Самая лучшая жена. Книга вторая. Янина Веселова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

АННОТАЦИЯ

Она должна была умереть, но осталась жить, должна была стать гордостью своего народа, а стала чужачкой,оторванной от родной земли, должна была выйти замуж... Позвольте, как раз замуж-то она и вышла.

   А наша история о том, удастся ли ей стать самой лучшей женой.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

- Какая проблемная девочка, - сквозь сон услышала Лита незнакомый мужской голос.

   - Нормальная, - далеким громом пророкотал чей-то бас. - Глянь какая мелкая. Они все такие... - последовала пауза, словно говоривший подыскивал подходящее слово. - Шебутные. Вот!

   - Я бы сказал, что девушка просто миниатюрная, - вмешался в беседу бархатный баритон. - К тому же ее вины в произошедшем нет. Насколько я помню, именно из-за твоей завиральной идеи с защитником все и началось.

   - Ну конечно, - громыхнул бас, но чувствовалось, в его возмущении некоторая неуверенность, - я у вас всегда крайний!

   - Хорошо, что ты это признаешь...

   - Мальчики, мальчики, не ссорьтесь! - поспешил вмешаться встревоженный тенор. - Думаю, что виноваты мы все! В той или иной мере... Но все...

   - И вообще, не собачиться надо, а вызволять малявку белобрысую, - пошел на попятную обладатель сочного баса.

   - Белокурую, - послышался невозмутимый баритон, и Лите подумалось, что его хозяин брюзга, педант и редкостный зануда. Один из тех, кто не терпит малейшего беспорядка ни в вещах, ни в мыслях, ни в поступках.

   - Ну чего вы опять?! - тенор взвился до заоблачных высот. - Мы должны сплотиться перед лицом грозящей опасности!

   - Это ты про Саньку? - настороженно уточнил бас.

   - Вынужден согласиться с Тунором, - решил, что настало время для сотрудничества баритон. - После того, как мы скрыли от нее мысли и намерения храмового филида, боюсь, что Саннива будет несколько недовольна.

   - Верно, Идверд. К тому же этот... - Лита была уверена, что мужчина поморщился, стараясь подобрать слово поприличнее. - Марун, - Светозарный ограничился именем, которое однакоже в его устах походило на ругательство, - наделал дел.

   - Это все из-за жертвы, которую филиды приносят Саньке, - авторитетно поддержал басовитый, и Мелита, прикинув что к чему, опознала в нем Хротгара Громовержца. - Калечат себя почем зря. Слушайте! А может внушить нашей малявке, чтоб отрастила ему утраченные в процессе служения части тела?!

   - Обойдется, - решил Тунор.

   - Вернемся тогда к нашим баранам, - отсмеявшись, продолжил Идверд.

   - Белорунным овечкам, - настала очередь Хротгара поправлять брата.

   - Не суть важно, - голос Тунора звучал непривычно серьезно. - Давайте думать, как будем доставать девочку с Острова первого храма.

   - А может не надо? Есть у меня одна идейка, мужики, - азартно предложил Громовержец.

   - Что опять? - застонал Идверд.

***

Зелье в хрустальном котле мирно побулькивало, время от времени на его поверхности появлялись крупные опалесцирующие пузыри. Лопаясь, они наполняли воздух запахом молодой еще клейкой тополиной листвы. Стоило на минутку прикрыть глаза, как сразу начинало казаться будто ты в весеннем лесу. Вот только Лита не могла позволить себе ничего подобного, ведь наступал решающий момент. Совсем скоро ей предстояло добавить в котел три капли мертвой воды, четырежды помешать зелье и шепнуть заветные слова, многократно усиливающие действие полученного лекарства.

   Волнуясь, ведунья беззвучно шевелила губами, отсчитывая последние мгновения, отделяющие ее от счастья или горя. Но нет, красавица гнала прочь от себя черные мысли: 'Все получится. Я уверена.' В нужную минуту, недрогнувшей рукой она открыла флакон с мертвой водой, и вот уже три тяжелые маслянистые капли падают в зелье...

   Девушке кажется, что за то время, пока три крошечных ртутно поблескивающих шарика летят вниз прошло не меньше луны, во всяком случае она успевает вспомнить всю свою короткую жизнь: наполненное любовью близких детство, постоянная учеба лекарскому делу, помолвка с княжичем, его нелепая смерть...

   Да, именно с кончины Олафа все и началось. По законам, царящим в княжестве аданском, жена следует за мужем, а невеста за женихом, так что ожидала юную лекарку погребальная ладья и короткая дорога в нижний мир если бы не Рин. Словно сказочный витязь он спас нареченную княжича от смерти, на летающей ладье увез ее в необыкновенный высеченный из камня город и конечно же женился на ней.

   Капли коснулись поверхности зелья, которое тут же вспучилось горбом, норовя выплеснуться через край, потемнело и сразу же обесцветилось, приобретя кристальную прозрачность. Стенки котла покрыла кружевная изморозь, и лекарка поспешила погасить огонек горелки.

    Волнуясь, Лита приблизила лицо к волшебному зелью, гадая для правильно ли оно сварено.

   - Пусть все получится, пусть Рин будет здоров, пусть... - тряхнув бедовой белокурой головой, Лита шептала просьбу богам. - Мне так страшно, Отцы Небесные, помогите, пошлите знак...

   Словно в ответ на ее мольбы раздался стук в калитку. Вздрогнув от неожиданности, девушка высунулась в окно.

   - Марин, будь другом, глянь кого там принесла нелегкая, то есть привела Великая Матерь, - чувствуя себя богохульницей под осуждающим взглядом вигта, попросила она. - Ладно, не хмурься, я чту традиции гостеприимства, но согласись эти сардарцы все-таки странные... Так что не приходится ждать ничего хорошего от визитов - подняв глаза к небу, девушка тяжело вздохнула. - Я просила о хорошем знаке.

   Стук в калитку повторился.

   - Отрок там, внимай несчастная... - раздалось громогласное.

   Взвизгнув, Лита схватилась за сердце и резко обернулась, чтобы увидеть довольную улыбку условно-покойной хозяйки дома.

   - Молоденький, - нормальным голосом пояснила тетушка, поигрывая бровями, и, полностью довольная произведенным эффектом, не спеша покинула лабораторию, по своему обыкновению пройдя сквозь закрытую дверь.

   - Молоденький, скажите, пожалуйста, - Мелита перевела дух и поспешила во двор.

   - Я эта... Вы давеча прийти велели... - на пятачке перед калиткой с ноги на ногу переминался знакомый парнишка. - Не узнаете? Хаген я, юнга с ладьи Ниалевой...

   - Почему забыла? Помню, - уверила аданка. - Проходи. Я тебя заждалась.

   - А может я в другой раз забегу? - заробел парень и предпринял попытку отступления.

   - Нет уж, - Лита решительно ухватила Хагена за руку и буквально втащила во двор.

   - Хорошенький какой, - тут же материализовалась во дворе тетушка. - Арима, глянь на мальца! Кого-то он мне напоминает, - окликнула она выглядывающую в окно сестру, но та только махнула рукой и поспешила скрыться в доме.

   - Кто это? - побледневший гость вжался спиной в калитку.

   - Он меня видит? - удивилась Сагари.

   - И видит, и слышит, - уверила родственницу Лита.

   - Уж не родня ли он моему внучку? - снова выглянула в окошко Арима, не пропустившая ни словечка из разговора.

   - Разберемся, - пообещала Мелита.

   - В чем разбираться-то? - уперся парень, боязливо поглядывая на многозначительно улыбающуюся полупрозрачную Сагари, которую слегка колыхал летний ветерок.

   - Да в том, что ты ведьмак! Причем один из сильнейших!

   - Вот знал я, что не стоило сюда приходить, - под нос себе пробормотал Хаген. - Прямо чувствовал. Не зря видать всю ночь во сне меня собаки грызли да так, что кровь рекой лилась.

   - Конечно не зря! - рассвирепела Лита. - Это тебе к родне да семье снилось, баран сардарский!

   - Что это вы ругаетесь, госпожа чародейка? - парень по стеночке отступал от сердитой маленькой аданки. Оказавшись поблизости от окошка, из которого за происходящим с интересом наблюдала Арима, он взмолился. - Нету у меня никакой родни, тетенька. Вы уж объясните это своей невестке, за ради Отцов небесных.

   - Ты дурачка-то из себя не корчь, - посоветовала ему добрая женщина. - Блаженненьким не прикидывайся. Можно подумать, кто-то не знает какие головорезы у Ниаля в команде. И вообще, раз Литочка говорит, что ты ведьмак, значит так оно и есть. Понял ли?! - она сурово посмотрела на не ожидавшего такой отповеди Хагена.

   - Да я!.. - начал было юнга, но его заглушил обиженный детский плач.

   - Злодей ты, как есть злодей, Риашу разбудил, а я его только уложила, - подвела итог беседы Арима и кинулась к внуку.

   - Пошли, головорез, - снова подступила к парню Лита.

    - Да не уговаривай ты его, детка! - не выдержала темпераментная Сагари. - Не хочет как хочет! Пусть остается неучем!

    - Вот и ладненько, вот и хорошо! - обрадовался парень. - Так я пойду?

   - Вы издеваетесь?! - растерялась Лита. Куда от пойдет? Зачем? Да и нельзя...

   - Прекратите галдеть! - гаркнула Арима. - Вы ребенку спать не даете, бесстыдники! - она с треском захлопнула оконце.

   - Что за шум, а драки нет? - веселый голос Валмира прозвучал громом небесным. - Возвращаюсь я домой, - ничуть не смущаясь присутствием посторонних, он быстро поцеловал жену, - а тут дым коромыслом. Пойдем пошепчемся, пчелка. Пожалуешься мне на всех, - он повлек Литу в дом. - А ты, - повернулся к притихшему Хагену, - марш на кухню! Накормите его, тетушка, напоите и присмотрите, чтоб не сбежал.

***

Пошептаться Валмир решил в спальне. Нет, начал-то он сразу, как только переступил порог дома, затащил Литу в угол, сжал в объятиях и принялся целовать жадно жарко сладко до черных точек в глазах. Услышав голос тетушки, что-то втолковывающей Хагену, Вал рыкнул недовольно, подхватил сомлевшую супругу на руки и утащил подальше от гостей и родственников.

   Оказавшись в спальне, он первым делом запер дверь, мужественно отвернулся от широченной накрытой пестрым тканым покрывалом кровати и шагнул к сундуку, на который и усадил Литу.

   - Что? - заерзала она под тяжелым изучающим мужским взглядом.

   - Любуюсь, - подумав, признался Валмир, после чего снова подхватил Мелиту на руки, уселся на сундук и устроил ее у себя на коленях. - А теперь пошепчемся, - торжественно возвестил он, прежде чем коснуться удивленно приоткрытых девичьих губ поцелуем.

   Поначалу он не торопился, боясь испугать своей страстью юную жену, но стоило ей ответить на поцелуй, как все связные мысли покинули буйную голову сотника княжеских егерей. Весь мир исчез, сгорел в огне, растаял в мареве страсти. Осталась только она, маленькая сладкая безумно любимая, а еще ее шепот, стоны, просьбы не останавливаться.

   Откуда-то сбоку послышался грохот, сопровождаемый смущенным покашливанием.

   - Тетя, - простонал Вал, прижимая к себе испуганно пискнувшую Литу, - вы не вовремя.

   - Да знаю я, - согласилась порозовевшая тетушка. - Мне только спросить... Там Ирати проснулась, - не дождавшись никакой реакции на свои слова, продолжила она. - Что мне ей про Хагена сказать?

   - Ничего.

   - Да как же? - не отставала Сагари.

   - Ирати не княжий дознаватель, на ее вопросы отвечать необязательно, - напомнил племянник. - Вы идите пока, а мы следом подтянемся и все ответы дадим. Да, милая? - склонился он к Лите. - Ты плачешь? - испугался героический егерь, почувствовав, как сотрясается узкая женская спина под его руками.

   Сагари, пользуясь тем, что внимание Вала переключилось на жену, поспешила исчезнуть.

   - Пчелка, - встревоженный Валмир заставил Литу поднять голову. - Пчелка... Ты что, смеешься?..

   Встрепанная с яркими пятнами на щеках и зацелованными губами аданка хохотала.

   - У нас самая сумасшедшая семейка во всем Сардаре, - вытирая выступившие от смеха слезы, заявила она. - Это я тебе рубашку расстегнула? И когда только успела?

   - Наверное в тот момент, когда я тебе платье с плеч стаскивал, - последовал честный ответ. И довольный как обожравшийся сметаны кот Вал принялся приводить одежду жены в порядок. - А теперь рассказывай, застегиваясь, попросил он. - Что случилось, милая? Почему ты была так взволнована? Из-за Хагена? Что в нем такого особенного?

   - Этот мальчик - ведьмак! Представляешь?! - откликнулась Лита

   воодушевившись. - Правда нервничаю я не из-за этого... - поникла она.

   - Пчелка, давай, ты мне все расскажешь, - попросил Валмир. - Ноша всегда становится легче, если разделить ее с кем-нибудь.

   - Ты не кто-нибудь, - откликнулась та. - Ты для меня очень особенный...

   Вал смотрел на смущенную жену и думал, что это суховатое объяснение в любви дороже для него чем все вместе взятые цветистые признания пылких сардарских красавиц, слышанные прежде.

   - Люблю тебя, - покрепче обняв свое негаданное счастье, только и сказал он. - А теперь рассказывай, - попросил, заглядывая в прозрачные серые глаза.

   - Я боюсь, - доверчиво пожаловалась Лита.

   - Из-за этого мальчика? - подобрался он, вспомнив худенького юнгу. - Он опасен?

   - Из-за Рина, - Лита принялась задумчиво крутить пуговицу на мужниной рубахе. - Лекарство для него готово, по всем признакам оно должно подействовать, а мне боязно... Вдруг что-то не то получилось...

   - Как не то? Это у тебя не то? Пчелка, да ты же у меня талантище! Тебя при рождении Мать Великая в маковку поцеловала! - прижав маленькую ладошку к глухо бухающему сердцу, уверенно сказал Вал.

   - Не знаю, кто и куда меня целовал, - она постаралась освободить руку. - Ты пойми, за кого другого я бы так не волновалась, но это же Рин... Если с ним что-нибудь случится... - неожиданно Лита заплакала.

   - Все с ним будет хорошо с бугаем стоялым, - стирая крупные как горох слезы, заверил он. - Там этого лекарства много или на раз всего?

   - Полно, - хлюпнула носом аданка. - А тебе зачем? А хотя... На тебе ведь тоже проклятье есть.

    - Вот и хлебну. Только сначала дадим на пробу еще кому-нибудь, - предложил Вал. Кому-нибудь, кого не жалко, - подумав, уточнил он.

   - Времени нет. Риново проклятье очень уж разожралось, - покачала головой Мелита. - Да и не по-людски это.

   - Ну тогда не робей, пчелка. Лечи. У тебя все получится! А я готов быть первым испытуемым...

   - Не дышит! Ринушка мой не дышит! - прервал его надрывный крик Аримы, который не смогли заглушить ни стены, ни закрытые двери. - Мальчик мой!

   - Иду! - моментально среагировала Лита, кинувшись прочь из комнаты. - Мать Великая, не оставь, помоги!

***

- И главное, он такой бледный был... как молоко снятое, - даже спустя пару часов Арима никак не могла успокоиться. Она рассказывала мужу о случившемся, то начиная плакать, то гладя по голове растерянную дочь, а маленького Риана и вовсе с рук не спускала.

   - Ты подожди, не тараторь, - Дагарр, заставил супругу присесть рядом с собой. - Расскажи по порядку.

   - А я что делаю?! - возмутилась та. - Дурень ты старый, вечно...

   Ее прервал возмущенный детский плач.

   - Все-все, Риаша, бабушка не ругается, не бойся, маленький, - тут же засюсюкала Арима.

   - И так весь вечер, - доверительно шепнула Ирати отцу. - Стоит матушке расшуметься, как этот мелкий орать начинает. - Забавный пацаненок.

   - Так что у вас тут случилось? - перегнувшись через стол спросил Дагарр.

   - Я сама толком не поняла, - призналась Ирати. - Рину плохо стало, вроде, как и дышать не мог. Мама говорила, будто сердце у него биться перестало.

   - Так и было, - подтвердила Арима, делая внуку козу. - Я чуть сама к нижним людям со страху не отправилась. Хорошо, что Лита с Валом прибежали. Оттолкнули меня и давай Ринушку лечить.

   - Валмир насилу маму оттащил, - наябедничала Ирати. - Она вырывалась, ругалась и даже дралась.

   - Поуважительнее, не забывай, о ком говоришь, - посоветовал родитель. - И давайте без подробностей уже. Скажите сразу, что с Рином.

   - Спит, - недовольно бросила Арима. - И Вал спит, на нем тоже дрянь какая-то была. А Литочка этого охламона ладейного уму разуму учит.

   - Какого охламона? - насторожился Дагарр.

   - Хагена, - пояснила дочь. - Ну помнишь у Ниаля на ладье юнга? Так это он.

   - Погодите, девки, я запутался, - взлохматил волосы глава семейства. - Что с моими сыновьями, и причем тут Хаген?

   - С нашими сыновьями, - поджала губы Арима, - все в порядке. А Хаген ведьмаком оказался, будет теперь Литочкиным учеником.

   - Мелита Рину лекарство дала, - азартно сверкала глазами Ирати. - Он - бедняжечка выгнулся, захрипел, на губах пена кровавая выступила, а на груди кожа ходуном ходить стала, словно кто-то изнутри вырваться хочет. Ты бы видел страсть какая! Вал и то чуть не сомлел, а Хаген к хульдре нашей кинулся.

   - Поуважительнее! - повторила за супругом Арима. - Если бы не Литочка... - она всхлипнула, и тут же бабушку поддержал трубным ревом Риан.

   - Спелись уже, - улыбнулся Дагарр. - А от тебя, дочка, я такого не ожидал.

   - Так я же по-хорошему, - смутилась та. - Хульдры же самые лучшие жены... Самые заботливые... - девичий голосок звучал все тише. - Я больше не буду...

   - Вот и ладно, - смягчился Дагарр. - Так что там этот ваш Хаген отчебучил?

   - Лита Рину руки к вискам приложила и запела что-то. Слов не разобрать было, только от песни этой так спокойно на душе стало, так благостно. А Хаген выхватил нож и полоснул Ринушке прямо по этой самой шевелящейся штуке, мы и охнуть не успели. Даже Вал... Тут как гикнет что-то, как свиснет. Из разреза черный дым вышел, пометался малость по горнице и в окошко вылетел.

   - Да, натерпелись мы страху, правда, солнышко? - поцеловала внука в щечку Арима. - Зато Лита говорит, что Рин наш на поправку теперь пойдет. Развеялось проклятие ведьмино. Вал хотел было бежать, чтоб на душегубицу старую глянуть. Но мы его не пустили, напоили тем же лекарством и спать уложили.

   - Мы? - недоверчиво хмыкнул Дагарр.

   - Всей семьей держали, - подтвердила Ирати. - Потому как в нем такая же дрянь, ведьмой подсаженная, была, только спящая.

    - И еще Литочка всем сказала, дескать молодцы мы, а парнишечка этот - интуит натуральный. Вот! И никуда ему от учебы теперь не деться, - добавила ее почтенная матушка.

   - Стало быть, этот Хаген - ценный кадр? - задумчиво почесал в затылке Дагарр. - Вы вот что, девочки, никому о случившемся ни полсловечка! А уж о том, что парень этот редким талантом обладает... - он многозначительно обвел глазами семейство. - Короче, молчок!

***

- По-прежнему хочешь уйти? - Мелита тем временем беседовала с новообретенным интуитом.

   - Не знаю я, - мялся Хаген. - Вроде и хочется остаться, и боязно, и, вообще, ведьмаков не бывает! Сказки это! Все знают, что у ведьм только девки родятся!

   - Как же вы мне надоели, упрямцы сардарские, - Лита без сил опустилась на лавку. - Видно, когда боги лепили всех людей из мягкой глины, в ваши головы они камней натолкали! Мальчики у всякой женщины родиться могут, и ведьма она или нет совершенно неважно. А то, о чем говорил ты, относится исключительно к Черным.

   Хаген внимательно слушал маленькую белобрысую девчонку всего-то на пару лет его старше и всей кожей чувствовал силу, исходящую от нее. И вся она была такой теплой домашней пахнущей сдобой, а еще медом, солнцем и летним лугом. Парню казалось, что тихий голос аданки обнимает его, мягко гладит по непослушным вихрам, напоминая о давно ушедшей к нижним людям маме. Ей хотелось верить до слез, закипающих в уголках глаз, до боли, до стиснутых зубов. Но недоверие, накрепко вбитое в бедовую голову, упрямо шептало: 'Она лживая, такая же как все вокруг. Обманет, воспользуется и выкинет прочь. И ты останешься совсем один и уже не сможешь больше никому довериться. И что тогда? В петлю лезть или в пропасть сигать?'

   Словно чувствуя настроение Хагена, целительница говорила тихо. Она не поднимала глаз, обращаясь то ли к своим свободно лежащим на столе рукам, то ли к пузатой чернильнице, то ли к пускающему солнечных зайчиков маленькому серебряному зеркальцу.

   - Ты волен поступать так, как считаешь нужным. Никто из нас не будет неволить тебя. Прислушайся к тому, что подсказывает твое сердце, - Лита убрала от лица выбившуюся прядь и, наконец, посмотрела на напряженно замершего Хагена. - Я готова дать тебе гарантии. Ритуал наставничества мы проведем в храме. Ты станешь моим братом, если захочешь конечно... - она встала, волнуясь. - Не зарывай свой талант в землю, прошу! И не торопись с ответом.

   - А они? - изо всех сил сдерживаясь, чтобы наивным щенком не кинуться к этой... сестре, Хаген мотнул башкой в сторону кухни. - Они тоже готовы взять в семью нищего сироту?

   Ответом ему был искренний смех.

   - Что? - разозлился парень, сам себе напоминая растопырившего иголки ежа.

   - Они в тебя вцепятся когтями и зубами! Это такая семейка, такая... Самая лучшая! Поверь мне, братик!

   А он взял да и послушался.

***

- Платформу-то водить умеешь? - подсадив невестку, Дагарр повернулся к Хагену.

   - Умею, - откликнулся парень, настороженно поглядывая на своего возможного родственника.

   - Ну садись тогда к рычагам, а я сзади устроюсь.

   - Не задерживайтесь там, - на крыльцо вышла Арима с внуком на руках. - Особенно это к тебе относится, - она сердито посмотрела на Литу. - Не вздумай там всех сирых и убогих собирать. У тебя ребенок маленький, о нем думать надо, а не на бабку сына скидывать!

   - Так давайте, я возьму Риана с собой, матушка, - откликнулась Мелита, борясь с желанием шепнуть Хагену, что злые слова свекрови к нему не относятся.

   - Нечего ребенка зря по улицам таскать, - поджала губы та, покрепче прижимая к себе малыша.

   - Так мы ведь в храм... - начала Лита.

   - Тем более, - не повелась Арима. - Всей семьей надо сына богам показывать! Но тебе же неймется! До завтра подождать не можешь!

   - Матушка, - почти взвыла почтительная невестка, - скорее всего завтра на посещение храма времени не будет! Вот проснутся Вал с Рином... - она замолчала, мучительно покраснев.

   - Чегой-то? - удивилась Арима.

   - Того самого! - не выдержал ее супруг. - Соображать надо! Дело-то молодое!

   - Ой, ну вы как скажете, - махнула свободной рукой та, но было заметно, что женщина словно по волшебству успокоилась. - Бесстыдники они, правда, Риаша?

   - Агу, - серьезно подтвердил пацан и, обняв бабулю, оставил на ее щеке слюнявый поцелуй.

   - Ах ты ж, умница мой! Пойдем, я тебе сказочку расскажу, а они пускай катятся. Помаши маме и деду ручкой!

   - Трогай, пока почтенная Арима не передумала, - поторопил заслушавшегося Хагена Дагарр. - А ты, дочка, не обижайся. Она не со зла.

***

- Как это? Почему нельзя? - Лита растерянно смотрела на филида.

   Тот выглядел расстроенным, даже руками виновато развел. Мол, ничем не могу помочь.

   - Батюшка, - аданка обернулась к хмурому свекру. - Ну сделайте что-нибудь! Я же обещала мальчику, что проведу обряд.

   - Да ладно, - криво ухмыльнулся Хаген. - Ничего страшного. Сойдет и так, по-простому. И вообще, это была дурацкая идея!

   - Ты не гоношись, - осадил его Дагарр. - Не расстраивай сестру! А ты, дочка, не мудри. Подойди к Отцам да поклянись перед ними, что мальчишку этого принимаешь. Не в ритуалах правда, она в нашем сердце.

   - Но я думала, - начала было Мелита. - Я хотела как лучше, - она с надеждой посмотрела на филида.

   - По правде говоря, - помолчав, откликнулся он, - есть один способ...

   - Ну так рассказывай, почтеннейший. Не тяни кота за яй... за хвост, - вовремя поправился Дагарр. - Видишь ведь, что люди переживают.

   - Страданьями душа очищается, - поморщился жрец, словно нюхнул этого самого кота под хвостом. - Не забывай, что находишься в доме божьем!

   - Виноват, исправлюсь, - пообещал богохульник, думая про себя, что жрецы Матери все как один редкостные ханжи и зануды то ли дело служители Отцов, вот кто завсегда поможет и рожу кривить не станет.

   Задумавшись, Дагарр пропустил многословные рассуждения филида, а молоденький жрец тем временем тем временем успел толкнуть целую речь. Важно расхаживая туда - сюда перед Литой и Хагеном, застывшими словно лягушата перед гадюкой, он патетически вещал о догматах веры, самоотречении и прочей заумной дребедени.

   - Постой, уважаемый, - остановил бурный поток жреческого красноречия глава семейства. - Говори короче, к чему ты клонишь?

   - Пусть просящая останется в храме на ночь, - решив не связываться с настырным хамом, ответил филид.

   - Чего?! - надвинулся на него Дагарр.

   - Не забывайся! - осадил его жрец. - Я всего лишь показываю пути решения проблем, а следовать ли по ним, решать верующим!

   - У нее семья, ребенок маленький! Что ты такое говоришь, жрец?!

   Вспыхнувшее было надеждой лицо аданки приняло виноватое выражение. Лите стало нестерпимо стыдно. Набрала обязательств перед людьми и ничего не делает для их исполнения. Если бы сейчас здесь был Учитель, он был бы недоволен ей. Хаген, видя, как расстроилась маленькая целительница, неожиданно для себя шагнул ближе и крепко сжал ее ладошку, успокаивая.

   - Я всего лишь ответил на ваш вопрос, - холодно откликнулся филид. - В храме никого не удерживают силой, - он развернулся чтобы уйти. - Других путей решения вашей проблемы нет, - не удержавшись, бросил на прощание.

   - Стой, тебе говорят! - с сердцем окликнул его Дагарр, глядя на названых брата и сестру, которые жались друг к другу и были похожи на нахохлившихся воробышков под стрехой. - Мы согласны, слышишь, что ли, почтеннейший?

   - Но, батюшка, - воскликнула Лита, - там же Рин...

   - Ничего с твоим Рином не сделается, а заодно и со всеми остальными, - прервал невестку Дагарр. - В конце концов ты не на гулянку сбежала. Оставайся, милая, и не волнуйся ни о чем.

   - И я с ней, - подошел ближе Хаген.

   - Куда уж без тебя, - хлопнул парня по плечу Дагарр.

   - Если вы уже закончили, - напомнил о себе филид, - то следуйте за мной.

   - Спасибо, батюшка, - обняла свекра Мелита. - Вы самый лучший!

   - Спасибо, - поддержал ее Хаген.

   - Идите уже, а то почтеннейший сейчас щипаться начнет, - хмыкнул Дагарр, которому напыщенный жрец казался похожим на тощего мосластого индюка.

   Словно отвечая мыслям почтенного главы семейства, Марун дернул головой и недовольно пошевелил губами. Дагарр закашлялся, скрывая смешок, прежде чем обратиться к служителю Матери.

   - Вот еще что, почтеннейший. Давеча к вам ведьмина внучка прибежала. Вы уж того... Не пускайте ее к Литочке нашей, вражину эту Черную. Это ведь из-за нее...

   - Мариты нет в храме, - важно ответствовал филид. - И вообще нет.

   - Упустили? - прищурился Дагарр.

   - Убили? - ахнула Мелита.

   - Утекла? - подмигнул Хаген.

   - Милостью Великой Матери, - дернул кадыком Марун, - ведьмина внучка переправлена в одно из отдаленных святилищ. С ней там, - он нехорошо улыбнулся, - работают лучшие специалисты. Что же касается имени... Великая Саннива в милости своей нарекает служителей по-новому, ведь они начинают новую жизнь. Еще у вас вопросы есть? - филид внимательно оглядел присутствующих. - Что ж, тогда пойдемте, молодые люди. А вы, - пренебрежительное движение холеной руки в сторону Дагарра, - возвращайтесь в жилище богов на рассвете.

***

Быстрым шагом, стараясь не сбиться на бег, Лита едва-едва поспевала за филидом. Сейчас он казался ей похожим на птицу, большую злую белую птицу. Летящие жреческие одеяния превращали Маруна в неземное существо. Казалось, что он карающим духом парит в пустынных каменных коридорах древнего святилища, уводя за собой грешные души.

   - Чисто призрак, - шепнул Мелите на ушко паршивец Хаген, которому напыщенный жрец страсть как не понравился. - Ишь как чешет, глянь! Сейчас заведет нас куда-нибудь, закружит да и смотается по-тихому. И будем мы до зари блукать по этим коридорам.

   Лита невольно вздрогнула, поразившись насколько схожи их с Хагеном мысли.

   - Я все слышу, - Марун так резко остановился, что молодые люди чуть не врезались в него. С высоты своего роста он гневно смотрел на них. - Избавьте меня от своих извращенных фантазий, не забывайте о месте, святость которого не вызывает сомнений ни у кого кроме пришлых аданок и грязной матросни, - красивые губы филида скривились.

   - Чего это он? - поинтересовался Хаген. - Белены объелся? - он растерянно повернулся к потерявшей дар речи Лите.

   А та молчала, раздираемая противоположными желаниями. Вернее желание было одно: настучать по башке обнаглевшему идиоту. Но вот беда - идиотов было два, и оба они были друг другу под стать. Один хамит, а второй... тоже хамит. Но то, что простительно полуграмотному мальчишке сироте недопустимо для окруженного почетом жреца, который является посредником между богиней и людьми. Эта простая мысль помогла Лите определиться. А потому...

   - Не ведаю, что боги послали почтеннейшему филиду на ужин, но я ничуть не удивлена его поведением, - Лита нежно улыбнулась, старательно сдерживая бешенство. Помнится ее отец, видя такую улыбку, вздрагивал, вспоминая своего почившего родителя. Тот служил старшим дознавателем в Тайном приказе и слыл человеком страшным. В такие моменты уважаемый Виттар всегда горячо благодарил Великую Мать за то, что наделила его дочь не только дедовым характером, не уступающим в крепости знаменитому годарскому клинку, но и добрым сердцем, лекарским даром и какими-никакими ведьминскими способностями, а еще послала ей Учителя. Вот за наставника для дочки Виттар не уставал восхвалять богиню ежедневно.

   - Знаешь, Хаген, с первых шагов по благословенной земле Сардара я только и слышу оскорбления в свой адрес. И если простые люди ведут себя подобным образом, то почему от них должен отличаться духовный пастырь?

   - Ничего не понял, - глядя на молча открывающего и закрывающего рот Маруна, признался парнишка.

   - А тут и понимать нечего. Как известно, рыба гниет с головы. Сегодня ты имеешь возможность убедиться в этом лично.

   - Да вы... - Марун набрал в грудь побольше воздуха.

   - Я тут вспомнила... От злости видать... - шепнула Мелита доверительно. - Есть же ритуал братания. И никакие жрецы для него не нужны. Достаточно просто смешать кровь.

   - Я готов, - не дослушал ее Хаген. - Пойдем отсюда, сестренка, - он протянул руку.

   - Пойдем, - согласилась девушка.

   - Вы выбрали! - голос филида звучал торжественно и строго. - Выбрали сами, помните об этом!

   А потом, словно на мгновение выйдя из роли, Марун усмехнулся и скрылся в одном из коридоров.

   - Вот гад, - заглянув за угол и не обнаружив там филида, подвел итог беседы Хаген.

    - Он - гад, а ты - дурак, - Лита сцепила руки за спиной, чтобы не наградить будущего родственника оплеухой.

   - Чего это? - вяло огрызнулся тот.

   - Того самого, - охотно пояснила Мелита. - Умный человек умеет держать язык за зубами, а дурак нет.

   - То есть ты считаешь, что он, - парень ткнул в ту сторону, в которую ушел жрец, - хороший человек?

   - Я не знаю какой он, - спокойно ответила девушка. - Вполне возможно, что Марун не очень-то хороший, зато он отмечен богиней. Как ты думаешь, Великая Мать разбирается в людях?

   - Да сволочь он! - не впечатлился малой. - Смотрит на людей как на навоз, рожу кривит и губой дергает!

   - Ну не знаю, - Лита задумчиво почесала нос. - Как по мне, Марун ничем не отличается от большинства твоих соотечественников.

   - Можно подумать, что у вас в Адане люди другие? - никак не мог успокоиться Хаген.

   - У нас целителей уважают, - отрезала Мелита. - Таких, как мы с тобой все любят, стараются порадовать, кто чем может, встречают искренними улыбками, а провожают благословениями.

   - Таких, как мы? - зачарованно повторил парень.

   - Именно, - заверила она. - Ты дорогу назад помнишь? Надо бы нам выбираться отсюда.

   - Выберемся, - пообещал Хаген. - Я страсть какой ловкий! У меня глаз-алмаз и этот... встроенный компас! Вот!

   - Ты мне Ариму напоминаешь, - хихикнула девушка. - Она тоже сначала говорит, а потом думает. И тоже ловкая, ага.

***

Они плутали и плутали в извилистых словно драконьи кишки коридорах. Одинаковые стены, сложенные из дикого камня, одинаковые держатели для светящихся кристаллов, выполненных в виде факелов, одинаковое все.

   - Похоже, что мы заблудились, - нарушил затянувшееся молчание Хаген.

   - Да, - согласилась усталая Лита.

    - Ты вот что, - бросив на пол свой потертый плащ, предложил он, - ты садись. В ногах правды нет. Мы вот сейчас отдохнем, а потом с новыми силами к выходу двинемся. Ну или нас кто-нибудь найдет, - совсем тихо закончил Хаген.

   - Отличный план, - одобрила девушка. - Хочешь? - она достала из кармана пряник. - У меня всегда с собой. Мальчишку соседского угощаю, - смутилась. - Ну и сама тоже.

   Надолго пряника не хватило, зато после сладкого захотелось пить.

   - Вот ты говорила, что я дурак, - стараясь отвлечься от стоящей перед мысленным взором запотевшей кружки с восхитительно холодной родниковой водой, напомнил Хаген. - Но ведь поддержала, когда я с индюком лаялся. Почему так?

   - Ты же мой брат, - Лита посмотрела на напряженно ожидающего ответа юнгу. - Еще не хватало, чтобы я при посторонних на тебя ругалась.

   - Это да, - Хаген почувствовал, что губы против воли разъезжаются в широченной улыбке. - Это ты верно говоришь. Слушай, - придвинулся он поближе. - А давай побратаемся? Прям сейчас? Пока нету никого, а?

   - Ну давай, - с сомнением оглядев свои не слишком-то чистые ладони, согласилась Лита.

   Она вынула из кармана скляницу и чистую тряпицу.

   - Чего это? - удивленно наблюдая за тем, как целительница протирает этой самой тряпочкой руки себе и ему, полюбопытствовал Хаген.

   - Это чтобы зараза в рану не попала, - ответила она.

   - В рану? Какую рану? Ой, больно же! - почти взвизгнул парень, не ожидавший, что аданка полоснет ему по ладони неизвестно откуда взявшимся острым как бритва ножиком.

   - Тихо ты, - протирая синеватое лезвие отозвалась она. - Сейчас брататься будем, - Мелита закусила губу и разрезала свою ладонь, зашипев от боли словно кошка, крепко ухватила Хагена за руку. - Твоя кровь - моя кровь! Твоя беда - моя беда! Твоя удача - моя удача!

   - Ну ты... Ну ты вообще, - других слов у его не находилось.

   - Да, я такая, братик, - согласилась Лита, бинтуя хагенову ладонь. - Привыкай.

   Отдохнув, они еще долго бродили по храмовым коридорам, а потом все же сдались, расстелили снова плащ, уселись, тесно прижавшись друг к другу и задремали.

***

- Наконец-то, - послышалось недовольное, и рядом со спящими соткалась, с каждой секундой обретая материальность, фигура Маруна. - До чего ж неспокойные грешники, - критически разглядывая кровных брата и сестру, изрек филид. - Но сильные... Да... Клянусь Великой Матерью и ее животворящим лоном, что паршивцы капитально вымотали меня, три часа сопротивлялись наведенным иллюзиям, добрались почти до самого выхода... Ну ничего, в конце концов все вышло по-моему. Как и всегда, собственно, - с этими словами он достал из складок одежды массивный золотой браслет, плоские звенья которого были инкрустированы лунным камнем и сердоликом.

   - Вот вы и пригодились, совушки, - Марун ласково погладил сердоликовых птиц, столь любимых самой Саннивой, потом пробежался чуткими пальцами по вырезанным из лунного камня заснеженным ветвям и удовлетворенно прижмурился. - Не подведите, милые.

   Склонившись к спящей девушке, филид некоторое время смотрел на нее, раздумывая о чем-то, а потом решительно надел драгоценное украшение на тонкое запястье аданки аккурат поверх брачной татуировки. Яркой звездочкой полыхнул браслет, взмахнули крыльями совы, умащиваясь на качнувшихся ветках. Белокурая демоница вздрогнула и застонала, не в силах стряхнуть паутину сна.

   Убедившись, что злокозненная аданка и ее всеми презираемый братец не проснулись, Марун перевел дыхание и прошептал слова благодарности Великой Матери.

   - Совсем забыл, - расслабившийся жрец звонко шлепнул себя по лбу и торопливо защелкал четками. - Не та, снова не та... Ага, вот она!

   Казавшаяся цельной сандаловая бусина распалась на две части в руках благоразумно затаившего дыхание Маруна, который внимательно рассматривал ее драгоценное содержимое. Кому-то мелкие рыжие кристаллики могли показаться ничего не стоящей безделицей, но знающие люди узнали бы легендарное зелье забвения. Щедро посыпав макушки посапывающих родственников драгоценными кристаллами, филид поспешил отойти подальше и только тогда шумно выдохнул.

   Теперь оставалось всего лишь подождать. Спустя четверть часа жрец осторожно приблизился к трогательно обнявшимся нечестивцам и смог убедиться, что зелье исчезло и с белобрысой макушки, и с антрацитовой.

    - Хвала Великой! - возрадовался Марун. - Теперь пора!

    Не беспокоясь, что может разбудить молодых людей, филид грубо оттолкнул парнишку, подхватил девушку на руки и был таков.

***

Как ни странно, но первым поднявшим тревогу был маленький Риан. Он проснулся среди ночи и плакал так громко, что перебудил весь дом. Малыш кричал до икоты, до судорог, легко перекрывая звуки скандала, накрывшего дом. Валмир и Аэрин, напрасно пытались высказать отцу претензии за то, что оставил Мелиту в храме на ночь, Сагари тщетно предпринимала попытки посоветовать что-нибудь сестре для успокоения рыдающего карапуза, Ирати... Вот Ирати как раз молчала, испуганно вглядываясь в черноту за окном.

   - Прекратили балаган! - осатаневшая Арима грохнула об пол горшок с геранью. - Сейчас же все собрались и пошли в храм! Моему внуку нужна мать! Живо! - добавила она, обводя глазами притихшее семейство. - Что застыли, идолы сардарские?!

   Увы, но поиски не увенчались ничем. Ведь нельзя же счесть за результат бесследное исчезновение главного филида и Мелиты из рода Дагаррова или полную потерю памяти юнгой Хагеном, которого, к удивлению всех присутствующих, признал за родича посиневший от многочасового плача Риан. Икая и всхлипывая, кроха прижался к растерянному Хагену, а тот, испуганный и непонимающий ничего, почему-то нежно прижал к себе кудрявого мальчишку.

***

- Что это такое?!

   Божественное семейство тоже не избежало неприятных разборок. Небожитель ты или нет, но если уж имеешь темпераментную супругу, готовься не только к изъявлениям любви, но и к хорошему скандалу.

   - Это что такое, я вас спрашиваю? - возмущенный женский голос взвился огненной птицей, рассыпая искры возмущения. - Как вы посмели? Как могли? За моей спиной моего же жреца...

   - Санечка, - виновато позвал тенор. - Милая...

   - Не плачь, родная, не рви сердце - в низком голосе говорившего слышалась настоящая боль, словно каждая слезинка любимой кислотой разъедала его душу.

   - Использовать Маруна, чистого отмеченного благодатью истинной веры Маруна, беззаветно преданного мне мальчика...

   - Мы все исправим, родная, - к уговорам присоединился баритон.

   - А девочка? - стихшее было контральто обрело былую звучность. - Напомните-ка мне, ненаглядные супруги, какие именно части тела я пообещала поотрывать вам, если хоть один волосок упадет с ее головы на благословенной земле Сардара?! В общем, делайте, что хотите, но Маруна и Литу мне спасите!

   - Не волнуйся, - тенор.

   - Санечка, - баритон.

   - Все будет в лучшем виде, - бас.

   - Рискну поверить, - в мелодичном женском голосе отчетливо слышалось сомнение. - А пока... Да, это будет наилучшим решением.

   - О чем ты, Санечка?

   - О поездке к маме. Она давно зовет меня в гости, да и Владыка Гор грозился подарить какое-то зеркало взамен того самого утерянного... Но я подумала, что будет лучше если мама приедет к нам. Правда, мальчики?

   Ответом на этот невинный вроде бы вопрос стал стон и скрежет зубовный. Ведь всякому дураку понятно, что никакой подарок пусть даже от зловредного карлы не сравнится с визитом горячо любимой тещи.

   - Ребята, нам нужно поторапливаться. Где там этот хренов спаситель?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Нынешнее утро началось на редкость неудачно. Начать с того, что невесть откуда натянуло низкие дождевые тучи, в любую минуту готовые пролиться холодным дождем, и, заканчивая, тем, что криворукий сардарский кормчий умудрился посадить ладью на мель. На этом фоне даже как-то терялась подгоревшая гречка, предложенная пассажирам на завтрак и громкое немузыкальное пение матросов, которые отчего-то не спешили стаскивать свое плавсередство на большую воду.

   'Никогда я не пойму этих сардарцев,' - подумал Сверр, будучи в глубине души благодарным всем этим мелким житейским неурядицам: они замечательно отвлекали от одной единственной мысли, занозой, впившейся в сердце. Днем и ночью она не давала Сверру покоя, одновременно подгоняя вперед и заставляя замирать в страхе, а иной раз непривычное никогда прежде не изведанное бешенство накрывало его разум удушающим черным плащом. В такие моменты его сердце начинало глухо бухать, выстукивая: 'Лита! Лита! Лита!'

   Вот и сейчас, стоило только вспомнить о ней, как в душе всколыхнулся гнев на себя, не сумевшего защитить малышку, на князя, готового в безудержном горе лишить жизни драгоценную целительницу, на родителей Мелиты, позволивших ей стать невестой княжича, а ведь сам он не раз... Скрипнув зубами, Сверр запретил себе думать о несбыточном, переключившись на вспышку сыпного тифа, охватившую Умань. Зародившаяся в бедных кварталах зараза, быстро завладела всем городом. И чего стоило остановить ее знал лишь он один. Именно из-за этого мора Сверр и не смог защитить ученицу. Любимую ученицу.

   - Слышь, как тебя там? - к нему подошел давешний косорукий кормщик. - У нас тут вишь какое дело? - плюгавенький сардарец задумчиво почесал в затылке. - Авария!

   Сверр с ног до головы оглядел мужичка и решил, что в его предках затесались годарцы, иначе с чего ему быть таким мелким?

   - Спишь, штоль? - ничего не подозревающий о размышлениях целителя сардарец снова почесался, только теперь за ухом. Отчего сделался удивительно похожим на довольного жизнью дворового пса.

   - С вами поспишь, пожалуй, - беззлобно огрызнулся Сверр. - С мели слезать думаешь?

   - Вот об энтом и надобно поговорить. Есть способ... - кормчий многозначительно замолчал.

   - Какой? - поинтересовался аданец, даже не представляя, что за мысли бродят в растрепанной сардарской башке.

   - Секретный! - обрадовался плюгавец. - А потому, если хошь, поскорей до Каменца добраться, клянись, что все увиденное на борту останется в тайне.

   - Если никакого душегубства не ожидается, то, пожалуй, поклянусь, - согласился Сверр.

   - Вот и ладненько, договорились, - кормчий выжидательно пошевелил бровями.

    - Силой своей клянусь сохранить тайну, - не стал артачиться тот.

    - Активируй кристаллы! - неожиданно для Сверра завопил кормчий, теряя интерес к пассажиру. - Поднажми, ребятушки! Обедать будем дома!

   Повинуясь команде, ладья подобно серой утице дрогнула, встряхнулась и, расправив паруса, вспорхнула в пасмурное небо.

   Сказать, что аданец обомлел - ничего не сказать. Некоторое время он, пораженный случившемся, сидел неподвижно, а потом сделал попытку перевеситься через борт, чтобы как следует разглядеть проплывающие внизу красоты.

   - Ты эта... Ты не балуй, - словно по волшебству за спиной Сверра материализовался кормчий. - Здоровый ведь мужик, а не барышня восторженная. Хотя... - мужичонка ухмыльнулся. - Вы аданцы все такие... - он запнулся под испытующим стальным взглядом пассажира. - Эмоциональные вы. Вот, - обрадовался мужичонка, подобрав нужные слова. - Рассказывал мне намедни приятель, как с его ладейки девка чуть не сиганула, шибко любопытная потому что. Хорошо еще, что муж ее за юбку ухватить успел, а то так бы и юркнула... с концами. Ну потом, понятно, защитный барьер включили, девку пристыдили и порядок навели. Только скажу я тебе, вразумления эти в ее белобрысой голове не задержались.

    - Брехня это, - послышалось уверенное, и к честной компании присоединился здоровенный бугаина совершенно разбойного вида. - Ты, Бойд, как всегда все переврал. Ниаль сказывал, что аданка та необыкновенной смелости была. Отважная да ловкая. Вместе с мужем на драконов охотилась. Одного радужного самолично подстрелила, чисто воробья какого.

   - Не могёт такого быть! - Бойд возмущенно почесал подмышкой. - Кто бабу до тонкого оборудования допустит?

   - Как кто? Муж ейный! Артефактор - он, сын Дагарра из Высокого дома.

   - А она - целительница, - вперед протолкалась бойкая девчонка лет пятнадцати. - Народ бает, что ей княгиня в ноги кланялась, умоляла от смерти неминучей спасти.

   - Поговори у меня, - одернула девку баба лет сорока. - Видала я ее, хульдру аданскую: ни рожи ни кожи, росточком с сидячую собаку, а гонору как у княжны! Я ей говорю: 'Согласная я у тебя лечиться!' А она морду кривит да отказывается.

   - Мама, ну зачем ты так? - попыталась успокоить сардарку девчоночка, но ту уже понесло.

   - И сама она - худьдра бесстыжая, и мужья ее - разбойники! Готовы любого разорвать за свою немочь бледную!

   - Мужья? - растерянный Сверр, безошибочно опознавший в подробно описанной хульдре любимую ученицу, едва успел ввернуть словечко в бурный поток сардарского красноречия.

   - Они самые, - подтвердила тетка.

   - Такие красавцы, - мечтательно закатила глаза девчонка.

   - Справные мужики, да, - кивнул детина. - И ведут себя с супругой правильно. А ты, - он повернулся к склочной бабе, - не лезь с косым рылом в калашный ряд! Раз лекарка княгине хороша, значит лучше ее нету. Поняла?

   - Да ты... - захлебнулась возмущением тетка. - Да я тебя!

   Сверр поспешил отойти подальше от разгорающегося скандала. Ему было о чем подумать.

   Поплотнее закутавшись в плащ, аданец устроился на корме и прикрыл глаза. Окружающие красоты резко перестали его интересовать, мужчине стало совершенно не до них. Все мысли Сверра были заняты одной особой. Весьма и весьма знакомой, легко опознаваемой в рассказах болтливых сардарцев.

   'Ну Лита дает,' - с трудом поборов желание постучаться затылком обо что-нибудь твердое, подумал он. 'Я конечно привык, что малышка постоянно тащит домой бездомных котяток, щеняток, оленяток и ежичков. Я даже смирился с ее желанием опекать всех сирых и убогих, в конце-то концов девочку ведет ее предназначение. Но два мужа это перебор! Это демоны знает что! Я смирился, что она не будет моей, выйдя замуж за козла Олафа. Но два! Два мужика, которые мою Литу... Это попахивает сумасшествием,' - отогнав навязчивые видения, главной героиней которых была белокурая красавица страстно отдающаяся двум здоровенным мужикам, Сверр постарался рассуждать здраво, хотя, надо признать, что получалось у него это с трудом.

   'Не могла моя чистая добрая девочка просто так... С бухты-барахты... Что-то тут нечисто... Да и не важно уже... Хотя... Если в этом безумном Сардаре практикуется многомужество... Я готов, на все готов, только бы быть с ней,' - сам себе Сверр никогда не врал, не имел такой глупой привычки, да и как соврешь, когда чуть ли не каждую ночь снится, как уплывает в темное небо огненная похоронная ладья, щедро рассыпающая искры, а по палубе мечется она - Лита. И надрывает сердце крик...

***

Тиф в этот раз был каким-то на редкость злым, жадно собирая свою жатву, широко шагал он по Умани, во все стороны распуская смрадные щупальца заразы. В какой-то момент Сверру даже показалось, что он не совладает с мором, что сгинет в кольце карантина словно волк, окруженный флажками. И тогда он пообещал себе, что если останется жив, то наплюет на все запреты, принципы и договоренности и женится на своей ненаглядной девочке. Все равно он жил только ей, проводил с ней дни и ночи, вкладывал душу, делился знаниями.

   Он сдюжил, зараза отступила, черные полотнища - предупреждения о том, что в городе свирепствует мор, сняли с крепостных стен и сожгли во славу Великой Матери. Сверр был пьяным от радости. На душе было легко, сердце пело. Наверное, поэтому он и не обратил внимания на настороженные взгляды, которые то и дело бросали на него стражи карантинной службы. Не до них было счастливому целителю. Он рвался к любимой. Мимо него прошли и многочисленные шепотки, сопровождающие каждую ночевку будь то корчма или привал на природе.

   Тем страшнее оказались вести, услышанные от Виттара.

   - Нет ее, - мужчина виновато отвернулся. - Нету.

   Потом, тяжело опустившись на скамью, начал долгий рассказ.

   - Вот и все, улетела голубка наша. В Сардаре теперь. Мы с Лайзой и детьми собираемся перебираться к ней, но дело это небыстрое, как ты понимаешь.

   Сверр ничего не понял и понимать не хотел. У него было такое чувство, словно Витарр не разговоры разговаривал, а по-живому резал. Будто Лита была его сверровой частью навроде руки, ноги или сердца, и был он здоров и счастлив, а теперь враз в калеку превратился.

   - Я, понятно, человечка в Сардар послал, чтоб значит за дочкой приглядел. Как там она? С кем? Не обижают ли? - голос Виттара долетал откуда-то издалека.

   - И что? - заинтересовался Сверр.

   - На костер не волокут и ладно, - поморщился Виттар. - Да... А еще она с Бринхилд познакомилась, хотя у той сейчас влияния особого нет... - Он тяжко вздохнул и замолчал.

   - И ты хочешь?.. - Сверр подался вперед.

   - Ну и хочу! - вскинулся хозяин дома. - Съезди к ней, богиней заклинаю! А князь тебя отпустил, Матерью клянусь! Он чуть успокоился после смерти Олафа и боится теперь, что ты его зашибешь или еще что сделаешь, - Виттар понизил голос до заговорщицкого шепота. - Да не тушуйся, парень. Нету в столичном граде человека, который не знал бы, что ты мою Литочку любишь. Я все ждал, когда ты сопли перестанешь жевать да женишься на ней... Ну что поедешь?

   - Поеду, - поднялся Сверр. - Меня тут ничего не держит.

   - Прям уж, - усмехнулся в усы Виттар, у которого отлегло от сердца. - Дом у тебя тут, хозяйство. Я, грешным делом, на них покупателя нашел, цену дает хорошую.

   - Так продай, я расписку черкану.

   - Доверенность, - поправил хозяин дома, который любил точные формулировки. - А деньги...

   - Привезешь, когда сам приедешь, - Сверр точно знал, что его не обманут. - Ну пошел я.

   - Постой! Куда? - Виттар догнал его уже в дверях. - Поешь, поспи, в баньке попарься.

   - А мы пока гостинцев Литочке соберем, - поддержала мужа невесть откуда появившаяся Магда. - И письмецо напишем. Не откажи, Саннивы ради, - она низко поклонилась целителю.

   - Благодарствую, уважаемая, - причин для отказа у Сверра не нашлось. - Спасибо за гостеприимство.

   Он задержался у Виттара на трое суток, улаживая свои дела и принимая болящих. Так что с отдыхом не сложилось тем более, что каждую ночь во сне плыла мимо Сверра горящая ладья, и металась по ее палубе Лита, и звала на помощь...

***

- Спишь что ли, любезнейший? - кто-то бесцеремонно потряс аданца за плечо.

   Тот вздрогнул и открыл глаза.

   - Чего надо? - щурясь от яркого солнца, бьющего в глаза, поинтересовался Сверр.

   - Прилетели мы, вылазь, - любезно сообщили ему.

   Не задерживаясь на ладейке, целитель подхватил свои вещи, кивнул на прощание недовольному чем-то плюгавцу и спустился по сходням. Ступив на камни мостовой, Сверр с интересом осмотрелся по сторонам.

    - Приезжий? - обратился к нему стоящий неподалеку пожилой сардарец.

   - Есть такое дело, - согласился Сверр.

   - В первый раз к нам? - продолжил разговор мужчина, подкручивая ус. На аданца он вроде бы и не смотрел, внимательно наблюдая за тем, как разгружается ладья.

   - А коли так, то что? - лекарю начал надоедать этот разговор.

   - Да ничего, - открыто улыбнулся усатый. - Иди вон к ограде. Вишь там? - он махнул рукой, указывая направление. - Площадка обзорная. Полюбуйся на наш град. Каменец - место удивительное! Куда прешь, баран тупорылый?! - забыв о приезжем, сардарец заорал на оступившегося грузчика. - Этот тюк дороже тебя стоит, уронишь - не расплатишься!

    Сверру меньше всего хотелось любоваться окружающими красотами, но, подумав, что нужно иметь представление о месте, в котором очутился, он подошел к высокому сложенному из серого с искрой гранита парапету, глянул вниз и пропал.

   Хмурые тяжелые дождевые тучи остались в далеком Адане, здесь же властвовало солнце. Хитрым желтым глазом подмигивало оно с ясного синего неба, изливая потоки света на целое море черепичных крыш, раскинувшееся внизу. Кривые улочки, прихотливо изгибаясь, бежали вниз в долину, по дороге теряясь в лесу, опоясывающем гору, на которой был выстроен город. Но самым удивительным было другое: тут и там словно спины древних чудовищ, запертых в толще земли, выпирали огромные гранитные валуны. Сверру даже показалось, что случись такая необходимость, они милостью божьей проснутся, распрямят затекшие спины и ринутся вниз, чтобы защитить свой город от любого даже самого страшного врага.

   - Ну как тебе? - полюбопытствовал усатый, неслышно подойдя и остановившись рядом со Сверром.

   - Чудо чудное, - восхищенно признался тот. - Сколько лет живу, а такого не видел.

   - Какие твои годы, - засмеялся мужчина. - Но город наш и правда чудесен.

   - А скажи-ка мне, уважаемый, - не отрываясь от великолепной панорамы, расстилающейся внизу, спросил Сверр, - где можно найти маленькую аданку, недавно приехавшую к вам? Она - моя ученица, - предвосхищая возможные вопросы, сразу же пояснил он.

    - Вон там, смотри, - усатый махнул рукой куда-то вправо. - В Крайнем доме она живет. Хорошая девочка. И хорошо, что ты приехал, - мужик нахмурился, покусал губу раздумывая о чем-то. - Пешком туда далеко идти, я тебя сейчас на платформе подброшу.

   - Так у тебя дела вроде? - насторожился Сверр.

   - Похоже, что это у тебя дела, а у меня так - делишки, - отмахнулся дядька. - Погодь чутка, сейчас помощника кликну и отправимся.

   - Садись, поехали, - усатый и правда освободился через несколько минут.

   Сейчас он гордо сидел на непонятной телеге без колес, которая невысоко парила над брусчаткой.

   - Ну чего застыл? - поторопил мужик, улыбаясь. - Не видал, поди, в своем Адане этаких чудес?

   Не вступая в спор, Сверр взгромоздился на летающую телегу.

   - То-то и оно, - усатый покровительственно глянул на лекаря и тронул платформу. Некоторое время он помолчал, словно решая что-то про себя, а потом принялся знакомить приезжего с диковинками Каменца. - Это вот, фонари самосветные. Как только вечер наступает, так они сами собой и вспыхивают! Красота, неописуемая. А там, фонтан поющий!

   Он говорил и говорил, а Сверр, нутром чувствующий, когда от него что-то скрывают помаленьку зверел. Самое отвратительное, что началось это еще дома у Виттара. Там лекарь весь измучился, изнывая от желания подлить несостоявшемуся тестю некой хитрой настоечки, обладающей способностью развязывать языки. И вот снова-здорово, только брешет как сивый мерин этот раз усатый сардарец.

   - И уж точно ты не видал, - не подозревая о мыслях целителя, соловьем разливался дядька, - вот таких...

   - Зато я ясно вижу, что тебя изжога часто мучает, с печенкой неполадки да и по мужской части проблемы, - не сдержался Сверр.

   - Кхм... Да... - откашлялся сардарец. - А ведь я и забыл, чей ты учитель. Ну прости... И это... Как с делами разберешься, ты уж прими меня... По-свойски... А то и правда в нутре что-то не то.

   - Приму, как только, пойму о каких делах ты говоришь, - пообещал целитель, стараясь держать себя в руках.

   - Договорились, - обрадовался усатый, останавливая свою колымагу. - Приехали, вот сюда тебе, - он указал на крутую тропку, вьющуюся между двух циклопических валунов. - Крайний дом.

   - Спасибо, - поняв, что никаких ответов от мужика не дождется, Сверр спрыгнул с платформы. - Как тебя хоть звать?

   - Бером кличут, - откликнулся тот, трогаясь с места.

   - Ага, - махнув новому знакомому на прощанье, Сверр направился к зеленой лаковой дверце, за которой жила его девочка, его Лита.

***

Лита проснулась от холода. Дрожа и выстукивая зубами аданскую плясовую, она села и огляделась по сторонам. Из-за тумана, саваном накрывшего все вокруг, непонятно было утро сейчас или вечер. 'Сумерки,' - поежилась она, разглядывая узкую полоску песчаного берега то ли реки, то ли какого-то озера, мощеную камнем дорожку, бегущую к лесу, самому необыкновенному из виденных Литой прежде. В надежде, что ей померещилось, девушка протерла глаза, но нет, искривленные самым причудливым образом деревья никуда не делись.

   Отчего-то именно эти изуродованные непонятной силой стволы берез и сосен испугали ее. Мелите даже показалось, что когда-то давно она слышала страшную сказку о них. Но какую и от кого?.. Вдалеке треснула ветка, сломавшись под чьей-то ногой... А может лапой?.. Лита вскочила на ноги, не понимая, что ей делать и куда бежать. Позади была вода, впереди - пьяный лес, а вокруг туман и ужас. Ужас и туман.

   - Мама, - прошептала она, чувствуя себя пленницей навязчивого ночного кошмара, реального до мурашек, более всего пугающего невозможностью проснуться. - Мамочка, - снова позвала Лита, - где ты? Мне страшно, мамочка.

    Между тем кто-то страшный неотвратимо приближался. В замершем безмолвном туманном мире хорошо были слышны только его размеренные шаги. С трудом сглотнув, Лита поняла, что если помедлит хоть мгновение, то рискует лицом к лицу встретиться с этим леденящим ужасом. Тоненько пискнув, она метнулась вперед, чтобы ловкой белкой вскарабкаться на ближайшее кривое дерево и затаиться среди ветвей.

   Покрепче обняв шершавый ствол сосенки, Лита смогла наблюдать с безопасного расстояния явление ужаса народу. Пусть даже народ был представлен исключительно в ее лице. Ужас оказался неожиданно симпатичным моложавым темноволосым мужчиной, одетым в жреческую мантию. Непонимающе оглянувшись по сторонам, незнакомец нахмурился, а потом ринулся к кромке воды.

   Он метался по берегу, бестолково размахивая руками и выкрикивая непонятные слова. Успокоившаяся было Мелита испугалась пуще прежнего, увидев, что туман, откликаясь на просьбу незнакомца, пришел в движение. Кое где он поредел, отступая вглубь леса, а в иных местах белое марево уплотнилось, свиваясь лентами. 'Нет, змеями' - подумалось девушке. И вот уже облачные безглазые твари закружились над водой, метнулись к камышам, рванулись к деревьям... Они словно принюхивались. Они искали.

   'Меня нет. Меня здесь нет. Меня вообще нет,' - не в силах оторвать глаз от туманных змей, снова и снова беззвучно повторяла Лита. Вот только призрачным гадам не было никакого дела до ее уговоров. Словно матерые ищейки они шустро проверили окрестности и уже спустя минуту туманным кольцом окружили сосенку, на которой затаилась аданка. Поняв, что ее убежище обнаружено, девушка застонала сквозь зубы. Зато приунывший было Ужас довольно потер руки, расправил мантию и величаво двинулся к дереву. Подойдя к сосне вплотную, незнакомец некоторое время молча смотрел на Мелиту.

   - Слезай, несчастная, - возложив руки на кривой ствол, устало сказал он.

   Лита в ответ только покрепче обняла сосенку.

   - Слезай, - повторил мужчина и поморщился от прострелившей боли в шее. - Ты ж девица, а не кошка помойная. Слезай, кому говорю! - он чуть повысил голос.

   Лита упрямо закусила губу, мечтая накрепко срастись с шершавой влажной корой искривленного дерева.

   - Дура девка! - Ужас возмущенно всплеснул руками, судя по всему, не такой реакции ожидал он от аданки. - Я ж лицо духовного звания. Ты не от меня, а ко мне бежать должна, - он с надеждой глянул на девушку, но та в ответ только яростно замотала белокурой головой в том смысле, что никакого доверия к нему не испытывает. - Где это видано, - продолжил уговоры мужчина, - чтоб аданка от филида бегала?! Это даже не смешно! Я, осененный благодатью Великой Саннивы, приказываю тебе, несчастная...

   - А вдруг ты все врешь? - перебила его Лита. - Вдруг ты просто ограбил несчастного жреца и обрядился в его одежды? - она даже свесилась чуть-чуть вниз, чтобы заглянуть в лицо мужчины. - А вдруг ты убил служителя Матери? А вдруг ты колдун? Вон как змеюк туманных призвал! Ой, мамочки! Колдун! На помощь! Пожар!

   - Тьфу, дура! - сплюнул Ужас. - Не ори. Тут все равно никого кроме нас с тобой нет! Я - филид! Вон там храм! - он махнул рукой, показывая куда-то вглубь леса. - Самый Первый Храм! Самый главный во всем Сардаре! Самый старый! Самый...

   - Так мы в Сардаре? - от удивления Лита чуть не разжала руки. - Не может такого быть. Я никогда не уезжала так далеко от дома!

   - А где твой дом? - поинтересовался прикидывающийся филидом Ужас.

   - Не знаю... Не помню... - растерялась девушка. - Ничего не помню...

   - Вот и слезай, - поманил Ужас. - Я тебе все расскажу, - голосом искусителя добавил он. - И в храм провожу.

   - Мне и тут хорошо, - отказалась Лита.

   - Как хочешь. Тогда я ухожу один, - он повернулся, чтобы уйти.

   - Скатертью дорога, - обрадованно прошептала Мелита.

   - Хотя... - Ужас потоптался на месте. - Я чувствую себя ответственным за тебя. Да, именно так. Оставить заблудшую овечку без помощи и поддержки просто не могу, - он с сомнением глянул вверх и скривился, подумав, что злодейка судьба свела его с упертой аданской кошкой, а не с послушной сардарской ярочкой. - Долг не велит бросать паству без присмотра и помощи. А потому, - жрец уселся на искривленный ствол соседнего дерева, - я поведаю тебе об истории этого святого места.

   Он вздохнул, собираясь с мыслями, и начал рассказ.

   - Пресветлая Саннива - Великая Мать наша была в ту пору юна и свободна. Волею провидения, которое властно и над людьми, и над богами, избежала она участи, что была хуже смерти: брака с ужасным демоном Марой. Скрываясь от него, владычица повстречалась с Тунором Творцом и Хротгаром Разрушителем. Нашла Великая в них помощь, защиту и поддержку. Ибо достойны были они стать мечом разящим и стеной каменной.

   Не смирился с выбором Саннивы проклятый демон. Обернулся он ужасным чудищем и кинулся на поиски сбежавшей невесты, - филид поерзал, задумчиво почесал в затылке, сделавшись похожим на обычного мужика, а после, придя к какому-то решению, прикрыл глаза. Помолчав, он продолжил рассказ, но речь его совершенно изменилась. Теперь это был не сухой пересказ казенной летописи, а волшебная сказка, идущая от самого сердца. - Смрадным дымом стелился Черный Мара над лесами и полями, снова и снова настигая богиню и ее защитников. Раз за разом давали отпор храбрые витязи, силой и хитростью сопротивляясь порождению зла. Они были сильны, но юны и неопытны. А Мара... - Ужас задумчиво посмотрел на притихшую девушку. - Древний демон, родившийся из первичного мрака и вечного холода. По самой своей природе он совершенно чужд любви, теплу и жизни. Что могли противопоставить ему юные боги?

   - Любовь? - Лита смутилась под пристальным взглядом темных глаз филида, но не замолчала. - Верность? Доверие? Взаимопомощь?

   - Любовь - великая сила, - согласился он. - И великое чудо. Оно коснулось своим крылом Пресветлой и ее защитников. Мара не мог не почувствовать этого. Словно каленое железо жгла она его черную душу, заставляя выть словно дикий зверь. Понял демон, что еще немного, и придет конец его могуществу. Отбросил он тогда свою гордость и призвал на помощь верных слуг. Слетелись к своему повелителю легионы темных духов, и встал во главе их Черный Мара. 'Вперед!' - крикнул он, простирая когтистую длань. 'Идите и принесите мне головы Саннивы и ее приспешников! А их кровь и плоть пусть станет вашей пищей. Ибо нет ничего слаще дымящихся внутренностей врага!' - взревел повелитель демонов и, оседлав ледяного дракона хаоса, ринулся на поиски Великой и ее спутников.

   Тем временем наступила ночь. Она милосердно укрыла весь мир темным бархатным покрывалом, давая время на отдых от трудов праведных и смертным и бессмертным. Уснула тревожным сном измученная Саннива, задремал Тунор, склонив кудрявую голову на колени любимой. Могучий Хротгар оборотился драконом, чтобы дать защиту своей прекрасной возлюбленной и младшему брату. Неприступной стеной окружил он их, накрыл крылом, спасая от холодного ветра, и смежил тяжелые веки. И приснился им один и тот же сон да не простой, а вещий.

   Узрели юные боги дивный остров. Его берега были усыпаны белоснежным песком, в котором тут и там сверкали драгоценные перлы, но не это было настоящим чудом. Лес, покрывающий его - вот это диво! Состоящий из причудливо изогнутых исполинов он будто бы танцевал, наполняя сердца увидевших его радостью.

   - Так мы на том самом острове? - Лита думать забыла о предрассветном холоде и недавнем страхе.

   - Я толкую тебе об этом битый час, глупое дитя, - беззлобно проворчал филид, благодушно улыбаясь.

   Он был доволен и расслаблен, как и всякий человек, исполнивший свой долг. Даже мерзкая аданская грешница перестала его раздражать. Напротив, хульдра стала дорога филиду. Лишенная памяти, а, стало быть, злобы и пренебрежения к воле богини, девушка представляла собой чистый лист, на котором он - Марун напишет все, что захочет. Она станет совершенством, примет мощь и волю богини и преклонится перед ней. Белобрысая хульдра превратится в святую подвижницу и пронесет огонь истинной веры через всю свою жизнь. Короткую, но яркую словно росчерк кометы жизнь. А потом она умрет. И это будет прекрасная смерть. Тихая. Чистая. Праведная. 'Да, все будет именно так,' - удовлетворенно кивнул Марун и продолжил рассказ.

   - Однакоже, танцующий лес был только одним из чудес на прекрасном острове. И не самым главным, кстати говоря. Он скорее походил на оправу... Да, именно так. Заветный лес - всего лишь достойная оправа для настоящей драгоценности, таящейся в глубине этого благословенного острова. Там, рядом с небольшим озерцом, находится древнее святилище. Точнее святилищем оно является теперь, а раньше тут было жилище Идверда Хранителя. Внемли же мне, дитя! - преисполненный благоговейным восторгом Марун поднялся на ноги. - Именно на этом месте жил бог! И это доподлинно известно!

   - А что дальше-то было? - поторопила его Лита. - Что там со сном?

   Филид некоторое время непонимающе смотрел на девушку, а потом, смирившись с ее ограниченностью, махнул рукой. 'Дура есть дура, не понять ей высоких материй. Это же не любовные страдания да вздохи с поцелуями,' - решил он, мимолетно подумав, что лишенная памяти хульдра похожа на малое дитя.

   - Да, Пресветлой Санниве и ее спутникам приснился дом Идвердов. Вот и решили они отправиться сюда, благо Тунор с Хротгаром знали, где находится зачарованный остров. Тем временем легионы демонов подбирались все ближе к месту отдохновения юных богов.

    - Ах! - прервал филида восторженный вздох.

   - Что еще? - начал терять терпение Марун.

   - Какая красота! - послышалось сверху.

   - О чем ты? - рассердился Марун.

   - О святилище! - не обратила никакого внимания на его гнев хульдра. - Это и правда редкостное чудо!

   Повернувшись в ту сторону, куда смотрела аданка, филид понимающе кивнул. Ему, стоящему на земле, вид на древнее святилище заслонял лес, но этой белобрысой кошке, забравшейся на сосну, ничто не мешало наслаждаться открывшимся зрелищем. А посмотреть было на что.

   Туман, молочным киселем пролившийся на остров, медленно таял, отступал, прячась в низинах. Изгнанный первыми лучами солнца, он точно знал, что наступит вечер, и тогда можно будет вернуться. А пока следует отдохнуть и позволить этим забавным смертным любоваться выросшим по воле Идверда древним скалам, которым сужено было стать домом бога. Странные скругленные гранитные великаны, соединенные между собой переходами и лестницами, были полыми внутри. Удивительные дворцы, рожденные природой и гением Идверда.

   - Налюбовалась? - спустя пару минут поинтересовался филид.

    - И кто же ее начнет? - прищурилась несносная девчонка.

    Марун хотел было строго одернуть разошедшуюся хульдру, но решил не переливать из пустого в порожнее, а потому ограничился укоряющим взглядом, после чего молча направился к Первому храму.

   - Эй, ты куда? - послышалось ему вслед. - Ты меня бросаешь?

   Филид ничего не ответил и не обернулся.

   Лита проводила глазами уходящего мужчину и облегченно вздохнула.

   - Иди, иди, - шепнула она. - Может ты и филид, только какой-то недобрый... И смотришь нехорошо...

   Несмотря на то, что руки и ноги затекли, Мелита не торопилась слезать с дерева. Только убедившись, что Ужас поднимается по ступеням храма, она спрыгнула на травку.

   - Ну вот, - почувствовав под ногами землю, улыбнулась девушка, - пришла пора разведать что тут и как, - и она направилась в сторону, противоположную той, в которую удалился непонятный жрец.

   Несколько часов девушка без устали обследовала остров, ловко уходя от встреч с филидом. Наконец, устроившись в зарослях малины, она позволила себе отдохнуть. Отправляя в рот крупные ягоды, Лита обдумывала свое положение. А оно, приходилось признать, было незавидным. Начать с того, что она не помнила, как попала на остров Первого храма, не понимала кто и зачем обрядил ее в дурацкий размахаистый балахон, более всего похожий на батюшкин шатер, но и это были еще цветочки. А вот ягодки... Лита отправила в рот горсть спелой малины и нахмурилась, вспоминая как долго брела по колено в воде прочь от берега. Она шла и шла, и почему-то не сразу заметила, что глубина не увеличивается, а покрытый белоснежным песком берег не отдаляется.

   Не помогли ни взывания к лесным и водным духам, ни слезы, ни бег... Выбраться с острова не получилось. А ведь противоположный берег был так близок и казался таким знакомым...

   - Не получилось сейчас, завтра получится, - она вытерла слезы и съела ягодку.

   На фоне этого остальные открытия бледнели.

   - Ничего, - покидая гостеприимные заросли, Лита заверила. - Учитель меня найдет! И спасет!

***

Зеленая лаковая дверца распахнулась, едва Сверр успел постучать.

   - Счастья и благополучия этому дому и всем его жителям...

   - Вам кого? - перебил аданца худенький взъерошенный словно вороненок пацан.

   - Мне сказали, что здесь проживает моя соотечественница...

   - Не велено пущать, - мальчишка даже не дослушал.

   - Позови кого-нибудь из взрослых, - Сверр решил хотя бы поначалу избегать конфликтов, а потому подавил желание ухватить паршивца за ухо и популярно объяснить ему, как надо разговаривать со старшими.

   - Заняты все, - отрезал вороненок и попытался закрыть дверь. - Зайдите в другой раз, господин хороший.

   - Я прибыл издалека, - Сверр еще держался. - Мне очень нужно увидеть целительницу.

   - Нету ее, - что-то дрогнуло в лице паренька, окончательно превращая его в испуганного птенца. - Ступайте себе, господин хороший, не до вас сейчас. У нас несчастье...

   - Что с Литой? - на этот раз не дослушал Сверр. Он подхватил мальчишку на руки и ворвался во двор. - Где взрослые? Да не молчи, и так вижу, что герой. Свой я, свой, не дергайся...

   - Кто там, Тилс? - из окна высунулся какой-то неприятный на взгляд аданца мужик. Был он смазлив, голубоглаз, и главное морду лица имел нахальную.

   - На помощь! - не прекращая выкручиваться из сверровых рук просипел маленький негодник.

   - Да вы свихнулись тут все?! - не выдержал аданец, наблюдая за тем, как этот самый хлыщ выпрыгивает из окна и бежит к нему. - Куда дели мою ученицу, козлы сардарские?!

   - Так это вы? - хором обрадовались поименованные.

   Причем старший затормозил около самого Сверра и стыдливо спрятал за спину руку, сжатую в кулак. Младший же, невероятным образом извернувшись, с благоговеньем поглядел на мужчину.

   - Значит это вас Лита все время вспоминала? Вы же спасете ее?

   - Мать Великая... - Сверру показалось, что он сходит с ума.

   - Рин, сынок, где ты? - из того самого окна, из которого выскочил красавчик, выглянула нестарая еще женщина. - Сагари опять мерцает! - не обратив никакого внимания на гостя, заплакала она.

   - Да что у вас тут происходит? - выпустив из захвата пацанчика, не выдержал Сверр.

   - Литочку нашу украли, - женщина безо всякого удивления посмотрела на него. - Голубку нашу. А сестрица моя вот-вот к нижним людям отправится. Теперь уж насовсем, - не вытирая слез жаловалась она. - Риаша мамку зовет, Хаген память потерял... Боги великие, за что нам это?.. - женщина несколько картинно воздела руки к небу.

   - Идемте в дом, - позвал красавчик. - Я вам сейчас все расскажу, только сначала поменяю тетушке кристаллы.

   Услышав последнюю фразу смазливца, Сверр окончательно убедился, что попал в дом скорбных умом, а,стало быть, его помощь необходима этим несчастным. Вот сейчас он немножечко успокоит их, благо лекарская сумка при себе, а потом они расскажут, что случилось с Литой. Однакоже, осуществить свои планы Сверру удалось далеко не сразу.

   Дело в том, что кристаллы тетушке действительно были необходимы. Энергетические кристаллы для условно покойной особи женского пола. Оказалось, что в Крайнем доме обитало приведение травницы, которая стала жертвой проклятия Черной ведьмы. Стараниями неугомонной Литы злодейке пришел конец, а, значит, силы, державшие в нашем мире душу тетушки Сагари ослабли, и ее стало утягивать в нижний мир. Дама упокаиваться не желала, а потому смазливец, оказавшийся мастером артефактором и первым мужем ученицы, чтоб ему икалось, посадил ее на энергетические кристаллы, причем в самом прямом смысле. Положил на лавку накопитель и велел тетке сидеть сверху.

   Вбежав в кухню, этот упустивший Литочку раззява вытащил из кармана энергетический кристалл и дернулся к лавке, на которой и впрямь сидело приведение. Он, практически не глядя, сунул заряженный камень прямо внутрь тетки и облегченно выдохнул, наблюдая, что тонкое тело условно-покойной обретает яркость.

   - Спасибо, Ринушка, - поблагодарило приведение. - Я думала, что уже все... Что не успеешь ты... Что к нижним людям пора... А ведь и пора, пожалуй. Не сидеть же мне тут словно кура на гнезде, пожирая один за другим драгоценные кристаллы. Они небось и на полезные дела сгодятся. Так что будем прощаться, да... Обойдетесь без меня. Жалко только, что Лите не успею последнего слова сказать, девочке моей светлой.

   - Тетушка... - начал смазливец.

   - Ой, да на кого ж ты нас покидаешь?! - зарыдала давешняя тетка и ее поддержал басовитым ревом кучерявый мальчишечка, сидящий у нее на руках.

   Хромоногий паренек тоже плакал, только тихо даже без всхлипов.

   - Кхм, - откашлялся Сверр, привлекая к себе внимание. - Есть способ задержаться в этом мире для вас, уважаемая.

   - А ты кто таков?! - почему-то предложение аданца возмутило призрачную даму. Моментально отрастив спутанные патлы, здоровенные желтые зубы, когти, ничуть не меньше медвежьих, она карающим духом воспарила над скамьей... и замигала, истончаясь и теряя четкость. Испуганно охнув, Сагари опустилась на лавку.

   - Не дергайтесь, тетушка, не сбивайте настройки, - посоветовал красавчик, подхватывая на руки малыша, которого преображение призрака развеселило. Он перестал плакать и тянул ручки к смущенно зардевшейся родственнице.

   - Ведьмак растет, - невольно улыбнулся Сверр.

   - И все же неплохо было бы узнать, кого привели в наш дом Отцы? - поджала губы вторая женщина.

   - Это учитель нашей Литы, - подал голос хромоногий вороненок. - Тот самый!

   - Так вот ты какой, - сардарка оценивающе обошла вокруг гостя. - По рассказам невестки я представляла себе седовласого старца, а не этакого жеребца стоялого.

   - Увы мне, увы, - развел руками Сверр, которому дотошная тетка резко разонравилась. 'Свекровь, чего еще от нее ждать?' - мысленно хмыкнул он.

   - И ты, добрый человек, приехал к нашей Литочке? - подозрительно прищурилась свекровка.

   - Само собой, - аданец решил, что темнить и недоговаривать не будет.

   - И зачем это? - неприятная тетка сложила руки на внушительной груди и прищурилась.

   - Для начала повидаться хотел, но вижу, что ученицу спасать надо, - Сверр никогда не был дипломатом и ходить вокруг да около не умел.

   - С костра спасать надо было, - взвилась свекруха. - А не в кустах хорониться, пока другие...

   - Мама, не начинай! - не выдержал красавчик, но взгляды на Сверра тем не менее бросал неприязненные.

   - Ой! - вклинилась в разгорающийся скандал призрачная тетушка. - Ой, опять началось! - она пошла рябью. - Прощайте хорошие мои!

   И снова все пришло в движение: малыш заревел в голос, вороненок тихо заплакал, неприятная свекровка взвыла, а красавчик в нервах кинул в приведение энергетическим кристаллом, явно представляя на месте почтенной женщины притащившегося в честный дом Учителя, чтоб ему пусто было!

   - А ну прекратить балаган! - рявкнул Сверр. - Кончай камедь! Сейчас лечиться будем! Я вас всех вылечу! - обводя тяжелым взором присутствующих, пообещал он.

   - До чего ж на тебя Лита похожа, - в наступившей тишине прозвучал голос красавчика Рина. - Она на ладье тоже помнится всех грозилась вылечить. И таки не обманула, - парень улыбнулся, вспоминая, а потом крепко хлопнул обалдевшего Сверра по плечу. - Хорошо, что ты пришел, брат.

   - Не радуйся раньше времени, как честный человек предупредил целитель и полез в свою сумку. Покопавшись в ней немного, он достал какую-то резную деревянную то ли лопатку, то ли ложку, пучок сухой травы и пару скляниц с мутным содержимым. - Ну те-с, любезнейшая, - подступил к оробевшей практически потусторонней сущности, - фиксироваться в срединном мире будем? Или как?

   - Бу - будем, - истово закивала Сагари. - А это не больно?

   - Ни в коем разе, - успокоил ее Сверр. - Даже приятно.

   - Ну вы как скажете, - словно девочка захихикала тетушка и поерзала на кристаллах и впрямь, сильно смахивая на несушку.

   - Не волнуйтесь, уважаемая, сидите спокойно, - специальным целительским голосом велел он. - Есть в этом доме молоко, мед и вино?

   - Все есть, батюшка, - материализовавшийся степенный вигт поставил на стол запотевшую крынку с молоком, туесок меда и приличных размеров штоф зеленого стекла.

   - Благодарствую, - кивнул ему Сверр. - Тебя самого давно кормили?

   - Давненько, - домовой с вожделением глянул на непонятную ложку-лопатку. - Но я и потерпеть могу, а вот супруга моя... - он замешкался, подбирая слова. - Ей бы подкрепиться не мешало.

   - Ясно, - Сверр принял к сведению слова вигта. - Сделаем, а пока дай-ка мне три миски поменьше.

   Получив запрошенное, Сверр налил с одну миску молока, в другую вина, а в третью жидкого прозрачного меда, добавил в них по нескольку капель из своих пузырьков и повернулся к призраку.

   - Приготовьтесь, уважаемая, - вооружившись резной ложкой, предупредил он.

   - Ага, - вытянулась в струночку та.

   - Начинаем по команде, - раздавал указания целитель. - Ты, - обернулся он к Рину, - вынимаешь кристаллы, я начинаю ритуал, а вы, - глянул на остальных, - молчите и не вмешиваетесь. Можете мысленно желать благополучия уважаемой...

   - Сагари, - хором подсказали ему.

   - Именно. Ну, помоги Великая! - с этими словами Сверр поджег пучок сухого чертополоха, помахал ими над мисками, потом окурил этим дымом притихшую тетушку. - Ты, колючий цветок, да ты, сладкий медок, молочко парное, да вино хмельное не оставьте, помогите, дух Сагари укрепите.

    С этими словами он взмахнул ложкой и, окуная ее поочередно в молоко, вино и мед, щедро обрызгал болящую. Капли, срывающиеся с ложки, вопреки законам природы не пролетали сквозь тело призрака, а застревали в нем, понемногу растворяясь, тая.

   - Ну как вы, уважаемая? - поинтересовался лекарь.

   - Хорошо-то как, - повела плечами та. - В теле такая приятная легкость образовалась. - А еще можно капельку медка?

   - Отчего бы и нет, - усмехнулся Сверр. - Еды тут много, а потому предлагаю всем духам занять место рядом с уважаемой...

   - Сагари меня зовут, ты уж запомни, касатик, - хихикнула тетушка и погладила проявившуюся Нюкту.

   - Неть! - неожиданно завопил кудрявый карапуз. - Дать! - потянулся он к Сверру, норовя забрать у него ложку.

   - Заговорил, умничка, - прослезилась литина свекровь. - Золотой мой мальчик!

   - Дать! - не унимался умничка и тянул ручки к Сверру. - Дать! - его губенки обиженно задрожали из-за того, что глупый светловолосый дядька не торопился с выполнением просьбы.

   - Нельзя, миленький, - засюсюкала сардарка. - Держи погремушечку, соколик мой, солнышко.

   - Отчего же нельзя? - не удержался Сверр, больно уж ему не нравилась вредная тетка. - Можно и нужно. Парень видит тонкий мир, рвется духов кормить. Сильным ведьмаком вырастет, - с этими словами целитель протянул мальцу ложку-лопатку.

   - Думаю, что не стоит этого делать, - остановил аданца Рин, не обращая никакого внимания на вопли карапуза. - Не стоит давать в руки неразумного ребенка шаманские атрибуты.

   - Ам-ам! - сообразительный карапуз, поняв, что вожделенную лопатку ему не получить, дотянулся до стоящих на столе мисок и запустил в них ручки. Благо сделать это было совсем несложно. Уставшая Арима очень удачно присела к столу, аккурат возле тарелок с едой, приготовленной для духов.

   Опустив ладошки в миски, маленький негодник рассмеялся и принялся брызгать молоком, вином и медом на тетушку и домашних духов.

   - Поразительно, - наблюдая за довольным мальчишкой, восхитился Сверр. - В первый раз такое вижу. Вот так запросто, голыми руками... Мать Великая, чудны дела твои! И ведь не понимает паршивец, что делает невозможное...

   - Ам! Ам! Ам! - между тем веселился будущий великий шаман, разбрызгивая остатки угощения. Окруженный хороводом духов, он хохотал, норовя поймать Нюкту за хвост.

   - Очень бы хотелось познакомиться с родителями этого талантливого ребенка, - попросил Сверр, дождавшись, когда маленький негодник угомонится.

   - Здрассти, приехали, - оттирая замурзанного внука возмутилась Арима. - Ты ж Литочкиным учителем назвался вроде.

   - Что значит назвался? - не понял аданец. - Я и есть ее учитель.

   - Да? - тетка оценивающе осмотрела Сверра с головы до ног. - Зачем тогда хочешь с Литой знакомиться?

    - Не волнуйтесь, уважаемая, - ласково сказал целитель, зная, что с буйными психами лучше не спорить, а у этой болящей к тому же ребенок на руках. - У меня тут настоечка есть, просто волшебная настоечка. Успокаивает, утешает и дарит сладкие...

   - Ты не хами, - взвилась женщина. - Я поздоровее тебя буду! И если бы ты рядом с ученицей-то был, знал бы, что вот это, - она торжествующе ткнула пальцем в улыбающегося карапуза, - сынок ейный! И мой родной внук!

   - Ничего не понимаю, - признался Сверр, без сил опускаясь на лавку. - Кто из нас сошел с ума? - больными глазами он обвел присутствующих.

   - Ам! Ам! - пользуясь тем, что взрослые от него отвлеклись, Риаша вытащил из ослабевшей руки незнакомого детины заветную ложку. Такую замечательную резную, с длинной рукояткой, украшенной рунными камнями и лентами, с плоской похожей на лопаточку чашечкой с девятью углублениями... Парень прикусил ее всеми двумя зубами и притих.

   - Брось каку, - всполошилась Арима, отвлекаясь от наблюдения за приунывшим Сверром. Мысли о том, что стоило бы рассказать аданцу, что Риан - найденыш, принятый в род, она не допускала. 'Вот еще, не стану я отчитываться перед всякими... всякими...' - борясь с внуком за резную деревяшку, рассерженной кошкой фыркнула она. - Тьфу на эту гадость колдовскую, солнышко! Лучше глянь, что у меня для тебя есть.

   - Дать! - ревел малой, отмахиваясь от петушка на палочке. - Дать! - по его румяным щечками покатились крупные как горох слезы. - Дать! Ам! Ам!

   - Да отдай ты ему лопатку! - первой не выдержала громогласного рева заметно посвежевшая Сагари. - Ясно же, что никакого вреда от нее постреленку не будет. Он - шаман прирожденный. Как это... - задумалась, подбирая слова. - Интуит! Вот. А ты чего молчишь, целитель? - она повернулась к Сверру, по-прежнему задумчиво сидящему у стола.

   Это зрелище, навело хозяйку дома на совершенно определенные мысли.

   - Карна, прими пустые миски и подавай обед! Надо накормить спасителя моего! - принялась командовать Сагари.

   - Лучше про Литу расскажите, - невежливо отмахнулся от призрака тот. - Я толком ничего не понял. С одной стороны вы говорите, что ее украли, а с другой спокойно сидите дома. Как это понять?

   Что тут началось. Все загалдели одновременно, каждому до зарезу понадобилось рассказать Сверру свою версию произошедшего. И что было тому виной: общительность и простодушность сардарцев или влияние некого совершенно безопасного средства из арсенала целителей. Кто знает? 'Похоже переборщил,' - опуская руку в карман чтобы заткнуть скляницу с летучим эликсиром доверия, понял лекарь. 'Ну ничего, сейчас сквознячком все вытянет,' - решил он, рассеянно наблюдая за целеустремленным ребенком, вновь завладевшим ложкой для кормления духов.

   По словам увлекшихся рассказчиков выходило, что без учительского пригляда засранка Лита развернулась во всю мощь своей натуры. За неполный месяц она успела обзавестись двумя мужьями, свекром, свекровью, золовкой, призрачной тетушкой, братом и сыном. 'Следовало бы ее выдрать как следует. Разложить на лавке или на столе, задрать подол и...' - Сверр, поняв, что его мысли сворачивают в совершенно определенном далеком от наказания любимой ученицы направлении, поспешил положить ногу на ногу, скрывая внушительную выпуклость в районе паха. Несмотря на всю несвоевременность и неуместность организм отреагировал однозначно. Кроме того, неугомонная Лита активно лечила сардарцев, как всегда, следуя велениям сердца, а не соображениям разума и выгоды. 'Детка моя золотая,' - в груди Сверра защемило от нежности: 'Птичка красивая.'

   - Значит, вы ждете вестей от Валмира, который ищет жену по своим каналам и приглядываете за тетушкой, - подвел итог аданец. - Разумно. Со своей стороны могу предложить следующее: я сейчас ставлю вариться зелье поиска, осматриваю потерявшего память Хагена и провожу лечебный сеанс с Тилсом. И не спорь, - он сурово глянул на встрепенувшегося вороненка. - Чем регулярнее лечение - тем скорее выздоровление.

   - А обед? - Сагари сложно было сбить с мысли.

    - Сначала зелье. Поставлю основу, вот тогда и пообедаем, - поняв, что в покое его не оставят, сдался Сверр. - Где тут у вас можно?..

   - А туточки, вернее рядышком, - вспорхнула хозяйка дома. - Следуйте за мной, - она торопливо поплыла в сторону лаборатории. - Я ведь травницей в свое время была, да не из последних. А теперь тут Литочка хозяйствует... - Сагари умолкла, и Сверр с удивлением понял, что она плачет.

   'Сумасшедший дом, сумасшедшие сардарцы, даже приведение у них сумасшедшее, но я понимаю, чем они могли привлечь малышку: неустроенностью и огромным желанием любить и быть любимыми. А больше ей ничего и не надо. Делиться теплом - призвание моей светлой девочки,' - тактично не заметив слез Сагари, целитель осмотрелся в комнате и понял, что устройство этой зельеварни его вполне устраивает.

   - Толково тут у вас все устроено, - одобрил он.

   - Еще бы, - откликнулась Сагари. - Я хоть декокты волшебные варить не обучена, но в остальном многим нашим лекаркам фору дать могла. Горелочка тут вот зажигается, травки в левом шкафу лежат, а правый-то холодильный, да... Рин на обустройство дома кристаллов не жалеет.

   - Дом у вас удивительный, - от всего сердца похвалил Сверр, приступая к варке зелья. - Да и город удивительный. Может быть пока тихо, вы поподробнее мне расскажете о жизни Литы, уважаемая.

   - Отчего бы не рассказать, - внимательно следя за аданцем, согласилась она.

   - Вот оно как, - спустя три четверти часа Сверр выключил горелку. - Теперь ему часа три отстояться, - разглядывая молочно-белое густое варево, сказал он. - И можно вносить корректирующие добавки.

   - Это хорошо, - негромко ответила Сагари. - Уверена, что вместе с Валом вы найдете девочку.

   - А Рин? Он искать не будет? - не удержался от колкости аданец, у которого открытым и простодушный красавец артефактор вызывал сильное чувство ревности.

   - Ты воду в доме не мути, милок, - призрак подплыл поближе. - И Рина не цепляй. Он уже раз жизнь свою не пожалел, спасая Мелиту. И еще раз не пожалеет, если придется. Голова у него светлая, а руки и сердце золотые. Ринушка придумает что-нибудь для спасения жены, не сомневайся. Понял ли? Ну а раз понял, пошли обедать. За ради тебя Карна расстарается.

***

Карна и впрямь не подвела. Широкий кухонный стол был покрыт вышитой скатертью и обильно уставлен аппетитными кушаньями.

   - Проходи, гость дорогой, садись, отведай нашего угощения, - поднялся навстречу целителю Аэрин.

   - Благодарствую, - Сверр был рад, что можно ограничится ритуальными фразами. Стоило признать, что замечание неблагодарного приведения задело за живое. Но мальчишка артефактор бесил: больно уж спокойный доброжелательный радушный. 'У него жена пропала, а ему хоть бы хрен. Сидит улыбается,' - аданец позволил заполнить свою тарелку каким-то наваристым супом.

   Сверр вооружился ложкой, подвинул поближе тарелку и приступил к обеду, поровну деля свое внимание между ароматной похлебкой и невеселыми мыслями, а потому не сразу обратил внимание на то, что к напевным уговорам Аримы, которая с шутками и прибаутками кормила своего необыкновенно потрясающего внука, присоединился еще один голос. Подняв от тарелки глаза, аданец посмотрел на незнакомую девицу, бочком присевшую к столу аккурат напротив его. Была она молода, симпатична и смахивала одновременно на вредную свекровь Литы и расписную годарского фарфора куклу. Во всяком случае румянец на нежных ланитах, алые губки и ярко голубые словно нарисованные глаза были один в один.

   Дева взмахнула густющими словно опахала ресницами и призывно улыбнулась, показав сахарные зубки.

   - Познакомься, гостюшко, - почти пропела условно-покойная хозяйка дома, - с племянницей моей. Ирати - прошу любить и жаловать.

   Сверр, которого дома вот такие вот улыбчивые девки приучили следить за каждым своим словом и жестом, ограничился молчаливым кивком. 'А то улыбнешься ненароком и того... Под венец.'

   Девку такая холодность отчего-то не смутила, и она принялась тарахтеть без умолку. Никем не останавливаемая красавица поведала о том, что злую Вагу сожгли вместе с домом, а пепел перемешали с хротгаровой солью и закопали на дальнем жальнике. Что в главном храме отменили утреннюю службу, потому что туда набилась толпа молодцов из тайного приказа, и теперь они трясут достойных жрецов словно обычных базарных попрошаек.

   - Стоп, стоп, стоп, - очнулся заслушавшийся целитель. - Что за дед такой?

   - Мой дед, - насупился вороненок. - А что?

   - Проводи-ка меня к нему, гляну, что там с сердцем, заодно и твою ногу подлечу.

   - Да как же? - расстроилась Ирати. - А я думала вы у нас побудете, пирожочков поедите со смородиной, с маком, с брусничкой.

   - Сыт я, спасибо, - отказался целитель, отступая к двери. - Брата вон корми, а то он и куска в рот за все время не положил.

   - Брата... - обиженно искривились алые губки.

***

Уставшее за день солнце уверенно клонилось к закату, когда Лита приблизилась к святилищу. Сначала она долго бродила вокруг, издалека осматривая скальный храмовый комплекс, любовалась удивительными горами, выросшими по воле Идверда и гадала на что они более похожи: на окаменевших великанов, на циклопическую ладонь древнего великана, который рвется к солнцу и небу, обдирая растопыренные пальцы о твердь земную, а может на заброшенный замок дивного народца, уплывшего на волшебные острова.

   В любом случае Мелита была уверена, что ничего подобного в жизни не видела. И это несмотря на отсутствие памяти, вернее сказать, какая-то память у нее была, к примеру память тела. Выяснилось, что Лита прекрасно ориентируется в лесу, умеет ходить бесшумно, не тревожа его обитателей, знает травы, может позвать духов, прекрасно ориентируется в содержимом пододетого под балахон широкого пояса с кармашками, заполненными лекарствами.

   О себе она помнила крайне мало. С уверенностью могла сказать лишь, что живет в Адане, вот собственно и все. Иногда в ее памяти всплывали лица людей, казавшиеся смутно знакомыми, но всякий раз эти видения сопровождались сильнейшей головной болью. А то вдруг откуда-то приходило знание, что есть у нее учитель, надежный как те скалы, которые стали домом бога, сильный, добрый строгий, в общем, самый-самый. Но более всего Литу мучил надрывный детский плач, что то и дело, то вплетался в плеск волн, набегающих на пустынный берег, то заглушал щебет птиц, то еле слышно шелестел в траве.

   Именно он стал последней каплей, переполнившей чашу терпения девушки. Он погнал ее в храм. За помощью. За защитой. А уж для кого - дело десятое. Может для несчастного плачущего малыша, а может быть для нее одинокой потерянной лишившейся памяти.

   Потому-то, убедившись, что Ужас уединился в одной из вырубленных в скале келий, Лита подошла к подножию лестницы, взбегающей на самый верх одного из каменных великанов. Она начала бесконечный подъем, умоляя Великую Мать о помощи. Шаг - просьба, ступень - мольба.

   - Помоги, защити, не оставь, вразуми, верни память, - и так раз за разом, круг за кругом, выше и выше, надрывнее и надрывнее.

***

- Ставлю жезл вечного изобилия против твоего лука с огненными стрелами!

   - Лук отдельно, стрелы отдельно!

   - Все стрелы? Или по одной на кон выставлять будешь словно деляга последний?

   - Поговори мне!

   - Я только уточняю.

   - Стрелы в комплекте с колчаном.

   - И сверху тапочки скороходы!

   - И книга Судеб!

   - Годится! И не вздумай мухлевать. Знаешь, что делают с шулерами? Их бьют канделябрами!

   - А-ха! А-ха-ха-ха!

   В чертогах небожителей который час шла игра. Большая игра. Пользуясь отсутствием жены, Отцы отдыхали от трудов праведных. Поначалу они, вспоминая молодость, играли в кости, потом на смену им пришли нарды, их сменили карты... Время шло, азарт нарастал, воздух потрескивал от напряжения, казалось, что его можно резать ножом. Шутка ли...

   - Не тяни! - дрогнул тенор.

   - И правда, вскрывайся уже, что ты тянешь кота за яй... Ай, ты что творишь, придурок? Я тебе, что пацан?! - возмущенный бас легко заглушил бы рычание парочки львов. - Мама?..

   - А Санечки нет, - зачастил тенорок. - Она к вам поехала.

   - Это-то и странно, - задумчиво протянул баритон. - Очень странно... Хотелось бы знать...

   - Хотеть не вредно! - напомнил очевидное мелодичный женкий голос. - Здравствуйте, мальчики. Пьянствуете? Разлагаетесь морально и физически? Опустились до того, что поставили на кон атрибуты собственного могущества?

   - Началось...

   - Понеслось...

   - Она хочет получить ответы или просто гонит пургу?!

   - Алкоголики! - женский голос взлетел к резным сводам и обрушился на хмельные головы хозяев карающим мечом правосудия. - Пока моя девочка выслушивает мольбы о помощи, несущиеся из Первого храма, они напились и хамят теще!

   - У нас выходной.

   - Отпуск.

   - Да отпустите меня, ушлепки! Я ей щас все скажу! Я молчать не буду!

   - Ах так?! - громыхнуло так, что присутствующие дружно вздрогнули. - Пеняйте на себя. Не будь я кроткой Нэри, чья расшитая звездами шаль каждую ночь укрывает небосвод, если не останусь с вами до конца ремонта, затеянного моим колченогим недомерком в горном дворце!

   - Добро пожаловать!

   - Ваши комнаты как всегда свободны и ждут вас, мама.

   - Е-мое! Это ж она на пару лет к нам...

   - Может и больше. Я долго думала и поняла, что готова принести свою личную жизнь на алтарь счастья дочери. Помогу детке, за спиной которой плетутся интриги. И кем? Родными мужьями! Хотя какие из вас мужья... То ли дело мой Карлуша...

    Послышались сдержанные рыдания, потом они стихли, и в чертогах воцарилась зловещая тишина.

   - Это конец, - трагически прошептал тенор.

   - Похоже, что у тещи проблемы с Владыкой Гор, а это не есть хорошо, - задумчиво протянул баритон.

   - Совет им да любовь, - невпопад высказался бас. - Ужас в том, что Санька слушает мольбы своих избранных, а наш спаситель сидит в Каменце.

   - Не наш спаситель...

   - Пофиг! Нам конец!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ступени бесконечной лестницы сами собой ложились под ноги Литы, словно хотели помочь ей поскорее попасть в святилище. Может так и было задумано? Хотя вернее всего погруженная в молитву девушка просто не заметила подъема, который в другое время показался бы ей бесконечным.

   Оказавшись на открытой всем ветрам площадке, Лита остановилась перед алтарем. Тут не было ни роскоши, ни драгоценных фресок, ни барельефов, ничего особенного. Только небо. И глыба золотистого песчаника, невесть каким образом вознесенная на такую высоту. Больше ничего. И это было правильно.

   Оставив на каменной плите разлохматившийся букет ромашек вперемешку с кипреем да горсть лесной малины, девушка преклонила колени.

   О чем молила она Великую Мать? Спроси кто, вряд ли Лита смогла бы ответить. О возвращении памяти? Наверное. О том, чтобы малыш, плач которого так мучил девушку, утешился? Скорее всего. А может ее мольбы были об избавлении от опасности? Очень может быть. Тем удивительнее было увидеть, что погруженный в сиреневые вечерние тени алтарь вдруг озарился яркой вспышкой. Миг и скромные дары исчезли. Саннива приняла подношение.

   Поблагодарив Великую, девушка поднялась с колен и поспешила к лестнице, чувствуя, что ей надо уйти, покинуть удивительный храм и как можно скорее, и времени на раздумья нет. Знание об этом самым непостижимым образом угнездилось во всем ее существе. Лита бежала вниз так быстро, словно за ней гнались те самые насланные Ужасом туманные змеи, не глядя под ноги, не оглядываясь. Бежала чтобы спасти жизнь...

   Громкий мужской крик разрезал вечернюю тишину. Он был короток исполнен муки, и тем особенно страшен. Словно человек, издавший его умолк навеки, потому что так кричать можно только на пороге смерти.

   Запнувшись о выщербленную ступеньку, Лита не удержалась на ногах. Хорошо, что она была уже в самом низу. И все же падение было довольно жестким. Аж дух вышибло да так, что вздохнуть не получалось, саднили сбитые в кровь колени, ныли стесанные ладошки. Зато откуда-то пришло знание, что больше неприятностей не предвидится, во всяком случае для нее и по крайней мере на сегодня.

   - Видно Отцы тоже стребовали с меня жертву, - покряхтывая словно древняя старуха, Лита поднялась на ноги. - Не стоило забывать, что я в Сардаре. Ну и ладно, отделалась малой кровью, благодарение Великой Матери! - она задумчиво оглядела кровоточащие руки. - Умыться бы мне и привести себя в порядок. Да, так и сделаю, - решила Мелита, и вопреки мудрым мыслям, прихрамывая, пошла в ту сторону, откуда слышался крик.

   Не переставая чутко прислушиваться, она подошла к открытой галерее и замерла перед рядом открытых дверных проемов. Тьма, затаившаяся в глубине келий, заставила ее дрогнуть и сделать шаг назад.

    - Нужен огонь. Я попробую сделать факел, а потом обязательно вернусь, - Лита попятилась, думая, что найти оправдание собственному малодушию оказалось очень легко.

   Возможно она, прислушавшись к доводам рассудка, и ушла бы оттуда, даже зная, что потом всю оставшуюся жизнь не сможет простить себя за трусость, за то, что бросила без помощи человека, за то, что пренебрегла долгом целителя... Слабый стон донесся из третьей справа кельи. Разом отбросив все сомнения, Лита шагнула во тьму.

    Шагнула и замерла в удивлении, потому что никакой тьмы и в помине не было. В небольшой комнате царил полумрак, более всего похожий на ранние сумерки. Так что распростертого на полу Ужаса девушка разглядела отчетливо.

   Мужчина лежал навзничь, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. 'Как сломанная кукла, брошенная и ненужная,' - подумалось Лите. 'Что это с ним удар или?..' - целительница замерла в испуге, понимая, что случилось с несчастным Ужасом. На груди мужчины свернулась клубком змея - здоровенная болотная гадюка. Почуяв, что в келье появилась аданка, чешуйчатая гадина подняла треугольную заостренную головку и возмущенно зашипела, будто полноправная хозяйка, недовольная приходом гостей.

    - Змеюшка, змея, стороной обползи ты меня. Я невидна, ты – безобидна! - слова заговора сами собой сорвались с языка.

   Шипение стало громче.

   - Не злись, красавица, успокойся. Не ты в храме хозяйка, а боги великие, - не отступила девушка, начиная новый заговор.

    - Встану я до солнца, умоюсь из колодца,

   Пойду из дверей в двери, из ворот в ворота,

    Да в восточную сторону к самому Океану-морю.

    На Океане-море не боится сыра земля ни грому гремучего,

    Ни молнии палящей, с неба летящей.

    До неба высоко, до моря далеко — у змеи жала нет и не будет.

    Так было, так и будет.

   Змея приподнялась, продолжая угрожающе шипеть на наглую девчонку.

   - Очень интересно, - протянула та, не думая бояться. - Почему же на тебя слова заветные не действуют? А может ты не своей волей здесь? Храм, змея... - пробормотала девушка, догадываясь о чем-то. - Неужели?.. Ну-ка, ну-ка, как там было-то? - нахмурилась, подбирая слова.

   - На море, на Океане, на острове Буяне

    Лежит бел горюч камень Алатырь, на том камне

    Лежит овечье руно, в том руне схоронилась змея Маха —

    Саннивы сестра. Унимай, ты, змея Маха,

    Всех своих тридевять лесных, тридевять полевых,

   Тридевять водяных, ходу им не давай,

   Во круг собирай да по домам отправляй.

    Пестрой лентой стекла гадюка с находящегося на пути в нижние земли мужчины и скользнула прочь из кельи.

   - Спасибо, Мать Великая, что отозвала змеюшку свою, - прежде чем кинуться к Ужасу, поблагодарила Лита.

***

'Не зря говорится, что как начнешь день, так его и проведешь,' - думал Вал, слезая с казенной платформы неподалеку от дома. 'Так хорошо было вчера, и такая жопа сегодня. И главное какая-то она слишком глубокая и повсеместная,' - поморщился он при виде соседки, чуть не бегом спешащей навстречу.

   - Ой, миленький! Ой, что деется-то! - издалека запричитала баба, чтобы быть уверенной, что хмурый муж пропавшей лекарки не сбежит от нее, скрывшись за зеленой лаковой дверкой. - Что ж творится-то на земле нашей?

   - Ты про что это? - Валмир притормозил, позволяя сплетнице поровняться с собой. Вот вроде и знал он, что услышит рассуждения о распоясавшихся ведьмах или того хуже, о злодеях, похищающих честных жрецов, или...

   - Как про что? Про аданцев окаянных! Про них! - не подвела его ожиданий баба, бесцеремонно пройдясь по самому больному.

   - Чего?! - Вал почувствовал, что жалкие крохи спокойствия стремительно покидают его.

   - Того! Я знаю, что говорю! Все зло от этих демонов белоголовых! - она торжествующе вещала, пользуясь тем, что собеседник застыл как громом пораженный. - Вот взять хоть тебя. Ты на службе, а к тебе этот шасть!

   - Этот? - ласково уточнил окончательно озверевший Вал. - Шасть?

   - Аданец, говорю, к вам приехал, - почуяв, что дело приняло нехороший поворот, соседушка попятилась. - Весь из себя видный. Красавец писаный! И к вам в калитку прям шасть.

   - Дура! - взревел егерь, обращая сплетницу в бегство. - Думаешь без тебя не отстветится?! Так ты опоздала! Мне уже человек семь об этом плешивом сыне окаянной хульдры рассказали. Ты восьмая!

   - Батюшки святы! - запричитала тетка, кидаясь прочь.- Спасите! Помогите! Убивают!

   Ее крики заглушил хулиганский свист, такой переливчатый, что его не постеснялся бы издать и самый матерый голубятник.

   - Как улепетывает, - рядом с Валмиром материализовалась Сагари. - Не разучилась я свистеть, оказывается.

   - Угу, - задумчиво согласился он. - Вот только теперь эта зараза еще и Соловьем-разбойником меня ославит.

   - Плевать, - легкомысленно отмахнулась тетушка. - Зато тебе полегчало чуток.

   - Так-то оно так...

   - Что-то ты сам на себя не похож, мой хороший. Пошли-ка домой, покушаешь, отдохнешь.

   - Не до отдыха мне, вот с аданцем этим покалякаю и побегу.

   - Ты это брось, - велела Сагари. - Мне перед Литочкой за тебя ответ держать. Она не обрадуется, если вы с Рином себя уморите, ее разыскивая.

   - Найти бы.

   - Найдете, никуда не денетесь!

   Едва войдя во двор, Вал встретился глазами с братом, который вышел ему навстречу. На безмолвный ринов вопрос о Лите он только покачал головой, чувствуя вину, тяжким камнем лежащую на душе. Ну правда, какой он с свиньям сотник княжеских егерей, если не может найти собственную жену, пропавшую прямо из столичного храма, можно сказать из-под самого его носа. И то, что Лита исчезла в компании главного филида, дери его демоны втроем, тоже не добавляло радости.

   - Не казнись, - безошибочно почувствовав его настроение, велела тетка. - И нос не вешай. На тебе семья, ребенок, мать с сестрой и брат малахольный. Сейчас чуть ослабишь вожжи и начнется: Арима блажить будет, Рин в себя уйдет, Ирати... Ой, про Ирати-то я тебе сказать забыла! Она на приезжего аданца глаз положила. И то сказать, мужчина он видный и толковый. Меня с пути в нижний мир вернул. Как они с Ринушкой говорили? Стабилизировал, вот! Зелье поисковое сварил, на Литу настроенное.

   - Зелье говоришь? - вычленил главное для себя Валмир, идя к дому.

   - Оно самое, - подтвердила Сагари, отправляясь следом. - Только он у соседей сейчас. Деду Иверу сердце прихватило.

   - А отец вернулся? - Вал остановился, раздумывая о чем-то.

   - Не было его пока-что, - не ожидавшая подобного тетушка буквально влетела в племянника, окутав его собой.

   - Зябко мне чего-то, - передернул плечами Валмир, но из задумчивости так и не вынырнул. - Не хватало разболеться. Пойду к соседям, помнится, дед Ивер про какую-то настоечку на можжевеловых шишках рассказывал.

   С этими словами он решительно направился в обход дома, оставив пытающуюся собрать себя воедино тетушку в полной растерянности.

***

Сверр закончил сеанс лечения хроменького соседского вороненка, посмотрел на его деда, мирно похрапывающего на печке и с тоской подумал, что пришла пора возвращаться в приют скорбных умом, случайно ставший домом для его любимой ученицы. Нехотя, нога за ногу он пошел к ограде, разделяющей участки, в подробностях представляя ближайшие два часа бедлама с элементами сватовства, бессмысленного и беспощадного. Ведь именно столько времени оставалось настаиваться зелью поиска. Тяжело вздохнув, он протянул руку калитке... И едва успел отшатнуться, когда она с грохотом распахнулась, ударившись о косяк и снова захлопнулась. Видно недоумок, который саданул по ней не рассчитал сил.

   - Эй, там! Поосторожнее! - рявкнул Сверр.

   - А ты кто такой, чтобы командовать? - поинтересовались из-за забора.

   - Иди сюда, и я в подробностях расскажу тебе об этом, - посоветовал аданец.

   - Лучше уж ты к нам, - проявил гостеприимство сардарец.

   - Ну если ты настаиваешь, - по опыту зная, что с придурками лучше не спорить, Сверр распахнул калитку.

   - Мне тебя боги послали, гость дорогой, - разминая кулаки осклабился громила, чертами лица сильно смахивающий на давешнего смазливца.

   - Потолкуем, - обрадовался целитель душ и тел человеческих и засучил рукава.

***

Не успела змея скользнуть за порог кельи, как Лита кинулась к неподвижному Ужасу.

   - Потерпи, миленький, - глянув в наполненные мукой глаза, попросила девушка. - Сейчас найдем место укуса, - ласково приговаривала она, расстегивая жреческое облачение. - Я от гадов болотных лечение знаю, так что поборемся.

   Лита не торопилась, в этом не было никакой необходимости. Конечно болотные гадюки очень ядовиты, но обычно от укуса до смерти проходило от пары дней до пары недель. Особенно же это относилось к храмовым змеям, издавна селившимся в святилищах Великой. Эти твари веками вселяли трепет в сердца грешников и напоминали всем остальным, что Саннива кроме всего прочего является еще и покровительницей животных.

    И каждый знал, что гадюки исполняют волю Великой Матери, карая тех, на кого укажет бессмертная покровительница. А там уж как повезет - кто-то умирал в муках, а иные выздоравливали, полностью меняясь после случившегося. Самое интересное, что лечить таких людей не возбранялось. Считалось, что помочь, а равно и помешать врачеватели не могут, ибо все в руках богини. Наоборот, искреннее стремление исцелить поощрялось: филиды даже звали тех, кто мог облегчить участь умирающему хоть словом, хоть делом.

   Чтобы видела Саннива, что даже и заблудшие ее дети не оставлены на произвол судьбы. Так что все были при деле: и змеи, и жрецы, и лекари. Все они исполняли свой долг, трудясь во славу Великой Матери.

   Укус обнаружился на груди, аккурат напротив сердца, и это было ожидаемо. По всему выходило, что Ужас уснул, притулившись на каменном лежаке, служившим в былые времена ложем святым отшельникам, и не почувствовал пеструю стражницу, несущую возмездие Саннивы. А может наоборот почувствовал, недаром успел закричать.

   Лита не стала гадать об этом. Зато она успела влить удачно найденное противоядие в приоткрытый рот страдальца.

   - Вот и молодец, вот и умничка, - похвалила целительница. - Я сейчас отойду на минутку, попробую волокуши сделать, чтоб тебя до озера дотянуть...

   - Зачем? - прошептал болящий.

   - В воде лечение лучше пойдет, - склонившись к нему, объяснила Лита.

   - Я не про то, - с трудом сглотнул Ужас. - Не надо ничего... Мать Великая приговорила... Не пойду против воли ее... - его речь то и дело прерывалась.

   - Ну так и не ходи, - аданка наивно похлопала глазами. - Я тебя со всеми удобствами доставлю. И не спорь, - посуровела она. - Твое дело принимать наказание, а мое лечить. Я в своем праве. Понял, нет? - она требовательно посмотрела на Ужаса.

   - Твори что хочешь, девка глупая, - сдался Ужас, отворачиваясь. Сил смотреть на лучащуюся добротой мордашку хульдры было невозможно.

   - Вот и ладненько, вот и хорошо, - обрадованная девушка ласково, словно несмышленого погладила его по голове и упорхнула.

   Болящему оставалось только тяжело вздохнуть, тоскливо глядя в след облитой золотым светом тоненькой девичьей фигурке.

   - Эй, - будто почувствовав, обернулась она. - У тебя топорика с собой нету? Или хоть ножа? - деловито уточнила аданка, даже не подозревая, что в этот момент разрушает возвышенный романтико-мистический настрой Ужаса. - Ну, на нет и суда нет, - правильно поняв его молчание, рассудила девушка. - Обойдемся как-нибудь. Ты главное не расстраивайся и верь, что все будет хорошо. Вера, она чудеса творит. Я это точно знаю.

   - Откуда, дурища белобрысая? - простонал он. - У тебя же память начисто отшибло.

   - Знаю и все, - упрямо тряхнула косищей Лита. - А насчет памяти моей поговорим попозже, - пообещала и ушла окончательно, канула в летний сумрак будто и не было ее.

   - Хульдра! - передернулся филид. - Как есть хульдра! Спаси, не оставь, Великая, - он хотел сотворить отвращающий зло знак, но вспомнил участие, которое плескалось в девичьих глазах, и устыдился.

   Может зря он с девчонкой так? Может не стоило примерять на себя судейский плащ? Вон и Саннива недовольна раз уж самолично снизошла до кары.

   - Эх, да что теперь-то уж? Обратного пути небось нету. Да и хорошо у Матери нам с дурищей будет. Ни забот, ни хлопот - сплошное счастье, - тяжело вздохнул Марун и тут же закашлялся, чувствуя, как в груди расходится могильный холод. - Не то что здесь, - он оглядел лишенные украшений стены кельи, всмотрелся в темные углы, из которых чудилось тихое на грани слышимости шипение, и пополз к выходу, убеждая себя в том, что просто хочет помочь дуре-девке. - Чтоб значит полегче ей было, - сипел он надсаживаясь. - Чтоб не надорвалась, ей еще рожать, - из последних сил перевалился через порог и повалился на прогретые солнцем камни галереи придавенный то ли усталостью, то ли пониманием того, что в одночасье из филида, оберегающего жизнь, превратился в убийцу.

   И пришли слезы. Жгучие. Горькие. Те, которые застилают глаза от бессилия.

   - Ну что ты, миленький, - дурная хульдра прижалась со спины.

   И когда тодько успела вернуться?

   - Все хорошо будет. И полечимся, и помолимся... А Мать Великая нас услышит. Обязательно услышит. И поможет. Ты главное верь. Без веры ни жить, ни помирать нельзя.

***

Ему хотелось отпихнуть сердобольную дурищу, крикнуть ей, что лечить она собирается душегуба, предавшего свои обеты, безжалостного убийцу, затащившего ее на заповедный остров, выхода с которого нет. Вернее он есть, вернее...

   - Лезь на волокуши-то, - не отставала хульдра, не подозревающая о душевных метаниях филида.

   Настырная девица не дала Маруну собраться с мыслями и покаяться в содеянном. Непрерывно болтая о каких-то пустяках, она ловко взгромоздила его на кривовато сплетенные из ивовых веток волокуши и потащилась к озеру.

    Смирившись с тем, что исповедь откладывается, филид как мог помогал девушке: не ворчал, не сопротивлялся, старательно отталкивался подошвами сапог от выглаженных временем и идгардовым гением плит, полого спускающихся к самой воде, и думал.

   Думал о том, что небо сегодня на редкость красиво, что перистые облака, розовыми перьями разметавшиеся на западе, предсказывают скорую перемену погоды, что и без покаяния можно идти в ласковые объятия Великой Матери, которая обязательно простит, пожалеет и пригреет на мироточащей груди своей.

    'Вот только жалко девочку. Останется она тут совсем одна. И некому будет поддержать ее в трудную минуту,' - пришло в голову ему. 'Бедняжка, хорошо еще, что умишка у нее кот наплакал.'

   - Приехали! - обрывая возвышенные размышления филида, возвестила хульдра тяжело дыша.

   - Ага, - согласился Марун, чувствуя, как волосы начинают шевелиться на его голове: девка раздевалась. - Ты что делаешь, бесстыжая?! - он попытался приподняться, но без сил завалился на волокуши. - Что творишь при духовном лице?

   - А то не видно? - стащив балахон через голову, она осталась в коротенькой сорочке и сапожках. - Или ты думаешь, что я в озеро в одёже нырну? Погоди, и твоя очередь придет.

   - Сгинь, пропади, демоново отродье! - с ужасом наблюдая за тем, как белокурая бесстыдница снимает сапожки, а за ними и алые кружевные чулочки и, оставшись почти без ничего, подступает к нему.

   - Ну чего ты испугался, глупенький? - принялась уговаривать демоница. - Неужто мало тебе мук от укуса, хочешь еще и простуду схлопотать?

   - Хочу помереть спокойно, - предпринял очередную попытку отползти мужчина.

   - Не упрямься, миленький, - не отступала хульдра. - А то начну тебе рассказывать со всеми подробностями о том какие муки тебя ждут от яда гадючьего.

   - Пусть, - стремился отстоять свое дышащее на ладан достоинство филид. - Раз Санниве угодно...

   - Откуда ты знаешь, что ей угодно? Почему судишь за нее? - перебила его белобрысая упрямица. - И вообще, - она села рядом и взяла Маруна за руку, - мне страшно. Вокруг все чужое непонятное, да еще ты умирать надумал. А как же я? - серые глаза наполнились слезами. - Я же с ума сойду если, буду сложа, руки глядеть на твои мучения.

   - За что караешь, Великая?! - обратился к быстро темнеющему небу Марун, уже понимая, что отказать хульдре не сможет.

   И вот совсем скоро голый и босый бывший главный филид столичного храма лежал на мелководье и размышлял. Нет, сначала он намеревался смотреть в вечернее небо и молить Великую о том, чтоб даровала ему терпение, но... не вышло. А всему виной она - бесстыжая хульдра! Девка буквально оседлала его! И это никакая не метафора. Уселась прямо на бедра особы духовного звания, нисколько не смущаясь тем, что поза эта совершенно недопустима кощунственна и очень-очень неприлична!

   Хорошо еще, что белобрысая демоница, щадя достоинство болящего, не стала заголять его полностью, оставила нижние порты. За что красный словно буряк Марун и возблагодарил небожительницу. Ибо полной наготы не перенес бы. И либо умер от стыда прямо на месте, либо утопился по-тихому.

   И вот когда почти смирившийся со всем происходящим филид приготовился терпеливо сносить все испытания, посланные разгневанной Саннивой во искупление многочисленных грехов, хульдра снова принялась терзать его. Сначала она нетерпеливо ерзала, очевидно стараясь усесться поудобнее, потом тоненькие пальчики аданки принялись массировать его марунов торс, не ограничиваясь только зоной укуса. Нет! Белокурая ведьма то гладила ключицы, то задевала ставшие неожиданно чувствительными соски, то зачем-то спускалась к самому поясу ставших тесными порток, заставляя жалеть об отданной богине мужественности. А потом соблазнительная как сам грех демоница склонилась к самому лицу филида и зашептала...

   Вот-то тогда Марун и закрыл глаза, понимая, что все в его жизни изменилось навсегда. И совсем неважно сколько она продлится: пять дней, десять, а может десять лет. Потому что случилось невероятное. Неблагодарная аданская грешница, которую он лишил памяти и обрек на медленную смерть, сначала оказалась наивной смешной девчонкой, потом добрым отзывчивым человеком, а после прекрасной женщиной, таинственной и манящей. Но самое непостижимое заключалось в том, что образ белобрысой хульдры вдруг слился с образом Великой.

   Что было тому виной? Яд храмовой змеи, дурманящий рассудок? Невинность и чистота аданской целительницы, та самая внутренняя цельность, которую нельзя запачкать, и которую не скрыть? А может воды священного озера, способные смыть с души все наносное? Или неожиданно пришедшие на ум слова древнего гимна, повествующие о том, что в божественная мать живет в каждом из своих творений?

   'Да какая в сущности разница?' - беззаботно улыбнулся Марун. 'Главное, что я успел это понять, еще не ступив на серые земли нижнего мира. Спасибо тебе, Саннива за это,' - успел подумать он, прежде чем пришла боль. Она была багрово-черной клубящейся и холодной. И еще она говорила нежным женским голосом. Каждое ее слово разило наповал, заставляя корчиться и скулить от невыносимой муки.

   Марун кричал, плакал и умолял остановиться и прекратить его страдания. Но его слабый голос заглушался мерным речитативом, каждое слово, которого жгло раскаленным железом.

   - Ты, змея Мирари да ты, змея Суннари,

   Ты, змеюшка полевая, ты, змеюшка луговая,

   Ты, змейка болотная, и ты, змея подколодная,

   Собирайтеся в круг да шипите удруг,

   Вынимайте нечистый яд от суставов,

   От полусуставов, от жил, от полужил,

   От полуподжилков, от черной шерсти, от белаго тела,

   От чистой крови, от ретивого сердца, от буйной головы.

***

- Как котов, - расхохотался Валмир.

   - Чего? - не понял Сверр, отжимая длинные волосы, с которых ручьями текла вода.

   - Я говорю, что тетушка разогнала нас как помойных котов, - никак не мог успокоиться Вал.

   - Почему же помойных? - немного ехидно поинтересовалась Сагари, небрежным движением отправляя ведерко поближе к колодцу. - Вполне себе домашних зажравшихся котов, которые только и готовы рвать глотки друг-другу, орать под окнами и метить территорию. Кстати, - спохватилась она, насчет территории... Если вам вдруг приспичит, то я могу отвернуться.

   - Ну это ты уж хватила через край, - мокрый до нитки Вал выглядел очень забавно.

   - В самый раз, - отрезала тетка. - Зато враз от студеной водички успокоились.

   - Кхм... - смутился Сверр. - Ваши способности к левитации поистине уникальны, уважаемая.

   - Обращайся, сынок, - обрадовала его Сагари. - Ежели тебе в другой раз придет в голову почесать кулаки о моих племянников, то еще пару ведер воды на горячую голову я завсегда обеспечу. А не поможет так и поленцем добавлю. К тебе, мой дорогой, - она ласково улыбнулась Валмиру, - это тоже относится.

   - Понял уже, - тот поднял руки, сдаваясь.

   - А раз понял, - не дала сбить себя с толку тетушка, - переодевайтесь с гостем да смотрите, чтоб никто вас не увидел, а то позору не оберетесь! Мурзики бессовестные!

***

- Мамуль, вот чего они так? Я к ним со всей душой, а они...

   В покоях небожителей было неспокойно. Нет, внешне пока все было тихо, мирно и благопристойно, но только пока. Что-то такое витало в воздухе. Что-то еле уловимое: то ли аромат гиацинтов, то ли предчувствие грандиозного скандала.

   - Успокойся, детка, - словно ручеек по весне прозвучал нежный женский голос. - Утри слезы, красавица моя, не расстраивай маму.

   - Тебе хорошо говорить, - в звучном контральто послышались нотки, более присущие голоскам капризных девочек. - Владыка гор в твои дела не вмешивается. А эти... Эти... Они моего жреца лишили связи со мной! Мою избранную похитили! Они!..

   - Я, моя, мою, - ручеек подернулся ледком. - Они тоже твои! И их воспитывать надо, а не слезы лить.

   - А Владыку гор ты долго воспитывала? - в бархатном контральто слышалось любопытство. - Расскажи, мамуль.

   - Он тут совершенно не причем, - ручей застыл, скованный льдом. - А вот твоими оболтусами пришла пора заняться, не будь я кроткой Нэри!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Молочно-белое зелье вскипело ключом, стоило опустить в него длинный белокурый волос Литы. Сверр, не отрываясь, смотрел на бурлящее варево и, стараясь унять нетерпение, ждал.

   - Не суй нос в котел, если не хочешь напустить соплей в зелье, - предупредил он Вала аккурат в тот момент, когда резко изменившая окраску жидкость плеснула через край.

   - Демоны рогатые! - отшатнувшийся в последний момент Валмир, с интересом наблюдал за тем, как похожая на расплавленное золото субстанция расползается по карте, расстеленной на столе.

   - Оно как будто принюхивается, - поразился Рин.

   - Лите тоже всегда так казалось, - убирая котел со стола, сказал Сверр. - Вернее, кажется, - поправился он.

   - А цвет всегда такой? - поинтересовался артефактор.

   - Всякий раз разный. Он зависит от личности искомого, - не удержался от маленькой лекции Сверр. - Поисковое зелье - своеобразное зеркало внутренней сути человека. Иной раз такие помои получаются, что мама не горюй.

   - А как понять, что поиск закончен? - стараясь поглубже загнать беспокойство за любимую, уточнил Аэрин.

   - По-моему, это вполне очевидно...

   - Она тут! - вскричал Вал, склонившись над картой. - Демоны рогатые, за что?! - в отчаянии он закрыл глаза.

   - О чем ты? - настала очередь Рина вглядываться в карту. - Это не может быть правдой, - стиснул кулаки он. - В любом случае мы не отступимся, - упрямо блеснули синие глаза.

   - Да в чем дело-то? Может по- человечески объясните? - не понял Сверр. - Судя по интенсивности окраски зелья, Лита жива и здорова. А это главное! - он посмотрел на искаженные горем лица своих собеседников. - Разве нет? - чувствуя, как под ложечкой начинает сосать от нехорошего предчувствия, аданец перевел взгляд на хранящую молчание Сагари.

   - Лучше было бы нашей голубке умереть в одночасье, чем оказаться на острове Первого храма, - тихо ответила та.

   - Типун вам на язык, - не задумываясь, но от души пожелал Сверр. - Всем, - подумав немного от всего сердца добавил он. - Актеры хреновы.

   - Дело в том, - заговорил Вал, и было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом, - Дело в том, - повторил он, собираясь с мыслями, - что с проклятого острова и правда нет выхода. На него можно попасть и соответственно покинуть его только в день летнего солнцестояния...

   - А он был вчера, - еле слышно выдохнул Рин и пошел прочь из комнаты.

   - Стой, ты куда? - окликнул его Сверр. - Мы же собирались заодно проверить местонахождения жреца.

   - Чихать на этого Маруна, залюби его демоны, - Рин не обернулся. - Я буду у себя.

   - Но...

   - Пусть идет, - вступился за брата Вал. - Ему нужно немного побыть одному. Мелкий у нас все через себя пропускает, особенно, когда это касается самых дорогих.

   - Ну-ну, - Сверр никак не мог да и не собирался справляться с антипатией к голубоглазому красавчику. - Надо не сопли жевать, а искать выход.

   - Вот мы и поищем, - доставая еще одну карту, ответил Валмир. - И, хотя, я уверен, что филид находится рядом с Литой... - он скрипнул зубами. - Короче, во всем должен быть порядок.

   - Ладно, я пока пойду, - напомнила о себе удивительно немногословная Сагари. - Присмотрю за Ринушкой.

   - Идите, тетя, - одобрил Вал. - Ну чего, стоишь? - напустился он на аданца. - Ставь котелок на стол.

   - Не командуй, - огрызнулся тот. - Лучше скажи почему вы так отзываетесь о пропавшем филиде? Ведь может случиться так, что он тоже стал жертвой похищения.

   - Лучше бы он стал жертвой насилия, - хмыкнул егерь. - Группового. Слушай сюда, - понизил голос он. - Все указывает на то, что именно Марун зачем-то похитил Литу. Я через своего человечка в храме выяснил, что в последнее время филид был сам на себя не похож. Он то нервничал без видимой причины, то впадал в меланхолию, уходя в себя и не отвечая на вопросы окружающих. Кроме того, Марун стал еще больше времени чем раньше проводить в молитвах и медитациях.

   - Не вижу в этом ничего подозрительного, - пожал плечами Сверр. - Мало ли что случилось у человека. Может он заболел? Или еще чего? Да та же Саннива запросто могла явиться главному филиду...

   - Ага, - кривая ухмылка наползла на губы Вала. - Явилась, значит, Великая Матерь к этому удоду и велела добыть зелье забвения!

   - С этого и надо было начинать, - подобрался Сверр. - А то заладил про медитации. Зелье забвения говоришь? - нахмурился он.

    - И браслетик один из храмовой сокровищницы пропал. Интереснейшая вещица, скажу я тебе.

   - Магический небось? - уточнил аданец.

   - Не совсем, - признался Вал. - Но кое-какими интересными свойствами все же обладает. К примеру, снять этот браслетик самостоятельно нельзя. А еще, при всей его внушительной стоимости и красоте на руке этот браслетик почти не виден.

   - Отвод глаз? - догадался целитель.

   - Он самый, - согласился Валмир. - И есть у меня подозрение, что сейчас этот самый браслетик скрывает брачные татуировки у Литы.

   - Это все? - зачем-то спросил Сверр, хотя сказанного хватало за глаза.

   - Не все, - словно прочел его мысли сардарец. - Но так ли это важно? Главное для нас сейчас попасть на остров. Вот только я не знаю, как это сделать... - последние слова дались ему тяжело. - Понимаешь, - помолчав, продолжил егерь, - несколько лет назад пришла в княжью голову гениальная идея. Решил Тьюм тайно изыскать возможность проникновения на Остров Первого храма. Сам посуди, иметь надежно скрытое убежище, вход в которое закрыт для всех кроме княжеской семьи и ограниченного круга приближенных куда как заманчиво. Мало ли каким боком повернется судьба... Да... Так вот исследования в этой области велись обширнейшие. Что мы только не испробовали: на лодках плыли, плотами добирались, сами тоже... в смысле вплавь... Ничего не получалось. Взять хоть плоты, вот идем мы, стало быть, шестами в дно упираемся, а потом бац... Нету дна! Зато течение, откуда ни возьмись, появляется, и относит нас в сторону. Смекаешь, нет?

   Сверр только головой мотнул, продолжай мол.

   - Дошло до того, - делился наболевшим Вал, - что решили мы с летучей ладейки на остров прыгать. Вернее, в воду у берега, - пояснил он, предвосхищая вопросы аданца. - И что ты думаешь? Всех до единого прыгунов относило на стремнину. Что? Как? Ничего не понятно! Я и сам чуть не утоп.

   - Так ты тоже того?..

   - Не удержался, - повинился Вал. - И было бы все это страсть как смешно, не окажись Лита на проклятом острове. - Должен же быть какой-то способ добраться до нее! Я вот думаю, а не сможет ли нам помочь...

    - Леший! - не дал договорить ему Сверр.

   - Он самый, - кивнул Валмир, прислушиваясь к шуму за дверью.

   - Леший! - в комнату влетел взъерошенный Рин. - Нам нужен леший!

   - До чего ж у нас мысли схожи, - хмыкнул Валмир.

   - Главное, чтоб не получилось, как в той пословице про дураков, - откликнулся Сверр.

   - Не попробуем, не узнаем, - Аэрин дернул уголком губ.

   - Собираемся в лес, - подвел итог беседы Вал. - Но сначала, - глянул на присутствующих егерь, - стоит все-таки узнать местонахождение Маруна.

   И вот совсем скоро, прихватив гостинцы для лесных хозяев, мужчины отправились в пущу.

***

Звать леших было решено около заветного дуба, а потому у каждого из идущих по ночному лесу было время поразмыслить о своем.

   Тропка словно сама стелилась под ноги, и Валу даже подумалось, что лесные хозяева и не прочь увидеться с кумовьями. Эта мысль промелькнула и пропала, смытая валом воспоминаний о Лите. Вот она серьезная маленькая и насквозь любимая ворошит угли костра, убеждаясь, что проклятый подклад сгорел полностью. Вот, забыв обо всем на свете, отвечает на поцелуй. Вот держит на руках сына, нежно улыбаясь ему. И нет ничего на свете лучше краше и теплее этих воспоминаний, и выть хочется от одной только мысли, что не увидишь ее больше, не прижмешь к себе, замирая от счастья. И опять вспомнилось, как шептал ей, своей ненаглядной: 'Как же ты прекрасна, возлюбленная моя. Волосы твои словно туман над рекой, так же белы и коварны. Они вероломно скрывают твою красоту, прячут ее от меня. Твои ноги стройны, талия тонка, стан строен, а грудь дерзка. Вся ты словно клинок, готовый к бою. Люблю тебя!'

   Сверр шагал будто заведенный, отгоняя от себя мысли о Лите, слишком уж горькими они были, слишком страшными. Но черные думы не сдавались, рисуя на фоне темного леса ужасающие в своей реальности картины. Словно наяву аданец видел изможденную измученную ученицу, упавшую без сил на песок проклятого острова. И не дотянуться, не обнять, не спасти! В который раз проклиная свою поганую принципиальность и чистоплюйство, он только скрипел зубами. Вернуть бы время назад - схватил бы Литу в объятия и не отпустил бы никуда, собой закрывая от всех бед и горестей!

   Чтобы не накликать темными мыслями беду, он заставил себя подумать о пропавшем филиде, представляющем собой фигуру довольно неоднозначную. С одной стороны, и это не подлежало сомнению, он приложил руку к похищению Мелиты, а с другой, зелье поиска, настроенное на Маруна, окрасилось в насыщенный пурпурный цвет. А это говорило о том, что жрец отмечен богами, и мысли его возвышенны и благородны. Подобное несоответствие заставляло задуматься, крепко задуматься.

   Рин как всегда был замыкающим, и как всегда он не придал этому никакого значения, просто не обратил внимания на этакую мелочь. Полностью погруженный в размышления он только божьим промыслом или лешачиным соизволением не споткнулся ни об один из узловатых корней, не свалился в овраг, не подвернул ногу, благополучно миновал скользкую переправу через вздувшийся после дождей ручей... Многие беды миновали его этим вечером. А может его хранила любовь, что ровным пламенем горела в душе сардарца? Та самая, что вспыхнула, стоило Рину увидеть бредущую за похоронной процессией тоненькую девичью фигурку. И не страшны ей были никакие испытания, сама смерть дважды отступила с ее дороги. 'И третий раз уйдет костлявая,' - чувствовал Рин, готовый горы свернуть и спуститься на дно морское, чтобы только быть рядом со своей единственной.

   Заветная поляна была залита ярким светом луны. Волшебное голубое сияние плескалось в напоенном ароматами прозрачном воздухе и дивным водопадом низвергалось на некошеную траву, превращая этот уголок пущи в таинственное сияющее озеро. Кудесница луна нынче изменила все до неузнаваемости. И только дуб-колдун не поддался ее чародейству. Могучий и крепкий он неколебимо высился на прежнем месте, не желая накидывать подаренный луной плащ иллюзий. Он не стал прикидываться ни дворцом, ни кораблем, ни утесом. Оставаясь прежним, зеленый исполин упрямо делал вид, что ему все равно, и небесная красавица напрасно старается.

   И все же всякому пришедшему на поляну нынешней ночью становилось понятно, что все это только игра лесного великана, направленная на то, чтобы привлечь внимание колдовки луны. Потому-то не было ничего удивительного в том, что Сверр, Валмир и Рин застыли на месте, не решаясь разрушить хрупкое единение земного и небесного. Замерев на границе тьмы и света, они любовались ожившей сказкой, а может мечтали или молились.

   Где-то рядом хрустнула ветка. Показавшийся неестественно громким звук заставил мужчин очнуться от грез и вспомнить о причинах, заставивших их явиться сюда. Но на заветной поляне уже творилось новое чародейство. В круг, озаренный царицей ночи, вышел олень. Неспешно следуя среди струй лунного света, он гордо держал увенчанную костяной короной голову. Мощные рога, украшенные искрами звезд, тянулись ввысь, стараясь поймать в свои объятия сияющий лунный диск.

   Почувствовав направленные на него взгляды, а может, услышав неровный стук сердец, олень повернулся в ту сторону, где стояли скрытые тьмой люди. Ничуть не испугавшись их, он стукнул копытом, поднимая мириады лунных брызг, сделал пару шагов к краю поляны, красуясь, а после торжествующе затрубил и прыгнул. Прямо к ней, к луне...

   - Диво дивное, - пораженно выдохнул Рин, любуясь темным оленьим силуэтом, ясно различимым на сияющем диске ночного светила.

   - Никогда такого не видел, - согласился с ним Сверр.

   - Охренеть, - поддержал Вал. - А дальше, что будет? Лесовицы пляски начнут? Лисы девками хвостатыми обернуться? Или...

   Он замолчал, наблюдая за очередными изменениями, происходящими на заветной поляне. Дуб-колдун, оскорбленный коварством луны, которая предпочла ему какого-то рогатого прыгуна, возмущенно зашумел, закачал ветвями, заворочался. И, отвечая ему, завертелось ночное небо. Закружило оно вокруг обиженного исполина... И разделилась небесная сфера. Справа от зеленого колдуна сделался день, слева осталась ночь, а сквозное уродливое дупло оборотилось дверью.

   - Долго будете стоять на пороге, гостюшки дорогие? - выглянула из-за дерева лесная хозяйка. - По-здорову ли? Али случилось что?

   - Здравствуй, владычица лесная, - поклонился лешачихе Сверр.

   - Будь и ты здрав, гость незваный. Только, что же ты поперед кумовьев моих в разговор влез? Али мастерство магическое в тебе взыграло, заставляя себя ставить выше простых людишек?

   - Я... - смутился аданец, давным-давно не попадавший в такие дурацкие ситуации.

   - Ты, ты, - подначила его лесовица. - Обрядов ты не проводил, слов заветных не сказывал, так что жди своей очереди.

   В ответ на эту отповедь Сверр только скрипнул зубами и молча отступил в тень. Ссориться с лесными духами было несподручно, но узелок на память он себе завязал. Валмир, видя эти маневры, не смог сдержать злорадной ухмылки. Только Рина совершенно не волновали самцовые разборки и вопросы субординации приобщении с нечистью. У него был только один интерес в этом лесу, а потому...

   - Беда у нас, - не размениваясь на мелочи, поделился Аэрин. - Лита на острове первого храма.

   - Ой, - разом растеряв всю воинственность, осела на ступеньки лешачиха. - Мамочки, - она закрыла рот рукой. - Что же это делается?! Отец! Отец, где ты?!

   - Мамочки, папочки, - послышалось недовольное, и рядом с женой появился леший. - Чего завыла?

   - Жалко Литочку, - не скрывая слез, пожаловалась та.

   - Жалельщица липовая, - посуровел супруг. - Кумовьев мне напугала только!

   - Так вы поможете? - побледневший как полотно Рин отступать не собирался.

   - Запросто, - беспечно откликнулся леший. - Тут делов на две минуты. Просто одна закавыка имеется, - в его бодром голосе послышалась некоторая неуверенность.

   - То-то и оно, что закавыка, - поднялась на ноги лешачиха. - Ладно, - махнула рукой она. - Дело это важное, и решать его на пороге несподручно. Проходите в дом, гости дорогие, и аданца своего прихватывайте. Разговор у нас предстоит непростой.

   - Хотелось бы уточнить, - сбить с толку Аэрина было невозможно. - Вы действительно знаете, как спасти Литу?

   - И мы знаем, и ты сейчас узнаешь, - подтолкнула его к двери лесная хозяйка. - Иди, не тяни время.

   - Спасибо, матушка, век не забуду, - поклонился Рин.

   - Сердце у тебя золотое, за себя так не радовался. Заходи уже, репей синеглазенький.

   - И правда, - поддержал супругу лешак, - проходите, хлопчики.

***

- В общем так, - нахмурился лесной хозяин, плохое настроение которого было вызвано тем, что все булькающие гостинцы были перехвачены бдительной женой. Мало того, дорогие гости отказались от угощения! Конечно их можно понять, но веселья этакое понимание не доставляло. К тому же за маленькую белокурую ведунью было тревожно. А выпить, расслабиться и поговорить на трезвую голову никак не получалось. Вот и гонял леший по кругу одни и те же мысли словно заблудившихся грибников.

   - Ты не молчи, - пихнула его в бок лешачиха. - Ты говори, опенок старый. Видишь ведь, что на мальчиках уже лица нет.

   - Сама говори ежели раз такая умная, - совсем обиделся тот и сел, сжав в руке пустую чарку.

   - Ну и скажу! - воскликнула лесовица, однако же продолжать разговор не спешила. Вместо этого она встала из-за стола и, провожаемая мужскими взглядами, направилась к резному буфету.

   Отворив одну из его дверок, лешачиха достала изрядных размеров расписной штоф, в котором плескалась какая-то настойка. Не говоря ни слова, она щедро оделила гостей, при этом так зыркнув на мужа, что он поспешно отдернул подставленный кубок и отсел подальше.

   - Воооот, - понимая, что далее тянуть не получится, лесная хозяйка тяжело вздохнула. - Слушайте сюда, хлопчики. Остров Первого храма - место известное. И хоть мы - духи природы по древности богам не уступаем, но все же святость заветного острова признаем. Да... - она задумчиво цыкнула зубом. - А скажи мне, милок, - лешачиха повернулась к Сверру, - кто ты таков будешь? Как живешь? Кем Литочке нашей приходишься? И на что готов ради ее спасения?

   - На все! - Сверр от волнения не запомнил и одного вопроса кроме последнего, на который и ответил, не задумываясь.

   - Понятненько, - пожевала губами лесовица и вернулась к рассказу. - В общем, на островок тот пройти можем и людей с собой провести для нас не проблема. А вот возвратиться... - она закусила губу и грустно посмотрела на Рина.

   - Что? - подался он перед.

   - Сама меня подгоняла, - возмущенный леший громко стукнул кубком об стол. - А сама всю душу хлопчикам вымотала. Канительщица подосиновая!

   - Поговори у меня, чурбан еловый! - прикрикнула на супруга лешачиха.

   - Елка-моталка! - не остался в долгу тот.

   - Ах ты! - задохнулась от возмущения хозяйка леса. - Да я тебя! Да я тебе!

   - Извините, уважаемые, - напомнил о себе Вал. - Может все-таки расскажете, что там такое с возвращением?

    - Подожди минутку, милок, - ласково попросила лесовица, проникновенно улыбнулась гостям и повернулась к мужу. - Потом поговорим, - пообещала ему и вовсе уж ласково.

   Услышав ее, лешак только воинственно задрал бороденку, дескать я - орел, и хоть трава не расти.

   - Так вот, - вернулась к рассказу суровая хозяйка, - мы богов уважаем, в их дела стараемся не вмешиваться и места поклонения им чтим. Обычно это не более чем дань вежливости с нашей стороны, но только не в этом случае. Остров Первого храма свят и для нас. Дело в том, что там мы заключаем свои брачные союзы потому и пройти туда можем в любой день.

   - Так в чем же дело? - не выдержал Рин.

   - Дело в том, василечек, - лешачиха грустно улыбнулась, - что уйти с острова могут только новобрачные.

   - Так мы... - Аэрин оглянулся на брата, поразившись мрачному выражению его лица.

   - Нет, - грустно покачала головой лесовица. - Вы не подходите. Только он, - указательный палец лесовицы ткнул Сверра в грудь.

   - Но почему?! - Рин отказывался верить сказанному.

   - Потому что холостой он, - откашлялся леший. - Придет, стал быть на остров, женится на голубке вашей, подтвердит свое право на нее. Тогда им обратная дорога и откроется.

   - Но...

   - Иначе никак, касатики, - подтвердила слова мужа лешачиха.

   В горнице надолго воцарилось молчание, а потом Рин и Вал переглянулись и кивнули друг-другу. После чего младший из них придвинул к себе чарку и выхлебал как воду крепчайшую травяную настойку.

   - Если по-другому нельзя, то пусть идет, - только и сказал он.

   - Если по-другому нельзя, - повторил за ним Вал.

***

Домой они возвращались в молчании. Да и о чем говорить. Детали спасительной экспедиции обсудили во всех подробностях, договорились, что домашним пока ничего рассказывать не будут, вот и все. Просто пойдут вечером в лес, а поутру, если боги будут милостливы, вернутся с Литой.

***

Марун проснулся от холода, пробирающего до костей. Он открыл глаза и приподнялся на локте. Никого и ничего - все исчезло, растаяло в тумане. Укрытые его белым саваном пропали деревья, не пели птицы, скрылась куда-то хульдра, да что там, даже величественный храм утонул в молочной пелене, упавшей на мир, будто его и не было никогда. Только озеро тихо плескало совсем рядом. И так одиноко сделалось бывшему главному филиду, так страшно.

   В тоске схватился он за грудь, призывая на помощь Великую Матерь. Пальцы скользнули по мантии, и тут вспомнилось: змея, лечение, боль, мука, раскаяние.

   - Сон, - ощупывая себя понял Марун. - Морок наведенный. Не было ничего этого! Не было, - еще раз повторил он зачем-то. - И привидится же, - продолжал уговаривать себя. - Девка в озеро заволокла да наговоры читала... Простым словом хвори гнала... Бред это! Кошмар полуночный!

   Слова лились гладко как елей, но не успокаивали. Ведь Марун чуял, что обманывает себя, что все изменилось для него, просто осознать это было сложнее чем поверить в исчезновение Первого храма. Как принять, что вся твоя жизнь в одночасье стала другой? Белое оказалось черным, а черное белым. Великая Матерь отвернулась в гневе, демоница оказалась непорочным ангелом. А сам он отныне не жрец, отмеченный благодатью богини, а жестокий убийца.

   И пришли слезы, хлынули из глаз словно в детстве. И вместе с ними пришло раскаяние. И болело сердце. И щемило душу.

   - Я ей все расскажу, я буду молиться об избавлении бедной девочки, - шептал он, подняв лицо к небу. - Я искуплю...

   Словно в ответ на слова Маруна запел дрозд: 'Филипп! Филипп! Приди! Приди! Чай пить, чай пить!' Ему откликнулась иволга: 'Фиу-лиу. Фиу-лиу.' Птичьи трели радостно зазвенели в предрассветном сумраке. Туман, напуганный этим громким щебетом, отступил к воде. Но и там не было ему покоя, ведь на востоке, зевая и цепляясь руками-лучиками за искривленные стволы деревьев, уже вставало солнце, чтобы прогнать тьму и развеять ее мороки и обманы.

   Белая туманная муть, пронзенная словно огненными стрелами, первыми солнечными лучами стала таять...

   Наступил новый день, и вместе с ним пришла Лита.

   Веселая и шумная она притащила целую охапку хвороста и здоровенный пучок каких-то духовитых трав.

   - Разбудила я тебя? - улыбнулась Маруну девушка. - Прости, я не хотела. Думала, что успею вернуться до свету, да задержалась немножко. Ты лежи, не вставай пока. Сначала я тебя осмотрю, только руки ополосну.

   - Доброе утро, - постарался улыбнуться он, но совесть, нывшая как больной зуб, доставляла почти физические мучения.

   - Больно? Где? - безошибочно почувствовав состояние Маруна, Лита бросилась к нему. Хворост и коренья полетели на песок. - Показывай, - велела маленькая целительница.

   - Душа болит, - признался филид.

   - Чего? - растерянно нахмурилась она.

   - Я говорю, - как маленькой объяснил Марун, - что от вчерашних хворей и следа не осталось. Просто стыдно мне.

   - Напугал, - облегченно выдохнула Мелита. - Разве лекарей стесняются?

   - Да я, - начал он.

   - Погоди, не сбивай, - Лита перестроилась на магической зрение, ее взгляд расфокусировался. - Ну вот и все, - через пару минут сказала она. - Здоров. И ничего у тебя не болит.

   - Ты меня не так поняла, - попытался объяснить филид. - Я о другом говорил.

   - Вот что, - прервала его Мелита, уверенная, что смущение мужчины вызвано совершенно естественными причинами, - ты иди пока в порядок себя приведи, то да се, делишки всякие... А я тем временем чайку вскипячу.

   - Так ведь посуды нет, - растерялся полыхающий ушами Марун.

   - Береста есть, - аданка потеряла всякий интерес к разговору и принялась за непонятные жрецу хлопоты.

   Немного посмотрев, как она ломает сухие ветки и шалашиком укладывает их в обложенное камнями костровище, сконфуженный Марун нога за ногу поплелся в кусты. Природа таки звала.

   Когда он вернулся, на берегу уже разгорался костерок.

   - Прутики нужны, - встретила его Лита, отвлекаясь от загадочных манипуляций с берестой.

   - Зачем? - растерялся филид, но к ближайшему кусту все же направился.

   - Грибы жарить будем, - как о чем-то само собой разумеющемся сообщила девчонка. - Я на опушке такие боровики видела! - она восторженно зажмурилась.

   - В самом деле? - неподдельно удивился Марун, до этого видевший грибы исключительно вареными и жаренными и преимущественно на тарелках. - Покажешь?

   - А то как же, - кивнула она.

   Не прошло и часа, как скромный завтрак был не только приготовлен, но и съеден. 'Заморившие червячка' островитяне перебрались в тень, единодушно решив спрятаться от палящих лучей солнышка. Они уселись в кружевной тени, которую отбрасывала кривая березка. Причем что интересно, идти в храм не хотелось ни целительнице, ни жрецу.

   Марун долго умащивался поудобнее. Он ерзал, незаметно почесывал спину о кривой шершавый березовый ствол, тяжело вздыхал... Понимая, что дальше откладывать неприятный разговор с Мелитой невозможно, филид решительно повернулся к ней и набрал побольше воздуха в грудь. Так и застыл...

   Хульдра спала.

   Настроившему на исповедь филиду только и оставалась, что захлопнуть рот. 'Значит не время еще,' - малодушно порадовался он. Значит хоть немного еще можно просто побыть рядом с Литой. Ведь стоит девушке узнать правду, и все. Вернее ничего. Ничего уже не будет: ни ее тепла, ни заботы, ни улыбок, согревающих сердце, ни грибов... Так что пусть пока спит, ей нужен отдых и покой.

   Пообещав себе, что вернется к этому разговору при первой же возможности, Марун вооружился веткой. Мух от хульдры отгонять...

   Вот только не было их почему-то. То ли просто не водилась зловредная мошкара в этом святом месте, то ли волей небожителей не подлетала к храму, а потому совсем еще слабого после ночного лечения Маруна тоже сморило. Растянувшись на шелковистой травке, которая казалась ему мягче роскошного храмового ложа, филид задремал.

   И во сне к нему пришла младшая сестренка. Маленькая и печальная она смотрела на Маруна и хмурилась.

   - Лилера! Как я рад тебя видеть!

   Он кинулся обнять, но руки проходили сквозь хрупкое детское тело, не встречая преграды.

   - Лилера, что с тобой?

   - Со мной все хорошо, братик, я умерла, - надтреснутым колокольчиком прозвучал тихий ответ.

   - Не может быть! Ты жива, ты рядом со мной сейчас!

   - Не трать время на споры, меня отпустили ненадолго, - попросила она

   - Но как же так? - Мало-помалу Марун и правда припомнил, что сестра ушла к нижним людям много лет назад.

   Многие в тот год ушли в царство Великой Матери, и почти всех их увела черная лихоманка.

   - Вспомнил, - искривились в горькой усмешке бледные губы. - Вижу, что вспомнил.

   - Мне так тебя не хватало, - торопливо заговорил он. - Сначала не стало родителей, потом тебя. Я остался совсем один. Хотел следом за вами... Слава Великой, что жрецы подобрали, ввели во храм, сделали послушником, а после филидом...

   - Бедный мой, - вздохнула девочка.

   - Ну что ты, - мягко улыбнулся Марун. - Я был счастлив все эти годы, только горевал по тебе.

   - Ну и напрасно, - почему-то рассердилась Лилера. Даже ножкой топнула. - Сам же всегда всем говорил, что в объятиях богини тепло и радостно.

   - Но я... - растерялся от такого напора он.

   - Ты вообще много говорил, - отвернулась.

   - Ты совсем не пожила, - настаивал Марун, стараясь заглянуть сестре в глаза. - Жизни не видела. Так жаль, милая...

   - А она? - хрупкая ручка указала на спящую Мелиту. - Что видела она? Почему ты лишил ее всего: жизни, семьи, сыночка? Даже память отнял! Как ты мог? Как из моего доброго брата выросло такое чудовище?

   - Лилера, - тянулся к сестре филид, - прости меня!

   Ничего не отвечая, она качала головой и отступала все дальше и дальше, но не уходила совсем, будто ждала чего-то.

   - Лилера! Если бы я только мог исправить хоть что-то, хоть как-то искупить. Лилера! - надсаживался Марун.

   Но девочка не верила ему, она уходила, таяла словно льдинка по весне, видно не тех слов ждала от глупого старшего брата.

   - Я понял в чем моя вина, - устав кричать, тихо сознался он. - Вот только к наказанию оказался не готов. И не потому, что хочу жить, нет, а потому, что не могу видеть страдания Литы. Пусть они только еще предстоят ей. Это надрывает мне душу, жжет огнем, жалит как змея. И нет ни секунды, когда бы я не казнил себя сам.

   - Почему? - глянула на него малышка.

   - Потому что она заняла твое место в моем сердце.

   - Хорошо, - засмеялась обрадованная Лилера. - Ай, как хорошо! - девчушка крутанулась на месте. Ее сарафан взвился колоколом, открывая худые сбитые коленки. - Молодец, братик! Прощевай! Да не спеши ко мне, твое время еще не пришло!

***

А между тем в чертогах небожителей велась полномасштабная холодная война.

   Обе стороны были настроены решительно, уверенные в своей правоте. Мужской махровый шовинизм схлестнулся с расцветающим буйным цветом феминизмом. Короче, нашла коса на камень. Причем в данный момент некоторое превосходство было на женской стороне.

   Вызвано оно было тем, что Кроткая Нэри, надавив авторитетом, вероломно удалила свою дочь с театра военных действий и из супружеской опочивальни, тем самым сведя на нет коварные планы противника. Но враг не думал сдаваться! О нет! Доведенные до отчаяния мужчины были готовы перейти к партизанской войне, а то и точечным боестолкновениям с очаровательными силами противника.

   В данный момент они как раз занимались планированием возможных боевых операций, а также рассматривали возможность привлечения помощи со стороны.

   - До чего ж вредная баба! - громыхал бас.

   - И главное, от Санечки ни на шаг не отходит! - горячо поддерживал его тенор.

   - Что вы орете? - попытался урезонить сообщников баритон. - А ну как услышит? Вовек не простит!

   - Эта может, - пророкотал громовой голос, послушно снизив децибелы, теперь он напоминал не девятибалльный шторм, а уходящую грозу над дальним лесом. - А если может, то и сделает.

   - Да уж, - против воли хихикнул тенорок. - Слух у тещеньки как у летучей мыши, а память как у слона. И как с ней только Владыка гор уживается?

   - Видать знает чем ей рот за...

   - Не будем об этом, - пустил петуха тенор. - А то я как представлю, так все... И настроение падает, и с души воротит.

   - Знаю я чего у тебя падает, - не дал увести беседу в сторону обладатель баритона. - Мы собрались чтобы разработать стратегию...

   - Да что там разрабатывать?! - до небывалых высот взвился тенорок. - То есть, - вспомнив о возможной диверсии с подслушиванием, продолжил он гораздо тише, - я хотел сказать, что и так все ясно.

   - Что тебе ясно? - обиженный, что его перебили баритон звучал резко и холодно.

   - А то! - вдохновенно вещал тенор. - Подвиньтесь-ка поближе мужики. Ага, так. А то, что тещу необходимо устранить! И чем скорее, тем лучше. А потому...

   - А потому, - на лету подхватив идею брата, воодушевился бас, - я отправляюсь к Владыке гор.

   - Не забудь с собой подарки, антипохмельное и гепатопротекторы, - сориентировался баритон.

   - Я, - в высоком голосе слышался надлом, - пойду торжественный обед, посвященный дню рождения любимого дракошеньки Нэри. Вызову огонь на себя и буду держаться до последнего.

   - Ну а я, - после недолгого, но проникновенного молчания подытожил баритон, - отправлюсь на Остров Первого храма. Пора приступать к выполнению последней фазы нашего плана, - его голос, звучащий размеренно, и глухо вдруг разительно переменился. - Здравствуйте, мама! - послышалось радостно-фальшивое.

   - А что это вы здесь делаете? - подозрительно осведомилась представительница противной стороны.

   - Плюшками ба... - осип бас.

   - В картишки дуемся, - тут же пришел на помощь баритон.

   - Кхм... - закашлялась Кроткая Нэри, пожалуй, в первый раз растерявшись.

   - Здоровья вам, мама, - от души пожелал тенор. - Долгих лет вам и вашему дракону!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сверр нашел свою ученицу крепко спящей. Мелита подкатилась под бочок к какому-то хмырю и тихо посапывала. Хмырь при ближайшем рассмотрении оказался пропавшим жрецом. Сомневаться, что в травке под кривоватой березкой почивает главный филид столичного храма, не приходилось. Описания данной духовной особы Сверру были даны подробнейшие.

   На первый да и на второй взгляд все обстояло благополучно, но давным-давно привыкший держать все под контролем аданец не спешил успокаиваться. Вместо этого он, перейдя на магическое зрение, просканировал здоровье ученицы и филида. Убедившись, что с ними все в порядке, целитель позволил себе чуть расслабиться. Будить спящих он не собирался, разумно рассудив, что силы им всем еще понадобятся, а потому уселся на пенек и задумался.

    Причем мысли одолевали Сверра самые противоречивые. И касались они исключительно Литы. Аданец то хмурился, вспоминая о том, что любимая лишилась памяти, гадая о том, какие воспоминания у нее сохранились, то глупо улыбался, стоило ему подумать о том, что сулит сегодняшняя ночь, то принимался подбирать слова, выстраивая беседу с ученицей. И так раз за разом. Поняв, что ведет себя как влюбленный мальчишка, Сверр насмешливо хмыкнул и поднялся.

   'Ишь разнюнился как малолетка сопливый, делом займись!' - скомандовал он самому себе. 'Так уже,' - занялся разведением костра. 'Собрался жениться, молодец,' - то и дело поглядывая на Мелиту, думал Сверр. 'Вот и привыкай заботиться о жене,' - подвешивая котелок над костром, волновался он.

   Совсем скоро над озером стелился дымок, а разносившийся окрест аромат грибной похлебки заставил дрыхнувших без задних ног островитян смешно шевелить носами и ворочаться. Понимая, что момент их пробуждения близок, Сверр снова заволновался. 'Первым делом поздороваюсь,' - решил он. 'Потом разберусь с филидом, подозрительный он какой-то. Дальше...' - Сверр отвлекся, с неудовольствием наблюдая как Лита обнимает паршивца жреца. 'Вот гад,' - набрасывая на кастрированного соблазнителя чужих невест чары, которые применялись целителями для фиксации пациентов, неожиданно для самого себя взревновал он.

   Тряхнув головой, Сверр вернулся к своим мыслям, вспоминая наставления, полученные от леших и водяного.

   - Как ступишь на остров заветный, перво-наперво поклонись низко да скажи, что жениться пришел, - наставляла лешачиха.

   - Чтоб значит тама наверху услыхали, - леший многозначительно ткнул пальцем в небо.

   - А потом ступай на поиски Литы, - продолжила лесовица.

   - Да не теряйся там - хихикнул было ее супруг, но получил локтем в бок от любящей жены и замолчал обиженно.

   - Там теряться негде, - фыркнул в пышные словно у чудесного морского зверя моржа усы водяной, возлежащий на мелководье. - Островок-то крохотный.

   - Да я не про то, - оживился леший и снова сник, получив очередной вразумляющий тычок.

   Он виновато посмотрел на хмурого Вала и взволнованного Рина, отодвинулся подальше от жены и понимающе перемигнулся с водяным.

   - Главное помни, - недовольно покосившись на мужа, продолжила лешачиха, - обряд провести надо прямо сегодня, тогда поутру можно будет вернуться назад.

   - Ага, с новобрачной, так сказать, - не желающий успокаиваться лешак ловко увернулся от подзатыльника. - Нечего меня затыкать, - возмутился он. - И сидеть с похоронными рожами тоже нечего, - он повернулся к братьям. - Не хотите женой делиться - не надо! Пущай никому не достается. Так и помрет вашей!

   - Ты на их рожи не смотри, сморчок старый! Что ты к парням пристал? Белены объелся? Кто бы на их месте радовался?

   - Я! - выпятил грудь тот. - Страсть как был бы рад, если б хоть кто-нибудь на тебя, заноза осиновая, позарился!

    - Ах, ты! Да я тебя!

    - А со жрецом-то энтим, что делать прикажете? - поинтересовался водяной, ничуть не впечатленный разгорающимся скандалом. - Тоже женить будете?

   Этот в общем-то законный вопрос ввел всех в оторопь.

   - Дык, - почесал в затылке леший, - ему вроде жениться незачем.

   - И нечем, - поддержала лешачиха.

   - Хвала Отцам, - выдохнул Рин, а Вал промолчал, только зубами скрипнул.

   - Кхм, да... - отчего-то смутился Сверр. - В общем с филидом я на месте разберусь, не сомневайтесь.

   - Вот и ладненько, - несколько напоказ обрадовалась хозяйка леса. - Заодно он вас и окрутит, то есть обряд проведет.

   - А потом как? - подал голос Рин. - Марун останется на острове? Помирать?

   - А есть другие варианты? - поинтересовался Вал.

   - Но это же как-то не по-человечески. Даже если он