Госпожа Потусторонья. Анастасия Никитина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1. Добро пожаловать в
• ГЛАВА 2. Слишком мёртвый и слишком живой
• ГЛАВА 3. Работа, работа, перейди на Федота
• ГЛАВА 4. Всё страньше и страньше
• ГЛАВА 5. Незваный гость
• ГЛАВА 6. Основы котоведения
• ГЛАВА 7.Себя показать, на других посмотреть
• ГЛАВА 8. Ну и кто тут страшный зверь?
• ГЛАВА 9. Нехватка нижнего белья и её последствия
• ГЛАВА 10. Сказки на любой вкус. Кроме моего
• ГЛАВА 11.Оборотни, вампиры и прочие родственники
• ГЛАВА 12. И ещё родственники
• ГЛАВА 13.Мне стали сниться вещие кошмары
• ГЛАВА 14. Учиться, учиться и ещё раз учиться
• ГЛАВА 15. Дурдом и зоопарк в одном флаконе
• ГЛАВА 16. Без вины виноватый
• ГЛАВА 17. Решать – дело сложное
• ГЛАВА 18. Рос
• ГЛАВА 19. У паранойи и предусмотрительности одни симптомы
• ГЛАВА 20. Нормальность в этом мире неуместна
• ГЛАВА 21. Правильно
• ГЛАВА 22. Кому должна, я всем прощаю
• ГЛАВА 23. Если друг оказался вдруг
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Госпожа Невезуха, мисс Провал всех времён и народов, Почётный член клуба любителей птиц обломинго… Это всё про меня. Потому что моя жизнь – это один сплошной облом, начиная от имени и заканчивая… А ничем не заканчивая, потому что конца-края этому не видно! Вот что люди обычно получают в наследство? Квартиру, домик в деревне, счёт в банке, долги, в конце концов! Но это нормальные люди. А я и тут умудрилась отличиться, получив в наследство самое настоящее кладбище, бюро ритуальных услуг с поэтическим названием «Покой нам только снится» и болтливого кота. Но ничего, как говорит мой рыжий компаньон: друзей успокоим, врагов упокоим. Главное, в процессе не перепутать, кому что причитается…

ПРОЛОГ

Наверное, мне не стоило откликаться на то странное письмо. Совершенно точно не стоило… Но когда это я упускала возможность лишний раз наступить на грабли? Никогда. Вот и тем летним солнечным утром вместо того, чтобы перепутать окно с дверью, или хотя бы запнуться на пороге и, сломав ногу, отправится в больницу, я благополучно спустилась в парадное и вытащила из почтового ящика длинный конверт из плотной бумаги с тиснёной виньеткой по краю.

   «Однако… Кому это я понадобилась? – промелькнуло в голове, пока я перечитывала собственное имя, о чудо, написанное без ошибок. – «Секлетинье Ивановне Маравой, лично в руки».

   Посасывая порезанный об острый край бумаги палец, я кое-как одной рукой вытащила послание и, развернувшись к мутному окошку подъезда, прочитала короткий текст:

   «Уважаемая Секлетинья Ивановна. Ждём Вас сегодня к двум по адресу: Прошкин переулок, 17 по поводу вступления в права наследования имущества. С верностью, нотариальная контора Вольф и партнёры».

   Прошкин переулок я знала: как-никак, уже несколько лет срезала через него дорогу на работу. Но вот никаких нотариальных контор мне там не попадалось. Впрочем, эту странность я быстро выбросила из головы. Сама ситуация выглядела куда «страньше», как говорила Алиса. Я выросла в детском доме, и кроме высокой старухи, считавшейся то ли троюродной тёткой, то ли двоюродной бабкой, за двенадцать лет появившейся в комнате для посетителей раза три, родственников у меня не наблюдалось. Мне даже комнату в коммуналке от государства выделили, как круглой и совершенно нищей сироте. И вот, поди ж ты: наследство.

   Всё ещё размышляя, что за родственники у меня вдруг появились, я сама не заметила, как оказалась в Прошкином переулке. Только тут до меня дошло, что эта коротенькая улица с покосившимися двух- и трёхэтажными домиками имеет вполне цивильное официальное название, а «Прошкин переулок» – что-то вроде неизвестно откуда взявшейся народной клички. Если бы это дошло до меня ещё дома, то я, скорее всего, никуда бы не пошла, но, уже добравшись до места, возвращаться не захотела. В надежде обнаружить паршивца-шутника, не пожалевшего денег на красивый конверт, лишь бы вытащить меня из дома в законный выходной, я, пыхтя от злости, потопала по булыжной мостовой в поисках нужного дома. Именно тогда и началась эта безумная история…

ГЛАВА 1. Добро пожаловать в...

Солнце весело играло бликами на завитушках бронзовой вывески, слепя глаза и мешая разобрать вычурные буквы. Я прищурилась: «Нотариальная контора Вольф и партнёры. Основана…» Дату за особенно жирным солнечным зайчиком рассмотреть не удалось, но я и не особо старалась. Всё-таки несколько лет работаю в городском архиве, и уже знакома с такими любителями истории. Кто-то разыскивал родовитых предков и ничуть не смущался, если искомые «предки» не имели никакого отношения к пытливому «потомку». А кто-то, как владельцы этой конторы, любил красивые даты на вывесках. Один из моих коллег получал приличную прибавку к зарплате, как раз собирая упоминания о кофейнях, ресторанах и прочих старинных предприятиях нашего города. А потом эти заведения внезапно возрождались из небытия шустрыми дельцами. Так что солидному уточнению я придала не больше значения, чем одной из завитушек, окаймлявших кованую табличку, и толкнула тяжёлую входную дверь.

   Интерьер оказался сродни вывеске: массивная мебель под старину, высокие потолки с золочёной лепниной и застеклённые шкафы, забитые толстыми книгами в кожаных переплётах. Мысленно прикинув, во что мог вылиться владельцам подобный антураж, я присвистнула и полезла в сумку за утренним письмом: не может быть, чтобы меня пригласили именно сюда.

   Но адрес совпадал до последней буквы, и я, наконец, отлипла от резной створки и шагнула на пушистый кремовый ковёр. И словно нажала на невидимый звонок. В противоположной стене распахнулся… шкаф. Нет, я ничего не перепутала и не сошла скоропостижно с ума. Большой книжный шкаф плавно очертил ножками полуокружность, впуская в пустынный холл сноп света, гул голосов и мужчину в костюме, за версту выдававшем в нём юриста. Только это племя носит такие отутюженные тёмные костюмы из матовой ткани, словно вопящие: «Моя цена, как твоя зарплата за год! Не тебе со мной тягаться!»

   Впрочем, стоило дядьке подойти ближе, как я поняла, что костюмом его сходство с адвокатом и заканчивается. Ростом под два метра, широкоплечий, с буйной гривой непослушных, чуть тронутых сединой волос, он напоминал бывшего спортсмена-тяжеловеса, в крайнем случае, главного героя какого-нибудь боевика.

   – Секлетинья Ивановна! – здоровяк распахнул медвежьи объятья и пошёл на меня. – А мы уж заждались!

   Я попятилась, опешив от такого буйного приветствия, и будто задела очередную кнопку. Из-за портьеры в том месте, где, по моему пониманию, должно было бы находиться окно, мягко выдвинулся ещё один атлет. Но если первый был тяжеловесом, то этот казался спринтером: узкое лицо с тонкими аристократическими чертами, волосы, отливающие медью, гладко зачёсаны назад, и ко всему этому длинные пальцы пианиста. Но что-то мне подсказывало, что, приди ему в голову свернуть мне шею, это заняло бы у него едва ли не меньше времени, чем у громилы из шкафа.

   – Не волнуйтесь, Секлетинья Ивановна, – вкрадчиво проговорил медноволосый, бесшумно подходя ближе. – Здесь вас никто не обидит: контора гарантирует. Простите, что вас не встретили, но мы должны были убедиться, что вы… не преподнесёте нам какой-нибудь неприятный сюрприз.

   Пока я, убаюканная его тоном, хлопала глазами и пыталась сообразить, какой такой неприятный сюрприз могла бы устроить этим великанам скромная сотрудница архива весом в пятьдесят два кило, меня мягко подхватили под локоть и повлекли к гостеприимно распахнутому шкафу.

   – Прошу сюда, Секлетинья Ивановна, – продолжал ворковать мужчина, склонившись к моему уху. – Вы удивительно пунктуальны. И не обращайте внимание на господина Бера. Он у нас по хозяйственной, так сказать, части, а по наследству – это вам в первую очередь ко мне. Я – Фокс. Генри Фокс, к вашим услугам. Прошу.

   Он усадил меня в широкое кожаное кресло и предупредительно пододвинул небольшой столик.

   – Чай? Кофе? Молоко? Или что-нибудь другое?

   – Чай, наверное, – кое-как выдавила из себя я, во все глаза рассматривая хозяина огромного кабинета.

   В том, что сидевший за столом здоровяк являлся именно хозяином, не возникало никаких сомнений. Это сквозило в каждом взгляде седого гиганта, в каждом движении, в каждом слове, небрежно роняемом в ответ на пространные монологи его визави. А вот этот внушал скорее какую-то иррациональную гадливость. Совершенно лысый, стройный, как хлыст, он постоянно находился в движении, хотя ни разу не поднялся с места за то время, что я ждала обещанный чай. Мало того, он притягивал взгляд, как магнит.

   – Секлетинья Ивановна! – послышалось сбоку, и я вдруг поняла, что не могу посмотреть куда-то ещё, кроме этой узкой спины, обтянутой светлой тканью пиджака.

   Боковым зрением я уловила какую-то тень, и секунду спустя передо мной вырос медноволосый, закрывая неприятного человека. Я со свистом втянула воздух, словно не дышала всё это время. Фокс с недоумением оглянулся через плечо и тут же расплылся в понимающей улыбке.

   – Не волнуйтесь. Это господин Снейк. Он на всех производит такое впечатление. Я сам себя несколько неуверенно чувствую в его присутствии. Но это ни о чём не говорит. Милейший человек, милейший. Он у нас по кредитам и займам.

   – Понятно, – машинально отозвалась я, хотя не понимала ровным счётом ничего.

   – Ваш чай, Секлетинья Ивановна, – он сел напротив, заботливо пододвинув кресло так, чтобы перекрыть мне вид на специалиста по кредитам.

   Манёвр я оценила и, с благодарностью кивнув, пригубила ароматный чай.

   – Итак, давайте поговорим о вашем наследстве, – Фокс выложил на столик большую кожаную папку. – Уладим, так сказать, все формальности.

   – Мне действительно оставили что-то в наследство?

   Я, наконец, сумела выбросить из головы мысли о розыгрыше: ни у кого из моих знакомых не было денег на шуточки такого масштаба. На освободившееся место тут же полезли радужные мечты о ремонте в коммуналке, а может быть, чем чёрт не шутит, пока бог спит, и отдельной квартире.

   – Разумеется, – снова улыбнулся рыжий. – Иначе мы бы с вами тут не сидели. Вы не поверите, но нам пришлось хорошо потрудиться, чтобы найти вас.

   Я окинула взглядом богатое убранство кабинета, недешёвые костюмы странных юристов, и в душе снова зашевелились подозрения.

   – Разве найти меня такая проблема? Я ни от кого не прячусь.

   – Вы – да. Но поиски в мире жив… людей не наша специализация. Пришлось спешно осваивать новое, вспоминать забытое старое…

   Непонятные оговорки Фокса превратили смутные подозрения в реальное беспокойство:

   – И что же мне такое завещали? – натужно рассмеялась я. – Надеюсь, не кредиты и займы?

   – О, нет, что вы, – рыжий тоже отпустил смешок. Правда, получилось у него это куда натуральнее, чем у меня. – Ваша собственность подобным отношениям не подлежит. Индивидуальные особенности, так сказать. Но перейдём к делу. Если позволите, я буду говорить своими словами: специфические формулировки вряд ли будут вам понятны.

   Я недоверчиво поморщилась.

   – Потом вы сможете прочитать всё сами, если у вас возникнет такое желание, – быстро добавил он, поймав мой взгляд.

   – Пока не прочитаю, ничего подписывать не буду, – предупредила я.

   – Разумеется, – деловито закивал Фокс. Но в его голосе мне почудилась доля облегчения.

   Впрочем, задуматься, что бы это значило, мне не позволили.

   – Ваша двоюродная бабка по материнской линии завещала вам следующее имущество, – быстро затараторил рыжий. – Особняк «Врата» и прилегающий участок…

   – Это у нас в городе, что ли? – опешив, переспросила я.

   Работая в архиве, я не раз сталкивалась с манерой местных жителей давать домам имена вместо номеров. Конечно, в наше время это превратилось в милую особенность, но документы прошлого века пестрели разнообразными «Обителями», «Звёздами» и «Сердцами». Больше всего почему-то было именно сердец. Порой мне приходилось перелопатить горы пыльных бумажек прежде, чем я хоть примерно могла понять, о каком доме вообще идёт речь. Но вот «Ворота» до сих пор не попадались.

   – Да, конечно, – невнимательно отмахнулся от моего вопроса Фокс, сосредоточено разыскивая что-то в бумагах. – Это там, где Ореховая горка. Старое кладбище знаете? Ну, вот.

   Орешку, торчащую почти в центре города, я знала. Как и заброшенное кладбище у её подножья. Там давно никого не хоронили, но вездесущие строители высоток, как ни странно, так и не сумели справиться с табличкой «Исторический памятник. Охраняется государством». И заросшая орешником горка вместе с покосившимися крестами и полуразвалившейся церквушкой выглядела так же, как и на фотографиях прошлого века.

   Бывала я там редко, а потому навскидку сообразить, какой из окрестных домов прочат мне в собственность, не смогла. Но уже само понятие «особняк» вселяло оптимизм: больше никаких очередей к умывальнику по утрам, исчезающих из холодильника продуктов и графика посещений в туалете. Где-то на задворках сознания здравый смысл нашёптывал, что мне так не повезёт ни за что на свете, и особняк вполне может оказаться непригодными для жизни развалинами или вообще хитрым разводом. Но кто думает о здравом смысле, когда буквально на глазах сбывается мечта?

   Фокс наконец нашёл нужный документ. Им оказался длинный свиток из плотного желтоватого пергамента. Брови сами собой полезли на лоб: как архивный работник, ошибиться в материале я не могла. Но само присутствие подобного предмета в обычной современной нотариальной конторе выглядело несколько неуместно. Ну, хорошо, согласна. Контора была не совсем современной и уж точно не обычной. Но даже для таких условий шершавый пергамент с длинным списком имён и бурыми пятнами напротив каждого из них – это было слишком. Розовые мечты о личной ванной быстро выветрились из головы, сменившись мыслями о нелепых телевизионных программах с розыгрышами легковерных граждан. Я поднялась.

   – Хорошо. Я поняла. Где тут у вас камеры?

   – Камеры? – Фокс оторвался от свитка и непонимающе уставился на меня. – Вообще-то, внизу, в подвалах. А что?

   – Очень хорошо, – кивнула я. – Туда я не пойду.

   – Так вас и не приглашают... – ещё больше удивился рыжий.

   – Ну, сюда же пригласили, – зло фыркнула я. – И кому я этим обязана?

   – Я же вам уже объяснял, – терпеливо, как маленькому ребёнку, начал говорить Фокс. – Ваша двоюродная бабка по материнской линии завещала...

   – Да нет у меня никакой бабки! – окончательно обозлилась я.

   – Так, подождите, – насторожился рыжий. – Вы – Секлетинья Ивановна?

   – Да. И что это меняет?! Если у меня дурацкое имя, то я – идеальный кандидат на роль клоуна в какой-нибудь идиотской постановке?!

   – Вы, должно быть, не поняли меня, – порозовел Фокс. – Подбором актёров для театра мы не занимаемся. Я, конечно, могу порекомендовать вам...

   – Да вы что, издеваетесь?! – взорвалась я. Расставаться с розовой мечтой было очень неприятно.

   – Но, Секле...

   – Достаточно.

   Я повернула голову и увидела ряд матовых пуговиц на расстоянии двадцати сантиметров от своего носа. Хозяин этой съёмочной площадки почтил нас своим вниманием. Пришлось потратить какое-то время, медленно скользя взглядом по широкой груди, тёмному галстуку, булавке с каким-то драгоценным камнем, обвитой венами мощной шее... Тогда, когда казалось, что задрать голову ещё выше я просто физически не в состоянии, мне, наконец, удалось посмотреть новому актёру этого театра абсурда в глаза.

   Два серых камешка. Вот и всё, что я увидела. Даже у мраморной статуи во взгляде было бы побольше эмоций.

   – Секлетинья Ивановна, вас никто не разыгрывает, – властно заявил он. – Вы являетесь наследницей особняка «Врата» и прилегающих территорий. Вы принимаете наследство?

   – Ну... Если это правда дом... И без долгов... – разом растеряла весь боевой настрой я.

   – Никаких долгов! Отличный особняк, – засуетился Фокс.

   Но я его почти не слышала, как кролик на удава, глядя на хозяина кабинета, который даже представиться не потрудился.

   – Ну, если так... Тогда, наверное... Да... Принимаю...

   – Вот и отлично! – встрепенулся Фокс, и в следующую секунду я видела только удаляющуюся спину седого великана. – Вот здесь капельку крови... Специфика такая, с тех пор, как Врата существуют. Инструмент одноразовый, не беспокойтесь. И все формальности закончены.

   – Мракобесие какое, – проворчала я, наблюдая, как он выдавливает из моего пальца алую каплю. Кровь упала на старинный пергамент, и у меня в глазах на мгновенье помутилось. Я сморгнула, уже чувствуя, что вокруг что-то неуловимо изменилось, но ещё не понимая, что именно. Заметила только, что странный документ со стола исчез.

   Впрочем, задуматься об этом мне не позволили. Да я и сама не очень стремилась. Внутренне я готовилась противостоять этим странным юристам, когда мне начнут совать в руки ручку. «Самое главное, ничего не подписывать, пока не увижу, что мне там завещали», – как мантру, мысленно твердила я.

   Результат такого однобокого отношения не заставил себя ждать. Я опомнилась, когда передо мной распахнулась дверца машины, приглашая выходить. И то, мозг заработал лишь потому, что из салона открывался чудный вид на то самое заброшенное кладбище. Рыжий Фокс со слащавой улыбочкой склонился, подавая мне руку:

   – Прибыли, Секлетинья Ивановна.

   Я неохотно выбралась из ставшего вдруг безумно уютным салона и огляделась. Ничего, хотя бы отдалённо напоминающего обещанный особняк, в обозримом пространстве не наблюдалось. Не считать же за таковой видневшийся за кованой решёткой покосившийся склеп.

   Рядом уже озирался Бер, а с другой стороны с водительского места выскользнул хозяин нотариальной конторы, чьё имя мне так и не сказали. Сейчас они оба меньше всего походили на радушных хозяев. Хищники перед броском. В крайнем случае, секьюрити из какого-нибудь блокбастера. Но уж никак не адвокаты, привыкшие все споры решать словами. Только Фокс продолжал лучиться услужливостью.

   – Добро пожаловать домой, – подхватив меня под локоть, рыжий с видом радушного хозяина обвёл рукой печальный пейзаж. – Вот ваше царство.

   – Вы шутите, я надеюсь, – прошипела я, покосившись на кладбище.

   – Ничуть, – сверкнул в улыбке белоснежными зубами Фокс. – Входите, и всё поймете. А что не поймете – я с удовольствием объясню. Если вы позволите мне войти.

   Переваривая двусмысленные фразочки, я поглядывала на улыбающегося мужчину и пыталась понять, что же мне не нравится. Он обернулся, настойчиво подталкивая меня к некогда красивым, а теперь ржавым воротам:

   – Ну, что же вы, Секлетинья Ивановна?

   Солнечный зайчик скользнул по приторной улыбке, и тогда я сообразила: зубы! У рыжего были мелкие, острые, совсем не человеческие зубы с выдающимися клыками. Запоздало удивившись, как умудрилась не заметить этого раньше, я уже открыла рот, чтобы завизжать, и тут... Тут события завертелись с такой скоростью, что орать мне стало некогда.

   Громко хрустнула какая-то ветка в кустах за машиной.

   – Лис, шевелись! – вполголоса рыкнул седой, пригибаясь.

   Улыбка мгновенно слетела с лица рыжего, сменившись звериным оскалом. Он схватил меня за руку и, не заботясь о такой мелочи, как вежливость, потащил к ржавым воротам.

   Я попыталась вырваться, но куда там... Впечатление было таким, будто предплечье зажали в тиски, а тиски прикрутили к паровозу: или быстро, очень-очень быстро перебираешь ногами, или собираешь мордой все окрестные кочки. Оставив бесплодные попытки высвободиться, я обернулась, чтобы позвать на помощь. Но крик застрял в глотке.

   У машины разгорелась настоящая битва. Седой и Бер, прикрывая друг друга, отбивались от десятка нападавших самой разнообразной наружности. Тут были байкеры в кожаных куртках с цепями в руках, оборванцы, сильно смахивавшие на бомжей, и высокая бледная девица, словно сошедшая с обложки журнала. Впечатление не портила даже бейсбольная бита, с которой она обращалась очень умело: на моих глазах огромная ручища Бера с гадким хрустом повисла плетью. Впрочем, уже в следующую секунду он вырвал деревяшку из тонких наманикюренных пальцев и с треском сломал о чью-то голову.

   – Быстрее, – подгонял Фокс, тоже оглядываясь через плечо. – Положите руку на ворота! Они вас пропустят! Ни в коем случае не выходите, пока мы не вернёмся! И никого не приглашайте внутрь!

   Он буквально швырнул меня на ворота. Чтобы не впечататься лицом в ржавые завитушки, я рефлекторно выставила вперед ладони. Но под пальцами не оказалось даже намёка на преграду. Что-то сверкнуло, едва не ослепив меня, и я с запоздалым визгом кувырком полетела куда-то вперёд.

ГЛАВА 2. Слишком мёртвый и слишком живой

Кое-как поднявшись на четвереньки, я первым делом закрутила головой. Слава всем богам – меня не преследовали. Ворота, в которые я только что влетела, были закрыты, и сквозь кованую решётку не проникал ни один звук. Впрочем, через неё вообще ничего не проникало, за створками клубился плотный непроницаемый туман. Нервно икнув, я выпрямилась и, поминутно оглядываясь, пошла вперёд по усыпанной сухими ветками и листьями дорожке. Разумеется, ни к чему хорошему это не привело: запнувшись в какой-то выщерблине, я снова растянулась во весь рост. А когда отплевалась от песка, наконец, увидела его...

   Ну, что ж... Особняк существовал не только в воображении драчливых юристов. Однако, стоя на тропинке между двумя склепами и машинально отряхивая джинсы от налипших прошлогодних листьев, радоваться этому у меня пока не получалось. Я вообще не могла решить, что же мне такое досталось в наследство: подарок судьбы или основательно подгнивший плод фигового дерева.

   В доме, сложенном из массивных, почти чёрных каменных блоков, было три этажа. Высокие стрельчатые окна упорно навевали мысли о средневековых замках и бойницах. Зато длинные шпили и загнутые края крыши словно сошли с китайских гравюр. Несколько метров пространства под тёмными стенами занимал чахлый газон, окружённый низким заборчиком, который даже я с моим невеликим ростом спокойно могла бы переступить. Калитка была гостеприимно приоткрыта, а рядом на витом столбике висела покосившаяся вывеска. Облупившаяся краска и толстый слой пыли делали её совершенно бесполезной.

   Проскользнув сквозь калитку, я поднялась по каменным ступеням ко входу в особняк. «Дуб, не иначе, – с невольным уважением подумала я, всем телом повиснув на позеленевшей от времени медной ручке. – Морёный какой-нибудь...»

   Тяжёлая створка поддавалась нехотя, но мне всё-таки удалось её немного сдвинуть. Порадовавшись, что никогда не отличалась крупным телосложением, а о груди и вовсе только мечтала, я протиснулась в образовавшуюся щель и оказалась в огромном гулком холле. Дверь моментально захлопнулась за моей спиной, но я этого не заметила, разинув рот разглядывая убранство.

   Честно говоря, я так ошалела, что осознать сразу всю картину была попросту не способна. Взгляд выхватывал отдельные детали, мозг их отмечал, но и только. Сразу у входа начиналась длинная мраморная стойка. За ней высились шкафы с множеством узких картотечных ящиков. По углам торчали старинные доспехи в два моих роста. В простенках висели даже на вид пыльные портьеры, а потолок терялся где-то в полумраке. Чуть дальше широкая лестница, на месте которой современный архитектор выстроил бы целый дом, уводила куда-то на второй этаж. И всё это великолепие освещалось десятком свечей в замысловатом канделябре из чернёного серебра.

   «Мне достался в наследство музей? – сорвался с губ нервный смешок. – Или я просто адресом ошиблась?» По углам зашелестело эхо, и сразу стало как-то неуютно. В тот момент я почти хотела, чтобы где-нибудь наверху лестницы появилась строгая бабулька с высокой халой на макушке и заявила, что музей закрыт. Или вообще отругала бы меня... Но лестница оставалась пустой.

   – Есть кто живой? – вполголоса позвала я.

   – А вам именно живой нужен? – прозвучал в ответ приятный бархатистый голос, и раздались цокающие шаги.

   Мистическая атмосфера мгновенно рассеялась без следа, и я рассмеялась от облегчения. «Надо же, до чего меня, оказывается, легко напугать, – мелькнула в голове весёлая мысль. – Впихнуть на старое кладбище, и вот уже...»

   – Скелеты мерещатся! – мысль превратилась в дикий визг: из-за дальних доспехов вышел самый настоящий скелет, а цокали по мраморному полу не каблуки смотрительницы, как я вообразила, а костяные пятки.

   Сама не заметив, как, я оказалась у двери и замолотила в неё кулаками:

   – Люди! Помогите!

   – Вам только люди подходят?

   – Что? – опешила я, оглядываясь через плечо в безумной надежде, что монстр мне только померещился. Какое там?! Чистенький, какой-то ухоженный скелет стоял посреди холла, нервно постукивая ногой, и пялился на меня пустыми глазницами. «Вот бы сейчас в обморок упасть... – тоскливо подумала я, прижимаясь спиной к упрямой створке.

   – Люди, говорю, обязательно нужны? – повторил бархатный баритон. – Их тут давненько не было.

   – А кто был? – пискнула я, не отводя взгляда от монстра в нескольких метрах перед собой.

   – Кого тут только не было, – раздался какой-то мурлыкающий смешок прямо рядом со мной, и я в панике шарахнулась в сторону. – Да что ж вы такая нервная, девушка?

   С хрустом врезавшись лопатками в мраморную стойку, я заморгала и уставилась на нового собеседника.

   – Ну... Разве я такой страшный? – показал в подобии улыбки острые клыки крупный рыжий кот, и я наконец-то рухнула в спасительный для разума обморок.

   Сознание возвращалось медленно и неохотно. Сначала я почувствовала, что лежу. Потом осознала, что подо мной что-то мягкое, а на лицо льётся вода. И только долгие секунды спустя с визгом подскочила, пытаясь одновременно и увернуться от ледяной струи, и стереть то, что на меня уже вылилось.

   – Не любишь воду? – в поле зрения появилась рыжая усатая морда. – Понимаю. Сам все эти купания терпеть не могу. Но что поделать? Иногда по-другому никак. Вот я, даром что бессмертный, а блохи меня, как любого дворового крысолова, кусают. Только ванна с шампунем и помогает.

   – Где я? – жалобно пискнула я.

   – Дома, – оскалился кот, и у меня в глазах опять помутилось. – Эй! Не смей снова отрубаться!

   Новая порция ледяной воды пресекла попытку отключиться на корню. Пришлось признать, что скоропостижное помешательство – это всего лишь мечты, а болтливый кот – суровая объективная реальность, и снова открыть глаза. В памяти всплыли нечеловеческие зубы прилизанного Фокса.

   – А те... Адвокаты, которые меня сюда привезли... Они тоже коты? – спросила я. Звуки собственного голоса немного успокаивали. Хотя бред, произнесённый вслух, казался ещё бредовее.

   – Оборотни, что ли? – котище запрыгнул на кровать, где я лежала, брезгливо потряс лапой и, выбрав место посуше, уселся напротив. – Вроде была у них премиленькая киса... Девушку видела? Чёрненькую такую, с белыми полосочками над ушками?

   – Нет, там одни мужики крутились, – покачала головой я.

   Страшно хотелось выбраться из неприятной прохлады мокрых простыней. Да и кот, ведущий светскую беседу, не внушал спокойствия. Но я боялась обернуться и снова увидеть проклятый скелет, а потому лежала смирно. Кот, даже болтливый, всё же казался предпочтительнее для моих и без того перегруженных сверхъестественным мозгов.

   – Тогда не знаю. Мне же не сообщили, что тебя сегодня привезут. Хотя Серый мог бы и озаботиться. Но нет, дождёшься от них, как же... Никакого уважения.

   Котяра театрально вздохнул и принялся вылизывать лапу.

   – Слушай, а ты мне точно не мерещишься? – с тайной надеждой уточнила я, осторожно садясь.

   – Доказать?

   – А как?

   – Могу оцарапать, – из лапы, секунду назад невинной и мягкой, выдвинулись четыре немаленьких когтя, едва не сверкнувшие в неверном свете свечей. – Или укусить.

   – Пожалуй, не стоит, – невольно отодвинулась я.

   Тут сработало мое пресловутое «везение». Сдвинувшись в сторону, я угодила задом в самое промокшее место на постели. Если прилипшие к шее мокрые волосы я ещё терпела, то мокрые трусы стерпеть не смогла и резво выскочила из кровати.

   Разумеется, босые пятки тут же заскользили на отполированных влажных половицах. Взвизгнув, я покачнулась и едва не рухнула на пол. Едва, потому что мою неуклюжую тушку с характерным пощёлкиванием подхватили нежные костлявые руки и аккуратно поставили обратно на ноги.

   – Спасибо, – ляпнула я прежде, чем успела сообразить, что, собственно, произошло.

   – Вот и правильно, – одобрительно промурчал кот, пока я хлопала глазами, решая, что делать в первую очередь: визжать, бежать или падать в обморок. – А то визги, писки... Прям истеричка какая-то, а не госпожа Потусторонья.

   – Госпожа чего?

   – По-ту-сто-ронь-я, дубина, – по складам повторил котяра таким тоном, что падать в обморок мне сразу расхотелось. Зато возникло труднопреодолимое желание прихватить нахала за рыжий загривок и хорошенько встряхнуть.

   – Ты выражения-то выбирай, скотина рыжая, – обозлилась я.

   – А ты мозги включи, тогда и я для тебя другие эпитеты подбирать буду. Прав был Серый, чучело ты, как есть чучело.

   – Ну, это уже ни в какие ворота! – я уперла кулаки в бока. – Ты уж реши, кто я: дубина и чучело или госпожа чего-то там!

   – Так это не мне решать, – ехидно оскалился котяра.

   – А кому?!

   – Тебе, милая, – пропел он и грациозным движением соскользнул с кровати.

   Мягко переступая мощными лапами, он мимоходом потёрся мне об ноги, едва не усадив меня при этом обратно в мокрые простыни, и, толкнув лобастой головой дверь, вышел вон.

   Я плюнула ему вслед и покосилась на скелет, замерший за спиной.

   – А ты? Ничего не хочешь сказать? Не стесняйся, выскажись, что молчишь-то? Может, я слишком разговорчивая? Или на мне мяса слишком много для госпожи посторонья?!

   – Потусторонья, дубина, – донеслось из-за двери. – По-ту-сто-ронь-я! Неужели так трудно запомнить. Мало того, что истеричка, так ещё и склерозная тупица!

   – Почему это я – тупица?! – я даже ногой притопнула от злости на наглое болтливое животное.

   – Заметь, с определением «склерозная» ты не споришь... – фыркнул кот, высунувшись из-за двери. – А тупица потому, что умная давно бы сообразила, почему скелет молчит!

   – И почему же?

   – И ты ещё спрашиваешь, почему «тупица»? – ухмыльнулся рыжий гад и, увернувшись от мокрой подушки, снова исчез.

   – А ты мог бы не выкаблучиваться и просто ответить?!

   Ответа я не дождалась. Обернулась было спросить у скелета, но вовремя спохватилась и прикусила язык. Впрочем, перепалка с котом имела и положительные последствия. Ругаясь со зверушкой, я напрочь забыла о дикости ситуации, в которую угодила. А когда кот ушёл, истерить уже не хотелось. Да и скелет, торчавший в углу, стал чем-то привычным и даже вызывал некую симпатию: он, по крайней мере, не хамил.

   – Ну, ладно... Ладно же... – я погрозила кулаком двери, и присела на край кровати, предусмотрительно выбрав сторону, где топтался кот.

   Я подтянула поближе кроссовки, которые кто-то с меня снял и аккуратно поставил на половичок. Хотя почему кто-то? Ясно, кто. Вот он, в углу стоит, набор костей заботливый.

   – А носки куда дел? – спросила я, не надеясь, в общем-то, на ответ.

   Ответа я и не получила. Зато скелет шустро метнулся в другой угол комнаты и с поклоном на серебряном подносе подал мне мои не первой свежести носочки. «Ну, скелет, ну и что? – мысленно уговаривала я себя, забирая свою собственность. – Не кусается, не рычит... И даже не воняет... В отличие от моих носков, кстати. Тьфу ты... Что за дурь в голову лезет?!»

   В обуви я сразу почувствовала себя увереннее. Первое желание, бежать отсюда куда глаза глядят, отступило на второй план, уступив первенство моему вездесущему любопытству: «Ничего плохого не случится, если, прежде чем удрать и выбросить эту идиотскую историю из головы, я немного осмотрюсь!» – решила я. Слабый голосок чувства самосохранения, напоминавший, что именно с таких слов обычно начиналось большинство моих неприятностей, заглох сам собой.

   – Итак, – заговорила я, расхаживая из угла в угол. – Вариант, что со мной сыграли дорогостоящую шутку, отметаем сразу. Сколько бы денег ни влили в своё шоу телевизионщики, говорящий кот им не по силам. Как и ты, – я покосилась на скелет, вернувшийся в облюбованный угол. – Второй вариант: Секлетинья Маравой скоропостижно сошла с ума и смотрит дикие мультики, а её тушка валяется где-нибудь в комнате с мягкими стенами. Это мне тоже не нравится. Лучше буду ловить глюки я, чем санитары будут ловить меня. Тем более, что моим глюкам я же и хозяйка. Как там кот говорил? Госпожа чего-то там.

   – Потусторонья, дубина! – в дверь снова сунулась рыжая морда. – Боги, за что вы послали нам это создание?!

   – Подслушивать?! – вскочила я и бросилась к двери. – Ну, всё! Глюк или нет, а лететь тебе сейчас во двор мышей ловить.

   – Ты сначала меня поймай, чучело! – донеслось уже из-за поворота коридора.

   Глухо выругавшись, я побежала туда: чёртов кот таки сумел меня достать. Надо ли говорить, что рыжую скотину я так и не поймала? Зато оббегала весь дом, собрала головой большую часть паутины на чердаке, расквасила нос о не вовремя подвернувшиеся доспехи, получила по многострадальной головушке толстым «Толкователем сновидений» в библиотеке, пересчитала задницей все ступеньки на лестнице с третьего на второй этаж и чуть не ухнула в миниатюрный бассейн в подвале. Хотя «чуть» в последнем вовсе не моя заслуга. Если бы не вездесущий скелет, вовремя схвативший меня за шиворот... В общем, к набору костей я прониклась искренней симпатией. Чего не скажешь о болтливом представителе семейства кошачьих. Эта рыжая пакость умудрялась всегда оставаться на десять сантиметров дальше от того места, куда я могла бы дотянуться, и не уставала отпускать ехидные комментарии на каждое моё действие.

   В конце концов, я выдохлась и буквально рухнула в кресло в какой-то комнате. Рядом тут же нарисовался скелет и с поклоном подал стакан воды на уже знакомом подносе. Благодарно кивнув, я присосалась к хрустальному бокалу, как выходец из пустыни.

   – Ну, вроде всё... – раздался ненавистный кошачий мырк у меня над ухом. – Кто бы мне сказал, что будет так сложно, когда я соглашался на эту работу? Хотя о чём это я? Кто там моим согласием интересовался? Подписали на каторгу... М-р-э-эх...

   Вода полилась не в то горло, и я с выпученными глазами закашлялась. Скелет заботливо постучал по мне промеж лопаток, от чего у меня вообще пропало умение дышать.

   – Ты о чём, скотина?! – прохрипела я, кое-как отплевавшись.

   – О ритуале принятия, разумеется, – снисходительно фыркнул кот с высокой каминной полки и выставил вперёд переднюю лапу, словно любуясь. – Дом ты обошла от чердака до подвалов, – он выщелкнул один острый коготь, – кровушкой своей его напоила, – второй коготь сверкнул рядом с первым, – и, наконец, пищу из рук Постусторонья приняла и вкусила, – он посмотрел на меня сквозь решётку из трёх когтей и смачно зевнул. – С прибытием, госпожа Потусторонья! Рады вас видеть, счастливого бессмертия... Что там ещё положено говорить в таких случаях? В общем, переодевайся и за работу – клиенты заждались. А я посплю.

   – Чего? – кое-как выдавила из себя я, позабыв про диванный валик, который схватила, чтобы сшибить нахала с его насеста.

   Рыжий приоткрыл один глаз:

   – Работать пора, говорю.

   Я плюхнулась обратно в кресло, не понимая, как реагировать на подобное заявление.

   – Котяра, а ты не обалдел ли? Я сейчас развернусь и уйду. И...

   – Попробуй, – фыркнул тот и, свернувшись клубком, накрыл морду лапой.

   – И попробую!

   Я вскочила и, нарочито громко бухая ногами, вышла из комнаты. Немного поплутав по коридорам, я выбралась в знакомый холл, через который за последние два часа успела пробежать раз двадцать. Кое-где на глаза попадались капли моей собственной крови, и к двери я уже почти бежала. Впрочем, на этот раз створка открылась беспрекословно, что несколько примирило меня с действительностью.

   – Работать пора... – злобно бормотала я себе под нос, шагая по засыпанной прошлогодними листьями тропинке к воротам. – Ща-а-аз... Только узнаю, где тут мётлы выдают, и начну. Скотина рыжая!

   Ворот не было. Только кованый забор и непроницаемый туман за ним. Поначалу я не слишком обеспокоилась, решив, что попросту свернула не в том месте, и пошла вдоль решётки по едва заметной тропке. Но забор тянулся и тянулся, а высокие столбы не показывались.

   Минут через десять я забеспокоилась, через двадцать побежала бегом, а через полчаса уже неслась галопом. Ворот не было. В какой-то момент я поняла, что уже в который раз пробегаю мимо приметного склепа из красного мрамора, и остановилась как вкопанная. Ворота, в которые меня всего несколько часов назад зашвырнул мерзавец по имени Фокс, исчезли.

   С трудом подавив приступ паники вкупе с подступающей истерикой, я сжала кулаки и развернулась обратно к видневшемуся за покосившимися надгробьями и чахлыми деревцами особняку. Мне нужны были доказательства, что я не свихнулась. Впрочем, даже если и так, то я желала и это знать наверняка. А глюки тут резвятся, или меня действительно угораздило провалиться в какой-то иной мир, как героиню фэнтезийного романа, уже не играло особой роли. И, раз уж никаких собеседников, кроме наглого кота, в обозримом пространстве не наблюдалось, то придётся вытряхнуть ответы из этой рыжей шкуры. Если понадобиться, то вместе с хозяином. В конце концов, я не такая уж нежная незабудка, какой выгляжу: в детских домах цветочки, если и появляются, то быстро мутируют во что-то колюче-ядовитое. Самое время вспомнить былые навыки.

   – Держись за шубу, скотище, – прошипела я, буквально взлетая на истёртые ступени высокого крыльца.

ГЛАВА 3. Работа, работа, перейди на Федота

Я шла, желая вытряхнуть наглого кота из его шубы вместе с так необходимой мне информацией. А выяснилось, что то же самое планировалось в отношении меня. Прямо в холле я столкнулась со скелетом. Изогнувшись в подобии поклона, тот держал на руках тёмный бесформенный балахон и настойчиво совал мне его под нос.

   – Отстань, – отмахнулась я, оглядываясь в поисках кота.

   Судя по тому, что ответом мне послужило только тихое пощёлкивание костяной челюсти, котяры в прихожей не было.

   – Да что это за дом такой?! – в сердцах проворчала я, потопав в сторону гостиной.

   Кот нашёлся там же, где я его оставила – на каминной полке.

   – Убедилась? – лениво приоткрыв один глаз, муркнул он.

   – Я – пленница? – зло прищурилась я, стараясь подавить предательскую дрожь в голосе.

   – Ты – госпожа, – потянулся кот. – Я же тебе уже это говорил. Ах, да… Твой прогрессирующий склероз я не учёл. Повторить приветственную речь? Я могу, но ты лучше запиши. Я не попугай по сто раз одно и то же талдычить.

   – Не попугай, – согласилась я. – Попугаи такими наглыми не бывают.

   – А коты бывают? – вдруг заинтересовался рыжий.

   – Не знаю, но уже начинаю в этом сомневаться. Может, ты не кот, а какой-нибудь неудачный эксперимент секретной лаборатории?

   – Это почему ещё неудачный?! – возмутился котяра. – Да любой экспериментатор должен быть в восторге, сотворив такое чудо, как я.

   – Не-а, не катит, – хмыкнула я. – Ни одному даже самому чокнутому экспериментатору не придёт в голову создать такое чу-удовище, как ты. Такое наглое, болтливое…

   – Точно! – перебил рыжий и возбуждённо вскочил, едва не свалившись с каминной полки. – Я всегда подозревал, что я нечто большее! Да и кому под силу сотворить такое совершенство? Я не эксперимент! Я – венец творенья!

   Тут я, наконец, не выдержала и расхохоталась. «Венец творенья» обернулся, удивлённо прижав уши:

   – Ты чего?

   – Да так… – ухмыльнулась я, вспомнив, зачем собственно сюда явилась.

   – Смех без причины – признак сама знаешь чего, – оскорблённо тряхнул хвостом кот.

   – Тебя как зовут хоть, венец творенья?

   – Можешь называть меня Господин Совершенство, – задрал нос рыжий.

   – Васька его зовут! – раздался вдруг надтреснутый, хриплый голос у меня за спиной. – Так и знала, что ничего этому балбесу поручать нельзя!

   Котяра зашипел и, вздыбив шерсть, уставился куда-то мне за спину. Я обернулась, ожидая увидеть вдруг разговорившийся скелет. Но с некоторых пор мои ожидания резко расходились с действительностью: в полуметре от пола парила полупрозрачная женщина в длинном платье. Сквозь неё было прекрасно видно портьеры и какую-то картину в простенке, и в тоже время не составляло труда рассмотреть недовольно поджатые губы, чопорный пучок на макушке и наглухо застёгнутый высокий воротничок. А самое страшное – я знала её… Именно она дважды появлялась в детском доме, представившись моей двоюродной то ли тёткой, то ли бабкой.

   – Паршивая из тебя, Секлетинья, наследница получается. Уже час, как Врата госпожу признали, а тут как был бардак, так и остался, – между тем сердито проскрипела старуха, смерив меня брезгливым взглядом от отвисшей челюсти до замызганных во время пробежки по кладбищенскому парку кроссовок. – Значит, так… Для начала переоденься. Ты выглядишь, как дешёвая…

   И тут ко мне вернулся дар речи, и я завизжала так, что зазвенели стёкла. И злости в этом визге было куда больше, чем страха. Оставили наследство, мать вашу: вместо газона – кладбище, за экскурсовода – хамоватый кот, в роли дворецкого – обглоданный труп… Теперь ещё и ворчливое привидение в качестве дуэньи?! Нет уж!

   – Сгинь! – рявкнула я, как только смогла выдать нечто членораздельное. – Сгинь, нечистая сила! Пропади!

   Даже перекрестила чёртову галлюцинацию для надёжности. С безумным воем, от которого раскололся хрустальный бокал на столе, привидение лопнуло ошмётками грязно-серого тумана. А когда затихло эхо, рассеялись и они. Шумно выдохнув, я расправила плечи: оказывается, и на бредовых обитателей этого безумного дома можно найти управу!

   Поделиться успехом было не с кем, и я бросила победоносный взгляд на кота, мол, знай наших. Котяра разделять мой триумф не спешил:

   – Мр-р-да… Склерозная истеричка с маниакальными наклонностями… Ты почто бабку свою упокоила, живодёрка?!

   – К-какую ещё бабку?! – опешила я.

   Кот зашипел и совсем по-человечески хлопнул себя лапой по лбу.

   – Да за что ж нас Последняя Гостья так не любит? За что нам, горемыкам, эту убивицу послала? За что…

   – Хорош причитать! – буркнула я, уже понимая, что вытворила что-то совсем не то. – Лучше объясни нормально, что тут творится, пока я ещё какого-нибудь новоявленного родственника не упокоила. Ты мне, кстати, не родственник?

   – Ещё чего не хватало! – вполне достоверно открестился рыжий. Даже уши прижал в притворном ужасе. – Спаси Последняя от таких родственничков!

   – Тогда ближе к делу, черти тебя разде…

   – Замолчи! – взвыл котяра, не давая мне договорить, и испуганно огляделся.

   Заразившись его паникой, я примолкла, не рискуя ляпнуть ещё что-то «упокойное», и демонстративно нахмурилась.

   – Фух… За языком-то следи! Ты же здесь госпожа. Что велишь, то и случится.

   – Тогда говори, – буркнула я, как никогда осознавая старую истину, что краткость не только сестра таланта, но и залог понимания.

   – Пошли, – вздохнул Васька, спрыгивая на пол.

   Я не стала спорить и вышла за нахалом в коридор.

   – Ты здесь госпожа и хозяйка, – повторил кот, сворачивая к лестнице в подвал. Он даже обернулся, словно желая убедиться, что я его внимательно слушаю.

   – И?

   – Что «и»?! Хозяйка, значит, твоя воля во всём. Врата тебе всесилье дают. Понятно?

   – Хороша всесильная хозяйка, которая даже выход найти не может, – невольно усмехнулась я.

   – Это пока, – отмахнулся Васька, нетерпеливо дёрнув хвостом. – Пока Врата с тобой знакомятся. Потом можешь идти куда хочешь.

   – Вот радости-то будет.

   – А уж я-то как обрадовался бы! – фыркнул кот. – Только не уйдёшь ты никуда. Кошмар… Поверить не могу, я стараюсь, чтобы тут осталась подобная тупица. Что я вот этими вот лапами…

   – Ты лучше языком постарайся, – подсказала я. – Судя по тому, что оставаться меня пока не тянет, лапами у тебя не получается.

   – Язва…

   – С кем поведёшься, – пожала плечами я. – Ты ближе к делу, Василий.

   – У тебя и со зрением проблемы? Куда уж ближе? Пришли.

   За перепалкой с наглым животным я и не заметила, как вновь оказалась в подвале. В том самом подвале, где несколько часов назад чуть не свалилась в бассейн с мутноватой зелёной водой. Только теперь тут всё выглядело по-другому.

   – Вот твоя работа, – мотнул подбородком кот.

   Но я и без его напоминаний пристально разглядывала преобразившееся подземелье. Его большую часть занимал причудливый бассейн с матовой светящейся жидкостью. А может, и не жидкостью вовсе: толстые витые верёвки из той же субстанции уходили куда-то под неожиданно высокие своды и тонули в зеленоватом полумраке. Движимая каким-то болезненным любопытством, я подошла и провела ладонью по ближайшим ко мне Струнам. Слово всплыло в мыслях само собой: кот в кои-то веки заткнулся. Воздух загудел на разные голоса, едва тёплая упругая поверхность коснулось кожи. И было в этом странном звуке нечто безмерно чужое и одновременно родное. Словно со мной заговорил давно забытый, но когда-то очень дорогой человек, словно я вернулась домой из дальней поездки длиною в жизнь.

   Не в силах насытится этим чувством, я касалась то одной, то другой струны, наполняя подземный зал их гулким откликом. В какой-то момент я слишком сильно сжала струну, и она вдруг стала истончаться под моими пальцами, меняя тональность, но всё так же лаская слух.

   Наверное, я смогла бы провести в этом подземелье вечность и даже не заметить, но кто бы мне позволил?! Резкая боль под коленом живо вернула меня на землю.

   – Ай! За что?! – взвизгнула я, переводя ошарашенный взгляд со свежих прорех на штанине, сквозь которые виднелись сочащиеся кровью царапины, на кота, с демонстративной брезгливостью вылизывающего когтистую лапу.

   – А тебе мало было бабку упокоить? Решила ещё и какую-нибудь общину к ней присовокупить? – прошипел кот.

   – Так, зверь, – я кое-как подавила раздражение и присела на край потустороннего бассейна. – Или объяснись нормально, или все, кого я ещё по незнанию «упокою», будут на твоей совести!

   – Это Струны! – проговорил Васька таким тоном, словно это всё объясняло. Но наткнувшись на мой скептический взгляд, всё же снизошёл до подробностей. – Мир большой, и живёт в нём много кто. Это, надеюсь, тебе уже понятно? С оборотнями, раз уж шастаешь тут на нашу беду, ты уже познакомилась. Вот они – одна из общин.

   – А есть ещё? – поморщилась я, прикинув количество Струн, тянущихся к потолку.

   – Конечно! – закатил глаза Васька. – Волхвы, например, которых в заморских странах друидами прозывают. Или вампиры. … Дриады, хотя они не любят, когда их так называют. Это из самых крупных. Мелочи, конечно, побольше. Гномы там всякие, домовики с лешими. Мавра, бабка твоя, как-то говорила, что даже атланты где-то есть. Но их совсем мало – вон их ниточка. То-о-оненькая…

   – Так… – только и смогла пробормотать я, тихо сатанея от очередного витка безумия, в которое умудрилась угодить.

   Только вчера я считала отпускные и ругалась со склочной соседкой на кухне. А сегодня мне на полном серьёзе рассказывают, что на земле водятся вампиры и гномы. И кто рассказывает?! Кот! Про тон, который он при этом использует, лучше вообще не думать, чтобы ещё кого-нибудь не упокоить. Кого-нибудь рыжего и хвостатого.

   – Каждая Струна – это их связь с жизнью, с силой, – продолжал между тем Васька, не подозревая о моих мыслях. – Распустишь струну – будут жить припеваючи, ещё и соседям на головы сядут. Придавишь, истончишь – и всё… Не жизнь, а мука. Детишки слабые, а то и вовсе не рождаются, в делах удачи нет. Здоровья, и того нет.

   – Однако… – я отодвинулась подальше от зелёных струн.

   – Вот тебе и «однако»! Это жизнь, – с пафосом возвестил кот. – А ты тут музицировать вздумала, извращенка!

   – Полегче, блохастый, – огрызнулась я, впрочем, без особой злости: мозги были заняты судорожным перевариванием свалившихся на мою несчастливую голову новостей. – Что это вообще такое, эти Струны?

   – Сила родного мира. Ну, того, где они до последней смерти жили.

   – До какой такой смерти?!

   – А это уже кому как повезло. Кто-то до тихой и мирной в кругу безутешных родственников. А кто-то до неожиданной, в подворотне с пробитой печенью, или вообще в чьём-то желудке. Какая разница? Важно, что тех, кому определено в нашем мире посмертие коротать, ты тут встречать должна и распределять согласно заслугам и…

   – И кто же это меня так облагодетельствовал?!

   – Кто – этого мне не рассказывали. Я-то тут всего лет триста. С прабабкой твоей Ягой въехал.

   – С кем? – окончательно потерялась в бредовой смеси оживших сказок я. – Или нет. Молчи. Это я пока знать не хочу. Ещё свихнусь… Хотя… Сколько-сколько лет?!

   – Триста, – вздохнул Васька. – Может, четыреста. Я не считал. Яга меня к Воротам привязала на веки вечные. Великая была женщина. И дочка у неё под стать. А вот правнучка подкачала…

   Я замотала головой, пытаясь из потока оскорблений и бреда вычленить хоть что-то разумное.

   – Так ты, что, бессмертный, что ли?!

   – Рискну тебя разочаровать, но да, – фыркнул кот.

   – Что ж ты так испугался, когда я на тебя чертями ругалась? – прищурилась я.

   – Бессмертный – не значит неубиваемый, – поморщился Васька. – Чувствуешь разницу?

   – Честно говоря, не очень.

   – Кто бы сомневался? Ну, не умру я своей смертью. Хоть тыщу лет ещё проживу – не облезу. А вот если какая-нибудь всесильная истеричка сдуру мне голову оторвать прикажет, то… Мементо мори, как говорится.

   – Да объясни ты нормально! – снова начала заводиться я. – При чём тут всесилье? Почему ты бессмертный?

   – Все, кто во Вратах живёт – бессмертны. Тут время мимо идёт. И не спрашивай, как это и почему. Не знаю. Мне лекции по мироустройству никто не читал. Я всего лишь кот.

   – Правильно… Как хамить, так он венец творенья и господин совершенство, а как пользу принести – всего лишь кот…

   – Видишь, как это здорово, быть котом? – ухмыльнулся котяра.

   – Ладно… А откуда на Земле вампиры с гномами взялись?! Они же сказка!

   – Я всего лишь кот, – фыркнул нахал. – Это тебе надо было бабку пытать. Ту, которую ты упокоила без суда и следствия.

   – Ну, блин! Навязали наследство на мою голову! Ничего не понимаю! – я обвиняюще ткнула пальцем в хвостатого наставника. – А ты только ещё больше меня путаешь. Вот почему нельзя было написать какую-нибудь должностную инструкцию для начинающих госпожих… госпожин… Тьфу, ты!

   – Чего тебе надо?

   – Инструкцию! – взвыла я. – Книгу хочу! Можно букварь. Ну, хоть что-нибудь, где бы русским по белому было написано, что это за дом с привидениями и как отсюда выбраться. Ну, или хотя бы что с ним делать!

   «Клак-клак», – простучали рядом челюсти-кастаньеты, и скелет с поклоном сунул мне в руки небольшую книгу в переплёте из шершавой чёрной кожи. С минуту я непонимающе смотрела на затейливую вязь, украшавшую обложку, пока она не зашевелилась, прямо на глазах перетекая в знакомые буквы русского алфавита.

   «Врата и Ключ», – прочитала и я вслух и поспешно расстегнула позеленевшие медные застёжки.

   Книга как раз и оказалась неким подобием очень старого, запутанного букваря. Моего любопытства хватило на несколько первых глав. Приходилось продираться через устаревшие на много столетий обороты и понятия, но, спасибо двум годам работы в архиве, какая-никакая информация в моей голове уложилась. «Врата» – это действительно врата. Ворота, замыкающие Серые тропы межмирья. А Ключ… Ключ – я. Что-то такое было у меня в крови, что давало мне возможность взаимодействовать со Струнами, управлять ими. Сам же дом не существовал вовсе. Ну, в привычном мне мире не существовал. Он находился вне миров, потому и течения времени, как такового, здесь не было. Теоретически, если не выходить за ворота, можно было бы жить вечно. Тем более, что дом по-своему защищал «Ключ», наделяя её на собственной территории фактически всемогуществом и снабжая всем необходим и просто желаемым.

   Припомнив скупые инструкции, я уставилась в зеленоватый студень, наполнявший бассейн: «Где ты там, мечта моя, голубая, пушистая?». Книга говорила, что хозяйке Врат достаточно представить желаемое, а когда её желание отразится в омуте жизни... Губы сами собой изобразили удивлённо-восхищённое «О». В зелёной мути появилась сначала размытая, а потом всё более ясная тень. Минуту спустя я, уже позабыв о брезгливости, окунула туда руку почти по локоть и вытащила мягкую серебристую шубку с голубоватым отливом. Никаких следов содержимого бассейна на ней не было. Зато нежный мех ласкал кожу едва ощутимыми ворсинками. Казалось, я держу в руках облако. Правда, облако оказалось размеров на пять больше, чем хотелось бы, но это не помешало мне поспешно сунуть руки в невесомые рукава.

   С ошалелой улыбкой погладив каменный парапет, я медленно осознавала свалившуюся на меня удачу и признавала, что кот прав: никуда я отсюда не уйду. Ну, в самом деле… Что у меня было в том мире? Скучная работа, склочные соседи по коммуналке и ноль перспектив. С перспективами и тут прогресса не наблюдалось, зато качество жизни, как и её продолжительность, резко подскакивали до уровня «бог».

   – Кстати, – всё ещё глупо улыбаясь, я сфокусировала взгляд на коте. – А почему мои предшественницы до сих пор тут не бродят, раз Ключ бессмертный?

   В конце книги я наткнулась на длинный список. Разными почерками выцветшими чернилами кто-то строчка за строчкой выводил причудливые имена. Я нашла там и свою якобы бабку Мавру, и Васькину хозяйку Ягу, и даже собственное имя, стоящее в самом конце столбца.

   – Яга к мужу вернулась, как её дочка Ключом стала. Скучала очень. Бросила меня. Померла от старости, давно, конечно, – неохотно отозвался кот. – А Мавра… Вышла месяц назад и больше не вернулась. Но раз ты тут, значит, тоже нет её больше среди живых.

   Я только кивнула. Что-то подобное мне и подумалось. Впрочем, какой-то скорби из-за бабки, которую видела всего пару раз в жизни, я не испытывала. Та не обеспокоилась внучкой, младенцем угодившей в детдом. Хотя, как теперь выяснилось, у неё были для этого все возможности. Неудивительно, что родственные чувства во мне просыпаться не спешили. Тем более меня не трогала смерть старухи, владевшей Вратами до Мавры. Это жизнь: кто-то умирает, кто-то получает наследство в связи с этим печальным событием. Когда-нибудь и после меня кто-то получит. «Но это будет очень и очень нескоро, – мысленно отметила я. – От добра добра не ищут. А здесь мне явно лучше, чем в коммуналке».

   – Ладно. Уговорили. Отдохну тут, пока не надоест.

   – Отдохнёт она, – хмыкнул кот и подмигнул скелету. – Ты слышал, Костя? Она отдохнёт! А работать кто будет?!

   – Что-то я работы пока особой не наблюдаю, – усмехнулась я.

   – Глаза разуй! – обозлился Васька. – Я тебе который раз туда уже лапой тычу? Вон она стоит, твоя работа!

   Я повернулась туда, куда указывал острый коготь, и почувствовала, как медленно и неумолимо отвисает челюсть: «Это моя работа? Точно? А где мои вещи? И самое главное… Выход где? Где здесь выход?!»

ГЛАВА 4. Всё страньше и страньше

Где-то я читала, что человеческий организм адаптируется ко всему. Наверное, поэтому я хоть и пискнула что-то непечатное и начала лихорадочно озираться в поисках выхода, но из подвала не удрала. Разве что попятилась немного. Так мне не стыдно – было отчего.

   У дальней стены подвала, за светящимися струнами и толстыми колонами, подпирающими сводчатый потолок, торчал большой мыльный пузырь. Зеленовато-призрачный, как и всё вокруг, он лежал в каменном круге, испещрённом непонятными символами, а может просто причудливыми царапинами.

   Но вовсе не это странное природное явление вывело меня из равновесия, а его начинка. За тонкими прозрачными стенками пузыря виднелись призраки! С полдюжины чёртовых призраков, вполне реальных и явно очень недовольных. И они не отрывали взгляды от новой хозяйки Врат, то есть от меня.

   Я даже немного удивилась, как не почувствовала эти взгляды раньше: липкие, холодные, усталые, злые... Всякие...

   – И что я должна с ними делать? – кое-как выдавила из себя я.

   Расставаться с мечтой о комфортной вечной жизни без склок на кухне и высчитывания жалких рублей крошечной зарплаты очень не хотелось. Но и необходимость делить эту самую вечную с такими вот уродцами вдохновения не вызывала.

   – А почему ты меня спрашиваешь? – демонстративно удивился Васька. – Кто из нас госпожа Потусторонья? Ты или я?

   – Ну, я.

   – А я всего лишь кот, – фыркнул наглый зверь, но, рассмотрев выражение моей физиономии, всё же снизошёл до объяснений. – Посиди, подумай. Книжку вот умную почитай. Глядишь, знакомые буквы попадутся – поймешь чего. Прабабка твоя, бывало, по нескольку дней тут сиживала: решала, кому что причитается. Ну, и заявки общинников тоже уважить надо бы.

   – А они не вырвутся, пока я тут думать буду? – с некоторой опаской уточнила я.

   – Без твоего повеления им наружу ходу нет. Да и вообще ничего нет. Здесь, по крайней мере. Спросишь – ответят, велишь идти – пойдут.

   Медленно, так как приходилось тщательно подбирать безопасные слова, я выругалась и снова взялась за книгу в чёрном переплёте. На первый взгляд всё выглядело довольно просто. То, что я обозвала призраками, на самом деле было отражением души. Видеть и контактировать с этими «отражениями» могла только я. Грубо – маньяк или подлый убийца для меня и будет выглядеть уродом, со следами всех его пороков прямо на физиономии и прочих частях тела. Порядочный человек – симпатягой.

   От моего «впечатления», собственно, и зависело, куда отправится нашедшая выход из Межмирья душа: в новую жизнь, обратно на тропы, или вообще на вечное упокоение. Прочитав о таком простейшем способе сортировки, я с облегчением выдохнула и не глядя пролистала дальнейшую метафизическую заумь о причинах и смысле блуждания душ по Серым тропам.

   Казалось бы, всё просто. Но, наученная недавним идиотским происшествием с призрачной бабкой, я не спешила. Отложив книгу, к которой уже успела проникнуться искренним уважением, я поискала глазами Ваську.

   Кот свернулся на парапете бассейна и самым наглым образом дрых. Я дотянулась до него и потыкала пальцем в толстый пушистый бок. Точнее, попыталась потыкать. Котяра с шипением отскочил в сторону:

   – Ещё чего! Имей уважение! Я в разы тебя старше и на порядки умнее! Нечего руки распускать!

   – Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Сам же не хотел, чтобы я по незнанию дров наломала.

   – Ну, не хотел, – фыркнул кот. – Но это не причина меня хватать. Тебе книжка умная дадена? Дадена. Читай, если умеешь. А не умеешь, так на уроки в какой-нибудь приходской школе посмотри. Только попа попроще выбери. А то ведь не поймёшь ничего, болезная...

   – Васька... – с предостережением проговорила я. Из его предложений я не поняла ровным счётом ничего, но не сомневалось, что слышу очередное оскорбление в неподражаемой кошачьей манере. – Договоришься... Смотри, избавлю тебя от лишней болтливости. Будешь, как Костя, только зубами щёлкать.

   – Ладно, ладно! Сразу угрозы всякие... – сбавил тон кошак. – Сама-то не взвоешь, без мудрого собеседника? Чего надо-то?

   – Что ты там про общины говорил? Какие заявки от них? Об этом в книге ничего не написано.

   – А. Это в картотеку надо идти. Костя их собирает, и...

   – Пошли, – поднялась я, чувствуя, что опять потеряла нить разговора. Не вязались в моей голове картотека и оборотни с привидениями.

   Кот со вздохом поднялся и пошёл к выходу. Я двинулась за ним. Из пузыря с привидениями, как и раньше, не доносилось ни звука, но мне в спину пахнуло почти осязаемым разочарованием. Пытаясь сообразить, что бы это значило, обострение шизофрении или пресловутое «знакомство дома», я поплелась за котом.

   Картотека оказалась прямо при входе – та самая мраморная стойка и узкие ящики за ней, на которые я обратила внимание, едва впервые вошла в дом. Только тогда я не успела осознать всю монументальность этого сооружения: верхние ряды тонули в полумраке под потолком.

   – Это всё – заявки? – проблеяла я.

   – Да, – равнодушно ответил кот.

   Я тяжело привалилась к стойке: какая там красивая вечная жизнь со всеми удобствами? Да меня погребёт под этими бумажками, как в родном архиве. Хотя почему «как»? В архиве было лучше, там в шесть часов домой отпускали! Рыжая скотина с минуту любовалась моей ошалевшей физиономией, а потом, как ни в чём не бывало, сообщила:

   – Выполненные – в ящиках. А невыполненные – вот здесь, на подносе.

   Со смесью облегчения и бешенства, удивившей меня саму, я уставилась на серебряную тарелку, где лежало несколько карточек из плотного картона, заполненных чётким убористым почерком.

   – Васька... – пошипела я, когда справилась с клокотавшими в горле ругательствами. – Тебе никогда не говорили, что из твоей шкуры получится отличный прикроватный коврик?

   – Коврик? – прижал уши кот и попятился.

   – Коврик, – подтвердила я и бросилась за ним.

   Разумеется, очередная попытка поймать ловкую зверюгу снова окончилась ничем. Но по обширному холлу я побегать успела, как, впрочем, и успокоиться. Плюхнувшись на кожаный диванчик у стены, я с благодарностью взяла у скелета Кости бокал с прохладной водой и одним глотком выпила почти половину.

   – Я знаю, зачем тебя сюда поселили, – выдохнула я, утолив первую жажду. – Чтобы ключи-хозяйки жиром не заросли. А то в контору ходить не надо – работа с доставкой на дом; уборкой, я так понимаю, Костя заведует. Недолго и в дверь перестать проходить. А тут ты, фитнес хвостатый...

   – Ты меня не оскорбляй, – прищурился Васька. – А если уж оскорбляешь, так по-русски. Слово то какое гадкое придумала: «фитьнесь»...

   – Фитнес, дурень, – усмехнулась я. – Спорт. Движение – залог жизни в красивом теле. А ты тут, как тренажёр... Ну, приспособа такая, чтобы двигаться побольше. Как ляпнешь что-нибудь, так...

   – Ересь какая, – поморщился Васька. – И вовсе не для того меня сюда Яга поставила!

   – А для чего же? – хмыкнула я.

   – Я – залог пре-ем-ствен-но-сти, – важно сообщил рыжий. – На мне лежит великое предназначение! А ты: «фитьнесь, фитьнесь»...

   – Ага, – уже открыто рассмеялась я. – Предназначение – доводить хозяйку этого дома до белого каления.

   – Да нет же! – рассердился котяра. – Предназначение – новой хозяйке Врата показать, с новой вотчиной познакомить, привязку помочь сделать, даже если больше некому будет. Вот как с тобой! Без привязки Врата уснут, общины погибнут, и вообще много чего плохого случится. Ну, кто сам догадается, что Костя не съесть тебя хочет, а услужить? Или что на каждом этаже, от чердака до подвалов, каплю крови оставить надо?

   – Каплю крови, значит... – повторила я, нащупывая кожаную диванную подушку. – Дом показать, значит? – ухватив за твёрдый уголок, я метнула импровизированный снаряд в раздувшегося от чувства собственной важности Ваську. На удивление удачно: котяру снесло со стойки, где он, ораторствуя, расхаживал взад-вперёд. – Это ты мне так дом показывал, скотина?!

   – Должна же работа приносить удовольствие!

   – Ах, удовольствие?! – ещё одна подушка посвистела в сантиметре от показавшимися над стойкой ушами.

   – Удовольствие! Что, если я кот, так уже и не человек?!

   – Не человек! И не кот! Скот блохастый, вот ты кто! – подушки на диване закончились, но Костя подал мне увесистый валик, который тут же полетел в улепётывающего к выходу кота. Я мимоходом кивнула скелету, как боевому товарищу. Тот щёлкнул костяшками пальцев, и дверь захлопнулась прямо перед рыжей мордой.

   – Двое на одного?! – взвыл Васька, закладывая крутой вираж в попытке избежать столкновения с резным дубом. – Так не честно!

   – А меня гонять по всему дому – честно?! – вкрадчиво уточнила я, покачивая в руках второй валик, поданный Костей, и медленно наступая на забившегося в угол шипящего кота. – А книжки мне на голову в библиотеке кидать честно? А...

   – Ну, скучно мне было! Скучно! Ты бы тут пару сотен лет посидела! Мавра за всё время даже за ушком и то всего пару раз почесала! Аллергия у неё на котов... А я создание весёлое, жизнерадостное! Ну и решил немного разнообразить процесс знакомства!

   – Классное разнообразие! Да ты меня теми доспехами чуть не убил!

   – Доспехи – это твоя личная заслуга, – быстро открестился Васька. – При чём тут я, если ты не видишь у себя перед носом трёхметровую конструкцию?

   – Была бы скорость знакомства поменьше – увидела бы, – огрызнулась я. – А если бы я с доспехами не столкнулась, как бы ты из меня кровь добывал?

   – Тоже мне проблема, – фыркнул кот. – Любой, кто носится по незнакомому помещению, не глядя под ноги, обязательно, в конце концов, расшибёт нос.

   Я сплюнула, бросила ставший ненужным валик и отвернулась:

   – Костя, тут есть ванная?

   Тот утвердительно кивнул. Я хотела было уточнить про горячую воду, но вовремя вспомнив про своё «всемогущество», не стала. Пора было проверять на практике всё, что наобещали мне книжки и кот.

   – Проводи меня туда.

   Скелет с поклоном распахнул дверь, благодаря которой вредный рыжий скот едва не обзавёлся классическим персидским профилем. Не глядя больше в сторону в кои-то веки заткнувшейся животины, я вышла в коридор.

   По дороге я завернула в туалет, тоже любезно указанный услужливым скелетом. Что ж, после облицованного чёрным мрамором уголка задумчивости площадью метров двадцать, чугунный бассейн на ножках, именуемый здесь ванной, не показался мне чем-то странным. Повода поэкспериментировать со своим пресловутым всемогуществом не представилось: здесь имелся хоть и вычурный, но вполне современный смеситель.

   Стараясь не задумываться, откуда в трубах вода, да ещё с таким напором, я быстро набрала ванну и выставила за дверь Костю. Страха он мне больше не внушал, но раздеваться в присутствии мужчины, хоть и бывшего, не хотелось.

   Развалившись в горячей воде и лениво наблюдая, как пар скручивается в замысловатые спирали и медленно тает под потолком, я, наконец, смогла подумать о будущем...

   Формулировка «подумать о будущем» звучит пафосно до зубовного скрежета, но по-другому назвать то, чем я собиралась заняться, невозможно. Всему виной моё прошлое.

   Сколько я себя помнила, я жила в детском доме. Самое раннее воспоминание – низкий круглый стол, вокруг которого сидит десяток ребятишек, а над ними нависает кажущаяся огромной женщина в белом халате. С тех пор так и потянулось. Долгие годы я ничего не решала сама и не видела, чтобы кто-то принимал какие-то решения. Существовал распорядок дня, за соблюдением которого следили специально обученные люди. Были правила, их нарушение грозило странными в моём понимании карами, например, запрет на телевизор или игровую приставку, чем я и без запретов не интересовалась. Конечно, мы ходили в школу, делали домашние задания, нас водили по музеям и театрам, на лето вывозили за город. Обычная жизнь обычного детского дома, каких тысячи.

   Единственная из всего нашего выпуска, я окончила школу с золотой медалью и поступила на первый курс института по специальности архивное дело. Но учиться мне нравилось всегда, в отличие от посиделок с дрянной водкой, и для меня, собственно, ничего не изменилось. Только комнату в детском доме я сменила на комнату в общежитии. Жизнь покатилась по привычной схеме: столовая – учёба – общежитие – столовая – библиотека – столовая – кровать комнате на четверых – столовая... Мальчики меня, худосочную мелочь в больших очках, вниманием не баловали, соседки игнорировали. В общем, всё как всегда.

   Так меня вырастили, выучили и выдали «путёвку в жизнь» в виде ордера на большую комнату в коммуналке. За несколько месяцев самостоятельной жизни я влезла в долги, едва не поменяла комнату в центре на остов деревянного дома в заброшенной деревне и получила три выговора в архиве, в котором работала после института.

   Кошмар? Дура? Наркоманка? А вот и нет. На самом деле всё просто. Сиротку вырастили-выучили, но при этом так и не научили, а как, собственно, жить. Например, для меня стало пренеприятным открытием такое понятие, как коммуналка. Дяди в костюмах неожиданно оказались не привычными добрыми спонсорами с подарками, а мошенниками. Патологическое неумение готовить, заставляло покупать исключительно дорогие полуфабрикаты, что никак не сочеталось с размером зарплаты младшего специалиста заштатного архива.

   Да и в самом архиве не всё шло гладко. Привыкнув, что в детском доме все от восемнадцати и старше шарахаются от обвинений в педофилии, я умудрилась прослыть любовницей обрюзгшего директора с масляными глазками всего лишь из-за того, что несколько раз согласилась попить с ним чаю в его кабинете. Самое неприятное заключалось в том, что это заблуждение распространялось не только на коллег, но и на самого начальника. Прямо объяснив, куда он может засунуть свои липкие ручонки, я вызвала целый шквал разнообразных придирок и выговоров...

   Короче говоря, я потратила почти два года, чтобы избавиться от последствий своих поспешных решений, раздать долги и отсудить обратно свою комнату. А от увольнения меня вообще спасло только то, что директора поймали на краже старинных рукописей и посадили. И то, отношения с коллегами так и остались более чем прохладными.

   С тех пор я взяла за правило обдумывать каждое более-менее серьёзное событие и связанные с ним шаги. Непонятное наследство и маячившее в перспективе бессмертие вкупе с супер-способностями, пусть и ограниченные пределами небольшой территории, относились как раз к таким.

   Вот только обдумывать не очень получалось. Совсем не получалось, если честно. Говорящий кот, услужливый скелет и шубка, лежавшая на мягком диванчике у зеркала в углу, исключали возможность глупого розыгрыша. Зато не исключали скоропостижного помешательства и красочных глюков у меня. Слыхивала я рассказы своих бывших одноклассников, от некоторых веществ и не такое почудится. Но мой глюк, если это глюк, как-то уж очень затянулся...

   Если же всё это правда... От перспектив по коже прокатился озноб, несмотря на то, что я лежала в горячей воде. Перед глазами замелькали картины радужного будущего: приличная одежда, самые лучшие книги, ночной сон без храпа из-за одной стены и рока из-за другой, никто не стучит в дверь ванной, стоит только встать под душ. Вечная молодость, никаких проблем с деньгами. ... Жить я могла бы здесь, а когда станет скучно, выходить на прогулки. Ну, насколько я там постарею, прогулявшись в кино или на выставку? Ерунда...

   Губы сами собой расплылись в предвкушающей улыбке: «Вот прямо сегодня и начну. Шубка, конечно, чудная, но великовата, да и носить её в июле не самая лучшая идея... Надо будет сбегать в подвал, придумать платье и туфли красивые».

   Я сосредоточилась, пытаясь представить будущее платье, но вместо этого в памяти всплыл зелёный пузырь с привидениями. В медовые мечты плюхнулась основательная ложка реальности.

   – Тьфу, ты... – выругалась я, резко сев.

   Настроение мечтать о тряпках испарилось без следа. «Платьишко тебе? Переодеваться уроды иномирные не помешают? – обругала я себя. – Сначала с делами разберись, а потому уже гуляй».

   Но и о прогулках помечтать не получилось. Память, отвесив мне оплеуху в виде забытой «работы», не постеснялась добавить, прокрутив последние минуты в реальном мире. Тут уж расхотелось не только мечтать, но и нежиться в тёплой воде.

   «Если Васька прав, и меня сюда привезли оборотни, то с кем они дрались? И почему? А главное, чем это грозит мне?!»

   Теперь я в полной мере пожалела, что развеяла собственную бабку. Вот кто точно был в курсе всех местных подковёрных игрищ. Хорошая или плохая, но завещание она оставила именно на моё имя, и зла мне вроде желать не должна. Была...

   Я снова выругалась и стала выбираться из ванной. Большие пушистые полотенца нашлись в высоком шкафчике у умывальника. Но лежавшие тут же изгвазданные шмотки энтузиазма не вызвали. Припомнив, что скелет вроде предлагал мне во что-то переодеться, я завернулась в шубу и крикнула:

   – Костя! Принеси какую-нибудь одежду!

   – Только чистую! – поспешно добавила я, представив, как скелет стаскивает саван с какого-нибудь покойника, которых, судя по кладбищенским окрестностям, здесь было немеряно.

   Костя не подвёл. Полчаса спустя я уже сидела в монументальной столовой. На мне красовалось тёмное старомодное платье в пол с высоким жёстким воротничком и длинными рукавами. Невольно стараясь соответствовать антуражу, я степенно пила ароматный чай, заедая потрясающе вкусными печенюшками. Жизнь бессмертной домовладелицы нравилась мне всё больше и больше, даже несмотря на несуразное платье. Чем-то более современным обзавестись не проблема. «Лишь бы всё это не оказалось тем самым сыром в мышеловке, который достаётся только второй мышке», – осадила я вновь понёсшиеся вскачь мечты.

   Кот на глаза не показывался, чему я была только рада. Люблю кошек, но, как выяснилось, не таких болтливых. Костя тоже не докучал, замерев в углу, как школьное анатомическое пособие. Я же пыталась уложить в некую схему то немногое, что знала.

   Итак, неизвестная бабка, доселе почти игнорировавшая моё существование, оставила мне наследство: кладбище, дом и бессмертие. Царское наследство, если не присматриваться. А стоит присмотреться, обнаруживаются непонятные обязанности, отвратительные привидения, хамоватые коты и прочие скелеты.

   Кто такие оборотни: добрые спонсоры или мошенники в костюмах? С кем они дрались? Чем мне грозят и те, и другие, и что им всем от меня нужно? В том, что нападающие появились у ворот моего кладбища не случайно, я не сомневалась ни секунды. Недаром рыжий Фокс, которого Седой назвал «Лис», сначала обещал всё объяснить внутри, а потом требовал «Никого не пускать». Конкурирующие группировки? Но кто противостоит оборотням?

   И потом, как я должна была «не пустить» хоть кого-то? Всесильная-всемогущая, это замечательно, но не могу же я день-деньской бегать под оградой и кричать «Сгинь» каждому, кто вздумает через неё перелезть? Тем более что неизвестно, как это вообще на живых действует и действует ли вообще.

   Чем больше я думала, тем яснее понимала, что ничего не понимаю. И не пойму, пока не выслушаю хоть кого-нибудь. Но для разговора с этим кем-то надо было встретиться. А вот встречаться с теми же оборотнями, не разобравшись, что к чему, хотя бы в общих чертах, мне категорически не хотелось. Уже пообщалась так однажды с добрыми дядями – чуть бомжом не стала.

   Глубоко вздохнув и собрав в кулак всё своё самообладание, я повернулась к скелету:

   – Костя, позови Ваську, пожалуйста.

ГЛАВА 5. Незваный гость

Отправленный за нахальным котом Костя отсутствовал довольно долго. Я продумала несколько способов разговорить вредоносную животину и отмела их, как бесполезные. Нетерпение нарастало, но я старательно сдерживалась. Мне катастрофически не хватало знаний о странном мире, внезапно оказавшимся моим наследством. Но всё, что я выдумывала, от попытки договориться миром до банальных угроз, выглядело не слишком надёжно. А самое главное, не давало никакой гарантии, что котище по каким-то одному ему известным соображениям не наврёт мне с три короба. Сесть в калошу, снова попавшись на шуточку в его стиле, очень не хотелось.

   Раздумывая, я успела заработать головную боль, обматерить свалившееся как снег на голову ненормальное наследство и в очередной раз обругать собственную импульсивность, лишившую меня возможности поговорить с бабкой.

   Впрочем, и бабку я ругала долго и со вкусом. Спихнуть на внучку головняк в виде бессмертия и привидений она не постеснялась. А вот заранее объяснить этой самой внучке, что к чему, или хотя бы познакомить с миром, где ей предстоит жить – не удосужилась.

   Наконец в дверях появился Костя. Но кота с ним не было. В ответ на моё недоумение скелет красноречиво развёл руками, и я глухо выругалась. Котяра остался верен себе даже в этом: любым способом выводить меня из равновесия чем угодно, в том числе собственным отсутствием.

   Я уже хотела было идти в холл и громогласно пообещать наглой животине выселить её в первый попавшийся склеп, но вдруг неожиданно широко зевнула. Костя среагировал моментально, приглашающе распахнув дверь. Догадаться, куда меня поведут, труда не составило. Уже знакомая спальня, правда, на этот раз с сухим бельём на широкой постели, и бесформенная ночнушка на специальной подставке у изголовья.

   Кровать выглядела безумно соблазнительно, и я не стала спорить. Наручные часы подсказывали, что я уже больше суток на ногах. Не считать же за полноценный сон короткий обморок. Снова зевнув, я плюнула на глобальные проблемы и, выставив Костю, стала стаскивать одежду. А с делами можно и на свежую голову разобраться.

   «Пока у меня всё равно отпуск, – подумала я, уже засыпая. – Успею, если что, послать всю эту потусторонщину к такой-то матери. Архив от меня в любом случае никуда не убежит».

***

Как ни странно, выспалась я замечательно. Ни кошмары, ни просто сны меня не тревожили. И проснулась отдохнувшей и готовой буквально горы свернуть, что для меня в принципе не совсем обычно. Кого за это благодарить, Врата, оберегающие хозяйку даже от снов, или перекипевший за вчерашний сумасшедший день мозг, я не знала. Но и задумываться над этим посчитала по меньшей мере глупым. Мне и без того хватало поводов задуматься.

   Например, почему привычным движением усаженные на переносицу очки вдруг сделали мир размытым. Я попыталась проморгаться, но безуспешно. Зато начала кружиться голова. Но стоило снять очки, как всё пришло в норму. Отметя панические мысли о скоропостижном заболевании вроде за одну ночь развившейся катаракты, пришлось признать, что в «глазных костылях» я больше не нуждаюсь.

   Вопреки логике, приятная новость вызвала только отголоски вчерашней злости: этот дом хранил слишком много секретов, которые мне никто не удосужился сообщить. Всё ещё гадая, где бы узнать всё и сразу, я сходила в прилегающую к моей спальне ванную и вернулась обратно.

   У постели нашлись отглаженное вчерашнее платье и мои собственные вычищенные тряпки. Мимоходом пообещав себе сегодня так уж точно обзавестись нормальной одеждой, я натянула джинсы и футболку и с сомнением покосилась на необъятную кровать. Как её заправить, я не представляла. Потыкавшись так и этак, я взмокла, но одеяло всё равно топорщилось отвратительными буграми. Тяжёлое, шитое серебром покрывало, лежавшее в изножье, я даже трогать не стала, сообразив, что, прежде чем хвататься за эту махину, мне не мешало бы посетить тренажёрный зал. Раз пятьсот.

   Плюнув на порядок, в конце концов, вчера постель перестлали и без моего участия, я бросила это безнадёжное дело и вышла в коридор. Прямо в руки поджидавшему меня скелету.

   Он радостно застучал челюстью и с поклоном указал на одну из дверей. Припомнив, что именно там находилась монументальная столовая, я сразу почувствовала, как заныл пустой желудок.

   На завтрак мне подали овсянку. Пахнуло родным детдомом, и аппетита сразу поубавилось. С детства ненавижу эту кашу. Лениво ковыряя серебряной ложкой в тарелке, я снова утонула в невесёлых мыслях. Кот так и не показывался. В книге про Ключ и Врата явно не могло быть мало-мальски актуальной информации про местные общины. Максимум их список.

   В бесплодных потугах придумать выход из безвыходной ситуации я даже додумалась до того, чтобы отправится к юристам-оборотням и вытрясти правду из них. Впрочем, представив, как бы выглядела подобная попытка, учитывая кардинальную разницу в габаритах, я рассмеялась и отбросила глупую идею.

   Противная овсянка незаметно съелась. Костя тут же поставил передо мной чашку с чаем.

   – Спасибо, – машинально кивнула я. – Васька не показывался?

   Скелет удручённо развёл руками.

   – Вот сволочь хвостатая... – выругалась я, нервно размешивая сахар. – С тобой, что ли, пообщаться?

   Идея показалась неожиданно здравой. Что с того, что говорить он не может? На да-нет хватит и его способностей к коммуникации. По крайней мере, из всех встретившихся мне за последние несколько дней людей... то есть, нелюдей, он единственный пытался как-то помочь.

   – Костя, а до меня здесь бабка моя хозяйничала? – сделала попытку я.

   Скелет кивнул. Окрылённая первым успехом, я продолжила:

   – Долго?

   Ещё один кивок. Пора переходить к более сложным вопросам.

   – С привидениями из подвала надо срочно разбираться?

   На этот раз Костя кивнул сразу трижды. Нечто подобное я и ожидала, и с готовностью поднялась.

   – Ну, пошли. Рассортируем по общинам этих непокойничков...

   – Стой, бестолочь! – в дверях, выгнув спину и вздыбив шерсть, стоял Васька.

   Всем своим видом котяра демонстрировал, что выйти я смогу, только переступив через его хладный труп.

   – А... Явился, потеряшка, – медленно протянула я, снова опустившись на стул. – Соскучился?

   – Размечталась! Век бы тебя не видеть! – мрыкнул кот.

   – Тогда зачем пришёл? – пожала плечами я.

   Судя по тому, как прижал уши рыжий эксперт, я действовала верно. Начни я с ним говорить по человечески, или, того хуже, просить, он бы не упустил возможности в очередной раз вынести мне мозг. А так... «Он мне его тоже вынесет», – мысленно вздохнула я, услышав очередную кошачью реплику.

   – Я пришёл, чтобы спасти мир от разрушения твоими кривыми руками! – с пафосом заявил кот.

   Кое-как подавив раздражённый возглас, котяра только этого и ждёт, я поднялась:

   – А, тогда Бог в помощь. Пошли, Костя, нас в подвале заждались...

   – Стой, негодная! Ключника на твою голову! – взвыл Васька. – Нельзя их всех выпускать!

   – Да уж разберусь, – хмыкнула я, внутренне напрягаясь. Наконец-то хоть что-то внятное. – Ключ я или нет?

   – Да какой из тебя Ключ? Отмычка, грубая и корявая, в лучшем случае. А то и вовсе лом! – махнул лапой Васька.

   – Опять начинаешь? – нахмурилась я. – Что замки открывает, то и ключом зовётся. И заметь, я свои обязанности собираюсь выполнить. В отличие от тебя!

   – Это как это?! – от возмущения Васька аж задохнулся. – А что я тут, по-твоему, делаю, как не свои обязанности исполняю?!

   – Не знаю, что ты тут делаешь вообще, но в данный момент ты треплешь мне нервы и хамишь. Это тоже входит в твои обязанности?

   Ответить Васька не успел. Гулкий звон, вроде удара гонга, прокатился по дому от подвалов до чердака. Я дёрнулась, озираясь. Кот прижал уши, изобразив на морде настоящее отчаяние.

   – Что это? – шёпотом спросила я.

   – Гости, – обречённо проговорил Васька.

   – Ты же говорил, что пока дом меня не примет, никто не придёт, – возмутилась я. – И что это дня два как минимум займёт! Опять наврал?!

   – Так и должно было быть! – огрызнулся кот, расхаживая по столу и нервно хлеща хвостом. – Наверное, Врата слишком долго без хозяйки оставались. Вот и...

   – Ничего мне сказать не хочешь прежде, чем гость в дом войдёт? – прищурилась я.

   – Хочу! Я постоянно хочу, только разве ж ты слушаешь?!

   – Опять я виновата? – обозлилась я. – Костя, приведи сюда нашего...

   – Нет! – снова прижал уши Васька. – Гостей сама хозяйка впускать должна. Без твоей руки Врата гостя за врага примут и по всему мирозданию размажут, только его и видели.

   – Вот оно как...

   – Говаривал макак! – перебил Васька. – То есть макака. С гранатой. Это я о тебе, если не поняла!

   – Да уж поняла, – хмыкнула я. Очередная провокация уже скорее не разозлила, а насмешила, слегка сбив градус напряжения. – А если отложить на время твои с-котские подковырки и объяснить нормально? А то гранате плевать, кто чекой балуется, взрывается она одинаково.

   – Гостям хоть отказать, хоть приветить может только хозяйка, – быстро заговорил Васька, спрыгивая со стола. – Тот, кто с Ключом говорить желает, к воротам ладонь приставляет, и всё.

   – Что всё?

   – А то, что не отойдёт, пока ты эту самую ладонь не оттолкнёшь или не примешь, через Ворота гостя проведя.

   – А если я сплю? – опешила я. – Или вообще в магазин ушла?

   – Ты гонг слышала? Долго проспишь под такое? – окрысился Васька. – И какой ещё маго-зин?! Это что ещё?

   – Там продукты покупают. И платья...

   – Тебе любой маго-зин – в подвале. Кстати, запасы пора пополнять. У меня вискас закончился. Очень я это дело уважаю.

   – Про вискас потом расскажешь, – перебила я. – С гостем что?

   – Да ничего! Берёшь за руку и проводишь сюда.

   – В дом?

   – За ворота, дубина!

   – А потом...

   – Охренеть... – я разом забыла про истерящего кота. – Это что ещё за мракобесие?

   Ворота нашлись на том самом месте, где я кувыркалась сутки назад. Высокие столбы, мощные петли, непроницаемый туман за коваными завитушками створок. Вот только между прутьями торчали две вполне человеческие руки. Вроде бы мужские, но изящные и светлокожие, как у девушки. Подойдя ближе, я даже рассмотрела аккуратный маникюр. Однако...

   – За правую бери, если пустить надумаешь! Только за правую! – лихорадочно зашептал кот, вернув меня к реальности ударом когтистой лапы.

   Как зачарованная, я протянула руку, обхватив небольшую кисть, потянула на себя.

   – Тебя в детстве не учили спрашивать, кто пришёл, прежде чем дверь открывать?! – взвыл рыжий, но было уже поздно.

   На усыпанную прошлогодними листьями дорожку шагнул самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

   – Вышвырни его обратно! – прошипел Васька.

   – Ещё чего, – отмахнулась я. – И заткнись! Он тебя услышит и обидится!

   Сообразив, как по-идиотски прозвучали мои слова, я залилась краской.

   – Не услышит, – буркнул кот, видимо, наконец осознав, что подчиняться его капризам я не намерена. – Пока ты не позволишь, он и говорить-то не сможет, не то, что слышать.

   – И как это сделать?

   – Скажи, что разрешаешь душе жить.

   – Разрешаю душе жить, – чувствуя себя идиоткой, снова попавшийся на с-котскую шутку, повторила я.

   Но, как ни странно, на этот раз котяра не соврал. Гость тут же глубоко вздохнул, словно очнувшись от сна, и склонился в поклоне:

   – На этот раз Врата выбрали себе прекрасный Ключ. Вы позволите?

   Он протянул руку.

   – Д-да, – проблеяла я, вкладывая пальцы в его ладонь.

   Где-то на периферии злобно зашипел Васька. Но какую девушку заинтересует, что там не нравится коту, когда ей целуют руку. Да как целуют... На долю секунды я даже пожалела, что надела джинсы, а не бабкино платье. Оно было бы куда уместнее.

   Мужчина коснулся кожи прохладными губами, замер на мгновенье дольше необходимого и снова выпрямился.

   – Пойдёмте в дом, – кое-как промямлила я.

   Мне с готовностью подставили локоть, и я, чувствуя себя барышней из какого-то сериала про жизнь дореволюционного дворянства, потопала по дорожке к гостеприимно распахнутым дверям особняка.

   Гость пропустил меня вперёд, застыв на пороге.

   – Ну что же вы? Проходите, – поторопила я, разыскивая глазами Костю. Чай со вчерашними печенюшками был бы очень кстати. Но скелет как сквозь землю провалился. Зато под ногами мелькнул кот, об которого я не замедлила споткнуться.

   Мужчина заботливо подхватил меня под локоть, не позволив позорно растянуться на мраморных плитах холла. Даже довёл до кресел в углу и, дождавшись, пока я усядусь, сел напротив.

   – Как мне позволено будет вас называть? – он буквально обласкал меня восхищённым взглядом.

   Я вздрогнула. Очарование момента оказалось безвозвратно утрачено. Всю жизнь стеснялась своего безобразного имени. Даже больше, чем непрезентабельной внешности. Представляться новым людям было для меня мукой, сродни пытке. Я сморгнула и посмотрела на гостя уже несколько более трезво. В душе зашевелились подозрения: до сих пор моим внешним видом восхищался только бывший директор архива. К чему это привело, мне напоминать не требовалось.

   – А как вас зовут? – ляпнула я первое, что пришло в голову, когда молчание затянулось совсем уж до неприличия.

   Брови красавца удивлённо дрогнули, но с ответом он не замедлил, только усилив невнятные подозрения.

   – Где мои манеры? Прошу прощения. Я – Георгий Брасов. В прошлом друг великого князя Михаила и граф, но теперь все эти титулы не имеют никакого значения.

   – Брата Николая Второго? – пошутила я, не сообразив, о ком может идти речь.

   – К потрясающей красоте ещё и интеллект. Вы кладезь талантов. И да. Вы правы, – он снова потянулся к моей руке, но я сделала вид, что не понимаю намёка.

   Может, я и не представляла, что почём в этих потусторонних общинах, но историю в институте учила прилично. И сейчас эти воспоминания подсказывали мне, что, хотя в истории и имелся некий Брасов, то он никак не может быть другом того самого Михаила уже потому, что когда-то приходился ему сыном. Не говоря уже о том, сколько годков должно бы уже стукнуть хоть другу, хоть сыну князя из позапрошлого века.

   – И вы до сих пор живы... – с сомнением протянула я.

   – А что мне сделается? – чуть натянуто рассмеялся он. – От большевиков ноги унести успел, а больше серьёзных неприятностей не было.

   – Граф Брасов забыл упомянуть, что он вампир, – процедил Васька, о котором я успела начисто забыть. – Они в принципе бессмертны...

   «Дубина, – мысленно озвучила я повисшее в воздухе продолжение его реплики, и в кои-то веки согласилась с котом. – Расслабилась, идиотка!»

   – И что вас привело ко мне? – поинтересовалась я, окончательно сбрасывая навеянное гостем очарование.

   – Во-первых, засвидетельствовать своё почтение и восхищение...

   Я не стала уточнять, что он не мог знать, стоит ли новый Ключ почтения и восхищения, и молча смотрела на мужчину, чуть приподняв бровь.

   – А, кроме того, – продолжил он, не дождавшись ответа, – меня привело беспокойство за мою общину. Мы, к сожалению, не пользовались доброй славой у вашей предшественницы. Вы понимаете: устаревшие стереотипы, личные симпатии и предубеждение. Увы... Но даже Ключи не всегда способны подняться над всем этим. А негативное мнение, помноженное на неограниченную и бесконтрольную власть... В прошлом я упустил момент представиться самостоятельно. За меня это сделали другие. Сложилось негативное впечатление, заметьте, совершенно несправедливое.

   – Так уж и несправедливое, – вклинилась я в первую же микроскопическую паузу, чувствуя, что эти словесные кружева опутывают меня, как липкая паутина.

   – О! Не разочаровывайте меня! – всплеснул руками вампир. – Не разбивайте мои надежды! Мне показалось, что вы выше плебейских предрассудков. Да, мы питаемся человеческой кровью. Но всё остальное, вроде ночных разбойников, кусающих прекрасных дев за лебединые шейки, и страшных монстров, выпивающих досуха любого встречного – полный бред и мракобесие!

   – Да?

   – Разумеется! Мы давно уже покупаем списанную кровь в донорских центрах. Для медицинских целей она не годится, а нам – в самый раз.

   Я понятия не имела, если ли срок годности у крови, но и без того в экспрессивном монологе Георгия не сходились концы с концами.

   – Банки крови появились сравнительно недавно...

   – И сильно облегчили нам жизнь, – подхватил вампир, ничуть не смутившись. – Раньше каждому из нас приходилось содержать несколько доноров: любовницы, друзья. Кто-то представлялся учёным и покупал кровь у бедняков.

   Заметив, как вытягивается моя физиономия по мере рассказа, Георгий снова замахал руками:

   – Не больше стакана у одного! И заметьте, платили полновесными монетами. Многие из них выжили только благодаря нам. Нам хватало. Мы же не бочку в день выпиваем. Ну, ради Творца, посмотрите вы на меня! Неужели я похож на того, кто может вгрызться в чужую шею?! Я же не животное! И потом, такие прекрасные шейки, как ваша, встречаются одна на миллион, и портить её шрамами? Никто из нас на такое не способен. В большинстве своём, мы эстеты – бессмертие учит ценить и беречь красоту.

   – Но не такие красивые шеи, как у меня, вас не смущают? – хмыкнула я, пытаясь спрятать за шуткой проснувшийся страх.

   – Вы шутите? – вампир очень натурально передёрнулся. – Залитые потом или зловонными духами немытые загривки... Вы всерьёз полагаете, что нечто подобное захочется тянуть в рот?!

   У него на лице было написано такое отвращение, что я невольно рассмеялась.

   – А анализы как сделать? Наше бессмертие ещё не означает, что человеческие инфекции нас не берут. А провести вечность, страдая, простите за прямоту, каким-нибудь французским насморком... Увольте! – он устало сгорбился, словно исчерпав все свои силы в попытке убедить меня в собственной безопасности. – Но о чём это я? Кто будет слушать вампи-и-и-ра.

   Он скорчил карикатурно зверскую гримасу и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Стало немного стыдно. Кому, как не мне знать, как себя чувствуешь, если так называемое «общественное мнение» заранее причисляет тебя к отбросам человечества. Сколько раз на меня косились, едва услышав про детский дом. «А... Детдомовка!» – говорили их глаза, пока руки подгребали поближе сумки и прочие личные вещи.

   – Я не хотела вас обидеть.

   – Я и не обиделся, – грустно улыбнулся Георгий. – Привык за столько-то лет. К нашей общине всегда относились настороженно, часто враждебно, и почти никогда по-доброму. Смена Ключа у Врат такое редкое событие... И я позволил себе надеяться, что... Ах! Забудьте...

   Его слова, возмущение, обида, грусть казались искренними, но над всем этим витал едва уловимый аромат фальши. И я никак не могла решить, сидит передо мной гениальный актёр, или же враньё мне попросту мерещится благодаря тем самым предрассудкам.

   – Я не собираюсь выделять никакую общину, – на всякий случай уточнила я.

   – А разве я прошу о чём-то большем?! – вскочил вампир. – Пожалуйста, не выделяйте! Прошу вас, относитесь к нам так же, как и к любой другой общине! Разве мы требуем чего-то большего?!

   – Я пока вообще не поняла, что вы требуете, – проговорила я, ошарашенная таким быстрым переходом от меланхолии и кипучему восторгу.

   – Творец... Простите! – он опустился на одно колено возле моего кресла. – Мы действительно ничего не требуем... Но посудите сами. За последние пятьдесят лет каждая община получила пополнение. Некоторые даже дважды или трижды. Плюс, у большинства рождаются потомки... Я понимаю, мы бессмертны, и детей у нас не бывает, а потому обновлять кровь нет необходимости. Но ведь здоровье физическое – это ещё не всё. Как быть с душевным? Как быть с тем, что и нас можно убить? И происходит это с неприятной регулярностью. Ведь предрассудки вашей предшественницы разделяют многие общины. За последние полвека пополнения не было только у нас. А потеряли мы многих, очень многих...

   – Хорошо, – проговорила я, осторожно вытаскивая руку из его сильных холодных пальцев. – Я посмотрю, что можно сделать.

   – Я буду вам очень... Очень! Признателен. Да что там я. Вся наша община!

   Георгий смотрел на меня горящими глазами, и мне снова стало не по себе. Ну, не смотрят так на серых мышек вроде меня!

   – А сейчас уходите, – я с трудом совладала с непослушным языком. – Я вам позвоню... То есть, сообщу, когда появятся какие-то новости. Уходите...

   Словно нехотя, он поднялся на ноги и медленно пошёл к двери. Едва вампир скрылся в коридоре, я со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. Ощущение было такое, будто я только что вынырнула из-под воды, просидев там по меньшей мере минуты три.

   Я ошарашенно замотала головой, пытаясь прийти в себя. Вспомнила о вампире и на подгибающихся ногах бросилась к окну. Георгий как раз подходил к воротам. Дрожа всем телом, я смотрела, как он прижимает ладонь к кованым завитушкам. За долю секунды фигура мужчины превратилась в сизый дым и буквально впиталась в туман за воротами.

   – Ну, слава всем богам, ты его выставила! – проскрипел над ухом непривычно хриплый голос Васьки. – Я уж думал, всё: кончился новый Ключ, не успев начаться. Правду говорят, боги хранят пьяных и дураков!

ГЛАВА 6. Основы котоведения

– Скажи, котяра, а ты можешь мне что-нибудь хорошее сказать? Ну, так, для разнообразия? – вздохнула я, возвращаясь в кресло.

   Непонятное напряжение, хоть и медленно, но всё-таки отпускало. А вместе с тем, возвращалась способность трезво мыслить. Хотя воспользоваться ею у меня пока не возникало никакого желания.

   – Тебе? – фыркнул Васька, растянувшись на каминной полке. – Я тебе и так только хорошее говорю. Самое хорошее из того, что на язык лезет после твоих выбрыков. Делай выводы.

   – Вась... А не пойти ли тебе... Со своими выводами... мышей ловить, – лениво огрызнулась я. Даже спорить с наглым котом было лень.

   – Я-то пойду! Только как такую дубину без присмотра оставишь?! Ты же...

   – Знаю, знаю, – отмахнулась я. – Дров наломаю, мир уничтожу, дом сожгу.

   – Дом не горит. А всё остальное – истинная правда.

   – Ну, да... И за что ты меня так не любишь, зверюга?

   – За непроходимую глупость и отсутствие чувства самосохранения, – не замедлил с ответом кот. – Вот скажи, кем надо быть, чтобы пустить к себе кровососа во плоти, пригласить в дом, а о приказе «не нападать» даже не подумать?! Я тебе за какую руку велел этого вампирюгу брать?!

   – За правую! У меня со слухом всё в порядке! Я и взяла... – я осеклась.

   – Да, да? – ехидно переспросил Васька.

   – Чёрт, – покраснела я, сообразив, что напротив моей правой находилась левая рука вампира. – Вечно путаю... Да и какая к чёртовой матери разница?!

   – Какая? Да небольшенькая такая, – вкрадчиво пояснил кот. – За правую руку ты лишь душу через Врата проводишь. А за левую и тело прихватываешь. Понятно? Ты сюда столетнего кровососа пустила. Потом разрешила к себе прикасаться, потом в дом пригласила... Продолжать?!

   – Да я ему позволила только руку поцеловать! – огрызнулась я, чувствуя, что в словах кота вполне может оказаться доля истины.

   – А ты уточнила? Думаешь, для него есть большая разница, к ручке приложиться или к шейке?! На руках тоже вены имеются.

   – Он не кусается!

   – Ага. Собаки тоже не кусаются, если послушать их хозяев. Откуда только что берётся? – съязвил кот. – Он тебя уже почти связал! Ты тут масляной лужей растекалась под его песенки. Кровососы на это дело мастера. Ещё с полчаса, и каюк тебе.

   – Убил бы? – прошептала я, вспоминая, как трудно было заставить себя думать под сладкие речи и горячие взгляды красавца-вампира.

   – Хуже! – отрезал Васька. – Куклу безмозглую бы из тебя сделал! И была бы тут одна община – вампирья. Ну, до тех пор, пока Ключник бы не явился, так уж точно. А потом... Не знаю, что было бы потом, но ты бы этого не увидела. Я уже думал в неравный бой с кровососом вступать, жизнь молодую за тебя, дурёху бестолковую, положить...

   – Что же не вступил, защитник, блин, – я обхватила плечи руками, пытаясь унять дрожь.

   – Ты ему уходить приказала, – уже нормальным тоном проговорил кот. – Я даже подумал, что ослышался. Не было ещё такого, чтобы вампирьи песни кто с себя сбросил. Ну, может, и было, раз у тебя получилось, но я о таком не слышал. Значит, права была Мавра. Есть в тебе что-то такое... Ошибся Серый...

   – Васька! – взмолилась я. – Объясни ж ты по-человечески...

   – Так я и не человек, – ухмыльнулась наглая зверюга. – Как умею, так и объясняю.

   Издёвку я едва заметила. Слишком много мыслей вертелось в голове, и над всем этим довлела острая потребность бежать немедленно из этого дома. Вот только бежать мне было совершенно некуда.

   – Хоть как объясни! Кто такой Серый?! Зачем приходил вампир? Ключник, он тоже из кровососов?! И что они все вообще от меня хотят?!

   Неожиданно Васька не стал выдрючиваться. Запрыгнул в кресло, где ещё недавно восседал незваный гость, и уставился на меня зелёными глазищами.

   – Про Ключника ничего тебе не расскажу. Я и сам о нём один раз и слышал. Когда Яга с дочерью своей ругалась. Это ещё там, в живом мире было. Я понял только, что он над всеми Ключами, какие есть – начальник, и за их работой приглядывает.

   – Так нас много? – с облегчением выдохнула я. – Тогда какого лешего ко мне привязались?!

   – Много. На каждый мир по штуке.

   – Тьфу ты, чёрт, – разочарованно выругалась я.

   – С вампирами ты поосторожнее. Их и бабка твоя, Мавра, боялась и ненавидела. Уж она-то посильней тебя была, и то даже призраками их сюда не пускала.

   – Ну, да... Он говорил про предрассудки, – припомнила я. – Думаешь, врал?

   – А кто его знает, – мотнул лобастой башкой кот. – Ты ему правду говорить не приказывала. Но такие и правду так скажут, что честный человек обманется.

   – Про пополнение можно будет по картотеке проверить, – задумчиво протянула я.

   – Я тебе и без картотеки скажу, – отмахнулся Васька. – Не было у них пополнения. Ну, отсюда – точно не было, пока Мавра Ключом была. А вот сколько обращённых появилось, это уж не обессудь – не знаю. Струна у них всё та же, а слабеть ради новичков они вряд ли станут. С другой стороны, потери наверняка восполняли. У оборотней с кровососами разговор короткий.

   – Так...

   Пока всё, что говорил мне вампир о положении в его общине, подтверждалось. Значило ли это, что Георгий не врал, и Васька нахватался от бабки Мавры тех самых предрассудков? Или? От непонимания и бредовых предположений голова пошла кругом, и я решила сменить тему.

   – А Серый кто такой?

   – Оборотень. Волк. Вожак в общине.

   – Вот оно что, – нахмурилась я. – И за что они так вампиров не любят? И меня, кстати, тоже.

   – А за что вас любить?

   – Ну, знаешь! Это уже...

   – Шучу я. Шу-чу! – замахал кот сразу обеими лапами и чуть не сверзился с кресла. – Шуток совсем не понимаешь, да?

   – Такие – не понимаю, – отрезала я. – Так что воздержись. Что там с оборотнями?

   – Наверное, самая сильная община. Потому вампиры с ними и бодаются постоянно. Оборотни по всему миру живут. Им простор нужен и уединение. И людей они сторонятся. Вожак у них один. Вот сейчас – Серый. Вообще-то, Сергей Волф. Но так его только бабка твоя и звала. В стае он – Серый.

   – Волф... Волф... Волк, что ли?! – осенило меня. – Так они волки?

   – Не все, – дёрнул ушами кот. – Медведи есть, змеи, лисы опять же. Кому что подходит. Но в основном они в лесах живут. В Сибири например, откуда Яга родом, много их было.

   – И чем они там в лесах занимаются? – спросила я, пытаясь отогнать настойчиво вертевшуюся в мозгу иллюстрацию из книжки о Красной шапочке.

   – Кто чем. Медведи, те пасеки очень уважают. Лисы, те пушниной промышляют. В общем, крестьянствуют.

   – Что-то не похожи были на крестьян те зверушки, которые меня сюда привезли, – недоверчиво прищурилась я

   – Так это и не хозяева, а воины, дурёха, – фыркнул котяра. – Они общинный дом берегут. Такие в каждой общине есть. Где больше, где меньше. Где вообще только один. Но если есть община, то и воин будет. А воины оборотней заодно своим соплеменникам связь с внешним миром обеспечивают, товары продать помогают, с властями человеческими, если надо, контактируют. Вообще, их в любой общине знают. Надо какой-нибудь договор заключить, только к ним идут. Оборотни и бумагу составят, и за соблюдением проследят. Недаром Мавра своё завещание именно у них оставила. Хотя Серый для неё и без того в лепёшку бы расшибся.

   – Так уж и расшибся? – нахмурилась я. Очередное подтверждение рассказа Георгия заставило меня поёжится.

   – Не моя это тайна, не мне и рассказывать. Когда Серый придёт, сама у него спросишь.

   – А он, что, сюда запросто ввалиться может? – опешила я.

   Наслушавшись, какие ограничения могла бы наложить на вампира Георгия, я уверилась было в полной безопасности своего убежища. Разочаровываться крайне не хотелось.

   – Постучит в ворота, ты и пустишь, – как ни в чём не бывало заявил кот.

   – Это мы ещё посмотрим, – фыркнула я.

   – Секлетинья, не дури, – с подозрением вытаращился на меня Васька. – Кроме меня, разве только Серому ты и можешь довериться. Он...

   – Сама разберусь, кому доверится, – перебила я и поднялась.

   Невнятные подозрения, вертевшиеся где-то на краю сознания, наконец оформились в нечто связное. Какие бы цели ни преследовал Георгий, но в одном он точно сказал правду, и Васька подтверждал это раз за разом. Моя бабка по каким-то причинам благоволила оборотням и давила вампиров. Неважно, делала она это в угоду своим мохнатым дружкам или из личных побуждений. Но кот мог повторять только её слова и отношение. А книгу, выданную Костей, я читала хоть и не полностью, но внимательно. И там чёрным по белому было написано: Ключ обязан быть беспристрастным.

   – Секлетинья! – кот уже стоял в дверях, сердито выгнув спину. – Дурь из головы выкини!

   – Знаешь что, Васенька, – ласково сказала я. – Иди-ка ты за дверь. Погуляй между склепиками, мышек поищи.

   Кот зашипел, похоже, догадавшись, что у меня на уме, но сказать ничего не успел.

   – Молча. Сейчас, – тем же нежным тоном добавила я. – И не возвращайся, пока Костю за тобой не пошлю!

   С почти физическим наслаждением понаблюдав, как шипящий и едва не плюющийся от злости с-кот выметается за дверь, я сделала ему ручкой и вернулась в облюбованное кресло: «Нет уж, бабуля. При жизни ты меня учить не пожелала, так и после смерти нефиг командовать. Тем более через кота!»

   В конце концов, я решила, что разберусь без чужого влияния. Вывела же на чистую воду чёрных риэлторов. И комнату свою отбить сумела. Жизненный опыт уже наработала. А тут у меня вообще царские условия: без разрешения никто не войдёт, прямой приказ исполнят. Главное, левую руку с правой не путать, и всё будет в порядке.

   Придя к такому выводу, я поднялась и, прихватив карточки из холла, направилась в столовую. Желудок недвусмысленно напоминал, что уже время обеда.

   Я не ошиблась, на столе дожидалась пышущее паром блюдо, а рядом стоял Костя с перекинутым через лучевую кость белоснежным полотенцем. Правда, содержимое тарелки не обрадовало: утренняя овсянка во всей красе. Я поморщилась, но ничего другого всё равно не было, и пришлось браться за ложку.

   Неохотно отправляя кашу в рот, я одну за другой перебирала карточки. Некоторые из них радовали свежим видом и ровными краями. Другие выделялись выцветшими чернилами, словно пролежали на серебряном подносе не один десяток лет. Кстати, карточка с заглавием «Община вампиров просит...» была как раз из таких.

   «Разберёмся... – пробормотала я, решительно отодвинув почти пустую тарелку. – А потом и продуктами надо будет озаботиться».

   – Костя, ты ведь не только овсянку готовить умеешь?

   Скелет закивал так энергично, что чуть не уронил челюсть, и поспешно приладил её на место.

   Я хмыкнула и поднялась. Каша – штука сытная, и тяги к подвигам я в себе не ощущала. Откровенно говоря, единственное желание, которое у меня было, это вздремнуть часок-другой. Несколько минут мысленно поспорив с собственной совестью, я решила, что в сонном состоянии всё равно не сделаю ничего путного, и отправилась в спальню.

   Отключилась я, похоже, даже раньше, чем донесла голову до подушки, сразу погрузившись в какие-то нежно-кремовые облака. Казалось, я парю в пространстве, как какое-нибудь пёрышко, и это было невероятно приятно. А потом я вдруг почувствовала, как меня кто-то подхватил. Но, как ни странно, это не испугало. Ощущение было привычным, словно меня каждый день только и делают, что носят на руках.

   Я расслабилась окончательно, положив голову на чьё-то плечо. Послышался тихий смех, и чей-то голос пощекотал шею:

   – Я скучал по тебе...

   Нежные губы мягко коснулись ключицы.

   – Тебя так долго не было...

   Дорожка из быстрых, лёгких поцелуев протянулась по шее и добралась до уголка рта.

   – Я уже думал, ты больше никогда не придёшь...

   И он завладел моими губами. Да ещё как... Едва ощутимые поцелуи превратились в жаркие и жадные. А где-то в глубине моей души разгорался такой же пожар. Будто и я давно ждала именно этот голос, эти руки и губы. Они были знакомыми и таким желанными, что в голове не осталось никаких мыслей, кроме той, что я не хочу, чтобы этот поцелуй заканчивался.

   Но оказалось, что даже во сне необходимо дышать...

   С трудом оторвавшись от его губ, я отвела ладонью невидимую в тумане мягкую прядь волос, щекотавшую щёку, и коснулась тёплой кожи:

   – Кто ты? – выдохнула я, найдя его губы.

   – Не помню... – то ли выдох, то ли ответ поцеловал подушечки пальцев, и я, вдруг лишившись опоры, полетела куда-то вниз сквозь кремовые облака.

   От неожиданности я взвизгнула и... проснулась. Вокруг царила тишина. И, разумеется, никаких неведомых любовников не наблюдалось.

   – М-де... – проворчала я, ошалело оглянувшись. Губы всё ещё горели от несуществующих поцелуев, а пресловутые бабочки в животе разве что фигуры высшего пилотажа не демонстрировали. – Только эротических снов мне и не хватало для полного счастья. Поздравляю, Секлетинья, превращение в старую деву идёт полным ходом!

   Я сплюнула и, собрав все карточки в колоду наподобие игральных карт, пошла в подвал. Костя увязался следом, но я не возражала. Всё же, несмотря на всю мою браваду, мне было слегка не по себе, и присутствие пусть и бывшего, но хотя бы знакомого человека успокаивало.

   В подвале пахло ожиданием. Я вряд ли способна объяснить, почему воспринимала это именно так, но с определением не затруднилась ни на секунду.

   – Ты – опасаясь передумать, я поспешно ткнула пальцем в первое попавшееся привидение. – Выходи.

   Призрак на какое-то время будто растворился в зелёной дымке сферы и вновь оформился уже за её пределами.

   – Назови свою расу, – велела я, пожалев, что не удосужилась перечитать инструкции в книге. Помнила только, что отражение души не может ничего сделать без моего приказа так же, как и не выполнить его.

   Впрочем, в данном случае спрашивала я только для проформы. Упокоить кого-нибудь окончательно я была не готова. Следовательно, оставались только два варианта: местная община или опять Серые тропы. И представший передо мной индивидуум для общины явно не годился: от него буквально волнами разило ненавистью и злобой. Да и внешне он походил на старого каторжника.

   – Гном, глупая человечка, – выплюнул призрак.

   – Серые тропы, – отозвалась я и, глядя, как мутный туман, только что хотя бы отдалённо напоминавший человека, смерчем затягивает в зелёный бассейн со струнами, тихо добавила: – Глупый гном.

   Убедившись, что призрак гнома исчез без следа, я перевела дух. Если раньше у меня и были какие-то сомнения в своей способности решать чужие судьбы, то теперь они развеялись, как призрачный гном только что. Книга обещала отталкивающую внешность для «нехороших» душ. Но кроме внешности я, оказывается, ещё и чую отношение, настроение гостей с Серых троп. Как можно ошибиться в таких условиях, я не понимала. Ну и, в конце концов, я ведь не казню без суда и следствия. Хватит с меня бабки. Даже если вдруг угораздит каким-то непостижимым образом вернуть на Серые тропы кого-то хорошего, это отсрочка, а не окончательный вердикт.

   Я уже протянула руку, чтобы в лучших традициях районных поликлиник рявкнуть: «Следующий!», и остановилась, не донеся ладонь до сферы каких-то несколько сантиметров. Отправить призрака обратно на Серые тропы труда не составило, а как быть с теми, кому дорога в общину? В книге говорилось только о принятии решения, которое следовало озвучить. Что произойдёт после этого, оставалось за кадром.

   Выругавшись, я отошла от пузыря и присела на парапет бассейна: «Опять загадка! И почему было не написать понятную, чёткую инструкцию. Как, например, к микроволновке: Режим «один» – разогрев, режим «два» – гриль. Сушить в агрегате носки, волосы и кошек категорически запрещается. И никаких проблем!»

   Уже знакомый удар гонга вырвал меня из размышлений. От неожиданности я подскочила, едва не свалившись в бассейн.

   – Здесь что, всегда такой проходной двор?! – возмущённо спросила я у Кости.

   Тот только руками развёл.

   – Может, ну их нафиг? Постоит и уйдёт?

   Костя замотал головой.

   – Думаешь, не уйдёт?

   Разумеется, мой костлявый друг не замедлил кивнуть. «И ты, Брут, – проворчала я, поднимаясь. – Мафия и круговая порука. Все вы тут заодно!»

   Отсутствие в холле Васьки с очередным оскорблением наготове несколько примирило меня с действительностью. «Надо привыкать. Я теперь не младший сотрудник заштатного архива и главный «куда-пошлют», а госпожа Потусторонья. Судя по тому, как разливался соловьём Георгий, нечто среднее между королевой и божеством. Хочешь не хочешь, а придётся и привыкать, и соответствовать». Я представила себя сидящей в тронном зале из чёрного мрамора и величественно кивающей многочисленным посетителям. Краем глаза я поймала своё отражение в начищенных доспехах и скривилась: потёртые джинсы, тесная футболка и лохматая голова. Трон из величественного видения тут же превратился в унитаз.

   Подивившись на выверты собственного подсознания, я заскочила в уголок задумчивости и, не обращая внимания на нетерпеливо застывшего у входной двери Костю, развернулась на сто восемьдесят градусов. Решила соответствовать – привыкай прямо сейчас.

   Полчаса спустя я уже вполне годилась если не для трона, то для какого-нибудь королевского кресла рангом поменьше вполне. Волосы удалось убрать в высокую причёску, спасибо моему всесилью. Бабкино платье в пол выглядело куда солиднее штанов из синего брезента и, кстати, скрыло кроссовки. На тупоносые, даже на вид безумно неудобные туфли моего желания «соответствовать» пока не хватило.

   Покрутившись перед зеркалом, я удовлетворённо кивнула и, величественно задрав подбородок, отправилась встречать очередного гостя. К сожалению, степень величественности пришлось уменьшить. По-королевски глядя поверх голов, я позевала первую ступеньку, и если бы не Костя, пересчитала бы все остальные собственным носом. Изображать «Её Величество на прогулке» сразу расхотелось.

   Посмеявшись над собственными потугами, я уже совершенно нормально спустилась в холл и распахнула дверь. На пороге, сверкая зелёными глазищами, с самым гордым видом сидел Васька.

   – Что? Мириться пришёл? – хмыкнула я. – Это правильно. Не хами больше и... А что это ты там принёс?

   Я присмотрелась к странному бледно-розовому шнурочку, свисавшему из пасти кота. Покойника какого-то ограбил, что ли, чтобы мне подарок принести?

   – Фу. Ну-ка плюнь каку! – возмутилась я.

   Ей-Богу, его глаза сверкнули самым настоящим торжеством, когда он прямо мне на подол выплюнул серый обслюнявленный комок.

   – Крыса!!! – взвизгнула я, пытаясь стряхнуть отвратительный подарочек.

   Как бы не так! Этот кото-изверг приволок не просто крысу. Он приволок жи-ву-ю крысу. Живую! Мать его кошку! И эта тварь уже проворно взбиралась по моей юбке!

   – Забери! Убери! – завизжала я, тряся юбками, как отвязные танцовщицы канкана. – Мама!!!

   Крыса отлетела в угол и, ошалело замотав головой, рванула обратно к дивану.

   – Помогите! – из горла вырвался визг, граничащий с ультразвуком.

   Озираясь в поисках спасения, я увидела Ваську, который так и остался на пороге. Мало того, он вальяжно прогуливался взад-вперёд, не пересекая, впрочем, невидимую границу дома.

   – Поймай эту гадость! Убери! – заорала я.

   – Обр-р-ратно, значит, зовёшь, хозяюшка, – степенно уточнил он.

   – Да, да! Чёртова скотина! Зову! Поймай эту тварь немедленно! – взвыла я.

   Васька одним молниеносным прыжком пересёк половину холла, и секунду спустя серая захватчица уже была прижата к полу мощной рыжей лапой. Кот посмотрел на меня. В хитрых глазищах отражались все его планы. Ещё мгновенье, и он притащит добычу на диван, на спинке которого ощипанной курицей сидела я.

   – На улицу её! – подскочила я, едва не сверзившись со своего шаткого насеста. – Там выпусти, и чтоб я её больше не видела!

   Едва не ухмыляясь, хотя, как у него это получалось с жирной крысой в пасти, я не понимала, Васька важно прошествовал к выходу. Только когда рыжий хвост скрылся, я наконец позволила себе перевести дух. Диван скрежетнул ножками по полу и таки перевернулся.

   – Васька! – придушенно рыкнула я, пытаясь выбраться из-под вельветового монстра.

   Кое-как с помощью Кости мне удалось освободиться. И только для того, чтобы, едва подняв голову, наткнуться взглядом на ухмыляющуюся рыжую морду. Не знали, что коты умеют ухмыляться? Я тоже. До сего момента. Котяра как ни в чём не бывало сидел на мраморной стойке, как египетская статуя, страдающая ожирением.

   – Ну, что? Мир, Хозяюшка? – промурлыкал он.

   Руки зачесались вернуть наглую зверюгу на лоно природы, к простым кошачьим радостям. Да ещё и ускорение придать пинком под зад. «И никогда не знать, где встретишь очередной подарочек с лысым хвостом... – оборвала я свои кровожадные мысли. – Нет. Кот, даже такой охамевший, всё же поприятнее грызунов».

   – Договор, – сказала я наконец, хмуро посмотрев на Ваську.

   – Какой? – заинтересовался рыжий.

   – Простой. Я тебя на улицу не выгоняю и чертями не пугаю.

   – А я?

   – А ты не грубишь, нужную информацию не скрываешь и своё мнение мне не навязываешь. Бабка мне этот бюро ритуальных услуг передала, я им и командовать буду.

   – Бюро ритуальных услуг, – ухмыльнулся Васька. – Мавра тоже так Врата называла. Как достанут её, так и... Как-то раз даже табличку с названием на ворота прибить велела. Правда, потом на калитку её перевесила. Сказала: несолидно.

   – Это ты мне позже покажешь, – не позволила сбить себя с толку я. – Так что? Договор?

   – Договор, – кивнул кот. – А то ты меня в сердцах ещё зашибёшь ненароком. Как Мавру.

   – И никаких грызунов в обозримом пространстве! – спохватилась я.

   – А это уже дополнительное соглашение, – хмыкнул Васька. – Но я согласен в обмен на пакетик Вискаса каждый день.

   – Договорились, – махнула рукой я.

   – Я хотел сказать: три раза в день!

   – Нет уж, – усмехнулась я. – Одного хватит. Вискас на обед, а на завтрак и ужин будешь довольствоваться овсянкой. И так уже в дверь с трудом проходишь. Ожирение, знаешь ли, никого до добра не доводило.

   – Неправда! – оскорбился котяра. – Я просто мужчина в теле! И ещё у меня кость широкая! – непостижимым образом он переместился со стойки мне под ноги и потёрся лобастой башкой об колени, едва не усадив обратно на диван. – Давай всё-таки два пакетика, а?

   – Это посмотрим на твоё поведение, – ухмыльнулась я, почесав котяру за ухом.

   В ответ он взглянул на меня с таким умильным выражением на нахальной морде, что я с трудом подавила желание немедленно мчаться в подвал добывать пакетик корма милой животинке.

   Шерсть у Васьки оказалась густой, мягкой и невероятно приятной наощупь. Даже не знаю, кто из нас кайфовал от этих почёсываний больше, я или кот. «Ну вот. Оказывается, надо было всего лишь пакетик корма посулить, чтобы в доме воцарился мир и покой».

   И в этот момент громыхнул гонг.

   – Гость! – в один голос взвыли мы с Васькой и наперегонки побежали к воротам.

ГЛАВА 7.Себя показать, на других посмотреть

– Опять! – возмутилась я, рассмотрев торчащие из ворот ручищи. – Понравилось паразитам. А вот фиг вам! Дважды на одни и те же грабли не наступаю!

   – Секлетинья, это, по-моему... – начал было Васька, но я уже схватила незваного гостя за правую руку и потянула на себя.

   На этот раз рукой, если эту лопату можно было так назвать, я не ошиблась. Передо мной предстал полупрозрачный призрак. И рожа оказалась знакомой: «Ну, здрасьте, дядя Волк. А Красной шапочки нету. Я за неё!» Я отступила на шаг и, поправив сбившиеся волосы, степенно произнесла:

   – Разрешаю душе жить!

   Призрачный посетитель сморгнул. Могучая грудь поднялась, будто призраку действительно могло понадобиться вздохнуть. И тут он, наконец, посмотрел на меня. Я давно не видела так быстро сменяющихся эмоций. Брови господина Волфа взлетели на лоб. Он ошарашенно опустил взгляд вниз, на собственные ноги, и снова перевёл на меня. Вот только теперь в глазах полыхала нешуточная ярость.

   – Дура набитая! – выплюнул он мне в лицо и, развернувшись, бросился на ворота.

   Но не тут-то было. Призрак отскочил от кованой решётки, будто был не сгустком тумана, а резиновым мячиком.

   Я покосилась на Ваську, пытаясь понять, нормальное ли это поведение для тех, кого во плоти за Ворота не пустили. Кот сидел, накрыв морду лапой.

   – Пусти! – прохрипел призрак, во второй раз отлетев от кованой решётки.

   Судя по всему, даже несмотря на бестелесность, приложился он неслабо: бровь рассечена, а по скуле стекало что-то серебристое. Если бы у привидений могла быть кровь, то я бы решила, что это именно она.

   – Выпусти его, – прошипел Васька, чувствительно треснув меня лапой по бедру.

   – Уходи, – пожала плечами я.

   Волф снова метнулся к воротам, но в этот раз более удачно, сразу растворившись в туманной дымке.

   – М-да... – протянул Васька. – Ну, ты и ду...

   – Да, да? – перебила я, указав глазами на ближайший склеп.

   – ...душевный человек, – спохватился кот. – Это ж надо так гостя приветить...

   – И что не так? – я развернулась и пошла по дорожке к дому. – Рука – правая, как положено. И, кстати, ты прав, так гораздо безопаснее...

   – Но это же был Серый! – воскликнула Васька, будто это всё объясняло.

   – Во-первых, а мне откуда знать, кто там за воротами торчит? А во-вторых...

   – Тебя в детстве не научили спрашивать: «кто там?», прежде чем дверь открывать?!

   – Ты не поверишь, – я начала понемногу злиться. – Но нет, не научили! Там где я, спасибо любящей бабушке, выросла, двери открывали другие люди! Да и гости появлялись не часто. Твоя разлюбезная Мавра, например, за двенадцать лет к любимой внучке всего-то раза три и заходила. И потом! Это ваш «это же Серый!», а я пока ничего хорошего от него не видела. Разговаривает он со мной, как с докучливой приставалой, сюда привёз, но объяснить ничего не удосужился! Что мешало в их конторе меня хотя бы немного ввести в курс дела?! Да и тут: не успел появиться, сразу обругал!

   – Но... Э... – начал было Васька, пожалуй впервые за всё время не зная толком, что сказать.

   – Никаких «но», – отрезала я. – Мне нет дела до того, кого любила или не любила моя бабка! Я своё мнение буду составлять самостоятельно! А если бабуля хотела, – я расплылась в насквозь фальшивой улыбке, – чтобы внучка продолжала политику партии... Тогда стоило уделять внучке больше времени. Хотя бы ради того, чтобы рассказать о существовании этой самой партии!

   – Сень, – жалобно протянул кот. – Не злись... Не могла она тебя тут держать.

   – Тебя «тут держать» ей ничего не помешало, – огрызнулась я. – Чем же я не угодила?!

   – Не знаю, – котяра с покаянным видом прижал уши к голове. – При мне о причинах никто не говорил. Слышал только, как Мавра Серому сказала, мол, жаль, что тебя обучить времени не достало.

   – Времени не достало?! – окончательно обозлилась я. – За двадцать с лишком лет пара часов не нашлась? Класс! Всё, коть. Разговор окончен. Слышать о ней больше ничего не хочу! И о волке вашем. Достали! Зверушки – хорошие, вампирюги – плохие... Кровосос хоть вёл себя прилично!

   – Только ты вампирюгу больше во плоти сюда не пускай... Пожалуйста.

   – Не пущу, – я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Мутный он какой-то. Хоть и говорил вроде всё верно, а мутный... Красивый, правда...

   Губы сами собой расползлись в мечтательную улыбку. Васька молча толкнул меня башкой под колено. Я сообразила, что вздумала застыть посреди холла. Мотнула головой, раздумывая, куда, собственно, направлялась.

   Часы показывали без малого семь. Тут же забурчал желудок, напоминая, что неплохо было бы перекусить.

   – Вась, а у нас кроме овсянки что-нибудь съедобное есть?

   – Почему «кроме»? У нас и овсянки нет – ты подъела. И не поделилась, между прочим! – хмыкнул котяра.

   – Отлично. Тогда пошли в подвал. Будешь меня учить продуктовые запасы пополнять, – подмигнула я. – И чтобы тебе не пришло в голову как-нибудь пошутить... Например, искупать меня в этом бассейне... Начнём мы с твоего Вискаса. Ну, что, готов потрудиться?

   – Ещё бы, – муркнул кот и поскакал к лестнице впереди меня.

***

«Вот теперь я ощущаю себя если не королевой, то где-то близко к тому», – подумала я, довольно откинувшись на спинку стула и плебейски поглаживая набитый живот.

   Впрочем, Васька от меня не отставал. Увидев драгоценный пакетик, он мгновенно растерял всю свою вальяжность и с трудом дождался, пока я вскрою упаковку. Неприятного вида коричневая субстанция исчезла в мгновение ока. Зато рыжая морда выражала полное блаженство. Хотя и от рыбы Василий не отказался и сидел сейчас на полу с таким же осоловевшим от сытости видом, как я.

   – Теперь бы на диванчик и подремать под сериал какой-нибудь, – мечтательно проговорила я.

   – Да, на диванчик – это можно, – согласился Васька. – Хотя я предпочитаю кровать у тебя в комнате. И мягче, и под одеяло, если что, забраться можно. А серсирал – это что?

   – Сериал, темнота, – ухмыльнулась я. – По телеку показывают.

   – Не знаю такого.

   – Ну, это такая выдуманная история о ком-нибудь. Там актёры изображают всяких персонажей, – попыталась объяснить я. – Только её смотришь постепенно, кусочками.

   – Тю... Зачем смотреть чьё-то враньё, если можно на настоящих людей полюбоваться, – разочаровано махнул лапой кот. – Только люди неинтересные. Чего на них смотреть. Мавра иногда поглядывала, а я так и не понял, зачем.

   – В каком смысле «поглядывала»? – опешила я, представив себе бабку-вуайеристку, скорчившуюся у замочной скважины.

   – Ну, в подвале. В бассейн смотришь и желаешь увидеть кого-нибудь. Правда, вода покажет только тех, кого ты и так уже видела. Незнакомцев не видно-не слышно. Ну, и не слишком измениться они должны с тех пор, а то не сможешь вообразить точно, кого тебе надо.

   – Интересно...

   – Да что там интересного? – удивился Васька. – Увидеть можно только то, что в эту самую секунду происходит. Ни прошлое, ни будущее вода не откроет.

   – Вот умный ты, Васька, а порой элементарных вещей не понимаешь, – вздохнула я. – Пошли!

   Мы спустились в подвал. Недоумевающий кот примостился на одном из уровней парапета, я же села на своё ставшее уже привычным место у самых струн.

   Через несколько минут зелёная гладь стала медленно менять цвет, проступила глубина, быстро наполняющаяся какими-то тенями и угловатыми пятнами. Пришлось подождать, пока стало понятно хоть что-то. Но моё терпение было вознаграждено.

   Георгий сидел, откинувшись и скрестив холёные руки на груди, с мечтательной улыбкой на губах. Правда, понять, где это он так удобно устроился, не представлялось возможным: интерьер состоял из серых бесформенных теней. И не только интерьер: одно из пятен медленно двигалось перед вампиром взад-вперёд. Вдруг подвал наполнился чарующим голосом Георгия:

   – Ты не прав...

   Я подскочила, озираясь, и едва не потеряла концентрацию. Изображение пошло рябью, а звук и вовсе пропал. Спохватившись, я снова сосредоточилась на мужчине.

   – Она прекрасна... Такая незамутнённая чистота...

   Георгий приложил к губам квадратный пластиковый пакет и, прикрыв глаза, потянул что-то через трубочку. «Странная упаковка для сока», подумала я, тут же забыв об этом: вампир снова заговорил.

   – Случайность. Всего лишь случайность, я уверен. Ты же сам видел: зверушки остались ни с чем.

   Очередная пауза на месте ответа его собеседника позволила мне спокойно любоваться совершенным овалом лица, волной безукоризненно гладких волос, алыми, пухлыми губами. «Просто эстетический восторг, а не мужчина», – скользнула в мозгу ленивая мысль. Я протянула руку, почти касаясь водной глади...

   – Не вздумай его сюда притащить, – предостерегающе воскликнул Васька.

   – Это мне решать, – буркнула я, недовольная вмешательством в свои розовые грёзы. – Но если и «притащу», то точно не сейчас.

   – А жаль, – проворчал кот. – Вода живых не создаст. Достала бы из водицы хладный труп своего любимого кровососа... Сколько бы проблем сразу решилось.

   – Мечтай, – хмыкнула я, но зарубочку в памяти сделала: никаких гостей из бассейна.

   – Забудь о ней. Она слишком высокого мнения о себе, – голос Георгия оставался таким же притягательным, но и раздражение прозвучало более чем заметно. – Поверь мне, джек-пот – это дочь. Секлетинья... Сладкая моя девочка...

   Вампир снова приложился к упаковке с соком, и я, наконец, рассмотрела, что он пьёт. «Цельная кровь. II+».

   – Фу! – передёрнулась я, моментально теряя желание любоваться модельной внешностью мужчины.

   Картинку тут же затянуло зелёной мутью.

   – Как тебе ужин красавчика? – ехидно уточнил Васька.

   – Так он и не скрывал, какую диету предпочитает, – огрызнулась я. В горле всё ещё стоял ком тошноты. – Не из «лебединой шейки» же дегустировал.

   – Ну, да, ну, да...

   – Да! Посмотрим, чем твои любимые зверушки питаются, – буркнула я, снова уставившись на зеленоватую муть перед собой.

   На этот раз подождать пришлось подольше, но и картинка появилась не в пример лучше. Наверное, потому, что в этой комнате, в отличие от предыдущей, я уже бывала. Да и действующих лиц видела.

   – Кровососы как с цепи сорвались, – ворчал рыжий Лис, склонившись над сидевшем в глубоком кресле Волфом.

   – Ничего нового. Они там теперь постоянно околачиваются, – пробасил здоровяк Бер.

   Рука у него висела на перевязи. Я вспомнила драку, сопровождавшую моё вступление в наследство. Теперь-то понятно, что за красавица-девица так отделала громилу.

   – Лис прав, – буркнул Волф, отталкивая рыжего.

   – Я ещё не закончил! – возмутился тот. – Шрам будет!

   – Ну и чёрт с ним, – отмахнулся волк. – Одним больше, одним меньше, какая разница. Меня больше беспокоят кровососы. Они чувствуют себя у Врат, как дома.

   – Пятьдесят лет носа не высовывали, и тут такая метаморфоза, – поддакнул Лис, стягивая с рук окровавленные перчатки.

   Я рассмотрела длинный шов, рассекавший бровь Волфа и уходивший куда-то под густые волосы.

   – Это он об ворота так? – присвистнула я.

   – Вряд ли, – не замедлил ответить на риторический вопрос Васька. – Об ворота больно, я знаю – пробовал. Но такого не бывает. Серый, скорее, от кого-то огрёб, пока в беспамятстве под нашей дверью валялся.

   – С чего бы ему валяться? – огрызнулась я, пытаясь расслышать, что там втирает боссу Лис.

   – Ты же душу за ворота забрала, не тело, – фыркнул кот. – А тело без души неходячее. Разве что умертвия какие.

   – Тут и умертвия водятся?! – моментально забыла про оборотней я.

   – А ты Костю не заметила? – елейно пропел котяра.

   – Тьфу ты! – с облегчением выдохнула я и снова перевела взгляд на бассейн. Но увидела только зелёную гладь. – Ну, вот... Сбил мне все настройки.

   – А нечего подглядывать, – ухмыльнулся Васька.

   – Ладно, ладно, – рассмеялась я. – Тоже мне, блюститель нравственности нашёлся. Ну, хорошо, раз сериалы смотреть ты не хочешь, тогда давай поработаем. Что мне с этими карточками делать надо?

   Я постучала ногтем по стопке забытых на парапете карточек с просьбами общин.

   – Конкретно с этой, – поморщился Васька, – написать поперёк «нет» и отправить в ящик «исполнено».

   Я удивленно развернула к себе карточку: с чего это кот-зануда советует так схалтурить? «Община вампиров просит...»

   – Ну, разумеется, – рассмеялась я. – А если бы вместо «вампиров» там стояло «оборотней», ты бы велел написать «да»? Как вообще кого-то отправляют в общины? Просто выставить за ворота, и сами разберутся?

   – Да чтоб тебя после Серых троп вот так за ворота выставили! – ругнулся Васька. – Ты голову-то включай хоть иногда.

   – Ну, а как тогда?

   – Да я откуда знаю?! Я кот!

   – Ну, хоть в общих чертах! – взмолилась я. – Вампиры жителей просят. Обещаются сами за соблюдением норм и приличий проследить, если у меня сомнения в благонадёжности кандидата возникнут. Атланты – Силы хотят, струна им слишком слабая досталась. И эти вот... Я даже прочитать не могу, что это такое... Дегерваны тоже силы просят!

   – Вампиры сами себе жителей наделать могут! – возмутился Васька. – Цап за шею, и готов житель. Если им ещё и с Серых троп народ отправлять – тут скоро вообще одни вампиры и останутся. Атланты обойдутся. Про них ещё Яга Мавре говорила. Им только силы дай – распоясаются и скрываться, как положено, не станут. Сказки про Атлантиду слышала? Так вот, не сказки это. Я сам, понятное дело, не видел, но Яга врать не станет.

   – М-де... – протянула я, покосившись на тоненькую ниточку.

   Откуда я знала, что именно это – Струна атлантов, не представляю. Но я это знала. Даже Струну непонятных дегерванов нашла. Наверное, очередной прикол Врат сработал. Жаль, что все эти Струны ничего не могли мне рассказать о тех, кого питали. Пока ясно было только одно: менять хоть что-то из порядка, заведённого предшественницами, не стоило. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока сама не разберусь, что к чему. Ещё бы понять, как это сделать.

   – А что за дегерваны, я понятия не имею, – помолчав, добавил Васька. – Это тебе надо в библиотеке искать.

   – Библиотека! – подскочила я. – Василий, ты гений!

   – Тоже мне новость, – снисходительно отозвался кот. – К сожалению, о тебе такого не скажешь.

   – Скот ты всё-таки, – усмехнулась я.

   – А разве нет? Гений уже давно бы во мне коллегу рассмотрел.

   – Скот и нахал.

   – И гений, – фыркнул Васька. – Сама же признала.

   – Эта твоя ипостась проявляется очень редко, – парировала я.

   Перекидывась колкостями, мы дошли до библиотеки, но стоило мне положить руку на ручку, как снова ударил гонг.

   – Проходной двор! Опять гости?!

   – Не. Это не гости, – мотнул лобастой башкой Васька. – Послание тебе кто-то отправил. Костя разберётся.

   – Ну, хоть с чем-то может разобраться кто-то, кроме меня, – проворчала я, открывая дверь.

   Пришлось до ночи копаться в пыльных тяжёлых томах. И то без помощи Кости я бы так ничего и не нашла. Что только не попадалось мне в руки. От сборника алхимических опытов до любовных романов семнадцатого века. Никакой системы здесь не было и в помине. Судя по всему, Ключи собирали книги по своим личным интересам и вкусам. И далеко не все из моих предшественниц были утончёнными интеллектуалками. Да что там. Кое-кто и читать, похоже, не очень умел. Иначе откуда тут взяться целой полке, забитой книжицами с лубочными картинками?

   Так или иначе, но краткое описание «Тварей, за Серыми тропами прозябающих» скелет в конце концов мне нашёл. Книга, а точнее, не книга, а стопка едва не рассыпающихся в руках листов из какого-то растительного материала порадовала только наличием схематических картинок. Продираться сквозь изобилующий кошмарными оборотами и конструкциями текст доставляло почти физические страдания. И это несмотря на то, что корявые значки, которыми она была написана, превратились в нормальные буквы русского алфавита, стоило лишь сосредоточиться.

   Когда часы у меня на руке показали половину первого ночи, я успела разобраться только, кто такие дегерваны, и прочитать о попытке атлантов стать на новой родине богами.

   Зубодробильным именем называли себя африканские пигмеи. Точнее, те, от кого эти самые пигмеи и пошли. Как оказалось, не только атланты не гнушались порабощать местных. Разница была лишь в масштабах. Дегерваны удовольствовались славой африканских духов и развлекались с окрестными дамами так усердно, что наплодили целые племена себе подобных. А атланты не мелочились и объявили себя богами всего сущего, засев на горе в тогдашней Греции. Согнало их оттуда только появление Ключника. Он же утопил и остров с большей частью этих существ.

   Поёжившись, я решила ни в коем случае не трогать тоненькую ниточку силы древней иномирной расы. Без второго пришествия олимпийских богов земля точно обойдётся. Прямо в библиотеке я написала на карточке твёрдое «Нет», а потом разинув рот наблюдала, как картонный прямоугольник тает у меня в руках.

   – Вот... Одну общину ты уже уважила, – удовлетворённо констатировал Васька. – Теперь можно и поспать.

   Я с сомнением покосилась на оставшиеся на столе карточки, подумала о той, что должна была появиться на подносе после удара гонга, но в конце концов всё же согласилась с котом.

   Ночью мне снились Гималаи. На каждом пике сидел здоровенный кривоногий атлант и махал в мою сторону примитивным копьём с каменным наконечником...

ГЛАВА 8. Ну и кто тут страшный зверь?

Отоспавшись и позавтракав тоненькими блинчиками с красной рыбой и потрясающе ароматным кофе, я вспомнила о своих обязанностях и преисполнилась трудового рвения. Сёмгу надо было отрабатывать, а то явится Ключник, кто бы он ни был, и лафа закончится, не успев начаться.

   Не то чтобы я так уж боялась неведомого Ключника, но и рисковать внезапно свалившейся на голову «красивой жизнью», недооценив какую-нибудь мелочь, тоже не хотелось.

   Те же оборотни построили на месте своего источника настоящий дом, впоследствии обросший домишками всякой нечисти, превратившись в межобщинный рынок. Теперь это место называлось Прошкин переулок, и обычные люди, хоть и дали ему своё название и порой пробегали по мощёной булыжником улочке, понятия не имели, что там происходит.

   Вампиры же сосредоточие своей силы спрятали в изящном, будто летящем дворце из белого мрамора. Эстеты они всё-таки, правильно Георгий говорил. Зато друиды соорудили кольцо из огромных камней по примеру своей далёкой родины, и уже лет триста с переменным успехом гоняют любопытных. Даже с десяток фальшивок обустроили, чтобы ненужное внимание рассеять, но тщетно.

   Единственный на всю Землю атлант обитал на маленьком островке в Атлантическом океане. Кажется, места там хватило только на него и три с половиной пальмы, но зато это была вершина горы с того самого острова, который утопил Ключник. Нездоровое какое-то у атлантов пристрастие к вершинам, как по мне.

   В общем, общинники изгалялись кто во что горазд, и это было бы любопытно, если бы не было так грустно персонально для меня. Врата выходили в реальный мир в одной конкретной точке. А за ними я ничем не отличалась от обычного человека. В итоге, что бы посмотреть своими глазами на тех же дегерванов и выяснить на месте, так ли им нужна Сила, как они говорят, мне пришлось бы потратить месяца три времени, небольшое состояние на билеты, и с мачете прорубаться сквозь джунгли.

   К таким подвигам я была не готова, а потому их карточку Костя отнёс обратно на серебряный поднос, где она пролежала последние лет сто и, судя по всему, пролежит ещё столько же.

   Зато с привидениями в подвале я решила разбираться немедленно. Впрочем, это оказалось и не так уж сложно. Одна дриада, милая зеленокожая девушка, благоухающая любовью ко всему сущему, как летний луг, отправилась в свою общину. Остальные шесть привидений не вызвали у меня ни малейшего сочувствия и строем ушли в новый поход по Серым тропам. А вот не надо хамить незнакомым людям и плеваться во все стороны ненавистью и жаждой кого-нибудь немедленно убить.

   Через несколько часов в сфере медленно плавал из стороны в сторону только один призрак. Я специально оставила его напоследок, даже сквозь зеленоватую муть пузыря распознав в нём вампира. Эти тонкие аристократические черты лица, длинные пальцы пианиста, пухлые губы, фигуру греческого бога невозможно было отнести к какой-нибудь другой расе.

   И я не ошиблась. Едва я позволила выплывшему из сферы привидению говорить, он чуть заметно поклонился:

   – Лоярд Аррей, к вашим услугам.

   Над ним витали ароматы лёгкого любопытства и спокойствия.

   – Говорите правду и ничего, кроме правды, – поспешно приказала я.

   Голос вампира оказался не менее совершенным, чем всё остальное. А розово-аморфное состояние, в которое загнал меня Георгий, ещё не успело выветриться из моей головы. Неважно, сделал он это сознательно, или это у вампиров само так получается, но повторения я не желала.

   – Чего бы вы хотели сейчас больше всего?

   – Увидеть ареал, в который привели меня Серые тропы, – спокойно отозвался вампир.

   Я слегка расслабилась. Предыдущие товарищи, кроме девушки-дриады, озвучивали мне такие желания, что волосы дыбом вставали. Один так вообще сообщил, что хочет заполучить моё сердце. В тушёном виде и под чесночным соусом.

   – Вам приходилось убивать разумных?

   – Да.

   – Почему?

   – Потому что сорняки надо выкорчёвывать, иначе погибнет весь урожай.

   – Эм... И кто в вашем понимании является сорняком? – насторожилась я.

   – Те, кто ставит личное благо выше справедливости. Те, кто не признаёт закон. Те, кто убивает ради развлечения. Те, кто...

   – Спасибо, достаточно.

   Призрак умолк и замер, с лёгким интересом рассматривая меня. Никакой опасностью от него и не пахло. Я бы скорее сказала, что интересна ему как первый представитель нового мира, не более.

   – Вы хотите сейчас укусить меня? – сделала последнюю попытку я, впрочем, уже всё для себя решив.

   – Нет, – ожидаемо ответил призрак.

   – Почему? Вы не голодны?

   – Голоден, – он даже чуть заметно пожал плечами. – Но кусаться, как зверь? Так низко я ещё не пал, и смею надеяться, что этого не случится и в дальнейшем.

   Я взяла в руки карточку из вампирской общины и спокойно проговорила:

   – Община, господин Аррей.

   Привидение мутным смерчем затянуло в бассейн.

   Подчиняясь то ли предчувствию, то ли любопытству, я склонилась над гладью зеленоватой воды. Минут через пять появился уже привычный туманный антураж, посреди которого мирно лежал новый обитатель общины вампиров. Постепенно в поле зрения стали появляться всё новые и новые тени, а вскоре прибежал и Георгий.

   – Вот видишь, а ты не верил! – воскликнул он, обращаясь к одной из бесформенных теней.

   Аррей, видимо, разбуженный его голосом, сел, медленно осматриваясь по сторонам.

   – Так вот он какой, мой новый ареал. Мне нравится.

   – Он прекрасен, – Георгий помог новичку спуститься с той тучи, на которой он лежал. – Есть, конечно, некоторые нюансы, но мы будем рады ввести вас в курс дела. Чтобы не возникло недоразумений...

   Я удовлетворённо кивнула и отвернулась от бассейна: всё нормально. Черт знает, почему моя бабка ополчилась против вампиров, но это её проблемы, не мои.

   Едва не насвистывая, я с довольным видом выбралась из подвала и с чистой совестью попросила Костю накрывать на стол.

   Ароматный куриный суп с островками янтарного жира, плававшими на поверхности, вызвал обильное слюнотечение, и я радостно взялась за ложку. Жизнь госпожи Потусторонья нравилась мне всё больше. А уж когда тарелка опустела, и предо мной появилось блюдо с молодой картошечкой и чудной отбивной, я и вовсе воспарила над столовой, как угодивший в гастрономический рай голодный гурман.

   Непыльная работа, восхитительная кормёжка, исполнение любых желаний... Чего ещё можно желать простой молодой девушке вроде меня? Ну, разве что, чтобы всякие коты аппетит не портили... Вознёсшаяся было в нирвану душа грузно плюхнулась обратно в болото реальности: передо мной сидел Васька и с ехидной ухмылкой подсовывал лапой очередную карточку.

   Чтобы окончательно растерять аппетит, мне хватило прочитать первую строчку: «Община оборотней просит...»

   – Вась, а до конца обеда нельзя было подождать?! – возмутилась я. – Обязательно было напомнить мне про этих хищников прямо сейчас?

   – Раньше не получилось, – с фальшивым сочувствием муркнул этот скот. – Ты дверь в подвал закрыла, а там это равносильно прямому запрету входить.

   – И всё равно можно было подождать, пока я доем, – проворчала я, подцепив на вилку картофелину.

   – Тебя и так со вчерашнего дня ждут, – потянулся Васька. – Невежливо получается.

   – Зануда, – буркнула я, отодвигая тарелку и меняя вилку на прямоугольник из светлого картона.

   «Община оборотней просит назначить время для личного разговора».

   – Как лаконично... А написать, что понадобилось, религия не позволяет? – фыркнула я.

   – При чём тут религия? – удивился кот, сделав мощное глотательное движение. – На каждое слово, которое через общинный дом сюда отправляют, Силу Струны тратить нужно. И немалую. Вот такая коротенькая писулька – и уже случись чего, кто-то может от ран не оправиться, например. Жизненной силы не хватит. А три строчки – это уже ребёнок не рождённый или старик, на полгода раньше на Тропы ушедший.

   – Однако... – я совсем по-новому посмотрела на карточку.

   – Угу. Всё на свете имеет свою цену. И возможность написать письмецо госпоже Потусторонья в том числе, – продолжил Васька, снова что-то судорожно проглатывая. – Иначе тебя бы этими писульками заваливали по пуду в день. Так же, сто раз подумают, стоит ли госпожу тревожить: она ведь и отказать может, или вовсе сто лет над решением думать. А Силу отдать надо здесь и сейчас.

   – Логично, – подумав, согласилась я. – И к воротам каждый день не побегаешь. Это только зверушкам повезло, что у них Врата под боком. Вот и ломятся, как к себе домой.

   – И кровососам твоим любимым, – подсказал кот, на минуту прекратив намывать морду. – А так общинники же к источнику не привязаны. Его беречь надо, это да. Но сидеть вокруг него всей общиной ни к чему. Те, кто научился среди людей жить незаметно, так и делают. Вон, Прошкин переулок возьми. Испокон веку кто там только не селился. Разве что атлантов и совсем уж странной нечисти нет.

   – Понятно, – кивнула я.

   Жизнь показавшегося вначале гротескно-ненормальным потустороннего мира постепенно принимала всё более и более логичные формы. И это не могло не радовать. Простив коту прерванный обед, я снова взялась за вилку и, опешив, уставилась на картошку в своей тарелке: отбивная исчезла без следа. Даже жирных разводов мясного сока и то не осталось.

   – Вася... – медленно поднимая голову, протянула я.

   – Да? – невинно поднял голову с-кот.

   – Где моя отбивная?!

   – Съел, – спокойно выдал рыжий. – Ты же беспокоилась о фигуре: каким-то фитьнисом меня назначила. Вот я и поработал на благо твоих форм. Кстати, на будущее, лучше заказывай рыбку. В крайнем случае, курочку. Свиное мясцо всё же жирновато даже для меня... – этот мерзавец сыто рыгнул, скромно прикрыв лапой пасть. – Прошу прощения. Едва осилил...

   – Васька! – взревела я, вскакивая.

   – Кстати, совсем забыл, – кот суетливо спрыгнул со стола. – Мне ещё территорию на предмет мышей проконтролировать надо. Мы же с тобой договорились: с тебя кормёжка, с меня отсутствие грызунов...

   Последние слова он крикнул уже на бегу, со всех лап рванув к двери.

   – Скотина! – напутствовала я, швырнув ему в след серебряное кольцо с салфеткой.

   Разумеется, промахнулась, и кот невредимым покинул столовую.

   – Отбивных больше нет, Костя?

   Скелет сокрушённо помотал головой. Я плюхнулась на место и сердито ткнула вилкой в картофелину:

   – Вот же скотина рыжая... И как оборотням ответить, не объяснил...

   Костя вдруг закивал и выскочил за дверь едва не быстрее кота.

   – Будем надеяться, он его поймает, – проворчала я, насаживая на вилку очередную картофелину.

   Но мои надежды, как обычно, остались надеждами. Вместо кота Костя притащил чернильницу-непроливайку и длинное гусиное перо.

   – И? – процедила я.

   Костлявые руки пододвинули карточку и чернильницу поближе, почти насильно отобрав у меня тарелку с недоеденной картошкой.

   – Голодом меня заморите, трудоголики чёртовы! – выругалась я, проводив тоскливым взглядом свой несостоявшийся обед. – Ну и что мне тут писать? Время, что ли?!

   Костя поспешно закивал. Даже челюстью защёлкал, как кастаньетами, восхищённый моей понятливостью. Сплюнув, я взглянула на часы и нехотя нарисовала несколько цифр. Добавила слово «Сегодня», чтоб уж никаких разночтений не возникло, и в сердцах влепила жирную точку. Карточка тут же растаяла, едва я успела оторвать от неё перо. «Так вот как это работает», – подумала я и снова посмотрела на часы. До визита дорогих гостей, если они таки успеют явиться, оставалось больше двух часов. И я собиралась потратить это время с толком.

   Мне это удалось. За пять минут до назначенного оборотням времени я медленно повернулась у огромного зеркала, оригинал которого когда-то видела в Большом театре, а час назад с огромным трудом таки вытащила из бассейна.

   Тёмно-зелёное, почти чёрное платье выгодно подчёркивало фигуру, плотно облегая талию и расходясь ниже колен пышным годе. Глубокий вырез зрительно удлинял шею и давал достаточно места для большого бриллиантового колье. Не то чтобы я всю жизнь мечтала заиметь подобный баснословно дорогой кич. Мало того, тот единственный раз, когда я это произведение ювелира-гигантомана видела на выставке «Сокровища английской короны», колье вызвало у меня не восхищение, а недоумение. При всём желании я не могла понять, зачем вешать на шею ярмо, пусть и утыканное брильянтами. Но ради того, чтобы утереть нос заносчивому волку, я готова была и не на такие жертвы.

   Волосы я уложила в высокую причёску, закрепив её очередным бриллиантовым орудием пыток, то есть диадемой. Туфли пришлось выбрать на пятнадцатисантиметровом каблуке, иначе я с моим невеликим ростом стазу становилась похожа на сложенный дамский зонтик из водевиля. Передвигалась я с трудом, зато казалась себе неотразимой.

   Едва я выползла в холл, как ударил гонг: явился гость настойчивый. Пересекая холл и хватаясь по пути за всё, что попадалось под руки, я дважды чуть не подвернула ногу и раз десять просто споткнулась. Пришлось признать, что до ворот я если и дойду самостоятельно, то часа через полтора, и позвать Костю.

   Опершись на услужливо подставленный локоть, а точнее, вцепившись мёртвой хваткой в отполированную лучевую кость, я сразу почувствовала себя увереннее: «В конце концов, так даже солиднее!»

   Так