Наши против. Маргарита Ардо

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46

АННОТАЦИЯ

В один не очень прекрасный день выяснилось, что я обладаю даром мгновенного перемещения в пространстве. Таких, как я, называют дживами, и на них ведут охоту, ведь телепорт – это очень выгодно! Я и несколько спортсменок попали в фантастический мир, где царит магия и с морем можно договориться – туда, где любовь того, кто меня похитил, способна творить чудеса…

ГЛАВА 1

– Ты не такая, как все! – прошептал мне на ушко Витя Козлевич, и его громадные штангистские ладони волнующе сжали мою талию.

   Из дискотечных динамиков пронеслось про пьяное солнце, и я сама слегка опьянела от здорового олимпийского жара и блестящих глаз напротив. Пожалуй, я в него влюблюсь... У меня приятно закружилась голова в предвкушении чего-то большего - такого, о чём пишут в книгах с пометкой 18+. Сердце моё учащённо забилось. С очередным поворотом в нашем не слишком замысловатом танце я заметила, что тяжелоатлетка Крохина смотрит на меня так, словно готовится к роли Отелло в смотре художественной самодеятельности. В моих венах игривыми пузырьками заиграл адреналин. Я чуть задрала подбородок, празднуя победу: «Будет знать, как обзываться! Штангистам больше нравятся «чахоточные выдры», а не косая-сажень-с-ядром... Вот так!»

   – У тебя даже имя особенное – Тася! Ты такая... такая, – с томным обожанием подыскивал нужное слово Витя.

   А мне вдруг стало безразлично, что мой кавалер не красноречив и не остроумен. У него сила – в другом. Однозначно в другом... Он — красивый.

   Песня закончилась. Витю окликнули.

   – Никуда не уходи, Тася! – сказал он. – Я сейчас.

   Я улыбнулась ему, чувствуя, как рдеется что-то внутри. Очень удачный сегодня день! Не зря я утром на пляже нашла «куриного бога», да не обычного, а настоящую жемчужинку с дыркой посередине. Теперь висит у меня на груди – на счастье!

   В ночи трещали цикады, дурманяще пахла магнолия, с моря на дискотеку спортивного лагеря налетал свежий бриз. Романтика! Что-то обсуждая с парнями из команды под большим фонарём, Витя помахал мне, и мурашки пробежали по моей коже. Я засмущалась от собственных мыслей и мечтательно прикрыла глаза... Вдруг кто-то дёрнул меня сзади за плечо и втащил в кусты. Я не успела взвизгнуть, как оказалась на дорожке перед Крохиной, На ее широком славянском лице яростно сверкали глаза, в каждом по смертному приговору. Две рослые гребчихи в одинаковых синих костюмах стояли рядом и тоже не выражали дружелюбия. Ой!

   – Слышь ты, выдра... – начала Крохина, потирая кулаки. – Ща мы тебя научим, как перед чужими парнями задницей крутить! Навсегда запомнишь.

   Я застыла, испуганно моргая. Ноги стали ватными. Надо было что-то сказать, но у меня лишь беспомощно задрожала нижняя губа. Витя! Где он?! Он не спасёт меня?..

   Вместо него из темноты вынырнула высокая девушка и заслонила меня собой. Длинная чёрная коса взметнулась перед моим носом.

   Рита! Риточка! – закричала я от радости, но про себя, так как дар речи в критические моменты пропадает у меня первым. Зато у меня получилось попятиться, очень осторожно.

   -- Эй, каратистка, вали отсюда! Нам с тощей выдрой надо поговорить, - угрожающим басом произнесла Крохина.

   - Сами валяйте. Таська со мной.

   - Лучше не нарывайся. А с выдрой мы не очень больно поговорим, - вставила гребчиха Грымова, истинно русская девица, из тех, что коня на скаку, в дом с огнём и медведю палкой в лоб. Вторая, кучерявая рыжая Аня хихикнула:

   – Мы за любой кипишь, а за подругу и подавно... – И хищно подмигнула мне, с опаской выглядывающей из-за плеча Риты. – Эй, мелкая, от Козлевича отвянь, иначе вся команда карате тебе не поможет!

   Ой, надо что-то делать! Их трое, а Рита одна, пусть и чемпионка – меня-то можно не считать. Дрожа, как осиновый лист и скрещивая пальцы на всякий случай, я пробормотала со всей возможной жалостливостью и раскаянием:– Он сам пришёл, точнее пригласил... Я больше не буду... Честно-честно!Не помогло. Ноздри у Крохиной раздувались, словно у буйволицы, узревшей красную тряпку:

   - Слышь ты, выдра, еще раз к Козлевичу приблизишься, я тебе! - Её кулак взметнулся в воздух, и в мою сторону что-то полетело. Возле моих кед упал булыжник.

   – Не тронь Тасю! – Рита подалась вперёд, сделав выпад ногой.

   Тяжелоатлетка бухнулась на мощёную плиткой дорожку. Гребчихи кинулись на помощь, а я зажмурилась, теряя от ужаса мысли. В опустевшей голове осталось только дискотечное -

   «...прочь отсюда убежать.

   Лучше буду на Гаваях

   Чистым воздухом ...дышать».

   Куда угодно отсюда, Господи Боже! Хоть на Гавайи, хоть на Дживайи! Мамочки!

   Я зажмурилась и, шагнув назад, споткнулась. В момент, когда под моей пятой точкой с треском подмялись ветки, всё стихло. За моими закрытыми веками вспыхнуло что-то яркое, и под дружное «Что за...» я осторожно приоткрыла один глаз. Потом второй. Надо же, какая живая галлюцинация!

   Я читала, что после сотрясения мозга возможны глюки. Но мой мозг не там, чем я стукнулась. И всё же...

   Звёзды исчезли, припекало солнце. Более чистые, более бирюзовые волны плескались о белый песок. Позвольте, а где галька и камни? Изумрудные кудри тропического леса покрывали горы бухты. Солнца было два – красное и оранжевое. Рядом пыхтела в песке Крохина, над ней возвышалась Рита. На кромке невероятно красивого пляжа загорелый мужичок в драной застиранной рубахе и коротких штанах возле утлой лодки замер с широко распахнутыми глазами и отвисшей челюстью.

   - Бурбулеу бурбеск гуду? - наконец, выдавил мужичок.

   - Чиво? - опешила Грымова.

   Мужичок спрятался обратно. Мне стало дурно, я облизнула пересохшие губы в надежде, что сейчас меня приведут в чувство, и всё станет обычным: парк, Грымова, море. Наверное, появится дядя Серёжа и будет отчитывать за то, что снова из-за меня переполох... Но тут Крохина вцепилась в мой хвост и пребольно дёрнула:

   - Эй, выдра! Чё за фигня?!

   Вроде бы больно во сне не бывает? И в галлюцинациях тоже. Так что же это?! Я пробормотала очевидное:

   – Кажется, это не Сочи...

   – Да блин...

   Крохина выпустила мои волосы и оглянулась. С пальмы позади гребчих поднялась в небо большая птица с радужными крыльями, как фламинго, на которого розовой краски не хватило и докрасили всем, что было на палитре. Фламинго каркнул, поджал красные лапы, а затем резко взмыл вверх и направо.

   Гребчиха Аня Фуц тряхнула короткими кудряшками и обругала птицу неприлично.

   – Однозначно не Сочи, – сказала Рита.

   – Что это?! – рыкнула Крохина и, быстро вскочив, ткнула кулачищем в сторону моря.

   На выходе из бухты волны угрожающе нарастали. Затем расступились, и громадная акула, подобно летучей рыбе, выскочила из морского чрева. Красно-сине-зелёные, сверкающие плавники распахнулись, как крылья, и мы увидели на загривке чудовища седока в чёрном. Он направлял акулищу прямо на нас. Девчонки взвизгнули и бросились в пальмы, мужичок из-за лодки туда же. Только я застыла на белой песчаной полоске, как кролик перед удавом.

   Пара секунд, и гигантские челюсти клацнули, словно ковш экскаватора перед моим носом. Акула хряпнулась пузом о песок, сложила крылья и встряхнулась, окатив меня солёными брызгами и осыпала песком одновременно. Пляж содрогнулся. Несмотря на крики из кустов «Беги, выдра!», «Тася, к нам! Скорее!» «Ё-ё, вот дура...», я не могла пошевелиться от страха.

   Нет у меня никакой реакции, я даже на права сдать не смогла — правила ответила на «отлично», но инструктор поседел...

    И тут на песок спрыгнул здоровенный молодой мужчина в чёрном.

   «Красивый», – пискнуло моё женское «Я»; самая быстрая часть меня, которая мгновенно отметила синие глазищи, прямой нос, широкие плечи, смоляные косы и короткую бороду, скорее отросшую щетину. Незнакомец нехорошо осклабился, глянув на мою грудь, и, внезапно сграбастав, перекинул на плечо.

   – Ой! – вскрикнула я, – Помогите!

   А мужчина взбежал по жабрам акулы, как по лестнице. Плюхнул меня животом и лицом в скользко-мокрый загривок чудовища так, что я ахнула. Попыталась подняться, отталкиваясь руками от вонючей рыбьей туши. Но незнакомец, оседлавший акулу, вдавил меня обратно ладонью, чтоб не рыпалась, и грозно выкрикнул:

   – Кырлаг, йоши! Йах-хоу!

   Чудовище попятилось в море, ловко развернулось, словно не весило пару-тройку центнеров. Расправило яркие крылья, от которых в нос ударило запахом рыбного рынка. И мы полетели над бирюзовой гладью моря, подминая тенью тысячи солнечных зайчиков на волнах.

   Ой, мамочки! Меня что, похитили?!

ГЛАВА 2

Рита, Крохина и гребчихи метнулись к берегу за Тасей, но преступник на акуле скрылся так быстро, что догнать его не вышло бы и на байдарке с электромотором, не то что вплавь. Рита сообразила первой и ткнула пальцем в сторону убегающего косматого владельца лодки:

   – За ним!

   Надо же было хоть что-то выяснить... Поднимая пятками облачка песка, мужичонка припустил к буйным зарослям с дикими воплями. Из-за пальм и жирных с прожилками лиан выкочили такие же маломытые, нечёсаные, южного типа мужчины с вёслами.

   – Девочки, внимание! Аборигены! – воскликнула Рита Дзен.

   Девушки еле успели затормозить. Мужичонка затараторил возбуждённо тыкая в пришелиц, и недолго думая представители местной расы двинули на них с выражением лиц «сейчас-как-дадим-больно».

   – Ой, не к добру, – заметила Аня. – Валим?

   – Абрыг морисо мухарка фу! – сказал крепкий господин с бородой, окатив негодующим презрением девчонок.

   – Сам ты фу! – не выдержала Грымова. – Я тебе такой фу покажу, плакать будешь и маму звать.

   Крохина подняла с песка что-то похожее на кокос и положила на плечо, готовясь метать. Аня, сощурив янтарно-карие глаза, подобрала палку с песка.

   – Девочки, спокойно, – попыталась воззвать к голосу разума Рита.

   Аборигены начали окружать девушек, гудя с нарастающей враждебностью. Девчонки отступали, теснясь друг к дружке. И вдруг бородач угрожающе замахнулся веслом. Аня увернулась. А Крохина рявкнула:

   – Ну всё, я нервная сегодня! – И мохнатый кокос с синими прожилками влетел в лоб бородачу.

   – Мухарка фу! – вскрикнул он, падая бесславно.Возмущённо подхватив: «мухарка фу», толпа без разбору кинулась на девушек. Встав в боевую стойку, Рита принялась отбиваться и разбрасывать налетающих на неё аборигенов. Грымова и Фуц отобрали у нападающих вёсла и начали орудовать ими, прицельно попадая в лоб. Крохина устроила артиллерийский обстрел мохнатыми кокосами, параллельно раздавая пинки. Не прошло и трёх минут, как десяток кудлатых аборигенов валялся на песке со стонами, держась за лбы и пах.

   – Кто с веслом к нам придёт… – удовлетворённо заявила Грымова и пнула долговязого дрыща в серой фуфайке. – Чё с этими делать-то теперь?

   – Вязать нечем, – пробурчала Крохина.

   – И незачем, – констатировала Рита. – Главное, так и не ясно, куда мы попали?

   – Потому что так вообще не бывает... – сказала Аня Фуц, убирая пряди мокрых рыжих спиралек со лба и отирая кулак о джинсы.

   – Глупо отрицать то, что есть, – пробормотала Рита.

   – Так чё, какие идеи? – переступила с ноги на ногу Грымова, нежно пнув попытавшегося встать аборигена. – Нам обратно надо. Тренер хватится и заставит завтра десять километров бегать, если к отбою не вернёмся.

   Аня Фуц показала на два солнца:

   – Судя по ним, отбой ещё не скоро...– Два... Солнца два... – глубокомысленно заметила Крохина. – А я кроме чая ничего такого не пила сегодня. Может, подмешали? Как на Олимпиаде допинг?

   От больной темы все спортсменки нахмурились. Но тут с неба раздался визг, дунул ветер, и на землю спустилось облако. Остановилось в метре от песка и развеялось – перед ошалевшими девчонками с сизого ядра встал на песок старец с голубой бородой и двумя длинными косами, в синем балахоне с золотой блямбой на груди. Он бросил шарик в песок, тот отрикошетил и в полёте превратился в светящийся посох.

   – Обана... – прошептала Грымова.

   Старец нахмурился.

   – Мухарка фу!

   – Здравствуйте, – произнесла Рита, сообразив, что старец не прост: как минимум, дедушка Мюнхаузена, как максимум, представитель власти, и со всем уважением показала на побитых аборигенов: – Мы только защищались, сэр.

   Старец окинул взглядом место происшествия, внимально вгляделся в каждую из девушек и щёлкнул гибким, как хлыст, посохом. Вокруг девушек взметнулись голубые облачка мерцающей пыли, и старец проговорил по-русски густо и басисто, как Шаляпин:

   – Среди вас нет одарённой. Где она? Говорите, девицы из другого мира!

   – А кто вы такой? – буркнула Грымова.

   – Простите, мы не знаем об одарённой, – пробомотала Рита. – Но с нами сюда попала ещё одна девушка, Тася, Анастасия Воронцова...

   – Да, выдру похитил какой-то чёрный тип на акуле с крыльями, – добавила Крохина.

   – Когда? – сверкнул глазами старец. По-настоящему сверкнул, а не фигурально - брызнул искрами в песок, и засохший листик лианы вспыхнул и осыпался пеплом.

   Девушки сглотнули.

   – Минут десять назад, – проговорила Аня.

   – Мерзавец! Выслеживал он пришествие её! Подонок бесчестный и подлый! – пыхнул гневом и паром из ноздрей старец. – Вашу Анастасию нужно срочно вернуть. Опасность ей грозит!

   – Ясно, – заявила Рита, складывая руки на груди. – Но для начала было бы неплохо узнать, куда мы попали. Просветите, будьте любезны, многоуважаемый... хм... волшебник?

   – Да! И что за хрень вообще происходит?! – насупилась Крохина, вновь сжав кулаки.

   Гребчихи с вёслами добавили:

   – Верните нас обратно. Мы должны быть в палате к отбою.

   – Я же говорю: странные женщины, – поднял голову, увенчанную двумя шишками, как рогами, крепкий бородач. – В штанах. И дерутся, как воины.

   Теперь выражение «странные женщины» звучало как "мухарка фу", но отчего-то было понятно... Видимо, из-за голубой пыли.

   – Они сами на нас напали, – не растерялась Рита. – Так где мы? Или когда мы? И кто вы такие?

   Голубовласый старец чуть покривился, но снизошёл до монолога:

   – Вы на пятой, на лучшей и прекрасной планете из миров Всевидящего Ока, Дживайе. О, да здравствует Око, великое и чудесное! Перед вами я – мастер магических искусств и правопорядка Джуйендэ, и вы, пришелицы, женщины в штанах и без мухаро, обязаны мне сдаться до дальнейшего распоряжения властей!

   – Сдаться? С какого перепуга?! – возмутилась Грымова.

   – Верните нас обратно! – сказала Аня.

   Разноцветный фламинго спикировал на место побоища из синих небес, каркнул и, выставив красные лапы, сел на пальму. Точнее, обхватил ствол когтищами и завис под углом девяносто градусов, рассматривая пришельцев.

   Старец щёлкнул посохом и пробасил:

   – Подчиняются мне все иномирцы! И вы будете, девицы! Не подчинитесь, охладите пыл в казематах Моргуусы, пока не научитесь уважению!

   – Погодите, мы уважаем вас, мастер, – сказала Рита. – Но мы ничего не понимаем. И просим исправить ошибку и вернуть нас в наш мир. Тогда мы не успеем натворить ничего противозаконного. А за этих, – она показала рукой на побитых аборигенов, – приносим наши глубочайшие и искренние извинения.

   – Вас вернуть я не смогу, – по-шаляпински ответил старец, добавив драматизма голосу. – Проходы в тканях пространства и времени способны открывать только дживы — одарённые души. И, думаю, девушка Анастасия, которая пропала, и есть джива! – Он ткнул посохом в девушек и рыкнул, как точку поставил: – Так как вы все абсолютно бездарны!

   – Сам такой, – пробурчала себе под нос Грымова.

   – Упс, – закусила губу Крохина. – Нас что, выдра закинула?

   – Мда... Вот это новости, – громко выдохнула Рита. – И где теперь её искать?

ГЛАВА 3

Акула поднырнула под гигантскую арку в скале, вынесла нас в невероятную по размерам пещеру и шлёпнулась пузом на каменные плиты.

   – Кырлаг уещи, – сказал довольно мой похититель и подхватил меня на плечо.

   Честное слово, мешком мне быть не нравилось! Поэтому я жалостно попросила:

   – Отпустите меня, пожалуйста!

   Похититель хмыкнул. Так же ловко, как забегал, сбежал по жабрам вниз. Я заподозрила, что акула была дрессированной и жабры распускала специально – для удобства наездника. Он поставил меня на плиты. В кедах хлюпнуло, короткая юбочка прилипла к бёдрам, футболка с надписью «Я люблю тебя, Париж!» тоже, и с волос лило на пол, как с не выжатого пододеяльника. В общем, мокрая курица, вид катастрофический. Клацая зубами от страха и холода, я скукожилась. Но, подняв глаза, с удивлением обнаружила, что мой похититель гладит акулу по морде и похлопывает, как боевого коня, приговаривая что-то типа «кабур-чабур». Чудовище при этом с наслаждением жмурилось. А ведь могло бы запросто и руку по плечо откусить, как чупа-чупс...

   И не боится он такое чудовище! Внутри меня к страху примешалось подобие уважения. Нравятся мне смелые мужчины, пусть и сама я трусиха жуткая.

   По идее, надо было в момент этой идиллии искать пути к побегу, но, оглядевшись, я предпочла стоять на месте. Рядом с громадным бассейном, существующим вместо стойла, располагались бассейны поменьше – в них плескались кашалотики и сверкающие красным три медузы размером с «Дэу-Матиз». Кашалотики подлетали на крыльях и плюхались в воду, попадая брызгами на медуз. Те шипели и тянули страшные щупальца к нарушителям спокойствия. В стойле справа дремал трёхметровый осётр с шипами по всей длине и острым хищным носом, похожим на пилу. Громадный купол — больше, чем в цирке, сплошь облепили розовые и белые сталактиты, причём белые светились на концах, освещая морскую конюшню лучше, чем лампы в метро.

   Я отёрла ладонью воду с лица и осторожно глянула на моего похитителя. Красивенный и огромный ростом, он был затянут в чёрные кожаные одежды, на ногах – сапоги с подобием шпор, на бедре болталась сабля и ещё какие-то железяки весьма устрашающего вида. В косы вплетены жемчужины. В ухе одна, крупная – будто гаджет от мобильного телефона. Хм...

   Кто он такой, чёрт побери? Пират? Морской царь? Или укротитель акул и повелитель ухи? Тот с интересом зыркнул на меня.

   – Хохо, – сказал он, глядя масляно на мои ножки, потом посмотрел выше и протянул: – Мухарка фуу, мэ фуу вах!

   От «фу» я хотела оскорбиться, но потом даже слегка плечи расправила – приятно, что я «вах». О, а может, он армянин? Ну, из исторических островных поселенцев, уехавших второй экспедицией искать золотое руно и затерявшихся в географии триста тысяч лет назад? Подумаешь, нос прямой и глаза синие! Вон у актёра Харатьяна вообще только фамилия армянская. Я решила сверкнуть своими скудными познаниями в армянском и сказала:

   – Бареф дзес! – кажется, так здороваются мои однокурсники между собой.

   – Дзес?! – яростно взметнулись брови у красавца, и последовала тирада, из которой я поняла, что, видимо, он всё-таки не армянин... Потому что «дзес» для него было что-то плохое. Он так наступал на меня, что я попятилась. Споткнулась, красавец тут же меня поймал, но не поставил на ноги, а прижал к себе. Наклонился так, что его лицо оказалось совсем близко. Меня обожгло горячим дыханием. Его глаза подведены чёрным, почти, как у древних египтян. С толстыми, но аккуратными стрелками. Аж неудобно стало, что у меня только реснички чуть-чуть подкрашены, а губную, я, наверное, съела, кусая губы, пока лежала пузом на акуле.

   Красавец наклонился ниже. Ой, поцеловать, что ли, хочет? Я отпрянула, а он поддержал мою спину, как в танго, не отпуская. У меня мурашки побежали по коже, а в животе заледенело.

   Нет, я совершенно не согласна целоваться с первым встречным! Я – приличная девушка!

   Красавец об этом не знал... Он провёл совершенно бесцеремонно ладонью по моей груди, по животу, коснулся шеи и тут же вскинул глаза. От взгляда мне стало нехорошо, наш историк-маньяк так же смотрел на меня, когда ставил двойку в четверти за прогулы. Красавец произнёс, выговаривая чётко, словно начальник подглуховатой сотруднице:

   – Мэ дзес, кыгыр? Бор дзес, он ку Дживайе, револта фу! Ту ер ма джива. Кыгыр? Джи-ива. Ма-а.

   Я поспешно кивнула:

   – Ага, дживы ма, кыгыр не андерстенд. Парле-ву франсе?

   Он рассердился и мотнул головой, мокрые толстые косы взметнулись и упали на широченные плечи, обтянутые кожей. Раскрыл рот, чтобы рявкнуть, но вдруг сдержался и строго, но очень громко повторил:

   – Ту ер ма джива. Ма джива! Кыгыр? Форестас-йо!

   Вот так точно дядя Серёжа, говоря со спортсменами из Франции, произносил по слогам и громко, как глухим. По-русски. Словно громче – сразу понятнее. Чтобы красавец-похититель не начал орать мне на ухо, я сделала вид, что понимаю.

   – Йо-йо, джива. Кыгыр. Форевер. Мир. Дружба. Кока-Кола...

   Красавец улыбнулся с видом повелителя не только ухи, но и вселенной, и выпустил меня из своих железных объятий. Протянул руку с шипастой перчаткой.

   – Амырос конго ва, ма джива.

   О, теперь что-то про Конго. Бог мой, а я так плохо географию учила! Про Африку ни в зуб ногой! Я не рискнула подать ему руку, поэтому он схватил меня сам, буркнул новый перл, теряя терпение, и потащил к выходу из гаража для ухи. Мне стало дурно при виде вытесанных в скале бесконечных ступенек наверх. На втором десятке я запыхалась, тем более, что юбочка противно липла к ногам, а в кедах хлюпала вода. Красавец потерял терпение, вновь взвалил меня на плечо, не обратив внимания на мои «нет». Впрочем, сильно возражать я не стала – сам похитил, сам пусть и несёт. Я вообще уже устала, у меня стресс, и голова, кажется, начинает болеть. Но мог бы и поаккуратнее! Сейчас я повишу на нём немножко, посмотрю, куда он меня доставит, а потом придумаю план. Иногда стоит сделать вид, что ты ничего не можешь и похлопать глупо ресницами, а потом, когда никто не ждёт, ка-ак выкинуть нечто эдакое! Правда, пока не знаю, что. Но в Конго не останусь, я Родину люблю и плохо переношу жару...

   И вообще, сейчас бы домой, и Филе-о'фиш съесть в моём любимом Макдональдсе...

   Тут красавец споткнулся и начал падать вместе со мной, у меня перехватило дух от предчувствия встречи головы с камнем. Я зажмурилась. И услышала:

   – При обнаружении бесхозных сумок или подозрительных предметов, обращайтесь к сотрудникам полиции...

   Я распахнула глаза. Красавец сгруппировался и всё-таки не упал, но стояли мы не на лестнице из подземелья, а на эскалатаре в метро на проспекте Мира. Ого!

ГЛАВА 4

Красавец снова начал терять равновесие на уезжающих вниз ступеньках и отпустил мои бёдра, я соскользнула с него, стукнулась головой о поручень. Но быстро вскочила и побежала через ступеньку вниз, к полицейскому с криками «спасите-помогите!» Слегка сонный блюститель закона в синей форме сразу проснулся, выхватил дубинку и направился ко мне. Позади что-то бухнуло, звякнуло, лязгнуло. Я бежала, как могла, спиной чувствуя преследование. И вдруг две огромные ручищи обхватили меня сзади. В шею горячо дохнули с выкриком:

   – Фу джива! Фу! Адыщь!

   Да что я, собачка, что ли?! Фу да фу! Сколько можно?!

   Похититель потянул меня против движения эскалатора наверх и очень быстро. Сообразил, гад, что полицейские ему не друзья. Он уже дотащил меня до верхней ступеньки, сбив спиной нескольких человек и получив сумкой по голове от женщины в цветастом платье. Вот же ловкий, гад! Он прыгнул назад, спасаясь от уезжающих вниз рифлёных ступенек, чуть не упал, задев девушку-гота и повалив по сторонам трёх китайцев. Тётка с завивкой начала орать:

   – Террористы!

   Кто-то завизжал, что-то хлопнуло, грудастая, приземистая, будто тумбочка, охранница принялась свистеть. Мой похититель растерялся, заметался между всё прибывающими людьми, эскалаторами и пропускными пунктами. И вдруг, неожиданно для себя, я ка-ак стукнула пяткой ему по голени, он взвыл и на секунду оставил хватку, отшатнувшись. Я рванула вперёд. А мой похититель поехал вниз, ступив случайно на ступень эскалатора. В последний момент он схватил меня за лодыжку. Пребольно кольнуло и вонзилось в мою кожу. Я лягнулась и куда-то ему попала... Ой, может, в лицо?! Но думать об этом было некогда. Подоспел отряд полицейских, я вырвалась из лап похитителя и, как безумная, побежала прочь. Я лавировала между людьми, столбами. Задыхаясь, спустилась в переход, через полминуты оказалась на той стороне проспекта, прямо возле МакДональдса. Завернула за угол, промчалась ещё два дома и ворвалась в наш двор под аркой. Юркнула в подъезд – благо, снова вырвали домофон – и только теперь позволила себе остановиться, громко глотая воздух. В моей голове кружилось, меня порядком мутило и одновременно хотелось есть. А ещё очень саднила нога. Я взглянула – та покраснела, а над пяткой, в мягком месте на щиколотке в тело была воткнута жемчужина. Чёрная. Из-под неё стекала тоненькой струйкой кровь. Я попыталась выдернуть жемчужину и вскрикнула от боли: та словно проросла щупальцами под кожу...

   Вот чёрт! Это похититель воткнул! Зачем? Отомстить напоследок? Что ж, надеюсь, полицейские отучат его дубинками нападать на невинных девушек и тащить куда попало.

   Правда, мне тотчас стало похитителя жалко. Ведь дубинками – это очень больно, даже таким мускулистым. И по-русски он не говорит, и без паспорта наверняка. Посадят в обезьянник, к бомжам...

    Так ему и надо! Правда, теперь получается, что я его похитила. Дурдом какой-то...

   И как я вообще могла мгновенно переместиться из Сочи в неведомую бухту, а потом обратно в Москву? Почему?

   Стоп! Я подумала о том, что хочу в Макдональдс. И оказалась в том, что возле дома! Ничего себе! Блистательно! Я что, телепорт? С чего вдруг?

   Нога болела всё больше и больше. Я с тоской взглянула наверх и на табличку на нашем допотопном лифте: «не работает». А что, если? Я зажмурилась, сосредоточилась: хочу домой, прямо в квартиру, сейчас! Ничего... Я сжала кулаки и сморщила нос, напрягаясь. Не вышло. Зато желудок подал сигнал SOS.

   Может, мою способность, как мобильник, подзаряжать надо? Не зря же так зверски есть хочется?! Как при 3G-интернете: «Вы исчерпали суточный трафик, пополните баланс или измените тариф на более выгодный»...

   Я схватилась ладонью за живот, проклиная гастрит, и поковыляла по лестнице на третий этаж. Мы живём с мамой в сталинке, в квартире, которая досталась нам от дедушки-профессора. Хорошо, что у соседки, Ирины Павловны, всегда лежит запасной ключ от нашей квартиры! Это необходимо, так как мы с мамой не очень везучие: если лопается стояк, то обязательно у нас, причём когда никого дома нет. Или вдруг срывает кран на кухне, или плита ни с того, ни с сего начинает пропускать газ – так, что у соседки канарейка задыхается. Председатель Жилтоварищества называет нас «несчастливой квартирой», все службы коммунального хозяйства проверки начинают с нас, но попусту. Хорошо, что есть дядя Серёжа, мамин брат, он всегда прилетает на помощь.

   На звонок открыла Ирина Павловна. Ей семьдесят семь, но она боевая и ни капли не старушка: стрижка короткая, очки модные, юбка и блузка пусть из сэконд-хэнда, но обязательно брендовые, даже дома. В ответ на моё «здрасьте» последовало:

   – О, Тася, здравствуйте! А вы разве не в Сочи сейчас отдыхаете? И почему вы вся мокрая? Разве на улице дождь? Я не заметила, смотрю потрясающий фильм, закрыла шторы, так почему вы здесь?

   – Так получилось. Можно ключики, Ирина Павловна?

   – О да, да, конечно! Проходите, Тася, а чаю не хотите? Я пирог испекла свой фирменный с творогом и фруктами.

   Желудок ёкнул и потребовал пирога, но я знала, что к Ирине Павловне на десять минут зайти не получится, минимум на час, а переодеться надо было сразу. И дяде Серёже позвонить. И «Альмагель» от желудка выпить. Поэтому я сказала:

   – Нет, спасибо, очень спешу.

   Раскланялась и бросилась к нам домой. У нас пахло ванилью и мамиными духами. Я люблю, как пахнет у нас дома. В кухне расцвела голубая бугенвиллия и вылезли мелкие алые бутоны розочек. Две недели меня не было дома, а будто только вчера уехала! Я сняла мокрые вещи и мигом под душ – оттирать следы приключений. Под горячей водой стало хорошо, только проклятая чёрная жемчужина на левой щиколотке доставляла жуткую боль при всех попытках её выковырнуть. А так как боль я терпеть не умею, я сдалась и бросила эту затею.

   Прежде чем кинуть одежду в машинку, я вспомнила о жемчужном «курином божке», покопалась в складках футболки и обнаружила его на кожаной тесёмочке. А вдруг это он виноват в моих перемещениях? Я зажала его в кулаке, стараясь не думать, куда я хочу, и пошла, завернувшись в полотенце и шлёпая босыми ногами, в кухню в поисках еды. Нашла в холодильнике супчик. Разогрела его и не заметила, как умяла весь суп, хотя обычно капризничаю, вылавливая по клёцке. Пришлось пустить в ход сосиски из морозилки и залить кипятком овсянку, пританцовывая от нетерпения. Ужас! Если я буду так кушать каждый день, я скоро не влезу ни в одно платье, и маме придётся подрабатывать, чтобы меня прокормить, а потом купить тележку, чтобы возить моё выросшее пузо. Нет, всё! Никаких перемещений! Раз для фигуры вредно...

   Я спрятала «криного бога» в шкатулку, а её в шкаф на нижнюю полку, под полотенца. Отряхнула руки и набрала дядю Серёжу.

   – Тася! В чём дело? Куда вы пропали?!

   – Мы? – сглотнула я, с нахлынувшим чувством вины вспомнив, что девчонки остались на чёрт-знает-гдешном пляже.

   – Да, моя Рита, двое из сборной по гребле и чемпионка наша, из тяжелоатлеток. Вас видели вместе вчера. Тут волонтёры собрались, ищут по всему берегу! Где вы, Тася?! Не молчи!Почему вчера? Ведь прошло от силы два часа с тех пор, как Крохина угрожала мне расправой под магнолиями...

   – Я в Москве, – пробормотала я, не зная, как оправдываться.

   – Что ты там делаешь?! – рявкнул он. – А девочки где?!

   Хм... и правда, где они? На Гавайях? Только на каких-то других, с двумя солнцами...

   – Я всё исправлю, – тихо сказала я, наклоняясь над нижним ящиком.

   – Что ты исправишь, Тася?! Что ты натворила?! – кипел, растеряв весь свой восточно-философский дух, мой дядя-каратист. – И я понимаю - ты! От тебя всегда неприятности, но Рита!

   – Всё будет хорошо. Никого искать не надо, – буркнула я в трубку и быстро отбила звонок.

   Мне было стыдно. Какая же я эгоистка! Ем тут суп кастрюлями, а девчонки... Пусть Крохину с гребчихами ни разу не жалко, но ведь Рита! Она такая классная! И за меня всегда горой. А я? Тьфу!

   Я надела на шею тесёмку с дырчатой жемчужиной, натянула джинсы, майку, кроссовки и почувствовала себя супергероиней. Только плаща за плечами и светящейся надписи на груди не хватало. Я зажмурилась крепко-крепко и подумала:

   «Хочу на Гавайи. К девочкам. На Гавайи. К девочкам».

   * * *

   Рядом раздался разнузданный клубняк, в нос пахнуло мартини, морем и головокружительной смесью духов. Я открыла глаза и обнаружила, что стою на ночном пляже, вокруг меня сверкает светомузыка и танцуют в купальниках девушки. Гавайки, в гирляндах цветов. Кажется, выступают. Танцовщицы с визгом бросились от меня врассыпную. А я снова зажмурилась, не обращая внимания на резкую боль в щиколотке, и сказала себе:

   – Не на те Гавайи, а туда, где не наш мир.

   Меня закрутило так, что суп с кашей чуть наружу не выплеснулся. Ногу словно кошки принялись драть. Что-то загрохотало. Я открыла глаза и обнаружила себя в кресле, в темноте. Рядом чей-то попкорн, пацан слева не заметил меня, продолжая тянуть колу через трубочку, а на экране шёл последний космический блокбастер Люка Бессона. Мда, там мир не наш...

   Тётка справа вытаращилась на меня испуганно:

   – Это место занято. Муж в туалет вышел.

   – Я уже ухожу, – пробормотала я не менее ошеломлённо. – А где я?

   – Курить надо меньше! – послышалось сзади.

   – Миасс, – сказала, моргая, тётка, – кинотеатр «Гавайи».

   Извиняясь и больше не чувствуя себя суперменом, я прошла по рядам, отражаясь тенью на экране. Там герой пытался заполучить какую-то жемчужину. В пятке резало. Я остановилась в тёмном коридорчике перед выходом и почесала затылок. Что же всё-таки происходит? Актер в кино застрял рукой в ящике и не мог выбраться из параллельного мира в свой. А я не могу попасть туда, где остались девчонки. А ведь хочу!

   И тут меня торкнуло: может, мне без похитителя из того мира вернуться не удастся? Может, – я с испугом глянула на свою посиневшую щиколотку, – он меня привязал к себе? По спине побежали мурашки. Ведь всё сходится! Судя по алчным глазам красавца, я ему была нужна. Очень.

   В желудок упал холодный ком, и снова проснулся голод. Я вспомнила кулачищи с шипами, саблю и яростные, подведённые чёрным глаза. Выходит, чтобы вернуть моих девочек, мне придётся искать красавца-похитителя?! Мамочки... Но ведь я его боюсь!

ГЛАВА 5

В собственную квартиру я вернулась легко. Но от голода и упадка сил чуть с ног не валилась. Утомительное это дело – телепортироваться! Это только в фантастических фильмах – прыг, и всё. А на деле силы приходится восстанавливать. Причём, кажется, желудок вопит после каждого перемещения всё больше и больше, и темнеет до мошек перед глазами. Доев последнюю сосиску, хлебцы, батончики со злаками и орехами, я нашла спрятанную бабушкой банку варенья и съела её, закусив пачкой сливочного масла, кое-как намазанного на разрезанный пополам батон. Только после этого я перестала трястись от изнеможения. Решимость позвонить в полицию стоила мне ещё двух яблок.

   – Здравствуйте, – как можно взрослее постаралась звучать я. У меня голос, как у десятилетней, и несмотря на то, что я выше мамы, шампанское в магазине мне даже с паспортом продают неохотно. Я кашлянула. – Подскажите, пожалуйста, есть ли сводки в дежурной части об арестованном иностранце в необычной одежде? Дело в том, что пропал участник международного конвента по комиксам Марвел. Он совершенно не понимает по-русски и говорит только на местном диалекте. Мне как организатору поручили его найти, поскольку делегация должна сегодня улетать на родину... В Конго.

   Мне стало стыдно, что я несу подобную чушь, но на том конце беспроводной связи у меня совершенно серьёзно осведомились об имени и внешнем виде потеряшки.

   Описание «одет по фильму «Пираты карибского моря», с саблей, макияжем и косами, почти как Джек-Воробей, но мужественнее, красивее, с щетиной и без шляпы» вызвало паузу, а имя... да простит меня похититель – Кыгыр Мухарка-Фу – смешок, просьбу повторить, отчаянное сопение и хихиканье в течение пары секунд.

   А потом мне сказали строго:

   – Нет, таких задержанных не было.

   – А на проспекте Мира? Дебош в метро? – с надеждой уточнила я.

   – И на проспекте Мира тоже. Обзвоните больницы. И запишите номер: там собирают данные по неопознанным трупам и лицам без документов, обнаруженным в бессознательном состоянии.

   Я записала мрачные цифры, холодея от мысли, что иномирец погиб по моей вине и будет похоронен вместе с бомжами, бесславно и навечно потерянный для родных и близких – ведь они же наверняка у него есть... А моя замечательная каратистка, и менее замечательные остальные спортсменки останутся в неизвестных землях, их поработят, угнетут, продадут в рабство... О, Боже мой, только не это!

   У меня даже голова закружилась от предложенных воображением ужасных картин: Крохина тянет баржу вдоль чудесной песчаной бухты и поёт песню бурлаков, оборванная и грязная. Гребчихи, прикованные цепями на галерах, проклинают меня ежечасно, а от их синих олимпиек остались только полоски на груди и бёдрах. Рита... нет, она не сдастся и погибнет, защищая свою честь в бою с ордой грязных пиратов.

   Я всхлипнула.

   А дядя Серёжа мне никогда этого не простит! И мама скажет: «Ты – внучка знаменитого профессора Воронцова, светила всей российской науки, дочь героя, погибшего лётчика-испытателя, моя дочь! Как ты могла?! Как ты могла без антибактериальных салфеток общаться с какими-то наглыми девицами?! Как ты могла отправляться с ними в неизвестные миры, не выпив предварительно витаминов, антигистаминных и иммуномодуляторов?! Ведь там же наверняка лихорадка и масса неизвестных болезней!».

   И снова затаскает меня по анализам... И будет таскать до тех пор, пока не найдёт какую-нибудь редчайшую бациллу Турс-Маасбанена или неизлечимый вирус Куско-Фронкенштерна. И посвятит себя спасению меня, не спя ночами и вызывая у меня регулярный рецидив приступов вины. А умру я в новой экспериментальной лаборатории, куда меня мама обязательно пристроит, пользуясь старыми связями дедушки и своими новыми, ведь она у меня педиатр. Под капельницей с ртутного вида жидкостью я испущу дух, жалея, что так и не поцеловалась со штангистом Витей Козлевичем.

   Я снова всхлипнула и разозлилась: я-то хоть дома, а девчонки чёрт знает где! Им хуже! А я тут сижу и жалею себя. Тьфу! Вытерла увлажнившиеся глаза и, поджав губы, набрала телефон – тот самый, мрачный, где находят без вести пропавших.

   Пирата с подведёнными глазами там тоже не было. В большинстве приёмных больниц меня с таким описанием послали лесом, в других ни Кыгыр Мухарка-Фу, ни Ту-эр Маджива не значился. Я растерянно положила трубку, понимая, что совершенно не знаю, что делать дальше. Опустила ноги с дивана на пол и задела щиколоткой ножку. Жемчужина заставила меня скривиться. Я глянула на неё – вокруг по голеностопу расползалась под кожей чёрно-синяя сеточка… Ещё один повод маме отвезти меня в больницу к травматологу, аллергологу и инфекционисту; сделать укол от столбняка и сдать хирургам, чтобы вырезали гадость, а то пойдёт гангрена с последующей ампутацией. Нет, надо успеть найти Кыгыра, пока мама с работы не вернулась!

   Я собрала в рюкзак всё самое необходимое, потом выложила половину необходимого, потому что было тяжело. Потом ещё половину половины. Но антибактериальные салфетки вернула обратно.

   Написала маме записку, что всё хорошо, и мы с девочками отправились в путешествие с участниками одного международного конвента. Поблагодарила за суп, извинилась за сосиски и попросила позвонить дяде Серёже и сказать ему, что все живы, в порядке и целы; что девочки помогают мне в одном очень важном деле, о котором я расскажу ему подробно, когда вернёмся. У меня самой не хватило духу ему ещё раз позвонить и врать напрямую. Я вообще врать не люблю, хоть и часто приходится...

   Я пририсовала на записке поцелуйчики и цветочки, вымыла посуду, закрыла дверь на ключ и... столкнулась нос к носу с похитителем. Вид у него был потрёпанный, от кожаной одежды пахло палёной куриной тушкой, сигаретами и потом, косы растрепались, лицо злое. Можно было испугаться и снова вызывать полицию, но я так обрадовалась, что не нужно искать иномирца, что радостно воскликнула:

   – О, Кыгыр, ты живой! Ура!

   – Ыы? – опешил он. – Джива фу?

   – Да! Совсем фу! Ты не представляешь, сколько я обзвонила больниц и полицейских участков! – затараторила я. – Твоя жемчужина — это гадость последняя! Вы, молодой человек, вообще с ума сошли, зачем вы её поставили? Ведь больно же! А как ты сбежал от полицейских? Там же отряд был! А как ты меня нашёл?! А вы знаете, как нам вернуться обратно?! Мне просто очень, очень надо вернуть моих подруг! Пусть и не все подруги, но всё равно... Очень надо, но вы...

   И тут он зажал мне рот ладонью. Взглянул глаза в глаза и пробормотал сурово:

   – Адыщь, ма джива!

   От его взгляда моя душа вновь упала в пятки, а от его железной хватки вся затея со спасением остальных показалась глупостью и жертвоприношением.

   – Амэрос конго, – приказал он и убрал с моих губ ладонь.

   – Вы хотите, чтобы мы вернулись? В ваше Конго? – прошептала я. – Но вы обещаете, обещаете мне, что не причините вреда?! Пообещайте, пожалуйста, а то я...

   Он ткнул пальцем в потолок и ещё суровее рыкнул:

   – Конго! Эн Джива-йе!

   Красавец схватил меня за плечи и прижал к себе — ни вырваться, ни вздохнуть. Я выронила ключ на пол. Зазвенело. Воздух застрял в груди от страха и волнения.

   – Я, пожалуйста... только вы тоже... я вас боюсь... правда... пообещайте, что будете вести себя достойно... благородно, как рыцарь... Ведь вы же порядочный человек, да? Вас даже акула любит... Наверное, вы добрый... – лепетала я.

   Он со стоном воздел очи к потолку, выдохнул и... жадно впился губами в мои губы. Словам было некуда выпадать, и они устроили в моей голове хаос – та закружилась, тело стало горячим и бессильным, в бёдрах и в ноге заболело, как после укола магнезии, глаза сами закрылись, потому что внезапно мне сделалось... сладко. И очень страшно. Красавец прижал меня к стене и целовал, словно хотел выпить все мои мысли. Они исчезли в волнах в голове и дрожи. Нас закрутило и куда-то понесло. И только эхом издалека донёсся голос Ирины Павловны:

   – Тасенька! Я вам пирог... Ой, извините, вы с молодым человеком... Ой, куда это вы-ы-ы?..

   * * *

   Куда бы нас ни несло в этом сладостном водовороте, но в последний момент мне снова представилась Крохина, баржа и протяжная песня бурлаков, и мы грохнулись на землю. Точнее, я на Кыгыра. И это было совсем не так, как в детстве бухаться на толстый дедушкин живот, словно на подушку, чтобы потом убегать от щекотки. Кыгыр был очень твёрдый, будто из гранита высеченный.

   Я ахнула. Кыгыр буркнул. Глаза ослепило ярким светом, и, сощурившись, я увидела сквозь дымку два солнца: красное и оранжевое, а потом и Крохину. Баржи не было, и ремня бурлацкого тоже. Выглядела она обычно, со своим порозовевшим от загара носом-картошкой, каштановыми волосами, затянутыми в хвост над круглым лицом и... нимбом.

   Ой, мы умерли?

   – Так вот же она, выдра! – радостно заявила Крохина, что-то быстро дожёвывая. – Её и искать не надо!

   В моё поле зрения попал её пудовый кулак. Нет, это точно был не рай. Я подняла голову и обнаружила остальных.

   – Рита! – воскликнула я, слезая с похитителя.

   Вокруг нас было что-то, похожее на площадь. Белые башни, резьбой и орнаментом напоминающие мечети, тянулись в небо, соединённые между собой высоким забором. На шпилях башенок сверкала красным золотом то ли рыбка, то ли глаз. На раскидистом дереве с мелкими листочками и розовыми метёлками вместо цветов сидел радужный фламинго и чистил пёрышки. Возле башен высились многоэтажные конструкции. Их невероятные арки, колонны и дорожки были засажены самой экзотической растительностью. Если бы царица Семирамида, прославившаяся своими висячими садами, оказалась здесь, она бы наверняка задушилась от зависти – так это было красиво и живописно.

   В беседке возле нас стоял внушительный деревянный стол, уставленный блюдами с едой. С массивной скамьи повскакивали мои соотечественницы. Целые и невредимые! Моё сердце вспыхнуло от радости. Ура, живые! Не в рабстве!

   Кыгыр что-то прорычал про своё Конго, подскочил, схватил меня за руку и тут же попятился от девчонок. Или от трёх мужчин, возникших будто из ниоткуда. Все они были довольно молодыми, прямоносыми, симпатичными, если не считать.. кхм... голубые косы по обе стороны плеч. «Мальвины» были одеты в светло-синие балахоны непонятного кроя, перевязанные на талии толстыми поясами. На груди у каждого – по золотому медальону с глазом, как в пирамиде на долларе; в левой руке – по светящемуся посоху. Они направились к нам очень решительно и, я не сказала бы, что дружелюбно. Но девочки их не боялись. Зато Кыгыр быстро обернулся ко мне, и я увидела в его глазах тревогу.

   – Амырос ва, джива! Джива! – произнёс он, кажется, умоляя и стиснув мою руку своей лапищей. Свободной рукой Кыгыр выхватил саблю.

   Поздно. Я даже моргнуть не успела, как трое мальвин щёлкнули посохами, из тех взвились над головами мерцающие петли и мгновенно оплели Кыгыра, словно разумные змеи. Сабля лязгнула о серо-белые плиты. Моя рука была освобождена.

   – Постойте! – крикнула я. – Не надо!

   – Надо, Тася, надо, – проговорила Рита, оттягивая меня подальше от Кыгыра. – Это разбойник и бандит.

   Как же это?! Мои губы ещё хранили тепло его упругих и сладких, как черешня, губ, в моих бёдрах ещё пульсировало что-то волнующее и горячее. Кыгыр мотнул головой – только ей он и мог крутить – и вперился в меня синими глазищами из-под чёрных, густых бровей. Всё было в его взгляде: и досада, и злость, и разочарование – мол, эх ты, джива.

   – Кыгыр... – выдохнула я растерянно.

   Откуда-то из-за моей спины вышел высокий бородатый старец, тоже с голубыми косами, как у мальвин. Он взмахнул посохом, и на меня осыпалось облако голубой пыли. Замерцало на футболке, на джинсах, и растаяло. Надо же! Старик, а как феечка в «Питер Пене»...

   – Анастасия! – торжественно пробасил старец. – Мы рады, что великое Око привело тебя сюда! И что этот негодяй не успел воспользоваться тобой! О, одарённая дева, очарованная душа – прекрасная джива!

   – Благодарю за такое красивое приветствие, почтенный. Очень польщена, – пробормотала я. – Только зачем вы схватили моего спутника? Отпустите его, пожалуйста. Он не сделал мне ничего плохого.

   – Никак невозможно, – заявил старец. – Мы счастливы, что вы не только освободились сами, но и доставили к нам этого отъявленного разбойника и злодея!

   – Нет, он не разбойник! – топнула я ногой и скривилась от боли в щиколотке. Ой...

   Вдруг Кыгыр, который не отрывал от меня взгляда, сказал совершенно понятно:

   – Смешная.

   И покачал головой.

   Рита сказала:

   – Магистр Джуйендэ использовал магию распознавания языка. Он нам так сказал.

   – Ага, удобная хрень, – вставила Грымова. – Нам бы перед соревнованиями в Канаде очень пригодилась.

   – Магия... хрень... – повторила я за ними, ничего не понимая и чувствуя себя как-то нехорошо. Мало мне было телепортации!

   Магистр тем временем присел и склонился над моей щиколоткой, коснулся пальцем чёрной жемчужины — та заискрила, шарахнув меня электричеством так, что в глазах потемнело. У магистра встала дыбом борода, как у кота шерсть, натёртая эбонитовой палочкой. Рита подхватила меня под руки и не позволила упасть. Из моих глаз брызнули слёзы, а тело задрожало. Я совсем не умею переносить боль! Только уколы терплю, и то палец закусываю.

   – Мерзавец! – в гневе рыкнул на связанного Кыгыра магистр. – Как посмел ты, Киату Прóклятый, привораживать к себе одарённую дживу?! Как только поднялась твоя скверная рука?!

   – Посмел, – нагло задрал нос Кыгыр... точнее Киату. – И посмею снова! И буду делать всё, что захочу! Ты не указ мне, Джуйенде!

   – Увести! – рявкнул магистр. – Заточить этого святотатца в казематы Моргуусы! Следить неотступно! – и тут же обратился ко мне : – Не бойся, прекрасная джива, магическая цепь не позволит сбежать этому злодею! Пока мы не снимем его чёрный приворот, его голова будет на месте, но в клетке. И значит, он не погубит тебя. Ты в безопасности!

   Трое суровых мальвин потянули за концы посохов, заставляя моего коварного красавца идти за ними, он чуть не споткнулся, выругался. Затем обернулся напоследок и подмигнул:

   – Я вернусь за тобой, джива!

   Не знаю, то ли избыток чувств, то ли никак не утихающая боль в ноге, то ли страх от странного приворота от Кыгыра-Киату, то ли ужас, что мужчину, который поцеловал меня слаще всех на свете, посадят в клетку и на цепь, то ли просто от того, что с очередным перемещением закончились мои силы, но я покачнулась и начала падать. Всё кружилось и погружалось в туман. Так уже было на физкультуре в школе, когда Станислав Олегович заставил меня бежать пять кругов, несмотря на справку от врача. А у меня всегда низкое давление, и в раздевалке я вот прям как сей...час. Выключилась.

ГЛАВА 6

Я очнулась на чём-то мягком-премягком. В нос мне не сунули вонючий нашатырь, и в комнате не пахло привычно лекарствами, совсем наоборот – вокруг меня распространялся чудесный запах сдобного теста, ванили, кардамона, корицы и малины с шоколадом. И ещё чего-то умопомрачительного. У меня сразу потекли слюнки. Обожаю малину! Обожаю шоколад!

   Я живо открыла глаза и увидела на тумбочке рядом со взбитыми под моей головой подушками волшебное зрелище – пирог с красными ягодами, украшенный шоколадом и взбитыми сливками. Он красовался на серебряном блюде и просил: съешь меня, прямо сразу и без остатка — хоть лицом в торт! Я сглотнула и всё-таки сдержалась, потому что на меня смотрела похожая на медсестру немолодая дама, вроде бы и не полная, но фигуристая, с высоко и настолько пышно поднятыми светлыми волосами, что сама могла бы играть роль взбитых сливок в какой-нибудь рекламе. На лбу дамы, прямо под линией волос, была нанесена чем-то блестящим розоватая линия, как орнамент с завитушками, которые на висках завершали переливающиеся белые кристаллы. Натуральный Сваровски! Других украшений на даме не имелось, кроме вставленной в ухо жемчужины – такой же, как у коварного Киату.

   Не стану о нём думать!

   Бело-голубое платье дамы было простым, с юбкой до пола и широким поясом, к которому была пришита целая лесенка широких карманов. Если бы Вассерман родился женщиной, ему бы такое пригодилось вместо знаменитого жилета. Серые глаза на круглом лице дамы улыбались, и выражали заботу. Она мне сразу понравилась.

   – Я знала, что юная джива не устоит перед запахом моего пирога и решит вернуться из подпространства в наш бренный мир! Это всегда срабатывает, – сказала мелодичным голосом дама. – Я – джайна Флойялори, но все меня называют коротко: джайна Фло.

   – Очень приятно, а я Анастасия, коротко Тася. Я не отправлялась в подпространство, честно! Просто в обморок упала, – ответила я. – У меня вечно проблемы с давлением. А пирог, правда, пахнет бесподобно. И выглядит...

   – Слава Богу, очухалась, – выдохнул кто-то.

   И я увидела не только Крохину, но и всех девчонок, заходящих в комнату с подобия террасы с белыми колоннами.

   – Чего ж ты, выдра, хлипкая такая? – сочувственно спросила Грымова. – Натуральная сопля в сахаре.

   – Мне не нравится этот эпитет, – насупилась я.

   – За «эпитет» в лоб дам, – пыхнула Грымова.

   – Это не ругательство, это означает «сравнение».

   – А-а, ну тогда терпи, – сказала Грымова, – мне тоже не нравится в пять утра вставать на пробежку, а тренер заставляет. И не растаяла...

   – У тебя ничего не болит? – осведомилась Рита, сев на краешек кровати.

   – Кажется, нет. Даже щиколотку отпустило.

   Я высунула ногу из-под простыни и ужаснулась тому, что увидела: от задней части щиколотки ажурная сетка, словно нарисованная тонким чёрным химическим грифелем, обвивала всю мою лодыжку, как браслет. Пятке тоже досталось. Бррр, просто мороз по коже!

   – И что это значит? – обеспокоенно спросила Рита.

   Джайна Фло сказала:

   – Это чёрная жемчужина – приворот-привязка. Она въедается под кожу и не позволяет скрыться от колдуна или того, кто заплатил магам тёмного племени. – Джайна Фло глянула на меня сосредоточенно. – Обычно её ставят на шею, у головы, если хотят поработить разум, или у сердца, если хотят подчинить чувства... А вот к пятке... Такого ещё в моей практике не было.

   – Куда достал, туда и ткнул, – поджала я губы. – И пяткой в нос получил, надеюсь. Не очень было видно, куда я его лягнула...

   – Ну, ты даёшь, выдра! А на вид лебедь дохлый, сорт второй, не ощипанный, – удивлённо вставила Крохина, пробуя на вес каменную вазу с искусно вырезанными рыбами.

   Я сделала гордый вид: мол, я ещё и не то могу. Что, в принципе, уже было правдой. И обратилась к «медсестре»:

   – Пожалуйста, уважаемая джайна Фло, снимите эту чертовщину с меня поскорее! Пусть этому гаду даже мою пятку поработить не удастся!

   Но дама развела руками.

   – Увы, простой магией этот приворот не снимается, придётся поломать голову нашим врачевателям.

   – Неужели мой похититель – колдун?! – вырвалось у меня.

   Ответил мне невысокий, но крепкий мужчина лет около тридцати с орлиным носом и пронзительным взглядом. Он вошёл стремительно в дверь из коридора, а не с террасы. Коса у него была короткая, чёрная и только одна. И одет он был не в балахон, а в светлые штаны и рубашку, по крою напоминающую сюртук. На лацкане – алая, как кровь, капля кристалла. В ухе – тоже жемчужина, продолговатая, как фасолина. Странная мода...

   – Нет, похитивший вас Киату Джикарне – не колдун, – сказал вновь прибывший, – но денег на мага высшей категории из Тёмных племён он не пожалел.

   – Зачем? – спросила Рита.

   – Киату Джикарне – преступник, попросту говоря – вор. Такие злодеи мечтают завладеть дживой, ведь она сможет перемещать его и, при надобности, целую банду туда, где хранятся сокровища. Да вот беда: джива – явление редкое. Когда она обучится, обретёт опыт и мудрость, её уже не подчинить. Поэтому мечта любого грабителя и разбойника – заполучить юную дживу – такую, как вы, джани Анастасия.

   – А вы кто? – спросила Аня Фуц.

   – Я – Аэрт Джоно, советник его Величества, короля Каидерна-Джи-Маджи великого, – сказал без всякого апломба мужчина. По повадкам и манере говорить можно было запросто заключить советник он тайный, и специализируется по тайным операциям.

   – А почему вас, такого высокопоставленного чиновника, вдруг заинтересовала наша Тася? – с сомнением спросила Рита Дзен.

   – Потому что появление дживы в нашем государстве, в нашем мире вообще – событие экстраординарное, – заявил он.

   – Но ведь мы могли сюда и не попасть, откуда же вы и тот самый вор узнали место и время появления Таси?

   – О, – потёр ладони господин Джоно, – дело в том, что есть наука о звёздах и сверхъявлениях, которая позволяет вычислить событие довольно точно. Она называется Джоптиш.

   – И ваши джоптисты раздают сведения направо и налево? – с подозрением хмыкнула Грымова.

   – Отчего же? Наши – нет, – вкрадчиво сказал советник Джоно. – А вот джопиши с тёмной стороны магии готовы продать любому любую информацию, но за большие деньги.

   – Ну, так вы спросите у того бородатого, к кому он обращался, явно ему прогноз поточнее вашего выдали, – усмехнулась Грымова. – Ваши-то джописки, как наши метеорологи, даже в Яндекс не посмотрели.

   – Яндекс, – озадачился советник Джоно, но тут же нашёлся. – Не волнуйтесь, мы заставим говорить Киату Джикарно и выдать все свои планы, сообщников и прочее. Даже Яндекс, если такой есть.

   У меня в душе дрогнуло.

   – Не надо его пытать, – попросила я, коснувшись пальцем собственных губ.

   Джайна Фло посмотрела на меня обеспокоенно, а советник улыбнулся:

   – Не волнуйтесь, юная джива, у нас есть разные методы разговорить несговорчивых.

   От его улыбки мне стало не очень, а Аня Фуц махнула рукой:

   – Так, всё ясно. За разъяснения спасибо, но пора и честь знать. Нам надо обратно, на сборы. На Землю, в Сочи, в спортивный лагерь. Тася нашлась, мы поехали или как там правильно сказать...

   О! Она не назвала меня выдрой! – удивилась я. – Воистину магия!

   – Увы, придётся вас расстроить, джани, – встряла в разговор джайна Фло. – Вашей дживе надо восстановить силы. И пока мы не снимем с неё чёрную жемчужину, она не сможет покинуть мир, в котором находится привязчик, то есть вор Киату.

   – То есть нам тут ещё торчать? – возмутилась Грымова. – Да нас тренер закопает! Мы и так уже, наверное, к отбою не поспели.

   Мне стало страшно признаваться, что нас уже сутки с собаками по всему побережью ищут

   – На Земле... кажется... уже наступил другой день… - пискнула я осторожно.

   – Опа, – произнесла Грымова. – Как это?

   Я пожала плечами, опасливо глядя на её бицепсы.

   – Как-то незаметно...

   – Как песец подкрался... Ну, выдра! – насупилась Крохина.

   – Не волнуйтесь, джани! – поднял руки советник. – Опытная джива сможет вернуть вас в тот момент времени, откуда забрала. И никто никогда не узнает, что вы провели час, день или год в ином мире.

   Мы все уставились на него, раскрыв рты.

   – Но ваша джива слаба, ничего не умеет. И может не только перенести вас не туда, напутав в тканях пространств и миров, но и еще не тогда. Ведь мудрецы недаром говорят, что время течёт в одну сторону, как река к океану, только в том мире, где его запустили. А в чужом и между мирами оно двигается, как хочет. Время может замереть или перепрыгнуть в любую сторону, играючи.

   – То есть... – кашлянула Рита, – мы можем переместиться на Землю в эпоху динозавров?

   – Не знаю, кто такие динозавтры, – улыбнулся хитро советник, – но эпоха действительно может быть любой. Причём если джива слаба, у неё может не хватить сил для перемещения всех вас в одно и тоже место. И если она не умеет восстанавливаться правильно, джива может умереть. Она ведь не просто так потеряла сознание – по неопытности перерасходовала энергию, перемещая не только себя, но сначала вас всех, а потом ещё и вора Киату... Так что, да, умереть она может, если будет столь же неразумной и впредь. А вы останетесь навечно там, куда попали по ошибке.

   – Блин, – закрыла рот ладонью Аня. – Я не хочу к динозаврам. И к динозавтрам тоже не хочу. У нас квалификация должна быть в конце недели! Давай, Анастасия, восстанавливайся и возвращай всех нас.

   – Ей надо научиться, – мрачно вставила Рита.

   – Так пусть учится! – крикнула Аня.

   – Именно об этом я и пришёл поговорить с вами, – дипломатически грамотно встрял советник. – Все существующие в мирах дживы обязательно попадают в наш мир, их притягивает закон включения. Потому что только здесь есть Храм знаний, где дживу могут всему научить. Как только джани Анастасия восстановит силы, мы предложим ей обучение. Оно не будет ей ничего стоить, так как ведётся на пожертвования прихожан молельни Ока.

   – Ясно, – кивнула Рита. – Бесплатно, это хорошо. Но мы-то вам зачем? Отправьте нас обратно с другими дживами.

   – Невозможно, – улыбнулся советник Джоно. – Дживы – это не тележки для перевозки. Великая сила переместила вас всех одновременно вместе с пробуждённой дживой, потому что ей нужна ваша помощь. Мне доложили, что вы все, джани, хорошие бойцы. А на вашу Анастасию охоту открыл не только вор Киату, поверьте моему опыту. Тёмный рынок уже кипит предложениями и вопросами, или вот-вот закипит. Так всегда происходит, когда в мире появляется только что пробуждённая джива.

   – Я не поняла, вы что нам предлагаете? – рявкнула Грымова. – Выдру сторожить? Я – мастер спорта, между прочим, а не бобик дворовый!

   – И я не согласна! – выступила вперёд Крохина.

   – Это несправедливо! – буркнула Аня. – Мы против!

   Мне стало противно. Не нужны мне такие защитницы. Кто бы меня от них защитил?! Да они меня сгнобят, если останутся, тундры неотёсанные, грубые, ужас! Я только раскрыла рот, чтобы ляпнуть: «Ну и не надо», как советник произнёс, ничуть не смущённый бунтом девиц:

   – Как угодно, джани, но джива Анастасия – ваш единственный шанс вернуться в свой мир. Вы, конечно, можете пока устроиться на галеры. Или корабли на ремонт вдоль берега тянуть. Потому что пока она учится, никто вас тут содержать не станет. Другое дело – платить личной охране дживы, которой и жильё, и питание, и всё необходимое, и даже свыше того государство предоставляет... Как госслужащим. Но вы же не хотите этого, значит, работайте спокойно на галерах. А если её похитят снова, поработят или сведут в могилу, будете работать и дальше... Всю жизнь. Там же. А ещё у нас есть дома для одиноких, чтобы утешаться в любви и ласках. Туда вы тоже можете устроиться. Можно ещё что-нибудь продать магам тёмного племени. Свою руку или зубы, например. В общем, у вас богатый выбор.

   – А долго Тасе учиться надо? – напряжённо спросила Аня.

   – Пока красное и жёлтое солнце не поменяются местами. То есть почти год, – улыбнулся советник.

   В комнате зависла леденящая пауза, было слышно, как на улице каркают фламинго, шумят ветвями пальмы и плещется где-то рядом море. Кажется, я забыла, как дышать. Год! Учиться! Жить! Тут! А мама? А наша уютная квартирка? А дядя Серёжа?! Да у меня даже на неделю антибактериальных салфеток не хватит!

   Рита встала рядом со мной.

   – Я согласна.

   Мои противницы вышли на террасу, посовещались и вернулись с красными, потными лицами. Грымова выступила вперёд:

   – Мы тоже согласны. Если с содержанием.

   – Вот и прекрасно! – потёр вновь ладони советник, будто и не сомневался в результате. – Джайна Фло введёт вас в курс дела.

   Я покосилась на всё ещё пахнущий пирог. Мне срочно надо было заесть стресс. От меня, получается, зависят жизни четырёх человек. Вернее, пяти, если считать мою собственную. Мне придётся учиться. Господи, хоть бы не математике! Стихи, заговоры, сколько угодно... Мамочки! Страшно как! И ответственно! А вдруг я не справлюсь?!

   И тут перед моим носом появился здоровенный кулак Крохиной.

   – Слышь ты, выдра, учиться будешь хорошо! А не то я разбираться не буду, джива ты или моль облезлая!

   Судя по лицам окруживших меня спортсменок, у меня не было иного шанса, кроме как стать отличницей...

ГЛАВА 7

Голубые маги порядка вели Киату Джикарне не по центральным улицам, а по задворкам и лабиринтам трущоб. Толкнув в спину, заставили спуститься по ступенькам на палубу лодки стражников. Провезли по каналам вглубь острова. Огороженные естественным скалистым хребтом, который невозможно было преодолеть, казематы Моргуусы представляли собой безликое здание о пяти углах. Когда-то оно служило крепостью для защиты населения островного государства Дживайя при нападениях извне. Но уже многие десятки лет назад оно превратилось в тюрьму, наводящую одним названием ужас на жителей страны. Все знали, что отсюда не сбежать. Единственный канал, ведущий в казематы Моргуусы, был прорезан, как тоннель, в толще скалы. Решётки-ворота, уходящие до самого дна, разъезжались, как пасть акулы, чтобы впустить новых пленников и очень редко, чтобы выпустить. Киату практически ничего на свете не боялся, но при виде этих ворот, лязгающих и отчаянно скрежещущих, его сердце всё-таки дрогнуло.

   Голубые маги проследили, чтобы заключённому выделили одиночный каменный мешок, куда воздух попадал через крошечное, зарешеченное оконце в железной двери. Ошейник защёлкнулся на шее Киату, заставив склонить от тяжести голову. Один из магов порядка провёл посохом по цепи, приковывающей пленника к стене, и звенья одно за другим вспыхнули голубым мерцанием. Киату вздрогнул, но тут же нагло осклабился:

   – Всё? Обеспечили безопасность? Может, меня лучше подвесить на цепях, как паука, чтобы не сбежал? Или у вас на цепи лимит?

   – Молчи, не выпускай в мир свою смердящую наглость! – высокомерно ответил один из голубых магов.

   – Ну, если наглость нельзя, могу ещё что-нибудь, – хмыкнул Киату и приложил руку к животу, – О, чёрт, нет, не могу! Поесть сегодня не успел. А когда тут обед? Передайте на кухню, мне мяса и бобов. И чтобы не забыли – соуса пепсового побольше, со специями и пузырьками! Да погорячее!

   – Шут! – выпятил губу первый маг.

   Они вышли за пределы камеры и только тогда, подняв одновременно посохи, сняли магические петли, оплетающие заключённого. Киату поводил затёкшими плечами, потёр кисти рук.

   – Скоро ты шутить перестанешь, – процедил второй маг с длинным носом.

   – Этому никакой похлёбки. Лепёшку похуже и воды. На прогулки не выводить, с цепи не снимать, – распорядился третий маг вытянувшимся по струнке усатым стражникам, нечёсаным и замшелым, как углы казематов, покрытые плесенью. Всё оттого, что дежурили они тут по месяцу, не выбираясь на свет. В компании насекомых и преступников за решётками. Работёнка мерзкая, но оплачивалась хорошо и потом давала целых два месяца отпуска. Как говорится, через месяц на третий.

   – Ап-ув-гол-маг-буд...сделано! – по-военному рявкнули хором три стражника.

   – Любого, кто поднимет руку на дживу и нарушит священные законы Дживайи, ждёт медленная смерть за решёткой, – пафосно сказал длинноносый маг.

   – Или быстрая на площади для казней, – договорил за него третий маг.

   И первый захлопнул дверь в темницу. Киату расхохотался:

   – Ой, боюсь-боюсь! Эй, стражники, признавайтесь, вы когда своё «ув-гол-маг» говорите, имеете в виду «увалень с голой задницей» или «а пошел бы ты, увеличение головы делать, маг»? Да-да, им надо. Вместо мозгов парочка заклинаний. Отними посох, они и расплачутся.

   – Шутник, – покачал головой круглолицый стражник, – сиди. И не таких обламывали.

   – Да я не успею обломаться! – хмыкнул Киату. – Надолго тут не задержусь. Что у вас делать без пепсового соуса, да ещё и без мяса? Нет-нет, и не уговаривайте!

   – Отсюда не сбежишь, – крякнул круглолицый удовлетворённо, словно сам эти стены выкладывал. И отошёл от двери.

   Киату не стал прислушиваться к бормотанию стражников, которые, кажется, делали ставки на то, через сколько он сломается, начнет выть и плакать. Сталактит из коридора еле светил, от духоты на лбу проступил пот, ошейник давил на загривок, как камень. Улыбка сошла с лица Киату. Он сел на холодный пол и принялся вслушиваться в гулкую темноту.

   * * *

   Было так тихо, что пленник слышал, как бьёт кровь по вискам. Желудок свело от голода. Сталактит почти погас, и в решётку вместо воздуха потянулась вонь. Киату провёл рукой по лицу, ему было не по себе. Жуть и темнота способны околдовать даже смелых. Он не думал, что всё будет так. И что минуты будут тянуться, как вяленая медуза. Киату уже устал пялиться в тёмные углы и прикрыл глаза. И, как обычно, в молчании приходит то, что не просишь. На этот раз лицо дживы из другого мира.

   Девчонка совсем. Смешная… Брови удивлённо взлетают над голубыми, как море утром, большими глазами. Волосы цвета мокрого песка, мягкие, словно ткань для платья королевы. Кожа светлая, нежная, кажется, прозрачная на просвет, розоватая, как у ребёнка. Такую приятно целовать и хочется трогать. А губы пухлые, розовые, притягательные. Киату облизнул свои, пересохшие, и подумал, что попробовал бы на вкус не только губы девушки, но и всё остальное. Кто бы подумал, что джива может быть такой... – просто женщиной, слабой и сладкой, на лбу которой хочется навести своё мухаро и не делиться ни с кем? Но дело есть дело. Или он всё-таки сглупил? Нет, она нужна и слишком высоки ставки! Он должен был!

   Киату повернул голову вправо-влево, чувствуя, что скоро шейные позвонки начнут сами ломаться под тяжестью металла. Встал, попробовал найти более удобное положение, чтобы цепь не давила. И вдруг послышались шаги. Киату потянулся к слабо мерцающему светом оконцу, но тут же взял себя в руки и попытался развернуть плечи. Он никому не покажет свою слабость! Ни за что на свете!

   Шаги слышались всё чётче и приближались, заставляя сердце колотиться. Сталактит вспыхнул, как свежий, только добытый из пещер. Дверь в темницу открылась со скрежетом. В проёме появился невысокий человек. Лицо его под шляпой было скрыто маской, от которой сборки ткани падали до локтей, прикрывая плечи и грудь. Плащ же укрывал остальное, и только по носкам сапог и шагам можно было догадаться, что пришедший скорее всего мужчина.

   – Что-то вы долго, – ухмыльнулся Киату Джикарне. – Я уже успел заскучать.

   – Вот и хорошо, – вкрадчиво ответил мужской голос. – Надеюсь, ты, Джикарне, получил достаточно впечатлений, чтобы не захотеть возвращаться сюда вновь. И своих подельников надоумить, что выступать против короны – затея дурная.

   – О, так это была профилактика?! – осклабился Киату. – Запашок так себе, а вообще пойдёт. Стены крепкие, землетрясения и извержения вулкана, если что, можно не бояться.

   – Так что, останешься тут?

   – Э нет, – покачал указательным пальцем Киату. – Уговор есть уговор. Я – нашёл дживу, удержал её в этом мире и поставил привязку, чтобы она никуда не смылась отсюда. Вам же выгодно списать всё на разбойника и оставить ручки беленькими, не так ли?

   – Ты чуть её не потерял.

   – Но не потерял. Зато помотался по адским мирам за ней. Кто знал, что она окажется прыткой и затянет меня в свой гудящий город?

   – Ты должен отдать мне связующую жемчужину повеления, чтобы впредь мы контролировали дживу сами.

   Киату цокнул языком.

   – Не выйдет. Даже если отдам, привязка поставлена на моё «Я», – он закатал рукав и показал чёрную вязь, которая, словно замысловатая татуировка, оплетала его правую руку у локтя. – И если я буду усиленно думать сами знаете о чём, джива, заболеет и будет лежать без сил, совершенно бесполезная для вас, пока не отдаст Оку душу. Мне ведь тут, в темнице, терять будет нечего. Хотите? И прикончить меня у вас тоже не выйдет, получите тот же результат – мёртвую дживу. Или ищите в тёмных племенах той стороны Джирату, который сделал привязку. Но боюсь, он вас пошлёт лесом. Джирату никогда не переделывает заказы. Да вы его ещё и не найдёте.

   – Перестраховался, мерзавец, – проговорил таинственный гость.

   Киату ухмыльнулся.

   – Я-то знаю, что никому из правительства доверять нельзя. Тем более вам. – И тут же Киату посерьёзнел, даже голос его изменился, стал ниже и чётче. – Теперь о деле. Я выполнил всё, что требовалось. Пора приступить к вашей части сделки. Где мой брат?

   Гость в маске помолчал немного, рассматривая руки пленника, потом ткнул пальцем на жемчужину в ухе и сказал:

   – Освободите заключённого Марта Джикарне. По протоколу. И подготовьте лодку на выезд. Это всё.

   – Э-э, – покачал головой Киату, – не всё! Речь шла ещё о Большом Трэджо.

   – Это было при условии, что жемчужина повеления достанется мне.

   – Ай-яй-яй, – скривился Киату, – нет, вышло недопонимание! Или свободу нам троим, или я могу уже сейчас начинать доканывать мыслями вашу хилую дживу. Это будет весело! Выбирайте!

   Человек в маске думал не долго. Он снова коснулся пальцем того места, где у всех в ухе располагалась жемчужина связи, и сказал:

   – Трэджо Фуэрте тоже освободить. Обоих заключённых переместить на лодку для вывоза в город. Никаких «но», выполняйте приказ! – снова нажал на жемчужину и шагнул к выходу. – Пойдёмте, Джикарне.

   Киату показал на цепь и усмехнулся:

   – Прикажете мне каменную кладку вырвать? Я бы с радостью, но не завтракал сегодня.

   – Ах, да, – раздосадованно добавил гость, достал из складок плаща магический посох, щёлкнул им, и ошейник упал на каменный пол, отчаянно лязгнув.

   Киату не успел и глазом моргнуть, как голубые петли вновь оплели его плечи и руки.

   – Это ещё зачем?! – возмутился он.

   – Я тоже не дурак, чтобы доверять свою спину тебе, Киату Джикарне. Идём.

   И они пошли по каменным лабиринтам, мимо внезапно заснувших стражей и вспыхивающих на стенах при движении сталактитах. Решётки открывались и закрывались. Вскоре Киату вдохнул полной грудью свежего воздуха с привкусом морского бриза. В готовой к отплытию лодке уже ждали Март и Большой Трэджо, ничего не понимающие, с завязанными глазами. Два вооружённых до зубов стражника стояли на ее корме .

   Можно было радоваться, но что-то давило в груди Киату. Он обернулся на человека в маске и спросил полушёпотом:

   – А что вы будете делать с дживой?

   – Не твоё дело, Джикарне! – отрезал чиновник. – Иди. Время поджимает! Магические путы осыплются, как только стража освободит вас по ту сторону Моргуусы. И не попадайтесь мне больше на глаза! Сделка окончена.

   Киату ступил на палубу лодки, почти мини-корабля, к своему брату и лучшему другу, ради освобождения которых пошёл на преступление против священного закона Ока. На душе было скверно. Не хотелось ни шутить, ни говорить, ни праздновать. Ещё не понявших своё счастье заключённых вывезли сквозь тоннель, вытолкнули на сушу.

   Лодка отчалила обратно, и путы магии действительно рассыпались. Киату бросился развязывать обычные верёвки на запястьях Марта и Большого Трэджо.

   – Вы свободны, ребята! Скорее, мы свободны!

   Освобожденные, они сорвали чёрные тряпки, завязанные на глазах, вытащили кляпы, и Киату увидел на их лицах изумление и ликование.

   – Киату! – воскликнул младший брат. – Что ты сделал? Как?!

   – Спасибо, дружище! – стиснул его в железных объятиях Большой Трэджо. – Я тебе жизнью обязан!

   – Пойдёмте отсюда скорее, пока мы снова не оказались на зловещей стороне Моргуусы! – сказал им Киату.

   И они втроём кинулись прочь – в лабиринты трущоб, а затем в джунгли – туда, где их никто не найдёт. Киату бежал, ловя ноздрями воздух, и не мог избавиться от давления в груди. Скверно, как ему было скверно! Перед глазами то и дело возникало очарованное поцелуем лицо дживы из другого мира. Несмышлёная, глупая, нежная... Красивая. Лицо её было столь явственным, а ком в груди столь тяжёлым, что мешал дышать. Сеть привязки у локтя вдруг начала жечь кожу. Киату остановился у куста манджории с сильно пахнущими по ночам цветами, прокашлялся, ударил себя в грудь несколько раз кулаком и вновь побежал.

   К чёрту сомнения! Он должен был спасти друга и брата! Дживу правительство точно оставит в живых, а вот их через день ждала площадь казней...

ГЛАВА 8

Если бы я не знала, что происхожу из династии врачей и лётчиков, а в дедушках у меня значится сам профессор Семён Аркадьевич Воронцов, я бы могла уверенно утверждать – в моём роду был Карлсон, тот, что живёт на крыше! И всё детство меня лечили генетически и категорически неправильно! Ведь когда Карлсон кричал Малышу на крыше: «Я – самый больной человек в мире», лечить его полагалось конфетами, вареньем и печеньками. Вот и мне помогло! Стоило умять пирог с малиной, шоколадом и взбитыми сливками, от которого отказались мои спортсменки, запить его чем-то белым и почти ананасовым, съесть, черпая большой серебряной ложкой клубничное варенье из фигурной банки; закусить орешками неизвестных сортов, уничтожить половину содержимого огромной вазы в виде корабля, заполненной трюфелями, желейными конфетами, шоколадными, карамельками в виде рыбок, медовыми шариками с фруктами, грильяжем и массой прочего сладкого блаженства, названия которому я пока не подобрала, сил у меня прибавилось настолько, что я спрыгнула с кровати. Бодрая, как огурец.

   Джайна Фло, приставленная ко мне в качестве то ли личной медсестры, то ли дуэньи, тотчас прикатила в мою просторную комнату вешалку на колёсиках – почти, как из ИКЕИ, и предложила выбрать платье для занятий.

   – А девочкам? – спросила я.

   – Телохранительницам дживы выдадут костюмы, как только их закончат подгонять по фигуре. Но ткани и цвета будут зависеть от вашего выбора, джани Тася.

   – Просто Тася, пожалуйста. А куда ушли мои девочки?

   – Устраиваться в своих комнатах.

   – Где? Далеко отсюда?

   – О нет, джани... Тася. Вас разместили на верхнем этаже южной башни, а комнаты охранниц расположены перед вашей.

   – Как интересно! Я хочу на это посмотреть!

   – Непременно, но сначала платье.

   – Хорошо.

   Не скажу, что предложенные мне наряды были платьями мечты. К фасонам, наверное, я потом привыкну. Ведь сначала джинсы в облипочку мне тоже казались перебором, а теперь ношу-не снимаю. Правда, с женственными блузочками или свитерками в стразах.

   Во-первых, все предложенные тут платья были длинными, с рукавом не короче две трети. Во-вторых, под них предлагались штанишки. Узкие, почти лосины. Были и широкие, но это же вообще из сказки о тысяче и одной ночи...

   – А без штанов никак нельзя? – спросила я.

   – Что вы?! Это же неприлично!

   – Зато не жарко, – вздохнула я, понимая, какие мы, современные девушки, счастливицы! Хочешь шорты, мало отличающиеся от трусов? Пожалуйста! Встретишь девушку в маечке, как из каталога нижнего белья? Ну и что! Юбка - экстремальное мини? Сколько угодно, только мимо азербайджанцев на рынке не ходи, или наоборот, ходи – в зависимости от начальных целей. А тут... Их модельеры вообще на улицу выглядывали? Или у них градусник не изобрели? Ужариться же можно в таком балахоне в почти сорок градусов! Молчу уже о том, что совсем не видно фигуры...

   – О! Вот это, – ткнула я пальцем в бирюзовую тунику всего лишь до колена с разрезами на бёдрах.

   – Хорошо, мы отложим этот костюм для активных занятий, – кивнула джайна Фло. – Но чтобы просто ходить по Храму Знаний вам придётся выбрать что-то из более закрытых вариантов.

   О, мой Бог! Словно бабушка в ухо прошептала: «Ноги надо прикрывать». Зачем?! Увы, «монастырь» был чужой, и со своим уставом, как говорится, лезть в него было нельзя. Хоть и очень хотелось.

   Пришлось облачиться в один из балахонов, сверху почти по фигуре, а книзу разлетающийся лёгкими тканями. Я выбрала нежно-сиреневый. Джайна Фло подпоясала меня несколько раз широким белым поясом, и оказалось вполне симпатично. Когда я увидела отражение и понравилась себе в зеркале, энергии ещё больше прибавилось.

   – Вам идёт, джани, – сказала моя дуэнья. – А теперь надо нанести мухаро. – И показала на свой лоб с орнаментом.

   – У вас очень красиво, – пробормотала я, – но давайте не будем, а? Вдруг краска с аллергенным составом, и мой лоб покроется красными пятнами, я знаю, от одного карандаша для бровей уже так было. Потом ходила, как дочь вампира...

   – Но, джани, – всплеснула руками добрая женщина, – для женщины выйти из дома без мухаро – всё равно, что быть голой!

   Кхм, я себе ощущала одетой, даже чересчур.

   – Зачем эти узоры нужны? – поинтересовалась я. – Просто для украшения?

   – Нет, конечно! Мухаро очень важен. Он как бумага для каждой мухарки – женщины Дживайи, указывает, к какому дому она принадлежит, или какому мужчине. Только гулящая женщина может появиться на людях с чистым лбом.

   Я чуть не поперхнулась воздухом. Вот что имели в виду аборигены, говоря «мухарка фу»! Кастовость какая-то! И неравноправие! Всё моё Я возмутилось.

   – Я из другого мира, как и мои спутницы. И мы абсолютно точно никому не принадлежим.

   – Ну что вы, Тася, – мягко промолвила джайна Фло. – Вас содержит государство, и в данный момент вы относитесь к Храму Знаний.

   Я взглянула на узоры на лице моей наставницы и вздохнула: хоть не стикер на лоб приклеивать.

   – Ладно, выглядит красиво. Если без этого нельзя...

   – Никак нельзя.

   И я отдалась в заботливые руки джайны Фло. Она ещё и волосы мне локонами уложила, приподняв так, чтобы не скрывали то самое «мухаро». Оно отличалось от того, что было нарисовано на её лбу.

   – А что тут написано?

   – Как я сказала, просто студентка Храма Знаний. Магистр и советник распорядились не афишировать, что вы — джива.

   «С модой просто придётся смириться! – решила я. – Что поделать, если они такие отсталые...»

   – Спасибо, джайна Фло! – Я встала с пуфа у зеркала. – Идёмте же! Очень хочу увидеть, как устроились девочки! Если у вас есть другие дела, я могу сама.

   Я рванула к двери, умирая от любопытства и желания увидеть новый мир. Надо осваиваться, в конце концов! Может, тут круче, чем в Хогвартсе?

   – Постойте! – подхватила меня под руку джайна Фло. – Джива не может ходить одна! И находиться одна тоже! Тем более после всего, что случилось!

   – Совсем? – удивилась я.

   – Совсем. В вашей комнате будут постоянно дежурить две охранницы. Еще две должны будут сопровождать вас по территории Храма Знаний и на занятиях. За пределами Храма вам потребуются все телохранительницы. В полном вооружении. Также, при необходимости покинуть наши стены, вас будет охранять хотя бы один из магов порядка.

   – Это тот, что с голубыми косами?

   – Да, совершенно верно.

   Я поджала губы. Мне это всё не нравилось. Мальвины особенно! В детстве за мной неусыпно следила мама – выпила ли я лекарства, нет ли температуры, сыпи, отравления... Столько «нельзя», наверное, никто за всю жизнь не слышал! Потом школа, половину которой я провела в постели, подхватывая простые и экзотические болезни где угодно. Еще и бабушка на пенсию вышла. Снова постоянные «не хорошо, не прилично, не достойно, не полезно для здоровья, моветон...» О-о-о! И вот я вырвалась в университет, не на медицинский, как все, а на филологию, чем сильно огорчила маму. Но что делать, если стихи Бодлера меня восхищают больше, чем атлас по анатомии?! Я, наконец, официально стала совершеннолетней! В первый раз, в первый (!) меня отпустили самостоятельно куда-то... Ну, пусть и с дядей. Но он нормальный, вообще не обращает на меня внимания. И теперь опять под присмотр?! О, нет!

   – Может, ещё и в туалете меня будут сопровождать? – буркнула я недовольно.

   – Во время туалетных и ванных процедур с вами тоже должен кто-то находиться.

   Я представила Крохину, натирающую мне спинку... кирпичом.

   – Нет уж! – не выдержала я. – В туалете и ванной – ни за что!

   Джайна Фло моргнула и открыла рот, чтобы возразить, но я выпалила быстрее:

   – Это противоречит моим религиозным убеждениям!

   – Конечно, если так...

   – Так, – кивнула я и ринулась в коридор.

   Мне всю жизнь не хватало свободы! Я её хочу! Я так просто не сдамся! Наверное, поэтому я и стала телепортом! А, кстати, попробуйте меня удержать в четырёх стенах, если мне достаточно подумать и... О, Боже! Как не вовремя пришёл на ум этот проклятый Киату!

   В следующее мгновение он сидел напротив меня за простым деревянным столом и пил что-то из большой кружки. Надо сказать, что их тюрьмы очень похожи на наши забегаловки. Так же отвратительно пахнет пивом и рыбой. И освещение дрянь. Я шумно глотнула воздух.

   Киату поднял глаза и моргнул.

   * * *

   Киату был зол. И подавлен. Она лезла и лезла в голову, как белая обезьяна, о которой велено не думать. Даже, когда они добрались до другого конца острова и почувствовали себя, наконец, в безопасности – сюда голубые маги не совали нос, – думалось о дживе.

   Киату сел в песок. Настоящий великан, добродушный, загорелый, со светлыми короткими косами, Большой Трэджо достал из тайницы вяленое мясо и бутылки с красным вином.

   – Отпразднуем?

   В ответ кивок. Март не верил своему счастью, то и дело восхищённо ахал, глядя на пальмы, море, песок и небо.

   – Брат! Брат! Ты сделал чудо! Настоящее чудо для нас! Никогда не забуду этого! Я могу всё это видеть! Не кусочек неба сквозь решётку в башне! О, морские духи! – Он скинул сапоги и вбежал в море. – Я вижу это, Кей! – Март упал на колени и подставил голову нарастающей волне. Затем подскочил, рассмеялся звонко, скаля белые зубы.

   – Вот и не попадайся больше по-идиотски! – буркнул Киату. С младшим братом он всегда становился серьёзным и начинал ворчать. Куда только девался дерзкий шутник рядом с кудрявым Мартом, моложе его на семь лет, безбородым ещё, постоянно сующим везде свой вздёрнутый нос и попадающим в неприятности?

   – Но ведь ты всегда найдёшь выход! – засмеялся Март.

   Киату рассердился. Поймав брата, схватил за предплечья и встряхнул:

   – Взрослей!

   Март поднял на брата глаза, зелёные, с карими лучиками, озорные и одновременно невинные, и пожал плечами.

   – Я уже.

   – Нет! – рявкнул Киату. – Твоя глупая выходка со стишками против короля на базарной площади стоила свободы...

   – Но ведь ты выручил меня из казематов! И Большого Трэджо! Он заступился за меня перед стражниками! А ты освободил нас!

   – Я не о тебе.

   Киату резко отпустил Марта. Тот чуть пошатнулся, но не упал. Посмотрел с недоумением.

   – Но ведь ты сам, брат, против короля!

   – Я не заявляю об этом на площади, распевая дурацкие рифмы перед носом стражников, – Киату развернулся к брату спиной, буркнул: – Отсюда ни ногой. В этом месяце лимит вытащенных из петли вышел. Мне надо пройтись. По делу. Трэджо, проследи за пацаном.

   * * *

   Одно Око знает, зачем он вернулся в город. Киату глянул на белые башни Храма Знаний, затем ещё больше насупился и пошёл в таверну Толстого Джаббе. Туда стекается всякий сброд и самые горячие сплетни столицы. И пиво на хмелю всегда свежее – надо бы охладиться, голова кипела. Кстати, пить после связки вяленого мяса хотелось отчаянно.

   Киату заказал большую кружку, сел за стол, и снова джива пришла в голову. Аж вязь у локтя засаднила. Чёртов колдун! Не предупреждал, что так будет! Нехорошо получилось с дживой... Надо узнать, что говорят на чёрном рынке про девчонку, если уже пронюхали.

   Кто-то громко бухнулся пятой точкой о скамью напротив и выдохнул. Киату поднял глаза. Мысли, слова и воздух застряли где-то на уровне кадыка. Киату закашлялся.

   Джива собственной персоной сидела напротив, уставившись на него голубыми глазами. Галлюцинация! Но сердце подпрыгнуло в груди. И затанцевало. А настроение взвинтилось сразу, словно и не давило ничего. Галлюцинация набрала в рот воздуха и выпалила:

   – И ничуть я не думала о вас! Ни капли! Ни полслова! Чтобы тут оказаться... Это случайно... –джива надулась, как мышь на крупу, но тут же сверкнула глазами: – А вообще нет! Я думала! Думала, что вы – самый отъявленный негодяй на свете! И что вам по заслугам... А я... ещё переживала про цепь! А он тут сидит... пьёт... Мерзавец! Ненавижу!

   – Надо пить, стоя? – усмехнулся Киату и встал.

   Она тоже подскочила, и Киату заметил, что была она одета не во что-то дикое, полуголое, как утром, а в нормальное платье. Джива затараторила, быстро шевеля нежными своими, пухлыми, манящими губками:

   – Как вы смели пользоваться чёрной магией?! Это же, это же... Подлость! Как вы могли! Я вам доверилась... Хотя нет... когда бы я успела?! Вы просто нагло похитили меня! Но вам больше не притащить меня в дурацкий гараж для дурацкой ухи! И кто только плавает на акулах?! Лузеры! И привороты ставят лузеры! А у меня есть мама, жизнь, университет, в конце концов, а из-за вас... Нет, мне нечего тут с вами делать! Я... я сейчас просто исчезну! А вы тут сидите в своём подвале! Вот! Я сейчас р-раз и... – Она моргала и размахивала руками, пока Киату обходил вокруг стола, брал её под руку и вёл к выходу.

   – Нет, я никуда с вами не пойду! Вы мерзавец! – выкрикнула она, продолжая идти и привлекая всё больше и больше взглядов. Даже торговцы контрабандой в углу повернули к ним головы.

   Рука у неё была лёгкая, как пушинка.

   Киату склонился к уху дживы и тихо, но твёрдо проговорил:

   – «Раз и исчезну» будет только за дверью.

   – Почему это?! – опешила она, сдувая в ярости пряди светлых волос, лезущих в рот.

   Киату Джикарне глянул на других посетителей таверны, глазеющих на дживу. Конечно, странно было видеть в подобной дыре студентку Храма Знаний, как гласило «мухаро» на её высоком чистом лбу. Но ведь и юным пташкам не чужды прелести разгула. Даже таким... ангелоподобным. Киату подмигнул компании воров за соседним столом и чуть покачал головой, словно жалуясь:

   – Стоит ей каплю пива в рот взять, а потом... – и настойчиво потянул девушку к тонущему во тьме выходу.

   Мужики понимающе закивали, некоторые расхохотались.

   – Да как вы! Да что вы! – вспыхнула джива снова. – Мерзавец! Гад! Да, вот правильно – гад последний! Бесчестный и неблагородный!

   Он вывел её в тёмный коридор. А затем за угол, откуда видна была только соседняя крыша и чан с помоями. Ни одного любопытного глаза, если кота не считать. И Киату выдохнул:

   – Теперь они не поймут, что видели твоё лицо.

   Она покраснела:

   – А это так плохо? Моё лицо?

   – Нет, наоборот. Даже красивее, когда злишься. Но мало ли ещё гадов, мерзавцев и подлецов, таких, как я, которым захочется тебя поймать и продать, ценная джива из гудящего города? – усмехнулся Киату.

   Девушка замолчала.

   О, чудо! Око смилостивилось над ним?!

   – Теперь, без свидетелей можешь исчезать, – сказал Киату, но не выпустил её руку. – Хотя погоди.

   – Что? – спросила она совершенно растерянно.

   – Вот что, – ответил Киату, и чувствуя, как волной по-дурацки радостной дрожи ему сносит голову, прижал дживу к себе и поймал её губы своими. Девушка попыталась отпрянуть, стукнула его кулачками в грудь, забилась в объятиях, как птичка в тисках, и вдруг обмякла. Поддалась. И по телу Киату расплылось наслаждение.

ГЛАВА 9

«Что он делает, мерзавец?» – мелькнуло в голове и погасло, потому что его губы были вкусней целой вазы конфет.

   Настойчивый, но вдруг такой нежный поцелуй отдался в моём теле слабостью и ожиданием, сгустками напряжения, мерцающими и пробегающими вниз – от груди к бёдрам. Его руки скользнули от талии ниже.

   «О, это невозможно», – пробилась партизаном мысль и протолкнула следующую: «Джайна Фло! Девочки! Они ищут меня, ой, надо, чтоб не заметили...» Нас крутануло и... бззыньк! Что-то упало и разбилось. О мраморный пол.

   Киату оторвался от моих губ, глянул вокруг и, обнаружив рядом роскошную белую ванну, целый бассейн, наполненный бирюзовой водой, озорно сверкнул глазами:

   – О, ты хочешь сразу? Я – за!

   – Подлец! – я оттолкнула его.

   Но тут же послышались крики из-за двери:

   – Джани Тася! Вы где?! – это была моя дуэнья. – Джани!

   – Тася! – пробасила рядом Крохина.

   Я залилась краской и шагнула к двери. Сдавленный голос получился очень натурально:

   – Я в туалете... Простите, живот прихватило. От сладкого.

   За смешок за спиной захотелось придушить этого мерзавца.

   – Всё в порядке, Тася? – спросила через дверь джайна Фло. – Или нужны капли?

   – Нет-нет, – выпалила я, понимая, что любой лишний шорох они услышат, а мне было страшно неловко перед девочками – они ждут, когда я верну их домой, а я трачу силы на перемещения с этим гадом... Красивенным... Хоть я и бороды терпеть не могу, но ему отчего-то идёт, и мягко щекочется, когда целует... И сладко... Но, чёрт, не об этом сейчас! Надо было спасать остатки репутации, и я добавила: – Пожалуйста, очень прошу вас, выйдите из комнаты. Я стесняюсь. Пару минут дайте мне ещё. Или чуть-чуть больше...

   – Говорили тебе не обжираться пирогами! – буркнула Грымова.

   А джайна Фло проговорила мягко, выдыхая с облегчением:

   – Хорошо, джани, мы будем ждать вас в холле. Не смущайтесь. И, пожалуйста, никогда не исчезайте так больше, у меня чуть удар не случился!

   – Просто не могла... терпеть. Простите, – пробормотала я, чувствуя, как горят мои щёки.

   Я приложила ухо к деревянному полотну двери и убедилась, что шаги удалились. Я резко обернулась. Наглый красавец стоял у края высокой ванны и скалился:

   – О, тебе так не терпелось увидеть меня?!

   – Чтобы высказать всё, что я думаю! – я вспомнила о своём гневе. Не выношу таких самоуверенных наглецов, особенно, когда меня подкалывают!

   Киату подошёл ближе:

   – Значит, тебя зовут Тася? – опасно и вкрадчиво произнёс он, вызывая на моей спине тысячу мурашек. В глазах Киату появился странный блеск. – Смешное имя. Как и ты сама.

   – Для вас не Тася, а Анастасия, – я гордо вскинула подбородок. – Тася только для друзей! А вы... вы мне не друг! Вы – негодяй, разбойник, похититель! Немедленно снимите ваш проклятый приворот, слышите?!

   Он снова оказался непозволительно близко. Я была в смятении: я его ненавидела искренне и безумно, отчего же поцелуй его был так приятен, а тело сладостно дрожало? Я отступила в сторону на всякий случай, чтобы опять не полез целоваться. Собрала всю волю в кулак и нахмурилась:

   – Вы вообще должны быть в тюрьме!

   – Так ты же меня оттуда вытащила...

   – Это уже была не тюрьма! Я не такая дура!

   – Нет? – он насмешливо поднял брови, вызывая во мне бешенство. – А зачем же ты принесла меня сюда, Тася?

   – Если вы немедленно не снимете приворот, я позову магов! И охрану! И я не Тася вам!

   – Эй, Тася! – снова позвала Грымова. – Ты там не утонула?

   – Нет! – Я закатила глаза к потолку, эмоции плескались через край.

   – Немедленно не получится, – шепнул мне на ухо Киату, снова щекоча щёку дыханием и бородой. Его рука обвила мою талию.

   Я никогда в жизни никого не била, если не считать комаров, конечно. Но я и дживой никогда не была, и меня никогда не похищали, и вообще, раз наступило время «никогда», я вдруг осмелела и позволила себе то, чего никогда не позволила бы себе в обычной жизни. Я отвесила ему пощёчину. И тут же сама оторопела от собственной решительности.

   Глаза Киату потемнели, стали из голубых густо синими, как Чёрное море на закате. Но он не сделал ничего, даже за щёку не схватился. Просто смотрел очень пронзительно. И мне сразу же стало стыдно за то, что я сделала ему больно. Я глянула на Киату, чувствуя, что вот-вот заплачу, и выскочила за дверь. Захлопнула её за собой.

   Грымова встретила меня недовольным:

   – Тебя все ждут! А чего красная такая? И губы?!

   – Аллергия пошла, – быстро нашлась я, – на какие-то местные фрукты... или конфеты.

   Коснулась пальцами припухших губ. – От некоторых видов гриппа меня и не так раздувает...

   – А-а, – кивнула Грымова.

   На секунду стало интересно, а что если сказать ей, что разбойник Киату снова хотел меня похитить? Не излечит ли Грымова мою «аллергию» одним ударом? Хотя, наверное, нет. Он слишком здоровый и вообще.

   – Всё хорошо! Пойдёмте смотреть, как вы устроились. А потом в академию... тьфу... в Храм знаний. Интересно, другой мир всё-таки...

   Выходя из комнаты, я скользнула взглядом по двери в ванную. Вдруг он дождётся моего возвращения? Тогда я правда вызову охрану! А как он выберется? Это не моё дело! Не мальчик! В конце концов есть окно, а разбойнику и вору больше ничего не нужно! Ой, а вдруг упадёт и разобьётся, это же башня?! Сердце дрогнуло и сжалось.

   Но джайна Фло уже спрашивала, всё ли уладилось, про моё самочувствие, а девчонки вышли из комнат. У каждой тоже был на лбу свой «мухаро» и платья, похожие на подпоясанные туники с длинными разрезами, из-под которых виднелись широкие, удобные даже для боя штаны. Удивительно, но они были подобраны под цвет моего наряда. Когда только успели пошить?! Я спросила об этом джайну Фло, прослушала рассеянно ответ и принялась усердно делать вид, что всё в порядке. Только сердце продолжало отчаянно биться про наглого разбойника...

ГЛАВА 10

Комната девочек была небольшой, но в нашем студенческом общежитии не встретишь таких высоких сводчатых потолков, лепки с морскими гадами по углам, арочных окон и балдахинов над кроватями, а также плетёных кресел, цветных покрывал, бамбуковых ковриков и опахал из радужных перьев по углам. Вообще смесь тропической готики с пляжным колоритом представляла основу местного дизайна, зато наличие водопровода, размер ванн и вид из окон на поражающие зеленью, цветами и великолепием висячие сады не могли не радовать!

   Однако лица моих спутниц не сияли, хотя и возмущения на них тоже я не обнаружила. Вот в чём плюсы спортивной закалки: надо, значит, надо! Никаких тебе: нам бы под одеялко, зефирку и все вон, потому что жизнь несправедлива. Мне, кстати, именно этого и хотелось – спрятаться и подождать, пока само всё разрешится. Но, к сожалению, тут мама-врач не напишет записку, как в школу: мол, Тасе снова нездоровится, прошу освободить от занятий. Так удобно было прогуливать контрольные и зачёты! У меня высокая температура, как по заказу, поднималась. Ну, иногда, я конечно, съедала два мороженых подряд в день перед зачётом, и можно было спокойно сидеть под одеялком, пока остальные синусы-косинусы решают. Но, видимо, пришёл и на мою улицу «судный день»...

   «Логичнее было сделать дживой Риту, – размышляла я, поглядывая на моих спутниц. – Она рассудительная, сильная, решительная, не то, что я... Похоже, в междумирье произошла неразбериха с суперсилами. Ну, какая из меня джива?! А спасительница целого отряда?! И сложно представить, что кто-то меня захочет опять похищать...»

   Я вздохнула, тщательно скрывая, что мне неловко перед девочками. Особенно перед моей каратисткой. От Крохиной и Грымовой просто хотелось спрятаться. Я не очень уверена в том, что они не защитят меня кулаком в нос или не станут спасать от злодеев, провожая в безопасное место суровыми пинками. А вот Аня Фуц ничего вроде так, хоть и угрожающая, но какая-то незлобивая. Такая заедет веслом под дых с любовью, а потом ещё в утешение анекдот расскажет. Наверное.

   Джайна Фло вывела нас от лестницы в башне к центральному холлу, и все неприятные мысли как ветром сдуло из моей головы. Осталось только восхищение. Перед нами простиралось огромное пространство из белого мрамора с колоннами по периметру. По глянцевому камню с едва заметными прожилками разбегались голубые тени от прозрачных, пронизанных солнцем, поднимающихся круговыми ступенями вверх до самой крыши, бассейнов. Точнее, это были даже не бассейны, а балконы-аквариумы, наполненные голубой водой, – по одному на каждом из пяти этажей. Балконы сужались, и вверху, под самым куполом этой невероятной пирамиды сиял глаз – синий из-за просвечивающего сквозь стекло неба, с сияющим золотым зрачком посередине. Зрелище было захватывающим! Блистательным!

   – Великое Око! – показала нам с поклоном Джайна Фло. – Оно всегда покровительствует знаниям.

   Заключённые за толстым стеклом балконов-аквариумов, в голубой воде плавали огромные медузы, похожие на белесые снежинки с щупальцами. Тени от них на мраморном полу были довольно странными. Ночью такими хорошо детей пугать.

   – Зачем это? – указала на медуз Аня Фуц.

   – Для освещения! – сказала джайна Фло. – Медузы за день впитывают свет, а в тёмное время отдают его. Получается красиво и практично.

   – Эту ж красоту кому-то чистить надо, – заметила Аня. – Был у меня в детстве аквариум. С улитками. Та ещё радость!

   – Всегда находятся студенты, неуспевающие в учёбе, или те, кто наказан за провинности, – ответила джайна Фло. – Никогда недостатка в уборщиках не было. Кто комендантский час нарушит, кто заговоры не выучит. Вот вчера как раз Зейнал Джурдо с целебного факультета одарил свою однокурсницу жабьей шкурой, когда ему просто требовалось излечить её от прыщей...

   – А что с однокурсницей? – поинтересовалась Крохина.

   – В лазарете. Ждём, пока кожа жабья отвалится. Заодно и прыщи вместе с ней пройдут.

   Кхм, кажется, у меня появился ещё один повод учиться хорошо и не болеть. А ещё держаться подальше от целебного факультета.

   – А сейчас где все студенты? – спросила я.

   – На занятиях. После некоторых организационных вопросов и экскурсии по Храму знаний вы тоже направитесь в класс. Время терять не стоит.

   – Почему у вас столько бассейнов? – поинтересовалась Рита, когда мы проходили мимо круглого искусственного водоёма, расположенного в центре холла. В нём тоже плавали медузы и колыхались на длинных стеблях подводные цветы с нежно-фиолетовыми лепестками, в центре которых сияли гроздья жемчуга. Неожиданно...

   – Ну как же! Для лучшего качества связи, – удивилась джайна Фло, а потом вспомнив, что сами мы не местные, показала нам зеленоватую жемчужину в своей ушной раковине. – Вот это называется «джойя». Она позволяет общаться с теми, кто находится не рядом. Чем дальше от воды, тем хуже связь. У нас в городе и даже за его пределами на удалении от моря везде ставят бассейны, каналы или хотя бы колодцы. Ведь в нынешние времена никто не хочет оставаться без связи.

   – Ничего себе! – воскликнула Аня. – Получается, как у нас мобильный?! Клёвый дизайн, кстати.

   Наш гид кивнула:

   – Милостью Великого Ока нам было подарено это средство коммуникаций. А ведь вы из седьмого мира системы Великого Ока! Может, и вам была дарована такая высшая магия?

   – Угу. Не думала, что здесь имеются технологии, – заметила Рита. – На первый взгляд, у вас всё кажется средневековым. Как вы делаете эти жемчужины? Есть специальные заводы?

   – Зачем заводы? – поразилась джайна Фло. – Их просто выращивают. А потом специалист подбирает ту, которая лучше реагирует именно на вас.

   – Хотите сказать, что жемчужины живые? – ахнула я.

   – Конечно, живые. Если их не чистить и не класть на ночь в солёную воду, они обидятся и перестанут служить.

   – Мой смартфон тоже обиделся, когда выпал из заднего кармана джинсов в унитаз... – пробормотала Грымова.

   – А нам такие можно? – поинтересовалась Рита. – Удобная вещь.

   – Мы как раз идём подбирать вам джойи, – ответила джайна Фло.

   * * *

   Питомник находился за пределами здания. Во дворе между пальм и раскидистых кустов высился ещё один аквариум размером с классную аудиторию. Я тут же рассмотрела, что среди подводных цветов с жемчугом плавал золотоволосый красавец, весьма похожий на ловцов жемчуга из сказок своим рельефным гибким телом и прилипшими к бёдрам короткими нательными штанами. Девчонки уставились на пловца. Грымова с вожделением.

   Увидев нас, парень поднырнул под арку, скрылся в каменном гроте и через пару секунд вышел из обычной боковой двери слева, завязывая пояс на длинном белом халате с золотым орнаментом по краям.

   – Приветствую, джайна Фло, и вас, джани, – поклонился нам парень.

   – Здравствуйте, джи Аридо! – улыбнулась джайна Фло. – Извините, что отрываем вас от исследований. Как ваша лабораторная работа?

   – Прекрасно, – улыбнулся блондин, а мне отчего-то вспомнились «Спасатели Малибу». Впрочем, подошёл бы любой американский сериал, где есть такой же белозубый, широкоплечий красавец, по одной улыбке которого сразу понятно, что он звезда местного спорта, отличник, и что восхищённые взгляды и отвисшие челюсти девиц – неотъемлемая часть его жизни, с которой он смирился, так как деваться всё равно некуда.

   – Познакомьтесь, джи Аридо, наши новые гостьи из другого мира. – Джайна Фло представила всех нас по очереди. – Им всем нужно подобрать по джойе. Вы позовёте слуг или мне поискать их?

   – О, не стоит! Я сам с удовольствием помогу гостьям, – ответил Аридо. – Увидеть, как коммуникаторы прореагируют на энергию другого мира… Я ни за что не упущу такую возможность!

   По идее, этот молодой человек был айтишником, но вот ботаном точно не был. Ботаны не умеют так обольстительно улыбаться... Ой, это он всем или только мне? Судя по стреле с ядерной боеголовкой, которую взглядом метнула в меня Грымова, не всем. О нет, лучше не надо... Блондин, конечно, парень очень симпатичный, но с меня пока хватит! Тут не ясно, что с разбойником делать. Сердце ёкнуло. И мы вообще совсем недолго покрутимся в этом мире, а потом обратно... Мне вспомнились магнолии, дискотека, «Маршрутка», мамины лекарства и как-то сразу захотелось задержаться. Потому я тоже рискнула улыбнуться блондину в ответ.

   Аридо взял с полки маленький аквариум и поднёс к нам.

   – Здесь самые свежие джойи. Культивированные.

   Глаза блондина остановились на Рите, чуть прищурились, словно парень смотрел сквозь каратистку. Его тонкие аристократичные пальцы коснулись её ушной раковины, а потом принялись перебирать россыпи жемчуга. Мы затаили дыхание. Аридо выбрал одну из жемчужин, приложил её к уху Риты, и перламутровая кругляшка вдруг шевельнулась. Рита скосила с любопытством глаза к уху и заметила:

   – Слегка щекотно.

   Жемчужина быстро нашла удобное место и сама приклеилась к впадинке в ушной раковине.

   – Как тебе? – спросила взволнованно Аня Фуц.

   – Прохладно, необычно, – проговорила Рита, прислушиваясь к ощущениям, – немножко голова кружится.

   – Это нормально. Идёт сонастройка вибраций, – сказал Аридо.

   Из нас только одна Рита кивнула, словно поняла, о чём речь.

   – Удивительно, но вы будто из нашего мира. Идеальное совпадение! – склонил голову красавчик. – У вас хорошие способности переговорщика и понимателя сути. Я бы посоветовал вам учиться на факультете пси-факторов.

   – Всё, голова перестала кружиться, – сказала Рита Дзен. – Как пользоваться этим устройством?

   – Просто нажать пальцем и подумать о том, с кем хотите связаться, – ответил атлет-компьютерщик. – Точнее, нужно представить лицо.

   – Но мы ведь тут ещё никого не знаем!

   – Значит, попробуем качество связи чуть позже, – ответил Аридо и повернулся к Грымовой. – Теперь вы.

   Грымовой обычная жемчужина не подошла. Она просто выскочила из уха и запрыгала по полу, словно пыталась убежать. Вторую и третью тоже пришлось ловить.

   – Не то, – пробормотал Аридо.

   Четвёртая с шумом хлопнула и рассыпалась, заставив Грымову скакать на одной ножке и пытаться вытряхнуть из уха перламутровую пыль. Аридо посмотрел на гребчиху округлёнными глазами и полез в коробку в дальнем углу под столом.

   Толстая, как фасоль-переросток, с неровными поверхностями жемчужина чуть сероватого цвета, булькнула и смачно присосалась к ушной раковине Грымовой. Та захихикала, фыркнула, замотала головой, будто хотела вытряхнуть джойю. Попусту, жемчужина приклеилась намертво.

   – Фух, нашёл! – выдохнул Аридо. – У вас редкая частота вибраций. Очень мощная.

   Грымова кокетливо повела глазками.

   – Да я и сама вся такая... не слабая...

   Аридо поторопился отойти, но вежливо спросил:

   – Вы очень страстная натура! Вы, наверное, к нам на факультет боевого мастерства прибыли?

   Грымова не дала вставить и слова джайне Фло и быстро ответила, расплываясь в масляной улыбке:

   – Время покажет.

   А вот Крохиной внезапно подошла нежная маленькая жемчужинка. Миленькая такая пимпочка.

   – О, у вас тонкая душевная организация, повышенная чувствительность и богатый внутренний мир, – пробормотал Аридо, пытаясь совместить сказанное с внезапно залившимся краской круглощёким носорогом, моргающим коротенькими ресничками.

   «Так вот ты какая, Крохина! – подумалось мне. – Как только будешь замахиваться на меня кулаками, сразу напомню про твой внутренний мир. Хотя, боюсь, айтишник из Малибу ошибся, и мир не богатый, а рогатый...»

   – Согласно моей теории, тип жемчужины-джойи полностью отвечает внутренним качествам человека. Я как раз готовлюсь к защите перед Советом магистров, – отметил с осознанием собственной важности Аридо. – Я ещё ни разу не ошибся. Вибрации человека выдают всё, что скрыто.

   Ане Фуц досталось зеленоватое чудо коммуникационных устройств.

   – О, вам наверняка подвластны тайны смешения продуктов и доведения их до уровня изысканной пищи, повышающей здоровье и настроение каждому, кто вкусит, – отметил Аридо.

   – У меня такая же! – радостно воскликнула джайна Фло и показала на ухо.

   – Ну, за ваш пирог я готов на что угодно, – сказал Аридо, довольный своими предсказаниями. – Вы ведь точно магией вместо пудры присыпаете?

   Джайна Фло хитро улыбнулась, а я решила на её пироги больше не налегать.

   Пшеничные кудри жемчужного айтишника уже успели подсохнуть и теперь живописно обрамляли красивое лицо. Можно было залюбоваться высокими скулами, зелёными глазами, упрямым подбородком, прямым носом... Я и залюбовалась, забыв, что очередь дошла до меня. Аридо подошёл ближе и с улыбкой сказал:

   – А теперь вы, прекрасная джани...

   Я опустила ресницы, смущаясь и чувствуя спиной новый артобстрел от Грымовой.

   – Мне что-нибудь самое обычное, пожалуйста.

   – О, сомневаюсь, – приближаясь с первой коробкой, проговорил блондин таким тоном, что я прикинула, в какую сторону лучше убегать от моих охранниц, – такое тонкое существо вряд ли обойдётся обычной джойей.

   Аридо провёл пальцами по моему уху. Я покраснела, покрылась мурашками и подумала, а не ревнив ли мой разбойник. Впрочем, я ему ничего не обещала, и его наглые поцелуи тоже ещё ничего не значат. Потом, глядя на то, как айтишник перебирает пальцами жемчужины, я подумала, что неплохо бы Киату позвонить. Ведь у него в ухе тоже есть такая, и значит, можно вообще выяснить, где он и как... Но тут нас ждала неожиданность. Жемчужины новые и старые, целые и бракованные, продолговатые и круглые отскакивали от меня, растворялись, рассыпались, взрывались с треском. Аридо довольно скоро растерял уверенность, соблазнительную хрипотцу в голосе и начал покрываться пятнами.

   – Может, хватит уже? – не вытерпела Крохина. – Всё с этой выдрой не слава Богу!

   – Погодите... – пробормотал блондин. – Ничего не понимаю.

   Через полчала в коробке с новинками ничего не осталось, в коробке с браком тоже, и в других... Ухо моё зудело и грозило отвалиться. Я робко сказала:

   – А, может, мне как-нибудь в другой раз?

   Грымова зыркнула на меня неприязненно, словно я свидание назначаю, а блондин с готовностью закивал.

   – Да, пожалуй! Я должен найти джойю! Такого не бывает, чтобы ни одна джойя не подошла! Никогда не было...

   Джайна Фло примирительно произнесла:

   – Не расстраивайтесь джи Аридо! Возможно, Око не хочет наделить джани Анастасию таким средством связи?

   – Нет-нет! – воскликнул Аридо. Кинулся куда-то за дверь, стремительно вернулся обратно с небольшим кубом-аквариумом и протянул мне руку. – Пожалуйста, джани, опустите кисть туда. Вода запомнит ваши вибрации, и я обязательно найду решение!

   Я подала ему руку, и Аридо просунул её в отверстие в кубе. Стало щекотно и волнительно.

   – Ещё чуть-чуть, потерпите, – попросил он, глядя на какой-то металлический круг на той стороне куба. Вскинул на меня глаза в бархатных ресницах. – Потрясающе! Я обязательно разгадаю вашу загадку, прекрасная джани! Я найду вас! Сегодня же!

   – Хорошо, – улыбнулась я, по привычке краснея от того, что человеку неловко за неудачу.

   Я всегда так. Даже когда кино смотрю с якобы комедийными ситуациями, чувствую неловкость и переживаю. За мистера Бина, например.

   * * *

   Мы покинули питомник. Вслед за нашей наставницей направились смотреть столовые, лектории и новые бассейны. И только когда мы поднялись на второй этаж, к аудиториям, джайна Фло вдруг пробормотала то, о чём, видимо, думала всё это время:

   – Неудобно вышло, что мы расстроили его высочество.

   – Какое высочество? – спросила Рита.

   – Принца Аридо, – вздохнула джайна Фло. – Он тяжело переживает неудачи. Очень чувствительная натура.

   – Это был принц?! – ахнула Грымова. – А почему он тут? И, простите, почти голый?

   – Он – младший сын короля, и, обнаружив в себе тягу к науке и магии, решил учиться среди неравных. Тем более что для помощи королю в решении дел государственных есть двое старших братьев.

   – Надо же... настоящий принц, – задумчиво проговорила я.

   И тут же услышала грозный шёпот на ухо от Грымовой:

   – Не лезь к принцу, ноги переломаю. Он мой.

   Я моргнула. По воздуху разнёсся мелодичный звон, и из аудиторий нам навстречу высыпали студенты.

ГЛАВА 11

Киату посмотрел на захлопнувшуюся дверь, провёл ладонью по горящей щеке и улыбнулся. Девушки не раздают пощёчины тем, кто им безразличен, особенно с таким выражением лица...

   Он дождался, пока женские голоса стихнут, и вышел в роскошную спальню дживы. Да, такие апартаменты в отдельных башнях выделяют только чрезвычайно важным студентам, представителям королевской семьи и детям высокопоставленных особ. Киату прошёлся по комнате, зачерпнул горсть конфет из вазы. От них пахло Тасей.

   Киату усмехнулся, запихнул шоколадный трюфель в рот и выглянул в окно. Иномирянки в сопровождении заботливой джайны Фло прошли к питомнику разумного жемчуга.

   «Интересно, – подумал Киату, – знает ли джайна о том, что советник ведёт свою игру? Да нет. Вряд ли тётушку Фло стали бы посвящать во что-то серьёзное».

   Совесть больно кольнула в груди – очень не хотелось, чтобы смешной и красивой Тасей кто-то стал пользоваться. Она ведь глупышка... и такая беззащитная. А что, если навредят ей эти кровососы из правительства? Друг другу — не страшно, а ей каково будет?

   Волнение застучало по вискам, Киату облизнул пересохшие губы и убедил себя в том, что пока у дживы мало сил, она не будет интересна королю. А вот как только её научат раскачивать энергию, тогда можно и волноваться. Ведь мощная джива способна перенести в один миг целое войско в стан врага или отряд магов по ту сторону, чтобы захватить артефакты Тёмных племён, да мало ли ещё что?!

   Даже хорошо, что у Таси пока так мало силёнок. Значит, есть время подумать. И о втором нюансе забывать нельзя – джива должна точно знать, куда ей нужно переносить других и себя. Или к кому. Иначе вместо низвержения врага может выйти конфуз. Войско по колено в болоте или маги против стада свиндухов-оборотней – не лучшая перспектива.

   Интересно, на какую цель позарился король? А ещё интереснее, кого советник назначит дживе в спутники, чтобы пробраться в опасные земли? Уж не этих ли странных мухарок, которых притащила из своего мира джива? Совесть снова кольнула, подсказав, что стоит найти Джирату и снять чёрный приворот. Но Киату поморщился и задвинул голос совести подальше: если джива вернётся в свой мир, ей будет незачем возвращаться сюда. А при мысли о том, что эту трогательную и смешную девушку он больше не увидит, у Киату защемило сердце.

   «Нет, пусть остаётся здесь, на Дживайе!» – решил Киату.

   Солнечные часы на площади показывали три. Как по команде, прошёл патруль из двух голубокосых магов порядка. Киату проследил, как они скрылись. Пора уходить. Через час занятия закончатся, и пустая площадь перед Храмом знаний наполнится студентами. В общем, время для раздумий о судьбе дживы ещё имелось, а оставаться в Храме, то и дело патрулируемом голубыми магами, Киату было не с руки.

   «Кстати, хорошая возможность прихватить запасные джойи, – решил Киату и проник в питомник через служебную дверь.

   Аридо, чертыхаясь совсем не как принц, стоял к нему спиной и смотрел на опустевшие коробки. Киату бесшумно скользнул к полке с резервом и, зачерпнув крупных жемчужин, сунул их себе в карман. Аридо увидел отражение незванного гостя в стекле и резко обернулся:

   – Киату Джикарне! Что ты тут делаешь?!

   – Беру то, что мне нужно, – осклабился Киату. – И то, что мне принадлежит по праву.

   – Тебе тут ничего не принадлежит! – нахмурился принц.

   – Ну да, ну да, – проговорил Киату, – был бы у вас этот питомник, если бы не я.

   Аридо поджал губы.

   – То, что ты открыл способность жемчужин передавать друг другу вибрации на расстоянии, ещё ничего не значит! Не ты, так кто-нибудь другой с факультета живых организмов сделал бы это!

   – Например, ты? – подмигнул Киату. – Помнится мне, что особым умом ты на первом курсе не отличался...

   – Зато ты со своим даром профукал все возможности!

   Киату стал суровее тучи и шагнул, сжав кулаки к Аридо:

   – Кажется, у кого-то плохая память? Мозги прочистить, как всё было?! За что и кто меня отчислил из Храма знаний?!

   Принц вдруг ссутулился и пожал плечами, отступая к стене.

   – Не стоит… Не горячись, Джикарне, что было, то было... Бери столько джой, сколько нужно. Хотя зачем тебе? Ведь ты и сам можешь такие вырастить...

   – Некогда этой ерундой заниматься! –Киату развернулся к двери, откуда вошёл, и рыкнул: – Попробуй только патруль вызвать, Аридо! Ты знаешь, что я могу!

   Аридо замахал руками:

   – Нет-нет, какой патруль, что ты, Джикарне! Иди, конечно...

   И когда Киату уже схватился за ручку двери, Аридо вдруг тихо спросил:

   – А твой дар... с ним всё в порядке?

   Киату обернулся, хмыкнул хищно:

   – А что с ним случится?

   – Постой, тут... девушка, новая студентка только что была... я не смог разобраться. Ни одна джойя ей не подошла. – Аридо протянул маленький куб с водой. – Я снял её вибрации сюда, но не уверен, что получится настроить джойю. Такая странная девушка.

   Киату рассмеялся, глядя на куб.

   – Слушай, Аридо, за пять лет уже мог бы изучить историю энергий! Или ты тут остаёшься, только чтобы голым перед девушками поплавать?

   – При чём тут история? – у Аридо вытянулось лицо.

   – А при том, –Киату закрыл за собой дверь.

   Скалясь про себя, он быстро скользнул к лазейке, через которую ещё на первом курсе выбирался из Храма знаний с другими парнями в кабак. Сейчас она уже была узковата в плечах, но ничего, протиснулся. Затем Киату поднырнул под решётку. Ему навстречу плыла огромная зубастая змея. Неужели маги порядка запустили, чтобы отлавливать беглецов?

   Киату сосредоточился, глядя в прозрачной воде в узкие чёрные глаза змеи, готовой броситься на чужака. Но он быстро уловил её вибрации, склизкие, пульсирующие, как яд на острых зубах.

   – Кхаа-уэшшоссс, – мысленно проговорил Киату в чёрные глаза змеи, и та дружелюбно закрутилась в колечки.

   Находить общий язык с живыми существами, обитающими в воде, – таков был редкий дар Киату, который однажды он предпочёл использовать не во благо...

ГЛАВА 12

Нет, мне не удалось почувствовать себя Гарри Поттером. Его все с первого взгляда узнавали: «О, вы тот самый знаменитый Гарри!» и широко раскрывали глаза. Нео в «Матрице» тоже каждая собака лаяла, как избранному, а на меня новые однокурсники покосились подозрительно, некоторые парни даже с презрением. Мол, что это тут за малявка заявилась посреди года. О том, что я джива, было велено молчать, а ничего остального сверх и супер во мне не было.

   – Вы, Анастасия, будете посещать занятия на разных факультетах, согласно отдельно созданной для вас программе, – сообщил мне благообразный седой дядечка с профессорской бородкой. Как выяснилось, ректор.

   Я даже разочарование испытала — сколько перечитала фэнтези про разные миры, там везде ректором был красавец с демоническим взглядом, длинными волосами, рельефным торсом, а иногда и с хвостом. Молодой и внезапно назначенный, весь насквозь лорд-перелорд. Тут же заведовал всем крепкий колобок с добродушными щёчками и без хвоста. Я специально посмотрела — сзади в штанах ничего, даже куцего, у джи Вареджио не наблюдалось. Грымова меня пнула слегка и шепнула: «Ты чо? Чо там?»

   – Акцент будем делать на практических занятиях, ведь нашей грамоты вы всё равно не знаете. Но кое-что из теории всё-таки вам надо выучить, и это придётся запоминать на слух, – сказал колобок, почёсывая бородку.

   – А можно конспектировать так, как я умею? На моём языке?

   – Пожалуйста, почему нет? Письменные принадлежности вам выдаст джайна Фло. Учитывая вашу особую ситуацию, джани Анастасия, на каждое занятие вы будете ходить с двумя вашими охранницами. Но ваше положение, девушки, мы пока тоже не будем афишировать, чтобы не привлекать внимание.

   – Можно мы сами распределимся по курсам? – спросила Рита и коснулась пальцем своей джойи, видимо, вспомнив предсказания принца Аридо.

   – Без проблем, – ответил ректор. – Только составьте список и продиктуйте его джайне Фло, чтобы я поставил печать и передал преподавателям. Также нужен график дежурств, кто в какой день спит в комнате джани Анастасии. Я заверю его печатью. Без печати ни одна бумага не действительна.

   О, какая бюрократия! На туалетную бумагу тоже печати ставят?

   – А нельзя применить эту вашу голубую пыль, чтобы мы писать смогли так же легко на вашем языке, как заговорили? – спросила я.

   – Нет, при письме и чтении магия распознавания речи не действует.

   – Недоработка тут у вас, – заявила Грымова.

   Ректор удивился.

   Джайна Фло мне выдала письменные принадлежности, и я поняла, что это провал. Я палочками даже суши есть не умею, а как писать ими? Зачем их две? И почему чернила красные? Но наша распорядительница даже не подумала, что у меня затруднения и отправила нас на первую лекцию, точнее меня, Крохину и Аню.

   Это был факультет живых организмов, и речь шла о возвышенных вещах.

   – Душа есть во всем и во всех. Приглядитесь хорошенько, и вы всюду найдёте волшебство. Каждый нужен и важен, – рассказывал преподаватель с рыжими косами-дредами и почти красной бородой. – Совершенно ошибочно считать, что душа есть только в том, что дышит. Душа живёт и в камне, и в столах перед вами, и в воздухе. Всё в мире наполнено одной большой душой Всевышнего Ока, разделённой на множество элементов и при этом остающейся единой.

   – По этому предмету будет зачёт, поэтому имеет смысл конспектировать, – шепнула нам пухленькая девушка в голубом одеянии.

   Пришлось достать мои странные палочки. Хотелось вскрикнуть: «Да вы издеваетесь» и помолиться во славу создателя шариковой ручки. От каких же мучений он нас спас! Вскоре мои пальцы, руки и даже платье были уставлены кляксами, а толку так и не вышло.

   Парни справа, соседи по ряду, ткнули тех, что сидели впереди. Все принялись оглядываться и прыскать, глядя на меня. Я смутилась и отложила чёртовы палочки, решив запоминать на слух.

   – Вибрации души камня более медленные, чем у дерева, но и сегодня встречаются редкие люди, способные понимать язык этих явлений. К сожалению, их всё меньше и меньше. Как и магии в нашем мире. Но не будем ставить границы. Возможно, кто-то из вас на практикуме сумеет сонастроиться с камнем. Для этого свой ум и дыхание нужно замедлить и сфокусироваться на тяжести и силе.

   Я скосила глаза на Крохину и подумала, что та бы преуспела в разговорах с камнем. Как ни странно, тяжелоатлетка слушала, раскрыв рот. А меня всё отвлекало: смешки студентов, их одежды, прически, перешептывания, записочка, полетевшая от ряда к ряду, игра пылинок, в столбах света от ряда узких окон, солнечный зайчик на бороде преподавателя...

   – Для того, чтобы сонастроиться с представителями животного мира, нужно пожелать понять их. Это сложнее, особенно если речь идет о хищниках. Есть, конечно, редкие экземпляры, которым способность понимать язык животных дана от рождения. Был на моей памяти один такой... очень талантливый... – профессор поправил подобие очков на носу. – Но не будем о грустном. Моя задача — выявить у вас таланты или просто способности, чтобы развить их. А затем одарённые принесут пользу правительству и обществу. Все вы знаете питомник принца Аридо, который совместно с ректором нашего Храма знаний принёс огромную пользу людям Дживайи, подарив революционные средства связи. Они первыми смогли понять суть жемчуга, и это невероятно! Возможно, одного из вас тоже ждёт открытие и премия Королевской чести. Ну, а пока мы с вами будем готовиться к тренировке на мышах. Вибрация мыши представляет собой...

   Бррр... Я вздрогнула от одной мысли, что мне придётся что-то делать с мелкими грызунами, а затем вспомнила, как при виде мыши однажды мама в одно мгновение перепрыгнула кухонный стол на даче, несмотря на каблуки, скользкую плитку и таз с яблоками. Дедушка прибежал тогда с ружьём, решив, что нас убивают – такой стоял визг.

   За одним воспоминанием пришло другое, о Киату, который управлял крылатой акулой, как конем. Интересно, он одарённый или тут все так ездят? Стоило мне подумать о Киату, в груди что-то взволнованно потеплело, и мне отчаянно захотелось, чтобы он дождался меня в комнате. Я с трудом поймала себя, чтобы в мечтах не переместиться к нему снова. И тут мелодичный звон известил о том, что лекция окончена.

   * * *

   – Эй, новенькая, ты что, писать не умеешь?! – поднял меня на смех ехидный молодой человек со светлыми длинными волосами в три пера.

   – Точно не умеет! – заржали двое рядом. – Ты на платье её посмотри – вымазалась как!

   Я смутилась, а ехидный подошёл вплотную к моему столу, поднял замаранный кляксами листок бумаги и показал остальным с мерзким хохотом:

   – С ума сойти, кто-то в первый раз видит палочки для письма!

   Но он тут же проглотил смешок и поперхнулся, потому что Крохина резко поставила его на пол и ткнула его носом в мои кляксы.

   – А может и в первый, а если ты рассмотреть хочешь, смотри, уродец ощипанный. Видно?

   Парни опешили, девушки в ужасе попятились и зашептались. Ехидный попытался избавиться от пудовой ладони, давящей на его затылок. Да где ему?!

   – С ума сошла?! – завопил задира.

   – Я валяюсь, другим словам тут не учат? – буркнула Крохина. – Ощипанный, надо сказать «прости меня, пожалуйста, я больше так не буду». Насмехаться над маленькими – вредно для здоровья.

   И я вдруг вспомнила, что её зовут Галей. Не думала, что она может за меня заступиться! Да за меня в школе никогда не заступались, хотя меня там особо и не замечали. Это к семнадцати у меня округлости появились, и вместе с ними что-то внезапно показалось парням привлекательным, а до этого я была хлюпиком, гадким утенком и серой мышью со справкой по болезни.

   Два прихлебателя кинулись на помощь к ехидному.

   – Мухарка, женщина! Как смеешь ты поднимать руку на мужчину?! – закричали они.

   – Это, что ли, мужчина? – хмыкнула Крохина.

   Аня Фуц закатала рукава и встала перед ними:

   – Ну что, кому ещё вмазать? Сегодня акция: идиотам шишки бесплатно.

   Судя по лицам окружающих нас студентов, происходило что-то из ряда вон выходящее. Прихлебатели не кинулись в драку, озираясь в поиске поддержки. Но все молчали. Вот так нам удалось не привлекать внимание... Испытывая невероятную гордость за своих спортсменок, я сказала им:

   – Галя, Аня, пойдёмте отсюда, а то на следующее занятие опоздаем.

    Крохина удивилась тому, что её назвали по имени, отпустила задиру и бесцеремонно его пнула :

   – Иди, учись, малец.

   Белобрысый в ярости обернулся:

   – Я это так не оставлю!

   – А если так? – Крохина подняла его за шиворот и переставила к другому столу. – Так оставишь?

   Белобрысый психанул и бросился прочь из аудитории, шипя проклятия. Прихлебатели за ним. Двое студенток пошли к выходу, поджав губы:

   – Такое поведение. Для женщины! Вопиюще!

   Зато остальные девушки, едва те скрылись, приблизились к нам:

   – Вы откуда?! Как здорово вы проучили этого нахала Юджина! Неужели это возможно?!

   Крохина, довольная вниманием, отряхнула руки и сказала:

   – Возможно, конечно! А чего со всяким чмом церемониться?

   В аудиторию заглянула джайна Фло с испуганным лицом:

   – Тут драка? Что происходит?!

   Студентки дружным хором ответили:

   – Ничего, джайна, просто знакомимся.

   Уже когда мы вышли из класса и отошли в сторону от восторженных девушек, я коснулась рукава Крохиной и сказала искренне:

   – Спасибо, Галя!

   Та пожала мощным плечом и ответила запросто:

   – Ты, Тася, наша. А наших я обижать не позволю. Ни одному чужаку и уроду! – и ласково похлопала меня по плечу так, что я чуть не вросла в мраморный пол. – Бить тебя могу только я. Поняла, выдра?

ГЛАВА 13

К ночи, когда джайна Фло, наконец, вывесила бумажку с дежурствами и пожелала спокойной ночи, девчонки собрались на совет. Урожай первого дня был впечатляющим: три жалобы декану за несоблюдение приличий новыми мухарками и неуважительное отношение к мужчинам. Один олух с косами получил подзатыльник, когда попытался вытеснить Грымову с занятой скамьи "якобы не для женщин", другой был доходчиво послан, третий случайно упал лицом в суп в столовой. Ещё у ректора лежали две записки от преподавателей о моём несоответствии выбранным курсам и докладная об «унижении чести и достоинства благородного представителя высокого сословия» от ощипанного Юджина с подписями свидетелей.

   Ректор был уже не так добр, когда вызвал нас вечером, и его наливные щёчки багровели и вздрагивали от гнева.

   – Я не потерплю! – доходил он до фальцета и задирал вверх кулак. – Женщины должны вести себя достойно, откуда бы они ни прибыли! Только шесть лет прошло с того дня, как женщинам вообще было позволено наряду с благородными юношами получать знания здесь, в святая святых, но это не значит...

   Далее следовала долгая тирада, на которую Рита сдержанно ответила:

   – Наша задача – защищать дживу. И мы защищаем. Увы, не все благородные юноши ведут себя благородно.

   – Только по просьбе советника его Величества я допустил этот хаос, разрешил женщинам собраться в какой-то преступный отряд... – буянил ректор. – Но вести себя дерзко я не позволю!

   – А мы сюда не очень-то просились, – огрызнулась Грымова. – Верните нас в наш мир, и дело в шляпе.

   Ректор опешил и моргнул на гребчиху, как попугай, с клетки которого только что содрали покрывало. Видимо, понял, что сморозил лишнее.

   – Нет, вы учитесь, – снизил он тон, – но прошу соблюдать правила, и стараться. Преподаватели жалуются и говорят, что всё безнадёжно. Джива — это, конечно, редкий дар, но у меня план по успеваемости, и ему надо соответствовать. На Храм знаний равняются все учебные заведения!

   «И вовсе я не безнадёжна!» – подумала я, но промолчала. Никто меня не спрашивал, чем я вообще хочу заниматься и чем не хочу. Ну да, на практических занятиях мышь не смогла сонастроиться с моими вибрациями из-за визга. Я очень старалась, честно! Но когда мне на ладонь посадили упитанного мыша размером с крысу, с розовыми лапками, лысым хвостом и усами - визг случился как-то сам. Боюсь, у грызуна теперь психотравма, и он уже никогда не захочет сонастраиваться с людьми. Как и другие усатые участники сегодняшних энергетических занятий.

   Вторую записку написал обо мне преподаватель по боевому мастерству. Статный и весьма симпатичный джи Агоре был очень доволен Ритой и Грымовой. Однако он развёл руками, когда я забилась в угол комнаты, вместо того, чтобы выйти на бамбуковый коврик с низкой, но очень угрожающей сущностью. Кажется, это была девочка. Или мальчик. Я не поняла, потому что испугалась. Глаза были такие чёрные и агрессивные. И кулаки. Даже не знаю, как я не телепортировалась куда подальше. Джи Агоре с состраданием посмотрел на мои вялые мыщцы, на дрожащую нижнюю губу, распахнутые глаза, которые забыли, как моргать, и покачал головой. Да, я готова была только расплакаться, а никак не к бою...

   Писать дурацкими палочками у меня не получалось, а из лекций об энергетических сущностях, мистической душе воды и силе эфирного тела я запомнила только треть – ту, которая была очень похожа на сказку. Особенно о воде мне понравилось – нам рассказали, будто она дышит и чувствует всё, передаёт не только звуки, но и эмоции. Будто бы можно, напитав чистой любовью воду, вылечить кого-то, или, наоборот, убить, если отравлять воду злыми словами и недобрыми чувствами. И будто бы море поглощает целые города и смывает их ко всем морским дьяволам, если жители на суше погрязли в пороках и негативе. Меня эта история заворожила, в голове сами собой начали складываться стихи... Но когда меня спросили, что я думаю о хранении воды в кувшинах и как кипячение влияет на душу воды, я только пыталась выкинуть из головы нахлынувшие строки и ответила какую-то ерунду.

   В общем, из меня не получилось ни звезды, ни Гарри Поттера, ни даже мало-мальски приличной студентки.

   * * *

   Девочки расселись на полу, подложив под себя подушки, и громко обсуждали сегодняшний день.

   – Им от нас явно что-то надо, – безапелляционно заявила Рита. – Возможно, не от нас, но от Таси точно.

   – Да-а, ректор аж испугался, когда я ему сказала, что шёл бы лесом и отпустил нас, – сжала кулаки Грымова.

   – Поэтому я считаю, – понизила голос Рита, – что мы должны играть в свою игру.

   – В какую? – подалась вперёд я. – Главное, чтобы нас не раскусили...

   – Зубы обломают, – сказала Крохина. – Выкладывай, Рита.

   Риточка разрумянилась и заговорила ещё тише.

   – Нам заявили, что к себе домой мы не можем вернуться по двум причинам. Первая – привязка чёрной жемчужиной. Вторая – у Таси не хватит сил. Значит, нам нужно плевать на всю их успеваемость и сосредоточиться только на том, чтобы Тася стала сильнее. А ещё на том, чтобы снять приворот. Сегодня я поболтала немного с целителем из больницы, так вот он очень удивился. Потому что про то, что кому-то в Храме знаний нужно снять чёрную жемчужину, он слыхом не слыхивал.

   – Ну, так это же тайна, – прошептала Аня Фуц.

   – Привороты, как мы слышали, ставят и другим, – возразила Рита. – Возможно, кому-то просто не выгодно его снимать?

   Я молчала, медленно поглощая засахаренные фрукты из вазы. Трюфели куда-то делись. Жалко, что Киату в ванной комнате меня не ждал. Его губы были вкуснее, чем эти фрукты.

   – Тася! Тася, а ты что скажешь?! – рыкнула Грымова.

   – Так просто её не снять, я уже спрашивала у Киату, – ответила я задумчиво.

   – У кого? – уставились на меня девочки.

   – У похитителя, – моргнула я и, понимая, что сейчас меня четвертуют, и поспешила добавить: – Я только за этим и метнулась, потребовать. Нам же всем домой надо.

   – В тюрьму?! – опешила Грымова.

   – А он... не в тюрьме уже... Я правда больше не буду перемещаться, буду силу копить. Честно-честно...

   – Смотри у меня, выдра, – вырисовался перед носом кулак Крохиной. – Тут и так шатаешься, а ещё и энергию тратишь почём зря.

   – Я не зря, – надулась я.

   – Не обижайте Тасю, – шикнула Рита. – Не полезли бы вы драться в парке, сидели бы сейчас все в Сочи.

   – Это ещё неизвестно, – покачала головой Крохина. – Если, как сказал Джуй-волшебник, всех джив в момент пробуждения тянет в этот мир. Значит, Тася бы все равно тут оказалась. Только бы прихватила с собой весь лагерь и коней двинула.

   – Этого никто не знает, – буркнула Аня Фуц, – главное вернуться поскорее. Меня бесят эти их надутые пацаны со своей «мухарка фу».

   – Но есть же и симпатичные, – мечтательно вздохнула Грымова.

   – Принц Аридо не про тебя, – хмыкнула Крохина.

   – Это ещё почему?! – у Грымовой чуть глаза не выпали от возмущения. – Он блондин, и я — блондинка.

   – Я тоже почти блондинка. Была, пока не перекрасилась, – хохотнула Крохина, – и что теперь?

   – Ну вас всех! – разозлилась Грымова. – Я же не говорю про тебя и Витю Козлевича! Ему, между прочим, нравились всегда тоненькие, как Таська!

   Крохина насупилась. Я на всякий случай села на подушку поближе к Рите и тихо вставила:

   – А мне Козлевич ни капельки не нравится. Вот совсем никак...

   Грымова продолжала:

   – Я к Аридо подходила, когда вы все были заняты. И мы так мило поболтали. Он чуть с лестницы не упал, а я поддержала.

   Девчонки прыснули, и я тоже.

   – О деле, – вернула всех на землю Рита. – Тасю надо укрепить и закалить, чтобы мощная была, потребовать опытную дживу для обучения, чтобы не тратить время зря. Или вообще нескольких джив. И держать ухо востро – надо разузнать про чёрный приворот и про эти их жемчужины. Тебя, Грымова, всё равно к принцу тянет, а он по жемчугу спец, вот и узнавай.

   – Есть, сэр, – довольно кивнула Грымова.

   Рита обернулась ко мне.

   – Тася, завтра встаём в пять утра и начинаем тренировки.

   – Что?! – я ушам своим не поверила.

   – Тренировать тебя будем. Сами. Тут почти все мастера спорта или кандидаты в мастера. Уж как-нибудь укрепить тебя сумеем.

   – Но у меня... у меня справка от физкультуры... и гастрит... и вообще мне нельзя.

   – Теперь можно, – хохотнула Галя Крохина. – Говорят, Шварцнеггер в шестнадцать тоже доходом был. Вылепим и из тебя терминатора.

   Меня продрал мороз по коже.

   – Девочки, а может не надо?!

   – Надо, Тася, надо, – положила мне на плечо руку Аня.

   Но легче от этого не стало. Так и умирают во цвете лет... и очень захотелось сбежать. Но чувство ответственности в виде Крохиной придавило меня к подушке и подмигнуло:

   – Третий терминатор был женщиной. Готовься.

   Ой, мама!

ГЛАВА 14

Ночь опустилась на чужой мир. В небе зажглась незнакомая луна, похожая на Сатурн с тремя кольцами. Лампа в стиле Ала-ад-Дина посреди комнаты была потушена, и сталактиты на стенах, постепенно погасли. Крохина и Рита быстро засопели на средневековых подобиях раскладушек у тщательно запертых входных дверей.

   Я вздохнула и, подложив ладони под щёку, повернулась набок. Словно назло, думалось про Киату. Я сердилась и говорила себе, что он подлец и нахал. И только из-за его проклятой привязки мне приходится оставаться тут, летом в каникулы учиться непонятно чему и непонятно зачем. А теперь из меня ещё и терминатора решили сделать... Нет, так хорошо было спать в моей маленькой комнатке в спортивном лагере, пока дядя Серёжа гонял команду на пробежке вдоль набережной! Как чудесно было просыпаться, когда все уже отзанимались, потягиваться под его басистое: «Завтрак проспишь», надевать модную шляпку от солнца и лениво плестись под магнолиями в столовую, где тебя уже ждёт овсянка с фруктами или творожная запеканка, и невкусный, но такой родной чай.

   Я надула губы. Пожалуй, это карма. Меня ждала месть девчонок за все их проспанные мной тренировки... Злые! Я вообще девочка, я хочу юбочки с оборками, кружева, красивые туфли, серёжечки и что-нибудь нежное, поэзию, например, вести дневник, рисовать и читать, а не поднимать штангу, метать ядро и пяткой махать с криком «кия». Не моё это!

   Вдруг мысли запнулись, потому что с балкона в комнату влетело что-то светящееся, радужное... такое... такое!

   Я моргнула и вылезла из-под сетки, желая убедиться, что у меня не троится в глазах. По комнате летала... бабочка ли? Не уверена. Скорее крошечная рыбка с переливающимися всеми цветами радуги крыльями и сверкающей чешуёй. Я ахнула. Сказочное существо покружило в темноте, оставляя за собой пунктирные следы света, осыпающиеся пыльцой. Она таяла, не долетая до пола. А я забыла, как дышать, – и в голове сразу родились стихи:

   «А радуга, как снег, сверкая,

   На землю тихо опадает,

   И тает, тает, сказка тает...»

   Летающая рыбка нырнула в вазон с водой — целый фарфоровый таз с плавающими головками цветов, там «заряжались» жемчужины-джойи наших девочек. Я подбежала ближе, наблюдая изумлённо за тем, как это чудо плавает. Рыбка вспорхнула вверх, теряя капли света. Увидела меня, покружила над головой. Снова нырнула, поплескалась и направилась обратно на балкон. Господи, и ведь не поверит никто! И видео снять не на что!

   Я бросилась за рыбкой, та — куда-то вниз. Я перегнулась через перила балкона и опешила – – метрах в трёх и приблизительно этажом ниже сидел в экзотической траве над колоннами висячего сада Киату. Он свесил одну ногу и издал странный, булькающий звук. Рыбка подлетела к нему. Опустилась прямо на выставленную ладонь.

   Да что ж это такое?! Акула ему подчиняется! Чудо-рыбка — тоже! Да и вообще, разве бывают летающие рыбки?! Мне, наверное, всё это снится...

   Но тут Киату поднял голову и подмигнул.

   – Иди сюда, Тася! – громким шёпотом позвал он.

   Я вспыхнула.

   – Ни за что!

   – Тебе ничего не стоит, я же знаю. Переносись. У меня есть для тебя подарок, – хитро улыбнулся Киату.

   – И не подумаю! Вы снова меня похитите! – шёпотом рявкнула я.

   – Или ты меня? – насмешливо хмыкнул Киату.

   – Я... я... это было не специально! Вы мне вообще не нужны! Вы... похититель и преступник!

   Я развернулась и шагнула к двери в комнату. Сделала вид, что ушла, а сама пригнулась и осторожно присела на корточки, подглядывая в щёлку между перилами и каменным ограждением за незваным гостем. Сердце заходилось от волнения, а глазам хотелось видеть бесконечно долго этого красивенного и опасного дикаря. С распущенными волосами, влажными, чёрными волнами обрамляющими мужественное лицо, он выглядел ещё привлекательнее. Бессовестный!

   Киату разжал ладонь и выпустил рыбку в стеклянный пузырёк. Вот нахал! Словно ему наплевать на то, что я ушла... И даже не зовёт меня! Всё, спать! Мне на пробежку завтра!

   Но Киату поднёс губы к горлышку сосуда, будто нашёптывая, и рыбка снова выпорхнула. Сделала петлю в воздухе и понеслась ко