Оглавление
АННОТАЦИЯ
Я – всего лишь сломанная игрушка, человеческая рабыня, волей случая спасённая из дома моего хозяина. Он – сын альфы, один из сильнейших волков стаи. Так чего же он хочет от меня, когда вокруг него столько волчиц? Зачем тратит своё время, пытаясь исправить то, что исправить невозможно? Ведь единственное, чего я хочу – умереть!
Здесь будет история Лив и Стена, второстепенных героев "Лесного логова". Можно читать как самостоятельное произведение.
ВНИМАНИЕ! 18+!!! Будут сцены насилия.
ГЛАВА 1.
Сильвия.
Я лежала на кровати, чутко вслушиваясь в окружающие меня звуки и медленно погружаясь в отчаяние. Завтра я умру! Умру, разорванная на части волком, которому меня отдадут, выкупив моей жизнью ещё год спокойствия на человеческих землях. Моей и ещё четырнадцати девчонок, что находятся сейчас в этой комнате.
Терра Софи говорила, что перед Летним днём надо поспать, что волки, возможно, оставят кому-то из нас жизнь и мы верили. Потому что каждая из нас, каждая, оказавшаяся сегодня на берегу реки Быстрой, хотела жить! Вот только никто из нас не верил, что проживет на той стороне больше нескольких часов. И лишь спустя время я поняла, что лучше бы так и было! По крайней мере для меня.
Утро Летнего дня началось поздно. Ночью одна из девушек пыталась покончить с собой и улеглись снова мы глубоко за полночь. Нас пытались накормить, но мне даже смотреть на еду не хотелось. И едва терра Софи позволила, я выскочила из-за стола. А потом нас выставили из дома. До вечера было ещё довольно много времени. Я огляделась. Девчонки разошлись группками по два-три человека, но среди них не было никого, с кем мне хотелось бы сейчас поговорить. Большинство из них были не из моего приюта. А с Милкой которая росла вместе со мной, мы не очень то и дружили. Мой взгляд упал на новенькую. Ее привезли вчера вечером и она стояла в сторонке, одна. А почему бы и нет? И я направилась в ее сторону.
– Меня Лив зовут, – начала я, – вернее Сильвией, но так я только в документах и записана.
Я вздохнула.
– А меня Лилией, – представилась она, – но все зовут меня просто Лия.
Я улыбнулась. Лия мне понравилась. Она была чуть выше меня, длинные белые волосы спускались почти до ягодиц, огромные синие словно вечернее небо глаза были печальными. Нежная кожа, полные мягкие губы, высокая грудь с острыми, проступающими даже сквозь плотную ткань сарафана вершинками. Красавица!
Не зря терра Софи вчера с грустью обмолвилась, что с удовольствием взяла бы новенькую к себе в весёлый дом.
– Ты что, благородная? – прервала мои мысли новенькая. Я проследила за её взглядом и рассеянно отмахнулась.
– Нет конечно! Просто в приюте нас почти ничего не заставляли делать. Мы учились грамоте, шитью, музицированию. В общем всякой чепухе, способной заставить девчонок поверить в то, что из них готовят не волчьих невест, а гувернанток для богатых домов.
– И вы верили? – изумилась она.
– Верили, – грустно вздохнула я, – приют же в глуши, людей там мало совсем, селищ нету рядом. Если бы я знала, для чего нас растят, я бы еще с приюта сбежала!
Губы у меня предательски задрожали, я с трудом сглотнула, подавив всхлип, и продолжила:
– Я чего пришла-то, а расскажи как ты от солдат сбежала? У нас одна только Силла сумела да и то в городе!
Лия посмотрела на меня, на солнце, уже начавшее клониться к закату, села на лавочку у стены и начала рассказывать.
– Жаль, что ты попалась так глупо, – прошептала я, когда она закончила, – у нас так никто бы не смог! Мы все вместе ехали и терра Софи с Риной ее помощницей ночевали в комнатах. Да и солдат много было, они по очереди и у дверей и под окнами стояли.
– А как вообще вышло, что тут всем терра Софи заправляет? – спросила Лия.
– Так она же нас, – я замялась, покраснела, но всё же продолжила, – готовила. У неё там штуки всякие и она нам рассказывала, что нужно делать, чтобы мужчине понравилось, а Рина показывала. Было так сты-ыдно! Но она сказала что, возможно, благодаря этому кто-то из нас останется жив, так что мы все смотрели.
Я всхлипнула, подтянула к груди острые коленки и уткнулась в них лицом.
– Я когда смотрела, думала, что никогда так не смогу, – прошептала я, – а сейчас мне кажется, что смогу, только бы он меня не убивал! Я так хочу жиить!
Последние слова потонули во всхлипе и я разрыдалась окончательно и уже неостановимо.
Лия обняла меня и молча сидела рядом, пока слезы не иссякли вместе с силами.
В дверях появилась хозяйка и, оглядев двор, зычно крикнула:
– Эй, старшой, загоняйте девок в баню, пора уж!
Из летника появились солдаты. Кто-то из девушек пытался бежать, но их ловили, ловко выкручивали руки и тянули к бане. Я тоже дернулась в сторону, почти сразу же попав в руки сильного мужчины и забившись там, словно птичка в силке.
В предбаннике безраздельно правила Рина, она ловко раздевала девушек, командуя держащим их мужчинам как и что сподручнее будет перехватить, и когда на несчастных не оставалось ни нитки, солдаты подтаскивали их к двери и вносили в парилку, исчезая там и вскоре появляясь обратно, но уже в одиночестве.
С меня сдернули сарафан, нижнюю юбку, стянули сорочку и, подхватив на руки, внесли в баню.
От вида того, что происходит там, я застыла, чем и воспользовался несший меня мужчина: легко поймал мои руки, скрутил и, уже связанные, вздернув наверх, к перекинутой через срединную балку веревке. И горла вырвался крик ужаса, когда я осознала, что стою с поднятыми наверх руками, а мужчина наклоняется для того, чтобы развести в стороны мои колени и зафиксировать уже их. Остальные девушки были привязаны точно так же. И с каждой минутой наше количество увеличивалось. Последней стала Лийка.
– Пошли, пошли отсюда, – услышала я через царящие в бане рыдания, – на женок своих будете так пялиться, ежели позволят, а не позволят, так приезжайте ко мне в столицу. Матушку Софи там каждая собака знает, я вам девок-то найду, что к такому охочие!
На этих словах дверь хлопнула и в парилке не остались ни одного мужчины.
– Ну что, девоньки, – объявила владелица борделя, внимательно рассматривая нас, – пора! Ринка, ты моешь и окупываешь, я обрабатываю! Пошла!
В бане было не жарко, просто тепло. Я, осторожно переступая с ноги на ногу, благо притянуты они были не туго, наблюдала за процедурой "подготовки".
Рина быстро мыла девушек мягкой ветошью, подняв наверх волосы, чтобы не замочить, окупывала так, чтобы не осталось ни кусочка пены, потом осторожно вытирала большим куском чистого полотна и её сменяла сводня. Та начинала с груди, втирая в кожу какую-то густую мазь, потом её же наносила на бедра и под конец макала с баночку пальцы.
– Ещё спасибо мне скажите, – ворчала она безуспешно пытающимся свести колени девчонкам, – мои девочки завсегда этой мазью пользуются и еще ни один мужик недовольным не ушел! Да и вам боли меньше будет! И заживет всё быстрее! Я бы вам и с собой каждой по баночке дала, да только кто ж допустит? Но я их здесь в бане оставлю. Если понадобится, можно будет забрать. Мы уж завтра с утра и уедем, а с того времени никого тут больше и не будет до следующего года.
– И что, забирали когда-нибудь? – поинтересовалась одна из девушек.
– Нет, – хмуро ответила сводня, – но может быть из вас кому повезёт!
Вот пришла и моя очередь. Грудь обожгло прикосновение чужих пальцев. Женщина быстро, профессионально распределила по ее поверхности густую мазь и ровными движениями начала втирать ее в кожу. А закончив, коснулась меня внизу. Когда она перешла к следующей девушке, я выдохнула и потрясла головой, смаргивая слезы. Вот меня и приготовили... к насилию и смерти...
Между тем женщины закончили и уже набрасывали на нас сарафаны. Короткие с разрезами по бокам такие, как принято для прыжков через костер шить. Единственным отличием было то, что эти не были сплошными, а просто застёгивались сзади на несколько пуговиц, да вместо лямок были две ленты, которые нужно было завязать.
А потом баню снова наполнили солдаты. Нас осторожно отвязали и понесли в лодки, стоящие на пристани. Я сидела на низкой скамеечке небольшого суденышка и, не отрываясь, смотрела на родную сторону. К противоположному берегу наша лодка пристала с последними лучами солнца. Там были сооружены аккуратные мостки, к которым мы и причалили.
Когда солдаты высадили нас на берег и торопливо, с силой налегая на весла, поспешили оказаться как можно дальше отсюда, а мы, сбившись в плотную кучку, остались стоять на чужом берегу, я и поняла, что все это по-настоящему!
Меня зазнобило. Было тепло, но тонкий сарафан, одетый на голое тело без привычных нижних юбок, казался слишком открытым. Я вспомнила, что делала с нами терра Софи и мучительно покраснела. Лишенный волос треугольник между бедер, гладкая кожа подмышек, грудь, покрытая мазью, вызывающей физическое влечение, делающей мою кожу безумно чувствительной к прикосновениям и лоно, смазанное ей же.
Владелица веселого дома обещала нам, что так первое проникновение будет менее болезненным, хотя никто даже не был уверен, что оборотни принимают человеческий облик, а не разрывают своих жертв на части в виде волков.
Я с трудом протолкалась сквозь толпу и вышла на мостки. Под моими ногами, ещё чуть алея в гаснущих лучах заката, раскинулась великая река. Могучая, глубокая, милостивая. Совсем не страшная! И она с радостью приняла меня в свои объятия за миг до того, как из леса донёсся холодящий душу волчий вой.
Течение подхватило меня и потащило вперёд, вдоль медленно повышающегося берега. Я не сопротивлялась. Как ни хотела я жить, ужас встречи с оборотнями был сильнее.
Сарафан, наполненный воздухом, ещё держал меня над водой, но с каждой проведенной в реке секундой он все сильнее намокал и я начинала погружаться все глубже. А потом чья-то рука безжалостно схватила меня за волосы и, не обращая внимание на слабое сопротивление, потащила к берегу.
Меня вытащили из воды и швырнули на землю. Я упала на колени, вскрикнув от боли в ноге, под которой оказался острый камешек, попыталась встать, неловко хватаясь за стоящее чуть сбоку тоненькое деревце, но в этот миг оказавшийся рядом мужчина с размаха ударил меня по лицу, опрокидывая на спину и выбивая воздух из лёгких.
– Вот дура! – мужчина наклонился ко мне, одним движением разрывая на мне сарафан и оголяя грудь, – если бы я с парнями не поспорил, что рыжая моя будет, ни за что в реку не полез бы!
Ещё одно движение и я осталась совершенно нагой, а ненужное уже платье улетело куда-то в сторону. Я попыталась прикрыться руками, с ужасом наблюдая, как волк наклоняется ко мне. Он снова запустил руку мне в волосы и, резко дёрнув, поставил перед собой на колени. Я в ужасе отшатнулась, оказавшись перед его пахом.
– Тебя же учили, малышка, – процедил волк, – как доставить мужчине удовольствие? Приступай!
И он, видя что я в нерешительности замерла перед ним, дёрнул меня вперёд, почти впечатывая в свое тело.
– Ну!
И на меня обрушилась ещё одна пощёчина, обжегшая огнем щеку и вырвавшая болезненный вскрик. Я взглянула в лицо склонившегося ко мне волка и в ужасе закричала. Потому что его серые глаза, одним взглядом проникшие, кажется, прямо мне в душу, было совершенно невероятно безумными!
– Значит по-хорошему ты не хочешь! – констатировал мужчина, холодно усмехаясь, – что ж, так будет даже интереснее!
И я снова оказалась лежащей на спине. Только вот сейчас сверху на моей груди, прижимая коленями мои руки, сидел оборотень. Миг и он закрыл мне нос ладонью, а когда я, пытаясь вдохнуть, открыла рот, двинул бедрами, врываясь туда, и начал резко, быстро двигаться, погружаясь слишком глубоко и лишая меня остатков воздуха. Потому что ладонь с носа он так и не убрал!
Я захрипела и судорожно задергалась, пытаясь скинуть сидящего на мне мужчину, но он лишь опустился сверху уже всем своим весом и, словно в насмешку, погладил меня свободной рукой по щеке. А потом, словно что-то услышав, остановился и позволил мне, наконец, вдохнуть.
Я лежала на боку, беспомощно кашляя и пытаясь отдышаться. А потом он перевернул меня на живот и, безжалостно разведя ноги, вторгся между ними. Я закричала, чувствуя, как волк устраивается сзади, как подтягивает наверх мои бедра, чтобы ему было удобнее.
– П-пожалуйста! Нет! Не надо! – я почувствовала, как он вошёл в меня. Пока совсем неглубоко, но и это было больно! Очень, очень больно!
– Кричи, девочка! – послышался вкрадчивый голос у меня над ухом, – кричи! Мне нравится, когда лежащие подо мной человеческие девки срывают голос!
И он двинул бедрами, вламываясь в мое тело на всю длину. А я закричала, судорожно цепляясь пальцами за влажную от росы траву.
"Светлая, за что???"
Наконец мужчина ускорился и сквозь собственные стоны я услышала его тяжёлое дыхание, на моем плече, прокусывая нежную кожу, сомкнулись острые клыки и судорога, скрутившая мое измученное насилием тело, наконец подарила мне долгожданное беспамятство.
– Так ты все же догнал свою рыжую? – я с трудом открыла глаза. Рядом с моим мучителем стояло ещё трое парней, явно моложе его. И они с завистью поглядывали на меня так, что захотелось оказаться как можно дальше от них. Я попыталась отползти и тихо застонала, чувствуя, как тянет болью внизу живота. Парни рассмеялась.
– Везучий ты всё же, Норман!, – вздохнул один из них, – снова девку себе добыл! Сладкая наверно...– и он с сожалением цокнул языком.
– Хочешь её? – поинтересовался стоящий рядом со мной волк, – бери! Мне не жалко. Я все равно не собираюсь ее в город тащить. Надоели эти человеческие девки, ничего не умеют!
– Правда? – обрадовался парень и посмотрел на меня с хищным интересом.
– Правда, правда! Берите её, если хотите! А я, пожалуй, посмотрю!
И он опустился на лежащее невдалеке бревно и с удовольствием вытянул ноги.
Я прижала коленки к животу и с ужасом смотрела, как медленно, словно окружая свою жертву на охоте, ко мне приближаются молодые волки.
– Ну что, девка,– поинтересовался один из них, хватая меня за руку и опрокидывая на спину, – развлечемся?
***
Меня скинули на землю словно не нужную никому обузу. Норман, тот самый волк, что взял меня первым, решил все же забрать меня с собой. Правда нёс меня не он, а один из тех оборотней, что насиловали меня после. Воспоминания отозвались в теле мучительной болью. На бедрах следы крови смешались с багровыми отпечатками чужих пальцев, что вновь и вновь разводили мои колени, стремясь оказаться между ними и испробовать каково это – брать человеческую девушку. Внутри все тянуло и жгло и я периодически уплывала в беспамятство, почти не ощущая многочисленные ранки и царапины на спине. По земле, покрытой не только мягкой травой, но и сухими шишками и острыми камешками, катали меня немилосердно, совершенно не считаясь с появлением новых отметин на моем теле.
Сначала я кричала, умоляла, просила их остановиться. Потом, когда голос пропал, могла лишь стонать и хрипеть, в ужасе наблюдая за тем, как с меня встаёт один мужчина и его место сразу же занимает другой.
А потом взошло солнце и меня, уже не способную даже стонать, перекинули через плечо и куда-то понесли.
– Похоже мы последние! – несший меня парень кивнул на коновязь, у которой оставались лишь четыре привязанные лошади.
– Похоже, – кивнул Норман, взлетая в седло, – давайте ее сюда.
Меня легко перекинули через холку его лошади. Я ощутила на своей шее стальные пальцы и наступила темнота.
ГЛАВА 2.
Очнулась я от пронзившего все тело холода. Захрипела, переворачиваясь на бок и судорожно кашляя. Ледяная вода стекала с меня тонкими струйками.
– А чего это она такая... потасканная? – поинтересовался кто-то над моей головой и я, с трудом повернув голову, увидела стоящего рядом волка с пустым ведром в руках.
– Да я с ребятами поделился, – раздался откуда-то с боку знакомый голос, заставив меня в ужасе сжаться, – а им очень уж понравилось. Вит, вымой ее и запри в комнате, сегодня у меня ещё много дел, а вот завтра я пожалуй начну её обучать.
И Норман предвкушающе улыбнулся, заставив меня сжаться ещё сильнее, развернулся и ушел, оставив меня лежать на заднем дворе своего дома.
– Нашел мальчика на побегушках! – недовольно проворчал оставшийся со мной парень, – ну, что, рабыня, вставай! Пойдем мыться! – и он протянул ко мне руку.
Возможно, он хотел лишь помочь мне подняться, не знаю. Вот только телу, пережившему так много этой ночью, было все равно. И я дернулась прочь от его руки, сжимаясь и скуля от охватившего меня ужаса.
– Вот, Темный! – выругался волк, – дикая какая! – он наклонился ко мне и, не обращая внимание на мое сопротивление, перекинул через плечо и куда-то понёс.
Я стояла под чуть тёплыми струями воды, сильно дрожа и с тихим ужасом наблюдая за тем, как по бедрам стекают розовые струйки. Между ног все жгло и тянуло и я боялась даже прикоснуться к себе там. Сильно щипало, когда вода попадала на мелкие ранки на спине и плечах, но я не могла собраться с силами и выйти из под спасительных струй. Потому что там, за тонкой перегородкой меня ждал волк.
– Давай быстрее! – злой голос вырвал меня из прострации, – я что целый день буду тебя ждать! – и он зло стукнул кулаком по стене дома.
В комнату ему снова пришлось нести меня на руках. Потому что любая попытка сделать шаг отзывалась во мне такой болью, что я лишь сжималась и закрывала глаза, смаргивая незваные слезы.
– Держи, – рядом с матрасом, на котором я лежала, опустилась чашка с молоком, накрытая куском хлеба, – поешь! И попытайся поспать. Если Норман сказал, что не тронет тебя сегодня, то можешь поверить, действительно не тронет.
И добавил, уже взявшись за дверную ручку:
– И постарайся завтра делать то что он скажет быстро и в точности. Больше всего на свете Норман не любит ждать!
И он ушел, оставляя меня наедине с моей болью и страхом.
Ночь не принесла никаких изменений. Я съела хлеб и лежала на боку, стараясь не двигаться и накинув сверху найденное рядом колючее одеяло. Но оно не грело. По телу расходились волны дрожи, сменяющиеся жаром, за которым вновь следовала дрожь. Я сложила вместе ладошки и, зажав их между коленками, свернулась в клубочек. Так внутри болело чуть меньше. И сама не заметила, как уснула.
Разбудило меня ощущение тяжёлого злого взгляда. Я подняла голову, пытаясь понять где нахожусь, и замерла, увидев сидящего на стуле рядом со мной мужчину. Из горла вырвался не то хрип, не то вздох и я закусила губу, чтобы не закричать. Страшно было до ужаса.
– Вставай! – голос был спокойным, но это не могло меня обмануть. Не сейчас, когда внутри крепла уверенность, что оборотень просто в бешенстве. И что стоит мне ошибиться хоть в чем-то и весь его гнев обрушится на меня!
Я неуклюже, морщась от боли, поднялась и замерла, опустив голову и избегая встречаться с ним взглядом.
– Иди сюда!
Несколько неуверенных шагов сквозь боль и я застыла рядом с ним. "Светлая, как же страшно!"
Его рука легла мне на бедро, погладила его, скользнула по ягодице и спустилась вниз, к колену.
– Повернись!
Я медленно развернулась, чувствуя, как от моего движения его пальцы соскальзывают, оказываясь уже между моих ног и волк медленно, очень медленно двигает их наверх.
– Разведи ноги!
Тело вздрагивает, не желая подчиняться сознанию. Оно мудрее меня, оно знает, что монстра внутри сидящего напротив мужчины не устроит моя покорность. Что как бы я не старалась, он все равно сделает то, что решил, лишь взявшись за ручку двери этой комнаты. И вместо того, чтобы послушно развести колени, я судорожно стискиваю бедра и отшатываюсь, успевая заметить довольный огонек в глазах волка. Наконец-то он получил повод наказать меня!
Солнце палит немилосердно, обжигая спину и забирая из тела, кажется, последние капли влаги. "Сколько я уже здесь? Я не знаю. Я уже нечего не знаю, кроме того, что за глоток воды отдам сейчас все на свете! Глупая девчонка! У меня ведь ничего нет! Даже моя жизнь не принадлежит мне. Я – рабыня! Чужая игрушка!" Так сказал он, когда привязывал меня к столбу. "Нет! Не он, господин!" Я могу назвать его только господином или хозяином. И никак иначе! Это я тоже запомнила. Это запомнило мое тело, содрогавшееся под ударами плети.
"Господин!" Я прижалась щекой к полированному дереву, чувствуя, как сводит судорогой уставшие ноги. Я едва доставала до земли кончиками пальцев. "Хозяин! Я запомнила! Я буду послушной, обещаю! Только, пожалуйста, снимите меня отсюда! И дайте глоток воды!"
Снимал меня со столба снова Вит. Он появился, едва последние лучи солнца скрылись за кромкой далёкого леса. Осторожно развязал истертые до крови запястья и, подхватив на руки, понес в дом.
– Ну и бедовая же ты девка! – меня уложили на матрас и парень застыл надо мной, словно решая, что же ему дальше делать, – я же тебе сказал, чтобы не злила Норма! Тебе что нравится боль?
Я лишь покачала головой, чувствуя, как горит обожженное солнцем, избитое тело. Перед глазами словно стояла серая пелена. В горле было сухо и словно посыпано мелким песком. Я не могла уже даже хрипеть и не иначе как каким-то чудом все ещё находилась в сознании.
– Эх надеюсь Норм сюда ещё не скоро заглянет! – словно сам себе прошептал парень и быстро вышел из комнаты.
Вернулся он довольно быстро, осторожно приподнял меня, помогая напиться и уложив обратно, начал, мягко касаясь, наносить на обгоревшую кожу что-то прохладное.
Сметана поняла я, уплывая в небытие, он мажет меня жирной сметаной.
***
Норман пришел ко мне через два дня. Всё это время я провела почти в беспамятстве. Обожжённая кожа горела, раны на спине дергало от любого неловкого движения и внутри по-прежнему тянуло. Все это время ко мне заходил лишь Вит.
Он приносил воду, обтирал меня влажным полотенцем, помогал дойти до туалета. Есть я почти не могла, но пила после наказания у столба много и жадно. И с ужасом думала о том моменте, когда о моем существовании снова вспомнит Хозяин.
Не знаю, что именно он сделал, но сейчас, даже про себя я называла его только так. И боялась! До ужаса!
– Встань!
Я тяжело поднялась, цепляясь за стенку, и закрыла глаза. Так голова кружилась чуть-чуть меньше.
Мужчина обошел меня и я почувствовала его горячее дыхание на своей шее, а потом безжалостные пальцы коснулись только что начавших подживать следов от плети.
Мой крик утонул в его ладони, зажавшей мне рот.
Теперь уже полыхала вся спина, прижатая к его телу.
– А ты вкусно пахнешь, – прошептал волк и перехватил меня поудобнее, прижимая к себе ещё сильнее и вырывая очередной стон боли, – пожалуй, я ещё поиграю с тобой, девочка! – и он, провел языком по моей шее, вызывая предательскую дрожь. – Скажи, сегодня ты будешь послушной?
Я судорожно закивала.
– Не слышу!
– Д-да! Я буду! Буду послушной!
– Господин!
– Я буду послушной, Господин, – покорно пообещала я, по велению его рук опускаясь на колени, – только не наказывайте меня больше!
– Понятливая малышка, – похвалил меня волк, одну руку запуская мне в волосы, а другой потянувшись к ширинке, – а сейчас посмотрим, насколько сильно ты хочешь завтра получить воду! Работай, девка!
Воду на следующий день мне дали только после полудня.
С того дня хозяин приходил ко мне каждый день. И больше я не видела никого из волков. Он приносил с собой воду и еду, кормил меня с рук, если я все делала правильно. Или наказывал, если нет. У Нормана с собой всегда был короткий острый хлыст. Его удары не рассекали кожу, лишь оставляли на ней длинные, горящие болью красные полосы. Хозяин предпочитал бить меня по груди, задевая соски или животу. Иногда по спине или бедрам. Мне нельзя было закрываться руками или уклоняться от жгучих ударов. Рабыня должна принимать наказание с радостью и благодарностью за внимание Хозяина! И я стояла на коленях, опустив руки, вздрагивая от звука рассекаемого хлыстом воздуха и чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы.
Свои короткие приказы Хозяин начал дополнять щелчками пальцев, за любое промедление беспощадно наказывая. И тело подчинилось. Тело запомнило, что нужно делать, когда прозвучало то или иное слово, так или иначе щёлкнули пальцы. Иначе будет больно. Сознание отступило. Спряталось от ужаса происходящего. Я не думала, не надеялась, не вспоминала прошедшее. Я просто жила, медленно превращаясь в дрессированную комнатную собачку. Но и этого я уже не понимала...
Даже посещение умывальной комнаты теперь нужно было заслужить! И сопровождалось оно унизительной процедурой надевания ошейника. Да! По собственному дому хозяин водил меня на поводке, заставляя подставлять под него шею.
Я потеряла счёт времени. Да оно и не имело сейчас никакого значение. Когда я была одна, то просто лежала, глядя в потолок, и не могла даже плакать.
А потом хозяин пришел рано, гораздо раньше обычного и, одев ошейник, повел меня во двор туда, где стояла наполненная водой большая бочка.
– Сегодня у меня будут гости, – сказал он мне, когда я, отмытая, кажется, до скрипа, вернулась в комнату, – не разочаруй меня, девочка!
И ушел, оставив меня, словно разбуженную ужасом его слов, вздрагивать от каждого шороха за закрытой дверью.
Солнце уже клонилось к закату, когда за мной пришли. Я послушно опустила голову, позволяя надеть на себя ошейник. То что он был в руках у Вита, а не хозяина, ничего не меняло.
– Ты что? – тихо спросил волк, глядя на меня с непонятным выражением на красивом лице, – ты сломал её?
– Конечно! – Норман перехватил у брата поводок и снисходительно потрепал меня, все ещё стоящую на коленях, по распущенным волосам, – так же как и всех предыдущих! Человеческие девки легко ломаются, если знать, что именно делать!
Вместо ответа Вит вышел и громко хлопнул тяжёлой дверью.
– Глупый волчонок! – недовольно пробормотал Хозяин и я в ужасе сжалась. Когда он говорил таким тоном мне не следовало ждать ничего хорошего! И даже не удивилась, когда за спиной раздался знакомый свист и ягодицы обожгло сильным ударом. И ещё раз! И ещё!
– Я надеюсь ты понимаешь, как больно тебе будет, если ты меня разочаруешь? – голос был глухим, словно доносился из-за двери, перед глазами всё расплывалось от слез и я с трудом различала лицо своего мучителя. Спина горела.
– Вставай!
Тело послушно поднялось, не обращая внимание на вспыхнувшую боль.
– Надеюсь, моим гостям понравится с тобой играть, милая! – ухмыльнулся хозяин и потянул меня прочь из комнаты.
ГЛАВА 3.
Я стояла на коленях, низко опустив голову и спрятав лицо за прядями волос. Тело мелко дрожало, предчувствую грядущее насилие. А в том, что оно будет, не приходилось сомневаться! Сидящие вокруг длинного стола волки бросали на меня заинтересованные взгляды. Слишком заинтересованные, чтобы после окончания разговора с Хозяином просто разойтись.
– Ну что, – Норман свернул лежащую на слове карту с какими-то пометками и убрал ее в шкаф, – план идеален. Послезавтра мы начнем, а сейчас – небольшой подарок. Вижу, вам понравилась моя девочка! – тяжёлая рука опустилась на голову, заставляя меня согнуться ещё ниже, – я хорошо ее воспитал за это время! Не так ли, малышка?
– Да, Господин!
Волки засмеялись.
– А что она умеет? – ко мне приближался взрослый мужчина, держащий в руках недопитый бокал с вином.
– О, уважаемый Рин, поверьте, достаточно, чтобы доставить вам немного удовольствия, – довольно промурлыкал Хозяин и щёлкнул пальцами. Мое тело послушно подчинилось знакомому приказу.
Волки смеялись, волки отрезали на память мои локоны в которые до этого запускали сильные руки. Меня трогали, оставляя на теле следы пальцев, переворачивали, ставила на колени и опрокидывали на спину. Их руки были везде. Они касались груди, сжимали соски, заставляя меня кричать, разводили мне бедра. Калейдоскоп лиц, рук, тел, сменяющих друг друга.
Не все! Кажется, мной играли трое или четверо. Остальные смотрели, отпускали остроумные замечания и засекали время. Через сколько мгновений я поднимусь на колени, услышав знакомый щелчок пальцев, если до этого лежала на боку? А если на животе?
Не знаю почему, но развлекающиеся мужчины не пожелали наполнить мое лоно. Возможно побрезговали или им понравилось, как Хозяин заставлял меня ласкать их губами и языком.
Отпустили меня с рассветом. Когда во мне не осталось уже ничего, даже стыда, только страх и бесконечная, непередаваемая усталость. Я почти ничего не чувствовала и не понимала, двигаясь словно механическая кукла. А в скрытом пеленой ужаса сознании осталась лишь одно – навязчивая мелодия старинной песни. Песни, что я слышала на похоронах, ещё до попадания в приют. Единственное, что осталось в моей памяти от мамы. Ее белое мертвое лицо и эта песня, что сейчас так настойчиво звучала в моей голове, призывая меня поторопиться на встречу к ней!
***
Днём меня не тревожили. Или я просто не заметила. Не знаю. Я сидела на своем матрасе и тихонько пела. И видела перед закрытыми глазами мамино лицо. Она улыбалась мне и протягивала руку, зовя меня за собой. И окружающий мир медленно растворялся, исчезая. А потом пришел Хозяин. Он был зол. Очень зол! Я почувствовала это ещё до того, как он переступил порог моей комнаты.
– Почему ты пахнешь не так сладко? – орал он, опрокидывая меня на спину и вламываясь между бедрами. Руки его чуть подрагивали и весь образ плыл, словно воздух в горячий полдень, периодически показывая мне огромного волка. Волка, стоящего между моими широко разведёнными в стороны коленями. Я завизжала и попыталась отползти. Куда там! Зверь лишь зарычал, снова превращаясь в человека, вторгся в моё тело, причиняя невыносимую боль и резко, быстро задвигался.
Он провел со мной всю ночь. Самую страшную ночь в моей жизни! Потому что если вчера оборотни играли лишь моим телом, то сегодня Хозяин взялся за душу. Он хотел, чтобы я пахла радостью или любовью. Чем-то, чего во мне не было уже давно. Он ласкал моё тело, стараясь разбудить желание, а когда я после всех его попыток так и осталась совершенно сухой, взялся за кнут, покрыв мою спину и плечи многочисленными красными полосами. А потом прижал меня к себе, словно желая утешить и не дождавшись реакции, снова опрокинул на матрас, на этот раз на живот, подтянул к себе мои бедра и вновь ворвался внутрь, вырывая у меня болезненный крик. Я вцепилась зубами в руку и лишь тихо сквозь зубы стонала, пронзаемая болью от каждого его движения.
"Светлая, за что? Светлая, забери меня к маме! Пожалуйста!"
А утром он ушел. Оставив меня измученной, истерзанной и совершенно беспомощной. Потому что ему все же удалось влезть в мою душу и разбудить замерзшие было чувства. Вот только не совсем те, что он хотел. Вернее совсем не те! Потому что наблюдая за тем, как перекатываются мышцы на его спине, когда он встаёт и наклоняется за брюками, как плавно он двигается, как ложится на ручку двери сильная рука с длинными красивыми пальцами, лишь недавно сжимавшими кнут, я отчетливо осознала как же сильно я его ненавижу!
Но даже ненависть сейчас не держалась во мне. И когда мой мучитель ушел, я лишь подтянула к груди колени и легла на бок, стараясь не тревожить понапрасну истерзанную спину. Губы сами зашевелились, повторяя знакомые слова намертво въевшийся в меня песенки.
Разбудил меня шум. Кто-то кричал за дверью, потом что-то упало и послышался плачь. Я резко села, чутко вслушиваясь в происходящее. Что-то случилось! Я это чувствовала. А потом дверь распахнулась и Хозяин внёс в комнату маленькую девочку. Ребенок кричал и отбивался, но он, недовольно рыкнув, грубо стряхнул ее на матрас рядом со мной. И кинул мне какую-то тряпку.
– Оденься!
Я поспешно натянула на себя нечто, больше всего напоминающее грубый мешок с прорезанными отверстиями для рук и головы. Он чуть прикрыл мне бедра, а вот грудь по прежнему осталась обнаженной.
На подбородке сомкнулись стальные пальцы, заставляя меня поднять голову. Серые глаза мужчины излучали опасность.
– Присматривай за ребенком, поняла? – он ждал и я, понимая что промолчать не удастся, тихо прошептала:
– Да, Господин!
– Хорошо! Я вернусь через несколько часов. Развлеки ее чем-нибудь! Поиграй, песенку спой!
И он бросил на по прежнему всхлипывающую девочку внимательный взгляд. А потом достал из угла широкий кожаный браслет на цепочке и ловко застегнул его на моей ноге.
– Не скучайте, девочки, – он обернулся к нам уже от порога, – если сегодня у меня все получится, то скоро здесь появится ещё одна постояльца! Кажется ты ее знаешь! И пахнет она просто невероятно! Так, что голову напрочь отключает! А член встает!
И он закрыл дверь. Щёлкнули тяжёлые запоры, отрезая нас от внешнего мира, и комната погрузилась в тишину, прерываемую лишь тоненькими, с подвыванием, всхлипами ребенка.
***
И снова вокруг затягивающая меня жадная пустота. Она милосердна, она окружает меня, заманивает в свою пучину мое сознание. Она вокруг и внутри. В ней утонули, растворились стыд и страх, исчезла боль. Я ее больше не чувствую. Есть лишь пустота и слова, что раз за разом повторяют мои губы. И руки, что хлопают им в такт. Я не знаю зачем. Но так надо. Зачем-то надо, чтобы моя песенка стала громче, словно рядом есть кто-то, кто может ее услышать. Хотя вокруг лишь пустота.
А потом в мой мир без ничего вторгся звук. Звук открывающшейся двери. И знакомый в какой-то другой жизни голос произнес:
– Яночка, пойдем со мной милая! Я жена Рика, помнишь, мы приходили к тебе в гости? Пойдем, родная, мама очень скучает!
В комнату вошла странно знакомая девушка. Ребенок вскочил и, стараясь держаться подальше от меня, побежал к ней. И я внезапно поняла, что сейчас они уйдут! Уйдут, оставив меня одну!
– Хозяин сказал поиграть с девочкой, – словно сами собой прошептали мои губы, – девочке нельзя уходить, иначе хозяин будет сердиться! – я начала подниматься с низенькой скамеечки на которой сидела, – Когда хозяин не доволен, он причиняет боль! Нельзя уходить!
Но я не успела! Потому что нежданная гостья подхватила ребенка и бросилась прочь из комнаты. Оставив меня в ужасе смотреть на закрытую дверь. "Меня накажут! – крутилась в голове обжигающая мысль,– накажут! Накажут! Накажут!"
Я стукнула кулаком по стене, стараясь изгнать ее из головы. И ещё раз! И снова! Мысль не уходила, причиняя мне почти физическую боль. Заставляя упасть на колени и закричать! А потом я вспомнила! Вспомнила кто я, как здесь очутилась и кем была приходившая ко мне девушка. И, не отрывая взгляда от снова закрытой двери, я вновь и вновь повторяла ее слова: "Я жена Рика!" Жена Рика! Жена оборотня! Неужели такое возможно в волчьей стае?
Я сжалась в углу, заслышав в коридоре тяжёлые шаги. Это был Хозяин! И он был не один! Дверь распахнулась настежь, тяжело ударяя о стену.
– Где она? – взревел Норман, обводя налитыми кровью глазами пустую комнату, – где?
Я пыталась ответить! Правда пыталась, но вместо слов сжатое судорогой горло издало лишь невнятный писк.
– Куда ты ее дела? – мужчина в мгновение ока вздернул меня на ноги и я замерла, застыла словно мышка перед гипнотизирующей ее змеёй, встретившись с ним глазами.
– Нор, успокойся! – в комнату вошёл ещё один волк из тех кто был вчера на собрании, но не соблазнился моим измученным телом,– ты же сам видишь, спрятать ребенка здесь совершенно не где, да и запах... Я его знаю, но поверить в то, что здесь действительно была она...
– Отвечай! – волк встряхнул меня так, что лязгнули зубы, – кому ты позволила забрать её?
– Л....– язык заплетался и я не с первого раза сумела прошептать, – Л-лия!
– Вот Темный! – хозяин отшвырнул меня, даже не заметив того, как сильно ударилось о стену мое тело и как я, почти теряя сознание от резкой боли, медленно сползла на пол. Хлопнула дверь. Щёлкнула задвижка. Я осталась одна.
***
Стэн.
Дома был настоящий кошмар. Отец почти не вставал после покушения и хорошего настроения это ему явно не прибавляло, а вчера ещё принесли едва живого Ивара, который занял гостевую спальню на первом этаже и принялся командовать крутящейся вокруг него Линкой. Яна не отходила от матери, почти поселившись у нее на руках, и в этой мешанине пожалуй единственным, кто по прежнему оставался спокойным, была мама. Но на нее сейчас легла забота об отце и доставать ее ещё и своими проблемами было бы просто свинством. И я сбежал. Плечо ещё болело, напоминая о том, как в нем торчала острая зазубренная на конце стрела. Меня передёрнуло от воспоминаний. Вытаскивать ее пришлось вперёд, иначе я рисковал остаться без руки и сквозная дыра в плече не добавила мне ни здоровья, ни хорошего настроения. И поселила в душе противный страх. Страх перед людьми и их слишком коварным оружием, способным причинить столько боли!
Я бессмысленно шатался по городу. Нога уже полностью зажила и не доставляла неприятностей. Да и была то там просто лёгкая царапина. Потом вышел на набережную. Прошагал большую ее часть и внезапно остановился. Прошло уже два дня с момента похищения Яны, но мне показалось, что я все ещё чувствую ее страх. Или не её... Я внимательно вгляделся в темные провалы окон богатого особняка и втянул носом воздух. Сомнений не осталось. Там был кто-то живой! И ему было очень страшно и безумно больно!
Рука сама потянулась к калитке. "Если Лийка смогла войти в этот дом и спасти сестру, – думал я, быстро шагая через задний двор, – то чем я хуже?"
Дверь была открыта. Ничего удивительного. В Вигольве не было воров. А заходить в чужой двор без приглашения хозяев считалось ужасно неприличным. Никто и не заходил. Все равно же потом об этом узнают. По запаху. Вот только за последние два для изменилось слишком многое, чтобы в силе осталось и это правило.
"В конце концов, – подумал я, берясь за дверную ручку, – не мы начали эту войну!"
Запах привел меня в дальнюю комнату. Я с некоторой опаской потянул на себя тяжёлую дверь, заглядывая в комнату. И замер, не веря своим глазам. На полу, неловко подвернув под себя руку, лежала человеческая девушка. Лицо у нее было белым почти в синеву, губы обветрили и потрескались, из груди вырывалось тяжёлое, со страшным свистом дыхание. Она, словно бы услышав меня, судорожно сглотнула. Губы дернулись, словно желая что-то сказать и девушка замерла, видимо окончательно потеряв сознание.
В глазах помутилось от ярости.
– Сволочь! – прошипел я, бросаясь к пленнице, – как можно было оставить ее умирать здесь?
Я поднял ее на руки и поразился тому, что она почти ничего не весит. "Как можно было довести зависимое от тебя существо до такого состояния? – стучало в голове, пока я искал, где в этом проклятом доме можно набрать воды, – как?"
Я вливал тонкую струйку воды в рот девушки, с тихим ужасом наблюдая за тем, как жадно, проливая и захлебываясь, она пьет. Норман сбежал позавчера. Значит уже минимум двое суток она провела одна в той комнате. Да, на полу комнаты была пустая опрокинутая на бок кружка. Но сколько там было этой воды? И как давно она закончилась? Я не знал. Да это было и не важно. Взгляд упал на тонкую цепочку, по-прежнему тянувшуюся от браслета на ноге девушки. Я оборвал ее, даже не заметив. Вот только сейчас, когда пленница напилась и, видимо опять потеряв сознание, обмякла на моих руках, её вид напомнил мне о том, что она – чужая рабыня. Я перевел взгляд на обнаженное плечо. Вот они четыре аккуратные ямки – следы клыков. Чужая метка! В груди зажгло. Можно забрать рабыню у хозяина лишь одним способом: убить его, вызвав на поединок. Но Норман.... Он же сильнее. Сильнее даже брата, не то что меня. И он придет за ней. Я знал это совершенно точно. Придет, даже если сейчас и оставил ее умирать. Просто потому что может! Просто потому что имеет право! Ведь она – его!
– Ну и что! – зло прошептал я, сильнее прижимая к груди лёгкое тело, – сейчас тебя нет и я заберу ее. Заберу себе. И она будет моей! Ты слышал, предатель? Только моей!
ГЛАВА 4.
Стэн.
Я завернул свою находку в найденное в одной из комнат одеяло и, подняв на руки, решительно двинулся прочь из дома. Редкие прохожие провожали меня удивлёнными взглядами, но мне было все равно. Я ввалился домой и направился прямо к отцу. В сердце стыла решимость защитить девочку, даже если он не примет мою сторону. " Если отец прикажет не вмешиваться, уйду из стаи!" – решил я, осторожно внося ее в комнату и твердо встречая взгляд альфы. Меня уже ждали.
– Я её не отдам!
В отцовской спальне собралась почти вся семья.
Ивар и альфа расположились на кровати, Лина и Арина с дочерью Яной – в принесенных из гостиной креслах. Мамы не было. Она осматривала в соседней комнате мою находку. Я остался стоять.
– Но, – Арина кинула на альфу беспомощный взгляд и осеклась. Она была из одного из сильнейших родов стаи, где всегда слишком большое значение придавали традициям. Хорошо, что она всего лишь вторая жена! И главная женщина в доме альфы все же мама!
Брат с отцом угрюмо молчали.
– Стэн прав! – внезапно вскочила со своего места Лина, – девочку нельзя отдавать! Вы видели, до чего он ее довел! Она бы умерла, если бы Стэн не вмешался!
Ивар удивлённо поднял бровь. Раньше его жена не была замечена в симпатиях к человеческим девам, как однако быстро все меняется!
– А если бы на ее месте была Лийка? – добавила моя невестка и, покраснев, села. "Так вот в чем дело, – подумал я отстраненно, – девчонки подружились!"
– Стэн, – вожак говорил медленно, словно подбирая слова, – ты же понимаешь, что на ней стоит чужая метка? Она принадлежит Норману и забрать её можно только одним способом.
– Да вы что? Все сдурели что ли? – не выдержал Ивар, – вы же дадите ему повод вызвать Стэна! Вам что Рика мало? Один брат трясется над своей человеческой девчонкой как над величайшим в мире сокровищем, теперь и второй туда же! Но Рик, по крайней мере, поставил ей свою метку! А ты что собираешься делать, когда за ней придет Норман? Да ни одна девчонка в мире не стоит твоей жизни!
– Стоит, – отрезал я, чувствуя свою правоту, – и остальные дома предателей тоже надо проверить. И забрать оттуда рабынь. Я займусь этим чуть позже.
В комнате стало тихо. Все молчали, думая о своем.
А потом вошла мама. Посмотрела на напряжённых готовых сорваться на крик волков и плавно опустилась на кровать рядом с отцом.
Все как-то пристыжено замолчали. Мама всегда умела успокаивать нас одним своим присутствием.
– Эйнар, – обратилась она к отцу, – скажи, что измениться от того, что мальчики соберут брошенных на произвол судьбы девушек и приютят их, скажем, в одном из свободных сейчас домов? Судьба их хозяев сейчас, когда Норман развязал войну против тебя, не известна. Если победят они, то заберут их с лёгкостью, если мы, то вопрос с тем, что девочка принадлежит предателю снимется сам собой. Вы же понимаете, что в этой битве не будет пленных?
– Но мама, – начал было Ивар.
– Милый, – мама улыбнулась брату и ласково погладила его по голове, – ты ещё слишком юн чтобы понимать, как сильно изменился наш мир, когда Рик принял в свой род Лию. Мы и сами этого ещё не понимаем. Но только благодаря ее вмешательству мы ещё живы. Я думаю, что не будет большой беды если мы поможем девочкам. Но решать конечно вам.
Через полчаса я в сопровождении ещё двух близких к отцу волков направлялся в первый из домов, где могли быть девушки. Мы нашли шестерых. У Нормана были сильные союзники, многим из которых удалось добиться удачи на Охоте. Как я и думал, никто из спешно покидавших город волков не позаботился о пленницах. Но, конечно, все они чувствовали себя гораздо лучше, чем моя рыженькая.
К вечеру все девушки уже были в небольшом домике у реки, что до этого момента был свободен. Последней я перенес туда и свою первую находку. Она по прежнему не приходила в сознание.
***
Сильвия
Сил не было. Не знаю, что я повредила, ударившись о стену, но любая попытка подняться отдавалась болью в груди. Губы пересохли и страшно хотелось пить. Я провела по сухому нёбу языком и откинулась на спину. В узком окне, расположенном почти под потолком, было видно небо. Бесконечное, удивительно прекрасное небо. По нему бежало белое облачко. Маленькое. Пушистое. Оно было свободно. Оно могло делать что хотело, в отличие от меня. Я проводила его взглядом и снова утонула в синеве. И даже не заметила, как уснула. Или потеряла сознание. А потом я услышала шаги. Они приближались, выдергивая меня из небытия. В мир полный боли! Дверь открылась. Я попыталась встать, но лишь дернулась в бесполезной попытке. Губы прошептали : "Пить!" Но слово не прозвучало, поглощенное жаждой. И даже это усилие оказалось слишком серьезным для меня, снова выталкивая меня в небытие.
В следующий раз очнулась я от ощущения льющейся в рот воды. Я пила, захлебываясь и проливая драгоценные капли, не в силах даже открыть глаза.
Не в силах осознать, что они не закончатся. И слушала как кто-то, держащий меня на руках, обещал, что всё будет хорошо, что он меня не оставит, что будет рядом и не позволит никому меня обидеть. Слышала, но не верила. Не могла поверить. А потом вода закончилась и я снова потеряла сознание, когда меня подняли и куда-то понесли, задев ребра.
Второй раз я пришла в себя в богато обставленной комнате. Я лежала на мягкой постели и надо мной склонялась незнакомая женщина. Ее пальцы ощупывали мне грудь, осторожно надавливая на ребра, отзывающиеся на прикосновения тянущей глубокой болью. Губы ее шевелились, но я нечего не слышала, оглушенная стуком собственного сердца. Женщина, заметив что я очнулась, поднесла к губам кружку с каким то отваром и помогла напиться. Я опустилась на подушку, чувствуя, как кружится от приложенного усилия голова и снова соскользнула в небытие.
А потом меня разбудили девчонки. Кто-то разговаривал поблизости и резкий этот звук ворвался в меня, заставив дернуться и застонать от пронзившей грудину боли.
– Тихо! Тихо! – меня, осторожно поддерживая, уложили обратно, – лежи и не двигайся! Тебе нельзя!
И только тогда в изумлении я открыла глаза и увидела Соню, одну из девушек, что была вместо со мной отдана оборотням. Рядом с ней стояли ещё две девушки.
– А..., – из горла вырвался лишь тихий хрип, но меня поняли.
– Если будешь лежать тихо и не дёргаться, все расскажу! – пообещала Сонька, присаживаясь рядом со мной и сжимая в своей руке мои пальцы, – пить хочешь?
Я кивнула. Меня аккуратно приподняли, помогая напиться, и аккуратно опустили на высокую подушку. Комната, в которой я лежала, была большой и светлой. Из высокого забранного стеклом окна на пол падали солнечные лучи. И кроме моей, широкой, здесь стояли ещё две кровати.
– Вот так и получилось, – закончила Соня, – что после неудачного мятежа против альфы Норман и его сторонники покинули город, оставив нас умирать. А альфа приказал собрать всех девушек, принадлежащих предателям, и временно поселить здесь.
– А тебя вообще на руках принесли! – влезла Мила, ещё одна из находившихся рядом девушек, – ты без чувств была! Хорошо Сонька в приюте лекарскому делу училась, вот и перетянула тебя! У тебя похоже несколько ребер треснуло от удара и синяк сплошной на всю спину!
Только тогда я заметила, что мою грудь стягивает плотная повязка, похоже что сделанная из порванной на куски простыни.
– Он сказал, можно порвать, – прошептала внезапно смутившаяся Соня.
– Кто он? – в горле больше не перешило, но мой голос по прежнему напоминал воронье карканье.
– Как кто? – удивилась Мила,– так сын альфы же! Он же тебя и принес. И нас всех он забрал и сюда привел. Сказал, чтобы помогли тебе, как в себя придёшь. Он уже и сегодня с утра забегал, спрашивал, как себя чувствуешь.
– И вечером обещал ещё раз прийти, – закончила Сонька и вздохнула.
Я с недоверием переводила взгляд с одной девушки на другую, не в силах поверить в то, что вижу.
– Он вам нравится! – прошептала я в изумлении, – Вы что? Он же волк! Волк! Вы что, не понимаете?
Перед глазами встали лица развлекающихся со мной оборотней, их руки, причиняющие боль, их смех в ответ на мои слезы и крики и я, не в силах больше держать в себе эту невозможную боль, неловко повернулась на бок, почти не замечая боли физической, и, закрыв лицо ладонями, затряслась в рыданиях.
– Ты чего? Ну чего ты? – девчонки обняли меня сзади и принялись успокаивать, но делали лишь хуже. От жалости к себе, от ужаса того, что со мной сделали, я захлебнулась в рыданиях и начала судорожно задыхаться. Воздуха не хватало, перед глазами начали мелькать темные точки, я захрипела, чувствуя как сдавливает грудь, а потом меня подхватили мужские руки, вздернули в воздух и куда-то понесли. Я почти ничего не видела из-за стоящих в глазах слез и могла лишь мелко-мелко дрожать и хрипеть, пытаясь справиться со стоящим в горле комом. Меня опустили на пол, прижали спиной к сильному телу и сверху на нас хлынула холодная вода, смывшая мои слезы вместе с накрывающей меня истерикой.
– Ну что? Отпустило? – горячее дыхание коснулось моего уха. – Включаю горячую?
Я смогла лишь всхлипнуть и обвиснуть на его руках. Тело не имело сил сопротивляться.
Парень, по прежнему прижимая меня к себе одной рукой, покрутил какие-то краны и вода стала приятной, согрела моё тело. Как только я перестала стучать зубами, меня вновь подхватили на руки и понесли обратно. В комнате уже никого не было. Вообще создавалось впечатление, что мы одни во всем доме. Меня опустили на пол рядом с кроватью и, сдернув покрывало с соседней, начали вытирать. Я стояла слишком ошеломленная, чтобы суметь осознать происходящее, а потом парень, ведущий по моему телу мягкой тканью, поднял взгляд и встретился со мной глазами.
И я осознала, что кроме тугой промокшей насквозь повязки на груди, на мне ничего нет. И что я стою у постели наедине с опустившегося на одно колено мужчиной, чьи руки сейчас уже не вытирают мое тело. Нет! Влажная простынь лежала на полу, забытая им! Не нужная ему!
Волк, не отпуская моего взгляда, подтянул меня чуть ближе, вдохнул воздух у моего живота и, наклонившись, слизнул капельку воды, стекающую по нему вниз. Его руки замерли на моих бедрах. Горячее дыхание опалило кожу. Я громко выдохнула, когда он поцеловал мой живот, на этот раз спустившись немного ниже. И чуть ощутимо, на грани слышимости, зарычал.
И всё закончилось. Потому что я вспомнила кто я! И кто он! И дернулась из его рук, падая спиной на кровать и сжимаясь в ожидании неизбежного наказания.
– Я убью его! – тихо и страшно сказал волк и, развернувшись, почти бегом покинул комнату, оставив меня одну.
***
Стэн.
Я вылетел из дома и замер на крыльце, чувствуя, как сами собой сжимаются кулаки. В груди кипела ярость. А на губах все ещё чувствовался вкус девушки. И ее запах. Сладкий, напоминающий аромат спелой земляники. Раньше мы с Иваром смеялись над Риком, который утверждал, что его Лийка восхитительно пахнет. Дураки! В груди заболело. Снова вспомнилось, как она отшатнулась от меня, как все ее тело сковал ужас и предчувствие близкой боли. Как они скрыли ее аромат, заменив его собой.
Я ударил по стене кулаком.
– Норман, сволочь! До чего ты довел девочку! Да она же боится меня до ужаса! И как волка и как мужчину!
Я развернулся и медленно пошел прочь со двора. Я справлюсь! Как бы сложно мне не было, но я смогу убедить ее поверить мне! А сейчас лучше всего ее не трогать. К тому же вопрос с ее принадлежностью все ещё не решился! Я вспомнил отца и упрямо сжал губы. Предатель ещё жив и Лив все ещё принадлежит ему. И пока отец полностью не восстановится, этого не изменить. Но это вовсе не означает, что я и прямо сейчас нечего не могу сделать!
Дом, где мы поселили девчонок был почти крайним на улице. Так что я, не долго думая, скинул одежду прямо в сенях и серой тенью скользнул в кусты. Вечерело. Самое время немножко размять лапы!
Я залёг в высокой траве, внимательно вглядываясь в видневшийся впереди дом. И принюхиваясь. Все мы братья по отцу, но способности у нас очень и очень разные. Эрик старший. Его матерью была другая женщина, не Рейнара. Рик должен был быть самым сильным из нас, но, к сожалению, так и не смог обернуться. Именно поэтому отец и привез ему с последней Охоты человеческую девушку. Свободные волчицы сами выбирают себе пару и их слишком мало, чтобы Рик мог надеяться на внимание с их стороны. Я хмыкнул. Рик, конечно, был в ярости от "подарка" отца, но сейчас за свою девочку горы готов свернуть.
Ивар. Мой старший кровный брат. Сильный волк, похожий на отца. Он ещё не вошёл в полную силу. Пока. Видимо именно поэтому Норман и начал свой бунт именно сейчас. Потому что, через пару лет в стае было бы уже два волка сильнее его. И с надеждой стать альфой можно было бы расстаться.
А я пошел в мать. Я был не сильнее других волков одного со мной возраста, но отличался прекрасным нюхом. Разведчики. Охотники. Мамин род не был богатым или знатным, в отличие от рода Арины, второй жены моего отца, но именно из него выходили волки, всегда служившие стае. Потому что они могли найти почти все, что оставляло след. К сожалению, дядя, который обучал меня семейным хитростям, погиб этой весной. Быть может, если бы он был жив, восстания и вовсе бы не случилось.
Ну что ж, пришло время узнать, не зря ли дядя меня учил.
Уходил я на рассвете. Меня не заметили. Вообще, мятежники вели себя на редкость беспечно. Свободно перемещались по территории. Разговаривали, шутили. Ничего ценного из их разговоров выяснить не удалось. Планы очередной пакости если и обсуждались, то в самом доме, доступа в который у меня, по понятным причинам, не было. Зато я выяснил сколько волков в поместье. И что Норман тоже тут. Он даже не собирался прятаться, несколько раз появляясь во дворе. Первый раз увидев его, я с хрустом сжал зубы, удерживая тело на месте. Хотелось броситься вперёд, пролететь несколько сотен разделяющих нас шагов и впиться ему в горло. Но я сдержал себя. Как ни малО было разделявшее нас расстояние, но за время, что я буду бежать, он успеет обернуться. И, скорее всего, даже не раз. А просто позволить себя убить я не мог. И сейчас, когда взял на себя заботу о Лив, тем более...
Отец выслушал меня молча и так же молча протянул руку и схватил за ухо. Стало обидно. Я старался, в разведку ходил, а меня как какого-то щенка треплют!
– Стэн, – отец подтянул меня к себе и взглянул в глаза, – вы, мои дети – самое дорогое, что у меня есть! Ты слышишь? Самое! Я понимаю, что ты уже вырос! Но! Неужели нельзя было хотя бы предупредить меня куда ты отправился? И договориться о времени, когда вернёшься? Мать не спала всю ночь! Просидела у окна, глядя на пустую дорогу!
Стало неимоверно стыдно. Разведчик нашелся! А основные правила так и не выучил! Ну что стоило предупредить отца!
– Иди, отдыхай! – смилостивился вожак, отпуская меня, – вторая жертва красоты человеческих дев! Как будто мне одного сына, растерявшего всю осторожность рядом со своей парой, было мало! Влюбленный дурак!
– И к матери зайди! – прилетело мне в спину, – она тебе второе ухо отредактирует! Для симметрии!
Но мама лишь обняла меня и горько, навзрыд, заплакала. И это было в сотни раз хуже горящего уха.
ГЛАВА 5.
Лив.
Я неподвижно пролежала на постели довольно долго. Уже давно затихли в коридоре быстрые мужские шаги. Хлопнула дверь. И снова наступила тишина. А потом дверь снова открылась и в комнату просочилась Соня. Она всплеснула руками, увидев меня, и с причитаниями бросилась на помощь. К счастью, я почти не ударилась и боль в груди не стала сильнее.
Ночь прошла удивительно спокойно.
– И чего вы так всполошились? – я лежала на кровати, укрытая одеялом до подбородка и с некоторым недоумением наблюдала за тем, как суетятся девчонки. Почему они так стараются мне помочь? Да, общее несчастье сближает, но не настолько же....
– Сонь, – я дождалась, пока мы останемся вдвоем и окликнула растирающую мне икры девушку, – а почему все так стараются мне угодить?
– А ты не понимаешь? – лекарка прервалась на миг и продолжила заниматься моей ногой. После стольких дней, проведенных в неподвижности, мышцы закостенели и ослабли.
Я лишь отрицательно покачала головой. Я и правда не понимала. Создавалось ощущение, что всё живущие в доме девушки просто мечтали со мной подружиться. Меня уже дважды напоили горячим бульоном со специями, заменили влажное постельное бельё на кровати, дружно переложив меня на соседнюю, умудрились рассказать несколько историй и даже притащили букетик цветов в глиняном горшке и торжественно установили его на подоконнике.
– Просто все поняли, что волк приходит сюда только ради тебя, вот и стараются. Надеются, что ты замолвишь за них словечко и не дашь вернуть туда, откуда нас забрали.
– Я? – предположение было настолько диким, что я даже не нашла что ответить, – а вот это ты видела? – я оголила плечо, показывая следы метки. – И это вовсе не этот ваш Стэн на мне оставил! Да я же сама принадлежу волку! Вы видели, что он со мной сделал! Как я могу кого-то защитить?
– Вот и я им то же пыталась объяснить, – грустно улыбнулась Соня, – но разве они слышат? А потом я решила, что даже глупая надежда лучше чем никакой и больше этот вопрос не поднимаю.
– А вообще, – грудь болела уже не так сильно, тело было сытым и чистым, отходили после горячих Сонькиных рук зажатые мышцы и во мне проснулся интерес к жизни, – что тут происходит?
– Предательство! – прозвучало от двери и мы дружно вздрогнули. В проёме, опершись плечом о косяк, стоял тот самый волк, что так сильно напугал меня вчера. Он обжег меня темным взглядом и добавил, обращаясь уже к Соне, – выйди, нам нужно поговорить!
Я перевела на нее умоляющий взгляд, но девушка лишь опустила глаза и бочком выскользнула из комнаты. "Конечно, – горько подумала я, сглатывая внезапно ставшую густой слюну, – если все так стараются угодить мне в надежде, что я заступлюсь за них перед волком, то что говорить о желании понравиться ему самому!"
Между тем сын альфы закрыл дверь и, подойдя к кровати, сел на ее край.
Я испуганно поджала ноги. Но парень, кажется, не обратил на это никакого внимания.
– Сильвия, – начал он осторожно, словно бы подбирая слова и .... принюхиваясь, – ты жила в доме Нормана, я знаю, тебе нелегко об этом вспоминать, но это важно! Быть может, ты видела или слышала что-то, что касается его дальнейших планов? – и, словно почувствовав мое недоумение, пояснил,– Норман и его сторонники подняли мятеж против отца. И начали они с похищения моей младшей сестры – Яны. Ты ее видела, помнишь?
Я заторможено кивнула. Воспоминания о днях после памятного вечера и волчьих забав с моим телом были словно покрыты странной дымкой небытия, вырвать меня из которого удалось только встрече с девчонками.
– Быть может ты знаешь, кто приходил в дом к Норману? О чем они разговаривали? Отец не ожидал предательства внутри стаи и у него в лагере наших противников нет ни одного информатора. Мы проиграли уже два раунда и просто чудо, что пока никто не погиб! Ты очень помогла бы нам, если бы смогла хоть что-нибудь вспомнить! Попробуешь?
Я оторвала взгляд от интереснейшей точки на стене и с некоторым удивлением посмотрела на парня. Он что правда сейчас просил меня о чём-то? Он – волк, просил о чем-то меня – рабыню?
– Ты все правильно поняла, – волк, воспользовавшись моим удивлением, осторожно подхватил мою руку и сжал мои пальчики в своей ладони, – я прошу тебя вспомнить. И даже если ты ни чем не сможешь нам помочь, никто не будет тебя наказывать! Не посмеет! Если хочет жить! Но если бы мы хотя бы примерно знали, куда Норман ударит в следующий раз....
И он замолчал и поднял мою руку к лицу. Осторожно коснулся губами основания большого пальца, согревая своим дыханием. И, чувствуя, что я не сопротивляюсь, неторопливо продолжил исследование, проложив горячую дорожку из поцелуев по ладони и перейдя на пальчики.
– Ты такая сладкая, Сильвия! – прошептал мужчина, наклоняясь чуть ближе и скользя кончиками пальцев по внезапно ставшей безумно чувствительной коже плеча, – как бы я хотел, чтобы ты перестала меня бояться! И я верю, что придет день, когда это случится! По крайней мере я сделаю для этого всё возможное!
И он погладил меня по голове, словно маленькую и неохотно встал. И тогда я вспомнила. Вспомнила большой, исписанный чем-то лист, спрятанный на полку Норманом. И когда Стэн уже взялся за ручку двери, все же заставила себя преодолеть вновь сковавшее меня оцепенение и тихо пискнуть:
– Подожди!
Волк выслушал меня очень внимательно и, искренне поблагодарив, поспешил покинуть комнату, на прощание наклонившись и осторожно коснувшись губами моей щеки. И оставив во мне непонятное ощущение. Я по прежнему боялась его до ужаса, но его прикосновения они были....приятными?
***
Стэн.
Ну вот я и проник в очередной раз в дом Нормана. Комнату, которую описала мне Лив, нашел без труда. Когда обыскивал высокий книжный шкаф чувствовал, как подрагивают пальцы. А потом я нашел. Карту. Со множеством мелких пометок на полях. Сначала я даже не поверил в свою удачу, а потом понял, что все мы настолько привыкли к тому, что в дом кроме хозяина никто никогда не войдёт, что стали слишком беспечными. Это едва не стоило жизни моей матери и Арине. И если бы не Лия.... Но вот сейчас уверенность волков в том что мой дом – моя крепость, сыграла против Нормана! Наконец-то!
Мы просидели над разбором записей на карте несколько часов. И когда, наконец, закончили, Ивар лениво потянулся, потёр руками уставшие красные глаза, и, откинувшись на спинку кресла, довольно резюмировал:
– Ну что, малыш, с трудом верится, но и от твоей девчонки есть польза! Пожалуй ты был прав насчёт неё. Только ради этой информации стоило ее спасти!
Я лишь рассеянно кивнул. Хотя спасти Лив следовало вовсе не поэтому!
Тело устало, но сон все не шел. Я крутился на постели, словно лежал на не мягком матрасе а на голой земле. А потом встал и бесшумно вышел из комнаты. Я знал, что нельзя делать то, что собирался сделать. Но и оставаться в стороне больше не мог.
Когда я вошёл в комнату, девчонки, кроме Лив, ещё не спали. Сидели на одной кровати и о чём-то тихонько разговаривали. Потом одна из них, кажется Соня, подняла глаза и увидела меня. Я стоял молча и даже не посмотрел на красных от смущения девушек, тенью проскользнувших мимо меня в коридор. И ни одна из них не попыталась остановить меня. Или, хотя бы, разбудить разметавшуюся по кровати Лив. Все же недели жизни у волков сказались и на них. Я закрыл дверь и потянулся к пуговицам на рубашке. Штаны я решил не снимать.
Лив пахла потрясающе! Сейчас, когда она не боялась и ее аромат не забивался страхом. Я скользнул под одеяло, прижался сзади к горячему, сладкому телу, уткнулся носом в коротко остриженные рыжие волосы, подтянул ее себе под бок и закрыл глаза. Сон пришел почти мгновенно.
***
Лив
Я проснулась от того, что солнечный лучик, пробравшийся сквозь плотные шторы, упал на лицо. Открыла глаза, чувствуя себя почти здоровой. Синяки, даже самые страшные, уже почти сошли. И грудь тоже болела заметно меньше. А ещё я впервые нормально выспалась. Все предыдущие ночи меня мучили кошмары и я просыпалась с отчаянно бьющимся сердцем и долго не могла вспомнить кто я и где нахожусь. А потом поняла, что я не одна в постели. Горло сдавило страхом, когда я ощутила горячую мужскую руку, забравшуюся под бесстыдно обнажившую бедра сорочку и лежащую на моем животе, и сильное тело, прижимающееся ко мне сзади. Короткие, вчера обстриженные почти "под мальчика", волосы на затылке шевелились от дыхания волка. Я чуть повернула голову, не имея сил даже закричать и замерла, почувствовав себя несчастным кроликом, застывшим перед огромной, страшной змеёй. Волк спал. И я с какой-то болезненной остротой осознала. Девчонки были правы. Он действительно приходит сюда ради меня. И он меня не отпустит. По крайней мере до того момента, пока не получит то, чего хочет. А о том, что ему нужно красноречиво свидетельствовала упирающаяся мне в бедро твердость.
Я попыталась отползти от мужчины, но он лишь недовольно что-то пробурчал и прижал меня ещё сильнее, сдвинув руку уже совсем низко и запустив пальцы между моих бедер. И я поняла, что он проснулся, а потом ощутила аккуратный поцелуй в шею. И горячие губы, что прочертили дорожку к плечу и обратно, остановившись на остром позвонке.
– Мррр, – промурлыкал мужчина и опрокинул меня на спину, нависая сверху, его губы обожгли мне скулу и осторожно коснулись уголка рта.
– Ты же не думаешь, что я сейчас возьму тебя силой? – поинтересовался парень, слизывая солёную слезинка с моей щеки, – а?
Если честно, именно так я и думала. Чувствуя его все более настойчивые прикосновения. Да и что могло ему помешать? Он был сильнее. Да что там сильнее, я даже двигаться толком не могла! На меня накатила такая слабость, что, кажется, подними я руку и она упала бы обратно под собственным весом. Какое сопротивление? И рассчитывать на чью-либо помощь тоже не стоило. Ещё вчера я поняла, что никто из живущих здесь девчонок не сделает ничего, что могло бы не понравиться этому волку.
– Глупая! – резюмировал волк, когда я всхлипнула, уже не таясь, – да, у меня голова кружится от твоего аромата, но только не тогда, когда ты так дико меня боишься! Я не возьму твое тело без твоего разрешения! Обещаю! Если ты согласишься на одно ма-а-аленькое условие! Согласишься же?
Я только судорожно кивнула, желая, чтобы он поскорее ушел! Мечтая избавится от его рук и губ, по прежнему исследующих мое тело! Кто же знал, что его "мааленьким" условием будет право каждую ночь спать в моей постели!??
ГЛАВА 6.
После обеда к нам пожаловали гости. Два крупных волка молча вынесли лишние кровати из моей комнаты и на их место установили огромное ростовое зеркало в красивой витой раме, пару мягких кресел, небольшой столик между ними, несколько мягких пуфиков и достаточно большой шкаф. Завершающим штрихом стал пушистый ковер, закрывший все свободное пространство на полу. Я смотрела на обновленную комнату и чувствовала, как начинает быстрее биться сердце. Волк готовил себе уютное логово.
– Похоже скоро нас отсюда выселят! – грустно усмехнулась Соня, проводя рукой по мягкому ворсу ковра.– В этой уютной пещерке явно не место для третьих лишних!
Щеки обожгло краской стыда и я смущённо прикрыла их ладонями. Может не стоило соглашаться? Но потом я вспомнила настойчивые губы волка, что уже почти добрались до моей груди и отчаянно покрутила головой, нет! Стоило! Хотя бы потому, что Стэн отпустил меня сразу, как только я сказала: "Да". Отпустил и легко соскочил с постели. И лишь тогда я поняла, что он одет. На Стэне были штаны. Да, тонкие полотняные домашние и не скрывающие его желания. Но сам факт того, что он не стал раздеваться полностью... Неужели и правда не тронет, пока я не разрешу? Я вспомнила Хозяина и зябко передернула плечами. Все же Стэн очень странный волк: спрашивает разрешение там, где другой просто взял бы то, что хочет!
Волк пришел после захода солнца. Мы сидели за большим столом на кухне и пили чай. Очень вкусный смородиновый чай с булочками, испеченными одной из девочек. Вообще, как оказалось, продуктами нас тоже снабжал Стэн и я, узнав об этом, впервые задумалась о том, во что обходится ему и его семье наше содержание? И я, живущая сейчас в его доме и за его счёт, имею ли право отказывать ему в близости? И хотя одна мысль об этом все ещё пугала, я не могла не признать, что Стэн, по крайней мере, не вызывал во мне того глубинного ужаса, что просыпался в присутствии любого другого волка.
– О-о! Булочки! – парень ловко стянул с большого блюда сразу две и, нисколько не стесняясь заалевших девчонок, откусил от первой огромный кусок. А потом забрал у меня большую кружку с недопитым чаем и, картинно закатывая глаза, сделал большой глоток, – вкуснотища!
Я сидела, чувствуя, как горят щеки. Ну зачем он так? Это казалось диким, но вот эта общая на двоих кружка была для меня бОльшим проявлением его интереса ко мне, чем вчерашнее вторжение в мою постель. Словно делить на двоих чай было важнее, чем спать вместе. Или дело было в том, что сейчас все происходило при посторонних? И в глазах окружающих меня девчонок было не только смущение, но и зависть?
– Мррр! – продолжал паясничать Стэн, забрасывая в рот последний кусочек, – спасибо за ужин! Но, на будущее, имейте ввиду, что я предпочитаю мясо! В любых видах. И можно даже сырое, если вы не боитесь увидеть на кухне большого серого зубастого волка!
А потом парень наклонился, легко подхватил меня на руки и понес в спальню.
Снова стало страшно! Я вцепилась побелевшими пальцами в ткань юбки и прикусила губу, чтобы не начать кричать и вырываться.
– Глупая малышка! – обжег мне ухо горячий шепот, – я же сказал, что не трону тебя! И ещё никто не мог обвинить меня в том, что я не держу своё слово!
– Н-но зачем.... – я, с трудом переведя дыхание, попыталась не слишком удачно описать все то, что он сейчас делает. Как ни странно, но Стэн меня понял.
– Как это зачем? – удивился он, опуская меня на пол напротив зеркала, – я пообещал, что все будет лишь с твоего согласия, вот и стараюсь доказать, что я этого согласия достоин! Лив! – парень быстро задернул плотные шторы и начал зажигать свечи в небольших круглых чашечках, – скажи, я тебе противен?
Я бросила опасливый взгляд на склонившегося передо мной, устанавливающего на пол свечи, парня. Высокий крепкий двигающийся так, что сразу понятно, что перед тобой опасный хищник. Я, прикрыв глаза от ужаса, протянула руку и коснулась его черных как смоль длинных, до плеч, волос. Нет! Стэн не был мне противен. Хотя признать это и было почти невозможно. Я запустила пальцы в удивительно мягкие волосы и закусила губу. Что будет, если я соглашусь и позволю ему взять меня? Как это будет?
Парень выскользнул из под моей руки и, сделав шаг навстречу, заключил меня в объятия. Аккуратно прижал к своей груди и поцеловал в макушку. Короткие волосы шевелились от его дыхания.
– Сильвия, я понимаю как тебе сложно, – слова мужчины тонули в стуке его сердца, бьющегося под моим ухом, – мы не будем спешить! Сегодня я хочу, чтобы ты перестала бояться находиться передо мной обнаженной! Попробуем? И помни, ты сможешь остановить меня в любой момент! Когда захочешь, – подтвердил волк, видя мой изумлённый взгляд, – тебе достаточно сказать "хватит", и я остановлюсь. Рискнешь довериться мне, Лив?
Я посмотрела в его глаза, горящие в наступающей темноте жёлтым, и осторожно кивнула. Да! Рискну! Хотя большей глупости я, похоже, не делала ни разу в своей жизни. Ну как можно было поверить волку?
Стэн почти мгновенно оказался за моей спиной, обжигая шею своим дыханием. Его пальцы ласково пробежали по моему плечу, погладили ключицы, запуская по моему телу волну мурашек и взялись за верхнюю пуговицу рубашки. Он расстёгивал их медленно, так медленно, что, казалась, они никогда не закончатся.
– Смотри на себя! – горячий шепот обжигал, заставляя меня подчиняться, – смотри, Лив! Какая ты красивая!
Пуговицы, наконец, закончились и нетерпеливые пальцы потянули рубашку вниз, оставляя меня лишь в тонкой сорочке, мягко облегающей тело.
– Ты позволишь? – руки волка огладили мою спину и легли на пояс длинной юбки.
Я завороженно кивнула, с немым изумлением наблюдая за отражающейся в зеркале девушкой. Тонкой гибкой с нежной кожей, словно светящейся в темноте,
