Мое ледяное проклятие. Анна Одувалова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА Бонусный рассказ. ЛЕДЯНАЯ ДУША

АННОТАЦИЯ

Я храню тайну. Очень страшную тайну, о которой не знает никто, кроме моих родителей. Мне нельзя было возвращаться в Сноухельм и бередить прошлое, но я все же сделала это… и превратила жизнь в ад, не только свою, но и близких мне людей.

   В этом заснеженном крае обитает мое ледяное проклятье. Тот, кто готов на все, чтобы уничтожить меня. И я очень хорошо его понимаю.

ПРОЛОГ

Снег за окном усиливался. Валил пушистыми, похожими на пух хлопьями. Девочка лет двенадцати сидела на подоконнике, уткнувшись носом в стекло и наблюдала за снегопадом. За кружащимися в свете городских фонарей снежинками – непривычно крупными и ажурными, за поземкой, бегущей по мостовой под окнами, за тем, как улица укутывается белым пледом. Первый снег в этом году выпал очень поздно, прямо перед самым праздником зимы. Совпали два волшебных события, когда можно загадать самое заветное желание, и оно обязательно сбудется. Такое желание у девочки было одно, но очень и очень сильное. И почему-то именно сегодня в такой сказочный день, казалось, оно сбудется. Не прямо сейчас, конечно, а через несколько лет, но мечтать-то можно!

   - Валенси! Иди сюда! – радостно крикнула мама с первого этажа. – Скорее! У нас такая радость! Ты даже не представляешь!

   Валенси, не выпуская из рук книжку, которую читала, когда не таращилась в окно на снежинки, соскочила с подоконника, кинулась из комнаты на лестницу и потом вниз в зал, уже украшенный к празднику. Длинные кудрявые волосы развевались за спиной, словно языки пламени – такие же непослушные и ярко-рыжие.

   У камина стояла огромная почти трехметровая ель, которую они с сестрой закончили украшать с утра. Под елью лежали подарки, а рядом, взявшись за руки, стояли парень с девушкой.

   Девушка тоже рыжеволосая, очень симпатичная, но значительно старше Валенси, а парень – блондин с голубыми глазами и очаровательной улыбкой.

   Валенси замерла на лестнице и бросила недоуменный взгляд на маму. На парня она старалась не смотреть. Он был таким красивым, взрослым и принадлежал ее сестре. Пока. Но когда-нибудь, когда Валенси вырастет, все изменится. Не зря же она загадала желание… от этих мыслей, сердце сжималось в сладостном предвкушении, но мама все разрушила одной лишь фразой.

   - Поздравь сестру, Вал, у нее после зимнего праздника будет свадьба! Ранион сделал ей предложение! А ты будешь прекрасна, как маленький ангелок, и понесешь сестре фату.

   - Что… - бледнея пробормотала Валенси и взглянула на сестру, как на предательницу. Хотя она таковой не была.

   - Мы женимся, Вал, - усмехнулся парень и открыто улыбнулся так, как умел делать только он. – Ну же, рыжик, иди, поздравь нас! Что за взгляд!?

   «Что за взгляд? Да как он может!»

   Руки дрожали, а из глаз катились слезы. Он всегда видел в ней только ребенка, она была ребенком. «Тебе еще рано любить, - смеясь, говорила мама - Тебе надо играть в куклы». Валенси и играла, а еще иногда подглядывала за Ранионом и понимала, для любви нет возрастов, а он решил жениться на Женевьев!

   - Я вас ненавижу! – воскликнула Валенси, помчалась наверх в свою комнату, но на ступенях обронила старинную книгу в кожаном переплете. На обложке была нарисована девушка на фоне замка и парящий в небе снежный дракон, а внизу написано название «Ледяная душа». Девчонка пробежала несколько ступеней, но потом остановилась, как вкопанная, подобрала книгу и гордо удалилась, с трудом сдерживая слезы, и только у себя в комнате разрыдалась, повторяя вновь и вновь: «Ненавижу!»

   Валенси снова открыла любимую книгу, которую ей подарили на прошлое рождество, тогда Женевьев и Ранион только начали встречаться. Парень напоминал ледяного дракона из сказки, такой же красивый и немного отстраненный, а еще он оказался добрым, веселым, и, вообще, просто замечательным! Чувство к Раниону нельзя назвать любовью, это было всепоглощающее детское обожание, которое переросло в такую же безграничную ненависть. Решение пришло внезапно. Ярость оказалась сильной, и Валенси уселась на кровати, скрестив ноги, открыла книгу и начала плести первое в своей жизни самостоятельное заклинание, благо подсказок в тексте имелось предостаточно. Заклинание получилось с первого раза, потому что его подпитывали искренние чувства, и очень сильные. Разбитое сердце всегда усиливало магию в несколько раз. Когда с губ слетели последние слова, Валенси отключилась. Пришла в себя от тихого шепота побледневшей мамы, которая замерла в дверях комнаты.

   - Милая, что же ты натворила!

ГЛАВА 1

- Что же ты натворила? – эти слова преследовали меня последние восемь лет. Их говорили родные, когда спешно собирали мои вещи, чтобы навсегда выставить из родительского дома, их не раз повторяла я сама себе. Даже сейчас они крутились у меня в голове привычным, шумовым фоном. Я сидела в почтовом экипаже и чувствовала, как мерзнут руки. Не спасали, ни меховые рукавицы, утепленные заклинаниями, ни отопительные камни в повозке. Пэрсику тоже было некомфортно. Он жался ближе к шубе из густого серебристого меха и смотрел на меня укоризненно своими янтарными и круглыми, как у совы глазами. На приплюснутой морде явно читалось: «Хозяйка, ты совсем того, раз привезла нас в такое отвратительное место?» Наверное, и правда, того. Мне, действительно, не стоило сюда ехать и не только из-за кошмарной погоды.

   - Ну прости, пушистый, - пробормотала я, чтобы как-то побороть волнение. - Тут зверски холодно, мы с тобой к такому не привыкли. Но так надо, поверь.

   - Это последние лет десять! – поморщился мужичок с сидения напротив, кутаясь в овчинный тулуп. - А раньше нормальная погода была, а как этот в замке на горе поселился, так холодища настала! Хоть, как в давние времена, начинай девственниц в жертву приносить! Может, хоть тогда потеплеет!

   - А ты дурь не мели! – шикнула на него толстая жена в необъятной шубе. - Девственниц! Иш! Где ж их в нонешние времена найдешь?

   Я молчала. Я действительно помнила Сноухельм другим. Снег в предгорье иногда выпадал рано, но весной таял быстро, а лето радовало жаркой погодой. Раньше в это время только начинала опадать листва с деревьев, и долина казалась усыпанной золотом. Золото в кронах, золото в лужах – я любила такую погоду. Она мне подходила. Волосы не казались осенью такими полыхающе-яркими. Но все изменилось. Только не десять лет назад, а восемь. Из-за меня. И с тех пор, как я сотворила нечто ужасное, погода в долине испортилась, а я ни разу не была дома.

   Меня отослали учиться в жаркий южный Тамбул – с солеными брызгами моря, разговорчивыми людьми и строгими нравами. Сначала четыре года закрытой школы магии для сложных девочек, а потом высшая магическая академия для одаренных ведьм. Подруги, студенческая жизнь и кот Пэрсик, который появился у меня на втором курсе. «П-э-эрсик», именно так, растягивая гласную на южный манер, окрестила маленький светло рыжий комочек моя подруга. Имя прижилось, Пэрсик тоже. То время было почти счастливым. Родители не хотели, чтобы я возвращалась. Да я и сама ни за что бы не рискнула приехать в Сноухельм, если бы не несчастье, произошедшее в нашей семье, и не моя очередная глупость. Сход лавины унес разом жизнь и мамы, и отца. Женевьев с мужем и маленькой дочкой, которую я еще не видела, остались живы, и я поняла, что не смогу прятаться вечно. Я должна навестить дом и, возможно, заплатить по счетам. Правда, про это думать не хотелось. Ну, и заодно сбежать из того места, которые последние восемь лет считала домом.

   На похороны мамы и папы, я не успела, и так вышло, что тогда восемь лет назад я видела их в последний раз, как и сестру. Сердце сжималось от боли, а еще от того, что я не могу эту боль нормально прочувствовать. Восемь лет - огромный срок, двенадцать и двадцать – это два разных человека. Родителей безумно любила та, маленькая и глупая Валенси, которая в один миг уничтожила сразу несколько жизней. А вот взрослая Валенси их не знала, она просто спешила сбежать от того, кто разбил вдребезги сердце, и не хотел на этом ставить точку. А я так не могла, должна была умчаться, как можно дальше. Идея вернуться навестить долину, где совершила свою самую большую ошибку в жизни, ошибку которую нереально исправить, казалась здравой. Нужно поставить точки везде, а потом уже думать, как устроить свою жизнь. «Несколько дней, - твердила я себе. – Всего несколько дней, чтобы навсегда проститься с прошлым». Впрочем, я не знала, зачем еду. Возможно потому, что съедающее чувство вины за это время не стало меньше.

   Экипаж остановился возле станции. Я запихнула сопротивляющегося Пэрсика в меховую переноску, дождалась, когда мне выдадут огромный чемодан на колёсиках и замерла на площади. Я помнила ее совсем другой. В ярких, новогодних огнях, сверкающую. А сейчас огромные сугробы, заледеневшие мостовые, и не скажешь, что до зимнего праздника еще три долгих месяца. Снег и лед стал частью города, потому что он не таял уже долгих восемь лет.

   - Давайте, мы вас проводим? – предложил словоохотливый мужичок из экипажа, проигнорировав недовольный взгляд жены. – У нас тут улочки узкие, петляющие, немудрено заплутать. Да и темнеет уже.

   - Это ни к чему, спасибо. Я сама найду дорогу. Я выросла в Сноухельме.

   Взгляд, которым меня окинули, был на редкость удивленным. Да, я не походила на местную жительницу. Яркие, зеленые глаза, медные волосы и смуглая кожа. Нет, когда-то я тоже была белокожей, но за годы жизни на побережье насквозь напиталась южным солнышком, и шубка в пол из меха серебристой паркули, только подчеркивала непривычный для этих места загар. Я сейчас смотрелась, как настоящая южанка. Это и к лучшему. В Сноухельме мало кто связал со мной трагические события восьмилетней давности, но мне очень не хотелось быть узнанной.

   Осталось лишь два человека, кроме меня, которые могли рассказать правду, но Женевьев молчала восемь лет, хотя, подозреваю, не перестала меня ненавидеть, а Ранион… с ним все было сложнее.

   Ноги сами несли в нужном направлении. Чемодан стучал по промороженной, тщательно расчищенной брусчатке. А Пэрсик недовольно возился в переноске. Можно бы поймать экипаж, но мне хотелось прогуляться. Несмотря на ветер, мороз и колючие снежинки, которые жалили щеки. Вспомнить тихие улицы и прочувствовать на себе то, что случилось с долиной по моей вине.

   До родительского дома было недалеко - всего пара кварталов, но я все равно замерзла просто смертельно, казалось, что иду не в симпатичных кожаных сапожках на меху, а в легких туфлях. Рука примерзла к сумке, а нос хотелось скорее засунуть под теплый шарф. Попадающиеся мне навстречу люди тоже были в длинных шубах, меховых шапка, но выглядели, мне думается, не такими замерзшими, как я. Наверное, привыкли вечному холоду на улице.

   Уже близилось время ужина, и прохожих попадалось не так уж много. И ни одного знакомого лица. Это радовало. Впрочем, меня помнили рыженькой, несуразной девчонкой двенадцати лет, а сейчас я выросла, смею надеяться, похорошела, ну и шуба тоже делала свое дело. Узнать человека сложнее, если на улицу у него торчит один только нос.

   Перед знакомой дверью я замерла, сжала зубы и, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди от волнения, постучала.

   Дверь открыли не сразу. На пороге появилась Женевьев, на ее лице отразился испуг, такой заметный, что мне стало не по себе. Она почти не изменилась за восемь лет, красивая девятнадцатилетняя девушка превратилась в не менее красивую, эффектную молодую женщину. Разве что черты лица стали чуть мягче, а линии фигуры плавнее.

   - Не пригласишь войти? – робея спросила я, а сестра бросила на меня жёсткий взгляд.

   - Ты зря сюда приехала, Валенси, не представляешь даже насколько зря.

   - Женевьев, там кто? – за спиной моей сестры появился Девид - ее друг детства. Я слышала, что они поженились лет пять назад. На руках у него сидела симпатичная девчушка с рыжими кудрявыми волосами.

   - Вал… - пробормотал мужчина и отступил, прикрывая малышку свободной рукой, словно я могла с ней что-то сделать. Замечательно. Меня тут боялись.

   - Тебе лучше уйти, Вал, - отозвалась Женевьев устало. – Ты зря проделала такой долгий путь.

   - Но это и мой дом тоже, - попыталась возразить я. Я репетировала этот разговор не раз, но все равно робела и растеряла все тщательно заученные аргументы.

   - Мама с папой не указали тебя в завещании. Так что уже не твой, - с легкой печалью в голосе добавила она. – Не потому, что не любили, а потому, что знали - тебе нельзя сюда возвращаться. Уезжай.

   - Прости, но сегодня уже не смогу. Да и некуда пока.

   - Очень жаль. Завтра может быть поздно, - сказала она и захлопнула дверь прямо у меня перед носом. Глаза обожгли слезы, хоть я и предполагала нечто подобное, именно поэтому на всякий случай забронировала гостиницу. Но все равно было обидно, я рассчитывала хотя бы на пару часов вежливости и чай. Впрочем, после того, что я сотворила с ее жизнью и мечтами, Женевьев имеет право меня ненавидеть.

   Отдохну, высплюсь и завтра зайду снова. Заберу несколько милых сердцу безделушек (надеюсь, их не выкинули), навещу могилу родителей и уеду, главное определиться, куда. Зато я видела свою племяшку, хоть и мельком.

   Признаться, я устала так, что готова была сесть и начать рыдать на пороге, лишь бы меня пустили в теплый дом и в кровать. Но это было глупо, а гостиница располагалась совсем недалеко.

   - Остался последний рывок, пушистый комок шерсти! – сказала я Пэрсику, который перетаптывался в переноске. То ли замерз, то ли хотел есть, а может, в туалет, а может, просто жаждал вырваться из ненавистной клетки. – Скажи спасибо, что она хотя бы теплая. Твой мех плюс мех в переноске это значительно лучше, чем просто твой мех.

   К счастью, в гостинице все обошлось без проблем. Оказаться на улице в такой мороз еще то испытание. Мне вручили ключи от комнаты на третьем этаже, и посыльный подхватил мои чемоданы.

   - Надолго к нам, леди? – вежливо спросила администратор. Уже немолодая, но ухоженная и подтянутая женщина.

   - Пока не знаю, - я улыбнулась. – На пару дней.

   - Оставайтесь подольше, у нас тут очень красиво.

   - И холодно.

   - Чем холоднее морозы, тем горячее мужчины, - подмигнула она мне, и я поспешила в вою комнату. Нет уж, горячими мужчинами я сыта по горло.

   Первым делом достала из переноски Пэрсика. Он тут же пулей метнулся под кровать и там затаился. Я очень надеялась, что он сныкался туда прятаться, а не гадить. Потом скинула шубу, сапоги и с размаха рухнула на широкую кровать. Здесь было значительно теплее, чем на улице, но я все равно завернулась в огромное пуховое одеяло. Нужно было поспать, а потом думать.

   На улице усилилась непогода. Ветер швырял снег в окна, завывал над ухом и от этих звуков, пурги и незнакомого места становилось жутко. Погода словно злилась на меня, а, может быть, не погода? Может быть, мой визит уже не секрет? От этих мыслей стало страшно. Не думала, что за мной кто-то пристально следит, ждет восемь лет, чтобы отомстить, но вдруг мне и правда следовало держать от Сноухельма подальше?

   Уснуть получилось не сразу. Слишком много мыслей было в моей голове. А еще был страх. Липкий не дающий спокойно дышать. Моя, казалось бы, налаженная жизнь снова сделала резкий поворот. Неделю назад я вернулась с собеседования с радостной мыслью о том, что наконец-то работа у меня в кармане. Это был самый счастливый день в моей жизни, пока меня не накрыло сразу двумя отвратительными новостями. Пришла телеграмма о смерти родителей, я, сжимая в руках стремительно таящий листочек бумаги, кинулась к Дилану. Здесь он был моим самым близким человеком. Лиззи уехала еще два месяца назад, и в целом мне и болью-то больше поделиться было не с кем. С Диланом мы встречались с третьего курса, и свадебное платье уже висело у него дома в шкафу. Я должна была сдать ключи от своей комнаты и переехать к нему. До свадьбы оставалось меньше десяти дней.

   Дилан не ждал меня. Я не имела привычки наведываться в его роскошный особняк без приглашения. Соблюдала дистанцию и старалась быть примерной и послушной девочкой, но известие о смерти родителей выбило меня из колеи, и я явилась без предупреждения. Не обратила внимания на недовольное ворчание дворецкого, на напряженный и немного обреченный взгляд его матери и влетела в его комнату со слезами на глазах, чтобы замереть, как вкопанная, на пороге.

   «Ты самое дорогое, что у меня есть. И свою невинность ты должна сохранить до свадьбы. Мы подождем - так говорил он мне, и я была благодарна ему за такое, несвойственное мужчине терпение. – Я никогда не позволю опуститься до унижения и заставить тебя делать все эти гадкие вещи. Только после свадьбы, и только так, как подобает жене благородного рея. Ты моя муза, вдохновение…»

   Увиденное в комнате, просто вышибло дух из легкий. Оно не вписывалось во все то, что говорил мне Дилан. В этом не было ни эстетизма, ни благородства. Кристин была доступной, красивой и точно не хранила невинность до свадьбы. Она стояла с задранной юбкой на коленях перед моим будущим мужем, и светлый водопад волос закрывал самое постыдное. На лице Динала застыло выражение всепоглощающего блаженства, а его рука крепко сжимала ягодицу девушки. Кровь прилила к щекам и, кажется, я вскрикнула.

   Я просто сбежала и отказалась говорить, когда он посмел заявиться вечером. Это в его понимании произошедшее ничего не значило.

   - Ты же в курсе, что нужно предупреждать о своих визитах? – спросил он.- Сама виновата, и зачем теперь реветь?

    Я молчала, понимая, и то что он не испытывает угрызений свести, и то, что подобное происходило регулярно. Следующие слова только подтвердили мои мысли.

    – У мужчин свои потребности, - добавил он, и завершил свою речь тем, что сказал: - Не нужно строить из себя обиженную дурочку. Ты же понимаешь, если я захочу, ты не сможешь найти в этом городе ни жилье, ни работу.

   Я знала, он прав, его отец влиятельный человек и испортить мне жизнь не составит труда, но не собиралась делать вид, будто ничего не произошло, и переступать через собственную гордость. Поэтому собрала чемодан, Пэрсика и сбежала. Быстро и необдуманно. Теперь куталась в пуховое одеяло, вздрагивала от ветра, завывающего за окном, и думала о том, что в Сноухельме, возможно, меня поджидает кое-что похуже, чем неадекватный бывший, который считает, будто может получить меня в качестве послушной жены, и при этом не отказаться от одной-двух любовниц. Ведь это же естественно! Он же просто мужчина со своими потребностями.

   Я уснула, когда мне под одеяло протиснулся Пэрсик. Он скользнул лохматым ужом со стороны головы, прополз куда-то к ногам, там развернулся и выбрался ближе к лицу, уютно устроившись на сгибе моей руки. Пушистые кисточки на ушах, щекотали мне нос, а длинный пушистый хвост лежал на коленях.

   Под завывание ветра спалось удивительно хорошо, поэтому проснулась я поздно. Открыла глаза и первое, что заметила – покрытое морозными узорами окно. Причудливые ледяные цветы, красивые снежинки и в середине этого великолепия ледяная лаконичная надпись, словно выведенная на стекле уверенной рукой. «Я ждал тебя, Рыжик».

   От этих слов стало настолько страшно, что я кубарем скатилась с кровати, отдышалась, выдала Пэрсику его корм, пока сама со скоростью света одевалась. Засунула кота в переноску и, схватив чемодан, кинулась к выходу, думая лишь о том, какая же я дура! Нельзя было возвращаться сюда. И уж совсем точно не стоит задерживаться.

   На респешен меня остановили.

   - Вы уже уезжаете? – удивленно спросила администратор, а я лишь кивнула пробормотав.

   - Да, возникли неотложные дела.

   - Неотложные дела несовместимы со Сноухельмом, - кажется, немного сочувствующе произнесла девушка. Но я не была настроена на разговоры. Хотела сбежать как можно быстрее. Наверное, на меня нашло помрачнение, иначе, зачем я явилась сюда. Думала, спасусь от Дилана, который не сунется в промороженную долину? Только вот сейчас бывший казался наименее серьезной проблемой.

   Хлопнула дверь, и в холле гостиницы появился похожий на сугроб мужчина. В огромном тулупе. Отряхнул снег с плеч и басом сказал:

   - Да, снегопадище знатный, давно таких не было. А чтобы вы знали, метет у нас даже в июле!

   - Вот, поэтому лучший вариант - уехать! – сказала я и положила ключи на стойку. – У меня котик не любит мороз.

   - Заберите их обратно. – Администратор вздохнула, а я непонимающе уставилась на нее. Прояснил ситуацию, правда, мужчина, а не она.

   - На неделю как минимум, ты тут застряла, милая. Мы все в долине зависим от прихотей погоды. Все дороги из города завалило, а снег и не думает прекращаться.

   Я замерла, как вкопанная, а в голове билась одна единственная мысль. «Он никуда не отпустит». В комнату я возвращалась, как на заклание, не понимая, как теперь быть. А когда уселась на кровать, заметила на стекле новую надпить. «Ты не сможешь от меня сбежать». Сердце пропустило удар и рухнуло в желудок.

ГЛАВА 2

В себя меня привел только обиженный до глубины души вопль Пэрсика из недр меховой переноски. Оказывается, я пребывала в таком шоке, что забыла выпустить на волю свою любимую мохнатую скотину. Кот честно подождал какое-то время, а потом все же выразил недовольство мявом и скрябаканьем.

   - И что же нам теперь делать, Пэрсик… - простонала я, прижимая к себе брыкающееся пушистое тельце. – Мне очень, очень не нравится, что мы тут с тобой застряли. А еще мне очень и очень страшно, потому что в детстве я была плохой девочкой и натворила много дел.

   - Мыр-р-р? – спросил Пэрсик, вывернулся у меня из рук и, спрыгнув на пол, с деловым видом пошел к сумке, на дне которой лежала кошачья мечта - кусочки вяленого мяса.

   - Тебе хорошо, зверь, - заметила я. – А меня кто покормит?

   Есть хотелось неимоверно, я еще не завтракала, а время близилось к обеду. Снег за окном не прекращался, завывал ветер, и я искренне надеялась, что в гостинице есть ресторан. Совсем не хотелось бы искать кафешку за пределами этого здания.

   Моя южная одежда не подходила для Сноухельма. Я не предполагала, что тут стало настолько холодно – это раз, и не рассчитывала, что задержусь – это два. Придется покупать себе что-то по сезону. Я думала об этом, влезая в узкое красное платье с открытыми плечами. В нем одном было холодно, пришлось взять серую вязаную кофту, которая совершенно не взялась с образом.

   Я заплела непослушные рыжие волосы в косу и спустилась вниз, чтобы узнать, где здесь кормят.

   А в холле меня ждал сюрприз. Женская фигура у стойки показалась мне знакомой.

   - Жен… - удивленно протянула я, все еще не веря собственным глазам.

   Женщина обернулась, и я узнала сестру, которая казалась крупной из-за пушистой шубы в пол. Черный мех казался глянцевым. На фоне капюшона глаза Женевьев смотрелись особенно яркими.

   - Привет. - Она устало улыбнулась. – Прости, что выставила тебя вчера. Просто растерялась и испугалась. Нам надо поговорить, в этом ты права.

   - Хорошо, - я была обескуражена. К чему такая смена позиции?

   - А еще я принесла тебе несколько теплых платьев. Смотрю на тебя и понимаю, что решение верное. Ты представления не имеешь, в чем тут нужно ходить, чтобы не замерзнуть к демонам, - в голосе нескрываемый укор, но я лишь слегка улыбнулась, глотая намек. Мне нечего сказать, Женевьев права.

   Она протянула мне пакет с вещами, и я приняла его из рук.

   - Так, может быть, поднимешься со мной? Поговорим в номере у камина, - предложила я, правда, скорее, из вежливости, потому что все еще лелеяла мечту о завтраке. Желудок сводило от голода, и я готова была продаться в рабство за тарелку каши.

   - Можно, - не стала спорить сестра. - Но ты зачем-то спускалась вниз.

   - Просто не завтракала, - не стала отпираться я.

   - Тогда я составлю тебе компанию. Я уже ела, но кофе попью с удовольствием. Только сначала переоденься. Мне смотреть на тебя холодно.

   - А тут есть ресторан?

   - Конечно, - важно кивнула администратор, которая стала свидетельницей нашего разговора. На минус первом этаже. Спуститесь по лестнице и там не промахнетесь.

   - Тогда, давай остановимся на ресторане. Я и правда очень хочу есть, вчера только обедала.

   Женевьев кивнула и устроилась ждать меня на диванчике. Шубу она только расстегнула, но снимать не стала.

   Моя сестра была более фигуристой, нежели я, поэтому ее платье сидело на мне свободно, но это совершенно не портило его внешний вид. Да и мой, если честно, тоже. Платье, которое принесла мне сестра, оказалось великолепно. Длинное в пол, светло-голубое с воротником хомутом из нежнейшей шелковистой шерсти, очень тёплое и мягкое. Только переодевшись в него, я поняла, насколько мне было неуютно до этого.

   Ресторан оказался вполне приличным и уютным, единственное, что его портило – отсутствие окон. Его стилизовали под настоящий погреб. У стен стояли бочки, и на специальных подставках лежали бутылки вина. Симпатично и мило, а то, что нет окон, даже к лучшему. Нет окон, нет морозных узоров, которые меня изрядно пугали.

   Я заказала себе завтрак, а Женевьев кофе. Сначала мы просто молчали. Прошло восемь лет с нашей последней встречи, и тогда сестра рыдала в три и ручья и говорила, что ненавидит меня. Я сама себя ненавидела. Да и до сих пор эта ненависть не утихла.

   - Зачем ты приехала, Валенси? – наконец произнесла сестра. - Правда, зачем? Мама с папой так много сделали, чтобы этого никогда не произошло. Бабушка последние годы доживала недалеко от тебя и оставила тебе наследство, чтобы ты ни в чем не нуждалась и, не дай боги, не сунулась сюда. Но ты все равно приехала. Я не понимаю этих суицидальных наклонностей. Тебе жить надоело?

   - Прости. - Я сглотнула. – Мне нужно было уехать, и хотелось попрощаться с родителями.

   - Им все равно. Как это ни жестоко звучит, но правда. Они не могут оценить твой поступок. А если бы могли, папа, как в детстве, устроил бы тебе порку.

   - Ну, и я хотела видеть твою дочку…

   - Китти, - черты лица Женевьев смягчились. – Она прекрасна, но своим появлением ты и ее подвергаешь опасности. Ты выросла Вал, но так и не перестала думать только о себе и своих желаниях.

   - Прости. – Я опустила глаза. - Все так плохо?

   - Все еще хуже, чем ты себе представляешь. Пожалуй, то, что случилось в полной мере, осознала лишь мама, иначе не отослала бы тебя в этот же день. Она хотела заставить уехать и меня, но я думала, что сумею обратить колдовство вспять. Мне казалось, что мы любим друг друга по-настоящему. Но… видимо, кто-то из нас врал….Ранион решил, что я… а может, он даже себе не хотел признаваться в правде. Или просто ничего нельзя было изменить. Даже в тот момент. Ты всегда казалась сильной.

   - Я тогда была сильной, - поправка казалась важной. Слышать рассказ Женевьев было больно, и я с трудом сдерживала слезы. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что настолько сильно. - Почему ты не уехала потом? Ну, когда поняла…

   - Когда поняла что?

   - То, что нельзя все исправить. Не говори, что ты его еще любишь, - я невесело усмехнулась. - У тебя муж, дочь.

   - Девид всегда находился рядом и поддерживал меня, не знаю, когда дружба переросла во что-то большее. Для меня самой такой поворот оказался полной неожиданностью. Перед нашей свадьбой ударил такой мороз, что в домах лопались стекла, метелища была жуткая… я думала, город замерзнет и вымрет вместе с нами.

   - Это сделал он?

   - Да. Потом я нашла в себе силы поговорить с ним. Мороз отступил. Но мне до сих пор страшно. А не уехала, потому что он не позволил. Едва я паковала чемодан…

   - Начиналась вьюга? – понимающе кивнула я.

   - Да, три-пять бесплодных попыток. Тогда же после свадьбы он сказал мне, что хочет, чтобы мы жили в Сноухельме. Я, моя маленькая дочь, наше семейное счастье заставляет его страдать… - на глазах Женевьев появились слезы. – И с его слов, только это и ненависть позволяют почувствовать себя хоть чуточку живым.

   - Ненависть ко мне… - прошептала я, сглотнув.

   - Да, Вал. Он не отпустит тебя из города. И если я вызываю у него лишь горькие воспоминания о неудавшейся любви, то ты…

   - Я вызываю ненависть. Он убьет меня?

   - Ты же доехала до гостиницы, сейчас на улице просто метет… нет. Если бы он хотел убить, ты была бы уже мертва. Мне кажется, это слишком просто для него.

   - И что мне делать?

   - Ну, не знаю. Приходи сегодня на ужин, - неожиданно сказала Женевьев.

   - Но как же вчера?.. - удивленно спросила я, поражаясь, как быстро разговор свернул совсем в другую сторону.

   - Вчера я была обескуражена и надеялась, что ты одумаешься и успеешь сбежать, но встала с утра, взглянула за окно и поняла, он знает о том, что ты тут. Бесполезно пытаться защитить себя, семью и тебя. Если он захочет шантажировать тебя нами или нас тобой… он сделает это. Поэтому все равно ужинаешь ты у нас или здесь. Если хочешь даже вещи можешь свои брать. Твоя комната не тронута с момента твоего отъезда. Добро пожаловать домой, Валенси.

   - У меня кот…

   - Если он стойко вынесет присутствие маленькой, любопытной девочки бери и кота.

   Женевьев допила кофе, улыбнулась мне и встала. В ее глазах не было сестринской любви, но и ненависти не осталось. Только лишь боль из-за того, что наша жизнь сложилась таким образом.

   Я еще какое-то время посидела за столом, пытаясь переосмыслить наш разговор. После всего случившегося, я не жила здесь, поэтому последствия своего поступка понимала очень слабо. А они были, и я чувствовала, мне неминуемо придется с ними столкнуться, если не получится сбежать. А еще мне, рано или поздно придется встретиться с ним. И одна эта мысль заставляла сердце панически биться.

   Тот, кого я обожала, превратился в мой самый большой кошмар. Руки мелко дрожали, я замерзла, несмотря на теплое платье, на потрескивающий в камине огонь и отопительные камни. Пришлось заказать еще кофе и спрятать узкие ладони в длинных вязаных рукавах. Может быть, все это ошибка, плод моего больного воображения. Просто снегопад, просто страх. Ведь он не может знать, что я снова в Стоунхельме. В реальность меня вернули воспоминания о морозных узорах и его посланиях на стекле. Он все знает, и помнит обо всем. Какая же я идиотка, расслабилась за восемь лет, жила слишком далеко от этого ледяного ада, чтобы воспринимать его всерьез, а сейчас меня неминуемо настигнет расплата. Только я не знала, когда и какой она будет. И от этого становилось еще страшнее.

   Чашка опустела, я расплатилась и отправилась к себе в номер. На стеклах застыл узор из колючих кристаллов. Через небольшое не промороженное насквозь окошечко виднелась улица – ясная, с искрящимися сугробами и людьми, которые пытались с лопатами пробиться сквозь ночные заносы. Метель закончилась, даже выглянуло робкое солнышко. «Он больше не злится, - мелькнула в голове шальная мысль. – Я все делаю правильно».

   Откуда это у меня в голове? Бред.

   До вечера оставалось несколько часов, а я совсем не знала, чем себя занять. По городу гулять не хотелось. Мне и тут было не жарко, к тому же половина тропинок еще не расчищены, а пробираться по сугробам в неизвестном направлении сомнительное удовольствие. Поэтому я завалилась с Пэрсиком на кровать и продрыхла почти до самого ужина. Так, что пришлось подскакивать и спешно собираться. Слава богам, на все сборы ушло несколько минут. Нужно накинуть шубу и пихнуть Пэрсика в переноску. Кот очень быстро учуял неладное, и хотел сбежать – поганая лохматая скотинка. Пришлось выуживать его из-под кровати. Победа оказалась за мной, и я хотя бы немного согрелась.

   К вечеру тротуары разгребли, и передвигаться по ним было вполне комфортно, главное держать равновесие и не скользить. Мороз обжигал нос, от теплого дыхания оседал инеем на шарфе и пробирался под подол шубы, чтобы ущипнуть за колени. Зато я до дома добежала удивительно быстро.

   - Заходи! – Женевьев даже улыбнулась, а малышка на руках смотрела на меня настороженно и с вызовом. Ярко-рыжие кудряшки торчали во все стороны, прямо как у меня. У самой Женевьев волосы всегда были тяжелые, послушные и падали легкой волной на спину.

   - Ты кто? – спросила она без приветствия.

   - Валенси… твоя тетя.

   - Мама говорит, что с незнакомыми тетями разговаривать нельзя.

   - Твоя мама права, но мы обязательно познакомимся. Прости, малыш, я не принесла тебе подарок, но…. – я сделала театральную паузу, интригуя ребёнка. – Я привела того, кто может стать хорошим другом.

   Я шагнула в прихожую, сняла шубу и повесила на вешалку возле входа. Сделала это на автомате. Вешалка стояла в том же углу, что и раньше. Она была гостевой, но я и не претендовала на хозяйскую. Я тут просто гостья.

   После этого присела на колени и открыла переноску, откуда с крайне недовольной миной выбрался Пэрсик. Точнее сначала выбрался длинный хвост потом толстый пушистый зад, а уже потом недовольная приплюснутая морда.

   - Его зовут Пэрсик!

   - У-у-у! – взвилась Китти с рук матери и кинулась к коту, намереваясь сграбастать в охапку. Пэрсик испугано попятился и посмотрел на меня с таким укором, что даже стало его жаль.

   - Эй! – позвала я племяшку. – Пэрсик живой, и он немного напуган, так как впервые в этом доме, да и вообще в этом городе. Ему холодно, страшно и немного одиноко.

   - Мне нельзя его обижать, - понимающе кивнула девчушка. – А жалеть? – она раскинула ручки и, словно коршун, двинулась по направлению к коту.

   - Жалеть тоже…. - заметила Женевьев, готовая кинуться спасать кота от дочери.

   - Давай, ты просто покажешь Пэрсику дом? И тогда он, думаю, разрешит тебе себя погладить!

   Пэрсик посмотрел на меня с истинно кошачьим презрением, всем своим видом показывая, что он думает про «погладить», но послушно ушел за весело хохочущей Китти.

   Мы с Женевьев прошли в зал, где уже был накрыт стол. Утка с яблоками, маринованные овощи, ароматная картошка, я словно вернулась в детство. Даже сама комната не очень изменилась за последние восемь лет. Нет, тут не было старой мебели или выцветших стен – мы никогда не жили бедно, и могли позволить себе и новую мебель и новый ремонт. Но новые вещи, мало отличались от того, что стояло тут раньше. Даже диван, стол, камин – все осталось на своих местах. Наверное, это особенность маленьких удаленных от цивилизации уголков – они неохотно принимают что-то новое и чуждое. Печально признавать, но чуждой тут стала я.

   - Здравствуй, Валенси, - поздоровался Девид, но его взгляд не потеплел. Он не был рад меня видеть, но это не имело значения. Мы с ним знали друг друга, но никогда не общались. Ему не была интересна сопливая младшая сестричка подруги. А Раниону была, мерзко шепнул внутренний голос, заставив вздрогнуть, и напоминая о том, какая же я все-таки дрянь. Как только Женевьев терпит меня в своем доме!

   - Вина? – поинтересовался Девид, и я послушно кивнула. Наверное, стоит немного расслабить мозг. А в следующий миг, порыв ветра распахнул окно, которое, я вообще думала, закрыто на защелку. Зима же. В комнату ворвался вихрь снежинок, закрутился позёмкой по ковру.

   Испуганно вскрикнула Женевьев, кинувшись в спасительные объятия мужа, а я осталась стоять, как вкопанная, так как снежинки передо мной начали уплотняться и превратились в молодого мужчину, ослепительно красивого и такого знакомого. Мое ледяное проклятье. Знакомые и, в то же время, незнакомые черты лица и холодный взгляд, от которого сердце, казалось, на секунду превратилось в ледышку, а потом мигом оттаяло и снова пустилось вскачь, потому что кровь с удвоенной силой побежала по венам

   Ранион молчал, давал возможность хорошенько рассмотреть себя, понять, что же я тогда натворила. Не было больше улыбчивого обаяшки, от которого приходили в восторг и юные красотки, и их мамы, и младшие сестры. Передо мной стояло воплощение стихии – отстраненный ледяной и, что пугало сильнее всего, совершенно неживой… но невероятно прекрасный.

   Длинные серебристые волосы, которые трепал ветер, ворвавшийся вместе с Ранионом в дом, алебастрово-белая кожа. Ресницы, словно припорошённые снегом и прозрачные ледяные глаза, такие голубые, что кажется, в них навсегда замерзло летнее небо. Черная атласная рубашка, лишь подчеркивала неестественную белизну его кожи – Ранион был прекрасен и недоступен, словно мастерски сделанная снежная скульптура.

   - Ну, здравствуй, Валенси.

   Молодой человек плавно переместился ближе, и меня обдало ледяной волной, когда он остановился рядом со мной.

   - Не об этом ты мечтала, Рыжая, когда делала меня таким? Так ведь? – С холодной усмешкой в голосе поинтересовался он и поднял руку к моему лицу. На секунду коснулся подушечкой пальца моей губы и повел линию вниз по подбородку. – Ты стала красивая.

   По телу пробежала дрожь от его ледяного прикосновения, а то место, по которому Ранион провел пальцем, кажется, покрылась инеем. Не удивлюсь, если у меня будет обморожение на скуле и щеке. А Ледяной обрисовал пальцем контур моих губ, и меня затрясло от холода.

   - Мне было двенадцать! – глухо отозвалась я. – Единственное, о чем я могла мечтать, так это о том, что мы пойдем вечером вместе гулять и будем любоваться закатом.

   - По твоей милости, я только этим и могу заниматься - прошипел он. - Вот уже восемь лет. Тебе не кажется это несправедливым, Рыжик?

   Я даже ответить не смогла, только шумно вздохнула. Женевьев и Девид тоже молчали. Я спиной чувствовала их напряжение и страх, а еще ледяные пальцы, которые прочертив холодную дорожку по моей щеке, скользнули вниз к высокому вороту шерстяного платья, внезапно совершенно переставшего греть.

   Надо что-то ответить. Я по холодному интересу в льдистых глазах видела это. Если молчать будет только хуже, но тут в комнату ворвался рыжий вихрь, сначала со смехом вбежала Китти, и взгляд ледяного переместился на нее, но сделать он ничего не успел. Девочку на руки поймал и трепетно прижал к себе Девид, а вот Пэрсик не успел затормозить, смешно провернул лапами по заледеневшему полу и врезался под колени Раниону. Смешно замер, мое сердце пропустило удар, потому что я испугалась за пушистика. Кот величественно поднялся с задницы, словно не ехал на ней только что целый метр, отряхнулся и неожиданно с урчанием потерся о ноги Раниона в черных штанах, оставляя на дорогой ткани рыжие клочки шерсти.

   На миг в глазах ледяного мелькнуло что-то человеческое. Он присел, потрепал кота за ухом. Правда этот жест у Пэрсика не вызвал никаких положительных эмоции. Котейка у меня теплолюбивая тварюшка, поэтому от прикосновения ледяной ладони к своей шубке, рыжик отпрыгнул в сторону затрясся от омерзения и задергал лапами, будто в миску ему положили несвежий корм. А я увидела изменившееся лицо Раниона. Всего на миг в его глазах мелькнула такая боль, что сердце сжалось в тугой комок страха, а потом ледяной рассыпалась ворохом снежинок, и порывом ветра улетел в окно, оставив после себя стужу, небольшие сугробы и лужицу на полу, в которую превратился лед в теплом помещении. Женевьев выдохнула и подскочила к окну, чтобы закрыть ставни и прогнать из комнаты холодный воздух, а я подошла к ней и остановилась за спиной. На темном небе виднелся серебристый силуэт стремительно удаляющегося ледяного дракона.

   - Прости за то, что вернулась… - спустя какое-то время пробормотала я.

   - Ты всегда действовала эмоциями, а не головой, - вздохнула сестра.

   - Мне лучше уйти и не подвергать вас опасности.

   - Да, так будет лучше, - подал Девид голос.

   - Ты остаешься, - Женевьев на мужа даже не взглянула. – Ранион найдет тебя везде, но он не причинит вреда мне. Он знает, я не хотела, чтобы с ним это произошло. И до последнего пыталась исправить.

   - Я тоже не хотела, - прошептала я, глотая слезы.

   - Но ты все же сделала с ним это, и он никогда тебя не простит.

ГЛАВА 3

После посещения Раниона, как ни в чем ни бывало вели себя только Китти и Пэрсик. Пэрсик залез к племяшке на руки и нагло спер с ее тарелки кусок мяса, Девид явно был не в восторге от такого поведения приблудной скотины. Ей богу, я даже покраснела от стыда за своего домашнего питомца и попыталась отобрать у поганца добычу, но кот предусмотрительно сожрал ее в углу за шкафом докуда никто не смог дотянуться. А Китти так и вообще была просто счастлива. После ужина она лично отловила Пэрсика и сказала:

   - Он со мной спать.

   Я не очень была уверена, что мохнатый согласится, но сейчас кот покорно болтался в руках малявки и не делал попыток сбежать, напоминая жирную лохматую сардельку. Женевьев отправилась укладывать дочку спать, и я, пользуясь случаем, тоже сбежала. Не хотела оставаться один на один с Девидом, испытывала необъяснимую скованность. Он хоть и молчал, но был сильно недоволен моим присутствием в доме.

    Я сослалась на усталость и сбежала в свою комнату. Мне требовалось время, чтобы все обдумать. Девид провожал меня тяжелым взглядом. Я его понимала, так как именно я внесла сумятицу в их размеренную жизнь, и сейчас страдала по этому поводу.

   Женевьев не обманула. Моя комната на втором этаже ничуть не изменилась с того момента, как я уехала отсюда. Домашний дух исправно наводил порядок. Пыли не было, но вещи лежали на своих местах. Любимые куклы, книги, милые двенадцатилетней девочке безделушки, плед и подушка на окне, где я любила читать. И там же старинная книга в кожаном переплете, как напоминание о том, что маленьким ведьмам нельзя озвучивать свои желания.

   Точнее можно, но очень осторожно. Моим первым заклинанием – было проклятье. Я превратила того, кого боготворила в безразличную и холодную ледяную статую, ледяного дракона, который управляет стихией и обитает в замке на горе, потому что рядом с ним погибает все живое.

   Когда Ранион и Женевьев объявили о своей помолвке, именно так я чувствовала себя – маленькой, замороженной девочкой, у которой перестало биться сердце. Ледяная сказочная история, которую я любила читать вечерами, злость и отчаяние дали импульс колоссальной силе, и она выплеснулась в уродливом проклятье, разрушившем сразу же несколько жизней, одной из которых оказалась моя собственная. Почему я тогда сама не заледенела? По крайней мере, это было бы справедливо.

   Сегодня я даже не смогла заставить себя подойти к подоконнику и впервые за восемь лет взять в руки любимую историю. Но я помнила ее наизусть. Каждое слово, только вот у сказочной истории хорошая концовка. Ледяной дракон влюбился по-настоящему и оттаял, но в душе моего ледяного, одна только ненависть. Ненависть ко мне.

   Сегодняшний день вымотал, но я все равно думала, что не сумею уснуть, потому что едва закрывала глаза, как перед ними возникал образ ледяного Раниона, с мертвенной бледностью кожи, с жестокой ухмылкой на губах и тоской в глазах. Он действительно не заслуживал того, что я с ним сотворила. И он имел право мне мстить, и если бы я знала, как искупить свою вину, непременно бы это сделала. Даже отдала бы свою жизнь, если бы это могло вернуть к жизни его. Только вот я знала, эта жертва будет напрасна, проклятье она не снимет. Я подозревала, что проклятье не снимет ничего. Красивый финал в сказке – это всего лишь красивый финал в сказке, а в жизни только потерянный, невероятно красивый ледяной дракон, которого я обрекла на вечное одиночество.

   Холодный ветер пробрал до костей, скользнул по голым ногам под одеялом и заставил меня проснуться. В комнате было темно, только серебристый свет луны падал в открытое окно. Я подскочила и с ужасом уставилась на подоконник. На распахнутые настежь ставни и снег на ковре, а еще на задумчиво разглядывающего меня Раниона.

   Он сидел на подоконнике, прислонившись спиной к откосу, и наблюдал за мной. В длинных светлых волосах запутались сосульки, словно изысканное украшение, а лицо в мертвенном свете луны казалось серебряным. Он напоминал призрака. Наверное, потому что черное одеяние сменил на светло-серое. Узкие брюки, обтягивающие длинные подкаченные ноги – я сейчас хорошо видела выделяющуюся мышцу бедра – легкая рубашка, с небрежно расстёгнутыми пуговицами. Ранион был нереально и пугающе красив.

   - Что ты здесь делаешь? – прошептала я, кутаясь в одеяло, то ли от холода, то ли от страха. Кончик носа начал мерзнуть.

   - Пришел насладиться своим триумфом. Ты стала красивой, пожалуй, даже красивее, чем была твоя сестра в этом возрасте. На такую тебя я бы запал. Серьезно.

   Он говорил об этом тихо с усмешкой, а у меня в груди свернулся ледяной комок, и к горлу снова подступили слезы. Я мечтала о том, что понравлюсь ему, когда вырасту. Но и предположить не могла, что судьба повернет все так. Злая насмешка.

   - Зачем ты издеваешься надо мной? – спросила я тихо, зная ответ. Это месть, на которую он имеет право. - Что ты хочешь?

   - Сейчас я хочу гулять. Пошли. Мне очень скучно и нужно, чтобы кто-то меня развлекал. А ты мне должна, Рыжик. Очень сильно должна.

   - Я не пойду с тобой никуда, - комок страха сжал горло, и я упрямо замотала головой. – Там ночь, метель и зверский холод.

   - Ну, допустим, метели не будет, а касаемо холода… тебе ли жаловаться? Это ведь все по твоей вине!

   - Я и не спорю! Я знаю, что виновата на все сто процентов! Просто… ну что мне сделать?

   - Тебе не стоило приезжать сюда, - с болью в голосе сказал он. - Твоя мать прекрасно это понимала, Рыжик. Она знала, если ты попадешься мне, я уже не смогу тебя отпустить… ты же ведь хотела быть вместе. Ну, собирайся, твоя мечта сбылась. Ни с одной другой женщиной, я не могу быть настолько жесток.

   - Я была ребенком.

   - Ты меня убила, - жестко отрезал он. – Точнее, лучше бы убила. Одевай свою демонову шубу, иначе тебе придется гулять со мной в одеяле.

   - А если я все же откажусь?

   Ранион плавно переместился с подоконника и присел на край кровати, холод стал почти нестерпимым.

   - Тогда я заморожу к демонам весь этот проклятый город. Думаешь, вчера был снегопад? Нет, я просто хотел отрезать тебе путь к отступлению, если ты не оденешься сейчас, и не будешь мне улыбаться так, словно сбылась твоя самая заветная мечта (а ведь она и сбылась, правда ведь, маленькая сестричка), то завтра с утра здесь будет самое настоящее светопреставление. И очень сильно повезет, если после моего гнева выживет хоть треть населения! Мне нечего терять, Рыжик, поэтому я не шучу. Ты хочешь взять на себя вину еще за энное количество поломанных жизней?

   Я сглотнула и помотала головой, понимая, что тот, в кого превратился мой солнечный Ранион, не шутит. Он действительно уничтожит без сожаления всех, если я откажусь делать то, что он хочет.

   - Не хочу.

   - Тогда прекращай пререкаться.

   - Мне нужно одеться и выйти из дома так, чтобы не заметила сестра с мужем.

   - Мне не нужны двери, Рыжик. И ты можешь переодеться при мне, трогать тебя опасно, пока я не готов убивать. Впервые за восемь лет мне стало интересно, но вот смотреть… смотреть мне никто не запретит.

   - Ты… - у меня пропали слова… - ты… чудовище.

   - Ты сделала меня таким. Собирайся, я теряю терпение.

   Я сжала зубы и подчинилась. Ранион невыносимо пугал и раздражал. Как я вообще могла его обожать? Неужели это восемь лет в ледяном аду сделали его таким? Не может же человек измениться до неузнаваемости. «Может, - шепнул внутренний голос. – Особенно если его прокляли». Липкий страх накатил и застрял комком в горле, руки дрожали, и больше всего хотелось сбежать, потому что я знала, так называемая прогулка не принесет ничего хорошего. Я вообще не была уверена, что он не ведет меня убивать. Но и не подчиниться не могла.

   Я закуталась в одеяло и проскользнула в таком виде сначала к шкафу, а потом выбрав одежду в ванную комнату. В спину мне прилетели снежинки и язвительный смешок. Этого нового, не знакомого мне Раниона, я просто забавляла, словно экзотическая зверюшка. Точнее, как игрушка, которую подарили капризному ребенку. Она развлекает какое-то время, а потом ее можно сломать. И никто за это не отругает.

   Выбор одежды у меня был не так и велик. Я влезла в одолженное сестрой платье, унты из очень теплого, жесткого меха и в свою шубу с капюшоном. В таком виде и вышла в комнату, где Ранион развлекался тем, что закручивал в воздухе спирали из снежинок.

   - Ну что, готова окунуться в мою жизнь? – спросил он с холодной, злой усмешкой.

   - А если нет? Это что-то изменит? - поинтересовалась я, поджав губы.

   - Ты же знаешь ответ, - заметил он, рассыпался снегом и, снежным вихрем подхватив меня, вылетел в окно. Ответ «нет» он не воспринимал.

   Я завизжала, потому что вылететь из окна третьего этажа совсем не весело, взмахнула руками и ухватилась уже за гребень на спине ледяного дракона, который стремительно набирал высоту.

   Было страшно. Я знала, вряд ли Ранион спешит показать мне красоты долины. Руки даже через перчатки примерзали к ледяному гребню. Сидеть на холодной спине было некомфортно, а мы неслись куда-то сквозь бурю, и мне совсем не нравилось, как больно и зло колет мои щеки снег. Кажется, буря только усилилась и сейчас раздавала оплеухи лишь потому, что Ранион оказался выше того, чтобы бить девушку. А вот поиздеваться другим способом ему не мешало ничего.

    На фоне черного неба кружилась вьюга. Она завывала вверху и сливалась в плотный туман внизу, нельзя было различить ни дороги, ни дома. Вокруг меня бесновался ледяной кошмар, я замерзала, а дракон все несся и несся, закладывал крутые виражи, и потом резко падал вниз, заставляя меня орать. Руки тряслись, а я сжимала до окоченения пальцы и только шептала про себя: «Я выдержу», сама не особенно в это веря.

   Когда я думала, что мне уже не может быть так страшно, как сейчас, среди снежных смерчей начали сгущаться неясные фигуры. То справа, то слева слышался смех, меня хватали чьи-то руки. Когда я увидела первое оскаленное лицо, со щелкающими зубами, я едва не слетела со спины Раниона, но я знала – нужно держаться, что есть мочи. Он не будет меня ловить. Пожалуй, моя смерть его только обрадует.

   - Кто это? Ранион! Куда ты меня несешь?

   Но ледяной дракон молчал. То ли просто не хотел со мной разговаривать, то ли не мог в этом обличие. Сотканные из снега фигуры пугали. Они походили то ли на ледяных зубастых призраков, то ли на плод моего дурного воображения. Они тянули ко мне свои холодные руки, хватали за волосы, которые покрылись льдом, дергали за шубу, и я уже рыдала в голос, не обращая внимания на то, что на щеках слезы превратились в ледяные дорожки. Когда показалось знакомое окно, и Ранион забросил меня домой с ворохом снежинок, я упала на пол и разрыдалась от облегчения.

   - Как тебе наша прогулка? – как ни в чем не бывало, поинтересовался ледяной – все такой же невозмутимый. В расстёгнутой рубашке и с холодной усмешкой на губах. – Тебе понравился мой мир?

   - Зачем тебе все это. Ран? Зачем? Ты хочешь меня убить?

   - О, нет… - он усмехнулся и присел рядом со мной. – Это будет слишком просто. Ведь ты же меня не убила. А знаешь, как часто за эти восемь лет я мечтал о смерти?

   - Что ты хочешь от меня?

   - А разве это не очевидно, Рыжик? – усмехнулся он и накрутил мою прядь на палец, чтобы спустя секунду отпустить уже ледышку. – Мне скучно. И я хочу просто поиграть.

   - Я живая мной играть нельзя… - пискнула я, словно говорила Китти про Пэрсика.

   - А я, твоей милостью, нет, и я буду играть или тобой, - внимательный взгляд мне в глаза, чтобы до меня точно дошел смысл сказанного. – Или… - пауза. – Этим городом, решение за тобой Рыжик. Если ты не будешь делать то, что я тебе скажу, то, наверное, я расстроюсь, а когда я расстраиваюсь тут вечно что-то случается, может, например, замерзнуть экипаж, который курсирует между долиной и цивилизацией. Ты же не хочешь этого, Рыжик.

   - Что с тобой стало Ранион…

   - Не правильный вопрос, Вал. Что ты со мной сделала в угоду глупой детской прихоти.

   - Ты будешь мне мстить…

   - Только мысли о мести не дали мне сойти с ума, наблюдая за тем, как моя девушка уходит к моему лучшему другу и рожает ему ребенка, пока я… пока я могу только заморозить к демонам это проклятое место. Поэтому я мечтал о встрече с тобой долгие восемь лет. И «ненавижу» в отношении тебя слишком слабое слово.

   Я сжалась на полу, а Ранион медленно поднялся, оставляя за собой стужу. Пол под коленями, на которых я сидела начал покрываться толстым слоем инея. Заледенели ножки кровати и морозные узоры поползли по стенам, превращая мою комнату в ледяную темницу. Лед сковал дверь и прихлоп, покрыл, словно прозрачной глазурью подоконник.

   - Что ты делаешь? – дрожащим голосом спросила я. Думала, уже не может стать страшнее, но взгляд Раниона кричал о том, что все это не конец, а только начало.

   - Продолжаю нашу игру, беззащитный маленький котенок, - шепнул он мне морозом в приоткрытые губы. – Посмотрим, как долго ты продержишься в тех условиях, в которых я провел долгие восемь лет.

   - Все же убьешь? – с какой-то давящей на сердце обреченностью шепнула я, чувствуя, что не способна даже рыдать. В голове крутился вопрос «за что?», но даже на него я прекрасно знала ответ. Ответ, который не давал мне попросить пощады, потому что я это все заслужила.

   - Нет, я пока не настроен тебя убивать, сделаю это, когда мне станет совсем скучно. Но если ты себе отморозишь здесь пару пальцев или ступню на ноге, рыдать не буду. Поверь.

   - Я тебе ненавижу, - чувствуя приходящую на смену отчаянию злость, выкрикнула я.

   - Нет, Рыжик. Это я тебя ненавижу, а ты меня любишь и, как и восемь лет назад, просто злишься, что чувства по-прежнему безответны. Но, маленькое глупенькое сердце продолжает часто биться при моем приближении. Ты любишь меня даже таким, и это заводит. И это еще она причина не убивать тебя так сразу. Любовь вперемешку со страданиями – это то, чего я ждал так долго.

   После этих слов Ранион закрутил вокруг меня колючий вихрь из снежинок и убрался, захлопнув за собой окно. Лязгнули ставни и тонко завибрировали стекла, но не разбились. Их тоже затянул лед, запечатывая меня в промороженной комнате. Тут было так холодно и страшно, что отчаяние захлестнуло с головой. Я боялась ледяного и своей новой жизни. Непонятно, как все это пережить, и что он придумает на следующий день. А я уверена, он не оставит меня в покое даже ненадолго. Будет терзать пока… а вот, что пока я не знала. Пока я не сдамся? Так я уже сдалась. Пока я не умру? Так моя жизнь в его власти? Ответ пришёл сам собой, пока его не отпустит. Пока он сам не решит, что готов просить меня. Только тому, что я сделала, нет прощения.

   Сидеть было холодно, и я понимала, если не сумею выбраться, то действительно могу себе что-нибудь отморозить, поэтому ухватилась за ручку и тут же одернула руку в сторону, так как она оказалась обжигающе холодной. Я оказалась в ловушке. Заглянула ванную, но краны даже не открылись, пришлось искать какой-нибудь острый предмет, который поможет отколоть лед. У меня всегда были длинные волосы, поэтому шпилек в комнате оказалось много, и я начала самыми острыми попыталась расковырять прихлоп двери, чтобы выбраться из ледяной коробки, но у меня ничего не получалось, и я рыдала, чувствуя, как коченеют пальцы. Наверное, с утра обо мне вспомнят, и кто-нибудь заглянет, но я не уверена, что до этого момента доживу в целости и сохранности.

   Сидеть и плакать было проще всего, но это вело к неминуемой гибели. Поэтому я бегала по комнате, кричала, ломилась кулаками в дверь и даже пару раз ударила по льду стулом. Никакого видимого эффекта не добилась, но зато согрелась. Лед, видимо, глушил все звуки и совсем не поддавался внешнему воздействию. Я устала, и отчаяние накатило с новой силой, и когда я единственное чего хотелось - это упасть на пол и разрыдаться, дверь открылась с внешней стороны. Безо всяких усилий.

   В комнату просунулось удивленное лицо Женевьев, а между ее ног скользнул Пэрсик. Он коснулся лапами ледяного пола, вздыбил на загривке шерсть и попятился назад, раздраженно дергая хвостом. Не понравилось. А я с рыданиями бросилась на выход.

   - Что тут произошло? – удивленно спросила сестра и сделала шаг мне на встречу. Лед в комнате стремительно таял, он стекал волной по стенам, образовывал лужицы на полу, покрывало на кровати стало тоже мокрым.

   - О, боже! Валенси! – всхлипнула сестра и кинулась меня обнимать. – Это сделал он? Да. Скажи мне?

   Я смогла только кивнуть и снова зашлась в рыданиях, а Женевьев увлекла меня в свою комнату.

   Девид попытался возмутиться, но был изгнан. Я скинула мокрую шубу на пол, и Женевьев сразу отправила меня отогреваться в душ. Я была ей за это благодарна. Пэрсик упорно тащился за мной следом, но я захлопнула дверь перед его носом. Меня трясло от холода и от пережитого. Как хорошо, что сестра дала мне немного времени, чтобы прийти в себя, а не кинулась на меня сразу с вопросами.

   Я включила горячую воду и замерла под напором. Струи били мне в спину, отогревали окоченевшие ступни и руки. Тело ломило так, что хотелось выть. А еще за шумом воды я почти не слышала разговор Женевьев и мужа. Уловила только обрывки слов Девида. «Это нельзя так оставить», «Она нас погубит» и «У тебя, кроме сестры, есть дочь…»

   Я и сама понимала, какой опасности подвергаю Женевьев и ее семью. Наверное, мне и, правда, стоит подыскать себе другое жилье, но не завтра. Мне слишком страшно, чтобы уйти. Что отвечала Женевьев, я не расслышала, но поняла, что совсем не удивлюсь, если сестра выставит меня из дома тот же час. Слишком много неприятностей я доставляю.

    Но когда я, кутаясь в теплый халат и натянув почти до колен шерстяные носки, вышла в комнату, на маленьком столике дымился чай, стоял мед. Женевьев сидела в кресле на руках с Пэрсиком, а вот Девида в комнате не оказалось.

   - Мы решили, что будет лучше, если ты переночуешь тут со мной. А Девид поспит в гостевой спальне, - пояснила она, проследив за моим удивленным взглядом.

   - Не стоит… начала я, но она покачала головой.

   – Так будет спокойнее, в первую очередь мне. Ты расскажешь, что произошло?

   - Постараюсь, - сипло кивнула я.

   - Впрочем. - Она отмахнулась. – Я представляю. Можешь не говорить, это проделки Раниона. Он совсем свихнулся.

   - Он меня ненавидит.

   - Он сошел с ума. Я с ним поговорю.

   - Не нужно, Женвьев. Это опасно. Как вы меня нашли? Как ты вообще поняла, что мне требуется помощь?

   - Это он, - сестра указала на Пэрсика. – Убежал от Китти. Разбудил меня и не отставал, пока не пошла за ним.

   - Я не могла выйти из комнаты. Это так страшно, а до этого… - я закрыла руками лицо и разрыдалась, а когда немного успокоилась, все же смогла рассказать Женевьев, что со мной произошло.

   - Тебе нужно поспать, - сказала сестра. Переложила мне под бок кота и укрыла одеялом. – Хочешь дам успокоительный отвар?

   - Нет, - помотала головой. – Не нужно.

   - Спи, Вал, я что-нибудь придумаю.

   - Ты не обязана мне помогать, я виновата. Это сотворила я, и он в своем праве.

   - Нет. Не в праве, - жестко заявила сестра. - Ты была глупой, маленькой девочкой, на эмоции которой не обращали внимания. Мы ведь с Раном видели, что ты его боготворишь. Нас это веселило. Мы виноваты не меньше, чем ты. Спи.

ГЛАВА 4

Метель закончилась к утру, так как я успокоился. Точнее ненависть просто из буйной стадии перешла в отстраненно холодную, и это отразилось на погоде. Я перестал носиться, словно угорелый, над долиной и бороться с желанием разнести все к снежным демонам и вернулся в замок. Успокоиться стоило великих усилий, я словно вернулся в тот день восемь лет назад, когда вместо крови по венам потек лед. Тогда я еще не понимал, что со мной произошло. Все казалось какой-то дурацкой шуткой, которая со дня на день прекратится, и я продолжу жить, как и прежде. Я не испытывал ненависти к Рыжику, она все еще оставалась милой сестричкой девушки, на которой я планировал жениться. Ненависть пришла позже, вместе с осознанием, что как раньше не будет уже никогда. Она разъедала мою душу день за днем, пока не стала единственной целью никчемного существования. Я превратился в чудовище не только внешне, но и в душе. Валенси тогда создала идеальное ледяное чудовище, которое не остановится ни перед чем в желании поквитаться.

   Я мечтал, что наступит день, и я смогу отомстить, но Рыжика прятали хорошо. Там, куда я не мог добраться. Но судьба расставляет все по своим местам, и теперь Валенси в моей власти. Я не звал ее, не пытался заманить, не шантажировал Жен (хотя мог бы), чтобы она выдала мне сестру. Рыжик сама приехала сюда, а значит, мои руки развязаны.

   Демоны, как же сложно оказалось сегодня сдержаться и не убить ее сразу. Такая хрупкая, наивная с огромными колдовскими глазами и кудряшками, которые мороз превратил в свисающие вокруг заплаканного личика сосульки. В этот миг из глубин души подняла голову жалость, отравив минуту торжества, и тогда я психанул. Оставил ее в этой ледяной коробке на верную смерть. Потом еще долго летал над городом и мучился угрызениями совести, хотя к чему они? Валенси заслужила все эти страдания, они лишь мала часть того, через что пришлось пройти мне. Так почему же я малодушно решил ее отпустить и даже развернулся обратно к окну, но в комнате Рыжика уже не было. Ее кто-то выпустил до моего возвращения. Наверное, Женевьев. Она хорошо меня знала, и понимала, как я зол.

   Сейчас на долину упал трескучий мороз. Такой сильный, что я уверен, передохнет половина птиц в округе. Они просто не долетят до теплых домов. Да и людям лучше не высовываться сегодня на улицу. Это просто опасно. Этот мороз отражение состояния моей души. После такого гнева и злости мне нужно успокоиться, поэтому я выбрался в мастерскую, расположенную на заднем дворе. Физическая работа и творческий процесс – это лучшие способы усмирить гнев. Для работы со снегом и льдом мне необходимы были низкие температуры, да и просто я сейчас мог либо психовать и заваливать долину снегом, либо культивировать в себе ледяное спокойствие. Что-то мне казалось, снега людям достаточно. Морозы они, правда, тоже не любили. Но иного я предложить им не мог. И виновата была в этом маленькая, рыжая дрянь с оленьими глазами!

   Я никогда не знал, что у меня получится на выходе за исключением, пожалуй, сегодняшнего дня. Сегодня я вырезал из ледяной глыбы чуть вздёрнутый нос Валенси, ее полные чувственные губы и этот олений напуганный взгляд. Будто это не она восемь лет назад отправила меня в ад, одним взмахом вот этих длинных ресниц. Будто не ее губы шепнули слова проклятья, и моей жизни пришел конец. Она сама уехала в теплые страны подальше от ледяного монстра, моя невеста вышла замуж за моего лучшего друга, а я? А я вынужден сидеть в своем ледяном заимке на горе и не портить им жизнь? Если я смог убедить себя не трогать Девида и Женевьев – все же они не виноваты в случившемся (хотя лучший друг вполне мог бы выбрать себе любую другую девушку), да и Жен тоже, но они просто жили дальше, а вот Валенси… Валенси была виновата по всем статьям.

   Когда я заметил внизу под холмом карету, которая по извилистой горной дороге подбиралась к моему убежищу, очень удивился. Во-первых, гости у меня бывают нечасто, во-вторых, с погодой я, действительно, перестарался. Город толком не успели очистить от снега после ночной бури, от мороза птицы примерзали к веткам, а кто-то решил нанести мне визит? Так странно. Впрочем, я подозревал, кто это мог быть.

   Видеть никого не хотелось, и первой мыслью было устроить занос на подъезде к замку. Мне ничего не стоило сделать дорогу непроходимой. Наверное, я так бы и поступил, но был слишком увлечён, вырезая лицо Валенси, такое живое, почти настоящее. Не получились только кудри, пришлось сделать прямые длинные волосы, которые трепал ветер. Эта льдянка вышла почти безупречная. Осталось немного доработать пропорции фигуры, которая получилась лучше, чем была у тощего Рыжика. Полная, красивой формы грудь, узкая талия и длинные ноги. Идеальная ледяная спутница, которую хотелось уничтожить одним взмахом руки, потому что в ней, как и во мне, не было жизни. А мне до зубного скрежета хотелось согреться теплом маленькой рыжей Валенси, только ее тепло не отогреет меня, лишь даст секунду облегчения, а вот мои прикосновения – это путь в ад. Впрочем, именно там я и приготовил ей место.

   - Господин, к вам гости, - прошелестело над ухом. Леван – один из первых созданных мною снежных помощников – умел приближаться неслышно даже для меня. Он не имел формы и состоял из вороха снежинок. Это уже позже я понял, что в качестве обслуживающего персонала мне нравятся фигуристые снежные девушки, я назвал их льдянки.

   Я кивнул, и вихрь снежинок прокатился по двору, скрывшись за воротами.

   - Ран… - раздался за спиной голос, и я лениво развернулся. Даже не сомневался в том, что навестить меня решила моя бывшая.

   - На улице холодно Жен, зря ты вышла из дома. Не боишься замерзнуть?

   - Я не могла не прийти, - заметила она, кутаясь в длинную до пола шубу. – Это ведь представление для меня? Вьюги, каких не было несколько лет, этот дикий холод. Снова пытаешься привлечь мое внимание?

   - Ты самонадеянна. Теперь все для нее. Для твоей маленькой сестрички.

   Женевьев была забавна, как щенок, который лает на прохожих. Ему не дают пинка сапогом лишь по одной причине, он слишком мал, чтобы причинить вред.

   - Что это? – Женевьев сморщилась, увидев у меня за спиной ледяную скульптуру. - Ран, ты совсем свихнулся и вырезал из снега голую Валенси? Ты и, правда, извращенец.

   - Ну, во-первых, если подходить формально у скульптуры твоя фигура и ее голова. Будем честны, твоя сестренка, как была тощей, так и осталась. Ну и потом, должны же быть у меня развлечения. Я бы мог целовать, допустим, тебя…- Женевьев шарахнулась в сторону, едва я приблизился, а на ее ресницы осел иней. – Видишь, тебе не хочется. Могу твою сестренку, но ты же знаешь, к чему это приведет… Но, боюсь, мое терпение рано или поздно закончится, и я пока не решил, кого выберу.

   - Не смей, не убивай ее! – всхлипнула Жен, так натурально, что ледяное сердце на миг вздрогнуло.

   - Пока я не хочу ее убивать, я хочу с ней поиграть. И поэтому делаю себе ледяную помощницу. Ты же видела моих льдянок – они послушные, красивые.

   - И холодные, как сугроб! – не удержалась Женевьев и очень зря.

   - Да, это проблема. Но те горячие женщины, к которым меня тенет слишком ценный ресурс, чтобы их так вот расточительно использовать. Хотя по поводу Валенси я подумаю, она ведь была в меня влюблена. Маленькая рыжая мышка. С ней будет очень интересно играть.

   - Не обижай ее, Ран, - взмолилась Женевьев. – Она не игрушка, и игра с тобой ее просто убьет.

   - Ты же знаешь меня, Жен, мне скучно. Я злюсь на весь мир, и на тебя, и на Девида тоже. Думаешь, я бы не хотел, чтобы на твоих руках сидела наша дочь? Не мешай мне, иначе я вспомню, что ты, пусть и невольно, тоже причинила мне много боли. Я уже злюсь, и ты знаешь, чем чревата моя злость для долины. Ты ведь хочешь сегодня добраться домой, еще несколько минут такого разговора и тебе придется ночевать в моем замке…что на это скажет твой муженек?

   Женевьев сглотнула и чуть отступила. В ее глазах появился страх, а ведь раньше в них плескалась любовь. Пока ее дрянная сестричка все не уничтожила.

   - Ра-а-н… - на глазах Женевьев появились слезы.

   - Ни слова больше. Или я играю с Валенси, или с твоей семьей. Я ясно выразился? Если ты сейчас останешься, значит, ты выбрала игру со мной. Я ведь не целовал тебя с тех пор, как стал таким… хочешь попробовать?

   Женевьев, как я и предполагал, шарахнулась в сторону и сбежала. Как я и ожидал.

    А я даже себе признаваться не хотел, что слова про поцелуй остались просто словами. Когда закрывал глаза, то видел совсем другие губы. Кажется, младшая сестричка все же добилась своего, и я обратил на нее внимание. Только вот доставят ли ей радость мои ухаживания.

   Я думал, что хуже, чем в первые дни после проклятья, уже не будет. Но ошибался. Тогда во мне теплилась надежда, сейчас же умерла и она. Точнее умерла она намного раньше, но приезд Валенси, визит Женевьев пробили брешь в ледяной броне и заставили чувствовать боль. Забытое ощущение, она была нечастым гостем. Обычно ее подменяли злость и ненависть. Стамеска полетела в сторону и воткнулась точно в лоб одному из ледяных охранников, которые всегда находились рядом – молчаливые, незаметные и послушные. Я даже не давал им имена. Какой смысл одушевлять ледяного прислужника, который представляет собой глыбу льда и минимальную магическую искру? Ледяной великан вынул изо лба инструмент и протянул его мне с учтивым поклоном, заставившим почувствовать себя особенно отвратительным монстром. Срывать злость на тех, кто не способен тебе ответить совсем низко.

   Минутный выплеск ярости ничего не дал. Не полегчало. Работа была почти завершена, только вот удовольствия она совсем не приносила. Визит Женевьев разбередил старые раны. Хотелось устроить снежный апокалипсис, но люди вряд ли отошли от ночного, нужно держать себя в руках. Слишком много невинных жертв – это нехорошо.

   Оживлять льдянку тоже расхотелось. Сейчас я видел, насколько она проигрывает живому оригиналу. Снег и лед не могут передать всю красоту теплого, человеческого тела. Испуг в глазах, едва дрогнувшую улыбку на пухлых губах. Ее одинаково сильно хотелось убить и поцеловать. Соблазн был почти непреодолимым, потому что мой поцелуй почти на сто процентов означал ее смерть. Поэтому я сдерживался, но потребность ее увидеть сводила с ума.

   Я несколько раз обошел вокруг ледяной скульптуры, устраняя невидимые недостатки, доводя до ума и шлифуя, а когда понял, что льдянка почти идеальна, сложил ладони лодочкой, зажигая в них холодный огонь ледяной магии. Огонек рос у меня в руках, пока не стал напоминать пылающее сердце. Его я прижал к груди льдянки и отступил, наблюдая, как внутри белоснежного тела скульптуры пробегают синие искры. Снег впитал магию, и она теперь светилась только в нечеловечески глазах.

   - Мой господин, - прошептала с придыханием девушка и хлопнула длинным белоснежными ресницами.

   - Добро пожаловать в этот мир, Лидия… - Это имя ей подходило. Такое же мягкое и льдистое.

   Льдянка потянулась, совершенно не стесняя собственной наготы, и уверенно шагнула навстречу, закидывая изящные руки мне на шею.

   - Что господин желает?

   - Тебя, - шепнул в приоткрытые холодные губы, понимая, что вру даже разговаривающей ледышке, лишенной мозга и сознания. Она просто ледяная, говорящая кукла, суррогат, который должен заменить живую женщину. Но никогда не заменит. Сколько таких красавиц было за последние восемь лет? Никто не дал мне элементарного тепла, и именно за это я ненавидел Валенси.

   После ночных потрясений я спала долго и крепко, в обнимку с громко мурлыкающим Пэрсиком. Он даже никуда не уходил, словно сторожил мой покой. Если бы теплый рыжий кот мог защитить меня от ненависти ледяного монстра, которого я сама создала! Но, увы, Пэрсик мог только греть мой бок ночью и выпрашивать еду.

   Мне не хотелось вставать, и просыпаться не хотелось. Под уютным одеялом я могла на секунду представить, что счастлива и спокойна. Моя реальность была слишком страшной. Даже не получалось придумать, где бы я хотела открыть глаза. В одном месте меня ждал жених-предатель, который обещал мне устроить веселую жизнь, если я не покорюсь и не выйду за него замуж, а в другом - терзал Ранион. Мысли отравили ядом, и я все же вылезла из-под невесомого, пухового одеяла. Натянула шерстяное платье и спустилась вниз в гостиную.

   Китти сидела и играла на полу у камина. Увидев Пэрсика, она с диким восторженным воплем переключилась на него. Я явно проигрывала пушистому поганцу, так как на меня малышка даже внимания не обратила. Женевьев не оказалось, зато был Девид, который смотрел на меня тяжелым, не предвещающим ничего хорошего, взглядом. Мне даже стало не по себе.

   - Просунулась? – спросил он.- Пойдем, я покажу тебе, где кухня. Завтрак уже готов. Даже кофе еще не остыл.

   Вопреки взгляду, говорил муж сестры вежливо и ровно.

   - А где Жен? – поинтересовалась я испуганно.

   - А ты как думаешь? – с вызовом спросил он.

   - Не знаю… - Я сглотнула, потому что определённые догадки у меня в голове мелькнули, и очень мне не понравились.

   - Ты прекрасно знаешь, Валенси. Ты зря приехала сюда и твое присутствие, оно… угрожает моей семье. Женевьев будет защищать тебя до последнего, хотя… после того, что ты сотворила это странно.

   - Да, я сглупила, приехав сюда! - голос сорвался. Я чувствовала, что сейчас разревусь. Ведь я же не по своей воле тут осталась. - Но сейчас уже ничего делать не могу, или ты думаешь, я не пыталась уехать! И потом, что бы я ни сотворила, ты от этого только выиграл.

   - Именно поэтому я помогу тебе, - ровно произнес он, словно не замечая, что я нахожусь на грани истерики. – Вот держи.

   Мужчина достал из кармана связку ключей и протянул их мне. Я взяла на автомате и только потом спросила.

   - Что это?

   - Женевьев будет предлагать тебе остаться, но то, что произошло ночью…ты же понимаешь, если это повторится, пострадать могут невинные люди. Та же Китти. Пойми, я не имею ничего против тебя. Я даже ничего не имею против ледяного монстра, который когда-то был моим другом. Но я не хочу, чтобы жизни моей жены и дочери подвергались опасности. Это ключи от моей квартиры. Она мне осталась в наследство от бабушки. Какое-то время до нашей с Женевьев свадьбы я даже там жил. Потом мы ее сдавали. Квартиранты съехали вчера. Она твоя. По крайней мере, пока все не разрешится.

   Между слов четко читалось: «Пока Ранион, наконец-то, тебя не убьет». Но я молчала и не озвучивала такую очевидную мысль, как и Девид.

   - У меня к тебе всего одна лишь просьба, - добавил он.

   - Какая?

   - Скажи моей жене, что решение съехать принадлежит только тебе.

   - А ключи?

   - Ты искала квартиру, так как привыкла жить одна и тебе так удобнее. А я тебе помог. Пойми, она не остановится. Жен до сих пор считает, что имеет над ним какую-то власть. А это опасно. Он не трогает ее потому, что… - Девид сбился. – Жен единственное, что объединяет его с миром живых. И думаю, он невольно цепляется за эту соломинку. Но рано или поздно ему надоест, и тогда она станет очередным болезненным воспоминанием. Ты же знаешь, что с такими воспоминаниями делают?

   - Уничтожают, - шепнула я.

   - Вот именно. Но Жен этого не понимает, она считает его чуть ли не другом, который не причинит ей вреда.

   - Может быть, она не так уж и не права, - осторожно заметила я.

   - Может быть, но меньше всего я хочу, чтобы это было так. Он отпустил ее, дал нам жить спокойно, а потом появилась ты. Я не хочу, чтобы все изменилось. Я не против тебя, Валенси, но я защищаю свою семью и свое счастье. Женевьев уехала к нему с утра, в мороз и до сих пор не вернулась, а уже почти полдень. Я переживаю, но не могу ничего сделать и никак ей помочь. Защитить свою возлюбленную от Раниона не в моих силах. Я даже увезти ее из города не могу. Не усложняй, пожалуйста, и без того непростую ситуацию.

   - Хорошо, - я кивнула. – А в гости-то приходить можно?

   - Можно, и Пэрсика с собой приводи. Кажется, они с Китти подружились.

   Девид настолько жаждал избавиться от меня, что вызвался помочь с переездом. Он откровенно не хотел, чтобы я оставалась в их доме, а мне нужно разнообразить свой гардероб и подумать. Нет. Я не собиралась сбегать, не попрощавшись с Женевьев, но сейчас была в слишком разобранных чувствах, чтобы ждать сестру здесь. Поэтому перепоручив Пэрсика и свои вещи Девиду, я оделась потеплее и отправилась гулять, надеясь, что сосредоточение всех магазинов и кофеен по-прежнему находится на центральной площади города.

   Сегодня было холодно, просто зверски холодно, руки даже в варежках замерзали, изо рта вырывались облачка пара, а ресницы сразу же покрыл иней. Ранион издевался надо мной, а вместе со мной и над жителями города.

   Из-за такой погоды неспешной прогулки не получилось, я с трудом преодолела расстояние в пару кварталов, едва не отморозила щеки и нос и забежала в ближайшую кофейню, чтобы перевести дух.

   Тут было тепло, немноголюдно, пахло выпечкой и кофе с корицей. Удивительно приятное место с улыбчивой хозяйкой.

   Я устроилась за столиком возле окна и стала ждать заказ. Отсюда город смотрелся милым, укутанным снегом и совсем безобидным. По этим улицам хотелось гулять и снежок, который ветер сдувал с крыш, казался мягким, а не колючим, словно осколки стекла. Сноухельм был обманчиво красивым, ему хотелось верить, но я знала этого делать нельзя.

   Кофе, который мне принесли, оказался обжигающе горячим и ароматным. Только вот я не успела сделать и глотка, так как напиток в простой фарфоровой чашке начал стремительно остывать. Я сначала недоуменно смотрела на то, как кофейная пенка покрывается ледяной корочкой, а потом ладони обожгла промороженная насквозь ручка. Я вскрикнула и разжала пальцы. Чашка разбилась вдребезги, как и превратившийся в ледышку кофе. Оконное стекло, рядом с которым я сидела, затянуло морозными узорами, и мне показалось, что-то где-то на заднем фоне послышался издевательский смех.

   Пришлось оплачивать чашку, извиняться и бежать, как можно быстрее, так и оставшись без кофе.

   - Как тебе мир без тепла? – шепнул на ухо морозный воздух. Раниона не было рядом со мной, он следовал по пятам завывающим ветром и путался под ногами снежной поземкой. Я пыталась ему не отвечать, только ускоряла шаг, стараясь как можно быстрее преодолеть улицу и нырнуть в гостеприимно распахнутые ворота торгового дома.

   - Не нужно игнорировать меня, Валенси!

   Снежинки больно впились в щеки, а ветер содрал с головы капюшон и растрепал волосы, которые тут же замерзли и стали жесткими, но я нырнула в спасительное тепло торгового дома. Ветер и поземка просочились за мной. Интересно, сколько еще форм у Раниона? Я его прокляла, а сама не знала, во что сумела превратить сильного и перспективного мага-стихийника. Ирония заключалась в том, что в тот вечер своей магии я начисто лишилась, остались крупицы, которые позволили закончить магическую академию, но только теоретический факультет.

ГЛАВА 5

Я настроилась, не видеть и не замечать ледяного, по крайне мере, пока у меня есть хоть малейшая возможность. Подумаешь, снежная поземка под ногами? При такой погоде совершенно неудивительно, что в приоткрытую дверь или форточку влетают снежинки. Я настроилась хотя бы чуть-чуть взбодриться и переключиться, выбирая одежду.

   Мода в Сноухельме сильно отличалась от южной. Это и понятно, выглядеть красиво, когда примерзаешь к пудренице очень сложно, поэтому тут проявляли хитрость и смекалку, в моде были длинные невесомые платья из материала, напоминающего морозные узоры на стекле. Их ткали из очень теплой шерсти амапак, обитающих в горах. Мех животных был густым и очень нежным. Стоили такие вещи недешево, но я могла себе позволить, спасибо бабушкиному наследству.

   Первый же магазин меня покорил и очаровал. В этом месте я сразу почувствовала себя сказочной снежной принцессой. Только вот принц у меня бракованный, и вместо любви у него в сердце ненависть.

   Я брела мимо вешалок и манекенов с кружевными невесомыми и, по заверению производителя, удивительно теплыми нарядами, а внизу по полу вилась поземка. Девушки продавщицы поглядывали на меня настороженно. Незнакомое лицо в дорогом магазине привлекало внимание, а стихия у моих ног пугала. Но я и не нуждалась в помощниках. Размер я свой знала, и примерно представляла, что хочу. Просто, тут было столько всего красивого, что глаза разбегались. В итоге я остановилась на нескольких моделях – все длинные в пол, на плотном подкладе из светло-серой ткани, а сверху узоры, снежинки завитушки, просто абстрактные линии. Одно платье светло-голубое, другое снежно-белое с тонкой серебряной нитью, вплетенной в орнамент, а третье - глубокого изумрудного цвета. Оно не очень вписывалось в снежно-зимний колорит города, но зато я знала, будет смотреться на мне очень хорошо. Так же я сделала себе отметку взять что-нибудь в подарок Женевьев. Сестра не отвернулась от меня, и я это очень ценила. Возможно, у нее самой этих платьев целый шкаф, но я знала свою сестру, еще одному она точно обрадуется.

   Единственное, что портило впечатление от покупок это не пропадающее ощущение холода. Он скользил по ногам, промораживал пол там, где я ступала. Я пару раз едва не поскользнулась, когда вместо плитки под моими ногами оказывался лед. Ранион изводил меня мелочно и как-то по-детски но, слава богу, не показывался на глаза. Видимо, не хотел демонстрировать свое присутствие местным. Интересно, почему?

   Я сгребла понравившиеся платья и отправилась в примерочную. Настораживало только то, что пробирающий до костей ветер со снежинками скользнул по полу за мной в приоткрытую дверь кабинки. Ощутимо похолодало. Когда я стягивала с себя теплое платье, мороз пробрался по обнаженной спине и рукам, я поежилась и едва не заорала, когда в стремительно замерзающем зеркале сзади себя увидела обретающую материальность фигуру ледяного.

   - Ты что творишь?! – зашипела я, пытаясь прикрыться, но цепкие и обжигающе холодные пальцы сжали горло. Стало страшно даже шевелиться, и я замерла, словно послушная марионетка, стараясь не думать о том, что на мне лишь тонкое кружевное белье сквозь которое просматривались сжавшиеся от холода соски.

   Я видела его взгляд в отражении – злой и удовлетворенный. Казалось, Ранион впитывает исходящий от меня страх и наслаждается им.

   Ранион потянул меня назад и заставил прижаться спиной к себе. Мне казалось, что я прислоняюсь к совершенной ледяной статуе.

   - Мне холодно, - взмолилась я, чувствуя на глазах слезы, но он не думал убирать руку и отстраняться, только сдавил горло сильнее и шепнул на ухо.

   - А, думаешь, мне нет?

   Свободная рука Раниона скользнула по моей щеке. Я видела в отражении, что кожа покрывается кристалликами льда. По спине и рукам пробегали мурашки, я стремительно замерзала, а он наблюдал за мной из-под опущенных снежно-белых ресниц. Холодное, словно северный ветер, дыхание у шеи заставляло дрожать.

   Я забыла, как дышать, когда Ранион все же освободил из захвата мое горло, но рука скользнула ниже по груди туда, где шла кружевная каемка лифчика.

   - Ты стала невероятно красивой, Рыжик.

   - Не надо, - шепнула я, прикрывая глаза и стараясь не смотреть на пальцы скользящие к моему соску. Но не чувствовать прикосновений было невозможно - словно кубиком льда ведут по разгоряченной коже.

   - Мы только начали с тобой, Рыжик, - припечатал он и ужалил шею поцелуем. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Слезы брызнули из глаз, а когда ледяной отстранился, на моей шее у ключицы осталась отметина - бледное пятно с розоватыми краями, след от морозного поцелуя. Так выглядят обмороженные щеки.

   - Я пометил тебя, - усмехнулся он. – А теперь готов наблюдать за твоей примеркой!

   Да пошел ты! - всхлипнула я, поспешно оделась и выскочила из примерочной под хрустальный хохот.

   - Ничего не подобрали? – устремились вслед за мной девочки-продавщицы, но я лишь отмахнулась от них и выскочила на улицу. Проклятый холод преследовал меня везде. Окоченевшие пальцы ног и рук, замерзающие на щеках слезы. Не хотелось ничего. Какая разница, когда замерзнуть насмерть прямо сейчас в ближайшем сугробе или когда этого захочет Ледяной. А ведь я знала, все закончится именно так.

   - Эй, - раздался голос со стороны. – Почему такая красивая девушка плачет? В наших краях это чревато обморожением.

   Я развернулась и увидела за спиной парня. Несмотря на мороз, он был простоволосым, и в расстёгнутом полушубке. Черные, слегка припорошенные снегом волосы, шальная улыбка на смуглом лице.

   - Привет, я Вар!

   - Валенси, - шепнула я.

   - Не грусти, Валенси, - подмигнул мне парень и достал из-за спины настоящую живую розу. – Держи, это тебе.

   - Но… - я опешила. – Спасибо, она же погибнет, пока я ее донесу до тепла.

   - Это повод поспешить, - заметил он. – А вообще самое главное донеси до тепла себя. Рыдать на морозе – это не самое лучшее занятие. Холод не прощает ошибок, он коварен.

   Уж это я знала очень хорошо, но вслух заметила совсем другое.

   - Спасибо. За то, что поднял настроение, - улыбнулась я, чувствуя, как немного отступает отчаяние.

   - Я держу тут цветочный магазин, и всегда рад гостям, - подмигнул он мне и скрылся за раздвижными дверями, на которых был нарисован букет, а я с улыбкой пошла в сторону дома, прикрывая розу рукой. Только вот от ледяного монстра не так просто спастись. Уже через метр налетел ветер и покрыл хрупкий цветок тонкой коркой льда.

   - Не забывай, что ты моя игрушка, - шепнула на ухо метель, и порыв ветра вырвал розу из рук. Хрупкий, скованный льдом цветок разлетелся в мелкие осколки, которые раскидало по мостовой.

   Я была даже не удивлена, поэтому не испытала ничего кроме поднимающейся в душе злости и только ускорила шаг.

   - Вал, что случилось? Девид сказал, что ты решила переехать?

   Женевьев встревоженно кинулась ко мне на встречу, едва я переступила порог дома. - Что с тобой? Ты сама не своя.

   - Мне лучше действительно съехать, - безжизненным голосом произнесла я. – Он не отстанет от меня, пока не убьет. Случайно ли или ему просто надоест играть со мной. И я не хочу, чтобы вы оказались под угрозой удара. Это будет неправильно.

   - Вал… - пробормотала Женевьев, и на ее глазах заблестели слезы. Я чувствовала, что она хочет возразить и не может, потому что понимает - я права.

   - Напоишь меня чаем? – спросила я, - а то замерзла. Может быть, он даст мне согреться в первый раз за день.

   - Он доставал тебя сегодня, да? – сочувствующе просила меня сестра.

   - Давай не будем об этом, - отмахнулась я. – Просто очень надеюсь, что у него есть еще какие-то дела, кроме как издеваться надо мной. Тогда, возможно, получится спокойно попить чаю. Кофе замерз у меня прямо в кружке.

   - Мерзавец.

   - Он просто больной на голову, - отмахнулась я. – Больной по моей вине. Все нормально.

   - Нет, Валенси, это ненормально. Мы должны это исправить.

   - Исправить можно только обратив вспять проклятье. Но даже это не поможет. Что изменит его жизнь, если ты замужем за другим и воспитываешь дочь?

   - Да, ты права ничего, - грустно кивнула сестра. – Может быть, он просто отстанет от тебя и отпустит нас всех?

   - Ты сама в это веришь?

   Я обхватила руками чашку с горячим чаем и зажмурилась от удовольствия, чувствуя ладонями обжигающее тепло. Я медленно отогревалась, и это было такое волшебное чувство, что хотелось мурчать от удовольствия, и только сейчас я внезапно осознала, а что если внутренний заставляющий дрожать холод это то, что чувствовал Ранион последние восемь лет? Многие дни и годы без возможности согреться и оттаять? Стало страшно за него, и снова накатила тоска. Что же я натворила, и как это исправить. Ответа на этот вопрос не было. Я допила чай, попрощалась с Китти и отправилась в свою новую квартиру, которая находилась на другом конце улицы. Женевьев порывалась идти меня провожать, но я не видела смысла. Мои окна хорошо видно отсюда, у меня были ключи и понимание, куда нужно идти, уж не заблужусь, а если Ледяной захочет заявить о своем присутствие, то уж точно Женевьев меня не спасет.

   Я закуталась в меховую шубу, почти до самого носа, натянула капюшон и перебежала дорогу, сразу же нырнув в подъезд. Тут были цветы на подоконниках и высокие лестничные пролеты. На каждом этаже по две квартиры и одна под самой крышей – та, которую занимала я. Немного нервничала, когда открывала дверь ключом, но когда зашла, то словно попала домой. Ко мне с мявом кинулся Пэрсик, который почти весь день сидел тут один, а потом мой взгляд упал на пакеты с фирменным знаком. Я сегодня видела его на вывеске того магазина, в котором меня поджидал Ранион. Я осторожно заглянула внутрь и обомлела. Платья. Те три, которые я приглядела, и еще несколько того же размера, но других расцветок и фасонов. Еще пакет с новой очень теплой шубой искрящейся от магии, теплые сапожки и записка. «Если ты замерзнешь и умрешь, мне будет не с кем играть, Рыжик»

   Я стояла и чувствовала, как дрожат руки. Смотрела на пакеты, словно там поселился ядовитый скорпион. Мою душу раздирали противоречивые чувства - благодарность и злость, страх и жалость, и все это было щедро замешано на коктейле из безысходности.

   Я просто игрушка в его руках. Игрушка, которую ледяной сломает, как только она перестанет вызывать интерес. И я не имела ни малейшего понимания, что с этим можно сделать. Попытаться разрушить проклятье? Или убить Раниона? Обе мысли были одинаково бредовыми и неосуществимыми. Я создала безупречного ледяного монстра и стала его жертвой.

   Пакеты с одеждой в центре небольшой комнаты выбили из колеи окончательно. Они означали, прежде всего, то, что я никуда не могу деться от Раниона, он найдет меня везде. В любую секунду меня может сковать мороз, окна могут покрыться инеем, и в моем уютном мире наступит зима. Это пугало, поэтому я обошла стороной платья, стараясь даже не смотреть в сторону покупок и начала изучать то место, где мне придется жить. Предполагаю, до самой смерти. Почему-то я была уверена, смерть наступит стараниями Раниона раньше, чем я состарюсь.

   Комната небольшая. В углу диван. Он служил и кроватью, шкаф, трюмо, книжные полки и камин, возле которого стояло кресло-качалка. На нее был небрежно накинут вязаный плед. Пожалуй, этот уютный уголок понравился мне больше всего. Наверное, приятно устроиться тут с книжкой и чашкой имбирного чая, когда за окном завывает вьюга. Только вот в моей реальности вьюга будет завывать, боюсь, внутри помещения.

   Кухонька была совсем маленькой, на ней могла поместиться только я одна. Я поставила чайник и присела на высокий стул у окна, уставившись на заснеженную улицу и горящие окна дома напротив. Где-то там за задвинутыми шторами бегала Китти, а Женевьев готовила ужин.

   - Маленькую неугодную сестричку выставили прочь, - раздался насмешливый голос над ухом, и по спине пробежал холодок, а на рукав упали первые снежинки.

   - Снова будешь морозить мой напиток? – безразлично отозвалась я. - Сейчас это будет чай.

   - Нет, Рыжик. Два раза одно и то же делать неинтересно. Не с тобой.

   - Тогда, что ты будешь делать? – спросила я и, повернувшись, уставилась в безразличные голубые глаза.

   - Пока не решил, но будь уверена, я непременно придумаю что-нибудь интересное. Но пока мне нравится просто наблюдать за тобой. Такая потерянная и никому ненужная. Прямо как я, эти восемь лет.

   - Поверь, быть потерянной и ненужной мне не привыкать. Я выросла одна.

   - Ах да, тебя же скрывали от меня в теплых странах. Так и сидела бы на берегу моря. Зачем приперлась? Дразнить меня?

   - Может быть, у меня свой резон бежать с побережья?

   - А, то есть там ты тоже кому-то испортила жизнь? Как интересно.

   - Это не твое дело, - отозвалась я.

   - Очень даже мое, - уперся он. – Но мы с тобой обсудим это позже. А пока я хочу, чтобы ты все же примерила одно из купленных платьев. Я хочу этого с утра, а ты обломала меня в примерочной.

   - Я не сбираюсь устраивать тебе тут показ мод.

   - А зря! – отозвался Ранион, переместился по помещению и уселся в кресло-качалку. – Ну же, Валенси, раздевайся. Обещаю тебя не трогать и не портить твою мебель. Поверь, предложение щедрое и второй раз я его повторять не буду.

   Ранион разглядывал меня так, что захотелось прикрыться руками, будто я уже стояла перед ним обнаженной. Некстати вспомнилась сцена в примерочной. Тогда мне было не до смущения, мной владел только страх, но сейчас от воспоминаний задрожали колени. Ранион был так близко и, явно успел все рассмотреть. Зачем же он сейчас просит повторения? Только вот задавать вопрос не имеет смысла, все равно не ответит.

   - Если я примерю платье, ты тогда уберешься отсюда и не будешь меня доставать? – дрожащим голосом спросила я, ожидая какой угодно реакции, но Ранион воспринял мои слова вполне миролюбиво.

   - Хорошо. – Он пожал плечами. – Но только сегодня, и лишь в том случае, если ты снимешь лифчик.

   От его слов кровь хлынула к щекам, и мне стало жарко, очень странное ощущение возле Раниона, рядом с которым обычно сковывал холод.

   - Это платье не предполагает отсутствие нижнего белья, - постаралась, как можно более ровно заметить я. - Поэтому, нет, я не буду снимать лифчик.

   - Разумный довод, – парень усмехнулся, и у меня екнуло сердце от его нереальной и недостижимой красоты. - Но тогда завтра ты со мной поужинаешь.

   - Ты морозишь мои напитки, боюсь представить, что будет с моей едой.

   Переводить разговор с ним в шутку было очень тяжело, но я не знала, как общаться с тем, кто поставил своей целью уничтожить тебя и морально и физически.

   - Я же ледяной, Рыжик. Но завтра я дам тебе нормально поесть, если еда будет в моей компании.

   - Так понимаю, если не в твоей, то мне придется голодать?

   - Какая ты проницательная.

   - Что ты хочешь? – устало спросила я.

   - Сейчас, обещанную примерку.

   - Не сейчас. Вообще.

   - Вообще, я хочу быть живым, Валенси, - тихо произнес он и перенесся ко мне. Холодное дыхание морозом пробежало по губам. – Но ты ведь понимаешь, даже это не изменит мою жизнь. Я хочу вернуться в тот день и все исправить. Но это невозможно.

   - Я тоже этого хочу, даже если ты мне не веришь.

   - Ну почему же не верю? – Он удивленно приподнял бровь. – Охотно верю. Ты была маленькая и сотворила глупость, о которой тут же пожалела и жалеешь до сих пор. Только вот, Рыжик, мне от твоей жалости… хотелось бы сказать ни жарко, ни холодно. Только жар я не испытывал уже восемь лет. Я не могу великодушно простить малышку, которая меня совершенно случайно прокляла. Так из-за плохо настроения. Ты сломала мне жизнь, разрушила мои мечты и обрекла на это невозможное существование.

   - Так убей меня взамен или прокляни, - в сердцах воскликнула я. Находиться рядом с ним было нереально тяжело. Меня бросало то в жар от откровенных взглядов, то в холод из-за того, что Ранион стоял слишком близко. Если бы он хотел, он мог бы наклониться и поцеловать. Но я боялась его поцелуя до дрожащих коленок, потому что хотела жить.

   - Видишь ли, Рыжик, я не хочу тебя убивать, - с легкой грустью заметил Ранион, словно его самого печалил этот факт. - Пока. Поэтому стаскивай свое платье праведницы и влезай в другое, красивое. Не заставляй меня вспоминать о том, как сильно я хочу обидеть тебя. Заставить почувствовать, что чувствую я. Просто выполни свое обещание и я исчезну из твоей жизни до завтрашнего вечера.

   Руки дрожали, когда я стаскивала через голову платье. Не знаю, чего ожидал Ранион, но вытряхивание из платья точно получилось неэротичным. Потому что я нервничала, стеснялась, и поэтому вообще не смогла его стащить с первого раза. Запуталась в воротнике, зацепилась тканью за цепочку, а когда под невозмутимым взглядом Раниона осталась в нижнем белье, которое он, к слову сказать, уже видел, поняла, что платье я не приготовила и придется теперь идти через всю комнату к пакетам и делать выбор. Точнее, хватать первое попавшееся.

   Сложнее всего было это проделать и не попытаться прикрыться руками. Я чувствовала себя очень неловко, несмотря на то что в примерочной я уже стояла перед Ранионом практически обнаженной.

   - Возьми голубое, - приказал ледяной, разглядывая меня с жадностью. Его глаза сейчас смотрелись неестественно голубыми, выделяясь на бледном лице.

   Я чувствовала между лопаток оценивающий взгляд, и по спине пробегали мурашки, а кожа, казалось, сейчас покроется морозными узорами, хотя и холодно-то мне не было. Просто его присутствие рядом действовало подобным образом.

   Я достала из пакета невесомое голубое платье и, даже как следует не рассмотрев, тут же натянула его на себя, старясь как можно быстрее скрыться от жадного, мужского взгляда. Когда-то я мечтала привлечь внимание Раниона, но сейчас, спустя восемь лет, по-прежнему не знала, что с этим вниманием делать. И даже не потому, что парень стал воплощением ледяной стихии - холодным и недосягаемым, просто, такие взгляды заставляли меня смущаться и краснеть. Мне хотелось провалиться сквозь землю, особенно когда я поняла, что застегнуть ряд мелких, идущих по спине пуговичек, не представляется возможным. Это просто нереально сделать в одиночестве. Я покрутилась и так, и этак, застегнула несколько у поясницы, изогнулась, но продвинуться выше лопаток не смогла.

   - Дальше не получается, - как- то потерянно призналась я. Вообще, я имела в виду, что и так понятно, как сидит платье, но Ранион по своему истолковал мой беспомощный взгляд. Он хищно улыбнулся и поднялся из кресла. Одно смазанное движение – и ледяной очутился за моей спиной.

   - Помочь?

   Казалось, он задал вопрос, но ловкие пальцы уже скользнули по полоске обнаженной спины, заставив вздрогнуть от ощущения льда на коже.

   - По-моему, и так понятно, как оно сидит. А ты обещал меня не трогать.

   - А я и не трогаю, - проникновенно заметил он. – Я просто помогаю в том, с чем ты не можешь справиться сама.

   Я стояла и боялась пошевелиться, но Ранион был верен своему слову он просто осторожно и неторопливо застегнул все мелкие, жемчужные пуговички, а потом сделал совершенно неожиданное. Дернул за шпильки и мои тяжелые длинные волосы рассыпались по плечам. Я забрала их, чтобы не мешали дома.

   После этого ледяной повернул меня к себе и уставился своими нереальными глазами, в глубине которых я увидела нечто такое, что заставило меня попятиться.

   - Ты опасно красива, - признался он с болью, хрустнувшей в голосе весенним льдом. Холодная ладонь лишь чуть коснулась моей щеки, и Ранион намотал на палец прядь волос, которая тут же заледенела. Я ответить не успела, парень рассыпался снежным вихрем, который пробежал по комнате и унесся в приоткрытую форточку.

ГЛАВА 6

Быть рядом с ней невыносимо. Такая живая, юная и соблазнительная. Интересно, она сама понимает, насколько красива? Чувствует ту власть, которой обладает. Пока я сидел там, в кресле, смотрел, как она лениво стягивает с себя платье, а потом в двух кружевных кусочках ткани прохаживает по комнате и соблазнительно изгибается, пытаясь застегнуть непослушные пуговицы на платье, не знаю, что хотел сильнее убить ее или обладать ею.

   Хотелось подойти сзади, обнять, с силой притянуть к себе, развернуть и впиться в сочные губы поцелуем, но ей было холодно рядом со мной. Им всем было холодно. Раньше я пытался отогреться рядом с живыми женщинами, но это было нереально, пару раз я остановился на грани. Нет, они теряли от меня голову, пожалуй, я привлекал их даже сильнее чем раньше. Необычной внешностью, способностями, а потом они хотели растопить меня и мое сердце. Только, увы, это невозможно, а вот я вполне мог заморозить кого угодно, и Валенси тоже.

   Интересно, каково это наблюдать за тем, как она умирает от наслаждения в моих объятиях? Замерзает от поцелуев, ее руки холодеют, а Валенси просит еще и еще, понимая, что это последние мгновения ее жизни. И убивают ее мои поцелуи.

   Картина вышла заманчивая, только вот я не готов ее убить. Не сейчас. Возможно, когда я решу, что пора, ее смерть будет именно такой. Валенси погубила меня во имя детской влюбленности, а ее саму погубит вполне осознанная любовь ко мне. Я верил, что где-то в глубине души этой роковой красавицы еще сидит маленькая девочка, которая меня когда-то боготворила.

   Ну а пока мне нужно проветриться. Пролететь вьюгой над городом, повалить парочку деревьев порывами ветра, засыпать подъездной путь - все равно к утру расчистят. Жители наловчились, и заносы им были не страшны. Да я и не старался особенно. Гонял по дороге снежные барханы. Вьюга прошла по улицам, с завыванием билась в стекла, и я начал успокаиваться. Только последний раз решил пролететь мимо ее окон. Вдруг еще не погасила свет? Вдруг еще не спит, а может, думает обо мне?

   То, что я увидел, заставило заржать. Валенси определенно думала обо мне. Загнувшись в нелепую позу, девушка пыталась расстегнуть треклятое платье. Она закусывала губы, хмурила брови и кажется, ругалась сквозь сжатые зубы. Рядом у ее ног крутился толстый рыжий кот. Хорош зверь. Именно он так забавно и брезгливо тряс лапами, когда я пытался его погладить. Не знаю почему, но поведение наглого животного тогда обидело.

   Я затаился за окном, намереваясь посмотреть за забавным представлением. Я просто сбежал от нее, сбежал, чтобы не наделать глупостей, и о том что если платье нереально застегнуть, то и расстегнуть будет проблематично, я как-то не подумал. Зато сейчас меня ждало весьма интересное представление.

   После того, как Ранион неожиданно испарился, я какое-то время просто не могла прийти в себя. Его присутствие, оказывается, невероятно выматывало. Я прикрыла форточку и упала в кресло у камина, спрятав пылающее лицо в руках. Так странно, от его прикосновений шел мороз по коже, и горели щеки. Руки дрожали до сих пор. Он снова видел меня практически обнаженной, но зато до завтрашнего вечера я могу быть свободна, если он, конечно, сочтет нужным сдержать обещание. Раньше всегда сдерживал. Но я уже успела заметить, что за последние восемь лет очень многое изменилось.

   Пэрсик, который во время визита ледяного прятался под кроватью и вообще никак не заявлял о своем присутствии, осторожно выполз на свет, брезгливо обнюхал подол моего платья. Потрогал лапой искусно сделанную снежинку на подоле и раздраженно дернув хвостом, отошел в угол. На руки не полез. Ну и молодец, не хотелось, чтобы он оставил зацепки на дорогой ткани. Как любые котики Пэрсик был линюч и когтист. Причем, эти два его качества проявлялись в самые неподходящие моменты.

   Платье было великолепно. Удобное, мягкое и очень теплое. На юге таких, просто, не делали. Несмотря на то что его подарил мне Ранион, я была рада, что оно у меня есть. Точнее не оно, а они. Стоял еще целый не распакованный пакет.

   Единственным недостатком были эти треклятые пуговицы, которые я просто не представляла, как расстегнуть без посторонней помощи. Благодарна я им была только за то, что пока ковырялась с ними, выкинула из головы ледяного. Точнее я помнила про него всегда, но все мои ресурсы были направлены то, чтобы изогнуться в нелепую позу и достать до мерзких круглых бусинок, не желающих вылезать из петелек. Я ругалась как сапожник, вся взмокла, но осилила только треть. Часть у воротника и часть в районе поясницы, а вот пространство между лопаток не давало мне ни вылезти из проклятого платья так, ни расстегнуть пуговички. Рвать дико не хотелось.

   Я почти не удивилась, когда в спину дунул холодный ветер, а у моих ног закружились снежинки. Пэрсик подпрыгнул на все четырех лапах и, проскальзывая на полу, умчался на кухню, откуда раздался грохот и звук падающей посуды.

   - Ты напугал моего кота, - отозвалась я, не поворачиваясь к Раниону, но чувствуя, что он стоит у меня за спиной.

   Ледяные пальцы нечаянно скользнули по коже спины, и я вздрогнула. Зато корсет перестал жать.

   Ледяной молчал. Только медленно пуговица за пуговицей расстёгивал платье, до тех пор, пока оно не упало к моим ногам.

   - Хороших тебе снов, Рыжик, - шепнул он мне на ухо, и от его ледяного дыхания кожа покрылась мурашками.

   - И тебе, Ледяной, - отозвалась я, а он унесся с порывом ветра. Сейчас между нами не чувствовалось ненависти, но я не уверена, что завтра она не вернется. Точнее, почти на сто процентов была уверена, завтра последует новый виток. Я переоделась в теплое и уютное платье Женевьев. Оно было удобным и очень домашним. Отыскала вязаные носки и забралась с ногами в кресло. Камин загорелся, едва я о нем подумала. Поленья весело зашипели. В доме было тепло и без него, но живой огонь создавал уют, а на колени мне прыгнул Пэрсик. Я повернула голову к окну, чтобы бросить взгляд на противоположную сторону дороги, на окна дома, в котором жила сестра, но стекло оказалось плотно покрыто ледяным орнаментом. Острые углы и иглы, так похожие на решетку. Наваждение прошло, Ранион четко дал мне понять, где я нахожусь – в клетке. И решает, выпустить меня или нет, только он.

   Я уснула прямо в кресле. В кровать перебралась уже совсем ночью, так и не заставив себя снять платье. Просто притянула к себе Пэрсика, который сейчас изображал лохматую сардельку, и снова провалилась в уютный сон. Ранион не обманул и, по крайней мере, на эту ночь оставил меня в покое, а с утра, когда я только открыла глаза и еще даже не успела вылезти из постели, ко мне нагрянули Женевьев и Китти.

   - Пэрсюшка! – закричала малышка, скинув на пороге расшитые бабочками валенки и, проигнорировав меня, пронеслась в комнату, где сграбастала в объятия сонного и поэтому весьма медлительного Пэрсика.

   Кот вытаращил глаза и стал похож на рыжую лохматую и очень напуганную сову, но вырываться не стал, только раскинул лапки в стороны и безвольно повис в удушающих объятиях.

   - Все Пэрсюшка, - передразнила я Китти. – Сбежать не успел.

   - Давай кофе пить! – жизнерадостно заявила Женевьев и прошла мимо меня на кухню.

   - Да, самое время.

   Я сонно зевнула, прихватила с кресла плед и, завернувшись в него, потопала за Женевьев на кухню, понимая, что есть-то у меня нечего, а хочется. Но как оказалось, Женевьев предусмотрела и это. Видимо, в старших сестрах есть какой-то особенный ген заботы, сейчас помноженный на материнский инстинкт, он снова сыграл не на руку. Женевьев принесла ароматные крауссаны. Они были в бумажном пакете, от которого теплом исходила магия.

   - Ты с утра пекла… - удивилась я.

   - Вал, ну ты прям как маленькая! – фыркнула сестра. – Нет, конечно, зашла в ближайшую пекарню.

   - Спасибо тебе, - искренне сказала я и сжала в руках чашку с ароматным кофе, которую мне протянула Женевьев. – Ты так много для меня делаешь, а могла бы просто притвориться, будто меня существует. Я бы тебя поняла.

   - Ты моя сестра, и я не хочу забывать о твоем существовании.

   - А Девид? Он, кажется, не очень рад моему появлению.

   - Ну, появлению и я не обрадовалась. Согласись, это все усложнило. А Девид… - Женевьев встала вполоборота к окну и уставилась на заснеженную улицу. – Он просто нервничает.

   - Из-за чего?

   - Они с Раном дружили. Ты же помнишь. И когда Ран стал такими…то отступил в сторону. Он отпустил меня, понимаешь. Даже, вернее сказать, оттолкнул. В объятия Девида, который давно был в меня влюблен. Девид не смог отказаться.

   - А должен был бы?

   - Ран скорее перерезал бы себе вены, чем поступил бы так. Для него очень много значила их дружба. В этом их различия. Девид убеждает себя, что поступил так и потому, что влюблен был в меня, и потому, что Ран не мог быть вместе со мной, но, по факту, мы всегда думаем только о себе. Даже если не хотим в этом признаваться. Поэтому я не могу на тебя злиться.

   - Ты тоже думаешь только о себе?

   - Именно. Только в отличие от Девида, я не пытаюсь себя обмануть. А он почему-то ощущает вину перед Ранионом. До твоего появления мы не видели Рана пять лет. С момента рождения Китти. Город вообще почти забыл о его существовании. Да климат стал холоднее, но не более. Ты же, сама того не желая, вернула ледяного дракона в нашу жизнь. И Девиду не нравится именно это, а не твое появление.

   После объяснения с Женевьев от души отлегло. Я действительно переживала из-за его отношения ко мне. Из-за злых взглядов и с трудом сдерживаемого раздражения. Но у его эмоций было вполне логичное оправдание, и я успокоилась, убеждая себя, что все непременно наладится.

   - Жен, а можно я возьму кое-какие вещи у себя в комнате? – поинтересовалась я, когда они с Китти начали собираться домой.

   - Да, конечно. А что ты хочешь забрать?

   - Так безделушки… - уклончиво ответила я. – Оказывается там много вещей, по которым я скучала.

   - Тогда собирайся, заодно у нас пообедаешь.

   Я не стала упрямиться. Правда, в комнате мне нужны были не безделушки, а книга. Красивая сказка о ледяной душе. Не знаю, что именно хотела в ней отыскать, но испытывала потребность перечитать в сознательном возрасте, и попытаться найти зацепки. Хотя, думаю, и до меня это пытались сделать.

   Время до вечера пролетело в один миг. Сначала меня несколько напрягал Девид. Его тяжелые взгляды в мою сторону. Надменное молчание и скупые улыбки, но, к счастью, мне не нужно было проводить с ним весь день. Я пообедала в напряженной атмосфере, поиграла с Китти, поднялась к себе в почти просохшую комнату и устроилась на подоконнике с книжкой, как не делала уже давно.

   За восемь лет ничего не изменилось. Меня по-прежнему завораживала эта история, я по-прежнему помнила ее практически наизусть, и, по-прежнему в ней не было ответов. Красивая сказка, каких создано море, и ни одного намека о том, что она может стать былью.

   Я почти сдалась, когда взгляд зацепился за выходные данные. Создана на основе легенды о Ледяном драконе… так может быть, где-то есть первоисточник? Не сказка, а миф, необработанный и нехудожественный текст. Эта идея воодушевила, и я готова была прямо сейчас бежать в библиотеку, но за окном уже стемнело, и до встречи с Ранионом осталось совсем немного времени. Нужно было идти домой собираться.

   Я попрощалась с родственниками и помчалась к себе. На стоящую у тротуара повозку просто не обратила внимания. Как оказалось, очень зря.

   - Ну, здравствуй, беглянка, - раздалось у меня за спиной. – Ты сама сядешь в карету или тебе помочь?

   - Д-дилан? – испуганно пискнула я, но мой жених, которого я искренне считала бывшим, больно ухватил меня за руку и сказал.

   - Твой вояж закончен. Мы едем домой, как раз успеем к свадьбе. Я тебе прощаю это нелепое бегство, и мы начинаем с того, на чем закончили. С подготовки к свадьбе.

   У меня страх свернулся в желудке тугим комком. Если раньше я просто не хотела возвращаться к Дилану, то сейчас еще и не могла. Только вот как заставить его слушать?

   - Я не могу с тобой поехать…- начала я.

   - Так и знал, что это начнется! – раздраженно вздохнул он. – Прости, но у меня нет времени с тобой спорить.

   Я слишком поздно поняла, что он собирается со мной делать. Раздавленный между пальцами серебристый шарик, облачко магии – и вот я уже делаю шаг в карету.

   - Дилан, это противозаконно! Отпусти меня. Я не могу уехать, правда! И Пэрсик! Там остался Пэрсик!

   - Не зли меня, Вал! Мы едем домой. И твой кот меня всегда раздражал. Одна шерсть от него.

ГЛАВА 7

Ждал ли я от нее подставы? Наверное, нет. Маленькая, серая мышка боялась и в то же время чувствовала себя виноватой и обязанной. Она не планировала ускользать. Да и бежать некуда.

   Но время шло, а Валенси не было. Вечерние огни города, удивительно спокойная, морозная погода и воздух, который покалывает легкие. Не мои, конечно. Внутри меня давно был лед. Сначала, это доставляло неудобства. Постоянно хотелось отогреться, присесть ближе к камину, но огонь не обжигал, не дарил тепло, а только раздражал. Холод не проходил, не отступал, сковывал изнутри, и с этим приходилось жить.

   Я хотел показать ей свой замок. Зачем? Не знаю. Посмотреть на мелькнувшую во взгляде вину? Напугать льдянкой, похожей на нее как две капли воды, или просто провести время с единственным живым человеком, которого я не боялся заморозить, потому, что она это заслужила! А еще я сдержал свое обещание и не следил за ней весь день, а сейчас начинал жалеть, потому что строптивая девчонка просто не явилась! Только успел расслабиться, как она меня провела!

   Время шло, а Валенси не было. Я вьюгой пролетел по городу, заглянул в пустые окна ее квартирки и без спроса ворвался в дом Женевьев, распахнув дверь и оставив хлопья снега на ковровой дорожке.

   - Где она!?

   В холле никого не оказалось, но я был уверен, меня услышат, и не ошибся. Буквально через секунду на лестнице появилась встревоженная Женевьев, а за ней следовал Девид.

   - Ты чего орешь? Китти спит!

   - Это я еще просто ору! – Отчетливо хотелось кого-нибудь придушить или, хотя бы заморозить. – А могу устроить вам личный, снежный апокалипсис. Где Валенси?

   - Не знаю…- Женевьев выглядела обеспокоенной и расстроенной. – Она ушла пару часов назад. Должна быть у себя.

   - Но ее там нет! Понимаешь, просто нет! Ты помогла ей сбежать?

   - Ранион, ты сумасшедший идиот! Я об этом знаю, и в курсе, что ты за ней следишь! Это у тебя надо спрашивать, где она!

   - Видишь ли, - я остановился прямо перед Жен, с трудом удерживаясь от того, чтобы сомкнуть ледяные ладони на ее запястьях и дать почувствовать, какое на самом деле мое прикосновение. Настолько холодное, что его невозможно терпеть. – Именно сегодня я обещал Валенси свободу взамен на кое-что. Целый день без меня – это щедрый подарок. Свое обещание выполнил, а она…я хочу знать, куда она делась. Ты же не хочешь, чтобы я разозлился окончательно.

   - Но я не…

   Я все же схватил ее за руки, но когда Женевьев, вскрикнув, отпрянула, не стал удерживать, только предупредил.

   - Если ты скажешь «не знаю», я разнесу к снежным демонам твой дом и полгорода в придачу.

   - Она, действительно, не знает, - подал голос Девид, я удивленно перевел взгляд на него.

   - Надо же… кто заговорил. Я думал, ты рот открываешь, только когда тебе дает добро Жен. Но если она не знает, значит, знаешь ты. С тобой я не буду таким нежным.

   Девид сглотнул и попятился. Он боялся меня. Пожалуй, боялся даже больше, чем нужно было бы.

   Это забавляло.

   - Валенси уехала со своим женихом…

   - Что? – кажется, мы с Женевьев задали этот вопрос синхронно. И так же синхронно переглянулись.

   - Дилан приехал сегодня и забрал свою невесту. Они уже должны быть далеко.

   - А кто тебе сказал, что я их отпущу?

   - Слушай, Ран, - обратился ко мне Девид, и это было самое смелое, из всего сказанного мне за последние восемь лет. Обычно он прятался за Женевьев. Что же заставило его так беспокоиться из-за Валенси? – Оставь девчонку в покое. Пусть она уедет спокойно. Не стоит ворошить прошлое.

   - Да вот ни льда, ты не угадал! – рыкнул я и, намеренно раскидав снег по холлу, выскочил на улицу. Вздумала играть со мной, Валенси? Ну что же, поиграем!

   Это просто не могло происходить со мной! Когда я размышляла о том, что оказалась пленницей этого города, я и не думала, что буду желать тут остаться. Дилан вообще сошел с ума, если решил использовать на мне сковывающее волю заклятие! Нет, я, конечно, сброшу с себя путы, да и он вряд ли будет проделывать со мной подобный фокус еще раз. К тому же, это не просто дорого, это еще не очень полезно. Потом будет мучить отдача в виде головной боли. Но и я слишком глупа и расслаблена, даже блок не поставила. Просто и подумать не могла, что он так со мной поступит. Такого рода заклятья были очень дорогими, купить в свободном доступе их невозможно, и за использование грозит суровая кара, вплоть до лишения дара. Я и о существовании такой дряни знала только в теории.

   - Ты в своём уме? – поинтересовалась я, разглядывая за оконном заваленные снегом улицы города. – Я не прощу тебя, и не намерена связывать с тобой свою жизнь. Зачем ты хочешь увезти меня отсюда?

   - Твое место рядом со мной, - невозмутимо отозвался жених. – Это очевидно. И если ты будешь выпендриваться, придется лишить тебя возможности самостоятельно принимать решения. Будешь даже в туалет ходить по моему разрешению.

   - Зачем? – недоумевала я. - Чтобы я превратилась в овощ? Не кажется, что это очень странно, если ты хочешь сделать меня своей женой.

   - Нет, не кажется. Понимаешь, Валенси, ты молодая красивая и обеспеченная девушка, у которой на юге никого нет. У тебя хорошее образование, воспитание и происхождение. Идеальный кандидат на роль жены. Я знал это с момента нашего знакомства. А ещё ты моя, и от меня никто и никогда не уходил. Твоя выходка… - Он разозлился, и его ноздри начали раздуваться, от с трудом сдерживаемого гнева. Дилан даже кулаки сжал, чтобы не выйти окончательно из себя. – Она опозорила меня. Поэтому ты вернешься, выйдешь за меня и родишь мне наследников. Ну, хотя бы одного на первое время. Если после этого ты «поедешь кукушкой», потому что приходится держать тебя на зелье… это твой выбор.

   - Нет… - Я покачала головой и снова бросила взгляд в окно. – Ты не понимаешь… все не так просто.

   На улице было удивительно тихо. Мир ждал. И только я знала, что именно. Ледяной ждал, когда я выполню свое обещание и приду ему на встречу. Как только он догадается, что я обманула, начнется светопреставление. Только вот Дилан этого не понимал. Зачем он вообще явился, и самое главное, как меня нашел?

   - Вот перестань со своими женскими штучками! – отмахнулся мой бывший жених. - Понимаешь, не понимаешь! Я слишком много тебе позволял!

   - Дилан, ты идиот! – психанула я, когда карету мотнул первый порыв ветра, а в стекло прилетели крупные снежинки. В воздухе ощутимо похолодало.

   - Язык попридержи! – огрызнулся он. Раньше бы я испугалась, но буквально пара дней в созданном мною ледяном аду, заставили измениться, и ответила.

   - А ты мозг включи и послушай!

   Мужчина опешил, я никогда с ним так не говорила. Я, пользуясь замешательством, продолжила.

   - Я очень нехорошо поступила в детстве.

   - Я тоже не был ангелом.

   - Да послушай же меня! – уже почти орала я. Карету начало болтать, ветер усиливался.

   - Что за демонская тут погода?!

   - Это потому, что уезжаю я. Это место меня не отпустит. Он меня не отпустит!

   - Ты уже нашла себе хахаля? – возмутился Дилан. - Так пусть попробует отобрать. Ты меня знаешь и мою силу тоже. Она поднимает мертвых и способна уложить живых!

   - Он не подходит ни под одну категорию, - тихо пробормотала я и сильнее закуталась в шубу. Окна покрыл толстый слой мороза, лед переполз на стены и начал спускаться ниже к сиденьям, а карета дернулась и замерла.

   - Занос! - заорал кучер с козел. – Дальше не проедем.

   - Ты просил себе горных ледяных скакунов, которые не боятся пурги и холода! – Дилан перегнулся и открыл небольшое окошко, через которое можно было разговаривать с сидящими на козлах людьми. - Что еще надо? Ты же говорил, они пройдут везде.

   - Они - да… - отозвался кучер. – А вот карета нет!

   В приоткрытое маленькое окошко ворвался ветер с ворохом снежинок, которые, словно пчелы, впились в лицо Дилана, напали на меня, но я успела отгородиться от них воротником шубы.

   - Что за демоны тут творятся?! – Впервые мой жених стал выглядеть растерянно. Спесь с него несколько слетала.

   - А я говорила… кажется, началось…

   Карета превращалась в ледяной гроб. Лед под ногами, узоры на окнах и сверкающий потолок. Пожалуй, даже красиво, но дико холодно. Губы закоченели, а ресницы стали тяжелыми от севшего на них инея.

   - Адское место! – выругался Дилан и начал создавать заклинание, используя внутренний резерв. Мой жених был сильным магом, но я понимала – ему бесполезно тягаться с ледяным. Ну, выйдем мы отсюда и дальше что? Дверь вырвало вместе с куском льда, затянувшим ее с внутренней стороны. Только вот лучше не стало. В карету ворвался порыв ветра со снегом, пробрал до костей, зато я почувствовала, что уже снова могу сама принимать решения, поэтому стала выбираться следом за Диланом. Не была уверена в том, что это хорошая идея. Если ледяной решил убить меня за неповиновение, собственно, не принципиально, где оказаться тут или снаружи. Здесь дуло меньше.

   На улице завывала вьюга, дорогу перемело так, что не понятно, где она вообще проходила. Вокруг было бесконечное снежное поле с барханами, некоторые возвышались над накренившейся каретой. На козлах жались друг другу двое возничих.

   - Мы его прогневили! Чем же мы его прогневили? - побормотал под нос один, то и дело, осеняя себя защитным знаком.

   - Да кого же «его»? – в сердцах воскликнул Дилан, но ответа не получил.

   Мне стало интересно, зачем мужчина призывает светлых богов. Как они ему помогут в борьбе со свихнувшимся ледяным драконом, у которого отобрали единственное доставляющее радость сокровище?

   - Нам нельзя стоять, мы замерзнем к морским демонам, - сказал Дилан. – Нужно двигаться. Думается мне, до города идти меньше, чем до куда бы то ни было. Отвязывайте лошадей. На них есть шанс выжить.

   - Какая разница, где умирать? – обреченно спросил возничий, повторив мою мысль, но Дилан лишь раздраженно на него взглянул и полез к лошадям сам. Я замерла у кареты, всматриваясь в затянутое тучами небо – темно-серое, почти черное. На нем танцевали вихри снежинок, в которых угадывались оскаленные морды зимних духов. Неужели Ранион не пришел сам, а отправил их убить нас? Верилось с трудом, но пока ледяной дракон никак не проявлял себя. Не знаю, почему меня это расстраивало? Я надеялась, что он примчится меня спасать? С чего бы это?

   Непогода усиливалась, казалось, она издевается над нами. Все сложнее было устоять на ногах, зуб не попадал на зуб, а руки и ноги коченели.

   Дилан, наконец-то, справился и отвязал лошадей.

   - Пошли, если сесть по двое, даже все сумеем спастись! – бросил он, я осторожно кивнула. Ледяной не даст нам уйти, но если есть малейший шанс выжить, грех им не воспользоваться. Я сделала шаг навстречу жениху, но тут снежное марево приняло очертание двух обнаженный ледяных девушек, который остановились прямо рядом с нашими лошадьми. Дилан опешил и на миг растерялся. Этого хватило, чтобы две бестии вскочили на спины животных, поддали голыми пятками и умчались в бурю. Изящные спины, распущенные волосы, которые струились снежной поземкой и издевательский смех.

   - Что за демонщина?… - Дилан сглотнул и потряс головой, словно отгонял морок.

   - Зря ты меня увез… теперь погибнем все…

   - Действительно… - раздался ленивый голос из-за спины. – Зря…я никогда не отдаю свое. И не терплю, когда нарушают данные мне обещания. Сбежать хотела, Рыжик?

    - Да кто ты такой?! – возмутился Дилан и, отодвинув меня с дороги, сделал шаг навстречу ледяному. В руках моего жениха сплелись черные нити магии потомственного некроманта. Я никогда не видела, как Дилан их использует. Потому что они несли смерть всему живому. Опасное колдовство, которое некроманты применяли лишь в крайних случаях, но Ранион взирал на моего бывшего с усмешкой. Светлые волосы трепал ветер, а рубашка обнажала молочно-белую, сильную грудную клетку с рельефными мускулами. Совершенная скульптура, вылепленная изо льда.

   - Дилан, не нужно… - тихо прошептала я, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

   - Боишься за своего любовничка? – зло хмыкнул он. - И где только такого выискала?…

   - О, Рыжик, как ты меня представила! Польщен! – прищурился Ранион и его глаза сверкнули синим льдом.

   - Вы оба идиоты! Как так можно! Прекратите! Деретесь из-за меня, как из-за бабайки в песочнице.

   - Так я вроде бы ничего не делаю, - нахально заявил Дилан и черная магия начала сворачиваться в тугие, готовые ударить жгуты.

   - Ранион… отпусти нас, пожалуйста, - взмолилась я, понимая, что это все надо прекращать, пока не стало поздно.

   - Его я даже не держал, а касаемо тебя, Рыжик, я все сказал давно. Ты сама вернулась ко мне, и больше я тебя не отпущу.

   Ледяной даже не смотрел в сторону Дилана, общался со мной, и мой жених решил воспользоваться ситуацией. Я заметила мелькнувшие черные плети и заорала: «Нет!». Дилан нехорошо усмехнулся, видимо подумал, что я так сильно переживаю о Ранионе, но это было не так. Мне не хотелось, чтобы эти две поубивали друг друга. Только вот ставку я бы стала делать не на Дилана. И если пока он вел себя адекватно, можно было постараться решить проблему миром, то после удара в спину… я сомневалась, что Ранион остановится.

   Черные плети почти хлестнули Раниона по спине. Они бы дотянулись до серебристого шелка рубашки, но замерзли прямо в воздухе, осыпавшись на снег мелкими черными осколками, словно разбитая ваза, а потом с шипением растворились на снегу без остатка. Даже следов не было видно. Зимняя стихия впитала черную магию.

   - А теперь мой ход… - ухмыльнулся Ранион, медленно поворачиваясь к Дилану и делая шаг ему на встречу. Мой жених снова собрал резерв. Сейчас он стал умнее, и в его руках затрещал огонь. Эта магия давалась Дилану сложнее, шар вышел небольшим, но ярким.

   - Хочешь поиграться? Не вопрос, давай еще раз!

   Ледяной усмехнулся и вызывающе раскинул руки в стороны, приглашая. Дилан не стал медлить и со всего маха кинул в него мерцающим шаром, но эффект оказался таким же, как и в случае с черными плетками. Заклинание замерзло в воздухе.

   - Ты еще не понял? Меня нельзя убить… - сообщил ледяной. - Я воплощение стихии. Как ты хочешь усмирить ветер?

   Мощный поток холодного воздуха со снежинками сбил Дилана с ног, хлестнул по лицу. Снежинки такие безобидные в обычной жизни, впились мужчине в щеки, рассекая кожу, словно маленькие сюрикены. Дилан закричал и прикрылся руками, стараясь хоть как-то защититься, но острые резные кусочки льда атаковали со всех сторон.

   - Видишь, моя игра намного интереснее… - удовлетворенно сообщил Ранион, искренне наслаждаясь картиной, которая развернулась у его ног.

   - Ранион, не нужно! – Я кинулась к нему, вцепляясь в руку. Создалось ощущение, что я пытаюсь остановить двигающуюся глыбу льда. - Оставь его! Пожалуйста!

   - И зачем мне это? – без интереса поинтересовался ледяной, наблюдая, но не за мной, а за тем, как по ногам и рукам Дилана медленно ползет ледяная корка.

   Два возничих сжались на козлах и, кажется, уже не дрожали, а Дилан замерзал у меня на глазах и я ничего не могла с этим поделать. Я уже не любила его, злилась. Он приготовил мне не лучшую участь, но мне не хотелось бы, чтобы он замерз здесь из-за меня.

   - Ранион, пожалуйста! – Я повисла у него на руке. – Не убивай его! Я сделаю все, что ты хочешь!

   - Все, что я хочу? – он оторвался от созерцания Дилана и обернулся ко мне. В глазах застыла ледяная ненависть, и мне казалось, что он не согласится. Ледяному нравилось меня мучить, а сейчас я определенно страдала.

    – И что же ты мне можешь предложить? – поинтересовался ледяной с издевкой.

   - Все… - я сглотнула. – Все, что пожелаешь.

   - Знаешь в чем проблема, Рыжик? – Ранион полностью повернулся ко мне и провел холодным пальцем по моим губам. – Ты и так сделаешь все, что я скажу и эта попытка сбежать… она бессмысленная. Зачем ты это затеяла?

   - Ты видишь где-то тут Пэрсика? – очень тихо спросила я.

   - А причем тут твой лохматый наглый кот? – удивился Ледяной.

   - Это не я затеяла, я никогда бы никуда не сбежала без него. Я не собиралась нарушать данное тебе обещание. Правда.

   - То есть это Дилан у нас решил тебя увезти силой, а я должен его пощадить? Ты сама себе противоречишь.

   - Не убивай его, пожалуйста… я не хочу, чтобы на моей свести была еще одна жизнь… мои чувства и желания тут ни причем. Просто убийство… оно неисправимо.

   - Мое проклятье тоже.

   - Он-то тебя не проклинал… вся вина на мне. Ну и мсти мне.

   Ледяной посмотрел задумчиво и неожиданно, так, что я даже не успела пикнуть, подхватил меня за талию и взмыл в воздух, закручивая вокруг нас снежный вихрь. Перехватило дух и свело пальцы от холода, когда, я чтобы удержаться вцепилась Ледяному в плечи. Вокруг бушевала пурга, я не понимала где верх и где низ, мы потерялись в снежном, кружащемся мареве.

   Я хотела спросить, куда он меня тащит, но перекричать бурю оказалось невозможно. Я была вынуждена прижиматься к ледяному телу, цепляться за сильную шею и молиться о том, чтобы удалось выжить. Мы вынырнули из метели где-то на краю горного плато. Елки, сугробы и огни города где-то внизу. Я помнила это место, в детстве мы любили сюда сбегать и любоваться закатом над городом. Правда, делали это летом, и пару раз мне серьезно влетело от отца за подобные выходки.

   - Ну и назови, Рыжик, хотя бы одну причину, по которой я захочу оставить тебя в живых? – поинтересовался Ранион, склонив голову на бок, и уставившись на меня своим нереальным взглядом.

    Вокруг нас была идеально тихая, звездная зимняя ночь. Не очень холодно. Ни ветерка, ни снежинки и даже плато не завалено сугробами, словно кто-то перед нашим приходом прошелся по нему с гигантской лопатой и метлой. Когда находишься рядом со стихией, и не такое возможно.

   - Не знаю, почему еще жива, - совершенно искренне ответила я и посмотрела ему в глаза. Это оказалось ошибкой. Даже в темноте был хорошо виден их цвет - неестественно голубой. Очень яркий, колдовской. Никогда у обычного человека не встретишь таких глаз. Они завораживали и заставляли забывать о том, кто мы друг для друга. Ведьма и жертва ее детского проклятия.

   Ранион был настолько красив, что перехватывало дух. Его кожа в лунном свете казалась серебряной, а тени от длинных ресниц лежали на бледных щеках. Длинные волосы, в которые вплетены украшения из сосулек, лежали на плечах. Парень действительно стал воплощением коварной ледяной стихии – такой же холодный, безжалостный и лишенный возможности любить. Сердце сжималось от осознания того, что это я сделала его таким. Уничтожила живую красоту, веселый нрав и создала думающую и разговаривающую ледяную статую с невероятной магической мощью. И я действительно не понимала, почему до сих пор жива. Он должен был меня убить сразу, едва я появилась в Сноухельме. Ну, или когда попыталась сбежать, но я до сих пор стояла рядом с ним, разговаривала и дышала. И не могла понять почему.

   - Так почему я еще жива, Ранион? - спросила я. – Может, действительно лучше закончить все это сейчас? Ты мучаешь меня… но, мне кажется, или ты мучаешься сам вместе со мной?

   - А может быть, мне нравится мучиться вместе с тобой? – спросил он и подошел ближе. Снова стало холодно, а когда его ладонь скользнула по моей щеке, я задрожала. - Так я чувствую себя хотя бы немного живым. И у меня появляются желания…

   - Какие?

   - Которые не дают тебя убить…

   - Например? – сглотнув, спросила я и почти не удивилась, когда Ранион склонился ко мне и накрыл мои губы своими ледяными. Вряд ли я выживу после такого поцелуя. Холод пробрал до костей, когда руки Раниона заключили меня в объятия, а температура воздуха вокруг, казалось, упала еще на десяток градусов. Дыхание перехватило, а губы онемели. Поцелуй обескураживал. Соотношение льда снаружи и непривычного, зарождающегося жара внутри заставляло сходить с ума. Я не поняла, в какой момент его ледяные губы перестали обжигать холодом, и отогрелись или это мои замерзли настолько, что я перестала чувствовать. Меня словно пронзило током, когда язык Раниона настойчиво скользнул между моих зубов. Я выгнулась навстречу, прижимаясь к ледяному телу и не замечая, как вокруг нас снова снежинки закручиваются в вихрь. Ранион целовал меня настойчиво, заставляя покоряться ударам языка и смелым губам, а когда слегка прикусил мою нижнюю губу, я вздрогнула и поняла, что просто схожу с ума от ледяных прикосновений.

    Когда я почти перестала соображать, Ранион внезапно отпрянул, уже во время движения, растворяясь в снежной буре, снова превращаясь в сумасшедшую стихию. На секунду я опять потерялась в пространстве, а потом снег исчез, и я снова оказалась наедине с тихой зимней ночью и горящими после поцелуя губами. Я не поняла, что сейчас произошло и хорошо мне или плохо. Может быть, я уже замерзла и именно поэтому мне тепло, несмотря на то что температура воздуха осталась прежней.

   Я прикоснулась рукой к припухшим губам. Холодные, но нет ничего похожего на обмороженную отметину, которую ледяной оставил на моей шее в примерочной.

ГЛАВА 8

Ее губы были горячим. Нет. Просто огненными. Они отогревали и плавили не только мою кожу, заставляя захлебываться в неизведанных ощущениях, но и сердце. Мне было тепло. Впервые за долгие восемь лет мне было тепло. Нереальное, давно забытое ощущение, которое до духов тьмы напугало.

   Я бросил Валенси на морозе и позорно сбежал, чтобы теперь носиться над городом, словно угорелый, и пытаться разобраться в себе. На короткие мгновения мне показалось, будто проклятье отступило. Я чувствовал жар, растекающийся от ее губ по моему телу, я хотел сжимать ее сильнее, ведь ее прикосновения дарили тепло. А потом я испугался, в том числе из-за того, что могу израсходовать свою личную батарейку слишком быстро. Стало страшно от мысли, что забирая тепло, я убиваю Валенси. А к этому я оказался не готов. Она была мне нужна, после этого поцелуя еще нужнее, чем казалось до этого. А это означало лишь одно. Оставлять Валенси на морозе нельзя, но и вернуться за ней я сейчас не мог. Слишком сильные были впечатления от нашего поцелуя. Я отвык от таких разрушающих эмоций.

   Я без стука распахнул окно в знакомую спальню. Женевьев не изменила себе, и с мужем делила ту же постель, на которой я лишил ее невинности. Даже убранство комнаты осталось прежним. Я нахально уселся на подоконнике и подождал когда закончит орать, проснувшийся Девид, и обратился к открывающей от возмущения рот Женевьев.

   - Мне нужна твоя помощь. Точнее даже не мне… - начал я издалека.

   - Ранион, ты вообще сдурел?! Убирайся из моей спальни! – подал голос Девид, который в последнее время как-то лишку осмелел.

   - Твоего тут только тапочки, - отмахнулся я и обратился к Женевьев: - Жен, я скотина. Я оставил Валенси тут недалеко, в лесу. Забери ее, пожалуйста, а то она замерзнет.

   - Ты совсем сбрендил? – подозрительно уточнила она, не торопясь, впрочем, вылезать из кровати.

   - Я был расстроен. И еще этот придурок, который хотел ее увезти, тоже где-то за городом пытается из сугробов вылезти в люди. Валенси просила его не убивать. Мне кажется, будет логично, если ты поедешь вытаскивать сестру. А твой одноклеточный – своего другана.

   - Какого другана? – удивилась Женевьев.

   - Ну, а как ты думаешь, этот Дилан нашел Вал? Сам что ли? Сильно сомневаюсь. Ему помогли, и те выводы, которые напрашиваются, мне не нравятся.

   - Мы не можем уехать вдвоем! – подол голос Девид, напрочь игнорируя то, что я говорил секунду назад. – Вообще-то у нас Китти. И мы не можем оставить ее одну.

   - Ну, тогда Дилан, думаю, замерзнет в сугробе. Его вы скорее бросите, чем Вал. И, поверьте, я не особенно расстроюсь. Он мне не понравился. Поэтому вы тут сами решайте, как будете распределять силы.

   - Ты хорошо придумал Ран! – возмутилась Женевьев и все же откинула одеяло в сторону. А она изменилась. На смену кружевным провокационным сорочкам пришли длинные, теплые в пол, как у примерной жены. - Я буду вытаскивать Валенси среди ночи с мороза, потому что ты изволил ее там кинуть. Девид поедет за Диланом, а ты, стесняюсь спросить, что будешь делать? Обижаться на весь свет и чинить нам препятствия в виде внеочередного бурана?

   - Ну почему же. - Я пожал плечами, радуясь, что Женевьев не представляет, о чем я сейчас думаю. – А я пойду кормить котика.

   - Котика? – потрясенно пробормотала Женевьев, а я, пользуясь повисшей паузой добавил:

   – Вы же не догадались покормить котика Вал. А рыжая пушистая скотина явно хочет жрать.

   Оставив семейную пару размышлять над создавшейся ситуацией, я убрался с окна, правда, так и не потрудился его закрыть. Еще и пол щедро присыпал снегом. Мне было приятно представлять, как Девид ругается, напяливает на тощие волосатые ноги домашние тапочки и по сугробам бежит закрывать окно, а потом веником сметает стремительно таящий снег, чтобы Женевьев могла встать и мчаться спасать замерзающую Валенси.

   В их паре Женевьев была королевой, а Девид вечным пажом. Когда-то она, прекрасно зная о его влюбленности, говорила, что некоторым мужчинам не суждено выйти из френдзоны. Девид вроде бы сумел, стал ее мужем, но так и остался где-то там, на периферии, чем-то средним между помощницей по хозяйству и жилеткой, в которую можно порыдать. Я видел их отношения, и, наверное, поэтому позволил этим двоим жить спокойно. Девид не занял мое место. Рядом с Женевьев он смотрелся жалким. Комнатная собачка, а не муж. С таким я мог смириться.

   Ну а сейчас…сейчас у меня появился другой интерес. И он пугал. Я перелетел на противоположную сторону улицы и через форточку проник в крошечную квартирку Валенси. Из темноты на меня уставились два недовольных зеленых глаза. Пэрсик неподвижно сидел на полу кухни и гипнотизировал свою пустую миску с кормом. Только мое появление заставило его вскинуть морду и вытаращиться на меня.

   Зажегся свет. Я, как и Пэрсик, прекрасно видел в темноте, но свет остался от человеческих привычек, поэтому я им пользовался. Кот смотрел на меня долго и внимательно, словно раздумывал, что делать с нежданным гостем. На его морде читалось брезгливое презрение, но потом голод победил. Мохнатый нахал изволил поднять свой зад, величественно подошел ко мне, хотел потереться о ноги, но, видимо, вспомнил прошлый опыт, поэтому становился чуть в стороне и несчастно-жалобно выдал протяжное: «Мя-я-я-я», посмотрел на меня и, демонстративно нарезав круг у пустой миски, уселся возле нее и начал раздраженно подергивать роскошным хвостом. Любая лиса бы позавидовала.

   Найти корм на пустых полках в шкафах Валенси не составило труда. Похоже, она кормила только кота. По крайней мере, человеческой еды я тут не заметил. Зато вещи все были на месте и находились в легком беспорядке. Так до конца не разобранные пакеты с платьями, недопитый кофе в двух кружках, коробка из-под круассанов. Действительно, не было похоже, что Валенси хотела сбежать. А ведь я не поверил ей. Точнее до конца не поверил.

   Интересно, кто такой этот Дилан. Жених? Тогда почему он пытался увезти ее силой. Я готов был поклясться, что именно его я должен благодарить за то, что Валенси сбежала с теплого побережья, и вернулась в Сноухельм в мои ледяные объятия. Забавно, получается, Валенсия боялась его сильнее, чем меня. Может быть, и не зря я его не убил. Хотя внутренний голос кричал об обратном. Жаль, я не дошел до того уровня бесчеловечности, который позволяет убивать людей лишь потому, что они будят в душе нехорошие предчувствия.

   Пэрсик дожевал свой корм, который был похож на кусочки вяленого мяса и потерял ко мне всякий интерес, он ушел в комнату и устроился в центре кровати, свернувшись пушистым клубком, я с трудом сдержался от желания погладить его. Но решил оставить