Панбархатный сезон. Виола Редж

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Представьте себе мир, очень похожий на наш. Планета, расположенная точно так же относительно своего солнца, почти идентичная география, похожие имена и технологии. За исключением редких несовпадений в ключевых моментах истории. Например, Первая мировая война так ужаснула людей, что стала последней. Российская империя благодаря отречению от престола молодого Николая Второго без гражданской войны и революции заключила мирный договор с Японией и Манчжурией и спустя годы превратилась в Восточный Союз. В Коламбианских Штатах Соединения не было Великой экономической депрессии. Эвропейские страны, словно предчувствуя будущие неприятности с потоком эмигрантов, не только дали независимость своим африканским колониям, но и вложили в их развитие огромные средства, победив нищету и тропические болезни. Правда, как и у нас, проблем все равно хватает. Грязные политические игры, локальные военные конфликты, чрезмерная толерантность, контрабанда, наркотики, однополые браки, молодежные банды, грабежи и насилие… Мир, который мы будем условно называть «Земля-2», совсем не утопия.

***

Мартина Эдландер – одна из актрис «Бюро добрых услуг Эвы-Лотты», агентства, дающего безработным актерам возможность выжить. Их нанимают на роли женихов, некрасивых подружек, бабушек и дедушек, отцов и матерей, сестер и братьев, деловых партнеров – мало ли какие у людей запросы? Вот Мартине предложили сыграть жену своего бывшего мужа – саму себя. И все бы ничего, если бы играть не требовалось для бывшей свекрови, от которой и прежде были одни проблемы. Теперь из-за нее Мартине придется разгадать криминальную головоломку, познакомиться с принцессой-аферисткой и встретить мужчину своей мечты. Думаете, это настоящий кармический подарок? Ну-ну…

***

А знаете ли вы, что такое панбархатный сезон? Это теплое море и мягкое солнце, множество осенних фруктов и почти неуловимый флер романтики на далеком берегу маленького острова. Это середина октября, когда в наших северных широтах уже давно ходят под зонтами и в куртках. Но если повезет, вы еще успеете поймать за хвост уходящее тепло.

ГЛАВА 1

Радостным предвкушением накрыло с самого утра, с первой чашки какао с корицей, напомнившей о теплом море и запахе тропического леса. За окном шумел дождь, стиравший и без того блеклые краски домов Гапенконена. В самой дорогой столице мира яркостью радовали только туристические кварталы…

   Чемодан манил своим раскрытым зевом, торопил, звал в дорогу. Скорее, скорее, нас ждет отдых, хватай меня в охапку, и на самолет! И я бы с радостью отдалась сборам на далекий солнечный курорт, если бы не звонок Эвы-Лотты, моей подруги детства и с недавних пор начальницы.

   – Прости, Мартина, но твой отпуск отменяется.

   Сначала я даже не нашла что сказать. Зато потом…

   – Мартинка, уймись, у нас заказ! Очень серьезный, и клиент…

   – Плевать мне на клиента, отдай его Метте, или Лите, или… Да мало ли у нас в агентстве хороших актрис?!

   – Клиент, Мартиночка, просит именно тебя, а не Литу с Метте, вместе взятых. И платит очень хорошо. Считай, что твой отпуск продлится на целых две недели, потому как работа на острове Бельсола – это не работа! Это просто сказка в панбархатный сезон!

   – Чуму на ваш проклятый остров, – буркнула я, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо это название.

   – Мартинка, хватит упрямиться. Работа простая, место тихое – курорт в Словении. Море, солнце, пляж – мечта, а не работа! А потом поедешь на свой Фуптекх или хоть Бибицу, но с кругленькой суммой на карте.

   Когда Эва-Лотта дважды упоминает об оплате, это либо свидетельство ее личного интереса в сделке, либо не просто хорошего – бешеного гонорара.

   – Сколько?

   Она назвала сумму.

   – Это всему агентству? – переспросила я.

   – Это тебе, дорогая, агентству уже заплачено, – промурлыкала Эва-Лотта.

   Алчность боролась со строптивостью, и, кажется, побеждала. Да за такие деньги рвану я, пожалуй, в Акапулько. Или даже к антиподам, глядишь, и найду там своего Денди Крока…

   – Собирайся, через полчаса заеду за тобой, рейс в Любляну сегодня один.

   Эва-Лотта отключилась, а я рванула к раскрытому чемодану. Все-таки деньги есть деньги. Мне даже не интересно, за что заплатят такой гонорар. Сыграю кого угодно.

   Актерский мир богат и многообразен. Есть звезды Холлибада и старлетки, актеры одной роли и массовка (здесь я имею в виду горничных и фрейлин или лакеев с классическим «кушать подано»). Есть актеры по жизни. А есть такие, как мы. Неудачники, не вписавшиеся в предлагаемые обстоятельства. Безработные, готовые играть собачек в рекламе сухого корма или часами на палящем солнце в париках и платьях условно шестнадцатого века фотографироваться с туристами на фоне замка Кронборк, где великая Шекспи поселила своего Гамлета.

   Мне в этом плане повезло немного больше. Во-первых, родители достаточно обеспеченные люди, выделившие мне после замужества некоторую сумму. Не слишком большую, но на жизнь хватает. А во-вторых, моя подруга Эва-Лотта – хозяйка агентства, в которое обращаются люди, нуждающиеся в добрых услугах.

   Например, очень востребованы актеры Хендрик Хендерсон ( регулярно играет обрученных женихов) и Олаф Труди в роли дедушки. Бригитту Мельнёф нанял пожилой мужчина, недавно потерявший жену. Теперь она встречает его после работы с ужином, выслушивает жалобы на начальника, по воскресеньям ходит с ним в парк и получает за все это приличное жалованье.

   И хотя Эва-Лотта в каждом контракте прописывает, что актер или актриса только играют роли и личные отношения с нанимателями не приветствуются, в случае Бригитты я первая буду двумя руками «за», если они действительно поженятся. Не хочу, чтобы бывшая звезда мюзикла «Мыши» окончательно спилась.

   Но жизнь в нашем наихристианнейшем городе довольно дорога. Поэтому я радуюсь каждому новому контракту, даже такому, что рушит все планы. Ну и пусть это всего лишь Адриатика, зато за счет клиента. Многие из наших не могут себе позволить даже поездку в соседнюю Шведо-Норвегию!

   Хорошо, что большую часть вещей я уже сложила. Но раз предстоит работа, хоть и в маленьком курортном местечке, надо добавить деловой костюм и вечернее платье. На всякий случай. Зато потом… Сразу к антиподам!

   Эва-Лотта трещала всю дорогу до аэропорта, как нам повезло, что агентством заинтересовался клиент-иностранец.

   – Мы выходим на международный уровень, Мартинка, ты понимаешь, что это значит?

   Словения по размерам еще меньше нашей Дании, так что мне пока сложно было делать выводы. Но Эва-Лотта с оптимизмом вещала о курортниках из Вестрии и Швабии, с которыми я обязательно познакомлюсь и завяжу тесные контакты.

   – Клиент забронировал тебе бунгало в… – она на миг запнулась, вспоминая незнакомое слово, – в Сен-Саймон, элитном поселке, где живут только состоятельные люди.

   Это хорошо, конечно, только будет ли у меня время на знакомство? Я предпочитала сначала как следует подготовиться, вжиться в роль, и Эва-Лотта прекрасно об этом знала.

   – Когда я приступаю?

   – Завтра после обеда, клиент все скажет тебе ли…

   – Завтра?! Эва, завтра?!!

   Она ловко зарулила на стоянку у аэропорта Карлспур и выскочила из авто с криком:

   – Скорей, мы опаздываем! Регистрация уже началась!

   Табло действительно извещало о регистрации на рейс в Любляну, но я решительно остановила подругу.

   – Во что ты нас ввязала?

   – Мартинка, все исключительно прозрачно. Никакого криминала, ты же меня знаешь. Пойдем скорее, я не хочу платить бешеную неустойку за твое опоздание!

   Она выхватила мой чемодан и потащила за руку к стойке, где милые дамы из «Словенских авиалиний» быстро проверили мои документы и билет. Чемодан сразу отправился в багаж, а я оказалась за ограждением.

   – Контракт! – рявкнула я Эве-Лотте. – Где мой контракт?

   – Я подписала его вместо тебя, как обычно, – пожала плечами она, – можешь взять второй экземпляр у клиента. Он встретит тебя в Любляне. Как прилетишь, сразу отзвонись. Пока-пока!

   И мигом растворилась в толпе. А я отправилась в зал ожидания со смутным предчувствием грандиозной подставы.

   Но полет прошел удачно, во многом благодаря шампанскому (клиент не мелочился, оплатил все по тарифу ви-ай-пи). Посадка была мягкой, а погода в аэропорту прибытия – теплой. Я вышла вместе со всеми, ожидая, когда мой чемодан появится на ленте, как вдруг услышала:

   – Мартинка! Божечка ты мой, Мартинка! Сколько лет, сколько зим!

   Я обернулась на голос и с удивлением узнала Михала. Слегка повзрослевшего, чуть-чуть полысевшего, с наметившимся брюшком, но прежней обаятельной улыбкой и мечтательным выражением в серых глазах.

   – Михась? А что ты тут де…

   – Где твой чемодан? Давай помогу, – деловито сказал бывший, выцепил мой багаж и солидно предложил руку.

   – Прости, меня ждут. Я здесь по работе, – отказалась я.

   – Это я, – сообщил он. – Я твоя работа. Что, Эвка так ничего и не сказала?! Узнаю дорогую подругу…

   Я остановилась. Шедшая позади дама налетела на меня и чуть не сшибла, хорошо, бывший проявил не свойственную ему реакцию и не допустил падения на травмоопасном плиточном полу Люблянского аэропорта.

   Ну Эва-Лотта, ну… Я схватилась за старенький «Эриксони», сейчас я ей скажу… Все скажу, мало не покажется!

   – Мартинка, связь дорогая, позвони лучше с моего, – Михась достал из кармана джинсовой куртки новенький апфон.

   Я слегка подостыла и вспомнила, что приехала за большим гонораром. А раз бывший настолько платежеспособен, то… в конце концов, я актриса или погулять вышла?

   – Ладно, позвоню ей потом, сейчас я бы хотела услышать твои объяснения.

   – Пойдем, недалеко приличное кафе, сядем и поговорим, как люди, – ответил он.

   Приличное кафе оказалось за пределами аэропорта, Михась подвел меня к серебристому вагенфольсу, уложил чемодан в багажник и открыл пассажирскую дверь. Десять минут по дороге, с обеих сторон которой возвышались зеленые кроны деревьев, на небе сияло солнышко, а в открытые окна залетал ласковый теплый ветерок… Но я не позволила настроить себя на мирный лад.

   – Что происходит, Миха?

   – Все как всегда, Мартинка. Мамуля.

   Мамуля Михася была женщиной выдающейся. Во всех смыслах и отношениях. Начать с того, что при знакомстве она заявила, что на свадьбу подарит нам ковер ручной работы, но он останется в ее доме, потому что жить вместе мы все равно не будем. В общем, про бывшую свекровь было что вспомнить…

   В кафе я, не особо голодная, заказала только десерт с непроизносимым названием грибаница… нет, гибаница, и кофе по предложению улыбчивой официантки. А Михась выбрал какую-то сложно прожаренную на соли (на соли?) рыбу, заявив, что здесь ее готовят просто изумительно.

   Народу было немного. Или время не подходящее, или кафе слишком дорогое, но… десерт был потрясающим! И я даже спокойно выслушала предложение Михася сыграть себя саму. Только переспросила, что он имеет в виду. Оказалось, что я должна стать заслоном на пути новой найденной мамулей для дорогого Михасика невесты! Тут уж я не выдержала:

   – Ты ненормальный?!

   – Мартинка, ну послушай же! У мамули новый виток матримоний, а я… ну ты знаешь, сама со мной прожила почти два года.

   – Год и восемь месяцев, – педантично поправила я. – Думаешь, бывшая жена составит конкуренцию молодой красотке-невесте?

   И тут выяснилось главное: Михась не сообщил мамуле, что мы развелись!

   – Все-таки ты ненормальный, – постановила я.

   – Зато все эти годы жил как человек, – бывший приосанился. – Мамуля думала, что мы с тобой вместе, поэтому даже звонила редко.

   На его физиономии была написана почти детская радость. Нет, понять-то я его могла. Пани Марию, по моему скромному мнению, следовало содержать отдельно от общества нормальных людей. В ее мире существовала только одна несравненная персона – лично она, пани Мария. И если кто-то (неважно кто) начинал что-то говорить или, не приведи Господь, делать против ее руководящей линии, ждать можно было чего угодно.

   Однажды она выплеснула мне в лицо таз с раствором стирального порошка, недовольная чистотой носков ее дорогого Михасика. Вот после этого я и получила в суде запретительный ордер, которым, оказывается, и после нашего развода угрожал ей сын.

   – Ну Мартинка, ну что тебе стоит? – продолжал канючить этот… эта жертва материнской любви. – Просто сделаешь вид, что мы вместе. Отвадишь от меня эту Джину, мы всем дадим понять, что у нас крепкий брак.

   Я громко хмыкнула. Брак наш с самого начала крепким не был. Мы жили в соседних комнатах студенческой общаги, только я училась на актерском, а Михась уже тогда подавал большие надежды в качестве программера. Надежды, как видно, оправдались, судя по машине, шмоткам и апфону последней модели, которая только поступила в продажу и стоила дороже чугунного моста.

   – А может, я добавлю к твоему гонорару ещё процентов тридцать? – просительно заглядывая в глаза, снова заканючил он.

   – Нет, – отрезала я.

   – Мартинка, ну мы же не чужие люди!

   Вот тут он был прав. Мы действительно расстались друзьями, просто при моем бешеном темпераменте требовался другой тип мужчины. Не тот, что все свободное время проводил за компом. И даже сейчас я не воспринимала Михася абсолютно посторонним. Скорее, близким. Другом или даже братом. Инфантильным младшим братом.

   – А я буду варить тебе горячий шоколад. Сколько скажешь, хоть восемь раз на дню!

   Все же за нашу совместную жизнь он хорошо изучил мои слабости. Пожалуй, теперь я точно знала, почему вышла замуж: лучше него никто не варил обожаемый мной горячий шоколад. Была в нем какая-то магия. Я множество раз наблюдала, как он это делает. Я под его руководством пыталась воспроизвести все в точности, но… ни тогда, ни потом такого шоколада, как у него, сварить не вышло.

   Эта загадка до сих пор будоражила мой ум. Я даже специально ездила в Чинтагуа, город в Перу, который считается родиной моего любимого напитка. Я покупала самые дорогие и необычные сорта какао, но…

   – Сколько скажу?

   – Мартинка, ты же меня знаешь!

   Он всегда держал слово. Несмотря на исковерканный мамулей характер, несмотря на весь инфантилизм, на бывшего можно было положиться.

   – Ладно, – вздохнула я. – Когда приезжает мамуля?

   – Завтра вечером. Я живу на яхте, можешь присоединиться.

   На собственной яхте? Где же он работает? Или открыл свою фирму?

   – Слышала про «коллайдерный адрон»? Я работаю в Цхерне.

   Да-а… Может, и надо было взять с него вдобавок эти тридцать процентов?

   – Эва-Лотта сказала что-то про бунгало. И вообще, как ты попал в эту страну из своего Цхерна?

   Михась расплатился и предложил перемещаться в машину. Ехать до побережья еще и ехать, мол, целых сто сорок километров, за полтора часа он как раз успеет все рассказать.

   Я шла следом и невольно подмечала, что бывший даже ходит теперь как состоятельный человек, с достоинством и будто никуда не торопясь. Теперь и мне придется так ходить, если уж взялась играть его жену.

   Невольно вспомнилась наша студенческая жизнь, мы передвигались не просто быстро, мы бегали, особенно когда после лекций требовалось добраться на репетицию в другой конец города, а денег на транспорт, как обычно, не хватало.

   Свел нас Пражский Университет. А познакомила Эва-Лотта, с которой и я, и он дружили с детства, только не пересекались, потому что я общалась с подругой в Дании, а он – в Польше. Отец Эвы – поляк, а мама датчанка. У меня наоборот, датчанин папа, а мама польских кровей. И только Миха среди нас полноценный славянин. Во всяком случае, так утверждала его мамуля. Папулю бывший видел несколько раз в жизни, ибо тот сбежал от безмерно любимой супруги аж на Южный полюс. Не вернулся до сих пор, возглавляет там международную метеорологическую обсерваторию…

   У вагенфольса был очень плавный ход, дорога шла по живописным местам, и Миха махал руками – там, справа, знаменитый Предъямский замок, выстроенный в средние века прямо в скале, а там, слева, Ружечка Спатина с целебной водой, а вон там, за той горкой, Бледское озеро с одноименным замком и чем-то там еще…

   – Тебе бы гидом работать, – перебила я. – Лучше введи в курс по ситуации с мамулей.

   Бывший тяжело вздохнул.

   – Истек срок твоего запретительного ордера.

   Ой-ой. Нет, обязательно стребую те тридцать процентов. Надбавку за вредность!

   – Не знаю, где она подцепила эту Джину, но последние три месяца я только и слышу, какая она умница, красавица, знаток искусства и этикета и, обрати внимание, будущая актриса.

   Внимание обратить стоило. Пани Мария всегда твердила, что актриса – синоним слова проститутка и что не зря представителей нашего цеха в прежние времена хоронили за оградой кладбищ.

   – Коллега, значит, – пробормотала я себе под нос. – Мне нужна информация. Ты знаешь о ней что-то, кроме имени?

   – Да ладно. Что она может из себя представлять? – отмахнулся бывший. – К тому же я подстраховался и пригласил приятеля. Если что, он отвлечет девицу по полной программе. Твоя задача – мамуля. Мы с тобой должны изобразить сплоченную крепкую семью. А еще лучше…

   Еще лучше – это получить новый запретительный одер, я видела бывшего насквозь. Мальчик, хоть и вырос, по-прежнему боялся мамули до мокрых штанов. А вот оградить себя от ее общества чужими руками… Ничего не изменилось.

   – Проблема, – сразу предупредила я. – Мы теперь не женаты, запретительный ордер придется выписывать тебе самому.

   – Да помню, – тяжело вздохнул бывший. – Она хорошая и меня любит. Лишь бы женить не пыталась.

   Конечно, любит. По-своему. Но на сей раз… мне все чудилась подстава. Неспроста так вовремя объявилась невеста – «чистейшей прелести чистейший образец».

   – Так с какой стати мы едем на эту… Бельсолу?

   – Ну как же, у мамули там домик, достался от дедушки. Кстати, дедушка умер.

   – Соболезную, – сказала я, вспоминая, кто такой, собственно, усопший.

   – Ну помнишь, на свадьбе, сухонький такой старичок с пышными усами? Он на самом деле был двоюродным дедушкой, дядей мамули. В Вестро-Ангрии жил, мир его праху.

   Так. Какого-то дедулю с усами на свадьбе я видела, пан Горжевиц, кажется. Но позвольте, я его и запомнила-то только потому, что дедуле тогда исполнилось девяносто семь лет!

   – Да, дожил до ста четырех, – кивнул бывший. – Мамуля должна вступить в права наследования, вот и решила совместить семейную встречу, отдых и нотариальные дела.

   Семейную встречу с представлением будущей невестки невестке настоящей. То есть, конечно, бывшей, но она-то этого не знает! И вот что интересно. Раз пани Мария вступает в права, со смерти ее дядюшки прошло полгода. А три месяца назад внезапно объявилась красотка Джина и вот уже едет вместе с предполагаемой свекровью знакомиться с предполагаемым женихом.

   Я бы поняла, если б Джина оказалась юристом и целью поездки была бы помощь пани Марии с определением ее имущественных прав. Но актриса?

   – Когда мамуля познакомилась с этой Джиной?

   – Да откуда ж мне знать? – возмутился бывший. – Вон, смотри, сейчас выедем из туннеля, уже будет видна Бельсола.

   Я вытянула шею. Вот это – Бельсола? Такой крошечный островок? Правда, даже отсюда было видно, что в бухточке островка очень много яхт.

   – А вон там, справа, – бывший опять взялся махать руками, – «Вилла».

   Вилла лично мне больше напомнила эклектичную смесь псевдосредневекового замка и приросшего к нему здания в стиле позднего модерна. Мы проезжали не совсем рядом, но рассмотреть было можно. Даже изящные кованые решетки высокой ограды не спасали положение.

   – Какой-то архитектурный монстр, – фыркнула я.

   – Да ты что, это же бывшее поместье Черного Принца! – возразил Миха.

   – Какого еще… принца? – удивилась я вполне искренне.

   – Отто Вешнигретца, того самого, из-за которого Вестрия объединилась с Ангрией!

   История – не мой конек, но сейчас вспоминался мне какой-то принц. Жулик первостатейный, который даже, кажется, фальшивые деньги печатал, чтоб поправить совсем худые ангревские финансы. В итоге Вестрия взяла обнищавшую соседку под свое крыло, внеся последнее изменение в географию Эвропы. А жулика провозгласили Черным Принцем.

   И что мне с того? Да, кстати, откуда бывший так хорошо информирован?

   – Так дедуля работал на «Вилле» управляющим, – объяснил Миха. – Даже когда из поместья сделали элитный отель.

   Понятно, откуда он все так хорошо знает. И на Бельсоле, видимо, все каникулы в детстве проводил.

   – А почему я здесь раньше никогда не была? – возмутилась я.

   – Дедушка Кароль последние годы больше жил в Вестрии, – пожал плечами Миха. – Да и у нас с тобой всегда были разные места для отдыха.

   Что да, то да. Я всегда стремилась к новому, неизведанному, по возможности экзотическому. Чтобы было потом, что вспомнить. А Миха вот даже яхту купил, а держит ее в бухточке рядом с островом своего детства.

   – Смотри, въезжаем на мост!

   Потом я прочитала в туристическом проспекте, что Бельсола раньше принадлежала Венецианской республике, это был типичный средневековый город-крепость, остров, обнесенный высокой каменной стеной. Впоследствии стену разрушили, сделали из нее насыпь, а по насыпи проложили удобную дорогу на материк, почему-то до сих пор называемую мостом. Из-за нее Бельсолу уже нельзя было считать полноценным островом, но тем не менее менять географическое название никто не стал.

   Зато пляжи на островке были высшего качества, даже галечные, даже «дикие», а уж тот песчаный, на котором располагался поселок Сен-Саймон и наше бунгало… Настоящая сказка!

   – Мамулю придется поселить вместе с нами, чтобы у моего приятеля был круглосуточный доступ к бунгало Джины. Но мы всегда сможем сбежать на яхту, – обрадовал бывший. – Кстати, хочешь покататься?

   – Нет.

   Мне не давали покоя слишком удачно сложившиеся обстоятельства. Хотелось узнать побольше и про наследство дедушки Кароля, и про Джину, и про… Кстати, кто у нас приятель?

   – Тоже яхтсмен, из Швейцварльда, мы как-то вместе участвовали в гонке и подружились. А потом оказалось, что он тоже держит яхту на Бельсоле. Это гораздо дешевле и безопаснее, чем в Италии или на Лазурном Берегу.

   Здоровый прагматизм. Уважаю.

   Бывший еще раз предложил покататься на яхте, но я отказалась. В бунгало был интернет, так что я намеревалась связаться с Эвой-Лоттой и все-таки покопаться в прошлом Джины.

   – Ну а я пройдусь под парусом, успокою нервы перед встречей мамули.

   – Когда она приезжает?

   – Прилетает, – поправил Миха. – Завтра в 17-50, так что до обеда мы свободны, а потом едем в аэропорт.

ГЛАВА 2

В бунгало было уютно и очень по-эвропейски: никаких тебе колониальных или экзотических стилей. Но главное, на столике между двух удобных кресел расположились муссанговский ноутбук и бумажечка с паролем от вай-фая. Бывший раздвинул стеклянные двери, и по комнате сразу запорхали солнечные зайчики, теплый ветерок и раздуваемые им длиннющие занавески.

   – Ни в чем себе не отказывай. Еду можешь заказать сюда или сходить в ресторан. Тут я записал мой номер, если что, звони, это спутниковый.

   Судя по всему, бывший собирался ночевать на яхте. Ну, как говорится, мужик с возу, мерину легче.

   – А это симка с предоплатой, – слегка помявшись, выдал он. – Прости, если б я знал, что у тебя такой раритет, купил бы новый апфон. Ничего, закажу, привезут уже завтра.

   И чем плох мой «Эриксони»? Отличный телефон, надежный, недавно аккумулятор поменяла…

   – Ладно, ладно, я все поняла, иди уже на свою яхту. Как она называется, на всякий случай?

   – На всякий случай она называется «Мартина», – улыбнулся бывший.

   Ясно. Это чтобы досадить мамуле. Все продумал. Если Пани Мария окончательно допечет, он предложит ей прокатиться на яхте моего имени. И та гарантированно откажется!

   После ухода Михи я быстро разложила вещи и, конечно, не удержалась. Море было совсем рядом, ласково шуршало мелкой галькой и песочком «шждем… шждем…». Купальник у меня был новый, полотенце я брать не стала, решив, что вернусь – и сразу в душ.

   Двадцать метров до берега я прошла, как королева, обозревающая свои владения. Бунгало справа и слева, наверное, тоже забронированы Михой. Там и сям в беспорядке шезлонги. И тихо, так тихо кругом! Только звуки моря, даже без назойливых чаек. А какая чистая вода, дно видно до мельчайших подробностей…

   Я входила в воду с детским восторгом. Хотелось визжать и подпрыгивать, до того было здорово. Рот сам собой разъехался до ушей, я зашла сначала по колено, потом – уже с усилием раздвигая упругую соленость – по талию. Господи, спасибо тебе за то, что создал море!

   И вдруг позади раздался характерный звук взрывающихся водяных бомб. Какой-то ненормальный бежал по этой божественной воде, поднимая тучи брызг и грохочущие всплески каждым своим шагом. Бежал не прямо на меня, но я все-таки дернулась, не удержалась и упала, естественно, заорав.

   Мужик не обратил на меня ровным счетом никакого внимания. Он промчался еще несколько метров, подпрыгнул и нырнул. Через пару мгновений выгреб на поверхность и понесся вдаль от берега с хорошей скоростью.

   Я очухалась и тоже поплыла, но момент был испорчен. Мне самым грубым образом помешали испытать мистическое чувство единения с морем, ну да ладно, у нас с ним еще все впереди, целых две недели, и погода чудная…

   Я немножко поплавала, и когда собралась возвращаться, ненормальный пловец снова попался на глаза. Он греб мощно, ровно, сосредоточенно, как на соревнованиях. Не хватало только спортивной шапочки. Вид портили мокрые черные вихры. Зато мышцы, зато загорелые руки и плечи, позволявшие разыграться воображению.

   И нырял, как дельфин. Я украдкой поглядывала на мужика, раздумывая, познакомиться или нет. Раз плавает как у себя дома, значит, сосед. А с соседями надо поддерживать добрососедские отношения. Только он выходить из воды не спешил, а мне надо было поторопиться с парой звонков.

   С достоинством преодолев двадцать метров по песку, сразу пошла в душ. А душ в бунгало был с окном во всю стену, правда, из зеркального стекла. Но это не мешало смотреть на давешнего пловца, который шел к своему бунгало в одних плавках, забросив на плечо пляжные шорты в цветочек. Так, наверное, двигались моряки-первопроходцы, уверенно ступая на неизведанный берег. С пропорциями там тоже было все в порядке, и мышцы не перекачаны. Мокрые волосы он периодически сдвигал со лба назад, и тогда были видны его глаза – черные, как две маслины, как два уголька, прожигающие насквозь.

   Усмехнувшись самой себе, я стала вытираться. Мартина, у тебя есть только один вечер, чтобы его соблазнить. И одна ночь, воспоминания о которой, если все пройдет по плану, будут скрашивать тебе две недели общества пани Марии.

   Морское купание пробудило аппетит. Я решила заказать обед в бунгало, а пока связаться с Эвой-Лоттой и сказать ей все, что думаю. И о подставе с бывшим, и о новом прожекте пани Марии.

   Скайп сразу выдал приличную картинку, Эва-Лотта была в офисе и с любопытством принялась разглядывать окружающую меня обстановку.

   – Ну, ты довольна? – моему возмущению не было предела.

   – Мартинка, супер! Я сразу сказала Михе, чтобы заказывал тебе все ви-ай-пи, – Эва-Лотта сияла позитивом.

   – Мне интересно, что он тебе обещал? Ты понимаешь, что две недели с пани Марией…

   – Мартиночка, ты единственная, у кого получилось поставить эту стерву на место. Так что я в тебе полностью уверена.

   – А ты знаешь о новой невесте?

   – Ты и ее поставишь на место, – убежденно ответила Эва-Лотта. – Скажи лучше, в море купалась?

   – Купалась, – вздохнула я. – Правда, не так, как хотелось… Один чокнутый чуть не сшиб меня, когда… неважно. Эва, мне нужно знать все об этой…

   – Мадам, ваш обед.

   Оторвав взгляд от монитора, я увидела высокую сервировочную тележку, уже вкатившуюся через раздвинутые двери, слегка обалдевшую физиономию официанта в фартуке, который рассматривал крупную (я со своего места видела, что крупную!) купюру, и соседа-пловца, о котором я только что высказалась… соответствующе высказалась!

   – Что, что там такое? – любопытничала Эва-Лотта.

   – Я перезвоню попозже, – быстро захлопнув ноутбук, я встала. – Разве обеды доставляют не сотрудники отеля?

   Сотрудник отеля быстро спрятал купюру и развел руками – мол, жестокие люди, жестокий мир, а он вынужден подчиняться. И слинял.

   – Разумеется, но некий чокнутый гость решил таким образом загладить свою вину, – мужчина в легкой рубашке и светлых джинсах слегка склонил голову, словно прося прощения. – Мадам, я никоим образом не думал вас напугать. Позвольте представиться, Рихард Брандтнер, ваш сосед из бунгало номер два.

   Вблизи и в одежде этот Рихард не производил такого сногсшибательного впечатления, вот только глаза… Под таким взглядом не смогла бы остаться спокойной даже самая флегматичная женщина в мире.

   – Мартина Ээээ… Зенечек, – вовремя вспомнила я фамилию бывшего, подавая ему руку. – Вы прощены, но с одним условием: обедать будем вместе.

   – В таком случае, у меня встречное предложение: прогулка по Бельсоле и любое вино на ваш выбор.

   Он непринужденно докатил тележку к столику, я оперативно убрала «муссанг», а в голове крутилось только одно: переодеться, или сойдет и так? Легкий трикотажный свиншот на мне был несколько великоват, практически прятал под собой короткие шортики, а хотелось выглядеть достойно. В конце концов я решила, что все равно буду сидеть. Зато на прогулку переоденусь.

   – И как же мы будем есть? – спросил Рихард, обозревая один набор столовых приборов. – О!

   Он в хорошем темпе развернулся к выходу, на ходу сообщив, что сейчас вернется, у него в бунгало кое-что припасено.

   Я бы предпочла покормить его из своих рук, но… мужчина решил иначе, значит, так тому и быть. Сосед вернулся действительно быстро, неся тарелки и вилки с ножами. Пока его не было, я сунула нос во все накрытые колпаками блюда. Крем-суп из морепродуктов съем сама, салат и мясо отдам ему. Тарелки, в принципе, и не потребовались бы.

   – Вы давно на Бельсоле? – спросила я.

   – Вы приехали только что? – одновременно спросил он.

   Мы засмеялись. Это было странно, но… на какой-то миг мне показалось, что я знаю его всю жизнь. И мы часто смеемся и часто заговариваем вот так, одновременно.

   – Я здесь, можно сказать, старожил, – сообщил он с улыбкой. – Люблю это местечко, да и от дома близко.

   – А вы?..

   – Из Вены, – снова улыбнулся он. – А вы?

   – Я датчанка, – улыбнулась я в ответ. – Здесь впервые.

   – И так хорошо говорите по-словенски? – удивился он.

   – Училась в Праге, а все славянские языки чем-то похожи, – ответила я, принимаясь за суп.

   Суп был… словом, когда я опомнилась, супа уже не было. Я с усилием заставила себя не подбирать последние густые капли ломтиком местного хлеба.

   – Вы так заразительно едите, а я ведь недавно пообедал, – вздохнул Рихард, грустно оглядывая область своего живота.

   Не было там никакого жира, уж это я еще на пляже рассмотрела!

   – Мужчины должны есть мясо, – напомнила я непреложную истину. – К тому же вы обещали мне прогулку, а я люблю гулять. Успеете потратить все калории.

   – А что еще вы любите? – стандартно перевел тему он.

   Интересно, что хотят услышать мужчины, задавая этот вопрос? Однажды я даже ставила эксперимент, отвечая по очереди – а) драгоценности, б) дорогие шмотки, в) классическую музыку, г) дайвинг, д) эксклюзивный шоколад (не врала!), е) секс, ж) танцы… Впрочем, танцы после ответа «е» уже никого не интересовали.

   – Люблю хорошо покушать, – усмехнулась я. – В кафе в Любляне я пробовала десерт с таким странным названием… гри… нет, гибаница. Здесь его можно найти?

   – Конечно, – кивнул он, – это местная достопримечательность, раньше гибаницу готовили на Пасху и Рождество, теперь это главный национальный десерт. Пожалуй, теперь я знаю, куда мне отвести вас в первую очередь.

   – Здорово! – я подскочила. – Три секунды, и я буду готова!

   Свиншот сменила на голубую майку-поло, шорты – на легкие белые брючки и выскочила к Рихарду, едва не забыв про сандалии.

   – Слово с делом у вас не расходится, – одобрительно заметил он. – Вперед?

   «Вперед, мой Росинант», – едва не выдала я вслух. Кто его знает, может, человек не знаком с классической литературой?

   – Знаете, Рихард, мы, датчане, народ простой. Давайте уже на «ты», – предложила я, протягивая ему руку.

   – С удовольствием, – он пристроил мою ладонь на свой локоть, словно так и должно быть.

   Как будто в старом фильме про вечную любовь… «я с тобою, за меня держись»… Я заставила себя встряхнуться. К демонам романтику, хотя настроение почему-то повысилось еще на пару градусов.

   По территории Сен-Саймон мы прошли под углом, вырулив прямо к старинной церкви святого Мавра. Во времена Венецианской республики это было главное место города. А дальше начинались обычные жилые кварталы с узкими улочками, двориками, где в вазонах цвели петунии, а на веревках, протянутых по балконам вторых этажей, сушилось белье. Это вызывало странное умиление.

   – Здесь самая лучшая кондитерская, – объяснил выбор маршрута Рихард. – А на туристической улице все дороже и не так вкусно.

   Я накупила три огромных куска гибаницы и несколько пирожных просто так за какие-то смешные деньги. Я даже спросила Рихарда, точно ли тут принимают эврики. Тот загадочно усмехнулся и оплатил мою покупку.

   – Тебе предстоит многое узнать о Бельсоле, – сообщил он, придерживая передо мной двери кондитерской. – Здесь все очень дешево, вестрийцы со швабами, предпочитающие бюджетный отдых, ездят к морю чуть ли не каждые выходные.

   С ума сойти… Может, у них и фрукты не такие дорогие?

   – Фрукты купим ближе к Сен-Саймону, – ответил Рихард. – Любишь виноград? Тогда на туристическую улицу.

   Туристическая улица на Бельсоле была одна, по ней было удобнее возвращаться к морю и нашему поселку. А еще там был винный магазинчик.

   – Вино выбираешь ты, – напомнил Рихард.

   «Пиво без водки – деньги на ветер», – говаривал один сокурсник Михи из Восточного Союза. Вот и мне показалось неразумным платить триста эвриков за бутылку рейнского.

   – Как ты относишься к крепким напиткам? – спросила я мужчину.

   – Могу предложить превосходный французский коньяк, – встрял молодой мальчик-продавец. – Взгляните, настоящий «Вузьекар» семилетней выдержки!

   – Знаете, – начала я мягко, – коньяк – это, конечно, дорого и престижно, но французы почему-то предпочитают делать его только на экспорт. А сами пьют… – я сделала правильную сценическую паузу.

   -…арманьяк! – едва ли не с восторгом перебил мой спутник. – Но арманьяка мы здесь не найдем, – нарочито грустно продолжил он.

   Только в глазах плясали смешинки.

   – Ром, – предложила я. – Тайский, например.

   – Доминиканский, – возразил он. – Тебе понравится.

   Сошлись на ямайской классике.

   Из винной лавочки мы вышли, довольные выбором и друг другом. Надо запомнить это местечко, чувствую, жизнь рядом с пани Марией потребует всех возможных допингов…

   Бельсола действительно крошечный островок. Несколько минут неспешным шагом – и вот уже набережная. Вокруг Сен-Саймон расположился красивый парк, спускавшийся прямо к пляжу. И рядом с границей между песком и травой стояли несколько лотков с фруктами.

   Глаза разбегались: виноград, дыни, сливы, персики, манго, инжир, мамочка, ИНЖИР! Хочу, хочу, хочу!!!

   Рихард посмеивался, когда я набивала бумажные пакеты самыми спелыми и крупными плодами. От себя добавил винограда и персиков и попросил отправить все в бунгало номер два. Я не возражала, только съесть пару фиг собиралась прямо сейчас.

   Пожилая продавщица крикнула мальчишку-посыльного, кажется, внука, а мне протянула салфетку и бутылочку местной воды.

   Мы отошли на несколько метров вглубь парка, и я уселась прямо под каким-то деревом, вонзив зубы в сочную мякоть. Благодаря остаткам воспитания удалось не чавкать. Когда вторую инжирину постигла участь первой, я заметила, что Рихард без стеснения сидит рядом с блаженным выражением на лице.

   – Когда-то каждый спокойно сидел под своей смоковницей, – не удержалась от цитаты известного классика я, – и источники справедливости текли ясной и быстрой струей…

   – Где тогда, черт побери, слонялись все эти шерифы, сборщики податей, судьи и полицейские? – не поворачивая головы, продолжил строки из Питера Джойса мой сосед.

   – Ты читал «Бесконечный полдень»? – обрадовалась непонятно чему я.

   – Ну… было дело, – слегка смутился Рихард. – Начальник заставил. Знаешь, теперь я ему за это благодарен.

   Он развернулся ко мне, ладонью стер с подбородка остатки инжирового сока и… поцеловал.

   Не сказать, чтобы я не думала об этом, но все же… элемент неожиданности добавил поцелую вкуса. Или это был инжир? Мы пробовали друг друга, уже уверенные, что нам понравится. И кажется, он торопился так же, как я. И не хотел отпускать, и ерошил мои волосы, и я тоже не хотела прерываться…

   – Мартина, – он с трудом, но все-таки связно выговорил мое имя.

   – Да-а, – шепнула я. – Мне нравится.

   – Ты такая естественная, – чуть хрипло сообщил он, обнимая за плечи и придвигаясь еще ближе.

   Естественная? Я усмехнулась и вдруг поймала себя на мысли, что не играю. С ним это было не нужно.

   – В Дании и ты быстро отвык бы от условностей, – моя рука удобно легла ему на грудь.

   – Я, конечно, слышал про Наихристианнейший квартал в Гапенконене, но ты не похожа на девочку-цветок.

   *Прим. автора: девочка-цветок одновременно обозначает и девушку-хиппи, и наркоманку, употребляющую марихуану и ее производные. В Наихристианнейшем квартале живут исключительно хиппи, это своего рода государство в государстве, как Ватикан в Риме, а марихуана растет на клумбах.

   – Ты прав, заниматься любовью на улице – не мой формат, – согласилась я.

   Он поперхнулся. А что? Не приведи Бог неподготовленному человеку забрести в Наихристианнейший квартал – чего только не увидит (если еще и не попробует!). Дети цветов живут, как хотят, без руля и без ветрил. Видимо, это и привлекает туристов.

   – Знаешь, после твоих слов, – начал он, накрывая мою ладонь своей.

   – Да-а? – с предвкушением перебила я.

   – …захотелось в бунгало, – закончил он, ведя мою руку вниз по своему животу.

   Сначала я восхитилась рельефом, а потом поняла, что он имел в виду. Мамочка, да там такое… Надо было мне быть чуть менее естественной, да придержать язык. У мужика, похоже, хорошее воображение. А приятно, черт побери.

   – Рихард, прости, я дура.

   – Третья с конца буква греческого алфавита, – прикрыв веки, отозвался он.

   – Не знаю, – растерялась я. – Может, «ипсилон»?

   – Нет, «ипсилон» – пятая, – возразил мой мужчина. – «Хи» или «фи»… вот в чем вопрос.

   Я понимала, что так он пытается отвлечься, но сама заводилась все больше. Давно, давно мне не попадались такие индивиды, способные во всех отношениях!

   – В каком веке построили церковь святого Мавра?

   – В шестнадцатом.

   – А «Виллу» Вешнигретца?

   – В двадцатом, – он даже удивился такому простому вопросу.

   – А что еще стоит посмотреть такого, исторического?

   – Из исторического – замок Юрмина дель Яджен, а прямо сейчас предлагаю осмотреть бунгало номер два.

   Я с готовностью вскочила, и через несколько минут (очень быстрого шага, почти что бега) мы смогли приступить к осмотру. Ковер на полу оказался вполне себе… И душевая кабина тоже.

   Потом мы осмотрели спальню, в частности, большую двуспальную кровать, я осталась довольна. Только почему-то сильно захотелось есть…

   – Можно пойти в ресторан, – сказал Рихард так, что я поняла: никуда он идти не хочет.

   – Закажем ужин сюда, а десерт и фрукты у нас есть, – предложила я, ища, во что бы завернуться к приходу официанта.

   Проблему одежды еще придется решать, но это потом, завтра. Сейчас на Бельсолу опускался тихий умиротворяющий вечер, и возвращаться в своё бунгало до утра я не собиралась.

   Рихард смотрел на мои метания так заинтересованно, что я схватила простыню и быстро соорудила из нее подобие римской тоги. Потом он звонил в ресторан, а я подбирала с пола разбросанные детали гардероба. Где-то у порога валялась и сумка с гибаницей, кредиткой Михи и любимым «Эриксони».

   – Мартина, ты хочешь мясо или рыбу?

   Выбор я доверила мужчине, в конце концов, он тут старожил – сам сказал – и знает все особенности местной кухни. Пока он делал заказ (отметила краем уха креветки и морские гребешки в каком-то соусе), я тоже не зевала. Времени катастрофически не хватало, звонить Эве-Лотте уже поздно. Но выяснить, с чем придется столкнуться по прихоти дорогой подруги и бывшего, нужно все равно.

   – Пап, привет. У меня небольшая проблема…

   – Само собой, когда у тебя нет проблем, ты и не звонишь, – проворчал где-то на другом краю Эвропы Ханс Эдландер, мой лучший в мире отец. – Выкладывай.

   Я очень кратко обрисовала ситуацию, обозначив основных действующих лиц: почившего дедушку Кароля, его наследницу пани Марию и неизвестно откуда взявшуюся Джину-без-фамилии. Надо отдать должное, папа не стал говорить – зачем ты снова с ним связалась, одно беспокойство от этих бывших, и далее в том же духе. Он лишь веско заметил, что мама будет недовольна и что информацию он пришлет мне завтра к обеду.

   – Папа, ты лучший, – сказала я в ответ. – А маме пока не говори, ладно?

   Разговор пришлось свернуть, потому что Рихард закончил общаться с кухней отеля и потихоньку подбирался к нам с «Эриксони».

   – Ты примерная дочь? – спросил он, явно отметив мое обращение к отцу.

   – Не знаю, – пожала плечами я.

   «Тога» стала сползать, а глаза Рихарда темнеть. Странно, они у него и так черные, но вот поди ж ты…

   – Может, дашь мне какую-нибудь рубашку? – предложила я, чтобы отвлечь мужчину. А то ведь так можно и без ужина остаться. – Или сходишь в мое бунгало за вещами?

   – Пойдем в гардеробную, выберешь сама, – внес встречное предложение он. – Не хочу расставаться с тобой даже на минуту.

   Он протянул мне руку, я поправила «тогу» и с удовольствием ухватилась за крепкую ладонь. Только не подумала, что в гардеробной тоже есть на что посмотреть. Там было зеркало во всю стену, а Рихард питал явную слабость к моему тылу. Так что когда я, не подумав, повернулась выбрать рубашку, мой мужчина не выдержал. Неожиданно я оказалась к зеркалу лицом, а он сзади, и в итоге про голод мы забыли напрочь.

   Когда он остановился, я поняла, что без допинга такой темп могу и не выдержать. От непривычной позы дрожали ноги, тело требовало есть и пить, и при том не двигаться вообще.

   – Тина, ма бель Тина, – шептал в это время Рихард.

   И кто бы мог подумать, у организма открылось второе дыхание. Я сдернула с первой попавшейся вешалки первую попавшуюся рубашку, накинула ее на плечи и нетвердой походкой направилась в душ, предупредив героя-любовника, чтобы подождал, пока выйду.

   Если бы в бунгало была ванна, я бы там и осталась. Но душевая кабина есть душевая кабина. Рихард честно дожидался своей очереди, позволив себе только один поцелуй. Тело реагировало однозначно, но вдруг я почуяла запах еды! Видимо, пока была в душе, нам доставили ужин.

   – Подождешь меня? – спросил мужчина. – Я мигом.

   Я, конечно, обещала. Правда, держать слово не собиралась. Там был салат, и креветки, и какие-то пирожки из слоеного теста. Стол и кресла у Рихарда были, как и в моем бунгало, так что я рухнула на мягкое и принялась есть. Мужчина вышел в одном полотенце, умилился моему аппетиту и посоветовал морские гребешки. Дошло и до них, потом я вспомнила про ром, а у Рихарда оказался манговый сок. Выпили мы по чуть-чуть, я даже хмеля не почувствовала, зато усталость мгновенно прошла.

   Потом ели инжир и целовались через стол. Это было неудобно, и Рихард посадил меня к себе на колени. Так я узнала, что на Бельсоле наступила ночь. Бархатная тьма, которую слегка рассеивали лучи маяка, огни отеля и луна ярко-оранжевого цвета. Даже на Фуптекхе я не видела такой луны…

   – Хочешь пройтись по лунной дорожке? – спросил он, видя мой восторг.

   «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», – подумала я, но вслух сказать не рискнула. Этот мужчина улавливал мои желания, как флюгер легчайшие дуновения ветерка. Жаль, что у нас впереди осталась только ночь.

   Несмотря на всю эйфорию, я сделала пару выводов. Во-первых, не поворачиваться к Рихарду спиной, а во-вторых, сам он об удобствах не подумает. Значит, надо взять на пляж пару полотенец и простыню. И еще попить.

   До моря мы дошли, держась за руки.

   Ветерок с моря нес прохладу, а песок еще не остыл до конца. Мужчина подал мне руку, уже сделав первый шаг. Я ступила на мерцающую поверхность следом. Волны мягко накатывали на разгоряченное тело, тихо шуршали прибрежной галькой…

   И тут Рихард дернул меня за руку к себе. Я оступилась, завизжала и полетела прямо на него и в воду. Он ловко извернулся, и мы оказались в тесном соприкосновении, хорошо, что не на глубине. Я, бултыхаясь, пыталась выровняться на плаву, он не давал, прижимая к себе.

   – Рихард! – попытка взмахнуть рукой под водой, и я наткнулась на твердое свидетельство его намерений.

   – Да-а? – протянул он тоном Мурри, поймавшего Тимаса за хвост.

   Не отпустит. Хотя на что еще я рассчитывала, идя купаться без купальника? На исключительно приятное времяпрепровождение, будем откровенны.

   – Ну дай хоть чуть-чуть поплавать!

   – Видел я днем, как ты плаваешь, – заявил Рихард, – издевательство какое-то, не отпущу.

   И поймал губами мочку моего уха. Хотел поцеловать, но я как раз крутанула шеей, и… в общем, плавать разом расхотелось.

   – Ты сводишь меня с ума, – банальность, конечно, но я верила в то, что говорю.

   – Ма бель Тина, – твердил он, явно не слыша ни меня, ни себя.

   Если б не прохлада воды, мы бы упали на дно, как две морские звезды. А так пришлось выбираться на берег.

   – Волшебная ночь, – сказал Рихард. – Мартина, ты устала?

   Я отжала полотенцем мокрые волосы и поинтересовалась, какие еще у него предложения. Усталость усталостью, но ночь не бесконечна, а завтра вступит в силу мой контракт.

   – Предложение самое прозаическое, – выдал мой лучший любовник. – Вернуться в бунгало, включить дивиди и посмотреть какую-нибудь…

   – Комедию! – с энтузиазмом подхватила я.

   – А я-то надеялся на футбол, – нарочито вздохнул он.

   Мне в данный момент было без разницы: комедия, футбол или порнушка. Все равно близость его тела перекрывала любые другие желания. А капелька рома вернула утраченную бодрость. Я даже забыла о своем намерении не поворачиваться к любовнику спиной и вприпрыжку побежала к бунгало.

   – Ты нарочно, – высказал он мне, нагнав почти на подходе к душевой кабине.

   – Не-ет, – я помотала головой, и полотенце с волос слетело, совершив красивый пируэт.

   Следом слетели его полотенце и моя простыня. Без дивиди мы как-то обошлись.

   Часам к четырем я запросила пощады. Может, он принял какой-то афродизиак, не знаю, я в этом ноль без палочки. Но такой эрекции, как у него, у других я не замечала…

   – Ты мой афродизиак, Тина, – ответил мужчина на прямой вопрос. – Я захотел тебя в тот момент, когда увидел. Ты шла по пляжу, как королева. Я смотрел, и… короче, друг сказал, что либо получит эту женщину, либо он мне больше не друг.

   Я слабо улыбнулась.

   – Давай теперь поспим, – глаза закрывались сами собой. – А утром…

   – Утром, ма бель Тина, я уеду. Работа, – вздохнул он.

   Я тоже вздохнула. Почему-то думалось, что работа предстоит только мне, и только с обеда. Усталость брала свое, шевелиться не хотелось.

   – Отдохни, а я пока соберу вещи, – героически отрываясь от меня, сказал Рихард.

   – Только недолго, я же усну, – честно предупредила я.

   – Тогда я не буду тебя будить, можно? – спросил этот ненасытный.

   – Посмотрим, – пробормотала я, кажется, уже во сне.

   Сон был, естественно, эротический. Да такой реальный! Рихард пристроился сзади, и я проснулась от оргазма, и, словом, это был не сон. Никогда бы не поверила, расскажи мне об этом кто другой, но сейчас, испытав все на своей… на себе, я в очередной раз подумала, что не против остановить мгновенье.

   – Ну вот, разбудил, – вздохнул мой лучший любовник.

   – Рихард, с тебя поцелуй, – улыбнулась я сонно. – Когда ты уезжаешь?

   – Уже должен был уехать, но не смог. Сейчас выпью кофе, провожу тебя в твое бунгало и…

   – Не надо, сама дойду.

   – Тина, вот моя визитка. Позвони, я буду ждать.

   – Я не смогу, Рихард. У меня ведь тоже работа, – призналась я. – Контракт – две недели. И никаких мужчин.

   Может, он и обиделся, но ничем себя не выдал.

   – Ты подарила мне безумную ночь, забыть ее я не смогу.

   Возможно, и я не смогу. Но через две недели – к антиподам, а потом домой, в Данию… Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

   – Постараюсь вырваться на выходные, – слегка неуверенно произнес он.

   – Нет, – я покачала головой. – Контракт.

   Нашла в себе силы встать с постели, подойти к нему и повиснуть на шее.

   – Ты лучший мужчина в моей жизни. Иди.

   Конечно, он не удержался, и мы поцеловались. Я отпустила его с легким сердцем, будто так и должно быть. Ни сожалений, ни тревоги, словно вечером он вернется, открыв дверь своим ключом, и снова поцелует в заждавшиеся губы.

   Глупое сердце, не лги ни себе, ни мне. Сказка закончилась, нас с тобой снова выбросило в грубую реальность. Но сердце не слушало, что-то тихонечко напевая, в крови еще бурлили гормоны, как пузырьки в шипучке, и хорошо, что вещи я собрала еще вечером.

   Вставало солнце, но я и не подумала одеться. Просто стащила у Рихарда рубашку и с сумкой в охапке ушла в свое бунгало. Там я рухнула в постель и проспала до обеда.

ГЛАВА 3

Разбудил Миха.

   – Мартинка, твой горячий шоколад.

   Ччёрт, я едва не сказала «спасибо, Рихард»!

   Горячий шоколад немного взбодрил и примирил с необходимостью вставать. Я доползла до душа, зевая во весь рот. Когда вышла, завернувшись в махровый халат, на столе уже стоял не то завтрак, не то обед… Миха заботливо положил мне на тарелку всего понемножку.

   – Бурная ночь? – с сочувствием спросил он.

   – Мне тоже нужно было успокоить нервы перед приездом твоей мамули, – ответила я, вяло ковыряясь вилкой в листьях салата.

   Теперь хоть будет что вспомнить. Нет, сейчас лучше не вспоминать…

   – Там в холодильнике гибаница и фрукты. Хочешь?

   – А рома там случайно нет? – задумчиво поинтересовалась я.

   Кто-то, похоже, все-таки зашел в мое бунгало перед отъездом, потому что все это я, само собой, не брала.

   – Ямайский ром в баре, – успокоил Миха. – Почему ты платила своими, я же сказал – ни в чем себе не отказывай.

   Та-ак… Значит, Миха еще и покупки с карты отслеживает. Тут он подвинул мне коробочку с надписью «Апфон-3».

   – Новейшая модель. Сейчас поешь, и вставим твою симку.

   Я смотрела на коробочку с плохо скрываемым недоверием. Меня и тач-панель на ноуте раздражает, что уж говорить про сенсорный дисплей на телефоне. Бывший продолжал убеждать, что мне понравится, что туда можно загрузить и почту, и кучу других полезных программ. О чем еще может сказать программер?

   – Ладно, – согласилась я.

   Миха обрадовался и даже не доел свой стейк. Он установил мне симку, настроил интерфейс, закачал программы, объяснил, как пользоваться мессенджерами, добавил мой бубловский почтовый ящик и потребовал, чтоб я придумала пароль.

   – Это твой портативный компьютер, – начал горячиться он, когда я отмахнулась. – Мало ли, где-то оставишь, забудешь, а мамуля невзначай увидит!

   Я сомневалась, что пани Мария способна освоить такую сложную технику, но в целях безопасности пароль придумала. И вдруг апфон звякнул. Или блямкнул, короче, я еще не подобрала названия этому звуку, но Миха сказал, что это сигнал о новом сообщении.

   Действительно, отец обещал прислать информацию о Джине! Я открыла почту и едва не стерла текст, зловредный сенсорный дисплей!

   Сначала папа передавал привет от мамы, потом кратко – от себя и писал, что он думает о моих способностях ввязываться в авантюры.

   «Джина Лавароцци – фамилию удалось выяснить только по заказанному Марией Зенечек билету в Любляну – особа двадцати семи лет, ничем не примечательная, кроме своих знакомств.

   Думаю, тебе будет интересно, что последние три года она ухаживала за господином Горжевицем в качестве постоянной сиделки. А меня заинтересовал молодой человек, с которым встречается девица, пригретая твоей бывшей свекровью. Пожалуйста, как только они прилетят, сделай для меня качественное фото господина Рональдо Штрауса. Он грамотно уворачивается от камер, но по описанию похож на Рики Донована, афериста из Штатов Соединения. Если удастся установить его личность, буду тебе признателен и даже не обижусь, что вовремя не поставила в известность об отпуске».

   – Миха, ты в курсе, что мамуля привезет не только невесту?

   – Да, позвонила утром, сказала, что брат Джины – юрист, поможет с наследством, так что нам придется разместить их вместе. Свободных бунгало больше нет.

   – Он ей не брат, – разуверила я бывшего.

   – Догадываюсь, – скривился он. – Мамуля такая доверчивая… С другой стороны, можно не слишком напрягать приятеля. Я просто поставлю им в бунгало камеру.

   – Михась, если этот Рональдо тот, о ком мы думаем, он мигом найдет твою камеру.

   – Вы с Эвой что-то слишком все усложняете, – отмахнулся бывший. – Искупаться не хочешь? Море сегодня тишайшее.

   Я быстро отписала отцу, что все поняла, прониклась и фото сделаю, а потом пошла за купальником.

******

В аэропорт мы ехали по знакомой дороге, и я уже более внимательно смотрела по сторонам.

   – Мамулю надо будет обязательно свозить в выходные на Бледское озеро, – планировал Миха. – А еще лучше взять ей пятидневную программу в каком-нибудь СПА в Ружечке Спатине.

   – Я не повезу, – немедленно открестилась я.

   – Так и я не повезу, найму экскурсовода и медработника, – поддержал Миха.

   – А Джину? Тоже в СПА?

   – За нее пусть платит юрист, который как бы брат.

   Разумно. Если бы Рональдо был действительно юристом. Мой папа, конечно, не безгрешен, ошибки случаются и в его ведомстве, но редко.

   – А ты не узнавал про наследство дедушки Кароля?

   – Дом на Бельсоле, стоит почти у моста, в хорошем состоянии. Но, Мартинка, недвижимость в Словении такая дешевая, что продавать смысла не имеет.

   Значит, есть в этом доме что-то, о чем ты не знаешь… О чем дедушка Кароль рассказал своей сиделке Джине, а та – другу Рональдо. Иначе зачем бы им затевать всю эту карусель с «невестой» и мамулей?

   Я полезла в сумку за стареньким фотоаппаратом, раз уж обещала отцу сделать фото, надо подготовить капризную технику. Вроде батарейки я перед отъездом поменяла, вспышка должна работать.

   – О Божечка, Мартинка, еще один раритет! Вот за это на «Эйменоз» можно выручить неплохие деньги. Твой новый апфон на автоматике, но делает цифровые фото, которые сразу можно выставлять в сеть.

   У меня, вообще-то, тоже цифровик…

   – А по почте можно отправить?

   – И по почте, и через мессенджер, я же тебе объяснял.

   Есть ли у папы мессенджер? Надо будет спросить. Но раз можно отправить сразу по почте, я так и сделаю. Все оставшееся время я щелкала апфоном направо и налево, стараясь привыкнуть к расположению кнопок и реже касаться сенсорного дисплея.

   Аэропорт Любляны был запечатлен во всех ракурсах. А когда объявили посадку самолета из Познань-Левицы, я щелкала вообще без остановки.

   Пани Мария вышла в сопровождении бледной тощей девицы, одетой в длинное бесформенное платье, единственным достоинством которого были белые горохи на темно-синем фоне. Неопределенно-светлые волосы Джины были заколоты в пучок, и для завершения образа, на мой взгляд, не хватало лишь круглых очков с толстыми стеклами. Красила ее только улыбка, с которой она каждый раз обращалась к своей мегере-спутнице. А Рональдо с ними не было.

   – Сыночек!

   – Мамуля!

   Родственные объятья грозили затянуться. Пришлось вмешаться.

   – Пани Мария, с нашей последней встречи вы совершенно не изменились. Заключили сделку с дьяволом?

   – А ты, Мартинка, изменилась. Постарела, подурнела… Надеюсь, это не наркотики?

   – Мамуля! – с укоризной сказал Миха. – Мартина отлично выглядит!

   – Ах, пани Мария просто выражает беспокойство по поводу внешности вашей супруги, пан Михал, – вмешалась знаток этикета и вежества. – Позвольте представиться…

   – Джина, дорогая, я сама тебя представлю, – реакция у бывшей свекрови тоже осталась отменной. – Это мой Михасичек, это, как ты поняла, Мартина, которой недолго осталось носить мою фамилию. А это, сыночек, та самая Джина, которая способна сделать тебя счастливым.

   Джина вполне натурально покраснела, опустив глазки в пол.

   – Пани Мария, я совершенно не собираюсь вмешиваться в семейную жизнь пана Михала и пани Мартины, – едва не прошептала она.

   – Мамуля, я тронут твоей заботой, но давай не будем устраивать сцен в аэропорту, – твердо сказал Миха. – Где ваш багаж?

   – И где пан Штраус? – добавила я от себя. – Нам пришлось бронировать ему место в самый последний момент, и что же, в итоге, зря?

   – Вот видишь, я всегда говорила, ее интересуют любые мужики, кроме тебя, – не преминула вставить шпильку бывшая свекровь.

   – Рональдо задержался на процессе, но он обязательно приедет, чтобы представлять интересы пани Марии. Просто чуть позже, – мягко ответила Джина.

   Миха вздохнул, подхватил с ленты багаж и повлек мамулю к выходу. Джина осталась на моем попечении.

   – Пани Мартина, вы только не подумайте…

   – Мартина, – перебила ее я. – Просто Мартина, без пани.

   – …вы только не подумайте, что я собираюсь разрушать ваш брак.

   Сбить ее с мысли оказалось непросто.

   – Вам и не удастся, – сообщила я чистую правду.

   – Просто пани Мария… она такая добрая женщина, что мне не хочется ее огорчать. Пусть думает, будто…

   – Будто вы на глазах жены станете соблазнять мужа? – усмехнулась я, подводя ее к вагенфольсу Михи, где уже сидела мамуля.

   – Подыграйте мне, – она смотрела так умоляюще, будто верила в то, что говорит.

   А я все никак не могла понять – то ли она гениальная актриса, и я ей в подметки не гожусь, то ли действительно невинный цветок, обманутый плохими людьми. В последнее верилось с трудом, но иначе передо мной стояло второе воплощение Сансары Бернар. Никому не известное воплощение, а такого просто не могло быть!

   Я открыла ей дверцу вагенфольса, села следом и услышала:

   – Джина, деточка, потерпи немножко, ты же знаешь, что я не могу ехать на заднем сидении.

   – Ничего, пани Мария, мы с Джиной прекрасно устроились вдвоем, – вежливо ответила я.

   – Михасичек, она к тебе в постель с кем-то вдвоем не устраивается? – немедленно съязвила бывшая свекровь.

   – Мамуля, наша интимная жизнь тебя не касается, – сквозь зубы ответил Миха и так рванул со стоянки, что нас впечатало в спинки кресел.

   – Ну как же не касается, – продолжила тему мамуля. – Я внуков-то жду-жду, а их-то нет и нет!

   – И это не ваше дело, – вмешалась я, вовремя вспомнив, что должна играть любящую жену. – Мы не торопимся. Дети – это…

   – Раз до сих пор не родила, уже и не родишь, – фыркнула пани Мария. – А вот Джина будет прекрасной матерью!

   – Мамуля, – рявкнул Миха. – Ты мне обзор загораживаешь!

   – Пани Мария, не надо отвлекать пана Михала, когда он за рулем, – негромко, но внушительно сказала Джина.

   Странно, но ее слова возымели положительное действие. Пани Мария переключилась на красоты за окном, значительно дополнив и расширив мои познания о Словении, приобретенные вчера от Михи.

   Джина же и вовсе была готова выпасть из вагенфольса, старательно разглядывая все виды и отдаленные строения.

   – Мы с тобой, Джиночка, обязательно съездим на Бледское озеро, там на острове есть совершенно замечательная часовня с Колоколом Желаний.

   Джина со щенячьим восторгом принялась расспрашивать об озере, острове и колоколе, а пани Мария рассказывала без остановки. Напряженные плечи Михи слегка расслабились, я тоже отвлеклась на приятные воспоминания о прошлой ночи. Но тут снова блямкнул мой апфон. Почта?

   Да, папа выражал удивление, что я до сих пор не прислала обещанных фотографий. Оглянувшись на Джину, я быстро отписала, что братец Штраус не прилетел.

   «Прилетел, – немедленно ответил отец. – Тем же рейсом, что и мать твоего бывшего».

   Любопытно… Я снова взглянула на Джину. Та была увлечена разговором с пани Марией, так что я быстро стала грузить все фото, сделанные в аэропорту. Конечно, афериста Рональдо на них могло и не быть, но хотя бы очищу совесть. В конце я написала, что как только познакомлюсь со Штраусом лично, сразу сфотографирую и анфас, и в профиль.

   «Шли сразу в вавайбер, ты же, наконец, обзавелась апфоном», – потребовал отец.

   Откуда он узнал? Надо спросить у Михи. Но уже когда приедем.

   – Вон, вон она, Бельсола! – заорала пани Мария, едва вагенфольс выехал из туннеля.

   – Где? – Джина смотрела вперед как-то слишком пристально. – Там, за мостом?

   – За мостом, – подтвердила я, перебив бывшую свекровь. – Не кричите так, пани Мария, Михе сложно в таком шуме, на островке очень узкие улицы и тяжело разъехаться.

   – Мы сразу встанем у моего дома, – надменно ответила та. – У нас есть свое парковочное место.

   – Нет, мамуля, – возразил Миха. – Мы все остановимся в Сен-Саймон, я забронировал там бунгало прямо на пляже.

   – Но… зачем платить за отель, если можно жить в своем доме? – наивно поинтересовалась Джина.

   – Вот именно! – поддержала ее мамуля. – Михасичек, откажись от брони, мы будем жить в своем доме!

   – Мамуля, дом еще не твой. И ты знаешь, что в Словении особый закон о частной собственности.

   – Ну почему Рональдо не смог приехать с нами? – развернувшись к Джине, спросила пани Мария. – Он бы нашел способ разрешить эту проблему, да?

   – Да, пани Мария. Для этого я его и пригласила, – сникнув, подтвердила та. – Но как только он закончит свой важный процесс, сразу прилетит.

   Миха запарковался на стоянке Сен-Саймон, после чего мамуля с возмущением узнала, что будет жить в одном бунгало с непотребной мной.

   Она осматривала комнаты и громко высказывалась о моей безалаберности и неспособности хотя бы слегка прибраться к приезду гостей.

   – Лучше я поживу с Джиночкой, пока не приедет Рональдо. А уж потом мы все переедем в наш дом, – безапелляционно заявила она.

   – Нет, мамуля.

   – Нет, пани Мария, – сплоченным фронтом выступили против Миха и Джина.

   – Мы же не знаем, когда появится господин Штраус.

   – Рональдо может приехать в любой момент, а мне бы не хотелось беспокоить вас во время сна… или когда вы принимаете ванну…

   – Ах, – умилилась бывшая свекровь. – Они даже думают одинаково! Вот, Мартинка, как должна вести себя хорошая жена!

   Я пожала плечами. Миха тут же подошел и обнял меня, демонстрируя крепость наших семейных уз, пани Мария скривилась, а Джина попросила показать ей ее бунгало. Я проводила. Это было, черт побери, бунгало номер два. Правда, вылизанное до блеска, никаких следов наших с Рихардом ночных безумств…

   – Полчаса на душ и обустройство хватит? – спросила я. – Михась уже заказал ужин в ресторане, найдете дорогу сами, или мне проводить?

   – Конечно, я все найду сама. Спасибо вам, Мартина. Вы – ангел.

   – Можно без ангелов и на ты, – лучезарно улыбнулась я (надеюсь, не переиграла). – А после ужина можем сходить искупаться.

   – Ох, я так устала… – вздохнула она. – Очень признательна вам… тебе за предложение, но лучше лягу спать пораньше.

   Ну-ну. Сделав вид, что поверила, я еще раз напомнила про ужин и ушла. Простая логика говорила мне, что вот-вот должен объявиться братец Рональдо, так что стоило посидеть неподалеку с апфоном в руках.

   Но планы так и остались планами. Только я устроилась на подходящем шезлонге, делая вид, что любуюсь закатом, как рядом раздалось деликатное покашливание.

   – Мадам, чудесный вечер.

   Я повернула голову. Чуть сбоку, подсвеченный заходящим солнцем, стоял мужчина, галантно склонившийся ко мне всем корпусом. Первое, что я отметила – смуглая кожа, оттененная белоснежной широкой рубахой в пиратском стиле. С широкими же рукавами, глубоким вырезом на завязках и натуральным кружевом на воротнике и манжетах. Потом в глаза бросилась бородка-эспаньолка, а уже потом – лукавые ярко-синие глаза в сеточке морщин.

   Красавец. Просто сам Джони-Зяблик, только серьги в ухе не хватает. И абордажной сабли на боку. Кстати, цветастый пиратский платок повязан на голове незнакомца с изрядным изяществом. Но вместо сапог на ногах были открытые сандалии, а рубаха заправлена в пусть и обтягивающий, но все-таки обычный деним.

   – Вечер не был бы столь чудесным, если бы не ваше неожиданное появление, – сказала я, слегка перефразировав любимую Шекспи.

   – Мадам, не хотите ли прокатиться на яхте? Ужин, морской воздух, лунный загар…

   Красавчик, с претензией на Зяблика, и программа завлекательная…

   – Нет, – отказалась я.

   И не только потому, что должна играть примерную супругу. После прошлой ночи все, что он мог мне предложить, вдруг показалось неинтересным.

   – Мартинка! – из нашего бунгало вышел Миха. – О, вы уже познакомились?

   – Да, – сказал «Зяблик».

   – Нет, – возразила я.

   – Мартина, дорогая, это мой друг Фил. Филипп, это Мартина, моя жена.

   Произнося «моя жена», Миха сделал специфический жест, согнув два пальца возле уха. Мол, я тебе уже все сказал.

   – О, мадам! – воскликнул «друг Фил». – Вы еще прекрасней, чем я себе это представлял!

   – Фил, Мартинка не любит церемоний, она же не Джина, – с ударением на последнем слове заявил Миха.

   Понятно, для кого так вырядился Михин приятель.

   – Фил, мы собирались ужинать, присоединяйтесь, – сказала я.

   – Мик, так неинтересно… – разочарованно протянул «Зяблик».

   – О, вот познакомишься с моей свекровью, сразу поймешь, насколько ошибался, – я запросто подхватила Фила под руку.

   С другой стороны под руку попался Миха, и я повлекла обоих в сторону нашего бунгало. Джина, конечно, уже срисовала предполагаемого ухажера, теперь одна надежда – на камеру Михи.

   Пани Мария скривилась, увидев нашу троицу, но Фил оказался галантным не только со мной.

   – Мадам, мой друг Мик не говорил, что в гости приедет его младшая сестра. Вы цветок, мадам, и…

   – Благодарю, – с изрядным кокетством в голосе ответила бывшая свекровь. – Михасичек, кто этот любезный мужчина?

   – Мамуля, это мой друг Фил, – вздохнув, представил его Миха.

   – Мик, этого не может быть! – явно переигрывая, продолжил Фил. – Мадам, скажите, что он пошутил!

   Пани Мария быстро перехватила у меня эстафету, пристроив один локоть Михе, а второй Филу. Я ведь говорила, что бывшая свекровь дама выдающаяся во всех отношениях? Так вот, выглядела она моложаво, одевалась ярко, а цвет волос любила менять каждый месяц. Иногда ей не хватало вкуса, но на курорте излишняя пестрота ярко-лилового платья в огромных розовых петуниях не смотрелась вызывающе.

   Напротив, рядом с Филом в пиратском костюме она выглядела едва ли не гармонично.

   – Мы идем ужинать, и вы – с нами, – заявила она ему безапелляционно. – Я очень ценю друзей моего сына.

   – А Джина? – спросил ответственный Миха.

   Свекровь умилилась, но бросать нового кавалера или Миху наедине со мной не пожелала.

   – Я схожу за ней.

   В моих интересах подойти к бунгало номер два. Да еще по такому превосходному поводу. А апфон в руках – это просто новая игрушка, которой сегодня решил побаловать меня супруг.

   Пани Мария милостиво согласилась отпустить меня за Джиной. Я не успела ничего объяснить Михе, но он сам, без колебаний, потащил мамулю в сторону ресторана. То есть развязал мне руки.

   Я прошла к бунгало Джины по дорожке, которую вчера показал Рихард. Шла и лихорадочно вспоминала, были ли там зеркальные окна, как в нашей ванной. Вроде бы нет. Окна были обычные, и как раз одно приоткрыто. Повезло.

   – …знаешь, кто такая эта Мартина?! – в незнакомом мужском голосе слышалась редкая неприязнь.

   – Представь себе, – голос Джины прозвучал до того холодно, что я снова восхитилась ее игрой. – Просто нанятая актриса.

   – Нет, дорогая моя, – зло прорычал мужчина. – Это единственная дочь комиссара Эдландера! Ты понимаешь, что если хоть волос упадет с ее головы, он нас из-под земли откопает?! Я выхожу из игры.

   И здесь покоя нет от родительской славы! Хотя… пусть хоть раз это сыграет мне на руку.

   – Малыш, не глупи, – Джина говорила мягко, убеждала ненавязчиво. – И в мыслях не было как-то навредить ни ей, ни парню. Вот мамашу бы придушила с удовольствием…

   Сейчас в ее словах проскользнула капля искренности, но… мама дорогая, во что же мы вляпались?!

   – Ты сказала, что все чисто, а тут такое! – горячился мужик.

   – Рони, малыш, ну пойми же, наконец, мне нужно попасть в дом Горжевица, всего лишь попасть в этот чертов, мать его, дом! И не нужно никого убивать, даже замуж выходить не нужно. Просто подобраться к мегере так было быстрее всего.

   – Но ты говорила, что они развелись, а тут Эдландер нарисовалась, и хрен сотрешь!

   – Она играет роль, – терпеливо, как маленькому, вдалбливала Джина незнакомцу. – Хорошо играет, кстати, и если уж кто-то проредит ей волосенки, то это будет наша драгоценная пани Мария.

   Я молчаливо согласилась. Может, играть чуть похуже? Получать запретительный ордер ценой своих волос как-то не хотелось…

   – Кстати, Рон, мне пора на ужин, – уже совершенно ровно сказала Джина. – Сходи перекуси в город и возвращайся не очень поздно.

   – Вали, – ответил неизвестный Рон. – Не ожидал от тебя такого прокола.

   – Я буду беречь Мартину, как хрустальную вазу, – пообещала в ответ Джина.

   Пора себя обнаруживать. Но входить в бунгало… с одной стороны, сделаю фото Рона. С другой, он ведь как бы еще не приехал… И мало ли что там обещала Джина, если я нарушу ее планы, она не погнушается ничем.

   Я на цыпочках отошла назад на приличное расстояние и громко крикнула:

   – Джина! Мы тебя заждались!

   Она выпорхнула сразу же, я стояла почти у нашего бунгало, так что подозрений не вызвала. С моря дул теплый ветерок, но на аферистке – теперь сомнений в этом не было – болталась толстая шаль. Главной деталью гардероба оказалось закрытое платье в пол. Цвет мне в лучах заката показался не то темно-коричневым, не то чернильным…

   – Я слишком долго одеваюсь, – сказала Джина, оправдываясь. – Все время кажется, что что-то не так…

   – Все так, – заверила ее я.

   Гениальна. Она даже круче Сансары Бернар! Так естественно перевоплощаться, не тратя ни минуты на вхождение в роль!

   В ресторане нас уже заждались.

   – Я сделала заказ, Джиночка, – сообщила мамуля Михи. – Я же помню про твою аллергию на морепродукты.

   – Спасибо, пани Мария, – улыбнулась она исключительно ей.

   Фил вскочил и отодвинул Джине стул. Я встала позади Михи, положив руки ему на плечи.

   – Дорогой, я на минуточку отойду к бару.

   – Мартина, удивляюсь, как ты еще не спилась, – фыркнула бывшая свекровь.

   – Иди, дорогая, ни в чем себе не отказывай, – напомнил Михась. – И закажи что-нибудь мне. Мамуля, не вижу ничего плохого в аперитиве.

   Дальнейшую пикировку я слышала плохо, потому что, во-первых, тщательно осматривалась в ресторане, во-вторых, долго выбирала коктейль, а в-третьих, собиралась связаться с отцом и рассказать про подслушанный разговор.

   А потом меня отвлек бармен, предложив вместо рома добавить в коктейль вильямовки. В обыкновенной бутылке с узким горлом плавала в алкоголе большая груша. Целая! Такого я еще не видела, поэтому засыпала парня вопросами. Но он только отшучивался и загадочно улыбался. Хранил тайны местного производителя.

   *Прим. автора: вильямовка – настойка (ликер) из груш сорта Вильямс.

   Надо сказать, что все сложилось удачно. Теперь я могла ссылаться на вильямовку как на причину задержки. Отец выслушал меня, не перебивая, и задал только один вопрос. Уверена ли я, что в тандеме Джина – Рони верховодит именно она.

   Я была не просто уверена. Убеждена. Папе это не понравилось.

   – Дочь, я заплачу твоему агентству неустойку, убирайся с этого острова, и поскорее.

   – Папа, это отличный контракт, Эва-Лотта так старалась ради всех нас!

   – Твоя Эва-Лотта еще подведет тебя под монастырь, – сварливо сообщил мой лучший в мире папа. – Ладно, хотя бы не лезь на рожон.

   – Обещаю, – сказала я.

   – Постараюсь найти кого-нибудь. Наших, как назло, сейчас в Словении нет.

   – Пап, только не вздумай приезжать! – перепугалась я.

   С него станется лично примчаться на помощь, переполошив всех местных полицейских, не говоря уж об аферистах.

   – Маму пришлю, – развеселился отец.

   Мама… Боюсь, после ее приезда Бельсола снова станет полноценным островом, местные разберут мост по кирпичикам и снова отстроят крепостную стену, лишь бы не впустить к себе еще раз Ядвигу Эдландер. За свои выступления в суде мама получила прозвище «ураган Ядвига» и очень им гордилась. А уж как она невзлюбила пани Марию… Нет, если мама узнает про мой контракт, еще подаст иск на агентство и Эву-Лотту.

   – Дочь, твоя задача – ни во что не лезть и терпеливо ждать, пока я пришлю кого-то присмотреть за ситуацией, – теперь отец был серьезен. – Поняла?

   Я подтвердила, что поняла, и закончила разговор. Бармен смешал мне два коктейля, но я попросила бутылочку и на стол. Все это время зал ресторана заполнялся гостями. Несколько столиков заняли семейные курортники-швабы. Большая компания явно местных сдвинула два или три стола, наверное, будут отмечать удачную сделку или что-то в этом роде. Влюбленные парочки занимали тихие уголки подальше от острова-бара.

   За нашим столом без меня царила идиллия: Фил развлекал мамулю, Миха не отрывал взгляд от своего апфона, а Джина рассматривала карту вин.

   – Видали? – спросила я, ставя в центр бутыль вильямовки.

   – Ой, что это? – захлопала ресницами Джина.

   – Там груша? – заинтересовалась и пани Мария. – Дай сюда, я погляжу, как они это сделали.

   – Отпилили донышко, а потом припаяли назад, – авторитетно заявил Фил.

   Решил развлечься за наш счет, я-то заметила, как он подал Михе знак молчать!

   – Не вижу следов пайки, – возразила пани Мария.

   – Давайте лучше попробуем, – предложила я.

   Очень опрометчиво поступила. Как я могла забыть, что бывшую свекровь развозит с одной рюмки! Нет, не в том смысле, что она отключается личиком в салате. Нет, пани Мария начинала веселить окружающих. И делала это зажигательно, с песнями и плясками.

   Никогда не забуду, как на свадьбе она, приняв на грудь, исполняла частушки, самой скромной из которых была примерно такая:

   Нет ни стонов, нет ни криков,

   Нулевой энтузиазм.

   Как же плохо ты, Мартина,

   Имитируешь оргазм!

   – Мамуля, нет! – вскинулся Миха, явно помнящий о мамулиной слабости лучше меня.

   Но Фил, ничего не подозревая, уже откупорил бутыль и налил всем по чуть-чуть, а пани Мария успела пригубить до сыночкиного вопля.

   – Михасичек, ты такой заботливый, – с улыбкой от уха до уха ответила она. – Вы знаете, дружочки, хороша вильямовка. Так в груди прямо все зашевелилось, – приложив руку к обширному декольте, бывшая свекровь открыла рот и без перехода запела.

   – В изумрудном платье шла русалка к морю…

   – О нет, – простонал Миха.

   Я покаянно опустила голову. Черт меня дернул, не иначе! Песня про русалку была у пани Марии любимой, ее героиня, бедняжка, бредя по терниям, теряла то одну деталь туалета, то другую, в итоге к морю подходила уже без платья, а там ее, естественно, поджидали красавцы-молодцы, удалые удальцы, ну и… дальше понятно, да?

   Хорошо, что пела бывшая свекровь исключительно на польском, так что внимание привлекла, но только голосом. И очень удачно, что нам принесли заказанные салаты и булочки, что на время заткнуло пани Марии рот.

   – Мартина, зачем? – убивался Михась. – Этим ведь не закончится…

   – Может, нам уйти, пан Михал? – осторожно спросила Джина.

   – Поздно, – ответила я. – Придется досмотреть концерт по заявкам до конца.

   – Мадам Мария хорошо поет, – один Фил излучал позитив. – Давайте закажем караоке, я знаю, тут есть!

   Караоке? Пани Мария не признавала караоке, хоть тут повезло.

   – Знаешь что, – Миха разозлился всерьез, – ты заварила эту кашу, ты и придумывай, как увести отсюда мамулю, пока она не набила морды швабам и не выпила на брудершафт с местными.

   – С теми ребятами? Красавчики, – пани Мария услышала слова сына. – Пойду познакомлюсь.

   – Пани Мария, – я лихорадочно соображала, что сказать. – Пани Мария, а вы уже рассказывали Джине, как работали проводницей в вагоне второго класса поезда Познань – Верхние Торжички?

   – Не Верхние Торжички, а Нижние Торокуши, – поправила меня бывшая свекровь. – Ох, Джиночка, там прошла вся моя жизнь…

   – Простите, мадам, что такое «проводницей»? – уточнил Фил.

   – Стюардессой, – автоматически ответила я.

   – Стюардессой? Стюардессой?! – возмутилась пани Мария. – Да как ты можешь сравнивать этих летающих шлюх с…

   – Мамуля, лучше спой нам, – перебил ее Миха.

   Сегодня не мой день. Ошибка за ошибкой…

   Пани Мария приосанилась и начала:

   – Говорят, что я богачка

   На Бельсоле моя дачка,

   А у меня в Швейцварльдском банке

   Только бимбера полбанки!

   *Прим. автора: бимбер – польский самогон слабой очистки.

   Гости ресторана, разобравшие слова Швейцварльдский и Бельсола, начали интересоваться, о чем поет дама в ярком платье.

   – Непереводимый польский фольклор, – отвечая, вздыхала я.

   В голову лезли всякие глупости, пока меня не осенило.

   – Миха, пусть ужин доставят на твою яхту. Расплатись, и уходим.

   Бывший знал этот мой тон. Он мигом подозвал официанта, а я сказала:

   – Пани Мария, мы все в восхищении. Продолжим наш ужин и ваш концерт на яхте. Представьте только, как ваш шикарный голос разносится над бухтой Бельсолы!

   – Да что там над бухтой, над всей Адриатикой, – поддержала меня Джина.

   – Джина, ты гений! – воскликнула пани Мария. – На яхту! Все – на яхту!

ГЛАВА 4

Ночка на яхте выдалась еще та. Когда мы с Михой угомонили пани Марию (Джина осталась на берегу, заявив, что страдает морской болезнью, а Фил после ужина вызвал катер и перебрался на собственную яхту), небо уже начало светлеть.

   – Как ты могла забыть, что мамуле нельзя пить ничего крепче пива? – возмущался бывший. – Завтра она будет не в себе, а у меня тут нет ничего против похмелья.

   Я обещала, что сварю ей антипохмельный супчик по рецепту, который ставил на ноги всю нашу общагу. Миха слегка смягчился и показал мне, где кухня, то есть камбуз, и какие там припасы. Глаза слипались, ноги почти не держали, пришлось просить бывшего, чтобы хоть будильник на апфоне выставил. Иначе сама я проснусь только к обеду, а пани Мария всегда была ранней пташкой.

   Михась обещал, что разбудит, и ушел в свою капитанскую каюту. Я заснула, не заметив как. И не рассказала ему о настоящих планах Джины.

   Я размышляла об этом даже утром, готовя супчик для пани Марии. С одной стороны, раз Джина вовсе не собирается замуж, мне уже не нужно играть роль жены. С другой стороны, ответственность. Что, если Миха захочет разорвать контракт, когда останется наедине с мамулей без щита – меня? Я-то переживу, а Эва-Лотта и агентство?

   И… было очень интересно, что же такое находится в доме пана Горжевица. Если Миха узнает, наверняка решит не впускать аферистов под кров дедули. Что тогда предпримут они, когда мое отсутствие полностью развяжет им руки? Снова ответственность. Не могу я бросить бывшего… даже вместе с пани Марией.

   Папа вчера сильно испугался, раз обещал прислать своего человека. А ведь я на самом деле не девочка-цветок и могу за себя постоять. Меня учили профессионалы, потому что мои родители всегда имели дело с преступниками, которые не гнушались ни шантажом, ни угрозами, ни киднеппингом.

   Что же заставило отца передумать? В этот момент раздался незнакомый звук, от которого я чуть не подпрыгнула. Оказалось, такой звонок у нового апфона.

   – Мартинка, ну как вы там? Как свекровь? Звоню Михасю, он не отвечает. Обиделся, что я тебе ничего не рассказала?

   Я сообщила Эве-Лотте, что у нас нет времени на обиды и что невеста Джина оказалась опасной аферисткой.

   – Делай что хочешь, но к вечеру я должна знать о ней все.

   – Я же ее проверяла! – возмутилась Эва-Лотта.

   – Ее все проверяли, – вздохнула я. – Она очень талантлива, не понимаю, почему до сих пор не стала звездой мирового уровня?

   – С ума сойти, – выдала подруга. – Ладно, скажи мне, как тебе теперешний Миха?

   – Слегка потолстел и полысел, а в остальном – без изменений, – ровно ответила я.

   – Ну вот, – расстроилась Эва-Лотта. – А я-то надеялась, что романтическая обстановка, море, солнце, прогулки на яхте…

   – А также пани Мария с непонятной Джиной… Постой, ты реально думала, что я начну ревновать?!

   Хорошо, что суп был к этому моменту практически готов, осталось только сыпануть пригоршню сухой зелени и лавровый лист. От возмущения я даже перестала зевать.

   – Мартинка, вы были такой замечательной парой, – заюлила Эва-Лотта. – Я же хотела как лучше!

   – Оставь свою романтическую дурь и найди мне все про настоящую Джину, – рявкнула я, отключая связь.

   Планы Эвы-Лотты свести нас с Михой снова и разозлили, и позабавили одновременно. Она прекрасно понимала, что на его деньги я не поведусь, а тут такая оказия – невеста, выбранная самой пани Марией!

   Море, солнце, бывший муж – просто название для курортного романчика в мягкой обложке. Только сюжетец вышел из-под контроля. И невеста оказалась не невестой, и бывший как был, так и останется бывшим.

   – Подвинься, – проворчал он, объявляясь на камбузе.

   Места там было немного, так что я, отставив свою кастрюльку, сдвинулась в самый дальний угол.

   – Вкусно пахнет, почти как в общаге, – заметил Миха, доставая что-то из морозилки.

   Почти! Ну сравнил, там у нас были только консервы, а здесь – свежая морская рыба. Если бы я так не хотела спать, сама бы навернула с удовольствием. И раз пани Марии еще не слышно, пойду-ка я подремлю еще чуть-чуть…

   Но Миха, паразит, в этот момент вскрыл коробочку с какао. Божественный аромат поплыл по камбузу, и я осталась ждать свой горячий шоколад.

   – А помнишь Сашку Реголадзе? – спросил бывший, тщательно размешивая какао, чтоб не было крупинок.

   Дорджин с кафедры Михи, который жил в комнате напротив? Еще бы мне его не помнить! У Сашки с темпераментом было все в порядке. Кстати, это его мама, яркая красивая женщина, научила меня готовить антипохмельный супчик.

   – Умер, – сообщил бывший.

   – Как? Когда?!

   – Да почти сразу, как защитился. Поехал домой отмечать, ночью по пьяни шел посреди дороги, и какой-то идиот его сбил. Насмерть.

   Сашка… Как же так? Весельчак Сашка, который так любил шутить над студентами, заявляя, что он из Таланты, штат Дорджия, а вовсе не из Тифсоли, что в республике Дорджия… Его англицкий был безупречен, отличить не могли даже преподаватели.

   – Светлая память, – решительно сказала я, отхлебывая шоколад.

   Этот вкус… был способен смягчить даже такую горечь.

   – Мы здесь только гости, – согласился Миха.

   Черт, надо ему все же рассказать про Джину, а то ведь она в двух шагах от цели может пойти на любые крайности. Слишком хорошо играет, чтоб поверить в ее миролюбие. Я открыла рот и почти начала фразу, но тут откуда-то издалека донеслось:

   – Михаааа, как мне плохоооо…

   Бывший застонал, схватил широкую чашку, а потом без предупреждения – кастрюльку с супом. Яхту качнуло, часть драгоценной жижи пролилась на его штаны, он заорал, но мне нужно было спасать остатки супа. Иначе бывшая свекровь выкинет нас за борт, а потом выбросится сама.

   – Переодевайся, я пойду к мамуле, – решительности, особенно после чашки шоколада, мне хватило бы и на несколько бывших.

   Потом я долго подозревала Миху в том, что он облился супом нарочно, чтоб не встречаться с похмельной пани Марией.

   Завидев меня, она простонала:

   – Добить пришла?

   Я бы с радостью, но потом ведь отвечать придется. Из моих рук бывшая свекровь принимать пищу отказалась, а у самой пальцы дрожали так, будто через них пропускали разряды тока. Я сориентировалась и сбегала на камбуз за коктейльной соломинкой.

   Жертва похмелья выхлебала половину бульона, когда к соломинке присосался кусочек рыбы. Однако даже бульон оказал свое позитивное действие, дальше она смогла взять в руки ложку и доесть все до капли.

   Потом я проводила ее в туалет и вернулась на камбуз с пустой посудой. Миха в чистых штанах говорил по спутниковому телефону.

   -… а послезавтра? Тоже все занято? А… Да, я понимаю, и сам занятой человек. Но моя мать – ближайшая родственница наследодателя – очень плохо себя чувствует.

   – Уже нормально, – довольно громко сказала я.

   – О, жена мне подсказывает, что кризис миновал. Извините, господин Иржевец, мы будем у вас вовремя, – закончил разговор Миха.

   Жена! Пришлось напомнить себе, что я профессионал. И что согласилась бы играть кого угодно. Но всего-то неполные сутки в обществе пани Марии живо всколыхнули как следует похороненные воспоминания. Да еще и Миха рассказал про Сашку…

   – А почему ты раньше не сказал про Реголадзе?

   – Я бы и сейчас не сказал, просто супчик твой про общагу напомнил. Мы же напротив жили, дружили, с ним было весело.

   С Сашкой было весело. А теперь не будет. Жизнь разводит нас в разные стороны, а время наказывает воспоминаниями, поэтому я живу по принципу – лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть.

   Я попросила у бывшего еще шоколада. Но в камбуз вплыла вполне бодрая пани Мария и выхватила чашку у меня из-под носа.

   – Шоколад вреден для фигуры, – заявила она ехидно. – Джина не ест шоколад, и по стройности тебе с ней не сравниться.

   – Мартина, я сварю тебе еще, – Миха потянулся за коробкой.

   Но я вдруг ощутила, как в маленьком помещеньице стало нечем дышать. И не только из-за рвущегося из пани Марии перегара.

   – Когда у нас встреча с нотариусом, дорогой? – спросила я ласково. – На берег еще не пора?

   – Нотариус? Сегодня?! – с явно наигранным ужасом спросила бывшая свекровь. – Я же не готова! Мне нужно привести в порядок лицо, сделать массаж, укладку, маникюр и педикюр.

   И купить новые стельки. Как же без них к нотариусу? Миха стал вызванивать катер, а я вышла на палубу. Здесь дышалось намного легче, вода и небо сияли синевой под мягкими лучами солнца, а Бельсола казалась игрушкой, брошенной на берегу детьми великанов.

   Яхту мерно покачивало, и если бы я не стояла, то заснула бы, несмотря на вторую чашку шоколада, которую бывший все-таки сварил и вынес мне на палубу. Потом прибыл катер, и мы вернулись на Бельсолу.

   Идти от пристани до Сен-Саймон не больше пяти-шести минут, но пани Мария умудрилась и в это время вынести сыну мозг, сравнивая мою фигуру с фигурой Джины.

   – Мамуля, Мартина меня полностью устраивает, а доскообразных я никогда не любил, – не выдержал тот под конец.

   Не знаю, какая фигура у Джины в действительности, потому что прячется она в бесформенных вещах вполне профессионально. Может, она королева красоты. Но моя фигура нравится и мне, и мужчинам, грудь я считаю достоинством, а не недостатком, и никто меня в этом не переубедит.

   – Дорогой, Джина хорошая девушка, – вступилась я. – А потом, мы же не видели ее на пляже, может, она тебе еще приглянется.

   Пани Мария посмотрела на меня с уничижительной жалостью. Миха – с недоумением. А я продолжила мысль:

   – Пани Марии явно понадобится компаньонка, она же не сможет жить на Бельсоле в одиночестве.

   – Она вообще не сможет тут жить, пока не получит гражданство, – возразил повеселевший Миха. – Ни с компаньонкой, ни без.

   – Вот как раз для этого Джина и пригласила своего брата-юриста, – с апломбом возразила пани Мария. – Рональдо обещал, что добьется разрешения на ускоренное рассмотрение моего дела.

   В это время мы уже входили на территорию Сен-Саймон, а из ресторана как раз показалась Джина с незнакомым мужчиной в шикарном костюме, сверкающих на солнце ботинках и дорогой рубашке. Контраст с расслабленными отдыхающими в шортах и сланцах и даже с его спутницей в очередном бесформенном платье был разительным.

   И где мой апфон? Где эта сенсорная дрянь, когда так нужна?!

   – Пани Мария, пан Михал, разрешите представить вам моего брата Рональдо, – Джина рванула к нам со ступенек, едва не запутавшись в подоле.

   Тот в два шага догнал ее и, широко улыбнувшись, пожал руки Михе и пани Марии.

   – А это моя жена Мартина, – внушительно сказал бывший.

   – Вы прелестны, мадам, – заявил аферист.

   Я поблагодарила, косясь на бывшую свекровь. Но та, казалось, была совершенно довольна. И я продолжила копаться в сумке в поисках клятого апфона. Джина скромно улыбнулась и спросила о нашем самочувствии.

   – Ужасно, Джиночка, ужасно! – пани Мария подхватила ее под руку и повлекла обратно в ресторан. – Михасичек, ты ведь тоже голодный? Идем завтракать. Моя невестка, – доверительно сообщила она Джине, – сказать по совести, совершенно не умеет готовить.

   – И не готовлю, – крикнула я им вдогонку. – Михась достаточно зарабатывает, чтобы питаться в ресторанах.

   Миха, вопреки пожеланиям мамули, за ними не торопился. Как и Рональдо.

   – Вы, как мне сказали, юрист. И знаете способ, как ускорить процесс признания моей матери гражданкой этого славного государства?

   – Все так, пан Михал, все так. И приложу все усилия – за стандартное вознаграждение, конечно.

   – Сколько? – спросил бывший.

   Рональдо озвучил довольно скромную сумму. Миха предсказуемо согласился. Но тут влезла я, дочь своей мамы.

   – А клиентский договор у вас с собой? А кто заверит вашу личность? А как называется и где находится ваша фирма? В адвокатскую коллегию какой страны мне позвонить, чтобы все это уточнить?

   Рональдо не растерялся.

   – Договор, конечно, с собой, – начал по порядку он. – Но заключить я его должен с наследницей, пани Зенечек, иначе меня даже не впустят в нотариальную контору. Я понимаю, что вас насторожило, – он тепло улыбнулся.

   – Мартина, дорогая, что-то не так? – спросил Миха.

   – Цена вопроса сильно занижена, – сообщила я, глядя на мошенника с ответной улыбкой.

   – Исключительно из-за хорошего отношения вашей свекрови к моей сестре. Джина такая ранимая, а пани Зенечек приняла её, как родную, – объяснил свои «мотивы» Рон. – Сказать по правде, сейчас я веду очень сложное наследственное дело, но бросил все и приехал.

   Высококлассный мошенник, рассказывал как-то папа, никогда не употребит таких выражений, как «сказать по правде» и «честно говоря». Это одно из главных правил – не дать усомниться в своей честности. А то ведь когда человек говорит: «скажу вам по правде», его собеседник невольно задумывается – а до того он мне, значит, лгал?

   – Да, мамуля у нас очень душевная, – согласилась я, раздумывая, зачем Джине понадобился такой помощник.

   – Но если вы против, то я могу увеличить сумму своего вознаграждения, – показывая в улыбке все ровные белые зубы, высказался Рон.

   – Думаю, лучше все сделать по правилам, – жестом собственника обнимая меня за плечи, сказал Михась.

   – Как скажете, пан Михал, – поднял руки открытыми ладонями вверх Рон.

   И чуть приподнявшийся манжет рубашки обнажил краешек татуировки. Это могло ни о чем не говорить, сейчас виртуозы мастерски наносят временные тату поверх старых, а могло и говорить… А проклятый апфон, похоже, остался на яхте…

   – Михасичек! – пани Мария орала с веранды ресторана. – Ну иди скорей, заказ уже принесли!

   – Господин Штраус, вы к нам присоединитесь?

   – Нет, – отказался тот. – Я могу подождать тут или дойду до бунгало. Правда, не очень помню, где оно.

   Намек был более чем прозрачен. Или я, или Миха должны были проводить гостя, издалека примчавшегося на помощь, который, конечно, от предложения Михи откажется. А вот мое примет с удовольствием.

   Пани Мария вместе с Джиной решили подстраховаться и бросить мне «лакомый кусочек» в виде лощеного юриста. Юриста-афериста.

   – Дорогой, – деловито начала я, – проводи господина Штрауса. Или нет, давай проводим его вместе. Как раз по дороге он сообщит мне номер телефона своей адвокатской коллегии и…

   – Ну что вы, Мартина, я не настолько страдаю топографическим кретинизмом, – тут же перебил меня Рон. – Идите завтракать, вас же зовут. Встретимся чуть позже, я как раз подготовлю бумаги и все номера всех телефонов, – он завлекательно улыбнулся.

   – Договорились, – ответил за нас обоих Миха.

   Пока мы шли к ресторанному столику, я сказала бывшему, что забыла апфон на яхте.

   – О Божечка, я так и знал, что-нибудь забудем, – сказал Миха. – Но до вечера мы туда не вернемся – неизвестно, сколько времени займет нотариус.

   – А можешь сделать фото этого Штрауса на свой апфон? – спросила я как можно тише.

   – Хочешь послать маме? – с пониманием отнесся Миха. – Ладно, сделаю. Думаешь, он плохой адвокат?

   – Думаю, он вовсе не адвокат.

   Когда я садилась на стул, заботливо отодвинутый Михой, пани Мария смотрела крайне недовольно. Джина тоскливо ковырялась ложкой в каком-то десерте, на тарелке бывшей свекрови уже ничего не осталось, но она стоически ждала, пока сынуля поест.

   Миха разделил свой завтрак со мной, я даже умилилась. А потом напомнил мамуле, что она хотела сделать массаж, укладку и маникюр с педикюром.

   – Мартинка, ты со мной, – безапелляционным тоном заявила пани Мария. – Совсем себя запустила, разве можно так выглядеть рядом с моим Михасичком?

   Все ясно. Раз я не ушла с Рональдо, значит, надо удалить меня от Михи хотя бы так. А может, плюнуть на все и пойти в СПА? Хоть подремлю немного… Нет, рядом с пани Марией не расслабишься.

   В это время Миха говорил, что нуждается в моем присутствии и что мамуля может взять с собой Джину. Джина натурально краснела и отказывалась, словом, мы опять устроили цирк для всего ресторана. Хорошо, что основная масса курортников уже на пляже.

   Наконец Михе надоели препирательства, он встал, подхватил мамулю под локоть и поволок из ресторана. Я, как порядочная жена, отправилась следом, а Джина с видом мученицы – за нами. И все бы ничего, не встреться нам у выхода Фил. Пани Мария сделала боевую стойку, потребовав, чтобы дорогой Фил развлек девушек до возвращения Михасичка.

   Фил, как нормальный мужик, не евший со вчерашнего вечера, мечтал о завтраке. Так что ждать Миху в его обществе предполагалось снова в ресторане. Джина с покорностью овечки развернулась на сто восемьдесят градусов и в третий раз вошла в ресторан. Я, входя туда всего лишь второй раз, и то чувствовала любопытные взгляды. Но новое воплощение Сансары Бернар вела себя естественно, притворяясь безвольной жертвой чужого произвола.

   – Мадам, что вам заказать? – галантно спросил Фил нас обеих.

   – Воду без газа, – негромко ответила Джина.

   – А мне самый крепкий кофе, – зевнула от души я.

   Фил отправился делать заказ, не дожидаясь официанта.

   – Ночь была тяжелой? – с участием спросила Джина.

   – У пани Марии патологическое опьянение, или как-то так… – выдала я с неопределенной интонацией. – Нелегкая ночь и еще более тяжелое утро.

   – Я очень сочувствую, – вздохнула она. – У меня тоже болит голова, и Рон приехал под утро.

   – Иди к брату, пани Мария ничего не узнает, – слегка подавшись вперед, полушепотом сказала я.

   – Мартина, спасибо! Какая ты милая, – Джина будто ждала моих слов, чтоб вскочить, как по команде. – Мы с Роном так давно не виделись. Извинись за меня перед мсье Филом.

   Ее как ветром сдуло, так что Фил, вернувшись, застал одну меня. Надо было тоже слинять, но спать хотелось все сильнее. А он принес кофе. Сам. И это должно было насторожить, но… Про желание уснуть сидя я уже упоминала.

   – А где Джина? – спросил он первым делом.

   Узнав, что к ней приехал брат, он обрадовался даже больше, чем огромному куску омлета, который ему подал официант.

   – Понимаешь, Мартина, я ничего не делаю, не посоветовавшись с Тедди.

   Я кивнула, сделав глоток кофе. Никогда не понимала, почему мужчины дают имена… ээээ… ну, своему причинному месту. Но раз факт имеет место, да еще сплошь и рядом, значит, им это важно.

   – И что же Тедди? – поддержала я беседу, хотя до Тедди Фила мне не было никакого дела.

   – Тедди не советует мне связываться с Джиной. Ну, ты ведь тоже только играешь жену Мика, а меня он попросил приударить за этой протеже своей матушки.

   После кофе в голове слегка прояснилось.

   – Да, я в курсе. Думаю, ты можешь расслабиться.

   – А что думает Мик?

   Тут мне пришла в голову гениальная (как мне показалось) идея.

   – Фил, мы с Михой считаем, что они не родственники, а любовники. Если бы удалось заснять их вместе, то…

   – Ты бы освободилась от звания «почетной жены»? – подхватил Фил. – Я посоветуюсь с Тедди. Но надеюсь на ответный жест с твоей стороны. Мое приглашение на яхту остается в силе.

   Вот жучара.

   – Сначала определитесь. Решите с Тедди, – отмахнулась я.

   На мое счастье, вернулся Миха и сразу включился в обсуждение ситуации.

   – Меня этот Рон уже видел, а тебя – нет. Мы сегодня идем к нотариусу, идеальный момент, чтобы сделать его фото. Ты смог бы где-то около трех прогуливаться поблизости от наших бунгало?

   – Нужны снимки только Рона? – Фил посмотрел на меня.

   – Да, – азартно продолжил Миха. – Мартинка считает, что он не тот, за кого себя выдает, и мы сможем вывести их с «невестой» на чистую воду!

   Я кивнула. Мои слова не совсем стыковались со словами Михи, но я же не знала, что он настолько доверяет Филу.

   – Пожалуй, Тедди не против, – сообщил Фил.

   – О, ты рассказал Мартинке про Тедди! – восхитился бывший. – Мне он рассказал только года через два после знакомства.

   Я хотела спать даже после кофе, поэтому не стала комментировать. Уточнив у Михи, на какой период обезврежена бывшая свекровь, а также во сколько обед, я встала. Оба мужчины подскочили следом, намереваясь меня проводить. И напрасно я уверяла, что до бунгало дойду самостоятельно.

   На Фила подействовал только один аргумент: Рон и Джина увидят его в нашей компании, и эффект неожиданности пропадет. На Миху аргументы не действовали.

   – Мне звонила Эва-Лотта, я сказал ей, что ты забыла апфон на яхте. А она сказала, что эта Джина может оказаться вовсе не Джиной! Нет, Мартинка, одна ты не останешься.

   Миха отконвоировал меня до бунгало, а потом расположился в соседней комнате, запретив закрывать дверь. Проникся. С одной стороны, интересно, чем его запугала Эва-Лотта, с другой… все равно. Я свалилась на застеленную постель, даже не переодевшись, и заснула.

   Глава 4

   – Почему нельзя? – возмущался Михась в нотариальной конторе. – Я тоже наследник, Кароль Горжевиц был моим дедушкой!

   – Вы не подавали документы, – вежливо, не повышая тона, отвечала ему невысокая пухленькая словенка, – господин Зенечек. Документы на вступление в права наследования подала только госпожа Зенечек, значит, нотариус Иржевец примет только ее.

   – Произвол! – еще громче сына верещала мамуля. – Рональдо, сделай что-нибудь!

   – Уважаемая госпожа помощница, – хорошо поставленным голосом приступил к убеждениям Рон. – Я адвокат госпожи Зенечек. Вот документы и клиентское соглашение, а также доверенность на…

   Госпожа помощница нотариуса Мильена (так гласила надпись на ее бейдже) одним движением выхватила доверенность и клиентский договор.

   – Доверенность не заверена нотариально, – тут же выдала она. – Значит, действительной считаться не может.

   – Может, уважаемая госпожа помощница. Вот тут, видите, стоит галочка? По закону…

   – Простите, я уточню у господина Иржевеца.

   Она впорхнула в дверь с табличкой «Государственный нотариус Иржевец», после чего мамуля снова стала кричать, что это произвол и она не потерпит. Молчали двое: я и Джина. Миха тоже рвался узнать, что там такого, что можно сообщить только мамуле, а Рон внушительным тоном обещал, что все будет в порядке.

   Видимо, представление заинтересовало, потому что дверь открылась и вышел сам нотариус: высокий, чуть сутулый мужчина с седой шевелюрой, в костюме с галстуком и в даже на вид дорогих очках с золотой оправой.

   – Господа, – без улыбки начал он. – У меня назначена встреча с госпожой Зенечек. Вы все – ее родственники?

   Миха сказал «нет», пани Мария – «да», Рон предъявил адвокатское удостоверение, мы с Джиной продолжали молчать. Только она смотрела в пол, а я – вокруг.

   – Хорошо, – сказал Иржевец. – Госпожа Зенечек и ее представитель могут войти. Остальных я вынужден попросить остаться в холле и подождать несколько минут.

   Мы остались втроем. Миха хмурил брови и кусал губы. В некоторой степени я его понимала. Мамуля переврет всю информацию так, как удобно ей. А на Рона какая надежда? Он если и скажет правду, так только Джине. С другой стороны, сам виноват: не надо было вообще давать мамуле возможность заниматься наследством. И всем было бы спокойнее.

   Нет, не всем, конечно. Тогда Джина искала бы подход не к мамуле, а непосредственно к сыночку. Думаю, тогда она бы выбрала другой образ. Могла бы действительно стать невестой.

   Я искоса глянула в ее сторону. Она присела на краешек кресла для посетителей, сложив на коленях руки. Такая погруженная в себя… просто Офелия, только цветов не хватает.

   Опустившись в другое кресло, я прикрыла глаза. Выспаться не дала, само собой, пани Мария. Ее процедуры закончились за полтора часа до обеда, она примчалась в бунгало в сиянии своей неземной красоты и лично растолкала меня, чтобы и я могла насладиться ее распрекрасной укладкой, оригинальным маникюром и изысканным педикюром.

   Напрасно Миха спорил, напрасно пытался заказать обед в бунгало. Мамулю распирало, обедать мы должны непременно с Джиной и Рональдо, а еще пригласить «того милого мальчика» Фила. Этого ни я, ни Миха не учли, когда просили «Зяблика» поучаствовать в охоте на афериста.

   Бывший с озабоченным видом шепнул, что предупредит приятеля об отмене «случайной» встречи. Фил собирался изобразить отдыхающего с камерой, снимающего буквально все подряд. Мы с Михой должны были сделать вид, что с ним не знакомы, но пани Мария-то не промолчит…

   Но Фил все равно попытался. На обеде он постоянно сыпал комплиментами, пани Мария внимала, а потом с удовольствием согласилась запечатлеть незабываемый образ на камеру. Фотопортрет бывшей свекрови вышел отменный, тогда Фил предложил сделать групповой снимок. Мы с энтузиазмом поддержали. И Рон тоже был в кадре. Я радовалась – наконец-то! Но тот сделал все изящно и лаконично.

   – А как же вы, мсье Фил? Извольте на мое место, а я – на ваше.

   Фил отдал Рону камеру, и, разумеется, тот сделал кучу фото с разных ракурсов. И при этом удалил те снимки, где фигурировал сам. После обеда мы расстались, а когда на апфон Михи стали грузиться фотографии, стало ясно, что Рон в очередной раз продемонстрировал свой профессионализм.

   – Что они там так долго, – прервал мои мысли бывший, присаживаясь рядом.

   – Не волнуйтесь, пан Михал, – не поднимая глаз, сказала Джина. – Еще минутка.

   И действительно, через предсказанное время дверь открылась, явив нам взбешенную пани Марию, невозмутимого нотариуса и тщательно скрывающего радость Рональдо.

   – Нет, вы слыхали! Других наследников нет, недвижимость моя, но жить там я не могу!

   – Таковы законы нашей страны, мадам, – спокойно повторил (уверена, что в сто двенадцатый раз) нотариус. – Как я уже сказал, вы можете продать эту недвижимость или же сдать в аренду, если планируете получить гражданство Словении. Но жить там вы не можете.

   – Нет, вы слыхали! – пани Марию заело. – Рональдо, а мы можем пожаловаться на них в суд по правам человека?

   – Можем, – серьезно ответил тот. – Но зачем? Позвольте, я в подробностях объясню то, что господин Иржевец озвучил мельком.

   – Ах, он еще и недобросовестно выполнил свою работу!

   Пани Мария в расстроенных чувствах плохо воспринимала объяснения. Ей больше нравилось скандалить, спуская негатив на окружающих.

   – Пани Мария, вам же станет плохо, – подхватилась Джина. – Ваше давление, пани Мария, пожалейте же себя!

   Как правило, после безобразного скандала становилось плохо окружающим, а бывшая свекровь расцветала, как хорошо удобренная детьми цветов конопля. Но слова Джины, на удивление, возымели действие.

   Миха вывел мамулю на воздух, остальные вышли следом, по очереди прося прощения у нотариуса и помощницы за расстроенные нервы пожилой женщины. Хорошо, что «пожилая женщина» этого уже не слышала, иначе можно было и пощечину схлопотать.

   На узенькой улочке, где располагалась контора государственного нотариуса Бельсолы, с трудом могли разъехаться два автомобиля. Зато стояла изящная лавочка с кованой спинкой и висящими по бокам горшками с цветущими фортуниями.

   Пани Мария сидела в центре, рядом – Миха. С другой стороны Рон усадил Джину, а я пристроилась со стороны бывшего, явно не по плану его мамули. Но Рон сразу начал говорить, и той пришлось слушать.

   Как оказалось, лазейки в законе были. И даже без получения гражданства иностранец мог владеть недвижимостью. Только недвижимость эта должна быть зарегистрирована не на физическое лицо, а на юридическое, то есть на фирму.

   Этот вариант пани Мария не оценила.

   – Мамуля, – попытался объяснить ей Миха. – Ты регистрируешь на себя фирму, а потом продаешь этой фирме дом дедули. То есть продаешь сама себе, понимаешь?

   – Регистрировать фирму… Ты не знаешь, Михасичек, какие у нас сейчас дерут налоги. Пани Каховская хотела открыть свою прачечную, так я ей сразу сказала, что за регистрацию она заплатит больше, чем за все стиральные машинки, что она скупала по району. Так и вышло, а потом налоги, налоги, налоги… Теперь она развязаться с этой прачечной не может!

   Оставался второй вариант. Подавать запрос на получение гражданства, и пока суд да дело, сдавать дом дедули в аренду. Арендаторов пани Мария нашла без труда. Миха, Джина и Рон сразу же предложили свои услуги. Но тут встал денежный вопрос. К своим финансам бывшая свекровь относилась трепетно, поэтому сразу уточнила, кто сможет заплатить ей арендную плату за три месяца вперед. Сумма показалась мне немаленькой.

   Рон и Джина переглянулись, дружно покачав головами.

   – Я мог бы выручить вас по-дружески, за номинальную плату, – спокойно озвучил свою позицию Рон. – Но платить такую сумму за дом, в котором все равно не буду жить, считаю нецелесообразным.

   – Нет-нет, вы с Джиночкой просто обязаны погостить у меня, – тут же возразила пани Мария. – У нас, – все-таки поправилась она, взглянув на Миху.

   Платить, как всегда, должен был он. Меня всегда умиляло, как мамуля беззастенчиво тратила его деньги. Номинальная плата. Ха! Наив в чистом виде. Пани Мария вела дела по-другому.

   Рон тут же развил бешеную деятельность. Сначала он потащил нас в мэрию, подавать и регистрировать заявление бывшей свекрови на признание гражданкой государства Словения «по корням», так как ее дядя Кароль Горжевиц был-таки гражданином.

   Я засомневалась. Он был гражданином, но не словенцем, а поляком. А «корни» – это корни словенского происхождения. Но встревать не стала. Потом после всех формальностей мы помчались обратно к нотариусу, благо, что на маленьком острове все государственные учреждения располагались поблизости.

   Но даже при такой скорости движения (на машине было бы даже медленнее, потому что парковочных мест на Бельсоле совсем мало, а улицы очень извилистые и узкие) контора господина Иржевеца встретила нас закрытой дверью.

   – Опоздали, – констатировал Миха.

   Пани Мария спросила, нет ли тут другого нотариуса, но бывший ответил, что рабочий день заканчивается в пять, причем во всех заведениях подобного рода.

   – Ничего, – бодро заверил всех Рон. – Мы придем завтра к открытию и сразу заверим договор аренды, а составлю я его сам.

   – Рональдо, ты мой ангел, – приложив руку к декольте, вздохнула бывшая свекровь. – Джина, какое счастье, что у тебя оказался такой брат!

   Тут я вспомнила, как Миха пытался перенести визит к нотариусу, когда пани Мария лечилась моим супчиком. Даже если мы придем завтра к открытию, вряд ли нас примут. Впрочем, сейчас я делиться этой мыслью не буду, скажу Михе после ужина, чтобы не будил. Но бывший сам обо всем помнил.

   – Завтра мы сможем только записаться на прием в лучшем случае.

   – Михасичек, ну что ты такое говоришь. Если он нас не примет завтра же, то мы найдем другого нотариуса, – теперь пани Мария была настроена благодушно.

   Видимо, подсчитала свои доходы от аренды. Джина исподтишка взглянула на Рона. Переживает. В двух шагах от цели, и вдруг такие препоны.

   – Конечно, – ободрил всех сразу Рон. – На нем свет клином не сошелся. Съездим в Любляну, уж там нотариусов достаточно.

   Еще одной поездки в обществе мамули я не вынесу! Но и отпустить Миху одного… Неизвестно еще, что там Рон в договоре напишет. Но все это дело будущего, а сейчас, в настоящем, я предложила возвращаться в Сен-Саймон.

   Меня поддержали все, кроме пани Марии.

   – Давайте посмотрим исторический центр. Михасичек, где-то тут рядом должен быть какой-то замок.

   – Юрмина дель Яджен, – кивнул бывший. – Это на самом деле близко, но внутрь нас вряд ли пустят.

   «Из исторического – замок Юрмина дель Яджен», – прозвучал в моей голове голос Рихарда. Я улыбнулась приятным воспоминаниям, на какое-то время выпав из реальности. Когда вернулась, оказалось, что мы все идем смотреть исторический замок. Миха вел меня под руку, тело двигалось автоматически, а в голове мелькали предательские мысли – а не узнать ли у администраторов Сен-Саймон, откуда приехал некто Рихард Брандтнер, снимавший бунгало номер два?

   И не зря ли я отказалась взять его визитку? Нет, не зря. Сейчас отвлекаться никак нельзя, если я уплываю в астрал от одних воспоминаний, что будет, если рядом окажется реальный Рихард?

   Я заставила себя встряхнуться. Помечтать можно вечером, выпив ямайского рома, который мы выбирали вместе. А сейчас пани Мария вчехляла Джине, как замечательно они заживут на Бельсоле в собственном доме, а Рон как-то напряженно оглядывался по сторонам. Искал камеры? Вроде бы их тут нет, но я тоже стала крутить головой.

   В замок нас действительно не пустили, но я не расстроилась, он был такой же маленький, как и все на Бельсоле. Зато пани Марии приспичило сфотографироваться вместе с каменным венецианским львом, сидящим рядом со зданием, и Рон, прекратив крутить головой, оказал ей эту любезность.

   У Михи как раз зазвонил апфон. Он ответил как-то односложно и ни с того ни с сего передал аппарат мне.

   Оказалось, что мой лучший в мире отец каким-то образом разыскал номер бывшего. Представляю, какая неожиданность для Михи.

   Начал папа, как обычно, про мою способность встревать в неприятности на ровном месте и забывать свой апфон на чужой яхте.

   – Откуда ты знаешь про яхту? – удивилась я.

   – Отследили сигнал, – не слишком-то понятно объяснил отец. – Мой человек уже на Бельсоле, но не может с тобой связаться. Будь любезна, верни свой апфон поскорей.

   – Не знаю, как получится.

   – Сделай, чтоб получилось быстро. И, Мартинка, без самодеятельности, жду твоего звонка.

   Нажав отбой, я вернула апфон бывшему, уточнив, когда мы вернемся на яхту. Миха, которому целый день с мамулей показался хуже каторги, с радостью развернулся в сторону моря. Джина и Рон без колебаний пошли следом, и пани Мария не стала возражать, удовлетворенная качеством фото с львом.

   Правда, она возражала против наших планов сразу же ехать на яхту.

   – А ужин? Михасичек, я уж проследила, плохо ты питаешься, как до сих пор с голоду не помер?

   Миха только передернул плечами. Пришлось отвечать мне.

   – Михась на диете, пани Мария. Хочет немного похудеть.

   – Похудеть? Похудеть??! – она едва не перешла на ультразвук. – Из-за тебя, что ли, селедка ты безголовая?!

   – Нет, мамуля, мне врач посоветовал, – вмешался Миха. – Ты как хочешь, а мы с Мартинкой на яхту, а к ужину вернемся.

   – Мы вас не оставим, пани Мария, – негромко сказала Джина.

   – Отличненько, – «обрадовалась» я. – Джина, дорогая, проводи пани Марию в наше бунгало, мы будем тебе очень признательны.

   Тут бывшая свекровь сообразила, что я снова останусь наедине с Михой, и перестала сопротивляться. А Рон явно обрадовался и потащил Джину в Сен-Саймон. Мы же втроем двинулись короткой дорогой сразу к стоянке катеров.

   – И тот нудный нотариус так и не отдал мне ключи от дома, – тут же начала (или продолжила) бесконечный монолог пани Мария. – Нет, представляешь, Михасичек, не отдал мне ключи от моего дома!

   – У меня есть ключи, – вздохнул бывший.

   Но она не услышала.

   – И еще говорит, ехидно так, продавайте, если гражданство сменить не собираетесь. И кто такой он есть, чтобы не давать мне ключи?

   – У тебя есть ключи? – удивилась я. – А если нам потихоньку туда… без нотариусов?

   – Бесполезно, соседи настучат, – пожал плечами бывший. – Здесь все помешаны на правилах и законах. Увидят в пустующем доме свет, сразу позвонят в полицию.

   Да уж… приятного мало.

   И тут до бывшей свекрови с опозданием, но все-таки дошла информация о ключах.

   – Как ключи? Откуда? Почему у меня нет, а у тебя есть? Михал, признавайся!

   – Дедушка Кароль отдал, когда ложился в больницу.

   – Да что же ты сразу не сказал!

   Миха снова озвучил свою мысль о бесполезности ключей без документов.

   – Соседи настучат? – возмутилась пани Мария. – Да я сама им настучу, так настучу, мало не покажется!

   Запросто. Всю жизнь проработав проводницей вагона второго класса, бывшая свекровь приобрела редкие для женщины навыки, в том числе опыт участия в драках. И рука у нее оказалась тяжелой.

   – Если тут так чтут закон, вас еще и за нанесение побоев привлекут, – сообщила я пани Марии. – Вам это надо?

   Миха поддержал меня, мол, с соседями лучше дружить, особенно если мамуля действительно собирается переехать на Бельсолу.

   – Да я еще подумаю, – бывшую свекровь понесло, – нужны ли мне такие соседи, да и вообще, что это за страна такая, где сплошь одни доносчики!

   К счастью, мы как раз дошли до стоянки катеров и увидели Фила, который как раз, лихо балансируя на сходнях, шел в сторону берега.

   – Фил! – обрадовалась пани Мария, завидев свободные уши. – Что я сейчас узнала!

   Увильнуть от ее возмущенной речи «Зяблик» не смог. Или не захотел, поскольку с радостью подал ей руку и повел по сходням на катер. Миха, кажется, обрадовался, а я… мне нужен был апфон. Правда, можно было поручить его возвращение бывшему. Но тогда разговор с папой отложится еще на час-полтора, а он ждет.

   На катере, перекрикивая рев мотора, пани Мария выложила все о ключах и глупости усопшего родственника, вручившего их не ей, а Михе. Фил кивал, а Миха исподтишка грозил ему кулаком.

   На яхте я, забыв о них всех, опрометью кинулась на камбуз, где в последний раз видела дьявольский гаджет. Двадцать восемь пропущенных вызовов… Из них только два от отца. Мне стало любопытно – что за нетерпеливый? Первый звонок я сделала на незнакомый номер. Но теперь не отзывался он. Правда, потом в апфоне что-то звякнуло – пришла стандартная смс «Перезвоню позже».

   Папа был доволен, что я откликнулась так быстро.

   – Прости, но фото Рональдо Штрауса…

   – Оно уже у меня.

   – И как его зовут на самом деле?

   – Пока не знаю, и это напрягает. То ли залетный, то ли новичок, то ли мы когда-то что-то упустили. Будь осторожней, ночуй на яхте и никуда не лезь.

   – Хорошо, пап.

   – Мартинка, учти, мама узнает все, как только…

   – Я поняла, папа. Лезть никуда не буду.

   Когда об этой истории узнает мама, в первую очередь огребет папа. Но и мне прилетит, ой, прилетит. Поэтому я сделаю все, чтобы мама не узнала. То есть буду пай-девочкой. Наверное.

   Папа в этом сильно сомневался, но сделал вид, что верит.

   Закончив разговор, я вернулась к обществу. Пани Мария о чем-то шушукулась с Филом, причем тот заинтересованно кивал. А Михи на палубе не было. Наверное, пошел переодеться. Кстати, мне-то переодеться не во что, у меня все осталось в бунгало…

   – Мартинка, иди сюда, – призывно махнула бывшая свекровь. – Ты ж здесь хозяйка, Филипп интересуется, где… что, ты сказал, Фил?

   – Карман для концов, – безмятежно сообщил «Зяблик».

   – Тебе действительно нужен карман для концов? – поинтересовалась я осторожно.

   Понятия не имею, о каком кармане речь, но название специфическое.

   – Да, я же тебе сказала, – с ласковой улыбкой людоедки произнесла бывшая свекровь. – Покажи Филу этот карман, а я пока найду Михасичка.

   Пани Мария юркнула на лестницу, ведущую вниз, к каютам, оставив нас с Филом одних. Интересно, зачем ему это понадобилось?

   – Мартин, ты же помнишь о моем предложении?

   – Да ладно, – я снова отмахнулась, хотя такая настойчивость начинает напрягать.

   – Мадам Мари только что попросила меня оказать Мику услугу.

   Вот холера, кажется, я догадываюсь.

   – Соблазнить меня?

   – Разрешаешь?

   – Ты же Мику друг? – удивилась я. – Ну хорошо, я понимаю, Тедди не советует тебе связываться с Джиной. Но предавать дружбу?

   – Но ведь вы давно в разводе, Мик не будет против.

   Мама дорогая, что у него в голове? Может, Миха постеснялся разъяснить приятелю, что представляет из себя пани Мария?

   – А Джина ему все равно не невеста, так что кому будет хуже, если мы с тобой…

   – Михе будет хуже, – возмутилась я. – Всё ему расскажу! Неужели не понятно, какова на деле его мамочка?!

   – Замечательная дама с хорошим голосом и чувством юмора, – ответил Фил.

   – Вот за ней и приударь, – я развернулась на сто восемьдесят.

   – Мартина, – он успел ухватить меня за руку. – Я советовался с Тедди…

   Да-да, еще и Тедди. У него с первой встречи на меня бооольшие планы. Я попыталась вырвать руку. А потом остановилась, осознав, что думаю сейчас вовсе не о Михе. И веду себя с Филом как с другом. Дура, ничего же о нем не знаю.

   Был бы умным человеком, уже раскусил бы пани Марию. Стал бы Миха дружить с полным идиотом? Ой, вряд ли. Значит, Филу зачем-то все это нужно.

   Остается решить, послать его сразу или все-таки выяснить, зачем? Я перестала вырываться и спросила:

   – И что же Тедди?

   – Он считает, что ты достойна всего самого-самого. Лучшего, то есть меня.

   Прелестно.

   – Просто вы с Тедди меня не знаете.

   – Так давай познакомимся!

   Вот же… прыткий!

   – Фил, давай я объясню тебе на пальцах. Две недели, пока здесь находится пани Мария, я – примерная жена твоего друга Мика. Он хочет, чтобы мамуля оставила попытки его женить. Поэтому…

   – Поэтому я буду ухаживать за тобой у нее на виду, а ты за это время узнаешь меня в нужной степени.

   – Фил, ты что-то темнишь.

   – Ни в коем случае, Мартина. Я весь перед тобой, как на ладони. И про Тедди я говорю отнюдь не всем подряд.

   В это верю. В остальное – нет. Конечно, пиратский глаз увидел добычу. Мужик загорелся. Но слегка наигранно, я сама актриса, такое замечаю.

   Я решила, что поподробнее расспрошу о нем Михася. Тот после общения с мамулей выглядел озверевшим.

   – Мартинка, мы едем ужинать?

   Папа велел ночевать на яхте. Ужинать на яхте он не требовал. А мне тут с Филом и мамулей в одной каюте уже тошно.

   – Да!

   Никогда я еще с таким рвением не смотрела в сторону берега, выискивая взглядом катер в лениво перекатывающихся лазурных волнах. Фил стоял рядом и без умолку трещал о своей яхте, расписывая, как там комфортно и удобно, а пани Мария подзуживала посмотреть на весь комфорт и удобство поближе.

   Миха держался из последних сил. И когда мы, наконец, вернулись на берег, он предупредил:

   – Мартинка, прости. Напьюсь.

   – Пожалуюсь папе, – шепнула я.

   Бывший завис. Раньше я никогда не угрожала разборками со своим родителем, но сейчас мне в комплект к мамуле и озабоченному Филу только пьяного Михася не хватает.

   – Это…

   Неправильно, знаю. Но где-то рядом Джина и Рон, и забывать о них нельзя.

   Миха обиделся, но тут уж ничего не поделаешь. Хочется не хочется, а я тут работаю. И вся ответственность на мне…

   Фил потащился за нами в бунгало, но я с милой улыбкой попросила его занять столик в ресторане и заказать нормальный ужин с пивом. Миха слегка оттаял, пани Мария сразу вцепилась в него, снова требуя отдать ключи. И конечно, в это время мы как раз проходили мимо бунгало Джины и Рона.

   Мне было любопытно, как они отреагируют. Но никто даже не показался. Может, где-то гуляют?

   Пани Мария переоделась к ужину в рекордные сроки. Ведь мы еще не видели новое платье с ярко-малиновым болеро, сразившее наповал пани Руткевич, ее соседку и заклятую подружку. А я случайно наткнулась в гардеробной на рубашку, которую стащила у Рихарда, и вновь провалилась в воспоминания…

   – …Мартинка! Возьми апфон!

   Надрывались и Миха, и апфон. Пожалуй, это уже не дело. Пока я искала апфон, решила, что приму ухаживания Фила. Клин клином, старый проверенный способ.

   Звонила Эва-Лотта.

   – Ты знаешь, – начала она слегка напряженно, – про Джину нет никакой информации, кроме той, что четыре года назад она сменила имя и фамилию.

   – Да? И как ее звали?

   – Информация закрыта под предлогом «тайны личности», – вздохнула Эва-Лотта.

   – И что это значит? – не поняла я.

   – Да все что угодно, – едва не вспылила подруга. – От смены пола до кровного родства с маньяком-потрошителем!

   Неожиданно. Неужели папа не знал о «тайне личности», когда рассказывал о ничем не примечательной, кроме своих знакомств, девице? Или там такой уровень секретности, что даже у комиссара эвропола нет доступа?

   – И как ты узнала?

   – Ингрид, – ответила Эва-Лотта своим специфичным тоном.

   Таким тоном она говорила, пожимая плечами. Мол, как ты сама-то не догадалась? Я будто сквозь расстояние увидела ее жест и прижатый к уху апфон.

   – Твоя виртуальная Ингрид? – переспросила я, с трудом вспоминая, о ком речь.

   Была у Эвы-Лотты не то подружка, не то поклонница, с которой они общались исключительно в сети. О ней мы говорили очень редко, но по некоторым обмолвкам я догадывалась, что Ингрид – хакер.

   – Она самая, – подтвердила подруга. – Так что информация надежная.

   – Можешь скинуть на почту? – спросила я, собираясь поделиться сведениями с отцом.

   – С ума сошла? У Ингрид все сообщения самоудаляющиеся!

   Тут я услышала новые призывы Михи и быстро попрощалась с Эвой-Лоттой. Бывшая свекровь в это время говорила, что ждать не нужно и что я вполне способна самостоятельно дойти до ресторана. А Джина (это ведь ее голос!) возражала, что пани Мартину не стоит оставлять одну.

   Я по возможности быстро натянула длинный сарафан, а пани Мария продолжила, обращаясь явно к Михе:

   – Джиночка будет замечательной актрисой. Ее даже назвали так знаешь, в честь кого?

   – Надо полагать, в честь Лалы Бри-Джины, известной кинодивы, – встряла я, выходя из гардеробной.

   – А вот и нет! – торжествующе возразила бывшая свекровь. – В честь Джины из «Барбары-Бич»! Ну ты же помнишь ее, Михасичек, третья жена СиСи, молодая и талантливая!

   Я взглянула на Джину. Та смотрела в пол, правда, одета была в брюки и легкий пуловер оверсайз. Он тоже вполне справлялся с задачей скрывать ее фигуру, спускаясь почти до колен.

   Миха не стал комментировать высказывание мамули, демонстративно подхватив меня под руку.

   – А где же Рональдо? – спохватилась пани Мария, задав тот же вопрос, который беспокоил и меня.

   – Он вынужден уехать, клиент требует, чтобы он вернулся на процесс, – сообщила Джина со вздохом. – Но он вернется, как только убедит клиента.

   – А договор аренды?! – бывшая свекровь чуть не спала с лица.

   – Вот он, – Джина передала ей пластиковую папку-файл. – Вы сами можете заверить договор у любого нотариуса.

   Пани Мария выхватила у Джины документ и принялась обмахиваться им со словами «аж в пот бросило». Миха попытался отобрать его у мамули, но та не была настроена расставаться с «веером».

   – Но вы же не пойдете на ужин с бумагами? – спросила я вежливо. – Вдруг соусом капнете или официант с картой вин перепутает?

   Джина меня поддержала. И мы пошли-таки на ужин без документа, который потом обязательно стоит прочитать. Еще бы лучше посоветоваться с собственной мамой, но… попрошу-ка я Эву-Лотту.

   Фил нас заждался. Как хорошо воспитанный человек, не начиная есть в наше отсутствие. Зато едва мы показались у входа, он принялся размахивать руками и громко звать официантов. Так что мы приступили к еде, едва усевшись за стол.

   На моей тарелке оказались странные рулеты из слегка желтоватого теста с мясной, кажется, начинкой, политые двумя видами соуса.

   – Штрукли? – спросил Миха у приятеля.

   – Штрукли, – гордо подтвердил тот. – Должны же твои прелестные дамы попробовать настоящую словенскую еду?

   Пани Мария попробовала и заявила, даже не прожевав до конца:

   – Это ж наши вареники с мясом, неправильные только. Ленивая хозяйка лепила.

   – Мамуля, это штрукли, их не лепят, – возразил Миха, отстаивая честь и достоинство словенских кулинаров.

   – Ну я и говорю, ленивые, – согласилась бывшая свекровь, тем не менее активно уничтожая свою порцию.

   – Очень вкусно, – тихо сказала Джина. – Видимо, мсье Фил знаток.

   – Да, – тот быстро распустил павлиний хвост, – я часто бываю в этой милой маленькой стране и полюбил ее особенную кухню. Вам обязательно нужно попробовать тыквенные ньокки, суп из белых грибов и гибаницу, иначе…

   – Колбаса, – невпопад вздохнул бывший. – Какая здесь колбаса…

   – Лучше краковской? – с подозрением переспросила пани Мария. – Быть того не может!

   Штрукли действительно напоминали по вкусу вареники с мясом, но если их не надо лепить, я бы не прочь узнать рецепт. А колбаса… Миха всегда ее любил. В Праге мы брали пиво только с колбасками.

   – Начинки бывают разные, – продолжал павлинить Фил. – В следующий раз закажу вам десертный вариант. А еще, если не успели, обязательно попробуйте потицу.

   Я развернулась к нему и потребовала рассказать, что это такое.

   – Ореховый рулет с медом и…

   Он продолжал говорить, а я вдруг… нет, показалось. Просто кто-то из гостей, похожий силуэт. Нет-нет, я уже решила, Фил будет клином. И благосклонно улыбнулась, сделав вид, что внимаю.

   Колбаски нам принесли. Вместе с пивом, Миха был доволен.

   А после ужина пани Мария наотрез отказалась возвращаться на яхту.

   – Рональдо уехал, Джиночка одна в бунгало, а вдруг что-то случится? Нет, мы не можем оставить ее одну.

   – Не беспокойтесь обо мне, пани Мария, – скромно сказала та. – Езжайте на яхту, встретимся утром.

   Но бывшая свекровь уперлась, как ослица. Оставлять ее на берегу Миха побоялся. А я подумала, что раз уж Рон все равно отсутствует, то нам ничего не грозит. Переночуем в бунгало.

   В конце концов, я хоть поплаваю перед сном. Но у Фила были на меня другие планы. Он где-то раздобыл гитару и потащил нас на берег. Вскоре пани Мария под каким-то предлогом зазвала Миху в бунгало, Джина ушла сразу после ужина, так что мы остались вдвоем.

   – Мартина, я бы хотел спеть тебе одну вещь, – Фил небрежно перебирал пальцами струны.

   Знаю, на девушек гитара действует безотказно. Но… почему рядом со мной не Рихард, а Фил? Пришлось напомнить себе, почему. Ухажер запел негромким приятным голосом:

   – Я хочу быть высокой сосною,

   Чтобы жизнь не прошла впопыхах,

   Чтоб знакомый орел надо мною

   Ежедневно парил в облаках.

   Чтоб корнями широко раздаться

   И стоять, не считая года,

   Чтобы шишками сверху кидаться

   Без опаски попасть не туда.

   Я хочу быть высокой сосною,

   Чтоб бездельничать век напролет,

   По утрам не расчесывать хвою

   И не мыться, пока не польет.

   Я зависла, решив сначала, что плохо понимаю слова – пел он по-французски. И какую-то часть пропустила, заставив себя сосредоточиться уже к последнему куплету.

   – Я хочу быть высокой сосною,

   Чтобы время катилось рекой,

   Чтобы ты, проходя подо мною,

   По коре проводила рукой.

   *Прим. автора: стихи А. Иващенко и Г. Васильева

   Я, конечно, не слишком хорошо знаю французский. Но не до такой степени, чтоб совсем не понимать смысл. Фил, оказывается, романтичный пират. И петь умеет. И на гитаре… И с юмором, но… не Рихард.

   И от этого было совсем… невесело. Но пришлось играть, хлопая в ладоши, и просить спеть что-нибудь более традиционное, например, моего любимого Дэниэла Джоссена. Фил с радостью выполнил мой заказ, я даже подпевала припев «Желтой реки».

   – Мартинка, завтра рано вставать, – из бунгало показался Миха.

   Я обрадовалась ему, как голодный – штруклям. Или как Виола воссоединению с Себастианом…

   *Прим. автора: Виола и Себастиан – близнецы, герои комедии В. Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно?», разлученные кораблекрушением.

   – Мик, не ругай е е, мы песни поем, – счел нужным оправдать меня Фил.

   – Я слышу, – сообщил бывший. – Как и вся округа. Мамуля заснуть не может. Мартин, имей совесть, она мне уже весь мозг вынесла.

   Я с готовностью вскочила, быстро чмокнула Фила в щеку и рванула в бунгало. Миха задержался, но ненадолго. Пани Мария ревниво смотрела, как мы с бывшим закрываем дверь. Придется спать в одной кровати, с нее станется и ночью заглянуть…

   Правда, заснуть не удалось. Миха за прошедшие годы приобрел привычку похрапывать, а я, видно, окончательно сбила себе режим дообеденным сном. Лежать, ворочаясь с боку на бок, было уже невмоготу. Я встала и подошла к окну. Оранжевая луна и маяк давали хорошее освещение, позволившее заметить у бунгало Джины вполне четкий мужской силуэт. Неужели Рон? Вернулся?!

   Не тратя время на раздумья, я схватила шорты, набросила свиншот и на цыпочках выпорхнула из спальни. Мамуля храпела намного мощнее, чем сынок. Но я не расслаблялась, подхватила сланцы и осторожно приоткрыла дверь. И внутри, и снаружи было, хвала Создателю, тихо. Босиком покинув «семейное» гнездо, я завернула за угол и… попала прямиком в мужские руки.

   – Рихард, что ты… здесь делаешь?

   – Нет, это ты что здесь делаешь? – взбешенно прошипел мой мужчина. – Оставишь свою девушку буквально на два дня, так она уже спит с одним и целует другого!

   – А я… – начала было я, как вдруг поняла: меня ревнуют!

   – Еще про контракт мне плела, мол, никаких мужчин, – продолжил возмущаться Рихард, но шепотом, прижимая меня к себе все теснее.

   В груди стало так тепло…

   – Рихард, – прошептала я, как героиня глупой мелодрамы.

   – Ты вообще должна была ночевать на яхте, – возмущение у моего героя явно переходило в пыл иного рода, потому что…

   Потому что, сказав про яхту, он начал меня целовать. И как же я успела соскучиться по его губам! И по рукам, и по крепкому телу, и по всему остальному тоже.

   Но остатки здравого смысла, вытесненные куда-то на задворки сознания, толкали в другую сторону. У меня же контракт. И за стеной спят бывшая свекровь – главный зритель моего спектакля, и бывший муж – заказчик, и… откуда Рихард знает про яхту?!

   – Мартина, – прошептал он, – что-то не так?

   – Тебя прислал мой отец?

   – Это проблема? – спросил он серьезно.

   Я покачала головой, и он снова вернулся к поцелуям. Господи, дай сил не застонать, шея и горло у меня такие чувствительные… Но тут Рихард опомнился.

   – Зачем ты вышла на улицу? Почему не на яхте? Совсем не думаешь про безопасность!

   – Мне показалось, что у бунгало Джины…

   – Это был я, – вздохнул он. – Проверил сначала, где ты, потом пошел взглянуть, не вернулся ли Штраус, хорошо, что успел перехватить тебя здесь.

   – Так он вернулся?

   – Нет. Лавароцци одна. Я его спугнул.

   – Как? – не поняла я.

   – Подошел слишком близко, засмотрелся на тебя, – признался Рихард. – Не надо было мне соглашаться ехать сюда.

   И где у этих мужчин логика? То возмущается, что нельзя оставлять меня одну, то говорит, что зря приехал. Хотя… я ведь тоже не знаю, как мне войти назад в бунгало и дальше притворяться женой Михи.

   – И что мы будем с этим делать? – вздохнула я.

   – Вариант только один – без проволочек раскрутить вашу запутанную ситуацию, иначе, – он вздохнул еще тяжелее, чем я. – Снова напортачу, как сегодня.

   Мне тоже тяжело думать, когда он настолько близко. Проблему надо как-то решать… Уже и дышать тяжело… Ситуацию осложняло не только то, что за стеной спали бывший и его мамуля, но и бунгало Джины, из которого прекрасно просматривалась вся местность. И море поэтому исключено…

   – Мартина, ты… а, плевать, – он тоже задыхался, но выпустил меня из объятий и потащил за руку куда-то в сторону отеля.

   Мне тоже было плевать, сейчас только одно имело значение.

   – Еще одна экскурсия?

   – Ближе всего моя машина, – ответил он. – Ты же не против осмотра заднего сиденья?

   – Если оно достаточно просторно, – надо же было хоть чуточку покапризничать?

   Его внедорожник оказался весьма вместительным. Внутри было тепло, пахло кожей и хвоей, а еще – Рихардом. Мы вцепились друг в друга почти судорожно, одежда мешала, но тратить на нее время ни он, ни я не стали. Я просто приспустила шорты, он рывком расстегнул джинсы, и… мы получили, что хотели.

   Оказалось, именно этого мне не хватало, чтобы заснуть. Я отключилась в его руках, как будто так и надо.

   Глава 5

   – Ты что так долго торчишь в душе?! – возмущалась пани Мария за дверью.

   За дверью – потому что Миха ее не пускал, она бы ко мне и в душевую кабину влезла, да что там в кабину… Но настроение было прекрасным, несмотря на очередную полубессонную ночь.

   Я вернулась изрядно пропотевшей на заднем сиденье машины Рихарда и громко объявила, что после вчерашних штруклей решила с утра пробежаться. Теперь, смывая с себя здоровый пот и все остальное, я думала, получится ли увидеть Рихарда в течение дня. Он категорически отказывался приближаться ко мне, так и сказал, ближе, чем на выстрел, не подойду!

   С другой стороны, если буду высматривать его, то могу пропустить что-нибудь важное прямо под носом. А я теперь очень заинтересована в скорейшем окончании наследственного дела пани Марии. Кстати, надо посмотреть, что за договор составил Рон. И после завтрака – сразу к нотариусу.

   Я выплыла из душа в одном полотенце, небрежно чмокнула Миху в щетинистую щеку и услышала шипенье пани Марии:

   – Да у нее же был секс! Это она к Филу бегала, сыночка, изменила тебе!

   – Мамуля, у нее был секс, – жестко ответил Миха. – Как и у меня: мы, вообще-то, женаты.

   – Да не было у вас ничего, я всю ночь не спала, слушала! – возмутилась бывшая свекровь.

   – Вы всю ночь храпели, пани Мария, спать было невозможно, вот мы с Михасем и нашли, чем заняться, – улыбнулась я с видом сытой кошки. – Милый, ты сваришь мне шоколад?

   – Конечно, дорогая, – ответил тот елейно.

   Мамуля фыркнула и закрылась в душевой.

   – Ты с ума сошла? – попытался рыкнуть бывший, едва за стеной зашумела вода. – С Филом?!

   Но рычать шепотом очень сложно, кто не верит – попробуйте. Я усмехнулась и покачала головой.

   – Кстати, насчет Фила – кто он такой? Хочу знать про него в подробностях. И второе кстати: пока мамуля в душе, отправь Эве-Лотте договор аренды.

   – Уже отправил, – моментально успокаиваясь, ответил Миха. – На первый взгляд, там все нормально. Про Фила я уже говорил: мы подружились тут, на Бельсоле. Он сам из Зюрича, занимается антиквариатом, периодически играет на бирже, словом, типичный швейцварльдский бизнесмен. А что?

   – Пани Мария предложила ему приударить за мной, а он не отказался. Ты уверен, что Фил тебе друг?

   – А я-то думаю, что она мне весь вечер талдычит – Фил и Мартинка, Мартинка и Фил? Он ей то, она ему сё, он ей концерт, она… ну, ты понимаешь.

   Еще бы мне не понимать.

   – Миха, мы должны как можно скорей попасть в дом дедушки Кароля. Там есть что-то, что нужно Джине.

   – Вот Эва-Лотта отпишется по договору, и сразу к нотариусу.

   – А если…

   – А если – у меня ключи. Твой отец заинтересован в этом деле, так пусть прикроет, в полицию позвонит.

   Михины мозги были второй (после горячего шоколада) причиной моего замужества. Всегда любила умных мужчин. И здесь, и в университете он легко делал правильные выводы из минимума данных. Папа заинтересован, иначе уже сдал бы маме и под конвоем отправил в Акапулько.

   Вдвоем с бывшим мы быстро придумали, как нам попасть в дом без пани Марии и Джины. Нотариус Иржевец нас не примет – сто процентов. Выполнять план Рона и ехать к другому нотариусу в Любляну мы откажемся наотрез. Затолкаем мамулю с Джиной в СПА на самую длинную программу, а сами в это время…

   – Вы что, еще не одеты? – бывшая свекровь вышла в халате, но с уложенными волосами и макияжем. – Сразу после завтрака – к тому зануде-нотариусу, а вы! Михасичек, побрейся, Мартинка, у тебя есть хотя бы одно приличное платье?

   Приличными платьями пани Мария считала исключительно длинные бесформенные балахоны, наподобие тех, в которых ходила Джина. Но я не зря взяла с собой деловой костюм. Юбка-карандаш длиной чуть ниже колена и приталенный пиджачок с узкими лацканами, который следовало надевать прямо на белье. Правда, туфли на шпильке в двенадцать сантиметров я оставила дома. Ничего, у меня есть летний вариант – сабо с закрытыми носами и сумка в тон.

   Пани Мария, конечно, нашла к чему придраться – разрез на юбке «по самое не хочу», но на деле до «самого не хочу» разрез не доходил минимум на 20 сантиметров.

   А Миха сказал, что я отлично выгляжу. Интересно, что бы сказал Рихард…

   Завтрак прошел быстро и, наверное, поэтому без уже привычных всему ресторану эксцессов. Потом мы ломились в контору Иржевеца, закрытую, несмотря на рабочее время. Бывшая свекровь сыпала проклятьями, Миха привычно рычал, Джина стоически уговаривала всех успокоиться. Я смотрела на все философски, особенно потому, что заметила в конце улицы торопящуюся Мильену – помощницу нотариуса.

   – У господина нотариуса сегодня выездной день, – сообщила она, не успев отдышаться. – Приходите завтра.

   – А можно оставить у вас договор? – немедленно предложила я, видя наливающее нездоровой краснотой лицо бывшей свекрови.

   Я объяснила, что нам нужно. Она назвала цену, Миха тут же полез за деньгами. Копии всех документов мы приготовили еще накануне, так что Мильена все же пригласила нас внутрь.

   Пани Марию сдерживала Джина: «подумайте о своем здоровье, пани Мария», «вам вредно так переживать, пани Мария», «ваше давление, пани Мария».

   Когда помощница все-таки приняла документы и назначила время на послезавтра, бывшая свекровь уже дошла до точки кипения. Но мы с Михой подхватили ее под руки с обеих сторон и выволокли на улицу.

   – Мамуля, тебе надо срочно успокоиться. В СПА отеля есть специальная программа с водорослевым обертыванием и золотой маской. Джина, вы нам так помогаете, я оплачу такую же программу и для вас.

   – Мартинка – с нами, – безапелляционно заявила пани Мария.

   Это никак не входило в наши планы, но Миха безмятежно кивнул:

   – Конечно, Мартина очень любит обертывание, да, дорогая?

   – Да, милый.

   А что еще можно было ответить?

   Джина попыталась вежливо отказаться, но ее тихие «извините, но я не могу принять такой щедрый дар» и «пан Михал, это решительно невозможно» потонули в безапелляционно-раскатистом «прекрасно!» пани Марии.

   – Мой сын очень щедрый мальчик, это ведь так важно для семейной жизни, – она приосанилась, отцепилась от нас с Михой и подхватила под руку Джину.

   Я мельком взглянула на нее и встретила ответный взгляд товарки по несчастью. Там читалась только покорность судьбе, хотя я была уверена – щедрость Михи ей поперек горла. В очередной раз восхитившись талантом, который почему-то прозябает на таком странном поприще, я зашагала следом за ними в сторону Сен-Саймон.

   В том, что из СПА я уйду в тот момент, как на пани Марию наложат целебные водоросли, сомнений не было. Но теперь я задумалась – что помешает Джине поступить так же? Спросить Миху, нет ли у него знакомых в СПА? Уж слишком уверенно он себя вел, когда соглашался отдать меня на растерзание мамуле…

   Возвращались мы по красивой улице, с обеих сторон засаженной старыми платанами. Пешеходной на Бельсоле была туристическая улица, где мы с Рихардом покупали ром. По этой ездили автомобили, так что мы жались к толстенным стволам. Зато заканчивалась улица площадью с фонтаном, огражденным красивой решеткой. Как и все на острове, фонтанчик и площадь занимали так мало места, как это только возможно.

   – Ой, это ж писающий мальчик, – заявила пани Мария, ткнув пальцем в скульптуру.

   – Это ангел, мамуля, – поправил ее Миха.

   – Значит, это писающий ангел, – тут же нашлась бывшая свекровь.

   Мне остро захотелось ямайского рома. Или хотя бы пива. Какое счастье, что она теперь посторонний человек…

   В СПА мы зашли все вчетвером. На ресепшене нас встретили три дамы в халатах нежно-лилового цвета с одинаково загоревшимися глазами.

   – О, Михал! – поприветствовала бывшего старшая. – Вы сегодня не только с мамой! Пани Мария, прекрасно выглядите, но вот та морщинка…

   – Где? Какая?! – та завертелась в поисках зеркала.

   – Михал, – наперебой защебетали две девицы помоложе, – давно вы не заглядывали! Мы скучаем.

   – Дамы, я привел к вам новых клиенток, – заявил тот с довольным выражением лица. – В прошлый раз Ангелика говорила Мартине про золотую маску.

   – Ангелика! – крикнула одна из девиц, пока я сохраняла естественное выражение лица.

   Да, я актриса, но о таких вещах неплохо бы предупреждать заранее.

   Ангелика вышла из недр заведения пружинящей походкой спортсменки или танцовщицы, на курносом личике была написана целеустремленность, а властный взгляд серо-стальных глаз плохо сочетался с каштановыми кудряшками, торчащими на ее голове в разные стороны, и милой улыбкой.

   – Михал, Мартинка! – она широко развела руки в попытке обнять нас обоих.

   – Ангелика, дорогая, – я сделала шаг навстречу. – Познакомься, это Джина, подруга нашей мамули.

   Михал все-таки обнял Ангелику, непринужденно, естественно, как в стотысячный раз. Возможно, так оно и было. Мамуля, увлеченная разглядыванием морщинки и уточнением, насколько ей поможет обещанная золотая маска, не обратила внимания. И зря.

   – Дамы, – Ангелика хлопнула в ладоши. – Все за мной.

   В принципе, с ее командным тоном и звонким голосом можно было обойтись и без этого. Но как мне показалось, момент репетировали заранее.

   – Михал, три программы записать на твой счет?

   Бывший кивнул и улыбнулся. Вроде бы и всем, но нет, персонально ей.

   – Мартинка, сегодня я займусь твоей гостьей, – сообщила мне Ангелика.