Самое желанное. Диана Будко

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Надя, хозяйка маленькой студии красоты, живет в приморском городке и вполне довольна жизнью, особенно теперь, когда на ее нежные чувства отвечает Дмитрий, настоящий мужчина мечты. Все меняет новость о продаже городского яхт-клуба и строительстве на его месте причала для элитных судов. Надя не желает мириться с несправедливостью и включается в борьбу против заключения этой сделки, не подозревая, какую роль в ней играет Дима.

ПРОЛОГ

– Все в порядке, Борис Иванович. Я переговорил с Игатовским и еще раз зашел в комитет, – Дима стоял посреди освещенной новогодними гирляндами пустынной улицы и пытался, не теряя нить разговора с начальником, вспомнить, где беспечно припарковал свою машину.

   На предсказуемые вопросы от Бориса Ивановича Дима отвечал, не особо задумываясь и большей частью просто делясь собственными впечатлениями от очередного рабочего дня. На десятой минуте разговора до него дошло, что ему стоит идти в сторону яхт-клуба, а не вокзала, как показалось после нескольких утомительных часов в кабинете риелтора, по прошествии которых Дима уже плохо помнил, в каком городе вообще находится.

   – Дело, действительно, затягивается… Но это пока не критично… Да-да, госконтракт стал нашей охранной грамотой…

   Мужчина перешел на быстрый шаг, но все время останавливался, любуясь скромными новогодними украшениями, поблескивающими со всех сторон. Этому городку недоставало московского размаха, но здесь у Димы была возможность хоть немного проникнуться беспечной атмосферой праздника, о котором все вокруг твердят, пусть до него и больше месяца. Не то чтобы мужчина жил только своей работой, но иногда хотелось вновь почувствовать себя школьником, болтающимся по улицам между уроками и очередным кружком.

   – Да, Борис Иванович, спасибо за беспокойство. Только что подписал договор аренды. Очень хорошая просторная квартира с видом на море… Ну, недолго потерплю зиму, а тут и весна впереди… Да, все приятнее, чем выхлопными газами дышать… Так точно, я – парень хитроумный! – Он засмеялся не столько реплике, сколько тому, как ловко умудрился припарковаться: его автомобиль стоял прямо под включенным фонарем и был приметен издалека – идеальный вариант для заблудившегося владельца. – Я сегодня уже из гостиницы вам пару документов пришлю. Угу… Все тогда. Всего доброго!

   Дима выдохнул: все же сложновато и срочный рабочий разговор вести, и искать дорогу в малознакомом городе. Спрятав айфон в карман пальто, мужчина поежился. Осталось еще час провести в пути, благо ничто не предвещает метели, а там уже в отеле можно заказать ужин в номер и спокойно решить перед сном пару рабочих задач.

   Нехотя натянув перчатки, Дима достал из багажника щетку и принялся тщательно счищать тонкий слой снега с капота. Внезапно его взгляд, уже привычный к местной иллюминации, выхватил созвездие ярких огней, неистово скачущих по белому покрову. Мужчина обернулся не столько из интереса, сколько рефлекторно. Кому пришло в голову так украсить витрину?

   Что ж, ясно, кто-то насмотрелся голливудских рождественских мелодрам и попытался воспроизвести декор кинематографических домов на свой лад. Получилось наивно, но мило: окно и дверь окружены фонариками, а возле ступенек светится флуоресцентная пара – пингвин и белый медведь.

   Дима иронично вскинул бровь, прочитав сверкающую затейливую вывеску, не лишенную даже некоторого изящества: «Студия Красоты “Сен-Тропе”».

   «Понятно, почему Борис Иванович решил развернуть свою деятельность именно в этом городке. Здесь играют по-крупному и не мелочатся», – хмыкнул про себя мужчина и с новыми силами принялся счищать снег.

ГЛАВА 1

– Скоро будет свет, а пока, девочки, полюбуйтесь на эту красоту, – Надя переместила фокус камеры на морскую гладь, что нежилась под лучами утреннего апрельского солнца. – Мои любимые яхточки…

   Аккуратно, словно нанося завершающие штрихи акварели, девушка повернулась на пятках. Затем, вернув фокус на себя и не дав даже секундной передышки, завершила прямой эфир заранее заготовленными фразами:

   – Еще раз напоминаю, студия «Сен-Тропе» сегодня начнет свою работу в полдень. Окошечки еще есть, записывайтесь. Хорошего дня, мои дорогие!

   Удостоверившись, что пара заданных подписчицами вопросов и несколько приветов не остались без ответа, Надя спрятала телефон в сумочку и выдохнула.

   Весна плавно подходила к концу, постепенно предавая все права традиционно прохладному лету. Несмотря на начало сезона, яхт-клуб оставался приютом здешних судов и лишь изредка принимал гостей. Сейчас это было самое тихое место в городе, а приглушенные голоса и смех давно знакомых девушке яхтсменов, практически живущих на своих потрепанных волнами холодных морей лодках, были столь же естественны, как и бесконечные перепалки птиц.

   Надя завернулась поплотнее в бывший модным пару лет назад кардиган лало, до сих пор вызывающий в глазах некоторых заезжих модниц огоньки зависти. Хотя если кто-то спрашивал, откуда у нее такая красота – а не залюбоваться нежным переходом пепельного в цвет розового зефира было просто невозможно – она охотно отвечала. Во-первых, это творение ее подруги Веры, а, во-вторых, Надя с самого детства любила, чтобы все вокруг было прекрасно. Поэтому никогда не жалела подарить свой браслетик новой девочке в песочнице или дать неприятной однокурснице номер хорошего парикмахера.

   Отчасти стремление украшать повседневность привело к тому, что еще во время студенчества Надя решила учиться на мастера маникюра. Первыми моделями стали многочисленные подружки, которые потом приводили других девчонок, и постепенно хобби стало полноценной работой, дающей столь желанную для любой молодой женщины независимость.

   Лишь бы не расстраивать родителей и бабушку, Надя вяло защитила диплом, получив жалостливое «хорошо». По иронии судьбы председателем комиссии оказалась ее клиентка. Женщина долго качала головой, слушая невнятные ответы на вопросы экзаменаторов, то и дело поглядывая на свои длинные ногти, расписанные миниатюрными пионами, видимо, выводя среднее арифметическое между будущим экономистом Надеждой Львовой и маникюршей Наденькой.

   От завышенной на два балла оценки никто не пострадал. Синяя корочка была положена на самое дно жестяной коробочки из-под датского печенья, хранительницы всех важных документов, а Надя устроилась в салон – скакать с одного конца города на другой с чемоданчиком, полным лаков, ламп и пилок, оказалось слишком утомительно, как и принимать клиенток на дому.

   Сейчас, спустя десять лет, у Нади была собственная студия красоты «Сен-Тропе». Не шикарный салон – это пока оставалось мечтой – но весьма уютное и популярное место, куда охотно заходили не только горожанки, но и туристки. К своему детищу Надя относилась со всей серьезностью, а отдельным предметом гордости стала группа в ВКонтакте.

   От хаоса публикаций первых лет девушка, перелопатив кучу книг и статей по SMM, перешла к стильному аккаунту, привлекшему даже читательницу из Уругвая. Ее подруга Ника, узнав об этой «ошеломительной» новости, резонно подметила, что такая подписчица вряд ли станет клиенткой, но блогерша предпочла проигнорировать ехидную ремарку.

   Купив чашку капучино и слойку с вишней, Надя устроилась за столиком здешнего безымянного кафе и извлекла из недр сумки ручку с бантиком и симпатичный блокнотик с котенком. Пролистнула исписанные красивым почерком хрустящие странички и остановилась на контент-плане на неделю. Пока все шло по порядку – конечно, сегодняшний прямой эфир не был запланирован, но что оставалось делать, если накануне вырубило свет? К счастью, знакомый электрик с простецким прозвищем Михалыч оказался свободен, согласившись за умеренную плату исправить неполадки. Положительным моментом этой скучной истории было то, что электрика Надя спокойно могла оставить наедине с проводами, а сама – пойти на прогулку.

   Вишневое варенье капнуло на ногти и поползло в сторону ладони. Надя облизнула пальцы, еще раз удостоверившись, что хотя бы виртуальной жизни студии ничего не угрожает, и решила отвлечься от всего и в тысячный раз восхититься самым любимым с детства видом.

   Вдоль пирса покачивались деревянные суда с высокими мачтами, отдыхающими до поры до времени от парусов. Какие-то из яхт были подлатаны и заново выкрашены яркими глянцевыми красками, выделяясь среди остальных, словно пробившиеся среди густой листвы цветы антуриума. Иные так и остались потрепанными – они казались оклеенными битой скорлупой, отходящей от бортов, наводя на нелепые мысли о пообтесавших их айсбергах и морских ежах. На некоторых яхтах суетилась пара-тройка человек из экипажа, но в основном суденышки еще дожидались своих верных друзей.

   По привычке Надя перечитала ставшие родными за столько лет названия: «Юнона», «Три короны», «Эспаньола», «Секрет», а рядом с «Синей Птицей» – в самом углу, в ожидании того часа, когда хозяйка сможет выкупить ее обратно – заигрывала с волнами «Ника». Дальше легко взмывали от самого легкого дуновения ветра гоночные яхты, как жеребята в стойлах, готовые выйти в море с юными яхтсменами, любителями не столько спорта, сколько локальных погромов.

   Сама Надя никогда бы не отважилась встать у штурвала или помочь поставить парус (она и автомобили обходила стороной), но ей безумно нравились не только водные прогулки, но и атмосфера яхт-клуба, переплетение несовместимых запахов, размеренной суеты и невыносимый в любом другом месте гул.

   Сделав пару записей в блокноте, Надя обхватила горячую чашку пальцами и мысленно напомнила себе зайти вечером в копи-центр за новой партией флаеров, которую вот уже четвертые сутки клятвенно обещали изготовить к позавчерашнему дню. На случай, если ее вновь захотят оставить с пустыми руками, перед сном девушка мысленно прорепетировала речь и продумала все меткие реплики и даже возможность закатить безобразный первоклассный скандал. Надя свято верила в вычитанный где-то совет – «Лучшая импровизация – та, которая была прорепетирована накануне в течение получаса перед зеркалом» – и всегда ему следовала.

   – Кстати, о зеркале… – чашка неловко, под углом, расположилась на блюдечке. Надя привычным движением вернула ее на место – почему-то никогда не удавалось сразу поставить прямо в центр.

   Следом на стол к блокноту легли книжка, телефон, зонтик, кошелек, груда смятых рекламок и чеков, золотистый тангл тизер и косметичка. Со вздохом Надя заново набила всем этим сумку, оставив на столе только косметичку и бумажки (надо же когда-нибудь избавиться от этого дальнего родственника перекати-поле).

   Скептически оглядев себя в зеркальце пудреницы, девушка все же осталась вполне удовлетворена. Надя была из тех, кого сложно не заметить в толпе: темно-русые волосы, осветленные по последней самой затейливой технике, большие, чуть навыкате, серо-голубые глаза, смугловатая кожа, благодаря которой широкое лицо казалось нарочно вылеплено по всем правилам перехода света и теней, и тонкие кокетливые брови, изгибающиеся словно кошки после долгого сладкого сна. Но все это не мешало Наде каждое утро около получаса посвящать тщательному макияжу, усвоенному из видеороликов и статей косметологов, а также купленной по такому случаю книге известного визажиста. Не меньше времени тратилось на укладку волос голливудскими локонами.

   Поправив красную помаду, Надя встала из-за столика и, одергивая на ходу платье, отправилась проверять, как идут дела в ее гнездышке. Вслед девушке из уличного динамика донеслось на полную мощь: «А я все гляжу, глаз не отвожу…» – верная примета того, что день окончательно вступил в свои права, а о тишине можно только мечтать.

   По дороге Надя купила несколько свежих журналов для клиенток и вдруг вспомнила, что забыла предупредить о злоключении с электричеством нового парикмахера.

   «Раз мне никто не позвонил, значит, все в порядке, либо… – подумала она и ускорила шаг, благо студия находилась неподалеку. – Либо… несчастная уже свихнулась от баек Михалыча».

   В том, что электрик посчитает делом чести завести с девушкой светскую – на его взгляд – беседу, Надя не сомневалась.

   Хозяйка бесшумно распахнула дверь в салон, но с таким же успехом могла перебить все окна. Ее появление осталось без должного внимания, никто не удостоил ее даже простого приветственного кивка. Прижав пальцы, сомкнутые в кулачки, к груди и приоткрыв рот от изумления, Карина впервые внимала захватывающим историям Михалыча.

   – И вот я плыву, значит, в Индийском океане. Вокруг нашего судна, значит, а вокруг меня ленты какие-то длиннющие мельтешат. Юрк-юрк, – он искоса посмотрел на перепуганную девочку. – Оказалось, значит, плавающие ядовитые змеи. Стоит чуточку задеть. Все! В момент.

   – Такие бывают?..

   – Про тюрьму ты ей еще рассказать не успел? – Надя бросила журналы на столик и повесила кардиган в шкаф.

   Михалыч, ничуть не смутившись, ухмыльнулся в ус и ворчливо пробубнил:

   – Не успел. Тут, конечно, все… Скоро отвалится. Замыкание будет.

   – Надежда Григорьевна, он это все утро повторяет, – жалобно наябедничала Карина и непроизвольно дернула одну из своих наращенных прядок.

   – Так пусть делает так, чтобы не отвалилось. – Хозяйка прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

   Сложно было объяснить излишне впечатлительной девятнадцатилетней девочке, что не стоит принимать каждое высказывание электрика за чистую монету. Надя и сама при знакомстве с ним была поражена особой манерой общения электрика, но быстро раскусила его и поняла, что все эти причитания – лишь отголоски понятных только ему и, возможно, им же выдуманных суеверий. По этой же причине на запястье Михалыча красовалась красная нить с назар бонджуком, а на груди висел огромный архиерейский крест.

   Михалыч скептически цокнул языком и повторил:

   – Когда-нибудь точно да отвалится.

   – Ладно, – Надя разложила журналы веером. – Но пусть это «когда-нибудь» будет не сегодня. Договорились? – Это было произнесено суровым деловым тоном, специально чтобы немного успокоить Карину.

   Михалыч что-то пробурчал и взобрался на самый верх стремянки. Свет от фонарика, который он направил в разобранную им дыру в потолочной плитке, придал ему сходства с памятником Ленина.

   – Уже заканчиваю, – прокряхтел он более внятно.

   Надя извлекла из кошелька купюры и положила их на стол, придавив вазочкой, а потом посмотрела на Карину.

   – Ты чего застыла? Иди, помой расчески.

   Девушка хлюпнула носом и послушно отправилась к мойке. Закатав рукава, обнажила повязку, скрывающую очередную татуировку.

   Надя покачала головой. Иногда ей казалось, что всеми своими татуировками и радужными волосами девочка пытается спрятаться в раковину из собственной кожи, но на ее камуфляж мир отвечал совершенно иначе. Карина нагнулась – и сквозь сине-зеленые волосы показалась оливковая ветвь на шее.

   «Хорошо хоть змеями и куполами себя не разрисовывает», – Надя заглянула в журнал записей. В тринадцать двадцать пять придут первые клиентки, к половине седьмого подтянется Таня и начнет обмазывать своей сахарной пастой до самого закрытия.

   – Не забыть бы зайти за флаерами, – вслух напомнила себе Надя.

   – Давайте я поставлю напоминалку на телефон? – предложила Карина.

   – Не помешает.

   Сверху подозрительно зашкварчало.

   – Михалыч, будешь чай или кофе? – поинтересовалась хозяйка, пытаясь выяснить срок окончания работ.

   Как оказалось, электрику оставалось только «пришпандорить» на место потолочную плитку, что без отвлечения на байки в итоге заняло минут десять. За это время Надя успела прикинуть, как быстрее провести уборку и как лучше преподнести подписчицам блога новость о возвращении света.

   Михалыч довольно погладил усы, получил свои деньги и, забирая на дорожку кофе в стаканчике (ему уже позвонили из яхт-клуба и напомнили о прямых рабочих обязанностях), еле слышно спросил:

   – Откуда взялась такая анчутка?

   Надя едко посмотрела на электрика и безапелляционно объяснила:

   – Это креатив. Так сейчас выглядят все топовые стилисты.

   – Ладно-ладно. Мне просто сразу наш боцман вспомнился.

   – А мне, когда я на тебя смотрю, песни Круга вспоминаются. На свои руки глянь!

   Михалыч гордо оглядел выцветший якорь и кончик хвоста русалки.

   Возможно, мужчина бы обиделся, но уж больно Надя напоминала ему наседку, закрывающую крылышками беспомощных юрких цыплят и готовую покарать любого, кто отбросит на них хоть часть своей тени.

   Распрощавшись с девушками, Михалыч ушел, напоследок коварно подмигнув Карине и посмеиваясь про себя над этим «бабьим царством», как он про себя называл подобные места.

   Надя включила радио и принялась мыть пол. По салону расползся химический аромат, провозглашенный с какой-то стати лавандовым. Но девушке казалось, что даже в таких мелочах стоит придерживаться единой концепции. В конце концов, она первая придумала, что все будет стиле Прованс. Первая в том смысле, что сделала так в их городе, а потом уже с нее все пощипали и потащили в свои норы-салоны Алена Выдровна и Хрюшка-Ирюшка. У Хрюшки, конечно, размах побольше, как и бюджет (в этом плане неряшливая Выдровна приятнее, ибо у нее от салона одно название).

   Зато Надя покоряет всех своей фантазией. Конечно, без подсказок своей подруги-мастерицы Веры она совершила бы множество мелких, но постыдных промахов. И даже вычурное название студии было обыграно, чтобы избежать претенциозности и привлечь внимание. С улицы через окна, наполовину закрытые кремовыми занавесками, прохожие могли видеть большой зал, выкрашенный в небесно-голубой цвет. Закупленная в икее белая мебель при помощи декупажа была превращена в эксклюзив. Со стен взирали французские кинодивы, для настроения часто включался Джо Дассен или какой-нибудь старый французский фильм.

   Идеи пусть и не новые, но зато единый стиль и все содержится в чистоте и порядке – даже с декоративных клеток, внутри которых находились горшки с лавандой, вовремя смахивалась пыль, а на столе администратора всегда стоял букет роз. Все мастерицы были одеты в форму: любой топ, напоминающий тельняшку, и юбка черного или красного цвета до колен. Чтобы как-то себя выделить, Надя ободком повязывала на голову красный шарфик.

   Кончено, Карина в этой униформе выглядела специфично и сильно отличалась от остальных, но ведь красота может скрываться в самых неожиданных вещах – так успокоила себя хозяйка, когда девушка впервые предстала перед ней при полном параде.

   Надя изо всех сил отжала швабру-лентяйку и улыбнулась постеру с Катрин Денев. Она еще со своими фирменными чашками и брендированными шоколадками переплюнет всех остальных. Ведь эта студия – почти ее ребенок, и даже если придется закрыться, Надя рано или поздно сделает все заново, и неважно, сколько перевоплощений будет впереди.

   После наведения порядка девушки не успели почаевничать, как к Наде пришла минут на двадцать пораньше клиентка, и день стал по-настоящему рабочим. Воздух наполнился гудением фена и горячими потоками воздуха, жужжали пилки, разносилась мелкая блестящая пыль, вода в мойке закручивалась, как водоворот горной реки, а въедливые запахи лаков, нарочито цветочных красок для волос и кремов для рук разливались, как капли парфюма из опрокинутого флакона.

   Карина гордо расхаживала с совком и шваброй, как фея, играющая с листвой в лесу, легко заметала срезанные волосы, смешивала составы с названиями от пугающих до удивительно романтичных, выбирала нужный шампунь из десятка ярких матриксовских флаконов и развлекала клиенток ненавязчивыми беседами, не забывая предлагать журналы и напитки с печеньем, а также выдавать при расчете маленькие подарочки-пробники.

   Надя, если ей удавалось на секунду отвлечься, с удовлетворением отмечала, что Карина, сначала вызывающая недоумение у консервативной публики, своим серьезным отношением к делу и манерами, достойными герцогини, мгновенно склоняла симпатии в свою сторону, хотя на ее пирсинг в носу и на бровях поглядывать никто не переставал.

   Иногда Наде казалось, что своими пилками она не только убирает остатки геля и надломанный свободный край, но и какие-то сомнения или переживания: со своими клиентками она поддерживала вежливую беседу, стараясь не касаться личных тем, что не мешало им самим все выбалтывать. Таким образом девушка оказывалась вовлечена во все сплетни и была одной из самых известных персон среди женской части городка.

   В четыре пришла Таня и демонстративно прогарцевала к дивану, ожидая комплиментов в адрес увеличенных в очередной раз губ. Надя с Кариной, не сговариваясь, начали расспрашивать ее о ценах и процедуре, только чтобы сделать приятное – все это было давно им известно и не раз обсуждалось, но надо же дать коллеге возможность еще похвастаться. Таня с удовольствием поведала обо всех перипетиях своей метаморфозы. Сидевшая в этот момент на маникюре женщина, подгонявшая Надю все полтора часа, живо включилась в разговор, начала выпытывать фамилию врача и никак не реагировала на то, что крем для рук уже впитался и процедура давно закончена.

   – Надежда Григорьевна, вы говорили, что должны зайти за флаерами, – невзначай, но очень громко напомнила Карина. – Я рассчитаю. – Она улыбнулась и бросила быстрый взгляд на телефон. – Еще минуточек десять надо с краской посидеть. Если вы не вернетесь, я сама все закрою.

   Таня закатила глаза. Карина ей совсем не нравилась, в каждом поступке или слове новой сотрудницы она видела подхалимаж.

   – Спасибо, Карина, я позвоню. Но будет правильнее, если закроет Таня. Ты приглядывала за всем, пока работал Михалыч, да и вообще она старожил.

   «Только пользы никакой, хоть сама учись шугарингу», – добавила Надя уже про себя. Она решила не отказываться от помощи и провести вечер дома, в спокойной обстановке разбираясь в бумагах и счетах.

***

Появление Нади в копи-центре заметили все. Нет, она не скандалила и не ругалась, просто скромно спросила, кто последний на выдачу заказов и устроилась на металлическом стуле, аккуратно поставив сумочку на пол. Однако среди сотрудников тут же пошла волна перешептываний, и уже через пару минут Наде вне очереди был вынесен пакет с заказом.

   Нехотя она выслушала извинения нелепого администратора, который попутно умудрился сделать Наде замечание, и проверила качество листовок. К концу дня девушка уже порядком устала, поламывало поясницу, потому и выставление претензий было отложено до следующего заказа. Все равно им с копи-центром никуда друг от друга не деться.

   Выйдя на улицу, Надя прикинула, что еще успеет дойти до магазинов Ники и Веры, чтобы занести их порцию листовок, а, может, заодно и прогуляться вместе к дому. Но через пару метров решила иначе: сейчас она рядом с «Сен-Тропе», а значит, лучше вновь забежать в салон и оставить рекламки на столе администратора.

   Быстрой походкой, чтобы все же не передумать, Надя сменила курс, размышляя, чем порадует себя на ужин. Впереди, на пешеходном переходе, она рассмотрела силуэты двух мальчишек с самокатами. Горел зеленый свет, но сорванцы не спешили переходить дорогу, а будто чего-то выжидали.

   Светофор заморгал, и в последние секунды мальчишки запрыгнули на самокаты и приготовились сорваться с места. Краем глаза Надя заметила, что на поворот идет большой черный автомобиль. В мгновение, отбросив сумки, она бросилась в сторону мальчишек и в последний момент схватила обоих за воротники. Дети взвизгнули и дернулись из ее цепких рук. Самокаты ударили девушку по ногам, и она грохнулась на асфальт, потянув ребят за собой. Мимо проехала машина, резко затормозив за переходом.

   – Тетя Надя! – крикнул один из мальчишек, выбираясь из организованной ими свалки. – Тетьнадя, ты в порядке?

   Надя приподнялась на локтях. Перед ней предстали провинившийся Никита и один из его дружков-пирожков. Ужас от безответственной выходки мальчишек сменился картинами сходящей с ума от горя Ники, матери мальчика, часами сидящей в больнице.

   – Ты хоть понимаешь, что могло произойти, если бы вы под машину угодили? Ты о маме подумал? А каково было бы водителю? Он бы отвечал за все это! Я тебе устрою! – Надя немного бессвязно отчитывала мальчишку, живо представляя то отделение скорой помощи, то каталог памятников. – Я тебе такое устрою! Почему не на тренировке? Ты ведь в яхт-клубе должен быть. Если бы ты сейчас погиб! Что тогда? Ты подговорил еще и своего дружка? Не сомневаюсь, Никита, что ты был зачинщиком! Я тебе устрою!

   Мальчики смотрели на нее с раскаяньем, но от этого Надя почему-то становилась еще злее.

   – Тетьнадь, мы тут с Олежей… – Мальчик склонил белобрысую голову и приготовился канючить.

   Олежа почесывал нос и пугливо озирался, словно продумывал речь для участкового. Он раскраснелся до самых своих рыжих волос и уже не напоминал того лихого разбойника, каким был на последних секундах зеленого светофора.

   – Что вы с Олежей? Умереть задумали?

   – Девушка, позвольте, я помогу вам подняться…

   Надя не заметила, как к ней подошел молодой брюнет в деловом костюме и при галстуке.

   Девушка кивнула. Желание говорить отпало напрочь. Еле-еле с помощью незнакомца она встала на дрожащие, как у новорожденного олененка, ноги. Перед глазами заплясали черные мушки.

   – Вы даже не представляете, как я вам благодарен, – мужчина придерживал ее за локоть, как будто она снова могла свалиться. – Не сильно ушиблись?

   – Кофта в порядке, Тетьнадь, – Никита обежал вокруг нее и преданно заглянул в глаза.

   Надя неожиданно не смогла найти в себе сил для ответа. Придерживаемая незнакомцем, она испытывала небывалую легкость, а гул в голове настолько притупил страх и все мысли, что она и вовсе перестала соображать, где она и кто ее окружает.

   – Ваша сумка, – Олежа зеркально повторял за приятелем каждый жест. – Там еще рассыпалось… бумажки…

   Если что-то и могло вернуть Надю в состояние равновесия, так новость о том, что ее драгоценные флаеры разлетятся просто так по всему городу, как мокрые осенние листья. Растолкав всех, она бросилась собирать то, что еще можно было спасти.

   Никита, надеясь замять свой проступок, ринулся на помощь и начал хватать листовки, еще сильнее сминая их потными ладошками. Олежа поспешил присоединиться к дружку, продолжая одной рукой держать Надину сумку.

   Девушка металась по улице, распугивая птиц и то и дело вступая в редкие лужи и спотыкаясь на ровном месте. Она отряхивала каждую бумажку и безуспешно пыталась привести флаера в исходный вид, но, как назло, большинство из них успело намокнуть, перепачкаться в весенней грязи или попасть под ботинок случайного прохожего.

   – Пожалуйста, остановитесь. – На ее плечо опустилась мужская рука. В голосе незнакомца вместо насмешки или издевки звучали понимание и спокойствие. – Не надо так нервничать, еще разобьете себе нос. Видите, у вас шнурок развязался?

   Надя обернулась и в неестественном для себя замедленном темпе ответила:

   – Где?

   И начала придирчиво изучать свои ногти, но не нашла в маникюре ни одного изъяна. Привычное действие постепенно возвращало к действительности, и ей стало стыдно за глупую истерику на глазах у прохожих и незнакомого мужчины, который почему-то встал перед ней на одно колено.

   – Что вы делаете? – От смущения щеки разгорелись еще ярче.

   – Всего лишь завязал вам шнурок. – Он отряхнул ладони, а потом извлек из кармана свою порцию скомканных флаеров. – Вы очень расстроились из-за этого?

   Девушка схватилась за голову. Конфетти из грязных бумажек рассыпалось по плечам и сугробом улеглось возле ног.

   – Что мне теперь делать?

   – Ничего, – мужчина совершенно небрежно передал то, что еще недавно было проводником в мир прекрасного, мальчикам, по-прежнему ожидающим снисхождения. – Вы перенервничали, позвольте угостить вас кофе? А эти двое пока соберут весь мусор.

   – Это не мусор, а мои флаеры. Я их только из копи-центра забрала. – Надя фыркнула на Никиту и Олежу. – Хотя теперь… – Носком кроссовка она растормошила кучу. – Их и на макулатуру не возьмут.

   – Тетьнадь, я не хотел, – Никита жалостливо переминался с ноги на ногу.

   Однако сердце Тетьнади в этот момент было холоднее, чем у принцессы Эльзы, и она не пыталась этого скрывать. Самым строгим тоном, сделавшим бы честь любому прокурору, она напомнила:

   – Вместо того чтобы ныть, извинитесь перед мужчиной. Мало того, что сами могли убиться, так и человек бы пострадал ни за что.

   Но мальчишки для него больше не существовали. Незнакомец внимательно изучал девушку и машинально кивал на глупые извинения, суть которых не была понятна даже самим мальчикам. Зато Надя вслушивалась в каждое слово и поправляла формулировки, которые лично ей резали слух или казались недостаточно убедительными.

   – Ладно, дома поговорим о вашем несносном поведении, – великодушно прервала она подозрительно затянувшуюся тираду Никиты. – И не думай, что я забуду.

   – Они точно не забудут, – поручился за них мужчина, – особенно после того, как приберутся.

   Надя в последний раз вздохнула по своим флаерам. Теперь придется возвращаться к этим «черепашкам», снова сидеть в очереди и ждать заказ несколько дней.

   – Извините, что я так вспылила, – она робко улыбнулась и вновь покраснела.

   Надю нельзя было назвать застенчивой девушкой, она никогда не стеснялась мужского внимания, могла поддержать легкую беседу и всегда с должным снисхождением принимала комплименты, что делало ее еще более неотразимой. Но рассматривать незнакомца во все глаза было для нее чем-то из ряда вон выходящим, а именно этим она сейчас занималась.

   Он был среднего роста, при этом рядом с Надей казался высоким. Небольшие, чуть раскосые, глубоко посаженные серые глаза смотрели добродушно, но морщины на лбу и переносице не могли принадлежать безвольному и слишком мягкому человеку. Трехдневная щетина подчеркивала смуглое треугольное лицо. Темно-серый костюм неожиданно хорошо смотрелся с темно-синим галстуком и голубой рубашкой, хотя на любом другом мужчине этот образ мог показаться скучным и чересчур банальным.

   – Пойдемте, мне очень хочется вас отблагодарить, – голос звучал мягко и плавно, но Надя заметила, что у незнакомца на самом деле дрожат руки, и вероятно, он по-прежнему переживает из-за этой ситуации.

   – С удовольствием, – она наконец-то с немалым трудом забрала у Олежи сумку. Тот вцепился в нее хваткой бультерьера и, похоже, никогда и никому больше не собирался отдавать. – Не откажусь от пирожного.

   Незнакомец помедлил, в ближайшие минуты ему явно не хотелось обратно за руль.

   – Я проезжал здесь неподалеку мимо одного милого кафе.

   – Да, «Шантарам», до него пара минут ходьбы. Хорошее место. – Надя покопалась в сумке и извлекла старый мятый пакет. – А вы и правда соберите тут все. Возьмите еще один пакет, чтобы не сорить. И домой пешком, не на самокатах.

   Мальчишки покивали и синхронно принялись подбирать бумажки, которые еще не успел разнести ветер.

   – Может, она все-таки никому ничего не скажет? – с наивной надеждой прошептал Олежа другу. – Забудет…

   – Тетьнадь не забудет! Она никому спуску не даст, – Никита вздохнул, вспоминая свой горький опыт общения с маминой подругой.

***

Войдя в кафе, Надя сразу заприметила столик в углу у окна и направилась к нему самой уверенной из своих походок. Чувство близости, которое она вдруг ощутила к незнакомцу после этого злоключения, постепенно исчезло, как капля духов в саду. Она пыталась объяснить сама себе, почему вместо того, чтобы вернуться в копи-центр, пошла с этим мужчиной пить кофе, еще и потребовала пирожное, хотя, судя по часам над прилавком, поздно объедаться сладким.

   Мужчина молчал, поглощенный написанием сообщения – тихие щелчки звучали единой трелью. Этот звук подначивал Надю извиниться и выбежать из заведения, но ее спутник уже, не отрываясь от дисплея, одной рукой отодвинул перед ней стул. Девушка сняла кардиган, бережно повесила его на спинку и только потом села.

   Мужчина сел напротив и еще минуту копался в своем айфоне, а потом с виноватой улыбкой отложил гаджет в сторону и пояснил:

   – Дочкам написал, что задержусь. Знаете, мы переехали сюда недавно, они еще не освоились, да и к новой няне не привыкли.

   Надя кивнула и непроизвольно бросила взгляд на его правую руку: знакомство с ревнивой женой было бы совсем некстати.

   – Вы что будете? – Он раскрыл внушительную коричневую папку из искусственной кожи с все объясняющей надписью «Меню» и перевернул первую заламинированную страницу. – Я думал, это индийское кафе, судя по названию.

   Надя подтянула подол платья к коленям, придумывая, как бы объяснить, что она вовсе не желает ставить этого мужчину перед его семьей в неудобное положение – вдруг он все же женат и просто не носит кольцо.

   – Может быть, вы стесняетесь? – Он отложил папку в сторону. – Не надо. Примите хотя бы такую мелочь в благодарность. Боюсь представить, что могло произойти, не поймай вы этих бесстыдников. – Его голос задрожал, а выражение лица стало неожиданно беззащитным. Пальцы забарабанили по меню. – У меня самого две дочки. Воспитываю их один…

   У Нади чуть было не вырвался вздох облегчения, но она вовремя прикусила щеку, чтобы не выдать себя.

   – Тут не о чем говорить, пустяки. – Она махнула рукой. – Жаль только, что Никита такое вытворяет.

   – Да уж, Тетьнадь для него явный авторитет. – Теперь мужчина скромно улыбался, хотя тревога вряд ли покинула его так быстро.

   – Хорошо, я со спины его не признала, – Надя откинулась на спинку: на свидание ее уже пару месяцев как никто не приглашал, поэтому она решила, что нет ничего дурного в том, чтобы уделить полчаса такому симпатичному, спасенному ею мужчине.

   Между тем над ними уже хмыкала официантка, недовольно елозя ручкой по пружинке потрепанного блокнота.

   – Ах, да, – мужчина вновь открыл папку, – можно два «Цезаря»…

   – Курица закончилась, – это будто было поставлено ему в укор.

   – Тогда… – незнакомец почесал подбородок и иронично уточнил: – Колбаса и горошек есть?

   ¬– Есть, – официантка поджала губы, пропуская провокацию мимо ушей.

   – Два «Оливье», пожалуйста. «Наполеон» с заварным кремом, тоже два, и кофе… Хотя кофе вам сейчас вряд ли стоит пить, – последняя фраза уже была обращена к Наде, а не официантке.

   – Ну, мне не десять лет. Чашечка капучино не повредит.

   «Уж не уравнял ли он меня со своими дочками?» – подумалось Наде.

   – Хорошо. Капучино и американо. Большие порции! Для тех, кому больше…

   – У нас все стандартное. Можете заказать по две чашки, – тут же отозвалась официантка.

   Теперь уже Надя подумала, что курица была специально подъедена к их приходу, настолько придирчиво девушка оглядывала ее, как будто пытаясь найти изъян.

   – Давайте так, – согласился мужчина.

   Официантка грубо собрала папки и важно удалилась куда-то в недра заведения, унося за собой тяжелый шлейф прокисшего ландышевого аромата.

   – Дружелюбная мадам, – смотрел ей вслед незнакомец.

   – Просто ее муж периодически уходит в запой, – Надя наклонилась к мужчине, и ее волосы заструились, как у русалок с картины Крамского. Тень от бордовых занавесок придала им таинственный перелив – вот-вот утянет на дно озера. – Поэтому она постоянно находится в поисках нового. Однажды сюда зашли какие-то иностранцы, и она начала выспрашивать, как устроиться к ним в посольство мыть полы, чтобы со всеми познакомиться получше.

   – Если она спросит меня о том же, не думаю, что у нас найдется вакансия. Хотя желаю ей удачи. – В тоне мужчины было столько серьезности и озадаченности, будто эта официантка была безработной, подавшей ему резюме, а он со вздохом разорвал его напополам прямо на ее глазах.

   Надя прыснула. Что-то в этом человеке располагало к себе, но дело было вовсе не в той уверенности, присущей людям, свободным в своих финансах. Он казался одновременно обаятельным и простым – сочетание этих качеств Надя очень ценила в людях, их сложно разыграть перед незнакомкой.

   – Забыл представиться. Меня зовут Дмитрий, – после этих простых слов мужчина вдруг с тревогой схватил айфон, как спасательный круг. – Вы меня слышите? Вам нехорошо?

   Надя выглядела настолько отрешенной, что можно было подумать, что она достигла той степени просветления, когда с землей уже ничего не связывает.

   – Все в порядке. Немного отвлеклась…

   «Совсем некстати залюбовалась вами…»

   – Очень приятно, Дмитрий. Я – Надежда. – Она протянула руку через стол, приветствуя этого мужчину как очередного делового партнера, меньше всего Наде хотелось выдать свою внезапно возникшую симпатию.

   – Прекрасное имя для спасительницы, – Дмитрий не стал отвечать на рукопожатие, а привстал, будто они были парой с картин Фрагонара, и поцеловал кончики Надиных пальцев.

   «Кажется, я упустила последний шанс не увлечься им хотя бы на вечер», – от этой мысли на душе у Нади стало на удивление радостно, и она решила ненавязчиво разузнать о Дмитрии побольше.

   – Редкая галантность в наши дни, – она приняла знак внимания с царской благосклонностью. – Вы, наверное, дипломат?

   – Нет, но частично угадали. – Дмитрий загадочно покачал головой.

   Как по заказу, к их столику стали долетать, пусть и с помехами, хрипящие отрывки передачи о путешествиях из включенного для особой атмосферы телевизора.

   – Хм… – Надя комично нахмурилась. Про дипломата было сказано для красного словца, но вряд ли Дмитрий простой менеджер из маленького офиса. – Теряюсь в догадках.

   – Все равно не угадаете, – он осекся и поспешно добавил, чтобы не обидеть новую знакомую: – Моя профессия не самая распространенная.

   – Неужели разведчик? – Воображение Нади спешно нарисовало нечто среднее между Штирлицем и Джеймсом Бондом.

   Дмитрий не очень успешно попытался сохранить серьезное выражение лица.

   – Порой приходится заниматься и этим, но только на общее благо. Я GR-менеджер.

   – В смысле? Мне послышалось что-то странное. – Девушка нахмурила лоб. – Вы пиарщик?

   – Нет. Вам не послышалось. Если в двух словах, я помогаю компаниям налаживать работу с органами власти и общественными организациями.

   По быстроте ответа Наде стало ясно, что это давняя заготовка.

   – Понятно… – она впервые о таком слышала, но, не желая показаться ограниченной, предпочла не задавать уточняющих вопросов, тем более что не интересовалась ни политикой, ни какими-то народными организациями, а произнести простой комплимент было не сложно. – Не каждый день встречаешь человека такой сложной профессии.

   – Скорее нервной, – Дима повернулся в сторону окна, и – как доказательство – среди его темных волос мелькнуло несколько пепельных прядок. Орлиный профиль и впалые щеки не придавали мужчине строгости или байроновской суровости, он походил на человека неравнодушного и потому бесконечно усталого, впрочем, уверенного в себе настолько, что эта смесь вызывала не цокающее сочувствие, а зависть к умению находить баланс между всеми эмоциями сразу.

   Демонстративно шумно к столу подошла по-прежнему хмурая официантка, расставила заказанные блюда, с неодобрением позвякивая приборами и тарелками. Она делала работу с выпячиваемой ленцой и легким пренебрежением, все больше раздражаясь на гостей и саму себя.

   – Выглядит симпатично, – Надя вилочкой приподняла цветочек из яйца и морковки – главное украшение салата, состоящего из горошин, склеенных между собой майонезом.

   Дима поковырял столбик, не обращая внимания на декор, и изрек:

   – Я бы назвал «Принцесса на горошине».

   Надя разложила на коленях салфетку и, стараясь лишний раз не смотреть в сторону собеседника, пожелала ему приятного аппетита и начала с излишней сосредоточенностью есть.

   Можно было отлично, если не считать помех, услышать обо всех преимуществах самого дорого отеля в Монако, и даже некоторые фразы, доносящиеся от дальнего столика. Мужчине подобный фоновый шум оказался, очевидно, не по вкусу. Потянувшись к перечнице, он невзначай спросил:

   – Может быть, поделитесь, чем занимаетесь вы?

   Надя замерла. Обожая свою работу, девушка привыкла, что у многих она вызывает легкое пренебрежение, которое почему-то в умах большинства неотвязно следует за любой профессией вне стен серьезных, желательно офисных, учреждений.

   – Я мастер маникюра, – прищурившись, сказала она и с выпячиваемой гордостью добавила, чтобы в случае чего дать отпор: – У меня собственная студия красоты.

   – Как здорово, одновременно творческий человек и леди-босс. – Дима поставил перечницу на место. – Расскажите поподробнее…

   Интерес был настолько явным, что Надя не позволила себе сомневаться в искренности собеседника, и вдохновенно начала делиться своей историей успеха.

   Обычно мужчины не проявляли любопытства к ее делу, иные и вовсе не скрывали иронии: пилить и красить ногти любимое развлечение девчонок, о чем речь вести? А студия красоты по своему устройству мало отличается от домика Барби – только больше в размерах.

   Дима явно так не считал, иначе почему задавал все больше вопросов, ни один из которых не был невпопад, почему сопереживал каждодневным трудностям и искренне возмущался вредности некоторых клиентов? И, похоже, он не отнесся предвзято к блогу, который Надя не поленилась ему показать.

   Впервые за долгое время с ней разговаривали как с настоящим профессионалом, а не выскочкой, пытающейся выдать куриную слепоту за подсолнух.

   Ужин завершился, пустую посуду они передвинули к окну, оставив перед собой по две чашки, из которых не сговариваясь отпивали по очереди. Шум телевизора, нарастающее жужжание чужих разговоров и гордое фланирование непоколебимой в своей предвзятости к посетителям официантки происходили где-то в другом измерении.

   Надя, как ей казалось, незаметно наблюдала за Димой. Привычка вести беседу и параллельно работать выручила и сейчас. От девушки не укрылось, что мужчина неловко орудует вилкой в левой руке – средний и безымянный пальцы были кривоваты, как после неудачно сросшегося перелома. Она заметила, как после самых эмоциональных высказываний Дима одергивает манжеты рубашки и почему-то с трудом отводит самоуверенный взгляд от губ Нади.

   К девушке окончательно вернулась былая уверенность в себе.

   «На меня часто оборачиваются, подходят знакомиться. Почему бы ему тоже не начать засматриваться? Несомненно, я сильно отличаюсь от тех женщин, с которыми он привык вести дела».

   Телефон мужчины в очередной раз осветил его шею, как скверный прожектор.

   – Извините, Надя. – Он начал быстро набирать ответ. – Дочки заждались.

   – Они правы, уже поздно. – Девушка потянулась за сумкой. – Еще столько дел.

   Дима полез в карман пиджака за портмоне и вместе с ним вытащил смятый флаер.

   – Кто делал дизайн?

   – Сама. – Надя вздохнула.

   Запись на завтра была довольно плотной, и девушка уже представляла растянувшийся еще на неделю поход за новыми листовкам, в которых придется менять даты акции.

   – Теперь надо заказывать заново… – Вырвалось вместе с тяжелым вздохом.

   Мужчина покачал головой и небрежно вернул листок в карман.

   Они распрощались на пороге кафе. На предложение подвезти девушка ответила отказом, сославшись на желание подышать свежим вечерним воздухом. Дима еще раз поблагодарил за свое спасение и приятную компанию и быстрым шагом направился в сторону автомобиля.

   Надя притворилась, будто что-то ищет в сумочке, но на самом деле не могла заставить себя перестать следить взглядом за мужским силуэтом, отдаляющимся в тускло-горчичной иллюминации поникших под тяжестью вечерней влаги фонарей.

   Дима исчез. Восторженно ойкнула сигнализация. Ванильный свет фар проложил дорогу. Через несколько минут мотор рыкнул, шины фыркнули, и с победным визгом Надин рыцарь скрылся на своем механическом коне.

***

При желании с улицы, прищурив глаза, можно было рассмотреть, как на кухне Вера под рампой бумажного абажура нарезает овощи для салата и чуть пританцовывает в такт неслышимой музыки, порой скрываясь за кулисами хлопковых занавесей или дверцы холодильника. Этажом ниже Никита прижимается к окну носом, расплющивая его до пятачка, словно выискивая что-то вдалеке, как маленький суррикат. Оказалось, его легко спугнуть простым приветствием. Мальчик юркнул за шторы и на всякий случай погасил свет.

   Надя с недоумением сняла сумку с плеча – обычно в ответ ей радостно махали, корча обезьяньи рожицы. Она потерла нывшие всю дорогу ноги и издала непроизвольный стон. По-видимому, добрую половину утра придется потратить на замазывание огромных синяков, если, конечно, она вообще поднимется с кровати. Задавшись вопросом, как это все произошло, она с трудом вспомнила о двух самокатах и «преступлении» Никиты. Мысли занимал совсем другой мальчик – сорока лет. Мальчик, который Наде очень приглянулся, но так и не спросил номер ее телефона.

   От усталости или с досады Надя вздохнула: Нике можно будет пожаловаться и завтра, хоть это и негуманно по отношению к мальчишке. Сейчас ей самой надо отдохнуть и желательно лечь спать пораньше.

   План осуществился частично. Вера с порога поинтересовалась, как поживают листовки, которые накануне ей строго-настрого наказали раздавать всем, независимо от пола, возраста и биологического вида, но которых она в руках не держала.

   Надя, естественно, не выдержала и сразу, по пути на кухню, начала пересказывать по порядку свои приключения. За это время подруга успела не только прокомментировать каждое действие, но и найти мазь от ушибов, вымыть посуду, приготовить ромашковый чай с медом и лимоном.

   – Как думаешь, Вер, ко мне можно относиться серьезно? – Надя специально дождалась момента, когда девушка отвернется к зеленому шкафчику, обнаружив на его дверце пятно от томатов.

   Вера не стала отвлекаться от первоочередной задачи. Она сильнее намочила губку и принялась тереть глянцевую поверхность.

   – Я обдумываю ответ. А… – Она махнула рукой, выражая одновременно сомнения в своей следующей фразе и радость по поводу маленькой победы над пятнами. – Ты просто пала жертвой стереотипов о девочке, которая сидит весь день и переставляет яркие флакончики с лаками. Не ожидай от своих клиенток многого, не затем они к тебе идут. – На всякий случай Вера еще раз вытерла рабочую поверхность и поправила баночки со специями, повернув их названиями к себе.

   Надя почесала коленку. Сквозь телесный капрон ярко просвечивали многоцветные, как бензиновое пятно в чистой луже, синяки. От усталости девушка никак не могла сформулировать следующий вопрос, который ее почему-то беспокоил больше всего.

   Вера, покончив с пятном, подлила себе еще чая и закрутила волосы в пучок. По-прежнему стоя спиной к подруге, она с шутливой интонацией выпалила:

   – Этот парень брякнул что-то по поводу тебя? Тогда сочувствую… ему.

   Надя с благодарностью приняла подачу. Лучшего способа случайно вернуться к главной теме разговора и придумать невозможно.

   – Наоборот, впервые мне задали сотню вопросов.

   Вера плюхнулась на стул. В ее карих глазах всегда присутствовала некая отрешенность, которую невозможно было разгадать, но в тоже время Надя не встречала человека, настолько умеющего сопереживать другому. Покусывая костяшки пальцев, Вера не спешила проявлять любопытство, предоставляя возможность подруге высказаться.

   – Чувствую себя дурочкой. Меня из вежливости расспросили о студии, а я все успокоиться не могу.

   – Судя по твоему описанию, он, как бы так сказать, деловой человек, имеет широкий круг общения. Ему могло быть действительно интересно. – Вера потянулась. Мордочка енота, украшающая футболку, забавно перекосилась на пышной груди. – В этом можешь не сомневаться. Но не уверена, что его мнение волновало бы тебя столь же сильно, окажись он крошкой Цахесом.

   Надя не стала уточнять у нее, кто это такой, чтобы не смущать подругу, которая постоянно умудрялась вставлять в свою речь подобные обороты, как нечто само собой разумеющееся.

   – Скорее он похож на Артура Пирожкова… – Надя решила не расписывать подробно достоинства Диминой внешности, а сразу указать на все.

   – Ого! Я бы тоже до утра о таком вспоминала. – Вера добродушно хихикнула и, строго прищурив подведенные на арабский манер глаза, уточнила: – Скажи, он миллиардер?

   Теперь рассмеялась Надя – такая нелепица из уст бескорыстной Веры звучала легким троллингом, без намека на зависть.

   – Вот с этим неувязка – он явно небедный, но миллиардером его трудно назвать.

   – Тогда у него точно нет повода не влюбиться в тебя, – Вера сняла хрустальную крышку с чешской конфетницы и извлекла две «Коровки».

   – Какое влюбиться? – Надя покраснела как школьница. – Просто захотелось рассказать про необычного человека. Я с такими еще не общалась, а ты как маленькая – сразу нафантазировала всякого на пустом месте.

   – Не всякого! – Вера показала язык. – Но свадебное платье лучше выбирай в стиле принцессы. – Она чмокнула подругу в щеку и погладила ее по предплечью. – Посмотрим с другой стороны – ты у нас настоящая охотница. Своими руками за пять минут поймала трех парней, а то, что двум из них по десять, не считается.

   – Зато развлечений у них еще на день. Не беспокоить же мне сейчас Нику: уже половина одиннадцатого. Что у них будет – ночной скандал?

   – Набери завтра. Ты же знаешь ее методы: лишит компьютера и все, а за ночь Никита с товарищем, может, что и надумают о своем поведении, – Вера ополоснула чашки и поставила в сушку. – Завтра во второй половине дня зайти за твоими листовками? Мне по пути как раз будет…

   Надя вытащила несколько шпилек из прически, тряхнула головой, голливудские локоны окончательно раскрутились на концах и повисли тающими сосульками. Она скептически зажала прядь между двумя пальцами и поднесла поближе к глазам. После тщательного изучения, а сил уже еле хватало и на такую мелочь, девушка решила не тратить сегодня время на мытье головы, а просто закрутить утром гульку.

   – Так что с флаерами? – терпеливо повторила Вера.

   – А? Вот незадача! – Надя хлопнула себя по лбу. – Понимаешь, где-то в промежутке между поимкой пацанов и падением на асфальт они разлетелись…

   – Да уж, богатый на впечатления день, – хмыкнула Вера. – Ветер сделает за нас всю работу.

   – Не подумала о таком… В любом случае, они уже в мусорном бачке. Рассуждать тут не о чем. – Надя встала из-за стола. – Мерси, что выслушала, Вер. Спокойной ночи!

   За окном послышался мелкий стук, какой бывает в самом начале проливного дождя.

ГЛАВА 2

Убаюкивающий ливень не прекратился и к восьми утра. Надя проснулась внезапно, спустя четверть часа после звонка будильника. Она широко зевнула, с трудом соображая, что наступил новый день. Поправляя cбившуюся к талии сорочку, перевернулась на другой бок и попыталась забыться еще на несколько минут. Занавесь из дождя скрывала изредка пытающиеся заявить о себе лучи солнца. Природа заигрывала со временем, не делая разницы между рассветом и сумерками, но легкий воздух с запахом травы, проникающий дурманом сквозь москитную сетку раскрытой форточки, мог принадлежать только утру.

   Девушка повела носом, потом погладила ноющие икры и, спохватившись, распахнула глаза. Схватила телефон. Не разбирая, что к чему, быстро написала сообщение о своем опоздании в общий чат Карине и Тане, а потом заметалась по комнате, пытаясь сообразить, как быстрее привести себя в приличный вид.

   Не было времени ни на макияж, ни на замазывание синяков на ногах, ни на другие привычные ритуалы. Черные колготки, естественно, порвались на середине бедра, а запасных не оказалось. После недолгих раскопок в шкафу обнаружились неношеные с прошлого года рваные джинсы. Надя залезла в них, задаваясь про себя вопросом: это она за зиму поправилась на пару кило или джинсы усохли? Волосы были убраны в запланированную накануне гульку. Для порядка Надя нанесла на губы красную помаду, но заметив кривые линии, выходящие за контур, спохватилась, что подправить все сможет только в студии.

   – Вера! – крикнула она на всю квартиру, а потом вспомнила, что подруга наверняка уже давно на работе – перебирает пряжу.

   На автомате заправляя на ходу за пояс мятую футболку, сквозь которую просвечивал красный бюстгальтер, Надя заглянула на кухню и обнаружила посредине стола коробочку йогурта и уже поникший бутерброд с сыром. Поколебавшись, завернула это сокровище в салфетку и засунула в сумку.

   Выскочив из дома, девушка сразу попала в поток дождя и, ругаясь про себя, вернулась за зонтом. Времени перед первой записью оставалось крайне мало, и Надя побежала в сторону студии, не разбирая глубоких луж и грязи. Пару раз она виртуозно поскользнулась на листьях, вставила спицы вывернувшегося зонта на место и, конечно, дождь промочил насквозь ее тонкую куртку.

   Возле входа девушку уже поджидали ютившиеся под одним зонтом Карина и Таня. Обе были не в самом превосходном расположении духа, о чем говорило одинаковое выражение брезгливости на лицах и притопывания на одном месте.

   – Сейчас, открою, – Надя бодро полезла за ключами, попутно окатив каплями с зонта своих мастериц. – Надо будет навес заказать… – пробормотала она в неуместное оправдание, делая лишний оборот ключом. – Ах, ты ж…

   Она дернулась назад, и спица зонта впилась Тане в бок. Та не стала долго рассуждать, а емко высказала свое мнение, попутно выдернув у Нади ставший ненужным аксессуар. Карина, приподнявшись на цыпочках, беспомощно нависала над всеми, но брызг из-за этого только прибавилось.

   Надя сильнее провернула ключ, опасаясь, что еще секунда – и она просто выбьет кулаками стекло. Замок щелкнул и встал на место. Дверь отворилась, и девушки просто ввалились вовнутрь.

   Часы все настойчивее указывали на скорое открытие, и суетливо, натыкаясь друг на друга, мастерицы принялись обустраивать рабочие места. Карина и Таня периодически поглядывали на непривычно нервную Надю, которая впервые предстала перед ними в настолько небрежном образе: белые кроссовки сменили свой цвет на серо-коричневый, джинсы промокли по колено, коричневые пятна грязи претенциозно украсили бедра, а влажная футболка окончательно измялась, и на ней расплылись пятна пота.

   Сама хозяйка металась от автоклава к журналу записей и своему рабочему столу, попутно заглатывая бутерброд и йогурт. Она на ходу напялила на себя шапочку, надела больно зацепившую выбившийся локон маску и влезла в огромный фартук, лишь бы не выдать рассеянность и нервозность. Шум дождя продолжал тонко заигрывать с настроением, вызывая непонятные страхи и периодически погружая в цирковой транс.

   Как по сигналу, Надя успокоилась только после щелчка включателя настольной лампы, которая залила холодным лимонным светом пальцы первой клиентки. Рабочий ритм наладился сам собой, вместо форс-мажора выкраивались минутки на очередную кружку чая, выкладывание галереи новых дизайнов в социальной сети и звонки намечающимся клиенткам. Приятным было и то, что несколько женщин зашли прямо с улицы, и для них нашлось время в графике.

   К трем часам дня Надя окончательно расслабилась и могла думать только об одном – заморочиться на геометрический дизайн или предложить клиентке контрастный французский маникюр. После недолгого изучения картинок в Интернете и любования цветами было решено остановиться на горошке на всех ногтях и ленте с бантиком на безымянных.

   Надя нанесла розовый гель-лак и, вылив немного черного на кусочек фольги, окунула в получившуюся кляксу дотс. Комично выдохнув, мастерица принялась расставлять точки в разученном порядке. Она настолько погрузилась в работу, что перестала отвечать на реплики клиентки и даже не подняла голову, когда в студию кто-то зашел. Это явно был мужчина, и шаги его были столь уверенны, что Надя заподозрила покупку сертификата, которые, естественно, были припасены с самого открытия.

   – Добрый день! Я могу увидеть Надю?

   Девушка чуть не выронила инструмент из рук: голос, в котором было столько настойчивости и нетерпения, принадлежал Диме.

   – Здравствуйте, – отозвалась Карина. – Она тут маникюр делает, видимо, не услышала. Надежда Григорьевна! – крикнула парикмахер в ее сторону. – Вас спрашивают.

   Извинившись, Надя отложила в сторону дотс и с запоздалым ужасом вспомнила, что выглядит сегодня, мягко говоря, хуже, чем накануне после падения. Чтобы как-то это скрыть, решила остаться в фартуке и шапочке, сняв только перчатки и маску.

   Вытирая отчего-то взмокшие ладони о джинсы, она наконец-то подняла взгляд на облокотившегося на стойку администратора Диму. Он наблюдал за девушкой с легкой улыбкой на губах – как за блестящей бирюзовой стрекозой, скользящей над стеклянной гладью лесного озера в погожий летний день, вдохновившей бы Левитана. Раскрывшиеся в вазе коралловые розы, флиртуя, склонились в его сторону, и Наде показалось, что она перенеслась в таинственный сад.

   – Здравствуйте, Надя, – Дима сделал пару шагов навстречу.

   – Не ожидала вас здесь увидеть, – сорвалось с языка само собой.

   – Знали бы вы, сколько времени я потратил на поиски... – Он нежно пожал ей руку. – Навигатор никак не хотел находить нужную улицу. Оказалось, я написал с ошибкой. Пришлось пожертвовать частью букета, – Дима кивнул в сторону цветов, – чтобы мне объяснили дорогу.

   Возле вазы лежала стопка рекламных листовок, отпечатанных на дорогой бумаге и украшенных тиснением блестящего розово-сиреневого цвета. Их дизайн был чуть изменен, и со стороны они выглядели как аппетитное пирожное. Надя с трудом сглотнула: она представить не могла, что из ее домашней поделки можно создать такую красоту.

   – Сколько я вам должна, Дима?

   Мужчина покачал головой и, наклонившись к Наде ровно настолько, чтобы посторонние не смогли распознать в этом флирт, произнес спокойно, как будто речь шла о тысяче рублей:

   – Прогулку. Приходите на прогулку в эту пятницу в семь вечера. Это время вас устроит?

   Надя почувствовала, как ее щеки краснеют, а пульс начинает обивать бравый марш в висках. Она сложила руки на груди и серьезно пробормотала:

   – Надо посмотреть журнал…

   Простого перелистывания бумаг не хватило, чтобы прийти в себя. Из-за вспыхнувшей в сердце радости буквы решили расплыться перед глазами, и Наде вообще стало неважно, какой день и какую запись изучать.

   Дима поправил воротник серой рубашки-поло, смявшейся под пиджаком стильного голубиного цвета. Мужчина сделал вид, что его не особенно интересует содержимое планинга и, как ни в чем не бывало, обратил все внимание на интерьер студии.

   – Очень здорово, что играет русская музыка. Далида или Джо Дассен дезориентировали бы в пространстве, – напомнил он о себе.

   Надя погладила переплет из искусственной кожи. Сейчас она снова готова стать собой, перестав чувствовать себя робкой студенткой-первокурсницей, не сидевшей до университета с мальчиком за одной партой.

   – Обычно дезориентируем. Наша миссия – отдых и полный релакс посреди рабочей недели. – Девушка так и не смогла разгадать: Дима развеселился или был поражен обстановкой. – А вечер пятницы у меня совершенно свободен.

   Дима достал айфон из кармана джинсов и быстро набрал что-то.

   – Теперь нам никуда не деться, – он продемонстрировал напоминание. – Как я понимаю, мне заехать сюда?

   – Ага…

   – Не буду более отвлекать, Надя. – Он еще раз нежно пожал ее руку и, дружелюбно кивнув затаившимся от любопытства Карине и посетительницам, ушел.

   Как и накануне вечером, Надя проследила его путь до машины. Только на этот раз Дима каким-то образом это заметил и по-мальчишески помахал, скрываясь за широкой антрацитовой дверцей.

   Надя с широкой улыбкой на лице вернулась к своему столу. Как ни в чем не бывало, взяла дотс и продолжила наносить точки, подпевая радио.

   – Стильная работа. – Карина не выдержала и подошла к Наде, делая вид, что ее интересует только дизайн. – Кто это был?

   – Дима. Вчера познакомились. – Надя пожала плечами, разыгрывая безразличие. – Эту руку сушим.

***

Визит Димы на некоторое время разорвал связь Нади с реальностью: она работала с давно забытым вдохновением, а разговоры вела с высоты огромных радужных облаков. Такое поведение девушка не могла объяснить даже себе: прежде, влюбляясь по уши, она все равно смотрела на жизнь с позиции здравого смысла. Кто-то мог бы с усмешкой напомнить ей о раннем браке, но ведь и тогда она вела себя логично: обдумала «за» и «против», приняла, как ей представлялось, самое разумное решение. Десять лет назад они с мужем развелись – тысячи других пар пасуют перед более мелкими испытаниями, они оказались не лучше и не хуже остальных.

   Усилием воли Надя вечером напомнила себе о скопившихся дома бумагах, которые никто за нее не разберет, и предстоящем разговоре с Никой. Дела серьезные, не терпящие отсрочек и, самое важное, имеющие прямое отношение к настоящей жизни, а не мечтам.

   Вдвоем с Верой они приготовили на ужин омлет с помидорами, кальмарами и сыром, быстро расправились с ним и, перебрасываясь шутками, разошлись по комнатам. Спустя пару минут Надя через стенку услышала размеренное постукивание спиц. Судя по скорости, с которой работала подруга, узор был самым примитивным, и она по кругу провязывала ряд за рядом. Ненавязчивый звук успокаивал, позволяя целиком сосредоточиться на муторной проверке счетов, платежей и заказов, а еще – сведении доходов и трат за предыдущий месяц.

   Таймер сработал ровно через полтора часа, но к этому моменту Надя перешла к более приятной части – составлению списка расходных материалов, которые намеревалась заказать сегодня же. С ленцой, которую всегда испытывала, когда приходилось тушить в себе рабочий азарт, она погасила лампу и, крикнув соседке, что скоро вернется, спустилась на этаж ниже.

   Ника со своим сыном Никитой жила прямо под ними в однокомнатной квартире, которая вместе с магазинчиком досталась ей в наследство после нелепой, но до ужаса закономерной гибели отца. Об этом Ника старалась никогда не вспоминать, делая вид, что его – как Садко – поглотил шторм, и в один из дней он выйдет на берег, отплевываясь от соленой воды.

   Надя нажала на кнопку звонка. Из-за двери она услышала небольшую перепалку по поводу того, кто сейчас должен спросить: «Кто там?»

   Как всегда, эта честь выпала Никите, который, подражая интонациям взрослого мужчины, пропищал, не заглядывая в глазок:

   – Вам кого?

   – Никита, это тетя Надя. – Сейчас она чувствовала себя то ли школьной ябедой, то ли занудной классной дамой.

   Гораздо медленнее, чем обычно, мальчик открыл дверь и с несчастным видом пробормотал приветствие. На его лице было написано величайшее разочарование – до сей минуты он явно ожидал, что сумел обойтись испугом и разжалобить Тетьнадю.

   – Привет! – Надя решила не разговаривать с ним, лишь бы не дрогнуть в последний момент. – Ника, ты там как? Есть пара минут?

   Девушка вошла в довольно просторную комнату с современным ремонтом и эклектичной мебелью. Горка брежневских времен и выдающийся дубовый платяной шкаф уживались с современным разобранным светлым диваном из искусственной кожи, застеленным мятым голубым постельным бельем и наспех прикрытым лоскутным пледом, и двухэтажной конструкцией стол-кровать – владениями Никиты. По стенам висели старые фотографии и картинки на морскую тематику, а несколько книжных полок были заставлены не столько старыми томиками, сколько пыльными дешевыми сувенирами со всего света.

   Босая Ника стояла у окна и поливала единственное растение, прижившееся в их доме – большой кактус. На ней был старенький махровый халат, а темно-русые волосы вылезли из-под полотенца. Небольшие глаза – один карий, другой голубой – выделялись на фоне белой тканевой маски. Сквозь этот в чем-то маскарадный костюм проглядывалась усталость, и Надя решила не сдавать Никиту сразу.

   – Остался вафельный торт. Присоединяйся! – Ника потрясла лейку, но та выдала лишь пару капель на пол. – Блин! – Она растерла их ногой, преобразив в тонкую лужицу. – Чего не заходила? – Лейка была загнана в самый угол подоконника, за плотную занавеску.

   – Дел было много. – Надя прикусила щеку. – Я тут принесла рекламки...

   – Положи на трельяж в коридоре. – Ника сняла маску и ощупала лоб и щеки. – Не поймешь, помогло или нет? Идем на кухню, а то некоторые еще уроки не доделали.

   Надя послушно кивнула и зажала драгоценные листовки ровной стопочкой между коробкой с туалетной водой и банкой с кремом, стараясь не касаться давно нечищеной от волос расчески.

   Порядок в последние годы не относился к сильным сторонам Ники, хотя в детстве она была страшной чистюлей и не терпела, если на столе и на минуту задерживался мятый фантик.

   Надя погладила маленький сломанный кораблик, прижатый к зеркалу. Она хорошо помнила его долгую историю, как и то, почему он до сих пор не на свалке.

   – Помнишь, как мы здорово проводили время на «Нике» или, когда она была на регате, носились по причалу?

   – Как забыть, если каждый день прихожу туда на работу? – Ее практичность оставалась неизменной.

   – Для меня вот и сейчас нет места лучше. Готова там часы проводить, – Надя поймала себя на том, что ход с пробуждением приятных воспоминаний не срабатывает, но решила развить мысль до конца. – Хотя, конечно, теперь просто прогуливаюсь или сижу в кафешке. Порой думаю, как мне в десять лет хватило ума залезть на мачту? – проходя в кухню, она заметила надутое лицо Никиты, выглядывающего из-за приоткрытой двери ванной.

   – Сейчас ты смотрелась бы на ней эпичнее, с учетом твоей любви к юбочкам. – Ника сняла картонную крышку с порядком раскрошенного Никитой торта. – Вот зверь-грызун! Еще и шоколад отковырял.

   – Удивляюсь, как дядя Леша меня тогда не убил? – Надя понимала, что ступила на скользкий тонкий лед воспоминаний об отце подруги, но случай из детства был чем-то схож с вчерашним прецедентом. – Поражаюсь, как детям в голову приходят такие глупости. Я ведь перед этим не подумала, сколько проблем могу принести…

   Подруга пропустила первую часть мимо ушей.

   – Почему я отдала Никитоса в яхт-школу, как ты думаешь? – Она пододвинула коробку с чайными пакетиками ближе к Наде. – Чтобы он каждый день был занят. Ребенку надо где-то расходовать энергию.

   – Видишь ли… – Надя глубоко вдохнула и начала рассказ о выходке Никиты и Олежи. На всякий случай она преуменьшила скорость машины Димы и не стала упоминать ее модель, попытавшись представить все хулиганской попыткой проехаться на самокатах на красный свет.

   Ника слушала это, ухватившись за спинку стула. Она казалась равнодушной, но ее расширяющиеся, как у бульдога, ноздри выдавали тщательно скрываемый гнев. Угукнув после того, как Надя замолчала, она сняла с головы полотенце и бросила его на батарею.

   – Спасибо, Надя. Я перед тобой в долгу. – Не рассчитывая на дальнейший ответ, она как можно спокойнее и громче произнесла: – Никитос, иди сюда. Теперь понимаю, чего ты заперся в ванной.

   С виноватым видом мальчик показался из коридора. Он недовольно жался к холодильнику, мастерски изображая жертву всех заговоров и невыносимых обстоятельств мира.

   – Тетя Надя сказала правду про тебя и Олега?

   Никита вскинул бровь, учуяв лазейку.

   – В общих чертах.

   Надя прикрыла рот рукой, чтобы не выдать улыбку: серьезная фраза звучала крайне нелепо, да и актерский талант мальчика восхищал.

   – В общих чертах? – Ника снова накрыла торт коробкой. – Надюша…

   – Мне пора, еще материалы заказать надо… – Она не собиралась присутствовать при семейной ссоре, усугубляя и так незавидное положение Никиты.

   Тихо попрощавшись, выскользнула из квартиры, рассчитывая избежать подробностей, но на лестничной клетке все же был слышен громкий голос разгневанной матери.

   Поднявшись к себе, Надя быстро переключилась, сначала приняв душ, а потом увлекшись заказом новых разноцветных гель-лаков, шампуней, уходовой косметики и красок. Затем она прочла несколько интересных статей и законспектировала их в блокнотик, чтобы потом, когда все мастерицы вернутся из отпуска, обсудить с ними на собрании дальнейшие планы.

   Поглощенная работой, Надя не заметила, как наступила глубокая ночь, а выходной завтра никто не обещал. Вздохнув, она выключила ноутбук и залезла под одеяло. И как всегда после долгой работы впала в то особое состояние, когда сон еще не пришел, но мысли уже тебе не принадлежат. Видения распоряжались чувствами, плавно переплетаясь в зависимости от их настроения со страхами или желаниями. Сейчас они любезно вывязывали перед внутренним взором образ красивого, уверенного в себе мужчины, который улыбался только ей одной, а потом волшебным образом Надя оказалась в уютном гнездышке его объятий.

   Надя пообещала себе не думать пока о Диме и пятничном свидании, но он умудрился проникнуть в каждый день до встречи. В первую очередь, листовки оказались по-настоящему звездными – одна женщина интеллигентного вида даже достала из старого томика флаер и заметила, что это очень красивая закладка. Несколько клиенток тоже одарили салон комплиментами, а количество новых посетителей увеличилось. И каждый раз Надя посылала Диме мысленную благодарность.

   В то же время она все никак не могла выбрать образ, в котором предстанет перед Димой, и в любую свободную минуту крутилась перед зеркалом, прикидывая прически или воображая платья, которых у нее в гардеробе и не было никогда.

   Незадолго до встречи она так разнервничалась, что Карина, утомленная видом суетящейся хозяйки и, по всей видимости, не понимая до конца причины ее волнений, насильно усадила Надю себе в кресло, вымыла ей волосы и завила их крупными локонами, уложив в небрежную прическу.

   Девушки остались довольны результатом, и оставшиеся минуты провели, расправляя несуществующие складки на платьях: в итоге Надя остановила свой выбор на модели в стиле пятидесятых годов с алым корсажем, широкой белой юбкой и крупными горошинами в тон верху. Она все же отказалась от кроссовок в пользу красных туфель на каблуке киттен-хилл. В качестве аксессуаров были подобраны крупные серьги-кольца, пандоровский браслет с несколькими шармами и золотой кулон в форме сердца.

   Дима приехал ровно в назначенное время. Он не стал сигналить, а просто зашел в студию и обезоруживающе всем улыбнулся.

   – Добрый вечер!

   – Здравствуйте, Дима… – Надя с достоинством подошла к мужчине, побаиваясь, что он может услышать стук ее сердца. – Я готова, пойдемте?

   – Восхитительное платье, жаль только, что оно меркнет перед вами, – он лукаво прищурился, словно ожидая увидеть на щеках девушки краску смущения.

   Но она, кокетливо проведя кончиками пальцев по волосам, лишь попросила помочь ей надеть плащ, что мужчина сделал с большой охотой.

   Не желая снимать верхнюю одежду в машине, Надя повязала пышный бант на талии, посчитав, что ванильный цвет лучше всего подчеркнет ее кожу.

   – Хороший бантик, как у Мальвины, – Дима пропустил девушку вперед и на прощание помахал оставшимся в студии работницам.

   Перед Надей была распахнута дверь машины, и она, чуточку робея, устроилась в светлом салоне. За то время, что Дима обходил автомобиль, девушка успела, пристегивая ремень, оглядеться. Если на передних сиденьях царили чистота и порядок, соответствующие рекламным проспектам, то сзади, где были прикреплены детские автокресла, все оказалось завалено журналами с принцессами, плюшевыми игрушками и еще какими-то очень важными для девочек младшего школьного возраста вещами.

   – Смотрю, вы уже готовы к поездке? – Дима завел мотор, и на приборной панели загорелось множество милых огоньков-показателей.

   – Классный автомобиль!

   – Это вы его еще в деле не видели. – Дима с довольным видом начал выруливать.

   Вскоре они покинули пределы города и выехали на трассу. Наступало то волшебное время, когда сумерки только начинаются, но до заката еще далеко. Небо постепенно меняло цвет с голубого на мандариновый, переходя в пурпурный, чтобы потом завернуться в сапфировое покрывало. На его совершенном полотне еще были заметны крестообразные зацепки от двух самолетов, только-только спрятавшихся за облаками.

   Холмистая дорога превращала поездку в особый аттракцион, когда за каждой новой горкой скрывается нечто неожиданное и безумно важное, как самоцветы и монетки в компьютерной игре. Листва деревьев сливалась в одну общую крону, которая изгибалась под ветром, как мифический змей Кецалькоатль, прилетевший сюда ночевать с другого конца света. Пару раз Дима и Надя проезжали мимо сосновых рощ. Тогда змей исчезал, уступая место ограде, за которой словно скрывался пышный сказочный терем, выструганный из одного огромного дерева. А порой им встречались широкие поля с коровами и лошадьми, подгоняемыми в сторону стойл зазевавшимися и проглядевшими светлое время пастухами. Это выглядело несколько забавно, как наблюдение за «жителями» огромного макета.

   Надя и Дима обсуждали свои впечатления об открывавшихся видах, порой обменивались догадками, кто может жить в изредка встречающихся вдоль трассы домиках. Это была ни к чему не обязывающая беседа, но все равно интересная для обоих. Им было очень легко друг с другом, что пугало и придавало уверенности.

   Надя нарочно не спрашивала Диму о том, куда они едут. Она любила сюрпризы, подготовленные специально для нее, и всегда предпочитала медленно разворачивать обертку, не утруждаясь построением догадок. Сейчас она предвкушала нечто пусть и банальное, но для нее абсолютно незабываемое. Все ее тело вздрагивало, когда Дима исподволь бросал на нее хищные взгляды, совершенно неожиданные для такого серьезного мужчины, казалось бы, с головой погруженного в свою работу.

   Они въехали в черту города и Надя, довольно растянув губы в широкой улыбке, завертелась на пассажирском сидении. Она впервые за всю поездку осмелилась провести рукой по бежевой обивке, уже почти освоившись в салоне – как космонавт, впервые доставленный на орбиту и теперь предоставленный сам себе. Все было внове для нее, и каждое мгновение отличалось от заданных координат.

   – Почему ты не спрашиваешь, куда мы едем? – с хитринкой в голосе спросил Дима. Он не собирался открывать свой незамысловатый план, но его явно задевало напускное равнодушие девушки.

   – Жажду чистых эмоций. Не хочу притворяться. – Она с невинным видом погладила ремень безопасности, пробежавшись ладошками от шеи до бедер. – Ты мне все расскажешь, а я обрадуюсь раньше времени или… расстроюсь, а потом лицемерно и бездарно разыграю радость.

   Они и не заметили, как сменили официальный тон на дружеский.

   – Зачем ты мне это сказала? Теперь я переживаю еще больше. – Дима снова обернулся в ее сторону, но вопреки его словам азарт хищника никуда не пропал. – Моя уверенность в успехе не столь крепка.

   – Ладно тебе. Я просто обожаю сюрпризы. – Надя покраснела и, чтобы не выдавать себя, достала пудреницу и еще раз убедилась в безупречности макияжа. Что ж, у каждого зверька в джунглях свой камуфляж, а ее не так уж плох.

   Как оказалось, она прекрасно вписалась в атмосферу заведения, куда ее привез Дима. Интерьер был абсолютно рок-н-ролльным. Пухлые красные диваны из кожзама, простые столики, старый мотороллер в углу, черно-белый кафельный пол с глянцевым блеском, а стены украшены виниловыми пластинками и огромными плакатами с Элвисом Пресли.

   – Смотри, настоящий музыкальный автомат!

   Надя кивнула в сторону другого конца зала, где в этот момент под «Can`t Help Falling In Love» несколько пар изображали пируэты, вобравшие в себя элементы вальса и школьного медляка. На их фоне выделялся особенно веселый мужчина средних лет, который пока не нашел себе партнершу для танца, но при этом и не особо в ней нуждался, судя по его протяжным выразительным па.

   – Еще здесь есть бильярд. Если хочешь, можем сыграть? – Дима подвел девушку к столику, на который ему незаметно указал официант.

   – Я не умею. – Надя села поближе к окну, из которого открывался прекрасный вид на исторический центр, окутанный флером ночной подсветки.

   – Надо говорить, никогда не играла. – Он подмигнул. – Сегодня тогда будет не соревнование, а мастер-класс.

   – А танцы?

   – В первую очередь. Только здесь мастер-класс от тебя.

   – Заметано! – Надя положила салфетку на колени. – Классное место. Вроде путешествия в другое время и чужую страну, как в фантастическом фильме.

   – Ты хорошо освоилась и выглядишь как настоящая девушка пятидесятых годов. Надеюсь, вечер тебе понравится. – Дима размял кривые пальцы. – Руки немного затекли после руля.

   – Никогда не была в Америке! – Надя только пару раз отдыхала в Анталье и один раз в Египте. – Посижу здесь и решу, стоит ли лететь. А ты там бывал?

   Чтобы не вдаваться в ничем не примечательные подробности своих малочисленных путешествий, она решила дать возможность обо всем рассказать своему спутнику.

   – Еще студентом провел там целое лето, но не встречал таких красивых женщин. – Он вновь бросил на нее тот удивительный взгляд, от которого по телу девушки пробегала дрожь.

   – Расскажи поподробнее, – голос подвел Надю, она неожиданно заговорила чуть тише, чем привыкла.

   Ей хотелось продлить это предвкушение приключений и искрящихся чувств, которых никогда не доводилось переживать, о которых она мечтала с тех пор, как в подростковом возрасте увлеклась любовными романами. С тех пор прошло много лет, окружающие и сама жизнь убедили ее, что такого не бывает, однако с этим мужчиной Надя нежданно-негаданно начала верить в чудеса.

   – Давно дело было, – Дима широко улыбнулся, – я только-только окончил второй курс.

   Он рассказывал о своей студенческой авантюре, словно она случилась вчера. С юмором описывал торговлю мороженым в одном из Национальных парков, и как первые две недели со страха не мог связать и двух слов по-английски, на полном серьезе замышляя побег в Мексику. Поведал обо всех передрягах, в которые влипал по своей наивности. Поделился впечатлениями от всех городов, в которых побывал. Заново пережил автопутешествие по Аризоне и пожаловался, что не сумел добраться до Ситки.

   – Там такие же вкусные бургеры? – спросила Надя, когда история подошла к логическому завершению: возращению студента на родину. Девушка с увлечением слушала Диму и незаметно съела всю свою порцию вместе с картофелем фри.

   – Вот это вспоминаю с трудом… видимо, нет. Здесь вкуснее. – Он поднес к ее рту салфетку и вытер уголок губ. – У тебя тут томатный соус.

   – Может быть, немного потанцуем? – Девушка откинула локоны за спину.

   – Не отвертеться! Я-то думал, накормлю тебя от души, ты станешь питончиком, и танцы потеряют актуальность.

   – Не надо было мне все время подливать колу.

   Танцпол пустовал, и возле музыкального автомата никого не было. Выбор музыки оставался за ними. Большая часть музыкантов и названий композиций оказались незнакомы Наде, поэтому она предоставила Диме возможность предлагать, а себе – отвергать. В итоге они закружились под нежную песню «And I Love Her».

   Надя несколько лет назад занималась танцами, поэтому очень деликатно направляла партнера, не позволяя истоптать ее туфельки. Пара медленно кружилась, ни на миг не сводя друг с друга глаз. Самым необычным в их танце было то, что, несмотря на однообразные па, Дима ни на миг не дал девушке почувствовать себя главной. Он сначала одобрял каждое движение и лишь потом соглашался его повторить.

   – Кстати, Дима, я так и не знаю твоих отчества и фамилии, – вдруг осенило Надю.

   – Неужели? – Дима хмыкнул. – Дмитрий Львович Коловрат собственной персоной.

   – Наверное, в Рязани перед тобой все двери открыты.

   – Не экспериментировал. Я не мог выносить груза ответственности, накладываемого таким именем, поэтому на второй день жизни упросил родителей поменять его на Дмитрия Петровича Хлебникова.

   Произнеси шутку кто-то другой, Надя не сочла бы ее смешной, но в устах Димы все это прозвучало столь наивно и трогательно, что девушка залилась звонким смехом.

   – Теперь точно знаю: ты – настоящий богатырь.

   – Пару раз изображал для дочек принца, но богатырем меня еще никто не называл. Будешь первой.

   Надя незаметно облизнула губы. Во время танца к ней и Диме присоединилось еще несколько пар, но они ощущали себя так, словно от остальных их оберегал прозрачный купол, каким порой накрывают цветы.

   Мелодии сменялись. Когда звучали более динамичные, Дима с Надей только двигались чуть быстрее. Им было абсолютно все равно, какая музыка играет. Танец давал ощущение телесной близости и позволял легкости, зародившейся между ними, полностью овладеть сердцами.

   – Может, попробуем сыграть в бильярд? – предложил Дима, заметив, что девушка стала чуть скованнее. – Стол свободен.

   – Пожалуй, – ухватилась за предложение Надя, – мне начали натирать туфли.

   Не дожидаясь конца мелодии, они пошли за кием и шарами. Дима интонацией знатока начал объяснять правила. Надя кивала, уточняла и все равно ничего не понимала. Она очень старалась не выдавать себя, чтобы не показаться глупой, да и не смутить Диму полным отсутствием у него педагогических талантов.

   Надя с восхищением наблюдала, как он виртуозно держит кий, несмотря на кривизну своих пальцев, как ловко рассчитывает траекторию, по которой покатятся шары.

   – Главное, Надя, по шару надо именно бить. В первую очередь следует освоить прямой удар, чтобы биток и прицельный шар столкнулись и дальше покатились вместе по одной прямой.

   – Но сначала разбивается этот треугольник? – Надя ткнула пальцем в разноцветную пирамиду.

   – Верно, а потом шары должны попасть в лунки. – Дима сильнее склонился над столом. – Ты их постепенно загоняешь. Смотри внимательно.

   Надя облокотилась о стол, борясь с кошачьим желанием качнуть эту кучку шаров.

   – Гляжу в оба. – Она с трудом заставила себя перестать пялиться на Димины напрягшиеся мышцы, которые были видны сквозь классическую рубашку.

   Дима глубоко вдохнул и ударил. Почему-то кий не попал по битку, а только слегка задел его и грузно приземлился на зеленое сукно. Шар чуть дернулся и остался на месте. Надя ойкнула, про себя обрадовавшись, что ткань осталась цела.

   Возникла неловкая пауза. Уши Димы покраснели, как у мальчишки, а девушка никак не могла подобрать нужных слов.

   – Эх, Дима, все обучение коту под мантию, – к ним подошел мужчина средних лет с довольно внушительным брюшком. – Учил тебя, учил… Теперь краснею.

   – Непутевый я, Вася, непутевый. – Дима улыбнулся, и мужчины обменялись рукопожатиями.

   – Мы с женой пришли отдохнуть. – Мужчина добродушно закатал рукава футболки еще сильнее. – Все сидел и гадал, ты там вальсируешь, или это я обознался.

   Надя скромно спрятала руки за спину и задалась вопросом, почему толстяк кажется ей знакомым: не только внешностью, но и голосом, манерой держаться.

   – Не обознался. Надя, разреши тебе представить – Василий Игатовский, депутат регионального парламента. Один из долгожителей.

   – Рад знакомству, Надежда, – мужчина протянул руку, которую девушка нерешительно пожала в ответ.

   – Надя владеет собственным салоном красоты, – Дима произнес это с оттенком гордости.

   – Небольшая студия, – поправила она. – «Сен-Тропе».

   Девушку озарило – конечно, она много раз видела этого мужчину по телевизору и на страницах местных газет. Теперь она судорожно старалась припомнить, в какой именно партии он состоял, хотя, вероятно, никогда не была в курсе. Все же не хотелось в первые же минуты опозориться перед этим «долгожителем».

   Новый знакомый не собирался выпытывать ее политические предпочтения или подробности собственной биографии. Он провел толстыми пальцами по коротким седым волосам и, ухмыляясь, сказал:

   – Если барышня не против, я покажу игру настоящего профессионала.

   – Как вам угодно, – Надя робко встала по другую сторону стола.

   Не то чтобы она посчитала Игатовского сверхчеловеком. Теперь, сложив воедино все сплетни и комментарии про него, которые только доводилось ей слышать, девушка в который раз убедилась, что весь мир состоит из тысяч других миров, которые иногда, как редкие кометы из чужих галактик, соприкасаются друг с другом.

   – У него звание какое-то есть, в юности серьезно увлекался, – шепнул на ухо Дима, ничуть не расстроенный своей мелкой неудачей, а наоборот, перевернувший все так, будто заранее готовил для Нади феерическое шоу. – Остается только наблюдать и любоваться.

   «Вот хитрец!» – мелькнуло в мыслях, а дальше девушка вновь стала кошкой, затаившейся перед прыжком.

   Игатовский виртуозно разбил пирамиду и с воздушностью эльфа начал загонять шары в лунки. У Нади зарябило в глазах от ярких цветов. Девушка никак не могла уловить суть его комментариев, которые он давал после каждого удара, поясняя правила игры и заставляя повторять их своими словами. Единственное, что она поняла – ей как зрителю нельзя упускать из вида белый шар. В конечном счете, завершив партию с самим собой, депутат поставил кий на место и провозгласил:

   – Думается, стоит провести еще одно занятие. Ваши мысли, Надежда, сейчас вовсе не связаны с этой великой игрой.

   – Извините, день был трудным, и я немного рассеяна, – Надя скромно улыбнулась.

   – Нельзя вас в этом упрекать. Дима – вот настоящий виновник.

   Дима развел руками, на лице не было ни капли раскаянья, только залихватская ухмылка.

   Тем временем к ним подошла полная женщина. Выглядела она ровесницей Игатовского, хоть и одета была не совсем по возрасту – пожалуй, летящее короткое коричневое платье в крупный белый горох с бантом на шее больше бы подошло более юной особе.

   – Чемпион, не забывай, нам завтра рано вставать. – Она похлопала мужа по предплечью. – Дима? Ты?

   – Кто же еще, Марьяна? – Он обнял ее и представил Надю.

   – «Сен-Тропе»? – благодушно переспросила она. – Я была там недавно, в конце марта.

   – Правда? – Глаза Нади округлились. – Извините, я вас не помню.

   – Я приезжала на свадьбу, до торжества оставалось совсем немного времени, утром были дела. Наугад заскочила сделать укладку.

   – И как вам? – Надя не особенно рассчитывала на искренний ответ, но все равно разволновалась.

   Дима тихонечко погладил ее по спине, она на мгновение забылась и сквозь туман расслышала:

   – У вас все сделано со вкусом, чувствуется, как много любви и сил вы туда вкладываете.

   – А как вам моя мастерица?

   – Милейшая девочка. Забавная вся, в татуировках и с зелеными волосами. Укладка шикарная, держалась до следующего вечера.

   – Буду рада видеть снова. Для вас, Марьяна, персональная скидка – двадцать пять процентов. – Надя пожалела, что не додумалась выпустить карты постоянных клиентов.

   – Как только окажусь в ваших краях, с удовольствием.

   – Кажется, женщинам и без нас неплохо. – Игатовский почесал живот. – Что скажешь, Дима?

   – Их вопросы явно серьезнее наших. Куда нам против парикмахерских и досуга детсадовцев?

   – Дима, ты еще слишком юн. Так шутить нельзя. – Депутат подмигнул жене. – Я полностью на твоей стороне, дорогая, и готов немедленно отвезти домой.

   – Было приятно познакомиться, Надежда. – Марьяна помахала рукой.

   – Взаимно. Про скидку не забывайте.

   Они распрощались как добрые знакомые, а потом Надя с Димой вернулись к своему столику.

   – Никогда бы не подумала, что такие люди могут оказаться простыми в общении, – Надя пододвинула к себе поданный ей десерт. – Еще и Марьяна, оказывается, была у меня в студии. Вера, моя подруга и соседка, сказала бы: «Наш мир становится слишком мал».

   – Кажется, эта фраза принадлежит кому-то другому? – Дима бесстыже залез в ее тарелку своей ложкой.

   – Эй, я тоже у тебя попробую! – Надя в отместку скрестила свою ложку с его. – Вообще она много книжек прочитала, для нее приплести цитату – не проблема.

   В такие моменты девушка всегда жалела, что сама не может похвастаться блестящим образованием.

   – Но вряд ли кто-либо, даже она, может потягаться с тобой в креативности и красоте, – Дима накрыл ее руку своей. – Я в этом уверен.

   По телу Нади разлилось тепло предвкушения. Было бы неправильно назвать его чувственным, хотя, конечно, она испытывала к Диме влечение. Это было предвкушение чего-то по-настоящему волшебного, самого желанного, ради чего стоило перевернуть всю свою устоявшуюся жизнь.

   – Ты молчишь, Надя. – Голос Димы дрогнул.

   – Просто мне очень понравился этот вечер.

   – Тогда попробуем обмануть время, чтобы он не закончился...

   Дима нарочно построил маршрут обратной дороги так, чтобы они проехали мимо моря. Убывающая луна ярко выстраивала косую дорожку на гладких ночных волнах. Из окна машины песчаный пляж казался покрытым перламутром и больше всего походил на половинку огромной раковины. Пернатый змей вернулся в свои владения и плутал среди деревьев. Фонари-вспышки скромно подсвечивали путь, не желая ни становиться свидетелями, ни вмешиваться в суету изредка пролетающих мимо птиц и превышающих скорость машин.

   – Придерживаемся верного курса. – Дима увеличил карту на айфоне. – Сейчас мы заедем в одно сказочное место. Надеюсь, ты там никогда не была.

   – В любом случае, я не была там с тобой, поэтому все будет в новинку. – Надя довольно потянулась в кресле.

   Однако ей не пришлось лукавить: она действительно ни разу не бывала в этом парке развлечений, хотя неоднократно читала о нем, даже подбивала съездить туда Нику с Никитой за компанию.

   – Чувствую себя настоящей царевной, – игриво сказала Надя, когда они сошли с карусели, выполненной по мотивам сказки «Летучий корабль» – ладьи медленно поднимались и опускались в воздухе. – Скажи, Дима, как ты умудрился построить машину времени? За один вечер мы побывали и в Америке пятидесятых годов, и в Древней Руси.

   – Легко! После того, как выбьешь своему начальнику место в правительственной делегации на встречу БРИКС, машина времени – не заморочка. В первую очередь – план. – Дима набросил ей на плечи свой пиджак. Теперь, в рубашке и джинсах, он выглядел скорее залихватски удалым, чем строгим.

   – Ты так любишь все планировать. – Девушка благодарно завернулась в пиджак, вечер был обманчиво теплым, и она оставила плащ в машине, а теперь успела немного замерзнуть. – Будто пытаешься предугадать жизнь.

   – В моей работе постоянные авралы и форс-мажоры, если не будет какой-то основы, легко упустить нечто важное.

   – Долго придется жалеть?

   – Скорее разгребать и подсчитывать убытки. Не всегда материальные.

   – Я тоже ненавижу этим заниматься, – Надя шутливо ткнула его в бок. – Не грузи себя! Ты не один здесь такой.

   – Я знал, с кем поделиться. Не буду отрицать, на царевну ты и вправду похожа. Золотые волосы и глаза как сапфиры. Только кокошника не хватает. – Он призадумался. – Вот, лучше Пушкина никто не скажет: «Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит, а сама-то величава, выступает, будто пава, а как речь-то говорит, словно реченька журчит»… Признайся, ты была прототипом?

   – Не знаю, ты здесь специалист по путешествиям сквозь века.

   – Правильно, я стихи сочинять не умею, поэтому попросил Александра Сергеевича для меня постараться.

   – «И с Пушкиным на дружеской ноге», помню, в школе было что-то такое. – Надя своевременно вспомнила цитату, хотя уроки литературы никогда не жаловала.

   – Все же с Надеждой Григорьевной интереснее. – Дима повел ее к выходу из парка.

   Несмотря на позднее время, из-за теплой весенней погоды желающих покататься и погулять среди шума и гирлянд было еще достаточно.

   Они шли по безлюдной аллее. Обоим нравилась эта видимость уединения, когда до них доносились голоса, обрывки мелодий, запахи уличных лакомств, но все это находилось в совершенно иной реальности, оставшейся по ту сторону зеркала.

   – Давай на секундочку сядем, – попросила Надя, сворачивая в сторону скамейки. – У меня камушек попал в туфельку.

   Дима сел рядом с ней, вежливо отвернулся и заботливо поинтересовался:

   – Не сильно натерла?

   – Все в порядке. Хотя ноги немного устали. Я всегда из крайности в крайность, то весь день сижу, то ношусь как ненормальная. Ничего хорошего в итоге.

   Этот совершенно непримечательный разговор почему-то заставил волоски на теле Нади встать дыбом. Если бы Дима спросил, чего она сейчас желает больше всего на свете, ответ просто не прозвучал бы. Это никак не выразить словами, а рассказывать про свои непонятные фантазии и ощущения она пока стеснялась.

   – Вообще классный вечер получился, давно так не отдыхала, – в который раз повторила она.

   – Значит, я заслужил маленькую награду. – Дима нежно взял ее за подбородок.

   – Шоколадка не подойдет? – Надя облизнула губы.

   – Недостаточно сладкая.

   Первый поцелуй оказался легким как перышко, случайно коснувшееся в своем полете губ, а потом скромности не осталось места. Надя смело льнула к Диме, который обнимал ее так, будто ничто в жизни не могло отнять их друг у друга. Они с трудом переводили дыхание, но остановиться не могли. Это было внезапной пургой, что налетела и захватила в плен своих маленьких цепких снежинок все, что имело неосторожность оказаться у нее на пути.

   Как нарочно, в кармане джинсов Димы завибрировал телефон. Мужчина виновато опустил взгляд и полез за ним.

   – Я отвечу? Дочки…

   Надя кивнула и, довольная, принялась расправлять порядком измявшийся пиджак Димы.

   – Лиза, Катя, быстро спать!.. Вы уже в кровати?.. Говорите из-под одеяла?.. Так, обезьянки, немедленно телефон на тумбочку и спать, – Дима говорил очень спокойно, без всякой строгости, но с твердостью, против которой невозможно было выступать на полном серьезе. – Хитрюги какие! Я понимаю, что вы не можете его положить, пока я болтаю с вами… Теперь придется думать, заслужили ли вы поход в кино… Я тоже вас люблю. Скоро приеду. Целую! – Дима с наигранной беззаботностью спрятал айфон. – Не обижайся, Надя, кажется, нам пора собираться.

   – Ничего, я в курсе, что ты человек подневольный, – Надя с удивлением заметила, сколько нежности зазвучало в ее собственном голосе. Разговор Димы с девочками был совершенно искренним, мужчина не притворялся, и его заботливый тон не мог не тронуть.

   Обратный путь они провели в приятной болтовне. Надя всячески развлекала Диму рассказами о жизни в маленьком городке и местными полуфантастическими байками, гуляющими здесь с момента основания. Девушка поведала и о том, как весело проводила каждое лето в этом городе у бабушки, которая и завещала ей квартиру.

   – Все встало на свои места. Никак не мог понять, почему такая яркая девушка предпочла приморский городок столице.

   – Я никогда не жила в Москве. Только ездила пару раз. – Надя не поняла его мысль.

   – Многие талантливые и активные люди стремятся переехать в Москву, а ты осталась здесь. Помогаешь развиваться родному региону. Это достойно восхищения.

   – А родители говорят, я – дурочка. Полгода уговаривали продать бабушкину квартиру или сдать ее приезжим. – Надя не успела прикусить язык. – Они даже ни разу не были в моей студии.

   – Они просто считают тебя очень талантливой и по-своему это выражают, мне тоже часто прилетает и от мамы, и от сестры, – поделился Дима. – Они все сердятся, что я переехал с девочками сюда. А что я, бросить их должен был? Проект по идее долгосрочный, для владельца приоритетный. Мне надо все разведать, наладить… Тут командировочными набегами не обойдешься.

   – Я бы тоже детей с собой взяла, не на Крайний Север же, и не в пустыню. – Надя энергично поддержала его. – Да и что им летом в пыльном городе торчать? Лучше здесь, у моря.

   Вскоре они подъехали к дому Нади. Дима предложил проводить до квартиры, но девушка отказалась. Сегодня ей хотелось подольше сохранить сказку, и единственным способом представлялось завершить ее вместе с хлопком дверцы автомобиля. На прощание Надя подарила своему кавалеру еще один игривый поцелуй и с сожалением выпорхнула на улицу.

   Не оглядываясь, забежала в подъезд и скрылась за старой железной дверью. Ей не терпелось поделиться самыми волнительными моментами этого вечера, но все же вопрос Веры ошарашил практически с порога:

   – Ну как там у вас с Пирожковым все прошло?

   – Ты не поверишь, но его фамилия Хлебников.

   – Почти угадали, – Вера, не опуская глаз, вязала по кругу свитер.

   – Не напутаешь? – Надя ткнула пальцем в серую тушку.

   – Тут просто лицевая гладь. Ха! У кого-то стерлась помада, а губы все равно красные. – Далее в своей снисходительной манере Вера продолжила расспросы. – Ты целовалась на первом свидании?

   – Вера, мы с Димой взрослые люди, – лицо Нади покраснело от смущения.

   – Я же не осуждаю. Судя по твоей довольной пунцовой мордашке, целуется он отлично. Чего теряться-то? – Она захлопала ресницами с самым невинным видом.

   – И этому человеку доверяют детей!

   – Ну, мы же игрушки вяжем, а не твою личную жизнь обсуждаем. Рассказывай все подробности, а то я лопну от любопытства.

***

Дима постарался как можно тише зайти к себе в квартиру. Ему не хотелось случайно разбудить девочек, уложить которых до сих пор было большой проблемой. Они отличались подвижным характером, а переезд на новое место неожиданно взбудоражил их на несколько недель вперед. Порой мужчина ругал себя, что так просто переселился, но ему предстояла одна сделка – банальная, но непростая, как подсказывало ему настойчиво чутье – и многие вопросы невозможно было решать по телефону или в онлайн-режиме. Дима привык полагаться на внутренний голос, а разлучаться с дочками на столь длительное время он не хотел.

   Обе бабушки отговаривали его, говоря о важности школьных занятий во втором классе и делая упор на то, что девочки будут совсем одни в чужом городе с вечно занятым отцом, а это приравнивалось в их речах к полному отсутствию присмотра. Из-за привилегии поселить у себя внучек они даже умудрились повздорить, о чем Дима узнал благодаря стараниям своей сестры Полины, которая строго напомнила ему, что воспитание детей ей не в новинку, и они с мужем с удовольствием возьмут к себе племянниц – тем более есть праздные помощники четырнадцати и пятнадцати лет.

   Дима, конечно, последовательно отстаивал свое мнение, но был тронут лавиной заботы со стороны родственников. Мысленно он соглашался с ними, но слишком привык к статусу отца-одиночки, которому в первую очередь приходится отвечать за своих детей, а потом уже обращать внимание на все остальное в мире. В слово «отвечать» он включал, естественно, обеспечение их всем самым лучшим, что было невозможно сделать без упорной работы. И последние восемь лет его коллеги перешептывались, что он решил заглушить горе работой.

   Дима до сих пор внутренне сжимался – горе можно лишь прятать каждое утро в глубине сердца, а вот девочек нельзя лишать опоры в жизни.

   Сначала он заставлял себя выкладываться, а потом перевел это в привычку. Сейчас, в тридцать семь лет, им был пройден путь от подающего надежды политтехнолога до успешного GR-менеджера. Для этого ему приходилось дневать и ночевать в департаментах, комитетах, законодательных собраниях, кочевать по стране и миру, уметь предугадывать повестку дня, досконально изучить десятки отраслей производств. Многие компании хотели заполучить его к себе в штат, предложения поступали регулярно, и это была возможность в какой-то момент успокоиться и все же перейти в более размеренный ритм жизни.

   Дима давно привык, что айфон – его вторая голова, что необходимо быть на стреме круглые сутки, что о нервах его заботиться никто не будет, но все же хотелось некоторой стабильности. В своей последней компании он работал уже два года, знал всех друзей и недоброжелателей, представлял немалые возможности своей фирмы и получал удовольствие от размаха – благо ему не приходилось улаживать никаких темных дел, о которых с упоением трезвонят журналисты на весь мир, уловив сенсацию, но не суть проступка (руководство его компании принципиально придерживалось рамок закона, дистанцируясь от любых сомнительных операций).

   Поэтому Дима хорошо представлял, что можно ожидать от грядущего проекта и с удовольствием за него ухватился по нескольким причинам. Первой из них было желание отдохнуть от шума и тревог Москвы, сменить обстановку и выйти из возведенной в культ «зоны комфорта». Вторая причина заключалась в том, что здесь, в области, жили несколько его хороших приятелей, само собой, занимающие приличные посты и имеющие нужные связи, а взаимовыручка не то чтобы облегчала дело, но без нее было никак. Решающей оказалась третья причина – шанс поселиться с девочками на берегу моря.

   Дима представлял, как сможет уделить близняшкам чуточку больше внимания, по его расчетам поездка из центра самой маленькой области в городок будет с пробками занимать меньше, чем с севера на юг Москвы по кольцевой. Этим предвкушением мужчина увлекся настолько, что только обустроившись на месте, понял – какое-то время девочкам теперь придется проводить с новой няней, которую, к счастью, не составило труда найти по рекомендации одного из приятелей.

   Няни были у них и раньше, но чаще девочки все же проводили время в детском саду, потом в школе или с одной из бабушек. Теперь они оказались в новом городе, в новой квартире, в новой школе и с новым человеком. Пока их переполняло ощущение новизны и сил на нытье и жалобы не оставалось, тем более, как все близнецы, они сводили мир в первую очередь друг к другу.

   Дима был готов к любому повороту событий, поэтому все же намекнул растревоженным родственницам, что будет рад, если летом они приедут к ним погостить и искупаться в море.

   Периодически, размышляя о жизни, мужчина с иронией отмечал свое сходство с матерями-одиночками, только к ним требования со стороны окружающих гораздо выше, да и сочувствия нет. Обычно эти мысли приходили после очередного мимолетного романа. Дима не обманывался и не был слеп – ни одна женщина за эти восемь лет не влюблялась в него. Судьба словно нарочно сводила его с теми, кому были интересны только его зарплата и связи, но не он сам, а тем более – не две егозы, без которых его жизнь была невозможна.

   Мужчина относился к этому спокойно, работа научила отставлять эмоции в сторону, да и лучше так, чем терпеть истеричные вопли в трубке касательно его «невоспитанных хамок-малолеток», как выразилась одна из пассий, пока на другой линии висел депутат Государственной Думы. В конце концов, Дима уже был женат, воспитывает двух дочерей – никто из деловых партнеров ни разу не усомнился в нем, как надежном и ответственном человеке.

   Знакомство с Надей приободрило. Она была не только привлекательна, но и с искренним пониманием отнеслась к близняшкам. Правда, в ее расспросах вместе с интересом проскальзывала еле уловимая горечь, которой Дима находил лишь одно объяснение – видимо, когда-то ее бывший муж был против, а она очень хотела родить и теперь переносит нерастраченные чувства на чужих детей.

   Впрочем, пока это ее личные тайны.

   Его же в первую очередь интересуют ее непосредственный характер, яркая внешность и деловая хватка бультерьера. Подобных женщин он прежде встречал в менеджменте крупных корпораций, среди чиновниц и политиков, но не ожидал наткнуться на такую в провинциальной парикмахерской.

   Несмотря на долгий и, чего скрывать, чуть волнительный вечер, Дима чувствовал подъем сил и не собирался сразу укладываться спать. Он поборол соблазн проверить почту или перечитать документы по сделке. Один вечер можно посвятить только себе. Предвкушая просмотр какого-нибудь блокбастера, он на цыпочках вошел в гостиную и нащупал в темноте включатель.

   Не успели его глаза привыкнуть к свету, как на него с визгом набросились, как две обезьянки на ветви баобаба, Лиза и Катя. Повиснув на папе, они одновременно взахлеб объясняли, как по нему соскучились, какие оценки получили в школе и почему завтра стоит пойти в кино и купить каждой из сестер большой карамельный попкорн. Обе были в пижамах, Лиза в бирюзовой, а Катя – в сиреневой, черные волосы заплетены в легкие косички – девочек явно уложили еще пару часов назад, но они, видимо, неплохо провели время на диване, делясь своими секретиками.

   Отец расцеловал их в макушки и пожурил, подергав обеих за косички:

   – Почему мои русалочки не спят? Неужели Галина Васильевна не справляется со своими обязанностями?

   Он строго нахмурил лоб: девочкам ни к чему было знать, что он ни капельки не сомневался в только вышедшей на пенсию детской медицинской сестре и ее умению справляться с детьми.

   – Она хорошая, папа! – первой почуяла несправедливость Лиза, ее главным отличием от Кати был шрам на левой щеке, и сейчас он белой линией выделился на фоне алого румянца.

   – Мы ее перехитрили. – Катя надула губы. – Пап, мы хотели тебя дождаться.

   – Дождались? – строгий хриплый голос принадлежал грузной женщине в цветастом хлопчатобумажном халате. Она гордо вошла в гостиную и встала, уперев руки в бока, а потом важно пояснила: – Как вы и сказали, они были накормлены и уложены ровно в девять часов. Уж извините, мне тоже спать надо. Не могу над ними круглосуточно бдеть, не в реанимации.

   Дима обнял дочек.

   – Значит, степашки оказались хрюшами?

   Ни один мускул не дрогнул на лице Галины Васильевны. Такие семейные нежности никогда не вызывали у нее умиления. Никто не проворачивал в больнице такого во время ее дежурств, а если пытался, то быстро прекращал, а поскольку за девочек она сейчас отвечала лично, то и сочувствие к ним было равно нулю.

   – Галина Васильевна, ничего страшного не случилось, – Дима невольно представил себя в углу на гречке, ведущим переговоры с помощью видео-звонка, – сами залезут в кровати и накроются одеялками. Отдыхайте, пожалуйста.

   – Нет, я прослежу. – Няня не собиралась отступать и давать повод усомниться в своих способностях.

   Девочки, не дожидаясь дополнительных просьб, извинились перед Галиной Васильевной и, пожелав папе спокойной ночи, поплелись в спальню.

   Мужчина плюхнулся на диван. Смотреть кино ему расхотелось. Он расстегнул ремень и отбросил пиджак в соседнее кресло. Как назло, в голову вновь полезли сумбурные мысли о работе. Он вновь и вновь прокручивал долгий разговор в комитете по природопользованию и молодежной политике. У председателя взгляд на вопрос не совпадал с точкой зрения губернатора и мэра, приходилось объяснять все долго, с аргументами, демонстрируя в презентации лучшие эскизы и диаграммы, но и это не гарантировало поддержку. Для большей убедительности Дима взял с собой главного архитектора и заключение от экологической организации – в этой ситуации они обладали одинаковым значением, поэтому мысленно он поставил между ними знак равенства. Сроки пока позволяли работать в спокойном ритме, но мужчина не привык пускать дела на самотек. Он вздрогнул от раздавшегося в тишине звонка.

   – Але, Влад, – Дима нарочно заставил себя улыбнуться, отвечая коллеге, оставшемуся в Москве. Его всегда тяготила работа в паре с Владиславом, слишком много ненужных действий тот умудрялся совершать на пути к цели – например, сейчас парень взбудоражил пару отделов, которые пока могли бы заниматься своей прямой работой, а вот сюда еще ни разу не являлся.

   – Как ты там на курорте? Греешься?

   – В кабинетах уже отключили отопление. Что-то случилось? – Дима вышел на балкон.

   – Хотел уточнить пару моментов в медиаплане, что ты мне скинул. Когда и как мы начнем?

   Закрывая за собой дверь, Дима бросил печальный взгляд на пиджак, придется потерпеть ночную прохладу, чтобы не побеспокоить дочек. С балкона ему открылся прекрасный вид на морскую гладь, пока еще тихую и совсем безобидную, которой, впрочем, некогда было любоваться.

   – Влад, ты меня слышишь? Значит…

ГЛАВА 3

– Жаль, Ника не смогла выбраться вместе с нами, – Надя в третий раз перестегнула ремень безопасности, чтобы аккуратно расправить под ним вязаный кардиган оверсайз лимонного цвета.

   Вера оглянулась по сторонам и нажала на газ. Автомобиль, мягко набирая скорость, начал свой путь из дворика на трассу. В этот момент девушка не любила отвлекаться, разве что только на советы навигатора, и потому ремарка подруги осталась без внятного комментария, если не считать бурчания под нос и едкого замечания в адрес чудного человека, бросившего свой автомобиль прямо на повороте.

   За пределами города Вера сразу распрощалась с серьезным настроем, включила музыку и надавила сильнее на педаль газа.

   – Скоро все совсем ярким будет! – Она потрогала винтик жемчужных пуссет, проверяя, как держится застежка. – Ника с новыми силами взялась за Никитоса. Она не может оставить его без присмотра, теперь он постоянно «чикинится» у нее после школы, до и после занятий яхтингом. Я не говорила? Позавчера он у нее в подсобке уроки делал.

   Надя оторвалась от Контакта и блокнота, в который заносила новую запись, переписывая сообщение от клиентки со всеми ее пожеланиями.

   – Влип паренек. Хотя, если честно, ее методы воспитания иногда меня изумляют. – Она сделала скриншот и переслала на телефон студии. – По-моему, он и откалывает такие штуки, потому что жаждет внимания.

   – Что будет, когда он станет подростком? – Вера быстро перестроилась. – Давай купим ей какой-нибудь подарочек. Может, хоть настроение у нее станет получше.

   – Отличная идея. – Надя застыла с телефоном на вытянутой руке. Одно плечо она приподняла, а на другое перекинула кудри. Сделав пару селфи, стала выбирать фото для сториз.

   – Ты определилась с планом покупок? – лукаво вернулась к цели поездки Вера.

   – Как всегда – мне нужно все самое красивое, – Надя выбрала фото и начала его ретушь. – Насколько бюджет позволит. Я же не могу выглядеть замухрышкой рядом с таким красавцем.

   – Веская причина. Какие еще будут оправдания? – Вера успела проскочить на перекрестке на последних секундах зеленого света. – Ты сдала всю свою одежду в благотворительный магазин?

   – Мне хочется чего-то нового, хотя бы посмотреть… – Надя засмеялась.

   Ее шкаф нельзя было назвать полупустым, но все равно это не являлось препятствием для покупки юбки или хотя бы красивых носочков в моменты сильной тревоги или огромного счастья. Надя любила обновки.

   – Посмотреть? Все, разворачиваюсь. Едем в краеведческий, там есть красивая одежда, золотые украшения, посуда. Старое все, но мы ведь посмотреть. – Вера нарочно вытянула шею. – Нике купим магнитик или открытку. Где здесь можно развернуться?

   – Вредина какая! Вот подожди, и ты свои кровные не убережешь. – Надя погрозила пальцем, не отрываясь от экрана. Она наконец-то сумела скрыть с помощью приложения прыщик, вскочивший утром на щеке. – Я позабочусь.

   За разговорами они незаметно приехали на подземную парковку большого торгово-развлекательного центра. Вера с удовольствием оглядела десятки пустых мест и принялась выбирать самое удобное, разглагольствуя о преимуществах раннего подъема.

   Надя демонстративно зевнула. Ей не было охоты подниматься в свой выходной в семь утра, чтобы поехать за покупками, но без подруги она не только бы добиралась сюда пару часов, перебегая с электрички на трамвай, а потом автобус, но и накупила бы в итоге кучу ненужной чепухи, не всегда подходящей по стилю, но зацепившей на десять секунд блеском или сочным цветом. Ради эффектного образа можно было в итоге смириться со странноватыми привычками подруги, которая не рвалась сюда, а поехала только ради Нади.

   Когда все представления Веры об идеальной парковке были воплощены в жизнь, подруги гордо прошли к лифту. Надя была, как всегда, в удобных бесшумных кроссовках, а вот каблуки подруги своим стуком настойчиво заявляли о ее прибытии.

   Поднявшись на первый этаж, девушки в первый момент растерялись перед галереями вывесок и разукрашенных витрин, но потом свернули направо и маршрут стал намного понятнее.

   Они ходили по магазину, как по зачарованному лесу, разглядывая его красоты и обсуждая их, изредка подруги доставали из своих кожаных корзинок кошельки, чтобы заполучить что-то из его даров в свое безграничное пользование. Кисти рук обвивали лианы из целлофана и полиэстера, а пакеты по бокам превращали девушек в забавных птиц с растопыренными крыльями.

   Надя в который раз эгоистично порадовалась, что у нее есть подруга с прекрасным вкусом, благодаря советам которой она не накупила кучу непонятных вещей, но смогла выбрать несколько достойных и качественных обновок, в том числе белоснежные кроссовки и джинсы – после того дождливого дня отчистить прежние так и не удалось.

   Правда, не обошлось и без небольшого спора: обе девушки нацелились на одно и то же платье – чуть ниже колена, темно-синее, из искусственного шелка с принтом из больших распустившихся белых лилий. И подруги не поленились даже примерить его. В гардеробной, оглядывая себя в зеркале, каждая коварно ожидала, что подруге оно точно не подойдет, ведь у них разные фигуры. Но модель хорошо села на обеих.

   После минутного колебания Вера начала выискивать недостатки у платья: оно и полноту ее подчеркивает, и ноги делает кривыми, и грудь – плоской, да и с кожей ее такой синий цвет не сочетается, а вот подруге оно действительно к лицу. Продавщица сделала бесполезную попытку переубедить, но Вера уже задернула за собой толстую шторку примерочной.

   На выходе из магазина Надя с сожалением сказала:

   – Если бы мы жили в большом городе, то могли бы обе купить такие платья. Никто бы и не заметил, что они у нас одинаковые. Я дам тебе его поносить, когда захочешь.

   – Ладно, еще из-за этого переживать. Тебе сейчас нужнее. Но если что, ловлю на слове! – Вера для вида пригрозила пальцем.

   – Только попроси, дорогая, – Надя перераспределила пакеты в руках. – Мы как раз напротив чайного магазина, может, выберем что-нибудь Нике, потом сами перекусим, и в супермаркет.

   – Угу, но перед обедом купим мне новую тушь.

   До кофейни они сделали несколько остановок, потому что вспомнили еще о паре мелочей, наткнулись на супермаркет и решили не поворачивать назад. Набрав продуктов больше чем на неделю, подруги, вконец обессилев, отправились пообедать в кофейню, которую предпочитали здешнему ресторанному дворику.

   Распихав многочисленные пакеты вокруг столика, они сделали заказ и одновременно комично откинулись на спинки глубоких серых кресел.

   – Как хорошо, что ты, Вера, отвечаешь за наш бюджет по еде. Я бы сейчас накупила какой-нибудь вредной или бесполезной чепухи, а с твоим списком и ограниченной суммой в конверте нам не грозит умереть от голода.

   – Ты вся сосредоточена на своей студии и на такие простые вещи просто не хватает сил. Нельзя же столько всего держать в голове. Хотя я бы сама с удовольствием пробовала тот соус и новые чипсы с крабом. – Вера похлопала себя по пустому животу. – Надя, что с тобой? Кого ты там увидала? – Она изогнулась, пытаясь вычислить объект, вызвавший у подруги на лице столь благодушную улыбку.

   Дима неспешно шел в сторону кофейни, беседуя с кем-то по телефону и по-мальчишески покачивая пакетом из детского магазина, как надоевшей школьной сменкой.

   Надя не желала привлекать к себе излишнего внимания, но и упустить возможность поздороваться с мужчиной не хотела, поэтому робко помахала рукой. Жест не остался без ответа.

   Мужчина быстро прекратил разговор и с довольным видом поспешил к столику подруг. Надя, спохватившись, принялась выяснять у Веры, как она выглядит и каковы ее шансы привести себя в порядок за десять секунд. Тихие уверения, что она, как всегда, звезда, не показались убедительными.

   – Добрый день, – Дима поздоровался прямо в разгаре очередной легкой перепалки. Его брови изумленно поднялись домиком при виде десятка пакетов. – Неожиданная встреча…

   – Привет, Дима, – Надя ощутила себя заядлым шопоголиком, – мы решили немного обновить гардероб Вере. Да и продукты надо было купить. – Она протянула мужчине руку, и он нежно сжал ее пальцы. – Да, познакомься, это моя подруга Вера.

   – Очень приятно, Вера! Надя рассказывала, что вы настоящий кутюрье.

   – Взаимно! – скромно ответила девушка, пропуская комплимент мимо ушей. – Почему бы вам не присоединиться к нашему обеду? Мы только что сделали заказ.

   – Да, Дима, было бы здорово, – Надя почувствовала странную эйфорию, как будто ей семнадцать и позади – лишь десятки прочитанных любовных романов и просмотренных мелодрам, и никаких разочарований. – Не стесняйся!

   – Надюша, я бы с удовольствием, но, увы, у меня осталось не так много свободного времени. Заскочил купить кой-какие мелочи девчонкам и уже успел на третьем этаже пообедать, – он с нескрываемым огорчением вздохнул, но по морщинкам на лбу можно было понять, что он прокручивает разные варианты.

   – Хотя бы чашечку кофе, – капризно надула губы Надя.

   – Надя, сегодня же рабочий день. Ты сама на месте Димы помчалась бы в свою студию, никого вообще не заметив. – Надя хотела возмутиться, но по хитрому блеску в карих глазах подруги сообразила, что сейчас будет приятное продолжение. – Дима, не подумайте, будто я вас гоню…

   – Ни в коем случае.

   Но внутренний голос Димы подсказывал, что этот озорной ангелочек задумал милую шалость в отношении его и своей подруги.

   – Надя говорила, у вас ответственная работа. Не надо заставлять ждать ваших коллег. Но и от удовольствия пообщаться с вами лично я отказаться не могу. – Интонации в голосе Веры приобрели просторечный оттенок, какой бывает лишь у людей, пытающихся скрыть свой интеллект. – Понимаю, на эту неделю у вас есть планы. Так… – Она сделала вид, что быстро производит в уме некие расчеты. – Так… Двадцать восьмого – Пасха. Вы, конечно, должны провести ее со своими девочками… Надя, ты ведь не будешь возражать, ах да, ты ведь сама там будешь и все объяснишь в случае необходимости… Если будет желание и время, можете двадцать восьмого прийти с дочками на выступление учеников нашей воскресной школы.

   – Двадцать шестого я уезжаю на пару недель в Москву… – Дима пока не нашел, что конкретно возразить девушке, которую видел впервые в жизни. Он не проверил два пришедших сообщения, но почему-то начал испытывать чувство вины не перед отправителями, а перед этой красивой и эксцентричной девушкой.

   Надя напряглась: раз Вера ведет пространную речь издалека, значит, она четко знает, чего хочет и как заставить их с Димой согласиться с ней.

   – Угу... – Вера погладила маленькие бусины серебряного браслета. – Значит, после майских вы вернетесь.

   – Двенадцатого, если точнее. Девочкам в школу в понедельник.

   – Сомневаюсь, что у вас, Дима, всю неделю будет отдых. Надя говорила, вы связаны с бизнесом, а там выходных не бывает. – Вера искренне наслаждалась своей пока еще не высказанной идеей. – Предлагаю тринадцатого провести классный вечер. Я настываю, чтобы вы пришли к нам в гости отпраздновать Пасху. В семь вечера ждем вас на чай с домашними куличами. Знаете, как Надя виртуозно готовит такие праздничные столы? У нее какие-то свои кулинарные секретики, она ни с кем ими не делится.

   Надя покраснела. Конечно, ей хотелось познакомить Диму с подругами. Родителям она пока о нем ничего не рассказывала, предугадывая очередной упрек в отсутствии умения выбирать правильных мужчин. Ее ранний развод, случившийся через год после получения заброшенного ныне диплома, почему-то разочаровал родителей, и вместо сочувствия она получила порцию обвинений в легкомысленности и женской глупости.

   – Вер, так ведь уже неделя после праздника пройдет, – она не шутку испугалась, что Дима может как-то неправильно истолковать приглашение обнаглевшей Веры.

   – Можно сорок дней до Троицы праздновать, – отмахнулась девушка. – Еще будет Ника, это мама того самого Никиты.

   – Ну, если мама Никиты, то пауз в разговоре точно не будет, – с сарказмом прокомментировал Дима.

   – Заметано! Тринадцатого в семь. Наш дом вы уже знаете. – Вера, довольная собой, спрятала руки под стол и лучезарно улыбнулась.

   Дима оторопел, потом заглянул в телефон и ответил:

   – В семь не получится. Я не успею из города вернуться. Только в восемь.

   – Без обид. Ок!

   – Мы будем очень рады тебя видеть… – пролепетала Надя, прощаясь с перспективой дальнейших встреч.

   – Думаю, это будет восхитительный вечер, – Дима подмигнул Вере как сообщнице. – Благодарю за приглашение! Сейчас прошу извинить, но мне пора обратно – через час надо быть в офисе партнеров.

   – Уже…

   Не давая Наде продолжить для вида жаловаться – уж слишком ему нравилось, когда она была сама собой, обожающей свою работу и допускающей эту слабость в других, а не изображала вульгарную принцессу – он наклонился к девушке и легко коснулся своими губами ее губ.

   – Уже… – Дима погладил ее по волосам. – Не забудь прислать фото с мастер-класса, который посетишь во вторник.

   – Хорошо, обязательно. – Надя расцвела. – Удачи тебе!

   – До свидания, Вера, – Дима не мог не подколоть на прощание эту лису. – Рад был познакомиться со столь гостеприимной особой.

   – Всего доброго! – Она царственно кивнула и демонстративно оглянулась в поисках официанта, который уже спешил к ним с подносом.

   Первые минут пять после ухода Димы подруги молчали. Сначала они выжидали, пока он удалится на приличное расстояние, потом отвлеклись на то, чтобы расставить на столике тарелки и чашки так, чтобы те уместились без потерь – для облегчения задачи девушки поскорее расправились с супом и перешли ко второму.

   В самый неподходящий момент, когда Вера подносила ко рту кусочек белого гриба, Надя огорошила ее гневным вопросом:

   – Что ты устроила? Теперь он решит, что я вешаюсь ему на шею или что-то задумала.

   – Мне так не показалось. Ты ему действительно нравишься. Разве не интересно будет понаблюдать за ним в непринужденной, но экстремальной обстановке? – Она спокойно разжевала кусочек гриба и обернула тальятелли вокруг вилки. – Тебе самой хотелось его пригласить, а я сделала грязную работу за тебя. Может, выяснится, что он ноги вообще не моет.

   – Вера, – Надя яростно насадила на вилку кусочки ветчины и пару перышек. – Конечно, моет. Скажешь тоже глупости, лишь бы сказать.

   – Красивая фраза: «Скажешь, сказать…» – Веру было так просто не взять. – У тебя есть шанс покорить его своим кулинарным талантом.

   – Зачем ты брякнула про куличи? Это же ты умеешь их печь.

   – Какая ему разница? Это и обманом-то не будет, ты достанешь мне сметану, погреешь молоко, растопишь масло. Командуешь ты, а я твоя рабыня у плиты.

   – Но если он узнает? Я же со стыда сгорю. – Надя так и не попробовала второе, а принялась разламывать несчастные макароны. – Я яйца-то в термоэтикетку нормально запихнуть не могу.

   – Ника не скажет, плюс балл в твою пользу не повредит. – У Веры был сейчас отменный аппетит. – Глупостей ты не наделаешь, все же две строгие дуэньи под боком.

   – Вера, и много мужчин было у тебя в гостях? – не выдержала Надя. – Или я чего-то не знаю?

   Ей хватило секунды, чтобы получить точный ответ, у которого не было шансов против самоуверенной бравады.

   – Я же для тебя старалась. И переживу, если Дима принял меня за настырную простушку, но мне хочется, чтобы все у тебя наладилось. – Девушка цапнула из тарелки подруги оливку. – Я вспомнила все, что ты о нем рассказывала, и поняла, такое предложение он не расценит как попытку заковать его в кандалы и притащить в ЗАГС.

***

Поездка в Москву, как Дима и ожидал, выдалась слишком напряженной. Если рабочие задачи, потенциальные авралы и трудности были предсказаны им практически с фармацевтической точностью, то степень желания бабушек налюбоваться на внучек – нет. В первый же день он выслушал кучу упреков, поэтому из самых эгоистичных побуждений предложил родственникам самим определить дни, которые они готовы провести с девочками.

   К плохо скрываемой радости разом подобревшей Галины Васильевны, ей практически не осталось работы и занятий, кроме прогулок по Москве, в которой она никогда прежде не бывала. Несколько раз мама Димы, Маргарита Павловна, брала ее с собой за компанию, желая составить собственное мнение о няне – кажется, в случае малейшего сомнения она готова была сразу выказать сыну свое недовольство. Однако за неделю повода так и не отыскалось, а разумная строгость, которую регулярно проявляла бывшая медсестра, просто привела бабушек в восторг.

   Катя и Лиза купались во всеобщем внимании, от которого порядком отвыкли. Каждый их день был заполнен очередным ярким впечатлением – будь то поход в зоопарк или поездка на дачу в Сергиев Посад с тетей Полиной и двоюродными братцами, целый день в парке Зарядье с бабушкой Олей и дедушкой Тиграном или просто прыжки на батуте. Как и все дети, они легко переключались с одного на другое и лишь вечером – если, конечно, не засыпали раньше – повисали на уставшем Диме и рассказывали ему о своих новых открытиях и грандиозных планах.

   Единственный выходной, который он смог себе выторговать – это третье мая, день рождения девочек. Все остальные дни был слишком занят, чтобы отвлекаться даже на собственные чувства. Как и ожидалось, его постоянное взаимодействие с местными властями и личные наблюдения существенно ускорили развитие событий, хотя до заключения сделки было еще очень далеко. Разговоры с председателем так и не ушли дальше препирательств, перетирания плюсов и минусов проекта для местных жителей и прогнозирования их реакций.

   Дима давно понял точку зрения этого человека и внутренне согласился с ней, более того, если бы он сам владел фирмой, то с удовольствием бы уцепился за встречные предложения, пока они не потеряли силу, и выбрал наиболее выгодный вариант. Однако у руководства почему-то именно в этом случае было мнение, которое ничто не могло поколебать. На всякий случай Дима все же создал отдельную папку с парой альтернативных идей, чтобы успеть переиграть все в нужный момент, как это он уже не раз делал.

   У Влада, руководителя пиар-отдела, было одно мнение, которое он продвигал руководству – все усилия можно свести к передаче нескольких миллионов нужным лицам, а не тратить деньги на долгие переговоры и пустые пиар-кампании. Он не уставал завуалированно предлагать это на каждом совещании, пока, наконец, генеральный директор не рявкнул на него, напомнив про неприятный скандал десятилетней давности, действующие лица которого – и среди них бывший бизнес-партнер Влада – побывали в местах не столь приятных, как кабинет в высотке Москва-Сити.

   Дима давно разгадал ход действий коллеги. Он относился к тем людям, которые очень умны, но в своей простоте не всегда могут адекватно распорядиться данным им от природы богатством, отчего бывают проблемы у них самих или окружающих. Влад оказался везунчиком: другие страдали из-за него, а ему все сходило с рук.

   Они уже несколько лет функционировали в одной связке, и Дима ощущал себя почти воздушным гимнастом – гибким, чрезвычайно пластичным, знающим цену равновесию и всегда помнящим, что страховка может оборваться в момент самого рискового прыжка, а партнер по номеру может не успеть или не захотеть тебя поймать.

   Обычно, когда они работали в регионах, все усложнялось в несколько раз. Не везде были прямые связи, где-то приходилось выискивать знакомых, а потом – их знакомых, или же просто приспосабливаться к существующим правилам. Всегда Дима прикладывал как можно больше сил, чтобы задержать коллегу в Москве, а самому с командой отправиться покорять Краснодарский край или развивать республику Крым. Только один раз – в Самарской области – все чуть было не сорвалось, но в том случае изначально была не самая удачная задумка, которая через год обернулась большими убытками и перепродажей.

   Нынешний проект начался чуть позже, чем должен был, с точки зрения финансовой выгоды, но Дима предпочел иметь дело с фактами, а не анализом логики руководства. А вот Владу не давало покоя буквально все. Их встреча в первый день началась с вопроса:

   – Все же не могу понять, чего он добивается сейчас? Зачем ему сдалось именно это место?

   Влад раздраженно погладил лысину, за которой следил тщательнее, чем иная блондинка за платиновыми переливами волос.

   – Быстро набирающий популярность курорт. После долгого простоя он становится привлекательным для инвесторов. – Дима оценил график, прикрепленный к доске.

   – Последние лет пять он предпочитал стабильные вложения. Или просто вы оба в курсе планов регионального развития? – Влад переключился на входящий мейл, поставив разговор на паузу.

   «Самое простое вылетело у меня из головы. Стоит переговорить с Борей. Если так, то возможно, придется подкорректировать предложение», – Дима не стал озвучивать эти мысли или благодарить за идею, а ответил нейтрально, постаравшись сдержать порыв и не заговорить с Владом, как с Катей и Лизой, когда им было по пять лет:

   – Еще не пришло время, значит. Не всю информацию можно раскрывать заранее.

   – Здесь есть какая-то первопричина.

   – У всего она есть. – Дима подчеркнул пару несуразностей розовым маркером, не особо задумываясь над ответами, чтобы и намеком не выдать внезапно возникшее раздражение. – Видимо, кто-то об этом только начал подумывать, а он уже начал воплощать. Ты сейчас здесь, тебе виднее и понятнее все.

   – Я считаю, причины надо искать на месте. – Влад застучал по клавиатуре. – Через пять минут все наши соберутся на совещание.

   – Если мы будем думать над тем, что в данный момент нас не касается, то можем поставить крест на проекте. – Дима взял желтый маркер и нарисовал на полях восклицательный знак. Он вспомнил, что в том городке все еще слушали радио, так что стоило отметить этот ресурс, чтобы воспользоваться им в нужный момент. – Лично мое дело – сделать так, чтобы все прошло гладко с регионалами и местными. Наш филиал будет только рад появлению нового направления.

   Дальнейший разговор был прерван появлением секретаря Влада с известием, что собрание можно начинать. Дима сразу же сообщил, что больше не будет задерживаться и, не дожидаясь докучливого коллеги, прошел в зал переговоров. У него было всего две недели, чтобы разобраться со всеми московскими делами, тем более, как выяснилось, в отдел прислали пару студентов-практикантов. Требовалось сделать необходимые отчеты, обсудить и представить стратегии, навестить нескольких знакомых и в неформальной обстановке, на шашлыках, обсудить пару неоднозначных вопросов.

   Кроме пожелания счастливого пути, Диме не приходили сообщения от Нади. Он каждый день хотел ей написать, но почему-то, открывая мессенджер, лишь увеличивал ее аватар, долго рассматривал, а потом со вздохом прятал айфон подальше. Ему безумно хотелось узнать, как у нее дела, что с ней происходит, он переживал, что за эту неделю она могла найти нового кавалера, но Диму удерживала мысль – имеет ли он право вторгаться в ее жизнь со своим веселым табором?

   Он терялся в догадках, как лучше поступить, и сможет ли девушка правильно истолковать его молчание, но, проходя в ГУМе мимо ювелирного магазина, мужчина неожиданно для себя задержался возле одной из витрин. Его внимание привлек изящный золотой браслет с мелкими бриллиантами, который очень эффектно смотрелся бы на тонкой кисти Нади.

   Дима не мог ей сделать этот подарок, но очень хотел. Именно тогда в его голове созрело довольно глупое, но в тот момент показавшееся гениальным озарение: если Надя простит ему это молчание, не отменит приглашение, то она так просто от него не отделается. Неважно, испытывает он к ней просто влечение, восхищение, уважение или влюбленность, главное, ее чувства будут ему абсолютно ясны. Хотя он уже был не склонен заблуждаться в ее равнодушии, слишком неумело она скрывала свои зарождающиеся нежные чувства.

***

Давно в жизни Нади не было столько тревог за пару недель. Она решила следовать золотому правилу – погрузиться в работу и обращать внимание только на события, происходящие в настоящий момент времени и требующие моментальных решений, а не на изматывающие мечтания в сослагательном наклонении.

   Кроме нее, никому эти старания заметны не были: она вздрагивала от каждого звонка или сообщения и с замиранием сердца проверяла по несколько раз за день ленты социальных сетей. Единственное, что девушка умудрялась делать в отрешенном состоянии –