Вечная тема. Она полюбила,
Но без ответа. Не странно ведь это.
Время прошло. Остыла, забыла,
Встретились снова. Опять же — не ново.
Роли сменились: он воспылал
К той, кого раньше не замечал.
Думал, что просто чувство вернёт.
Только проблема: НЕ УЗНАЁТ!
Имя другое, в глазах — пустота.
Может, и правда — другая, не та?
Только вот сердце упрямится: «Нет!
Память вернёшь и получишь ответ!»
Вспомни меня
Удивительное место — Нейс. Об этом я размышляла ещё на родном Оропе, когда только готовилась к перелёту, а теперь убеждаюсь, потому что вижу своими глазами. Нейс — гигант по сравнению с другими планетами империи. Если смотреть из космоса, он кажется тёмно-перламутровым. Это всё из-за газа анния. Его выделяет минерал амноний, из которого преимущественно состоит Нейс. Уж кому, как не мне, с отличием закончившей Имперский институт минералогии на Осторе, знать об этом. Анний не токсичен; скапливаясь над поверхностью планеты, он создаёт покров, который только кажется плотным. На самом деле облака этого газа проницаемы для света Индора — местной звезды, разве что немного приглушают его, отчего на Нейсе никогда не бывает ясных дней.
Но поражает меня не только это. Нейс — наверное, самая противоречивая планета из всех. По крайней мере, из тех, на которых мне довелось побывать. Она разделена на два мира, неразрывно связанных между собой, но в то же время абсолютно чуждых друг другу. Первый и, наверное, доминирующий — это мир рудокопов. Амноний ведь то ещё чудо. Минерал, из которого и дома строят, и ювелирные украшения изготавливают. На Нейсе горы амнония вздымаются на такие высоты, что ни один пришлый не сможет покорить их вершины, теряющиеся в облаках. Нейсяне, разумеются, могут. Их расовая особенность — устойчивость к перепадам давления, поэтому они не боятся ни высоты, ни глубины.
Амноний они берегут. Еще бы, ведь этот минерал обладает удивительными свойствами. Внешне он кажется хрупким, но попробуй разбить — не выйдет. Однако обрабатывается довольно легко. А ещё он очень быстро восстанавливается: сколько амноний ни добывай, его залежи никогда не иссякнут. И, наконец, последнее, почему его так любят и ценят — это способность поглощать и накапливать свет. Днём амноний бледно-серого, абсолютно неприметного цвета, но в сгущающихся сумерках он оживает и начинает играть всеми цветами радуги. Красота нереальная! Когда я увидела дома из амнония своими глазами, то потеряла дар речи от восторга. И поняла, почему нейсяне, несмотря на его количество, считают минерал своим сокровищем и делятся им весьма неохотно.
А второй мир — это города. Мегаполисы, из которых самый крупный — Хоуп. Это — сердце торговли, которое неустанно бьётся благодаря расположению планеты в самом центре Объединённых территорий и опять же особенностям нейсян. Они чрезвычайно недоверчивы, подозрительны и хитры. Те, что всю жизнь добывают амноний, — немногословны и грубоваты, если всё же удаётся построить разговор. Их глаза и волосы не имеют постоянного цвета и меняются в зависимости от настроения и желания, и радуйся, если видишь светлые оттенки, в отношениях с представителями других планет это редкость. Но это — трудяги, всю свою жизнь проводящие в горных шахтах, а те нейсяне, что живут и работают в городах, — умны и двуличны. Они улыбаются тебе в лицо, а думают о том, как бы не позволить себя обмануть и самим обвести простачков вокруг пальца. Нейсяне видят подвох во всём, и подружиться с ними непросто. А мне вот удалось. Поэтому я здесь, в самом центре Хоупа — города, где сбываются мечты.
Сегодня мой первый рабочий день, и дыхание замирает от восторга и предвкушения. Я стою перед башнями Имперского Торгового Центра, или ИТЦ, если короче. Всего их восемь — различных по высоте и форме. Тем, кто боится высоток, лучше близко не подходить — башни вздымаются прямо под облака Нейса, а некоторые тонут в перламутровой дымке. Построены они из амнония, поэтому ночью вспыхивают. Каждая башня своим цветом: красным, фиолетовым, жёлтым, розовым, оранжевым, голубым, белым и зелёным. И последняя башня — моя.
Травянистый цвет амнония тускнеет в лучах восходящего Индора. Задираю голову и, хоть и знаю, что это бесполезно, пытаюсь найти шестидесятый этаж. Эмоции одолевают, я так счастлива, что готова со всей империей поделиться. Не жалко, мой источник неисчерпаем. Захожу в разъезжающиеся двери главного входа башни, наступаю на горящую полоску сканера, и приятный женский голос приветствует меня:
— Доброе утро, Седимма Та. Желаете подняться в свой кабинет?
— Доброе утро, — отвечаю, хотя автоматике моя вежливость не нужна, — будьте любезны.
— Проходите, пожалуйста, ваша капсула номер два.
Я не жду и секунды — полупрозрачная капелька, движущаяся по невидимой трубе, останавливается рядом со мной и открывается. Смело захожу внутрь, оказываюсь окутанной приглушённым светом и приятной музыкой, от которой моё самочувствие становится ещё лучше. Хотя, кажется, куда уж лучше.
Капсула взлетает вверх. Восторженно наблюдаю сквозь её прозрачные стенки, как работники ИТЦ, оставшиеся внизу, превращаются в точки, а затем и исчезают вовсе. Мимо проносятся этажи. На каждом трудятся инопланетяне всевозможных рас. Но как только задумываюсь о своей значимости в этом огромном мире, капсула останавливается и снова открывается, приглашая выйти. Шестидесятый...
Здесь меня встречают двое охранников. Вот она, здешняя подозрительность, лучше примера не найти. Вокруг продвинутые технологии, а на каждом этаже обязательно дежурят живые нейсяне. Вдруг техника даст сбой, а какой-нибудь злоумышленник воспользуется моментом? И документы они проверяют, несмотря на идентификатор внизу. Опять же, мало ли.
Смотрю на охранников, стараясь запомнить их лица. В конце концов, нам с ними видеться каждый день, или какой там у них график работы. И понимаю, что поспешила, когда всех охранников отнесла к расе нейсян. Первый — да, вне всякого сомнения. Он поднимается со своего места и приближается. Высокий, плечистый, лицо грубое, словно высеченное неаккуратной рукой. Глаза потемнели, как и волосы. Охранник смотрит вопрошающе и требовательно, но объяснения ни к чему, и так понятно, чего именно он хочет. Я не сержусь — ведь это наша первая встреча.
— Седимма Та, помощник первого переговорщика по транспортировке амнония Мейса Литгота, — представляюсь, поднимаю руку и включаю личный браслет.
Перед глазами нейсянина вспыхивает голограмма с моим лицом и необходимой информацией. Он проверяет, а я смотрю на второго охранника, застывшего неподалеку.
Не ошиблась при первом беглом взгляде — он не нейсянин. Тёмные волосы и глаза, высокий, но пониже своего напарника. Телосложение крепкое. Симпатичный... Кто же он? Теряюсь в догадках, но, на самом деле, какое это имеет значение? Большего внимания стоит то, что он смотрит на меня так, словно хочет дыру взглядом прожечь. А затем заглядывает в личные данные и замирает, будто впервые видит нечто подобное. Странный какой-то. Может, удивлён тем, что видит женщину в помощниках главного переговорщика? Как бы то ни было, я не обязана при первой встрече объяснять свои служебные достижения всем подряд, поэтому выключаю браслет.
— Я могу пройти? — спрашиваю максимально дружелюбно.
Он неуверенно кивает, заглядывая мне в глаза. И что, интересно, он там хочет увидеть? Прохожу мимо и направляюсь к себе в кабинет, двери которого, защищённые идентификацией, открываются только после ещё одного сканирования.
Вот он — мой кабинет! Настоящее чудо, о котором я и мечтать не смела, когда перебирала сведения в душной комнатушке на Оропе. Просторный, удобный, в светлых тонах. Здесь есть всё необходимое: отсек для приёма пищи, санитарный блок, диван для гостей, на котором четверо поместятся, рабочий стол, оборудованный для работы, кресло, повторяющее изгибы спины сидящего и снимающее напряжение. Из огромных окон открывается потрясающий вид на Хоуп. И я задаюсь вопросом: «Зачем мне ИТЦ выделило жильё? Да ведь здесь жить можно!»
Конечно, я шучу сама с собой. Падаю в кресло, взвизгнув тихонько от радости. И тут же вызываю по внутреннему коммуникатору своего начальника, друга и, кажется, поклонника. Нейсянина, которому обязана этим счастьем, Мейса Литгота.
Всего через пару секунд короткий звуковой сигнал ставит в известность, что канал связи проложен, а лучи голографа, танцуя, рисуют лицо Мейса. Техника в ИТЦ на высшем уровне. Через несколько мгновений передо мной уже висит голова начальника, словно живая. Будь я из какой-нибудь провинции, точно бы испугалась. А так смотрю на Мейса так, будто он сам, а не его изображение, сейчас напротив. В своём кабинете он видит меня в таком же виде.
— Доброе утро вам, Седимма Та, — шутливо улыбаясь, начинает Мейс. — Как вы добрались? Как разместились? Как вам ваше новое рабочее место?
— Доброе утро, Мейс Литгот, — подхватываю я лёгкую игру, — благодарю за беспокойство, всё на высочайшем уровне.
— Прекрасно.
Губы Мейса улыбаются уже иначе, волосы светлеют и наливаются каким-то светло-розовым оттенком. Знать бы, что этот цвет означает у нейсян. Я пока этой информации не имею, но понимаю, что опасаться мне нечего. По-доброму лукавое выражение лица начальника не сулит проблем.
— Я бы хотела начать работать, — приступаю к делу, потому как хватит болтать, — мне нужны все необходимые материалы для анализа.
— Трудоголик, — смеётся Мейс, — но я бы тебя не выбрал, будь ты другой. Всё необходимое уже у тебя, видишь планшет на столе?…
— С какой из задач начать, Мейс?
— Давай с поставки партии амнония на Ороп для строительства музея местной фауны. Поставщики демонстрируют расовое упрямство, оропиане обратились к нам за помощью.
— Ясно.
Мне действительно всё понятно с первых слов, и, пока Мейс объясняет, уже просматриваю информацию на экране планшета. Выяснить и разобрать мне предстоит многое, а потом ещё и отчёт составить, чтобы на его основе Мейс вел переговоры. В общем, дело началось.
— Седимма, — куда нежнее произносит он, — как насчёт прогулки после обеда? Я знаю тихое местечко неподалеку.
— А в Хоупе есть тихие места? — уточняю, не отрываясь от планшета.
— В достатке, если знаешь, где искать. Я знаю.
— Хорошо, уговорил. Как раз отчитаюсь по выполненной работе.
— Сед...
— Ладно, ладно, — теперь уже смеюсь я. — Выходи на связь, и прогуляемся.
Изображение головы тает в воздухе. А на меня нападают воспоминания. Мейс... Мы познакомились на Оропе. После окончания института меня отправили на родную планету трудиться в компании по добыче местного минерала ороптовия в должности контролёра. Скучная должность. И никакого развития. Я там чахла два года, пока чудо не свело меня с Мейсом. Он приехал по работе, и по воле случая именно я нашла и подобрала для него сведения, без которых сделка бы не состоялась. Так мы и познакомились. Вскоре Мейс предложил мне отправиться на Нейс в качестве его помощника. И я, конечно, согласилась. А как же иначе? Я — женщина, и не имею возможности вести переговоры с мужчинами. Зато я могу помогать Мейсу готовиться к сделкам и прекрасно это делаю. Будь я мужчиной, мы стали бы конкурентами. А так... Он как будто совсем не прочь создать привязку, и делает для этого так много. А я? А что я? Уважаю его безмерно, мне с ним интересно, и работать в удовольствие. Но это, пожалуй, всё. Я никогда не была привязана, что, в мои-то годы, необычно. Но точно знаю, что чувства к Мейсу не имеют ничего общего с теми, что лишают женщин сна, а затем толкают в объятия определённого мужчины.
Мои мысли катятся куда-то в сторону от Мейса, а куда — я понимаю с удивлением и, наверное, лёгким ужасом. Потому что вспоминаю об охраннике у дверей. О том, что ни слова не говоря, не сводил с меня глаз. С чего бы это? Понять мне мешает головная боль. Она пробивается от виска к виску. И с чего бы это, ещё минуту назад всё было нормально?
Я сосредотачиваюсь на таблицах, что висят на экране планшета. Нет мне дела до охранника. И даже до чувств и ожиданий Мейса. У меня есть работа, которую я должна хорошо сделать. И никакая головная боль мне помешает.
***
Дверца плавно закрывается. Снова сумрак, приятная музыка. Мейс что-то нажимает на панели внутреннего управления, и капсула замедляет ход. Ещё одно его движение — и прозрачные стенки становятся матовыми. Всё, мы наедине на огромной высоте. Кабина рассчитана максимум на троих, поэтому, хочешь не хочешь, а стоим близко друг к другу. Настолько, что, приподнимись я на цыпочки, задену макушкой нос своего начальника. Это неудобно. Дело вовсе не в тесноте. Просто за три недели, что мы работаем с Мейсом в тандеме, во мне так и не зародилось к нейсянину сильных чувств. А сейчас, когда он застыл в ожидании поцелуя или иного проявления расположения, не хочу ничего, кроме как отодвинуться, освободить своё личное пространство и не дарить Мейсу ненужных надежд. Но куда здесь двигаться?
— Ты о чём-то хотел поговорить? — спрашиваю, отворачивая лицо.
Не хочу обижать Мейса. Но обманывать мужчину, который сделал для тебя столько всего, — намного хуже. Благо мой начальник не из обидчивых. Зато из догадливых. Он делает шаг назад, насколько это возможно, и сразу же становится легче.
— Хотел. Пригласить тебя вечером куда-нибудь отдохнуть. Здесь есть одно заведение, где ставят такие шоу, каких в империи больше нигде не увидишь. Это нечто потрясающее.
Звучит заманчиво. Потому что не пешком же мы туда пойдём, а отказаться прокатиться на каре Мейса — выше моих сил. Он любит набрать скорость, а затем открыть защитный купол. Ощущение ветра в лицо, сковывающего страха и неуёмного восторга лишает рассудка. Но я не могу. Честно, не могу.
— Мне сегодня приходит документация по последней сделке, — отвечаю как есть, — нужно всё перепроверить. Там много вопросов. Так что прости, Мейс, буду сидеть до ночи, наверное.
— Я уже говорил, что ты слишком много работаешь?
— Говорил, и не единожды. А я всегда отвечаю, что, если я не буду работать, будут срываться твои переговоры. Мейс, я бы с радостью. Но, если я всё не подготовлю, сделка прогорит.
Мейс хмурится. Конечно, он понимает всю важность предстоящей встречи. Но желание побыть со мной наедине не в кабине капсулы, видимо, ничуть не слабее.
— Давай я ночью тебя заберу. Мне недолго заехать. Набери, как освободишься. Не дело красивой женщине возвращаться в потёмках домой.
А вот это уже интересное предложение. Я киваю.
Двери разъезжаются, и из капсулы мы выходим вместе. Охрана сидит на своих местах. Ко мне они уже привыкли и удостоверения не требуют. Скольжу взглядом и незаметно удручённо вздыхаю. Потому что вижу того самого, что в первый день так нескромно себя вёл. Да и во все остальные свои дежурства тоже. В предыдущую смену и вовсе дорогу перегородил. Стоял и ждал. Вот чего? Сказал бы уже — надоели уже эти неопределённые взгляды.
А сейчас подскакивает как укушенный. Не ко мне, к Мейсу. Смотрит на него так, будто бы мог убить взглядом — непременно бы и убил. И требует удостоверение. Мейс удивлён, но спокоен. Он, кажется, замечает враждебное настроение охранника, но обращать на это внимание — ниже его достоинства. Мейс просто неспешно включает браслет и предъявляет необходимую информацию.
— У вас всё? — спрашивает, когда охранник заканчивает всматриваться в голограмму.
Тот кивает и поворачивается ко мне. Бледный такой, что даже его немного жалко. Только из этой жалости я дарю ему приветственную улыбку. Но, кажется, зря. В лице охранник не меняется, только губы его плотнее сжимаются. Он меня пугает. Мало того, что ведёт себя возмутительно, так ещё и после встреч с ним у меня постоянно болит голова. Приходится даже тёмный осторский настой употреблять. Этот напиток вообще-то повышает работоспособность, но мне вот помогает при недомогании.
С Мейсом мы расстаёмся у дверей кабинета. На прощание я посылаю ему воздушный поцелуй — хоть какая-то компенсация за отказ в капсуле.
— Не забудь, я жду звонка, — напоминает он с улыбкой.
Не забуду. Дверь закрывается, я сажусь за стол, смотрю на свой браслет и вдруг понимаю, что думаю не о работе. Даже смешно — мои мысли об охраннике. Причём я не могу понять, что именно о нём думаю. Как будто бы... ну что за чушь? Конечно, я его не знаю. С чего бы?
Отзываясь на эту глупую мысль, голова начинает болеть сильнее. Правильно, нечего размышлять о чём попало, когда столько нерешённых дел и задач. Я направляюсь в отсек для приёма пищи. Здесь на столе всегда наготове стоит моё любимое лекарство. Наливаю в стакан на пару глотков и выпиваю до дна. Горькая... Но я привыкла к этому вкусу. В конце концов, сколько лет проучилась на Осторе, лишь раз в полгода наведываясь на родной Ороп. Так что тамошней кухней не удивить.
Результат не заставляет себя долго ждать — в голове проясняется, а боль отступает. И, пока я не нашла, на что ещё отвлечься, спешу вернуться на рабочее место. Работать! Мне нужно найти подход к упертым нейсянам — хозяевам шахты золотого амнония, которые никак не хотят делиться своим сокровищем с настойчивыми оропианами.
Дело увлекает и затягивает. Я даже время не считаю. Личные сведения, отчёты, графики и таблицы перемешиваются в моей голове. Я ищу, я нахожу и фиксирую. А когда понимаю, что устала, подмечаю за окном вечерний сумрак и игру разноцветных бликов, отбрасываемых башнями на облака.
— Ничего себе, — бормочу себе под нос.
Весь ИТЦ, за исключением таких трудоголиков, как я, уже разбрёлся по домам. И мне бы пора, только вот работа ещё не закончена. Осталось немного, совсем чуть-чуть. И я доведу её до конца, потому что иначе перестану себя уважать.
Но мне нужна помощь. Что-то, что поможет и расслабиться, и вместе с тем набраться сил. Музыка! Я проскальзываю пальцами по экрану планшета и включаю свои любимые композиции. Через секунды кабинет наполняют звенящие переливы, гудение ветра и едва уловимая, спокойная мелодия. Моя любимая симфония. На Осторе я слушала ее, тоскуя по дому. На Оропе — наслаждаясь бескрайней водной гладью и мечтая о лучшей жизни. А здесь вот — работая. Любимая музыка не оставит нигде и поможет всегда.
Я снова приступаю к решению своей задачи. Пускай усталость подождёт.
Она не ждёт, а отступает. Даже спасается бегством. Я снова окунаюсь в работу с головой, и, кажется, ничто не может меня отвлечь. Хотя это преувеличение. Кое-что может...
Из-за музыки и увлёченности экраном планшета не сразу понимаю, что нахожусь в кабинете не одна. Это становится ясно, лишь когда мужские руки опускаются на столешницу. На секунду замираю, и первая мысль: «Как?», потому что в ИТЦ свободный проход в кабинет обеспечен только их владельцам, а я, само собой, никому дверь не открывала. Второй вопрос: «Кто?» Чтобы это понять, достаточно поднять голову. Что я и делаю. А уж с «Зачем?» разберёмся потом.
Тот, кого я вижу, ошарашивает настолько, что стоит немалых сил сохранить самообладание.
— Добрый вечер. Вы что-то хотели? — спрашиваю с улыбкой.
Потому что это охранник. Тот самый! Теперь понятно — у службы безопасности ИТЦ есть право доступа к пульту управления дверьми на случай непредвиденных ситуаций. Он им и воспользовался.
Мужчина смотрит на меня почти уничтожающе, но приветствие несколько сбивает его с толку, на что я и рассчитывала. Недоумение скользит по широкому лбу охранника, напряжение во взгляде становится мягче, но, жаль, не исчезает совсем.
— Хотел, — раздаётся неуверенный ответ.
— Я вас слушаю, — продолжаю спокойно, — что-то случилось? Я думала, вся «живая» охрана уже ушла.
Он немного склоняется и выдавливает из себя:
— Случилось. Давно случилось. В университете ещё.
А вот это уже повод для беспокойства. Потому что я понятия не имею, о каком университете идёт речь. А вот охранник думает иначе. И настроен он, кажется, более чем решительно.
— Простите, вы о чём?
Спрашиваю, а сама запускаю руку под стол в поисках сигнала тревоги на всеобщий охранный пункт. Вот только мужчина оказывается быстрее. Он перепрыгивает прямо через широкий стол, хватает меня за руку, что только что тянулась к сигнализации, и рывком подтягивает к себе.
— Ты что, серьёзно? — выдыхает прямо в лицо. — Думаешь, когда я шёл сюда, не отключил каналы связи?
Честно, в этот момент я думаю точно не об этом. Страх поражает от макушки до пяток. Я просто цепенею. Как в нашей прекрасной империи может происходить подобное? Это уму непостижимо! А что дальше? Ничего хорошего, уж точно.
— Вы сошли с ума, — шепчу я. — Отпустите, я буду кричать.
— Кричи, — он притягивает меня ещё ближе. — Здесь никого, кроме нас. Вспоминай, ну же!
— Да что вам от меня надо?!
Его глаза близко, даже слишком. Не хочу, а всё равно смотрю в них. Вижу, как этот опасный мужчина замирает на миг. Может, задумался о преступности своих действий? Если только на четверть секунды, потому что в следующий миг меня окончательно оглушает крепкий поцелуй.
Я пытаюсь оттолкнуть этого наглеца, освободиться от навязанных объятий и как-то защититься. И вдруг происходит что-то неожиданное, непонятное, противоестественное даже. Я чувствую дрожь, и это не от страха. Внутри щекочет и шевелится чувство к мужчине, которого я и знать-то не знаю. Оно переворачивает меня, встряхивает и заставляет желать продолжения этого безумного действия. Сама не понимаю, что творю, просто вскидываю руки и, лаская, пропускаю волосы охранника между пальцами.
Для него, видимо, это какой-то сигнал. Мужчина отстраняется, смотрит на меня. Уж не знаю, что пытается разглядеть, но хочу я только его объятий и поцелуев. И получаю с лихвой. Охранник подхватывает меня на руки и просто шагает через стол, безжалостно давя подошвами планшет. Затем ставит на ноги, снова целует, и на этот раз я отвечаю. Получается, наверное, неловко, но он этого не замечает — не до того. Его губы проскакивают к моему уху, и сквозь дыхание слышу имя:
— Аллита...
Кто?! Чужое имя впитывается, просачивается в моё сознание, но ответной реакции никакой. Ни возмущения, ни негодования. Потому что в считаные мгновения голову заполняет боль: резкая, агрессивная, тяжёлая. Малейшая мысль — уголёк, что шипя прожигает мозг. Я, кажется, мычу. А потом всё... Тьма. Меня больше нет... Наверное...
Хотя живая. Открываю глаза и понимаю, что лежу на диване лицом вверх. Охранник здесь же, склоняется надо мной и выглядит крайне встревоженным. Сейчас, когда под костями черепа бушует и плещется жидкое пламя, мне абсолютно всё равно, что произошло несколько минут назад.
Пытаюсь сказать ему про настой. Не выходит — вместо слов из-под непослушного языка вылетает набор несвязанных звуков. Всё, что остаётся, это указать на дверь пищевого отсека и надеяться, что этот странный мужчина поймёт мой жест правильно.
Он понимает: бросается в нужную сторону, возвращается со стаканом настоя и протягивает его мне. Беру, а вот выпиваю с трудом: руки дрожат, зубы стучат о стакан.