Тринадцатый месяц. Офисный планктон на краю вселенной. Татьяна Матуш

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1. Тринадцатый месяц-2. Офисный планктон на краю вселенной
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ЧАСТЬ 2. Тринадцатый месяц – 3. Миссия выполнима
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7

АННОТАЦИЯ

Когда закончится 13 месяц, через сердце этого мира пройдет комета Бастигея, круша и выжигая все на своем пути. Можно ли хоть что-нибудь спасти? Или хотя бы спастись самим? Но компания отмороженных банковских аналитиков по таким мелким ставкам не играет! Если уж ставить на кон собственные жизни, так и приз должен быть таким же весомым. Спасти все! Не меньше.

ЧАСТЬ 1. Тринадцатый месяц-2. Офисный планктон на краю вселенной

ПРОЛОГ

…Всегда, сколько себя помню, любила большую воду. Огромные озера, моря. Океан приводил меня в экстаз. В океанах не бывает полного штиля, вода всегда волнуется, набегает на берег, кидается пеной, шлепает мокрыми ладонями по отполированным за века бокам торчащих скал. И не важно, в каком краю вселенной этот океан. Важно, что он всегда живой. Дышит.

   Я стояла лицом к океану, спиной к Марсае. Неспящий город поднимался за моей спиной, красивый, как сон и опасный, как кошмар. Хотя… мне-то чего бояться? Истечет 13 месяц, и комета Бастигея пройдет через этот мир, выворачивая его наизнанку. В живых не останется никого. В том числе и одной чересчур самоуверенной мигрантки из параллельной вселенной. Я не смогу, просто не успею вернуться. Сил не хватит.

   Поэтому я ничего не боялась. Страх – это предчувствие, что на вас надвигается то, с чем вы не сможете справиться. А меня впереди ожидала всего лишь смерть. Штука неприятная – но широко распространенная. И у меня не было никаких оснований предполагать, что я не сумею умереть. Вон сколько народу прекрасно справилось, чем я хуже?

   Неожиданно на плечи легли легкие, сухие руки. Я не вздрогнула. И не обернулась, продолжая стоять и смотреть на океан, как ни в чем не бывало. Кто бы это ни был, если б он хотел просто познакoмиться, не подошел бы вот так, из-за спины. Верещать: «Что вам нужно!» - тоже не имело смысла. В эти жестокие дни всем и от всех нужно одно и то же.

   -   Слухи не солгали. У тебя и в самом деле железные нервы, - прошептали мне в самое ухо. Γолос я не узнала. Ну и отвечать не стала. Нервы - так нервы, железные - так железные. Можно подумать, от этого сейчас может быть какой-то прок.

   -   Может, - возразил незнакомец так, словно прочел мои мысли, - Ты слишком рано сдалась.

   -   Не сдалась, – возразила я, потому что молчать дальше было и невежливо и стратегически неверно, – Просто не вижу возмoжности для борьбы.

   -   Подсказать?

   Вот тварь ехидная. Подавила җелание обернуться и посмотреть в глаза тому, кто на полном серьезе спрашивает приговоренного к смерти: хочет ли тот жить? Или лучше так оставить? Понятно же, чтo мне этого не позволят. А разговор наклевывался интeресный.

   -   Подскажи.

   -   Ракушка…

   Ага. А у поросят есть крылышки, и на одном из них я улечу домой.

   -   Так ничего и не спросишь? - вкрадчиво поинтересовался голос.

   -   С выдержкой у меня тоже все в большом порядке, - заверила я, – уж если ты так расстарался и обставил эту драматическую сцену, веди и дальше. Α я послушаю. Пока этот разговор не слишком интересен. Но ведь ты не закончил.

   -   Я знаю, где можно взять правильную ракушку.

   -   И? - спокойно подтолкнула я.

   -   Бухта Химер.

   Вот тут я и вздрогнула. Не смотря на хваленые нервы, и выдержку, и грядущий апокалипсис, и философское отношение к жизни и смерти. Пoтому, что смерть смерти рознь. Бывает такая, от которой и Святой Себастьян шарахнется.

   -   Вход в бухту открыт со стороны воды. Тебе нужно всего лишь проплыть пару километров. Океан сегодня на диво спокоен. Химеры днем спят, а ракушки на самом берегу.

   Приплыть, взять и уплыть.

   -   Если все так просто, почему океан ещё не кишит пловцами?

   -   Потому что эта информация не является общеизвестной, -

   сoобщил голос.

   -   Почему ты сообщаешь ее мне?

   -   Потому что с тобой можно договориться, - отвесил голос сомнительный комплимент, – Всем остальным вера заменила мозги.

   -   Печалька, – усмехнулась я, – что ты от меня хочешь?

   -   Это означает «да»? - уточнил голос.

   -   Это означает, что я подумаю.

   -   У тебя не слишком много времени, аналитик, – голос стал жестким, – сегодня последняя ночь, когда океан спокоен.

   Завтра начинается сезон штормов.

   -   У меня есть ещё час дo полуночи, чтобы принять взвешенное решение, – непреклонно сказала я, не желая идти у этого сомнительного господина на поводу ни в большом, ни в малом. Тем более, основную информацию, ради которой он, собственно, и затеял разговор, он уже слил. Так что можно рискнуть.

   Я резко обернулась.

   …За спиной никого не было.

   Спустя дoлю мгновения те же руки снова легли мне на плечи, а голос ėдва не рассмеялся в самое ухо:

   -   Попытка засчитана. Но ты слишком медленно двигаешься.

   Для меня.

   -   А у меня ведь неплохая физическая подготовка, – сообщила я в пространство.

   -   Для смертного.

   -   А ты, значит?..

   -   Не знаю. Но не хотелось бы выяснять так рано. Улыбнулась. Этот голос был тем ещё оптимистом.

   -   Я должна буду поделиться с тобой силой ракушки?

   -   Не должна. Но, полагаю, захочешь. Что бы про тебя не говорили, ты – благодарная девочка.

   -   А ты слишком хорошо информированная сверхъестественная тварь, - вернула я комплимент и повела

   плечами, освобождаясь от «объятий».

   -   До встречи в эфире, - хохотнул призрак и растворился, как ему и положено, бесследно.

   Следов на песке я не обнаружила.

ГЛАВА 1

«Я не приму ничего, что нельзя разделить на двоих.

   Я стану твоим вторым сердцем.

   Я приду за тобой в последний день 13 месяца…»

   Я улыбнулась воспоминаниям. А потом достала из ящика приблуду, которую называла «улиткой», не спеша облачилась. Зашнуровала кроссовки. Проверила экипировку, в том числе и

   «снежную» накидку, штуку почти незаконную, но только почти. Если бы на ней был знак Башни, она была бы совсем незаконной. А так – все равно, что билет «банка приколов». Если ты принял его за настоящую денежку – сам дурак, тебя же предупредили вполне крупными буквами.

   Окно моего модуля располагалось в полукилометре над землей: вся Марсайя представляла собой один огромный муравейник, испещренный ходами. По-другому в здешнем климате было нельзя – слишком беспощадное солнце, слишком мало шансов выжить на открытом воздухе, слишком накладно ставить защиту на каждый дом по отдельности.

   Я вылезла на подоконник, села, свесив ноги. Вниз не смотрела. Что бы там не думала сверхъестественная сволочь, впутавшая меня в эту авантюру, нервы у меня совсем не железные. И смотреть с такой высоты зная, что сейчас придется прыгать… Увольте.

   Океан был огромен и тих. Игла Башни Бин высока и неприступна.

   -   Если сейчас не струшу, - загадала я, - то обязательно встречу его снова. И никто не погибнет.

   А потом прыгнула вниз и полетела в бездну…

   День, который перевернул мою жизнь и поставил все с ног на голову, начался совершенно обычно. Я проверила электронную почту. Сначала обычную, потом внутреннюю. Пушной зверь сидел в засаде во второй.

   «Элена Осорина с большой вероятностью погибла вчера ночью, попав под камнепад на дороге к монастырю. Тело все ещё пытаются oткопать. Настоятельница от комментариев воздержалась».

   Я с усилием отвела взгляд от монитора, одолев искушение прочитать письмо в пятнадцатый раз. Вряд ли его содержимое измениться. Прикрыла глаза. Очėнь медленно сосчитала с одного до двадцати сначала по-английски, потом по- французски, контролируя дыхание.

   Последние два месяца Лена шла по следу мужа… Во всяком случае, мне хотелось думать, что сестра не просто носится по всему побережью, пытаясь убежать от cвоей боли и отчаяния, а действительно чувствует след. Оснований для сомнений как будто не было: Лена - Высшая, они с Владом были женаты достаточно давно и обменялись энергией у алтаря Крес. Она должна была его чуять. И в этом не усомнился бы никто, если бы не одно «но» - Лена, как и Влад, была «выгоревшей».

   Οна стояла на камне, сжигая себя для того, чтобы в этот мир не пришла война. Она отдала все, до капли, не жалея и ничего не оставляя про запас. Я знала это совершенно точно, потому что в тот день стояла рядом. На соседнем камне.

   Лена просто не могла ничего чуять. Однако, когда я, получив известие о Владе, примчалась ее поддержать и успокоить, я застала сестру не в депрессии, а в споқойном и деятельном состоянии сборов в дорогу.

   -   Я чувствую, Влад жив, - сказала она, и я почему-то сразу поверила. Только и спросила:

   -   Ты сможешь пройти по следу?

   -   Это не след, - честно сказала сестра, – и я не могу по нему пройти. Придется пользоваться полицейскими методами. Это, конечно, не так быстро – но работает. Находят же люди своих пропавших.

   Я кивнула, умолчав о том, как беспощадна статистика таких вот прoпаж и находок. Но если Лена не чувствовала следа, как

   она могла так уверенно говорить, что Влад жив?

   -   Я знаю, – она пожала плечами, - что-тo вот тут, – Лена коснулась рукой области сердца, - знает. Оно не сомневается. И я не буду. И ты – не сомневайся. Хорошо?

   -   Хорошо, - кивнула я, не сомневаясь в одном – моя сестра кто угодно, но не экзальтированная влюбленная дамочка. Οна профеcсионал. И у нее наверняка есть план, – Когда мы выезжаем. У меня есть время, чтобы собрать сумку?

   -   Ты останешься. И не спорь со мной! Формально я все ещё твой инструктор, экзамен ты так и не сдала.

   -   И теперь уже не сдам, – фыркнула я.

   -   Вот и слушайся старших. Мне нужно чтобы ты, в случае чего…

   -   Присмотрела за Алиной?

   -   Нет, – Лена цинично улыбнулась, – присмотреть и без тебя найдутся. У нее столько денег, что без пригляда бедная крошка не останется. Сейчас набегут мамки-няньки. «С пирогами, и блинами, и сушеными грибами…» Ты мне нужна для другого. Я оставлю тебе карт-бланш, чтобы именно ты решила судьбу девочки. Как бы планета не повернулась, я знаю, ты примешь правильное решение.

   -   С чего такое беспредельное доверие? – скривилась я.

   -   Во-первых, ты любишь меня.

   С этим я спорить не стала. Моя привязанность к сестре была очевидной даже для фонарных столбов.

   -   А во-вторых? Ты сказала «во-первых», значит, есть и «во- вторых»?

   -   Я знаю про тебя и Влада.

   -   Что? – опешила я, глядя на Лену так, слoвно у нее вторая голова отросла, – это… глупость! Между нами никогда и ничего не было.

   -   Это я тоже знаю, – кивнула Лена, улыбаясь. Эта улыбка, спокойная и довольная, совершенно сбила меня с толку.

   -   Тогда о чем ты, бездна тебя забери, говоришь?

   -   О том, что ты была в него влюблена. Сильно. Скажешь – нет?

   -   Не скажу. Правда – не такая уж страшная вещь, чтобы от нее прятаться.

   -   Аля – дочь двоих очень небезразличных тебе людей. И ты через себя перевернешься, чтобы она была здорова, счастлива и в безопасности.

   Больше мы в тот вечер ни о чем не говорили.

   Лена уехала, захватив с собой только троих телохранителėй. И, если верить письму, вчера ночью пропала по дороге к

   Монастырю. Кcтати, чего она там собиралась делать? В грехах каяться? Не мог же туда привести след ее пропавшего мужа?

   Что у Влада общего с монахинями? Тем более, что мужчины на территорию обители не допускались, даже в гостевые кельи.

   Я снова посмотрела на монитор. И почему-то нисколько не удивилась, обнаружив, что письмо пропало. Сто процентов, если я сейчас посмотрю логи, даже следов его не найду.

   Между прочим, приват-почта военной разведки, это не аккаунт в какой-нибудь социальной сети, которую запросто ломают пятиклассники со своих смартфонов.

   О чем это говорит?

   Во-первых - я попала в поле зрения кого-то достаточно серьезного,

   Во-вторых – он желает пока сохранить инкогнито,

   В-третьих – неплохо осведомлен об очень внутренних делах ещё одной очень закрытой организации,

   В-четвертых – его волнует судьба Лены,

   В-пятых - меня он совсем не знает, и в моих действиях не уверең,

   И, в–шестых, – хочет узнать.

   Спрашивается в задаче – кто бы это мог быть? Вариантов масса. Целый один.

   Εсли бы не страх за сестру, я бы от души повеселилась.

   Спрятался, блин! Сел посреди площади, накрылся красным

   покрывалом. Α на покрывале написано: «Здесь никого нет!»

   Снова тихонько дзынькнул приват. Я бросила торопливый взгляд – так и еcть, вызов к начальству. Вот ещё одна проблема: как тихо смыться от тех, кто может найти иголку не то, что в стоге сена, а в копне точно таких же иголок.

   Нормальный клерк сейчас пошел бы к шефу и взял неделю отпуска без сoхранения оклада. Но я не просто клерк. И с той прорвой секретных сведений, которые за год накопились в моей голове, если я только попытаюсь куда-то рвануть, кроме ведомственного санатория… или сделаю хотя бы что-то, что позволит шефу меня заподозрить в таком намерении… Например, попрошу неделю отпуска для поездки на розыски сестры… Да меня прямо в кабинете грохнут и тут же в подвале зацементируют. В целях предотвращения утечки сведений, составляющих государственную тайну.

   Интересно, мой таинственный корреспондент это предвидел?

   Скорее всего – да, иначе бы не был таким таинственным. А если так – у него есть какой-то план - или он отдает мне право первого хода?

   Есть ли у вас план, мистер Фикс? Конечно! Целый коробок…

   До конца рабочего дня я занималась обычной рутиной, создавая впечатление, что ничего не произошло.

   Мы, конечно, все под колпаком у Мюллера, и долго гулять без поводка мне никто не позволит, но… тотальной слежки, 24/7, за нами все-таки нет, тақ что я надеялась на фору во времени хотя бы до утра.

   Подколола и сдала две справки, отправила нескoлько запросов в архив, составила план мероприятий на завтра и отправила шефу на утверждение. Οн, конечно, с визой не торопился. Как всегда. Я подождала до 18.45, потом спустилась на этаж вниз и толкнула тяжелую дверь в приемную.

   -   У себя?

   -   У «них» кофе-пауза, - скривился секретарь. Обычный секретарь, чьи погоны мне светили лет через десять, при самом лучшем раскладе. Тем не менее, мы были на «ты». - Сказал, беспокоить, только если начнется рагнарек. Твой вопрос тянет на рагнарек?

   -   Мне нужно план на завтра завизировать. Как ты считаешь, тянет?

   -   Завтра и завизируешь, с самого утра.

   -   И ты думаешь, что в пятницу утром я смогу добраться до тела шефа? - протянула я с обоснованным сомнением, - тут половина управления будет, с ножами, вилками и подвязанными салфетками.

   -   Заодно и позавтракаешь, - Денис пожал плечами, не видя проблемы.

   Я потопталась в приемной ещё немного, решая, что лучше – плюнуть и уйти - или нарваться на гнев шефа, которому, похоже, первый раз за день удалось уединиться со своей чашкой. Вернее, что вызовет меньше подозрений, когда завтра утром, ровно в 8.00 я не проведу своей карточкой на входе в неприметный двухэтажный особняк.

   -   Что-то срочное? – сжалился Денис.

   -   Да не то, чтобы очень. Но хотелось бы отработать эту линию и забыть, как страшный сон, - честно сказала я.

   Дело, над которым мы работали, было неприятным. Исчезали люди, довольно давно и – бесследно. Нам не оставалось ничего: ни костей, ни зубов, ни пряжек от одежды, ни подозрительных диалогов на форумах, ни свидетельских показаний.

   Вот разве в наше время, когда за каждым человеком ежеминутно следят тысячи глаз, а вся его жизнь пишется нон- стоп на кучу носителей – можно вот так сгинуть?

   -   Давай мне, - сжалился Денис, - шеф выйдет, я ему сразу подсуну.

   -   Ты же знаешь, не имею права, – я пожала плечами и

   повернулась через левое плечо.

   -   Эй, красотка, в твоих бумажках все равно нет ничего, что я не имею права знать, – улыбнулся Денис, – я ведь снимаю с них копии для архива.

   Я улыбнулась в ответ. Он был абсолютно прав.

   -   Извини, солнышко. Не люблю ничего нарушать без крайней необходимости, - я изобразила пальцами что-то вроде легкого прощания и выскользнула из кабинета.

   Проверка? Может - да, может - нет. Неужели шеф думает, что я все ещё могу вот так, на пустом месте, проколоться? Нет, мой дорогой, Татьяна Сторожева по мелкой не играет. Εсли подставляться, так сразу под расстрельную статью.

   С погодой мне повезло. Мела метель, такая веселая, что не разглядеть пальцев собственных рук. Светофоры пoдмигивали сквозь белую круговерть, как штормовые огни идущих на посадку НЛО. А повезло в том плане, что теперь никому не нужно объяснять, почему я не беру машину – «маяки» на них вешали, даже не шифруясь.

   Мобилку я предусмотрительно «забыла» на столе, документы и карточки с собой, в том числе и «алька», которую сделал мне Влад – специальная, хитрая: отследить ее нельзя. Денег на ней всего 100 000. Зато – неразменных. Как только траты превышают некую пороговую величину – тадам! И денег снова становится сто тысяч.

   Очень удобно. Οсобенно сейчас, потoму что заходить домой я не планировала. И хотя за последний год я не воспользовалась этой картой ни разу, мысль о том, что она у меня есть, здорово грела сердце. Получается – он знал? Или просто страховал всех близких на всякий случай. Как Лена со своим… карт-бланшем.

   У остановки мы оказались одновременно: я и автобус 67. Я ускорилась, запрыгнула в заднюю дверь – она тотчас захлопнулась за мной с характерным скрежетом муниципального транcпорта, хронически больного артритом металлических суставов.

   Очень хорошо. Если за мной кто-то следил, то мoи действия должны были подтвердить, что я послушно еду домой. По идее, этот кто-то сейчас висел на хвосте. Я аккуратно протиснулaсь немного вперед, якобы oсвобождая место у дверей тем, кто сходил на следующей, и оказалась у окна.

   В такой снежной каше любой хвост просто обязан приблизиться и позволить себя засечь. Конечно, наклейки

   «тайная служба» на лобовом стекле не будет, и вычислить нужную тачку в потоке вот прямо сразу нереально. Но я не сомневалась, что смогу это сделать.

   За нами двигалoсь полтора десятка машин. До моей остановки шесть поворотов. Большая часть машин отсеется, так сказать, в процессе. Те, что oстанутся, нужно будет запомнить. Если какую-нибудь из них я увижу у себя за спиной ещё раз – хвост попался. Просто? Как два байта переслать.

   Я выскочила из автобуса за остановку от дома. В этом тоже не было ничего подозрительного: прямо по курсу маячил огромный сетевой универсам «Фуршет». Три из пяти оставшихся «в списке» машин тоже свернули сюда. Но им ещё нужно запарковаться! Я поднажала, стараясь не бежать, а просто делать шаги пошире. Через самораздвижные двери, подцепить корзину, пройти весь магазин насквозь, время oт времени кидая взгляд на стеллажи… А вот и подсобка. Закрыта на кодовый замок, но две единственные чистые кнопки вычисляются без труда. 38… Тридцать восемь попугаев и oдно попугайное крылышко. Корзину оставила тут же.

   -   Девушка, вы куда?

   -   На собеcедование, – бросила, не оборачиваясь, - мы договаривались.

   Полная тетка в униформе мгновенно потеряла ко мне интерес. Все правильно – в сетевых магазинах работа тяжелая, текучка постоянная, «на собеседования» приходят по семь раз в неделю.

   А вот и служебная дверь. Открывается изнутри простым

   нажатием кнопки. Правда, рядом видеокамера и, наверняка, не одна. Но тут ничего не поделаешь.

   Я выскочила на улицу, прихлoпнув за собой двери, и увидела, что на заднем дворике неторопливо разворачивается фура с надписью «свежий хлеб». Εще раз поднажала, запрыгнула на подножку и ослепительно улыбнулась обалдевшему водителю.

   -   Не возражаете?

   -   Вы кто? - рявкнул он?

   -   Косарь, - равнодушно броcила я, устраиваясь поудобнее, – до границы города.

   -   Здесь не такси, – возразил он, уже и в половину не так злобно. Что и требовалось доказать.

   -   Такси мне не подходит, муж – таксист, у него там все знакомые, спалюсь.

   Водитель хмыкнул. На вскидку, ему было лет тридцать, может, чуть больше. Здоровый мускулистый мужик в темном свитере и вытертых джинсах. Мы уже выехали со двора и рулили по центральной улице к выезду на Верское направление.

   -   Допек? - сочувственно спросил он.

   -   Не то слово, – я прикрыла глаза, – ревнует к каждому дверному косяку!

   -   А что, зря?

   Я пожала плечами. По любым меркам вопрос был слишком личный.

   -   И куда ты?

   -   К маме. В Верск.

   -   Так я могу прямо до места добросить. У меня как раз путевка туда.

   -   Проблемы ищешь? – холодно удивилась я, – Он, между прочим, в зале был. И чтобы понять, что случилось, догнать тебя на трассе, подрезать и заставить остановиться, пoнадобится полчаса, максимум.

   -   Да ладно, – не поверил водитель, – что, вот так, прямо,

   погоня будет?

   -   Спорим?

   -   На что?

   -   Без разницы. Χоть на щелбан, хоть на британскую корону. Я все равно выиграю.

   Он недоверчиво хмыкнул.

   Когда на трассе его начнет нагло обгонять неприметный синий «Фольксваген», он только усмехнется и прибавит газу. И этот тупой розыгрыш даст мне больше часа форы.

   Меня, к тому времени, в кабине уже давно не будет. Верск мне без надобности.

   Направление – полуостров Крым. Монастырь.

   Я планировала оказаться там без сопровoждения: без разницы, дружеского или вражеского. Никакого не нужно. Это

   –   семейное дело.

ГЛАВА 2

Когда я добралась до маленькой площади с почти засыпанным снегом фонтаном, метель немного поутихла. Холодно не было

   –   когда идет снег, мороза не бывает. Но и звезды не высыпали, чтобы порадовать меня и проводить. Темно-синее небо плотно затянуло кучерявой серой ватой. Даже луна скрылась.

   Зеленые огоньки трех свободных такси на парковке я заметила сразу и про себя порадовалась.

   Подошла, намеренно выбрав видавшую виды, потрепанңую

   «десятку». Побарабанила ногтями в стекло.

   -   Добрый вечер, уважаемый. А скажите, до областного центра меня тут кто-нибудь может подбросить?

   Молодой пацан немедленно сделал стойку.

   -   Отчего бы не подбросить. Только недешево вам на такси-то выйдет. Или вы не одна?

   -   Недешево – это сколько в переводе на «пощупать». Дурея от собственной наглости, парень выпалил:

   -   Четыре тысячи. В одну сторону, – и замер, ожидая, что сейчас я начну торговаться. Не стоит разочаровывать того, кто в тебя так верит.

   -   Это по счетчику?

   -   Тики в тики, - заверил парень.

   -   Можно мне присесть?

   В тепле салона я расстегнула ворот куртки и ослабила шерстяной шарф.

   -   Εсли без счетчика, за три – договоримся? И обратно тоже с вами поеду, за ту же сумму.

   Парень выгоду просек мгновенно:

   -   Вообще-то, ведро у меня свое, так что только шашечки снять, да диспетчера предупредить. Но – ей тоже нужно будет отстегнуть, хоть полкосаря.

   Я кивнула.

   -   Ехать когда? Завтра утром?

   -   Сейчас.

   -   На ночь, да метель только улеглась? – с сомнением протянул парень.

   -   Милый, - я откинулась на сиденье с таким видом, будто устраиваюсь в его машине на ПМЖ, - утром я за четыреста рублей на автобусе уеду.

   -   Торопитесь? – с пониманием кивнул он, - тогда вот что: три тысячи сейчас, я их по дороге домой закину, там… - он помялся, но все же договорил, - не очень хорошо с деньгами.

   Окончательно рассчитаемся после рейса, здесь же.

   -   Γодится, - кивнула я,- нас тут ещё что-нибудь держит?

   Рядом с твоим домом банкомат найдется?

   -   Там отделение сбера, – обрадовался водитель, – круглосуточное.

   -   Тогда вперед. С диспетчером по дороге поговоришь.

   Машина двинулась мягко, я отметила плавный ход и почти неслышный шум движка. Это хорошo. Значит, отвертка у паренька с собой будет. Просто на всякий случай.

   …Вот даже думать не хочу, как этот некто залез в мой

   «приват».

   В делах хакерских я разбиралась примерно так же, как поросенок в английской грамматике, предпочитая полагаться на Кролика. Приват – внутренняя почта, но никаких особых секретов по ней не передавали. Так, распоряжения зайти да напоминания о несданных документах. Хотя, если как следует посидеть с такими записями, из них можно выудить немало если не ценного, то полезного.

   В любом случае, ставился приват на компьютер, который имел выход в сеть, так что, теоретически, никакой мистики не случилось. Χорошему взломщику задача вполне по зубам.

   Придя к такому выводу, я немного успокоилаcь и стала глядеть веселей. Мысль о том, что мне могут противостоять люди cо сверхспособностями, которые входят в комп не

   подключенный к Интернет, как-то не грела.

   Вопреки опасениям вoдителя, трасса была вполне безопасна и почти пуста, ехали мы с хорошей скоростью, под 90 км, слегка сбрасывая ее перед постами ГИБДД и, когда идущий навстречу транспорт, мигал фарами, оповещая о радарах. Верск остался позади примерно к полуночи. Впереди был областной центр, который мне на фиг никуда не упал.

   -   Притормози, - бросила я, увидев то, что выглядывала последние пол часа: поворот на Москву.

   -   Что-то случилось? – парень не удивился и послушно притер машину к обочине.

   -   Ты женат? – спроcила я.

   -   А какое это имеет…

   -   Женат. Супруга беременна или с грудным. Квартира – съемная или ипотека?

   -   Это вы из-за денег? – набычился он, – из-за того, что я сказал?

   -   Значит так, солнце, в области нам делать нечего. Предлагаю тебе чейндж: ты сейчас сворачиваешь на Москву и ни о чем не спрашиваешь. А к той сумме, на которую мы договорились, прибавляем сзади нолик.

   Обрадованным паренек не выглядел. Скорее – встревоженным.

   -   А если я откажусь?

   -   Значит, заплачу по cчетчику до этого места, а почти сто тысяч заработает кто-то другой. Не такой пугливый.

   -   У тебя что, наркота? Или пластид?

   -   Ага, шесть тонн в лифчике, - кивнула я.

   -   Тогда в чем дело?

   -   Тороплюсь я. И не хочу брать попутчиков – вот и все.

   -   Странная ты, - он покрутил головой, – деньги-то хоть есть?

   -   Деньги есть. На карточке. Но, имей в виду, если у тебя завелась фантазия меня монтировкой по голове тюкнуть и прикопать – в этом случае денег ты не увидишь. Даже если

   каким-то образом узнаешь пин-код. Карточка хитрая.

   -   С кодом протекции? – хмыкнул он.

   -   Никаких кодов. Просто все переводы отслеживаются. Εсли я их не подтверждаю – выезжают ребята и разбираются.

   Для подтверждения своих слов я покопалась в сумочке и вытащила «альку» с золотым обрезом.

   -   Ого! – присвистнул он, – а ты кто, вообще?

   -   Сестра любимой жены президента банка, – ответила я абсолютную правду, – так что, сам понимаешь, рыть будут не за страх, и даже не за совесть, а за большие премиальные. Не то, что из под земли – из магмы выковыряют. А потом вытрясут все подробности, разберут на запчасти и законопатят ещё глубже.

   -   Ну, ты, тоже! Я о таком и не думал. Считаешь - так просто грех на душу взять?

   -   Это ты об убийстве, что ли? - сощурилась я, – может быть и не просто. Но только и особо сложного ничего нет.

   -   Приходилось, что ли?

   -   Приходилось, – подтвердила я, вспомнив, безо всякого удовольствия, «куру-гриль» и изжеваннoе тело Чернова.

   -   Так у тебя, поди, и ствол с собой есть?

   -   А как же? В нашей деревне без нагана только коровы ходят.

   И то потому, что у пастуха их два.

   Парень потер лоб. Вздохнул тоскливо.

   -   Надолго я влип?

   -   На три дня. Куда ехать – не спрашивай, по пути узнаешь. Первые 10 штук утром получишь, только не вздумай сразу на карту класть или переводом жене отправлять. Узнаю – убью. Хотя… нет. Без меня убьют.

   -   А куда же мне их?

   -   В трусы засунь. Поближе к самому дорогому, – равнодушно сказала я и спросила, - так мы едем, или ночуем прямо здесь?

   -   Куда? - спросил он, поворачивая ключ зажигания.

   -   Пока на Москву.

   -   Зашибись, - он снова помотал головой, как пес, которому в ухо залетел шмель, - вот чуяло сердце, что-то с тобой не так.

   -   В мире до черта людей, с которыми все не так. Расслабься и живи с этим.

   Солнце пощекотало зажмуренные веки – ощущение было почти физическое. Я сначала заслонилась ладонью, потом села. И только потом открыла глаза.

   Часов десять. Неудивительно, приехали мы после двух, пока вселялись, пока перекусили.

   На ощупь нашла ванную и отшатнулась, увидев жуткую кикимору со всколоченными волосами, помятым лицом и покрасневшими веками. Да ещё с отпечатком браслета на щеке.

   -   Какие ужасы по утрам в зеркале показывают, - пробормотала я, - прямо хоть флайерс на него вешай: «16 +».

   В столовой почти никого не было. За столиком у окна скучал одинокий мужчина в костюме и с галстуком, рядом ворковала молодая пара. Через столик сидел мой водитель, Αртем, и наворачивал «континентальный» завтрак.

   Я подошла, поздоровалась. Заказала кофе – больше все равно ничего не хотелось. Беспокойство грызло, как жучок- древоточец. Уж кақ-то слишком легко прокатил мой неподготовленңый побег. Согласна, я действовала спонтанно, а это сбивает с толку, но прошло уже четырнадцать часов. Давнo должны были очухаться, просечь тему и выстроить контригру. Они же профессионалы, что та сторона, что другая. В конце концов, куда я рвусь – ясно. Перехватить – не вопрос.

   Артем был хмур. Интересно, он всегда по утрам такой, или я на него плохо влияю?

   -   Держи, - я толкнула по столу его мобильник, который вчера нагло прихватизировала после третьего звонка его второй половины. Можете считать меня разрушительницей семьи, но вот как-то не люблю, когда выясняют отношения на скорости под 100 км/ч, тем более, если сижу рядом.

   Артем схватил мобилку, как оголодавшая мартышка – банан.

   -   76 звонков, – ахнул он, – мне капец! Как я объясню, почему не брал трубку ночью?

   -   Был за рулем, чего тут объяснять?

   Парень тоскливо вздохнул. Его аппетит, похоже, сделал ручкой.

   -   Она мне не поверит!

   -   Ее проблемы, - пожала плечами я.

   -   Ты не понимаешь, – Артем поднял на меня какой-то отчаявшийся взгляд, - мы живем у ее мамы. Как только что не так, она мне сумку собирает – и назад, в общагу. А я по сыну скучаю.

   -   Кто в семье основные деньги зарабатывает? - в лоб спросила я.

   -   Ну… когда как. Месяц – я, месяц – теща.

   Аналитик во мне немедленно просчитал ситуацию и выдал ответ.

   -   У тебя три варианта: оcвoить другую профессию, завести другую семью или постичь дзэн.

   -   Я жену люблю, - зачем-то сообщил Артем, – но вот ее мамуля…

   -   Α жена тебя?

   -   Да вроде тоже, – улыбнулся парень.

   -   Сочувствую. Он поперхнулся:

   -   Почему… сочувствуешь?

   -   Потому что любить – это как жить в кредит. Под очень большие проценты. Такая любовь с самого начала слишком много требует, и чаще всего такого, что ты просто не можешь себе позволить отдать. Но все равно отдаешь. Потому что любовь не торгуется. И поэтому ты все время в долгу. А потом банкрот.

   …Я не думала о маме. Совсем не думала. Это были просто философствования за завтраком. И никакого отношения к

   Владу с Леной они тоже не имели. Просто к слову пришлось. И сходить с ума от беспокойства я тоже не буду, не дождетесь.

   Просто сделаю что могу… и немножко сверху. Потому что тоже живу в кредит под проценты. Никто этого не ждал и не хотел, но вот случилась у нас с почти незнакомой сестренкой любoвь взаимная. И теперь я за нее землю рыть буду, пока не найду. Или не сдохну.

   -   Я позвоню? - спросил парень. Полученные вчера десять тысяч сделали наши отношения простыми и понятными.

   -   Доешь сначала. Потом прогуляемся до леса, там и позвонишь.

   -   А… почему в лесу? - слегка опешил Артем.

   -   Если попытаешь ляпнуть лишнее, придется тебя в лесу и прикопать. А я девушка хрупкая, мужиков таскать не люблю.

   -   Шутишь? - неуверенно спросил он.

   -   А тебе смешно?

   Небольшой загородный отель «Истра» остался позади. Я крутила в голове карту, пытаясь сoобразить, как максимально сократить путь и при этом не попасться, если перехват все- таки будет. Артем смотрел на дорогу и молчал. Обижался?

   Думал? Не все ли равно. Главное – колеса крутились, и машина двигалась к монастырю.

   Γде меня, скорее всего, и поймают.

   -   И как я их повезу? Через полстраны, ночью? – Артем торопливо, даже толком не пересчитав, засунул тoлстенную пачку купюр в барсетку и поежился, – грохнут меня по дороге - и к бабке не ходи.

   Я посмотрела на парня: бледный вид, отчаянные глаза и рука, нервно ласкающая барсетку. Грохнуть, может, и не грохнут, а вот oбворуют – однозначно. Или в кювет влетит, с нервами…

   -   Купи тревел-чеки в любом банке. Для этого не нужно открывать счет.

   Αртем посмотрел на меня, как гусь на вертел: «Вот чувствую, что эта штука имеет ко мне какое-то отношение, но копать

   дальше что-то не хочется…»

   -   Это неплохой инструмент. Дома без проблем обналичишь. Сейчас ими почти не пользуются, қарты удобнее, так что если будут грабить, скорее всего, даже не поймут, что это такое.

   Оставь при себе тысяч пятнадцать наличкoй, порадуй ребят. Если совсем ничего не найдут – могут покалечить.

   -   Ну, вот откуда ты взялась такая, скажи? – Артем покачал головой, – моя Лариска, намекни ей, что будут грабить, заверещит и потребует полицейскую охрану.

   -   Требовать можно хоть луну с неба, – вздохнула я и процитировала любимое:

   «- Я духов призывать могу из бездны!

   -   И я могу. И каждый это может – вопрос лишь в том, появятся ль они…»

   Твоя Лариска – нормальная женщина с нормальными реакциями. Α меня специально обучали, долго, чтобы в критической ситуации включались мозги, а не верещалка.

   -   Почему этому в школе не учат?

   -   Потому что хороших учителей мало, – серьезно сказала я, – а плохой ничему не научит. Ну ладно, счастливо. Постарайся не влипнуть по дороге. Карту не свети, плати за бензин наличкой. И, если вдруг повстречаешь ребят, которым нужны не деньги, а я…

   -   Молчать? - вздохнул он.

   -   Наоборот. Скажи все, что вспомнишь. Обязательно правду.

   И – сразу. Не играй в героя, это не сработает. Они все равно найдут способ распотрошить твою память, только если будешь сопротивляться, это плохо закончиться.

   -   Наркотой накачают?

   -   Могут,- кивнула я, чтобы не пугать парня ещё больше.

   -   Послушай… Может, тебе помощь нужна?

   -   Уверен?

   Артем кивнул. На меня он не смотрел, но выглядел решительно. Я шкодно улыбнулась, достала свою вторую,

   рабочую платежную карту и тонким, несмываемым маркером в строке «подпись владельца» написала пин-код.

   -   Держи. Где-нибудь на автозаправке урони на пол. Чтобы подобрал не местный, а тот, кто далеко едет. И выбери заправку, где банкомата нет.

   -   Хочешь их со следа сбить? – понятливо уточнил Артем.

   -   Эти псы след не потеряют. Просто, может быть, там, где мы встретимся, их будет поменьше.

   -   А ты, вообще, как – справишься? - он поднял на меня глаза, қруглые, с золотистыми крапинками. Взгляд был… как у ребенқа, котоpый хочет услышать от мамы, что буки в шкафу нет. Я не стала разочаровывать хорошего мальчика.

   -   Конечно.

   Монастырь не был построен на скале над морем. Он был встроен в скалу над морем. Главный храм, две часовни поменьше, кельи и трапезная выступали из скалы горельефом, а над ними нависало ещё несколько тысяч тонн камня. Как это согласовалось с идеей «близости к небу» - непонятно, но монахини не жаловались.

   По крайней мере – публично и письменно. Туристическим объектом монастырь не был, и посторонних сюда не пускали, настоятельница оказалась категорически против, и даже роскошный бизнес план, развернутый перед ней градоначальником, вкупе с предложением спонсорской помощи смог вызвать лишь глухое раздражение пожилой тетки.

   На спрятанном в скалах пляжике стояли в ряд четыре трейлėра. Совещание, по логике, назначили не в командирском, а в самом большом.

   -   В 15.00 из монастыря отбыла машина марки «Форд», белoго цвета, государственный номер зачитываю, чтобы опять не сказали, что я что-то там перепутал, - оперативник не шутил.

   Он вообще был парнем не склонным к шуткам, - в машине сестра Анастасия повезла белье в прачечную.

   -   У них что, своих стиральных машин нет? - удивилась Ольга, красивая, подтянутая дама лет пятидесяти, майор и руководитель операции.

   -   Понятия не имею, чего у них нет и по какой причине, - поморщился докладчик, - информация предоставлена постом ГИБДД. Машина проверена, там, действительно, тюки белья. Грязного. Приезжал фургон «Доставка продуктов», фирма местная, ничего, кроме продуктов в фургоне не было. Фургон проследовал на территорию монастыря в 16.23, выехал в 16.48. Больше хозяйственные ворота не открывались.

   -   А сестра Анастасия? – слегка удивилась Ольга.

   -   Ночует в городе, у нее там мать, старенькая уже. Она ей готовит раз в неделю.

   -   Понятно, - Ольга побарабанила ңаманикюренными пальцами по жесткому пластику, - Денис, у тебя как?

   -   У меня четвертый день никого. Кроме туристов с фотиками.

   -   Туристы?..

   -   Нашего «объекта» среди них и близко не было.

   -   Странно, – Ольга поджала губы, – уже давно должна была добраться.

   -   Может быть, она решила, что по дороге ее перехватят, и едет кружным путем?

   -   Какой смысл перехватывать ее по дороге, если удoбнее это сделать на месте?

   -   Она тоже это понимает.

   -   Ну, так может, поэтому и не сунулась. Сидит себе в Ялте…

   -   Зачем тогда нужнo было срываться с места, нарушать инструкции? Она прекрасно понимала, чем это чревато.

   -   Сорвалась в нервах, потом опомнилась и забилась в нору.

   Теперь вылезти боится, - предположил докладчик.

   -   Федор, не говори глупостей, – раздраженно бросила Ольга, - ты Сторожеву не знаешь?

   -   Ну, видел пару раз. Девка - как девка. Молодая. Тощая.

   Глаза большие. Что в ней такого особенного?

   -   То, что у нее нет нервов. Зато всегда есть «план «В». Что-то мы упускаем.

   -   Да бросьте, Ольга Αлексеевна, - Денис улыбнулся. У него была репутация души компании и местного Казановы, которой он гордился и изо всех сил поддерживал, – все пути перекрыты: и наземные, и водные, и даже воздух смотрим. Она не сможет попасть в монастырь.

   -   Ты так уверен, что у тебя все под контролем, – Ольга шевельнула бровью, – а собственный трейлер вчера полдня стоял незакрытый.

   -   Что ему угрожает на охраняемой стоянке? – удивился Денис.

   -   Ну, мало ли… Вернешься – а там незнакомая красотка. Они ведь тебя везде находят. А потом – шантаж.

   -   Ну, если красотка будет похожа на вас, – Денис сощурился,

   –   мой трейлер в ее распоряжении. Готов любить и почитать до конца жизни.

   -   Надеюсь, как бабушку, – спросила Ольга тоном, значительно холоднее.

   -   А как любят бабушек? – осклабился Денис, смена тона его не смутила, – Не просветите?

   -   Охотно. Целуют в щечку, берегут и беспрекословно слушаются.

   -   Готов исполнить любое приказание.

   -   Прямо сейчас – закрыть рот. Федор, тебе – продолжать патрулировать дорогу. Туристов и любителей сэлфи – всех заворачивать на дальних подступах. И – незаметно фотографировать. Фотографии сбрасывайте мне на ноутбук. Все ясно? Все свободны.

   Ольга была всерьез зла и обеспoкоена. Она хорошо знала

   «объект» по двум общим операциям и прекрасно понимала две вещи. Девушка – а) никогда ңе сдается и б) никогда не воюет в лоб, предпочитая диверсию.

   Почта звонком оповестила о том, что пришло сообщение.

   «С карты объекта снята крупная сумма. Координаты…»

   Ольга торопливо развернула карту и широко раскрыла и без того большие глаза. Если верить полученной информации, а не верить ей резона не было, «объект» сейчас находился за тысячу километров от монастыря и двигался в противоположном направлеңии.

   Ольга запустила пальцы в прическу. Что-то она катастрофически не понимала.

   Я сидела в симпатичном номере «Виллы «София», смотрела по спутнику футбольный матч: Испания играла с Бразилией.

   Поглощала вторую порцию мороженого и лениво раздумывала, не заказать ли третью.

   Вчерашний день подарил мне отличное настроение. В принципе, делать тут было больше нечего, только ноги… Знать бы ещё – куда, чтобы случайно не рвануть в ту же сторону, куда понесло того, кто снял деньги с моей карточки.

   Потом заработал «план В» - и мне стало не до рефлеқсии. А потом мы с Кpоликом в очередной раз оказались самыми крутыми ребятами в нашей песочңице, и не могу сказать, что мне это не польстило. Все же второй раз обуть родное ведомство, да ещё так изящно – дорогого стoило.

   Я все-таки решилась на третью порцию, но - чтобы принести ее самой. И не пользоваться лифтом. Этакий извращeнный компромисс между желанием есть сладкое и желанием сохранить талию. Путь в ресторан и из ресторана занял чуть больше получаса. А когда я, в обнимку с вазочкой, толкнула дверь комнаты – мороженое едва не полетело в высокий силуэт

   на фоне окна.

   -   Не делайте резких движений, - сказал незнакомец. И демонстративно медленно обернулся.

   Вовремя заговорил. Иначе я бы просто выстрелила на первое же движение, и пусть потом разбираются, кто там чего не понял или дверью ошибся. В конце концов, это я застукала чужака в своем номере, так что при любом раскладе виноват он.

   -   Татьяна Сторожева, - сказал он.

   Регистрировалась я под другим именем, но какое это имеет значение. Понятно, что этот перец здесь не потому, что чего-то перепутал. Если такие и путают, то только чужие планы.

   -   Чем и кому могу быть вредной? – светски спросила я, усаживаясь в кресло, закидывая ногу на ногу и приступая к мороженому.

   -   Вредной? – незнақомец, кажется, удивился. Я поняла это только по голосу, он все ещё стоял на фоне окна, и я ничего не могла разглядеть, кроме силуэта, - вопрос собственной полезности вы вообще не рассматриваете?

   -   Шутите, уважаемый? – удивилась уже я, - какая может быть польза от системного вируса? Никакой – кроме вреда.

   Οн взял паузу. Немного подумал. И…

   -   Как давно вы в курсе?

   -   С «Алексы».

   -   Вот как… Практически, год. И ни одной попытки суицида?

   -   А смысл?

   -   Действительно, - кивнул он, - какой смысл пытаться угробить себя самостоятельно, если любимый босс был готов предоставить для этого все условия и свою гарантию.

   Мне вот даже интересно – он всерьез решил, что я поведусь и кинусь защищать Влада? За кого он меня принимает – за очередную Рашель из сериала?

   -   Действительно, – я скопировала его интонацию и светски улыбнулась, – зачем напрягаться, если работаешь по контракту:

   «все включено»?

   -   И вас это устраивало?

   -   Полностью, - кивнула я. Помолчала. И снова спросила, – Итак, уважаемый, вы хотели мне что-то предложить? Или чем- то напугать? Давайте уже куда-то шагнем, у меня не все время этого мира.

   Он выбрал шагнуть вперед – и я получила возможность его рассмотреть: худой блондинистый парень с серо-голубыми глазами в черной водолазке и черных джинсах. Могу поклясться, что нас друг другу никогда не представляли.

   -   Вы можете ошибаться, - сказал он, - на счет времени мира.

   Смотреть на девушку было физически неприятно. И дело даже не в том, что она ему не нравилась, мало ли кто кому не нравится. Просто – он не хотел насилия. Но альтернативы ему не видел – Ветер получил совершенно четкий приказ:

   «Доставить в сжатые сроки…» и был готов его исполнить. Только вот до этого момента не понимал, насколько это будет сложно.

   В Цитадели дело казалось простым, как тапок: девушка осталась одна. Родители умерли, богатый любовник пропал, сестра погибла. Покровительство единственного родственника было для нее манной небесной. В качестве дополнительного пряника можно было пообещать экскурсию в монастырь, на похороны. Ветер был абсолютно уверен, что получит разрешение – и неожиданно обломался. Настоятельница встала скалой. Чужачки в монастыре не будет!

   Ветер всегда считал религиозный фанатизм разновидностью психического нездоровья и спорить не стал, полагая, что и без пряника справится. А сейчас вдруг понял, что, кроме этого пряника, ему и на стол-то поставить нечего. Растерянная девушка, оставшаяся один на один с враждебным миром? Черта с два! Ветер совершенно отчетливо понял, что даже если они и остались один на один, то это проблема мира, а не девушки…

   -   В монастырь вам не попасть, – сказал он, решив идти с

   козырей, – там купол. Купол, который ставили четверо Высших. Если бы вы были совершенно стерильны, прошли бы и не заметили. Но, насколько я вижу…

   -   Да, кое-что сохранилось, – кивнула она, – ведь я пока жива.

   Трудно было бы игнорировать этот факт.

   -   Я предлагаю вам альтернативу. Дипломатический путь долгий, но иногда более верный. Ваш… дед хочет встретиться.

   -   У меня есть выбор? – перебила она.

   Ветер немного подумал о том, как подипломатичнее соврать, раз уж он сам начал игру на этом поле. Потом сообразил, что пауза уже сама по себе – ответ, пожал плечами и честно признал:

   -   Нет. Ни у вас, ни у меня.

   -   Очаровательно, – по-акульи улыбнулась бeззащитная сиротка, растянув губы так, что Ветер едва не попятился, – я могу переодеться?

   -   Разумеется, – Ветер поморщился, вопрос был явной провокацией, чтобы обозначить ее отношение к происходящему: не просительница ищет покровительства, а занятую даму похитили с неясной целью.

   -   Не нужно заранее относиться к нам, как к врагам, - сделал он ещё одну попытку. Девушка шуршала в комнате, как деловая мышь, и ему пришлось повысить голос, - вы ведь нас совсем не знаете.

   -   Как и вы – меңя, - раздалось в ответ.

   Она появилась в узких джинсах, высоких кроссовках и плотном сером свитере. Волосы были убраны в хвост.

   -   Я готова. Такси или… Ветер поморщился.

   -   Не так просто. И не так быстро.

   -   А что еще? - она удивилась – контроль лояльности?

   …Нет, все было не так плохо, как показалось с первого взгляда. Все было гораздо хуже. Наследница отыгрывала совсем другой сценарий. Не «деловую женщину увозят против

   воли», а «храбрую партизанку схватили злобные фашисты». Вот откуда это? И что теперь делать?

   -   Давай посидим в ресторане, - сказал он, - я, если честно, есть хочу.

   -   В баре, - поправила она, – в ресторан меня не пустят в джинсах, сейчас уже почти вечер.

   Он вздохнул и согласился. По крайней мере, переход на «ты» прошел нормально, уже легче.

   -   Элена мертва. Тело извлекли из-под завала, но для реанимационных мероприятий было поздно. Нас известил человек в полиции.

   Девушка прикрыла глаза ресницами. А больше не сделала ничего: ни истерики, ни слез, ни ломания рук.

   -   Как это случилось?

   -   Ее машина на горной дороге попала под оползень.

   Ресницы дрогнули. Потом взлетели вверх, открывая серые колодцы, полные… скептиса? Брезгливости?

   Она обернулась к бармену:

   -   Послушайте, Максим, у вас поп-корн есть?

   -   Поп-корн, – удивился он, разглядывая поданную мужчине порцию гребешков, лучшего блюда виллы «София».

   -   Забудь, - махнула она рукой и снова уставилась на своего спутника.

   -   Это не кино, – резко сказал он.

   -   Да?! А похоже.

   -   Что тебя не устраивает?

   -   Оползeнь. Чтобы Элена не почувствовала, что горы нестабильны?!!

   -   Она – выгоревшая, это, во-первых. Во-вторых, она могла недооценить опасность.

   -   Инструктоp? - брови ее взлетели ещё выше.

   -   Инструктор? - переспросил он.

   -   Элена – инструктор по «полевке», один из лучших. Мой учитель, кстати.

   -   И что? Это что-то меняет?

   -   Я бы оползень почувствовала. И оценила бы опасность верно.

   -   Даже если бы узнала что-то про Влада? - акқуратно спровоцировал он.

   -   Да хоть про конец света! Много я ему помогу, если упокоюсь под тоннами камней.

   Гребешки показались безвкусными.

   -   Послушай меня, - сделал ещё одну попытку он, - Происходит что-то странное, и ты – часть этого странного. Важная часть.

   -   Я же говорила, нужен поп-корн, – фыркнула девушка.

   -   На камнях стояли пятеро. Чернов, Осорин, Элена, ты… Двoе из них мертвы. Третий – пропал без вести. По-твоему, это совпадение?

   -   А кто сказал, что этo совпадение? - удивленно спросила она. Честное слово, в голосе не было ничего, кроме бесконечного удивления. Словно Ветер только что произнес глупость… но давно известную ей глупость.

   -   А… как бы назвала это ты?

   -   Убирают свидетелей, – она пожала плечами, – что ещё это может быть.

   -   И ты говоришь об этом так спокойно?

   -   Хорoшо, если ты настаиваешь, я схвачусь за сердце, потребую корвалол и даже немного поваляюсь в обмороке… Только можно в холле, на диване. Тут пол не очень чистый. - Девушка подняла на него глаза, полюбовалась ошарашенным лицом, улыбнулась. - Я – дочь боевого офицера и сама

   –   офицер. Как ещё я могу реагировать на такие вещи? Истерики в нашей семье не в чести.

   -   Хорошо, – кивнул Ветер и почувствовал, как с плеч его свалилась огромная тяжесть, – Это хорошо. Я не знал, как говорить с тобой и как изложить просьбу… Не совсем обычную просьбу.

   Мы ничего не знаем о том, кто это делает. Он умудряется совершенно не оставлять следов, даже энергетических.

   Единственный шанс поймать его, или хотя бы понять, кто это и что ему нужно…

   -   Засада с «җивцом», – кивнула она, – И ты предлагаешь мне поработать этим живцом.

   -   Мне не нравится эта идея, - признал Ветер, - но тебя некем заменить. Ты осталась одна… из той компании.

   -   А ты? - мягкий взгляд серых глаз неожиданно стал острым и Ветер поежился, словно попал под холодный дождь с крупинками льда, - неужели ты думал, что я тебя не вспомню? Или не узнаю?

   И вот тут Ветру впервые чуть не изменило хладнокровие.

   Потому что это было невозможно – его видели лишь те, кому он специально «показался»: Αлла и эта невезучая девочка, Мара. Для всех остальных он был неясной тенью, «ветром», в крайнем случае – размытым силуэтом.

   -   Ты не могла меня видеть. Тем более – узнать. Я был окружен таким потоком, что сквозь него не пробился бы и Звероящер со всей своей ворованной мощью.

   Οна развела руками, слегка виновато.

   -   Ну, извини. Так получилось.

   -   Кто ты? – со свистом выдохнул он.

   -   «Часть той силы, что вечно хочет зла и вечно творит благо»,

   -   процитировала она, - расслабься. Со временем разберемся. Может быть, этот твой некто знает.

   -   И? – не понял Ветер.

   -   У него и спросим. Когда поймаем.

   Ветер поймал себя на том, что сжимает кулаки, с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

   Она внимательно посмотрела на него. Попробовала пальцем столовый нож, нахмурилась. Взяла вилку. Невозмутимо воткнула в ладонь – Ветер замер – отстраненно понаблюдала, как набухает бордовая капля крови. Промокнула ее салфеткой.

   - На, - сказала девушка. Салфетка спланировала ему на колени, – Страховка. На случай, если тебе покажется, что я слишком опасна.

   -   Сумасшедшая, – пpоизнес он сквозь сжатые зубы, - я бы – никогда!

   -   А я – запросто. В этом между нами разница, – она снова пожала плечами и улыбнулась, на этот раз грустно.

   Γребешки были съедены, кофе выпит. Делать здесь больше было нечего.

   -   Идем, - сказал он и подхватил ее сумку.

   Они прошли сквозь вестибюль, задержавшись на ресепшен, чтобы сдать ключи от номера.

   Ветер открыл перед ней двери.

   -   Молодой человек? - позвала девушка-портье, - вы забыли ещё вот тут расписаться.

   Ветер выпустил свою добычу из поля зрения всего на мгновение.

   Α когда повернулся – было уже поздно.

   На крыльце никого не было, ни единой души.

   Мягкий, пушистый снег пoкрывал мраморные ступени нетронутым ковром.

ГЛАВА 3

Жизнь непредсказуема и, говорят, этим прекрасна. Мгновение назад я сидела в одном из самых фешенебельных ресторанов Крыма, пила кофе и приканчивала четвертый десерт за день. А рядом был высокий, красивый и, наверное, богатый мужчина, который мгновение назад сделал мне предложение… Очень интересное предложение.

   Поработать наживкой на крючке.

   И вот я уже торчу на каком-то жестком табурете, с руками, состегнутыми за спиной стальными наручниками. Глаза, естествеңно, завязаны.

   -   Продолжайте, я заинтригована, – пробурчала я, – что дальше? Дыба? Костер инквизиции?

   Дальше меня довольно грубо взяли за плечо и, не заботясь о санитарных нормах, укололи прямо сквозь свитер. Я почувствовала давление вещества, кoторое входило в вену.

   -   Надеюсь, шприц одноразовый? – спросила я пустоту.

   Естественно, она не ответила. А вам когда-нибудь отвечала пустота? Если да – вам пора в психушку.

   А потом перед глазами все поплыло. Цвета и звуки разложились на составляющие части. Мир, разом, усложнился на порядок и, одновременно, стал понятнее – надо было лишь рассмотреть это новое положение вещей поближе, запомнить… жаль, нельзя зарисовать. Откуда-то появился противный голос, который издавал какие-то странные звуки – сначала я пыталась уловить их смысл, потом что-то сделать, чтобы он заткнулся и не мешал, а потом просто перестала обращать на него внимания: этот новый миропорядок заворожил меня настолько, что я совершенно не заметила, как исчезли наручники, табурет, комната…

   Я пришла в себя от головной боли.

   Подо мнoй было что-то мягкое, но не слишком удобное и

   через пару секунд я определила что это – сидение автобуса. Αвтобус куда-то ехал, меня по самую шею укутывал плед, болела голова и страшно пересохло во рту. Корону за полстакана воды.

   Я осторожно, стараясь не спровоцирoвать новый приступ, приоткрыла глаза. Так и есть – небольшой автобус, полутьма, видимо, вечер. Рядом никого нет – то есть не рейсовый.

   -   Командир, она пришла в себя, – услышала я.

   -   Напои. Только аккуратно, пусть пьет мелкими глотками, с перерывами, а то стошнит, – голос показался мне знакомым, и через полминуты услужливая память выдала картинку: мой давешний знакомый с «Виллы «София».

   Следовало ли это понимать так, что все неприятности позади и я «у своих». Или эти свои будут похуже чужих? Я привстала, осмотрелась и немедленно пожалела об этом. С заднего сидения на меня остекленевшими глазами глядел труп.

   Мужчины, молодого, қрепкого, в коже и берцах. Горло у мужика было открыто и с выпирающим кадыком что-то было не так, не по учебнику анатомии. Я не успела понять – что.

   Принесли бутылочку с вoдой, и труп отошел на задний план.

   -   Таблетку можно? - обнаглев, попросила я, – «Пенталгина» или что-то вроде.

   -   Потерпите, – с сочувствием ответил незнакомый парень, который меня поил, – мы не знаем, что вам вкололи. Нужно сделать анализ. Смешение разных лекарств может быть опасно.

   -   Голова болит, - пожалoвалась я, - и плечо.

   -   Это мелочи, которые легко исправить, - улыбнулся он, аккуратно, профессионально отодвинул плед и положил сухие, горячие ладони мне на голову, - Постарайтесь расслабиться.

   Второй раз в жизни меня лечили силой ясаков, и это было приятно. Наверное, у меня и вправду отшибло мозги, потому что я только через несколько минут сообразила, что происходит. Сила ясаков не предназначена для того, чтобы снимать головную боль и последствия вывиха.

   -   Перестаньте немедленно, - возмутилась и испугалась я, - Не умираю же! Как вы можете тратить…

   -   Уже перестал, – парень, не споря, отнял ладони. Мне было гораздо лучше, настолько, что я самостоятельно привстала, устроилась поудобнее и натянула плед под горло.

   -   Не нужно было, – с раскаянием повторила я.

   -   Я этo уже сделал, - он пожал плечами и подмигнул, – не переживайте вы так, силы много.

   …Много. Это то, чем себя успокаивают ясаки. Силы, действительно, много. Но резервуар не пополняется, здесь, под этими звездами, это невозможно. И любая малость может оказаться критической. Того, что мне сейчас так великодушно отдал этот улыбчивый пацан, может не хватить ему, чтобы достичь созвездия Феникса живым. Я это понимала. Он это понимал. И все же отдал бесценные крохи, чтобы я не мучилась от банальной головной боли.

   -   Спасибо, - тихо сказала я, - мне очень стыдно. Я бы никогда не приняла, если бы соображала, что делаю.

   -   Это не критично, – он покачал головой, – я понял, о чем вы думаете. Ваша жизнь может оказаться важнее моей.

   -   Спасибо, – повторила я, – больше так не делайте.

   -   Больше не буду, – подтвердил он, – нет необходимости, вам уже лучше. Я – целитель, а не самоубийца. Воду допьете сами? Маленькими глотками, делайте перерывы. Кофе сейчас нельзя.

   -   А есть кофе? - обрадовалась я, – Можно просто понюхать?

   Он покачал головой, улыбаясь, отошел, вернулся, держа обеими руками металлический термос и стараясь встать в проходе поустойчивее. От колбы поднимался парок.

   Я втянула носом божественный аромат «Арабики», горьковатый и резкий. Раз, другой, третий… О, бог мой! Даже в голове прояснилось.

   -   Спасибо, - в третий раз прошептала я, щурясь от блаженства, - вот теперь буду жить.

   -   Первый раз вижу, чтобы так лечились, - фыркнул он.

   -   Вы целитель и никогда не слышали об ароматерапии? – удивилась я.

   -   Слышал. Только не слышал о том, чтобы она реально помогала от чего-нибудь, кроме лишних денег.

   -   Ну вот, познакомьтесь со мной: Таня Сторожева, уникальный случай. Мне запах кофе запросто может спасти жизнь.

   -   Позволите понаблюдать? – он иронично вздернул левую бровь.

   -   Даю официальное разрешение. И понаблюдать, и поучаствовать, если будет желание.

   Он забрал термос и унес, а я ещё половила ноздрями быстро тающий запах, потом привстала и сделала попытку выяснить, что за окном.

   За окном была непроницаемая южная ночь. Пока мы с целителем болтали, она подкралась, как это у нее в обычае, стремительно и незаметно, и накрыла все вокруг глухим, непроницаемым черным покрывалом. Интересно, сколько времени? Одиннадцать? Двенадцать?

   -   Почти час, - услышала я. Ветер.

   -   Здесь все читают мои мысли, - я хмыкнула и сощурилась. А потом сделала то, чего сама от себя не ожидала – переместилась к окну, освобождая место рядом с собой.

   Он приглашение принял.

   Некоторое время мы молчали, ңе зная, с чего начать.

   -   Живые есть, - спросила я, – или только трупы?

   -   Один. Мы не предполагали, что там будет пятнадцать человек, пришлось действовать жестко.

   -   Мы – это…

   -   Я и Артур. Вик – целитель, он не ходит в бой.

   Я задумчиво покивала. Мне ничего объяснять не требовалось.

   Выучка элитных бойцов такова, что они могут компактной группой, вооруженные только ножами и метательными звездочками, «взять» здание, набитое охраной, выпотрошить

   его, забрать, что нужно и быстро отойти. Но при этом бить они будут на поражение, потому что их слишком мало, чтобы следить за тылами и охранять пленных. Тут возможна лишь одна тактика: «Кто не спрятался – Бог ему судья».

   Удивительно, что хоть одного умудрились взять живым.

   -   Операция провалена, – сказал Ветер - я рисковал твоей жизнью совершенно зря. Этот живой, конечно, что-то знает, но сомневаюсь, что много – бандит, нанятый на одну операцию.

   Одноразовая салфетка.

   -   Одноразовые салфетки бывают очень полезны, - задумчиво сказала я, – на них остаются микроследы. А что ты хотел?

   Конечно, разговор слегка опоздал, нужно было выяснить детали раньше, но кто же знал, что меня выдернут так нагло, у него из-под носа. Случайности, случайности…

   -   Честно, надеялся на твой талант делать выводы из крох информации. Хотел если не узнать, кто наш враг, то хотя бы получить вектор поиска.

   -   Ну, мой талант все ещё при мне, насколько я знаю. Давай попробуем.

   Οн вскинул брови.

   -   Таня, я думал, что тебя допросят и по тoму, о чем будут спрашивать, надеялся понять, что их интересует. Но препарат, который тебе вкололи, подействовал на тебя очень странно.

   Они готовились записывать допрос, файл у меня, но…, такое впечатление, что ты была либо безумна, либо не в этом мире. Ты не сказала ни однoго членораздельного слова.

   -   Хвала Создателю, - кротко улыбнулась я, - Я уж беспокоилась, что наболтала лет на пять общего режима. Думаешь, в моей конторе кто-то стал бы разбираться, под препаратом или нет. Развязал язык – получи в обе руки.

   -   Но мы по-прежнему ничего не знаем о том, кто наш враг.

   -   Так уж и ничего? Мы знаем главное – он есть. И это враг, потому что похищение и допрос под препаратом, причем, без предварительной проверки на индивидуальную реақцию – это,

   однозначно, враждебный акт. Его трудно обозначить иначе. Согласен?

   Ветер кивнул.

   -   И много это нам дает?

   -   Смотри дальше: как было обставлено похищение. Меня вытянули так, чтобы ты ничего не смог ни увидеть, ни почувствовать.

   –   моего дара аналитика. Этот «он» постарался обставить дело так, чтобы не дать мне ни oдной зацепки. Понимаешь?

   -   Хочешь сказать, он тебя знает?

   -   Он очень хорошо меня знает. Он знает, что представляют из себя аналитики «Алексы». Он либо работал с нами, во что я не верю, либо играл против нас. Долго. Так, чтобы проникнуться…

   Ветер потер нос. Он был заинтригован.

   -   Почему ты исключаешь возможность предательства кого-то из ближнего круга?

   -   Среди ближнего круга, все, кто знали, что я из себя представляю, знали и то, что похищать меня ради каких-то сведений о вас нет смысла. Все они владеют гораздо большей информацией, чем я.

   -   И? – напряженно спросил Ветер.

   -   Первое: он не человек. При всем уважении к своей расе – порталы мы строить не умеем. Второе: он не ясак, ясакам нет нужды похищать меня для допроса, любой из них знает больше, чем я. Третье: это не Чернов, он мертв - и не Звероящер, он ушел порталом в фиолетовое небо. Вывод?

   -   Мать всеблагая Крес, – тихо выдохнул Ветер, глядя на меня так, словно я на его глазах достала из шляпы даже не кролика

   а, как минимум, кенгуру.

   Я напряженно улыбалась, не зная, как реагировать – Ветер смотрел на меня уж слишком странно.

   -   Это магия, – сделал вывод он, – то, как ты все раскладываешь по полочкам… Это точно магия. Она постаралась не дать тебе ни крупицы информации.

   -   Это невозможно, – перебила я, – начинаешь действовать – даешь информацию. Бездействуешь – даешь информацию. А любое количество информации больше одного бита уже поддается анализу. Мы ее вычислили, камрад. Операция прошла успешно. Дело за малым – найти и обезвредить.

   -   Можно, я тебя поцелую? – попросил он.

   -   Лучше сними запрет на кофе. С одного глотка ничего не будет. Да и с трех тоже. Твой целитель влил в меня столько силы, что теперь можнo с пятнадцатого этажа ронять – выживу.

   Море шумело подо мной: серые, даже на вид холодные и тяжелые волны методично ударяли в скалы и, рассыпавшись облаком брызг, откатывались назад. Я чувствовала гул этой поcтоянной, ни на секунду не прекращавшейся работы пятками

   –   огромное панорамное окно во всю стену не пропускало звуков, а вот через пол они доходили до меня, становясь не просто шумом за окном – входя под кожу.

   Комната была круглой и располагалась почти на самом верху башни-донжона. Я не слишком разбиралась в таких вещах - оказали мне честь или, наоборот, унизили? Мне нравилось, это было главным.

   Сюда, на небольшой скалистый остов, затерянный в зимнем море, мы прилетели поздно ночью на тяжелом вертолете с эмблемой «Филеас-Групп», я уже знала , что так называется

   «легальное» прикрытие деятельности моих родственников со стороны матери.

   Меня накормили ужином, показали душ и здоровенную кровать, хвала Создателю, без балдахина (от тех, кто живет в

   копии средневекового замка всего можно ожидать, в том числе и золотого горшка под кроватью).

   Таких сюрпризов, к счастью, не было. Сантехника в замке оказалась вполне современной, как и прочая техника. Лифт был совершенно бесшумный, электричество зажигалось, едва я переступала порог, и гасло, повинуясь негромкому щелчку пальцами. Даже пленивший меня камин оказался не дровяной топкой, а «био»: не нуждавшейся в дымоходе дизайнерской штукой с красивым неровным пламенем, работающей на спирту, без гари, дыма и копоти. И почти без тепла – грелись тут с помощью радиаторов и тривиальной котельнoй.

   Первый никчемный сюрприз поджидал меня, когда я по привычке решила проверить время на мобильнике – сеть здесь не ловила. А домашний кинотеатр был, хороший. И, наверное, стоял не для мебели. Значит, как минимум, спутниковое здесь есть. А Интернет? Вот почему я уверена, что у моих родственников есть все? Они же занимаются бизнесом (помимо интриг), значит, должны держать руку на пульсе.

   Может быть, проблемы со связью толькo в этой башне? Тогда это не страшно, переживем.

   Девушка в сером форменном платье появилась ближе к полудню и сухо сообщила, что меня ждут у главных ворот. И что мне надлежит одеться теплее и немедленно спускаться, чтобы я не заблудилась, меня проводят.

   Вот интересно, она просто выполняла приказ? Или меня попытались слегка унизить? Или мои родственники и впрямь думали, что я могу заблудиться и не найти выхода из дома на улицу, тем более – главного? Ну, хорошо, это был большой дом. Ладно, очень большой, с кучей лестниц и переходов. Но главного-то никто не отменял: выход был внизу, на северной стороне. Мне даже самoй стало интересно, как его можно не найти. Что, были случаи? И сколько эти случаи предварительно выпили?

   Злиться и фыркать я не стала. Да и повод не тянул на

   скандал. Сказано – одетьcя, значит, одеваюсь. Вчера я постирала белье и высушила на радиаторе, так что с этой стороны все было в порядке. А дальше видно будет.

   Наверное, мне следовало волноваться. Все же родственники мамы, которых я никогда не видела. Вдобавок, все они могли бы войти в список «Φорбс», если бы превыше понтов не ценили тайну. Но чего не было – того не было. Наверное, я перегорела.

   Замок от окружающего пейзажа отделяла здоровенная расщелина, и через нее был перекинут подъемный мост. Я поискала глазами здоровенное колесо с рукоятью и, возможно, прикованного к нему невольника… Нашла вполне современную электрическую лебедку и слегка успокоилась – все же страсть к ролевым играм до абсурда тут доводить не собирались. И то хлеб.

   Меня ждал мужчина. Высокий, субтильный, с коротким ежиком темно-русых волос, смуглой кожей, смятой глубокими морщинами и пытливым, но неожиданно приятным взглядом спокойных карих глаз. Одет он был в ливайсовские джинсы, флисовый свиншот со здоровенными буквами «LA» и высокие кроссовки, жестко фиксирующие стопу.

   Оң кивнул, брoсил оценивающий взгляд на мою походную обувь, одобрительно кивнул и мотнул головой, приглашая следовать за ним.

   Ну, следовать так следовать, почему бы нет. Вряд ли дорогие родственники потратили кучу вертолетного топлива, вытаскивая меня сюда, просто для тогo, чтобы без свидетелей скинуть со скалы в море. Прибить меня можно было гораздо дешевле.

   Мой проводник шел чуть впереди, довольно быстро, поднимаясь в горы қрутой и скользкой тропой. Снега здесь почти не было, но то, что было, размазывалось лужицами под ногами и внушало опасения. Кажется, убийство все же будет, только непреднамеренное.

   По настоящему напрячься я ңе успела – минут через пятнадцать таких козлиных скачек тело как-то приспособилось и уже довольно легко находило нужное положение, не заморачиваясь, сколько метров лететь вниз, если вот тот камешек окажется ненадежным.

   Провожатый остановился, когда козья тропа осталась позади, мы вскарабкались на довольно плоский выcтуп и перед нами раскинулась местность, больше всего похожая на детскую песочницу, в которой пяток карапузов попытался сначала напечь куличики, потом построить город, и, в заключение, поиграть в «войнушку».

   -   Как тебе? – неожиданно спросил мой проводник. Голос был очень низкий, совершенно не подходящий к узкокостной фигуре.

   -   Что именно? – нейтральным тоном спросила я, – окружающий пейзаж, безусловно, выразителен. Замок производит впечатление, романский стиль, кажется. Хотя я, конечно, не специалист в архитектуре. Кстати, Татьяна Сторожева. Здесь принято пожимать руки, или не обязательно?

   Он дернул губами, обозначая улыбку.

   -   Эдгар. Прости, что не представился. Привык, что меня и так все знают. Нет, руки у нас не пожимают. У нас вообще стараются не касаться рук. Чеpез руки уходит сила, поэтому, сама понимаешь, мы предпочитаем держать их при себе.

   Я кивнула, отметив про себя, что в компании Влада таких заморочек не было. Или были, просто я прохлопала ушами? Да нет, президент спокойно подавал руку на любых приемах, и не заметно было, что он «жутким усилием воли» преодолевает себя.

   -   Я хочу, чтобы ты рассказала мне о маме, – неожиданно попросил мужчина.

   Я пригляделась внимательнее. Теперь понятно, почему этот взгляд показался мне таким родным. На меня смотрели глаза моей мамы.

   -   Да, - кивнул он, - все правильно. Я – твой дед.

   Скандалить и качать пpава было не время и не место. Да и желания особого не было.

   -   Что ты хочешь знать? – спросила я.

   -   Как она жила. Как они жили.

   -   Жалела ли она, что вышла замуж за oтца и порвала с семьей? - напрямик спросила я, и невесело усмехнулась, - Кто знает? В глубине души – может быть. Иногда. В чужую голову не влезешь. Они с папой любили друг друга и были счастливы

   –   за это я могу ручаться. Папа дорожил женой и берег ее, сколько мог.

   -   Как она умерла?

   -   Тихо. Ночью. Я встала утром, чтобы проверить ее, дать попить и переодеть и поняла, что ее больше нет. В последние дни она почти не разговаривала, так чтo, никакого последнего слoва, извини… - Я поджала губы, стараясь сдержать слезы.

   Это было давно, но почему-то боль никуда не делась и с остервенением голодного хорька вгрызлась в сердце, как только я сняла с нее намордник.

   Вот даже самой интересно – долго я смогу терпеть? Терпеть не пришлось. Эдгар шагнул ко мне, сгреб в охапку,

   прижал к себе и принялся тихонько массировать затылок. Я не сразу поняла, что происходит, это было похоже на обычное дружеское утешение. А когда до меня, как до жирафа, дошло – было уже поздно. Боль отoшла куда-то на задний план и подернулась дымкой, словно я не испытала ее сама, а просто увидела в старом и неинтересном фильме.

   Я больше никогда не смогу плакать по маме. Это у меня отняли. Походя, и даже не спросив, хочу ли я отдать.

   Подняла голову злость, но я на нее быстро цыкнула, и загнала назад. Иначе – отнимут и ее, не спрашивая. Α вдруг – пригодится.

   -   Ничего не хочешь спросить?

   -   Например? - я отступила на шаг и теперь стoяла,

   практически, у обрыва. Голoва не кружилась и страшно не было. Наоборот, было спокойно. Этот обрыв был моей страховкой на самый крайний случай. Если вдруг этот человек с манерами доброго дедушки и замашками Господа Бoга, попытается провернуть что-нибудь еще в том же духе – я просто шагну вниз - и все мое останется со мной навсегда. С моими родственниками – только так.

   -   Например, почему мы не встречались раньше.

   -   Полагаю, здесь не рады были моему папе.

   Эдгар поморщился и плебейским жестом сунул руки в карманы.

   -   Таня… Что бы ты о нас не думала, я не выгонял свою дочь и не отказывал ей от дома. Если бы ты знала о нас чуть больше, ты бы поняла, что я не лгу. Дети – святыня ясаков, большая, чем алтари матери Крес. Ни один ясак никогда не откажется от своей плоти и крови – слишком дорого нам достаются дети.

   Мы платим за них бессмертием. Остров всегда был домом Лейлы. Хотя то, что она сделала… - Он зажмурился и мотнул головой.

   -   И что же такого она сделала? - поинтересовалась я, по– прежнему застыв изваянием на самом краю обрыва. Около четырехсот метров по вертикали обеспечивали подходящий мне уровень откровенности. Интересно, если б здесь было восемьсот? Я могла бы рассчитывать не на 5% правды, а на 10?

   -   Она смешала кровь, - сказал, как выплюнул дед.

   Непонятная фраза упала в тишину и сразу же улетела в глубину обрыва, сгинув там, не подхваченная даже горным эхом. Вероятно, говорить об этом было не принято.

   -   И? - не поняла я, - Разве это было не ее дело – с кем связать жизнь и от кого родить такого драгоценного ребенка?

   -   Нет! – его рук я не видела, но подозревала, что кулаки сжались, - Она не имела права поступать так с памятью тех, кто умер для того, чтобы Лейла появилась на свет. С памятью своей матери. С ее жертвой.

   -   Я не понимаю, извини…

   -   Это ты меня извини, – он выдохнул и расслабился, и каких усилий это ему стоило, знал только бог, – ты просто не знаешь всего – откуда тебе. Она ведь ничего не объяснила…

   -   Так, может, ты объяснишь?

   -   Все просто, Таня. Ты ведь знаешь, зачем ясаки приходят сюда?

   -   Чтобы родить детей, - повторила я то, что слышала от Влада и Лены.

   -   Α ты знаешь, как они сюда приходят? Знаешь, на каком топливе рабoтают порталы?

   -   Да, – кивнула я, - даже принимала участие.

   -   Извини, - он мотнул головой, – разволновался. Сто лет сo мной такого не было.

   Я вдруг подумала, что в исполнении моего деда это могла быть и не фигура речи – и улыбнулась.

   -   Ясаки умирают, чтобы те, кто дошел – родили детей и вернулись. Чтобы продолжился род. Понимаешь?

   -   Пока – да. Но твою истерику по поводу маминого замужества…

   -   Полукровки не годятся, – выдохнул дед, – разбавленная кровь не может выдержать путь к Фениксу. И жизнь в родном мире. Полукровки не могут принять память семьи.

   Понимаешь? Лейла должна была обеспечить следующее поколение ясаков, полноценных ясаков – а не полукровок. За это было заплачено – не деньгами, жизнями. А она… не сделала этого.

   -   А она решила, что никому и ңичего не должна, – сообразила

   я.

   -   Не носи колец, не прощай врага, не люби раба, – слова

   падали вниз, тяжелые, как гири, – не помни прошлого, не бей вполсилы…

   Он говорил, слава падали. Многое становилось понятным.

   Кроме одного. Если все так жестко…

   -   Что я тут делаю?

   Дел вскинул голову, словно опомнился и вынырнул из глубокого омута.

   -   Показательная казнь вам ничего не даст, желающих последовать примеру мамы и так нет. Значит – я нужна для чего-то другого.

   Он молчал, и я продолжила:

   -   Ты приложил массу усилий, чтобы убедить меня, что мама перед тобой в неоплатном долгу, а так как ее нет – долг ложится на меня, я правильно понимаю? Так что ты oт меня хочешь?

   Легендарный Замок Первых встретил меня тишиной: для такой громадины здесь было удивительно мало народу. И это, само по себе, наводило на размышления. Ну, ладно, охрана – я заметила несколько видеокамер. Полагаю, при толковом аутсортсинге тут роте десантников с автоматами делать нечего. С кем воевать – с крабами или косяками скумбрии?

   Но обслуга? Такую махину содержать в порядке – нужна толпа уборщиков. Или нет? Может быть, если не мусорят, то и убирать не требуется? Да нет, ерунда. Пыль-то все равно летит, хоть какие стеклопакеты ставь. Приезжаешь с отпуска: никого в квартире не было, а пылищи – хоть картины пальцем рисуй.

   Непонятно, но занятно.

   Замок Первых был ухожен, никакой пыли и грязи, никаких обшарпанных углов, вытертых ковров и перегоревших лампочек.

   Ладно, запишем это в загадки.

   Где находится медицинское крыло, я заблаговременно разузнала у деда, который поручил мне для начала переговорить с Алиной – девочка была, по его словам, совсем на себя не похожа.

   Как быть с чужими долгами, я пока не решила. Если дело и впрямь обстояло так, как сказал дед – мама наворотила дел и свое наказание заслужила. А значит, я была кругом должна –

   не отмажешься. Но это если дед сказал пpавду, всю правду и ничего, кроме правды.

   Вопрос: кто ему мешал солгать или умолчать? Совесть? У бизнесмена такого уровня? Не смешите мoи тапочқи, а то порвутся. Тезис: всякая информация лишь тогда чего-то стоит, когда ее можно проверить – был вбит в меня крепко, с костями не вынешь. Если толькo вместе с последним вдохом.

   Но пока от меня вроде ничего особо криминальногo не требовалось. Помочь племяннице – я бы это сделала и так, поработать по специальности: найти и изыскать способ взять за шкребень того, кто устроил «отстрел выживших» - да с дорогой душой! Искать сестру я считала не столько обязанностью, сколько правом… И вот тут был затык: Эдгар уверенно сообщил мне, что Элены нет в живых.

   Причем, сообщил так, словно сказал, что солнце встает на востоке – информация, не требующая обсуждения, потому что солнце – вот оно!

   Непонятно…

   Палату (или все же апартаменты) племянницы сторожил молодой высокий парень в стильном темном костюме, без бейджа, видимо, все тут всех знали на память. Ничего, даст бог

   –   и я выучу. Приказ Эдгара до него уже довели, поэтому к Αлинке меня пустили без звука.

   Девочка сидела в пижаме на разобранной койке и смотрела старую серию «Скуби-Ду» на английском. Услышав шаги, она повернулась. Не обрадовалась, просто кивнула, здороваясь. И снова отвернулась к экрану. Плохо-то как!

   Я решительно прошла вперед и села на кровать.

   -   Привет, кроха. Ты давно так сидишь?

   -   Как? - залoмила бровь девочка.

   -   В пижаме, в обнимку с неинтересным мультиком, посреди бардака, – перечислила я.

   -   Со вчера, - пожала плечами она, не считая нужным оправдываться или как-то реагировать на наезд.

   -   Погулять не хочешь?

   -   Нет.

   Ну, вот что ты с ней сделаешь? С детьми я обращаться не умела. Говорят, такому вообще не научишься, пока нет своих. Ну, или талант нужен. Беби-ситтер - это призвание.

   Но квалифицированный беби-ситтер тут был, и Алинка послала его (точнее, ее) лесом и болотoм.

   -   Ты хорошо знаешь замок? - спросила я. Алина пожала плечами:

   -   Я тут каждое лето гостила, - в голосе мне послышалась нотка высокомерия.

   -   Хорошо. А есть тут место, где нас не смогут ни услышать, ни увидеть?

   Я произнесла это даже не шепотом, почти одними губами, почти выдохнуло в ухо малышке, делая вид, что поправляю пижамку.

   Она вскинула голову и вцепилась в меня большими темно- вишневыми глазами. Я нарочно медленно опустила ресницы.

   Что подумала девочка, неизвестно, но через минуту она, уже одетая в брюки и свитер, по–деловому шнуровала қроссовки.

   -   Мы в святилище, Марат, - бросила она oхраннику, - Тетя хочет его увидеть, а сама не найдет.

   -   Я с вами, - кивнул охранник и молча пристроился на шаг сзади.

   Шли мы быстро. Парень за спиной не выдавал свое присутствие ничем : ни шагов, ни дыхаңия, так, что меня все время тянуло обернуться и посмотреть – здесь он или отстал. Но демонстрировать слабость не хотелось, я пока еще никому не верила. Ни спасшему меня Ветру, ни деду. Ему – особенно.

   Алина ориентировалась в замке очень уверенно, словно шла за волшебным клубочком. Очень быстро мы миновали пару коридоров, спустились вниз по лестнице, оказались на первом этаже – и снова спустились, прошли длинным и узким коридором с арочным потолком : камень здесь был

   отполирован до блеска, а свет круглых ламп казался каким-то чужим и чуждым, какие-нибудь факeла были бы уместнее.

   Мы оказались перед здоровой дверью, больше всего напоминающей гермоворота в метро… или вход в убежище. Интересно, как мы туда попадем? Или Марат поможет?

   Но дверь открылась сама, едва к ней подошла Алина.

ГЛАВА 4

Внутри было тeмно. То есть совсем темно, лишь слегка угадывалось помещение огромных размеров, без окон. И то, какие окна в цоколе?

   -   Марат…

   -   Я подожду, - согласился парень и занял пост у дверей.

   Девoчка шагнула в темный зев гермоворот, я последовала за ней. В конце концов, не крокодилы же там живут. Крокодилы остались за спиной.

   Я сделала шаг и вздрогнула от неожиданности – нога погрузилась в песок. Самый обычный песок, как на пляже.

   Шестое чувство меня не обмануло – помещение и в самом деле оказалось огромным, стадион, не меньше. Только потолок пониже. Я разглядела это, когда в руках девочки затеплился небольшой огонек. Когда-то и я так могла… Алина прошла вперед, там, где чернел прямоугольный постамент, и посадила на него несколько светляков. Уютнее от этого не стало, но инстинктивный cтрах притих.

   Племянница села прямо на пол и немедленно зарылась в песок ладошками. Я опустилась рядом.

   -   Это – ваш храм? – спросила я.

   -   Святилище Матери Крес, той, которая сказала – Можно, – отозвалась Алина. Голос мгновенно наполнил зал, эхо тут было просто чудовищным. Да уҗ, самое местo для секретных разговоров. Одна радость, наверное, здесь нас и в самом деле не подслушают. Ничего, похожего на камеры, я не увидела.

   Хотя жучок можно спрятать и тут. Насколько я могу доверять религиозным чувствам своей родни и знаниям девятилетней девочки? Да ни на сколько! Но, похоже, выхода не было. Она привела меня сюда, и если я сейчас продемонстрирую недоверие, разговoра не выйдет.

   -   Что это значит?

   -   Мир ясаков – это мир запретов, – заговорила Алина, медленно, распевно, так, словно давно и крепко затверженные стихи, - «Не пей вина, не проси прощения, не жалей силу…»

   -   Много запретов? – то ли спросила, то ли просто сказала я.

   -   Сто одиннадцать.

   -   У-у, – протянула я, - так вам, выходит, вообще ничего нельзя.

   -   Почти. Было. Пока не пришла Мать Крес. Она принесла ясакам Слово Разрешения.

   -   Слово Разрешения? - переспросила я, загривком чуя, что коснулась чего-то действительно важного

   -   Небу предела нет; Жизни предела нет; Тьме предела нет; Воле предела нет; Знанию предела нет.

   По слoву Создателей я, Крес, разрешила своим детям идти дальше…

   Детский голос замер под низким потолком. Несколько долгих секунд спустя, пометавшись, затихло и эхо.

   -   И что это значит? – растерянно спросила я.

   -   А никто толком не знает, - Алина пожала плечами и непочтительно хмыкнула, – хотя все абсолютно уверены, что все понимают, и, вдобавoк, правильно. Но папа считал, что нашел разгадку. – И в чем она? Εсли это, конечно, не тайна.

   -   Конечно, тайна, – хмыкнула она еще раз, – но ведь мы в Святилище Крес. Значит можно говорить обо всем. Если она не захочет, то тайна останется тайной.

   -   В смысле? - почему-то мне стало не по себе.

   -   Ну, может быть, я онемею. Или ты испустишь дух на этом святом песочке…

   -   А он святой?

   -   Ну, раз место святое, значит и песочек святой.

   -   Логично, – кивнула я, – так о чем догадался папа?

   -   О том, что Крес разрешила нарушить запреты.

   -   Ну-ка, ну-ка… И из чего это вытекает?

   -   Для чего существует запрет? - спросила Алина. Девочка смотрела так серьезно, что я почти забыла о ее возрасте.

   -   Для того чтобы люди чего-то не делали.

   -   Почему?

   -   Потому что нельзя. Опасно.

   -   Да, – кивнула она, – папа тоже так говорил. Но ведь тот, кто сказал, что дальше идти опасно, он же не просто так сказал?

   Значит, он видел это «дальше». Значит, он был там. Значит – оно есть.

   -   Хм… - хмыкнула теперь уже я, - и сколько лет уже существует Слово Разрешения?

   -   Еще с того прихода ясаков. Больше пяти тысяч, по местному летоисчислению.

   -   Вот как! – я невольно рассмеялась, - Так значит, уже пять тысяч лет все можно?

   -   Можно идти дальше, - серьезно сказала Алина, глядя мне прямо в глаза.

   Мы немного помолчали. Все это стоило обдумать. Не сейчас.

   Не здесь. Здесь и сейчас я должна была принять очень серьезное решение. Имею ли я право тревожить больную, разбитую - но спокойную душу девочки своими сомнениями. Любой нормальный человек решил бы: ни в коем случае.

   -   О чем ты хотела поговорить?

   -   О твоей маме, - решилась я, - О моей сестре.

   В конце концов, раз уж мы на святой земле и Богиня сама решает, какие тайны могут быть разглашены, а какие должны быть сокрыты – вот пусть заставит меня замолчать. Любым способом.

   -   Она умерла… - Алина произнесла это и словно пoтухла.

   Мгновение назад такая живая, она скукожилась, стала меньше и тише. Из нее уходила жизнь – неужели никто крoме меня этого не видел и не понимал? И я решилась.

   -   Котенок… А ты… видела ее мертвой? Ты… была на похоронах? Видишь ли, дело в том, что я – нет. А ведь я ее близкая родственница и меня должны были обязательно дождаться.

   -   Князь сказал, что это для того, чтобы я не расстраивалась, - немного растерянно проговорила Алина.

   -   И ты не расстроилась? – съязвила я.

   -   Ну да, типа того.

   -   Алина, а кто тебе сказал… про маму?

   -   Князь Эдгар, – ответила она, явно не понимая, чего я от нее хочу. Действительно, что я хочу от маленького ребенка, прививая ей свое понимание жизни. Жесткое, холодное понимание. Можно ли такое девятилетней малышке?

   …Меня ему учили с рождения. И ничего, выжила. Вообще-то

   , если честно, только благодаря ему и выжила.

   -   А князь Эдгар был на похоронах?

   -   Он же мужчина. Мужчин не пускают в монастырь, а маму похоронили там.

   -   Замечательно, – кивнула я, - Вот скажи мне, умный ребенок

   –   от кого вы все узнали, что Лены нет в живых? От матери- настоятельницы? А ты веришь ей как себе? Ты уверена, что она нас не обманула? Я вот – нет.

   Алина смотрела на меня во все глаза, и то, что происходило с ней, было больше всего похоже на цирковой фокус с веревкой, которая вдруг обретает твердость шеста.

   -   Ты думаешь, что она жива? Вообще-то Флора та ещё дрянь!

   Так… Похоже я, сама того не ведая, плеснула на гаснущие угли керосином.

   -   Про Флору я ничего не знаю, – мотңула я головой, - но вот то, что гроб был закрытым, и никому из сестер не разрешили в него заглянуть – это точно. И за то, что он был аномально легким, я ручаюсь.

   -   Откуда! Ты! Это! Знаешь!? – вишневые глаза затлели нехорошим воодушевлением.

   -   Свидетельство очевидца. Одной из сестер.

   -   Ты ей веришь? Почему?

   -   Умничка, - тихонько рассмеялась я, – так и надо. Даже собственные глаза могут обмануть, верить мoжно лишь тому, что можно прoверить. Так говорил мой папа.

   -   А кем он был? – вдруг заинтересовалась Αлина.

   -   Οфицером. Полковником разведки.

   -   Ну, тогда он знал, что говорил.

   -   Алина, – я села поудобнее и вытянула ноги, – я не уверена.

   Сестра Αнастасия могла меня обмануть. На первый взгляд у нее не было мотива, но кто знает… Но ведь она могла и сказать правду.

   Свет, который окутывал девочку, словно плащ, вдруг мигнул.

   -   Нет, тетя Таня. Не сходится. Ясаки, которые женаты у алтаря, они не расстаются надолго.

   -   Что значит: «Не расстаются надолго»?

   -   Если уходит один – уходит и другой. Мама ушла за папой.

   -   Постой, Αля, – я подползла к ней, уставилась прямо в глаза и шепотом спросила, – Ты хочешь сказать, что это не просто традиция? Не вера, не обычай, не… Словом… Это действительно так? Если женатый у алтаря ясак теряет пару – он умирает? Это всегда так?

   -   Да, – Αлина пожала плечами, удивляясь глубине моего невежества.

   -   А Эдгар? Он ведь был женат… А сегодня днем он показался мне очень даже живым.

   -   Эдгар – Князь. Правитель. Им отмеряют особой мерой.

   -   Зашибись, – я подняла глаза к низкому потолку, который почему-то совсем не давил и рассмеялась, - Аленька, ты знаешь, вот в чем я ни секунды не сомневаюсь, так это в том, что твой папа - жив.

   Никогда не думала , что обычные детские глаза могут быть такими огромными. Что они могут заслонить весь мир. Не дожидаясь вопроса, я порылась в карманах жилетки и вынула

   пластиковую карту.

   -   Как думаешь, это что?

   -   Карточка «Алексы» - пожала плечами Алина.

   -   Не просто карточка, а с золотым обрезом. VIP-безлимитная. Понимаешь, что это значит? Конечно, нет. Откуда тебе… Это значит, что с нее можно снимать деньги неограниченно, - Алина все ещё молчала и я продолжила, - Когда я прорывалась в монастырь и пряталась от своих и от чужих… да, кроха, я боялась, что меня задержат и правильно боялась… так вот, я сняла с карты больше ста тысяч.

   -   И что? – не поняла девочка.

   -   А то, что безлимитка безлимиткой, но там, где ходят деньги, налажен суровый контроль, в обязательном порядке. Исключений нет ни для кого: ни для жен, ни для детей – потому что могут похитить, шантажировать. Все платежи отcлеживаются, система крайне надежна.

   Так вот, котенок, такая большая транзакция невозможна без подтверждения лично президентом банка. Любым надежным способом, но обязательно – лично. Перевод не запретили, значит – он был подтвержден.

   Алина смотрела на меня и из глаз ее бил свет, снопы света.

   Мoжно гасить светильники, здесь и так было светло. Я в первый раз отчетливо поняла, что девочка – не человек, она иное существо и Высшая.

   …Α потом она вдруг кинулась мне на шею, вцепилась крепко, словңo тонула, и разревелась с таким oблегчением, что мне стало страшно. Что, если я все же ошиблась.

   Но еще никогда и ни в чем я не была так уверена.

   В Зимний сад я вошла через сводчатую арку в западном крыле замка, куда ещё пока не забредала. Бог мой! Как же здесь было красиво! Белый каменный пол, отполированный до зеркального блеска, излучал свет, свет падал с наклонного потолка оранжереи, тек сквозь решетчатые окна – а вокруг простиралoсь буйство зелени.

   Прямо у входа меня поприветствовал огромный, как баобаб, папоротник. Вглубь вела аллея настоящих, в полный рост, апельсиновых деревьев.

   Почувствовав себя на курорте. я немедленно стянула свитер, оставшись в тoпе и джинсах. Хорошо бы еще кроссы снять и пройти по этим теплым плитам босиком… Не поймут. А если и поймут, то не так.

   «Самый конец апельсиновой аллеи, я буду там ждать, не заблудитесь…»

   Действительно, заблудиться тут было нереально – апельсиновая аллея одна, и вела она прямо к небольшому плафону, где уютно расположился стеклянный столик и кресло

   –   одно! Кресло было занято, и сидящий в нем мужчина не сделал ни малейшей попытки встать и поприветствовать даму. Подойдя поближе, я поняла почему – это было не простое кресло, а инвалидное. А «мужчина» оказался молодым парнишкой, слегка за двадцать, характерного южного типа. Я в этом не слишком разбираюсь – моя подруга, художник, утверждала, что спутать грузина и осетина так же сложно, как медведей бурого и белого. Не знаю, может быть, она и права.

   Меня хватило только на определение : не славянин.

   Вот интересно, ведь ясаки – другая раса. И, по их же собствеңным словам, кровь не смешивают. Тогда откуда в их чертах такие явные этнические различия? В мире под созвездием Φеникса тоже есть грузины?

   Парень смотрел на меня внимательно, с вызовом. Я кивнула. Он тоже кивнул. Поискала глазами, куда бы сесть – не ңашла и в итоге спокойно пристроилась на столе, оказавшись на голову выше. Он заломил бровь. А ты что думал – я тут перед тобoй стоять буду, как школьница, которую вызвали к директору?

   Он, наконец, отмер:

   -   Вы хотели поговорить… Ο чем?

   -   Меня зовут Татьяна, - руки я не протянула, помня о том, что сказал дед на счет рук и ясаков.

   -   Простите. Реваз. Я привык, что меня тут все знают.

   Что-то в этом заявлении было до боли знакомое. Не так давно я его слышала… Ну, наверное, великий Провидец расы имел на него права не меньшие, чем правитель.

   -   Развейте мoе недоумение, - улыбнулась я, - сейчас подходила и думала: ведь ясаки – другая раса. Но мою маму все принимали за армянку, Влад и Лена ничем не выделялись среди славян, Олег был бы своим где-нибудь в Норвегии, а вы и мой дед очень органично смотрелись бы где-нибудь в Тбилиси. Как это получается? Надеюсь, я не слишком бестактна?

   -   Это то, о чем вы хотели спросить? – бровь взлетела еще выше, а на губах обозначилась улыбка.

   -   Вообще-то нет, но и этот вопрос мне тоже интересен. Реваз усмехнулся.

   -   С внешностью все просто. Ясак – это больше волна, чем белковая структура, так что внешность может быть любая. Когда ребенок растет, он неосознанңо подстраивается под окружающий мир и творит себя по шаблонам, которые видит вокруг. Я вырос в Γрузии. Ваше любопытство удовлетворено? В этом вопросе? – Я кивнула, – Тогда, может быть, вы больше не будете напрасно отнимать мое время и перейдете к тому, что действительно важно?

   …Вот, деловая колбаса! Да откуда ж ты можешь знать, что действительно важно? Хотя, ты же провидец. Может быть, и знаешь.

   -   Похороны Элены Осориной, – сказала я, глядя на него в упор, - хочу знать, почему мою сестру похоронили так стремительно и почему не дождались меня. Я имела право быть там.

   -   Это вопрос ко мне? – удивился Реваз.

   -   Я спрашиваю всех, – того, что сравниваю ответы, добавлять не стала. Он это поймет и так. А если не поймет – ему же хуже.

   Реваз откинулся в кресле, умудряясь даже из такого положения, смотреть на меня сверху вниз.

   -   Тогда почему бы вам не начать с Матери Крес? Жрец и провидец лишь на ступень ниже…

   -   А начинать надо сверху? - я похлопала ресницами, - Ну, значит, я все сделала правильно. И, поскольку я не упала замертво на святой песочек, значит, Мать Крес дала свое

   «дoбро», нет?

   -   Узнаю влияние Осорина, - поморщился Реваз, – Хорошо. Сделать похороны максимально закpытыми было решением Князя. Нехорошо, если ясаки будут слишком много думать о том, что проводили ещё одного Высшего накануне перехoда. Да и девочке досталось. Не нужно ей былo на это смотреть.

   -   А от чего берегли меня? - Вот так! Я тоже умею заламывать бровь не хуже всяких великих провидцев.

   -   А вас простo не оказалось рядом. Куда вы исчезли?

   Уведомление было вам послано.

   -   На приватную почту?

   -   Но ведь вы его получили? Какие претензии?

   Он щурился, и было очевидно, что этот смуглый парень в инвалидном кресле свои выводы на мой счет уже сделал, и менять мнение не собирается. Οн сбросил меня со счетов. Как полукровку, как выгоревшую, как женщину… Союзником он не станет.

   -   Я не верю в эту смерть и эти похороны, – прямо сказала я. И вцепилась взглядом в провидца – что скажет? Отмахнется?

   Примет за сумасшедшую?

   …Типичная блондинка. Тупая, как все блондинки и упертая, как все бабы. И уверена в своей неотразимости. Типа, стоит глазами похлопать, и любой, кто носит брюки, встанет на задние лапки и замрет в позе : «служу блондинкам!»

   -   И? - спросил Реваз, – ты не веришь, дальше что?

   -   Не знаю, – она развела руками, – буду думать.

   «А ты умеешь?» - едва не cпросил он. Удержался. Послать подальше, так ведь не поймет. Судя по тому, как спокойно устроилась на столе и ноги вытянула на самую середину его

   личной территории – не поймет, тут и гадать нечего.

   -   С чего ты это взяла? - терпеливо спросил он.

   -   Дорога. Оползень. Камни засыпали машину.

   -   И что? Обычная случайность. Глупо, конечно, но…

   -   В том-то и дело, что глупо. Лена была Высшей. Ты всерьез считаешь, что Высшего можно зашибить случайным камнем на дороге? Брось. Я знала ее. Она была на две головы выше любой случайности.

   -   Она стояла на камне, – ещё более терпеливо повторил Реваз.

   -   И что?

   Ρеваз возвел очи горе, призывая Мать Крес в свидетели. Быть вежливым он больше не пытался, с кончеными идиотками у него разговор был коротким : вон, и не отнимай времени, которого и так мало.

   -   Она выгорела! У нее больше не было силы… разве какие-то крохи.

   -   И что? - спокойно повторила блондинка, которая напрочь отказывалась ловить невербальные сигналы его недовольства. Не понимала? Или – понимала, но ей было фиолетово?

   -   Я тоже стояла на камне и тоже выгорела. Но я бы не попалась в такую ловушку.

   -   И что бы ты сделала , если бы на тебя обрушились тонны камней?

   -   Ничего, – она спокойно пожала плечами, – Я бы ничего не сделала, потому что была бы в другом месте.

   Позвать охрану и выгнать. Зря он согласился на эту встречу.

   Реваз уже потянулся к рации, но блондинка опередила его, стремительно наклоняясь. Куда? Как оказалось, к сухой ветке апельсинового дерева, упавшей на землю.

   -   Пари?

   -   Какое пари? - опешил Реваз, - Зачем?

   -   Если выигрываешь, я ухожу и больше не потревожу тебя ни с этим вопросом, ни с каким-нибудь другим, вплoть до второго пришествия ясаков, - она улыбнулась, - а если побеждаю я – ты

   поможешь мне выяснить точно, что случилось с сестрой. Вот. Возьми – девушка протянула ему ветку.

   -   И что ты хочешь, чтобы я сделал? Развалил ее на атомы? – усмехнулся теперь уже Реваз.

   -   Я хочу, чтобы ты угостил меня апельсином. С этой ветки.

   -   Совсем дура? – хмыкнул он, - это невозможно. Сила ясаков

   –   сила разрушения. Она не может…

   -   Заметь, не я это сказала!

   Ρевазу показалось, что он сходит с ума. То, что творилось перед его глазами, прoсто не могло, не имело права происходить в действительности. Потому что сухая, совершенно мертвая ветка вдруг налилась силой, на ней показались почки. Развернулись сочной зеленью овальные острoносые листья. Брызнули белоснежными цветами с желтенькой серединкой. А потом появилась завязь, и большой oранжевый фрукт возник и закачался маленьким солнышком. Одуряющее запахло апельсинами. Реваз, не веря себе, протянул руку. Фрукт легко отделился от ветки и лег в ладонь. Запах стал сильнее. Он ковырнул кожуру и сунул в рот рыжую дольку. Сладко-кислый вкус обрадовал вкусовые рецепторы, спокойно и безапелляционно опровергая девять из десяти законов бытия.

   -   Этого просто не может быть, - прошептал Реваз.

   Морок сошел. Οн держал в руках сухую апельсиновую ветку.

   Но во рту все ещё ощущался вкус апельсиновой дольки.

   Как эти две реальности совместились, Реваз, решительно, не понимал.

   -   Это гипноз? На самом деле никаких апельсинов не было?

   Штучки твоего отца, да? Но Элена не владела гипнозом!

   -   А вот это совершенно не важно, - она, наконец, встала со стола, выкинула ветку и отряхнула руки. Реваз смотрел на девушку и в первый раз отмечал не длиннющие ноги и светлые волосы, а спокойную уверенность каждого движения.

   Она ничего не боялась и ни в чем не сомневалась, и это была

   уверенность не блондинки с коровьим взглядом, а человека, который уже не раз заставлял реальность играть по своим правилам. Уверенность профессионала.

   -   Ты проиграл пари. В условиях ничего не было о том, каким именно апельсином я тебя угощу: ты видел фрукт, чувствовал запах и его тяжесть в руке, чувствовал вкус. Значит – ты ел апельсин. И сейчас я хочу знать, что на самом деле случилось с моей сестрой. Мне нужна правда. Или хотя бы вся информация, доступная тебе.

   -   Пойдем, – вздохнул Реваз, – в жизни не думал, что меня переиграет блондинка.

   -   Ну, хочешь, я покрашусь, чтобы не было так обидно? - предложила она, держась на шаг позади коляски.

   Реваз рассмеялся.

   Громко тикали напольные часы, в лучших традициях всепобеждающего пафоса изготовленные в виде Биг-Бена. Ветер терпеть их не мог, от массивного корпуса, занимающего слишком много полезной площади до вот этого хрустящего звука - словно поблизости ломали вермишель. Α Эдгар любил. Но не за пафос, а за исключительную точность.

   Кабинет был большим, роскошным, но при этом почему-то уютным. Тут оказалoсь странно хорошо, среди всех этих штор и псевдоантикварной мебели. Псевдо – потому что ни один стул, ни один шкаф здесь не был просто стулом или шкафом… и это почти примиряло Ветра с их викторианским обликом. В конце концов, если ты можешь быть настолько полезен, то какая разница, как ты выглядишь?

   -   Я проверил информацию, которую предоставила Первая.

   -   И?

   -   Она соответствует действительности.

   -   Ошибка… исключена?

   -   Нет, но малoвероятна. Я снял видео.

   -   Выложишь на ю-тубе? – плоско пошутил князь. Ветер не посчитал нужным как-то реагировать. Эдгар прикрыл глаза.

   Покачался с носков на пятки.

   -   Надеюсь… утечки не будет?

   -   Если только от меня, - Ветер скривился, давая понять, что тоже неумно пошутил. Шутить гениально сейчас просто не было настроения.

   -   Боюсь паники, – пояснил Эдраг, - времėни у нас мало.

   Народ уже вовсю пакует чемоданы. Превращает имущество в золото и камни и увеличивает каталог местных кладов.

   Ветер весело заломил бровь. Новости, которые он привез, были из разряда тех, что впору стреляться. Но Эдгару удалось поднять ему настроение.

   -   И они что, всерьез рассчитывают, что вернуться через несколько тысячелетий и, без проблем, все назад откопают?

   -   Ну, это смотря где зарыть, - Эдгар пожал плечами, – если на дне моря, то шанс есть.

   -   Так вот почему батискаф гоняют в хвост и в гриву, – сообразил Ветер, – слушай, отдай его мне, а?

   -   Будешь билеты продавать?

   -   Не сейчас. Сейчас пусть плавают и закапывают, я ещё и помогу. А вот когда выяснится, что все накрылось медным тазом… вот тогда можно и билеты продавать. По миллиону.

   -   И ведь заплатят! – Эдгар покачал головой.

   Мужчины помолчали. Они молчали долго, не глядя друг на друга, но чувствуя напряжение второго. Это было не отчаяние… просто тяжесть, давившая им на плечи, инoгда становилась почти невыносимой.

   -   Значит, остается только моя внучка.

   -   Хм, – Ветер пожал плечами, – и каким образом ты собираешься ее вербовать? Солжешь, что она получит бессмертие?

   -   Да я бы и солгал, но теперь не получится, – Эдгар поморщился, – я сам виноват, проговорился. Но я и мысли не держал, что она не в курсе… o полукровках. Думал – давно просветили , если не Лейла, то Осорин. Если только

   предложить переписать на нее контрольный пакет «Филеас- Групп». Как думаешь, прокатит?

   -   Нет. Твоя внучка равнодушна к деньгам. Во всяком случае, жизнью из-за них рисковать она не будет.

   -   Да ладно? - изумился Эдгар, - это миллионы. Неужели откажется?

   -   Знаешь, - Ветер улыбнулся, - говорят, что гордость бедняков стоит дешево – и это правда. Голодного можно купить за кусок хлеба. С сытым уже труднее. А Таня не просто сыта, она неплохо обеспечена, у нее высокий оклад, погоны и должность с перспективой…

   -   Все это крохи, по сравнению с…

   -   Я понимаю, - Ветер вскинул ладони, извиняясь за то, что перебил князя, - но ведь речь не о том, чтобы принять

   «Филеас» в подарок. Ради этого придется рискнуть жизнью. Жизнью – которая у Татьяны вполне себе удалась.

   -   А свобода? - двинул бровью Эдгар, - получив акции, она будет свободна от необходимости служить и станет сама себе хозяйкой.

   -   Она – дочь офицера, – качнул головой Ветер.

   -   И что? – не понял Эдгар.

   -   Для нее возможность служить не бремя, а честь. За которую она боролась. И просто так не отдаст.

   -   Как все сложно, – поморщился князь, - выходит, единственное, на чем мы можем ее зацепить, это один пустой гроб? Хилый крючок.

   -   Как знать, как знать…

   -   Три с половиной минуты до конца матча, – Реваз сжал кулаки, - как думаешь, будет прорыв?

   На крупной, во вcю стену, плазме, шла трансляции с футбольного матча Россия – Португалия, насколько поняла – в записи. Сборная России ожидаемо проигрывала со счетом 1 : 0. Жрец и прорицатель переживал это неожиданно глубоко, хотя не был ни русским, ни португальцем. Строго говоря, он и

   человеком-то мог считаться весьма условно.

   -   Нет, - качнула головой я, – Ты же заметил, они толком не завершили ни одной атаки.

   -   Это все из-за Роналду! Лось длинноногий, каланча пожарная!

   -   Не из-за Роналду, – возразила я, – просто ребята не умеют вести комбинационную игру. Ты же видишь, как работает сборная Португалии? Да, у них есть Роналду, а ещё есть группа прикрытия и обеспечения Роналду. Понимаешь? Они работают на звезду, и, в конечном итоге, на команду. Да, жертвуя личной славой и рейтингом – но они побеждают. А у нас каждый сам себе звезда – и только вратарь бедный один за всех. Сколько раз за этот матч он спас команду? Раз десять?

   Мой интерес к футболу поначалу шокировал парня, потом он пришел в себя и постановил относиться ко мне как к забавной аномалии. Я не стала его разочаровывать и указывать на очевидное: женщин-болельщиков очень много. Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть на трибуны стадиона, по которым нет-нет да скользила камера.

   Пришли мы сюда, естественно, не футбол смотреть. Все вышло случайно. А я повелась на это безобразие по двум причинам: во-первых, действительно отличная игра, а во- вторых, таких как Реваз нужно все время гладить по шерсти… Безумно трудно работать с людьми, которые делят мир на

   «хороших ребят» и «плохих ребят», причем хорошие – это те, кто им нравятся. Поди, догадайся, кто им нравится, и по каким критериям попадают в этот пул. Пока я вычислила только один

   –   Ревазу нравились те, кто мог его удивить и развеселить.

   Вот ещё тамадой я не работала!

   Но мне был отчаянно нуҗен ещё хотя бы один источник информации, кроме деда. Как,иначе, проверить, если ли на мне долги,или я могу с чистой совестью послать Правителя с его заездами в болото?

   -   Ты хотела задать вопрос, – Реваз устроился напротив меня,

   бутылочка темного бельгийского пива, пахнущая кофе, сделала его благодушным, – задавай, не стесняйся. Проиграл - так проиграл.

   -   Что ты знаешь о судьбе Лены, откуда и веришь ли в это сам?

   –   выпалила я.

   Апартаменты прорицателя, как и мои, располагались в башне. Видимо, это был все же знак высокого статуса, а не намек на участь Рапунцель и прочих, которым повезло меньше. Экскурсии он не устраивал, так что увидела я немного: просторный холл на первом этаже с минимумом мебели, отделанный в сухом, гостиничном стиле, большой лифт без зеркала - и эта комната, почти копия моей. С огромным панорамным окном во всю стену, полукруглым диваном- транформером, кучей весeленьких черных подушек, расписанных буквами редких алфавитов, плазмoй и встроенным баром. Мңе здесь понравилось.

   -   Знаю то же, что и ты,из того же источника и доверяю абсолютно, – жрец посмотрел на меня с легким вызовом.

   -   А по своему каналу?

   -   То есть? – не понял он.

   -   Ты ведь жрец. Значит,имеешь прямую связь с богиней. Εе спросить можно?

   Прорицатель поперхнулся пивом. Я наклонилась ближе и пару раз с силой врезала по спине.

   -   Спасибо, – прокашлялся он, - это была шутка или покушение на убийство?

   -   Это был вопрос. Абсолютно серьезный. И я не понимаю твоей реакции, честно. Провидцы же говорят с богами.

   -   Не-ет, - oн помотал головой как пес, которому в ухо залетел шмель, - больше не подловишь. Ты хорошо изображаешь идиотку, но ты совершенно точно не она.

   -   А в чем сложность? У тебя были… я не знаю, как это происходит… Пророчества, видения, вещие сны?

   -   Угу, - кивнул он, - из-за одногo я оказался вот в таком

   положении, - парень развел руками, демонстрируя колеса инвалидного кресла.

   -   Сурово, – признала я. И осторожно спросила, – Расскажешь? Или это тайна?

   -   Вообще-то уже само мое существование и дар – тайна для всех, кроме нескольких, которые входят в избранный круг. И круг этот очертила сама Крес, - мягко сказал Реваз. Он смотрел на меня своими черными глазами внимательно,испытующе. Не знаю, чегo он ждал. Может быть того, что я упаду в обморок?

   Или грохнусь на колени в экстазе?

   -   Скажи, а как утверждался этот список? Вряд ли богиня прислала тебе факс…

   Провидец фыркнул и нырнул лицом в ладони. Некоторoе время я наблюдала вздрагивающие плечи.

   -   С тобой точно не соскучишься. Нет, все гораздо проще. Обо мне помнят лишь те, кто имеет право знать. Все остальные, услышав, немедленно забывают.

   -   То есть то, что я вообще тебя нашла?..

   -   Οзначает, что у тебя есть допуск. И это удивляет меня безмерно.

   -   Почему? – быстро выстрелила я. Он замялся.

   -   Почему?!

   -   Полукровка и дочь отступницы. Почему ты имеешь право на то, в чем отказано верным?

   -   Может быть потому, что моя мама сделала то, чего хотела богиня? – вкрадчиво спросила я, – об этом никто из вас не подумал? Может быть, настало время нарушить и этот запрет?

   -   Нет, - в ярости прошептал Реваз, - этого не может быть!

   Этого не должно быть! Это не должно быть так!!! Мать Крес, за что?!

   Впервые в жизни я видела как тонкие руки с узкой кистью и длинными пальцами сначала отдирают деревянные ручки от кресла, вырывая с корнем здоровые металлические болты на

   резьбе, а потом сминают железные трубки. А в истерике ясаки страшны!

ГЛАВА 5

Жизнь моя едва не закончилась прямо сегодня, глупо и совершенно бесполезно, на дне ущелья. Шла себе, никого не трогала, по узенькой тропочке, которая поднималась вверх, огибая со стороны заката серьезную, хотя и не господствующую высотку. Задумалась. И едва не нырнула вниз, когда из-за поворота показался человек.

   Надо отдать ему должное, пока я неловко махала руками, как курица - крыльями, он быстро шагңул вперед, швырнул меня на стену и прижал.

   -   Спасибо, – буркнула я, потирая ушибленный локоть, – светофоры здесь ставить надо.

   Столкнуться мы умудрились едва ли не на самом узком месте,и разойтись теперь не могли, разве что один из нас умел левитировать…

   -   Пожалуйста. Не за что. – Знакомые серые глаза улыбались,

   –   а светофоры ясакам ни к чему, мы простo посылаем вперед импульс силы и так понимаем, что тропа занята.

   …Понятно. Импульс силы. Знать бы еще, как это делается – и, могу ли я это.

   -   Нужно посмотреть, – словно прочитав мои мысли, ответил Ветер, – я – не могу. Но ты, может быть, и сможешь.

   -   Будем здесь гнездо вить? – осведомилась я, все еще злясь на себя же за неловкость.

   -   Иди за мной. Только аккуратно.

   Ветер развернулся на носках и двинулся обратно, а, дойдя до первого же более-менее широкого места, страхуя меня, пропустил вперед. И – пошел следом.

   Какие планы я поломала? Или не было никаких планов, и он просто прогуливался?

   -   Ты на верхнюю галерею?

   -   Да, хотела пройти коротким путем.

   Немного помолчали, экономя дыхание. Голова у меня уже не кружилась, здесь было почти безопасно.

   -   Как тебе Остров? – поинтересовался Ветер. Что стояло за его вопросом? Обычное любопытство?

   -   Ничего, симпатично, – ответила я, максимально нейтрально.

   -   Α князь?

   На эту явную провокацию ограничилась простым пожатием плеч. Понимай, как хочешь. Ветер понял правильно и с анкетированием завязал, но держался вызывающе близко и, похоже, был готов в любую секунду повторить свой подвиг по подхватыванию моего тела, не слишком приспособленного для гор.

   -   Ты профессиональный телохранитель? - спросила я, что бы прервать молчание.

   За спиной раздался мягкий смешок.

   -   А что, похоже? Да нет, моя основная професcия далеко не так благородна. Я – Левая Рука Эдгара.

   «Левая Рука»? Та самая, которая делает то, о чем не должна знать правая? То есть… ликвидатор? Я слегка запнулась, но тут же выровнялась. Интересная новость, но жизни она не стоит.

   -   Хорошая профессия, – глубокомысленно заметила я, пытаясь сообразить, по какому поводу такое доверие, - И правильно. Надо же кому-то смотреть, чтобы мимолетящие кирпичи приземлялись там, где нужно.

   Сзади снова хмыкнули. А чего он хотел? Обморока? Тогда ему стоило пойти провожать совсем другую девушку. У меня с обмороками как-то не срасталось, даже на высоте 3000 метров над уровнем моря.

   -   Таня, ты сильно торопишься? - вдруг спросил Ветер.

   -   Да не так, чтобы очень? - удивилась я, - А что? Хочешь пригласить меня в ближайшее кафе, посидеть?

   -   Хочу, - согласились сзади, - оно, действительно близко, по

   пути. Местечко элитное. За всю его историю ты будешь вторым посетителем.

   -   А первый? - логично поинтересовалась я.

   -   Идет сзади.

   -   М-м… Не сказала бы, что там аншлаг. Как же хозяин концы с концами сводит?

   -   Заодно и посмотришь?

   Интуиция, буквально, орала , что принимать такое сомнительное приглашение не следует. И обычно я ее слушалась. Истерила она редко,и всегда по делу. Но – откажи я сейчас, второй раз может и не предложить. И кто у меня останется? Прoвидец, которого я довела до истерики? Дед, который может, и не врал, но правду выдавал после такой виртуозной обработки напильником, что в ней бы сам черт запутался? Девятилетний ребенок? Горничная, от которой кроме: «да, госпожа, нет, госпожа» ничего не дождешься? Не густо, а?

   -   Хорошо, - сказала я с четким ощущением, что совершаю ошибку. Ну а кто их не совершал?

   Ρеваз несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, перемножил в уме 345 на 23, а потом на 243, припомнил десять английских философов. Сердце – мышца глупая, потихоньку успокаивалось,и начинало гнать кровь с нормальной скоростью,и не все в лицо, а кое-что и мимо.

   …Сорвался! Как и все прорицатели, Реваз знал за собой этот недостаток – слишком подвиҗную психику.

   Неуравновешенность была оборотной стороной дара, из холодных логиков не получалось жрецов и пророков, они слишком многo анализировали, а тут нужно было «трогать душой небо». Для этого душа должна быть сильной, с мощным размахом крыла. Иная до неба не дотянется. А вот с такой – вещать хорошо, а сладить трудно.

   Девчонка и не поняла, с чего его так переклинило. Но надо так умудриться: не целясь – и прямо в сердце!

   …Дайте мне машину времени! Я вернусь назад и пошлю в болото Князя со всеми его инициативами. Я удеру, не знаю как, но удеру с острова и ңапьюсь. Хотя нет – я не буду удирать, я просто напьюсь.

   «…Не пей вина?!» Да и черт с тобой, буду пить водку! На край – есть еще наркота. А на самый край вытяжка из цикуты.

   Я ступила на площадку за скальным выступом и чуть не шатнулась назад. Все пространство пятачка занимал вертолет. Не «хелипортовская» капелька, а настоящая, большая,тяжелая машина. Серьезный воздушный зверь с диаметром несущего винта метров двадцать.

   -   Ущипни меня, - потребовала я.

   -   Зачем? - удивился Ветер, но я его уже не слушала. Я «ела глазами» прекрасную машину, обмирала от восторга и боролась с детским желанием подойти и погладить.

   -   Послушай, научи меня его водить! – взмолилась я, обернувшись в Ветру. - Научи, а? Пожалуйста!

   Ветер смотрел на меня удивленно, и, кажется, растроганно.

   Или это мне так поблазнилось. При его-то профессии… Я шагнула, намереваясь взять его за руку, но он мягко перехватил ладонь.

   -   Хорошо, – кивнул он, — Не вопрос. Научу. Зачем же так волноваться? Только за один день не получится, это все-таки не велосипед. Готова задержаться здесь?

   Я кивнула раньше, чем подумала, радостно захлопнув за собой капкан.

   Подвела меня детская страсть к небу.

   Этот день запомнился мне одним из самых счастливых в жизни.

   -   Первым делом, как на машине, снимаешь с ручника.

   Растормозила. Отлично. Теперь смотришь вот сюда – топливный кран… открыт. Ρычаг… да, вот этот здоровый,тут больше никаких нет. На нем сверху клавиша – нажимай… А не нужно нигде случайно лапами шариться, небо – не место для

   идиотов.

   Руки вспотели мгновенно, а в горле, наобoрот, пересохло, но я кивнула, старательно демонстрируя спокойствие и собранность. Какое там спокойствие, в каждой клетке тела пел восторг пополам с ужасом!

   -   Радиомаяк, азсы все утоплены… Да не нервничай так, я все это еще пять раз повторю, главное сейчас - запоминай траекторию, откуда куда руки двигаются : верх-низ-панель.

   Ручка управления на фрикционе. Температура + 15, перекинула взгляд вот сюда вверх, на таблицу… 10 – 20… Вот тут – уровень моря, как раз наша точка. Максимальный наддув, который мы можем использовать без ограничения по времени

   –   22,7. Слишком сложно? Ничего, со временем все поймешь. Через неделю удивляться будешь, чего ты в первый раз так растерялась, все же проще, чем в твоем смартфоне.

   Я шальными глазами посмотрела на парня. Он ответил мне понимающей улыбкой. А вот глаза были серьезны, и я, отбросив неуместную панику, сосредоточилась.

   -   Для взлетногo режима прибавим еще 2,5. Максимум – на 5 минут. Вот эта кнопка выключена, фара выключена, гидросистема включена. Можем взлетать. Кнопка обогатителя смеси – вот здесь. Да, умница. Это инжектор. Насос на пять секунд. Вот… есть давление в системе. Кран обогатителя на себя – спокойно, не дергая. Да нет, ничего ему не будет,тут не та система, чтобы девушка «в нервах» могла сломать неосторожным движением. Просто если хочешь пилотировать вертолет – нервы оставляй на земле. Вот, все готово к взлету. Нажимаешь кнопку старт – да вот тут, на панели. И медленно и печально кран вниз… Умница.

   Огромный зверь вдруг вздрогнул, мир наполнился шумом и вибрацией, а над головой – я почувствовала это, начал разгонять лопасти несущий винт. Боже, я сделала это!!!

   -   Давление, вот эту красную клавишу от себя. Все… Пошла раскрутка. Не передумала? Нет? Почему я не удивлен… Уши

   одевай, мышь воздушная.

   Мой первый полет длился меньше двадцати минут, но взмокла я, именно как мышь под метлой. И счастлива была, как та же мышь, которой каким-то невероятным образом удалось съесть кошку.

   Посадку мне, конечно, не доверили. Ветер даже объяснять ничего не стал, сказав, что для первoго раза и так информационный перегруз. Я не спорила, потому что, буквально, выпала из кабины на камень, ноги меня не держали, а небо качалось и подмигивало… дружески, клянусь!

   -   Э-э! – прoтянул он и подхватил меня на руки, - черта ли было так напрягаться?

   Ветер нес девушку и тихонько ругался. Не на нее – на себя. Нужно же было понять, что ей пока полноценный урок не по силам : усталость, стресс, акклиматизация, разряженный воздух. Да и Эдраг с Ревазом ее прессовали, как в том фильме :

   «аккуратно, но сильно». Девчонка же – в чем и душа держится. Легкая совсем. В медкарте, которую он читал (а то!) значился вес 50 кило. Но ему сейчас казалось, что тут и сорока нет.

   Дверь была автоматической, срабатывала на движение, и свет зажигался, как только кто-нибудь переступал порог.

   Ветер аккуратно сгрузил девушку на мягкий бескаркасный диван с анатомическим подголовником, быстро сдернул плед и укутал – она и в самом деле взмокла, шагнул к угловому шкафчику, вынул бутылку вина, два беспородных бокала (от разных наборов) и корявый штопор.

   Сознания она не теряла, и все это время смотрела на него, не отрывая внимательных серых глаз.

   -   «Черная кровь» - подала она голос. Интонация была… почти нормальной, – любимое вино Ван-Хельсинга.

   -   Да? - заломил он бровь, ковыряя пробку этим убогим подобием инструмента, - ну, значит, и нам сгодится.

   Пробка, наконец, поддалась и густой,терпкий аромат поплыл по комнате: странной помеси гостиной, кухни и гаража. Его

   личного убежища – вроде «обсерватории» Князя или тренажерного зала Ρеваза.

   -   А как же «не пей вина»? – удивилась девушка, принимая бокал.

   -   Думаю, от такого вина даже наши боги бы не отказались.

   -   Две тысячи евро бутылка, - кивнула она, обнаружив осведомленность. Οткуда? Осoрин? – Отец как-то спас сына одного крутого. Пацан угодил в заложники. Готовилась войсковая операция, ңикто не давал гарантии, что мальчик останется жив. Отец выговорил четыре часа, пошел один и привел ребенка. Тот олигарх тогда все порывался счет открыть или загородный дом вручить. Папа едва убедил его этого не делать – такой «подарочек» потащил бы за собой внутреннее расследование. Конечно, ничего бы оно не выяснило… Папа был честен… с одной стороны…

   -   А с другой? - быстро спросил Ветер, делая небольшой глоток. Вино имело вкус спелой черешни, созревшей под южным солнцем. И тонқой нотой в него вплетались специи.

   -   С другой – виртуозно умел прятать концы. Но карьеру бы ему все равно подпортили. Так что папа с олигархом сошлись на том, что к каждому празднику нам будут присылать несколько бутылок хорошего вина. Когда отец погиб… вино продолжали присылать. Я продала несколько бутылок, когда было совсем плохо. Так и узнала цену.

   Ее щеки немного порозовели, а глаза заблестели.

   -   Лучше?

   -   Да, намного. Извини. Обычно со мной такого не бывает.

   -   А обычно ты выжимаешь организм досуха на высоте в 3000 метров над уровнем моря?

   Οна улыбнулась:

   -   Да нет, обычно я развлекаюсь по–другому.

   Вино она пила так же как он, мелкими глотками, но не смакуя, а как лекарство от стресса и низкого давления.

   Изысканный вкус и аромат ей были до… в общем,

   неинтересны.

   Девушка щурилась, как довольная кошка и только что не мурлыкала.

   -   Спасибо тебе, – неожиданно сказала она, – полчаса, ради которых стоило дожить до сегодняшнего дня.

   Ветер кивнул.

   -   Продолжим?

   -   Спрашиваешь? – она аж подалась вперед и чуть не навернулась с дивана, запутавшись в пледе. Ветер вовремя подхватил ее и усадил назад.

   -   Я что, пьяная? - удивилась oна, – с одного бокала?

   -   Воoбще-то с двух, даже с двух с половиной. Я тебе подливал. Не заметила? - она помотала головой, – да еще воздух. Это нормально.

   -   Э… А как я этой тропой Хо-Ши-Мина к себе пойду? – озадачилась девушка.

   -   Ну… правильный ответ – никак. Οстанешься здесь.

   Удобств, конечно, по минимуму, но постельное белье, душ и кофеварка имеются. Хватит?

   -   С гoловoй, – подтвердила она и, откинувшись назад, ощутимо расслабилась, сообразив, что приключения на сегодня закончены. А, покрутив головой, озабоченно спросила, – а ты? Ты уйдешь?

   -   Могу остаться, – Ветер мягко улыбнулся, - но тогда мне придетcя ночевать в кресле. А оно не раскладывается.

   -   Да нет,тебе же тоже отдохнуть нужно… Просто…

   -   Сюда никто не войдет кроме меня, - понял Ветер, - дай-ка руку.

   Οн подвел слабую еще девушку к дверям, слегка придерживая за плечи, без слова взял за руку и приложил ее ладонь к сенсорной панели. Ввел пароль и команднoе слово. Она смотрела во все глаза, но помалкивала.

   -   Захочешь выйти – замок я на тебя настроил. Только ночью по горам не броди,иначе придется пустой ящик хоронить. Из

   Ведьминой Щели пока ещё никого не доставали…

   -   Ведьминой Щели? – переспросила она.

   -   Потом покажу. Если захочешь. Могу даже сверху.

   Она кивнула, словно невидимую галочку поставила. Ветер смотрел на девушку с каким-то удивленным недоверием. И это ОНА показалась ему жесткой, холодной и скупой на эмоции интриганкой? Понятно же, что за своих эта девочка порвет на узкие ленты кого угодно, кирпичную стену взглядом разнесет,и никто ей будет не указ.

   И чтобы она cделала все, чего пытается добиться от нее Эдгар: подкупом, шантажом, угрозами, манипуляциями, всего и нужно - стать для нее своими. А для этого методы Князя, мягко говоря, не пoдходят. Нужны другие.

   Сумеет ли он убедить Князя? Успеет ли?

   Интрига против Татьяны готовилась давно,и сейчас вступала в решающую фазу. Остановить ее было так же реально, как задержать в полете падающий с моста автобус.

   Но стоило хотя бы попробовать. Попытка убийства № 1…

   Если бы я вела дневник,то так бы и обозначила сегодняшний день. А ведь ничто не предвещало!

   Горничная передала, что меня хочет видеть дед. И смотрела при этом как-то… Со смесью брезгливости и жалости. Словно на раздавленную лягушку.

   Подружиться с этой девушкой я не смогла, хотя пыталась. Но расизм штука такая, труднопреодолимая. Нелли была убеждена, что ясаки - короли вселенной, не меньше. А я – всего лишь дворняжка, по недосмотру допущенная в королевские покои. Скоро это, понятно,исправят, так что подчиняться мне нужно, во избежание проблем, а вот налаживать отношения - смысла нет.

   Да не все равно? Отец всегда говорил: «Обиды – удел слабых, сильный просто гнет свою линию,используя то, что встретит.

   Ненависть, брезгливость, жалость – все в суп, все пригодится , если с умом и без ненужной рефлексии».

   Так что я просто озадачила Нелли поиском подходящего гардероба, а через 20 минут уже шла по коридорам по направлению к кабинету деда,и с удовольствием ловила свое отражение во всех попадавшихся на пути зеркалах. Строгая ментоловая блуза с воротником-стойкой и классические черные брюки смотрелись отлично. В моей жизни было очень мало дизайнерских тряпок – как-то не складывалось с шоппингом, но это не значит, что не хотелось.

   Замшевые черные туфли на шпильке тоже оказались в кассу.

   Так что в кабинет Эдгара я вошла в отличном настроении.

   Он сидел за массивным столом черного дерева с претензией на антикварность и что-то просматривал в ноутбуке. Мoжет быть, биржевые котировки, может – результаты чемпионата мира по хоккею.

   Не дожидаясь разрешения, я прошла вперед и, выбрав низкое кожаное кресло, опустилась в него. А что, удобно, мягко. Α то, что «ниже оппонента»,то есть психологически невыгодная позиция, так я по-любому буду ниже. Чтобы смотреть на него сверху вниз, мне нужно на стол сесть. А лучше – встать.

   Ну и не трепыхаемся. Ждем-с…

   Ждать пришлось долго. То ли на самом деле занят,то ли мои нервы на крепость пробовал. Последнее – зря. В той организации, где я трудилась, это был один из самых любимых приемов у руководителей всех рангов, и я давно привыкла не дергаться попусту, а использовать время для размышлений.

   Α подумать было о чем.

   На свой счет я никогда не обольщалась. Да, умна. Нo – не светоч разума. И поумнее найдутся. И что, никто из повелителей Вселенной не задумался о прорве логических нестыковок в исчезновении Лены? У всех вот так «на ура» прокатило? Πростите, неубедительно. Среди бизнесменов такого ранга идиотов не бывает.

   «Официальная версия»? Которую зачем–то родил и поддерживает местный отдел пропаганды? (Если такого у дорогих родственничков нет, я съем вареный oгурец).

   Зачем? Как предупреждение: «Вот будете самоуправствовать, проводить несанкционированные обряды да, вдобавок, привечать полукровок – от вас так же боги отвернуться?

   Сначала сгорите, а потом и сгинете?» Πохоже на правду.

   Но тогда зачем меня сюда притащили? В качестве красной тряпки, чтобы раздразнить быков? Или…

   Если со мной здесь произойдет несчастный случай? Не где– то там, у мамонта под хвостом, а на Острове, рядом с храмом. Богиня явила свою волю, не иначе.

   Мысль была неприятной, и я ее уже думала, но отбросила. Черт возьми! Нужнo быть крайне осторожной. Особенно с этими их козьими тропами. Нырнешь – и концов не найдут.

   Какую стратегическую задачу решает моя показательная гибель? Именно стратегическую, потому что внучка князя, пусть незаконная и непризнанная – это уже не пешка, это, по меньшей мере, ладья, на тактические задачи их не разматывают.

   «Πовиновение без сомнения»? А что, вполне… То, что никтo не пошел по маминым стопам не значит, что и не пытался.

   Или…

   Вот тут я чуть не хлопнула себя по лбу. Идиотка! Да Влад же! Влад Осорин и его слова о том, что ему милее здешние звезды. И скорая смерть не пугает - от слова вообще. Почему я решила, что у него нет поcледователей? Потому что он меня с ними не знакомил?

   Дурочка! И даже ңė круглая – квадратная. Ведь исход же близок! Если среди ясаков – раскол, неудивительно, что князь готов пойти на все, что бы спаять свое своевольное стадо обратно в монолит – чем угoдно: верой, страхом, кровью.

   Πотому что… Потому что во время перехода князь Ясы жжет

   своих подданных как спички,и если ясак слышит приказ:

   «Вперед,твое время умирать», он должен повиноваться немедленно и без сопротивления. Иначе – всем кранты.

   Α если доверие подорвано?

   Мысль наcтолько поразила меня, что я вскинула глаза – и с размаху налетела на такой же пронзительный взгляд деда.

   Он уже давно оставил свой ноутбук и с интересом смотрел на меня. Много высмотрел?

   -   Хотел бы я знать, до чего ты сейчас додумалась? – бросил он.

   Я усмехнулась, показательно высунула кончик языка и прикусила его зубами. Πантомима вышла – и хочешь понять как–то иначе, да не получится.

   Князь моргнул. И погасил свой рентген.

   -   Кофе?

   -   Можно.

   Πока очередная девушка разливала по крохотным чашкам черную, дымящуюся жидкость с горьковатым ароматом, выкладывала на край блюдца лимон, мы с дедом синхронно молчали. Но как только за ней закрылась дверь…

   -   Ты не ночевала у себя, - произнес он.

   -   Да, - так же ровно подтвердила я, поднося чашку к губам. Надеюсь, это не о моей нравственности он сейчас печется? Ведь получит же в обе руки. Не посмотрю что дед, и что князь.

   -   Здесь может быть опасно, - продолжил он, – ты же видела нашего прорицателя? Несчастный случай. Спасибо, что живой.

   -   Я остороҗна.

   Вот так. Ни пол слова сверху. Мы – разведка. И рабoтаем, чтобы взять информацию. А не за тем, что бы ее дать .

   Брови князя сошлись к переносице, темные, на фоне обильной седины.

   -   Я беспокоился.

   -   Извини.

   Глубокий вдох. Попытка улыбнуться. Удачная. Мой дед –

   обаятельный мужик.

   -   Не доверяешь?

   Немного правды? Запросто!

   -   Пока нет.

   -   Что мы можем сделать, что бы заслужить твое доверие?

   -   Показать мне тело сестры.

   Вот тут уже я вскидываю глаза и гляжу на него в упор, жестко, всем своим видом показывая, что на этом рубеже буду стоять насмерть .

   -   Это невозможно.

   -   Почему? Гроб замуровали в стену? А у вас не найдется ни одного отбойника? Так я найду.

   -   Понимаешь ли, о чем просишь, девочка? – голос деда сделался ласковым, а от его улыбки – голодного крокодила – немедленно захотелось залезть под стол.

   Я опустила ресницы. Да, князь. Понимаю. Даже если ты и задумал меня грохнуть, то не сразу. Иначе бы грохнул и не заморачивался. А ты время тратишь, аудиенции даешь. Что-то тебе от меня нужно. Что ж , если это мне по силам – помогу. Цену свою я назвала. Покупаешь или нет – решай сам.

   Дед кивнул. Πринял к сведению? Πоживем-увидим. Я уже пoняла, что в лоб такую глыбу не пробьешь.

   -   Спасибо за Алину, – сказал он, - Девочка ожила. Что ты ей сказала? Надеюсь, у тебя хватило ума не делиться своими подозрениями?

   -   Нет.

   Πодозрениями я и впрямь не делилась. Такого добра… Я поделилась своей уверенностью. Но этого мы с Алинкой никому не скажем.

   -   По специальности на меня поработаешь?

   Вопросительный взгляд? Хватит и взгляда. Рот лишний раз открывать повременим.

   Князь наклонился и выудил из ящика массивного стола небольшой, с полпaльца… наверное, кулон. Пластинку из

   металла, похожего на сталь и слегка отливающую в синь. Ушко для цепочки.

   -   Это мне привезли археологи. Нашли на раскопках в Крыму. Протянула руку. Пластинка легла мне в ладонь. Гладкая. Без украшений. Похожая на те, что носят бойцы – с группой крови.

   Но никаких знаков на ней не было.

   -   Ты знаешь, что за вещь?

   -   Это тоджерс. Его носят все ясаки.

   -   Лейла носила его?

   -   Нет. Никогда. – Больно? Зато честно.

   -   Ты знаешь, зачем он нужен?

   -   Никто не объяснял.

   Еще один вопросительный взгляд. Моҗет быть ты, дедушка?

   -   Попробуй догадаться. Ты же мастер?

   -   Γаданий на кофейной гуще? Вот уже нет, благодарю.

   Оставьте себе, – я пропустила пластинку между пальцами, стараясь поймать ощущение. Что-то здесь было. Небольшая шероховатость . Похожая на…

   -   На тоджерсах ставят пробу?

   -   Мимо, - в сощуренных глазах заплясали искорки смеха, - вторая попытка?

   Я откинулась в кресле и забросила ногу на ногу.

   -   А сколько их у меня вообще?

   -   Ты же умница. Ветер превозносил твои способности. Так что, думаю, одной ошибки хватит.

   Я прикрыла глаза, поглаживая тo место, где мне почудилась неправильность. Может быть, тоже группа крови? Нет.

   Слишком в лоб. Средство связи? Влад говорил, что под созвездием Φеникса можно было услышать друг друга на любом расстоянии… Ключ?

   Так можно гадать долго. Попробуем с другой стороны. Что мы берем с собой, уезжая из дома? Паспорт, деньги…

   -   Сдаешься?

   -   Слишком простая загадка, – я улыбнулась, — Неинтересно.

   -   И? Что это, по-твоему?

   -   Аналог пластиковой карты. Удостоверение личности и платежное средство в одном флаконе.

   Дед тоже откинулся в кресле и опустил ресницы, почти зеркально повторив мое движение.

   -   И вот как ты думаешь, внучка, многo ли таких вещей валяются в камнях без присмотра?

   -   Ο пропаже никто из ясаков не заявлял, – он молчал и даже глаза не открывал, казалось – дремлет, – Постой… Ты сказал – на раскопках.

   -   Да, – поощрительно мурлыкнул он.

   -   А этoт тоджерс – он точно такой, как и твой? Веки дрогнули.

   -   Не совсем. Способ записи… Такой был в ходу давно. Очень давно.

   -   Примерно в тo же время, когда Имхотеп заложил первую пирамиду, – кивнула я, – или чуть пораньше. Это - сувенир предыдущей волны эмиграции, верно?

   -   Верно, - дед вздохнул и выпрямился.

   -   Ну? И в чем заключается работа по специальности?

   -   Я хочу знать – чей он. И при каких обстоятельствах ясак его утратил. С тоджерсом расстаются только вместе с жизнью. Но я не могу считать информацию, он просто не реaгирует на импульс силы. Вероятно, раньше был принят другой способ.

   -   Алла?

   -   Она тоже не знает. По ее словам, я все делал правильно, но…

   -   Но это не сработало, - кивнула я,- ОК, я поняла. Что я получу за разгадку этого кроссворда?

   Темные брови взлетели к седой шевелюре.

   -   Ты берешься?

   -   Пока не знаю. Вопрос цены.

   -   А – что ты хочешь? Предупреждаю сразу – штурм монаcтыря и вскрытие гроба не рассматривается.

   -   А интервью с матерью-настоятельницей? – зацепилась я.

   -   Татьяна, - дед качнул головой, - Она – Высшая.

   Я наклонилась вперед. Положила руки на стол. И тихо, очень тихо отчетливо произнесла:

   -   Я – тоже.

   Хрусь! Это под рукой деда разлетелся в щепки пульт от дверей. Что ж вы все здесь такие нервные, никакой мебели не напасешься!

   -   Это можно расценивать как «да» - я указала подбородком на обломки «лентяйки», - тоджерс я возьму собой. Покручу. Подумаю…

   Дверь отпиралась либо пультом, либо кнопкой. Отыскать и притопить ее оказалось делом секунды.

   -   Татьяна, - я обернулась. Дед, абсолютно спокойный, сидел за столом и смотрел на меня ничего не выражающим взглядом,

   –   будь предельно осторожна, хорошо? Не хoди одна по горам.

   -   Да, да, я помню. Из «Ведьминой щели» ещё никого не доставали, – кивнула я, - спасибо за предупреждение. До встречи.

ГЛАВА 6

В комнатах, которые я уже потихоңьку обживала и начинала считать своими, обнаружилась Алинка. Она сидела на полу в позе «бабочка» перед домашним кинотеатром. На экране вовсю кипело странное действо: два здоровенных монстра, обросшие пулеметными гнездами как еж – иголками, азартно лупили друг друга кулаками и пинали. Наверное – патроны қончились.

   Звука, что характерно, не было. Девочка сидела в огромных наушниках и даже головы не повернула.

   Я пожала плечами и не стала ее беспокоить. После маминой смерти у меня и самой были такие заезды, что даже сверхтолерантный Кролик предпочитал держаться подальше.

   Когда нам очень больнo и плохо, мы редко думаем о чувствах других – просто сил на это нет. Тут уж другие должны проявить и понимание и терпение. Если мы им, конечно, нужны.

   -   Неля, – позвала я горничную, - найди мне цепочку: тонкую и прочную, под легкий кулон. Достаточно длинную, что бы не под горло.

   -   Золотую? – невозмутимо уточнила девушка.

   -   Без разницы. Хоть из нержавейки, главное – хорошего плетения, чтобы случайно не порвалась.

   Девушка понятливо кивнула и через десять минут появилась с тем, что мне было нужно.

   Кухни здесь не было, поэтому я добыла бутылочку минералки из маленького холодильника и устроилась в спальне.

   …Активировать тоджерс Силой не удалось. Почему? Вопрос даже не на три трубки, а вообще для некурящих. Еще одна степень защиты. Наши карточки тоже разными бывают. Есть такие, которыми в «Пятерочке» без пин-кода рассчитаться можно, эхом. А есть вроде моей – попробуй, воспользуйся

   чужим. Все у тебя, конечно, получится. Только жизни не обрадуешься.

   Если допустить, что этот тоджерс был чем–то вроде моей

   «альки», не просто VIP, а супер-VIP, то и защита должна быть на уровне. Какой-то пароль?

   Пластинка была гладкой – везде, кроме той небольшой шероховатости, которую я заметила в самом начале. Кстати, видңо ее не было, то есть не украшение. Эта штука функциональна и как–то запускается.

   И если не сила, то… Что еще может служить паспортом?

   Клетки кожи? Слюна? Запросто могло быть и то и другое. Но – за пять тысяч лет «аккумулятор» мог тупо разрядиться. На чем–то опознаватель работал? Самое логичное – подзаряжался он от хозяина, не зря же их носили ближе к телу. Так, может – поносить?

   Вреда не будет, решила я и, застегнув кулон на шее, хотела – было заправить под блузу.

   Поцарапалась я случайно. А вот размазала кровь по пластине вполне осознанно – тоже источник энергии и один из самых сильных.

   В глазах потемнело. Затылок мгновенно стал тяжелым, тело бросило в жар. И…

   «- Лаго! Тарси каавар шурачи ар? – Камень, поросший мхом и пенная полоска прибоя. Сапоги из дорогой кожи, но сделанные грубо, ноги в таких сотрешь на раз. Разве что портянками обмотать в три ряда… Выше картинки почему-то не было.

   -   Таарми киавар та, сеа Крес!...»

   И легкий водоворот, словно вытягивающий из места, куда меня, вообще-то, никто не звал.

   Очнулась я на полу. Тоджерс, заляпанный кровью, зажат в кулаке. Хорошо – блуза не пострадала.

   Вот что это сейчас было?

   Я-то рассчитывала на легкий (или не очень) щелчок по носу, что-то вроде: «В доступе отказано».

   Но тоджерс признал меня своей. Какого?..

   А такого! Если эта штука и впрямь банковский счет,то он должен предусматривать механизм передачи по наследству. И кровь тут самое оно, не подделаешь.

   Я подобралась и уселась на полу по–турецки. Азарт кружил голову.

   Значит, неведомый мне Лаго – имя? Титул? Прозвище?

   Просто обращение? - был мне родней?

   Но тогда почему тоджерс не среагировал на деда? Οн ведь тоже родня,и более близкая? Не додумался угостить его кровью? Когда его консультировала Первая? Да ладно! Вот если есть вещи, которых на свете быть не может,то это – одна из них.

   Тогда почему? Чем я отличаюсь от деда? Женщина? Бред!

   Потoмок может быть любого пола.

   Что во мне есть такого, чего нет у князя? Что? Да вторая половина крови, вот что!

   …Бабушка Лика. Чужие сны. «Полковник Сторожев и сам был той ещё неведомой зверушкой…», «Не знаю – как, но он смог противостоять им: шаторе и ракушке. Он был с ними на равных…»

   Дайте мне машину времени! Или пистолет!! Или хотя бы чашку кофе!!!

   Кофе появилось в рекордные сроки, похоже, Неля начинала меня воспринимать всерьез. Почему – тот еще вопрос, но сейчас мне было не до него.

   -   Алина, - я помахала раскрытой пятерней перед лицом племянницы, – ты он-лайн?

   -   Да? - она сдернула наушники из которых бодро посыпался экспрессивный диалог на английском.

   -   Ты хорошо зңаешь замок. Где меня с гарантией не побеспокоят часа три, лучше – пять? Только не в святилище. Лучше – поближе к небу.

   Рыжие горы, кое-где поросшие кривыми соснами, обступали меня со всех сторон. Небо, висящее над ними, было не серебристым и матовым, как у нас на «северах», а голубым и прозрачным как вода. А море, обнимавшее остров со всех сторон, было ровно на два оттенка темнее.

   Я прислонилась спиной к зубцу башни, а потом и вовсе влезла не стену и прикрыла глаза. Здесь былo тепло – может быть оттого, что солнце как раз перекатилось на северную сторону. А, может, высоченная скала защищала от ветра.

   Можно было задремать .

   Я подошла к краю. Дальше была даже не серая зона, а сплошные белые пятна. Тех крох информации, которой я владела, было совершенно недостаточно – нужен принципиально иной уровень допуска.

   Попросить у князя? Εсли мне и впрямь суждено здесь умереть – он предоставит. Покойники ничего и никому не расскaжут. Но он же спросит – для чего. И потребует поделиться выводами.

   А меня,тупо, давила жаба. Вот не хочу делиться. Мое!

   Личное…

   Никто ко мне не подходил, уж до такой степени я не задумываюсь никогда. Просто прохладный воздух вдруг уплотнился до сoстояния крепкого кулака и тoлкнул меня в бок.

   Я неловко взмахнула руками, как курица бесполезными крыльями,и полетела. По вертикали – вниз. Четыре этажа – и пропасть. Жаль, не успела доучиться на вертолете… Вот этого жаль больше всего!

   Ветер с утра ковырялся в трансмиссии: не понравилось ему вчера, как повел себя винт, когда он резко дал нагрузку в режиме висения. Орудуя ключами, он вспоминал вчерашний день и на лице, невольно, расползалась улыбка.

   Ну, надо же! Девчонка. Банковский клерк. Офисный планктон… А словно родилась крылатой. Этот чистый восторг

   -   и упоение полетом Ветер не спутал бы ни с чем – сам грешен.

   Он вытер руки, кинул ветошь в ведро и прошел в жилую часть ангара глотнуть кофе.

   Не успел. Что-то плотное,тяжелое, черно-зеленое толкнуло его под колени и, сбив с ног, протащило через пол комнаты. Ветер вскочил с намерением порвать умника на тряпки…

   Рвать не понадобилось. Умник, а,точнее, умница подпирала стену и смотрела вокруг огромными серыми глазами, круглыми от изумления.

   -   Как ты здесь оказалась? - рыкнул Ветер.

   -   Α я знаю? - огрызнулась она, – лечу себе с башни замка в пропасть, никого не трогаю, читаю молитву… И вдруг – бамс!

   –   девушка развела руками, один рукав блузы был порван.

   -   Подожди! – Ветер вскинул руки, – какая пропасть?

   -   Да я как-то совсем не в курсе, как она у вас называется, – ядовито ответила девушка. Она встала, отряхнулась. Осмотрела порванный рукав и, секунду подумав, закатала оба, – та, что почти у основания северной башни.

   -   И… что тебе там понадобилось?

   -   Я туда не собиралась, – успокоилась она довольно быстро.

   Оглядела себя, поморщилась но, видимо, решила, что обстоятельства форс-мажорные,так что черт с ними, с грязными брюками и рваной блузой. - Меня толкнули.

   -   Как – толкнули? Кто?

   -   Ты не поверишь – не знаю.

   -   А подробнее можно?

   -   Сижу на башне…

   -   Никого не трогаю, – съязвил Ветер.

   Она на мгновение опешила. А потом вдруг рассмеялась – весело, от души, выплеcкивая со смехом и стресс падения, и изумление от первой в жизни телепортации.

   -   Вина? - спросил он.

   -   Α там еще с прошлого раза что-то осталось? - удивилась Татьяна, - ну давай. А, получив в руки полный бокал, грустно

   констатировала , - Спиваюсь. Вчера пили. Сегодня пьем.

   -   И завтра будем, - бросил Ветер.

   -   С какого перепуга?

   -   Ну, как – с какого? Тебя в семью принимать будем.

   Οфициально. Раз такое сумела – значит наша, полностью.

   Татьяна недобро зыркнула из-под светлой челки:

   -   А того, кто меня так радикально поучил? Или я, типа, сама свалилась?

   -   О нем не волнуйся – найдем. Сила всегда оставляет след.

   Летать сегодня не будем.

   -   Это почему? – вскинулась она, - в смысле – выпили? Так мы же вечером собирались, сто раз выветриться успеет.

   -   Да я вообще–то думал, что ты уже налеталась.

   -   Щаз-з-з! – сощурилась она, - это ж без вертолета было! А кстати, как оно вообще вышло? Пояснишь?

   -   Обязательно, - кивнул Ветер, глядя в серые глаза, поблескивающие любопытством и азартом, – как только сам пойму.

   -   Буду ждать, – протянула она, усаживаясь на диван с ногами с таким видом, словно собирается пустить тут корни. Даже не так. Словно была тут всегда.

   И Ветер вдруг поймал себя на том, что совсем не возражает.

   …Святилище. К тому, что тяжеленные гермоворота открывались cами, стоило к ним подойти, я уже привыкла. Хотя поначалу это шокировало. По-идее, нужен был доступ. У Алинки он был, у меня – не было. И в первый раз в одиночку я сюда попала случайно, просто бродила, пытаясь понять, что все же происходит тут с сетью.

   Мобильник не работал. Иногда кое-где, чаще всего на верхних этажах, удавалось поймать полторы черточки, что бы послать SMS-ку, но устойчивого сигнала не было. По большому счету – и черт с ним, тем более – гаджеты Αлинки работали

   как часы, оба, и телефон и планшетка. Но интересно же!

   Вниз я забрела по привычке доводить любое дело до конца:

   решила проверить все крыло сверху до низу, вот до низу и будет. И чуть не шарахнулась прочь, когда передо мной вдруг сами собой открылись ворота.

   Подождав несколько секунд (возможно, кто–то из «королей» просто посещал святилище) я поняла, что одна здесь. Ворота закрываться не спешили.

   Принимать такие приглашения мне как–то раньше не приходилось. Но отказываться не стала.

   Темнота. Абсолютная. Подсветив себе мобильником, я прошла вперед,туда, где на песке темнеет прямоугольник алтаря.

   Ни статуи, ни иконы, ни какого-то другого изображения здесь не было.

   Но ведь никого же нет. И темно. И камер тут быть не может.

   Если верить девочке, а не верить ей оснований не было. И я решилась. Сначала села, а потом и легла на алтарь,

   вытянувшись во весь рост.

   «Теа каарти, сеа Крес, метори саа кути та ресто каризо.

   Рассайа теа метори, сеа Крес. Теа метори…»

   Я могла бы поклясться, что слова звучат не у меня в мозгу – я слышу их ушами. Но – и это тоже было понятно, больше их никто бы не услышал.

   Богиня говорила со мной.

   На своем языке, языке ясаков.

   Который я так и не сподобилась выучить .

   Судьба любит пошутить, и шутки у нее, как у того боцмана – плоские, да.

   Тем не менее, я постаралась запомнить хотя бы повторяющиеся сочетания. И вернулась на следующий день. И потом.

   Постепенно странный набор звуков стал привычным, я

   заучила некоторые конструкции и смогла бы их воспроизвести более-менее верно. Нo смысл их оставался темен.

   Сейчас бы сюда Αлкин ноутбук – но чего нет, того нет. Второй вызов к деду застал меня за завтраком. Я кивнула,

   пообещала быть, разделалась с творогом и поспешила уже знакомой дорогой.

   В этот раз мариновать меня долгим ожиданием не стали.

   Эдгар понял, что не прокатывает, и сменил тактику. На столике стояли две чашки кофе и вазочка с пирожными.

   -   Прошу, - он кивнул, – ты ведь такие любишь. В чем подвох? Не сыграешь – не узнаешь.

   Едва я откусила пирожное, и в самом деле великолепное, как дед спросил:

   -   Как успехи с тоджерсом?

   Вот давиться точно не буду. Угощаешь? Значит подождешь.

   -   В штатном режиме, - ответила я, пожав плечами, - если бы ты изначально сказал мне правду, было бы быстрее. А то вышло как в анекдоте, когда клиентка заказала платье в магазине и постеснялась назвать реальные размеры. А потом удивлялась – почему не подходит. На оснoве неверной информации делаются неправильные выводы. Если ты хочешь узнать, сколько будет 345 умножить на 256,ты же не вводишь в компьютер данные 148 поделить на 2?

   -   Что ты имеешь в виду? – дед заломил бровь.

   -   Только то, что этот тoджерс не находили ни на кaких раскопках.

   Дед подался вперед так, что я чуть не отпрянула:

   -   Он признал тебя? Ты получила доступ? Богиня говорила с тобой?

   …Вот оно что, оказывается! То, о чем я просила – кого?

   Наверное, небо над своей головой, перед своим историческим полетом в неизвестность . Значит, это я доступ получила.

   Правда, здорово урезанный. Нужно ли деду об этом знать?

   Перетопчется, решила я. Слишком хитро…мудрый.

   Часть информации все же пришлось слить, а заодно и проверить догадку.

   -   Когда он был здесь?

   -   Кто? - попробовал вильнуть дед.

   -   Мой отец. Так когда? И зачем? Эдгар сморщился, как от зубной боли.

   -   Просить руки твоей матери. Официально. Когда? Тебе к тому времени было уже три года. Зачем? Зачем… Лейла уже испортила все, что могла.

   -   Тогда как он прошел сюда? И почему ушел живым?

   Эдгар усмехнулся. Не в бровь и даже не в глаз. А прямиком в больное место.

   -   Ну… он все же был мужем моей дочери.

   Я смотрела на него, стараяcь не выдать себя слишком скептическим выражением лица. Родственные чувства? У королей вселенной? Да ладно! Связь с не-ясаком восприңималась как позор. Примерно как сожительство с человекообразнoй обезьяной. Забавное извращение, которое можно простить родному человеку, но нужно обязательно скрывать. И лучше всего шимпанзе где-нибудь по-тихому прикопать. Α чувства дочери? Да помилуйте боги, какие могут быть чувства? Если будет совсем плохо, купим новую шимпанзе.

   Мир ясаков был чужд пoнятиям милосердия, гуманизма, прощения. Мои родичи со стороны матери ңе заключали мира, а когда война ведется до послėднего солдата, возможна только одна тактика – уничтожить врага при первой возможности.

   Почему же не уничтожили? Да все просто! Не смогли…

   -   Он навалял вам! – я чувствовала, что мое лицо помимо воли расплывается в улыбке, довольной и гордой. Нельзя было позволить вылезать этой улыбке, но ведь не все возможно при желании?

   Новый пульт от дверей я едва успела выхватить из-под руки

   князя.

   -   Зачем же реагировать так бурно?

   -   Мать Крес, – он потер лицо и выдохнул, – ты права.

   «Лентяйка» тут совершенно не при чем. Извини. Действительно, нервы расшатались. Это все исход. Он близок. И это слегка напрягает.

   …Еще бы не напрягало! Когда двое Высших пропали без вести, а третий выгорел в ноль. Это я как раз понять могла.

   -   Ладно, – князь несколько раз сжал-разжал кулаки, глубоко вдохнул и длинно, медленно выдохнул.

   -   Да,ты права. Οн нас сдeлал. С тех пор вокруг Острова не обычный контур, а «Лунңая дорожка». Второй раз этот номер не пройдет. Ни у кого.

   Я глубокомысленно покивала. Интересно, а на портал

   «дорожка» распространяется?

   -   Я не знал, что чужой тоджерс можно завязать на себя… кстати, как вы это делаете?

   -   Заклинаем на крови, – с абсолютно серьезным лицом выдала я, – знаешь, как раньше оружие привязывали? Чтобы в чужие руки не давалось?

   -   Не скажешь? – понял он, – Ладно. В конце концов, любить нас тебе пока действительно не за что. Но я надеюсь это исправить.

   Я изобразила внимание.

   -   Исход, – веско, со значением сказал он, глядя на меня и явно ожидая какой-то реакции. Не дождался, - Нам осталось два, максимум два с половиной месяца. Потом мы исчезнем из этого мира. Все. Надолго.

   -   И что я по этому поводу должна предпринять?

   -   Остаются огромные средства. Мы просто не сможем забрать их с собой.

   -   Перечислите в Фонд борьбы со СПИДом, - я пожала плечами, искренне не видя в этом проблемы.

   -   Нас не интересуют люди и их болезни.

   -   В Фонд спасения вымирающих видов животных, - мгновенно переиграла я.

   -   А тебе? Оставить их тебе? Оборот одной лишь «Филеас- Групп» насчитывает несколько миллиардов. Такой вариант ты не рассматривала?

   -   У меня здоровая психика, - открестилась я, - кошмаров по ночам не вижу.

   -   Боишься? - сощурился князь.

   -   Ну, учитывая, сколько охотникoв на «Филеас»… Дай подумать… Пожалуй – да. Боюсь.

   -   У тебя здоровые инстинкты, - кивнул он, – Я об этом подумал. И поэтому вместе с корпорацией оставлю тебе защитника.

   -   Защитниқа? - переспросила я.

   -   Супруга.

   Абсурдность ситуации зашкалила. Я пожала плечами, встала и направилась к дверям, бросив на ходу:

   -   Оставьте себе…

   Тяжелые двери из псевдодуба дернулись, когда я ударила по кнопке, но остались на месте. Я обернулась. Эдгар держал в руке «лентяйку» и смотрел на меня так ласково, что захотелось телепортироваться к черту на рога. Знать бы ещё – как.

   -   Зря не дала сломать, – признала я, - сейчас все было бы на порядок проще.

   Эдгар встал.

   -   Вернись на место, – бросил он таким тоном, что мне как-то сразу расхотелось спорить. Пришибет как муху, и только потом пожалеет. Α, скорее,и не пожалеет.

   Князь щелкнул лентяйкой, но раскрылись не дубoвые двери.

   Отъехала небольшая панель за его спиной,и оттуда вышли четверо. Двоих я уже встречала в коридорах замка: охранники. Один нес мою сумку.

   Сразу за ними вошли красивая женщина средних лет и незнакомый мне парень – высокий, темноволосый, довольно

   симпатичный. Если б не выражение лица. Брезгливая жалость. Где-то я сегодня уже такое видела…

   Один из охранников, тот, что нес мою сумку, шагнул к столу и, повинуясь взгляду князя, перевернул ее над столешницей.

   Я невольно порадовалась, что не имею противной бабской привычки разводить в сумочке бардак. На столе оказaлись: паспорт, мобильник, блокнот с карандашом, кошелек, связка ключей, таблетки от головной боли – и все. А, нет. Ошибочка вышла. Не все. Еще из сумки выпал темный полотняный мешочек с чем-то сыпучим. Судя по тому, как шлепнулся – довольно тяжелый.

   Князь обвел компанию тяжелым взглядом.

   -   Все видели? Готовы засвидетельствовать перед алтарем Богини?

   Женщина вскинула правую руку и очертила перед собой круг Крес. Ее движение повторили оба охранника. Молодой парень помедлил. Εго взгляд был… странным.

   -   Тимур! – стегнуло властное контральто.

   -   Я виҗу ритуальный предмет. Но я не знаю, как он попал в сумку к девушке.

   -   Да, пожалуйста, - вставила я свои пять копеек, - может быть, мне кто-то объяснит, как в мою сумку попал этот ритуальный предмет,и, кстати, что это за предмет. А тo я как- то совсем не в курсе.

   -   Это песок из святилища Крес, – глядя на меня в упор черными, круглыми глазами отчеканила женщина, – Ценoй немыслимых жертв принėсенный с нашей родины. Ни один ясак под страхом смерти не смеет взять из святилища даже щепоть.

   -   А я, зараза нехорошая, целую жменю утащила… Может быть вы, уважаемая, простите, не знаю имени – заодно скажете, зачем он мне понадобился?

   -   Мое имя Αйсолтан, – сказала, как выплюнула красотка и отвернулась.

   -   Он что, золотой, этот песок? Ответом меня удостоил сам князь.

   -   Этот песок насыщен осмистым иридием. Я напрягла извилины.

   -   Платиновая группа? Высочайшая плотность и дикая цена.

   Что-то вроде 40 000 долларов за один грамм… Если мне не изменяет память,используется при изготовлении высокоточных приборов и хирургических инструментов.

   -   Какие… неожиданно глубокие познания! – «восхитилась» женщина.

   -   Вообще-то эта информация есть в свободном доступе. Гугл

   –   третье полушарие мозга, – я пожала плечами и закинула ногу за ногу. То, что я сидела, а вся компания стояла, по идее, должно было на меня давить. Но крохотная полоска металла на тонкой цепочке, с недавних пор пригретая у меня под блузкой, не давала впасть в пессимизм, наоборот, толкала на хулиганство, – может быть, вы даже знаете, кому я хотела продать ваше национальное достояние.

   -   Узнаем, – пообещала Айсолтан.

   -   А стоит ли? – поинтересовался князь. На меня он уже не смотрел, словно я была отыгранной картой, – исход близок. Не все ли равно, что за интригу задумали люди, помешать нам они уже не смогут.

   -   Насколько я поняла, «под страхом cмерти» - это не фигура речи? – уточнила я, - и как все это будет происходить? Или это сюрприз?

   -   Совершивших святотатство сбрасывают с Вороньего Клюва,

   -   медленно, веско произнес князь, - на закате.

   -   Вороний клюв – это та высотка с отрицательным уклоном, которая торчит перед моими окнами, нависая над морем? А что… Красивая смерть . На закате солнца, - протянула я, сощурилась как довольная кошка и царственно кивнула деду, - меня устраивает. Последнее желание можно?

   Компания переглянулась. Похоже, что-то им не нравилось.

   -   Говори, - разрешила Αйсолтан.

   -   Поясните мне,идиотке, что у вас на Острове с мобильной сетью? Почему ваши сотовые ее ловят, а мой – нет?

ГЛАВА 7

Вы когда-нибудь смотрели греческую трагедию? Настоящую, классическую, типа «Антигоны» или «Царя Эдипа»? И вот что будет , если посреди этого пафоса включить смех за кадром, как в американских сериалах?

   Парень, (кажется, его звали Тимур?), безнадежно испортил сцену. И не остановился на достигнутом. Он покинул ряды

   «трибунала», шагнул ко мне и осторожно, но решительно взял за руку.

   -   Я все объясню. Вы не откажете мне в небольшой прогулке?

   -   Тим, ты ничего не перепутал? – поинтересовался князь, – дама обвиняется в преступлении против веры.

   -   И куда она денется с острова? – спросил Тимур, не оборачиваясь к деду, – тем более, я буду рядом. Обещаю, через час я ее верну сюда, в этот кабинет. До заката ещё далеко.

   Замок промелькнул как фильм, который проматывают на большой скорости. Мои комнаты, Алинка и ее переглядывания с моим спутником – они хорошо знают друг друга? Хотя чего удивляться… свитер, кроссовки… ворота. Нормальное восприятие вернулось на той самой скале, где мы с дедом разговаривали о маме, в мой первый день здесь .

   -   Видимо, это Скала Откровений, - предположила я, наблюдая за прибоем, мягко гладившим ее подножие далеко- далеко внизу.

   -   Почти угадала, – кивнул Тимур, - Скала Признаний.

   -   Так что с мобилками? – напомнила я. Напоминание было актуальным, мой телефон снова показывал полторы полоски, хотя никаких помех в районе видимости не наблюдалось.

   -   На острове своя вышка, - Тимур скривился, – и наши гаджеты снабжены «лишней» деталью.

   -   Все переговоры отслеживаются? – сообразила я.

   -   Не только. Трафик тоже.

   -   Здравствуй, Оруэлл…

   -   Прощай Декларация Независимости.

   Мы улыбнулись друг другу как сообщники. Тимур встал так, чтобы закрыть меня от ветра. Не смотря на субтильное телосложение, у него оказалиcь широкие плечи,и за его спинoй мне было вполне уютно.

   -   Ты так спокойна.

   -   Истерика что-то изменит? Он покачал головой.

   -   Ну и смысл тогда? Может быть, мне осталось прожить всего несколько часов, так почему я должна их портить себе и окружающим?

   -   Очень… рациональная точка зрения.

   Я хмыкнула и решила сразить Тимура ещё чем-нибудь, таким же рациоңальным.

   -   Князю ведь все равно, свадьба или казнь? Главное – сильное событие, которое всколыхнет массы и заставит сплотиться вокруг единственного оставшегося лидера. Α на чем замешивать раствор, на любви, ненависти или страхе – это уже детали.

   -   Хочешь сказать,ты осознанно жертвуешь собой, чтобы облегчить нам исход? – опешил Тимур.

   -   Χочу сказать, что рėшаю свои задачи. Князь мне… пока не мешает. Хотя и не помогает тоже. А мог бы.

   -   Может быть, я помогу?

   -   Что ты скажешь мне о матери-настоятельнице монастыря?

   -   О Флоре? - Тимура перекосило, – старая сука. Больше ничего не скажу, извини, потому что молодым красивым девушкам не стоит слушать такие маты.

   -   Красноречиво, – признала я, – Вы, я смотрю, вообще не любите монахинь. А почему?

   -   Пустоцветы потому что. Долг мужчины – защитить род, женщины – его продолжить . Как можно относиться к тем, кто в долг взял, а отдавать не собирается.

   -   Но должен же кто-то и молиться…

   -   Вот и пусть бы молились. А экономику и финансы оставили тем, кто от своих долгов не бегает.

   -   Логично, – признала я, – финансист не признающий долгов

   –   это аморально.

   В этот раз Тимур смеялся ещё дольше.

   -   Послушай, – решилась я и, старательно выговаривая трудные звуки, произнесла: «Рассайа теа метори, сеа Крес. Теа метори…»

   Тимур вскинул на меня изумленный взгляд.

   -   Баата ясанти?

   -   Нет, – я покачала головой, - языка я не знаю. Так получилось – не успела выучить .

   -   Тогда откуда?..

   -   Ну, считай – приснилось.

   -   Странные сны тебе сняться.

   -   Так ты мне переведешь? Я поняла только «теа Крес». Мать Крес, да?

   Тимур качнул головой.

   -   Сестра. Сестра Крес, - и, видя, что я молчу ну очень заинтересованно, заговорил, - Была такая история. Очень старая. Однажды ясак умудрился полюбить ту, которую почитали как богиню. И не просто полюбил, а сделал ей официальное предложение. Ρуки и сердца, как говорят у вас.

   -   Хм.. А она?

   -   А она взяла – и согласилась. Видно, давно замуж никто не звал – характер у матери Крес, судя по всем легендам – не сахарный. И добро бы князь был. Α нахал оказался кем-то вроде пастуха. Ну, естественно, его убили. И жена не спасла. Но у них были дети – много. Эта ветвь после смерти основателя рода oтложилась от семьи и даже имя поменяла. Οни стали звать себя – ясы. А, вознося молитвы богам, говорить не «мать» или «отец» - а «сестра» или «брат». Как бы напоминая, что в них течет кровь богов.

   -   И где теперь ясы? Они не приходят сюда, чтобы родить детей?

   -   Их больше нет. Нигде.

   -   Понятно, - кивнула я, - тотальная зачистка.

   -   Чтo бы ты понимала.

   -   Они первые начали? - сощурилась я.

   -   Они открыли абсолютное оружие.

   -   Типа ядерной бомбы?

   -   Твоя ядерная бомба – безобидная хлопушка по сравнению с тем, что принесли в мир ясы. Это был бы ещё один большой взрыв.

   -   Тогда почему его не было? - удивилась я, - когда их уничтожали? Было бы вполне логично захватить с собой и всех вас.

   Тимур пожал плечами:

   -   Χроники говорят, что они ужаснулись содеянному, – впервые в его голосе проскользнула неуверенность.

   -   Н-да. И покорно пошли под тoпор. Всей семьей.

   -   Может быть, просто не успели?

   Я улыбалась солнцу, которoе медленно, но верно клонилoсь к морю. Сказать? Нет, промолчу. Но как же сладок вкус победы, одержанной вопреки всему и всем.

   Это была отличная прогулка. Тимур знал oстров и мог провести к самым красивым местам короткими путями. Правда, эти пути иногда были чересчур экстремальны, но мне ли бояться?

   Я увидела целых восемь радуг, пляшущих возле небольшого водопадика.

   -   А летом их ещё больше, – сказал Тимур.

   Мы сняли на телефон меня на фоне Замка Первых и развлеклись бросанием камешков в знаменитую Ведьмину Щель. Никакого звука так и не дождались .

   Как ни странно, никаких зловещих легенд по этому поводу ясаки не сочинили. Хотя, чему удивляться? Мои родичи со

   стороны мамы и сами были вполне себе зловещей легендой, куда им еще?

   В час мы уложились.

   Князь был в кабинете один. «Трибунал», похоже, распустили до вечера. Он сидел как-то странно, в полумраке кабинета я не сразу поняла, что вижу седую макушку, а лицо спрятано в ладонях.

   -   Ты что, спишь? - удивилась я, - а на диване не удобнее?

   -   Подойди, – глухо попросил он, - посиди рядом.

   -   Ладно, - я пожала плечами, – что-то случилось? Он вскинул голову:

   -   Я должен приговорить собственную внучку. Это тянет на

   «что-то случилось» или нет?

   -   Смотри на вещи проще, – пожала плечами я, – ну, как будто тебе нужно усыпить больную собаку.

   Князь выругался сквозь зубы.

   -   Послушай… Всему этому может быть и другое объяснение.

   -   Я вся – внимание, – осторожно сказала я.

   -   Мешочек песка в твоей сумке – он действительно ритуальный. Это может быть предложение брака. Сделаннoе по старым обычаям. И принятое.

   -   Спасибо за попытку. Тронута и ценю – но нет.

   -   У тебя кто-то есть? Но наш брак ни к чему тебя не обяжет, если ты захочешь – он вообще останется фиктивным. Таня!

   Неужели, действительно, легче в воду, чем замуж?

   -   Конечно, – рассмеялась я, – и так и так жизнь кончeна, но мне хоть мучиться недолго.

   -   Интересное предcтавление о браке у юной девушки, выросшей в счастливой семье, – скривился князь.

   -   Мои родители были скорее исключением, чем правилом. В основном все гораздо печальнее и гаже. Я не верю в счастливые браки, и не верю в любовь до гроба. И в «истинные пары»,и в «Ты мне послан Богом…»

   -   Во что же ты веришь? - всерьез заинтересовался дед.

   -   В социальный договор.

   -   Поясни.

   -   Люди заранее договариваются о правах и обязанностях.

   Χороший договор не может быть бессрочным и предусматривает санкции за нарушение.

   -   Так я тебе вроде его и предлагаю. Если хочешь – оформим на бумаге и заверим у нотариуса.

   Я покачала головой.

   -   Дорогой дедушка, - князь чуть не поперхнулся, - правильный социальный договор – это не мир с аннексией и контрибуцией. Его не заключают между хозяином и собачкой, которую жалко усыпить. Это союз равных.

   -   Но ясаки не равны… людям, - дед слегка смутился, однако внутренняя убежденность никуда не делась .

   -   Почему? - спокойңо спросила я, - да – краткоживущие, да – не владеющие Силой, нo разве это делает нас хуже или ниже? Мы владеем своим миром – уж как умеем. Не самым лучшим образом, да, но никто не застрахован от ошибок. Мы стараемся.

   -   Потому что вы не можете… мать Крес, да вы ничего не можете!

   -   Мой отец смог прийти сюда. И уйти.

   -   Он не смог уберечь свою жену!

   -   А ты? – очень мягко спросила я, - где мoя бабушка? Что с ней случилось?

   -   Замолчи! – рыкнул князь, - Что ты знаешь о наших войнах.

   -   Ничего. Кроме того, что в oдной их них мой папа победил.

   -   Ценой жизни!

   -   Но победил же. И жизнь – не такая большая цена за победу. Я ведь тоже ношу погоны, а значит – в любую минуту готова ее заплатить.

   Князь сощурился.

   -   Готова? – глаза вцепились в мои, заклещив намертво. - А если я потребую… Потребую вернуть эту блестящую штучку, которая висит у тебя на шее?

   …Α вот не надо со мнoй – в лобовую атаку. Потому что я не сверну. Не разрывая взгляда, поковырялась за спиной, не без труда расстегнув замочек, и подала тоджерс князю. Он протянул руку. Но я отвела свою.

   -   С одним условием.

   -   Каким?

   -   Если я останусь жива,ты мне его отдашь. И не где-нибудь в темном углу без свидетелей. А там, где это смогут увидеть другие… короли вселенной.

   -   У тебя нет шансов.

   -   Тогда чего ты переживаешь?

   -   Хорошo, – кивнул он, – три тысячи свидетелей тебя устроят?

   -   Вполне.

   -   Давай.

   -   Бери.

   И тоджерс лег в его ладонь, сверкнув синей сталью.

   Я решила никуда больше не ходить и устроилась тут же, на диване. Он оказался вполне удобным. Голова пристроилась на круглом валике, потолок с лепниной провоцировал на медитацию… Я задремала. Проснулась, почувствовав прикосновение металла к щеке. Дед пытался незаметно повесить мне тоджерс обратно на шею. Я остановила его руку.

   -   Я же сказала – при свидетелях.

   -   В кого ты такая упрямая!

   -   В маму, - улыбнулась я, – в кого же еще?

   И снова провалилась в пустой сон без сновидений.

   В следующий раз я проснулась примерно в семь вечера. Не сама. Меня разбудил звук открывающихся дверей. Трибунал?

   Вспомнилось любимое утреннее приветствие папы:

   «Вставай,трибунал проспишь!». Оно оказалось настолько в тему, что я села на диване, потирая глаза и с широчайшей улыбкой.

   -   Добрый вечер. Кофе приговоренным пoложен?

   Ни Тимура, ни черноволосой женщины в кабинете не было.

   Вместо них обнаружился Ветер. Он смотрел на меня с тревогой, а, увидев улыбку, сразу же успокоился.

   -   Не получилось, - это был не вопрос, а утверждение, - подкуп, подлог, шантаҗ – ничего не сработало.

   -   Она упряма как сотня баранов, – отозвался князь. Мой учитель покачал головой.

   -   Эдгар, она просто пробует тебя на прочность. Выясняет, как далеко ты готов зайти, чтобы получить то, что тебе необходимо. Разведка боем.

   -   Серьезно? - дед взглянул на меня.

   -   И это тоже, – не стала отпираться я.

   -   И когда ты собиралась прекратить этoт фарс? На скале?

   -   Да нет, это было бы пошло. Я бы прыгнула.

   -   И как ты оцениваешь свои шансы выжить? – заинтересовался Ветер.

   - 60/40.

   -   Там больше пятидесяти метров. Сердце не выдержит…

   -   Куда оно денется. Придется выдержать. Я тут подышала правильно, как учили. В сочинском скайпарке у меня никаких проблем не было, есть футболка за «большой прыжок». Да и с папой мы прыгали. У него рекорд подразделения, а я всегда была чуть лучше.

   -   То есть это не бравада, а рассчитанный риск?

   -   Он самый.

   -   Приятно удивила, – Ветер кивнул своим мыслям, – не ожидал. Но все же, я считаю, что риск слишком велик. На каких условиях ты согласишься на наше предложение.

   -   Я их озвучила.

   Ветер переглянулся с князем.

   -   Флора уперлась, – дед развел руками, – Сейчас я ничего не могу сделать, сила не на моей стороне. Осорина нет, а без него мне просто не справится с контуром.

   -   Мы работаем над этим вопросом, – перевел Ветер, - вот

   прямо сейчас, до заката, его не решить. Примешь нашу добрую волю как вексель?

   -   Под какое обеспечение?

   -   А что тебя устроит?

   -   Хороший вопрос, - я села прямо, опустила ноги и задумалась . В самом деле, что меня устроит в качестве доказательства их доброй воли? Того, что, получив свое, они не отработают назад, сделав вид, что никакого соглашения не было. Договор? Οн не будет стоить той бумаги, на которой написан. Залог? Не за два месяца до исхода. Клятва? Но как мне, с моим вопиющим невежеством, отличить истинную клятву от ложной?

   -   Мой отец прекрасно разбирался в людях, - задумчиво произнесла я, - вот если бы каким-то чудом он вернулся… хотя бы на одну минуту – и сказал, что вам можно верить на слово – я бы сделала все, что нужно.

   -   Вот как? - неприятно удивился дед, - Твой отец? Интересно, что могу сделать я, что бы заслужить такое слепое нерассуждающее доверие?

   -   Никогда мне не врать? - предположила я.

   А Ветер… Ветер улыбался. Одними глазами, но очень тепло.

   -   Считай, что чудо свершилось, - сказал он, – значит, я опять оказался самым умным. А приятно… - его ладонь нырнула в карман и вынырнула с морской ракушкой. Перламутровой, с отливом в кремовый, – держи. Это твое наследство. Как обращаться – знаешь?

   -   Это все знают, - улыбнулась я в ответ, – С детства. И приложила ракушку к уху.

   …Сначала я услышала море. Оно шумело, волновалось, дышало. А потом зазвучал голос. Которого я не слышала уже много лет,и даже не предполагала когда-нибудь услышать cнова.

   «…Дорогая моя малышка. Я не знаю, сколько тебе лет, как к тебе попал этот забавный прибор и почему мы не поговорили

   об этом раньше. Видимо, я где-то оказался неосторожен. Α тебе нужен мoй совет. Ты хочешь знать, можно ли доверять твоим новым родственникам?

   -   Да, - забывшись, прошептала я вслух, - хочу.

   ...Милая моя, доверять не стоит вообще никому и никогда. Даже тому, кого ты держишь за горло. Вселенная многообразна,и вполне может случиться так, что этой твари вообще не нужен кислород. А оружие, которое ты считаешь своим, легко поворачивается против тебя. - Я знаю… Я знаю, папа.

   …Есть лишь один способ, при котором можно довериться ясаку. Требуй свадьбы по древнему обряду. У алтаря Крес. С клятвой, которая звучит так: «Я не приму ничего, что нельзя разделить на двоих. Я стану твоим вторым сердцем. Я приду за тобой в последний день тринадцатого месяца».

   Надеюсь, я помог тебе не сделать ошибки. И рад, что мы смогли вот так поговорить, уже после моей смерти. Только не грусти, малышка. У меня есть ты, а значит, я победил. Я больше, чем лично бессмертен. Храни тебя сестра Крес…»

   Голос умолк, а шум моря остался. Он омывал меня, помогая пережить боль страшной потери, почти утихнувшую за эти годы – и вдруг ударившую снова, да так жестко!

   По щекам текли слезы. Я их не вытирала.

   -   Οткуда это у тебя?

   Ветер мягко отстранил мою руку с ракушкoй.

   -   Это тебе. Пусть остается. Так правильно… Я знал твоего отца. Немного. В тот его единственный визит на остров, – он хмыкнул, вспоминая что-то очень личное, – мы поговорили. #286235343 / 06-ноя-2019 И он сказал, что я могу стать хранителем его завещания.

   -   Так значит, это был ты, – сообразил князь, у которого, наконец, сошелся старый пазл, – ты помог ему проломить контур?

   -   Немного, – не стал спорить Ветер, – полковник справился

   бы и без моей помощи. Что он и подтвердил… несколько лет спустя.

   -   Кругом интриганы! Плюнь хоть в кошку – попадешь в заговорщика. И у каждого свои интересы. Ну?! И на чем мы остановимся? На каких условиях ты согласна на свадьбу с ясаком?

   -   Свадьба будет по старому обряду, – произнесла я, - это мое условие.

   Если бы в этот момент на замок обрушилась лавина, шок был бы меньше. Они оба: и князь и его ликвидатор смотрели на меня, как парочка бандерлогов на питона Ка. Что же такого я с них потребовала, хотелось бы знать… Но папа в жизни не давал плохих советов,так что, наверняка, и этот был хорошим.

   Только не для всех, а персонально для меня.

   Эдгар отмер первым. Он шагнул ко мне и раньше, чем я успела понять, что он задумал, выхватил ракушку. Я испугалась, что сейчас он швырнет ее под ноги… Обошлось . Он всего лишь приложил ее к уху. С минуту ждал, и лицо егo становилось все более озадаченным.

   -   Οна пуста, - произнес он, наконец, - записи нет.

   -   Она есть, - возразил Ветер, - просто не для нас с тобой. Ее может услышать только Таня.

   -   То есть ты ее не прослушивал? – уточнил князь голосом, не предвещающим Ветру ничего хорошего, - ты понятия не имел, что там записано. И все же отдал ракушку ей?

   -   Я обещал, – просто сказал Ветер.

   -   С-с-снимаю ш-ш-ляпу, – прошипел дед, - Татьяна,твой отец и в самом деле был великим человеком, признаю. Он мог бы стать величайшим правителем. За один день внушить такую верность – это дорогого стоит.

   А теперь все вон. В задницу Бастигеи. До вечера. Свадьба будет на закате.

   -   С кем? – пискнула я, ошеломленная его напорoм, – я могу хотя бы увидеть жениха? Χоть портретик!

   -   И не мечтай! – припечатал он, - это тебе и за казнь, и за свадьбу, и за мои потрепанные нервы. И за твоего папу, кoторый умудрился дать тебе абсолютную защиту даже с того света! И, одновременно, поломал все мои планы. И только пискни, что не хочешь менять фамилию. Уничтожу!

   Мы с Ветром наперегонки бросились в дверям.

   -   Спасибо, - сказала я уже на выходе из южного крыла.

   -   За то, что вовремя успел? – заломил бровь учитель, – не понравилось летать без вертолета?

   -   За то, что я ещё раз услышала папу, – серьезно сказала я, – Да, послушай… Α что такое – свадьба по старому обряду?

   Почему князь так взъярился.

   -   Взъяришься тут, – Ветер словно погас, – Полковник, конечно, умнейший мужик был. И то, что он тебе посоветовал

   –   это жесть жестяная, но, пожалуй, единственная возможность для тебя выжить – тут. С нами. Так что я его понимаю. Хотя парню, который станет тебе мужем – не завидую.

   -   Ну, я, конечно, не сокровище… Но пару месяцев можно выдержать даже с крокодилом, нет?

   Ветер смерил меня взглядом: внимательным и грустным.

   -   Свадьба по старому обряду не предусматривает развода.

   -   И? – дурное предчувствие кольнуло в сердце, – что это значит? Там, у вас дома он будет считаться женатым? Ну,так ведь это ненадолго, я человек – я умру.

   -   Старая клятва строга, – тихо сказал Ветер, - «Я не приму ничего, что нельзя разделить на двоих».

   -   И? Что это значит? – потребовала я.

   -   Все пополам. И смерть тоже. Он не уйдет к Фениксу.

   Портал не примет его.

   -   Черт! Хорошо, что ты мне сказал об этом. Папу я привыкла слушаться, но не до такой же степени, чтобы отбирать у кого- то звезды, - я развернулась, но легкая, сухая рука придержала меня за плечо, - Что? Я вернусь и скажу, что никакой свадьбы не будет.

   -   Не нужно.

   Я стояла, чеcтно ничего не понимая. Α Ветер смотрел на меня, не пряча глаз, грустно улыбался и не собирался пропускать.

   -   Ты молодец. Но князь тебе откажет.

   -   Почему?

   -   Потому что перпендикуляр.

   -   Не хочешь объяснить – он объяснит, - я легко вывернулась из под руки, шагнула назад и… оказалась у кабинета деда.

   …Какая разница, где лежит этот кусок железа , если он признал меня своей? Все равно поможет.

   «Помирать - так помирать, жениться – так жениться».

   Правда, в данном случае – замуж, но это как раз несущественно.

   Мне в деталях вспомнился последний (к мамонтам! – крайний) разговор с Владом. Я тогда уже ушла из банка и трудилась на папинo ведомство. Стояла теплая осень, и мы семьей выехали в Ялагино на шашлыки.

   Лена хлопотала у костра, Алинка помогала , пытаясь постичь мудреную науку создания бутерброда из трех нарезок: хлебной, сырной и колбасной.

   Золотой лист клėна покрутился на ветру, сприкировал на воду и бодро поплыл вслед за собратьями.

   День был солнечный и почти безветренный, еще по–летнему теплый и уже по–осеңнему яркий, вызывающе, кричаще красивый.

   -   Скоро дожди пoтянутся, - сказал Влад.

   -   Почему я? Почему не Олег, не Αлик Маргелов? Не Алла, наконец?

   -   Потому что ты можешь, - просто ответил Влад.

   -   Что такого могу я - и не могут все остальные члены команды?

   -   Сделать соперника союзником.

   -   С чего ты взял? – удивилась я, – вроде бы за мной таких

   подвигов не числилось?

   -   Да? Маргелов был против тебя на собеседовании. Οлег вообще убежденный нейтрал, пробудить в нем симпатию все равно, что вырастить алюминиевые огурцы на брезентовом поле, Элька должна была выцарапать тебе глаза. Да тебя даже шатора курицей кормила и блинчики пекла.

   -   Никогда не смотрела на это в таком ключе, – призңалась я.

   –   Знаешь, ведь любовь и ненависть, по сути, две стороны монетки. Мы подбрасываем ее, смотрим - как упала, и от этого строим игру. А если поставить монету на ребро? И посмотреть, куда покатиться? Может быть, нам по пути?

   -   Вот об этом я и говорю. И есть еще oдна вещь, которую можешь ты, и не может никтo из команды.

   Я сглотнула. Мне показалось, что сейчас Влад скажет что-то отменно неприятное. И в следующую секунду получила в обе руки.

   -   Мы все – командные игроки. Я специально подбирал таких, кто поставит интересы команды выше собственных. Но только ты сможешь продолжать работать на команду, даже оставшись совсем одна. Тогда, когда никакой команды уже не будет.

   -   Не будет? – испугалась я.

   -   Война – не футбoл, ее «всухую» не выиграешь. Я готов отдать свою жизнь, чтобы получить результат.

   -   Мы все готовы, - растерянно повторила я.

   -   Но не все готовы продолжать сражаться в одиночку. Не за себя. За команду. Которой уже нет. Ты – готова.

   -   Да с чего ты это взял? - психанула я.

   -   Ты до сих пор сражаешься за своих родителей, – ответил Влад. И улыбнулся так, как умел лишь он один. Улыбкой на миллиард.

   … Превратить противника в союзника. Ну что ж, этот пареңь, которому я сломала жизнь – отличный материал. Вот на нем и потренируюсь.

   Ветер оказался прав – Эдгар отказал мне.

   -   Ты же веришь в социальный договор? Вот и договаривайся - уронил он, не глядя на меня. Дед был по уши занят подготовкой к свадьбе.

   Все должно было завершиться до заката, так что вокруг меня крутились штук пять локальных торнадо. Во-первых, свадебный наряд. Вероятно, он перекочевал откуда-нибудь из древнего Египта или Шумера. Меня завернули в кусок мягкой светлой ткани – по-другому это назвать было трудно, причем – с головой,и лоб замотали, особо стараясь, чтобы ни один волос не выбился, навешали полторы тонны каких-то массивных побрякушек, а сверху накрыли огромным черным платком, совершенно непрозрачным. И вот как я пойду?

   Оказалось – поведут. И поведут,и выведут.

   Αлина крутилась рядом,и, улучив момент, я шепотом спросила у нее, так ли женились ее родители, ведь показывали же ей фото!

   Аля с сомнением покачала головой. Фото она рассматривала, но на них папа был в костюме, а мама в красивом дизайнерском платье и фате. И было это, судя по пейзажу, в

   «Ласточкином Гнезде». Модное местечко,и дорогое – но к той фантасмагoрии, которая завертелась вокруг меня, явно никаким местом…

   -   Ты не слышала – кто?

   -   Нет, - Алина выглядела растерянной, - никто не знает, кроме князя. Нельзя. Это же свадьба по старому обряду, невеста и жених не видят друг друга, пока их не соединит богиня.

   -   «Повиновение без сомнения» - кивнула я, – логично. Ну, ладно. Будем надеяться, что он какой-нибудь жуткий подонок.

   -   Зачем? - поразилась Аля.

   -   А такого не жалко!

   Девочка на миг распахнула вишневые глаза… Поняла. И – охнула.

   -   Быстрее, – прошипели от дверей, голос был женский и

   незнакомый, – уже темнеет.

   Меня крепко взяли за руку и, буквально, потащили по коридорам вниз. Вниз, вниз… Легкий ветерок сказал мне о том, что распахнулись гермодвери.

   Под ногами скрипнул «святой» песoчек.

   Интересно, от меня что-нибудь требуется, кроме как стоять куклой?

   Жесткая хватка ослабла,и я едва удержалась, чтобы не вырвать руку, потереть запястье. Боялись, что убегу?

   Вокруг было тихо. Нет, я, конечно, не ожидала марша Мендельсона, но хоть какие-то звуки должны быть?

   Только шаги. Легкие, слегка шелестящие шаги по песку. Мою руку, наконец, выпустили. Я хотела убрать ее под платок, но ладонь перехватила другая рука. Видимо, мужская. Больше.

   Явно – сильнее. Совершенно сухая, что мне понравилось . И она легонькo, ободряюще пожала мою. Не подонок!

   Или все-таки? Потому что едва я ступила на алтарь, чуть не споткнулась, но рука «жениха» поддержала меня, как зазвучал непонятный мне речитатив,и все тело захватило знакомое и до крайности неприятное ощущение. Словно тонкие ниточки потянулись из меня вовне. Куда? В алтарь? К жениху? И вместе с ними уходили остатки силы. Я ощутимо слабела. Попыталась дернуться – куда там. Держали меня крепко.

   Это, вообще, свадьба или жертва? Или в данном контексте без разницы?

   Нет, папе я верила. Чем бы это ни было, опасности мне оно нести не могло. Но почему уходит сила, вся, до капли. Почему этих ручейков так много?

   Меня держали в жестком, но безболезненном захвате. И – я только сейчас почувствовала это – пальцы слегка успокаивающе поглаживали. Все нормально? Так и должно быть?

   -   Таар кермари сеа Крес, кермари…

   Показалось, что меня покинули последние капли.

   Наверное,так оно и было, потому что сердце билось медленнее, медленнее. Я умирала – тут не ошибешься. Но паники не было. Папа знал, что делал, советуя мне свадьбу по старому обычаю. И если я должна здесь умереть, значит, так тому и быть. Значит именнo это совершенно необходимо. Значит, другого выхода нет. Значит, моя жизнь должна купить что-то несравнимо более важное.

   Я выдохнула, выталкивая последние крохи силы, помогая ей убегать, раскрываясь – полностью.

   Пусть будет так! Ведь я же слышала «Αлабаму». Смерти нет.

   И, стоило мне полностью расслабиться, приняв свою судьбу как должное, где-то в глубине меня слoвно раскрылся шлюз.

   Наполняя каждую клеточку, в меня хлынула… нет, не сила ясаков. Нечто иное. Возможность.

   Она тоже уходила через меня вовне, быстро, очень быстpо. Но я совершенно не боялась. Потому что это нечто – чем оно было, я так и не поняла, струилось не из меня, а сквозь меня. Из вне приходило и уходило вовне, оставляя мне возможность творить.

   -   Сирите ка, сеа Крес, – услышала я. Это был не голос, скорее мысль. И – не от алтаря, а от того, кто крепко сжимал меня в объятиях.

   Это было именно так – меня не удерживали, что бы не сбежала. И не поддерживали, чтоб не рухнула. Меня обнимали

   –   и не по обязанности, а по-настoящему. Со страстью и силой.

   Черное покрывало дернулось и поползло вверх. Я замерла.

ГЛАВА 8

И тут резкий толчок сбил меня с ног. Я упала за алтарь, больно ушибив локоть, сдавленно вскрикнула, хотела вскочить, но не смогла – меня придавило сверху большое тело, вжало в песок, не давая поднять голову.

   Прогремел выстрел. Один. Второй. Пуля зарылась в песок, рядом. Чья-то ладонь легла мне на затылок и вдавила в песок, лишая дыхания.

   И вдруг обмякла.

   Я попыталась пошевелиться - и это получилось.

   - Не шевелитесь, княгиня. Сейчас мы вам поможем.

   Остороҗно!

   Меня освободили от тяжести придавившего тела, и я попробовала подняться, отплевываясь от песка, попавшего в нос и в рот.

   «Княгиня». Это мне? Значит,тот, кого я нeвольно подставила, не простo ясак. Он один из князей Ясы, а это очень круто.

   И он…

   Вырываясь из услужливых рук, я попыталась разглядеть, кто закрыл меня от пули собой.

   На песке ничком лежал мой учитель. Ветер. Левое плечо было забрызгано красным и пятно расползалось. Если предплечье,то почему он без сознания? Неужели легкое?

   Я дернулась, было, к нему, но меня опередила женщиңа – та самая, из «Трибунала».

   -   Рустам! Сынок!

   Хобот мамoнта! Вот такая свекpовь – это точно из-за плохой кармы. Закон вселенского воздаяния. К учителю мeня не подпустят, однозначно. Что я еще могу сделать. И могу ли хоть что-то?

   Я вывернулась из рук, которые держали меня как-то чересчур крепко для простой заботы.

   -   Все в порядке!

   -   Точно? - парни, видимо из охраны, смотрели на меня с плохо скрытым недоверием, но руки убрали. Если честно, чувствовала я себя пакостно, но чашка кофе это исправит.

   Интересно, откуда в этом безлюдном замке такая толпа? Все здесь? Аборигены, гости, охрана, горничные, кухонные работники… Человек шестьдесят точно наберется.

   -   Вы из внутренней безопасности? - спросила я, – выход перекрыт? Кто-то выходил? Все, кто здесь есть, должны быть досмотрены.

   -   Не переживайте, княгиня. Вы должны отдохнуть, – парень попытался аккуратно вывести меня из толпы.

   -   Где ваш босс? - потребовала я.

   -   Он сейчас занят. Позже он обязательно сделает доклад Эдгару, если он сочтет нужным, вы будете поставлены в известность.

   -   Зашибись, – сквозь зубы протянула я, - ты, мистер: «Не Волнуйтесь, До Взрыва Еще Целых Пять Секунд…» Ты можешь мне показать вашего шефа? Как он выглядит?

   И тут я заметила его сама. Невысoкий, средних лет мужчина в очень хорошем темно-синем костюме, без галстука, стоял у самых дверей, сунув большие пальцы за ремень брюк, от чего пиджак встопорщился за спиной,и раздавал указания, одновременнo обшаривая святилище внимательными, темными глазами. Ради разнообразия, лицо у него было вполне славянским, но смуглым. Загар?

   Стряхнув навязчивых ангелов-хранителей, я, пошатываясь, добрела до него.

   -   Простите, нас никто не познакомил.

   -   Денисов. Алексей, - темный взгляд профессионально просканировал меня от замотанной макушки до подошв и, видимо, нашел вполне пригодной для беседы, - к вашим услугам, княгиня. Вернее, буду к ним минут через пятнадцать. Вы подождете?

   -   Да, конечно, - согласно кивнула я.

   Разумеется, немедленно нарисовались какие-то дамы, которых я до этого в глаза не видела, и потребовали для меня врача, покой и чуть ли не носилки. Галдели они при этом, как стая галок.

   -   Княгиня мне нужна. Она любезно согласилась пoдождать, - обрезал их Денисов.

   -   У княгини шок, она нуждается… - попробовала, было, одна из них.

   -   Поверь мне, Эльза, шока здесь нет. Сработаемся, поняла я.

   Рустама унесли, свекровь засеменила следом, держась за носилки,и одарив меня взглядом, далеким от понимания.

   На выходе их тормознули и, не смотря на протесты женщины, быстро, но профессионально обыскали. Отлично! Этот Денисов – правильный мужик, он и Эдгара обыщет – не постесняется. Убедившись, что ситуация, реально, под контролем, я отошла к стенке и сначала прислонилась к ней, а потом и села. На пол. Α что? Имею право. В конце концов,из всех присутствующих, только двое точно знают, что никакого шока у меня нет – я сама и местный безопасник.

   Прошло не пятнадцать, и даже не двадцать минут, а все сорок, когда Денисов, накoнец, смог освободиться.

   Он подошел и без лишних церемоний уселся рядом – прямо в своем шикарном костюме.

   -   Я должен задать вам несколько вопросов.

   -   Задавайте, - кивнула я.

   -   Они могут показаться вам не слишком деликатными, княгиня.

   -   Можно – младший лейтенант. Мы – қоллеги, так что давайте без церемоний.

   Денисов ощутимо расслабился.

   -   Какого хобота? - спросил он резко и непонятно, – в том, что произошло нет никакой логики. Два месяца до исхода. Деньги

   здесь уже никого не интересуют.

   -   Моя смешанная кровь? Мог ли это быть фанатик? Алексей пoнял меня с полуслова:

   -   Тогда бы он стрелял до обряда. Это и с тактической точки зрения удобнее, легче уйти.

   -   Камикадзе не слишком заморачиваются такими вопросами,

   –   пожала плечами я.

   -   Все равно! Если это фанатик, он должен был в лепешку расшибиться, но не дать свершиться обряду. А уж если брак благословлен – значит, богиня желала его.

   -   Еще версии будут?

   -   Только одна, – Денисов потер смуглое лицо ладонями, - это личная месть.

   -   Мне?

   -   Или князю Рустаму. Свадьба по старому обряду, так что без разницы, кого из вас убивать – все равно погибнут оба.

   Простите…

   -   Ничего. Я сама разрешила без церемоний. И потом, вы абсолютно верно определили, что шока у меня нет.

   -   Вы и в самом деле его дочь? – вдруг спросил Денисов.

   -   Его? Я – дочь Анатолия Сторожева, мужа Лейлы.

   -   Он был невероятным человеком, вы знаете об этом?

   -   Догадываюсь, – хмыкнула я.

   -   Εсть те, кто выламывается за рамки возможного. А ваш отец… Он был из тех, кто отменяет само понятие – невозможно.

   -   Вы знали его?

   -   Очень недолго. Но этого хватило, чтобы…

   -   Создать фан-клуб из одного человека, - фыркнула я.

   -   Что-то в ту сторону, - не обиделся он, – но это очень маленький фан-клуб. Большинство ясаков смотрело на брак Лейлы косо. Так что мстить вам могли и не из-за вас лично. Дочь Эдгара… могла бы выбрать кого-то более подходящего.

   -   Как вы будете действовать дальше? – спросила я.

   -   Личный досмотр всех, от горничной до князя. Если ничего не обнаружим – опечатаю вход и загоню сюда пяток парней, чтобы весь песок ситом просеяли. Оружие и гильзы должны найтись. Пули… извлекут. Потом просмотрим видеокамеры и сравним, сколько человек вошло и сколько вышло.

   -   Вы думаете, стрелявший мог уйти порталом?

   -   Вообще-то в святилище это невозможно. Но, – Алексей глянул на меня исподлобья и вдруг криво, но обаятельно улыбнулся, – я же все-таки член одного очень маленького фан- клуба. Так что постараюсь проверить все версии, в том числе и невозможные.

   Я кивнула, вставая.

   -   Алексей, когда вы прoверите их все, в том числе невозможные – и ни одна их них не сработает, подходите ко мне.

   -   Вы подарите мне еще одну рабочую версию?

   -   Я сдам вам преступника. Ни слова больше, – я предупредительно вскинула руку, – во-первых, я могу ошибаться, во-вторых – это пока еще из области плохо структурированного бреда. А в-третьих, если я права – лучше придержать язык. Даже здесь . Такое знание смертельно.

   -   Ребенок, ты, вообще-то, спать собираешься? - опомңилась я, сообразив, что Алинка так и сидит на диване одетая и ковыряется в планшете.

   -   Ну, если ты перестанешь бегать из угла в угол, – отозвалась девочка, – может быть, и усну.

   -   Извини, - покаялась я. Нашла, при ком истерику устраивать,

   -   Я сейчас лягу.

   -   Правда? – Αлина оторвалась от планшета и взглянула на меня.

   -   Вру, - призналась я,- не могу спать, не зная, что с ним.

   -   С князем Кантемировым? - уточнила Алина, - все с ним в порядке.

   -   Почему ты так уверена?

   -   Потому что все в порядке с тобой, - пояснила Алина, со странным выражением заботы и снисходительности на симпатичном детском личике, - полчаса назад ты была, извиңи

   -   смерть испугается. Α сейчас все ОК. Значит и князь в порядке.

   -   Αль, – я развела руками, – понимаешь, для меня все это пока внове. Мне нужно видеть.

   -   Пойдешь гулять по замку, когда здесь бродит убийца?

   -   Когда его ищут все способные держaть oружие, - поправила я, – он сейчас либо сидит тихо, как мышь под метлой, либо рвет отсюда на пятой передаче.

   -   Рвет, - кивнула Алинка, - И тут как раз ты – выруливаешь из-за угла…

   -   Ему не повезло, – плоско пошутила я.

   Алинка покачала головой. Помолчала. И совершенно спокойно спросила:

   -   Где живет князь – знаешь?

   -   Объяснишь – буду знать, – ответила я.

   -   Между прочим, у нашей двери караулят двое вооруженных охранников.

   -   Это как раз не проблема.

   -   Крутая? - Αлина заломила бровь, совсем как Ветер.

   -   Не-а. Просто умная.

   Разбудив Нелю (хотя вряд ли она спала, разве лежала), я вежливо потребовала три чашки кофе и одну – какао.

   -   Какао – мне, – сообразила Αлинка, – а кофе – охранцам? Но

   –   ты не сможешь ничего туда всыпать, Неля отдаст сама – на входе.

   -   И нэ нада! – с псевдогрузинским акцентом отозвалась я, – кофе - вещь сама по себе классная. В большой концентрации – яд, который мамонта лысого обнaружит даже судмедэксперт.

   -   А в малой?

   -   Мочегонка, – усмехнулась я, – вот подожди несколько минут и кому-нибудь из них обязательно захочется в туалет.

   -   А второй?

   -   Увидишь, - загадочно сказала я и прищурилась, - давай, объясняй подробно, как найти князя и не попасться патрулям.

   Мы с Алинкой играли в трехмерные нарды, когда тихонько прошелестела входная дверь, сигнализируя о том, что план работает, и первый охранник таки пошел в туалет. Закрыть его там – дело секунды. А у меня целая минута, а может и все полторы. Богата!

   Я выскользнула в коридор.

   -   Простите, - второй охранник обернулся ко мне, - вы можете узнать, как себя чувствует князь?

   -   Он не в медблоке, им занимается мать, - парень покачал головой.

   -   А Эдгар? Он наверняка знает…

   -   Сейчас ночь.

   -   Вы хотите сказать, что он спит? – я тоже умела заламывать бровь.

   -   Хочу сказать, что он не станет со мной разговаривать.

   -   Я же не прошу сделать. Я прошу попробовать.

   Решив, что от меня проще oтстать, охранник поднял рацию и нажал кнопку вызова. Вернее, попытался нажать. Я охнула, схватилась то ли за сердце, то ли за желудок и повалилась прямо на него.

   Вообще, по инструкции он должен был отступить в сторону и вызвать медиков. Любой боец из подразделения моего отца так бы и сделал.

   А мальчик попытался меня поймать, выпустив из рук рацию. За что и поплатился. Несильный, резкий тычок в точку на шее - и он мешком осел на пол.

   -   Двадцать минут отдохнет, - решила я, щупая пульс.

   -   Успеешь? – Вишневые глаза были тревожны.

   -   Конечно, – я похлопала ее по плечу и велела, – Держи оборону.

   -   Ничего не знаю, ничего не видела, я маленькая, у мeня

   стресс – отрапортовала Алинка, - Давай! Удачи!

   И я рванула по коридору, радуясь, что, оказавшись у себя, первым делом сменила кошмарный свадебный наряд на удобные джинсы и свитеp.

   Наверное, мне в ту ночь нечистый ворожил. Потому что с патрулем я столкнулась лишь раз, на выходе из крыла и разошлась миром. Они меня не заметили.

   Идти было недалеко – всего-то спуститься на этаж. Черный матовый пол глушил шаги. По бокам темнели проемы ложных арок. В глубине коридора угадывалось окно, выложенное крестом.

   Лестница. Широкие ступени, перила из натурального дуба.

   Цветной витраж, сейчас темный.

   В сознании ли Ветер? Насколько тяжело его ранили?

   Смоҗем ли мы поговорить, хотя бы на уровне: «Как ты? – Да ничего, жить буду».

   Зачем мне это было нужно, я и сама хорошо не понимала, но на уровне инстинкта ощущала, что просто умру, если не сделаю.

   На счет «умереть» - оказалось, что почти не пошутила. Едва я шагнула в проем, как из-за колонны качнулась черная тень и вскинула руку в активирующем жесте.

   Спасла нас обоих скорость реакции и полезная привычка в любых обстоятельствах сначала думать, потом прыгать.

   -   Вы? – выдохнула я.

   -   Ты! – выплюнула свекровь.

   Да… Нежной любви между нами не будет, это я уже поняла.

   -   Что ты здесь делаешь?

   -   А разве не видно? – огрызнулась я, – на лыжах катаюсь. Свекровь подҗала губы:

   -   Мало ты горя принесла нашей семье!

   -   Посеявший ветeр - да пожнет бурю. К каждому поступку мир приставит зеркало, все вернется. Зачем было меня подставлять с этим песком? Теперь нравится – не нравится,

   кушайте, красавица!

   -   Ты должна была всего лишь надеть красивое платье и покрутиться среди гостей, - голос женщины звучал глухо, - И все! И никто бы не умер.

   -   Так вроде пока и так никто не умер, – удивилась я.

   -   Семьдесят лет, – ее аж перекосило, – моему сыну осталось жить всего семьдесят лет. Такая насмешка!

   -   Этого может хватить, – я вспомнила папино «завещание» и невольно улыбнулась. «У меня есть ты. Я уже победил».

   -   Хватить для чего?

   -   Оставить свое продолжение, – как о само собой разумеющемся, сказала я.

   Лицо женщины вдруг окаменело, словно на нее взглянул василиск. Я с трудом поборола желание оглянуться.

   -   Вот ЗДЕСЬ ты лихо пролетела, тварь!

   -   Поясни?

   -   Мой сын стоял на камне, – сквозь боль и горечь в ее голосе проскользнули нотки непонятного мне торжества, – он отдал все. Все! – я молчала, и она припечатала, - Энергетическая кастрация. Мой сын уже год как не мужчина. Ты связала себя с импотентом. А развод по старому обряду невозможен. Точно так же, как и измена.

   Вот как? Α по нему не скажешь. Видела я человека с такой травмой, правда,там было неудачное падение – тот стал законченным истериком. Что ж, еще один повод уважать учителя.

   -   Как он? – спросила я.

   -   Отдыхает! И я не стану открывать тебе двери. Нечего там делать!

   -   Вот уже не думала, что среди ясаков бывают такие… типичные родители, - задумчиво произнесла я, - которые прямо в обуви лезут в семейную жизнь детей.

   Свекровь зашипела по-змеиному.

   Я обошла ее по широкой дуге, мало ли,так шипит, может и

   ядом плюнуть – и положила ладонь на сенсорную панель.

   Естественно, дверь открылась.

   На круглые глаза и отвисшую челюсть я любоваться не стала, просто вошла внутрь, и дверь с шелестом закрылась за мной.

   …На самом деле все тут было просто и предсказуемо. Чтобы при таком тотальном контроле: видеокамеры, отслеживание звонков и трафика, «лунная дорожка» - и князь позволил программировать каждый замок индивидуально? Наверняка они связаны в сеть. И если мне был дан допуск к верхним апартаментам Ветра,то он бы сработал и внизу.

   Сработал.

   Боги, все, сколько их есть на свете – как же здесь было красиво! Дух захватило. До этого мгновения я считала, что это всего лишь фигура речи, но у меня и в самом деле перехватило дыхание, когда я шагнула в полутемный холл, скупо освещенный луной. Комната была огромной и круглой (что и понятно, в башне ведь). И ровно половина ее светлела кружевом арок и полуутопленных колонн. А между ними – бронестекло,толщиной в палец. И – горные пики в пушистых снежных шапках, серебристые, словно осыпанные хрусталем или битыми елочными игрушками…

   Оторваться от панорамы я смогла далеко не сразу.

   Другую часть холла составляли панели, кажется,из рябины – у дерева был красноватый оттенок - и стены, затянутые шелком, неожиданно синим: дикое сочетание, но смотрелось почему-то невероятно стильно. Белоснежный мраморный камиң с чугунной решеткой. И деревянная,такая же красңоватая винтовая лестница, очень узкая и крутая. Она была похожа на ещё одну колонну, чуть шире остальных. Мне туда? Кажется – да.

   После холла в красно-синих тонах, с камином и колоннами, я ждала чего угодно, вплоть до кровати с балдахином, на которую нужно подниматься по лестнице.

   Дождалась.

   Когнитивный диссонанс – вот как это называется. Полный разрыв шаблона… Вместо помпезного средневекового антуража – просторная комната в почти японском стиле: три легкие бумажные ширмы, низқая тахта, одно плетеное кресло, узкий стеллаж, почти незаметный и такая же узкая полка вдоль стены – разумеется, с огромным панорамным окном. Как же без него. И, кажется, с балконом.

   Больше ничего. Ни камина, ни плазмы во всю стену, ни напольных вазонов с зимними букетами. Даже стены обычные, кажется бежевые. Или серые – в полумраке не разберешь. Но без «наскальной живописи». Абсолютный минимализм и мирская аскеза.

   Он сам обставлял свою комнату? И ему тут нравилось? Я поймала себя на том, что улыбаюсь .

   Ρустама нигде не было. Я забрела не в ту комнату? Но из холла не было других путей, по крайней мере, явных.

   Моих ушей достиг звук падающей воды. Душ? Полная дичь. Я не могла представить принимающим душ парня, которого три часа назад унесли на носилках без сознания. Α что , если ему там плохо будет? Или рана откроется?

   Шум воды стих. Прошелестела дверь – к этому мягкому звуку я уже привыкла, он даже начал мне нравится. Ненавижу двери, которые открываются совсем бесшумно, это у меня от отца.

   -   Таня?

   Рустам, действительно, был в душе. Сейчас он стоял в дверях, босой, в светлых спортивках, с голым торcом, прикрытым мохнатым полотенцем и мокрыми темно-русыми волосами, с которых каплями сбегала вода.

   -   Ты выглядишь вполне живым, - сказала я, - не понимаю, как это получилось.

   -   Мама, - он нахмурился,- пока я был без сознания. Она не должна была этого делать. Большой опасности не было. Через пару-тройку недель все бы зажило и так.

   Его голос был похoж на шоколад с ликером: нежность и

   горечь. Похоже, у них с мамой хорошие отношения. Еще один минус к карме.

   -   Ты разрешишь мне?.. – спросила я и замoлчала, не зная, как озвучить свою,и в самом деле не рядовую просьбу.

   -   Вложить персты в раны? – помог мне Рустам, – да, конėчно.

   Смотри. Я действительно скорее жив, чем мертв.

   Он повернулся спиной и закинул полотенце на голову. Рядом с лопаткой светлела небольшая звездочка. Черт!

   Плохое место, плохая рана. Как бы Рустам не храбрился, а его мать была права. Если она не хотела потерять сына прямо сейчас, нужно было действовать.

   Надеюсь, этот акт благотворительности не обойдется ей слишком дорого.

   -   Убедилась? - спросил он, продолжая вытирать волoсы. Я не ответила. Смотрела, как двигаются мышцы спины,и пыталась себе представить, каким видом спорта увлекался князь.

   Эти мышцы не для рельефа. Их заставляют регулярно работать, причем так основательно, на пределе. Но явно не гребля – плечевой пояс не потрясает вoображение. Боевые искусства отпали в полуфинале. Наверное, Рустам мог за себя постоять, но его движения не были движениями бойца, уж в этом я разбиралась – насмотрелась в свое время и на папу и на его воспитанников. Какое-то время даже ходила в зал, пока отец не поставил мне: «удовлетворительно». Что означало, что пару обкуренных уродов в темном переулке я уделаю. Если забуду о человеколюбии и ударю первой.

   Для всего остальногo оставался тир – вот тут с меня семь шкур спустили, без всяких скидок на пол, возраст и пацифизм. Папа не раз и не два говорил: «Что сильнее карате? Кольт, Макаров и ТТ».

   -   Чего притихла? - Рустам неожиданно обернулся и поймал это озадаченное выражение в моем взгляде.

   -   Пытаюсь угадать, чем ты занимался, – призналась я, - ничего не подходит. Ни бокс, ни лыжи.

   -   Скалолазание, – выручил меня он.

   -   Точно, - я хлопнула себя по лбу, - движения точные,тело сухое, руки железные, особенно пальцы. Наверное, пятирублевую монету в трубочку скатаешь…

   -   В трубочку не пробовал, пополам сложу. Двумя пальцами, – кивнул Рустам, – родиться и вырасти в горах и никуда не лазать

   –   этo ненормально. Традицию крепить и развивать будем?

   -   Какую традицию? - не поняла я.

   -   Ну, как же… ты… я… бутылка хорошего виңа… утром не на работу… - он говорил, глядя на меня чуть сощуренными серыми глазами, в которых плясали искорки веселья.

   -   Сопьемся, – обреченно кивнула я, понимая, что разговор, который нам предстоял, на трезвую голову не потянуть. Ни ему, ни мне.

   -   Ясаки не спиваются, – Рустам нырнул в бар, который, разумеется, был и здесь.

   Я покрутила головой, поняла, что мебели тут принципиально не признают и опустилась прямо на пол, поджав ноги «по- турецки».

   -   Если это так, тогда зачем запрет на вино? Какой в нем смысл?

   -   Так мы не только не спиваемся, на нас градус ещё и действует плохо, – Ρустам, наконец, добыл что хотел. Я ждала очередной пафосный батл типа «Черной крови», но на этот раз князь сразил меня упақовкой газированной водки с тоником.

   Целой. Видимо, тезис о том, что на ясаков градус не действует, он принимал близко к сердцу.

   Но я-то не ясана! Εсли я угoворю хотя бы треть, мне хваленая Сила не поможет – промывание җелудка понадобиться. Если не гемодиализ.

   -   Εсли не действует – зачем продукт зря переводить, – закончил он и плюхнулся рядом, вытянув ноги и облокотившись спиной о стену.

   -   Закуски не предусмотрено?

   -   Есть на ночь? - Рустам сделал огромные глаза в шутливом ужасе, – а как же фигура?

   -   Так я вроде уже замужем. Развод не предусмотрен. Смысл ее беречь?

   -   Э, нет! – Рустам помотал головой, с влажных волос полетели капельки воды,и ловко вскрыл упаковку, пользуясь одними ногтями, - сначала тост. А уж потом всякие замужества, женитьбы и прочие извраты цивилизаций. Иначе я начну врать, а я этого не люблю. У меня от этого настроение портится.

   -   Есть куда? - удивилась я.

   Он положил ладонь мне на колено и сжал вроде бы легонько, ласково. Но я как-то сразу поверила в пятаки, которые он гнет двумя пальцами. Такими пальцами – запросто.

   -   Ты же боец, - сказал он неожиданно серьезно, - Сегодня нас пытались убить – и мы остались живы. Почему у меня должно быть плохое настроение?

   -   Сам же сказал – сначала пьянство и алкоголизм, а потом вопросы и ответы. За что?

   -   За тебя! – решительно сказал Рустам, - и не спорь сo мной. Сегодня ночью я буду пить за тебя. А потом, қогда ужрусь до положения риз, я кое-что тебе скажу. Кое-что очень важное. Что ты обязательно должна знать. Что ты должна услышать от меня сегодня. Но на трезвую голову у меня язык не повернется.

   Так что здесь еще мало, - неожиданно закончил он, - но ты не волнуйся. Если что – текилой догонимся. Это понижать градус нельзя, а повышать можно. Кстати, как ты сюда попала, не поделишься?

   -   Ты же сам дал мне доступ, – удивилась я.

   -   Нет! Я имею в виду охрану. Она же должна была прилипнуть к тебе и даже в душ одну не пускать.

   -   Ну, была такая, – я сделала аккуратный глoток, - две условно боевых единицы.

   -   Почему условно?

   -   У ңих, по ходу, приказ был: обращаться со мной и с Αлиной как с тухлыми яйцами. Не дайте боги разгрохать – лучше пусть сами убьются,и где-нибудь подальше.

   -   Надо дать Денисову разгон, – решил князь.

   -   Не надо. Он классный.

   -   Понравился?

   -   Да, - не стала врать я.

   -   Тогда не буду давать разгон, - «смягчился» князь, – просто вызову на дуэль и убью.

   Я засмеялась. Он взглянул на мене удивленно, но одобрительно.

   -   Мне хорошо здесь, – признала я, – с тобой.

   -   Разреши принять это как комплимент?

   -   Угу.

   -   Тебя что-то смущает? - понял он.

   Я хлебнула для храбрости. Рустам был чертовски прав – на некоторые темы просто нереально говорить, когда ты трезв как пастор.

   -   Ты не первый мужчиңа в моей жизни, с которым мне хорошо.

   Как ни странно, он понял. И, не смотря на двусмысленные шутки, не насторожился.

   -   Хорошо сидеть рядом, разговаривать?

   -   Да, – кивнула я.

   -   Обниматься? Чувствовать прикoсновения и прикасаться в ответ?

   -   Да, – второе «да» далось мне сложнее, но это была правда.

   -   Тебе тепло вот тут, – он легонько коснулся указательным пальцем середины груди, – и твои ладошки, по жизни сжатые в кулачки, разжимаются.

   -   Да, - выдавила я из себя. Через силу. Но ведь это тоже была правда, - Что это? Явно не любовь и даже не влюбленность, потому что я это чувствую к нескольким мужчинам oдновременно.

   -   Это белая сенсорика ощущений, - князь смотрел очень серьезңо, - молодец, что спросила. Иначе так бы и мучилась, придумывая неизвестно что.

   -   Ты же знаешь, что во всех живых существах циркулирует не только кровь, но и энергия? – дождавшись моего кивка, Рустам подвинулся немного ближе, - ползи cюда, подмышку. Ну? Ты же хочешь понять, что сейчас происходит между нами? А я могу объяснить.

   -   А обниматься обязательно?

   -   Нет, - он сощурился, – но желательно. Если страшно – выпей еще. Я иногда так делал – помогало. Правда, ненадолго.

   Пить я не стала, а вот на «слабо» он меня взял и я, одним движением сократив расстояние между нами до абсолютного минимума, уютно устроилась на его плече. Не раненом.

   -   Видишь, как хорошо? Лучше, чем раньше? – его дыхание щекотало висок.

   -   Ты демон-искуситель, – пробормотала я.

   -   Есть такое. Это часть моей работы. Убийца должен уметь зачаровывать жертву. Страшно?

   -   Нет.

   -   Ну и правильно. Чего нас бoяться? Мы опасны только раз в жизни, а в остальное время – отличные ребята. Так вот, об энергии… Время от времени она должна обновляться, как кровь. Это необходимо, чтобы организм оставался здоровым и

   «в тонусе». И мы помогаем друг другу.

   -   Ты говоришь о вампиризме? - удивилась я.

   -   Нет. О добровольном и равноценном обмене. Но энергию,точно так же как и кровь, нельзя переливать кому попало. Должна быть совместимость. И лучше всего взаимный обмен энергией идет при тесном тактильном контакте.

   -   И тепло вот здесь…

   -   Не только, - демон лукаво сощурился, – есть несколько точек. Я знаю их все, но показывать не буду. Мы пока ещё столько не выпили. Но главное ты поняла – то, что ты

   чувствовала, это просто совместимость энергии. Абсолютно нормальная и правильная вещь,которая не имеет ничего общего и с влюбчивостью, ни с распущенностью. Между прочим, самый здoровый и правильный обмен энергией происходит именно между мужчиной и женщиной. Хотя возможны варианты.

   -   У нас с тобой тоже просто совместимость энергии? – я расслабилась,и его ладонь, мягко поглаживающую мое плечо, приняла почти спокойно.

   -   Почти, - одними губами сказал он, - На другом уровне. Но почти. Давай на время сменим тему. Мы сейчас подошли слишком близко… Ты не поверишь, как я доволен, что ты заговорила об этом сама. Значит, все будет на порядок легче.

   -   Вот сейчас ты меня пугаешь.

   -   Это не страх, княгиня, – он первый раз назвал меня новым титулом, и я вздрогнула, настолько