Катриона. Свет черной звезды. Часть первая. Елена Звездная

Аннотация: Долгожданный финал культовой серии, которая превзошла по популярности легендарную «Академию Проклятий»!

   Уникальная история о нестандартной принцессе, сумевшей благодаря своему упорству, хитрости и коварству, побеждать в любых условиях и при любых обстоятельствах. Она была рождена, чтобы стать править Империей светлых, но бывшая наследница Оитлона играет лишь по своим правилам. Невероятная жизненная сила, политические амбиции, придворные интриги и осознание - Великой Кари Онеиро императрице Эрадараса нужно что-то гораздо большее, чем власть.

   Игра закончена.

   Свет Черной звезды согревает два мира.

***

Часть первая

***

Я стояла у самого края обрыва, подставляя лицо ветру и вглядываясь в массивного мужчину, сидящего на носу рывками приближающейся лодки. Ветер трепал его медные волосы, то набрасывая их на едва угадывающееся издалека лицо, то отшвыривая назад, река холодными брызгами омывала и его, и тех, кто усердно работал на веслах – гномов. Огромных, лысых, могучих словно орки гномов этого мира. Моего мира.

   Мой взгляд коснулся берегов Эхеи, ставших почти незримыми в сгущающемся тумане, выхватил огромную рыбину, плеснувшуюся в нескольких метрах от лодки и превысившую длинной всю шестиместную посудину, улыбнулась Мраку, окутывающему мои плечи, и прикрывающему от ветра. Мрак — мой неизменный спутник. Мой щит, моя защита, моя жилетка, мое укрытие, мое все. Практически все. Сила Адраса принявшая меня как даже не хозяина, скорее как объект для заботы. Потому что Мрак заботился, я ощущала именно заботу, служением это не было.

   Как и тот, кто приближался ко мне, не был Динаром.

   Кем угодно — ракардом, орком, полуорком… но не Динаром.

   Не моим Динаром.

   Мужчина встал, развернувшись к приближающемуся острову, откинул волосы назад, и вгляделся в ожидающих его людей. Народу собралось изрядно. После кровавого побоища в храме, после попытки вторгнуться в мой мир воинства высших, после того, что я сделала со Светочами… на меня больше не смотрели как на императрицу. В глазах народа я теперь была богиней, не меньше. За мной следовали, мне уже практически молились, пока беззвучно и издали, но в храме, из которого выскоблили всю кровь, поспешно снесли алтарь и кто-то на главной и единственной стене успел нарисовать звезду. Черную звезду. Сияющую Черную звезду, чей свет благоденствием проливался на остров… Наверное, оставайся я утыркой наследницей Оитлона подобное поклонение польстило бы, наверное… Но вероятно — нет. Поклоняться, даже богам, следует с достоинством. Достоинства в немом скрывающем страх обожании жителей Свободных островов не было.

   Я медленно перевела взгляд на подплывающую к причалу лодку – достоинства в Динаре, даже таком, даже отдаленно не напоминающим мне того человека, которого я знала, хватало с избытком. Он спрыгнул в реку, едва ладья достаточно приблизилась к берегу, спрыгнул без страха и сомнений, хотя воды Эхеи были опасны, особенно для него — являющегося человеком лишь наполовину. Уверенно прошел, бредя по пояс в угрожающе-темной воде и утягивая лодку за собой, на причал выпрыгнул одним движением, броском перебросив себя из воды на потемневшие доски, привязал веревку, брошенную гномами к причалу, выпрямился, развернулся к толпе, окинул ее заинтересованным взглядом.

   Я стояла выше, практически на самом краю обрывистого берега…

   Меня он подчеркнуто не заметил.

   Взгляд рыжего… в смысле медноволосого правителя Далларии, пронзительно-синий даже с такого расстояния, окинул собравшихся жителей острова, особо оделив вниманием юных островитянок, затем резко поднялся вверх, и на губах… Динара заиграла крайне похабная улыбочка, а взгляд изучающее прошелся… не по мне. Рядом со мной стояли неизменные лорд Альрис и его сестра Аджана, бывшая любовница кесаря… и, похоже, предстоящая возлюбленная Динара. В любом случае все его мужское внимание досталось ей. На рыжеволосую островитянку он неотрывно взирал, поднимаясь по многочисленным ступеням наверх, ей улыбался, на нее косился, даже после того, как лорд Альрис представил ему меня, несколько замявшись, потому как понятия не имел, кому собственно вынужден меня представлять.

   И лишь когда представление состоялось, Динар соизволил посмотреть на ту, ради кого по идее прибыл в этот мир. Быстрый незаинтересованный взгляд, ставший оценивающим лишь в тот миг, когда синие глаза вгляделись в мои… уже едва ли соответствующие понятию «человеческие», затем прозвучало холодное:

   — Императрица? Рад встрече. Император Великой Прайды Динар Грахсовен Астаримана.

   «Астаримана»… Кесарь передал свою империю роду Астаримана и моей сестре, как последней его представительнице… что ж, не удивительно, что женившись на ней Динар принял и ее имя… мое имя… имя моего рода.

   — Кари Онеиро Элларас Ашеро из рода Уитримана, — тихо представилась в свою очередь, зябко кутаясь в шаль из Мрака.

   Динар безразлично кивнул, и вновь жадно посмотрел на разрумянившуюся под его взглядом девушку.

   Выбор был сделан.

   И выбор был очевиден.

   Наверное, в этот миг я умерла… Та я, которая была Катрионой Ринавиэль Уитримана. Та я, что ненавидела его и любила. Та, что когда-то готова была придушить в Готмире, прибить в лесах серых гоблинов, и спать практически на руках везущего меня в Далларию рыжего. Наверное, оставайся я все той же Кат, я бы устроила скандал… но вряд ли. Я уже видела его с другими женщинами, с леди Райхо, с какой-то из фрейлин Лоры, я…

   Я Кари Онеиро, я императрица этого мира, я та, кто выдержит даже этот удар.

   — Аджана, проводите и устройте нашего гостя, — тихо распорядилась, устремив свой царственный взгляд на реку.

   Когда они уходили, весело переговариваясь и обмениваясь шутками по поводу разгромленного острова, я стояла, кутаясь во Мрак.

   И когда ушли, все еще стояла…

   И когда гномы поднялись и, поклонившись «Смоляной Блестючке» ушли в город, я продолжала стоять.

   — Императрица, — тихо позвал неизменно сопровождающий меня лорд Альрис.

   — Как прекрасна Эхея, — отозвалась, не оборачиваясь.

   Река действительно была прекрасна, завораживающе прекрасна. Удивительно, неимоверно, невероятно прекрасна… Величественная, полная силы, практически разумная река Нижнего мира, так отчаянно пытающегося защитить то, что было ему дорого. Тех, кто был ему дорог.

   — Река, несомненно, восхитительна, моя повелительница, но едва ли вам стоит любоваться ею столь долго. Сегодня ветрено, — мягко произнес хранитель.

   Я могла бы сказать ему, что просто не в силах обернуться. Не хочу, чтобы кто-либо осознал, как больно мне сейчас. Сколь сокрушающе больно.

   Динар не сказал ничего, и в то же время сказал так много.

   Правитель иной страны, демонстративно проигнорировал императрицу державы, в которой пребывает?! О, он мог перестать быть МОИМ Динаром, он мог забыть меня напрочь и не вспомнить при встрече, он мог многое, но…

   Но правитель, демонстративно проигнорировавший другого правителя?!

   Динар мог быть идиотом, мог потерять память от манипуляций кесаря, мог стать впавшим в маразм ракардом, но даже при таком раскладе, он оставался бы правителем. А правитель демонстративно проигнорировавший другого правителя, это нонсенс!

   И вот тебе вопрос, Катриона Ринавиэль Уитримана, что происходит?

   Ответ? О, он у меня тоже был.

   Динар пришел за мной. Я знала это точно так же, как и то, что солнце восходит на востоке, но… играть Динар будет грязно, очень грязно и… без меня.

   Схватка один на один, можно сказать, уже стартовала.

   Битва Великий и могучий Динар Грасховен против еще более Великого и могучего Араэдена Элларас Ашеро объявляется открытой!

   Дуэль века — Подлое Коварное и Чрезвычайно Изворотливое Зло против Зла Всемирного и я даже не побоюсь сказать — Многомирного, учитывая способности кесаря по этим мирам более чем спокойно перемещаться.

   Итого, у нас есть — один опытный и сверх меры закаленный жизненными бурями против другого способного ставить цели и достигать их любыми методами.

   Вот только кесарь был опытнее. Триста лет, это не пятьдесят. Опыт правителя Эррадараса, а после опыт захвата целого Рассветного мира — был феноменальным, Грасховен же имел за плечами лишь владение аграрной Далларией, и неплохие показатели в Хорнассе, опорном городе Готмира.

   Таким образом, у Динара был шанс выстоять только при одном условии — работая в паре со мной. И то, лишь шанс, один только призрачный шанс, ведь однажды кесарь уже обыграл нас, легко и с улыбкой. Более чем обыграл — Араэдену воистину можно было бы поаплодировать, но… почему-то не было желания. Даже не знаю почему, видимо из вредности.

   Но на самом деле больно мне сейчас сделал вовсе не кесарь, а рыжий. Мой любимый рыжий, который, судя по всему, с возрастом не поумнел вовсе!

   Он же мог просто пройти мимо. Мог показательно проигнорировать, и я бы все поняла, я умна, я более чем умна в подобных вопросах, но… Динар демонстративно предпочел мне рыжеволосую любовницу кесаря и даже не прикоснулся ко мне. Это было больно. Умом я понимала — он совершил преднамеренный шаг, но сердце… сердцу было очень больно. Больно настолько, что я с трудом сдерживала слезы.

   А еще страх, что мне предстоят куда более горькие слезы.

   Сейчас, в имеющихся условиях и при наличествующих ставках — у Динара не было и шанса. Но он упрям. Он упрям, как… я даже не знаю как кто. Из всех, кого я знала, самым упрямым был Динар. Упрямым и несгибаемым. Он и к овладению Готмира шел упрямо и несгибаемо много лет, вот только понятия не имел, что будет с ним делать, когда захватит и регион, и шахты!

   И вот теперь его цель я.

   И не то, чтобы я думала, что Динар абсолютно не в курсе, что будет делать, когда получит меня, но… все же, что он будет делать, если вдруг получит меня? И как он сумеет сделать это? И насколько же подлыми будут его действия, если он уже причинил мне боль, причем явно чтобы заставить держаться от него подальше. И что делать мне? Не вмешиваться?! Насколько я понимаю, именно этого Динар и добивается. И насколько я понимаю… проводить ночи он будет с Аджаной. Разумно. Предусмотрительно. Хороший отвлекающий маневр и вообще абсолютно правильные действия в условиях существования кесаря, вполне себе способного читать мысли, вот только… мне все равно больно.

   — Императрица, ветер усиливается, вам стоит вернуться в город. Я прикажу Аджане позаботиться о теплой ванне для вас.

   Теплая ванна — та, что быстро остынет. В горячей можно просидеть долго, в теплой в условиях холодной башни долго не пробудешь, и это правильно — у нас еще сегодня так много дел в мире, который следовало поднимать из руин, так, что страдать было явно некогда.

   Развернувшись к лорду Альрису, кивнула и отправилась в свой полуразрушенный город — восстанавливать и созидать… видимо это является моим единственным предназначением. А еще — неведение. О, потрясающее предназначение — быть по жизни в неведении!

***

Столицу Свободных островов я назвала ИратАни. В переводе — душа мира.

   Строили ее быстро и в соответствии с моими эскизами — мне нужен был не просто город, мне нужно было Величие. И потому, утопленные в основание крепостных стен город окружили статуи воинов в семь раз превышающие человеческий рост. Их огромные тела внутри являлись крепостями, прорези для глаз — бойницами, украшенные шлемами головы – наблюдательными пунктами, систему сигнальных костров я сохранила. Но если воины были выстроены из черной базальной породы, некогда составлявшей каркас крепости темных, то сами стены являлись кипенно-белыми, и да, их тоже выстроили из «позаимствованных материалов». Так острова становились крепостью, величием возведенным на обломках. А по вечерам уставшим и собравшимся у костров строителям читали сказки… Мои сказки. Сказки о подвигах и мужестве людей, сказки о преодолении препятствий, сказки о том, насколько великими являются люди, каждый из людей. Сказки в память о Динаре… о том Динаре, каким он когда-то был. Он был и сейчас — помогал в строительстве, руководил гномами и даже рассказывал сказки из своей прошлой жизни… сказки о своей молодости… и в этих сказках не было меня.

   Я приходила, не раз и не два, закутавшись в Мрак как в плащ, скрывая свое лицо и ощущая лишь присутствие неизменно охраняющего меня лорда Альриса, с замиранием сердца слушала истории о Далларии, о битве со страшным королевством Оитлон, и о прекрасной принцессе, чьи глаза сияли яснее всех изумрудов вместе, а белокурые волосы могли бы посоперничать в красоте с золотом, на котором играет солнечный свет… Я все еще надеялась. На что? Не знаю, на что-то… На то, что ему удалось каким-то образом обмануть кесаря, на то, что воды Эхеи смыли магию величайшего элара, на то что Динар вспомнит… Вспомнит ту, ради кого он явился в этот мир… Но с каждым днем рос и становился все более величественным ИратАни, и так же с каждым днем моя надежда становилась все призрачнее, пока не исчезла вовсе.

   Наступил момент, когда я прошла мимо Динара, спорящего с гномами по поводу храма и его расположения, и моей единственной мыслью было «Нужно будет увеличить масштаб строения»… Все. Я остановилась, оглянулась на Динара, несмотря на рост казавшегося равным гномам в плечах и умении настоять на своем и не почувствовала ничего. Совершенно ничего… Наверное где-то высоко, в смысле в своих покоях в Радужном дворце, сейчас победно усмехнулся кесарь… Наверное, я не хотела уступать ему ни в чем, а потому самой высокой башней на островах была моя башня. Мне было не сложно подниматься на самый ее верх ежедневно минимум дважды, ведь именно с нее открывался шикарный вид на все мною созданное. На дома, выстроенные заново, просторные и светлые, на сады. Висячие, устроенные на платформах, что нависали над городом и соединялись веревочными лесенками и такими же навесными мостами, на поля, засеянные на дальних островах, и на системы сообщения с обоими берегами Эхеи. Разводные мосты. Когда-то проект созданный кесарем и планируемый к постройке на болотистом севере Оитлона — мы в итоге нашли иной путь и осушили болота, выкопав цепь рукотворных озер, но сам проект я помнила, и память у меня, в отличие от некоторых медноволосых, была превосходная. Было возведено четыре моста. Все абсолютно и полностью подконтрольные нам, людям, все погружающиеся в воды Эхеи при малейшей опасности, и управление всеми я могла перехватить вмиг из главного пункта — своей башни.

   С мостами дело восстановления островов пошло куда как быстрее – все же есть большая разница между тем, чтобы завозить купленное дерево лодками или пронести по мосту.

   На двадцатый день моего правления мне попытались принести жертву.

   Жертва была маленьким мальчиком, обнаружилась привязанной к одной из колонн окружающих мою башню, и ее собиралась убить бесноватого вида старуха.

   Пришлось познакомить островитян с таким понятием, как «публичная казнь». Старуху, выкравшую ребенка у соседки во имя «благих целей» избили кнутом до смерти, предварительно подвергнув позору — раздев, и наголо обрезав ее волосы. Чем больше позора, тем легче искоренять стремление к совершению «благих дел».

   — Я, — встав перед жителями города, едва престарелая женщина, превращеная в один искровавленный кусок избитого мяса прекратила сотрясаться в агонии, — не потерплю никаких жертвоприношений! И осеклась, поймав на себе задумчивый взгляд Динара. Он тот час же отвел глаза, в отличие от всех жителей глядя не на меня, а на убитую, поджал губы, развернулся и ушел.

   Почувствовала себя последней мразью…

   Не надолго. Из толпы вышла мать того самого мальчика, молча положила на ступени, поближе к моим ногам цветы и отступила. Цветам я была рада, материнской благодарности так же, но позволив себе лишь мимолетную улыбку, продолжила, обращаясь к народу:

   — Жертвоприношения, как уже было объявлено, под запретом. Наказание – позорная смертная казнь!

   И покинула притихших людей, потому что впереди у меня еще были непритихшие нелюди – заседание совета владетелей Великих Дворцов никто не отменял. Все так же ежедневно, все так же неизменно, все так же бесконечно.

   А ночью пришел Динар.

   Я слышала как он обменялся фразами с охранниками на входе, слышала, как его без слов пропустили в мой кабинет, находящийся на втором этаже башни, слышала как он открыл дверь… и подняв голову встретилась со взглядом серых, явственно осуждающих глаз. В этот самый момент я сочиняла сказку, очередную, про старую ведьму, которая похищала и убивала маленьких детей — да, я продолжала попытки воспитать свой народ. Глядишь и получится, как минимум я попытаюсь, я настойчивая.

   — Знаете, императрица, — матерый далларийский правитель прошел в мой кабинет, не доходя до меня шагов трех, взял стул, развернул его, и сел, оседлав мебель, — в моей империи старость принято как минимум уважать.

   Я отложила перо, закрыла чернильницу, сдвинула свеженаписанную сказку, сложила руки на груди и холодно глядя на Динара ответила:

   — Знаю.

   — Вот как? — в его взгляде стылый лед, медленно затягивающийся изморозью.

   — Именно, — подтвердила ледяным тоном.

   Верный Мрак словно ощутив, что мне становится холодно, примчался с темного берега Эхеи, теплом окутал мои плечи, теплой шалью опустился на руки, скрывая побледневшие пальцы, осторожно положил на стол передо мной цветок — белую, тронутую синим свечением по краям лепестков лилию. Очередной подарок от Къяра.

   — Я вижу у вас поклонники на обоих берегах реки, — как-то странно произнес Динар.

   У меня дыхание оборвалось. Бросила на него пытливый взгляд, взгляд, пытающийся увидеть хоть что-то, хоть какую-то тень осознанности, узнавания, хоть…

   — У меня с лицом что-то не так? — насмешливо поинтересовался даллариец.

   — Если бы только с лицом, — грустно усмехнулась я.

   И вновь потянулась к перу, но была остановлена едва слышным:

   — Нельзя убивать старых людей, Кат. Особенно женщин. Особенно столь позорным образом. И как минимум по той причине, что у старух обыкновенно есть дети и внуки. Ты опозорила не старую женщину, ты опозорила весь род.

   Закрыв папку с отчетом о состоянии западной береговой линии, я развернулась к Динару и стараясь говорить мягко, не выдавая собственных эмоций, сказала:

   — Нельзя убивать детей, император Грахсовен!

   Он шумно выдохнул, устроил могучие мускулистые руки на спинке стула и произнес:

   — В этом случае достаточно было ее просто казнить, Кат. Это была бы достойная смерть, соразмерная преступлению.

   — Соразмерная ли?

   Он молча изогнул бровь, жестом Динара, того Динара кто был мне так близок, и вероятно именно поэтому я была предельно откровенна в разговоре.

   — У Сенмы Хаен семнадцать внуков, Динар, троим из них сейчас четыре года, то есть столько же, сколько и малышу, которого Сенма выкрала утром из дома отлучившейся по делам молодой матери, из-за попытки темных атаковать в прошлом году острова оставшейся без мужа и защитника.

   И лицо императора Прайды мгновенно изменилось.

   — Ты же не думал, что она собственного внука мне в жертву собиралась принести? — язвительно поинтересовалась я.

   Промолчал.

   А я с тоской подумала — Великая Мать Прародительница, почему мы спорим там, где так хочется просто поговорить?!

   Прижав ледяные пальцы к ноющим вискам посидела несколько секунд молча, затем устало продолжила:

   — На Свободных островах, к моему искреннему сожалению, прижился культ жертвоприношения. Судя по строению храма, люди переняли его от светлых, некогда, похоже, именно таким образом открывавших переход высшим. Как ты понимаешь терпеть убийства на религиозной почве я не намерена. Но есть проблема мировоззрения островитян, искренне считающих, что ритуальное убийство почетно. Понимаешь? Почетно убивать ради богов. Ритуальное убийство стало чем-то вроде социальных ступеней, и свершившийся убийца возносился над обычными людьми. Даже у жрецов обнаружилась та же иерархия — убийцы противопоставляли себя тем жрецам, кто еще не убивал. Осознав это я пришла к единственному варианту – уничтожению жрецов-убийц как класса. Казнь Сенмы Хаен не единственная публичная казнь с момента моего воцарения на островах, Динар, до того прилюдно, но отнюдь не позорно были казнены жрецы местного бога. Я искренне надеялась, что на этом любые жертвоприносительные наклонности людей покинут. Но нет. Они возомнили что бог теперь я. В смысле богиня. А раз теперь властвует богиня, то ей положены не жрецы, а жрицы. Именно так рассуждала старуха Сенма, воруя ребенка у беззащитной матери, и надеясь, путем убийства ребенка на моих глазах, заполучить пост верховной жрицы. Нехилые были цели у старушки, не правда ли?

   Динар задумчиво кивнул, продолжая молчать.

   — Но позорная смерть… — произнес он, наконец.

   — Была единственным вариантом, — тихо ответила я. – На убийство ребенка ее толкнуло тщеславие, Динар, и не прекрати я это, то же самое тщеславие могло заставить других женщин попытаться заполучить милость богини все тем же проверенным способом, причем в любом обществе хватает тех, кто готов возложить на алтарь и собственных детей. Именно поэтому приговор был назначен за попытку жертвоприношения, а не за похищение чужого ребенка. Именно поэтому казнь была позорной. Чтобы о ней помнили. Чтобы осознавали, что жертвоприношение не благое деяние, а преступление, за которым неизменно последуют позор и наказание. И позор в данном случае ключевое слово.

   Он вновь задумчиво кивнул, а я, не выдержав, так же тихо спросила:

   — Динар, зачем ты здесь?

   Быстрый взгляд синих глаз… а я помнила, что они серые, синими становились только когда Грахсовен был зол.

   Что ж, я тоже не в лучшем расположении духа пребывала.

   — Ради Аджаны? — поинтересовалась с саркастической усмешкой на губах.

   Ответа не последовало.

   После бывший правитель Далларии тяжело поднялся, вернул стул на место и, направившись к двери, бросил через плечо:

   — Доброй ночи, Кат.

   Но прежде, чем за ним закрылась дверь, я все же высказала:

   — Надеюсь, в Рассветном мире каждая из твоих ночей была доброй, особенно когда ты проводил их со своей женой.

   Он замер.

   Я пожалела о том, что сказала…

   Динар все же ушел. Не обернувшись.

   А я осталась сидеть, неудержимо делая выводы. Итак — он помнит. Не знаю, что именно, но как минимум он помнит меня и мое имя… Это несомненный плюс, а минус… минусов хватало. К примеру, я точно знала, где он ночует — и это была не выделенная ему комната, это была спальня Аджаны. Помимо знания о том, что спят они вместе мне хватало ее смущенной улыбки каждый раз при виде Динара, ее алеющих щечек… на Свободных островах до брака нравы царили свободные, так что никто не осуждал… Ну кроме меня. Впрочем, до моих чувств этим влюбленным не было никакого дела. Мои чувства вообще в принципе мало кого интересовали…

    Мрак соскользнул с плеч, частью лег на стол передо мной, с тревогой взглянул, пугая алыми прорезями глаз.

   — Скажи, — я подалась вперед, и коснулась ледяными пальцами лица Мрака, — есть ли шанс для тебя обрести голос?

   Мрак прищурил алые глаза и отрицательно мотнул головой.

   — Но Тень Анрахара говорила, — напомнила я. — И Локар говорил так же.

   Мрак пристально посмотрел на меня, а затем из его рванного созданного из тьмы тела создалась руна «Высшие». И я поняла, что заинтригована.

   — Вы высшие? — спросила, менее всего рассчитывая на утвердительный ответ.

   Но Мрак к моему искреннему удивлению кивнул. Как интересно.

   — Ми-и-и-ир, — осторожно позвала я.

   Знакомый огромный глаз появился тот час же. Я вздрогнула, едва Сатарэн одноглазо на меня уставился, и подумала, что никогда не привыкну к данному сюрреализму.

   — Мрак утверждает, что он бывший высший, это возможно? – поинтересовалась я.

   Сатарэн сменил глаз с рыбьего на драконий, полыхнувший алым серебром, и сообщил: «Это факт. Темные были способны выпивать сущности. Выпивая, привязывать к крови и передавать в наследие».

   — Очень в этой фразе меня порадовала часть про «были способны», — нервно произнесла я.

   Мрак заулыбался жуткой алой улыбкой, мир отдаленно рассмеялся, кажется, невольно совершив горный обвал где-то, я же подумала о высших. Успокоившись, мир произнес: «Я ослабил как мог и темных и светлых. Светлых было легче, у темных сила оказалась подпитана иными сущностями».

   — Но, как я понимаю, сущность кесаря осталась в моем мире, — задумчиво, сказала я.

   Мир не ответил, полагаю просто не знал, но если так подумать, то «привязывать к крови и передавать в наследие». Темное наследие кесаря пробудилось уже в Рассветном мире, возможно тогда же к нему и пришла Тень, то есть Локар. И кесарь каким-то непонятным мне образом умудрился наделить свое наследие способностью видеть все происходящее в мире. Интересно как?

   «А что ты хочешь увидеть?» — спросил мир.

   — То, что кесарь сотворил с Динаром, — предельно честно ответила я.

   Но мысли уже неслись дальше, гораздо дальше. К примеру, я знаю, что Динар явившись в этот мир… еще бы он вспомнил за чем, и каким-то образом обозначил его для высших. А кесарь нет. В чем отличие открытия пути в мир?!

   Додумать не успела, Сатарэн ответил: «Не вижу. Не могу увидеть. Сын этого мира скрывает события. Много событий».

   Я напряженно взглянула на глаз, глаз ответил мне все тем же напряженным взглядом, затем передал видимо то, что увидеть смог — как Динара волокут в тюремную камеру, следом с ледяным спокойствием входит кесарь и видение заполняется тьмой.

   Я как сидела, так хорошо, что и сидеть осталась.

   Следующая картинка — кесарь, в одних брюках, медленно подходит к горному ручью, присаживается на корточки, протягивает пальцы к вспыхнувшему синим пламенем ручейку… и видение затопляет тьмой!

   «Исток Эхеи» — нервно сообщил Сатарэн.

   И я поняла то, что хотел сказать мир — кесарь медленно, но верно захватывал контроль над ним. Кесарь… Ну что ж, триста лет опыта, несгибаемая воля, абсолютная уверенность в себе — стоило ожидать в общем.

   Поднявшись, обошла стол, достала из устроенного в стене тайника кристалл, и, активируя, вернулась на свое место за столом. Кристальные грани, раздвигая пространство, открыли моему взору спальню. Нашу с кесарем спальню, ныне абсолютно пустую. И все бы ничего, но я поставила точкой открытия самого кесаря! А значит…

   — Сатарэн, кесаря нет в тебе! — поняла мгновенно.

   Глаз удивленно моргнул, закатился, видимо полностью уйдя в себя, и стремительно вернулся, подтвердив:

   «Его нет в этом мире».

   В следующее мгновение я рванула к Аджане!

   Схватила плащ, по пути захлопнула секретную панель, выскочила из приемной, попыталась проскочить мимо стражников, и была неожиданно резко остановлена. Стражник, мимо которого я пыталась промчаться, схватил за запястье, рывком рванул на себя, в полумраке сверкнули синие глаза бывшего Далларийского правителя и у самых моих губ прозвучало:

   — Не глупи.

   Я замерла, затаив дыхание и испуганно глядя на Динара, и не понимая, отчаянно не понимая происходящего.

   — Просто вопрос, — вдруг произнес он, прижимая к себе, — ты полюбила бы меня даже старым?

   Я молчала, потрясенно глядя на него.

   — Даже после того, как я спал с твоей сестрой? — в голосе прозвучала боль.

   Его дыхание практически касалось моих губ, пальцы сжимали запястье крепко, но бережно, тело, сильное тело уже не парня — мужчины, казалось раскаленным до предела, и напряженным до все того же предела.

   — Когда-то я был молод и глуп, глуп настолько, что позволил Ледяному Свету отнять то единственное, что было мне дорого. С тех пор я поумнел. И вырос. Вернись в свою комнату, Катенок, только не засиживайся за делами как всегда до полуночи, а то и до рассвета, и топай спать. Не думая, не вспоминая об этом разговоре, и продолжая страдать. Вопросы?

   То, что я поняла мгновенно – он не проводил ночи у Аджаны. Каждую свою ночь он проводил здесь, на страже моих дверей! Иначе откуда ему знать, во сколько я ложусь спать и как долго сижу над документами.

   — Иди, — и его пальцы на моем запястье медленно, нехотя, словно он заставлял каждый из них, разжались.

   Нервно оглянулась на второго стражника, тот стоял, глядя в ночь и не шевелясь даже для того, чтобы сделать вздох.

   — Стазис, — просто объяснил Динар.

   Я бы с ним согласилась, вот только мои плечи мгновенно окутал Мрак, и я осознала неприятное:

   — Не только мне стало известно, что кесарь покинул данный мир.

   Не стала добавлять главное — приближается кто-то из темных, иначе не явился бы Мрак, в стремлении защитить меня. И одной из самых пугающих мыслей было — Къяр сумел блокировать Эхею. Не знаю как, не уверена, что кесарь поделился бы с ним своими знаниями, но сумел.

   И разбираться с этим придется мне.

   Кутаясь в шаль из Мрака я шагнула на порог и остановилась на ступенях, наблюдая удивительное по своей красоте явление — принц Ночного ужаса спускался на МОЙ остров снисходя по черным обозначенным алым светящимся контурам ступеням. В его левой руке был огромный букет ярко алых магических роз, которые теряя лепестки озаряли ночь призрачно алым сиянием, вторая рука, судя по всему, удерживала собственно лестницу. За спиной развевался на ветру черный плащ, багровые глаза сверкали предвкушением.

   — То есть кесарь свалил надолго, не так ли? — присаживаясь на ступеньки собственной башни, ехидно поинтересовалась я.

   Сияющая улыбка ныне прекрасного темного принца говорила сама за себя, и высказывалась она явно в пользу правильности высказанной догадки.

   — И вы решили, что настало самое время приударить за бесхозной пресветлой императрицей, — сарказм наше все.

   — Катрин, любовь моя, согласитесь, ваше прозябание в этом людском болоте выглядит более чем странно, — продолжая снисхождение, ответил Къяр.

   Да, что-что, а языкатыми были мы оба.

   — Болото? — я мило похлопала ресничками. — Что ж, вы правы, несомненно, стоит с этим что-то делать. Как на счет того, чтобы начать со страстного поцелуя?

   В последнем слове прозвучала практически угроза и темному понять бы ее, но нет.

   Вальяжно спустившись, Акъяр подошел, присел на корточки передо мной, попутно всучив букет и глядя мне в глаза, мягко, но с явственно ощущающимися стальными нотками произнес:

   — Катрин, я не Адрас, отдавать свою силу во имя спасения умирающего человечества определенно не мой стиль. И вам, при всей вашей несомненной одаренности, едва ли удаться вытянуть из меня все, что вы, несомненно, желаете.

   — Несомненно, — поддела я.

   Но так как препирательства уже несколько поднадоели, спросила прямо:

   — И где же в данный момент шляется мой муж?

   Улыбка темного стала шире и многозначительнее.

   — Я не про ваши мечты и чаяния сейчас спросила, — жестко поставила некоторых на место.

   Некоторые перестали улыбаться мгновенно.

   — Два варианта, — продолжила я, — либо вы предали его, бросив на растерзания той кучке высших во главе с Угнаром…

   — Агнаром, — мягко поправил вновь улыбнувшийся Къяр.

   — Угнаром! — решила настоять на своем я. – Либо просто бросили где-то там, за пределами Нижнего мира, склеротично позабыв такое милое понятие как предательство в принципе.

   Несколько секунд темный изучал меня пристальным взором багровых, светящихся в темноте, словно раскаленные угольки глаз, затем улыбка его стала явно далека от собственно понятия улыбки и Къяр признался:

   — Первый.

   Потрясающе! Просто потрясающе!

   Я взяла букет, поднесла к лицу, вдохнула аромат ночных роз, и честно призналась:

   — На вашем месте, Къяр, я бы спешила прочь с моего болотца, причем с максимально возможной скоростью, потому что кесарь вернется. И насколько я его знаю – вернется быстро.

   — Столько восхищения в ваших словах, — поддел темный.

   — Столько опыта, — поправила его я.

   Именно в этот момент где-то далеко, в горах, явно произошел обвал.

   — Источник Эхеи освободился от ваших чар? — предположила я.

   «Да» — ответил мне мир.

   Я улыбнулась принцу Ночного ужаса, даже скрывая явного предвкушения, все-таки никогда не была милой девочкой. Он мгновенно поднялся, а в следующее мгновение о его присутствии напоминали лишь розы в моих руках.

   Под стенами же крепости зашумела и заплескалась ожившая вода Эхеи. До чего же я люблю эту реку.

   В следующий миг передо мной вспыхнул пространственный кристалл, раздвигая искрящимися гранями пространство и моему взору предстал собственно… муж. Вид у кесаря был до крайности оригинальный – остриженные по шею светлые волосы, кожаная куртка, кожаные же перчатки с обрезанными пальцами, которые мой супруг ныне остервенело стягивал с себя, зеленая бусинка из явно изумруда продетая через прядь, зеленые глаза, стремительно возвращающие прежний цвет, форму и цепкость во взгляде.

   — Ммм, и как оно вам изображать Светоч? — совершенно искренне полюбопытствовала я.

   — Къяр был? — не отвечая на мой вопрос, потребовал ответа кесарь.

   — Естественно, — показательно обняв букет, ответила я, — как же он мог не прийти, если вы столь старательно его на это спровоцировали.

   Усмешка кесаря сказала о многом.

   Я же, отбросив букет, отбросила и реверансы, и спросила прямо:

   — Где вы были?

   Насмешливый взгляд ледяных глаз и неожиданное предложение:

   — Встретимся на мосту?

   — Спасибо, свидание у меня сегодня уже было, — язвительно ответила я.

   Взгляд заледенел.

   — Я ваша жена и императрица, согласия стать в дополнение ко всему еще и вашей женщиной не было, мой кесарь, — мило улыбаясь, напомнила ему.

   — Статус жены, нежная моя, собственно и предполагает такое понятие, как «быть женщиной», — зло ответил он.

   — Не думаю, что спор в данный момент позволит что-либо решить, — я продолжала быть до отвращения милой. — Так где вы были?!

   Расстегнув черную кожаную куртку и отбросив ее в сторону, кесарь насмешливо взглянул на меня и так же мило, прямо как я, ответил:

   — Любопытство своей женщины я бы удовлетворил с удовольствием, нежная моя, любопытство жены и императрицы — нет.

   И кристалл связи самым издевательским образом самоуничтожился!

   — Да чтоб тебя гоблины сожрали! — разъяренно пожелала я в пустоту.

   Пустота естественно промолчала, но где-то там, в белоснежной спальне явно победно улыбался сейчас кесарь, и это злило неимоверно.

   Поднявшись, от всей души попинала розы, после вернулась к себе.

   К слову Динара на посту не было, там оставался всего один страж.

***

Разъяренная, я поднялась наверх, и, срывая с себя платье, металась из угла в угол, пытаясь понять, что происходит вообще! Трое мужчин, три непонятных мне игры, и одна вся такая созидательная я, которая одновременно как восстанавливает Свободные острова, так вдобавок и ведет все дела Эрадараса. Не удивлюсь, если завтра ко мне заявится главный арахнид с предложением заняться заодно и экономикой Тэнетра! А что, учитывая тенденции, мне явно стоит ждать чего-то вроде: «Дорогая Кари Онеиро, я бы с удовольствием поимел вас, но пока ищу возможности доступа к вашему телу, не могли бы вы заодно заняться экономикой Тэнетра, а то у нас падение курса тенэрийского золотого наметилось и в целом общий экономический спад не за горами!»

   А вообще, если так серьезно, то таки да, не за горами, я собиралась полностью обрушить их внутренний рынок валом дешевых продаваемых по заниженной цене товаров от иголок, до тканей, и сделать это до того, как темные сообразят перекрыть границы. Смысла убивать их валюту не было — если уж кесарь создал подвалы заваленные золотом за пару минут, что мешало сделать то же самое Арахандару Владыке Ночи. Ничего. Но ты пойди попробуй создать серебристый перец, произрастающий исключительно на Свободных островах и мягко, но верно вводимый мной в качестве денежного аналога. И учитывая, что эта приправа до сих пор оставалась главным предметом островного экспорта, я сильно сомневаюсь в том, что светлым в принципе удастся его подделать. Как впрочем, и темным. А после мы плавно, но верно подойдем к ценным бумагам, и вот тогда, нас всех радостно ждет единое торговое пространство!

   В принципе я планировала возвести Свободные острова в ранг государств равных как Эрадарасу так и Тэнетру уже в конце года, осталось воспитать свой народ, и сохранить личную независимость до конца этого года. Даже не знаю что сложнее… Подозреваю, что проблемы возникнут как раз с сохранением независимости…

   Пространственный кристалл вспыхнул в темноте совершенно неожиданно, и я, как раз переодевающаяся, была не то чтобы очень рада видеть супруга.

   — Продолжай, нежная моя, ты меня ничуть не смущаешь, — с насмешкой заметил кесарь.

   — Ни на миг не сомневалась в этом, — язвительно заметила я, и натянула ночную рубашку.

   Не сказать, что она сильно что-то скрывала, все же местные были убеждены, что мне если и полагается одежда, то в основном из кружев, так что кесарю явно было на что посмотреть, он и смотрел, кажется, забыв, о чем собирался поговорить.

   — Да, — подтвердил мой сиятельный супруг, — отвлекся слегка…

   — Вам в целом свойственно… отвлекаться, — заметила я, и направилась к кровати.

   Кристалл плавно скользнул за мной, остановился так, словно бы кесарь присел на край постели, в которой я устроилась. Не спорю, у императора спать было удобнее, у людей удобства в целом пока оставляли желать лучшего, но только пока.

   — Тебя так расстроила казнь старухи? — вдруг спросил Араэден.

   Неожиданно для себя я ответила:

   — Да.

   — Напрасно. Ты поступила абсолютно верно и знаешь об этом, нежная моя, — кесарь приподнял бокал и, отсалютовав мне, сделал глоток.

   — Знаю, да, — согласилась я. — Но знание того, что ты совершаешь верный поступок, не избавляет от криков за спиной, от крови, снова и снова стекающей у моих ног, от привкуса смерти на губах, от вины…

   — Было бы лучше, обнаружь ты ребенка, умирающего и истекающего той же кровью на ступенях твой башни? — мягко спросил супруг.

   — Нет, — я легла, устала очень и в целом день выдался трудным, повернулась на бок, и глядя на кесаря, спросила: — А вам тяжело было убивать? Я имею ввиду в начале?

   Просто о том, что в конце, в смысле середине или даже не знаю как обозвать, но в целом сейчас неприятностей кесарю это явно не доставляло.

   Араэден улыбнулся, несомненно, считав мои мысли, и произнес:

   — В начале? — улыбка стала, мягко выражаясь, не веселой.- Тебе лучше не знать.

   — Почему? Считаете, что я буду вас осуждать? Я? — поинтересовалась с нескрываемой насмешкой.

   Кесарь не ответил, странно глядя на меня. Несколько долгих секунд, затем произнес:

   — Возвращайся.

   — Нет!- уверенно ответила я, и тихо заметила: — Я слишком долго была вашей игрушкой, мой кесарь. И это было не самое приятное ощущение, должна признать.

   — Сейчас тебе не намного приятнее, — с легкой иронией произнес он.

   Нет, не намного.

   — У свободы всегда есть цена, и она не всегда приятна, но в основном стоит того, чтобы ее платить, — уверенно заявила в итоге.

   — Желаешь гарантий своей свободы от меня? — вновь делая глоток вина, поинтересовался кесарь.

   — От вас освободишься, как же — как же, и я не настолько наивна, чтобы верить вашим «гарантиям», — совершенно искренне ответила ему.

   Араэдэн едва заметно сузил глаза.

   Я же, не смотря на то, что зверски хотелось спать, вернулась к наиболее важному в данный момент:

   — Так что у нас с высшими?

   Кесарь на сей раз не стал издевательски молчать и кратко посвятил меня в курс дела:

   — Мне удалось из истинного Эрадараса перенестись в Верхний мир. Он уничтожен уже на треть.

   Я прикусила губу, осознавая, что собственно еще не так давно была уничтожена лишь четверть мира… теперь треть… Верхний мир погибал с неимоверной скоростью.

   — Значит, высшие продолжат попытки вторгнуться к нам? — спросила после недолгого молчания.

   — Я бы не был бы так в этом уверен, — кесарь неожиданно улыбнулся. — Ты продемонстрировала Ран сидиону Агнару насколько владеешь как миром, так и его подчиненными. Полагаю, гибель своих сильнейших Светочей он… тяжело перенес.

   — Сильнейших, — ухватилась я за важнейшее слово.

   Араэден величественно кивнул.

   — Есть ли шанс, что лишившись сильнейших из прокладывающих Путь он сдохнет в своем гибнущем мире? — прямо спросила я.

   Кесарь ответил не сразу, несколько секунд он рассматривал остатки вина в бокале, затем произнес:

   — Зверь загнанный в ловушку — опаснее в сотни раз. Высшие хотят жить. И ради собственного выживания наши прежние боги пойдут на все.

   — Высшие уничтожили два мира! Два целых мира! Просто уничтожили из прихоти! Возмездие, как мне кажется, более чем оправдано! — воскликнула я.

   — Для тебя, — улыбнулся Араэден, — для меня, для тех, кто успел сбежать из гибнущих Эрадараса и Тэнетра, но не для высших, нежная моя. Для высших вопрос этики никогда не стоял в принципе, а теперь, на грани выживания, он и вовсе утратил значение. Поверь, сейчас, в создавшихся условиях, ради выживания своего рода высшие согласятся даже спать с человеческими женщинами.

   — А раньше не соглашались? — скептически поинтересовалась я.

   — Ранее нет. Люди в принципе и для нас, эларов — низшая ступень эволюции, что говорить о высших.

   Нечего говорить о высших. Правда мелькнула мысль, на один миг мелькнула мысль, что ассимиляция с высшими мгновенно поставила бы людей на равные позиции как со светлыми, так и с темными, но нет. Нет, потому что я видела что произошло в столице Тэнетра, нет потому что я видела прежний Эрадарас, нет, потому что божествам уничтоживший даже собственный мир давать второй шанс, во-первых бессмысленно, во-вторых самоубийственно.

   — Ты всегда была умной девочкой, нежная моя, — улыбнулся кесарь.

   — Интересно, а каково вам видеть, как гибнут ваши боги? — поинтересовалась я.

   — Не мои, — улыбка кесаря стала чуть явственнее, — я был рожден в этом мире.

   — В смысле в моем, — мило улыбнулась я.

   Ожидала много чего, но Араэден внезапно подтвердил, пристально глядя на меня:

   — В твоем, нежная моя.

   И даже никаких споров не будет?

   Подтянув одеяло повыше, сонно заметила:

   — Могли бы и возмутиться, хотя бы для приличия.

   — А смысл? — он улыбнулся мне тонкими, и такими чувственными губами.

   И мне вдруг перестало быть холодно… в смысле подобная формулировка устраивала куда больше, чем к примеру — бросило в жар местами. Причем определенными. Ярко, остро, отчетливо настолько, что перед глазами вдруг возникли черные точки, заметались, не осознавая, что вообще происходит. Резко сжала колени, до отрезвляющей боли, и в принципе до возвращения самообладания. И все это под заметно сверкнувшим, пристально наблюдающим взглядом мужчины, который… кажется, собственно упивался происходящим.

   — Не кажется, — улыбнулся император Эрадараса, все так же пристально глядя на меня, и сжимая пальцами бокал с вином.

   О, я хорошо помнила, на что способны эти пальцы.

   Слишком хорошо. Достаточно хорошо, чтобы ощутить, как кровь прилила к щекам… Секунда, мгновение, краткий миг — и я заставила себя вспомнить, кто передо мной. Возбуждение смело ледяной волной этого осознания.

   — Зачем, нежная моя? — пристально глядя на меня, обманчиво мягко спросил кесарь.

   О, и эту обманчивую мягкость я знала так же, как впрочем и отдавала себе отчет о том, что скрывается за ледяной мягкостью.

   — Как уже было сказано — потому что я не желаю быть вашей игрушкой, мой кесарь, — ядовито улыбнувшись, довольно жестко ответила я.

   Эта жесткость пресветлому определенно не понравилась. Я внутренне напряглась, ожидая удара, и он последовал:

   — Ты уже моя игрушка, Кари, ты стала ею еще до своего рождения, — и кесарь сделал медленный глоток так, словно выпивал мою жизнь, причем с явным удовольствием.

   С не меньшим парировала ему:

   — Тот факт, что я была вашей игрушкой, вовсе не означает, что я желаю оставаться ею и далее.

   Улыбка императора стала… ласковее.

   Моя… еще ласковее.

   Мы играли на равных, и если говорить об удовольствии — я получала гораздо большее, нежели кесарь.

   — Ты не права, нежная моя, — с нескрываемой нежностью и на этот раз действительно мягко произнес Араэден, — быть с кем-то на равных всегда было моей мечтой. До твоего рождения – несбыточной.

   Я устроилась удобнее на подушке, внимательно посмотрела на него и спросила:

   — А высшие?

   Про темных не спрашивала — сейчас единственным, кого действительно стоило брать в расчет был Акъяр, и то, говоря откровенно — против нас с кесарем ему не выстоять. Меня он бы мог стереть с лица Сатарэна не глядя, кесаря с огромным трудом, и если только он действительно гений, но вот нас двоих — нереально. Я и кесарь вместе, мы были той силой, которая плевать хотела даже на высших, что собственно мы и продемонстрировали.

   — Именно, — супруг отсалютовал мне бокалом, сделал глоток, — высшие были бы на равных, не окажись в твоем мире тебя, нежная моя. Было забавно наблюдать за столкновением бывших богов с моей персональной богиней.

   «Моей персональной богиней» — невольно улыбнулась.

   — Но что бы вы делали, не окажись у меня способностей управлять Светочами? — поинтересовалась я.

   И осеклась.

   Потому что на губах кесаря играла настолько коварная улыбка, что становилось кристально ясно — он знал, что у меня эти способности есть. Он абсолютно точно знал.

   — Когда-то ты сказала, нежная моя, что я разрушаю все на своем пути, в то время как твой удел – созидание. Ты была практически права — твой дар созидание, и то, что я способен считывать и уничтожать, ты способна создавать.

   Мысли.

   Кесарь их легко читает, а я… я их создаю!

   Резко села на постели, обняла колени руками, закрыла глаза и отчетливо представила себе стража, стоящего слева у входа в мою башню. Приказ: «Принеси императрице камень» я отдала мысленно. Распахнула ресницы и внимательно посмотрела на сидящего практически напротив, ну условно напротив, кесаря. Мы ждали вместе, я — не веря в то, что происходит, и он — с улыбкой отслеживая все мои тревоги, сомнения, неверие, и осознание, когда раздался стук в двери и после прозвучал голос стражника:

   — Пресветлая императрица я принес вам… камень.

   Я вздрогнула как от удара. Кесарь, все так же улыбаясь, отсалютовал мне бокалом, и выпил все вино до дна.

   «Поставь у двери и уходи» — мой мысленный приказ.

   — Человеческая психика хрупкий инструмент, нежная моя, играть следует мягко, осторожно, пластично, — сказал кесарь.

   — Этван, поставьте камень у двери, благодарю вас, — повысив голос, приказала я.

   Раздался стук поставленного камня, затем удаляющиеся шаги и невнятное бормотание явно ошарашенного случившимся стражника.

   Я рухнула на подушки, пристально глядя на супруга. Что ж, вот теперь начинаю ощущать себя поистине богиней. Впрочем нет — игрушкой… все так же игрушкой откровенно упивающегося происходящим кесаря. Играли ли мы на равных? Боюсь, что нет. Пока нет.

   — Практически да, и это то максимальное «да», на которое ты… пока способна, Кари, — мягко уведомил кесарь.

   Поспорим?

   — Полагаешь, есть смысл? — вопрос, и едва заметный азартный блеск в глазах.

   Хотелось бы, да, но… не сейчас.

   — На данный момент в приоритете высшие, — напомнила я.

   — В приоритете ты, всегда, — абсолютно серьезно произнес кесарь.

   И это дьявольски льстило, конечно, но…

   — Высшие, дороги, отмена рабства, — отбросив все сантименты, жестко сказала я.

   Кесарь улыбнулся и произнес:

   — Над первым пунктом работаю. Сладких снов, нежная моя.

   И кристалл самоуничтожился, оставив на моей постели розу, на этот раз темно-алую. Это было удивительно – от кесаря я почему-то если и ждала цветов, то белых, а тут яркий цветок с невероятным ароматом, заполнившим всю комнату.

   Я заснула, положив цветок на соседнюю подушку, и всю ночь мне снились бесконечные зеленые степи Миграда и Адрас… И даже во сне было безумно горько от осознания, что я способна оживить практически кого угодно, но только не того, кому так сильно хотела бы вернуть жизнь.

***

Арахандар Властитель ночи откровенно пожирал меня глазами. Он бы меня в принципе сожрал, причем в буквальном смысле, и даже без предварительной прожарки или иных способов приготовления — просто не мог. Да, иногда вот так бывает – ты вроде как разобрался с властителем соседней и единственной вообще конкурентноспособной станы и посадил на его место марионетку и уже практически праздновал победу, как вдруг свежеубиенный взял и вернулся, да не один, а с женой, которая ко всему прочему, еще и не дура. Совсем не дура.

   — Итак, — процедил явно ненавидящий меня всеми фибрами отсутствующей души главный арахнид, — вы предлагаете в качестве мировой валюты унцию серебристого перца?

   — Да, я предлагаю ввести данную условную валюту, — подтвердила, пристально глядя на него.

   У нас проходило расширенное заседание международного совета. Я возглавляла стол, за которым сидели мои Хранители Островов, ныне уже городов, справа от меня сияло кристаллическое пространственное окно, открывающее зал заседаний Властителя ночи, в котором находился он сам, его старший сын и наследник Араэн принц Ночи и доверенные советники, слева, так сказать ближе к сердцу, такое же пространственное окно в мою императорскую канцелярию, где помимо моих советников и Эдогара присутствовали так же лорды и леди Великих Дворцов. Таким образом я на этом совете представляла сразу два государства, Арахандар одно, и одно это уже выводило его из себя. Но все стало гораздо хуже, когда появился Тэхарс и дракон сходу заявил: «Императрица представляет интересы Крылатого народа», после чего, видимо по причине того, что сильно спешил, вылетел в окно и умчался куда-то.

   Я осталась, вежливо улыбаясь Властителю ночи и ощущая себя прямо триединой! Но окончательно добил темного Ошрое Топор Ручка Каменное Лезвие, который заглянул в дверь и высказал:

   — Эй, Смоляная Блестючка, мы там с Динаром заняты, он сказал, можете орков представлять, ну и давай нас гномов тоже заодно.

   И ушел.

   Я осталась. Все так же с улыбкой глядя на побагровевшего Арахандара императора Тэнетра, и постукивая пальчиками по столу. Хотя что постукивать — я вполне могла перейти к подсчетам. И по всему выходило, что если я изначально находилась в гораздо более выгодной позиции, нежели Властитель Ночи, то теперь я фактически могла говорить от лица пяти государственных единиц – элларов, гномов, драконов, орков и людей. В то время как он представлял всего одну.

   — Пять к одному, — насмешливо протянула я.

   Скрип зубов главного темного прозвучал столь отчетливо, что был слышен даже в светлой канцелярии и я уловила усмешку, которую подавил Эдогар. Подумать только — еще не так давно темные практически распоряжались всем миром, но не прошло и месяца…

   — Ваше слово, — поторопила я темного, сохраняя на лице предельно вежливое выражение.

   Арахандар молчал. Смотрел на меня с непередаваемой, в смысле передать ее никак не мог, ненавистью и молчал, скрипя зубами. Я думаю, он много чего хотел мне сказать сейчас, и сжимал зубы исключительно по одной причине — чтобы все это не высказать. Потому что на моей стороне было не только пять государств, но и появившийся в темном зале совета Акъяр. Принц Ночного ужаса, уже вовсе даже не ужасный, а безусловно удивительно красивый, при виде меня галантно поклонился, и низким бархатным голосом осведомился:

   — Катрин, счастье моих глаз, как ты?

   От его тона и неформальности обращения, Властителя Ночи перекосило, но это не помешало мне ответить:

   — Благодарю за заботу, Къяр, все замечательно. Как вы?

   Темный принц, подойдя ближе и практически загородив от меня половину темного совета, произнес, пожирая глазами уже несколько не в гастрономическом плане, произнес:

   — Замечательно. Ваш… император передавал вам наилучшие пожелания и предложение больше времени уделить развлечениям.

   Мое сердце пропустило удар…

   Я продолжала улыбаться, кивком поблагодарила за его сообщение, но отчетливо ощущала ледяной озноб, морозом пробежавшийся по спине.

   Къяр не назвал кесаря моим супругом.

   И что значит «больше времени уделить развлечениям»?

   Яркой молнией, жутким воспоминанием ударило сказанное Араэденом когда-то в Рассветном мире: «Пусть развлекается, меньше к оркам бегать будет».

   Стал бы кесарь сейчас говорить это просто так? Определенно нет!

   Что происходит?!

   «Сатарэн, — напряженно позвала я, — ты ощущаешь императора Эрадараса?»

   И три удара сердца до ответа:

   «Нет. Его нет во мне».

   Первым порывом было — бежать к Динару. Сейчас. Узнать что происходит, что в принципе происходит, зачем он здесь, и как… Первым порывом… второй был гораздо более осмысленным — что с кесарем? Больше времени уделить развлечениям? Вероятнее всего имеется ввиду обратный смысл! К дохлым синим гоблинам, что с кесарем?!

   — Пять к одному, решение принято голосованием большинства, унция серебристого перца принимается в качестве международной валюты. Заседание окончено! — мгновенно вынесла постановление я.

   И резко поднявшись, я протянула руку, чтобы закрыть кристалл, ведущий к темным, но разгадавший мой маневр Къяр быстро произнес то, что я не желала бы услышать вовсе:

   — Я навещу вас… сегодня, моя императрица.

   Ледяная хватка на сердце стала на порядок сильнее.

   — С нетерпением буду ожидать вас, мой принц, — любезно ответила я.

   На заднем фоне выругался Арахандар, но до него сейчас никому не было дела. Я свернула кристаллическое окно к темным, развернувшись к светлым приказала Эдогару:

   — Подготовь протокол заседания! — и вырубила их.

   Потрясенные, явно ожидающие длительного заседания мои подчиненные, а у нас менее пяти часов работы практически никогда не случалось, ошарашено смотрели на свою императрицу, которая пробормотав «Все свободны» ринулась прочь из зала, даже не оборачиваясь и не собрав все бумаги.

   В висках биением крови стучало «Кесарь, кесарь, кесарь!».

   Тысяча дохлых гоблинов, Къяр, что ты с ним сделал?

   Я сбежала вниз по лестнице, покидая башню, на миг задержалась на последней ступени, взглянув на Динара обсуждающего что-то с Ошрое и тремя другими огромными лысыми гномами, и придерживая край юбки, бросилась к воротам.

   Мрак догнал на ходу, окутал плащом, скрывая от поднимающихся с пристани рыбаков — это было кстати, не хотелось пугать людей собственным перепуганным видом.

   Я слетела по ступеням огромной мрачной тучей, свернув влево подбежала к самой кромке воды, ничуть не испугавшись взглянувших на меня из глубины огромных светящихся глаз какой-то рыбины, и опустив руки в воду, попыталась ощутить потоки силы Эхеи.

   Потоки были. Магия собралась искорками у моих пальцев, словно на мне были надеты сверкающие голубовато-огненные перчатки, но на мой осторожный зов: «Мой кесарь?» никто не ответил.

   Вместо ответа я увидела иное — яркий образ Къяра, стоящего над самым истоком Эхеи, как некогда стоял кесарь. И сердце замерло.

   Из воды медленно выплыл глаз мира, замер напротив застывшей от ужаса меня, глядя практически бесстрастно, но… я понимала его чувства.

   — Что мы можем сделать? — спросила, с ужасом глядя на принца Ночного ужаса, который сейчас, призвав свою магию, действительно наводил ужас.

   Сатарэн не знал. Он действительно не знал. Мир, говоря откровенно, в чисто мыслительном формате был довольно примитивен, все, что он мог — построение примитивной защиты, которая была действенна, да, но только до определенного уровня. И кесарь с Къяром этот уровень переросли!

   — О Великий Белый дух, что же мне делать?! — в отчаянии прошептала я.

   Еще я подумала о том, что ненавижу магию, действительно ненавижу, ненавидела с самого первого с ней столкновения, и вынуждена признать — с каждым днем ненавижу все больше!

   Но в сознании отчетливо прозвучали слова кесаря: «Когда-то ты сказала, нежная моя, что я разрушаю все на своем пути, в то время как твой удел – созидание. Ты была практически права — твой дар созидание, и то что я способен считывать и уничтожать, ты способна создавать».

   И я, подхватив из кромки воды какую-то деревяшку, чуть было не сунула в рот, но брезгливость оказалась сильнее страха боли – деревяшка была отброшена, а я ударила по воде!

   Обеими ладонями, плашмя… и сжала зубы, чтобы не заорать от боли. Кесарь был прав, кесарь был как всегда прав — магия моего мира, в этом просто убивала. Но невзирая на боль, несмотря на силу, ломающую мои кости, я плела защиту. Все что умела, то чему в совершенстве успел обучить меня шенге… мой любимый папа, который бы одобрил то, на что я сейчас тратила всю себя — я выплетала защиту.

   Косую, убогую даже на мой неэстетический взгляд, кошмарно выглядящую для любого мага, но… действенную. Я оплетала не то чтобы корзинкой, скорее чем-то вроде кокона исток Эхеи, и вздрагивала каждый раз, когда принц Ночного ужаса пытался пробить невесть откуда взявшееся зеленое плетение, раз за разом, но неизменно напрасно. У магии моего мира в этом не было так сказать естественных противников и темный не мог сделать ничего. Абсолютно. Он рисовал одну багряную руну за другой, он обрушивал свою тьму, но не мог даже поколебать сплетенный мной кокон.

   И в какой-то момент я обессилено опустилась на мокрую полосу берега, продолжая касаться воды одной рукой и следя за неистовствующим Къяром.

   Акъяр был в ярости.

   В бешенстве я бы сказала. И под влиянием эмоций его лицо исказилось, на скулах проступили те самые ужасающие шрамы, что так пугали в его облике ранее и словно ощутив это темный принц остановился. Замер, неверяще касаясь пальцами лица, и его смуглое лицо покрыла мертвенная бледность.

   — Катрин… — произнес он внезапно, словно осознал, что за ним наблюдают.

   Между тем его лицо менялось, стремительно и необратимо, превращая еще мгновение назад прекрасного принца в вызывающего ужас урода. Къяр отшатнулся от истока как чумной, покачнулся, а затем, стремительно призвав портал, исчез.

   Понятия не имею что произошло. И все равно, если честно.

   Без сил, испытывая адскую боль в руках, легла на бок, чувствуя как промокает одежда, волосы, ощущая как в тревоге касается моего лица Мрак, словно пытаясь привести в чувства. Не вышло. Я проваливалась все глубже туда, откуда надо бы вынырнуть, причем немедленно!

   «Сатарэн, Радужный дворец!» — приказала до того, как меня утянуло в бессознательное ничто.

   Ледяная волна захлестнула, приводя в чувства, и стремительно понесла через пространство.

   Она отхлынула, оставив меня у самого подножия холма, на котором кесарь собственноручно выстроил свой дворец. Игнорируя спешащих наверх воинов в серебряном, с трудом поднялась, запрокинув голову, взглянула на те две с половиной тысячи ступеней которые предлагалось пройти, дабы подняться, и осатанело оцарапала руку, с уже опухшими, нещадно болящими запястьями.

   «Для тех кому я дозволяю, путь становится короче» — кажется, так когда-то сказал кесарь.

   Капли моей крови упали на ступени и вопреки всем законам мироздания лестница в десятки раз короче! Пять ступеней и я стремительно прошла мимо склонившихся при моем приближении стражей и Ледяных воинов.

   Навстречу, словно зная о моем появлении, поспешил Эдогар.

   Не здороваясь, виделись только что, нервно спросила:

   — Ситуация?

   — Два прорыва Тэнетра, — отчитался он.

   Сволочи!

   Просто сволочи!

   — Где кесарь? — был мой следующий вопрос.

   Эдогар ничего не ответил, но судя по тому, что мне навстречу поспешил один из военачальников императора, о месте нахождения моего супруга не знал сейчас никто.

   Пресветлый в серебряных доспехах рухнул на одно колено, и не глядя на меня, еще бы на меня глядеть, когда я в столь неприглядном виде как растрепавшиеся волосы и местами мокрое черное платье, четко обозначил ситуацию:

   — Два прорыва. Несем потери.

   — К месту первого прорыва! — нервно приказала я.

   Воин открыл портал.

***

Первый прорыв происходил на море. Светлый перенес меня не к месту боевых действий, а на максимально отдаленную скалу, но и с ее вершины, я, привычно кутаясь во Мрак как в шаль, разглядела происходящее. У темных были корабли. Массивные. Раз в пять больше тех, что мне доводилось видеть и… летательных. Количество войск атаковавших сейчас наши прибрежные крепости издали напоминало черную лавину насекомых, собственно атакующих других насекомых, только на этот раз цветных, потому как в войске элларов было принято деление рода войск по цветам формы.

   — Пресветлая императрица, мы стягиваем силы, — начал, было, кажется пресветлый Эсхан, не помню его имени, как ни прискорбно.

   — Не стоит, — глухо произнесла я.

   И мысленно позвала «Сатарэн».

   Когда из моря разом взметнулись сотни морских драконов, на миг возникло ощущение, что земля и небо смешались. Просто сшились воедино, и тонкие упругие тела монстров, это крепкие синие нити, сверкающие в свете солнца…Но когда драконы опали обратно в воду… темных не осталось. Ни темных, ни кораблей… ничего. Кроме разве что священного ужаса в глазах стоящего рядом со мной воина.

   «Светлых не трогать» — приказала я драконам.

   И их не тронули. Мое выжившее воинство поплыло к сброшенным им с летающих крепостей веревкам, пресветлые маги усиленно работали, поднимая тонущих из воды, и я, убедившись, что процесс идет кратко приказала:

   — К месту второго прорыва.

   — Да, пресветлая боги… императрица, — несколько оговорился тот.

   И открыл следующий портал. На сей раз на берегу Эхеи была атакована одна из крепостей. Мрачно приказала «Вывести наши войска» и обрушила берег, сметя волной всех тэнетрийцев, дело довершили речные монстры и обед у них был крайне обильным.

***

Когда мы вернулись в Радужный дворец, меня встретил единый слаженный священный ужас. Действительно ужас. С моего пути поспешно отступали, на меня взирали с таким страхом, словно я тут на должность заместителя кесаря устроилась.

   Ни на кого не глядя, поднялась в нашу с кесарем спальню, свернула в гардеробную и начала практически срывать с себя мокрое и обледеневшее на ветру платье. Быстрая ванная, чтобы смыть с себя грязь речного берега, нелюбимое до крайности платье по-элларийской моде, надлежащее императрице, посыл рабынь с покровом к гоблинам, и надев на распущенные волосы лишь золотой венец, я поспешила в крыло изначально принадлежащее моему пропавшему супругу. На военный совет, которому надлежало уже ждать меня.

   Они и ожидали. Тэхарс, в отличие от остальных явно подавленный, две напряженные дриады, у которых среди волос отчетливо прослеживались и колючки… ядовитые, судя по взглядам самих дриад, семь доверенных военачальников кесаря, глава клана песчаных демонов и Элисситорес, неодобрительно окинувшая взглядом мои несобранные и не скрытые волосы.

   — Да плевать! — разъяренно прошипела я, занимая место императора. И не садясь, стоя и упираясь руками в стол, я обвела взглядом всех присутствующих прежде, чем задать один единственный вопрос: — Где кесарь?!

   Никто не знал, но Тэхарс отвел взгляд.

   — Я слушаю! — произнесла с нажимом.

   Дракон молчал.

   — И? – голос к моему собственному удивлению дрогнул.

   И не от ярости или злости… мне было страшно. Я уже знала, что услышу.

   — Его пресветлое величество покинул наш мир с принцем Ночного ужаса, Акъяр вернулся… один,- глухо произнес, глядя в стол перед собой дракон.

   Я судорожно сглотнула и медленно опустилась на место, которое по праву должен был занимать мой супруг. Кресло было мне велико, высоко и в целом малоудобно… как и вся эта ситуация. Точнее нет, ситуация была не просто малоудобная — она являлась убийственной! У темных в наличие как минимум четыре принца и один Владыка уровня «А», у нас магов подобного уровня — никого. И это я в принципе не в курсе какое количество магов уровня «А» находится в Тэнетре, но что-то подсказывало, что даже магов уровня «Э» у них в разы больше. А я может быть и практически богиня, но кому как не мне знать – не всесильны даже боги… И у меня нет силы и трехсотлетнего опыта кесаря, нет его безжалостности, нет его сверхразума и в целом собственно нет его!

   Но с надеждой на спасение и с ужасом, откровенно читающимся во взглядах, сейчас смотрели на меня, а лично я бы с удовольствием посмотрела так на кого-нибудь другого, потому что одно дело править за спиной кесаря или отца, и совсем другое оказаться вдруг единоличной правительницей даже не одного государства — сразу нескольких! Причем в условиях практически объявленной войны с противником, который опытнее, безжалостнее и коварнее меня сотни раз!

   Паника начинала захлестывать основательнее, чем в первую брачную ночь с кесарем. Тогда мне было практически нечего терять кроме собственной жизни и даже не пригодившейся девичьей чести, сейчас… на карту было поставлено слишком многое, и слишком многие жизни. И за любую мою ошибку — платить придется им, а значит – ошибок быть не должно. Ни одной.

   — Вина мне! — приказала, постукивая пальцами по мраморному столу, и глядя на природный рисунок натурального камня, который, и мне было прекрасно известно об этом, Араэден создал искусственно.

   Примерно так же, как и меня. С той лишь разницей, что столу полагалось стоять, а мне править… и не в Рассветном мире, а здесь, под небом с двумя светилами.

   — Сатарэн, — позвала я, и едва мир взглянул на меня уже привычным одним глазом, приказала, — карту границ Тэнетра.

   Глаз мигнул и обернулся шаром, с устройством примерно тем же, что и карта в моей канцелярии, вот только эта показывала все, а не только Эррадарас. И за столом спустя всего два моих движения установилась напряженная, обреченная тишина.

   Да, темные стягивали силы!

   За то недолгое время, что я возрождала Свободные острова, а кесарь искал способ защитить мир, наш общий мир от вторжения высших – тэнетрийцы готовились к войне. Строили корабли, которые плыли не по воде — по воздуху, оснащали свои судна странного вида оружием, тренировали людей. Людей! И далеко не в тех масштабах, в которых к службе в войсках привлекали моих сородичей элары — тут на кораблях девятеро из десяти были людьми. Людьми!

   — Очаровательно, просто очаровательно, — нервно выпив залпом принесенное мне вино, произнесла я.

   Сидящие на военном совещании были явно не согласны с подобной формулировкой, но как и я пришли в ужас при виде готовых железных мостов, что плотным непромокаемым полотном должны были перекрыть Эхею, открывая полный доступ к территориям Эрадараса.

   Темные так быстро усвоили урок с морскими драконами?! Да еще и часа не прошло! Каким образом?!

   Это я увидела в следующее мгновение.

   Я оказалась права. К своему ужасу я была права — у тэнетрийцев магов было в разы больше. И магов, и… мануфактур, которые даже не наблюдались пока на светлой территории. Мосты изготовлялись на мануфактурах, но мастерами были маги. И при ближайшем рассмотрении стало отчетливо ясно – это были человеческие маги. Человеческие!

   — Это невозможно, — потрясенно проговорил сидящий рядом со мной Эдогар, — люди не владеют магией.

   Молча посмотрела на элара, пресветлый под моим взглядом умолк и съежился, я же так же медленно повернула голову, вновь вглядываясь в карту.

   Тысяча дохлых гоблинов — война с темными обернется массовой гибелью людей! Именно людей. И сейчас, сидя за этим холодным столом на неудобном и слишком большом для меня кресле, я с ужасом понимала, что там, в двух уничтоженных мной прорывах тэнетрийцев гибли в основном не темные, а люди.

   Неплохо, Властитель Ночи, мерзко, гадко, подло… но неплохо, вынуждена признать.

   И Великий Белый дух, куда ты свалил, гоблины тебя задери?!

   — Пресветлая императрица, — напряженно произнес Тэхарс.

   — Нам следует начинать готовить оборону, — произнес… а не помню кто, один из этих, военачальников кесаря.

   — Пресветлая, — начал было Эдогар, — это война.

   Серьезно? А я и не заметила даже, решила было, что это темные в солдатиков развлекаются!

   — Вина мне! — практически прошипела.

   Бокал наполнили мгновенно, а вот пила я его медленно… очень медленно, перекатывая каждый глоток во рту, заглушая горечь предстоящего винным хмелем, и безумно скучая… по кесарю.

   Итак, Кари Онеиро Великая Черная Звезда, у тебя нет знаний в тактике, стратегии и в целом в ведении войск, как собственно напрочь отсутствует и желание нести потери. Я не настроена на гибель людей как с одной так и с другой стороны, и в целом мои планы в отношении экономического развития империи как-то не включали в себя военные действия. А значит:

   — Войны не будет, — тихо сказала я.

   И сделала еще один глоток вина, пристально глядя на то, как масштабная армия моего противника готовится к не менее масштабным военным мероприятиям. Медленно перевела взгляд на бокал еще наполовину полный, допила и, достав один из кристаллов кесаря, отчетливо произнесла:

   — Арахандар!

   Главный над темными явно и демонстративно ожидал моего вызова. В полумраке своего зала заседаний, откупоривающий бутылку вина, в то время как его советники не скрываясь уже разливали хмель по своим бокалам, Властитель ночи клыкасто мне улыбнулся, и его багровые глаза засияли так, словно в ночи ветер подул на затухающий уголек. Вот только этот уголек не затухал никогда… разве что делал вид.

   — О, прекрасная пресветлая императрица, вы празднуете нашу победу вместе с нами или же заглушаете горечь поражения? – язвительно поинтересовался он, выразительно посмотрев на мой бокал.

   И не став обременять себя собственно бокалами, отхлебнул из горла, позволив каплям вина остаться на его губах. На фоне клыков напиток выглядел кровью… причем человеческой.

   Очаровательно улыбнувшись в ответ, отсалютовала ему своим бокалом, вновь наполненным для меня, сделала глоток вина, гораздо более приличествующей правящей особе, нежели поведение Властителя Ночи, и мило предложила:

   — Поговорим?

   Арахандар расхохотался, запрокинув голову, выпил, казалось всю бутылку до дна, отшвырнул ее, после, не вытирая губ, посмотрел на меня и холодно произнес:

   — Я разговариваю лишь с одной категорией женщин, прекрасная Черная Звезда, с теми, кто спит в моей постели.

   Я заметила как побледнел Эдогар, сжал челюсти Тэхарс, помрачнели дриады и казалось окаменели мои светоностные Ледяные воины. Похоже, слова главного арахнида не задели только меня.

   Улыбнувшись темному, с искренним сочувствием заметила:

   — Да, годы берут свое, и наступает то печальное время, когда мужчина в постели способен уже только на разговоры. Прискорбно. Сожалею от всего сердца.

   Мой тяжелый вздох прозвучал крайне отчетливо в тишине, наступившей и по эту сторону пространственного окна, и по ту. Багровые глаза Властителя Ночи стали разъяренно-алыми, я же, безмятежно улыбнувшись, собственно воспользовалась ситуацией, в которой у темного просто не было слов.

   Зато у меня их хватало.

   — Итак, подытожим, — начала я, — на данный момент вы, претемный властитель Арахандар, убеждены, что мой супруг не вернется, я вас правильно поняла?

   Властитель Ночи не ответил, взирая на меня с такой ярой ненавистью, что становилось кристально ясно — замечание на счет постели было совершено верным.

   — Будем считать это ответом «да», — постановила я. — Можете не отвечать, я все понимаю — алкоголь, возраст…Опять же с женщинами проблемы.

   Взгляд темного желал мне смерти. Мучительной, очень мучительной смерти. Долгой, и крайне мучительной.

   — Что ж, будем продолжать при вашем минимальном участии, как видите, я не требую от вас много, — вновь мило улыбнулась.

   Скрежет зубов был отчетливым, но Властитель молча проглотил и это. Видимо в его планах первым пунктом шел тот, в котором я кроваво расплачиваюсь за каждое из сказанных сейчас слов. Учитывая, что этот выродок за несколько недель сумел создать армию способную сейчас смести Эрадарас с лица Нижнего мира, его план, вероятно, был вполне жизнеспособен. И мне, возможно, полагалось бы уже начинать молить о спасении… но я всегда была неправильной принцессой.

   — Брачный союз между Тэнетром и Эрадарасом? — делая очередной глоток вина, невозмутимо предложила я.

   И Арахандар медленно откинулся на спинку своего багряно-золотого трона, пристально взирая на меня. Он был правителем и обладал навыками контроля над собственными эмоциями, чего нельзя было сказать о военных советниках и военачальниках кесаря и пресветлой Элисситорес, испуганно воскликнувшей: «Звезда моя!». Я не отреагировала ни на ее возглас, ни на стремительные шаги в моем направлении — лишь нервно дернула указательным пальцем, заставляя Тэхарса остановить пресветлую. Я не могла сейчас позволить себе отвлечься ни на один внешний раздражитель – на кону было слишком много жизней.

   «Соглашайся!» — мысленно приказала Арахандару.

   Но Властитель Ночи не был простым стражником, и даже к высшим не принадлежал — на мой приказ он не отреагировал никак. Обидно с одной стороны, с другой — замечательно, что изначально не рассчитывала на свои «божественные» силы. Я поступила как политик, так как учили и так как умела — я предложила сделку вместо войны.

   И темный на эту сделку согласился.

   Не мог не согласиться, если был искренне убежден, что кесарь не вернется, а Арахандар в гибель фактически старшего сына судя по всему уверовал крепко. Долгий, задумчивый взгляд на меня, кривая усмешка и издевательское:

   — Что ж, в таком случае имеет смысл продолжать этот разговор.

   Учитывая, ранее озвученное им же было заявлено, что разговаривает он лишь с теми женщинами, с которыми спит — стало кристально ясно, кто избран Властителем в кандидаты собственно для брачного союза. Пристальный взгляд на меня и усмешка становится шире, вновь обнажая клыки… Определенно у меня наблюдается существенный прогресс в отношении мужей — каждый следующий значительно старше предыдущего. Надо будет обязательно порадоваться данному факту… но как-нибудь в следующий раз.

   — Полагаю, в нашей с вами ситуации соблюдать траур бессмысленно, — разом решил все трудности с моим овдовением и необходимостью страдать по данному поводу Властитель Ночи.

   — Как вам будет угодно, — ответила, сделав еще один глоток вина.

   Впервые по-достоинству оценила рабов кесаря — вино подливали так быстро и аккуратно, что я этого вообще не замечала — не заканчивается в бокале и славно.

   Собственно мысли об этом позволили выдержать следующий удар, практически не ощутив этого.

   — Мне угодно получить тебя СЕЙЧАС, — прямо сказал Арахандар, пристально глядя в мои глаза.

   Я сделала еще глоток вина, сглотнула, облизнула губы, улыбнулась будущему «мужу» и нежным голосом заметила:

   — Брачный союз уже в самом названии предполагает брак, вы не находите?

   Но главный арахнид явно не желал замечать очевидного, как собственно и соблюдать.

   — Час на подготовку, дорогая, — жестко произнес он.

   Надо же, а кесарь мне выделил целые сутки… однако родство определенно прослеживается, да.

   — Час? — переспросила я.

   И оставив бокал, подалась к пространственному окну, чтобы мягко, но твердо сообщить:

   — Трое суток. Брачный договор. И церемония, которая объединит наши народы. Вы берете в жены не уличную девку, мой властитель, а дочь короля из древнего королевского рода, пресветлую императрицу Эрадараса и фактически богиню этого мира. Проявите должное уважение к соблюдению как минимум брачных традиций, если уж я согласилась игнорировать соблюдение традиций траура.

   Багровые глаза сверкнули вновь, но… будем откровенны — Арахандар был политиком, и, судя по развитию Тэнетра весьма неплохим, уж получше кесаря как минимум в плане экономической стратегии, и ему, как и мне, вовсе не улыбалось лишиться массивного ресурса человеческих и тэнетрийских жизней.

   Секунда, вторая, третья…

   — Освободите Элионея, — приказал Арахандар, — используем как курьера.

   Элионей? Младший брат кесаря, всадивший один из трех кинжалов, отправивших моего нынешнего мужа собственно в мой исконный мир… Боюсь курьер из него выйдет средней паршивости, но я в той ситуации когда приходится идти на компромисс.

   — Как пожелаете, властитель, — склонила голову, скрывая разъяренный блеск глаз и улыбку, которая держалась исключительно благодаря годам упорных тренировок в искусстве держать лицо везде, всегда и при любых обстоятельствах.

   — Арахандар, — елейным голосом произнес Властитель Ночи, — зовите меня по имени, Кари, как и полагается невесте, с нетерпением ожидающей бракосочетания. У вас час на освобождение Элионея.

   Вновь склонила голову и вырубила пространственный кристалл.

   К слову напрасно – теперь мне отчетливо было видно КАК на меня взирают все присутствующие. Одобрения в этих взглядах не было ни на грамм, презрения и ненависти изрядно.

   — Молчать всем! — прошипела, прикладывая ледяные пальцы к вискам.

   Итак, что мы имеем после разговора с главным арахнидом данного мира?

   Первое: Кесарь устранил угрозу вторжения высших и Владыке Ночи это известно, иначе гораздо больше было бы почтения в речах того, кто отчетливо знал – противостоять высшим можем лишь я, кесарь и Акъяр. Причем только я максимально безвредно для населения и сохранности архитектуры.

   Второе: Къяр абсолютно уверен в том, что император Эрадараса не вернется. И это было самой паршивой среди всех обрушившихся на меня новостей. Это было паршиво настолько, что не порадовал даже факт отвода темных войск от берегов Эхеи… Сидящих за столом порадовал, но не меня. Мне было кристально ясно – это временное отступление. Всего лишь временное. И все эти войска неизменно явятся сюда, вне зависимости от того выйду я замуж за Арахандара или же нет. Если выйду – они просто явятся не так быстро, и не столь разрушительно… но явятся. У отца кесаря характер оказался под стать сыновьему… опыта просто больше. И это проблема. Громадная проблема, решать которую придется мне.

   И третье — главный арахнид оказался поистине главным пауком Сатарэна. Опасным, ядовитым пауком. И судя по тому, насколько легко он решил дело с браком, даже Акъяр опасности для папаши не представляет. Арахандар играл, похоже играл все это время, и у него это дьявольски здорово получалось. Мразь!

   Отставить злость. Никакой ярости, никакого гнева, Катриона, у тебя нет на это времени! Просто нет. Ни секунды. Вдох-выдох, успокоиться.

   Задачей номер один сейчас была вовсе не паника, следовало обеспечить безопасность границ Эрадараса и сопредельных территорий. Рассчитывать на военачальников кесаря смысла не было – один раз они уже проиграли арахниду, значит проиграют и сейчас, у них даже уровень магии ниже на порядок. Драконы, песчаные демоны и дриады — было бы глупо брать и их в расчет, учитывая что нам с кесарем вообще возрождать их пришлось, причем в буквальном смысле. Воины льдов… эти в прошлый конфликт не вмешались, и возможно чего-то стоили, но опять же — у них нет магов уровня пусть даже одного из тэнетрийских принцев, не говоря о Властителе Ночи.

   Подводим печальный итог, Кари Онеиро — у тебя есть трое суток, и нет гарантирующих результат преимуществ. Никаких, прямо как в Готмире…

   И в этот момент я вспомнила о Динаре.

   Динар!

   Откинулась на спинку кресла, взяла бокал, и медленно делая глоток за глотком, начала просчитывать. Динар был не слишком хорошим правителем, но вот воином… Воином он был отменным. Лучшим из всех, кого я знала… ну кроме кесаря. Но если рассматривать ситуацию отстраненно и без эмоций, то Динар являлся правителем Прайды не менее пятидесяти лет. Даже если за этот период не произошло ни одного военного конфликта, тот Динар, которого я знала, все-таки являлся лучшим военачальником из всех правителей сорока семи подвластных Прайде государств.

   — Сатарэн, — позвала я, и едва висящая в воздухе объемная карта вновь сменилась глазом, попросила, — перенеси ко мне Динара.

   Мир удивленно моргнул, но я знала, что сделает. К сожалению, только к подножию горы, на которой возвышается Радужный дворец, но у меня же есть глава канцелярии.

   — Эдогар, спуститесь к началу входной лестницы, перенесите правителя оркских территорий сюда порталом, — приказала я.

   Пресветлый был явно недоволен моим приказом, но возразить не посмел.

   Вспышка портала, ушедший в него Эдогар, и следом вошедший в зал военного совета абсолютно мокрый Динар. Медноволосый полуседой мужчина молча откинул мокрые пряди с лица, оглядел присутствующих, посмотрел на меня и поинтересовался до боли знакомым, прежним, тем самым голосом, который я не смогла забыть даже находясь под Руной Забвения:

   — Кат, снова пьешь?

   Улыбнулась, отсалютовала бывшему правителю Далларии и ответила на оитлонском:

   — Повод есть. Не поверишь — замуж выхожу.

   Матерый незнакомый мне мужчина выгнул бровь таким знакомым мне движением, и Динар тоже на оитлонском вопросил:

   — Опять?!

   — Ты знаешь – расту, — торжественно сообщила я, — новый муж значительно старше предыдущего.

   Взгляд фактического императора Прайды медленно сузился.

   Несколько секунд на осознание, и глухой даже не вопрос, скорее утверждение:

   — Они расправились с кесарем, и ты теперь собираешься сражаться за ЕГО мир?!

   Присутствующие не понимали ни слова из нашего диалога, только переводили взгляды с Динара на меня и обратно. Но какое это имело значение, когда я тихо произнесла:

   — Не его, МОЙ. Сатарэн мой мир, Динар, теперь мой. И я буду за него сражаться всеми доступными мне способами, включая брак с Арахандаром Властителем Ночи.

   Все такой же мокрый даллариец молча сложил руки на могучей груди, пристально и как-то даже зло глядя на меня. И под его взглядом я как-то по-особому жалко ощутила себя, сидящую в кресле явно не по размеру, во главе собрания, где каждый из собравшихся о войне знал на порядок больше меня, совершенно чуждую и для элар, и для драконов, дриад и демонов… Какой-то момент казалось, что он сейчас скажет что-то язвительное, или даже грубое — я не знала этого Динара, я не знала, каким он стал — за прошедшие недели на Свободных Островах наш единственный разговор состоялся тогда на входе в башню, и я как-то даже стала забывать, что вот этот вот мужчина, чей возраст явно перевалил за полсотни лет — Динар. Мой невыносимый рыжий Динар…

   Но он напомнил.

   Подойдя, издевательски приказал на оитлонском:

   — Двинься.

   Я мгновенно поднялась, безропотно уступая место лидера ему.

   Динар уверенно сел во главе стола, затем коснулся концом указательного пальца яркой татуировки на плече, и молча провел по ней, очерчивая контур.

   В следующее мгновение на месте кесаря сидел никак не пятидесятилетний мужчина — этому Динару было лет тридцать, не больше. У него были широкие плечи, ставшие шире, чем те, что я помнила, узкий торс, густые медные волосы до плеч, знакомый язвительный синий взгляд и улыбка, озарившая до боли знакомое лицо.

   — Сюрприз, — подмигнул мне бывший Далларийский правитель.

   И словно забыв о моем существовании, развернулся к сидящим за столом и жестко приказал на языке элар:

   — Доложить обстановку.

   Военачальники кесаря как сидели, так и остались сидеть, говорить начал Тэхарс, Сатарэн услужливо комментировал слова дракона картой и изображениями, и вслед за этими двумя, втянулись все остальные. Я стояла в стороне, прислонившись спиной к мраморной стене и безотрывно смотрела на Динара. Не могла перестать смотреть… Сюрприз?! Сюрприз явно удался. И я, рассматривая остальные татуировки, покрывавшие его могучее тело, гадала о том, сколько же еще их осталось, этих сюрпризов?

   Рабы бесшумно принесли кресло и для меня, но я оставалась стоять, медленно допивая вино из хрустального бокала, и чувствуя себя… до крайности странно. Одна часть моей души замирала от восторга, при взгляде на Динара, вторая кровоточила, при мысли о кесаре.

   Где и как его бросил Акъяр. Почему принц Ночного ужаса убежден в том, что Араэден не вернется? Как удалось заблокировать Нижний мир от высших?! И главное — что с кесарем?!

   — Кат,- внезапно обратился ко мне Динар, — освободи труп, нам нужно потянуть время.

   Сказано было на оитлонском, на языке, который я готова была слушать вечно.

   — Я помню, — на нем же ответила Динару.

   И посмотрела на пресветлую Эллиситорес, которая как и я продолжала стоять, с ужасом и тревогой глядя то на меня, то на деловитого Динара, уже начавшего выстраивать стратегию сопротивления. Да, войны все же удел исключительно мужчин… ну и дриад, те, судя по взглядам и кивкам, прекрасно понимали далларийца, а вот я уже давно утратила нить его стратегических рассуждений.

   — Матушка, — обратилась к пресветлой.

   Мать кесаря мгновенно расправила плечи, и плавной, достойной дочери света походкой, величественно направилась ко мне.

   — Эдогар, — позвала, главу своей канцелярии, впрочем это было излишне – пресветлый уже поднялся, явно намереваясь сопроводить меня с Элиситорес.

   Втроем мы покинули зал военного совета через портал, практически никем не замеченные — все слишком были увлечены развернувшимся обсуждением.

***

Эдогар открыл портал не в тюрьму или любое иное подземное зарешеченное помещение, в котором я рассчитывала найти брата кесаря. Нет, мы оказались в саду. Той его части, которую я не посещала, да даже и не спускалась сюда. Здесь был своеобразный «задний двор» Радужного дворца, но при этом была всего одна хозяйственная постройка. Одна маленькая хозяйственная постройка, что-то вроде садового домика без удобств со всего лишь одним окном и небольшой дверью. А вокруг этого домика рос колючий кустарник. Именно вокруг. Идеальным ровным кругом. И шипы у этого растущего кругом кустарника были с кинжал размером. Хуже того – они имели форму кинжала и похожи были на кинжал…

   — Это место заточения принца Элионея, — произнес Эдогар.- Каждый раз, едва он выходит из данного строения в его спину вонзается кинжал.

   А кесарь определенно умеет мстить, вынуждена была признать я.

   Приглядевшись к поляне, на которой располагался домик, заметила даже не десятки — сотни покореженных временем и солнцем шипов-кинжалов, на концах которых даже отсюда было заметно затемнение — их явно доставали из тела, обагренные кровью, а после ожесточенно бросали… Жестокая месть, ничего не скажешь.

   И тут заговорила пресветлая матушка кесаря. Заговорила с надрывом, заламыванием рук и не стесняясь присутствия главы моей канцелярии:

   — Звезда моя, что происходит?! – воскликнула она.

   Прекратив разглядывать место изощренной мести, повернулась к пресветлой и устало спросила:

   — Что конкретно вам непонятно, матушка?

   Элисситорес поправила покров заметно дрожащими руками, и кусая бледные губы предельно честно ответила:

   — Все. Мне не понятно все, Кари. — И тяжело вздохнув, она пояснила: — С того момента как обратилась к тебе за помощью, еще не поняв главного в ваших отношениях с Араэденом, мне непонятно все. Ты внезапно исчезла, он разгромил спальню. Его ярость была такова, что все рабы попрощались с жизнью… но мой сын не убил никого. Он больше никого не убивал, с того страшного дня в комнате наслаждений, что я с таким тщанием восстановила для него. Я отстранилась, не желая причинить вред, боясь причинить его… Но все закончилось тем, что ты исчезла, а теперь… Где мой сын, Звезда моя?!

   Последняя фраза прозвучала практически криком.

   Что я могла ответить матери, уже терявшей своего ребенка. Правду о том, что она потеряла его вновь?

   — Не знаю, — глухо ответила ей. И стараясь даже не глядеть на несчастную мать кесаря, продолжила: — Мы с Араэденом обсудили дальнейший план действий, его первоочередной задачей было закрыть Нижний мир от вторжения высших. И он… судя по всему, полностью справился с задачей, я могу лишь догадываться о том, что Къяр бросил его на завершающем этапе работы, не просто бросил — а оставил, абсолютно уверенный в том, что ваш сын не сумеет вернуться.

   Испуганный вскрик Эллиситорес я постаралась проигнорировать, вернувшись к объяснениям:

   — Но Араэден видимо догадался, что произойдет, а потому передал мне фразу… которая уже имела место в наших прежних… взаимоотношениях, и означала примерно следующее — «Начинай действовать немедленно». Более чем своевременный совет, мне в последний момент удалось остановить вторжение Тэнетра на территории Эррадараса.

   Эллиситорес приняла новый удар со стойкостью делавшей честь дочери Света и глухо спросила:

   — А брак с Властителем Ночи?

   — Попытка потянуть время, — резко ответила я, — о чем, несомненно, догадывается главный арахнид, иначе не было бы требования освободить Элионея.

   Пресветлая взирала на меня от изумления приоткрыв рот, и, боюсь, не осознавала всей глубины пропасти, в которую нас вверг Арахандар Властитель Ночи, сожри его гоблины.

   — Но, — прошептала она, — если Арахандар осведомлен о том, что твое предложение, лишь попытка потянуть время, то он устроит все так, что тебе придется стать его женой, Звезда моя.

   — Одним замужеством больше, одним замужеством меньше, — сдержав усмешку, ответила я. А затем, взглянув на Эллиситорес, тихо сказала: — Вы очень плохо знаете своего сына, матушка, если искренне верите, что он позволил себя убить. В любом случае я собираюсь навестить его лично, а в данный момент у нас всего одна задача — спасти как можно больше жизней. Это все!

   И оставив мать кесаря в сомнениях, я развернулась к тактично отошедшему Эдогару с вопросом:

   — Как освободить Элионея?

   Глава моей канцелярии, подойдя, был вынужден лишь бессильно развести руками.

   Я развернулась к Эллиситорес, но пресветлая, вытерев слезы, которые были совершенно не к месту, едва слышно выдохнула:

   — Араэден покарал его не за собственную гибель, он мстил брату за меня, за то унижение, которому меня подвергли когда мой младший сын пришел к власти, и за период заточения в подземельях.

   То есть пресветлая понятия не имеет, как вытащить сына, ведь она как мать давно его простила и явно попыталась бы спасти, а сам Элионей мразь! Это вообще какой нужно быть мразью, чтобы подвергнуть унижению собственную мать, а после еще и заточить в темнице к счастью только на год, но я так полагаю, не явись кесарь – Эллиситорес сидела бы в камере до конца своих дней. Урод! Просто урод!

   И Властитель Ночи урод не меньший – если никто во дворце не знает, как освободить опального принца, то вот это все сейчас проверка лично моих возможностей. Паучара гоблинский!

   У меня возникло безумное желание вновь связаться с Властителем Тэнетра, похлопать ресничками и сообщить что я де слабая девушка, и мне не под силу бороться с магией самого кесаря, вот только… скажи я такое, Темнейший с радостью сообщит, что я в таком случае я никакая не императрица и богиня, а девка, которая не заслуживает трехдневной подготовки к свадьбе, и он хочет меня немедленно. Дилемма!

   Побесившись еще секунду, я подошла к ближайшему кусту, сорвала с него один из кинжалов, под испуганный вскрик Эллиситорес, оцарапала ладонь и позволила нескольким каплям собственной крови пролиться на землю, потому что уже даже не помнила, а усвоила как закон слова кесаря сказанные еще в Рассветном мире «Для тех, кому я позволяю, путь становиться короче».

   Сейчас никакого уменьшения пути не было — но круг из непроходимых колючих зарослей в единый миг врос в землю, оставляя собственно едва обозначенный круг и только.

   Нервно вытирая ладонь, я решительно пересекла поляну идеальной геометрической формы, и не успела даже подойти к дверям — Элионей вышел сам. И выглядел принц паршиво настолько, что в пору добить, чтобы не мучился – лицо в шрамах и ссадинах, одеяние представляло собой лохмотья, лицо осунулось, под глазами тени, в самих глазах ненависть.

   — А вот и шлюха Араэдена пожаловала! — поприветствовал он меня, к слову нужно заметить, что даже без пауз и проволочек, присущих культуре элар.

   — Все лучше, чем быть шлюхой Властителя Ночи, — язвительно ответила я. И удовлетворением наблюдая за тем, как меркнет его усмешка, ядовито добавила:- Собирайся, малыш, твой любовничек истосковался, ждет тебя прямо не дождется. Эдогар, откройте для нашей «девочки» портал к границам Эррадараса. Полагаю, крепость Тана будет лучшим вариантом.

   Элионей даже сказать ничего не мог, открывая и закрывая рот как выброшенная на берег рыба — не ожидал, что женщина способна ответить оскорбления? Так добро пожаловать в новый мир, сволочь!

   Но еще до того, как потрясенный принц шагнул в открытый моим главой канцелярии портал, я связалась с Арахандаром, и сообщила:

   — Дорогой, как и обещала, твой обожаемый мальчик, — указала мгновенно напрягшемуся Властителю Тэнетра на застывшего с поднятой ногой Элионея, который в ужасе пытался сориентироваться в ситуации. — Немного помятый но в целом пригодный для всех твоих… ммм… желаний.

   Никак не отреагировавший на колкость «будущий муж», не менее ядовито поинтересовался:

   — Язвишь?

   — Это то единственное, что мне остается, не так ли? — уточнила я.

   Арахандар усмехнулся и задал вопрос:

   — Где я могу забрать свой «подарок»?

   — Крепость Тана, — сообщила я и уничтожила пространственный кристалл.

   Вот оно преимущество односторонней связи — я могу прервать разговор в любой удобный мне момент, невзирая на ярость собеседника. А ярость определенно будет присутствовать — крепость Тана располагалась в устье реки Эхеи, путешествие к ней займет как минимум час даже на их свежесозданных летучих кораблях.

   Следовательно, у меня как минимум час!

   — Эдогар, на всякий случай переместите Элисситорес в Снежный дворец, он максимально удален от темных территорий, а после окажите всяческое содействие лорду Динару, — приказала я.

   — А вы?! — Эдогар все еще переминался на краю круга, не рискуя зайти на территорию «магической тюрьмы». Учитывая, что пресветлый обратился ко мне на «вы» без перечисления моих титулов, пребывал он явно в полнейшем смятении.

   — А у меня есть как час свободного времени, и я как минимум постараюсь узнать, где мой муж, — раздраженно ответила я.

***

Есть вещи, которые делать страшно. Есть такие, которые делать безумно больно. А иногда, тебе одновременно и невероятно страшно, и неимоверно больно.

   Призвав Сатарэн я сейчас стояла совершенно мокрая там, на краю покрытого изумрудной зеленью утеса, где впервые мы с кесарем столкнулись с вторжением светоча. Почему-то решила, что отсюда открыть портал будет проще, вероятно потому, что уже открывала его с Адрасом, но тогда рядом был Адрас, а сейчас только безмолвствующий Мрак и не знающий чем помочь глаз этого мира.

   И я плакала, уже не сдерживаясь и считая нужным сдерживаться при этих двоих. Я потратила двадцать минут на безуспешные попытки открыть портал в другой мир, мои руки представляли собой один сплошной синяк от ладоней до предплечий. У меня не было сил даже на то, чтобы подняться, но было безумное желание скатиться в истерику.

   Вытирая дрожащими непослушными превратившимися в одну сплошную боль руками слезы, я запрокинула лицо вверх, подставляя мокрые щеки солнцу и ветру и посмотрела на черное светило. Черная Звезда сияла. Не знаю, почему не замечала этого раньше, сейчас отчетливо увидела лучи ее странного, не поддающегося никакой логике света, теплого, в отличие от основного холодного светила. Черная Звезда согревала, забавно, но факт.

   «Я не могу открыть путь, — произнес в очередной раз Сатарэн, — мои границы заперты».

   И я даже догадываюсь кем. Так качественно «строить» мог только кесарь… ну и двадцать тысяч оитлонских строителей. Горько усмехнувшись, вновь сделала глубокий вдох, собираясь с силами и стараясь не думать о том, что сейчас будет происходить со мной.

   Есть такие вещи, о которых иногда просто лучше не думать.

   Мрак обнял, окутывая своей поддержкой, охватив мои изломанные руки, заставляя ощутить его поддержку и я, вновь закусив губы, опять до крови…

   Мысленно, я словно перенеслась в охт орка, ставшего мне по настоящему отцом, моим единственным отцом, учитывая последнее… а скорее даже очередное предательство Ароиля Астаримана, но я старалась не думать о том, кто считался моим отцом, я заставляла себя вспомнить слова моего шенге:

   «Утыррка, концентрируй внимание».

   Но вместо них вспомнила иные:

   «Утыррка, глупый ребенок,- прорычал папашка. – Утыррка слышать шенге, но не слушать! Утыррка не делать что хотеть, Утыррка следовать за долгом. Долг вести Утыррку к гибели!»

   Слишком поздно, папа, я уже погибла. Не слушала тебя, не слышала до последнего, и в результате… Я спасла Рассветный мир, я спасла орков, я спасла всех, кого можно было спасти, я спасла маму и даже Динара мне удалось спасти ценой собственной жизни… но ты был прав, долг привел меня к гибели.

   Вот только вопрос — могла ли я поступить иначе? И ответ, который я абсолютно точно знала – нет. На мне была слишком большая ответственность, ответственность за Оитлон, ответственность за Прайду, и даже ответственность за жизни мамы, Лоры и отца. Так могла ли я поступить иначе?

   И вдруг неожиданно вслед за этими совершенно не нужными сейчас мыслями, другие слова папы:

   «Ответственность Утыррки возьмет шенге. Ледяной свет сильный маг, но земля больше силы имеет. Он знает».

   Краткий миг осознания, краткий миг сожаления о том, что я теперь совершенно одна и шенге нет рядом. Наверное, я никогда не привыкну к тому, что его нет рядом, меня никто не защитит, никто не поддержит, никто не даст мудрого совета… все что мне остается — вспоминать те крохи, что остались от времени когда в моей жизни был тот, кто стал мне настоящим отцом, вспоминать и учитывать.

   «Ответственность Утыррки возьмет шенге. Ледяной свет сильный маг, но земля больше силы имеет».

   Я посмотрела на свои искалеченные руки, посмотрела на мокрую после меня зеленую траву, и отбросила идею создания пространственного кристалла — это мне не помогло все предыдущие десять раз, так что явно следовало менять стратегию. И если шенге прав, а шенге всегда был прав, то возможно сила земли то единственное, что способно сейчас мне помочь.

   Сбросив зачатки кристалла, приложила ладони к траве, вонзая пальцы в землю, и сделала первый вздох, вдыхая не воздух — магию, которая потекла по венам, разрушая их, скручивая тело болью, взрывая все той же уже ненавистной давно болью сознание, а потому я не сразу осознала, что проваливаюсь в совершенно чуждый мне мир абсолютно одна — без Мрака и Сатарэна.

***

Здесь повсюду горело пламя – зеленый незатухающий не сжигающий огонь, и мои ладони теперь были не в траве — в огне полностью. В огне, который не был способен даже высушить мою мокрую одежду, в огне — который никак не мешал крови продолжать литься из раны лежащего в двух шагах от меня высшего.

   Я очень медленно встала, в ужасе оглядывая поле недавнего боя.

   Здесь повсюду была кровь. Она вытекала из убитых и собиралась в лужицы, лужи, ручейки, застывающие в свете горящего над всем этим пламени. Подобрав мокрую юбку, я двинулась к ближайшему трупу, не отрывая взгляда от высшего, наклонилась, подбирая оброненный им тонкий меч. Не то, чтобы я была способна им сражаться, но битва произошедшая здесь… собственно произошла недавно. Недавно настолько, что из убитых все еще текла кровь – и я не знала, все ли здесь мертвы, или придется столкнуться с теми, кто выжил.

   Куда идти я не знала тоже — просто догадывалась, что если здесь был кесарь, то идти следовало туда… где трупов становилось все больше. Туда и пошла.

   Сначала обходя убитых, после частично переступая, потому что ступить было уже некуда, в итоге – практически идя по трупам уже буквально, без метафор. Выбора уже не было – или идешь по трупам, или… идешь по трупам. Попытка обойти скопление убитых провалилась с треском — в смысле утес, до которого я пыталась добраться — с треском рухнул, видимо в этом бою и магией не гнушались.

   С омерзением постояв на очередном убиенном и горящем огнем, пришлось идти дальше.

   В целом, глядя вперед в ночь, подсвеченную зеленым сиянием полыхающего магического пламени, я с ужасом подумала, что впереди горы трупов, но количество убиенных к счастью было сильно преувеличено – впереди действительно находились горы, но к моему искреннему счастью совершенно натуральные, из скальной породы, а не из убитых.

   Моя радость была недолгой — чем ближе я подходила к скалам, тем отчетливее видела того единственного воина, на котором не плясало зеленое пламя.

   И в какой-то миг я замерла, едва поняла, что у этого воина были светлые, практически белые пряди волос, частично лежащие на смуглом мускулистом торсе сидящего прислоненным к темной скале мужчины. Его запястья были перетянуты темными жгутами, рядом лежал сверкающий в полумраке казавшийся ледяным меч, словно в свете синей ледяной стали отблесками вспыхивали глаза, а на губах играла угадываемая даже с такого расстояния улыбка.

   — Нежная моя, я ждал тебя несколько позже, — несмотря на насмешку, хриплым голосом обессилено произнес кесарь.

   — Да? — язвительно поинтересовалась я. — Что ж, если бы я знала, несомненно, предпочла бы прогуляться здесь позднее, желательно к тому моменту, когда все это, — я обвела рукой с мечом пространство, намекая на трупы, — превратится как минимум в почву, а лучше всего сразу в траву, желательно повыше.

   И отбросив чужой меч, поспешила к явно же израненному императору Эрадараса.

   Подбежала, опустилась на колени под его насмешливым взглядом, и принялась судорожно проверять, где раны. В полумраке, освещенном тусклым зеленым пламенем отдаленно пылающего мертвого воинства, тело кесаря казалось белым с жуткими черными венами, которые шли словно со спины… или это было грязью, или…

   — Нежная моя, мне, конечно, очень приятно, что ты меня так оригинально гладишь по всем доступным местам…- он замолчал, а затем коварно произнес: — А впрочем, продолжай.

   — Мой кесарь, только если вы свечку подержите, — не менее коварно ответила я.

   — Любовь моя, поверь, все самое интересное обычно происходит в полумраке…

   И все это было сказано явно умирающим голосом.

   — Я бессмертен, — с насмешкой напомнили мне.

   — Верю, — отозвалась я, стоя на коленях между его ногами и продолжая поиск ран.

   Безрезультатный, надо сказать, но учитывая состояние кесаря, рана явно имелась. Просто видимо не на груди.

   Опустившись на собственные ноги, посмотрела на супруга с нескрываемым подозрением, и ядовито поинтересовалась:

   — Мой кесарь, вы же не стали падать в одну и ту же яму дважды и не подставляли спину Акъяру, не так ли?

   Улыбка