Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ГЛАВА 1. Где наша ни пропадала
- ГЛАВА 2. Куда наша ни попадала
- ГЛАВА 3. Что с нами ни происходило
- ГЛАВА 4. Сбежать от кошмара
- ГЛАВА 5. С кем поведешься…
- ГЛАВА 6. С тем и наберешься
- ГЛАВА 7. Новые открытия
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Что может быть страшнее, чем попасть в другой мир? Обнаружить, что ты должна отдаться во время ритуала местному богу. Нелегко придется Аполинарии, ведь совсем не к такому готовили ее родители.
ГЛАВА 1. Где наша ни пропадала
Взрослая жизнь, которой все детдомовцы ждали, аки манны небесной, не радовала. Да и чему радоваться, когда тебя ждет маленькая квартира-студия, в которой е понятно, где заканчивается кухня и начинается комната. Да, пространство свое, но обставлено бедно, да и некуда там пихать нормальную обстановку. Спасибо еще плита на одной стене, диван на другой. Благо санузел, хоть и совмещенный, нормальный. Раковина, ванная, унитаз, даже место для махонькой стиральной машинки осталось. Понятно, все казенное, дешевое, равно как мебель в комнате. Но считалось, что власти позаботились о выпускниках детских домов. Хотя, на самом деле, просто сэкономили, купив им не нормальные квартиры или, хотя бы, комнаты в коммуналках, а такие вот конуры на окраине города.
Аполинария возвращалась домой после очередной смены в ресторане быстрого питания. Увы, больше никуда юная девушка без опыта работы и образования устроиться не могла. А пойти учиться, чтобы совмещать с работой, не получалось. Или все за деньги, или невозможно совмещать с учебой, а на стипендию, пусть даже она повышенная, плюс льготы, все равно не прожить. Почему-то в приюте им не рассказывали, что платить надо практически за все: жилье, проезд, еду, вещи. Нет, к тому моменту, как выпускники покидали стены детского дома, они уже понимали, что продукты им никто просто так не даст, и получить последний айфон за красивые глазки получится не у всех, но то, что вода из крана или электричество в лампочке тоже имеет цену, им рассказать забыли. Вот и получилось, что приходится выбирать.
Поплотнее натянув капюшон старенькой куртки, Полли, как прозвали ее в приюте, выскочила из автобуса. Дождь лил, словно в облаках прохудились трубы. Понятно, что труб там нет, но слишком уж похоже было. Тряпочные кроссовки тут же промокли, значит, утром на работу идти в мокрой обуви. Да просто во всем мокром, подумалось девушке, потому что запас одежды у нее был откровенно мал.
Девушка перепрыгнула очередную лужу и вздохнула. И за что ей такая собачья жизнь? Мать учила, что каждому человеку всегда воздается за все его грехи. Даже если ты тайком съешь конфету, тебя обязательно накажут, не родители так высшие силы. К тринадцати годам она уже знала, что до свадьбы самое большее, что можно позволить мужчине – поцелуй. Причем до того дня, как он сделает официальное предложение, исключительно в щеку при встрече и прощании. Плотские удовольствия есть зло неимоверное, поэтому следует всеми средствами избегать их. А уж оказаться с мужчиной в одной постели до свадьбы… Отец показал ремень и сразу предупредил, что после такого ей остается лишь повеситься на нем в сарае.
Интересно, за какие грехи Господь наказал родителей, раз они погибли, заживо сгорев в собственном доме. Девочка в те выходные находилась в монастыре, если так можно выразиться, на экскурсии. А когда она и еще несколько детей из семей общины вернулись домой, то обнаружила вместо дома сгоревшие бревна. Ничего не осталось ни от сарая, ни от курятника. Только отцовский ремень, на котором ей предлагалось повеситься, каким-то чудом уцелел в подполе и сейчас удерживал на тонкой талии явно большеватые джинсы. Вот и все, что осталось от родителей.
В приюте девочка старалась держаться от мальчишек как можно дальше, не привлекать к себе внимание. А когда один из них начал намекать, что хотел бы более основательные отношения с хорошенькой куколкой, которой к тому моменту исполнилось шестнадцать, она криво обрезала волосы, перестала носить платья, предпочтя мешковатую одежду, а чтобы окончательно обезопасить себя, плеснула на лицо немного какого-то средства, похожего на кислоту, которое нашла в кладовке уборщицы. К счастью, средство оказалось не таким опасным, как думала Аполинария, но некрасивое пятно на лице осталось. Привлекательности оно ей не добавляло. Может, еще и поэтому работу было не найти.
Спасибо, за жилье не нужно было платить, эту обязанность пока взяло на себя государство. А то работой уборщицы много не заработать. Точнее, там, где платят хорошо, ей отказывают, а там, куда берут, денег мало. Рука сама собой потянулась к безобразному пятну на лице. Интересно, что бы сказали родители, узнай они, что их дочери приходится жить, перебиваясь с воды на хлеб. Ну, почти перебиваясь. Есть еще дешевые овощи. А иногда она себе позволяет взять немного колбасы или пару конфет.
Аполинария пробовала прибиться к общине, в которой состояли ее родители, но девушку туда не приняли. Денег у нее не было, а продать квартиру не позволял закон. Без денег же никто и разговаривать с ней не хотел. Собственно, до сироты не было дела никому: ни государству, которое ее вырастило и выпустило в большой мир, оставив за собой лишь минимальную заботу на непродолжительный срок, ни дальней родне, ни родительским знакомым. Живи, как хочешь, а не хочешь – высоко живешь, если прыгнешь из окна, наверняка убьешься. Убиваться не хотелось. Еще верилось, что у нее получится добиться хоть чего-то. Вон, и лицо уже лучше становится, не зря она во всем себе отказывает, чтобы крем дорогой покупать. Еще пара лет, и следа не останется. А потом, может, встретит кого-нибудь, кто захочет на ней жениться.
За такими невеселыми мыслями она добралась до дома. Как всегда возле подъезда света не было – фонарь перегорел уже месяц как, но до сих пор никто не удосужился пригнать машину и заменить лампочку, считали, что и так сойдет. Опасливо оглядываясь и прислушиваясь, готовая при малейшем шорохе помчаться к ближайшему магазину, Аполинария добралась до подъезда. Вот за ее спиной захлопнулась тяжелая дверь. Выдохнув, девушка пошла к лифту. Последнее испытание. Хотя, свет в лифте есть, значит, можно не опасаться нападения.
Увы, неприятность поджидала ее там, где не ожидалось. Едва она достала из сумки ключи, как дверь квартиры напротив распахнулась, и оттуда выпорхнула соседка. Легкий китайский халатик только чудом не распахивался и еще большим чудом скрывал большую грудь.
– Ой, Полик, ты-то мне и нужна, – с ходу затараторила она, не замечая, как морщится ее соседка, услышав дикое сокращение своего имени, придуманное явно легкомысленной особой жившей рядом. – Ты же у нас худенькая, если тебя из твоих тряпок балахонистых вытряхнуть. Выручай, умоляю.
– Что случилось, – обреченно вздохнула девушка, понимая, что просто так отделаться от соседки не получится, более того, скорее всего, придется выполнить ее просьбу.
– Да у меня показ выпускной коллекции, – печально посмотрела на нее та. – Ты же знаешь, где я учусь. В общем, девчонки мои помочь согласились, а тут Анька позвонила, говорит, что в больницу попала. Какой-то придурок на переходе по красному летел. Благо задело не сильно. В общем, она сломанной ногой отделалась и легким сотрясением, а мне надо еще одного человечка. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Выручи. Я тебе даже пять штук заплачу.
Аполинария задумалась. С одной стороны, деньги не бывают лишними, особенно в ее положении, с другой – какая из нее модель, с ее-то лицом?
– Эллина, а тебя ничего не смущает? – на всякий случай поинтересовалась она. – Ничего, что при виде меня твои преподаватели не обрадуются.
– Да я уже все придумала, – соседка уже тащила ее к себе. – Смотри, вы у меня все будете в масках. Это даже лучше, не так будет отвлекать от вещей, а если что-то не скроет – гримом замажем. Ты только помоги, ну Полик, ну, пожалуйста.
– Ладно, – вздохнула Аполинария, утешая себя тем, что у нее появится немного свободных денег.
Эллина, довольная согласием подруги, потащила ее к себе, примерять наряды, пить чай, щебетать о своих проблемах. Девушка слушала ее вполуха, предпочитая выделять главное – все, что касается ее участия в зачетном показе. Остальное ее особо и не интересовало. Какая разница, что там собирается показать неведомая Анна, кому строит глазки Галина, и к кому в постель мечтает забраться Таисия. Она этих людей в глаза никогда не видела и не увидит. Да даже если и увидит на этом показе – какая разница, если она их все равно не запомнит, разговаривать с ними ей не о чем, и вообще она просто решила немного подзаработать, а не знакомиться со всякими будущими портнихами.
Когда примерки были закончены, и Эллина знала, как перешить наряды, она потащила подругу на кухню. Все возражения она отмела одним решительным высказыванием.
– А то я не знаю, что у тебя дома мышь в холодильнике повесилась, а тараканы, если и есть, то только в голове. И не возражай. Иногда можно и нормально поесть.
Больше смущаться и спорить Аполинария не стала. Все равно никто ее не отпустит без еды, а точнее, очередной порции ненужных сплетен и слухов. От желания послать соседку, куда подальше ее удержали две вещи: воспитание, полученное еще от родителей, утверждавших, что все, происходящее с человеком, посылается ему свыше, и надо принять это, как испытание, и второе – пять тысяч, которые ей обещали заплатить. Наверное, второй момент играл более важную роль, потому что родительское воспитание, пусть и помогало во многих случаях, накормить не могло. А в последнее время все чаще приходилось ложиться спать голодной.
Увы, слушать сплетни и даже что-то внятно отвечать пришлось еще не меньше часа. В результате к себе домой Аполинария попала ближе к полуночи. Вздохнув, она поплелась в душ, быстро вымылась, после чего так и упала на кровать с мокрыми волосами. Утром на голове у нее будет то еще воронье гнездо, спутанные пряди которого проще отстричь, чем расчесать, но это утром. Сейчас же, все, что девушке хотелось, это спать. Отчасти благодаря чаю и печенью Эллины, отчасти из-за переутомления от примерок и болтовни соседки. Последнее, что успело промелькнуть в голове девушки – она не умеет ни правильно двигаться, ни держаться, и уж точно не знает, как ей надо будет себя вести. Но испугаться она не успела, уплыв в сон.
ГЛАВА 2. Куда наша ни попадала
В день показа Аполинария была спокойна. Не последнюю роль сыграла выпитая накануне и с утра валерьянка, и постоянные напоминания, что она получит деньги, а встречаться с этими людьми ей больше не придется. А если и столкнуться где-нибудь, без маски и грима ее никто не узнает.
Добиралась она вместе с Эллиной, остальные девушки должны были приехать сами. Дежурный на проходной задумчиво изучил гостью, но промолчал. Вдвоем они поднялись на третий этаж, прошли по широкому коридору и вошли в полутемный зал. Все уже было готово для показа. Небольшой подиум вытянулся к центру зала, несколько небольших прожекторов были направлены на него и сцену, где должны были находиться модели. Аполинарии предстояло немного порепетировать, чтобы чувствовать себя уверенно. Она уже достаточно уверенно держалась на каблуках, осталось закрепить достигнутый результат.
– Главное, Полик, ничего не бойся, – щебетала соседка. – Смотреть будут не на тебя, а на те тряпки, что будут на тебе надеты. И оценивать будут их, ну и меня заодно. Сама ты им до лампочки. В основном это преподы, которые за год до двух сотен таких показов отсматривают. Им от всего скучно, но надо студентам оценки ставить. Вот и приходят для галочки. Ну не больше десятка зрителей от производств – ищут что-то оригинальное. И совсем редко забредает кто-то от людей с именем. Так что не переживай, все должно быть тип-топ.
Все, что смогла понять девушка из этого щебета – ее соседка волнуется в разы больше, чем она сама. Аполинария тряхнула головой, от чего неровные пряди пришли в живописнейший беспорядок. И то верно, чего ей волноваться. Ей оценок ставить не будут, в журналы не позовут. Все-таки ее подруга учится на дизайнера обычной одежды, а не на кого-то этакого, чтобы были люди из глянцевых журналов. Так что всего дел – два или три раза пройти по сцене туда и обратно. Они не на показе, где модели одна другую ненавидят, потому что конкуренция. Здесь взаимовыручка. Сегодня ты у подруги прошлась в ее платье, завтра она у тебя в твоем. И так каждый год, пока учатся.
За отведенное на подготовку время девушки успели добиться того, чтобы временная модель уверенно держалась на подиуме, благо настаивать на высокой шпильке для демонстрации нарядов Эллина не стала. Достаточно того, что каблучок не самый толстый, и держится на нем соседка устойчиво. Потом занялись гримом, макияжем. К тому времени, как подошли остальные девушки, Аполинарию было не узнать. Маска скрыла почти все пятно, уродовавшее лицо, а что не получилось спрятать, благополучно маскировала косметика. Все, что дозволялось видеть зрителям – алые губы и густо подведенные глаза. Ну и прическу. Неровные пряди чуть подровняли, после чего придали вечному беспорядку на голове девушки немного более модельный вид.
Девушек быстро познакомили, после чего будущая законодательница моды принялась отдавать распоряжение, кто что должен надеть, в какой последовательности выходить, сколько времени примерно проводить на помосте.
– Полик, ты выходишь второй. Пару раз проходишь туда-сюда, и, как только Галка выходит, тут же возвращаешься и переодеваешься. Я, пока все не пройдете, сижу тут, помогаю вам, все рулю. Выйду на сцену, когда вы покажете последние платья.
Девушка кивнула. Вроде как сложного ничего. Указания даются понятные. Сама она тоже не стесняется, спрашивает, потому что немного страшно. Благо девчонки попались не злобные. Это вам не те слухи, что доносятся от настоящих моделей. Уж там-то и стекла в туфли насыпают, и каблуки ломают, и в косметику всякой гадости не стесняются добавлять. Что уж говорить об иголках в платьях. Нет, тут все настроены дружелюбно.
Люди собрались как-то быстро. Вроде еще никого не было, а через пять минут в зале уже нет свободных стульев. Эллина, отходившая переговорить с преподавателями, вернулась вся взволнованная. На вопросы девушек только отмахнулась.
– Да ничего такого, из-за чего стоит волноваться вам. Просто мои наряды чуть более серьезные люди посмотреть захотели.
– А, понятно, – несколько равнодушно бросила одна из девушек, кажется, Лина. – Кто-то из преподов соблазнил своего знакомого из какой-то широко известной в узко-профессиональных кругах лавочки. Переживать нечего. Модельные журналы нам все равно не грозят. Мы не вешалки с ногами от ушей и бюстами минимум шестого размера, так что спокойно ходим туда-сюда.
Аполинария незаметно выдохнула. Меньше всего ей хотелось привлечь внимание людей, выбирающих девушек для съемок в журналах. Возможно, ее фигура и могла их заинтересовать, но вот лицо… Девушка заставила себя не думать ни о чем. Не ее это дело, сниматься для журналов и реклам. Сидела себе незаметно в своей конурке, и дальше сидеть будет. Нечего вылезать, ничем хорошим не кончится.
Но, сколько ни убеждала себя девушка в том, что это не ее занятие, что ей лучше сидеть тихо и не высовываться, а потолок – уборка в закусочных, когда она сделала первый шаг по импровизированному подиуму, как поняла, что ей это нравится. А когда поймала несколько пристальных мужских взглядов, то движения стали увереннее, шаг тверже, а по телу принялись маршировать толпы мурашек.
Но стоило ей снова оказаться за кулисами, как в голове зашевелилась мысль, что она не должна так вести себя, не должна упиваться мужским вниманием. Все равно ничего хорошего не будет – стоит кому-то увидеть ее без маски, как взгляды из соблазняющих станут презрительными. Но долго размышлять ей не пришлось. Эллина сунула ей новую тряпку и отправила переодеваться.
Новое платье оказалось еще откровеннее предыдущего. Спереди оно казалось более чем скромным – длинное в пол, с воротом-стойкой, черного цвета с серебряной вшивкой. Но стоило повернуться спиной, как оказывалось, что там ничего не прикрыто – тонкая полоса ворота по шее, тоненькая ленточка, призванная удерживать ткань на груди, и только немного ниже талии начиналась юбка. Стоило же сделать шаг, как обнаруживался вырез, начинавшийся от бедра. Аполинария с ужасом думала, как можно предстать перед посторонними в таком виде, но соседка только довольно улыбнулась и показала ей встать немного в стороне. Выход девушки планировался последним.
– Как же оно идет тебе, Полик, – вздохнула одна из девушек. – Я бы с удовольствием в таком наряде прошлась. Все равно больше надеть некуда. Но Элка тот еще поросенок, сшила не моего размера.
– Я тебе потом другое сделаю, и вышивки сколько захочешь, и цвет подберем, – пообещала Эллина.
– Ловлю на слове, – бросила та, покидая комнатку.
Выход Аполинарии был следующим. Девушка медленно шла по подиуму, хотя ей хотелось как можно быстрее пробежать это расстояние и спрятаться в раздевалке. Но приходилось двигаться так, чтобы люди могли рассмотреть платье. А потом ее взгляд встретился со взглядом одного из мужчин. Он улыбнулся ей, и девушка только чудом не споткнулась. К счастью, настал момент поворачиваться, но даже спиной она чувствовала взгляд незнакомца.
Последний выход был общим, но как-то так получилось, что Аполинария стояла ближе к этому человеку. Мужчина, не стесняясь, разглядывал ее, оценивая фигуру, словно видел ее без одежды. Девушка радовалась, что на ней маска, потому что чувствовала, как горят щеки. И со стыдом понимая, что ей нравится это внимание, нравится, как по телу бегают стада мурашек, как внизу живота разгорается пожар, а белье не стало мокрым только благодаря средствам личной гигиены. Разум намекнул, что отец за подобное отходил бы ее ремнем так, что она месяц спать могла бы только на животе. Но, несмотря на это, девушка ничего не могла с собой поделать. Ею овладели новые, неизвестные ощущения. И жгучий стыд, которого она тоже еще никогда не испытывала.
С трудом дождавшись, когда все закончится, Аполинария скрылась в гримерной, после чего поспешила снять платье и переодеться в привычную мешковатую одежду. Расставалась с маской она с трудом, ведь на короткое время та помогла ей почувствовать себя нормальным человеком, а не уродиной со страшным лицом. Отказавшись оставаться на дальнейшую часть, девушка поспешила на выход.
– Куда ты так торопишься, милая? – услышала она за спиной, когда сбегала по лестнице вниз. – Я только собирался познакомиться с тобой.
От неожиданности у девушки подвернулась нога, и она только чудом не упала с верха очередного пролета. Чудо оказалось тем самым мужчиной, который разглядывал ее во время показа.
– Отпустите меня, – пискнула девушка, но тот только улыбнулся, после чего оказался еще ближе.
От неожиданности у Аполинарии закружилась голова. Ей показалось, что она куда-то падает, и потеряла сознание. Незнакомец только вздохнул, перехватил ее удобнее и поспешил вверх по лестнице. Оказавшись на самом последнем этаже, он огляделся, после чего направился в самую темную часть коридора.
Если бы девушка очнулась в этот самый момент, она бы с удивлением увидела, как в стене открылась сияющая арка. Но она так и висела на его плече, не подавая признаков жизни. Мужчина покачал головой и шагнул внутрь. Вокруг него взвился песок, а когда опал, они стояли во дворе большого здания, которое казалось высеченным из куска черного гранита. По одну сторону от него маршировали мужчины в странных одеяниях, по другую на песке сидело несколько человек, разглядывая что-то перед собой.
Мужчина подозвал слугу, передал ему девушку и что-то прошептал, после чего поспешил по своим делам.
ГЛАВА 3. Что с нами ни происходило
Аполинария медленно приходила в себя. Открыв глаза, она попыталась осмотреться. Сначала ей показалось, что она оглохла и ослепла – так тихо было вокруг. Потом поняла, что на самом деле вокруг нее тишина и темнота. Девушка села, и принялась ощупывать свое ложе. Оно оказалось не только жестким, но и шершавым, что напугало. Под ногами тоже ничего не было. Стало страшно. Почему-то в голову полезли всякие глупости о людях, которые сидят на самом верху огромного столба, слезть с которого без посторонней помощи невозможно. Девушка ощупала себя, потом пространство вокруг, но ничего, кроме одежды, не обнаружила.
– Это тебе, голубушка, наказание за грехи, – с материнскими интонациями прошептала она. А после, уже имитируя отца, добавила. – Нечего взгляды нескромные к себе было привлекать. А то разрядилась, аки девка гулящая, да еще задницей пошла вилять на радость грешникам. Получи теперь, что заслужила.
Проговорив это все, девушка тоненько всхлипнула. Никогда еще слова отца о наказании за грехи не оказывались столь пророческими. Никогда еще само наказание не наступало так быстро. Точнее, раньше и наказывать ее не за что было. Только раз один парень в приюте зажал ее в углу да начал за грудь трогать. Только Аполинария быстро пресекла это, а после в лицо себе каким-то средством плеснула. Не столько за то, что с ней сделали, сколько за то, что ей это понравилось.
Неожиданно откуда-то сбоку раздались шаркающие звуки, и появились проблески света. Девушка повернула голову и увидела, что там находится махонькое оконце. А сама она сидит на каком-то подобии кровати, и до пола не больше двадцати сантиметров. То ли от осознания собственной глупости, то ли потому, что опасность отступила, но девушка принялась смеяться. Сама она понимала, что это не потому, что ей весело, а от нервов, но остановиться не могла. В результате, когда открылась дверь, вошедшие увидели некрасивую девушку, сидящую на каменном алтаре и громко смеющуюся.
Впрочем, смех у Аполинарии закончился быстро – едва она увидела хозяев этого помещения. И само помещение заодно.
Перед ней стояло трое крепко сложенных мужчин, чьей одеждой были только юбки выше колен и какое-то подобие то ли ожерелья, то ли воротника, как окрестила эту вещь девушка. Больше ничего на них не было. Во всяком случае, факел, который они принесли, одеждой явно не являлся. Увидев девушку, они удивленно переглянулись.
– Господин уверен, что ему нужно именно это? – задумчиво произнес мужчина постарше.
– Он лично принес ее, – с почтением произнес самый молодой.
Аполинария осознала, что прекрасно понимает их. И было обидно, слушать, как тебя обсуждают, словно какой-то предмет.
– А ничего, что я все слышу? – не выдержала она. Все-таки родители не учили, что делать в такой ситуации, а в детском доме это позволялось только воспитателям, и то если их спрашивала директор.
– Это даже понимает на, – скривился третий мужчина.
– Надо сообщить господину, что оно очнулось, – решил старший, и посетители удалились, вновь оставив Аполинарию в полной темноте и тишине. Девушка вздохнула, после чего слезла с камня и принялась осторожно разминать конечности, затекшие от долго пребывания в неудобной позе.
Ждать пришлось не долго. Вскоре жрецы вернулись. К удивлению девушки, в сопровождении того самого мужчины, взгляды которого так возбудили ее на показе.
– Мастер, мы понимаем все, но вы плохо рассмотрели это, – спор явно начался задолго до того, как мужчины вошли в помещение. – Как можно было притащить такое в место, где готовят людей, влияющих на сильных разных миров?