Проклятый мир. Том 1. Марина Солодова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ГЛАВА 54
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Хельга вернулась в столицу, чтобы отстроить город заново — Алистер, чтобы убить ее отца.

   Что может объединять дочку Верховного князя и сына заговорщиков?

   Годы назад они сражались в одном отряде, именно Хельга научила Алистера обращаться с оружием. Станет ли ученик ее злейшим врагом? И сможет ли она хладнокровно убрать его с дороги? И может ли любовь спасти их обоих?..

ПРОЛОГ

— Что тебе известно о заговоре?.. Отвечай!..

   Алистер, затаив дыхание, втянул голову в плечи. Стянутые за спиной руки немели, сорванные до крови запястья саднило, и он боялся пошевелить пальцами. Но несколько мгновений не били, и он бросил быстрый взгляд на начальника тайной стражи, словно пытаясь прочитать по лицу, что у того на уме. Невольно задержался на несколько мгновений, рассматривая рану на виске, недавно зашитую умелым лекарем. Заметив, что пленник рассматривает его увечье Рххет подошел поближе.

   — Любуешься работой своего папаши? — спросил, схватив Алистера за шиворот. — Можешь гордиться, щенок. Он был достойным противником. Даже жаль, что завтра ему отрубят голову… Как твое полное имя, мальчик?

   Он закрыл глаза и плотно сжал губы, много раз заставляли назвать полное имя, будто забывали его снова и снова. Не дождавшись ответа, Рххет ударил арестованного в живот. Сдавлено застонав, Алистер согнулся пополам. И наверняка растянулся на грязном каменном полу, если бы сильные руки не удержали его.

   — Ну же назови имя. Тебе это ничем не грозит.

   — Алистер, — сдавлено прошептал паренек.

   — Так вот слушай меня, Алистер, — начальник тайной стражи специально произнес имя медленно по слогам, будто слышал в первый раз. — Ты пошел не в него. Ты никогда не стал бы воином. Хельга зря потратила время на твое обучение. Ты похож на мать. Она красавица, просто образец эльфской красоты… была до недавнего времени. Завтра увидишь, что с ней сделали. А у тебя те же прекрасные синие глаза, те же мягкие каштановые волосы и нежная бледная кожа, — Рххет с наслаждением наблюдал, как ужас и отчаяние в глазах мальчишки сменяются яростью. — Впрочем, ее красота не пропала даром, все мы успели попользоваться… — Словно забыв, что он крепко связан, Алистер подался вперед, а Рххет невозмутимо продолжал, — ты никогда не сможешь драться, потому что для этого надо рвать зубами и ломать руками кости. А ты нежная бесхребетная тварь, и лучше бы тебе было родиться девкой.

   — Да не будь я связан… — начал хрипло Алистер.

   — Хм, думаешь дело в этом? — Рххет высунулся в коридор и закричал: — Эй, развяжите его и дайте меч! Только посмотрите, как рвется в бой эта милаха!..

   Скоро кто-то ловко разрезал веревки, стянувшие запястья, а кто-то вложил меч в онемевшие ладони.

   «Вот он мой шанс!» — отчаянно подумал Алистер, сжав рукоять. Несчастного шатало от боли, но на Рххета бросился.

    Начальнику тайной стражи, и его подручным было сразу понятно, что юноша свалится после первого же удара. Тот даже не стал вынимать оружие из ножен, а нырнул под занесенное для удара лезвие и опрокинул противника ударом в ребра. И Алистер во весь рост растянулся на полу и задрожал, крепко стиснув зубы. После удара о камни на глазах выступили слезы от боли и обиды. Меч, на который несчастный смотрел, как на ключ к спасению со звоном упал на каменный пол, и его тут же убрали подальше. Алистер попытался встать, но не смог. Убедившись, что все попытки бесполезны, отполз к стене и, опершись спиной, оглядывал всех по очереди, будто пытаясь навсегда врезать в память лица своих мучителей.

   — Что я говорил? — насмешливо спросил Рххет. — Для тебя это бесполезная железка.

   Начальник тайной стражи обернулся к подчиненным.

   — Приступайте! Только голову и руки не трогать — на них не должно быть ни царапины, понятно?..

   Догадавшись, что сейчас будет, эльф сжался в комок, подтянув коленки к животу. Стражники сразу принялись холодно и расчетливо избивать его. Казалось, они выполняли нудную работу. Когда их начальник взмахнул рукой, тут же прекратили.

   Рххет подошел к Алистеру, приподнял за подбородок, и с изумлением отметил, что в пронзительных синих глазах горел злой огонь.

   — Последний вопрос, малыш. Если ответишь честно, отпустим домой.

   Пленник выглядел жалко — сжатые губы дрожали, на лбу выступил холодный пот, грудь тяжело поднималась при каждом вздохе, но он решительно покачал головой.

   — Да брось, никакого подвоха нет. Ты нам не нужен. Мы знаем, что в заговоре ты не мог участвовать, ты все время служил в отряде Алекса. Просто скажи, кто укрывал тебя эти дни.

   — Вы… негодяй и лжец, — с трудом выдавил Алистер. — Оставьте меня…

   — Как скажешь, — Рххет поднялся и подошел к подчиненным. — Завтра он должен умереть, я могу год держать его тут и каждый день бить, но он выйдет с желанием отомстить всем нам, — сказал, больше не смотря на арестованного. — Пусть завтра присутствует на казни, переоденьте его вымойте с утра, охраняйте и делайте вид, что вы стражники замка. А через пару дней его найдут в канаве с перерезанным горлом. Все будет выглядеть так, что мальчишка сам сбежал из-под охраны и нарвался на нож.

   — Это же ученик Хельги, она просто так не оставит… и сейчас ищет его, — попытался возразить один из стражников.

   — И пусть себе ищет. Скоро труп найдет.

***

Когда его, наконец, оставили в покое, юноша тихо завыл, пряча лицо в ладонях. Сколько раз его называли полным именем в этих стенах? Ведь раньше окружающие помнили лишь уменьшительное прозвище «Ли», оно куда больше шло взъерошенному чертенку, чем сильное серьезное, данное при рождении.

   Еще неделю назад у бедняги было все — место в отряде, семья, надежда на будущее. Теперь не осталось ничего. Он поднялся, вцепившись в выступ на стене, и схватился за стальные решетки так, что побелели костяшки на пальцах. От высоты захватывало дух, а из окна видно море, а не город, в котором он прожил свою короткую жизнь. Сбежать с самого верха крепости невозможно, ускользнуть завтра от стражников тоже, только не после трех суток побоев и голода. Остается шанс, что в последний момент Хельга все же найдет его.

   «Она ищет в городе, — отчаянием подумал юноша, — а надо в собственном замке. Но как быть, если эти двери для нее закрыты? И зачем я сбежал из ее комнат?»

   Впервые за эти страшные дни он вдруг заплакал, осознав, что ему не спастись, если помощь и придет, то слишком поздно. Завтра вечером всему конец. И самое страшное, что девушка, ради которой он старался быть лучшим среди воинов, скоро найдет его мертвым. В приступе отчаяния Ли закричал в темноту: «Этого не будет! Не будет!..»

ГЛАВА 1

Несколько десятилетий спустя

   — Желаю хорошо повеселиться, сударь.

   Алистер или Ли — молодой эльф улыбнулся в ответ и ловко сбежал по трапу на пристань. Через несколько мгновений его худая, высокая фигура затерялась в толпе.

   Закат неумолимо гас, забирая с собой остатки тепла. На столицу опустились беспросветные осенние сумерки. Огромная туча наполовину закрывала тусклое багровое солнце, делая светило похожим на обезображенное лицо с косой ухмылкой. Когда стало совсем темно, тяжелые серые облака сгустились еще сильнее, начался моросящий дождь. Под его печальный шелест сонный город пытался забыться тревожным сном. Уныло выл ветер на пустых улицах; тихо роптали усталые волны.

   Путник с жадностью смотрел по сторонам, словно ища что-то в длинных рядах кораблей с разными флагами и пустеющих прилавках. Он полной грудью вдыхал воздух, отчаянно желая вспомнить знакомые запахи. Вглядывался в незнакомые лица. Так неспешно бродил с полчаса, не снимая капюшон.

   Прежде чем уйти из порта заметил мага огня — девушку, беседовавшую с извозчиком. Она выглядела непривычно для этого острова: жесткие рыжие волосы обрезаны по плечи; одета в куртку, свободную рубашку, штаны из простой ткани и высокие сапоги со шнуровкой. Так выглядели наемники, приехавшие искать счастья в большой город или подопечные магической академии — их безразличие к нарядам вошло в поговорки.

   «Ничего не изменилось. Вот еще один маг желает лучшей жизни и ищет богатого нанимателя. — Взгляд Ли задержался на коротком кинжале, висевшем на поясе девушки. Почему-то эльф не сомневался, что чародейка умеет обращаться с оружием. — Как же жаль ее. Скорее всего, будет развлекать каких-нибудь придурков своим колдовством».

   Маги огня встречались редко, но обладали огромной разрушительной силой, за что их боялись и ненавидели. Талант с самого рождения оставлял отпечаток на внешности — глаза и волосы оранжевого цвета, а кожа неестественно белая. В душе эльф надеялся, что знать Книв передерется за то, чтобы переманить к себе на службу эту чародейку.

   Девушка была маленького роста, чтобы смотреть в глаза извозчику — сухому невысокому субъекту с болезненным цветом лица и черными волосами, ей приходилось задирать голову; зато хрупкая фигурка оказалась удивительно ладной; жизнерадостная улыбка почти лукавая; в глазах светилась спокойная уверенность. Алистер из праздного интереса прислушался к разговору:

   — И зачем понадобилось вам в столицу? Тут сейчас не интересно.

   — А я к подруге, надо срочно предупредить ее об одном деле. Она живет там, — широкий жест указал на скрытый за стеной замок Верховного Князя. — Сколько будет стоить до ворот сторожевой башни?

   Ли смерил чародейку недоуменным взглядом и побрел прочь. Очень уж нелепо прозвучало заявление о жилище подруги.

***

Приезжий решительно направился в жилые кварталы, через площадь Всех побед, за которой высились толстые стены отгораживающие замок.

   Эльф дерзко усмехнулся, бросив небрежный взгляд на памятник Эрику Благородному. Прикрыв глаза, представил, как каменный исполин рассыпается на части под действием страшной силы. Он довольно фыркнул, когда видение пронеслось перед глазами. Ли казался оживленным — бледные щеки горели румянцем, а глаза блестели от волнения. Но тут же дернул плечом, вспомнив, как у подножья этого памятника много лет назад был избит до полусмерти. Тогда содрогаясь от жестоких ударов, среди страшной брани разобрал два слова: «сын заговорщика». Пару часов пролежал на улице, но потом рядом остановился закрытый экипаж, знакомый голос приказал телохранителям связать «щенка» и отвезти к пристани. Картины из прошлого больно обожгли, и на миг оцепенев, Алистер смотрел на монумент, но нашел в себе силы отвернуться и уйти прочь.

   Грея руки в рукавах черного плаща, вошел в городской сад, где тонкие ветви дрожали на ветру; блестели в свете фонарей мокрые скамейки; опавшая листва устилала дорожки. На ходу проверил ножны, закрепленные на запястье, в этом не было надобности, но прикосновение к оружию придало уверенности.

   Алистер знал, что скоро доберется до жилых кварталов, где легко найти комнату. Тонкий слух уловил шаги и бряцанье оружия. Спрятавшись за толстый дуб, юноша ждал, пока караульные уйдут. Любопытство не давало покоя. Ведь ходили слухи, будто представители эльфской расы, отказались служить в страже, и поэтому пришлось найти неуклюжих наемников из другого мира, со свиными пяточками вместо носов.

   За первым патрулем шел второй. Заслышав их, издали Алистер не удержался и влез на дерево, чтобы рассмотреть поближе. Под ловкими руками не заскрипела ни одна ветка.

   «Ну, не смогу я спать спокойно, если не увижу все собственными глазами!» — Эльф понимал, как опасно наблюдать за стражей и почти не дышал, затихнув в кроне среди листьев.

   Охранники не заставили себя долго ждать. В первые секунды, Ли еле удержался от смеха, увидев нелепых, толстых, неповоротливых «воинов» в доспехах. Носы до комизма походили на пяточки — лица казались добродушными.

   Командир патруля, ехавший впереди всех, играл с ножом. Когда караульные поравнялись с его укрытием, эльф смог рассмотреть на их поясах тяжелые плети. Он невольно вздрогнул, вспомнив рваные раны, которые оставляет это оружие.

   Убедившись, что блюстители порядка ушли, Алистер спустился и побрел дальше. Дерзкие мечты снова завладели сознанием. Товарищи по оружию, с которыми он делил хлеб и воду последние годы, не догадывались, что тихий лучник отправился на родной остров.

   По правде говоря, он не имел права покидать крепость, ставшую домом и путешествовать без сопровождения, был слишком юным, чтобы жить самостоятельно. Гораздо благоразумнее было оставаться под защитой. Дети эльфской расы быстро росли лет до десяти, а затем и рост, и психологическое развитие сильно замедлялось. Тело развивалось до двухсот-двухсот тридцати.

   А ему не исполнилось и двухсот лет: лицо сохранило детскую наивность и нежность, глубокие синие глаза казались большими. И несмотря на то, что Ли учили драться, столкнувшись с опытным воином бедняга продержался бы недолго. Для своего телосложения эльф был силен, и тяжелый лук был в его руках грозным оружием, но поединки на мечах всегда оставались слабым местом.

   Юноша проделал долгий путь лишь с одной целью — совершить убийство.

   «Да-да, одна жизнь взамен счастья миллионов. Разве это зло?.. — подумал, поежившись от холода. — Я убью Верховного Князя — мир изменится к лучшему. Я заплачу за это своей жизнью, умру в камере пыток или забьют до смерти его телохранители».

   После таких мыслей на душе становилось тоскливо, но решение принято уже давно и грусть притупилась.

   Весной в столице состоится большой съезд глав государств, на который приедут послы из других миров. В городе будет неразбериха, а в замке столпотворение.

   Алистер не раз представлял, как с робкой улыбкой подойдет к отряду стражи, у входа в огромный зал и скажет, что забыл приглашение. С самым невинным видом попросит снисхождения, соврет, будто приехал с отцом, и тот будет очень зол из-за опоздания.

   Эльф умел притворяться и лгать, хотя это стыдно. Он так молод, вызывающе красив, что беспечность, рассеянность и даже глупость не будут казаться неестественными.

    «Кто же сразу догадается, что я способен на убийство?..» — думал Ли.

   На миг в его сознании промелькнула сцена: рука дрогнула, рана получилась не смертельной. Конечно, он не сумеет скрыться и ответит за свой поступок.

   «Кто-то отбросит ударом ноги выбитый из ладони кинжал, а кто-то ударит в ребра, так что я согнусь пополам», — предположил Ли, и сразу же живо представил, как ему заламывают руки. Он не боялся боли, но охрана наверняка сорвет на нем гнев за свою оплошность. Воображение продолжало рисовать ход событий: кровь зальет глаза; запястья будут стянуты веревками так сильно, что пальцы начнут покалывать невидимые иглы; а потом свистнет плеть, предвещая удар.

   Нервно встряхнул головой, отгоняя этот образ.

   «Нет-нет, все будет не так!» — торопливо зашептал он, ускоряя шаг.

ГЛАВА 2

Алистер нашел постоялый двор на перекрестке улиц, чтобы поселиться до весны.

   «Местечко наверняка привлекает внимание во время зимнего сезона, но сейчас свет горит только в нескольких окнах. Если не буду тратиться на всякую ерунду, денег на комнату хватит. Кроме того у меня же есть маленький тайник, на крайний случай», — вспомнил эльф.

    Приезжих сейчас мало, потому хорошие комнаты сдаются гораздо дешевле, чем зимой или в начале весны. Тогда приближенные Верховного Князя возвращаются в город, чтобы немного развеять их тоску придумывают массу развлечений.

   Ли не раз бывал в этом переулке много лет назад, но сразу сообразил, что чего-то не хватает.

   «Почему так пусто?.. — озирался по сторонам, насчитав на домах только четыре вывески — оружейника, ювелира, сапожника и булочника, подумал: — А куда же делись все остальные? Тут ведь была лавка цветочника, травник, игрушки, пряности и еще много. Неужели все съехали?..»

   Он сам не понимал, отчего ему вдруг стало не по себе, и показалось, будто половина города вымерла или исчезла в одночасье. Желание узнать, куда пропали жители, показалось эльфу минутной слабостью, и он постарался загнать его вглубь разума. Встряхнув головой, будто отгоняя морок, взялся за ручку двери и вошел на постоялый двор. Там согрелся, съел тарелку тушеных овощей с мясом. Скоро захотелось спать. Злая решимость, которая сопровождала парня среди холодных, темных улиц, тихо таяла, под напором тепла и своеобразного уюта. Он сидел у камина, смотрел в огонь и ни о чем не думал.

   Вино в продаже оказалось самое дорогое, потому посетителей было немного.

   «Решили сделать забегаловку элитной, — подумал Алистер. — Ну, да — не всем хочется каждый день заменять сломанные стулья и разбитые тарелки. Высшая раса, высшая раса, а все-таки мы те еще идиоты…»

   Его комната была готова, ужин съеден, и пора бы подняться наверх, все же Алистер не хотел вставать. Он оправдывал это усталостью и наслаждался теплом, прикрыв глаза. Негромкие разговоры убаюкивали.

   К его уединенному столику подсел немолодой завсегдатай — держался очень вальяжно и был «на ты» со всеми. Ли подумал, что это крупный ремесленник. Спокойная сытая жизнь сделала его размякшим и самодовольным, но правильная осанка и небрежно-плавная пластика движений выдавали бывшего вояку или искателя приключений.

   «Он и сейчас здоров и силен. Тут отдыхает от жены, детей и дел. Ищет собутыльников, для застольной беседы… — эльф почувствовал неприязнь еще до приветствия и гадал с чем это связано. — Однажды я попался в руки уважаемому торговцу — не самое радостное событие, надо признать. Но почему и новый мой знакомый должен оказаться жадной скотиной?.. Так лучше не буду выделываться и расспрошу-ка его, что происходит в городе».

   — Орсон, — представился он. — Ты, я вижу, приезжий?

   — Да, именно так.

   — Каким ветром сюда занесло?.. Поступать в университет? — в последней фразе сквозило едва заметное презрение.

   — Нет, учиться мне ни к чему, — Ли специально ответил так, чтобы понравиться собеседнику, а про себя подумал: «Университет на Книв?.. Когда-то Хельга только мечтала об этом».

   — А зачем же ты приехал осенью?

   — Весной тут все дорого. А мне очень хотелось в город, и отец позволил мне приехать сюда сейчас. Весной, я вернусь на Большую Землю.

   — А что знаешь об этом городе и острове?

   — Да, почти ничего, — простодушно развел руками Ли.

    — Вот ты, наверное, думаешь: тут всегда так было — огромные замки, каменные мостовые, роскошь? Но это не так.

   — Угу, — сонно согласился Алистер и приготовился слушать байки. «Новый приятель» явно любил вспомнить о «наших-то временах» и вещать «нынешней молодежи» нечто важное.

   — Остров издавна привлекал внимание жителей этого мира, задолго до того, как стал столицей нашей страны. У его берегов находилось странное сооружение, названное Треугольником порталов. Ученые так и не смогли разгадать его загадку, но пришли к выводу, что это машина для путешествий по другим мирам — созданная представителями более могущественной цивилизации, жившей в этом мире до нас.

   — А вы всерьез считаете, что до нас тут кто-то жил?

   — Да, ты видно с луны свалился! Это же всем известно! В нашем мире происходят страшные катастрофы, когда мы пытаемся развязывать войны. Разве это не последствия сильнейшего магического заклятья? А есть среди нашей расы маги способные на такое? Сомневаюсь! Но об этом ты сам как-нибудь почитай.

   Так вот Книв… Когда раса эльфов находилась в самом начале своего развития, на острове, обосновалась колония поселенцев. Любопытство привело их к странной машине, которая может переносить через миры. Они были просто исследователями и не искали для себя никакой выгоды. Прошли десятилетия, прежде чем поселенцы смогли разобрать символы на рукотворных островах огромного сооружения. Прошли века и ученые смогли свободно толковать непонятные прежде знаки.

   Наша раса «повзрослела» — за мирными исследователями, которые рисовали пейзажи новых неизвестных миров, к Треугольнику порталов приплыли завоеватели. Они пустили в ход уговоры и угрозы, рассказали о возможностях наживы, и, в конце концов добились их помощи.

   На долгие годы растянулось создание крепостей и стены. Когда колоссальное строительство подошло к концу, через сеть порталов, армии вторгались в другие миры. Эльфы славились смелостью, острым умом и ловкостью, а еще меткой стрельбой из лука. Лук, меч и магия — вот перед этим оружием пала ни одна цивилизация, но первым в этом списке по праву стоит лук.

   Маги и фехтовальщики были и у других рас, но тягаться с нашими лучниками не мог никто. Ходили слухи, будто мы продали бессмертные души за свое искусство. Надо помнить о том, что высшая раса не отличалась тогда особенным благородством (да и когда мы были благородными?): у наших походов была одна только цель — нажива.

   А самое большое лицемерие знаешь в чем? В том, что все войны, приносят прибыль верхушке, а в карманах простых солдат при дележе оседают лишь жалкие крохи.

   И вот в неприступной крепости на острове Книв стало скапливаться несметное богатство. Золото, серебро, драгоценные камни стекались туда не только из этого мира, но из дальних уголков вселенной. За стенами вырос город. Шли века, праздность, пресыщенность и лень со временем прочно поселились в среде завоевателей. Злые языки говорят, будто уже владыка нашего острова не может обращаться с луком, который в давние времена принес славу и богатство его предкам.

   Ли не смел прервать своего нового знакомого, тот оказался искусным рассказчиком. Говорил горячо и без долгих пауз. Но когда он замолчал, эльф заметил разочарованность и тоску на лице собеседника. Наверное, и Орсон страстно желал изменить мир к лучшему. Годы шли, решимость таяла, и в один прекрасный день он понял, что сил на эти перемены не хватит. Жизнь искателя приключений стала серой, размеренной и спокойной.

   Алистер видел в нем себя, через много десятилетий. Эта встреча казалась юноше знаком судьбы.

   «Вот, что со мной будет, если отступлю сейчас и не совершу, того что собирался», — думал он. Теперь мученическая смерть в камере пыток не казалась ему страшной и недостойной. Огонь ненависти, притушенный естественной усталостью и теплом, разгорелся с новой силой.

   — А знаешь, от деда я слышал такую историю. Когда сюда привезли пленную пророчицу из другого мира, она чуть не сошла с ума. «Про́клятый край!..» — вопила и все тут. Что если она была права? Наш мир проклят и катится к чертям. Что ты думаешь об этом?..

   Ли побелев, отпрянул. Это была их семейная легенда, которую знали лишь близкие друзья. Отец строго запретил говорить о пророчице. Юный мститель втянул голову в плечи, будто его собирались бить.

   — А ты серьезно думал, кто-то поверит твоей клоунаде? Ты меня не помнишь, а я тебя отлично. Глупый ребенок! Совсем ошалел? Что ты задумал?

   — А теперь вы позовете стражу, чтобы меня доставили к палачу? — Дрожащими пальцами Алистер нащупал рукоять кинжала в рукаве...

ГЛАВА 3

Дождь закончился. Острый серп месяца изредка появлялся из-за туч и снова тонул в темноте. Стены домов и выложенные камнем дороги влажно блестели в свете факелов.

   В поздний час похоронная процессия двигалась к морю по узким улочкам. В одной из телег поместились четыре мертвеца, завернутые по старинному обычаю в белый саван открытыми остались лишь лица.

   Адаллина, младшая дочь Верховного князя, сопровождавшая шествие, смотрела на них с едва заметным отвращением. Ей не обязательно присутствовать при сожжении трупов, но почему-то домой она не желала ехать. Служащим городской больницы, было неприятно такое пристальное внимание к своей работе. Им начинало казаться, будто принцесса считает, что без ее контроля умерших сбросят в ближайшую канаву. Все чувствовали себя спокойней, если бы молодая красавица отдыхала в замке. Однако уже догадались, что такого счастья в ближайшее время не предвидится. Какая муха на сей раз укусила праведницу, никто не знал, а спастись от нездорового энтузиазма «ниспосланного» ей уже невозможно.

   Более всего страдала городская больница, которую, кстати, сама Адаллина и основала несколько лет назад. Вот уже три недели подряд приезжала в «свою обитель добра» где неустанно проповедовала, вмешивалась в работу сестер милосердия и рассказывала больным о морали. В итоге работники тихо ругались, пациенты не знали, куда от нее деваться, и все шло наперекосяк.

   Сейчас она ехала за одной из телег на белой лошади, нелепо выделяясь из окружения. Красивая и гордая с огненными волосами и чистыми, как небо в первые дни лета голубыми глазами. Ее прекрасно сложенная маленькая фигурка притягивала восхищенные взгляды. Девушка напоминала бы ведьму, если бы не бесстрастное выражение лица. Идеальная каменная статуя, бесчувственный ангел, которому чуждо все живое вызывал у некоторых благоговейный восторг, хотя приблизиться поклонники опасались. Впрочем, нежная красота и хрупкость были обманчивы. Расу, из которой происходила ее мать, называли в древние времена «фуриями» за их невероятную мощь и неистовство в битвах. Но мало кто догадывался, сколько чудовищной силы скрыто в маленьких белых руках.

   Когда холодные глаза осматривали тело, лежавшее с краю, лицо принцессы не переменило выражения. Несчастный несколько часов назад умер от лихорадки. Она знала, что первое время к нему приходил брат, который как ни странно оказался рыцарем из отряда Алекса, но потом тот перестал навещать больного и даже не явился на похороны.

   По правде говоря, сразу было понятно, что бедняга не выживет. Слишком поздно привезли в больницу из тюрьмы. Стражники хорошо потрудились над ним, прежде чем бросить в камеру. Там многочисленные раны воспалились, а потеря крови сильно ослабила преступника, начался жар, и спасти его могло только чудо.

   Адаллина предположила, что юноша был мелким воришкой, и заслужил такую смерть, но на короткое мгновение стало жаль. Ведь он так молод, так красив и мог бы жить вечно. Сейчас почему-то больше не был ничтожным, осунувшееся лицо спокойно, строго; спутанные черные волосы, составляли резкий контраст с бледной кожей; разбитые и потемневшие губы сложились в подобие улыбки.

   «А, все-таки представитель высшей расы не должен умереть так», — подумала Адаллина. Тут ей вспомнилось, как пару дней назад его привезли на такой же телеге и спешно отнесли в палату. Юноша бессвязно умолял о пощаде, плакал и бредил. Нездоровый румянец, покрасневшие веки и наивный испуг в глазах. Наверное, с таким выражением вор просил у стражников пощады.

   Рядом с ним лежал рыжий моряк, умерший от удара в живот. Его лицо обезобразила гримаса боли и ярости. Этот, скорее всего, напоролся на нож в потасовке.

   Третьим был утопленник с сизо-серым лицом, а четвертая девушка — маг-оборотень. Адаллина слышала, будто появилось тайное общество, которое убивает чародеев. «Вероятно, я вижу их очередную жертву. Я тоже не люблю магов, но не понимаю, зачем их лишать жизни?» — принцесса покачала головой.

   Оборотням или зеркальщикам завидовали многие. Еще бы они способны перенимать чужую внешность и умения. Кроме того, могли изменять свой облик, как вздумается. Сильные оборотни превращались в драконов или монстров из кошмарных снов. Они способны скрывать свою внешность годами, но получив смертельную рану или потеряв много крови, возвращались в настоящий облик.

   Адаллина против воли любовалась красивым созданием с серебряными волосами, матово-бледной кожей, белыми ресницами и бровями. Она жалела, что не может видеть радужки глаз, в которых, если верить слухам, заключен чистый свет. Впрочем, глаза мертвой давно уже погасли...

   Один из охранников, видя, что принцесса скучает, подъехал ближе к ней, чтобы завязать разговор.

    — Да, ваша сестра была права, когда сказала: «Хорошо, что умер быстро».

   Он кивком головы указал на юношу со спутанными черными волосами. При этих словах Адаллина поморщилась.

   «Была бы на то моя воля — это чудище не стало бы моей сестрой!.. Хвала богам, что Хельга хотя бы моя единокровная сестра, а не родная», — со злостью подумала она.

   Надо признать, недостатка в родне у Адель не было. Верховный Князь был крайне неудачлив в браках. Первая его жена погибла от несчастного случая, вторая покончила с собой, третью убили по ошибке заговорщики, а четвертая, сказывалась больной и предпочитала не покидать своих покоев.

   «Впрочем, она жива — большего от жены Верховного Князя требовать не стоит!» — шутили остряки.

   От каждого союза у князя осталось по ребенку. Старший Алекс взял на себя часть обязанностей отца — все, касающееся охраны Треугольника порталов, руководство над стражниками замка и руководил народной дружиной, пока та не прекратила свое существование. Он считал себя воином, возможно, так сказалось влияние Раймонды — второй жены Верховного князя, а может быть его природа была такова. Только Алекс с детства скучал с дамами и придворными, сверстниками своего круга, одному ему было куда лучше.

   Сила и власть всю жизнь были верными его спутниками. Без особенного труда он научился владеть мечом, стал одним из лучших лучников в своем городе. Мало кто отваживался перечить ему.

   Еще бы! Его считали грубым чудовищем, не способным научиться этикету, понимать произведения искусства и быть любезным с дамами. Общество дружно строило догадки о том, почему он так мрачен и угрюм. Почему не любезничает с девушками? Почему сдержан в еде и так мало пьет?

   Дочь от второго брака — Хельга.

   Ребенок от третьего — Артур. Был в том возрасте, когда лицо еще сохраняет детские черты и оттого кажется милым. Характер не устоялся, но уже появилось желание познать себя. И его бросало из крайности в крайность, то он днями пропадал неизвестно где, то исправно присутствовал на собраниях отца.

   В обществе одни не воспринимали его всерьез, другие вовсе считали юродивым. Кто-то распространял слухи, будто Артур участвует в колдовских шабашах. Этому верили, находя что-то бесовское в его красивой улыбке и мягком музыкальном голосе. Его можно было бы представить и неприкаянным молодым художником, и решительным чародеем, готовым поставить на карту все и перевернуть мир. Была в его глазах и какая-то авантюрная хитрость, и настоящая черная тоска.

   Четвертый брак одарил Верховного Князя еще одной дочерью Адаллиной. Она была полной противоположностью отца и, возможно, поэтому стала любимицей. Однако со старшими у нее не выходило ладить. Алекс вечно занят игрой в войну и оборону. Артур сидит со своими книгами, и Адель боялась, что он увлекся темной магией, потому делала все, чтобы у него не оставалось свободного времени. Но хуже всего сложились отношения именно с Хельгой. Братьев еще можно было простить и понять, ведь они всего лишь мальчишки — играть с оружием и притворяться серьезными, что им еще делать? Но молодая девушка до их уровня опускаться не должна ни в коем случае.

   А что же Хельга? Мало ей того, что от природы она некрасива и высокого роста, так еще умудрялась это подчеркнуть. Хотя все уроженцы Северных островов гораздо крупнее и сильнее остальных эльфов этого мира, тут ничего не поделать. Но с помощью длинных платьев, специальных корсажей, можно было скрыть худощавую нескладную фигуру. Цветная шаль укутала бы широкие плечи. Искусный мастер сплел бы роскошную прическу из светлых рыжих волос.

   Так нет же! Она появлялась в обеденном зале в длинном белом платье и небрежно наброшенном черном плаще со скромной серебряной вышивкой, а то и вовсе одетая, как наемник или разбойник с большой дороги. На виду носила медальон с изображением кошки — знак того, что она «воин-демон» («…взбесившийся зверь, который теряет голову в битве и находит в этом гармонию…» — так охарактеризовал магов этого типа рыцарь из Ордена Истинного Света). Волосы или стянуты шнурком на затылке, или схвачены диадемой. У нее прекрасная белая кожа и правильные черты лица, но взгляд фосфорических зеленых глаз не по-женски тяжелый.

   А чем же она занималась все свое время? Пропадала месяцами в море, потом учила сброд из отряда брата размахивать деревянными мечами. Не особенно удачно, ведь иногда сама красовалась ссадиной на щеке или рассеченной бровью.

   «Хорошо, пусть она росла в диком мире — на Северных островах. Но можно же хотя бы здесь соблюдать приличия?» — со злостью думала Адаллина.

   Она слышала, что с самого приезда сестры порядки на острове полетели в бездну. Если Хельга принимала твердое решение сделать что-нибудь, то вставать на ее пути становилось просто опасно. Такая сила воли, способная перевернуть вверх дном мир вызывала восхищение. Но Адаллина не любила демонский характер сестры. По безумному расчету она решила ненавидеть все — начиная от качеств характера и заканчивая манерой речи.

   Кроме всего прочего о ней ходили мрачные и противоречивые слухи. В обществе рассказывали о пьяных драках, попойках, о десятках внебрачных детей и прочем. Сказки о ее пламенной, отнюдь не платонической любви к обоим братьям и к половине рыцарей всех орденов, проживавших в городе множились.

   Другие утверждали, что она окончила около десятка различных учебных заведений. «Говорить с ней совершенно невозможно — ни слова из речи не понять. А любить она способна только свои книги!».

   И, наконец, третьи шепотом обвиняли ее в черном колдовстве. Никто ведь не знал, чему она выучилась в магической академии. Говорили, будто каждое полнолуние светлый клинок с изображением кошки омывается в крови молодой девушки или юноши.

   Множество баек сочинили и про ее телохранителя, приехавшего с севера. Тот, действительно, выглядел, как чудовище — был жестоко изуродован магом, когда служил наемником и еле выжил. Горло повреждено так, что воин не смог больше говорить; лицо, шея и плечи покрыты глубокими старыми шрамами от ожогов; вертикальный рубец от меча, начинавшийся от середины лба, рассекал и бровь, и веко; в русых волосах давно появились седые пряди. Он повсюду следовал за Хельгой, одним своим видом пугая прохожих. Адаллина слыша сплетни, принимала их за чистую монету и по-настоящему страдала.

   За своими мыслями она не заметила, как телеги достигли берега. Два десятка тел сложили на каменный помост, залили огненной смесью и бросили горящие факелы. Костер занялся быстро. Языки пламени уже начали жадно пожирать мертвецов, обгладывая плоть, обнажая кости, обращая в пепел.

   Огонь освещал лицо принцессы, она закрыла глаза и на миг представила, как сгорает на костре предмет ее искренней ненависти.

ГЛАВА 4

Несколько часов Даймонд неподвижно лежал, отвернувшись к стене. Кровать казалась узкой для рослого крепкого воина. В полумраке был заметен лихорадочный блеск его глаз, только так можно было понять, что он в сознании.

   Кровавый закат уже сменился тоскливыми осенними сумерками. На чисто-выбеленной стене метались черные тени и отсветы уличных фонарей. Нужно было встать и задернуть шторы, но Дай не замечал ничего. Он вцепился зубами в сжатый кулак и невнятно выл, не чувствуя физической боли. Сегодня вечером сожгли тело его младшего брата. Рассудок пытался спастись мыслью о том, что это все лишь дурной сон.

   «Все случилось на самом деле, — шептали воспоминания. — Разве ты не помнишь, как приходил в больницу… и наблюдал, как он умирает от лихорадки. Разве это не тебя Хельга спросила: «Почему его не забрали раньше?». Да она сделала, что могла, но… он хотя бы не умер в тюрьме.

   Помнишь, как ты договорился, чтобы на следующий год Лэйна взяли в университет. Бедняжка боялся боли и никогда не стал бы воином, как ты. Зато он был очень любопытным и смышленым ребенком, но какое это имеет значение теперь?»

   Семья Кермита, отца Даймонда, принадлежала к знатному роду, а он женился на бедной девушке, за это родственники отреклись от него и лишили наследства. Молодые супруги решили сами добиться всего.

   Долгое время жили в замках рядом с Треугольником порталов, а когда у них появилось двое сыновей, ГЛАВА семейства подался в наемники, чтобы заработать денег и перебраться в город. Через пару лет его убили, и все заботы о семье легли на Даймонда.

   Чтобы охранять границу он был слишком молод, но поступил в отряд Алекса — сына Верховного Князя. Там платили небольшое жалование, но этого хватало на троих. Вот уже двадцать лет он служил и был доволен такой жизнью. Честолюбивые планы Алекса шли далеко, он собирался в будущем создать собственный орден. Заботился о своих воинах и поддерживал хорошую репутацию отряда.

   Рыцарство на Книв погибало, Орден Эрика Благородного давно утратил свои изначальные ценности, Кастелиумы, название ордена происходит от слова «крепость» в переводе с устаревшего наречья, с не интересовались жизнью общества и не покидали своих замков.

   К Алексу тянулись те, кто не хотел участвовать в бесконечных забавах, праздно жить в замке, есть и пить за чужой счет. Гордые и целеустремленные воины шли под знамена маленького отряда. Для вступления не нужно было платить деньги. К тому же доспехи и оружие выдавали, а боевых коней Алекс покупал сам — для многих небогатых семей это становилось спасением, как и для семьи Дая.

   Когда отца не стало, Лэйн был еще ребенком и ничего не понимал. Он знал только окраину города, где семья снимала две небольших комнаты в низеньком чистеньком домике. Даймонд жил в замке и приезжал на выходные.

   Он пристроил младшего в хорошую школу, где тот проучился больше десяти лет. Неприятности начались неожиданно. Однажды Даймонда остановил хозяин местной лавки и рассказал о том, что Лэйн связался с плохой компанией и воровал всякую мелочь с прилавков. Пораженный такими новостями он потребовал у брата объяснений, а тот, испугавшись, признался во всем.

   Даже зная, как Лэйн боится телесных наказаний, не простил ему этой выходки. После нескольких ударов бедняга расплакался в голос, а Дай любил его, и принялся сразу утешать. Несчастный просил прощения и клялся, что никогда больше не станет красть.

   А Даймонд после этого случая решил забрать семью в замок. Алекс уже нашел комнаты для них, и оставалось только собрать вещи. Неделю назад он приехал домой, чтобы сообщить об этом, но брата не было. Вскоре Лэйн нашелся, когда отряд проводил очередную проверку городской тюрьмы. Избитый до полусмерти мальчишка метался в бреду. Оказалось, приятели подтолкнули его украсть что-то на торговой площади рядом с портом.

   Утром он умер, а Дай хотел броситься в море с высоких скал, но вместо этого вернулся домой, сказал матери: «Вечером его похоронят», а потом лег и вот уже несколько часов не поднимался. Все потеряло смысл. Воин и рад был бы сойти с ума от горя, если бы не мог.

***

Когда наступила ночь, он вышел на улицу. Холод и запах дождя действовали отрезвляюще.

   Сначала Даймонд собирался бесцельно шататься по улицам, чтобы вымотать себя и так притупить горе, но сам не заметил, как набрел на кабак и решил: «Так будет лучше. Может, ноги сами сюда принесли?..»

   Уже больше часа он напивался, и острая боль уходила из души. Наконец, почувствовал, что за ним наблюдают, встретился глазами с красивой женщиной одетой в черное. Она косо улыбнулась, поднялась, уверенно шагнула к его одинокому столику и села напротив.

   Даймонд не привык к спиртному, и разум уже подернуло туманной пеленой, голова кружилась, а мысли путались, поэтому не стал спрашивать себя, что делает знатная дама с двумя телохранителями в таком месте.

   — Не лучший способ найти покой, — она задержала его руку, тянувшуюся за бутылкой.

   Даймонд попытался сбросить ее ладонь, но цепкие пальцы сжались сильнее.

   — А вы знаете способ лучше?.. — зло спросил он.

   — Да — месть.

   — И кому мне мстить?.. Самому себе?.. — Даймонд почему-то, решил, что странная незнакомка знает о его утрате.

   — Нет миру, допустившему его смерть. И я знаю как.

   Рыцарь продолжал смотреть в темные блестящие глаза, и скоро был будто околдован.

   «Сейчас я узнаю, как жить дальше… мне наверняка можно еще помочь и она знает как…», — эта мысль непостижимым образом завладела сознанием. Он опустил руки и приготовился слушать.

ГЛАВА 5

После трех часов глубокого сна, Алексу потребовались все силы, чтобы просто стащить себя с постели.

   «Нет-нет не сейчас, — твердил он, пытаясь вспомнить, что планировал на сегодня. — Скоро отряд соберется на построение. Мой отряд. Я не могу опоздать. Да, вчера умер брат Дая. Я обещал помочь и сделал все что мог, но я не бог, который воскрешает мертвых. А чужая драма не дает мне права рыдать в углу, как юная дева».

   Алекс мало был похож на отца. У него жесткие иссиня-черные волосы, смуглая кожа и темные глаза. Он чуть уступал в росте жителям Северных островов и в силе тоже, но большинство горожан Книв, не доставали ему и до плеча. Задумавшись, сильно сводил брови на переносице, и тем, кто не знал этой манеры, могло показаться, что воин злится.

   Он посмотрел на заваленный письмами стол и поспешил отвернуться. А вот почту отца разбирать уже не стоило. У него это всегда получалось плохо, а вчера навалилось столько всего, что лучше было сразу лечь спать. Ведь полдня его покои осаждали просители, которых пришлось принять, не убивать же их. Вечером он спасся, уехав с патрулем в город, но и там покоя не было, навстречу попалась похоронная процессия Адель… После всего Алекс решил продемонстрировать свою хваленую волю и сосредоточенность, и вцепился в чертовы письма. Сдался, осознав, что не понимает ни слова из того, что ему читает секретарь.

   А зачем он вообще пытался заняться канцелярией? Сестра, которая отлично справлялась с такой работой уехала на «станцию» со своим чудовищным телохранителем. Без нее и отряд, и жизнь Алекса тонули в хаосе. Ведь это она разбирала почту, решала организационные вопросы, приводила новых воинов в отряд. В первые месяцы, когда он отдал Хельге свою печать, было не по себе — ведь теперь столько власти сосредоточено в руках полукровки с Северных островов. Поначалу он дотошно проверял ее работу, но раз за разом убеждался, что вынесенные решения не опасны для Книв. Проблемы решались, мир рушиться не спешил.

   «Но кто может поручиться, что она не передает сведения деду? Для чего он на самом деле послал сюда свою внучку? Если Хельга уедет война не начнется, договоры расторгнуты не будут. И что за соглашение с Верном — адмиралом Севера? «С весны до осени она моя ученица и принцесса Севера, а с осени до весны ваша дочь и принцесса Книв», — заявил он. Средневековье какое-то… И охота ей мотаться между двумя мирами?» — раздраженно думал Алекс, одеваясь.

   Несмотря на такие соображения, без сестры чувствовал, будто ему отняли руку. С ней было непросто, ведь недостатков у Хельги хватало — импульсивна, неуправляема, делала, что в голову взбредет. Но на публику сдерживалась, поэтому умудрялась производить хорошее впечатление, а когда было нужно, проявляла удивительное хладнокровие. Однако остальные родичи не спешили на помощь с отрядом, если не считать Артура. Отец вовсе мешал в меру возможностей. Алекс знал, что лучшего союзника, чем сестра ему не найти. Ведь много лет назад, она помогала буквально во всем, даже в обучении новичков, а дело это трудное. Но у нее получалось блестяще — после года занятий неуклюжие, нескладные мальчишки отлично сражались.

   Когда она спонтанно срывалась непонятно куда, явно рискуя свернуть себе шею — это злило и еще как. К тому же от брата она даже не особо скрывала, что едет искать «приключений», после которых приезжала какая-то угрюмая, взъерошенная, но привозила деньги на отряд. Из-за последнего обстоятельства Алекс не задавал вопросов, а про себя думал: «Не иначе, как дела с контрабандистами или пиратами».

   Впрочем, драться в полную силу, не боясь искалечить, он мог только с Хельгой, ругаться тоже — все остальные разбегались. Пожалуй, за это ей можно было простить все что угодно.

   Алекс схватил плащ и собирался выйти, но тут дверь начала содрогаться под тяжелым кулаком.

   «Так это или к нам в отряд пришел поступать известный силач, или младшая сестренка ломится», — подумал воин.

   — Я занят! — на всякий случай закричал он, не желая портить утро разговором с Адаллиной.

   — Но дело срочное! — глухо раздалось из-за двери. — Я никуда не уйду, пока ты со мной не поговоришь.

   «Значит так, я не дождусь, пока она уйдет. У нее же времени воз и две телеги, в отличие от меня. Придется поговорить…», — Алекса перекосило, как от зубной боли.

   — Доброе утро, любезная сестра, — он отвесил шутовской поклон, открыв дверь. — Что вас ко мне привело в столь ранний час? Смею надеяться, дело действительно важное.

   Тон Алекса привел девушку в замешательство.

   — Доброе утро, — она отозвалась, как эхо.

   — Предложим, что ко времени суток применимо понятие «добрый». Но если ваше важное дело состояло в том, чтобы пожелать мне доброго утра, я пойду к отряду, с вашего позволения.

   — Я хотела узнать, когда будет выделено больше охраны для похоронных процессий. В городе неспокойно. Моя свита не хочет участвовать в погребениях вместе со мной.

   — А во имя чего, позвольте узнать, вы тащитесь сжигать трупы, да еще свиту тащите за собой? Насколько я осведомлен, это не цирк.

   — Но долг милосердия…

   — Да-да долг милосердия призывает меня снимать воинов с патрулирования города, чтобы они охраняли вас и вашу свиту, потому что вам в замке не сидится? О вашем участии в похоронных процессиях я поговорю с вашей матерью, а что до вашего вопроса, ответ: «Никогда». И на вашей проповеди я присутствовать не намерен.

***

Идеальным местом для их тренировок была крыша — круглая, вымощенная гладким камнем. По краям ограждения с прямоугольными возвышениями. В центре чаша для сигнального костра, издали похожая на фонарь, закрытая от непогоды навесом и укрепленная толстыми стальными прутьями.

   После рассвета холодно и ветер еще не утих, поэтому разожгли огонь. Веселые оранжевые блики плясали на мокрых камнях и сонных лицах. Алекс оглядывал собравшихся. Это те, кому не безразлична судьба города. Они не хотят забывать, что заплывший жиром остров когда-то был военной державой. Сегодня наверху замка им удалось отгородить для себя маленький мирок, в котором честь и доблесть не пустой звук. Большой мир принадлежит Бродерику, Адаллине, вышей знати, и всем прочим, но тут у них нет власти, и последнее слово остается за отрядом. Под зеленое знамя с изображением стрелы, меча и ветви вяза приходит все больше бойцов, и рано или поздно созданный им мирок, начнет влиять остальной мир. Нужно ждать и собираться с силами.

   Вверху всегда свежо и легче дышать. Здесь они скрыты от чужих глаз и предоставлены самим себе. Замок просто монументален, и поэтому места на крыше башни хватало всем. Когда проводили учебные маневры конницы, приходилось спускаться в сад, но там в первые полчаса отряд чувствовал на себе пристальные взгляды.

   «И все-таки на построение Дай не пришел. Как бы ни вытворил ничего с горя», — думал Алекс, обводя взглядом отряд. Он на миг задержался, рассматривая хрупкого мальчишку в конце строя. «Хорошо, что хотя бы мой брат здесь», — едва заметно улыбнувшись, он решил, что обязательно поговорит с Артуром после тренировки.

***

С исчезновения Дая прошло три дня. Посылали к нему домой, но в комнатах никого не оказалось. Пора подавать в розыск, толку будет не много, но попытаться стоит. О «конторе общественного сыска» на Книв Алекс знал не понаслышке. Не раз сталкивались с ними по общим делам. Туда обычно попадали те, кого в стражу замка не брали: «Не подходите вы нам. Не надо таких охранников в замке. Идите лучше в контору, там хоть и жалование меньше, зато поспокойней будет». Вот и получилось, что в конторе собирались калеки, слабаки, разорившиеся лавочники и даже вдовы наемников, которым нечем было кормить семьи.

   Преступников они ловили, но, как правило, случайно. Контору надо было реформировать, но для этого нужны специалисты. А где их взять, если никакой школы сыска на Книв не было, и еще юридический факультет появился только в прошлом году.

   Стража Бродерика ловила заговорщиков и довольно успешно. Им за это неплохо платили, а на защиту граждан тратиться никто не желал, что очень злило Алекса.

   Толковых сыщиков в городе единицы и те служили знатным домам. Разве захочет сыщик, обладающий сильным умом, работать за копейки? Алексу же пока не удалось переманить ни одного из них к себе. А его отряду уже порядком надоело вести расследования. Он несколько раз общался к отцу с проектом новой сыскной конторы, но Бродерик неизменно отвечал: «Это все прекрасно, когда-нибудь потом». Пару недель назад он пошел к сестре, уже понимая, что взвалил на нее слишком много. «Это года через два — раньше никак. А пока пусть юристы почитают», — ответила Хельга и послала его проект на доработку.

   «Года через два, — повторил про себя Алекс. — Но Дая искать надо сейчас».

ГЛАВА 6

Радовало, что у отряда свой портретист, который рисовал пропавших со слов безутешных родственников, преступников и прочее. Справлялся он, правду сказать, не всегда хорошо. «Но хорошо, что он вообще есть», — думал Алекс, направляясь к брату.

   Этаж Артура располагался на самом верху башни. Причем юноша сам выбрал это место и никуда переезжать не собирался. Хотя ему часто советовали поселиться внизу, поближе к младшей сестре. «У тебя же слабое здоровье, тебе тяжело подниматься по такой высокой лестнице», — уговаривали его. Хитрец с невинным видом спрашивал: «Но почему? Мне здесь удобно».

   Он не был так уж слаб, чтобы каждый день топать на самый верх. А вот родственники и надоедливые придворные не всегда добирались до его жилища — на середине пути у них появлялась одышка, кружилась голова, остановившись, они думали: «Так ли нужно мне видеть этого юного негодяя?». Поселись Артур на нижних этажах, пришлось бы постоянно терпеть визиты Адель и Бродерика, а эта парочка кого угодно сведет с ума.

   «Я не настолько дерзок, чтобы выставить вон князя этого острова и его любимую дочку, — признался Артур в разговоре с братом, — потому лучше сделаю так, чтобы они меня посещали реже. К тому же однажды эта лестница спасла меня от крепкой трепки. Я сбежал к морю, ничего такого — просто посмотреть. Домой меня привела стража. Проводили в мои комнаты. Сразу доложили отцу. Он сильно разозлился и тут же поспешил ко мне. Сижу, смиренно жду заслуженной кары. Приходит князь с сильной одышкой, пот ручьями стекает по прекрасному лицу. Падает в кресло. Говорит: «Воды!». Наливаю стакан. Жду дальше. А Бродерик, как отдышался, говорит: «Не делай так больше». Встает и уходит. А через неделю заявляет, ласково так: «Мой мальчик, почему ты не переселишься вниз, ближе к покоям младшей сестры?». Так я и переселюсь, как же».

   Алекс любил брата, хотя между ними было мало общего. С учением у старшего не особенно ладилось, в юности он много читал, но с тех пор, как занялся отрядом, времени на это оставалось совсем мало. Младший по настоянию отца и в некоторой мере Адаллины получал разностороннее образование на дому. По мнению Алекса, это нужно только затем, чтобы Бродерик мог кичиться ученостью сына. Однако Артур становиться «гордостью отца» не спешил. Точные науки у него шли очень плохо, зато обнаружилась склонность к языкам и гуманитарным предметам. Потому, он скоро вовсе перестал уделять время тому, что у него не получалось. На все замечания красиво улыбался и картинно разводил руками.

   При входе во владения Алекс отметил, что старый диван с парочкой подушек при входе задрапированный мягкой тканью, на котором обычно дремали две-три кошки, исчез. На его месте появился новый, обитый алым атласом, подушки лежали рядом, а кошки пристроились на них. Столик со стаканами и кувшином воды остался прежний. Традиционное место отдыха для посетителей утратило свою гармонию.

   «Не вписывается в обстановку совершенно. Брат этого урода сюда поставить не мог. Кто же интересно додумался?» — Алекс с раздражением покосился на алое чудище.

   Комнаты Артура находились в середине этажа, и если не знать, точно куда идти, можно некоторое время блуждать по коридорам. Спросить дорогу, как правило, не у кого, половина этажа пустовала. Несколько комнат занимали рыцари Алекса, три были нужны самому хозяину, в двух жили слуги, на одной из открытых террас разбили маленький искусственный сад. Остальное пространство иногда заполнялось под склады и мастерские, а чаще пустовало.

   Подойдя к двери, Алекс услышал:

   — Это совершенно невозможно! Я зря трачу свое время и деньги вашей семьи! Все знания, которые я пытаюсь донести, вы из чувства противоречия стараетесь забыть!

   — К сожалению, у меня нет никаких способностей к вашему предмету. Я же пытался и не раз. Мой отец рано или поздно это поймет и оставит вас в покое, — ответил Артур.

   — Но вы снова не приготовили домашнее задание по моему предмету.

   — Увы, в этом нет никакого смысла. По крайней мере, я его не вижу.

   Он тихо постучал в дверь. Артур открыл сразу же.

   — Ты занят?

   — Мы уже заканчиваем.

   Алекс прошел за братом в смежную комнату. Тот кивнул на поднос с чайником и негромко сказал:

   — Возьми книгу, если тебе будет скучно. Я скоро.

   Он быстро вышел, чтобы вернуться к прерванному разговору.

   Воин устроился в кресле, с которого была видна комната, где проходили занятия. Артур вернулся за стол заваленный стопками книг и сказал:

   — Мне жаль отнимать ваше время. Завтра же поговорю с отцом и постараюсь объяснить ему, что никаких способностей к вашему предмету у меня нет. Однако я делал это не раз и никакого успеха не добился.

   — Да вы просто ленитесь! При вашем уме и памяти, выучить мой предмет не так уж сложно, поэтому я считаю своим долгом написать замечание в вашем дневнике успеваемости и написать письмо вашему отцу, чтобы вам сделали необходимое внушение.

   — Как вам будет угодно, — улыбнулся Артур.

   — Да вы понимаете, что в своем письме я попрошу наказать вас.

   — Разумеется. И если мой отец решит, что это пойдет мне на пользу, это сделают.

   Вскоре они распрощались. Артур, с обычной любезностью проводил учителя к выходу с этажа и вернулся к брату.

   — Мы неплохо беседовали, но сейчас учитель в плохом настроении, — с сожалением пояснил Артур.

   — Да кто угодно после разговора с Бродериком будет в плохом настроении.

   — Это точно. Ты по делу? — небрежно спросил он, усаживаясь в кресло напротив.

   — Дай пропал. Можешь нарисовать его по памяти, чтобы раздать нашим и еще в городе?

   — Могу. Только он не будет слишком похож на себя.

   — Ну как можешь. Когда будет готово?

   — Сегодня рано утром.

   — Будешь рисовать всю ночь? Но тогда тебя накажут за невыполненное домашнее задание. Слушай, может…

   — И ты туда же! Даже если буду вести себя хорошо, рано или поздно повод всыпать мне найдется. У нас же так принято, если взяли в привычку воспитывать с помощью побоев, будут делать это постоянно. Я могу только выбрать, за что меня будут бить.

   — Почему так безнадежно? Если кто-то тебя обидит, расскажи мне или сестре. Мы сделаем все, чтобы тебя оставили в покое.

   — А вы тут причем? Это только между мной и Верховным Князем. Он хочет показывать меня придворным, как дрессированную собачку, а я хочу научиться защищать себя и тех, кто мне дорог, приносить этому миру хоть какую-то пользу и просто жить.

   — Тогда тебе тем более нужна помощь. Один против правителя нашего острова ты ничего не сделаешь.

   — За меня просили и вы с Хельгой, и Мари. Что-нибудь это изменило?

    Артур замолчал, отвел взгляд. Алекс быстро оглядел его узкие ладони, худые плечи. Глаза светло-карие, скулы резко очерчены, и это делало его лицо очень выразительным. Из-за телосложения он выглядел младше своего настоящего возраста, поэтому иногда вызывал желание заботиться, оберегать.

    «У него внешность ребенка и глаза старика, — подумал воин, — странные, глубокие и гипнотические. Даже я это заметил. Наверное, стоит бояться этих глаз. А его гладят, как котеночка, пытаются воспитывать. Что же будет, если в один прекрасный день он покажет когти?».

   — А знаешь что? — спросил Алекс вслух. Дождавшись пока брат вопросительно посмотрит на него, быстрым жестом взъерошил ему волосы. — Делай что хочешь! Ты избалованный сынок князя Книв, а я тебе пришел морали читать!

    Артур рассмеялся. Шутки об их принадлежности к правящему роду давно стали нормой.

   — Это точно. Впиши меня к себе в отряд. Твоих рыцарей никто не смеет обижать, тогда придется иметь дело с тобой.

   — Ты и так в отряде.

   — Неофициально. Попади я в состав, Бродерик хорошо подумал бы в следующий раз, прежде чем распускать руки.

   — А это мысль!

   Большой черный кот, хромая на трех лапах пересек комнату и прыгнул на колени Артуру. На этаже обычно жили пятнадцать или больше кошек — больные, слабые или покалеченные крысами. Тут они получали новый дом, о них заботились хозяин этажа и слуги. Демон появился в покоях года два назад. Сильный здоровый котяра, угодил лапой в капкан и едва не умер от потери крови. Через несколько месяцев полностью оправился, но много спал. Раньше он часто дрался, о чем говорили оба разорванных уха, поцарапанный нос. Своего спасителя обожал и шипел, если видел, что тому угрожала опасность.

   — Вот тоже старый вояка, — юноша погладил любимца. — С такой кавалерией мне ничего не страшно.

   — Я бы не решился тебе подзатыльник отвесить при таком защитнике.

   — А зря смеешься, кстати. Этот кот всю свою жизнь сражался с крысами в библиотеке замка, а потом попал в капкан. Вышел из строя и теперь перевелся в мою личную охрану. Уверен, в его послужном списке множество побед. Правда, Демон?

   — Ладно, не буду отвлекать, пойду. Тебе же рисовать еще.

   Раздался характерный стук в дверь и Артур страдальчески закатил глаза.

   — Брат, не бросай нас на растерзание Адель! — в комическом горе сказал он. — Сегодня она похитила мой диван, а на его место поставила атласного уродца. Он никому не нравится, даже моя личная охрана предпочла спать на полу.

   — Да как я тебя брошу?.. — Алекс поплелся открывать.

   Адаллина еще до того, как дверь перед ней распахнулась, спросила:

   — Почему ты не присутствовал на моей сегодняшней проповеди? Ой!

   Вместо Артура перед ней стоял Алекс.

   — А я на них никогда не хожу, потому в моих сутках двадцать четыре часа, — с заметным раздражением ответил тот.

   Из-за его спины послышалось:

   — Пройдите, любезная моя сестра. Желаете чаю или чего-нибудь покрепче?

   Девушка хотела было ответить, что не пьет, но прошла в комнату к брату и присела на предложенный стул.

   — Вам интересно знать по какой причине я не посетил упомянутое вами мероприятие? Так вот я полдня объяснялся с учителем химии, о том, что его предмет слишком сложен для моих слабеньких мозгов. Ведь единственное чему я научился за месяц, это красиво рисовать формулы. Однако он отказывался мне верить. Не далее как вчера мы говорили о литературе, из чего он сделал вывод о моих выдающихся способностях «отличной памяти и редком уме». Но позвольте узнать, не вы ли сказали отцу, что я могу осознать что угодно? И вот, меня буквально завалили предметами, которые мой жалкий рассудок понять не в состоянии. Так чего гляди, совсем поврежусь в уме и не смогу более присутствовать на проповедях.

   — Да ты просто лентяй. Ты не…

   — У вас, как я заметил, подобных недостатков не наблюдается. Желаете изучить химию вместе со мной?

   — Артур! Ты уходишь от темы. Почему ты не пришел на проповедь?

   — Как же ухожу? Я отвечаю на все ваши вопросы прямо и сразу, словно провинившийся школьник. Но повторю, если вам угодно. Полдня я занимался химией, и чтобы присутствовать на ваших развлечениях времени не было. И пока меня занимают этим увлекательным предметом, я не могу уделять достаточного времени вашим затеям. Подумайте, что можно сделать, чтобы вернуть меня в первые ряды своих слушателей.

   Алекс не вмешивался, наблюдая за словесным поединком. Почему не дать младшим договориться самим? А тем временем оба показывали себя во всей «красе». Его «слабенький» братик говорил с такой оскорбительной любезностью, так красиво улыбался, что обвинить его в дерзости или неуважении было совершенно невозможно. «Если так пойдет и дальше, ему не нужен будет ни меч, ни кинжал — будет использовать в сражениях только слова. Вот же маленькое чудовище», — думал Алекс. Нападки сестры были куда грубее. Слушать их взаимные признания было горько.

   — Ты хочешь, чтобы я попросила отца, чтобы тебя не занимали сложными предметами?

   — Если вам будет так угодно, — улыбнулся юноша, склонив голову.

   — Но должен же ты хоть что-то делать? Ты ведь ни к чему не стремишься. Кроме того ведешь себя недостойно.

   — Что вы подразумеваете под «недостойно»?

   — Поставил у себя в комнатах старую мебель, не носишь одежду, которую сшили лично для тебя, а еще развел бесполезных, облезлых кошек, которых давно пора выкинуть на помойку.

   — Я, пожалуй, отвечу по пунктам и начну с последнего. Эти бесполезные кошки защищают верхние этажи башни от крыс и мышей, а до этого они спасали от крыс библиотеку замка. А что касается бесполезности в целом… ваша свита очень много пользы приносит. А сколько денег на нее уходит в год?

   — Причем тут моя свита? По статусу положено, чтобы меня окружали придворные.

   — Мне тут сон на днях приснился. Ваша свита гоняет крыс по подземельям. А последние не понимают в чем дело, кричат: «Верните кошек! Так было лучше».

   — Артур как ты можешь! В последнее время твои выходки переходят все границы!

   — Прекратите-ка вы оба. Милая Адель, ты видимо пришла сюда специально, чтобы его колкости послушать? Оставь брата в покое. Твои нравоучения тоже все границы переходят. Кто тебе дал право вмешиваться в его жизнь, делать замечания по поводу его внешнего вида, да еще и распоряжаться его собственностью? Верни диван на место сегодня же. Брат, у тебя кажется дел полно? Так вот и займись ими, вместо того, чтобы пререкаться. А мы пойдем, — Алекс поднялся, а его сестра осталась сидеть. — Мы пойдем, — повторил он громче.

   Уже в коридоре Алекс вернулся к разговору:

   — Ты, правда, посоветовала отцу побольше не нужных предметов на него навесить? Неужели тебе не понятно, что он во всем не может разобраться? Хочешь, чтобы его пороли за то, что не слушается?

   — Благодаря мне он хоть чем-то занят, — холодно ответила Адаллина.

   — «Хоть чем-то»? — зло переспросил воин. — У нас есть ученые, которые в этой области разбираются. У нас целый факультет в университете. Зачем Артуру пудрить мозги?

   Пропал Дай, я попросил брата нарисовать портрет для поискового отряда. И он взялся сделать за ночь. Но завтра его будут бить, он же не сделал идиотское никому не нужное задание! Какого дьявола ты, вообще, лезешь, куда тебя не просят?

   Кроме того, он старше тебя. Почему ты себе позволяешь так с ним обращаться? Никаких нотаций ты не имеешь права читать! Сделай хоть раз хорошее дело — скажи отцу, чтобы брата оставили в покое.

   Девушка ничего не ответила и Алекс молчал. «Куда катиться наше семейство? — с горечью думал он. — Я уверен, что завтра утром на вахте найду несколько портретов Дая, сделанных очень старательно. И уже через несколько часов мы сможем расспросить о нем в городе. Но за все это брату придется заплатить, ведь кто-то считает — изучение черт знает чего нам важнее. Пойду-ка прямо сейчас к отцу, и скажу ему, что попросил брата об одолжении, с которым только он справиться, и если у него есть какие-то претензии, пусть мне их предъявит».

ГЛАВА 7

С силой разодрав тяжелые веки, Даймонд осторожно приподнялся на постели. В голову будто бы налили расплавленного свинца, и металл медленно остывал в обоих полушариях мозга. Не привыкшему напиваться было противно и дурно.

   Сглотнув, он почувствовал боль и начал искать воду.

   Комната шаталась перед глазами, руки дрожали. Но кувшин находился близко на табурете рядом с кроватью. Неловким жестом Дай дотянулся и жадно глотал чистую ледяную воду, пока не почувствовал приступ дурноты и его не вывернуло прямо на пол.

   Глубокое отвращение к себе сожгло все остальные эмоции, но скоро стало легче. Сознание прояснилось, и он с уверенностью мог сказать, что раньше никогда не был в этой комнате. Шторы плотно задернуты, хотя маленький блик света все-таки проник внутрь помещения и скользил по поверхности паркета.

   Обстановка не была вызывающей, ни кричащих красок, ни эксцентричного рисунка на обоях. Все чисто вымыто, со столика и полок постоянно тщательно стирали пыль.

   «Единственная грязь здесь — это я», — с ненавистью подумал Даймонд.

   За дверью оказалась ванна, где он смог привести в порядок себя и свою одежду.

   После Дай открыл окна и снова лег. Холодный воздух наполнил помещение, и стало зябко. Память медленно восстанавливала события прошлого вечера, каждое из которых отзывалось в душе болью.

   Наконец, он дошел до встречи с той женщиной, но никак не мог вспомнить, что она говорила. Внутренний голос подсказывал, что там случилось что-то позорное. Память молчала. В ожидание чего-то еще более отвратительного Даймонд прижал коленки к груди и прикрыл глаза.

***

Дверь со скрипом отворилась, и он вздрогнул, как от удара. Почему-то не смог заставить себя обернуться. Послышался шорох платья. Дай постарался расслабиться — воин не должен бояться. Но мучительная судорога прошла по его телу.

   «Наверное, это потянуло холодом из коридора», — он нашел в себе силы, чтобы посмотреть в глаза вошедшей.

   Та самая женщина, что вчера подошла к нему, осторожно затворила дверь и присела в кресло. Сегодня он мог рассмотреть ее. Темно-карие глаза, затененные длинными ресницами, казались необычно холодными для этого цвета. Бархатная кожа обещала быть приятной на ощупь. Блестящие черные волосы убраны назад бисерной сеткой. Взгляд притягивало глубокое декольте на платье. Медальон с драгоценным камнем, в котором расцветали алые и бардовые всполохи на простом черном шнурке, подчеркивал изгиб тонкой шеи.

   Отчего-то ее красота внушала ему теперь брезгливость. Как будто при нем эта великолепная дама отмывала ухоженные изящные руки от зловонной грязи.

   — Надеюсь мне не нужно напоминать вам о нашем вчерашнем соглашении?.. — мягко спросила она.

   — Боюсь, что нужно, — хрипло ответил Даймонд. — Я не помню ничего.

   — Да, — она невесело усмехнулась, — непьющим и начинать не стоит пить вино. Вчера вечером вы согласились служить мне.

   — Это невозможно, я уже служу Алексу. Я двадцать лет в его отряде и…

   Из небольшой сумочки она достала тетрадь в кожаном переплете с декоративной застежкой — скоро нашелся и лист плотной писчей бумаги.

   — А не вашей ли рукой тут подпись?.. Давайте я прочту вслух: «Я — Даймонд, старший сын Кермита, ниже подписавшийся, отдаю свою жизнь и клинок в распоряжение — Элеоноры наследницы Повелителей Мрака…»

   — Я не мог подписаться под этим!.. — Не помня себя от бешенства, воин вскочил с места.

   — И, тем не менее, подписался, — холодно ответила, даже не подняв глаз от документа. Она должна была испугаться или хотя бы вздрогнуть при виде такой ярости. — Сядь и дослушай!.. Видишь этот медальон?.. — Ловкие пальцы приподняли драгоценный камень, внутри которого вспыхивали багряные блики.

   Подавленный дьявольским спокойствием, Дай сел на место и приготовился дослушать свой приговор.

   — «…взамен мой младший брат будет возвращен в мир живых». Вот и твоя подпись — кровью, между прочим.

   Несколько мгновений воин смотрел перед собой, а потом неожиданно рассмеялся.

   — Ты не бог, чтобы вернуть мертвого!.. Можешь убить меня прямо сейчас!.. Я не стану тебе служить!..

   — Как пожелаешь. Я не бог это верно, но запереть душу твоего брата в сосуд наподобие этого смогла. Преданный мне маг творения уже создает заново его тело, и когда ты выполнишь, все что я скажу — он получит новую жизнь. Так что мне разбить медальон?..

   — Не надо. Я все сделаю. Позволь попрощаться с матерью, прежде чем… — закончить фразу он так и не смог.

ГЛАВА 8

Сегодня вечером Алекс твердо решил пойти к Мари, своей мачехе. «Как я не занят, а откладывать нельзя, а то проблем будет еще больше», — думал он. Чтобы не встречать надоедливых просителей и придворных подлиз, шел через заброшенные коридоры, а не через сад, где в свете фонарей бродила эта публика.

   Все знали, что пару месяцев назад Алекс простился с любовницей, удачно выдав ее замуж, и некоторым дамам не терпелось занять ее место. Навязчивые барышни присылали надушенные письма с самыми интересными предложениями, это раздражало. «Они меня слабоумным считают что ли?!.. Сам себе не могу девку найти?..» — рычал Алекс, бросая в огонь очередной перевязанный яркой лентой конверт.

   Из пустых темных коридоров, где гулким эхом отдавались шаги, он вышел в ярко освещенные залы, украшенные коврами. Мари нашлась у себя в комнатах. Красавица казалась настоящей ведьмой — маленькая, подвижная, с тонкой талией. В карих глазах плясали искры, блики от пламени камина играли на густых огненно-рыжих волосах и нежной коже.

   «Повезло негодяю, такая королева досталась! Только ей с мужем не повезло…» — привычно подумал Алекс, наблюдая, как она со скучающим видом слушала дам из своей свиты. Впрочем, увидев пасынка, она оживилась, ведь Алекс приносил вести о том, что происходит в городе.

   — Ты на чай или дело есть? — спросила она.

   — Поговорить надо бы.

   Мари небрежно обратилась к свите.

   — Оставьте нас, но будьте поблизости, вы мне можете понадобиться.

   Послышались разговоры вполголоса, зашуршали юбки и дамы ушли. Скоро в комнате стало тихо.

   — Что стряслось?

   — Твоя дочь допекает всех своей праведной дурью. Теперь ей в голову стукнуло присутствовать на погребальных процессиях. Зачем — я так и не понял. Несет какую-то чушь про долг милосердия. В городе неспокойно, а она пытается тащить за собой свиту. Ко мне приходила, требовала, чтобы я снял часть своих воинов с охраны города, чтобы они с ее дамами нянчились. Свита в ужасе, пытаются под всеми предлогами в новую игру принцессы не играть. Наши уже ругаются, как черти. «Лучше бездну охранять будем!» — говорят. Мари, объясни ты ей, что она только мешает покойников сжигать своими выходками. Пусть дома сидит. Так всем спокойней.

   — Ух, я бы на это посмотрела! А она уже ездила на церемонии?

   — Еще бы. В белом платье, на белой лошади. Это, наверное, чтобы сразу в темноте было видно, где тут дочка князя. Прямо — стреляй, не хочу.

   — Вот бестолочь. Поговорю. Но не запереть же ее в замке? Делать девочке нечего. Подружек у нее никогда не было. С мальчиками своего возраста она играть не хочет. В куклы — надоело. Вот и выдумала играть в спасение мира. А миру это надо?

   — Да, миру не весело от этого. Лучше бы она ничего не делала.

   — Лучше, — кинула Мари. — Но даже не надейся. В гости на мою родину ее послать что ли? Хоть отдохнем немного.

   — Но это не все. Она попросила Бродерика навесить Артуру побольше никому не нужных предметов. А то ему делать больше ничего! Он устает от дел отряда, а тут еще и всякую чушь учить. Я уже пытался объяснить ей, что это не хорошо. Но моих объяснений мало.

   — Вот же чудовище. Хоть садись и пиши список тем для следующей беседы.

   — Да от нее бед не меньше, чем от целой шайки разбойников. Я бы один не справился с ней.

   — Никто бы не справился. А, кстати, слышал последнюю сказку?

   — Какую?

   — Я оказывается любовница Хельги или наоборот.

   — Надо же, наконец-то, что-то новенькое, — рассмеялся Алекс.

   — Это дочка поведала. Приходит такая вся расстроенная и спрашивает: «Мама это правда?». А я смеюсь до слез, как дура. Я представила это зачем-то.

   — Надо будет сестре рассказать, как вернется.

   — А, кстати, пора бы ей обратно. Она сказала, что только на три дня едет.

   — Где три дня, там и неделя.

   — На нее не похоже. Обычно держит свое слово. А, вообще, ребятки ваша четверка меня все больше изумляет. Каждый отличается от жителей Книв, будто с луны свалился. А может, вы посланцы из других миров?

   Парите над поверхностью миром, и каждый свободный миг возвращаетесь в свои родные вселенные отдохнуть. Как еще объяснить, что остров на вас не влияет? Даже я тут научилась всяким гадостям, а вы нет. Да еще стараетесь переделать этот город, каждый на свой манер. Ты вот пытаешься воскресить рыцарство, дочка моя бестолковой благотворительностью занимается, а Хельга с Артуром в один прекрасный день тут все поставят с ног на голову или наоборот — уж как получится. И никто из вас не спрашивает разрешения, не нуждается одобрении — вы просто делаете, что вам надо и все. Даже страшно иногда за этот мир…

   — Ничего страшного, — пожал плечами Алекс. — Пока у нас есть ты, мы ничего сильно не испортим.

***

По дороге обратно вспоминал небылицы, которые рассказывали о сестре. За десятилетия ее жизни на Книв их придумали великое множество — одна другой оригинальней. Темы тоже были самые разные от любовных похождений до кровавых ритуалов. Однако он хорошо знал, что на все это у Хельги нет времени. У нее была куча идей, как изменить проклятый остров, и все они требовали времени, сил и денег. Ни толпа любовников, ни черное колдовство — не могли уместиться в ее распорядок дня.

   Единственное увлечение, которое Алекс наблюдал своими глазами — связь с одним из ее учеников. Много десятилетий назад в отряд пришел гордый, заносчивый мальчишка Алистер. С первых же минут умудрился разозлить Хельгу. Почему после этого она взяла его в ученики, воин не сразу понял. Сначала думал из желания отыграться, ведь она была слишком требовательна к новичку — постоянно выговаривала за лень, отчитывала за малейшие ошибки. Однажды Алекс увидел, как Хельга светло улыбнулась, заметив, что ее подопечный сделал упражнение безупречно.

   Как-то он спросил: «Что же ты делаешь с моим оруженосцем? Ругаешь почем зря, не даешь отдыхать. Зачем это надо?».

   «Паренек очень силен и вынослив, но избалован. Через годы — будет отличный лучник. А сейчас по-другому с ним нельзя — на шею сядет или начнет собой любоваться. А так он занят и никакой ерунды в голову не лезет», — ответила сестра.

   «И это все? — не сдавался Алекс. — Мне показалось, тебе он нравится».

   «Да, его я оставлю себе навсегда. Только пусть подрастет».

   «А если он не захочет быть рядом с тобой?»

   «Это вряд ли!»

   Впрочем, закончилось все трагично. Когда во время покушения погибла Рейна — мать Артура, оказалось, что родители Алистера принимали участие в заговоре. Им обоим отрубили головы на площади, а сам юноша исчез во время беспорядков. Но Хельга его так и не забыла.

***

У комнат Алекса ждал посыльный со срочным известием. Распечатав конверт воин, присвистнул. В сообщении, написанном неровным почерком, говорилось, что известный негодяй — пират, промышлявший раньше ближе к Северным островам обокрал судно недалеко от Треугольника порталов. Таинственный флот с черными парусами появился среди ночи, окружил груженный золотом и серебром корабль. Команде пришлось сдаться и вернуться в порт налегке. Слишком уж дурная слава была у этих разбойников и их предводителя. Напоследок вручили капитану ограбленного корабля нелепую расписку, в которой говорилось, кем золото украдено и на что будет потрачено. Этим дело не закончилось другой груз через несколько часов взяли с боем, впрочем, убитых среди экипажа снова не было.

   Последняя строчка порадовала: «Предводитель ранен в плечо, еще у него рассечена левая бровь и скула».

   «Теперь у мерзавца появились «особые приметы», — подумал он и усмехнулся. — Но если хватать всех, у кого так ранено лицо, можно арестовать пятую часть моего отряда. А вдруг среди них прячется этот великий и ужасный разбойник?».

   Если так пойдет и дальше, то Алексу придется присоединиться к поискам этих негодяев. Хотя он в морском деле разбирается плохо. И тут-то пригодилась бы помощь сестры, но где она? Кстати, Хельга наверняка должна знать о преступниках хоть что-то, если учитывать, сколько у нее знакомых в их среде. Но с этой шайкой пиратов все непросто. Они появились пять лет назад и первые же ограбления удачны, но этом странности не закачиваются. Во-первых, у них великолепные суда специальной постройки, в то время так обычные морские разбойники ходят на торговых судах, которые удалось захватить; во-вторых, они идут и против ветра, с такой скоростью, будто на борту есть стихийные маги; в-третьих, у остальных разбойников нападения были хаотичными, а у этих все идеально рассчитано. Мало того, что воры узнают о дорогих грузах, так еще умудряются их забрать без больших потерь. Никогда не было у разбойничьих шаек такой дисциплины и таких продуманных планов. Кроме того, исчезали они бесследно.

   Алекс думал, что кто-то из правительства продает им сведения и повсюду работает шпионская сеть. А еще одна закономерность не давала ему покоя, когда Хельга была в городе, грабежи совершались редко.

   «Хорошо, однако, все складывается — только она из города, так на просторах морей появляется, откуда не возьмись, этот висельник. Ох, не нравится мне это…», — подумал он, скомкав послание.

ГЛАВА 9

Ночью в порт, ближе к жилым кварталам, куда редко добирались таможенники, прибыла небольшая шхуна с узкой палубой. Судно было не новым, но за ним явно хорошо следили — канаты и веревки не истерты от времени и непогоды. Несколько моряков быстро сворачивали косые желтоватые паруса. Ничего примечательного в ней не было, кроме украшения кормы, в виде искусно вырезанного из дерева черта. Мастер прорисовал алой краской глаза, не пожалел позолоты на рога и крылья.

   С палубы сошли двое — один высокий, плечистый с простым совершенно не запоминающимся лицом. Второй меньше ростом, из-за широкого черного плаща, скрывавшего его фигуру, о путнике, можно сказать, только что он худощав, силен, хотя и несколько узок в плечах. Тень капюшона оставляла открытыми лишь красивые губы, скривившиеся в насмешливой ухмылке, и гордо вздернутый подбородок. Длинная челка грязных светлых волос, закрывала половину лица.

   — Надеюсь, вскоре снова увидеть вас живыми, негодяи, — усмехнулся он, обращаясь к команде.

   — А я надеюсь, вас не повесят на площади, как только войдете в город, доблестные воители, — отозвался капитан Дамайон. У него резкие черты лица, лишь отдаленно напоминающие эльфские. Косой шрам разделял левую половину его лица от переносицы до линии роста волос. Руки и ноги казались крупными, а тело будто бы меньше, словно он был полукровкой.

   — Конечно, кто тогда будет сбывать твою контрабанду? — довольно оскалился разбойник.

   — Скучно без вас будет. Доброй дороги. Помните, что мы уходим через неделю, — кивнул Гидеон помощник капитана. Небольшого роста, сухонький. Радужки слегка раскосых, далеко поставленных глаз оказались красноватыми при дневном свете, как и кожа. Тонкие изогнутые брови и бледные губы точь-в-точь, как у черта на корме.

   — Удачи вам дамы, — влез Вьятт юный маг воды. — Обнесите скорее замок козла!

   — Ах ты чертенок! — разбойник взъерошил ему волосы и двое вышли на берег.

***

Приятели взяли лошадей на постоялом дворе и направились к восточному побережью через городской сад. Оба чудовищно устали, потому ехали молча. Одиноким эхом отдавался стук подков лошадей по мощеным камнями дорогам. В саду летела водяная пыль. Желтые фонари не в силах были разогнать призрачный туман, в котором тонули все звуки.

   Ветер стих, но разбойник придерживал капюшон узкой рукой в перчатке, так чтобы тень падала на левую часть лица. Хотя кто мог опознать его на пустых улицах тоскливым осенним вечером?

   — Поторопимся, — быстро бросил его спутник, — до следующего патруля четверть часа осталась. А нам на этих клячах от них не уйти.

   — Проскочим, — спокойно кивнул разбойник. — Пока эти свиньи выползут из замка, мы успеем в саму бездну доехать и вернуться. Ты же помнишь, они опаздывают на час или на два.

   — И все-таки надо быстрее, — возразил второй, пуская лошадь галопом. — С тобой стража ничего не сделает, а вот мне…

   — Нет уж друг! Ты легко сбежишь, а мне Алекс таких чертей вставит за драку со стражей, что врагу не пожелаешь, — рассмеялся проходимец, но не отстал от приятеля.

   Наконец, деревья закончились, с моря повеяло холодом и солью, за широкой полосой жесткого кустарника началась каменистая почва, а потом обрывы.

   Достигнув берега, оба спешились и повели лошадей. В темноте на крутых спусках запросто и коню ноги переломать, и себе шею. Поэтому стражники редко туда добирались. Иногда с края обрыва стреляли арбалетчики из «свино-охранничков». Но попасть с такого расстояния по живым мишеням не получалось. Однако у «известного пристанища городского сброда» был свой дозор, который предупреждал остальных о появлении «блюстителей порядка».

   Из тени высокого камня навстречу путникам выскочили несколько оборванцев, вооруженных ножами, самодельными копьями и преградили дорогу.

   — Вы кто такие? И что вам здесь нужно? — спросил один из них, держа наготове копье.

   — Нас тут ждут, — угрюмо отозвался путник. Снял меч с плеча, вытащил из ножен, чтобы показать клеймо на лезвии — голову кошки в профиль, будто нарисованную небрежным росчерком. — Опиши этот знак, когда войдешь к старейшинам.

   — Так это о них предупреждали неделю назад, — вспомнил один из дозорных, опуская самострел.

   Лошади остались наверху, а приятелей провели вниз по тесной тропке среди огромных валунов. Луна скрылась за тучами, но эльфы неплохо ориентировались в темноте. К тому же узкая полоска берега была расцвечена желтыми точками костров.

   Чем ниже спускались, тем сильнее пахло солью и рыбой. Эта часть берега могла стать отличной бухтой — с двух сторон ее закрывали скалы, поэтому даже в шторм вода оставалась спокойной. Но когда-то песок был усыпан обломками кораблей, и местечко называлось Пристанью мертвого дракона. В непогоду суда искали укрытия в ней, но разбивались об острые камни. Дно рассекала еще одна скала, большая часть которой уходила под воду.

   В местной легенде говорилось, что однажды тут спасался во время сильного шторма израненный дракон. С высоты своего полета он заметил две скалы, между которыми ему хватило бы места, и бросился вниз, сложив крылья. Мирно уснул, поджав под себя хвост, но вскоре так и умер. Кровь его разъела дно, огненное дыхание выжгло множество гротов, а через много столетий кости превратились в камень, и теперь большие суда разбиваются о них.

   Зато рыбачьи лодки снуют среди уступов. А в тихих водах много рыбы, моллюсков и медуз. Годных в пищу ловили. Одних держали в больших бочках и живыми продавали, других сушили, жарили или коптили на месте.

   Желтые точки костров рассыпались по всему берегу. Длинные узкие ямы, залитые горючей смесью, над которыми коптилась в больших железных ящиках рыба, составляли причудливый узор, если смотреть на них сверху. Некоторые пещеры похожи на норы, у других высокие своды, как у домов.

   Жители гротов изгнаны из города, потому что не смогли мириться с его лицемерными правилами. Бесконечно выплачивать дань замку, с благоговейным трепетом смотреть вслед роскошным каретам знати и прислуживать сильным этого мира. Они предпочли спуститься к морю, где в древности вечным сном уснул дракон, где темно и пусто. Куда ведут скользкие каменные ступени, тонущие в тумане и мраке. Пляшет пламя костров, пахнет горькой смолой, солью. И небо будто отдалилось, но холодные чистые звезды смотрят с прежним безразличием.

   Там наверху среди шумного каменного города они были слугами, а тут стали хозяевами своей судьбы. Унизительно ли для них покинуть мир, чтобы получить такую власть? Хочет ли каждый вернуться к прежней жизни? Здесь единственный их враг, но грозный — холод. Когда приходит зима, по морю носятся шторма, рыба уходит в глубину, а от воды, исходит ледяное дыхание, жить тут становится невозможно. Кто-то на собранные за лето деньги перебирается в город, кто-то остается, уходит вглубь гротов, где есть подземные источники пресной воды. Одни переживут это время, другие нет…

   Но сейчас множество лодок стоят рядами на берегу, их маленькие паруса свернуты, а сети разложены на песке. Рядом натянуты веревки с бельем.

   Оранжевые блики пламени выхватывают из темноты лица рыбаков, самых обычных эльфов, среди которых немало женщин. Некоторые носили яркие юбки и браслеты из ракушек, другие скромны, третьи одеты вызывающе неряшливо. Повсюду бегали дети, умудряясь придумывать свои игры.

   Среди занятых своими делами поселенцев бесцельно слонялись несколько сумасшедших. Молодая женщина босая в мокрой к подолу юбке пела грустную песенку. Старик неподвижно сидел у камней, сложив ладони на коленях, словно ждал кого-то. Говорили, будто его единственный сын много лет назад не вернулся из плаванья, и с тех пор несчастный сошел с ума.

   Путников провели к неприметному входу в пещеру, где собирались старейшины. Начиналась она узким длинным коридором, но через три десятка шагов расширялась, и полок становился все выше. Ни факела, ни свечи им не дали, но в конце прохода теплилось пламя костра. В созданной природой зале, скупо освещенной пламенем, стояли больше десятка столов и кроватей. Возможно, в холода ее использовали, как убежище.

   Трое мужчин сидели в креслах у огня, еще два кресла оставались свободными.

   — Приветствуем тебя и твоего спутника, Кошка, — сказал эльф с коротко обрезанными темными волосами небольшого роста, черными и глубокими глазами и смуглой кожей. На лице татуировка — алые изогнутые полосы, которая означает, что он был осужден за разбой. Другие двое поднялись в знак приветствия.

   — Присядьте с нами, — пригласил высокий, мужчина крепкого телосложения. Глаза у него почти желтые — это выдавало в нем выходца из владений магов земли. Темная кожа, подтверждала это. Одет в рубашку с коротким рукавом, которая открывала сильные руки.

   Разбойник в длинном черном плаще кивнул им в знак приветствия. В следующий миг узкие белые ладони быстро подняли капюшон, на миг, открыв бледное лицо с фосфорическими зелеными глазами. Присутствующие убедились, что перед ними та, кого они ждали. Но сегодня нежные черты портили рассеченные бровь и скула. Хотя раны были хорошо залечены магом воды, несколько дней розовые следы будут заметны.

   — Мы приветствуем вас, — оба путника присели к костру. — Только порадовать нечем. Тех денег, что мы собрали мало.

   — Потому ты решилась на последнюю вылазку? — спросил уроженец Земли.

   — Именно. О грузе узнали, когда я вернулась в город. Жаль было терять возможность.

   — А мы тут уже собирались пари держать, вернешься ты или нет, — признался бывший разбойник.

   — Так куда ж деваться с необитаемого острова? Но этой осенью новые районы построены не будут. Придется зиму перебиваться так.

   — Однако ж. Ты не бог, чтобы собрать столько денег в короткий срок, — заметил разбойник.

   — Не на богах держится этот мир, — она едва заметно улыбнулась. — Предлагаю всем переселиться на время. Надо продумать куда. Около две сотни сможет перезимовать в замке.

   — А еще мы хотим посмотреть, сколько собрали денег.

   — Все на станции Северных островов. Я напишу сопроводительное письмо, и все вам покажут.

   — За летом, мы собрали тоже кое-что. Когда начнет строиться, добавим.

   — Что ж это радует. Завезите на станцию. Туда Бродерик точно не сунется.

   Они поднялись, чтобы уйти. Третий старейшина бледный, худощавый, бритый наголо, чуть выше среднего роста, встал вместе с ними. Он молчал всю встречу, но тут тихо сказал:

   — Я провожу вас.

   Эльфка кивнула, и он пошел впереди них, пряча ладони в рукавах свободного плаща. Им уступали дорогу, некоторые отводили глаза. У него давно появилась мрачная репутация, ходили слухи, что он маг, потому его даже в гротах побаивались. Рядом с подъемом заговорил:

   — Хельга, не суй голову в петлю. Если тебя убьют, город никто не станет отстраивать.

   — Да, кто станет убивать меня? Всю зиму я не вылезу из замка, — улыбнулась она.

   — Думаешь там так уж безопасно?

***

Поздней ночью они добрались до восточной башни. Спутник Хельги постучал три раза коротко по камням, изнутри ответили таким же стуком, и плита начала поворачиваться.

   Им открыл взъерошенный паренек в коричневой курточке, какие носили слуги. У него были светлые глаза и соломенные волосы.

   — Здравствуйте дамы, — ответил он, склонив голову. — Долго вы. Я уже успел сгрызть почти все яблоки и прочитать половину книг.

   Двое шагнули за стену и спутник Хельги спросил:

   — Нам-то хоть осталось?

   Он хитро улыбнулся в ответ.

   — Ну, что Киф, какую еще хитроумную гадость выдумал за эти дни? Я уже возвращаться домой боюсь.

   Потайная дверь закрылась, и они зашагали вверх по лестнице. Облик воина, сопровождавшего Хельгу начал таять. Одежда стала ему велика, серебряные волосы рассыпались по плечам, кожа стала почти белой, а глаза серебряными. Меллиса, наконец, сбросила личину и стала собой. Оборотень довольно потянулась, разминая мышцы.

   — Мы спешили, как могли, — отозвалась она уже своим голосом.

   — Это точно. Кстати, ты нам яблок оставил? А то есть охота.

   — Сдались вам эти яблоки! Я сюда ужин приволок.

   — Нет уж. Сначала ванна. Надо из этого разбойника сделать прекрасную принцессу.

   — Ну, насчет прекрасной ты загнула, — рассмеялась Хельга.

ГЛАВА 10

Рхетт шел по широким пустым покоям Верховного Князя, равнодушно смотря на роскошные ковры, дорогие мелочи обстановки в приоткрытых неубранных комнатах. Сонные придворные без страха смотрели на темный силуэт в длинном плаще. Им не приходило в голову, что телохранителю ничего не стоит одним небрежным движением свернуть шею.

   В одном из зеркал он мельком увидел свое отражение — светлые коротко стриженые волосы не скрывали старого рубца на виске. Рхетт носил с собой меч и в покоях Верховного Князя, потому что числился его личным телохранителем. «И выгляжу я именно как «сторожевой пес», — подумал он, едва заметно усмехнувшись. — Кто узнает во мне начальника тайной стражи?».

   Он был похож на самого обычного вояку — широкое открытое лицо, тяжелый подбородок, крепкое телосложение, большие руки. Только темные холодные глаза, немного развеивали это впечатление.

   День подошел к середине, и лучи осеннего солнца свободно проникали сквозь широкие окна. Начальник стражи знал, что Бродерик уже проснулся, и, возможно, готов к разговору. Утром правитель отсыпался после бесконечных гулянок, а ночью, понятное дело, был занят.

   По старой привычке Рхетт был внимателен и сосредоточен. На миг он остановился у полотна в золоченой раме, которое вчера днем висело прямо, а сегодня скошено. Кое-кто из его коллег рассказывал, что наемные убийцы прячут самострелы с отравленными иглами за картинами, потому он убедился, что все в порядке и продолжил путь.

   Вот уже много лет он служил этой семье и хорошо изучил всех. Алекс — силен, амбициозен, считает себя воином, только вот выдержки ему не хватает. Не привык притворяться и лгать, думает это недостойно. Ни во что не ставит отца и не скрывает этого. Для Бродерика никакой опасности не представляет, потому что никогда не ударит в спину. Но в его отряде есть пара агентов Рхетта.

   Красавица Мари — лжет, что больна и не появляется часто в больших бальных залах. На самом деле ей просто противен муж, но у нее достаточно любовников. Она не опасна, жизнь для нее игра, а убийство князя вряд ли будет интересной игрой. Гораздо веселее обманывать его и развлекаться с другими.

   Ее дочь, преданна отцу. Бедняжка уверенна, что власть их династии дана богом, и Бродерик, конечно, вассал самого бога на этом острове.

   Артур умен, расчетлив и осторожен, как кошка. За показной слабостью и вежливостью скрывается характер чудовищной силы. Будь юноша действительно так беспомощен, как хочет показать, никогда не смог бы метко стрелять из арбалета и посещать учения в отряде Алекса. За ним нужно присматривать, но Бродерику лучше не знать об этом до поры до времени, иначе начнет давить на мальчишку сильнее, и вырастит себе настоящего врага. Поэтому Рхетт даже иногда заступался за Артура, к примеру, когда того наказали, за то что выступил против отца на собрании.

   А опасней всех Хельга. Рхетт, никогда не знал, чего от нее ждать. То пряма и простодушна, то замкнута и скрытна; то сидит днями в своей комнате, то пропадает неизвестно где; то остроумно вышучивает придворных отца, то игнорирует их.

   Хочет разорвать мир на части и сложить как можно лучше. Мешать ей, что плевать против ветра. Такой страшной воли, он еще не встречал ни у кого. Начальник тайной стражи видел, на что эльфка способна в бою, собирал слухи о ней, и быстро пришел к выводу, что это один из самых сильных воинов на Книв. А ведь ее учили убивать; вести в бой таких же безумцев, как она сама; принимать послов с дипломатической вежливостью; улыбаться, держа нож за спиной. И вот как раз о ней Рхетт и собирался поговорить с Верховным Князем.

   Он не ошибся и застал Бродерика за утренней трапезой, состоящей из твердого сыра, ветчины и бутылки легкого вина. Рядом с правителем на подушках полулежала юная дева в прозрачном халате.

   — Разрешите поговорить с вами без свидетелей.

   — Проходи, хмурая рожа. Что с тобой делать? — благодушно отозвался князь. И тут же обратился к девушке, — подожди меня в комнате с бассейном.

   Когда она вышла и шаги стихли в коридоре, Бродерик спросил:

   — Что тебя ко мне привело в столь ранний час? Опять ублюдочные заговорщики покоя не дают? — В счастливые моменты жизни князь вел себя развязно и пренебрежительно, но если все шло наперекосяк, его бахвальство улетучивалось.

   — Нет, всех заговорщиков давно разогнали. Вопрос у меня совсем другого характера... хочу поговорить о вашей дочери.

   — А с ней-то что не так? Ведет себя совсем плохо? Хорошо, я ее отшлепаю. Чего еще хотел?

   Рхетт замолчал и задумался. Беспечность Бродерика временами раздражала. Наконец, он собрался и продолжил.

   — Вижу, вы не понимаете всей серьезности дела. Я считаю, что Хельга принимает участие в пиратских грабежах или сама их организовала.

   — Хельга? У нас, конечно, не получается наладить тепленькие отношения, но грабить из-за этого она не станет.

   — Это не месть. Разбойникам нужно для чего-то много денег и сразу.

   — Это я и сам понял. Только Хельга тут причем? У нее нет недостатка в деньгах. Какие еще основания, чтобы подозревать ее, кроме твоих догадок?

   — Я ждал, когда вы спросите об этом, — начальник тайной стражи довольно ухмыльнулся. — Начнем с того, что на Севере ее считают великолепным стратегом. А это дорогого стоит.

   К тому же и она, и Алекс тратят больше, чем получают. Причем никаких долгов у них нет. Вы возразите, что это могут быть деньги ее любовников. Но мы-то с вами знаем, что никаких любовников нет у нее. И как же тогда объяснить траты Алекса? Щедрыми пожертвованиями? Или может быть дамы, с которыми он проводит вечера, дают ему деньги на отряд?

   — Действительно глупо. Алекс слишком горд. Считает, что он достаточно силен, и не просит помощи.

   — Тогда откуда у них деньги берутся? Уверен, что ваш сын и на девок кое-что тратит. Помните, много раз совпадало, что грабежи происходят, когда Хельги нет в городе. И сейчас ее нет, а у вас обчистили два корабля.

   — Уж не хочешь ли ты сказать, что Хельга и есть этот висельник? — Бродерик открыто ухмылялся.

   — Почему это вам кажется смешным? Приметы сходятся — рост, вес, тип телосложения. К тому же она легко могла получить сведения о передвижениях ценных грузов. И вы знаете, что Северным островам помогают стихийные маги. А каким образом, вышло, что стихийные маги помогают пиратам? Хельга могла надеяться на их поддержку? Могла.

   — Я согласен, с тем, что она несносная девчонка, но ты ее представляешь каким-то бесом зла.

   — Ничего подобного, просто перечисляю факты. Кроме того вы задумывались, почему она интересуется политикой Книв? Часто ездит на станцию. Общается с кучей сброда, среди которого могут оказаться и осведомители. Помните ее поведение во время каждого большого съезда? Говорит с кучей послов из других стран. О чем — ни я, ни вы не знаем. Для чего ей знать о строительстве наших кораблей? А что она знает о гарнизоне Книв? Все, что только можно. А зачем?

   — Ха, так она еще и шпион Севера? Я что-то не заметил, что они в курсе наших планов.

   — Думаете, они вам письмо с голубем пришлют?

   — Настаиваешь на расследовании?

   — Если позволите.

   — Я сначала сам поговорю с ними.

   — Думаете, ваши дети возьмут и признаются в разбое и пиратстве? Попросят прощения?

   — С Алексом говорить бесполезно, он меня не слушает. А вот с Артуром и Хельгой поговорю.

   — Еще надо устроить ей проверку. Оставить сообщение о выгодном грузе, но там будет ждать военный корабль. Вы можете сделать это сами?

***

— Как хорошо дома! — эльфка потянулась, хотела было встать, но раздумала. В ярком свете были особенно заметны рубцы и след от синяка, но выражение лица стало каким-то умиротворенным.

   — Что хорошо вставать в обед и ни о чем не беспокоиться? — послышалось из потайной комнаты, запираемой с помощью магии, вход в которую замаскировали шкафом с выломанной задней стенкой.

   — Еще бы!

   — Только вот не стоило тебе лезть врукопашную. В таком виде в зал не покажешься.

   — Дался мне этот зал! С такой рожей, вообще, лучше туда не соваться.

   — А есть-то хочется, время обед, — Меллиса вышла из своего логова, сонная и растрепанная.

   — Делла оставила нам что-нибудь. Она ведь получила завтрак и обед на всю компанию. А кстати, она обычно оставляет записки, где еда. Сейчас посмотрим!

   Эльфка вскочила и направилась к двери. Но тут в коридоре послышались шаги и через миг настойчивый стук в дверь.

   — Это твой отец, ты можешь принять меня сейчас?

   — Я не одета, подождите! — крикнула она, выругавшись шепотом. Жестом указала на лицо: — А с этим что делать?

   — Иди-ка в мою пещеру. Я пока приму столь высокую персону.

   — Только не придуши его в моей личине, пожалуйста.

   — Постараюсь.

   Облик Меллисы дрогнул. Волосы стали светло рыжими, черты лица и глаза изменились, она стала выше ростом. Спокойно кивнув, Хельга юркнула через шкаф в потайную комнату, где свернулась клубочком на широкой кровати с ворохом одеял.

    «Как чудно, что у меня друг оборотень, — подумала она. — А то сейчас было бы мне…».

   В ее жилище раздалось:

   — Ты приехала в город вчера ночью, а я узнал об этом случайно. И только что. К чему такая секретность?

   — Я все-таки нежная принцесса, утомилась в дороге, и мне хотелось побыть одной.

   «Переигрывает чуток, но неплохо», — отметила про себя Хельга и, положив ладони под голову, задремала на пару мгновений.

   — Мои визиты утомляют тебя? — вкрадчиво спросил Бродерик.

   — После стольких часов в море меня утомляют любые визиты.

   — Но до станции ехать четыре часа! Я после такой поездки нормально себя чувствую.

   — Разве не вы твердили мне, что женщины слабее и ничтожней мужчин. Чему вы удивляетесь, когда я так быстро устаю?

   — Ты же неделями не сходила с боевого корабля! Как ты можешь уставать от четырех часов в море?

   — Хм, а вы сказали, что женщина не может управлять боевым кораблем.

   — Ты издеваешься?

   — Разве я смею?

   — Кстати, я пришел спросить — ты действительно была на станции?

   — Конечно. Как я могу лгать вам, любимый мой отец?

   «Можно подумать у меня есть еще и нелюбимый!..» — эльфка уткнулась лицом в подушку, представив, с каким выражением Меллиса сказала эту фразу.

   — Верится с трудом.

   — Неужели у вас есть причины сомневаться во мне?

   — Ладно. Что ты слышала об этом висельнике и негодяе?

   — Какого именно висельника вы имеете в виду? Не того ли, что в прошлом году предлагали мне в женихи?

   — Нет, того кто грабит наши суда.

   — Ну, только то, что грабит наши суда. Для женщины это слишком сложная тема. Не могли бы вы поговорить о чем-нибудь другом? О вышивке крестом, к примеру? А хотите, я покажу вам свою новую вышивку?

   А вышивка у нее одна — она первая и она же последняя. Только это чудо рукоделия лучше не показывать тем, у кого слабые нервы или плохое чувство юмора. «Даже специально стараться будешь, так не выйдет. Это талант надо иметь…» — покачала головой Мари, увидев однажды это творение.

   — Я говорю с тобой совершенно серьезно. Ты разве не этого хотела?

   — И я серьезно. Вы ведь сказали, что в вашем замке я должна рассуждать о платьях и вышивке. Все по вашему требованию. Разве вы недовольны? А, кстати, платья. Знаете, наряды, что мне сшили в прошлом году, доедает моль, можно их выбросить?

   — Так что ты слышала о морском разбойнике?

   — Не заставляйте меня думать о таких сложных вещах.

   — Хорошего дня, — прошипел сквозь зубы Бродерик.

   Вскоре Хельга услышала, как хлопнула дверь, а вслед за этим Меллиса позвала:

   — Выходи, он ушел. И, кстати, Делла оставила нам записку.

   — «Обед и завтрак в соседней комнате. Жрите, сволочи»? — поинтересовалась Хельга.

   — Как ты догадалась? — рассмеялась Меллиса.

***

И все же она не стала сидеть в своих комнатах. Зачесала волосы так, чтобы они скрывали половину лица, села в закрытую карету и уехала прочь из замка, а вернулась только под вечер. Она ездила в Университет узнать расписание, но ректор пригласил к себе. Разговор вышел необычный.

   — В следующем году вы окончите курс. Что вам хотелось бы делать дальше?

   — Поступить на факультет философии, говорят все «орлы» учатся там.

   — Вы успели поучиться на всех факультетах, кроме этого. Я вам хотел предложить что-нибудь преподавать. У нас как раз мало мастеров своего дела.

   — Это при моей-то посещаемости? — покачала головой Хельга. — Ладно, когда студент не приходит на половину занятий, но преподавателям это непростительно. К тому же я только зимой более или менее свободна.

   — Вот на зиму я бы вам и дал часы.

   — Подумаю над вашим предложением. Только что я могу рассказать студентам? О нравах, царящих в замке или как челюсти сворачивать?..

   — Кружок самообороны мне не кажется такой уж плохой идеей. А почему бы вам не взять часов по географии? Вы можете рассказать о странах, в которых побывали, морях этого мира…

   «… о том кого и где можно грабить в этих морях», — Хельга продолжила про себя список, но вслух сказала:

   — Надо подумать. Я бы заранее собрала материал и почитала программу.

   — А еще у нас недавно открылся юридический, а у вас есть кое-какой опыт в криминалистике.

   — Да разве стоит с моим опытом кого-то учить? Мы с братом пару раз находили убийц, вот и все. Но наше участие сводилось к тому, что брат рисовал преступников, а я перестраивала восприятие, когда надо было. Вот и вся заслуга. Так, что нам бы самим поучиться сначала. Но я могу поговорить с лекарем отряда, он куда больше нас понимает в этом деле. И у него зимой тоже работы меньше.

   — Буду ждать окончательного решения. Вам не скучно постоянно учиться, проходить одни и те же предметы?

   Уже добравшись до своих комнат, Хельга думала: «А действительно, ради чего я поступаю каждые десять лет в Университет, который сама же основала? Ради знаний? Показать, что у меня хватает ума учиться? Ради пестрой студенческой компании, которая так не похожа на бордель в замке отца? Чтобы прятаться там от Бродерика? Так ведь он меня где угодно достанет, если захочет. Может ректор и прав, хотя бы зимой быть там преподавателем. Чудная мысль. Главное — студентов не распугать на первых лекциях».

   Скоро после ужина пришел Алекс.

   — Где ты была эти дни?.. — спросил он с порога.

   — Ясно дело — на станции.

   — А ранили тебя тоже на станции? — он бросил перед ней скомканное послание.

   Хельга поставила на стол песочные часы — магический артефакт, который искажает звуки. Подслушивать на этаже было некому, но подстраховаться не мешало. Алекс, знакомый с работой этой вещицы, выждал и продолжил:

   — Я думал, почему после поездок «на станцию» ты еле живая, а еще деньги на отряд привозишь. Ты грабишь корабли нашей страны?!..

   — Дорогая сестра, спасибо за два мешка золота, которые не далее как вчера ночью привезли в мой кабинет. Этого хватит надолго, — театрально сложив руки, проговорила Хельга.

   — А теперь Бродерик жаждет шкуру спустить живьем с этого висельника, то есть с тебя!

   — И что?

   — Как и что? Это же измена! Ты дочка князя Книв, но такого он тебе не простит!

   — Вот еще тоже открытие! Да я с рождения его дочка! Алекс, а на что тебе содержать отряд? На что мне отстроить город? На что реформировать контору чертову? Если бы отец дал нам эти деньги, а не тратил их на развлечения для себя и свиту Адель, мне бы не пришлось грабить. А молча наблюдать, как страдает мой народ, я не могу и не хочу.

   — Так мы живем грабежом? Что Север мало финансирует твои проекты? — Алекс мерил комнату широкими шагами. Иногда оборачивался к сестре.

   — У деда нет несметных сокровищ. Он не может давать мне больше. Это все уходит на содержание боевого корабля, Универ и мои расходы.

   — И ты решила вопрос вот так?

   — Именно! Мы как-то раз собрались, построили несколько мастерских, но денег от них не много. Построили постоялые дворы в этом году. Но разве дохода хватит?

   — А ты знаешь, что отец назначил награду за негодяя, который обокрал его подданных?

   — И что ты сдашь меня?

   — Я не смогу этого сделать. Но он что-то подозревает. Если попадешься, тебя запрут в башне. И никто не сможет тебе помочь — ни дядя адмирал, ни Правитель Севера, ни тем более я. Встану между тобой и Бродериком — мой отряд растопчет гарнизон Книв, а если нет — придет подкрепление с границы. А твои приятели слишком далеко. Мари… даже не знаю, чем она поможет. Разве что будет носить тебе еду каждый день. Пойми, у тебя тут нет защитников.

   — Ты, верно, забыл, что я сама демон и стою сотни? Зачем мне защитники? — Хельга наклонила голову на бок, заглядывая в глаза брату.

   — И ты вырежешь сотню ни в чем неповинных стражников, чтобы спастись? Ну-ну, — Алекс остановился и сложил руки на груди.

    — Ты пришел сказать мне о том, что все плохо?

   — Это ты и так знаешь. Я пришел попросить тебя сделать алиби и поскорее. Я не хочу смотреть, как тебя арестуют, а потом устраивать побег. Ты будешь в городе, но еще парочку нападений пусть устроят до зимы. А рубец на лице… если отец заметит, скажи что я тебя ударил.

   — Вот уж спасибо. В эту версию Бродерик поверит.

   — Не за что. Пока смогу буду помогать, тебе выкручиваться. Но из города никуда — ни на станцию, ни еще куда-нибудь. Только попробуй еще раз уехать!

   — А если нет, что ты сделаешь? Снимешь с меня штаны и будешь воспитывать ремнем? Алекс я взрослая девочка, и не надо говорить мне, что делать.

   — Хм, так ты не согласна с моим планом?

***

Когда брат ушел, Хельга позвала старшего сына Деллы — Реджа. Мальчик пришел сразу и робко постучал в дверь. Эльфка открыла сама.

   Умный ребенок с большими карими глазами мялся у входа, комкая ворот зеленой курточки.

   — Входи, — позвала Хельга. — У меня к тебе дело. Сходи на пристань, разыщи шхуну — Дьявол. Стоит у юго-восточной сторожевой башни ближе к городскому саду. Передай капитану, пусть поедет на станцию и передаст только одно слово, запомнишь?

   — Да. Что я должен сказать ему?

   Она прошептала что-то ему на ухо. Редж удивленно посмотрел на Хельгу, но заторопился к выходу.

***

Редж шагал по широкой шумной улице. В обычные дни среди городской суеты он чувствовал себя в безопасности, ведь часто выбирался сюда за покупками. Но сегодня испытывал непонятное волнение. Возможно, ему раньше никогда не давали таких странных поручений. Ему казалось, что у взрослых свои игры, и его почему-то позвали играть вместе с ними.

   Перед Реджем мелькнула черная тень, а в следующий миг сильная рука выхватила его из толпы и потащила в сторону. В полумраке переулка мальчик с удивлением узнал Дая — рыцаря из отряда Алекса, которого искали уже несколько дней. Сначала мальчик принял его за призрака, но быстро отказался от этой мысли, слишком уж живым был Дай.

   — Я отведу тебя в один дом, и там ты останешься на несколько недель. Когда все закончится, можешь вернуться домой.

   — Но у меня важное дело!

   — Это уже не важно.

ГЛАВА 11

Артур лежал в темноте, огромный черный кот грел ему плечо и тихо мурчал. Лучше всего уснуть. Сегодня ничего делать не получится, полчаса назад Артура наказали за очередное невыполненное задание. Перевернувшись на другой бок, поморщился от боли. Еще несколько часов мышцы при каждом движении будут ныть, но потом все пройдет. А сейчас невидимые иголочки покалывают виски, тупая тяжесть давит на затылок.

   «И почему так часто бывает? Ладно бы болело что-то другое, а по голове меня никто не ударил, — думал он. — Не страшно и не больно, но как-то противно. Я же хорошо понимаю, что сынка Верховного Князя никто не будет бить до крови. Так что слабость просто от нервного потрясения. Как же я все-таки жалок…».

   Такое обращение было неоправданно, юноша часто чувствовал недомогание, хотя и научился скрывать это. Артур по многу часов в день спал, что могло показаться дурной привычкой или ленью. На самом деле, он родился со слабыми легкими и сердцем, поэтому ему постоянно нужен был отдых. Чувствовал головокружение при духоте и плохо переносил холод. Постоянные боли в груди превращали в ад его жизнь. Жар, появлявшийся по непонятной причине, обжигал бледные щеки.

   Это кого угодно могло заставить ненавидеть весь мир, однако Артур стал исключением из правил. Возможно, от рождения он получил слабое тело, но сильный дух, и не исключено, что ему удалось найти в себе достаточно воли и терпения, чтобы пережить все трудности. Однако пока он не мог набраться достаточно холодности и безразличия, жестокое обращение ранило его, но с каждым разом все слабее.

   Когда он прикрыл глаза и порадовался, что его никто не беспокоит, раздался стук в дверь.

   — Я не принимаю сегодня. Мне ничего не нужно, — отозвался Артур.

   — Неужели даже я останусь за дверью? — поинтересовался Бродерик.

   — Что вас привело ко мне? — спросил юноша, распахнув дверь. Тут же он сделал шаг назад и жестом пригласил войти. Бродерик был как всегда великолепен — темно-синий плащ из дорогого шелка, черная атласная рубашка, вышитая золотом. Рядом с ним Артур казался бледной тенью, он был на голову меньше ростом и выглядел более хрупким. Кроме того на нем была длинная серая рубашка какие носят на Севере и штаны простого покроя.

   — Как твои дела?

   — Вашими стараниями великолепно, — ответил без иронических ноток в голосе и склонился в поклоне.

   — Что ты имеешь в виду?

   — Меня только что проучили по вашему приказу. Теперь мне ведь нужно склониться еще ниже, чтобы поцеловать вам руку в знак благодарности?

   — Можешь этого не делать.

   — Благодарю. Вы позволите мне лечь?

   — Пожалуйста.

   — Если вам хочется, зажгите свечу, — Артур демонстративно вернулся на диван.

   — Я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему.

   — О моей лени и дурных манерах, которые должны быть искоренены?

   — Нет. Я собираюсь избавить тебя от таких мер. Но услуга за услугу.

   — Так вы предлагаете сделку? Какого рода?

   — Куда твоя сестра ездила на прошлой неделе? Расскажи правду, и тебя больше никогда не будут бить розгами.

   Артур медленно сел, внутри у него что-то содрогнулось от омерзения. Он потянулся за котом, чтобы отец не видел выражения его лица, усадил любимца на колени, начал гладить. Потом все-таки ответил:

   — Значит ли это, что в следующий раз мои воспитатели возьмутся за плетку? — спросил он с совершенно невинным видом. — Зачем вы со мной так?

   — Не что ты, мой мальчик, — Бродерик смутился. — Я хотел сказать, что больше никто не поднимет на тебя руку.

   — Понятия не имею, зачем вам это нужно, но расскажу все правдиво. На прошлой неделе она ездила несколько раз в свою больницу, потом трупы сжигать к скалам, но только раза два-три. Вскоре ей запретили заниматься этим безобразием, — закончив, он гордо приподнял подбородок и, слегка зажмурившись, улыбнулся. Отец ничего не говорил и Артур с видом лучшего ученика в классе на всякий случай пояснил: — Это все.

   — Но я имел в виду твою старшую сестру.

   — А она ездила на станцию и больше никуда, — сделав театральную паузу, добавил, — насколько мне известно.

   — Ты хорошо знаешь, о чем я спрашиваю, и специально пудришь мне мозги. Куда она ездила кроме станции?

   — Не знаю. Ведь я не шпион и не ее поверенный в делах.

   — Вы достаточно близки.

   — Да, и она мне сказала, что едет на станцию. Что еще вы желаете знать?

   — Я сильно сомневаюсь, что она была на станции. И тебе известно, где она была на самом деле. Почему ты не хочешь мне об этом рассказать?

   — Я рассказал все что знал. Неужели за мое незнание вы будете терзать меня странными подозрениями? Или, быть может, прикажете страже отвести меня к палачу, чтобы тот выведал то, что вам не удалось? Только представьте, как такое слабое, болезненное, создание вздернут на дыбе, чтобы вырвать никому не нужную тайну. Разве вам не будет жаль меня?

   — У тебя болезненное воображение. Я, кажется, запретил тебе читать страшные сказки?

   — Вы считаете это от сказок? Вовсе нет. Такова моя жизнь. Меня заставляют учить сложный предмет, чтобы показывать опыты вашим придворным. Потом бьют за то, что я не могу и не хочу этого делать. И, наконец, являетесь вы с каким-то допросом. Это притом что вы мой защитник и наставник. Что я должен думать? Мне ведь на самом деле страшно.

   — Мы отложим этот разговор до лучших времен. А мне, пожалуй, пора, — Бродерик поднялся, собираясь уйти. Но тут его взгляд упал на черный плащ, сложенный на стуле. — Ты знаешь, что верхнюю одежду такого покроя на Северных островах носят военные, а по вышитым серебром знакам можно узнать должность? Почему же ты надеваешь такое?

   — Ткань не шуршит, не колется. Мне никогда не бывает холодно или неудобно в такой одежде. И на моем плаще, могу вас уверить, просто вышивка, в которой ничего не зашифровано. А еще, когда я так одет, ваши рыцари не делают мне непристойных предложений.

   Оставшись один, он потушил свечи и снова лег. Бродерик приписывал его поступкам и действиям мотивы и смысл, о которых сам Артур не подозревал. Предложение предать доверие Хельги, да еще высказанное таким тоном оскорбило его. В какой-то миг захотелось пойти к сестре и все рассказать, но он сдержал этот порыв.

   «Я уже не маленький, к тому же надо иметь хоть какую-то гордость. Я ведь ни его придворный прихвостень, ни его ублюдок, потому должен быть сильным и заставить считаться с собой, а не бегать чуть что плакаться к сестре», — горько подумал Артур.

   Его мать — Рейна принадлежала к правящему роду одного из миров, открытых через Треугольник порталов. Представители этой расы были более хрупкими, чем эльфы. Зато в их обществе получили широкое развитие искусство, науки, а особенно медицина, с помощью достижений которой даже тем, кто рожден калекой давался шанс на удобную полноценную жизнь. Рядом с соседями завоевателями они казались тихими и болезненными, зато были способнее в искусствах, лучше решали сложные логические задачи. Многие черты этой расы унаследовал и Артур. Хотя он был сильнее и крупней соотечественников своей матери, но меньше и гораздо слабее своих сверстников-эльфов.

   При дворе отца его оставили ради прохождения священного обряда пламени. В роду Верховных князей на Книв, было принято проводить таинство в древнем подземном храме. Там горел вечный огонь, который если верить всем россказням выбирал сильнейшего и мудрейшего из сыновей, который был достоин стать правителем, остальные были обязаны подчиниться избранному.

   Артур не сомневался, что следующим Верховным Князем станет брат. После ритуала мальчик мечтал переехать на родину матери, но в глубине души ему казалось, что в том мире его не очень-то ждут.

   «Но меня примут — так или иначе. Только тут меня считают хлипким слабаком, а там будут считать моральным уродом. Что хуже?.. Это мне предстоит узнать…», — думал он по этому поводу.

ГЛАВА 12

На побережье еще не рассеялся туман, а маленькое алое солнце едва начало подниматься над водной гладью.

   Небольшую комнату освещали скупые лучи, пробившиеся сквозь плотные шторы. Всю обстановку составляли письменный стол, заваленный бумагами; пара стульев; широкая кровать и кресло. Шкаф у стены с открытыми полками вмещал несколько десятков книг и восковые свечи. На стенах поместились картины с морскими пейзажами и парусниками, нарисованные, судя по неточностям и допущенным ошибкам начинающим художником, ни на одной не стояло авторской подписи. Однако по этим работам можно было отследить, как совершенствовалось мастерство. Одни были написаны более умело, другие менее, но одна рыбацкая лодка вышла просто великолепной, возможно, эта и была последняя. На первый взгляд, не ясно для чего хозяйка комнаты устроила у себя галерею никому не известного творца.

   Тяжелая дверь внезапно затряслась от непрерывных ударов, и умиротворенное спокойствие было уничтожено.

   — Открой!.. Я знаю, что ты не спишь!.. Мне нужно поговорить с тобой!.. — пронзительный женский голос из-за звуковой преграды казался немного глухим.

   — А вот и не угадала — сплю, — едва слышно прошептала в ответ Хельга.

   На другом краю огромной кровати послышались тихие стоны, а мгновение спустя Меллиса приподнялась на локте и спросила:

   — А ты уверенна, что это твоя маленькая сестра ломится, а не горный тролль?

   — Она и есть горный тролль в обличии принцессы…

   — Ах, голова раскалывается!.. — тонкие пальцы сжали виски. Белое, как бумага лицо выражало неподдельное страдание. На миг в глазах промелькнуло выражение счастья. — Да-да выход есть!.. — Она схватила подушку и закрыла голову.

   — Да надо было тебе все-таки дойти вчера до запечатанной комнаты, хотя выспалась бы.

   — Открой немедленно, это срочно!.. — раздался новый крик.

   — О боги, ее даже так слышно!.. — девушка резко села на кровати, спутанные серебряные волосы растрепались еще больше. — Хельга сделай что-нибудь! Сколько это может продолжаться?!..

   — Ты терпеть меня не можешь!.. Это я доподлинно знаю!.. Насквозь тебя вижу!.. Но я же по делу и время не ранее — открывай!.. — слышалось за дверью.

   — А может она одержимая?..

   — Так и есть. Придется впустить. Деваться некуда… Итак, мой друг, спрячьтесь под одеяло и не шевелитесь, ибо сейчас воплощение истинного света осветит нашу жизнь, полную темного разврата…

   — А… иногда я готова убить ее!..

   — Думаешь ты одна?..

   С трудом выбравшись из теплого пледа, эльфка споткнулась о коврик и едва не упала. На ходу поправив длинную рубашку, она открыла дверь и тут же столкнулась с гневным взором сестры.

   — Что угодно Вашему Высочеству?

   — Для начала здравствуй, — за время ожидания Адаллина стала еще более раздраженной.

   — Итак, вы разбудили, меня чтобы поздороваться?

   — Ты смеешься надо мной?..

   Хельга пожала плечами и попыталась закрыть дверь. Не тут-то было — Адаллина поставила ногу на порог.

   — Мне нужны еще работники в больницу!.. — выпалила она.

   — Угу, это все?.. — Хельга находила некоторую прелесть в их взаимной нелюбви.

   О своей внешности эльфка была не высокого мнения. А сейчас после часа тревожного сна, верила, что выглядит особенно ужасно и потому считала, что сестра должна испытывать искреннее отвращение.

   Мешки под глазами стали иссиня-черными. Она даже не пыталась скрыть большой кровоподтек на щеке и разбитые коленки. Напротив, откинув назад длинные непричесанные волосы, вопросительно посмотрела на праведницу. Рубашка, со шнуровкой на груди, скрывала бедра лишь до середины и Адаллина могла вдоволь налюбоваться «северной богиней» — такое определение дал Хельге кто-то из поклонников. Эльфке доставляло удовольствие видеть едва сдерживаемый гнев на лице сестры.

   «Будь моя воля — гореть бы тебе на костре!..» — яснее всяких слов говорили ледяные глаза.

   — Да, все, — зло ответила она после минутного замешательства.

   — Это могло подождать?..

   — Но…

   — В следующий раз подождет!.. Ясно? Мне тоже иногда надо спать. — Адаллина заглядывала за спину Хельги. — Что тебе нужно в моей комнате?..

   — Там что-то живое на кровати… оно шевелится… что оно там делает?..

   «Да, будь что будет!» — подумала Хельга и косо улыбнувшись, шагнула навстречу принцессе.

   — Если Вашему Праведному Высочеству так хочется новых служащих для богадельни, придется оставить в покое мою спальню.

   Быстрым движением она наклонилась и поцеловала руку сестры.

   — Ты… — Адаллина не закончила фразу: голос задрожал от злых слез, губы сжались в тонкую линию, через мгновение она порывисто развернулась и ушла прочь.

   Хельга закрылась на защелку и тихо простонала, прижавшись спиной к двери.

   — Сколько будет еще боли?..

   Ее подруга снова приподняла голову.

   — Хорошо выспались?.. Давай на выходные свалим на станцию Северных островов? Там тихо, никто в двери по утрам не ломится. А еще там нет Адаллины…

   — Алекс сказал, ремня мне даст, если уеду из города. Не то, чтобы я сильно против. Но мы озадачим Алекса найти нам место, куда Адель не дотопает поутру, чтобы в следующий раз такими откровенными обещаниями не кидался.

   — Ага, пусть подумает, ему полезно.

   — А сейчас тебе надо уходить и быстро.

   — А куда?..

   — Наверх к Артуру.

   Не сговариваясь, обе направились на балкон.

   — Очень удобно, что часть окон в твоих покоях выходит на городскую стену… а не во внутренний двор, где всегда найдется любопытный наблюдатель… Кстати, не забудь отправить письма с Кифом.

   — Это не страшно. Мое главное преступление — ты, а не подделка подписей и почерка. Но о письмах я все-таки позабочусь.

   — Кстати, сегодня тебе будет нужен телохранитель-монстр?

   — Нет, отдыхай.

   — Знаешь, Режд так и не вернулся. Его уже ищут. А Дьявол должен отплыть на рассвете завтра.

   — Да пусть Киф пойдет тогда. Кому мы еще можем настолько доверять?

   — Давай, я пойду. Этот может не только Дьявола, но порт и не найти.

   — Нет, ты и так всю прошлую ночь помогала мне спасать мир. Я итак не знаю, как благодарить тебя.

***

Адаллина бежала по внутреннему двору замка, ничего не видя перед собой и не различая дороги. Она больше не могла находиться в своих удобных и роскошных комнатах, зная, что в той же башне живет ее испорченная сестренка — ведьма, неразборчивая в любовных связях. Еще она хотела сказать, что в городе убивают оборотней, но начало разговора сбило ее с толку.

   «Нет, разве семья вынесет такой позор?.. Не могу!.. Не могу это дальше терпеть! Она никогда не остановится. Ладно, шашни с мужчинами, но это…» — мучительный стыд красил алым щеки принцессы; глаза покраснели, будто она плакала.

   Прилагала все усилия, чтобы уйти как можно дальше от своего оскверненного низким развратом дома.

   Неизвестно сколько она шла бы так, если бы чьи-то руки не остановили ее, схватив за плечи.

   — Что случилось дочка?.. — услышала она.

***

— Киф, сейчас же отнеси письма слуге Алекса, а тот пусть тащит на почту!.. Нет, это не может подождать! С минуты на минуту сюда явится мой папик!

   — Но почему ты так решила? — сонно бормотал, Киф тщетно пытаясь остановить руки, которые трясли его за плечи.

   — А так бывает всегда! Его любимицу — обидели!.. Жизнь тебя ничему не учит?.. Давай умник! Шевелись!.. А еще у меня есть любовница… и поэтому тебе надо быстрее отнести письма.

   Взъерошенный паренек в коричневой курточке окончательно проснулся. Громко рассмеявшись, встал из-за стола, закрыл исписанную тетрадь, пригладил пятерней соломенные волосы и спросил:

   — Почему ты говоришь с утра такую ерунду?.. Впрочем, главное я понял — письма.

   — А еще сын Деллы так и не пришел из города. Передай поручение капитану Дьявола, это важно.

***

Хельга одну часть своей жизни провела на боевых кораблях, а другою в магической академии. Ступив однажды на берег острова, знала, что простится с вольным ветром. Что такое полгода свободы, когда у нее была целая жизнь? Теперь нужно считаться с Бродериком, врать ему о своих поездках, отпрашиваться, в то время как князька острова хотелось послать в адскую бездну к демонам. Но покинуть остров надолго нельзя, поэтому и решила она переделать Книв, так чтобы жить стало сносно.

   Смотреть на загнивающий мирок, который не тревожили веками, и ничего не предпринимать противно. Вот поэтому Хельга и бросила ему вызов. Мирок гудел, шел трещинами, не хотел меняться, но ему рано или поздно придется уступить. Сто лет назад о постройке Университета и речи быть не могло, а теперь вот не первое десятилетие он стоит на одной из главных улиц, и уходить под землю не собирается. А город будет перестроен, на месте пустыря с хлипкими домишками поднимутся новые кварталы, куда заселятся те, кого вытеснили в гроты. И не важно, хочет этого князь или нет, но он смирится. Шарашкина контора будет реформирована и станет защищать жителей от преступников, как и хотел Алекс. На все это потребуются годы, но грязный мирок перевернется.

   Главным ее противником был Бродерик, и бороться приходилось, прежде всего, с ним, а потом уже с отсталым островом. Он пытался убедить дочь, что ей стоить жить, так как все дамы на Книв, то есть не делать ничего и не интересоваться ничем, кроме моды и нарядов.

   На что Хельга возражала: «Я воин-демон. Я владею оружием лучше, чем любой из твоих телохранителей. Ты мне предлагаешь уподобиться этим?..». В особенно острые минуты она говорила: «А ты не забывай, что рядышком с твоим Треугольником порталов стоит мой боевой корабль, и еще в случае чего Верн будет советоваться не с тобой трутнем и тупицей, а со мной!»

   Оба боролись всеми возможными способами. Иногда одному из противников удавалось взять верх, но оппонент спешил доказать — победы не будет.

   Этой ночью Хельга с Меллисой разбирали прошения и жалобы, пришедшие на имя отца. Естественно ответы были написаны почерком Алекса и от его имени. Вот для этого ей и понадобилась маг-оборотень, перенимающий чужие способности, в том числе и почерк.

   На написание ответов Хельге хватало терпения всего пару раз за месяц, зато работала она до упора. За сутки решались задачи, откладываемые в долгий ящик годами. Из-за этого ходили слухи, будто Верховный князь печется о судьбах народа день и ночь… буквально рук не покладая.

   Письма отправлены, и многое будет сделано в ближайшие полгода. Так что с чувством выполненного долга девушка могла отдыхать. Проведя около получаса под теплым душем, она пыталась уснуть. Вода смывала усталость и головную боль.

   «По-крайней мере, раньше это помогало», — вспомнила Хельга. Мокрые волосы были холодными и тяжелыми. Полотенце тоже напиталось влагой. Хорошо бы встать и взять другое, но после бессонной ночи она погрузилась в глубокую апатию. Потеряв всякий интерес к реальному миру, эльфка предпочла жить мрачной иллюзией. Все сделанное ею, да и само ее существование показалось бессмысленным.

   «Это пройдет. Мне просто нужно поспать», — успокаивала себя она. Хотя прекрасно понимала, что такие душевные состояния повторяются чаще и сегодняшний упадок сил не случайность.

   Раздался стук в дверь вежливый, но настойчивый. Хельга невольно скривилась, несколько мгновений лежала неподвижно, затем вскочила и в нерешительности замерла, держа руку над защелкой.

   «Открой немедленно!.. Так надо!» — приказала она себе.

ГЛАВА 13

— Да, неужели! Ты попросила Адаллину не будить тебя утром, и это расстроило ее до слез?.. — Верховный князь гневно сверкал очами, стараясь придать себе грозный вид.

   — Видимо, она очень впечатлительна, — Хельга пожала плечами.

   Сочетание карих глаз с темными волосами казалась ей особенно выразительным. Девушка любовалась своими братьями, другими мужчинами с такой внешностью, но не отцом. На него отчего-то неприятно смотреть.

   «Наверное, это потому, что у Артура глаза такого же цвета. Брата — я люблю и не хочу видеть между этими двумя никакого сходства. А может это потому, что он никогда не умел стрелять из лука и не брал в руки настоящий меч. Там, где я выросла, его считали бы калекой. Он красив, но это одно из немногих достоинств», — другого объяснения эльфка не нашла.

   — Ни за что не поверю, объясни мне с самого начала!.. Ты плохо относишься к своей сестре. Да, вы не родные и ты, наверное, ревнуешь. Но это не дает тебе повода… — Он просил объяснить «все сначала» в четвертый раз. Хельге, этот разговор давно уже надоел. Хотя следы от ран полностью сошли, она все же чувствовала себя неуютно, хотя держалась с поразительной стойкостью.

   «Если предположить, что наша жизнь, расплата за прошлые преступления, то, что я должна была сделать? За какие грехи мне выслушивать эту чушь?..» — она «ушла в себя» и вела внутренний монолог.

   — … почему ты не отвечаешь мне?!.. — голос неприятно повысился, как у девушки, которая собирается капризничать.

   — А что отвечать-то?.. — эльфка избегала встречаться с ним взглядом, боялась, выдать истинное отношение. «Лучше не смотреть в глаза. Пусть думает, будто я не презираю его. На севере неуважение к старшим, а тем более к родителям — уже преступление, но там нет моего отца…».

   А упреки тем временем продолжались:

   — Ты не любишь свою семью, свою сестру, не уважаешь своего отца и презираешь всех нас!.. Ты хочешь подчеркнуть, что мы для тебя никто, и поэтому ходишь в неприметном сером платье… А эти картины на стенах!.. Твою комнату могли бы украсить работы лучших мастеров, но ты повесила пейзажи брата, чтобы поощрять его бесполезные занятия!..

   «…точно — я совершила массовое убийство! — мысли эльфки шли своим чередом. — А может деревню сожгла!..»

   — … но я твой отец!.. И…

   — Угу.

   «— Что?.. Да ты даже меня не слушаешь, ну и оставайся дальше тупой неблагодарной тварью!.. Не показывайся мне на глаза!..

   Когда он поворачивался спиной, собираясь уйти, девушка сделала расстроенную мину. Дверь хлопнула, а через несколько мгновений открылась.

   — И еще это мерзкий висельник! Как все надоело! Через три дня к седьмому порталу идет ценный груз! Как будет печально, если этот негодяй и его стащит! А ты могла бы помочь поймать его! — прокричал Бродерик и снова ушел.

   — Как? У меня ж мозгов не хватит, — крикнула Хельга ему вслед.

   Цвет темно-синей мантии напоминал вечернее небо. По словам Артура, этот оттенок очень трудно получить. «Как ни старайся, но эту бескрайнюю синюю высь не перенести на бумагу», — сказал он однажды.

   «Небо, в котором никогда не зажгутся звезды», — отметила Хельга. Она поймала себя на том, что чаще смотрит на бесценную ткань его одежд, а не в глаза отцу.

   Девушка подошла к зеркалу и стала расчесывать деревянным гребнем, украшенным серебром, мягкие уже почти сухие волосы. С отвращением отметила, что кровоподтек на лице начал заживать.

   «Меня подозревают в этих грабежах. Это правильно. Но в такую ловушку только полный идиот попасться может», — устало подумала она.

   Вскоре после ухода отца, закуталась в плед и сжалась в комок. Лицо исказилось, словно от внутренней боли, прикусив губу, эльфка едва слышно застонала и затихла.

   Скоро она провалилась в бездну кошмаров — пылающий ад, наполненный легионами демонов. Неравная схватка началась почти сразу, светлый клинок мгновенно окрасился кровью. Дыхание сбилось, сердце застучало в висках. Тело калечили в бесчисленных поединках, и каждый миг прибавлялись новые раны, ярость резала душу. Кровавые брызги летели в лицо. Но нельзя прекратить сражение. Надо пройти путь до конца, чтобы спасти чью-то жизнь.

   Вот, маленькая черная дверь. Пальцы судорожно хватаются за ручку и поворачивают. Шагнув в открывшийся проем, Хельга тонет в пустоте. Глаза постепенно привыкают к мраку и можно рассмотреть неподвижную, скрюченную фигуру на полу.

   Будто по волшебству зажигаются свечи. Оцепенев, эльфка видит неестественно распластанное тело. Спутанные каштановые волосы, закрывавшие бледное лицо, безжизненные ладони с уродливыми коростами вместо ногтей.

   Но вдруг мертвец приподнимается на локте, открывает застывшие синие глаза и шепотом произносит:

   — Ты опоздала… меня не спасти…

***

Вскочив с постели, Хельга подошла к столику, порывистым жестом вылила остатки вина в стакан и выпила залпом. Отдышавшись, она спросила себя: «Неужели никто и никогда не вытеснит из моего сердца этого мальчишку?..»

ГЛАВА 14

На самом верху восточной башни всегда были склады или свалка ржавого оружия, а дети Верховного Князя жили на нижних этажах. Однако Алекс еще в отрочестве ввел другую традицию. Мальчишкой он был полным и неуклюжим, но старался научиться фехтованию, больших успехов, правда, достичь не мог. Когда в замке появилась Раймонда, Алекс как раз был на грани — прекратил следить за здоровьем, ел и пил больше чем обычно. Но упорно продолжал тренировки с ленивым учителем, нанятым Бродериком, хотя шли они все тяжелее. Однажды королева увидела его неумелые потуги и спросила: «Значит, хочешь драться, как мужчина?». Алекс съязвил, что прекрасная леди вряд ли ему в этом поможет. Он относился к мачехе очень прохладно, и ее вмешательство только злило. Но Раймонда взяла учебный меч, с усмешкой оттеснила учителя в сторону, а через считанные мгновения выбила оружие из рук Алекса. Он разозлился, но тут же подумал, что именно такой наставник ему и нужен, а не придворный никогда не видавший настоящего боя, да и еще привыкший поддаваться своим ученикам.

   «И что я должен делать, чтобы научиться?» — спросил он. Ждал совета о твердости духа и изнурительных тренировках, а услышал: «Прекрати жрать, что попало и переселись на самый верх башни!». Алекс последовал совету, и каждый день взбирался по крутой лестнице. Сначала было тяжело, но скоро он стал сильнее, за несколько месяцев сбросил лишний вес, мышцы окрепли. Когда стал собирать отряд, разместил его на самом верху. Сестра, приехав в замок, поселилась этажом выше, отряд заслонял ее от чужого враждебного мира. Маленький Артур после смерти матери жил в покоях сестры, а потом переселился на последний этаж перед чердаком.

***

Артур прекратил работу над картиной, услышав, что лезли на балкон.

   «Кому-то явно надоело жить. Одно неосторожное движение и летишь вниз дурной башкой», — подумал он и пошел посмотреть, в чем дело.

   Меллиса тем временем уверенно забралась на карниз и уже собиралась перелезть в покои Артура. Он подал руку и спросил:

   — Чем обязан?..

   — Доброе утро.

   — У вас там точно все в порядке?

   — Порядка в нашем сумасшедшем доме нет, не было и не будет. Мне бы выспаться где-нибудь, у тебя можно?

   Он согласно кивнул и помог ей забраться на балкон, отвел в небольшую зашторенную комнату с мягким диваном и принес плед.

   Там оборотень бродила между столами с набросками, рассматривала пейзажи, но вскоре ей это наскучило, и начала наблюдать за Артуром. Тот трудился над «очередной бездарной и бесполезной мазней». Только от «мазни» веяло настоящей жутью. Над чужим черным городом в бездну небес поднимался огромный хищный пламенный «гриб», окруженный белесым туманом. У его подножья расползалось оранжевое марево, поглощая улицы, дома, дороги.

   Меллиса на миг окунулась в постороннюю реальность, чувствовала, что эта страшная сила хочет сожрать все вокруг себя. Вдруг девушка очнулась и неожиданно хрипло спросила:

   — Что это такое?

   — Не знаю, — отрешенно ответил Артур. — Оно пришло в мои сны, и я нарисовал его.

   — Это же… не из нашего мира.

   — И хвала всем чертям, что не из нашего.

   Потом он отошел на несколько шагов, окинул воссозданного собственными руками монстра невидящим взглядом и ушел приводить в порядок кисти. Меллиса не хотела оставаться один на один с этой картинкой, и пошла за Артуром.

    — Что еще? — устало спросил он.

   — Да так. Просто не хочу смотреть на это чудовище.

   — Забудь про него. Может быть, я вымотался. Нужно просто больше отдыхать, чтобы не снились такие уроды.

   Да и как-то гадко всю ночь возиться с портретом Дая, а потом изображать прилежного ученика. Ладно, хоть сегодня выходной. Кстати, я прилягу, а ты возьми книги из шкафа или поиграй с кошками, уверен они будут рады тебе.

***

«Почему так хочется спать? Этой ночью мне никто не мешал выспаться, но чувствую себя так, будто не ложился несколько дней. Наверное, усталость накопилась… или это из-за картины. Права Меллиса — она какая-то гнетущая получилась», — с этими мыслями он закутался в плед и лег.

   Вдруг Артур почувствовал, что за ним наблюдают, быстро приподнялся на локте, и тут же услышал:

   — Хм, почему же ты спишь днем? Снова читал свою ерунду всю ночь?

   Бродерик — совсем не тот, кого Артуру хотелось видеть в момент пробуждения.

   — Нет, отец. Этой ночью я спал, — холодно ответил он поднимаясь. Подошел к столу, мельком посмотрел в зеркало и убедился, что не испачкал лицо краской. Но он одет в удобную, но старую рубашку — словом, опять выглядит неподобающе.

   — У тебя есть время для разговора?

   — Да, отец. Я всегда к вашим услугам, — кивнул Артур.

   — Отлично. Я хочу поговорить о твоей сестре. Ты же знаешь — я желаю вам только добра. Так что отвечай на вопросы честно. В прошлый раз ты меня не так понял. Может быть, даже я обидел тебя. Продолжим этот разговор сегодня?

   — Как вам будет угодно, — проговорил он, слегка склонив голову на бок.

   — Ты поможешь мне, правда? Ты же умный ребенок, — узкая ладонь унизанная перстнями гладила его по волосам. Артур прилагал усилия, чтобы сохранять спокойствие и не вырваться. Слухи о том, как Бродерик проводит ночи, расползлись по всему замку, как серые ядовитые змеи, лишь оглохнув, можно было не слышать о похождениях с доступными «барышнями» и прочем. Парнишка осторожно высвободился и тихо ответил:

   — Я смею предположить, что вы преувеличиваете мои умственные способности.

   — Артур прекрати, тебе не зачем соблюдать официальный тон, когда мы остаемся одни.

   — Да, я учту это, — сказал и беспомощно отвел взгляд. Вздохнул про себя, он не мог говорить иначе. Отец недоволен им, что сделать, чтобы заслужить одобрение, Артур не знал и потому давно перестал стараться.

   — Твоя сестра сильная, но она может совершать плохие поступки. Мы должны уберечь ее от этого.

   — Ах, вот вы о чем. Она вернула мой диван, все в порядке. Если желаете, передайте, что я больше не злюсь. Только пусть не распоряжается моими вещами без спросу.

   — К чему ты это сейчас? — смутился Бродерик.

   — Я думал, вы пришли поговорить об Адель и о том недоразумении с диваном.

   — Нет уж достаточно с меня! — он взял Артура за руку, подвел к окну и развернул, так чтобы свет падал ему в лицо. Юноша дрогнул, потому что красивые ладони с силой сжали его плечи. — Меня не проведешь невинным личиком! Ты понимаешь, о какой из сестер я говорю. Не надо прикидываться глупцом. Мы оба знаем, что ты гораздо умнее, чем хочешь показаться! Так отвечай на вопросы честно, а не то велю выпороть тебя до крови!

   — Думаете, я стану умолять и лгать, чтобы выгородить себя? — спокойно спросил Артур. — Вы, кажется, забыли, что я не ваш лакей и не ваша шлюха — я ваш сын. Мы равного происхождения, оба воспитаны так, что не должны склонять голову, не должны просить пощады. И вы пытаетесь запугать меня побоями? Как вам пришло подобное в голову? И каких сведений о Хельге вы собираетесь добиться от меня? Повторюсь, что я не ее шпион и не ее поверенный.

   — Прекрасно, но я имею полное право хорошенько всыпать тебе!

   — Именно. Вы можете сделать со мной все что угодно, даже отвести к палачу. Вот только я об этом вспомню, когда вам потребуется моя подпись на договорах с миром моей матери.

   — Знаешь, тебе пора выбирать сторону, — Бродерик был зол, но отстранился и отпустил Артура.

   — Вы, наверное, издеваетесь надо мной. Могу хотя бы узнать за что?

***

Дверь хлопнула, и Артур опустился на кровать. В их семье начиналось что-то особенно мерзкое, и надо было предупредить сестру, пока не поздно.

    Очень некстати, юноша вспомнил, как ему хотелось быть лучшим учеником среди своего круга, чтобы учителя говорили о его необыкновенных способностях. Когда был младше он часто, замечтавшись, представлял, как отец восхищается умом и талантами своего отпрыска. Стоит больше стараться и непременно все получится. Немного повзрослев, понял, что этого никогда не будет потому, что одни предметы даются легко, а другие с большим трудом. А со временем он узнал, что родителю безразличны его знания и достижения.

   «Мой сын слаб, почти как маг творения. Я хочу, чтобы он хотя бы знал науки», — эта фраза из случайно услышанного разговора на долгие годы отравила горечью сердце Артура. Он потерял всякий интерес к классическому образованию. Похвалы, поучения и наказания, переносил одинаково холодно.

   «Наверное, я любил его. Придумал себе другого папашку — вместо настоящего, и полюбил. В детстве все выдумывают сказки. А теперь понятно, что я глупый мечтатель, он жалкий интриган. Но если так пойдет и дальше — мы станем соперниками. Как бы мне этого не хотелось…», — Артур со стоном закрыл лицо руками.

***

Рхетт пришел по первому зову и догадывался, что разговор с детьми у его нанимателя прошел неудачно.

   — Я, наверное, плохой отец, но с обоими не получилось поговорить по душам.

   — Что же вы сделали?

   — Артур лгал мне, я сорвался — пригрозил ему крепкой поркой, а он ответил, что он не шлюха и не лакей. Мы равны, и запугивать его недостойно.

   — Но вы его унизили. Предложили предать сестру, а потом начали угрожать. Вашего отца, заяви он вам подобное, вы бы к чертям послали.

   — Послал бы и еще как.

   — А что вы хотите от Артура?

   — Не единого ругательства не услышал. Мальчишка вел себя сдержанно, а ведь я едва не избил его.

   — Надо отдать ему должное, раз уж так хорошо держался. А что случилось у Хельги?

   — Я встретил Адель всю в слезах, она сказала, что ее сестра не хочет с ней нормально разговаривать, да еще спит с девушкой.

   — И вы читали ей нотации?

   — Да, но ведь Адель плакала… и мне хотелось, чтобы они подружились.

   — Этого не будет, ваши дочери ненавидят друг друга — причем Адаллина больше. А старшая постоянно занята, ей не до дрязг.

    — Но я не могу с этим смириться. А позвал я тебя, сказать — веди расследование сам. Я не могу разобраться в этом.

ГЛАВА 15

«Вот уже и нет желания убиваться головой о стену», — после полудня Хельга думала, чем бы заняться. Оставаться в помещении, ставшем молчаливым свидетелем двух семейных сцен, было невыносимо. Эльфка не любила, когда без приглашения приходили на ее этаж, а тем более, вторгались в спальню.

   «Весь огромный замок принадлежит им, — с раздражением думала она о родне. — Вот эта комната — моя. Так неужели надо и на нее покушаться?.. Я же не навязываюсь им и прошу о таком же одолжении. Почему это так трудно выполнить?..»

   Адаллина и отец приходили выяснять отношения на ее территории, из-за этого Хельга не чувствовала себя защищенной. Ей казалось, что любимые родственнички тараном разбивают ворота последней крепости. Это чудное начинание подхватили было бесполезные болтуны из числа придворных тоже приходили навязывать свое мнение, но когда она спустила парочку с лестницы, остальные забыли к ней дорогу.

   Хельга пользовалась любым предлогом, чтобы покинуть замок и хотя бы немного отдохнуть. С этой же целью она поступила в университет, хотя посещала лекции всего два-три дня в неделю. Сегодня ей не казалось такой уж плохой идеей преподавать что-нибудь.

   «На занятия я сегодня не попаду уже… Может попросить сделать вечернее отделение, для таких оригинальных личностей, как я?.. Но тогда у меня найдутся неотложные дела под конец дня… Как же быть?.. Скоро тренировка у отряда Алекса… схожу-ка развеюсь. Да, он будет не доволен. В прошлый раз мы такое устроили…», — девушка провела ладонью по большому кровоподтеку на щеке.

   Самым надежным союзником в непрекращающейся войне с порядками города стал старший брат. Хотя внешне все выглядело иначе: они до хрипоты кричали друг на друга; как одержимые сражались на тренировках отряда; подолгу не разговаривали. Но именно он с первых дней бережно оберегал свою «сестру-монстра», спасал от назойливого внимания кавалеров, предупреждал об опасностях.

   Три дня назад они сильно увлеклись поединком. Убытков от этого оказалось больше, чем достаточно. Мало того, что оба деревянных меча расколоты, брат — получил синяк на подбородок, разбитую кисть руки и рассеченную бровь, а сестра красовалась с ободранными коленками, а на левую часть лица приходилось зачесывать волосы. Впрочем, оба остались довольны — разве стоило переживать о каких-то мелочах?

***

Рыцарство на Книв находилось в плачевном состоянии. Орден Эрика Благородного, названный так в честь одного из Князей древности, победившего морское чудище, для спасения города, давно перестал быть военной организацией и только развлекал Правителя. Неизвестный художник нарисовал пародию на их эмблему — два скрещенных копья, изобразив вместо этого две бутылки.

   Кастелиумы обосновались в крепостях у Треугольника порталов и вели замкнутый образ жизни. Эмблема этого ордена — черная крепость с рядом поднятых копий на белом фоне.

   Пару тысяч лет назад на острове появился Орден, названый в честь Феникса вечно восстающего из пепла. Основателем был по одной версии младший брат Верховного князя, а по другой прорвавшийся в реальность демон. Их эмблема светлый клинок на черном фоне скоро стала известна всему миру. Но просуществовали они всего десятилетие, после чего были объявлены опасными еретиками и все до одного сожжены заживо вместе с семьями. Гибель этого Ордена до сих пор осталась загадкой для исследователей.

   На Книв был только отряд Алекса и гордые одиночки, которые ни с одним из Орденов дел иметь не желали. Сейчас численность отряда, насчитывала четыреста бойцов, двести пятьдесят из которых оставались в звании оруженосцев. Многие из них жили в восточной башне.

   Несколько лет назад Алекс обзавелся личным лекарем, пригласив на службу разорившегося травника Альфреда, ранее торговавшего лекарствами в городе. В каких переделках тот побывал, никто не знал, но внешность говорила о том, что некогда целитель вел весьма богатую на приключения жизнь. Был этот субъект небольшого роста. Если бы нижняя губа не была рассечена ударом меча, узкое лицо с темными бровями и ресницами осталось бы привлекательным. Из-за раны казалось, что на его губах играла зловещая усмешка. Говорил медленно, страшно растягивал слова. Волосы были полностью седыми. Радужки глаз светло-голубые, практически белые из-за чего у кого-то возникало подозрение, что он оборотень. На обеих руках симметричные рваные рубцы — от предплечья до запястья. На тонких пальцах отсутствовала половина ногтей.

   Когда Адаллина увидела какое «чудище» братец приволок в замок, устроила праведную истерику, на что Алекс невозмутимо ответил: «Зато он своим видом распугивает наших недругов».

***

Хельга поднялась на крышу, когда все уже собрались. Тут был и рыцарь по имени Лайонел — молодой полный надежд и решительный. Его семья небогата и не могла купить место в Ордене Эрика Благородного, потому он и поступил на службу к Алексу. Возможно, для юноши так гораздо лучше, он легко учился обращаться с оружием и многого мог добиться в именно таком отряде.

   При среднем росте Лайонел, был довольно силен и крепок. При первом впечатлении он казался невероятно красивым — черты лица резковатые, но правильные, кожа бледная, светло-фиолетового цвета глаза, темно-русые волосы, брови и ресницы темно-каштановые. Но при постоянном общении взгляд отыскивал недостатки внешности — такие как слишком большой рот и тяжелая челюсть.

   В отряд попали не только юноши, но и бойцы, побывавшие во многих сражениях, такие как Брайон. До того, как он стал рыцарем, успел побывать простым наемником, одним из тех молодцев, которые мотаются по мирам, доступным через Треугольник порталов, и ищут богатеев, готовых платить золотом за убийства.

   Через двадцать лет он вернулся на родину с разбитыми иллюзиями о жизни искателя приключений, один глаз, хотя и уцелел, навсегда ослеп, а на веке остался розовый рубец. Болезненную бледность худого лица подчеркивали карие глаза и темные волосы. Воин был на голову ниже Алекса и значительно уже в плечах. Брайон не знал бы куда идти, если бы для него не нашлось места в отряде.

   В последние два года к ним присоединились несколько десятков лучников. У эльфов, в отличие от других рас, лук считался элитным оружием, наравне с мечом, поэтому многие стрелки имели рыцарское звание.

   Одним из самых метких был Актон невысокий, сухой, немногословный, с тревожной морщинкой на переносице, неприметный на первый взгляд парень. Пепельно-серые волосы обычно стянуты шнурком на затылке. Глаза мутно-зеленые, брови широкие, подбородок волевой, губы тонкие, обветренные, кожа светлая.

   Завидев сестру входящей на крышу, Алекс недовольно скривился, без видимого напряжения перекрикивая остальной шум:

   — У тебя предостаточно дел, может не стоит присутствовать на сегодняшней тренировке?

   — Дел-то хватает, но мне скучно!.. — раздалось в ответ.

   Артур умиленно замер, смотря на них. Остальные поспешили сделать вид, будто ничего не замечают. Со стороны выглядело так, будто брат и сестра собираются убить друг друга или уже пытались.

   — Как трогательно, — прошептал Артур. Рядом с ним встал Гэйр щупленький паренек, пришедший в отряд еще мальчишкой.

   — Более чем. Они такие милые, — согласился он.

   — Сразу видно, родня.

   А перебранка тем временем продолжалась, но уже вполголоса, так что их слышали только стоящие рядом:

   — Чтобы неделю тебя тут не видел!.. — Алекс порывистым жестом указал на выход с крыши.

   — Тебя спросить забыла!.. Не говори — что мне делать, а я не скажу — куда тебе идти!.. Да, что ты с ума сходишь-то?..

   — Кто с ума сходит?.. Я?!.. Единственный толковый дипломат у меня ходит с битой мордой! Случись, что как будем выкручиваться?..

   — У тебя навязчивые идеи!.. Кому мы нужны!..

   — А я все равно не хочу видеть тебя на тренировках, пока не заживет это!..

   — Да, мне…

   — Знаю, что тебе плевать! Хочешь, расскажу, что говорят об этом синяке?

   — Хм, последние сплетни. Ладно, давай, — с любопытным выражением она подошла еще ближе.

   Тут Алекс заметил двоих бездельников.

   — Что встали халтурщики!.. Бегом десять кругов!..

   Артур и Гэйр не сразу поняли, что это кричат им.

   — Я с кем говорю, оглохли, что ли?..

   — Как же быстро им надоело ругаться, — заметил Артур.

   — Кажется, нам сегодня не повезло, — признал его приятель.

   А двое чудовищ уже всматривались вдаль, где море и небо сливались в туманной дымке.

   — Ну, сама подумай. Вот приедет кто-нибудь к нам с визитом. Что я буду делать? На всех приемах мой единственный помощник — ты. Артур, конечно, сделает все что может, но он слаб здоровьем и к тому же еще ребенок. Большинство наших дам, мне стыдно показывать посторонним. Тебе-то может и плевать с высокой колокольни на свою внешность, но в таком виде тебе желательно никуда не показываться.

   — Вот насчет колокольни — ты не прав: я туда даже не полезу, чтобы плюнуть. А что касается нашего брата, посмотри, как носится эта бестолочь!..

   — О, черт!.. — прошептал Алекс. — А ну сбавь шаг, паразит!..

   — А можно пройти, если так?.. — отозвался тот.

   — Тебе?.. Все можно!.. — после этой фразы на лице Артура заиграла озорная улыбка, и Алекс быстро спохватился. — Это шутка.

   — Наш брат меня в последнее время беспокоит какой-то он задумчивый слишком, даже грустный. Это сейчас на публику он такой, но от нас-то ничего не скроешь, — негромко сказала Хельга.

   — Отец и Адель кого угодно доведут до ручки. К тому же он сильно устает, от всего сразу.

   — Пока меня не было, с ним ничего такого не случилось?

   — Нет как будто. Хотя кто знает, что у него в голове? Поговори с ним. Он тебе больше доверяет, думаю.

   Эльфка задумчиво, смотрела куда-то в сторону. Алекс знал, что сейчас она думает о чем-то мрачном, и чтобы отвлечь ее сказал:

   — А кстати, сплетни, ведь я обещал пересказать их тебе.

   — И верно, где моя сказка?..

   Через силу улыбнувшись, села на нагретые закатным солнцем камни и выжидающе посмотрела на Алекса.

   — А кроме сказки, если я дам тебе одно дело — сможешь им заняться?

   — Смотря какое, — она хитро улыбнулась.

   «Вот теперь готова слушать», — воин понимал, что иногда Хельга бывает раздражительна и неуправляема, тогда с ней бессмысленно говорить, но это проходит, нужно лишь запастись терпением.

***

— Так хватит! Отдыхаем. Нам еще в патруль идти. Через два часа на улицы выйдет городская стража. Мы не можем оставить город им на растерзание.

   Среди рыцарей послышались смешки. Отряд Алекса начал расходиться и крыша быстро пустела. Солнце уже зашло, и сумерки медленно сгущались.

***

Артур и Хельга устроились рядом с решеткой, притащив маленький чайник и кружки, смотрели вниз на море. Крыша по праву считалась одним из самых спокойных мест, далеко не все надоедливые «охотники за мозгами» добирались туда. Никто не приставал с глупыми разговорами и рассуждениями о «высоком» и «вечном», что само по себе прекрасно.

   — Как хорошо тут.

   — Угу. Можно гулять, не выходя из дома.

   — Сегодня очень странное утро. Пришел Бродерик начал допрашивать меня, выяснял, что я знаю о твоих делах.

   — И что ты сказал ему?

   — Что я не шпион и не твой поверенный. Он начал угрожать мне, схватил за руку, собирался ударить.

   — Я поговорю с ним на эту тему, пусть не смеет распускать руки.

   — Не о том речь, пойми. Он расспрашивал о тебе, о твоих тайнах и был очень настойчив. В прошлый раз заставлял меня рассказать, что знаю о твоих поездках на станцию. Не понимаю, чего он хочет от меня, но начинается что-то гадкое в нашем замке — будь осторожна. Я, конечно, буду молчать, даже под пытками, но защитить тебя не смогу. У меня силенок для этого не хватит.

   — Ну, что ты, до такого не дойдет. Тебе не придется защищать меня такой ценой. А если кто-то тебя тронет, будет иметь дело со мной и с Алексом. Только ты не молчи, если кто-то обидит, договорились?

   Артур кивнул.

   Легкие шаги были еле слышны, а вот голос Адаллины наполненный праведным гневом, громовым эхом прокатился по всей крыше:

   — Чем вы заняты?.. Я просила вас присутствовать на моей речи!..

   — О, нет… — простонала Хельга.

   — Если бы я не пришел на тренировку — получил бы по шее от Алекса. Так что, пришлось выбирать между трепкой и нотациями. Я выбрал, нотации, дорогая сестра, и жестоко расплачиваюсь за это.

   — А я спала весь день. Некто не дал мне выспаться утром и еще пригласил отца ковырять чайной ложечкой мои мозги. Ты не знаешь, кто способен на такое злодейство, милая моя сестра?..

   — Это потому что вы заняты развратом! Вам плевать на истинные ценности!.. Ну, ничего вы придете к благородству души. Вспомните мои слова, но будет поздно!..

   — Понятно. Избежать проповеди не удалось. Сейчас персонально для нас повторит… Адаллина, посмотри, пожалуйста, в толковом словаре, что означает слово «разврат». Ты уверенна, что пить чай на крыше — это «разврат»?..

   — С вами говорить бесполезно!.. — она круто развернулась и ушла прочь.

   Оба с облегчением вздохнули.

   — Представление окончено. Занавес.

   — Неблагодарные мы зрители, Артур — не аплодируем…

***

Алекс шел через городской сад, не замечая ничего вокруг. Очень торопился, до выезда в город оставалось всего полчаса. Вслед ему с нескрываемым восхищением смотрели девушки, но он ни на миг не замедлял шаг.

   В замок так и не явился Даймонд, Алекс не мог осудить за это, ведь вчера сожгли тело его младшего брата. Настораживало то, что рыцаря не оказалось и в комнатах, где он жил раньше, и никто не знал где он.

   «Уж не покончил ли с собой… — видя, как умирает Лэйн, Алекс чувствовал чужое горе и собственную беспомощность. Он не мог разделить это, ведь слишком уж многое зависит от его решений. — Даже если и бедняга Дай мертв, что я могу сделать?.. Устроить торжественные похороны?..» — Алекс печально усмехнулся и постарался вернуться мыслями к сегодняшнему дню.

   Как ни старался воин привыкнуть, но легкая, тонкая кольчуга из металла, крепившаяся к широкому кожаному воротнику стесняла движения. Это подарок Хельги, выкованный мастерами Севера специально для него.

   «Теперь правила новые, — с грустью думал Алекс. — Еще недавно мне не нужна была кольчуга на родной земле. А стражники отца разжигают ненависть в моих соотечественниках. Неужели они не понимают, что нельзя безнаказанно издеваться над слабыми?.. В окраинах ведь и так неспокойно. Там много молодых решительных парней, которым нечем заняться. Вот найдется умная сволочь и направит их недовольство, куда захочет. Вот дождутся негодяи — еще один искалеченный или несправедливо осужденный и вспыхнет бунт…».

   К тому же если верить словам Адаллины нашли третьего мертвого оборотня за месяц. Стало очевидно, что кто-то выслеживал и убивал магов.

   «Всю ночь мы будем ехать за многочисленным отрядом стражи. В нашем присутствии они ведут себя прилично. Мне бы подумать над этими убийствами ночью, но пока так мало фактов — сам себя запутаю и все. Уже сейчас сестра осматривает труп вместе с хирургом, завтра утром я почитаю отчет писаря. Почему у нас нет ведомства, которое ищет опасных преступников?.. Мальчишек ловят на рынке и все!..» — воин почувствовал скопившуюся усталость. Ему казалось, что дальше будет хуже. Работы у его рыцарей меньше не станет, а ситуация в городе будет ухудшаться. Сейчас он опасался появления хорошо вооруженной шайки.

   «Ведь они распробовали кровь. Сначала маги… потом все подряд… Ну, пусть окажется, что это спятивший одиночка!.. Не справится мне одному и со стражей, и с бандой! Хотя впрочем, почему одному?.. Вот бы у сестры получилось убедить Совет!..»

   Красавица Сесилия загородила ему дорогу, приветливо улыбнувшись, она поправила ошейник своей собачке. Алексу было неприятно, что его мысли прерваны самым неожиданным образом. Нахмурившись, он остановился и ждал.

   У зелено-желтых глаз было хитрое выражение, делавшее девушку похожей на колдунью. Впрочем, она была хороша — длинные золотые волосы свободно спускались ниже плеч; подвеска из розового камня на тонкой шее; бежевое платье искусно обнажало стройное тело; белая кожа казалась сияющей.

   Воин все же любовался девушкой, но выставленная напоказ броская красота отталкивала.

   «А дамочка-то замужем. Как же она вульгарна!.. — он подумал с неожиданной злостью. — Но меня и так считают грубияном. Надо спросить, что ей нужно».

   — Я вижу, вы собираетесь заговорить со мной. Если у вас срочное дело, выслушаю. Быстрее, я очень спешу.

   — Но у меня нет срочного дела… Вам будет полезен отдых. Нельзя так много работать. Проведите этот вечер с нами. А город будет охранять ваш доблестный отряд.

   От ее приторной улыбки Алекса едва не передернуло.

   — Как-нибудь в следующий раз, — холодно сказал и быстро ушел.

   Хотелось оказаться как можно дальше от этой девушки с ее советами и нежным завораживающим голосом. Он вспомнил своих сестер и еще раз поблагодарил небо, что те не одеты, как куклы и не разрисованы, как дикарки.

   «Если бы они были, как эта Сесилия — я бы повесился… Когда уже угомониться эта дрянь?..» — Алекс тщетно пытался вернуть свои мысли в прежнее русло. Он понимал, что означали все эти ужимки — бестии хотелось стать его любовницей.

   Стоило представить, как эти узкие ладони обвивают шею, а полные маленькие губки касаются щеки, как сразу же появлялось стойкое отвращение. К тому же гадать сколькие уже стали временными обладателями этого «сокровища», было противно.

   Усилием воли, Алекс отогнал злые мысли о красотке и снова занялся решением более важных задач. Нескольких минут потраченных на даму мучительно жаль, ведь дел-то просто по горло.

ГЛАВА 16

Перед выездом встретили Кифа. Одежда его была разорвана, одна половина лица представляла собой сплошной синяк, а пальцы содраны в кровь.

   — Это куда ж тебя черти занесли-то? — спросила Хельга, осторожно осматривая его лицо.

   — Как вышел из замка на первой же улице напали. Еле ноги унес. Тут не до твоего поручения стало.

   — Эй, — крикнула она проходящим мимо стражникам, — отведите его наверх и позовите Альфреда, нашего лекаря. — И добавила, обернувшись к ученому, — ну все у тебя выходные и видно надолго, не вздумай всякой самодеятельностью заниматься — приду, проверю.

   — Давай я пойду, — еле слышно проговорила Меллиса.

   — Алекс сказал, что в городе оборотней убивают, так что вместе поедем. Артура оставим пока в морге, а сами сбежим потихоньку.

   — А кто нам потом дверь откроет?

   — Некому…

   — Ладно, придумаем, что-нибудь.

   Хельга, Артур, и Меллиса в открытой коляске подъезжали к больнице Адаллины, расположенной в перестроенной ферме. Там их ждал очередной труп.

   Больше года назад Артур решил собрать три каталога — пропавших без вести, разыскиваемых преступников и убитых. Это значительно облегчило работу отряду Алекса. Не нужно повторять каждому, как выглядят те, кого ищут. Он рисовал портреты со слов безутешных родственников и выживших жертв, переносил на бумагу застывшие черты мертвецов. При этом юноша не выказывал ни страха, ни отвращения, как будто делал что-то совершенно естественное.

   Артуру казалось, что эти каталоги значительно полезнее всего, что он сделал за всю свою жизнь. Пока что это были три длинных деревянных ящика в одной из комнат лечебницы. Первый опасные преступники, второй пропавшие, третий погибшие. К каждому наброску прикреплялось пояснение составленное писарем. Иногда портреты тех, кого искали живыми, оказывались в третьем.

   Алекс, Хельга и весь отряд нарадоваться не могли этим каталогам, а общество резко осудило инициативу отпрыска Верховного Князя. Ему не полагалось заниматься подобным — неприлично и неправильно. Такое дело требовало мастерства и немалых усилий. А разве полагается деткам из правящего рода трудиться?

   — Сколько времени мы тратим на дорогу!.. Мне придется рисовать при свечах или оставаться до рассвета. Со свечами все равно хуже! А утром я должен быть дома, заниматься никому не нужными уроками… Да, что за жизнь такая!..

   — Алекс узнал о трупе во время тренировки. По-хорошему нам надо было сразу ехать.

   — Я же не монстр — мне иногда отдыхать надо.

   — Это понятно…

   Хельга поспешила уставиться в спину Меллисы, которая в образе страшного телохранителя правила коляской, и погрузиться в свои мысли.

   «Даже мне сложно распознать оборотня, но кто-то их находит и убивает… Саймон говорил, что они видят настоящий облик друг друга. А созданная иллюзия выглядит, как призрачная оболочка. Не могу поверить, что их начал убивать свой. Но почему?.. Мог же кто-то сойти с ума?..

   Чаще всего удары наносили в спину, но иногда трупы были основательно изуродованы, будто жертвы пытались сопротивляться. Так с чем же мы столкнулись?..

   У того, кто убивает их, точно есть магические способности, иначе никак. И почему именно зеркальщики?.. Магов творения убить проще, но ни одного пока не нашли с перерезанным горлом».

   Маги творения действительно были очень легкой мишенью: во-первых, они рождались физически слабыми; во-вторых, редко у кого-то из них получалось обращаться оружием. Зато словно, как компенсацию они получали дар создавать любые предметы от бытовых мелочей до произведений искусства. Большие сооружения вроде домов требовали времени и сил, но и на это маги были способны.

   Тот, кто оделен даром творения мог создавать города из камня и морского песка, но защитить себя не умел. Словно кто-то ради забавы решил проверить, сможет ли общество позаботиться о них и проявить благодарность?

***

После нескольких часов проведенных в одном помещении с покойниками на одежде оставался неприятный холодный запах. Чтобы не пугать и без того нервных придворных, брат и сестра решили обзавестись сменной одеждой, обувью и каждый раз переодеваться перед входом к хирургу.

   По городу гуляли истории с различными вариациями на тему того, что еще эта парочка с трупами делает. Однако ни Хельга, ни Артур не придали никакого значения больной фантазии сплетников.

   Художника за глаза обвиняли в некромантии. Как-то раз, услышав об этом в чьем-то пересказе, Артур грустно вздохнул и сказал: «Увы, нет, — и тут же мечтательно добавил. — А как было бы хорошо! Адаллина столько покойников сжигает в день, а так они бы дороги отремонтировали или еще что хорошее сделали…»

   Хельга обычно проводила в компании хирурга не больше получаса, потому что у нее уникальная память. Разум девушки казался огромной картотекой, из которой редко что-то пропадает. К удивлению окружающих она вытаскивала из памяти разные по значимости сведения, будь то разговор десятилетней давности или цитата из книги — для всего находилось место.

   Она могла вспомнить убитого, если когда-то видела. Читала рисунки на коже, которые наносили въедающейся краской. Хельга могла выяснить, где взяты украшения или различные мелочи. Часто правильно догадывалась о роде занятий жертвы.

   А недавно у нее появилась новая «игрушка». Несколько ученых выпустили книгу с теорией о том, что по линиям на ладони можно определить характер. Прочитав все, Хельга пыталась применять полученные знания на практике. Хирург, который осматривал тела, Артур и писарь были недовольны новой затеей, но терпели.

***

Оборотень оказался молодым парнем. Светлая кожа и белые волосы на несколько тонов отличались от простыни, которой накрыто его тело. Лицо стало серо-сизым, исцарапанная шея сильно распухла, пальцы скрючились, и стали похожи на лапы хищной птицы.

   Хирурга звали Ксан, он был небольшого роста, беспокойный, нервный. Работал в больнице с самого открытия. Речь его временами становилась быстрой и неразборчивой, особенно когда он говорил с увлечением.

   — Так, нашего «пациента» я пока не вскрывал. Но кое-какие пометки мы тут уже сделали. Его задушили. Посмотрите, как шея отекла… и удавку, скорее всего, сзади накинули — на горле четкий след, а к позвоночнику размытый. Ссадины на шее — это он веревку пытался снять… и кровь под ногтями осталась. Еще несколько синяков на коленях и бедрах, но это при падении. Других ран не нашел. Скорее всего, его выследили где-то в тихом месте, подкрались сзади и удавили.

   — Ну, как к нему подкрадешься?.. За тридцать лет в академии пробовала, да что-то никак. Но есть заклятья, которые сглаживают звуки. А я так — без магии…

   — А вот кто-то попробовал с магией, — Ксан широким жестом указал на убитого.

   Хельга поджала губы и спросила:

   — Где нашли?..

   — На западном побережье у жилых кварталов.

   — Место преступления, как принято тут, затоптали?..

   — Ну, конечно. Разве вы забыли, через какое место у нас все делается, принцесса? Может вам еще и место убийства стража оцепит, чтоб эксперта дождаться?..

   — Не смешно, братик…

   — Радуйтесь, что они не спалили труп сразу, а нам отвезли, — попытался утешить ее Ксан.

   Хельга вздохнула. Книв казался ей заколдованным местом, за какое дело ни возьмись — все оказывалось неподъемным. Как остров до сих пор не рухнул в бездну безумия, оставалось для нее загадкой.

   Дети вечно занятых высокопоставленных чиновников беспробудно пьянствовали и развлекались всеми возможными способами, как будто надеялись всю жизнь провести под опекой родителей. Те, кто управлял делами торговли — брали взятки, не стыдясь никого и ничего. Богатые купцы, жили лучше многих дворян, потому что умели обращаться с деньгами и много работали. Но на них смотрели с презрением «благородные» бедняки. Мелкие лавочники разорялись каждый день. Число безработных и бездомных росло. Нищие любили своих господ, считая их