Беспокойное сокровище правителя. Оксана Чекменева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

В нашем мире всегда были люди, а недавно появились и маги. Никто не знает – откуда, они просто однажды появились и навсегда изменили наш мир. А в семьях простых людей время от времени стали рождаться дети-маги. И как только их дар просыпался – их навсегда забирали у родителей, помещая в специальную школу.

   От автора: По традиции, это добрая, спокойная, жизнеутверждающая сказка. Особых страстей и приключений не ждите.

ГЛАВА 1

Колесо обозрения

   Где-то в параллельной вселенной.

   Земля. Россия. Наши дни

    – Тебе какое? – спросил дядя Коля.

    – Пломбир, – ответила, не раздумывая.

    – Скучная ты, Вика, – поддразнил меня его младший племянник Никита. – А мне – по шарику клубничного, шоколадного и киви. С сиропом и орешками.

    Пока мужчинам делали мороженое – дядя себе тоже заказал что-то сложное и разноцветное, – я с удовольствием облизывала свой простой белый рожок – зато его сделали быстро, – и оглядывалась по сторонам.

    Если не считать раннее детство, то находиться в толпе людей мне прежде не приходилось. Это был мой первый «выход в свет» – переводные экзамены не в счёт, – после того, как мне якобы сделали операцию, после которой я встала с инвалидного кресла. Эта легенда была нужна, чтобы объяснить моё домашнее обучение, а на самом деле меня просто прятали на ферме ради моей же безопасности.

    Но теперь я достаточно взрослая, чтобы контролировать свои способности и не выдать себя даже случайно, к тому же, скоро уезжаю в областной центр, учиться в сельскохозяйственной академии, вот меня и «вылечили».

    Сегодня праздник, День молодёжи, и по давней традиции вся семья, на этот раз и со мной тоже, приехала в Лисьи Горы, посёлок, ближайший к нашей ферме. Даже Маринка с мужем и детьми из города вернулась, хотя там-то всё намного интереснее устраивается, красочнее, масштабнее, но семейные традиции есть семейные традиции, их нужно соблюдать.

    – Да, сейчас любое мороженое можно выбрать, были бы деньги, – дядя Коля откусил чуть ли не половину розового шарика и довольно улыбнулся. – В любое время, на любом углу, десятки сортов, бери – не хочу. А вот во времена моего детства в посёлке вообще мороженого не было. Совсем.

    Мы с братом переглянулись. Вроде и не в первый раз об этом слышим, а всё равно не верится. Как такое вообще возможно, чтобы мороженого – и не было?

    – А на день молодёжи его сюда привозили. Фруктовое. Самое дешёвое, в городе-то его и не покупали почти. Там оно семь копеек стоило, а здесь по двадцать три продавали. Да ещё и привозили на машинах без всяких холодильников. И ведь покупали! По многу брали. Отец нам с братом по три-четыре сразу покупал, они в бумажных стаканчиках были, так из первого ещё что-то можно было палочкой выгрести, а из последнего уже просто пили. И так было вкусно, – с ностальгической улыбкой прижмурился дядя Коля. – Только когда старше стал, и нас с классом в город возили, в цирк, там-то я и попробовал настоящее мороженое. А теперь – чего только не придумают, лишь бы покупали.

    И он снова принялся за своё мороженое, мы от него не отставали. Это была уже четвёртая порция – наша немаленькая семейка по очереди «выгуливала» меня, одну не оставляли, и каждый угощал мороженым. В первый раз я тоже набрала разноцветное ассорти, а потом вернулась к любимому пломбиру.

    – Пошли, на каруселях покатаемся, – предложил Никита, раньше всех расправившийся со своей порцией.

    – Ох, я уже сегодня накаталась, иди сам. Я немного отдохну – и ещё разок на колесе обозрения поднимусь, а то меня уже от одного вида каруселей укачивает. Дядь Коль, пусть идёт, что вдвоём-то меня пасти, ты и сам мне заблудиться не дашь.

    – И то верно. Иди, пострел.

    И Никита помчался к каруселям, словно всё ещё был мальчишкой, а не заканчивал в следующем году институт. А я отошла в сторонку и присела на краешек помоста, на котором стояли старые, ржавые и уже не работающие качели-лодочки – единственный аттракцион, который был в посёлке родным. Всё остальное привезли и расставили на поле поселкового стадиона: карусели шести видов, от совсем детских, со зверями всякими «ездовыми», до похожих на центрифугу, качели, сталкивающиеся машинки, комнату смеха и даже небольшое колесо обозрения.

    – Вон сколько всего сейчас привозят, ребятишкам на радость, – дядя присел рядом. – А мы с Толиком в своё время на этих вот лодочках качались, пока мороженое обратно не полезет. Набивались в лодку человек по десять ребятни – и вперёд! Эх, было время… А сейчас – катайся, сколько угодно и на чём угодно, а не хочется уже. Старость – она такая…

    – Дядь Коль, да какой же ты старый? Давай со мной на колесо, а?

    – А давай! На карусели уже не тянет, а вот на посёлок посмотреть с высоты птичьего полёта – это я с удовольствием. Может, и ферму нашу увижу.

    Не увидит. Я пыталась уже – но далеко она, с этого колеса не видно. Оно не очень высокое, всего четырнадцать метров, шестнадцать кабинок. Вот в областном центре, Маринка говорила, в два раза выше, а в Москве – вообще больше семидесяти метров, с такого, наверное, нашу ферму увидеть можно, если здесь колесо поставить. А с этого – даже посёлок не весь. Но хорошо, что хотя бы такое привезли, говорят, первый раз, раньше не было. Вот потому-то на него и очередь самая большая.

    – Пойдём, дядь Коль, очередь займём. Как раз доем мороженое, и она подойдёт.

    И мы пошли к стадиону и нырнули в галдящую толпу, окружившую аттракционы. Шуму добавляли выступления школьников из местных танцевального и хорового кружков – они обосновались на сцене, ровеснице качелей-лодочек, а динамики разносили над толпой искажённый голос ведущей, объявляющей номера. В общем, шум, гам, разговаривать можно только отойдя в сторонку, а на поле – только в ухо орать или жестами.

    Тут и там замечала родственников. Вон, Серёжка с Петькой на машинках сталкиваются – и как только Петька в свою поместился, лось здоровой? Вон Никита в карусельную чашку садится – я на этой карусели так и не рискнула прокатиться, там чашки и сами по себе крутятся, и вокруг общей оси, для моего непривычного вестибулярного аппарата это перебор, а Никита и ухом не дёрнет, всё ему нипочём.

    Вон деда Миша из комнаты смеха выходит, улыбается. Дядя Толя с женой в очереди на «цепочки» стоят. «Цепочки» я люблю, три раза на них уже каталась сегодня. Там словно не по кругу, а вперёд летишь, вообще не укачивает.

    Вон Маринка с мужем рядом с малышовой каруселькой стоят, Маринка погодок своих на смартфон снимает, те родителям машут, Алёнка с верблюда, Игорёшка со слона. А сразу за каруселькой – колесо обозрения.

    – Эх, чуть бы раньше подошли – и в очереди стоять не пришлось бы, – дядя Коля досадливо поморщился и махнул рукой на кабинку, уже поднявшуюся выше середины колеса. Там сидели мои родители с младшими детьми. А в кабинке шестеро умещается, нам бы как раз места хватило. Да кто ж знал-то?

    – Может, они за несколько кругов билеты отдали, тогда мы на следующем круге к ним и подсядем.

    – И то верно, – дядя Коля достал из кармана ленту билетов и сунул мне – они на все аттракционы одинаковые были, только на детские-взрослые различались, вот мы и накупили сразу же кучу, гулять, так гулять! – Сейчас спрошу, если, и правда, несколько кругов делать будут – обойдём очередь. Оторвёшь тогда, сколько надо, – и он вытянул из кармана телефон.

    Тут колесо вдруг вздрогнуло и остановилось. Так-то оно всё время плавно и медленно двигалось, так, что выйти-зайти люди успевали на ходу, а тут остановилось. Сначала никто ничего не понял, потом раздались возмущённые крики – люди из очереди и нижних кабинок требовали, чтобы колесо запустили вновь, мол, сколько можно ждать. Те же, кто сидел в кабинках на самом верху, даже радовались – получилось продлить удовольствие. Но очень скоро удовольствие превратилось в кошмар.

    Раздался громкий, зловещий скрежет – я такой прежде только по телевизору слышала, в фильмах-катастрофах, но теперь, наяву, он был в разы громче и в десятки раз страшнее. Колесо покачнулось и начало медленно, как в страшном сне, падать. И падало оно прямо на карусель с малышами.

    Раздался всеобщий крик ужаса. Сначала люди, стоящие рядом, бросились врассыпную, спасаясь от огромной железяки, готовой их раздавить. Потом, осознав, что происходит, толпа гуляющих, в едином порыве, кинулась в разные стороны, те же, кто оставался на других аттракционах, могли лишь кричать, не в состоянии сделать хоть что-то, но они хотя бы были в безопасности, а вот люди на колесе обозрения и малыши на карусельке с животными были в шаге от гибели. И на обоих были мои близкие.

    И я сделала то, о чём прежде и помыслить не могла – остановила падающее колесо. Собрала все свои силы и вложила их в невидимую подпорку, которую подставила под него.

    Удар был страшен. Было чувство, что я попыталась плечом удержать скатывающийся с пригорка грузовик. Я упала на колени, из носа хлынула кровь – знакомое чувство, только в этот раз всё было намного, намного хуже. Но колесо задержать у меня получилось. Его падение замедлилось, хотя и не остановилось, и это дало людям лишние минуты, чтобы спастись.

    Я видела, как несколько мужчин, в том числе и Витька, Маринкин муж, запрыгнув на карусель, сдёргивали с животных перепуганных, ничего не понимающих, орущих ребятишек и кидали их через невысокую загородку в толпу, где люди их ловили и сразу же отбегали.

    Когда нижние кабинки колеса приближались к земле, люди выпрыгивали из них. Кто-то отбегал сам, кого-то оттаскивали – не все приземления были удачными, – но главное, они оставались живы.

    И над всем этим – криками, плачем, страшным скрежетом железа, – разносилась весёлая песня «Валенки» – под неё ещё пару минут назад лихо отплясывали ребятишки в народных костюмах. Выключить музыку никто не догадался.

    – Держи, Вика, держи! – простонал дядя Коля, положив мне руку на плечо, словно пытаясь передать мне свою силу, только не мог – нет у него магии, ни у кого здесь нет. Наверное, только он один и понял, почему колесо падает так медленно.

    А я в ужасе смотрела, как кабинка с моей семьёй зависает как раз над каруселью, на которой, к счастью, детей уже не осталось. И у меня не было никакой возможности опустить их на землю, как остальные кабинки, потому что их может просто покалечить конструкцией карусели. Собрав оставшиеся силы, я остановила колесо, не зная, что делать, и понимая, что долго я его не продержу – силы утекали из меня, словно воздух из проколотого воздушного шарика.

    Я прекрасно видела, как в открытой кабинке мама крепко прижимала к себе перепуганного, но молчащего семилетнего Костика, а папа пытается успокоить бьющуюся в истерике Любашку.

    – Прыгайте! – закричал им дядя Коля. – По крыше скатитесь!

    К моему удивлению, во всем этом гвалте, папа его услышал. Схватил за руки Костика и, перегнувшись через ограду кабинки, уронил его на полотняную крышу карусельки, по которой тот, как по горке, скатился вниз, а когда крыша закончилась, пролетел оставшиеся до земли метры и упал в руки дяди Коли. Следом прыгнула мама – её подхватили какие-то парни. Но вот девятилетняя Любашка прыгать отказалась. В истерике она мёртвой хваткой вцепилась в перила кабинки и кричала: «Нет, боюсь!», не слушая папины уговоры, а потом и приказы.

    В отчаянии, он попытался расцепить её пальцы силой, а я смотрела на них сквозь накатывающую темноту и понимала, что ещё пара секунд – и я просто уроню колесо. И ось карусельки проткнёт кабину с папой и Любашкой, а люди в остальных кабинах, те, кто ещё не спрыгнул – слишком высоко, – разобьются.

    И в тот момент, когда я поняла, что роняю колесо, его словно кто-то перехватил у меня, кто-то гораздо более сильный. Удержал, не давая упасть. Я, всё ещё не веря, что неизвестно откуда, но помощь пришла, продолжала пытаться удерживать колесо, но, услышав:

    – Отпусти, девочка, я держу, – расслабилась и рухнула на траву, уже не в силах даже сидеть.

    Колесо застыло, а потом случилось странное – люди, в том числе и папа с Любашкой, которую он всё же отодрал от перил, начали вылетать из кабинок. Не падать, а подниматься над ними, а потом медленно, плавно опускаться на землю, достаточно далеко, чтобы их не задело рухнувшим колесом. А оно рухнуло, в щепки раздавив карусельку, уже после того, как кто-то подхватил меня на руки и отнёс на безопасное расстояние, ласково приговаривая.

    – Маленькая героиня. Откуда же ты взялась такая, а?

    Ответить я не успела – всё-таки потеряла сознание.

    Очнулась я оттого, что мне протирали лицо и шею мокрой тряпкой. Открыв глаза, увидела перед собой лицо незнакомого мужчины. На вид лет сорока, но это ни о чём не говорило – я знала, что маги живут намного дольше людей, а это был именно маг, на что указывал кулон со слегка светящимся синим светом камнем. Такие кулоны были на всех магах, я их часто видела в новостях и других передачах. Камни были разных цветов, наверное, этот цвет что-то означал, но что именно – я не знала.

    Светлые волосы мужчины были коротко пострижены, на нём была тёмно-серая рубаха с короткими рукавами и какими-то металлическими значками на левом погончике из ткани. Напоминало какую-то форму, но ничего похожего я прежде не видела.

    – Как ты себя чувствуешь, героиня? – увидев, что я очнулась, он отвёл тряпку от моего лица. – Извини, я решил, что лучше обтереть кровь, пока она не засохла.

    – Спасибо, – машинально ответила и, сообразив, что лежу на каком-то диване, а маг сидит возле меня на корточках, попыталась подняться, но была мягко, но непреклонно остановлена. – А где я? Где мама? Никто не пострадал? А вы кто? И как сюда попали.

    – Давай по порядку. Вставать тебе пока не стоит, договорились? – я кивнула, и рука, придержавшая меня за плечо, исчезла. – Я, конечно, влил в тебя немного силы, но плясать тебе пока рано. Мы находимся в полицейском участке, местный участковый любезно предоставил нам это помещение, а сам сейчас находится на месте происшествия. Когда он отыщет твоих родителей, то приведёт их сюда. Я пока не в курсе, пострадали ли они или нет, но могу точно сказать – погибших и тяжело раненных среди населения нет. Несколько переломов и вывихов от неудачных приземлений, синяки, ссадины – собственно, и всё. И за то, что это происшествие не превратилось в место массовой гибели людей, нужно сказать спасибо тебе, Вера.

    – Я Вика, – поправила мага. Переломы – это не страшно, а может, у моих и этого нет. Можно выдохнуть.

    – Вика? – переспросил другой голос, и, задрав голову, я увидела второго мага, сидящего за столом перед раскрытым ноутбуком, хотя там же находился и компьютер. Стол стоял в головах дивана, вот я его прежде и не увидела. – Участковый сказал, что тебя зовут Вероника Лазарева. Он ошибся?

    – Нет, всё правильно. Только маме не нравилось имя Вера, и она называла меня Викой. Так тоже можно сокращать.

    – Значит, Вика, – первый маг снова мне улыбнулся. – Меня зовут Геннадий Владимирович. А это – кивок в сторону того, кого я снова не видела, потому что держать задранной голову было неудобно, – Даниил Андреевич. Мы из магической инспекции.

    – Откуда? – слова по отдельности понятные, а что они означают вместе, я не знала.

    – Скажем так – мы отслеживаем все странности и аномалии, связанные с магией. Например, мощный выброс магии не менее пятого уровня в районе, где магов такой силы просто нет, да и поводов для подобного выброса – тоже. Конечно, был вариант, что кто-то просто туда приехал зачем-либо, всякое бывает. Но подобной силы выброс?

    – Удержать падающее колесо обозрения не каждому магу пятого уровня под силу, – подхватил Даниил Андреевич. – В любом случае, мы обязаны были всё выяснить. И успели вовремя.

    – Спасибо! – от души поблагодарила я. – Без вас я бы не справилась.

    – Я рад, что мы пришли. Ещё и потому, что нашли тебя. Скажи, Вика, где твой идентификатор, и почему сигнал от чипа не проходит?

    – Идентификатор? У меня нет никакого идентификатора. И какой ещё чип, я же не собака!

    Я уже поняла, что маги меня обнаружили, и моя жизнь, наверное, как-то изменится. Но я уже совершеннолетняя, забрать меня у родителей они не смогут. И что это ещё за чип такой?

    – Она не чипирована, – пояснил второй. Интересно, как узнал? – В базе нет никакой Вероники Лазаревой. Думаешь, кто-то из наших тайком создал ребёнка и никому не сказал? Но зачем?

    – Она – второе поколение, – возразил Геннадий Владимирович. Я снова не поняла, о чём он, а вот другой, похоже, понял. – Как зовут твою маму, Вика? И девичья фамилия тоже нужна, – это он уже мне.

    – Дарья Семёновна Лазарева. Девичья? Харитонова. А зачем девичья-то?

    – Нужно всё проверить, – пояснил Геннадий Владимирович и повернулся ко второму. – Нашёл?

    – Нет. Среди носителей такой нет. Ни Лазаревой, ни Харитоновой, да и вообще – все носители под присмотром, ни одна не пропадала. Неужели двойное совпадение? Но зачем? И кому это нужно?

    – Придётся задать много вопросов твоей маме, – вздохнул первый маг. – Только пока в этом бедламе, что творится в парке, её отыщут… Участкового мог кто-нибудь отвлечь.

    – Я могу позвонить! – и как я сразу-то не сообразила?! Здесь столько всего странного происходит. Да, я знала, мама скрывала ото всех, что я – маг, но всё равно! Какие-то чипы, носители, странные списки, где её нет. И хотя оба мага относились ко мне очень доброжелательно, всё равно хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то родной.

    Но телефон почему-то оказался полностью разряженным и включаться отказывался. А переставлять сим-карту в телефоны магов не имело смысла – номера у меня были записаны на телефон, а не на неё.

    – Ладно, есть другой вариант, – Геннадий Владимирович встал, разглядывая окровавленную салфетку. – Можно довольно просто узнать, кто твой отец. А заодно и деда вычислим.

    – Мой папа – Павел Лазарев, что здесь узнавать?

    – Нет, это невозможно. Твоим отцом мог быть только маг.

    – Мама не изменяла папе, она его любит! – в этом я была абсолютно уверена. От злости даже поднялась и села, привалившись к спинке дивана. Теперь я могла видеть обоих магов – у второго, кстати, камень в кулоне тоже был синий, – и заметила, как они виновато переглянулись.

    – Она может в это верить, сама не зная правды, – сказал, наконец, первый маг, а потом что-то сделал свободной рукой, и салфетка из его ладони просто исчезла. Он словно фокус показал – раз, и нету!

    – А куда она делась?

    – Я отправил твою кровь в лабораторию, проверить ДНК. Это займёт немного времени. Зато мы будем всё точно знать. А пока – не возражаешь, если я кое-что проверю?

    – Что именно? – вот так просто, я ни на что соглашаться не собиралась.

    – Твой уровень. – Геннадий Владимирович снял свой кулон и, к моему удивлению, камень погас и стал прозрачным, словно обычная стекляшка. – Разрешишь мне надеть это на тебя ненадолго? Это не больно и не опасно.

    – Ладно, – согласилась, поскольку самой было любопытно.

    Оказавшись у меня на груди, прозрачный камень побелел, словно налившись молоком, потом покраснел, а потом начал быстро менять цвета радужного спектра. Оранжевый, жёлтый, зелёный и, немного помедлив – голубой. И больше уже не менялся.

    – Шестой уровень! – заворожённо прошептал маг. – Даже не пятый! Сколько тебе лет, девочка?

    – Восемнадцать. Совершеннолетняя уже, – поспешила уточнить, чтобы понимали – я не ребёнок, и распоряжаться мной они не могут.

    – Шестой уровень в восемнадцать лет! Я о подобном даже не слышал! – восхитился второй маг.

    – На том колесе был кто-то из твоих близких, – Геннадий Владимирович не спрашивал, он констатировал.

    – Да. Родители и младшие брат с сестрой. В той кабинке, что зависла прямо над центром карусели.

    – Вот тебе и объяснение, – маг обращался к своему коллеге. – Именно в такие моменты и происходят подобные скачки. Правда, не слышал, чтобы больше, чем на два уровня, а здесь сразу три. Нужно сообщить Ростиславу. Он должен узнать это первым.

    – Да. Но звони ты.

    – А почему на три? Как вы узнали? – не удержалась я от вопросов.

    – Потому что прежде в этом районе магических всплесков выше третьего не фиксировалось. А третий не настолько редок, чтобы на него обращать внимание – так мы прежде думали. Как оказалось, напрасно.

    После чего достал телефон и пару раз ткнул в экран – видимо, тот, кому он хотел позвонить, был на быстром наборе. Ответили сразу.

    – Да.

    – Ростислав Севастьянович, извините, что, возможно, не вовремя, но у нас здесь чрезвычайное происшествие. Девушка-маг. Незарегистрированная, без чипа. Восемнадцать лет. Шестой уровень.

    – Сейчас буду, – послышалось в трубке, и связь прервалась. А у меня мурашки по спине побежали от этого голоса. Такой холодный, властный. Мне стало жутко.

    Воздух посредине комнаты слегка засветился, переливаясь, словно мыльный пузырь, и прямо из ниоткуда к нам шагнул ещё один маг. Портал! Я читала о таком в фэнтези, видела в фильмах – кстати, совсем не похоже, в фильмах слишком сильные спецэффекты, здесь же сияние было едва заметно, – но никогда не видела вживую. Если не считать исчезновения салфетки. Думаю, первые маги тоже пришли порталом, но я этого не видела.

    Этот маг был заметно выше Геннадия Владимировича – насчёт Даниила Андреевича сказать сложнее, он сидел, – и, в отличие от «моих» магов, чьи лица при взгляде на меня светились доброжелательностью, а порой и восхищением, его лицо ничего не выражало.

    В отличие от магических инспекторов, на которых была одинаковая тёмно-серая форма, одет он был совсем просто – в джинсы и чёрную футболку без принта. Но на нём эта одежда смотрелась, словно военный мундир. Может, из-за выправки?

    Камень в его кулоне был чёрным.

    Этот маг шагнул ко мне, заставив инстинктивно вжаться в спинку дивана, и, присев на корточки, положил пальцы мне на виски, чем окончательно перепугал. Но из его пальцев в меня словно бы потекло что-то тёплое, и от этого мне стало гораздо легче. Уже не хотелось лечь, а ведь минуту назад я сидела лишь на одном упрямстве.

    – Почему ребёнок в таком состоянии? – голос был таким же, как в трубке – холодным и жутковатым. Я содрогнулась, но… Он страшный, конечно, но делает-то мне хорошее. Кажется, он делится со мной своей силой – по крайней мере, о чём-то похожем я читала в книгах о магах. В фэнтези, но больше-то мне знания брать было неоткуда.

    Геннадий Владимирович начал рассказывать о произошедшем в парке. О том, как я старалась спасти своих близких, и от этого мой уровень поднялся на три пункта. О том, что моей матери в списках носителей нет. И о том, что отправил мою кровь на экспертизу.

    И когда он это рассказывал, в ноутбуке Даниила Андреевича раздался сигнал о сообщении, он открыл его и поражённо вскрикнул, чем привлёк внимание остальных.

    – Она есть в списках! Только… Да вы сами посмотрите, кто она!

    Ростислав… отчество забыла… первым подошёл к нему. Взглянул на экран, на меня, снова на экран, опять на меня, будто пытаясь что-то высмотреть на моём лице. Его глаза словно взяли меня на прицел.

    – Ну, здравствуй, Виктория, – обратился он, наконец, ко мне. Но ему же назвали моё имя!

    – Я Вероника, – напомнила на всякий случай.

    – Нет, ты именно Виктория. И я очень рад снова тебя увидеть.

ГЛАВА 2

Фея

   13 лет назад

    – Мама, это тебе! – я протянула маме горсть ягод, счастливо улыбаясь. Мама обязательно обрадуется такому подарку, ведь она говорила, что для клубники ещё рано, нужно подождать недельку, а ягодки-то, вот они!

    Но мама почему-то не обрадовалась. Она встревоженно смотрела на мою ладонь и хмурилась.

    – Викуля, ты же знаешь, что нельзя выходить за ворота и брать что-то у чужих? И магазинная клубника – это настоящая отрава. Ты ведь у меня уже большая девочка, конечно, знаешь. Откуда эти ягоды?

    Я гордо выпрямилась. Конечно, я уже большая, не то что братик, крошка-Серёжка. Мне уже пять лет, и я всегда слушаюсь маму.

    – Мамочка, я ни у кого ничего не брала! Мне кустики дали, когда я попросила. И Серёже тоже, но ты не волнуйся, я ему хвостики оторвала. А это – тебе.

    – Какие кустики? Вика, ты не должна обманывать маму. Скажи правду – и я не стану сердиться.

    – Мам, ну я правду говорю! Пойдём, я тебе покажу!

    Высыпав ягоды на стол, я потянула маму с веранды к клубничным грядкам. У крылечка стоял Серёжа. Увидев нас, он протянул мне пустую, перемазанную соком ладошку.

    – Сё сьель! Дай исё няку!

    – Пойдём, сейчас ещё дам! – ухватив за грязную ладошку, я потянула за собой и брата. Впрочем, он и сам радостно бежал рядом, зная, где вкусное.

    Мы подошли к грядкам с клубникой. С тех пор, как мы приехали жить на дачу, а это было уже очень давно, я ждала, когда поспеют ягодки. Но сначала были одни цветочки, потом малюсенькие ягодки, с ноготок, а сейчас на кустиках уже висели большие белые ягодки, но мама говорила, что есть их нельзя, а то животик заболит.

    – Вот, смотри, мам! – присев на корточки, я протянула ладошку к одному из кустиков.– Пожалуйста, дай мне красные ягодки.

    Я очень вежливая и воспитанная девочка, и никогда не забываю сказать волшебное слово, если о чём-то прошу. А слово-то, и правда, оказалось волшебным. Потому что ягодки на кустике начали краснеть, даже те, что были совсем крошечными – они тоже вырастали на глазах и краснели.

    – Няка! Дай! – закричал братик.

    – Видишь, мам! Кустик мне дал ягодки. Я не брала у чужих!

    – Да-да, ты молодец, – голос мамы звучал почему-то совсем не радостно, и улыбка была тоже какая-то странная. Она сорвала клубничинку, внимательно её рассмотрела, оторвала хвостик и отдала братику, который тянулся к ягодам, крича: «Дай». – Ты просто умница, доченька, только знаешь… Об этом волшебстве никому нельзя знать.

    – Никому-никому? Но почему? Я же фея, как в мультике. Только она вырастила тыкву, а я клубнику, потому что тыкву не люблю. Но если надо, я и тыкву выращу!

    – Викуля, иди ко мне, – мама крепко обняла меня и прижала к себе, не обращая внимания на то, что Серёжа рвёт ягоды и суёт их в рот прямо с хвостиками. – Зайка, о том, что ты у меня фея, не должен знать никто, кроме папы. Но я сама ему расскажу, хорошо?

    – Хорошо. А почему?

    – Викуля, ты когда-нибудь видела фею не в сказке?

    – Не-ет!

    – Это потому что феи никому не рассказывают, кто они такие. Это секрет. Особый фейский секрет.

    – Тогда я тоже никому-никому не расскажу! – я помотала головой. Иметь фейский секрет – это почти так же здорово, как и быть феей.

    – Няка! Дай исё! – потребовал Серёжа.

    – Сейчас! – обрадовалась я. – Смотри, Серёжа, как фея творит чудеса! Ой! Мама, а Серёже можно знать, что я фея?

    – Ему можно, – мама почему-то снова грустно улыбалась. – Но больше никому-никому!

    – Ла-адно!

   Когда вечером приехал папа, мама увела его в другую комнату, включив нам мультики, чтобы мы с Серёжей спокойно посидели, пока они разговаривают. Обычно мы вечером мультики не смотрели, и я обрадовалась. Столько всего замечательного в один день! Наверное, это потому, что я – фея.

    Родители разговаривали очень долго. Я посмотрела уже четыре мультика, а Серёжа уснул прямо на ковре. Когда они вышли, у мамы были красные глаза, а папа взял меня на руки, долго и внимательно смотрел на моё лицо, словно первый раз увидел. А потом обнял крепко-крепко.

    – Я очень люблю тебя, доченька. Что бы ни было, я всё равно тебя люблю.

    Родители часто говорили мне, что любят, поэтому я, как и всегда, обняла его в ответ.

    – Я тоже тебя люблю, папа!

   После того, как я стала феей, жить стало намного интереснее. Оказалось, что мне дарят ягодки не только кустики клубники, но и малина, и слива, и даже яблоня. Однажды я даже вырастила большую тыкву, хотя и пришлось потом есть тыквочную кашу. Правда, лошадей из мышей вырастить не получилось, потому что я так и не смогла найти ни одной мышки, но мама сказала, что маленькие феи всё равно этого ещё не могут, только взрослые, как в сказке.

    А ещё мы больше не ходили купаться на пруд – мама сказала, что там завелись пиявки, и в воду заходить нельзя. Но папа принёс надувной бассейн, и мы с Серёжей по полдня в нём плескались, это было ещё лучше, потому что не нужно было долго идти на пруд. И в магазин мы с мамой тоже перестали ходить – папа сам привозил вечером всю еду. Это было здорово, я не любила ходить в магазин на даче, он был так далеко, идти было долго, жарко и скучно, не то что в тот, который в городе, прямо возле дома.

    Когда я не сидела в бассейне и не смотрела мультики – их мама тоже стала чаще включать, – я играла с растениями. Придумывала разные просьбы – и они их исполняли. Мама иногда просила меня сделать так, чтобы помидорки для салата покраснели или огурчики выросли одинаковые – так их удобнее солить. И я делала, что она просила, радуясь, что могу сделать для мамы что-то волшебное и этим её порадовать, а то она всё время была какая-то грустная, хотя и улыбалась, но всё равно – грустила.

    А потом мама сказала, что мы уезжаем. Я думала, что домой, в город, и расстроилась – там уже не будет столько растений, с которыми так интересно играть в сказку. Но оказалось, что мы едем к дедушке Мише, папиному дяде, которого я не помнила, хотя мама и показала мне фотографию, где я, совсем маленькая, как Серёжа, на руках у дяденьки с усами. И вот у этого дедушки Миши есть ферма – это такое место, где много-много растений, это как будто дача, только очень большая, и там живут всё время, и не нужно уезжать в город.

    Я немного огорчилась, что не увижу больше Таню и Ульяну – своих садиковых подружек, зато и Ленку Мохину тоже, и это хорошо, а то она всегда отбирает у всех игрушки и лезет на горку не по очереди, потому что большая и сильная. И всё равно в садике нельзя будет рассказать, что я фея, а у дедушки Миши, мама сказала, есть внуки, с которыми я смогу играть, и им можно рассказать про фею.

    На ферму мы ехали очень долго. В машине было очень скучно, Серёжа капризничал, папа хмурился, мама иногда плакала, когда думала, что мы спим, тогда папа брал её за руку и говорил: «Всё будет хорошо. Мы не потеряем нашу девочку, обещаю».

    Я не очень понимала, как можно меня потерять, я же вот она, в машине сижу. Но, на всякий случай, выходя из машины покушать или в туалет, крепко держалась за мамину руку.

   Двенадцать лет назад

    – Викёныш, а ты можешь сделать так, чтобы картошка тоже выросла пораньше?

    Мы с дядей Колей стояли перед большим полем, на котором были странные растения – раньше я их не видела. Возле дома дедушки был сад, в котором я играла и феячила – так это назвал Валерка, старший сын дяди Толи, и теперь все в доме так говорили, – и дальше огород, но вот такое я видела первый раз, и его было много, очень много. И мы приехали сюда на машине, пешком было очень далеко.

    Картошку я раньше только в тарелке видела. Жареную или мятую. Как она растёт, я не знала.

    На растениях были маленькие цветы. Наверное, из них и вырастает картошка? Как помидорки. Я потянулась к кустику – цветок завял, сбросил лепестки, вместо него стала расти зелёная горошинка. Она выросла с вишню, и больше расти не хотела – сморщилась и отвалилась.

    – Не получается, – я скривила губы, готовясь заплакать. Почему так? Я же фея, и растения меня всегда раньше слушались.

    – Тише-тише, Викёныш, не надо плакать! Ты не виновата, это я, дурак старый, не объяснил толком. Это, – он ткнул в сморщенную «горошину», лежащую на земле, – не то, что нам нужно. Она и должна такой стать. Настоящая картошка прячется в земле.

    – Как клад? – слёзы тут же высохли, ведь клад – это так интересно!

    – Можно и так сказать. Да, пожалуй, что и клад. Давай, я тебе покажу.

    Дядя Коля достал из машины лопату и выкопал один кустик. Потом показал, что на его корнях тоже горошинки – только розовые.

    – Видишь? Это называется клубни. Сейчас они ещё маленькие, а нужно, чтобы стали большие.

    – Такие? – я показала пальцами. – Как клубника?

    – Нет-нет, намного больше. Как мой кулак. Сможешь?

    – Попробую, – после неудачи с зелёной горошиной, я уже в себе не была уверена. Но я же фея! Просто я не то растила, вот и не получилось. Но теперь – должно выйти.

    Потянулась к соседнему кусту, представила, как там, под землёй, розовые крохи растут, становясь большими, как кулак дяди Коли. Цветы на кустике стали превращаться в горошины, подросли, сморщились, засохли. Сам куст тоже вырос и… засох тоже.

    – Ой! Опять не получилось, – на этот раз я всё же разревелась.

    – Нет-нет, всё получилось, уверен, что получилось. Не плач, давай лучше вместе посмотрим. Ну, что, готова выкопать клад?

    – Готова, – вытирая щёки и мокрый нос рукавом – хотя мама такое и не разрешает, – кивнула я, глядя, как дядя Коля выкапывает кустик и выбирает из земли крупные, и правда, с его кулак, клубни. Сосчитала. – Двенадцать! Столько хватит? У нас получился хороший клад?

    – Очень хороший, очень! – обтирая клубни от земли и любуясь самым большим, закивал дядя Коля. – Вика, детка, а ты сможешь сделать вот так же со всем полем?

    – Со всем? – я оглядела много-много кустиков, немного испугалась – столько я ещё не феячила. Но я же фея, а значит, я всё могу. – Сейчас сделаю.

    И мысленно попросила ближайшие кустики вырастить большие-большие клубни. И много. По двенадцать каждый!

    Вскоре ближайшие кустики высохли, и дядя Коля кинулся копать, приговаривая:

    – Какая же ты молодей! Чудо, а не девочка! Просто чудо!

    А я продолжала выращивать картошку дальше, и дальше. Вот уже половина поля сухая. Я почувствовала, что почему-то устала, словно весь день бегала с братьями и сёстрами в догонялки. Стоять стало тяжело, и я села, но продолжала просить кустики растить клубни.

    Сухих кустов становилось всё больше, осталось уже совсем немного. Под носом стало мокро. Вытерла рукавом, увидела на нём что-то красное. Ой, да это же кровь! Теперь мама точно заметит и будет ругаться. Ладно, мне нужно ещё немного постараться – и готово. Я же фея! Я всё смогу!

    Дождалась, когда, наконец, все кустики высохли, и легла на землю. Я только немножко посплю и всё. Совсем чуть-чуть.

   Проснулась в своей кроватке, в нашей с Серёжей комнате. Очень хотелось есть и пить, и ещё сильнее – на горшок. Взяла Серёжин, а то до туалета идти далеко, на первый этаж, не успею.

    Теперь – пить.

    Спустившись по лестнице, услышала мамин голос. Ой, сейчас мне за сопли на рукаве попадёт! Лучше я тихонечко на кухню прокрадусь, чтобы она пока не знала, что я проснулась. Я на цыпочках кралась по коридору мимо зала, и тут услышала:

    – Дядь Миша, ты как хочешь, но я везу Вику в больницу! Она уже почти сутки не просыпается. Я боюсь за неё.

    – И что ты им скажешь? Что у твоего ребёнка магическое истощение? Да у тебя её заберут – глазом моргнуть не успеешь?

    Как – заберут? Меня? У мамы? Не хочу, чтобы меня забирали, не хочуууу!

    Заревела в голос. Тут же оказалась на руках у мамы, которая крепко обнимала меня, целовала, в зарёванное лицо, в волосы, везде.

    – Не хочу, чтобы меня забирали! Мама, не отдавай меня, не отдавай.

    – Нет-нет, доченька, не отдам, ну что ты, что ты, успокойся. Я никогда и никому тебя не отдам, ты моя девочка, моя! И никто у меня тебя не заберёт. Ты мне веришь?

    – Верю, – потёрла рукой нос, вспомнила про испачканный рукав, подумала – вот сейчас попадёт.

    Но нет, про это и не вспомнил никто. Меня всю зацеловали, потом накормили и напоили – и я сидела у мамы на коленях, как Серёжа. А мама прижимала меня к себе и повторяла, что никому и никогда меня не отдаст.

    – Мам, а что такое магинское исто… исто… вот это, про что деда Миша говорил?

    – Магическое истощение? Это значит, что твои волшебные силы закончились. Ты сделала слишком много сразу, этого нельзя было делать, и потому сил у тебя не осталось.

    – Кончились? Насовсем? Я больше не фея?

    – Фея. Ты моя маленькая фея. Просто очень-очень уставшая. И тебе нужно снова набраться сил. А для этого – пока не играть с ягодками и другими растениями. Хорошо?

    – Ла-адно… А потом я снова смогу? Ну, потом, когда фейских сил снова наберусь?

    – Потом обязательно сможешь. Но никогда больше не делай ничего через силу. Пообещай мне, Вика! Никогда-никогда. Кто бы тебя ни просил. Как бы тебе самой не захотелось что-то сделать. Если устала – сразу прекращай, сразу! Обещаешь?

    – Ладно, – мне и самой не понравилось, что я так устала и уснула прямо на земле. И кровь из носа – тоже плохо.

   – Всё распродали! – в дом ввалился довольный дядя Коля. – Остальные в городе остались, в магазины заглянуть хотят, а я скорее сюда, вот, подарочек любимой племяшке привёз.

    И он протянул мне коробку с куклой в костюме феи.

    – Николай, и у тебя хватает совести… – зашипела мама, пока я открывала коробку и вынимала куклу.

    – Даш, не шуми, – дядя Коля увёл маму к окну и зашипел в ответ, но я всё слышала. – Думаешь, сам не понимаю, что дурака свалял? Увлёкся, да. Сглупил. Но ты представляешь, сколько сейчас молодая картошка стоит? Не привозная, наша. Да у нас её с руками оторвали.

    – Не смей больше мою дочь использовать! Не смей! Ей шесть лет всего, она ребёнок! А ты! Дурак здоровый! Пятый десяток разменял, а ума не нажил. А если бы с Викой что похуже случилось? Да я б тебя сама, своими руками…

    – Даш, Даш, успокойся! Что ж я, чудовище какое? Викулька вон как ловко со своими ягодами управляется, я ж и подумать не мог… Ну, прости!

    – Не у меня прощения проси. Это ещё Павел не знает, приедет – он тебе за дочь…

    Сверху раздался зов: «Мама!» – Серёжка проснулся.

    – Иди вон, у тебя дитё проснулось. А с Пашкой я сам разберусь, по-мужски всё обговорим. Знаю, что виноват, но не со зла ведь.

    – Смотри у меня! – и мама убежала к Серёжке.

    – Прости, Викёныш, – дядя Коля опустился рядом со мной на корточки. – Ох, и напугала же ты меня! Не нужно было через силу, и я не сообразил. Ты уж прости дядьку своего. Простишь?

    – Прощу, – кивнула. Дядя Коля хороший. На плечах меня носит, на тракторе катает, подарки дарит. Папа к нам только на выходные приезжает, работа у него далеко, а дядя Коля и дядя Толя всегда рядом. – А вы на каруселях покатались?

    – Да, мы ребятишек на аттракционы отпустили, пока на базаре были. Так что, да, они покатались.

    – А я всё проспала, – тяжело вздохнула.

    – Викёныш, тебе в город нельзя, – тяжело вздохнул дядя Коля.

    – Потому что там меня заберут у мамы?

    – Тебе рассказали?

    – Сама услышала. Дядь Коль, а почему меня заберут?

    – Потому что маленьких фей забирают у их мам в специальную школу. Навсегда.

    – Ой, я не хочу! Дядь Коль, не надо меня в школу навсегда! Вы же меня не отдадите? И не нужны мне карусели, я вообще никогда в город не поеду, я не хочу, чтобы меня забирали, не хочуууу!

    – Никто тебя не заберёт, – на кухню зашёл деда Миша. – Здесь тебя никто не найдёт, и никто не узнает, что ты фея. Лазаревы своих не отдают!

    И я поверила. Конечно, меня не отдадут. Не хочу я в эту фейскую школу, я хочу жить с мамой и со всей своей семьёй здесь, на ферме. Это мой дом! И не нужны мне карусели, ну их!

   Девять лет назад.

    – Пап, эти цветы нужно полить! Они пить хотят! – шипела я, пока папа вёз моё инвалидное кресло по школьному коридору.

    Я только что сдала экзамены и перешла в четвёртый класс. Училась я на дому – мне опасно было находиться среди людей, я могла себя выдать. Поэтому считалось, что у меня какие-то проблемы с позвоночником, поэтому я не могу ходить. И хотя школьный автобус возил от нашего дома Свету, Никиту и Петю, считалось, что мне, в инвалидном кресле, добираться до школы слишком сложно – даже в автобус не влезть.

    И когда я всё же появлялась в школе ближайшего посёлка, где учились все внуки деда Миши, чтобы сдать переводные экзамены, мне брали напрокат инвалидное кресло. Покупать его не было никакого смысла – на один-то день в году.

    – Малыш, нельзя. Никто не должен знать о твоих способностях. А эти растения выглядят нормально. Да ещё и стоят так высоко.

    – Поэтому их и не поливают! – буркнула я, обернувшись и глядя на два папоротника и одну традесканцию, страдающих на шкафу. Цветы на подоконниках, были хорошо политы, а эта троица очень хотела пить. – Пап, вон там, рядом, бутылка с водой стоит, наверное, как раз для цветов. Полей, а!

    – Вика, это могут заметить.

    Папа был прав. Школьный коридор был пустым – каникулы, ради нас пришли завуч и учительница, остальные были в отпусках. Но иногда учителя всё же заходили в школу по каким-то своим делам.

    Но так жалко цветочки. И бутылка стоит совсем рядом. Вот если бы вода могла как-то попасть из неё в их горшки. Если бы могла!

    Я не поверила своим глазам, когда из пластиковой бутылки вдруг выплыл небольшой водяной шарик – я такое видела по телевизору, там показывали репортаж из космоса, и вода так же плавала в невесомости. Шариком. И здесь такой же шарик проплыл полметра по воздуху и упал в горшок с традесканцией.

    – Па-ап…

    Наверное, что-то в моём голосе дало понять – происходит что-то очень серьёзное. Папа остановился и проследил за моим взглядом. И увидел второй шарик, поливший один из папоротников.

    – Вика, нет! – прошипел он и, оглянувшись, нет ли кого-нибудь в коридоре, почти бегом повёз меня к выходу. Я перепуганно молчала, пока не оказалась в машине, пристёгнутой к креслу, и лишь когда та тронулась, рискнула подать голос:

    – Пап, что это было?

    – Магия, – коротко ответил он.

    – Но… я же маг растений!

    Да, теперь я уже знала, что феи бывают лишь в сказках, а в жизни – маги. И я – одна из них. Но ведь я могла управлять только растениями. Откуда же это?

    – Значит, и маг воды тоже. Не пугайся, дочура, – папа весело мне подмигнул. – Это же хорошо, правда?

    – Наверное…

    Я очень легко приняла свои способности управлять растениями. Была ещё слишком маленькой, верила в сказки и не испугалась. Но теперь-то я уже не малышка, хотя папа меня так иногда называет, мне уже девять лет, и я уже многое понимаю.

    – Это очень полезная магия, – улыбнулся папа. – Можно огород поливать, можно дождик прогнать, можно… многое, наверное, я и сам пока не знаю.

    – Можно Никиту водой облить! – вспомнив, как ловко троюродный брат обращался с водяным пистолетом и всегда побеждал нас со Светкой, я злорадно потёрла ладошки. – Ну, держись теперь!

    – Не очень благородно, но… тоже можно. Ну как, больше не боишься своего нового дара?

    – Не-а! Это круто!

    – Но помни, Вика, – папа вдруг посерьёзнел. – Всё это можно только дома, с семьёй. Чужие ничего знать не должны.

    Да, я это знала. Иначе меня заберут у родителей, а этого я боялась больше всего на свете.

   Шесть лет назад

    – Мам, ты где! Смотри, у меня новая магия!

    Я сбежала по лестнице и оглянулась. Серёжа увёл мелких смотреть на только что вылупившихся цыплят, я тоже собиралась с ними, но когда меня позвали, как раз дописывала письмо своей подруге по интернету – нужно было срочно поделиться впечатлениями от только что прочитанной книги. Пока писала – локтём спихнула со стола карандаш. Потянулась, чтобы его поднять, и он оказался у меня в руке. Я не дотянулась, он сам словно бы прыгнул мне в ладонь.

    Не сразу поверив – три года ничего нового со мной не происходило, лишь старые способности росли, – я снова уронила карандаш на пол, и он опять оказался у меня в руке, стоило лишь пожелать. И даже наклоняться не пришлось.

    Быстро отправив письмо, я вскочила и, с зажатым в кулаке карандашом, кинулась искать маму – надо скорее ей показать, что я теперь умею.

    Дядя Коля всё ещё чувствовал вину за тот случай, внимательно следил, чтобы я, не приведи господи, не утомилась, и осаживал остальных, которые просили меня то морковь вырастить, то помидоры. Даже если я сама говорила, что могу это сделать, отвечал: «Завтра сделаешь, а на сегодня хватит».

    И если у меня теперь есть способность к телекинезу – а я прочла многое о магии, всё, что нашла, и знала, что со мной только что произошло, и как это называется, – то ведь это сколько всего сделать-то можно! Вот все обрадуются!

    Ни в зале, ни в кухне мамы не было. Нашла я её на веранде, но подбежав с криком: «Мам, смотри!» испуганно затормозила.

    – Мам, что случилось? Почему ты плачешь?

    – Ах, Вика! Иди ко мне, я тебя обниму.

    Я тут же с радостью подсела маме под бочок. Когда ты старшая из четверых детей, не часто удаётся получить маму вот так, только для себя. Но то, что она плакала, мне всё равно не понравилось.

    – Мам, почему ты плакала?

    – Мне кажется, я такая эгоистка. И этим испортила тебе жизнь. Тогда это казалось правильным, но теперь…

    – Мам, ты о чём?

    – Знаешь, я хочу тебе что-то рассказать. Ты уже большая, и, надеюсь, сможешь меня понять.

    Меня такое начало разговора насторожило. Но я приготовилась внимательно слушать.

    – Ты знаешь, что в нашем мире есть люди, а есть маги? Конечно, знаешь. Но так было не всегда. Маги появились в нашей стране внезапно. Просто объявили о том, что они есть. К тому времени они заняли все главные посты в правительстве и бизнесе, и во многих других отраслях. Их немного, по сравнению с людьми, но они очень сильны. Знаешь, когда-то на Земле всё время происходили войны, страны враждовали, угрожали друг другу, старались доказать кто сильнее и…

    – Круче? – подсказала я.

    – Да, примерно так. Маги всё это прекратили. Просто показали остальным, что Россия – сильнее всех остальных именно потому, что они выбрали её своим новым домом. Где их старый дом – никто не знает. Они мало о себе рассказывают, хранят почти всё о себе в секрете. Но придя к власти, они сделали нашу жизнь лучше. Никто не опасается будущего, побеждена безработица и преступность – просто потому, что любые преступления маги раскрывают в один момент, от них ничего не укроется. Побеждены многие, когда-то смертельные болезни. И ещё многое изменилось, не стану тебе голову забивать, это всякие взрослые вещи.

    – Значит, маги хорошие?

    – Получается, что да.

    – Тогда почему они хотят меня отобрать у вас?

    – Я не знаю, – мама вздохнула. – Но в последние годы в семьях людей стали рождаться маги. Никто не знает, почему.

    – Может, просто у тех детей папы были маги? – Я уже не маленькая и знаю, что дети рождаются не только в браке, а если и в браке – то не обязательно от мужа. Но тут до меня дошло, что я сказала. – Ой, мам, так значит папа?..

    – Я никогда не изменяла своему мужу, – мама строго посмотрела на меня. – Кроме того, у меня есть подруга по переписке – и у неё тоже родилась дочь-маг. И она тоже клянётся, что дочь от мужа. Поэтому никогда не смей думать, что папа тебе не родной. Он такой же родной тебе, как и я. И так же сильно тебя любит.

    – Прости, мам! – мне стало неловко, но новая мысль отвлекла. – У твоей подруги есть дочь-маг? Как я? А можно мне с ней познакомиться? Хотя бы по интернету? Можно, мам?

    – Нет, Викуль, нельзя. И не потому, что я не хочу. Просто Киру забрали в ту самую школу магии, и больше её мама с ней не виделась.

    – Забрали? – меня прошиб холодный пот. Я знала, что прячусь на ферме, чтобы меня не забрали у родителей, но почему-то никогда не думала о тех, кого всё же забирали. Просто не думала. Они были где-то далеко, и я их не знала, поэтому их как бы и не было. А у этой девочки есть имя. Кира. И моя мама знала её маму. – Расскажи!

    – Мы познакомились с ней, когда обе лечились от бесплодия. Да-да, ты нелегко мне досталась, доченька. Я семь лет тебя ждала. А вот Ирине повезло – спустя год у неё уже родилась Кира. Впрочем, о каком везении можно говорить, если через пять лет дочь у неё забрали.

    – Ты поэтому не радовалась, когда я принесла тебе клубнику и сказала, что фея?

    – Я пришла в ужас. И всё ждала, что за тобой придут и заберут. Но никто не приходил, и я решила – это потому, что никто о тебе не знает. Потому-то мы с твоим папой и решили переехать сюда.

    – Спасибо, мам! – я прижалась к ней ещё крепче. – Я не хочу, чтобы меня забрали.

    – Тогда это казалось мне правильным. Но сегодня я увидела вот это, – мама повернула экраном ко мне стоящий на столе ноутбук, я увидела какой-то новостной сайт и большую фотографию. Три девушки и парень, он в костюме с бабочкой, девушки в красивых платьях до пола. Все четверо широко улыбаются и выглядят счастливыми. Мама указала на девушку в зелёном платье. – Вот это – Кира. В школе магии был первый выпуск.

    – Всего четверо? – я разглядывала девушку и остальных, пытаясь увидеть в них что-то… волшебное, они ведь маги. Но девушки ничем не отличались от разнаряженной Светки на свадебной фотографии нашей сестры Маринки в прошлом году. Красивые платья, макияж, причёски – и эти девушки ничем не отличаются от кучи фоток с выпускных балов, которыми заполнены соцсети. – Они выглядят… обычными.

    – Эти четверо – лишь первые. И да, они выглядят обычными, как я или ты. Маги внешне ничем от людей не отличаются, ты же смотришься в зеркало. Только способностями.

    – А как ты узнала, что это – Кира? Её мама тебе сказала?

    – Нет. Ирина не видела дочь и не общалась с ней с того дня, как малышку забрали маги, пообещав ей светлое будущее. Я просто видела её детские фотографии и знаю, что в этом году она должна была окончить школу. И вот, увидела.

    – Но почему ты плакала?

    – Я вдруг подумала – не было ли с моей стороны эгоистично не дать тебе такого же шанса? Для этих детей, – она кивнула на фотографию, – открыты любые пути. Любые учебные заведения. Потом – самая престижная работа. Быстрая карьера. Маги – это элита. Богатые, облачённые властью, знаменитые. А я заперла тебя на ферме только потому, что не могла с тобой расстаться. Понимаешь, я, возможно, лишаю тебя лучшего будущего лишь потому, что хочу как лучше – для себя. А вдруг я поступила неправильно?

    – Нет, мам, нет! Всё ты сделала правильно. Я не хочу пусть в самую-рассамую лучшую школу, не нужна мне карьера и знаменитость. А деньги я и так заработаю. Мне здесь хорошо, и я никуда не хочу уезжать. Тем более – навсегда. И больше никогда не видеться. Наверное, мама Киры тебе завидует, да?

    – Я ничего ей не сказала. Никто, кроме родных, не знает о тебе, о твоих способностях. Даже муж Марины. И я не хотела делать Ирине больно. Она смирилась. Порадовалась тому, что у её дочери впереди просто фантастическое будущее. И отпустила её. Утешилась остальными детьми.

    – А если бы меня забрали, ты бы тоже утешилась Серёжей? И Любашкой с Костиком?

    – Вика, запомни, детей может быть много, но первенец – он один. И если бы тебя забрали, я никогда не смогла бы утешиться, родись у меня хоть десять детей. Ты слишком тяжело мне досталась. Я не смогу тебя отдать.

    – И не надо, мам! Не отдавай меня этим гадким магам! Никогда-никогда!

    – Не отдам, – мама крепко обняла меня и прижалась щекой к волосам.

    И я верила ей. Потому что была ребёнком и не знала, что не все обещания можно сдержать, как бы ты этого ни хотел.

ГЛАВА 3

Договор

   Наше время. День первый

    – Я – Вероника, – повторила уже более твёрдо. – Пожалуйста, не называйте меня чужим именем. И я вас прежде не видела. Я бы запомнила.

    – Это вряд ли, – в пронзительных глазах мелькнуло что-то, похожее на усмешку. – Тебе было три дня, и я тебе очень не понравился.

    «С тех пор мало что изменилось», – мелькнула мысль. Он и сейчас мне не нравился. И даже то, что влил в меня силу, этого не меняет. Слишком уж он… холодный.

    – Наверное, вы и в тот раз назвали меня чужим именем, – буркнула вслух и взглянула на Геннадия Владимировича. – Мне уже лучше. Могу я уйти? Я хочу домой.

    – Вика, ты, видимо, не понимаешь, – в глазах светловолосого мага светилось искреннее сочувствие. – Ты не можешь уйти. Это не твой дом, не твоя семья. Ты – маг, и поэтому принадлежишь магам, а не людям.

    – Мне восемнадцать! – Сколько можно повторять-то?! – Я совершеннолетняя. И меня уже нельзя отобрать у родителей и запихнуть в эту вашу школу магии, какой бы распрекрасной она ни была!

    – Боюсь, в школу тебе уже поздно, хотя не помешало бы, – ответил мне Ростислав… как там его… хотя я обращалась не к нему. – Никто насильно тебя туда помещать не станет. Но ты всё равно уедешь с нами. Здесь тебе делать больше нечего.

    – Не уеду! Нечего делать? Да у меня полно дел, это же ферма! Там всегда есть, что делать, особенно летом. А вы думаете, что вот так просто взяли и забрали меня? Не выйдет. Я не для того все эти годы на ферме пряталась, чтобы меня отобрали у родителей. И то, что я как-то там случайно мутировала и родилась магом в человеческой семье, не означает, что меня можно забрать! – последние слова я почти выкрикнула ему в лицо.

    – Это не мутация, – черноволосый маг смотрел на меня совершенно спокойно. – Никаких случайностей. Это наука, селекция плюс искусственное оплодотворение.

    Меня словно холодной водой окатили.

    – Хотите сказать, что я… кто? Искусственный организм? – мысли отчаянно метались, перебирая всё, когда-либо прочитанное и просмотренное на эту тему. Получилось немного. – Я что – клон какой-нибудь, что ли? Из пробирки?

    – Лично ты – нет, не из пробирки, – всё тем же спокойным, точнее даже холодным тоном ответил Ростислав… да как же его… ладно, я, что, и мысленно должна его по имени-отчеству величать? Пусть будет просто Ростислав, пока кто-нибудь снова не назовёт его полностью. – Обычное искусственное оплодотворение донорской спермой, которое обыватели почему-то постоянно путают с ЭКО.

    – Донорской? – зацепилась я за слово. – Зачем? С папой всё в порядке, учитывая, что у меня два брата и сестра.

    – Видишь ли, Виктория… Вика, – поправился Ростислав, видя, что я вновь собираюсь его поправить. – Против имени «Вика» ты ведь не возражаешь? – помотала головой. – Отлично. Видишь ли, Вика, людям, которых ты называешь родителями, не нужно было искусственное оплодотворение, чтобы зачать своих детей. Но дело в том, что сама ты их ребёнком не являешься.

    – Неправда!

    – Анализ ДНК чётко показывает, кто ты такая на самом деле. Тебя считали погибшей ещё младенцем в страшном пожаре. Но ты жива, и воспитываешься в семье, в которую попала явно незаконным путём.

    – Только не надо говорить, что меня похитили! – этот маг говорил так уверенно, да и остальные кивали, словно молчаливо ему поддакивая, но верить ему я всё равно не желала. Не желала и всё! – Я видела фотографии беременной мамы, и как папа забирал её из роддома. На снимках были даты, которые фотоаппарат делал. Плёночный фотоаппарат! – добавила, чтобы мне не начали про фотошоп рассказывать.

    – Думаю, произошла подмена, а не похищение, – вмешался Даниил Андреевич, который всё это время продолжал рыться в ноутбуке, что не мешало ему следить за нашим разговором. – Дарья Лазарева действительно родила дочь.

    – Да, меня!

    – Вика, я понимаю, тебе сложно в это поверить, но всё же постарайся, – Геннадий Владимирович присел возле меня и накрыл ладонью мои крепко сцепленные руки. – Анализ ДНК невозможно обмануть. Жаль, что чип вживить тебе не успели, тогда мы нашли бы тебя намного раньше. И ты не воспринимала бы всё это так тяжело.

    – Чип, – пробормотала я, обиженно надувшись. – Словно собаке. А вы все что, тоже чипированы? Все маги?

    Мужчины снова переглянулись и покачали головой.

    – Нам это было не нужно, – пояснил Геннадий Владимирович. – Мы – чистокровные маги, с самого рождения было ясно, что магия в нас проснётся. Ты же…

    – Искусственная?

    – Я хотел сказать – нечистокровная. На четверть человек, в этом случае магия просыпается не у всех. Тех, у кого она не проснулась, мы не трогаем. Они остаются с матерями, не подозревая о том, кем являются.

    – Но остаются чипированными, – почему-то меня это сильно задело, хотя мне-то повезло. – Как животные.

    – Нет, Вика, всё не так, – Геннадий Владимирович покачал головой. – То, что мы для простоты называем чипом, не имеет ничего общего с маячками для животных. Это нано-роботы, чуть крупнее клетки крови. Их основная задача – дать знать в центр контроля, если у их носителя проснётся магия. Идентификация и определение местонахождения – побочные функции.

    – Детям этот чип вводится в возрасте трёх недель, раньше почему-то он не приживается, – вновь вступил в разговор Ростислав, и я, уже немного расслабившаяся, подобралась. Общаться с Геннадием Владимировичем было легко, как с дядюшкой, а этот чёрный меня напрягал. – Но именно в этот день, по официальным данным, Виктория Ильина погибла вместе со своей матерью при взрыве бытового газа. В квартире под ними проводились какие-то незаконные работы с применением сварки. Пять квартир обрушились и выгорели полностью, ещё семь – частично, погибло восемь человек, тела идентифицировали по анализу ДНК. Кроме вас двоих.

    – Почему?

    – Твоя мать была чипирована, этого было достаточно, ну а то, что младенец, которого она прижимала к себе так крепко, что тела было невозможно разделить и пришлось хоронить в одном гробу, может оказаться не её ребёнком, никому и в голову не пришло. Сделай мы анализ ДНК младенца уже тогда – нашли бы тебя намного раньше.

    – Но вы его не сделали! А может, это и была ваша настоящая Виктория? А сейчас вы просто ищете повод, чтобы меня забрать, вот и обманываете. Это ведь только ваши слова – про ДНК и всё остальное. Я вам не верю!

    – Это бесполезно, – вздохнул Геннадий Владимирович. – Весь этот разговор только расстраивает девочку. На её месте я тоже не поверил бы. Анализ ДНК – лишь надпись на экране, её и поделать можно.

    – Да, – кивнула я. Не зря мне сразу светловолосый маг понравился.

    – Значит, придётся ждать её мать. Вика, маме-то своей ты поверишь?

    – Поверю.

    – Значит, ждём, – и чёрный маг уселся на стул, продолжая сверлить меня взглядом. А я отвернулась и уставилась в давно немытое, зарешеченное окошко, хотя ничего интересного, кроме кирпичного забора с облезлой штукатуркой, кустов возле него и клочка неба сверху, там не было.

    – Всё же интересно, когда именно была произведена подмена, и знала ли об этом Галина? – задумчиво протянул Геннадий Владимирович. – А Дарье Лазаревой придётся ответить на очень много вопросов. Она не могла не знать, раз звала тебя Викой. Это не может быть просто совпадением. Даниил, проверь, пересекались ли когда-нибудь эти женщины?

    – Минутку, – второй маг застучал по клавишам с невероятной скоростью и почти сразу выдал результат: – Галина Ильина и Дарья Лазарева одновременно проходили лечение в нашей клинике от бесплодия. Более того, какое-то время лежали в одной палате. Тогда же Ильиной было сделано искусственное оплодотворение.

    – А Лазаревой?

    – Нет. Она подходила по многим параметрам под мать для носительницы. Но при более глубоком исследовании обнаружился сбой в генетическом коде, шанс рождения ребёнка с недоразвитием конечностей – семь процентов. Слишком рискованно. Её просто вылечили.

    – Они рожали вместе?

    – Нет. В разных роддомах, с разницей в восемь дней. Лазарева позже.

    – Но знакомы они были. И могли общаться. Ладно, скоро всё узнаем. Жаль, что твой телефон разряжен. А на память хоть чей-то номер не помнишь?

    Я покачала головой – мне это было не нужно.

    – Дай мне, пожалуйста, свой телефон, – попросил Ростислав. Пожав плечами, дала – зарядки-то всё равно нет.

    Но мужчина немного подержал гаджет в руках, и тот, пискнув, включился.

    – О! Новая способность? – удивился Геннадий Владимирович.

    – Да, недавно появилась. Пока совсем слабая, на звонок заряда не хватит, но можно зайти в телефонную книгу.

    Я радостно схватила свой и чужой мобильник – самой уже хотелось услышать родной голос и убедиться в том, что эти маги меня обманывают. Хотя говорили они так уверенно… Тряхнула головой, отгоняя предательскую мысль. Нет, это всё нарочно, чтобы меня увезти.

    Набрала мамин номер, но равнодушный женский голос сообщил мне, что абонент вне зоны доступа. Вместо папы ответил какой-то незнакомый мужчина, сказал, что он – один из рабочих, разбирающих завал, нашёл этот телефон возле разбитой карусели и когда закончит работу, занесёт его в полицейский участок, или, если нужно срочно, я могу сама приехать на стадион и забрать телефон. Приехать я не могла, да и что бы мне это дало?

    Набрала номер дяди Коли – и удача, наконец, мне улыбнулась.

    – Вика, ты цела? В порядке? – поняв, что это я, обрадовался он и тут же засыпал меня вопросами. – Ты где? Родители с ума сходят! Твой телефон не отвечает. Мы уж не знали, что и думать – тот маг, с тобой на руках, исчез, просто в воздухе растворился.

    – Я в порядке, нахожусь в полицейском участке. Телефон разрядился. Дядь Коль, как там наши? Почему мама вне зоны?

    – Так у неё телефон выпал и разбился, когда прыгала. Она сейчас с Любашкой у врача, ей гипс накладывают.

    – Что случилось?

    – Да Пашка ей палец сломал, пока от перил отдирал. Да ерунда это, уж лучше палец, чем погибнуть. Мелкий в порядке. Его Маринка со своими домой увезла, туда все наши женщины вернулись. Остальные помогают, чем могут – кто-то завал разгребает, а Петька с Валеркой раненых по домам развозят – с гипсом в автобусе ехать мало удовольствия. Пашка тебя искать пытается, списки раненых просматривает, мечется тут где-то. А я Дашку с малышкой жду, домой повезу.

    – Дядь Коль, мне бы с мамой поговорить. Очень важно.

    – Ну, если важно, то, думаю, врач сильно не рассердится.

    Какие-то голоса, один возмущённый: «Сюда нельзя посторонним!», дядя Коля, убеждающий кого-то, что это очень важно, всхлипы Любашки, потом дверь хлопнула, и послышался родной голос.

    – Викуля, ты где? Ты в порядке? Что случилось?

    – Мам, я в порядке. Только тут маги… Они говорят, что ты мне не родная. Мам, скажи, что это неправда! Скажи, что они это нарочно, чтобы меня забрать!

    – Вика…

    И я поняла, что это правда. Потому что голос мамы прозвучал так… словно случилось самое страшное, чего она боялась в своей жизни. Словно кто-то умер.

    – Ма-ам?

    – Вика, – чувствовалось, что мама пытается взять себя в руки, но у неё не очень получалось. – Где ты? Я сейчас приду. Приеду…

    Мобильник из моих рук решительно забрали.

    – Дарья Семёновна, оставайтесь там, где находитесь, – Ростислав, не прерывая связи, сделал шаг – и исчез в неизвестно откуда появившемся, уже знакомом свечении.

    – А я так тоже смогу? – не удержалась от вопроса.

    – Если у тебя проснётся к этому способность, – ответил Геннадий Владимирович. – А это непредсказуемо. Кстати, кроме телекинеза, какие у тебя ещё есть способности?

    – Я растениями управляю, потом вода, потом телекинез, и совсем недавно огонь появился.

    – То есть, у тебя телекинез даже не первый? – удивился Даниил Андреевич, оторвавшись от экрана. – И ты остановила падение колеса? Потрясающе!

    – Не остановила, – честно признала. – Лишь замедлила. А огонь у меня совсем крохотный, как от спички, плиту зажечь можно, и всё. Только у нас дома все плиты с автоподжигом, поэтому от огня мне вообще никакой пользы нет – что мне поджигать-то? Не в средневековье живём, чтобы открытым огнём пользоваться.

    – Не обязательно поджигать, можно ведь и тушить. Огневики обычно пожарными работают, там, где больше всего нужны – лесные пожару тушат, например. Любой дар полезен, каждому можно найти применение.

    – Наверное. Только если я только такой зажечь могу, наверное, ничего крупнее и не потушу?

    Я вытянула руку, чтобы продемонстрировать свой крохотный огонёк, которым только младших развлекать, показывая «фокус», но пламя с моей ладони полыхнуло так, что опалило потолок и обдало жаром лицо. И тут же, без моего участия – я от неожиданности растерялась, – погасло.

    – Ты сейчас осторожнее с демонстрацией способностей, – Геннадий Владимирович убрал протянутую руку, наверное, он мой огонь и потушил. – Ты поднялась разом на три уровня и пока не осознаёшь своей силы. Захочешь цветы полить – и смоешь всю клумбу, вместе с землёй. Да и поберечься не мешает, ты уж лучше не пользуйся магией, пока резерв хотя бы частично не восстановишь.

    – Ой! Извините! – только и успела пискнуть, когда заметила уже знакомое сияние, и в тот же момент из него вышли мама и Ростислав.

    Чёрный маг взглянул на подкопчёный потолок, хмыкнул, но ничего не сказал. А мама кинулась ко мне. Я встала, хотя меня ощутимо пошатывало, и упала ей в объятия.

    – Мам, скажи, что это неправда!

    – Вика. Доченька. Прости…

    – Дарья Семёновна, не могли бы вы рассказать нам, когда и с какой целью вы произвели подмену младенцев? – голос Ростислава звучал холодно.

    – Я… не специально…

    – Да вы присядьте, Дарья Семёновна, Вике пока лучше не стоять, – Геннадий Владимирович тронул маму за плечо и показал на диван. – Да и удобнее так будет.

    Мы с мамой сели на диван, крепко держась за руки.

    – Начните с самого начала, – подбодрил её светловолосый маг, видя, что она не находит слов. – Как вы познакомились с Галиной Ильиной?

    – Мы лежали в одной палате в клинике, лечились от бесплодия. Обменялись телефонами, созванивались, иногда гуляли вместе в парке, когда уже в декрете были. Потом, когда девочки родились, пару раз тоже виделись. Чаще всё же звонили. А потом Галя попросила ей помочь. Она подвернула ногу, с трудом ходила по квартире. Соседка приносила ей продукты, помогала прибраться, но в тот день Гале нужно было отнести её Вику в поликлинику на какой-то очень важный осмотр, который нельзя пропускать.

    – Чипирование? – уточнила я, глядя на Геннадия Владимировича, и тот молча кивнул.

    – Чипирование? – переспросила мама, нахмурившись. – Не помню, чтобы она об этом говорила, просто, что важное. А соседка днём работала, только вечером заходила. Вот Галя и попросила меня помочь, мол, вызовет такси, но спускаться с больной ногой и ребёнком на руках с четвёртого этажа без лифта опасается. А у меня как раз муж на вахту уехал, на три месяца, и Верочку оставить было не с кем.

    Верочка. То, как мама произнесла это имя, показало, что не потому она звала меня Викой, что имя «Вера» не любила. Любила, но меня так называть просто не могла.

    – И я сказала – зачем тебе мучиться, спускаясь с больной ногой, а потом ведь наверх подниматься, да и в поликлинике лестницы. Давай, говорю, я сама Вику отнесу, какая разница, кто ребёнка на осмотр принесёт, скажу, что тётя, кто там проверяет. И зачем я так сказала? Все могли остаться в живых…

    – В тех условиях это было самым разумным решением, – поддержал маму Геннадий Владимирович. – Вы же не провидица.

    – Что было дальше? – а это снова Ростислав.

    – Я оставила Верочку у Гали, взяла Вику и пошла в поликлинику. Там идти-то несколько кварталов. Прошла два дома, и вдруг за спиной взрыв. Громкий, мне аж уши заложило. Оборачиваюсь, а там… того подъезда просто нет. Чёрная дыра, и пылает всё. Я… я плохо помню, что было потом. Кажется, я просто застыла на месте и стояла, глядя… на это… всё…

    Слёзы потекли у мамы по щекам, она смотрела куда-то в стену, словно заново переживая весь тот ужас. Я обняла её, стараясь успокоить, попыталась представить, что она испытала в тот момент, и содрогнулась.

    – Я не помню, сколько простояла. Когда очнулась, там пожарные уже были, оцепление – а я не помню, когда они приехали. А очнулась, потому что какая-то пожилая женщина стала трясти меня за плечо и кричать на меня: «Ты что здесь застыла? Дитё заливается, а она стоит, глаза пялит. Унеси ребёнка, не хватало ему ещё дымом этим дышать. Что за мамаши пошли!» Она много ещё чего кричала, а я поняла одно – нужно успокоить ребёнка и унести, потому что здесь дым. И я ушла домой.

    – Вот так просто взяли и ушли с чужим ребёнком? – чёрный маг недоверчиво прищурился.

    – Да, вот так просто. Я вернулась домой с ребёнком и больше месяца жила, словно ничего не случилось. Заботилась о девочке, которую считала своей. Я не помнила ничего.

    – Так бывает. Шок. Мозг поставил защиту, – кивнул Геннадий Владимирович.

    – А потом по телевизору был репортаж. Как раз об этом взрыве. О погибших. Сорок дней прошло. И я увидела фотографию Гали. Они где-то раздобыли фото с выписки, она была с младенцем на руках. И я всё вспомнила…

    И мама разрыдалась. Я обняла её, пытаясь поддержать, успокоить. Да, я слышала всё, что она говорила, да, я ей поверила. Да, я не тот ребёнок, которого она выносила и родила – та девочка погибла вместо меня. Но всю мою жизнь, всё время, сколько я себя помнила, она была моей мамой и никогда, ни словом, ни делом не дала понять, что относится ко мне не так, как к Серёже, Любашке и Костику. Точнее, иногда мне казалось, что меня она любит даже больше. То же было и с папой. И поэтому, что бы там ни произошло восемнадцать лет назад, я всегда буду любить своих родителей.

    Даниил Андреевич вышел и вернулся со стаканом воды. Все терпеливо ждали, когда мама успокоится, даже Ростислав, который, как мне казалось, был заранее настроен против неё, проявил сострадание. И он же задал вопрос, когда мама вновь была готова отвечать.

    – Почему вы не вернули чужого ребёнка, когда всё вспомнили?

    – Чужого? За эти дни Вика стала мне родной. Вы понимаете, я же верила, что это и есть моя дочь. Я же грудью её кормила! Ночей не спала – она коликами маялась, бедная. Она ж вросла в меня просто. В сердце моё вросла. Я потеряла одну дочь, и не пережила бы потери второй. Если бы не Вика – я не смогла бы дальше жить.

    – А вы не подумали, что кто-то так же оплакивает погибшего ребёнка, который на самом деле жив?

    – Оплакивает? Кто? У Вики никого не оставалось, кроме матери, и та погибла. Галя осиротела ещё подростком, её взяли под опеку дальние родственники откуда-то из-за Урала, я не знаю, что там было, но у них явно не сложилось, иначе она не сбежала бы от них, едва ей исполнилось восемнадцать. Как раз в лотерею выиграла и не хотела, чтобы они деньги отняли. А потом и муж погиб, машина сбила. Уж не знаю, были ли у него родственники, а хоронили его коллеги с работы. Хорошо хоть, оплатили все расходы, да и застрахован он оказался, а то неизвестно, как бы Галя с малышкой жили, на что.

    – Её муж не был застрахован, – покачал головой Ростислав. – И в лотерею она не выигрывала.

    – Но… она так мне говорила…

    – Она сама в это верила. Мы сделали всё, чтобы её поддержать, не раскрывая, откуда деньги. Только про вывих не знали – она даже скорую не вызывала. Хотя, даже если бы и знали – взрыв газа предвидеть мы точно не могли, а значит, и предотвратить.

    – Теперь вы знаете всё, – голос мамы звучал безжизненно.

    – Не всё. Ваш муж в курсе?

    – Нет! – поспешный ответ. Слишком поспешный, даже я это заметила.

    – Готовы повторить это в присутствии менталиста? Хотите, чтобы он залез в мозг вашего мужа?

    – Не надо. Сначала Павел, правда, не знал. Не заметил подмены. Его же три месяца не было, Верочка совсем крохой была, когда уезжал. Я рассказала ему, когда у Вики появилась магия.

    – И он сказал, что всё равно меня любит, – прошептала я, потому что очень хорошо запомнила тот день. – Я думала, он сказал это потому, что я стала феей. А оказалось, папа узнал, что я ему не родная.

    – Родная! Пусть не по крови, не по этому чёртовому ДНК, но ты наша дочь, мы всегда любили тебя, Вика, всегда.

    – Я знаю, мам, я знаю. И тоже вас люблю.

    Какое-то время мы сидели обнявшись, но нас прервали. Иногда я этого Ростислава просто ненавижу!

    – Кто-то ещё знает?

    – Нет. Мы сказали всем, что у Вики проявился дар, и я не хочу её отдавать. Родственники приютили нас на своей ферме, потому что помнили, как долго я лечилась, как тяжело мне далась дочь. Больше ничего. Порой я и сама забывала, что не я родила Вику.

    – Что ж, как бы то ни было, ребёнка вы всё же похитили. Думаю, суд учтёт смягчающие обстоятельства – отсутствие первоначального умысла, пережитый шок, состояние аффекта. Много вам с мужем дать не должны.

    – Что? – я вскочила, забыв, что едва на ногах стою. Если бы не поддержка Геннадия Владимировича, упала бы. Но, вцепившись в него, я неверяще смотрела на того, кто сказал эти ужасные слова. – Вы с ума сошли? Какой суд? О чём вы?

    – Вика, совершено преступление, оно не может остаться безнаказанным.

    – Какое преступление? Она меня спасла! Свою дочь потеряла! Если бы не мама, я бы погибла в том взрыве, я, а не её Верочка. Да вы её благодарить должны, а вы… И вообще! Срок давности давно вышел! – да, признаю, я частенько смотрела всякие теле-шоу про суды, вот и нахваталась по верхам.

    – Виктория, – я даже не дрогнула, услышав это чужое имя, – она похитили не просто ребёнка – хотя и это страшное преступление, – они похитили мага. А для похитивших мага срока давности не существует.

    – На мне не было написано, что я маг.

    – Виктория, если ты отбросишь эмоции, то поймёшь, что я прав.

    – Не буду я ничего отбрасывать! – меня понесло. – Я живой человек, а не глыба льда, как вы! И я ещё не разучилась чувствовать, и надеюсь, никогда не разучусь. И я не позволю вам тронуть мою семью!

    – Не позволишь? – смоляная бровь иронично приподнялась, доказывая, что у её обладателя кое-какие эмоции всё же сохранились.

    – Я… я… предлагаю заключить договор.

    Вторая бровь присоединилась к первой.

    – И каковы условия? Точнее – что предлагаешь ты? С моей стороны, как я понимаю, требуется не привлекать твоих похитителей к суду?

    – Да. Оставите их в покое, а я… Я, в свою очередь, не стану доставлять вам проблем.

    Кто-то фыркнул, но когда мы, прервав поединок взглядов, дружно обернулись, Даниил Андреевич смотрел на нас с очень серьёзным выражением лица. Чересчур серьёзным. Почему-то то, что я показалась ему смешной – а то, что так и есть, сомнений у меня не было, – меня не разозлило, хотя, попытайся меня высмеять Ростислав, это бы меня просто взбесило. Он меня вообще бесит.

    – Вы ведь собирались меня забрать? – я вновь взглянула на Ростислава, чувствуя, как рука Геннадия Владимировича обнимает меня за талию, помогая стоять, словно он понимал, как для меня это важно – заключить этот договор стоя.

    – И наши планы не изменились, – кивнул чёрный маг.

    – Шестой уровень – это ведь много, да? – я оглянулась на Геннадия Владимировича.

    – Очень, – кивнул тот, пряча улыбку.

    – Я ведь могу доставить много проблем? Сделать очень много гадостей, верно?

    – Можешь.

    – Так вот, – я вновь обернулась к Ростиславу, которому изменила его холодность. Он смотрел на меня едва ли не с умилением. Наверное, я так же смотрела бы на крохотного котёнка, который выгнул спину и шипит на огромного дога. – Выбирайте. Вы отдаёте моих родителей под суд, а я устраиваю вам Армагеддон местного масштаба. Приложу все силы, которые у меня теперь есть, вспомню всё, что видела в кино и читала в книгах. «Один дома» – очень интересный фильм, смотрели?

    – Смотрел, – кивнул чёрный маг и вдруг улыбнулся. Ого! И у него даже щёки не потрескались. А я думала, это бесстрастное выражение у него намертво к лицу приклеено. – А если мы не трогаем твоих родителей?

    – Тогда я буду паинькой. Поеду, куда скажете. Буду хорошо себя вести, не стану делать вам мелкие и крупные пакости. Если хотите, я даже в эту вашу школу поступлю. А мои родители будут жить, как прежде. Я ведь всё равно собиралась на учёбу ехать. Согласны?

    – Согласен. Твои родители не будут привлечены к суду.

    – А ещё я буду приезжать домой на каникулы.

    – Нет.

    – На ферме без меня не справятся!

    – Нет, Виктория. Я сказал «согласен» и этим заключил наш договор, согласившись на твои условия. На всё, что ты попытаешься выторговать сверх оговорённого, мой ответ будет – нет.

    – А если я научусь строить порталы?

    – Научишься, тогда и посмотрим.

    – Хотя бы вещи свои собрать я могу? И с семьёй попрощаться?

    – Можешь. Отпусти её, – это он Геннадию Владимировичу, и когда поддерживающая меня рука исчезла, и я думала, что сейчас упаду, вдруг оказалась на руках чёрного мага. Тот переглянулся с другими магами, а потом, со словами: – Дарья Семёновна, следуйте за мной, – шагнул в портал.

ГЛАВА 4

Сборы

    Помещение, в котором мы оказались, было мне незнакомо. Это был невзрачный коридор, до половины выкрашенный голубой краской, выше – белой, с белыми же дверями и стульями возле стен, на некоторых сидели люди. И хотя я никогда здесь не была, что-то мне подсказало – больница, точнее – приёмное отделение или что-то в этом роде. А куда ещё мы могли отправиться, если не к нам домой?

    – Мама! Вика! – услышала я голос сестрёнки, и когда Ростислав развернулся, увидела всех троих – дядю Колю, папу и Любашку, спрыгнувшую с его колен и прижавшуюся к маме – выйдя из портала позади нас, она оказалась ближе к моим родным.

    Папа и дядя тоже вскочили и шагнули к нам, другие люди смотрели настороженно и с любопытством – маги в нашей провинции бывали редко, а вот так, порталом, наверное, ни разу, не считая сегодняшнего дня. Маг взглянул на моих родственников:

    – Сейчас мы переместимся на вашу ферму, где Вика соберёт свои вещи и отправится туда, где её истинное место. Но мне нужен ориентир. У кого из вас есть телефон? – Дядя Коля жестом показал, что у него. – Позвоните туда. Кому угодно.

    Дядя Коля начал набирать чей-то номер. Пока ждал соединения, папа протянул ко мне руки.

    – Давайте, я сам понесу свою дочь.

    – Она не… – начал Ростислав, но я ущипнула его за плечо, прервав. Поймав удивлённый взгляд, прошипела:

    – Не при всех!

    – Будет лучше, если она останется у меня на руках при прохождении портала, – исправился маг, и папа отступил, опустив руки. Переглянулся с мамой и кажется, всё понял.

    – А почему вы держите Вику на руках? – Любашка, крепко прижавшись к маме, с любопытством глядела на мага, для чего ей пришлось задрать голову – он был заметно выше остальных взрослых.

    – Потому что она выбилась из сил, удерживая падающее колесо обозрения.

    Люди вокруг, услышав эти слова, начали перешёптываться активнее. У них появился новый повод, помимо мага, вышедшего из воздуха прямо посреди коридора.

    – А вы теперь заберёте её в школу магии, да? Как Гарри Поттера?

    – Да, примерно так. Только без волшебной палочки и метлы, – маг серьёзно глядел на ребёнка. Неужели так сложно улыбнуться? В этот момент дяде Коле кто-то ответил, и маг, со словами: – Этого достаточно, – шагнул в портал.

    И вот мы уже на нашей кухне, где нас встречает тётя Ира, жена дяди Коли, держащая у уха телефон.

    – Ой, Коль, тут кто-то Вику принёс, – растерянно докладывала она в трубку. – И Павел с Дашей и Любашкой. Ааа… Ну, ладно, только ребят дождись сначала, мало ли.

    – Пусть за папиным телефоном на стадион заедет, его там нашли, – спохватилась я. Всё происходило слишком быстро, я не успевала сказать и спросить всё, что хотела. Тётя Ира послушно повторила в трубку мои слова.

    – Где твоя комната?

    – На втором этаже, – я махнула рукой в сторону лестницы. – Но я сама… могу, – последнее слово я говорила, уже оказавшись наверху. – Вот она, – показала на нужную дверь.

    Маг решительно шагнул внутрь и, быстро оглядевшись – слава небесам, как раз вчера мама заставила меня навести в комнате порядок, пригрозив иначе не взять на аттракционы, – аккуратно уложил меня на кровать. Я тут же села – не настолько уж мне плохо, чтобы умирающего лебедя изображать.

    – У тебя есть два часа, чтобы собраться и попрощаться с близкими. Много не бери, только любимые и памятные вещи, у тебя будет всё необходимое – одежда, гаджеты и так далее.

    – Вы меня, и правда, в школу засунете?

    – Нет. С твоим уровнем, да ещё и только что обретённым, а значит, неосвоенным, это может быть опасно. Сейчас каникулы, большинство учеников разъедется по семьям, учителя уйдут в отпуска. У оставшихся может просто не быть достаточного уровня, чтобы контролировать тебя и предотвращать ущерб, который ты можешь натворить по неосторожности.

    – А куда?

    – Поживёшь пока у меня.

    – У вас? А у Геннадия Владимировича нельзя?

    – Нет.

    – Почему?

    – У него трёхлетний сын и беременная жена.

    – И что? Я могла бы помогать – детей нянчить не впервой.

    – Думаю, с детьми они сами справятся. Просто оставлять женщину и ребёнка рядом с твоим нестабильным даром несколько… недальновидно. Сейчас ты обессилена, но что будет, когда силы вернутся?

    – Я что, буду опасной?

    – Если станешь себя контролировать – то нет.

    – А если я пообещаю вообще не магичить?

    – В этом нет смысла. Тебе дан дар, и им нужно пользоваться, иначе зачем вообще он нужен? Маг, который не пользуется магией – это нонсенс. Ты и сама не сможешь, это уже часть тебя. Просто первое время лучше быть осторожной.

    – Ладно.

    – А к Даниилу не хочешь? У него седьмой уровень, и он тоже способен тебя контролировать.

    – Я его не знаю совсем, – пожала плечами.

    – А Геннадия знаешь?

    – Он добрый!

    – Устами младенца, – хмыкнул маг. – Я тоже… не злой. Во всяком случае, тебя не обижу, обещаю. Ты мне веришь?

    – Верю, – кивнула, скорее из вежливости. Потому что от меня этого ждали. Он, конечно, в меня силы влил и на руках таскал, но собирается забрать из семьи, и уже одним этим делает больно. Но зачем обострять отношения с тем, кому пообещала быть паинькой. Сейчас от моего поведения зависит слишком многое.

    – Тогда увидимся через два часа. Да, кстати, позволь, я заберу идентификатор. Верну его владельцу.

    Я без возражения дала снять с себя кулон – так вот как он называется, – и увидела, как камень в нём снова стал прозрачным и совсем некрасивым. Пустым.

    – У тебя будет свой собственный, меньше и изящнее. Это всё же мужская версия, на девочке смотрится не очень. Два часа, Виктория, – и он исчез. Просто мгновенно. Интересно, я к этому привыкну? А сама научусь? Удобный дар, особенно для меня.

    Первым делом поставила телефон на зарядку, потом огляделась – что брать с собой? Компьютер оставлю, куда его тащить? Уж наверное, у этого мага дома найдётся для меня что-нибудь, он же обещал, что мне выдадут гаджеты. А если и не дадут – планшет я возьму с собой, телефон тоже. Пусть меня увезут, я всё равно буду поддерживать связь с семьёй.

    Положила на стол несколько самых любимых бумажных книг, остальные есть на планшете, в электронном виде. Там же – куча семейных фотографий. Украшения, косметика – и того и другого у меня по минимуму, ля кого дома украшаться?

    Подошла к шкафу, начала выкладывать на кровать одежду. В дверь тихонько поскреблись.

    – Заходи, – крикнула я, недоумевая, кто так тихо стучится. Дверь открылась и вошла мама.

    – Вика, – она смотрела нерешительно, словно опасалась, что я не захочу с ней разговаривать. Вот же маг противный, совсем её запугал. Кинув на кровать стопку футболок, я кинулась в родные объятия. – Доченька, ты простишь меня?

    – Мам, ты о чём?

    – Я… лгала тебе. И украла.

    – Мам, не говори так! Ты меня спасла! И что бы там ни говорили эти маги, ты всё равно моя мама, и другой мне не надо. Да и нет её давно. Мне, правда, жалко её и твою Верочку, но мам, я ведь всё равно твоя дочка, правда? – вдруг испугалась, что теперь стану не нужна.

    – Господи, Викуля, конечно же! Ты всегда была и останешься моей дочкой, и ничто этого не изменит. Просто я подумала… Это должно быть у тебя.

    И она протянула мне фотографию. Весенний парк, две молодые, улыбающиеся женщины среди остатков сугробов и луж, отражающих яркую синь неба. Куртки не скрывают выпуклые животики. Слева – мама, другая мне не знакома. Эту фотографию я уже видела, рассматривая мамин альбом, тогда она сказала, что это её подруга, которая вскоре погибла. Я пожалела незнакомку и забыла. А теперь начала понимать, кто она такая.

    – Это Галя, – подтвердила мама мою догадку. – У тебя её глаза.

    Я этого не видела – сложно разглядеть такие подробности на небольшом фото в полный рост, но если мама так сказала, наверное, так и есть. Меня вновь затопила жалось к этой женщине, у которой вся жизнь была впереди, она ждала желанного ребёнка, муж, наверное, тоже ещё был жив – слишком безоблачна её улыбка, она просто светится счастьем.

    Пройдёт всего пара месяцев, и её не станет. Она не увидит, какой выросла её дочь. Не родит других детей, не будет нянчить внуков, не встретит старость вместе с мужем. Она навсегда останется молодой.

    Печально. Но кроме жалости, во мне ничего не шевельнулось. Это было просто фото и имя, осознать и прочувствовать наше родство у меня просто времени не было. Сейчас меня беспокоило другое.

    – Мам, он сказал, что я не смогу приезжать к вам на каникулы, но я всё равно что-нибудь придумаю. Обязательно. И я буду в интернете писать и звонить, часть-часто! И вы мне звоните. А потом я обязательно вернусь – он же не сможет держать меня вечно!

    – Доченька, я очень тебя люблю, но лучше тебе не конфликтовать с этим человеком… магом. Он явно у них там какая-то шишка, лучше не рисковать. Хотя бы поначалу.

    – Я же обещала быть паинькой – и буду. Никаких конфликтов, никаких попыток сбежать или чего-то подобного. Но это не значит, что не стану искать способы и возможности решить всё мирным путём. Вы здесь без меня не справитесь!

    – Раньше они как-то справлялись, – вздохнула мама, тоже понимая, что лишь благодаря мне и четырём урожаям в год семья поднялась за эти годы.

    Все кредиты были выплачены, закуплена новая техника, были построены два хранилища и крыло к дому, все мои троюродные учатся или отучились в городе, да и на наше образование деньги тоже откладывались. Ферма без долгов и с новой техникой была вполне жизнеспособна и без моей помощи, но всё же…

    Да ещё и малина! Её было очень жаль. Раньше у нас был небольшой малинник у дома, всего пара соток, для личного пользования, так же, как и другие овощи и фрукты. На продажу шла картошка, её и выращивали на полях, остальное – для семьи.

    Но когда во мне проснулся телекинез, и я поняла, что, не напрягаясь, могу за полчаса собрать столько малины, сколько прежде не собрала бы и за пару недель, то на семейном совете было решено попробовать разводить её на продажу. Малина – ягода дорогая, потому что трудозатратная именно из-за долгих и муторных сборов ягод.

    В интернете я видела комбайны для сбора малины, но не впечатлилась. Принцип их работы заключался в стряхивании ягод с куста. Уж не знаю, что у них там, за границей, за сорта малины, а у нас с куста стряхивались лишь те ягоды, что уже перезрели и были невкусными, на варенья и прочую консервацию годились, а на еду – уже нет. А хорошие, спелые ягоды нужно было с лёгким усилием стаскивать с плодоножки.

    И когда выяснилось, что ягоды, подчиняясь моей воле, легко и быстро слетают с кустов и аккуратно укладываются в ящики, то под малину был выделен целый гектар. За три года я развела на нём шикарный малинник. В прошлом году мы уже получили хорошую прибыль, на следующей неделе собирались начать сбор, но… Человек предполагает, а маг… планы рушит.

    Но у меня есть ещё час и сорок минут. И пусть почти все мужчины сейчас в посёлке, достать пустые ящики под силу и женщинам.

    – Я помогу тебе собраться, – мама достала с полки пару свитеров, положила их рядом с футболками.

    – Мам, не сейчас. Вам всем нужно достать из сарая ящики под малину и разложить их… да просто во дворе. Где место свободное. А когда они будут наполняться, ставьте сверху пустые.

    – Вика, ты же не собираешься…

    – Собираюсь, мам. Я столько лет возилась с этой малиной, и если сейчас не соберу – большая часть урожая пропадёт. Вам не обобрать её вручную.

    – Но ты измучена. Столько сил потратила на то колесо. Ох, я же так и не поблагодарила тебя. Ты же нам всем жизнь спасла! – мама крепко прижала меня к себе, целуя.

    – Мам, ну что ты! Как иначе-то? Ну, не надо…

    – Господи, сегодня такой день ужасный, столько всего…

    – Мам, всё позади, мы живы. Любашку жаль, но палец заживёт. И я вернусь к вам, обязательно вернусь, что бы там эти маги ни говорили, что я теперь их, а не ваша. А сейчас у нас совсем мало времени.

    – Вика, ну как можно в такое время думать о какой-то малине?

    Мама не могла понять, но для меня это стало вдруг очень важным. Я не могла уехать, не закончив здесь дела, меня бы это потом мучило. Забыла, как это называется, слово такое есть, сложно произнести, не то что запомнить, я читала – это когда есть какая-то миссия, и её обязательно нужно завершить, иначе это так и будет давить на тебя.

    Для меня такой миссией стало собрать урожай малины, как бы это ни казалось странным. И я это сделаю.

    – Мам, иди, пожалуйста. Потом придёшь и поможешь мне, ладно?

    – Если ты так хочешь…

    – Это важно, мам, очень.

    – Ну, хорошо.

    Ещё раз обняв меня, мама ушла, а я подтащила стул к окну и устроилась на нём с удобствами.

    Вот встрепенулись бутоны, раскрылись, выпустили наружу крошечные, невзрачные лепесточки – красотой они не отличались и едва были заметны на фоне листвы. Вот цветы – и новые, и распустившиеся прежде, – завязались, вот завязь стала расти – и к ней присоединилась та, что отцвела две недели назад. При этом спелые ягоды не менялись, не переспевали, оставаясь такими, какими были мне нужны.

    Последний этап – вся завязь, уже превратившаяся в полновесные, но пока ещё зелёные ягоды, стали краснеть, наливаясь соком и сладостью. И вот уже кусты буквально осыпаны спелыми, идеальными для сбора, ягодами – ни одной зелёной или переспевшей.

    Я сделала перерыв, отдышалась, выглянула в окно. Там кипела работа. Папа выносил из сарая стопки плоских ящиков, мама, тётя Ира, тётя Лена, Маринка и Костик раскладывали их ровными рядами по двору. Любашка сидела на крыльце, на диванной подушке, баюкая загипсованную руку и поедая шоколадку – болящей всё можно, даже шоколад перед ужином.

    Маринкины погодки сидели на пару ступенек ниже и дружно смотрели на планшете смешариков. У каждого в руке тоже было по шоколадке – действительно, Любашке дали, а им нет, что ли? Зато притихли и взрослых не отвлекают. Ох и весело будет за ужином, когда их попытаются нормальной едой накормить, жаль, что не увижу. Вдруг осознала, что я многого теперь не увижу, всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Сейчас нужно заканчивать свою миссию, поплакать я смогу и позже.

    Пока заставляла малину созреть, особой потери сил не заметила. Интересно, это новый уровень так действует? Кстати, неподчинения этой самой силы я как-то тоже не заметила, хотя Ростислав и говорил что-то про то, что могу нечаянно дел натворить. Хотя, это он про нечаянно говорил, а здесь я была очень сосредоточена. Я же не пыталась всё, что могу, продемонстрировать, как с огнём в участке, я просто приказывала растениям сделать то-то и то-то, и у меня уходило на это ровно столько сил, сколько нужно.

    Половина просторного двора уже была заставлена ящиками, и я решила, что пора. Дала команду ягодам – я уже давно поняла, что не обязательно просить, растения – мои подчинённые, а я – командир, и они всё равно не слышат и не понимают моих «пожалуйста». Теперь я просто мысленно представляла, что именно хочу получить – и получала.

    На этот раз я захотела, чтобы малина, снимаясь с плодоножек, полетела к ящикам и аккуратно в них уложилась. Ровненько, ягодка к ягодке. Особых усилий это тоже не требовало, сами по себе ягодки были маленькие, не то, что колесо обозрения. Но они летели и летели, и их было много, поэтому постепенно силы я всё же теряла. Их и так-то не особо много было, в обычном состоянии я бы и не заметила потери, но не сейчас. К тому времени, как все ягоды оказались в ящиках, стоящих друг на друге в пять-шесть этажей, я чувствовала себя почти такой же измученной, как в полицейском участке до того, как чёрный маг влил в меня свою силу.

    Но главное – мы это сделали. Мои родственники тоже устало уселись кто на крыльцо веранды, кто и просто на землю – пришлось им побегать! Последним усилием приказала малине не меняться ближайшие три дня – за это время её должны успеть распродать. Впереди – несколько непростых дней, но урожай спасён. Жаль, что с картошкой уже ничего сделать не смогу, ни сил нет, ни времени. Но она-то потерпит, а малина через неделю уже переспевать и сыпаться начала бы.

    Взглянула на часы – осталось ещё полчаса. Дотянулась до мобильника, скопировала номера на симку. Нужно будет и наизусть выучить, на всякий случай. Телефоном по его прямому назначению я пользовалась очень редко, все, кому я могла позвонить, жили со мной в одном доме, а с папой, когда он в командировках, дешевле было в соцсетях общаться, чем звонить. Иногда я могла позвонить кому-нибудь из родных, кто за покупками в посёлок или областной центр уехал, с просьбой купить мороженое или резинки для волос, потому что внезапно обнаружила, что они снова все куда-то разбежались. Вот и все разговоры.

    Но теперь всё будет иначе. Когда сможем увидеться лично – неизвестно, остаётся мобильная связь и интернет. И потому так важно эту связь не потерять.

    Пришли родители. Мама принесла сумки и стала упаковывать мои вещи, а папа просто взял меня на руки, пристроился на край кровати, посадил на колени и покачивал, как маленькую, как когда-то в детстве, когда я прибегала к нему с содранной коленкой или обидой на братьев, не берущих в игру. Мы ни о чём не говорили, слов не было, просто молчали и наслаждались тем, что мы – рядом. Пока рядом.

    Пришли остальные родственники попрощаться. Младшие мало что поняли, в нашей семье постоянно кто-то уезжал на учёбу, сейчас было двое студентов, я должна была стать третьей и тоже уехать, они это знали. Любашка восхищалась тем, что я еду в школу магии, просила прислать ей фото в мантии и шарфе факультета – не стала её разочаровывать, пообещала. Что-нибудь придумаю, косплей – наше всё.

    После ухода ребятни, тётушки и Маринка облили меня слезами, едва не задушили в объятиях и тоже ушли, оставив наедине с родителями. Мама, закончив упаковывать вещи – к собранным мной и вынутым из шкафа, добавила свой браслет, который носила, сколько я её помню, и старенького плюшевого медвежонка, когда-то мою любимую игрушку. Остальные я давно отдала братьям и сестре, но этот медвежонок жил на моём столе, в уютном уголке возле настольной лампы. Я порадовалась, потому что сама едва не забыла своего маленького друга.

    А потом мы сидели – я у папы на коленях, мама рядом, держа меня за руку, прижавшись головой сразу и к его плечу и к моей макушке, – и наблюдали, как истекают последние минуты, данные нам магом. Он был точен – не прошло и десяти секунд после того, как минутная цифра на дисплее изменилась, как маг шагнул в мою комнату, заняв, казалось, её половину. Когда здесь толпилось трое взрослых и четверо детей, было как-то свободнее.

    Взглянув на меня, Ростислав нахмурился:

    – Твоя сила снова ушла в минус. Виктория, ты же обещала хорошо себя вести.

    – А можно просто Вика? – не помню, в какой по счёту раз, попросила я. – Для меня Виктория – чужое имя.

    – Хорошо, Вика. Просто я привык думать о тебе, как о Виктории. Но почему ты нарушила обещание?

    – Я обещала не делать вам пакостей, поехать, куда скажете и, если нужно, поступить в школу магии. Что из этого я нарушила?

    – Нужно было формулировать точнее, учту на будущее. Ты случайно не на адвоката собиралась учиться?

    – На агронома.

    – Что ж, тоже хорошая профессия. Нужная. Ладно, это мы обсудим позже. Вы попрощались? – это он к моим родителям.

    – Да, – ответила мама. Папа молча кивнул.

    – В сумках есть что-то хрупкое и бьющееся?

    – В маленькой мои гаджеты и косметика.

    Видимо, узнав всё, что хотел, маг надел на плечо ремешок сумки, которую я купила по интернету, чтобы ездить с ней на занятия, большую спортивную с одеждой просто закинул в радужное свечение, а потом, молча забрав меня из рук отца, шагнул туда же.

    Моя прежняя жизнь осталась по ту сторону портала. И я понятия не имела, как далеко от неё я теперь нахожусь.

ГЛАВА 5

Новый дом

    Комната, в которой мы оказались, была раза в три больше моей, и это тоже была спальня. Голубые обои с голубым же рисунком, напоминающим стёганое одеяло, шторы тоже голубые с кремовым геометрическим рисунком, мебель в кремовых и бледно сиреневых тонах, огромная кровать – даже у родителей была меньше, – большое окно до пола, кажется, за ним был балкон, – это то, что бросилось в глаза при первом взгляде.

    На полу, точнее – на ковре непонятной расцветки и рисунка, словно с пола краска облезла, – лежала моя сумка с одеждой.

    Маг сделал пару шагов и опустил меня на кровать, которая мягко подо мной спружинила.

    – Первое время поживёшь здесь. Прости, расцветка не для девочки, но можно сделать ремонт и подобрать мебель тебе по вкусу. Остальные комнаты для гостей ещё более «мужские». Компьютер привезут завтра, стол тоже не очень удобный, новый выберешь сама.

    Я глянула на стол повнимательнее. Доска на ножках. Изящно изгибающаяся доска, толстенная, отполированная, с резьбой на торце. Наверное, стол дизайнерский и очень дорогой, но совершенно непрактичный – ни одного ящика.

    – Если что-то ещё захочешь поменять до ремонта – скажешь, заменим. Прости, я не предполагал, что в моём доме поселится девушка. Не подготовился.

    Ремонт? А зачем? В целом мне комната понравилась, и расцветка, пускай и «не девчачья» – тоже. Мне уже не одиннадцать, когда я выбирала розовые обои с диснеевскими принцессами, которыми до сих пор была оклеена моя спальня – просто я терпеть не могла всякие ремонты и связанные с ними неудобства, и пока обои выглядели прилично – не выцвели, не потёрлись, – менять их не собиралась. А Ростислав, видимо, из-за этого решил, что мне нужно что-то такое же «девчачье».

    Хотя ковёр я бы сменила. Идиотский рисунок. Кто его только выбирал?

    Пока я все это обдумывала, маг присел на край кровати и, уже знакомо положив пальцы мне на виски, вновь начал вливать в меня энергию.

    – Неужели была такая великая необходимость доводить себя до такого состояния? – в его голосе укоризны и любопытства было поровну.

    – Да. Иначе мы потеряли бы большую часть урожая. Если бы вы оставили меня дома хотя бы до завтра…

    – Это исключено. Больше люди не смогут тебя эксплуатировать.

    – Вы о чём? Кто меня эксплуатировал-то?

    – Они пользовались твоей магией, перегружая работой. Ты тянула на себе ферму, хотя была ещё ребёнком – разве это не эксплуатация? Даже потеряв почти всю энергию, ты, не щадя себя, продолжала вкалывать, хотя тебе, по хорошему, неделю вообще пользоваться магией нежелательно.

    Я вгляделась в лицо мужчины – он был абсолютно серьёзен. Он верил в то, что говорил.

    – Похоже, вы очень мало знаете о сельском хозяйстве, – вздохнула я, а поймав удивлённый взгляд, пояснила. – Я лишь выращивала картошку, то есть, делала то, что природа и сама бы сделала, просто медленнее. А вот сажать её, выкапывать, поля обрабатывать, урожай возить, сохранять и продавать, приходилось всем остальным. Я сидела в удобном шезлонге, в соком и плеером, и отдавала картошке приказы, а мои братья с тринадцати лет за руль трактора садились. Мужчины в сезон уходили в поле на рассвете и возвращались, когда стемнеет. Я выращивала четыре урожая в год, а могла бы и четырнадцать, вообще не напрягаясь. Только ни люди, ни земля столько не потянули бы. Так ко мне ещё и подойдут десять раз – не устала ли, не переутомилась ли, не жарко ли. Для меня даже зонт здоровенный купили, чтобы солнцем голову не напекло. А вы говорите – эксплуатировали!

    – Маг растений, стало быть, – кивнул Ростислав. – Я думал – телекинез и огонь.

    Ах, да, он же уходил за мамой, когда я о своих способностях рассказывала. Про телекинез из-за колеса обозрения догадался, а про огонь – по закопчённому потолку в участке. Надеюсь, он отмоется…

    – У меня ещё вода, – призналась с лёгкой гордостью. О том, что иногда устраивала над полями дождь, если его долго не было, а в саду и огороде возле дома все давно забыли про лейки и шланги, признаваться не стала. Опять скажет, что меня эксплуатируют. – А устала я, – обозначила трату энергии, которой маг был так недоволен, – потому что малину собирала. И это был исключительно мой личный проект. Если бы не мой телекинез – никто бы с ней заморачиваться не стал. Поэтому оставить её несобранной я не могла. Понимаете? Не могла и всё! Это моя ответственность.

    – Понимаю, – вздохнул маг. – Ты очень ответственная девочка. Порой себе во вред. Ладно, очень надеюсь, что больше ты подобных глупостей совершать не станешь – я о потере энергии.

    – Я постараюсь. В жизни всякое случается.

    – Ты права – предугадать ничего не возможно.

    – У вас нет провидцев?

    – У нас, – поправил маг. – Нет, провидцев у нас нет, к сожалению. Будущее нам неподвластно. Можно лишь спрогнозировать, просчитать вероятности, не более того. Ясновидение – это сказки.

    – А что не сказки?

    – Очень многое. Но это тема для долгого разговора, а тебе нужно отдыхать. А сначала – поесть.

    – Я не голодна.

    – Тебе так кажется. Потерявший много энергии организм нуждается в усиленном питании, хотя аппетит при этом сильно угнетён. Нужно есть через «не могу».

    – Я, правда, не хочу.

    – Это нужно, Вика, поверь. Предлагаю договор – ты будешь есть, а я – отвечать на твои вопросы. У тебя их, наверное, много накопилось.

    – Хорошо. – Он был прав – вопросов у меня было много. Ради ответов можно и поесть, хотя вообще не хочется. А ведь с тех пор, как я ела мороженое, прошло уже много часов, должна бы хотеть. Этот взрослый маг, наверное, лучше меня знает, что нужно при потере энергии, вон как уверенно говорит.

    – Чего бы ты хотела?

    – А что у вас есть?

    – Хммм… Немногое. Дома я только завтракаю, а обедаю и ужинаю в ресторане или кафе. Но я могу принести тебе то, что ты захочешь, из любого ресторана. Какую кухню ты предпочитаешь?

    Я раньше эту фразу только в книгах читала. Стало так забавно – её обычно говорили, приглашая девушку на свидание в ресторан. А кухню я никакую не предпочитала по той простой причине, что никогда и не пробовала ничего ресторанного. Мама готовила вкусно, сытно, но без особых изысков, да меня как-то никогда и не тянуло попробовать устриц, кальмаров или суши – варёный рис я не любила нигде, кроме плова. А китайская кухня у меня вообще почему-то с жареными тараканами ассоциировалась.

    И тут я вспомнила, что кое-что попробовать всё же хотела.

    – Макдональдс!

    – Интересный выбор. Но, наверное, логичный. Ладно, я постараюсь поскорее. А ты можешь пока осмотреться и привести себя в порядок – санузел там.

    И маг указал на дверь, которую я считала дверцей встроенного шкафа – она была такого же цвета и в том же стиле, что шкаф для одежды, комод и прикроватная тумбочка. После чего мужчина вышел, бормоча:

    – Окей, гугл, карту расположения Макдональдсов, Москва.

    Я в Москве? Подбежала к окну, отдёрнула лёгкую белую занавеску, выглянула наружу. Большой участок, газон, клумбы, деревья, забор, за ним тоже деревья и частично – двухэтажный коттедж. Посмотрела по сторонам, насколько возможно через закрытое окно – только деревья и редкие коттеджи. Скорее всё же пригород, коттеджный посёлок, но Москва, видимо, рядом. И, кажется, прежде магу в Макдональдсе бывать не доводилось, здесь мы с ним на равных.

    Заглянула в санузел – надо же, у меня будет свой собственный! Ванная, душевая кабинка, раковина, унитаз, биде, шкафчики, полочки, большое зеркало в раме – всё в белых и голубых тонах. Кафель с рисунком, и не с таким, где узор на каждом квадратике, а целая картина из кафеля, словно пазл собранный. Море, парусник вдали, три дельфина выпрыгнули из волн, чайки. Окно с полуприкрытыми жалюзи.

    Я влюбилась в эту ванную сразу и навсегда. Мало того, что она такая красивая и просторная, так ещё и только моя. Когда на всю большую семью всего две ванные комнаты, это начинаешь ценить. Конечно, у нас ещё баня была, но туда же не побежишь умываться. За такую ванную я почти простила Ростиславу то, что он забрал меня у родителей. Почти. Целиком не прощу никогда.

    Открыв шкафчик, чтобы положить в него свои немногочисленные банные принадлежности, обнаружила там стопки полотенец – тоже в бело-голубой гамме, – мыло, зубную пасту, щётки, расчёски, губки для тела, одноразовые бритвы – всё новое, в упаковке, – и шампунь, мужской, но пах приятно, свежестью, я решила, что вполне могу им пользоваться. Воспользовалась унитазом, умылась, с тоской посмотрела на ванную, но сейчас не время было в ней отмокать, успею ещё. Неизвестно, как быстро вернётся маг, было бы неловко его задерживать.

    Не удержалась, достала телефон, сфотографировала ванную, комнату и вид из окна. Послала маме с подписью: «Здесь я буду жить». Задумалась, а что с моим тарифом, сколько будут теперь стоит звонки, интернетный трафик, всё же я в другом регионе. Ладно, сегодня мама знает, что я в порядке, а завтра обговорю всё с Ростиславом. Вряд ли он оставит меня совсем без связи, в крайнем случае, ограничусь короткими сообщениями в соцсети, они не очень много съедают, не то, что фото или видео.

    Подробнее осмотрела своё жилище на неопределённый срок. Мне здесь нравилось всё больше. Огромное кресло, даже на вид мягкое, так и манило забраться на него с ногами с книгой, пуфик и кушетка в ногах кровати – зачем она, кстати? – тоже казались очень мягкими и явно составляли одно целое с изголовьем кровати, одного цвета и с такими забавными ямками, словно на старом матрасе, только глубже. Не сразу поняла, что и стул возле бестолкового стола был из той же серии – словно бы пуфик, но со спинкой. Не уверена, что на нём удобно сидеть за столом, но смотрелось мило.

    Ростислав появился в тот момент, когда я раскладывала по ящикам комода вещи. И честно делала это руками – раз уж мне пока нельзя пользоваться телекинезом. Но всё равно заслужила укоризненный взгляд. За что?

    – Предполагалось, что ты посетишь санузел, а остальное время будешь лежать, – маг покачал головой, стопка трусиков выпорхнула из моих рук и нырнула в ящик, а тот задвинулся, как и остальные, открытые мною. – Думаю, ничего страшного не случится, если разберёшь вещи завтра. Ложись на кровать, будешь есть.

    – Лёжа?

    – М-да… Ладно, садись, но есть будешь в кровати.

    – Я чувствую себя вполне нормально, чтобы поесть за столом. Вы меня хорошо подзарядили. Я и не знала, что так можно в принципе.

    – Это могут не все. В любом случае, не стоит тратить силы, они у тебя сейчас точно не лишние. Устраивайся поудобнее, сейчас я расскажу тебе сказку.

    Это он сейчас как бы пошутил так? Он шутить умеет? Кто бы мог подумать! Ладно, сказка, значит, сказка, я быстренько забралась на кровать, пристроила подушку к изголовью и уселась, преданно глядя на мага – видите, я паинька, как и обещала.

    Спустя минуту я с возрастающим недоумением наблюдала, как на моих коленях, на расстеленном полотенце, появляются всё новые и новые булочки с разнообразной начинкой, а так же различные упаковки с… чем-то, а на прикроватной тумбочке выстраиваются стаканы с напитками.

    – Я должна всё это съесть? – с ужасом спросила мага, который замер с засунутой в большой фирменный пакет рукой, поднял голову, оглядел ужин на шесть персон у меня на коленях, заглянул обратно в пакет и тяжело вздохнул.

    – Я не знал, что именно ты любишь, заказал всего по порции и… кажется, перестарался. Не думал, что у них такое разнообразное меню. Мне выдали пакеты… я их просто принёс… не заглядывал.

    – То есть, мне не обязательно это всё есть прямо сейчас? – уточнила на всякий случай.

    – Нет, конечно. Выбери, что тебе больше нравится. Остальное… я что-нибудь придумаю.

    Глаза разбежались. Голода я не чувствовала, но всё выглядело так вкусно и пахло так аппетитно, и я выбрала булочку, из которой кроме бифштекса торчал ещё и обжаренный бекон – обожаю его. Потом соблазнилась креветками в кляре – никогда не пробовала, интересно, – добавила к ним салат Цезарь, о котором тоже только читала, картошку фри – как же без неё, – и молочный коктейль. Долго колебалась между колой и фантой, но всё же выбрала фанту.

    Теперь лежащая на моих коленях порция уже не пугала. Ростислав убрал всё лишнее обратно в пакеты и… они исчезли. Уж не знаю, куда.

    – А вы разве не будете есть? – удивилась я.

    – Я же собирался отвечать на твои вопросы.

    – Но вы же тоже не ужинали. И, наверное, это вам не помешает, у нас за едой всегда все разговаривают.

    – Что ж, я планировал поужинать позже, но почему бы и нет? – И в руках мага появился пакет с жареными крылышками. Внутренне содрогнулась – я терпеть не могла куриную шкурку, а крылышки, как мне кажется, только из неё и состоят, ну, ещё и из костей, конечно. Но на вкус и цвет… – Что бы ты хотела узнать?

    – Всё! «Наука, селекция, искусственное оплодотворение» – каким образом это меня касается? Носители – это кто? И почему у меня камень в кулоне был голубым, у других синим, а у вас он чёрный. И… не помню уже, столько вопросов было…

    – Я отвечу на те, что ты задала, и, скорее всего, на те, что хотела задать, но забыла. Для этого мне нужно начать с самого начала. В школе магии всё это знают уже к пятому классу, – в голосе мужчины прозвучал едва уловимый укор, – но лучше поздно, чем никогда. Итак, известно ли тебе, что эта Земля – не единственная, есть бесконечное множество её копий?

    – Параллельные миры?

    – Верно. Мы пришли сюда с нашей Земли, назовём её, для простоты, Террой, потому что там нам грозило вымирание.

    – Ваша… Терра, она стала непригодна для жизни? Экология нарушилась? Льды растаяли? Океаны высохли?

    – Ты, похоже, смотрела много фильмов-катастроф.

    – И читала. Что ещё зимой на ферме делать, кроме уроков?

    – В чём-то ты права. Только всё это произошло не у нас. Но пока мы искали для себя новый дом, видели много планет, ставших непригодными для жизни именно по этим причинам. Другие же, с отличными условиями для жизни и с идеальной экологией, нам всё равно не подходили. Ваша Земля стала двадцать третьей из тех, куда мы смогли открыть портал.

    – А почему не подходили те, что с хорошей экологией? И что у вас всё же произошло? – Моё любопытство просто зашкаливало. Ни один фильм или книга меня так не захватывали, потому что здесь всё было настоящее – параллельные вселенные, порталы в другие миры, переселенцы оттуда. Я внимала каждому слову Ростислава.

    – Ты, кажется, обещала есть, пока я рассказываю? – Я тут же впилась зубами в булку с мясом и кучей всего остального, стараясь, чтобы это всё не высыпалось мне на колени. – Умница. Итак, слушай. Наша планета мало чем отличалась от вашей, тот же путь развития, та же эволюция, просто была ещё некая мутация, давшая толчок для развития нового вида – магов. Мы жили рядом и вместе с людьми, наши виды не конфликтовали, всё было замечательно, пока однажды, задолго до моего рождения, мимо нас не пролетела комета, задев Терру своим хвостом.

    – Она натворила много бед? Были разрушения, да?

    – Нет. Почти никто ничего не заметил, кроме астрономов. Плотность хвоста кометы ничтожно мала, она почти не отличается от окружающего её вакуума. Теоретически, последствий быть не должно. Собственно, и ваша Земля неоднократно проходила сквозь хвосты комет, последний раз это была комета Галлея в тысяча девятьсот десятом году. Да и наша Терра тоже. И никогда ничего не происходило. Кроме того раза. Хотя… мы до сих пор не на сто процентов в этом уверены, её ли это вина, просто винить больше некого.

    – Но что произошло? – я снова застыла с надкусаным гамбургером – или как он называется? – в руках.

    – Каким-то непонятным образом это сказалось на потомстве женского пола всех млекопитающих Терры. Оно стало рождаться бесплодным.

    – Как?

    – Их яичники оставались в зачаточном состоянии, яйцеклетки так и не вызревали. Они рождались, взрослели и умирали, так и не дав потомства. Да и взрослели они… условно. Это становилось заметно в подростковом возрасте – вторичные половые признаки не появлялись.

    – Какой ужас! А как-то вылечить их было нельзя? У вас же магия!

    – Если бы было можно, нас бы здесь не было. Несколько сотен лет мы бились над этой проблемой, сейчас мы многое можем, но не в этом случае. И магия, и наука – всё было бессильно.

    – И… что потом?

    – Мы не сразу поняли масштаб проблемы. Сначала забили тревогу животноводы. А потом и мы поняли, что это коснулось и нас тоже, как и людей. Маги живут долго, и дети у нас рождаются редко. Просто нам не нужно, как людям, рожать десять детей, чтобы выжило двое, мы рожаем двоих – и они оба выживают. Прошли годы, прежде чем маги обнаружили, что все девочки, рождённые после прилёта кометы – бесплодны.

    – Бедняжки, – вздохнула я, вспоминая мамин рассказ. Она семь лет лечилась, чтобы стать матерью. Но в итоге стала, и не единожды, а этим девушкам, похоже, ничего не помогло.

    – И это ещё не всё. Другая проблема обнаружилась гораздо раньше. Не знаю, в курсе ли ты, но магия у большинства из нас просыпается в пять лет, редко позже. Так вот, у этих девочек она не проснулась.

    – Почему?

    – Если бы мы знали! Столетиями лучшие умы нашего народа, самые одарённые маги бились над этой загадкой и пытались найти решение проблемы – всё бесполезно. Была сделана куча открытий в области медицины, мы узнали многое о своём организме, чего не знали раньше, но… так и не узнали, почему девочки рождались бесплодными и без магии, а мальчики – абсолютно здоровыми. Будь мы чуть более суеверными – приняли бы всё за гнев богов, люди, кстати, именно так и восприняли обрушившуюся на Терру беду. Но мы-то знаем, что это не так. Когда были собраны все статистические данные, стало понятно, что беды начались именно после пролёта Терры сквозь хвост кометы. Вика, если не продолжишь есть, я перестану рассказывать.

    – Я ем, ем! – схватила упаковку с креветками, сунула одну в рот, прожевала. Что сказать? Не так уж сильно они отличается от раков. В принципе – родня. Но раки мне нравились, так что и креветок я жевала с удовольствием. – И что дальше?

    – Мы живём намного дольше людей именно благодаря своей магии. Чем выше уровень, тем дольше живём. В среднем, лишнюю сотню лет за каждый уровень, то есть, маг с пятым уровнем проживёт примерно шестьсот лет.

    – А разве не пятьсот?

    – Не забывай ту сотню, что отпущена людям, не имеющим магии.

    – Ах, да, верно… – Это сколько же я проживу-то? Семьсот лет? Ух ты! Я знала, что маги живут дольше людей, но никто не знал – насколько. Обалдеть, я семьсот лет проживу! И тут до меня дошло. – Подождите, но если у ваших девочек не проснулась магия, это значит…

    – Да, – лицо мага стало совсем мрачным. – Они быстро старились и рано умирали. Словно обычные люди.

    – Ужасно… – всё, что могла сказать. Живя среди людей, я считала их жизнь, в принципе, нормальной, это сотни лет магов для меня – что-то запредельное. Но если они к такому привыкли, и вдруг жизнь резко сократилась, это же всё равно, как люди стали бы жить столько же, сколько… кошки, например, даже меньше. Вот это был бы ужас!

    – Да, ужасно. Я всего этого не застал, родился позже. Но тогда магов охватил настоящий ужас и паника. Не сразу они поверили, что все, абсолютно все девочки рождаются такими… ущербными. Надеялись, что хотя бы малому проценту повезёт. Было рождено невероятное количество девочек, ведь в отличие от людей, мы можем контролировать свой организм настолько, что способны зачать ребёнка нужного пола. Женщина отвечает за сам факт зачатия, мужчина контролирует пол будущего ребёнка. Но все девочки рождались такими, все, до единой. Их пытались лечить, как только могли. Но… – маг отвернулся к окну, – всё было бесполезно.

    – Мне жаль, – прошептала я, пытаясь осмыслить масштаб трагедии – и не получалось. Не укладывалось такое в голове.

    Какое-то время мы молчали. Потом, всё так же глядя в окно, маг продолжил:

    – Первыми вымерли звери. Потом люди. Мы продержались дольше всех, ведь наша жизнь длиннее, а детей мы способны заводить в течение столетий, пока после долгой зрелости не наступает короткая старость, а за ней смерть. Но самому младшему из тех, кто был рождён на Терре нашими женщинами, уже семьдесят восемь лет. И пока мы не попали на Землю, считали, что со временем тоже вымрем, как люди. Но ваша Земля стала для нас шансом.

    – Почему именно она?

    – Некоторые её копии были не пригодны для жизни ввиду различных природных или техногенных катастроф, остальные же – и таких большинство, – пошли по другому пути эволюции. На некоторых всё ещё водились динозавры, на других доминирующим видом были дельфины или лемуры, были планеты, где жили люди, и имели вполне развитые цивилизации, и с экологией там всё было в порядке, но… предки у людей были немного другие, не те, кого вы называете кроманьонцами, развилась другая ветвь. И лишь здесь, на Земле, всё совпало – мы полностью генетически совместимы с людьми, и они ещё не успели окончательно уничтожить свою планету.

    – Поэтому вы перебрались сюда?

    – Не сразу, но да. Земля идеально подошла нам, чтобы возродить свой вид. Но это было не так-то просто сделать.

    – Но вы же совместимы. Почему тогда непросто?

    – Потому что магия – это рецессивный признак. Чтобы с гарантией родился маг, оба его родителя должны быть магами. А ни одной женщины-мага, способной родить ребёнка, у нас уже не осталось. У смешанной пары рождается носитель – сам он магией не обладает, но с вероятностью в пятьдесят процентов сможет родить мага, если второй родитель тоже будет магом.

    Так вот что означало слово «носитель», когда говорили про Галину Ильину! Вспомнила уроки биологии, жёлтый и зелёный горох, красноглазых мух-дрозофил. Рецессивный признак выныривал лишь у внуков, всё потомство первого поколения было одинаковым и с доминантным признаком. Так вот почему Геннадий Владимирович сказал обо мне «второе поколение»! Кое-что начинает проясняться.

    И тут я подумала о ещё одной странности.

    – А откуда вы знали, что даже на другой планете и с местными женщинами у вас родятся нормальные дочери? Ведь этому странному облучению подверглись не только женщины, но и мужчины. Может, именно они передавали своим дочерям этот мутировавший ген бесплодия? Нет, я понимаю, что моя мама меня родить всё же смогла, и то, что магия во мне проснулась – тоже показатель, что у вас получилось. Но как вы могли вообще знать, что получится? Это же, наверное, очень сложно – в другие миры переселяться. И, наверное, нужна была какая-то гарантия? Ой, – вспомнила рассказ мамы, – так она же и была бесплодна, моя биологическая мать! Значит, даже здесь вам та комета аукается, да? И я тоже могу быть… неполноценной?

    Такое мне и в голову не приходило. Мама регулярно возила меня в областной центр на медосмотр в платную клинику – по месту жительства-то нельзя было, наша легенда рухнула бы, а оставлять меня без медицинского наблюдения она не хотела. И я была здорова, даже кариеса не было, так, всякие мелкие простуды, которые с возрастом сошли на нет. Но ведь бесплодие так, с ходу, не определишь, если более серьёзно обследоваться не начнёшь, а мне как бы и не нужно пока было. Но что, если я тоже унаследовала проблемы биологической матери?

    – Ты абсолютно полноценна, Вика, не смотри такими испуганными глазами, – ответил маг, и я выдохнула, поверив. Зачем бы ему врать? – А почему мы были уверены? Если ты съешь салат, я тебе расскажу. Гордиться здесь нечем, но раз ты одна из нас, то имеешь право всё знать.

    Я тут же схватилась за пластиковую вилку и упаковку с салатом. Что же там за история такая, которой маги не гордятся? Я была ужасно заинтригована, и если плата за тайну – впихнуть в себя немного салата, я это сделаю.

ГЛАВА 6

Вопросы и ответы

   Дождавшись, пока я доем салат, маг протянул мне коробочку с картошкой фри, молча напомнив уговор – я ем, он рассказывает, – а потом, снова отвернувшись к окну, продолжил:

    – Конечно, мы не стали бы переселяться на другую планету, если бы не были абсолютно уверены, что сможем возродить здесь свой вид. Остались бы на Терре, доживать свой век – там хотя бы всё привычно и удобно. Там наш дом.

    – А что же вы там ели, если все животные вымерли? Стали вегетарианцами?

    – Не все животные, только млекопитающие, – напомнил Ростислав. – Птицы, рыбы, рептилии и так далее – все они выжили. Почему так – мы не знаем, это одна из загадок, которые, боюсь, так и не будут разгаданы. Мы не голодали, наш рацион особо не обеднел, и мы бы не двинулись с места, если бы не знали точно, что только так наш вид выживет. Именно вид, индивидам и дома жилось хорошо.

    – А как вы узнали?

    – Я уже говорил, что не все планеты подходили для переселения, но была одна, где в целом экология была нормальной, а люди с нами совместимы. Беда в том, что именно на той планете растаяли полярные льды, и земли, пригодной для проживания, оставалось очень мало, как и любых других природных ресурсов. Ты смотрела фильм «Водный мир»?

    – Да. Там так же было?

    – Не совсем, люди жили на оставшейся земле, но вырождались, и их остатки деградировали едва ли не до первобытно-общинного строя. Но это было неважно, потому что генетически мы с ними были совместимы. И наши разведчики забрали с собой несколько женщин.

    – Забрали? Они были согласны?

    – Их купили у вождя племени за несколько десятков гусей. Согласия не спрашивали.

    – Звучит… отвратительно!

    – Не мы, так другие. Женщины в том мире были товаром.

    – И что с ними стало?

    – Их дочери, рождённые на Терре, оказались точно такими же, как и наши. С теми же проблемами. Но зачатые, выношенные и рождённые в том, водном мире, оказались абсолютно нормальными. И у половины рождённых ими детей проснулась магия.

    – Звучит как… селекция какая-то, – меня передёрнуло. – Словно речь о животных.

    – Мы этим не гордимся, но нам нужно было спасать свой вид. В оправдание могу сказать, что жизнь этих женщин с магами была в разы лучше, чем могла бы быть с соплеменниками.

    – И что было дальше?

    – Мы поняли, что дело именно в нашей планете. Хотя прошли сотни лет, то, что сотворила с ней комета – и мы так и не поняли, что именно, а тем более, как это можно исправить, – продолжало влиять на всех женщин, даже на тех, кто прибыл из другого мира. Мы уже собрались переселяться туда, в водный мир – проблему отсутствия суши мы бы со временем как-то решили, – но тут открыли вашу Землю. И поняли, что наконец-то нашли свой новый дом.

    – И давно вы здесь?

    – Наши первые разведчики появились на Земле около семидесяти лет назад. Массовое переселение началось примерно двадцать лет спустя и до сих пор не закончилось. Не так-то просто легализовать сразу несколько десятков тысяч человек в развитой стране, где у всех должны быть документы. Да и перемещение между мирами требует колоссальных энергетических затрат. Но сейчас на Терре осталось не более десяти процентов населения, в основном старики, которые никуда не хотят уходить, и те, кто ухаживают за ними и переберутся сюда, когда старики уйдут за грань, а здесь для них уже подрастут невесты.

    – Подрастут невесты?

    – Я же объяснял – нам нужны женщины, чтобы возродить свой вид.

    – Так их на Земле более трёх миллиардов! Неужели ваши несколько десятков тысяч себе жён не найдут. Чего вы ждёте, я не понимаю?

    – Мы женимся только на магах. Чтобы наши дети тоже рождались магами.

    – Но если магами рождается только второе поколение, вам же всё равно пришлось как-то делать первое. Оно же само по себе не появилось.

    – Само по себе – нет.

    – «Наука, селекция, искусственное оплодотворение»? Но зачем такие сложности? Если вы совместимы с людьми?.. Или не настолько? У вас дети только искусственно появляться могут? А вы вообще нормально размножаться можете?

    Кто их знает, этих магов? Может, слова о контроле над зачатием и полом ребёнка именно это и означают? Что я вообще о магах знаю, кроме того, что читала в фэнтези? Но ведь нельзя же сказку считать пособием по магам?

    – Мы полностью совместимы с людьми и размножаемся так же, как и они, – здесь я мысленно выдохнула, я же тоже маг и не хотела бы узнать о своей физиологии что-то, что не порадует. – И общих с людьми детей иметь можем. Но не хотим.

    – Почему? Ведь именно ради этого вы к нам и переселились. Чтобы детей заводить. Разве нет?

    Ростислав промолчал, отложил на тумбочку опустевший пакет из-под крылышек, в его руках из ниоткуда появилось бумажное полотенце и исчезло вместе с пакетом после того, как он вытер руки. Потом мужчина встал и отошёл к окну, глядя куда-то вдаль, на деревья и крыши коттеджей. Кажется, он просто не хотел в этот момент смотреть на меня. Или чтобы я смотрела на него?

    – Ты когда-нибудь слышала о болезни под названием «прогерия»? – я попыталась вспомнить, но не смогла, тогда маг пояснил: – Болезнь, при которой дети умирают от старости.

    – Да, слышала, – кивнула, вспоминая маленьких лысых старичков с крошечными остроносыми личиками, похожих, словно родные братья и сёстры. – Смотрела несколько телепередач и ток-шоу про них.

    – Можешь себе представить, что чувствуют родители, когда их ребёнок умирает, а они ничего не могут сделать? Ничем не могут помочь? Каково им знать, что потеряют своё дитя спустя десять-пятнадцать лет? И как ты думаешь, если бы они заранее, ещё до зачатия, абсолютно точно знали бы, что у них родятся такие дети, стали бы их рожать вообще?

    – Я бы не стала, – сглотнула, представив подобное. Одно дело – когда ребёнок уже есть, и неожиданно обнаруживается, что болен, тут уж деваться некуда, и совсем другое – сознательно обрекать дитя на такое. – Если бы знала заранее – то не стала.

    – Многие не стали бы. Хотя я не раз сталкивался с историями, когда люди, имея генетическое отклонение, раз за разом рожали детей-инвалидов, надеясь в итоге получить «нормального».

    – Это же эгоистично!

    – Да, мы с тобой так считаем, но… – маг обернулся и посмотрел мне в глаза. – Знаешь, сколько у меня было сестёр?

    Вопрос явно был риторическим – откуда бы мне было это знать? Поэтому я просто помотала головой. Ему, собственно, и этого было не нужно.

    – Сорок семь.

    Я мысленно присвистнула. Да, маги живут очень долго и могут рожать детей почти всё это время – Ростислав сам мне это сказал, – но цифра всё равно впечатляла.

    – И сорок шесть из них родились без магии. Они прожили до ста восьми лет максимум, а кто-то не дожил и до восьмидесяти трёх. Мои родители схоронили их всех.

    – Какой ужас! – выдохнула я, потом вспомнила, как нужно говорить в подобных случаях: – Примите мои соболезнования.

    – Я их не знал, – мужчина дёрнул плечом. – Родился уже после того, как умерла самая младшая. Моя мать говорила, что ей нужен хоть один ребёнок с магией, чтобы не сойти с ума. Звучит немного странно, учитывая, что у неё оставалось ещё двое старших детей, рождённых до прилёта кометы, и они были вполне живы, поскольку обладали неплохим уровнем магии. Собственно, они оба пережили наших родителей. Но маме был нужен именно младенец. Я был поздним ребёнком, очень поздним.

    – Мне жаль, – я просто не знала, что ещё сказать.

    – В то время маги ещё надеялись, что комета повлияла не на всех, что могут родиться девочки с магией, возможно, совсем малый процент. Они пытались и пытались. А потом хоронили своих дочерей, одну за другой. По сути, это было то же самое, как если бы люди сознательно и массово рожали детей с прогерией. Обрекая на неполноценную жизнь и раннюю смерть. Многие из нас, ныне живущих, застали смерть сестёр или же видели горе и отчаяние своих родителей. И мы не хотим повторить их судьбу. Не хотим хоронить своих дочерей.

    – Тогда как?

    – Третий пункт – искусственное оплодотворение. Подбирались женщины с подходящим здоровьем, без генетических патологий – мы научились определять это намного раньше людей, собственно, именно мы их со временем всему этому и научили. Этих женщин искусственно оплодотворяли – чаще в процессе «лечения» от бесплодия, нами же и организованного.

    – Это как?

    – Не сложно. Это могла бы делать даже ты, при должном знании анатомии, ведь один из твоих даров – вода, а человек большей частью состоит из воды. И устроить женщине непроходимость труб, даже не прикасаясь к ней – дело нескольких секунд, вылечить – столько же. А заодно дать этой женщине такого желанного ребёнка. Дочку.

    – И никто ни о чём не догадывался?

    – В то время ещё не было анализа ДНК, вряд ли их мужья догадывались, что растят не своего ребёнка. К тому же, доноров мы подбирали «в масть» – нам нужно было, чтобы девочки росли в хороших, полных, благополучных семьях. Это не было чем-то массовым, мы тщательно подбирали гены своим будущим жёнам. Возрождение вида – дело серьёзное и кропотливое, спешки не терпит.

    – И… вы не видите их вообще? Своих дочерей? Неужели не интересно?

    – Все доноры у первого поколения – те, кто либо уже умер, заранее сдав семенной материал, либо остался на Терре. Они передали свои гены на общее благо, но своё потомство не увидят никогда. Собственно, у них есть другие дети, рождённые до прилёта кометы. Нормальные, полноценные. Маги.

    – А эти, значит, неполноценные? Ненормальные? – Стало больно за свою биологическую мать. Никаких дочерних чувств я к ней не испытывала, она была для меня лишь именем и лицом на нечёткой фотографии, но просто как за человека мне за неё было обидно.

    – Почему же? Вполне нормальные. Здоровее многих. Полноценные, но люди. Другой вид, понимаешь? – Ростислав вгляделся в моё лицо, вздохнул. – Нет, не понимаешь… Вот почему мы забираем наших девочек пятилетними. Вырастая, они осознают себя частью нашего вида, а вот ты – нет. Ты, Вика, словно Маугли. Он – человеческий детёныш, выращенный волками и считающий себя волком. Ты – маг, выросший среди людей, впитавший их мировоззрение и образ жизни. Разумом ты человек и, боюсь, этого уже не изменить.

    – Так отпустите меня обратно к людям!

    – Нет, Вика, ты слишком дорого нам досталась, – голос мага, прежде просто ровный, стал жёстким и холодным. – Это исключено. Ты – наше сокровище, как и остальные девочки, которые возродят наш вид, не дадут ему исчезнуть. Прости, но вернуть тебя мы не можем.

    – Но я ведь смогу общаться со своей семьёй? Пожалуйста!   

    – Да, сможешь. Ты уже слишком большая, чтобы забыть их.

    – Я бы и в пять лет не забыла!

    – Зависит от того, как тебе всё преподнести. Детские умы податливы.

    – Это жестоко!

    – Нет. Мы делаем всё максимально мягко, стараясь нанести как можно меньший вред. Дети внушаемы.

    – А их матери? У которых вы забираете детей навсегда. Они тоже внушаемы? Думаете, мать сможет забыть своё дитя?

    – Сможет, если ей в этом помочь, – голос Ростислава стал не просто холодным, а ледяным. – Лёгкое ментальное внушение – и женщина уже не тоскует по ребёнку. Дочь получает прекрасное образование, её ждёт великолепное, в прямом смысле волшебное будущее, она вытянула счастливый билет, значит, за неё нужно порадоваться и отпустить. И сосредоточиться на остальных детях – как правило, излечившись от «бесплодия», женщины не ограничиваются одним ребёнком.

    – Надеюсь, в головах у моих родителей вы не копались?

    – Я не менталист. Могу многое, но не это. И, в любом случае, вмешательство не понадобится. Не забывай, что эта женщина тебя украла.

    – Не украла, а спасла. У вас не получится заставить меня думать иначе, даже если ваши менталисты мне все мозги переворошат!

    – Наши менталисты, – Ростислав сделал ударение на первом слове. – И ментальное вмешательство в отношении мага, кроме особых случаев, запрещено.

    – Это радует, – пробормотала с облегчением, потому что, хотя я и бравировала, но на самом деле опасалась, что меня и правда заставят забыть своих близких. – А почему? – не удержалась от вопроса.

    – Изначальный запрет возник потому, что это могло нанести вред – были случаи, когда подвергшийся такому воздействию маг терял часть своих способностей. А со временем это стало просто неэтичным – как для людей есть себе подобных.

    – А людей, значит, «есть» можно? – встретившись с холодным взглядом мага, отвела глаза. – Другой вид, всё ясно…

    – Им это не вредит. Не больше, чем гипноз. И мы стараемся этим не злоупотреблять.

    – А они ведь ваши родственницы. Пусть их отцы умерли или остались на Терре, но есть же братья, племянники. А вы им мозги промываете!

    – Их братья и остальные кровные родственники об этом родстве не знают. По той же причине, что я уже назвал – чтобы не переживать раннюю смерть своих близких. О чём не знаешь, о том не скорбишь. Мы ведём точный учёт, но эти данные известны немногим. Когда в девочке второго поколения просыпается магия, её ближайшие родственники об этом узнают, особенно если отца у неё тоже нет. Как минимум для того, чтобы избежать близкородственных браков. Но первое поколение считается людьми, да собственно, ими и является. И нет никакой необходимости их происхождение обнародовать.

    – Их просто бросают на произвол судьбы, – покивала я. – Люди же, не жалко.

    – Их не бросают. За ними присматривают и приходят на помощь, если это требуется. Вспомни рассказ о своей матери – выигрыш в лотерею, который помог ей уехать от опекунов, страховка мужа, о которой она не подозревала, похороны, оплаченные его коллегами. Думаешь, ей и правда, настолько везло?

    – Это вы всё организовывали?

    – Да. Во-первых, нам было нужно, чтобы ни она, ни ты, ни в чём не нуждались. Всё же, как ты верно заметила, Галина хотя и не была магом, но всё же одной с нами крови, наше создание, мы несли за неё ответственность. Просто это делали те, кто не состоял с ней в кровном родстве. Во-вторых – мы в основном базируемся в центральном регионе, здесь почти все наши клиники, нам не нужно было, чтобы носительница оставалась за Уралом. Мы бы и дальше помогали, но случилось то, что случилось.

    – Ну, хоть что-то… – у меня всё равно в голове не укладывалось, как можно настолько отстраняться от своих родственниц только потому, что они – люди. Не умею я думать, как маг. Тут вспомнила ещё кое-что. – А у девочек второго поколения живые отцы есть? Которые не на Терре?

    – Есть. Не у всех, но поскольку вероятность того, что они окажутся магами, велика, то часть из нас, те, у кого самый высокий уровень, тоже стали донорами. Чем выше уровень родителей, тем больше шансов, что и у ребёнка он будет высоким, хотя это и не обязательно. Просто статистически именно так и бывает. И многие из живущих здесь, на Земле, уже стали отцами девочек-магов.

    – А у вас высокий уровень? – я посмотрела на чёрный камень в кулоне мага. Не знаю, что это означает, но явно выше моего, раз он вызвался за мной присматривать.

    – Девятый. Максимальный, – уточнил маг.

    – Ого! – я не очень представляю, на что способен девятый уровень, но то, что он максимальный, меня впечатлило. – Значит, и вы тоже были… донором?

    – Был. Это мой долг. Сам я предпочёл бы завести детей традиционно, в семье, но маги с девятым и восьмым уровнем становятся донорами не зависимо от желания. Шестого и седьмого – по их выбору, пятого – в виде исключения.

    – А у вас уже есть дочери?

    Было бы здорово. Я смогла бы пообщаться с кем-то равным, расспросить обо всяких мелочах, связанных с освоением магии. Да и привыкла я жить в доме, где много народа, в том числе и детей.

    – Да, четыре. У двух магия проснулась, у двух – нет.

    – И где они сейчас?

    – Людмила и Ольга в школе магии, две другие – со своей матерью. Они близнецы.

    Похоже, я рано понадеялась на подруг-магичек в этом доме.

    – А как зовут близнецов?

    – Я не знаю. Уже одно то, что мне известно об их существовании – гораздо больше, чем знают другие. Им в этом плане проще.

    – Почему?

    – Сейчас мне ежемесячно докладывают о здоровье девочек, успехах в учёбе, всё ли в порядке в их человеческой семье, не нужна ли помощь. А потом мне точно так же сообщат, что они умерли. Я стараюсь отстраниться, насколько это возможно. Не знаю ни имён, ни адреса, не видел ни одной фотографии. Но мне всё равно будет больно.

    – Тогда зачем знать? – мне вдруг стало жаль этого мага. Его лицо оставалось бесстрастным, голос ровным, но в глаза промелькнуло что-то такое… В общем, жалко его стало, как бы это не было глупо.

    – Я должен знать, – он пожал плечами. – Это моя прямая обязанность. Помимо прочего, я возглавляю отдел, который всем этим занимается. Мне поступают сведения обо всех донорах, носительницах и их детях. Единственное – я попросил не сообщать мне личных данных моих дочерей и их матерей до тех пор, пока – и если, – в них не проснётся магия. Но даты зачатий и рождений, сам факт их появления на свет – от этого мне было не отстраниться.

    – Мне жаль.

    Мне и правда было жаль, и я даже не знаю, кого больше. Тех девочек, в которых проснулась магия, и их забрали от мам, тех, в ком магия не проснулась, и поэтому собственный отец не желает их знать, или самого мага, который вынужден был стать отцом против воли и теперь не хочет видеть своих дочерей, страшась будущей боли от их смерти?

    Впрочем, близнецам, скорее всего, повезло – они ничего не знают, живут себе, считая себя самыми обычными детьми, и даже не догадываются, что у них другой отец, которого они никогда не увидят. О чём не знаешь, о том не скорбишь, как верно подметил Ростислав.

    – Ты узнала всё, что хотела? – спросил он.

    – Кажется, да. – На меня вылился такой поток информации, что мне нужно было хорошенько всё обдумать, а потом вопросы всё равно будут. – Хотя нет, подождите! Ещё один, можно? А если я завтра ещё что-то вспомню – ответите?

    – Можно. Я пообещал ответить на все твои вопросы и отвечу, когда бы они ни появились. Что ещё тебя интересует?

    – Вы сказали, что о девочках, в которых проснулась магия, сообщают их отцам или другим близким родственникам. Я так понимаю – моего биологического отца уже нет в живых?

    – Да. Но у тебя есть два старших брата и племянница. Братья сейчас за границей, у них там работа, у каждого своя. Им, конечно, о тебе сообщат, но прервать командировку и вернуться, чтобы с тобой познакомиться, они не смогут. Впрочем, когда ты немного освоишься, я организую вам встречу по скайпу. А с племянницей ты сможешь познакомиться через несколько дней. Она тоже живёт в школе магии, и когда я поеду навещать дочерей, могу взять тебя с собой, если хочешь?

    – Хочу, – было очень любопытно увидеть другую девочку-мага, и дело даже не в том, что она – моя родственница. Просто было интересно.

    – Обычно я езжу туда по субботам, но, в виде исключения, можно и пораньше, среди недели – я всё равно взял отпуск, чтобы за тобой присматривать.

    – Ой, не надо было, – стало неловко – занятого человека от дел отвлекаю. – Я уже не ребёнок, чтобы за мной присматривать.

    – Не ребёнок. Но не забывай про свою, пока ещё не освоенную магию. Сейчас у тебя энергетическое истощение, но когда ты восстановишься, то могут возникнуть проблемы с контролем. Хорошо, что первый дар у тебя не огонь, но даже с водой маг шестого уровня способен натворить много бед.

    – Я постараюсь ничего не натворить, – покладисто пообещала своему, похоже, опекуну поневоле, и не удержалась от вопроса: – Так вы меня взяли, потому что мои братья за границей? А когда вернутся, я к ним перееду?

    Эта мысль почему-то неприятно кольнула. Ростислав, пусть и забрал меня от родителей – чего я никогда ему не прощу! – и держится, словно кол проглотил, а точнее – посох Деда Мороза, всё равно уже какой-то привычный. На вопросы отвечает, специально в Макдональдс летал – или что там порталом делают? – чтобы купить то, что я попросила. Энергией подпитывал. Ванная, опять же, красивая. А братьев я вообще не знаю, может, они ещё хуже. И чужие совсем. Но если велят к ним – куда ж я денусь?

    – Не в ближайшее время, – покачал головой маг. – Во-первых, их командировки продлятся ещё несколько месяцев, во-вторых, ты должна сначала полностью освоиться с новой силой, контролировать тебя они вряд ли смогут, у Дмитрия шестая категория – вы с ним на равных, у Трофима – пятая. И если бы они даже не были за границей, сейчас ты всё равно осталась бы у меня.

    – А почему именно у вас? – стараясь не показать своего облегчения. – Неужели просто потому, что Геннадий Владимирович вас вызвал?

    – Нет. Потому что я пообещал твоему отцу позаботиться о его сокровище.

    – Когда?

    – Когда тебе было три дня, и я впервые взял тебя из его рук. Ты, кстати, не особо потяжелела с того времени, поэтому пей коктейль, тебе сейчас молочное полезно.

    – Но… он что, тоже меня видел? Он же умер! И вы же не видите своих дочерей до того, как в них проснётся магия, сами сказали. Так почему?

    Маг подошёл, передал мне стакан с коктейлем и вновь присел в ногах кровати.

    – Допивай, и я всё тебе расскажу.

ГЛАВА 7

Отец

    – Прежде, чем я расскажу тебе о твоём отце, я хотел бы немного отвлечься. Но эта информация тебе тоже не помешает.

    – Мне любая информация не помешает, – кивнула я, допив коктейль. Вкусно. В следующий раз попрошу большую порцию.

    – Я уже рассказал тебе, сколько мы живём. Такую долгую жизнь в нас поддерживает магия.

    – Плюс сто лет за каждый уровень, – показала, что мимо ушей рассказ Ростислава я не пропустила. – Если у вас девятый, то вы проживёте… тысячу лет! – осознать это я пока не могла, но с математикой у меня никогда проблем не было. – А я, значит, семьсот?

    – Скорее всего, ты проживёшь дольше. Уровень магии может увеличиваться вплоть до ста пятидесяти лет, потом уже не меняется. Но большая часть проявляется до двадцати лет. Зато новый дар может появиться в любом возрасте, здесь ограничений нет.

    – Понятно. Значит, мой уровень может ещё вырасти? Круто!

    – Да. У тебя есть все шансы стать рекордсменкой среди женщин. Прежде ни одна из них не поднималась выше седьмого уровня, а если ты наберёшь ещё парочку… Впрочем, тебе бы с шестью освоиться без катастроф.

    – Я постараюсь, – в очередной раз заверила мага. Гарантировать я могла только это. Своё старание. Самой не хотелось бы ничего плохого натворить.

    – Очень на это надеюсь. Итак, пока в нас магия – мы живём долго и находимся в расцвете своей зрелости. Но в какой-то момент магия в нас начинает пропадать, и тогда мы резко стареем, а потом, когда она окончательно иссякает, умираем. Это длится лет двадцать-тридцать, и скорость старения примерно сопоставима с человеческой.

    Я обдумала полученную информацию и решила.

    – То есть, долгая молодость и зрелость и быстрая – по вашим меркам, – старость?

    – По нашим меркам, – вновь поправил меня Ростислав. – Всё верно. Это удобно – мы можем почувствовать изменение магии и знать, сколько нам отпущено. Подготовиться к уходу за грань. Так вот, к моменту твоего рождения, твой отец уже ощутил, что его магия начала уходить.

    – А как его звали?

    – Кирилл. Кирилл Соколов. У него тоже была девятая категория, и, несмотря на то, что он, как и я, не хотел давать жизнь ребёнку, который, с вероятностью в пятьдесят процентов, умрёт слишком рано, это был его долг. И ему было даже тяжелее, чем мне – я лишь знал о своих сёстрах и видел отчаяние родителей, а он сам через всё это в своё время прошёл. Но от его желания ничего не зависело, и в положенный срок твоя мать была оплодотворена его семенным материалом. А вскоре Кирилл ощутил первые признаки старости и близкой смерти.

    «Семенным материалом». Ухо резануло – я почувствовала себя чем-то… искусственным, словно киборг, что ли. Или клон. Я уже знала, что именно таким образом меня «сделали», но меня всё равно передёрнуло.

    – Срок беременности твоей матери составлял примерно три месяца, когда твой отец ощутил первый, пока ещё лёгкий отток магии – даже кулон никак на него не среагировал, – и вдруг осознал, что кем бы ты в итоге не оказалась, магом или человеком, а видеть твою старость и смерть ему уже не придётся. Даже зрелость твою он не застанет, только детство и юность. И это понимание что-то изменило в его чувствах, в восприятии самого факта твоего появления на свет. Насколько прежде он не хотел…

    – Меня? – подсказала, когда мужчина запнулся.

    – Не лично тебя, а самой этой ситуации, когда он вынужден был против воли ввести в этот мир ребёнка, который может не прожить и ста лет. Так вот, осознав, что сам проживёт не более тридцати, он вдруг страстно захотел этого самого ребёнка. Уж не знаю, что у него щёлкнуло в мозгах, но я никогда не видел мужчину, который так сходил бы с ума по своему ребёнку.

    – Правда? – учитывая всё, рассказанное прежде, верилось с трудом.

    – Я сам не сразу поверил. Но… – в руках Ростислава вдруг появился большой фотоальбом. – Убедись сама.

    Взяв предложенный мне роскошный розовый, отделанный кружавчиками, золотым тиснением и виньеткой с украшенной завитушками надписью «У нас дочка!» альбом, я открыла толстую обложку и уставилась на два снимка с чёрно-белыми пятнами. Не сразу опознала в них снимки с УЗИ – у мамы были такие же на каждого из нас.

    Под первым снимком, где у ребёнка голова и тело были практически одного размера, была подпись: «До рождения Виктории осталось шесть месяцев», под следующим: «До рождения Виктории осталось четыре месяца». Перевернув страницу, я увидела ещё четыре снимка – за три, два, один месяц и за две недели до моего рождения.

    – Обычно, если ребёнок развивается нормально, достаточно трёх УЗИ, но твоей маме назначили шесть. Кирилл хотел быть уверен, что ты в порядке – так он говорил. Но мне кажется – просто хотел почаще тебя видеть. Ему передавали копии всех снимков и видео. Мне пришлось пересмотреть их все – я должен был подтвердить, что красивее ребёнка прежде не видел. Учитывая, что ты была первым и пока единственным ребёнком, которого я видел до рождения, с чистой совестью это подтвердил – конкуренток у тебя точно не было.

    – Забавно, – перелистывая страницу, пробормотала я себе под нос. – Гормональный сбой был у моей матери, а сумасшедшей овуляшкой стал отец.

    Пауза, а потом хохот. Удивлённо взглянула на мага – он что, впервые эту шутку слышит? Хотя… Вряд ли он часто сидит в интернете, да ещё и в юмористических пабликах.

    На следующей странице оказалось несколько фотографий новорожденного младенца – красноватое, сморщенное, какое-то приплюснутое лицо, глаза закрыты и от этого только заметнее припухшие веки. В общем, ужас.

    Подпись под снимками извещала: «Виктория, 27 минут от роду».

    – Н-да, красота неописуемая, – пробормотала я, поскорее перелистывая страницу.

    Дома у нас были снимки новорожденных – и братьев с сестрой, и мои, – но там мы всё же немного старше, личики разгладились и посветлели, глаза видно, нас с Серёжкой вообще только на выписке впервые сфотографировали, мобильников с камерой тогда ещё не было. То есть, как я теперь понимаю, это не мои снимки были, а Верочкины, а я могла просто сама по себе такой страшненькой быть.

    А, нет, на следующих снимках я весьма похорошела, если с предыдущими сравнивать, хотя прошло всего около суток. Я всё ещё похожа на лягушонка, но глаза открыты, лицо уже не такое сморщенное и цветом нормальное стало, в общем, ужас уже не внушаю.

    – Твой отец ждал под дверью родзала и впервые взял тебя на руки, когда медсестра несла тебя в детскую.

    – И его пустили? – раньше вроде бы даже официальных отцов в роддома не пускали, не то, что совершенно, по документам, постороннего мужчину.

    – Это был наш роддом, – маг сделал ударение на слове «наш», словно это всё объясняло. – Кто бы посмел его не пустить?

    Наверное, мой биологический отец был там какой-то шишкой. А может, другом главврача или ещё кем? Ладно, теперь это уже неважно.

    Фотографии на следующей странице почти ничем не отличались от предыдущих, разве что рисунком на пелёнке и подписью: «Виктории два дня». А вот дальше было интереснее.

    Здесь младенец был уже не один. Его – то есть, меня, – держал на руках мужчина лет сорока пяти-пятидесяти на вид. Тёмно-каштановые, слегка вьющиеся волосы, такие же, как у меня, зачёсаны со лба назад, как было модно в сороковые-пятидесятые года прошлого века. Мне такие причёски никогда не нравились, но ему, как ни странно, шло. Светлые глаза смотрели на младенца, лежащего у него на руках. И как смотрели!

    Сколько же любви, нежности и восхищения было в этом взгляде, как бережно, словно величайшую драгоценность, он держал крошечный свёрток в пёстрой пелёнке. Особенно хорошо это было видно на фотографии крупным планом – только лицо мужчины и младенец, который серьёзно, как могут только новорожденные, смотрел на того, кто держал его на руках.

    – Он и правда меня любил, – прошептала я, словно заворожённая этим взглядом. – По-настоящему.

    – Ты была его сокровищем, – кивнул Ростислав. – После твоего рождения он вышел на пенсию, чтобы как можно больше времени проводить с тобой.

    – Но как?

    – Он купил квартиру по соседству с твоей мамой и собирался поселиться в этой провинциальной хрущёвке, оставив просторную сталинку в центре Москвы. Он смог бы видеть тебя во время прогулок. Планировал стать незаменимым помощником – мужские руки в доме всегда нужны, полочку повесить, шкаф передвинуть, а к кому обратиться одинокой женщине, как не к соседу, всегда готовому помочь. В его долгосрочных планах была даже женитьба на твоей матери.

    – Но… Он же старый!

    – Для тебя – да, старый. Но и Галине было уже далеко не восемнадцать. Конечно, разница у них всё равно была порядочная, но Кирилл был интересным мужчиной, который умел ухаживать за женщиной и знал, как стать ей нужным, а надёжное мужское плечо, на которое можно опереться, ценилось женщинами во все времена.

    – Ему же почти тысяча лет была!

    – Галины бы этого не знала. К тому же, выйдя за него, она не потеряла бы тебя, даже стань ты магом. То есть, в школу ты всё равно бы поступила, но на выходные и каникулы тебя забирали бы домой. Ну, а если бы твоя мать не ответила на его ухаживания – он всё равно остался бы вашим соседом, возможностей для общения с тобой нашлось бы немало. Кирилл всё распланировал, не учёл только того взрыва.

    – Он тоже там погиб?

    – Нет. В квартире шёл ремонт, и он ещё не переехал, жил в гостинице. А в тот день ждал в поликлинике, чтобы увидеть тебя впервые за две недели. Но этот взрыв убил и его.

    – Как?

    – Когда пришло сообщение о взрыве и твоей гибели, Кирилл разом потерял всю свою магию. Одномоментно. Это словно бы обширный инфаркт у человека. Бывает у пожилых магов при сильном стрессе. Когда магия уже начала понемногу уходить, ей проще покинуть владельца. С молодыми магами такое не происходит никогда, с пожилыми только на моей памяти случалось трижды. Правда, два других случая не были смертельными, была потеряна лишь часть магии, это несколько приблизило смерть, но не более. Продолжая аналогию – они пережили инфаркт, а вот Кирилл…

    – Он умер?

    – Да. Два часа спустя. Он очень тебя любил, Вика.

    Мы посидели, помолчали. Мне было чисто по-человечески жаль того старого мага, который так любил свою дочь, но, как и в случае с Галиной, никаких родственных чувств во мне не проснулось. Меня только что забрали от любящих родителей, и замены, тем более давно умершей, мне было не нужно.

    Посидев и помолчав достаточно, чтобы проявить скорбь исключительно из солидарности с магом, я собралась перелистнуть следующую страницу альбома и была остановлена словами:

    – Не надо, там дальше ничего интересного, не стоит смотреть!

    Конечно, я тут же перевернула страницу. И тихонько захихикала. Потому что передо мной была фотография Ростислава. Уже привычное – холодное и невозмутимое, – выражение лица сменила едва ли не паника, он с отчаянием и мольбой о помощи смотрел на снимающего. А в ладонях, слегка на отлёте, словно неразорвавшийся снаряд, он держал уже знакомый свёрток, вот только, в отличие от предыдущих фотографий, младенец был настроен далеко не благодушно. А точнее – орал благим матом, чем-то жутко недовольный. Или кем-то.

    – Да-да, именно об этой нашей встрече я и говорил. И именно тогда Кирилл взял с меня обещание позаботиться о тебе, сам-то он не смог бы. Поэтому, теперь я твой опекун, Виктория.

    – И надолго? Просто я как бы совершеннолетняя уже…

    – По годам – да. Но тебе нужно, как минимум, получить образование.

    – Я смогу учиться?

    – А ты думала, тебя запрут в клетку навеки? Сейчас, когда неизвестно, как ты справишься с таким резким увеличением уровня, я буду за тобой присматривать. Но до сентября больше двух месяцев, и если за это время ты полностью освоишься, нет причин не позволить тебе учиться тому, чему ты хочешь.

    – А если не освоюсь? Не успею?

    – Пойдёшь учиться в следующем году. Жизнь у тебя теперь длинная, успеешь получить не одно образование, если захочешь, конечно.

    – Мне с одним бы разобраться, – вздохнула. – Только у меня аттестата нет, я получить не успела. Экзамены все сдала, а вот выпускного в школе ещё не было.

    – Мне жаль, но на выпускной в свою школу ты сходить не сможешь, сама понимаешь, что сейчас это небезопасно.

    – Я всё равно там никого не знаю, была на домашнем обучении, – пожала плечами и вздохнула. – Только платье жалко, не получится надеть.

    – Обязательно получится. Ты же не думаешь, что проведёшь ближайшие месяцы в этой комнате, вообще нигде не бывая? Я введу тебя в наше сообщество, познакомлю с остальными магами и магинями. У нас регулярно бывают разные мероприятия, и ты обязательно выгуляешь своё платье, и не только его, обещаю. И насчёт аттестата не переживай – даже если бы ты его уже получила, он бы не пригодился.

    – А как же без аттестата?

    – У тебя будет другой, на твоё настоящее имя. Как и все остальные документы.

    – Я привыкла к своему имени, – вздохнула, понимая, что изменить ничего не смогу.

    – Ты останешься Викой, – пожал плечами маг. – Часто ли тебя полным именем называли или по фамилии, учитывая домашнее обучение?

    – Не помню… – задумалась, поняла, что меня даже в школе, во время экзаменов, называли Викой, что уж говорить о родственниках. Вероника Лазарева существовала только в документах. И, похоже, теперь умрёт окончательно.

    – У тебя начинается новая жизнь, Вика, постарайся привыкнуть, – Ростислав потянулся и легонько сжал мою руку. – Практически все девушки рано или поздно покидают родительский дом, чтобы начать ночую жизнь. Уезжают на учёбу, выходят замуж, переезжают в отдельное жильё. Считай, что и с тобой произошло то же самое.

    – Только они делают это по своей воле, – вновь вздохнула я. Вспомнила, что обещала быть паинькой, поэтому добавила. – Я постараюсь привыкнуть.

    Не вечно же я буду под опекой. Стану самостоятельной – и вернусь домой. Обязательно вернусь. А пока – будем считать, что я и правда на учёбу уехала. Эта комната ни в какое сравнение не идёт с той, в съёмной квартире, которую я делила бы со Светкой, а всю квартиру – ещё и с Никитой. Мне здесь, и правда, понравилось. И я смогу общаться со своими родными – маг мне это пообещал.

    Просто нужно подождать. Потерпеть. А там всё наладится.

    Приняв это решение, я стала листать альбом дальше – было любопытно, может, там ещё что-то интересное скрывается. Но дальше снова были только мои фотографии, по нескольку на каждый день в разных ракурсах. Потом – процесс одевания младенца, начиная с памперса и заканчивая красивым розовым конвертиком.

    А самой последней была большая, явно сделанная профессионалом фотография возле роддома, где я с удивлением обнаружила своих родителей – мама с огромным животом, а папа с розовым конвертиком на руках, как я понимаю – со мной. Галина с большим букетом цветов, ещё какая-то женщина средних лет и… чуть в стороне, словно просто проходил мимо и случайно попал в кадр – Кирилл.

    – Мои родители были на моей выписке?

    – Где? – Ростислав забрал у меня альбом и пригляделся к фотографии. – Действительно. Кирилл говорил, что Галину из роддома встречали подруга с мужем и соседка. Но мне и в голову не приходило… Удивительное совпадение.

    – Ну какое же это совпадение, если она с мамой дружила, а родственников у неё не осталось. Мама была права – возвращать меня было некому! Она правильно поступила, признайте.

    – У тебя остались братья и… я.

    – Она о них не знала. А если бы и знала – вам же нужны только девочки-маги. А если бы я осталась человеком? Отцу я была нужна любой, но что-то не уверена, что братьям тоже. И что тогда? Сдали бы в детдом?

    – Я бы тебя не бросил в любом случае. Никогда.

    – Потому что обещали моему отцу?

    – Да. А я всегда держу свои обещания. Всегда.

    – Мама этого не знал, – продолжала я гнуть свою линию. – У меня было прекрасное детство. Меня любили. Пожалуйста, не сердитесь на неё.

    – Вика, я не стал привлекать твоих родителей к ответственности за твоё похищение, я разрешил тебе с ними общаться. Но не проси меня не сердиться на них, этого я тебе обещать не могу. Над своими чувствами мы не властны.

    Он прав. Я ведь тоже злюсь на него за то, что забрал меня. Но я обещала хорошо себя вести и буду это делать. Он тоже держит обещание. Всё по-честному.

    – У тебя ещё остались вопросы?

    – Да! – я закрыла альбом и отложила в сторону – остальные страницы были пусты. – Про цвет камня в кулоне.

    – Этот камень – минерал с Терры, на Земле его аналогов мы не нашли. У нас он называется куэльд. Наши предки обнаружили, что он весьма своеобразно реагирует на магию того, кто его носит – меняет цвет. Именно благодаря ему возникла её градация на уровни. Когда у того, кто его носит, магии нет вообще, куэльд прозрачен, а обнаружив магию, начинает меняться – сначала становится белым, потом… Думаю, проще показать.

    Маг снял кулон, и камень в нём превратился в обычную, чуть мутноватую стекляшку.

    – Как красиво!

    – Как видишь, цвет в куэльде плавно перетекает один в другой, а не просто меняется. Потому что магия тоже не бывает ступенчатой. Мы говорим «третий уровень», «седьмой уровень» по нижней границе, но если сравнить цвет куэльда у двух магов с одним уровнем – отличие в оттенках будут всегда. Едва заметные глазу, но будут. И если мы видим аквамарин, то у его владельца уровень всё равно считается пятым до тех пор, пока цвет не станет чисто голубым.

    – А можно узнать точно?

    – Конечно. Уже давно разработана точная шкала цветов и оттенков, и, если хочешь, немного позже мы узнаем уровень твоей магии вплоть до сотых долей.

    – Хочу! – стало жутко интересно.

    – Значит, завтра. К утру доставят твой личный идентификатор, который ты будешь носить постоянно. Мы снимаем их только во время водных процедур и сна, и ещё во время некоторых ситуаций, если он мешает. Или, как сегодня его снял Геннадий, чтобы проверить твой уровень – здесь уже был форс-мажор. Но появляться перед другими людьми и магами без него считается чем-то неприличным.

    – Почему?

    – Это выглядит так, словно ты хочешь скрыть от других свой уровень. Или даже саму принадлежность к магам. Это примерно равносильно тому, как преступники надевают маски. Обычный человек, которому незачем скрывать своё лицо, не станет так поступать, верно?

    – Да, пожалуй, – в чём-то он прав. – Это у вас – словно открытое забрало, да?

    – Интересное сравнение. Но довольно точное. А теперь, если у тебя не осталось вопросов…

    – Наверное, остались, я просто вспомнить не могу.

    – Если вспомнишь, я отвечу на них завтра. Ложись спать, тебе нужно выспаться. Энергетическое истощение – не шутки. И отключи будильник, спи утром столько, сколько получится. Твой организм сам знает, что ему нужно для восстановления.

    – Хорошо, – покладисто ответила я, не желая спорить. За окном было ещё светло, спать не хотелось совершенно, я скорее была перевозбуждена от всего, что сегодня произошло. Да и новой информации на меня вылилось с избытком. Но я же паинька, поэтому согласилась. Можно ведь просто полежать в кровати, почитать. – Я лягу.

    Кажется, мага не убедили мои честные глаза.

    – Чтобы было легче уснуть, прими перед сном ванну.

    Ванна! Точно! Я же о ней мечтала! Дома не часто удавалось долго в ней понежиться, а здесь – сколько хочешь валяйся, никто не станет стучать в дверь с криком, что нужно иметь совесть – я в доме не одна.

    – Спокойной ночи, Вика, – Ростислав направился к двери. А я думала, он только порталами перемещается.

    – Спокойной ночи. А разве вы не заберёте альбом?

    – Нет. Он теперь твой, – и я осталась одна.

    Пристроив альбом на одну из полок, я отправилась в бело-голубую комнату. Ванна, ура! Никакой пены для ванны я в шкафчиках не нашла, но и так было нормально. Растянувшись в большой – я уместилась целиком, и ещё место осталось, – ванне, я подавила искушение устроить себе «джакузи» – обещала же пока магией не пользоваться, – поэтому просто наслаждалась чувством некоторой невесомости и старалась осмыслить всё, что узнала сегодня.

    Моя жизнь изменилась очень круто, я столько всего узнала – месяц переваривать придётся. Но если не считать разлуку с семьёй – которая и так светила мне через пару месяцев, – ничего непоправимого не произошло.

    Да, я оказалась приёмным ребёнком, ну и что? Я осиротела в возрасте трёх недель и могла только радоваться, что попала к людям, которые по-настоящему меня любили. И я их тоже любила, наверное, теперь даже больше, после того, что узнала.

    Теперь я буду жить… здесь. Где находится это «здесь» – я не знаю, но Подмосковье – это не другая планета. И, как бы ни хотелось мне это признавать, но маг был прав – неизвестно, что я могла бы натворить без присмотра, получив сразу такую силу. Мне не хотелось подвергать свою семью даже малейшей опасности, а значит, пока я поживу под присмотром Ростислава. Тем более что он обещал обо мне позаботиться моему кровному отцу, которого, похоже, уважал, а значит, не обидит. Он вроде бы нормальный дядька, не вредный, на вопросы отвечает, компьютер новый пообещал. Могло быть и хуже.

    Обо всём остальном – о том, что случилось на Терре и как маги пытаются решить свои проблемы здесь, на Земле, – я подумаю завтра. Иначе голова просто лопнет.

    Маг оказался прав – после ванны я уснула, едва коснувшись головой подушки. И крепко, без сновидений, проспала всю ночь.

ГЛАВА 8

Подарки

   День второй. Понедельник

   Проснулась я, судя по солнцу, заливающему комнату через огромное окно, ближе к полудню. Не сразу сообразила, где нахожусь, но оглядев просторную голубую комнату, быстро всё вспомнила. Ужасно хотелось есть, пить и в туалет. Сбегала в ванную, там же из-под крана и напилась.

   Одевшись в любимые джинсы и голубую футболку с Олафом из «Холодного сердца» – подарок Любашки на день рождения, – умывшись и причесавшись, задумалась – разобрать оставшиеся вещи или поискать что-нибудь съестное? Решила, что с вещами ничего не случится, а живот уже скулит. Интересно, вернувшийся аппетит – это хороший признак? Нужно будет спросить у Ростислава.

   Но сначала залезла в ВК. Там была целая куча сообщений от родственников. Мама радовалась, что мне понравилось моё новое жильё, дядя Коля – ставший негласным главой семьи, когда дедушка состарился и отошёл от дел, – благодарил за малину, сказал, что дядя Толя повёз её и тётушек на базар.

   Серёжка жалел, что его не было, когда меня забирали в школу магии, потому что приготовил для меня подарок к выпускному, а отдать не смог.

   Любашка, с жуткими ошибками и без запятых, завидовала моей «афигенской» комнате и напоминала про фото в мантии. Внизу была приписка: «песал костик привет вика», что объясняло ошибки.

   Остальные члены семьи желали мне удачи и успехов в учёбе. Похоже, для них именно этим и объяснялся мой отъезд. Все знали, что я пряталась на ферме, чтобы маги обо мне не узнали и не забрали в свою школу. Теперь узнали и забрали, всё логично. Надеюсь, родители не расскажут им о подмене. Никогда.

   Ответив всем, залезла в новости. Падению колеса обозрения в посёлке Лисьи горы было посвящено несколько сюжетов, везде вкратце говорилось о том, что колесо, из-за технической неисправности, стало падать, но вовремя появившиеся на месте происшествия маги предотвратили человеческие жертвы. Называлось число пострадавших – двадцать три, – говорилось, что все они получат компенсацию, а следователи уже выясняют, почему использовалось неисправное оборудование и кто виноват в том, что вопреки всем правилам безопасности, колесо было расположено так, что рухнув, раздавило карусель.

   Обо мне нигде не было сказано ни слова. Вот и хорошо.

   Голодный живот снова напомнил о себе, мол, новости могла и за завтраком посмотреть. Отправилась на разведку. За дверью оказался коридор, в который выходило, кроме моей, ещё пять дверей, с одной стороны он заканчивался окном – так же с балконной дверью, – с другой – упирался в лестницу.

   За какой из дверей может находиться Ростислав, я понятия не имела, как его окликнуть – не представляла, отчества не помнила, по имени не могла – он же старше меня, может, на сотни лет. Но и «дядя Ростислав» тоже прозвучало бы странно, он, конечно, назначил себя моим опекуном, но моим родственником не являлся, а мне уже не пять лет, чтобы любого взрослого дядей называть.

   В итоге, так ничего и не решив, хлопнула дверью и потопала сланцами, которые носила вместо домашних тапочек, чтобы обозначить своё присутствие. Эффект был так себе – сильно хлопать я опасалась, вдруг с моей новой силой вообще дверь из косяка выбью, а на полу было толстое ковровое покрытие. Но я хотя бы попыталась.

   Подошла к лестнице, из любопытства поднялась вверх, обнаружила, что она выводит на мансарду, совершенно пустую, без перегородок, отчего казавшуюся огромной, с несколькими окнами в крыше. Ничего интересного.

   Спустилась вниз, судя по виду из окон – на первый этаж. Лестница шла дальше, видимо, в подвал, но там мне делать было нечего, там не накормят. От лестницы опять шёл коридорчик, но очень короткий, всего одна дверь направо, дальше – пространство, которое я условно назвала прихожей – там явно был выход наружу – на улицу или во двор, не видно. Налево – маленький коридорчик, туда соваться пока не стала, а впереди было одно большое пространство, условно разделённое на зоны.

   И первой из зон, попавшейся мне по дороге, была кухня. Ура! Поскольку Ростислава или ещё кого-нибудь я так и не встретила, а есть хотелось жутко, то решила немного похозяйничать. Вряд ли он стал бы возражать, в конце концов, вчерашний вечер с пакетами из Макдональдса показал, что куском хлеба меня здесь попрекать не будут, скорее – наоборот.

   Справа, в огромной нише, под большим окном и по бокам от него, были расположены кухонные шкафчики, плита, мойка, микроволновка и всё остальное, что должно быть на кухне. А слева, возле короткой перегородки, видимо, играющей роль разделителя на зоны и подпорки для потолка – на колонну по виду не тянуло, но, по сути, было ею, – стоял он! Холодильник! Огромный, двустворчатый, как шкаф, на каждой створке – куча кнопок и табло, указывающее температуру и ещё что-то.

   Если Ростислав живёт один и дома только завтракает, зачем ему такой? Ладно, неважно, надеюсь, я найду там что-нибудь съедобное, из чего-то же он завтраки себе готовит.

   Мне повезло с первого же раза – открыв ближайшую створку, я обнаружила внутри вчерашние пакеты из Макдональдса. Не пытаясь рассмотреть, что там есть ещё – заметила только яйца в дверке, сложно не заметить, они три полочки занимали в два ряда, – сунулась в ближайший пакет, вытащила, не глядя, две упаковки чего-то, прислушалась к желудку, достала третью. Заодно и стакан с колой вытащила – даже если она и выдохлась уже, неважно. И то, что по утрам нужно пить чай или молоко – тоже. Вредную еду из Макдональдса нужно запивать вредной газировкой, это аксиома!

   Когда, спустя недолгое время, я сидела за огромным круглым столом в обеденной зоне – назвать столовой помещение, отделённое от кухни и гостиной лишь напольным покрытием с другим рисунком, я не могла, – и лениво дожёвывала третий разогретый в микроволновке гамбургер – или как они там называются, начинки у всех были немного разные, – в гостиной появилось уже знакомое свечение. Кажется, мои размышления на тему, вернуться после завтрака в свою комнату и разбирать вещи или же пойти обследовать двор, уже не актуальны.

   Из свечения выплыла коробка, судя по картинкам – с какой-то техникой, следом ещё одна, и ещё, аккуратно становясь в рядок. Последней выплыла большая плоская коробка – эту я опознала как плазменный телевизор, мы такой тоже недавно купили. А потом из портала вышел Ростислав с ещё одной коробкой в руках.

   – Уже проснулась? – удивился маг, увидев меня, застывшую с недоеденной булкой в руке. – Я думал, что ты проспишь ещё часа два минимум, всё же истощение у тебя было очень серьёзным.

   После чего все коробки вновь поднялись и уплыли в ещё не потухший портал.

   – А куда они? – не удержалась от вопроса, потом вспомнила, что я воспитанная девочка. – Доброе утро.

   – Доброе, – кивнул маг. – Я отправил их в твою комнату, для которой они и предназначены, просто разбудить тебя опасался, но раз уж ты всё равно встала…

   – А что там?

   – Доедай, и пойдём, посмотрим, – мужчина улыбнулся моему любопытству, а я быстрее заработала челюстями, прихлёбывая колу, которая, хотя действительно выдохлась, но всё равно была очень вкусной от одного осознания того, насколько она вредная.

   Вот почему всё полезное – всегда безвкусное? У Вселенной какое-то извращённое чувство юмора, других объяснений подобному феномену я не нашла.

   За несколько секунд разделавшись с остатками завтрака, поскольку маг стоял и ждал, я выкинула упаковки в мусорное ведро – отыскала его, исследуя кухонные шкафчики, пока гамбургеры грелись, – и, повинуясь жесту мага, шагнула в портал, выйдя в своей спальне.

   Интересно, а он это ради меня или в принципе ногами не ходит? Портал, конечно, вещь удобная, но, наверное, ужас сколько энергии сжирает, а он открывает его, словно дверь. Наверное, Ростислав, с его девятым уровнем, очень сильный маг.

   Взмах рукой – и на стене, напротив кровати, уже висит плазма, а на столе лежит ноутбук. Пульт, зарядка, книжечки с инструкциями разместились рядом, а упаковки от них бесследно исчезли. Остальные коробки устроились в уголке, улетев с дороги.

   – Компьютер нет смысла устанавливать, пока для него не будет подходящего стола. Поэтому, пока пользуйся ноутбуком.

   Пока Ростислав говорил это, а я тыкала пальцем в бок плазмы, убеждаясь, что прикреплена она крепко и падать не собирается, ноутбук открылся, включился, быстро загрузился и открыл окно браузера. Я заметила, что его кнопки словно бы нажимает кто-то невидимый, при том, что сам маг стоит в паре метров от стола. А что, так тоже можно? Раньше мне и в голову не приходило, что телекинезом можно не только предметы двигать, но и кнопки нажимать. Нужно будет попробовать, когда мне разрешат пользоваться магией, и я освоюсь с новым уровнем, а то мало ли. Захочу пробел нажать, в итоге раздавлю клавиатуру.

   – Я подключил вай-фай, скайп уже установлен, можешь общаться со своими близкими сколько угодно. Интернет безлимитный, подключай свои гаджеты и пользуйся.

   – Спасибо, – только и смогла выдавить. Он купил для меня ноутбук только потому, что несколько дней нельзя будет компьютером пользоваться? – Но не стоило ради нескольких дней, у меня планшет есть, я бы обошлась.

   – Мне не нужно, чтобы ты «обошлась», мне нужно, чтобы ты не испытывала неудобств. С ноутбуком ты сможешь выходить на веранду, например, или в сад, к тому же, для учёбы он тебе тоже пригодится – лекции записывать. Это не ради нескольких дней, вещь полезная.

   – Спасибо. – А что я ещё могла сказать?

   В это время на экране открылся какой-то сайт, похоже, по продаже, с каталогом мебели.

   – По магазинам тебе пока ходить не стоит, но выбирать тебе стол сам я не стал, всё же, тебе им пользоваться. Поэтому, выбери его сама, и если нужно ещё что-то из мебели – тоже. Потом – одежду, обувь, косметику, что там ещё? В общем, выбирай. Думаю, с меню разберёшься, там всё просто. Закинь выбранное в корзину, а я завтра всё привезу.

   – А ковёр другой можно? Этот какой-то… облезлый. Выглядит облезлым.

   – Облезлый… хммм… действительно. Нужно будет при случае сообщить об этом дизайнеру, а то он считает, что создал мне здесь мировой шедевр, не меньше. Самому некогда было дом обставлять, вот и доверился профессионалу. Меня всё устроило, но сейчас я с тобой, пожалуй, соглашусь. Выбирай любой ковёр, какой захочешь. Ну и обои там, мебель. Всё, что выберешь, тебе здесь жить.

   – Мне всё остальное нравится.

   – Вот и славно. Приступай, а я пока поработаю. Мой кабинет на первом этаже, приходи, когда закончишь.

   – А в какую сумму я должна уложиться?

   – У тебя безлимит.

   – Так не бывает!

   – Вика, в этом каталоге нет мебели из эбенового дерева, инкрустированной золотом и бриллиантами. Добротная, качественная, но не более. Равно как и остальные вещи. Поэтому на цены не смотри, выбирай то, что тебе понравится.

   С этими словами маг шагнул в портал и исчез, к чему я уже начала привыкать. Если ему некуда девать энергию и… деньги, то почему я должна возражать? В конце концов, дома у меня был хороший, довольно новый и удобный стол, если бы маг его забрал, не пришлось бы тратиться на новый для меня. А если бы и меня саму не забирал – было бы ещё лучше. Ладно, что теперь страдать, нужно жить дальше.

   Выбрала стол, максимально похожий на тот, что был у меня дома, с таким же количеством и расположением ящиков – проще будет привыкнуть. И стул к нему, потому что этот пуфик со спинкой был абсолютно неудобным. Потом нашла ковёр, однотонный, идеально подходящий в тон к шторам.

   Заглянула в другие разделы – уж не знаю, что это за каталог, название мне было незнакомо, но в нём, похоже, было ВСЁ! Выбрала пену для ванны – раз уж она досталась мне в личное пользование, нужно пользоваться на полную катушку. И кое-что из канцелярки, а то даже записку, если понадобится, не напишешь – и не на чем, и нечем.

   Быстро разделавшись с покупками, я отправилась искать своего опекуна. Ну, «искать» – громко сказано, поскольку я точно знала, где он. Та дверь, что возле лестницы, была открыта, словно приглашаю заходить без стука. Ростислав сидел за большим столом, расположенном боком ко входу, перед тремя мониторами сразу. Подойдя чуть ближе, заметила на столе три клавиатуры, кнопки средней он нажимал пальцами, две другие – телекинезом.

   Зазвонил телефон, лежащий рядом, маг ответил, при этом уже три клавиатуры управлялись без рук. Интересно, как долго он такому учился?

   – Да, отсылайте, – ответил он собеседнику, молча выслушав недолгий доклад, после чего выключил телефон и вопросительно на меня взглянул.

   – Я уже всё, – доложила, надеясь, что ни от чего важного не отвлекаю. Но он сам сказал прийти и дверь не закрыл.

   – Присаживайся, – кивнул на кресло, стоящее у стены, которое на моих глазах пододвинулось к столу. Я села на краешек и с любопытством взглянула на стол мага.

   Все три клавиатуры замерли, потом зашевелилась та, что ближе ко мне. Ростислав взглянул на соответствующий ей монитор и удивлённо поднял брови.

   – И это всё? Стол, стул, ковёр, пена для ванны и… ручки и тетради? А где одежда?

   – У меня всё есть, – я пожала плечами. Может, моя одежда не такая дорогая и модная, как в этом каталоге, зато своя, привычная и удобная, можно сказать – родная.

   – Хочешь сказать, что в той сумке – весь твой гардероб?

   – Не весь. Но за верхней одеждой и зимней обувью можно будет заглянуть к нам домой попозже. Это намного проще, чем новое покупать.

   Мужчина вздохнул, потёр переносицу.

   – Ладно, не буду настаивать. Чуть позже, когда ты освоишься, вернёмся к этому вопросу снова. Но ты уверена, что больше тебе совсем ничего не нужно? Могла ведь что-то забыть. Я ведь понимаю, что собиралась ты в спешке.

   – Да ничего, вроде, – я задумалась. Собиралась-то и правда бегом, ни единой ручки не прихватила, медвежонка чуть не забыла, из ванной ничего взять не догадалась, хорошо, что здесь всё есть. Разве что…

   – А можно ещё фен?

   Я редко им пользовалась, вымыв голову, просто давала волосам высохнуть самим. Но здесь, наверное, не принято ходить по дому с мокрыми волосами?

   – Фен? – маг искренне удивился. – У тебя же дар воды, зачем тебе фен?

   – А я что, и волосы сушить могу? – это мне в голову не приходило. Кроме полива растений и дождя время от времени – что тоже, по сути, полив, – я разве что могла кого-то из братьев облить, если вредничали. На большее как-то фантазии не хватило.

   – Конечно. Раз ты управляешь водой, то можешь не только что-то намочить, но и высушить. Ты не знала?

   – Нет.

   – Впрочем, откуда? Думаю, ты и о четверти своих возможностей не догадываешься. Вот для чего, кроме прочего, нужна школа магии – помочь освоить любой свой дар в полном объёме.

   – Кроме прочего? А для чего ещё? – стало любопытно. Нет, я не расстраивалась, что не оказалась там. Если выбирать между жизнью в семье и пусть даже очень полезной школой, я предпочла бы семью. А со своими возможностями я ещё разберусь, у меня, как оказалось, сотни лет для этого.

   – Кроме раскрытия способностей, детей учат эти способности контролировать. Тебе на самом деле очень повезло, что твоим первым даром были растения. А представь пятилетнюю малышку, у которой первым проснулся бы огонь? Или способность бить током? Или целительство.

   – А оно-то чем может навредить?

   – Целительство – это всегда вмешательство в тело человека. И если делать это без должных знаний, можно сильно навредить, вплоть до летального исхода. Всё равно не очень понятно, да? – Я помотала головой. – Как бы тебе объяснить попроще и понагляднее, без сложных медицинских терминов… – Маг нахмурился, потёр переносицу. Я надеялась, что он придумает, и, судя по тому, как разгладился его нахмуренный лоб, у него получилось. – Вот представь: ребёнок хочет залечить небольшой порез на пальце. Себе или кому-то ещё – не суть. Первым делом нужно остановить кровотечение, а для этого – чтобы кровь на этом самом порезе свернулась, дальше уже сращивание тканей, но остановимся на свёртывании. Представь, что ребёнок вложил в своё желание чуть-чуть больше силы, чем требуется. Что произойдёт?

   – Порез заживёт быстрее?

   – Как вариант. А может случиться так, что кровь свернётся не только на порезе, но и во всём пальце. Или руке. Или во всём теле. И если два первых случая грозят как минимум ампутацией – если рядом не окажется взрослого целителя, способного быстро всё исправить, – то последний – мгновенная смерть.

   – Жуть! – содрогнулась, представив что-то подобное.

   Какое счастье, что первым моим даром были растения. Иногда я вкладывала в управление ими чуть больше силы, чем нужно, но самыми страшными последствиями этого были то метровый кабачок, который был слишком жёстким, чтобы его использовать, то яблоко, успевшее за секунду перезреть и сгнить. Обидно, да, но уж точно не смертельно, да и особого ущерба это не наносило. На таких ошибках я и училась контролировать силу своего дара – или просьб, как я это тогда называла.

   А если бы первым у меня появился огонь? Страшно даже представить, что бы я могла натворить по глупости и неумению!

   – Вот почему девочек забирают при первом проблеске дара – когда их возможностей ещё недостаточно, чтобы натворить что-то серьёзное, ведь сила растёт постепенно. Скачки, вроде твоего, большая редкость, и, как правило, происходят у взрослых магов, которые осознают, что с ними происходит, и могут это контролировать. У детей такое – ещё большая редкость, но дети всегда под присмотром тех, кто способен им помочь и нивелировать опасные последствия.

   – Да уж… – всё, что смогла сказать, видя перед собой картины пожаров, разрушений, наводнений, устроенных детьми, которых не научили справляться со своими возможностями. Собственно, на эту тему книги писались, фильмы снимались, взять хоть ту же «Кэрри». Про то, как девочку, владеющую телекинезом, очень сильно обидели, и она, в состоянии аффекта, поубивала кучу народа. Бррр…

   А я ведь тоже порой мстила братьям, используя свои способности. В целом мы жили дружно, специально меня не обижали, но порой для обиды достаточно просто не взять «малявку» в какую-то свою «взрослую» игру. А потом обидчики получали стакан воды за шиворот, садились на внезапно ставшее мокрым кресло или ловили удирающую от них по столу ложку. Но чего-то более серьёзного я никогда не делала, понимала, что одно дело – доставить мелкое неудобство или подшутить, и совсем другое – причинить настоящий вред. А если бы меня травили, как ту же Кэрри – я ведь тоже много чего могла натворить.

   Почему-то никогда ни о чём подобном не задумывалась.

   Необученные маги могут быть опасны. Необученные и не умеющие себя контролировать – вдвойне.

   – Вот почему рядом с детьми всегда находятся те, кто может помочь, наставить, исправить, а порой и временно заблокировать дар, если он вышел из-под контроля. Ученики школы магии в первые годы после пробуждения дара могут тренироваться только в специально отведённых местах и только под присмотром педагогов или же тех, кто способен полностью контролировать их дар. И лишь начиная лет с десяти-двенадцати, зависит от опасности дара, им разрешено пользоваться им самостоятельно, скажем так, «в быту», а не только на полигоне и под присмотром.

   – И после этого их уже можно не обучать? Если они уже могут пользоваться даром сами?

   – Сколько у тебя способностей, Вика? – вопросом на вопрос ответил маг.

   – Четыре, – ответила, хотя он и так знал.

   – К моменту выпуска из школы, у учеников обычно просыпается от двух до пяти способностей, в среднем – три. Если бы был лишь один дар – то, спустя несколько лет, учить, собственно, было бы уже нечему. Но появляется новая способность, часто лежащая совершенно в другой области, и приходится осваивать её с нуля.

   – А сколько даров у вас?

   – Двадцать три.

   – Ого!

   – У твоего отца было сорок восемь.

   – Ничего себе! Но он был старше, может, вы его даже перегоните.

   Я говорила это, а сама пыталась представить, сколько способностей может появиться у меня? Получалось, что много. Но мне бы порталы освоить, остальное не так и важно. То есть, я не представляю, какую бы ещё хотела способность, я вообще мало знала, какие из них существуют в реальности, а какие – выдумка фантастов. Например, ясновидение оказалось сказкой, а в фэнтези тех ясновидящих – пруд пруди.

   Целительство? Вещь полезная, но, оказывается, там учиться нужно много, само по себе, как с водой, не получится. А я ведь собиралась на агронома учиться, это мне ближе.

   Стоп, что загадывать заранее? Проснётся такая способность – буду ей учиться, нет – значит, нет.

   – Вполне возможно, – согласился Ростислав. – У тебя есть ещё вопросы? – поинтересовался он спустя некоторое время, потому что я молчала, обдумывая, как, оказывается, всё может быть сложно. Мне, похоже, повезло получить первыми самые «безопасные и лёгкие» способности. А что будет дальше?

   – Пока вопросов вроде нет, но уверена – они обязательно ещё появятся, – отодвинув не самые приятные мысли, ответила я.

   Действительно, огонь у меня только-только проснулся, значит, несколько лет до появления следующего дара есть. Этот бы освоить.

   – Чем бы ты хотела сейчас заняться?

   – Не знаю… – я даже растерялась. Дома я всегда знала, чем займусь, в крайнем случае, если никаких особых дел нет, можно почитать или посидеть в интернете. Но здесь это казалось бездарной тратой времени. – Когда мне можно будет пользоваться магией?

   – Не сегодня и, скорее всего – не завтра. А дальше – посмотрим на твоё самочувствие.

   – Я себя отлично чувствую.

   – Физически – да. Магическое истощение так быстро не проходит.

   – А когда пройдёт – можно, я займусь вашими растениями? Я бы кое-что подправила, так, чуть-чуть совсем.

   – Можно. Делай всё, что захочешь, мои растения в твоём полном распоряжении. Участок тоже оформлял дизайнер, я лишь поддерживаю то, что есть, поливая и время от времени уничтожая сорняки.

   – А на улицу мне можно? В смысле – за территорию участка? Или я пока опасна?

   – Когда я рядом – нет, не опасна. И если хочешь, могу прямо сейчас показать тебе наш посёлок. Познакомлю с обитателями, с теми, кто сейчас не на работе.

   – Хочу!

   – Тогда иди, переобуйся и возвращайся.

   Наверх я взлетела ракетой, теряя сланцы, кеды натянула, словно пожарный по тревоге, ссыпалась с лестницы и вбежала в кабинет, готовая идти и знакомиться со своим новым местом обитания. И с другими магами – это было безумно интересно. Глядя на меня, запыхавшуюся, Ростислав лишь головой покачал. Потом указал рукой на возникший рядом портал.

   – Пойдём, для начала я покажу тебе кое-что важное.

   И я смело шагнула в портал первой, с удивлением понимая, что полностью доверяю магу. Что же там может быть такое важное?

ГЛАВА 9

Тайный посёлок

   Выйдя из портала, я огляделась. Прямо передо мной был лес, причём, такой… настоящий – неухоженный, с абы как растущим подлеском и сушняком. Ничего общего с прилизанными городскими лесопарками – я их, конечно, только по телевизору видела, но разницу заметила. Потому что справа и слева от меня именно такой «лесопарк» и был. Никакого подлеска, никаких коряг и упавших деревьев, можно с удобствами гулять и не заблудиться. А в тот лес, что передо мной, я бы одна ни за что не сунулась.

   Я, точнее – мы, потому что Ростислав вышел из портала позади меня, но молчал, давая мне осмотреться, – стояли на тропинке. Обычная, лишь слегка различимая среди травы и опавших листьев лесная тропинка, по ней явно мало ходили, но увидеть её было можно. Она пересекала ту невидимую черту, отделяющую «дремучий лес» от «лесопарка» и, петляя между кустов, скрывалась из виду метров через десять.

   Хотя… черта вовсе не была невидимой. Присмотревшись, я вдруг заметила едва заметные радужные разводы, словно на мыльном пузыре. Или на портале, но гораздо бледнее.

   – Что это? – спросила, указывая на радужные пятна.

   – Граница нашего посёлка. Защитная энергетическая стена. Она окружает всю территорию поселения.

   – То есть, выйти отсюда я не смогу… – наверное, моё обещание быть паинькой не особо впечатлило мага, и он решил показать, что мне в любом случае не сбежать. Зачем? Куда я денусь, если судьба моих близких в его руках?

   – Можешь попробовать, – услышав подобное предложение, оглянулась на мага, не зная, как реагировать.

   Мне предлагают убедиться самой, что выйти не смогу? А что случится, если попытаюсь? Меня ударит током? Но если разряд сильный – это опасно, если слабый – он никого не удержит. Да и не показался мне маг настолько жестоким, чтобы сунуть меня туда, где мне будет причинён вред, пусть даже и в воспитательных целях.

   Может, это просто какой-то непреодолимый барьер? Который, как резиновая стена, отшвырнёт меня обратно? Или не отшвырнёт, просто не пропустит. Я такое не раз в кино видела. Скорее всего, так и есть, это безвредно, но действенно.

   Стало любопытно. Подошла ближе и осторожно ткнула пальцем в «мыльный пузырь» – если там всё же что-то вроде электричество, не стоит сразу всем телом наваливаться, верно?

   Палец спокойно прошёл через «пузырь», при этом я абсолютно ничего не почувствовала. Совсем ничего! Воздух и всё. Сунула всю руку, потом, решившись, всё же шагнула. Ничего. Словно я просто перешагнула разметку на дороге. Теперь я стояла в лесу, а не в парке, но это была вся разница.

   Развернувшись, снова прошла сквозь «пузырь». С тем же результатом.

   – Я ничего не почувствовала, – пожала плечами.

   – И не должна. Ты маг, а стена охраняет от тех, кто магии лишён.

   – А как? – проснулось любопытство. Я чувствовала себя героиней фэнтези, попаданкой – вокруг столько всего, что мне неизвестно, непонятно, но сказочно и очень интересно. – Человека ударит током или отбросит резиновой стеной? Или вообще… как это… аннигилирует? – вспомнила слово из космической фантастики.

   – Какая ты кровожадная, – усмехнулся Ростислав. – Нет, тот, кто лишён магии, просто не сможет подойти к этой стене ближе, чем на метр. Развернётся и уйдёт.

   – Отвод глаз?

   – Что-то вроде. Причём, действует на любые живые организмы. Поэтому у нас здесь нет комаров и других вредителей – их изгнали один раз и навсегда. Малыши, в которых не проснулась магия, не смогут выйти с территории посёлка, люди, которые случайно забредут в этот лес, пройдут мимо. Мы не отгораживаемся стенами, то, что ты видишь – гораздо эффективнее. Кстати, и увидеть защиту могут только маги, начиная от второго уровня и выше.

   – Круто! – подумала, что было бы здорово такое же над нашей фермой установить. И никаких комаров! И колорадских жуков тоже. В последние годы я приказывала картофельной ботве стать для них ядовитой, но стоило посадить картошку снова, и эти гады опять прилетали от соседей – свято место пусто не бывает. Эх, как же теперь-то с ними без меня справляться будут? Опять травить – а это время, химикаты, бензин… Порталы, ау! Станьте моим даром – и больше мне ничего не нужно. Я даже огонь согласна назад отдать – не жалко!

   Я ещё раз огляделась. Впереди уже метров через десять ничего увидеть было нельзя, сзади же, благодаря отсутствию подлеска, видно было гораздо дальше. И тропинка уже не петляла, а шла ровно, насколько я смогла разглядеть – немаленькая фигура мага загораживала порядочно пространства.

   – А куда ведёт эта тропинка?

   – В наш посёлок, – мужчина шагнул в сторону, позволяя увидеть вдали кусочки крыш. Тропинка была ровной, пустое пространство над ней – тоже, видно далеко.

   – А эта? – я махнула рукой в сторону леса. Да, я понимала, что это одна и та же тропинка, но уж слишком отличались эти две её части.

   – Если пройти около двух километров, будет шоссе. Ещё полтора влево – остановка пригородного автобуса, он ходит в сторону Москвы трижды в день – в восемь, полвторого и шесть вечера, – подробно, ничего не скрывая, ответил Ростислав. А смысл скрывать? Куда я денусь-то?

   – А из самого посёлка какой-нибудь транспорт ходит? – мне было просто любопытно, я уже смирилась с тем, что остаюсь здесь надолго и попыток сбежать устраивать не буду.

   Это не портал, только до нашего областного центра от Москвы больше полусуток ехать поездом, а от него до Лисьих гор – ещё два часа, и до фермы как-то добираться, и по городу тоже время нужно – была я там не раз, знаю. А по Москве, наверное, ещё дольше. Да и вообще – у меня просто-напросто нет денег на билеты.

   В общем – побег не вариант. Совсем.

   Потому что этим я подставлю своих близких.

   А вот портал – совсем другое дело. Можно закрыться в ванной, вроде как купаюсь, и удрать домой хоть на часок. Когда дорога занимает долю секунды – это вообще не проблема. И никто даже не узнает.

   – Нет, из посёлка можно выйти только здесь. И порталами.

   – Почему? – мне казалось, что «посёлок» – это всё же достаточно крупный населённый пункт, должен быть хоть какой-то транспорт.

   – Потому что нам это не нужно. И мы хотим уединения.

   – Вы прячетесь?

   – Нет, – усмехнулся Ростислав. – Просто хотим уединения. Нас слишком мало, и мы привлекаем слишком много внимания. А здесь на нас уж точно никто не станет пялиться, тыкать пальцем и тайком снимать на телефон.

   – Как звёзд кино или певцов?

   – Примерно. И, в отличие от них, мы даже инкогнито сохранить не можем, – он показал на свой идентификатор. – Кстати, чуть не забыл!

   Маг достал из кармана брюк маленькую плоскую коробочку и вынул из неё кулон, точь-в-точь как у него, только раза в три меньше. И правда – «женский» вариант. И если кулон мага, несмотря на изящные линии оправы, смотрелся чем-то средневековым, едва ли не варварским именно из-за размера, то этот выглядел вполне современным украшением. Ростислав застегнул цепочку, и камень, снова порадовав меня красивыми радужными переливами, стал голубым.

   Когда останусь в своей комнате одна, обязательно с ним поиграюсь!

   – Пойдём, я покажу тебе посёлок, – и маг зашагал в сторону от «мыльного пузыря». Перестав разглядывать идентификатор, я пошла следом. – Сейчас народа совсем мало, в основном женщины с детьми, большинство мужчин на работе. А вот когда начнутся каникулы, здесь станет многолюдно. Надеюсь, ты найдёшь себе здесь подруг.

   – А разве каникулы ещё не начались? Конец июня же! – удивилась я.

   – В школе магии занятия заканчиваются в середине июля, в основном потому, что мало кто из отцов может забрать детей на всё лето.

   – Ох, бедняги! – Терять половину летних каникул – это ужасно.

   – Летом проходят лишь занятия по освоению магии и обучению контроля над ней. Общеобразовательные предметы заканчиваются в конце мая. Собственно, при желании, учеников младших классов уже тогда можно забирать домой, их уровни невелики, отцы вполне способны их контролировать. Но, как я уже сказал, не все могут себе позволить взять отпуск на три месяца.

   – А вы взяли его из-за меня раньше времени. Значит, можете и своих дочерей забрать?

   – Пока нет. У Людмилы ещё занятия не окончились, а Ольга без неё не поедет – малышка очень привязана к сестре, да и я не особо знаю, как справляться с шестилетней девочкой.

   – Но у вас же была старшая, – напомнила я, решив пока не выказывать своё удивление от того, что он зовёт своих дочерей полным именем. Может, это только за глаза?

   – Людмила стала приезжать сюда на каникулы, когда ей исполнилось двенадцать, и она уже могла сама о себе позаботиться. Дело в том, что это мой первый отпуск за последние восемнадцать лет, с тех пор, как я принял дела у твоего отца.

   – А до двенадцати? – нахмурилась я. Мало того, что от матери забрали, так ещё и отец не особо заботится.

   – Я навещал её в школе по выходным. Как и остальные отцы или братья.

   – Бедные ваши дети. Мне очень повезло, что меня подменили.

   – Вика, во-первых, не «ваши», а «наши» дети, привыкай к тому, что ты – часть нашего сообщества.

   – Звучит так, словно у нас с вами есть общие дети, – ответила я и захихикала над абсурдностью подобной возможности.

   – Ты поняла, что я имел в виду, – лицо мага даже не дрогнуло. Если бы сама однажды не видела, решила бы, что улыбаться он просто не умеет. – Во-вторых – это вынужденная и временная мера. Уже сейчас у нас рождаются дети, имеющие обоих родителей-магов, и поверь, пойдя в школу, они будут проводить дома все каникулы и все выходные. Просто потому, что за ними будет кому присматривать в семье. Так было на Терре, так будет здесь, но позже. А сейчас у нас, скажем, переходный период, потому-то всё не совсем так, как обычно.

   – Какая разница, что будет потом – я попала именно в переходный период.

   – С тобой всё было бы иначе. Если бы Кирилл женился на Галине, ты росла бы в полной семье, как все наши будущие дети. И да, я понимаю, как это звучит, не обязательно каждый раз хихикать. Мысли масштабней.

   – Постараюсь, – послушно кивнула, давя усмешку. И всё равно осталась при своём мнении – мне повезло гораздо больше, чем всем остальным девочками «второго поколения».

   За разговором мы вышли из «лесопарка» и оказались на окраине посёлка. Здесь уже начиналась нормальная, асфальтированная дорога, дома от деревьев отделяла широкая полоса цветущего луга. Просторные участки окружали декоративные кованые заборы, но я не увидела на калитках – а были лишь калитки, не ворота, – никаких замков или запоров, просто щеколды, чтобы не распахивались.

   – А где ворота? А замки?

   – Зачем? – удивился маг. – Машин у нас здесь нет, что-то объёмное, вроде мебели, заносят через порталы. И замки не нужны – чужих здесь не бывает.

   – Так странно… Не думала, что в наше время можно жить вообще без замков.

   – У нас есть один большой «замок» на весь посёлок, ты его видела. Этого достаточно.

   Я заметила, что через каждые три участка от улицы отходили переулочки, деля коттеджи на островки. Слева, сквозь эти переулки, был виден луг, а за ним лес, справа – другая улица. Та, по которой мы шли, была совсем пустынной, во дворах тоже никого не было. Так странно. Все по домам сидят, что ли?

   – А где все люди? Ну, то есть маги?

   – Я же говорил – сейчас в посёлке почти никого нет. К тому же, время предобеденной прогулки, все собрались на детской площадке, туда-то мы и идём.

   Идём, надо же! Я думала, Ростислав только порталами перемещается, а мы идём!

   – А сколько в посёлке лю… народа живёт?

   – Если честно – я и сам точно не знаю. Могу сказать только, что сейчас заняты шестьдесят три коттеджа из ста пятидесяти. Девять семей, двадцать семь отцов с детьми, остальные занимают либо холостяки, которые планируют вскоре жениться, либо просто те, кто хочет уединения. Но пока в школе не начались каникулы, большинство отцов и холостяков предпочитают свои городские квартиры.

   – Вы же говорили про десятки тысяч!

   – Большинство из нас живёт среди людей, чаще в больших городах. К тому же, это не единственный наш посёлок, таких ещё восемь, правда, там населения ещё меньше. Но со временем, когда всё больше магов будут заводить семьи, количество посёлков тоже увеличится, как и их население. Детей лучше растить в безопасности.

   В этот момент мы прошли мимо здания, которое явно не было чьим-то жильём, скорее напоминало магазин. Но как-то странно заводить магазин для посёлка, в котором населения… не знаю уж, сколько, но явно очень мало.

   К моему удивлению, это и правда оказался магазин. Совершенно пустой. Это обнаружилось, когда я, всё так же следом за своим опекуном, зашла внутрь. Когда мы прошли сквозь автоматически раздвинувшиеся двери, в просторном зале зажёгся свет, позволив увидеть множество стеллажей и холодильников с продуктами и другими товарами. В глаза бросился огромный стеллаж с памперсами и прочими детскими вещами вроде салфеток и мазей, дальше я заметила упаковки туалетной бумаги – просто они были большими и тоже весьма заметными.

   – Хочешь чего-нибудь? – поинтересовался Ростислав.

   – Можно колу? – вспомнила, как пила сегодня выдохшуюся и захотелось нормальной.

   – Можно, – маг протянул руку, и спустя пару секунд в неё влетела баночка Пепси. – Вот, держи.

   С этими словами мужчина вручил мне баночку – а я-то уже о большой бутылке размечталась, – и банковскую карту, которую достал из кармана. После чего подошёл к странной штуковине, стоящей недалеко от входа, я за ним.

   – Поднеси банку сюда, штрихкодом в сторону панели, – маг указал на окошечко в этом странном агрегате, расположенное на высоте метра от пола.

   Что-то пискнуло, и на расположенном немного выше табло зажглась красным тонкая полоска, а на экране высветилось название и цена колы.

   – Теперь приложи карту вот этой блестящей штучкой вот сюда. Руку держи вот так, – Ростислав взял мою кисть и показал, как это нужно делать. Красная полоска стала зелёной, на табло, вместо прежней надписи появилось: «Спасибо за покупку». – Принцип поняла? – Я кивнула. – Можешь заходить сюда, если что-то понадобится.

   – А где продавцы? – наконец решилась спросить.

   – Зачем?

   – Ну… а вдруг кто-то не заплатит?

   – Ничего страшного не случится, – мужчина пожал плечами. – Только здесь такого не бывает. У нас достаточно денег, чтобы не пытаться сэкономить на чипсах или туалетной бумаге. К тому же, это для нашего же удобства, чтобы за каждой салфеткой в город порталом не мотаться. Такие карточки есть у всех обитателей посёлка, включая детей. Очень удобно. Ну что, пойдём знакомиться с местными жителями, или ты хочешь ещё что-нибудь купить?

   – Знакомиться. Сюда я позже зайду, можно? – я протянула карточку магу, возвращая.

   – Это твоя карточка, – он удивлённо взглянул на мою руку.

   – Моя? – Вчиталась в выдавленные латинские буквы. «Соколова Виктория». – Соколова?

   – Я же говорил, что у тебя будут новые документы.

   – Но разве я не Ильина?

   – Уже нет. Девочки-маги берут фамилию отцов. Привыкай. В вузе к тебе будут обращаться по фамилии.

   – Постараюсь, – я вздохнула, но в принципе, со старой фамилией я уже попрощалась, а какой будет новая – не столь и важно. Соколова – нормальная фамилия, могло быть гораздо хуже. – Спасибо. А что, здесь тоже безлимит? – съехидничала, убирая карту в карман.

   – Безлимит, – кивнул маг с совершенно серьёзным лицом.

   – Так не бывает!

   – Бывает. Ты же не самолёт собираешься покупать. Эта карточка только для вот этого магазина, вряд ли ты разоришь меня, даже если съешь здесь все сладости. Когда мы отправимся за покупками в город, получишь другую.

   – Мне это нужно переварить, – пробормотала я, открывая колу и присасываясь к банке. Углекислый газ ударил в нос и слегка прочистил мозги. – Слишком много всего и сразу.

   – Успокойся, Виктория, – на моё плечо легла большая рука. – Ты привыкнешь. Допивай и пойдём. С газировкой тебе лучше на детской площадке не появляться, мамы тебе за это спасибо не скажут.

   – Вы же говорили, что карточки есть у всех детей, значит, они и сами могут купить газировку.

   – Но не трёхлетки же! Карточки есть у детей постарше, в них уже проснулась магия, и то, что вредно для обычных людей, для них уже безопасно. Но на площадке сейчас в основном малыши.

   – Понятно, – переваривая очередную новую информацию, я быстро допила колу и выбросила банку в урну. – Я готова.

   И даже знаю, куда мы пойдём. Потому что детские голоса с площадки я слышала даже отсюда.

   Пройдя ещё немного по этой же улице, мы свернули в очередной переулок, вышли на соседнюю улицу, и я застыла в удивлении. Одного из «островков» из шести участков с коттеджами не было, всё это огромное пространство занимал детский городок.

   Ближе к нам находилась площадка для самых маленьких – с песочницами, невысокими горками, лестницами, карусельками и качелями, с домиками и машинками, деревянными героями сказок и много чем ещё. Немного дальше было почти то же самое, но качели и горки выше, появлялись более сложные конструкции для лазания, лабиринты, батут, песочниц уже не было, зато были приспособления для ролевых игр вроде пиратского корабля или средневековой крепости. А ещё дальше была самая настоящая спортивная площадка с турниками, коробкой под каток, горками для скейта, баскетбольной площадкой, тренажёрами и чем-то ещё, я особо не разглядывала, поскольку больше меня заинтересовали люди, оккупировавшие первую, «малышовую» площадку.

   Я увидела восемь девушек – пятеро расположились на скамейках, две играли с детьми на площадке, одна катала коляску по дорожке, – и двух мужчин – один раскачивал на качелях малыша лет двух, другой ловил скатывающегося с горки мальчика постарше. Насчитала семь колясок – четыре пустые, в трёх явно кто-то спал.

   Сколько малышей от года до пяти возилось на площадке, сходу было не определить, но точно больше десяти. Ещё две девочки, на вид младшеклассницы, качались на качелях в соседней зоне, для детей постарше. К тому же, две девушки явно были беременны.

   Да, маги весьма ответственно относились к проблеме возрождения своего вида.

   Нас заметили не сразу – родители были сосредоточены на детях, дети, на своих играх. И лишь когда одна из девочек с качелей радостно закричала: «Дядя Слава!», на нас обернулись.

   Я с приятным удивлением узнала в том из мужчин, что ловил мальчика на горке, Геннадия Владимировича.

   – Семён, а где Лариса? Она в порядке? – поинтересовался Ростислав у другого отца. И правда, он же сказал, что жён здесь девять, одной не хватает.

   – В полном, – откликнулся Семён, продолжая аккуратно раскачивать сына. – Отсыпается. Малышка ночами танцует, спать не даёт, а сейчас угомонилась, вот Лариса и решила прилечь.

   – А моя спит по ночам, как и положено хорошей девочке, – сидевшая ближе к нам русоволосая девушка погладила свой огромный живот. – Надеюсь, когда родится, эта привычка у неё останется.

   – Не факт, – усмехнулся Геннадий Владимирович, подходя к нам. – Вспомни, Виталька тоже, пока не родился, хорошо себя вёл, а потом дал нам жизни.

   – Я дал жизни! – гордо подтвердил малыш на его плечах.

   – Рад видеть тебя, Вика, – это светловолосый маг уже ко мне обратился. – Осваиваешься на новом месте?

   – Осваиваюсь, – кивнула в ответ. – Здравствуйте.

   – Выглядишь замечательно. Я рад, что вчерашнее происшествие не сильно сказалось на твоём самочувствии.

   Мы с Ростиславом переглянулись и, не сговариваясь, решили никому не рассказывать, что ему пришлось второй раз меня энергией подпитывать, потому что я решила во что бы то ни стало малину собрать.

   – Я смотрю, ты тоже взял отпуск? – мой опекун сменил тему.

   – Да. Не хочу Машу одну сейчас оставлять, ей всё сложнее управляться с этим непоседой в её состоянии.

   – Я – непоседа! – тут же похвалился Виталик, потом подёргал отца за уши. – Папа, на кательки!

   – Ну, на качельки – значит, на качельки. Вика, это моя жена, Маша, – он указал на беременную девушку. – Маша, это Вика, о которой я тебе рассказывал. Поможешь ей освоиться?

   – Конечно, – Маша улыбнулась мужу, а потом похлопала по скамейке рядом с собой. – Присаживайся. Добро пожаловать в наш «женский клуб».

   – Пообщайся с девочками, – одобрительно кивнул Ростислав, а потом, вместе с Геннадием Владимировичем, отошёл к качелям. Я успела услышать: – Ты дела Даниилу передал? – как была окружена остальными девушками, с любопытством меня разглядывающими.

   Мелькнула мысль – хорошо, что сесть не успела. Я бы чувствовала себя ещё более неловко, если бы они ещё и нависали надо мной. Мне и так стало не по себе, когда меня забросали вопросами:

   – А ты кто такая?

   – Почему мы тебя раньше не видели?

   – Где ты была?

   – А ты точно маг?

   – На ней же идентификатор!

   – Но она не училась с нами.

   – Ты почему с нами не училась, если маг?

   – Да она не маг! И идентификатор не настоящий!

   – Она маг. Её просто считали погибшей, а теперь нашли, – послышался голос Маши в этом бедламе. Я, совсем растерявшись, стояла столбом, не зная, кому отвечать и что говорить.

   – Так не бывает!

   – Всех находят!

   – Что-то тут не чисто.

   – И куэльд голубой! А она младше нас всех.

   – Такого не бывает.

   – У тебя что, подделка?

   – Да она сама – подделка!

   Они говорили все одновременно, все шестеро. Маша тоже молчала в растерянности, восьмая, та, что катала коляску, хоть и поглядывала в нашу сторону, к толпе присоединяться не стала, наоборот, отошла подальше, наверное, чтобы этот галдёж малыша не разбудил. Я заметила, что кулоны девушек красные, оранжевые или жёлтые – у Маши, кстати, был оранжевый, – ни одного голубого или хотя бы зелёного.

   Да уж, я немного другого ждала. Чего-то вроде доброжелательности, с которой ко мне маги относились. Хотя… это для мужчин я, наверное, сокровище, а для девушек – новичок в их коллективе. Вспомнились фильмы про подростков – новичкам в классе всегда приходилось нелегко. Я подобного избежала, поскольку в школу вообще не ходила. И кто бы мог подумать, что нечто подобное случится со мной гораздо позже.

   – Это не подделка! – последний вопрос задел меня за живое. – И я тоже. Просто меня чипировать не успели, вот и не нашли сразу.

   – Так не бывает!

   – Всех чипируют!

   – Да ты нам голову морочишь!

   – Докажи!

   Я нашла взглядом Ростислава, но он о чём-то разговаривал с Геннадием Владимировичем и на меня не смотрел. Ладно, он сам меня бросил им на растерзание. Да, я обещала быть паинькой, но и сносить обвинение во лжи не стану.

   – Я докажу. Только отойдите.

   Девушки расступились, но я на всякий случай отошла на несколько метров, встав рядом с клумбой, на которой в два ряда располагались кусты пионов и георгинов – первые давно отцвели, вторые только бутоны набивать начали. Раскинула руки, ладонями вверх. Досчитала до трёх – и вот уже на одной моей руке танцует фонтанчик воды – сконденсировала из воздуха, – на второй – огонёк, небольшой, я ещё помнила, что натворила в полицейском участке, и сдерживала силу.

   Пионы и георгины за моей спиной дружно зацвели, от каждого цветка отделился лепесток, и вокруг меня закружился лепестковый вихрь, летая то по спирали вокруг столбиков воды и пламени, то словно три хула-хупа вокруг меня, то выписывая восьмёрки у меня над головой.

   А я стояла, словно фокусник на арене, с вызовом глядя на тех, кто мне не верил. Смотрите! Я тоже маг, я тоже могу делать чудеса, я не хуже вас только потому, что не училась в вашей дурацкой школе!

   Общее выражение удивления на лицах девушек сменилось на разные. У кого-то – восхищение, у кого-то недоумение, но было и недовольство, а у одной – темноволосой, с каре, как у Белоснежки, и жёлтым кулоном, – откровенная злость. Почему?

   – Виктория! Прекрати немедленно! – раздался хлёсткий приказ.

   И я прекратила. Огонь и вода исчезли с моих ладоней, лепестки, которые уже никто не удерживал, осыпались на землю, а я плюхнулась на них сверху, потому что ноги вновь не держали. И лишь цветы, словно в насмешку, продолжали дружно цвести на клумбе за моей спиной.

   «На мою могилку цветочки», – тоскливо подумала я, наблюдая, как рассерженный Ростислав, стиснув челюсти и сверкая глазами, шагает ко мне.

ГЛАВА 10

Правитель

   – Простите, – пискнула я, обращаясь к начищенным до блеска ботинкам. Вчерашние кроссовки были бы предпочтительней, они не выглядели так сурово, но выбора у меня не было.

   – Ты что творишь? – прогремело над моей головой. Ну, мне показалось, что прогремело.

   – Простите, – повторила я. – Но огонёк был совсем маленький. А от лепестков тем более никакого вреда быть не может. Дети были в безопасности.

   – Они в любом случае были в безопасности, хотя бы потому, что здесь я, не говоря уже об их родителях. Я спрашиваю, почему ты, зная, что пользоваться магией нежелательно ещё минимум неделю, устраиваешь представление, тратя и так мизерный запас энергии? И в итоге валяешься у моих ног, вновь полностью обессиленная?

   – Я не валяюсь, я сижу! – гордо выпрямившись, заявила магу прямо… в колени.

   – Сидит она! – с тяжёлым вздохом ответили… явно не мне. Или всё же мне? Но почему-то в третьем лице.

   Сильные руки подхватили меня подмышки, миг – и я сижу на скамейке, куда меня приглашала Маша. Я рискнула бросить на неё взгляд и увидела искреннее сочувствие в голубых глазах. Кажется, из них с Геннадием Владимировичем получилась идеальная пара – оба добрые, это сразу чувствуется.

   К моим вискам прижались пальцы, и уже знакомо, едва ли не привычно, в меня полилась энергия.

   – Знаешь, сокровище, – слово «сокровище» прозвучало с такой иронией, что мне захотелось съёжиться, – я с тобой поседею ещё до трёхсот лет. А ведь кто-то пообещал быть паинькой.

   – Но я же не пытаюсь сбежать! – тут я за собой вины не чувствовала. – И пакости вам не устраиваю, как и обещала.

   – Она права, – хмыкнул Геннадий Владимирович, снова подойдя к нам. – О запрете на демонстрацию способностей речи не было, я свидетель.

   Ростислав присел на корточки и, мягко приподняв моё лицо, заглянул в глаза.

   – Вика, зачем? Какая была великая необходимость?

   – Я – не подделка!

   – Та-ак… – маг выпрямился и повернулся к стайке девушек, которые отошли на пару шагов и перешёптывались, наблюдая за нами. – То есть того, что я лично привёл сюда Викторию, вам было недостаточно? Нужно было спровоцировать её на демонстрацию? Прямо здесь? Подвергнув опасности собственных детей?

   Почти все девушки виновато потупились, слушая негромкие, но хлёсткие слова Ростислава. Но не «Белоснежка».

   – Да какая опасность, она же слабачка. Куэльд голубой, а показала то, что и малыши могут, – кивок на девочек, которые уже не раскачивались на качелях, а с любопытством наблюдали за происходящим. – И свалилась. Да ей скорее белый цвет подходит, но никак не голубой.

   И она погладила свой жёлтый, слегка отливающий салатовым кулон, явно не испытывая перед моим опекуном того же, что остальные. Это был не то чтобы страх, но… наверное, так себя чувствует провинившийся ученик в кабинете директора. И другие девушки это чувствовали, об этом говорили их склонённые головы и чувство неловкости и вины, мелькающее на лицах. А вот «Белоснежка» была уверена, что абсолютно права. И не только в своих словах, но и в самой возможности возражать Ростиславу.

   – Полина, у тебя телефон с собой? – внезапно сменил тему маг. Мы с «Белоснежкой» с одинаковым удивлением на него посмотрели, она кивнула и вытащила мобильник из кармана. – Погугли: «Падение колеса обозрения в посёлке Лисьи горы, День молодёжи».

   Я заметила, как в телефоны уткнулись и все остальные, кроме Маши и ещё одной девушки, кинувшейся к песочнице, чтобы помешать своему ребёнку сыпать песок себе на голову. Даже та, что держалась в сторонке, ловко набирала текст одной рукой, не прекращая покачивать коляску.

   – И что? Колесо стало падать, но маги успели спасти людей. Что я должна была здесь увидеть?

   – Как ты думаешь, кто именно удерживал то колесо, пока не появилась подмога? И откуда взялись маги в том посёлке с населением в семь тысяч человек?

   – Мы с Даниилом пришли, зафиксировав внезапный выброс энергии минимум пятого уровня, – все обернулись на вступившего в разговор Геннадия Владимировича. – Эта девочка удерживала колесо, давая время людям спастись и вытащить детей с карусели, на которую оно падало.

   – В одиночку удерживала, – это снова «мой» маг. – Вика спасла десятки жизней, выложилась по полной, у неё сильнейшее энергетическое истощение. А вы вынудили её доказывать то, что доказывать она не обязана.

   – Мы не знали, – донеслось от группки девушек.

   – Просто от неожиданности.

   – Она взялась словно из ниоткуда.

   – И с нами не училась.

   – Мы просто удивились сильно.

   – Ни у кого из нас нет шестого уровня.

   – И даже пятого!

   – Даже у Полины, а она самая сильная.

   – Мы не хотели.

   – Не подумали.

   – Она младше нас выглядит – и шестой!

   – Это Полина про подделку сказала, не я!

   После этой фразы «Белоснежка», продолжавшая непримиримо смотреть на Ростислава, злобно оглянулась на девушек, и те затихли. Такое чувство, словно у них коллективный разум какой-то. Странные они все. Ну, кроме Маши. И, наверное, Полины. Она хотя и злится на меня почему-то, но хотя бы свою голову имеет, своё мнение, а эти… их же не различишь!

   Лица, причёски, цвет глаз и волос, одежда – всё разное, правда, ни на ком я юбок не заметила, наверное, в брюках с малышами гулять удобнее – но это единственная общая черта. А чувство такое – словно близнецы собрались. Ладно, неважно, эти хотя бы не агрессивные. Понять бы, с чего Полина на меня взъелась? Или это что-то вроде закона сохранения энергии? Если толпа нейтральна, кто-то, как Маша, дружелюбен, то кто-то другой просто обязан испытывать неприязнь?

   Вот когда я пожалела о своём домашнем обучении. Вливаться в новый коллектив я не умела абсолютно.

   – Итак, говорю один раз для всех, – Ростислав обвёл взглядом присутствующих, дольше всего задержав его на «Белоснежке». – Это – Виктория Соколова, дочь Кирилла.

   Это произвело на окружающих впечатление. Похоже, это имя им было хорошо знакомо. Странно, они же все были совсем малышками, когда он умер. Наверное, он тоже занимал какое-то высокое положение в обществе магов. Или у них девятый уровень такая редкость, что его обладателей и после смерти помнят? Легенды складывают и детям рассказывают?

   – По стечению обстоятельств, её считали погибшей в младенчестве, – продолжил мой опекун, – Но произошла подмена, и вместо неё погибла другая девочка, а Виктория выросла в её семье. Чипировать её просто не успели и обнаружили лишь после вчерашнего происшествия.

   – А она точно дочь Кирилла Соколова? – с лёгким придыханием спросила одна из девушек. Наверное, так же я отреагировала бы, скажи мне кто, что передо мной дочь Юрия Гагарина или Ильи Муромца. Похоже, мой отец и правда был легендой.

   – Анализ ДНК не врёт.

   – Неудивительно, что у неё шестой, – пробормотала другая себе под нос.

   – Ещё вчера у Вики был третий, – пояснил Ростислав. – Но на том колесе были члены её семьи. Точнее, те, кого она считала семьёй.

   – Я и сейчас так считаю!

   – Да, я знаю, просто объясняю остальным. Итак, теперь Виктория – член нашего сообщества. Да, она не училась вместе с вами, но это не значит, что она в чём-то хуже вас и не заслуживает уважения. Заслуживает. Я надеюсь, вы всё это обдумаете и примете Вику в свой коллектив как равную. Надеюсь, меня все услышали? – последнюю фразу маг произнёс с особым нажимом.

    – Да, правитель. Хорошо, правитель, – нестройно откликнулись закивавшие девушки. Даже та, что с коляской, кивнула.

   – А где она будет жить? – поинтересовалась Полина.

   – У меня.

   – Почему? У неё же братья есть.

   – Потому что я обещал Кириллу Соколову позаботиться о его дочери. И на этом всё. Остальные вопросы к Геннадию Владимировичу, он тоже в курсе. А мы продолжим нашу прогулку.

   – Вот спасибо, удружил, – донеслось от светловолосого мага, который только-только вновь отошёл с сыном к качелям.

   – Приходите вечером к нам на ужин, – пригласила Маша с улыбкой.

   – Обязательно, – кивнул Ростислав, потом протянул мне руку. – Тебя понести, или сама?

   – Сама! – ещё не хватало позориться перед остальными, снова демонстрируя свою слабость. Но за протянутую руку на всякий случай взялась. Встала – вроде нормально всё, не шатает. Вспомнила про вежливость, чуть склонила голову: – Всем всего доброго. До встречи, – это уже лично Маше.

   Было бы здорово пообщаться с ней, расспросить обо всём, но не при всех. Может, потом у меня и получится «влиться в коллектив», но пока что-то не хочется. Одной подруги, думаю, будет вполне достаточно на первое время. Знакомство с теми, кто «такие же, как и я» меня несколько разочаровало. Я себе это немного иначе представляла. Наивная…

   И мы пошли дальше по улице, провожаемые взглядами – я их просто спиной чувствовала, но не оборачивалась, шагала, уцепившись за руку Ростислава. Особой слабости я не чувствовала, но вдруг накатит, а показывать этого я никому не хотела. И радовалась поддержке.

   Миновав пару участков, поняла, что нас уже не видно, аккуратно вытянула ладонь из руки Ростислава. Хотя и не особо хотелось – его большая тёплая ладонь дарила мне чувство уверенности и надёжности. Но я же не ребёнок, чтобы меня за ручку водить, хотя в его глазах, наверное, таковой и являюсь.

   – Уверена? – маг приподнял бровь, но руку мою сразу же отпустил.

   – Я в порядке, – гордо выпрямилась, а потом решила быть честной. – Даже если и свалюсь – перед вами я уже привыкла позориться, а вот перед ними не хотелось бы.

   – Я понимаю, почему ты так поступила…

   – Правда? – я сама-то уже в этом была не уверена. И отлично сознавала, что сделала глупость.

   – Да, понимаю. В тебе усомнились, это зацепило тебя за живое, ты захотела доказать, что не подделка. Всё понимаю. Но надеюсь, чего-то подобного ты повторять не будешь. Достаточно было позвать меня – я бы разобрался. Если честно – никак не ожидал от них такого.

   Позвать? Ага, знать бы ещё – как. Проблема, возникшая в коридоре, никуда не делась. Впрочем, одно обращение я всё же узнала. Точнее – два, но «дядя Слава» не в счёт.

   – Хорошо… правитель.

   Маг покачал головой.

   – Не думаю, что это подходящее обращение, учитывая, что ты живёшь в моём доме под моей опекой.

   – А как мне к вам обращаться? – наконец-то я решилась спросить. Давно пора было. – Я не запомнила ваше отчество.

   – Севастьянович. Но мы не используем отчества среди своих, это для людей, не более. Моего отца звали иначе.

   – Тогда почему Севастьянович?

   – Честно? Я просто ткнул пальцем в список русских имён. На Терре у нас были другие имена, ничего общего не имеющие с земными. По крайней мере, я своё нигде здесь не встречал. А поскольку нужно было ассимилироваться, пришлось брать русские имена, фамилии, а так же отчества.

   – Но Геннадий Владимирович мне по имени-отчеству представился. И Даниила Андреевича назвал. И вас.

   – Геннадий понимал, что ты, хотя и маг, росла среди людей, привыкла именно к такому. Тогда это было оправдано. Если тебе так проще, можешь и дальше его называть по имени-отчеству. Просто у нас так не принято, вот и всё.

   – И как мне называть вас?

   – Ростислав.

   – Я не смогу! – он же взрослый. Едва знакомый взрослый.

   – Хммм… Дядя Слава? Хотя меня так даже собственная племянница не зовёт, только малышки вроде Ульяны. – Наверное, это он про ту девочку, которая его окликнула на площадке.

   – Лучше уж Ростислав, – покачала я головой. Да, я знала, что магу вовсе не столько, на сколько он выглядит, а намного-намного больше, но внешне он и правда на «дядю» не тянул.

   – Договорились.

   И всё равно не представляю, как буду обращаться к нему по имени. С отчеством было бы проще, но раз уж это здесь не принято, воздержусь. В принципе, я могу вообще никак к магу не обращаться, до сих пор не особо было нужно. Но если вдруг возникнет такая необходимость – уж как-нибудь сумею по имени обратиться.

   – А что значит «правитель»?

   – Это значит главный.

   – В этом посёлке? Вы вроде мэра?

   – Нет, вообще среди магов.

   – Я думала, главный – президент.

   – Президент управляет страной. Я – всеми магами.

   – То есть, и президентом тоже?

   – Да.

   – Ничего себе! – я пыталась обмозговать, кто именно идёт сейчас рядом со мной, а недавно – вообще на руках меня таскал. Это было сложно – Ростислав выглядел… нормальным. Высокий, явно очень сильный, и я даже не про магию. Красавцем не назовёшь, черты лица, как говорят в книгах, «рубленные», ещё и нос этот! Но в целом – симпатичный дядька, внешность не отталкивающая. И одет обычно – сегодня в светлой рубашке и брюках, вчера вообще в джинсах и футболке.

   Ну никак он не тянул на какого-нибудь властелина. Я, наверное, немного перечитала фэнтези, но главного над всеми магами представляла себе несколько иначе. Не на троне, конечно, но как-то… более надменным, что ли. Хотя, конечно, лицо Ростислава тоже особым разнообразием мимики не отличалось, и в первые минуты знакомства на какого-нибудь фэнтезийного властелина он был очень даже похож.

   Но это если брать первое впечатление. А если судить по поступкам, по его общению, как он всё мне объяснял, как заботился о моём самочувствии и комфорте, можно точно сказать – внешность обманчива.

   – То есть, правитель – это что-то вроде короля магов? – не удержалась я от вопроса.

   – Не совсем. Король, как правило, титул либо наследуемый, либо завоёванный, а потом всё равно наследуемый.

   – А правитель – выборный?

   – В каком-то смысле. Правителем становится самый сильный из ныне живущих магов.

   – С девятым уровнем? – я сложила, наконец, два и два.

   – Верно. Это очень большая редкость, и если магов с таким уровнем сразу несколько, то правителем становится старший, пока не передаст свои полномочия следующему. Сейчас я такой один.

   – А мой отец был прежним правителем, да? Поэтому его все знают?

   – Да.

   – И он передал вам не только свой пост, но и меня…

   – Верно. Только мне, своему преемнику, Кирилл мог доверить своё сокровище.

   – Не сыновьям, – это не было вопросом, лишь констатацией факта.

   Ростислав и отвечать не стал, лишь кивнул. Что-то мне подсказывало, что хотя я и маг, особо тёплой встречи у нас с братьями не получится, и дружной любящей семьи – тоже. Ну и ладно, у меня свои братья есть, настоящие, пусть и с другой ДНК. Они-то меня по-настоящему любят, хотя мы и ссоримся частенько, да только где это видано, чтобы братья и сёстры не ссорились? Разве что в рекламе.

   Мы прошли ещё один переулок, и Ростислав указал на белый дом с тёмно-голубой крышей и отделкой. Я уже заметила, что дома в этом посёлке отличались цветом, отделкой и немного планировкой, но были примерно одного размера – два жилых этажа, плюс третий, мансардный, и полуподвальный. Видимо, заранее для больших семей строились.

   – Этот – наш, – пояснил маг, остановившись, не заходя во двор. Я тоже притормозила.

   Дом мне понравился. Очень. Начиная от цвета – белый с голубым моё любимое сочетание, – и заканчивая тремя изящными балкончиками на втором этаже. Белыми, коваными. Маленькими, не то, что другой балкон, огромный, вдоль всего торца – именно на него выходила дверь в конце коридора. Под ним была такая же просторная веранда – на неё можно было выйти из столовой, точнее – из всего того огромного пространства, что занимало половину, или больше, первого этажа. А тропинка от калитки вела, как я и предполагала, к главному входу с высоким крыльцом.

   Окно моей комнаты находилось с противоположной стороны, выходя на сад и соседний участок. Руки просто зачесались – заняться садом, тем более, мне разрешили, но ближайшую неделю нельзя. А может и больше – из-за моей сегодняшней выходки. Вот же я дурёха! Сначала делаю, потом думаю.

   – Мне нравится, – оглянулась на соседние дома, один бледно-жёлтый со светло-коричневой отделкой и более тёмной крышей, и второй – бледно-серый, с белой отделкой и синей крышей. – Наш лучший!

   – Я рад, что тебе понравилось, – маг удовлетворённо кивнул. – Пойдём, я тебе ещё кое-что покажу.

   И мы пошли дальше, по этой же улице. Немного помолчав, решила всё же спросить:

   – А почему Полина так на меня злится? – а потом подумала – откуда ему знать-то? Мало ли, какие у неё в голове тараканы. Но Ростислав ответил сразу же, ни на секунду не задумавшись.

   – Ревность и зависть.

   – К чему?

   – Цвет твоего куэльда.

   – Значит, женщины живут меньше? – Мелькнула мысль: «Вот бедняжки», но учитывая, что эти «бедняжки» жили во много раз дольше, чем простые люди, жалеть их как-то не получалась. – А у людей наоборот.

   – Мы всё же не совсем люди. В принципе, что у людей, что у нас, мужчины, как правило, сильнее женщин. Только у них сила лишь физическая, а у нас ещё и магическая – вот мы и живём дольше. Так уж вышло. Но я это к чему – у выпускниц школы магии, как правило, третий, реже второй уровень. Четвёртый появляется позже. А Полина окончила школу уже с четвёртым, сейчас её куэльд начал зеленеть, чего нет ни у кого из девушек, даже у тех, кто выпустился на год раньше неё. Полина очень гордилась тем, что самая сильная среди равных – мужчины не в счёт. И тут появляешься ты.

   – С голубым куэльдом, – понимающе закивала я.

   – К тому же – младше неё на пять лет. А уже сильнее. Полина привыкла считать себя особенной. Лучшей. Наверное, в этом есть и моя вина.

   – Почему?

   – Избаловал я её, – вздохнул маг и, поймав мой непонимающий взгляд, пояснил: – Полина – моя племянница.

   Я вспомнила внешность «Белоснежки» – ничего общего с дядей, кроме цвета волос. И слава богу. Хотя тёплых чувств к ней я не питала – а кто бы питал после подобного отношения? – но такого сходства не пожелала бы. Дядин шнобель на её лице выглядел бы ужасно. Для мужчины – нормально, даже некую солидность магу придаёт, в общем, хоть и большой нос, но внешность особо не портит. Но для девушки это было бы катастрофой.

   Впрочем, пластическую хирургию ещё никто не отменял.

   – Она дочь моего старшего брата, – продолжил свой рассказ Ростислав. – Родилась уже после его смерти, как и половина девочек второго поколения. Я ведь говорил, что был очень поздним ребёнком? – кивнула, тот его рассказ про сестёр я никогда не забуду. – В общем, по традиции, именно я, как ближайший родственник, заботился о ней, навещал в школе, когда подросла – забирал на каникулы. Жалел очень. Вот и избаловал.

   – Понятно, – кивнула. Действительно, понятно. И её неприязнь, и даже то, что наладить отношения нам вряд ли удастся – цвет моего куэльда не изменится, во всяком случае – не в меньшую сторону, а значит, раздражитель для Полины не исчезнет никогда.

   Ну и ладно. Мне до сентября продержаться, с уровнем своим освоиться – и на учёбу. И если мы с ней и будем видеться, то очень-очень редко. Я буду учиться, а она – сидеть дома и детей растить, похоже, это у местных девушек главное занятие.

   Вспомнив девушек, не удержалась:

   – Знаете, мне обитательницы этого посёлка степфордских жён напомнили.

   – Интересное сравнение. Никогда о таком не задумывался, но, возможно, со стороны это так и выглядит. Но на самом деле всё не так.

   – Столько детей… А хоть кто-нибудь дальше учиться пошёл?

   – Из девочек? Нет.

   – А мама-то ещё переживала, что лишила меня «светлого будущего», – вспомнила я наш разговор шестилетней давности. – И чего именно? Никакого образования, только дети?

   – У них впереди куча времени, если ты помнишь. Если захотят, смогут получить любое образование, и не одно. Не думай, что в нашем обществе так было всегда. Просто сейчас у нас кризисный, переломный момент. До трагедии, случившейся на Терре, девушки вступали в брак гораздо позже, как правило, уже получив образование. И детей в семьях было по двое, редко больше. А сейчас мы на грани вымирания. И чем раньше родятся наши будущие жёны, тем скорее наступит стабильность. И эти девушки понимают, в чём их миссия.

   – Превратиться в машину для деторождения, – хмыкнула я.

   – Не преувеличивай. Если бы это было так, детей на площадке было бы раза в два больше. Да, эти девушки вышли замуж сразу же, как окончили школу, да, у них будет не по два ребёнка, а значительно больше, но обрати внимание – их дети не погодки, разница составляет два-три года, это вполне нормально и в человеческих семьях.

   – И сколько они будут вынуждены рожать? Двадцать дочерей? Пятьдесят? Сто?

   – Не больше десяти, скорее меньше.

   – Почему? Вам нужны жёны, а они могут их вам дать, сразу и много.

   – Потому что, во-первых, они всё же не «машины для деторождения», как ты изящно выразилась, а во-вторых, если бы мы хотели, у нас уже были бы сотни девушек-магов, женись-не-хочу.

   – «Во-вторых» не поняла абсолютно.

   – Помнишь, я говорил про девочек-магов, родившихся в «водном мире»? Тоже второе поколение.

   – Да, помню.

   Вернее – только что вспомнила, в тот вечер столько новой информации получила, что это уже и забыла. Точнее – не вспоминала. До этого момента.

   – Если бы мы хотели, то использовав их яйцеклетки и суррогатных матерей, уже обеспечили бы жёнами сотни своих мужчин.

   – И почему же так не сделали? – мне стало любопытно. – Зачем же заморачиваться с носителями и вторым поколением, которое, в принципе, лотерея, если получить магов можно было со стопроцентной гарантией?

   – Ты ведь на агронома собиралась поступать, значит, с биологией проблем не было? – Кивнула, не очень понимая, к чему этот вопрос. – Можешь представить, что ждёт сообщество, все члены которого являются потомками всего трёх пра-матерей?

   – Трёх?

   – Это был эксперимент, далеко не массовый. И для него-то подходящих женщин еле подобрали. Да и плодить детей «с прогерией» мало кому хотелось. Этих трёх девочек с магией вполне хватило, чтобы понять систему – дети должны рождаться вне Терры. Они стали жёнами, матерями и бабушками, а так же донорами яйцеклеток для четырнадцати детей, но использовать их в массовом порядке мы не могли. Понимаешь, почему?

   – Вы бы в итоге выродились. Как Габсбурги.

   – Верно. Вот почему максимум, чего мы ждём от этих девушек – пять-восемь дочерей и сына-наследника. Не более. В противном случае даже наша магия не спасёт от такого вырождения – физически мы обычные люди.

   – Они выглядели счастливыми, – вспомнив обитателей площадки до того, как нас заметили, признала я.

   – Они счастливы. Понимаешь, им с детства внушали, что возродить наш вид – их величайшая миссия. Они – особенные, избранные, дарительницы будущего. И они в это верят. У них любящие, заботливые мужья, чудесные здоровые дети – любые возможные отклонения и наследственные заболевания отсеялись ещё при выборе матерей для носительниц.

   – Селекция, – вспомнила я один из пунктов.

   – Да. Их жизнь проста и безоблачна. Они счастливы.

   – А если бы кто-то из них захотел учиться, а не замуж.

   – То пошёл бы учиться. Мы никого ни к чему не принуждаем. Направляем – да, но не заставляем. Женщины – наши партнёры, равные нам, а не бесправное имущество. Ты хочешь учиться – значит, будешь учиться.

   – И ничего, что я не нарожаю вам пять-восемь дочерей и сына-наследника?

   – Вика, жизнь мага длинная, у тебя особенно. Придёт время – и ты встретишь того, кого полюбишь, выйдешь замуж и сама захочешь подарить своему избраннику и сына, и дочерей. А пока – осваивай свою магию и готовься к учёбе.

   – Спасибо, – поблагодарила от всей души. Просто в какой-то момент закралось опасение, что и меня возьмут и срочно замуж выдадут, чтобы я тоже влилась в великое дело возрождения вида.

   – Не стоит, – хмыкнул маг. – Магия растений встречается довольно редко, ещё один специалист нам не помешает.

   – Аааа. Ну, тогда я спокойна, – развеселилась я. Действительно, если обладателем диплома я тоже полезна, можно окончательно выдохнуть и расслабиться.

   Порадовавшись этой мысли, огляделась, поскольку разговор меня настолько увлёк, что я и не заметила, как улица закончилась, и мы стояли на таком же лугу, как и с другой стороны посёлка. Только здесь тропинки, ведущей в лес, не было, зато асфальтированная дорожка продолжалась немного по лугу. Недалеко, метров на пять, а на её конце стояла каменная арка. Дальше трава была нетронута, то есть, сквозь арку не ходили. Ну, массово не ходили, не настолько, чтобы траву за ней примять. Тогда зачем она здесь?

   – Что это такое? – озвучила я своё недоумение.

   – Стационарный портал.

   – Правда? – мои глаза загорелись – оказывается, из посёлка есть ещё один выход, кроме того, пешком через лес. – А куда он ведёт?

   – В здание ЦУМа – Центрального Управления Магии. В зал порталов. Видишь ли, не все обитатели посёлка владеют порталами, а на работу ходить нужно всем. Поэтому отсюда они проходят в ЦУМ, а там уже кто как – другими стационарными порталами или обычным транспортом, а кто-то в самом ЦУМе и работает.

   – А как им управлять?

   – Никак, он уже настроен. Достаточно приложить ладонь вот к этому овалу, – он показал на то, что я посчитала частью декора на арке, – и напитать портал своей магией. Уж с этим справится любой выпускник школы магии, а порой и старшеклассник.

   Только не я. Этого я точно не умею.

   – А вы меня научите?

   – Конечно. И не только этому. Тебе придётся многое навёрстывать, а я буду твоим наставником. Но в ближайшую неделю – только теория.

   – Да, обещаю, – закивала головой, преданно глядя в глаза опекуну и включив паиньку. Ура, я научусь порталами пользоваться! И пусть пока стационарными, но лиха беда начало. И раз уж мне разрешена лишь теория, решила сразу и начать: – А что будет, если…

   Договорить я не успела – портал пошёл привычными радужными разводами, и из арки вышел светловолосый маг. На вид не старше тридцати, стройный, в джинсах и обтягивающей серой футболке без рукавов, демонстрирующей отличную мускулатуру. Весёлые голубые глаза, сверкнувшие в улыбке белоснежные зубы, ямочка на левой щеке.

   Это был самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

ГЛАВА 11

Разные виды энергии

   Я застыла, надеюсь, что не с открытым ртом. А светловолосый маг – а это был маг, кто же ещё, об этом говорил и синий идентификатор у него на груди, – окинул нас взглядом и улыбнулся уже лично мне.

   – Так вы и есть то самое потерянное чудо, о котором рассказывал Даниил? – маг взял мою безвольную руку и поцеловал, отчего я вздрогнула, словно меня током ударило. Ну ладно, не ударило, но ущипнуло определённо. – Разрешите представиться – Арсений Сорокин. А вы ещё очаровательнее, чем описывал мне брат.

   Я слушала комплимент от мужчины – первый в моей жизни, – и не знала, как реагировать. Язык к нёбу прирос, стояла столбом, как дура, понимала, что нужно хоть как-то отреагировать, но все слова куда-то подевались. К счастью, неловкой паузы не было, спасибо Ростиславу.

   – И что ты здесь делаешь, позволь полюбопытствовать? – голос его звучал ровно, собственно, как обычно, но даже я уловила в нём недовольство.

   – Да вот, решил взять отпуск и немного отдохнуть на природе, в тишине и спокойствии.

   – А что, все мировые курорты внезапно позакрывались? Что-то не помню я за тобой страсти к простому деревенскому отдыху.

   – Хорошо, вы меня раскусили. Решил, что пора уже мне о семье задуматься, начать невесту себе присматривать.

   – Не рановато ли? Желающих создать семью много, и все они гораздо старше тебя и ждут намного дольше.

   – Так кто же им не даёт приехать самим и тоже познакомиться с девочками? Их же, в конце концов, не по записи выдают, личная симпатия тоже важна. Или вы мне запрещаете? – улыбка сошла с лица Арсения, он взглянул на моего опекуна с вызовом.

   – Нет, не запрещаю, – лицо и голос Ростислава остались всё такими же бесстрастными, он никак не отреагировал на дерзость – а это ведь была дерзость? Или мне показалось? – Ты имеешь равные права с остальными холостяками, просто элементарная вежливость велит пропускать старших вперёд.

   – Я ведь не собираюсь жениться прямо сейчас, лишь присмотрюсь к девочкам, не более, – тон Арсения стал примирительным. – Симпатии ведь может и не возникнуть, верно?

   Ну, не знаю. Если он снова улыбнётся этой своей очаровательной улыбкой, симпатия возникнет у любой девушки от семи до семидесяти лет.

   – В любом случае, девочки приедут на каникулы недели через три, не раньше.

   – А я пока присмотрюсь, обживусь. И к тому же, кое-кто здесь есть уже сейчас, – и снова улыбка в мою сторону. И от неё почему-то в груди что-то ёкнуло, что-то странное и ранее не испытанное.

   – Ты собираешься искать себе невесту среди двухлеток? – Ростислав проигнорировал намёк, и мне даже стало немного обидно. Что, я уже вообще не в счёт? В меня что, уже и влюбиться нельзя? Потом вспомнила своё твёрдое заявление, что хочу учиться, а не замуж, и обида прошла. Ростислав же обещал, что меня не будут принуждать идти замуж прямо сейчас, и слово держит.

   – Всё возможно, – улыбнулся Арсений, потом взялся за ручку чемодана – я только сейчас обратила внимание, что у него чемодан и большая сумка на плече, – и, обогнув нас, направился в сторону посёлка, потом обернулся и вновь одарил меня улыбкой? – До скорой встречи, Виктория.

   – До встречи, – сумела пробормотать я ему в спину. Вряд ли он услышал, но я хотя бы отмерла. И голос вернулся.

   – Вот же, не было печали, – покачал головой мой опекун.

   – Кто это? – спросила я, глядя в удаляющуюся спину.

   – Брат Даниила. Похоже, собирается поселиться в его доме. Странно всё это.

   – А что странного?

   – Просто ещё пару недель назад он заявлял, что женится лет через триста, не раньше. Мол, жизнь слишком хороша, чтобы обременять себя семьёй слишком рано. И вдруг – такой поворот. А весь отдел теперь на Данииле.

   – Какой отдел?

   – Магической инспекции. Именно они нашли тебя.

   – Аааа… А почему он на Данииле?

   – Потому что Геннадий тоже взял отпуск. И у него причина уважительная. А у Арсения – блажь. Но Даниил всегда брату попустительствовал, вот и сейчас готов тройную ношу тащить ради него. А тому хоть бы хны.

   – Я думала, что все маги – правильные и ответственные.

   А как иначе? Они занимали все ключевые посты в стране, как в правительстве, так и в бизнесе или науке. Под руководством магов наша страна процветала. Люди их едва ли не боготворили – старшее поколение ещё помнило, что было раньше. Преступность, неизлечимые болезни, военная угроза извне, – всё ушло в небытие. Маги воспринимались простыми людьми едва ли не ангелами, спустившимися к нам для спасения.

   Наверное, ещё и поэтому матери без возражений и даже с радостью отдавали им своих детей-магов, в которых «загорелась божественная искра». С последним я согласна не была, поскольку это касалось лично меня, а в остальном я тоже считала магов как минимум не подверженными обычным человеческим слабостям.

   Такими их знали люди, но, как оказалось, не всё так просто. Оказывается, и завистливыми они бывают, и безответственными. Ну надо же!

   – Ничто человеческое нам не чуждо, уж поверь, – хмыкнул Ростислав. – Ты же сама маг, но разве сильно отличаешься от своих человеческих родственников?

   – Нууу… – задумалась, пытаясь найти какое-нибудь отличие. – Я – интроверт, а они все – нет.

   – И? По-твоему, среди людей интровертов нет? Или наоборот?

   – Глупый пример, да?

   – Есть немного. Вика, как физически, так и эмоционально, мы от людей не отличаемся. Лишь магически, а это на характер не влияет. Обычно.

   – А необычно?

   – Наличие магии с одной стороны воспитывает самоконтроль, с другой – многие испытывают чувство превосходства по отношению к людям. А со стороны и правда может показаться, что мы все правильные и ответственные, а ещё – отстранённые и даже надменные. Но такими нас видят люди. Там, где нет необходимости «держать лицо», мы обычные. И очень разные.

   – Ясно.

   Очередное открытие. Всё больше чувствую себя попаданкой – постоянно узнаю что-то новое, словно и правда в другой мир попала. Интересно, а его холодность и бесстрастность – это личное, или необходимость «держать лицо» на работе стала уже привычкой, и даже в отпуске от неё не избавиться?

   Учитывая, что, по словам мага, в отпуске он не был восемнадцать лет – всю мою жизнь! – второе вполне может оказаться правдой.

   – Скоро обед, – прервал мои размышления Ростислав. – Повторю вчерашний вопрос – какую кухню ты предпочитаешь? У меня есть меню десятка ресторанов, которые готовят на вынос.

   – Но зачем? В холодильнике же столько вкусного!

   – Вчерашние бургеры и наггетсы? – маг слегка приподнял левую бровь.

   – Можно погреть в микроволновке.

   – Подсохшие сверху и пропитанные изнутри кетчупом булки, завядший салат, заветренные края у бекона и сыра, – словно бы размышляя, перечислял Ростислав. – Ты действительно готова предпочесть это свежеприготовленным блюдам из ресторана?

   – Мне это в новинку, – попыталась объяснить своё, наверное, странное желание. – И утром мне всё показалось очень вкусным. Пожалуйста! Давайте, я поем бургеры, а вы сходите в ресторан. Вы же говорили, что на магов вредная пища не влияет.

   – И это правда. Ладно, уговорила. Знаешь, для меня это тоже в новинку, поэтому, пожалуй, присоединюсь к тебе. Но хорошо, что на ужин мы приглашены к Геннадию и Марии.

   – Хорошо, – кивнула, радуясь не столько еде, сколько будущему общению.

   Я хотя и интроверт, в чём призналась Ростиславу, и люблю спрятаться ото всех и посидеть в тишине с книгой, но выросла в доме, где много народа. Да, порой я уставала от своих шумных и жизнерадостных родственников, да, иногда мне хотелось оказаться где-нибудь на необитаемом острове.

   Но прошло меньше суток, как я перебралась в этот посёлок, и неожиданно пришло осознание, что мне очень не хватает самой возможности в любой момент выйти из уединения своей комнаты и окунуться в толчею и суматоху, неизбежную в доме, где проживает большая семья. Просто знать, что есть выбор – уединиться или присоединиться к остальным, – это здорово.

   А здесь у меня есть только правитель. Да, он отвечает на мои вопросы, знакомит с посёлком и его обитателями, мне с ним интересно, но долго ли это продлится? Скоро мои вопросы иссякнут, и нам просто не о чем станет разговаривать.

   С местными обитательницами у меня как-то не сложилось. С Машей, надеюсь, мы подружимся, но у неё муж, дети и, наверное, совсем другой круг интересов. Но всё равно – хотя бы сама возможность пообщаться с ней радует. Она была примерно ровесницей Светки, с которой мы неплохо ладили, надеюсь то, что я немного младше, ей тоже не помешает.

   – О чём задумалась? – прервал мои размышления Ростислав. Пожала плечами, не перечислять же всё, что успело в голову прийти. – Ты как, не устала? Готова идти домой, или воспользуемся порталом?

   – Идти, – проанализировав своё самочувствие, поняла, что вполне осилю небольшую прогулку, тем более, есть ещё особо не хотелось, да и еда уже готова, только подогреть. – Здесь так интересно.

   – Хорошо. Но если устанешь…

   – Вы меня хорошо подпитали, спасибо большое.

   – Скорее это ты стала быстрее восстанавливать силы. Всё-таки шестой уровень имеет свои преимущества, и твоё тело постепенно их осваивает. Пойдём прямо или немного погуляем?

   – А у Вас здесь есть ещё что-нибудь интересное?

   – Есть. Идём.

   И мы пошли. Но не к домам, а прямо по траве, по окраине посёлка, между домами и опушкой леса.

   – Ты хотела меня о чём-то спросить, когда Арсений нас перебил?

   Я вспомнила эффектное появление этого красавца, мысленно вздохнула и попыталась отогнать мысли о нём. Он приехал невесту себе искать, а я к ним не отношусь. Не мог лет пять подождать, пока я учиться закончу… Так, что-то меня мысли не туда увели. О чём же я спросить-то хотела? Ах, да!

   – Насчёт портала. Я их только в кино видела, и в книгах читала, и там была опасность выйти прямо в стену или в дерево, например, и погибнуть. Поэтому порталы там делают в безлюдное и знакомое место. А вы открывали его и в больничный коридор, и к нам на кухню, даже не зная, что там есть, может, стул стоит или человек идёт.

   – Я понял, о чём ты. Уж не знаю, о чём там в книгах пишут и какие у них порталы, но авторы этих книг явно не общались ни с кем из магов, умеющих перемещаться. Дело в том, что портал просто не откроется, если нет достаточного места для безопасного выхода. И если направить его в стену или дерево, а так же, если там ходят люди, он просто слегка сместится так, чтобы открыться на пустое место.

   – Надо же! Думающий портал.

   – Нет, он не думающий. Это что-то типа мини-сканера, принцип, как у автоматических дверей в аэропорту, например. Только магический. Сканирует ближайшее пространство на отсутствие препятствий и твёрдую поверхность. Над открытым люком или обрывом он тоже не откроется.

   – Здорово! Это лучше, чем в фэнтези, совершенно безопасно!

   – Ничто не бывает совершенно безопасным, всегда нужно проявлять осторожность. То, что в момент выхода пространство за порталом свободно, не означает, что в следующую секунду тебя не собьёт машина, ты не провалишься под тонкий лёд, на тебя не упадёт кирпич…

   – Не попадёт бандитская пуля, – закивала я, делая даже слишком серьёзное лицо, чтобы в эту серьёзность можно было поверить.

   – И это возможно, – а вот маг, в отличие от меня, был серьёзен на самом деле. – Мы и в зонах боевых действий бываем. В такие места посылаются лишь те, кто способен выставить энергетический щит, и они обязаны накладывать его при прохождении портала. Обычная техника безопасности. Кстати, то же и при перемещении в зону природных катастроф.

   – Энергетический щит? – ого, что-то новенькое. – Это особый дар?

   – Не такой уж и особый. Это скорее побочный эффект, сцепленный со многими способностями. Жаль, проявляется он не сразу и в полную силу входит где-то годам к ста. Кстати, раз у тебя есть огонь – ты тоже сможешь ставить щит.

   – Угу, через восемьдесят лет, – вздохнула я.

   – Гораздо раньше, годам к тридцати, но поначалу сможет защититься максимум от пыли или лёгкой мороси. Но дождь тебе и так не страшен, как, собственно, и пыль.

   –