Купить

Цветочница. Маргарита Дорогожицкая

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Она разводит цветы и сторонится людей. Он слепнет после ранения, оставив службу и жену. Но на исходе мая два одиночества встретятся, и город потрясет череда жутких смертей, мистических событий и скандальных разоблачений. Как всегда, не обойдется без скромного участия агентства журналистских расследований "Кошки-мышки"...

   ПРЕДИСЛОВИЕ

   Описанные в романе события целиком и полностью являются вымыслом автора, а любые совпадения случайны. Действие романа происходит в наши дни (2018г), в славной столице, которая потрясающе красива всегда, но особенно в мае месяце, когда утопает в каштанах, сирени и акации. Перед вами детектив с любовной линией и капелькой мистики, ведь одна из героинь романа не совсем человек. Приятного чтения. Предыстория отдельных героев романа есть в детективных рассказах «Брызги шампанского», «Смертельные майские», «Аромат пустыни», «Ёлочка, гори».

   

ГЛАВА 1

Земля стонала и ворошилась, словно тысячи замученных душ взывали к отмщенью, готовые вырваться и растерзать... Бежать от них!.. Но Ирина не могла даже пошевелиться. Визг становился все громче, бравируя на низкой угрожающей ноте, переходящей в звериное рычание. Они голодны, господи, как же они голодны! Бежать!.. Ей чудились призрачные очертания адских гончих, которые прогрызают себе путь в чреве земли, выбираются наружу, встряхиваются, задирают окровавленные пасти к небу и... воют... страшно воют!..

   Ирина подавилась собственным криком и проснулась, резко сев на диване с бешено колотящимся сердцем. Опять этот сон! Как ее вообще угораздило задремать днем? Собачий вой до сих пор стоял в ушах. Женщина на негнущихся ногах прошлепала в ванную комнату и плеснула в лицо ледяной водой. Вой стих. Почему детские страхи вернулись именно сейчас, когда жизнь стала понемногу... нет, не налаживаться, а упорядочиваться?

   После развода Ирина долго приходила в себя. Все как-то сразу навалилось: холодное отчуждение в отношениях с мужем, сокращении штатов в институте, болезнь бабули. Воспоминания о бабушке вызывали теплую грусть в душе. Майя Эдуардовна была необыкновенной женщиной. Грузинка по происхождению, она всю жизнь посвятила ирисам, вывела несколько новых сортов, защитила диссертацию, возглавила кафедру цветоводства в Тбилиси, но бросила все, чтобы последовать за мужем, которого перевели по службе в Киев. Однако и здесь она не сдалась. Майя Эдуардовна положила все силы на создание иридария редких сортов в киевском Ботаническом саду, хотя и не успела довести дело до конца. Ирина иногда чувствовала себя виноватой, что не смогла продолжить ее дело, но... Сейчас она сама разводила цветы и ни от кого не зависела. Даже собственный иридарий имелся. Пусть не такой большой, как мечталось ее бабуле, зато цветущий непрерывно все лето. А очередь на некоторые редкие сорта из него была расписана на много месяцев вперед.

   Ирина встряхнула запястьем, щурясь на циферблат изящных часиков. Голова трещала. Половина шестого вечера. Пора. Женщина похлопала себя по щекам, пытаясь взбодриться, и мазнула блеском по губам. Ей уже давно было за тридцать, и незаметно подобралось одиночество. Мужа нет, детей тоже. Подруги разъехались, поддерживая связь чужими голосами в скайпе да изредка приглашая Ирину к себе в гости, на что она неизменно отвечала вежливым отказом. Последнее время она совсем замкнулась в себе, находя утешение в любимом деле и махнув рукой на все остальное. Хотя уродиной совсем не была. Темно-рыжая, сероглазая, с легкой полнотой, которой стеснялась, и характерной горбинкой на носу, доставшейся от деда Васо. Бабуля всегда говорила, что это придает ей некий пикантный шарм... Ирина распустила густую копну волос и задумчиво провела по прядям расческой. Господи, да кого она пытается обмануть? Решительным жестом женщина собрала волосы обратно в удобный хвост и отправилась за цветами.

   Дорога к метро лежала через парк. Бабуля всегда называла его проклятым и избегала тут бывать, хотя Ирине он нравился. Тихий островок зелени и покоя в шумной столице, его надежно охраняли от любых застроек мертвые души, нашедшие здесь свой последний страшный приют. Это был парк на месте Бабьего Яра. Ветер взметнул тополиный пух с земли, играя с пушинками и закручивая их крошечным вихрем. Внезапно женщина почувствовала укол страха. Ей почудилось, что белый саван пуха на траве шевелится не по воле ветра, а сам по себе. Некстати вспомнился дневной сон. Ирина ускорила шаг по тропинке, струйка пота холодной змейкой скользнула по спине. Сумка со свежесрезанными ирисами оттягивала плечо. Где-то в кустах залаяла собака. Ноги приросли к месту. Ирина закрыла глаза и стояла так некоторое время, пока ее плечом не задел какой-то мужчина, обогнав на тропинке. Это всего лишь нервы. Надо почаще бывать на свежем воздухе и среди людей, как советовал психолог. И поэтому она, как дура, следует устоявшемуся ритуалу и тащит ирисы на продажу возле метро, хотя давно не нуждается ни в деньгах, ни в заказах.

   Ирина привычно примостилась с цветами рядом с крикливой тетей Верой, торгующей разной всячиной, в том числе и газетами. Торговка привечала скромную цветочницу, каждый раз громко нахваливая ее товар и делясь последними новостями, в основном почерпнутыми из бульварной прессы.

   - Ты глянь, Ирка, что делается! - торговка встряхнула газетой, расправляя ее на весу. - Возле Лукьяновского кладбища женщину насмерть задавили. Это ж совсем рядом, ты подумай. Носятся, как оглашенные, на этих своих драндулетах, а полиция куда смотрит? Вот куда? Только и знают, что нас гонять, ироды!

   Тетя Вера неодобрительно кивнула поверх газеты на двоих патрульных, покупающих кофе у киоска. Вечер пятницы был тихим и спокойным, отшумели привычные маевки с шашлыками и распитием спиртного на лавочках в парке. Люди возвращались с работы усталые, в предвкушении спокойных выходных. Суета обычной жизни, наполненной семейными заботами, протекала мимо Ирины и казалась ей чужой и какой-то далекой. Все ее дни были похожи друг на друга - неотличимая череда будней... Психолог советовала съездить в отпуск, чтобы вновь ощутить вкус к жизни.

   - Почем цветочки?

   Изящная блондинка приценивалась к огненно-рыжим ирисам спуриа, которые благоухали тонким фиалковым ароматом. Ирина не стала заламывать цену, по сути отдавая цветы за бесценок. Духота теплого майского вечера вдруг стала давить на виски, и женщина торопилась быстрей продать цветы и вернуться в знакомое окружение. И тут, как назло, опять появился этот пес.

   Громадная овчарка спокойно трусила рядом с хозяином и в который раз была без намордника. Ирина боялась собак, особенно больших. В парке гуляло много собачников со своими питомцами, но, к счастью, мода на крупных собак бойцовых пород давно прошла. А маленькие йорки или мопсы уже давно не вызывали у Ирины панического ужаса. Хозяин овчарки, подтянутый мужчина лет сорока, появился относительно недавно, очевидно, по вечерам выгуливая собаку в парке. Он был чем-то неуловимо схож со своим питомцем, весь какой-то... широкий и поджарый. Могучий разворот плеч, большие ладони, широкие, четко очерченные скулы, хищные темные глаза. Однажды он покупал у тети Веры батарейки, и Ирину поразило, что даже пальцы у него заканчивались широкой ногтевой пластинкой, как будто завершая этот странный образ. На замечания Ирины держать собаку в наморднике он тогда не отреагировал, вернее, посмотрел мимо женщины пустым взглядом, подозвал пса к себе ближе и ушел. А Ирина еще долго после этого унимала бешеное сердцебиение.

   Шумная компания подростков позади торговок затеяла громкую ссору, которая вызвала у собаки беспокойство. Она заскулила и негромко тявкнула, чуть натягивая поводок в сторону возмутителей спокойствия. И в сторону Ирины. У женщины сердце ушло в пятки.

   - Заберите собаку! - не выдержала она.

   Против обыкновения, мужчина остановился, подтянул пса к себе ближе и вдруг направился к Ирине. Она застыла от ужаса, видя перед собой только приближающиеся белые клыки и алый язык зверя. В ушах сиреной зазвенел собачий вой.

   - Вы продаете цветы?

   Она не сразу сообразила, что это спрашивает хозяин овчарки.

   - Убирайтесь! - выдохнула она тихо, стараясь не делать резких движений.

   Собака нервничала и натягивала поводок, а потом села и оглушительно гавкнула.

   - ОЙ!

   - Тише, Маус. Это ваши цветы воняют?.. Как раздавленные жуки?

   - Что? - до нее не сразу дошел обидный смысл слов, а потом Ирина разозлилась не на шутку, даже страх ослабел. - Это ваша псина воняет! Почему она без намордника! Убирайтесь!

   - Милок, шел бы ты отсюда подобру-поздорову... - влезла тетя Вера. - Не вишь, что ли, боится она собак, а ты...

   И тут, к ужасу Ирины, мужчина повел носом по ветру и спустил собаку с поводка:

   - Взять!

   Ирина взвизгнула, закрывая руками лицо, и отскочила с пути несущегося зверя. Овчарка перемахнула через ведро с цветами и в прыжке налетела на одного из молодчиков, рыча и трепля его за рукав.

   - ААА! Е*** с*ка!!! - заорал тот, пытаясь пнуть собаку ногой и освободить руку.

   - Да что ж это делается! - заверещала тетя Вера. - Помогите! Милиция! Тьфу! Полиция! Да куда ж вы смотрите!!! На помощь!

   Мужчина бросился следом за псом, споткнулся о ведро, рассыпал ирисы, подскочил к парню и выбил из его руки сверкнувший нож. Тот заскользил к ногам Ирины и исчез в огненно-рыжих спуриа. Колени подкосились, и женщина, всхлипывая от пережитого ужаса, сползла на пол. Патрульные наконец соизволили обратить внимание на шум и поспешили к месту драки. Однако хозяин овчарки ничуть не смутился. Он пригвоздил бранящегося юнца к полу, свободной рукой достав и показав удостоверение подоспевшим стражам порядка.

   - Майор Каренин, - представился он молоденькому полицейскому. - Служебная собака учуяла дурь. «Дым». Оформите как закладку.

   Полицейский нехотя взял под козырек и с сомнением кивнул напарнице. Вдвоем они принялись обыскивать исходящего пеной парня. Дружки задержанного тихо слиняли. Тетю Веру пригласили в понятые. Она чрезвычайно возбудилась и, захлебываясь слюной, распиналась, что дворник часто здесь находит использованные шприцы, и компании собираются какие-то мутные. Торговку было не унять, она принялась требовать у полицейских, чтобы они проверили, не эти ли молодчики сбили вчера на перекрестке женщину...

   Ирина наблюдала за происходящим как будто через туман, привалившись спиной к каменному холодному парапету и тяжело дыша. Волк и Красная Шапочка... Вой, который она не забудет до конца жизни, как и мертвое лицо отца. Ей никогда не избавиться от детских страхов, никогда...

   Возле перекрестка была привычная пробка. Вереница исходящих жаром и чавкающих бензином автомобилей нетерпеливо жалась к обочине, тычась тупорылыми мордами друг в друга, чтобы по команде светофора рвануть на свободу. Когда-то улица Бакинская была тихой, почти безлюдной, но жадно разрастающийся город добрался и до нее, тесня частную застройку то тут, то там. Дом достался Ирине от бабули, которая в свое время удачно воспользовалась ситуацией и выкупила у соседей участок, превратив его в роскошную по тем меркам оранжерею. Белая махровая сирень упрямо выбивалась через забор, наполняя улицу дурманящими ароматами и даже перебивая вонь выхлопных газов. Когда Ирина была маленькой, ее часто оставляли у бабушки, которая казалась девочке могущественной волшебницей в царстве цветов. Играясь в саду, Ирочка фантазировала, что цветы, деревья и кусты - это заколдованные бабкой плохие люди. Она разговаривала с ними, укоряла их в дурном поведении, грозила им пальцем и... чувствовала себя в безопасности, потому что они не могли ей навредить. В детстве ей даже казалось, что цветы ей отвечают и рассказывают диковинные тайны. Отворив калитку и шагнув с палящего солнца под спасительную тень деревьев, Ирина облегченно выдохнула.

   - Здорова будь, Ириша, - из-за забора выглянул дед Коля и кивнул на крышу. - Не управились эти ленивцы?

   - Неа, - улыбнулась соседу Ирина. - Но мне все равно не к спеху. Пусть не торопятся и работают на совесть.

   Дед Коля, или Николай Ильич, был давним приятелем бабули, полвека прожив бок о бок на соседнем участке. Он до сих пор преподавал в местном вузе, хотя уже вышел на пенсию, обремененный пятью внуками, которых его шебутные дети частенько подкидывали старику на выходные, водил старую белую "Волгу", которую чинил исключительно самостоятельно, никому не доверяя, а еще обожал технические новинки и был, наверное, самым продвинутым пенсионером района. Вот и сейчас он затеял поставить себе в дом солнечные панели, скрупулезно рассчитав все выгоды и траты, а также подбив на это Ирину. Женщина согласилась больше для того, чтобы не расстраивать старика, которому иначе бы пришлось тянуть кабель через участок Фирсановых, с которыми тот был в неприязненных отношениях.

   Солнечные панели уже были установлены на крыше, придавая старому дому легкий оттенок хайтек модернизма, однако с кабелем вышла загвоздка. Его надо было утапливать в земле в специальном коробе, рыть, чем-то заливать, потом еще что-то делать... Ирина ничего толком не поняла из объяснений мастера, поэтому просто махнула рукой и согласилась, что пытка дрелью, стуком молотков и руганью рабочих продолжится с понедельника. Работники ушли, побросав инструменты, оставив разрытой канаву и вытоптав газон перед крыльцом.

   Ирина двинулась к дому, однако краем глаза уловила какое-то странное шевеление под старой сливой. Белый ствол дерева, заботливо обработанный против вредителей, вдруг поплыл перед глазами, а земля под ним пошла пузырями. Женщина застыла в ужасе, не в силах отвести взгляд. Ноги приросли к полу. Ей это чудится. Это все из-за стресса. Из-за духоты. Из-за жары. Из-за чертового пса. Все стихло, из-под дерева никто не вылез. Ирина простояла несколько минут, уговаривая себя подойти и проверить, но так и не смогла... Женщина клятвенно пообещала себе, что непременно поедет в отпуск. После того, как зацветет ее выпестованный хана-шобу. * японский ирис И после выгонки негевских онкоциклов. * ирисы вида Онкоциклюс И после... Ирина мотнула головой и закусила губу. Когда-нибудь отпуск... будет. Непременно.

   На кухне негромко трещал новостями телевизор, разгоняя скучную тишину одиночества. Ирина готовила любимый мхали, механически шинкуя молодую капусту. Чайник засвистел так неожиданно, что женщина вздрогнула и порезала палец. С досадой обдав капусту кипятком, она смешала ошпаренные зеленые кружева с заправкой и измельченной свежей зеленью. И чеснок! Романтичный пятничный вечер с поцелуями Ирине все равно не грозил. Немного подумав, она плеснула себе немного вина для успокоения нервов.

   Но ужин не получился. Со двора донесся странный скрипучий звук. Вернулись рабочие? Ирина отодвинула полупустую тарелку и вышла на веранду. Звук повторился, как будто кто-то нервно водил ногтем по стеклу. Она зажгла свет и ступила на садовую дорожку, вглядываясь в сумерки. Возле сливы опять бугрилась земля. Женщину внезапно разобрала злость. Она решительно направилась в пристройку за лопатой. Выпитое вино придало смелости. С лопатой наперевес Ирина двинулась к дереву, стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь в руках.

   Земля возле старой сливы выглядела странно, как будто гигантская лапа пыталась сгрести ее и... Не думать о собаке! Здесь никого нет. Крот! Точно, должно быть, это крот! Ирина воткнула лопату в землю и надавила ногой, поддевая тяжелые влажные комья. Лезвие лопаты уперлось во что-то мягкое. Женщина поднажала и... Земляной фонтан брызнул в лицо. Искаженное мукой лицо в полиэтиленовом пакете вспыхнуло синим жутковатым пятном. В ноздри ударила удушливая вонь разложения. Ирина отпрянула и завизжала, хватая воздух. Лопата выпала из рук. Мертвец качнулся и рухнул обратно в землю.

   Дед Коля вызвал полицию. Он сидел рядом с Ириной, укрыв ее плечи пледом и держа за руку все время, пока не приехала машина. Женщина дрожала, плохо соображая, что к чему. Удушливый туман событий плыл перед глазами цветными клочьями: машина с мигалками, полицейские, вспышки фотоаппаратов, чужие лица, непонятные вопросы.

   Оперативно-следственная группа сфотографировала труп и место его погребения во всех ракурсах. Тело очистили от земли, опять устроили фотосессию, потом прикатился колобкообразный судмедэксперт, оглядел тело и равнодушно констатировал смерть, вероятно, от механической асфиксии.

   - А давно? - тоскливо спросил оперативник Ромашко, косясь на закутанную в плед хозяйку дома. - Дамочка утверждает, что мертвец выл и пытался вылезти из могилы.

   - Хм, на счет выл не знаю, но шевеление могло быть... - Алексей Забельский снял очки и начал полировать стекла полой халата. - По мере разложения, да еще на жаре, в теле появляются гнилостные газы, и труп раздувается, причем процесс начинается именно с лица...

   Он махнул рукой на убитого, которого уже начали упаковывать в черный пластик.

   - А тут полиэтилен на голове, плотно закупорен, газы вполне могли... если тело было неглубоко прикопано. Иногда брюшная полость даже разрывается, если газы не находят выход...

   - Понял, понял, - оборвал его опер и обернулся к практиканту. - Малой, ты чего возле трупа застыл? На вскрытии насмотришься. Давай задергивай, нам еще свидетелей опрашивать и...

   Розовощекий упитанный практикант с огненными веснушками на лице повернулся к Ромашко и растерянно прошептал:

   - А я, кажется, его узнал... Это Славик, Славик Бомбезный! Тот писака, которого похитили...

   - Чё ты несешь? - оперативнику поплохело от мысли, что мало того, что труп нарисовался в конце месяца, портя всю статистику, так еще и по делу, которое на контроле у начальника следственного управления.

   Вячеслав Яковлев, больше известный как скандальный журналист Славик Бомбезный, исчез пять дней назад, предположительно в прошлое воскресенье. В редакции забили тревогу, когда он вовремя не сдал обещанный громкий материал на первую полосу, и обратились с заявлением в органы. Те не торопились заводить уголовное дело, прикрываясь стандартными тремя днями с момента исчезновения. Но когда пресса подняла вой про коррупцию в рядах МВД и травлю журналистов, дело пришлось взять на контроль лично полковнику Гриневичу. Выяснилось, что Бомбезный вел дело о коррупционном скандале в одном из местных вузов, где проворачивали незаконные земельные махинации на внушительные суммы под покровительством горсовета. Дело и так пахло дурно, а теперь... оно адски завоняло.

   Оперативник вытащил планшет и сверил раздутое лицо убитого с ориентировкой. Последние сомнения отпали. Ромашко нацепил зверское выражение лица и принял командование на себя. Дамочку надо было брать в оборот. А еще он набрал номер замначальника убойного отдела Немчича, поймав того на полпути на дачу, и торжественно-печально доложил ситуацию.

   - Ах ты ж падла сутулая ***, - витиевато выругался Немчич, было слышно, как он ударил по тормозам. - Звони Каренину. В ногах валяйся, проси приехать.

   - Так он же...

   - Да знаю я, знаю! Решу вопрос. Тормоз паровозный, куда ты прешь! - было слышно, как подполковник включил сирену и проблесковые маячки, возвращаясь по пятничным пробкам обратно в столицу. - И оцепи там все! Чтоб ни одна падла журналистская раньше времени не проведала, смотри у меня!..

   Немчич отключился, воюя с дорогой. Оперативник огляделся по сторонам и подозвал радостно-возбужденного практиканта, который еще не подозревал, какое пекло их всех ждет. А судмедэксперт Забельский был тертым калачом и по одному виду Ромашко понял, что выходные безнадежно погублены.

   - Так я повез тело? - обреченно поинтересовался он.

   - Нет, - ответил тот, набирая номер Каренина, - будем ждать нашего чистоплюя.

   

ГЛАВА 2

   Маус тихо трусил рядом, нога в ногу, безошибочно чуя настроение хозяина. А оно было серым. Вокруг шумел равнодушный город, улицы смердели выхлопными газами, проносились призрачные тени людей. Мешанина запахов из чужих страстей висела плотным туманом, окутывая сознание. После ранения Евгений Каренин стал слепнуть, мир вокруг него тускнел и выцветал. Осталась лишь игра света и тени, которые мужчина пока еще отличал друг от друга, как и смутные силуэты людей. Но прогноз был неутешительным, скоро он не увидит и этого, превратившись в беспомощного слепца. Зато усилились запахи. Обоняние у майора всегда было обостренным, сослуживцы даже прозвали его Ищейкой за какое-то звериное чутье на кровь и наркоту. Но после ранения все усилилось многократно, он стал ощущать сотни и тысячи ранее незнакомых запахов, которые сбивали с толку и вызывали шок. Лечащий врач назвал это компенсационным механизмом, когда при потере одного чувства восприятия многократно усиливается другое. Гиперосмия. *Гиперосмия - повышенная чувствительность к запахам, болезненно-обостренное обоняние

   Каренину пришлось заново учиться тем вещам, которые кажутся элементарными для зрячего. А попробуйте с закрытыми глазами побриться, одеться, приготовить завтрак, добраться на работу... Какое-то время надвигающуюся слепоту удавалось скрывать, а потом на очередной медкомиссии грянул гром. После этого майору намекнули, что для него будет лучше выйти на пенсию по состоянию здоровья. Он цеплялся за работу с отчаянием утопающего, подключив старые связи и знакомых. Но даже заступничество лучшего друга из прокурорских не спасло, лишь отстрочило приговор. Майора сослали в бессрочный неоплачиваемый отпуск.

   Ощущение собственного бессилия заливало мир чернильной тьмой, воняющей гнилью и жженым мясом. Именно так пах в восприятии мужчины "дым", синтетический наркотик, недавно наводнивший улицы. Этот запах тревожил майора, он ощущал его тень возле метро каждый раз, возвращаясь с занятий по дрессуре. И сегодня наконец удалось поймать источник и задержать кладмена. Мелкая сошка, которой впаяют солидный срок. А на ее место придет новое мясо. Верхушку не достать. От этой мысли хотелось поднять голову и завыть. Маус обеспокоенно натянул поводок. Умный пес знал, что надо напомнить хозяину зайти в магазинчик, иначе можно остаться без ужина.

   Пельмени были обычным делом. Их можно было отличить на ощупь и легко сварить, хотя однажды он перепутал и купил вареники с картошкой.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

80,00 руб Купить