходимо развивать наравне с инстинктами. Но только с хорошим учителем есть шанс освоить демоническую силу в совершенстве.

   Ученики Брухо ценят его и с благоговейным трепетом ловят каждое слово из уст своего наставника. Я часто замечаю, с каким уважением на него смотрят демонята и с каким ужасом посматривают взрослые демоницы…

   Многие женщины в гнезде боятся Брухо, и если верить слухам, которые постоянно разносит Нэн и избранные демоницы Сэйна, их страх перед боевой персоной анлихора напрямую связан с его же женой – Альби. Точнее, с отношением Брухо к своей нелюбимой бедной женушке из Крайгана. Я стараюсь не обращать внимания на пустую болтовню, про меня тоже много чего болтают в гнезде, и отнюдь не лицеприятного, надуманного и преувеличенного в десятки раз, но если хоть часть из того, что рассказывают о Брухо, правда – я ой как не завидую его жене. Совсем не завидую.

   – Прекрати это делать! – внезапный приказ заставил меня отвлечься от мыслей и вернуться в насущную реальность.

   Мы с Брухо вышли из леса. Костяные псы неотрывно следовали за нами по пятам всю дорогу до южных скал. Один из псов, тот, что поймал меня сегодня, злобно скалился и периодически подталкивал в спину, вынуждая идти быстрее. Псы были до ужаса вредными, в точности как их хозяин.

   – Прекратить делать что? – хрипло переспросила я у Брухо, растирая шею. Кожа нещадно горела после удушья извилистых веток, и горло болело, так что говорить было тяжело.

   Наставник недобро взглянул на меня через плечо. Его серые глаза, стальные и холодные, предостерегающе блеснули.

   – Прекрати думать о моей жене. – Брухо раздраженно мотнул головой. – Это ужасно портит мне настроение.

   Ах, ну да… Я поморщилась. Анлихор с приобретенной и развитой способностью телепатии, одной из самых сложных ментальных способностей, которую удается освоить единицам. Что может быть лучше жестокого наставника, способного читать мысли?

   – Я не думаю о вашей жене, Брухо, – буркнула я в ответ, – и о вас тоже. Даже не мечтайте.

   Телепатия позволяет Брухо не просто копаться в моих мыслях, читать прошлое и совать свой длинный нос в самые что ни на есть личные дела, в которых посторонним нет места – с помощью телепатии Брухо безошибочно определяет все мои страхи, желания и слабости и использует их против меня в обучении.

   Вернувшись к арене, наставник отпустил демонят, которые еще сражались на волкерах в лучах заходящего солнца. Уставшие за день демонические дети обессиленно рухнули на землю, побросав свои волкеры. Все, как один, грязные после пробежки по лесу, в рваной одежде и с ног до головы мокрые от пота. Я выглядела не лучше. Нэн – одна из десяти смотрительниц гнезда – замучилась менять мою форму. На месяц, а месяц в Цэрбесе длится почти пятьдесят дней, избранным демоницам, приближенным к хозяину, выдают по десять комплектов одежды. Естественно, мне этих десяти комплектов не хватает даже на две недели. Одежда рвется о шипы кинели на арене, либо в лесу, или во время тренировок на волкерах. Нэн сокрушается над моим внешним видом каждый раз, когда мы пересекаемся с ней в замке.

   – Идите спать! – на ходу крикнул Брухо демонам, развалившимся на земле. – Завтра с восходом, чтобы все были здесь.

   Я остановилась у арены, чтобы немного перевести дыхание.

   Брухо, не задерживаясь, в один прыжок перемахнул через ядовитый кустарник, собрал волкеры и, не прощаясь, направился в сторону своей хижины. Я проследила, как его широкая спина, иссеченная множеством безобразных шрамов, скрывается между деревьев.

   Остальные наставники проживают в замке, в общем-то, как и все другие демоны, которые вносят неоценимый вклад в жизнь и развитие стихийного гнезда. Но Брухо никогда не появлялся в замке, не заводил дружеских отношений ни с кем, за исключением Регхара, и, по словам Эриша, несколько сотен лет назад построил себе домик в южной части леса Висельников, недалеко от учебной зоны. У Сэйна не оставалось выбора, кроме как закрыть глаза на желание Брухо сбежать от суеты гнезда и лишнего общения с другими демонами.

   Когда ученики анлихора постепенно стали расходиться по своим жилым особнякам, я стерла со лба пот и, следуя их примеру, поплелась к замку. Мысли об освежающем душе, сытном ужине и мягкой кровати придавали мне сил.

   Последнее время я здорово недосыпала и с трудом подстраивалась под строгий распорядок Брухо. Ранний подъем с восходом солнца – индивидуальные занятия с наставником – тренировки на арене с молодыми демонами до самого вечера – пробежка по лесу Висельников – ужин – библиотека – и непродолжительный сон.

   Каждый вечер после тренировок и сытного, хоть и безвкусного, ужина из кровавых овощей, которые рабочие демоницы выращивали на территории гнезда, я принимала душ, смазывала раны и отправлялась в стеклянную библиотеку замка, куда Сэйн любезно открыл мне доступ.

   Библиотека превзошла все ожидания – многоуровневая, с бесконечными рядами стеллажей и парящими в воздухе книгами. Там нашлись и древние энциклопедии по всем ныне существующим в Цэрбесе видам демонов, и толстые фолианты по истории Цэрбеса, и справочники по бытовой и стихийной магии, и целая куча совершенно ненужной мне литературы по освоению той или иной силы у высших демонов. Но в целом я была дико довольна хозяйской библиотекой и за изучением истории и порядков Цэрбеса проводила около двух часов каждый день. Я считала, что это необходимо в моем положении, ведь если жизнь в Цэрбесе неизбежна, а это очевидно, то нужно хоть немного понимать и разбираться в культуре демонов, так сильно отличающейся от культуры людей, как и в ценностях, и законах этого мира, которых просто не счесть.

   В библиотеке я заседала допоздна, пока от усталости не начинали слипаться глаза. А уж чего в обиталище знаний делать определенно не стоит, так это засыпать и оставлять книги без присмотра, иначе есть риск, что они разбегутся по всему замку. Со многими книгами в библиотеке вообще проблем не огребешься. Если хочешь что-то почитать, для начала это «что-то» необходимо поймать, погладить и приручить. Кусались книги очень больно и пальцы прихлопывали между страниц, а иногда специально путали предложения и меняли буквы в тексте, так что вместо исторической книги получалась какая-то околесица наподобие инструкции к подъемной платформе.

   В те дни, когда Эриш не был занят ночной работой в службе контроля магических существ, он составлял мне компанию в библиотеке. Мы упражнялись в менталистике, а если на это у меня не хватало сил после утомительных занятий с Брухо, то просто болтали о Цэрбесе, обсуждали виды демонов, магию и законы.

   Эриш здорово мне помогал. Во всем.

   Кроме него и Брухо, в гнезде поговорить было не с кем… разве что только с Нэн или Сэйном. Но Брухо не особо-то разговорчив, Нэн способна разглагольствовать исключительно о надуманных женских сплетнях, а Сэйн предпочитает общество других демониц, молчаливых, покорных и рогатых, что, в принципе, меня устраивает. Без развитой демонической силы магией заниматься нельзя, а раз нельзя заниматься магией и прочими способностями, то и поводов для встреч с Сэйном пока нет. Видимо, инспектор, который в гнезде появляется лишь глубокой ночью, а покидает его ранним утром, придерживается подобного мнения. С тех пор как Сэйн вернул меня обратно в свое гнездо из лазарета службы контроля, прошел целый месяц, и за это время мы с ним виделись лишь один раз, и то когда случайно столкнулись в холле замка. Он с кривой улыбкой отвесил мне насмешливый полупоклон, не забыв при этом съязвить, что все демоны Цэрбеса обязаны проявлять почтение стихийным правителям, без которых демонический мир и наша раса в целом давным-давно покатились бы в тартарары, то есть прямиком в самые удаленные уголки Анграхара.

   В книгах по истории Цэрбеса я часто натыкалась на знакомое имя. Сэйн виверкейн Лирэй встречался на многих страницах толстых фолиантов в библиотеке замка. Нечему удивляться, что Сэйна искренне любят и уважают все существа, рожденные в этом мире. Он, как и другие древние демоны, буквально положил всю свою тысячелетнюю жизнь на защиту миров и борьбу за мирное существование демонов в Цэрбесе. Инспектор объединил две расы существ – демонов и грифонов – предотвратил несчетное количество войн с драконами и с демонами Крайгана, бесконечные сотни раз подавлял различные восстания и разрывы материи миров, веками защищал людей от демонов и прочих хищников, а демонов от магических катаклизмов и угроз, постоянно нависающих над Цэрбесом. Вместе с другими стихийниками Сэйн создал службу контроля магических существ, когда границы миров начали существенно стираться, что грозило уничтожению и Цэрбеса, и Крайгана, и Земли одновременно, а потом взвалил на себя обязанности инспектора, при этом не покидая сенат высших демонов Цэрбеса, который помогает и поддерживает слабых обитателей демонического мира, обеспечивает защиту всем жилым кварталам без исключения, а так же поселениям одичалых демонов. Как сказал Эриш: «Не было бы стихийников – не было бы нас». Причем, возможно, из-за разрыва материй уже давно погибло бы все сущее во всех трех мирах. И уж точно, если бы не было Сэйна, не было бы гнезда Лирэй, и тысяче демонам, которые здесь живут, не было бы места в Цэрбесе. Не говоря уже о миллиардах ни в чем не повинных женщин, мужчин и детей, которые несомненно погибли бы, если бы войны с Крайганом не были своевременно прекращены, материи миров не восстановлены за счет стихийной магии, а драконы не повержены и не изгнаны в горы. Разрушив Цэрбес до основания и убив здесь все живое, драконы неминуемо перебрались бы в Крайган, а затем на Землю. Сэйна знают как правителя, но в первую очередь, как инспектора трех миров, и уважают его не просто так, а в высшей степени заслуженно – это факт, который не принять я не могла. К тому же уважение к инспектору испытывают не только демоницы и демоны, и не только живущие в Цэрбесе, но в Крайгане тоже, а еще многие другие магические существа, те же грифоны и духи священного диколесья.

ГЛАВА 2

Вернувшись в замок, я поднялась в свои покои, расположенные на третьем этаже рядом с комнатами других избранных, приближенных к инспектору. Быстро скинув с себя рваную одежду, я забралась в душевую кабину и, натеревшись бесцветным, вязким жиром карагана – единственной альтернативой Земному мылу, – приложила ладонь к черным рунам на стеклянной дверце. Ледяные потоки воды тут же хлынули на меня со всех сторон. Горячей или хотя бы чуть теплой водички, чтобы зубы не сводило каждый раз, едва я переступала порог ванной комнаты, по-прежнему никто не предлагал. Как объяснила Нэн – личные демоны в гнезде сами меняют температуру воды с помощью всем доступной бытовой магии. Но ни бытовая, ни какая-либо другая магия мне не подчинялась, поэтому приходилось довольствоваться тем, что было в моем распоряжении, без использования магических сил.

   Смыв с себя грязь и вытащив из волос сухие листья, я наспех вытерлась грубым полотенцем, заплела косу и, переодевшись, спустилась в общую столовую на первом этаже.

   Всего в замке проживали чуть меньше шестидесяти демонов и тридцати демониц, об этом мне шепнула Нэн. Замок большой, если не сказать огромный, места хватает всем, а многие комнаты, особенно на третьем и четвертом этажах, так и вовсе пустуют последние сотни лет. Если верить слухам, то хозяин нечасто переселял жителей особняков в замок, этой чести удостаивались лишь самые значимые демоны стихийного гнезда Лирэй. Например: наставники, главные стражи, Тобиш, единственный шестирукий повар в замке, которому доверяет Сэйн, и некоторые работники службы контроля. А вот с демоницами дела обстояли куда проще… хозяин принимал под свое огненное крыло, в буквальном смысле этого слова, тех женщин, с которыми был готов проводить больше времени и, соответственно, встречаться чаще, чем с остальными демоницами из особняков.

   Покончив с ужином, я покинула столовую, предвкушая очередную встречу с Эришом, а заодно новое занятие по менталистике. Ставить ментальный блок на свое сознание я пока не умела, но блокировать определенные мысли иногда получалось. А умение блокировать мысли мне оказалось катастрофически необходимо, особенно если учесть тот факт, что Брухо любитель покопаться в моей голове. Анлихору было интересно узнать о Земле, о людях и о моем прошлом в другом мире. Для наставника не существовало понятия «личное пространство». В мои мысли он вторгался без предупреждения, как и в любые воспоминания. И именно это – ежедневный доступ к моим мыслям, а значит, и к знаниям о Земле – Брухо считал своеобразной платой, которую он брал за мое обучение. Тысячелетний демон войны все знал о Цэрбесе, многое о Крайгане, откуда родом его жена, и почти ничего о Земле, куда демонам давным-давно, по решению стихийников, доступ был закрыт на веки вечные, чтобы обезопасить расу людей от уничтожения.

   Порой мне становилось дурно от осознания, что анлихор знает обо мне все! Совершенно все, что ему интересно знать о кьяни, воспитанной в другом мире. Иногда я старалась блокировать определенные мысли и самые сокровенные воспоминания. Все что от меня требовалось для их блокировки – это одновременно думать о какой-нибудь бессмыслице. Например: о котятах, красном цвете, поездах дальнего следования и о трех шариках фисташкового мороженого. Когда в голове возникает множество несвязанных между собой образов, Брухо не успевает уловить основную цепочку мыслей и теряется. Естественно, это помогает не всегда, но я не уставала практиковаться, а Брухо не уставал совать свой нос не в свои дела. Такая себе своеобразная практика…

   А вот с ментальным блоком все складывалось не так успешно, как хотелось бы.

   Эриша я нашла в уединенной зоне отдыха в библиотеке. Развалившись на низком диванчике, хвостатый эмпат лежал в окружении недовольно урчащих книг, листая толстый томик с вздыбленной шерстью на корешке. Судя по его одежде – небрежно распахнутому черному мундиру с нашивкой на груди «Служба контроля МС», помятой тунике с глубоким V-образным вырезом, высоким кожаным сапогам и темным штанам с железными вставками, на которых болтались самодельные амулеты для усиления магической энергии, – Эриш недавно вернулся из службы контроля, и даже переодеться толком не успел, сразу решил наведаться в библиотеку и дождаться меня здесь. Старший, некровный сын инспектора возглавлял в башне контроля отдел по спасению магических существ Цэрбеса. Высшего эмпата не столько волновали демоны, о которых заботились все стихийники без исключения, члены сената и работники службы контроля, сколько другие магические создания, лишенные поддержки. Кроме демонов и драконов, в Цэрбесе обитали сотни других рас существ, менее разумных, но тоже нуждающихся в помощи. И эту помощь оказывал им Эриш и его отдел.

   Углубившись в чтение, эмпат не слышал моего приближения, либо умело делал вид, что не слышит. Подкравшись к нему поближе, я присмотрелась к книге, которую он держал в руках, и прочла название на пушистом переплете: «История теневого квартала. Демоны найго».

   – А я-то думала, что тысячелетний эмпат, – неожиданно громко заявила я, – знает всю историю Цэрбеса наизусть! Увы. – Я пожала плечами, когда Эриш вздрогнул и, опустив толстый томик, с удивлением воззрился на меня. – Судя по всему, я переоценила твои познания в истории.

   Его удивленный взгляд стремительно потеплел и сменился на лукавый демонический прищур. Очень демонический и очень лукавый. Лиловые глаза с едва заметными черными точками вместо зрачков привлекательно заблестели. Но привлекательность звериных глаз по большому счету была напрямую связана с обольщающими чарами, которые излучают все высшие эмпаты.

   – Ну так в чем проблема, Дэви? – Демон отложил потрепанный временем фолиант в сторону. – Найди себе нового учителя по истории, того, кто знает абсолютно все! Хотя постой, нет-нет. Дай-ка подумать! Кто же это, кроме меня, будет возиться с бессмертной низшей кьяни? – Эриш нахмурил брови, наигранно закатил глаза, а затем хлопнул в ладоши и восторженно объявил: – Точно! Никто! Вот печаль, правда?

   – Если это оскорбление, – я устроилась на жестком, безумно неудобном стеклянном диване рядом с эмпатом, заставляя его опустить ноги на пол и ровно сесть, – то я не в обиде.

   – Это комплимент вообще-то! – пояснил Эриш. – Комплимент мне, разумеется. Такого терпеливого и внимательного учителя, как я, тебе во всем Цэрбесе не сыскать.

   Я с кривой усмешкой посмотрела на эмпата:

   – Ты хотел сказать высокомерного и заносчивого учителя, но перепутал слова?

   – Как уважающий себя эмпат, я о-очень много чего хочу по отношению к одинокой демонице, и не только говорить.

   – Угу. – Я кивнула. – А если быть точнее, то ты хочешь исключительно мои эмоции.

   – Ну… это если уж прям совсем точно, – не стал скрывать хвостатый демонюга.

   – А вот фигушки тебе!

   – У одиночек эмоции самые сладкие, ты же знаешь, – мечтательно протянул Эриш и придвинулся ко мне чуть ближе. – Такие, как ты, Дэви, – мурлыкал он нежно, – всегда держат все в себе. Будь то чувства, страхи или даже самые пресловутые переживания. А когда эмоции копятся долгое время и не имеют выхода, они становятся еще слаще. М-м-м. Твоими эмоциями можно утолить весь голод сразу.

   – А ну-ка осторожней, – пригрозила я пальцем, – а то от сладких эмоций у тебя кое-что в итоге слипнется.

   – Не слипнется.

   – Тогда треснет.

   Эриш принял оскорбленный вид, но от меня не отсел, только теснее прижал к себе за талию. Я, в общем-то, не возражала, мы слишком много времени провели с ним вместе, чтобы избегать вот таких обычных прикосновений, хотя от любого другого демона я, несомненно, восприняла бы подобное в штыки. Но Эриш стал для меня другом… единственным другом в новой жизни. И это удивительно, ведь я не рассчитывала на подобное, мне казалось, что ни в самом Цэрбесе, ни тем более в змеино-стихийном гнезде невозможно с кем-то сблизиться. Особенно с эмпатом, чья натура требует ежедневной ласки и любви от женщин, причем от разных, а так же утоления голода посредством тесных телодвижений под одеялком в кровати.

   Конечно, за все время, проведенное в Цэрбесе, я успела немного попривыкнуть не только к Эришу, но и к другим демонам гнезда, и к местным обитателям в целом. Ко всем демонам, разве что кроме Сэйна. Инспектор по-прежнему меня пугал и внешностью, и диковатой манерой общения, присущей древним, и его планами относительно бессмертной меня.

   – Я рад тебя видеть, Дэви, – серьезно, хоть и с улыбкой, произнес Эриш, – живой после целого дня тренировок с Брухо, а еще и в хорошем настроении, что вообще редкость.

   Я улыбнулась в ответ.

   – Просто поводов для радости в Цэрбесе не так чтобы много.

   Длинный хвост с пушистой кисточкой на конце осторожно обвил мои ноги, заключая в ловушку. Я притворно ахнула, изображая испуг. Теперь ни встать, ни сбежать уже не удастся. Демонический хвост был прочнее железного жгута, но в то же время бархатный и мягкий на ощупь.

   – Наши вечерние встречи, – прошептал эмпат мне на ухо, – в тихом и уединенном уголке библиотеки, куда никто из демонов не заглядывает в столь позднее время, чем не повод для радости?

   Я нервно хихикнула.

   – А тебе случайно никто не говорил, насколько пошло и двусмысленно подобные вопросы звучат из уст демона-обольстителя?

   – Одна иномирная кьяни вчера об этом говорила. – Эриш задумался, а потом выдал: – И позавчера, кажется, тоже.

   – Какая проницательная кьяни попалась! – съязвила я, неловко высвобождаясь из объятий демона.

   – Да нет, – хохотнул он и, оставив легкий поцелуй на моем виске, отстранился, – она та еще заноза в моем бедном сердце.

   – Заноза, значит? Тогда, у вас с ней есть что-то общее, – подытожила я. И мы оба рассмеялись.

   Несмотря на все предупреждения Велаха, держаться подальше от хвостатого сына инспектора Цэрбеса, Эриш оказался единственным демоном в гнезде, с кем мне было действительно комфортно проводить время. И это невзирая на то, что он довольно развязный демон… слишком развязный, как и все эмпаты – это особенность их вида, ничего уж не поделаешь. Эриш не упускал ни единого шанса полакомиться эмоциями молоденьких демониц гнезда или зажать в углу какую-нибудь симпатичную дурочку из прислуги, которая не видит ничего зазорного в том, чтобы подобраться к инспектору через постель его сына. Мне не раз приходилось наблюдать за откровенными заигрываниями Эриша с прислугой в замке, с рогатыми высшими девицами из особняков и с женщинами, работающими в садовых аллеях. И даже с одной из смотрительниц, с тучной вампиршей – в возрасте все вампирши становятся пышнотелыми – он приятно провел несколько вечеров у себя в покоях. В спальне. На кровати. Хотя зная любвеобильный нрав Эриша и безграничную фантазию, кроватью у них дело не ограничилось.

   Эмпат не оставлял попыток и меня уговорить на обмен эмоциями, но все предложения разделить с ним ложе любви ради получения светлых и возвышенных чувств всегда сводились к безобидной шутке.

   Мне нравился Эриш своей эмпатией, которая дарила ему несвойственную существам Цэрбеса человечность, но делиться своими эмоциями я не планировала ни с хвостатыми эмпатами, ни с рогатыми стихийниками ни при каких обстоятельствах. Я не допускала даже мысли о возможной близости с разумными хищниками, чтобы лишний раз не волноваться из-за пустяков. Сейчас для меня важно сосредоточить все свои силы на обучении и наверстать двадцать пять лет упущенной демонической жизни, чтобы двадцать шестой год не стал для меня последним.

   По-настоящему серьезным я видела Эриша лишь пару раз, когда он защищал меня от Регхара и когда поругался с Сэйном неделю назад из-за разногласий по поводу решения рабочего вопроса. Ой… что тогда было. Из замка бежали все, спасался кто как мог, пока некровные родственники выясняли отношения. Сэйн собирался уволить всех демонов из одного отдела службы контроля и нанять новых работников, а Эриш был категорически против этого. Спор ни к чему не привел, кстати, и закончился тем, что Сэйну надоели препирательства сына, и он выкинул Эриша из замка на улицу. Через окно. Закрытое. Вот тогда Эришу было не до шуток, и злющий он ходил, жуть просто. Но все остальное время с него не спадала выстроенная столетиями маска весельчака и обольстителя, за которой он умело скрывал свои истинные чувства, все желания и порой эмоции. Залезть к себе в душу Эриш не позволял, и поначалу на любые мои личные вопросы отвечал с явной неохотой, но затем он, видимо, ко мне привык и стал более охотно рассказывать о себе. Эриш многих демониц подпускал к своему телу, и никого к сердцу, хотя желающих было предостаточно.

   – Ну что? – Эриш растер ладони. – Готова?

   Я проследила, как между его пальцев пробежали золотистые искры, и поежилась. Эриш обладал даром бессмертия, эмпатией и различными чарами обольщения, но самое главное – он в совершенстве владел ментальной магией и уже многим демонам до меня помог установить ментальный блок, защищающий разум от чужого воздействия.

   Я зажмурилась. Сконцентрировалась. Втянула носом воздух, громко выдохнула и только после этого кивнула:

   – Готова. Приступай.

   Эриш опустился передо мной на колени.

   – Я проникну в твое сознание, – вкрадчиво напомнил он. Когтистые ладони скользнули по моим рукам и несильно сжали запястья. Этот жест заставил мое дыхание сбиться, но я быстро исправилась и снова сконцентрировалась. – Просто не позволяй мне тобой контролировать, хорошо?

   – Легко так рассуждать… когда ты превосходный менталист.

   – Не думай обо мне. Сконцентрируйся. Попытайся возвести в своем сознании стену или барьер. Или какой-нибудь прочный купол. Ментальный блок создается однажды и сохраняется на всю жизнь, нужно лишь понять, как сопротивляться внушению.

   Я снова кивнула. Знал бы он только, насколько это неприятно – добровольно передавать кому-то бразды правления над своим разумом и телом. Ментальную магию, или магию внушения, принято считать довольно распространенной. Подобной магией и всевозможными ее вариациями обладают многие высшие демоны, а так же многие другие существа Цэрбеса, и даже растения, например, те же деревья смерти. С ее помощью сильным и взрослым демонам, вроде Эриша, под силу ломать чужие сознания, стирать память, выжигать разум и… убивать.

   – Что ты чувствуешь, Дэви? – спросил Эриш, выдержав небольшую паузу, в течение которой он смотрел на меня, а я мысленно возводила купол.

   Основная проблема в том, что ментальный блок все демоны устанавливают в детстве, когда демоническое сознание пластично и возведение блока особых трудностей не вызывает. Я же в детстве была занята чем угодно, но только не созданием невидимой магической штуки у себя в голове. А кровных родителей я вообще не видела ни разу, хотя по законам Цэрбеса именно они должны были мне помочь и с блоком, и с магией, и с общим демоническим образованием.

   – Ничего необычного не чувствую, – честно поведала я Эришу, после того как прислушалась к своим ощущениям.

   – Разве? – наигранно удивился он. – А мне показалось, что ты чувствуешь холод.

   Ну началось!

   – Тебе показалось… – неуверенно отрезала я и в тот же миг невольно поежилась. От мужских ладоней по телу пробежала неприятная дрожь. Бр-р-р.

   – Тебе холодно, – повторил эмпат тверже, – и та-а-а-ак одиноко.

   – Мне не холодно, – пробормотала я дрожащими губами, в то время как вся кожа покрылась неестественными мурашками. Я стиснула зубы и с трудом сдержала порыв обнять себя за плечи, чтобы согреться. – Мне совсем не холодно, – продолжила сопротивляться я. И затем преисполненная решимости добавила: – Это лишь иллюзия!

   Эриш хмыкнул.

   – Нет, Дэви, – ласково произнес он, сжимая мои запястья сильнее, – нет, милая, тебе действительно холодно. Очень холодно, и от этого тебе больно. Признай, наконец.

   Я покачала головой, чувствуя, как по щекам предательски покатились слезы. Почему слезы? Откуда они вообще взялись?

   – Не… правда, – проговорила я с трудом, пытаясь проглотить тревожный ком, который встал поперек горла. – Я знаю, что это… не по-настоящему.

   В этом вся суть. Научиться отличать иллюзию внушения от реальности. Ментальный блок создается в тот момент, когда разум перестает подчиняться внушению.

   – Ты вся дрожишь, – на этот раз Эриш сказал чистую правду. Я действительно дрожала. Меня трясло от холода. Трясло, как в лихорадке. – Тебе страшно. Ты боишься замерзнуть?

   Я хотела заявить, что ничего не боюсь, да и вообще бояться иллюзии глупо, но изо рта пошел пар, и кончики пальцев онемели. Как бы я не старалась себя контролировать, холод неминуемо подбирался ко мне все ближе и ближе. Не прошло и минуты, как мышцы свело и ноги закоченели. Я подавилась ледяным воздухом, внезапно закашлялась и неосознанно распахнула глаза. А когда распахнула… оцепенела от ужаса.

   Темнота.

   Вокруг стояла кромешная тьма и холод. Библиотека исчезла, растворилась во тьме, не осталось ничего – ни стеллажей, ни стеклянных диванов, ни самого Эриша. Мир словно рухнул, померк.

   Я с трудом подавила крик, рвущийся из груди.

   – Эриш? – в полной растерянности позвала я, медленно поднимаясь на ноги. Но стоило мне разогнуться, как тело пронзила нестерпимая боль, будто в кожу одновременно вонзились тысячи ледяных иголочек.

   И я тут же рухнула на колени...

   Часть меня понимала, что все происходит не взаправду, что я по-прежнему сижу в теплой и уютной библиотеке рядом с эмпатом, а эта тьма и холод лишь искусное внушение, иллюзия, которая по большому счету не имеет ничего общего с реальностью. Но мне стало так холодно… так отчаянно холодно, что мысли невольно начали путаться. В голове все перемешалось. Я забыла и про блок, и про купол, который необходимо мысленно удерживать, чтобы не дать эмпату полностью захватить контроль над моим сознанием. Единственное, что меня волновало – это жгучий холод, пробирающийся в голову, сковывающий тело. И смертельное одиночество, в котором я тонула, как в черной гуще, что засасывает в бездну невозврата.

   – Эриш?.. – одними губами прошептала я. – Пожалуйста, скажи, что ты здесь!

   Но в ответ опять ни звука.

   Сердце сжалось от страха.

   Несколько минут я надеялась найти выход из темноты, ползала на коленях, рассекала холодный воздух руками, на ощупь выискивала какую-нибудь опору. Но бесконечная тьма не имела выхода, а внутренний холод усиливался с каждой секундой.

   Я поняла, что беспомощно растянулась на полу, дрожа и обнимая себя руками, лишь когда черная пелена спала с глаз, а вокруг постепенно принялись вырисовываться знакомые очертания книжных стеллажей, световых шаров и неудобных диванов на низких ножках.

   Эриш склонился надо мной, когда я полностью пришла в себя.

   – Не расстраивайся, – он клыкасто улыбнулся, погладив меня по плечу, – мало у кого сразу получается блокировать сознание в твоем возрасте. Нужна постоянная практика.

   Я с виноватым видом повернулась к эмпату.

   – Я стараюсь, – упавшим голосом заверила его я, все еще чувствуя внутри своего тела отголоски внушения. Липкий страх, холод и тьма. – Правда стараюсь…

   – Я знаю.

   – Прости, Эриш, если я бестолку трачу твое время.

   Эмпат тут же нахмурился.

   – Перестань, – недовольно проворчал он, – учитывая твое прошлое и отсутствие выраженной магии, все идет просто великолепно. Обычно демоны ставят ментальный блок до достижения восьмилетнего возраста, потом защитить свое сознание становится в разы тяжелее, ведь к двадцати годам разум и сознание полностью формируются, и для ментального блока места не остается. Но при определенных усилиях добиться можно чего угодно.

   Эмпат уселся на полу рядом со мной, привалился спиной к стеклянному столику и устало вытянул ноги. Для него все эти вечерние занятия тоже давались нелегко, он тратил много магической энергии, которая у эмпатов, в отличие от стихийников или анлихоров, имеет четкие пределы, и при больших затратах ее необходимо восполнять.

   До сих пор я не была уверена, почему именно Эриш проводит со мной столько времени, которое мог бы проводить в приятном окружении демониц, питаясь жизненно важными для эмпатов эмоциями. Его ли это личное желание, или все упирается в приказ отца, помочь мне освоиться в гнезде и установить ментальный блок, чтобы избежать случайного воспламенения моего разума от стихийного огня? Ответа на этот вопрос у меня не было, но я склонялась к первому варианту, он мне нравился куда больше.

***

Следующие несколько часов прошли однообразно. Цветочки с простыми иллюзиями закончились на внушении холода и чувства глубокого одиночества в темноте, затем начались ягодки, которые я без наслаждения прожевывала и глотала. Иного выбора превосходный менталист все равно не предоставлял. Иногда казалось, что Эришу даже ментальный блок не помешал бы внушить мне немыслимые картины.

   Через пару минут от начала каждого внушения я, так или иначе, теряла связь с реальностью. Последняя иллюзия, которая заставила меня думать, что я большая и сильная птичка, а потому умею летать, и бредовая идея, разбить драконье стекло и выпорхнуть в окно с третьего уровня библиотеки прямо на улицу вниз головой, меня откровенно вымотала. Не сама иллюзия, конечно, а попытки это драконье стекло разбить. В итоге у меня не получилось его даже слегка поцарапать, что, разумеется, хорошо, ведь крыльев у меня до сих пор не было, а свернуть себе шею или сломать позвоночник в ближайшие планы ну никак не входило.

   Когда я прижалась спиной к окну и обессиленно сползла по драконьему стеклу на пол, Эриш решил, что с ментальными уроками на сегодня пора заканчивать.

   И пока я боролась со сном, он прибирал устроенный нами небольшой беспорядок в читальной зоне. Перевернутый столик, который во время внушения я не заметила, разбитая ваза, случайно полетевшая в окно с целью его разбить, и целая полка сбежавших куда-то хищных книг, ненадолго оставленных без присмотра.

   – Проводить тебя до покоев? – любезно поинтересовался эмпат.

   Приоткрыв один глаз, спросила:

   – А ты боишься, что я заблужусь?

   – Нет, но боюсь, что ты уснешь прямо здесь, и мне придется нести тебя на руках.

   – Не переживай, я не тяжелая, поэтому как-нибудь да осилишь. Тем более с твоими-то ручищами, – я демонстративно окинула взглядом его бугрящиеся под тканью туники мускулы и присвистнула, – можно целую скалу с места сдвинуть, чего уж говорить обо мне одной.

   – Скалы с места не сдвигал, не пробовал, но опыт перемещения тощеньких демониц из одного места в другое у меня большой. Обычно я перемещаю их от порога своей спальни до кровати.

   – Прошу, избавь меня от интимных подробностей своей жизни! – взмолилась я, за что получила порцию притворного осуждения.

   – Я эмпат, – напомнил Эриш, – я ежедневно выслушиваю чужие проблемы и решаю их различными способами, иногда даже не раздеваясь.

   Я фыркнула:

   – Удивительно…

   – Да. Но вот в чем проблема – от эмпата все ожидают одного. Приятного разговора, а позже страстного секса. Демоницы и демоны делятся своими проблемами, а эмпаты решают их. Так заведено испокон веков. – Эриш посмотрел на меня немного печально. – Но кто выслушает эмпата? Кто будет обсуждать с ним его проблемы? Его жизнь? Для этой цели я крайне эгоистично использую твое общество, Дэви, – без стеснений признался Эриш. – Ты почти не нагружаешь меня своими проблемами, которых тьма-тьмущая. И слушаешь меня, и иногда даже с живейшим интересом, не изображая фальшивых улыбок и не надеясь через меня добраться до отца. А мне порой здорово не хватает искреннего общения с демоницами, не отягощенного ложью, страстью или чужими страданиями по несбывшимся мечтам. Многие эмпаты обречены на одинокую жизнь, таков минус нашего вида. В первую очередь женщины воспринимают эмпатов как лекарей и очень редко как партнеров.

   – Знаешь, Эриш, используй мое общество сколько твоей душе угодно. Вот честно. Ты единственный демон в гнезде, да и во всем Цэрбесе, пожалуй, с кем я могу спокойно поговорить и с удовольствием провести время.

   Эмпат мне подмигнул.

   – Жаль только, – выдержав многозначительную паузу, задумчиво протянул он, продолжая расставлять книги, – что таких демонов, как я, довольно много, и ты это скоро поймешь. А вот таких демониц, как ты… увы-увы, искать похоже надо не в Цэрбесе.

   Я нахмурилась, но спорить с Эришом не стала, как и навязывать свое мнение о демонах, о Цэрбесе и о демоницах. Ведь наше с ним отношение к демоническому миру, по понятным на то причинам, очень сильно разнится.

   Я заметила одну из книг в пушистом переплете, подкрадывающуюся ко мне из-за угла с явным намерением впиться в ногу или стащить ботинок. Я подождала, искоса наблюдая за ней, а когда она подползла совсем близко, резко вскочила, перепугав зловредную энциклопедию по видам ядовитых существ Цэрбеса, и схватила ее за длинную шерсть на корешке.

   – А ну, не кусайся! – пригрозила я полуразумной книге, и пока та, клацая страницами, отчаянно вырывалась, понесла ее к стенду хищников.

   А там уже другие, пойманные Эришом фолианты, недовольно ворчали и пытались высвободиться из связывающих их магических пут.

   До покоев Эриш меня все же проводил.

   Толкнув знакомую дверь, я ввалилась в комнату и, попрощавшись с эмпатом, который не упустил возможности в очередной раз с заискивающей улыбкой предложить себя в качестве постельной хвостато-обворожительной грелки, захлопнула дверь и приложила ладонь к черным рунам на стене, блокируя покои. Дополнительная безопасность не помешает.

   При моем появлении световые шары тут же вспыхнули во всех комнатах ярким пламенем под потолком. Электричество в древнем замке стихийника управлялось с помощью рун. В общем-то в замке почти все управлялось с помощью рун. И двери запирались с помощью рун, и вода в душевых кабинах также включалась с помощью рун. К счастью, для их использования магия не требовалась. Одного касания к рунам было вполне достаточно.

   На пути к спальне я успела стянуть с себя только ботинки и тунику. А потом кровать, мягкая перина с цветными перьями и полное забвение… Сон захватил меня сразу, едва голова коснулась подушки.

   К долгим тридцати шести часовым суткам в Цэрбесе я постепенно привыкала, куда же без этого. Но так как на полноценный отдых и здоровый сон уходило меньше шести часов, к концу каждого дня сил у меня не оставалось даже для того, чтобы нормально раздеться. Плюс еще жутко ломило тело благодаря тяжелой руке Брухо и интенсивным тренировкам на арене, и в голове набатом звучал монотонный колокол, как следствие переутомления и усталости.

ГЛАВА 3

Каждое утро я просыпалась с восходом солнца, поэтому на тренировки с наставником почти никогда не опаздывала. Вскакивая с кровати, я мчалась в душ, а затем бегом к южным скалам. Обычно я приходила либо за несколько минут до появления Брухо, либо одновременно с ним. Ориентироваться во времени помогало именно это проклятое демоническое солнце, из-за которого три недели назад я сгорела, а потом страдала от ожогов. Не проснуться с его восходом было бы попросту нереально. Стоило только первым лучам проникнуть в спальню через панорамное окно, кровать из драконьего стекла моментально нагревалась, как сковородка на открытом пламени, и уже ближе к полудню до нее было невозможно дотронуться, не то что лечь и немного вздремнуть. И вот что непонятно: и стены, и пол, и окна, и даже низкий столик в гостиной из того же стекла оставались неизменно холодными и днем, и ночью – я проверяла – но кровать… об нее можно было обжечься. Не знаю, с чем это конкретно связано, хотя есть предположение, что пылающая постель – это незаменимый будильник для всех демонов и демониц замка, придуманный Сэйном.

   Но сегодня меня разбудило отнюдь не солнце. И даже не раскаленное драконье стекло. И не назойливые мойри, к яду которых мой организм стал невосприимчив.

   Меня разбудило странное чувство… скребущее предчувствие тревоги и страха. И это чувство было настолько сильное, настолько неприятное и щемящее в груди, что оно невольно вырвало меня из уютных лап забвения.

   Я проснулась резко, словно от неожиданного толчка, и тут же распахнула глаза. В спальне царила привычная для ночного времени умиротворенная тишина. Все световые шары были выключены, а за окном светила яркая луна в окружении миллиарда крошечных звезд. По ощущениям, до рассвета оставалось несколько часов, что не могло не радовать.

   Я сладко зевнула и, не найдя причины своего беспокойного пробуждения, перевернулась на другой бок, сжалась под одеялом и уже вновь хотела погрузиться в блаженное беспамятство, как мой сонный взгляд совершенно случайно наткнулся на два пронзительных огонька, сверкающих в углу спальни. И это определенно были не простые огоньки. И вообще не огоньки! Потому что огоньки, какие бы магические они не были, моргать не умеют. А эти моргнули, затем хищно прищурились, и в них заиграли блики беснующегося пламени.

   У меня перехватило дыхание, и сон как рукой сняло.

   Понимание, что в спальне кто-то есть, кто-то посторонний, заставило меня подскочить и в панике схватить первое, что попалось под руку для собственной же защиты от ночного визитера, кем бы он там не являлся. Все-таки незваные гости в стихийном гнезде – это смертельная опасность. Первой под руку попалась перьевая подушка. И именно эта подушка решительно полетела в лицо инспектору Цэрбеса, едва тот шевельнулся во тьме.

   – Если кьяни рассчитывала убить меня столь нетривиальным способом, – инспектор без труда поймал подушку, небрежно откинул ее в сторону и осветил спальню небольшим световым сгустком магии, – то кьяни явно просчиталась с выбором оружия. Для убийства стихийного демона необходимо что-то посущественнее, как минимум острый клинок, пропитанный ядом найхо, – с холодной иронией подсказал мне Сэйн, – или приготовленная духами диколесья отрава из корней люпир. Полагаю, что ни того, ни другого у кьяни нет, к моему безграничному везению.

   У меня чуть сердце не остановилось.

   – Сэйн! – я со стоном облегчения рухнула обратно на постель. Увидеть инспектора я ожидала меньше всего. – Вы до ужаса меня напугали! – я прижала ладонь к груди, успокаиваясь. – Что, впрочем, неудивительно в вашем-то гнезде! Здесь то и дело ждешь нападения.

   – Кьяни незачем волноваться, – произнес инспектор намеренно вкрадчивым голосом.

   Не волноваться в присутствии одного из сильнейших демонов мира сего у меня как-то не получалось! В полутьме магического шара тысячелетний хищник с безумными глазами, цвета поглощающего пламени, выглядел немного жутковато. Он сам, его суровое лицо с резкими чертами, острые рога, которые отбрасывали на стены страшные тени, извечный прищур, чуть сведенные к переносице густые брови и обманчиво расслабленная поза. Обманчивая до мурашек. Расслабленным Сэйн никогда не был. Хозяин древнего гнезда Лирэй, инспектор трех миров и правитель Цэрбеса не может позволить себе ни единого проявления слабости, как и эмоций, которые притупляют звериные, отточенные инстинкты.

   – Молодая кьяни – мать моего будущего дитя, – напомнил инспектор свои намерения относительно меня. Будто за прошедший месяц я каким-то чудом умудрилась забыть, что древнее существо, с холодным сердцем и горячим телом, вознамерилось продолжить свой род за счет моей жизни. – В гнезде кьяни ничего не грозит. Никто не посмеет навредить будущей матери дитя хозяина.

   – Да неужели? – скептически переспросила я. – Мы, видимо, живем с вами в разных гнездах.

   – Смешно. Кьяни забавная, это да-а.

   Насчет безопасности в гнезде у меня имелось совершенно противоположное мнение. Естественно, Сэйну я о нем говорить не стала. Гнездо хорошо защищено от опасности извне, с этим не поспоришь. Но в самом гнезде опасности не меньше – от демониц и демонов, от Регхара и стихийной магии, от насекомых с парализующим и смертельным ядом и, в конце концов, от самого Сэйна. Пока у меня нет крыльев и развитого холода и я не готова к зачатию и вынашиванию его рогатого ребеночка, Сэйн для меня не угроза, напротив, он всеми силами постарается сохранить, защитить и подготовить драгоценный сосуд, то есть меня, для своих детенышей, и это огромный плюс. А так как, благодаря Эришу, я своевременно узнала про магию договора и про исключительно добровольное согласие на зачатие у всех демонов – детенышей инспектору не светит, как мне не светит возвращение на Землю и божественной силы в придачу. Ведь свое согласие я не собиралась давать никакому огненному существу с рогами и сомнительными планами насчет меня, и моего дара в частности.

   – А что вы вообще здесь делаете? – я с вопросом подняла взгляд на инспектора магических существ, вальяжно расположившегося в отдалении от кровати в стеклянном кресле, в самом углу спальни. Стихийник был облачен в строгую форму службы контроля… кажется, в другой одежде, кроме как в мундире, я его и не видела ни разу. Длинные, распущенные волосы, черные, как сама тьма, привычно ниспадали на широкие плечи и закрывали часть демонического лица, что придавало инспектору еще более дикий вид, чем он есть на самом деле, немного безумный и очень агрессивный. – Что вы забыли в моей спальне? – не на шутку насторожилась я, опасливо посматривая на истинное воплощение дьявола во плоти. Хотя нет, что-то я польстила дьяволу. По сравнению с Сэйном любой дьявол не так уж и страшен. – К тому же еще и ночью!

   Мне вдруг стало ужасно не по себе, и нехорошие мысли тут же полезли в голову. Мало ли что мог задумать инспектор, имеющий большой опыт общения с бессмертными демоницами. Каким образом Сэйн добивался согласия на продолжение своего рода у предшествующих мне шестерых бессмертных, оставалось только гадать. Уговорами? Обещаниями? Грубой силой? Искусным обманом? Или, может, демоницы были настолько безрассудны, что соглашались рискнуть своими жизнями, поддавшись демоническому обаянию и мечтам о сильном и могущественном правителе? Но так или иначе мне стоит проявлять осторожность при общении с Сэйном, чтобы не стать седьмой… мертвой бессмертной.

   – Сэйн пришел разбудить молодую кьяни, – объяснил демон причину своего столь внезапного появления, при этом с нескрываемым интересом наблюдая, как я судорожно прижимаю к своей обнаженной груди полупрозрачное одеяло. Туника с вечера осталась лежать в гостиной, а форма демониц в гнезде не предполагала ношения хоть какого-нибудь бюстгальтера или куска ткани вместо него. Дополнительную одежду, как и нижнее белье, демоницы ткали сами из магических нитей древа Вивьен в садовой аллее у восточных скал гнезда. – Нэн не смогла зайти в твои покои из-за блокирующих рун на двери, поэтому Сэйну пришлось идти за спящей кьяни самому. Кьяни не знала, – вопросил инспектор подчеркнуто нейтрально: – что приближенные демоницы не закрывают свои покои в замке?

   – Мне об этом никто не говорил, – честно ответила я, но перспектива спать с распахнутыми дверями, мол – «заходите, кто хотите, и жрите меня, жрите!» – что-то совсем не устраивала. А помня об Регхаре и ревнивых демоницах, лучше лишний раз перестраховаться, чем потом проснуться в межмирье или не проснуться вообще. – И если вы не возражаете, Сэйн, – осторожно настояла на своем, – то я и впредь буду блокировать двери… во избежание всяких неприятностей.

   Потому как эти самые неприятности поджидают за каждым углом и в предвкушении очередной гадости потирают потные ладошки.

   – Кьяни вольна сама решать, закрывать ей двери на ночь или нет, Сэйн принуждать не будет.

   – Спасибо, – поблагодарила я.

   – Благодарности не к месту, кьяни. В отличие от тебя, все приближенные демоницы верны своему хозяину, – промолвил стихийник с упреком, – поэтому намеренно не блокируют покои, они надеются, что хозяин зайдет к одной из них ночью, дабы утолить плотские инстинкты. Утолять подобного рода инстинкты таким демонам, как Сэйн, необходимо постоянно, в первую очередь для того, чтобы в совершенстве контролировать магию и стихийные силы. Кьяни следует брать пример с остальных демониц, – наставления инспектора прозвучали как форменное издевательство, – кьяни следует научиться уважать своего хозяина и его потребности, поскольку от хозяина зависят жизнь всех демонов в гнезде и многих в Цэрбесе.

   Ага! Да щас! Демоницы с утолением плотских… б-р-р… инстинктов справляются и без моей помощи.

   – И часто хозяин заходит к демоницам ночью? – не то чтобы интересно… хотя нет, все же интересно.

   – Когда ему не спится одному, – поведали мне предельно искренне.

   – И сегодня вам видимо не спится, да? – мрачно предположила я, на что Сэйн неоднозначно улыбнулся. В полутьме сверкнули его острые клыки.

   – Видимо, – ответил он спокойно.

   Но ответ его мне что-то не понравился, как и предвкушающий взгляд, потому как предвкушал он в эту ночь, судя по всему, исключительно меня. Я машинально прижала одеяло к груди крепче, в то время как змеиные глазищи, обращенные на меня, все сильнее и сильнее разгорались странным интересом. Не вожделением и не страстью, которые заиграли бы в глазах любого другого мужчины при виде обнаженной женщины… вовсе нет. Интерес Сэйна был прикован именно к моим действиям и к желанию скрыться от его взора. Но оно и понятно. Другие-то демоницы, небось, наоборот, стараются как можно скорее стащить с себя все одеяния и предстать перед инспектором в обнаженном виде.

   – И вообще, – разорвала я повисшую между нами пугающую паузу, – какой прок вашим демоницам держать двери открытыми, если вы спокойно обходите руническую блокировку и в любые двери без проблем вламываетесь?

   Сэйн поднял мерцающий взгляд на мое лицо.

   – Что логично, если подумать, – продолжила я, радуясь, что рогатый дьявол в форме инспектора сфокусировал свое внимание на моих словах, а не на моем полуобнаженном теле, – ведь это ваш замок и ваше гнездо.

   Ответ меня немного шокировал:

   – Когда кьяни будет желать внимания Сэйна так же, как и остальные демоницы, кьяни поймет в чем прок.

   Я поперхнулась.

   – Думаю, к этому моменту вы уже умрете, – вырвалось у меня. – От старости.

   – Кьяни недолюбливает Сэйна, это очевидно, и потому открыто демонстрирует свою неприязнь при каждом удобном случае, – понимающе произнес инспектор, и тон его стал царапающе язвительным. – Пожалуй, у кьяни для этого есть свои глупые и человеческие причины, в которых разбираться взрослому стихийному демону нет никакой нужды и уж точно никакого желания. Но поверь, молодая демоница, однажды ты захочешь Сэйна и его внимания больше всего на свете. Так уж устроены инстинкты. Ты не совсем демоница, – инспектор задумчиво повел черной бровью, – все же ты мыслишь как человек и, к сожалению, вряд ли удастся это изменить. Но твое тело и дар определенно не имеют ничего общего с прекрасной расой людей. Получается, ты наполовину демон, наполовину человек – невероятная смесь. Но в любом случае ты женщина, к тому же молодая. А любая женщина, особенно в Цэрбесе, нуждается в сильном партнере – и это не только инстинкт выживания, но еще и здравый смысл. Сейчас кьяни просто нуждается в Сэйне, в его защите, гнезде и в помощи с магией, но пройдет время, и демоническая сущность возьмет верх над всем человеческим в тебе. И тогда инстинкты заставят молодую кьяни желать Сэйна. Такова природа всех демониц без исключения, – инспектор развел руками, словно рассуждал о какой-то приевшейся ему банальности, – это не хорошо и не плохо. Это просто факт, который в силу возраста Сэйн принимает, а кьяни нет.

   Я чуть не перекрестилась. Сдержалась, конечно, но от безмерной самоуверенности мужчины, в чьей власти тысячелетиями были покорные и готовые на все женщины разных демонических видов и возрастов, меня буквально передернуло.

   – А вы явно переоцениваете свои возможности, господин инспектор.

   – У Сэйна нет привычки что-либо переоценивать, – естественно, не согласился со мной правитель демонического мира. У нас вообще с ним в плане согласия и понимания возник полный деструктив еще с первой минуты знакомства в камере смертников. – Особенно свои возможности. Ты, – он с ухмылкой указал на меня когтистым пальцем, – принадлежишь Сэйну, а Сэйн, – он приложил ладонь к своей груди, – хорошо относится ко всем своим личным демонам, особенно приближенным. Так уж получилось, что молодая и непокорная кьяни станет матерью моего ребенка.

   Я скривилась.

   – А это значит, – инспектор сделал вид, что не заметил моей реакции, – нам необходимо наладить отношения ради нашего совместного дитя. Стихийный ребенок чувствует кровных родителей и их эмоции еще находясь в утробе. Дитя убьет кьяни, если она не будет любить его и ждать его появления на свет.

   Я отчаянно покачала головой.

   – Вы говорите о немыслимых вещах, Сэйн.

   Я не понимала, как вообще можно любить нежеланное дитя от нелюбимого мужчины и закрывать глаза на то, что еще в утробе рогатое дитятко с формирующимся огнем будет пытаться убить меня на протяжении всей беременности каждый чертов день, если не каждый час. И, кстати, я тут случайно узнала от Нэн, что беременность у демонов длится куда дольше, чем у людей, а если конкретно, то от десяти до пятнадцати месяцев. Срок напрямую зависит от родителей и от того, какого вида родится сам ребенок. Чем сильнее демонический вид новорожденного, тем сложнее и тяжелее его магия, поэтому и процесс ее формирования происходит дольше, а значит, и беременность. Я когда об этом узнала, нервно посмеялась и попросила у смотрительницы веревку с мылом. Веревку принесли. Но когда услышали мои планы насчет сего комплекта новичка-самоубийцы, поспешненько так унесли обратно.

   – Сэйн говорит о природе демонов, – отрезал инспектор твердо с отчетливым недовольством в голосе. – То, что кьяни воспринимает свою сущность и природу, как нечто немыслимое – это ее проблемы, а не Сэйна.

   – Кто бы сомневался… – буркнула я.

   – Пусть кьяни изменит свое мироощущение! – повысил он голос. – Пора стать демоницей и прекратить ссылаться на человеческие принципы и чувства. Раса людей прекрасна, их законы и их природа по-своему уникальны, и очень нравятся Сэйну. Но раса демонов так же уникальна, кьяни. – Сэйн недобро постучал острыми когтями по подлокотнику кресла, создавая шквал огненных искр. – Демоны не люди, и наша природа не идентична с человеческой. Не сравнивай и не путай. Бессмертные, вроде тебя, с незапамятных времен продолжают род стихийных демонов. Это традиция, закон, часть эволюции. Бессмертные демоницы рождаются для одной цели – размножение, утоление репродуктивного инстинкта у могущественных демонов. С помощью бессмертных демониц Цэрбесом всегда правили и будут править сильнейшие, те, кто способен поддерживать не только нашу величественную расу, но и другие расы, другие миры и существующий баланс, без которого все сущее полетит в Анграхар.

   Сэйн замолчал. Какое-то время он пристально наблюдал за мной издалека, пока я усердно делала вид, что небольшая трещина под потолком меня безумно интересует, затем он вновь разорвал тишину:

   – Кьяни не обязана любить Сэйна, как и Сэйн ее, – немного смягчил свой тон инспектор, понимая, что метод жесткого давления на меня не действует, только сильнее отталкивает, – но уважать Сэйна – кьяни обязана. Дитя должно быть зачато в атмосфере взаимопонимания и уважения. Сэйн на днях думал, как добиться взаимопонимания с кьяни, раз уж это жизненно необходимо для двух демонов сразу – для самой кьяни и для ребенка. И решил, что бессмертной демонице необходимо проводить с хозяином гораздо больше времени, чем другим приближенным. Несколько ночей в месяц вполне достаточно для нашего с тобой сближения.

   Только не это… Я едва сдержалась, чтобы не застонать вслух и головой обо что-нибудь в истерике не начать биться.

   – Вы же понимаете, что другим демоницам ваше общество, – моментально попыталась переубедить Сэйна я, пока еще не поздно, – гораздо важнее, чем мне, и куда желанней? Не лишайте их удовольствия проводить вечера и ночи с вами. Они только этого и хотят, сами же знаете! А я как-нибудь обойдусь.

   А меня не лишайте свободного времени, которого и так нет в плотном режиме. Весь день я тренируюсь с Брухо, а вечером допоздна заседаю в библиотеке с Эришом. Если, конечно, отменить сон и перестать есть, то время на Сэйна найдется. Но я лучше поем и посплю…

   – Молодая кьяни плохо меня расслышала? – осведомился Сэйн с едва заметным раздражением в стальном голосе, резко выпрямился в кресле и поднялся на ноги. Былую наигранную расслабленность как ветром сдуло, ну знаете, таким стремительным торнадо, что крыши у домов срывает.– Молодая кьяни не услышала самого важного или намеренно это проигнорировала? Сэйн решил, – с нажимом повторил стихийник, – что матери его будущего ребенка полезно проводить с ним больше времени, иначе она не привыкнет к его телу и к огню, что может привести к плачевному результату. А Сэйн этого не хочет, – инспектор плавно направился в сторону кровати, – Сэйн ценит бессмертную кьяни и ее дар, и покалечить кьяни своим огнем в планы Сэйна не входит. Молодой кьяни придется научиться угождать своему хозяину, уважать его и справляться со стихийным огнем, как и прочим приближенным демоницам. Исключений быть не может и не должно быть. Законы для всех демониц одни, как и для демонов, и стихийников. Сэйн живет по законам, многие из которых были приняты до его рождения, многие из которых не нравятся Сэйну, но они сохраняют порядок и баланс, поэтому Сэйн их придерживается, чего и требует ото всех своих демонов, и от кьяни в том числе.

   Я не успела ничего ответить, как инспектор уже стоял рядом. Невидимые языки стихийного пламени в тот же миг коснулись меня и неприятно обожгли.

   У-у-у!

   К его огню нереально привыкнуть! Он же жжется, и жжется болезненно!

   Я инстинктивно отпрянула назад от источника жара, но отпрянуть дальше края кровати не успела... Мужская ладонь схватила меня за лодыжку, и Сэйн в одно движение притянул меня к себе. Сам он сел на кровать и заставил меня устроиться рядом с ним.

   – Не нравится мой огонь? – полюбопытствовал инспектор с поддельной любезностью, когда я уперлась руками в его мощную грудь, создавая между нашими телами небольшую дистанцию, не позволяя Сэйну приблизиться вплотную.

   – Приятного мало, – не стала врать я, – ладони жжет ваша грудь… прожигает просто. Может, вернетесь в кресло? Там очень удобно!

   Инспектор мою идею не оценил. Он мотнул головой и внес свое предложение:

   – Не отталкивай хозяина, кьяни, притворись, что ты послушная демоница, и тогда ладони останутся целы.

   – Вот именно! Боюсь, что целы останутся лишь ладони.

   Сэйн перевел изучающий взгляд с моего лица на шею, где проворный дух леса Висельников оставил безобразный кровоподтек от удушливых веток. Спрашивать о причинах возникновения этого кровоподтека инспектор не стал, он лишь спустился взглядом ниже, осмотрел мои руки и плечи, украшенные синяками и царапинами, свидетельствующими о плодотворных тренировках с демоном войны.

   Склонив голову вбок, Сэйн задержал свой сосредоточенный взор на трех длинных шрамах, подаренных мне его же когтями в рунической комнате. Белые рубцы, давно заживших с помощью лечебной магии открытых ран, тянулись от моей левой ключицы до пупка.

   Я вздрогнула всем телом, когда Сэйн их коснулся. Вздрогнула не столь от касания чужих рук к телу, сколько от неожиданности, и тут же запоздало поняла, что полупрозрачная преграда в виде одеяла, сползла по телу, полностью обнажив грудь и, собственно, шрамы.

   – Мне жаль, – казалось бы раскаялся инспектор, но в грубоватом мужском голосе не было ни тени, ни намека на жалость. – Жаль, что Сэйн испортил твое тело… Так уж вышло.

   Да… Так уж вышло… Если бы он сказал «случайно вышло», я бы его ударила. От удара сломала бы себе руку, но не беда, пережила бы.

   Первый полет в межмирье я никогда не забуду. Даже если захочу забыть, ничего не выйдет. Инспектор оставил на моем теле напоминание на вечную память. Раны от когтей затянулись, но шрамы-то никуда не денешь.

   Я промолчала. Закуталась в одеяло и промолчала.

   Извинение, хоть и неискреннее, но из уст тысячелетнего демона, который вряд ли умеет испытывать чувство вины или сострадания, многого стоит. Но Сэйн не пытался извиниться, он просто рассуждал вслух, причем рассуждал он со свойственной тысячелетнему существу прямотой.

   – Если, конечно, твое тело вообще можно было испортить, – добил меня инспектор, нахмурившись. – Даже для низшей демоницы твоя внешность слишком заурядна и лишена очарования. Хотя признаю, что многим демонам ты бы понравилась.

   – Неужели?..

   – Да. Дело вкуса. Видишь ли, прискорбно это говорить, но у многих демонов вкуса нет вообще.

   Мда-а. От комплиментов Сэйна можно разве что повеситься. Я с досадой поджала губы, а инспектор задумчиво продолжил:

   – Волосы отвратительно светлые, – он зажал между пальцев прядь моих волос, за ночь выбившихся из косы, – не люблю светлых демониц. Ты знаешь об этом? – Инспектор заглянул в мои глаза, не дождался ответа и ответил сам: – Слишком невзрачны. И еще твоя бледная кожа… – тихий вздох, – в принципе, для демониц снежных видов это вполне естественно, но мне не нравится. Кьяни должна гордиться, что с такими печальными внешними данными стихийный правитель желает на нее смотреть как на женщину ближнего круга. Без дара бессмертия ты ни в одном стихийном гнезде надолго бы не задержалась. Слишком слаба для работы или для защиты, слишком невзрачна для ближнего окружения хозяина и слишком своенравна для утоления инстинктов…

   – Остановитесь, Сэйн, прошу! А то я прямо сейчас помру от гордости...

   Инспектор, не понимая моей иронии, прищурился.

   – Хотя нет, – передумала я, – не помру, я же все-таки бессмертна! Постоянно об этом забываю.

   То, что Сэйну нравились темноволосые, рогатые и высшие демоницы, известно в гнезде было каждому. И в то время как многие особи женского пола, та же полнотелая Нэн, и некоторые особи мужского печально посматривали в сторону инспектора и томно вздыхали ему в след, я несказанно радовалась свой непривлекательной, в рамках демонического мира, безрогой внешности.

   – К тому же, Сэйн, – глядя на инспектора с милой улыбочкой, высказала я ему в лицо то, что назойливо крутилось на языке: – вы тоже далеко не красавчик в моем Земном представлении о красоте. Но это совсем неплохо, не подумайте! Даже наоборот. – Моя улыбка стала шире. Не только Сэйн умеет быть откровенным и прямым до скрежета зубов. – Я не нравлюсь вам, вы мне – взаимность! Такая странная и демоническая взаимность, основанная на полном неприятии друг друга. Может, на этой ноте и разойдемся, а?.. Ну просто для того, чтобы не мозолить друг другу глаза своей внеземной красотой!

   А в ответ ти-ши-на-а-а. Напряженная и давящая тишина, свидетельствующая о полном ступоре одного из представителей демонической расы.

   Сэйн от изумления аж отстранился от меня. Свою отвисшую челюсть он подобрал быстро, но его перекосившуюся физиономию надо было видеть! Зрелище незабываемое, особенно если учесть тот факт, что большую часть времени инспектор довольно сух на любого рода проявления эмоций.

   – Подобные слова, – проговорил стихийник вновь сдержанным тоном, вернув себе маску привычного равнодушия, но его глаза… глаза-то вспыхнули ярким, диким пламенем, и даже узкие змеиные зрачки расширились, – очень забавно слышать от демоницы моего гнезда. – Инспектор вскинул брови. – Да и вообще от демоницы.

   Я фыркнула. Тоже мне, открытие.

   Демоницам Сэйн нравился, даже если откинуть его статус и бесспорную известность как правителя, объединившего две расы существ, и инспектора, поддерживающего хрупкий баланс миров, по меркам Цэрбеса Сэйн невозможно красив. Длинные вьющиеся волосы, вечно распущенные и ухоженные – не могли не привлекать внимания у прекрасной половины Цэрбеса. Как и мощное тело, закаленное в боях и беспощадных войнах, доведенное до идеального состояния тренировками длиною в тысячелетия. Одна его грудь была тверже камня. Когти острее лезвия. Взгляд смертельнее яда. Сэйна не портили мелкие шрамы, не прикрытые черной тканью одеяния инспектора, уверена, в глазах демониц старые шрамы добавляли ему лишь некого демонического шарма и мужества. А жуткие рога, да и когти тоже, здесь вообще были в почете наравне с клыками.

   Понимаю удивление Сэйна… Вот так считаешь себя всю жизнь эталоном красоты и сексуального желания всех и вся вокруг, а потом появляется какая-то низшая букашка из другого мира, к тому же еще и страшненькая, безрогая и бледная, что втройне должно быть обидно, и заявляет, что ты не такой уж и привлекательный, каким себя считаешь, да и в целом из привлекательного в тебе только… только это… как его… хм.

   Я задумалась.

   Да ничего привлекательного! Внешность инспектора была дикой, лицо хищным, телосложение излишне мощным, чего уж говорить про рост, превышающий семь футов, а если брать в расчет еще и рога – то получается настоящий громила с убийственной магией и не менее убийственной силой. Сэйн весь – начиная от когтей и заканчивая кончиками острых рогов – представлял собой истинное воплощение огнедышащего дьявола. Причем не только внешне, но и внутренне тоже. Бьюсь об заклад, что именно это демоницам и нравилось… сила, мужская мощь, властолюбивый нрав, звероподобные инстинкты. Все же миры разные, культура разная, ценности разные, мировоззрение и, естественно, понятие красоты тоже до безобразия разные.

   Вопрос в том, задевает ли Сэйна мое неприятие его как мужчины, как объекта желания и сексуального влечения? Сложно сказать наверняка, но мне все чаще кажется, что его это, наоборот, веселит.

   И следующие слова инспектора только подтвердили мое предположение:

   – Если подумать, – с неожиданными нотками притворного веселья, которые здорово резанули слух, но жесткости в мужском голосе не убавили, лишь прикрыли сталь, – то подобные слова вообще забавно слышать от женщины. Настолько забавно, что, несмотря на печальную для глаза внешность, ты меня интересуешь, кьяни, и не только как бессмертная. Сэйн ценитель всего необычного, а молодая кьяни необычна сама по себе. Демоницам, которые желают провести со мной время, следует поучиться у тебя.

   – У м-меня? – Я горько рассмеялась.

   – Да, несомненно. Потому что навязчивость дико раздражает, а вот упрямая неприступность от низшей демоницы вызывает некий интерес. – Сэйн провел ладонью по моим обнаженным плечам. – Возможно, быстротечный и ничего не стоящий, но все же интерес. Догадываешься, насколько тяжело вызывать у меня интерес, кьяни?

   – Несложно догадаться.

   – Любой мужчина стремится завоевывать, это не секрет. Демон ты или другое существо – неважно, чтобы вызвать интерес, необходим азарт, некая игра, финал которой заранее предрешен для обеих сторон, но при этом процесс доставляет удовольствие и заставляет предвкушать финал с большой силой. Назовем твое упорство небольшой прелюдией, своеобразной игрой с предсказуемым финалом. Но не разочаруй меня в дальнейшем, кьяни, – попросил инспектор, – я надеюсь, что ты способна меня немного развлечь.

   Сэйн осторожно откинул мои волосы, те самые, которые отвратительно светлые, на спину, при этом внимательно оценивая мою реакцию на свои поползновения. Я, конечно, не отстранилась, все равно бы не позволил, а будить звероподобную сущность в теле стихийника лучше лишний раз не стоит, поэтому я сохраняла спокойствие и лишь настороженно следила за его движениями, более чем уверенная, что Сэйн не причинит вреда инкубатору и не обидит бессмертную, от которой в свое время еще предстоит добиться согласия на зачатие рогатого детеныша.

   – Будем честны, кьяни. То, что достается легким путем, всегда ценится меньше, чем то, что приходится завоевывать силой. Это относится и к территории, и к женщинам. Но, видишь ли, в чем загвоздка, Цэрбес полностью отвоеван за исключением гор, которые заняли драконы и нэ’львы. А почти все женщины Цэрбеса не нуждаются в завоевании. Когда речь заходит о правителях, демоницы готовы сдаться без боя. С одной стороны – это умилительно и очень удобно, с другой – до тошноты приелось. Может, кьяни подскажет, – с каким-то нездоровым наслаждением предложил мне инспектор, явно затевая извращенную игру, – кого же осталось завоевать Сэйну, м-м-м?

   Я поежилась от его прикосновений. Отвечать не хотелось, потому что я знала ответ. И Сэйн знал. И вот лично мне ответ совершенно не нравился. Но инспектор молчал и терпеливо ждал ответа на свой чисто риторический вопрос, поэтому я тяжело вздохнула и была вынуждена признать:

   – Все демоницы уже давным-давно вами завоеваны, Сэйн. Причем заслужено. Вами и вашими трудами на благо защиты миров. Выбирайте любую. Хоть в Цэрбесе, хоть в Крайгане. Думаю, ни одна вам не откажет.

   Инспектор снисходительно покачал головой.

   – А вот тут кьяни не права. Не все демоницы мною завоеваны. Одну я как-то пропустил. – Сэйн с намеком посмотрел на меня, и жутко так сразу сделалось. – Не припоминаю, когда последний раз молодая женщина так отчаянно не желала моего общества, как не желаешь его ты.

   – Проблемы с памятью? Так это возраст, Сэйн. Старость она такая... штука неприятная.

   Инспектор поцокал языком.

   – Как неуважительно, – посетовал он, – но я тебя прощаю. К тому же проблемы не у меня, молодая кьяни, а у тебя. С инстинктами. Нормальные, благоразумные демоницы опираются на свои инстинкты, а инстинкты диктуют простые условия. Одно из главных условий инстинкта выживания – найти лидера, защитника и всю оставшуюся жизнь держаться вблизи него, тогда жизнь будет долгой, сытой и безбедной. Единственный лидер на ближайшие двадцать километров во все четыре стороны сейчас сидит перед тобой, но твои инстинкты спят, а потому не подталкивают тебя ко мне. Но однажды они проснутся. – Стихийник отрешенно провел когтем по моей щеке. – И когда это случится – Сэйн постоит в стороне и понаблюдает за внутренними терзаниями молодой, своенравной демоницы, которая в конечном результате подчинится инстинктам и перестанет привлекать Сэйна своим нетипичным для демониц поведением.

   Я отпрянула от когтей, опасаясь новых шрамов, и безрадостно сообщила:

   – Кажется, я передумала пробуждать инстинкты.

   – Ничего страшного, – сыронизировал инспектор, – твои желания никому не интересны, даже твоим собственным инстинктам. Ведь инстинкты просыпаются вместе с магией и врожденной силой, постепенно и незаметно. А так как магию ты освоить должна, а силу уже осваиваешь, считай, что инстинкты – это бесплатный бонус от высших сил. Их пробуждение неминуемо в независимости от твоих дальнейших действий. Ты включила внутренний механизм развития инстинктов, когда начала тренироваться с наставником.

   Ясно-о-о… Будущим крыльям я уже не рада, инстинктам теперь тоже. И все благодаря Сэйну. Ну спасибо!

   – Кьяни удивится, но многие демоницы мечтают оказаться на ее месте, на месте бессмертной приближенной к правителю. И дело даже не в инстинктах.

   – Вы правы! – впервые согласилась с ним. – Я чертовски удивлена, что кто-то в здравом уме желает полезть в петлю.

   – Родиться бессмертной – это не значит умереть при родах. Не мысли так узко, кьяни. Родиться бессмертной – это значит стать избранной, незаменимой, желанной в определенном смысле. Демоницы, которые смогли выдержать роды и подарить наследников, обеспечены до конца своей бессмертной жизни. Их значимость и их слово становятся на одну ступень со словом хозяина стихийного гнезда.

   – А такие демоницы вообще есть? – усомнилась я.

   – Безусловно, – заверили меня. – Жизнь в Цэрбесе не вчера зародилась. Сэйн встречал бессмертных, переживших роды без последствий, и они были счастливы в своих гнездах. Один стихийник имеет право требовать от одной демоницы лишь одного наследника, а дальше дело добровольно-инициативное. Некоторые бессмертные связывают себя узами священного брака со стихийниками и заводят еще детей, некоторые бессмертные отгораживаются от стихийников и находят новых партнеров. Если после родов демоница не изъявляет добровольного желания поменять хозяина, она вправе распоряжаться многими аспектами жизни гнезда, воспитывать своего ребенка и иметь любые связи с другими демонами.

   Я нахмурилась, пытаясь мысленно разобраться, ездит ли мне Сэйн по ушам, что для него, конечно, несвойственно, либо же говорит откровенно. Но его признание лично моей ситуации никак не меняет. Не хотела я становиться с ним на одну ступень в гнезде и, вообще, не хотела иметь с ним ничего общего, тем более ребенка.

   – В Цэрбесе все женщины воспринимают открытое внимание от правителя как знак почета, как некую привилегию. Ты же воспринимаешь мое внимание иначе, и это все усложняет. Но, – благосклонно решил инспектор, хоть и с явной неохотой, – раз уж молодая кьяни все равно бессмертна, и Сэйну в любом случае пришлось бы потратить на нее свое время, которого нет, то…

   – То что? – хихикнула я чересчур нервно, без труда догадавшись к чему он клонит. – Начнете меня завоевывать?

   – Сэйн не глуп, – инспектор мягко улыбнулся, – и очень многое знает про людей.

   На самом деле, как раз таки насчет этого я и не сомневалась. Глупым Сэйна ну никак не назовешь. Расчетливым – это да, хладнокровным, не подверженным эмоциям, существом с иным разумом и мышлением. Один его взгляд чего стоит, когда он не полыхает огнем – цепкий, проницательный, мудрый, видящий не только внешнюю оболочку, но и все нутро.

   Сэйн до крайности расчетлив и умен, но, к сожалению для меня, это делает его только более опасным, и, к счастью для остальных, помогает выживать всему миру и соседним мирам в придачу.

   – Сэйн многое знает про людей, – повторил инспектор, но уже тихим, проникновенным голосом, так что у меня на коже невольно проступили мурашки. – Сэйн отчетливо понимает, к какому общению с мужчинами привыкла кьяни на Земле. Человеческие отношения подразумевают теплые чувства, нечто вроде бессмысленной любви, все того же искаженного инстинкта к продолжению рода, но с определенным существом. Сэйн не сможет дать кьяни этого чувства, но иллюзию чувств, – инспектор хмыкнул, – Сэйн дать сможет. Это просто. У демонов нет отношений в человеческом понимании, есть либо партнеры – взаимовыгодные отношения, нацеленные со стороны демоницы на поиск постоянного защитника, со стороны демона на постоянную особь для утоления инстинктов. Либо браки – опять же взаимовыгодные отношения, но не исключающие определенного спектра чувств и обостренных инстинктов. Сэйн – демон, – улыбка инспектора превратилась в коварную усмешку, плотоядную и циничную, – кьяни – не совсем, но Сэйн готов быть более уступчивым для кьяни, если кьяни готова быть более сговорчивой с Сэйном.

   Иллюзия чувств… Ну просто зашибись! Всегда мечтала.

   Некоторое время инспектор безмолвно смотрел на меня. Я не хотела ничего отвечать. И так понятно, что Сэйн уже все решил, в том числе и за меня, поэтому любые препирательства будут напрасны. Затем демон медленно кивнул, принимая мое молчание за своеобразный ответ, который каждый из нас истолковал по-своему.

   – У Сэйна есть сюрприз для молодой кьяни, – перевел он тему, отстраняясь от меня.

   – Сюрприз? – удивилась я. – Подыскали мне другого хозяина? Не такого… огненного и бессмертного, и без мании к продолжению рода? – с наигранным энтузиазмом предположила я, на что Сэйн отреагировал как обычно. Никак. С полнейшим безразличием. Даже бровью не повел. Лишь в его глазах снова отразился фитилек скупой заинтересованности мной и толика тщательно скрываемого веселья, или даже удовольствия, испытываемого от разговора.

   Просто знаю я уже эти демонические сюрпризы, успела ощутить на себе всю их мощь, так сказать. Ничем хорошим они не заканчиваются. Единственный сюрприз из Цэрбеса оказался вахалом-убийцей в виде симпатичной лохматой собачки с ярким бантом на шее, которая впоследствии помогла охотникам службы контроля найти меня на Земле и сбросить в искрящуюся воронку портала прямиком в холодную камеру смертников, в железные кандалы и наручники. Спасибо, но сюрпризы и подарки с тех пор я на дух не переношу.

   – Новый хозяин, – невозмутимо проинформировал Сэйн, – возможен лишь при условии моей кончины. Но кьяни не особо обрадуется, потому как после гибели хозяина все личные демоны и демоницы переходят под опеку к кровному наследнику гнезда.

   Кошмар. Я об этом не знала.

   – К Регхару? – сипло уточнила я.

   Инспектор утвердительно кивнул, и мне что-то стало нехорошо.

   – На данный момент у меня лишь один кровный наследник, и это Регхар. Он импульсивен, его контролирует магия, а стихийная магия в молодом возрасте застилает глаза и заставляет совершать необдуманные, порой ужасные поступки. К тому же Регхар сверхэмоционален, что обычно не свойственно стихийным демонам, поэтому он не предсказуем, почти как анлихор.

   Я представила, что со мной сотворит Регхар, если Сэйн умрет или превратится в нэ’льва, и содрогнулась. Младшему стихийнику в его-то больную от переизбытка магии голову прийти может что угодно. В лучшем случае, он меня просто вышвырнет из гнезда, а в худшем… О-о-о! Нет. Я мотнула головой. Даже думать об этом не хочу.

   – Поэтому помолись, кьяни, богам Анграхара за мое здоровье, – насмешливо посоветовал Сэйн, поднимаясь с кровати. – Пока я жив, жива и ты. А теперь одевайся, не будем терять время попусту. Ты летишь со мной в службу контроля.

   Я насторожилась.

   – Это еще зачем?

   – Сюрприз, кьяни, я же говорю. Не любишь сюрпризы?

   – Терпеть не могу, если честно.

   – Как жаль, но сюрприз есть сюрприз. Узнаешь о нем в службе контроля.

   С этими словами инспектор развернулся и, не оборачиваясь, направился на выход, предоставляя мне возможность переодеться без его надзора и участия в процессе, как это было последний раз в лазарете службы контроля.

   – Сэйн подождет кьяни у аллеи смерти, – на мгновение задержавшись в дверях, сообщил он мне, после чего вышел из спальни, а через пару секунд я услышала, как хлопнула входная дверь.

ГЛАВА 4

Я на скорую руку привела себя в порядок после беспокойного сна и еще более беспокойного пробуждения. Откинув в сторону тревожные мысли и предположения насчет полета в службу контроля, я быстро умылась, привычно заплела косу на одно плечо и смазала лечебным соком жуткий кровоподтек на шее.

   Спустившись на первый этаж замка, который тонул в зловещей тишине, я вышла на улицу, сбежала вниз по мраморным ступеням парадной лестницы и почти сразу заметила Сэйна… Точнее, сперва я заметила Драгона, его злющего и прожорливого грифона с ярким оперением и голодными глазищами, а уже потом Сэйна, привалившегося спиной к золотистому крылу магического создания.

   Сложив руки на широкой груди, инспектор дожидался меня у аллеи смерти, пока его грифон безжалостно пожирал светящиеся в ночи плоды с деревьев. По мере приближения к аллее за бурлящей горной рекой я увидела, что стихийник там не один. Рядом с Сэйном стояла Уна – личный оракул инспектора, невероятно симпатичная демоница. С виду миниатюрная и хрупкая кошечка с острыми коготками, невысокого роста, с белокурыми волосами чуть ниже плеч, пушистым хвостом и кошачьими ушами, тоже белыми, как снег, которыми она изредка подергивала. Уна никогда не появлялась в форме гнезда, я ни разу не видела ее в серой, невзрачной тунике или в штанах. Оракул придерживалась строгой формы службы контроля – белая блузка со стеклянными пуговицами, приталенный пиджак с гербом грифона на груди и обтягивающая ноги черная юбка. Уна ростом была ниже меня на две головы, а Сэйну не доставала даже до плеч с учетом довольно высоких каблуков… на которых вряд ли удобно передвигаться по Цэрбесу, учитывая преобладающую лесную местность, разве что только в службе контроля.

   Личный оракул стихийника предусмотрительно держалась в небольшом отдалении от грифона. Видимо Драгон был не прочь полакомиться не только кьяни, но еще и симпатичной кошкой хозяина, и любыми другими демоницами, демонами, животными, птицами, магическими существами и всем-всем прочим живым.

   Обнимая себя за худенькие плечи и обвивая длинным хвостом стройные ноги, Уна что-то тихо доказывала Сэйну, то и дело отчаянно мотая головой и посматривая в мою сторону.

   Это интересно... Я прислушалась.

   Обычно Уна старается как можно меньше говорить в присутствии Сэйна, она единственная демоница в гнезде, которая по каким-то неизвестным мне причинам боится инспектора до полуобморочного состояния и предпочитает держать язык за зубами в девяноста процентах случаев.

   Что это они там обсуждают?

   Судя по всему, Уна пыталась в чем-то переубедить Сэйна… и явно безуспешно, если судить по каменному выражению лица инспектора. До меня долетали лишь отдельные слова оракула, которые я никак не могла соединить воедино. Слишком тихо и быстро она говорила. И лишь подойдя к аллее на достаточное расстояние, чтобы попасть под пристальное внимание и Драгона, и самого Сэйна, я услышала:

   – …предать всю семью этого виверга смерти, – со вздохом посетовала Уна, – будет слишком жестоко, Сэйн, и непременно повлечет за собой последствия в будущем, а именно в отношениях с…

   Инспектор махнул рукой, резко обрывая Уну на полуслове. Оракул тут же замолчала, повинуясь, и опустила голову.

   – Обсудим это позже, – отложил разговор Сэйн, перевел пылающий огнем взгляд с кошки на меня и спросил: – Кьяни готова?

   Я пожала плечами.

   – Смотря к чему.

   – Значит, готова, – непреклонно решили за меня. В общем-то, как всегда, чему удивляться.

   Сэйн приблизился и накинул на мои плечи черный безразмерный плащ.

   – Это скроет твои светлые волосы, – пояснил демон. – Поможет не привлекать к нам излишнего внимания, а то белым пятном в черном небе заинтересуются все хищники.

   Это меня сейчас пятном назвали?

   – До восхода солнца, – обрадовал инспектор, – многие существа ведут активную охоту. Заметить белоснежную кьяни в сумерках несложно, а если заметят тебя, сожрут нас обоих и грифона заодно. Мне бы не хотелось встревать в неприятности.

   Мне тоже, поэтому после слов про ночных хищников я без промедлений приняла плащ и всунула руки в безразмерные рукава. В одеянии инспектора я буквально утонула.

   Сэйн же слегка прищурился и придирчиво меня осмотрел.

   – Так-то лучше, – вынес он вердикт.

   Я запахнула плащ и взглянула на громко чавкающего Драгона именно в тот момент, когда грифон пережрал все плоды с деревьев и, потеряв к аллее гастрономический интерес, опустил морду и недвусмысленно уставился на меня. «Двуногая еда!» – читалось в его голодных глазах. Если бы он причмокнул и выдал с придыханием: «Ням-ням, вкуснятинка», я бы, собственно, восприняла эту его выходку как должное. Говорящий грифон, ну подумаешь. Мы же в Цэрбесе.

   – У вашего грифона яркое оперение, Сэйн, намного ярче и, кстати, светлее моих волос, – поспешно отводя взгляд от голодных глазищ с вертикальными зрачками, пробормотала я. – А еще у него животный аппетит… – мрачно буркнула про себя, – убийственный просто.

   И убивает он все живое и неживое вокруг.

   – Грифоны, – непринужденно привлекая меня к своему горячему телу, инспектор нагнулся и поведал на ухо: – первоклассные хищники. А хищники обязаны быть тихими и неприметными. Поэтому Драгон знает, когда стоит изменить свой облик.

   Грифон тут же расправил крылья и взмахнул ими, словно отряхивая от чего-то. Крылья у него неимоверно огромные, очень длинные и с жесткими перьями, поэтому от их движения в воздух поднялся нешуточный вихрь из пыли и опавших с деревьев листьев.

   От воздушного потока Уна отшатнулась, а я едва устояла на ногах. Покачнулась, но вовремя ухватилась за мужскую руку. Сэйн машинально придержал меня, затем подтолкнул вперед к грифону.

   – Видишь, кьяни? – инспектор со спины накинул на мою голову капюшон, скрывая под черной тканью плаща светло-русые волосы. – Грифоны прекрасны, как и их магия. Увы, – многозначительно добавил он: – многие демоницы не так прекрасны.

   Обожаю его намеки относительно моей безрогой красоты…

   Я невольно залюбовалась грифоном, точнее, его необычайным перевоплощением. Не грифон, а здоровенный хамелеон с клювом, честное слово.

   Драгон за считанные мгновения изменил цвет своих прежде золотистых крыльев, и пышного оперения, и даже львиного хвоста с рыжей кисточкой на конце, и пшенично-золотистой гривы, и массивных лап, секунду назад покрытых коралловой и вьющейся шерстью. Драгон преобразился до неузнаваемости. То есть грифон как был грифоном, так грифоном и остался, но роскошный внешний вид сменился на невзрачное черное оперение и пепельно-серую гриву.

   Черный взъерошенный монстр в свете луны мало чем походил на величественного грифона Сэйна. Но тем не менее это был он, потому как, опустив одно крыло, чтобы позволить Сэйну забраться на свою спину, монстр облизнулся и вновь принялся обжирать выросшие на деревьях магические плоды смерти. Если в Цэрбесе существует более прожорливый грифон, чем Драгон, я хочу на него взглянуть. Как по мне, так Драгону равных нет. Он всегда ищет, что бы или кого бы повкуснее слопать.

   – Уна летит с нами? – спросил у оракула Сэйн, когда за талию усадил меня на грифона. Я тут же запустила пальцы в пепельную гриву, прижала колени к необъятному туловищу и заранее приготовилась к полету.

   Уна отрицательно покачала головой.

   – Лучше я порталом, – сдавленно проговорила она, едва Драгон, жуя, флегматично на нее покосился.

   – Как пожелаешь, – разрешил Сэйн.

   Уна сняла с шеи загадочный кулон… светящийся осколок какого-то иномирного камня на длинной цепочке, который она обычно скрывала под блузкой. Сжав камень в правой ладони, Уна что-то тихо шепнула, и в тот же миг поляну перед аллеей осветило пламя.

   Я проследила, как демонический огонь охватывает Уну целиком. Оракул загорелась, плещущие языки пламени на секунду заключили ее в огненный кокон, но вскоре пламя исчезло, ушло в землю, и Уна исчезла, и кулон вместе с ней.

   Я в смятении осмотрела то место, где недавно стояла кошка. Портал? Портал, который активизируется с помощью светящегося осколка камня?

   – Не понимаю, – я в задумчивости обратилась к инспектору. – Если у вас существуют порталы для быстрого перемещения, так зачем рисковать жизнью и лететь на грифоне по дикому миру, где полным-полно хищников? Не проще ли воспользоваться порталом?

   – Не проще, – грубо отрезал Сэйн. – Если все правители начнут использовать стихийные порталы, кто же будет проверять безопасность личных поселений и жилых кварталов? – Инспектор запрыгнул на Драгона, уселся за моей спиной, сдвинул меня чуть ближе к шее грифона и одной рукой обнял за талию, создавая опору для безопасности. – Сэйну не сложно потратить на полет меньше двадцати минут и, возможно, сохранить одному из кварталов жизнь. Иногда случается, что магическая защита спадает, поэтому ее необходимо время от времени проверять.

   Не позволяя мне больше ничего спросить, хотя вопросов по поводу порталов у меня только прибавилось, инспектор похлопал Драгона по крылу. Грифон торопливо заглотнул еще парочку плодов вместе с ветками, а после резко развернулся, издал гаркающий утробный крик, от которого я поморщилась, и побежал… побежал по направлению к замку. В несколько широких прыжков грифон набрал необходимую скорость, чтобы оттолкнуться от земли и поднять свою мощную тушку в воздух. Расправив крылья, грифон взмыл вверх, облетел замок и устремился к ночному небу.

   – Молодая кьяни больше не боится летать? – расслышала я вопрос Сэйна сквозь свист ветра в ушах и шум крыльев.

   – Привыкаю потихоньку.

   Я с интересом разглядывала кварталы внизу, над которыми мы пролетали. Многого увидеть не получалось из-за темноты, но защитные полусферы сверкали в ночи куда ярче, чем при дневном свете. Каждый квартал окутывало магическое зарево, и искрящийся ток пробегал по поверхности защитных сфер. И это явление казалось мне поистине фантастическим! Всполохи магической энергии завораживали.

   Оставшийся путь до службы контроля мы с Сэйном пролетели молча. А когда грифон приземлился на широкую дорогу, уложенную мелкими камнями, я с облегчением выдохнула, радуясь, что в этот раз полет прошел без приключений и без нападения агрессивных найхо, которые выглядят как далекие потомки птеродактилей.

   Не дожидаясь инспектора, я первой спрыгнула сначала на крыло Драгона, затем на дорогу, ведущую в высоченную башню службы контроля.

   Несмотря на ночное время, около башни толпились демоны и прочие магические существа. Кто-то заходил в здание, кто-то спорил с охраной на проходном пункте, кто-то второпях покидал башню, выбегал на улицу и улетал прочь на своих крыльях. Жизнь в службе контроля не останавливалась ни на секунду. Если демонам понадобится срочная помощь, ее окажут здесь независимо от времени суток.

   Я подняла голову вверх, скользнула оценивающим взглядом по фасаду стеклянного здания, бликующего в свете яркой луны. Главная башня трех миров уходила в небо. Верхние этажи скрывались за звездами.

   – Кьяни идет за мной, – приказал инспектор на ходу, рывком стаскивая с меня свой плащ.

   – Конечно, кьяни идет за вами, – проворчала я в его спину, – у кьяни же выбора иного нет! На меня уже вон как плотоядненько многие посматривают. И это я сейчас не про грифона говорю. Останусь одна, так сожрут сразу. Мир-то здесь дружелюбный!

   Демоны из охраны низко поклонились перед стихийным правителем, едва мы с Сэйном зашли в стеклянную башню с бесчисленным множеством рабочих отделов и служб, контролирующих жизнь всех существ Цэрбеса и прорывы в материи миров.

   Миновав проходной пункт и громил с оружием, Сэйн взял меня за локоть и повел за собой, так чтобы я не отстала от него в толпе мельтешащих демонов и демониц. Потеряться в холле основной башни Цэрбеса особого труда не составит, это точно, тем более если учитывать периодично появляющиеся с разных сторон двери и полыхающие синим пламенем арки, из которых выходили демоны, работники службы и магические существа различных рас и видов – желеобразные, трехголовые, с копытами вместо ступней, мерцающие, как призраки, и лохматые, похожие на человекообразных обезьян под четыре метра ростом.

   Следуя за инспектором, я невольно оглядывалась на неизвестных мне существ нетипичной для гнезда Лирэй внешности. В гнезде ведь живут только демоны, а тут все существа Цэрбеса как на подбор. Ни страха, ни ужаса существа не вызывали, только живейший интерес к их изучению.

   Сэйн заметил, что я постоянно оглядываюсь и почти с детским любопытством рассматриваю каждого проходящего мимо нас монстра.

   А затем с тяжелым вздохом, почти обвинительным, выдал:

   – Слишком много в тебе человеческого, непокорная кьяни.

   Я не обратила на его слова внимания, ну его... меня больше заинтересовал заходящий на платформу демон с кучей подвижных щупальцев вокруг тощего тела и еще один высокий мужчина без лица. Вместо лица у него красовалась зубастая пасть. Огромная такая пасть от подбородка до лба, откуда периодически высовывался раздвоенный язык, покрытый пульсирующими розоватыми колючками.

   – Мы не будем подниматься? – уточнила я, когда Сэйн прошел мимо подъемных платформ. Значит, конечная цель нашего назначения не этаж инспектора. Хм. Тогда назревает логичный вопрос. Куда он, черт возьми, меня ведет?

   – В подъеме нет нужды.

   Стихийник сбежал по широким ступеням, спускаясь к разноцветному фонтану в центре холла, увлекая меня за собой следом. К его быстрым шагам я никак не могла приноровиться.

   Позади фонтана располагалась свободная площадь, огражденная невысоким энергетическим барьером, как раз там и появлялись полыхающие двери, и огненные арки возникали из воздуха. Около одной из таких арок нас дожидалась Уна.

   Так вот куда приводит стихийный портал. Интересненько.

   После того как Уна низко поклонилась перед инспектором, и мы прошли мимо огненных арок, Сэйн поднял руку, жестом подзывая стражей, стоящих на посту у одной из стен рядом с огражденной площадью. Рогатые и мускулистые мужчины с широченными руками, повинуясь приказу инспектора, немедля двинулись за нами. Их форма заметно отличалась от формы всех остальных мужчин, служащих в башне, и это почему-то сразу бросилось мне в глаза. Длинные камзолы ниже колен с яркими красными рунами на спине и штаны темно-бордового оттенка, заправленные в сапоги с шипами. Эти рогатые громилы выделялись как ростом и телосложением, так и довольно яркой одеждой. У остальных же служащих форма была без исключений черной, оттенка самой темной бездны: и штаны, и сапоги, и мундиры, застегнутые до последней стеклянной пуговицы. Лишь нашивки на груди «Служба контроля МС» у каждого работника были выполнены преимущественно из золотых нитей, как и эмблемы грифонов отлиты из золота.

   Несколько раз украдкой взглянув на рогатых мужчин, я без усилий вспомнила их лица. И внутри у меня в тот же миг все похолодело! Это те демоны, что сопровождали Сэйна при казни беглецов, когда я впервые очнулась в Цэрбесе, прикованная кандалами в камере смертников. Подобные лица не забываешь.

   Я резко затормозила.

   – Что? – недовольно обернулся ко мне Сэйн, смерив при этом предупреждающе грозным взглядом.

   – Ваш сюрприз… – я содрогнулась от собственной догадки, – это камера смертников?!

   Иначе как объяснить сопровождение этих стражей?

   – Почти.

   – Почти? – не поняла я. – Тот, кто в камере? – от этой мысли мне стало и вовсе дурно. – Вы нашли моих родителей? Они там?

   – Нет, кьяни, Сэйн не нашел твоих родителей. И не порть мой сюрприз, идем.

   От этого предполагаемого сюрприза у меня по телу прошла мелкая дрожь, которую Сэйн почувствовал.

   – Мы ненадолго, – единственное, что он сказал, чтобы меня успокоить, когда в воздухе прямо перед нами из пустоты начали вырисовываться очертания до боли знакомой двери, от которой веяло замогильным холодом.

   Небольшое помещение посреди первого этажа службы контроля магических существ скрывала магия, и беспрепятственно войти в камеру смертников мог только сам инспектор и сопровождающие его демоны, что в корне исключало побег преступников.

   Открыв дверь, Сэйн завел меня внутрь. Уна и стражи зашли следом.

   Внутри оказалось холодно, как во вместительной морозильной камере для мяса, и относительно тихо. Глаза слепили яркие люминесцентные лампы под потолком. К моему небольшому облегчению – все же я боялась увидеть с десяток несчастных пленников – на деле в камере был заточен всего один-единственный демон, как я решила – очередной беглец Цэрбеса, тот, кто нарушил законы.

   Светловолосый мужчина лет двадцати пяти сидел на полу с высоко заведенными над головой руками. Его запястья были намертво прикованы к стене, а ноги отяжеляли кандалы и цепи.

   Янтарный взгляд молодого мужчины обратился к нам, едва дверь с шипящим звуком задвинулась за спинами стражей и растворилась, превращая камеру в стеклянную коробку без единого выхода. Мышеловка захлопнулась.

   Я отступила к стене и встала рядом с Уной.

   – Вы снова пришли пытать меня, инспектор? – устало поинтересовался пленник, наблюдая за Сэйном. Я с удивлением отметила, что демон стихийного правителя не боится. Голос его был уставшим и наигранно почтительным, но в то же время крайне спокойным, слишком спокойным для демона, который без пяти минут уже покойник. – Напрасно, – мужчина апатично осмотрел меня и Уну, бросил прищуренный взгляд на стражей, затем вновь обернулся к стихийнику. – Я уже все вам рассказал, господин инспектор, вам и вашему личному оракулу. К сожалению, ничего нового вы опять не услышите, только время зря потеряете.

   Сэйн окатил пленника презрением.

   – Мы оба знаем, что ты лжешь, виверг, – леденящим кровь голосом произнес главный инспектор трех миров.

   Я и забыла, насколько жутким может быть Сэйн. В его голосе словно умерли все эмоции, которых и до этого не хватало, и чувства угасли, превратились в лед безразличия и смертельного хладнокровия. Огонь в глазах принял устрашающую форму и придал стихийнику вид безумца с диким взглядом, готовым убивать и причинять боль.

   – Гнусно и трусливо врешь, – заключил инспектор без грамма сомнения. – Сэйн видел метку правды на твоем теле. Подобные метки маскируют ложь в словах и путают воспоминания, создают поддельные образы прошлого. Ни один уважающий себя честный демон не очернит тело подобной меткой. Ее ставят на себя лжецы и преступники, которым есть что скрывать и чего бояться.

   – И какие основания у вас, инспектор, полагать, что я говорю ложь, а не правду? – мужчина, скованный путами, чуть заметно пожал плечами. – Вы ведь все равно не чувствуете разницы, как и ваш оракул. Метка же путает.

   – Оснований у меня предостаточно, – заверил Сэйн и грозно так осадил: – Ты нарушил по меньшей мере восемнадцать законов. Нарушение шести из которых караются смертной казнью. Не знаю, обрадует тебя это или нет, но Сэйн считает, что казнь в твоем случае будет слишком легким наказанием.

   Виверг несогласно закатил глаза.

   – Нет у меня грехов, инспектор, за которые вы могли бы меня казнить. Я чист перед вами, перед правителями, богами и законами. Брать на себя какие-то чужие преступления я не собираюсь, а казнить меня без моего чистосердечного признания и раскаяния по законам Цэрбеса вы не можете. Похоже, мы в тупике, инспектор. Но у меня есть одна идея! – он воодушевленно подмигнул Сэйну. – Отпустите меня, и мы мирно разойдемся. Я забуду ваши неправомерные действия и даже помолюсь за вас богам всех миров.

   Сэйн бесцветно ухмыльнулся в ответ на абсурдное предложение пленника. Наверное, инспектор часто получает подобные предложения, но зная Сэйна, я уверена, что он никогда их не принимает. Стихийного демона, у которого все есть, ничем невозможно заинтересовать. Ничем… за исключением бессмертной кьяни с Земли.

   – Где твоя жена, виверг? – инспектор медленно опустился перед мужчиной на корточки, так чтобы их лица стали на одном уровне, но вивергу это явно не понравилось. Пленный тут же попытался отстраниться, видимо, огонь стихийника обжигал болезненно, но путы не позволили ему сдвинуться в сторону и на миллиметр.

   Инспектор безмолвно дождался момента, когда пленный перестанет конвульсивно дергаться, и лишь после этого спросил:

   – Где твоя семья? Родители, дети, жены? С кем ты был на Земле? С кем ты убивал людей?

   Виверг…

   Я нахмурилась. Мой отец, тот, что кровный демон, тоже виверг. По крайней мере, так сказала Уна в этой же камере два месяца тому назад, когда считывала мои воспоминания из раннего детства. «Ее отец – виверг, полудемон» – всплыли в памяти слова оракула.

   – У меня нет жены, инспектор, – ровным голосом отозвался светловолосый пленник, – нет родителей, нет детей, нет друзей или партнерш. Никого нет.

   Лицо пленника показалось мне смутно знакомым… Я всмотрелась в черты его худощавого лица, в выразительные глаза янтарного оттенка – почти человеческие, если бы не такие яркие – но вспомнить демона так и не смогла. Хотя могла поклясться, что где-то я его уже встречала. Но точно не в гнезде Лирэй, и есть предположение, что вообще не в Цэрбесе.

   – Где твои дети? – задал новый вопрос Сэйн.

   Бесстрашный самоубийца в кандалах улыбнулся в лицо стихийнику.

   – Нет у меня ни детей, ни жен, инспектор. Я одинок. А с какой целью вы интересуетесь? Хотите составить мне пару? К сожалению для вас, я больше по части демониц. Люблю стройных женщин, знаете ли, а не рогатых мужиков.

   Я зажмурилась, когда виверг зарычал сквозь крепко стиснутые зубы. Сэйн не трогал пленного, даже не прикасался к нему, лишь пристально смотрел, причиняя боль своей магией, ломая ему сознание стихийным огнем. Через секунду виверг уже кричал от боли. По его лицу покатились крупные капли пота.

   – Где твоя жена и дети? – отпустив демона из-под власти обжигающего взора, с большим напором повторил вопрос Сэйн. – Мои охотники две недели шли за тобой по следу из человеческих трупов. Хочешь сказать, что ты убивал людей в одиночку? – Сэйн покачал головой. – Что-то не верится мне в эту теорию. Вивергу нет нужды питаться жизненными силами, которые сохраняют молодость. Ты, как и любой другой виверг, долгожитель, а это значит, что с тобой был кто-то еще, кто-то на грани смерти. И Сэйн точно знает, что с тобой была женщина. – Издевательский смешок сорвался с губ инспектора. – Ирония в том, что все безрассудства в жизни совершаются именно из-за женщин. Всегда. Так банально и глупо, что аж тошно. А еще с вами были маленькие дети, вероятно, ваши с ней совместные, но не возьмусь утверждать. Где они сейчас?

   Пленный поморщился. Неестественно спокойным движением головы откинув прядь светлых волос назад, он решительно вздернул голову и вновь улыбнулся.

   Точно самоубийца! И Уна, которая тихо ахнула, была со мной солидарна. Так ведут себя существа уже отчаявшиеся.

   – Нет у меня жены, инспектор, – настаивал на своем этот ненормальный, ищущий долгой и мучительной смерти под пытками, – и боги Анграхара не наградили меня детьми. Не всем везет по жизни так, как вам, инспектор. Не все находят свою пару и истинную любовь. – Ой… – виверг притворно испугался, излишне притворно на самом деле, его лицо стало скорее комичным, чем напуганным. – Хотя погодите-ка, у вас ведь тоже нет никакой пары! И дети ваши не плод любви, а плод насилия над бессмертными, господин-убиваю-невинных-инспектор!

   Последние слова он яростно выплюнул Сэйну в лицо. И ко мне тут же пришло ясное понимание происходящего. Виверг специально выводит инспектора из себя, дабы поскорее покинуть мир живых и на веки вечные сохранить информацию относительно своей семьи. Но, кажется, Сэйн намерения виверга понимал не хуже меня, поэтому все обвиняющие слова умело игнорировал.

   Несколько долгих секунд стены камеры сотрясал измученный крик. Тело пленного изогнулось от боли, забилось в судороге предсмертной агонии. Вместе с потом по его лицу потекли слезы, и кровь хлынула из носа и ушей алыми струйками. Не знаю, чего добивался Сэйн, приводя меня сюда, но все, о чем я теперь мечтала, так это уйти отсюда как можно скорее.

   Я судорожно сжала кулаки, впилась ногтями в ладони, оставляя розовые полумесяцы от ногтей на коже. Сердце разрывалось от желания: развернуться, нащупать на стене дверь и кинуться отсюда прочь. Подальше от криков, преступников и пугающего Сэйна.

   Работа инспектора подразумевает казнь виновных, иначе разумных хищников с агрессивной магией не получится контролировать и все они попрут на Землю, чтобы убивать там людей и питаться человеческой плотью, я это осознавала и принимала. Цэрбес как огромная банка с ядовитыми пауками. Уберешь крышку, то есть стихийников и строжайшего инспектора, и пауки тотчас же разбегутся в разные стороны. Многие погибнут от паучьего яда. Даже если отбросить кровожадность демонической расы, то каждый несанкционированный переход из одного мира в другой ведет к смерти всего живого. Сэйн контролирует беглых демонов тысячелетиями, он ежедневно проводит допросы и при необходимости подвергает преступников пыткам и совершает казни в назидание остальным. Жестоко, но показательно. Для него это обыденность, причем наскучившая. Но вот лично я участвовать в работе инспектора отказывалась. Ничего против его работы не имела, даже наоборот, но участвовать в ней… нет-нет-нет, ни за что. Подобное для меня, пусть и демоницы, но с человеческим мышлением и восприятием жизни, было слишком. Мне по горло хватило одного раза, когда я была на месте этого пленника, прикованная к стене в окружении преступников и беглецов, томящаяся в неизвестности и в ожидании чего-то ужасного – смерти, казни, линчевания.

   – Ваша демоница, инспектор, сейчас потеряет сознание, – откашливаясь от крови, хрипло проговорил заплетающимся языком виверг, который, в отличие от Сэйна, видел меня и мою реакцию на происходящее. Сэйн же сидел ко мне спиной, но после следующих слов виверга обернулся: – Кажется, вы ей не особо приятны, как и ваши действия. Интересно, с чего бы это, да?

   Инспектор глянул на меня, сжавшуюся у стены, наверное, сильно побледневшую за последние десять минут. И неожиданно любезно предложил:

   – Ну давай, кьяни, падай уже, раз собралась.

   Любезно, но с неприкрытой издевкой.

   – Куда падать?

   – В обморок, естественно.

   – Я не собираюсь падать в обморок, Сэйн! Хоть и очень хочется. Мне просто здесь не нравится. – Я отвела взгляд от виверга. Уж слишком внимательно пленный меня рассматривал, с каким-то несвойственным умирающему интересом. – И я не понимаю, для чего вы меня сюда привели. У меня нет никакого желания смотреть на пытки или на казнь демонов, пусть даже триста раз виновных. Не хочу, чтобы меня потом мучили кошмары по ночам. Я еще от прошлого раза не до конца отошла.

   Помню сгоревшую старуху, которая превращалась в черного монстра, пожирающего детей, и парня, молящего о пощаде, который убивал людей на Земле, и вампира с дредами, который смерти не боялся – по природе своей все вампиры бесстрашны – и то гадкое чувство приближающейся гибели и всеобщего отчаянья, я тоже помню. Такое не забываешь. Смотреть и чувствовать подобное повторно, я не хочу и не могу.

   – Кьяни никогда не видела настоящих пыток, – между бровей инспектора залегла глубокая складка, – и никогда не увидит. В Цэрбесе женщин, даже служащих в башне контроля, к подобному не допускают. А это, – стихийник указал на пленного, – лишь безобидный допрос, который Сэйн проводит из-за уважения к молодой кьяни.

   Я подумала, что ослышалась.

   – Что, простите? – в полнейшем замешательстве переспросила я. – Допрос из-за уважения ко мне? Вы это сейчас серьезно?

   Оказалось, что не ослышалась…

   – Именно, – наперерез моей логике подтвердил инспектор. – Было бы куда проще прибегнуть к настоящим пыткам и за считанные минуты развязать язык этому существу, – Сэйн махнул на пленного рукой и случайно, а может и специально, оставил вивергу кровавый след от когтей на щеке, – который ни во что не ставит старания правителей сохранить наш мир и соседние миры от разрушения. Я умолчу о сотнях бесцеремонно загубленных человеческих жизней, к гибели которых причастен сам виверг, его жена и дети. Разумеется, виверг в преступлениях не сознается и отрицает любую причастность своей демоницы к убийствам на Земле. Но невзирая на все это и на мое безудержное желание – медленно и мучительно отрывать кусочки от виверга и скармливать их его жене – пленный еще жив, сильно не ранен и даже способен говорить. – Мерцание пламени в огненных глазах усилилось. – Я очень сдержан по отношению к этому вивергу, кьяни. Он в камере как почетный гость. Чем не проявление уважения к будущей матери моего дитя?

   Я мотнула головой. Ничего не понимаю! Впрочем, я вообще редко понимаю Сэйна, как и он меня, так что даже неудивительно. Мы словно говорим с ним на разных языках, что в принципе, если подумать, так и есть. Язык древних отличается от современного на двадцать процентов.

   – Странное… проявление уважения, не находите? Я впервые вижу этого демона. Мне все равно, что вы с ним сделаете, если он и вправду виновен в смерти людей. Главное, делаете это без меня.

   Лицо пленного вдруг вытянулось.

   – Стойте! Это же не?..

   Виверг хотел было что-то сказать, вставить свое слово, но локоть инспектора, который пришелся по его животу и выбил из того весь дух, быстро заставил демона передумать и сохранить молчание.

   – Подойди ко мне, кьяни. – Сэйн выпрямился и поманил меня пальцем. – Думаю, пора кое-что объяснить.

   Давно пора!

   – Да, было бы неплохо.

   Я осторожно приблизилась.

   – Охотники службы контроля выслеживали на Земле твоих кровных родителей. Для поиска они использовали твою ауру, отпечаток который взяли, когда сканировали твой вид.

   Я кивнула. И сканировали они его той пищащей штуковиной наподобие металлоискателя еще в квартире на Земле, помню.

   – Две недели назад охотники взяли след твоих кровных родственников в южной части Земли. След ауры, похожей на твою, пересекался с трупами, которые охотники находили по пути. И это были не просто мертвые люди, чтобы ты понимала. – Сэйн обернулся к пленному, и виверг завыл от боли. – Это были высушенные тела, лишенные жизненной силы до последней капли. Жизненные силы отнимают в одном случае, когда не бессмертному магическому существу необходимо увеличь срок своей жизни за чужой счет.

   У меня по спине пробежал холодок. Ну и жесть… Демонический эгоизм в самом его, что ни на есть, открытом проявлении. Высосать из людей все соки, только чтобы самому себе любимому продлить жизнь.

   Я осуждающе покосилась на виверга. Виверг тоже косился на меня, но задумчиво.

   – Охота на чужую магию и чужие годы жизни равных себе существ в Цэрбесе пресекается, – продолжил инспектор. – Подобное противоречит законам природы и равновесия. Изъятие чужих лет жизни ведет к дисбалансу, дисбаланс ведет к разрыву материи Цэрбеса, разрыв материи центрального мира ведет к смерти всего сущего во всех мирах. Мы отслеживаем незаконное изъятие магии, как и чужих лет, в кварталах и в родовых башнях. Демон, пошедший против законов – жестко наказывается. На Земле питаться проще, если, конечно, удастся туда сбежать. Обычно удается двум демонам из двадцати. Скажи, кьяни, – инспектор обратился ко мне с вопросом, который я посчитала чисто риторическим: – ты любишь людей?

   Ответ Сэйн, бесспорно, знал.

   – Больше, чем демонов, – призналась я, – это естественно, учитывая, что на Земле я жила с рождения и до недавних пор. Люди мне как-то роднее. Но вам это и так известно.

   – Охотники службы контроля находили мертвых женщин, мужчин и детей. Хорошо скрытые тела, надо заметить, почти уничтоженные без остатка. Сэйн лояльно относится ко всем существам трех миров, ко всем видам и расам. – Инспектор с прищуром наблюдал за моей реакцией на его слова. – В редких случаях Сэйн может простить убийство демону, если на то были весомые причины. Но Сэйн не может найти ни одной причины для убийства дитя. Оно беззащитно, не несет угрозы. Молодая кьяни – хищная демоница, она может простить убийство ребенка какой бы то ни было расы?

   Я с трудом проглотила горький ком.

   – Конечно нет! Одно дело, если демоны убивают демонов – силы равны или почти равны – и совершенно другое, когда демоны убивают людей, которые о других мирах ничего не знают и даже не подозревают о существовании разумных хищников. А дети… – Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Только настоящий монстр способен причинить вред беззащитным детям.

   Инспектор коротко кивнул, видимо, разделяя мое мнение.

   – А ты, виверг? – Сэйн носком сапога пнул пленного по ногам. – Как относишься к расе людей?

   Мужчина в кандалах перевел янтарный взгляд на инспектора, который возвышался над ним черной тенью, и с пренебрежением ответил:

   – Это просто люди, низшая раса. Я к ним равнодушен. К ним, к их жизни, к их смерти. Глупо любить, – а это виверг уже мне с кривой ухмылкой, – низших существ и тем паче лить по ним слезы.

   Сэйн с силой придавил сапогом пленному лодыжку. Я услышала, как хрустнули кости, с таким резким и отвратительным звуком. Виверг завопил, закинул голову назад и задрожал от боли в сломанной ноге.

   Инспектор смотрел на мучения беглого демона несколько секунд, затем склонился к нему и тихо произнес:

   – Сэйн не позволял вивергу разговаривать с его избранной демоницей, – слова инспектора прозвучали спокойно, но почему-то так угрожающе, что страшно стало даже мне. И Уна нервно переступила с ноги на ногу. Кажется, оракулу находиться в этой камере было еще более некомфортно, чем остальным. – Будь умницей, виверг, не глупи хотя бы сейчас. А что касается трупов, – Сэйн отпустил пленного, и тот несдержанно застонал, – охотники отследили демонов, за которыми тянулся кровавый след. Их было четверо. Этот виверг, – Сэйн, издеваясь, с силой похлопал пленного по плечу и чудом не сломал тому позвоночник, хотя все шансы на это у него были, – женщина-демоница из рода гаяри, естественно, не бессмертная, нуждающаяся в чужих годах жизни, чтобы продлить свою. И двое маленьких демонят, их детей, возможно, непричастных к смерти людей, но кто ж знает? Когда охотники их схватили, у гаяри оказался стихийный портал. Где она его раздобыла – это отдельная тема для размышлений, полагаю, что не обошлось без кражи у одного из правителей. Гаяри и дети скрылись, и это печально, ведь Сэйн склоняется к мнению, что убийства на Земле исключительно ее рук дело. Виверг – долгожитель, и состарится не скоро, а вот гаяри живут крайне мало, в лучшем случае около трехсот лет. Вывод напрашивается сам собой.

   – Я был один! – натянув цепи до предела, заорал пленный. – ОДИН! Никого со мной не было и быть не могло!

   – А вот твоя реакция говорит об обратном, виверг. – Сэйн смерил пленного взглядом, готовым оторвать ему голову, просто сжав ее ладонями и выдернув из тела вместе с позвонками. – Неужели так сложно было научиться контролировать эмоции к твоим-то годам? Ты позор нашей расы, – констатировал инспектор, – а не демон.

   Виверг демонстративно поджал губы и притих.

   – Теперь, что касается твоих кровных родителей, кьяни, – вернулся к более волнующей меня теме Сэйн. – Ни в одном мире охотники не нашли их след. Они либо скрыты сильными чарами в гнезде стихийного демона, что фактически невозможно, никто из правителей не стал бы утаивать беглых демонов, либо они оба нэ’львы, когда демон становится нэ’львом, его аура стирается, либо они мертвы, к чему Сэйн и склоняется.

   Я закрыла глаза. До этого момента в моей душе теплилась робкая надежда, что кровные родители живы. Я была уверена, что охотники их найдут, а Сэйн не станет убивать, ведь они не совершили ничего ужасного против законов Цэрбеса. Они лишь хотели спасти свою бессмертную дочь от той участи, что постигает всех демониц с проклятым даром бессмертия. Не исключаю, что у родителей могла быть и другая причина, чтобы оставить меня на Земле. Но как бы то ни было на самом деле, я в любом случае им благодарна за те двадцать пять лет счастливой жизни в окружении любящих меня всем сердцем людей, не родных по крови, но родных душой. Двадцать пять лет я была лишена страха за свою жизнь, не боялась просыпаться и засыпать, думая, что этот день наверняка последний, а завтра меня сожрут грифоны, спалит стихийный огонь или отравят ядом насекомые. Кровные родители хотели для меня лучшего будущего, лишенного страха перед одним из бессмертных, я в этом убеждена… Но ничего не вышло, да и не могло выйти. Рано или поздно охотники нашли бы меня, или я сама нашла бы их спустя сотни лет скитания по Земле, в попытках понять, что я такое и почему не старею, как все обычные люди, и не могу умереть.

   Я вздрогнула, когда тяжелая рука опустилась на мое плечо, заставляя отвлечься от мыслей.

   – Сосредоточься, кьяни, – требовательно попросил инспектор. – Сэйн еще не закончил, а ты его уже не слушаешь. Где твое уважение к хозяину?

   – Простите, я… просто задумалась о родителях. Вы что-то сказали?

   Я растерла лицо руками, сжала пальцами виски.

   – Демоны умирают, кьяни, – сухо сообщил мне Сэйн небезызвестный факт, – не думай об этом. Умирают и смертные, и бессмертные, все без исключения, когда приходит их время. Это неминуемо. Если бы твои родители были живы и сидели на месте этого виверга, Сэйн бы их убил. Без вариантов, не раздумывая. Оставив тебя на Земле, они подвергли опасности миллионы жизней – эта та грань, за которую нельзя переходить. Цэрбес нельзя покидать без разрешения и контроля стихийников, нельзя рушить материи миров самодельными порталами, нельзя бросать своих детей, особенно опасных видов, нельзя утаивать бессмертных от службы контроля. Никто не мог знать, какой вырастет одинокая хищная демоница среди чужой расы. Все могло закончиться иначе для тебя и людей.

   Я вскинула голову.

   – И тем не менее, Сэйн, я выросла человеком. Человеком! Не покорной демоницей, не кровожадной кьяни и не монстром. Я стала личностью, чего демоницам Цэрбеса никогда не видать. Благодаря моим родителям, в первую очередь приемным, но и кровным тоже.

   – Да, – без споров согласился Сэйн, но затем с неприязнью добавил: – и это ужасно. Все, что с тобой сделали люди, ужасно. Лучше бы ты выросла одинокой хищницей.

   – Кровожадной и с крыльями?

   – Какой угодно, – отмахнулся инспектор, – главное, без излишней человечности. Она портит тебя как демона и сильно глушит инстинкты. Это ненормально, против нашей природы.

   – А кое-кому в этой камере человечности явно не хватает! – Я с намеком уставилась на Сэйна. Выразительно так. Наши взгляды пересеклись, и я со всей щедростью своей души предложила: – Хотите, поделюсь с вами? Человечностью! Вам она не повредит, а у меня не убудет.

   – Кьяни… – Сэйн приложил когтистый палец к своим губам, жестом призывая меня к молчанию. – Не играй со мной, – понизив голос до шипящего шепота, посоветовал он, – когда я этого не хочу. А сейчас я этого не хочу.

   Я деланно безразлично пожала плечами.

   – Я просто предложила. Не хотите, как хотите.

   Инспектор отстранился, недобро посмотрел на меня сверху вниз. Его дикие глаза сузились, а на скулах заходили желваки. Ого! Кому-то не понравились мои слова? Ну бывает, правда вообще многим не нравится, чего уж поделать.

   – Аура этого виверга, – инспектор указал рукой на пленного, – единственная во всех мирах схожа с твоей.

   – И что это значит?

   – То, что он твой кровный родственник, возможно, последний оставшийся в живых, не считая его детей. Нужно лишь установить степень вашего родства.

   Сэйн взял меня за руку и подвел к пленному. Я настороженно отнеслась к мужчине, который с ненавистью взирал на инспектора. Он хотел убить Сэйна не меньше, чем Сэйн его.

   – Виверг прикован к стене железом и магией, – успокоил инспектор, заметив мое беспокойство. – Не бойся, он тебе не навредит. К тому же я рядом. – Сэйн положил ладони на мои плечи и несильно надавил, вынуждая опуститься перед пленным на колени. – А теперь прикоснись к вивергу, – неестественно мягко попросил он, – одного прикосновения будет вполне достаточно для определения степени родства, если она вообще у вас есть.

   Виверг перевел недоуменный взгляд на мое лицо.

   – Это обязательно? – уточнила я, не торопясь прикасаться к мужчине. – Трогать его?

   – Сэйн просит молодую кьяни, давай не будем усложнять. Мне нравится просить, а не приказывать. В иллюзии равноправия есть некий шарм.

   Я мысленно усмехнулась. Будто существует разница между прямыми приказами инспектора и завуалированными под просьбу приказами инспектора?

   Я протянула руку, чтобы коснуться мужчины, но тот неожиданно дернулся от меня, так громко и яростно звякнув цепями, что я невольно отшатнулась назад и грохнулась на холодную стеклянную плитку.

   Янтарные глаза затянула тьма. Они стали черными, дьявольски черными, даже белки. В глазах не осталось ничего, кроме тьмы. Эта метаморфоза ввела меня в некий ступор, но не испугала… все же огненные глаза Сэйна с зрачками хищной ящерицы куда страшнее и в десятки сотен раз опасней.

   – Не делай этого! – огрызнулся на меня пленный. Причем огрызнулся буквально, обнажив острые клыки. – Я хочу умереть спокойно, зная, что все мои кровные родственники под защитой. А тебя я первый раз вижу, но выглядишь ты чертовски знакомо, и это меня пугает. – Виверг облизнул губы, из которых сочилась кровь после воздействия на разум стихийным огнем. – Не трогай меня, ясно? Мне неинтересно, кто ты и что здесь делаешь. Уйди прочь!

   – А виверг случайно не хочет узнать о желаниях самой кьяни? – полюбопытствовал инспектор.

   – Нет.

   – Хладнокровный убийца и законченный эгоист, – пришел к выводу Сэйн, – почему я не удивлен?

   – Потому что вы такой же, как и я! – прошипел виверг. – Даже хуже меня. Ваша биография, инспектор, насчитывает миллиарды убийств. И это без преувеличений.

   – Абсурдное сравнение, – заметил Сэйн.

   Как ни странно, но я была с ним солидарна. С Сэйном, а не с вивергом. Палачей не судят за их работу. Вдобавок Сэйн сражался с драконами на войне и убивал тысячи существ, пытавшихся захватить власть над Цэрбесом, а после над Землей и Крайганом, но судить его за это, с учетом того, что лишь благодаря стихийникам и анлихорам миры до сих пор целы, немного неразумно.

   – Сэйн никогда и никого не убивал ради собственной выгоды. Сэйну приходится казнить таких демонов, как ты, виверг, но Сэйну это не нравится, хотя другого выбора у него нет.

   – Но бессмертные…

   – Если виверг планирует обвинить Сэйна в убийстве бессмертных демониц, то ничего у него не выйдет. Рождение ребенка – процесс добровольный, – не стал скрывать инспектор, – магический и требующий отдачи с обеих сторон. Виверга это удивит, но ни один стихийный демон не посмеет взять женщину силой, только с ее согласия. Мы живем по законам Цэрбеса и всегда будем по ним жить. И законы обязывают бессмертных демониц продлевать род бессмертных демонов, на покровительство которых они соглашаются. Иногда женщины умирают во время родов – это печально, но таковы нюансы природы, не Сэйну их судить, и уж точно не беглому демону, который готов разрушить все, что никогда не создавал, ни защищал и не сохранял. На этом и покончим с нелепыми обвинениями.

   Виверг помрачнел. А когда я вновь к нему приблизилась, так и вовсе стал мрачнее грозовой тучи. Но мне нужно было понять, чего так боится виверг и чего так ждет Сэйн. Я приложила ладонь к плечу пленного. Собиралась всего на секунду, просто коснуться и тут же отпрянуть, чтобы никого лишний раз не провоцировать. Собиралась… но потом что-то пошло не так.

   В какой-то неуловимый момент все пошло не так.

   Я не смогла отпрянуть, не смогла убрать руку, не смогла пошевелиться или что-то сказать, хотя никто не мешал мне этого сделать. Я лишь в изумлении подняла голову, чтобы видеть лицо виверга, так же изумленно взирающего на меня.

   – Вот же проклятье… – простонал мужчина, – какой хреновый день… да и неделя тоже не ахти, и в целом весь последний год удачным не назовешь.

   Время остановилось.

   Меня словно парализовало. От плеча пленного демона по моей руке разлилось непривычное тепло, такое уютное и согревающее изнутри. Оно молниеносно разбежалось по всему телу, даря непревзойденное чувство защиты, спокойствия и прилива сил. Одно легкое прикосновение к незнакомцу заключило меня в незримый кокон безопасности и тепла. И это произошло так стремительно, что губы сами по себе расплылись в блаженной улыбке. Мне стало хорошо. На неимоверно долгое мгновение мне показалось, что я снова на Земле, снова дома со своей семьей, в уюте и комфорте, там, где тебя всегда ждут, всегда согреют и выслушают. Захотелось прильнуть к плечу демона и остаться рядом с ним навсегда. В душе поселилась твердая уверенность, что меня любят.

   – Достаточно, – ледяной голос инспектора железными щипцами вырвал из оцепенения, где я снова была счастлива и любима.

   Грубо отстранив меня от виверга, Сэйн помог подняться на ноги. И хоть прикосновения стихийника согревали в разы сильнее, я почувствовала, как тело охватил поглощающий холод, и в душу сразу заползло гадкое чувство одиночества. Будто я только что обрела нечто важное и тут же его лишилась. Оглушающий контраст ощущений.

   Мне захотелось расплакаться.

   – Дыши, кьяни, – посоветовал Сэйн, придерживая меня после пережитого потрясения. Дышать и вправду стало тяжело. Я уперлась ладонями в колени, сгибаясь пополам, стараясь отдышаться. – Это всего лишь беглый демон, который имеет с тобой кровную связь, но не более того. – Горячая ладонь легла на мою спину. От прикосновения инспектора под лопатками шевельнулись крылья. – Все демоны ощущают кровную связь на физическом уровне. Чем ближе родственник, тем связь ощутима сильнее. Смею предположить, что связь немолодого виверга и молодой кьяни находится либо во втором, либо в третьем круге родства.

   Я ошарашенно посмотрела на пленного.

   Светловолосый мужчина с янтарными глазами больше не шутил и ничего не говорил, он исподлобья рассматривал меня, слегка сведя брови к переносице, и по его лицу гуляли тени сомнения.

   – Тебя не должно быть здесь, – спустя пару минут разрушил тягостную тишину виверг. И голос его стал холодным, ровным. В мужчине чувствовался стальной стержень, его не согнули ни допросы инспектора, ни положение смертника, ни встреча со мной, кем бы я ему не приходилась… но он явно меня узнал.

   – Эта бессмертная кьяни, – Сэйн, почти не касаясь, показательно провел когтистой ладонью по моим волосам, – кто она для тебя, виверг? Что делала на Земле и как смогла так долго оставаться незримой для охотников? Ты знаешь ее родителей или других родственников? И насколько близка ваша кровная связь?

   Я не могла отвести от виверга растерянного взгляда. И никак не могла понять, почему его черты лица заострились, лицо стало почти каменным, а глаза… их наполнила злоба или даже ненависть. И этот новый оттенок ненависти был направлен не столько на Сэйна, сколько на меня. Но почему?!

   Наконец, пленный отвернулся.

   – Если вы, инспектор, беспечно полагаете, – произнес он едко, – что я отвечу хоть на один ваш вопрос, то вы умом тронулись окончательно и бесповоротно. Да-а, я многое знаю об этой демонице, даже держал ее на руках… когда-то давно, но ни хрена я вам про нее не расскажу. Ни про нее, ни про кого-либо другого. Ни-хре-на!

   Виверг натянул цепи и плюнул в инспектора. Не попал. Сэйн терпеливо выждал, когда демон замолчит и успокоится, а потом так же терпеливо и без предупреждений сломал вивергу вторую ногу. С силой придавил сапогом его колено… а силы Сэйну не занимать. Он с легкостью проломит одним ударом кулака бетонную стену, даже может парочку бетонных стен одновременно, сломать кости для него, как для меня порвать хлипкий лист бумаги.

   Виверга затрясло, он зарычал, и лицо его покраснело от напряжения. Окончательно избавившись от поддельного уважения и иллюзии почтения к правителю, он гневно прошипел:

   – Да пошел ты к черту, сукин сын! – виверг дернулся в цепях. – Ничего я тебе не скажу! Ничего не скажу!

   – Людская брань, – не проникся инспектор, – подсказывает, что на Земле ты провел непозволительно долгое время, как и твоя гаяри с детьми. Вы нарушили столько законов и погубили столько жизней, что не оставляете мне выбора. Ты умрешь в любом случае, виверг. Но подумай, – Сэйн перешел на заговорщический шепот, – нужно ли тащить за собой в Анграхар жену и детей? Перестань упираться, это бессмысленно. Их видели охотники, след ауры успели запечатлеть, поэтому их найдут в любом случае и в любом мире, вопрос лишь во времени, в новых трупах и в мере наказания. Но еще не все потеряно. Скажи, где твоя семья, и Сэйн им поможет, пощадит их.

   – Я похож на идиота? – виверг фыркнул, но тут же закашлялся и застонал от боли. – Если я скажу, где они, вы их убьете. Поэтому даже не старайтесь. Ищите сколько хотите, но никого вы не найдете. Никогда. А меня можете и вовсе пытать до бесконечности. – Он кивнул на меня: – Можете даже прирезать ее на моих глазах или вырвать ей сердце и заставить меня его сожрать, но этим вы так же ничего не добьетесь. Я переживал и более худшие моменты за свою долгую жизнь.

   Меня передернуло. Чувство защиты и тепла, которое исходило от виверга, абсолютно не сочеталось с его словами. На самом деле вивергу нет никакого дела до меня или же до моей защиты. Кровная связь без родственных отношений толком ничего не стоит.

   – Мы можем ограничиться одной смертью, – неожиданно для всех в камере уступчиво предложил инспектор, – ты, виверг, умрешь, а твои жена и дети будут прощены и останутся в живых, если пойдешь на уступки и станешь более сговорчивым.

   Уна недоуменно покосилась на Сэйна, да и стражи стали переглядываться между собой. Я же на Сэйна не смотрела, я точно знала, что он врет. Инспектор может любого ввести в глубокую степень заблуждения. Я все-таки знакома с его сыновьями, и как минимум один из них искусный манипулятор, полагаю, что и второй тоже. Эриш умеет в совершенстве играть с чужим сознанием даже без применения магии, обычно он играет с демоницами для утоления своего голода... и однажды сыграл с Брухо. Итогом той игры стала женитьба боевого демона воинственного вида анлихор на незнакомке из Крайгана, правда, о подробностях того происшествия никто не распространяется. Но Эриш манипулятором не рождался, его, очевидно, этому кто-то научил, и я почти уверена, что учителем выступал не кто иной, как Сэйн.

   – Я повторю для ясности, инспектор. – Виверг расправил плечи. – Я не идиот. И я не верю ни единому вашему слову. Болтать мы все горазды.

   – Не нужно верить словам Сэйна, виверг, когда есть магический договор и кровная сделка, которая не допускает ни малейшей лжи. Предложу один раз, больше не стану. Заключаем магический договор – ты рассказываешь Сэйну все, что он хочет узнать про твою семью и про кьяни, солжешь – магия сделки тебя убьет. В свою очередь Сэйн обещает, что и пальцем не коснется твоей семьи, и стихийный огонь их не покарает за грехи и преступления. Если Сэйн нарушит договор и причинит вред твоей семье – умрет Сэйн.

   Виверг опешил. От потрясения он открыл рот, но не смог ничего сказать. Настолько его выбило из колеи предложение инспектора. Видимо, подобного поворота событий виверг ожидал меньше всего или вовсе не ожидал, у него даже глаза загорелись от внезапно появившегося призрачного шанса спасти свою семью.

   – И вы согласны на подобную сделку, инспектор? – переспросил виверг недоверчиво, когда собрался с мыслями. – Что-то не верится. Это кровная магия – она смертельна в случае неисполнения своей части сделки. Она убивает даже таких, как вы, господин стихийник. А как же люди, которые погибли из-за… случайно погибли? И несанкционированный переход меж миров? Да и зачем…

   Сэйн резким движением руки остановил поток вопросов.

   – Сэйн предложил сделку, – резюмировал инспектор вышесказанное, – правдивая информация от виверга в обмен на то, что Сэйн не причинит зла гаяри-убийце и детям преступников. Виверг либо согласен на сделку, либо нет, и тогда на сегодня мы закончили.

   Инспектор направился на выход, жестом приказав мне и остальным следовать за ним и оставить обескураженного виверга одного.

   Очертания стеклянной двери уже начали проявляться на зеркальной стене камеры смертников, как вдруг позади раздалось решительное:

   – Хорошо, – крикнул пленный нам в спины, – я согласен! Давайте сделку. Настоящую сделку! – уточнил он поспешно. – На крови и магии! Закрепленную заклинанием древних и святым обетом!

   Сэйн остановился. Я заметила безумную усмешку, тронувшую уголки его тонких губ, но эта усмешка испарилась, едва инспектор развернулся к вивергу и вытащил из-за пояса кинжал.

   Пленный испуганно вжался в стену, не зная, чего ожидать… Сэйн и так опасен, а с острым кинжалом в руках. Ух! Кажется, всех в камере пробрала оторопелая дрожь.

   Кинжал у инспектора был небольшим, с блестящим стальным лезвием и черной деревянной рукоятью, украшенной вырезанными на ней завитками пульсирующих алым цветом рун. Я присмотрелась к рунам. Такие же руны были нанесены на боевые волкеры Брухо, уж я-то успела на них налюбоваться на арене. А так как волкеры способны менять форму в зависимости от желания хозяина, я без проблем догадалась, что у Сэйна отнюдь не простой кинжал, а магическое оружие, с запечатанной в нем разрушительной силой.

   Инспектор приблизился к пленному, освободил руки демона от цепей, затем закатал рукава своего камзола и велел вивергу закатать свои рукава.

   – Обговорим еще раз условия сделки, – потребовал Сэйн. – От тебя правдивые ответы на все вопросы, которые я буду задавать в этой камере, и информация о местонахождении гаяри и детей. Мы безотлагательно вернем их в Цэрбес. В обмен Сэйн гарантирует, что не причинит вреда ни гаяри, ни вашим совместным детям.

   Я прислонилась к стене рядом с Уной, предпочитая в такой момент держаться от мужчин подальше. Пусть заключают кровную сделку, мне точно не помешает посмотреть, как именно проходит подобная процедура.

   – Сэйн обманывает со сделкой? – шепотом поинтересовалась я у оракула. – Есть в этой сделке какая-то лазейка, да? Подвох?

   Не верила я, что Сэйн простит безумной гаяри убийства людей. Не верила, и точка. Подобное Сэйн не прощает, он довольно щепетильно относится к вопросу жизни и смерти всех существ. Как инспектор, Сэйн справедлив, он карает виновных, защищает безвинных, старается по возможности сохранять жизни демонов, людей, прочих существ и вымирающие расы. Вот только гаяри далеко не безвинна, поэтому у Сэйна нет никаких оснований, чтобы ее пощадить. Плюс смерть детей, о которых Сэйн мечтает, не простит гаяри чисто из принципа.

   Уна, не глядя на меня, кивнула.

   – Лазейки есть во всем, – почти беззвучно отозвалась она, так чтобы нас никто не услышал, даже стражи. – А если лазеек нет – Сэйн проделывает их собственноручно.

   Инспектор полоснул острым лезвием по своей руке. Даже не поморщившись, словно пылинку сдул, он провел от ладони до локтя безобразную кровавую дорожку.

   Меня замутило.

   Багряная кровь ручейками хлынула из глубокой раны, окропляя пол и черный камзол инспектора, но Сэйн этого будто не замечал. Ему не было больно, хотя казалось бы… такая жуткая рана.

   Я прижала ладонь к губам, чувствуя подкатывающий комок тошноты.

   То же самое с болезненным стоном проделал виверг – принял кинжал инспектора и оставил на руке шрам, после чего демоны обменялись рукопожатием, а заодно и кровью.

   Магическая кровная сделка даже со стороны наблюдателя выглядит страшновато. Точнее, не сама сделка, а скорее обилие крови. Под ногами инспектора на полу за считанные мгновения растянулась кровавая лужа.

   – Их-ри-шер, – четко произнес Сэйн, отчего переплетенные руки охватило золотистое свечение, закрепляя устный договор магией. – Их. Риш.

   – Их. Шер, – с тяжелым вдохом промолвил виверг.

   Я прислушалась к словам. Это древний язык. На таком же языке Сэйн общался с духами леса в священном диколесье.

   – Итак. Начнем. – Инспектор разорвал рукопожатие, выпрямился и небрежно смахнул с руки кровь. Длинная рана тут же затянулась, пропала без следа. А вот у виверга продолжала кровоточить, хоть он и зажимал ее ладонью свободной руки, но через пальцы все равно просачивалась кровь. – С кем ты был на Земле?

   Пленный заметно побледнел, но ответил спокойно:

   – Со своей женой и детьми, но вы это и без меня знаете. Жена умирала, мы были вынуждены перейти в другой мир и найти источник для ее жизни.

   Я нахмурилась. Ну просто замечательно! Присосалась, значит, его женушка к людям. Переубивали кучу народа, только чтобы протянуть подольше. Где справедливость? Взяла выходной?

   – Сколько жизней ты отнял? – задал Сэйн новый вопрос. – Именно ты, виверг.

   Пленный поколебался.

   – Не могу сказать точно, – немного помедлив, признался он, – может, семнадцать, восемнадцать. Я не забирал их жизненные силы, они мне не нужны. Эти люди видели нас, поэтому представляли угрозу. Я должен был от них избавиться.

   – Сколько жизней отняли твои дети?

   – Ни одной, конечно! – возмутился виверг. – Они же всего лишь дети!

   – Да, – в голосе инспектора проскользнул едва уловимый оттенок печали, – дети, которым здорово не повезло с родителями.

   – Зато они рождены в любви! А не плод насилия!

   Сэйн шагнул к пленному, в огненных глазах вспыхнуло предостерегающее пламя, вслед за которым обычно наступает слепящая боль. Пленный намек понял и покорно склонил голову.

   – Сколько жизней отняла твоя жена? – последовал стандартный вопрос, который, похоже, определял степень виновности.

   Но никакого ответа не прозвучало, и в камере воцарилась давящая тишина.

   – Хотя бы примерно, – настоял Сэйн. – Меньше ста или больше?

   – Больше.

   – Убивали только людей?

   – Сперва демонов в Крайгане. – Виверг устало закрыл глаза и прижался затылком к стене. – Но мы оба понимали, что в Крайгане нас поймают охотники. Моя жена умирала, инспектор. Она умирала. Арьги живут триста лет, потом их тело иссыхает и они умирают. Я не мог этого допустить. Мы приняли решение покинуть жилой квартал и уйти из Цэрбеса. Сначала в Крайган, потом на Землю. И в итоге остались на Земле, поставили на себя метки правды и затаились. Мы не убивали без необходимости, только когда жене требовалась подпитка силой… Мне жаль.

   Я аж воздухом подавилась от возмущения.

   – Жаль? – вырвалось у меня неосознанно. Серьезно? Жаль? Больше сотни ни в чем не повинных людей мертвы – и беззащитных женщин, и беспомощных детей – семьи разрушены, еще столько же людей в трауре и, скорее всего, до конца жизни не оправятся от горя потери близких, а все что может сказать в свое оправдание эта белобрысая сволочь – «мне жаль». Ну знаете… – Имейте совесть не врать хотя бы сейчас! Нет в вас жалости! Может, когда-то и была, но вся кончилась.

   Сэйн обернулся ко мне, протянул руку, требуя, чтобы я подошла. Противиться не стала. Приблизилась к пленному и остановилась рядом с инспектором, подумывая, что, в принципе, увидеть казнь виверга собственными глазами не такая уж и плохая идея, а еще лучше казнь его жены. Публичную, к тому же.

   Виверг открыл глаза и уставился на меня с какой-то необъяснимой враждой.

   – Да что ты вообще обо мне знаешь, демоница? – вопросил детоубийца, который, к сожалению, приходился мне родственником.

   – Я знаю, что вы и ваша жена убивали людей. Этого достаточно. – Я испытала дикое отвращение к родственнику. – Вы убивали детей! Детей! И вам их не жаль, потому что иначе вы бы уже давно прекратили скрываться и сдались бы охотникам. Вам жаль лишь свою жену. Эдакая извращенная жалость и еще более извращенная любовь. Но одна ее жизнь не стоит жизни ста людей, ни при каких раскладах не стоит. Господи!

   Я сжала виски, затем взглянула на Сэйна и с чувством взмолилась:

   – Как же я надеюсь, что это мой дальний родственник! Очень и очень дальний.

   Инспектор с неожиданно успокаивающей улыбкой положил ладонь на мою талию. Виверг за этим движением проследил и скривился, как будто ему кол в одно место вставили и по часовой стрелке провернули раз так двадцать. Настолько вивергу было неприятно видеть стихийника и меня, стоящих рядом.

   – Теперь давай о кьяни, – решил Сэйн. – Кто она тебе?

   Виверга отчего-то передернуло.

   – Она, – он указал на меня дрожащим пальцем израненной кинжалом руки, – кровная дочь моего брата. Она погубила всю семью. Из-за этой маленькой кьяни скончался мой брат и его жена.

   В груди неприятно кольнуло.

   – Значит, родители и вправду мертвы? – просто чтобы убедиться, уточнила я упавшим голосом.

   – Причем давно, – с неохотой отозвался виверг. – Когда ты у них родилась, мы все жили в Цэрбесе. Моя жена, я и твои родители долгое время проживали в квартале предгорья, и все у нас было хорошо. Но когда родилась ты – долгожданное дитя, – он поморщился, – все рухнуло в Анграхар и пошло прахом. Твой дар и твоя магия… это был сильный удар для моего брата. Он не ожидал, никто не ожидал. Мой младший брат был демоном чести и не смог бы жить, зная, что в любой момент тебя могут отобрать бессмертные или еще хуже стихийники. Поэтому твои родители покинули Цэрбес, хотели затеряться на Земле и вырастить тебя там как демоницу, но свободную от законов Цэрбеса и древних обязанностей. Их погубила любовь.

   – Нет, – отрезал Сэйн, – их погубила глупость.

   – Пусть это будет глупая любовь, но в любом случае у них ничего не вышло… Моего брата поймали охотники, едва они с женой использовали самодельный портал на Землю. Что-то пошло не так с этим их порталом – прорыв в материи тут же засекли. Брат отбивался, убил одного из охотников и выкрал время, чтобы позволить жене с ребенком скрыться на Земле, иначе бы их схватили, а маленькую кьяни наверняка отобрали бы силой и принесли ее вам в службу контроля, инспектор.

   У меня сжалось сердце. А у Сэйна сердце было покрыто ледяной коркой и шипами, поэтому он на слова виверга отреагировал с привычным равнодушием, лишь подчеркнуто нейтрально заметил:

   – Никто и никогда в Цэрбесе не посмел бы отобрать ребенка у кровных родителей силой.

   – Да ладно? – пленный изогнул бровь. – А у беглецов? У демонов, нарушивших закон? Может, до того момента, пока они не использовали портал, никто бы их маленькую кьяни и не отобрал, но после портала на Землю они считались преступниками, способными навредить всем и своему ребенку.

   Сэйн пожал плечами.

   – У них не было причин бежать на Землю. Никто бы не причинил вреда кьяни, и никто бы не забрал ее силой у родителей. Да, – кивнул инспектор, – кьяни бы отслеживали и контролировали из соображений безопасности и в сознательном возрасте ей бы лично предложили уйти в гнездо к одному из стихийников. А если бы она не согласилась на предложение одного бессмертного, позже согласилась бы на предложение другого с более выгодными для нее условиями. Все просто. Добровольно и никакого применения силы по отношению к демонице.

   Виверг закатил глаза, явно не согласный с инспектором.

   – Знаю я, что это за условия, – отмахнулся пленный, – и знаю, насколько легко взрослому, хитрому, сильному и высокопоставленному демону запудрить мозги любой молодой и наивной бессмертной демонице с играющими инстинктами. Это знаю я, – виверг обратил взор на инспектора, – это знаете вы, и это знал мой брат. Все демоны это знают. А еще скажу по секрету, – пленный перешел на шепот, словно собирался раскрыть нам тайну века: – иногда родители бессмертных демониц бесследно пропадают, что очень удобно. Правда, инспектор? Вот взяли ни с того ни с сего и пропали двое взрослых демонов. Бесследно. Одновременно. А их маленькая дочь с редким даром, неокрепшим сознанием и мечтами о взаимной любви к сильному и могущественному существу тут же попадает под опеку к стихийнику, готовому ее утешить. И она даже не догадывается, чем ей в итоге обернется подслащенная мечтами и обещаниями реальность. Мой брат не желал, чтобы с его единственной дочерью случилось то же самое, что и с остальными бессмертными, на коих обратили внимание стихийники. Оставить девочку с даром бессмертия в Цэрбесе было подобно отсроченной казни. Матери кьяни удалось скрыться на Земле, но брат получил смертельное проклятье в тот момент, когда убил охотника, – виверг злобно оскалился, – он не знал, что на всех работниках службы контроля стоят ваши защитные заклинания, инспектор. Бездыханное тело брата охотники вернули в Цэрбес. Мне передали его прах, который я развеял над рекой Мертвых двадцать пять лет назад.

   Я почувствовала, как сердце падает куда-то вниз. В бездну разочарования и несбывшихся надежд.

   – Допустим, – согласился инспектор. – Тогда что случилось с матерью молодой кьяни? Ее выследили? Казнили?

   – Нет. Она умерла сама. Оставшись на Земле одна, снежная демоница не смогла ни обеспечить себя, ни защитить ребенка, ни спрятаться от охотников. Для нее это был незнакомый мир и чужая раса. Лишившись мужа и опоры, демоница приняла лучшее решение – оставить маленькую кьяни на попечение людям. Иначе бы их поймали, обеих кьяни отследили бы по ауре матери. Демоница могла защитить свою дочь лишь одним путем, – виверг уставился на меня, – оставив ее.

   – Она стала нэ’львом? – спросил Сэйн без особого сожаления. Точнее, без сожаления вообще.

   – Да, но не сразу. Она сходила с ума постепенно, лишалась здравого рассудка год за годом, со временем стала опасной для окружающих и наделала много глупостей.

   Я приложила титанические усилия, чтобы сохранить на лице маску поддельного спокойствия, но глаза все равно защипали слезы. Я ждала встречи с родителями, не зная, кто они и что их подвигло оставить меня вдали от родного мира и расы. Мне всегда казалось, что это естественно и вполне нормально – иметь тайное желание познакомиться с теми, кто однажды подарил тебе жизнь. Все приемные дети, в какой бы семье они не выросли, так или иначе хоть раз да задумываются о возможной встрече с биологическими родственниками, особенно с матерью и отцом. Кто-то хочет с ними познакомиться, кто-то высказать недовольство и обиды, плюнуть в лицо, развернуться и гордо уйти, а кто-то поговорить и наладить отношения. Я хотела последнего… В Цэрбесе особо важно иметь кого-то близкого и родного. Но в результате я получила лишь историю прошлого, где все умирают, причем ужасными смертями – отец умирает от проклятья, а мать не выдерживает горя в связи с потерей семьи. Ни на Земле, ни в Цэрбесе родителей у меня нет. Не осталось никого родного, никого близкого, кроме сестры, которая меня не помнит и уже никогда не вспомнит, благодаря демонам из отдела зачистки службы контроля.

   Я судорожно вздохнула. И грустно так стало. И слезы потекли по щекам. И страшно вдобавок сделалось. Одиночество вообще штука страшная, а одиночество в мире хищников явление еще и убийственное.

   Я заметила на себе изучающий взгляд Сэйна и отвернулась, лишая его возможности лицезреть мою несвойственную для демонов реакцию на горькую правду. Вряд ли тысячелетний демон способен понять меня, а я его. И вряд ли кто-то из нас стремится понять другого.

   – Раз виверг видел кьяни в детстве, – внезапно заговорил Сэйн, – то виверг должен был видеть и магию в глазах кьяни, так же как и дар бессмертия. Виверг помнит, какой магией она обладает?

   Я заставила себя стереть слезы и вновь посмотреть на пленного. Возможно, он действительно знает мою магию, и тогда сейчас одной проблемой станет меньше. Велах уже старался установить вид моей магии, но все его попытки были тщетны. Лекарь однозначно сказал лишь, что магия у меня редкая, подстать дару, и фактически неопределима в моем возрасте.

   – О да-а, – протянул виверг, и уголки его рта изогнула злая ухмылка, – я все помню. Она же родилась в моем доме. Удивительно другое, как это вы, господин-всемогущий-инспектор, – язвительности бесстрашному, без пяти минут казненному, не занимать, – до сих пор не выяснили, что из себя представляет эта маленькая демоница? Хотя, если пораскинуть мозгами, с другой стороны, это даже хорошо, – размышлял вслух виверг, – на радостях от известия о ее магии, может, вы и меня отпустите?

   Сэйн раздраженно мотнул головой, словно не веря, что вообще допускает подобную ситуацию и разглагольствования пленного, и в следующий миг виверг захлебнулся в крике отчаянной боли.

   – Хватит бессмысленной болтовни! – властное лицо, по которому пробежали языки пламени, отразило откровенное недовольство. – Сэйн спрашивает, виверг отвечает. Четко, ясно, правдиво. Без лишних слов и ненужных размышлений.

   – Она… – виверг сжал зубы, справляясь с болью от огня, настолько сильно сжал, что послышался скрежет. – Она владеет магией… возрождения.

   Магия возрождения? Секундочку… Сколько бы я не листала книг по видам магии Цэрбеса, ни разу не натыкалась ни на какое возрождение. Помню магию жизни, что очень редкая, и магию смерти, что распространена у высших демонов, но никакого возрождения и даже ничего приближенного к возрождению, хоть убей, не помню.

   – Что это за магия такая? – я в замешательстве обратилась к Сэйну и… замерла.

   Цепкий взгляд инспектора придирчиво осмотрел меня с головы до ног. Сэйн, видимо, пытался совместить магию возрождения, собственно, со мной. И судя по тому, как огненные глаза яростно сузились, совместить этот вид магии и меня у Сэйна категорически не получалось.

   – Ты лжешь, виверг! – В следующий миг лицо пленного залилось кровью. Острые когти инспектора оставили на нем глубокие и длинные полосы. – Магия возрождения была полностью уничтожена тысячелетия назад. Всех носителей этой магии убили драконы.

   Вот это да… Хотя теперь ясно, почему я не встречала возрождение в списках всех ныне существующих видов магии.

   – Во времена третьей войны, – напомнил Сэйн ледяным тоном, – драконы истребили всех демонов до последнего, в которых чувствовали ген возрождения. Эта разновидность магии в Цэрбесе давным-давно мертва.

   – Верно, – без вопросов согласился пленный, – но только не в Крайгане… в Крайгане эта магия продолжает жить и по сей день.

   – Нет ни одного демона в Крайгане с геном магии возрождения, – уверенно опроверг инспектор, – иначе правители Цэрбеса об этом бы знали. Магия возрождения передается исключительно наследственным образом, но демонов с этим геном больше не существует. Кьяни не может обладать магией возрождения, она слишком молода, а последний носитель этого гена умер тысячелетия тому назад и в Крайгане, и в Цэрбесе. Временная дыра, – заметил инспектор, – между смертью последнего обладателя магии возрождения и появлением на свет молодой кьяни слишком широка и в корне исключает то, о чем ты говоришь, виверг.

   – А я и не говорю про демонов, инспектор, – не переставал отстаивать свою версию виверг, – я говорю про магических существ клана Ваир-Гар, живущих в Крайгане. Они ведь не демоны совсем, они лесные существа, такие же древние, как и духи диколесья в Цэрбесе. Вы же в курсе, что многие особи этого клана обладают магией возрождения? – Пленный глянул на меня, на Сэйна и опасливо уточнил: – Рассказывать дальше или это тоже пустая болтовня?

   Сэйн коротко кивнул и позволил:

   – Рассказывай ближе к делу. Сэйн знаком с кланом Ваир-Гар – вредные и старые твари, которым давно пора сдохнуть. Но при чем здесь они и магия моей демоницы?

   Я пока тоже не видела особой связи, поэтому внимательно прислушивалась к пленному, стараясь докопаться до сути своей предполагаемой магии.

   – И я, и мой брат – виверги, – с неприкрытой гордостью произнес пленный. – Мы полудемоны, рожденные в Цэрбесе. Наша мать была смертной демоницей из рода снежных шияри. – Шияри близки с кьяни по происхождению, но считаются высшими демонами. – Так вот наша мать работала в службе контроля в отделе переговоров. Она часто бывала в Крайгане, сопровождала правителей Цэрбеса, помогала решать мировые вопросы и приходить к компромиссу в переговорах с властью Крайгана. И она не раз по работе и, возможно, даже по вашему прямому приказу, инспектор, встречалась с главой клана Ваир-Гар, когда Цэрбес намеревался склонить лесных существ на свою сторону в решающей войне против драконов.

   Я посмотрела на Сэйна, пытаясь понять, верит он словам виверга или нет. О войнах с драконами я знала мало, о существовании клана Ваир-Гар так вообще слышала впервые.

   Инспектор заметил мой вопросительный взгляд и пояснил:

   – Виверг говорит правду. Подобные переговоры с лесным кланом Ваир-Гар имели место быть в далеком прошлом.

   – И как переговоры? – дала я волю своему любопытству. – Прошли успешно?

   Сэйн от моего вопроса поморщился.

   – Нет вообще-то, – ответил он с разочарованием. – Клан отказался поддерживать Цэрбес, а без существ с магией возрождения мы понесли большие потери. И, кстати, после отказа клана Ваир-Гар я уволил всех работников отдела переговоров.

   – Вот это уж точно, – процедил виверг, – мать лишилась работы в то время, как была беременна мной и братом.

   Сэйн презрительно фыркнул:

   – Дай угадаю, – с циничной иронией предложил инспектор. – И забеременела она в Крайгане? Во время, так сказать, своеобразных переговоров с главой клана Ваир-Гар?

   И я, и Сэйн в ожидании уставились на виверга.

   – Да. А что в этом постыдного? – Виверг сощурился. – Наш отец глава клана Ваир-Гар, – сообщил он предельно честно. – Мы с братом родились вивергами, наполовину демонами, наполовину лесными существами. Как и все остальные виверги, мы с рождения были лишены магии и имели только видовые способности шияри. Но наши дети полноценные демоны, как их матери, поэтому, – виверг меланхолично указал на меня и без сомнений заверил: – маленькая кьяни унаследовала магию возрождения от главы клана Ваир-Гар, нашего с братом отца и ее деда. Она единственная демоница трех миров, владеющая этой уже давно почившей разновидностью магии.

   У Сэйна от слов пленного внезапно дрогнули плечи. И через секунду камера смертников наполнилась царапающим смехом. Искренним и внезапно веселым. Сэйн громко захохотал, не сдерживаясь, запрокинул голову назад и прикрыл глаза.

   Я с удивлением на него покосилась. Да и не только я… Уна и стражи тоже.

   Видеть вечно холодного, мрачного и цинично-расчетливого мужчину смеющимся, было непривычно. На какое-то непродолжительное время с Сэйна спала каменная маска равнодушия, и он дал волю своим чувствам. Я даже засмотрелась на это необычайное зрелище.

   – Как жаль, – протянул инспектор с притворным сожалением, когда взял себя в руки, – что Сэйн не помнит никого из работников отдела переговоров того тысячелетия. Он бы так хотел взглянуть на демоницу, которой удалось совокупиться с одним из опаснейших существ Крайгана бессмертного клана Ваир-Гар и остаться после в живых. Ни в одном лесном клане соитие с другой расой не допускается, это негласное табу, запрет для всех. Как мать вивергов умудрилась зачать потомство от главы клана? Вряд ли она его изнасиловала… Или? Нет, невозможно. Значит, глава клана, существовавший задолго до зарождения всего сущего, пошел на этот шаг добровольно и обдуманно, что делает ситуацию в тройне страннее и от того забавнее.

   Виверг не разделял веселья Сэйна и с ненавистью прошипел:

   – Видимо, наш кровный отец решил сделать исключение для одной прекрасной демоницы.

   Сэйн заломил бровь.

   – А виверг хоть раз видел своего кровного отца?

   Пленный потупил глаза.

   – Нет.

   – В таком случае Сэйн бы изменил формулировку «сделал исключение» на «совершил непоправимую ошибку», иначе запрещенное соитие между двумя расами существ никак не назовешь.

   Виверг буркнул:

   – Называйте, как хотите. Мне плевать.

   Сэйн сложил руки на груди.

   – Вы с покойным братом – виверги, полудемоны с подавленными магическими способностями, а значит, лишь носители гена возрождения, но в ваших детях ген вступил в полную силу. Скрывать подобное фактически преступление. Через поколение ген сформировался, полностью перестроился под демонический организм и активизировался. Твои дети, – Сэйн указал на пленного когтистым пальцем, – тоже владеют магией возрождения?

   Виверг не хотел отвечать, он прикусил нижнюю губу и демонстративно отвернулся от нас в сторону. Веселье тут же пропало из взгляда Сэйна.

   – Мы же так хорошо общались, – посетовал инспектор, обжигая сознание виверга стихийным огнем. – Зачем все усложнять?

   – Младший! – выкрикнул пленный, извиваясь от боли. – Младший сын владеет возрождением, только младший!

   – Что ж, это весьма неожиданно. Два демона с мертвым видом магии. Сэйн прямо в смятении.

   А уж я-то в каком смятении! По большей мере от того, что не имею ни малейшего представления о том, что это за магия такая, почему так ценится и для чего ее истребили драконы. И вот вопрос – а если вдруг драконы узнают, что в Цэрбесе снова появились демоны с геном возрождения, не приведет ли это к новой войне или к чему-то подобному нехорошему?

   – В общем, – заключил Сэйн, – магию молодой кьяни, как и твоего сына, все равно придется проверять, чтобы точно убедиться в наличии гена возрождения. А на сегодня мы закончили. – Инспектор обернулся к растерянной мне. – Если кьяни хочет что-нибудь еще узнать у кровного родственника, – инспектор кивнул на виверга, – то узнавай это сейчас, другой возможности у кьяни, боюсь, не будет.

   Да… кое-что узнать я хотела. Про магию возрождения я уверена, что Сэйн расскажет куда лучше и больше, чем виверг. И Эриш подскажет необходимое, и наставник поможет, и в книгах по мертвым видам магии я постараюсь добыть информацию. О магии я не беспокоилась, поэтому опустила эту тему и спросила о нечто другом.

   – Мои родители, – я привлекла рассеянное внимание виверга на себя, – как их звали?

   Сэйн закатил глаза от ценности моего вопроса. Но у меня ничего нет от кровных родителей, совсем – ни их фотографий, ни воспоминаний, ничего – пусть будут хоть имена. Какая-нибудь память.

   – Твою снежную мать звали Самира, – без энтузиазма отозвался пленный, – твоего отца, моего кровного брата – Лаккер виверг Мэйр. Меня Каллер. – Демон привалился к стене и измученно скривился. – Печально встретиться при таких обстоятельствах, правда, маленькая кьяни? Я бы мог многое рассказать тебе о нашей семье. Всю родословную. Времени только нет, и обстоятельства не самые располагающие к беседе. Может попросишь своего хозяина меня пощадить?

   Но мне хватило одного предостерегающего взгляда от Сэйна, который намекал, что если я хоть заикнусь о послаблении наказания для виверга, то очень сильно об этом пожалею. Да я и сама не была уверена, хочу ли послабление для него… он убийца – убивал сам и покрывал убийства жены. Подобное нельзя простить даже с учетом родства и кровной связи.

   – Ты виновен в смерти людей, виверг, – Сэйн склонился над пленным, завел его руки над головой и вернул цепи, – виновен в разрыве материи миров, в укрывательстве демонов с магией возрождения, в краже стихийного амулета, в убийстве демонов Крайгана, в нарушении межмирового договора о неприкосновенности, в содействии преступлениям и далее до бесконечности. Сэйн ни за что тебя не пощадит. К тому же у нас кровная сделка, не забывай, – напомнил инспектор. – Где скрывается твоя жена с детьми? Мы вернем их в Цэрбес и обследуем.

   Виверг напрягся.

   – Если с ними что-то случится… – перешел на угрозы обреченный на казнь.

   – Да-да, – перебил инспектор, – Сэйн и пальцем их не тронет, и магия стихий их не покарает. У Сэйна и виверга сделка на крови, и Сэйн не сможет ее нарушить ни при каких обстоятельствах. Поэтому просто скажи, где скрывается твоя арьга и дети. Они до сих пор на Земле? Каждая минута их пребывания вне нашего мира угрожает жизни людей и других существ.

   Виверг нервно передернул плечами. Невзирая на сделку, закрепленную магией, он опасался говорить о своей жене.

   – Они должны быть в Цэрбесе, – наконец с тяжелым вздохом выдал виверг, видимо решив, что сделка есть сделка, и нарушить ее и вправду невозможно. – В случае опасности мы обговаривали, что они вернутся в Цэрбес и затаятся в квартале предгорья. Скорее всего, они заняли один из пустующих домов и ждут меня там. – Виверг уронил голову. – Но в этот раз не дождутся…

   Сэйн моментально потерял интерес к вивергу. Пленный стал для него совершенно бесполезен, отработанный материал. Инспектор обернулся к стражам и приказал тоном, лишенным всех эмоций:

   – Пусть свободные охотники отправятся в квартал предгорья и найдут эту тварь из рода гаяри. Детей не трогать, доставить ко мне. Демоницу убить на месте и сжечь, прах развеять над рекой Мертвых. Никаких обрядов и очищения души. Ее ждет дорога в Анграхар, прямиком в царство Вечной Тьмы.

   Виверг с ужасом поднял взгляд на инспектора. Так обычно смотрят на монстра, на зверя, жестокого и бессердечного.

   – ВЫ! – пленный дернулся в цепях.

   Стражи поклонились перед Сэйном и без промедлений отправились исполнять приказ.

   – ВЫ! Вы не можете их убить! У нас же была сделка! – заорал на инспектора виверг. В его глазах задрожали слезы, а тело начало стремительно обрастать черной кожей, ногти превратились в длинные лезвия, окровавленная одежда разошлась по швам, потому как мышцы под обсидиановой кожей забугрились и за считанные секунды значительно увеличились.

   Светловолосый мужчина превратился в черного монстра внушительных размеров.

   Я инстинктивно отшатнулась к Сэйну, когда за спиной виверга раскрылись крылья, не слишком большие, не больше метра так точно, но такие же черные, как и кожа, а еще с шипами… острыми и толстыми, и с кончиков этих самых шипов, расположенных по краям крыльев, капала какая-то черная слизь. И я почти убеждена, что эта слизь – яд... и напорись случайно на один из шипов, тебя либо парализует на добрые сутки, либо убьет.

   Сэйн завел меня рукой себе за спину так, чтобы крылья виверга ни при каком раскладе меня не коснулись, даже если пленный сорвется с цепей.

   – Виверг прав, – безмятежным тоном отозвался Сэйн на яростные крики монстра, эхом отлетающие от стеклянных стен. – Сэйн не может убить семью виверга, но в условиях сделки никем не было обговорено, что их не смогут убить охотники службы контроля.

   А вот и та самая пресловутая лазейка.

   – Вы сказали, что с ними ничего не случится, если я буду честен! – Виверг рванулся вперед. Цепи заскрипели, и от крюка, к которому они были прикованы, по стене побежали трещины. – Я все вам рассказал! И расскажу еще! – Виверг завыл, цепи до крови врезались в его запястья. – Все расскажу, что только захотите! Но они должно быть живы. Моя семья! Жена и дети!

   – Дети будут живы в любом случае. Сэйну под силу их перевоспитать, даже если они успели перенять от родителей все самое худшее, – успокоил инспектор виверга, хотя вряд ли несчастный, бьющийся в оковах, испытал облегчение от его слов. – Но гаяри умрет, – бескомпромиссно решил Сэйн, – и ты тоже. И это не обсуждается. Вы лишились своего права на жизнь.

   Виверг кричал, рвался из цепей, даже когда мы покинули камеру. Его отчаянные крики переплетались с проклятьями, адресованными не только Сэйну, но и мне тоже, и с надрывными рыданиями. Прежде чем стеклянная дверь задвинулась и камера смертников растворилась в воздухе, кровный родственник пожелал мне долгой и мучительной смерти в агонии, а Сэйну стать нэ’львом и переубивать всех в стихийном гнезде, начиная со своих детей и заканчивая грифонами.

   Семейное воссоединение не удалось.

ГЛАВА 5

На платформе мы поднимались молча. Я и Сэйн. Уна оставила нас сразу после камеры смертников, а стражи отправились незамедлительно исполнять приказ инспектора.

   Я рассеянно изучала название отделов и служб контроля Цэрбеса, мимо которых проносилась платформа, и думала я о том, что сказал виверг. Не о его проклятьях, конечно, и не о пожеланиях скорейшей смерти, хотя вся эта ситуация в целом поселила в душе гадкое чувство. Покинув камеру, я не произнесла ни слова. Не могла справиться с эмоциями от всего произошедшего. Машинально следовала за Сэйном, пробираясь сквозь толпу демонов до стеклянных платформ, предназначенных для подъема на верхние этажи, и ощущала, как дрожат руки, да и не только руки, меня всю трясло.

   – Успокойся, кьяни, – проникновенный мужской шепот неожиданно прозвучал у самого уха. Сэйн – как всегда сдержанный, невозмутимый – склонился ко мне, стоя за спиной, и его горячее дыхание коснулось сперва моей щеки, затем шеи, а затем я попыталась отстраниться, но сильные руки притянули меня к одному из лидеров мира сего и вырваться не дали. – Контролируй свои эмоции, демоница, – все тот же требовательный шепот, – чтобы владеть магией и инстинктами, нужен непревзойденный контроль не только над своим телом, но и над своими чувствами, над своими мыслями и эмоциями. Ты слаба ментально, кьяни. Исправь это. Иначе магия однажды выжжет твое сознание.

   Я мотнула головой и постаралась максимально от всего абстрагироваться – оттого что произошло, от магической сделки, от проклятий, убийств, жуткой ипостаси виверга и черного взгляда, готового пренебречь кровной связью и оторвать мне голову, сразу после смерти Сэйна. Чтобы не довести себя и свои нервы до предела, я переключила мысли с самого виверга на его слова о моих родителях, о том, что они сделали для меня, чтобы защитить, и о клане Ваир-Гар, точнее, о главе этого древнего клана, который приходится мне кровным лесным дедом.

   И что же получается в итоге? В моих жилах течет кровь демонов рода снежных кьяни по линии матери и кровь лесных существ с магией возрождения по линии отца.

   Неожиданно, но все же выходит, что редкая магия у меня таки есть, как и у других бессмертных демониц – по словам Сэйна, дар бессмертия почти всегда идет в комплекте с редкой магией. И это несомненно хорошо, потому что дает мне неоспоримый шанс на полноценную жизнь в Цэрбесе. Теперь, чтобы избежать участи жертвы, не стать едой для хищников и инкубатором для всех желающих господ бессмертных, осталось решить небольшие проблемки: освоить демоническую силу, чтобы окрепло тело, разбудить необходимые инстинкты, научиться управлять врожденным холодом, магией и крыльями, когда они появятся. И еще при всем при этом не заморозить себя и не разорвать тело магической энергией, ну и по глупости или под внушением не дать Сэйну своего согласия на продолжение огненного рода, дабы не сгинуть в Анграхаре в расцвете лет. Пустяки. Справлюсь.

   Платформа остановилась на этаже главного инспектора службы контроля магических существ.

   Две молоденькие демоницы, работающие в приемных покоях, тут же кинулись кланяться и падать в ноги правителю Цэрбеса. Одну из демониц я прекрасно помнила – перевертыш Эни, рыжая и усатая девушка, которая превращается в лисицу. Я улыбнулась ей и приветливо помахала рукой, но она была слишком занята Сэйном, чтобы заметить кого-то, кроме него.

   Прошествовав по длинному коридору мимо зоны ожидания для посетителей и огромных стеклянных грифонов, которые оживали, стоило лишь к ним прикоснуться, инспектор толкнул массивные двери своего кабинета, придержал рукой одну из створок и посмотрел на меня:

   – Прошу, молодая кьяни. – Демон широким размахом руки пригласил меня внутрь. – Заходи. До рассвета осталось немного времени, проведем его с пользой.

   – Расскажете мне о магии возрождения? – с надеждой предположила я.

   Но Сэйн, видимо, имел в виду нечто другое под завуалированным «проведем время с пользой», нежели рассказ о магии возрождения, потому как с ответом он замешкался. Но когда я настороженно на него покосилась, не понимая этой самой многозначительной паузы, он коротко кивнул и лояльно решил:

   – Раз кьяни хочет узнать о магии возрождения, то Сэйн не станет ей отказывать. Может, и кьяни однажды не откажет Сэйну.

   Я медленно переступила высокий порог из драконьего стекла и вошла в кабинет правителя. С моего последнего и единственного посещения здесь ничего существенно не изменилось. Кабинет был таким же просторным и светлым, каким я его запомнила. Все стены состояли из зеркальных панелей, пол и двухуровневый потолок – из отражающего стекла.

   При входе с правой стороны располагался белоснежный диван и низкий столик около него с изящным графином воды и двумя высокими стаканами.

   Я невольно усмехнулась, вообразив себе, как Сэйн с мрачным видом рассматривает картину с ромашками на пустой стене своего кабинета. Прям вижу, как он морщит лоб и хмурится от вида полевых цветов. И так мне жаль стало, что в Цэрбесе нет картин с ромашками…

   Инспектор занял свое законное место во главе рабочего стола. Плавно опустился в высокое кресло из белой кожи, отложил в сторону разложенные на столешнице бумаги и:

   – Садись, – велел он мне привычным приказным тоном.

   Я подошла к столу, выдвинула один из десятка стеклянных стульев и замерла, не в силах сесть и оторвать взгляд от сказочного вида. За спиной стихийного правителя простиралась свобода… панорамное окно во всю стену, а за ним бескрайнее небо, волнистые облака и блики рассвета. Кабинет Сэйна находился высоко-высоко над землей, даже и не знаю на каком мы сейчас по счету этаже. Но именно благодаря сумасшедшей высоте и иномирному стеклу, настолько прозрачному, будто казалось, что его и нет вовсе, вид из окна открывался поистине фантастический, особенно сейчас, когда восстающее над горизонтом солнце окрасило облачную завесу и пушистые облака в оттенки розовых, голубых и оранжевых тонов.

   – Кьяни? – тихий, чуть вкрадчивый голос инспектора вернул меня в реальность. – О чем ты задумалась?

   – Ни о чем важном, – отмахнулась я и тут же рухнула на стул, понимая, что мои размышления о волшебстве природы и красоте бескрайнего неба Цэрбеса, которое Сэйн лицезреет ежедневно на протяжении всей своей сознательной жизни, не особо-то оценит. Даже люди с годами перестают ценить прекрасное, чего уж говорить о демонах.

   – Кьяни расстроена?

   Я хмуро взглянула на инспектора и промолчала. Смысла отвечать не видела. А вот Сэйн удивленно вздернул брови.

   – Да, – пришел он к окончательному выводу, – молодая демоница явно расстроена, и это так… – Сэйн ухмыльнулся, – так человечно и бессмысленно. Причина расстройства заключается в скорой кончине виверга?

   Я покачала головой.

   – Нет, конечно.

   Но Сэйн, кажется, не поверил, потому как от него незамедлительно последовало скептическое:

   – Да неужели?

   – Виверг убивал людей. – Я твердо посмотрела в змеиные глаза стихийника, давая понять, что мое отношение к родственнику однозначно. – И способствовал своей жене в убийствах. Они оба заслуживают смерти и не заслуживают моего сострадания.

   – Это разумно, – одобрил Сэйн мою позицию, – но чувств кьяни не объясняет.

   Просто кто-то не особо догадлив.

   – Мои кровные родители мертвы, – с тяжестью на душе сказала я и с болью добавила: – и узнала я об их смерти меньше часа назад и не при самых веселых обстоятельствах, поэтому, да. Естественно, я расстроена. Как же иначе?

   Сэйн откинулся на спинку кресла, в задумчивости меня изучая, сложил руки на груди и задал самый нелогичный, по крайней мере, для человека, вопрос:

   – Почему? – демон повел густой бровью. – Что расстраивает кьяни в смерти родителей? Они давно мертвы по своей вине, безрассудству и глупости. Причины для расстройства у кьяни нет и быть не может.

   – Вы правда не понимаете? – я растерянно моргнула. – Меня расстраивает сам факт, и это нормально… любого бы расстроил.

   – Меня бы не расстроил. Смерть – неминуемый итог жизни, ее можно отсрочить, но не избежать.

   – Легко рассуждать о смерти, когда за спиной тысячелетия прожитой жизни.

   – Не в этом дело, – возразил Сэйн. – Что для смертного тысячелетия, для бессмертного лишь крупица времени в водовороте жизни. Демоны относятся к прожитым годам и, соответственно, к смерти иначе, чем люди, и намного проще. Разум любого бессмертного или бессмертной пластичен, он не искажается с годами и не теряет ясности, как и чувства не притупляются, если они не подавлены инстинктами. Это одна из особенностей моего, – Сэйн приложил ладонь к своей груди, затем указал на меня, – и твоего дара.

   Все это, конечно, замечательно, но…

   – Я просто надеялась… – призналась сдавленно, – надеялась, что в Цэрбесе у меня появится кто-то родной, понимаете? Потому что сейчас мне тяжело! Очень тяжело, хоть я и стараюсь не подавать виду. Но я совсем одна в незнакомом мире, с незнакомыми существами в стихийном гнезде, где все относятся ко мне либо с завистью, либо с ненавистью и отвращением, либо с полным безразличием. Я надеялась, что все изменится… однажды. И у меня появится кто-то родной в этом мире и в этой новой странной жизни. Родной душой или кровью, неважно, просто кто-то близкий, но явно не виверг-убийца.

   Инспектор демонстративно кашлянул и поднял руку над столом, привлекая мое внимание и как бы напоминая о своем присутствии и вообще о существовании.

   – У молодой кьяни есть Сэйн, – подсказал демон излишне саркастично. – И Сэйн ее защищает, обеспечивает всем необходимым, в том числе крышей над головой, безопасной едой и лучшим наставником Цэрбеса. Сэйн заменяет кьяни родителей, хоть и не состоит с ней в кровной связи, и заменяет сильного партнера, хоть и не имеет с ней близких отношений. Такова жизнь, – инспектор развел руками, – подобное случается. Кьяни всегда может прийти к Сэйну, потому как ближе Сэйна у кьяни никого нет и никогда не будет, за исключением стихийного дитя.

   Сэйн не успокоил, лишь в очередной раз подчеркнул мою полную зависимость от демона, который никогда не знал чувства одиночества, не знал чувства отчужденности и не ведал многих других чувств. Сэйн – прирожденное существо Цэрбеса. Для него жизнь по законам демонического мира и равновесия природы всегда была и будет более чем естественна, ведь другой он никогда не видел… а вот я видела, но пыталась забыть, чтобы начать новую.

   Я зябко обняла себя за плечи и решила, что не хочу говорить ни о родителях, ни о виверге и вообще о чем бы то ни было личном. Не здесь, не сейчас и уж точно не с Сэйном. К тому же инспектор против любого яркого проявления чувств у демонов, свои чувства он успешно подавляет инстинктами и требует подобного от остальных, поэтому откровенный разговор с ним – это равно, что беседа слепого с глухим.

   – Давайте лучше перейдем к магии возрождения? – с просьбой предложила я, на что Сэйн кивнул, не возражая. – Полагаете, что виверг сказал правду? И мне досталась самая редкая и вымершая давным-давно магия?

   – Магия возрождения не самая редкая, – поправил инспектор, – но все же редкая и необычная, а главное, относится к видам мертвой и черной магии. Виверг не мог солгать в рамках заключенной сделки, поэтому Сэйн верит его словам. Но одной веры мало, необходимо лично убедиться в магии возрождения и в наличии кровной связи молодой кьяни с кланом Ваир-Гар.

   – И как это сделать? Хотелось бы узнать заранее, чтобы быть готовой.

   – Узнаешь, когда придет время. Сейчас убедиться в твоей магии не представляется возможным из соображений безопасности. Тебе нельзя осваивать магическую энергию, пока тело настолько хрупкое. Необдуманное использование энергии может привести как к настоящей смерти, так и к жизни нэ’льва, и к другим плачевным последствиям. Если твое тело окажется не готово сдержать энергию, его просто разорвет. А сейчас Сэйн видит, что твое тело не готово, слишком слабое для демона, слишком хрупкое для магического существа. Как только кьяни окрепнет благодаря занятиям с наставником, то убедиться в наличии у нее гена возрождения не составит труда. Кьяни сама покажет свою магию, а Сэйн объяснит ей, как это сделать. Ничего сложного там нет.

   – Хорошо, – согласилась я, – но… что не так с этой магией? В смысле, чем она не угодила драконам, что они переубивали всех демонов, кто этой магией обладал? – Я поежилась. – Неуютно мне от мысли, что драконы захотят доделать свое дело до конца, когда узнают еще про двух демонов с предполагаемой магией возрождения.

   Сэйн моих страхов не разделял, поэтому насмешливо предложил:

   – А давай просто не будем рассказывать о тебе драконам, идет? Тогда никто не узнает о семье демонов с геном возрождения. Надеюсь, молодая кьяни умеет держать свой дерзкий язык за зубами, потому что пока ей лучше не упоминать о своей магии ни в гнезде, ни тем более за его пределами.

   – А то придут драконы и сожрут меня? – пошутила я… но своей шуткой же потом и поперхнулась, потому как Сэйн ее не опроверг, и вообще, кажется, на это и намекал. – Что, серьезно? – я помрачнела. – Придут драконы по мою душу и душу маленького мальчика, сына виверга?

   Сэйн сохранил гнетущее молчание, лишь пожал плечами. Отвечать он не собирался, либо потому что сам не знал желаний и намерений кровожадных драконов, либо потому что догадывался – его ответ мне ой как не понравится.

   Смысла настаивать на ответе не было, поэтому я спросила следующее:

   – Для чего драконы убили всех демонов с магией возрождения?

   – Чтобы свергнуть нашу расу с главенствующей ниши в Цэрбесе и подчинить себе другие миры.

   – Яснее мне от ваших слов не стало.

   – Когда-то магия возрождения была довольно распространена в Цэрбесе. – Инспектор взмахнул рукой в заученном пассе и… я чуть не перевернулась на стуле. Все дело в том, что на стол прямо передо мной из воздуха рухнула огромная старинная книга, сама по себе раскрылась на определенной странице, и я прочла рукописное название раздела «Демоны возрождения. Магия, замещающая дар бессмертия». – Магия возрождения, как и большинство других видов магии, включает в себя азы бытовой, рунической и боевой силы. Таким образом, демон возрождения способен создавать руны, практиковать простейшие боевые заклинания и управлять хозяйством посредством магической энергии.

   – Пока что звучит неплохо. Хорошая магия, мне нравится.

   Я пролистала с десяток страниц. Книга была очень древней, даже примерно не возьмусь утверждать, сколько она пережила столетий или, может, тысячелетий. Страницы ветхие, пожелтевшие, в некоторых местах рваные, многие буквы смазаны. На переплете шевелится длинная шерсть, рыжие волоски сантиметров по восемь, что намекает на причастность данного фолианта к группе агрессивных книг, наделенных магией. Скорее всего – эта книга не из библиотеки замка. Наверное, она томилась в службе контроля.

   – Магия возрождения действительно неплоха, – обнадежил Сэйн, – но в настоящее время основные способности этой магии не так востребованы, как тысячелетия назад.

   – Ну-у… меня уже вполне устраивает возможность создавать боевые заклинания.

   А раз можно создавать боевые, то, значит, и защитные. Плюс бытовые азы магии точно не помешают и позволят мне, как и остальным демоницам в гнезде, обзавестись помимо формы Лирэй дополнительной одеждой и бельем, сшитым с помощью магии из нитей древа Вивьен.

   Я пробежала глазами по неровным строчкам первой страницы раздела о магии возрождения и, наткнувшись на описания основных способностей, про которые и говорил Сэйн, пораженно замерла. Перечитав все еще раз, я подняла недоуменный взгляд на инспектора, который мой взгляд понял правильно.

   – Спрашивай, – позволил он.

   – Здесь написано, – я прокашлялась и зачитала вслух: – «Демоны и демоницы с магией возрождения способны возвращать к жизни умерших существ».

   – Все верно.

   – И в скобочках приписано: «В том числе нэ’львов». – Я снова посмотрела на Сэйна. Он о способностях магии возрождения знал, и кажется, знал все, и намного больше, чем написано в этой книге или вообще в какой бы то ни было другой книге. А вот я от возможности вернуть нэ’львов к жизни как-то внезапно выпала в осадок. Потом подумала про свою кровную мать, что стала нэ’львом, и осадок мой увеличился. – То есть получается, – осторожно подвела итог написанному, смотря на бесстрастного инспектора, который методично постукивал когтистыми пальцами по столешнице, и уголки его губ кривились в улыбке, – если я владею магией возрождения, как и сказал виверг, а он был в этом стопроцентно убежден, то у меня есть шанс… вернуть кого-то из нэ’львов к жизни?

   Улыбка инспектора стала шире, но теперь она походила на снисходительную усмешку.

   – Кьяни очень мила в своих рассуждениях и мечтах, – неожиданно мягко произнес стихийник, – но это лишь рассуждения и мечты молодой демоницы, которые несовместимы с реальностью, но вызывают у меня искреннее умиление. Чтобы вернуть одного демона к жизни, тело и сознание которого поработила магия, и он превратился в нэ’льва – в безграничную, всесильную энергию, заточенную в телесной оболочке умершего – необходимы с десяток существ, в совершенстве владеющих возрождением, и с десяток взрослых стихийников, вроде Сэйна, которые одновременно будут удерживать нэ’льва во время возрождения. Другими словами, – упростил инспектор выше сказанное: – молодая кьяни никогда не сможет возродить нэ’льва. Увы.

   Я с грустью вздохнула и снова уткнулась в книгу.

   – А было бы неплохо…

   – Не печалься, кьяни, зато демоница с магией возрождения способна вернуть душу любого другого почившего существа обратно в неповрежденное тело, подменяя своим магическим вмешательством дар бессмертия. Демоны возрождения были незаменимы на войне, как и лекари. Сейчас в Цэрбесе спокойно и магия возрождения не представляет особой ценности, но десятки тысячелетий назад все было иначе. – Улыбка испарилась с мужских губ, и взгляд Сэйна, устремленный на меня, сделался жестче, ярче, опасней. – Цэрбес находился под угрозой уничтожения, а если бы с нашим миром что-то случилось, то и другие миры ждала бы похожая участь. Во времена первых сражений с драконами, когда ниша лидерства Цэрбеса не была четко закреплена за какой-либо определенной расой существ, и ее перетягивали на себя то драконы, то демоны – тогда стихийники и анлихоры, самые могущественные и боевые виды демонов, объединились, чтобы поставить точку в бесконечных, разрозненных сражениях и укрепить пошатнувшиеся материи миров.

   Я села ровнее, слушая Сэйна с интересом. В библиотеке я отдавала предпочтение книгам о магии, видах демонов и о структуре законов. Книги по истории Цэрбеса попадались редко, а те, что попадались, слишком пестрили подробным описанием кровавых событий на каждой странице, но узнать о драконах мне хотелось. И будет очень даже неплохо, если я узнаю о них и о войнах из первых уст, так сказать, от демона, который принимал в тех самых кровавых событиях непосредственное участие. И Сэйн и Брухо сражались вместе, и вместе убивали драконов. Но Брухо никогда ничего не рассказывает о себе или о своем прошлом, легче разговорить бетонную стену, чем наставника.

   – Лекари и демоны возрождения сопровождали основные группы войск во времена первой и второй войны против драконов. Стихийники и анлихоры собирали войска и искали союзников среди всех жителей Цэрбеса и Крайгана. К нам присоединялись и магические существа, признающие лидерство демонов и отрицающие власть драконов, и многие жители Крайгана, которые ясно осознавали, что если Цэрбес падет и преклонит колени перед драконами, то Крайгану и Земле грозит либо неминуемый конец из-за разрушенного баланса, либо полное порабощение. Лекари исцеляли поврежденные тела наших падших воинов, а демоны возрождения соединяли души с телами умерших, возрождали падших без дара бессмертия к жизни. Таким образом, мы не несли критичных потерь ни в первой, ни во второй войне и фактически всегда оставались неуязвимы. Когда драконы впервые восстали, их было в сотни раз больше, чем демонов всех видов вместе взятых. Но в первых двух войнах мы истребили примерно половину южных драконов и треть северных и только благодаря демонам возрождения при этом сами не пострадали. Почти все наши основные составы остались целы, а предводители и анлихоры, обучающие воинов, живы.

   – Я, кажется, догадываюсь, что произошло потом.

   – Ну давай. Удиви Сэйна, кьяни.

   – Драконы убили всех существ, обладающих магией возрождения, – озвучила я свое предположение, – чтобы лишить демонов преимущества в следующей войне, уровнять силы и, соответственно, победить? Верно?

   Сэйн кивнул.

   – Почти так. Драконы после второй войны не стали открыто выступать против нас, они затаились в горах и выжидали тысячелетия, прежде чем начать выслеживать и убивать всех существ с магией возрождения. Одного за другим, создавая нескончаемую цепочку смертей. Драконы не объявляли войны, они на протяжении столетий методично и скрытно убивали в Цэрбесе всех, в ком чувствовали наличие гена возрождения. К огромному сожалению, в отличие от нашей расы, раса драконов способна беспрепятственно определять магию и дар существ через мимолетное прикосновение, этим они и пользовались. Чуть больше двух тысячелетий назад мы остались без магии возрождения и практически без лекарей, их драконы тоже убивали. После этого развязалась третья война, в которой мы, разумеется, лишились своего преимущества, поэтому война затянулась на столетия. Цэрбес погряз в крови, смерти и смердящих трупах. – Сэйн поморщился. – Драконы разрушили многие родовые башни, личные гнезда, основательно пострадало здание службы контроля. В ходе войны были истреблены больше тридцати видов демонов, из-за чего умерла не только магия возрождения, но и многие другие ценные магии канули в лету. Анлихоры, как и стихийники, всегда выступали предводителями и на протяжении десяти столетий, столь длилась третья война, неизменно находились в эпицентре сражений. Проблема в том, что анлихорам редко достается дар бессмертия, можно сказать, почти никогда.

   – Брухо исключение?

   У наставника имелся дар бессмертия, это я точно знаю, а еще боевая магия, приобретенная способность телепатии и несносный характер.

   – Да. Бессмертие у анлихоров – это огромная редкость, фактически исключение. Поэтому их вид, несмотря на свое могущество, сравнимое с силами стихийников, без помощи магии возрождения численно сократился до критической отметки. Без анлихоров мы не могли столь же продуктивно обучать молодых демонов сражаться и выступать за нашу расу; без лекарей мы теряли многих предводителей, вследствие чего войска распадались; без демонов возрождения наши потери с каждым месяцем становились все более и более катастрофичны. Когда вид анлихоров пал, наступил переломный момент войны. – Сэйн облокотился на стол, переплел меж собой сильные пальцы обеих рук. – Анлихоры окончательно сдали позиции, многие существа переметнулись на сторону драконов, некоторые сбежали на Землю, а раса демонов в целом начала существенно проигрывать. И тогда на помощь пришел Крайган. Правители соседнего мира поддержали нас своим войском, своими ресурсами, своей магией и демонами возрождения. Но драконы уничтожили всех существ возрождения, которые пришли из Крайгана в Цэрбес. В третьей и решающей жизни всех миров и существ войне нас не стал поддерживать только клан Ваир-Гар. – На суровом лице инспектора отразилось крайнее и отчетливое недовольство этим давним фактом. – Лесные существа заняли нейтральную позицию и остались в Крайгане вдали от боевых сражений.

   Понимаю недовольство Сэйна, даже частично разделяю его.

   – Клан занял очень удобную позицию, – высказала я свое мнение. – Нечто из серии: «Моя хата с краю, ничего не знаю». Удобно.

   В руках инспектора что-то хрустнуло. Тишина… тишина… а затем такое звонкое характерное «хрясь», эхом разлетевшееся по всему кабинету.

   – Любое бездействие на войне, – Сэйн невозмутимо стряхнул с рук труху, оставшуюся от сломанного писчего пера, – сравнимо с преступлением. Раса демонов проигрывала и несла большие, беспрецедентные потери. В те времена поддержка древнего клана была бы неоценима и могла в корне изменить ход сражений и на столетие приблизить победу. Но глава Ваир-Гара предпочел сохранить нейтралитет. Сэйн презирает этот клан существ, и главу клана в частности. Тем не менее Ваир-Гару удалось спасти магию возрождения, что не так уж и плохо, особенно если…

   И тут за дверью кабинета раздался грохот. Что-то взорвалось, в коридоре разбилось стекло, послышалась чья-то ругань, приближающиеся хрустящие шаги, хрустело явно стекло под ногами, затем снова крики, снова ругань, и дверь неожиданно распахнулась.

   Мы с Сэйном одновременно обернулись на шум.

   В кабинет влетел запыхавшийся и разъяренный мальчишка низенького роста с огромными округлившимися от ужаса янтарными глазами. Весь чумазый, в грязи и земле, с неровно обрезанными и спутавшимися русыми волосами до плеч, в рванной одежде, с ботинком на одной лишь ноге. Маленький демон лет семи-восьми с перекосившимся то ли от страха, то ли от ярости лицом был похож на беспризорника, которого уже изрядно потрепала жизнь.

   Ворвавшись в кабинет, демоненок поскользнулся босой ногой на зеркальном полу, грохнулся на задницу, но тут же стремительно подскочил и, не медля, ринулся из кабинета прочь. Правда, далеко он убежать не успел, за дверью его перехватил бородатый демон, вероятно охотник службы контроля в характерном черном одеянии с гербом грифона, и впихнул его обратно внутрь. После чего сам бородач, грозный на вид, массивный, с отборной руганью зашел следом, а за ним в кабинет невзрачной тенью прошмыгнула Уна и плотно прикрыла дверь, отрезая для демоненка все пути к отступлению.

   – Мое почтение, инспектор! – пробасил охотник, склонив голову в знак уважения и приветствия. – Я привел к вам сына беглецов и изменников. – Он раздраженно перехватил бьющегося в истерике мальчишку за плечо и небрежно толкнул его по направлению к Сэйну. – Безумный демон вида гаяри.

   Я в оцепенении отклонилась в сторону, когда маленький демон, которого окрестили безумным, заметил инспектора и тут же ринулся к нему. Он запрыгнул на стол, пробежал по столешнице мимо меня и в прыжке налетел на Сэйна с яростным воем:

   – А-а-а-р-р-р-ы-ы!

   Сэйн даже бровью не повел, он не удивился и не разозлился. Подобная выходка не вызвала у инспектора никаких эмоций. Стихийник с легкостью увернулся, так что демон пролетел мимо него.

   – Арьг разбил стекло в коридоре, – недовольно проворчал охотник, – драконье стекло, инспектор.

   Я перевела ошарашенный взгляд с низенького, тощенького, безрогого мальчишки на огромного, словно бородатый шкаф, охотника. Чтобы разбить драконье стекло нужно обладать немыслимой силой… колоссальной. Я скорее поверю, что стекло разбил охотник, а не ребенок, и то с натяжкой.

   Мальчишка врезался в окно за спиной инспектора, на мгновение впал в дезориентацию, замотал головой, отфыркиваясь от удара, словно дикий зверь, а затем резко развернулся и снова бросился в атаку… вот только противника он выбрал неподходящего. Сэйн позволил дикому волчонку с горящими глазами приблизиться, и даже выпустить когти, и совершить новый прыжок, но на этом триумф мальчишки был завершен. Инспектор схватил его за шкирку, как новорожденного котенка, слепого и беспомощного, несильно встряхнул, пытаясь привести в чувство, и прижал грудью к столу подле себя, полностью обездвиживая.

   – Пусти-и-и-и! – завопил демон дрожащим голосом, упираясь в столешницу худющими руками, наивно полагая, что сумеет превзойти стихийного правителя в силе. Но Сэйн явно не хотел навредить ребенку, в его движениях не было ни капли агрессии, и схватил он мальчишку только для того, чтобы тот не навредил сам себе. – Пусти-и-и-и! – тем не менее продолжал вопить демоненок. – Пусти меня-я-а! – он оскалился. – Сейчас же!

   Сэйн беззлобно усмехнулся в ответ, охотник тоже. Уна вся белая, как полотно, уставилась в одну точку и вознамерилась слиться со стеной, а я с печальным осознанием происходящего изучала совсем юного демона, как две капли воды, похожего на виверга.

   Несколько минут инспектор удерживал сына виверга, видимо считая, что тот успокоится сам, когда поймет, что ему никто не хочет навредить, но время шло, мальчишка не успокаивался. Его когти оставляли на столе инспектора неглубокие, но отчетливые отметины.

   В итоге Сэйну все это надоело. Он неспешно поднялся на ноги, склонился над юным демоном и едва слышно прошипел тому на ухо:

   – Сейчас ты успокоишься, – ледяной тон заставил вздрогнуть всех в кабинете: – и втянешь свои неотросшие когти обратно. Ты слишком молод, чтобы бросать вызов взрослому демону, не глупи. Когда подрастешь, тогда и померимся силой. А сейчас ты будешь молчать и смиренно слушать Сэйна, чтобы Сэйн простил тебя и твой неосмотрительный поступок.

   Молодой демон притих. Лишь яркие глазенки продолжили все так же озверело сверкать из-под упавших на лицо сальных прядей светлых волос.

   – Где второй? – спросил Сэйн, обращаясь к охотнику, но при этом рассматривая исключительно мальчишку. – Должно быть два демона, но Сэйн видит только одного, и это его неприятно озадачивает.

   – Второй у лекаря, – басистым голосом отрапортовал бородатый мужик с жутким взглядом, цепким, как у ястреба, преследующего добычу. Такая волосатая громила до смерти может перепугать любого ребенка, даже демонического. – Его задело боевым заклинанием, но ничего критичного, просто небольшая рана на боку. За пару часов оклемается.

   – Что с гаяри?

   – Трехсотлетняя гаяри мертва, инспектор, – подала голос Уна, опасливо поглядывая то на ребенка, то на меня. – Прах демоницы развеяли над рекой Мертвых.

   Я подозрительно прищурилась, не понимая тех взглядов, которые бросала на меня кошка хозяина. Оракул что-то скрывает? Может, у нее было видение касательно моего прошлого… или будущего?

   – Еще мы исследовали все личные вещи гаяри, – продолжила Уна, – и нашли стихийный портал. Довольно старый и часто используемый. На вид порталу более пяти тысяч лет.

   Инспектор вытянул перед собой свободную руку в требовательном жесте. Оракул без лишних слов приблизилась к столу и вложила в широкую мужскую ладонь осколок камня на длинной проржавевшей цепочке, охваченный пульсирующим голубовато-синим свечением.

   – Я проверила его по ауре. – Уна указала на камень. – Это портал стихийного гнезда Аврель. Хозяин гнезда давно мертв, поэтому арьга могла отыскать портал в руинах его гнезда или найти у кого-то из личных демонов, приближенных к хозяину.

   – Или выкупить у падальщиков в темном квартале, – внес свое предположение охотник.

   Инспектор поднес осколок к лицу, покрутил перед глазами, сканируя взглядом светящуюся синеву, затем небрежно сжал камень в ладони, и все что осталось от древнего портала – так это небольшая горка пепла.

   А дальше последовали указания…

   – Отведи ребенка к Велаху, – и начал инспектор с охотника, который тут же подобрался и вытянулся, как по струнке: – Сэйн чувствует, что у него опустошена магическая энергия в связи с частыми переходами меж миров. Если это оставить без изменений, он превратится в нэ’льва или лишится магических сил. Пусть Велах займется дитем. Как отведешь, – по лицу инспектора пробежали языки пламени, от вида которых охотник заметно побледнел и громко сглотнул, – возвращайся. Сэйн просто жаждет услышать увлекательную историю о том, каким это чудом второго ребенка могло задеть боевым заклинанием высокопоставленного охотника службы контроля. Проведем эксперимент, – инспектор зловеще улыбнулся, – Сэйн будет создавать боевые заклинания, а подзабывший служебный устав охотник будет от них убегать. Связанный и беззащитный, как ребенок. Не убежит – отправится к Велаху, возможно по частям, возможно навсегда.

   – Но… – попытался было возразить бородач, вот только инспектор наградил его таким жутким взглядом, что слова возражения застряли у демона где-то в горле.

   – В это время Уна отведет кьяни к порталу, – переключился Сэйн на оракула, – покажет моей бессмертной, как перейти по порталу в гнездо. Затем соберет группу ликвидации, и мы дружно наведаемся в квартал предгорья. Уна поможет проверить всех жителей и найти укрывателей. За последний месяц около двадцати, нет… – инспектор нахмурился, – около двадцати шести беглецов скрывались именно в этом квартале. Не думаю, что подобное совпадение возможно. Кто-то помогает беглецам, и этот кто-то должен отправиться в Анграхар сегодня же.

   Уна покорно поклонилась.

   – Как прикажешь, Сэйн.

   – А ты, – инспектор пригрозил мальчишке когтистым пальцем, – если еще хоть что-нибудь разобьешь в центральной башне трех миров – очень сильно об этом пожалеешь. Не ты строил, не тебе разбивать.

   С этими словами Сэйн отпустил демоненка. Тот моментально взвился, рванул к выходу, но выросший на его пути охотник не позволил даже приблизиться к двери.

   – Однако если все же замыслишь выкинуть какую-нибудь пакость, – как бы невзначай предостерег мальчишку Сэйн, раскладывая перед собой стопки с документами, – то до конца своей жизни будешь добывать минералы в сумеречных поселениях, необходимые для строительства гнезд и башен. Сэйн это тебе обещает, а свои обещания Сэйн держит. А теперь, – инспектор хлопнул в ладоши, отчего двустворчатая дверь за спиной охотника с грохотом распахнулась и створки ударились об стены, наделав столько шуму, что бедная Уна, и без того нервная, испуганно подпрыгнула, – все на выход. За работу!

   Бородач тут же схватил мальчишку и утащил его за собой в коридор. Я тоже не имела ни малейшего желания оставаться в кабинете с инспектором, поэтому поднялась из-за стола, задвинула стул и направилась к ожидающей меня Уне, но у двери вспомнила про книгу по вымершим видам магии и остановилась. Подумалось мне, что в библиотеке замка может не оказаться ничего подобного, никаких сведений о демонах возрождения, и что тогда делать?

   Взглянув на Сэйна, который все свое внимание переключил на работу и меня, кажется, теперь и вовсе не замечал, решила спросить:

   – Я могу забрать книгу с собой? Мне она… нужнее.

   Инспектор макнул кончик магического пера в баночку с неизвестной мне кроваво-вязкой субстанцией, сосредоточенно вывел нечто вроде подписи на одном из документов, после чего лист бумаги растворился в воздухе, а инспектор поднял голову, скользнул нейтральным взглядом по мне, по книге и позволил:

   – Забирай. – А затем почему-то добавил с нотками неприкрытой язвительности: – Если сможешь.

   Я радостно подскочила к столу, захлопнула фолиант и… дальше моя радость как-то внезапно оборвалась. Я едва сумела сдвинуть книгу с места, не то что взять ее в руки. Она словно намертво приросла к столешнице, хотя есть предположение, что она просто весила чертову тонну. А на вид так и не скажешь, обычная книга, просто старинная. Не рычит, не урчит, не пытается укусить, что обнадеживает.

   Заметив мои тщетные попытки оторвать приросший к столу фолиант, Сэйн изогнул густую бровь, какое-то время понаблюдал за забавным для него представлением, затем сжалился и, отложив перо, взмахнул рукой, отчего книга послушно взмыла в воздух, зависла на уровне моих глаз и плавненько полетела в сторону выхода.

   – Спасибо, – я тут же направилась за ней следом, на ходу поблагодарив инспектора.

   – Не вздумай оставлять книгу в спальне, кьяни, если планируешь дожить до рассвета! – донеслось мне в спину строгое предупреждение, прежде чем я покинула кабинет одного из стихийных правителей Цэрбеса и по совместительству инспектора магических существ трех миров, хозяина древнего гнезда Лирэй и члена сената высших демонов.

ГЛАВА 6

Мы вместе с Уной, которая демонстративно отворачивалась от меня каждый раз, когда я пыталась с ней заговорить, спустились на первый этаж башни и тут же оказались взяты под конвой стражей, явно присланных Сэйном… и не для того, чтобы защитить оракула, скорее для того, чтобы обезопасить его бессмертную, а значит, и его будущего наследника.

   С десяток поджарых и рогатых демонов заключили нас с Уной в кольцо своих тел и без лишних объяснений повели к огражденной энергетическим барьером площади, где располагались огненные арки, они же порталы для быстрого перемещения по Цэрбесу.

   – Вы должны зайти в портал, – не глядя на меня, Уна указала на ближайшую арку, которую мгновенно оцепили демоны. – И вслух произнести конечный пункт назначения – стихийное гнездо Лирэй.

   – М-м-м… – неоднозначно протянула я, с сомнением осматривая сию конструкцию. Арка деревянная, невысокая, а вот огонь хоть и синий, но похоже, что настоящий. А магический огонь плюс неудачливая я – сочетание безусловно пугающее и до крайности опасное, поэтому следующий вопрос возник у меня закономерно: – А в порталах часто гибнут демоны? Просто интересно.

   – Порталы совершенно безопасны… – хотела убедить меня Уна, но кое-кто в нашей не совсем приятной компании оказался более честным, чем оракул инспектора.

   – Да всякое бывает, – подал голос один из стражей.

   – Иногда тело разрывает в полете на части, – поддержал его второй.

   – Некоторые теряются в пространстве, – задумчиво поведал третий рогатый громила с серьезной рожей, – и попадают во временную дыру.

   – Другие просто не долетают, – пожал плечами стоящий рядом со мной, – и умирают от стихийного огня в процессе перемещения.

   Я обалдело открыла рот, а эти рогатые гаденько усмехнулись и обменялись понимающими взглядами.

   – Это вы сейчас издеваетесь что ли? – гневно спросила я.

   Ответил все тот же, стоящий рядом со мной:

   – Разряжаем обстановку перед полетом. – Демон протянул руку, положил ладонь мне на спину и легонько толкнул по направлению к арке.

   Выбора не было, пришлось идти навстречу синему пламени. Древняя книга, все еще повинуясь магии Сэйна, без промедлений влетела в портал следом за мной, после чего пламя с ревом взметнулось вверх, захлестнуло меня с головой и закрыло весь обзор. Ни Уны, ни стражей я больше не видела, только мерцающую синеву перед глазами.

   Судорожно вздохнув, я схватилась руками за арку, чтобы устоять. Огонь не обжигал, но кожу щипал неприятно и немного болезненно, словно десятки тупых иголочек одновременно вонзались в тело.

   Не задерживаясь в портале, я поспешно отчеканила:

   – Стихийное гнездо Лирэй! – и тут же лишилась опоры.

   Пламя окрасилось в алый цвет. В ушах засвистел ветер, земля ушла из-под ног, и я испытала ощущение, сравнимое с поездкой на американских горках. Сердце замирает, воздуха критически не хватает, виски сдавливает от оглушающих ударов крови, и тело неминуемо летит в нескончаемую пропасть.

   Когда огонь рассеялся, а перед глазами появились смазанные очертания стеклянных стен, я покачнулась, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту, и, не устояв на ногах, рухнула на холодный пол. Несколько минут так и сидела, не двигаясь, пытаясь оправиться от всего спектра отвратительных чувств, которые пришлось пережить за секунды стремительного полета. Затем кое-как встала, осмотрелась. Оказалось, что портал доставил меня прямиком в замок, на первый этаж в центр холла. Отряхнувшись, я убедилась, что книга так же удачно телепортировалась, и поплелась сперва до платформы, продолжая бороться с тошнотой, затем до своих покоев, а в покоях до ванной комнаты.

   Коснувшись черных рун над краном, я включила воду и умылась. Дрожащими руками побрызгала на лицо, чтобы немного прийти в себя – и от последствий перемещения, и главное, от всего, что я узнала за это пренеприятнейшее утро в службе контроля.

   Тошнота, как и головокружение, постепенно начали отступать.

   Я уперлась ладонями в раковину, взглянула на свое отражение в зеркале и, глубоко втянув носом воздух, заставила взять себя в руки и успокоиться. Нужно идти к скалам, продолжать тренировки с Брухо. Времени для сожалений у меня нет… теперь уже нет и вряд ли появится в ближайшем будущем. Чем быстрее я освою хоть малую часть врожденной демонической силы, тем раньше смогу изучать магию и самостоятельно распоряжаться собственной жизнью так, как этого хотели мои родители, и приемные, и кровные.

   Буду решать проблемы по мере их поступления, это самый разумный вариант в моем шатком положении. Сначала разберусь с магией и с мироустройством Цэрбеса, потом найду способ избежать участи всех бессмертных, предшествующих мне – скроюсь от Сэйна и от остальных стихийников. Не знаю как, но придумаю. Возможности, наверняка, найдутся. Начну новую жизнь в родном, неприветливом мире со своей демонической силой, способностями и редкой мертвой магией. Постепенно. Шаг за шагом.

   Покосившись на книгу, которая все так же наматывала круги вокруг меня, я вышла в гостиную и указала на низкий столик подле дивана:

   – Лети туда! – приказала я книге.

   На удивление сработало.

   Описав меня по дуге, древний фолиант с грохотом водрузился на стол, отчего несчастные ножки покачнулись и немного разъехались, а столик значительно накренился в сторону.

   Убедившись, что книга признаков жизни больше не подает, а столик не собирается развалиться под ее тяжестью, я вышла из покоев, спустилась на платформе вниз и направилась к южным скалам за горной рекой и садовой аллеей смерти, где работали многие демоницы из особняков, не имеющие привилегированного статуса.

***

На тренировочной арене, окруженной невысоким кустарником кинели, вовсю сражались молодые демоны, будущие воины, виртуозно владеющие оружием в уже столь юном возрасте. На данный момент Брухо обучает семнадцать демонов и двух демониц с боевой магией. Получается девятнадцать учеников, а если вместе со мной, то все двадцать. По меркам стихийного гнезда, где численность жителей переваливает за одну тысячу, это не так уж и много, особенно для анлихора, который всю свою жизнь посвятил войнам и воинам и продолжает посвящать по сей день.

   Я заметила Брухо на арене еще до того, как приблизилась к скалам, впрочем, как и он меня. Наставник был очень высок по сравнению с детьми, да и вообще по сравнению с другими демонами.

   По природе все анлихоры скрытны и не очень-то общительны, и в то же время агрессивны и крайне вспыльчивы из-за нестабильной энергии своей магии. В отличие от стихийников, анлихоры не подавляют эмоции, а напротив, выводят их на один уровень с инстинктами. Поэтому у демонов их вида иногда инстинкты захлестывают эмоции, а иногда эмоции инстинкты… что делает анлихоров непредсказуемыми. А непредсказуемость в совокупности со смертоубийственной силой и дурным нравом – явление страшное.

   – Я говорил, – вместо приветствий грубо спросил у меня Брухо, отбивая опрометчивый удар молодого демона волкером и отправляя того в нокаут: – что еще одно опоздание в этом месяце, и ты больше у меня не обучаешься?

   О да… К вопросам опоздания наставник относился излишне категорично, как и ко всему остальному. Брухо в корне неприемлил не только опозданий, но и слез, жалости, открытого проявления слабости, боли, а так же не касающихся обучения разговоров между учениками.

   – Вам следует сказать то же самое, Сэйну, – посоветовала я наставнику, остановившись у арены, путь на которую перекрывал магический куст. – Он, вероятно, не в курсе наших с вами уговоров, поэтому я все утро провела с ним в службе контроля.

   – И что ты там забыла?

   Крутанув боевой волкер, Брухо превратил его в кинжал, засунул в ножны на поясе и выразительно посмотрел на меня, ожидая честного ответа.

   – Воссоединялась с семьей, – как можно более флегматично поведала я. Вдаваться в подробности не хотелось, чтобы вновь не переживать все раздирающие душу события, да и, к счастью, не нужно это было. Если Брухо заинтересуют подробности моей утренней вылазки в службу контроля, он прочтет их в моих мыслях и воспоминаниях. В таких случаях способность телепатии очень даже кстати. – Точнее… – поправила я себя, – с оставшимися членами своей семьи.

   Наставник вздернул брови.

   – А я думал, у тебя нет семьи в Цэрбесе.

   – Я тоже так думала. Но на самом деле семьи у меня и сейчас нет. Ничего не изменилось, просто я узнала о демонах кровной связи.

   Брухо отчего-то задумался.

   – И много их? – уточнил он. – Демонов кровной связи?

   Если не брать в расчет виверга, которого Сэйн, вероятно, казнит в скором времени, то…

   – Двое, – ответила я, говоря о детях, которые приходятся мне кровными, получается, что братьями, но только двоюродными.

   – Никаких двоюродных родственников и прочих бредовых Земных определений кровной связи в Цэрбесе нет! – внезапно возмутился Брухо, очевидно, считав все мои мысли. – Не путай и не смешивай понятия, иначе тебя не поймут, – потребовал он строго, приблизившись ко мне. – У нас есть родители, могут быть дети, братья, сестры и демоны первого, второго, третьего, четвертого и так далее круга родства. Демоны, которых ты нарекла братьями, да еще и двоюродными, приходятся тебе демонами третьего круга родства. И никак иначе их не называй, а еще лучше – выучи все общеизвестные определения и больше не позорься. И, кстати, поздравляю.

   – С обретением родственников третьего круга?

   Немного сомнительный повод для поздравлений, если честно.

   – Да плевать мне на твоих родственников, – искренне признался анлихор и, намеренно понизив голос до едва различимого шепота, так чтобы услышала его только я, пояснил: – Поздравляю с редкой магией. Теперь ты хоть что-то из себя представляешь. Или нет... Хрен поймешь, пока ты магией не овладеешь. – Брухо окинул меня скептическим взглядом и ядовито добавил: – В былые времена демоницы возрождения часто сходили с ума от побочных эффектов своей магии.

   Та-а-ак. Я напряглась. А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее.

   – Женщины слабее мужчин, – наставник равнодушно пожал плечами, – ваша ментальная защита менее прочная, а у любой магии есть отдача, группы побочных эффектов и, разумеется, последствия от использования энергии. Многие демоницы, что раньше, что сейчас, не справляются с силой отдачи, особенно когда владеют магией столь… – Брухо выдержал паузу, подбирая подходящее слово, – …столь своеобразной, как возрождение. Поэтому не обольщайся, – посоветовал он, – редкая магия может обернуться для тебя жизнью пострашнее, чем превращение в нэ’льва.

   – Ну спасибо, – мрачно буркнула я, – поддержали так поддержали! Прям на душе стало легче от ваших слов. Побочные эффекты, сумасшествие, магическая отдача – бальзам на сердце!

   – Неужели я похож на эмпата, чтобы тебя поддерживать? – анлихора аж передернуло от подобного сравнения. Насчет эмпатов у Брухо имелся особой пунктик – он их ненавидел – и небезосновательно. – Мне за моральную поддержку безрогих демониц не доплачивают, поэтому подтирай сопли самостоятельно и заводи свою неаппетитную тощую задницу на арену, как будешь готова побывать в межмирье пару сотен раз за сегодня. Начнем с небольшой разминки на волкерах.

   Наставник вернулся в центр арены, попутно взмахнул рукой, отчего кустарник рядом со мной расступился, ветви с ядовитыми шипами поднялись к небу, создавая узкий проход, которым я тут же воспользовалась: проскочила на арену, осторожно прошествовала между пар сражающихся демонят, несколько раз увернулась от учебных волкеров, приблизилась к наставнику и подняла голову, чтобы хотя бы видеть его обросший густой бородой подбородок, а не лицезреть могучую грудь – мокрую от пота и покрытую узорами рун, нанесенных на кожу магическими чернилами для усиления энергии, для более быстрой регенерации, для концентрации силы и тому подобного.

   Из всей существующей в трех мирах одежды наставник боевого вида анлихор предпочитал обнаженное тело, поэтому, кроме набедренной повязки из темной кожи и пояса с ножнами, на нем ничего не было. Сперва это меня немного смущало, затем я привыкла и перестала обращать внимание на такую мелочь, как гигантский, волосатый, почти обнаженный мужик, и все чаще начала присматриваться к рунам Брухо.

   Те магические знаки, которые обычно демоны рисуют на самодельных амулетах, как Эриш например, а затем вешают эти амулеты на шею или на запястья, в крайнем случае на одежду, Брухо нанес себе на кожу.

   Частично руническими татуировками наставнику удалось скрыть свое изуродованное тело, но лишь частично. На Брухо тяжело смотреть без содрогания – у анлихора не было ни одного сантиметра ровной, не поврежденной шрамами или ожогами кожи. Единственное, что на удивление не так сильно пострадало за тысячелетия явно не простой жизни, так это лицо, и то парочка глубоких шрамов пересекали левую сторону сурового лица анлихора, задевали бровь, край носа и верхнюю губу, обезображивая ее, поэтому любая улыбка наставника, даже самая безобидная, казалась злобной, недоброй усмешкой. И еще ожог с правой стороны, который значительно повредил кожу на щеке, шее и обварил ухо. Ожог ли это от пламени драконов или отчего-то еще, мне не суждено узнать. Во-первых, я никогда не решусь об этом спросить. Во-вторых, Брухо вряд ли когда-то расскажет о своих шрамах низшей кьяни.

   – Хочешь совет? – как бы между делом поинтересовался у меня наставник, помогая демоненку с расшибленным носом уйти с арены. Ну как помогая… схватил он, значит, бедолагу за воротник туники и выкинул за пределы тренировочной зоны, чтобы тот не валялся под ногами и не мешал остальным ученикам. – Забудь о них.

   Я не поняла, о ком мне тут предлагают забыть, поэтому нахмурилась и переспросила:

   – Забыть о ком?

   – Об оставшихся членах своей семьи. О демонах третьего круга и о других возможных родственниках. Забудь обо всех.

   Анлихор передал мне свободный волкер с красными рунами, явно учебный, потому как для боевого волкера он был слишком легким, но тем не менее таким же длинным, под два метра, и с острым железным наконечником, способным вспороть любую плоть.

   – Нет семьи, – сказал Брухо серьезно, глядя на меня с высоты своего роста, – нет проблем, нет слабостей, нет тревог. Одинокие демоны самые сильные. На твоем месте я бы ни к кому не привязывался. Любая привязанность – это гарантированная слабость, уязвимость, в окончании смерть.

   – Не очень-то веселое напутствие, – заметила я.

   – Предпочитаешь лживое и украшенное лестью обещание дальнейшей безоблачной жизни? – Наставник фыркнул. – Так его не будет, как и безоблачной жизни.

   Анлихор вытащил кинжал, подкинул его в воздух, а поймал уже боевой волкер в первозданном его состоянии с переливающимися в лучах солнца пульсирующими рунами золотистого цвета на отполированном дереве. И без лишних слов стремительно шагнул ко мне. Я едва успела заблокировать его удар, который оттеснил меня к краю арены.

   Отпрыгнув от ядовитых веток, что уже потянулись мне навстречу, намереваясь вонзиться шипами в кожу, я увернулась от нового выпада боевого волкера и без усилий прошмыгнула под рукой Брухо, за долю секунды оказалась за его спиной, перехватила свой волкер поудобнее и уже занесла оружие для ответного удара, как мощное черное крыло отбросило меня назад с такой силой, что упав на землю, я застонала от боли. Все вокруг потемнело, и в глазах заплясали звезды.

   – Не забывай, – наставник сложил подернутые черной дымкой взъерошенные крылья, которые случайно сшибли с ног не только меня, но и еще парочку невнимательных учеников, вовремя не пригнувшихся, – что, кроме оружия, почти у всех демонов есть крылья, рога, когти, клыки.

   – Учту в дальнейшем, – простонала я, с трудом приподнялась на локтях и огляделась, выискивая свой волкер, который я невольно выпустила из рук от неожиданности падения.

   – Преимущество демониц вида кьяни, – надвигаясь на меня, на ходу говорил Брухо, – что снежных, что простых, не в силе, а в ловкости, в скорости, в выдержке и выносливости. Ты никогда не станешь сильнее демонов с агрессивной магией – женщины редко превосходят мужчин в силе, поэтому обычно ищут партнеров или хозяев для защиты – но благодаря слаженности своего тела ты вполне можешь стать проворнее и быстрее многих высших демонов. Используй свои преимущества, демоница. Ты по природе хищница, ты должна быть подвижна, твое тело пластично и изворотливо, а твой разум закрыт от воздействия.

   Брухо заметил мой волкер, прежде чем я успела к нему подскочить, и ногой откинул его в сторону, прямо в центр арены.

   – Ты, кажется, потеряла свое оружие, – едко произнес он, а затем грубо: – Иди подними!

   Следующие несколько часов прошли в непрерывном