Оглавление
АННОТАЦИЯ
У Виолетты Рейн и Димаса ан Сонгрена нет ничего общего. Уроженка бедного квартала и надменный аристократ. "Заучка" и "золотой мальчик". Погруженная в учебу отличница и красавчик-сердцеед. Вот только однажды глупое пари столкнет их в открытом противостоянии, а опасная практика на приграничной заставе не только заставит пересмотреть отношение друг к другу, но и откроет тайны, которые считались давно забытыми.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу! – звучало в такт перестуку каблуков по мощеному брусчаткой внутреннему двору Академии. – Не-на-ви-жу!»
О, как же сильно я в тот момент ненавидела Димаса ан Сонгрена! До звона в ушах, до темноты перед глазами, до безудержного желания собственными руками придушить белобрысую зар-разу!
Не-на-ви-жу!
– Ви, погоди! Да постой же!
Лейв, мой верный друг, запыхавшись, все-таки нагнал меня, осторожно тронул за плечо.
– Ви!
– Ненавижу! – процедила я сквозь зубы.
Он только тяжело вздохнул. Не спросил, о ком идет речь: и так все ясно. Мы с Димасом, несносным высокомерным аристократом, терпеть друг друга не могли с самого первого дня моей учебы в Академии. Но то, что он выкинул сегодня, просто перешло все границы. Чуть не сорвал мне зачетный проект! Работа, на которую я потратила почти три месяца, чуть не полетела кауссу под хвост! Хорошо еще, что профессор Амус отнесся с пониманием, вот только мне не нужны оценки из жалости. Даже если это отличные оценки! Виолетта Рейн всего добьется сама и еще покажет этим заносчивым снобам, чего она стоит!
– Ви, не думаю, что он нарочно…
– И я не думаю. Я это точно знаю, Лейв. Самодовольный урод!
Я с удовольствием прибавила еще несколько крепких словечек и даже не почувствовала обычной неловкости, когда на скулах друга выступил легкий румянец: так была зла.
– Ви! – укоризненно воскликнул Лейв. – Леди так не выражаются! Это не принято!
Но меня его упрек не остановил.
– А я не леди! Я – оборванка из Нижнего Города, о чем мне не преминули напомнить не далее как сегодня. Так что имею полное право выражаться как пожелаю!
– Эй, Рейн! – донесся до меня насмешливый оклик. – Что, удрала порыдать? А Фесс тебя утешает? Слышь, Фесс, ты уже представил ее предкам? И что сказала твоя мать? Или только нос сморщила?
Лейв сжал кулаки. Ну конечно, Мартин, подлипала и подпевала несносного Димаса. Как же без него? Сам Димас достаточно осторожен, чтобы ввязываться в публичные ссоры: за такое может и прилететь от профессоров. Устав Академии гласит, что происхождение студентов не имеет никакого значения, главное – магический дар. Ложь, конечно, в чем я убедилась довольно быстро. Розовые очки слетели с наивной отличницы в первую же неделю пребывания в этих древних стенах.
***
Я всегда мечтала учиться в Академии, сколько себя помню. Еще бы, ведь ее диплом открывает заветные двери в совсем иной мир. Нарядный, сверкающий, роскошный. Мир, в котором не приходится носить штопаные чулки, стоптанные башмаки и пальто с чужого плеча. Мир, в котором можно есть досыта каждый день и не переживать о том, что на завтра ничего не останется. Мир достатка и благополучия.
Я старалась. Я очень старалась. Ведь возможности заплатить за обучение у тети Маргарет не имелось, мы и без того едва-едва сводили концы с концами. Оставался лишь один шанс: получить Королевский грант, и его я не собиралась упускать. Была всегда лучшей, во всем первой. И добилась-таки своей цели: меня приняли в Академию. А уже через неделю учебы я готова была взвыть от отчаяния и бежать куда глаза глядят.
***
– Эй, Рейн, где ты раздобыла такое платье? По-моему, подобные не носят уже лет этак с пятьдесят! Откопала в бабушкином сундуке?
– Какая сумка, Рейн! Что это за материал? Холстина? Дай-ка пощупать!
– Что за прическа? Ты не пробовала нормально уложить волосы, Рейн? Сейчас никто не ходит с косой, кроме разве что таких деревенщин как ты.
Они язвили и жалили, все эти отпрыски аристократических родов, недовольные тем, что рядом с ними на студенческой скамье теперь сидела простолюдинка. Они стремились изгнать меня – нет, не из своего круга, ведь в их круг я так и не попала. Из Академии. Чтобы не раздражала их своим присутствием, не нарушала привычную картину мира.
– За что? – рыдала я на плече тети Маргарет. – Я ведь ничего им не сделала! Я стараюсь, я учусь! Меня хвалят профессора, а эти… эти…
Тетя погладила меня по спине. Мы встретились в городском парке: студентам дали первый выходной, но настрого велели до наступления темноты вернуться. День выдался солнечный, безветренный, аллеи полнились прогуливающимися горожанами, но нам удалось найти безлюдное местечко. К старому заросшему пруду забредали разве что ищущие уединения влюбленные парочки, но и тех надежно скрывал ракитник. Мы устроились на покосившейся скамье, и я жаловалась тете на однокурсников, изводивших меня насмешками и придирками.
– Они ведь просто развлекаются, понимаешь? Развлекаются, оскорбляя и унижая меня. Как же я хочу все бросить и вернуться домой!
– Не смей! – в голосе моей доброй тети прозвенела неожиданная сталь. – Даже думать не смей о подобном, Виолетта Рейн! Не позволяй избалованным богатеньким детишкам испортить тебе жизнь! Не дай им победить! Покажи, что ты сильнее, что тебя не сломить. Учеба в Академии – это твой шанс, неужели ты позволишь растоптать его каким-то недоумкам? Уползешь, поджав хвост? Покажешь себя ничтожеством? Забудешь о своей мечте?
Мне стало стыдно. Действительно, что это я расклеилась, словно маленькая девочка? Подумаешь, слова! Пф-ф! Пусть говорят что угодно, это не собьет меня с выбранного пути. И я медленно покачала головой.
– Нет, тетя. Ты права: я не сдамся. И не позволю им разрушить мою мечту.
***
С тех пор прошло два года.
Все как-то утряслось само собой. Сокурсникам со временем приелось развлечение «задень оборванку из Нижнего Города», к тому же я действительно хорошо училась и никому не отказывала в помощи. Постепенно у меня даже появились друзья: Лейв, Теодор, Кассия. И все было бы хорошо, если бы не… если бы не Димас ан Сонгрен, да.
Высокого блондина с резкими чертами лица и пронзительными ярко-синими глазами всегда окружала толпа поклонниц и почитателей. Поговаривали, что король, чей брак спустя долгие годы так и оставался бездетным, собирается назначить его своим преемником. Димас эти слухи никак не комментировал, не подтверждал и не опровергал,, но то, что ан Сонгрены состояли в близком родстве с королем, косвенно подтверждало их правдивость. Красивый, знатный, богатый – казалось бы, чего еще можно желать? К тому же Димаса любили преподаватели, называли подающим надежды. Его считали звездой курса, одним из лучших студентов Академии. Вот здесь-то мы и столкнулись.
Когда его в первый раз обошла на практической работе уроженка Нижнего Города, ан Сонгрен ничего не сказал, только сжал плотно губы, подхватил сумку и быстрым шагом покинул аудиторию. Прихлебалы потянулись за ним следом. Я, торжествующая и едва не парящая над землей от счастья, ничего не заметила бы, не скажи Лейв:
– Кажется, наш принц рассердился.
– Да ну, – легкомысленно отозвался Теодор, – ерунда какая. Какое ему дело до Виолетты?
– Лейв прав, – неожиданно серьезно подхватила Кассия. – Ан Сонгрен разозлился. Он воспринял твой высший балл как личное оскорбление, Ви. Ведь это он должен быть первым во всем, а профессор назвал лучшей твою работу.
Тогда я еще не восприняла ее слова всерьез. Мне тоже, как и Тео, казалось, что ан Сонгрену просто не может быть дела до нищей студентки. Я ошибалась. Как показало время, все мы ошибались, не понимая, насколько глубоко уязвил Димаса ан Сонгрена проигрыш. С того дня он как одержимый всегда старался не просто взять верх в любом состязании, но и выставить меня на посмешище. И методы его не всегда были честными.
***
– Так что, Фесс? – не унимался Мартин. – Ты уже представил Рейн родителям? Или они еще ни о чем не знают?
– Не о чем знать, – буркнул Лейв и ухватил меня за рукав. – Пойдем отсюда, Ви. Не будем обращать внимания на этого придурка. Касс и Тео, наверное, уже ждут нас в столовой.
Я кивнула. Тратить свое время на подпевалу Димаса все равно не собиралась: ничего умного Мартин в любом случае не скажет. Только продолжит бросать грязные намеки и отпускать плоские шуточки.
Увы, благие намерения так намерениями и остались. А все потому, что за моей спиной знакомый голос протянул:
– Надо же, ка-а-акие люди! А я-то думал, что ты убежала плакать куда-нибудь в укромный уголок, Рейн!
Меня мигом охватила ярость. Крутанувшись на каблуках, я злобно уставилась в лицо злейшего врага. Довольное, ухмыляющееся.
– Ты!
Димас ан Сонгрен стряхнул невидимую пылинку с рукава безупречной темно-фиолетовой мантии.
– Я, Рейн, я. Ты что-то хотела мне сказать?
– Ты сделал это нарочно! Испортил мою карту!
Ухмылка стала шире.
– Да ну? Признай, Рейн, я спас тебя. Профессор Амус не заметил ошибок и поставил тебе высший балл, поверив на слово.
Я вспыхнула. Да как он смеет намекать на то, что профессор поставил незаслуженную оценку! Моя работа безупречна… была, пока не вмешался этот несносный тип!
– Ты – ублюдок, Сонгрен!
– Вот уж нет. Мои родители сочетались законным браком за полтора года до моего появления на свет. А твои… о, прости, Рейн, совсем забыл! Ты ведь и сама толком не знаешь, кем они были, верно? Так чье происхождение у нас под вопросом?
Разумеется, его приспешники тут же гнусно загоготали, а кончики моих пальцев заколола готовая сорваться вспышка.
– Ви, нет! – в ужасе прохрипел Лейв и схватил меня за рукав. – Применение боевой магии запрещено вне полигона. Ты что, хочешь, чтобы тебя отчислили?
Несомненно, именно этого и добивался проклятый ан Сонгрен. Вывести меня из себя, заставить ударить по нему боевым заклинанием – и вылететь из Академии. Ну нет, такого удовольствия я ему точно не доставлю.
– Завтра, – процедила я, глядя прямо в сузившиеся ярко-синие глаза, – завтра я попрошу профессора Тирренса поставить нас в пару. И раскатаю тебя, Димас ан Сонгрен, тонким слоем. Обещаю.
Он дернул плечом.
– Забудь, Рейн. Я не сражаюсь с девчонками. Об этом прекрасно известно всей Академии.
– Боишься? – презрительно бросила я.
Кто-то хихикнул, но смешок тут смолк, стоило Димасу чуть повернуть голову.
– Тебя? Не льсти себе, Рейн. Тебе не выстоять против меня и одного раунда.
– Проверим?
Он помолчал, будто всерьез обдумывал мое предложение, но спустя несколько мгновений упрямо мотнул головой.
– Повторяю для тех, кто не понял с первого раза: я не сражаюсь с девчонками. А ты, хоть и особа весьма своеобразная, но все равно девушка, Рейн. Так что забудь.
И прошел мимо меня, чуть не задев плечом. Лишь в последний момент уклонился от столкновения.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В столовой я быстро выхватила взглядом ярко-рыжую макушку Кассии. Подруга родилась в самой южной провинции королевства, что и выдавала ее экзотическая внешность: горящие пламенем в солнечных лучах волосы, гладкая смуглая кожа, слегка раскосые черные удлиненные глаза, высокие скулы и пухлые губы. Я искренне считала Касс красавицей, а она хмурилась, проходя мимо зеркала. Однажды в злую минуту призналась, что полжизни отдала бы за белоснежную кожу и платиновые волосы северянки Линды. Я только подавила горький вздох. Линда ан Делан по праву считалась самой популярной девушкой Академии. И ее многие прочили в невесты Димасу ан Сонгрену. Оба происходили из влиятельных семей, красивые, умные, честолюбивые – чем не пара? Линда посматривала на красавчика Димаса благосклонно, но он почему-то из прочих студенток ее не выделял. Хотя… дело времени, скорее всего. Глядишь, к окончанию учебы и объявят о помолвке, а пока ан Сонгрен явно не спешил сковывать себя обязательствами. О его многочисленных любовных победах ходили слухи. Пусть сам он и не распространялся, но вся Академия откуда-то знала о быстротечных романах со студентками, горожанками и даже – с ума сойти! – поговаривали, что кое-кто из преподавательниц не устоял перед его обаянием.
Сплетни меня интересовали мало, а вот внешностью я и сама бы охотно обменялась с Линдой. Хотя и собственные темно-каштановые волосы, и серые глаза мне нравились, но они точно проигрывали в эффектности светлым безупречным локонам и огромным фиалковым глазищам. Не говоря уже о том, что лицо мое покрывал легкий золотистый загар, а щеки и лоб Линды даже солнечным летом оставались мраморными. Белизну ее кожи не нарушил на моей памяти даже румянец, только узкие губы алели на бескровном лице.
Ну вот! Только вспомни о чем-то неприятном, как оно тут как тут. Линда расположилась за столом через одно место от Кассии – то самое место, которое предстояло занять мне, если я собиралась пообедать рядом с подругой. Тео устроился по левую руку Касс, придерживая рядом с собой местечко для Лейва. Куда тот и плюхнулся, не задумываясь о том, что мне никак не улыбается сидеть рядом с высокомерной стервой.
Да, Линда относилась к той немногочисленной группке, что до сих считала меня недоразумением, обманом проникшим в стены Академии. Она не подкалывала меня, как подпевалы ан Сонгрена, не отпускала вслед злобные шуточки. О нет, наследница ан Деланов вела себя иначе. Она при каждой встрече обливала меня ледяным презрением, всем своим видом показывая, что отбросам из Нижнего города не место рядом со сливками Королевства. Вот и сейчас она старательно отвернулась при моем приближении. А я не смогла удержать пренебрежительную усмешку, увидев, как она задумчиво выводит прямо по кусочку сыра в тарелке острием ножа едва заметные инициалы «ДаС». И чуть ниже – «ЛаС».
– Кому-то не терпится стать госпожой ан Сонгрен, – злорадно сообщила я Кассии. – Так не терпится, что тренирует новую роспись прямо в столовой. Ножом по сыру, ага.
Линда, разумеется, услышала – понизить голос я и не подумала. Дрогнули тонкие бледные пальцы, звякнул упавший на тарелку нож. Раздались негромкие смешки. Надменная красавица закусила губу и вздернула подбородок.
– А в сторону некоторых отребий Димас даже не посмотрит! – срывающимся голосом возвестила она.
Я уже открыла рот, чтобы заявить, что не больно-то и нужно «некоторым отребьям» его сиятельное внимание, далеко не все мечтают о роли постельной грелки ан Сонгрена, но Кассия опередила меня.
– Уверена, ан Делан?
Линда растерянно моргнула, а я клацнула зубами. И пнула как следует под столом подругу, вот только, судя по исказившемуся от боли веснушчатому лицу Тео, промазала. Предусмотрительная Касс быстренько убрала ноги под лавку.
– О чем это ты?
– О том, что ан Сонгрен не смотрит как раз-таки в твою сторону. Скажешь, нет?
– Я принадлежу к его кругу, – заносчиво начала Линда.
– Да хоть к квадрату! – перебила ее Касс. – Только ты ему даром не нужна. А вот на Ви он, между прочим, заглядывается.
– С ума сошла? – прошипела я.
Мое мнение разделяли и друзья. Тео застыл, округлив глаза и не донеся вилку до рта, а Лейв выразительно покрутил пальцем у виска. Линда презрительно фыркнула.
– Не говори глупостей!
– Вовсе это не глупости, – настаивала Касс. – Хочешь, поспорим?
Я попыталась приложить ладонь ко лбу подруги. У нее определенно жар, раз она несет такой бред. Но Кассия твердо отвела мою руку.
– Ну что, ан Делан? Пари?
В фиалковых глазах Линды вспыхнул огонек.
– Условия?
Кассия подумала пару мгновений.
– Желание. Любое, не угрожающее жизни и здоровью проигравшей, а также окружающих.
Линда молчала дольше. Сузила глаза, нахмурилась, повертела в пальцах нож. Солнечный луч блеснул на остром лезвии, рассыпался пятнами-зайчиками по столу.
– А также чести и достоинству, – добавила она, наконец.
Кассия насмешливо хмыкнула.
– О чем ты, ан Делан? Откуда мне знать, что ты воспримешь как угрозу своему достоинству? Ну уж нет, такие детские пари заключать не будем.
Я перевела дух, обрадовавшись, что глупая сделка, кажется, отменяется. Вот только радость моя была преждевременной.
– Ты придумаешь желание, из-за которого меня вышибут из Академии, – обвиняющим тоном заявила Линда. – Оскорбить кого-нибудь из профессоров, например. Нарушить устав.
Моя подруга фыркнула.
– Хорошо, если тебя это так беспокоит, то включим еще один пункт. Желание не должно спровоцировать исключение из Академии – так устроит?
Линда подумала еще немного.
– Да, так подойдет. И на что спорим?
Касс выдержала эффектную паузу.
– На то… на то… на то, что Димас ан Сонгрен еще до каникул предложит Виолетте Рейн стать его девушкой.
Я ущипнула зарвавшуюся подругу за бок, но она даже не скривилась. Тео дернул себя за короткую соломенную прядку, закрывавшую лоб, и громко осведомился:
– Ты не перегрелась, Касс? По-моему, тебе нужно в лазарет.
– Не мешай, – отмахнулась Кассия. – Ну что, ан Делан, принимаешь?
За столом воцарилось молчание. Студенты перестали смеяться, переговариваться и даже жевать. Все взгляды устремились на спорщиц.
– Принимаю, – ответила Линда. – Кто засвидетельствует?
И не успела я ахнуть, как мерцающая призрачная веревка обвилась вокруг ее запястья. Они с Касс протянули друг другу ладони прямо над моей тарелкой. Веревка накрепко связала их.
– Ви, засвидетельствуй.
Я скрестила руки на груди.
– И не подумаю.
– Тогда я.
Со своего места поднялась тоненькая невысокая брюнеточка-младшекурсница. Темные глаза ее горели любопытством, на губах играла улыбка. Миг – и узы, связывавшие спорщиц, повинуясь ее движению, растаяли дымкой в воздухе.
– Пари заключено! – торжественно возвестила брюнетка.
Я застонала. Вслух. Лейв выругался сквозь зубы, что-то неразборчиво прошипел Тео. Кассия довольно ухмылялась.
***
– И что это было? – рассерженной змеей прошипела я.
– Солнечный удар, – тут же предположил Теодор. – Или отложенное действие боевого, повлиявшего на мозг. Хотя… в свете последних событий я в наличии этого самого мозга сильно сомневаюсь.
Кассия отвесила ему легкий подзатыльник.
– А что? – осведомилась беззаботно она. – Нельзя уже развлечься? Вы же видели, какое лицо стало у этой стервозы. И это еще что! Вот посмотрите, до каникул мы веселыми зрелищами обеспечены. Ан Делан примется наседкой бегать вокруг ан Сонгрена и хлопать над ним крыльями, чтобы, не дай демиурги, он ни на шаг не приблизился к Ви.
– А потом ты продуешь пари, – радостно напомнил ей Лейв, – и придется расплачиваться. Что, уже не так забавно?
Но подруга только отмахнулась.
– Ай, да что она способна придумать! У нее же фантазия отсутствует напрочь! Ну, заставит меня прокукарекать три раза или спеть похабную песенку за обедом. Подумаешь, ерунда какая!
Вот здесь мне пришлось с Касс согласиться. Линда ан Делан вряд ли способна самостоятельно придумать по-настоящему коварное задание. Ключевое слово – самостоятельно. А если она попросит помощи? Но это проблемы Касс, добровольно ввязавшейся в дурацкое пари, причем далеко не самые скорые проблемы. А вот мои поджидали меня за углом. В самом буквальном смысле. Потому что, завернув за угол, наша компания столкнулась с Димасом ан Сонгреном. И таким злым мне его не доводилось видеть никогда прежде. Даже вырванные мною у лучшего студента Академии победы не повергали того в столь яростное состояние. Сейчас скулы его слегка порозовели, губы сжались в узкую полоску, а глаза пылали гневом.
– А-а, Ре-е-ейн, – протянул он недобро. – Моя драгоценная невеста, верно?
Касс, Тео и Лейв разом умолкли и словно сделались ниже ростом, а я в панике отступила назад. Кто-то уже доложил ан Сонгрену о глупом споре двух идиоток, и услышанное вывело его из себя.
– Ты не так все по… – пискнула я и сама поразилась тому, как непривычно робко прозвучал мой голос.
– Да ну? – перебил он меня. – Неужели?
Кассия храбро выдвинулась вперед.
– Она не при делах, ан Сонгрен. Если тебе нужно кого-то обвинить – обвиняй меня.
Тео кивнул, но тоже сделал шаг, прикрывая собой отчаянную подругу. А я молча порадовалась, что вечных прихвостней ан Сонгрена поблизости не наблюдается, иначе бы мы точно легко не отделались.
– Это я все придумала, – отважно продолжала Касс, высовываясь из-за широкой спины друга. – Ви не виновата.
И хотя я полностью была с ней солидарна (кто придумал глупость – тому и отвечать), но отдавать Кассию на растерзание не собиралась. Поэтому и встряла.
– Да ну, ерунда вышла, – произнесла как можно более беззаботно. – Предлагаю всем дружно посмеяться и позабыть о недоразумении.
Вот только мой давний противник вовсе не был настроен смеяться. И тем более не собирался ни о чем забывать.
– Что, Рейн, испугалась? – ядовито процедил он. – Пра-а-авильно. Эта выходка тебе так просто с рук не сойдет.
Закончившие обед студенты высыпали из столовой, и часть из них направлялась в нашу сторону. Известие о том, что возле корпуса теоретических дисциплин происходит нечто занятное, разнеслось по Академии со скоростью лесного пожара, и спустя совсем короткое время вокруг нас собралась небольшая толпа. Все увеличивавшаяся и увеличивавшаяся, между прочим. Димас окинул студентов взглядом и перевел недобрый прищур на меня.
– Тебе хватит зрителей, невеста?
– Для чего хватит? – растерялась я.
– А вот для этого.
И он схватил меня за плечи и рванул к себе.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Наверное, я резко отупела. Иначе чем еще объяснить, что никаких попыток сопротивляться не сделала? И ведь догадалась, догадалась же, к чему все идет! Поняла по лихорадочному блеску синих глаз, по упрямому прищуру, по усилившейся хватке на плечах. Но только замерла и не мигая смотрела Димасу в лицо. Смотрела, как он склоняется надо мной, как приоткрываются его губы, прежде чем накрыть мои. А потом уже ничего не видела. Только чувствовала волну прокатившегося по всему телу жара, странного, непривычного. Даже сквозь закрытые веки меня ослепляли солнечный вспышки, колени подкашивались, и я ухватилась за отвороты мантии Димаса. Чтобы не упасть, конечно же. Чтобы не упасть.
Тишину вокруг нас разорвал чей-то громкий свист, и он словно послужил сигналом. Собравшиеся разразились восклицаниями, смешками и даже аплодисментами. Димас оторвался от моих губ – и я почувствовала неожиданный холод и пустоту. Открыла глаза и моргнула. Ан Сонгрен смотрел на меня без ожидаемого пренебрежения или торжества. Что-то мелькнуло в его взгляде такое, что я не смогла осмыслить.
– Вот это представление!
– А на бис повторите?
– С ума сойти…
– Никогда бы не подумала…
– Ну вот, я же говорила!
Возгласы доносились со всех сторон. Словно во сне, я медленно подняла руку и прикоснулась пальцами к губам.
– Довольна? Ты на это рассчитывала? – выплюнул разозленный Димас.
И это было больно. Обидно и больно так сильно, что захотелось вернуть, уколоть, заставить почувствовать на своей шкуре то унижение, которому только что подверг меня. Все еще плохо соображая, что делаю, я брезгливо вытерла губы тыльной стороной ладони, скривилась и процедила:
– С чего бы мне быть довольной? Это не лучший поцелуй в моей жизни. Так, на средненькую оценку.
Послышались смешки. Сначала робкие, неуверенные, но вскоре переросшие в громкий хохот.
– Эй, Димас! – выкрикнул какой-то парень. – Кажется, тебя не оценили!
– Наоборот, оценили, – возразил дрожащий от смеха девичий голосок, – просто о-о-очень низко!
Новый взрыв хохота. Скулы ан Сонгрена опасно заалели.
– Ты…
– Пусти!
Я ловко вывернулась из его объятий, вздернула повыше подбородок и зашагала прочь. Неспешно, хотя очень хотелось сорваться на бег. «Не-на-ви-жу! Не-на-ви-жу!» – отстукивали каблуки по брусчатке. Кажется, сегодня я уже испытывала ненависть к Димасу ан Сонгрену. Вернее, думала тогда, что испытываю ненависть. Потому что то жалкое чувство не шло ни в какое сравнение с душной темной волной, что сейчас вздымалась в моей груди и грозила перекрыть воздух, накрыть с головой, задушить. «Не-на-ви-жу!»
– Ви, постой!
Как и тогда – какой-то час назад, а кажется, будто прошла вечность – Лейв нагнал меня, встревожено схватил за запястье.
– Ви, ну зачем, зачем ты это сказала? – сокрушался он. – Такого ан Сонгрен тебе точно не простит!
– Да ла-а-адно, – протянула подоспевшая Касс. – Скажи лучше, это правда? Он что, действительно так плохо целуется?
В ее темных глазах горело жадное любопытство, и я вздохнула, осознав, что на этот вопрос мне предстоит ответить еще десятки, если не сотни, раз. Но подруге сказала правду:
– А мне почем знать? Вообще-то, это был мой первый поцелуй. Сравнивать не с чем.
Тео, тоже уже присоединившийся к нашей компании, протяжно присвистнул.
– Ну, ты даешь, Ви!
Я так и не разобрала, чего больше в его голосе: восхищения или осуждения. Лейв схватился за голову.
– Тем более! Промолчать не могла? – не унимался Тео.
– Вот-вот, – поддакнул предатель Лейв. – Ви, неужели ты сама не понимаешь, что хуже оскорбления для парня вроде ан Делана не придумать. Ну, разве что пошутить о… нет, на такое даже ты не способна.
– Пошутить о чем? – тут же заинтересовалась неугомонная Кассия.
– Неважно, – отрезал Лейв.
– И все же?
– Забыли! Ясно? Не хватало еще, чтобы ты запустила куда более мерзкую сплетню, выдавая ее за откровения Ви.
Я подавленно молчала, пока мои друзья вяло переругивались. Осознание собственного поступка пришло с запозданием, только теперь. Да уж, сама дала повод ан Сонгрену невзлюбить себя еще сильнее – если такое только возможно. Вот с этого дня он точно превратит мою жизнь в ад. В памяти всплыло лицо тети Маргарет, ее жесткие слова, и я непроизвольно вздернула голову и расправила плечи. Видят демиурги, я этого не хотела, Димас ан Сонгрен! Я этого не хотела! Но, раз уж война объявлена, то мы еще посмотрим, кто кого. Сдаваться Виолетта Рейн точно не намерена.
***
Профессор Тирренс неспешно прохаживался между двумя рядами хмурых невыспавшихся студентов. Утро выдалось на удивление холодным, серым и хмурым, и многие зябко ежились, поплотнее кутались в мантии. Впрочем, никто не сомневался: очень скоро жарко станет всем. Начал накрапывать мелкий дождик, и я пониже натянула капюшон.
– Рейн!
Резкий оклик заставил вздрогнуть.
– Да, профессор?
– Шаг вперед!
Я вышла из строя и замерла под пронзительным взглядом прозрачных голубых глаз. Никто не знал, сколько лет профессору Тирренсу, а предположения делались самые разные, от тридцати пяти до семидесяти. Невысокий, стройный, гибкий как клинок, он двигался с поразительной грацией. Загорелое лицо не бороздили морщинки, но вот волосы серебрились сединой. Он стягивал белоснежные пряди в низкий хвост на затылке черной лентой, да и в одежде предпочитал черный цвет.
– Что, Рейн, дождика боимся?
Послышались смешки. С той стороны, где стоял Димас со своими прилипалами, разумеется.
– Никак нет, профессор.
– Сахарная девочка боится растаять, – а это уже Мартин. – Эй, Димас, она и на вкус такая же сладкая, как на вид?
Профессор круто развернулся, взмыли полы черной мантии.
– Ан Розен, шаг из строя!
Нахал заметно стушевался: строгого профессора студенты не просто побаивались, а откровенно боялись.
– Ан Розен, вы где находитесь? В кабаке?
– Никак нет! Простите, профессор.
– Сто отжиманий. Тогда, возможно, вспомните, чем боевой полигон отличается от трактира.
Мартин покосился на раскисшую грязь, в которой ему предлагалось упражняться, потом на свои ладони и уныло спросил:
– Разрешите выполнять?
– Нет, ан Розен, вы позабыли кое-что еще.
Между бровей профессора Тирренса залегла складка, а в голосе отчетливо звучал металл.
– Профессор? – растерялся Мартин.
– Рейн. Вы забыли принести ей извинения.
Мой недруг побагровел, но все же выдавил из себя негромкое:
– Пр-сти, Рейн.
– Что? Я не расслышал, что вы там пробормотали. Полагаю, Рейн тоже не поняла ни слова.
– Прости, Рейн! – гаркнул во всю мощь легких Мартин.
С чахлого дерева на краю полигона с карканьем сорвалась ворона и взмыла в небо.
– Отлично. Принимайтесь за отжимания, ан Розен. А мы пока распределим пары для отработки заклинаний.
– Профессор, – позвала я, – профессор, могу я попросить себе в пару Димаса ан Сонгрена?
Левая бровь Тирренса слегка приподнялась.
– Понятия не имею, Рейн, на кой бы вам это понадобилось, но так и быть. Ан Согрен, шаг из строя.
– Я не собираюсь драться с девчонкой, – проворчал Димас, но все-таки шагнул вперед.
Мартин, уже принявший упор для отжиманий, замер, да и весь поток навострил уши. Сплетни о вчерашнем происшествии во дворе уже разошлись кругами по Академии, обрастая такими подробностями, которые мне и в страшном сне привидеться бы не могли. Так что сейчас студенты с неприкрытым жадным любопытством наблюдали за очередным витком «ссоры влюбленных».
– Отставить разговорчики! На позицию!
Мы с Димасом разошлись по краям усыпанной камнями площадки. Остальные студенты выстроились по периметру, надежно укрывшись за усиленными чарами прозрачными щитами. Мера не напрасная – увлекшиеся противники переставали следить за тем, куда швыряют заклинания, и зрителям могло хорошенько прилететь. Щиты в свое время устанавливали самые могущественные маги Академии, так что их прочность сомнений не вызывала.
– Заклинание Огненного снаряда хорошо выучили?
– Так точно, профессор!
Тирренс довольно кивнул.
– Отлично. Значит, атакуете друг друга. Можно прикрываться куполом и щитами, взрывать снаряды на подлете или замораживать их. Все. Другие заклинания не использовать. Приступайте!
Я только этого и ждала. Не успел профессор договорить, как с кончиков моих пальцев сорвался огненный шар и устремился к противнику. Димас ухитрился увернуться, но я атаковала снова. И снова. И снова. Вся сила охватившей меня ненависти сейчас горела в ладонях, сжималась в пламенеющие снаряды. Победить! Унизить! Растоптать! Уничтожить!
Первые заклинания летели в голову и плечи, и Димас быстро приловчился отражать их. Тогда я коварно изменила тактику. Сорвавшийся с правой руки шар направила в лицо, а левую быстро опустила и ударила по ногам. Есть! Достала! Пусть Димас и ушел в последний момент, но край его мантии задымился.
Зрители засвистели и заулюлюкали.
– Один балл Рейн, – возвестил профессор Тирренс.
Я поспешно шарахнула еще парочкой огненных снарядов по ногам противника, но Димас успел перестроиться. Он уходил от моих ударов с легкостью, будто играючи. Уклонялся, уворачивался, пригибался и подскакивал. И ни разу – ни разу! – не бросил ни одного снаряда в ответ. Да что там, этот надменный самодовольный урод даже щит не соизволил выставить! И стоило мне это осознать, как злость окончательно затуманила голову.
Не считаешь меня достойным противником? Видишь глупую девчонку? Ну, так получи!
Я швырялась заклинаниями без передышки, почти не глядя. Между нами повисла почти сплошная огненная стена. Как ни стремился Димас уйти от моей атаки, но его мантия уже неоднократно вспыхивала.
Свист и возгласы переросли в непрерывный вой.
– Пять баллов Рейн, – равнодушным тоном отсчитывал профессор. – Семь баллов.
Я уже с трудом стояла на ногах, дышала тяжело. Сердце колотилось как обезумевшее.
– Ан Сонгрен, вы намерены сопротивляться? – раздраженно спросил профессор.
Димас замер на миг, развел руки. Этого заклинания я не знала, его мы точно не проходили. Поспешно выставила щит, но лихорадочная попытка не сработала. Мою защиту попросту смяло, а меня саму спеленало и сдавило неведомой силой.
– Ан Сонгрен! – возмутился Тирренс. – Что за своеволие! Какие заклинания вам разрешено использовать в поединке?
– Огненный снаряд, щит, купол, взрывное и заморозки, – отрапортовал Димас.
– А чем воспользовались вы?
У меня на языке вертелся ответ, не слишком цензурный, но, к счастью, неизвестное заклятие не только парализовало тело, но и отняло речь. Иначе профессор бы точно не одобрил некоторые слова из лексикона Нижнего города.
– Заклятие из семейного арсенала, профессор.
– И кто вам позволил его использование? Сто отжиманий, ан Сонгрен! Победа присуждается Рейн.
Димас с независимым видом пожал плечами, освободил меня и направился к краю площадки. И выглядел, несмотря на решение профессора, вовсе не побежденным.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Повезло, что следующая пара – зелья, – заметил Тео, когда мы с Касс вышли из душевой. – Отжимания в грязи настроения ан Сонгрену не прибавили, знаешь ли. Пусть остынет.
– Сам виноват! – огрызнулась я. – Знает прекрасно, что профессора Тирренса злить нельзя, но нарывается.
На душе и без замечаний друга было муторно. Несмотря на честно присужденную победу, мне тоже казалось, что этот раунд остался за Димасом. И мне тоже меньше всего на свете сейчас хотелось встретиться с ним нос к носу. Правда, опасалась я вовсе не его гнева, а своей реакции. Правила Академии никто не отменял, а в моем нынешнем состоянии ничего не стоило забыться и залепить в ненавистную физиономию каким-нибудь боевым заклинанием. Так что оно и к лучшему, что на зельях наши группы не совмещали. Вот только опасность подстерегала меня там, откуда никто не ждал. Мрачная надутая Линда заняла соседний стол и уже раскладывала на нем травы и корешки. Она демонстративно смотрела мимо меня, но обманываться не стоило: вряд ли наше соседство было случайным. От себялюбивой красотки можно ожидать любой каверзы, и я подумала, что ни за что не повернусь к ней спиной.
Профессор Грайс по привычке влетела в лабораторию одновременно с возвещающим начало занятия ударом колокола. Невысокая, черноволосая, вечно взъерошенная, в ярко-синей мантии, она неуловимо смахивала на птицу, что жила в клетке в углу. Поговаривали, что пичуга – результат какого-то эксперимента, летать не умеет, зато способна говорить. Если захочет. На моей памяти, правда, из ее клюва еще не вылетело ни слова, так что, скорее всего, байкой о говорящей птичке просто впечатляли наивных первокурсников.
– Итак! – начала профессор и ловким движением швырнула сумку на стол. – Итак! Кто помнит тему сегодняшнего занятия?
– Исцеляющее зелье третьего уровня сложности! – ответил ей многоголосый хор.
– Отлично! А теперь кто скажет, чем оно отличается от зелья второго уровня? Рейн?
– Расширенным набором компонентов и усложненным процессом изготовления. Зелье третьего уровня излечивает боевые ранения средней степени тяжести…
– Плюс один балл, Рейн, – оборвала меня профессор. – Итак, учебник вы проштудировали. А теперь перейдем к практике.
Линда уже сосредоточенно нарезала коренья. Я раскрыла фолиант на нужной странице, посмотрела список ингредиентов и поторопилась к шкафу у стены. Возвращаясь, столкнулась с «соперницей за сердце Димаса»: та тоже направлялась к запасам профессора. Странно. И ведь на ее столе уже лежали какие-то травы и корешки, когда я вошла в лабораторию, хотя никто не знал, какое зелье зададут сегодня. И еще эта подозрительная смена дислокации. Очень, очень подозрительная. Я вернулась на место и принюхалась к поднимающемуся над закипающим котлом пару. Ничего. Успела бы Линда что-то туда бросить за несколько мгновений моего отсутствия или нет? Эх, вылить бы воду и залить новой, но неохота терять время. Высший балл получит тот, кто первым приготовит правильное зелье.
Однокурсники в бешеном темпе шинковали корень жив-травы. Я оглядела ближайшие столы и тоже принялась за работу. Жив-трава, три капли сока белладонны, помешать против часовой стрелки семь раз. Потом добавить пять граммов высушенных соцветий златоглазки и помещать три раза уже по часовой стрелке. Потом…
На лбу выступила испарина. Я тщательно отмеряла нужное количество веществ, всыпала их в варево, помешивала. Пока что все шло как надо. Зелье приобрело ярко-изумрудный цвет, и я немного расслабилась. Оставались сущие пустяки: добавить пыльцу семитцветника, размещать и проварить ровно одну минуту. И все, исцеляющее зелье третьего уровня сложности готово!
Плюх! Невесть откуда в мой котел приземлилась, подняв множество брызг, какая-то гадость. Зелье зашипело, вспенилось, помутнело, изменило цвет на грязно-фиолетовый. Я в бешенстве повернулась к Линде.
– Ты! Это ты испортила мою работу! Бросила что-то в котел!
– Не что-то, – ехидно пропела та, – не что-то, а разрыв-траву. Так что на твоем месте…
– Ложись! – заорал незнакомый хрипловатый голос. – Все! Немедленно!
Не раздумывая, я нырнула под стол. Отовсюду раздавались скрежет и скрип – другие студенты последовали моему примеру. А потом что-то громко бахнуло, лабораторию заволокло удушливым синеватым паром.
– Кха! Кха-кха!
– Кха-кха-кха!
Меня тоже душил кашель, глаза слезились. Я прикрыла лицо полой мантии и потому пропустила момент, когда все закончилось.
– Можете занять свои места, – прозвучал усталый голос профессора Грайс. – И объяснить, что случилось.
– Это Рейн, – тут же зачастила Линда, и я тихо ахнула от негодования. – Это ее котел взорвался. Смотрите, еще дымится!
– Это ты подбросила мне разрыв-траву! – вознегодовала я и встала так резко, что ударилась плечом о край стола.
– Не было такого!
Нахалка самоуверенно ухмылялась.
– Ах ты! Сама же призналась…
– Профессор! – перебила меня Линда. – Профессор, Рейн лжет! Я даже не прикасалась к разрыв-траве, можете проверить.
Я едва не застонала от отчаяния, сообразив, что попалась в ловушку. Конечно, Линда соврала. Она подбросила вовсе не разрыв-траву, а нечто иное. Вполне возможно, что безобидный катализатор, а по-настоящему опасное средство влила незаметно, пока я ходила за ингредиентами. Только как это доказать, если у меня самой нет никакой уверенности, одни догадки? Если я сейчас начну выдвигать одно за другим разные обвинения, то выставлю себя в глупом свете, вот и все.
– Устроила взрыв и решила свалить вину на меня? – продолжала наседать соперница. – Не получится!
– Виолетта не могла ошибиться! – вступился за меня верный Лейв. – Она всегда аккуратна.
– Ха! А сегодня захотела сдать работу первой и поспешила! И вот результат!
– Вр-р-рет! – каркнул все тот же незнакомый голос, велевший ложиться.
Я заозиралась, как и прочие студенты. Кто это?
– Вр-р-рет! – повторила низким хриплым голосом птица и спорхнула с жердочки. – Эта. Белобр-р-рысая!
– Что? – возмутилась Линда. – Это я-то белобрысая?
– Против вранья, значит, не возражаешь? – прищурившись, зло процедила Кассия. – Согласна, что попалась?
Наша красотка растерялась, глаза забегали, губы скривились.
– Нет, я… я…
– Ты, ты! – напирала Касс. – Испортила зелье Виолетты и пыталась ее оболгать. И если бы не эта чудесная умная птица, то тебе бы еще и с рук все сошло!
Птица распушила перья и заворковала: похвала ей явно пришлась по душе.
– Надо же, – громким шепотом произнес Тео, – а я-то думал, что она немая, а все россказни о ее разумности – выдумки.
Хм, я и сама разделяла его мнение, но хорошо, что не успела ничего сказать. Обиженная птаха хрипло вынесла вердикт:
– Сам дур-р-р-рак!
В лаборатории грянул дружный хохот. Профессор Грайс хлопнула ладонью по столу.
– Успокаиваемся!
В исполнении Тирреса этот трюк, несомненно, имел бы успех. Все мигом бы прикусили языки, стерли с лиц ухмылки и заняли свои места за столами. В мертвенной тишине, разумеется. Но профессор Грайс не пользовалась таким авторитетом, как ее коллега, поэтому на наведение порядка ей пришлось потратить несколько минут.
– Возвращайтесь к заданию. У вас еще есть шанс сварить зелье. Ан Делан, следуйте за мной. С этим происшествием будет разбираться ректор. Рейн, вы тоже идете с нами. Поживее, девушки.
Провожаемая сочувствующими взглядами друзей, я вышла из лаборатории. От разговора с ректором ничего хорошего не ожидала. Пусть даже чудо-птица свидетельствовала в мою пользу, но кто знает, имеют ли для начальства Академии вес слова пернатых?
***
– Скажите, Линда, зачем вы это сделали?
Ректора Академии Горана ан Лурдена с легкостью можно было бы представить в роли доброго дедушки. Длинные седые волосы и белоснежная борода, морщинистое лицо и неожиданно яркие зеленые глаза. Образ славного старикана в кресле-качалке у камина сам собой рисовался в воображении всякого, кто видел ректора впервые, но и студенты, и преподаватели прекрасно знали, как обманчиво это впечатление. И мягкие интонации его голоса нас давно уже не вводили в заблуждение. По счастью, мне лично до этого дня сталкиваться с господином ректором не доводилось. Я видела его лишь на торжественных мероприятиях, но по Академии ходили легенды о его подвигах в бытность боевым магом. Поговаривали, что он сбежал в преподаватели, когда его величество (отец нынешнего короля) возжелал поставить его первым советником. Тогда, якобы, маг заявил, что в его жизни хватило битв и без политических войн, и отправился учить студентов тому, что так хорошо умел сам: сражаться. Правда это или нет, я бы с точностью утверждать не стала, но подобное вполне могло произойти. Сейчас ан Лурден уже оставил преподавательскую стезю и занимался в основном административной работой.
– Ну же, я жду ответа.
Линда всхлипнула.
– Я… я… я не делала этого, сэр! Меня оболгали!
– Птица? – немного насмешливо спросил ректор. – Зачем же ей клеветать на вас?
– Не зна-а-аю! Может, ее подговорила Рейн?
У меня от возмущения перехватило дыхание. Ну и змея! Выкручивается изо всех сил.
– Невозможно! – отрезала профессор Грайс. – Карра не лжет.
Ректор улыбнулся. Вроде бы ласково, но у меня от его улыбки колени задрожали.
– Я знаю, Серена. Знаю.
Имелась у него такая привычка – ко всем обращаться по имени, а не по фамилии, как принято в Академии. И, похоже, слухи о том, что он знает всех студентов, даже первокурсников, верны, потому что следом господин ан Лурден обратился ко мне:
– Виолетта, расскажите, что произошло.
– Она… – начала Линда.
– Я спросил Виолетту, – прервал ее возражения ректор.
Линда испуганно умолкла, а я судорожно вздохнула и принялась рассказывать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– И ее не исключили? – возмутилась Кассия. – Даже не отстранили от занятий?
Я пожала плечами.
– Взыскание наложили и еще штраф. А для исключения причины нет.
– Как нет? – продолжала злиться подруга. – Попади та гадость тебе на кожу – и пришлось бы провести в лазарете несколько дней. Как там сказала профессор Грайс? Фиолетовые бородавки?
– Наросты на коже, – процитировала я слова профессора. – Да, наверное, бородавки. Огромные и фиолетовые. Фу!
А ведь мерзкая жижа чуть не выплеснулась мне в лицо! Бр-р-р. Стоило подумать об этом, и ладони сами собой сжимались в кулаки, а желание хорошенько отделать Линду становилось почти нестерпимым. Без всяких боевых заклинаний, так, как принято среди ребят Нижнего города. Устроить вульгарную уличную потасовку с выдиранием волос и прочими нечестными приемами. Завтра же принесу Карре кусок сыра, да побольше!
– Вот! – возопила Кассия и ткнула меня пальцем в грудь. – Вот! Покушение!
– Касс, прекрати верещать, – поморщившись, попросил Тео. – Нет здесь никакого покушения, просто дурная шутка.
– Она именно так все и преподнесла, – согласилась я. – Когда профессор Грайс заметила, что могли пострадать все, кто находился поблизости. Заверяла, что хотела просто посмеяться надо мной.
– Ничего себе шуточки! – разъярилась Кассия.
– Ректор велел ей остаться после того, как отпустил меня. Не знаю, о чем они говорили, но вышла от него Линда заплаканная.
– И все равно она слишком легко отделалась, – продолжала бурчать подруга.
Я только вздохнула. Да, на мой пристрастный взгляд, Линду могли бы наказать и пожестче, но…
– Семья ан Делан слишком влиятельна, – озвучил мои мысли Лейв. – Даже ректор не станет идти на открытый конфликт с ними из-за столь незначительного повода. А исключить единственную дочь Патрика ан Делана – значит, объявить войну всему клану.
– А за меня вступиться некому, – уныло заметила я. – Но даже устрой Линда подобное кому иному из студентов, все равно осталась бы в Академии, все ограничилось бы временным отстранением. Разве что ан Сонгрен не спустил бы ей такую выходку.
– В этом есть и твоя вина, Касс, – заметил Теодор.
Подруга тут же вскинулась.
– Разумеется! Идиотка ан Делан чуть не убила Ви, а виновата я!
Я вкинула руки над головой.
– Стойте, стойте! Она вовсе не думала меня убивать или калечить! Просто хотела обезобразить и выставить на посмешище.
– Вот именно! – энергично кивнув, согласился Тео. – Обезобразить и выставить на посмешище! А все почему? Да потому, что от ревности у нее соображение отказало. И кто в этом виноват?
– Уж точно не я! – фыркнула упрямая Касс.
Теодор прищурился.
– Да неужели? А кто затеял глупый спор?
Честно говоря, я бы поддержала его слова. Ведь именно из-за дурацкого пари я оказалась в столь нелепой ситуации. Начиная со вчерашнего дня события нарастали и катились снежным комом, и повлиять на них у меня уже, похоже, никакой возможности не осталось. А если что в своей жизни я и ненавидела сильнее, чем проклятую нищету, так это чувство абсолютной беспомощности, когда от тебя ничего не зависит. По счастью, испытывать его доводилось не так уж часто. Вот только… вот только Кассия – моя лучшая (и единственная, если на то пошло) подруга. И затеяла все это, вовсе не желая мне навредить, уж я-то знаю. Как и положено уроженке юга, она вспыльчива и упряма, но добра. Поэтому я схватила друзей за руки и попросила:
– Не надо, пожалуйста. Не ссорьтесь. Все равно это уже ничего не изменит, а Линда только порадуется вашей размолвке.
Последний аргумент подействовал. Покрасневшая Касс пробормотала:
– Да ну, кто здесь ссорится? Не больно-то и надо.
Тео только печально вздохнул и промолчал.
***
Мартин ан Розен расхаживал по спальне, то и дело пиная подворачивавшиеся по пути стулья.
– И что ты теперь намерен делать?
Димас ан Сонгрен пожал плечами.
– Не знаю. Посмотрю по обстоятельствам.
Он сказал правду. Теперь, когда первая злость на выскочку Рейн выветрилась, сложившаяся ситуация его… забавляла. Да, именно так. И когда на перемене к нему подскочила бледная, с трясущимися губами, Линда ан Делан и спросила, правдивы ли слухи, что ширятся по Академии, он только ухмыльнулся и промолчал. Если глупышка ан Делан поверит – ее проблемы. Димаса ее прилипчивость уже изрядно достала. Слова «нет» избалованная красавица упорно не слышала, а в последнее время еще и Патрик, ее отец, слишком уж часто начал намекать старшему ан Сонгрену на объединение семейств. Так что Димас даже испытывал некоторую благодарность к тому, кто принялся распускать эти глупые сплетни: благодаря им у него появился шанс избавиться от Линды.
– И что, ты так все оставишь? – недоверчиво спросил Мартин.
Димас лениво потянул.
– Кто тебе это сказал, друг мой? Разумеется, не оставлю. Рейн еще поплатится за свою выходку, просто я пока еще не придумал, как именно.
И все же он готов был поклясться, что ей понравился поцелуй! Понравился, несмотря на брошенную уничижительную фразу. Димас помнил, как она вздрогнула, как подалась к нему на мгновение всем телом, как приоткрылись ее губы навстречу его напору. Воспоминания будоражили. Пожалуй, он не отказался бы повторить еще раз. И еще. И еще. Только без свидетелей.
– Да! – воодушевился Мартин. – Покажи выскочке ее место!
И он потер, поморщившись, ладонь. Содрал кожу, не заметив под слоем раскисшей грязи камень во время отжиманий.
Ее место… Хм, Димас охотно указал бы его Рейн. Вот только далеко не так, как представлял его наивный друг. О нет, совсем, совсем иначе.
Она раздражала его вот уже третий год. Уроженке Нижнего города нечего делать в Академии? Конечно, Димас был согласен с этим утверждением. Вот только участия во всеобщей травле нищенки не принимал, считал подобное поведение ниже достоинства ан Сонгрена. Да он толком не замечал Рейн, не помнил ее имени. До тех пор, пока она не обошла его.
Тогда он еще подумал, что это не более, чем досадная случайность. Повезло, бывает. Даже посмеялся с друзьями над собственной неудачей, правда, несколько безрадостно. А потом Рейн опередила его снова. И еще. И еще. Нет, она не всегда была первой, часто высший балл присуждали и ему. Но конкурировать с безродной девицей из Нижнего города? Всерьез считать ее соперницей? Одна только эта мысль жгла и разъедала внутренности похлеще любого ядовитого зелья. А потом известия о новой одаренной студентке дошли до отца.
Димас не любил вспоминать тот разговор. Очень не любил. Ледяным тоном отец сообщил, что очень разочарован. Какое-то отребье учится лучше, чем его сын, наследник древнего рода! На робкие попытки возразить, что самым успешным студентом все еще считается Димас, старший ан Сонгрен только презрительно ухмыльнулся.
– Подумай как следует. Понимаю, тебе кажется, что у меня не осталось рычагов влияния на тебя, но это не так. Пусть тебе и перешло по завещанию все состояние твой матери, но я в силах испортить твою жизнь, если ты посмеешь меня опозорить. Так что делай выводы, Димас.
И он сделал. Правда, далеко не те, которых ожидал от него родитель. Димас наконец-то распрощался с детской мечтой о любящем отце, который всегда поможет и поддержит, который будет им гордиться. Для старшего ан Сонгрена сын значит меньше, чем его охотничьи псы – так тому и быть. Больше никаких усилий, чтобы привлечь внимание отца, заслужить его скупую похвалу. Теперь Димас собирался жить, руководствуясь только собственными желаниями.
Он всерьез подумывал о том, чтобы съехать из фамильного особняка, и даже снял небольшую квартиру, но потом решил, что они с отцом не так уж часто пересекаются, чтобы затевать переезд. Старший ан Сонгрен проводил много времени то на охоте, то на пирушках у многочисленных друзей, то в королевском дворце, а младший оказывался дома только во время каникул. Квартирка, впрочем, пригодилась: он приводил туда женщин. И ни одна не задержалась надолго.
Интересно, а как смотрелась бы Рейн на черных шелковых простынях? Наверное, неплохо. Весьма, весьма неплохо.
– Проклятый Тирренс, – выдернул его из фантазий Мартин. – Отжиматься! Пф-ф, подумать только! Будто мы какие деревенщины, записавшиеся в Легион.
– Боевому магу тоже не повредит хорошая подготовка, – заметил Димас. – Ты ведь не в целители собираешься после Академии?
Приятель фыркнул, показывая, что оценил шутку. Род ан Розен издавна славился именно боевыми магами, и никто не сомневался, что младший отпрыск пойдет по стопам предков.
– Кстати, – вспомнил он, – сегодня вывесили объявление, насчет практики. Нужно выбрать направление и записаться у куратора. Пойдем, а то нам мест не останется.
– Нам-то? – хохотнул Димас, но поднялся и потянулся за мантией. – Хорошо, поспешим, раз ты так переживаешь.
***
– Ты сошла с ума, – в благоговейном ужасе прошептала Касс. – Окончательно рехнулась.
Я сердито посмотрела на подругу.
– Прекрати! И ты вовсе не обязана записываться вместе со мной.
– Конечно, так я тебя и бросила! Нет, Ви, если уж влипать в неприятности – так всем вместе.
Этот спор длился с той самой минуты, как мы увидели объявление о практике и я объявила, что собираюсь записаться на Заставу. Друзья тут же принялись меня отговаривать, но Лейв и Тео быстро сдались, а Касс все еще продолжала бухтеть.
– Ви, может, все-таки пойдем в Королевский Госпиталь?
– Нет, – отрезала я. – Ни Госпиталь, ни Заповедник меня не интересуют. Только Застава.
– Ну почему? – возопила подруга. – Почему именно туда?
– Боевая магия, – лаконично пояснила я. – Высший балл. Хорошие перспективы.
И с этим было сложно поспорить. Наилучший карьерный путь действительно открывался перед теми, у кого в дипломе стоял значок огненного меча – символа магов-боевиков.
– В конце концов, – примирительно заметил Тео, – ты, Касс, на Заставе будешь чувствовать себя как дома.
Кассия презрительно скривилась.
– Как дома? Мой дом – это плодородные сады и виноградники, где ягоды в гроздях лопаются от сладкого сока. Это пышные кусты, усыпанные крупными белыми цветами. Это аромат роз, дурманящий голову. Это соленый ветер с моря, что приносит свежесть даже в полуденный зной. Это прохлада мраморных дворцов и журчание фонтанов во внутренних двориках, это сладости к послеобеденному мятному чаю и ледяная вода с ломтиками лимона в кувшинах. Вот что такое юг. А Застава…
И она осеклась, но мы прекрасно поняли, какие именно слова не прозвучали. В конце концов, всему королевству было прекрасно известно, что это за место такое – Застава.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Профессор Тирренс поднял голову от исчерканного неразборчивым почерком листа на столе перед собой и уставился на нас недоверчивым взглядом.
– На Заставу? Все четверо?
– Так точно, профессор! – по-молодецки браво гаркнул Лейв.
Тирренс скривился и потер лоб ладонью. Я отметила, что средний и указательный палец испачканы чернилами: сражаться профессору боевой магии доводилось куда чаще, нежели управляться с письменным прибором.
– Что-то раньше я не замечал за вами такой склонности к боевым искусствам, Фесс.
– Хочу испытать себя, профессор.
– Испытать? Хм. Похвальное стремление. Но вы ведь понимаете, что обратной дороги не будет? Вам не покинуть Заставу до окончания практики. Добровольно и без последствий, во всяком случае.
– Понимаем, сэр, – в унисон ответила наша компания.
– Хм, – еще раз хмыкнул Тирренс. – Что же, если вы все понимаете и представляете, хотя бы примерно, что вас ожидает, тогда не смею вам отказывать. Прошу.
И он распахнул толстую тетрадь в кожаном переплете. Мой взгляд выхватил в начале страницы номер нашего курса, а чуть ниже – две фамилии. И лучше бы я их не видела.
– Рейн? – поторопил меня профессор. – Чего застряли?
– Простите, сэр, – отмерла я. – Сейчас, сэр.
Склонилась над столом и вывела свою подпись прямо под подписью Димаса ан Сонгрена.
Тео скептически хмыкнул, расписываясь в блокноте, у Кассии чуть дрогнули губы. Лейв не сдержал нервного смешка, неуспешно попытавшись замаскировать его под кашель. А я ругала себя распоследними словами, припоминая все те выражения, что довелось мне слышать от грузчиков, торговок на рынке и прочих обитателей Нижнего города. И все они казались мне слишком слабыми, недостаточно уничижительными. Как, как я могла не подумать о том, что и ан Сонгрен запишется на практику к Тирренсу? Да мне просто в голову не пришло, что изнеженный аристократ добровольно согласится отправиться на Заставу, лишиться привычного комфорта, жить под палящим степным солнцем, спать на узкой койке и питаться похлебкой!
– Кажется, мы влипли, – беззвучно, одними губами выговорил Лейв, повернувшись ко мне.
Я подавила вздох. Если раньше была надежда, что за время практики глупая история хоть немного позабудется, то теперь она лопнула мыльным пузырем.
– Свободны! – распорядился профессор. – Рейн, задержитесь ненадолго.
Бросая на меня любопытные взгляды, друзья неохотно вышли за дверь.
– Профессор?
– Я не силен в дипломатии и не разбираюсь в этих ваших нежных чувствах, – отрывисто сказал он, глядя куда-то в сторону. – Ан Согнрена, зная его склонность к своевольным поступкам, я уже предупредил о том, как нужно себя вести, предупреждаю и вас. Никаких фокусов на Заставе. Ясно?
Кровь прилила к щекам, стало трудно дышать. Неужели сплетни дошли и до преподавателей? Хотя выходка ан Сонгрена во дворе без внимания уж точно не осталась. И что теперь подумает обо мне профессор?
– Сэр, – сорвавшимся голосом пискнула я, – сэр, позвольте объяснить…
– Мне не нужны объяснения, Рейн, – хмуро отчеканил он. – Еще раз повторяю: Застава – не место для выяснения отношений. Только безоговорочное подчинение приказам. Понятно?
– Так точно, сэр.
– Тогда свободны. Не смею задерживать.
***
– На Заставу? – ахнула тетушка Маргарет. – Да ты с ума сошла! Разве там место девушке?
– Туда берут всех, – пояснила я и стащила с тарелки румяный пирожок с яблоками. – Лишь бы отметки по боевке хорошими были. Ну, и вряд ли нас отправят в по-настоящему опасное место. Скорее всего, наглотаемся пыли, бегая кроссы, и проведем несколько учебных сражений. Может, еще поохотиться позволят на кого-нибудь достаточно безобидного. Пока мы студенты, за нас отвечает куратор практики. Вот получим дипломы – и можем лезть в любые переделки.
Тетушка поджала губы.
– И все-таки, Ви, не забывай, что ты – не одна из тех богатых девиц, за которыми стоят влиятельные родственники. Это за такими ваши профессора будут присматривать в оба, а перед кем нести ответ за тебя? Передо мной, что ли?
Я расхохоталась, искренне, от души.
– А вот тут ошибаешься! Профессор Тирренс – один из тех, кому наплевать на происхождение студентов. Пожалуй, что и единственный во всей Академии.
Похоже, тетушка мне не поверила. Она покачала головой и подвинула поближе ко мне чашку с исходящим паром какао.
Мы сидели в крохотной кухоньке за покрытым клетчатой скатертью столом. Даже в самые трудные времена тетя Маргарет умудрялась каким-то образом создать в доме уют. Хрустящие от крахмала белоснежные занавески, ярки половики, вывязанные из лоскутков. С моим поступлением в Академию все время маячивший на горизонте призрак нищеты отступил окончательно. Кроме продуктового довольствия и форменной одежды, мне полагалась еще и стипендия. Небольшая, для прочих студентов – сущие гроши, на разок покутить и то не хватит. Но для нас с тетей – настоящее подспорье.
– И все-таки нечего тебе делать на Заставе, – еще раз осуждающе покачав головой, заключила тетушка. – У вас что, парней не хватает, что ли?
– Кстати, о парнях, – спохватилась я. – Хотела же с тобой посоветоваться! Вот что мне делать?
И рассказала ей о глупой истории с пари, о том, как разозлился Димас, о выходке Линды. Поколебавшись, о стычке на полигоне упоминать не стала – тетя и без того выглядела расстроенной. А уж о происшествии во дворе (про себя я так его и называла – происшествие, чтобы не вспоминать лишний раз о том, что случилось на самом деле) из меня бы и клещами ни слова не вытянули. Я отказалась обсуждать его с любопытной Касс, на что подруга даже слегка обиделась. И себе накрепко запретила думать, но мысли все равно нет-нет да и возвращались в тот послеполуденный час.
Тетушка, выслушав меня, нахмурилась.
– И ты говоришь, он тоже записался на практику к этому профессору, как его?
– Тирренсу.
– Да, к нему. На Заставу.
– Да, он и Мартин, его подлипала.
Тетя тяжело вздохнула.
– Ви, они тебе житья не дадут. Еще и подставить могут, хорошо, если только перед профессором. В таком месте можно с легкостью организовать неприятности покрупнее, чем плохая оценка, уж я-то знаю.
Дзинь! Ложка, которой я помешивала какао, слишком сильно ударилась о стенку чашки.
– Тетя! – ахнула я. – Ты что, была там? На Заставе? Но когда? И зачем? И почему мне ничего об этом не известно? Ты никогда не говорила!
Тетушка побледнела, опустила взгляд, а потом и вовсе отвернулась.
– Нет, конечно, – ответила притворно сварливым тоном. – Что бы я там позабыла? Это тебе в голову приходят всякие глупости.
Но я не обманулась ни напускной суровостью, ни желанием переключить разговор на меня, и продолжала теребить ее.
– Ну, пожалуйста, ну, расскажи! Тебе известно, сказала ты, значит, была там!
– Ничего это не значит! – излишне резко ответила тетя. – Всякий, у кого есть уши, слышал о Заставе и о том, почему защитникам ее полагается двойной оклад, а тем, кто выжил после битвы – еще и пожизненное довольствие. А ты добровольно лезешь в это пекло, безмозглая девчонка!
От обиды защипало в глазах. Никогда прежде тетя Маргарет так со мной не разговаривала, напротив, всегда поддерживала во всех начинаниях. Была самым близким человеком, ближе, чем подруги детства, заметно охладевшие ко мне после поступления в Академию, ближе, чем Касс, Тео и Лейв. Да каусс подери, она всегда была на моей стороне, отчего же теперь столь нетерпима?
– Последняя крупная битва случилась давно, еще до моего рождения, – дрожащим голосом возразила я. – А сейчас происходят только мелкие стычки, да и то не на самой Заставе. Никто не пошлет студентов-недоучек в бой, защитников и без нас хватает.
– И все равно! – продолжала негодовать тетя. – Ты туда не поедешь, поняла? Я тебе запрещаю!
И это тоже новое в наших отношениях. Что-то не припоминаю я никаких запретов от единственной родственницы, кроме разве что давних, из детства: не подходить близко к плите, когда была совсем малышкой, не воровать яблоки из сада госпожи Греббо, не ходить ночью через кладбище. Последний, признаться, я частенько нарушала, да и первые два соблюдала не слишком строго. Стыда за это особого не испытывала, как не испытывала и сейчас, собираясь нарушить новый. Только теперь призналась честно:
– Не получится, тетя. Распоряжение уже подписано, списки составлены. Мой отказ профессор Тирренс воспримет как то самое нарушение дисциплины, которое считает самым страшным прегрешением. И мне останется только ждать отчисления.
Тетя отвернулась, а потом и вовсе встала из-за стола, загремела посудой. Я кинулась помогать, но Маргарет только сердито махнула рукой, сиди, мол, доедай обед.
– Пирожков тебе соберу, – хмуро сообщила она. – Угостишь приятелей, сладеньким-то вас не балуют.
Это верно, кормили нас в Академии хоть вкусно и обильно, но без излишеств, из сладостей давали только мед. Тетины пироги мои друзья поглощали с восторгом, хотя и наведывались по выходным в городские харчевни и кондитерские. Кассия заверяла, что тесто моей тете удается как никому, во всей столице с ней разве что придворный кондитер поспорит. Пожалуй, я была с ней согласна, хотя о тех изысках, что подают во дворце, даже и не знала толком ничего. Но в любом случае, моя тетя самая лучшая, вот так-то!
– И будь осторожна, – наставляла меня тетушка, прощаясь. – На рожон не лезь, лишний раз ни с кем не спорь. Ясно тебе, Ви? На Заставе и вовсе сиди тихо, не высовывайся, покуда не попросят.
Я кивнула.
– Обещаю, что не стану искать неприятностей.
– Они и сами тебя найдут, если не будешь смотреть в оба, – пробурчала тетя.
Всхлипнула и сотворила охранный знак, призывая ко мне милость демиургов. Я удивилась. Прежде Маргарет особой религиозностью не отличалась, храм посещала редко, охранные знаки, творимые соседками по любому поводу, презрительно именовала суеверием. Любила повторять, что демиургам нет дела до мелочей, что тревожат простых смертных, а тут вдруг такое. Но дальше она изумила меня еще сильнее. Обняла крепко-крепко, прижала к себе, будто прощалась не на короткое время, а навсегда. Еще раз прошептала:
– Береги себя.
И прежде, чем я успела ответить, быстро разомкнула объятия, отступила и скрылась в доме. Захлопнулась дверь, а я еще несколько мгновений стояла неподвижно и рассматривала деревянную створку, словно ожидала, что на ней вот-вот проступит ответ на мой незаданный вопрос.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Она поджидала в проходе под аркой. Прилепилась к серым камням стен, надвинула пониже на лицо капюшон темного плаща. Должно быть, ей самой это представлялось на редкость романтичным, а вот Димасу захотелось рассмеяться. В ранних сумерках шумной столицы вся эта загадочность навевала мысли не о тайных свиданиях с прекрасной возлюбленной, а об обитателях городского дна. О торговцах порошком для сладких грез, скупщиках краденного и продажных женщинах. Во всяком случае, в представлении потомственного аристократа ан Сонгрена им подобало выглядеть примерно так. Искры уже слетали с кончиков пальцев – в конце концов, профессор Тирренс хорошо вымуштровал своих студентов, подготовил к возможным опасностям. Но тут порыв прохладного весеннего ветерка донес знакомый сладкий по приторности запах, и Димас опустил руку. И поморщился. Ее только не хватало. Тем более, что он как раз возвращался со свидания с одной весьма аппетитной сговорчивой вдовушкой и меньше всего на свете хотел сейчас выяснять отношения с влюбленной однокурсницей.
– Димас! – позвала Линда ан Делан. – Димас!
– Что ты здесь делаешь? – не слишком любезно спросил он.
Хотя сомнений в том, кого именно она дожидалась, не возникло.
Грубый тон ее не оттолкнул – а жаль.
– Жду тебя. Ты ведь снимаешь квартиру в одном из тех домов, верно?
Ее осведомленность Димасу не понравилась. Продал кто-то. Слуги или друзья? Или не слишком быстро соображающий Мартин сболтнул где-то лишнего, а Линда услышала и запомнила?
– И что тебе от меня понадобилось?
Она скользнула навстречу, подхватила под локоть. Димас опять поморщился.
– Так что тебе нужно?
Линда хихикнула.
– Мне бы хотелось посмотреть, как ты живешь. Пригласишь?
На язык просились ругательства. Ан Делан все же далеко не дура, прекрасно понимает, что живет – официально живет – Димас в столичном особняке ан Сонгренов, а в квартире просто проводит время. Ладно, не просто, а очень даже приятно и порой весело. Так что нетрудно сообразить, на что именно напрашивается однокурсница. Но нет, проблемы в Академии Димасу не нужны. Да и с единственной дочерью столь влиятельного отца как Патрик ан Делан связываться себе дороже выйдет. Не успеешь с кровати встать, как схватят и поволокут к алтарю, а родной папочка только порадуется. Он бы давно уже согласился на предложение Патрика, но не без оснований опасался, что непокорный сын откажется повиноваться родительской воле.
– Уже темнеет. Нам лучше вернуться в Академию, чтобы не нарваться на взыскание. К тому же, насколько я слышал, у тебя и так хватает проблем. Верно?
Не то чтобы его хоть сколько-нибудь занимали дела Линды, но эту сплетню оставить без внимания он не мог. Линда ан Делан пыталась покалечить Виолетту Рейн! Совсем рехнулась от ревности, вы слышали? Да-да, прямо на практическом зельеварении, при профессоре, представляете? А все, что касалось Рейн, с недавних пор очень интересовало Димаса.
Линда замедлила шаг, как-то странно дернулась, чуть не споткнулась. Похоже, легко отделаться ей не удалось, раз упоминание о наказании вызвало такую реакцию. Но заговорила, к некоторой досаде своего спутника, совсем о другом.
– Ты ведь собираешься на практику на Заставу, верно?
Никакой тайны в этом не было, да и списки должны были вывесить к их возвращению, так что Димас кивнул.
– Да, в группе профессора Тирренса.
Линда застенчиво улыбнулась, поправила капюшон свободной рукой так, чтобы он больше не скрывал ее лица.
– И я тоже.
Он сначала даже не осознал услышанное, настолько нелепо прозвучали ее слова.
– И ты тоже – что?
– Тоже записалась в эту группу. Профессор не хотел меня брать, пришлось напомнить ему об Уставе Академии. О равных правах и возможностях для всех и все такое. Я обещала, что подам жалобу, и ему пришлось согласиться.
Да уж, нетрудно представить, с каким выражением лица Тирренс давал согласие. И какими словами костерил про себя влюбленную дурынду. Димас и сам с удовольствием бы их повторил.
– Разве тебе нравится боевка?
Линда несколько раз энергично кивнула.
– Вот-вот, профессор тоже сказал, что прежде не замечал у меня склонности к боевой магии. Но это ведь не имеет никакого значения, верно?
Не имеет никакого значения? Да она окончательно спятила!
– Скажи мне, ан Делан, – начал он вкрадчиво, – ты вообще как представляешь себе Заставу? Хоть немного понимаешь, что тебя ожидает? Степь, пыль, ветер, пауки.
Последнее ей точно не понравилось. Пауков избалованная аристократка определенно не считала приятным соседством, так что наморщила безупречный лоб, но тут же тряхнула головой и улыбнулась. Ответила беспечно:
– Ну и что, подумаешь – пауки! Не съедят же они меня, в конце концов!
А вот с этим Димас мог бы поспорить. В приграничных степях, если верить слухам, водились разные чудовища, так отчего бы там не поселиться и плотоядным паукам? Он уже открыл рот, чтобы поделиться со спутницей этими соображениями и напугать ее хорошенько, но она продолжала щебетать, не давая ему вставить ни слова.
– И потом, теплые ночи, яркие крупные звезды… Так романтично, не находишь?
– Опасность, подстерегающая за каждым деревом и под каждым кустом, – мрачно дополнил он. – Нет, не нахожу. Зря ты в это ввязалась, ан Делан. Девушкам не место на Заставе.
Она вспыхнула. Алая краска залила еще щеки, окрасив их заметным даже при тусклом желтоватом фонарном освещении румянцем. Светильники еще не горели в полную мощь, пока в столице не стемнело окончательно.
– Не место, значит? Мне не место, да? А вот для Рейн местечко вполне подходящее, верно?
Димас споткнулся и с трудом удержал равновесие. Все еще цеплявшаяся за его локоть Линда пошатнулась, но тоже устояла на ногах.
– Рейн? Она-то здесь каким образом?
– А таким, – торжествующе возвестила Линда, – что она тоже записалась в группу профессора Тирренса. Скажешь, не знал?
Откуда бы? Хотя, если хорошенько подумать, то поступок Рейн неожиданным не назовешь. Ей всегда удавались боевые заклинания. Да вспомнить хотя бы те огненные шары, которые она так ловко метала на днях! В самого Димаса, между прочим. Заодно в памяти всплыли и слова Тирренса. «Я знаю ваше отношение к дисциплине, ан Сонгрен, потому предупреждаю заранее и один раз: никаких выходок во время практики я не потерплю. Это понятно?» – вот что сказал он тогда. Теперь сдержать данное профессору обещание будет труднее, чем представлялось в тот момент. Если бы он тогда знал, что и Рейн собирается на Заставу… если бы знал… И что это изменило бы? Да ничего, внезапно понял Димас. Он не собирался отказываться от своих планов из-за какой-то выскочки, пусть эта выскочка и была той еще занозой и заразой. Если Рейн так хочется наглотаться степной пыли и пообщаться с монстрами приграничья – да пожалуйста! Никто ее останавливать не собирается! А он, потомок древнего рода ан Сонгрен, просто не будет замечать досадную помеху. Хладнокровие и выдержка – вот что не раз спасало его предков, и ему эти качества тоже пригодятся.
Линда, на которую он, задумавшись, перестал обращать внимание, дернула его за рукав.
– Так что? Или это правда? Те слухи, что ходят по Академии? У вас действительно роман? Поэтому и на практику вы собрались вместе?
Ее слова придали мыслям иное направление, приятное, но в данный момент несколько неуместное. Резко дернувшись, Димас вырвал руку из цепкой хватки и процедил:
– Не понял, ан Делан, а тебе-то какое дело до того, с кем я кручу романы?
Линда надула губы.
– Но как… я же… мы же…
– Нет никаких «мы же», – ехидно сообщил он. – Забудь. И передай отцу, пусть отстанет от моего. Все равно ничего не добьется.
– Я – лучшая партия для тебя, – ничуть не смутившись, заявила нахальная девица. – Ты и сам это понимаешь. Хочешь поразвлечься с нищенкой Рейн? Пожалуйста, я подожду. Рано или поздно тебе надоест, и ты ее бросишь. Только проследи, чтобы ваши игры остались без последствий. Роду ан Сонгрен не нужны бастарды.
Не веря своим ушам, Димас остановился, посмотрел, прищурившись, в лицо спутницы. Под его взглядом она сразу поникла, губы дрогнули, искривились, будто Линда собиралась вот-вот расплакаться.
– Не помню, чтобы я просил совета, ан Делан. Как-нибудь сам разберусь со своей жизнью. Захочу – вообще женюсь на Рейн, ясно тебе?
Подобная мысль ему самому казалась смехотворной. Он выпалил угрозу просто так, наобум, не подумав. Конечно же, Линда сейчас рассмеется и скажет, что шутка получилась не слишком удачной. Но по тому, как побледнела спутница, как она отшатнулась, Димас понял, что попал в цель.
– Так это правда? Эти безумные слухи правдивы? А я не верила… Как ты посмел?
Взметнулась тонкая рука – и щеку словно опалило. Линда повернулась и принялась бежать, неловко, то и дело спотыкаясь. М-да, нелегко ей придется на Заставе, подумал Димас, потирая щеку. От неожиданности он даже оскорбиться не успел, не то что как-то отреагировать, и теперь лишь сплюнул зло:
– Идиотка ненормальная!
Похоже, эта дурында поверила в серьезность его намерений относительно Рейн. Нет, ну надо же быть такой дурой! Хотя… она ведь могла подумать, что он готов жениться на оборванке из Нижнего города назло отцу. Да, наверное, именно так она и решила. Димас еще раз потер щеку и, насвистывая, направился к Академии. Если разобраться, то все складывалось самым удачным для него образом. Щека скоро перестанет гореть, все-таки удар у ан Делан так себе, зато он, похоже, окончательно отделался от влюбленной приставалы. Лучше пусть дуется, чем изводит его, а то пришлось бы на Заставе искать укрытие вовсе не от врагов. А теперь хоть надежда на спокойную практику появилась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Джастин Тирренс размешал остывающий темно-бурый отвар, вдохнул поднимающийся над глиняной кружкой пар и закашлялся. Гадость, терпкая, горькая, на редкость противная на вкус. Но к вечеру разнылись старые, давно уже затянувшиеся, раны, заломило плечо, а больное колено и вовсе заставляло морщиться при каждом шаге. «Совсем расклеился, старая развалина», – обругал себя профессор. Сделал глоток, и дыхание перехватило, но он заставил себя осушить кружку чуть ли не залпом. Вот так, скоро должно отпустить.
Пробежал пальцами по запирающему узору на ящике стола, отменяя заклинание. Вытащил простую деревянную шкатулку, без лака и затейливой резьбы. Откинул крышку. В такие вечера, когда особенно донимала давно уже ставшая постоянной спутницей боль, он позволял себе вспоминать. Недолго, лишь несколько минут, пока не начинало действовать зелье.
Поблекшая розовая лента. Коротенькая записка, всего лишь несколько слов. Чернила уже выцвели, но содержание давно отпечаталось в памяти Джастина. Впрочем, тогда он еще не звался Джастином, и уж точно не был Тирренсом. И не воевал. Более того, наивный юноша из прошлого даже не подозревал, что вскоре сбежит на фронт, изменив имя. А потом, увешанный наградами и обласканный его величеством, не захочет возвращаться к прежней жизни. К семье, что предала его.
Последнее сокровище – миниатюра. Портрет смеющейся девушки, совсем молоденькой. Пышные каштановые локоны, серые глаза, пухлые алые губы. Джастин провел по ним пальцем и тут же спрятал портрет обратно в шкатулку.
Вот и все. Пора выныривать из воспоминаний и возвращаться в сегодняшний день. Тем более, что его события немало озадачили профессора Тирренса. Он никогда не набирал в свою группу для практики больше десяти студентов (а хотелось бы и меньше, но нельзя, нельзя, проклятый Устав запрещает), и вот все десять мест заняты. Весьма неожиданный состав, надо сказать. Надежно заперев ящик, профессор достал список и еще раз пробежал взглядом по фамилиям. Не для того, чтобы освежить их в памяти – нет, на память он пока не жаловался. Просто удивительно было видеть их вот так, вместе. Семь парней и три девушки. Необычный случай. Студентки к нему записывались редко, и он с радостью отказал бы и этим. Если бы только мог.
Пожалуй, только Рейн сделала осознанный выбор. Из нее мог получиться боец – это признавал даже Тирренс. Остальные же две… Он покачал головой. Внутренний голос подсказывал, что без неприятностей в этот раз точно не обойдется, но профессор понятия не имел, каким образом их избежать. Если бы не Устав…
***
Я моргнула, подавила желание как следует потереть глаза, еще раз перечитала коротенький список и застонала. Похоже, моя практика грозила обернуться кошмаром наяву.
– Ну, вот зачем? Ей-то что понадобилось на Заставе?
– Как это что? – хмуро переспросила Касс. – За своим ненаглядным ан Сонгреном собралась, конечно же.
– А этих троих кто-нибудь знает?
Я по очереди ткнула в фамилии, выведенные выше неожиданной «ан Делан». Одного парня я вроде бы помнила, невысокий такой коренастый брюнет с приятной улыбкой. Мы вместе делали задание для профессора Грайс в прошлом году, сушили и раскладывали по банкам соцветия огневки обыкновенной. А вот двое других?
– Я знаю, – ответил Лейв. – Неплохие, вроде, ребята.
Особой уверенности в его голосе я не услышала, но понадеялась, что друг не ошибается. Хватит мне и троих недругов.
– Не могла остаться в столице, – ворчала я себе под нос по пути в столовую. – Нужна ей эта боевая практика, как же! Охмуряла бы своего ан Сонгрена на каникулах. И зачем ей Застава?
Кстати, а вот этот вопрос как-то раньше не приходил мне в голову. Но ведь действительно, женщины из знатных семей зачастую, получив диплом, оседали дома, занимаясь чем угодно, только не тем, чему обучались в Академии. Не все, конечно, но…
– Касс, – позвала я, и подруга остановилась, повернулась ко мне. – Касс, а чем ты займешься, когда закончишь учебу?
Она рассмеялась.
– Так это когда еще будет!
– И все же, – настаивала я.
Она задумалась.
– Ну-у-у… Замуж выйду, это точно.
Вот это да!
– А за кого? И почему ты об этом молчала?
– Да не знаю еще, за кого именно! Родители представят мне кандидатов, а я выберу.
Однако же странные нравы у них там, на юге. Или такое принято среди аристократов вообще, даже в нашей просвещенной столице?
– А если тебе никто не понравится, как тогда?
Кассия пожала плечами.
– Кто-нибудь да понравится, отец меня любит, принуждать не станет. И предлагать стариков или уродов тоже.
– За меня она выйдет, – веско обронил Тео.
Теперь мы обе уставились на него.
– Как это – за тебя? – спросили в унисон.
Он усмехнулся.
– Очень просто. Мой отец уже разговаривал с твоим и получил одобрение.
Я зажмурилась. Ой, что сейчас будет! Возможно, дочерняя почтительность и предписывала Касс не спорить с отцом, но на друга это правило точно не распространялось.
Надо было заткнуть уши. Разъяренная Кассия, то и дело переходя от возмущения на южный диалект, из-за чего смысл ее слов угадывался в основном по интонации, поливала приятеля отборнейшей бранью. Ух ты, а вот этого выражения я прежде не слыхала! А… а как так возможно? Нет, правда, чисто физиологически? Распахнув глаза, я с восхищением посмотрела на разбушевавшуюся подругу. Она оживленно жестикулировала, наступая на Теодора и размахивая руками перед его носом. К чести парня, он и не думал пугаться и отшатываться, наоборот, наблюдал за Касс, как мне показалось, с восторгом.
– И запомни: я лучше выйду за конюха! Останусь старой девой! Уйду в Обитель Скорби!
– Ка-а-асс, – простонал чувствительный к нарушениям этикета Лейв, – Ка-а-асс, прекрати! Откуда только нахваталась этаких выражений?
На его бледной коже проступили алые пятна румянца. Злющая словно разбуженный каусс подруга резко повернулась к нему.
– Ах, вы только посмотрите! Нежный какой! Как ты на Заставе жить собираешься, среди солдатни?
– Тео! – воззвал отчаявшийся Лейв к другу. – Тео, угомони ее!
– Что? – заорала Кассия так громко, что спешившие на ужин студенты принялись останавливаться и оборачиваться на нас. – Угомонить меня?
Тео, похоже, искренне наслаждался происходящим. Скрестив на груди руки, он довольно ухмылялся.
– Касс, – позвала я, – Касс, прекрати, действительно. Мало нам скандалов?
Невероятно, но она замолчала. Бросила последний гневный взгляд на Тео, подхватила меня под руку.
– Ладно, пойдем, я проголодалась. А с этим предателем больше не разговариваю. Так ему и передайте!
Я не удержалась от смеха.
– Зачем передавать? Он прекрасно тебя слышит!
– Да? Ничего не знаю, никого не вижу! Идем, Ви! Лейв, ты с нами?
– Конечно, – немного растерянно ответил Лейв. – Тео, ты как?
– Я тоже проголодался, – жизнерадостно, будто и не его тут только что ругали такими словечками, что впору под землю провалиться, ответил тот.
Касс громко фыркнула и потащила меня за собой. Пользуясь тем, что парни замешкались и отстали, я негромко спросила:
– Что на тебя нашло? Или Тео тебе совсем не нравится?
Мне казалось, что друзья порой, когда им кажется, что никто не видит, посматривают друг на друга с интересом. И Касс весь учебный год каждое утро подолгу прихорашивалась перед зеркалом, укладывая волосы и подкрашивая губы, а в выходные не покидала комнату, не перемерив минимум пять платьев. Или я ошибалась, и все эти милые уловки предназначались не Тео, а кому-нибудь другому? Но кому? И очень обидно в таком случае за друга, ведь Теодор, похоже, относится к Кассии серьезно, вон, жениться намерен.
Подруга опять вспыхнула.
– А нечего за моей спиной договариваться! Мог бы для начала обсудить со мной!
Я невольно улыбнулась. Значит, не показалось, эти двое действительно неравнодушны друг к другу, а с недоразумениями разберутся. Рано или поздно. И отец Кассии согласен на свадьбу, значит, можно порадоваться за них.
– И вообще, – шипела Касс, – нечего обсуждать всякие глупости. Завтра начнутся экзамены, а после них – практика. Вот о чем надо думать!
При этих словах мою улыбку сменила гримаса отчаяния. Экзамены! Мне они всегда внушали необъяснимый страх. И ведь занималась весь год, и готовилась к испытаниям, но все равно опасалась, что провалюсь. Что-то недоучу, собьюсь с мысли, неправильно отвечу. Или плохо выполню практическое задание.
– И зачем напомнила? Только аппетит испортила, – проворчала я.
Касс расхохоталась.
– Ви, ты неподражаема! Да получишь свои высшие баллы, не переживай.
Я покачала головой.
– Не знаю. Не уверена. Завтра боевая магия, что, если профессор Тирренс даст какое-то заковыристое заклинание?
– Ты знаешь все заковыристые заклинания!
– Не все, – возразила я. – Забыла, как ан Сонгрен скрутил меня в поединке?
Сказала – и сама поморщилась. Неприятное воспоминание до сих пор саднило занозой.
– Кстати, – воодушевилась Касс, – если задавака ан Делан не наберет нужного количества баллов, ее не допустят к практике.
Я покачала головой.
– Не надейся. Базовые заклинания она сдаст, а для практики баллов за них хватит.
Подруга вздохнула.
– Жаль.
А мне-то как жаль! Эти двое, Димас и Линда, способны превратить три недели перед каникулами в самый настоящий ад. И лучше бы пока что выбросить их из головы, а то еще издергаюсь так, что завалю экзамены. Вот радость-то для этой парочки будет! Одно хорошо – в таком случае никакая практика не светит уже мне. Избавлюсь от проблемы радикальным способом.
Я оглянулась на Тео и Лейва. Они не спешили нас догонять, и я задала новый вопрос.
– Слушай, а где ты научилась так виртуозно ругаться? Даже я не все выражения слышала, хотя росла в Нижнем городе, а не в фамильном особняке.
– В поместье, – поправила Касс, остановилась и озорно подмигнула. – Со старшими братьями. От них и нахваталась.
– Они что – прямо при тебе так выражались? – изумилась я.
Она расхохоталась.
– Нет, конечно. Но я любила подсматривать и подслушивать. Узнала, между прочим, много интересного. И увидела тоже. Знай отец – выпорол бы меня. Ну, и братцев тоже. Я подумывала их шантажировать кое-какими секретами, но вовремя сообразила, что мне же первой влетит.
У меня голова шла кругом. Касс всегда тепло отзывалась о своей семье, о братьях, о многочисленных кузенах и кузинах. Увы, наших ровесников среди них не было, так что в Академии она оказалась оторванной от родственников: одна из старших кузин получила диплом за год до нашего поступления, а младшие еще не доросли до учебы в столице. И теперь вот шантаж?
– Ты же вроде их любишь, разве нет?
Она опять рассмеялась.
– Люблю, конечно. Но показать, кто здесь главный, никогда не помешает.
Наверное, думала я, мне не понять, потому что у меня нет большой семьи. Только тетя Маргарет. Странно даже представить, чтобы я вдруг захотела узнать ее секреты. Хотя… после сегодняшней оговорки… Пожалуй, не такие уж и разные мы с Касс. Оказывается, меня тоже интересуют чужие тайны.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Профессор Тирренс пребывал в отвратительном настроении. Он хмурился, поджимал губы, цедил сквозь зубы ехидные реплики, похлопывал по бедру перчатками из черной кожи тончайшей выделки. Студенты бледнели, вздрагивали на обращенные к ним вопросы, запинались и терялись с ответами. Я кусала губы, сжимала кулаки, вонзая ногти в кожу, чтобы не дать панике поглотить себя. Главное – сохранять спокойствие. Тогда все пройдет хорошо. Профессор нарочно выводил во время испытаний на эмоции, частенько повторял, что в бою нельзя терять хладнокровия, враг церемониться и дожидаться, пока ты соберешься с мыслями и успокоишься, не станет. Особам излишне впечатлительным, по мнению профессора, на его курсе делать нечего.
– Итак, господа студенты, начинаем практический экзамен. Замечу, что с тех, кто отважился записаться в мою группу на летнюю практику, спрашивать буду особо строго. Готовы? Если нет, можете не тратить мое время, распрощаемся сразу.
– И зачем мы только ввязались в эту авантюру, – тихо простонала Касс.
Я и сама уже испытывала смутные сожаления. Записались бы в госпиталь, к профессору Ригну, целительствовать, или к профессору Грайс, готовить зелья, и сейчас не ждали бы вызова на полигон с ощущением неминуемой катастрофы. Экзамен затянулся на несколько часов, и я с завистью поглядывала на уже отмучившихся счастливчиков, получивших свои баллы. Никто не расходился, все с любопытством наблюдали за новыми дуэлями. Сдавшие оживленно обсуждали каждую схватку, подходили к установленным неподалеку столам с закусками и напитками. Ожидающие стояли молчаливо, с напряженными лицами. Ни есть, ни пить никому из них не хотелось. Линда умудрилась-таки поставить неплохие щиты и соорудить вполне годное ледяное копье, так что надежды Касс на ее вылет не оправдались. До моей фамилии в списке Тирренс добрался нескоро.
– Рейн! – наконец, выкрикнул он. – И ан Розен!
Лейв за моей спиной сдавленно ахнул. Мартин довольно хмыкнул, громко, так, что услышали не только стоявшие рядом с ним товарищи, но и мы, и даже профессор.
– Что вас так радует, ан Розен?
– Предвкушаю хорошую схватку, сэр, – бодро ответил он.
Жаль, что я не могла сказать того же о себе. В прошлый раз, во время поединка с Димасом, меня поддерживала ярость, а сейчас страх провала отбирал силы.
– Март! – выкрикнул ан Сонгрен, и голос его звучал странно, не то встревожено, не то… предупреждающе?
Тирренс тут же повернулся – ни дать, ни взять хищник, учуявший добычу.
– Ан Сонгрен, – начал он вкрадчиво, – кажется, я вас предупреждал насчет дисциплины? Или память меня подводит?
– Предупреждали, профессор.
– И вы столь легкомысленно пренебрегли моими словами? Нарушение не столь серьезное, чтобы отстранить вас от практики, но… Пятьдесят отжиманий! – рявкнул он.
Толпа разом пораженно вздохнула, но студенты благоразумно поприкусывали языки. Спорить с разгневанным Тирренсом – себе дороже. Хотя даже я признавала, что пятьдесят отжиманий перед дуэлью – наказание слишком суровое за ерундовое нарушение.
– Рейн, ан Розен, чего застыли? На позицию. Заклинание воздушной плети, щиты не ставить!
Проходя мимо, Мартин шепнул почти беззвучно, так, чтобы расслышала только я:
– Сейчас я раскатаю тебя тонким слоем, нищебродка.
От оскорбления вспыхнули щеки. А еще внутри разгорелась та самая злость, которой мне так не хватало, чтобы собраться с силами. Раскатает? Еще посмотрим, кто кого, недоумок!
Он ударил первым, без предупреждения, не дожидаясь, пока профессор Тирренс подаст сигнал к началу схватки. От неожиданности я не успела вовремя отпрыгнуть в сторону, и плеть зацепила, больно обожгла бок.
– Есть! – ликующе заорал Мартин.
А я уже разворачивала над головой черный вихрь, направляя его разрушительную силу прямо на противника.
– Получай!
Сплетенная из воздушного потока плеть обрушилась на противника. Он отскочил, но не совсем удачно, поскользнулся на влажной от утреннего тумана земле. На ногах устоял, а вот увернуться от следующего удара не успел. Зашипел злобно, потер левой рукой бедро и бросился в ответную атаку. Удар, еще удар! Мы кружили друг напротив друга, разя снова и снова. Мартин уже прихрамывал, у меня ныли ребра. Вихри вздымали влажные комья земли, и я со следующим взмахом плети постаралась швырнуть побольше грязи в лицо сопернику. Есть! Удалось попасть прямо в глаза, и это позволило выиграть поединок. Пока Мартин утирался, я обернула конец плети вокруг его торса и резко рванула. И не сдержала злой усмешки, когда он упал мне под ноги.
– Самое место для тебя, ан Розен, верно?
Голос звучал хрипло. Мартин кое-как сумел выпутаться, перевернулся и уставился на меня горящим злобой взглядом. В нем пылала такая ненависть, что мне стало не по себе.
– Довольно! Итак, Рейн, ан Розен, вы оба хорошо себя показали. Если бы не Смягчающие чары вокруг полигона, то шансы прикончить противника были бы высоки. И, Рейн, вы не пережили бы и первого удара. Вам это понятно?
– Да, сэр! – отчеканила я.
Вообще-то, если бы Мартин не нарушил правила и не напал до сигнала к бою, то и удара я бы не пропустила. Но профессор и сам это видел.
– В настоящем сражении, – словно отвечая на мои мысли, добавил Тирренс, – подчеркиваю, Рейн – настоящем! – никто не озаботится вас предупредить. Вы должны быть готовы отразить нападение в любой момент. Это ясно?
– Да, сэр.
– Теперь вы, ан Розен. Вы тоже не дожили бы до конца поединка. Вам Рейн раздробила бы бедренную кость в самом начале, а потом бы запросто добила. По итогам дуэли вы оба получаете по десять баллов.
Высший балл. Но неужели профессор не собирается наказывать Мартина за нарушение? Даже оценку не снизил.
Мартин, видимо, тоже уверился, что ему наглая выходка сойдет с рук. Он самодовольно ухмыльнулся, на покрытой грязными разводами физиономии блеснула белая полоска зубов.
– И последнее, – холодно произнес Тирренс. – Я предупреждал вас о том, что не потерплю своеволия и непослушания. Предупреждал?
– Да, сэр, – ответили мы разом.
– Так вот, ан Розен. Вы нарушили дисциплину самым вопиющим образом. Ни о какой практике в моей группе после такого не может быть и речи. Обратитесь к ректору ан Лурдену, возможно, он позволит вам подать прошение о включении в группу другого преподавателя. У профессора Грайс, насколько мне известно, в этом году недобор.
Мартин поник, опустил плечи.
– Но, сэр…
– Отставить споры, ан Розен! Следующие! Ан Сонгрен! Сернен!
Ссутулившись, Мартин побрел прочь, к краю полигона, мимо столов с закусками и оживленно переговаривавшихся уже сдавших экзамен студентов. Я тоже отошла в сторону, освобождая место новой паре дуэлянтов. Тео подскочил ко мне, несильно хлопнул по спине.
– Здорово ты его уложила!
– Ага, – согласилась я, выбирая бутерброд повнушительнее – есть хотелось просто зверски. – Кажется, он расстроился.
Друг посмотрел на меня, будто на умалишенную.
– Расстроился? Ты серьезно, Ви? Профессор отстранил его от практики. Да отец его поедом сжует, без соли и соуса. Вся семья ан Розен – боевые маги.
Я неохотно отвела взгляд от площадки, где ан Сонгрен и Сернен, невысокий темноволосый крепыш, швыряли друг в друга огненные шары. Хотя Сернен и был неплох, но любому понятно, что долго ему не продержаться.
– И что? Ему все равно дадут после окончания нужную должность, разве не так?
Тео вздохнул.
– Вечно забываю, что ты не знаешь некоторых вещей. Должность-то дадут, разумеется, но в семье ан Розен принято проходить практику на Заставе.
Я пожала плечами.
– И что? Запишется на следующий год.
– Нет, ну как ты не понимаешь? Отказ профессора – это позор, ясно? Отец не простит Мартину.
М-да, ясно. И даже очень. Отец не простит Мартину, а Мартин не простит мне. Ему ведь нужно будет на ком-то сорвать злобу? Профессор Тирренс для этой цели не годится, а вот я – объект подходящий. Я покосилась на стоявшего в одиночестве угрюмого недавнего противника, и мне показалось, будто солнечный день померк.
– Хорошо, что до нового учебного годы мы с ним не увидимся. За каникулы, глядишь, и остынет.
Но до каникул оставалась еще практика, а до нее – экзаменационная неделя. И эту неделю нужно было как-то пережить.
***
– Она мне еще за это ответит! Дрянь! Ничтожество! Выскочка!
Мартин метался по комнате, словно плененный хищник по клетке, натыкался на стулья, на угол стола, даже на шкаф, но, казалось, ничего не замечал и не чувствовал боли.
– Прекрати, – холодно велел Димас. – Сам виноват.
Несмотря на отжимания, назначенные профессором перед самым поединком, он таки ухитрился не только выйти победителем, а и получить высший балл. Сейчас он расслабленно развалился в кресле. Рубашка расстегнута, влажные после душа волосы падают на лоб. Хорошая схватка, неплохой перекус, душ – что еще нужно? Он бы не отказался… вспомнились нежные приоткрытые губы Рейн, ее учащенное дыхание, тепло ее тела. Да, вот от этого он бы определенно не отказался, а приходится выслушивать жалобы и угрозы разъяренного друга.
– Это все она! Она! Отец меня убьет, понимаешь?
Димас пожал плечами.
– Обещаю прийти на похороны – это тебя успокоит?
Он и сам злился на дуралея: надо же было так подставиться! Теперь на Заставе придется торчать в компании малознакомых парней. И Рейн с ее подружкой, как там ее? Рыженькая такая южанка, симпатичная. Не учись они вместе, Димас не отказался бы закрутить с ней ни к чему не обязывающий краткосрочный романчик, но сейчас у него имелась другая цель. Куда более заманчивая и притягательная. Практика, определенно, скучной не будет, даже без друга.
– Очень смешно! – огрызнулся Мартин. – Ха-ха!
– А что ты хочешь услышать? – вышел из себя Димас. – Что тебя незаслуженно обидели? Перестань, ты и сам прекрасно знаешь, как Тирренс относится к нарушениям. Не мог сдержаться?
Мартин внезапно остановился, ссутулился, опустился на пол.
– Сам не знаю, что на меня нашло, – покаянно произнес он. – Взбесился, когда подумал, что эта нищенка и на Заставе нам глаза мозолить будет. Ну, и подумал, мол, надо, чтобы она проиграла. Ты отомстишь ей за меня, а?
Он смотрел с надеждой. Димас медленно кивнул. Отомстить Рейн – хорошая идея, вот только вряд ли Март догадывается, как именно будет выглядеть месть ан Сонгрена.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Следующий экзамен, по зельям, трудностей не представлял. Дотошность и скрупулезность – вот и все, что требовалось, чтобы стать хорошим зельеваром. Профессор Грайс, правда, говорила, что без таланта в ее деле не обойтись, но, как по мне, аккуратности и следования инструкциям вполне хватало для приготовления хорошего зелья. Или я просто не любила ее предмет по-настоящему? Лейв, к примеру, частенько смешивал ингредиенты не в том порядке или и вовсе добавлял нечто, по рецепту не полагающееся, но неизменно получал превосходный результат.
– Это же очень интересно, Ви! – с горящими глазами вещал он и размахивал руками так, что от нас шарахались все проходящие мимо. – Смотри, если добавить к волчьему корню немного мелиссы…
– Хватит! – оборвала его Касс. – Слышать ничего не желаю о зельях до нового учебного года. Наконец-то отдохну от котла, а то чувствую себя кухаркой.
Лейв посмотрел на нее укоризненно.
– Я ведь не запрещаю тебе трещать о всяких пустяках вроде новых нарядов, Касс.
А мне на мгновение стало не по себе, кольнуло в сердце острой иглой стыда. Другу намного больше пришлась бы по душе практика в душной лаборатории, а не на продуваемой всеми ветрами Заставе. Но разве я не отговаривала его следовать за мной? И Лейва, и Теодора, и Кассию. Они сами приняли это решение, так отчего же мне так неловко сейчас смотреть на них?
– Завтра у нас элементарные преобразования, – вмешался Тео. – Может, лучше еще разок пройдемся по основным формулам? Поругаться всегда успеете.
Кассия демонстративно отвернулась от него и потерла ухо. Ее обида на приятеля – вернее, уже почти жениха – все еще не прошла.
– Ви, ты не слышала? Кажется, муха мимо пролетела.
– Не заметила никаких мух, – сдерживая смех, отозвалась я.
Поведение подруги, как и обида ее, выглядело немного детским, но таким забавным! Даже Лейв перестал сердиться и улыбнулся.
– Действительно, давайте повторим формулы, – поддержал он Тео. – Обидно будет срезаться на экзамене.
Несмотря на название, предмет к простым уж точно не относился, так что занятием до отбоя мы себя обеспечили. Даже перерыв на ужин сделали покороче: быстренько проглотить еду, толком не жуя, и опять унестись в библиотеку. Усиленно заниматься.
***
Опасения оказались напрасными, преобразования наша четверка сдала на высший балл.
– Ну, вот и все! – довольно объявила Касс. – Можно расслабиться. Осталась ерунда. Предлагаю решить, где мы будем отмечать окончание учебного года.
– «Безбородый гном»? – предложил Лейв.
Кассия скривилась.
– Фу! Забегаловка!
Я забеспокоилась, что сейчас она назовет парочку заведений из тех, где за ужин нужно оставить всю стипендию, и поспешила поддержать Лейва:
– Я за «Гнома»!
Друзья не могли не понимать, что походы по столичным ресторанам мне не по карману, и всегда предлагали оплатить и мою долю, но я никогда не соглашалась. Ходила с ними редко, на выходных навещала тетушку, все каникулы проводила дома. Но окончание учебного года – случай особый, здесь не отвертишься.
– Действительно, неплохое местечко, – поддакнул Тео.
Кассия опять сделала вид, будто не слышит его слов. Теодора все это, кажется, забавляло – пока еще забавляло, но я опасалась, что вскоре его терпение закончится. Попыталась намекнуть подруге, что пора бы перестать дуться и вести себя, словно неразумный ребенок, но она только отмахнулась.
– Трое против одной, – подытожил Лейв. – Значит, решено. «Безбородый гном» ждет нас!
Если бы мне было дано предвидеть грядущее, я ни за что не поддержала бы друга. Заработала бы невесть каким образом, заняла, выпросила, в конце концов, денег, но отправилась бы в любое заведение на выбор Кассии. Но, увы, даром прорицания я не обладала, а гадалок и предсказателей считала шарлатанами. Потому и получилось так, как получилось.
***
Для гулянки, пусть небольшой и в тесном кругу, Кассия наряжалась так, словно собиралась во дворец, на прием к королю. Если бы на прием такого уровня пускали дам в плотно облегающих бедра кожаных штанах, конечно: Касс не могла упустить случая продемонстрировать отличную фигуру, и я прекрасно знала, на кого эта демонстрация рассчитана. Подруга долго крутилась перед зеркалом, меняя рубашки, затем подбирала серьги и кольца. Заплела замысловатую косу, подкрасила губы. Застегнула на тонкой талии широкий, богато инкрустированный камнями ремень.
– Знаешь, – осторожно заметила я, – все эти побрякушки не рассчитаны на костюм боевого мага.
Кассия еще разок крутнулась влево, потом вправо, довольно осмотрела себя.
– Ну и пусть, – отозвалась легкомысленно. – Зато выглядит эффектно. А «Безбородый гном» – забегаловка того ранга, куда женщин и в брюках пускают.
Возражений у меня не нашлось. Выглядела подруга действительно потрясающе, вне всяких сомнений, все взгляды сегодня вечером будут прикованы к ней. И взгляд Тео, разумеется, тоже. А в «Гноме», насколько мне доводилось слышать от других студентов, и правда порой собираются всевозможные искатели приключений, одетые как придется. Женщиной в мужском костюме там никого не удивить.
Сама я все-таки выбрала платье. Не то, над котором так насмехались однокурсницы, разумеется. Куда более модное, хотя и недорогое по меркам местных студенток, купленное на отложенные с трех стипендий деньги. Серое со стальным отливом, в тон глазам, и с алой отделкой по рукавам и на подоле. Алым же был и прилагавшийся к наряду пояс.
Тео вполне ожидаемо при встрече уставился на Касс, а вот Лейв окинул меня восхищенным взглядом.
– Постоянно вижу тебя в форме, успел уже и позабыть, как идут тебе платья.
Я польщено улыбнулась ему.
– Спасибо, дружище. Поторопимся, надо успеть вернуться до отбоя.
И бросила укоризненный взгляд в сторону Касс: задержались мы из-за того, что кое-кто слишком долго крутился перед зеркалом.
– Формально, – возразил Тео, – мы уже имеем право не соблюдать распорядок Академии. Учебный год закончился, а практика еще не началась. Значит, мы – люди свободные.
– Расскажешь это коменданту, – фыркнула я.
Улыбка сползла с лица приятеля. Коменданта общежития, Марту Нимрес, боялись, кажется, все без исключения студенты. Высокая, сухощавая, с собранными в тугой узел на затылке седыми волосами, в неизменной черной мантии, она навевала на своих подопечных бесконтрольный, не поддающийся внятному объяснению страх. Мне ни разу не приходилось слышать о каких-либо жестоких наказаниях за нарушение правил – должно быть, потому, что правила на моей памяти никто не нарушал. Госпожа Марта казалась такой же древней, как здешние стены, и такой же суровой и неприступной. К счастью, требования ее были просты и разумны: возвращение до отбоя, чистота и порядок в помещениях, отсутствие запрещенных вещей в комнатах. Вот и все.
– Долго еще мы будем стоять? – возмутилась Касс. – Дождемся, что все столики позанимают!
Она очень удачно позабыла – или сделала вид, что позабыла – кто виноват в том, что все студенты уже ушли в город, а мы все еще топчемся на ступеньках общежития. Но я уже упоминала, что спорить с Кассией бесполезно? Если да, то могу повторить еще раз: моя подруга упрямее самого упертого осла. И лучше не начинать с ней пререкаться, а то мы точно до отбоя никуда не попадем.
***
Вопреки опасениям Кассии, свободных столиков в «Безбородом гноме» хватало.
– Сюда народ подтягивается к полуночи, – пояснил Лейв. – Еще слишком рано для местных завсегдатаев.
Я с подозрением посмотрела на него.
– А ты откуда знаешь?
Кажется, он смутился. Немного, самую малость. Скулы чуть-чуть порозовели: не проходи мы в этот момент под свисавшим с потолка световым шаром, я бы и не заметила.
– Да так, – обтекаемо ответил друг. – Иногда приходилось заглядывать.
Кассия громко хмыкнула.
– Скажи уж честно, что уезжал домой не в первый день каникул. Оставался в столице и развлекался напропалую, верно?
Лейв потупился.
– Я вовсе не…
– Да какая разница! – перебила его я. – Это твои дела, нас они не касаются.
Удивительно, но мое заступничество его, кажется, не обрадовало, а скорее расстроило.
– Сюда! – указала Кассия на свободный столик у стены.
И столы, и скамьи в «Безбородом гноме» были нарочито грубо сколочены из потемневших от времени досок. О скатертях здесь не слышали, световые шары свисали с потолка на толстых черных цепях, стены были облицованы бурым камнем с золотистыми прожилками, но, вопреки показной простоте, выглядело заведение достаточно уютным.
– Что будем заказывать? – спросил Тео. – Лео, может, посоветуешь, как завсегдатай?
Когда к нам подошла за заказом подавальщица, я поняла, что именно в этом заведении так притягивало друга. Невысокая крепко сбитая девица с вытравленными краской добела волосами склонилась к парням так, что ее… э-э-э… весьма выдающиеся достоинства чуть ли не вывалились из низкого выреза и пропела:
– Что будете пить, дорогуши?
Лейв уставился куда-то в угол, Тео судорожно сглотнул. Кассия зло сверкнула глазами. Нимало не смущенная подавальщица продолжила:
– А перекусить желаете? Сегодня у нас запеченная утка и тушеный кролик.
– Кролик, – сделала выбор Кассия. – И эль.
Тео кивнул.
– И мне.
Мы с Лейвом тоже согласились на кролика. Когда девица, покачивая бедрами, отошла, Касс склонилась через стол и прошипела:
– Куда это вы меня притащили? Это что еще за дом веселых удовольствий?
Я прижала ладони к запылавшим щекам. О подобных заведениях не принято говорить даже с друзьями! Все же южные нравы слишком вольны для меня, пусть я и воспитывалась в Нижнем городе.
– Здесь хорошо, – принялся оправдываться Лейв. – Чисто. И кормят вкусно.
Глаза Кассии опасно сузились. Она явно собиралась сказать еще что-то, что вряд ли понравилось бы другу, но в этот момент входная дверь распахнулась, впуская новую компанию. И, рассмотрев вновь пришедших, я не сдержалась и тихо простонала:
– О нет, только не это! Они-то что здесь позабыли?
Касс, позабыв про то, что собиралась отчитать Лейва, тоже во все глаза уставилась на Димаса ан Сонгрена, окруженного неизменными подпевалами. Вот уж кого мы никак не рассчитывали встретить в «Безбородом гноме»! И чего их, спрашивается, понесло не в дорогущее заведение в центре, а в простую забегаловку на окраине?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Кто из них предложил завернуть в это малоприметное заведение? Димас уже и не помнил. Сначала их компания по сложившейся с первого курса традиции собралась в «Рыцаре», ресторации старой, дорогой и пользующейся заслуженной репутацией места изысканного. Белоснежные скатерти, накрахмаленные салфетки, тончайший фарфор и тяжелое начищенное до блеска серебро. Никаких световых шаров, только восковые свечи, ароматизированные чем-то едва уловимым, цветочным, в золоченых подсвечниках. Безмолвные тени официантов, подающих изысканные кушанья. Благороднейшие напитки, один бокал которых обходился минимум в годовую стипендию. Негромкая музыка, льющаяся невесть откуда. Чинно, степенно и… скучно. Да, скучно.
– Давайте закругляться, – предложил Мартин, вот уже который день пребывавший в самом скверном расположении духа. Даже хорошие отметки не подняли ему настроение, напрочь испорченное предстоящей практикой у профессора Грайс. – Доедаем и уходим.
– Возвращаемся в общежитие? – уныло предложил, кажется, Робби. Или Ронни – Димас не был уверен. – Но еще рано.
– Пойдем куда-нибудь. Все равно куда. Надоело слушать эту тягомотину и наблюдать кислые рожи.
Физиономия самого Мартина, пожалуй, была самой кислой из всех посетителей «Рыцаря», но просвещать друга на этот счет Димас не стал. Ему и самому уже не терпелось поскорее убраться из ресторации, давно переставшей быть символом взрослой и независимой жизни.
Расплатившись, компания высыпала на улицу. Вечерняя столица переливалась разноцветными огнями, манила сверкающими витринами.
– Куда пойдем?
Мартин махнул рукой.
– Все равно. Куда-нибудь.
У Димаса тоже предложений не нашлось, и тогда спутники наперебой начали озвучивать свои варианты. «Хромая утка», «Дикий вепрь», веселый дом, «Безбородый гном»… Последнее название заинтересовало.
– Это где? Никогда не слышал.
– Да там неплохо, – пояснил предложивший. – Вкусно и весело.
– О! Весело! – обрадовался Мартин. – Весело – это то, что надо! Значит, «Гном». Безбородый. Отлично.
Остальные дружно согласились, что немного повеселиться им не помешает. И всей гурьбой отправились на окраину.
***
К счастью, ни ан Сонгрен, ни его дружки нас не заметили. Пока что не заметили, но слишком обольщаться на этот счет я бы не стала. Компания шумно обустраивалась за столиком в центре – эти выпендрежники просто не могли не привлечь к себе как можно больше внимания. Кто-то громко смеялся, кто-то во весь голос обсуждал обстановку, кто-то звал подавальщицу.
– Как бы отсюда улизнуть незаметно?
Забывшись, я задала вопрос вслух, и Кассия тут же возразила:
– Ты что? Нам еще ужин не принесли!
Сомнительно, что при таком соседстве мне удастся проглотить хотя бы кусок.
– Ваш заказ, господа.
Поглощенная наблюдением за ан Сонгреном и его компанией, я не заметила, как приблизилась подавальщица с тяжело нагруженным подносом. Шум заглушил ее шаги. Споро выставляя на стол кружки и миски, она не забывала наклоняться пониже, так, чтобы парни смогли в полной мере опять оценить ее прелести, но сама, не скрывая зависти, поглядывала на свою товарку, что как раз подошла к центральному столику. Пухленькая брюнетка, облаченная в столь же откровенное платье, как и «наша» рыженькая, как раз склонилась к ан Сонгрену. Я почувствовала непонятную досаду, а когда противный тип еще и хлопнул девицу чуть пониже спины, так и вовсе испытала желание запустить в кого-нибудь огненным шаром. Например, в навязчивую бесстыдницу. Или нет, лучше в мерзкого однокурсника. Подавальщица просто выполняет свою работу, а он… а он тянет липкие лапы ко всем подряд, вот! Некстати вспомнилось, что руки у Димаса вовсе не липкие, а крепкие, теплые и уверенные, а губы… Я резко мотнула головой. Нет-нет, это запретная тема! Забыть, вычеркнуть из памяти навсегда! Не было такого, никогда не было!
Мне очень хотелось отвернуться, не смотреть, как Димас что-то говорит брюнетке, а та хохочет, откидывая голову, но почему-то я никак не могла найти в себе силы отвести взгляд. Так и продолжала наблюдать, будто завороженная, за неприятной картиной. А внутри смерзался ледяной ком, будто от пропущенного морозящего заклинания.
– Отличный кролик! – преувеличенно радостно объявил Лейв. – Попробуй, Ви.
Поднимавшийся над мисками ароматный пар приятно щекотал ноздри, суля действительно вкусный ужин, но аппетит так и не вернулся, и даже запах тушеного мяса и трав не смог его разжечь.
– Потом, – невнятно ответила я и подтянула к себе кружку с элем.
– Ви, да не смотри ты на них! Поедим и уйдем.
Легко ему говорить! Только как не смотреть, если брюнетка и не думала отходить от ан Сонгрена и уже, кажется, собиралась усесться к нему на колени?
Дзинь! Кружка в моей руке внезапно разлетелась на мелкие осколки, эль выплеснулся, залив стол. На моей ладони выступила кровь.
– Ви! – ахнул Лейв.
Димас ан Сонгрен отстранил подавальщицу и обернулся на звук. Взгляды наши встретились, и на лице недруга медленно проступила торжествующая ухмылка.
– Ви, у тебя кровь, – испуганно прошептала Касс. – Надо залечить.
– Подожди, – засуетился Лейв, – сначала нужно проверить, чтобы в ранках не осталось осколков. Дай руку.
Я все еще не отрывала взгляда от ан Сонгрена. Лейв осторожно взял мою ладонь, едва ощутимо прикоснулся кончиками пальцев. По коже знакомыми горячими иглами пробежало целительное заклинание.
– Хорошо, что порез неглубокий, обойдемся без зелий, – бормотал друг, продолжая затягивать ранки. – Сейчас, сейчас, Ви, потерпи еще немного.
Неприятная ухмылка исчезла с лица ан Сонгрена, сменившись гримасой не то отвращения, не то гнева.
– Смотрите-ка, кого я вижу! – манерно растягивая гласные, громко произнес он, и его спутники разом умолкли. – Моя дра-агоценная невеста, наша незаходящая звезда, Рейн.
Мартин поперхнулся элем – компании золотых мальчиков заказ принесли куда быстрее, нежели нам. И это при том, что подавальщица-брюнетка не отлипала от несносного Димаса!
– Дружище, ты рад ее видеть? – продолжал кривляться этот мерзкий тип. Мартин, все еще кашляя, издал невнятный звук, больше всего напоминающий хрюканье. – А вот я нет! Как вы все можете убедиться, друзья, моя ненаглядная почему-то сидит с другим парнем. Да еще и за руки держится.
Касс сдавленно всхлипнула, державшая мою ладонь рука Лейва напряглась. Прихлебалы ан Сонгрена дружно разоржались.
– Да она тебе изменяет, Димас! – выкрикнул долговязый длинноносый парень.
Немногочисленные посетители с любопытством оборачивались на их столик, а потом начинали водить взглядами по залу в поисках предмета обсуждения.
– Да как он…
– Лейв, не надо, – шепотом попросила я. – Не привлекай к нам внимания. Скоро этим уродам надоест глумиться.
К тому же их больше. Нас четверо против десятка парней. Но даже будь силы равны, драка в трактире – последнее, чего мне бы хотелось. А компания в центре и не думала униматься. Каждую реплику встречали издевательским гоготом.
– Тебе нужно наказать ее, Димас!
– Объяснить, что нечего крутить хвостом за твоей спиной!
– Поставь ее на место, дружище!
– Кажется, – а вот этот голос прозвучал вкрадчиво, – ты не впечатлил свою невесту мужскими качествами, друг. Помните, она при всех сказала, что были у нее партнеры и получше?
Очередной взрыв дикого смеха. Парни колотили кулаками по столам, сгибались пополам.
– Я его прибью! – пообещал злобно Лейв, непонятно кого имея в виду: не то шутника, не то самого ан Сонгрена, который сейчас прожигал меня взглядом.
И этот взгляд точно не сулил ничего хорошего.
– Уходим! – отрывисто велела я. – К кауссу еду!
– Ви права, – согласился Тео. – Лучше уйти, пока дело не зашло слишком далеко. Силы неравны.
Лейв бросил на стол несколько монет. Кассия печально вздохнула, но я так и не поняла, к чему относилось ее сожаление: к несъеденному кролику или к испорченному вечеру. Или же и к тому, и к другому одновременно.
Я поднялась из-за стола первой, а вот вторым… вторым встал Димас, опередив моих спутников.
– Уже уходишь, дорогая?
Не обращать внимания, только не обращать внимания! Вздернув подбородок, я шагнула к выходу и только сейчас осознала: дойти до двери, миновав центральный столик, не получится. Ан Сонгрен тоже это понял, судя по тому, как застыл, ухмыляясь и сложив на груди руки.
Подумаешь, уговаривала я себя, и вовсе не страшно. Ничего он мне не сделает. Главное – держаться подальше от Мартина. Тот, кстати, тоже привстал, но Димас что-то негромко сказал – и он уселся на место, но продолжал смотреть в нашу сторону с нескрываемой ненавистью.
Несмотря на все попытки убедить себя,
