Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ЧАСТЬ 1 ЗАБВЕНИЕ РОЗ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
- ГЛАВА 15
- ГЛАВА 16
- ГЛАВА 17
- ГЛАВА 18
- ГЛАВА 19
- ГЛАВА 20
- ГЛАВА 21
- ГЛАВА 22
- ГЛАВА 23
- ГЛАВА 24
- ГЛАВА 25
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 27
- ГЛАВА 28
- ГЛАВА 29
- ГЛАВА 30
- ГЛАВА 31
- ЧАСТЬ 2 НА СЛУЖБЕ ИХ ВЕЛИЧЕСТВ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
- ГЛАВА 15
- ГЛАВА 16
- ГЛАВА 17
- ГЛАВА 18
- ГЛАВА 19
- ГЛАВА 20
- ГЛАВА 21
- ГЛАВА 22
- ГЛАВА 23
- ГЛАВА 24
- ГЛАВА 25
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 27
- ГЛАВА 28
- ГЛАВА 29
- ЧАСТЬ 3 СТРАНА НАДЕЖДЫ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
- ГЛАВА 15
- ГЛАВА 16
- ГЛАВА 17
- ГЛАВА 18
- ГЛАВА 19
- ГЛАВА 20
- ГЛАВА 21
- ГЛАВА 22
- ГЛАВА 23
- ГЛАВА 24
- ГЛАВА 25
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 27
- ГЛАВА 28
- ГЛАВА 29
- ГЛАВА 30
АННОТАЦИЯ
Трилогия в одном томе.
Книги так же продаются по отдельности:
Бонус к серии доступен в сборнике "Голубые дали":
Мериам Ики не блистала талантами. Заурядная адептка, позор знаменитого деда, обожавшая любовные романы. Они-то и увлекли ее в гущу борьбы за власть. Мериам предстояло стать заложницей оборотня, разыскивать древний артефакт и ради спасения возлюбленного познакомилась с легендарным повелителем демонов.
А вот королева Раймунда предпочла власть любви и сделала все, чтобы ее супруг был окружен сильнейшими магами. Мериам и ее возлюбленный стали пешками в ее хитроумной игре, только вот игру с самой собой она проиграла.
ЧАСТЬ 1 ЗАБВЕНИЕ РОЗ
ГЛАВА 1
— Ну, и? — Тревеус Шардаш двумя пальцами поднял книгу в яркой обложке и продемонстрировал классу. Любовный роман, одно из дешевеньких изданий, пользовавшихся широкой популярностью среди женщин. У Мериам Ики тоже. Пунцовая от стыда, она стояла перед гогочущими учениками и мечтала умереть. Мало того, что у ней дурацкая фамилия, над которой не издевался только ленивый, так еще и это… Вот зачем ей понадобилось читать на лекции Шардаша? Этот не отстанет, не успокоится, пока не сотрет в порошок.
— Я жду, адептка Ики, сообщите собравшимся, что полезного о ядах может поведать, — преподаватель раскрыл книгу на первом попавшемся месте и зачитал: — «Он обнял ее, и его жаркое дыхание обожгло кожу, вызвав нестерпимый приступ желания».
Тревеус Шардаш с шумом захлопнул книгу и легким пассом отослал к учительскому столу. Верхний ящик плавно отъехал, и обложка с сердечком утонула в его недрах, заняв место рядом с рогаткой, жвачкой, шариком-слизнем и самодельными петардами. Все это преподаватель специальных дисциплин и куратор выпускного курса Тревеус Шардаш в свое время конфисковал у нерадивых учеников. От него одинаково доставалось и мальчикам, и девочкам. Особенно страдали первокурсники, не успевшие пока выучить, что на некоторых лекциях нужно учиться, а не заниматься посторонними делами.
Шардаш продолжал сверлить глазами несчастную Мериам, ожидая ответа. Она, и так невысокая, еще больше скукожилась и казалась карлицей на фоне высокого поджарого профессора. Злые языки поговаривали, будто он похож на василиска или любимую гадюку, которую держал в своей комнате и выпускал ползать по ночам. Такой же скользкий, ядовитый, похожий на тень. Ходит бесшумно, когда не ждешь, оказывается за спиной. Для сходства с привидением не хватало только бледной кожи, но, увы, Тревеус Шардаш был смуглолиц. Зато голубоглазый брюнет. Впрочем, ученики клялись, что на самом деле глаза у него цвета инея — выцвели от злобы и придирок. Разумеется, девушки в него влюблялись, но, увы, в лучшем случае все заканчивалось пятиминутным флиртом и ушатом холодной воды, в худшем — визитом к директору по поводу возмутительного поведения. Злые языки шептались, что Тревеус Шардаш и вовсе никогда не предавался плотским утехам, но привратник утверждал иное. Он якобы бы частенько отворял ворота припозднившемуся преподавателю, от которого пахло духами.
— Или, может, от отравления мышьяком поможет это? — Тревеус Шардаш откашлялся и зачитал по памяти, а, может, видя сквозь стенки ящика: — «Уста их соприкоснулись, дыхание перетекло из него в Нинель. Она обмякла в его руках и…».
— Вам не понять! — выдавила из себя Мериам и отвернулась.
— И что же я должен понять? — настаивал преподаватель. Он пролистнул тетрадь адептки, хмыкнул и подправил рисунок на последней странице — вязь из рун. — Любовь рисуется иначе, но в целом ничего, старались. Адептка Ики, вы язык проглотили? Расскажите же, наконец, о величайшей ценности учебного пособия с сердечками. Полагаю, вы сделаете это с моего места. Пройдемте к столу.
Шардаш протянул Мериам руку. Та от страха икнула, замотала головой и тихо попросила прощения. Однако профессор настаивал, прося побороть девичью стыдливость.
Мериам затравленным зверем огляделась по сторонам, ища и не находя поддержки. Разве что подруга и соседка по комнате Инесса сочувственно вздыхала, но что она против десятков гогочущих юнцов? Они уже строили предположения, одно гаже другого. К счастью, Тревеус Шардаш прервал их словоблудие замечанием, что права высказаться никому не давал. Он предпочитал травить жертву в одиночку, хоть и на виду у всех.
Поняв, что выхода нет, Мериам вскочила и выбежала вон, не дослушав очередной колкости профессора. Где еще может укрыться девушка? Правильно, в женском туалете. Запершись там, она сидела и плакала, гадая, как сможет ходить на курс ядов после такого позора. А не ходить нельзя — исключат.
Мериам всхлипнула и шумно высморкалась в платок. Затем глянула на себя в грязное зеркало, хранившее следы помады, шпаргалок к экзаменам, пыль и патину времени. Оно отразило нечто с кроличьими глазками и красным носом. Будто пила. И как, скажите на милость, в таком виде явиться вечером в контору Гримма?
Тем, кому не хватает родительской денежной поддержки, приходится работать. Мериам, безусловно, повезло: она не носила подносы в таверне, не чихала от пыли в библиотеке, не портила глаза переводами, а всего лишь два дня в неделю просиживала часа три у гнома Гримма, проверяя амбарные книги, счета, сводя баланс и выискивая недостачи. Работа Мериам не нравилась, но выбора не было: приличной девушке открыто всего три пути, хорошо, что подвернулся четвертый. Повезло, что с детства любила считать и щелкала задачки лучше всех в округе. Только в Университет женщинам путь закрыт, да и родные не одобряли желания нарушить семейную традицию, пришлось пойти на поводу отца и подать документы в Ведическую высшую школу. Изначально она готовила прорицателей и знахарей, но затем превратилась в полноценную кузнецу волшебников всех мастей. Воистину, беда одних обернулась благом для других. Не будь войны и вызванных ей природных катаклизмов, не иммигрируй из-за моря маги и колдуны с нечеловеческой кровью, выпускала бы Ведическая школа только мастеров рун и сушеных лягушек.
Родители Мериам именитыми волшебниками не были, хотя очень хотели. Особенно мать, которая магической школы не кончала. Да и как ни хотеть, когда у одного родители — ведьма и алхимик, а у другой — оборотень и маг широкого профиля? Оба семейства привыкли колдовать и желали, чтобы Мериам, стала хотя бы уменьшенной копией славных предков. С таким грузом ответственности на плечах учиться втройне тяжелее, а если еще деда боишься? Тот, который маг, — крут, мог и розгами пройтись, если бабушка не остановит. Отец, конечно, не ударит, зато выговор устроит знатный на пару с матерью.
Специальность Мериам тоже выбрали родные — ту же, что у деда. С одной стороны, востребованная, с другой — неопасная, без особого риска для жизни. Вот уже два года, как Мериам отчаянно пыталась ее постигнуть, барахтаясь на сессиях, но, к счастью, неизменно выплывая. Оставалась надеяться, что третий год тоже закончится удачно.
Мериам вздохнула, порылась в учебной сумке, куда, убегая, спешно кинула карандаш и тетрадь, и достала пудреницу. Косметика, конечно, желтит, но лучше так, чем щеголять «мешками» и синяками под глазами.
— С тобой все в порядке? — в приоткрытую дверь просунулась голова Инессы. — Никто уже не смеется, профессор Шардаш всем заткнул рот и роздал штрафные баллы.
Мериам кивнула. Конечно, Тревеус Шардаш любит издеваться сам, но мучить жертву после ее бегства не даст: неинтересно. Только возвращаться в класс не хотелось.
— Иди, Инесса, а то профессор и на тебя всех собак спустит.
— Так он меня за тобой послал, сказал, что ты еще… Словом, и, правда, не ходи, он книгу не забыл.
Плохо, экзамен можно считать проваленным.
Отослав Инессу («Скажи, что не нашла»), Мериам осторожно выскользнула в коридор. Это последний урок, раз уж она решила его прогулять, то можно вернуться в свою комнату, а после наведаться на кухню. Повариха-гномка пестует учениц, считает, что их недокармливают. Сама-то она — руками не обхватить.
Мериам рысцой миновала опасный участок и свернула к лестнице. Увы, удача не сопутствовала адептке: в коридоре послышались голоса. Перепуганная Мериам стрелой взлетела наверх, опомнившись у чердачного лаза. Воистину, у страха глаза велики, раз загнали под самые стропила! Мериам осторожно перегнулась через перила и глянула вниз: на площадке второго этажа беседовали двое преподавателей, не позволяя незамеченной прокрасться мимо. Неизменно начнутся расспросы, которые, в лучшем случае, закончатся «птичкой» прогула в ученическом табеле, в худшем — общественными работами и штрафными баллами. Деваться некуда, пришлось открыть лаз и забраться на пыльный, заваленный хламом чердак.
Чихнув, Мериам огляделась, активировала заклинание светового шара и запустила его под потолок. Жаль, волшебные палочки выдадут только на четвертом курсе! Как и предполагала адептка, на чердаке скопилось то, что жалко выбросить, но нельзя держать внизу. Тут были пустые рамы, поломанные стулья, книг, таких ветхие, что страшно прикоснуться, ящики с непонятным содержимым. От нечего делать — спуститься вниз нельзя,— Мериам начала рыться в этих сокровищах и под грудой тряпья обнаружила перстень. Он сразу привлек ее внимание: старинный золотой перстень-печатка с тремя розами. Филигранная бело-голубая эмаль, странные руны по ободку. Прочитать их без увеличительного стекла не получилось.
Подумав, Мериам примерила перстень. Металл зашипел, кольцо сжалось, пришлось точно по размеру пальца. Зачарованная, Мериам пару минут смотрела на него, затем повертела и сняла — размер не изменился. Когда-то она читала, что некоторые магические предметы подстраиваются под владельца — значит, перстень признал ее хозяйкой. Чувство гордости переполнило Мериам. У тех, кто смеялся над ней сегодня, нет такого кольца, но она его ни за что не покажет, пока не выяснит, что эта безделушка умеет. Лишь бы что-нибудь полезное, вроде чтения мыслей, подпитки энергией или невидимости. Ничего, учебник по рунам подскажет.
На всякий случай прислушавшись и оглядевшись по сторонам, Мериам убрала перстень в сумку, в мешочек с пудрой, зеркальцем и дешевой помадой. Осторожно приоткрыв лаз, девушка оценила обстановку: преподаватели разошлись, путь свободен. Можно выбираться из обители пауков и пыли и прыгать под теплые струи, смывая беды дня. Бабушка-ведьма учила Мериам, что вода уносит плохую энергию, очищает душу, растворяет печали.
Отряхнувшись от пыли, за считанные минуты облепившей всю одежду, волосы и сумку, адептка на цыпочках прокралась на нужный пролет и бегом миновала опасный коридор. Он вел в другое крыло, в спальные корпуса учащихся младших курсов. Старшие на привилегированном положении жили отдельно, пользуясь практически безграничной свободой в рамках школьного забора и устава.
Комната Мериам и Инессы помещалась во флигеле, на первом этаже. С одной стороны, удобно, с другой — шумно и небезопасно, летом приходится закрывать окна. Девушки заселялись одними из последних, поэтому получили то, что не заняли другие. Зато комната большая, до ванной близко, а, в случае чего, можно и минуя дверь попасть. Окно пару раз пригодилось, когда та или другая девушка теряла ключ. Перелезешь через кусты, подтянешься на подоконник, забарабанишь соседке в стекло — и все, дома.
Мериам бросила сумку на стул, стащила платье и, прихватив полотенце, направилась принимать водные процедуры. Найденный перстень она спрятала под подушку.
После душа адептка внимательно осмотрела находку. Провела пальцем по эмали — теплая. Неудивительно, если только что держала его в руках. Мериам казалось, эта вещица была у нее всегда, такая родная, любимая. Внутренний голос нашептывал, что не стоит никому показывать перстень, настойчиво так советовал, и адептка не стала с ним спорить. Раз кольцо не желало сниматься, Мериам просто перевернула его. Посмотришь — с виду простенькое украшение, вся красота спрятана. Но вернувшаяся с занятий Инесса все равно заметила, поинтересовалась, откуда вещичка.
— Подарили, — коротко ответила Мериам. — Гном за раскрытую кражу двух мешков. Пойду я, а то мастер Гримм ругаться станет.
Инесса хмыкнула:
— Давно гномы стали щедрыми? Они даже дырявые носки хранят, а деньги только на братские попойки тратят.
— Так я ж почти семья, — улыбнулась Мериам, накинула легкое пальто и выскользнула за дверь.
Смеркалось. Жизнь в городе только начиналась. Нет, семейные обыватели сидели дома, ужинали, делились последними сплетнями, зато одинокие, молодые заполняли улицы, чтобы украсить улицы, таверны и кабачки своим присутствием.
Зевнув, Мериам миновала ворота Ведической высшей школы и направилась в Нижний город, в портовый квартал, где в великом множестве теснились лавки и склады торговцев. Отсюда, с холма, адептка даже видела крышу дома мастера Гримма — добротную, способную выдержать любой ураган. И маяк, днем и ночью не дававший морякам сбиться с верного пути.
Из открытых дверей питейных заведений лились свет и гомон голосов. То и дело попадались влюбленные парочки. Некоторые, не чураясь прохожих, целовались в тени деревьев. Погруженная в себя, Мериам их не замечала: она сочиняла письмо родителям и гадала, хватит ли денег, чтобы поехать с девушками на пикник. Нет, конечно, можно попросить родных выслать немного, но какой крови это будет стоить? Положим, у деда по отцовской линии что-то припасено, только на поклон к нему Мериам ни за что не пойдет. И не потому, что он страшный, а потому что живет там, где всякой нежити раздолье.
Адептка очнулась от размышлений в незнакомом месте. Заморгала, пытаясь понять, как оказалась в этом квартале. Шла прямо, заученной дорогой, — а забрела на какую-то кривую улочку с бельем на веревках и башенками семейной молельни в просвете домов. Такие строили местные общины, чтобы спокойно и свободно справлять религиозные обряды.
Мериам остановилась, пытаясь сориентироваться. Кажется, Школа на северо-востоке, значит, нужно идти на юго-запад и поспешить, потому что рабочий день уже начался. Однако Мериам не успела сделать и пары шагов, когда из-за угла вывалилась разношерстная компания сомнительной наружности. То, что это полукровки, причем с дурной наследственностью, читалось по лицам за десятки миль.
Мериам замерла, гадая, сумеет ли слиться со стеной. В арсенале начинающей третьекурсницы не так много заклинаний, особенно, если не имеешь узкой специализации. Так, начитывают теоретические дисциплины, учат простейшему. Вот на четвертом курсе начнется настоящее колдовство, а пока адептка знала пару рунных проклятий и базовых чар.
— Привет, куколка! — лохматое нечто, плод союза тролля и оборотня при непосредственном участии подзаборного выпивохи, осклабилось во все двадцать четыре зуба: остальных просто не было. Очевидно, оно полагало, что улыбается.
Мериам проигнорировала приветствие и сложила за спиной три пальца правой руки — не покалечит, так задержит. Парни, меж тем, вразвалочку двинулись к ней, обсуждая, каким ветром занесло в эти края обладательницу дюжины веснушек: адептка уродилась рыжей.
Раз. Два. Три. Рука выброшена вперед, пальцы, словно оружие, метят в грудь главарю.
И тут случилось то, чего Мериам никак не ожидала: трое здоровых парней замертво рухнули в канаву с нечистотами, проломив хлипкие мостки. Адептка сначала подумала, что рядом притаился неведомый защитник — но нет, никто не спешил признаваться в спасении девы. Расстроившись, что принц оказался скромником, Мериам огляделась — никого. Тогда она решила, что полукровки просто перепили, а вовсе не умерли. Осторожно приблизившись, Мериам коснулась одного из них — холоден как лед. А в уголке рта — кровь. Как бы ни училась адептка, отличить мертвого от живого при осмотре она могла.
Мериам бросило в жар. Она только что убила троих! И чем — заклинанием второго уровня! Кому рассказать, не поверят. И правильно сделают. Плохо, очень плохо.
Сидеть в тюрьме Мериам не хотелось, поэтому она сбежала с места преступления.
Отдышавшись, Мериам остановилась и попыталась понять, где оказалась. Как же далеко и от Школы, и от дома мастера Гримма! Однако нужно поспешить, чтобы, хоть с опозданием, но погрузиться в амбарные книги — лучше быть на глазах, чтобы никто не заподозрил.
«Страх — удел слабых», — раздалось у нее в голове. Мериам с удивлением огляделась. Нет, вряд ли к ней обращалась беззубая старуха на ступеньках молельни. Неужели сошла с ума? Только этого не хватало! Говорили ей, береги себя…
К счастью, голос больше не объявился, и Мериам благополучно дошла до дома мастера Гримма. К тому времени, как она добралась туда, окончательно стемнело. Зажглась фонари, отбрасывавшие на мостовую косые тени и дарившие хрупкие островки желтоватого света. Гном отругал адептку за опоздание, пригрозил урезать плату, но уже через полчаса поил собственноручно заваренным чаем. Он был особым, по старинным семейным рецептам.
ГЛАВА 2
Наутро Ведическая высшая школа бурлила. Только и разговоров было, что о таинственных смертях в городе. Болтали, будто люди и нелюди дохли как мухи. Раз — и нет. Никаких следов насилия, болезни. Грешили на магов, в связи с чем в школу направили инспектора правопорядка с отрядом солдат. Они рассредоточились по коридорам, отлавливая для допроса подозрительных личностей. Кое-кого вызывал к себе для беседы директор.
Доктор магических наук Селениум Крегс, по документам — гроза учеников и преподавательского состава, сверлил взглядом шар предсказаний, но никак не мог увидеть и услышать ничего, кроме вчерашней селедки. Треклятая рыба стояла поперек горла, манила провести часок-другой в уединении, но, увы, приходилось, заниматься организационными вопросами.
Профессор Шардаш флегматично помешивал чай. Дребезжание серебряной ложечки еще больше наводило директора на мысли о тихом уголке, но он мужественно крепился. Еще один преподаватель, Матисса Стоккуэл, хмуря лоб, перебирала списки учащихся.
— Нет, я не верю! — наконец изрекла она. — Никто из учеников не мог: не хватило бы сил и умений.
— Намекаете, что это совершил кто-то из преподавателей? — Тревеус Шардаш отложил ложечку и смерил Матиссу задумчивым взглядом. — И кто же, позвольте полюбопытствовать?
Профессор Стоккуэл промычала в ответ что-то неразборчивое.
— Я бы подумал на вас, — продолжал Тревеус. — Жертвы — мужчины, а вы — главная старая дева Бонбриджа. Неудовлетворенные женщины часто преисполняются ненавистью на весь мир…
— Тревеус! — взмахнула руками пунцовая Стоккуэл. Потом улыбнулась и низким шепотом добавила: — Если мне станет плохо, приду к вам.
— Избави небо! — вздрогнул Шардаш. — При всем моем уважении к вам.
Реплику обиженной дамы предупредил директор, решивший прервать словесную потасовку. Он напомнил, что убийства — дело серьезное, а содержимое чужой постели — сугубо личное.
— И, дальше что? — недовольно пробурчал Шардаш. — Я за своих учеников отвечаю: черных властелинов среди них не водится.
— Да мы не их ищем, — протянул директор, со вздохом прикрыв шар платком. Какой бы квалификацией он ни обладал, предсказателя из него не вышло. Впрочем, Селениум Крегс никогда этого и не умел, хотя и не признавался. Он доктор магических наук, а не шарлатан.
— Мы и не обязаны никого искать, — заметил Шардаш и сделал большой глоток из чашки. Сегодня он подмешал в чай гибискус и наслаждался кислыми нотками напитка. — В Школе полно солдат, в городе их еще больше — даром хлеб едят? Советую вернуться к занятиям, а не устраивать ученикам незапланированный отдых.
— Страшные дела творятся… — протянула Матисса Стоккуэл. — Хоть чарами комнату оплетай!
— Вам-то зачем? Да и привратник у школы — честный малый, никого ночью без разрешения не пропустит.
Директор снова вздохнул и распустил преподавательский состав. Стоило закрыться двери, как Крегс оказался во столь вожделенной комнате уединения, где его посетила светлая мысль о следящих чарах.
Мериам прижимала к груди тетради, прислушиваясь к перешептыванию группки учеников. Обсуждали, разумеется, таинственные смерти и деятельность инспектора. Кто бы мог подумать, что прогулки к мастеру Гримму могут стать небезопасными.
— Ты как думаешь, кто это? — толкнула подругу в бок Инесса. Она заработала косоглазие, пытаясь разобрать, что за объявление висит на доске. Увы, подойти и прочитать пока не было возможности: мешали старшеклассники.
Мериам пожала плечами. Сумасшедший колдун какой-то. Но ничего, власти быстро его поймают, подвергнут процедуре очищения сознания и накажут по всей строгости закона. Давненько такого не случалось в Бонбридже, но раньше-то десятками казнили и в специальные тюрьмы бросали.
Волнение Мериам помогали побороть две вещи: еда и хорошая книга. Решив, что первое временно безопаснее второго — попадется на глаза Шардашу с очередным сердечком на обложке, никогда предмет не сдаст, — адептка отправилась к булочнику. Он торговал недалеко от Школы, в двух десятках шагов от забора, и пользовался неизменным успехом у учащихся всех полов и возрастов. Мериам любила булочки с маком и повидлом, могла съесть дюжину, запивая горячим шоколадом. Безусловно, от этого страдала фигура, зато успокаивалась душа.
Привратник смерил Мериам неодобрительным взглядом и поинтересовался, по какой надобности юная адептка покидает стены Школы в столь неподходящее время. Мериам мысленно возненавидела неуловимого убивца: из-за него ограничивали свободу передвижения. На дворе день, ни человек, ни зверь, даже маг в здравом уме не нападет.
— Пропуск нужен? — уныло протянула адептка, порывшись в недрах сумки. Тяжело вздохнула и раскрыла книжицу. — Вот, третий курс, совершеннолетняя. На башне — взмах рукой в нужную сторону, — два часа дня. Так какие правила я нарушаю? На доске объявлений пусто, мобилизацию не объявляли.
— Беспечные вы, девчонки! — покачал головой привратник, повертев в руках пропуск. — Тут инспектор, солдаты, а вы…
— А я страх заедать иду.
Выбравшись за ворота, Мериам поспешила к булочнику. Его вывеска заманивала гипсовым кренделем на железном штыре. А пахло-то! У адептки потекли слюнки. Впрочем, не только у нее: у порога толпились мальчишки, жадно разглядывая витрину с корзинами выпечных вкусностей. Отогнав их, Мериам толкнула дверь. Звякнул колокольчик, возвестив о приходе нового посетителя.
— Добрый, добрый день! — расплылся в широкой улыбке хозяин.
Адептка вернула улыбку и обратила взор на прилавок. Лавка была небольшой — витрина, прилавок, два столика с четырьмя стульями, но приносила стабильный доход. Взгляд Мериам остановился на обсыпном колечке — и вот оно уже оказалось в бумажном пакете вместе с булочками с разными видами повидла.
Заказав горячий шоколад, адептка устроилась возле витрины: оба столика оказались заняты, — наблюдая за городской жизнью. Когда раз за разом звякал колокольчик, она и головы не поворачивала: такие же, как она, сладкоежки. Эх, чуть выше по улице кондитерская, но цены там кусаются, с доходами Мериам не находишься.
Наконец шоколад был допит, и адептка Ики, прижимая к груди пакет, вышла на улицу. Наклонилась, чтобы завязать шнурок, и почувствовала, что что-то не так. Перстень пропал! Мериам пошарила рукой по мостовой, вернулась в лавку, осмотрела все — увы, кольцо не нашлось. Мальчишки рассказали, что видели вора, незаметно стащившего с руки зазевавшейся девицы дорогую вещицу.
— Он туда побежал, — гордый своей нужностью, парнишка махнул рукой в сторону порта. — Рыжий такой, в синей рубахе.
Полагалось чем-то отблагодарить мальчика за помощь, но у Мериам не водилось в карманах монет, зато были булочки. Одну из них она и подарила любителю сладостей. Тот не возражал.
Не желая смириться с потерей, адептка поспешила на поиски вора. Нечего было и думать, чтобы осмотреть все закоулки, ища иголку в стоге сена, поэтому Мериам применила кое-что из заклинаний. Первые курсы, разумеется, отводились теоретическим дисциплинам, но на уроках нашлось место и для практики. Одно из изученных там простейших умений адептка и применила для облегчения задачи.
Разумеется, в подобных случаях надлежало обратиться к властям, но поверят ли они, что у нее был такой перстень, станут ли искать неизвестно кого. Да и чем докажешь, что владелица? Кольцо-то — собственность Школы, раз найдено на ее чердаке, так самой недолго штраф заработать, поэтому придется выкручиваться, хотя бы выследить воришку.
Сеть поиска оплела квартал, яркой точкой обозначив местонахождения перстня. Что ж, неплохо — связь с предметом крепка, можно использовать как маяк.
Сверившись с иллюзорным изображением и мысленно перенеся его на карту города, Мериам поспешила по улочкам вниз с холма, надеясь не упустить нужного человека. Угодив в гущу толпы, адептка уже не могла колдовать, поэтому оставалось надеяться только на собственное зрение. Она вертела головой, стараясь разглядеть рыжий затылок и, наконец, увидав, начала активно работать локтями, прокладывая дорогу в людском потоке. Не так-то просто идти наперекор течению, Мериам сполна ощутила всю прелесть борьбы. Едва не лишившись покупок, изрядно помяв булочки, адептка вышла из нее победительницей, но, увы, потеряла вора из виду. Пришлось завернуть в ближайший проулок, чтобы заново раскинуть сеть.
— Порт! — с сожалением вздохнула Мериам. Оно и понятно: нечего приличной девушке делать в таких местах.
Казалось бы, лучше отступись, как легко попало в руки, так и ушло, но адептка привязалась к перстню с розами и жаждала вернуть пропажу. В результате Мериам углубилась в череду узких улочек, смердящих рыбой, пивом и мочой. Такие места облюбовали кабачки с сомнительной репутацией. Внезапно распахнувшаяся дверь из них едва не дала адептке по лбу. Мериам с трудом успела отскочить, но вот пакет полетел в лужу.
— Мои булочки! — горю адептки не было предела. Присев на корточки, позабыв обо всем, она поспешила спасти хоть что-нибудь.
— Н-да! — многозначительно прокомментировал ее действия голос сверху. — Сначала книжонки, потом булки. Для этого кухня существует, а вы в учебное заведение иного профиля поступали. И так, сущая мелочь, адептка, весь Бонбридж взбудоражен убийствами, а вы, полагаю, вознамерились стать следующей жертвой.
Мериам замерла и тихо выругалась. Надо ж было столкнуться именно с ним! И что профессору в Школе не сиделось, за контрабандой, что ли, отправился? Или яду купить — подходящий квартал для темных дел.
— Изучаете местный фольклор? — отреагировал на ее стенания Тревеус Шардаш. — Школьной программой не предусмотрено, но в жизни пригодится. У меня к вам много вопросов, адептка Ики, так что потрудитесь встать.
— Я… я преследовала вора, — оправдывалась Мериам. Булочки она все же подняла и бережно, крепко прижимала к себе как ребенка.
Шардаш вскинул бровь и дважды осмотрел адептку с головы до ног.
— Нет, определенно, передо мной третьекурсница без физической подготовки, а не дипломированный маг узкого профиля и не стражник. Так почему эта самая третьекурсница взялась кого-то ловить? Ну же, мне интересно послушать. Заодно можете рассказать и о пользе любовных романов: помнится, вы лишили меня удовольствия послушать.
Мериам молчала, упрямо сжав губы. Она ощущала, что краснеет, порывалась убежать, но останавливал взгляд преподавателя.
— Мне надо… Простите, мэтр, мне необходимо отлучиться по крайней надобности.
— В медицинское крыло заглядывали? — живо откликнулся Шардаш. — Для столь молодой особы такая пылкая страсть к крайним надобностям ненормальна. Поменьше сидите на холодном.
Мериам отвернулась, сгорая от стыда. Теперь он решил, что у нее недержание. Позор-то какой!
— Я вовсе… мне вовсе не туда, — наконец выдавила она из себя.
— А куда? — Тревеус Шардаш обошел адептку и забрал булочки. Раз — и из ничего возникла плетеная корзина, куда перекочевала снедь. — Адептка, вы хоть на один вопрос ответить способны?
— Искать кольцо. Мое кольцо.
— Нет уж, будем выкорчевывать из вашей головы всю глупость.
Шардаш решительно подхватил опешившую Мериам под руку и быстрым шагом повел прочь, к Школе. Адептка едва поспевала за ним. Наконец ей это надоело, да и перстень хотелось вернуть, поэтому Мериам вырвалась и поспешила обратно. В ней клокотала злоба: треклятый профессор в который раз портил жизнь. Да, тот квартал опасен, да, там встречаются подвыпившие полукровки, разливают по мостовой кислое пиво тролли, но перстень с розами где-то рядом. Лишь бы тот тип не юркнул на корабль!
— Стоять! — гаркнул Шардаш. Нахмурившись, он сверлил адептку ледяным взглядом.
Мериам чувствовала этот взгляд, но и не думала останавливаться. Ноги подгибались, но делали свое дело. Адептка спешила вернуться к кабачку, возле которого повстречалась с профессором. И тут движение ее замедлилось, а потом ноги и вовсе беспомощно забарахтались в воздухе.
— Это запрещено законом! — выкрикнула пунцовая Мериам. — Я буду жаловаться!
— Ей жизнь спасают, а она недовольна, — прокомментировал ее слова Шардаш. Он не торопился подходить и снимать заклинание, наслаждаясь видом беснующейся ученицы. — Проверим ваши знания, расплетите чары.
— Не могу! — буркнула адептка. Вспомнила о том, что вокруг полно людей, а на ней юбка, и прекратила воздушный танец. Подол и так чуть задрался, обнажив серый чулок. — Я на третьем курсе учусь, буду всего лишь магом широкого профиля.
— Вот именно, широкого. Ладно, я помогу, — смилостивился Шардаш, подошел к подвешенной в воздухе адептке и спокойно, буднично, одернул ей подол. Даже бровью не повел, не смутился, не заинтересовался женскими ножками, даже не взглянул. — Из чего строятся заклинания?
— Смотря какие. Существует несколько классов.
— Это какой?
Мериам промолчала. Успеваемость не была ее сильной стороной. Видя, как медленно расплываются в торжествующей улыбке губы профессора, Мериам напряглась, пытаясь вспомнить классификацию. Кажется, это нитевое заклинание спиралевидной структуры. Оно как ткань: есть продольные и поперечные волокна. Они образуют тончайшие жгуты, закрученные либо по часовой, либо против часовой стрелки. Вряд ли Тревеус Шардаш пользовался темным способом плетения, поэтому волокна должны завививаться по часовой стрелке. Необходимо найти конец любого поперечного волокна и дернуть — жгутик ослабнет. Повторишь процедуру несколько раз — разрушишь жгут целиком, образуется дырка. То, что надо, чтобы освободиться.
— Не знаете? — ворвался в размышления Мериам голос Шардаша. — Плохо, очень плохо.
Адептка в ответ нахмурила переносицу: она рассматривала плетение заклинания. Кажется, вот там чуть сильнее светится.
— Интерееесно, — Мериам вздрогнула. Увлекшись, она не заметила, как профессор подошел вплотную. Теперь их разделяло меньше ладони. — Все же знаете. Я поторопился. Ладно, у меня узлы крепкие, не справитесь.
«Ловчая сеть» опала, вернув Мериам свободу движения. Шумно втянув в себя воздух, адептка отпрянула — мало ли, что еще учудит профессор? Похоже, он поставил себе целью добиться ее отчисления.
— Пошли! — Шардеш прищелкнул пальцами — жест, которым подзывали подавальщицу.
— Я тарелки не мою, пиво по кружкам не разливаю, — гордо вскинула голову обиженная Мериам. Хотелось хоть как-то отомстить за нанесенное оскорбление, но ничего не приходило в голову. Разве что подойти в Школе к инспектору и нашептать, чем балуется преподаватель в свободное от работы время. Власти заинтересуются, отдадут в руки Белой стражи — специального подразделения, занимавшегося правонарушителями среди наделенных магией существ.
Шардаш закатил глаза и пожал плечами. Меньше всего его интересовали занятия адептки Ики. Чувствуется, вымотает ему нервы на зачетной неделе: не сдаст ведь. Профессор терпеть не мог рыдающих адепток со взглядом собаки, которые обещали «все-все выучить». Некоторые обряжались в короткие юбочки, будто невзначай наклонялись, строили глазки, пытаясь таким образом решить проблему. Решали — визитом к директору.
Воспользовавшись ситуацией, упрямая Мериам юркнула в ближайший проулок. Нет, она понимала, что вора уже не догнать, но возвращаться с Шардашем адептка не желала. Переждет где-нибудь, пожует булочки.
— Адептка Ики, это невежливо. Убегать трижды на неделе — перебор. Хотя бы попрощайтесь.
— Всего хорошего! — буркнула Мериам, пожелав профессору встретить безрессорный экипаж, который бы облил его с головы до ног. В голову пришла шальная мысль: а не проклясть ли? А что, она же будущий маг широкого профиля, должна все уметь. Старшекурсники с Запретного отделения не откажут, с удовольствием поделятся конспектами, чтобы насолить заносчивому куратору. Он был головной болью не только желторотых юнцов.
Настойчивый Шардаш вновь возник в поле зрения адептки. Облокотился об угол дома и лениво наблюдал за метаниями жертвы. Потом неожиданно извлек из кармана отобранную на достопамятном занятии книгу, зашелестел страницами, откашлялся и зачитал:
— «Вырвавшись из рук похитителей, Нинель бежала, куда глаза глядят. Пару раз она упала в грязь, но страх подгонял, и девушка раз за разом поднималась, продолжая бег. Лишь бы успеть на корабль отважного Германа!».
Захлопнув книгу и покачивая ею над сточной канавой, Шардаш поинтересовался:
— Повторяете путь героини? Извините, не знал, что помешал теплому свиданию в кабачке.
— Вы… вы читали! — злорадствуя, Мериам, обвиняя, ткнула пальцем в профессора. — А говорили…
— Так, пролистал, надеясь отыскать хоть одну светлую мысль.
Показалось, или Тревеус Шардаш на мгновенье замялся. Но быстро оправился и легким движением руки отправил книгу в плаванье среди объедков. Ахнув, Мериам поспешила спасать купленную на свои кровные литературу. Однако Шардаш и здесь помешал, ударил по руке и оттолкнул носком сапога разбухший том.
— Знаю я вас, к груди, будто младенца прижмете. Нечего почитать вечерами — книгами обеспечу, заодно и с пользой.
— Я читаю, что хочу, — Мериам подула на пальцы и твердо решила проклясть профессора. Увы, книга пришла в полную негодность, даже если просушить, переплет расклеится, да и страницы будут вонять. — И, вообще, деньги верните, вы чужую собственность испортили.
— А на кухне чистить картошку не хотите? — глаза Шардаша, казалось, прожгут в адептке дыру. Та тут же пожалела о собственной наглости, стушевалась, засуетилась в поисках путей отступления. Увы, туалета поблизости не имелось, зато были подворотни, служившие тем же целям. — Что до книги, то, запомните, я никому никогда не позволю читать что-то, кроме учебника, на моих занятиях. Поймаю в следующий раз, сделаю отметку в личном деле. Не первую. Шесть баллов у вас уже есть, заработать двенадцать не так уж сложно.
Мериам осознала всю прелесть угрозы: получавшие двенадцать штрафных баллов за год адепты отчислялись. Самое гадкое, что каждая провинность оценивалась преподавателем по своему усмотрению. Кто-то в ученический табель «птичку» поставит, а кто-то личное дело с полки возьмет. Шардаш наверняка с радостью влепит недостающие шесть баллов.
Профессор обошел вокруг притихшей адептки. Был бы у него хвост, бил бы по ногам. Смятение ученицы грело самолюбие, толкало продолжить издевательства.
— Так зачем вам розовые книжки, Ики? Скажите, наконец, чему вы по ним учитесь? Отношениям полов, технике поцелуя? Так вокруг адептов полно, с радостью научат.
— Я умею! — красная как рак, буркнула Мериам, закрыв лицо руками. Ее душил стыд.
— Чудесно, хоть что-то умеете, — снисходительно хмыкнул Шардаш, мельком взглянув на карманные часы.
— Показать?
Мериам сама не знала, как у нее это вырвалось, язык прикусить не успела. Осознав, что натворила, она ойкнула и ударилась в бега.
Удача и раньше не жаловала адептку, не улыбнулась и в этот раз: Мериам угодила каблуком в зазор между камнями и, пытаясь выбраться, забрызгала подол юбки: Нижний город чистотой не отличался.
— Девушки в подобных ситуациях еще от меня не бегали, — Шардаш легко вызволил адептку из ловушки. Даже каблук остался цел. — Н-да, одежда стала не лучше любимой книги. Сядете у трактира, милостыню соберете.
Мериам отреагировала своеобразно: набросилась на профессора с кулаками, требуя, чтобы тот оставил ее в покое.
— Вам нравится издеваться, да? Желали сделать меня жалкой дурой? Сделали, чего вам еще?!
Шардаш легко уворачивался от хаотичных движений, наблюдая за адепткой как за зверюшкой в клетке. Потом, когда ему прискучило, ухватил за запястья и прижал к стене. Мериам испуганно широко раскрыла глаза и заерзала. Столь тесное знакомство с профессором в ее планы не входило. Неужели он решил вот так, на улице… В книге ведь такое было, а этот сумасшедший полагает, будто Мериам желает оказаться на месте Нинель. Закричать-то хоть даст или очередным заклинанием оплетет? Разницы, впрочем, никакой, результат один.
— У меня коленки острые, — предупредила адептка, рыская глазами в поисках спасителя. — Я кричать буду, заявление напишу….
— Да не стану я вас насиловать, вот еще! — брезгливо поморщился Шардаш и напомнил: — Вы сами поцеловать грозились. Раздумали? Я не настаиваю.
Не настаивает он! Знает, что поставил в щекотливое положение, и наслаждается.
Мериам, кусая губы, молчала. Дернуло же ее ляпнуть, теперь не отопрешься! Ладно, была ни была! Зажмурившись, адептка чуть подалась вперед и ткнулась губами в гладко выбритую щеку Шардаша. В губы не решилась. Во рту пересохло, коленки дрожали.
Профессор отпустил запястья адептки и покачал головой. Мериам ожидала очередной колкости, но только не того, что произошло. Шардаш сам поцеловал ее, а после пояснил, что знания в этой области адептка тоже переоценила.
— Почувствуйте разницу, — заключил он и вытер губы платком. — На всякий случай предупреждаю: никаких чувств я не вкладывал, никаких услуг от вас не желаю, равно как и развития бурных девичьих фантазий. И чтобы никаких сердечек на моих занятиях!
Шардаш развернулся и спокойно отправился по своим делам, а Мериам все воскрешала и воскрешала в памяти краткий миг, когда губы профессора коснулись ее губ. Шардаш не лгал: никакой страсти в поцелуй он не вложил, но от этого не легче. Как на это реагировать? Мериам решила, что промолчит, даже Инессе не расскажет.
ГЛАВА 3
Мериам отправила в ведро очередную картофелину и с тоской посмотрела на гору очистков в тазу. Тревеус Шардаш наградил-таки нарядом на кухню, попутно пририсовав четыре штрафных балла. Не три, а четыре! До отчисления оставался всего один шаг. Невнимательность на уроке — один балл, грубость — два балла, неподобающее поведение — один балл. Все это ей подробно объяснили на глазах одноклассников. Мериам стояла у доски, а Шардаш разгуливал перед учениками и перечислял. Потом язвительно поинтересовался, не забыл ли чего-нибудь, и сделал паузу, будто предоставляя время для ответа. Адептка, разумеется, промолчала, мысленно умоляя не накидывать еще один балл.
— Простите, мэтр, я обещаю учить то, что вы говорите, — пробормотала она, изучая фасон носков ботинок. — Это больше не повторится, клянусь!
— Клятва — дело серьезное, Мериам Ики, не стоит разбрасываться ею направо и налево, — отрезал Шардаш.
Остановившись, он замер напротив Мериам, лишь усиливая волнение адептки. Той на миг показалось, что профессор снова заставить ее испытать чувство беспомощности, отчего уши поалели, налившись жаром. Шардаш с интересом наблюдал за сменой ее эмоций, а затем ткнул в лицо волшебной палочкой, Мериам аж похолодела от страха. А как иначе, если на тебя направлено смертоносное оружие? Серебряный наконечник, капля агата, каменная береза, основание из ясеня, а внутри… Там может быть все, что угодно, от клыка истинного оборотня до эманации темной силы. Таких палочек ученикам не давали, молодым магам тоже продавать не советовали: велик риск смертельных исходов. Подобное только для магистров, кандидатов и профессоров магии, членов боевых орденов и носитель древних знаний.
— Уберите ее, пожалуйста! — взмолилась Мериам, заерзав на пяточке позора. Со стороны смотрелось забавно: девушка делает полшага туда-сюда. По классу прокатились смешки, постепенно слившись в единый гул.
— Мериам Ики, — Шардаш взмахнул палочкой и едва не ткнул ею в глаз несчастной адептки, — трусость — позор для мага. Волшебник должен являть собой образец мужественности, в противном случае ему надлежит добровольно покинуть стены Школы. Хотя, — его губ коснулась улыбка, — руническая магия, равно как и магия предсказаний относительно безопасны, можете попробовать свои силы в них.
Мериам вздохнула. Дед по материнской линии ее убьет, заикнись только адептка о смене стези. Магиня — и точка. Не ведьма, не гадалка, а носитель волшебной палочки. Мериам пробовала как-то возразить, что бесталанна — куда там! Крутой нрав деда загнал на сеновал, дуть на синяки на попе.
Удовлетворенный экзекуцией, Шардаш опустил руку с палочкой и ловким движением растворил грозное оружие в воздухе. Подойдя к столу, мельком сверился с рабочими записями и обернулся к все еще стоявшей на позорном месте Мериам:
— Адептка Ики, каково домашнее задание на сегодня?
Мериам готова была завыть и сразу побежать к директору. Селениум Крегс — добрый человек, смилостивится, не отчислит, а то с Тревеуса Шардаша станется добавить еще одну палочку в графе штрафов. До конца года еще надо дожить, а запас в один балл — ничто.
— Воздействие растительных ядов на организм человека, — промямлила адептка, безуспешно ища поддержки у одноклассников. Нет, кое-кто рад бы помочь, даже книги развернул, но что отсюда прочитаешь?
— Глава третья, параграфы с пятого по седьмой. Вы их читали?
Мериам кивнула. Сущая правда, читала, только выучила плохо. Авось, пронесет, копаться не станет.
— Чудесно! — Шардаш отпер ящик стола и выложил на него засохшие листья, корни и плоды, после чего попросил адептку подойти. — Назовите, пожалуйста, эти растения, расскажите, какую опасность они представляют. К примеру, если мне нужно… — профессор задумался, — вызвать помутнение рассудка, что надлежит взять?
— Альфьен, — быстро ответила Мериам, ткнув в безобидный на первый взгляд желтый лист. — Его сок, в отличие от лепестков, ядовит.
— Все верно. Через три часа всего от десяти капель остановится сердце. Только это?
Адептка задумалась и назвала еще пару растений. Бред — самый легкий вопрос, его Мериам хорошо знала. Шардаш одобрительно кивнул и двумя пальцами, будто стрекозу за крылышки, извлек из груды мертвой материи веточку с синими колокольчиками. Высоко подняв руку, он продемонстрировал ее ученикам и обратился к Мериам:
— Знаете, что это?
— Колокольчики, — простодушно ответила адептка, но тут же поняла, что поспешила. Таких элементарных ответов на уроках Тревеуса Шардаша быть не может.
— Очень плохо, адептка, — поджал губы Шардаш и с любовью положил на стол веточку с бутонами. — Шестой параграф помог бы вам, но, увы, остался неизученным. Это вьянка — чудеснейший из ядов, от которой нет противоядия. Одно утешает — сорвать случайно вам ее не грозит, потому как вьянка растет…
Профессор замолчал и обернулся к классу.
— В горах, там, где влажно, — с готовностью ответила Патриция, одна из всезнаек-любимчиков преподавателей. — В качестве мази ее используют как обезболивающее. Яд вьянки вызывает зуд, но затем унимает боль. Еще…
— Вполне достаточно, — остановил ее Шардаш. — Надеюсь, вы знакомы не только с вьянкой. Теперь же позвольте говорить мне, если именно я числюсь вашим преподавателем.
Пристыженная Патриция села.
— В ведьминских зельях вьянка используется для отворота, невидимости и отравления. При последнем наблюдается: учащение и затем замедление дыхания, боль в области сердца и аритмия, паралич скелетных мышц, расширение зрачков и нарушение цветовосприятия, головокружение, судороги конечностей, озноб. Смерть наступает в результате остановки сердца и паралича дыхания, — закончил Шардаш и отпустил Мериам, напомнив, что той сегодня вечером предстоит визит на кухню.
— Вот ведь въелся! — в сердцах прошептала Инесса, буравя взглядом профессора. Тот в это время мучил очередную жертву. У Нэвила не было шансов: учебник тот не открывал, на уроке ловил ворон. — Что ты ему сделала?
— Конопатых все не любят, — пожала плечами Мериам. — Ладно, «неуд» не поставил — и то хорошо. Есть шанс выжить.
Она, безусловно, лукавила: в возможность сдачи экзамена Тревеусу Шардашу с первого раза адептка не верила.
Воскресив события прошедшего дня, Мериам вновь вернулась к картофелю. Если разобраться, не так уж много осталось, только руки кожурой пропахли, а пальцы болят.
— Что, милая, умаялась? — посочувствовала повариха-гномка. Стоя на стульчике — иначе не достать, — она мешала тесто для завтрашних пирожков. Начинка как раз из картофеля. — Это оно поначалу, потом привыкнешь.
Мериам едва удержалась от ответа: «Типун тебе на язык!». Новых нарядов на кухню она не желала. Гномку — матушку Уйойке — можно понять. Ей еще одна помощница в радость, только адептка Ики не разделяла любви поварихи к стряпне.
— Изверг он! — пожаловалась Мериам местному духу, примостившемуся на буфете и пившему чай. Призрака звали Серый Том. — Хочет, чтобы меня отчислили.
— Он со странностями, — согласился дух, жеманно оттопырив мизинец, отправив очередную порцию в нематериальный рот. — Не ты первая.
— Обнадежил! — хмыкнула Мериам, в сердцах бросив картофелину в воду.
— Начальство не обсуждают, — флегматично напомнил призрак и растворился в воздухе.
«Еще как, все косточки перемывают!» — подумала адептка и, состроив жалостливую мину, глянула на матушку Уйойке:
— Можно, я не дочищу? Целое ведро ведь! Руки болят, спать хочется…
Добрая гномка закряхтела, что не положено, что наказание от начала до конца отбывать надо, а то влетит, и покосилась на дверь, будто Тревеус Шардаш подсматривал.
— А мы никому не скажем, — подмигнула Мериам. — Я эту картошку уже ненавижу.
Гномка поломалась, но отпустила, велев пробираться в комнату тайком. Обрадованная адептка упорхнула, но не к себе, а к старшекурсникам. Идея с проклятием витала в воздухе, пора было воплотить ее в жизнь.
Ученики шестого курса Запретного отделения обитали отдельно, своим особым мирком. Здесь засиживались допоздна, так что Мериам не сомневалась, что застанет кого-то не спящим.
Ночной воздух бодрил, уханье совы придавало атмосфере таинственность.
Мериам старалась держаться в тени, передвигалась мелкими перебежками: ей не хотелось попасться кому-нибудь на глаза. Ни адептам, ни преподавателям.
Заветная дверь была снабжена надписью: «Остерегись!». Адептка ее проигнорировала и поискала ручку — как и следовало ожидать, заколдована. Пришлось вспомнить теорию магии и чуть-чуть подправить положение дел.
В холле-прихожей поджидал сюрприз: говорящий скелет. Он встретил Мериам неласково, загробным голосом поинтересовавшись: «Зачем пришла?». Адептка взвизгнула и отшатнулась, опрокинув держатель для зонтиков. На шум сбежались всклокоченные ученики, некоторые прихватили волшебные палочки.
Мериам вежливо поздоровалась, преодолевая страх и стеснение, изложила суть просьбы. Как она и предполагала, будущие маги отказались нарушителями школьной дисциплины, только схитрили: предложили взять их конспекты и самой сотворить проклятие.
— Ты пойми, — оправдывались они, — за это сразу двенадцать баллов влепят, а нам год учиться остался. Обидно не за себя пострадать.
Мериам все понимала, поэтому согласилась на предложенные условия. Выяснилось, что с ее умениями, можно вызвать у Тревеуса Шардаша только приступ острого кашля. Даже понос оказался непосильной ношей для хрупких девичьих плеч. Сама она могла заставить его споткнуться или подавиться — несерьезно для мести. Старшеклассники нарисовали на двух вырванных тетрадных страницах нужные руны, настоятельно попросили не зачитывать их вслух и не соединять листы.
— Нарисуй на двери его комнаты — так действеннее, — посоветовал один из носителей темных знаний. — Прямо сейчас нарисуй, пока спит: всю ночь промается.
Мериам задумалась: рискованно, в Школе до сих пор дежурят солдаты, но пришла к выводу, что так действительно лучше.
— А ты ничего, рыженькая, — рука недавнего советчика легка на плечо адептки. — Заходи, поболтаем. А лучше оставайся. Восемнадцать ведь исполнилось?
— Учить собрался? — вспомнив обсуждение пользы любовных романов, поинтересовалась Мериам и скинула руку. — По-быстрому — это в другом месте, а я — девушка капризная.
— Бывай, — тут же утратил интерес к ней адепт. — У меня темная эльфийка есть, красавица.
С выражением лица «не больно-то и хотелось» парень удалился. Мериам решила, что и ей в чужом корпусе общежития делать нечего, поспешила откланяться.
С крыльца Запретного отделения хорошо просматривались ворота. Привратник бодрствовал: окно его сторожки светилось. И не только бодрствовал, но и работал: как раз сейчас шел выяснять личность очередного припозднившегося обитателя Ведической высшей школы. Кто это, Мериам не рассмотрела: спешила изобразить, будто никуда и не уходила.
У какого ученика нет в голове карты потайных ходов? Вот и адептка юркнула в один из них, чтобы не попасть на глаза солдату, которого злобные духи вынесли покурить. Скорей бы уж убийцу поймали, и в Школе воцарилось былое спокойствие!
Ход вывел под лестницу главного корпуса. Оглядевшись, Мериам сняла туфли и на цыпочках, крадучись, поспешила к комнатам преподавателей: зачем откладывать затею? Уголь она прихватила, световой шар нужной интенсивности сотворит. Планы оборвало шипение. Гадюка Шардаша! Испуганная адептка прижалась к стене, зажав рот ладонью, чтобы не закричать, и абсолютно случайно услышала обрывок разговора в пустом классе. Один голос принадлежал Тревеусу Шардашу, другого Мериам не узнала.
Беседа оказалась настолько занимательной, что адептка позабыла о змее. Гадюка, впрочем, проползла мимо, не покусав.
— Принес? — нетерпеливо вопрошал неизвестный.
— Обождешь! — осадил его Шардаш.
— Смотри, раскрою твою тайну! — припугнул собеседник и, судя по шуму, сел.
— Не советую. Это не преступление.
— В свете недавних убийств...
— Не угрожай — пожалеешь.
За молчанием последовало шуршание и приглушенное бормотание.
— Если бы не одна дура, принес бы больше, — с досадой обронил Шардаш. — Но с тебя и этого хватит. А теперь уходи, а то попадешься на глаза солдатам. Если что, я тебя не знаю.
— Я тебя тоже.
Осознав, что мужчины сейчас выйдут из класса, Мериам огляделась в поисках укрытия. В голову не пришло ничего лучше, чем бегом пронестись до туалетов, благо от собеседников ее скроет поворот. Лишь бы гадюка туда же не уползла!
Едва адептка завернула за угол, как дверь класса приоткрылась, выпустив закутанную в плащ фигуру. Поведя носом, будто животное, она засеменила по коридору, надавила на стенную панель и скрылась в сыром подземелье. Вслед за ней класс покинул Тревеус Шардаш, направившись к себе. В отличие от собеседника он не таился.
Подождав немного, Мериам решилась выбраться из своего укрытия. Ее снедало любопытство: что же такое передал профессор ночному гостю?
Адептка заглянула в класс. Зажгла крохотный световой шар, опустила над самой столешницей и начала пристальный осмотр. Он увенчался успехом: Мериам обнаружила крохотную травинку. Адептка повертела ее в пальцах, понюхала, хотела попробовать на вкус, но вовремя одумалась — что-то напомнил сладковатый запах. Через мгновенье Мериам пробил холодный пот: она только что едва не отравилась! Травинка же — редкое и опасное растение, выращивание которого запрещено законом. Оно и неудивительно: одной унции сухого вещества хватит, чтобы убить целый класс. Название вылетело из головы, но растение отложилось в памяти. Тревеус Шардаш на первом же занятии заставил вызубрить все то, чего не следует касаться до получения аттестата о полном высшем образовании.
Травинка перекочевала в нижнее белье — чтобы не потерялась. Мериам еще не решила, говорить ли о находке директору, собиралась посоветоваться с подругой.
Пребывая под впечатлением увиденного и услышанного, адептка и думать забыла о проклятии. Она подходила к лестнице, когда вновь столкнулась с гадюкой. В этот раз змея перепугала Мериам не на шутку, скользнув блестящей чешуей по ноге. Адептка закричала так, что едва не вылетали окна. Понимала, что нельзя двигаться, и стояла, бледная, моля Прародителей сущего, чтобы гадюка не ужалила. Листы с проклятием разлетелись по полу.
На шум сбежалась вся Школа: решили, что кого-то убили. Результат был закономерный: напуганная излишним вниманием змея сделала свое черное дело.
Мериам трясло. Перед глазами пронеслась недолгая жизнь, оказавшаяся вдруг столь радостной и бесценной. Кто-то подхватил адептку на руки, кто-то побежал за Тревеусом Шардашем — специалистом по ядам. Сам директор в ночном колпаке спустился на крики и, узнав, в чем дело, скомандовал разойтись.
— Все в порядке, это зверушка одного учителя учудила, — обратился он к солдатам, по долгу службы оказавшихся в центре событий. — Докладывать инспектору не нужно, сами разберемся. Поверьте, с девушкой все будет хорошо.
Мериам всхлипывала. Лодыжку жгло огнем, а угодливое сознание рисовало картины, как яд медленно проникает в кровь.
Пошумев, адепты, нехотя разошлись. Как раз тогда, когда появился Шардаш. Хватило одного его взгляда, чтобы припозднившиеся ученики разбрелись по постелям.
— Так, что тут у нас?
Под потолком вспыхнул мощнейший световой шар, на мгновенье ослепив Мериам и преподавателей.
Засучив рукава, Шардаш подошел к адептке. Увидев, кому не посчастливилось встретиться со змеей, профессор скривился, но сдержал колкое замечание. Вместо этого он скомандовал:
— Перенесите Ики в ее комнату и уложите в постель.
Проследив за перемещением адептки по лестницам и коридорам, Шардаш отправился за противоядием и аптечкой. На жалобы Мериам, что у нее жар, а нога онемела, ответил:
— Ничего, не умрете.
Минуты ожидания казались адептке вечностью. Она лежала поверх одеяла с задранной до колен юбкой. Чулки сняли, следы зубов гадюки были видны невооруженным взглядом, как и образовавшийся отек. Наконец вернулся Шардаш, бегло осмотрел ранку.
— Отсасывать яд у меня нет никакого желания, поэтому потерпите. Продезинфицирую и дам противоядие. Умереть вам, адептка Ики, не светит.
Смочив ватку в бесцветном растворе, профессор приложил ее к месту укуса. Жгло так, что Мериам искусала все губы, однако не издала ни звука. Так же безропотно проглотила и горькую микстуру, после чего Шардаш заявил, что ничем более помочь ей не может.
— В следующий раз под ноги смотрите, — буркнул он на прощание. — Одни проблемы от таких адептов! Без баллов, но с предупреждением. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, мэтр, — эхом повторила Мериам, одернув юбку.
Адептку вдруг кольнуло: Тревеус Шардаш был ближе всех к лестнице, но пришел последним. Почему? Не желал афишировать ночные хождения или провожал гостя? В любом случае, профессор темнил.
ГЛАВА 4
Селениум Крегс снял очки — чтение циркуляров министерства требовало нешуточного напряжения, потому как писари экономили бумагу и стремились уместить десять страниц на трех, — и в упор глянул на Тревеуса Шардаша:
— Надеюсь, вы понимаете, что подобное недопустимо. Пострадала ученица…
— Ученица, которая гуляла ночью в неположенном месте, — возразил Шардаш. Хмурый, он стоял перед столом директора. Виновница переполоха — гадюка — обвилась вокруг шеи, положив голову на плечо профессора. Шардаш временами поглаживал змею указательным пальцем. Та в ответ выпускала раздвоенный язык, сверля бусинками глаз Крегса. — С ней ничего страшного, Эне не опасна.
Директор вздохнул и отодвинул в сторону циркуляры. Он понимал, что змею необходимо изгнать из вверенного ему учебного заведения, но не знал, как это сделать. Тревеус Шардаш — трудный преподаватель, в свое время заведовал схожей магической школой, только рангом ниже. По необъяснимой причине он уволился, на некоторое время исчез из страны, чтобы затем с блеском защитить очередную степень и на правах специалиста по редким дисциплинам поступить на службу в Ведическую высшую школу. Беря на работу Шардаша, Селениум Крегс сомневался, заинтересует ли такая скромная должность бывшего директора, профессора, паладина ордена Змеи — отсюда и пристрастие к ползучим гадам, но Шардаш исполнял обязанности справно, за короткое время подтянув дисциплину. С его приходом Школа многое выиграла в плане обучения и стала одним из престижнейших заведений. Разумеется, один человек не смог бы сотворить чудо и сделать Школу тем, чем она являлась сейчас, но вклад Шардаша был существенен.
— Это гадюка, она ядовита, — настаивал директор. — Родители адептки Ики, несомненно, напишут жалобу в министерство.
— В таком случае я потребую разобраться, что их дочь делала в учебных корпусах в ночное время. Эне останется в Школе, и это не обсуждается, — тоном, не терпящим возражений, ответил Шардаш, ставя точку в разговоре.
Однако Крегс не желал отступать и мягко напомнил, кто из них двоих директор. Шардаш приподнял верхнюю губу и сдвинул брови.
— Этот инцидент как-то повлияет на мою работу в Школе? — процедил он. Слово «инцидент» Шардаш произнес пренебрежительно, будто речь шла о чем-то малозначительном и гадливом.
Директор задумался, взмахнул волшебной палочкой, и на столе возникли две дымящиеся чашки чая. Одну Крегс придвинул к себе, другую предложил подчиненному:
— Давайте уладим все миром?
Шардаш кивнул и, не произнося ни слова, зашевелил губами. Гадюка на его шее встрепенулась, сползла вниз по телу на пол и проскользнула под дверь. Директор встревожено проводил ее взглядом и, не удержавшись, навел палочку.
— Не нужно, — остановил его Шардаш. — Эне подождет в приемной.
Не успел он договорить, как послышался визгливый голос секретаря Селениума Крегса, госпожи Норы:
— Здесь тебе не курорт, животное, прочь с моего стола!
В отличие от большинства преподавателей, госпожа Нора не боялась змей и охотно кормила Эне, если Тревеус Шардаш по какой-либо причине не мог это сделать.
Директор улыбнулся и послал по воздуху чашку Шардашу. Крегс с наслаждением сделал глоток, причмокнув губами, и заверил, что оставить профессора преподавать, даже если тот заведет стаю горгулий.
— Тогда зачем все это? — Шардаш не спешил прикасаться к любимому напитку.
— Да так… Адепты не поняли бы.
— Вы слишком лояльны к ним. Что там с инспектором, долго он еще будет мешать спокойно работать?
Разговор плавно перешел на недавние убийства. К счастью, больше они не повторялись, но злодеядо сих пор не поймали.
В магическом шаре отразились улицы Бонбриджа, места преступлений. Маги пристально осмотрели их, перечитали скупой лист, присланный Белой стражей, и уставились друг на друга — что кто думает по этому поводу?
— Спросите Мелису, — наконец изрек Шардаш. — Странно, что к ней до сих пор не обратились.
Мелиса Кайса считалась лучшей провидицей континента и по счастливой случайности преподавала в Ведической высшей школе. Единственная трудность в общении с ней состояла в том, что почтенная магиня практически всегда пребывала в трансе.
— Уже.
— И?
Чашка таки перекочевала в руки Шардаша. Он откинулся на спинку стула и сделал глоток, затем слеветировал со стола ложечку и помешал чай. Эта привычка профессора — мешать чай, бренча ложечкой, — сначала раздражала Селениума Крегса, но затем он привык. У каждого человека свои странности.
— Убивающее проклятие. Она бормотала что-то о саде, каких-то цветах.
— Мы изначально полагали, что это маг, ничего нового. Но пора бы попросить солдат из Школы, тут им ловить нечего.
— Я лично проверил палочки старшекурсников: все в порядке. Артефакты тоже слабенькие. Убивающее проклятие преподают на седьмом году обучения, так что теоретически… — директор хрустнул пальцами и откинулся на спинку кресла. Сделав многозначительную паузу, он продолжил: — Там, у лестницы, где ваша змея ужалила адептку, нашли листки с проклятием.
— Интерееесно! — протянул Шардаш и чуть подался вперед. Глаза блеснули, налившись голубизной — признак повышенного внимания к предмету. — Что за проклятие?
— Простенькое — нанесение легкого вреда здоровью в виде изнуряющего кашля. Там же валялся кусочек мела.
Тревеус Шардаш покачал головой и рассмеялся, вызвав недоумение у директора. Профессор поспешил пояснить, что не тронулся рассудком, а просто догадывается, кто и кому готовил такой сюрприз:
— Полагаю, это обронила адептка Ики. Руны же надлежало вывести на моей двери: женская месть за штрафные баллы и кухонные работы. Адептка Ики изначально дала понять, что считает наказание несправедливым. Так что, увы, к убийце проклятие не имеет никакого отношения.
Селениум Крегс вздохнул, отставил чашку, открыл ящик стола и достал личное дело адептки Мериам Ики. Оно залежалось там со вчерашнего дня. Открыв его, директор остановил взгляд на штрафных баллах, обмакнул перо в чернила и дорисовал недостающие для отчисления две палочки. После позвал секретаря и попросил пригласить адептку для беседы.
— Хотите присутствовать? — поинтересовался у Шардаша Крегс.
Тот пожал плечами, оставив решение на усмотрение директора. Крегс выбрал приватную беседу.
Мериам Ики старательно выводила в тетради компоненты зелья увеличения, когда дверь класса отворилась, и госпожа Нора пригласила адептку в директорский кабинет. Ученики зашушукались, Матиссе Стоккуэл пришлось пару раз повысить голос, чтобы они успокоились. Сама она была не в восторге, что урок прервали, а больную адептку куда-то ведут. По мнению Матиссы, Мериам следовало бы отлежаться денек, но адептка решила иначе: не хотела попасть в списки отстающих.
Прихрамывая, Мериам с трудом поспевала за госпожой Норой. К счастью, та смилостивилась и сбавила шаг. По дороге Мериам попыталась выяснить, чем обязана такой чести как беседа с директором. Ответ не порадовал. Картины, одна страшнее другой, вставали перед глазами. Дед убьет, отец лишит наследства. Мать, конечно, пожурит, но пожалеет, только в родительском доме Мериам все равно житья не будет, хоть к бабке беги, той, что ведьма. Заодно и ремесло переймет.
Мериам замешкалась у рокового порога, с надеждой глянула на госпожу Нору: может, та скажет, что не нашла?
— Иди, — подтолкнула ее секретарь, — все равно придется.
Госпожа Нора открыла дверь и сообщила, что адептка Ики пришла.
Низко опустив голову, Мериам переступила зловещий порог и, воспользовавшись приглашением, присела на краешек стула.
— Что же вы так, адептка? — отеческим тоном пожурил Крегс. — Такая хорошая девушка — и профессора прокляли. Сами понимаете, что это дело… кхм.. Плохое дело. Я вынужден буду вас отчислить. Мне безмерно жаль, но правила…
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Мериам, подняв на него полные слез глаза. — Я извинюсь перед профессором Шардашем. И… И я ведь только хотела, а не сделала. Преступное намерение, а не преступление!
Директор мысленно улыбнулся, обрадовавшись находчивости адептки, но внешне оставался невозмутимым. Открыв личное дело Мериам, он уставился на двенадцать штрафных баллов — подписать или не подписать графу об отчислении? В конце концов, из прямых улик — только слова Шардаша и косвенное признание адептки Ики. Однако намерение нанести вред преподавателю тоже карается — пятью баллами. Более чем достаточно.
Мериам продолжала всхлипывать. Она предлагала вымыть всю Школу, почистить всю картошку на кухне, простоять целый день на горохе, лишь бы только остаться учиться. Директор медлил, и это дарило надежду на помилование. Селениум Крегс часто ограничивался выговором там, где другой бы поставил штрафные баллы.
В волнении адептка ослабила ворот платья и случайно нащупала край носового платка. Воспоминание резануло разум. Травинка, оброненная Шардашем! Какая же Мериам дура — носит на груди спасение и не помнит о нем!
— Господин директор, я…я должна вам кое-что сказать. И показать, — заикаясь пробормотала адептка, извлекла платок и положила на стол: — Вот.
Селениум Крегс в недоумении уставился на Мериам, затем на травинку, поднес ее к глазам, чтобы рассмотреть, и нахмурился:
— Откуда это у вас?
— Это не мое. Я нашла ее в классе прошлой ночью, когда… когда шла… Словом, совершила проступок. Там были двое, один — профессор Шардаш. Он, кажется, принес кому-то эту траву. Я ведь не ошиблась, это тавиока?
— Адептка Ики, вы осознаете, что говорите?! — побагровел директор. В волнении он даже привстал с кресла. — Вы обвиняете преподавателя в нарушении закона!
Испуганная Мериам поспешила взять свои слова обратно, промямлив, что всего лишь слышала голос профессора в том классе, а как туда попала тавиока, не знает. Селениум Крегс что-то говорил, а она не слышала, временно оглохнув от страха и волнения. Померещилась сырая камера и скалящийся палач. Может, лучше отчисление?
— Идите! — наконец приказал директор. — И не распространяйте нигде эти выдумки!
Ему пришлось повторить несколько раз для того, чтобы Мериам услышала. Зато, услышав, она быстрее потока магических частиц вылетела из кабинета, заперлась в комнате и согласилась выйти только тогда, когда госпожа Нора трижды заверила через дверь, что документы на отчисление Крегс не подписал, а добавленные штрафные баллы уничтожил.
ГЛАВА 5
Тревеус Шардаш задумчиво смотрел на корешки книг. Прежняя его устраивала — нерадивые студенты тоже могут сослужить добрую службу. Однако в связи с недавними событиями приходилось все менять.
Выбор профессора пал на тоненькую методическую брошюру. Взяв карандаш, он открыл книжонку на первой странице и углубился в исследование. Удовлетворившись результатом, Шардаш засунул брошюру в карман и подумал о том, что неплохо бы провести ревизию рабочего стола: слишком много хлама скопилось. Часть его профессор намеревался уничтожить, часть использовать для собственных нужд, часть раздать. Заодно и проверит, все ли штрафные баллы начислены верно.
— Вот вы где, Тревеус! А я вас повсюду ищу.
Селениум Крегс затворил дверь преподавательской библиотеки и скользнул взглядом по столам. В уголке приютилась молоденькая учительница риторики: хорошо поставленный голос не последнее дело для мага. Ее присутствие внесло коррективы в разговор: директор планировал застать Шардаша одного. Но отступать Крегс не собирался.
— К вашим услугам, — откликнулся профессор. — Вероятно, речь о списке на отчисление. Знаю, фамилий много, но успеваемость не ахти. Увы, это главная проблема Школы.
— У вас, полагаю, такого не было, — закинул удочку в прошлое директор.
— Не было, — подтвердил Шардаш. — Дисциплина — бог учения. Слабые духом магами не становятся.
Крегс подумал, что такой принцип обучения приличествует ордену, а не обычному гражданскому заведению, но промолчал. В конце концов, к делу это не относится.
— У меня к вам деликатный разговор, — покусывая губы, начал директор, косясь на учительницу риторики. Может, попросить ее выйти? — Он касается адептки Ики.
— Пролила море слез и умоляла простить? Но правила едины для всех. Мне тоже жаль адептку, однако… Согласитесь, я мог бы придать огласке дело с проклятием, но не стал. Вполне достаточно, по-моему.
— Вопрос об отчислении адептки решен отрицательно, — огорошил Крегс и наконец-то принял решение. — Элоиз, оставьте нас, пожалуйста, одних.
Учительница, до этого усердно делавшая вид, что не подслушивает, разочаровано сложила губы в форме буквы «о», собрала тетради и медленно удалилась. Директор предполагал, что ушла она недалеко, прижалась ухом к двери, и вернулся, чтобы поставить «антиглаз» и «антислух». Шардаш равнодушно наблюдал за его действиями, предполагая, что Крегс попросит снять штрафные баллы с провинившейся ученицы, но директор удивил. Начал с того, что с минуту сверлил профессора глазами и в упор спросил:
— Почему вы оставили высокую должность?
— Мне кажется, или этот вопрос мы давно прояснили, — занял глухую оборону Шардаш. — Желаете, наведите повторные справки.
«Темнит!» — мысленно вздохнул Крегс, но тут же напомнил себе, что пришел не ради прошлого, а настоящего. Многие волшебники из-за неудач в личной жизни отправлялись странствовать — наверное, Тревеус Шардаш поступил так же.
— Адептка Ики, — напомнил Шардаш. Он нервничал, но старался не подавать виду. С чего вдруг директор разворошил прошлое? Или мерзавец не сдержал слова и все рассказал. Тогда Шардаш сегодня же убьет его.
— Да-да, адептка Ики, — эхом повторил Крегс и провел рукой по лбу, утирая несуществующую испарину. Никогда еще разговор не казался ему таким сложным, но плодить сомнения дальше — построить стену недоверия. — Она рассказала преинтересную вещь. О вас, профессор.
— И что же приходит в столь юные головы? — вскинул бровь Шардаш.
— Не любовные томления, — предупредил колкое замечание собеседника директор, хрустнул пальцами и закончил: — Она обвинила вас в преступлении.
Голова профессора дернулась. Пристально наблюдавший за ним Крегс заметил и нахмурился. Неужели в свое время просмотрел неблагонадежного человека? И Школе это не на пользу — такой скандал!
— Каком же?
Шардаш старался оставаться невозмутимым, сдерживая порывы проверить, не торчит из кармана методичка. Безусловно, ничего противозаконного в ней нет, но в таком состоянии все кажется пропитанным опасностью. Давненько Шардаш не чувствовал себя в роли зверя, уже успел забыть, каково оно. Надлежало проявить осторожность и аккуратно выведать, что именно известно директору.
— Контрабанде запрещенных растений.
Шардаш рассмеялся:
— И вы поверили? Право, директор, вы меня удивляете! И что же и кому же я якобы продаю? Оружие?
— Тавиоку, — Крегс извлек травинку и продемонстрировал Шардашу.
Тот прищурился и присвистнул:
— Даже не сушеная! Одного такого стебелька хватит, чтобы отправить нас к праотцам. Ну да, логично: учитель ядоведенья тайно продает свои ингредиенты. Оправдываться не собираюсь, просто вот вам ключ от моей комнаты — обыскивайте.
Профессор взмахнул рукой, и на его ладони возникла медная пластина с рунами — преподавательский состав предпочитал нечто более надежное, нежели обычная железка. Шардаш протянул ее директору и ушел, без труда завеяв заклинания на двери.
— Ты идиотка?! — шипела Инесса. Она одновременно жевала и беседовала с Мериам.
— А что я могла? — оправдывалась адептка, уныло ковыряясь вилкой в тарелке. — Меня бы исключили, я защищалась.
Кусок тушеного картофеля шмякнулся на стол, заставив и без того взвинченную Мериам занервничать еще больше. Она торопливо вытерла скатерть и стрельнула глазами по сторонам: видел ли кто?
С утра Мериам проверила: приказ об отчислении не подписан, только спокойнее от этого почему-то не стало. Подруга только подливала масла в огонь, твердя, что исключение из Школы не худшее из зол.
— Он тебя убьет! — в ужасе прошептала Инесса. — Раздавит и вышвырнет.
— Угу, — безропотно согласилась Мериам. Вышвырнет, но на день позже, так она хоть плату у Гримма забрать сумеет.
— Соврала бы что, на жалость давила, — посоветовала Инесса. — Шардаш и так тебя не жалует, а теперь…
— Что «теперь»? — не выдержала Мериам и со звоном отложила вилку. — Подруга, называется, утешила!
Порывисто встав, адептка вылетела из столовой с твердым намереньем наесться булочек до животных колик. У ворот она столкнулась с Тревеусом Шардашем. Более того, едва не налетела на него. Профессор стоял к ней спиной, поэтому оставалась надежда, что Мериам не заметили. Стараясь не дышать, адептка на цыпочках поскакала обратно к школьным корпусам, но окрик: «Куда?» убедил в том, что возмездие неизбежно. Тяжело вздохнув, Мериам замерла и развернулась лицом к профессору. Как и следовало ожидать, Шардаш не лучился добродушием. Судя по горящим глазам, профессор намеревался испепелить ученицу на месте.
— Как раз вас ищу, адептка Ики. Не соблаговолите ли пройти со мной?
Мериам кивнула. К ногам будто привязали тяжелые гири. Жутко захотелось, чтобы разговор прошел при свидетелях.
— Я не могу, мэтр, я занята, — адептка на ходу придумывала отговорку, с надеждой косясь то на привратника, то на стены Школы. Здесь столько духов, неужели хоть один не придет на помощь? А ведь она щедро их подкармливала.
— Чем же? — сдвинул брови Шардаш. За считанные мгновения он преодолел разделявшее их расстояние и теперь статуей правосудия нависал над испуганной Мериам.
— Кружок теней, — выдохнула адептка,втянув голову в плечи. — Мне много чего закупить нужно, а заседание сегодня вечером.
— Врете, — безапелляционно заявил профессор.
— Не вру! — обиженно выкрикнула Мериам. Да, пусть это выдумка, но кружок-то такой существует. И почему она сразу лжет, почему она не может говорить правду?
— Хватит, адептка Ики, — устало протянул Шардаш.
Яркая вспышка — и оба они оказались в преподавательском крыле. Мериам заморгала, пытаясь понять, какое заклинание применил профессор. Обычно перемещение производилось с помощью волшебной палочки, но Шардаш ее не использовал! Он ничего не говорил, не проводил никаких манипуляций руками, а просто пожелал нарушить пространственную ткань — и нарушил. Впечатленная адептка поневоле задалась вопросом, а не ошибся ли Тревеус Шардаш местом работы? Такому, как он, надлежит руководить, а не возиться со школьниками. В министерстве бы его с распростертыми объятиями приняли. Хотя, как будущий маг широкого профиля, которому надлежало заступить на государственную службу, Мериам себе такой «радости» не желала. Если уж она каким-то образом вытерпит оставшиеся четыре с небольшим года в Школе, то за ее стенами встречаться с Тревеусом Шардашем точно не желает.
Шардаш молчал, словно ожидая чего-то от Мериам. Воспользовавшись его пассивностью, адептка попыталась ускользнуть, но рука профессора легла на плечо:
— Далеко собрались?
Мериам инстинктивно скинула чужую ладонь и ахнула, заметив свой перстень с розами.
— Где вы его нашли? — позабыв о страхе, выпалила адептка. — В порту, да?
— Что нашел? — не понял Шардаш.
— Мое кольцо. Помните, я как раз его искали, а вы…
— Ошибаетесь, адептка, это мой перстень, и он всегда был при мне.
Мериам проверила еще раз. Та же эмаль, те же розы, только размер изменился и появился блестящий ободок. Может, и впрямь обозналась, а это — кольцо-близнец? Жаль, не вспомнить, носил ли его раньше профессор.
Шардаш перевернул перстень эмалью вниз и махнул рукой в сторону ниши. Адептка покорно поплелась вслед за ним.
— Апчхи! — чихнул кто-то над ее ухом, и тут же холодком обдало щеку.
— Разлетались! — недовольно протянул профессор, проводив взглядом призрак Дамы в голубом.
— Имею право! — буркнул дух, вернулся и специально прошел сквозь Шардаша. Тот и бровью не повел, хотя, Мериам знала на собственном опыте, это неприятно.
Адептка зажмурилась, когда призрак развернулся и «пошел на второй круг», краем коснувшись ее кожи. Будто лягушечьей кожей провели.
— Сгинь, а то отдам Ловцам.
Обе: Мериам и дух, — отпрянули к стенам, когда в коридоре возникли фигуры в серебристых плащах, со специальными арбалетами в руках. Те самые Ловцы, которых побаивались даже маги. Конечно, Тревеус Шардаш их бы даже не заметил, но адептов Ловцами пугали в детстве. К примеру, если будет плохо есть, придут они и заберут в мир духов. На самом деле, Ловцы занимались отловом отбившихся от рук нематериальных субстанций и мелкой нечисти — той, с которой обычно мирно соседствуют люди. Крупную отстреливали все, кому ни лень. Ловцы тоже принимали участие в облавах, но на второстепенных ролях.
Фигуры в серебряных одеяниях медленно, торжественно двигались по коридору. Один вскинул арбалет. Дама в голубом тоненько пискнула и попросила прощения у профессора. Тот кивнул, взмахнул палочкой — и Ловцы исчезли.
Мериам открыла и закрыла рот. Иллюзия, но какая мастерская! Адептка готова была поручиться, что слышала тяжелую поступь Ловцов.
— Будете хорошо учиться, тоже сможете, — пообещал Шардаш, проникнувшись детским восторгом адептки.
Мериам мысленно уцепилась за первую часть фразы: «Будете хорошо учиться». Значит, из Школы ее не выгонят. Сомнительно, учитывая предстоящий разговор с профессором. Или Шардаш не собирался отыграться за беседу с директором? Мериам осторожно перевела взгляд на профессора: нет, не выгонит, просто убьет.
— Адептка? — Шардаш распахнул перед ученицей дверь в свою комнату. — Прошу!
Мериам в сомнении покосилась на него и покачала головой. Желания оставаться наедине с профессором на его территории не было никакого. Лучше бы при всех отчитал: безопаснее. Если что, защитили бы, а то взмахнет палочкой — и нет Мериам.
— Можно, я здесь постою, а вы меня распекать будете? — обреченно вздохнула адептка. — Или сразу скажите, каково наказание.
— Откуда вы знаете, что я стану вас распекать? — прищурился Шардаш и убрал открывшую дверь пластину в карман.
Мериам низко опустила голову. Можно подумать, с ней можно сделать что-то еще?
— Проходите, — настаивал Шардаш.
Адептка не сдвинулась с места, зябко передернув плечами.
— Стесняетесь?
Мериам вспыхнула. Об этом она как-то не думала, в этом отношении профессор для учениц неопасен. Или запугивал девушек, чтобы те молчали? Намекал ведь, что в Школе Мериам останется, а как можно остаться, когда заложила Шардаша? Правильно, никак.
— Убивать будет, — сокрушенно констатировала адептка.
— Долго мне ждать? — потерял терпение профессор. — Силком вас волочь?
Мериам зажмурилась и зашагала в нужном направлении. Открыла глаза только тогда, когда миновала Шардаша и споткнулась о порог.
Комната оказалась большой и явно не единственной в «покоях» профессора, потому что в ней были только два кресла, камин, стол да книжные полки. Но ни одного проема в стене Мериам не заметила, из чего сделала вывод, что на помещение наложена иллюзия.
Дверь за спиной адептки захлопнулась, издав низкий завывающий звук. Мериам вздрогнула, отпрянула и плюхнулась в оказавшееся в нужное время в нужном месте кресло. Адептка с ужасом смотрела на нависшего над ней Шардаша. Тот молчал, наслаждаясь душевным смятением ученицы, а затем вкрадчиво поинтересовался:
— Давно вы за преподавательским составом шпионите?
Мериам резко захотелось в туалет. Настолько, что она даже рискнула отпроситься у профессора. Тот не отпустил, заявив, что пройдет. Адептка покосилась на обивку кресла, гадая, отстирается ли пятно. О собственном конфузе старалась не думать. Заерзав, Мериам плотно сжала ноги, надеясь перетерпеть.
— И это будущий маг? — скептически поднял брови Шардаш. — Пора вырасти из возраста детской неожиданности.
Мериам сцедила воздух сквозь зубы и скрючилась еще больше.
— Там, — профессор указал на стену, где чудесным образом возникла дверь.
Красная как свекла адептка осторожно поднялась с кресла и странной походкой направилась в туалет. Облегчение физическое не принесло облегчения духовного: покидать благословенный уголок не хотелось, да и Мериам казалось, что уже через минуту придется возвращаться.
— Часто подобные позывы ощущаете? — поинтересовался из-за двери Шардаш. — Не оттягивайте визит к лекарю.
Адептка решила, что теперь и вовсе проведет в туалете всю оставшуюся жизнь.
— Адептка Ики, вам помочь?
Подскочив, Мериам пискнула: «Нет!», оправилась и вышла. Глаза опущены в пол, на щеках — горячечный румянец. Она дернулась, когда рука профессора ухватила ее за подбородок, словно кошке, открыла рот и засунула туда травяную пастилку.
— Не отрава, а лекарство, — прокомментировал Шардаш. — Рассасывать и не глотать. Так что там с ответом на вопрос? С каких это пор вы следите за преподавателями?
— Я не слежу, я случайно, — прошепелявила Мериам: мешала пастилка. Она оказалась горькой, но попросить воды адептка не решалась.
Мериам попыталась определить, какие травы входят в лекарство, и поняла, что ей дали успокоительное. Пустырник, Мелиса и корень валерьяны. Забота профессора приятно удивила.
— Случайно подслушивали, случайно хотели одарить меня проклятием. Адептка Ики, — Шардаш повысил голос так, что Мериам подпрыгнула и поспешила вжаться в стену, — я похож на идиота?!
Адептка замотала головой и уткнулась носом в деревянную панель. Приближение профессора она ощутила кожей. И действительно — на плечо вновь легла тяжелая рука, разворачивая к себе.
— Адептка Ики, что вы сказали директору?
Его глаза гипнотизировали, не давая пошевелиться.
— Что вы занимаетесь контрабандой тавиоки, — обреченно прошептала Мериам.
— И почему вы так решили? — Шардаш перешел на свистящий шепот.
— Я жить хочу! — вскрикнула адептка, вырвалась и метнулась к двери. Добежав, забарабанила в нее, надеясь, что кто-то услышит и вызволит.
— Глупо: на двери чары. Открыть ее самостоятельно вы тоже не сможете.
Мериам вдруг овладела необычайная смелость. Она развернулась, вскинула руки и наслала на не ожидавшего такого поворота событий Шардаша одно из простейших заклятий, которые обычно использовала против хулиганов. Острая вспышка боли ненадолго обездвиживала, и Мериам успевала убежать. В данном случае собиралась выбраться через окно. Карниз широкий, если постарается, доберется до соседнего окна. Если струсит, позовет на помощь. Профессор не посмеет на глазах у всех причинить ей вред.
Как и планировалось, Шардаш скривился, прохрипев: «Глаза бездны!». Мериам поспешила к окну, но не успела — пол будто ушел из-под ног. Неведомая сила толкнула адептку на колени. Она по инерции проехалась на животе по ковру до стены. Хорошо, что лицо успела сберечь.
— Больше никогда так не делайте, — посоветовал Шардаш.
— Значит, разбить в кровь лицо адептке для вас нормально? — всхлипнула Мериам. Она сильно ушиблась.
— Где кровь? — профессор опустился рядом с ней на корточки и бегло осмотрел. — Да нет, рассчитал правильно. В третий раз спрашиваю: что вас подвигло лгать?
— Я не лгала, вы преступник! — дуя на руки, адептка кое-как приняла пристойную позу. Встать не смогла: сильнее всего пострадали колени. — Вы в порту с кем-то встречались, потом в Школе. Тот человек вас шантажировал, а вы тавиокой расплатились. Не в первый раз, судя по разговору. Директор должен был знать!
— Страже тоже разболтали? — Шардаш достал волшебную палочку и задумчиво глянул на нее. Затем навел на притихшую Мериам. — Знаете, что ей можно сделать?
Адептка кивнула и робко напомнила, что убийство строго карается по закону.
— Да не убить я тебя хочу! — раздраженно ответил профессор. — Мне нужна правда: что слышала, видела.
Мериам промолчала. Все, что могла, и так рассказала. Да и к чему, если Шардашу больше нее известно.
Убедившись, что адептка не намерена говорить, профессор убрал палочку и сел в кресло. Мериам осторожно глянула на него: погружен в глубокую задумчивость. Воспользовавшись этим, адептка заковыляла к двери. Представила, сколько ступенек придется миновать до лечебного крыла, и окончательно сникла.
— Идите сюда. Не трону, — усмехнулся Шардаш. Он вытянул ноги и взял со стола ящичек с инкрустацией. В нем оказались трубка и листовой табак. — Надо как-то решать нашу проблему, адептка Ики.
Мериам взвесила все «за» и «против» и примостилась на краешке второго кресла, потирая ушибленные ноги.
Шардаш закурил. Облачка табачного дыма колечками поднимались к потолку, превращаясь в различных животных. Пальцы сжались, став похожими на лапки паука. Мериам непроизвольно отыскала на них кольцо с розами. Теперь оно было точь-в-точь как то, что она нашла.
— Адептка Ики, вы ничего не видели. Это мой искренний совет, — наконец изрек Шардаш. — То, в чем вы меня обвиняете, — смехотворно. Будущему магу престало уметь разгадывать голосовые иллюзии. Вы заглядывали в класс, видели говоривших?
Адептка мотнула головой и с сожалением подметила, что правое запястье тоже раздулось. Не перелом — и то хорошо.
— Так вот, меня там не было. Доказывать вам, — он выделил голосом последнее слово, — ничего не стану, но господину Крегсу вы обязаны верить. Если я чист перед директором, чист и для вас. Кто или что имитировало мой голос, выяснят компетентные люди.
— Это были вы, — покачав головой, прошептала Мериам. — Увы, господин профессор. Вы сами это только что подтвердили. Только зачем вам это нужно?
— Молчание — золото, адептка Ики. Радуйтесь, что остались в Школе. И готовьтесь к тому, что на экзамене буду допрашивать с особым пристрастием как ленивую ученицу и клеветницу. А теперь уходите.
Дверь в коридор распахнулась. Мериам, не веря своему счастью, поспешила покинуть апартаменты профессора. Еще пять минут назад она прощалась с жизнью, а теперь брела в лечебное крыло. Ушибы Мериам объяснила падением на лестнице.
Адептка собиралась последовать совету Тревеуса Шардаша и забыть о тавиоке. Вдруг и вправду его там не было, а кто-то подделал его голос? У профессора наверняка есть враги, в той же Ведической высшей школе далеко не все его любили. Мериам знала парочку учителей, которые с радостью избавились бы от Шардаша и заняли его место. Сотворить голосовую иллюзию для них — раз плюнуть. А травинку тавиоки будто специально подложили, чтобы ее нашли. Да и директор от преподавания Шардаша не отстранил, не передал в руки властей. Это посильнее любых доказательств. Однако поведение профессора, его слова казались Мериам странными. Адептка зуб давала, что он нервничал, и причиной всему она. Именно так: ни сколько злился, а волновался и оттого злился.
ГЛАВА 6
Вся Школа обсуждала новость: выяснилась причина таинственных смертей в городе. Шептались, что будто бы даже вышли на след убийцы, воспользовавшегося смертельным проклятием под красивым названием «Забвение роз».
Прошлой ночью словоохотливый профессор Нонел разоткровенничался в трактире, где работала подавальщицей одна из учениц. Что известно одной, то через час уже знают все. Вот и девушка не удержалась, поделилась с подругой занимательной новостью.
Мериам же пыталась переварить другое событие: извинения Тревеуса Шардаша. Вернувшись из лекарского крыла, она обнаружила под дверью записку: «Простите, я позволил себе недостойную преподавателя грубость. Мне не следовало применять подобные меры, тем более неоправданно. Искренне сожалею о содеянном. Зайдите вечером».
— И ты пойдешь? — Инесса в который раз перечитала записку и вопросительно уставилась на подругу.
Мериам еще сама не решила. С одной стороны, Шардаш высказал конкретную просьбу, извинился, с другой — помнился разговор в его комнате, ушибы и синяки, которые адептка заработала по милости профессора.
— Мериам, не пугай меня! — Инесса заглянула подруге глаза, пытаясь сделать внушение. — Ты никуда не пойдешь, я не отпущу!
Адептка вздохнула. Ей самой не хотелось. Что хорошего ее там ждет? Скупые извинения? Стал бы Тревеус Шардаш ради такой мелочи звать! Значит, заманивает в ловушку.
— Я к директору пойду, защиту просить.
Инесса одобрительно кивнула, собиралась что-то сказать, но шептание подруг прервала Элоиз Майсо. Откашлявшись, она попросила соблюдать тишину и говорить только по делу.
— Так, девочки и мальчики, — учительница расхаживала по проходу между рядами, вертя в пальцах указку, — кто хочет быть добровольцем?
Ответом ей была резонная тишина. Ученики Ведической высшей школы не горели желанием выставить на посмешище свое ораторское искусство, даже Патриция, и та не тянула руку.
Госпожа Элоиз вздохнула. Она работала в Школе первый год, молодая, неопытная, и болезненно переживала по поводу того, что на уроках не бывает идеальной дисциплины, а ученики не желают учиться. Селениум Крегс периодически выслушивал на традиционном преподавательском чаепитии стенания юной учительницы, утешал, как мог, давал советы.
— Мирсон, перестаньте играть в магический бой! — госпожа Элоиз ткнула указкой в одного из учеников. Тот не торопился убирать тетрадь с объемными иллюзорными фигурками. Рыцари, короли и дамы застыли там, куда их поставил игрок. — Идите к доске.
— Не пойду, — развязно заявил парень, нагло глядя в глаза учительнице.
— Штрафные баллы? — пискнула волшебные слова госпожа Элоиз. Сейчас она научилась не плакать, а в первые дни позорно выбегала из класса.
Ученик пожал плечами:
— Родители восстановят.
Семья у Мирсона, правда, была богатой и влиятельной. Все диву давались, что он делает в Школе, а не на государственной службе.
— Два штрафных балла, — тоненько пропела учительница. — И вон из класса.
Обоих подобный исход устроил.
Когда за Мирсоном закрылась дверь, госпожа Элоиз с облегчением вздохнула и обернулась к классу. Ученики занимались своими делами: кто рисовал, кто шушукался с соседями, кто спал. Риторика не интересовала даже зазнаек. Они предпочитали изучать предмет по учебникам, считая госпожу Элоиз недостаточно компетентной.
— Итак, кто-нибудь хочет? — учительница безрезультатно повторила вопрос.
— Госпожа Элоиз, расскажите нам о проклятии, — раздался одинокий голос из первого ряда. Стоило ли говорить, что спрашивала Патриция? Они с госпожой Элоиз находились в особых отношениях: почти подруги, насколько это только возможно при разнице в положении. Однако добровольцем Патриция не вызвалась.
— Каком проклятии? — обернулась к ней учительница, смирившись с тем, что план урока придется менять.
— Забвении роз. Тот самом, от которого люди погибли.
Госпожа Элоиз расплылась в улыбке: приятно знать то, что неизвестно другим, но для порядка отказалась, сославшись на то, что рано еще им такие проклятия изучать. Учительницу принялись упрашивать, и вскоре нестройный хор голосов в классе просил об одном и том же.
— Мы же научить не просим, только рассказать.
— Это не по предмету.
— А вы нам задание задайте, мы после занятий напишем, а сейчас расскажите, — предложила Патриция.
На нее косо посмотрели: только очередной заготовки речи им не хватало! Однако госпожа Элоиз проявила человеколюбие: согласилась совершенно бесплатно поделиться последними сплетнями.
С замиранием сердца ученики внимали учительнице. Перенеся стул вплотную к партам, госпожа Элоиз, с опаской посматривая на дверь, — не поймают ли на нарушении инструкций? — делилась подслушанным и прочитанным.
«Забвение роз» пришло к людям из мира демонов. Убивало чисто, с небольшой временной отсрочкой. Снять проклятие человеческие маги не могли, демоны тоже, поэтому пользовались им чрезвычайно осторожно. А потом и вовсе заключили в два кольца, в честь которых оно и получило название. Руны на перстнях стерли, чтобы никто, умышленно или нет, не сумел воспользоваться проклятием.
Кольца выковали лучшие оружейники того мира — далекого мира, когда тварей Тьмы бродило по дорогам не меньше, чем паладинов Света. На каждом кольце красовалось по три эмалевой розы. С виду — простые украшения, но носить их решился только Наитемнейший.
Одно из колец было безвозвратно потеряно во время страшного землетрясения, уничтожившего дворец демонов. Второе до сих пор передавалось по наследству в одном из темных родов. Считалось, что оно так и пребывает в Лунном мире, но недавние события показали иное.
— Вас будто обволакивает нежным облаком, — с придыханием вещала госпожа Элоиз. — Таким мягким, воздушным, словно ветерок, словно поцелуй. По воздуху разливается запах роз — едва уловимый, тонкий. Его ощущает только жертва. Дальше — легкое помутнение рассудка, как при влюбленности. И все, вы прокляты, спасения нет. Пройдет час-другой, и ваш хладный труп обнаружат на улицах. «Забвение роз» убивает с блаженной улыбкой на устах. Это так похоже на любовь!
— Откуда вы знаете? — скептически нахмурился Ловес.
— Так говорят манускрипты. Трупы, адепт, я не видела и видеть не желаю. Догадываюсь, что демоны пошутили, назвав улыбкой злобный оскал, — вздохнула учительница. — А запах роз — всего лишь иллюзия, вызванная запущенными разрушительными процессами мозга.
— Почему убивали только мужчин? Преступник женщина? — продолжал любопытствовать настойчивый Ловес.
— Возможно. Демоницы, они злопамятные. Ничего, — радостно заключила госпожа Элоиз, — преступник задержан и уже не опасен. Вы снова можете безопасно гулять по Бонбриджу. Как это прекрасно, особенно в преддверии праздника Небесных фонариков.
Ученики активно обсуждали услышанное, окончательно позабыв о риторике. Учительница попыталась призвать класс к тишине, но безуспешно. В итоге госпожа Элоиз написала на доске домашнее задание и села дочитывать книгу, периодически понижая шум голосов, чтобы из коридора не было слышно.
Мериам погрузилась в раздумья. Рука раз за разом рисовала найденное на чердаке кольцо. По описанию оно точь-в-точь подходило под хранившее проклятие. Насколько поняла адептка, сплетение рун материализовалось по велению хозяина, силой одной только мысли. Мериам нахмурилась. Она ведь пожелала проучить тех полукровок, кольцо было на пальце, а они умерли или серьезно пострадали. То есть адептка, сама того не желая, выпустила проклятие на волю? Потом перстень украли, и смерти прекратились. Однако Мериам никому больше не желала зла, да и не бывала там, где погибали люди.
Зато Тревеус Шардаш носил на пальце кольцо — то самое кольцо. Адептка готова была поручиться, что не видела того перстня до этого, запомнила бы. То есть сами собой напрашивались два варианта: профессор зачем-то спрятал кольцо на чердаке, потом увидел его у Мериам и либо велел выкрасть, либо его ему продали в порту. Кто? Да хотя бы тот тип, шантажировавший Шардаша какой-то тайной. Намекал на связь со смертями. То есть на то, что тех людей убил профессор. Идти к нему окончательно расхотелось.
— Ты что вдруг побледнела? — тряхнула подругу за плечо Инесса. — Урок закончен, пошли.
— Да-да, — пробормотала Мериам и, не глядя, смела тетрадь и писчие принадлежности в сумку. — Ты иди, а мне надо кое-что выяснить.
Шардаш прятал от нее розы на персте. Почему? Да потому, что боялся, потому, что кольцо слишком приметное. Он знал, что это за перстень, знал, что его нашла Мериам.
Дождавшись, пока все ученики выйдут, адептка подошла к госпоже Элоиз и задала мучивший ее вопрос:
— Второе кольцо точно пропало?
Учительница удивленно взглянула на адептку: с чего вдруг такое любопытство со стороны третьекурсницы? Мериам соврала, что интересуется разного рода артефактами.
— Скорее проклятиями, — улыбнулась госпожа Элоиз. — Рано. А второе кольцо… Сведений о нем нет вот уже пять веков.
— А другое, оно у кого?
— Понятия не имею, адептка Ики.
Понимая, что дальнейшие расспросы вызовут подозрения, Мериам попрощалась и ушла. Все оставшиеся уроки она ловила ворон, думая о «проклятии роз» и кольце. В итоге адептка не выдержала и после занятий поспешила к специалисту по волшебным предметам — самому господину директору. Селениум Крегс не чурался преподавательской деятельности и почитывал для учеников артефакторику. Для магов широкого профиля она давалась обзорно на пятом курсе, когда те уже освоят базовые навыки владения волшебной палочкой.
Директор любовно расставлял книги по полкам, когда в его кабинет поскреблась Мериам.
— Надо же, редко ко мне приходят по доброй воле! — улыбнулся Крегс. — Проходите, проходите, адептка Ики. Чайку не хотите?
Мериам, стесняясь, отказалась, но директор все равно попросил секретаря сделать две чашечки с миндальным печеньем.
— Сам люблю сладкое, — подмигнул он. — Еще бы с орешками…
Мериам вымученно улыбнулась и присела. Так не боялась она даже на вступительных экзаменах. Пришлось сделать пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться и напомнить себе, что Селениум Крегс — милейший человек. Вот Соррус — да, был злобным стариканом. Хорошо, что его уволили через месяц после того, как адептка Ики примерила школьную форму.
Дождавшись, пока госпожа Нора ушла, а директор сделал первый глоток, Мериам начала расспросы.
— Господин директор, а правда, что магические перстни сами выбирают хозяев?
— Если не сделаны для конкретного человека, то да. Необходимо обладать определенными способностями, либо нужной кровью.
— То есть кольцо не покажется абсолютно любому человеку?
— Когда как. Если спит, то может.
— Оно пришлось прямо по руке, — прошептала Мериам.
— Да? — заинтересовался директор. — Занятно! Признало хозяйкой. Покажите!
— Я его потеряла, — обреченно вздохнула адептка.
— Значит, кольцо нашло кого-то сильнее. Возможно, оно спутало вас с настоящим хозяином. Просто так магические перстни не пропадают. Их либо крадут, либо они уходят. Между вами наладился контакт?
— Кажется, — Мериам не была уверена. — Вроде, оно даже мне помогло…
— Девушка, присмотритесь к своим предкам, — подмигнул директор. — И впредь показывайте мне подобные находки. Редко в наше время кто случайно находит магические кольца, их принято передавать по наследству.
Адептка отхлебнула немного чая и перешла ко второй части разговора. Очень осторожно, стараясь не говорить дурного, поведала о предвзятости Тревеуса Шардаша после недавнего случая и попросила защитить.
— О, не волнуйтесь, Мериам, Тревеус не преступник, а честный, добропорядочный человек. Вам показалось, приняли строгость за угрозу. Не сердится он на вас, даю зуб дракона!
Адептка так не считала, но спорить не стала. Собственному внутреннему голосу она верила больше, нежели даже директору.
Готовя домашнее задание, Мериам припоминала всех родственников. Никто из них особых высот в магии не достиг, с демонами не дружил. Из темных — только оборотни, и то светлые. Да, вот такой парадокс — светлые темные, то есть те, кто уже не охотится по ночам, не обрастает шерстью в полнолунье, не бродит по кладбищам, поднимая нежить тоскливыми руладами. Тех опасных, диких, оборотней истребили, а в жилах оставшихся текла условная кровь нечисти. Мать Мериам, к примеру, не умела перекидываться, от зверя остались только органы чувств. Одно слово — полукровка. У бабки зато сохранились когти и хвост. Последним, кто умел менять облик, был прадед. Жил он на отшибе, умением своим почти не пользовался.
Светлые оборотни контролировали процесс оборота, всегда оставаясь людьми. Темные же теряли разум под напором звериной сущности. Правда, чтобы жениться на любом оборотне, нужна невиданная смелость, потому как они существа нервные, легковозбудимые. Дед рискнул. С его-то характером — и не рискнуть! Такой бы и дикого оборотня приручил.
Отец — человек, все в его роду — люди. У деда, того, что маг, — тоже. Даже полукровок нет. Полукровки — вообще разговор особый. Их зачастую боялись больше, чем чистых оборотней. Все дело в смешении крови. Если оно гармонично, полукровка вырастет почти человеком, только чуточку сильнее, быстрее, агрессивнее, а если нет — жди беды. Как играла кровь в молодых полукровках мужского пола, знали все девушки, знали и боялись. Их ведь на людей тянет, а замашки звериные. Чего еще ожидать от слияния разных видов — только взрывоопасной смеси.
Часто полуровки несовместимых рас оказывались бесплодны, что несказанно радовало власти. Не будь этого, пришлось бы искусственно регулировать их количество.
Но все это никак не объясняло, почему кольцо с проклятием демонов выбрало Мериам. Или почувствовало четвертинку крови оборотня? Удовлетворившись этим объяснением, Мериам попыталась сосредоточиться на рунах, но в дверь постучали. Настойчиво постучали. Адептка открыла и замерла на пороге: своим вниманием ее почтил Тревеус Шардаш.
— Можно войти? — его глаза обежали комнату и удостоверились, что Инессы нет. Кажется, профессор обрадовался.
— Нет, — чуть слышно пробормотала Мериам, но Шардаш уже затворил за собой дверь и устроился на подоконнике спиной к свету.
— Я просил вас придти, — с укором напомнил он. — Я не разбрасываюсь такими приглашениями, равно как и извинениями перед адептами.
Мериам на всякий случай не отходила от двери: вдруг снова применит какое-то заклинание?
-Вы так упорствуете, адептка Ики. Стоит ли?
Мериам молчала, потом не выдержала и заявила, что уходит.
— Я действительно не планировал причинить вам вред, — вкрадчиво заметил Шардаш, легко сведя ее усилия открыть дверь на нет. — Ну же, адептка, посмотрите на меня. Я же чувствую ваше недоверие, ваш страх, ваши безмолвные обвинения.
— Что вам нужно, зачем вы меня преследуете? — не выдержав, напрямик спросила Мериам и, набрав в грудь побольше воздуха, закричала: — Помогите!
Крик оборвался бульканьем.
— Извините, Ики, вынужденная мера, — вздохнул Шардаш, убирая палочку. — Если бы вы не были столь любопытны… Но что есть, то есть. Предлагаю вместе пойти к директору и покончить с вашими домыслами.
Мериам насупилась, беспомощно прижимая руки к замолкшему горлу. В голове зрела уверенность, что проклятие таки настигнет Тревеуса Шардаша. Сегодня же Мериам достанет пару бутылок, принесет ребятам с Запретного отделения и добудет самое страшное из возможного. Профессор заслужил смесь несварения желудка и лихорадки.
Шардаш смотрел на адептку и с горечью не замечал ни проблеска веры себе. Она не сомневалась в его виновности, его доводы не убедили ее. А ему жизненно необходимо заставить Мериам все забыть. Можно, конечно, использовать сыворотку забвения, но тогда к нему нагрянет Белая стража — невозможно утаить побочные эффекты. Если бы Мериам Ики страдала рассеянностью, если бы не щелкала математические задачки, если бы отставала по всем предметам, если бы бродила по ночам, если бы… Словом, невозможно заставить человека забыть события частично, только целиком. Тут и человек заинтересуется внезапной амнезией, не говоря о магах. Первым под подозрение попадет именно Шардаш.
— Хорошо, простите, — профессор отвернулся и снова взмахнул палочкой, возвращая Мериам голос. — Если нужна помощь в лечении ушибов, могу приготовить мазь на основе змеиного яда. И давайте не будем враждовать.
Он сделал шаг вперед и протянул адептке руку. Помедлив, перевернул ладонью вверх. Мериам не спешила вложить в его руку свою. Прижавшись к двери, она недоверчиво поглядывала на Шардаша.
— Ну же, не упрямьтесь, — вкрадчиво настаивал профессор. — Сожалею, что напугал вас и был резок. Сами понимаете, ваши обвинения, обыски... Я сорвался, переборщил. Хотя, вы тоже хороши: планировали одарить проклятием!
Мериам не верила доброте его голоса, не верила ни единому слову, но протянула руку. Случайно бросив взгляд на пальцы Шардаша, адептка вздрогнула: перстень с розами пропал, профессор снял его.
Шардаш мгновенно ощутил напряжение Мериам и, проследив за ее глазами, понял, что она заметила. Тень набежала на лицо, но профессор промолчал, сохранив выражение раскаянья и добродушия. Осторожно пожав ладонь адептки, он ощупал больное запястье и попробовал подлечить, но Мериам не дала, попросила уйти. И профессор ушел, с горечью отметив, что адептка Ики оказалась вовсе не глупа и труслива. Если Шардаш не усыпит ее бдительность, повторится прежняя история.
Не удержавшись, профессор обернулся и глянул на Мериам. Сейчас, освященная закатным солнцем, она казалась огненным фениксом. Пламенем, которое сжигало былое спокойствие.
— Вас следует опасаться: у вас глаза оборотницы, — неожиданно произнес Шардаш. — Странно, что никто из окружающих этого не замечает.
— Я на четверть оборотница, — напомнила Мериам, обескураженная его словами. — И глаза у меня обычные, бурые.
— Уж поверьте, я знаю, какие глаза у настоящих оборотней, — рассмеялся профессор. — Как светлых, так и темных. Дело вовсе не в цвете и доле крови. Доброй ночи, адептка.
— Надеюсь, — он усмехнулся, — завтра вы не прогуляете мой урок и не принесете на него сердечки, книги и печенье.
Знакомая яркая вспышка — и Шардаш исчез.
Мериам знала: если маг использует пространственные заклинания, на то есть веская причина. В данном случае, судя по всему, Шардаш не желал, чтобы его видели у комнаты адептки. Так и есть — расслышал смех девочек, возвращавшихся с прогулки.
ГЛАВА 7
Мериам сидела в шумной таверне и в который раз перечитывала письмо, присланное матерью. Адептка не удержалась и попросила рассказать ее о предках: из головы все не шло кольцо.
Поворчав, гном Гримм отпустил Мериам час назад, но в Школу она идти одна побоялась, забежала к Инессе. Та подрабатывала в «Бравом петухе» и давно решила проблему ночных прогулок. Помимо постоянного ухажера, о котором Инесса туманно говорила: «С таким демон не страшен», ее частенько провожал повар. С плечистым парнем шириной с дверь никакой полукровка не подойдет.
Мать, как и ожидалось, чрезвычайно удивилась просьбе дочери, насторожилась и грозилась приехать, если та ввязалась в какую-то историю. Она подтвердила, что никаких демонов в роду не было, одни люди и светлые оборотни. В заключении прилагалась записка от деда, который советовал учиться, а не заниматься ерундой.
«Я лично проверил, на ком женился, — писал старый маг. — Про твоего отца и вовсе молчу: одни ведьмы, алхимики да охотники на нечисть. С такой биографией телохранителем к королю возьмут».
Мериам сложила письмо и убрала в карман. Перед ней стояла тарелка с сиротливой куриной ножкой. Инесса частенько кормила подругу за счет заведения, благо была на хорошем счету. Вытерев губы, адептка выглянула из закутка близ кухни — выступ стены защищал от ненужных взглядов. А их тут хватало. К примеру, неподалеку от стойки кутили тролли. Гуляли шумно, как и положено народу, превыше всего ценившего выпивку. Бывало, за ночь они спускали весь годовой заработок и засыпали лицом в пол. Приходилось вытаскивать их на улицу и складывать штабелями в канаве.
Однако Мериам опасливо косилась не на троллей, а на офицеров городской стражи, отдыхавших после тяжелого трудового дня. Они уже не раз порывались пригласить одинокую девушку к себе за стол, но адептку пока миловала удача. Страшно подумать, что Мериам тоже могла стать подавальщицей! Будто Мериам не видит, как их щиплют за филейные части, осыпают пошлыми комплиментами. Инесса как-то все это терпела, даже умела осадить, хотя сейчас, к примеру, пристроилась возле какого-то клиента и кивала в ответ на его пьяные излияния. Приглядевшись, Мериам поняла, что интерес подруги не бескорыстен: на столе лежали щедрые чаевые.
Хлопнула дверь, и в таверну ввалились новые посетители. Одного взгляда хватило, чтобы Мериам попыталась слиться со стеной и подумала, не разумнее ли сбежать. Маги на службе государству — люди особые. Иногда и не люди вовсе. Вот и сейчас интуиция адептки подсказывала, что один точно представляет опасность. Тонкий, высокий, весь в черном, прятал лицо в складках капюшона. И кого-то искал: взгляд незнакомца скользил по лицам.
— Можно с тобой познакомиться? — рука одного из офицеров таки легла на талию Мериам, приподнимая из-за стола. — Битый час на тебя смотрю. Такая красивая — и совсем одна.
— Я не совсем, у меня парень есть, — адептка решительно обозначила перспективы продолжения знакомства.
— Так здесь-то его нет, — резонно возразил офицер. — Ты не подумай, мы люди приличные, ничего такого не хотим.
Мериам бросила вопросительный взгляд на Инессу. Та нахмурилась и, подумав, кивнула. Ловко спрятав подаренные пьяницей монетки, Инесса собрала грязную посуду и поспешила принять заказ у вновь прибывших гостей.
Мериам вздохнула и позволила увести себя за другой стол. Если Инесса считает офицеров людьми надежными, можно и посидеть пару минут, чтобы потом сбежать в туалет.
Разговор крутился вокруг недавних убийств. Узнав, что Мериам адептка, новые знакомые поспешили завалить ее вопросами о методах уничтожения проклятий. Пришлось огорчить их и признаться, что этому на третьем курсе не учат.
Офицеры заказали еще вина, и Мериам пришлось выпить с ними. Ей не нравилось, что один из стражников придвинулся слишком близко и старался заглянуть за вырез платья.
— Мне пора, — пискнула адептка, когда рука офицера коснулась бедра. — Была рада познакомиться.
Мериам встала и тут же с визгом шлепнулась на колени к стражнику. Решив не ерзать и временно не возмущаться, чтобы не провоцировать, адептка терпеливо продолжала беседу с «живого стула». От офицера пахло спиртным, лошадьми и потом. Мериам кривила нос, но улыбалась: за ней наблюдали товарищи стражника.
Чужое дыхание щекотало кожу и закономерно закончилось поцелуем в шею. На память о нем осталось красное пятно у адептки и синяк под глазом у офицера. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Мериам вмиг оказалась на ногах и, переворачивая стулья, кинулась к кухне.
— А ну стоять, мы не договорили! — неслось ей вслед.
Топот ног свидетельствовал о том, что от офицеров девушки просто так не уходили. Не стоило соглашаться и пить с ними, ни к чему хорошему не привело бы. Оно и не привело.
— Попалась! — Мериам ухватили за шкирку. — А ты еще лучше, чем думал. Люблю таких девочек. Знаешь, как я их люблю?
— И знать не желаю, — буркнула адептка, развернулась и пустила в ход колено. — Проспитесь, господин, и осознайте всю мерзость своего поведения.
Согнувшийся пополам офицер придерживался иного мнения, выразив его нецензурно. Подоспевшие товарищи поспешили взять раскрасневшуюся Мериам в тиски, но завершить маневр не успели: помешал тот самый странный посетитель. Сценка с адепткой привлекла его внимание, заставила взглянуть на Мериам. Мгновенье — и он оказался рядом. Стражники тут же присмирели, тихо попятились обратно к столу, опасливо огибая незнакомца в капюшоне.
— Что-то розами запахло, — пробормотал один из офицеров. Странно, он будто протрезвел.
Когда мысли сложились в стройную логическую цепочку, Мериам уже неслась по темным улицам Бонбриджа. Она не замечала ни холода — пальто осталось в таверне, — ни острых камней мостовой, грозивших падением, единственной мыслью было скорей оказаться за стенами Школы.
«Проклятие роз» спокойно разгуливало по городу. Завтра найдут новые трупы.
Мериам боялась обернуться, спиной ощущая, что незнакомец следует за ней попятам. Может, это было всего лишь игрой воображения, но проверять не хотелось.
Почувствовав, что задыхается, адептка остановилась, в отчаянье огляделась по сторонам и метнулась к единственному источнику света — фонарю на крыльце какого-то дома. Желание скорей оказаться в безопасности привело к тому, что Мериам сбила с ног влюбленную парочку, самозабвенно целовавшуюся на пороге.
— Простите, я не нарочно. Можно немного посидеть в вашем доме? — Мериам поспешила встать с возмущавшейся ее наглым поведением женщины и отряхнула юбку. — За мной убийца гонится.
При слове «убийца» представитель сильной половины человечества подхватил спутницу на ноги и скрылся вместе с ней за дверью. Мериам услышала, как лязгнул засов, и в отчаянье закрыла лицо руками. Приступ паники продлился недолго. Адептка напомнила себе, что ученица третьего курса Ведической высшей школы не должна трястись как осиновый лист, а попробовать спастись. Положим, обезопасить себя от проклятия она не сможет, а вот предотвратить его наложение — вполне. Тут даже элементарное падение владельца кольца с розами в лужу поможет.
Мериам смело шагнула навстречу опасности, вскинула руки — и заметила, что у соседнего дома темнота какая-то неоднородная. Приглядевшись, адептка заметила два алых огонька. Они мигнули и исчезли.
Решимость бороться со злом тут же пропала, уступив благоразумию. По стеночке, стараясь не дышать, Мериам добралась до угла и, пожертвовав юбкой, перемахнула через забор. Приземление вышло жестким. Адептка сидела посреди клумбы и сцеживала воздух сквозь зубы: она приземлилась в самую гущу роз. «Преследуют они меня, что ли?» — со злостью подумала адептка. Поднявшись на ноги, Мериам наугад побрела по дорожкам и вышла к дому. В нем не горело ни окна.
Запах роз преследовал адептку и пугал тем, что не позволит вовремя заметить опасность. Ей и так казалось, будто сердце бьется чаще, чем надо. Как там говорилось — состояние влюбленности? Попробуй, разбери, чем вызвано странное волнение. Неужели прокляли?
Мериам забарабанила в дверь, моля, чтобы хозяева этого дома оказались сговорчивее. Запах роз, казалось, усиливался, пьяня и шевеля волосы дыханием смерти.
Наконец дверь отворилась, и на пороге возник полуодетый Саймос Лоопос — учитель защитной магии. Из-за его плеча робко выглядывала какая-то женщина.
— Ой, простите! — смутилась адептка, опустив глаза.
Как нехорошо получилось-то: влезла в сад любовницы преподавателя. Мэтр Лоопос не обрадуется, если станет известно, где он ночует. Чем все это закончится, Мериам прекрасно понимала, поэтому предпочла ретироваться в сад. За другим забором тоже есть люди, и они в Школе не преподают.
— Адептка Ики, что вы здесь делаете? — Лоопос поспешил стащить с вешалки плащ. Все же, учитель в исподнем не вызывает уважения. Его любовница и вовсе предпочла вернуться в спальню, шепнув: «Я тебя жду!».
Мериам густо покраснела и провела носком ботинка по доскам. Мысли в голове крутились сплошь в духе любимых романов: о том, что учитель прячет под одеждой. И о том, что у него наверняка оборотни в роду были, раз волосатый.
— Адептка, вас прислал директор? — Лоопос все еще надеялся получить ответ.
Мериам покачала головой:
— Меня всего лишь хотят убить. Но я пойду, не буду вам мешать. И никому ничего не скажу, обещаю!
Лоопос ухватил ее за руку и втащил в прихожую. Оглядел ночной сад и запер дверь. Плащ сполз на пол, обнажив татуировку дракона на крестце. Мериам непроизвольно ахнула: дракон шевелил крыльями и извергал иллюзорное пламя!
— Об этом тоже не распространяйтесь, — Лоопос мгновенно понял, что так восхитило ученицу. — И, адептка, пожирать глазами постороннего человека неприлично.
Мериам кивнула и поспешила отвести взгляд. Вспомнилось, как на первом курсе девчонки гурьбой бегали в душевую, смотреть на учителей. Адептка Ики тоже участвовала в увлекательной прогулке, закончившейся дружным нарядом на кухне и выговором перед всей школой. Самое обидное, что разглядеть тогда почти ничего не удалось. А теперь вот они, девичьи мечты! Только тогда, в семнадцать лет, ожидания и волнение было иным, сейчас просто интересно.
— Рассказывайте, что вы за воротами Школы в ночное время делаете? — Лоопос обернулся в плащ и отрегулировал освещение в прихожей. Мериам заморгала: привыкла к темноте. — Вроде, приличная девочка… В гости ходили?
Адептка предпочла кивнуть, не углубляясь в подробности. Какая разница, где ее тот незнакомец заприметил: в таверне или на улице.
— Там еще двоих убили, — прошептала Мериам, опасливо косясь на дверь. Ей вдруг жутко захотелось пить, но попросить адептка стеснялась. — Проклятием. Я тоже чувствовала запах роз…
Лоопос нахмурился, ухватил Мериам под руку и поволок в гостиную. Она тут же озарилась ярким светом.
Уложив адептку на диван, Лоопос осмотрел ее зрачки, пощупал пульс и спросил, что она чувствует. Мериам сказала, что ничего, кроме страха и жажды.
— Вы уверены, что вас прокляли? — пальцы учителя то сжимались, то разжимались. В волнении он, хмурясь, беззвучно шевелил губами. — Тем самым проклятием? Откуда вы вообще о нем знаете?
Мериам не выдала учительницу риторики, солгала, что прочитала в книге. Потом подробно изложила все, что видела и слышала, умолчав, что офицеры приставали к ней в таверне. С каждым словом Лоопос хмурился все больше.
— Так, лежите, — наконец изрек он. — Я сейчас оденусь и вернусь. Если проклятие существует, оно уже проявится. Увы, Мериам, снять его не смогу, но попытаюсь отследить источник.
— Нет, — заметив страх в глазах адептки, поспешил добавить Лоопос, — вы не подумайте, мы сделаем все возможное… И я, и директор, и Матисса, и Тревеус… Если почувствуете что-то странное, кричите.
— Ваша дама, наверное, жутко злится на меня, — пробормотала Мериам, уткнувшись лицом в обивку дивана. — Проклятие все равно смертельное, я пойду…
— Вы в своем уме, адептка Ики! — Лоопос ухватил ее за плечи, заставил сесть и развернул лицом к себе. — То есть я, по-вашему, должен заниматься… личными делами, пока вы умираете под каким-то забором? Ничего, не обидится моя дама, чаем вас напоит.
Мериам закатила глаза: она прекрасно знала, что и в каких выражениях подумает о ней любовница учителя. Если бы ее парня выдернули из постели посреди страстной забавы, она бы точно не готовила дерзкой девице чай.
Адептка кашлянула и заверила, что прекрасно посидит здесь часок-другой, а уши заткнет. Лоопос ведь сам говорил: если прокляли, то она живой труп, а если нет, незнакомец в дом не сунется. Не идиот он, мага почувствует.
Лоопос промямлил что-то, вроде: «Располагайтесь как дома, я скоро вернусь», и скрылся из виду. Мериам слышала его шаги на лестнице, капризный женский голосок: «Сколько можно? Я успела соскучиться» и скрип то ли двери, то ли кровати. Далее адептка честно сдержала обещание, хотя нет-нет да посматривала на поток.
Мериам не помнила, как уснула. Разбудили ее голоса. Открыв глаза, адептка поняла, что ее несут по коридорам Школы.
— Всем преподавателям собраться в моем кабинете! — прогремел где-то рядом командный голос Селениуа Крегса. Мериам вздрогнула: до этого директор никогда так не кричал. Значит, случилось что-то страшное.
Адептка завертела головой, пытаясь понять, что происходит. Преподавательский коридор… Значит, с ней что-то не так. Прокляли. Но почему тогда Мериам не чувствовала никакой дурноты? Прошел минимум час — проклятие должно было уже подействовать.
Заерзав на руках у Лоопоса, адептка наконец добилась того, чтобы ей поставили на ноги.
— Что происходит? — учитель защитной магии казался ей самым словоохотливым из всех суетившихся преподавателей. — Война?
Лоопос покачал головой и посоветовал адептке запереться в своей комнате и никому не открывать до утра. Он вызвался проводить ее, «чтобы ничего не вышло». Озадаченная, Мериам просила объяснить, что стало причиной невиданного переполоха, поклявшись молчать. Учитель вздохнул:
— На территории Школы поймали постороннего. У него нашли шифрованную записку. Ее содержание наводит на мысль о преступной сети, опутавшей наше учебное заведение. Посему наш доблестный директор устраивает поверку преподавательского состава и учеников. Завтра все выяснится.
— Смотрю, — он улыбнулся, — проклятие обошло вас стороной. Счастливица!
Мериам и сама так думала. Смерть прошла рядом, впору помянуть духов и подарить им что-нибудь вкусненькое. Например, имбирный пряник в форме дракона — любимое лакомство детворы. К слову, о драконах…
— Мэтр, — шепнула Мериам, — а тот, с крыльями, он оберег, да?
Лоопос все понял и, стушевавшись, закашлялся. Зыркнул по сторонам и с укором напомнил:
— Я же просил, адептка! А то о вас тоже кто-нибудь что-нибудь узнает. Например, о том, что вы ночью гуляли одна, хотя это строжайше запрещено. Я это скрыл, но раз вам не дают покоя драконы… Да, по молодости. Да, не просто так. Специально для вас посвящу защитным изображениям целый урок. Теперь все, не видели вы ничего!
Мериам кивнула и хихикнула: нечасто ученикам удается смутить учителя. А дракон был красивый, она бы с удовольствием потрогала. Но, увы, нельзя.
— А он как на ощупь? — не успела прикусить язык Мериам.
— Адептка! — Лоопос стал пунцовым. Выровняв дыхание, он тихо поинтересовался: — Если вы таки удовлетворите любопытство, угомонитесь? Или вам и другие части тела интересны?
Мериам извинилась и заверила, что ничего такого трогать не собиралась, и вообще спрашивала чисто теоретически, потому как при сдаче экзаменов пригодится. Заварив кашу, она не знала, как ее расхлебывать. Право, чтение любовных романов не пошло на пользу, нужно налегать на другую литературу, а то конфуз за конфузом. Хорошо, хоть перед Саймосом Лоопосом опозорилась, он мужчина не мстительный, учеников любит, а если попался, скажем, Тревеус Шардаш?
— У меня два штрафных балла до отчисления осталось, не ставьте! — взмолилась Мериам. — Я вам за это все рубашки переглажу, на рынок буду ходить, домашние задания на «отлично» делать.
Лоопос страдальчески вздохнул, изрек: «Адептка, адептка, не тем местом иногда думаете!» и повел Мериам сквозь хаос коридоров и лестниц.
На лицах преподавателей читалось беспокойство. Они прочесывали учебные и жилые корпуса, а потом ручейком стекались к лестнице, ведущей на административный этаж. Лоопос явно чего-то недоговаривал, чтобы не сеять среди учеников панику.
Захлопнув за Мериам дверь, учитель защитной магии скрылся. Адептка попыталась проследить за ним, но не смогла: заклинание заблокировало комнату.
— Я уже пыталась — никак, — донесся из-за спины голос Инессы. — Только вернулась, когда все началось. Меня привратник под локоток подхватил и сдал на руки Идти. Адептам запрещено ходить одним по территории Школы, представляешь!
Мериам кивнула и с ногами забралась на кровать рядом с подругой. Та не успела переодеться, так и сидела в сером платье подавальщицы.
— Ты… — голос Инессы дрогнул. — Ведь это не ты их так, верно?
— Забвение роз, — прошептала Мериам, без труда догадавшись, о чем идет речь. — Его наслало существо в черном плаще. Не человек, Несс!
Она вцепилась в руку подруги и трясла ее, повторяя: «Не человек!». Инесса обняла ее, теперь они дрожали вместе.
Когда приступ страха миновал, Инесса рассказала о том, что произошло в таверне после побега Мериам, и призналась, что тоже сбежала:
— Белую стражу позвала и дала деру. Какие там деньги, какая работа, если по Бонбриджу смерть бродит, оборотни завывают!
— Какие оборотни? — вздрогнула Мериам.
— Не знаю, но так мог выть только темный оборотень. Кровь в жилах стыла!
Подруги боялись погасить свет, так и заснули, рискуя спалить комнату. Впрочем, так поступили не только они, а половина школьного общежития. Другая половина безуспешно боролась с поставленными учителями на двери заклинанием. Взломать его никому не удалось, оно пропало само, с первыми лучами солнца.
ГЛАВА 8
С утра Мериам не хотелось вставать и куда-либо идти. Вчерашний кошмар еще отзывался сухостью в горле. Адептка не сомневалась, что убийца спокойно бродит по улицам в поисках новых жертв. Выбор последних наводил на определенные выводы. Если ей не изменяла память, покойные — сплошь мужчины, застигнутые при совершении неблаговидных действий. Конечно, Мериам не вдавалась в подробности, не проверяла, убивали ли женщин, но внутренний голос настойчиво шептал, что офицеры погибли из-за нее.
Инесса клялась, что слышала вой оборотня. Мериам была склонна ей верить: чьи тогда глаза мелькнули на улице? У собак таких не бывает, алый — цвет нечисти. Темной нечисти, потому как глаза светлых оборотней блестят по ночам зеленым.
Заставив себя встать под теплый душ, адептка переоделась в школьную форму и направилась в столовую. Дойти спокойно не удалось: откуда ни возьмись, появилась госпожа Идти, куратор младших курсов, и велела всем построиться парами. Адепты заворчали, не желая идти, словно дети.
— Хорошо, тогда вообще никуда не пойдете, — крутанулась на каблуках Энке Идти.
Она предпочитала мужскую одежду, благо преподаваемый предмет — физическая подготовка — обязывал к подвижности. Ее Энке было не занимать: как-никак, полукровка, но не из оборотней, а орков. Отсюда и мужеподобная фигура, и красно-рыжие волосы, торчащие в разные стороны. Представить такую даму в платье могли только отчаянные романтики. Вот и сейчас госпожа Идти предстала перед учениками в облегающих штанах для верховой езды и простой серой рубашке с расстегнутым воротом. Волшебная палочка заткнута за пояс. Странно, но небрежное ношение столь важной вещи ни разу не закончилось для учительницы плачевно.
Адепты дружно вздохнули и покорно взялись за руки.
Глядя на широкую спину госпожи Идти, Мериам гадала, какие еще перемены их ожидают. Вокруг подозрительно тихо, даже Идти, которая всегда любила поболтать, даром что на лицо страшная, сжав губы, печатала шаг. Будто не Школа, а военное заведение. Не выдержав, Мериам потащила подругу во главу колонны, поближе к куратору. Инесса едва поспевала за ней, гадая, отчего соседке так не терпится оказаться в столовой и на уроке зельеварения. Что-то не замечала она у Мериам любви к лягушачьим лапкам и хвостам ящериц.
— Госпожа Идти! — запыхавшись, окликнула адептка.
Куратор обернулась и удивленно глянула на нее:
— В чем дело, Ики?
— В Школе особый режим ввели, да?
— Директор сам потом скажет, — буркнула Идти. — Не задавай вопросов, просто иди.
— Госпожа Идти, — не унималась Мериам, — это из-за убийств и проклятия?
Куратор остановилась и сверкнула разными глазами: один желтый, другой зеленый. Шумно втянув в себя воздух, она ухватила адептку под руку и поволокла по коридору, бросив ошеломленным ученикам:
— Всем строем в столовую. Не расходиться! После — в актовый зал. Через пять минут вернусь, проверю.
Мериам отчаянно сопротивлялась, но руки у Идти — что тиски. После таких объятий синяки останутся.
— Куда вы меня ведете? В чем я провинилась?
— Любопытная очень и болтаешь много. Господин директор велел всех к нему поодиночке приводить, с тебя и начнем.
Мериам вспомнила, что вчера Лоопос говорил о допросе адептов, но предполагала, что все будет происходить иначе. Да и выглядело так, будто она совершила какой-то проступок. Даже позавтракать не дали…
— Госпожа Идти, можно хотя бы булочку с чаем? — взмолилась адептка, вцепившись в перила лестницы. — Я честно-честно сама к господину директору схожу.
— Вообще-то он тебя еще ночью видеть хотел, — улыбнулась Идти, — но мы отговорили: пущай девочка поспит. А поесть…
Куратор деловито ощупала стену, на что-то надавила. Камень задрожал, застонал и растекся в обе стороны, образовав проход. За ним оказалась небольшая лестница и дверь. Загадочно подмигнув, Идти поманила за собой Мериам.
За дверью оказалась уютная кухонька, в которой мирно завтракала странная компания. За круглым столом примостились школьные призраки. Перед ними дымился кофейник. Неведомым образом умудряясь наполнить чашки, духи отправляли их в рот. Мериам во всех подробностях видела, как жидкость скользит по прозрачному пищеводу и падает в желудок. У одного призрака данный орган наполнился наполовину, у второго жидкость плескалась на самом дне.
При виде адептки духи всполошились, спеша прикрыться руками. Особи женского пола и вовсе завопили: «А, мы же голые!». Раз — и прозрачные желудки лопнули, обдав Идти и Мериам горячим кофе. Куратор погрозила духам пальцем и плюхнулась на ближайший табурет, вытянув ноги. Хлопнув в ладоши, она крикнула:
— Завтрак, Тоби! Мне яичницу с ветчиной, тост с медом, пирожок с капустой и чай на травах. Побольше Мелисы. Девочке, — Идти покосилась на Мериам, до сих пор не решившую, как вести себя в подобной ситуации, — овсяную кашу с яблоком, булочку и чай. Обычный. Ики, ты сколько ложек сахара кладешь?
— Две, — пролепетала Мериам, обошла лужу кофе и осторожно присела на свободное место.
Призраки разлетелись, кляня преподавателей и адептов, которые не дают спокойно поесть. Остался только Серый Том. Он чинно пригладил волосы, отвернулся, будто одеваясь, и явился взору уже в привычном обличии без анатомических подробностей. Идти махнула рукой, и дух с готовностью завис рядом, что-то нашептывая ей на ухо. Куратор внимательно слушала и кивала.
В это время на столе возник накрытый полотенцем поднос.
— Приятного аппетита! — пожелал высокий голосок. Таким говорят маленькие дети.
— Спасибо, Тоби, — отозвалась Идти, стащила с подноса полотенца и с жадностью принялась орудовать вилкой.
— А ты что не ешь? — с набитым ртом спросила она, пододвигая Мериам тарелку с кашей. — Тоби хорошо готовит, лучше матушки Утойке.
— Тоби — это кто? — адептка взялась за ложку попробовала — вкусно. Не на воде сварено, на молоке.
— Тоби — это я, — пискнуло зеленое ушастое существо размером с кошку. Оно гордо взирало на потерявшую дар речи Мериам. Похоже, комплексами по поводу роста Тоби точно не страдал.
— Ага, наш верный помощник и друг, — Идти наклонилась и потрепала Тоби по голове. Тот довольно зажмурился и пробормотал, что рад служить, как и многим другим поколениям преподавателей. Ниссе, или домовые, как их привыкли называть люди, живут долго, так что Тоби не хвастался.
Мериам и не подозревала, что в Школе бурлила втора, тайна жизнь, в которую посвящены только учителя. Подумав, решила молчать о призраках и Тоби. Если адептам об этом не говорили, на то есть причины.
После завтрака Тоби мгновенно убрал со стола и положил в сумку Мериам тянучку. Ее адептка нашла после, когда доставала тетрадь.
Идти, как обещала, доставила адептку к директору, только воспользовалась нестандартным путем. Встала, взмахнула палочкой и по иллюзорной лестнице через камень и штукатурку, игнорируя законы природы, провела Мериам в нужный кабинет. За время пути адептка успела узнать, из чего сделаны школьные перекрытия и какова толщина стен. Заодно одним глазком глянула на классы старших курсов.
Госпожа Нора с головой зарылась в какие-то бумаги, но сообщила, что директор ждет.
— Ну, я побежала, — Идти ретировалась с порога Крегса, даже не удосужившись постучать. — Итак задержалась дольше, чем на пять минут, придется пробежаться.
Раз — и куратор исчезла. Мериам с завистью проводила ее взглядом. Интересно, сколько нужно учиться, чтобы уметь так вольно обращаться с пространством? Вздохнув, адептка поскреблась в дверь и, получив разрешение, вошла.
Селениум Крегс вертел в руках обрывок листа бумаги и с глубокомысленым видом изучал его. При появлении Мериам директор на время оставил свое занятие. Сухо поздоровался и попросил сесть. Судя по выражению лица Крегса, разговор обещал быть сложным, хотя адептка не могла припомнить за собой ни одной новой провинности. Вряд ли Лоопос пожаловался на излишнее любопытство адептки.
Мериам заняла пустующий стул, с горькой усмешкой подумав, что скоро место станет привычным. Директор протянул ей потрепанный лист:
— Это что, адептка Ики?
Мериам посмотрела на засаленное нечто, раньше бывшее печатной страницей, взяла в руки и ахнула: это же начало четвертой главы любовного романа! Того самого, с сердечками, окончившего свои дни в канаве по милости Тревеуса Шардаша. Но как он оказался у директора?
— Итак, что это такое, адептка? — повторил вопрос Крегс. Как бы невзначай он положил на видное место волшебную палочку.
— Моя книжка, — растерянно протянула Мериам, осторожно положив лист обратно на стол. — Я ее читала, а мэтр…то есть господин Шардаш отобрал и выбросил. Это ведь не преступление, господин директор, — читать любовные романы.
— Конечно, — странно, но директор не улыбнулся, достал блокнот и потер виски. — А вот заниматься подобными вещами…
Взмах волшебной палочки — и на стол спланировал исписанный мелким почерком лист.
— Вот, взгляните и сравните.
Ничего не понимающая Мериам нахмурила лоб и потянулась за вторым клочком бумаги. Она надеялась увидеть связный текст, но обнаружила обрывки фраз из той самой злосчастной четвертой главы. Их намешали, сотворив абракадабру. Однако взгляд Крегса говорил о том, что за такой набор букв легко отчислят даже с последнего года обучения.
Мериам отложила оба листа и недоуменно глянула на директора. От нее ждали ответа, но адептка ума не могла приложить, какого.
— То есть вам не знаком этот предмет? — Крегс встал и навис над Мериам. Та невольно съежилась, но взгляд не отвела.
— Почерк не мой, господин директор.
— Знаю. Это писал мужчина. Тот самый мужчина, который сидит сейчас в тюремных застенках.
Мериам окончательно перестала что-либо понимать. Какой мужчина, какие застенки?
— Так что? — продолжал настаивать директор.
Адептка развела руками:
— Ничего. Вы меня в чем-то обвиняете, а я даже не знаю, в чем. Скажите, господин директор, что я такого сделала? Что книгу читала, призналась, за нее уже штрафные баллы начислили. Но больше ничего!
Директор не поверил. Скрестил руки на груди и напомнил, что чистосердечное признание облегчает участь.
— Адептка Ики, я ведь помочь вам хочу…
Губы Мериам дрогнули, а сознание услужливо выдало череду картинок: магические путы, дюжина солдат Белой стражи, конвоирующей ее по улицам Бонбриджа в места не столь отдаленные — замок Эколь. Оттуда никто и никогда не возвращался. Сбежал, правда, когда-то давным-давно один маг, но на него невозможно было смотреть без жалости. Бедняга выжил из ума и начисто лишился дара.
Всхлипнув, Мериам еще раз заверила, что чиста перед законом и согласна пройти любую проверку.
— А как же тавиока? — директорский голос стал еще суровее. Вот тебе и добряк-Креггс! Безусловно, абы кого директором не назначат. — Мериам, не испытывайте моего терпения, не заставляйте применять к вам «Всевидящее око».
Адептка судорожно глотнула и вместе со стулом начала медленно пятиться к двери. Как бы она сейчас хотела оказаться Тоби и раствориться в воздухе! О «Всевидящем оке» Мериам слышала на Общей теории магии. Само заклинание и противодействие ему изучали на старших курсах, но, судя по страшным абзацам учебника, маг широкого профиля не смог бы ему противостоять. Что уж говорить об адептке третьего курса!
«Всевидящее око» — все равно, что сыворотка правды. От него нельзя ничего утаить, даже собственные желания. Использующий заклинание увидит всю подноготную, влезет в душу, оставив на память жуткую мигрень. А если не станет церемониться, то наградит потерей памяти.
— Мериам, я не хотел вас пугать, — при виде неподдельного страха ученицы тон директора смягчился. — Просто не у одного меня возникли вопросы. Вы якобы слышали, как Тревеус… мэтр Шардаш разговаривал с неким человеком, которого тайно провел в Школу. Якобы продавал ему контрабандный яд. Ваша же книга использовалась для шифрования записок. Тот вырванный из романа лист нашли у преступника. Его задержали вчера в парке. Он шел к кому-то, но… Шифрованная записка, найденная при нем, свидетельствует о том, что в Школе у него был сообщник. Тот человек, Мериам, планировал убийство короля!
Адептка широко распахнула глаза. Ее сначала бросило в жар, а потом сразу в холод. Не контролируя себя, Мериам дрожащими пальцами расстегнула ворот платья. Зубы отбивали дрожь.
— А еще в городе продолжаются убийства, и вы непосредственно связаны с ними. Мы проследили ваш вчерашний путь — он весь усеян трупами. Вы интересовались «Забвением роз» — все жертвы пали от этого проклятия. Много совпадений, не правда ли?
— Неужели вы думаете, что я…
Адептка не договорила. Тяжесть пережитого разом навалилась на нее, в единый нервный клубок сплелись события в комнате Шардаша, ночные убийства, охота на нее неведомого злодея, обвинения в преступлениях, невозможность доказать свою невиновность, страх лишится памяти, ужас предстоящей боли — слишком много для хрупких женских нервов. Посланных им испытаний хватило бы на год, а тут они комом обрушились за пару дней. Не успевала Мериам опомниться, успокоиться, как судьба тут же наносила новый удар. Результат был закономерен: сработала старейшая защитная реакция организма.
Слезы брызнули из глаз адептки. Мериам упрямо терла их кулачками, но нос продолжал хлюпать, а веки — краснеть.
Директор вздохнул, убрал волшебную палочку и попытался подсунуть адептке стакан воды. Та не смогла сделать ни глотка. Крегс предпринял еще одну попытку, на этот раз с успокоительной пластиной — с тем же результатом. Растеряв всю свою суровость, директор опустился на корточки рядом с плачущей адепткой и принялся ласково убеждать, что никакой Белой страже ее не отдаст.
— Хотите чаю? — растерянно предлагал Крегс. — А пирожное? Вкусное такое свежее пирожное. Шоколадку? Минус один балл за год? Мериам, ну хватит плакать, я не собирался вас напугать. Ну же, пожалуйста!
Мериам мотала головой и отворачивалась. Нет, она хотела успокоиться, но не могла. Кончилось тем, что директор, вздыхая, усадил ее себе на колени и принялся укачивать, как ребенка. Впрочем, Мериам и была для него ребенком, как и прочие адепты. По возрасту многие ученики ему во внуки годились.
Рыдания Мериам постепенно сошли на нет. Сконфуженная адептка вскочила, извинилась за истерику и сбивчиво рассказала все, что знала о проклятии, контрабанде и кольце. Чем больше она говорила, тем выше взлетали брови Крегса.
— Где вы его видели, повторите? — задумавшись о чем-то, переспросил он, когда Мериам умолкла.
— У мэтра Шардаша. Он сказал, что кольцо принадлежит ему. Накричал за то, что вам о тавиоке сболтнула, а потом извинился.
— Очень интересно, — сцепил пальцы директор, потянулся к волшебному шару и, вспомнив о присутствии адептки, добавил: — Ступайте, Мериам. Если будет нужно, я вас позову.
ГЛАВА 9
Ученики не обрадовались мерам, введенным администрацией, но выбора у них не было. Отныне им запрещалось без письменного разрешения директора покидать территорию Школы и поодиночке ходить по парку. Мериам, впрочем, и так не жаждала покинуть относительно спокойные стены учебного заведения, все свободное время проводя с учебником по защитной магии и монографией о проклятиях, которую упросила дать Лоопоса. Тот взял с нее слово жизни — нерушимую клятву даже для темных, если, конечно, они смертны, — что адептка не воспользуется ни одним проклятием. Она и не собиралась, просто хотела как можно больше узнать о «Забвении роз». Увы, найденные сведения лишь подтверждали худшие догадки. Не снимаемое внеуровневое проклятие смерти. Насылается исключительно темными или хотя бы квартеронами — темными с четвертью человеческой крови. Необязательно демонами. Это стало открытием, но монография тут же сделала поправку: представитель высшей разумной темной расы с высокой долей крови демонов. Впрочем, практически все темные, так или иначе, связаны с демонами.
Мериам интересовало так же заклинание призыва. Если кольцо когда-то выбрало ее, из-за примеси крови оборотней перепутав с хозяином, есть шанс приманить его обратно. Если Мериам вернет перстень, прекратятся смерти в Бонбридже.
Инесса, с которой адептка поделилась своими догадками, высказала предположение, что Мериам и неизвестный убийца чем-то похожи.
— Так, демонов в роду у тебя не было, — вслух рассуждала она, — значит, оборотни. Это тоже высшие разумные темные.
— У меня светлые, — напомнила Мериам и, вспомнив, одарила себя рукой по лбу. Какая же она идиотка! Конечно же, все сходится — алые глаза! С чего она взяла, что хозяин кольца — демон? Именно оборотень шел тогда по ее следу, именно оборотня слышала Инесса. Только было одно «но»: темный оборотень не мог войти в таверну «Бравый петух», да и вообще бродить по улицам Бонбриджа. В главные ворота города замурован артефакт, легко выявляющий в путнике нечисть. Копии такого же артефакта, сделанные по специальному заказу самим Магистром магии, замурованы в толще других ворот. Оставался только один путь — порт, но ведь стража не без глаз. Тот нечеловек пришел в компании, а группу подозрительных личностей обязательно проверят.
Тем не менее Мериам решила поделиться своими догадками с директором. Только сделать это будет непросто.
Адептка вся извелась на «Прикладной демонологии». Сегодня приболевшего Томаса Гаута — поговаривали, что бедняга просто напился — заменял Тревеус Шардаш. Увидев его, входящего в класс, Мериам едва не залезла под парту. Однако Шардаш, скользнув взглядом по взволнованным лицам, ничем не выделил адептку, и Мериам вздохнула свободнее. Безусловно, проку от занятий с профессором куда больше, нежели с Гаутом. Шардаш владел предметом в совершенстве, натаскивая учеников старших классов на борьбу со всем, что движется. Вот и теперь, бегло просмотрев план занятия, он полностью изменил его:
— Тема урока: «Низшие темные существа». Кто сходу назовет мне по два живых и мертвых, получит плюс балл на экзамене у Гаута.
Взметнулось несколько рук. Увы, большинство ошибалось, приписывая к темным существам умертвий и нежить.
— Кладбищенский пантеон — тема отдельная, — усмехнулся Шардаш, присев на край стола. Лениво взмахнул рукой, добавив движение волшебной палочки, и класс ахнул, а затем завизжал, устремившись к выходу.
Профессор хохотал, наблюдая за бегством учеников от иллюзии василиска, а потом заметил, что с такими нервами даже предсказания делать нельзя.
— По местам! Открыли тетради, — командный голос Шардаша водворил беглецов обратно за парты. — Третий курс, а как малые дети! Учтите, в следующем году попадаете в мои руки, а я не Идти, мигом отчислю за профнепригодность.
— Но мы же не боевые маги! — обиженно буркнул Ловес, потирая ушибленную о лавку ногу. — И мы не на Запретном отделении учимся.
— Конечно, — обернулся к нему Шардаш и смерил взглядом, — там бы вы и недели не выдержали. Скажите-ка, адепт Огли, а деньги вы как зарабатывать будете? На государственную службу трусов и неумех не берут, а с частной практикой протянете ноги. Вы даже мышьяк от цинианида в чае отличить не способны!
Ловес засопел и, покраснев, уткнулся носом в тетрадь.
— Итак, продемонстрированный василиск, — продолжил занятие профессор, — один из представителей низших темных существ. Живых низших темных существ. Как пример неживых — вурдулаки. Не путать с вампирами: те неживые, но высшие. А теперь дружно закрыли рты, перестали шуршать фантиками и пытаться попасть в меня сгустком воздуха — два штрафных балла гарантирую, и записали хоть что-нибудь. Мне, конечно, все равно, но бутылка вам сдать Гауту не поможет. Да, адепт Маноре, я ваш шепот очень хорошо слышу, перейдите на письменное общение.
Мериам удивленно глянула на проштрафившегося одноклассника: тот сидел далеко от доски, на предпоследнем ряду. То ли акустика в классе отменная, то ли у Шардаша исключительно тонкий слух.
Заскрипели перья, записывая под монотонную диктовку профессора определение и классификацию низших темных. Затем начали подробно разбирать основных представителей групп, подробно останавливаясь на способах обнаружения и нейтрализации.
— Так, как убить, я только расскажу, без практики. Получите волшебные палочки, начнете отрабатывать навыки, — Шардаш встал и размял пальцы, оглядел класс и поинтересовался, есть ли добровольцы.
Ученики притихли: никому не хотелось на своей шкуре испытать заклинания.
— Убийства учащихся запрещено законом, — усмехнулся профессор. — А жаль! Смелее, вашей жизни и здоровью ничего не угрожает. Всего лишь будем отрабатывать обнаружение. Или вы даже обманных чар боитесь?
Тут же взметнулась вверх рука Патриции. Ее проводили смешками: желает подлизаться к учителю.
Шардаш поставил Патрицию перед доской. Класс на мгновение заволокло туманом, а когда он рассеялся, адептки на месте уже не было.
— Кто найдет ламию, тому мое спасибо, — хмыкнул профессор. Похоже, он не верил в умственные способности учеников.
Мериам вместе со всеми заозиралась по сторонам, а потом заметила на третьем ряду незнакомую красивую девушку. Определенно, раньше такая с ними не училась.
— Правильно смотрите, Ики, — раздался над ухом голос Шардаша. — Молодец. Не сомневался, что ламию найдет особа женского пола, потому как мужской думает совсем о другом. Уверяю, от такой дамочки лучше держаться подальше, а то заработаете могилу вместо приятного любовного приключения. Ламии заманивают людей и лишают их жизненных сил. Мужской силы, кстати, тоже.
Пристыженные адепты дружно отвернулись от Патриции в облике ламии.
— По-хорошему, морок должен быть обнаженным, но как-то жалко честь адептки Колеор.
Теперь краской залилась Патриция-ламия.
— Итак, что мы имеем? — Волшебная палочка Шардаша постукивала по парте Мериам. — Змее-человеческий гибрид. Вот такой.
И Патриция преобразилась в женщину-змею с целомудренно задрапированной грудью.
— Это если ламия сыта, не ждет вас в гости, либо явилась женщине, которую можно и без соблазнения выпить. Сразу оговорюсь: еды в особах прекрасного пола меньше, так что возрадуйтесь, вами закусят в последнюю очередь.
Мериам почему-то радоваться не спешила, оценивая размеры зубов и когтей чудовища.
— Тут все просто, даже слепой поймет, — продолжал профессор. — А вот если явится вам красотка, сложнее. Обращайте внимание на две вещи. Даже на три. Во-первых, красивые девушки просто так к вам липнут не будут, какими бы покорителями сердец вы себя ни считали, — женская половина класса дружно прыснула. — Неразборчивость в связях, адепты и адепки, ведет не только к болезням, но и к преждевременной смерти. Попутно просто от случайных друзей и подруг можно схлопотать проклятие и лишиться кошелька. Так что распахиваем глаза шире и думаем головой. Во-вторых, ламии излучают особые флюиды, вызывающие физическое влечение. Они манят к себе, будто за веревочку тащат. В-третьих, у них глаза неестественного цвета и не моргают. Чем убить? Любым заклинанием выше третьего уровня. Например, «Спиралью». Целиться в голову. Так, с ламиями все, это самое простое.
Значит, ламия им уже по силам, подумалось Мериам, потому как на третьем курсе изучали заклинания четвертого уровня. Но «Спираль» для палочки и пятого уровня.
По воле Шардаша Патриция обретала облик то того существа, а адепты запоминали его отличительные признаки.
Урок пролетел незаметно. В конце, когда все уже побросали тетради в сумки, Мериам решилась поднять руку:
— А можно спросить о высших темных существах?
— Можно. Только с чего вдруг вас потянуло учиться? Книжки кончились?
Адептка промолчала, не стала напоминать об отметках по другим предметам и, прижимая к животу сумку, протиснулась к учительскому столу. Сердце громко стучало, от страха вспотели ладони, но Мериам все равно задала вопрос:
— Темные оборотни схожи с демонами?
Шардаш нахмурился, а потом ответил утвердительно:
— Да, это близкие ветви. Вы тоже, хоть и не демоница, храните частичку их наследственности. Досталась она вам именно от оборотней. Темные или светлые, тут не играет роли: предки всех высших темных — родственники. Светлые подвиды — результат мутации видов. Такое объяснение вас удовлетворит?
Мериам кивнула и, случайно бросив взгляд на руку профессора, заметила, что на ней нет перстня с розами. Вообще никаких украшений, кроме неприметного латунного кольца с рунами, которые носили все преподаватели Школы. Странно. У Шардаша точно был еще какой-то перстень. У любого мага его уровня был.
— Что-то еще? — профессор перехватил ее взгляд. — И, кстати, с чего такая любовь к оборотням?
Шардаш прищелкнул пальцами, и в его руках оказался потертый журнал Томаса Гаута. Послюнявив палец, профессор пролистал пару десятков страниц и недовольно пробормотал: «Тут все винные лавки Бонбриджа! Ладно, третий курс, маги широкого профиля… Три плюса на весь класс. Негусто! Ики, на мои вопросы отвечать не надо, не?».
Мериам, уже успевшая повернуться к Шардашу спиной, с первого раза не расслышала вопроса, но профессор повторил его в категоричном тоне:
— Адептка Ики, извольте отвечать на вопросы. Я вас никуда не отпускал.
Мериам сжала ремень сумки и соврала, что готовится к контрольной и прослушала материал.
— Врете, — безапелляционно заявил Шардаш. Его глаза, казалось, просверлят в ней дыру. — Маг должен уметь скрывать подобные вещи. Не отпирайтесь: вас выдает дыхание, мимика, напряжение мышц. Ладно, ступайте, мне некогда.
Яркая вспышка ослепила адептку, и профессор исчез. Проговорив с Мериам половину перерыва, он воспользовался нетрадиционным средством передвижения, чтобы успеть заскочить в учительскую.
ГЛАВА 10
Капитан Белой стражи склонился над распростертым на полу телом и присвистнул: давненько в замке Эколь так не убивали. Точнее, подобным образом здесь никогда еще не убивали да еще всю смену. Трупы показывали, как двигался преступник: от ворот до подземелья. Только как, поглоти его Мрак, он сумел бескровно убить двадцать человек без единого звука, взломать магию замка, открыть зачарованный замок и проникнуть в камеру? Собственно, на пороге нее капитан и стоял, разглядывая двадцать первую жертву, ради которой все затевалось. Ее выделили среди прочих: закололи. Остальных поразила магия. Нет, не обычное смертельное заклятие, а проклятие. Вот и окончили стражники свои дни кто во время обхода, кто за столом, а кто и вовсе у выгребной ямы.
В кармане офицера смены обнаружили перстень с черным бриллиантом, его сейчас изучали маги, но капитан и так видел — такие носили аристократы и волшебники. Для прочих украшение слишком дорого. За какие такие услуги несчастный получил столь щедрый дар, оставалось загадкой, но капитан полагал — за нарушение должностной инструкции. Не иначе впустил преступника в замок, потому как при всем желании, даже с боем, проникнуть туда одному невозможно. Если, конечно, вы не Магистр магии.
Погибший узник добавил головной боли. Его не успели толком допросить, а, значит, заговор против короля остался не раскрытым. Вот и гадай теперь, кто сообщник типа, пойманного в парке Ведической высшей школы! Минус один заговор и минус одна контрабанда из списка раскрытых преступлений — плачевный итог. Кое-что, впрочем, установить удалось: яд, которым планировали отравить монаршую фамилию, приготовили из тавиоки. Трава была чистая, как в смысле отсутствия примесей, так и следов владельца.
Капитана интересовало, что преступник делал ночью в парке учебного заведения. Вряд ли планировал выкрасть что-то из библиотеки, а потому надлежало вторично с пристрастием допросить всех преподавателей, обслугу и адептов. Ведическая высшая школа слишком часто фигурировала в сводках за последний месяц — и вот опять…
«Забвение роз» благополучно шествовало по улицам, собирая все новые жертвы. Тот темный демоненок, которого они схватили, явно ни при чем.
Перевернув тело, капитан «Белой стражи» провел по губам покойного куском розоватого стекла: то мгновенно почернело.
— Подстраховался, — с досадой отметил офицер. — Смертельное проклятие. Если опять «розы», пора переводить город на осадное положение и устроить зачистку. Из двадцати двенадцать тоже «подарки» получили, только восьмерых десятым уровнем уложили. Пора на Запретное отделение наведаться: кого там вместо законопослушных подданных учат?
В дверном проеме показалась голова мага со значком государственного служащего на лацкане.
— Поднимайте всех по тревоге, капитан, — коротко прокомментировал он молчаливый вопрос офицера. — Тут орудовал маг. По совместительству — темный. Не человек. Мне ли объяснять, что он может натворить, если уже отправил во Мрак тридцать две жертвы.
— Тридцать одну, — поправил капитан.
— Тридцать две, — вздохнул маг. — Ваши женщину нашли… Проклятием ее.
Первая женщина. Значит, пол для убийцы значения не имел. А вот связь с заговором ясно вырисовывалась. Кто-то тщательно заметал следы.
— В Школу! — рявкнул офицер и, обойдя мага, зашагал по коридору.
Директор заперся в кабинете вместе с капитаном Белой стражи. Если в случае с инспектором в Школе просто расставили солдат, которые не мешали учебному процессу, то теперь уроки отменили, а адептам велели не покидать комнат.
Белая стража оцепила парк, сменила привратника. Капитан горел желанием сегодня же выявить сообщника покойного мятежника.
— Не заметили вы чего-нибудь странного за адептами и преподавателями? — перед капитаном лежали списки служащих Школы.
Директор задумался, а потом признался:
— Был один случай… Я проверил, но подозрения не подтвердились.
— Какие именно? — уцепился за его слова офицер.
— Да так… Одна адептка нашла тавиоку в классе.
Глаза капитана блеснули. Именно этот яд готовили для короля.
— Приведите ее сюда.
— Это еще не все, — вздохнул Крегс. Если рассказывать, то до конца. — Мне надлежало немедленно сообщить, но… Та адептка видела преступника, применившего проклятие «Забвение роз». Он преследовал ее, но судьба уберегла. И кольцо будто бы она видела на руке одного человека.
— Вы хотя бы понимаете, чего стоило ваше молчание?! — взорвался капитан и вскочил на ноги. Еле сдерживая желание отдать приказ об аресте Селениума Крегса, он в упор смотрел на директора. — Речь не о невинной шалости, а о государственной измене и массовых убийствах!
Директор попытался объяснить, что у девочек иногда бывают фантазии, что в профессоре Шардаше он уверен, лично проверил, но капитан не слушал. В сердцах кинув на стол перчатки, офицер процедил:
— Об этом станет известно королю. Сомневаюсь, что вы сохраните свой пост.
Отстранив с дороги бледную Нору, в кабинет Крегса вошли два стражника в белом и встали по обе стороны двери, ожидая приказа.
— Вы ошибаетесь, — мягко продолжал настаивать директор, ощущая запах грандиозного скандала, витавшего в воздухе. — Тревеус Шардаш — паладин ордена Змеи. Вы допускаете, что столь высокое звание получил бы убийца?
— Маги иногда сходят с ума, — отчеканил капитан, поглаживая бородку. — Чем выше уровень знаний, тем больше вероятность. Не он первый, не он последний, кто в помутнении рассудка переходил на ту сторону закона. Не беспокойтесь, его осмотрит врач. И, безусловно, мэтру Шардашу предоставят защитника. Судя по положению в ордене, он не из низшего сословия. Что ж, камера будет со всеми удобствами.
Директор кисло кивнул и разрешил произвести арест. Чего стоило его слово против слова капитана Белой стражи? Это не обычные солдаты, а специальное подразделение, наделенное высочайшими полномочиями входить в любые дома. Только высшие роды королевства могли попросить подождать на пороге: всего пять семей, остальным оставалось либо подчиниться, либо применить силу.
— Где сейчас Тревеус Шардаш? — поинтересовался капитан.
— Ведет занятия, — пожал плечами Крегс. — У третьего курса практикум по ядам.
— А та адептка, что не раз, — офицер подчеркнул это слово, — предупреждала вас об опасности?
— Там же. Ее зовут Мериам Ики.
Капитан кивнул и крикнул кому-то за дверью:
— Мужчину обезоружить, связать и доставить в замок Эколь. Девушку ко мне сюда.
Было слышно, как возмущалась госпожа Нора, требовала не мешать работать, но белые стражи никуда уходить не собирались, оккупировав директорскую приемную.
Мериам тяжело вздыхала над тремя стаканами с разными жидкостями. Впрочем, не она одна: весь класс корпел над практическим заданием. Суть его была проста: учеников разбивали по трое, выдавали образцы отравленных напитков, еды, тканей и предметов. За час требовалось установить, какие яды использовались, и обезвредить их.
— Есть какие-то мысли? — поинтересовалась Инесса.
— Только то, что нас заставят это пить, — скривилась Мериам. — Глянь на его ухмылку.
— Время, адептка Ики! — прикрикнул Шардаш. — Я предупреждал, что следовало учить.
Мериам кивнула и поднесла один из стаканов к носу. Ничего. Значит, необходимо посмотреть, есть ли осадок. Есть — белые кристаллы. Обрадованная Мериам потянулась к тетради с записями и подмигнула Инессе: этот определили.
Третья адептка, Алисия, деловито рассматривала на просвет другой стакан, от усердия закусив губу. Ответ на загадку профессора вертелся в воздухе, сейчас она вспомнит, что окрашивает воду в зеленый цвет и выполнит свою часть задания.
Расхаживая между насупившимися, погруженными в тяжкие раздумья адептами, Шардаш хранил непроницаемое выражение лица, хотя видел ответы каждого. Останавливался только тогда, когда ловил ученика на нарушении техники безопасности. На плече профессора дремала Эне. После попытки учеников старших курсов отравить ее еду, Шардаш брал гадюку с собой. Обычно он прятал змею от посторонних глаз под верхней одеждой, но сейчас позволил питомице обвить шею наподобие шарфа.
— И как только она его не задушит? — Инесса искоса глянула на спящую гадюку. — Смерть ведь дразнит.
— Он из ордена Змеи, — напомнила Алисия, смешивая горь-траву с зубом ящера. — Кажется, у них ритуал посвящения такой — получить укус ядовитой змеи.
— Одна змея ужалила другую, — пошутила Инесса и проводила взглядом высокую фигуру Шардаша. — Девочки, вот скажите, где такие красивые и вредные родятся?
— Ты влюбилась в Шардаша?! — хором спросили подруги, бросив работу.
— А как же твой поклонник? — лукаво поинтересовалась Алисия. — У вас же все далеко зашло. Или нет?
Инесса зашипела на подруг и обещала убить, воскресить, а потом снова убить: адептки выразили свое удивление слишком громко. И ладно, если бы это слышали только ученики, — это слышал Тревеус Шардаш. Он развернулся, вскинув брови, и Инесса, покраснев, уткнулась в ступку, с особым остервенением заработав пестиком.
— Адептка Скайнэ, что вы там сделали?
— Ни…и-и-и…чего, — пискнула Инесса, грозя кулаком напарницам и, по совместительству, подругам. — Ввам послышалось, мэтр.
— Жаль! — страдальчески вздохнул Шардаш. — Надежде обрубили крылья.
— Не издевайтесь, мэтр! — взмолилась пунцовая Инесса. От волнения она выронила пестик и стояла теперь, не зная, куда деваться.
— А я не издеваюсь, прекрасное создание, — профессор подошел, поднял толкушку и галантно протянул адептке. — Примите вместо цветов.
Инесса кивнула и выхватила пестик из рук Шардаша. Тот улыбнулся и шепотом заметил, что не надо так бояться коснуться его пальцев. Ушко адептки побагровело еще больше, когда профессор заметил, что «вас красит эта брошка, Скайнэ, под цвет глаз».
— Теперь он меня убьет, а не тебя, радуйся! — бросая косые взгляды на Шардаша, пожаловалась Инесса Мериам.
— А он тебе действительно…
— Какая разница! — отмахнулась Инесса, по мере возможности углубившись в работу.
— А совсем недавно дышала ровно, — напомнила Мериам.
— Дышала, пока он у нас «Демонологию» не заменял. Оказалось, у него такие глаза! И он действительно всех тех тварей убивать умеет.
В дверь класса постучали. Шардаш бросил недовольный взгляд в ту сторону, но не предпринял никаких действий. Стук повторился, на этот раз настойчивее.
— Тревеус Шардаш, именем короля!
Профессор напряженно замер, медленно развернулся к двери и поинтересовался:
— Кто вы и что вам угодно? У меня урок.
Дверь отворилась, и сержант Белой стражи во главе четверых солдат в таких же белых одеждах решительно двинулся по проходу к Шардашу. Рука офицера лежала на рукояти меча.
— Именем короля, вы арестованы, — отчеканил сержант, не дойдя до профессора пары шагов. — Соблаговолите отдать волшебную палочку и прочее оружие любого происхождения и следовать за нами.
Класс замер в немом ожидании. Побросав отравленный шелк и чай, ученики попеременно переводили взгляд с Шардаша на офицера Белой стражи. Смотрела и Мериам, невольно прикрыв рот рукой. Неужели она оказалась права? Прародители сущего, так вот почему извинялся профессор: желал, чтобы адептка молчала.
— По какому обвинению? — ощетинился Шардаш.
— Контрабанда, соучастие в заговоре, убийства, — начал перечислять сержант, но внезапно замолк, чтобы через миг закричать: — Преисподняя, темный оборотень!
Время будто замедлило бег, во всяком случае, за одну минуту произошло больше, чем она могла вместить. Адепты завизжали, устремившись к выходу, арбалетчики вскинули оружие, а Шардаш взмахнул волшебной палочкой, отшвырнув набросившихся на него белых стражников к стене. Удар был такой силы, что осыпалась штукатурка. Рванувшись вперед, профессор по очереди ухватил за шиворот и кинул в проход оказавшихся поблизости Мериам, Инессу и Алисию. Направив на них палочку, Шардаш рявкнул, что убьет всех трех, если кто-то из Белой стражи сделает хоть шаг.
— Послушайте, Шардаш, не усугубляйте своей вины, — потянулся к заговоренному мечу сержант.
— Стоять, я сказал!
Алисия истошно закричала, когда ее подняло в воздух, а из палочки профессора вырвался сноп голубых искр. Адептке повезло: заклинание лишь опалило волосы.
— Ты ошибся, офицер, — покачал головой Шардаш и опустил несчастную жертву на пол. Две другие в это время попытались сбежать, но наткнулись на невидимую стену. — Дважды ошибся, потому что у оборотней долгая память.
Вместо ответа сержант попытался зайти сзади профессора, но тот вовремя среагировал на маневр и с невероятной для человека быстротой переместился к двери.
— Стреляйте, уйдет! — закричал офицер.
Шардаш издал низкий горловой звук и, обвив магической петлей, швырнул себе под ноги дрожащих адепток. Пространство перед ними полыхнуло, и визжащие девушки полетели в коридор перемещения. Туда же через мгновение прыгнул Шардаш. Болты пронзили пустоту.
— Упустили! — сплюнул под ноги сержант. — Темного оборотня упустили! Сколько же противоооборотного зелья налакалась эта тварь, чтобы казаться человеком? Вот что я, Преисподняя, начальству скажу, ротозеи? Он ведь заложниц взял!
Потирая ушибленные головы и спины, солдаты молчали.
ГЛАВА 11
— Хватит выть! — зло прошипел Шардаш, в упор уставившись на жавшихся друг к другу адепток. — Не собираюсь я вами ни обедать, ни убивать. Отпущу потом.
Конечной точкой пространственного переноса оказалась опушка леса где-то в горах. Накрапывал дождь, и девушки мерзли в тонких школьных платьях. Одно дело — осень в Бонбридже, обдуваемом теплым ветром с моря, другое — на высоте, посреди деревьев и камней.
Мериам первой пришла в себя и попыталась понять, куда их занесло. По елкам, разумеется, не скажешь, но Лаксена — королевство равнинное, только на западе граничит с горной грядой. За ней издавна закрепилась дурная слава. Оно и неудивительно, если по ту сторону раскинулись земли Империи, которую населяли темные народы. Зато вдоль гряды, как грибы, выросли различные магические учебные заведения.
— На ноги встали и топаем. Я тащить не собираюсь, — Шардаш стряхнул с рубашки дождевые капли и пробормотал: — Эне жаль, убьют, живодеры!
Мериам решилась взглянуть на профессора и убедилась: змеи нет. А, казалось, держалась крепко…
— А людей вам, значит, не жалко? — отбивая зубами дрожь, пробормотала адептка, но Шардаш расслышал.
— Каких именно, Ики?
— Тех, которых вы убили. И убьете, — тихо добавила она.
Шардаш скривился и, не мигая, уставился ей в глаза. Только теперь Мериам заметила, какие странные у него зрачки: узкие, практически ниточки. Но она готова была поклясться, что до этого глаза профессора ничем не отличались от человеческих.
— Не злите меня, Ики, а то в оборотня перекинусь. Зная, что адепты на уроках ворон ловят, напоминаю, что у темных высших разумных существ данного вида три облика: человеческий, зверо-человеческий и звериный. Первые два для вас безопасны, так как действия контролируются разумом, а вот последний… На всякий случай, адептки: никаких резких движений, руки держать на виду и следить за интонацией голоса. Это если не повезет нарваться на меня в так сказать непривычном облике, — усмехнулся Шардаш. — Не надейтесь, что вспомню, кто вы. Зверь вас в глаза не видел. А теперь подъем, и вперед! До темноты нужно пройти две мили.
Профессор шагнул к адепткам. Те в ужасе закрыли глаза.
— Они человечиной питаются, — чуть слышно прошептала Алисия. — Девочки, кто еще что о высших разумных помнит? Мериам, у тебя же бабка — оборотница…
— Светлая же…
Мериам приоткрыла один глаз и попыталась раскинуть по окрестностям поисковую сеть. Она верила, что их уже ищут.
— Вокруг только зверье, — Шардаш легко развеял ее чары. — Связать вас, что ли, чтобы не чаровали за спиной? Руки вытянули.
Двое из трех подчинились, а Мериам решилась на бой. Пока профессор возился с Инессой и Алисией, она метнулась в ближайшие кусты и, спотыкаясь, понеслась по бурелому. Адептка догадывалась, что Шардаш находится сейчас под действием противооборотного зелья, иначе бы перекинулся в зверя и разорвал белых стражников. Если так, есть шанс вырваться на свободу.
Мериам подвела скользкая глина. Нога поехала, увлекая адептку на землю. Охая, Мериам прокатилась немного вниз по склону и ударилась головой о камень.
— Живая? — на поросшем елочками пригорке показался Шардаш.
Мериам сжалась, приготовившись к смерти. Кажется, она вывихнула ногу, а зачем профессору заложница-обуза?
— Не подходите! — адептка с трудом приподнялась, пытаясь сфокусироваться на заклинании — той самой острой боли, которую применяла в сложной ситуации. — Не подходите, я защищаться буду!
Шардаш хмыкнул и осторожно спустился к Мериам. Ее тело обволокло чем-то мягким, потянуло в сон. Чары, не успев сорваться с пальцев, развеялись.
Профессор нагнулся к Мериам и, не касаясь, внимательно осмотрел. Адептка тоже не сводила с него взгляда, сжавшись в пружину. Хоть зрачки Шардаша вновь стали обычными, адептка не питала иллюзий. Темные твари на то и темные, что агрессивны и непредсказуемы. Людей они презирают, если верить книгам. А этот оборотень испробовал вкус крови, он точно не остановится. Ее, Мериам, и вовсе щадить не станет: не будь адептки Ики, Тревеусу Шардашу не пришлось бы удариться в бега.
Но Шардаш не убил, а рывком поднял на ноги. Мериам скривилась и тоненько застонала. Лодыжка пылала огнем.
— Скверно! — недовольно протянул Шардаш и с легкостью перекинул адептку через плечо. — Что у вас с ногой, выясним на привале, а пока лежите смирно и помалкивайте.
— Как я могу помалкивать, если у вас кольцо с розами на пальце! — выдохнула Мериам. К глазам так не вовремя подступили слезы. — Вы убили десятки человек, планировали свергнуть короля…
— Ики, я серьезно говорю: помалкивайте! — огрызнулся Шардаш.
Мериам хлюпнула носом и подчинилась. Ее подташнивало, земля плыла перед глазами цветными пятнами. Рассмотреть практически ничего не удавалось — а как иначе, если висишь вниз головой? Одна радость, что Шардаш не связал и не заставил самой ковылять вверх по склону.
Инесса и Алисия понуро шагали впереди Шардаша, изредка переговариваясь. Хмурый профессор пристально следил за ними, периодически останавливаясь и прислушиваясь. Теперь уже адепток не удивляла ни бесшумность его походки, ни умение знать все, что твориться в классе: от того, кто что читает, до девичьих секретов на ушко. Органы чувств оборотней иные.
Во время одной из остановок Мериам попросила ненадолго положить ее на землю.
— А то меня мутит, — стесняясь, добавила она.
Шардаш задумчиво почесал подбородок и выполнил просьбу. Мериам попыталась благодарно улыбнуться, но вышла болезненная гримаса. Усталые подруги с молчаливого разрешения Шардаша тоже присели. Ноги гудели, а конца пути не видно. Вокруг одни камни, ели, низкий кустарник и пласты глины. Переправляясь через ручей, адептки в довершении всех бед намочили ноги и теперь дрожали от холода: вечера в горах прохладные, а ночь и вовсе мог ударить морозец.
Поцокав языком, Шардаш снял с пленниц чары, позволив размять руки. Затем присел возле Мериам и велел показать ногу. Адептка в ужасе замотала головой.
— Похоже, о том, что я маг, вы уже забыли, — пробурчал Шардаш. — Нет, если хотите хромать…
— Так недолго же осталось.
— От вас зависит. Ногу, Ики, и без фокусов! Как бы мало вы ни весили, хотелось бы избавиться от такого груза.
Мериам покорно приподняла грязную юбку. Подумав, сама расшнуровала ботинок и в упор уставилась на Шардаша. Тот делал вид, что не понимает, пришлось пояснить:
— Отвернитесь, мэтр, я чулок сниму.
Профессор покачал головой:
— И не подумаю. Как выглядит женская ножка, я знаю.
Инесса тяжко вздохнула, обратив на себя внимание Шардаша:
— Вот видите, от любви вы уже излечились.
Ощупав лодыжку Мериам, профессор вынес вердикт: вывих. Сделав из подручных материалов фиксирующую повязку, Шардаш коснулся ее волшебной палочкой. Нога адептки тут же оледенела. Мериам не возражала, понимая, что это часть лечения. Сначала холод и покой, потом горячие компрессы.
Видя, что адептки посинели от холода, Шардаш велел подыматься и прибавить шагу, чтобы согреться. Сам он будто и не мерз.
Мериам приготовилась снова висеть как куль с мукой, но профессор удивил: взял на руки.
Когда адепткам казалось, что они оголодают и замерзнут в лесу, Шардаш свернул на какую-то тропинку. Она вывела к небольшому домику с удобствами во дворе — вещи, давно позабытой в Бонбридже.
— Тут защита, — профессор остановил рванувших к вожделенному крыльцу адепток.
Воздух и, правда, едва заметно искрился. Взмах волшебной палочки, и стена защитной магии опала.
— Добро пожаловать! — Шардаш сгрузил Мериам на крыльцо, достал ключ из-под половика и вручил адептке. — Еда, растопка очага и прочее — ваша забота. Ходить можно куда угодно, брать тоже. Попытки сбежать или убить закончатся для вас плачевно. Вернусь через час и надеюсь, — он выделил голосом это слово, — увидеть обед. Ики уложите и не давайте скакать.
И все, профессор скрылся в лесу. Чувствовалось, что тот знаком ему не понаслышке. Посовещавшись, адептки предположили, что Шардаш здесь родился.
— Никогда еще не была в жилище оборотня, — прошептала Инесса, открывая набухшую дверь. Она поддалась не с первого раза, пришлось приложить усилия.
Внутри оказалось темно и сыро, но пара магических шаров решила дело.
— Фу, сколько пыли! — брезгливо протянула Алисия и обернулась к Инессе: — Грязнуля — твой возлюбленный.
Инесса стушевалась, пробормотала что-то невнятное и попросила помочь поднять Мериам. Та заявила, что и сама прекрасно доковыляет, но адептки настаивали, испуганно косясь на стену деревьев. И тут Алисия вспомнила, что, уходя, Шардаш не возобновил защитный контур. Позабыв об усталости, голоде и страхе, она указала на лес, знаками показывая, что другого случая не представится.
— Поблизости ручей. Мы по течению пойдем, к людям выйдем, — шепотом добавила она.
— А Мериам? — с укором напомнила Инесса.
Решили, что Алисия отправится на разведку, а адептки подождут ее на крыльце, чтобы вовремя сбежать в случае опасности.
Не прошло и десяти минут, как из леса раздался девичий визг. Кричала Алисия. Наступившая потом тишина морозом прошлась по коже. В воздухе запахло розами.
— Он нас проклял… — в отчаянье прошептала Мериам.
Не сговариваясь, адептки разрыдались, прощаясь с жизнью. Увидев нечто с бездыханной Алисией в когтях, они заорали. Инесса убежала в дом, забившись под лавку, а Мериам только и смогла, что перебраться через порог. Все тело ее ломило, нога и щеки пылали жаром.
Издав низкий вибрирующий рык, полузверь бросил Алисию рядом с Мериам. Адептка в ужасе уставилась на бескровное лицо и раскрытый рот подруги, а потом перевела взгляд на того, кто ее принес. Оборотень, настоящий темный оборотень с пылающими алыми глазами в той самой второй разумной ипостаси. Ростом чуть выше Шардаша, но вровень с тем существом, что Мериам видела в «Бравом петухе». В разодранной в ходе превращения одежде, с клыками и когтями животного и телом человека. Серебристая шерсть покрывала все, кроме лица, горла и ладоней.
Мериам икнула и признала, что маг из нее никакой. Встретила высшее темное существо и провалила импровизированный зачет. В свое оправдание адептка могла сказать, что эту тему по «Демонологии» они еще не проходили.
— Даже дымом не пахнет, — рыкнуло существо голосом Тревеуса Шардаша. — Таких только проклясть и можно. Отвернитесь, Ики, а то обвините в домогательствах.
Мериам не смогла, просто закрыла глаза. Она чувствовала, как немеют члены, как реже и реже стучит сердце — проклятие действовало. И действительно внутри вдруг стало так сладко, так радостно, будто влюбилась. Нечто подобное Мериам пережила полтора года назад, когда увидела Нориса.
Засунув подмышку снятую испорченную одежду, Шардаш перешагнул через адепток и зашел в дом. Мериам чихнула от попавшей в нос шерсти. Ее обдало волной тепла — Шардаш перекинулся в человека.
Решившая выглянуть из-под лавки Инесса поспешила отвернуться. Шардаш прокомментировал ее поведение смешком и толкнул дверь в спальню. Ничуть не смущаясь собственной наготы, переоделся и крикнул:
— Проклятие снимать?
— А вы можете? — удивилась Инесса.
— Нет. Но я его не накладывал, просто сымитировал. А у Ики жар, не держите ее на холоде.
И ни слова об Алисии.
Загнав Инессу на кухню, Шардаш вернулся в сени. На Мериам полетел пиджак со словами: «Только воспаления легких мне не хватало!». Адептка хотела отказаться от подарка, но в итоге завернулась в него, уткнувшись носом в подкладку. Ее колотила дрожь.
— Алисия… она мертва? — Мериам с осуждением глянула на Шардаша.
— Жива. Царапины и только. Заживут денька за три.
Шардаш набрал ведро воды из колодца и окатил лишившуюся чувств адептку. Да закашляла, вскочила и с визгом кинулась в дом, к Инессе. Мериам заметила кровь на ее плече.
— Так, теперь разберемся с вами, — поморщился Шардаш. — Кровать у меня одна, а на лавку не положишь… С другой стороны, уж вас-то, Ики, я предпочел бы всегда иметь под боком: слишком наблюдательны и умны.
Снова подхватив Мериам на руки, он уложил ее на постель и крикнул в раскрытую дверь:
— Чтобы обед был через полчаса! Скайнэ, займетесь Ики: вымыть, сделать компресс, накормить.
Мериам напряженно следила за Шардашем, а он будто ее не замечал. Обругал адептку, из-за которой испортил одежду: «Теперь придется зашивать», и достал откуда-то бутылочку с синей мутной жидкостью, напоминавшую флакон духов. Поморщившись, Шардаш одним глотком опорожнил ее и метким ударом отправил в ведро у порога. Бутылочка ожидаемо разбилась.
— Неделя-две без оборотов, а дальше вопрос придется решать, — пробормотал Шардаш.
— Это противооборотное зелье, да? — подала с кровати голос Мериам.
Шардаш кивнул и с кривой, нервной усмешкой заметил, что целую неделю им не грозит увидеть нечто хвостатое и клыкастое.
— Значит, это нужно постоянно пить, чтобы быть человеком?
— Всю жизнь, Ики. С годами, конечно, средство накапливается, дозы меньше. Если бы не тот сержантик, не откупорил бы до следующего месяца. Ну, еще вопросы, пока у меня есть время и желание ответить. Хотя любопытство, адептка Ики, — главная причина смертности населения.
Мериам сжалась и отодвинулась на самый край кровати, когда Шардаш завалился рядом. Скрестив руки за головой, он смотрел в потолок, а потом лениво протянул:
— Я не плотоядный и не заразный. Давайте, двигайтесь ближе: вижу ведь, как дрожь колотит. Где только носит Скайнэ?
Рука с перстнем с розами коснулась лба Мериам, заставив ту рывком сесть. Шардаш забрал сползший с нее пиджак, сложил и убрал под подушку:
— Я всего лишь проверял температуру. Меньше пошлостей читайте.
Так их и застала Инесса: Мериам сидела вполоборота к Шардашу, прижимая руки к груди, а профессор дремал рядом. Но, как оказалось, все прекрасно видел и слышал. Стоило Инессе попытаться осторожно вытащить у него палочку, как глаза Шардаша тут же распахнулись.
— Обед готов! — тут же пискнула адептка и спряталась за Мериам. И то верно — та на четверть светлый оборотень, ей меньше других опасность угрожает.
— И где он? Судя по запаху, это нечто несъедобное.
— Похлебка. Извините, — развела руками Инесса, — у вас в кладовой мышь повесилась.
Шардаш встал и строго-настрого велел Мериам не вставать.
Инесса пугливо юркнула в угол, давая профессору пройти, а потом шепотом поинтересовалась у подруги:
— Что он с тобой делал?
— Ничего.
Судя по взгляду Инессы, та сомневалась, что «ничего» так и останется ничем.
ГЛАВА 12
Адептки не спали, опасливо поглядывая на дверь кухни. Все трое простыли, у Алисии ныло раненное плечо, а у Мериам — лодыжка, но они решительно отказались ночевать в одном помещении с Шардашем. Устроились у очага, укрывшись каким-то тряпьем. После обеда Шардаш опять куда-то ушел, поэтому девочкам удалось перетащить к себе Мериам.
— Или ты в одной постели с ним хочешь? — прищурилась Инесса. — И пиджак-то ей, и на руки взяли!
— Ревнуешь? — Мериам оперлась о здоровое плечо Алисии и запрыгала по полу. — Да спи ты с ним, только спасибо скажу. Знаешь, как страшно, когда дыхание его чувствуешь?
Инесса кивнула и извинилась: «У меня нервы шалят».
Масла в огонь страхов подлила Алисия, поведав, как Шардаш выследил и повалил ее в лесу:
— В один прыжок догнал, хотя я без проблем нормативы Идти сдаю. Заклинание не подействовало, а второй раз не успела — вонзил когти в плечо и кинул на землю. И все, больше ничего не помню.
Адептка осторожно, ругаясь, коснулась затылка — шишка набухла. Хотя бы кровь из ссадины не течет.
Все трое решили, что нечего ждать, пока явится Белая стража, нужно выбираться самим. Инесса вызвалась по звездам вычислить приблизительное местоположение избушки, Мериам вспомнила пару городков у кряжа, Алисия предложила объединить силы и попытаться создать «Шар безопасности» — охранное заклинание седьмого уровня. Она вычитала его в учебнике за четвертый курс.
— Для него палочка нужна, — вздохнула Алисия, — да и этот мигом развеет. Профессор ведь! Ума ни приложу, как он научную степень получил. Документы подделал?
— Сомневаюсь, — покачала головой Мериам. — У меня дед — кандидат магический наук, так он показывал диплом — там столько степеней защиты! Вы же слышали, Шардаш даже директором был, опять-таки орден Змеи. Такое не подделаешь, если только документы не выкрасть, а их владельца убить. Тот Шардаш, который директор, неожиданно оставил пост, попросту пропал или сбежал, письмо уже из какого-то городка написал. Оборотень вполне мог его задрать.
Она нахмурилась, задумалась и покачала головой, развеяв собственные предположения:
— Мог, но вряд ли. Мэтр — хороший маг и предмет знает. Выходит, сам изучал. Видимо, как-то обманул приемную комиссию, а потом Министерство. И я поняла, почему он пост директора бросил — всплыло, что оборотень.
— И откуда ты все знаешь? — насупилась Инесса. — Досье его читала? Или он сам разоткровенничался?
— Директор случайно обмолвился, а я логическую цепочку достроила. Только орден Змеи из нее выпадает.
Инесса ушла смотреть на звезды, а Мериам, перевязывая Алисию, шепотом обновилась насчет догадок о кольце. Что было, а потом пропало. Как раз накануне того дня, как Белая стража пришла арестовывать Шардаша.
— Мог просто потерять, — предположила Алисия.
— Такие не теряют. И ему очень не понравилось, что я заметила пропажу. Нет, с кольцом нечисто. Если Шардаш принимал участие в заговоре, то мог отдать его сообщнику. Не тому, которого убили, а другому. Немаг таким образом приобретет силу.
— Почему тогда перстень с розами не отдал?
— Потому, что на пальце человека оно не действует. Вот ведь казус — Шардаш сам о связи темных оборотней с демонами рассказал. Кривился, но рассказал.
Мериам на мгновенье умолкла и хлопнула себя ладонью по лбу:
— Их же два! Если то, что я нашла на чердаке, принадлежит Шардашу, как оно там оказалось? Проще навести морок, чем прятать среди хламья. То есть у нас три варианта. Первый — там хранилось другое кольцо. Второй — Шардаш положил кольцо туда, чтобы кто-то другой, не я, его забрал. И третий — Шардаш что-то делал на чердаке, его спугнули, а кольцо…
— Не лезь в это, Мериам, — посоветовала Алисия, указав на плечо. — У нас тут оборотень в расцвете лет, склонный к насилию, а ты о кольцах думаешь! Лучше соберем еды в дорогу.
Собирать было особо нечего: те немногие запасы, что пощадили грызуны и время, пошли на приготовление обеда. Вместе с Алисией обследуя кладовку — на двоих был полный комплект здоровых рук и ног, даже по одной лишней, — пришли к выводу, что в доме Шардаш периодически жил. Предположили, что профессор проводил здесь летние каникулы. А что, воздух чистый, тишина, можно в зверином обличии без проблем круглые сутки бегать. Не зря же оборотень так высоко забрался: скрывал нору от чужих глаз.
Вернулась Инесса и подтвердила, что занесло их на запад. До Бонбриджа — как до Преисподней.
— Ничего, — утешала она подруг, — я по Алтаиру нас выведу. Он неподвижный, всегда над столицей Империи висит, а она к северо-западу от Бонбриджа. Надо повернуться к звезде спиной и никуда не сворачивать.
Мериам подумала, что тяжеловато будет ковылять с больной ногой по лесу с температурой, но промолчала. Алисия же молчала, хотя ей намного хуже: раненая и кашляет. Инесса-то только носом хлюпала. Если уходить, то и вправду до утра. Ночь — время оборотней, не вернется Шардаш до восхода.
Позаимствовав у хозяина дома теплые вещи, огниво и котелок с черствым хлебом, адептки двинулись в путь. Первым же препятствием стало крыльцо, с которого они, испугавшись крика ночной птицы, свалились. Мериам и Алисия дружно завыли сквозь зубы: падение растревожило болячки, а Инесса судорожно завертела головой, ища зловещие алые огоньки. Но не нашла.
Сдерживая кашель, превозмогая боль и ломоту в теле, укутанные, словно столетние старушки, адептки заковыляли к лесу, оставив Алтаир за спиной. Чтобы не сбиться с пути, Инесса чертила веткой на земле линию, подсвечивая ее слабеньким магическим шаром.
Почва была неровная, каменистая, скользкая. Мокрая от дождя, она подмерзла, приходилось сто раз подумать перед тем, как поставить ногу. Юбки и одеяла цеплялись за елки и кустарник, мелкие камушки больно били по носкам ботинок.
Над головами то и дело кто-то пролетал, тенями скользя по земле. Решившись взглянуть, кто это, адептки с облегчением выдохнули: сычи и совы, а не вампиры. Зато звери в лесу, кажется, были самыми настоящими. Кто-то хрустел ветками, по-хозяйски бродя по лесу. Оставалось только гадать, волки или медведь. Адептки сплели руки, чтобы в случае опасности попробовать сотворить «Шар безопасности». Мериам предпочла бы руны, но они больше подходили для дневного времени. Ошибешься в одной черточке — и вся работа насмарку. Зато над собой адептка начертила символ жизни, который должен отвести смерть.
Вскоре выяснилось, что идти даже без противодействия Шардаша тяжело. Алисия ныла, Мериам с тоской слушала хлюпанье в ботинке здоровой ноги, а Инесса злилась на Альтаир, предательски скрывшийся за кронами деревьев. Осенний холодок пробирался под одежду, заставив всех троих чихать и самих пугаться этого чиха.
Плюхнувшись на дерево, о которое чуть дружно не сломали ноги, адептки задумались. Не стоило ли повернуть назад? Шардаш обещал отпустить — может, сдержит слово? С другой стороны, если он прознает о побеге, вся благость сойдет на нет. Алисия уже поплатилась реальной кровью.
Шорохи в лесу усиливались. Адепткам показалось, что какая-то тварь ходит вокруг них, принюхивается…
— Медведь! — в ужасе прошептала Инесса, чуть приподняв световой шар над землей. — Мамочки, он нас сейчас задерет!
Плохо соображая, что делают, адептки, не сговариваясь, заорали: «Мэтр Шардаш!». В тот миг оборотень казался лучше дикого зверя.
Медведь замер, а потом ринулся к ним сквозь валежник. Матерый бурый хищник, рассерженный непрошенными гостями в его владениях.
— Мэтр Шардаш! — снова сипло пискнула Инесса и в отчаянье запустила в медведя освещавшим дорогу шаром. Как выяснилось, сделала только хуже. Зверь заревел и поднялся на задние лапы.
Мериам и Алисия одновременно метнули заклинания боли и кратковременной слепоты — самые сильные из тех, которые знали. Сил сотворить новые не было: руки тряслись, мысли путались от нараставшего жара.
Голубая вспышка прорезала тьму, и медведь замертво рухнул чуть ли не на адепток. Его морда плюхнулась на подол Инессы, заставив девушек взвизгнуть и закрыть глаза. Когда они их открыли, увидели Шардаша. Профессор молчал, но по выражению его лица, любезно подсвеченному новым, гораздо более ярким шаром, нетрудно было понять, что он в ярости. Сделав несколько глубоких вздохов, Шардаш оттащил зверя в сторону, будто тот не весил в десять раз больше него, и коротко пообещал: «Закопаю здесь всех троих». Адептки поверили, но даже не попытались бежать.
Шардаш стоял напротив девушек, поглаживая кольцо с розами и буравя адепток взглядом. Те терпеливо ждали решения собственной участи.
— Преисподняя, — наконец рявкнул профессор, — я же обещал вас отпустить! Чтоб вас Крегс отчислил, безголовые курицы!
У Мериам отлегло от сердца: если ругается, обзывает, то не убьет. Опять же противооборотное зелье при ней выпил, не перекинется. Правда, оставалась другая опасность — проклятие. Шардаш по-прежнему теребил перстень, а это дурной знак. С третьей стороны, они нужны профессору живыми как гарантия безопасности.
— Вы нас не убьете, потому что иначе Белая страже не позволит вам уйти, — осмелившись глянуть Шардашу в глаза, заявила Мериам.
— Хоть до одной дошло! Предупреждаю: следующий побег обернется переломанными ногами. Кости срастутся, зато вы под присмотром.
Рыкнув, Шардаш с шумом выдохнул и склонился над адептками. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить состояние их здоровья.
— Ты, — палец Шардаша уткнулся в Инессу, — тащишь на себе блондинистую подругу. Воспаление легких она практически хлопотала, но хоть ногами передвигает. А это чудо, которому я велел лежать, — палец переместился на Мериам, — придется опять нести мне. Вас я тоже поздравляю, Ики, те же симптомы. В следующий раз хватайте не одеяла, а теплую одежду. Опять в какой-то дряни вымазались… Завтра разберемся.
Алисия со стоном опустилась на лавку и прикрыла глаза. Мериам все еще висела на плече у Шардаша, который деловито копался в кладовой, принюхиваясь к травам. Найдя то, что искал, он сгрузил адептку на стол: второй лавки на кухне не было, и прикрикнул на возившуюся с очагом Инессу:
— Что огнивом, что магией — толку нет! Вместо того, чтобы выспаться, вожусь с тремя дурами… Держите травы, варить, процеживать, пить, будете сами. Мыться придется на улице, так что после сразу в дом. Хотя, нет, двух болезных вымою сам.
— Ну, — Шардаш перевел взгляд с Мериам на Алисию, — кто смелый? Приз — компресс на лоб.
Обе адептки промолчали, и профессор выбрал сам. Мериам почему-то не удивилась, что ее. Плеснув в ведро горячей воды, Шардаш разбавил ее холодной из колодца, засучил рукава и велел адептке снять платье. В ответ та язвительно поинтересовалась, может, сразу и сорочку?
— Для адептов поберегите, — огрызнулся Шардаш. — Считаю до трех!
Чихнув, Мериам потянулась к крючкам и кое-как стянула платье. Оно тут же полетело в руки Инессы со словами: «Выстирать!». Шардаш, поджав губы, осмотрел дрожащую адептку и потянулся за полотенцем. Мало считаясь с возражениями Мериам, профессор привел в порядок ее руки, ноги, плечи, лицо и волосы — то, что пострадало от общения с негостеприимным лесом, и заново осмотрел лодыжку. Покрасневшая от смущения адептка мечтала, чтобы экзекуция скорей закончилась, и ей позволили прикрыться. Наконец Шардаш накинул на нее знакомый пиджак и велел присесть у очага, чтобы высушить волосы. Пришел черед Алисии, только с той разницей, что профессор сам снял с нее платье.
Оглядев мокрых адепток, Шардаш сыпанул в котелок травы, помешивая, поварил минуты три и плеснул в кружки:
— Выпить и спать. Обе ночуете в спальне. Обещанный компресс, Ики, вы получите.
Мериам буркнула, что обойдется без него, попыталась встать, но тут же поняла, что не только компресс, но и рука Шардаша лишней не будет. Алисию, конечно, окатили водой, но она до этого не продрогла так, как Мериам. Профессор без лишних слов уложил адептку в постель, обернул одеялом и положил на лоб что-то теплое, приятное. Затем вернулся за Алисией. Та воспротивилась, заявив, что хочет ночевать с Инессой.
— Хорошо, — пожал плечами Шардаш, — Ики теплее будет. Хотел уступить вам комнату, но раз такой норов… Там лежанка за дымоходом. Спокойной ночи!
И захлопнул дверь в спальню.
Инесса с облегчением перевела дух и проскользнула в сени с ведром воды и подсушенным полотенцем — мыться. Вернувшись, поставила томиться травяной настой, устроилась сушить волосы и, наклонившись, шепнула задремавшей Алисии:
— Как думаешь, он просто так с Мериам глаз не спускает?
Проснувшись, Алисия заморгала и попросила подругу повторить вопрос. После, немного подумав, ответила:
— Ну, она же всю эту кашу заварила, у него на нее зуб. Плюс Мериам на четверть оборотница, а мы люди. Главное, чтобы не покалечил. Ничего, продержимся пару деньков, и кошмар закончится.
Мериам недовольно забурчала, когда кто-то попытался вытащить из-под нее одеяло. Или оно ей не полагалось? Открыла глаза и снова закрыла, незаметно согнув руку в локте, чтобы было сподручнее бить.
— Ики, ваше изнасилование в программу дня не входит, — устало протянул Шардаш. — Я всего лишь заберу одеяло и заверну вас в плащ. Он теплый, длинный и не способствует бурным любовным играм: запутаетесь.
Прислушавшись, профессор в полусогнутом положении замер над адепткой, вздохнул и вернулся к прерванному занятию: вытащил одеяло и заменил его плащом.
В спальне было темно, снова открывшая глаза Мериам видела лишь силуэт Шардаша. Кажется, он разувался.
— Можно задать вопрос?
Шардаш что-то помычал в ответ и завалился возле Мериам, накрыв обоих одеялом. Адептка отодвинулась к самому краю кровати, профессор не возражал. Лязгнув зубами как зверь, он пробормотал:
— Завтра все вопросы, Ики, все равно вам еще лежать и лежать. И поговорить явно придется, хотя надежда встретить разум в вашей голове невелика.
Через пару минут Мериам услышала ровное сопение и успокоилась. Шардаш действительно не планировал воспользоваться положением и вел себя поразительно мирно. То ли притворялся, набивая себе цену перед правосудием, то ли действительно был неопасен для окружающих. Преподавал же он в школе, никого не трогал…
Усталость и жар сделали свое дело: Мериам тоже заснула. И не просто заснула, а умудрилась к утру привалиться к боку Шардаша, о чем с ужасом узнала, пробудившись от радостного возгласа Инессы. Проснулся и Шардаш, рывком поднялся с постели и метнулся к окну.
— Мерзопакость, Преисподняя! — не переставая ругаться, профессор обулся, на ходу выхватил палочку и метнулся в сени.
Мериам оставалось только предполагать, что убежище Шардаша выследила Белая стража.
ГЛАВА 13
Инесса стояла на крыльце, махала рукой и кричала: «Мы здесь!». Выйдя с утра за водой, она и не надеялась услышать человеческие голоса. Инесса не выспалась, всю ночь металась между горящей Алисией и дверью в спальню Шардаша, гадала, позвать или нет. В том, что с Мериам все хорошо, она убедилась, когда за полночь решилась заглянуть внутрь. Учини профессор насилие, подруга бы кричала. Убей бы или наложи заклинание молчания, не сопела бы и не положила бы доверительно ладонь на руку Шардаша. Картина на кровати выглядела мирно.
И вот люди. Лесорубы. Инесса бросила ведро и побежала им навстречу. Увы, Шардаш подоспел вовремя, активировав защитный контур. Адептка со всего разбега налетела на него и разбила нос. Шардаш в мгновенье ока оказался рядом и отшвырнул Инессу в сторону крыльца. Бедная адептка шлепнулась на пятую точку возле брошенного ведра.
Шардаш напряженно вглядывался в просветы между деревьями. Услышав отзыв лесорубов: «Эй, кто там кричит?», скивился и, обернувшись к Инессе, зло бросил: «На твоей совести!». Сообразив, о чем идет речь, адептка что есть мочи заорала: «Спасайтесь, зовите Белую…». Слова комом встали в горле. Инесса захрипела, с ужасом осознав, что онемела.
Шардаш скрылся в лесу. Прошла минута, другая, он все не возвращался. У адептки вспотели ладони. Ее пугало, что лесорубы тоже молчали. Они же шли сюда, уже подходили к поляне…
— Инесса, что произошло? — в распахнувшееся окно выглянула Мериам. Сонная, она с трудом выпрастывалась из-под плаща и одеяла, допрыгала до стены. — Где мэтр?
Инесса замахала руками, знаками попыталась объяснить, но тут вернулся Шардаш. На губах застыла вымученная улыбка, пальцы сжимали палочку так, что, казалось, она сломается.
— Окно закрыла и в постель! — рявкнул Шардаш, заметив Мериам. — Приду, температуру померю.
Адептка покорно запрыгала обратно, только не к кровати, а к двери. Утренний холодок заставил вспомнить об удобствах во дворе. Она чувствовала себя намного лучше, чем вчера. То ли сон помог, то ли лекарство, приготовленное Шардашем.
С лежанки застонала Алисия, попросила пить. Мериам обещала принести, взяла кочергу вместо костыля и заковыляла в сени. Там и столкнулась с Шардашем, зашедшим за топором.
— Так… — брови профессора сошлись на переносице, глаза сузились. — И куда это мы собрались, Ики?
— По надобности, — смутилась Мериам и, сменив тему, поинтересовалась: — А кто там был? Нас искали?
— Нет, не вас. Я все уладил. А туда, куда шли, Инесса проводит, иначе вы с крыльца навернетесь, помяните мое слово!
— Мэтр, а они… они живые?
— «Отведи глаз», — коротко пояснил Шардаш, достал топор и быстрым шагом направился к ельнику. Судя по тому, как трещало дерево, профессор вымещал на нем свою ярость.
Инесса, все еще немая, подала руку подруге и довела до уборной. Она то и дело со страхом поглядывала на Шардаша, повалившего ель и теперь обрубавшего сучья.
— Он их не убил, — поспешила успокоить Мериам. — Всего лишь запутал, чтобы в другую сторону пошли.
— Ой, — она только что заметила кровь на лице Инессы, — ты как это?
Адептка замычала и ткнула пальцем в Шардаша. Голос вернулся к ней на середине фразы: «…со всей силы!».
Когда Мериам добралась до крыльца, Шардаш уже перетаскивал дрова на кухню. Ему помогала насупленная Инесса. Вместо того чтобы отправиться досыпать под одеялом, адептка решила встать на сторону подруги, заявив, что по лицу женщин бьют только мерзавцы.
— Я же темный оборотень, — отмахнулся Шардаш. — Не рассуждайте, а лечите ногу и горло. Ларикс уже добегалась: хрипит.
Мериам пролежала весь день, а вечером не выдержала и встала, заявив, что совершенно здорова. Профессор отреагировал мгновенно: отправил чистить грибы на кухню.
— Может, мне постирать? — адептка глянула на кучу грязного белья в углу. — Ваше тоже могу. И, — она выдержала паузу и напомнила, — вы обещали поговорить со мной.
Шардаш промолчал. Он возился с тазом с водой, водя над ним волшебной палочкой. На заинтересованный взгляд Мериам пояснил, что пытается связаться с Селениумом Крегсом:
— У Ларикс бронхит, лучше пусть в лазарете полежит. И Скайнэ до смерти надоела. Остаешься ты.
— То есть? — не поняла Мериам.
— То и есть. Мы с тобой прогуляемся в другое место, потому что летний домик милые адептки тоже выдадут. «Всевидящее око» в руках опытного мага и не такое может.
— Но не проще ли нас троих…
— Отпустить? — Шардаш развернулся к адептке и покачал головой. — Когда Белая стража боится за чью-то жизнь, они осторожны. Ваших подруг я отдам не просто так. А ты… Хромая, не сбежишь.
Мериам вздохнула: перспектива остаться одной не радовала, но, может, директор договорится с профессором?
Вода в тазу наконец отразила лицо Крегса. Судя по всклокоченным волосам и кругам под глазами, директор провел не лучшие два дня в своей жизни.
— Тревеус, вы где?! — заорал Крегс, делая кому-то знак помолчать и не попадать в поле зрения шара.
Шардаш пододвинул табурет, сел, закинув ногу на ногу. Он молчал, наблюдая за пантомимой в Бонбридже.
— И как, людей ведь до сих пор убивают? — лениво поинтересовался профессор. — Капитан рвет и мечет?
За спиной директора метнулся белый плащ. Крегса оттолкнули, и вода отразило перекошенное лицо офицера Белой стражи.
— Лучше придите с повинной, Шардаш, — печатая слова, посоветовал он.
Шардаш рассмеялся:
— Даже не подумаю.
— И, — в голосе профессора послышались знакомые Мериам звериные нотки, — разговаривать буду только с Селениумом Крегсом. Полагаю, он арестован и сидит сейчас в замке Эколь. Фальшивые декорации меня не обманут: параметры связи изменились, да и глаз оборотня видит больше вашего.
— Где адептки? — скрипя зубами, подавил рвавшееся с губ ругательство капитан.
Шардаш поманил Мериам и показал ее офицеру. Чтобы убедить того, что адептка не фантом и не труп, отошел, разрешив Мериам рассказать об ужасах своего злоключения. Однако адептка не стала жаловаться: ее заботила судьба директора. Она просила освободить его, отмахиваясь от вопросов капитана о пытках.
— А теперь, Ики, топайте к корыту, раз так мечтали. Далее разговор не для ваших ушей, — Шардаш, памятуя о ее больной ноге, осторожно отодвинул адептку от таза.
Но Мериам не ушла, а пристроилась подслушивать у двери. Как выяснилось, Шардаш это предвидел: спальню накрыло пологом тишины. Говорил профессор долго, у адептки затекла нога, да и спина потребовала разогнуться.
Когда дверь неожиданно открылась, Мериам так и стояла у порога, ожидаемо заработала синяк и упала. Шардаш сдавленно захрипел каким-то своим мыслям. Во всяком случае, на адептку у своих ног он глянул после того, как выпустил пар, и разжал кулаки.
Инесса предпочла скрыться в сенях — якобы ушла за дровами.
Шардаш в упор смотрел на Мериам. Верхняя губа чуть вздернута, глаза прищурены. Руки профессор убрал за спину, как полагала адептка, для того, чтобы она не видела его истинных эмоций.
— Ожидаемо, Ики, но глупо, — наконец изрек Шардаш. — Думали, позволю подслушать?
Мериам промолчала и, ухватившись за косяк, попыталась встать. Профессор шумно втянул в себя воздух, знакомым движением подхватил адептку на руки, усадил на лавку и сунул в руку ложку — для синяка.
— Я ухожу, вернусь на рассвете. В лесу — звери, до города далеко, до деревушки тоже, так что… Еду оставлю. Если все пойдет хорошо, выходные встретите с родными. Завтра вас заберут.
— Они обманут, — неожиданно заявила Мериам. — Капитан вас приговорил, а вы этого не делали.
Шардаш озадаченно уставился на нее, потом сгреб в охапку и потащил обратно в спальню. Водрузив ношу на постель, навис над ней, скрестив руки на груди. Мериам молчала, испуганно сжавшись: слишком странной оказалась реакция на робкое сочувствие.
— Кто же это сделал, Ики? — сдавленно пробормотал Шардаш. — Какие тайны вы еще храните?
Молчание адептки, ее страх раздражали профессора, наводили на мысль, что она гораздо больше повинна в его злоключениях, нежели он полагал. Слишком часто Мериам Ики возникала на его пути, и каждое ее появление знаменовалось полосой неудач. Так и не добившись ответа, профессор махнул рукой и отправился проведать Алисию.
Мериам перевела дух, пытаясь понять, что же так разозлило Шардаша. Единственная разумная причина — слова или условия капитана Белой стражи. Неужели директор Крегс арестован? Но что ему можно предъявить? Взял на работу темного оборотня? Но с такими регалиями никому бы не пришло в голову проверять Шардаша. Халатное исполнение обязанностей? За это увольняют, объявляют выговор, но не сажают в тюрьму.
Мериам увлеклась размышлениями и не заметила возвращения Шардаша. Она вздрогнула, когда руку профессора легла на плечо. К тому, что Шардаш передвигался бесшумно, она уже успела привыкнуть, но вот как он без скрипа открыл дверь?
— Планы меняются, — сообщил Шардаш. — Придется прогуляться.
— Куда? — Мериам не хотелось покидать теплый дом и тащиться по негостеприимным осенним горам.
— На свидание, так что постарайтесь выглядеть соответствующе.
На колени адептке полетели два плаща. За ними последовало выдернутое из-под Мериам одеяло. Не проронив ни слова, Шардаш вышел. Сквозь приоткрытую дверь адептка слышала, как он велел Инессе помочь Алисии идти, завернуть ее в одеяло и глаз не спускать.
— Мы на голодный желудок пойдем? — поджала губы Инесса.
— Сами говорили, что у меня только духи выживут. Давайте, шевелитесь, нужно успеть до заката. Веселее, Скайнэ, домой же!
Инесса, не веря, взглянула на Шардаша, пытаясь понять, где подвох. В голову лезли страшилки и обрывки фраз учебника, характеризовавшего темных оборотней как существ, подлежащих истреблению в связи с повышенной агрессивностью к людям. Хуже только обращенные демонами маги. С картинок щерились окровавленные морды, когти разрывали плоть. Конечно, по Шардашу и не скажешь, но не зря же темных убивали? Сто лет назад, к примеру, они вырезали целый лаксенский город — без малого три тысячи человек. И не зря светлые оборотни открещивались от родства с темными собратьями.
— Преподавателям надлежит верить, Скайнэ, — ответил на невысказанные подозрения Шардаш и бросил взгляд на Алисию. Ее глаза пытливо наблюдали за ними с лежанки. — Так, Ларикс, кашель мне уже нравится, оклемаетесь. Особенно после той гадости, что выпьете.
Профессор порылся в кармане и извлек пластинку в защитной бумаге. Легко взобравшись на лежанку к Алисии, он попросил открыть рот и засунул туда лекарство. Адептка закашляла, замахала руками от горечи, казалось, разъедавшей горло, попыталась выплюнуть пластинку, но Шардаш сжал ее челюсти. Дождавшись, пока лекарство рассосется, позволил запить водой.
Мучения Алисии не прошли бесследно: через час она, похожая на куль в коконе одеяла, нетвердо зашагала возле Инессы. Позади шли Шардаш и Мериам. В этот раз адептка путешествовала не на руках профессора, а на своих двоих. Шардаш сломал тоненькое деревцо, наскоро обрубил ветки и вручил ей в качестве опоры. Впрочем, нога заживала: компрессы, тепло и магия делали свое дело.
Вокруг, сколько хватало глаз, тянулись леса. Хмурые, могучие, они практически сливались с негостеприимным небом, которое вот-вот разродится то ли дождем, то ли снегом.
Ноги скользили по камням: Шардаш вел адепток в горы, все выше и выше, прямо к шапкам снегов. Они уже неясной дымкой вырисовывались на горизонте, то ли туман, то ли слезы дождя.
Кустарник редел, его место занимал мох и ползучие травы. Кое-где мелькали багряные капли брусники. Адептки собирали ее и жадно запихивали за щеку. Вязкая ягода окрасила губы, сделав их в скудном дневном свете похожими на губы вампирш.
И стволы, и камни были неприятны наощупь — влажные, оставлявшие на кожи кусочки трухи и чаги. Однако девушкам то и дело приходилось хвататься за морщинистую кору, чтобы не упасть, поскользнувшись на неприспособленной для ходьбы почве. Труднее всех приходилось Мериам, чья палка так и норовила поехать по мху, увлечь за собой владелицу. Зябко кутаясь в плащ, адептка с мольбой посматривала на Шардаша, но тот лишь дважды подал ей руку.
Воздух становился все плотнее, все труднее вдыхался легкими. Слегка кружилась голова.
Изо рта адепток пошел пар. Температура резко понизилась, теплые вещи оказались не лишними. В октябре в Бонбридже девушки бегали в легких пальто, а здесь мечтали о полушубках и перчатках.
Дойдя до звенящего ручейка, Шардаш остановился и оглядел с высоты проделанный путь. Они стояли на широком уступе. Снизу — лес, сбоку — обрыв, откуда водопадом стекает петляющий меж камней поток. Впереди — постепенно повышающийся склон с россыпью обтесанных ветром валунов.
Пошел обещанный дождь — смесь воды и снега, мигом пропитавшая все влагой. Адептки дружно зачихали и попытались укрыться от непогоды за одним из валунов. Шардаш остался стоять, подставив лицо холодным хлопьям.
— Скоро еще, мэтр? — не выдержав, спросила Алисия. Она продрогла и мечтала о кружке обжигающего чая.
— Скоро и не здесь.
Шардаш поднялся к ним и достал три обрывка темной плотной ткани. Судя по всему, некогда они составляли шарф.
— Вынужденные меры предосторожности, — наклонившись, он по очереди завязал адепткам глаза. — Подсмотреть не удастся, я свяжу руки. Заклинание слепоты накладывать не хочу: могут быть последствия для глаз. Лучше по старинке, как поступают люди, лишенные магии.
Девушки не сопротивлялись и через пару минут оказались в кромешной темноте. Связанные одной веревкой, они гуськом, держась друг за другом, куда-то пошли. Первая — Мериам, держась за руку Шардаша, затем — Алисия, вцепившись в подругу, замыкающая — Инесса. Камушки убегали из-под ног, катились, казалось, в бездну. Ветер нещадно хлестал по лицу, срывая капюшоны, снег таял от тепла тела, едва коснувшись одежды.
Думалось, этот путь никогда не кончится. Адептки перестали ориентироваться в пространстве и времени, не знали даже, поднимаются или спускаются, настолько все смешалось в голове. Наконец в нос ударил острый запах дыма.
— Пришли, — сообщил Шардаш, снял повязки и перерезал веревки.
Моргая, адептки огляделись по сторонам. За время их скитаний на Лаксену успела упасть ночь, а вместе с ней и легкий морозец. Однако здесь, в предгорье, он ощущался слабее, нежели наверху. Мокрый снег прекратился, ветер тоже стих.
— Вон там вас ждут, — Шардаш указал на светящиеся вдалеке окна какого-то дома. Стряхнув с волос капли воды и проверив, суха ли волшебная палочка, профессор повел адепток к жилью.
Дом оказался трактиром, приютившимся в конце проселочной дороги в ближайшую деревеньку. Его услугами издавна пользовались лесорубы и охотники, вот и теперь парочка размышляла над пенными кружками. Убедившись, что они неопасны, Шардаш устроил адепток в уголке и направился к стойке. Содержавший трактир тролль живо поднял голову и осклабился новому посетителю:
— Доброго вечера вам! Как обычно?
Мериам тут же сделала вывод, что Шардаш — постоянный посетитель данного заведения. Видимо, профессор доверял троллю, раз не таился.
— В двойном размере, Сох: хочется напиться. Даже нажраться. Но, — Шардаш обернулся к затаившим дыхание адепткам, — со мной дамы, так что попойка отменяется. Метни еды, только не тухлой. Мне — бражки, девушкам — чего-то послабже, но тоже со спиртом. И побыстрее, а то у нас встреча назначена.
— Будет сделано! — снова сверкнул щербатыми зубами тролль.
Из-за стойки выплыла карлица и водрузила на стол кружку и кувшин с бражкой. Затем вернулась к бочке за сидром и щедро попотчевала им адепток.
Предложенный ужин состоял из вареного картофеля и мяса неизвестного происхождения с подливой. Девушки уплели его за обе щеки, едва не вылизав тарелки.
— Ну и аппетит у птичек, прямо волчий! — рассмеялся из-за стойки тролль. Отставив в сторону пустые кружки, он вразвалочку подошел к Шардашу и хлопнул его по плечу. — Что, дружище, проблемы?
— Не вмешивайся, себе только хуже сделаешь, — вздохнул профессор. — Я ценю твою помощь, Сох, но тролли тоже не все могут.
— Зато вы можете все. Самый ценный мой клиент!
Шардаш цыкнул на тролля, и навострившие уши адептки разочарованно уткнулись в тарелки. Профессор свято хранил тайны своей жизни и делиться с ними не собирался. Сох понял это и не настаивал на продолжении беседы.
Молчаливо проглотив ужин и осушив кувшин с бражкой, Шардаш поднялся и коротко сказал: «Пора!». Адептки покорно поднялись и вышли за ним во двор.
— Через пару минут для вас все закончится. Ничего против вас не имею, под руку попались случайно. Заодно передайте капитану, что он трижды дурак и копает не там. Потому как король Лаксены меня более чем устраивает. Теперь подходите поодиночке — и добро пожаловать в Бонбридж!
Полыхнул коридор перехода, но какой-то странный, каких адептки до этого не видели. Он был сообщающимся, то есть синхронно открывался магами с обеих сторон.
— Тревеус? — послышался сквозь рев завихрившегося пространства голос Селениума Крегса. — Шардаш, это вы?
— Я, господин директор, — профессор сделал шаг вперед. — Смелее! Они здесь, рядом со мной. Проклятьем не попотчую.
Несколько минут напряженного ожидания, и из темного вихря возник директор. Он по-прежнему выглядел усталым и неухоженным, но со времени последнего разговора успел сменить одежду. Увидев адепток, Крегс пустил слезу и поспешил их обнять, спросить, все ли хорошо.
— Вы сомневались? — с укором спросил Шардаш, поигрывая палочкой. — Или вы тоже полагаете, что наняли преподавать чудовище?
— Нет, — прошептал директор, все еще прижимая к себе взволнованных девушек, — иначе бы не пришел. Тут какая-то ошибка, но то, что вы оборотень…
— … бросает тень на Школу, — закончил за него профессор. — Надеюсь, Белая стража не считает вас моим сообщником? Я видел, они притащили вас в Эколь, допрашивали, не давая спать… Теперь стоят и ждут, верно? Так вот, с тем капитаном беседовать не намерен. На ваши вопросы отвечу.
— Да что отвечать, когда у вас перстень на пальце, — сокрушенно вздохнул Крегс. — И то, другое, кольцо, которое нашли у мертвого офицера, оно ведь ваше. Я опознал. Вы убили его? Только честно, Тревеус?
— Пришлось, — сквозь зубы процедил Шардаш. — Опознал бы. Но тридцать жизней не на моей совести.
Директор с облегчением перевел дух и, опасливо покосившись на воющую дыру перехода, отпустил адепток, шагнул к профессору. Наклонившись, он хотел что-то сказать, но не успел: помешали белые стражи. В руках у одного из них мелькнула волшебная палочка.
Шардаш среагировал мгновенно, закрывшись адептками словно щитом. В горло Алисии уткнулся нож.
— Или вы соблюдаете условия договора, или она умрет, — прохрипел профессор.
Белые стражи замерли, зашептались, переговариваясь. Затем старший из них, с нашивками лейтенанта, велел Крегсу по одной забирать адепток и отправлять в Бонбридж.
— Условия будут соблюдены, — учтиво обратился лейтенант к Шардашу, боясь, что у того дрогнет рука. — Пожалуйста, разрешите девушкам уйти. Ваше дело обещаем рассмотреть объективно и беспристрастно.
Шардаш поколебался, но убрал нож, подтолкнув Алисию к директору. Ее тут же подхватили белые стражи и увлекли в зев перехода. Следующей стала Инесса, а вот с Мериам профессор замешкался, сделал шажок в сторону и неожиданно для всех открыл второй переход.
Заклинание лейтенанта опоздало на считанные мгновенья, чиркнув поверх плеча Шардаша и растворившись в неведомом сумраке.
— Прародители сущего, — в ужасе выкрикнул Крегс, — вы могли нарушить вязь, убить их, понимаете?!
Лейтенант молчал. Единственное, о чем он сейчас думал, это, что не сумел выполнить приказ. Тревеуса Шардаша полагалось уничтожить сразу после освобождения заложниц. Увы, попавшее в закрывающийся коридор заклинание уничтожило координаты перехода. Впрочем, как успели на горьком опыте убедиться белые стражи, члены ордена Змеи владели искусством перемещения на высочайшем уровне и не оставляли зацепок. Они открывали коридоры силой мысли, не потревожив ни единой нити, как по эту, так и по ту сторону транспортации.
ГЛАВА 14
Было темно: тучи заволокли небо. Между деревьев завывал ветер. Под ногами хлюпала листва. Испуганно сделав шаг, Мериам тут же угодила в лужу.
Вокруг только лес, бесконечный густой лес. Ряды толстых, многовековых стволов с густым подлеском. Тонкие ветви царапали руки, цеплялись за одежду. Ни души, даже звери в эту ненастную ночь молчали. Казалось, здесь не было места человеку.
Мериам замерла, боясь пошевелиться. Ей почудилось, что Шардаш перенес их в Империю или даже в Лунный мир. В Лаксене вряд ли остались такие глухие уголки — раздолье для оборотней. Оглянувшись и не заметив профессора — ни силуэта, ни блеска глаз, ни дыхания, — адептка не на шутку перепугалась и сбивчивым шепотом позвала Шардаша.
— Я здесь, в двух шагах от вас, — устало отозвался профессор. Его голос едва не потонул в порыве ветра.
Мериам пошарила рукой в воздухе и с облегчением вздохнула, наткнувшись на что-то теплое, походившее на пиджак Шардаша. Она инстинктивно шагнула к профессору и, нащупав, вцепилась в его руку.
Мрак вокруг только сгущался. Ветер набирал силу. Нетвердо стоявшую на ногах Мериам качнуло, и она инстинктивно прильнула к единственной доступной опоре.
— Надвигается буря, — задумчиво протянул Шардаш и туже затянул завязки плаща адептки. Она все еще льнула к нему, стремясь укрыться от непогоды. — Простите, что так вышло, Ики, я свое слово сдержу. Сконцентрируюсь и отправлю вас в Бонбридж.
— А это тяжело? — Мериам подняла голову, стараясь рассмотреть его лицо. — И почему я вас не вижу?
— Темно же, — Шардаш аккуратно разжал пальцы адептки и восстановил между ними минимальное приличествующее расстояние. — Оборотни, они вообще неплохо с ночью сливаются. Ладно, отойдите на пару шагов: я попробую открыть коридор.
Мериам не сдвинулась с места. Не шевельнулась, и когда профессор в ультимативной форме повторил свою просьбу. Зябко подергивая плечами, адептка ждала, напряженно вслушиваясь в звуки надвигающегося ненастья.
— Я остаюсь, — наконец сообщила она.
— Что?! — не веря ушам, рявкнул Шардаш. — Я не ослышался?
— Мэтр, я хочу знать правду. И хочу помочь.
Профессор рассмеялся:
— Ики, меньше пить надо! Марш в школьное общежитие, и это не обсуждается.
Полыхнул коридор перехода, однако Мериам отпрянула от него. Спотыкаясь, ударяясь о стволы деревьев, она спешила прочь, чтобы не затянуло.
— Ики! — понесся вслед гневный голос Шардаша. — Адептка Ики, вернулись немедленно!
— Нет! — задыхаясь, ответила Мериам. — Не желаю в Бонбридж! Поймите, мэтр, вам нужен кто-то, чтобы общаться с внешним миром.
— Сейчас ты у меня догеройствуешься! — рыкнул профессор. Он не пытался обуздать обуявшую его ярость. — Не желаешь к себе в комнату, вышвырну прямиком в лечебное крыло с переломами разной степени тяжести.
Адептка остановилась и задумалась: действительно, стоит ли? Всего одно мгновение — и кошмар позади. Но мешала совесть. Кто, если не Мериам, повинен в травле Тревеуса Шардаша? Судя по поведению, он действительно не безжалостный убийца. Ответ директору тоже казался искренним, да и Селениум Крегс не мог так ошибиться в выборе преподавателя, не говоря уж о магистре ордена Змеи. Нет, пока не найдутся ответы на все вопросы, Мериам не уйдет. Шардаш обещал рассказать, и он расскажет.
Пальцы профессора до боли сжали плечо. Адептка испугалась, что он сломает его. Обошлось. Шардаш просто развернул Мериам к себе и удивительно спокойно поинтересовался:
— Адептка Ики, не поведаете о причинах своей дурости? Право, мне интересно, вы книжек перечитали или в детстве не наигрались? В любом случае, коридор закрылся, нового сегодня не будет.
— Я просто хотела… я за справедливость.
— Тогда меняйте учебное заведение: в Школе такому не учат. Вот что с вами прикажите делать? — сокрушенно вздохнул Шардаш.
От гнева профессора и следа не осталось. Казалось, впору бы обрадоваться, но Мериам насторожилась: на лицо эмоциональная нестабильность. Ее бабушка по материнской линии в молодости страдала таким же, но в гораздо более мягкой форме. Дед говорил, что инстинкты внутри шалят. А тут перед адепткой половозрелый оборотень мужского пола с темной природой сути. Когда перестанет действовать противооборотное зелье, всплески станут сильнее, нежели у светлой оборотницы. Тот же Томас Гаут неустанно напоминал, что мужские особи агрессивнее женских, зато последние коварнее.
Молчание затянулось. Наконец Шардаш разжал пальцы и все в той же тишине шагнул во тьму, предоставив Мериам самой себе. Адептку такой оборот событий не устраивал.
— Мэтр, мэтр, а как же я? — пискнула она.
— Как хочешь, — равнодушно ответил профессор. — Это земли моего клана, вас вряд ли задерут дикие звери. Разумеется, если сначала принюхаются. Свернетесь где-нибудь калачиком и…
— Мэтр, — жалобно канючила Мериам, — не бросайте меня!
— Я вас домой собирался вернуть, вы выбрали лес, а теперь я снова виноват, Ики? — взревел Шардаш. — Опять, Ики?! Прокляну!
— Не проклянете.
Откуда в Мериам взялось столько уверенности, она сама не знала. Просто если профессор сымитировал проклятие в куда более серьезной ситуации, то не сделает этого сейчас.
— Ну-ну, — в голосе Шардаша сквозила неприкрытая угроза. — Возвращаю долг. С процентами, Ики. За то, что сунули свой нос в чужие дела, рассказали все директору. И о тавиоке, и о перстне, который сами стащили.
Сначала будто бы ничего не произошло, но потом Мериам ощутила резь в животе. Не прошло и минуты, как весь ужин из трактира Соха оказался на земле. Адептка затылком ощущала пакостную ухмылку Шардаша, издали наблюдавшего за спазмами ее желудка. Не смертельное проклятие, но не менее мерзкое. Пока не снимут, будет рвать. Хоть час, хоть два, хоть сутки, хоть неделю. Умереть от этого тоже можно: организм банально не выдержит издевательств.
— Я не хо…те..ла! Я не… ох... виновата! — умудрилась прошептать между приступами дурноты Мериам.
— Да-а-а? — кто бы сомневался, что Шардаш не услышит. Зато по тону стало ясно, что в чистоту раскаянья профессор не верил. — И остались, чтобы пакостить дальше, Ики? Жалею, ох, как жалею, что проявил снисходительность! Вас надлежало отчислить да еще с позором.
Слезы брызнули из глаз Мериам. Неужели он решил, что она собиралась шпионить? Хотя, чего ожидать, если заложила профессора директору? Глупо надеяться, что он не прознал о своем «благодетеле».
Пища в желудке закончилась, но проклятии это мало волновало.
Ветер сорвал с Мериам капюшон, пробрал холодом до костей, но у нее не было ни сил, ни возможности согреться. Досадуя на себя, адептка надеялась, что поутру ее кто-то найдет.
— Пожалуйста! — не надеясь на чудо, взмолилась Мериам. — Я ведь… верю. Вы не…
Слова дались тяжело, а вместо просьбы вышел бессвязный шепот. Глупо, Шардаш наверняка ушел, потому что ничего не ответил. Зачем ему смотреть на адептку в слезах и блевотине?
Еще один спазм — и рвота сошла на нет, позволив Мериам разогнуться и утереть листвой лицо. Только сейчас она заметила, как раскачиваются деревья, и в ужасе подумала, что одно такое может с легкостью придавить ее.
— Верите? — перекрикивая свист ветра, удивленно переспросил Шардаш. Сам он явно сомневался в правдивости адептки.
Мериам в последний раз всхлипнула и кивнула.
— Хорошо, попробую тоже поверить. Второй раз меня из себя вывели — это талант. Идемте, пока еще на ногах держитесь.
Шардаш подхватил адептку подмышки и поволок по лесу. Она едва успевала перебирать ногами. Впрочем, Мериам понимала, что самостоятельно не смогла бы противостоять силе ветра.
Полил дождь, мгновенно превративший одежду в ледяную ловушку. Адептка слышала, что даже у профессора стучали зубы, а ведь оборотни более устойчивы к простудным заболеваниям. Шардаш все ускорял и ускорял шаг, с легкостью ориентируясь в темноте, и наконец выбрался к оврагу. То, что это лог, Мериам поняла по наклону почвы под ногами.
— Так, где-то здесь должна быть нора, — пробормотал Шардаш. — Вспомнить бы еще, где вырыл!
Адептка ожидала увидеть звериное жилище, землянку, но никак не очередной домик, меньший, чем прежний, но дом. Он внезапно вырос из темноты, приютившись на берегу лесной речушки. Здесь лес отступал, давая возможность расправить плечи и взглянуть на сизое небо.
Шардаш магией открыл дверь и поспешно захлопнул ее за спиной адептки. Мериам замерла, прижавшись спиной к косяку, и ждала, как с ней поступят.
— Располагайтесь.
Магический шар осветил крохотные сени и вторую дверь в комнату. Она оказалась одновременно спальней и кухней.
— Идите, Ики! — Шардаш подтолкнул ее вперед. — Дом давно не топлен, зато не дует. Сто лет здесь не был, но, полагаю, бутылка цела. Ею и придется согреваться.
— А огнем нельзя? — взгляд адептки скользнул по паутине в углу.
— Можно, если дымоход не засорился. И за проклятие… — он замялся и, будто сделав усилие над собой, продолжил: — Право, не стоило мне, не сдержался. Нервы тоньше бумаги стали. Надеюсь, завтра насчет Бонбриджа одумаетесь.
Мериам поспешила сбросить насквозь промокший плащ и огляделась в поисках крючка или веревки, на которую могла бы его повесить. Таковой нашелся только в сенях.
— Вы про клан что-то говорили… — вспомнила адептка. — Значит, тут ваши родственники живут.
— А вот про семью, Ики, я ничего не скажу, — нахмурился Шардаш.
— Значит, она есть, — истолковала его слова Мериам.
— Возможно, — уклончиво ответил профессор, пытаясь привести жилище в удобоваримый вид.
— А клан…
— Серебристый горный оборотень к вашим услугам, — осклабился Шардаш. Мериам на миг показалось, что у него звериные клыки. Мотнув головой, она убедилась, что ошиблась. — Неужели не страшно?
Адептка честно призналась, что не более чем прежде.
— Вот они, плоды невежества! — пробурчал Шардаш. — Ладно, ложитесь спать. Я поброжу вокруг, заодно завтрак добуду. Выпить хотите?
Мериам подумала и кивнула.
Шардаш скрылся в сенях, где жалобно рвалась с петель дверь, сотрясаемая ветром, и вернулся с оплетенной лозой бутылкой. Сдув пыль, профессор откупорил пробку, понюхал и протянул Мериам:
— Пейте. Кружку не предлагаю — в ней паук.
Адептка вздрогнула и испуганно завизжала, вызвав недоумение Шардаша:
— Будущий маг — а ингредиентов зелий боится! Представляю, что бы с вами в конце года творилось, когда я бы о животных ядах рассказывал. Тут лес, Ики, со всеми вытекающими.
Мериам потянулась к бутылке и сделала пару глотков. Комната мгновенно поплыла перед глазами: сказался пустой желудок. Зато потеплело, перестало знобить. Икнув, адептка снова приложилась к горлышку, стремясь успокоиться. Почти сразу бутылку отобрал Шардаш, заявив, что Мериам уже хватит. Адептка так не считала, с обидой поглядывала на потягивавшего спиртное профессора. Ее потянуло в горизонтальное положение, и Мериам разлеглась на полу, подперев кулаком голову.
— Ложитесь нормально. Одежда, к слову, сухая?
Адептка мотнула головой, села и задумчиво уставилась на огонь. Платье действительно намокло, чулки тоже лишь холодили ноги. Но что толку-то от знания — не снимешь же! И не выставишь Шардаша вон из собственного дома в непогоду. Он тоже продрог.
Профессор сделал еще глоток и, отставив бутыль, потянулся за волшебной палочкой:
— Вариантов у нас немного, в любом случае, на вас сушить нельзя. Значит, я остаюсь.
Мериам не уловила логики в его словах и, слегка покачиваясь, вытаращилась на Шардаша. Его лицо расплывалось, контуры двоились.
— Так там же холодно, — заплетающимся языком проговорила она. — Вы замерзнете.
— Споил, — констатировал профессор и вышел в сени. Чуть заметное свечение указало на то, что Шардаш воспользовался каким-то заклинанием. Как оказалось, он высушил верхнюю одежду.
— Раздевайтесь до сухого, накидывайте пиджак и заворачивайтесь в плащ, — скомандовал Шардаш, кинул растерянной Мериам искомое и отвернулся.
Адептка помедлила, а потом решилась. Не голая же останется!
В теплом плаще и пиджаке сразу стало тепле. Влажное платье и чулки пристроились перед очагом, а их владельца — на корточках чуть поодаль. Голова по-прежнему кружилась, а язык был не в ладах со здравым смыслом.
— Какой же вы серебристый оборотень, когда брюнет?
Шардаш фыркнул и поинтересовался, готова ли она. Мериам ответила утвердительно и повторила вопрос.
— На занятия надо ходить, Ики, и учителя слушать. Облик оборотня не обусловлен видовой принадлежностью. Как и в случаях с деторождением у людей, его определяют черты матери и отца. С большей вероятностью передаются доминантные признаки, к которым относятся, к примеру, темные волосы и глаза. Большее значение имеют данные отца. Так у пары, скажем, дроу, один из которых беловолосый, а второй — с волосами цвета сливы, с большей вероятностью родится что-то с фиолетовой или сиреневой шевелюрой. Тут, конечно, нет ярко выраженных признаков, поэтому происходит смешение.
— А у меня бы?
— Что у вас? — не понял Шардаш.
— Ну, если такие глаза, как у меня, то тогда?
— Со временем узнаете.
— А почему у вас шерсть серебристая, если сами вы нет? — вопросы сыпались как из рога изобилия. Профессор и сам был не рад, что предложил адептке выпить.
— Потому, Ики. Видовая принадлежность. Нет, каким местом вы на уроках слушаете?! — взорвался Шардаш. — Я кому о низших разумных темных втолковывал, что форма оборота или морока с внешностью не совпадает. Но именно по нечеловеческой форме и надлежит определять вид. На полевых испытаниях вы тоже клан вампира будете по улыбке определять?
Мериам стушевалась и решила оставить вопрос о хвосте на потом. Ее волновало, рождаются ли оборотни в виде детишек с хвостиками или волчат с человеческим личиком.
Шардаш расстелил на полу какое-то тряпье и улегся напротив Мериам, водрузив между ними бутылку. Периодически прикладываясь к спиртному, Шардаш посматривал то на испуганную адептку, то на оконце, за которым бесновались дождь и ветер.
— Зачем осталась?
Вопрос застиг Мериам врасплох, а алкоголь не позволил соврать:
— Чтобы узнать, кто убивал. И я вам поверила, что не вы это. Вы хороший.
Шардаш рассмеялся:
— Роль героини из весьма поучительных книг о любви играете?
Адептка насупилась и отвернулась, пробурчав:
— А я хотела показания дать. Теперь ничего не скажу. И вы злой, своих убивали, раз маг.
— Они не свои, а чужие, — поправил профессор. — Свои — только семья. Люди притворяются, что любят себе подобных, мы — нет. Убивал, Ики, даже показывал, как убивать.
— И не жалко? — обернувшись, всхлипнула Мериам. Спирт окончательно проник в ее кровь, вызвав состояние плаксивой сентиментальности. — Знать, что вы оборотень, и убивать… Как же совесть?
— Совесть, Ики, хороша для девушек, и неплохо бы о ней вспомнить. У меня нет желания отвечать на ваши пьяные вопросы. Поговорим завтра.
Магический шар погас, и комната погрузилась в темноту.
Мериам попробовала уснуть, но ее мучили страхи и непогода за окном. Казалось, стены не выдержат, рухнут. Тоненько взвизгивая после каждого сильного порыва, адептка сжалась в калачик и дрожала. Шардаш недовольно сопел, а потом не выдержал и перетащил Мериам вместе с одеялом и пиджаком к себе. Она с испугу ударила его коленом в живот, вместе с ругательством получив ответ, что насилуют иначе, и он, Шардаш, это покажет, если адептка не уймется. «А оборотни — существа ненасытные, до утра не выдержишь», — прошипел ей прямо в ухо профессор. Мериам икнула и затихла, смирившись с тем, что ее нос уткнулся в грудь Шардашу. Оказалось не так плохо: тепло. А после того, как профессор заснул, стало еще и спокойно.
ГЛАВА 15
Утро встретило Мериам головной болью, голодом, затекшей шеей и чужим запахом. Распахнув глаза, адептка увидела ворот темно-зеленой рубашки. Кажется, Мериам засыпала в другой позе, уж точно не дышала в шею Шардашу. Он все еще спал, и адептка, аккуратно, чтобы не потревожить, приподнялась, разглядывая его лицо. Расслабленное, спокойное — профессору явно не снились кошмары. Бородка начала отрастать, а над губой — едва заметный шрам.
За окном светило солнце, золотя дощатый пол.
Сухое горло и гудящая голова напомнили адептке, что неподалеку река. Оставалось надеяться, что вода в ней пригодна для питья. Мериам попыталась встать, но замерла на полпути, осознав, что вела себя ночью не лучшим образом. Руке добропорядочной девушки нечего делать на ремне мужчины.
— Вы за него в бессознательном состоянии держались, боялись, что нечто вас съест, — зевнув, пробормотал Шардаш, перевернулся на спину. — Вы еще и прижимались, прося от кого-то спасти. Так что все благопристойно.
Адептка смущенно извинилась и за ночное поведение, и за мысли вслух и тут сообразила, в чем предстала взгляду профессора. Сонному, но все же. Пиджак тут же плотно запахнулся на груди, а одеяло обвило ноги.
— Да ладно вам, Мериам, у вас все в порядке с фигурой, а от кожи чем-то сладко пахнет.
— Нахал! — пунцовая адептка, взъярившись, влепила Шардашу пощечину. Подумала и добавила удар локтем по тому, куда дотянулась. — Я… я директору пожалуюсь! В Министерство пойду. В суд!
Сон профессора как рукой сняло. Он подскочил и мгновенно оказался за спиной Мериам. Ухватив за локти, Шардаш прижал их к телу девушки и поинтересовался, стоит ли рассматривать ее слова как желание вернуться в Бонбридж. Адептка тяжело дышала и молчала. Профессор настаивал на ответе, и Мериам зло процедила: «Нет».
— Тогда больше меня не трогайте. Вам трижды уже от меня досталось, так что в этот раз проявлю заботу. Но, Ики, никогда, запомните, никогда не пытайтесь меня ударить. Рефлекс сработает раньше разума.
Шардаш усадил адептку и, ощупав ее ногу, обрадовал, что скоро Мериам сможет не хромать. Пообещав собрать трав для примочек и добыть еды, профессор ушел. Адептка благоразумно выждала пару минут — у людей с утра одинаковые потребности, потом откопала какую-то грязную посуду и поплелась вместе с ней к реке.
Холодная вода облегчила похмелье и сухость в горле.
Мериам с плащом на плечах сидела на берегу, приложив кружку ко лбу. Затем вздохнула, умылась и вымыла посуду. Чайника в доме не нашлось, но был котелок. Горячая же вода всегда пригодится.
Местность оказалась красивой, ночью адептка и не разглядела. Лес, хоть и густой, неуютный, поражал мощью. Река серебристой змейкой струилась по лугу. Весной, наверное, он полон цветов, сейчас же тронут осенним увяданием.
За спиной — горы, подернутые туманной дымкой. Странно, почему горные оборотни поселились в равнине? Или клан обладает обширной территорией? Но, если разобраться, до каменных острогов можно добраться за день-два пешим ходом. Так что не так уж велики угодья.
Замерзнув, Мериам поднялась и вернулась в дом. Там оделась и, причесавшись пятерней, занялась уборкой. Столько пыли и паутины она не видела давно. Паук тоже нашелся и не один. Адептка мужественно прогнала его прутом.
Шардаш застал Мериам за мытьем полов. Она уже успела перетрясти постель и вынести матрас с одеялом на просушку.
— Решение не изменили? — профессор бросил на крыльцо тушку зайца, пару перепелок и какие-то корнеплоды.
Мериам промычала и велела вытереть ноги.
— В таком случае поживем здесь, пока не заживет ваша нога, а я не выясню, где сейчас магистр. Уж он-то не страдает предубеждениями! А вы… Говорил же: глаза оборотницы, даром что квартеронка.
— Кто? — не поняла адептка. В нос ударил пахучий букет трав, которые собрал, а теперь вытащил из карманов профессор.
— Четвертькровка. Этим-то вы и отличаетесь от Скайнэ и Ларикс, поэтому-то я с вами и разговариваю.
Мериам фыркнула. Надо же, оборотни, оказывается, свысока посматривают на людей, за второй сорт принимают. До этого адептка считала, что чистоту крови блюдут только вампиры. Подтверждать или опровергать свои соображения не стала, вместо этого попросила рассказать правду.
— Я не предам, — пообещала Мериам, глядя в глаза Шардашу. — Мэтр, вам же самому легче станет, если с кем-то поделитесь.
— Делиться нечем, Ики. Из тридцати двух на моей совести две жизни. Беседу с директором вы слышали, за что пострадал офицер, поняли. И мне его не жалко — продажная шкура, туда и дорога.
Профессор уселся на крыльцо и начал свежевать зайца. Мериам бросила тряпку и присела рядом, ожидая услышать продолжения. Адептка не торопилась, понимая, что подталкивать к откровенности нельзя. Она не прогадала: медленно, нехотя, но Шардаш ввел ее в суть дела.
Перстень с розами оказался подарком некого гостя новорожденному Тревеусу Шардашу. Того — человека или нечеловека, профессор не уточнил — кольцо не признавало, а Шардаша приняло сразу. Он им периодически пользовался, благо жизнь не гладила по голове. Что за заклятие заключено в перстне, объяснять не требовалось: прочитал по рунам.
Далее Шардаш мельком обмолвился об учебе в Университете и Академии чародейства, где жил под личиной. Мериам догадывался, что ему помогал какой-нибудь артефакт или покровитель. Даже за взятку темного бы не взяли. Подтвердив невысказанный вопрос, что профессорское звание настоящее, Шардаш обмолвился парой слов о школе, которую возглавлял.
— А почему ушли? — Мериам забрала у профессора выпотрошенного зайца и понесла к печи, чтобы сварить.
— Ики, сами как думаете? — горько усмехнулся Шардаш. — Хорошо, что сбежал до того, как убили. Оборотное зелье, оно ведь не панацея… Да и моложе был, на кладбище тянуло. Вот и увидел завхоз. Он хоть и в подпитии был, но пошли бы слухи, начали проверку. Такое не спрячешь, Ики.
Далее речь зашла о том самом магистре, на чью помощь уповал профессор, — магистре ордена Змеи. Принимая ученика, он прекрасно знал, кто перед ним, но поставил интересы ордена выше предрассудков.
— Вы знали, что магистр лоялен к темным?
— Да ни….. В общем, не знал! Случайно встретились на дороге, подрались. В итоге я паладином стал. Темный оборотень — паладин! — расхохотался Шардаш, моя руки. — Сколько нечисти вместе с собратьями по ордену убил! И высших, и низших темных без разбору. Зачем, спрашивается? Чтобы ученикам Ведической высшей школы знания в головы вдалбливать, на полевых слюни вытирать?
Разговор продолжился за варкой зайца и корнеплодов для совместной трапезы и трав для ноги Мериам. В ходе него всплыли интересные вещи. К примеру, кто-то ночью украл кольцо Шардаша, а тем же днем его нашла адептка. Профессор грешил на нее, когда застал в порту за поисками пропажи. Он прекрасно видел, сеть на что раскинула адептка.
— Потом кольцо странным образом нашлось: само вернулось ко мне.
На закономерный вопрос, как можно украсть вещь с руки, Шардаш заметил, что во время водных процедур украшения снимают все.
— С контрабандой — чистая правда, тут вы все верно поняли. Зачем занимался? Тот хмырь знал, что я оборотень. Ему проболтался приятель-завхоз. За молчание я и доставал демонову тавиоку. Где и как, не спрашивайте — не моя тайна. А потом с радостью всадил нож в поганца, — сжал челюсти Шардаш. — Он зарвался, требовал слишком много, а на допросе обязательно выдал бы.
— Это к вам он шел в ту ночь, когда его схватили?
Профессор кивнул и добавил, что больше ему нечего сказать, «итак разоткровенничался».
— А почему ножом? — задала последний вопрос Мериам, осмысливая рассказ профессора и гадая, сколько еще темных вокруг.
— Долг чести. Нужно своими руками, без магии.
Адептка кивнула и с уважением глянула на Шардаша. Среди людей подобные принципы встречались все реже, они предпочитали мстить чужими руками.
Оставшееся утро молчали. Адептка сидела у плиты с обещанной примочкой на ноге, помешивая еду, профессор то ли спал, то ли бодрствовал, уставившись в одну точку. Хоть какой-то интерес у него вызвала еда. Шардаш играючи уплел большую часть варева Мериам, не поморщившись от отсутствия соли и пряностей.
— Я в деревню, — коротко сообщил профессор. — Часа через четыре вернусь. Дверь оставляю открытой. Захочешь уйти — уходи.
— На самом деле, Ики, — поморщился он, — лучше бы уйти. По допросам после затаскают, жизнь испортят.
Мериам демонстративно собрала со стола посуду и унесла мыть. Если он думал от нее избавиться, то просчитался. Хотя один факт его скупой, но откровенности — признак доверия. Мериам могла быть кем угодно, но не предательницей.
Шардаш беспокойно огляделся по сторонам и скользнул вдоль стены сарая. Прислушался и стремительно пересек выгон. Похоже, его здесь не искали, это не могло не радовать. Что ж, сейчас он это выяснит. Оборотней, конечно, практически истребили, но переселенцы из людей не потеряли уважения к хозяевам земель. Только сейчас не стоило их пугать: слишком опасно. Времени прошло много, облик Шардаша должен стереться из памяти. Да и кто заподозрит в нем оборотня? Тогда, в давние времена, он наведывался в деревню в ином обличии.
Тем не менее собак не проведешь: все, как одна, молчали, не высовывались из дворов. Оно и понятно: молодые оборотни, резвясь, обычно загоняют именно псов. Привычная забава для малолеток — и паника для людей. После таких охот нередко переселялись в другое место — от беды.
Выпрямившись, придав походке степенность, Шардаш толкнул дверь трактира. Ему предстояло не только узнать последние новости, но и достать провизию. При условии ограниченности в средствах, это не просто. Почти все деньги ушли на ужин у Соха: профессор не брал на занятия кошелек, а в тайнике летнего пристанища в горах припрятал совсем немного. Безусловно, можно обратиться за помощью к родным, но стоит ли тревожить мать и сестер, наводить охотников на их след? С Шардаша хватит и Мериам Ики.
Быстрый взгляд по лицам немногочисленных посетителей выявил нужного человека. Спрятав волшебную палочку под плащом, Шардаш прошел мимо него и виртуозно извлек из кармана чужой кошелек, заказывая выпивку. Нехорошо пользоваться магией для воровства, но лучше, чем умереть с голоду. Профессору, впрочем, это не грозило. Дичи в лесу полно, однако адептке надлежало питаться не сырым мясом или вареным кроликом без соли. Да и плащ девчонке нужно купить, чтобы не замерзла. Одеяло, кое-что для кухни… Видимо, придется все-таки заглянуть в родное гнездо, но тайком. Застанет мать — неделю там проторчит.
Осушив кружку, Шардаш осторожно расспросил о последних новостях. Как он и предполагал, в деревне было тихо, никакая Белая стража не забредала. На закономерный вопрос, куда сам направляется, профессор назвал замок ближайшего лорда.
Закупив еды, Шардаш выбрался на околицу и направился к леваде. Поменять масть и облик лошади до неузнаваемости удалось без труда, истинные сквозь морок разглядел бы только опытный маг, каковых в округе не водилось.
Навьючив поклажу на бока бесплатного приобретения, Шардаш забрался на спину животного и направился в сторону леса. Лошади на оборотней не реагировали, зато без проблем подчинялись заклятьям. Не желая обременять себя поиском или созданием упряжи, профессор предпочел воспользоваться чарами.
Обратный путь, как и предполагал Шардаш, занял меньше времени, он уложился до темноты.
Мериам ждала на пороге, напряженно вглядываясь в стену деревьев. Профессор тут же занял ее разбором продуктов и заботой о лошади, а сам скрылся в пространственном коридоре, буркнув, что, может, сегодня вернется, а, может, и через пару дней.
Как бы ни доверял Шардаш магистру, он предпочел не переноситься в резиденцию ордена, предварительно не прощупав почву. Да и где гарантия застать сердце и душу ордена Змеи на месте? Тот вполне мог уехать в столицу, а то и в Империю на день рождения или свадьбу знакомых. В отличие от большинства магов он водил дружбу с темными, в честь него даже назвали одного из сыновей императора.
Отследить место разговора по специально защищенному магическому шару практически невозможно. Им и собирался воспользоваться Шардаш. Такой шар хранился у него в комнате. Профессор не пользовался им с тех пор, как поступил в аспирантуру и покинул родные края. До этого он наездами бывал дома, проводил там каникулы. Шар, Шардаш до сих пор помнил, он выиграл в споре с одним заносчивым магом. Увы, палочка бедняги оказалась не столь быстра, как его язык.
ГЛАВА 16
Родное гнездо профессор рассматривал из зарослей кустарника и осин. Шардаш специально не стал перемещаться к входу, а предпочел понаблюдать. Нюх у оборотней отменный, со двора его учуют мгновенно. Ветер же дул в сторону профессора, и он мог беспрепятственно определить, кто дома, а кто отлучился. Матери нет, а вот младшая сестра что-то готовит. Почему она? Да кто еще столько перца в еду положит!
Стараясь держаться подветренной стороны, Шардаш скользнул к мрачному дому и через потайной ход пробрался к себе. Шар он обнаружил в полной исправности, поэтому поспешил настроить его на резиденцию ордена, точнее, на кабинет магистра.
Легкое свечение окутало пальцы Шардаша. Шар задымился, мигнул и явил взору заваленный письмами стол магистра, обитое красной кожей кресло и, наконец, самого Ролейна Асваруса.
— Доброго дня и долгих ночей, Тревеус! — магистр оторвался от чтения и обратил на него взор немигающих глаз. Шардаш знал, что это проверка, поэтому не отвел взгляда.
— Доброй охоты и милости луны, — ответил профессор.
— Догадывался, что вы со мной свяжитесь.
— С чего вдруг? — Шардаш перевернул стул и оседлал его, облокотившись о спинку.
— О вас наводили справки, — улыбнулся Асварус. — Но чтобы я — и выдал кого-то из членов ордена! Да и не дурак, чтобы просто так расстаться с жизнью.
— Верно. Нашел бы и горло перегрыз, несмотря на всю вашу магию, — рассмеялся Шардаш и накрыл комнату «антиглазом» и «антиухом».
Говоря об опасности для жизни, магистр намекал на трепетное отношение оборотней к своей семье и к вопросам чести. Если бы Асварус хоть словом обмолвился даже о клане Шардаша, получил бы «черную метку». Поэтому магистр промолчал, сославшись на неведение и плохую память. Теоретически количество прожитых лет позволяло Асварусу страдать слабоумием, но фактически его разум работал как часы.
За прошедшие годы магистр ничуть не изменился. Те же длинные светлые, почти белые, волосы, собранные в «хвост», как у дроу, те же раскосые глаза альбиноса, пугавшие невежественных людей, то же лицо без возраста. Эльфийская кровь делала свое дело. На вопрос, какого она цвета, Асварус неизменно загадочно улыбался и отмалчивался
— И кто приходил? Белая стража?
— Обычная. Думали, помогу.
— Надеюсь, я могу рассчитывать на то же от вас, учитель.
— Оставьте! — махнул рукой магистр. — Какой я вам учитель, если тогда, на дороге, едва с телом не попрощался?
— Субординация, — пожал плечами Шардаш. Шутливый тон Асваруса не обманул его: переходить на «ты» с магистром не следовало без его прямого разрешения. Сколько новичков за это поплатились! — Главу своего ордена паладинам положено называть учителем, прочим — господином учителем.
— Помните. Это хорошо. Итак, что я могу для вас сделать?
— Расскажите, что творится в Бонбридже. Убийства продолжаются?
— Да, — вздохнул магистр. — Проклятие действует. Второе кольцо нашлось и попало в злые руки. Вам бы съездить, убить демона. Как паладину положено.
— С удовольствием бы, но замок Эколь уже подготовил для меня апартаменты.
— Сложно… — протянул Асварус, откинувшись на спинку кресла. Руки потянулись к табакерке, и у Шардаша засвербело от желания самому выкурить трубку-другую. Но, увы, она осталась в Бонбридже. — Попытаюсь разобраться. Но, Тревеус, если это вы…
— Клянусь! — прорычал профессор.
— Приезжайте. Здесь вас не тронут. Это лучше, чем в бегах. При свидетелях допрошу, обвинения снимут. От Морта ведь правду не скроешь, помните Морта?
Шардаш кивнул. Незаметного и тихого Видящего боялись все: он читал мысли, безо всяких заклинаний проникал в сознание. До известного предела, но достаточно, чтобы уличить во лжи.
— Только есть одна проблема, — магистр засунул за щеку понюшку табака и разжевал. — Я уезжаю, вернусь через две недели. Зато обещаю навести справки о втором кольце у императора, он должен знать. Можете переместиться ко мне?
— Я не один, со мной девушка. Адептка.
— Отпустите заложницу, — вот таким спокойным, вкрадчивым голосом Асварус и отдавал приказы.
— Она добровольно, хочет помочь.
— Прекрасно! — потер руки магистр. — Доставьте ее ко мне, а я позабочусь, чтобы она попала в Бонбридж и все разведала. Под мороком, разумеется. Будет вашими глазами и ушами. Дам ей кристалл и…
— Не надо, — оборвал его Шардаш. — Я прекрасно все сделаю сам. С перемещением тоже что-нибудь придумаю.
— Значит, вы дома, — улыбка Асваруса была под стать символу его ордена — змее.
Профессор промолчал. Он сам допустил оплошность, обмолвился, что сумеет снабдить адептку Ики чем-то, что позволит той ходить через пространство без посторонней помощи. Кристалл перемещения лежал в правом верхнем ящике стола и некогда давался сестрам для связи с братом. Ноэса, старшая из них, пользовалась им на глазах магистра. Если кристалл зарядить, Мериам Ики хватит на одно перемещение: расстояние слишком велико.
— Всех благ и жду через две недели.
Изображение в шаре моргнуло и исчезло.
Шардаш провел рукой по лбу, в задумчивости, не двигаясь, посидел пару минут и занялся осмотром шкафа. На пол полети рубашки, брюки, носки. Отобрав нужные вещи, профессор спрятал их в невидимый мешок и занялся отбором верхней одежды. Не мешало бы прихватить пару обуви и что-то для адептки Ики, пока та не околела.
— Кто здесь? — раздался приглушенный дверью женский голос.
Шардаш замер, стараясь не дышать. Заклинание заклинаниями, а нюх никто не отменял. Профессор не удосужился уничтожить свой запах, и теперь боялся расплаты.
Сестра не ушла, он знал это. Затаилась, прислушиваясь, а затем взялась за ручку двери. Она провернулась, но без толку: мешали чары.
— Тревеус? — неуверенно позвала Майхаль — самая младшая сестра Шардаша.
Ее тон вселял надежду: не чует. То ли пропах лесом, то ли Мериам Ики, столь тесно прижимавшейся к нему ночью. С этим, к слову, надо что-то делать. Девушка явно не понимает разницы между оборотнями и мужчинами. Хотя и с мужчиной не следует себя так вести — чревато. Не она первая — прочие адептки тоже не подозревали, что добивались совсем не того, на что рассчитывали. Вместо того чтобы дуться, сказали бы спасибо за то, что Шардаш держал их на расстоянии. Впрочем, Мериам близких отношений не хотела, что позволяло держаться с ней иначе. Только реагировал он на нее однозначно, вне зависимости от ее желаний.
Так и не дождавшись ответа, Майхаль удалилась. Шардаш перевел дух и закончил начатое.
Оставалась еще одна проблема — противооботное зелье. Приготовить его можно на кухне, а хитрюга-Майхаль наверняка притаилась на лестнице. Только отроешь дверь — кинется на шею. Не то, чтобы Шардаш не желал ее видеть, но в нынешних обстоятельствах семье лучше не знать, где он. «Всевидящее око» работает и на оборотнях, а тихо сидеть дома, пока брат в беде, сестры не смогут, попадутся Белой страже.
Убедившись, что ничего не забыл, Шардаш забрал кристалл и осторожно перенесся в кабинет отца, где хранились деньги.
Шардаш-старший пропал двадцать лет назад. Ушел и не вернулся. Видимо, убили, потому что причин бросать семью не было. Да и как кого-то заведешь, если жена-оборотница чужой запах учует. Везде его не сотрешь! Так что приходилось блюсти верность. Прочем, отец любил мать и не изменял ей даже в мыслях. Шардаш доподлинно знал это.
Профессор забрал немного: ровно столько, сколько потребуется на неотложные расходы. Если присовокупить присвоенный в трактире кошелек, на две недели хватит. Да и Мериам нужно что-то дать.
— Ага, Тревеус, попался! — раздался победоносный крик Майхаль за спиной. — Твой запах ни с чем не спутаешь, братишка.
Поборов желание обернуться и обнять сестру, Шардаш как вор сбежал из собственного дома.
Мериам вздрогнула, когда неслышно подошедший профессор протянул ей кристалл перемещения. Оглянувшись, адептка уловила странное, непривычное выражение лица Шардаша: задумчивость и тревога.
— Что-то случилось? — участливо спросила она.
— Нет, — слишком резко и поспешно ответил профессор.
Он пожалел, что переместился в дом, а не в лес. Мериам любопытна, умеет делать выводы, догадается, что Шардаш виделся с кем-то, за кого беспокоился. Казалось бы, мелочь, но не при применении «Всевидящего ока». Для всех у него нет семьи.
Адептка сначала решила, что тревожились за нее, но, понаблюдав за Шардашем, убедилась, что ошиблась. На Мериам профессор не смотрел, зато косился на дверь. Расспрашивать не стала, предложив поесть. Шардаш не отказался, велев убрать кристалл в надежное место.
Аппетит у профессора оказался волчий. Он опять съел четыре пятых того, что поместилось в котелок Мериам. Она гадала, жует ли он или просто глотает куски, как животные. Не выдержав буравящего его взгляда, Шардеш поинтересовался, что не так. Мериам предпочла промолчать.
После еды взгляд профессора замаслянился, рука безвольно свесилась со стола.
— Рубашку постирай.
— Что? — вытаращилась на Шардаша Мериам.
— Я новые вещи принес, старые неплохо бы постирать. Ты же предлагала помощь — помогай. Если рядом женщина, глупо жить в грязи.
Адептка повозмущалась, но согласилась. Ей в руки полетела рубашка. Принюхавшись, Мериам согласилась, что в таком ходить нельзя. Но мысли тут же заняла возможность рассмотреть профессора. Обнаженный до пояса, он не обращал внимания на взгляды адептки, спокойно занимаясь своими делами. В частности, выудил из принесенных вещей брюки и чистую рубашку.
— А еще будущий маг! — не оборачиваясь, с укором произнес Шардаш. — Объясните, Ики, какие руны на мне увидели? Распоясались девицы, последнюю совесть потеряли! Я на реку и надеюсь, — он подчеркнул последнее слово, — вас туда не потянет.
— Что вы, я даже не думала! — смущенно пискнула Мериам. Сгорая от стыда, она засуетилась, развив бурную деятельность.
— Заметно, что не думали. Когда с подружками к душевой бегали, тоже. У одних мозги в штанах, у других… Кхм. Вот за это не люблю младшие курсы.
Не выдержав, адептка бросила лохань и пошла в атаку. Она напомнила, кто ее целовал, прижимал к себе во сне, обсуждал фигуру. Мериам же всего лишь разглядывала оборотня, сравнивала его строение с человеческим, а вовсе не «пускала слюни». Можно подумать, она раньше высших разумных темных так близко видела! Оказывается, у них грудная клетка иная, и шерсть практически не растет, только на… Тут Мериам запнулась, осознав, что перешла пределы разумного. Шардаш и так странно на нее смотрел, будто гадая, дать договорить или сразу на место поставить.
— Хорошо, — неожиданно спокойно изрек профессор, — проведите сравнительный анализ строения тела оборотня чистой крови и человека чистой крови и сделайте вывод, чем обусловлены отличия. Справитесь, дам денег на зимние ботинки.
— И где я их куплю? — кисло улыбнулась Мериам.
— В Бонбридже. Закачаю кристалл магией и отправлю. Но не уходите от темы.
Адептке в первый раз доводилось иметь дело с живым наглядным пособием, а не иллюзией или картинкой, однако она справилась. Сначала стесняясь, потом осмелев, сказала про рост, пропорции, предположила различия в скелете и, вконец обнаглев, попросила разрешение пересчитать ребра.
— Ладно, — махнул рукой Шардаш, — довольно! Ребер столько же, хвост в человеческом обличии отсутствует, но его наличие несложно предположить по ряду признаков. Все верно, скелет отличается, именно так, как вы предположили. Хорошо выкрутились, Ики. Оставим на вашей совести. Что вы там мне еще должны? Яды, ваши нелюбимые яды. В лесу кое-что растет, буду рад занять внимание столь старательной ученицы очередным учебным процессом. Если останется время, и вы не отравитесь, в чем я сомневаюсь, придется прочитать лекцию о высших темных разумных существах. В Бонбридже вам это пригодится. Жизнь сбережет.
Мериам тяжело вздохнула и попросила принести воды, сославшись на больную ногу. Профессор, не проявив особого желания, согласился и через пару минут водрузил перед адепткой полное ведро воды.
Шардаш долго не возвращался. Мериам гадала, как можно купаться в такую погоду, когда вот-вот выпадет снег. Но профессор, похоже, действительно окунулся в воду, потому что вернулся, одетый во все чистое, и с мокрыми волосами. Как и обещал, не с пустыми руками, а букетом отнюдь не безобидных трав. Адептка завыла и предложила вместо контрольной работы еще что-нибудь постирать.
— Разве что свое платье. Идите, воду могу слегка подогреть. За кустами неглубоко, сделаю приемлемой температуры. А то вас за нищенку примут: запах тот еще!
Мериам в сердцах схватила ведро с грязной водой и, позабыв о больной ноге, попыталась облить профессора. Вышло частично. Больше всего пострадал пол.
— Идиотка! — отфыркивался Шардаш. — Если по вашей милости с палочкой что-то случилось, утоплю.
— Значит, от меня воняет?! — раскрасневшись от возмущения, адептка пошла в атаку. — А как же сладко пахнущая кожа? Или за сутки стухла? Если хотите знать, ночью вы благоухали не розами.
Профессор с шумом втянул в себя воздух, шагнул к Мериам и ухватил за шкирку. Одним движением перекинув ее за спину, Шардаш направился к реке. Поздно сообразившая, что возмущаться надо было тише, адептка пробовала извиниться, предлагала заняться ядами, но профессор не слушал. Выбрав самое глубокое место, он швырнул туда ношу, развернулся и ушел.
Мериам не утонула, хотя с испугу наглоталась воды. Отплевываясь, вынырнула и поспешила выбраться на берег. Всего за пару минут она успела продрогнуть до костей.
Отжимая волосы и подол платья, адептка гадала, можно ли вернуться в дом, и шутил или нет Шардаш, говоря о запахе. Положим, по-настоящему она мылась около недели назад, но в летнем домике профессор сам привел в порядок ее волосы и частично тело. Засомневавшись, сама себя понюхала. Есть немного, но не более, чем после пробежек у Идти. Или нюх оборотня не вынес даже легкого запаха грязи и пота?
Стуча зубами, Мериам решила рискнуть и осторожно побрела к дому.
Шардаш, вопреки ожиданиям, не поджидал на пороге, его вообще ни в комнате, не в сенях не было. На постели валялась длинная женская рубаха. Не по погоде, но сухая. Покосившись на дверь, Мериам взяла ее и юркнула за занавеску из сохнущего белья.
— Явилась, ламия? — Шардаш бесцеремонно прервал процесс одевания и вторично поволок к реке. — Вижу, нога уже не болит. Это хорошо.
— Не надо меня топить! — взмолилась Мериам. — Я сожалею, мэтр, честно-честно сожалею о своем поступке.
— Не утопить, а язык отрезать? — милостиво предложил профессор, встряхнув свою ношу.
Адептка замолчала и сдалась на милость судьбе. Странно, в этот раз ее не кинули в омут, а оставили перед зарослями ивняка. Видя, что Мериам, не понимает, Шардаш толкнул ее к реке, всучил комок мха и пообещал принести рубашку и плащ.
Не желая перечить оборотню, судя по всему, из не самого мирного клана, иначе стал бы профессор им так гордиться, адептка спустилась к воде и попробовала рукой — теплая. На грани, но теплая. Вздохнув, Мериам разделась и, используя мох вместо мочалки и мыла, привела себя в порядок. На всякий случай стояла спиной к берегу, памятуя о том, что Шардаш вернется.
— У всех рыжих людей такая кожа?
Пискнув, Мериам присела на корточки, обхватив руками грудь. Воды оказалось по шею.
— Или это от холода проступили синие прожилки? Ладно, выныривайте, а то мышцы сведет. Платье висит на кусте. И я придумал, чью личину вы примите в Бонбридже.
Прошла, наверное, целая вечность перед тем, как Мериам решилась выпрямиться и обернуться. Шардаша не было, зато появились рубашка, плащ и мыльный корень, который адептка по известным причинам взять не успела. Это частично объясняло, зачем профессор спустился к воде: так бы Мериам корень не увидела, не смогла вымыть волосы и постирать нижнее белье.
Закутанная в плащ, с красным носом: осень же, воздух холодный, — адептка короткими перебежками добралась до дома. Она застала Шардаша за интересным занятием: он будто грел в руках кристалл. Тот светился едва заметным голубым светом, то вспыхивая, то погасая.
Профессор мотнул головой к огню, но Мериам сначала повесила сушиться одежду. Белье стыдливо запрятала подальше. Без него адептка чувствовала себя неловко, будто голой. А еще беззащитной. Сразу вспомнились школьные уроки истории о диких временах, когда женщины стоили меньше скота.
— Яды вас дожидаются, — напомнил Шардаш. — Элементы для противоядия в лесу все есть, далеко ходить не надо. Потом, когда приготовите, выберу какую-нибудь ягоду и проверю, подействует ваше снадобье или нет. Не на себе, разумеется.
Мериам предложила придти на пересдачу. Выходить из теплого дома не хотелось, травиться — тоже.
— Не сомневался даже, — хмыкнул Шардаш. — Вы и в тот день бы не сдали: первое задание выполнили неправильно. Ладно, тогда высшие темные разумные существа. К ним относят демонов, вампиров, оборотней… А, в Преисподнюю остальных, по Бонбриджу точно не шляются. Отличительными чертами всех выше перечисленных является разум. Ики! — начавшая дремать у огонька адептка вздрогнула. — И наличие различных ипостасей или обличий, которые они принимают вне зависимости от внешних факторов, как то: лунный свет, ночь и прочее. Демоны — разговор особый. Они стоят на вершине иерархической лестницы Темного мира и выделяются как особая раса. Как вычислить демона в толпе? Он высок, плечист, походка решительная. Цвет кожи, глаз, волос значения не имеет, если он в облике человека, разве что скулы. Высокие скулы, Ики, и высокий лоб. К сожалению, девушкам часто нравятся демонические черты лица. Голос всегда низкий, грудной. Что таким голосом можно делать?
— Чары подчинения и любовные чары, — пробормотала Мериам, а потом вспомнила: — Я видела демона в «Бравом петухе»! Он убил офицеров, которые… которые меня… Словом, вели себя неподобающе.
— Значит, вы ему нужны, — отчеканил Шардаш, — и я что-то в вас просмотрел. Глаза оборотницы — и четвертькровка. Ну-ка, повернитесь и замрите. Реакцию не сдерживайте, все испортите.
Профессор отложил кристалл, замер и, запрокинув голову, выдал протяжную руладу, заслышав которую, люди предпочитали скорее закрыть все окна и двери. Вот и у Мериам похолодело сердце, а рука потянулась к кочерге — единственному доступному оружию.
— Светлая, — мотнул головой Шардаш, оборвав песню. — В человеческом обличии звучит, конечно, фальшиво, но реакция характерная. Не сбежать, а защищаться. И зрачок сузился, глаза позеленили: услышали угрозу. Были бы полукровкой, оскалились бы. Чистым оборотнем… Впрочем, самки на самцов не нападают, боятся. Только если семью защищают. А так зубы покажут, вокруг походят и без боя уйдут. Однако темного ничего. Ума ни приложу, какой толк из вас можно извлечь? Была бы библиотека под рукой! — досадливо вздохнул профессор. — До орденской только недели через две доберусь.
Адептка все еще не могла придти в себя. Положив кочергу на место, она не сводила глаз с профессора. Странно, но только сейчас Мериам поняла, что оборотень — действительно наполовину зверь. Однако разум отказывался принять, что Шардаш — самец оборотня, а ее бабка по материнской линии — самка. Звучало как оскорбление.
— Да, что с тобой будет, когда я перекидываться начну? — задумчиво протянул профессор. — Маг общего профиля называется! Ладно, Ики, займись чем-нибудь полезным, пока я кристалл заряжаю. Например, в деталях поведай о знакомстве с моим перстнем, о том демоне, о походе к старшеклассникам за рунами.
Греясь у очага, Мериам рассказала, в свою очередь услышав о том, что ей надлежало сделать. Адептка согласилась, заверив, что все разузнает и вернется. На самом деле Мериам самой хотелось в Бонбридж, к людям. Она никогда не любила шумного общества, но в давящей тишине леса резко начала ценить общение и толпу. Да и отдохнуть от Шардаша не мешает, а то с каждым разом его выходки становятся все серьезнее. Вернулся тот самый Тревеус Шардаш, которого она знала и от насмешек которого пряталась в туалете.
ГЛАВА 17
Мериам никак не могла привыкнуть к мороку, которым ее укрыл Шардаш. Профессор сполна отомстил и за грязную воду, и за необдуманные слова, превратив адептку в вампиршу. Он утверждал, что с такой кожей только и изображать Неспящих. Мериам так не считала, но с Шардашем не поспоришь. И как в таком виде обедать, в магазины заходить? Народ в ужасе разбежится, а то и Белую стражу позовут.
— Да что ты так переживаешь? — усмехался Шардаш. — По-моему, хорошая вампирша получилась. Дом Ночи, клан Ветра. Они мирные, убивают раз в месяц добровольцев, так что белые стражники беспрепятственно пропустят.
— А артефакт на воротах? — сомневалась Мериам. — И как это добровольцев?
— Не наводи панику! — поморщился профессор. — Ворота на что реагируют? На суть. И что же они увидят? Трясущуюся девицу с тремя четвертями человеческой крови и четвертью крови светлых оборотней. Не пропустить ее они не могут. Так что расслабься. А насчет добровольцев у клана Ветра спроси. Я устал бороться с невежеством учеников.
— Мы этого не проходили!
— Так пройдете. Мериам, отставить разговоры и слушать! — прикрикнул Шардаш. — Рот открыла.
Адептка засопела, но подчинилась. Когда Мериам поняла, что ей не намерены дать какое-то снадобье, а продолжают издеваться, захотелось откусить профессору пальцы. Она не лошадь, чтобы осматривать ее зубы, а тем более трогать их!
— Т..с..о вьи дье..лайе.те? — с трудом ворочая языком: тяжело, когда челюсти зафиксированы, — поинтересовалась адептка. Было противно, а желание покусать все крепло.
— Клыки. Вдруг кто проверит, какая у вас улыбка, — сосредоточившись на деле, нехотя ответил Шардаш. — И, пожалуйста, положите язык на место — ваши слюни мне не нужны.
— А мне ваши грязные пальцы во рту!
Мериам не сдержалась и все же щелкнула челюстями, слегка прихватив кожу профессора. А что, сам повторял, что она квартеронка, вот и пусть считает, что проснулись предки-оборотни.
Отсосав кровь из царапины, Шардаш зыркнул так, что Мериам согласилась бы изображать даже умертвие. Не говоря ни слова, профессор сунул ей в руки кристалл и вытолкнул на улицу. Потом все же смилостивился, вышел проводить и дать инструкции. Они были просты: выведать ход расследования преступления и не попасться. Демона самой не искать, но, если встретится, приметы запомнить.
— Дурно на вас влияет неформальное общение, Ики, — на прощание заметил Шардаш. — Почтение к учителю ушло, появилось хамство, бескультурье. В Школе за такое отчисляют. Не спорю, некоторые адепты позволяют себе подобное поведение в отношении слабых преподавателей, вроде госпожи Элоиз Матео, но надолго они в учебном заведении не задерживаются. Это информация к размышлению, Ики.
— Просто я не вещь, мэтр, — покачала головой Мериам. — Даже не самка оборотня, беспрекословно подчиняющая вожаку клана, а человек. Если вы хотели изменить форму зубов, сказали бы, а не вели себя как коновал.
— Если вам что-то не нравится, есть вежливые способы указать на это. Вы приличная девушка или?
— Прекратите надо мной издеваться! — не выдержав, выкрикнула адептка. Глаза знакомо засвербело. Она отвернулась и тихонечко всхлипнула. Мало того, что ее превратили в вампиршу, так еще и продолжают травить.
Руки Шардаша легли на плечи Мериам. Пальцы скользнули по щеке, погладив. Истерика как-то сама сошла на нет, уступив место непониманию. А как же нравоучения, колкие шуточки?
Пальцы профессора вторично прошлись от скулы до подбородка, после чего Шардаш отпустил адептку:
— Ш-ш-ш, успокоиться и не плакать, адептка Ики! Чем больше слабости вы проявляете, тем больше над вами издеваются. Всю жизнь в туалете не просидите. Не спорю, вы частично правы в претензиях, но магу не престало быть истеричкой и не слушать начальство.
Мериам кивнула и предложила закончить корректировать ее зубы. Сама улыбнулась и замерла, гадая, что сделает Шардаш. Тот, не касаясь, оглядел фронт работ и потянулся за волшебной палочкой. Адептка ощутила легкое покалывание. Десны зачесались, а зубы неожиданно проткнули губу.
Профессор взмахнул рукой, и воздух сгустился в подобие зеркала. Шардаш жестом пригласил Мериам взглянуть в него и отошел ей за спину, тоже любуясь своим творением.
Адептка испугалась своего отражения, приняв его за реальное существо. Только слова профессора помогли преодолеть страх и рассмотреть то, чем она стала. На Мериам смотрела необыкновенно стройная бледная вампирша с зелеными глазами. Кроваво-алые губы ярким пятном выделялись на лице. Клыки чуть-чуть заходили на нижнюю губу. Волосы оказались длиннее реальных и прикрывали поясницу. Смотрелись шикарно — словно черный шелк. Не удержавшись, адептка провела по ним рукой и удивилась, ощутив не пустоту.
— Я старался, — Шардаш явно требовал похвалы. — В Бонбридже много магов, не хотелось бы, чтобы по моей вине у вас были проблемы.
Мериам повернулась перед зеркалом и, обернувшись к профессору, поблагодарила. Тот чуть заметно улыбнулся и уничтожил сотворенное зеркало.
— Нехорошо отпускать без защиты, — задумавшись, протянул Шардаш. Адептка заметила, что когда он размышляет, опускает взгляд долу, будто девушка на свидании. — Третьекурсницу, даже не с Запретного…
Профессор взял руку Мериам, унизанную фальшивыми перстнями, и провел кольцом с розами по ее ладони. Сначала слегка, затем с нажимом, так, чтобы лепестки цветов царапнули кожу. Выступившую капельку крови Шардаш бережно перенес на фибулу своего плаща, поводил над ней палочкой и, отрезав, вызвав изумленное возмущение Мериам, протянул адептке:
— Всегда носите с собой. Если окажитесь в опасности, потрите.
Мериам кивнула и предложила носить фибулу на шее. Шардаш одобрил и сам повязал шнурок. Адептка заметила, что при этом профессор проделал над ним какие-то манипуляции. Да и всплеск тепла свидетельствовал о наложенном заклинании.
— Надо бы проклясть для верности: слишком далеко, ниточка может не натянуться.
Заметив испуг Мериам, Шардаш пояснил, что проклятие связующее, никакого вреда здоровью не наносит, а, наоборот, помогает.
— Да и наложу его не непосредственно на вас, а на фибулу. Все-таки цели у нас несколько иные, чем предполагали создатели, так что рунами, а не словами. Если боитесь, то…
— Я согласна. Глупо отказываться от помощи в стане врага.
После зябких земель клана серебристых горных оборотней улицы Бонбриджа показались жарким югом. С непривычки Мериам даже хотела снять плащ, но вспомнила о кристалле перемещения, который держала в руке, и раздумала. Поправив растрепанные волосы, мнимая вампирша из клана Ветра полной грудью вдохнула запахи большого города и, подавив желание наведаться в Школу, направилась покупать ботинки. Да и куда идти? Не в Школу же! Хороша она будет, если предстанет перед привратником в таком виде! Вызвать Инессу тоже не получится: не признаваться же, что помогаешь преступнику? Даже на столбе висит объявление, что Тревеус Шардаш разыскивается живым за триста тысяч серебром — баснословные для обычного горожанина деньги.
Шардаш дал достаточно, чтобы Мериам в придачу к ботинкам купила перчатки. Разумеется, если бы она наведалась в модные лавки Верхнего города, то истратила все до кожаного шнурка кошелька, но адептка привыкла делать покупки в Среднем, том самом, где работала у гнома Гримма.
Адептка шла быстро, стараясь скользить вдоль стен и подражать походке Неспящих. Она ощущала недоверчивые, а то и испуганные взгляды прохожих и постоянно одергивала капюшон плаща. Кажется, несоответствие одежды богатым перстням тоже бросалось в глаза. Мериам сделала мысленную пометку: выглядеть респектабельнее. Самое простое — перекрасить мех под горностая. Платье, благодаря мороку, смотрится подобающе, а вот плащом придется заняться.
Выбрав первую попавшуюся лавку, Мериам толкнула дверь. Тонко звякнул колокольчик. На его зов мгновенно откликнулся приказчик. Дежурная улыбка на мгновенье померкла при виде клыков посетительницы, но гном тут же оправился, рассудив, что абы кого в город не пустят.
— Чего изволит госпожа? — приказчик деловито засуетился, выкладывая самый дорогой товар. Странно, конечно, что вампирша наведалась к нему, а не сладкоголосым эльфийским полукровкам Верхнего города, но его дело — продать, а не расспрашивать.
— Я вас напугала? — Мериам нервно поправила волосы и скинула капюшон. — Поверьте, у меня нет намерения навредить вам…
— Конечно, госпожа, я знаю. Чем могу быть полезен?
Адептка расслабилась и осмотрелась. Перчатки выбрала сразу же, а вот с ботинками пришлось повозиться. Гном позвал хозяина, тоже представителя низкорослого народа, и они вместе таскали все новые коробки для «госпожи». Разумеется, гномы пытались обжулить вампиршу, но Мериам знала цену вещам.
Расплачиваясь, адептка деланно лениво поинтересовалась, кого разыскивает Белая стража. Внешнее спокойствие далось с трудом, пришлось вспомнить уроки госпожи Элоиз. Не такой уж бесполезный предмет — риторика!
— Ой, госпожа, темного ловят! — с опаской глянув на Мериам, ответил гном.
Он опасался разгневать вампиршу. Вдруг она из правящего клана Дома ночи? Таким, по слухам, выдано разрешение на бесконтрольные убийства. Поданные Империи, эти вампиры забредали и в Лаксену, непостижимым образом обходя ловушки магов. Для клана Вечности и артефакт на воротах не преграда, тот только сигнал опасности подать успеет. Другое дело, что подымется тревога, и вампир не сможет спокойно разгуливать по улицам. Хотя, темный оборотень же разгуливал, даже преподавал в Ведической высшей школе.
— И что он сделал?
— Людей проклинает и убивает. Уже сорок человек погибло. Его, вроде, поймали, но он сбежал и сержанта, который его арестовывал, прикончил. Со всей семьей. Сержанту горло разорвал, а жену с детишками проклял. Мы теперь после темноты не выходим, боимся.
Расплатившись, Мериам вышла хлебнуть свежего воздуха. Сорок человек! Еще шесть дней назад было тридцать два. Кто-то подставлял Тревеуса Шардаша. На кого подумают, увидев обезображенный труп? На оборотня. Однако профессор никак не мог этого сделать: все время проводил с адепткой. Убил, когда бродил по лесам, ходил в деревню? Вряд ли. Все поведение Шардаша свидетельствовало против этой версии.
Эх, узнать бы, кого еще и где, кроме семьи офицера убил таинственный демон! Между ними должна существовать какая-то связь.
Взвесив все за и против, Мериам направилась в таверну «Бравый петух». Где еще модно узнать последние новости, слухи и домыслы? На улице адептка держалась увереннее, хотя по-прежнему жалась к стенам. Другие вампирши в толпе в глаза не бросились, и Мериам начинала догадываться, что Шардаш в очередной раз зло подшутил над ней. Послали же Прародители сущего учителя!
Вышибала в дверях «Бравого петуха» подозрительно осмотрел посетительницу, но пропустил. Мериам замялась на пороге, не зная, как положено себя вести вампирше. Потом вспомнила, что они считают себя неотразимыми обольстительницами, и направилась к столу с двумя приличными на вид мужчинами. Если она сядет одна, точно привлечет внимание.
Не спрашивая разрешения, Мериам заняла свободный стул и позвала подавальщицу. По случайности или несчастью ею оказалась Инесса. То ли сегодня выходные, то ли подругу освободили от занятий. Не бросила же она учебу!
Инесса испуганно вздрогнула, но тут же выдавила из себя дежурную улыбку:
— Чего изволите?
Мериам заказала блюдо дня и бутылку вина. Разумеется, пить ее целиком она не собиралась — так, всего пару глотков для храбрости, но порядочная вампирша не может заказать безалкогольные напитки. Да и мужчины чай не оплатят.
Инесса записала заказ и побежала к другому столику. Не узнала. А вот мужчины заинтересовались, оправились от первоначального потрясения столь опасным соседством и попытались завести разговор. Начался он банально — с попытки узнать, что привело сюда такую особу. Мериам промолчала, показав клыки — должны произвести впечатление. Произвели — вопросов стало еще больше.
— В гости приехала, — солгала адептка, гадая, как бы сменить тему. Пожалуй, следовало присесть в уголке и просто слушать, а то весь день проговорят об ее глазах и гастрономических пристрастиях.
— Не знал, что в Бонбридже живут вампиры! — рассмеялся один из собеседников — крепко сложенный мужчина. По одежде не определить, кто он, но с Неспящими явно дело имел.
— Оборотни же водятся, — тут же радостно отозвалась Мериам. — Наслышана, наслышана, что тут уже днем охотятся. Какое неуважение этикета!
Признаться, адептка не знала, положено ли оборотням убивать только днем, но то, что вампиры — существа ночные, помнила точно. Соответственно, вампиршу возмутил бы промысел пищи при свете солнца. Оставалось надеяться, что Мериам ничего не напутала.
Инесса, балансируя с двумя подносами в руках, шустро сгрузила на стол дымящиеся тарелки, стакан и вино и поспешила обслужить другой стол. После вернулась и ловко откупорила бутылку. Вот уж кто обладает вампирьей быстротой и пластикой — так это подавальщицы. Работа тяжелая, требует хорошей памяти и координации.
— Позволите?
Второй мужчина, явно полукровка: у людей не бывает желтой окантовки радужки, — наполнил стакан Мериам. Та поблагодарила его кивком головы и слегка пригубила вино. Оно показалось слишком крепким, но адептка не подала вида.
— Да, есть тут один… — поморщился тот, кого Мериам мысленно назвала охотником. — Только вчера девочка погибла. Прямо на ярмарочной площади.
— А что Белая стража, неужели поймать не могут?
Слегка захмелев, адептка водила пальцем по каемке стакана. Понимая, что без закуски банально заснет, Мериам потянулась за ложкой и отхлебнула суп. С потрохами. Как же приятно снова питаться человеческой едой со специями, а не вареным мясом и кашей!
— Ловят, только всегда на шаг позади. Маг он, оборотень. Имя даже известно.
Мужчина плеснул себе в кружку бражки и провозгласил тост:
— За присутствующих красавиц!
Мериам пришлось выпить. Наученная опытом, она проглотила всего несколько капель.
— Вино прокисло? — полукровка заметил ее маневр. — Так закажем другое.
Он развернулся и крикнул:
— Эй, подавальщица, притащи вина, а не мочи!
Адептка замахала руками, заверив, что напиток хорош, и насильно влила в себя полстакана. Голова тут же загудела, а стол перестал казаться устойчивой поверхностью.
— На голодный желудок пить вредно, — улыбнулась Мериам, кое-как поставив стакан на место. — Три дня не ела. Представляете, завтрак сбежал! Сам согласился — и сбежал. Нет, свинство же!
Энтузиазм мужчин несколько угас. Они проверили что-то под куртками — то ли амулеты, то ли оружие, и занялись обсасыванием бараньих ребрышек. Мериам тоже усиленно наполняла желудок, чтобы уйти из таверны на своих двоих. Идея с вином уже не казалась удачной. В последний раз адептка пила что-то крепче десертного сладкого на первом курсе. Но то — другое дело, там бутылкой крепленого орочьего посвящали в адепты Ведической высшей школы и заодно отмечали первую удачно сданную сессию. Последствия той выпивки Мериам до сих пор вспоминала с багрянцем стыда.
Душевая — это еще ничего, потом был Норис… Вернее, не был, потому что адептка заснула. А, проспавшись, сбежала. Не пей Мериам этого крепленого, ей бы в голову не пришло согласиться на столь непристойное предложение. Даже от парня, который адептке очень-очень нравился. Их с Норисом считали парой. До момента, когда Мериам со страхом не вылетела из его комнаты, заявив, что передумала. Конечно, передумала: адептка совсем иначе все представляла. Да и в книгах у героинь и героев все так красиво, а в реальности… Словом, на этом отношения с Норисом закончились. Мериам даже целоваться с ним стало противно.
— Да ладно, — прервал тягостные воспоминания адептки голос полукровки, — она лжет. Глянь на нее — сытая. Если б три дня не ела, облизывалась бы, целоваться лезла, в углу зажимала.
— А вас уже ели? — Мериам отложила ложку. — Опыт чувствуется. Состав крови не огласите. Нет ли горьких примесей? Орки, тролли — они противные, но, когда нет выхода…
Полукровка инстинктивно застегнул ворот рубашки. Адептка победоносно улыбнулась. Теперь к ней точно не станут приставать.
На помост в дальнем конце зала взобрались гусляр и молоденькая девушка — бродячие музыканты. Отрабатывая еду, они тешили посетителей незамысловатым творчеством. Не обратив сначала внимания на слова песни, Мериам затем прислушалась, запоминая. Музыканты выбрали странную старинную балладу о демоне, потерявшем возлюбленную. Она то ли умерла от болезни, то ли погибла, — в песне туманно обходили вниманием столь важную деталь. Интересно было другое — демон просил помочь какого-то мага, а тот обманул его. И теперь мающийся в беспробудной тоске влюбленный клялся причинить колдуну такую же боль, желал покончить с собой, но не мог. Почему, Мериам тоже не поняла.
— Разрешите? — оказывается, охотник уже пару минут мялся возле стула адептки.
— Что? — Мериам непонимающе глянула на него.
— Пригласить вас на танец?
«Какой, в Преисподнюю, танец?» — едва не вырвалось у адептки, но, приглядевшись, она поняла, что у помоста действительно мнется несколько пар. Именно мнутся, потому что места не хватало.
— Благодарю, я танцую исключительно ночью.
— За столь прекрасное знакомство? — Мериам и не заметила, как полукровка подлил ей вина. Он призывно поднял свою кружку и чокнулся со стаканом адептки. — За милость луны к Дому ночи!
Мериам скривилась, но заглотала вино. Истинная темная обязана выпить за свой Дом. Адептка тут же потянулась к тарелке с жарким, но промахнулась вилкой мимо куска. Мериам с ужасом поняла, что напилась. Судя по взглядам, которыми обменивались мужчины, они это прекрасно понимали.
— А где гуляет местный оборотень? — адептка отчаянно пыталась — Хочу поздороваться.
Со второго раза ей ответили, что убийства прокатились по всему городу, а также предместьям Бонбриджа. Даже замок Эколь не обошли. Безопасным местом считалась только Школа — на ее территории никто не погиб. Мериам едва не завизжала от радости: чем не доказательство невиновности Тревеуса Шардаша? Будь он убийцей, отомстил бы директору, если по версии Белой стражи вернулся в Бонбридж.
Охотник галантно взял руку Мериам и поцеловал. Невзначай коснулся ее волос. Адептка испугалась не столько этого жеста, а того, что охотник догадается, что волосы ненастоящие.
— Где вы остановились? Не желаете вместе со мной осмотреть город?
Мериам мотнула головой. Ох, кажется, она напилась!
— А мне показалось, что я вам понравился, — настаивал охотник. — Я не боюсь, даже укусить себя дам, если не до смерти.
— До смерти! — икнула адептка. — Не хочу я ничего с вами смотреть!
С шумом отодвинув стул, Мериам встала. Ее качнуло и, если бы не охотник, адептка бы растянулась на полу. Что-то не везло Мериам с выпивкой: сначала опозорилась перед Шардашем, теперь угодила в щекотливую ситуацию. Ясно, для чего ее зовут смотреть город. Радует, что не темно, в подворотне не зажмут. Или зажмут? Их же двое… Ох, Прародители сущего, надо было чай пить!
— Я живу недалеко, — полукровка тут же оказался рядом, бросая недовольные взгляды на охотника. — Она действительно голодна, раз в обмороки падает. И ведет себя странно. Отдай ее мне, Гавен, все равно с темной не справишься.
— Чужие сливки снимаешь? — надулся охотник, придерживая Мериам за талию. — Пусть она сама выберет с кем.
— Еще жребий киньте! — буркнула адептка, дав мужчине по рукам. — Сама пойду. К себе. Приличные деву… ой, вампирши на первом свидании в постель не прыгают.
Мужчины дружно расхохотались:
— Вампирша — и не прыгает?
Краснея, Мериам проклинала Шардаша. Наверняка знал — и промолчал. С другой стороны, она сама за столик села.
— Шуток не понимаете, мальчики? — вымученно улыбнулась адептка, качнулась и похлопала полукровку по щеке. — Просто за меня обычно дерутся, чтобы милость заслужить. А вы со мной как с человеком… Бывайте! И за выпивку мою заплатите.
Мериам хотела уйти, но ей не позволили, водворив на место. Мужчины требовали, чтобы она выбрала любовника, а не «юлила хвостом». Адептка не на шутку испугалась. Отнекиваться бесполезно, а в постель ни к кому из них не хотелось. Даже ради торжества правосудия. Желая выгадать время, она сбежала в туалет, заперлась и, опустив, уселась на сиденье. Мериам мутило, но она сдерживала рвотные позывы. Голова отказывалась думать, а перед глазами стояла сцена группового изнасилования. И нет героя, который бы спас… Точно, если выберется, перестанет читать книги с сердечками, потому что врут. Не лгали бы, за нее заступился бы прекрасный кавалер, вызвав наглецов на поединок.
Дурнота уступила место сонливости. Час от часу не лучше!
Мериам пыталась вспомнить, что там Шардаш говорил о связующем проклятии, о неком способе связи, но голова отказывалась работать.
— С вами все в порядке? — в дверь постучались.
— Какое «в порядке»?! — огрызнулась Мериам, узнав голос Инессы. — Сижу тут в облике вампирши какого-то клана, а в зале поджидают два озабоченных мужика. Все просто замечательно, Нес, мечта!
Подруга за дверью притихла. Видимо, пыталась понять, откуда вампирша ее знала. По голосу не узнала бы — Шардаш его исказил. Иллюзия действительно вышла первоклассная.
— Вы кто? — наконец поинтересовалась Инесса.
— Соседка твоя, ик! Мериам Ики.
Мериам сползла с сиденья и щелкнула задвижкой. Инесса испуганно отпрянула, готовая закричать, но адептка опередила ее, взмолившись: «Поверь мне! Я не клыкастая, меня от крови тошнит. И от вина тоже».
Инесса и Мериам несколько минут в упор смотрели друг на друга, после чего подавальщица с шумом захлопнула дверь в туалет. Оставшись одна, адептка всхлипнула, гадая, что ее отсюда вытащит: охотник, полукровка или солдаты. Но ни те, ни другие не торопились, и Мериам, обняв дверной косяк, засопела.
ГЛАВА 18
Пробуждение, вопреки опасениям, вышло не столь чудовищным. Что-то холодное, любезно приложенное ко лбу, облегчило страдания.
Мериам раскрыла глаза и тут же предпочла их закрыть, тихо застонав. То, что она приняла за компресс, оказалось каменной стеной одиночной камерой. По крайней мере, на лежанку тюремщики не поскупились, как и на тонюсенькое одеяло.
Адептка села и с опаской глянула на руки — железных браслетов не оказалось. Ножными украшениями ее тоже не побаловали. Уже хорошо. Мериам встала и подошла к решетке. Адептку все еще пошатывало, голова побаливала, но зрение пришло в норму. Прижавшись к прутьям, Мериам осмотрела коридор, освещенный тусклыми отблесками негаснущих факелов. Такие не использовали нигде, кроме казенных учреждений военного толка. Тюрьма подходила под эту категорию.
— О, очнулась, клыкастая! — с табурета поднялся низенький тюремщик. Связка ключей позвякивала, эхом отзываясь под потолком. — Пить хочешь? На-ка!
Тюремщик протянул сквозь решетку бутылку. Нюхнув, Мериам поняла, что там вино.
— Спасибо, я это не буду, — скривившись, отказалась адептка.
Похоже, ответ удивил тюремщика. Он крякнул и забрал бутыль.
— Воды, пожалуйста! — взмолилась Мериам. — И скажите, где я.
— В замке Эколь, где всем буянящим темным и место. Ничего, придет сержант, разберется. Он уже заглядывал, проверял, не проспались ли.
Адептка кивнула и обреченно опустилась на пол. Ситуация казалась безвыходной. Мериам в отчаянье смотрела на решетку и представляла годы одиночного заключения в этой камере. Не улучшила настроения и кружка воды, которую адептка осушила за пару глотков. Поблагодарив тюремщика, Мериам уползла обратно на койку, уткнулась лицом в рукав и молчаливо расплакалась.
Истерика длилась минут пятнадцать. Выплакавшись, адептка села и задумалась над тем, как себе помочь. Вспомнив о фибуле, Мериам задумалась. Казалось бы, потри — и помощь придет, но не окажутся ли они оба: она и Шардаш, — за решеткой? Замок Эколь — место особое, тут переход не откроешь. Значит, придется воспользоваться перстнем и упрочить статус убийцы. Эх, выбраться бы за пределы тюремных стен!
— Слышь, вампирка, на выход! — Мериам и не заметила, как к ней подошел тюремщик. То ли решетки в замках опираются неслышно, то ли адептка слишком глубоко ушла в себя. — Тебя на поруки берут.
Мериам утерла лицо и с удивлением уставилась на тюремщика. Кому еще она понадобилась?
Защелкнув на руках адептки специальные серебряные браслеты, тюремщик повел ее по коридору к лестнице. Мериам еще издали увидела нити магии, пронизывающие перила и ступени. Сколько же здесь всего! Такой клубок не распутать кандидату магических наук.
Они спустились вниз на один пролет, миновали ряд темных переходов с глухими дверями камер, вышли к очередной лестнице и начали восхождение наверх. Навстречу то и дело попадались белые стражники. Одни замерли на часах, другие спешили по своим делам. Те и другие подозрительно косились на Мериам.
Тюремщик доставил адептку в кабинет, с полу до потолка заставленный папками. Кроме шкафов там были еще стол и два стула. Оба оказались заняты, так что Мериам пришлось стоять. Разглядеть присутствующих в комнате мешал специальный экран, чуть заметно искрившийся в воздухе. Такой призван был обезопасить от взгляда василиска и прочей специфической магии некоторых видов существ и артефактов, по недосмотру не изъятых при задержании.
— Вот, полюбуйтесь, господин Крегс. Из «Бравого петуха» поступил сигнал о некой вампирше, присвоившей себе душу одной из ваших адепток. Подозреваемая пыталась втереться в доверие к подавальщице, тоже ученице вашей Школы, называлась ее подругой. Также она соблазнила двух мужчин…
— Никого я не соблазняла! — обиженно возмутилась Мериам. — Это они мне непристойные предложения делали, домой к себе зазывали, споили…
— Вот как? — экран вспыхнул и стек на пол, бесследно растворившись в воздухе. — Тогда зачем вы с ними кокетничали? Зачем назвались именем человека? Что вы делали в Бонбридже? И как смогли обмануть ворота?
Адептка уставилась на сержанта Белой стражи, пытаясь понять суть предъявленных обвинений. Они казались абсурдными, но, призадумавшись, Мериам поняла, что абсурдны они только с ее точки зрения. Для остальных — она вампирша, высшее разумное темное существо. Артефакт действительно должен был на нее среагировать, но не среагировал. Почему? Значит, его обманули. Зачем? Явно с преступной целью. Вампиры не ходят толпами по улицам Бонбриджа. Да и бедняжка Инесса перепугалась, решила, что Неспящая выпила душу подруги и теперь заманивала ее в свои сети.
Вампиры не только кровью питаются и не только от вина пьянеют. Очевидно, Инесса решила, что клиентка закусила кем-то из посетителей, а в туалете спряталась, чтобы скрыть улики. Мало ли, что с этими вампирами происходит, когда они вытягивают частичку души или пинту крови.
— Ну? — поторопил с ответом сержант.
Мериам вздохнула. Правду сказать нельзя, а ложь не желала придумываться.
— При ней обнаружили что-то? — поинтересовался Селениум Крегс.
При звуке его голоса адептка оживилась, пытаясь привлечь к себе внимание. Видя, что тот не понимает, начала рисовать в воздухе руны. Приглядывавший за Мериам солдат, тут же пресек ее занятия.
— Ничего, кроме странной вещицы, — сержант показал директору заговоренную фибулу.
Мериам тут же лихорадочно ощупала шею и с трудом подавить стон разочарования: последняя надежда упорхнула, шнурка не было.
— На ней проклятие, но отследить автора не удалось. Есть еще какая-то магия, но, очевидно, фибула — всего лишь часть артефакта, потому что чары не работают и никак себя не проявляют.
— Что за проклятие?
— Именно поэтому я и позвал вас, господин Крегс. Кому, как не директору Ведической высшей школы, определить суть колдовства и использовать его во благо правосудия?
Фибула перешла в руки Крегса. Нахмурившись, тот тщательно осмотрел ее и убрал в карман.
Отчаявшись, Мериам не выдержала и выкрикнула: «Господин директор, это же я! Адептка, которой вы простили два штрафных балла».
Глаза Крегса округлились, и он пристально, будто до этого не замечал, осмотрел Мериам. Кивнул и обратился к сержанту:
— Произошло недоразумение: перед нами не вампирша.
— Вы уверены? — белый стражник скептически хмыкнул. — Помнится, в собственном заведении вы просмотрели оборотня и только милостью министра сохранили пост. Повторная ошибка приведет к плачевным последствиям.
Крегс заверил, что осознает последствия своих действий.
Совсем недавно он сам был узником замка Эколь, провел там четыре худших дня в своей жизни. Казалось, увольнение — дело решенное. И хорошо, если только увольнение, а не запрет заниматься преподавательской деятельностью и ссылка в глушь, где предстояло бы работать за еду. Но вмешался Магистр магии, подтвердив безупречную репутацию Селениума Крегса и свое доверие ему.
Не последнюю роль сыграло согласие директора подвергнуть себя воздействию Всевидящего ока. Заклинание накладывал маг высшего уровня в стенах замка Эколь, обмануть его, схитрить Крегс бы не смог. Прочитав его мысли и воспоминания, белые стражники убедились, что директор невиновен по всем пунктам обвинения.
— Тогда кто это? — сержант ткнул пальцем в Мериам.
— Человек, — пожал плечами Крегс. — Один из учителей вел занятие на тему высших демонических существ. У нас практикуются иллюзии на добровольцах: ученики лучше запоминают материал. Очевидно, девочка уговорила преподавателя не снимать иллюзию, хотела напугать друзей, но немного не рассчитала. Я во всем разберусь и накажу обоих. Сами посудите, офицер, если бы это была вампирша, разве бы она так себя вела? Вам ли не знать особенности их мышления?
Сержант кивнул, соглашаясь. Его тоже что-то смущало: зрачки неправильно реагировали на свет, отсутствовала агрессия и магия крови. Последнюю странность он объяснял принадлежностью вампирши к низшему клану и воздействию некого психотропного вещества. Сержант собирался передать узницу магам для разбирательств.
— Хорошо, распишитесь, — офицер протянул Крегсу лист бумаги. — Имя, число, подпись и краткие разъяснения. Я потом загляну, проведаю адептку.
Уладив необходимые формальности, директор попросил снять с Мериам наручники. Сержант не спешил отдавать приказ.
Крегс подошел к адептке, извлек из кармана кристалл перемещения и поинтересовался, что это.
— Я вам потом расскажу, — шепнула Мериам.
— Последняя проверка, — с гаденькой улыбочкой протянул офицер, встал и, опасаясь поворачиваться спиной к адептке, направился к запертому шкафу. Там оказался склад каких-то баночек и мешочков.
— Ага, вот оно, лакомство! — сержант торжественно извлек сосуд с загустевшей кровью, откупорил его и помахал в воздухе.
Мериам никак не отреагировала, и офицер сунул ей кровь под нос. Адептку едва не вырвало. Она отшатнулась, прижав ладони ко рту.
— Ну, убедились? — директор решительно отвел руку сержанта от лица Мериам. — Если б перед вами стояла вампирша, остались бы без пальцев. Пусть даже она из клана Вечности, где не практикуются нападения на людей.
Недовольный сержант убрал сосуд с кровью на место и разрешил снять с адептки браслеты. Та, все еще не веря, уставилась на освобожденные запястья, проверяя, целы ли. Крегс обнял ее за плечи и повел прочь.
Во дворе поджидал черный экипаж — такими пользовались карательные службы королевства. Директор усадил дрожащую адептку на сиденье, показал вознице пропуск и велел доставить к воротам Школы.
Повозка дрогнула и, подпрыгивая, покатилась по камням. Пару раз она останавливалась для проверки. Крегс терпеливо извлекал и демонстрировал автограф сержанта на алой карточке с белой каймой. У главных ворот ее пришлось отдать. Дежурный офицер тщательно проверил магическую печать, убедился, что нет следов подделки и взлома, связался с указанным на карточке сержантом и, получив добро, выпустил повозку.
Директор взмахнул волшебной палочкой, отделив нутро экипажа от посторонних глаз и ушей, и протянул Мериам фибулу:
— Это ваше, возьмите. Взамен скажите, кто наложил иллюзию. Хотя, судя по тому, что даже я только вблизи рассмотрел расплывчивость контуров, ее делал опытный маг. И знаток темных, раз одарил вас такими зубками.
Адептка сжала фибулу в кулаке и опустила голову. Она твердила себе, что обязана молчать. Директор — тоже враг Шардаша, по крайней мере, сейчас.
— Мериам, я и сам знаю ответ, — подмигнул Крегс. — Не бойтесь, кучер не услышит: я принял необходимые меры предосторожности. Ведь это вы, Мериам?
Адептка кивнула и поспешила спрятать фибулу.
— Отдайте, пожалуйста, кристалл, — она протянула руку ладонью вверх. — Я благодарна вам за помощь, но…
— Не отдам, — покачал головой директор. — Скажите профессору, чтобы перестал скрываться. Обещаю посодействовать справедливому суду.
— Вы не понимаете, господин директор! — вырвалось у Мериам. Раскрасневшись, она дрожала от нервного напряжения.
— Чего же? Давайте снимем иллюзию? Вампирша, безусловно, из вас вышла красивая, даже очень, но в Школе появляться в таком виде не следует. Приедем, я воспользуюсь кристаллом… Он ведь настроен на убежище Тревеуса?
Адептка до боли сжала пальцы и отчаянно замотала головой:
— Нет-нет, совсем другое место! И мэтра Шардаша я три дня не видела, меня заколдовал другой маг. Высокий такой, блондин. А чтобы переместиться, нужно кое-что в кристалле подправить, сейчас я вам покажу.
— Мериам, Мериам, — укоризненно покачал головой Крегс, — кого вы пытаетесь обмануть? Неужели я не узнаю руку Тревеуса, скрепившего себя и вас связующим проклятием?
Мериам не сводила глаз с краешка кристалла, торчавшего из внутреннего кармана пиджака директора. Экипаж подпрыгивал на ухабах, пассажиров бросало друг на друга, полы одежды распахивались… Быстро глянув в окно — окраина Бонбриджа со складскими помещениями, — во время очередной тряски адептка молниеносно выхватила кристалл, толкнула дверцу экипажа и вывались наружу. Глотнув воздуха, не замечая боли от падения, она вскочила и понеслась к ближайшему проулку. Там юркнула между двух сараев и, подхватив юбки, понеслась к порту — месту, где Селениум Крегс ее не найдет. Темных личностей и матросов Мериам не боялась: не рискнут тронуть вампиршу, благо адептка усвоила урок «Бравого петуха» и для острастки цапнет особо ретивых за палец.
Мериам слышала голос директора, просившего вернуться, но упорно продолжала бежать. Поздно пришло озарение, что сеть легко проследит все перемещения. Ну и пусть, зато она не предаст. Адептка корила себя за беспечность: провалила поручение, не оправдала надежд. Собранных сведений не достаточно, времени нет. Хоть бы демон на нее вышел!
Остановившись, чтобы отдышаться, Мериам попыталась припомнить радиус действия сети и способы ее нейтрализации. Нужен отражатель, но как она, третьекурсница, воспользуется заклинанием пятого курса? Радиус же зависел от силы мага. Другое дело, если волшебник мог выбрать не тело, а какой-то предмет для поиска. Тогда, избавившись от этого предмета…
— Мериам, пожалуйста!
Адептка вздрогнула и затравлено огляделась. Директор на соседней улице, сейчас обогнет угол и… Мериам в отчаянье продолжила бег, петляя, как заяц, стремясь забраться туда, где нельзя проехать, и потерла фибулу.
Ладони похолодели, когда Мериам различила топот ног и знакомые просьбы отозваться. Шардаш убрал руку, и адептка, словно цыпленок в крыло несушки, уткнулась носом в куртку профессора. На задворках сознания промелькнула мысль: там уже зима, раз он не в пиджаке.
Минуты стучали в висках, сливаясь с биением двух сердец: торопливого Мериам и более спокойного Шардаша.
Директор бродил где-то рядом, в растерянности повторяя имя адептки, а потом ушел.
Мериам сползла в грязь. Ее вдруг охватила такая дрожь, что не держали ноги.
— Он меня потерял? — растерянно спросила адептка.
Шардаш кивнул и настороженно огляделся. Мышцы напряглись, волшебная палочка наготове.
— И не найдет?
— Сменю морок — не найдет. Не ожидал такой верности, — сдержанно улыбнулся профессор. — Сама понимаешь, мне тут оставаться нельзя, потому что Селениум не дурак…
— Я вернусь в Бонбридж и все-все сделаю, — заверила Мериам. — Кое-что уже узнала, но в следующий раз…
— Если он будет, — жестко возразил Шардаш и увлек адептку за собой в вихрь перехода.
ГЛАВА 19
Мериам жевала ужин. Его Шардаш приготовил сам, заявив, что сегодня ее близко к огню не подпустит. Адептка сначала скептически отнеслась к затее профессора, но тот доказал, что способен управляться без женщины. Конечно, никаких деликатесов, но съедобно и сытно.
После вечернего бега и холодной камеры у адептки разболелась нога, и Шардаш, ругаясь, полез за волшебной палочкой, заявив, что естественным путем на Мериам ничего не заживет.
Все еще в облике вампирши, адептка поведала все, что узнала. Профессор внимательно выслушал, а потом попросил разрешения залезть в ее голову. Мериам испуганно уставилась на него, но Шардаш заверил, что с согласия испытуемого (или истязаемого, по мнению адептки) процедура проходит не столь болезненно.
— Взамен морок сниму, — пообещал профессор. — Да и сами подумайте, не пропадать же вашей поездке! Пьяные воспоминания, конечно, расплывчаты, но, может, что-то выужу. Ваш куцый рассказ мало что дал.
Мериам трагически вздохнула и согласилась. Раз уж виновата, придется пострадать. Шардаш усадил ее спиной к себе, поводил рукой по затылку и велел вспомнить момент переноса. Адептка воскресила тот миг и ойкнула, ощутив, как голову сдавило невидимым обручем. Он не давал пошевелиться, мешал даже моргнуть.
Боль нарастала, в голове будто что-то шевелилось. Стиснув зубы, Мериам терпела, а потом тихо завыла. Раз — и она лишилась зрения. В кромешной тьме перед невидимым взором замелькали образы, утекая в красневшую впереди воронку. Адептка закричала, и ощутила, как Шардаш сжал ее запястье. Чем громче она кричала, тем сильнее он сжимал, грозя сломать кости. Наконец пытка закончилась, к Мериам вернулось зрение и подвижность. В голове стоял туман, чуть ломило виски.
— Это «Всевидящее око»? — тихо спросила адептка.
Шардаш подтвердил предположение мычанием и погрузился в раздумья. Видя, что он готов просидеть так всю ночь, Мериам напомнила о данном обещании.
— Сейчас! — отмахнулся профессор и несколько раз цокнул языком. — Погодите, Ики, я почти поймал… Значит, горло перегрыз? Чтобы высший темный — и горло, вот так, из мести, а не на поле боя? Да любой следователь поймет, что бред! Такое возможно, если бы этот глупец меня спровоцировал, но чтобы выследить и… Психологию темных изучили бы, двоечники!
— А разве… — неуверенно начала Мериам.
— Что? Разве оборотни не рвут на куски? Рвут, Ики, но в двух случаях: бешенства и во время битвы. Но тут-то что? Месть. Я не низшее существо, чтобы так себя подставить, да еще женщину с детьми убить. Даже ту гниду заколол, а не порвал на набор начинающего некроманта.
Профессор запнулся и извинился за произнесенное слово не для девичьих ушей. Адептка заверила, что слышала ругательства позабористее. На вопрос где, скромно промолчала.
Развеяв морок, Шардаш констатировал, что магия на сегодня закончилась. Кристалл он сможет без вреда для здоровья зарядить только послезавтра, потому как прыжки через пространство на столь большие расстояния вытягивали много сил. Да и «Всевидящее око» требовало определенного запаса прочности.
— Вам бы сладкого чаю, — вздохнула Мериам, недоверчиво осматривая собственные руки — неужели больше не вампирша?
— Кто спорит, Ики, кто спорит… — устало протянул Шардаш, прикрыв глаза. И тут же распахнул их. — Морошка. Неподалеку морошка росла. Там болотце… Налево от дома, прямо по лесу шагать. Сделай милость?
Последняя фраза прозвучала колкостью.
Не споря, Мериам взяла чугунок, подвесила над собой один световой шар, а другой пустила впереди себя.
Ночной лес пугал, но что может быть страшнее оборотня? Адептка сомневалась, что зверье отважится подобраться к жилью «старшего собрата». Животные чувствительны к запахам, а эти места — вотчина оборотней. Наверняка они их как-то пометили. Только как? Не как собаки же. Может, клочками шерсти?
Над головой плыла ущербная луна. Потрескивал легкий морозец. Грязь подсохла, покрылась коркой, идти было легко. А вот морошка так просто в руки не давалась, пришлось поискать. Указания, данные Шардашем, оказались расплывчатыми, пришлось повозиться, побродить, чтобы найти ягоду. И приложить усилия, чтобы не ухнуть с косогора в овраг.
На обратном пути Мериам спиной ощутила чей-то взгляд. Сердце тут же ушло в пятки, а разум разрывался между желанием обернуться и припустить во весь дух. Убеждая себя, что ей показалось, адептка прибавила шагу, но ощущение сгустившейся опасности только крепло. Сзади кто-то был, и этот кто-то следовал за ней.
Глубоко дыша, не позволяя панике застилать глаза, Мериам взвесила все варианты. Первый — ее скудный запас заклинаний. Хватит на мелкого хищника, если не промахнется. Второй — позвать Шардаша. Звук по лесу разносится хорошо, должен услышать. Правда, с магией у него сейчас еще хуже, чем у нее, а тварь наверняка броситься, едва адептка откроет рот. Что же делать?
Мериам высвободила правую руку. Губы нашептывали простейшее охранное заклинание. Световые шары нервно метались по воздуху, отражая внутреннее состояние адептки.
Кажется, или в лесу стало тише? Хотя, куда уж тише! Оказывается, есть куда. И безмолвие такое звонкое, давящее. Будто уже было такое… Вспомнив, Мериам поняла, что заклинания не помогут, а Шардаша можно не звать: мертвых он оживлять не умеет.
По телу пробежали мурашки. Медленно, очень медленно, адептка оглянулась, чтобы убедиться — у одной из елей горели алым глаза. Оставалось только молиться Прародителям сущего и надеяться, что гроб будет открытым. Это точно не Тревеус Шардаш.
Оборотень обошел Мериам по дуге, оказавшись на пугающе близком расстоянии. Теперь адептка различала пугающий силуэт во тьме. Судя по размерам, такая тварь завалит медведя. Оборотень глухо зарычал, и Мериам, не соображая, что делает, закрылась от него чугунком с морошкой. Мелькнула глупая мысль: а не ударит ли им по голове твари? Вдруг окажется действеннее магии?
Так, не совершать резких движений, не бежать, держать руки на виду… Но как можно не бежать, когда тобой сейчас поужинают? У оборотня даже слюна из пасти капает, а зубы страшнее любых вампирьих клыков. Такой вырвать — кинжал получится. Шерсть дыбом. Серебристая шесть… Стоп, какой у Шардаша клан? Серебристых горных оборотней. Надо звать. Если повезет, останется просто без руки или ноги. Не повезет… Точно не повезет, если так и будет стоять столбом.
Вместо крика из пересохшего горла вырвался сип.
Будто потешаясь, оборотень кругами ходил вокруг жертвы, подбираясь все ближе. Не отрывая от него взгляда, Мериам с ликованием нащупала на шее фибулу и потерла об щеку: вторая рука занята.
Оборотень припал к земле и прыгнул. От боли у адептки прорезался голос. Рукава платья тут же набухли от крови. Тварь издала утробный вой, рванула на себя ткань и внезапно замерла, затрясла головой. Не отпуская побелевшую Мериам, оборотень обнюхал ее один раз, второй и вновь завыл. Откликом ему был рык, которому позавидовали бы обитатели Преисподней. Мериам и тварь испугались одинаково, хотя адептка, безусловно, больше. Сейчас явится еще один оборотень, сильнее прежнего, и раздерет ее на части.
Треснула и сломалась, не выдержав напора, тоненькая осинка, и в узкую полосу лунного света выпрыгнул обладатель рыка. В полтора раза больше первого оборотня, тоже серебристый, с густой длинной шерстью. Спина выгнута в поясничном отделе как у гончей, уши прижаты к морде, когти на палец вонзаются в землю — а ведь оборотень лишь слегка выпустил их из «сумок».
В немом ужасе, не в силах пошевелиться, Мериам смотрела на это существо. По сравнению с ним волкодавы казались щенками. Самец, тут и думать нечего. Оборотень клацнул пастью, обнажив два ряда зубов. Этого хватило, чтобы паралич сковал даже мысли адептки. Теперь понятно, почему все так боялись темных оборотней. Мериам видела бабку: перекидываясь, она превращалась в волчицу, а тут — чудовище.
Первый оборотень, тот, который напал на адептку, заскулил и, поджав хвост, спрыгнул с Мериам. Продолжая скулить, он, вернее она, припала к земле и поползла к самцу. Тот ударил ее лапой, ухватил за загривок, поднял и пару раз встряхнул. Снова оказавшись на земле, оборотница отбежала под прикрытие деревьев и начала оттуда поскуливать, будто оправдываясь.
Оборотень втянул в себя воздух и подошел к Мериам. Она закрыла глаза, моля, чтобы смерть вышла легкой. Вопреки ожиданиям, ее не тронули, только обнюхали и прошлись хвостом по лицу.
Оба оборотня скрылись за деревьями, оставив адептку в покое.
Мериам все не решалась подняться с земли, да и с ранеными руками это было не так просто. Чугунок с морошкой перевернулся, и ягода рассыпалась по подернутой ледком гнилой листве.
— Ты идиотка?! — донесся до адептки голос Шардаша. — Я просил тебя приходить? Просил? Майхаль, в глаза мне смотреть!
Таким Мериам профессора никогда не слышала. Разговор с сержантом — цветочки, тут его голоса испугались бы умертвия.
— Я не знала, — жалобно оправдывалась какая-то девушка. — Честно, не знала! Как почувствовала твой запах, так сразу…
— Нюх тебе при рождении отбили вместе с мозгами? — продолжал бушевать Шардаш. — За сто шагов чувствуется. Сто, Майхаль!
— Это тебе, — попыталась намекнуть на что-то девушка, но тут же запричитала: — Молчу, молчу! Я извинюсь и вылечу.
— Будь любезна. Я кровь чую. Ты ей кости сломала, куски мяса вырвала?
— Нет-нет! Оно быстро заживет. Мамино средство поможет. Только почему, — девушка смутилась, — она не совсем твоя?
— Закрыла рот! — рявкнул Шардаш. — Она моя ученица, дура! И еще раз повторяю вопрос: что ты тут делаешь? Если бы я хотел, чтобы пришла, позвал бы. Звал?
Судя по тягостному молчанию, Майхаль нарушила правила и сознавала, что виновата.
— Ладно, она все слышит, — уже спокойнее и тише произнес Шардаш. — Хватит того, что о тебе узнала. Других, надеюсь, не привела? Вот и славно. Потом все расскажу, но дай слово, что не пойдешь со мной. Хватит с матери смертей!
— Как прикажешь, брат.
Раздвинулись ветви, и к Мериам подошла обнаженная девушка. Тоже смуглая, темноволосая и синеглазая. Ничуть не смущаясь отсутствия одежды, она склонилась над адепткой и осторожно оторвала испачканные рукава. Осмотрев раны, девушка наклонилась и вылизала их. Затем отодрала чистую полосу от рубашки адептки и перевязала Мериам.
— Я Майхаль, — представилась девушка. — Младшенькая… Ой, оборотень просто. Морошку сейчас соберу. Это для Тревеуса, да? Он любит. Особенно варенье. Ходить можешь?
Адептка подумала и кивнула.
— Ты извини, приняла за врага. Запах незнакомый. Да еще разные маги тебя трогали, солдаты. Тюрьма еще. Словом, все чужое и враждебное. А потом уловила аромат Тревеуса. Он слабенький совсем, только от одежды и той штучки на шее. Еще чуть от рук. Я жутко виновата, честно, сожалею. Но ты отомщена: Тревеус мне голову чуть не оторвал.
— Он твой брат? — пыталась осмыслить обрушившийся на нее поток информации Мериам.
— Ага. А еще глава семьи. Только про семью ничего не скажу.
Майхаль быстро собрала морошку, повесила ручку чугунка на локоть и помогла Мериам подняться. Видя, что та еще не оправилась от страха, подняла на руки и понесла. На удивленный взгляд адептки ответила, что ей вовсе не тяжело, не уронит:
— Оборотни сильнее людей.
Мериам предпочла не спорить. Она боялась оборотницу, опасалась лишний раз вздохнуть. Наверное, эта оскаленная пасть будет сниться ей до конца дней.
В доме их поджидал Шардаш. Он успел переодеться и вскипятить воду. Профессор недовольно зыркнул на Майхаль и велел прикрыться, «чтобы не смущать девушку». Сестра рассмеялась, заметив, что у девочек все одинаково, стесняться друг друга глупо.
— Человеческие нормы морали соблюдай, — настаивал Шардаш. — Ты ей не подруга, чтобы телесами щеголять.
Майхаль закатила глаза и аккуратно сгрузила ношу на постель. Показав язык брату, она подхватила плащ Шардаша и повязала вокруг бедер.
— А это вы были там? — подала голос Мериам. Она невольно отвернулась, когда Майхаль, наклонившись, практически коснулась грудью ее лица.
Шардаш кивнул:
— Действие противооборотного зелья почти закончилось, так что осторожнее в темное время суток, Ики. Видел я ваши глаза: перепугались до смерти. Надо, пожалуй, сделать так, чтобы запах был сильнее.
— Чей? — не поняла адептка и ойкнула, попытавшись стыдливо прикрыться: Мейхаль, недолго думая, разорвала на ней одежду, наградив глубоким декольте.
— Его, — улыбнулась оборотница и оседлала порывавшуюся встать адептку. — Тревеус, ты морошкой займись. И сам поешь, и ее с ложечки покормишь. И, будь любезен, возьми на нашей кухне…
— Не возьму: магический резерв пуст. Так что либо сделай мамину мазь сама, либо лечи собственными силами.
Шардаш отлил немного горячей воды в таз, смешал с холодной речной и с тряпкой, в которой Мериам узнала его прежнюю рубашку, подошел к постели. Адептка залилась краской, гадая, что ему видно. Судя по всему, очень много. Профессор хмыкнул и наложил жгут, остановив кровотечение.
— Я за медвежьим жиром, а ты раны ей почисти и найди применение морошке. Чтобы когда вернусь, на мордашке адептки Ики были написаны не ужас и боль, а спокойствие и умиротворение. Языком не трепли. После уйдешь и ни слова никому не скажешь.
Хлопнула дверь, и Мериам с облегчением перевела дух. Дальше ей оставалось только стонать и закусывать губы. Руки Майхаль порхали по ранам, губы что-то нашептывали. Непривычным и странным казалось то, что вместо дезинфицирующего средства оборотница использовала слюну. Плечи покалывало, потом они налились жаром, который перешел в холод. Руки будто онемели.
— Ну вот, жгуты можно снять, — улыбнулась Майхаль и соскочила с Мериам. — Брат принесет жир, и я тебя перевяжу. Рубцы он сам сведет, но, вроде, и так быть не должно. А ты действительно его ученица?
— Да. Мэтр на нашем курсе яды преподавал.
Оборотница укрыла адептку одеялом и занялась морошкой. Весело напевая, она потолкла ее ложкой и поставила варить, периодически помешивая.
Вернулся окровавленный Шардаш. Майхаль укоризненно покачала головой, а Мериам в ужасе завизжала.
— Некогда было отмываться, — отмахнулся Шардаш и протянул сестре нечто, завернутое в тряпицу. — Свежий. Медведь еще дышал.
Содержимое желудка Мериам запросилось наружу. Перед глазами стояла картинка разрывающего на части жертву оборотня. Просто так, только потому, что какой-то адептке понадобился нутряной жир.
Пройдясь по брезгливости особ женского пола, Шардаш расстегнул и кинул на пол окровавленную одежду и уселся за стол, буравя Мериам взглядом. Она ерзала как уж на сковородке, потом не выдержала и спросила, что ему нужно. Шардаш промолчал и обратил столь же пристальное внимание на сестру.
— Сам смажешь? — Майхаль протянула брату чистые бинты из подручных материалов — рубашки Мериам — и растопленный жир. — Я ее, кажется, смущаю.
— Ее все смущают. Давай, — профессор подтолкнул сестру к постели. — Чувствую, морошки я не дождусь. Две женщины в доме — а готовлю сам!
Перевязав адептку, оборотница полностью раздела ее и констатировала, что платье восстановлению не подлежит, а вот грязное белье брата она замочит.
— Там у меня еще одна рубашка. Последняя. Дай ей. С утра разберемся, где валялось то, что в деревне достал.
Шардаш тактично отвернулся, и Майхаль ловко приподняла Мериам и облачила в мужскую рубашку, не вдевая руки в рукава. Она едва прикрывала бедра, адептке хотелось отдернуть ее, но мешали раненные плечи. Пришлось лежать и терпеть.
Побросав вещи в стирку, Майхаль подошла к брату и склонила голову. Тот поцеловал ее в лоб, отобрал свой плащ и выставил за дверь, велев не шастать голой по лесу, а сразу перекинуться.
— Чего притихли? — Шардаш мешал варево из морошки, временами пробуя на вкус. — Испугались? Ураган Майхаль улетел, больше не объявится. Да и вас бы надо спровадить…
— Выслеживать демона? — живо отозвалась Мериам из кокона одеяла.
— Может, диплом сначала получите, Ики? — язвительно ответил профессор. — Магов широкого профиля я бы и близко к демонам не подпускал. К слову, ваш отец или дед дорогу никому из них не перешел? А то идеально складывается: перстень украли, спрятали там, где вы бы нашли, вас бы обвинили в убийствах. Типичная месть для демонов. Так что там с близкой родней?
Адептка заверила, что никто ни в какие конфликты с демонами не вступал, а у нее тоже разыгралась фантазия на тему баллады, исполненной в «Бравом петухе».
— Это не фантазия, а интуиция, — возразил Шардаш, подул на ложку и попробовал морошку. Мериам невольно улыбнулась, заметив, как он цокнул языком от удовольствия. — Сами посудите: кто стал бы прятать перстень на чердаке? Передал бы его заказчику — и все. И их два, два перстня. Второй у того демона. Спрашивается: зачем ему еще один? Уничтожить? Смешно! Нет, ловушка чистой воды. Только демон одного не учел: рассеянности девушек.
— Но почему тогда обвиняют вас? Почему меня не убили и не свалили на вас?
— Пытались же, Ики, — напомнил профессор. — Я все ваши воспоминания за последние месяцы видел. Тоже убийца ведь — а по виду и не скажешь. Троих полукровок проклятием одарила. На мне-то всего две смерти.
Мериам потупилась, попробовала объяснить, но Шардаш отмахнулся, сцедил отвар из морошки в кружку и направился с ним к кровати. Пояснив, что адептка сама пить временно не может, профессор предупредив, что горячо, и влил напиток в рот Мериам. Налив себе точно такую же кружку, Шардаш осушил ее и погасил огонь. Мериам услышала шелест одежды, а затем различила тень возле постели. Сжавшись, адептка задержала дыхание и практически сразу ощутила чужое тело под боком. Отчаянно заворочавшись, Мериам застонала: давали о себе знать раны.
— Не дурите, право слово! Не собираюсь я на полу спать. Опять-таки запах еще одного оборотня лишним не будет. Нарветесь на кого-то, жизнь сохранит. Как бы вас аккуратнее-то? Ну и воняет этот жир!
Шардаш пару раз чихнул и разрушил кокон одеяла.
— Я не одета! — пискнула Мериам, отодвигаясь к самому краю. Больно — не больно, а деваться некуда.
— Взаимно. Единственная оставшаяся чистая рубашка на вас.
Адептка сглотнула. Что там еще можно было снять, потому что что-то явно снимали? Ответ напрашивался сам собой и выразился в жалобном:
— Не надо!
Шардаш расхохотался и, ухватив Мериам поперек талии, притянул к себе.
— Так вы это поняли под упоминанием об аккуратности и запахе? У вас навязчивая идея, Ики, с этим надо бороться.
Адептка напряглась, сознавая, что в половине предположений права: ее голые ноги касались вовсе не ткани. Оставалось надеяться, что у профессора оставалась лишняя пара нижнего белья, и он его надел. Хватит того, что рубашка задралась, и пальцы Шардаша лежали на ее коже. Сейчас сползут вниз, и Мериам не отобьется.
— Запах, Ики, — напомнил Шардаш. — Потерпите немного, скоро руки уберу. Хотите ускорить процесс — не отстраняйтесь, а, наоборот, прижмитесь. Голову запрокиньте, чтобы и волосы…
— Штаны наденьте, тогда поверю, — адептка извернулась и лягнула профессора.
— Хм, а почему вы так уверены, что их на мне нет? — лукаво поинтересовался Шардаш.
Мериам стыдливо умолкла и сдалась. И вправду она поставила себя в неловкое положение. Шардаш между тем ощупал синяки — следы падения при бегстве из экипажа, чуть надавил на них и, убедившись, что адептке не больно, одернул на ней рубашку. Пальцы профессора коснулись шеи Мериам, распутали волосы. После Шардаш отодвинулся. Теперь он едва касался адептки. Профессор заверил, что теперь запах сильный, Мериам могла не опасаться нападений.
— Если замерзните, не стесняйтесь, а грейтесь. Упрямство в здешних краях может дорого стоить.
Адептка полежала немного, а потом призналась, что ей холодно. Шардаш сделал вид, что не слышал, хотя Мериам точно знала, что он не спит. Она повторила громче, скороговоркой добавила: «Может, вы…как раньше?». Профессор фыркнул и притянул ее к себе, бережно, чтобы не потревожить раны. Его дыхание щекотало виски, кожа Мериам касалась его кожи.
— Что ж вы напряглись-то? Если вас так волнует наличие на мне одежды, проверьте и убедитесь, что кое-что да осталось. Давайте возьму за руку и…
— Нет! — выпалила адептка. — Я верю. Спокойной ночи, мэтр.
— И вам, Ики. Только засните, сделайте милость, а не ворочайтесь. Я тоже хочу выспаться.
Странно, но Мериам погрузилась в сон первой. Не сразу, а примерно через час, успокоившись и пригревшись. Рубашка уже не казалась короткой, а теплые ладони Шардаша — похотливыми. От него пахло хвоей, а кожа грела даже сквозь ткань. Все-таки живое тепло лучше одеяла, особенного, когда по полу гуляет сквозняк. И сердце профессора бьется так ровно — куда там ее бедному сердечку! Смущало лишь то, что его губы практически касались уха Мериам. Впрочем, дыхание тоже грело, а Шардаш не приставал.
ГЛАВА 20
Утро выдалось морозным. Зима в этих краях всегда приходила внезапно, холода держались до апреля месяца, сменяясь бурным цветением весны и хмельным ароматом лета. В начале ноября земля уже тронута инеем, а рассвет тонул в тумане.
Выпавший ночью снежок посеребрил деревья. Шардаш пешком пробирался через лес: лошадь он отпустил, чтобы местные жители не начали поиски и не обнаружили его укрытие. Оно, конечно, в стороне от жилья и дорог, за оврагами и болотами, но рисковать нельзя.
Мериам еще сладко спала, но Шардаш не боялся оставить ее одну. Никакой зверь не потревожит: отпугнет запах оборотня. После убийства медведя лесные обитатели и вовсе попрятались. Будто профессор при желании их не найдет! Но охоту Шардаш оставил на потом, на обратный путь. В этот раз он решил не поступать так опрометчиво с одеждой: не напасешься. И так пришло отправиться в дорогу во влажной рубашке: не снимать же сухую и чистую с Мериам? Да и не стоит дразнить инстинкты.
Профессор направлялся в деревню, чтобы купить то, чего Мериам лишилась по милости Майхаль. Шардаш еще не сказал адептке, но он планировал отправиться в путь сразу после того, как затянутся раны девушки. Сидеть здесь и ждать, казалось невыносимым. Силы восстановятся, профессор свяжется с Ролейном Асварусом, тот предупредит членов ордена. Резиденция служителей Змеи — идеальное укрытие, а его обитатели — помощники в трудном деле поиска демона. Шардашу необходимо было попасть в Бонбридж, а для этого нужна идеальная маскировка.
Мериам же вернется в Школу и негласно станет ему помогать. Если подозрения профессора справедливы, демон обязательно окажется рядом с ней. И тут же попадет в руки Шардаша. Магистр намекнул, что долг профессора — убить демона, он и убьет.
Размеренным быстрым шагом до деревни часа два. В этот раз Шардаш добрался чуть быстрее: торопился на базар. Ему повезло: торговцы не успели убрать лотки с товаром. Шардаш присоединился к немногочисленным покупателям, сновавшим между повозками, и остановился перед разложенными на продажу деталями женского туалета. Не смущаясь взгляда торговки, назвавшей его бесстыдником, профессор отобрал пару теплых чулок, нательную рубашку и нижнее белье, расплатился и убрал покупки в заплечный мешок. Так же быстро Шардаш купил шерстяное платье. На куртку денег не хватило, профессор решил отдать Мериам свой пиджак.
Завернув в таверну, Шардаш потратил оставшуюся мелочь на кружку эля, заодно послушал, о чем болтали в деревне. Новости оказались занятными и встревожили: якобы приезжали какие-то люди, забрали охотников и увезли в город. Шардаш догадывался, зачем они понадобились, но радовался, что ищут не там. Значит, еще есть время, и можно не менять привычного уклада жизни. По дороге чужого запаха профессор не приметил, поэтом всего лишь принял разговоры к сведению и ушел.
Проснувшись, Мериам первым делом бросила взгляд через плечо и облегченно выдохнула: Шардаша нет. Осторожно, по возможности не задействуя плечевые суставы, адептка откинула одеяло и вторично радостно вздохнула: одежда на месте. А ведь ночью, во сне, ей показалось, будто профессор позволил себе лишнее. Странная и неприличная ситуация: Мериам которую ночь проводила в постели с мужчиной. Узнай мать, как тесно соприкасались их тела, выдрала бы. И была бы права.
Зябко поежившись, адептка сползла с кровати и подошла к столу, на котором лежала записка из коры. Шардаш сообщал, что ушел в деревню, вернется к полудню.
Раны под повязками чесались — значит, заживали. Боль тоже утихла, напоминая о себе только при быстрых движениях или попытках что-то удержать навесу. Лечебная магия делала свое дело, ускорив регенерацию тканей. В Школе при всем умении лекарей на такую помощь нечего было рассчитывать: не велики птицы адепты, чтобы ради них силы тратить, а не мази с травами.
Солнце перевалило через высшую точку небосклона, а Шардаш все не возвращался. Забеспокоившись, Мериам приспособила остатки платья вместо юбки, кое-как, морщась, вдела руки в рукава рубашки и отправилась на поиски. Понимая, что без знания местности легко заблудиться, адептка далеко не уходить.
У условленной границы, оврага, Мериам повернула обратно, наудачу раскинув поисковую сеть. Она неожиданно дала результаты — показала яркую точку на периферии доступности заклинания. Адептку насторожила ее неподвижность. Мериам проверила: Шардаш, если только она ничего не напутала с заданием объекта, будто застыл. Забеспокоившись, адептка зашагала через бурелом, то и дело сверяясь с сетью. Ей на северо-северо-восток, мили две.
Нога ныла, плечи нарывало, но повернуть обратно адептка не могла. Будто что-то толкало, не давало остановиться. Не выдержав, Мериам побежала, стремясь скорее покончить с неизвестностью.
Почему Шардаш не двигался? Ладно, пять минут, десять, но не полчаса же! И рядом с ним, вроде, никого.
Задыхаясь, адептка взобралась на бугорок и крикнула: «Мэтр!». В ответ — тишина. Сетуя на то, что плохо тренировалась, раз уже сбила дыхание, Мериам подвязала юбку, чтобы не путалась под ногами, и, отплевываясь от паутины — хоть без пауков, полезла через заросли кустарника к островку осин, за которым лес редел.
Ноги вынесли к просеке. Адептка сделала передышку и еще раз раскинула сеть. Шардаш был совсем рядом, шагов пятьсот, не больше. Только раны беспокоили: не вскрылись бы?
— Мэтр! — еще раз разбередила эхо Мериам.
Профессор обязан услышать, но крик вспугнул только мелкого зверька, поспешно юркнувшего в нору.
Остаток пути адептка проделала шагом. Пришлось бороться с подлеском, но Мериам мужественно преодолела трудности.
Шардаша адептка заметила не сразу, даже не заметила, а услышала. Внимание привлекла возня за разлапистой елью. На всякий случай заготовив атакующее заклинание, адептка осторожно обошла дерево и вскрикнула, прикрыв рот ладонью.
Профессор сидел на земле, пытаясь высвободить ногу из капкана. Судя по количеству крови, пропитавшей штанину, и бледности Шардаша, в ловушку он угодил давно и выбраться не мог. Сначала это вызвало недоумение, но потом Мериам вспомнила, что по ее вине профессор временно лишился магии.
Капкан крепился толстой цепью к стволу дерева и некогда был замаскирован мхом. Зная нюх оборотня, адептка предполагала, что ловушку чем-то обработали, уничтожив запах железа и человеческих рук. Охотники обычно клали на мох приманку, но чем бы прельстился Шардаш? Вряд ли куском мяса. Значит, угодил случайно.
Заплечный мешок валялся в двух шагах от профессора: бросил, потому что мешал.
Шардаш уставился на адептку с таким выражением лица, что Мериам отшатнулась. Только рыка и обнаженных клыков не хватало. Можно подумать, это она его в капкан заманила!
— Как вы здесь оказались? — профессор продолжал сверлить адептку глазами.
— Пошла вас искать.
— Нашли? Вот и идите обратно, симулянтка!
Мериам мотнула головой, заявив, что не бросит его. Шардаш скривился и отмахнулся. Лицо снова перекосила гримаса боли.
Адептка осмотрела цепь и осторожно пошевелила, однако быстро поняла, что этим лишь причиняет страдания.
Шардаш дернулся, видимо, пытаясь сломать дерево или порвать оковы, и тихо застонал, выругавшись. Его челюсти будто свело судорогой. Касание Мериам раненой ноги вызвало не менее бурную реакцию, только уже без брани. Странно и непривычно было видеть профессора беспомощным.
Адептка опустилась перед ним на колени и заверила, что никуда не уйдет, пока не придумает решение. Теперь она видела капли пота на лбу Шардаша и понимала, сколько бесплотных попыток освободиться предпринял профессор. Увы, ель оказалась крепкой — наклонилась, но не сдалась.
— Кость… В щепу — пробормотал Шардаш. — На оборотня ставили, знатно постарались! Так что ничем, Ики, вы мне помочь не можете. Хрупкая раненая девушка с минимальным запасом магии. Забирайте вещи, переодевайтесь и ступайте в деревню, к людям. Закончилось наше знакомство.
— Капкан можно раскрыть, — неуверенно предположила Мериам. У нее тряслись руки.
— Думаете, я не пробовал? — огрызнулся профессор. — Там какой-то секрет, а зубья насквозь прошили ногу. Говорю же: кость раздроблена.
Преодолевая волнение и дурноту, адептка пристально осмотрела капкан и заметила нужную пружинку. Похожие ловушки ставил отец, только на белок. Однако раскрыть капкан не получится: нужно, чтобы зубец немного вышел из ноги. Повторяя, что Шардашу сейчас намного хуже, чем ей, нечего падать в обморок, когда профессор, потеряв столько крови, держался, Мериам задумалась. Сердце сжималось при виде бурой лужицы на земле, при каждом подавленном Шардашем стоне. Не выдержав, адептка предложила найти дурман-траву, чтобы хоть как-то облегчить его страдания. Шардаш мотнул головой:
— На оборотней не действует.
И тут Мериам осенило. Во-первых, нужно, чтобы профессор перестал дергаться. Натянутая в струну цепь делу не поможет. Во-вторых, то, что он не человек, сыграет им на руку. Противооборотное зелье утратило силу — значит, сумеет перекинуться. Ноги, то есть лапы, изменятся, станут больше в обхвате и раздвинут зубцы. Тогда Мериам либо просто разомкнет их с помощью рычага, либо доберется до «секрета».
Адептка переползла от ноги Шардаша к его лицу и, повинуясь минутному порыву, вытерла покрытый испариной лоб:
— Потерпите немного. Сколько же сил вы потеряли! Давно уже?
— Часа два, — глухо ответил профессор. — Ики, право слово, что вы можете?
— Все, — улыбнулась Мериам и попросила: — Смените облик на звериный.
Шардаш глянул на нее как на идиотку, пришлось объяснить. План адептки тут же подвергли критике. Главным контраргументом стала смертельная опасность для Мериам.
— Поймите же, я не шучу, когда говорю, что могу покалечить. Человека во мне не будет, будет зверь, а он в таком состоянии неуправляем. Боль застилает разум, превращается в ярость. И запах может не остановить. Собака в подобном состоянии тоже способна растерзать хозяина. А я даже не собака.
— Я не боюсь, — мотнула головой адептка. — Вы не тронете меня.
— Вот упрямая! — со вздохом протянул профессор. — Сами ведь видели то, что окажется в полушаге от вас.
— Я рискну, — прошептала Мериам, с тревогой глядя в подернутые болью синие глаза. — Я… Не смогу, если не попробую.
В воздухе повисло молчание. Адептка сидела, низко опустив голову, Шардаш смотрел куда-то поверх ее макушки.
— Хорошо, — наконец выдавил из себя профессор. — Одежду жалко, так что, извините.
Мериам понимающе кивнула и, предупредив его движение, помогла снять куртку и рубашку. Шардаш ослаб, не стоило утруждать его такими мелочами. Тот пробурчал, что и сам бы мог, но не мешал. Вид у него был изможденный, губы искусаны. Судя по тому, как он то и дело замирал на мгновение, будто становясь каменным, Шардаша терзала сильнейшая боль, которую профессор не желал показывать. Получалось не всегда, и он скрежетал зубами.
Смутившись, адептка хотела заняться и штанами, но профессор проявил тактичность, сказав, что сделает сам.
— Их потом можно зашить, — отвернувшись, пробормотала Мериам. — Вы точно справитесь?
Ответом ей было ругательство, вызванное болью. Мериам вздрогнула и испуганно обернулась: Шардаш безуспешно пытался высвободить раненую ногу. Разрываясь между смущением и состраданием, адептка выбрала золотую середину. Не глядя на то, что ниже живота, но выше колен, пунцовая Мериам рванула ткань от низа до верха. С поясом помог справиться Шардаш. Адептка стянула с него сапог, а за ним и окровавленные брюки. И ахнула, увидев, во что превратилась нога профессора. Осколок кости прошил кожу и вышел наружу. Голень непомерно распухла и побагровела.
— Прародители сущего! — прижав ладони к лицу, адептка судорожно глотнула воздух и затрясла головой. — — Прародители сущего, что это?!
— Множественные переломы, Ики. А теперь приготовьтесь к худшему…
Мериам ласково коснулась его руки и кивнула.
Момент превращения адептка пропустила: отвлекала профессора от боли, говорила всякую чепуху и не смотрела на него. Но злобное рычание не могла не услышать. Обернуться Мериам не успела — оборотень повалил ее, придавив к земле. Под таким весом не пошевельнуться. Страшная пасть запрокинулась в вое, а потом метнулась к горлу. Адептку спасла ладонь, положенная на шерсть оборотня. Он замер, уставившись на Мериам алыми глазами. Слюна капала из пасти. Уши прижаты к голове.
Очень осторожно, не делая резких движений, рука Мериам погладила серебристую шерсть. Она оказалась мягкой и шелковистой, с густым подшерстком. Видя, что оборотень уже не щерится, адептка отважилась положить вторую руку на морду и провести по ней указательным пальцем, будто лаская кошку.
— Это я, Мериам Ики. Не надо, пожалуйста! — прошептала Мериам. — Вы меня не тронете, а я вам помогу.
Тряхнув мордой, оборотень коснулся носом ее горла. Мериам задержала дыхание, но обошлось. Оборотень, ворча и скаля зубы, неуклюже спрыгнул с нее, не удержал равновесия и упал, коротко взвизгнув. Убедившись, что отделалась царапинами, адептка под присмотром алых глаз занялась капканом. Первое же движение обернулось криком боли и кровь на руке. Не отдерни Мериам ее вовремя — сама заработала бы перелом.
— Тише-тише, я добра вам желаю. Вы же хороший, такой красивый умный оборотень, а кусаетесь! — адептке пришлось снова рискнуть и погладить Шардаша.
Сердце выпрыгивало из груди, но Мериам мужественно пыталась успокоить клыкастого зверя. Когда он, наконец, лег, адептка сделала то, что делать категорически не полагалось: повернулась к нему спиной.
Безумно страшно было трогать капкан. Мерещился двойной ряд зубов, перемалывающий кости, но обошлось. Шардаш лишь скулил, клацал зубами, катался по земле, но не думал нападать. Использовать рычаг при таком поведении оборотня не представлялось возможным, как и успокоить мучимого болью Шардаша — адептка пыталась, но слова не действовали, — и Мериам привела в действие «секрет».
Адептка разрыдалась, глядя на то, как волочило по земле ногу некогда сильное и гордое существо, как оно, не удержав равновесие на трех лапах, завалилось набок, как пыталось зализать рану, как хлестала из нее кровь. Недолго думая, Мериам рванула юбку, смастерила из нее бинт и протянула к оборотню руку ладонью кверху. Вторую, с бинтом, тоже держала на виду. Шардаш подпустил адептку, позволил наскоро остановить кровотечение.
— Нужно шину наложить, — адептка ласково прошлась рукой по шерсти: это должно отвлечь от боли. — Нас учили оказывать помощь, все будет хорошо. Я вам до дома добраться помогу.
Шардаш положил морду на лапы и замер. Отдохнув пару минут, он встряхнулся и оттолкнул Мериам. Оборотень уполз в подлесок, чтобы затем сказать усталым голосом профессора:
— Вот где ваша смелость раньше пряталась? Уважаю. Не всякий взрослый маг с любыми степенями и любым дипломом решится на такой поступок. Одежду, будьте любезны, на куст повесьте. С ногой я сам. Спасибо. Разве что… Деревце тонкое сломать сумеете?
Мериам мигом поняла, что ему нужна палка, и заверила, что сломает. Даже через боль.
— Вот этого не надо. И, — он сделал паузу, после которой голос стал мягче, — плакать тоже не надо. Все хорошо, не умру. Если повезет, все заживет. Не повезет — ходить не сможет автор капкана.
Адептка улыбнулась и, утерев глаза рукавом, повесила одежду Шардаша на нужный куст. Подумала и предложила помочь одеться. Шардаш вряд ли осилит столь сложную задачу, только хуже себе сделает.
— Что, днем стыд исчезает, а ночью превращается в манию? — хмыкнул профессор. — Нет уж, я сам, а то будете рассказывать об очередном посягательстве на вашу честь.
— Я серьезно, — обиделась Мериам. — Вам тяжело, вы обессилили…
Шардаш промолчал. Помедлив, адептка раздвинула кусты и, повторяя себе, что больные пола не имеют, потянулась за рубашкой. Профессор, впрочем, проявил уважение к ее воспитанию, не заставив краснеть сверх меры.
Процесс одевания прошел так же, как и раздевания: руки делают, а глаза не смотрят, — с той разницей, что брюки Мериам натянула Шардашу только чуть выше колен.
Когда профессор сообщил, что уже можно повернуться, адептка закончила с его переломами и отправилась на поиски палки. Шардаш остался сидеть, прислонившись к дереву.
Выбранное Мериам деревце не поддавалось. Понимая, что еще немного — и тяжелораненых станет двое, адептка пошла на хитрость: воспользовалась заклинанием. Оказалось, если дерево подпалить, оно становится хрупким. Проблем с пожаром не возникло: Мериам владела слабыми бытовыми чарами, которые только свечку бы зажгли. Оставалось только оседлать деревце и, преисполнившись радости, не только согнуть, но и сломать.
Вернувшись, адептка застала Шардаша в том же положении: раненая нога вытянута, здоровая подогнута под себя. Руки лежали на коленях, глаза закрыты. Дыхание тяжелое и неровное.
— Мэтр? — встревожено окликнула Мериам. — Вам хуже?
Была или нет до этого складка у рта? И кожа синевой отдавала. Или это из-за пробивавшейся щетины?
Шардаш мотнул головой и открыл глаза. Они испугали адептку не меньше, чем ритм дыхания — потускнели. И взгляд туманный.
— Так, — Мериам деловито воткнула палку-ствол в землю, — какие еще травы на оборотней не действуют?
— Что вы задумали? — настороженно поинтересовался профессор.
— Хочу облегчить ваши муки. Вы же от боли сознание потеряете!
— Что за фантазии, Ики? Я не баба!
Ухватившись за ствол, Шардаш попытался встать, но с руганью рухнул на землю. Мериам кинулась к нему, помогла сесть, начала ощупывать насчет ушибов — и замерла, почувствовав взгляд профессора. Стушевавшись, адептка убрала руки и предложила опереться о ее плечо.
— Ничего, сейчас пройдет, — пробормотал Шардаш. Он все еще пристально смотрел на Мериам. — А плечо поберегите, и так раны вскрылись: кровь чувствую. Немного, но зачем себя калечить? Дома гляну. Да, Ики, я собираюсь привести в порядок ваши руки. Не спорьте! И тащить меня не вздумайте: двести фунтов! В вас хорошо, если сто пятнадцать наберется.
Отдохнув, профессор принял вертикальное положение и вцепился в палку. Сделав неуклюжий шаг, он констатировал, что сам в облике человека вряд ли доберется до дома, так что придется либо перекидываться, либо мучить Мериам.
— Мне первый вариант больше нравится, — заметил Шардаш.
— А мне второй, — возразила адептка и скороговоркой добавила: — Еще раз раздевать вас не буду.
— Придется, — хмыкнул профессор. — Не здесь, так дома. Ладно, идите сюда.
Одной рукой Шардаш опирался о палку, другой — о плечо Мериам, стараясь, чтобы пальцы не соскальзывали к ране, а лежали ближе к шее. Разумеется, адептке все равно было больно, но она молчала: профессору еще хуже. Двигались медленно, с частыми остановками, так что до дома добрались затемно. Крыльцо едва не стало непреодолимым препятствием. В сердцах Шардаш даже разрешил набросить на себя аркан и затащить в сени, но Мериам отказалась от столь радикального решения проблемы. Преодолевали же они косогоры — и с крыльцом справятся.
Усевшись на пороге, Шардаш вспомнил о мешке с одеждой. Глянув на адептку, пожалел, что не забросил за плечи. Впрочем, Мериам не выдержала бы дополнительного груза: и так вся взмокла. Рубашка вспотела, юбка из платья стала короче некуда: коленки видны и ссадины на них. Гусиная кожа…
— Я кое-что купил, но не донес, — пробормотал Шардаш, разглядывая ноги Мериам. Та забыла, что оборотни видят в темноте, и не прятала их. — Вы милостиво сэкономили мне силы, самое время расплатиться. Переодеться вам все равно во что-то надо, поэтому вставайте. Долго не удержу, минутки две. Где валялся мешок, помните?
Адептка недоуменно уставилась на профессора и переспросила, что он намерен держать:
— Нечто, что сойдет за пространственный коридор. Палочка мне в помощь! — тяжело вздохнул Шардаш.
Мериам возразила, что разумнее потратить магию на себя, раз уж немного накопилось, но профессор отрезал, что не ей решать. Помолчал и добавил, что только неблагодарная скотина не отблагодарит спасительницу. Адептка стушевалась и промямлила нечто невразумительное.
— Жаль, только на закате сила возвращаться начала! — посетовал Шардаш. — Все ноги и плечи себе в этом лесу отбили!
Мериам заверила, что ей это было не в тягость, и предложила забрать вещи с утра. Вряд ли кто на них ночью позарится. А то угробит себя профессор благородными поступками. После короткого спора Шардаш уступил, признав, что решение адептки разумно. Завтра и магия к нему вернется, и светлее будет. Места же и вправду дикие, люди не забредают. Разве что охотник капкан проверит.
— Покажите руку, — первым делом попросил Шардаш, когда Мериам усадила его на кровать. — Сильно досталось? Меня нюх подводит, запахи перемешались.
Адептка закатала рукав и показала. Профессор нахмурился, аккуратно провел пальцем по краям рваной ранки. Попросив не возмущаться, Шардаш наклонился и коснулся кожи губами, слизав запекшуюся кровь и вычистив языком рану. Мериам сидела с открытым ртом, даже не морщилась от боли. Странно, но когда профессор отстранился, вытерев губы тыльной стороной ладони, ранка будто немного затянулась. Наверное, у оборотней слюна особенная.
— Теперь жир подогрейте, — попросил Шардаш. — Нам обоим не помешает. И будем вправлять кости. Сделаю сам, чтобы правильно срослись. Так что давайте нож, приготовьте чистый кусок ткани, заткните уши и займитесь жиром.
— Зачем заткнуть? — не поняла Мериам.
— Потому что учитель таких слов в обществе учеников употреблять не должен. Простите за то, что цапнул. Шрамов не останется — лично позабочусь. И плечи ваши заживут: раз не ходите забирать вещи, потрачу силы на лечебную магию.
— Не надо, — смущенно пробормотала адептка. — Вы… вы хороший, но не надо. Вам нужнее, чтобы демона найти, от погони скрываться.
Шардаш обхватил ее за талию и развернул к себе:
— Почему? По моей же вине. Не понимаете вы, Ики, что в лесу сделали!
Мерам промолчала, и профессор отпустил ее. Убрал руку медленно, скользнув по рубашке, будто погладив.
Уши адептка не заткнулась, но уловила ни слова, только шуршание. Подумав, что Шардаш, наверное, еще только готовил ногу к болезненной процедуре, Мериам обернулась и поняла, почему было так тихо. Помня, как адептка принимала близко к сердцу его стоны, профессор засунул в рот кляп и, молчаливо корчась, вправлял переломы. Зрелище произвело на Мериам неизгладимое впечатление. Она еще никогда так не волновалась за другое существо, не ощущала его боль. Каждая судорога — будто ножом по горлу.
Адептка не только нагрела жир, помогла смазать и перевязать профессору ногу, но и приготовила ужин. Налив в миску бульона, она взяла ложку и присела на краешек кровати. Шардаш лежал, глядя в потолок. Даже головы не повернул. Однако Мериам не собиралась отступать. Она перебралась к изголовью, взбила под профессором подушку и, зачерпнув ложечку бульона, поднесла ко рту Шардаша:
— Не упрямьтесь, мэтр. Вам нужно поесть и поспать.
— Я способен поесть сам, — устало протянул профессор, — но если это доставит вам удовольствие… Все-таки я ваш должник. А после займемся руками.
— А после вы заснете, — возразила Мериам, ловко скормив ему первую ложку. — У меня все само прекрасно заживет.
Шардаш съел все до последней капли. Если сначала фыркал, выражая недовольство, что с ним обращались, как с ребенком, то потом с таким аппетитом заглатывал бульон, что адептка боялась за свои пальцы.
После еды профессора потянуло в сон. В качестве десерта попотчевав Шардаша морошкой — тот уж совсем обленился, позволяя Мериам делать все, что угодно, — адептка вытащила из-под него одеяло и, поколебавшись, начала раздевать. Никаких колких замечаний не последовало: уморенный профессор дремал.
— Пальцы теплые, — неожиданно изрек он, распахнув оба глаза.
Адептка взглянула на свои руки: они замерли на груди профессора, стаскивая рубашку.
— Ложись, — Мериам взвизгнула, когда Шардаш завалил ее на себя. — Белки красные, позевываешь. Напрыгалась уже. Сама хотя бы поела?
— Да, — пролепетала адептка, дивясь странному, непривычному профессору.
И дело вовсе не в обращении на «ты», а в интонациях голоса, в том, как Шардаш, наплевав на приличия, распутывал колтун в ее волосах. Сосредоточенно так, но аккуратно. А Мериам так и полулежала на его груди, упершись в нее ладонями. Потом резко села, скатившись на одеяло, и заявила, что ляжет на полу.
— Почему? — разочарованно протянул Шардаш.
Адептка не нашлась, что ответить, и нервно провела рукой по волосам, будто приглаживая их. Профессор пару минут пристально смотрел на нее, потом махнул рукой и отвернулся. Мериам по дыханию знала: не спит. Адептке тоже хотелось прилечь, но смущала вдруг ставшая неприличной близость к Шардашу. В ней появилось что-то личное, интимное, мешавшее пристроиться под боком профессора. Однако усталость взяла свое: зевнув, Мериам затушила очаг и световой шар и пристроилась на краешке постели. От порога тянуло холодом, одеяло было у Шардаша, поэтому адептке пришлось свернуться калачиком, чтобы согреться.
— Мериам! — чуть вибрирующим низким голосом позвал профессор.
Адептка сама себе удивилась: ее будто что-то толкнуло к Шардашу. Профессор перекатился на другой бок. Его руки обвились вокруг талии Мериам, прижав к себе.
— Вы… вы поступили нечестно, мэтр! — адептка отчаянно пыталась вырваться, но, даже раненый, Шардаш легко справлялся с ее потугами и хохотал.
— Да, это твоя четвертинка, — выдохнул профессор в ухо Мериам. — Если меня не слушает человек, послушает зверь.
— Моя мать — светлая, не из вашего клана, — адептка тяжело дышала, уморенная борьбой. Ей показалось, или рука Шардаша сползла вниз?
— Мериам Ики, я использовал совсем другой способ воздействия. А теперь закрыли рот, перестали брыкаться, и спать! Могу поцеловать на ночь.
Мериам отказалась, заерзала в объятиях Шардаша и попросила ослабить хватку. Тот убрал руки вовсе, пробормотал что-то невнятное и заснул. Приподнявшись, адептка постаралась разглядеть в темноте его лицо, потом отодвинулась, устроившись так, чтобы едва касаться профессора.
ГЛАВА 21
Регенерация оборотня, помноженная на мастерство мага, дала результаты. Страшные переломы срастались, боль беспокоила Шардаша только при резких движениях и капризах погоды.
Мериам тоже не жаловалась на раны. Плечи зажили, шрам на руке вывел профессор. Прикосновение волшебной палочки напоминало щекотку. Блестящие частички на миг скрыли кожу адептки. Когда они рассеялись, от нападения оборотня не осталось и следа.
Мериам забрала заплечный мешок и обезвредила капкан, чтобы в него не попался еще кто-нибудь. Вернулась пешком — на этом настояла сама. Морозный воздух румянил щеки и очищал сознание. Обдумать предстояло многое, в том числе, утреннее предложение Шардаша вернуться к людям. Оно прозвучало неожиданно, когда Мериам готовила завтрак. Профессор мотивировал его тем, что не желал адептке серьезных неприятностей:
— Это уже дружба, Мериам, на это посмотрят иначе. Исключат из школы. Да и ведете вы себя странно. Сначала тепло, потом холод. Все утро от меня будто прячетесь.
— Просто… просто вы меня смутили вчера, — чуть слышно пробормотала адептка и нечаянно щедро сыпанула в кашу соли. Когда заметила, было поздно.
— И что же такого я сделал вчера? — насупился Шардаш. Сидя на кровати, он буравил Мериам взглядом. — Попытался вести себя по-человечески?
— Просто вы…
Адептка не закончила фразу и отвернулась. Вздохнула и добавила:
— Увы, я не такая. Простите.
— Хорошо, адептка Ики, получите кнут, — неожиданно резко сказал Шардаш и потянулся за волшебной палочкой. — Ну, чего глазами хлопаете? Не желаете забирать мешок — не забирайте.
— А как же каша…
— Выметайтесь! — рыкнул профессор и, позабыв о сломанной ноге, необдуманно со всей силы топнул по полу, чтобы тут же скривиться от боли и пройтись по умственным способностям людей.
Испуганная Мериам не посмела ослушаться, бросила кашу и не шагнула — прыгнула в вихрь перемещения, спиной ощущая ярость Шардаша. Что ее вызвало, адептка так и не поняла, однако по возращению твердо заявила, что никуда не уйдет, пока честное имя профессора не восстановят. Тот встретил ее решение ледяным молчанием.
С тех пор минула неделя.
Шардаш уже ходил, хромая, с помощью самодельного костыля, но ходил, утром и вечером подлечивая ногу. Магия вернулась к профессору в полной мере, поэтому, маясь от вынужденного безделья, он накачал столько силы в кристалл перемещения, что хватило бы на дюжину переходов. Зато характер Шардаша испортился: вернулась прежняя въедливость, придирчивость, колкость. Мериам снова ощутила все прелести жертвы, но терпела, не позволяя себе плакать. Она списывала злобу профессора на болезнь.
Спали они в разных углах: Шардаш недвусмысленно дал понять, что никого греть больше не собирается, «а если холодно, одеваться надо теплее». Мериам обиделась, напомнила, что не сама ему в постель лезла, на что получила едкое:
— Рад, что с нравственностью у подрастающего поколения все в порядке, а вот фантазия разгулялась. Я просто заботился о вашем здоровье. Теперь же, когда вы ничем не болеете, в этом нет необходимости.
Мериам непривычно было спать на полу у очага — и жестко, и холодно. Пару раз она даже порывалась попросить Шардаша позволить прилечь на краешке, но раздумывала, бросив взгляд на спину профессора. Отныне он всегда спал к ней спиной.
Так пролетели десять дней.
Зима закружилась снегом за окном, завьюжила тропинки, играла с эхом в дымоходе. Воду приходилось брать из полыньи, а плескаться в сенях в лохани. Зато еды прибавилось. Шардаш расставлял ловушки и приносил зайцев. Когда смог опираться на раненую ногу, начал перекидываться и охотиться на все, что видел, слышал и чувствовал. Мериам видела как-то, как он задрал кабана. Загнал на лед, повалил одним ударом и рванул зубами горло. Все это на глазах до смерти перепугавшейся адептки, под ноги которой через минуту швырнули страшный подарок. Мериам завизжала, отшатнулась и, поскользнувшись, на пятой точке съехала вниз по склону. Шардаш облизал окровавленную морду, рыкнул и скрылся в лесу. С чувствами адептки он считаться перестал, даже перекидывался в доме. Мериам приходилось отворачиваться всякий раз, когда видела, как он снимает сапоги, или слышала подозрительный шорох.
Наконец Шардаш сообщил, что они направляются в резиденцию ордена. По его подсчетам Ролейн Асварус должен был прибыть со дня на день. На сборы давался целый вечер.
Дождавшись, пока профессор привычно займется ногой, окутав ее искрящимся облачком, Мериам отважилась озвучить догадку, которой объясняла резкую перемену в поведении Шардаша:
— Вы на меня обиделись, мэтр?
Профессор промолчал, сделав вид, что не расслышал вопроса.
— Может, наряд на кухню?
— Пожизненный, Ики. Смотреть, как чужие мозги выглядят, если своих не дали.
— Обиделись, — констатировала адептка и осторожно приблизилась. — Не знаю, за что, но простите.
— К экзамену не готова, но не хочу на пересдачу, — усмехнулся Шардаш. Волшебная палочка замерла в руке. — Ладно, общаться все равно придется. Считайте, что ничего не было. И на полу можете больше не спать.
Резиденция ордена Змеи притаилась у горных острогов. С одной стороны — целый замок, со своим постоялым двором, почтой, аптекой, лавками, водопроводом и различными службами, с другой — город Ферам. До Империи — рукой подать. Переберись через перевал, заплати пошлину троллям — и добро пожаловать в гости к рогатым демонессам, рыжим оркам, дроу, оборотням и полукровкам всех мастей. А во главе государства — многоликий император с разноцветными глазами, который, по слухам, играет в шахматы из костей покушавшихся на него людей и нелюдей. Тот самый, у которого гостил сейчас магистр Асварус.
Ролейн уютно устроился в кресле у ярко пылающего камина. Ну и что, что за окном пурга, зато здесь тепло, как в Преисподней. Одна рука лениво поглаживала лапы зверя, чьей шкурой хозяин комнаты украсили кресло, вторая держала бокал. Початая бутылка стояла на столике рядом со вторым креслом, в котором восседал император. Он разливал вино сам, подмешивая в него чары и немного крови для остроты вкуса. Разумеется, не своей: по щелчку пальцев возникал услужливый слуга-вампир и протягивал пузырек с теплой жидкостью. Холодной, не свежей, император брезговал.
— Чья на этот раз? — магистр указал на опустевший пузырек.
— А, — махнул рукой император, — два тролля, один человек. Пытались убить. Ты же знаешь, Ролейн, я даже врагов пущу в дело.
Асварус отсалютовал ему бокалом и осушил его. Император пригубил напиток и, скривившись, отставил на стол:
— Не находишь, что у троллей кровь горчит?
— Я не вампир и не различаю столь тонких оттенков вкуса, — ушел от ответа магистр.
Император улыбнулся краешком рта, обнажив характерный клык. Потом рассмеялся, показав отнюдь не человеческие зубы: острые, белоснежно-белые и большие. На их фоне вампирьи клыки смотрелись органично. Больше пугали не они, а резцы демонов, способные перемолоть любые кости. От демонов императору достались также длинные фиолетовые волосы, которым позавидовала бы любая девушка, и крылья, сейчас обнимавшие подлокотники кресла. Он мог бы спрятать их, но ими так удобно цеплять куски ветчины с тарелки. Крылья у демонов в случае увечья заменяли руки. На каждом было по три полноценных длинных пальца.
Неспящие — так называли вампиров — подарили императору бессмертие, стать, тонкую кость и аристократичные черты лица. Темнейший Джаравел ФасхХавел принадлежал к клану Вечности Дома ночи. Выше него, как шутили, только небо, а ниже — Преисподняя. В шутке была доля правды: в императоре текла кровь семьи Наитемнейшего — правителя всех демонов. Спорить с Джаравелом в «темнейшести» не посмел бы никто, живущий в Солнечном мире. Соперники нашлись бы только в Лунном — мире демонов, но на то они и демоны.
От кого императору достались глаза, молва умалчивала. Однако именно за них Джеравел получил прозвище «Смерть». Правый глаз — первозданная Тьма без зрачка, левый — безмятежная голубизна полуденного неба. Приговор нередко выносился одним поворотом головы. Какой глаз обратился к преступнику, так с ним и поступали. Сегодня все трое увидели Тьму.
— Жаль, что уезжаешь, — император поколдовал над бокалом, счел его содержимое пригодным для питья и сделал глоток. — Ты же знаешь, поговорить здесь не с кем, разве что к родственникам податься, но путешествие утомительно.
— С твоим накопителем силы? — не веря, покачал головой магистр и указал на массивный перстень на руке Джаравела.
— Не перемещение, переезд. Да и лучше быть первым среди безрогих, чем тридцать седьмым среди рогатых.
Император лукавил: он числился двадцать четвертым в списке демонических родов. Если бы все двадцать три теоретических претендентов на высший престол скончались, то у Джаравела был шанс стать Наитемнейшим. Благо по силе император превосходил большинство тех, кто родились раньше него и ближе к престолу, заняв первые места в списке.
Асварус не стал поправлять друга. Если император желал назваться кем-то, не стоит ему перечить. Тем более эльф. Темный или светлый, неважно. Какой бы реакцией и набором магии ни обладал магистр, он заведомо не мог сравниться с Темнейшим. Поэтому за все долгие годы дружбы Асварус ни разу не поссорился с Джаравелом. Вот и в этот раз приехал, раз император позвал. За отказ тот, конечно, тот его не убьет, но охладеть может.
Зазвенело и разбилось окно. В комнату на веревке влетел человек в маске и пустил болт в императора. Взметнулись крылья, отбив удар крепким, как камень, хрящом. Болт отлетел, не оставив и царапины.
Стена иллюзорного огня отсекла Темнейшего и Асваруса от убийцы. Когда она опала, того уже схватили два рогатых демона — телохранители императора.
Император встал и подошел к несостоявшемуся убийце. Телохранители с готовностью сорвали с того маску и связали. Джаравел повертел в руках арбалет с отравленными болтами, кинул на пол и наступил ногой. Указательный палец с острым черным ногтем, единственным демоническим из десяти аккуратно подпиленных и вполне человеческих, коснулся подбородка распятого на веревках мужчины.
— Думал убить меня этим? — усмехнулся император и устало протянул: — Как вы мне надоели! Кто на этот раз? Очередной паладин? Империя всех королей Лаксены переживет, мальчик.
— Порождение Мрака!
Мужчина дернулся и плюнул в лицо императору. У того ни один мускул не дрогнул. Джаравел неторопливо достал платок, вытер щеку, повернулся к несостоявшемуся убийце черным глазом и распорядился:
— Отдать клану Ждущих для развлечения. Первый стакан крови — мне.
Обернувшись к замершему у кресла и готовому в любую минуту придти на помощь магистру, император пожаловался:
— Видишь, даже поговорить нормально не дадут! Я еще об успехах маленького Ролейна не рассказал. Не посрамил твое имя.
Ролейн Асварус заметил, что еще рано судить, но если мальчик проявляет хорошие наклонности, есть шанс вырастить из него человека. И, плеснув себе вина, тут же поправился — демона. Отсалютовав императору бокалом, магистр осушил его, достал волшебную палочку и направился к окну. Пара слов, взмах руки, и с кончика палочки сорвалось голубое облачко. Оно окутало окно, подняло с пола осколки и водворило их на место. Битое стекло срослось, трещины оплавились и затянулись. Тончайшая пыльца горного хрусталя покрыла оконные пролеты, отчего падавший в кабинет свет обрел едва заметное сияние.
Магистр опустил палочку, и она потухла. Синее облачко растаяло.
— Да, магия темных эльфов впечатляет! — задумчиво протянул император, подошел к окну и провел пальцем по восстановленному из праха стеклу. — Прекрасная работа! У меня бы не вышло так эффектно и просто, даже завидую. Взять, что ли, жену-дроу?
Оба рассмеялись. Асварус хлопнул по плечу Джаравела, тот ответил ему захватом спереди и, перекинув через голову, легко уложил на лопатки. Магистр и не подумал обижаться, ответив коронным приемом. В итоге оба оказались на ковре, смеющиеся и довольные.
— У тебя ведь сестры есть? — император первым поднялся на ноги и протянул руку магистру, помогая встать.
— Увы! — Асварус чуть склонил голову перед Джаравелом, подумав, что никогда бы не пустил столь близкую родственницу на порог императорской спальни.
— Лжеш-ш-шь, — вкрадчиво возразил император, жестом приглашая вернуться к камину.
Пламя услужливо взревело, приняв вид дракона. Он вырвался наружу и с характерным клекотом в мгновение ока оказался подле магистра. Тот отступил, приготовившись к обороне. Огненный дракон ринулся в атаку, никак не отреагировав на пущенное в него заклинание, и едва не уничтожил волшебную палочку Асваруса.
— Не трать силы, — самодовольно улыбался император. — Моя магия — это моя магия. И хорошенькая младшая сестра у тебя есть. Прелестное белокурое красноглазое создание, недавно перешагнувшее брачный возраст. Сколько же камушков могут украсить ее прелестные ушки!
Магистр перекатился, уходя от пламени — только демоны умели создавать огонь, который обжигал, но не воспламенял, — и взмахнул палочкой. Та будто оледенела и взорвалась снопом искр. Достигнув дракона, они превратили его в каменное изваяние.
— Прости, но Аскания не примет твоих даров, — Асварус выписал палочкой в воздухе восьмерку и с усмешкой покачал головой. — И она уже замужем.
— Да и я женат, — заметил император. — Правда, всего дважды. Партию в шахматы?
Когда слуги принесли инкрустированную драгоценными камнями доску, расставили на ней костяные фигуры, магистр решил расспросить Джаравела о перстнях с «Забвением роз».
— Да, перстня действительно два, — император оживил фигуры и сделал первый ход. Он всегда играл черными. — И ни один из них не был уничтожен. Странно, что магистр ордена Змеи, сын первой дамы при темноэльфийском дворе, наивно полагает, будто Наитемнейший навеки утратил столь ценную вещь. Он просто передал ее в другие руки, но не позволил покинуть лона семьи.
— Семьи Наитемнейшего?
Джаравел кивнул и напомнил, что пешки магистра ожидают его решения. Асварус воспользовался проверенной комбинацией, обдумывая ответ императора. Правящая демоническая семья насчитывала около ста двадцати особей обоего пола, не считая внебрачных детей. Проверять каждого — жизни не хватит. Даже столь долгой, как у Ролейна Асваруса.
Магистр глянул на императора — тот излучал спокойствие, по лицу невозможно ничего прочитать. Да, что жизнь Асваруса в сравнении с жизнью Темнейшего? Тот помнил начало войны на островах, принимал в ней участие. Не без его помощи поредели ряды магов: император «развлекался» бок о бок с родными, как демонами, так и вампирами. Молодой, горячий, недавно женившийся впервые, он духом смерти витал над полями сражений, топил корабли. Теперь остепенился, воспитывал шестерых официальных и шестьдесят пять внебрачных детей. И это только тех, которых признал, то есть пожаловал величайшую милость их матерям.
Щелчком пальцев передвинув ферзя, император обратил взор на магистра, предлагая продолжить разговор. Подумав, Асварус коротко поведал о недавних событиях в Бобридже, о гулявшем по городу заклятии и злоключениях Шардаша. Скучающее выражение исчезло с лица Джаравела. Взгляд стал цепким, зрачки сузились. Рука решительно отставила доску в сторону, прерывая едва начавшуюся партию. Откинувшись на спинку кресла, император скрестил руки на груди и сцепил пальцы. Магистр встал, понимая, что благостной беседе пришел конец.
— Так вот где мой перстень, — хмуро процедил император. — Значит, он попал в руки оборотня. Подарок, сделанный вором, скрывавшимся от правосудия Империи. Мои гончие сбились со следа, а он, оказывается, укрылся в Лаксене. Ты говоришь, перстень признал того оборотня хозяином? Хотелось бы взглянуть на него. И на девчонку. Если ее ищет кто-то из кузенов, она интересна и мне. Привези обоих, Ролейн. Коридор я открою, можешь не переживать.
— Тревеус не согласится, — покачал головой магистр.
Дело приняло дурной оборот, Асварус сожалел, что упомянул имя ученика. Но кто же знал, что злосчастный перстень принадлежал императору? Сколько магистр знал его, никогда не видел на руке Джаравела кольца с эмалевыми розами.
— Так уговори, — прогремел голос Джаравела. — Уговори, иначе я прикажу.
Магистр сжал губы и потянулся за плащом. Игнорируя метавшего громы и молнии императора, Асварус подошел к камину и открыл пространственный коридор. Сделать это из дворца было проще, чем извне. Балансируя на краю ревущего вихря, магистр обернулся к императору и ледяным тоном заметил:
— Я не твой подданный. Добрых ночей.
Магистр шагнул в переход, но совершить перемещение не успел: его выдернуло к креслу, к насупившемуся Джаравелу.
— Значит, так? — скинул брови Асварус. — Я не люблю, когда мне угрожают. Даже ты. Привык приказывать? Отвыкай.
Император с шумом втянул в себя воздух, издав глухой рык. Крылья хлопнули и ощетинились десятками когтей. Подбородок подергивался, а голова норовила повернуться направо, одарив магистра взглядом Тьмы.
— Отвечаешь за свои слова, Ролейн? — поднявшись с кресла, тихо спросил император.
— Безусловно. Если тебе нужен вор, то ты ошибся, Тревеус не брал ничего чужого. Я полагал, ты поможешь восторжествовать справедливости, но ошибся, — горько усмехнулся Асварус и предупредил: — Применишь магию, отвечу. У демонов есть слабые места, не говоря о полукровках. Твои мне тоже известны.
— Ты никогда мне не угрош-ш-шал, — прошипел Джаравел, обойдя кресло и отрезав магистра от не закрытого перехода. — Всегда молш-ш-шал. Реш-ш-шил вспомнить, ш-ш-што еш-ш-ше магистр ордена Ш-ш-шмеи?
Асварус криво усмехнулся и накрутил «хвост» на палец. Магистр отпустил волосы, и они распрямились, разнося по комнате десятки ядовитых гадов. Они тут же облепили всю мебель, жаля, заползли под одежду императора. Тот рыкнул и отряхнулся, будто собака. Змеи осыпались на пол и были тут же испепелены огнем.
Магистр едва не пропустил удар взбешенного императора. Волшебная палочка покраснела от разрывавшей ее полярно направленной магии, но выдержала, сумев отразить заклинание.
— Акмус лабида оцесум! — с чувством произнес Асварус, для верности подкрепив слова рунами. Они облачками мелькнули и растворились в воздухе.
Проклятие чесотки действовало на всех одинаково и надолго выбивало врага из строя. Вот и император позабыл о магии, пытаясь справиться с внезапно одолевшим зудом, и грозился проклясть магистра так, что заживо сгниет.
— Так ведь и тебя откатом «Смердящего трупа» накроет, — напомнил Асварус. — Здоровью своему повредишь, ауре тоже. Она и так не в лучшем состоянии от смертельных проклятий запредельного уровня.
— Снимай, гад белобрысый! — проревел Темнейший.
— Сниму, если дашь слово, что забудешь командные замашки.
Император кивнул, безуспешно пытаясь одновременно почесать спину и оба локтя. Магистр приблизился к нему, коснулся волшебной палочкой и избавил от напасти. Проклятие простое, детское, а вот страдания не шуточные.
— Ну? — Асварус протянул руку. — Перебесился? Хоть раз бы вампирская кровь матери перевесила! Хотя они тоже существа нервные.
— Если б перевесила, ты бы сейчас языком не болтал, — Джаравел оправил рубашку, убрал крылья, став чуть больше похожим на человеком, и, помедлив, пожал протянутую ладонь. — Клан Вечности досуха выпивает, а аурой закусывает. Поэтому и называется так — всю живую материю истребляет, хоть видимую, хоть невидимую.
— Ты про ауру говорил… — сменил тему Темнейший, проявив легкое беспокойство. — Что, черное пятно так заметно? Родственника проклинал. Того самого, что перстень украл. А ты думал, человечишко, да? Нет, Ролейн, демон. Но в любом случае он наказан: душа уже мертва. Тело наверняка тоже ноги протянуло.
Нервным движением плеснув себе вина, император скривил губы:
— Я ведь почему его искал? Перстень нужен был, не вор. А мерзавец подарил кольцо и сдох без свидания со мной. Знал ведь, что темного оборотня перстень примет и скроет от моих поисковых чар.
Теперь потянулся к бокалу магистр. Чем больше слушал, тем меньше он понимал.
Убедившись, что их не подслушивают, Джаравел поведал о «Забвении роз» больше, чем писали в книгах по магии. История создания перстней оказалась правдой, то, что их хранил Наитемнейший, тоже не вызывало нареканий, а дальше шли расхождения. Оба кольца мирно дожили до нынешних дней, а слухи об уничтожении одного из них пошли из-за того, что оно покинуло Лунный мир, а Наитемнейший не желал афишировать нарушения договора с иными расами. Повелитель демонов подарил перстень на совершеннолетие Джаравела ФасхХавела. Во многом случайно: на такой праздник не полагалось являться без подарка, а дар Наитемнейшего не успели доставить в срок. Однако повелитель демонов ни разу не пожалел о своем решении. Он любил Джаравела — своего внучатого племянника.
Второй перстень в качестве приданого ушел вместе с дочерью Наитемнейшего, но тоже остался в семье. Судя по всему, в Бонбридже им воспользовался один из сыновей Бригиатты.
Кольца обладали интересной особенностью: подобием разума. Оно могло принять или не принять хозяина, в зависимости от этого подчиняясь или не подчиняясь приказам.
— Да-а, дела! — протянул магистр, с тоской глядя на опустевшую бутылку. Когда только успели? — А сразу рассказать не мог? Нет, раскричался, демона на всеобщее обозрение выставил!
— Дык я и есть он самый, — осклабился император.
— Рога отрасти, тогда поговорим.
— Рога — это по части моих жен. Целый лес должен быть, — рассмеялся Джаравел и тут же серьезным тоном добавил: — Вариантов два, Ролейн. Либо ты приведешь их ко мне, и мы поговорим… Не кривься, просто поговорим, и я заберу перстень. Либо я еду с тобой.
— Лучше в Бонбридж наведайся, родственника приструни, — посоветовал магистр.
— С официальным визитом, — от улыбки императора захотелось оказаться вдалеке от его дворца. Хоть в горах, хоть в замке Эколь. — Его величество так обрадуется, что даже долг мне выплатит, продав душу Преисподней. А, Ролейн, продаст?
Магистр промолчал, подумав, что лаксенцы его проклянут: привел вражину!
В дверь постучались, и в комнату вплыла рогатая желтоглазая леди в столь узком платье, что оно выглядело второй кожей. Заметив Асваруса, она кивнула и протянула руку для поцелуя. Магистр поспешил отдать дань уважения императрице — первой жене Джаравела, чистокровной демонессе со столь соблазнительными формами, что даже у Асваруса участилось дыхание. Император же одарил супругу равнодушным взглядом.
— Милый, — пальчики демонессы игриво скользнули под рубашку Джаравела, а губы коснулись уха, — ты совсем забыл меня, охладел после рождения Арабеллы. Ларилея тоже жалуются на остывшую постель. Шесть детей от двоих жен — это позор, милый.
— У меня семьдесят один ребенок, Марикеш, — поправил император. — Позор падет только на твою голову.
Факт оставался фактом: первая супруга родила Джаравелу четверых детей — непозволительно мало для демонов. На нее косо смотрели все родственницы женского пола, а мать и вовсе винила в неумении выполнить супружеский долг.
— Как, как, Мрак кромешный, я могу родить еще без твоего участия?! — взбесилась императрица и замахнулась на Джаравела, чтобы тут же тоненько завизжать.
Император отпустил руку Марикеш и встал. Видя, что магистр еще не ушел, то ли шутя, то ли всерьез Темнейший предложил забрать «ласковую и готовую размножаться жену». Асварус вежливо отказался и, откланявшись и пожелав императорской чете плодоносной ночи, удалился к себе.
ГЛАВА 22
Ферам посеребрил снег. Он все падал и падал, укрыв город пушистым покрывалом. На улицах поскрипывал морозец, румяня щеки и подгоняя прохожих. Водостоки замерзли, и хозяева каждое утро старательно сбивали сосульки, чтобы они не разорвали трубы и не покалечили кого-то.
Над покатыми крышами вился дымок. От таверн тянуло запахом подрумянившегося мяса — пришел сезон свинины. Крестьяне массово закалывали откормленных за лето и осень зверушек и продавали мясо перекупщикам или везли на рынок. Вот и появлялись на столах аппетитные ножки, рульки, копченые и сыровяленые колбасы.
Таким увидела Ферам Мериам, щурясь, вынырнув из перехода посреди главной улицы города. И едва не попала под колеса груженой бочками повозки. Возница-тролль обругал раззяву, но тут же закрыл рот, когда на его пути возник Шардаш с волшебной палочкой в руках.
— Какие-то претензии? — поинтересовался он, закрыв пространственный коридор.
Тролль замотал головой, пожелал господину доброго дня и поспешил скрыться из виду.
— Он вас знает? — Мериам проводила взглядом повозку.
— Вряд ли. Просто они боятся магов. Поводы есть, — усмехнулся Шардаш и, оглядев адептку, сокрушенно протянул: — А вот о головном уборе мы забыли. Хотя, вам бы и зимнее пальто не помешало. Пойдемте греться, Ики, заодно выясним, вернулся ли магистр. Только осторожнее — Империя за горами, здесь иногда разные твари встречаются. Вампиры, например.
— Да уж чего мне теперь бояться? — вздохнула Мериам, выразительно покосившись на профессора, а потом перевела взгляд на горы. Окраина Лаксены, гиблое место, где без магии делать нечего. Сюда обычно посылали на полевые испытания учеников старших курсов магических заведений.
Шардаш покачал головой и указал на вывеску одной из таверн — трех рыб на голубом фоне. Адептка ничего не имела против заведения хотя бы потому, что никогда в нем не бывала, поэтому направилась к входу, лавируя между людьми. Их вопреки времени года и провинциальному статусу Ферама было немало. Попадались маги: Мериам узнавала их по осанке, нагрудным значкам или привычке держать палочку на виду. Никто на Шардаша не косился, из чего адептка сделала вывод, что Белой стражи в Фераме не водилось, а местные лояльны ко всем, кто их не ест. Разумная позиция.
Внутри оказалось жарко. Кровь сразу прилила к лицу, а озябшие руки согрелись. Профессор выбрал место поближе к жаровне, на которой румянилась свиная туша, и щелчком пальцев подозвал подавальщицу. Создание, в чьей родословной наследили все, кроме людей, не спешило подойти, и Шардашу пришлось прикрикнуть.
— Ничего, обождешь! — огрызнулась подавальщица, сгружая с подноса кружки с пивом. — Видишь, других обслуживаю.
— На задних лапках, Эра, и улыбку на лицо нацепи, — тем же тоном ответил профессор.
Эра возмущенно глянула на него и тут же сменила гнев на милость. Не прошло и минуты, как ее необъятная грудь нависла над Шардашем, а елейный голосок пропел:
— Ой, не признала! Какими судьбами-то, Тревеус?
Мериам резануло то, что какая-то подавальщица называла профессора по имени, строила ему глазки, и она отвернулась, рассматривая интерьер заведения. Добротно и просто, никаких украшений. Зато балки прочные, любую драку выдержат. Содержал таверну полукровка с острыми ушами. Невысокий, плотненький, с маленькими бегающими глазками. Вот и ее взглядом одарил, улыбнулся золотым зубом.
Адептка повернулась обратно: подавальщица все еще откровенно пожирала глазами Шардаша, хихикала. Объемный бюст колыхался от смеха, как квашня. И как такое могло нравиться? И как такую на работу взяли? Ей бы в подворотнях работать по древнейшей специальности. А профессор с ней что-то обсуждал, на ушко шептал — сразу видно, давно знакомы. И понятно, как знакомы.
Мериам скривилась и вперила взгляд в свиную тушу. Адептка хотела было даже удалиться в дамскую комнату, чтобы оказаться подальше от неприятной подавальщицы, но раздумала.
— Ики? — увлеченная собственными мыслями, Мериам не заметила, что Шардаш уже несколько раз окликнул ее. — Мериам, вы меня слышите? Надулись, как мышь на крупу.
— А лицо кислое, будто уксуса напилась, — поддакнула Эра.
Адептка резко обернулась к ней и, раскрасневшись, зло поинтересовалась:
— Ты тут подавальщица? Так еды принеси, а не клиентов обсуждай!
Эра пробормотала: «Хамка!» и выпрямилась. Подбоченившись, она подошла к Мериам и поинтересовалась:
— Ну, и что заказывать будем? Могу предложить суп из потрохов — самое то для лядящей злючки.
— Рот закрыли! Обе! — неожиданно рявкнул Шардаш.
Когда Мериам отчитала подавальщицу, его брови удивленно поползли вверх, но теперь профессор хмурился. Убедившись, что женщины умолкли, он быстро сделал заказ и добавил, что позже зайдет. Один.
На них косились, и профессору это не нравилось. Настолько не нравилось, что он даже «антиглаз» на пару минут поставил. Медленно повернувшись к Мериам, Шардаш сложил руки на груди и, не моргая, глядя в упор, поинтересовался:
— Ну, и как это понимать? Я пытаюсь разузнать обстановку, и тут не в меру возбужденная адептка кидается на подавальщицу. Что, женские дни начались, Ики, или оборотня в крови стало больше?
Мериам покраснела, опустила голову и извинилась, сославшись на усталость. Судя по взгляду профессора, тот не поверил, но настаивать на правде не стал. Сняв «антиглаз», он погрузился в раздумья. Адептка же ругала себя за глупую выходку.
Эра молчаливо водрузила на стол поднос, расставила посуду и удалилась, нарочито игнорируя Мериам. Та невольно проводила ее взглядом и вздрогнула, услышав вопрос:
— Чем же тебе не угодила Эра?
— Ничем, — адептка уткнулась в тарелку, чувствуя, как предательски краснеет.
— А все же? — не отставал Шардаш. Он отобрал у Мериам вилку, но адептка не сдавалась — потянулась за хлебом. Руку ее перехватили. — Мериам, не уходите от ответа?
Адептка закусила губу и пискнула, что ей надо на минуточку выйти. Профессор не отпустил, пришлось, набравшись смелости, признаться, что Эра показалась ей вульгарной. Ответ устроил Шардаша, хоть и вызвал недоумение. Во время трапезы Мериам то и дело ощущала его взгляд, от которого хотелось плотнее завернуться в плащ и надвинуть на лицо капюшон.
— Я договорился о комнатах, — отставив пустые тарелки, сообщил Шардаш. — Тут, наверху. Маленькие, скромные, но зато в кредит. Деньги я достану, не беспокойтесь, так что можете обживать. Выбирайте любую.
— А вы… Вы куда теперь? — впервые за последний час Мериам осмелилась взглянуть на него.
— В замок ордена. Магистра еще нет, но, может, повезет найти кого-то знакомого. Постоялый двор там, конечно, хорош. По идее, я имею право на полный пансион, но вот только… Словом, не особо обрадуются.
— Я с вами, — решительно заявила адептка, потянувшись за мешком с нехитрым скарбом.
Шардаш пробовал возражать, но Мериам настояла на своем, профессору пришлось отступить. С ворчанием, что она не понимает, во что вмешивается, он повел ее к замку. Адептка с любопытством рассматривала город, но мороз делал свое дело. На подходе к воротам резиденции, Мериам начала дрожать. Скукожившись, она куталась в плащ, приплясывала на ходу. Заметив это, Шардаш перевел взгляд с лица адептки на ее ноги в осенних ботинках — новые зимние, увы, остались в «Бравом петухе», и тяжело вздохнул:
— Пить вы не умеете, но придется. Еще полчаса — и начнете кашлять. Мешок давайте: руки же от холода покраснели. Или гордость помешает?
Не помешала. Мериам безропотно рассталась с поклажей, с радостью засунув руки под плащ.
У ворот дежурили двое хмурых стражей. Они преградили дорогу, потребовав назвать имя и цель визита. Шардаш промолчал, попросил адептку подержать мешок и расстегнул плащ. С тем же невозмутимым выражением лица профессор снял куртку и передал ничего не понимающей Мериам. Не остановившись на этом, Шардаш занялся рубашкой. Адептка нервно кашлянула, сделав вид, что разглядывает небо. Неужели он собрался совсем раздеться? Зачем? Оказалось, что нет — поверх куртки легла только рубашка, пахнущая хвоей. Мериам почему-то остро ощущала этот запах.
— На правом плече, — коротко указал, куда смотреть, Шардаш и коснулся волшебной палочкой кожи. На ней тут же вспыхнул знак — свернувшаяся клубком змея в короне.
Стражники открыли рты, затем опомнились и извинились, что сразу не признали паладина. Тому только следовало назвать свое имя… Но сделать этого профессор по известным причинам не мог, поэтому и прибегнул к наглядной демонстрации.
Снова сделав татуировку невидимой, Шардаш забрал у Мериам рубашку и шепнул, что можно уже не изучать строение облаков. Адептка рассеянно кивнула и потянулась помочь застегнуть пуговицы. Когда ее пальцы коснулись кожи профессора, тот отреагировал несколько странно, попросив постоять в сторонке. Быстро оделся сам, закинул мешок за плечи и стремительно миновал арку ворот, украшенных изображением точно такой же змеи, как на его плече, только без короны.
— Так, вы — на постоялый двор, — не оборачиваясь, отдал распоряжение Шардаш, — а я в магистрат.
— А как же… Разве меня… Я же не из ордена! — запротестовала Мериам. На самом деле она боялась остаться одна в незнакомом месте, полном хмурых вооруженных людей.
Профессор закатил глаза и процедил, что сам займется комнатами.
Постоялый двор оказался большим и чистым. Внутри, правда, было пусто: зимой в резиденцию ордена редко приезжали гости. При виде посетителей хозяин, по виду — обычный человек, поспешил к дверям, чтобы приветствовать будущих постояльцев.
— Одну комнату и полный пансион, — распорядился Шардаш.
Мериам удивленно воззрела на него, хотела возразить, но профессор приложил палец к губам, объяснив:
— Я буду ночевать в другом месте.
И тут адептка не удержалась, брякнув:
— У Эры?
— У себя, — отрезал Шардаш и направился к стойке, чтобы расписаться в журнале постояльцев и забрать ключи.
Хозяин понимающе улыбнулся, но промолчал. Он привык к странностям постояльцев, их ссорам и примирениям.
Сняв перчатки, профессор потянулся к чернильному прибору и, на мгновенье задумавшись, вписал данные Мериам. Однако росчерк оставил свой, указав счет в банке Бонбриджа.
— Так нельзя, господин, — покачал головой хозяин. — Либо платит и расписывается госпожа, либо вы указываете свое имя и подтверждаете платежеспособность.
— Можно, — недобро улыбнулся Шардаш. — Проверьте счет и убедитесь, что вас не пытаются обмануть.
Адептка, успевшая за это время добраться до конторки, с тревогой глянула на пальцы профессора и с облегчением перевела дух, убедившись, что перстень скрыт мороком.
— Удостоверение личности, пожалуйста, — настаивал хозяин.
— Списки паладинов просмотрите. Под номером сто сорок восемь.
Мериам удивилась, когда хозяин действительно наклонился и извлек откуда-то толстую книгу. Послюнявив палец, он пролистал страницы, что-то бормоча себе под нос, потом нашел искомое, начал говорить, что все в порядке, но осекся на половине фразы.
— Тревеус Шардаш? — глаза хозяина испуганно округлились, а рука потянулась к шнурку на поясе.
— Преисподняя! — Шардаш выхватил волшебную палочку и воспользовался запрещенным заклинанием каменного оцепенения. Однако он не успел всего на мгновение: содержатель постоялого двора успел развязать бантик.
Мериам попятилась к выходу, без объяснений оценив серьезность ситуации. Хозяин явно с кем-то связался, предупредил об опасности, и эти кто-то сейчас будут здесь.
Ругающийся профессор наскоро, не задумываясь о координатах, сотворил пространственный коридор. Адептка без понуканий метнулась к нему, но будто наткнулась на стену. Едва лицо в кровь не разбила.
В помещении вдруг стало так светло, что заболели глаза. В ушах завыли голоса духов, а дыхание перехватило от сгустившегося до состояния ваты воздуха. Мериам упала на колени, отчаянно вцепившись в руку Шардаша, ища у него защиты. Тот держался, стоял, сумев кое-как разрядить воздух. Дышал тяжело, с хрипом, но уступать не собирался.
Сноп искр сорвался с палочки вместе с беззвучным заклинанием, завертевшись смерчем, ударил в пятерых магов, замерших на пороге. В руках у каждого было по длинному узкому мечу. Волшебники дрогнули, но отразили удар. Взметнулись извлеченные из-за пояса волшебные палочки, направленные в грудь профессору.
— Именем короля, сдавайтесь или будете уничтожены! — прогремел магически усиленный голос.
— С магистром Асварусом свяжитесь, уроды! — выплюнул Шардаш. У него носом пошла кровь, но профессор будто не замечал этого. — Чтоб вас Наитемнейший проклял!
Вместо ответа с палочек магов одновременно сорвался сноп алых искр.
Не отдавая себе отчета, преодолев давление воздуха, Мериам вскочила, заслонив собой профессора, и срывающимся голосом закричала: «Нет!!!».
Искры погасли, успев лишь слегка опалить одежду адептки. Волшебники уставились на нее как на сумасшедшую. Шардаш тоже.
Воздух снова стал прежним, и Мериам жадно вдохнула его полной грудью. Дрожа, она обернулась к профессору, затем перевела взгляд на магов и, запинаясь, пробормотала:
— Он невиновен, это ошибка. Я клянусь, я ручаюсь! Допросите меня!
— Отойдите от него, госпожа, — вежливо попросил один из волшебников. — Мы не хотим навредить вам.
— Не трогайте его! — срываясь на визг, закричала Мериам. — Я никуда не отойду, пока вы не оставите его в покое!
— Мериам, отойди. Пожалуйста, — послышался за спиной спокойный голос Шардаша. — Они тебя убьют, я знаю кодекс.
— Я никуда не уйду, нет! — замотала головой адептка и разрыдалась.
Профессор на миг обнял ее и оттолкнул. Маги среагировали мгновенно, опутав Шардаша чарами, которые он не смог разрушить. Перстень, увы, тоже не помог: волшебники объединенными силами построили блокирующий экран.
Пока один снимал заклятие с хозяина постоялого двора, четверо других надели на Шардаша специальные браслеты. Щелкнув, они лишили профессора связи с магией. Без подпитки морок развеялся, сделав видимым кольцо с розами. Его тут же сняли и убрали в черный бархатный мешочек.
Опомнившись, увидев, что профессора уводят, Мериам набросилась на его тюремщиков. Царапаясь, она отчаянно висла на руках магов, рыдая, твердила о невиновности Шардаша, то просила, то требовала его отпустить. Даже пыталась воспользоваться скудным запасом заклинаний, но что она могла против сильных волшебников? Видя, что все усилия напрасны, Мериам загородила дверной проем, заявив, что не сдвинется с места. Слезы душили ее, нос покраснел, щеки пылали, но в груди раскрыла крылья небывалая смелость. Адептка понимала, что слабее, что поступает неразумно, но что-то внутри твердило: «Борись!».
Профессор быстро понял, что Мериам не слышит никого, кроме себя, поэтому обращался не к ней, а к волшебникам, прося не обращать внимания: истерика, нервы, никакого сговора и злого умысла. Девочка просто впечатлительная, доверчивая — а тут такое на глазах разыгралось! Взрослые испугались бы, а она еще ребенок практически, третий курс, не понимала ничего.
— Даже завидую! — с уважением произнес маг, видимо, старший из всех, обращаясь к Шардашу, и осторожно высвободился от хватки Мериам. — Станет утешением в тюрьме.
И, обращаясь к адептке, добавил:
— Мне очень жаль, госпожа. Действительно жаль.
Полыхнул портал. Мериам едва успела коснуться кончиков пальцев Шардаша перед тем, как воющий вихрь скрыл его от нее. Оставшись одна, адептка упала на пол и разрыдалась в полный голос. Предложенный хозяином стакан воды разбила, зло крикнув, что именно владелец постоялого двора повинен в случившемся.
Так прошло несколько минут. Наконец Мериам поднялась на ноги, оправила одежду и холодно осведомилась, где живет магистр. Получив ответ, что тот еще не вернулся да и вряд ли ее примет, адептка заверила, что дождется, и заставит себя принять. Гордо вскинув голову, Мериам одарила хозяина презрительным взглядом покрасневших опухших глаз и направилась к выходу. Ноги ее не будет на этом постоялом дворе! Лучше кормить клопов в таверне Эры, чем жить под одной крышей с мерзавцем.
Территорию резиденции ордена адептка покинула не сразу. Сначала изучила расположение строений, попробовала проникнуть в магистрат и убедилась, что это непросто. Что ж, она сядет у ворот, если потребуется, там и заночует, но не пропустит возвращения Ролейна Асваруса. Он наверняка проверит посты, а не материализуется сразу в своем кабинете. Но даже если она просчиталась, магистр ведь выходит в город. И мимо нее он не пройдет. А пройдет, так Мериам придумает, как к нему пробраться, — это дело чести. И жизни. Жизни Тревеуса Шардаша. Белая стража его не получит — только вместе с ней.
ГЛАВА 23
Ролейн Асварус гадал, к чему приведет визит Темнейшего. К счастью, лаксенский король мог выдохнуть. До поры, до времени, пока неофициальный визит не превратится в официальный. Безусловно, император в совершенстве владел искусством морока, но что-то подсказывало магистру, что Джаравел не пожелает таиться. Или выдаст себя при первой же встрече со стражей. А не узнать Темнейшего тяжело, если получил хоть какое-то магическое или даже просто высшее образование. Долго ли пропутешествует после этого император инкогнито? Так что у местного монарха была в запасе всего неделя, пока его венценосный собрат с улыбкой палача не возникнет в дверях тронного зала. Да, натерпятся все страху! С другой стороны, в Бонбридже развлекался убийствами племянник или внук Наитемнейшего, кто ж его остановит, если не родственник? Узнать бы, что столь высокопоставленному демону надо. Вряд ли просто решил поохотиться: для этого другие места есть, где ни одного белого стражника на мили вокруг.
Прощание с членами императорской семьи вышло церемонным. Магистр в парадном облачении склонился перед восседавшим на аметистовом троне со спинкой из апсидианта Джаравелом. Император протянул ему руку, но ладонью вверх — не для поцелуя. Асварус пожал ее и получил пожелание доброго пути.
— Мои маги откроют тебе коридор, — император встал и положил ладонь на плечо магистра. Тот понимающе наклонился и услышал шепот: — Через семь дней жди в гости. Фанфар не надо, королю сообщать тоже.
Обняв, Темнейший с улыбкой чиркнул Асваруса черным ногтем за ухом — оказал знак доверия, расположения и ласки, принятый у вампиров Дома ночи. После Джаравел вернулся на трон и замер каменным изваянием. Глаза полу прикрыты, руки замерли на подлокотниках трона. Волосы будто вросли в камень, став его продолжением.
По обеим сторонам императора, но на ступень ниже заняли места его жены. Магистр в порядке старшинства преклонил колено и поцеловал руку каждой — сначала желтоглазой демонессе Марикеш с осанкой первозданного божества, затем вечно юной и прекрасной Ларилее. После отступил на шаг, склонился в глубочайшем поклоне, желая милости луны.
Джаравел махнул рукой, и двери зала распахнулись. Не будучи подданным Империи, магистр повернулся к монаршей чете спиной и вышел, не пятясь, с прямой спиной, а не в полусогнутом положении. Зато слуги почтительно склонились перед другом повелителя.
В залитой светом через стеклянную крышу и огромные окна ротонде магистра дожидался маг — сухонький вампир. Заметив Асваруса, он хлопнул в ладоши, и другой волшебник, судя по всему, ученик, доставил местным порталом вещи гостя.
— Куда пожелаете вас переместить? — учтиво осведомился маг, вскинув руки с золотыми браслетами — то ли отличительным знаком, то ли оковами придворных чародеев императора.
— В Ферам.
— Точнее, господин.
Асварус задумался. И вправду, куда? Пожалуй, в орденский кабачок, чтобы проверить, кто занимается, а кто отлынивает от учебы или службы за кружечкой эля.
Будто Мрак разверзся под ногами магистра, змеями обвившись вокруг туловища. Но Асварус давно привык к коридорам пространственного перемещения Дома ночи, поэтому без страха подхватил вещи и позволил утянуть себя в дыру. Пара минут и давящей тишины — и магистр материализовался перед стойкой, напугав пару послушников.
— До… Доброго дня, господин учитель! — вытянувшись во фронт, приветствовали Асваруса соискатели знака змеи на плече. Кружки тут же полетели в руки кабатчика, который с мастерством жонглера ловил их и убирал под стойку.
— Для вас — недоброго, — магистр улыбнулся и деланно задумчиво с минуту разглядывал перстень на правой руке. Потом вскинул голову и грозно, так, что задрожала посуда, приказал: — Драить конюшни!
Понурые послушники поплелись прочь, гадая, что их ожидает на вечерней поверке. У магистра хорошее настроение, значит, физические нагрузки увеличат вдвое, а не втрое. И так целый месяц. Большинство не выдержит, сбежит. Те, кто останутся, будут строго соблюдать дисциплину.
— Есть новости, господин магистр, — кабатчик не принадлежал к ордену, поэтому обращался к Асварусу иначе. — Беглого оборотня поймали. У нас на постоялом дворе. Ну, паладина нашего.
— Тревеуса? — вскинул брови магистр и про себя отчитал Шардаша, которому велел явиться ровно через две недели, а не на день раньше. — Уже увезли?
— Да нет, сидит в «мешке».
— И как сидит?
— Тихо. Его сегодня заберут. Белые стражники из Бонбриджа прибыли с утра. Доказательств у них…
Кабатчик провел ладонью по горлу, показывая, что дни Тревеуса Шардаша сочтены.
Покусав губы, Асварус направился к себе, велев вызвать Морта. Пока тот не взглянет на подсудимого, магистр не отдаст его властям. Вид впряженных в возок-клетку крылатых лошадей у поилки заставил поторопиться: белые стражники готовились к отъезду. Само наличие клетки говорило о том, что перевозят особо опасного преступника, раз боятся открыть пространственный коридор непосредственно в Фераме. Опасаются, что Шардаш даже в блокирующих магию браслетах, сумеет навредить конвоирам. Видимо, перекинется в оборотня и сбежит. Клетка же усмирит даже демона: любая трансформация, любое движение безжалостно высасывает силы, а попытка погнуть прутья будет стоить повреждения ауры, что приведет к мучительной смерти. Да, не мгновенной, но неизбежной.
— Магистр Асварус, полагаю? — окликнул магистра офицер с нашивками капитана. — Можно вас на пару слов?
Лицо Асваруса окаменело. Складки залегли у губ. Развернувшись всем корпусом, он, печатая шаг, направился к офицеру Белой стражи, холодно поздоровался и поинтересовался, по какому праву капитан командует в резиденции ордена.
— Я исполняю свой долг, — отчеканил капитан, — и хотел бы…
— А мне плевать, чего бы вы хотели, — оборвал его магистр. — Это моя территория, капитан. Повторяю еще раз, если не поняли с первого раза: моя. И никто, даже король, не смеет отдавать здесь приказы. Так что либо вы ставите меня в известность о каждом, подчеркиваю, каждом шаге, либо выметаетесь отсюда.
Капитан открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Сухо извинившись, он напомнил, что они оба делают одно дело — борются с засильем зла на территории Лаксены.
— Короче, любезный. Для кого клетка, почему я не в курсе, что одного из паладинов в чем-то обвиняют?
— Речь о темном оборотне, господин Асварус. Его обвиняют в контрабанде запрещенных трав, участии в заговоре с целью свержения правящей династии, массовых убийствах с отягчающими обстоятельствами, похищении. При нем найдено кольцо со смертельными чарами. Именно они послужили причиной гибели жертв.
Магистр кивнул и потребовал встречи с узником. Офицер не стал возражать, попросив подписать необходимые для перемещения арестованного в Бонбридж.
— Допрашивать будете здесь, — возразил Асварус. — Половина людей — мои. Это дело чести ордена. Я уже послал за человеком, который проведет допрос. Надеюсь, вы знаете, кто такие Видящие?
Капитан кивнул. Так называли людей, которые без магии читали мысли. Рождались подобные уникумы редко и высоко ценились на государственной службе.
— Не возражаю, буду только за. Вы избавите нас от многих проблем.
Магистр согласился и предложил пройти к себе в кабинет. Он желал выслушать точку зрения Белой стражи, а затем переговорить с Шардашем. Даже если кто-то из них лгал, правда всплывет наружу.
Мериам осторожно выглянула из кустов. В суматохе, вызванной появлением Белой стражи, она сумела проскользнуть на территорию резиденции. Страшный возок пугал ее. Мериам прекрасно понимала, для кого он предназначен, и кусала ногти от волнения. Белые стражники были повсюду. Радовало, что на нее не обращали внимания, принимая за прислугу. А ведь адептка по неосторожности несколько раз попалась им на глаза. Приходилось, низко опустив голову, то браться за ведро, то нагибаться за метлой, с замиранием сердца ожидая, пока стихнут шаги. Но для себя Мериам сделала вывод: нужно быть внимательнее.
Заметив знакомого капитана во дворе, Мериам едва не ударилась в бега. Он знал о том, что она сбежала из Бонбриджа, и наверняка понял бы, что ей понадобилось в резиденции ордена Змеи. Но офицера не интересовал пустырь за конюшней: внимание капитана привлек странный человек с алыми глазами. Сначала адептка приняла его за вампира, но потом поняла, что ошиблась — судьба свела ее с магистром ордена Змеи. Несказанная удача!
Мериам приплясывала от нетерпения, ожидая пока они переговорят. Но те двое все говорили и говорили, а лицо адептки все мрачнело. Мериам слышала каждое слово и до боли сжимала пальцы, косясь на крылатых коней. Если Шардаша заберут в Бонбридж, его казнят. Но кто этот Видящий, который будет его допрашивать? Сердце подсказывало, что методы у него страшные, раз офицер Белой стражи решил передать арестованного в чужие руки.
Когда Асварус и капитан вместе направились к одному из корпусов, Мериам не выдержала и кинулась к магистру. Ухватив его за руки, она взмолилась принять и выслушать ее. Асварус отмахнулся, сославшись на нехватку времени, но Мериам настаивала, заявив, что никуда не уйдет.
— Речь о жизни человека! — адептка с мольбой заглянула в глаза магистра и, чуть ли не плача, пробормотала: — Хотите, я на колени встану?
Асварус заявил, что ему не нужны подобные унижения, и, раз причина столь серьезна, примет Мериам, но только через час.
Молчаливо следивший за этой сценой капитан впервые подал голос, задав вопрос, заставивший адептку похолодеть:
— Вы ведь та самая девица, которая напала на магов, защищая преступников?
Магистр тут же впился цепким взглядом в лицо Мериам. Та потупилась и промолчала. Асварус без лишних слов протянул адептке руку, извинился перед капитаном и повел Мериам в магистрат. Ладонь в его руке дрожала и вспотела — значит, ее владелица сильно нервничала и тревожилась не за себя.
Укутав кабинет заклинанием против подслушивания, магистр предложил Мериам воды. Та отказалась, не стала даже садиться. Сцепив руки за спиной, адептка призналась, что пришла просить за Тревеуса Шардаша, и может доказать, что он невиновен.
— Как же? — прищурился Асварус.
— Он… он был со мной, когда убили сержанта. И все мне рассказал! Господин, мэтр вовсе не убийца, он добрый! Мог нас покалечить — а лечил. Спасите его!
Магистр хмыкнул и окинул Мериам пристальным взглядом. Она невольно смутилась и покраснела.
— Тревеус говорил мне об одной адептке… Так это вы?
Мериам кивнула и назвала себя, добавив, что готова на все, лишь бы спасти Шардаша от смерти.
— Не знал, что вы не ученица, а ….кхм… подруга. Вот и верь после этого собственным паладинам! — рассмеялся магистр.
Адептка вспыхнула и заявила, что никакая она не любовница, и совсем другое имела в виду под фразой «был с ней».
— А жаль! — раздосадовано протянул Асварус. — Я бы порадовался, если бы Тревеуса так любили. Да и алиби — не подкопаешься. Оборотень, который делает девушке детишек, на злой умысел не способен. Потому как процесс длинный, обстоятельный такой и положительно влияет на настроение. А так отвернулись вы — а Тревеус уже в Бонбридже.
— Мы в одной постели спали, я бы почувствовала, — едва слышно призналась Мериам. — Сразу холодно бы стало…
Не договорив, адептка замолкла, гордо вскинула подбородок и сверкнула глазами:
— Мэтр просил вас о помощи, и вы должны помочь. Как глава его ордена. Иначе вся Лаксена узнает, что вы не держите слово.
Наступая на магистра, не ожидавшего такой смелости от тихой испуганной девушки, Мериам продолжила тем же тоном:
— А ваши вопросы не делают вам чести. Стыдитесь, господин! Я не уличная девка, чтобы выслушивать двусмысленные смешки и прямые намеки.
Щеки адептки пылали. Раскрасневшаяся, она, наконец, села, но грудь до сих пор вздымалась от возмущения.
Асварус проникся уважением к юной особе, посмевшей угрожать магистру ордена Змеи, даже извинился. Мериам отреагировала тяжким вздохом: всплеск храбрости отнял много душевных сил. Она не спала, всю ночь просидела у ворот, даже не ела, боясь пропустить возвращение магистра.
— Сколько вам лет, госпожа Ики?
— Через три дня исполнится двадцать. Но какое это имеет значение…
Руки упали на колени, и адептка разрыдалась. Не зная, как успокоить посетительницу, перепробовав и уговоры, и обещания, магистр неожиданно предложил:
— Увидеть его хотите?
Встрепенувшись, Мериам тут же прекратила плакать и рванулась к двери. Асварус вздохнул и, выдержав паузу, добавил:
— Но сначала вы выспитесь и поедите. Не желаю, чтобы в подвале взбесился темный оборотень. А выглядите вы так, что точно взбеситься, что бы вас ни связывало.
Адептка запротестовала, заявив, что ничуть не голодна и не устала. Круги под глазами, помятое платье и бурчащий живот свидетельствовали об обратном, и магистр склонен был доверять им, а не влюбленной девочке. То, что за интерес у нее, Асварус понял сразу: не первый год в Солнечном мире жил. Да и бросится ли по иной причине девятнадцатилетняя адептка на матерых магов на государственной службе, отбивая преступника? И ночевать абы где не станет, лишь бы поближе к тюрьме. И просить так неистово за Шардаша. Понять можно: красив, злыдень, только до этого человеческих девушек так близко к себе не подпускал. Развлечься мог, но чтобы позволить влюбиться, да еще так сильно… И ведь не объяснишь ей сейчас, что он темный оборотень, а не пушистая собачка, что темные, они иные. Не пара для людей.
Была еще одна причина, по которой магистр не желал, чтобы Мериам прямо сейчас спустилась в «мешок». Асварусу необходимо было выяснить, виновен Шардаш или нет. Пусть его допросит Морт, тогда и станет ясно, можно ли разрешить свидание. Если Шардаш солгал, а белые стражи правы, адептке подходить к нему нельзя. По всем правилам безопасности нельзя. И не потому, что преступник, а потому, что вред причинить может или в заложницы взять. А что, терять будет нечего: за такое огненным мечом казнят. Голову отрубят. А сердце сожгут — темный же, из Лунного мира неупокоенным духом вернуться может, чтобы отомстить.
Магистр насильно затащил Мериам в одну из гостевых комнат, заверив, что сразу после обеда отведет ее к Шардашу. На самом деле он планировал поступить иначе, но адептка об этом не догадывалась, поэтому не забеспокоилась, когда за Асварусом закрылась дверь. Не заметила она, и как магистр ловко и незаметно снял заговоренную фибулу Шардаша. Казалось, Асварус просто наклонился, спрашивая, не нужно ли еще чего-нибудь, а узелок на шнурке развязался, змейкой скользнул в руку магистру. Сама потом спасибо скажет, когда Белая стража досмотрит. А так — просто влюбленная, что с нее возьмешь? Никаких обвинений не предъявишь, раз нет у нее магической связи с обвиняемым. Фибула ведь и следы морока вампирши сохранила, заметили бы. На государственной службе маги хорошие, глазастые, не поздоровилось бы адептке. Соучастие — доля горькая, пятно несмываемое. Тут хоть жизнью клянись — а вот они, доказательства.
Магистр распорядился принести гостье еды и выставил у ее комнаты караул из двух послушников, строго-настрого запретил реагировать на слезные просьбы Мериам выпустить ее. На дверь наложил заклинание, которое пропускало только обитателей замка, и вручил одному из стражей ключ — адептку для верности надлежало запереть после трапезы. Ничего, потом поймет, что так лучше.
На лестнице Асваруса поджидал заместитель, который сообщил, что Морт на месте.
— Что ж, зовите капитана Белой стражи и начнем.
Магистр закатал рукава и, активировав магическое освещение, спустился на один пролет под землю. Миновав весь корпус магистрата по длинному узкому коридору, он остановился у базальтовой плиты. Асварус приложил ладонь к треугольнику в восьмигранном углублении, коснулся его волшебной палочкой и назвал пароль. Плита дрогнула и растворилась, открыв проход в подземелье.
Шаги гулко отражались под потолком. Время будто остановилось, напоминая о себе лишь редкими лучиками света, льющимися из узких щелей-окон на высоте человеческого роста. На всех — пульсирующая искрами защита. Прикоснись — сожжет пальцы. Но «мешок» был не здесь, а ниже, там, куда вела крутая винтовая лестница и царила вековечная тьма.
У лестницы магистра уже поджидали. Безмолвно поклонился и посторонился Видящий, пропуская учителя. Однако Асварус предоставил Морту честь спускаться первым: будучи всего лишь простым членом ордена, Видящий занимал особое положение, выше любого заместителя магистра.
Вспыхнули факелы, вырвав из сумрака ступени.
Асварус обернулся к капитану Белой стражи и замершему рядом с ним государственному магу и объяснил, что внутри гасится любая магия. Те понимающе кивнули и хлопнули по эфесам мечей — им было чем в случае опасности отразить удар. Ни магистр, ни его заместитель, который провел белых стражников другим путем, оружия не взяли.
Шардаш вздрогнул, когда глаза резанул свет. Он сидел, прислонившись спиной к стене. На шее — шипастый ошейник с цепью. Руки скованы, браслеты и на ногах. Можно только сидеть или лежать на соломе и гадать, день сейчас или ночь, зима или весна — реальности в «мешке» нет. Оборотню тут лучше, чем человеку: глаза привычны к кромешной темноте, но и хуже — остро ощущаешь все запахи, от сырости до нечистот.
Что ж, Шардаша хотя бы кормили: спускали сверху корзину, длинным крюком переворачивали, высыпая содержимое на пол, и поднимали наверх. Спускали дважды — значит, он провел здесь два дня.
— Тревеус! — в отверстие просунулась голова магистра. — Честное слово, я бы вас сюда не посадил, хватило бы обычной камеры.
— Вы всегда были излишне мягки к темным, — поднявшись, усмехнулся Шардаш. Его слегка пошатывало от долгого сидения в одной позе, да и, заковывая в цепи, его наградили парой крепких ударов за попытки сопротивления. — За мной пришли, да? Здесь убьют или в Бонбридже?
— Что вы, Тревеус, как можно!
— Учитель, — профессор криво усмехнулся, сплюнув вязкую слюну, — я не маленький глупый волчонок, я знаю, что грозит темному оборотню. А виновен он или нет, неважно.
— Тем не менее, вас просто допросят. Ваш добрый знакомый Морт.
Шардаш кивнул и изъявил согласие ответить на все вопросы. Видящий — призрачный шанс на жизнь, однако скрыть то, что профессор убил двоих и занимался контрабандой тавиоки, не удастся.
Лаз расширили и спустили лестницу. Магистр сам спустился вниз и разомкнул оковы. Шардаш поблагодарил за возможность размять суставы и растер побелевшие запястья. Руки затекли, к ним с трудом возвращалась чувствительность. Не дожидаясь понуканий, профессор выбрался из «мешка» и наградил капитана взглядом исподлобья. Вместо ответа тот ткнул узника мечом под ребра. Шардаш стерпел, понимая, что любая попытка сопротивления подпишет ему смертный приговор.
Допрос проводили на первом уровне тюрьмы, в специально отведенной для этого комнате.
Шардаша усадили за табурет и велели отвечать на вопросы. Задавал их капитан. Профессор не лгал и не изворачивался, понимая, что сведения, когда придет черед, проверит Морт. Пока же Видящий недвижно стоял у двери.
— Значит, контрабандой вы занимались, — расплылся в оскале улыбки офицер.
— Выбора не было, — пожал плечами Шардаш. — Либо все узнают, что оборотень, либо немного травки. Я сговаривался с капитаном, он привозил, я забирал. Трижды. Для чего понадобилась тавиока, не спрашивал. Какими свойствами обладает этот яд, знаю.
— А противоядие? — неожиданно заинтересовался капитан.
— Не существует, — кисло усмехнулся профессор.
Далее разговор зашел о заговоре. Шардаш признался, что пускал шантажиста на территорию Школы, но заверил, что никогда не желал и не желает зла королю:
— Слово жизни. Знал бы, что эта тварь замышляет, раньше бы убил!
— Так это вы убили? — уцепился за его слова офицер, покопался в карманах и извлек бархатный мешочек с перстнем. — Забвением роз?
— Ножом. За то, чтобы в камеру попасть, кольцо отдал. Ценное кольцо, не простое украшение. Во избежание дальнейших расспросов: офицера, да, проклял, остальных не трогал. Больше мне нечего сказать.
— А как же адептки? — прищурился капитан. — Похищение, нанесение телесных увечий и изнасилование — тоже преступления.
Шардаш вскочил с места, едва удержавшись от того, чтобы сменить облик. Раскатисто рыкнув, он прошипел мгновенно утратившему спесь офицеру:
— Сколько врачу за ложь заплатили?
Маг вытащил меч, ринулся на помощь капитану, но его осадил магистр, заверив, что Шардаш не бросится:
— Я не сделал бы безумное существо паладином.
— Он этого не делал, — неожиданно подал голос Морт. — Это просто обида и ярость на несправедливые обвинения. Да, одну девочку ранил, когда пыталась бежать, но вылечил. Вторую… Со второй сложнее. Он корит себя за то, что причинил ей вред. Всего лишь оцарапал. Тем не менее, чувства гораздо глубже, чем в случае с раненной девушкой. Она в его сознании имеет запах, что свидетельствует о физическом влечении. Сейчас, я рассмотрю лучше, но изнасилования нет. Даже попытки. Так что ваши свидетели лгут.
Видящий смело шагнул к Шардашу и уставился ему в глаза. Когда рука Морта легла на запястье профессора, тот дернулся, будто от боли, и осел на табурет. Лицо исказилось, пальцы впились в кожу. Потом Шардаш замер с отсутствующим выражением и просидел так, не двигаясь, целый час, пока Видящий не отошел от него, разорвав контакт.
— Тревеус Шардаш ни разу не солгал и ничего не утаил, — огласил вердикт Морт. — Имели место два убийства, одно из которых оправдано личностью жертвы. Второе подлежит наказанию. О заговоре ему неизвестно, имя капитана, привозившего запретный груз, я выяснил. Людей же, по мнению господина Шардаша, убивает демон. Он как-то связан с адепткой Мериам Ики. И, — Видящий улыбнулся, — лучше, чем господин Шардаш, ее никто не защитит. Мораль человеческая, контроль звериной сущности высок. Кольцо принадлежало ему, но некоторое время его носила госпожа Ики. Полагаю, вам надлежит поговорить с этой особой: она подтвердит невиновность господина Шардаша. Все время после бегства с Бонбриджа за исключением двух визитов в деревню, одного — домой и охоты он провел с ней. У меня все.
Магистр протянул Шардашу руку, выказывая свое доверие. Тот не пожал ее, косясь на замершего с кислой миной на лице капитана.
— Она здесь, ваша девочка, — шепнул Асварус, получив-таки рукопожатие. — Рвется к вам как дух смерти. Только, Тревеус, вы сами знаете, что нельзя.
— Вам показалось, — глухо ответил Шардаш. — Ни одной моей девочки здесь нет, хвала Прародителям сущего! И прошу, учитель, сделайте так, чтобы они их никогда не нашли. Иначе…
— Иначе месть всего клана, — правильно истолковал его слова магистр.
Посовещавшись с кем-то в Бонбридже, капитан Белой стражи велел перевести Шардаша в обычную камеру. Скривившись, добавил, что клетка пока останется на территории ордена — до высочайших распоряжений.
— Не радуйтесь, — уходя, обратился он к профессору, — двух убийств и вашей сущности хватит для праведной кары.
— Тогда не поворачивайтесь ко мне спиной, — усмехнулся Шардаш. — Никогда.
ГЛАВА 24
Мериам задремала прямо под дверью. Подлый магистр обманул ее, запер. Увы, тело оказалось слабее духа, и адептка забылась тревожным сном. Так ее и застал Асварус — обнимавшей порог. Магистр едва не споткнулся о Мериам. Если бы дверь открывалась вовнутрь, бедняжка расшибла бы лоб. Мериам мгновенно встрепенулась, вскочила и, повторяя: «Предатель!», набросилась с кулаками на Асваруса. Тот легко уходил от ударов, пытаясь сказать хоть слово, но перекричать адептку было сложно, пришлось прибегнуть к магии. Взмахнув волшебной палочкой, магистр с облегчением перевел дух и пристально уставился на Мериам. Та тоже буравила его возмущенным взглядом, замерев с поднятыми руками.
— Заклинание оцепенения иногда необходимо, если человек не желает слушать, — улыбнувшись, протянул Асварус и сел. Заметив валявшийся на полу поднос, уважительно присвистнул. Хорошо, что на младших курсах учится, а то бы полрезиденции в ярости разнесла. С характером.
— Тревеуса Шардаша допросили и перевели в камеру. Большая часть обвинений снята. Вы можете к нему пойти. Простите, госпожа Ики, но я запер вас для вашего же блага. Во-первых, отдохнули, что отнюдь не лишнее даже для растущего организма. Во-вторых, помешали бы работе Белой стражи. Да, Тревеусу грозит серьезное наказание, но есть шанс его спасти. И, вопреки вашему мнению, я попытаюсь это сделать. Все мы не безгрешны.
Понадеявшись на здравомыслие адептки, магистр снял заклятие. Мериам смотрела на него будто волчонок, не веря ни единому слову. Убедившись, что ее ничего больше не держит, она стремительно подошла к двери, открыла ее и замерла, не зная, в какую сторону идти. Асварус подхватил ее под локоть, извинившись за самоуправство. Адептка вырвала руку, заявив, что больше не доверяет ему.
— Напрасно. Собрались одна воевать с целым миром? Поверьте, никто не верит Тревеусу больше, чем я. Ну, кроме вас, — быстро поправился магистр. — А насчет ваших упреков… Они беспочвенны, милая леди. Так что уймите гордость и гнев — они его не спасут.
Мериам задумалась. С одной стороны, она злилась на Асваруса. С другой, кому еще довериться? И адептка решила рискнуть, тихо спросив:
— Как он?
Магистр улыбнулся и, заверив, что Шардаш не при смерти, повел Мериам в темницу. Она произвела на адептку гнетущее впечатление. Всюду мерещились крысы и призраки погибших в застенках узников. Мысль о том, что профессор сидел на голых сырых камнях, сводила с ума. У Мериам даже теплых вещей с собой не было… Жуткое место, где жила смерть.
— Темница древняя. Кто тут только ни сидел! — Асварус остановился перед аппендиксом коридора, откуда веяло холодом и сыростью. — Будь моя воля, я бы его просто в келье запер. Тревеус вторично не сбежал бы, потому что не дурак. Но по закону прав капитан. На свидание даю полчаса. Сам погуляю, позабочусь о том, чтобы белые странники вас не видели.
Мериам с тревогой и страхом взглянула на магистра. Тот объяснил, что свидания с подследственными и обвиняемыми в серьезных проступках, строжайше запрещены. Если узнают, адептку тоже запрут под замок, а Асварусу придется давать объяснения.
— Да, конечно, — опустив голову, кивнула адептка. — Не беспокойтесь, я тихо. Если кого-то замечу, затаюсь. И простите, что подумала о вас дурно.
Магистр остался стоять на страже, а Мериам медленно, вздрагивая от каждого шороха, пошла вперед. Ориентиром служило узкое окошко, сквозь которое пробивалось солнце. Пару раз споткнувшись, адептка решилась сотворить световой шар и взвизгнула, заметив крысиный хвост, мелькнувший всего в паре шагов от нее. Мимо тянулись ряды камер, отделенных от коридора решеткой. Все они были пусты, но Мериам казалось, что это только видимость. Она спиной ощущали чьи-то взгляды, но стоило обернуться, световой шар не выхватывал из полумрака ничего, кроме сгнившей соломы, цепей и деревянных нар.
Шардаша Мериам увидела тогда, когда уже отчаялась найти. Позабыв об обещании соблюдать тишину, вскрикнула и кинулась к решетке.
Заметавшийся световой шар выхватил удивленное лицо профессора. Еще пять минут назад он стоял под окном, задрав голову, с тоской ловил скудные лучи солнца, как вдруг услышал торопливые шаги и ощутил знакомый запах. Не тюремщики, не белые стражи — а ведь Шардаш подумал, что это кто-то из послушников крадется, чтобы взглянуть на темного оборотня. Парочка уже приходила. Поэтому не оборачивался, не реагировал, а тут…
В мгновение ока профессор оказался у решетки, до предела, до боли от впившегося в горло ошейника, натянув цепь. Все равно чуть-чуть не доставал, пришлось изогнуться в неудобной позе. Нюх не обманул, с каждым мгновением запах становился сильнее. Мериам Ики. Одна. Недавно общалась с Ролейном Асварусом.
— С ума сошли!? — зашипел Шардаш, когда бледное лицо Мериам возникло в поле зрения. — Брысь отсюда, пока капитан не сцапал!
Мериам замотала голову и разрыдалась. Прижавшись к решетке, адептка дрожащими пальцами потянулась к щеке Шардаша и робко коснулась колючей щетины. Профессор замер, позабыв о том, за что только что отчитывал Мериам. Осмелев, адептка погладила кожу Шардаша. Пальцы медленно скользили по щеке, замирая на скулах и подбородке. Нежно и аккуратно. Вжавшись в решетку, Мериам боролась с желанием просунуть сквозь нее вторую руку.
— Ты… — чуть слышно выдохнул Шардаш. — Ты действительно? Почему тогда…
Он тряхнул головой и перехватил ладонь адептки. Она была холодной и влажной и чуть подрагивала.
— Они вас не казнят, — упрямо прошептала Мериам, уткнувшись носом в железный прут. — Магистр обещал, я с ним говорила. Он был столь добр, что разрешил вас увидеть.
— Тогда не плачь хотя бы, а то меня еще в чем-то обвинят, — губы Шардаша дрогнули в подобие слабой улыбки. — Прости, цепь короткая, не подобраться.
Адептка хлюпнула носом и просунула-таки через решетку вторую руку, но отдернула, не решившись снова погладить. Зато пальцы Шардаша прошлись по ее ладони и, приподняв, поднесли к губам. Мериам отвернулась и покраснела, торопливо отдернув руку. Профессор рассмеялся, упрекнул в нелогичности и с сожалением подметил, что не дотянется до ее губ.
— А вы бы хотели? — едва слышно спросила Мериам. Слова заглушал стук сердца.
— Я много чего бы хотел, но лишен этой возможности.
Замолчав, Шардаш прислушался и попросил адептку проверить, видит ли ее кто-нибудь. Она заверила, что нет.
— Тогда запиши или запомни. Это важно. И никому, Мериам! Слово дай.
Адептка поклялась жизнью. Оказалось, речь о семье Шардаша. Он нехотя признался, что у него есть мать и три сестры. Их надлежит предупредить, что Видящий может навести белых стражников. Пусть муж Ноэсы как-то собьет ищеек со следа, а в случае чего уведет в горы.
— К нему и обратишься. Он из того же клана, живет в Империи, так что если твои мысли просмотрят, зла причинить не сможет. Ивар кузнец в Ойгюсте. Это такой приграничный городок. Большинство наших перебралось туда — настоящее волчье логово! — рассмеялся Шардаш. — Белая стража наверняка знает и кусает локти, что не может всех убить.
— Нас тоже звали, — он вздохнул, — но я не брошу дом отца. Да и не одни мы там…
Мериам кивнула, пообещав, что все сделает, и осторожно спросила, можно ли доверять магистру.
— Послать весточку через него? — догадался о ходе ее мыслей профессор. — Нет. Я бы и тебя просить не стал, но деваться некуда. Если и ты предашь, то пожалею, что не убил тех людей.
— Почему? — не поняла адептка, безвольно уронив руки вдоль туловища. Как он мог подумать, что она может его предать? Это немыслимо!
— Потому что одной с тобой расы. Если ты окажешься… Значит, они еще хуже.
— Никогда, — прошептала Мериам, сжав его лицо в ладонях. — Никогда, слышите, даже если меня убивать будут!
— Никогда не говори «никогда», — грустно улыбнулся Шардаш. — И не клянись. Иди, а магистр наверняка заждался. Лучше приди еще. Просто так.
Адептка кивнула. На этот раз, когда он поцеловал ямочку на ее ладони, Мериам не дернулась, а прикрыла глаза. Когда Шардаш отпустил ее руку, стало так холодно.
Профессор понял, что адептка не уйдет, пока он смотрит на нее, поэтому заставил себя отойти. Это далось нелегко — столь сильное желание будил запах Мериам. Шардаш даже порадовался, что его сдерживали цепь и решетка. Противооборотное зелье давно не действовало, зверь внутри бушевал и рвался наружу. Если бы Шардаш успел зайти к Эре, он был бы спокойнее, профессор не сомневался в этом.
Мериам уходила медленно, то и дело бросала взгляды на Шардаша. Он ни разу не обернулся, делая вид, что занят солнечным светом.
Темнейший появился не вовремя, раньше назначенного срока. Возник в кабинете магистра, не удосужившись возвестить о своем появлении никакими эффектами, кроме запаха грозы.
Асварус подскочил, когда черный ноготь чиркнул по последней написанной строчке, стерев последнее слово. Мериам, сидевшая напротив магистра, и вовсе упала в обморок. Асварус как раз оформлял ей пропуск на территорию резиденции.
Адептку привело в себя похлопывание по щекам и смоченная нашатырем ватка под носом. Открыв глаза, она тут же поспешила их закрыть.
— Девушка, я вами обедать не собираюсь, — заверил император, поднял ее на руки и уложил на стол магистра, смахнув крыльями все ненужное, то есть абсолютно все.
— Кто это юное создание? — Джаравел обратил взгляд на Асваруса. — На четверть — светлый оборотень. Клановая принадлежность отсутствует, в роду темных нет. Нечисти тоже. На три четверти — человек. А тут интереснее — маги. Не сказал бы, что сильные, но способности передали. Нетронутая, но совершеннолетняя. Итак?
Магистр развел руками: император перечислил о Мериам Ики больше, чем Асварус знал сам. Только демоны и вампиры клана Вечности могли видеть так глубоко. Достаточно одно взгляда.
— Хорошо, выясню сам, — с легким раздражением сказал Джаравел и сжал пальцы дрожащей Мериам. Всего на мгновение, после чего назвал ее имя, возраст и цель визита в кабинет Асваруса.
Адептка рывком села, со смесью страха и удивления уставившись на императора. Тот занял место магистра, с любопытством рассматривая Мериам. Взгляд, словно пальцы, скользил по телу, проникая под одежду. Адептка готова была поклясться, что ощущает его кожей. Зардевшись, она инстинктивно прикрыла грудь рукой, будто действительно сидела без одежды, и соскочила на пол, спрятавшись за Асваруса. Адептка еще никогда не видела демонов и теперь поняла, почему их считали самыми опасными существами на свете. Пусть господин Гаут и не успел прочитать лекцию о высших разумных темных, сомнений в том, кто занял кресло магистра, у Мериам не было.
— Джаравел, не смущай ее, — вступился за адептку Асварус. — Все равно сердце девочки занято.
— А я на него претендовал? — фыркнул император, одарив Мериам улыбкой. — Милейшая, подай голос, а то решу, что ты немая. Император — это не так страшно, как кажется.
Император? Той самой Империи? У Мериам затряслись колени, и она бухнулась на пол, сбивчиво прося простить за недостойное поведение.
— Недостойное поведение? — удивленно приподнял брови Джаравел. — Ты всего лишь упала в обморок. Ролейн так и не удосужился меня представить, придется самому. Темнейший император Джаравел ФасхХавел, глава клана Вечности Дома ночи, внучатый племянник Наитемнейшего повелителя демонов Лунного мира. И прочее, и прочее, и прочее. Только еще раз в обморок не падай — пол твердый и холодный.
Магистр подтолкнул Мериам, та на деревянных ногах приблизилась к столу и неуклюже поклонилась, не зная, как надлежит приветствовать столь знатную особу. Не знала она, и стоит ли поцеловать императору руку.
— Мериам Ики, студентка третьего курса Ведической высшей школы по направлению «Маг широкого профиля». Безродная, — почему-то добавила она.
— Так уж! Насколько я понял из твоих путаных мыслей, дед — кандидат магических наук, а другой — алхимик. Почтенные люди, не крестьяне. Забавно, девочка, я хотел взглянуть на тебя, а ты сама приплыла в руки.
— Вы… вы действительно император? — Мериам все еще не могла придти в себя.
— Не похож? — рассмеялся Темнейший, в мгновение ока оказавшись рядом. Одна рука бережно взяла адептку за подбородок, заставляя взглянуть на себя, другая легла на талию, выпрямляя спину: Мериам все еще стояла согнувшись. — В Лаксене, судя по всему, мной детей пугают. А потом эти детки вырастают и пытаются меня убить.
— Запомни на будущее, — он щелкнул адептку по носу и отпустил, — никогда не пытайся, пожалей родных.
Внимание императора обратилось к магистру. Обойдя Мериам, он предложил обсудить за ужином дальнейший план действий. На вопрос, почему поторопился с визитом, император ответил, что уладил срочные дела, а остальные переложил на плечи советников.
— Я и так порядком заждался своего перстня. Он все еще у оборотня?
— У капитана Белой стражи, — вздохнул Асварус. — Хранит как зеницу ока.
— Мне отдаст, — обнажив вампирьи клыки, заверил император.
Магистр кивнул, подумав, что в противном случае офицер — дурак. Мертвый дурак, потому что отказов Джаравел не терпел. Разве что от женщин.
Император подхватил крыльями с пола перчатки, оброненные во время водружения Мериам на стол, и направился к двери. У порога он обернулся и требовательно глянул на магистра, показывая, что тому надлежало идти впереди.
Адептка, обрадовавшись тому, что к ней потеряли интерес, поспешила забиться в самый дальний угол, откуда взирала на императора глазами перепуганного зверька. Наконец хлопнула дверь, и Мериам осталась одна. С облегчением выдохнув, адептка рухнула на стул и провела рукой по лбу. Знакомство с сильными мира сего оказалось непосильной ношей.
Капитан пытался наладить связь с Бонбриджем, когда из его рук бесцеремонно вырвали шар. В нем что-то зашипело, булькнуло и голосом командира Белой стражи раздраженно прикрикнуло: «Ну, что там у вас? Когда привезут Шардаша?».
— Сколько шума! — прокомментировал кто-то над ухом капитана. — Ваш подчиненный свяжется с вами позже.
Связь оборвалась, поглотив в пустоте ответную реплику командира.
Разразившись проклятием в адрес наглого незнакомца, капитан обернулся, потребовав немедленно покинуть помещение. Взгляд его уперся в магистра, а истинный виновник переполоха временно оставался невидимым, потешаясь над тирадой офицера. Ловко поворачиваясь вслед за капитаном, император знаками обменивался с Асварусом мнением об уме белых стражников, а потом, когда ему прискучило развлечение, выдернул крылом меч капитана и вонзил его в стену.
— От соблазна воспользоваться, — пояснил Джаравел и уселся за стул капитана, закинув ногу на ногу.
Капитан послал визитера к демонам, снял перчатку, приготовившись бросить вызов, и замер с поднятой рукой, наконец увидев того, кто ему помешал.
— Поединок — это прекрасно, — растягивая слова, протянул император, — только зачем в таком возрасте кончать жизнь самоубийством. И в следующий раз отправляйте к троллям — там я, по крайней мере, не был.
— Ваше императорское величество! — побледнев, капитан почтительно склонил голову. Желание немедленно доложить обо всем командиру было нестерпимо, но, увы, пока не осуществимо.
Офицер недоумевал, что Темнейший делал в резиденции ордена Змеи, хотя догадывался, что к этому причастен магистр. Капитан сожалел, что оставил без внимания симпатию Ролейна Асваруса к темным, а не доложил в столицу. Однако какой интерес пойманный оборотень представлял для императора? Не его ли это поданный? Дружба Лаксены и Империи — дружба сквозь зубы, Темнейший вполне мог подстроить и покушение, и убийства в Бонбридже.
— Не верю, — покачал головой Джаравел, убрав крылья. — Но меня не волнует ваше отношение ко мне. Перстень. Живо!
Офицер раздул ноздри и заявил, что подчиняется только его королевскому величеству, а не… Магистр успел вовремя наложить заклинание молчания, спася капитану жизнь.
— Да ладно, Ролейн, у него на лице все написано! — поморщился император и всем корпусом наклонился к офицеру. Оскал Джаравела заставил того отскочить. — В последний раз прощаю. Перстень!
Магистр снял заклятие, и капитан вместо благодарности обрушился на него с обвинениями в государственной измене. Ответ Асваруса оборвал громкий хлопок в ладоши и раскатистое: «Мне долго еще ждать?!», от которого задрожали стекла. Магистр и офицер отреагировали одинаково — вжались в стену, приготовившись к обороне. Вид разъяренного демона с поалевшими глазами вампира впечатлял, но вариант «убежать» отметался в виду рода занятий.
Император двигался быстрой смазанной тенью. Капитан захрипел, когда черный коготь впился в кожу, а пальцы сжали горло, приподнимая над полом. Легко, словно куклу. Судя по развороту плеч Джаравела, беднягу-офицера вот-вот впечатают в камни, сметая мебель на своем пути. Но император лишь напугал, отпустил побледневшего капитана и с сожалением отметил, что люди потеряли всякое уважение к правителям, все время приходится применять насилие.
— Так как, я когда-нибудь увижу мой перстень? Признаться, вы меня порядком раздражаете.
Офицер кивнул и вопросительно покосился на магистра: что за кольцо имел в виду император? Асварус объяснил и посоветовал отдать, а то Лаксена погрязнет в пучине войны, а капитан станет первым мучеником за отечество. Тот не пожелал, изъявил желание сотрудничать, только, увы, после доклада начальству.
— До, — поставил точку в препирательствах император. — Еще доказательства с меня потребуй!
Капитан кивнул и нехотя расстался с черным бархатным мешочком.
Джаравел любовно провел пальцем по эмали. Очертания перстня дрогнули, и он сам скользнул на палец императора. Позеленевший офицер приготовился к тому, что его сейчас проклянут. Темнейший задумался и повернулся к капитану правым глазом. Магистр провел ребром ладони по горлу, выразил сочувствие офицеру, и потянулся за палочкой. Тот попятился, заволновавшись, пробормотав:
— Вы… вы его приказы выполняете?
— Жить очень хочу, — поделился секретом Асварус. — И лучше я вас, чем он. Хотя бы без мук.
— Почему сразу «мук»? — насупился император, с нескрываемым наслаждением наблюдавший за представлением. — Не выставляй меня бешеным умертвием, Ролейн, не порти репутацию. Хотя человека не плохо бы наказать, у меня сегодня хорошее настроение. Прощаю. Но в следующий раз на коленях ползать и рот держать закрытым, шавка!
Капитан кивнул, мельком взглянув на штаны: сознание того, что тебя сейчас раздерет демон-вампир, могло сделать страх материальным. А перепугался офицер знатно, до икоты. Обошлось без конфуза.
— Продолжайте, — император махнул на шар. — Извините, что побеспокоил.
Капитан промычал что-то нечленораздельное и поспешил открыть Джаравелу дверь. Убедившись, что тот ушел, офицер сполз на пол, дав слово никогда не перечить тому, кого прозвали Смертью. Никогда еще он не ощущал себя таким ничтожеством. Капитан подозревал, что император выпил часть его ауры, иначе бы так не кружилась голова. Решив проверить предположение, офицер расстегнул ворот рубашки и вытащил подвеску-круг, испестренную рунами. Она почернела. Посередине зияла дыра в палец. Артефакт только что спас капитану жизнь, но не уберег от вреда здоровью. Клан Вечности — вне компетенции Белой стражи, полноценной защиты против вампира такого уровня не существовало. Даже если сохранишь ауру, потеряешь силы.
Шардаш еще издали почувствовал что-то неладное. Шли двое — пах один, и это наводило на определенные мысли. Профессор недаром преподавал методы борьбы с темными всех мастей и прекрасно знал, кто передвигался практически бесшумно. Человек не заметит вовсе, а оборотень уловит только на близком расстоянии. Но не учует, потому что демоны не пахнут. Они могут благоухать духами, любыми бытовыми ароматами, но собственного не имеют. Даже вампиры отдают гнильцой и кровью, а эти идеальны. Только что потребовалось демону в тюрьме резиденции ордена Змеи в компании магистра Асваруса? Живого магистра, не раненного.
Шардаш попытался перекинуться, но ошейник едва не задушил его, пришлось отказаться даже от зверо-человеческого облика, чтобы не переломать шейные позвонки.
Профессор занял выгодную позицию, вытянувшись в струну, буравя взглядом коридор в просветах решетки.
— Тревеус, к вам гости, пусть и не столь приятные, как днем, — магистр подошел один, осветил камеру и неодобрительно покачал головой. — Пожалуйста, проявите благоразумие и почтение.
— Император? — смочив сухое горло слюной, глухо поинтересовался Шардаш. Его мучила жажда, но он уже выпил всю воду, а новую принесут только утром. — К иному демону вы бы не просили отнестись с уважением. Значит, со вторым кольцом нечисто, и я прав по всем пунктам.
Асварус кивнул и отступил в сторону, пропуская Джаравела. Тот с интересом глянул на Шардаша, мгновенно определил клан и вспомнил, что часть его присягнула на верность Империи.
— Присоединились бы — унижения с ошейниками и казнями остались бы позади, — намекнул император и легко, будто решетка была из ткани, прошел сквозь нее. Заметив выражение лица Шардаша, с самодовольной улыбкой заметил: — Сразу ясно, высшего демона видите впервые, хотя и убили кое-кого из наших. Лет пять назад. Вы много кого убили. Своих тоже. Не из клана горных, но оборотней. Хороший маг, оружием неплохо владеете. Впрочем, иначе не выжили бы. Но не казнить, ни награждать не собираюсь. А вот о моем перстне расскажите. Он признал вас хозяином, столько лет служил…
Взгляд Шардаша упал на обтянутую перчаткой руку Джаравела, пытаясь догадаться, какой из бугорков — перстень с розами.
— Так вот он чей… — сдавленно пробормотал профессор и запоздало поздоровался: — Приветствую вас, Темнейший.
Император хмыкнул и, сняв перчатку, взял Шардаша за руку.
— Это приятнее, чем Видящий, — заверил Джаравел. — И я смотрю только то, что мне нужно. Никакого вторжения в личную жизнь.
Ощущения были странными: профессора будто накрыло морской волной, только легкие не саднило от соленой воды. Мир отошел на задний план, умолкли звуки, притупились запахи.
Отпустив руку Шардаша, император цокнул языком и обернулся к магистру:
— Ты почему мне не сказал, что эту ту девушку ищет братец?
— Ты не спрашивал, — выкрутился Асварус.
— Странно, ничего такого в ней нет. Или я просмотрел… — задумчиво потер переносицу император. — Ладно, Тревеус Шардаш, за то, что сберегли колечко, вернули из шаловливых ручек воров и неумелых адепток, поговорю с лаксенским королем. Если захочет, он вас освободит. Я намекну, чтобы освободил.
Темнейший рассмеялся и мгновенно оказался по ту сторону решетки. Бросил еще один взгляд на Шардаша, император велел принести узнику воды и обронил, что в столице профессор может попробовать с ним поговорить.
— Насчет демона? — догадался Шардаш.
— Назову имя, а дальше сами. Не желаю ссориться с Бригиаттой. Однако если девочку загонят в угол, могу забрать ее в Империю. Я Ролейну кое-что оставлю, пригодится. Доброй охоты и милости луны.
— Доброго дня и добрых ночей, — эхом отозвался профессор и, подумав, исправился: — Долгих темных ночей.
Император улыбнулся и ушел. Магистр же задержался, заверив, что Темнейший одним своим видом добьется полного оправдания Шардаша. Профессор не разделял его оптимизма: он не доверял императору. Если демон помогал кому-то, то вел свою игру.
ГЛАВА 25
Мериам не верила глазам: клетка исчезла! Только вчера была, а утром крылатые кони сорвались с места и унеслись прочь вместе с половиной белых стражников. Капитан тоже поспешил откланяться. Мазнув взглядом по лицу Мериам, он намекнул, что они могут скоро встретиться.
— Я ведь понял, кто вы. Та самая адептка, которую похитили, и которая вернулась в Бонбридж под мороком, наложенным преступником. Госпожа Ики, понять не могу, что вас связывает. Выгоды не вижу. Запугал он вас? Так шепните мне и…
— Тревеус Шардаш абсолютно ничего не делал, — покачала головой адептка.
Разговор происходил во дворе магистрата. Мериам как раз спешила в тюрьму, прикупив на одолженные магистром деньги всякой всячины, когда ее за руку поймал капитан. С земляным цветом лица, с кругами под глазами и при полном обмундировании. Из кармана куртки выглядывал кристалл перемещения.
— Госпожа Ики, вы действительно не понимаете, во что влезли? Пособничество, нападение на представителей власти…
— Те маги не из Белой стражи, — твердо возразила Мериам.
— А откуда же? — усмехнулся капитан. — Там не все солдаты, как я, есть и просто волшебники. Целый отряд, чтобы ловить темных, с которыми мне подобные не справятся. Формы они не носят, но нашивки есть. Пригляделись бы, увидели. Думаете, знакомый ваш просто так струхнул, помянув кодекс? Кодекс Белой стражи. Вас пожалели, но кулачками вы намахались на замок Эколь.
— Почему? Я ведь не маг, — на всякий случай Мериам сделала шажок в сторону гимнастического зала, в котором сейчас занимался магистр. Если что, защитит.
— Учащиеся магического заведения приравниваются к магам.
Капитан гаденько улыбнулся, достал блокнот, коснулся его обратной стороной карандаша, и слова ожили, превратившись в звуки. Приглядевшись, адептка увидела облачко — домашнего духа, частенько вселявшегося в какие-то вещи. Иногда по собственной воле, иногда — исполняя чужую. Странно, конечно: офицер не маг, а подчинил себе другое существо. С другой стороны, ему мог передать духа коллега. С третьей — как мог белый страж такого ранга не владеть магией? Как ему ловить нечисть и взбесившихся колдунов? Меч — хорошо, но против волшебной палочки не спасет. Не сходится, и все тут.
Мериам задумалась, пропустив мимо ушей показания магов, которые зачитал дух. Глаза скользнули по форменной куртке офицера, затем переместились к шее, отметив наличие характерных шнурков. Такому же пристальному осмотру подверглись затянутые в перчатки руки.
— Что-то ищите? — с фальшивой заботой поинтересовался капитан.
— Да, — помедлив, ответила адептка. — Магические перстни и волшебную палочку.
— Зачем вам? Студенты третьего курса пользоваться таким все равно не умеют, хотя вы, госпожа Ики, умудрились убить троих. Так что, милая леди, отдайте корзинку послушнику и отправимся в мой теплый кабинет.
— Маг, — констатировала Мериам и добавила: — Никуда я с вами не пойду и не поеду.
— А к родителям? — настаивал капитан. — Уверен, беседа с ними прояснит кое-что в вашей голове. Слышал, ваш дед — кандидат магических наук, влиятельный человек. Хотя бы его послушаете. Дадите показания, попросите о нисхождении. Учитывая смягчающие обстоятельства, отделаетесь штрафом и исключением из школы без последующего восстановления. Но ничего, женщинам образование особо не нужно, ничего не потеряете. Выйдете замуж и забудете.
— И, — он расплылся в улыбке, — если вам так интересно, я действительно владею магическим минимумом, хотя и не волшебник.
Адептка прижала к груди корзинку и, попрощавшись, быстрым шагом направилась к гимнастическому залу, опасаясь, что офицер активирует кристалл и утянет ее с собой в Бонбридж.
— Подумайте! — донесся до нее голос капитана. — Пока вы под подозрением, потому что за вас никто слова не замолвил. И не замолвит.
Мериам перевела дух только тогда, когда за ней захлопнулась входная дверь. Адептка понимала, что офицер прав, и она может оказаться на скамье подсудимых. Только капитан напрасно старался: добровольно Мериам никуда не поедет, пусть арестовывает.
Магистр разминался. Несмотря на годы, он казался ловчее и физически развитее молодых членов ордена, которым демонстрировал упражнения. Собранные в «хвост» волосы не поспевали за телом, совершавшим растяжки, прыжки, повороты.
Асварус занимался босиком, в одних не стеснявших движений штанах, и Мериам видела, как гуляют мышцы, как гибко гнется позвоночник — будто молодое деревце. Замерев у порога, она невольно залюбовалась и пропустила момент, когда в зале все замерли, обнаружив ее присутствие.
Магистр подхватил с пола полотенце, набросил на плечи и подошел к адептке:
— Что-то случилось? Доблестный капитан заманивает в ловушку?
— Откуда вы знаете? — удивилась адептка, невольно сравнивая фигуру Шардаша и магистра. Первая нравилась ей больше, хотя Асварус и был тоньше, изящнее.
— Встретил по дороге. Он вас караулил, грозился арестовать, я не позволил. Император велел отпустить Тревеуса под надзор, король ему перечить не посмел. Кстати, вы приглашены на ужин. Завтра, в столице. Темнейший желал о чем-то поговорить и заодно загладить вину за испуг. Так что приоденьтесь, госпожа, не позорьте Лаксену.
— Мэтр…Он в тюрьме?
— Да нет, в своей келье. Держите, — магистр выудил из кармана штанов пластину и протянул Мериам. — Это если кто задержать попытается, или дверь заперта.
Адептка сердечно его поблагодарила и поспешила обратно на свежий воздух.
— Где паладины живут, хоть знаете? — полетел вдогонку насмешливый голос Асваруса. — Налево, рядом с садиком. Третий этаж у него, тридцать вторая комната.
Мериам задыхалась, пытаясь без остановки, преодолеть и дорогу до нужного корпуса, и холл, и три лестничных марша. Она сетовала на себя, что передвигалась так медленно — медленнее сердца. Корзинка все еще оттягивала руку. Пластина поблескивала поверх укрытых полотенцем пирожков.
Едва не сбив с ног какого-то человека, адептка влетела в холл, завертелась, определяя, где лестница, и продолжила бег. Темп пришлось сбавить: крутые ступени диктовали свой ритм.
— Ты к кому, красотка? — окликнул ее только-только опомнившийся послушник, дежуривший у двери. Вопрошать пришлось уже пустоту, потому как даже спина Мериам скрылась из виду.
Адептка не ответила и расплылась в улыбке, борясь с неуступчивой лестницей.
Оказавшись на третьем этаже, Мериам перевела дух и присела на подоконник. Пригладила растрепавшиеся волосы и задумалась: что она скажет Шардашу? До этого все казалось так просто, а теперь адептка испугалась. Вдруг он не обрадуется, вдруг рассердится на нее. Да и что делать, когда она переступит порог? Даже посоветоваться не с кем. Решив, что просто поздравит с окончанием кошмара, Мериам заставила себя встать и взглянуть на табличку первой двери — «тридцать». Еще две.
Ноги едва двигались, сердце билось так часто, что адептка задыхалась. Кровь прилила к щекам, а ладони вспотели. Память предательски крутила перед глазами тех, кто пытался выказать симпатию к Тревеусу Шардашу. Сейчас он обсмеет Мериам, а потом до окончания Школы будет мучить. «Нет, не будет», — решившись, прошептала адептка и, не постучавшись, толкнула дверь. Она не поддалась, и в ход пошла пластина.
Дверь отворилась неслышно, и Мериам увидела Шардаша. Он лежал на кровати, заложив руки за голову, но стоило адептке сделать первый робкий шаг, мгновенно вскочил, метнувшись к ней. Мериам опустила глаза и протянула корзинку, едва слышно пробормотала:
— Это вам.
Шардаш еду не взял, все так же стоял, пристально глядя на адептку. Она ощущала этот взгляд будто прикосновение, понимая, что с каждой минутой молчания краснела еще больше.
— Я… Мне сказали… Вас отпустили — это такое счастье!
Мериам наконец-то закрыла дверь и искоса взглянула на хранившего молчание профессора. Не выдержала, улыбнулась и потянулась к корзинке. Руку перехватили пальцы Шардаша. Адептка пискнула, ощутив пустоту под ногами, а потом обмякла в объятиях профессора, прижавшись щекой к его плечу.
— Я так соскучилась по биению вашего сердца, — чуть слышно призналась Мериам и отвернулась.
— Прародители сущего! — прошептал ей в ухо Шардаш и крепко, словно боясь, что адептка сбежит, прижал к себе. Мериам слышала стук его сердца — столь же частый, как у нее. — Тогда почему… Преисподняя, потом! Запах, Мериам, если б ты знала, как ты для меня пахнешь!
Разжав объятия, профессор отпустил адептку, но та не желала отстраняться, обвила его за шею и неумело потянулась к губам. Шардаш опередил ее, накрыв рот поцелуем. Совсем не таким, как тогда, в Нижнем городе. Целовал осторожно, бережно, то и дело касаясь пальцами лица Мериам. Потом снова, до боли, прижал к себе и лизнул краешек губ. Адептка опомниться не успела, как Шардаша переместился ниже.
— Что вы делаете? — удивленно спросила Мериам, покорно запрокинув голову, чтобы язык профессора скользнул по горлу от подбородка до воротника платья.
— Молчи! — рыкнул профессор, продолжив странный ритуал.
Адептка заволновалась, когда его пальцы расстегнули верхние пуговицы, обнажив плечи. Она испуганно дернулась. Шардаш отреагировал мгновенно — поцелуем, на этот раз другим, требовательным.
— Уйди, а? — простонал он, зарывшись лицом в рыжие волосы Мериам. — Иначе я этим запахом захлебнусь. Нет, чтобы ты эти книжки на чужих уроках читала!
Адептка рассмеялась, заверив, что так и поступала, только другие преподаватели их не цитировали.
Мериам ласково провела ладонью по спине замершего Шардаша, коснулась его щеки и вздохнула. Выпрямившись, профессор одной рукой обхватил адептку за талию, другой поднял корзинку и водрузил обеих на кровать. Подумав, пересадил Мериам себе на колени, лукаво заметив, что той пора привыкать. Адептка потянулась к корзинке с пирожками, попытавшись накормить Шардаша, но тот не позволил, снова сжав в объятиях. Мериам пыталась пересесть рядом, сползти с колен профессора, но без толку. Оставалось только краснеть под его поцелуями, с каждой минутой становившимися все настойчивее.
Адептка вскрикнула, когда Шардаш впился губами в ее шею, испугалась, что он прокусил кожу. Но нет, на ней остался только красный след. Заметив страх Мериам, профессор попытался загладить вину, вылизав место несдержанного поцелуя.
— Вы меня всю обслюнявите, не надо! — извернувшись, Мериам высвободилась из объятий Шардаша и встала. Щеки пылали, дыхание сбилось. — Пирожки остынут, давайте есть.
— Если хотите, — адептка смутилась, — я вас покормить могу.
— В Преисподнюю твои пирожки! — прорычал профессор и, заметив, как испуганно вздрогнула Мериам, добавил низким вибрирующим голосом: — Иди сюда! Больно не сделаю. Моя хорошая…
Встретившись с его глазами, блестящими, мутными и резко посветлевшими, адептка пролепетала, что ей пора. Сразу вспомнился Норис, его шумное дыхание, потная кожа и руки, торопливо снимающие штаны. Все было так хорошо до того, как он не навалился на нее, будто животное. К счастью, Мериам сразу вырвалась и убежала. Судя по всему, профессор хотел того же, что и Норис, а адептка не желала ничего, кроме поцелуев.
Шардаш пару раз глубоко вздохнул и глухо произнес:
— Давай пирожки. Они аппетитно пахнут. Только… только не уходи, хорошо? Все в порядке, уже прошло, не бойся.
Адептка бочком, пристально наблюдая за профессором, вернулась к кровати, откинула полотенце и достала пирожок. Шардаш сидел смирно, не двигаясь, потом предложил достать скатерть и посуду.
— А у вас есть? — удивилась Мериам.
— Должны сохраниться. Комнаты пожизненно закрепляются. Подожди, проверю.
Профессор медленно, будто боясь спугнуть, встал и направился к шкафчику возле стола. Открыл дверцу и довольно извлек из него тарелку и нож. Адептка рассмеялась: пыли на них было не меряно.
— Ничего, вымою, — подмигнул Шардаш. — И, вообще, это я тебя накормить должен. Если бы не ты, сгнил бы в камере. Ладно, съем парочку твоих вкусняшек, и пойдем гулять. Кое-что интересное расскажу.
— Почему только парочку? — насупилась Мериам. — Вы же голодный!
— Ты. Смешно уже «выкать». Или ты со всеми учителями целуешься? — лукаво добавил профессор.
Адептка промолчала, выхватила из его рук посуду и под смех Шардаша поспешила скрыться в ванной комнате. Отыскала Мериам ее не сразу, сначала попала в шкаф и туалет.
Шардаш зашел вслед за адепткой, обнял за талию, слегка прогнув в спине, и то ли шутя, то ли серьезно потребовал ответа.
— Я до вас только с одним мальчиком целовалась, — честно призналась Мериам, плеснув в профессора водой, чтобы не мешал. Но Шардаш даже не пошевелился, смущая дыханием возле уха. — Не один раз, но…
— … но целоваться ты не умеешь, — констатировал профессор. Замялся и задал вопрос: — У тебя с этим мальчиком как далеко зашло? Или ты только по книжкам знаешь?
— Только по книжкам, — уши адептки стали пунцовыми. — Я… я хотела, но не смогла. Оно… страшное и уродливое.
— Понятно, — немного разочаровано протянул Шардаш и отпустил Мериам. — Ладно, мой пока, а я кое с кем поговорю.
Когда Мериам вернулась в комнату, окно было открыто, а профессор сидел на подоконнике, активно жестикулируя и беззвучно шевеля губами. Проследив за его взглядом, адептка увидела отображенную стеклом немолодую женщину в сером. Что-то в ней напоминало профессора. Почувствовав чужое присутствие за спиной, Шардаш резко оборвал разговор, произнеся вслух: «Потом. Милости луны и береги себя!». Изображение вспыхнуло и потухло.
— Я уже все, — сообщила Мериам, водрузив посуду на стол. О том, кто та женщина, спросить не решилась, но догадывалась, что мать. Значит, у него действительно семья и не маленькая. И он в ней самый главный, как и положено в кланах, блюдущих древние обычаи. — Идите, остынут.
— Иди, — не оборачиваясь, поправил Шардаш. — Подожди немного, я еще с Селениумом не говорил.
— А после еды нельзя? Я же старалась, еще горячие достала…
Адептке стало обидно. То он рад ей безмерно, то заботы не ценит, не смотрит даже. Она тут старается, суетится, а Шардаш дела свои решает. Будто это не подождет! Профессор, услышав ее недовольное сопение, и вовсе попросил выйти. На резонный вопрос почему, ответил, что запах Мериам сбивает с мысли.
Адептка честно простояла под дверью нужные десять минут (иди десять минут по ее внутренним часам) и осторожно заглянула в комнату. Шардаш уже закрыл окно, сидел за столом и уплетал пирожки. Судя по похудевшей горке, трапезничал давно.
— Вы меня обманули! — возмутилась Мериам.
— Ага. Поесть хотелось, — ответил с набитым ртом профессор, даже оправдываться не стал.
— А почему при мне нельзя было? — не унималась адептка.
— Потому что. Маленькая еще, не понимаешь. Ладно, — Шардаш дожевал пирожок, а оставшиеся убрал в корзинку, — пошли. Ты Ферама толком не видела.
Однако Мериам требовала объяснить столь странное поведение. Профессор вздыхал, отнекивался, а потом уступил, обмолвившись, что за пирожки благодарен, очень ценит, но когда рядом определенная девушка, ему трудно на нее не реагировать. А так как эта особа его желаний не разделяла, то он хоть поел нормально. Теперь же, когда запах выветрился, а Шардаш успокоился, они могут спокойно общаться.
Мериам выслушала объяснения с налившимися румянцем щеками и осторожно спросила, всегда ли профессор будет на нее так реагировать.
— Ненормально, если бы не реагировал, — хмыкнул Шардаш, подошел, провел пальцами по пылавшему девичьему лицу и направился к вешалке. — Темнейшего видела?
Адептка кивнула, добавив, что тот пригласил ее завтра на ужин. Профессор нахмурился, но промолчал.
Город замело поземкой. Мериам мерзла под плащом и льнула к Шардашу. Тот сетовал на наличие людей на улицах и лишь обнимал за талию. Правда, скоро не выдержал, заявив, что отдаст ей свою куртку, лишь бы не посинела. Адептка в шутку спросила, не та ли эта, в которой он сидел в тюрьме. Профессор кивнул и почему-то обнюхал рукав, пробормотав: «Да нет, этот запах я вывел первым делом».
Накинув куртку на плечи Мериам, Шардаш подумал, что самому тоже стоило бы утеплиться: на улице мороз, а на нем только рубашка и плащ. Профессор обвел глазами улицу и решительно направился к вывеске Рунного банка: «Сейчас проверим, отобрали ли у меня деньги».
Чуть задержавшись и бросив взгляд через плечо, адептка заметила двух белых стражников. Со стороны казалось, что они увлечены разговором, но Мериам догадывалась, что стражники следили за Шардашем.
За конторками привычно строчили банковские служащие. Выбрав одного из них, профессор назвал себя, написал номер счета и с тоской подумал, что за неимением удостоверения личности придется подтверждать оную кровью. В Бонбридже проще — начертишь руну, и все. Может, и здесь ограничатся этим, а не устроят допрос с пристрастием.
Служащий вышел в соседнюю комнату. Не было его долго, и Шардаш начал подозревать, что денег не получит. Наверняка капитан Белой стражи постарался, закрыл все счета, чтобы профессор не сбежал в Империю.
— Что-то не так? — заметив его волнение, спросила Мериам.
— Да вот гадаю, кто кого ужином кормить будет, — кисло улыбнулся Шардаш. — Если ты, то позору не оберусь.
— Можно подумать, вы на меня деньги не тратили! — адептка присела на стул и, воспользовавшись моментом, заглянула в карманы куртки. Палочки там не оказалось. Интересно, Шардашу ее вернули?
— Ты девушка, это другое, — возразил профессор и, заслышав шаги, обернулся к банковскому работнику.
Опасения Шардаша оправдались наполовину: счет не закрыли, но просто так профессор снять деньги не мог, необходимо было поставить в известность Белую стражу и найти поручителя.
— Так ставьте! — раздраженно ответил профессор, мечтая отблагодарить капитана за все старания. — Поручитель — Ролейн Асварус.
Скрестив руки на груди, Шардаш угрюмо наблюдал за тем, как служащий неторопливо связывался с необходимыми людьми. Только почему-то во время первого же разговора лицо у него несколько раз поменяло выражение. Второй беседы и вовсе не состоялось.
— Из-з-звините, пр-р-роизошла ошибка, господин, — вытерев пот платком, пролепетал клерк. — Вы можете беспрепятственно распоряжаться всей суммой. Сколько желаете снять?
Шардаш удивленно вскинул брови, но расспрашивать о причинах невиданной щедрости не стал. Если это проделки Императора, — а то чьи же, кто еще за темного заступится? — лучше переговорить с магистром. В любом случае, тот знал больше лысеющего полуорка.
Сняв сумму в размере месячного заработка, профессор потащил Мериам в магазин женской одежды. После короткого спора по поводу трат, адептка выбрала зимнее пальто, шапочку, перчатки и новые ботинки. Повертевшись перед зеркалом, она поблагодарила Шардаша, встав на цыпочки, быстро поцеловала и тут же отвернулась.
— Ты поцелуи будто крадешь, — расплачиваясь, усмехнулся профессор.
Мериам опустила глаза и покраснела.
Продавец проводил их понимающей улыбкой: влюбленные.
Убедившись, что Мериам больше не мерзнет, профессор повел ее в сторону гор. На вопрос зачем, отшучивался, что не убивать собрался.
Там, где кончались улицы, тянулся на несколько миль яблоневый сад. Покрытые пухом снега кроны деревьев напоминали облака. А на горизонте, от края до края видимого пространства, раскинулись горы. Их шапки горели в лучах садящегося солнца.
— Красиво! — вдохнув полной грудью чистый воздух, восхитилась Мериам.
Шардаш улыбнулся, перелез через ограду и перенес через нее адептку. Она, поддавшись чувствам, обняла его, уткнувшись носом в теплую, снова пахнущую хвоей куртку и прошептала: «Не уходи, пожалуйста!». Профессор провел рукой по волосам адептки, снял печатку и коснулся кончиками пальцев мочек ушей. Склонившись над Мериам, объятиями будто укрывая ее от невзгод, он тихо ответил: «Оборотня прогнать сложно, Мериам Ики, ты теперь сама не сбежишь. А я всегда найду по запаху».
Адептка всхлипнула, вздохнула и скользнула по его спине к плечам. Руки Шардаша тут же прижали теснее, так тесно, что стало трудно дышать. Мгновение, другое, и он отпустил Мериам, наградив легким поцелуем в щеку:
— Пошли на закат смотреть и обсуждать, что делать дальше. Любовь — это хорошо, но меня убийства волнуют. Хотелось бы вернуть поруганную репутацию и выяснить, как та тварь связана с тобой.
Проваливаясь по колено в рыхлый снег, Мериам шла вслед за Шардашем, боясь отпустить его руку. Однажды так сжала пальцы, что он даже остановился, обернулся и, угадав, спросил: «Боишься, что со мной что-то случится?». Адептка кивнула и пересказала разговор с капитаном Белой стражи. Профессор внимательно выслушал, помрачнел, но промолчал. Видя, что Мериам ждала ответа, заверил, что худшее уже позади. Чтобы адептка перестала вспоминать о клетке, снова обнял и встревожено подумал, что ее запросто могут посадить в замок Эколь. Допустим, за него Император замолвил слово, но на ней-то капитан отыграется. А кто согласиться защищать простую адептку? Шардаш тоже на положении изгоя. Пока официально не снято обвинение, все, кто ему близок, подвергались опасности.
За заходящим солнцем Мериам наблюдала с раскидистой яблони, куда, будто на трон, усадил ее Шардаш. Сам он остался стоять, подперев ствол спиной. Свесившаяся рука адептки теребила волосы профессора, робко скользила по щеке. Она хотела и стеснялась приласкать.
Профессор пытался предугадать ход беседы с императором, советовал, как себя вести, какие вопросы постараться задать, и предостерегал от запальчивых слов:
— Он высший демон, наполовину высший вампир из клана, в гости к которому я добровольно не сунусь. Будь осторожна!
— И, — Шардаш поморщился, — если что, откажи тоже мягко.
Мериам покраснела, вспомнив взгляд Темнейшего. Пожалуй, предупреждение лишним не будет. Жаль, все же, что день рождения она отпразднует не с профессором, а с императором. Адептка покосилась на Шардаша, задумалась, сказать ли ему, что ей завтра двадцать. И промолчала: подарок Мериам и так получила.
Решено было, что Шардаш переместиться в столицу вместе с адепткой, проводит ее до места встречи и заберет обратно в условленный час. Ждать встречающих не станет, чтобы не раздражать Темнейшего. За время ужина профессор планировал успеть побывать в Университете и порыться в местной библиотеке. Там хранились хроники всех государств Солнечного и Лунного миров, что-то могло подтолкнуть к разгадке демона-убийцы.
Когда догорел закат, а небо усыпали звезды, Шардаш предложил поужинать. Мериам не хотелось уходить: в Бонбридже не было таких звезд — ярких, будто вспышка волшебной палочки. Однако профессор настоял на своем, заметив, что ему прекрасно слышно, как она хлюпает носом от долгого неподвижного сидения. Сам он тоже продрог, но заболеть не боялся: оборотни куда выносливее людей и не страдали смешными заболеваниями, вроде простуды.
Оказавшись на руках у Шардаша, Мериам подумала, что тут очень неплохо, и идти сама отказалась. Профессору пришлось нести ее до ограды, прислушиваясь к биению сердца, ощущая теплое дыхание. У заборчика он не выдержал и, опустив на землю, поцеловал адептку в губы. Мериам уперлась спиной в доски, едва выдерживавшие столь страстные напор, но не сопротивлялась, пытаясь отвечать на поцелуи.
Язык Шардаша вновь вылизывал ее шею, пальцы расстегнули пальто, скользя по платью, тело прижималось все теснее. С трудом оторвавшись от Мериам, профессор простонал, что хоть бы та об острых коленках вспомнила, потому что в следующий раз он точно до конца зайдет. Раскрасневшаяся адептка оправила одежду и чуть слышно спросила:
— Это у всех мужчин так?
— Лучше б я человеком родился! — пробормотал в ответ Шардаш. — Вы запахов не различаете, и внутри вас зверь не живет. Хорошо, что холодно на улице. Впрочем, не остановило бы меня это.
Профессор замолчал и, отвернувшись, отошел на пару шагов. Мериам с сочувствием и страхом взглянула на него. Увы, она не могла заставить себя сделать то, что так хотелось Шардашу. Адептка впервые задумалась о тех ночах, что они провели в одной постели. К сожалению, этому пришел конец, так мучить профессора Мериам не станет.
— Тревеус, — адептка впервые называла его по имени, — не надо. Все хорошо. Пойдемте ужинать. Я даже вина выпью.
Шардаш кивнул и знакомым путем повел Мериам к огням домов Ферама.
ГЛАВА 26
Шардаш любовно поглаживал волшебную палочку. Он опасался, что белые стражники сломали ее, а получить новую нелегко. Это ведь не набор разных материалов, а магия, подстраивающаяся под конкретную руку. Палочки делались только на заказ, либо передавались от отца к сыну. Или от матери к дочери. А без верной помощницы волшебник терял половину силы. Но нет, магистр сберег палочку и теперь тайком отдал, намекнув, что по правилам не положено, но чихал он на эти правила. В этом весь Ролейн Асварус! Какой еще магистр принял бы в орден темного оборотня, который едва не убил его? Правильно, никто, а Асварус еще и уважением проникся. Раненный, окровавленный, закричал подоспевшим ученикам, чтобы не трогали. Шардашу тогда тоже досталось, орденский лекарь долго лечил от темноэльфийской магии.
Мериам жалась к профессору, во все глаза смотря на освещенные фонарями улицы. В столице она не была ни разу, все казалось в новинку. И тротуары шире, чем в Бонбридже, и карет море, и все сновали куда-то. А над головой странное свечение, духи порхают. И никто не обращал на них внимания.
— Это купол над Университетом светится, — пояснил Шардаш. — Академия чародейства и вовсе искрится огнями. Духи — это фамильяры, то есть давно почившие, но все еще живые слуги родовитых магов. Среди знати тоже колдунов много. Вон, глянь, упражняется один в фигурной верховой езде.
Мериам запрокинула голову и увидела всадника на крылатом скакуне, который выделывался «восьмерки» вокруг печных труб. Явно перед кем-то красовался.
— Пошли! — Шардаш тронул адептку за плечо. — Нам еще ресторан найти нужно, Асварус только район назвал.
— А по запаху нельзя? — робко предложила Мериам, считая этажи зданий: ни одного ниже трех.
Повсюду — богатые доходные дома. А между ними горят огни магазинов, заманивают к себе ресторации.
В просвете улицы — набережная. Играет бликами вода, будто парят над каменным парапетом светильники. Все магические, дорогие.
— За рекой — квартал знати, — объяснил профессор. — Ладно, давай, посмотрим. А по запаху Темнейшего не найти: демоны запаха не имеют, а любимого парфюма императора я не знаю. Когда навещал, ничем не надушился.
Адептка кивнула. Ужинать с Джаравелом ФасхХавелом не хотелось до рези в желудке, но кого волновали желания какой-то Мериам Ики?
Подхватив Мерим под локоток, Шардаш слился с толпой, умело лавируя среди разношерстной публики. Попадались тут не только люди, но и эльфы обеих ветвей, красноокие вампиры, орки, зеленоглазые оборотни и существа смешанных кровей. Все в основном парами.
Профессор сдержанно улыбался, наблюдая за реакцией Мериам на большой шумный город.
Над самой головой, едва не задев, пролетел фамильяр, оставив серебристый след в воздухе. Сделав круг, он вернулся и почтительно замер перед Мериам:
— Господин ждет вас.
Адептка изумленно открыла рот и вопросительно глянула на Шардаша. Тот нахмурился, пытаясь определить принадлежность духа. Обычно на них ставилась особая магическая печать, у каждого рода своя. Если снять ее, фамильяр сбежит, посчитав себя свободным.
То ли зрение подвело, то ли Шардаш действительно увидел знак короны. Однако!
— Кто ждет? — осведомился профессор и на всякий случай достала волшебную палочку.
— Не надо, господин! — пискнул фамильяр, испуганно спрятавшись за головой Мериам. — Мой господин послал выполнить просьбу другого господина. Того, кому отказать нельзя. Совсем нельзя.
— Не юли и скажи, кто из королевской семьи тобой владеет. У его величества магии нет, значит, королева?
Дух кивнул и, извинившись, повторил, что господин очень ждет и жестоко накажет, если фамильяр не проводит к нему девушку с рыжими волосами.
— А с чего ты взял, что это я? — подала голос Мериам. — Мало ли в городе рыжеволосых!
— Он образ показал. Ваш образ, госпожа.
Адептка переглянулась с Шардашем, нерешительно отпустила его руку и согласилась следовать за духом. Профессор задержал его на минуту, потребовав привести Мериам на это же место, либо сообщить, где она находится. В противном случае Шардаш пригрозил фамильяру муками Преисподней и напомнил, что, в отличие от живых существ, духов от страданий смерть не спасет. Бегство — тоже. Шардаш запомнил духа и найдет, где бы тот ни притаился. Перепуганный фамильяр обещал исполнить просьбу.
Мериам зашагала вслед за духом, а профессор, пару раз оглянувшись, повернул в сторону университета.
Не успела адептка сделать и полусотни шагов, как ее мягко окутал туман. Когда он рассеялся, Мериам стояла перед позолоченной дверью. Справа и слева — холодный мрамор стен, наискосок — окно, через которое лился мягкий лунный свет.
Фамильяр просочился сквозь дверь, на пару минут оставив адептку одну. Та отошла к банкетке в углу рядом с цветочным горшком — вдруг не заметят?
Мериам поняла, что оказалась в королевском дворце, только открытие не обрадовало. Ресторация предполагала наличие людей, и одеться туда можно было проще, хотя платье у адептки и так одно. И оно совсем не подходило для высоких потолков, хрустальных люстр и шикарных интерьеров. Замарашка. Почему, почему планы императора поменялись?
Наконец вернулся фамильяр и торжественно объявил, что госпожа может войти. Пришлось встать и приблизиться к пугавшим неизвестностью дверям. По велению духа они отворились, и Мериам увидела столовую, входить в которую совсем не хотелось. Даже пленительный вид на столицу, открывавшийся из огромного, во всю стену, не помог.
Адептка опустила глаза и поняла, что по такому в ее ботинках ходить нельзя — наборный паркет только для туфелек. Отполированный до блеска, он отражал подкрашенный минералами фиолетовый стержень люстры и десятки магических огоньков, порхавших вокруг вместо свечей.
Стены столовой были, кажется, зеркальными, иначе почему Мериам видела свое отражение? Однако адептка ошиблась, приняла за стекло горный хрусталь. Невольно закрадывалась мысль: откуда у лаксенского короля столько денег? Или она вовсе не в Лаксене? Кто сказал, что те огни — огни Наисии?
Все еще не поднимая глаз, Мериам низко поклонилась, добавив неуклюжий реверанс.
На уши давила полнейшая тишина. Да есть ли здесь хоть кто-то?
— Проходи, — раздался наконец голос императора. — Не бойся.
Мериам кивнула, запоздало словесно поприветствовала Темнейшего и осмелилась поднять глаза, чтобы тут же вновь начать буравить пол.
Император, распустив крылья, восседал во главе стола во всем блеске великолепия. От него веяло властью, достатком и силой, да и привлекательности было не занимать. Чего только стоила горделивая посадка головы. Только глаза пугали, напоминали об истинной сути этого существа.
На втором по значимости месте, напротив Темнейшего, сидела женщина в зеленом, необыкновенно тонкая и высокая. На шее поблескивало ожерелье стоимостью с провинциальный городок. Вьющиеся темно-русые волосы волнами ниспадали на плечи из сложной прически, собранной воедино светящейся от обилия бриллиантов диадемой.
Третье место, как раз посредине между сиятельными особами, предназначалось для Мериам, но с тем же успехом его, по мнению адептки, могла занять любая служанка.
— Ее величество, королева Лаксенская Раймунда, — представил Мериам высокую женщину император.
Адептка вновь поклонилась.
— А это и есть та девочка? — взгляд королевы с неподдельным интересом скользнул по Мериам. — Можно подойти к ней?
— Это ваш дворец, госпожа, — промурлыкал император. — Вы здесь хозяйка.
Судя по поведению королевы, она придерживалась иной точки зрения, иначе зачем бросала на Темнейшего тревожные взгляды через плечо? Мериам ее понимала. Кто любой монарх перед лицом высшего демона, да еще внучатого племянника Наитемнейшего, вернувшего себе перстень с древним проклятием?
Королева отодвинула стул, встала и подплыла, именно подплыла, а не подошла к одновременно побледневшей от страха и покрасневшей от волнения Мериам. Улыбнулась, коснулась затянутой в перчатку рукой лица, скользнула по волосам адептки и попросила взглянуть на нее. Мериам покорно подняла голову.
— Симпатичная, — вынесла вердикт королева. — Рыжие рождаются только среди людей, верно?
— Могу ответить только за демонов и вампиров, Раймунда. Рыжие вампирши бывают. Но дело вовсе не в том, хорошенькая она или нет, а в ее сути. Так вы ничего не хотите сказать?
Королева задумалась и отрицательно покачала головой.
— Между тем эта девочка приняла часть души возлюбленной моего дражайшего троюродного брата Ионафана. Уж не знаю, Мериам, что натворил твой дед, но факт остается фактом. Садишь уже, а то ужин остынет, — улыбнулся император. — Надеюсь, ты будешь есть, а не изучать скатерть. Приглашая, я не знал, что у тебя день рождения. По-моему, дворец — более подходящее место для торжества, чем шумная ресторация. Ее величество через полчаса нас покинет.
Потрясенная услышанным Мериам покорно подошла к столу. Стул отодвинулся сам собой, и она села. Адептка вспомнила, что не поцеловала руку королеве, но взгляд Темнейшего пригвоздил к месту. Прислуживавший за стол фамильяр тут же налил адептке вина и положил по чуть-чуть яств из каждого блюда. Мериам тихо поблагодарила и, дрожа, взялась за нож. Ей казалось, она распилит тарелку, но обошлось.
Такого мяса адептка никогда не ела, а вино источало аромат винограда. Только жевать и пить Мериам боялась, чем вызвала недовольство императора. Пришлось давиться.
Раймунда провозгласила тост за высокого гостя. Тот ответил молчанием, буравя взглядом пунцовую адептку. Поднял бокал, встал, мельком глянул в окно, отсалютовал Мериам и одним глотком осушил кубок. Королева сделала всего лишь глоток, Мериам — и того меньше. Она заметила, что Раймунда тоже боялась Темнейшего, но прятала это за невозмутимой улыбкой и горделивой осанкой.
Император не пожелал сесть и подошел к адептке. Та сжалась, вцепившись пальцами в скатерть.
— Да что же это такое? — ласково спросил Джаравел, проведя тыльной стороной ладони от щеки до основания шеи. — Не ест, не пьет, пугается каждого шороха. Что за страшилки рассказывают обо мне в Лаксене, Раймунда? Это ваш муж старается, чтобы оправдать неисполнение обязательств по договору?
Королева побледнела и впервые не нашлась, что ответить.
— Время, — напомнил Темнейший. — Ваш ждут.
— И, — он улыбнулся, — долг я не простил, а просто отсрочил выплату. Жизнь того оборотня — всего лишь списанные проценты.
Раймунда отодвинула приборы, встала и, подумав, присела в реверансе.
— Что вы, мы же равные, — промурлыкал император, однако выражение глаз не давало обмануться: он ждал выражения почтения к своей особе. — Благодарю за общество и содержательную беседу. Надеюсь, ваша трапеза с его величеством будет не менее занимательна.
Когда за королевой закрылась дверь, Мериам почувствовала себя козленком, брошенным на растерзание волкам. Она спиной ощущала близость Темнейшего, не могла не думать о силе, которой он обладал.
Рука Джаравела легла рядом с рукой Мериам. Черный коготь и перстень с розами мгновенно бросились в глаза, заставив отодвинуться. Хмыкнув, император доверху наполнил бокал адептки и вернулся на место.
— Тебе не кажется, что стол велик для двоих? Перебирайся ближе: не желаю кричать.
Мериам встала, потянулась к стулу, но его, как и приборы, услужливо передвинул фамильяр. Закончив работу, он снова растворился в воздухе.
— А теперь рассказывай, каким образом твой дед учудил такое. И, главное, зачем. Ионафан просил воскресить Синтию, а не красть ее ауру.
— Мой дед ничего такого не делал, — замотала головой Мериам. — Простите, Темнейший, но когда я родилась, он уже осел в Лаксене и…
— Речь не о маге, — отмахнулся император, — а об алхимике. Вместо того чтобы либо сделать свое дело, либо отказаться, он вздумал играть с демоном. А ты, милая моя, первая девочка, родившаяся у этого Ики. Через поколение, но неважно. Аура-то женская, на мальчике бы не прижилась, вот и ждала, пока появишься ты.
— Я все равно не понимаю. Ваше императорское величество, каким образом частичка ауры могла сохраниться? Даже если дед каким-то образом сумел выделить ее, заключить в сосуд, то… Нет, это невозможно!
— Это очень даже возможно, однако подобное умение среди людей встречаю впервые. Мериам, — улыбка Темнейшего напоминала оскал, — думаешь, дед просто так в глушь забрался, где твой папочка повстречал твою мамочку? Преуспевающий алхимик вдруг бросает практику и становится отшельником. Не смеши меня, милая! Да и перстень мой не врет. Он никогда не примет, не станет защищать того, в ком нет ничего темного. Вопрос: откуда в тебе это, а?
— Ну, я же на четверть оборотень, — пробормотала Мериам. Больше всего на свете ей хотелось вскочить и выбежать вон.
— Светлый. Поэтому-то аура и прижилась — нечисть почувствовала. Но, повторяю, милая деточка, перстень никогда не признает хозяином или хозяйкой того, в ком только свет. И не надо повторять бред, который пишут в человеческих книгах, будто все оборотни имеют одинаковую суть. Попробуй, роди от своего Тревеуса ребенка — мигом убедишься. Итак, повторяю вопрос: зачем твой дед это сделал? И не ври, будто он сотворил подобное из любви к науке.
Адептка в ужасе уставилась на императора и затрясла головой. Судя по подергиванию подбородка Темнейшего, в нем бушевала ярость. Только чем провинилась Мериам? Если ее дед, что-то сделал, не лучше ли спросить у него? Или ее казнят за чужие ошибки?
Рука сама собой потянулась к шее и бессильно упала: фибулу магистр снял и не вернул. Оставалось только сидеть и молчать, буравя взглядом скатерть. А в голове не укладывалось, чтобы ее любимый добрый дедушка кого-то обманул. Выходит, это про него сложили балладу, которую Мериам слышала в «Бравом петухе»?
— Понятно, тайну алхимик хранил даже от тебя, — с ленцой протянул Джаравел, скинув с себя маску бешенства. — У самой никаких догадок?
Мериам хотела ответить отрицательно, но вышло мычание.
— Подойди и протяни руку. Я должен убедиться, что ты ничего не видела и не слышала. Могла ведь и не понять, что к чему.
Адептка на ватных, трясущихся ногах проковыляла к императору и протянула потную ладонь. Тот накрыл ее своей и замер.
Мериам потеряла связь с окружающим миром. Ее мягко покачивало на волнах, окутав непроницаемым для звуков и запахов одеялом.
— Ничего, — разочаровано протянул Джаравел и, перевернув, поцеловал руку адептки. Та вздрогнула, вызвав на его лице улыбку: — Что, лучше бы допрашивал? Успокойся и ешь. Повара здесь хорошие, разве что еда остыла… Но это решаемо.
Император щелкнул пальцами, и воздух над тарелками заискрился. Мгновение — и пища снова стала горячей, источая соблазнительные запахи.
— Ешь, пей и не думай пока о дедушке. К нему поедешь завтра и расспросишь о той истории. Потом расскажешь мне. Слово в слово, Мериам. И я тебя заберу.
— К-к-куда? — заикаясь, спросила адептка.
— Ауру чистить. Синтии тоскливо с такой дырой, — рассмеялся Темнейший. — Даже мертвые предпочитают гнить в целости и сохранности. Болезненно, конечно, но выдержишь. Заодно на мир посмотришь, а то что в своей Школе видела? Ну, улыбнись и перестать таращиться на меня глазами размером с луну! Если я приглашаю девочку отужинать, то не для того, чтобы морить голодом.
Мериам покосилась на тарелку и подумала, что есть ей совсем не хочется. Даже тошнит от еды. В итоге адептка просто сидела, положив руки на колени, пока император наслаждался мясом с затейливой подливой, приправляя его вином. Однако от Темнейшего не укрылось прохладное отношение Мериам к пище. Промокнув губы салфеткой, он поинтересовался, не хочет ли она чего-то еще, раз это блюдо не по вкусу: «Фамильяр принесет, только попроси. Просто укажи, он сделает». Адептка поблагодарила за заботу и пробормотала, что не голодна.
— Вздор! — император встал и подошел к ней. Пальцы вновь легли на шею, поглаживая, но откуда Мериам было знать, что означал этот жест? Вместо того чтобы успокоиться, она еще больше зажалась. — Вот не надо стесняться. Или мне самому тебя кормить? Тощенькая совсем — и лжешь, что есть не хочешь.
Мериам бегло оглядела себя и подумала, что вовсе она не худая. Однако и та подавальщица, Эра, и Темнейший почему-то упорно утверждали иное.
Адептка решила, что император пошутил, но нет, он велел фамильяру положить Мериам какую-то птицу, отрезал кусочек, нацепил на вилку и велел открыть рот. Ничего не оставалось, как прожевать и проглотить.
— Тогда садись ко мне на колени, раз сама есть не можешь. Я не страдаю отсутствием аппетита и не хочу подогревать холодное мясо. А если возиться с тобой, как сейчас, моя еда остынет. Ну, решай, новорожденная.
Решить Мериам не смогла, и ее легко выдернули из-за стола, перенесли на новое место и усадили туда, куда обещали. Тарелка адептки вместе с бокалом плавно переплыли в торец стола.
— Вино напрасно не пьешь: такого в тавернах не подают. Уж поверь, в винах я разбираюсь. Сейчас проглотишь пару кусков куропатки, только прожевать не забудь, и выпьешь. И не надо так дрожать. Когда начну приставать, предупрежу.
Адептка невольно улыбнулась, представив себе картину: Темнейший говорит ей: «А теперь, девочка, начнутся домогательства». Император хмыкнул и отправил себе в рот кусочек мяса. Мериам тоже робко потянулась к тарелке, заслужив шутливую реплику Джаравела: «Так бы и сказала, что только на коленях у мужчин ешь, лишний стул бы не ставили». Адептка покраснела, попросив отпустить.
— Да держу я, что ли? Только ешь, а не объявляй голодовку. Двадцать лет — тоже дата, второй раз не повторится.
Мериам с облегчением вернулась на место и отдала дань мастерству королевских поваров. Нет, сначала она ела только для того, чтобы угодить Темнейшему, но потом увлеклась, пробуя то то, то другое. Адептка смутилась, когда император провозгласил тост за нее и даже поднялся, выражая почтение даме. Ради нее еще никто не вставал, пришлось выпить. Потом снова и снова, пока голова не пошла кругом, а щеки не порозовели.
Император расспрашивал Мериам о семье, о детстве, отрочестве, поступлении в Ведическую высшую школу. Его интересовали необычные происшествия, знакомства адептки. Расслабившаяся от вина Мериам выболтала все, упомянув даже о том, как нашла перстень Джаравела.
— Что, так и лежал, ждал тебя? — поднял брови император. — И в голову не пришло директору показать? Чему только молодежь учат! Убило бы запросто, дурочку. Даю бесплатный совет: видишь, что фонит магией, не трогай и держись подальше. Артефакты, милая девочка, хуже селитры с поднесенным к ней кресалом. Только не говори, что ученики Ведической школы о селитре не слышали! Как люди воевать-то собираются, отсталый вы народ! Ладно, вспомни, кого на лестнице видела, когда позорно разрыдалась и сбежала. Будешь так бегать — всю жизнь придется за другими мешки со снаряжением таскать.
— Никого я не видела, — замотала головой Мериам. — Только голоса.
— Чьи? Все за тебя делать приходится! Нет, хочешь, чтобы Ионафан весь город перебил, а семью твою прирезал, не понимай дальше и жди Белую стражу. Я сам демон и прекрасно знаю, что он задумал. Или надеешься, что вытащу? Да не за что, детка. Тревеус Шардаш хотя бы перстень сберег, темный, сестричка его — моя подданная, а ты мне никто. Уразумела, красавица, поняла, какой подарок делаю на день рождения?
— Учителя на площадке стояли, — после минутного молчания ответила адептка.
— Вряд ли, — прикусил губу, обнажив клык, пробормотал император. — Скорее, Ионафан принял вид духа, следил, понял, что деваться, кроме чердака, тебе некуда, и подложил приманку. Дурочка ее взяла, на пальчик надела, полукровок убила. А потом все пошло не так, потому что перстень украли. Обычный человек. Мысли оборотня я видел: сговора нет, а примесь крови или морок Шардаш бы почувствовал. Он ведь тоже сеть раскинул, искал пропажу. Тебя вычислил, между прочим, но отобрал вещицу в итоге у вора.
— А вообще, — Темнейший мотнул головой, — нечего тебе разжевывать, как вас двоих подставили. Оборотень не без мозгов, догадается. И почему его начали травить после того, как встретился с тобой в Нижнем городе, тоже поймет.
— Ваша императорское…
— Что, разжевать-таки? — усмехнулся Джаравел, смакуя вино. — Чем отблагодаришь? Я тебе даже расскажу, что на днях произойдет. Чего не знаю, так это причин поступка твоего деда, остальное прозрачно.
Мериам задумалась, уставившись на полупустой бокал. Его очертания расплывались — значит, адептка напилась. Хотя бы не тошнило, но необходимо что-то делать с алкоголем, иначе это грозило вылиться в серьезную проблему.
Что она могла предложить Темнейшему? В голове вертелось банальное — девичья честь, но, если разобраться, император сам ее возьмет, если захочет. Или ему нужно согласие жертвы, поэтому он королеву выгнал, вином поил? В книгах поступали именно так. Или его интересовала душа? Демоны ведь на бестелесную сущность сделки заключают. Об этом тоже писали. В школьных книгах для чтения. Еще тех, для детей. Только ни то, ни другое Мериам отдавать не собиралась.
Император наблюдал за ней со скрытой улыбкой, по красноречивому румянцу догадавшись, что адептка понимала под благодарностью. Банально, хотя приятно. Он, в отличие от большинства демонов, любил девушек — сказывалась сущность вампира.
— Простите, ваша императорское величество, — в голове Мериам всплыли слова Шардаша о вежливом отказе, — но я не могу…
— А я и не буду, — фыркнул Темнейший. — Это, вообще-то, честь, заслужить надо. Девушек много — постель у меня одна. Так что, милая, не обольщайся.
— Тогда зачем вы глазами раздевали? — вино ударило в голову, и адептка говорила то, что думала.
Император расхохотался, а после, все еще хрюкая, прокомментировал:
— Она еще и недовольна! Нет, люди, вы меня в могилу сведете! Одни травят, другие дырявят с пламенной идеей на устах, девицы обижаются, когда их не бесчестят. Я об ответной услуге спрашивал, а не о продолжении собственного рода. С этим у меня все в порядке: тридцать девять мальчишек на выбор, двадцать шесть девочек на выданье. Спасибо, конечно, за предложение, но увы! Вот если убедишь, что это тебя осчастливит… Да, Белая стажа утопится, встретив на пути существо, в котором намешано по четверти демонической и вампирьей крови, три восьмых человека и одна восьмая светлого оборотня. Нет, я избавлю мир от существования подобного монстра!
Темнейший снова залился смехом, едва не расплескав вино. Мериам, не выдержав позора, пролепетала сумбурные извинения, и ринулась вон. Увы, паркет оказался скользким, и она упала. В этот раз подвело не вино: адептка банально поскользнулась.
Император мгновенно оказался рядом, помог подняться. Заметив набухшую шишку на лбу, Темнейший положил на нее ладонь, попутно напомнив, что бегство не выход.
— Нехорошо упала, — констатировал он, — еще пару синяков чувствую. Так что замри.
Рука Джаравела легла ей на локоть. Мериам расслабилась. Тепло — это от лечебной магии, тут нечего бояться.
Вылечив все ушибы, император попутно уменьшил действие винных паров, напомнив, что впереди еще десерт.
Об озлобленном демоне больше не было сказано ни слова. Мериам слушала музыку и пение духов, а потом по предложению императора подошла к окну, чтобы увидеть чудесную феерию огней. Разумеется, не в свою честь — в честь высоко гостя. Но тот милостиво поделился ей с адепткой.
— Оборотню своему передай, — на прощание сказал император, — что если перейдет ко мне на службу, вытащу обоих. Есть для него дело. Или придумайте то, что меня заинтересует, если самим с Ионафаном не разобраться. Ролейна не отвлекайте, бесполезно. Доброй ночи, Мериам.
Темнейший поцеловал руку адептки, взмахнул рукой, и перед ней возник вихрь из клочьев тумана. Поняв, что это коридор перехода, Мериам склонилась в ответном поклоне, поблагодарила за ужин и смело шагнула в белую корпию. Сразу стало холодно, пришлось одеться.
Весь хмель выветрился, осталось только чувство сытости и привкус бисквитного крема на губах. Куда до него любимым пирожкам!
ГЛАВА 27
Шардаш остановился перед входной аркой в Университет. Купол над ним освещал комплекс старинных зданий и целый квартал вокруг. Когда-то такой щедрый подарок коллегам сделали преподаватели Академии чародейства. В ее архивах профессор тоже намеревался порыться, но позже.
Подняв глаза, Шардаш прочитал выбитый на камнях девиз: «Знаниями пусть будет выстлана дорога твоя», и смело перешагнул невидимую черту. Взмахнув волшебной палочкой, без пропуска миновал застывшего в удивлении привратника и заскрипел снегом на завьюженных дорожках.
— Сюда нельзя! — запоздало среагировал плечистый орк, к которому вернулась способность мыслить и передвигаться. — Документы предъяви!
— Диплом или профессорскую степень в рамочке? — оглянувшись, осведомился Шардаш. — Да пожалуйста.
Орк окаменел вторично, на этот раз не от заклинания, когда из воздуха перед его лицом возник гербовый лист бумаги с печатью. Буквы вспыхнули огнем, чтобы привратник мог прочитать, кому принадлежал документ и в каком году он выдан.
— Это Университета. Из Академии чародейства тоже предъявить? Просто диплом или со всеми регалиями?
Иллюзорный документ растворился, а орк, замотав головой, с воем скрылся в сторожке. Посторонним Шардаша он уже не считал.
В корпусах Университета горел свет. Профессор сомневался, что в столь ранний час ученые и не очень умы уже почивают. С ностальгией втянув в себя воздух, Шардаш вспомнил молодость, то, как впервые попал сюда юным пугливым волчонком. Как он боялся разоблачения — но жизнь улыбнулась, позволив ничем не отличаться от людей. Тогда же Шардаш начал регулярно пить противооборотное зелье, пытаясь вытравить из себя зверя. Как оказалось, бесполезно, но нервы успокаивало.
Поддавшись нахлынувшим чувствам, Шардаш коснулся замшелой стены, еще раз принюхался и направился вглубь университетской территории.
Библиотека занимала отдельный корпус, по величине превосходивший учебные. Пятиэтажная громадина с аркадой первого этажа и тонкими, напоминавшими кости неведомого существа, полуколоннами второго. Ученики нередко устраивали соревнования: кто попадет мячом во все архитектурные украшения, на целый семестр негласно освобождался от отбывания наказаний. Проигравший, а соревновались парами, исполнял провинности за победителя. Удавалось мало кому. Хотя бы потому, что библиотекари жутко этого не любили: опасались за стекла.
Шардаш отворил знакомую тяжелую дверь, снял плащ и, расправив, повесил в прихожей. Книги не терпели влаги, а древние свитки тем более. В кармане звякнула бутылка — взятка архивариусу за возможность без свидетелей порыться в нужном зале. Она, впрочем, не понадобилась: бесшумная походка оборотня не привлекла внимания.
Человеческие запоры никогда не были преградой для магов, и Шардаш без труда проник в нужное помещение.
Световой шар выплыл из рук, вычленив из темноты стеллажи.
Профессор направился к каталогу, порылся в карточках и, запомнив нужный индекс, отправился на поиски. Его интересовали хроники демонов за последние триста лет. Позже копаться бессмысленно: вряд ли корни мести роду Ики уходили так глубоко. Особый интерес вызывали контакты Лунного и Солнечного миров.
Выудив из ниоткуда (на самом деле — из невидимой сумки) карандаш и тетрадь, Шардаш вытащил первый том хроник и начал штудировать. Он пролистывал все, что касалось политики, читал только о происшествиях и локальных схватках. Профессор надеялся отыскать также сведения о перстнях с проклятиями, ради чего особое внимание уделял близким членам семьи Наитемнейшего.
Первый том ничего не дал и, не вставая, Шардаш перетащил по воздуху второй и третий.
Время текло, а разгадка все не приближалась. Профессор уже подумывал, не попросить ли магистра попытаться узнать у Темнейшего? Девять шансов из десяти, что тот и пальцем не пошевелит, но один-то все равно существует.
Фамильяр не появлялся, значит, Мериам все еще ужинала со змеями. Шардаш периодически думал о ней, успокаивая себя тем, что ей не причинят вреда. Только император все равно казался не лучшей компанией для трапезы. Демоно-вампир против обычной адептки. Скажет или сделает что-то не то, королева-магиня не спасет. Одно радовало: Темнейший показался ему уравновешенным темным. Возраст обязывал.
Подперев щеку рукой, Шардаш скользил глазами по строкам. Он хотел закрыть очередной том, когда наткнулся на скупой абзац о младшем сыне Наитемнейшего, совсем юном демоне. Тот расторг помолвку с выбранной еще до рождения невестой и сбежал из дома с некой возлюбленной. Заинтересовавшись, профессор попробовал отыскать сведения о браке, но не нашел. О детях тоже нигде не упоминалось, хотя имя демона, Ионафан, мелькало иногда в ряде мелких конфликтов.
Сделав пометку в тетради, Шардаш воскресил в памяти балладу, услышанную Мериам, и слова Темнейшего о том, что тот не желал ссориться с Бригиаттой, старшей дочерью Наитемнейшего. Именно в ее дом перешел второй перстень с розами. Сначала профессор решил, будто император намекал на одного из детей Бригиатты, но с таким же успехом преступником мог оказаться младший брат демоницы.
Желая проверить догадку, Шардаш зарылся в человеческие хроники и внимательно проштудировал все за последний век.
Примерно пятьдесят лет назад был замечен странный всплеск энергии, характерный для проведения какого-то ритуала, и зафиксирована массовая гибель магов на Островах северного ветра. От Лаксены до них — двадцать миль. Убивали только мужчин, по почерку — демон. Все преступления совершены с особой жестокостью. Длилось пиршество смерти всего три дня, затронув и побережье Лаксены, а потом внезапно прекратилось. Кто-то даже выплатил родственникам погибших денежные компенсации.
Оставалось загадкой, кем была возлюбленная Ионафана. Человеком с тех самых Островов северного ветра или демоницей. Но дела это не меняло: она умерла, судя по всему, не без помощи родных отвергнутой невесты, а Иоанафан мстил магу, который обманул его, посулив воскрешение прекрасной девы. И если с этим как-то связана Мериам, этим волшебником был ее дед. Только почему преследовали его, Шардаша?
«Забвение роз»! Профессор ругнулся, осознав всю тонкость мести. Когда-то забвению предали прекрасную возлюбленную Ионафана — розу. Теперь та же участь ждала другую девушку. Мериам станет последней и самой главной жертвой, но жертвой не кольца, а правосудия. Только он, Шардаш, в схему не вписывался, потому что вернул себе перстень, и демон изменил план. Если он продолжал убивать и травить профессора, при этом мстя роду Мериам, то делал это не просто так. Убить любимого? Нет, на тот момент их ничего не связывало, а игра задумывалась давно. Значит, дело не в чувствах, а в чем-то другом. Единственная связь — оба держали в руках и использовали перстень. Доказать это можно. Но опять-таки это не проясняло картины.
Шардаш встал и вновь направился к каталогу. Его интересовал всплеск энергии, сразу после которого начались убийства, но, увы, обычные хроники ничем не могли помочь, необходимо покопаться в архивах Академии. Профессор чувствовал, ритуал — толчок, движущая сила спирали событий.
Перед глазами засеребрился хвост фамильяра. Он извинился за беспокойство и доложил, что госпожа доставлена на прежнее место.
— Надеюсь, с ней все хорошо? — нахмурился Шардаш, отложив в сторону книги и записи.
— Тот господин сам все сделал. Господин — очень хороший маг…
Профессор оборвал льстивую речь духа, убрал тома на место и, прихватив тетрадь и плащ, переместился на нужную улицу. С местом немного просчитался, но одинокую фигурку Мериам заметил издали. Она переминалась с ноги на ноги, в нетерпении поглядывая по сторонам. Увидев Шардаша, адептка опрометью бросилась к нему и, зарывшись лицом в куртку, в ужасе прошептала: «Меня наградили чужой аурой! Демонической. Дед…». Профессор ругнулся и потащил Мериам к ближайшей табачной лавке: «Прости, но если я не выкурю трубку, у тебя уши покраснеют от сквернословия».
Разумеется, лавка была закрыта, но Шардаш едва не выбил дверь, и хозяину пришлось спуститься вниз. Он попытался вразумить припозднившегося посетителя, но профессор оборвал хозяина требовательным рыком. Признав в посетителе оборотня, гном засуетился, надеясь быстро выпроводить опасного покупателя.
Мериам поняла, что без противооборотного зелья Шардашу не обойтись: зверь слишком часто рвался наружу.
Выбрав простенькую трубку и хороший табак, профессор расплатился, извинился за доставленные неудобства и с нескрываемым удовольствием сделал на улице пару затяжек.
— Курю редко, — объяснил он Мериам, — но иногда тянет… Теперь о деле. Если это аура погибшей возлюбленной Ионафана, — Шардаш сделал паузу, отгоняя колечки дыма от встревоженного лица адептки, — лучше бы тебе родиться темным оборотнем. Казнь та же, а силы и возможностей больше. Готов поспорить, капитан Белой стражи склабится, поджидая тебя в Фераме. Если не сегодня, то завтра, послезавтра.
— Почему? — испуганно спросила Мериам. — За пособничество вам?
— Пособничество? — Шардаш нервно рассмеялся. — Да нет, за убийства. Ты нашла темного оборотня, окрутила его, подставила, а сама развлекалась в Бонбридже. Все началось, когда перстень попал к тебе в руки. До этого все было тихо. Два и два Белая стража быстро сложит, а когда маг ауру посмотрит… Что не переродившийся дух демоницы, не докажешь — все признаки на лицо. Определитель вспыхнет алым.
— Но… Но почему тогда я не убила тех, кто арестовал вас?
— Зачем? Выдала бы себя. Но как только с меня частично сняли обвинения, в городе появились новые трупы. Я наводил справки: убивали по ночам, когда тебя никто не видел. И я не видел. Нет, Мериам, — заметив ее дрожь, профессор обнял адептку, — это всего лишь их рассуждения, не мои. Просто почему я выбрал тебя тогда из всех девочек? По их логике — это приворот. Уверен, Ионафан что-то подкинул, чтобы окончательно тебя очернить.
— А, может, этими убийствами он просто вынуждал меня придти? — робко предположила Мериам.
— Он был рядом и не убил, защитил и одновременно сделал подозреваемой: приставали-то к тебе. Нет, ему нужно другое, не быстрая смерть от проклятия. И родные твои живы. Кстати, неплохо бы их навестить. Завтра же.
— Темнейший тоже советовал, — прошептала адептка, все еще не веря в выдуманную Шардашем историю. Она казалась нелепой. — Даже приказал. Его интересовали причины поступка деда. Меня тоже, — вздохнула она и затихла, прислушиваясь к биению сердца профессора.
Шардаш затянулся еще раз и взглянул на Мериам. Вдруг он ошибся и напрасно напугал ее? Уставший разум иногда рождает чудовищ, невообразимые фантасмагории из обыденных вещей. Слишком сложно, чтобы оказаться правдой. Но ведь убийств действительно не было, пока профессора держали взаперти. И демон вполне мог разорвать горло ретивого сержанта Белой стражи не хуже оборотня.
Тайком вытащив палочку, Шардаш взмахнул ей над головой Мериам, пытаясь подсветить ауру. Заклинание нестабильное, но разглядеть поможет. Так ничего не чувствовалось, но император лгать не станет: смысла нет.
Аура адептки оказалась прозрачной, с вкраплениями зелени — свидетельство крови оборотней. Но посреди спокойного моря плавало чернильное пятно, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Потревоженное заклинанием, оно зашипело, разлилось и поглотило все прозрачное пространство. Уцелела лишь зелень. Такое бывало только у переродившегося демона. При соблюдении определенных условий его душа могла вытеснить душу нового пристанища, а до этого таким пятном паразитировала на чужой ауре, временами подчиняя себе разум.
Кое-как стабилизировав чары, Шардаш рискнул коснуться чернильной массы. Он чистокровный темный оборотень, аура демоницы могла принять, поделиться памятью.
Ожидания подтвердились, но лишь частично. Руку сначала пронзила боль, от которой свело зубы, а потом будто обволокло желе. Кровь застучала в висках, перед глазами померк свет. Шардаш только через пару минут понял, что ему передались чужие ощущения и воспоминания — миг смерти. Насильственной смерти, о чем свидетельствовал страх безвестной демоницы и ее хрип, предшествовавший сгустку нестерпимой боли. Потом сознание накрыла темнота, и чувства вернулись к профессору.
Присмотревшись, Шардаш заметил крохотное отличие от привычного перерожденного духа: чернильное пятно плавало по поверхности, а не внутри ауры. Оно срослось с ней, но не стало сердцевиной. Значит, чужеродное вкрапление можно удалить, не разрушив ауру Мериам. Не то, чтобы профессора смутило бы наличие в адептке демона — увы, даже помогло бы в некоторых вопросах, просто оно навредило бы ей, исказило сложившуюся личность, лишило родных и друзей. Общаться всю жизнь с единственным темным — печальная перспектива, да и не стоило загадывать так далеко. Кто ведает помыслы Прародителей сущего, кто сказал, что их чувства просуществуют дольше пары месяцев?
Профессор аккуратно высвободил руку и осмотрел: ожог. Несильный, пройдет за ночь. Взглянул на лицо Мериам и заметил плотно сжатые губы. Даже безобидное воздействие на ауру причинило страдания.
— Вы что-то делали? — неестественным голосом спросила адептка. Будто горло сковал спазм.
— Ты, — поправил Шардаш. — Да, ауру смотрел. Прости, больше не буду. Пора возвращаться, время позднее…
Профессор наклонился и поцеловал ее.
За ней пришли с утра.
Мериам разбудил требовательный стук в дверь. Накинув пальто поверх рубашки, адептка подошла к двери, спросила кто.
— Именем короля! — стало ей ответом.
Перепуганная Мериам кинулась одеваться. Чутье подсказывало, времени на сборы ей не дадут.
Дверь содрогнулась от очередного удара. Адептке пришлось впустить посетителей, чтобы ей не приписали неповиновение властям. В комнату ввалились шестеро белых стражников, все при оружии. Среди них — два мага. Последним вошел знакомый капитан. Он огляделся и объявил о немедленном аресте Мериам Ики и перемещении подозреваемой в столицу. В столицу, даже не в Бонбридж!
Ладони похолодели, мысли путались. Растерянно взглянув на суровых гостей, адептка попросила их отвернуться, позволить ей собраться. Но вместо ответа на руках защелкнулись магические браслеты.
— Тревеус! — во всю силу легких закричала Мериам. Она металась по комнате, отчаянно пытаясь укрыться от преследователей, но заведомо загнала себя в ловушку. — Тревеус, они пришли за мной, помоги!
Горло будто окаменело, адептка не могла вымолвить ни слова. Ее подхватили под локти и вытащили в коридор, с растрепанными волосами, в незастегнутом платье. На глазах у всех вытолкали во двор, где уже завывал мощнейший коридор перехода, удерживаемый тремя магами.
Шардаш успел до того, как Мериам затолкали в вихрь перемещения, но ничего поделать не смог. Разум и инстинкт самосохранения подсказали, что лучше остаться на свободе и изыскать способ помочь Мериам, чем погибнуть. Пять палочек, нацеленных ему в грудь, делали любую атаку самоубийством.
— Даже оборотня иногда подводит нюх, — то ли сочувствуя, то ли злорадствуя, заметил капитан и вместе со своей подопечной скрылся в коридоре перехода.
Маги покинули двор последними, сдерживая Шардаша. Оттого, чтобы ринуться вслед за ними, рискуя погибнуть в хаосе межпространства, профессора удержала рука магистра на плече. «Она невиновна, Тревеус, — шепнул он. — Сгусток на ауре я увидел, но он не управляет телом и сознанием. Успокойся, мы что-нибудь придумаем». Шардаш нервно скинул руку Асваруса, рванулся вперед, но было уже поздно: коридор закрылся.
ГЛАВА 28
Шардаш ругал себя. Почему он сразу не проверил ауру Мериам, доверился обычному магическому зрению? Удивляло, что, по словам магистра, император не увидел чужеродной примеси. В противном случае выдало бы лицо. Асварус был рядом, заметил бы. Магистр тоже не подумал о необходимости специального осмотра. Если бы не белые стражники, пятно на ауре Мериам осталось бы для него тайной. Именно слова капитана заставили применить определяющие чары. Увы, Асваруса не стали слушать, адептку увезли.
Перед профессором открывались два пути: либо поспешить в столицу, либо к деду Мериам, чтобы выбить признание, но Шардаш выбрал третий. На всякий случай профессор держал в голове четвертый — унизительный, но чего не сделаешь ради спасения жизни близкого существа?
Шардаш не поделился планом действий даже с магистром, просто собрал вещи — свои и Мериам, и под пристальным взглядом десятка глаз направился к конюшне.
Конюх потребовал предъявить разрешение, но профессор глянул на него волчьим взглядом, и послушник позорно спрятался в ближайшем деннике.
— Возьми мою кобылу, — на пороге возник Асварус.
— С крыльями? Увольте, учитель, мне лишние приметы не нужны.
Взнуздав и оседлав лошадь, Шардаш склонил голову перед магистром, благодаря за помощь. Асварус посторонился, пропуская ученика и, неодобрительно вздохнув, проводил профессора взглядом. Магистр опасался, что Шардаш загонит себя в ловушку, а девочку все равно не спасет. Но раз он так рвался к ней, позабыл о том, что сам ходил по острию ножа, то дорожил Мериам Ики. Недаром профессор старательно убеждал, что она ему никто: оборотни всегда отводят след от близких.
Плотно надвинув на лицо капюшон, Шардаш напряженно посматривал по сторонам, опасаясь встретить знакомых. Он знал, что его здесь не ждут, ненавидят, презирают и боятся, но выбора не было.
Копыта коня отбивали простенький ритм по мостовым Бонбриджа.
Город тонул в слякоти, привычной для портового поселения в конце ноября. Серый, унылый — такой же, как настроение Тревеуса Шардаша. Одной рукой профессор сжимал поводья, другой — палочку.
Артефакт над воротами беспрепятственно пропустил Шардаша внутрь: ошибку так и не исправили. Профессор отметил это мельком, мысли занимало другое. Даже на стражу он не взглянул, давно решив, что все равно прорвется внутрь, пусть даже с боем. Но обошлось: блюстителей порядка заинтересовал не кутавшийся от непогоды одинокий всадник, а повозка со снедью. Наверняка искали контрабандный товар.
Часы на башне пробили три часа дня, когда Шардаш свернул на улицу, ведущую к Школе. Ехал медленно, чтобы нечаянно не задавить конем зазевавшегося прохожего. Да и смысл гнать лошадь в гору?
Противооборотное зелье булькало в сумке. Свежее, приготовленное вчера, но профессор не отхлебнул ни глотка. Разум подсказывал, что необходимо сохранить возможность мгновенной смены облика. Если Мелиса Кайса потребует, он выпьет. Прямо у нее на глазах. Но для этого необходимо попасть на территорию Школы, что совсем непросто. Положим, привратник не помеха, но ограду наверняка оплели заклинаниями. Заденешь одну нить — и окажешься под перекрестным огнем бывших коллег и Белой стражи.
Глаз вычленил в толпе лицо Инессы Скайнэ. Та спешила на работу. Обостренный нюх Шардаша различил волнение и страх. А еще запах пирожков с повидлом, которые ассоциировались с Мериам. Наверное, они покупали их у одного булочника.
На всякий случай отвернувшись, чтобы Инесса не узнала, Шардаш дождался, пока начнет затихать стук каблучков, и направил коня к воротам Школы. В кармане профессора завалялся преподавательский пропуск, если немного поколдовать над ним, у привратника не возникнет вопросов. Иллюзия довершит дело.
Спешившись, Шардаш сделал вид, что роется в седельной сумке. На самом деле профессор навел на себя морок. Полностью внешность менять не стал: привлечет внимание прохожих, поэтому ограничился лицом и цветом кожи. Если профессору не изменяла память, сегодня среда, а по средам у Торквиниуса Тобса, преподавателя обманных чар, выходной. Его облик и принял Шардаш. Только как объяснить наличие лошади? Рискуя, пришлось наложить на нее «антиглаз».
Уверенным шагом, старательно копируя походку Тобса, профессор направился к воротам. Коня не бросил, привязал к себе магией, чтобы высвободить обе руки. После оставит лошадь в какого-нибудь деревца.
Привратник удивленно воззрел на лже-Тобса:
— Уже вернулись? Быстро же!
Шардаш пожал плечами и с легким волнением миновал ворота. Странно, новых чар на них не появилось, а днем ворота по-прежнему не запирали. Вот стемнеет через час, начнут требовать пропуска.
Видимо, конь задел хвостом привратника, потому что тот странно уставился прямо перед собой, поглаживая щеку. Не выдержав, обратился к профессору:
— Мэтр, вы ничего подозрительного не чувствуете? Будто коснулось меня что-то.
— Духи, — равнодушно обронил Шардаш, стараясь соблюсти особенности речи Тобса.
Привязав лошадь в сторонке, чтобы не наткнулись любопытные адепты, профессор зашагал к домику Кайсы — в отличие от прочих преподавателей, она жила одна. Хотя, кто согласился бы слушать ее вопли через стенку? А там, в дальнем конце парка, провидица никому не мешала «озарениями». Лишь бы она оказалась дома, а не вела факультатив у пятого курса!
Зазевавшись, Шардаш столкнулся с Матиссой Стоккуэл. Та выкапывала из земли корень. Профессора подмывало поинтересоваться, соблюдает ли бывшая коллега правила безопасности, и разрешено ли выращивать на школьных грядках подобные растения, но он промолчал.
— Ой, Торквиниус, подайте перчатки! — попросила Матисса, мельком взглянув на Шардаша. — Кажется, я свои порвала, а у меня ранка…
— Уже нагноилась наверняка, — не удержавшись, хмыкнул профессор. — Великолепное наглядное пособие по беспечности!
Стоккуэл вздрогнула, выронив лопатку.
Поздно сообразив, что Тобс никогда не язвил, профессор сослался на дела и попытался скрыться. Однако у Матисса были другие планы. Выхватив заляпанную землей палочку, она закричала: «Стоять!».
— У меня проблем со слухом нет, — развернулся на каблуках Шардаш. — А вам бы успокоительное попить и на недельку от учеников отдохнуть. Все нервы вам вымотали. И с палочкой осторожнее: ее мыть нежелательно.
Некоторое время они недвижно стояли, глядя друг другу в глаза. Первой взор отвела Мелиса и дрожащим голосом спросила:
— Это вы?
— Я же говорю: лечиться надо, — деланно рассмеялся Шардаш. — Коллег не узнаете.
— Тут… тут иллюзия, — рука Матиссы дрогнула, опустив палочку. — И ваш тон… Простите, Тревеус, но даже измененный голос его не скроет.
— Скройтесь в корешках, сделайте милость.
Матисса вытерла руки о приготовленное заранее полотенце и взмахнула волшебной палочкой. Обманные чары рассыпались, а Шардаш занял оборонительную стойку.
— Не ошиблась, — констатировала Стоккуэл. Храбрости в ней прибавилось, но глаза все равно рыскали по сторонам, будто искали подмогу. — Кого пришли убивать?
— Чужую тупость. Что, убийцы днем по улицам под носом Белой стражи бродят?
Матисса поджала губы и заявила, что либо он идет с ней к директору, либо она применит силу. Шардаш усмехнулся и взмахнул палочкой первым. Стоккуэл замерла колоритным изваянием. К сожалению, оцепенение продлится недолго, поэтому надлежало действовать. Профессор решил попытаться воздействовать на сознание Матиссы. Теперь он понял, что не следовало торопиться, а Шардаш схалтурил, не выткал иллюзию должного качества. Такую не заметят адепты, а вот преподаватели вблизи раскусят.
Оттащив Стоккуэл в кусты, Шардаш мысленно съязвил, что «старая дева» об этом всю жизнь мечтала, и коснулся палочкой лба Матиссы. Технике гипноза обучали в ордене Змеи, но профессор никогда к ней не прибегал.
Связь с сознанием Стоккуэл оказалась ненадежной, время истекало, и Шардаш на свой страх и риск наговорил Матиссе картинку-замену реальности. Якобы мимо прошел Торквиниус Тобс, помог с корешками и направился в библиотечный корпус. Оставалось вплести в воспоминания свое имя, иначе вязь воспоминаний восстановилась бы. Шардаш выбрал версию, где Матисса и Торквиниус говорили о беглом профессоре, обсуждали, не вернется ли.
Теперь Шардаш занялся собой. В этот раз профессор сотворил первоклассную иллюзию, изменил звучание голосовых связок, не забыл даже обручальное кольцо на пальце лже-Тобса.
Очнувшаяся Матисса судорожно глотнула воздух и с возмущением уставилась на Шардаша:
— Во-первых, мэтр, ваше поведение возмутительно. Во-вторых, я ношу на груди особый камушек, который защищает от гипноза.
— Ясно, зря старался, — с сожалением констатировал профессор. — Поверите на слово, никто не пострадает. Или отправить вас читать книги по демонологии?
— Высшие разумные темные опасны, — отчеканила Матисса. — Вы коварны.
— Преисподняя, я столько лет рядом с вами чай пил, почему не убил-то? — взорвался Шардаш. — А меня ваша болтовня бесила, зуб даю!
— Жаль! — разочаровано вздохнула Стоккуэл. — Я полагала, что мы… Ладно, идите. Бумага о вашем деле пришла вчера.
Шардаш знал об этом. Ему надлежало сообщать о передвижениях хотя бы магистру, но профессор этого не сделал. Понимал, что Асварус остановит.
Убедившись, что Матисса не ударит заклинанием в спину, Шардаш свернул направо и, миновав небольшой огород, остановился на крыльце дома Кайсы. Заглянув в окно, профессор облегченно вздохнул: она дома.
Колокольчик едва не пал смертью храбрых, пока провидица не соизволила открыть дверь. Растрепанная, с блестящими влажными глазами, она с минуту безо всякого выражение смотрела на Шардаша, а потом равнодушно протянула:
— Проходи, Тревеус.
— Что-то меня сегодня все узнают, — скривился профессор, плотно притворив за собой дверь. — Колдовать разучился?
— Нет, я вижу Торквиниуса Тобса, но знаю, что это ты. Шар еще на прошлой неделе сказал, что придешь, — объяснила Мелиса и повела гостя на кухню. — Чаю хочешь? Холодный, голодный, всеми гонимый… У меня можно без иллюзий, не боюсь.
Шардаш не стал спорить, вернув истинный облик.
Кухня Мелисы походила на кухню ведьмы. Профессор никогда прежде не бывал у нее дома и теперь с интересом осматривал обстановку. Не выдержав, чихнул: слишком много пыли от пучков трав. Все, как на подбор, либо вызывали галлюцинации, либо успокаивали нервы. Если Мелиса Кайса пользовалась всем этим в быту, то долго не проживет. Не удержавшись, Шардаш заглянул в ее зрачки и констатировал, что трансы провидицы не только естественного происхождения.
Мелиса заварила чай с одноименной с ней травой, разлила по щербатым чашкам и спросила, что профессор желает узнать.
— Все о демоне по имени Ионафан. Что делал, что сделает, что и куда подкинул, чтобы подставить Мериам Ики. Я заплачу.
На стол лег кошелек — все, что осталось от снятых денег. Но Мелиса плату не взяла, согласилась бесплатно заглянуть в хрустальный шар.
Шардаш невольно отодвинулся, наблюдая за тем, как провидица погружалась в транс. Голова раскалывалась от резких пряных запахов, вызывавших тошноту. Не выдержав, профессор зажал нос платком, стараясь делать как можно меньше вдохов.
Глаза слезились от едкого дыма курительницы, куда Мелиса щедрой рукой отправляла травинку за травинкой. Шардаш гадал, как ее еще не арестовали: половину этих растений не то, что употреблять, хранить запрещалось. А его обвинили за тавиоку! Надо было соврать, что учебное пособие, но умная мысль всегда приходит задним числом.
Провидица полной грудью вдохнула аромат галлюциногенных трав.
Шардашу начали мерещиться розовые демонята, и он поспешил выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, буркнув, что вернется через пару минут.
— Ой, извини, Тревеус! — запоздало опомнилась Мелиса. — Совсем забыла, что вы, маги, такого не потребляете. Ты на второй этаж иди, у меня в спальне шар. И о демоне побольше вспомни.
Шардаш в дом не спешил, стоял у двери, выветривая одуряющий запах из разума и одежды. Наконец слух подсказал, что провидица поднимается по лестнице. Профессор поспешил за Мелисой, повторив маневр с платком.
Спальня провидицы напоминала место ограбления. Вещи висели и валялись в самых невообразимых местах. К примеру, атласную сорочку Шардаш обнаружил на ручке двери и тактично переместил на кровать, застеленную лоскутным покрывалом.
Провидица с застывшими глазами, напоминавшими глаза умертвия, только-только выпитого насухо вампиром клана Скорби, слегка раскачивалась на круглом табурете, воздев руки над хрустальным шаром. Губы повторяли имя Ионафана.
Шардаш подумал, что все предсказатели — сумасшедшие, и неплохо бы оградить их от общения с учениками.
Шар, между тем, налился ровным белым светом, и профессор невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Увы, предмет работал только с хозяином, да и навыками провидца Шардаш не обладал. Оставалось сидеть и ждать, когда зрачки Мелисы вновь начнут реагировать на свет.
Прошла, наверное, целая вечность до того, как шар погас, а прорицательница вздрогнула, обхватив голову руками.
Профессор не двигался, понимая, что испытываемая сейчас Мелисой боль — боль прозрения. Судя по силе мигрени, провидица увидела многое.
Наконец растрепанная Мелиса обернулась к Шардашу, испуганно выпучив глаза:
— Кровь Наитемнейшего!
— В курсе, — равнодушно обронил профессор. — Дальше, без попыток запугать. Где, что и когда.
— Тетрадь лежала на груди, а волос был зажат в руке, — нараспев произнесла Мелиса, глядя куда-то в пространство. — Он любит лес, и прошлое тому виной. Пройдет семь лун, и дева юная падет, пронзенная мечом.
— Демон где? — прохрипел Шардаш. В горле вдруг пересохло.
— Там, где сходятся два неба, утоляет жажду. Но улетит с рассветом. Тревеус, — Мелиса внезапно очнулась от транса и, побелев, ухватила его за руку, — не надо!
— Долг чести, — упрямо покачал головой профессор. — Она спасла меня, доверилась, а я трусливо подожму хвост? Хорош паладин!
Поблагодарив и посоветовав прилечь, Шардаш вновь оказался в школьном парке. Стемнело, и профессор не стал менять облик: все равно никто не разглядит. Шагал быстро, чтобы не терять времени даром. Шардаш надеялся разыскать Ионафана до того, как демон упорхнет убивать деда Мериам.
Слова Мелисы, на первый взгляд бессмысленные, сложились в четкую картину. Демон проник на территорию Школы, украл тетрадь Мериам, добыл откуда-то волос и подбросил на место преступления, чуть-чуть подправив в магическом плане. Не заметить такого белые стражники не могли: печать перерожденного духа. Глубже не копнули: доказательств достаточно. А стоило бы, потому что обнаружили бы, что печать сотворенная, а не привнесенная.
В распоряжении Шардаша всего семь дней, по истечении которых Мериам Ики казнят. От мысли об этом сжималось сердце. Только сейчас Шардаш понял, насколько ему дорога эта девушка, блеск ее глаз, прикосновения. А началось все просто с симпатичной мордашки и запаха, манившего к себе. И улыбки, которой Мериам наградила профессора перед первым занятием. Искренней, без примеси желания, корысти и фальши, которые сквозили в каждой второй адептке, желавшей досрочно сдать экзамены.
Мериам толкнули. Она выронила сумку, а профессор поднял. Адептка тогда еще не знала, что он будет преподавать у них, и поблагодарила за помощь.
Со своей фарфоровой кожей и золотом волос, нагретых солнцем, Мериам будто светилась изнутри. В тот день Шардаш впервые обратил на нее внимание, хотя до этого наверняка видел в толпе младших классов.
Потом были любовные романы, которые Мериам читала на занятиях. Они мешали сосредоточиться: Шардаша отвлекало желание, рожденное в адептке книжными страницами. Даже ученицы, проявлявшие откровенный интерес к его персоне, настолько откровенный, что не почувствовать невозможно, не будили такого раздражения. Теперь профессор сознавал его причину, понимал и то, почему выбрал Мериам среди тех трех адепток-заложниц. После же дней, проведенных вместе в лесу, профессор понял, что не променяет Мериам Ики ни на кого на свете. Ее было, за что любить. Странно, что этого не замечали адепты.
Пытаясь вспомнить, где привязал коня, Шардаш попутно разрабатывал план дальнейших действий. Встреча с Ионафаном стояла на первом месте. От ее исхода зависело многое.
Шардаш попробует просто поговорить, решить дело миром, как темный с темный. Если не выйдет, докажет, что заслужил право учить других и носить знак Змеи.
На задворках сознания мелькнула мысль об Эне. Надо было спросить у Мелисы, убили ли гадюку, или ее приютила Нора.
С другой стороны — дед Мериам. Чем быстрее Шардаш переговорит с ним, тем больше шансов помочь адептке. В итоге дилемма: куда открывать переход?
— Тревеус?
Профессор вздрогнул и медленно обернулся. На дорожке, слабо освещенной световым шаром, стоял Селениум Крегс. Изо рта у него шел пар: ночью в Бонбридже тоже прохладно, а директор вышел в парк без верхней одежды.
— Матисса настучала? Уже ухожу. Обещаю не возвращаться.
— Нет, Тревеус. Давайте ко мне в кабинет, а? Чаю выпьем, поговорим. Безо всяких чар, — Крегс указал на замершую в боевой готовности палочку Шардаша и добавил с укором: — Я ведь отказался помогать отслеживать ваши перемещения: не вели вы себя как преступник. И все эти годы… Может, я и добряк, но не слепой. Так по чайку, Тревеус?
В кабинете директора было тепло. Усадив гостя, Крегс ненадолго вышел.
Странно, в приемной не оказалась госпожи Норы. Рабочий день, несомненно, окончился, но она бы наверняка осталась, чтобы взглянуть на Шардаша. Да и час не поздний — всего пять вечера. Значил, директор отослал, желая побеседовать один на один.
Через пару минут заспанный Тоби водрузил на стол чашки и тарелку с печеньем и поинтересовался, не желает ли Шардаш еще чего-то к чаю.
— В чай, Тоби. Две ложки и покрепче.
Ниссе кивнул и скрылся за дверью, чтобы вернуться с початой бутылкой полынной настойки.
— А мне меду, — раздался с порога голос директора. Шардаша задумался, где Крегс пропадал все это время. — Что-то горло першит.
Когда зеленый ушастик исчез, в кабинете ненадолго воцарилась тишина, прерываемая лишь бренчанием ложечки.
Первым молчание нарушил Крегс, сообщив, что доложил местному отделению Белой стражи об изменении местонахождения Шардаша: «А то они бы подняли тревогу. Я сказал, что вы меня попросили».
Профессор удивленно поднял брови: с чего директору помогать оборотню? Разве не благо, если из страны выдворят высшего темного? Отразившиеся на его лице сомнения всего двумя фразами разрешил директор:
— Вы для меня — преподаватель Ведической высшей школы. Возвращайтесь.
Шардаш уставился на него как на ненормального и встал:
— Вот чего не люблю, так это лжи. Матисса коротко и ясно обозначила отношение ко мне всей Школы. Вы ведь белых стражников сюда вызвали, так? Только не за мной надлежало следить, а за демонами, которые лазают по комнатам адепток и крадут их вещи.
Директор тоже поднялся, прося успокоиться и заверяя, что видовая принадлежность профессора для него неважна. Вышло неубедительно, потому что голос дрогнул. Чтобы скрыть это, Крегс перевел разговор на таинственного демона, которого упомянул Шардаш, и судьбу пропавшей Мериам Ики.
— Как, вы не знаете? А еще директор! Ее казнить собираются, Селениум, за то же, в чем обвиняли меня. И если я — темный и не человек, то она не перерожденный дух! — незаметно для самого себя, профессор перешел на крик, затем махнул рукой, открыв пространственный коридор. — Рад был встрече и прощайте.
Крегс помешал его перемещению, мягко отбросив профессора в сторону.
Шардаш шумно втянул в себя воздух и взялся за палочку. Что ж, этого следовало ожидать. Но слова директора вновь удивили:
— Я желаю помочь. Родители Мериам в Бонбридже, разыскивают дочь. Им не сообщали. Что эта за дикая история, кто так невзлюбил бедняжку?
— Сынок Наитемнейшего. Большего не скажу и так теряю время.
— Только самоубийц мне не хватало! — вздохнул директор. — До этого вы проявляли куда больше здравомыслия. Право слово, Тревеус, вас силой удерживать?
— Не держать вовсе, — посоветовал Шардаш. — И палочку опустить. Благородство — это хорошо, Селениум, но ведь вы сами себе не верите. Какое тут возвращение! Лучше осмотрите комнату адептки Ики на предмет чужого вторжения. И намекните Белой страже, что тут принц Ионафан с недружественными намерениями бродит. Когда остановят поговорить, пусть на пальцы посмотрят. За чай спасибо, за то, что убить не попытались, тоже. Надеюсь, еще свидимся.
Залпом допив свою чашку, Шардаш, подстраховавшись силовой стеной, вторично вызвал коридор перехода. На этот раз директор не мешал, и профессор благополучно перенесся в парк.
Найдя по запаху коня, Шардаш надвинул капюшон, вскочил в седло. Он не удосужился воспользоваться услугами привратника и заставил животное взять препятствие в виде забора, подсобив левитацией. Вслед полетели ругань и крики, но профессора не волновала поднявшаяся в Школе тревога: конь летел в сторону порта, где, если верить Мелисе, сейчас веселился Ионафан.
Скачка едва не стоила лошади и всаднику переломанных костей. Они каким-то чудом не скатились в Нижний город по скользкой мостовой, не задавили никого из прохожих. Кое-кто, грозя вслед кулаком, советовал позвать стражу. Шардаш мысленно решил, что не станет разговаривать с представителями закона, сразу воспользуется палочкой.
Профессор проклинал демонов за отсутствие запаха, но надеялся на удачу, что заметит неестественно высокую фигуру в толпе. Увы, Шардаш потратил время впустую и вынужден был заночевать вне стен Бонбриджа: боковым зрением он уловил слежку и предпочел не запирать себя в ловушку. Да и «хвост» из белых стражников мешал. Еще заберут в замок Эколь, проверить, не взбесился ли. А так немного магии — и на пару часов можно забыться тревожным сном в деревенском домишке. Явится Белая стража — Шардаш услышит: за городом звуки разносились хорошо, чисто и звонко.
ГЛАВА 29
Шардаш вслушивался в каждый звук, надеясь вовремя почувствовать опасность. Весь день он потратил на запутывание следов. Белая стража мешала, действовала на нервы. Даже питаться приходилось тем, что добыл сам. Поневоле напрашивались слова благодарности ордену, научившему делать из непригодных на первый взгляд к употреблению вещей съедобные даже для человеческого организма.
Безусловно, Шардаш мог перейти на звериный образ жизни, но отучить себя быть зверем сложнее, чем им стать.
Конь устал и едва передвигал ноги по унылому полю, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Четвертый пространственный коридор за день и лошади дался тяжело, не говоря о профессоре. Зато, по подсчетам Шардаша, преследователи отстали, а он находился неподалеку от цели — лесов восточной части Лаксены.
Места пустынные, только волки да нечисть бродит.
Парочка низших темных существ пыталась атаковать профессора ночью и валялась теперь на снегу со вспоротыми животами и без глаз. Магия и нож сделали свое дело. Шардаш усмехнулся: до сих пор помнит каждое движение, не стал теоретиком. Именно так, не думая, и следует убивать.
Через три года меч паладина вновь занял место в ножнах. Профессор призвал его сразу, как только оказался в Бонбридже. Белые стражи не нашли припрятанный клинок, хотя наверняка перевернули вверх дном всю комнату Шардаша. Но профессор в свое время позаботился о тайнике — как чувствовал, что иллюзии, которые работали на учениках, не проведут магов на государственной службе.
Увы, заклинание призыва не действовало на большом расстоянии, поэтому меч лег в руки только в темноте школьного парка.
Наконец на горизонте забрезжила вожделенная серая полоска, а нос уловил запах дыма.
Шардаш надеялся, что Ионафан не добрался до деда Мериам первым. Воспользоваться магией и открыть пространственный коридор профессор не мог: экономил силы для поединка. Шардаш догадывался, какую опасность представлял младший сын Наитемнейшего, и реалистично оценивал свои возможности. Победить Ионафана можно, только шансов самому выжить немного. Зато есть орден, который довершит то, что начал профессор.
Лес обрел зримые очертания. Показалась деревенька, манившая запахом еды. Трезво рассудив, что голодный усталый воин — заведомо труп, Шардаш свернул туда и через полчаса устроился с горшком мясной похлебки в трактире. Коня профессор решил оставить здесь: животное и так намучилось, а проку от него в лесу мало. Лучше перекинуться.
Кроме Шардаша в трактире никого не было. Хозяин, лысоватый низкий мужичек, то и дело с интересом поглядывал на профессора. Оно и понятно: места глухие, чужие редко забредали. Профессор делал вид, что не замечает взглядов. Стараясь ни о чем не думать, заглатывал и пережевывал пищу. Но мысли упорно возвращались к Мериам и ее семье. Почему не сообщили родителям? Или директор соврал?
Внезапное чаепитие тоже казалось подозрительным. С другой стороны, на ловушку не похоже. Или Белая стража подготовила западню, а Крегс в последний момент отказался? Шардаш хорошо знал директора: на подлость тот не способен. Иначе бы не пошел за Крегсом в кабинет.
Не выдержав, хозяин подсел к Шардашу и с простотой крестьянина осведомился, что привело в их края «такого важного господина». Профессор хмыкнул, представив реакцию мужичка на честный ответ. Тот, видимо, по мечу и осанке принимал Шардаша за аристократа. Профессор не стал разубеждать, задумавшись, не использовать ли трактирщика себе во благо. Как зовут деда Мериам, Шардаш не знал, как и того, хорошо ли относились к магу в деревне. А вот ведьма — женщина важная. К кому, захворав бегут, или если зверь подрал? Правильно, к ведьме.
— Тут у вас Ики одна живет… Повидать бы.
— Ведьма, че ли? — оживился трактирщик. — Дык недалеча, за Коровей лепешкой над логом.
В ходе разговора, что Коровья лепешка — это выжженный под поля лес, по форме напоминавший означенный продукт жизнедеятельности. От деревни около часа пешим ходом.
— И как ведьма, хорошая?
Шардаш сверлил мужичка глазами, подкидывая на ладони монету. Взгляд трактирщика, как зачарованный, следовал за блеском металла.
— Очень! Хоть не из наших краев, но такая баба! Ежели че, муж енный поможет, он ученый, волшебник.
— Что в глушь-то такую забрался?
Монета звонко упала на стол между хозяином и гостем. Профессор усмехнулся: купил с потрохами. Трактирщик и за конем последит, и язык за зубами держать будет. Жалко, конечно, денег, других не предвидится, но жизнь Мериам дороже.
— А мы не спрашивали. Тока напуган мужик был, людей чурался. Всем женка его, Власелена, занималась. Должно, напроказил муж ейный по волшебной части, — захихикал трактирщик. — Потом обжились, детишек наплодили. Видал я сыночка на днях: тоже лица не было.
Шардаш напрягся, ухватился за ниточку и принялся теребить мужичка: здесь ли еще отец Мериам, один ли приехал? Оказалось, что нет — уехал в тот же день, не заночевал даже. Значит, не добился того, чего желал, либо поссорился с родителями.
Решив, что узнал достаточно, профессор расплатился и направился к дому старого Ики — так он мысленно окрестил алхимика.
Еще на подходе в нос ударила невообразимая смесь запахов. Алхимик до сих пор практиковал прежние занятия, иначе откуда вонь, которая перебивала травы? Что же варил старый маг, что пытался изменить — собственную ошибку? В тот момент Шардаш ненавидел алхимика, виновного в гибели стольких людей.
Профессор обогнул дом и, стараясь не шуметь, направился к сарайчику. Именно от него исходил неприятный запах. Нюх подтверждал — внутри, человек.
Поседевший Бардис Ики дрожащими руками смешивал ингредиенты, сверяясь с собственными записями. Не считая этого проявления старческой слабости, алхимик был еще крепок телом, даже не сутулился. Впрочем, и руки тряслись от волнения.
Камень, который Бардис для проверки погружал в кипящую зеленую смесь, никак не желал светлеть. Алхимик ругался, искал ошибку, но не находил. Однако зелье не действовало. Бардис проверил все, каждый значок, каждую черточку, но результат не радовал. То ли потерял сноровку, то ли хранилище ауры опустело.
— Так вот куда вы ее засунули.
Бардис вздрогнул от звука этого голоса. Говоривший не скрывал неприязни и угрозы. Обернувшись, алхимик увидел Шардаша с волшебной палочкой в руке. Глаза профессора горели алым в полутьме лаборатории: рвался наружу оборотень.
— Кто вы? — Бардис потянулся за собственной палочкой, зарытой под ворохом пожелтевших листов.
— Что, совесть замучила? — рыкнул профессор и, не сдержавшись, «воздушным кулаком» выбил палочку из рук алхимика. Тот кинулся ее поднимать, попутно рванув на шее шнурок амулета, но замер, услышав: — Значит, о внучке знаешь.
Бардис сел на пол, со смесью недоумения и страха глядя на Шардаша. Тот продолжал стоять у порога, плотно сжав губы. Ноздри нервно подрагивали, палочка в любой момент готова была взорваться снопом искр.
— Кто вы, что вам от меня нужно? — взяв себя в руки, алхимик встал и отряхнулся. — Уходите.
— Да не раньше, как расскажите, как обманули сына Темнейшего. И, главное, зачем. Давайте, пока Ионафан не объявился. Или хотите, чтобы вашу внучку казнили?
Бардис закрыл лицо руками и зашептал: «Я не думал, что все так обернется!». Шардашу пришлось встряхнуть его, чтобы прервать поток самобичевания.
Камень, над которым колдовал алхимик, профессор забрал. Вещица фонила так, что не оставляла сомнений в своем назначении. Именно туда заключили ауру погибшей демоницы. Пригодится в качестве доказательства.
— Я не подозревал, что оно вырвется, только сейчас понял, что натворил, — прошептал Бардис. — Тогда мне казалось все безопасным. Глупая беспечная молодость! Лучше бы я отказался ему помогать!
— Знаете, — задумчиво протянул Шардаш, — вы все еще живы благодаря любви Мериам. Если б не она, разорвал бы в клочья безо всякой магии. И артефакт, который вы активировали, не спасет. Он только на людей действует.
Алхимик вздрогнул и рванулся к волшебной палочке. Профессор опередил его, легко поднял над головой и отбросил к стене.
Палочка Бардиса вспыхнула и исчезла, чтобы не соблазнять владельца.
Склонившись над притихшим алхимиком, Шардаш поинтересовался:
— Ну как, добавить, или поговорим?
— Оборотень, — прошелестел губами Бардис. — Да, я просчитался, решил, что полукровка. Кто-то из родни Зарины?
Зариной звали мать Мериам.
Профессор промолчал. Устроился на полу рядом с потиравшим ушибленный бок Бардисом. Шардаш догадывался, что двигало алхимиком, и ждал, когда тот самый признается. Бардис вызывал брезгливость и еще раз доказывал, что люди ради собственной выгоды пойдут на любое преступление.
— Ту демоницу звали Синтия, — глядя поверх головы профессора, нарушил тишину алхимик. — Она, как я понял, занимала одну из низших ступеней в иерархии демонов. Представительница проклятого рода. Но младший сын Наитемнейшего полюбил ее. Я никогда не верил, что демоны способны любить, но видел его глаза. Такую боль и нежность не подделать. Это я понимаю сейчас, а тогда видел лишь высшего темного, врага. У них не бывает чувств — так учат с детства. Он появился, когда мы с друзьями возвращались из прибрежного кабачка. Жил я тогда на Островах северного ветра, не знал недостатка в деньгах, потому что был лучшим в местной Школе волшебства. Клиентов не искал — они приходили сами. Молодой, амбициозный, мечтавший затмить всех магов на свете.
Бардис грустно усмехнулся и покачал головой, осуждая собственную глупость. Шардаш не торопил, понимая, что алхимику тяжело признаваться в преступлении.
— То, что это демон, понял не сразу: был пьян. Взволнованный, он тянул меня куда-то, сулил бешеные деньги, если соглашусь. Я отказался, но демон соблазнил другим: званием придворного мага лаксенского короля. Куда там Островам северного ветра! Они по сравнению с королевством — ничто. Взамен надлежало попробовать оживить какую-то девушку.
Алхимик снова сделал паузу и попросил воды. Шардаш отказал: «После». Он опасался, что алхимик сбежит.
— То, что вы провели ритуал, вернее, попытались провести, потому что демоница не ожила, знаю. Хроники читал: там всплеск энергии зафиксирован. Меня интересует, зачем вы украли часть ауры Синтии.
— Ради того же тщеславия, — вздохнул Бардис и стыдливо опустил глаза. — Видя, что ритуал провалился, решил прославиться иначе.
Шардаш брезгливо поморщился:
— Думали, что сила демоницы перейдет в вас, поможет стать самым великим? Или полагали, что за такой материал вас приблизит к себе Магистр магии?
— Понимаю, сам понимаю, что гадко, но неужели у вас никогда не возникало подобных мыслей?
— Никогда. Что такое «честь» и «честность», знаю не только из клятв. Ну?
— Я вырезал кусок ауры и заточил его в тот камень, — Бардис указал на опустевшее хранилище. — После собирался вырастить духа, который бы во всем мне подчинялся. Но… но у меня что-то не вышло. Оно не желало принимать тело, которое я выбрал.
— Кретин! — сплюнул на пол профессор. — Лучший среди учеников! Каких баранов учили в той школе, если они не знали азов демонологии! То, что аура разумна, вы не подозревали, не? И то, что женская сама вселится в женское тело, тоже нет? Того же возраста с поправками на расу. Заметьте, живое и не звериное. Поздравляю, вы «осчастливили» внучку, которую казнят через пять дней. Так что подберите слюни и вперед, каяться.
Бардис сглотнул вязкую слюну и беззвучно разрыдался. Шардаш смотрел на него и все больше презирал. Мужчина, тем более маг, отец и дед, обязан уметь нести ответственность за свои поступки. А он отсиживался здесь, как крот в норе, пока убивали других. Трусливо возился с камнем-хранилищем вместо того, чтобы явиться с повинной к любому инспектору. Жалкое существо, живое только потому, что нужно Мериам.
— Собственная шкура важнее внучки? — не выдержав, рявкнул профессор. — Хоть один поступок в жизни вы способны совершить?
Бардис закивал, затушил огонь и бочком протиснулся к входу мимо Шардаша. Подумав, тот поймал его за рукав и потребовал записать всю историю с аурой Синтии. А то умрет — и показания уйдут в могилу. Некромантов в Лаксене никто призывать не станет, по закону их вообще не существовало.
— Что происходит? — рассерженная Власелена, скрестив руки на груди, сверлила взглядом Шардаша. «Баранка» рыжей косы со всполохами седины красноречиво свидетельствовали, в кого пошла Мериам. — Ввалились в чужой дом, порядки свои наводите. Я, хоть и ведьма, а постоять за мужа смогу. Даром что без палочки — так мне зверье в помощь.
— А еще проклятия, — хмыкнул Шардаш.
Отпустив Бардиса, он подошел к грозной Власелене и одарил ответным взглядом. Та охнула и набросилась на супруга:
— Олух, ты еще одному темному дорогу перешел? Связалась на свою голову! Сын теперь знать не желает. Ох, надо было и мне уйти, но пожалела, сердобольная!
Бардис пробовал оправдаться, просил помолчать, но Власелена наступала, все больше повышая голос. Кончилось тем, что она хлестнула мужа полотенцем и вернулась к Шардашу, терпеливо дожидавшемуся окончания ссоры.
— Ну, а вам что от него нужно, господин?
— Спасти вашу внучку. Как посмотрю, никому, кроме меня, она не нужна, — зло добавил профессор.
В глазах Власелены что-то промелькнуло. Она улыбнулась и потянула Шардаша в дом — «поговорить». Но беседа не удалась: помешал незваный гость.
О появлении демона возвестил разлившийся по воздуху запах озона, громкий треск и стена черного огня — Ионафан не собирался таиться, не скрывая цели визита. Высокий, стройный, будто девушка, тем не менее, он был силен. Шардаш не питал иллюзий. Даже такой, не успевший заматереть демон, опасен.
Ярко-желтые, будто живое пламя, глаза Ионафана скользнули по лицам присутствующих. Зрачки в них сошлись в тонкую ниточку — признак ярости. Палец с черным ногтем ткнул в сторону Бардиса: «Ты пойдешь со мной». Алхимик тут же забормотал заклинание и с мольбой глянул на Шардаша: просил вернуть волшебную палочку.
Власелена грудью стала на защиту мужа. Развязав поясной мешочек, ведьма щедро рассыпала его содержимое по земле. Снег стремительно начал таять, а воздух, сгустившись, закружился смерчем. Ионафан разбил его ударом крыла и издал короткий утробный звук. Обнажились знаменитые резцы, способные раздробить любые кости.
— Не дразните его, — посоветовал Шардаш Власелене, призывавшей на помощь силы природы. — Он обратит все против вас. Лучше запритесь в доме. А муж пусть останется. Если, конечно, считает себя мужчиной.
Бардис вспыхнул и заявил, что не только считает, но и является.
— Отойди!
Сверкнув глазами Ионафан, подлетел к алхимику. Когтистая рука потянулась к горлу, но под аккомпанемент воя отпрянула.
Демон дул на пальцы, а алхимик плел очередное заклятие. Былая хандра ушла. Бардис вспомнил былые годы и готов был дать бой противнику. Шикнув на жену, чтобы не мешалась под ногами, а шла, куда велели, алхимик сжал в ладони возвращенную палочку. Однако первый же удар Ионафана пропустил.
Алхимика отбросило к дверям лаборатории, несколько раз перевернув в воздухе. Демон метнул к нему, но получил неожиданный отпор со стороны Шардаша. Тот ловко изменил траекторию движения Ионафана и, переложив палочку в левую руку, вытащил меч.
Отплевывающийся от прошлогодних иголок демон не на штуку взбесился. Он пришел за стариком, чтобы покарать за прошлое, а встретил какого-то темного оборотня, посмевшего причинить вред ему, младшему сыну Наитемнейшего. И если алхимик боялся, то тот, другой, не испытывал страха, более того, как и демон, жаждал крови. Его крови.
— Значит, это ты подставил девочку, — протянул Шардаш, пристально следя за малейшим движением демона. Ноги устойчиво стояли на земле, готовые в любой момент спружинить, уходя от удара. — Решил казнить ни в чем не повинное существо за обман ее деда. А ведь этот человек не убивал Синтию.
— Кто ты, откуда ты знаешь? — прорычал демон. Крылья взметнулись за спиной, сверкнув когтями-кинжалами. — Убирайся!
— Меня учили убивать таких, как ты, заливающих горе реками крови. Кто я? Тот, которого ты подставил. Что мотаешь головой? Полагал, что школьный учитель подожмет хвост и сбежит? Э нет, принц, просчитались!
— Уходи! — теряя терпение, гаркнул Ионафан. — Он обманул меня, украл самое дорогое — и заплатит сполна. Увидит, как сдохнет его любимая внучка. Чем эта человеческая дрянь лучше Синтии? Пусть попробует воскресить ее, раз бахвалился своими знаниями.
Шардаш задрожал от ярости. Зверь вырвался наружу. Его рык ничем не уступал рыку демона.
При виде принявшего полузвериное обличие оборотня алхимик предпочел уползти в лабораторию. Он понимал, что заведомо слабее обоих темных. То, что Шардаш не родственник Зарины, понял бы и дурак: таких светлых оборотней не бывает.
— Дрянь? — прошипел профессор. — Она такая же дрянь как твоя Синтия! И я точно так же убью каждого, кто причинит ей вред.
Ионафан опешил, мотнул головой и обошел рассвирепевшего Шардаша. Будто нехотя размял пальцы и смазанной тенью ринулся в атаку. Профессор увернулся, поднырнул за спину и полоснул воздух мечом. Демон отбил удар крылом и, осознав, что перед ним сильный противник, перестал играть.
Стена огня едва не спалила Шардаша. Собственных сил и мощи волшебной палочки хватило, чтобы обратить ее назад. Профессор ответил взмахом руки, обернувшимся преумноженным в сотни раз ударом кулаком. Придясь в «солнечное сплетение», он на минуту дезориентировал демона в пространстве. Шардаш же, не теряя времени, занялся защитными чарами. И вовремя — закончи он долей мгновенья позже, трупом лежал бы на земле. А так магия Ионафана, сдирая кожу, всего лишь протащила по снегу до дома.
Видя, что демон собирался проклясть его, Шардаш, стиснув зубы, заставил себя встать и, перекувырнувшись через голову, в один прыжок оказался рядом с Ионафаном.
Клыки впились в пальцы, ломая их. Крыло демона наотмашь ударило по боку, но цель была достигнута — перстень валялся на земле.
Не обращая внимания на боль и кровь, Шардаш в смертельном танце кружился вокруг Ионафана. Тому тоже досталось: он лишился части кисти и приспособил под свои нужды крыло.
Волшебная палочка за ненадобностью исчезла, освободив профессору обе руки. Меч сверкал, выжидая удобного момента, чтобы вспороть плоть.
Удар крыльев едва не лишил зрения и слуха, но руки сделали свое дело. Проворачивая клинок, они все глубже вонзали его в тело Иоанафана. Демон, двигаясь по инерции, помог напороть себя на меч.
Пошатываясь, Шардаш вытащил меч и магией отразил ответный удар.
Демон начал ошибаться: искры попали в кожистые складки крыльев, а не пластины. Запахло паленой плотью.
Перекошенное лицо Ионафана напоминало оскал смерти. Окровавленный демон неистовствовал. На профессора обрушилась лавина магии, раскалив воздух добела. Дом алхимика, его лаборатория полыхали, приняв на себя огненный смерч. На смену ему тут же пришли шаровые молнии, словно нож бумагу, разрезавшие дерево и камень.
Зеленое сияние обволокло уцелевшие пальцы демона. Шардаш понял, что игры на равных кончились, и спасет его только меч и собственная реакция. Легкое касание хотя бы одной частички привело бы к отмиранию кожи на пораженном участке.
Владели специфической магией исключительно демоны. И то далеко не все.
Профессор поискал глазами перстень, гадая, успеет ли поднять и надеть его. Кольцо однажды признало Шардаша хозяином, может, примет вторично. Увы, Ионафан перехватил его взгляд и осклабился: демону до перстня было гораздо ближе.
Внезапно Ионафан дернулся, и зеленая пелена с пальцев сорвалась не в сторону Шардаша, а в сторону лаборатории. Истошный крик Власелены за спиной подтвердил худшие догадки профессора.
— Герой, …! — продолжение вырвавшейся фразы вышло нецензурным. — Великий маг, глаза Мрака, помочь он мне решил! Лучше б двадцать лет назад сдох!
Эмоциональная речь Шардаша отвлекла Ионафана от лежавшего навзничь Бардиса. В руках алхимика обуглилась волшебная палочка. Глаза покрылись прожилками лопнувших сосудов.
Власелена пыталась подобраться к мужу, на все лады проклиная демона. Тот и бровью не повел. Зато мазнул крылом по земле, подцепив перстень
Шардаш понял, что это конец, ничего сделать он не успевал. Конец не только ему, но и причитающей ведьме. Она ведь профессору понравилась, в отличие от трусливого себялюбивого мужа.
Ветер поднял снежную пелену. Воздух полыхнул золотыми искрами, осыпавшимися к ногам Ионафана, наполнился запахом грозы. Где еще мгновенье назад была пустота, стояли двое: Темнейший и магистр. Асварус, оценив обстановку, поспешил тушить огонь, а император шагнул к Ионафану. Проигнорировав Шардаша, Темнейший спокойно повернулся к нему спиной.
— Отдай, — вкрадчиво произнес император, протянув ладонь. — Тебе еще предстоит объясняться перед семьей.
— Ты мне никто! — взревел демон.
Воздух наполнился ароматом роз: проклятие привели в действие.
— Дурак! — император отвесил Ионафану звонкую пощечину и грубо, едва не сломав палец на крыле, сорвал перстень. Он тут же скользнул на руку Джаравелу и заискрился.
Шардаш ощутил, как унялось сердце, начало биться, как прежде. Исчезла пелена перед глазами, нюх не различал больше запаха цветов. «Значит, — промелькнуло в мозгу профессора, — проклятие можно отменить, а кольцо живое. Темнейший пожелал исправить ошибку, и оно подчинилось».
Ионафан захрипел и кинулся на Темнейшего. Однако когти не коснулись императора, а демон в бессильной злобе повис над землей, не в силах пошевелиться.
— Может, ты и сын Наитемнейшего, но я старше, умнее и сильнее, Наф, — губы императора расплылись в кривой усмешке. — Почаще вспоминай не только о родословных, но и о том, как и кого называют люди и нелюди.
Ионафан позволил себе напомнить, что Темнейший полукровка, за что тут же поплатился. Магия Джаравела едва не разорвала его, заставив орать от боли, швырнув на землю бесчувственное тело.
— Пятна-то на ауре! — как ни в чем ни бывало присвистнул император, неспешно подошел к троюродному брату и в задумчивости повернулся к нему правым глазом. — Не умея нейтрализовать, проклинал… Что ж, ты сам назвал меня полукровкой, чистокровный братец, это хорошо. А то пришлось бы искать кого-то ненужного среди людей…
Шардаш вздрогнул, осознав, что намерен сделать Темнейший, инстинктивно, шагнул к нему с мечом, но помешал магистр.
— Не надо, он не убьет. Ради его отца не убьет, хотя мог бы, — вздохнул Асварус и поспешил отвернуться, чтобы не видеть, как глава клана Вечности Дома ночи вытягивал энергию из жертвы.
Император не двигался. Губы его чуть заметно улыбались. Глаза впились куда-то чуть выше головы Ионафана.
Шардаш ощущал тончайшую струйку чужих нематериальных частиц, переплывавших от одного демона к другому. Приняв человеческий облик, профессор не удержался, сотворил заклинание и воочию увидел пиршество высшего вампира, то, как истончалась, дрожала аура Ионафана. Императора интересовала чистая, чернильная сторона, порченную, черную, с алыми ошметками, он не трогал.
Наконец Темнейшей разорвал контакт и обернулся к Шардашу.
— Тянутся руки попытаться меня убить? — без обиняков спросил император, легко прочитав чувства профессора по выражению лица. — А я бы, на твоем месте, поблагодарил. И, прежде всего, Ролейна, который оторвал меня от дел и притащил сюда.
— Спасибо, — тихо произнес Шардаш, чуть склонив голову. Как бы то ни было, а Темнейший прав. Не появись он, все бы умерли.
Кровь капала в глаз профессора из рассеченной брови, приходилось часто моргать. Уши тоже, кажется, тоже кровоточили — последствия удара крыльев Ионафана. А еще были содранные бока и рваная рана на груди.
— Перевязала бы, — обращаясь к Власелене, кивнул император на Шардаша. — А ты, Ролейн, в наказание за своеволие, поработаешь некромантом.
— Но я не… — начал было Асварус, но, наткнувшись на взгляд Темнейшего, замолчал. Кто его знает, сытый ли.
Когда-то магистр желал, чтобы демон в Джаравеле дремал, сейчас же желал его пробуждения. Высший вампир, бесконтактно высасывающий существо до стостояния небытия в любом мире, невольно вызывает желание оказаться подальше.
— А я расскажу, — растягивая слова, заверил император и вразвалочку подошел к Бардису. Цокнул языком, присел на корточки и коснулся лба. — Все не так уж плохо, Ролейн. Свеженький, с неповрежденной аурой, да и внутри жизнь еще теплится. Ладно, сам, а то со страху что-то напутаешь. Сколько лет меня знаешь — а боишься. Не стыдно?
Черный коготь чиркнул за ухом магистра дважды, показывая, что его владелец всем сердцем расположен к Асварусу. Легонько оттолкнув друга, Джаравел накрыл крыльями тело алхимика, предпочитая не показывать, что делает.
Магистр подошел к Шардашу, бегло осмотрел и настоял на том, чтобы он не стоял, а хотя бы сидел. Охающая Власелена уже спешила с уцелевшими мазями и бинтами, с надеждой косясь на императора.
— Он поможет, — устало вздохнув, прикрыл глаза профессор, позволив ведьме и учителю творить с собой все, что им заблагорассудится. — Только какую плату потребует взамен?
Лечебная магия убаюкивала, Шардаша клонило в сон.
— Значит, твоя малютка не передала, на каких условиях я предлагал спасти вас обоих? — прокомментировал император. Профессор усмехнулся: не только у оборотней отличный слух. — Услуга за услугу. Без крови. Ну, согласишься, или будешь бороться с Белой стражей в одиночку? Откажешься, за жизнь старика расплатится его жена. Или Ролейн. Только возьму с процентами.
Задумавшись, Шардаш согласился. Попасть в столицу без чужой помощи практически невозможно, а белые стражники шли попятам. Через сколько они окажутся здесь, и что раненный профессор сможет им противопоставить? Безусловно, чуткие руки ведьмы, ее проверенные веками снадобья, магия магистра и регенерация оборотня быстро поставят на ноги, но счет шел на часы, палач ждать не станет.
Слово императора перевесит тысячу чужих слов. И без Темнейшего Бардис Ики никогда не откроет рта и не признается в совершенном некогда преступлении.
ГЛАВА 30
Необыкновенно тихий Ионафан, понурившись, сидел в кресле в кабинете императора. От Шардаша, которому разрешили постоять в уголке, не укрылась бледность демона: донорство не проходит бесследно даже для высших темных.
Темнейший расхаживал по комнате, распустив крылья. Император хранил молчание, но оба свидетеля знали: он говорил с Наитемнейшим. Статус собеседника выдавала мимика Джаравела, как то вздымались, то опускались крылья, почтительный наклон головы. Наконец император сложил губы в улыбку, поднял подбородок и вслух пропел:
— Хорошо, на мое усмотрение. Долгих победных столетий, дядя.
Ионафан дернулся, попытался сбежать, но, наткнувшись на взгляд Темнейшего, вернулся на место.
Император задумчиво повертел оба перстня с розами и вздохнул: «Вот ведь морока — возвращать один Бригиатте!».
Вспомнив о существовании Шардаша, Джаравел повернулся к нему:
— Что ж, предъявите лаксенскому правосудию не только воспоминания.
— Ионафан, — демон встрепенулся, — пойдешь с ним. Покажешься, намекнешь, что безобразничал и уйдешь через пространственный коридор к сестре. Немедленно. Двадцатилетний запрет появляться в Солнечном мире.
Ионафан зашипел, выпустив собственные крылья, боком пошел на императора:
— Ты мне не указ, только отцу решать! Ты никто!
Джаравел закатил глаза и сладким голосом спросил:
— Тебе понравилось летать и шататься? Вот ведь настырная глупая молодость! Паладин тебя учил, я добавил — нет, все туда же!
— Пятьдесят лет, Ионафан, — в голосе императора прорезался металл. — И о мести старому Ики забудь. Увижу, узнаю, а я узнаю, Наф, потому что Солнечный мир мой, никакая сестра не спасет. Отправлю в ссылку. Знаешь, что сказал Наитемнейший? «Делай с ним, что хочешь, его выходки мне надоели».
Ионафан открыл рот, чтобы возразить, но промолчал, увидев, как резко выросший в размерах Темнейший выставил вперед крылья, ощетинившись когтями-кинжалами.
Шардаш понял, чего испугался демон: поза императора выражала готовность к нападению. Он предупреждал: еще шаг или звук, и Ионафан пожалеет. Профессор сам непроизвольно вжался в угол. Лишенный оружия, даже волшебной палочки: их пришлось оставить магистру на временное хранение, — он чувствовал себя беззащитным перед лицом древнего демона.
Только язык юнца повернулся бы назвать императора полукровкой. Да, пусть мать Джаравела — вампирша, Шардаш не сомневался, что Темнейший без труда убьет Ионафана, если потребуется. Хотя, если верить легендам, покойная леди ФасхХавел, глава клана Вечности Дома ночи, ничем не уступала демонам. Она унесла с собой жизни тридцати магов в достопамятном бою — такова была сила Неспящей.
— Ты не посмеешь! — выкрикнул Ионафан, но трусливо, несмело. — Сестра…
— Вечно за юбкой сестры прячешься! — крылья императора веером раскрылись, открыв сложенные на груди руки. — Тогда она тоже тебя выгородила. Если на то пошло, ты тоже виновен в смерти Синтии. Не смог доказать своего права! Да, отец бы прогнал, но ты женился бы, и им пришлось бы смириться. Но нет, ты боялся…
Ионафан сокрушенно покачал головой:
— Ты не прав, ты не знаешь, пересказываешь то, что желала поведать семья. Не при нем, — он покосился на Шардаша, — потому что мне придется говорить дурно о матери. Я-то боролся, Джаравел, но они обманули и убили ее. Война — это так удобно, правда?
Император задумался и сменил позу. Исчезли напряжение и угроза. Он вспомнил те далекие времена, убитых демонов и задумался: может, Ионафан имел право мстить?
— Хорошо, — заявил Темнейший, — я прослежу, чтобы Бардис Ики был наказан по законам Лаксены. Не думай, что я оправдываю его. Но признаться в убийствах придется. Идем!
Император махнул рукой Шардашу, и тот покорно подошел, понимая, что не время и не место возражать. Если Темнейший поможет спасти Мериам, профессор потерпит. Даже пренебрежение императора к людям. Хотя оно закономерно: демоны презирали существ, лишенных магии. Император еще лоялен, нисходил до нужд подданных, а тот же Ионафан не скрывал, что люди — лишь пыль.
Золотые искры осыпали Шардаша и Ионафана, и Темнейший перенес их в Наисию.
Столица Лаксены ничуть не изменилась с тех пор, как профессор видел ее в последний раз. Разве что сейчас Шардаш рассматривал ее днем и не таился под капюшоном плаща.
В качестве места переноса император выбрал одну из центральных улиц Наисии, подгадав время проезда королевского кортежа. Каждый день монаршая чета выезжала на прогулку. Маршрут менялся, но Темнейший еще с утра знал, по каким местам он пройдет.
Кони всхрапнули, напуганные сиянием. Солдаты взялись за оружие, оцепив короля и королеву. Слуги спустили собак.
Император шагнул вперед, хлопнул крыльями — и псы, поджав хвосты, разбежались по подворотням.
Капитан королевской стражи стушевался, не зная, как поступить.
— Раймунда, мне нужен ваш муж. Вы тоже можете остаться. Остальные — прочь.
— По какому праву вы… — возразил капитан, но тут же осекся.
Поклонившись, едва не разбив от усердия голову о лошадиную шею, он увел солдат на соседнюю улицу.
Король и королева остались одни.
Раймунда, не таясь, достала волшебную палочку, показывая, что готова дать бой. Ее супруг сжал в ладони медальон — и уже через мгновение рядом стояли шестеро белых стражников. Все маги. Судя по топоту копыт, вскоре должны были прибыть новые силы.
— Страден, ты хочешь войны? — император обвел рукой собравшихся магов. — Всех волшебников собрал, Академию по тревоге поднял? Тогда верни долг, потому что убивать меня за мои же деньги — слишком даже для человека.
— Что вам угодно? — осведомился король. — Второй визит за месяц и такой же наглый…
Темнейший цокнул языком и вытянул руку, любуясь двумя перстнями с розами. Стоявшие ближе к нему белые стражники отпрянули, зашушукались.
— Помнится, я немного уменьшил денежное бремя Лаксены, когда попросил отпустить этого оборотня, — палец императора уткнулся в Шардаша. — Теперь я пришел бесплатно водворить на твоей земле справедливость. Оборотня, к слову, прости окончательно, а не гоняй за ним псов. Он защищался, имел полное право убить. И не просто на словах прости, а издай указ, по которому Тревеусу Шардашу возвращается доброе имя. Я ручаюсь, что он не причинит никому зла. Мысли и помыслы я читаю не хуже Видящих.
Краем глаза уловив яркую вспышку, Темнейший недовольно протянул:
— Ролейн, где тебя носит? Почему я должен бросать Империю и возиться с чужими подданными? Если капитан бонбриджской Белой стражи туп, это вина его начальника, а не жертв его тупости. Так что уладь все и проследи, чтобы Ионафан не вздумал бежать. Тронет кого — прокляну. Моя аура позволяет.
Ионафан пробормотал, что не обязан виниться перед какими-то людьми, и только из уважения к троюродному брату выполнит его просьбу. Император уже этого не слышал: исчез, растворившись в поднятом перемещением вихре снежинок.
Магистр выступил вперед, назвал себя и попросил разрешения переговорить с его величеством. Проходя мимо, Асварус сунул в руку Шардаша волшебную палочку и шепнул, что меч отдаст потом, все равно в столице не потребуется.
Магистр ордена Змеи пользовался уважением, поэтому король Страден без возражений согласился выслушать его. Несмотря на тесное знакомство с Темнейшим, никто ни в чем не мог упрекнуть Асваруса. Он верой и правдой защищал лаксенскую корону, несмотря на то, что официально поданным королевства не был. Семья Асварус оставалась верна правительнице дроу, сохранявшей нейтралитет в отношениях между демонами и людьми. Тем не менее, ее подданных уважали больше, чем имперцев. Но, с другой стороны, у дроу действовал закон: помни о корнях, живи по правилам страны, которая тебя приняла.
Магистр попросил пересмотреть дело Мериам Ики в связи со вскрывшимися обстоятельствами и настаивал на детальном осмотре ее ауры. Он также заявил, что в резиденции его ордена содержится важный свидетель, который мог бы доказать невиновность адептки Ведической высшей школы. Видящий уже работал с ним под контролем местной Белой стражи, результаты поступят до конца дня.
Ничего не понимавший король хмурился, затем подозвал одного из белых стражей и велел проводить Асваруса и его спутников в министерство магии, чтобы оно во всем разобралось.
— И демона тоже, ваше величество? — блюститель закона недоверчиво покосился на Ионафана.
Король задумался. Присутствие демона пугало. Уж не задумал ли чего император? Он давно посматривал на Лаксену, желал отхватить лакомый кусок, но мешали маги. Как бы ни был силен Темнейший, война стоила бы ему больших жертв. На сторону королевства встали бы все людские государства, а так же сочувствующие светлые страны, поэтому император пытался купить соседа, время от времени ссужал крупные суммы в долг и надеялся, что Лаксена не сможет их выплатить.
Однако, кто знает, что на уме у демона? Пускать его в сердце столицы — преступная халатность. И Страдан решил, что Ионафану в Наисии не место. Если тому есть, что сказать, пусть скажет сейчас и уходит.
— Есть! — фыркнул Ионафан. — Тех, что в Бонбридже, убил я. Тем перстнем, что отобрал мой старший троюродный братец, которого вы со страху зовете Смертью. Второй такой перстенек волей судьбы временно оказался у темного оборотня. Меня он не интересовал вовсе. Я хотел, чтобы девчонка ответила за дела своего деда. Боль за боль. Вот и выкрал колечко. Она, дурочка, взяла то, что ей подбросили. Перстень из-за частиц ауры Синтии перепутал девицу с демоницей и признал.
— Дальше, правда, — демон поморщился, — оборотень вернул перстень, пришлось красть второй и планы менять. Но все равно вы, людишки, решили, будто девица всех убивала. Что с вас взять — низшие существа! А трупы эти — мои. Жаль, что не казнят дуру — такую месть испортили!
Сплюнув, демон крутанулся против часовой стрелки и, сочтя обещание выполненным, перенесся за тысячи миль от Лаксены. Он и так унижался, стоял, будто изгнанный, а не сын Наитемнейшего, ждал, пока магистр и король договорят. То, что Асварус — друг императора, Ионафан знал, поэтому сдерживался, терпел, понимая, что за магистра Темнейший убьет как за себя. Или ужесточит наказание: судя по ухмылке, император подумывал об изгнании и наверняка настаивал на нем, но вмешалась дочь Наитемнейшего.
Троюродного брата, наглядно доказавшего свою силу, Ионафан побаивался. Император нашел бы и на краю Мрака. Но выслушивать обсуждения своей особы местным монархом — этого демон не вынес.
Оправившись от изумления, король перевел взгляд на Асваруса:
— Если это правда… Пусть немедленно повторно осмотрят обвиняемую и пригласят Видящего.
— Как, ее допрашивали без Видящих, даже «Всевидящее око» не применили?! — не выдержав, сорвался Шардаш.
Только жест магистра удержал профессора от того, чтобы взять за грудки ближайшего белого стражника.
— Я только что простил вас, не заставляйте пожалеть об этом, — нахмурился Страден.
— Всем займусь я, — подала голос королева. До этого она хранила молчание, но внимательно слушала и наблюдала за происходящим. — Помню, мне докладывали о перерожденном духе. Что ж, лично повторно осмотрю и допрошу ее.
— Надеюсь, — Раймунда улыбнулась профессору, — вы доверяете своей королеве?
— Да, ваше величество, — склонив голову, глухо ответил Шардаш. — Целиком и полностью.
— Прекрасно, тогда не будем терять времени. А вы, — Раймунда указала на магистра, — приведете своего свидетеля. Вместе с Видящим. Жду через час.
Стегнув лошадь, королева понеслась в сторону столичной магической тюрьмы. Белые стражники едва поспевали за ней.
Король с оставшимися магами и вернувшейся свитой продолжил прогулку.
Асварус и Шардаш остались в одиночестве стоять на заснеженной улице.
Мериам съежилась в углу камеры, гипнотизируя глазами крысу. Даже отпугнуть грызуна нечем: на руках те же браслеты, которые надевали на Шардаша в тюрьме. А если не отпугнуть, адептка останется без обеда. Или без ужина: Мериам плохо понимала, какое время суток. Окна все равно не было, не проверишь.
Крыса подбиралась к миске с хлебом, не обращая внимания на позвякивание цепей. Мериам едва не стонала от отчаянья. Ни на визг длиннохвостая тварь тоже не реагировала: знала, что узница ничего ей не сделает.
За эти дни адепта навидалась столько крыс, что хватило бы на целую жизнь. И перестала бояться. Только спать приходилось чутко, чтобы, едва почувствовав острые коготки, дернуться, сбросив с себя грызуна. Хорошо, что они приходили поодиночке.
Руки Мериам покрывали синяки — следы неаккуратного обращения с узниками. Кожа под ногтями кровоточила: в первый день адептка пыталась расковырять раствор, но быстро поняла, что так наружу не выбраться. Дверь крепкая.
Тело болело от неудобной позы для сна и ушибов, полученных при недавнем падении. На допросах не били, но солдаты вели себя грубо. Зато кричали на Мериам всласть.
Браслеты резали нежную кожу, впивались в нее, будто зубы. Иногда так сильно и больно, что на глазах выступали слезы.
Первые сутки Мериам рыдала, а теперь с молчаливой покорностью ожидала дня, когда ее обезглавят.
Все попытки убедить, что она не перерожденный дух, провалились. Адептку никто не слушал, никто не желал разбираться, тратить время и силы на подробное освидетельствование. Есть чернильное пятно на ауре — виновна. Носила перстень — виновна. Связалась с темным оборотнем — виновна.
Шардаш… Мериам много думала о нем, единственной надежде на спасение. Но адептка понимала, что профессору самому не сладко. Да и не желала Мериам, чтобы он ценой своей жизни и свободы вызволил ее. Не желала, но надеялась, что он придет.
Свидания не разрешали. Мериам просила дать возможность поговорить с родными — не позволили. После первого и последнего допроса о ней будто забыли, бросили в камеру и оставили ждать. Вчера объявили, что приговор вынесен, и она умрет.
Крыса все ближе подбиралась к миске.
Мериам, рискуя здоровьем, прыгнула, надеясь хоть так напугать наглого грызуна. Запах подстилки, на которую она приземлилась, ударил в нос, заставив позабыть о еде.
Когда Мериам кое-как пыталась подняться, опираясь на скованные руки, лязгнул засов, и отворилась дверь.
— Эй, чумазая ведьма, на выход! — крикнул тюремщик, резанув светом фонаря глаза.
Адептка засуетилась, отчего вместо того, чтобы встать, плюхнулась обратно на гнилую солому. Тюремщику пришлось войти и помочь Мериам подняться.
— Хоть бы умылась, страхолюдина! — поморщился он.
Мериам метнула на него возмущенный взгляд: будто ей есть, чем умыться! Не той же водой, что дают для питья.
Адептка ожидала очередного допроса, приготовилась вновь встретиться с гадкой улыбкой капитана Белой стражи, которому поручили завершить дело, поэтому удивилась, когда ее поволокли в душевую.
— Приведи в порядок, чтобы не воняла! — велел тюремщик толстой троллихе, сонно привалившейся к стене. — Полчаса вам. И тряпье на ней смени, капитан велел.
Мериам замерла посреди холодной душевой. Каменный пол и чистота помещения не вызывали желания раздеться. Да и как, со скованными-то руками!
Троллиха зевнула, показав гнилые зубы, и, едва за тюремщиком захлопнулась дверь, поплелась к Мериам.
— Ну, что встала, королева? Тряпки скидывай и вставай под воду. Мыло на полке возьмешь, полотенце принесу.
Адептка не желала раздеваться перед посторонним, противным ей существом. Видя, что Мериам не торопится, троллиха, ругая узницу, занялась всем сама. Толстые желтые маслянистые пальцы легко расстегнули крючки, стянули рубашку. Когда они коснулись голой кожи, Мериам дернулась — и тут же заработала оплеуху.
Сгорая со стыда, не имея возможности толком прикрыться, адептка сжалась на холодном полу.
Одежда Мериам, включая нижнее белье, полетела в чан. Троллиха тут же развела под ним огонь, засыпала в воду струганного мыла и, обернувшись, велела адептке лезть под душ. Адептка покорно поплелась в указанном направлении.
Троллиха, повозившись с чаном и отрегулировав огонь, вразвалочку подошла к Мериам, сунула ей мыло и включила воду. Сама не ушла, продолжая стоять и бесцеремонно разглядывать адептку.
— Да ладно стесняться, будто девственнице! — заметив алые щеки Мериам, хрипло рассмеялась троллиха. — Мойся давай, времени в обрез. А то так, голую, по коридорам и поведут. То-то народ порадуется!
Мыло выскальзывало, вода норовила попасть в рот, а ногам было холодно на каменном полу. В итоге адептка не столько помылась, сколько размазала грязь.
Троллиха принесла полотенце, панталоны и грубую крестьянскую рубаху.
Едва Мериам успела одеться, без стука распахнулась дверь, и на пороге возникли двое белых стражников. Они терпеливо дождались, пока адептку обуют, и повели ее наверх.
В комнате для допросов Мериам поджидала еще одна неожиданность: вместо капитана она увидела женщину. Аристократку самых высоких кровей, о чем свидетельствовали наряд и перстни на пальцах. Дама носила перчатки, не сняла их даже в помещении. Кольца красовались поверх них.
Женщина стояла спиной к адептке, но что-то в ее фигуре показалось Мериам знакомым.
— Ваше величество, узница доставлена, — низко поклонились стражи.
Осознав, кто перед ней, Мериам упала на колени, моля о пощаде.
Раймунда обернулась, улыбнулась и велела оставить их одних.
— Не трать понапрасну слов, все, что нужно, увижу сама. Говорят, тебя толком не допросили… Что ж, — королева подошла к коленопреклоненной адептке, — сейчас проверим, лгали ли демоны. О тебе пекся Темнейший. Интересно, правда?
Холодная скользкая ткань перчатки коснулась подбородка Мериам. Та покорно подняла голову, с надеждой взирая на королеву.
Раймунда, поджав губы, пару минут разглядывала адептку, затем коснулась пальцем мокрых волос и понюхала.
— Фи, ну и запах! — наморщила нос королева. — Будь любезна, встань и подойди к окну. Итак, что там у нас с аурой…
Невидимое прикосновение Раймунды отдалось такой болью, что свело зубы. Однако Мериам мужественно терпела, понимая, что ее величество — последний шанс на спасение. Королева же с интересом рассматривала вкрапление чужой ауры, даже достала волшебную палочку, чтобы было сподручнее.
Сначала Раймунде тоже показалось, что перед ней перерожденный дух, но, попробовав отщипнуть кусочек тонкой материи, она с удивлением заметила под чернильным пятном прозрачные чистые частицы. А ведь должна была образоваться дыра.
Мериам едва не потеряла сознание, когда королева произвела манипуляцию с ее аурой. Закричала и забилась, будто в эпилептическом припадке. Из глаз брызнули слезы, зубы скрежетали так, что, того и гляди, раскрошатся.
— Подделка, — перестав терзать жертву, резюмировала Раймунда. — Оно поверх, а не внутри. Но как мастерски слилось! Повезло тебе, не казнят.
Оставив адептку приходить в себя после магической пытки, королева вернулась к столу, коснулась хрустального шара и проворковала:
— Магистр Асварус, время вышло. Где ваш Видящий, где свидетель?
— Ожидают за дверью, ваше величество, — голос магистра раздался явно не из Ферама.
— Так входите, — Раймунда дезактивировала шар. — Я закончила.
Дверь отворилась, и Мериам ахнула. На пороге стоял дед, только почему-то с кожей цвета пергамента. Адептка радостно бросилась к нему, но королева властным движением велела оставаться на месте.
— Я проверила: действительно наложение. Немудрено, что маги просмотрели: там копаться надо, вникать. При первичном осмотре — перерожденный дух. Но, — Раймунда сжала губы, — это не освобождает от ответственности халатных работников.
— А что у вас, магистр? — королева вновь излучала доброту и приветливость.
— Чистосердечное признание и раскаянье. Морт, — Асварус позвал задержавшегося в коридоре Видящего, — огласи, пожалуйста, то, что выкопал в голове Бардиса Ики. Пусть ее величество решает, виновен он или нет.
Видящий вошел, поклонился и равнодушно, не упустив ни одной детали, рассказал о событиях давно минувших дней.
Бардис во время рассказа смотрел на внучку и плакал, умоляя его простить. Мериам сначала не понимала, за что, а, узнав, села на пол от удивления. Как же Шардаш догадался, давно догадался? И почему дед столько лет молчал?
Морт закончил и отошел за спину магистра.
Раймунда осмысливала услышанное. Так и не озвучив решения, она подошла к двери и велела позвать капитана Белой стражи, который арестовал Мериам. Когда тот явился, королева потребовала извиниться перед адепткой и объявила, что капитан лишен офицерского звания.
— Вас, — Раймунда обернулась к Бардису, — следует примерно наказать, чтобы другим было неповадно. Поработаете бесплатно на королевство. Всю оставшуюся жизнь. Я припишу вас к лаборатории Академии чародейства. Еда — за государственный счет. Одежда — на усмотрение ректора. Мериам Ики отпустить, выдать одежду и деньги на расходы в размере… Сколько стоит дом в деревне? Столько и дайте. Дело закрыто. Теперь проводите меня, господа.
По очереди протянув мужчинам руку для поцелуя, королева выплыла из комнаты, оставив после себя пряный аромат духов.
Асварус подмигнул Мериам, шепнув, что ее ждут.
— Только переоденьтесь, а то на улице холодно, а оборотни — существа горячие. Может не утерпеть, — рассмеялся магистр и снял с адептки оковы. — Пойдемте, страдалица, а то, пока капитан пошевелится, вы околеете. С дедом потом поговорите, ему в себя от встречи с демонами и монаршими особами придти надо.
Мериам вопросительно глянула сначала на Бардиса, затем на хмурого капитана и выскользнула за дверь вслед за магистром. Ей не верилось, что все закончилось.
Асварус перенес адептку в комнату отдыха стражи и обещал вернуться с одеждой и деньгами. Не успели подсохнуть волосы, как к ногам Мериам упали новенькие шуршащие пакеты, а на постель плюхнулся кошелек.
— Извините, часть пришлось потратить, — вслед за вещами яркой вспышкой возник магистр. — То, что предлагали стражники, носить нельзя, да и размер не ваш. Так что переодевайтесь — и вперед, к любимому. Он там чуть караул не загрыз, в подробностях рисовал, что с кем сделает. Отправлю к нему капитана: пусть разомнется ученик. Ваши синяки и ссадины ведь стоят больших неприятностей для одного нерадивого белого стражника?
Не успела Мериам возразить, что не желает кровопролития, как Асварус исчез.
Адептка не верила, что свободна, когда шла по коридору, спускалась по лестнице. Не верила, когда часовой отворил перед ней входную дверь и выпустил во двор.
Мир встретил Мериам пасмурным небом, свежим снегом… и звуком чего-то тяжелого, упавшего на землю. Обернувшись, адептка увидела Шардаша, державшего за горло капитана Белой стражи. Судя по выражению лица профессора, он собирался задушить жертву. Одной рукой, прямо в воздухе.
На лице разжалованного офицера пунцовел «фонарь» под глазом, губа кровоточила, а одежда пребывала в плачевном состоянии, будто ей с остервенением вытирали ступени.
Столпившиеся вокруг солдаты требовали прекратить истязание, пробовали отбить товарища, но стоявший чуть в отдалении магистр ловко лишал их такой возможности одним мановением волшебной палочки.
Кинув капитана наземь, Шардаш от всей души пнул его в живот. Белый стражник взвыл и выплюнул, что еще припомнит «вонючему оборотню» все удары.
— Да неужели? — профессор отвесил поднявшемуся на колени капитану удар в челюсть, наслаждаясь результатом. — Я всего лишь возвращаю долг.
— Тревеус! — закричала Мериам, испугавшись, что за избиение белого стражника, да еще при свидетелях, профессора посадят в тюрьму. — Прекратите немедленно, прошу вас!
Шардаш швырнул потрепанного капитана солдатам, метнулся к адептке и на глазах у всех заключил в объятия. Крепко прижимая к себе, профессор снял Мериам со ступенек крыльца и, прикрыв глаза, втянул запах кожи. Тюремные запахи не могли перебить того самого, желанного и сладкого. Не удержавшись, профессор поцеловал адептку, бережно опустил на землю и взял за руки.
Мериам молчала и улыбалась.
Сняв перчатки с рук адептки, Шардаш приник губами к запястью и замер, нахмурившись. Проследив за его взглядом, Мериам увидела синяки.
— Я убью его, — пообещал профессор, пытаясь отыскать глазами капитана. — Найду и убью.
— Не надо, — покачала головой Мериам, вспомнила сцену драки и поежилась. Ласково провела пальцами по щеке Шардаша и попросила: — Ради меня, хорошо?
Профессор глухо зарычал, но промолчал, подчиняясь. Ничего, у него найдется время для мести, даже если Мериам ее не желала.
Адептка вздохнула и прижалась щекой к груди Шардаша:
— Кажется, я целую вечность не слышала биения вашего сердца…
Профессор хотел снова поцеловать адептку, но услышал над ухом покашливание магистра.
Асварус предположил, что для свидания больше подходит спальня, а не тюремный двор, где даже прилечь негде.
Напряжение спало.
Шардаш рассмеялся и, не выпуская Мериам из объятий, поблагодарил магистра за помощь.
— Я тоже рад, что не ошибся в свое время, — заметил Асварус. — Вы доказали право быть паладином. И в бездну Мрака предрассудки об оборотнях!
— Береги его, — обратился магистр к стыдливо выглядывавшей из-за плеча Шардаша Мериам. — Он ради тебя жизнью рисковал, даже на сделку с императором пошел.
Адептка испуганно взглянула на профессора: какую такую сделку? Тот взглядом ответил: «Потом» и, не обращая внимания на толпившихся вокруг солдат, занял мысли Мериам исключительно поцелуями.
ГЛАВА 31
Мериам лежала в кромешной темноте, приходя в себя после болезненной процедуры. Любое движение, даже глаз, причиняло мучение, зато аура адептки приняла первоначальный вид.
Последствия давней ошибки Бардиса Ики устранил магистр. Он решил не беспокоить императора, хоть тот и предлагал подобную услугу взамен на службу Шардаша. Темнейший и так слишком много времени провел в Лаксене. Складывалось впечатление, будто он, а не король Страден правил страной. Магистр видел друга насквозь: императором двигала не столько жажда справедливости, сколько корысть. Показывая свою силу, наводя свои порядки в Лаксене, он надеялся обосноваться здесь навсегда. Во имя спокойствия в Солнечном мире Джаравелу надлежало оставаться за горами.
Аура Синтии отделялась с трудом. Асварусу пришлось добавить к трем пастилкам обезболивающего заклинание частичного оцепенения, чтобы Мериам не кричала. Но полностью избавить адептку от неприятных ощущений не удалось.
Мериам судорожно цеплялась пальцами за покрывало и едва не проглотила засунутый в рот платок.
Экзекуция длилась несколько часов.
Магистр по мелким кусочкам соскребал ауру Синтии и заключал в простой глиняный сосуд, оплетенный мощным заклинанием. Работа была ювелирной, потому что исключала использование волшебной палочки.
Аура демоницы шипела, сопротивлялась, норовила покалечить. На память Асварусу остались ожоги, пришлось даже перебинтовать руки. Мериам он предпочел их не показывать, хватило запаха паленого мяса. О колдовстве и даже простой ложке надлежало временно забыть. Хорошо, что магистр занялся аурой не в столице, а в резиденции ордена в Фераме.
Стукнув ногой в дверь, Асварус крикнул дежурившему по ту сторону Шардашу:
— С твоей девочкой все в порядке, помоги выйти, а то все руки в волдырях.
— У меня кое-что есть, учитель, — профессор распахнул дверь и помахал жестяной баночкой. — Господин Ики передал вместе с извинениями. Утверждал, что кожа к вечеру восстановится. Уж не знаю, верить или нет…
— Сейчас проверим. Лучше ты смажь, а то девочка пока в себя не пришла, да и страшное зрелище. Не вчера эта дрянь прилепилась, крепко впилась.
Поглядывая на Мериам, Шардаш осторожно размотал бинты и занялся руками магистра. Повреждения и вправду оказались серьезными, но под пленкой серой мази волдыри лопались, а кровь сворачивалась. Не обманул алхимик.
Закончив, профессор поблагодарил Асваруса за помощь. Тот отмахнулся, велел задернуть занавески и потушить огни: несколько часов Мериам надлежало провести в кромешной темноте.
Выполнив указания, Шардаш проводил Асваруса в магистрат. Адептке профессор не сказал ни слова, даже не подошел: знал, что только потревожит или, еще хуже, занесет что-нибудь чужеродное в раненую ауру.
Мериам гадала, когда все наконец закончится. Она знала, что боль — на благо, только после тюрьмы и пережитых заключений хотелось к людям, а не стонать в темноте. Сколько ей еще так лежать, быстро ли затянется аура?
— Больно? — рука Шардаша участливо легла на лоб. — Потерпи, уже лучше, нет ошметков. Если хочешь, покормлю. Как ты меня тогда. Только моя еда вкуснее.
— А я ведь старалась… — обиженно, едва размыкая губы, прошептала Мериам.
Она не удивилась, что не услышала шагов профессора — оборотень. Увидеть тоже не могла — с закрытыми-то глазами!
— Я поэтому и ел. Только поэтому.
Шардаш присел рядом и положил пальцы на ее веки. Затем убрал руки, и адептка практически сразу ощутила тепло. Оно объяло все тело, заглушив боль.
— Вот так, — довольно произнес профессор. — К утру совсем заживет.
Лизнув ее в щеку, Шардаш исчез, а Мериам отважилась открыть глаза. Странно, ей ничто не мешало моргать. Окрыленная, адептка попробовала встать, но быстро поняла, что переоценила свои возможности.
Минут через десять вернулся профессор с подносом в руках и водрузил его на постель.
Взмах волшебной палочки раздвинул шторы, пустив в комнату закат. Мериам заморгала, пытаясь привыкнуть к новому освещению.
— Могу сделать, как было, — предложил Шардаш. — Я отлично вижу в темноте, ничего не разобью.
Адептка мотнула головой: не хотелось вновь оказаться в кромешной тьме. Она напоминала Мрак.
Глянув на сгруженный на колени поднос, Мериам увидела гору тарелок и застонала: все это ей не съесть, это на волчий, то есть оборотний аппетит. Профессор придерживался иного мнения и деловито нарезал мясо на мелкие кусочки.
— Просто открывай рот и жуй, — улыбнулся он.
Придерживая голову Мериам, Шардаш скармливал адептке кусок за куском, терпеливо дожидаясь, пока она прожует предыдущий. Временами давал глотнуть травяной чай. Он был горьким, но профессор предупредил, что Мериам должна выпить все до последней капли. Адептка давилась и пила. Зато жаркое оказалось восхитительным, так же как овощи и пирожные — свежие, со взбитыми сливками. Адептка догадывалась, для чего профессор принес их — чтобы иметь возможность проводить пальцем по ее губам, якобы стирая следы крема. Но, судя по характеру прикосновений и выражению лица Шардаша, истинная цель крылась совсем в другом.
— Сыта?
Совершенно забыв о моральном облике преподавателя, профессор пасом руки отправил поднос на пол и практически занял его место. Тесно прижавшись к бедрам Мериам, он склонился над ней, так низко, что их губы практически соприкасались. Помедлив рука Шардаша легла на шею адептки, скользнула вниз и, согнутая в локте, устроилась на животе. Мериам напряглась и заслужила разочарованное:
— Опять? Зачем ты так, почему не хочешь, чтобы я тебя приласкал? Ничего другого не будет, обещаю.
Адептка отвернулась, и тут же ощутила его губы на щеке.
Шардаш провел языком от виска до подбородка и вновь поцеловал, на этот раз сочленение головы и шеи. Мериам невольно задержала дыхание.
Рубашка профессора теперь касалась платья адептки. Она ощущала тепло его тела.
Одна рука Шардаша, помогая сохранять равновесие, уперлась в покрывало, другая скользила по бедру Мериам. Губы накрыли ее рот, легко преодолевая слабое сопротивление. Стараясь не думать о том, где его пальцы, адептка ответила на поцелуй и испуганно отстранилась, когда ощутила совсем не то, к чему привыкла.
— По-взрослому целоваться не умеешь, — рассмеялся профессор и выпрямился. — Правильно я тогда сказал: от книжек проку мало. Ну, научить?
И серьезно добавил:
— Пока ты не захочешь, этого не случится, поэтому не бойся, пожалуйста. Я просто приласкаю, и все.
Снова наклонившись, он погладил шею адептки и лизнул в нос. Мериам вздохнула и призывно вскинула подбородок, закрыв глаза. Следующие полчаса она отчаянно пыталась запомнить, что и как надо делать, веселя Шардаша. В конце концов, он заверил, что эталонного поцелуя не существует, поэтому может придумать свой. И заверил, что ему гораздо важнее искренность, чем умение.
Мериам, уже не обращая внимания, где лежали руки профессора, свыкалась с новыми ощущениями. Вовсе это не противно, если повторить много раз и знать, кто целует. Теперь, наоборот, даже хотелось попробовать снова, чтобы разгадать секрет, как Шардаш ловко все делает. Но профессор вместо того, чтобы удовлетворить любопытство адептки, встал и направился к двери, прихватив поднос.
— Ты возбудилась, — объяснил он, — а тебе нужно поспать. Не стоило мне… И самому теперь не заснуть. Добрых ночей и набирайся сил.
Вся Ведическая высшая школа высыпала, чтобы взглянуть на Мериам. Она в одночасье стала местной знаменитостью. Сочувствие ей не выразил только ленивый. Даже привратник не стал спрашивать пропуск, настежь распахнул ворота. Замерев перед ними, адептка оглянулась на Шардаша. Дальше ему нельзя, и он останется один посреди слякотного города, пока она будет праздновать. Так нечестно! Решившись, Мериам на глазах у всех вернулась к профессору, открыла рот, но Шардаш предупредил ее слова, не позволил выставить напоказ чувства.
— Ваши вещи, — он протянул Мериам сумку. — Полагаю, до комнаты донесете сами. Родителей ваших я известил, к вечеру должны быть. Доброго дня и добрых ночей, Ики.
Губы адептки задрожали, но она не заплакала. Судорожно вцепившись в сумку, постояла с минуту и громко, чтобы слышали все, сказала:
— Мэтр, сегодня вы мой гость. Полагаю, господин директор не рассердится, если человек, то есть оборотень, который спас мою жизнь…
— Конечно, не рассердится, Мериам, — раздался за спиной голос Крегса. — Наоборот, сам попрошу мэтра Шардаша вернуться и занять прежнее место преподавателя.
Присутствующие ахнули, а профессор уставился на директора так, будто сомневался в трезвости его рассудка.
Крегс материализовал из воздуха гербовый лист с печатью и, усилив голос магией, зачитал, что указом Его величества короля Страдена господин Тревеус Шардаш, темный оборотень, профессор магии и паладин ордена Змеи полностью оправдан и подлежит восстановлению во всех правах как честных поданный Лаксены.
По рядам прокатилось дружное: «Ох!», и все взгляды обратились на Шардаша. Тот придирчиво осмотрел королевский указ и убедился, что он подлинный.
— Ну, так как, мэтр, вернетесь к нам? — глаза директора улыбались. — От имени всех преподавателей и адептов Ведической высшей школы приношу вам глубочайшие извинения. Проявленное вами мужество при защите адептки Мериам Ики и вовсе достойно отдельной награды.
— Мэтр, — Крегс обернулся к столпившимся у ограды учителям и ученикам, — провел собственное расследование, нашел убийцу, сына Наитемнейшего, и дрался с ним, спасая жизни трех человек. Полагаю, его поступок станет лучшим ответом на вопрос, достоин ли профессор Шардаш нашего уважения.
Адепты и преподаватели зашептались, обсуждая неожиданное решение директора. Кое-кто даже назвал Крегса сумасшедшим. Зато оживился седьмой курс Запретного отделения. С громким свистом адепты устроили фейерверк, крича, что только у них будет диплом, подписанный темным оборотнем.
Ученики младших курсов предпочитали испуганно молчать, не понимая, чему так радовались выпускники и Мериам. Последняя лучилась счастьем и тайком, чтобы никто не видел, взяла профессора за руку.
Часть учителей с кислыми минами удалились, прикрикнув на учеников, чтобы не бездельничали, а шли на занятия. Другие, до истории с перстнем лояльно относившиеся к Шардашу, остались, натянуто улыбаясь. Профессор ощущал их недоверие и страх, гадая, пройдут ли они со временем.
Директор все еще ждал ответа, Мериам тоже с надеждой заглядывала в глаза, заработка никакого не предвиделось, да и привык Шардаш к учебным заведениям, и он решился. Обратив взор на тратящих магию на баловство адептов, профессор прикрикнул:
— Манери, палочку вам в руки не для красоты дали. Подпитка не бесконечная, на экзамен не хватит, а он у вас на носу. И, помяните мое слово, балагуры его не сдают. В класс, живо! Либо сами, либо с моей помощью.
Ученики бросились врассыпную, затерявшись среди мокрых дорожек парка.
Довольный Крегс зааплодировал, призывая к тому же преподавателей. Послышались робкие хлопки. Первые ласточки подошли поздороваться с Шардашем.
— Забирайте, Идти, — профессор подтолкнул Мериам к куратору младших курсов. — Отдаю в целости и сохранности. От занятий сегодня освободите.
— Хотя, — он обернулся к директору, — весь третий курс магов широкого профиля сегодня учиться не будет. Так что…
— Так что у них сегодня выходной, — подхватил Крегс и протянул Шардашу латунное кольцо с рунами: — Добро пожаловать в нашу Школу! Комнаты за вами сохранились, прислуга быстро приведет их в порядок, а мы пока чаю с чем-нибудь вкусненьким попьем. У Тоби наверняка что-то есть.
— И, Тревеус, — директор выдержал паузу, — я вам верю. Вот, Энке по матери вообще не пойми кто, а ничего, работает.
Идти рассмеялась, окончательно разрядив обстановку. Кокетливо взмахнув ресницами, что особенно комично смотрелось при ее внешних данных, она попросила Шардаша как-нибудь погонять себя по дорожкам, а то физическую форму потеряла.
— Люди — существа хлипкие, быстро бегать не умеют, — пояснила Идти. — Сами понимаете, скатываешься до их уровня, а нужно ведь пример подавать. Если учитель бегает милю за десять минут, чему он может научить учеников?
— Обещаю, — усмехнулся профессор, — вы за три минуты пробежите.
Стоило Мериам подойти к учебному корпусу младших курсов, как ее обступили одноклассники. Растолкав всех, протиснулась сквозь толпу и обняла подругу Инесса. Через пару минут к ней присоединилась Алисия. Адептки радовались так, будто Мериам вернулась из Мрака.
— Ну что, сами подружку проводите? — подмигнула Идти. — Матушка Утойке по такому случаю пирожков напечет. И еще: занятий сегодня не будет.
Ее слова потонули в дружном: «Ура!».
Кто-то решился спросить, действительно ли профессор Шардаш вернулся в Школу.
— Правда, — подтвердила Идти. — Готовьтесь к ядологии, а то распустил вас Нонел!
Все сразу вспомнили о несостоявшемся практическом занятии и погрустнели.
Инесса и Алисия утащили Мериам в комнату, решительно захлопнув дверь перед носом одноклассников, и потребовали подробного отчета. Особенно их интересовало, как адептка жила одна с темным оборотнем.
— Ты героиня! — не уставала повторять Инесса. — С таким чудовищем.
— Вовсе мэтр не чудовище, — рассмеялась Мериам. Их страхи казались ей дикими, а вопросы — глупыми. — Он очень заботливый, добрый, умный. И, вообще, ты дура, что от такого мужчины отказалась.
Подруги икнули и переглянулись. Алисия осторожно поинтересовалась, что значила последняя фраза, и рухнула мимо стула, когда адептка будничным тоном заявила, что они с Шардашем теперь вместе.
Пока девушки приходили в себя, Мериам успела развесить и разложить одежду, вытащить из сумки тетради с учебниками и поставить на полку: профессор нашел и забрал все ее вещи.
— Ты пошутила, да? — первой обрела дар ркчи Инесса. Она смотрела на подругу круглыми как блюдца глазами.
Мериам еще раз улыбнулась и покачала головой. Подняла с полу Алисию, закружила по комнате и пропела: «Я его люблю».
Теперь на старый вытершийся коврик сползла Инесса.
— Девочки, да что с вами? — недоумевала Мериам, ловя тревожные взгляды подруг. — Инесса, ведь ты сама в свое время в него влюбилась. И, скажи, разве он не заботился о нас в лесном домике?
— Он же темный оборотень! — хором выпалили адептки.
— И у него очень красивая шерсть. Мягкая, длинная. И когда я ее глажу, ему нравится.
Откровения Мериам произвели на подруг неизгладимое впечатление. Обеим резко захотелось пить и присесть на постель. Тихо обсуждая, что сделал Шардаш с Мериам, они косились на подругу.
— Да ничего он не сделал! — не выдержав, вспылила адептка. — Он меня сначала отваживал, между прочим. И чувства у нас взаимные, а вы просто завидуете. Темный, темный, да он в тысячу раз лучше ваших ухажеров!
Схватив пальто, Мериам ушла, громко хлопнув дверью. Пиная ногами слипшуюся листву в парке, она злилась на подруг, на их глупые предрассудки. Не выдержав, направилась в библиотеку с твердым намерением доказать им, что у страха глаза велики, а темные — не поголовные убийцы.
Нужной книги не оказалось, и Мериам побежала к Томасу Гауту, надеясь, что демонолог не откажется дать свой толстый фолиант. На полпути адептку перехватила госпожа Нора и с таинственным видом сообщила, что ее ждут.
Второй раз очутившись в столовой вне пространства, Мериам чувствовала себя увереннее. Она поздоровалась с собравшимися преподавателями и покосилась на стол — что-то не похоже на чаепитие.
— Мериам, мне сообщили о некоторых особенностях вашего поведения, — необычно серьезный директор встал и подошел к адепке. — Ради всеобщего блага и спокойствия ваших родителей я должен все проверить. Скажите честно, что между вами и профессором Шардашем?
Адептка покраснела и прошептала: «Любовь».
Матисса Стоккуэл переглянулась с Крегсом: «Я же говорила!». Преподавательница зелий со вздохом извлекла из сумочки склянку с фиолетовой жидкостью, капнула немного в стакан с водой и протянула Мериам: «Выпейте». Адептка выпила, но ничего не произошло. Однако, судя по напряженным взглядам учителей, должно было произойти.
— Наверное, напутала с дозой, — пробормотала Матисса и подала Мериам второй стакан, на этот раз с жидкостью, окрасившейся в интенсивный фиолетовый цвет.
Опять никакого эффекта.
— С чего вы решили, что он использовал приворотное зелье?
Саймос Лоопос ловко выудил из воздуха ограненный кусочек розового стекла и попросил Мериам подышать на него. Ничего, даже не запотело.
— Чар тоже нет, — развел руками Лоопос, забрав стекло. — Ни зелья, ни заклинания, ни проклятия. Ничего. А посему чувство искреннее и естественное, с чем девушку можно только поздравить.
— Было бы, с чем поздравлять! — хмыкнула Стоккуэл.
— Никогда не думал, что вы завистливы, Матисса! — Шардаш неожиданно возник из стены и встал рядом с Мериам, заслонив от сидевших за столом преподавателей. — Что старая дева, — да, но чтобы такое! Увы, не получится вытурить меня из Школы вторично, девочку я не совращал.
— Подождем заключения лекаря, — настаивала на своем Матисса. Пристыженная, она не желала признать ошибку.
— Стоит ли? — покачал головой директор. — Если у них по любви, чужая жизнь нас не касается. А он, поверьте старику, ее любит, потому что сломал защиту, чтобы сюда пробраться. Мою защиту, Матисса. И не себя принялся защищать.
Стоккуэл покраснела, пробормотала извинения и поспешила уйти.
Мериам ощущала неловкость под перекрестными любопытными взглядами. Ей хотелось прижаться к Шардашу, но адептка боялась сделать это при таких свидетелях.
— Чего уж там! — долетел до нее шепот профессора. — Все равно вся Школа неделю будет обсуждать, как низко ты пала.
— Так что, дамы и господа, — Шардаш повысил голос, обращаясь ко всем присутствующим, — никакого насилия, никакой угрозы репутации Школы.
Крегс задумался и, хлопнув в ладоши, велел Тоби принести бутылку лучшего вина. Видя, что остальные не понимают, что он намерен праздновать, директор пояснил, что они только что стали свидетели уникального события — как темный оборотень нашел себе пару.
Мериам покраснела и спряталась за спиной Шардаша, за что тут же заработала шутливый укор Крегса:
— Что ж вы своего учителя позорите? Еще разлюбит за трусость.
— Не разлюблю, — твердо возразил профессор. — В нашей семье все верные.
ЧАСТЬ 2 НА СЛУЖБЕ ИХ ВЕЛИЧЕСТВ
ГЛАВА 1
Тревеус Шардаш в сердцах швырнул папку на стол и раздраженно пробормотал: «Мало у него слуг?!» Его вывела из себя записка, переданная непонятным существом пять минут назад. Профессор едва успел зайти к себе, чтобы забрать листы с вопросами итоговой контрольной работы и проверить, всего ли хватает для грядущего экзамена, как воздух полыхнул золотой стружкой, явив рогатую свинью. Низшее неразумное темное существо, созданное, несомненно, искусственно, не только непостижимым образом прорвало защиту, но и нагло протопало по ковру к столу, бросило на него лист пергамента и удалилось без объяснений.
Что примечательно, выпущенный из волшебной палочки заряд отрикошетил.
Одного подобного визита хватило бы, чтобы испортить настроение, но автор записки постарался сделать это основательно. Он написал всего две строчки. А, с другой стороны, — это было целых две строчки: «Долг. Кулон Хорта».
Постаравшись успокоиться, Шардаш смял и сжег записку. Не хватало еще, чтобы кто-то нашел и доложил директору! В Школе и так настороженно относились к профессору: темный оборотень. Переписка с императором Джаравелом ФасхХавелом, пусть и односторонняя, не добавит доверия.
Шардаш надеялся, что Темнейший потребует плату за услугу чуть позже, но у императора были иные планы. Из спасения Мериам он надеялся извлечь пользу для укрепления своего могущества. Чужими руками получить желанный артефакт и не испортить отношения с его владельцами. Демон — что с него возьмешь! Даже кровь матери, высшей вампирши самого древнего, уважаемого и опасного рода, ничего не изменила.
Старый проверенный способ — досчитать до десяти — помог. Профессор спокойно забрал листы, запер дверь пластиной и направился к ученикам пятого курса.
У расписания текущих итоговых работ и грядущей сессии, Шардаш столкнулся с Мериам Ики. Она старательно переписывала сведения в тетрадь. Судя по выражению лица, некоторые предметы адептка предпочла бы не сдавать.
— Первая — ядология. Второго января в десять часов, — прочитал профессор и покосился на Мериам. — Представляю, в каком виде приползут ученики!
— Предупреждаю, — прошептал Шардаш, корректируя расписания магов-целителей третьего курса, — там не только растительные яды. Я, конечно, закрою глаза на то, что ты пару раз подсмотришь в тетрадь, но ради меня постарайся этого не делать. Неприятно натягивать оценки любимчикам.
— Не надо мне ничего натягивать, — так же тихо возмутилась Мериам. — Вопреки вашему мнению я знаю не только цвет учебника. Только второе число… Нельзя перенести на часик пораньше, а то у мастера Гримма ничего не успею. Там работы на целый день: за год амбарные книги проверять.
— Зайдешь ко мне после занятий.
Профессор сделал последнюю приписку и отошел.
При адептах он держался с Мериам холодно, ничем не выдавая особого отношения. Разве что перестал обращать внимания на руны в ее тетради и задумчивый взгляд, которым адептка сопровождала движения Шардаша, когда, как полагала, никто этого не видит.
Записать с таким подходом к занятиям Мериам успевала мало, поэтому в один из вечеров профессор принес Мериам толстую энциклопедию по ядам с напутствием заполнить пробелы в знаниях.
Фолиант пролежал у адептки целую неделю, потом пришлось вернуть в библиотеку, чтобы другие ученики могли готовиться к итоговым контрольным и экзаменам. Открывала ли Мериам энциклопедию, профессор не спросил.
Адептка тайком проводила взглядом удаляющуюся спину Шардаша, потом пересчитала список контрольных и экзаменов и пригорюнилась. Она надеялась на короткие зимние каникулы перед сессией съездить к родителям, представить профессора — пока как спасителя, но учеба вносила свои коррективы. Как-то неудобно получить «удовлетворительно» у любимого человека. Да и с лечебной магией дела не клеились, не говоря уже о курсе литературы сопредельных народов. Мериам не успела прочитать ни одной книги и теперь в спешном порядке надеялась исправить ситуацию с помощью хрестоматии. Зато за работу по демонологии адептка получила от Томаса Гаута «отлично», на экзамене оставалось ответить только на пару легких вопросов по классификации и получить заранее известную оценку. Еще бы, если ее доклад по сравнительной характеристике демонов и темных оборотней признали лучшим на курсе.
Мысленно составив список необходимых книг, Мериам поспешила на рунологию.
На лестнице уже поджидала Инесса. Они успели помириться, хотя подруга до сих пор не могла поверить в серьезность чувств Шардаша. Инесса неустанно твердила о скоротечности любви учителя и ученицы: слишком велика разница в возрасте, интересах, мировоззрении, жизненном опыте. Мериам отмахивалась, но боялась, что слова подруги сбудутся.
— Ики, Ики, от заикания вылечилась? — через перила свесилась голова Альберта, одноклассника Мериам. — А то оборотень в шею дышал, примеривался, как лучше укусить.
— Вот тебя и сожрет, — окрысилась адептка. Как же ей надоели издевки по поводу фамилии! Можно подумать, она ее выбирала! За три года не успокоились, нет-нет, да отпустят шуточку. — Или я бабушку попрошу: она у меня тоже оборотница.
— Лучше жениха попроси. Или он поматросил и бросил? — продолжал издеваться адепт, смакуя самую популярную тему в Школе. — То-то даже не смотрит, будто пустое место. Тяжело с разбитым сердцем, а, Ики?
— У себя спроси. Или не о тебя на той неделе вытерла ноги эльфийка?
Ожидавший совсем другой реакции от тихой прежде девушки Альберт опешил и нашел другой объект для издевательств. Шарик-лизун метко спикировал за шиворот Мирсона, успевшего достать всех своим зазнайством и постоянным упоминанием богатых родителей, «которые могли купить всю Школу». Лизун склизкой массой стек за воротник, предвещая знатное веселье. Не прошло и минуты, как Мирсон заголосил, в панике срывая с себя жилет и рубашку с криками: «Вампирья пиявка!»
Альберт скрючился от смеха. Хохотали и другие ученики, называя Мирсона маленьким мальчиком, который только перед лизуном и разденется. Осознав, кто выставил его на всеобщее посмешище, адепт побагровел и с кулаками бросился на Альберта, грозя наградить того всеми мыслимыми и немыслимыми карами.
— А ты магией ему, — посоветовал кто-то из старшеклассников. — Зачем даром бегать. Палочку дать?
Осознав, что ему сейчас будет не до смеха, Альберт поспешил затеряться в толпе на лестнице. Все помнили, чем обернулось баловство третьекурсника соседнего потока с волшебной палочкой: он прорубил в стене Школы новое окно. Чудом никто не пострадал, даже нарушитель правил безопасности. От старшеклассников всего можно ожидать. Вдруг тоже заклинание какое зарядят, а Альберту голову оторвет?
— Так, что здесь происходит? — расталкивая толпу, к Мирсону протиснулась Энке Идти, куратор младших курсов. — Здесь не спальня, мигом оделся! Отметка в табеле и предупреждение. Правила приличия, адепт Мирсон, едины для всех.
Адепт начал пререкаться, но слов его Мериам уже не слышала: торопилась на урок.
Адептка Ики в задумчивости стояла перед библиотечными полками и, сверяясь со списком, выбирала книги, когда кто-то обнял ее и, запрокинув голову, поцеловал. Мериам зарделась, напомнив о библиотекаре.
— Он занят, — сообщил на ухо Шардаш, ловко выудив без помощи рук том с верхней полки и слевитировав его на пол. — У меня свободные полчаса, пришел узнать, почему ты не собираешься к родным, как хотела?
— Не хочу провалить сессию, и деньги нужны, — честно призналась Мериам, гладя обнимавшие ее руки.
— Конечно, зарабатываю я не золотые горы, но избавить от общения со сварливым гномом могу.
— Вовсе мастер Гримм не сварливый! — адептка развернулась к Шардашу и уперлась в грудь ладонями. — Мне у него интересно.
— Оно и понятно: не ты беспокоишься, не случилось ли чего.
Профессор отпустил Мериам, забрал список литературы и быстро сложил горкой все нужные книги. Адептка восхищенно глянула на него. Неужели она тоже когда-то так сможет?
— А вы не беспокойтесь, я защитный медальон ношу.
Мериам расстегнула ворот платья и, потянув за цепочку, вытащила каплю янтаря с тончайшей вязью рун по серебряной оправе. Его подарил Шардаш сразу по возвращению в Бонбридж. Часть рисунка нанес сам, вплетя чары ордена Змеи.
— Спокойным я могу быть только тогда, когда ты рядом, — отрезал профессор и, не удержавшись, коснулся хранившего тепло девичьего тела камня. Такого же сияющего, как волосы и кожа Мериам, видневшаяся в скромном вырезе.
— Тогда почему вы только директору и паре учителей обо мне рассказали?
Мериам вспомнились обидные слова Альберта и намеки Инессы. Ведь и правда, при адептах Шардаш ни разу ее даже по имени не назвал, не говоря о том, чтобы обнять или поцеловать. Со стороны действительно казалось — обычная история. Очередная адептка безответно влюблена в профессора, а тот ее игнорирует.
Шардаш взмахнул рукой, подняв книги в воздух. Убедившись, что заклинание пластично и не заставит Мериам ловить рассыпавшуюся литературу на лестнице, сотворил кусок бечевки, перевязал ими тома и вручил свободный конец адептке:
— Держи. Как собачку за собой поведешь. Затем простой отменой разблокируешь.
— Аруном? — переспросила Мериам.
Профессор кивнул и с сожалением констатировал, что ему пора.
— А ответ на мой вопрос? — напомнила адептка.
— Какой ответ, если я для тебя «вы»? — усмехнулся Шардаш. — Всего дважды, и то в минуту опасности без холодной вежливости обошлась. А насчет официальных отношений… Право, не знаю, нужны ли они тебе. Сама понимаешь, при учениках целовать можно только невесту — так это трактуют люди. А так посплетничают и успокоятся. Заодно и ты подумаешь, кто я тебе: ты или вы.
Мериам стало стыдно. Вернувшись в Бонбридж, она почти все время уделяла учебе и работе, с профессором виделась урывками, даже поужинать из-за отчетов мастера Гримма отказалась. Шардаш не забыл, обиделся. И сейчас смотрел с укором.
— Прости, — покаянно склонив голову, прошептала адептка, — я никак привыкнуть не могу. На занятиях «вы», так — «ты». А целовать вовсе при всех не надо, просто не сторонись, не делай вид, что я просто адептка Мериам Ики.
— «Оборотнева невеста» — не самое обидное прозвище, — заметил Шардаш, погладив ее по волосам. — Зная отношение других ко мне, можно заработать куда более гадкое. И презрение всего класса. Готова терпеть? Потому что придется. Разберись со своими чувствами, заодно и адепты перестанут судачить о моем происхождении, воспримут все спокойнее — как очередную интрижку. Впрочем, ты и не говорила, что любишь, а девушки в твоем возрасте склонны к опрометчивым поступкам…
— Люблю! — выпалила Мериам.
— Вот если твое «люблю» доживет, скажем, до марта, тогда официально будешь считаться моей, — рассмеялся Шардаш.
— Невестой? — взволнованно закончила фразу адептка.
— Пока просто моей. Ладно, занимайся, а то у меня дела.
Профессор поцеловал Мериам и направился к выходу. Задумавшаяся над его последней репликой адептка едва успела окликнуть, чтобы задать рожденный подозрениями вопрос:
— У тебя разве не серьезно, раз просто, а не невеста?
— У нас немного иначе ухаживают, — пояснил профессор. — Если делают предложение, то свадьба не позже конца нового лунного цикла. И все, пока смерть не разлучит, либо один из супругов позорно не сбежит, став изгоем. Вот и дается время подумать. Обычно месяца четыре. Это и означает «просто моя». Невеста без предложения, но уже представленная клану как чья-то возлюбленная. Так что серьезно. Для несерьезно есть другие женщины. Вернее, были.
Не успел Шардаш выйти из библиотеки, как к нему подлетел фамильяр и с радостным возгласом: «Наконец-то я нашел вас, господин!» вручил конверт. Рассмотреть магическую печать на духе профессор не успел: фамильяр поспешил улететь, сопровождаемый восхищенными возгласами выстроившихся в очередь к библиотекарю учеников. Они по-новому взглянули на Шардаша: духи носят почту только важным особам.
Предчувствуя очередной неприятный сюрприз, профессор взломал сургуч без печати, пробежал глазами письмо и понял, что читать его надлежало подальше от любопытных глаз. Хотя, признаться, Шардаш предпочел бы и вовсе не получать этого конверта.
Быстро спрятав хрустящую бумагу в карман, профессор зашагал к западному крылу второго учебного корпуса, по пути позвав Серого Тома. Призрак возник после третьего окрика и сразу получил задание: проследить за фамильяром и доложить, если он встретится с кем-то в Бонбридже.
— И разговор подслушать? — лукаво подмигнул дух.
— Будь любезен. После через своих узнай, полетит ли фамильяр прямиком в столицу. Отблагодарю, не сомневайся, — улыбнувшись, заверил профессор.
Духи только на первый взгляд не имели потребностей.
Серый Том кивнул и, пройдя сквозь стены, поспешил слиться с декабрьским студеным воздухом.
ГЛАВА 2
Королева Раймунда с такой силой сжала ладонь, что едва не поранилась. Камень перстня оставил глубокий красный след на нежной коже.
Глаза Раймунды пылали гневом. Поднявшись, она склонилась над светящимся шаром и прошипела, не скрывая чувств: «Хоть на что-то ты годен?! Если не можешь, найду другого. Пошел прочь!»
Ударив по хрусталю, грубым образом оборвав связь, королева отошла к окну. За ним раскинулась Наисия. Снег укрыл столицу пуховым одеялом, наградил искрящейся россыпью серебра на крышах и кронах деревьев.
Из покоев Раймунды была видна река, и королева сейчас следила за крохотными темными точками на льду — катавшимися на коньках горожанами. Если бы захотела, она услышала бы их смех: зимний воздух облегчал работу мага, помогая усиливать звуки, но зачем тратить силы на безделицу?
Над королевским парком пронесся всадник на крылатом коне. Кто-то из высшей знати, потому как любому другому подобное лихачество стоило бы нешуточного наказания. Всадник натолкнул Раймунду на мысль. Хлопнув в ладоши, она вызвала фамильяра. Дух появился сразу, почтительно спросив, что угодно госпоже.
— Найти оборотня. Того самого, чью девицу ты сопровождал на ужин. И передать письмо. Жди!
Королева подошла к секретеру, задумалась и не потянула руку к гербовым листам, а достала из потайного ящика пергамент тончайшей выделки. Раймунда с любовью коснулась пальцами желтоватой кожи и вывела на ней две руны — Огня и Молчания. Касание волшебной палочки заставило их вспыхнуть и, почернев, исчезнуть. Не удовлетворившись этим, королева провела ладонью над пергаментом. Пальцы окутал голубоватый дымок и туманом опал на секретер.
«Artegero», — на выдохе произнесла Раймунда и с удовлетворением рассмотрела творение своих рук. Теперь письмо окажется тайной для всех, кроме адресата, да и тот на следующий день найдет лишь горстку пепла.
Обмакнув перо в чернила, королева ровным, аккуратным почерком, которому позавидовал бы любой писарь, вывела на пергаменте:
«Уважаемый профессор Тревеус Шардаш!
Полагаю, вы не откажитесь послужить на благо королевства? Учитывая ваше прошлое и настоящее, рассчитываю получить положительный ответ. Император ФасхХавел помог вам, не так ли? Значит, вы либо его друг, либо должник. Мне это не важно, важно другое — вы сможете избавить Лаксену от большой беды. Не секрет, что Империя мечтает поглотить нашу страну, а теперь, когда Темнейший вернул перстень, судьба государства висит на волоске. Вы хорошо знаете темных, понимаете их лучше любых других магов. Кому, как не вам, разгадать хитрые намерения врага? Нет, я не прошу ехать в Империю, всего лишь докладывайте о действиях императора.
Магистр ордена Змеи — доверенное лицо Темнейшего. Проявите фантазию, разговорите Асваруса. И ни слова о том, что движет вами! Пусть все считают это простым любопытством.
И, самое главное, сделайте так, чтобы перстень с розами покинул пальцы императора. Если вы сможете, моя благодарность будет столь велика, сколь может предложить королева».
Запечатав письмо воском, Раймунда обошлась без личной печати, воспользовавшись заготовленной на подобный случай палочкой.
— Отнеси Тревеусу Шардашу, — приказала королева фамильяру. — Обо мне — ни слова. Вероятно, он сейчас в Бонбридже, в Ведической высшей школе. Как сделаешь, найдешь человека с моим кольцом и получишь новые указания.
Дух забрал конверт и исчез.
Раймунда опустилась в кресло и, заметив следы от кольца на ладони, быстро уничтожила их.
Атласные перчатки скрыли тонкие пальцы, украшения вновь поблескивали поверх ткани.
Подумав, королева решила переодеться: после волнений полезны прогулки на свежем воздухе. Ставить в известность супруга о том, куда она едет, Раймунда не собиралась. Между ними никогда не было близости и доверия, хотя Страдену казалось иначе. Он обожал жену, а она всего лишь позволяла себя любить.
Замуж за короля Раймунда вышла исключительно ради власти: аристократка из древнего рода могла выбрать любого жениха. Королева предпочла быть во всем первой и вот уже восемь лет пленяла улыбкой подданных. С детьми медлила, видя, что власть Страдена под угрозой.
Беременная магиня — беспомощное существо, а дети — потенциальный рычаг давления на королевскую семью. Нет, пока Лаксене угрожает Империя, Страден не дождется наследника. Зачем только этот идиот брал деньги у Темнейшего? Раймунда пыталась объяснить, к чему это приведет, но женщина, даже если она королева и магиня, все равно считается женщиной. Конечно, мужчина все лучше знает! Теперь Раймунда видела, как «хорошо» все просчитал супруг — император наводил в чужом королевстве свои порядки, а Страден терпел, не имея возможности сказать хоть слово.
Когда Темнейший объявился в Наисии, Раймунда решила воспользоваться шансом и очаровать его, а затем убить утомившегося после страстной ночи врага. Близость с демоном королеву не смущала. В конце концов, спала же она с полукровками — сыновьями вампиров низших кланов и изгнанных демонов, иногда попадавшихся в Лаксене. Они ее устраивали — куда темпераментнее большинства людей, разве что грубы. Тут же и вовсе не требовалось желать любовника.
Король Страден давно был рогат, хотя не подозревал об этом. Как, впрочем, и любовники Раймунды не знали, с кем провели ночь: морок показывал им образ совсем иной женщины. Они хвастались перед друзьями силой обаяния, с помощью которого завоевали мелкопоместную дворянку, напрочь лишенную магии.
Только один человек, кроме мужа, мог похвастаться, что видел королеву в постели без морока. Отношения их, странные, лишенные привычных признаков любви, длились давно и походили на дружбу, скрепленную редкой близостью.
Если же что-то пойдет не так, рассуждала Раймунда, и она забеременеет от Темнейшего, то все равно останется у власти и затем уничтожит императора. Как бы королева ни относилась к супругу, Лаксену она любила всем сердцем.
Увы, император остался равнодушен к чарам Раймунды. Более того, сразу заподозрил ловушку и показал себя во всей красе. Королева как магиня оценила и больше не предпринимала попыток сблизиться.
На тот ужин с Мериам Темнейший пригласил Раймунду сам и лично отобрал замаскированную и тщательно спрятанную волшебную палочку, промурлыкав, что ему не хочется сломать шею такой прекрасной женщине, пусть даже чистокровному человеку.
— Магов я уважаю, Раймунда. Разумеется, тех, кто имеет за душой что-то, кроме диплома. Ваши силы мне известны. И планы тоже, — заняв свое место, улыбнулся Темнейший. — Не надо повторять дурость тех паладинов, которых вы, да, именно вы, а не ваш муж, регулярно посылаете ко мне. Трупы, увы, не слишком привлекательны. И мужа вашего жалко: его тогда тоже придется убить. Чтобы не мучился.
Именно поэтому в тот вечер лицо королевы не покидал испуг. Она силилась понять, как, не читая мысли, Темнейший узнал обо всем. Раймунда убедилась, что ее шпионы нагло врали, а имперцы водили их за нос. Ждать, пока Темнейший наиграется, она не собиралась, надлежало действовать: император в скором времени нанесет удар.
Служить ФасхХавелу? Никогда! Род Астурциев не склонит голову перед демонами, и, если король медлит, королева будет бороться сама. Отныне никаких наемных убийц — собирать сведения, выжидать и лишить могущества. Когда перстень окажется в Лаксене, с императором будет покончено. Кольцо однажды признало Шардаша, признает и второй раз.
Раймунда проверила — профессор верен короне. О семье, увы, ничего узнать не удалось, но вряд ли она помешает тому, кто и прежде убивал темных, проклясть Джаравела ФасхХавела. И даже столь сильному противнику придет конец.
Улыбнувшись, предвкушая скорое торжество над попортившей столько крови Империей, королева направилась в гардеробную и сама, без помощи служанок, разоблачилась до белья. Выбрав мужской наряд для верховой езды, Раймунда переоделась и, оставив вместо себя фантом в спальне, перенеслась в конюшню. Взмах палочки — и все двуногие обитатели погрузились в сон.
Для всех королева почивала у себя, пока Раймунда Серано-Астурция занималась своими делами. А дел предстояло много: не только развеяться, но и найти одного человека, и переговорить с ним.
Крылатый жеребец узнал ее издали и призывно заржал. Королева одарила его теплым словом и оседлала. Вспомнились предупреждения конюха и настойчивые просьбы Страдена кастрировать коня, чтобы тот не покалечил хозяйку. Раймунда наотрез отказывалась, отговариваясь женскими прихотями.
Жеребца подарил ей, предварительно зачаровав от агрессии, тот самый мужчина, с которым она намеревалась встретиться. Королеве казалось, если нож коснется коня, то причинит вред и дарителю.
Магия полностью контролировала разум животного, а наложенный на него и владелицу «антиглаз» сделал невидимым для слуг и стражи.
Расправив белоснежные крылья, жеребец взмыл в небо, радуясь возможности размяться.
Оказавшись в городе, Раймунда сняла чары и, уже видимая, понеслась над крышами, наблюдая картины повседневной жизни подданных. Вот дети играют в снежки, вот выписывают «восьмерки» девушки и юноши на льду, вот устроили скачку маги. Один обогнал ее, едва не сорвав порывом ветра капюшон с лица. Королева узнала его, но не окликнула: сейчас она не правительница Лаксены.
Когда дома начали стремиться к земле, копыта жеребца коснулись мостовой.
Заехав в темный переулок, куда побоялись бы заглянуть поодиночке стражники, Раймунда расстегнула ворот куртки, провела пальцами по брошке-саламандре на жилете и прошептала: «Ты где?». После долгого молчания она услышала: «Белый клык».
Жеребец тут же сорвался с места, походя обдав дождем камушков какую-то «темную личность», ожидавшую легкой добычи, и понесся в противоположный конец города. Раймунда решила, что по земле выйдет быстрее: меньше шансов быть узнанной. Крылья коня скрыты иллюзией, для всех он — обычная лошадь, а королева — худощавый юноша.
Название «Белый клык» носил трактир на берегу реки у самого выезда из города. Попасть туда можно было, миновав запутанный лабиринт узких улочек, населенных беднотой. Столовались в трактире личности, документы у которых предпочитали не спрашивать. Ближе к ночи забредали и некроманты — иссохшие, желчные, пропахшие кладбищем. Сколько раз власти сносили этот притон, столько же он возрождался.
Содержал «Белый клык» косоглазый гном, не скупившийся на услуги вышибал. Двое плечистых высоченных троллей справились бы практически с любым мужчиной, а пластины на их груди отразили бы магический удар.
В трактир не принято было входить без приглашения, а если уж пригласить некому, надлежало смиренно доказать, что пришел по делу.
Раймунда спешилась, привязала жеребца к коновязи, предварительно расставив «сюрпризы» для любителей чужой собственности, и смело направилась к троллям. Те, сперва не разглядев, преградили дорогу, а потом заулыбались, скаля щербатые рты: «О как, Саламандра пожаловала!».
В «Белом клыке» королеву знали как Саламандру — все из-за броши, которую в свое время приколол на ее платье тот самый человек, к которому она шла.
Раймунда толкнула дверь и шагнула в низенькое, пропитанное табачным дымом, помещение. Закашлявшись, королева скользнула глазами по столам и нахмурилась: неужели напрасно приехала?
— Я здесь, — поманил мужчина у стойки.
Несмотря на свет масляных ламп — освещение в «Белом клыке» было самым дешевым, — рассмотреть незнакомца не получалось, глаз будто бы скользил мимо. Раймунда узнала маскировочные чары. Ему, еще больше, чем ей, надлежало скрывать свое лицо. Днем — один, ночью — другой.
Королева подошла и протянула руку. Мужчина пожал ее — любой другой бы поцеловал. Пожалуй, Раймунде хотелось бы получить именно поцелуй, но решала не она.
Блеснули массивные перстни на пальцах, выдавая мага. Еще один скрадывал морок. Его видели только законопослушные подданные, зато их взгляду было недоступно другое кольцо — подарок Раймунды. Некогда оно украшало ее руку.
— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался мужчина, предложив переместиться в свободный уголок. Таковых не оказалось, но маг просто вытащил палочку, и компания за дальним столом поспешила пойти подышать свежим воздухом.
— Да не без этого, — вздохнула Раймунда. — Я бы не побеспокоила просто так. Да и не виделись мы давно, рассказал бы, где тебя носило. Вчера Страден не позволил поговорить.
— Не ругай мужа, — улыбнулся мужчина, — он не виноват, что родился королем. А я его подданный, между прочим, и у меня есть обязанности перед страной. Ездил я на острова, высматривал, выспрашивал. Потом очередные защиты в Академии… Жаль, ты не получила ученую степень. Самообразование — это хорошо, но систематические занятия лучше.
— Я замуж вышла, как и положено девушке моего круга, — кисло улыбнулась Раймунда, сделав привычный заказ на двоих. — И так до последнего тянула. Да и родные воспротивились бы, потому как дочь, всерьез занимающаяся магией, — позор для столь высокого рода. Ты мужчина, Элалий, а я женщина. Ты — гордость, я стала бы позором. Вот и весь ответ. Но благодаря тебе могла бы превзойти всех кандидатов магических наук. И превзошла бы, если бы родилась мещанкой.
— И не только кандидатов — ты давно доктор магических наук. Увы, ученую степень выписать не могу, хотя давно ее заслужила. По закону права не имею даже экзамен назначить. И учить мне тебя больше нечему.
Королева покачала головой и кокетливо улыбнулась, хотя знала, граф Саамат не лукавил, из нее вырос сильный маг. Хотя и не такой, как Элалий Саамат — тот самый мужчина, к которому она всегда возвращалась и с которым делилась всеми секретами.
Подавальщик — женщин в заведении не держали — сгрузил на стол содержимое подноса и удалился.
Граф Саамат разлил по кружкам вино и отрезал Раймунде кусок бараньей ноги, занявшей полстола.
— Как вы галантны, милорд, — проворковала королева, подставляя тарелку.
— Положение в обществе обязывает, — улыбнулся граф Саамат и изменил плетение чар, чтобы Раймунда могла видеть его.
Довольно высокий, крепко сложенный, со стороны он походил на наемника, которых немало бывало в «Белом клыке», но аристократические, точеные черты лица выдавали человека иного рода — боевого мага.
— Кто это тебя так? — отреагировала королева на царапину на щеке собеседника и, потянувшись через стол, положила на нее ладонь. — Едва глаза не лишился! Элалий, опять не договариваешь!
Лечебная магия за считанные минуты затянула кожу. Довольно улыбнувшись, Раймунда принялась за еду.
— Да, ерунда! — отмахнулся граф Саамат. — Пугать не хотел. Нежить напала, неудачно подставился. Глупо, правда? Такому-то магу как я! Узнали бы в Академии, на смех бы подняли.
— И лишились бы денег, — усмехнулась королева. — Род Саамат немало вложил в Академию чародейства. Помнится, твои родители тоже пожертвовали крупную сумму. Да и ты, сколько денег, сил и времени ты тратишь на этих бездарей!
— По всей Лаксене, заметь, — рассмеялся граф Саамат и предложил выпить за встречу.
Разговор крутился вокруг последних новостей, визита императора и поездки графа Саамата на далекие острова, по которым некогда прокатилась страшная война. Он искал разного рода артефакты и обещал подарить один Раймунде. Затем королева решилась перевести беседу на перстень с розами и поведала о своем плане.
— Хочешь дружеский совет? Не рискуй. Он прочитает мысли, узнает, что это опять ты, и убьет. Его ведь до сих пор сдерживали две вещи: твой пол и нежелание войны. Да, смешно, но Темнейший не трогает женщин. Наверное, воспитание матери, потому что демоны не столь разборчивы. И уважает — сама сказала, он признает твою силу. Это важно, Раймунда, император считает тебя равным существом.
— Да, знаю, люди для демонов — что животные. Один такой без малого сорок человек убил за то, что алхимик ему дорогу перешел. Это он так мстил, представляешь? — позабыв об этикете и изысканности манер, королева с жадностью поедала ужин, обильно запивая его дешевым вином. — Будто кур резал. А император не убьет, если я далеко буду. Эльфы сразу границы Империи перейдут, дроу тоже возмутятся, человеческие королевства подтянутся. И затеет Темнейший заварушку, в которой может не выжить — при всей своей силе он не бессмертный, мы с тобой завалили бы в честном бою.
— Угу, и сами полегли до того, как он испустил бы дух.
— Хорошо, Элалий, подстрахуй меня. Я фамильяра к одному оборотню послала… Он будет за императором приглядывать и попытается забрать перстень. Не силой, разумеется, а хитростью. Кто на какого-то профессора магии подумает? К тому же, они знакомы. В общем, фамильяр потом тебя найдет, расскажет все о том Шардаше, опишет. Ты, пожалуйста, навести профессора, чуть-чуть покопайся в голове.
— Убрать воспоминания о тебе? — догадался граф Саамат.
Раймунда кивнула и с мольбой уставилась в карие глаза. Даже плаксиво скривила губы.
Под напором королевы граф Саамат согласился, «но только по дружбе». Раймунда успокоилась: теперь все точно будет хорошо.
Когда ужин подходил к концу, королева, замявшись, спросила, занят ли у графа Саамата оставшийся вечер, не выкроет ли он для нее часок.
— А что? — маг промокнул губы платком. — Что-то предлагаешь?
— Себя, — смело ответила королева.
— Что, любовники кончились, обо мне вспомнила? — рассмеялся граф Саамат. — Ладно, по старой дружбе. И не там, куда ты меня в прошлый раз затащила. Клопы мне не нравятся.
Раймунда улыбнулась и предложила его спальню. С Элалием Сааматом она не была полгода, но до сих пор помнила вкус целовавших ее губ — плодовое вино.
ГЛАВА 3
Мериам постучалась, но ей не ответили. Странно, не похоже на Шардаша, который открывал до того, как адептка доходила до двери. Мериам повторила попытку — с тем же результатом. Вздохнула и поплелась обратно. Преподавательский коридор был пуст, но какая разница, если и увидят, раз директор лично пил за их счастье? Застанут, хмыкнут и пройдут мимо.
Заметив на лестнице Голубую даму, Мериам со всех ног бросилась к призраку, умоляя помочь.
— Вы не видели профессора Шардаша? — адептка с надеждой смотрела на духа. Голубая дама Шардаша недолюбливала, но ведь спросить больше некого.
Призрак состроил кислую мину, заявив, что она шпионить за всякими оборотнями не нанималась, а потом соизволила намекнуть: профессор в учебном корпусе. В высшей мере странно: Шардаш пересдачи на такое время не назначал, а занятия давно закончились, все по городу разбрелись. Мериам тоже рассчитывала погулять, благо с оборотнем никакие хулиганы не страшны, но не судьба.
Вернувшись к себе за пальто: в одном платке по улице не побегаешь, адептка поспешила в классы Запретного отделения: что-то подсказывало, Шардаш там.
Корпус встретил Мериам гулкой тишиной и темнотой.
— Тревеус, ты здесь? — пугаясь звука собственного голоса, позвала Мериам.
Ей вдруг показалось, что тени сгущаются, образуют фигуры. Молчаливые, они следовали за ней. Школьные призраки или порождения Мрака? На свете много низших разумных темных, которые прячутся в сумерках и скользят по отбрасываемым предметами теням. Например, якулы или сумеречные змеи. Последние вполне могли приползти в Школу в поисках легкой добычи.
Мериам наколдовала второй световой шар, который выхватил из мрака пугавший девушку угол. Там действительно кто-то был! Некто успел исчезнуть до того, как шар достиг цели. И явно не змея: слишком большая тень метнулась прочь.
Адептка завизжала и заметалась по коридору. Здесь она беззащитна. Световой шар, заклинание нулевого уровня — максимум, что позволяли стены. Только и он погаснет, когда запас подпитывающего сгустка энергии истончится. В обычных условиях контур замкнут, точки выхода нет, а здесь плетение подвергается воздействию испарений напыления стен, которое медленно, но верно подтачивает контур. Когда он разомкнется, мощность шаров начнет падать, пока они совсем не погаснут. Надо было взять свечу, но теперь поздно возвращаться.
Соединив оба шара в один, чтобы усилить мощность, Мериам побежала вперед. Лестница всегда освещена, там тени ночи не страшны. Перестук каблучков эхом отбивался от стен.
Адептке казалось, что за ней следят, но сколько ни оборачивалась, увидеть таинственного наблюдателя не удавалось. Однако ей не привиделось, кто-то действительно буравил взглядом спину.
— Тревеус! — вновь позвала Мериам. Не наверху же он! Что можно делать в обсерватории?
Чувство опасности нарастало по мере того, как, потрескивая, тускнел световой шар. Слишком быстро, будто этому кто-то помогал.
Вновь очутившись у знакомого подоконника, адептка поняла, что бегает по кругу. Но ведь она не в башне, а коридоры Школы прямые. Значит, в учебный корпус проник чужак. Мериам случайно заметила его, и теперь он не позволит ей уйти.
Прислонившись к холодной стене, адептка отдышалась и попыталась унять панику. Оказалось, зря: очнувшийся разум тут же сделал пару логичных выводов, кончавшихся фразой: «Считай, тебя прокляли».
Мериам колдовать не могла, а некто мог — иначе как бы воздействовал на шар, как сбивал ее с пути, создавал мороки? Если так, то адептка попала на свидание к сильному магу, чьи чары превышали запрещенный уровень. Только она все равно лица его не видела, фигуры тоже, какой прок ее убивать? Или он хотел использовать Мериам для корыстных целей?
«Я не боюсь, я не боюсь!» — скороговоркой прошептала адептка, колеблясь, портить ли ради самообороны пудреницу. Увы, ни ножа, ни ножниц у Мериам не нашлось, в крохотной сумочке на поясе поместились только предметы первой женской необходимости.
В итоге трогать пудреницу адептка не стала, найдя другой выход. Добрым словом помянув нормативы госпожи Идти, Мериам подтянулась, забралась на высокий подоконник, распахнула окно и завопила: «Тревеус!» Если Шардаш теперь не услышит, то его нет на территории Школы.
Порыв ветра едва не скинул Мериам в темноту парка. Значит, страхи не беспочвенны. Однако неизвестный опомнился, вовремя подхватил и сдунул с подоконника в нужную сторону.
Молчание укорачивало жизнь и облегчало задачу преступнику, поэтому адептка завизжала. Глаза снова и снова рыскали по темному коридору, но ничего не видели.
Ей показалось, или где-то рядом послышалось: «Ш-ш-ш!»? Вот бы еще слово, тогда можно понять, говорил человек или кто-то другой.
Решив, что медлить дальше некуда, не переставая кричать, Мериам потянулась к сумочке. Испортить пудреницу не успела: все вокруг залил свет от гигантского светового шара, а по коридору прокатилось: «Мериам, ты где?!»
И тут адептка увидела его. Вовсе не профессора, а чью-то спину, скрывшуюся в сполохах пространственного коридора. Без единого звука, будто незнакомец — судя по росту, мужчина — открыл дверь в другую комнату, а не потревожил ткань пространства.
— С тобой все в порядке?
Мериам и не заметила, как Шардаш оказался рядом. Он торопливо ощупал адептку, осмотрел насчет повреждений, и, обняв, прижал к себе. Сердце стучало часто: то ли от волнения, то ли от бега.
Подняв голову, адептка взглянула на него: беспокоился. И сейчас беспокоился, потому что лихорадочно гладил. Судя по одежде, Мериам вытащила его из какого-то теплого помещения. Не простудился бы!
— Все хорошо, — выдохнула адептка и улыбнулась. — Я тебя искала, звала…
— Я не слышал, — извиняющимся тоном пробормотал Шардаш. — В библиотеку залез, потом языком с Лоопосом зацепился. Прости, забыл предупредить. Но тебя кто-то напугал, верно? Просто так ты бы таким голосом не кричала.
Мериам кивнула и уткнулась лицом в его грудь. Привстала на цыпочки, обхватила за плечи и замерла, наслаждаясь чувством спокойствия. Профессор не торопил, понимая, что адептка должна прийти в себя, успокоиться.
— Тут был маг, — наконец прошептала Мериам. — Чужой маг. Он крался по коридору, я заметила тень, и он решил меня напугать. Когда появился ты, он исчез. Думаю, теперь далеко от Бонбриджа.
Шардаш нахмурился и переспросил, не разыгралась ли у адептки фантазия. Она рассказала о воздушных потоках и спине незнакомца.
— За каким-нибудь фолиантом охотятся, — предположил профессор. — Тут кое-что хранится в потайных комнатах. Зла он тебе причинить не хотел, значит, намерения были мирные. Предполагаю, кто-то из столичной Академии. Я разберусь. А пока идем. Ты вся дрожишь от страха, надо что-то с этим делать.
Улыбнувшись, Шардаш наклонился и поцеловал Мериам. Подумал и предложил прогуляться к молу, посмотреть на лунную дорожку на льду. Адептка отказалась: после пережитого она хотела бы немного посидеть вдвоем с профессором. Тот согласился и, обнимая за плечи, повел к себе.
Шардаш ушел за глинтвейном, а Мериам осталась в гостиной. Потрескивал камин, плясали тени на потолке, а в кресле под пледом было так уютно.
Взгляд адептки упал на стол, на котором лежали две бумажки. Не удержавшись, Мериам подняла их и прочитала. Первая чрезвычайно ее перепугала и отсылала к истории с «Забвением роз». Речь шла о неком долге и кулоне. Если Мериам правильно помнила, Шардаш заключил сделку с Темнейшим. Видимо, теперь тот требовал исполнения оставшейся части договора.
Вторая записка вызвала удивление. На тончайшем пергаменте вроде и были какие-то слова, но прочитать их никак не удавалось. Угадывались они только под определенным углом. Повертев лист и так и этак, Мериам слезла с кресла и попробовала посмотреть на просвет.
Вспомнились уроки тайнописи, которая читалась только с помощью одной из стихий. Сейчас в распоряжении адептки был огонь.
Странно, но, когда языки пламени лизнули пергамент, и тот задымился, Мериам различила буквы. За мгновения, пока они не исчезли, адептка успела прочитать всего пару строчек. Увы, во второй раз ничего не вышло, пришлось срочно тушить пергамент.
Шардаш застал Мериам за попыткой положить письма, как они лежали, нахмурился и прямо спросил, читала она их или нет. Адептка не стала отпираться и тут же засыпала Шардаша вопросами. Он отмалчивался.
Забрав из рук профессора кувшин, Мериам сбегала за стаканами и разлила напиток. В нос ударил пряный аромат трав. Адептка улыбнулась: ради нее положили больше корицы. Но забывать о письмах она не желала, тревожась, просила подтвердить или опровергнуть догадки.
— Да, вот то, от Темнейшего.
Шардаш досадовал на себя — воспользовался простым заклинанием воспламенения! После него записка благополучно самовосстановилась из пепла. Император на обычной бумаге не пишет, следовало догадаться. Не откладывая дело в долгий ящик, профессор исправил ошибку и уничтожил невидимый оттиск.
С письмом королевы дела обстояли хуже: Шардаш не успел его вдумчиво прочитать. Пришлось сделать это сейчас под пытливым взглядом Мериам.
И не соврешь теперь, что пустяк, послание Асваруса. Кто бы мог подумать, что адептка знает тайнопись! Хотя сам виноват, видел же все ее отметки. И по означенному предмету значилось даже не «удовлетворительно», а «очень хорошо». Урок на будущее — оставлять комнату в идеальном порядке.
Дочитав, Шардаш вышел с письмом в другую комнату и от души выругался, помянув, где видел большинство людей с их амбициями. Помолчав, он добавил конкретные пожелания для королевы Раймунды, в частности, предложение соединить судьбу с императором и рука об руку потопать во Мрак через желудок гнилого умертвия. Поток скрещивания подвидов умолк на самом пикантном месте: в спальню заглянула встревоженная Мериам.
Шардаш натянуто улыбнулся, заверил — так, бессмыслица для тренировки голоса.
— Тревеус, мне пять лет? — адептка подошла и отобрала пергамент. — То, что ты зол, я прекрасно знаю. И про позы тоже догадываюсь.
— Откуда, если не секрет? — усмехнулся Шардаш, заметив, как залились румянцем щеки Мериам. — Судя по нашему общению, ты ни одной не знаешь.
Адептка пресекла попытки уйти от темы и потребовала сказать, что нужно королеве Раймунде, и какой кулон требует Темнейший.
— Использовать они меня хотят, только и всего. Одному фамильный артефакт дроу потребовался, другой — злосчастный перстень. Пошли они оба, Мериам, давай глинтвейн пить, а то остыл совсем. И в голову не бери. Впутывать тебя не собираюсь, сам разберусь. Предновогодних каникул хватит.
Воспользовавшись кратковременным замешательством Мериам, Шардаш вернул письмо королевы. Не дав адептке произнести ни слова, профессор поцеловал и успокоил девушку, сведя все к безобидному поручению. О том, что проведет каникулы вне Бонбриджа, Шардаш умолчал. Долг Темнейшему придется возвращать, хочет этого профессор или нет. Хорошо, все же, что Мериам решила посвятить дни отдыха учебе. Для профессора хорошо, потому что расстраивать адептку и отказываться от поездки к ее родным, он не хотел. А так будто бы к своей семье уехал. Заодно и с магистром переговорит. Кулон хранился у дроу, а Асварус имеет к ним непосредственное отношение, как бы ни старался казаться светлым. Безусловно, кожа у него слишком светлая для дроу, но магистр альбинос, а у альбиносов все особенное. Да и не вышла бы что темная эльфийка замуж за обычного эльфа, даже головы в его сторону не повернула бы.
Стоило посоветоваться с Асварусом и насчет королевы. Одно профессор знал точно: никакой перстень он красть не станет, потому что хочет жить.
Слушая Шардаша, Мериам постепенно успокоилась, поверила, что тому ничего не грозит. Профессор солгал, будто кулон надо всего лишь активировать.
Допив вторую кружку горячего напитка, адептка пододвинула кресло ближе к Шардашу, а потом с легкой руки профессора оказалась у него на коленях. Не испытывая никакого стеснения, она потерлась подбородком о его подбородок и с ногами устроилась частично на подлокотнике, частично на животе профессора. Тот не возражал, поглаживал ее ноги в теплых чулках: ботинки Мериам сняла, и целовал пальцы.
— Не останешься? — с надеждой спросил он, когда адептка, взглянув на карманные часы Шардаша, заторопилась к себе. Ей не хотелось будить Инессу.
— Ты же не сможешь просто полежать рядом, — вздохнула Мериам, неторопливо зашнуровывая ботинки. — А если сможешь, весь изведешься.
Шардаш опустил глаза и сказал, что скучает по тем дням, когда она лежала рядом и обнимала. Адептка заколебалась. С одной стороны, спать, уткнувшись в шею профессора, так приятно, а, с другой стороны, он мужчина, которому хотелось большего.
— Нет, — наконец твердо заявила она. — Мне тебя жалко. Потом, Тревеус. У тебя это обязательно будет. Уже в следующем году, — поспешила добавить Мериам.
— Надеюсь, доживу, — кисло улыбнулся Шардаш и отправился ее провожать.
Не удержавшись, расцеловал на лестничной площадке и, с трудом заставив себя оторваться от губ адептки, пожелал добрых ночей.
Мериам не давал покоя кулон Хорта. Она понимала, в такие дела лучше не лезть, но убеждала себя, что просто удовлетворит любопытство. К сожалению, школьная библиотека ничем помочь не смогла: те немногие справочники, что были по артефакторике, кто-то забрал. Судя по молчанию архивариуса, кто-то из преподавателей, потому как на руки адептам контрольные экземпляры бы не выдали, да еще без залога.
Артефакторику вел сам директор, теоретически он мог забрать фолианты, но Мериам сразу подумала о Шардаше. Отловив его в коридоре во время обеденного перерыва, она задала прямой вопрос и получила удивленный ответ:
— С какой стати мне брать подобные вещи, Ики? Ничего нового они мне не скажут. Вам же интересоваться артефактами рано. К слову, не ожидал, справились с заданием. Вот, держите, списки с оценками повесьте и раздайте работы.
Профессор вручил оторопевшей адептке свиток с результатами итоговой контрольной работы и пачку исписанных разными почерками листов, после чего невозмутимо удалился. Не удержавшись, Мериам развернула его и обомлела: «отлично». Но ведь она точно не решила пару заданий!
Адептка присела, лихорадочно перебирая листы, и наконец вытащила работу со своей фамилией. Десять теоретических вопросов и практическая часть из трех задачек. На оборотной стороне второй страницы действительно стояло «отлично», заверенное подписью Шардаша. Только почерк на листах был не Мериам Ики. Вернее, как бы ее, но Мериам отродясь так чисто не писала, и перо у нее кляксы оставляло. Вот фамилия, курс и класс ее рукой написаны, косенько так, а дальше постарался профессор. И не лень ему было! Оставалось только гадать, какие из ответов Мериам дала верно. Увы, они стерты и восстановлению не подлежат. Разве что Шардаш запомнил.
Мериам решила обсудить фокусы с почерком позже. Адептка не понимала, зачем профессор натягивал ей отметки. Допустим, родные порадуются, но яды Мериам от этого лучше знать не станет. Теперь придется из принципа сдать экзамен на «хорошо». Самой, без подглядываний в тетрадь.
После занятий Мериам отправилась на поиски директора. Долго искать не пришлось: Крегс только что закончил урок у пятого курса, и адептка столкнулась с ним в коридоре. Поздоровавшись, Мериам попросила дать справочник по артефакторике.
— Зачем? — полюбопытствовал директор.
— Хочу почитать о кулоне Хорта, а вы книги забрали, — не стала скрывать истинных целей адептка.
— Ничего я не забирал, они у Тревеуса. И, что поразительно, он спрашивал о том же кулоне. Реликвии дроу, между прочим.
Значит, так Шардаш ничего не брал!
Раскрасневшись от возмущения, Мериам едва не бросилась выяснять отношения, благо поводов было уже два, но, взвесив плюсы и минусы, решила послушать Крегса.
— Господин директор, а что дает этот кулон?
— Решили получить его в подарок на свадьбу? — рассмеялся Крегс и ткнул палочкой в пачку листов с контрольной работой, торчавших из сумки Мериам: — Вижу, скоро отличницей станете.
Адептка покраснела и заверила, что серьезно поговорит с Шардашем.
— И только обидите. Кто-то дарит цветы, кто-то конфеты, а кто-то успеваемость любимой подправляет. А, без шуток, кулон вам зачем?
— Встретила упоминание в книге, когда к демонологии готовилась.
Директор покачал головой. Он не верил в совпадения, по его мнению, Мериам опять ввязалась в историю.
— В прошлый раз вы интересовались волшебными кольцами, теперь кулонами. Опять что-то нашли?
Адептка заверила, что ничего не находила и находить не собирается, а движет ей исключительно теоретическое любопытство.
Крегс не поверил, но согласился помочь. Закончив собирать бумаги, директор взмахнул волшебной палочкой, и на столе возникла потрепанная книга.
— Мой личный экземпляр, — пояснил директор. — С моими личными пометками. Даю на один вечер. Но прежде чистосердечно расскажите, почему заинтересовались данным артефактом.
Адептка замялась, покраснела, а потом в который раз солгала, сказав, будто всего лишь хотела узнать, что за кулон упомянут в длинном списке Шардаша.
— И что за список?
— Вопросы для шестого курса. Там в расшифровке разные артефакты, чаще всего кольца, кристаллы, обручи, а тут кулон, названный в честь кого-то конкретного. Я попробовала у мэтра спросить, он отмахнулся. Вот я и решила сама… Не говорите ему, пожалуйста!
— Молодость, молодость! — качая головой, улыбнулся директор. — Тревеус правильно не забивает неокрепший ум разными диковинками. И в следующий раз, Мериам, сразу говорите правду. В учебнике по демонологии об артефактах не говорится.
Мериам пообещала и с облегчением перевела дух. Попала пальцем в небо, угадала, что на шестом курсе изучают, а Шардашу сдают. Впредь нужно тщательнее продумывать ложь. Но, как бы там ни было, ей дали книгу, с которой адептка планировала провести весь вечер. Оставалось только придумать, как убедить профессора, будто она ушла в город. Можно, конечно, перебраться в чужую комнату, но Шардаш по запаху найдет. Своя спальня лучше: там ею постоянно пахнет. И запах всегда свежий, независимо от того есть там Мериам или нет.
Инесса надела зимнее пальто Мериам, оставив подруге свою шубку, и убежала на работу. Адептка же, набрав печенья на кухне у доброй матушки Уйойке, устроилась с ними, стаканом молока и директорским фолиантом на кровати.
Окна задернуты, дверь, по просьбе, заперта снаружи, свет — шар под одеялом. Оставалось надеяться, Шардаша не привлечет запах печенья, или он не учует дыхания.
Гримуар оказался занятным, такого в библиотеке не было. В футляре из кожи тура с вкраплениями драконьей чешуи он выглядел настоящим сокровищем. Обложка черной кожи эльфийской выделки, за которую любой торговец стариной отвалит бешеные деньги. Еще бы, книге ведь не один век! И от воды она пострадала. Мериам предположила, что фолиант привезли с островов, или выловили во время кораблекрушения.
Страницы пропитались магией. Световой шар не потребовался: книга светилась, следуя за движениями глаз. Почти тысяча страниц, посвященных артефактам, выведенная рукой неизвестного мага. Справа, на полях, пометки директора. По ним видно, как изменился алфавит за последние века. Если бы Мериам не изучала древние наречия, ничего бы не поняла. Их в книге было три: человеческое, эльфийское и демоническое. Вот руны не расшифровать — слишком сложные для третьего курса.
А еще в фолианте оказались картинки. И не просто рисунки тушью и сепией, а иллюзии, всплывавшие при наведении пальцем. Их можно было поворачивать и разглядывать со всех сторон. Когда надоедало, надлежало просто перевернуть страницу.
Сначала Мериам просто рассматривала фолиант: такие ей никогда не встречались. Затем открыла оглавление, отыскала главу о нательных украшениях и погрузилась в чтение. Оно оказалось утомительным: неугомонные люди и нелюди сотворили столько драгоценностей-артефактов! Казалось, будто обычных брошек и сережек не осталось. Увы, в книге отсутствовал указатель, так что приходилось терпеливо скользить глазами по строчкам.
— Мериам? — в дверь постучались.
Адептка вздрогнула и едва не подавилась печеньем. На всякий случай задержала дыхание и подоткнула одеяло: вдруг выдаст свет от книги? Кровать, конечно, далеко от двери, но от оборотня всего можно ожидать.
— Мериам, ты здесь? — настойчиво повторил вопрос Шардаш и недовольно добавил: — Ускакала без предупреждения! Как идиот выбирал приличное место для ужина, а ее демоны танцевать увели.
Адептка прикрыла рот, чтобы даже улыбкой не выдать своего присутствия.
Больше профессор не звал и не стучал, поэтому, выждав пару минут, Мериам вернулась к чтению. Вскоре удача улыбнулась ей: глаза наткнулись на нужный заголовок. К сожалению, волшебное изображение отсутствовало, зато в наличии были статья и рисунок.
Позабыв о мерах предосторожности, адептка выползла из-под одеяла и, устроившись поверх него, с жадностью погрузилась в строки об артефакте дроу. Им оказался молочно-белый камень в форме капли. С виду — обычное украшение, не дорогое вовсе, но только на первый взгляд. На второй бросалась в глаза идеальная точеная форма и прожилки. Рассмотрев картинку с помощью обычной лупы, Мериам убедилась — рунический рисунок, причем не снаружи, а внутри камня. Белая вязь в толще молочного камня. Статья подтверждала догадки. В ней же упоминался цвет — рисунок, увы, был черно-белым.
Название кулон получил в честь создателя. Гениальный артефактор подарил одно из своих созданий правительнице дроу.
Когда-то кулонов было четыре, по количеству стихий, теперь осталось два. Правда, если верить перекрестной статье о кулоне огня, тот теперь годился только для мелких фокусов со стихией: всему виной трещина, через которую утекла сила, породив гигантский взрыв. В результате под воду ушла треть соседнего континента со всеми, кто там воевал. В том числе, и владельцем кулона. Сам камень не затонул, но в конце стояла надпись: «Вероятнее всего, утерян, так как найден людьми». А вот кулон Хорта сохранился в первозданном виде. Его стихией был воздух. Но истинная ценность заключалась в другом — кулон досуха выпивал любое существо любой расы, отдавая его силу владельцу, делая того фактически бессмертным и непобедимым, потому как дарил и магию, и здоровье, и обновлял ауру за счет жертвы. Так не могли даже вампиры клана Вечности, для которых аура и жизненные силы были всего лишь пищей.
Сумевшему разгадать головоломку рун и настроить артефакт человеку или нечеловеку дарились вечная молодость, вечное здоровье, невообразимая регенерация и запас волшебства. Убить его становилось проблематично: кулон впитывал смертельные заклинания. Чем сильнее противник, тем сильнее становился владелец кулона.
Мериам стало не по себе. Если император получит артефакт, с ним никто не совладает. Оставалось надеяться, что Темнейшего заинтересует не Солнечный, а Лунный мир.
Адептка перелистнула страницу, силясь найти что-то об использовании кулона, и с облегчением вздохнула: загадку рун за прошедшие века не разгадал никто. Хитрый артефактор подарил дроу лишь часть могущества кулона — здоровье. Остальное он унес с собой в могилу, оставив запутанные подсказки.
Вот уже восемь веков кулон Хорта не покидал земель темных эльфов. Где конкретно он хранился, фолиант не сообщал. По контексту выходило, в каком-то святилище, куда приносили для исцеления больных и раненых.
— Получит и убьет Тревеуса, чтобы не проболтался, — осознав масштабы надвигающейся опасности, прошептала Мериам. — Тревеус говорил, император дружит с магистром … Бескорыстно ли? Наверняка от него о кулоне узнал, все тайны выведал. Может, магистр знает разгадку — из ордена Змеи ведь! А змеи всегда мудрыми существами считались. Темнейшего я видела. Притворяется порядочным, но прозвище у него говорящее — «Смерть». И везде о демонах пишут, что они двуличные, коварные и жестокие. Вампиры не лучше. Бедный Тревеус!
Адептка размышляла, как избавить любимого от опасного поручения, и не сразу поняла, откуда потянуло сквозняком. Да так, что она снова забралась под одеяло.
— И не стыдно?
Мериам подпрыгнула, едва не испачкав фолиант остатками молока, и изумленно уставилась на стоявшего у кровати Шардаша. Скрестив руки на груди, профессор в упор, не мигая, смотрел на адептку. Колыхавшиеся занавески подсказали, каким образом он попал в комнату. Вот они, прелести первого этажа!
— И что это мы от меня бегаем? — Шардаш откинул с Мериам одеяло и присвистнул при виде книги. — На домашнее чтение не похоже. Дай посмотреть.
Адептка прижала к себе книгу, заявив, что она — собственность директора.
— Подведем итоги, — профессор сел на кровать, повертел в руках футляр фолианта и заклинанием отправил его на стол. После взмахнул палочкой и закрыл окно. — Ты нагло отказываешься ужинать со мной без объяснения причин, прячешься, делая все, чтобы я решил, что ты ушла. Даже пальто подруге отдала, чтобы привратник подтвердил — убежала девочка. Сама же выпрашиваешь у Крегса литературу не для старшего школьного возраста, которой лет пятьсот, не меньше. И как ты объяснишь свое поведение?
— А как ты объяснишь мою оценку за контрольную, ложь насчет книг? — Мериам вместо защиты ответила нападением.
— О тебе заботился. Или мне нужно было ставить то, что заслужила, и любоваться твоими слезами? Прости, но твои каракули я буду исправлять. Всегда. Если, конечно, там меньше отметки «хорошо». И не спорь! Теперь книги. Боялся, сунешь голову в петлю. Правильно боялся — книга открыта на кулоне Хорта. И не лги, что не читала.
Мериам и не собиралась. Отложив фолиант, она обхватила колени руками и, надувшись, отвернулась. Адептку интересовало, как Шардаш понял, что она осталась в Школе, но спрашивать не стала.