Аромат наслаждения. Джули Айгелено

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Поспорив с ветреным Зефиром, богиня Волупия спускается в мир людей. Теперь, чтобы выиграть спор, ей предстоит создать аромат наслаждения. Однако не все люди так дружелюбны, как кажется на первый взгляд. И разработка аромата оборачивается самыми настоящими приключениями.

ГЛАВА 1

Сплетение рук и ног. Сладострастные стоны. Мужчина и женщина подчиняются движению, наслаждаясь.

   Мужчина берет женщину сзади, проникая глубже. Золотистые волосы женщины разметались по спине. Они стонут в унисон. Женщина, извернувшись, потягиваясь, словно кошка, целует мужчину.

   Удовлетворенные и измученные лаской они падают на постель, не стесняясь собственной наготы. Женщина слизывает капельки пота с сосков мужчины, целуя его.

   — Волупия, ты меня опять заводишь, — произносит он с улыбкой. — Ты ненасытна.

   — Расскажи, Зефир, что ты видишь на земле, когда летаешь? — интересуется женщина, оставляя поцелуи на животе мужчины.

   — Горы, реки, леса, поля. Храмы, что люди возводят нам, богам, — говорит мужчина. — Люди мне радуются, особенно, если я помогаю отплыть их кораблям. Иногда, правда, они довольны, если я приношу сильные бури, — Зефир, увлекшись рассказом, чуть подрагивает от возбуждения, когда Волупия начинает ласкать его член, медленно посасывая. — Ох, ты не дашь мне передохнуть!

   — Ты сам знаешь, что боги никогда не отдыхают, — сообщила непреложную истину она, — а мне нравится делиться наслаждением с другими.

   — Чтобы поделиться наслаждением с людьми, тебе надо спуститься с Олимпа, потеряв часть сил, — проговорил мужчина, прикусив губу, когда женщина задела чувствительную головку, — ты померкнешь красотой.

   — Видимо, ты об этом много думал, — шепчет Волупия, целуя его член. — И что ты собираешься мне предложить?

   — Спор, — отвечает Зефир, приподнимаясь на локтях, — если ты создашь аромат наслаждения для людей из известных трав, то я навсегда останусь с тобой и даже возьму тебя замуж.

   — А, если я не справлюсь? — игриво интересуется она.

   — Ты навсегда останешься смертной и не ступишь на Олимп, — произносит мужчина, постанывая.

   Женщина, устав от игры с членом, ложится на постель. Мужчина меняет позу и нависает над ней. Соприкоснувшись телами, они двигаются в унисон. Зефир не сдерживается, периодически крича от упоения. Волупия, обхватив ногами его задницу, помогает ему двигаться быстрее и быстрее, увеличивая темп. Мужчина изливается в неё, придавливая к постели весом.

   Они оба мокрые от пота. Зефир перекатывается на другую сторону кровати. В масляном свете лампы Волупия, будто впервые, рассматривает его. Коротко стриженые волосы пшеничного цвета, глубокие синие глаза, пухлые губы, нос с горбинкой, брови вразлет. На щеках постоянно играет румянец. Он худой, практически невесомый. Ключицы выпирают, а бедра узкие. Но он с лихвой компенсирует худобу играми в постели.

   — Ты как? — ласково интересуется он.

   Волупия поправляет золотые волосы, заплетая в косу, чтобы хоть немного остудить разгоряченное тело. В вопросе Зефира столько нежности, что она не сразу находит, что ответить ему.

   — Я согласна поспорить с тобой, — наконец, выдает она. — И согласна принять твои условия.

   — Тогда по рукам? — Зефир протягивает ей   ладонь, и они скрепляют спор рукопожатием. — Отлично, дай мне подремать пару часов.

   Мужчина отворачивается к стенке, похрапывая. Волупия гладит его по спине. Мать предупреждала, что лукавый бог ветра обожает спорить. Но выбор сделан. Она включилась в игру с Зефиром. И, если для выигрыша ей предстоит пройти испытания, то она согласна потерпеть. Люди благоразумны и доброжелательны.

***

Роясь в многочисленных платьях, Волупия никак не могла подыскать себе наряд для путешествия к людям. Расшитое золотом платье зеленого оттенка она отвергла, красное – то же, фиолетовое – тем более. Среди богатых нарядов богини не находилось простенькой туники!

   Сжимая в руках очередное платье, отделанное драгоценными камнями, она присела на длинную кушетку. Собранные в высокую прическу волосы открывали взору лебединую шею, украшенную ожерельем из серебра под стать наряду.

   Психея, заметив дочь в удрученном состоянии, поспешила к ней, осторожно переступая через разбросанные по комнате платья. Психею не зря выбрал себе в жены Эрот. Превратившись в богиню, Психея ещё больше похорошела. Появилась статная осанка и горделивый взор. Люди до сих пор продолжали подносить ей самые красивые цветы в мире.

   — Ты собралась куда-то? — спросила Психея. — Или, может, что-то произошло?

   — Я поспорила с Зефиром, — ответила Волупия, прикрываясь платьем. — Если я выиграю, он возьмет меня в жены.

   — Как ты наивна! — проговорила богиня. — Зефир однажды сильно полюбил, но это ничем хорошим не закончилось.

   — Мама, о чем ты? — поинтересовалась она, отбрасывая от себя неугодный наряд. — Зефир говорит, что любит меня!

   — Послушай, — мягко попросила Психея. — Я желаю тебе добра. Но Зефир очень легкомыслен. Однажды полюбился ему сын царя по имени Гиацинт. Юноша же много времени проводил с Аполлоном. Ревность постигла Зефира. Когда Гиацинт соревновался с Аполлоном в ловкости метания металлического диска, рассерженный Зефир изменил направление ветра, и юноша погиб. Диск полетел на него с такой силой, что Гиацинт не успел его поймать. Безутешный Аполлон пытался остановить кровь, но тщетно. Гиацинт умер на его руках. Тогда Аполлон воскресил юношу, а людям подарил прекрасный цветок по имени гиацинт.

   — Все же обошлось! — настаивала Волупия.

   — Не совсем, — сказала Психея. — Аполлон долго горевал, и никто из богов не откликнулся на его страдания. С тех пор, он предпочитает избегать встречи с Зефиром. Хотя они с детства росли вместе, как братья.

   — Мама, я все равно должна спуститься к людям! — воскликнула она. — Это мой шанс доказать богу ветра, что я могу и умею создавать аромат наслаждения.

   — Я за тебя волнуюсь, — произнесла богиня. — Люди не всегда дружелюбны, как тебе кажется. На земле тебя постигнет величайшее страдание, я чувствую это душой.

   Волупия обняла мать, которая лила слезы по единственной дочери. Она понимала, что, если проиграет, то никогда не вернется на Олимп. Навсегда останется человеком и не увидит любимую маму.

   Психея вытерла слезы. Разорвав объятие, она начала наводить порядок в захламленной комнате. Поднимая одно платье за другим, она складывала наряды в большой золотой сундук.

   — Ты решила, в чем пойдешь? — спросила богиня.

   — Нет, никак не выберу, — ответила Волупия задумчиво. — Мои наряды чересчур броские.

   — Вот, я нашла! — проговорила Психея, потрясая отрезом ткани. — Ты сойдешь за нищенку.

   — И буду полуголой? — поинтересовалась она.

   — Да! — подтвердила Психея. — Как раз той, кем представляют тебя люди.

   Поколебавшись, Волупия приняла от матери отрез белоснежной ткани. Она снимала с пальцев кольца, браслеты. Психея расстегнула платье цвета серебра, узрев дочь в истинном обличии. С полными грудями, с плоским животом и легким пушкой под животом. Богиня закутала дочь в ткань.

   Подрагивая от холода, Волупия спускалась по ступенькам. Придерживая ткань руками, чтобы не уронить единственное прикрытие наготы, она шагала в неизвестность. Чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось. Ветер игриво залетал под ткань. Богине чудилось, что лестница с Олимпа никогда не закончится, и Зефир точно выиграет. Она стерла ноги до крови.

   Преодолев последнюю ступеньку, она обернулась. Длинная лестница исчезла, растворившись в предутреннем рассвете. Ступни коснулись увлажненной росой рыхлой земли. Трава щекотала щиколотки. Легкий ветер колебал ткань, в которую её закутали. Она придерживала руки на груди, чтобы не обнажиться раньше времени. Распущенные золотые волосы лежали на плечах. Исчезло золотое сияние, которое раньше опутывало её, и кожа побледнела.

   Она осторожно сделала шаг вперед, примяв зеленую траву. И, не удержавшись, подняла голову вверх. На небе серые низкие тучи заполнили собой пространство. Мелкие капли, срываясь, оседали на земле. Несколько капель упало на Волупию, и она поморщилась от холода. Капли застучали и зачастили. Женщина побежала, не разбирая дороги. Ей требовалось хоть какое-то укрытие. Оскальзываясь, пачкаясь, она, дрожа, забежала в какое-то строение неизвестного происхождения.

   Под соломенной крышей было немного теплее, чем снаружи. Человек подкладывал еду рогатым животным. Через небольшую дыру в крыше текла вода в посудину. Дождь набирал силу, стены здания поскрипывали.

   — Мне нужен ночлег, — проговорила Волупия неуверенно. — Простите! Вы меня слышали?

   — У меня нет места, — откликнулся мужской голос. Человек не обернулся, чтобы узнать, с кем говорит. — Идите, откуда пришли!

   — Неужели вы бросите меня под дождем? — чуть повысила голос полубогиня.

   Мужчина, в конце концов, обернулся. И обомлел от восторга. Красивая женщина, кутаясь в ткань, мялась на пороге коровника. Она переступала с ноги на ногу, чтобы согреться. В жизни Аристофан мало видел необычного. Но незнакомка явно входила в разряд необыкновенного и волшебного. Он бросил кормежку коров, чтобы стянуть через горло рубашку. Женщина следила за его действия настороженно, словно лань. Аристофан, конечно, вряд ли похвастался бы красотой. Однако натруженные руки и плечи привлекали внимание незнакомки.

   — Думаю, вам немного надо приодеться, — сказал мужчина, передавая рубашку ей. — Рубашка согреет вас, поверьте.

   — Хорошо, — согласилась она.

   Отбросив ткань, Волупия мяла в ладони незнакомый предмет. Аристофан быстро закрыл глаза, невольно отметив прелести незнакомки. Возбуждение накатило волной, мужчина еле сдержался, чтобы не наброситься на женщину.

   Волупия крутила и вертела рубашку, не зная, как правильно надевать незнакомый ей предмет гардероба. Аристофан, не размыкая глаз, развернул перед ней рубашку.

   — Вам надо пролезть через горловину, — сказал мужчина.

   Пальцы соскочили, и он неосознанно задержался на сосках женщины. Она ахнула от неожиданности. В низу живота полубогини потеплело.

   — Продолжайте, — попросила она. — Мне нравятся ваши прикосновения.

   Аристофан массажными движениями двигался по её груди, заводясь. В голове разом пропали мысли. Он, не открывая глаз, прикасался к нежной коже. На поцелуи он не осмелился. Пальцами он двинулся по животу незнакомки, чуть задержался на её бедре. Волупия стонала через сомкнутые губы. Возбуждение требовало немедленной разрядки.

   Мужчина притронулся к её цветку, проникая пальцами внутрь. Полубогиня просила не прекращать. И Аристофан продолжал, лаская её то одним, то двумя пальцами. Женщина отвечала ему взаимностью – её пальцы накрыли его ноющий член через ткань. Высвободив возбужденный орган, она проводила по нему ладонью вверх и вниз.

   Ей захотелось ощутить его внутри себя. Слиться воедино. Но мужчина остановился, распахнув глаза. Он надел на неё рубашку, и быстро отвернулся, чтобы спрятать возбуждение.

   — Вам будет ночлег, — глухо произнес он. — Следуйте за мной, пожалуйста.

   Холодные капли оседали на земле. Волупия видела перед собой спину мужчины, который пришел ей на помощь. Женщина следовала за ним, холод забирался ей под одежду, а мурашки толпой проносились по спине. Отяжелевшие от капель волосы прилипли к рубашке, забирая последнее тепло.

   Разом потемневшее небо и далекие огни – вот и все, что ей удалось рассмотреть через завесу дождя. Мужчина уверенно двигался, широко шагая. Она за ним еле поспевала и периодически переходила с шага на бег. Она чихала, замерзая.

   Наконец, мужчина затормозил возле одноэтажного дома и пропустил её вперед. Волупия очутилась рядом с пылающим огнем камином, её ступни очутились во власти пушистого ковра. Справа и слева она обнаружила двери, которые вели, скорее всего, в другие комнаты.

   — Я принесу вам сухой одежды, — проговорил мужчина. — Можете звать меня Аристофаном, — он копался на полках над камином в поисках чего-то. — А пока вам надо выпить чего-нибудь, чтобы согреться, — он нашел и откупорил бутылку и вылил содержимое в кубок. — Держите.

   Волупия с интересом приняла предложенное питье. Боги и полубоги обычно пили амброзию – напиток, который своим вкусом сравнивался разве что с радугой, либо миксом цветочных ароматов, даря небывалый подъем сил. Она понюхала жидкость и уловила терпкие нотки. Неуверенно сделав первый глоток, она зажмурилась от накатившего блаженства. Снова выпила, ощутив на языке привкус. И выпила снова, по телу растеклось тепло. Она больше не дрожала от холода.

   — Ваша лежанка там, — сказал Аристофан, появляясь с другой одеждой. — Дверь направо. Я постелил уже.

   — Спасибо, — поблагодарила она.

   Женщина приняла от него одежду и пошла, туда, куда мужчина указал. Сжимая в руке кубок, она не сдержала улыбки. Очутившись в комнате, обставленной по минимуму – одноместная кровать, угловой столик и большое окно с занавесками, она поставила кубок на стол. Стянула с себя промокшую насквозь рубашку, оголившись. В отличие от людей, Волупия никогда не стеснялась наготы.

   Она снова взяла в руку бокал, медленно потягивая напиток. Ей немного полегчало. Мысли о доме временно покинули её. Она не рвалась на Олимп, хотя успела соскучиться по матери Психее. По крыше дома стучали капли, выдавая барабанный ритм. От выпитого и перестука дождя Волупию потянуло в сон.

   Женщина вернула опустевший кубок на стол. Голой забралась в постель, укрывшись одеялом. Предложенную одежду она положила в изголовье. Она крутилась и вертелась, не найдя места, чтобы отдаться дремоте. На Олимпе её успокаивало пение муз. Но среди людей муз она не обнаружила. Одеяло щекотало, а подушка походила на камень. Измучившись, Волупия кое-как влезла в одежду и опять попыталась заснуть. Тщетно. Мысли об Аристофане возникали беспрестанно.

   Желание не утихомиривалось. Она рукой нырнула в промежность, чтобы поласкать себя. Короткие стоны огласили комнату. Волупия представляла вместо собственных пальцев пальцы мужчины, и вскоре довела себя до исступления. Она покраснела, уши почему-то горели, а догорающие свечи рисовали образ Аристофана. Вскоре ей удалось заснуть, в мечтах об его объятиях и представлений совместных постельных сцен.

ГЛАВА 2

Очнулась Волупия резко, будто её кто-то разбудил. Но в её комнате никого не было. Моргая, женщина села на кровати. Через распахнутое окно виднелось поле, засеянное пшеницей. Бокал на угловом столике исчез. Вместо него очутился тот самый отрезок ткани, в котором она спустилась на землю. Она поднялась. Непривычный наряд давил на грудь, в талии было узко. Простенькое платье серого цвета скрадывало красоту. Волупия повязала ткань поверх наряда, и открыла дверь комнаты.

   Аристофан, что приютил её у себя, куда-то делся. Под накрытой салфеткой она нашла кашу в глиняном горшке. В животе забурчало. Она проголодалась, и безвкусная каша вполне сошла себе на завтрак. Хотя на Олимпе боги обычно завтракали подношениями – фруктами и овощами лучшего качества, любовно принесенные людьми. Комок застрял в горле, и она приложилась к бутылке, что нашла над каминной полкой. Настроение немного улучшилось.

   Волупия не представляла, чем занимаются люди и над чем они работают. Она не умела ничего, кроме любовных игр. Она колебалась. Она не знала, куда надо идти и стоит ли искать Аристофана или он занят чем-нибудь важным. Она не знала, чем заняться в одиночестве.

   Решившись, она покинула дом. На улице жизнь била ключом. Женщины стирали, дети, испачкавшись в грязи после дождя, играли, бросаясь комьями. Мужчины занимались, кто чем – чинили обувь, пахали на поле и убирали стога, либо вычищали карету до блеска.

   — Милочка, вам помочь? — поинтересовалась полная женщина, не отвлекаясь от стирки. — Кого-то потеряли?

   — Да, — ответила Волупия, — вы не знаете, где мне отыскать Аристофана?

   — Он занят выпасом скота на дальнем поле, — сообщила женщина. — Он появится ближе к вечеру. Часов в пять.

   — Ясно, — произнесла она удрученно. — Может, вы подскажите, где я нахожусь?

   — Ты в королевстве Донауворт, милочка, — поделилась женщина, — во владениях лорда Хэрвина. Ты, наверное, новая горничная лорда?

   — Нет-нет, — поспешила успокоить её Волупия, — я дальняя родственница Аристофана и приехала в гости.

   — А руки-то белые, не натруженные, — усмехнулась женщина. — Откуда ты будешь?

   Волупия, устав от бесполезных расспросов, укрылась в доме. Но и там не нашла покоя.

   «Что мне делать? Где мне искать травы? — Рассуждала она, бесцельно бродя по маленьким комнатам. — Что мне нужно? Как мне не возбудить подозрений, чтобы заняться розыском трав для аромата? Может, мне найти Аристофана, и он мне поможет? Через знакомых подскажет, где отыскать травника или хотя бы лекаря?».

   Ожидание тянулось невыносимо долго. Женщина перебирала предметы, чудившиеся ей необычными и непривычными. Она укололась об иглу, доставая из рисунка нить. Капелька крови на месте укола настолько впечатлило Волупию, что она грохнулась в обморок. Правда, ненадолго.

   Она быстро пришла в себя. И опять принялась за поиски неизведанного чуда. Деревянный сундук привлек её внимание. Она открыла крышку и обнаружила там три платья, сложенных аккуратно. Покопавшись, она выудила на свет золотую цепочку с сердечком. Затем в ход пошла стопка писем, перевязанная бечевкой. Она с интересом рассматривала находки, а цепочку с сердцем решила присвоить себе, надев на шею. Она попыталась прочесть письма, но буквы расплывались и не давались.

   Впервые после спуска на землю Волупия пожалела, что ей не хватает Гермеса, который плутовскими шутками и каверзами веселил богов. В день своего рождения Гермес выкрал коров Аполлона и выучился играть на кифаре. А уж как велеречив Гермес на собраниях олимпийцев! Можно заслушаться. Она снова вспомнила о доме, сердце затрепетало в груди. Она вернула письма на место, захлопнула сундук.

   Играя с цепочкой, она принялась ходить по дому. Зефир оказался прав – её красота немного померкла. Но Волупия точно знала, что желанна Аристофану. И, если постараться, то они оба улетят на вершину блаженства. Непредсказуемость людей настораживала. Мужчина сдержался, несмотря на возбуждение. Наверное, стоило назвать ему свое имя, чтобы развеять его страхи.

   На Олимпе ей проще. Зефир постоянно приходит в её чертоги, каждый раз удлиняя предварительные ласки. Иногда он залетает верхом на ветре полностью голый, чтобы, спикировав, заняться с ней любовью. Прошел всего лишь один день. Но она с грустью вспомнила забавы с Зефиром. Спор тяготил её. Самоуверенность исчезла. Она засомневалась, сможет ли победить его и войти в пантеон в качестве жены бога ветра. Стоил ли опасная авантюра замужества или вечной жизни смертной?

   Раздался скрип. Волупия подпрыгнула от неожиданности. Она отошла от сундука и с опаской выглянула. Аристофан мешал поленья в камине, разжигая огонь. Мужчина молчал, а она не сумела заговорить первой. Она мялась в дверях, не зная, как начать диалог.

   — Зря ты покидала дом, — после затянувшегося молчания, сказал он. — Тебе надо найти себе занятие.

   — Я занята поисками аромата наслаждения, — произнесла Волупия. — Надеялась, что в королевстве найдется хороший лекарь или травник.

   — Необычное занятие, — сказал Аристофан. — И зачем тебе аромат наслаждения?

   — Выиграть спор с Зефиром, — ответила она.

   — Не знаю, кто это, но лучше бы ты не спорила, — проговорил мужчина. — Велик риск проиграть.

   — Вы должны обращаться ко мне учтиво и с почтением! — разозлилась Волупия. — Я – дочь Эрота и Психеи.

   — В Донауворте другие боги, дочь Эрота, — недобро усмехнулся Аристофан. — Советую умерить спесь и пойти в прислуги к лорду.

   Волупия в ярости тряхнула волосами. Ничего не произошло. Хотя обычно волосы производили разряды золотого цвета, которые больно ударяли обидчика. Однажды подобным образом досталось Эвру. Руки сжались в кулаки. Она дышала яростью и намеревалась дотянуться до лица мужчины, чтобы расцарапать.

   Аристофан прикоснулся к её шее, задерживаясь на цепочке. Злость у Волупии растворилась, словно не существовала вовсе. От прикосновения мужчины она зарделась.

   — Где ты это взяла? — спросил он тихо.

   — Нашла, — ответила она.

   — Верни на место, — с грустью попросил Аристофан с исказившимся лицом. — Пожалуйста.

   «Как цепочка с сердцем может причинять столь невыносимую боль?», — недоумевала Волупия, но вслух произнесла совершенно другие слова:

   — Хорошо. Я не должна рыться в чужих вещах, простите мне мое любопытство.

   — Ты голодна, надеюсь? — поинтересовался мужчина, переводя тему.

   — Да, каша получилась вполне сносной, — затараторила она. — Но, может, мне помочь вам с готовкой? Вы приютили меня, дали ночлег и еду.

   Аристофан кивнул. Волупия пошла за ним, как утенок за уткой, которых она увидела сегодня. Мужчина достал мешок с крупой, велел пересыпать часть в круглую емкость.

   Она с интересом следовала за указаниями мужчины, получая истинное наслаждение от приготовления.

   Голод ненадолго отступил, когда приготовленная каша очутилась у неё в желудке. Да и спорить больше не хотелось. Аристофан показался ей самым милым человеком на земле.

ГЛАВА 3

Женщина исподволь любовалась Аристофаном. При свете единственной свечки тени ложились на его лицо, искажая черты. Волупия сдержала внезапный порыв, охвативший её. Она мечтала очутиться с мужчиной в постели, чтобы забрать его печали.

   — Кому принадлежала цепочка? — спросила она.

   — Моей жене, — проговорил Аристофан. Он замолчал на несколько минут, показавшиеся женщине бесконечными, а затем продолжил:

   — Тогда на земли лорда Хэрвина пришла болезнь, чуть не отдала богам душу его жена, леди Ида. А моя жена не перенесла чумы. Я похоронил её пять лет назад.

   — Сочувствую вам, — сказала Волупия. — Если бы я могла хотя бы забрать вашу боль…

   — Не стоит, — Аристофан пожал её ладонь и отпустил. — Это было давно, и надо жить дальше.

   Вздохнув, мужчина встал из-за стола и прошел на кухню. Она смотрела на его удаляющуюся спину. И с грустью понимала, что ему она помочь не в силах. Она не представляла, как возможно пережить боль от потери любимого человека.

   Легкий ветерок трепал её золотые волосы. Ласково касался неудобного платья и заигрывал. Волупия улыбнулась. Зефир приглядывал за ней. Она подставила лицо ветру, ощущая его невесомые прикосновения. Она расставила руки в сторону, ожидая касаний, но их не последовало. Женщина нахмурилась.

   — Зефир? — неуверенно позвала она шепотом. — Зефир, ты здесь?

   — Я здесь, — сказал мужчина, появляясь перед ней, опутанный воздушными потоками. — И соскучилась по нашим игрищам.

   — Какой ты нетерпеливый! — мягко укорила его Волупия. — С тобой что-то не так. Что-нибудь случилось?

   — Вовсе нет, — обворожительно улыбнулся бог ветра. — Отец с матерью волнуются за твою судьбу.

   — Мне нравится среди людей, — произнесла она. — Но ты как-то изменился.

   — Разве? — изумился Зефир. — Я все такой же, моя богиня.

   Женщина укоризненно поглядела на любовника. Мужчина растворился в ветре, лукаво подмигнув. А Волупия места себе не находила. Уж чересчур радостным предстал перед ней игривый бог ветра. Она не успела додумать мысль, потому что вернулся Аристофан. Он быстро распрощался и ушел отдыхать к себе в комнату.

   Волупия вновь оказалась предоставлена самой себе. От нечего делать она закрылась в предоставленной ей спальне и тихо заплакала. Встреча с Зефиром подняла тревогу в её душе. Что-то доселе неведомое не давало ей покоя. Она размазывала слезы по лицу, неприлично шмыгала покрасневшим носом. Опечаленная, она, не раздеваясь, легла на постель и быстро уснула.

   Что ей снилось, она не помнила. Но проснулась Волупия, потому что кто-то тряс её за плечо. В неверном свете утренней зари она разглядела Аристофана. Потянувшись грациозно, она недоуменно уставилась на него.

   — Сегодня пойдешь со мной на выпас скота, — произнес он. — Собирайся.

   Женщина собиралась возмутиться. Но так и не сделала этого, попав под обаяние Аристофана. Она села на кровати, окончательно просыпаясь. Холод мурашками пробежался по коже, и она набросила поверх платья тот самый отрез ткани. С пышной шевелюрой кое-как справился деревянный гребень, по-видимому, оставленный мужчиной. Она заплела косу и покинула свою комнату.

   Аристофан разжигал маленький камин. На столе уже главенствовала нехитрая еда. От ярко вспыхнувшего пламени Волупия испуганно дернулась.

   — Никогда не сталкивалась с огнем? — поинтересовался он, замечая её реакцию.

   — На Олимпе огонь никогда не обжигает, — поведала женщина. — Наоборот, с ним можно поиграть в догонялки.

   — Сколько тебе лет? — спросил Аристофан.

   Волупия пожала плечами. Она никогда не думала о годах. Она постоянно жила на высокой горе далеко-далеко за небесами. И годов никто не считал. Она – вечно молодая богиня.

   «Неужели люди обращают внимание на возраст?», — подумала она. Брови сошлись на переносице, выдавая её крайнюю степень отрешенности. Мужчина не спешил ей на помощь, чтобы решить непосильную задачу. Волупия долго-долго прислушивалась к потрескиванию поленьев в камине, а затем выдала:

   — Мне девятнадцать.

   — Хорошо, с этим разобрались, — произнес мужчина. — Надеюсь, на Олимпе есть животные? Потому что тебе придется вместе со мной смотреть именно за ними.

   — Ну, у Зевса есть быстроходные кони для колесницы, быки, коровы, — перечислила женщина.

   — Отлично, идем, — Аристофан протянул ей раскрытую ладонь.

   Волупия колебалась. Никогда мужчина не предлагал ей взяться за его руку. Мужчины приходили в её чертоги, сразу переходя к любовным ласкам. Нетерпеливые, возбужденные, разгоряченные они уходили не сразу, а иногда проводили целые ночи напролет, напиваясь амброзией. Она и не знала, что мужчины в Донауворте ведут себя не так, как боги, которым дозволялось многое.

   — Что с тобой? — поинтересовался он с тревогой в голосе.

   — Мне никогда не предлагали дружбы, — ответила Волупия. — И мне страшно.

   — В этом нет ничего страшного, — проговорил Аристофан, уверенно беря её за руку. — Пойдем, нам пора на выпас.

   Он вел её куда-то. И Волупия честно пыталась разобраться в собственных чувствах. Аристофан привлек её сразу. Но теперь она ощущала что-то непонятное. Живот больше не тянуло от возбуждения, а по телу разливалось тепло. Чудилось, что это тепло подходит к сердцу. Ей захотелось запеть, чтобы выразить все то, что она испытывала.

   Звуки оглушили её. Коровы мычали на различные лады. А лошади нетерпеливо ржали в стойлах. Она оторопела. Звуки на Олимпе звучали иначе – мягче и не так четко. Аристофан высвобождал животных. Он погонял их веткой. Волупия с изумлением догнала, что никогда прежде не наблюдала за выпасом и многое пропускала.

   Невольно следуя вслед за стадом, она спустилась на крутой овражек. Аристофан шел далеко впереди, напевая что-то непринужденное. Животные покорно следовали за ним. Светило солнце, представая во всей красе, отбрасывая лучи на посеребренную росой ярко-зеленую траву. Луч высветил шпили замка – огромного строения, которое, казалось, занимало собой половину неба. Волупия от восхищения приостановилась. Владения лорда Хэрвина определенно ей нравились. Простором и видами на природу. А особенно – восторгался природой, потому что неподалеку от замка Волупия заприметила буйный красный цвет роз. Точнее – целый сад с розами.

   — Какая прелесть! — восторженно проговорила она.

   — Этот сад посадила леди Ида, — пояснил Аристофан, очутившись рядом с ней, — в честь мужа.

   — Замечательный подарок, — произнесла Волупия. — А кто ухаживает за садом теперь?

   — Сама леди, — с гордостью ответил он, — несмотря на ожидание ребенка, она каждое утро приходит, чтобы поговорить с цветами.

   Аристофан не солгал. Волупия издалека увидела другую женщину. Черноволосую, в платье нежного розового цвета, она двигалась осторожно, придерживая живот. За ней бежал маленький мальчик в сером камзоле. Статная осанка сразу выдала в женщине аристократку.

   Богиня наслаждения проследила путь женщины. Леди Ида двинулась в сад с розами, щедро одаривая каждый цветок влагой. А маленький мальчик служил ей помощником. Из замка выбежал мужчина, и начал что-то выговаривать леди. Появившаяся сразу прислуга увела леди и мальчика обратно.

   — Нам пора, — сказал Аристофан.

   — Да-да, — поспешно согласилась Волупия.

   Никогда прежде ей не доводилось воочию видеть проявление любви. Страсти и наслаждений ей всегда хватало с лихвой. Но любовь - это что-то запредельное. И, к сожалению, недоступное ей. Сердце, будто резанули инкрустированным кинжалом. Она вдохнула, чтобы унять боль. Но это не утихомирило разгорающийся в груди пожар разочарования.

   «Любит ли меня Зефир?», — спросила сама себя богиня. И ответ ей не понравился.

   Аристофан потянул её на луг. Там, под деревом, они и расположились. Он расстелил шерстяное покрывало. Стадо разбрелось в разные стороны, пощипывая траву. Волупия молчала, покусывая губы от волнения. А мужчина не сводил взора со стада.

   — Ты любил когда-нибудь? — наконец, не выдержала тишины женщина.

   — Да, любил, — сказал он. — И меня любили.

   — Я не знаю, что это такое, — проговорила Волупия.

   — Не знаешь?! — изумился Аристофан. — Любовь - это сладостное чувство. Это, когда ты готов взлететь до небес. Это, когда ты до последнего вздоха находишься рядом, чтобы она тихо ушла. Это, когда ты помнишь человека, несмотря на смерть.

   — Мне не доводилось любить, — призналась богиня. — Я щедро делилась наслаждением и сама его получала.

   — Делится наслаждением это как? — поинтересовался мужчина. — Заниматься любовью?

   Волупия пересела к нему поближе. Осторожно она пальцами прикоснулась к нему, провела линию от горла, задержавшись на животе и спустившись на штаны. Аристофан завелся, но позволил ей исследовать тело. Женщина забралась ладонями под его рубашку, поглаживая. Мужчина притронулся к её волосам, расплетая косу. Водопад золота упал ей на плечи, и она потянулась к его лицу, сев сверху.

   Аристофан прикрыл глаза, приоткрыв рот. Волупия заколебалась. Ей желанен был поцелуй, как никогда раньше. Она неумело коснулась его губ. И захотела ещё. Мужчина обнял её, целуя. Она не сдержалась и застонала. Он поглаживал её спину, избавляясь от платья. Он оголил ей плечи, оставляя поцелуй на ключицах.

   — Это означает делиться наслаждением, — проникновенно прошептала Волупия.

   — Любопытно, — шепнул Аристофан, целуя ложбинку между грудей.

   Женщина стянула с него рубашку, задевая восставший орган рукой. Мужчина зашипел, как змея. Но поцелуи продолжил. Она возбудилась. Низ живота скрутило, и она поспешила избавить его член от плена штанов. Размеренными движениями она поглаживала головку, задевая чувствительные места. Мужчина приглушенно вздыхал, тоже возбужденный.

   Она чуть привстала, чтобы слиться с ним воедино. Она насаживалась на его член, не сдерживая рвущихся наружу стонов. Аристофан схватил её за ягодицы, помогая. Но в какой-то момент что-то пошло не так.

   Ревнивый ветерок остудил разгоряченное тело. Волупия поморщилась. Её отвлекали в самый неподходящий момент. Она двигалась на мужчине, стараясь не думать о Зефире. Ветер набросился на неё с силой, опрокинув на Аристофана, который прислонился спиной к стволу. И он излился на её платье, пачкая наряд.

   — Прости, — проговорил охрипшим голосом Аристофан.

   — Ты тут ни при чем, — сказала Волупия, поправляя платье. — Ты невероятен.

   Мужчина быстро зашнуровал штаны и накинул на себя рубаху. Он отошел, чтобы смотреть за стадом. Богиня с остервенением отряхивала платье, но ветер мешал ей, поднимая полы.

   — Немедленно прекрати, Зефир! — воскликнула она.

   — Уже милуешься со смертным? — услышала Волупия в завываниях ветра вопрос. — Быстро ты меня забыла, негодница!

   Женщина отмахивалась от ветра. Разговаривать с ним она не собиралась. Не сейчас, когда Аристофан позволил ей небольшую вольность. Не сейчас, когда она ощутила счастье в полной мере.

ГЛАВА 4

Зефир исподволь наблюдал за нимфами. Девушки в легких туниках собирали цветы и становились в круг, чтобы сплясать под музыку. Их рогатый спутник, фавн, наигрывал на дудочке.

   Частенько взор бога ветра замирал на одной из нимф. Девушка любовалась яркими цветами, украшая себя ими. Она плела венки себе и подружкам. От её красоты сердце Зефира билось сильнее. А желание обладать ею превращалось в невыносимое.

   Бог ветра подкрался чуть ближе. Из-за музыки нимфы не услышали его легких шагов. Он приблизился ещё и испугал одну из нимф, та убежала прочь, рассыпая цветы. Фавн перестал играть, уходя. Ни о чем не подозревающая Хлорида продолжала мирно плести венки, пока её подруги разбегались, кто куда.

   Зефир подул, перенося цветок на колени Хлориды. Нимфа отвлеклась от занятия, обернувшись. Она вскрикнула от неожиданности. Но убегать не собиралась, как остальные девушки.

   — Ты меня напугал, — пожурила его Хлорида.

   — Прости, — проговорил он, — интересные венки.

   — Спасибо! Это мои подарки матери, — произнесла она. — Хочу её порадовать. Ей иногда скучно в царстве у Аида.

   — Ты любишь цветы? — поинтересовался Зефир лукаво. — Я могу принести их тебе с любого конца света.

   — Нет-нет, — засмущалась Хлорида. — Мне пора возвращаться домой, иначе Персефона рассердиться.

   Девушка поднялась с земли. Цветы с её туники упали, а венки очутились в руках у Зефира. Но она все равно была очень красивой. Мужчина залюбовался ей, не спеша отдавать сплетенные венки обратно.

   — Верни, пожалуйста, — попросила Хлорида, покраснев.

   — Поцелуешь, верну, — произнес Зефир.

   Хлорида колебалась. Настойчивость бога ветра ей не докучала, наоборот, льстила. Нерешительно подойдя к нему, она поцеловала его в лоб. Но мужчина обхватил её за талию, прижимая к себе. Он целовал её шею, ключицы, постепенно захватывая в плен её губы. Нимфа подчинилась нежданному поцелую, получая удовольствие. Умелый Зефир подарил ей кратковременную, но важную негу. Разомкнув объятия, мужчина, оседлав ветер, улетел. А девушка, подобрав уровненные им венки, спустилась в подземное царство.

   Зефир не сдерживался. Впервые за долгое время Хлорида подарила ему единственный и желанный поцелуй. Хлебая амброзию, как брагу, он лежал на многочисленных подушках. Мотивы, действия, следствия – зачем? Если можно поиграть с чужими судьбами.

   Он отставил золотой кубок, приподнявшись на локтях. Он послал ветры присмотреть за Волупией, и принесенный ответ ему не понравился. Мужчина чуть нахмурился. Захотелось вмешаться, чтобы Волупия не забыла про спор.

   Оседлав ветер, он спустился в Донауворт. Как ему и доложили, Волупия развлекалась со смертным. Зефир заревновал, надеясь отвлечь женщину. Бесполезно. Он разозлился.

   Волупия ему что-то выговаривала, но он не слушал. Обида жгла его. Он вернулся на Олимп – рассерженный и злой. Чертоги хотелось крушить, а посуду – разбивать. Даже амброзия не утихомирила его чувства.

   Он опять видел перед глазами ту сцену, где Волупия отдается человеку. Сжав кулаки, и постоянно рассуждая о предательстве возлюбленной, Зефир не сразу понял, что в его чертоги вошли. А, когда понял, то удивился.

   К нему пожаловал Аполлон. Бывший лучший друг. Бывший соратник по детским играм, променявший его самого на юношу Гиацинта. Мужчина не начинал разговор, ожидая, что же ему скажет бог света.

   — Здравствуй! — первым не выдержал Аполлон. — Наслышан о твоих любовных приключениях.

   — Ты за этим пришел? — спросил Зефир.

   — Психея не одобряет решение дочери и против вашего спора, — сказал Аполлон. — Если у тебя есть возможность, разорви спор с Волупией.

   — Нет, — отрезал бог ветра.

   — Нет?! — удивился бог света. — Ты хоть понимаешь, какое тебе наказание ждет? Эрот тебе не простит вольности с дочерью.

   — Ну и пусть! Спор есть спор, — сказал Зефир. — И, если Волупия решила со мной поспорить, пусть сама отвечает за себя.

   — Ты хочешь рассориться с богами? — недоумевал Аполлон. — Эрот это дело просто так не оставит, и пойдет к громовержцу.

   — Сколько у Волупии защитников! — съязвил он. — И тебя она околдовала, да?

   Аполлон ослепил Зефира на короткий миг. Зефир снес бога света с ног. Он, кое-как поднявшись, залепил пощечину богу ветра. И тогда Зефир разозлился. Повалив Аполлона навзничь, он беспорядочно наносил ему удары.

   Молния, ударившая прямиком в свободное пространство между ними, заставила богов прекратить драку. Аполлон, высвободившись из захвата Зефира, быстро покинул чертоги бога ветра, ругаясь сквозь зубы.

   А бог ветра, разъярившись, подул сильно-сильно, рождая бурю. В Донауворте похолодало резко, хлопали ставни на домах. Вихрясь, ветер валил деревья и шумел в лесах. Безбрежный океан, подгоняемый Зефиром, вспенился и поднял высокие волны. Торговые суда, пришвартованные в Столице, раскачивались на волнах. Мелкий дождь накрапывал, заставляя людей прятаться в замках и домах.

   Зефир потирал ушибленный кулак. Никогда прежде ему не было настолько плохо. Он даже забыл об украденном поцелуе у Хлориды. Ему не давала покоя Волупия. Глухо рассмеявшись, бог ветра приложился к амброзии. Разбитая губа немного кровоточила, но он не обратил внимания. Ненасытное желание, рождающиеся в глубине души, теперь не угомонит Волупия, потому что он сам отправил её в мир смертных.

   «Я слишком хорош», — подумал Зефир, лохмача волосы.

   Амброзия ударила в голову. Бог ветра пил и пил, не пьянея. Молнии, слава богам, больше не появлялись. Громовержец, наверное, занят архи-важными делами.

   Сидеть одному Зефиру вскоре наскучило. Переменив одежду, он вышел из чертогов. В золотом дворце, где жили боги, находилось предостаточно потайных ниш и ходов, чтобы заблудиться в бесконечных коридорах и никогда не выйти. Однако бог ветра точно знал, кто ему требуется. Если уж Психея, превратившаяся в бессмертную девушку из смертной, соизволила просить за дочь у Аполлона, то мужской разговор с Эротом не повредит. Может, тогда бог любви немного успокоит разбушевавшуюся женушку и даст дочери самой решать за себя. В конце концов, никто не заставлял Волупию спорить.

   Эрота Зефир нашел в окружении воздыхательниц. Бог любви щедро делился с ними взглядами и прикосновениями. Музы находились неподалеку, вдохновляя поэтов и писателей, передавая им образы.

   — Кто к нам пожаловал! А я тебя заждался, — проговорил Эрот, разгоняя воздыхательниц. — О чем пришел поговорить?

   — О споре с вашей дочерью, — проговорил Зефир.

   — Не волнуйся, я все знаю, — сказал Эрот. — Хоть Психея и не одобряет спора, я тебе благодарен.

   — Мне? За что? — изумленно спросил бог ветра.

   — Ты будешь прекрасной партией для Волупии, — произнес Эрот.

   Зефир захлопал глазами. Неожиданно, но бог любви встал на его сторону. Наверное, мир перевернулся с ног на голову! Сам Эрот считает его хорошим женихом для дочери. Нонсенс.

   Ярко вспыхнула картина, где Хлорида собирает цветы. Нимфа манит его за собой. Бог ветра стряхнул с себя наваждение, глупо улыбаясь.

   — Ты чем-то озадачен, — констатировал бог любви. — Уж не нашел ли ты себе новую возлюбленную, а?

   — Вовсе нет, — проговорил он. А затем повторил снова:

   — Нет.

   — Я слышал, что ты благоволишь к Хлориде, — произнес Эрот.

   — Детские шалости, — отмахнулся Зефир. — К вашей дочери у меня серьезные чувства.

   — Рад это слышать, — сказал Эрот. — Идем, скоро начнутся танцы муз.

   Бог любви увлек Зефира на постель. Поправив подушки, мужчины улеглись в ожидании плясок. Музы, бросив дела, образовали круг. То пересекаясь, то расходясь, они тянули за собой легкие шлейфы из духов. Взмывали ладони вверх, ноги задавали ритм. Девичьи лица мелькали в хороводе, склоняясь вбок. Музы взяли быстрый темп, вновь кружась. Топот – громче, руки то смыкаются, то размыкаются. Круг то шире, то уже. Присоединившаяся арфа помогает им танцевать. Краткий миг и музы разлетаются, словно бабочки, в разные стороны.

   — Что их вдохновляет? — поинтересовался бог ветра.

   — Любовь, конечно, — ответил Эрот.

   Зефир присвистнул, рождая ветер. Невесомые одежды муз взметнулись вверх, обнажая девичьи тела. Озорно подмигнув музам, бог ветра продолжил смотреть представление. Музы вновь завели хоровод, ногами отбивая ритм. Девичьи прелести довольно быстро возбудили Зефира. Он сдерживался из последних сил, когда музы начали танцевать в третий раз. Распрощавшись с Эротом, он вновь бродил по дворцу.

   Откровенно говоря, бог ветра скучал. И это тяготило его. Обычно он запирался с Волупией в её чертогах, утопая в любовных утехах. Или ловил какую-нибудь легкомысленную нимфу или дриаду, чтобы развлечься с ней. Однако после посещения Эрота настроение испортилось. Совершенно не тянуло ударяться в погоню за нимфой или надоедать Волупии. Безумная затея, которую он сам и придумал, оборачивалась совершенно новыми и невиданными чувствами. И чаще всего Зефир задавался вопросом – готов ли он к браку? Потянет ли он жену? Да столь активную в постели и без брачного ложа.

   Бога ветра гложили сомнения, ранее ему не свойственные. Непроизвольно он соскакивал с дум о Волупии на Хлориду. Нимфа, будто звала его. А воображение рисовало откровенные картины ласок и занятий любовью. Хлорида чем-то пленила его. Не выдержав, Зефир все-таки ринулся на тот самый луг, где когда-то встретил нимфу.

   К огромному его сожалению, Хлорида не пришла. И бог ветра окончательно расстроился. Перебирая пальцами бутоны цветов, он любовался чересчур ослепительным солнцем и зеленью вокруг. Аромат, поднимающийся от цветов, он медленно вдыхал. Не дремлющие ощущения хлынули с новой силой. Зефир направил их на ветер, снова обрушиваясь бурей на жителей Донауворта. Он дал себе волю. Мощный ветер со штормом обрушились на парусные суда в Безбрежном океане. А поднятые ветром волны с силой ринулись на берег, грозясь затопить Столицу.

ГЛАВА 5

Погода резко испортилась. Ветер зашумел в зеленой листве, качая кроны вековых дубов. Эльфийка по имени Метилана закончила сбор трав. Плетеная корзина оказалась переполненной различными настоями. Единственная девушка из эльфийского племени с редким даром целительства.

   Она поправила корзину на руке и прошествовала вглубь леса. В поселение, обратно домой. Ступая по мокрой от дождя траве, она шла легонько и невесомо. Замковый комплекс приближался, и она почти дошла.

   — Вот ты где! — произнес мужчина. — Тебя обыскались уже.

   — Ты меня напугал, — укорила его Метилана. — Я ходила за травами.

   Мужчина совсем не по-аристократически фыркнул. Черные длинные волосы, заплетенные в косы, лежали на его плечах. Он выглядел изможденным. Кожа посерела. Красная рубашка с камзолом висели на нем мешковиной.

   — Глава рода требует, что ты посетила его, — сказал он.

   — Хорошо, — согласилась девушка. — Я схожу к нему, Итолос. Но позже.

   — Нужно идти сейчас, — проговорил мужчина, хватая её за ладонь. — Это срочно! — он снял корзинку с её руки. — Я отнесу травы в твой дом. Иди.

   Метилана вырвалась. Итолос никогда не отличался дружелюбием или хотя бы пониманием по отношению к другим эльфам. Он всегда обходился с ней грубо и топорно, не подозревая, что твориться у главы рода.

   Девушка, как заколдованная, медленно подходила к замковым сооружениям. Глава рода находился в одном из центральных замков, к нему вели особые ворота. Метилана множество раз проходила через них и каждый раз будто готовилась упасть ниже, чем есть на самом деле.

   В поселении ходили слухи, что за возможность исцелять она платила главе рода Темных эльфов телом. В какой-то мере слухи были правдой. Она прошла кованые ворота с украшениями из металлических роз и очутилась в темном переходе. После дневного света ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Шаги утопали в мягком ворсе ковра. Она намеренно теряла время, оттягивая неизбежную встречу.

   Собравшись с духом, она преодолела коридор, несколько раз повернула. Самая обыкновенная деревянная дверь отделяла её от главы рода. Она занесла руку и постучала.

   — Войдите, — раздалось следом.

   Метилана потянула дверь на себя. Глава рода предстал перед ней в отделанном серебром камзоле, в простой рубашке и самых обычных черных штанах. И только землистый цвет лица выдавал его болезнь. Его пагубную привычку подчиняться страстям, не свойственным эльфам априори. На круглом столике покоилась початая бутылка красного вина и пара бокалов.

   Девушка не решалась подходить ближе к нему. Она с осторожностью прикрыла за собой дверь и осталась стоять на месте. Мужчина не спешил начинать разговор, мучая Метилану неизвестностью. Не выдержала молчания она первая.

   — Вы хотели меня видеть? — спросила девушка.

   — Да, — Куртараа всегда начинал обманчиво тихим голосом. — Сколько раз я говорил тебе не отходить далеко от селения?! — он закричал, срывая голос. — Мы должны беречь наш секрет. А, если тебя увидит кто-то из Светлых, наш секрет обречен.

   — Я собирала травы, — оправдывалась Метилана. — Я собирала травы, чтобы побороть болезнь, которая поразила селение. — Девушка перевела дыхание, высказывая горькую правду: — Ваши поданные гибнут, Куртараа.

   — Замолчи! — взревел мужчина. — И без тебя знаю.

   Девушка сделала шаг назад, чтобы в случае обстоятельств убежать. Глава рода уловил её манипуляции. Он сократил разделяющее их расстояние, коршуном нависая над ней. Метилана выдержала его взгляд с достоинством. Игра в гляделки что-то вроде своеобразной проверки. Куртараа погладил девушку по щеке, она содрогнулась от его прикосновения.

   — Ты меня боишься, — прошептал он, — это хорошо. Очень хорошо.

   — Зачем вы меня звали? — поинтересовалась она.

   — Ты понимаешь, зачем, — проговорил Куртараа.

   Метилана ненадолго прикрыла глаза, смиряясь с собственной участью. Негнущимися пальцами она расшнуровывала верхнее синее платье. Избавившись от ткани, она, подрагивая, через голову сняла нижнюю рубашку с рукавами. Прикрывая грудь ладонями, она дрожала.

   — Умница, — похвалил её мужчина.

   Он пальцами начал исследовать её тело. Поглаживая её живот и ягодицы, он медленно возбуждал. Одной рукой он путался в её волосах, второй рукой – нырнул в промежность. Метилана ахнула. Куртараа ласкал её лоно, вызывая негу по всему телу. Мужчина вдавил её спиной в дверь, и дерево неприятно царапало спину.

   — Давай же, давай, — страстно шептал мужчина ей на ухо. — Давай.

   Девушка застонала, подчиняясь движению его пальцев. Она требовала ещё и еще, и он с радостью делился с ней ощущениями. Метилана, затрепетав, осела на ворох одежды на полу. Разморенная теплотой, она просто лежала.

   Куртараа налил себе бокал вина и выпил. В голове рождались образы занятий любовью с девушкой, но он отгонял их прочь. Он намеренно отвернулся от неё, чтобы сдержаться. Напряжение требовало разрядки, однако он обладал достаточной силой воли.

   — Уходи, — отрывисто бросил он, опять поглощая вино.

   — Почему? — спросила Метилана, одеваясь. — Почему так происходит каждый раз?

   — Уходи, — повторил мужчина. — Вернешься, когда я позову.

   — Нет, — впервые за месяцы их тайных встреч девушка возражала.

   — Нет? — переспросил Куртараа, не веря своим ушам.

   Метилана сама приблизилась к нему. Мужчина пытался понять, что она собирается делать. Тщетно. Девушка отобрала у него бокал, поставив на столик. Её ладонь легла на его возбужденный член. Он порывисто вздохнул.

   Девушка ловко справилась со шнуровкой на штанах. Куртараа облокотился на стол, чтобы удержаться. Когда она начала водить рукой по члену, он согнулся пополам. Нежданная ласка выбила его из привычной колеи. Метилана продолжала, и он сомкнул губы, чтобы не закричать от восторга. Мысли разом испарились. Мужчина закрыл глаза, позволяя ей новую игру в их «отношениях».

   Изливаясь и кое-как держась на ногах, он, словно сходил с ума. От разрядки поднялось настроение.

   Он оттолкнул от себя девушку и буквально вытолкнул её из комнаты. Запахнул штаны и прислонился к стене. Желание заполучить Метилану превратилось в невыносимую идею, постоянно зудящую в голове. Хотя девушка, вроде, и сама не против близости.

   О, он позволял ей достаточно много. Собирать травы, лечить, помогать уходить больным эльфам. Взамен Куртараа требовал лишь одного – чтобы она приходила к нему, и он ласкал её. В подобные моменты мужчина чувствовал себя самым счастливым эльфом на свете. Любовь ли это? Он не знал. Страсть? Определенно.

   Вино не утихомиривало разбушевавшееся воображение. Глава рода отдался бесплотной фантазии, представляя, как сливается воедино с Метиланой в любовном танце. В постели. В его личных покоях. Будто наяву повторялись её сладострастные стоны.

   Девушка оказалась в полном одиночестве. Куртараа хлопнул дверью перед ней. Метилана чуть не разревелась, как маленький ребенок. Она никогда не выходила за рамки, что он сам установил. И никогда не старалась даже доставить ему удовольствие.

   «Неужели я что-то сделала не так?», — подумала она с горечью.

   Метилана испугалась. Что, если Куртараа запретит ей заниматься целительством? Что, если она не спасет погибающий народ из-за личной неразберихи?

   Девушка набралась храбрости и снова постучала. Мужчина не ответил. Она опять постучала. Глава рода проигнорировал её. Она осторожно приоткрыла дверку, замерев на пороге.

   Куртараа лежал на узкой софе. Обычно заплетенные в косы рыжие волосы ореолом окружали его голову. Он спал, его грудь медленно вздымалась и опадала. Она подкралась к нему ближе. Мужчина напоминал угомонившееся после шалостей дитя.

   Девушка склонилась над ним. Что-то потянуло её к нему, и она запечатлела поцелуй на его лбу. В ту же секунду он открыл глаза, пробуждаясь. Метилана окончательно перепугалась, но его руки сомкнулись на её запястьях. Мужчина потянул её на себя.

   Она оказалась лежащей на его груди. Он не отпускал запястий, сверля её пронизывающим взором. Метилана боялась что-либо говорить, утопая в его серых глазах. Мужчина приподнялся на локтях, чтобы их лица очутились на одном уровне. Осторожно, словно опасаясь спугнуть её, он быстро поцеловал девушку. Только сейчас она поняла, что задержала дыхание, и выдохнула.

   Куртараа поймал её выдох, прикасаясь к губам. Метилана не отрывала от него взгляда, словно не веря в происходящее. Мужчина чуть прикусил её губу и зализал появившуюся маленькую ранку. Он целовал медленно и бережно, продлевая соприкосновение их губ. Скрытно он высвободил её запястья, чтобы своими ладонями обхватить её спину. Сдержанно он продлевал поцелуй, двигаясь осторожно.

   Метилана чуть повернула голову, и он угодил губами в её щеку. Девушка встала, и ему пришлось разомкнуть объятия. Он поднялся с софы вслед за ней. Чудилось, что они оба никак не подберут нужных слов, с упорством продолжая молчать.

   — Ты свободна, — проговорил Куртараа. — Возвращайся к травам.

   — В каком смысле я свободна? — недоуменно спросила Метилана.

   — Во всех смыслах, — произнес мужчина. — Иди, — он стер поцелуй с губ, — я тебя не задерживаю.

   Девушка поклонилась и вышла. Сердце пташкой билось в её груди. Счастливо улыбаясь, она побежала прочь от комнаты главы рода. Платье колыхалось от бега. Очутившись во дворе замка, она со всех ног ринулась домой. Сталкиваясь с эльфами и извиняясь перед ними, она бросилась в свой дом.

   Куртараа проследил за ней из распахнутого настежь окна. Поцелуй до сих пор жег его, словно раскаленное железо. Он тер губы, чтобы избавиться от запаха трав, которым пропиталась Метилана. Борьба была бесполезна и проиграна. Он массировал себе виски, чтобы хоть ненадолго найти долгожданный покой.

   Он собирался на днях расставаться с бессмертием, чтобы скорее умереть и не видеть, как страдает народ. Превратиться в человека и прожить недолгий век. Но Метилана спутала его планы. Он понял, что живой, несмотря на болезнь. Он понял, что готов влюбиться. С ответом или без – неважно.

   Он понял, что тратил долгую жизнь понапрасну, живя без любви. Да, в его жизни чередой шли женщины, но ни одну он не полюбил. До этого поворотного момента. Его притворство сработало совсем по-другому. Девушка не убежала с криками или проклятиями. Наоборот, сподвигла его самого на ответные действия. Неопытность Метиланы в сердечных делах подкупала, как и её искренность.

ГЛАВА 6

Погода портилась. Налетел бешеный ветер. А солнце затянуло низкими черными тучами. Первые капли упали на землю. Волупия подставила лицо дождю.

   Аристофан возился со стадом лорда, что-то пытаясь сказать, перекрикивая ветер. Женщина не расслышала его слова. Капли утяжелили её волосы, намочили одежду. Но Волупия улыбалась, несмотря на то, что вскоре замерзла. Мужчина загонял стадо в стойло. Раздавал сено лошадям и коровам. Желтый свет, мерцающий, словно огонек, помогал ориентироваться. Волупия пошла на свет, чтобы не сбиться с дороги. Взмыленный, как конь, Аристофан расставлял ведра с водой.

   — Помоги мне, — бросил он зло.

   Волупия принялась таскать воду, чтобы напоить стадо. С непривычки она натерла мозоли. Да и спину прострелило болью. Но женщина терпела принципиально, чтобы не показывать Аристофану неудобства. Притом, что ей и гордость не позволила жаловаться.

   Наконец, расправившись с водой, она с превеликим удовольствием прилегла на стог сена. Мужчина её не упрекнул, стирая со лба пот. Он тоже утомился.

   — Гроза этим летом хорошая, — проговорил Аристофан. — У лорда опять будет отличный урожай.

   — Ты постоянно думаешь о лорде, или женщины тебя не привлекают? — поинтересовалась она.

   — Женщины меня привлекают, — сказал мужчина. — И ты этому лучший пример.

   — Почему? — спросила Волупия.

   — Я пять лет хранил верность умершей жене, — пояснил Аристофан со вздохом.

   Богиня недоуменно воззрилась на него. Она не понимала, что означает хранить верность. На Олимпе у неё было множество любовников и фаворитов. Но, конечно, главенствовал Зефир. Бог ветра обожал долгие часы проводить её в чертогах. И болтали при этом они очень редко.

   Эвр, брат Зефира, сбежал с возлюбленной Незой. Поэтому бог ветра отдувался за двоих. В прямом и переносном смысле. Потому что Эвр наотрез отказался исполнять обязанности – руководить юго-восточным ветром.

   — А что такое верность? — поинтересовалась богиня.

   — Как бы тебе объяснить, — проговорил мужчина, задумываясь. — Верность это неизменность в чувствах по отношению к человеку. То есть, если ты влюбилась в человека, то больше ни в кого не влюбляешься и находишься постоянно рядом с ним.

   — Один возлюбленный? — удивилась Волупия.

   — Да, — подтвердил Аристофан.

   Женщина растерялась. Она любила многих богов. Да и к ней заглядывали боги, чтобы получить долю наслаждения. Она и не думала, что можно любить кого-то одного, потому что она любила всех. В равной степени. Даже Аиду она не отказала, когда он позвал её в царство, пока его жена гостила у матери.

   — Я не понимаю, — призналась богиня. — Я отдавала и делилась любовью с богами. И мне любовь боги отдавали.

   — Наверное, ты путаешь любовь со страстью, — сказал мужчина.

   Волупия не захотела продолжать разговор. Дождь, стучащий по крыше, навевал сон. Тепло, исходящее от животных, разморило её. А чистая и сухая постель превратилась в лучшее ложе на свете. Сено чуть прогнулось под весом мужчины. Аристофан укрыл её непонятно откуда взявшимся одеялом и лег рядом. Она обняла его, положив голову на грудь. И провалилась в сон.

   Очутилась богиня на лугу. Ветер трепал её наряд. А чересчур яркое солнце ослепляло. Перед ней появилась Психея в полупрозрачном платье. Богиня с укоризной глядела на дочь.

   — Я волнуюсь, — проговорила Психея. — Время идет, а ты ничего не нашла! Ты готова проиграть Зефиру?

   — Мама, я счастлива, — возразила Волупия. — Аристофан очень добр ко мне.

   — Он тебя не любит, — сказала богиня. — Я это чувствую. Ты должна немедленно уйти и продолжить поиски аромата наслаждения.

   — Мама! — воскликнула Волупия. — Дай мне чуть-чуть времени, и я добьюсь любви смертного.

   — Нет. Спор для тебя важнее, — отрезала Психея.

   Психея напоследок обняла дочь. Поднявшись к солнцу, она растворилась.

   А богиня наслаждения очнулась. Пощупав место рядом с собой, она не обнаружила Аристофана.

   Давно рассвело. Солнце заливало луга. Вдалеке слышалось конское ржание и мычание коров. Сладко потянувшись, Волупия встала. Она покинула гостеприимный сарай и пошла на поиски мужчины. Однако её поиски не увенчались успехом.

   Расстроившись, она пошла вперед. Куда теперь идти и зачем, она не знала. Она шла наугад, доверяя выбирать дорогу ногам и ориентируясь по солнцу.

   На тракте повозки обгоняли её. Разозленные кучера на каретах отгоняли её. Волупия прижималась к обочине, и снова шла. Без цели и без смысла. С непривычки ноги нестерпимо болели. Она отчаялась найти хоть что-нибудь.

   Когда Волупия безнадежно просила помощи у людей, она столкнулась с кем-то. Её повалили на пыльную дорогу. От взвившейся в воздухе пыли она закашлялась. И уставила на ту, кто сбил её с ног.

   — Прости-прости, — лепетала девушка, протягивая ей ладонь. Волупия взялась за руку и поднялась. — Сильно ушиблась?

   — Я в порядке, — проговорила богиня, отряхиваясь. — Откуда ты выскочила?

   — Прости, я спешила, — каялась девушка. — Тут неподалеку есть город, и мне требуются травы.

   — Ты – целитель? — поинтересовалась Волупия потрясенно.

   Обычно она представляла целителей мужчинами, которые возятся с травами. Мужчинами, что варят зелья и оказывают поддержку нуждающимся людям. Девушка перед ней выглядела совершенно иначе. Бледная, почти прозрачная кожа, глаза навыкате и немного безумный взгляд. Голову незнакомки покрывал плащ, но, кажется, она заметила острые ушки.

   — Ты эльф?! — воскликнула богиня.

   — Пожалуйста, тише, — попросила девушка. — Меня не очень любят в городе.

   — Тогда зачем ты туда идешь? — спросила совершенно сбитая с толку Волупия.

   — У меня закончились травы, — повторила девушка. — Меня зовут Метиланой, кстати.

   — Волупия, — представилась богиня.

   — Интересное имя, — проговорила эльфийка.

   — Это означает наслаждение, — пояснила женщина. — Мои родители особо не заморачивались.

   Метилана рассмеялась. Напряжение постепенно отпускало. Волупия рассмеялась в ответ. Про недавнее столкновение забыли. Богиня с интересом слушала эльфийку, которая говорила о незавидной участи собственного народа. Да и частенько она сбивалась на рассказ о главе рода. Видимо, Метилану беспокоило состояние Куртараа.

   — И он тебя отпустил? — поинтересовалась Волупия.

   — Да, отпустил, — ответила эльфийка. — Боюсь, что он опять замкнется в себе. А Куртараа несколько веков подряд не покидает покоев. Он добровольно заточил сам себя, теперь важными делами заведуют советники.

   — Может, что-то произошло? — спросила богиня, пока они вдвоем шли по направлению к городу.

   — Произошло, — подтвердила Метилана, вздохнув. — Во время войны Темных и Светлых эльфов его семью полностью вырезали, не пощадив даже младенца.

   — Это очень жестоко! — произнесла Волупия.

   В уголках глаз богини застыли слезы. Слушая о кошмарах войны эльфов, она мрачнела и мрачнела. Метилана разглагольствовала о безумствах и жутких пытках, которые пришлось пережить её родителям и ей. Волупия не выдержала и заплакала. Чудовищное слово «война» ассоциировалось у неё с кровавой бойней ради недостижимой цели доказать что-либо друг другу.

   — Тебе плохо? — забеспокоилась Метилана, замолкнув на полуслове.

   — Ужасно, больно, — проговорила богиня. — Война это невыносимо!

   — Пойдем, — эльфийка потянула её куда-то вправо.

   Идя, словно в полусне, Волупия следовала за девушкой. Метилана упорно тянула её куда-то. И богиня подчинилась ей.

   Девушка привела её в любопытное местечко. Играла легкая музыка. Мужчины и женщины вперемешку сидели за небольшими столиками. Девушки в белых фартуках разносили напитки в кубках. Метилана заняла место рядом с мужчиной, что ловко управлялся с напитками и от души наливал. Волупия присела неподалеку, не очень представляя, где находиться.

   — Два пива, пожалуйста, — попросила эльфийка.

   — Снова ты, — пробасил мужчина. — О, новое личико! Кого ты привела с собой?

   — Это Волупия, — представила богиню Метилана. — Если хочешь получить лакомый кусочек, наливай быстрее.

   — Идет, — сказал мужчина.

   Он пробил покатый бочонок. Темная жидкость полилась на пол. Подставив кубки под струю, он быстро наполнил их. И грохнул кубки перед эльфийкой. Метилана залпом выпила первый кубок и также быстро расправилась со вторым.

   — А плата? — напомнил ей мужчина.

   — Вот твоя плата, — указав на богиню, произнесла эльфийка.

   Волупия забеспокоилась. Она намеревалась уйти, но дорогу ей перегородили два рослых мужчины. Метилана незаметно исчезла в толпе, и богиня забеспокоилась ещё больше.

   Один из мужчин больно схватил её за руку и поволок по лестнице, на второй этаж. Она кричала и звала на помощь. Мужчина впихнул её в маленькую комнатушку и захлопнул дверь. Из изысков в комнате находилась лишь большая кровать.

   — Раздевайся и не рыпайся, — пригрозил ей мужчина.

   Ощущая себя загнанным в ловушку зверем, Волупия стянула с себя платье. Мужчина плотоядно улыбнулся. Она прикрывала себя, как могла, но, споткнувшись о платье, рухнула на постель. Мужчина быстро избавился от одежды и лег на неё сверху.

   Мир богини взорвался болью. Она кричала и кусалась, а мужчина двигался быстрее и быстрее. Волупия практически задыхалась от беспомощности. Она призвала на голову незнакомца гром и молнии. Тщетно. Зевс не снизошел до мелкой разборки со смертным. Ну, конечно.

   Наконец, мужчина перекатился набок, переводя дыхание. А богиня, подрагивая, кое-как оделась. Придерживаясь за стены, она спустилась на первый этаж питейного заведения. Её оглушило дружеское улюлюканье. Прикрывая уши, она вышла на свежий воздух.

   Вечерело. Солнце клонилось к закату, прячась за крышами одноэтажных домов. Несколько тропинок вело в разные стороны. Однако Волупия ничего не выбирала, постепенно приходя в себя. Нет, она не плакала больше и не страдала по чем зря.

   Постепенно богиня понимала, что люди черствы и жестоки. Возможно, не все, но большая часть точно. Ей несколько раз предлагали уединиться в одиноком домишке. И женщина поспешила отойти подальше от заведения. Она вновь шла наугад, позволяя ветру направлять её.

   Представляя вместо воздушных потоков руки Зефира, она растянула губы в улыбке. Его нежность всегда её утихомиривала. Вот и сейчас она довольно быстро и легко успокоилась, задвинув на задворки сознания сцену с незнакомцем. Она позволяла ветру обдувать её лицо, играть с платьем и забираться под одежду. Она подставляла ладони легкому ветерку, зная, что Зефир никогда не оставит её один на один с какой-либо проблемой.

ГЛАВА 7

Метилана обожала тайком сбегать. Несмотря на запрет Куртараа, она частенько наведывалась в ближайший город, чтобы достать недостающие ингредиенты для зелий и пополнить запасы.

   В ее родном селении, меж тем, властвовало уныние. Изможденные болезнью лица. Истошные крики младенцев по ночам, которые рано или поздно забирала смерть. Девушка делала все, что в её силах. Но то ли ей не достаточно знаний, чтобы победить поразившую народ Темных эльфов болезнь. То ли болезнь действовала чересчур активно, но все её усилия пропадали даром.

   В редкие дни, когда глава рода про неё забывал окончательно, она наведывалась в таверну. И выпивала, будто алкоголь в силах потопить разрастающуюся дыру в её груди. Она приводила случайный подруг хозяину и его родственникам, чтобы бесплатно получать пиво. Разумная плата, учитывая, что личных денег она не имела никаких.

   Возвращаясь обратно после встречи с Волупией, она старалась меньше шуметь. Спустившаяся на землю ночь изменила с детства знакомые деревца, исказив их и превратив в уродливых чудовищ. Стража, выставленная на дозор в закрытом от всего остального мира поселении, храпела на посту. Обходя мужчин, девушка с тревогой прислушивалась к каждому шагу. Ветки слишком громко хрустели под её сапогами, и она постоянно оборачивалась, чтобы проверить стражников. Благо, те дрыхли, не реагируя на звуки.

   Она практически добралась до дома без приключений. Холодный ключ лег на разгоряченную от бега ладонь. Она вставила ключ в замок, открыв дверь в маленький дом. И взвизгнула. При одной-единственной свече Куртараа ожидал её. Мужчина походил на бледную тень, но читаемая по его лицу решимость ничего хорошего не предвещала.

   — Ты покидала селение, — констатировал он.

   — Ходила за травами, — проговорила Метилана, растерявшись.

   — В город? — уточнил глава рода.

   Девушка кивнула, подтверждая его слова. Она и не подозревала об осведомленности Куртараа. Хотя он – глава рода, вполне мог организовать слежку за ней.

   — Ты неоднократно нарушала мой запрет, — проговорил мужчина. — И я хочу узнать твои причины. Почему ты продолжаешь это делать?

   — Для лекарства против болезни мне нужны определенные травы, которые не водятся в нашем лесу! — всплеснула руками девушка. — Я пообщалась с другими целителями и выяснила, как можно выяснить недуг, что поразил наш народ.

   — Ты посмела обратиться за помощью к людям?! — возмутился Куртараа. Он взял её за плечи и встряхнул. — Не смей уходить из селения! — мужчина навис над ней. — Не смей перечить моим приказам! Они созданы для нашей же безопасности.

   — Из-за вашей близорукости мы скоро вымрем, — тихо произнесла Метилана.

   Мужчина сорвал с её головы капюшон. Девушка зажмурилась в ожидании удара. Куртараа прикоснулся к её лицу ладонью, коснувшись губ. Она выдохнула, боясь, что любое движение приведет к стычке с главой рода.

   Он сорвал с её плеч плащ, отшвырнув в угол. Метилана не открывала глаз, думая, что это спасет её от позора. От холода, который пробрал её до костей, она вздрогнула. Она хотела прикрыться. Он не позволил. Подхватив её под колени, он понес её куда-то.

   Под спиной оказалось что-то мягкое. Девушка распахнула глаза, понимая, что находиться в собственной спальне. Куртараа возился с рубашкой, срывая с себя одежду.

   — Нет, — проговорила она срывающимся голосом.

   Мужчина избавился от многострадальной рубашки и стянул с себя штаны, очутившись полностью обнаженным. Девушка сглотнула. Но Куртараа почему-то медлил, улегшись с ней рядом. Он смотрел в её глаза, не приступая к активным действиям.

   — Что-то не так? — спросила Метилана.

   Мужчина медленно поцеловал её. Девушка несмело ответила ему. Он подтянул её к себе, выводя узоры на коже. Метилана не шевелилась, только её тело реагировало на Куртараа, рождая внизу живота томление.

   Самозабвенно целуясь с ним, она тщетно пыталась разгадать, что он задумал. А он осторожно ласкал её, доводя до исступления. Набравшись решимости, она ответила ему нежностью – провела ладонью по его члену. Мужчина то ли рыкнул, то ли застонал. Поняв, что находиться на верном пути, она продолжила нежности.

   Куртараа не выдержал первым. Приподнявшись на локтях, он заставил её повернуться на спину. Очутившись сверху, он провел членом по её животу. Метилана испытала новые ощущения. Он не торопился, чтобы она немного привыкла. Соединяя их тела, он двигался медленно. Она полностью отдалась ему, постанывая. А мужчина аккуратно набирал темп, слушая новые и новые её стоны.

   От ярких впечатлений, фейерверком сразивших их обоих, Куртараа долго приходил в себя. Пот катился с него градом. Он давно не знал женщины, и непредвиденное соитие с Метиланой выбило его из привычной колеи.

   Девушка спала на другой стороны постели, обнимая подушку. Он гладил её волосы, отчетливо понимая, что перешел выставленную самим собой границу. Перешел рубеж. И обратного пути не будет.

   Со вздохом он поднялся, выискивая на полу разбросанную одежду. Он натягивал на себя штаны и рубашку под светом луны.

   «Я должен уйти. Должен. Ей нужен лучший мужчина. И это не я, к сожалению», — подумал Куртараа.

   Забрав последний предмет гардероба, он покинул крохотную спальню, прошел кухню и вышел. Он обернулся, в последний раз оглянувшись на домик, что подарил ему лучшую ночь в его жизни.

   Луна равнодушно с небес взирала на одинокого путника, углубляющегося далеко в лес. Куртараа шел знакомым путем. Он-то и к Метилане пришел, чтобы проститься и навсегда покинуть этот мир. Болезнь сразила его примерно лет десять назад, и каждый день превратился в продолжение агонии. Советники советовали найти новую возлюбленную, чтобы хотя бы на время забыть о недуге. Он попытался.

   Верные ищейки доложили, что одна эльфийка без разрешения главы рода занимается целительством. Так он и познакомился с Метиланой, тогда юной эльфийкой. В качестве обмена она предложила тело, и он согласился.

   Он не требовал от неё большего, зная, что она не готова. А, когда узнал, что она потеряла невинность в городе, то чуть не сошел с ума. Он сильно злился и обидел её. Метилана не приходила к нему два месяца, и он соскучился. Тогда он впервые извинился перед ней. Наверное, с этого момента их отношения изменились.

   Когда он в шутку предложил пожениться, она не возражала. Сыграли пышную свадьбу. Мало кто знал, что брачную ночь, как и все последующие за ней, он проводил на грани жизни и смерти. Девушка отпаивала его, приводила в чувство. И он был ей благодарен. За кратковременный миг счастья. За робкую улыбку, которую она нечасто ему дарила.

   Несмотря на споры и разногласия, он точно знал, что Метилана хранила ему верность. Сегодня он практически переступил через себя, чтобы доставить ей удовольствие.

   Оглядываясь на прожитые года и столетия, Куртараа ни о чем не жалел. И благодарил богов, что ему позволили короткий миг с Метиланой. Единственную ночь, которую он ни за что не забудет.

   Путь подошел к концу. Мужчина встал рядом с ясенем. Обхватив ствол дерева, он слился с ним воедино. Ветки опутали его, заключая в объятия. Куртараа бросил последний тоскливый взгляд на луну. И сам превратился в дерево, обрастая корой и ветками. Тишину леса ничто не нарушало.

***

Очнулась Метилана резко. Ей, словно чего-то не доставало. Куртараа ушел. Это она поняла, когда не нашла ни его, ни его вещей. Она то смеялась, то плакала. Смятая постель напоминала о случившемся ночью.

   Она перевернула дом вверх дном в поисках хоть какой-нибудь зацепки или записки. Когда девушка намеревалась выть от бессилия, то обнаружила на столе кольцо с белой бумагой.

   Кольцо принадлежало мужчине и означало, что он – глава рода. Янтарь, окруженный переплетенными ветвями, на серебряном ободке. На бумаге выведено размашистым почерком три слова: «Я люблю тебя».

   Девушка в исступлении схватилась за голову. Мысли в ее голове скакали, как безумные олени. Воздуха не хватало. Она раскрыла створки окна, вдыхая ароматы леса. Приятный сон быстро забылся. Кутаясь в простыню, она бесцельно бродила по дому, прижимая к себе кольцо и записку. От наматывания кругов её спас стук в дверь. Распахнув дверь, она впустила нежданную утреннюю гостью.

   — Метилана! — позвала она целительницу. — Метилана, что произошло?

   — Он ушел, также как мои родители! — воскликнула девушка с болью в голосе.

   — Кто ушел, милая? — ласково спросила посетительница.

   — Куртараа, — проговорила Метилана, прорыдав слова. — Он написал, что любит меня и ушел!

   — Ох, солнышко, — эльфийка прижала к себе плачущую девушку.

   — Почему он поступил со мной подобным образом? — спросила Метилана. — Если бы он действительно меня любил, он бы остался!

   — Понимаешь, иногда нужно уйти, — сказала Кейнала. — Мой брат долго боролся с болезнью и выбрал самый простой путь.

   — Я ведь не успела…., — девушка с трудом подбирала нужные слова, — я ведь не успела сказать ему! Ничего не успела. Мы больше спорили друг с другом.

   — Думаю, он догадывался, что ты его любишь, — проговорила Кейнала.

   Метилану душили рыдания. Она не сдерживала бессвязный поток слов, что лился из неё подобно водопаду. Кейнала напоила её чаем, преодолевая сопротивление.

   Конечно, Кейнала догадывалась, что рано или поздно её брат уйдет, чтобы слиться с природой, но не думала, что это произойдет очень скоро. Но, если эльфийка хоть как-то держала себя в руках, то девушка убивалась.

   Метилана пила чай, совершенно не чувствуя вкуса. Она в подробностях вспоминала ночь, чтобы сохранить случившееся с ней событие в памяти. Припомнила ямочки на щеках, которые появились у мужчины, когда она спросила насчет второго захода. Кажется, она впервые видела и чувствовала настоящее и безграничное счастье. Рядом с ним. В его объятиях. И потеряла это с наступлением нового дня.

   Сердце, словно сжали в железных тисках. От слез она покраснела и, наверное, выглядела ужасно. Надев кольцо на палец, она поцеловала перстень, словно прощаясь с его владельцем. Чуть угомонившись, она сумела самостоятельно избавиться от простыни и одеться.

ГЛАВА 8

В семьях эльфах часто дают имена с фамильными буквами. У Куртараа и Кейналы одна буква на двоих, это «а», что означает их принадлежность к роду. Метилана позаимствовала у родителей букву «е», которая досталась ей по наследству, как и небольшой домик в пределах замкового комплекса.

   Как главе рода, ей предстояло многое сделать. Куртараа передал ей полномочия вместе с кольцом. И начала девушка с самого важного – с приготовление лекарства против болезни.

   Она закрыла окна плотными шторами. Смешивая травы с водой, она добивалась нужного ей долговременного эффекта. В котле закипала сладковатая жидкость в качестве основы. Небольшой домик с тремя окнами чадил, словно избушка из детской сказки. Уцелевшие Темные эльфы близко к нему не подходили.

   Метилана изменилась. Темные тени залегли под её глазами, лицо осунулось. А ладони постоянно были в зеленоватых разводах от растений. Она перетирала травы в ступке. Как безумная, она носилась от котла к травам и обратно по той же траектории.

   На кольцо она старалась не смотреть, чтобы не впасть в уныние раньше времени. Развернув бурную деятельность, она напрочь забыла о времени. И, если бы не Кейнала, то забывала бы и про еду. Подруга с завидным упорством пыталась её накормить, но, вдохновленная идеей, Метилана изо всех сил шла к цели.

   — Ты меня пугаешь, — сказала Кейнала, в очередной раз навещая целительницу.

   — Я почти закончила, — проговорила та. — Лекарства хватит примерно на полгода.

   — А что потом? — поинтересовалась Кейнала. — Что ты предпримешь?

   — Мы покинем лес, — сказала Метилана.

   — Это невозможно! — возразила Кейнала. — Лес - наш дом. За тобой не пойдут.

   — Другого выхода у меня нет, — произнесла целительница. — Если кто-то не захочет уходить, то рано или поздно погибнет.

   — И куда мы пойдем? — спросила эльфийка.

   — В город, — ответила Метилана.

   Девушка активно смешивала ингредиенты. Она настолько увлеклась занятием, что не сразу поняла, что перед глазами поплыло. Она ногтями впилась в край стола, чтобы избежать падения. Голова сильно закружилась, к горлу поступила тошнота.

   — Ты побледнела, — констатировала Кейнала, — ты в порядке?

   — Мне нужен свежий воздух, — пересохшими губами произнесла Метилана.

   Идя, словно в полусне, она подхватила плащ и вышла из дома. Прохлада, которая царила в лесу, немного привела её в чувство. Головокружение постепенно отступало. Тошнота сохранялась, но беспокоила меньше.

   — Тебе стоит почаще выходить из дома, — проговорила Кейнала, появляясь следом. — Выглядишь паршиво.

   — Спасибо за комплимент, подруга, — сказала целительница.

   Вдыхая лесные ароматы, Метилана окунулась в воспоминания. Приходило ей на ум разное – и грустное, и веселое, и горькое. Она неосознанно коснулась кольца на пальце. И припомнила первую встречу с Куртараа. Кажется, она тогда подпольно занималась целительством. Пускала эльфов к себе в дом, оказывая им необходимую помощь.

   На один из подобных приемов и нагрянули Советники. Элитное подразделение главы рода. Посетитель быстро сбежал, а её схватили. На руках очутились цепи. Обреченно она шагала вслед за советниками. Напуганная до жути встречей с главой. Путь превратился в бесконечное томление.

   Наконец, её привели в комнату. Судя по виду, рабочий кабинет. Треногий стул и стол напротив, заваленный различными бумагами и расчетами. Единственное окно, выходящее на лесную чащобу. Её приковали к стулу, оставив в одиночестве. Хлопнула дверь, впуская Куртараа.

   Мужчина, одетый в серебряные одежды, дышал властностью. Он прошествовал мимо неё и присел на краешек стола, сдвинув бумаги. Метилана не решалась заговорить. Наконец, выдержав театральную паузу, первым заговорил глава рода.

   — Ты в курсе, что на целительство требуется разрешение? — спросил Куртараа строго.

   — Да, я знаю, но…, — пролепетала девушка.

   — Получить разрешение от Банка идей достаточно сложно, — проговорил мужчина. — Особенно для Темных эльфов.

   — Да, но..., — лепетала Метилана.

   — Я добьюсь для тебя разрешения, — сказал Куртараа.

   Девушка уставилась на него, не сдержав возглас удивления. Совладав собой, она задала важный для себя вопрос:

   — Что взамен?

   — Смотря, что ты можешь мне предложить, — произнес глава, еще больше запутывая.

   Метилана призадумалась. Она не представляла, что в силах предложить мужчине в обмен на помощь с разрешением на практику целительства. Решение пришлось к ней молниеносно. Все-таки молодость чересчур наивна.

   — Мое тело, — сказала она.

   И испугалась того, что озвучила. Куртараа хмыкнул, пронизывая её изучающим взглядом. Она покраснела до кончиков ушей, понимая, что обратно пути теперь нет, и не будет.

   — Идет, — согласился глава рода. — Какое варварство! — мужчина подошел ближе и помог избавиться от цепей. — Мои Советники чересчур перестарались, выполняя мой приказ, уж прости.

   — Н-ничего, — проговорила Метилана.

   Её обдало чайным деревом, мускусом и лаймом. Втянув запах, она еле удержала себя в рамках. Настолько сексуальным ей показалось сочетание трех эфирных масел.

   — Позже обсудим детали, — прошептал Куртараа ей на ухо.

   Девушка кивнула. Она отступила на несколько шагов назад и споткнулась о стул, чуть не потеряв равновесие. Мужчина вовремя поймал её за руку. Разомкнув сомкнутые ладони, она, постоянно извиняясь, покинула комнату. Сердце издавало бешеный ритм.

   Почудилось, что она почувствовала тот самый аромат в реальности. Отогнав от себя морок, Метилана вернулась в дом. Котел нещадно чадил. Пришлось распахнуть окно, чтобы немного проветрить помещение. От подступившей к горлу тошноты ей снова поплохело.

   Она опустилась на стул, закрыв голову руками. Тихо всхлипывая, она ненадолго позволила чувствам захватить её. А затем вернулась к работе. Лекарство практически приготовилось, осталось смешать травы со сладковатой основой.

   Дрожа от волнения, она закончила последние приготовления. Травы отправились в котел, и пахнуло дымом. Девушка закашлялась. Утихомирив огонь, она подождала, когда лекарство закипит. И через некоторое время сняла котел, установив на столе. Теперь зелье против болезни остывало. А Метилана приводила дом в порядок.

   Натаскав воды, она вымыла крохотную кухню и единственную комнату. А затем принялась за себя. Купаясь в обитой тканью бочке, она снимала накопившееся за две недели напряжение. Тошнота то появлялась, то уходила. И, если честно, Метилана с ней уже свыклась.

   Вымыв волосы, она почувствовала сонливость. Укутавшись в плотную ткань, она прилегла на кровать и сразу уснула, прикрывшись одеялом.

   Утром целительницу разбудили какие-то странные звуки. То ли всхлипывания, то ли мелодия. В спешке она не подумала одеться и выбежала в чем была. То есть практически голая.

   Темные эльфы затянули похоронную песню, прощаясь с главой рода Куртараа. Женщины и дети плакали. Мужчины поддерживали их, обнимая. Метилана сглотнула ком в горле, подтягивая повыше ткань. Она присоединилась к процессии. Она включилась в общее пение, ощущая, как постепенно уходит боль от потери любимого. Поддерживая ритм и темп, она, подрагивая, окончательно прощалась с Куртараа. От трав, что жгли, ей становилось хуже. Не выдержав, она рухнула без сознания.

   Во второй раз за день Метилана пришла в себя дома. Кейнала сидела рядом, а целительница обнаружила себя в платье. Видимо, подруга её переодела, пока она находилась в отключке.

   — Что произошло? — спросила целительница.

   — Ты упала на глазах у всех, — проговорила Кейнала.

   — О, нет! Какой позор, — простонала Метилана.

   — И часто ты устаешь? — заботливо поинтересовалась подруга.

   — Ну, я же занята лекарством, много работаю, — сказала целительница. — Ну, подумаешь, пару раз упала в обморок.

   — Не смешно, — протянула Кейнала, — тебе надо обратиться к Энаннилю.

   — Ни за что! — воспротивилась Метилана. — Я знаю, что твой кузен скорее будет меня домогаться, чем лечить.

   — Если ты не забыла, именно он помог мне выносить трех детей, — сказала Кейнала. — Несмотря ни на что, он отлично разбирается в женских делах. Поверь мне.

   — Да уж, — проговорила Метилана. — Ты меня отправляешь в объятия похоти и порока! Причем в самую гущу.

   — Энанниль реально знает женские дела, обязательно сходи, — настаивала Кейнала.

   — Ладно, — скрепя сердце, согласилась целительница.

   Она не очень сильно понимала, почему подруга так сильно беспокоиться. Прошло всего две недели с тех пор, как Куртараа добровольно их покинул. Она кое-как мирилась с его утратой, с головой уйдя в работу. Конечно, Кейнала больше понимала в жизни, но это не повод сразу отправлять её к местному ловеласу и одновременно целителю по женской части. В народе его прозвали Асклепием.

   К нему Метилана не собиралась идти по нескольким особо важным причинам. Во-первых, между ними шло своеобразное соперничество. Во-вторых, слава Энанниля опережала его владельца. В-третьих, для обследования он использовал какие-то варварские методы. И, наконец, в-четвертых, она лично отказала ему, когда он предложил ей женитьбу.

   Целительница сдержала рвотный позыв. Тошнота вновь вернулась. Причем в самый неожиданный момент. Заметив бледность подруги, Кейнала отлучилась за мятой. А девушка успела передумать и все-таки решилась посетить другого целителя, чтобы выяснить, что с ней происходит.

   Мята быстро привела Метилану в чувство. Состояние улучшилось. Хотя на щеках играл нездоровый румянец, резко контрастирующий с чересчур бледной кожей.

   — И давно тебя тошнит? — заботливо поинтересовалась Кейнала.

   — Недели полторы, — проговорила девушка, разминая мяту. — А что такое?

   — Да так, прикидываю, — сказала эльфийка, — кто тебе сообщит радостную весть.

   — Ты меня запутала уже! — воскликнула Метилана. — Может, хватит говорить загадками?

   — Думаю, что мой брат оставил тебе кое-что поважнее, чем кольцо, — выкрутилась подруга.

   Метилана вздохнула. Иногда Кейнала обожала разговаривать загадками и требовались определенные усилия, чтобы понять, о чем это она. Но, сколько бы она не думала, не удавалось разгадать очередную формулировку подруги. Целительница перебрала всевозможные варианты. Тщетно.

   А Кейнала хранила загадочное молчание и лукаво улыбалась. Совсем, как её брат. Сердце девушки резануло болью. Она подавила грустные мысли, раздумывая над словами подруги. Как назло, догадка не осеняла её. Метилана нахмурилась. Последняя надежда возлагалась на Энанниля. Возможно, он объяснит, что с ней происходит и можно ли найти от подобного состояния лекарство. И самый главный вопрос – а что происходит-то?

ГЛАВА 9

Волупия брела в ночи бесцельно. Она просилась на ночлег, но ей