Дневник пакостей, или как влюбить в себя некроманта. Елена Малиновская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ГЛАВА шестая
• ГЛАВА седьмая
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ГЛАВА шестая
• ГЛАВА седьмая
• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ГЛАВА шестая
• ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Когда-то я едва не попалась на оказании магических услуг населению без оформленного на это разрешения. Мало того, увела выгодный заказ у одного из руководителей магического надзора. Что же, он отомстил мне за это, влепив незаслуженную тройку на государственном экзамене по начертательной магии. И вот спустя год мы встретились вновь. Теперь он... выиграл меня в карты! И потребовал провести с ним ночь.

   Вот же нахал! Ну что же, я обязательно выскажу ему прямо в лицо все, что думаю. И пусть готовится к целой череде пакостей с моей стороны. Потому что я, Эсми Эрвиш, вышла на тропу войны!

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВЫИГРЫШ С ХАРАКТЕРОМ

ГЛАВА первая

— Прости, я проиграл тебя в карты.

   Я едва не фыркнула во все стороны вином, потому что как раз сделала хороший глоток. Осторожно поставила бокал на стол и внимательно посмотрела на своего жениха.

   Наверное, он так неудачно пошутил. В таком случае он узнает много нового о своем более чем сомнительном чувстве юмора.

   Чарльз Глог виновато захлопал ресницами, глядя на меня взглядом побитого щенка.

   Ах, как он был хорош в этот момент! Даже самое каменное сердце не устояло бы от проникновенного взгляда прозрачных голубых глаз, окаймленных длинными густыми ресницами. А белокурые волосы, аккуратными волнами падающие на плечи, так и хотелось взъерошить.

   Правда, внешность моего ненаглядного внезапно стала казаться мне слишком приторной и жеманной.

   «Девчонка он какой-то, — как-то вдруг вспомнился недовольный голос моего домового, который Чарльза по неведомой мне причине невзлюбил с первого взгляда. Впрочем, тот отвечал ему взаимностью. — Того и гляди, что разрыдается, если толкнешь посильнее».

   — Что ты сделал? — нарочито спокойным голосом осведомилась я, все еще надеясь, что стала жертвой в высшей степени неудачного розыгрыша.

   А в следующее мгновение Чарльз внезапно пал передо мной на колени. И зарыдал в полный голос, схватившись руками за волосы.

   Свои, понятное дело. Ишь, как терзает, пытаясь вырвать клок поприличнее. Даже удивительно, поскольку я знала, с каким щепетильностью Чарльз относился к уходу за своей шевелюрой. Шампуней, бальзамов и масок для этого дела у него было намного больше, чем у меня.

   — Прости меня! — провыл он и с упоением принялся биться лбом о пол. — Прости меня, родная моя, хорошая! Я виноват! Будь проклят тот миг, когда я сел за стол с этим обманщиком и шулером! Будь проклят тот час, когда я появился на свет! Столько проклят тот день, когда я первый раз взял в руки карты.

   — Смотри-ка, головой как бьется, а ладонь не забыл подложить, чтобы шишку не набить, — язвительно шепнул мне на ухо Ведогон, и я ощутила на плечах невидимую приятную тяжесть. Видимо, домовой так заинтересовался происходящим, что поторопился вылезти из своего угла, где постоянно прятался, стоило Чарльзу лишь пересечь порог моего дома.

   Как я ни была ошарашена происходящим, но все же заметила, что Ведогон говорит правду. Рука Чарльза действительно заботливо оберегала его лоб от жесткого столкновения с полом.

   — Я так виноват передо мной! — Чарльз всхлипнул в последний раз и поднял голову. Уставился на меня огромными лучистыми глазами, в которых красиво переливались прозрачные слезы.

   Эх, и почему я так плакать не умею? Если я заплачу, то мгновенно превращусь в какое-то страшное опухшее чудище с заплывшими глазенками и распухшим красным носом. Честное слово, такую жуть скорее добьешь из жалости, чем попытаешься утешить. А вот Чарльза так и хотелось обнять и приголубить, лишь бы не расстраивался больше.

   Пауза несколько затягивалась. Чарльз смотрел на меня и явно ожидал какой-то реакции. Но что я могла сказать или сделать? Пока ситуация напоминала какой-то фарс. Дурно разыгранную комедию. Но смутная догадка о причинах происходящего у меня уже появилась. Если я права, то… О, даже не знаю, что я тогда сделаю! Но стоит поблагодарить Чарльза за то, что он не стал устраивать прилюдных сцен, а дотерпел до дома. То-то он был таким задумчивым и печальным, когда мы покинул ресторан, в котором провели чудесный романтический вечер.

   По всей видимости, последний вечер для нашей пары.

   — Я виноват — мне и отвечать! — решительно провозгласил Чарльз и хмуро сдвинул брови. — Я покончу с собой, моя дорогая! Покину этот мир, потому что только смерть смоет мой позор.

   И опять замолчал, выжидающе глядя на меня.

   Ах, ну да. Наверное, я должна возопить нечто вроде — о нет, только не это! И зарыдать вместе с ним в унисон.

   Но, как я уже сказала, красиво плакать я не умела. И потом, у меня глаза накрашены.

   — Давай-ка начнем сначала, — спокойно проговорила я, хотя внутри все кипело от негодования. — Что все это значит?

   Чарльз вместо ответа опять зарыдал. Закрыл лицо руками, самозабвенно всхлипывая.

   Это было… жалкое зрелище. Нет, я не придерживалась общепринятого мнения о том, что настоящие мужчины не должны плакать. По-моему, слезы — это отличный способ выплеснуть накопившиеся негативные эмоции. Держать все беды и горести в себе — не самая лучшая идея. Эдак и до инфаркта недалеко, поскольку сердца-то у всех одинаково устроены, рвать их эмоциями — далеко не лучшая идея. Но… При всем этом я была твердо уверена в том, что подобные выплески чувств необходимо производить только в полном одиночестве. Сама не раз практиковала подобное. Иногда просто необходимо запереться дома и хорошенько погоревать над превратностями судьбы.

   Я неторопливо встала и отошла к столику, сервированному для продолжения столь приятного вечера. Поставила на него бокал, взяла в руки хрустальный графин. А потом, неслышно ступая, вернулась к Чарльзу. И выплеснула воду ему на голову.

   — Что ты делаешь?! — Чарльз мгновенно вскочил на ноги. Затряс мокрыми волосами, глядя на меня круглыми от изумления глазами.

   — Рассказывай! — сухо потребовала я. — И без истерики. Иначе ведь и чарами какими врежу.

   Чарльз с опаской покосился на мою руку, пальцы которой окутали серебристые чары. И затараторил, от спешки глотая слова.

   — Это тот тип виноват, — выпалил он на одном дыхании. — Я не хотел играть, честное слово! Но ты отошла в уборную комнату. Тебя так долго не было! Я заскучал. Увидел, как за соседним столиком этот гад тасует колоду. Да так неловко у него это получалось. Сразу видно — профан полный. Ну и я решил…

   После чего замолчал, явно решив, что сказал достаточно.

   Я нахмурилась, обдумывая услышанное. Так, картина вырисовывается пока ну очень неприглядная. Сдается, мои подозрения оправдываются.

   Потому что в уборной я задержалась отнюдь не по своей воле. Сначала заело защелку, да так, что мне пришлось воспользоваться магией. Потом около зеркала, где собиралась поправить макияж, я столкнулась с какой-то непонятной девицей, вцепившейся в меня, словно клещ. Уйму времени потеряла, пытаясь отделаться от нее. Наверное, стоило сразу уйти, но она схватила меня за руку и трещала как сорока, уверяя, будто когда-то мы учились вместе. Хорошие манеры не позволяли мне грубо оттолкнуть ее, а все мои слова девица просто пропускала мимо ушей. Самое удивительное, что отвязалась от меня она так же резко, как и прицепилась. Внезапно буркнула, что обозналась, извинилась и буквально выбежала прочь из уборной.

   — Ты обещал мне никогда больше этого не делать, — напомнила я, когда пауза слишком затянулась. — Или забыл, как в прошлый раз проиграл целое состояние?

   — Ну… — Чарльз виновато потупился. — Эсми, мне так стыдно, что пришлось занять у тебя денег! Я дал слово, что верну тебе долг как можно скорее. И поэтому…

   — Поэтому опять сел за игру? — с сарказмом оборвала я его невнятные оправдания.

   — Я был уверен, что передо мной простофиля! — выкрикнул чуть ли не в полный голос Чарльз. — Да у него карты постоянно из рук падали, не мог толком перемешать. Я подсел к нему. Предложил партию, пока тебя нет. Естественно, сразу на большую сумму играть не стал. Но первую я выиграл вообще без проблем. Этот тип разволновался, раскраснелся. И захотел отыграться. И я… я…

   — Ты согласился, — хмуро сказала я.

   — А что мне еще оставалось? — Чарльз опять тоненько всхлипнул. — Он предложил такую сумму, что я отдал бы тебе долг. Да что там, раздал все свои долги…

   И осекся, сообразив, что сболтнул лишнего.

   — Какие такие долги? — Я нехорошо сощурилась, глядя на Чарльза в упор. — Помнится, месяц назад я выкупила все твои закладные. Мы вдвоем сожгли их в камине. И ты поклялся мне честью, что больше никогда не сядешь за карточный стол!

   Чарльз ссутулился, как-то сразу став меньше ростом. Тяжело опустился передо мной на колени и вновь зарыдал, закрыв лицо ладонями.

   Я опять отошла к столику. Поставила на него опустевший графин, не мудрствуя лукаво, подхватила початую бутылку вина и сделала несколько хороших глотков прямо из горла.

   Прав был Ведогон. Ох, как бушевал домовой, когда услышал, что я пожертвовала практически все состояние, полученное в наследство после гибели родителей, на выплату долгов Чарльза! Как он кричал, что тем самым я лишь подкинула дров в жарко бушующее пламя пагубной страсти своего жениха! Демон азарта, живущий в душе игрока, никогда не угомонится. Несчастный до конца дней своих будет обречен слышать искушающий шепоток. Мол, одна партия. Всего одна! Теперь-то все будет иначе. Теперь-то расчеты оправдаются. Нельзя проигрывать вечно. Рано или поздно удача улыбнется тебе.

   Возможно, кому-то она и улыбалась. Точнее, даже не так. Любой выигрыш служил лишь очередной ступенькой в бездну. Легкие деньги жгут руки, заставляя ставить опять и опять. И в итоге быстро уходят песком сквозь пальцы. Но самое страшное — влекут за собой новые и новые долги.

   — Я не хотел тебя расстраивать, — глухо прошептал в этот момент Чарльз. — Но пойми — мне было невыносимо жить, зная, сколько ты потратила на меня. Ты даже фамильное кольцо матери продала. И я мечтал, что выкуплю его. Это был бы превосходный подарок на нашу свадьбу.

   — Отличный план! — Я горько усмехнулась. — Ну и где это кольцо?

   Чарльз ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Лишь опять тяжело завздыхал.

   — Что было дальше? — сухо спросила я. — Полагаю, вторая партия оказалась для тебя не столь удачной, так?

   — Да, — так тихо, что мне пришлось напрячь весь свой слух, обронил Чарльз. Продолжил, с каждым словом все повышая и повышая голос, пока не сорвался на крик: — Я… Мне попался практически беспроигрышный расклад. Два туза и король! Его невозможно перебить. Просто немыслимо!

   — Но перебили, так? — поморщившись, уточнила я.

   — Я не поверил глазам, Эсми. — Чарльз не удержался и застонал. — Этот тип… У него тоже было два туза. И джокер. Я чуть в обморок не упал, когда он выложил карты на стол. Я был разорен, понимаешь? Целиком и полностью. Долговая тюрьма ждала меня. Даже ты не сумела бы спасти меня на этот раз.

   — Поэтому ты решил сыграть на меня. — Я криво ухмыльнулась. — Верно?

   — Не совсем так. — Чарльз осторожно растопырил пальцы и кинул на меня опасливый взгляд. — Это он предложил такой выход. Мол, ваша спутница так хороша собой. Поэтому одна ночь с тобой — и он забудет о моем проигрыше.

   — И ты согласился, — с презрением обронила я.

   — Я… я… — Чарльз снова распластался на полу и завыл что-то невразумительное.

   Я отошла к окну. Сцепила за спиной руки, уставившись в чернильный мрак сада, прилегающего к крыльцу моего дома.

   Рыдания Чарльза не трогали меня. Я столько раз вытаскивала его из передряг, столько раз платила по счетам, столько выслушала клятв, что больше не верила самым горячим слезам. Надо было уходить еще после первой подобной сцены. Чарльз тогда тоже валялся у меня в ногах и прощался навек. После того момента прошло полгода. И за это время подобное поведение превратилось для него в настоящую дурную привычку.

   — Я тебя предупреждал, — пробормотал мне на ухо Ведогон. — Подобные люди неисправимы. Стоило ли из-за этого ничтожества продавать драгоценности твоей матери?

   Я недовольно повела плечами, но домовой и не подумал спрыгивать с них.

   Если честно, я не жалела о том поступке. Вернись я сейчас в прошлое — все равно бы поторопилась избавиться от своего так называемого наследства. Конечно, Чарльз бы тогда не получил от меня и гроша. Намного разумнее и правильнее с моей стороны было бы пожертвовать деньги в пользу какого-нибудь сиротского приюта.

   — Я покончу с собой, — в этот момент решительно заявил Чарльз.

   В отражении стекла я увидела, как он тяжело поднялся на ноги. Устал, поди, валяться. И заволновался, осознав, что на сей раз я не тороплюсь утешить его.

   — Сейчас же, немедленно! — С этими словами Чарльз подскочил к столику. Схватил в руки нож для фруктов и замер, приложив его к запястью. Патетично провозгласил: — Прости меня, любимая! Только моя кровь смоет мой позор!

   Ну да, конечно. В этом весь он. Нет чтобы подумать, что тем самым окончательно испортит мне жизнь. Еще не хватало с полицией разбираться. Да и ковер в гостиной светлый. Замучаешься оттирать. А впрочем, это опять позерство. Сильно сомневаюсь, что у Чарльза хватит духа на такой поступок.

   — Эсми, ты даже не посмотришь на меня? — Голос Чарльза обиженно дрогнул. — Любимая, позволь мне в последний раз насладиться твоим видом!

   Я нехотя обернулась. Смерила Чарльза усталым равнодушным взглядом.

   — Ты мне ничего не хочешь сказать? — после короткой паузы осведомился он. — Эсми…

   — Ты подписал какую-то бумагу или долговую расписку? — перебила его я.

   — Нет… — Чарльз мотнул головой. С робкой надеждой спросил: — А что, предлагаешь плюнуть на этого типа? Доказательств-то проигрыша нет никакого! — Не дождавшись моего ответа, тут же понурился и прошептал: — Нет, не получится. Эсми… Я… Я боюсь его. Он сказал, что не сомневается в моей порядочности. И если через пару часов ты не будешь стоять на его пороге, то… то…

   Опять жалобно скуксился, и нож, который он держал приложенным к своему запястью, мелко задрожал.

   — Господин Норвуд Эксберри умеет взыскивать свои долги, — холодно обронила я.

   При звуках этого имени Чарльз побледнел. Гулко сглотнул, и нож с тихим звяком выпал из его рук.

   — Господин Норвуд Эксберри? — неверяще прошептал он. — Тот самый?..

   Я неторопливо прошлась по комнате. Мне следовало насторожиться, когда я увидела этого некроманта за соседним столиком. Точнее, даже не так. Я-то как раз насторожилась, перехватив знакомый насмешливый взгляд темно-синих глаз. Норвуд вежливо кивнул мне, привстав со стула, но я предпочла проигнорировать его приветствие. Надо было сразу понять, что это ловушка. И немедленно уйти прочь, прихватив с собой недотепу Чарльза. Но… Внезапно я разозлилась. С какой стати, собственно, мне портить себе запланированный вечер? Не могу ведь я до конца дней своих избегать этого наглого беспринципного некроманта! Эдак и параноиком недолго стать.

   Да уж. Правильно говорил мой отец. Не торопись списывать на манию преследования чувство, будто за тобой постоянно следят. Иногда так оно и есть.

   Но какой злопамятный все-таки этот Норвуд! Без малого год прошел, как я влепила ему пощечину. Между прочим, влепила за дело. Неужели теперь он решил отыграться за нее?

   — Ты знаешь его? — спросил Чарльз.

   — Увы, — коротко обронила я. — Сталкивались когда-то.

   — Так, может, ты договоришься с ним как-то? — Чарльз умоляюще сложил на груди руки. — Эсми, пожалуйста, прошу… Ну помоги мне! В последний раз! Я больше никогда и ни за что…

   За окном громыхнуло. Ветвистая сиреневая молния разрезала низкие грозовые тучи. Мгновение, другое — и по листве ударили первые крупные капли дождя.

   Как быстро, однако, испортилась погода. Когда мы возвращались из ресторана, был пригожий летний вечер. И лишь на самом горизонте темнела быстро сгущающаяся дымка.

   Чарльз еще что-то бормотал за моей спиной. Опять подобрал нож, но я больше не вслушивалась в его жалкий лепет. В ослепительных отблесках небесного огня я неожиданно увидела карету, которая стояла за воротами моего дома. Надо же. Господин Норвуд был настолько любезен, что прислал за мной кучера. Должно быть, не сомневается, что я не брошу Чарльза на произвол судьбы.

   Ну что же. В таком случае он глубоко ошибается. И я буду не я, если не выскажу ему это прямо в лицо!

   — Эсми, куда ты? — встревоженно выкрикнул Чарльз, когда я отправилась прочь из гостиной.

   — В гости, — сухо обронила я.

   — Эсми, неужели?.. — Чарльз задохнулся от восторга. Кинулся было обнять меня, но я осадила его взглядом.

   — Чтоб ноги твоей тут не было, когда я вернусь, — процедила я. Повысила голос, обращаясь к домовому: — Ведогон, слышишь? Проследи, дабы этот господин освободил мой дом от своего присутствия и вещей в течение часа. В противном случае разрешаю тебе прибегнуть к силе.

   — Эсми! — Чарльз быстро-быстро захлопал ресницами. — Ну что ты, Эсми? Я понимаю, ты злишься на меня. Но…

   — Час, — напомнила я, глядя на бывшего возлюбленного в упор. — И ни минутой больше. Понял?

   Чарльз опять было попытался рухнуть на колени, но я выскочила в прихожую и отправилась на свидание с господином некромантом.

ГЛАВА вторая

— Разверзлись хляби небесные, — задумчиво пробормотала я, глядя на бесконечные потоки воды, которые заливали окно кареты.

   Дождь лил такой силы, что я мгновенно вымокла до нитки, пока преодолела короткое расстояние между крыльцом своего дома и воротами, за которыми меня дожидалась карета. В порыве эмоций я и думать забыла о плаще. Платье из тонкого шелка теперь неприятно липло к телу, а ноги замерзли в легких туфлях, которыми я щедро зачерпнула из парочки луж жидкой грязи.

   А ведь мне еще придется каким-то образом добираться обратно. Вряд ли господин Норвуд будет столь любезен, что вновь предоставит мне карету, когда получит от меня очередную оплеуху. Ну да ладно. Чай, не сахарная, не растаю.

   Повозка неторопливо тряслась по брусчатой мостовой Вилсона. А я вспоминала свою последнюю встречу с Норвудом.

   Это был выпускной вечер в академии. Позади — долгих и трудных десять лет обучения. Я поступила на факультет начертательной магии двенадцатилетней девчонкой. Мои родители… А, да ладно, скажу, как есть. Им было откровенно плевать на мое существование. Точнее, даже не так. Отец и мать больше всего на свете любили развлекаться. Шумные балы, званые приемы, путешествия. Удивительно, что со своим образом жизни они вообще осмелились завести ребенка. Наверное, решили не выделяться. У всех их друзей были дети. Поэтому в один прекрасный день появилась на свет и я. Появилась — и тотчас же была передана кормилице. Потом последовала череда воспитателей, нянек и учителей. Родители предпочитали жить в Вилсоне, где бурлила светская жизнь. Ну а меня оставили в загородном имении. Ребенку ведь нужен свежий воздух. Поэтому видела я их крайне редко, и наши нечастые встречи никогда не продолжались дольше нескольких минут. Потрепать по голове, сунуть леденец, осведомиться об успехах в учебе — разве на это надо много времени? С шести лет меня отдали в частную закрытую школу. Раз в год на новогодние каникулы мне дозволялось вернуться домой. Правда, эту неделю я обычно проводила в окружении слуг. Родители веселились вовсю, кочуя с одной вечеринки на другую. Именно в школе заметили мой магический дар и рекомендовали поступление в академию. Родители не возражали. Думаю, они даже обрадовались, осознав, что еще на целых десять лет будут избавлены от моего присутствия. А там, глядишь, и замуж выдать самый срок. Вот и дите вырастили, не приложив к этому никаких усилий. Ну, кроме денежных, понятное дело.

   В общем, не было ничего удивительного в том, что я все свои силы устремила на учебу. Почему-то казалось, что это поможет мне завоевать любовь родителей. День и ночь я вгрызалась в премудрости науки, штудировала толстенные талмуды, порой ночевала в библиотеке. Благо, что на мои поздние возвращения никто не обращал внимания. Я отчаянно мечтала увидеть гордость в глазах родителей. Услышать хоть слово похвальбы. Но… Я ведь уже сказала, что им было плевать на мое существование?

   В семнадцать лет я полностью отказалась от денежного содержания родителей и переехала в общежитие. Это был своего рода бунт. Мне не нужны были их подачки. Я мечтала совсем о другом. Думала, что хоть это встряхнет их, заставит вспомнить обо мне.

   Все зря. По-моему, они вообще не заметили, что я куда-то съехала. А если и заметили — то лишь обрадовались. Только верная Ингрид, некогда выкормившая меня грудью, а потом по сути заменившая мать, всплакнула, собирая мои нехитрые пожитки.

   Теперь я должна была обеспечивать себя сама. Нет, каждый месяц я получала чек за подписью отца, но неизменно отправляла его обратно. Где-то в глубине души я продолжала лелеять надежду на то, что мой поступок будет оценен по достоинству.

   Как говорится, розовые очки бьются стеклами внутрь. Достаточно скоро я осознала, что все зря. Родители словно забыли о моем существовании. Ну а я забыла об их.

   К окончанию академии я стала неплохим специалистом в начертательной магии. Могла с закрытыми глазами изобразить самый сложный защитный круг. Могла за полчаса обезопасить самый старый дом, населенный самыми зловредными и древними духами, запечатав пробои, ведущие в нижний мир. Могла… Много чего могла. В общем, отбоя от заказов у меня не было.

   Кстати, именно из-за Норвуда я не получила диплом с отличием. Он входил в состав комиссии, которая принимала у нас государственный экзамен по основным видам охранных пентаграмм.

   Полагаю, Норвуд был осведомлен о моих подвигах. Передо мной отвечали трое. Ни одному из моих однокурсников он не задал ни малейшего дополнительного вопроса. Да что там — он словно дремал, откинувшись на спинку стула и устало смежив веки. Однако стоило мне только сесть напротив комиссии, как оживился. Тогда я впервые ощутила на себе тяжесть его пристального немигающего взгляда.

   Норвуд прогнал меня по всему курсу. Придирался к каждому слову, к каждой букве. Заставил меня изобразить десятка два круга и каждый придирчиво изучил, выудив из кармана лупу. Остальные члены комиссии озадаченно помалкивали, даже не пытаясь прервать этот разговор, больше всего напоминающий самый настоящий допрос.

   Через час у меня пересохло горло. Я взмокла так сильно, как будто таскала тяжеленные мешки, а не сидела перед столом экзаменаторов. Кипа исписанных листов с моими ответами все росла и росла. Я настолько устала от града вопросов, что в голове гудело. И, естественно, допустила ошибку. Досаднейшую, что самое обидное. Перепутала круг замыкания пятого уровня и третьего. Точнее, сам круг изобразила третьего уровня, а вот символы вокруг него — пятого. В таком сочетании это было не просто бесполезно, но и опасно. Подобное заклинание служило своего рода воротами между нашим миром и миром теней. Изобрази я его в любом другом месте, а не в аудитории, чьи стены едва заметно вибрировали от мощи нейтрализующих чар, установленных настоящими мастерами своего дела — и случилась бы беда. Круг в мгновение ока иссушил бы меня до дна, держа проход открытым для какой-нибудь потусторонней твари. Она бы вырвалась на свободу — а я бы умерла, так и не успев понять, где же оплошала.

   Темно-синие, почти фиолетовые глаза Норвуда полыхнули торжеством, стоило мне только закончить. Я тут же сообразила, что натворила. Попыталась было затереть последний символ. Но было поздно. Рука, занесенная над рисунком, онемела, от бумаги потянулись зеленоватые отростки чужой магии, силящейся расширить пока еще крохотный прокол до пределов полноценного коридора. Видимо, в мире теней уже притаилось какое-то чудовище, почуявшее, что грань начала ослабевать. Тотчас же что-то громыхнуло, да с такой силой, что в аудитории послышался испуганный взвизг моих однокурсников, вынужденных маяться бездельем в ожидании затянувшейся очереди на ответ. С потолка посыпалась мельчайшая пыль побелки, и лист на столе вспыхнул бесцветным пламенем, уничтоженный защитой зала.

   — Отвратительно, — процедил Норвуд, разглядывая меня с нехорошей ухмылкой. — Эсми Эрвиш, вы в курсе, что за подобное необходимо отправлять обратно на первый курс?

   Я молчала, виновато повесив голову и растирая ладонь, к которой медленно возвращалась чувствительность. А что я могла сказать в свое оправдание? Мол, извините, я больше не буду? И потом, я не сомневалась, что любое мое слово Норвуд обратит лишь во вред.

   — Это самый плохой ответ на моей памяти, — продолжил тот изливать яд. — Потрясающе! Да вас не просто на первый курс отправить надо, а вообще исключить из академии без права восстановления и повторного прослушивания курса!

   Среди экзаменаторов пробежал недоуменный гул. Видимо, такие несправедливость и суровость показались чрезмерными даже для них.

   — Господин Эксберри, — неожиданно подал голос невысокий сухопарый старичок, который вел у нас основы первой магической помощи. — Ну что вы, право слово! Девочка неплохо держалась. В конце концов, она ответила на все ваши вопросы. И лишь в последнем допустила неточность.

   — Не неточность, господин Бруквилд, — поморщившись, фыркнул Норвуд. — А смертельно опасную ошибку! Если бы не щиты, которые, между прочим, я лично устанавливал на эту аудиторию перед экзаменом, то жертвы исчислялись бы десятками!

   Старичок поежился, переменился в лице, ощутимо побледнев, и на всякий случай передвинулся подальше от стола, явно перехотев продолжать спор.

   — Не нагнетай, Норвуд, — пробасил на сей раз седовласый мужчина солидной комплекции, преподаватель законов энергетического расчета заклинаний. — Девочка просто переволновалась. Оно и немудрено. Ты на нее так насел.

   — Девочка? — Из уст Норвуда это слово прозвучало настоящим оскорблением. — Да будет вам известно, господа, что эта девочка уже несколько лет подрабатывает частными заказами. И ладно бы она забавлялась лишь защитой городских жилых помещений. Но нет, полезла даже на кладбища. А теперь представьте, что было бы, допусти она подобную ошибку на каком-нибудь древнем погосте, чей потенциал и без того зашкаливает и опасно приближается к появлению какой-нибудь нечисти. Или напомнить, чем все закончилось в Дромбурге?

   В аудитории послышался взволнованный шепоток. Экзаменаторы согласно переглянулись и помрачнели. А я еще ниже опустила голову, носом почти уткнувшись себе в грудь.

   Потому что не было здесь того, кто не понял бы, о чем толкует Норвуд. Настоящий позор факультета начертательной магии, о котором не забыли и спустя без малого тридцать лет после печального происшествия. Повезло тем жителям маленького городка, которые погибли сразу. Увы, таковых оказалось всего пару человек. А подавляющее большинство в течение нескольких минут оказалось заражены могильной плесенью. Той самой гадостью, которая буквально заживо сжирает человека за неполные сутки, оставляя после себя лишь высохшую мумию. Весьма, к слову, бойко передвигающуюся и еще активнее нападающую.

   Боевым магам и некромантам тогда пришлось огнем вычищать всю округу. Целых пять лет действовал карантин с наистрожайшим запретом пересекать зону отчуждения. Заплутавших грибников и охотников, которых нелегкая принесла к границе, первый год так вообще сжигали на месте, не давая ни малейшего шанса подойти и объясниться. Уже гораздо позже бедолаг начали отправлять в лазарет на длительную изоляцию. Понятное дело, никто не протестовал. Уж лучше провести месяц под замком, чем в мгновение ока превратиться в головешку.

   К слову, причины трагедии стали известны почти сразу. Компания студентов выпускного курса факультета начертательной магии вздумала развлечься и отработать несколько кругов на кладбище около родного городка. Так сказать, подготовиться к экзамену. Естественно, без алкоголя дело не обошлось. А спиртное — далеко не лучший помощник в деле начертания сложных геометрических фигур. Или рука дрогнет, или символ не тот выйдет. А скорее — и то, и другое вместе.

   Как сказал единственный выживший, они не хотели дурного. Для них это было своего рода развлечение. Безопасным на первый взгляд способом пощекотать нервы. Ну и завлечь хорошеньких девушек-сокурсниц на позднюю прогулку. Ночь, полная луна, таинственное кладбище, трепетание свечей на легком теплом ветерке… Самая романтическая из всех возможных обстановок.

   Никто из них и представить не смел, что шалость окончится такой трагедией. Лишь одному из компании повезло уцелеть чудом. В ту ночь он выпил больше других, потому до кладбища так и не дошел. Свалился в кусты и захрапел. Ну а друзья здраво рассудили, что незачем тащить бесчувственное тело. Чай, лето на дворе, не замерзнет. Но на всякий случай соорудили вокруг него защитный контур, призванный уберечь покой бедолаги. Нет, не от диких зверей. Их в окрестностях Дромбурга давным-давно не видели. Зато комары докучать не будут.

   Кто бы тогда знал, что эта шуточная забота в итоге действительно спасет ему жизнь.

   Впрочем, я немного отвлеклась от воспоминаний. В общем, я сидела напротив Норвуда, не смея поднять на него глаз, и лишь каким-то чудовищным усилием воли удерживала себя от слезной истерики.

   Это было нечестно! Понимаете? Нечестно! И больше всего я переживала не из-за диплома с отличием, которого мне теперь было не видать, как собственных ушей. Сильнее всего страшило то, что Норвуд приведет в исполнение свою угрозу. И добьется моего бесславного исключения из академии с невозможностью дальнейшего восстановления. Я не могла, не хотела возвращаться домой с таким позором. Да, родители не сказали бы мне и слова упрека. Они бы просто не заметили меня, как не замечали всю жизнь. Диплом прежде всего гарантировал мне независимость. Возможность и дальше жить самостоятельно, отказавшись от семьи, которая давным-давно отказалась от меня.

   — А, так вот в чем дело, — внезапно нарушил напряженную вязкую тишину все тот же седовласый мужчина и хихикнул. — Норвуд, дружище, уж не потому ли ты так взъелся на бедняжку, что она осмелилась посягнуть на твой хлеб? Неужто Эсми Эрвиш была настолько неосмотрительна, что перехватила у тебя парочку выгодных заказов?

   Среди экзаменаторов послышались смешки, и я осмелилась бросить на Норвуда быстрый взгляд. Только сейчас я сообразила, что месяц назад уже слышала его имя от одной своей заказчицы. Она наняла меня для сущего пустяка — установки оберегов на двери своего городского особняка. И при этом постоянно жаловалась на произвол Норвуда Эксберри, который, пользуясь тем, что возглавлял магическую инспекцию по оказанию бвтовых колдовских услуг населению и, по сути, являлся монополистом в подобного рода вещах, заломил просто-таки неслыханную цену за такую работу.

   — Не потому. — Норвуд метнул на мужчину настолько свирепый взгляд, что тот мгновенно перестал улыбаться и с преувеличенным вниманием принялся листать экзаменационные бланки. Отчеканил в наступившей звенящей тишине: — И вообще, властям в кратчайший срок предстоит разобраться, имела ли право Эсми Эрвиш на подработку подобного толка. Установки оберегов с использованием начертательной магии входит в перечень услуг, на выполнение которых надлежит получить разрешение городских властей. Прежде всего из-за того, что дилетантство в подобного рода вещах недопустимо и может привести к настоящей трагедии!

   А вот тут я заволновалась всерьез. Потому что, понятное дело, никакой лицензии у меня и в помине не было. Для ее получения требовалось, во-первых, иметь тот самый диплом, чья судьба сейчас повисла на волоске. Во-вторых, пройти дополнительные экзамены на открытие квалификационного сертификата. И в-третьих, заплатить в казну города некислую такую сумму. Поэтому, собственно, выпускники моего факультета и не думали об открытии самостоятельного дела. Да и соблюдение всех этих условий отнюдь не гарантировало успех сей затеи. Королевская власть не терпит конкуренции в колдовских делах. Есть магический надзор, в его составе имеется соответствующая инспекция. Вот туда и надлежит обращаться при возникновении подобной надобности. Благо, хороших специалистов по начерталке готовы были с руками оторвать на государственной службе и на зарплату им не скупились.

   — И у вас доказательства ее незаконной деятельности, стало быть, тоже имеются? — с мягкой иронией вопросил на сей раз Бруквилл. Тут же продолжил, не дожидаясь ответа некроманта: — Сильно сомневаюсь, господин Эксберри. Потому что в этом случае девочка сидела бы не перед нами, а в магическом надзоре на допросе. Позвольте напомнить старую прописную истину: не пойман — не вор.

   Я быстро и благодарно взглянула на старичка. Тот лукаво улыбнулся мне и едва заметно подмигнул. В общем, спор не утихал еще долго, но в конечном итоге было решено поставить мне тройку. Думаю, во многом такая благосклонность преподавателей была вызвана тем, что Норвуда в стенах моего учебного заведения, мягко говоря, не любили. Но были обязаны приглашать на экзамены, поскольку Норвуд Эксберри был обласкан королевской властью, входил в состав совета магического надзора и считался одним из лучших специалистов по применению начертательной магии в быту.

   Я передернула плечами, на мгновение вынырнув из неприятных воспоминаний. Надо же, сколько времени прошло — а до сих пор обидно от той несправедливости! Я прекрасно понимала, что Норвуд завалил меня на экзамене из-за вредности и желания проучить строптивую студентку, имевшую глупость ненароком перейти ему дорогу. Что ему тот заказ, который в итоге выполнила я? Я получила-то за него всего десяток золотых.

   И тем большим было мое удивление, когда на следующий день после неудачного экзамена я получила приглашение на собеседование в инспекцию, которую возглавлял Норвуд. Конверт из плотной дорогой бумаги ожидал меня на столе в крепко запертой комнате, хотя мои соседи по общежитию клялись, что никого не видели. Внутри оказалась сухая лаконичная записка.

   «Эсми Эрвиш завтра в девять утра надлежит присутствовать на встрече с Норвудом Эксберри по вопросу ее дальнейшего трудоустройства в магическом надзоре».

   Надо же, я порвала записку сразу, а до сих пор помню каждое ее слово. Естественно, я и не подумала никуда идти. Да я весь вечер прорыдала от полученной отметки! И после этого по доброй воле отправиться на прием к Норвуду? Еще, не приведи небо, он бы принял меня на работу. Честное слово, такого начальника и врагу не пожелаешь.

   А еще через неделю состоялась наша знаменательная встреча на балу, посвященном выпуску из академии. По очевидным причинам я не любила подобных мероприятий. Слишком обижена была на родителей, для которых любой прием был намного важнее, чем даже самая тяжелая болезнь единственной дочери. Но не пойти туда не могла. Даже выбрала себе красное обтягивающее платье с широким кожаным кушаком, которое неплохо сидело на моей фигуре.

   Мое настроение, и без того не особо радужное, окончательно испортилось, когда я увидела Норвуда. Господин Эксберри в угольно-черном камзоле, который так шел ему, о чем-то негромко переговаривался с деканом академии. При всей своей неприязни к некроманту я не могла не признать, что этим вечером он выглядел особенно привлекательно. Что, естественно, было оценено студентками по достоинству. Однокурсницы шептались вокруг меня, обсуждая хищную красоту Норвуда, и я, не утерпев, все-таки кинула на него взгляд. По подлости судьбы в этот же момент он посмотрел на меня. И я смутилась чуть ли не до слез, когда увидела, как на его губах после этого заиграла насмешливая улыбка.

   — Ой, у него и ямочки на щеках есть! — в этот момент восторженно пискнул кто-то за моей спиной. — Прелесть какая!

   Я одним глотком осушила бокал вина и твердо решила уйти с бала при первой же удобной возможности. Пара танцев — и спокойно можно будет улизнуть. Все равно меня вряд ли кто-нибудь пригласит.

   Я ошибалась. Меня пригласили на первый же танец. И пригласил именно Норвуд Эксберри.

   В этот момент карета протяжно заскрипела, останавливаясь. Снаружи послышалось усталое фырканье лошади.

   — Приехали. — Дверца кареты распахнулась, и кучер — невысокий полный мужчина в непромокаемом черном плаще с низко надвинутом на глаза капюшоне — с треском раскрыл зонтик.

   Резкий порыв ветра тут же выгнул спицы наружу, и кучер, не удержавшись, замысловато ругнулся.

   Я выбралась из кареты и отправилась к дому, не дожидаясь, пока тот справится с зонтом. Терять мне все равно было нечего. От макияжа и укладки давным-давно ничего не осталось, ну а платье просто не успело просохнуть. К тому же злость и желание как можно быстрее высказать в лицо мерзкому Норвуду все, что я о нем думаю, настолько переполняли меня, что я и думать забыла про дождь. Одной оплеухой этот тип точно не ограничится! Пожалуй, будет неплохо на него жалобу написать. Будет знать, как азартными играми увлекаться. Не самое лучшее хобби для представителя государственной власти. Сегодня он играет на ночь с кем-то, а завтра в результате проигрыша все секреты магического надзора какому-нибудь шпиону выложит!

   От бешенства у меня настолько тряслись пальцы, что я не сразу схватила дверной молоток. Зато потом яростно забарабанила им, да так, что ближайшее окно жалобно задребезжало.

   Я успела сделать всего несколько ударов, как дверь распахнулась, и на пороге предстал сам Норвуд Эксберри собственной персоной.

   Некромант явно ждал меня в гости, поскольку был в той же одежде, что и в ресторане, где развел Чарльза на злополучную партию. Воротник и лацканы рубашки, выглядывающие из-под темного камзола, сверкали белизной, на тонких холеных пальцах холодным огнем бриллиантов сверкали массивные серебряные перстни.

   — Эсми Эрвиш, — почти пропел Норвуд, и его темно-синие глаза заискрились от затаенного смеха. — Вот так приятный сюрприз!

   — Вы! — прошипела я и невежливо ткнула указательным пальцем в грудь некроманта. — Вы гнусный, мерзкий, отвратительный тип! С чего вы решили, будто я буду спать с вами из-за долга Чарльза? Сами с ним разбирайтесь!

   — О, как я понимаю, ваш жених передал вам мою просьбу. — Норвуд улыбнулся чуть шире.

   — Чарльз мне больше не жених! — Я гордо вскинула голову и вдруг увидела, как глаза некроманта вспыхнули странным огнем.

   Что это с ним? Как будто он обрадовался моим словам. Но какое ему дело до моих отношений с кем бы то ни было?

   — И в любом случае, с вашей стороны это крайне недостойно! — отчеканила я. — Просто в уме не укладывается, что один из руководителей магического надзора забавляется такой пошлостью!

   В этот момент небеса надо мной расколола ярко-белая ветвистая молния. Почти сразу ударил гром, и ливень полил с новой силой.

   Очередной порыв ветра ударил меня в спину, пробрав до мозга костей. Я вздрогнула всем телом, невольно обхватив себя руками в тщетной попытке хоть немного согреться.

   — Заходите, — внезапно потребовал Норвуд и посторонился.

   — Вы с ума сошли? — Я зло прищурилась. — Да я…

   — Вы замерзли, — перебил меня Норвуд. — И вымокли. Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу, чтобы вы переоделись в сухое и выпили горячего вина. Иначе действительно окажетесь в постели. Только в обнимку не со мной, а с градусником.

   — Я не собираюсь пить с вами вино! — Я гордо вздернула подбородок. — Более того, я немедленно…

   — Вы немедленно зайдете в дом, — Норвуд даже не повысил голос, но проговорил это с таким нажимом, что я едва не шагнула вперед с покорностью.

   — И не подумаю! — огрызнулась я, в последнее мгновение опомнившись и попятившись.

   — Эсми Эрвиш. — Голос некроманта внезапно изменился. Теперь он лился вокруг меня подобно горячему меду. Обволакивая, успокаивая, убаюкивая. — Я понятия не имею, каких ужасов вам наговорил ваш жених. — Я вскинулась было возразить, и Норвуд тут же исправился: — Точнее, ваш бывший жених. Я действительно предложил ему простить карточный долг, но не за ночь с вами. Точнее, за ночь, но в другом смысле слова.

   — Как это? — настороженно переспросила я.

   — Мне нужна ваша консультация как специалиста по начертательной магии, — мягко проговорил Норвуд.

   — Специалиста? — Улегшееся было негодование с новой силой всколыхнулось в моей душе. От давным-давно пережитой обиды задрожали губы. — Удивительно это слышать! Ведь некогда вы заявили, будто меня надлежит исключить из академии без права восстановления!

   — Неужели еще злитесь на меня за ту тройку? — искренне изумился Норвуд. — Ну надо же! Я и не думал, что вы настолько злопамятна.

   По-моему, он издевается надо мной!

   — Да вы… вы… — От гнева перехватило дыхание. Я запнулась, силясь подобрать ругательство позаковыристее.

   Новый раскат грома проглотил мои слова. От неожиданности я чуть не присела, лишь неимоверным усилием воли удержав себя от желания трусливо прикрыться руками — настолько внезапно и грозно он прозвучал. На какой-то миг почудилось, будто над моей головой что-то взорвалось.

   И тут же Норвуд схватил меня за локоть. Не церемонясь, насильно втащил в дом, не обращая ни малейшего внимания на мои отчаянные попытки высвободиться из его хватки.

   — Так-то лучше, — пробормотал он, захлопнув дверь. — Ваше упрямство, госпожа Эрвиш, воистину не знает пределов.

   Тотчас же шум ненастья затих, став далеким и каким-то нестрашным. Здесь, в теплой сонной тишине дома, я вдруг осознала, насколько замерзла. Отчаянно застучала зубами.

   — Вы не имеете никакого права… — с трудом выдавила из себя и воинственно сжала кулаки, готовая защищать свою честь до последнего.

   — Клянусь своим даром, что мне нужна от вас только консультация, — перебил меня Норвуд. Кашлянул и чуть слышно добавил: — По крайней мере, сегодня.

   Я недоверчиво покачала головой. Прославленный некромант, глава магической инспекции по применению заклинаний в быту, один из членов совета практически всесильного магического надзора обратился ко мне за консультацией? Ко мне, которой после окончания академии и дня не проработала по специальности? Да кого он хочет обмануть?

   — Я все объясню, — добавил Норвуд. — С превеликим удовольствием отвечу на все ваши вопросы, Эсми Эрвиш. Но сперва я хочу, чтобы вы переоделись. На вас же без слез не взглянешь!

   Я мрачно насупилась. Только сейчас я сообразила, как отвратительно выгляжу. Особенно по сравнению с цветущим, холеным и явно довольным собой Норвудом. От укладки и следа не осталось. Мокрые волосы висят неопрятными сосульками. Под глазами наверняка жуткие черные круги от потекшей туши. Про платье и говорить нечего.

   — Хотя… — Норвуд прищурился и окинул меня откровенно оценивающим взглядом. — Кое-что в вашем облике, несомненно, заслуживает моего внимания.

   Я недоуменно сдвинула брови, опустила глаза, пытаясь понять, куда он так уставился. И тут же ахнула от возмущения.

   Влажный шелк тонкого платья бесстыже льнул к моей коже, вызывающе обрисовав малейшие выпуклости фигуры и не оставив никакого простора для фантазии. Я мгновенно скрестила руки, прикрыв грудь, с вызовом посмотрела на Норвуда, на губах которого играла легкая улыбка.

   — Эмили проводит вас, — проговорил он. — Приведите себя в порядок. Иначе я подумаю, что вы и впрямь решили заплатить за долги Чарльза Глога телом и пытаетесь обольстить меня.

   Вот ведь нахал! Я вспыхнула от возмущения, открыла рот, намереваясь послать наглеца ко всем демонам, но перехватила его смеющийся взгляд — и осеклась.

   А, да ладно. Норвуд в некотором смысле слова прав. Переодеться мне действительно не помешает. Так замерзла, что совершенно не чувствую пальцев ног. И потом, очень сомневаюсь, что господин Эксберри набросится на меня и возьмет силой. Самой любопытно, что ему от меня потребовалось.

   — И не переживайте за свою честь, госпожа Эрвиш, — прохладно обронил Норвуд, видимо, желая развеять мои последние сомнения. — У меня нет привычки заманивать симпатичных девушек к себе домой для разных гнусностей.

   — Ну да, конечно, — все-таки не удержалась я от язвительной реплики. — Зато у вас есть привычка заманивать недавних студенток в темные аудитории для разных гнусностей.

   Не в бровь, а в глаз, как говорится! Ишь, как Норвуда проняли мои слова. Хоть он и силился удержать на губах равнодушную отстраненную улыбку, но кончики рта поползли вниз.

   — Это была досадная ошибка с моей стороны, — после короткой паузы проговорил он. — И, если мне память не изменяет, я перед вами уже извинился за это.

   — После того, как получили пощечину, — с превеликим удовольствием напомнила я.

   На это Норвуд не успел ничего ответить. В этот момент в прихожую вошла девушка, и я с сарказмом фыркнула.

   Кто бы сомневался! Та самая особа, которая так упорно удерживала меня в уборной комнате, пока Норвуд вешал лапшу на уши Чарльзу!

   — Простите. — Девушка виновато улыбнулась, подойдя ближе. — Надеюсь, вы не в обиде на меня, госпожа Эрвиш?

   Я промолчала. Кинула последний взгляд на широко улыбающегося Норвуда и отправилась вслед за Эмили.

ГЛАВА третья

Я так замерзла, что теплая вода поначалу обожгла меня. Но, стиснув зубы, я выкрутила вентиль на полную и запрокинула голову, подставив лицо под упругие струи душа.

   Надо признать, Норвуд Эксберри привык жить на широкую ногу и не экономил на огненных заклятьях. Ванная комната просто-таки неприличных размеров была наполнена горячим влажным паром. Когда я скинула безнадежно испорченные туфли, то с удивлением осознала, что каменная плитка приятно греет ступни.

   Еще больше меня заинтересовали полки, на которых ровными рядами были расставлены десятки всевозможных косметических средств. Лосьоны, шампуни, бальзамы, драгоценнейшие ароматические масла…

   Да уж. Судя по всему, женщины — это частые гостьи в доме Норвуда Эксберри. Потому что вряд ли сам некромант так пристально следит за новинками косметической науки.

   Ну и ладно. Ну и подумаешь. И вообще, какое мне дело до личной жизни господина Эксберри?

   Я со злостью принялась тереть кожу мочалкой. Но в памяти сама собой всплыла темная аудитория, куда меня пригласил для приватного разговора Норвуд. Честно говоря, я хотела отказаться. Подумала, что он опять заведет речь о моем досадном промахе на экзамене. Но он сумел меня заинтриговать туманным намеком, что эта беседа очень важна для моего будущего.

   А потом…

   Я зашипела, когда пошла слишком горячая вода. Увернула вентиль и замерла, закрыв глаза.

   Глаза Норвуда словно светились в темноте. В полумраке его улыбка лишь угадывалась. Меня окутывал приятный свежий аромат его парфюма, от которого дурманило голову. Голос лился так мягко и бархатно, что по коже пробегали теплые мурашки. Да еще этот проклятый бокал вина, выпитый на голодный желудок…

   Кто из нас сделал первый шаг? За прожитый с того вечера год я почти убедила себя в том, что Норвуд. Но где-то очень глубоко в памяти остался миг, когда я сама подалась к некроманту. Его руки сомкнулись на моей талии, и сердце замерло от ужаса, смешанного напополам с восторгом, когда мои губы ощутили легчайший невесомый поцелуй.

   И тут Норвуд совершил ошибку. Чуть слышно прошептал с откровенным превосходством:

   — Хорошая моя девочка.

   Девочка? Меня тогда словно хлестнули наотмашь. Тотчас же вспомнился экзамен. Язвительные слова Норвуда, которые ранили сильнее стали. Попытки остальных членов комиссии защитить меня.

   Я попыталась отстраниться, но Норвуд лишь крепче прижал меня к себе. Опять потянулся к моим губам, напоследок насмешливо обронив:

   — Рад сообщить, что вопрос твоего трудоустройства решен. Уверен, что мы отлично сработаемся.

   Последнее очарование романтического момента пропало, как будто его и не было. Чары, слетевшие с моих пальцев, особенно больно резанули по глазам, уже привыкшим к темноте. Заклятье угодило прямо в грудь Норвуду. С приглушенным стоном он отшатнулся, а затем я влепила ему пощечину. И гордо удалилась…

   «Угу, как же, гордо, — возмутился глас рассудка. — Скажи честно — постыдно сбежала, от спешки едва не переломав все каблуки».

   Я досадливо поморщилась. Ну да. Мой уход вряд ли можно назвать гордым отступлением. Наверное, если бы Норвуд хотел — то без проблем остановил бы меня. Однако я беспрепятственно выскочила из аудитории. Перепуганной ланью, уходящей от опытного опасного охотника, промчалась по пустынным коридорам академии. И немного успокоилась только в карете, которая увезла меня в общежитие.

   А на следующее утро я получила два письма. В одном из них Норвуд приносил свои извинения за недостойное поведение, оскорбившее меня. А в другом…

   Я вылезла из ванной и взяла в руки расческу. Пару раз с силой провела ею по волосам. Протерла ладонью запотевшее зеркало, угрюмо взглянула на свое отражение и лишь после этого завершила мысль.

   В другом письме было сообщение о гибели моих родителей.

   Через несколько минут я уже спускалась по лестнице в гостиную. На мне красовался огромный махровый халат, любезно принесенный Эмили. Судя по едва уловимому аромату, исходившему от него, он явно принадлежал Норвуду. Не самый лучший вариант, но другого мне просто не предоставили. Эмили вроде как с искренним огорчением сообщила, что мое платье будет готово лишь к утру. Оно и неудивительно, учитывая, во сколько луж я влезла, торопясь высказать некроманту свои возмущения.

   В гостиной пылал камин. Иллюзорное заклинание удивительно точно передавало треск поленьев и танец оранжевых всполохов пламени. Рядом я увидела Норвуда. Некромант баюкал в раскрытой ладони бокал, пристально глядя в огонь, чьи отблески танцевали на дне его зрачков.

   — И какая же консультация вам от меня потребовалась, господин Эксберри? — спросила я, остановившись практически на пороге.

   Норвуд вздрогнул, словно не услышав моих шагов. Посмотрел на меня и приветливо улыбнулся.

   — Вы бы еще из холла меня спросили, — проговорил он. — Подойдите ближе, госпожа Эрвиш. Не бойтесь, я не кусаюсь.

   Я нехотя сделала шаг, другой. И вновь остановилась, исподлобья уставившись на Норвуда.

   — Вина? — предложил он. — Горячего. С корицей и травами.

   Я неопределенно повела плечами, и некромант тут же скользнул к столику с напитками, видимо, сочтя это за знак согласия. Затем, медленно и осторожно ступая, подошел ко мне и вручил бокал.

   Наши пальцы на неуловимый миг соприкоснулись при этом. Лишь каким-то чудом я не одернула руку. Сразу же рассердилась на себя.

   Да что со мной такое? Норвуд прав. Он не укусит меня. Да и вряд ли он позволит себе приставать ко мне. Слишком дорожит репутацией.

   — Прежде всего, позвольте выразить вам свои глубочайшие соболезнования из-за смерти родителей. — Передав бокал, Норвуд остался стоять рядом. — Простите, что не сделал этого раньше. Но наша последняя встреча окончилась слегка… э-э… негативно.

   — Ваши соболезнования приняты, — холодно сказала я.

   — Насколько я знаю, вы продали родительское имение в пригороде Вилсона и городской дом, — продолжил Норвуд с любопытством. — Почему?

   — Слишком много воспоминаний, — коротко сказала я, начиная злиться. Кашлянула и добавила еще суше: — Извините, господин Эксберри. Но я не намерена обсуждать с вами эту тему.

   — О, простите. — Норвуд виновато кивнул. И надолго замолчал.

   Мои зубы отчетливо застучали по хрустальной кромке, когда я пригубила бокал. Близость некроманта нервировала. В голову сразу же полезли всякие непрошенные мысли.

   — Так о какой консультации вы говорили? — спросила я, нарушив затянувшуюся паузу. — И почему вам потребовалась именно я?

   — Потому что вы были лучшей студенткой на своем курсе, — проговорил Норвуд.

   — Да неужели? — Я с сарказмом хмыкнула. — Напомнить, что вы сказали мне на экзамене?

   — Надеюсь, вы не будете спорить, что действительно совершили очень серьезную ошибку? — парировал Норвуд. — Причем, заметьте, в реальности она стоила бы жизни не только вам. — Чуть повысил голос, заметив, как я вскинулась возразить: — И оправдания про усталость выглядят в данной ситуации смешно и нелепо. Не мне вам объяснять, насколько напряженной и опасной бывает работа по запечатыванию провалов в нижний мир. Сравните сурового преподавателя, который гоняет вас по всему курсу, и голодного духа, силящегося прорваться через барьер и вселиться в чье-нибудь тело.

   — Тогда я опять спрашиваю — зачем вам моя консультация? — огрызнулась я. — Не боитесь, что в итоге кто-нибудь пострадает из-за моего невежества?

   — Не боюсь, — мягко сказал Норвуд. — Я ведь прошу просто совета, а не отправляю вас на задание.

   Я сделала еще глоток, силясь успокоить разбушевавшиеся нервы.

   Почему, ну почему мне так тяжело выдерживать близость Норвуда? Он просто стоит рядом. Ничего не делает. Но проклятое сердце уже умудрилось рухнуть в пятки и прочно там обосновалось. Да и руки трясутся от волнения. Если Норвуд попросит меня сейчас нарисовать какой-нибудь круг — то я лишь опозорюсь. Боюсь, не сумею вывести правильно ни одного знака.

   — Неужели в вашем ведомстве мало специалистов? — задала я новый вопрос.

   — В моем ведомстве достаточно специалистов, — как-то очень уклончиво протянул Норвуд. — Но обстоятельства складываются таким образом, что я не желаю к ним обращаться. Так сказать, не уверен в их… э-э… компетенции.

   — Тем более. — Я пожала плечами. — Раз уж ваши сотрудники не могут разобраться с этой проблемой, то почему вы уверены, что мне это под силу?

   — А я не уверен, — проговорил Норвуд. — Совершенно не уверен. Даже более того, думаю, что вы не справитесь с задачей.

   Вот ведь… Нехороший тип! На какой-то миг мне почудилось, будто я опять вернулась в аудиторию. И опять сижу напротив экзаменационной комиссии, выслушивая, как Норвуд распекает меня.

   — Только не обижайтесь, — добавил Норвуд таким снисходительным тоном, что я немедленно обиделась пуще прежнего. — Все-таки, как ни крути, но вы целый год не практиковались, и думать забыв о начертательной магии. Почему, кстати?

   — Потому что, — сухо сказала я, не желая распространяться на эту тему.

   — Ах, ну да. — Норвуд сочувственно улыбнулся. — Полагаю, после гибели родителей вы перестали нуждаться в деньгах. По крайней мере, до того момента, как встретили Чарльза Глога.

   Я задумчиво посмотрела на свой бокал. Выплеснуть, что ли, остатки вина прямо в лицо Норвуду? Просто уму непостижимо, как этот тип меня раздражает! Ни капли такта и сочувствия.

   — Нет, я оставила занятия начертательной магией по другой причине, — подчеркнуто ровно сообщила я. — Но это не ваше дело.

   Норвуд выжидающе изогнул бровь, но продолжения не последовало. Еще не хватало — изливать душу этому мерзкому типу. Как-то не тянет он на роль жилетки, в которую можно выплакаться. Не говорить же ему, что после полученной на экзамене выволочки я стала бояться ошибок. Самый простой круг отнимал у меня кучу времени и сил, потому что я вновь и вновь перепроверяла и выверяла каждый символ. А потом все равно не смела замкнуть его. Знала, что все верно, — но до боли в глазах вглядывалась в почти завершенную печать, придирчиво выискивая малейший огрех в строгом начертании линий.

   К тому же, что скрывать очевидное, в некотором смысле Норвуд был прав. Смерть родителей сделала меня более чем обеспеченной девушкой. Мне больше не надо было искать выгодные заказы, чтобы заработать себе на жизнь. Но самое главное — мне больше некому и нечего было доказывать. Родители навсегда ушли в мир теней, и моя хрупкая надежда на то, что однажды они назовут меня гордостью семьи, навсегда разбилась.

   — Кстати, а почему вы начали встречаться с этим самым Чарльзом? — не унимался в расспросах Норвуд.

   — А это тем более не ваше дело, — огрызнулась я.

   — Так-то оно так, но… — Норвуд отошел к столику и плеснул себе еще вина. Вопросительно посмотрел на меня, но я отрицательно мотнула головой. Только напиться в присутствии этого типа мне не хватало. А мужчина тем временем продолжил: — Извините меня за нескромное любопытство, госпожа Эрвиш. Однако я никак не могу понять, как столь умная девушка попала на удочку такого прожженного мошенника и игрока.

   — Мошенника? — переспросила я.

   — Думаете, вы первая дурочка, которая оплачивала долги Чарльза Глога? — Норвуд презрительно фыркнул. — Отнюдь. Не первая, полагаю, и не последняя. Да вы же на него почти все свое состояние спустили! Неужели вам так запала в сердце его смазливенькая мордашка?

   — Вы удивительно хорошо осведомлены о моей личной жизни и о состоянии моих финансов, — резко осадила я разошедшегося Норвуда. — Вы следили за мной?

   Норвуд опустил взгляд. Несколько раз лениво качнул бокал, как будто наслаждался танцем рубиновых бликов огня в ярко-алой глубине его. Затем опять посмотрел на меня.

   — Я приглядывал за вами, — проговорил он. — Эсми Эрвиш, вы едва не попались на ведении незаконной магической практики. Да, не пойман — не вор, как верно сказали на экзамене, который вы едва не провалили. Но и вы знаете, и я знаю, что вы делали это. И я должен был убедиться, что эти преступные забавы вы оставили в прошлом.

   Внутри все забурлило от привычного раздражения. Я одним глотком допила вино, иначе, боюсь, все-таки выплеснула бы его прямо в лицо Норвуду. Затем процедила:

   — Ну что же. В таком случае я тем более не понимаю, зачем вам понадобилась. Вы уверены, что я не справлюсь с задачей. Знаете, что у меня давно не было практики. Тогда какого демона привязались ко мне?

   — Потому что мне нужен взгляд со стороны. — Норвуд всплеснул руками, как будто удивленный, что мне надлежит объяснять настолько очевидные вещи. Неожиданно подался вперед и вкрадчиво поинтересовался: — И потом, вдруг я не прав? Неужели вы даже не попытаетесь доказать мне, что я ошибаюсь по поводу ваших знаний и умений?

   — Хорошая попытка, господин Эксберри. — Я кисло усмехнулась и отсалютовала ему пустым бокалом. — Будь я чуть младше — обязательно бы клюнула на эту приманку. И помчалась бы выслуживаться перед вами, лишь бы доказать, что не бездарь.

   — О, так вы сдаетесь без боя. — Норвуд премерзко хихикнул. — Ну что же, вполне ожидаемо. Значит, я не ошибся на экзамене, когда говорил, что вы недостойны получения диплома.

   Я с такой силой стиснула ножку бокала, что едва не раздавила ее. Опомнившись, с трудом расслабила пальцы.

   — И какая же консультация вам от меня нужна? — зло прошипела, глядя на Норвуда в упор.

   Улыбка завибрировала в уголках его губ. И он поманил меня указательным пальцем.

   — Пройдемте в мой кабинет, — проговорил он. — Бумаги находятся там.

   Я помедлила секунду. Затем пожала плечами и поставила бокал на стол.

   — Если вам потребовался мой совет, то почему вы просто не пригласили меня на разговор? — задала я новый вопрос.

   — Чтобы вы в очередной раз порвали приглашение? — Норвуд скептически хмыкнул. — А так я был уверен, что вы обязательно придете ко мне. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз сказать, какой я мерзкий гад. Это во-первых. А во-вторых, вы воочию убедились, какой на самом деле ваш жених. Простая проверка все расставила на свои места.

   Ишь ты, заботливый какой. Так говорит, как будто мне его еще и поблагодарить надо за содеянное. Мол, спасибо вам огромное, господин Эксберри, за то, что вы открыли мне глаза на гнилую сущность Чарльза Глога.

   Кстати, а почему он вообще к Чарльзу привязался? Подумаешь, связалась я с каким-то проходимцем. Ему-то что за беда от этого?

   Естественно вслух я ничего не сказала. Ладно, сначала посмотрим, какую такую загадку не может решить один из руководителей магического надзора. А потом уже буду делать выводы, для чего я в действительности потребовалась Норвуду Эксберри.

ГЛАВА четвертая

Норвуд не менее пяти минут возился с замком на двери своего кабинета. Я со все возрастающим недоумением наблюдала за тем, как он медленно и осторожно отмыкает печать за печатью.

   О небо, зачем столько защитных контуров? Это ведь одна из комнат в его доме! Страшно любопытно, какие тайны скрываются за столь надежной охраной.

   Наконец, Норвуд осторожно стер последний символ, и дверной проем на краткий миг осветился изумрудной вспышкой разорванных чар. Затем обернулся ко мне и прохладно сказал:

   — На всякий случай хочу предупредить вас, госпожа Эрвиш. Даже не пытайтесь войти в эту комнату без моего сопровождения. Никогда и ни за что.

   — И не думала об этом, — буркнула я себе под нос. Добавила с сарказмом: — В любом случае, я у вас в гостях в первый и последний раз.

   Синие глаза Норвуда как-то странно сверкнули. Но он ничего не сказал. Лишь посторонился, пропуская меня вперед.

   Не буду скрывать, под ложечкой неприятно засосало, когда я занесла ногу над порогом. А вдруг он забыл о каком-нибудь необезвреженном заклинании? Так, чисто случайно. Вредности ради. Убить-то меня не убьет, но тряханет солидно.

   Однако мои дурные предчувствия не сбылись. Я беспрепятственно зашла в комнату и тут же с любопытством завертела головой из стороны в сторону, изучая обстановку.

   С тихим шорохом под потолок взмыл магический шар, и я мысленно ахнула, оценив количество книжных шкафов, которыми был уставлен весь периметр далеко не маленькой комнаты. О небо, пару лет жизни бы отдала, лишь бы порыться тут всласть!

   Глаз зацепился за старинный талмуд в деревянном окладе, обтянутом кожей. На переплете угадывался знакомый почти выцветший от времени рисунок нескольких соединенных между собой кругов. Неужели это легендарное первое издание «Секретов начертательной магии»?

   Я покачнулась было к шкафу, но тут же замерла, заметив тонкую серебристую нить чар, почти теряющуюся на фоне потемневшего от времени дубового паркета. Еще одно заклинание! И самое что ни на есть действующее. Если бы я потревожила его, то… то…

   Я покосилась на безмятежно улыбающегося Норвуда, который не сделал ни малейшей попытки остановить меня или предупредить о грозящей опасности. Ишь какой. Или это проверка, не растеряла ли я за год остатки мастерства?

   — Мы сюда не книги пришли разглядывать, — проговорил Норвуд, как будто отвечая на невысказанный упрек, застывший в моих глазах. — Сначала дело, госпожа Эрвиш. А после я с превеликим удовольствием ознакомлю вас со своей библиотекой.

   И кивком указал на письменный, стол, вся поверхность которого была застелена какой-то очень древней и ветхой на вид картой. Но самое интересное — над ней висело зеленоватое облако блокирующего заклинания.

   Любопытно. К чему такие меры предосторожности? Как будто карта представляет какую-то опасность для исследователя.

   Я подошла ближе, на сей раз внимательно глядя под ноги — а то вдруг пропущу еще какие-нибудь чары. Норвуд уже был около стола. Он наблюдал за мной с едва заметной усмешкой, но не торопил.

   Наконец, я остановилась рядом с ним.

   — Что скажете про это? — спросил он.

   Вместо ответа я простерла ладонь, пытаясь измерить энергетический потенциал чар, окутывающих карту, и понять их направленность.

   Хм-м. Любопытно. Это определенно блокирующее заклинание. Но силовой контур замкнут таким образом, что отражает энергию вовнутрь. Получается, чары должны защищать не карту, а… от карты?

   — Карта проклята? — поинтересовалась я.

   — Что заставило вас так подумать? — вопросом на вопрос ответил Норвуд.

   Я раздраженно сдвинула брови. Такое чувство, будто я вернулась в прошлое и вновь вынуждена сдавать ему экзамен. Так и кажется, что сейчас меня прогонят по всему курсу.

   — Вы каждое мое действие будете сопровождать вопросом? — спросила, даже не пытаясь скрыть неудовольствия. — Контур, господин Эксберри. Даже полный неумеха в магических делах способен увидеть полярность блокирующего заклинания.

   — Спорное утверждение, — буркнул Норвуд. — Полный неумеха на то и неумеха, что не видит самого очевидного. — Тут же добавил, заметив, как я еще сильнее нахмурилась: — Если честно, я не знаю ответа на ваш вопрос, госпожа Эрвиш. Очевидно, что на карте лежат некие чары. Но их природу я затрудняюсь определить.

   Как это — затрудняется определить? И он хочет, чтобы я этому поверила? По-моему, он или издевается надо мной, или это какая-то непонятная проверка. Потому что при всей своей богатой фантазии я не могу представить ситуацию, при которой я, ни дня не проработавшая по специальности, по крайней мере, официально, сумела бы решить загадку, перед которой спасовал один из сильнейших магов не только Вилсона, но и всего Апраса, а возможно, и остального мира.

   Я вновь все свое внимание обратила на карту. Прищурилась, силясь определить потенциал тех самых чар, о которых говорил Норвуд. Да, карта определенно зачарованна. Но защита слишком искажала плетение магических нитей. Как ни странно, Норвуд не обманул. Без снятия защиты с карты невозможно определить природу чар, которые на нее наложены.

   Ладно, пока оставим это занятие. Лучше рассмотрим, что изображено на этой карте. Возможно, тут скрывается ключ к разгадке.

   Но, увы, тут меня поджидала очередная неудача. На пергаменте лишь угадывались едва заметные линии, которые невозможно было сложить в единую картину. Если это карта, то какая-то очень и очень замысловатая. Или же практически уничтоженная временем. В любом случае, пока на ней чары — разобрать изображение невозможно.

   — Откуда у вас эта карта? — спросила, почти уверенная, что Норвуд не ответит.

   — Да так. — Тот рассеянно улыбнулся. — Нашли, когда разбирали подвалы королевской библиотеки.

   Похоже, что из него каждое слово клещами придется вытаскивать.

   — Кто ее зачаровал? — попыталась подойти я с другой стороны. — Я очень сомневаюсь, что она уже была зачарована, когда ее отыскали в подвалах. Если, конечно, верить вашим словам. Потому что никакой энергетический контур не продержался бы столько времени без подпитки извне. Получается, заклятье на нее наложили уже после того, как нашли. Почему? Самый логичный ответ: потому что она была опасна для окружающих. Выходит, карта все-таки проклята. Иначе вы бы давным-давно разорвали блокирующие чары и досконально бы ее изучили.

   — Неплохо. — Норвуд одобрительно кивнул мне. — Рассуждать логически вы умеете. Блокирующие чары на пергамент наложил именно я, Эсми.

   — И-и? — вопросительно протянула я, когда Норвуд сделал долгую паузу. Хмыкнула и проговорила: — Господин Эксберри, эдак мы до утра будем беседовать, если вы продолжите выдавать мне информацию крупицами. Если вам нужна моя помощь — то прекращайте эти игры. А если нет — то я отправлюсь домой.

   Норвуд сомневался. Глубокая тревожная морщина разломила его переносицу, так раздражающая меня улыбка наконец-то исчезла с губ. Но спустя неполную минуту он все-таки неохотно кивнул.

   — Пусть будет по-вашему, — проговорил он. — Однако прежде я должен предупредить вас, госпожа Эрвиш. Это конфиденциальная информация. И я очень надеюсь, что она не станет достоянием общественности.

   — Предлагаете дать мне клятву молчания? — с сарказмом осведомилась я.

   — Да нет. — Он пожал плечами. — Это незачем. Просто зарубите на своем хорошеньком носике, что я буду безмерно огорчен, если хоть слово из нашего разговора станет известно кому-либо еще. А я об этом узнаю, в этом можете не сомневаться.

   — Не надо мне угрожать, — огрызнулась я. — И, заметьте, именно вы попросили у меня об услуге.

   — А я не угрожаю, просто предупреждаю, — парировал Норвуд.

   Я медленно втянула в себя воздух и мысленно сосчитала до десяти. Уму непостижимо, как он меня раздражает! Быть может, плюнуть на все, развернуться и отправиться домой?

   «Ага, прямо так — в халате и тапочках», — насмешливо протянул внутренний голос.

   — Впрочем, вы правы, госпожа Эрвиш, — тут же продолжил Норвуд, видимо, прочитав мое намерение послать его ко всем демонам по выражению лица. — Мы теряем время на пустые пререкания. Прошу меня простить. Я слишком осторожен в некоторых вопросах. Излишки профессии, знаете ли.

   — Сочувствую, — почти не разжимая губ, буркнула я.

   — Это, как вы верно заметили, карта, — проговорил Норвуд. — Есть веские основания предполагать, что на ней изображено место, где герцог Трегор спрятал свои сокровища.

   — Герцог Трегор?

   Как я ни старалась сохранять хладнокровие, но мой голос неуловимо дрогнул при этом имени. Потому как не было в Апрасе человека, который бы никогда не слышал о подвигах сего человека.

   Кстати говоря, очень даже героических подвигах. Герцог Трегор был одним из многочисленных незаконнорожденных сыновей короля Арчера Третьего из рода Крейчеров, прадеда нынешнего правителя Апраса, тоже Арчера, но уже Шестого. К слову, этот самый прадед отличался просто-таки неуемной любвеобильностью. Хотя… Полагаю, эта черта передается в роде Крейчер по наследству. Поскольку газеты не устают писать о все новых и новых фаворитках нынешнего короля. Правда, стоит отдать ему должное: потомками при этом он обзаводиться не торопится. Видать, придворный маг научил его величество элементарному предохраняющему заклятью.

   В общем, я немного отвлеклась. Так или иначе, но Трегор от своего отца не получил ровным счетом ничего. Даже герцогский титул ему был пожалован гораздо позже и за действительно выдающиеся заслуги перед государством. Видимо, Арчер Третий понял, что рискует разорить казну, если даст каждому своему отпрыску должное материальное обеспечение. У него только законных детей было девять. А уж рожденных вне брака… Как говорится, несть им числа.

   Впрочем, Трегор особо не унывал и в десять лет сбежал из дома, отправившись на поиски приключений. Мальчишку, конечно, искали, но без должного рвения. В очереди на престол он был даже не в первых двух десятках. Поэтому он без особых проблем прибился к торговому судну, отправляющему в богатый южный Сергас. Шустрого, бойкого и неприхотливого паренька, который, к тому же, прекрасно знал сергасский язык, взяли в юнги. И он начал постигать премудрости морского дела.

   Судя по тому, что в двадцать лет Трегор уже являлся капитаном собственного корабля, талант к этому у него имелся. Дальше — больше. К двадцати пяти у Трегора была целая флотилия. Не без оснований считают, что помимо законной торговли Трегор помышлял еще и пиратством. Однако при грабежах не зверствовал, забирал только товар, а захваченных матросов не убивал и не топил, как было принято в те жестокие времена, а или нанимал к себе в команду, или же ссаживал в ближайшем порту.

   Но внезапно Сергас объявил Апрасу войну. Хотя это обычная история между нашими странами. Постоянно делят торговые пути и приграничные территории. И так же внезапно Трегор вместо того, чтобы спокойно наживаться на беде обычного люда, доставляя в осажденные портовые города продовольствие и прочие жизненно необходимые товары за три цены, всей своей немалой флотилией поступил на государственную службу, принеся присягу верности королю. Правда, уже не отцу, а брату. А потом как-то очень ловко и без особых потерь разбил флот Сергаса в пух и прах. И война закончилась, так толком и не начавшись.

   Арчер Четвертый был так впечатлен подвигом единокровного брата, что тотчас же даровал ему наследный герцогский титул. А заодно строго-настрого запретил приближаться к столице, Вилсону, ближе чем на пятьсот миль. Испугался, что удачливый, храбрый и решительный Трегор вздумает претендовать на трон. И не без оснований испугался, потому что к этому моменту тот превратился в настоящего народного героя, о котором слагали легенды, в то время как сам король таким всеобщим обожанием похвастаться не мог.

   Трегор в ответ послал королю письмо, которое, правда, для истории не сохранилось. Но очевидцы уверяли, что цензурными в нем были лишь предлоги. В простой и доступной форме Трегор объяснил братцу, что в гробу видал Вилсон, всех своих родственников и престол.

   Умер герцог в глубокой старости, окруженной толпой безутешных любовниц, детей, внуков и даже правнуков. Я ведь уже говорила, что любвеобильность — это основная черта рода Крейчер. К слову, к концу жизни ему разрешили вернуться в Вилсон. Правда, в саму столицу Трегор не переехал, вместо этого обосновался в ближайшем пригороде, выкупив огромнейшее поместье. И, между прочим, более чем достойно обеспечил всех своих потомков.

   — Мне казалось, что герцог Трегор жил более чем на широкую ногу, — с сомнением протянула я. — Да и наследство он оставил щедрое. О каком сокровище, собственно, говорится?

   — Речь не о деньгах и не о драгоценностях, — мягко проговорил Норвуд. — Трегор был чрезвычайно удачливым пиратом. Если верить историческим хроникам, однажды ему удалось захватить корабль, на котором плыл сам верховный маг Сергаса, магистр Деррик Тиррейн. В обмен на свое освобождение маг отдал ему некий охранный артефакт. Если вспомнить о том, сколько раз Трегора безуспешно пытались убить или отравить, то артефакт оказался более чем стоящей вещью. Но после смерти Трегора его так и не сумели найти.

   — Вот как. — Я задумчиво потерла подбородок. Опять посмотрела на пергамент.

   Стало быть, Норвуд думает, что при помощи этой карты возможно отыскать легендарный магический артефакт. Но почему никто из многочисленных родственников Трегора уже не попытался этого сделать? И как вообще карта оказалась в королевской библиотеке?

   Я открыла было рот, желая задать Норвуду эти вопросы, но тут же захлопнула его обратно.

   Зуб даю, что он мне ничего не скажет. Даже имя Трегора пришлось вытаскивать из него чуть ли не клещами.

   — В таком случае я абсолютно не понимаю, почему вам вдруг так понадобился мой совет, — сказала я. — Господин Эксберри, вы один из руководителей магического надзора. Под вашим началом работают десятки талантливейших и опытнейших специалистов. В том числе и по расшифровке бумаг. И…

   — Архивы Трегора много лет были засекречены, — оборвал меня Норвуд. — Оно и неудивительно, если учесть, в скольких авантюрах участвовал герцог. Но времена меняются. И его величество поручил мне участвовать в разборе бумаг, оставшихся после смерти Трегора. Долгие годы это хранилище библиотеки было запечатано магией действительно высокого порядка. Ну, по крайней мере, так все думали. Потому и не совались туда. Но… Когда я приступил к работе, то очень удивился. Печати сгорали одна за другой, их снятие не приносило мне никаких хлопот или проблем. Карту я обнаружил достаточно быстро. Со всеми возможными предосторожностями перенес в свой кабинет, где намеревался внимательно изучить. И в эту же ночь, Эсми, мой кабинет пытались вскрыть. Повезло, что я никогда не забываю про меры предосторожности и не полагаюсь лишь на стационарные щиты здания надзора. Сработала сигнализация, что спугнуло воришку.

   Чем дольше говорил Норвуд, тем выше поднимались мои брови. Вор? В здании магического надзора? Пытающийся вскрыть кабинет начальника одной из инспекции? Полноте, что это за самоубийца?

   — Разве такое вообще возможно? — недоверчиво переспросила я, когда Норвуд сделал паузу.

   — Как оказалось, вполне. — Норвуд медленно опустился в кресло и нервно забарабанил пальцами по подлокотникам. — Эсми, мне неприятно это признавать, но… По всей видимости, это был один из моих сотрудников. Кто-то, кто прекрасно знал, как обойти защиту здания. Правда, он не учел, что я устанавливаю охранные чары и на свой кабинет. Видимо, понадеялся на мою беспечность.

   Я невольно вспомнила, сколько контуров Норвуд разомкнул прежде, чем зашел в эту комнату. Да уж. Теперь понимаю, что эта предосторожность, ранее показавшаяся мне излишней, была более чем обоснована.

   — Почему вы думаете, что это был кто-то из своих? — спросила я, в свою очередь опустившись в кресло напротив Норвуда.

   — Потому что о поручении короля знали только в моем отделе, — ответил Норвуд. — Потому что взломщика интересовал только мой кабинет. И потому что это произошло именно тогда, когда я привез туда карту и поделился своими соображениями, что именно должно быть на ней изображено.

   Резонно. И я кивнула, подтверждая логичность выводов Норвуда.

   — Как вы понимаете, оставлять карту на работе было слишком опасно, — продолжил Норвуд. — И я забрал ее домой. А еще я понял, что не могу доверять никому из своих сотрудников. Конечно, можно было бы привлечь службу безопасности и провести расследование. И я отдал такое распоряжение. Но на все это уйдет слишком много времени. Поэтому я решил прибегнуть к вашей помощи.

   — Почему? — коротко бросила я. Насмешливо добавила: — Господин Эксберри, а вы уверены, что я не обману вас? Предположим, сегодня мы общими усилиями расшифруем карту и поймем, где спрятан артефакт. Вдруг у меня есть связи в преступном мире, и я…

   — Нет у вас никаких связей, — вновь невежливо перебил меня Норвуд. — Ну, если, конечно, не считать этого мелкого мошенника и альфонса Чарльза. Эсми, вы целый год ни с кем не общались, кроме него.

   — Получается, вы все-таки следили за мной, — резюмировала я.

   — Я уже сказал, что приглядывал за вами. — Норвуд едва заметно поморщился, уловив обвиняющие нотки в моем тоне. Вкрадчиво проговорил: — Эсми, только чудо спасло вас от обвинения в незаконной магической деятельности. Да, можно сколько угодно рассуждать о том, что не пойман — не вор. Но мы оба прекрасно знаем, что это было. Естественно, я был не в праве оставить без последствий такой поступок. Поэтому я абсолютно убежден в том, что вы вне подозрений. И к тому же прекрасный специалист в начертательной магии. А на карте есть печати шестого уровня, которые, как вы знаете, без посторонней помощи не снять.

   Прекрасный специалист, стало быть. Которого он собирался выгнать без диплома из Королевской Магической Академии Апраса.

   — Теперь вы знаете все, — заключил Норвуд. — Так как, Эсми? Вы поможете мне? Или трусливо откажетесь, даже не попробовав?

   — А какой мне в этом резон? — вопросом на вопрос ответила я.

   — Резон? — Норвуд удивленно заморгал.

   — Предположим, у нас все получится, — проговорила я. — Предположим, карта окажется расшифрована, и вы найдете артефакт Трегора. В итоге вы получите награду от короля и всеобщую славу. Но что получу я?

   — Мою благодарность. — Норвуд обворожительно улыбнулся. — И мое признание в том, что на экзамене я был не прав. Потому что, Эсми, если честно я до сих пор сомневаюсь в том, что вы подходите для этой задачи. Однако лучше варианта у меня все равно нет.

   Лучше варианта, стало быть, у него нет. И раздражение привычно забурлило в душе. Как, ну как у него это получается? Сначала похвалил, но почти сразу жестоко спустил с небес на землю. Не уверен он, видите ли, что я подхожу для этой задачи.

   Так и подмывало согласиться с ним. Просто встать и сказать: да, вы абсолютно правы, господин Эксберри. Я бездарь и неуч, который ничего не смыслит в начертательной магии. Поэтому не буду и пытаться, чтобы не выставить себя в наиглупейшем свете. А потом попрощаться и уйти.

   Но… Еще больше мне хотелось утереть нос Норвуду. Взять — и сделать так, чтобы с его губ раз и навсегда исчезла эта противнейшая снисходительная ухмылка, а в глазах зажегся огонек уважения.

   Поэтому я сомневалась лишь миг. Затем горделиво выпрямилась и сухо проговорила:

   — Ну что же, господин Эксберри. Ваша взяла. Я помогу вам с картой.

   В синих глазах Норвуда полыхнуло торжество. Но он тут же опустил голову, оставив меня гадать, не почудилось ли это.

ГЛАВА пятая

— Стало быть, это вы зачаровали карту, — задумчиво повторила я, склонившись над столом.

   — Как вы верно определили, заклятье носит охранный характер, — проговорил Норвуд, стоя напротив. — Но не из-за того, что карта проклята или представляет какую-то опасность для окружающих. О нет. Это, так сказать, защита от посторонних любопытных глаз. Потому, собственно, линии и выглядят такими размытыми и почти стершимися. — Кашлянул и весело проговорил: — Думаю, вы без особых проблем снимите мое заклятье. Не так ли?

   Еще одна проверка! Да когда же он, наконец, угомонится!

   Я скрипнула зубами, но промолчала. Прищурилась, изучая контур.

   Стоило признать, что мастерство Норвуда неоспоримо. Пожалуй, впервые я видела настолько простое и в то же время изысканное плетение чар. Даже первокурснику известно, что самое сложное заклятье обязательно имеет слабое место. Слишком сильный перехлест энергетических нитей ослабляет и истончает чары в определенной точке. Стоит ударить туда — и печать спадет. Но в данном случае я просто не видела никаких просчетов. Все нити были абсолютно равны по толщине и ровно пульсировали в такт биения моего сердца.

   — Сдаетесь?

   Теплое дыхание Норвуда пощекотало мою шею сзади. Я вздрогнула от неожиданности. Надо же, как незаметно подкрался. Но почти сразу упрямо мотнула головой. Ну уж нет. Эту загадку я решу самостоятельно.

   — Устанете — скажите, — посоветовал Норвуд, по-прежнему нервируя меня своей близостью. Кожей я почти чувствовала прикосновение его губ к моей коже. Там, где за мочкой уха она особенно нежна и тонка.

   Я покрепче сжала зубы, пытаясь сосредоточиться. Да я скорее откушу себе язык, чем признаюсь Норвуду в том, что понятия не имею, как снять его чары!

   Так, Эсми. Успокойся и сосредоточься. Наверняка у этой задачи есть решение. Очень простое, иначе Норвуд бы не злорадствовал заранее. Я не доставлю ему удовольствия в очередной раз высмеять мои способности.

   Я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Прищурилась, заставив себя отрешиться от окружающего мира. Есть только я — и энергетический контур, который необходимо разомкнуть. Разорвать его вряд ли получится. Норвуд обязан был предусмотреть такую возможность, поэтому меня или откинет далеко в сторону, или же драгоценная карта просто сгорит. Хотя не думаю, что Норвуд допустит такой исход. Вон как следит за моими действиями. Аж затылок ноет от его пристального немигающего взгляда.

   Значит, должно быть еще что-то. Что-то, что позволяет мгновенно отмыкать контур и так же быстро восстанавливать его.

   «Если хочешь спрятать дерево — то спрячь его в лесу», — внезапно всплыла в памяти любимая поговорка господина Трея Торгвуда, который вел у нас принципы энергосбережения при построении сложных многоуровневых чар.

   Другими словами, в охранные контуры часто встраивались так называемые отмычки. Особые нити, потянув за которые можно было легко и непринужденно расплести все кружево чар. И эти нити маскировали под обычное плетение заклятья. Только тот, кто устанавливал защиту, знал, где они располагаются. Но… У этих нитей должен быть иной потенциал. Ведь защитную функцию они по сути не несут. Скорее, даже наоборот. Предназначены для моментальной аннигиляции контура.

   — Эсми, при всем моем уважении, но мы не можем потерять на столь простую задачу целую ночь, — в этот момент с плохо скрытым превосходством проговорил Норвуд. — Поверьте, я сильно удивлюсь, если вы…

   И поперхнулся на полуслове. Потому что в этот момент я наконец вычленила из ткани заклятья ту нить, которая лишь самую малость была окрашена в иной цвет. И одним быстрым движением выхватила ее из плетения.

   Прозрачная магическая полусфера над картой вспыхнула особенно ярко, заставив меня зажмуриться. А затем просто исчезла без следа.

   — Неплохо, — после короткой изумленной паузы признал Норвуд. — Очень неплохо, Эсми. Пожалуй, я все-таки не ошибся в своем выборе.

   Я бросила на него короткий торжествующий взгляд. То-то же, будет меня знать. Затем опять все свое внимание обратила на карту.

   После снятия чар Норвуда линии стали четче. Однако все равно не складывались в единую картину. От старинного пергамента тугой волной пульсировала энергия. Ого! А Норвуд прав. Тут действительно использовали печати шестого, а то и более высокого порядка.

   — Приступим? — предложил Норвуд и встал рядом. Небрежно скинул камзол прямо на пол и тщательно засучил рукава шелковой рубашки.

   Он весь как-то мигом подобрался. Глаза были внимательными и очень серьезными, хотя на губах еще гуляла тень улыбки.

   — Приступим, — отозвалась я.

   И работа потекла своим чередом.

   Удивительно, но внезапно я осознала, что с Норвудом мне легко работать. Да, в первые минуты я боялась, что напортачу. Перепутаю от волнения элементарные символы, влезу не вовремя ему под руку. Словом — помешаю ему, чем заслужу очередной шквал критики в свой адрес. И действительно, в самом начале я неловко задела краем широкого рукава халата еще не снятую печать, от чего она опасно засеребрилась, готовая к активации. Замерла от ужаса, осознав, что натворила. Но Норвуд тут же восстановил энергетический баланс. Посмотрел на меня, мягко улыбнулся и попросил:

   — Эсми, будь аккуратнее, пожалуйста.

   В его тоне не было ни сарказма, ни досады, ни злости на мою оплошность. И я успокоилась. А затем и вовсе забыла о своих страхах.

   Как ни странно, но с Норвудом мне было очень комфортно. Он словно угадывал мои мысли, отдавал указания четко и понятно, не торопил меня и всегда готов был помочь.

   Как-то внезапно я осознала, что мы действуем в едином ритме. Смолкли приказы Норвуда. Они были больше не нужны. Мы будто слились в единое целое, предугадывая каждое движение друг друга.

   Понятия не имею, сколько времени прошло. Увлеченная работой, я не обращала внимания на боль в спине, которая затекла от долгой неудобной согнутой позы. Глаза слезились от напряжения, в горле пересохло.

   — Последняя печать.

   Я изумленно заморгала, не сразу поняв, что услышала.

   Теплая ладонь Норвуда легла на мою руку, простертую над картой. Он сжал мои пальцы, и я послушно опустила ее. С приглушенным стоном повела головой из сторону в сторону, с ощутимым хрустом прогнулась в пояснице.

   — Восхитительно, — пробормотал Норвуд, продолжая удерживать меня за руку. — Эсми, ты только полюбуйся на это чудо.

   Я посмотрела на почти освобожденный от гнета множества маскирующих заклинаний пергамент. Воистину, мы проделали титаническую работу. Теперь я отчетливо видела ровные линии, складывающиеся в понятный чертеж какого-то здания. Еще один слой — и мы увидим, где спрятано сокровище. А еще через пелену последней печати проглядывали завитки каких-то букв, которые пока никак не складывались в единое целое. Зуб даю, это название места, где спрятан легендарный артефакт!

   — Признайся, ты ведь скучала этот год по начертательной магии? — поинтересовался Норвуд с лукавой улыбкой.

   — Скучала, — согласилась я и только в этот момент осознала, что он отказался от своей извечной подчеркнутой вежливости при обращении ко мне.

   Оно и неудивительно. После этих часов, проведенных плечом к плечу друг к другу, у меня и самой язык не поворачивался назвать Норвуда на вы. Или, тем паче, господином Эксберри. Недаром говорят, что общая работа сближает.

   — Тогда почему так легко отказалась от нее? — без малейшей нотки злорадства спросил Норвуд.

   Он стоял так близко, что меня окутывала вуаль его пряного древесного парфюма. Того самого запаха, от которого у меня привычно закружилась голова. Но сейчас — вот чудо! — меня не раздражало это. Более того, я даже не хотела одернуть руку, хотя большой палец некроманта словно невзначай поглаживал меня по запястью.

   — Потому что родители умерли, — с неожиданной честностью проговорила я, и не подумав огрызнуться. — Я всю свою жизнь пыталась сделать так, чтобы они заметили меня. Вспомнили о моем существовании…

   Запнулась, ощутив, как к глазам опасно подступили слезы. Еще чего не хватало! Эсми, соберись, тряпка! Ты не заплакала на экзамене, не вздумай этого сделать сейчас.

   В следующий миг Норвуд легонько притронулся к моему подбородку, не позволяя мне опустить голову. Его глаза потемнели, губы шевельнулись, как будто он хотел что-то сказать.

   — Печать, — сухо сказала я и сделала шаг назад, благо, что Норвуд и не думал меня удерживать. — Давай завершим это дело.

   — Эсми, я… — начал было он.

   — И не надо меня жалеть, господин Эксберри, — предупредила я, вернувшись к подчеркнутой официальности в общении.

   — Даже не думал, — обронил он и торопливо обернулся к карте. С нарочитой бравадой воскликнул: — Ну что же, господа Эрвиш. Предоставляю вам почетное право снять последнее заклинание.

   Как это — мне?

   До сего момента именно Норвуд размыкал контуры. Я была у него просто на подхвате. Кстати, если честно, я бы не сказала, что это задание было каким-то чрезмерно сложным или невыполнимым для одного. Да, без моей помощи Норвуд бы провозился намного дольше. Но уверена, что он справился бы.

   Неужели это все-таки очередной экзамен? Так сказать, проверка, не растратила ли я своих умений и знаний за прожитый без практики год?

   — Не боитесь, что что-нибудь пойдет не так? — спросила я со скепсисом, не особенно обрадованная его решением.

   Последняя печать на то и последняя, что очень часто бывает с подвохом. Если я допущу ошибку, то, скорее всего, карта просто сгорит. И Норвуд не успеет отреагировать.

   — Не боюсь, — с мягкой улыбкой ответил Норвуд.

   «А вот я боюсь».

   Естественно, вслух я этого не сказала. Более того, собралась отказаться от любезного предложения Норвуда. Но…

   Я хотела это сделать. Я очень хотела снять это заклинание. Сама, без посторонней помощи и подсказок. Норвуд прав, я очень скучала по начертательной магии весь этот год. Да что там, Чарльз частенько подшучивал, что бумагой, которую я извожу понапрасну, вполне можно отапливать небольшой домик. Потому что за все это время дней, когда я не прикасалась к графитной палочке, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Да, все мои работы в итоге оказывались незавершенными. Но… Сегодня я вспомнила, как это здорово: видеть потоки энергии. Чувствовать их пульсацию. Управлять огромной силой простым росчерком карандаша.

   — Прошу. — Норвуд посторонился, пропуская меня к столу. Более того, сделал несколько шагов назад.

   Ого! Он на самом деле настроен более чем решительно. Теперь он при всем своем желании не успеет перехватить инициативу, если что-нибудь пойдет не так.

   «Откажись, — зашевелились в голове тревожные мысли. — Скажи, что не сумеешь. Да, Норвуд обязательно отпустит какую-нибудь обидную шуточку в твой адрес. Ну и что? Если из-за твоей оплошности карта окажется безвозвратно загубленной — то его реакцию даже страшно представить».

   Но вместо этого я горделиво задрала подбородок. Ни за что! Я сделаю это, чего бы мне этого ни стоило.

   Дурацкие рукава халата безумно мешались. Я попыталась их засучить, но они были слишком широкими и объемными и постоянно сползали. Демоны! Эдак я точно провалю задание.

   Не раздумывая особо, я развязала пояс. Повела плечами, позволив халату упасть на пол. Услышала, как позади Норвуд с удивленным протяжным свистом втянул в себя воздух. Ну и пусть глазеет, мне-то что из этого? В конце концов, на мне еще нижнее белье имеется. Не думаю, что он впервые в жизни полуобнаженную девушку перед собой видит.

   И я склонилась над столом. Легким движением руки подозвала ближе магическую искру, заставив ее замереть прямо над картой.

   Время словно остановилось для меня. Я вновь и вновь просматривала плетение заклинания, силясь найти ловушку. Но все было чисто. Если неведомый создатель печати и внедрил в нее какую-то западню, то я просто этого не видела.

   «Еще не поздно отказаться, — опять настойчиво забубнил внутренний голос сомнений в собственных силах. — Подумай, Эсми, как ты опозоришься, если ошибаешься. Норвуд будет не просто зол — взбешен. Еще бы! Такая работа пойдет прахом».

   Я резко мотнула головой, заставив опасливый шепоток умолкнуть. И одним быстрым стремительным движением разрушила печать.

   Напоследок она вспыхнула особенно ярко. Заиграла всеми цветами радуги — и погасла. Просто погасла, оставив невредимую карту лежать на столе.

   — Отлично, Эсми!

   Сзади послышались аплодисменты. Я обернулась и увидела, как Норвуд несколько раз хлопнул в ладоши. Затем наклонился и подобрал валяющийся на полу халат.

   — Прекрасная работа, — проговорил он, подав его мне. Окинул меня откровенно оценивающим взглядом и мурлыкнул: — И прекрасная фигура.

   — Извините, — хмуро буркнула я, торопясь накинуть халат и от спешки все никак не попадая в рукава. Добавила на всякий случай с оправдывающейся интонацией: — Видите ли, я побоялась, что вновь задену заклинание краем ткани.

   — О, не извиняйтесь. — Норвуд негромко рассмеялся. — Я не в обиде. Скорее, даже напротив.

   В этот момент я как можно туже затянула пояс. Насупилась, чувствуя, как от смущения горят щеки.

   — И что тут у нас? — хвала небесам, Норвуд не стал развивать тему моего неожиданного обнажения. Вместо этого он с интересом посмотрел на полностью освобожденную от гнета маскирующих заклинаний карту.

   — О, так это загородное имение герцога Трегора, — проговорила я, прочитав надпись, идущую по верхнему краю пергамента. — Разве там сейчас не музей его имени?

   — Музей, — подтвердил Норвуд, задумчиво ведя пальцем по переплетениям линий.

   Я нахмурилась, разглядывая схему. Если ей верить, артефакт должен быть спрятан прямо на первом этаже. Какая-нибудь потайная комната? Подумать только, и это в доме, где каждый день толкаются десятки самых разных людей!

   Норвуд вдруг прищелкнул пальцами, и на карту мгновенно опустилось черная непрозрачная завеса маскирующего заклинания.

   — Простите, Эрми Эрвиш, — проговорил он, когда я с удивлением на него взглянула. — Но ваше участие в этом деле завершено.

   Ишь какой. На самом интересном моменте взял — и все спрятал.

   — Надеюсь, вы не обижаетесь на меня? — спросил он с лукавой усмешкой.

   — Нет, что вы, — буркнула я, постаравшись придать себе как можно более равнодушный вид.

   По всей видимости, получилось плохо, потому что на дне зрачков Норвуда тут же запрыгали озорные искорки.

   — И я с превеликим удовольствием хочу принести вам свои самые искренние извинения, — торжественно провозгласил он. — Я ошибся год назад на выпускном экзамене. Вы прекрасный специалист и настоящий профессионал.

   — Благодарю покорно, — в тон ему отозвалась я, хотя, что скрывать очевидное, в груди приятно потеплело после слов Норвуда. Кашлянула и спросила: — Полагаю, теперь я могу отправиться домой?

   — Домой? — Норвуд высоко взметнул брови. — Эсми, сейчас глубокая ночь. Эмили приготовила вам комнату.

   — Да, но… — пробормотала я, как-то не слишком воодушевленная мыслью о том, что придется провести ночь под одной крышей с некромантом.

   — Или вы думаете, что я прокрадусь к вам под покровом тьмы и обесчещу? — с привычным сарказмом осведомился он. — В таком случае, вы переживаете зря. — Подался вперед и вкрадчиво добавил: — Хотя… Если вы вдруг пожелаете прокрасться в мою спальню и обесчестить меня — то сопротивляться не буду.

   Я так устала, что сил огрызаться уже не было. Демоны с ним! И потом, Норвуд прав. Одна мысль о том, что после столь напряженной работы мне придется ехать через весь город, навевала настоящий ужас. Как-то внезапно азарт и радость от успешно завершенной работы схлынули. И я почувствовала, как спину нещадно ломит после долгих часов стояния в неудобной позе, а колени так вообще мелко дрожат.

   — Ладно, — холодно обронила я. — Вы правы. Но помните, что завтра наши пути навсегда разойдутся. Я искренне и от всей души надеюсь, что вы больше никогда не появитесь в моей жизни.

   Норвуд ни капли не обиделся. Напротив, его улыбка стала шире, как будто его чем-то повеселило мое пожелание.

   Я кинула последний взгляд на карту и вышла прочь.

ГЛАВА шестая

— Откройте, немедленно откройте!

   Я резко распахнула глаза, потревоженная чьими-то отчаянными криками, которые, по всей видимости, доносились с улицы. Пару раз растерянно моргнула, глядя в незнакомый потолок. Ах да! Я ведь осталась у Норвуда. Как он и сказал, Эмили привела меня в небольшую уютную спальню, выполненную в пастельных светло-голубых тонах. Но я так устала вчера, что просто упала на кровать и заснула, едва только моя голова прикоснулась к подушке.

   — Я вызову полицию! — не унимался кто-то на улице. — Пусть все узнают, какой вы мерзавец, господин Эксберри!

   Ох. Сдается, я узнаю голос. Что здесь забыл Чарльз? По-моему, вчера я ясно дала понять ему, что больше не желаю о нем ничего знать.

   «Ага, дала, — зловредно подтвердил внутренний голос. — А потом отправилась в гости к Норвуду. При этом не объяснив, что именно собралась делать. Вот Чарльз и решил, что ты ринулась оплачивать его карточный долг собственным телом. И явился спасать тебя».

   Как-то спасение малость запоздало. Я посмотрела на напольные часы, стрелки которых показывали девять утра.

   «Ну почему же — запоздало? — насмешливо не согласился со мной внутренний голос. — Напротив, Чарльз явился как нельзя более вовремя. Не мог же он кинуться за тобой сразу же. А то вдруг Норвуд не успел бы получить от тебя желаемое. Поэтому Чарльз и пришел утром, прекрасно понимая, что к этому моменту процесс, так сказать, расчета должен быть завершен».

   Резонно. В этом весь Чарльз. Но неужели он действительно думает, что после вчерашнего я захочу его видеть?

   А впрочем — чего гадать? Встану и спрошу его лично, какого демона он тут забыл.

   И с этими мыслями я решительно откинула в сторону одеяло.

   Поскольку Эмили еще не принесла платье, мне пришлось облачиться в тот же халат, что и накануне. Потуже перепоясавшись, я выскочила на лестницу, пылая от законного негодования.

   — Где моя невеста? — В этот момент послышалось гневное из холла. — Я хочу видеть ее!

   Должно быть, кто-то из слуг впустил Чарльза, устав выслушивать его заунывные крики под окнами.

   Я перегнулась через перила, глядя вниз. Мой бывший жених потрясал кулаками перед высоким худощавым стариком, одетым в черным. Должно быть, это дворецкий Норвуда. Вчера я его не видела, потому что господин Эксберри открыл мне дверь сам.

   — Пожалуйста, успокойтесь, — негромко проговорил старик, согнувшись в почтительном поклоне. — О ком речь?

   — О моей невесте, Эсми Эрвиш! — Чарльз как следует топнул ногой. — Я хочу видеть ее! Я хочу знать, что этот мерзавец сделал с ней!

   Да уж. Актер из Чарльза еще хуже, чем игрок. Переигрывает так, что аж зубы сводит от отвращения. Вроде бы, он должен быть вне себя от злости. Но в каждом движении чувствуется наигранность. Как будто он долго и упорно тренировался перед зеркалом. Вон, даже рукой по волосам провел, проверяя, не растрепались ли они.

   — Ваш жених, госпожа Эрвиш, чрезвычайно экспрессивная личность.

   Я вздрогнула, услышав вкрадчивый шепоток прямо на ухо. Норвуд подошел так тихо, что это стало полнейшей неожиданностью для меня.

   — Я уже говорила, что он мне не жених, — огрызнулась я, обернувшись к некроманту.

   К слову, несмотря на то, что вчера наша работа затянулась далеко за полночь, Норвуд, в отличие от меня, выглядел так, как будто давно встал. Его темные волосы влажно блестели после умывания, правда, поверх светлой шелковой рубашки он еще не успел накинуть камзол. И мне невольно стало стыдно за свой растрепанный и слегка помятый после сна вид.

   — По-моему, Чарльз Глог еще не в курсе вашего решения, — произнес Норвуд и в свою очередь посмотрел в холл. Доверчиво поведал мне: — Ну крайне экспрессивная личность! Как бы он с кулаками на беднягу Вилберна не набросился.

   Я в свою очередь с сомнением хмыкнула. Да чтоб Чарльз полез на кого-нибудь с кулаками? А хотя… Вилберн в весьма преклонном возрасте. Вряд ли он сумеет дать Чарльзу достойный отпор, что последний, несомненно, прекрасно понимает. Так что это вполне вероятно.

   — Если я немедленно не увижу Эсми, то не знаю, что сделаю! — в этот момент визгливо выкрикнул Чарльз. Шагнул к дворецкому, воинственно засучивая рукава, и старик попятился.

   — Главное, не заплачьте, господин Глог, — громко посоветовал ему Норвуд.

   Чарльз вздрогнул и посмотрел вверх. Смешно приоткрыл рот, увидев меня рядом с некромантом. Но тут же опомнился и театрально простер ко мне руки.

   — О Эсми! — воскликнул он. — О душа моя! Что эта сволочь с тобой сотворила? Я…

   Неужели он сам не понимает, насколько смешон в этот момент? И неужели всерьез рассчитывает, что после этого крайне дурно исполненного спектакля я паду в его объятия, в очередной раз простив все грехи?

   Норвуд рядом фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха.

   — Не понимаю женщин, — негромко обронил, словно рассуждая вслух. — Столько времени терпеть это ничтожество.

   Я метнула на него рассерженный взгляд. Между прочим, Чарльз оказался единственным, кто был рядом со мной после гибели родителей. Он взял на себя все хлопоты по организации похорон. Помог справиться с наплывом каких-то неизвестных личностей, утверждавших, будто являются дальними родственниками, а на самом деле жаждущих урвать куш от наследства. Да, сейчас я прекрасно понимала, что таким образом он в первую очередь старался для себя. Но все же. В те дни мне так отчаянно нужна была забота. Пусть фальшивая, пусть ненастоящая, но любовь. Наверное, именно поэтому я так долго закрывала глаза на истинную сущность Чарльза. Хорошо высмеивать кого-нибудь, если никогда не был на его месте. И уж тем более не Норвуду рассуждать о натуре Чарльза. Сам-то он недалеко от него ушел.

   — Пшел вон, — почти не разжимая губ, оборвала я стенания Чарльза.

   — Эсми, ты все еще злишься на меня? — Чарльз в разыгранном изумлении захлопал длинными ресницами. — Любимая, я ведь пришел за тобой. Я понял, что плевать хотел на этот долг! Я отправлюсь в тюрьму, в долговую яму, лишь бы с тобой все было хорошо!

   — Долго же вы шли сюда, господин Глог, — с иронией проговорил Норвуд. — Или боялись успеть?

   — Так вы… — Чарльз притворно ахнул от ужаса. Его губы задрожали, глаза наполнились слезами.

   Норвуд выразительно изогнул одну бровь, вновь с насмешкой посмотрев на меня.

   — И пусть! — в этот момент с прежней патетикой вскричал Чарльз. — Эсми, ты сделала это ради меня! Пусть эта ночь была — мне плевать! Я никогда в жизни ни словом, ни делом не обижу тебя за нее.

   — Жаль, что гнилых помидоров и тухлых яиц под рукой нет, — опять шепнул мне на ухо Норвуд. — Или чем там принято закидывать плохих актеров. Ну что, Эсми? Начнете оправдываться? Убеждать его, что между нами ничего не было? — Томно протянул: — О, неужели я стану свидетелем воссоединения столь замечательной пары?

   Как, ну как у него получается так меня раздражать? А самое противное то, что я ведь и впрямь чуть не начала оправдываться перед Чарльзом. Ну, то есть, понятное дело, я не собиралась молить Чарльза о прощении, поскольку не была перед ним ни в чем виновата. Но я не хотела, чтобы он думал, будто я и впрямь провела ночь с Норвудом из-за его долга.

   Тьфу ты!

   — Я прощаю тебя, Эсми! — гордо заявил Чарльз, глядя на меня огромными лучистыми глазами.

   — Где же мой носовой платок? — не удержался от очередной шутки Норвуд. — Я сейчас разрыдаюсь.

   — Проваливай, Чарльз, — грубо посоветовала я бывшему жениху.

   — Что? — Тот смешно выпучил от неожиданности глаза. — Эсми, о чем ты?

   — Пошел вон, — свистящим шепотом внятно произнесла я. — Что здесь неясного?

   — Но… — Чарльз быстро-быстро заморгал. — Эсми, я не понимаю… Неужели этот негодяй обольстил тебя?

   — Ага, — с сарказмом подтвердила я. — Еще как обольстил, соблазнил и показал небо в звездочках.

   — Правда? — изумился на сей раз Норвуд. — А почему я этого не помню?

   А в следующее мгновение я порывисто развернулась к нему и с силой привлекла к себе.

   Понятия не имею, почему я так сделала. Точнее, уже позже я пыталась убедить себя, что таким образом хотела насолить Чарльзу. Наглядно продемонстрировать ему, что между нами действительно все кончено. Но… Если честно, именно в тот момент я ни о чем таком не думала. Я вообще ни о чем не думала. Мое тело действовало словно само собой.

   О, Норвуд и не думал упираться. Напротив, он будто ожидал от меня именно этого поступка. Одна его рука опустилась на мою талию, вторая нырнула в распущенные волосы, чуть натянула их, и я покорно запрокинула голову. Прохладные чуть обветренные губы Норвуда прижались к моим, и весь окружающий мир сразу же стал каким-то далеким и неважным.

   — О Эсми, — услышала я укоризненный полувздох-полувсхлип Чарльза.

   Затем входная дверь с грохотом захлопнулась. Видимо, он ушел, не выдержав такого зрелища.

   И тотчас же я отстранилась от Норвуда.

   — Мне, определенно, очень нравится ваша импульсивность, госпожа Эрвиш, — проговорил он с такой широкой самодовольной улыбкой, что мне нестерпимо захотелось врезать ему чем-нибудь тяжелым. — И ночью, когда вы столь внезапно скинули халат, и сейчас…

   Договорить он не успел. Потому что я не выдержала и все-таки залепила ему хлесткую пощечину.

   — За что? — обиженно взвыл он, схватившись за щеку, на которой красным пламенел отпечаток моей ладони. Надо же, а ударила я его и впрямь от души. — Эсми, это ведь ты меня поцеловала! — И ядовито добавил: — К слову, как и в первый раз.

   — А чтоб жизнь медом не казалась, — отрезала я. — Уж больно лицо у тебя довольное — смотреть тошно.

   — Ах так? — Глаза Норвуда словно заледенели изнутри. Он порывисто шагнул ко мне, и я невольно втянула голову в плечи.

   Ой. Кажется, я все-таки перегнула палку. Как бы не убил сгоряча. Он может, это точно. Убьет, оживит и еще раз убьет, чтобы наверняка.

   Пальцы закололо от защитного заклинания, готового сорваться в полет. Я взмахнула рукой — и тут же Норвуд перехватил ее. До опасного предела сжал мои пальцы, и я оборвала нить чар, испугавшись, что в противном случае он просто переломает мне их.

   — Больно! — вскрикнула я.

   — Не обманывай, — фыркнул он. Крутанул меня, прижал к стене…

   Я испуганно зажмурилась, готовая услышать звук хлесткой оплеухи и почувствовать на разбитых губах вкус соленой крови. Но вместо этого Норвуд поцеловал меня.

   На этот раз все было совсем иначе. Он действовал намного решительнее и грубее, не обращая внимания на мое сопротивление. К слову, слабое изначальное, оно вскоре затихло вовсе.

   Руки Норвуда скользнули по моему халату, и он послушно упал к моим ногам. Чудно. Я ведь помню, как крепко и надежно затянула пояс прежде, чем выйти из спальни.

   И это была последняя более-менее разумная мысль в моей голове.

   Снеся по дороге несколько ваз и статуэток, мы ввалились в какую-то комнату, по дороге освобождаясь от одежды, не в силах оторваться друг от друга и на секунду. С треском рассыпавшихся по полу пуговиц рубашка Норвуда полетела в одну сторону. Недолгое сражение с неуступчивыми крючками на бюстье — и в другую отправилось мое нижнее белье.

   Как ни странно, мой обычно въедливый внутренний голос помалкивал. А возможно, он и шептал мне что-то укоризненное, только я не слышала от бешеного биения сердца, отдававшегося гулкими ударами молота в ушах.

   Кровать скрипнула, прогнулась под нашим весом, когда мы рухнули на нее. И на какое-то время мир перестал существовать для меня. Остался только Норвуд. Его восхищенный взгляд, в котором сейчас не было и капли привычной злой иронии и ехидства. Его губы. Такие мягкие, ласковые и одновременно уверенные прикосновения.

   Казалось, на моем теле не осталось и крохотного пятачка, не покрытого поцелуями Норвуда. Конечно, в свои годы я не была девственницей. В конце концов, я почти год прожила с Чарльзом. Но… Мой бывший жених не шел ни в какое сравнение с некромантом. Чарльз тоже был нежным, тоже был страстным. Точнее говоря — пытался казаться таковым. Но даже в самые откровенные моменты его ласк я всегда осознавала окружающую реальность. Сейчас все было иначе. Сейчас дом мог бы рухнуть, погребя нас под руинами. И то я бы до последнего не выпускала Норвуда из своих объятий.

   — Противная девчонка.

   Я лежала в объятиях Норвуда и лениво слушала, как медленно успокаивается его пульс.

   — Какая же ты невыносимо противная девчонка, — опять пожаловался он и зарылся носом в мои волосы. Глухо проговорил: — За этот год не было и дня, когда я бы не вспоминал тебя. Тебя — и твою оплеуху на выпускном. Между прочим, совершенно незаслуженную!

   — Еще как заслуженную, — ответила я. — Твоими стараниями я получила тройку на экзамене. Забыл, что ли?

   — Справедливости ради, за твои так называемые подвиги я должен был отправить тебя в тюрьму, — проговорил Норвуд скептически. — Знаешь ли, за осуществление магической деятельности без оформленного на то должным образом разрешения в нашей стране положено строгое наказание.

   — Да ладно, — пробормотала я негромко. — Разве то деятельность была? Так, одно название…

   И вовремя прикусила язык, заметив, что рука Норвуда, которой он легонько поглаживал меня по обнаженному плечу, замерла в воздухе.

   Эсми, не забывайся. Пусть вы и переспали, но Норвуд остается одним из руководителей магического надзора. Год — это не столь уж и большой срок, чтобы твои незаконные забавы простили и забыли. Норвуд в любой момент может возобновить то расследование. Не стоит облегчать ему задачу, свидетельствуя против себя.

   — Так какая это была деятельность? — обманчиво ласково поинтересовался Норвуд, так и не дождавшись завершения моей фразы.

   — Какая деятельность? — нарочито удивилась я. — Понятия не имею, о чем вообще речь. Я свято чту законы Апраса… А-а…

   И сорвалась на тоненький взвизг, когда Норвуд одним стремительным движением опрокинул меня на живот. Прижал к постели всей тяжестью тела и завел обе моих руки высоко над моей головой, с легкостью удерживая их одной своей и не давая вырваться.

   — Эсми Эрвиш, — сухо проговорил он, и я ощутила на своих ягодицах теплую тяжесть его ладони. — Пороть тебя мало.

   Я мудро помалкивала и даже не брыкалась, боясь разозлить Норвуда пуще прежнего.

   Кто его знает. Выпороть-то не выпорет, но отшлепать может.

   — Ладно, те шалости сошли тебе с рук, — продолжил он все так же строго. — Слишком много воды утекло, а что самое главное, работу ты выполнила, как ни крути, неплохо. Лично твои печати проверял.

   Норвуд проверял мои печати? Я мысленно присвистнула от этого известия. Надо же. Получается, год назад я в буквальном смысле слова балансировала на грани бездны. Лишь чудо уберегло меня от допроса и последующего ареста.

   — Но учти, еще одной подобной выходки я не потерплю, — уже мягче добавил Норвуд. Нагнулся и поцеловал меня в плечо. Разжал свою хватку, и его руки отправились в очередное увлекательное путешествие по моему телу.

   — И что ты сделаешь? — спросила я, силясь не сорваться на стон. — Предъявишь мне обвинение? Бросишь в самую страшную и сырую тюрьму на веки вечные?

   — Обвинение предъявлю обязательно, — подтвердил с отчетливыми нотками угрозы Норвуд. Прошелся с поцелуями по моей спине, заставив меня выгнуться дугой от наслаждения. И пообещал: — А заодно ультиматум поставлю.

   — Какой же?

   Поддерживать разговор становилось все сложнее, потому что ласки Норвуда делались все откровеннее.

   — А ты догадайся, — посоветовал Норвуд и легко перевернул меня на спину. Прошептал, нависая надо мной на вытянутых руках: — Эсми Эрвиш, ты станешь…

   И сделал долгую паузу, глядя неотрывно мне в глаза.

   Сердце мгновенно рухнуло в пятки. Потом поднялось к горлу и затрепыхалось там.

   Неужели он собирается сделать мне предложение? Да нет, бред какой-то! Быть того не может. С какой такой стати ему это делать?

   — Моей сотрудницей? — после нескольких томительно долгих секунд завершил Норвуд. С обычным своим самодовольством добавил: — По-моему, никаких сомнений после произошедшего больше не осталось. Мы прекрасно сработаемся. Как на службе, так и…

   И недвусмысленно потянулся к моим губам, намереваясь завершить фразу поцелуем.

   Нет, он абсолютно неисправим! Кто, ну кто так делает? Что год назад, что теперь. Всего парой слов безнадежно испортил мне настроение и зачеркнул все волшебство момента.

   — Ай!

   А это вскрикнул уже Норвуд, когда зеленоватая молния сорвалась с моих пальцев и врезалась в него.

   Удар получился неопасным, но достаточно чувствительным. Некромант сразу же откатился от меня. С болезненной гримасой принялся растирать грудь.

   — Между прочим, это можно расценить как незаконное применение магии, — расстроенно фыркнул он, в то время как я кубарем слетела с кровати и заметалась по комнате, силясь отыскать халат.

   — Скажи еще, что это было нападение на представителя королевской власти при исполнении, — рассерженно отозвалась я и подпрыгнула, силясь достать со створки шкафа свои трусики.

   Как они там оказались? Постараешься — не закинешь так высоко.

   — Да что тебя за муха укусила, Эсми? — с явным беспокойством спросил Норвуд, наблюдая, как я натягиваю на себя белье трясущимися от злости руками. — Что опять я не так сказал или сделал?

   — Подумай на досуге, — зло посоветовала я.

   — Эсми, да что с тобой?

   В следующее мгновение зеленоватая ловчая нить обвилась вокруг моей талии. Дернулась — и я с коротким протестующим криком полетела обратно на кровать. Как и следовало ожидать, приземлилась прямо в заботливо распахнутые объятия Норвуда, который немедленно прижал меня к простыне, не давая вырваться.

   — Ты что, обиделась на меня? — спросил он, встревоженно нависнув надо мной. — Но за что?

   — А ты не понимаешь? — огрызнулась я. — Да я лучше улицы отправлюсь мести, чем пойду работать под твое начало!

   — Но почему? — Норвуд изумленно покачал головой. — Эсми, милая, объясни мне внятно, что именно тебя так оскорбляет и обижает в моем предложении. Ты хороший специалист. Прости за откровенность, не отличный, конечно. Все-таки у тебя слишком давно не было практики. Но опыт, как говорится, дело наживное. Самое главное, что тебе нравится начертательная магия. Я ведь видел, как этой ночью у тебя горели глаза от восторга. И я не понимаю, ну вот клянусь сердцем, совершенно не понимаю, что за странное упорство ты демонстрируешь. Если тебе нравится начертательная магия, то почему бы не поступить на работу в инспекцию, которую я возглавляю? Это я предлагал тебе год назад. Это же я предлагаю тебе сейчас.

   Я прикусила губу, с отчаянием глядя в его темно-синие глаза, в которых нет-нет, да посверкивали озорные искорки.

   Не поймет. Совершенно точно, он меня не поймет, хоть битый час объяснять буду. Да что там, я и сама-то с трудом понимала, почему меня так возмущало предложение Норвуда.

   А я не хотела этого! Пусть я не отличный специалист по словам Норвуда, но ведь неплохой. И хочу, чтобы меня прежде всего оценивали по способностям, а не по прочим сомнительным достижениям.

   К тому же здравый смысл и интуиция говорили мне, что Норвуд вряд ли однолюб. С моим сомнительным везением я точно заполучу в коллеги какую-нибудь его бывшую любовь. И повезет еще, если их расставание было общим решением. А вот если именно Норвуд отправился на поиски варианта получше, то… О, как говорится, хуже брошенной женщины может быть только бешеная кошка. Верно говорят: не спи с тем, с кем работаешь. Если наш роман окончится, приятно ли мне самой будет каждый день видеть Норвуда, такого холеного и высокомерного, и постоянно вспоминать при этом вкус его поцелуев и ласки?

   — Это не обсуждается, — процедила я. — Я не буду с тобой работать. Ни за что. Ни за какие коврижки. И отпусти меня!

   — Ладно. — Норвуд нехотя разжал свою хватку. Грозно добавил, когда я вновь скатилась с кровати: — Однако учти, Эсми. Примешься за старое — во второй раз я все-таки доведу дело до конца.

   — А с чего мне приниматься за старое? — раздраженно фыркнула я. — Целый год…

   — Целый год ты жила на наследство, — чуть повысив голос, перебил меня Норвуд. — Однако если мои сведения верны, а они верны, благодаря стараниям Чарльза ты практически разорена. — Хмыкнул и ядовито осведомился: — Или и впрямь отправишься мести улицы?

   Я промолчала. Гордо тряхнула волосами и выскочила прочь из комнаты, напоследок не устояв от искушения как следует грохнуть дверью.

ГЛАВА седьмая

— Может быть, все-таки расскажешь, зачем тебе понадобилась эта карта?

   Рабочий кабинет господина Этана Грира, директора магического надзора, заливали мягкие золотистые лучи вечернего солнца. Сам Этан, светловолосый худощавый мужчина неопределенных лет, сидел в кресле, лениво постукивая пальцами по подлокотникам, и с любопытством смотрел на своего друга, Норвуда Эксберри.

   Тот, к слову, сегодня был просто-таки в превосходном расположении духа. То и дело он расплывался в широкой улыбке, как будто вспоминал что-то очень и очень приятное.

   — Или ты думаешь, что в имении Трегора спрятаны еще какие-то артефакты? — продолжил расспросы Этан. — Вроде бы, ты проверил все тайники, которые были указаны на ней.

   — Ага, проверил. — Норвуд кивнул и опять улыбнулся. — Проверил и еще раз перепроверил. Но Эсми Эрвиш об этом и понятия не имеет.

   — Эсми Эрвиш? — Этан высоко вскинул бровь при незнакомом имени. — Кто это?

   — Одна девица, которая теперь твердо уверена, будто знает, где спрятан один из артефактов Трегора, — пояснил Норвуд. — Видишь ли, я разыграл перед ней спектакль. Попросил помощи в освобождении карты от заклинаний, которые сам же установил.

   — Что-то я не понимаю. — Этан покачал головой и потянулся к бокалу с вином. — Зачем тебе просить кого-то расколдовать карту, которую сам же и заколдовал?

   — Чтобы завлечь этого кого-то в ловушку, конечно же! — воскликнул Норвуд, удивленный, что надлежит объяснять настолько очевидные вещи. — Зуб даю, что Эсми ринется в поместье Трегора, желая отыскать артефакт и тем самым насолить мне. И там-то и попадет ко мне в руки.

   — Секундочку! — Этан поднял указательный палец. Недоверчиво уточнил: — Ты хочешь отправить ее в тюрьму, что ли?

   — Понятное дело, не хочу. — Норвуд отрицательно мотнул головой. — Хотел бы — отправил еще год назад. — Кашлянул и словно невзначай добавил: — Кстати, пару дней меня не будет в городе. Надеюсь, ты не против?

   Этан поднял и вторую бровь, вопросительно глядя на Норвуда. Но тот устремил отсутствующий взгляд в окно, вновь мечтательно улыбнувшись.

   — Где же ты будешь? — спросил Этан. — А хотя я догадался. Уж не собираешься ли ты отправиться в имение Трегора?

   — Уж собираюсь ли, — подтвердил Норвуд. — Еще как собираюсь! В общем, ты не против?

   — Как будто если я буду против — это тебя остановит, — скептически пробурчал Этан. — Но что ты там собираешься делать?

   Теперь уже Норвуд насмешливо вскинул брови, посмотрев на приятеля.

   — Ах да, конечно, — протянул Этан. — Это же очевидно. Стало быть, ты решил завлечь некую Эсми Эрвиш в западню.

   Норвуд благодушно кивнул, весь лучась от удовольствия. Этан опять забарабанил пальцами по подлокотникам, с интересом глядя на друга и, видимо, ожидая каких-нибудь пояснений. Но тот молчал.

   — Кстати, эта не та самая Эрвиш, ордер на арест которой я подписал примерно… э-э… год назад? — наконец, спросил Этан, осознав, что в противном случае продолжения не дождется. — Но, помнится, ты ее даже на допрос не вызвал.

   — Я не смог. — Норвуд виновато пожал плечами. — Собирался — но не смог. У нее погибли родители накануне того дня, когда я намеревался осчастливить ее настойчивым приглашением на разговор в моем кабинете. — Хмыкнул и добавил вполголоса: — Я ведь не зверь какой-то, чтобы в такой момент наседать на нее.

   — О, теперь я вспомнил эту фамилию. — Этан довольно кивнул. — Гибель Генри и Кэтрин Эрвиш, помнится, в свое время всколыхнула весь высший свет Апраса. Ни одна вечеринка не обходилась без этой парочки. — Пригубил бокал и негромко протянул: — Странно. С их дочерью я ни разу не встречался.

   — Потому что она не любительница подобных мероприятий, — пояснил Норвуд.

   — Тогда где вы познакомились?

   Норвуд откинулся на спинку кресла. Довольно потянулся, словно наглый дворовый кот, втихаря умявший целую крынку сметаны.

   — Это долгая история, друг мой, — произнес он.

   — А разве мы куда-нибудь торопимся? — Этан лукаво усмехнулся, правда, его светлые прозрачные глаза при этом холодно блеснули.

   Но он тут же опустил голову, пряча в тени выражение лица.

   Впрочем, Норвуд не обратил на это внимания, по-прежнему глядя куда-то поверх головы приятеля.

   — А, ты прав, — согласился он. — Слушай.

   И быстро выложил Этану историю своего знакомства с Эсми.

   Тот слушал внимательно, баюкая в раскрытой ладони бокал вина. И чем дольше говорил Норвуд, тем отчетливее становилась тоненькая морщинка, разломившая переносицу директора магического надзора.

   — В общем-то, и все, — наконец, завершил свой рассказ Норвуд. В свою очередь потянулся к бутылке, желая подлить еще вина себе и собеседнику.

   — Друг мой, ты влюбился? — прямо спросил Этан.

   Рука Норвуда дрогнула, и он лишь каким-то чудом не плеснул вино мимо фужера.

   — С чего ты решил? — фыркнул он. — Эсми…

   — Совершила преступление, — оборвал его Этан и нехорошо прищурился. — Более чем серьезное преступление. Насколько я понял, ты бы мог без особых проблем доказать это. Но по какой-то совершенно необъяснимой причине предпочел спустить дело на тормозах. Почему?

   — Я уже сказал, что у нее погибли родители, — огрызнулся Норвуд. — Она бы возненавидела меня, если бы сразу после похорон я вызвал ее на допрос или, тем паче, арестовал. Я хотел дать ей время, чтобы оправиться и прийти в себя.

   — Раньше я как-то не замечал в тебе такого человеколюбия, — скептически проговорил Этан. — Ну предположим. И все-таки я не понимаю, почему ты не вернулся к этому через пару недель, к примеру. Или, на худой конец, месяцев.

   — Я занялся расследованием смерти четы Эрвиш, — сухо сказал Норвуд. — Согласись, это все-таки очень подозрительно.

   — Не соглашусь, потому что не помню деталей, — отозвался Этан. Полюбопытствовал: — Что там с ними случилось?

   — Они возвращались после очередной вечеринки, — ответил Норвуд. — Дорога пролегала через лес с чудесным прудом. Была середина лета, Кэтрин внезапно решила вспомнить молодость и искупаться при свете луны. Но на середине пруда она пошла ко дну. Генри кинулся ее спасать. И тоже утонул.

   — А кучер? — спросил Этан. — Почему он не помог хозяевам?

   — Потому что они отправили его погулять подальше, — сухо сказал Норвуд. — Я допрашивал его лично. Он был совершенно уверен в том, что хозяева решили вспомнить молодость и предаться страсти на свежем воздухе. Поэтому совершенно не торопился. А когда все-таки устал гулять по окрестностям и вернулся — было уже поздно.

   — Вот как. — Этан покачал головой. — Ты уверен, что он говорит правду?

   — Абсолютно. — Норвуд сделал паузу. Откашлялся и негромко, словно беседуя сам с собою, добавил: — Потому что его слова подтвердил сам Генри Эрвиш.

   Этан в этот момент как раз сделал глоток вина. Но от слов Норвуда подавился и фыркнул кроваво-красными брызгами во все стороны.

   — Я призвал души четы Эрвиш, — совершенно спокойно объявил Норвуд, как будто не заметив реакции своего собеседника.

   — Прошу прощения, — сдавленно проговорил Этан, выудил из кармана носовой платок и прижал его ко рту. Затем недоверчиво посмотрел на Норвуда и осторожно уточнил: — Что ты сделал? Я, должно быть, ослышался?

   — Я призвал души Кэтрин и Генри Эрвиш, проведя соответствующий ритуал, — повторил чуть громче Норвуд. И с вызовом вздернул подбородок, глядя в глаза приятелю.

   — Не помню, чтобы я подписывал на это разрешение, — после минутной паузы проговорил Этан.

   — А я не запрашивал его, — глухо признался Норвуд. — Это было… личной инициативой.

   — Полагаю, Эсми Эрвиш тоже не в курсе твоей самодеятельности? — хмуро поинтересовался Этан. — Как ближайший родственник ее необходимо было уведомить. Более того — получить ее письменной согласие на данную процедуру. В случае, конечно, если она не является подозреваемой в этом преступлении и ей не вынесено обвинение.

   — Что ты мне растолковываешь то, что я и так прекрасно знаю? — Норвуд встал, резко отодвинув кресло. Принялся расхаживать по кабинету, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. Торопливо заговорил, как будто оправдываясь: — Она послала бы меня ко всем демонам, если бы я обратился к ней с этим предложением. Или, еще хуже, решила бы, что я подозреваю ее в преступлении.

   — И что? — Этан выразительно всплеснул руками. Осторожно заметил: — Норвуд, дружище, как бы тебе так помягче сказать… В общем, не будь ты моим другом — то вылетел бы со своего места сегодня же. Потому что только что признался в просто-таки чудовищном преступлении против неприкосновенности частной жизни. Покой мертвых нельзя тревожить без очень веских на то оснований.

   — Ай, да брось. — Норвуд досадливо поморщился. — Как будто ты никогда не нарушал законы. А мертвые — на то и мертвые, что не смогут подать жалобу.

   Этан неодобрительно покачал головой, но удержался от каких-либо дальнейших замечаний.

   — Ладно, — сказал он. — Итак, ты вызвал души родителей Эсми Эрвиш. И что же они тебе поведали?

   — Что они действительно погибли из-за собственной глупости, — проговорил Норвуд. — Кэтрин была пьяна. Генри чуть трезвее, потому, собственно, и не полез в воду сразу. А еще потому, что по факту был отвратительным пловцом, о чем его супруга, кстати, прекрасно знала, но все решила подшутить над ним. Кэтрин принялась дурачиться, делая вид, будто тонет. Хотела проверить, поборет ли он свой страх перед водой ради любви к ней. Как выяснилось — поборол. Но Кэтрин вместо того, чтобы прекратить забаву, продолжила ее. Пару раз в шутку притопила мужа, который крайне неуверенно держался на воде. А тот взял — и на самом деле пошел ко дну. Кэтрин пыталась его спасти. Он запаниковал, повис на ней, мешая плыть. Ну, сам знаешь, как ведут себя тонущие. В итоге Кэтрин сама наглоталась воды и не смогла добраться до берега. А возможно — и не захотела, осознав, что натворила.

   — Печальная история, — холодно резюмировал Этан. — Печальная и крайне поучительная. Итак, ты выяснил, что Эсми не имеет никакого отношения к смерти родителей. И я возвращаюсь к своему первому вопросу: почему ты не вызвал ее на допрос, как намеревался?

   — Да что ты ко мне привязался? — внезапно рассердился Норвуд. — Не вызвал — и все тут. Как будто у тебя или у меня не было грехов в молодости. И позволь тебе напомнить, что куда серьезнее. Поэтому я просто решил приглядывать за ней. Поверь, во второй раз я бы не стал проявлять к ней снисхождения.

   — Но Эсми к старому не вернулась, — ехидно протянул Этан. — И потому ты решил завлечь ее в ловушку. И куда только твое человеколюбие подевалось за этот год?

   — Я ведь не собираюсь отправлять ее в тюрьму. — Норвуд пожал плечами. — Уверен, что она сделает верный выбор. Намного лучше работать под моим руководством, тем более, что начертательная магия ей действительно нравится, чем терять пару лет на тюремное заключение.

   — О как. — Этан положил локти на стол, переплел пальцы и удобно расположил на них подбородок, насмешливо глядя на приятеля. — Вот мы и добрались до самой сути. Значит, это твой новый способ набирать себе сотрудников? Оригинально, ничего не скажешь!

   — А что делать, если традиционный подход в случае с Эсми Эрвиш не действует? — огрызнулся Норвуд. — Знаешь поговорку? Если дракон не летит к сокровищу, то сокровище само найдет дракона.

   — Сокровище ты наше! — Этан не удержался и фыркнул от смеха. — Бесценное просто-таки! Можно, я буду называть тебя золотком?

   — Нельзя, — отрубил Норвуд. — И вообще, Этан. Я очень рассчитываю, что все это останется между нами.

   — Боишься, что дракончик выскользнет из заботливо приготовленной западни? — полюбопытствовал Этан. Тут же продолжил, не дожидаясь ответа друга: — Ты же знаешь: я могила.

   — В том-то и дело, что и могилу можно разговорить, — пробурчал Норвуд.

   — Ну что же, удачи тебе в твоей затее. — Этан отсалютовал Норвуду поднятым бокалом вина. Ядовито добавил: — Мне нет нужды ставить тебе палки в колеса. Напротив. Надеюсь, занявшись Эсми, ты умеришь свой любовный пыл.

   — Ты еще обижаешься на меня за ту блондиночку? — Норвуд негромко рассмеялся. — Да ладно тебе. А я-то гадал, почему ты такой насупленный сегодня. Как же ее звали-то…

   — Я не обижаюсь на тебя за ту блондиночку, — спокойно произнес Этан. — Кстати, зовут ее Ярина. Мне просто не нравится твое поведение, Норвуд. Настоящие друзья так не поступают. Даже если интрижка предполагалась несерьезной.

   — Хорошо, больше не буду. — Норвуд вскинул руки вверх в примиряющем жесте.

   Уже позже, когда Норвуд вышел из кабинета, отправившись по делам, Этан долго сидел в кресле и наблюдал за тем, как закатное солнце медленно опускается за красные черепичные крыши домов, окрашивая оконные стекла багрянцем. На его губах гуляла легкая отстраненная улыбка.

   — Эсми Эрвиш, стало быть, — наконец, чуть слышно прошептал он. — Ну-ну, Норвуд. Долг платежом, знаешь ли, красен. — После чего улыбнулся еще шире, как будто предчувствуя какую-то забаву.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗАМОК С ПРИВИДЕНИЯМИ

ГЛАВА первая

— Да чтоб тебя! — Я приглушенно выругалась и засунула в рот палец, на котором немедленно вспухла большая капля крови. Затем печально обвела взглядом погром, который в лучших традициях дешевых любовных романов с их великими страстями устроил Чарльз.

   Моя любимая гостиная лежала в руинах. Пол был густо усыпан осколками фарфоровых статуэток, до того украшавших каминную полку. Именно о них я и порезалась, когда подметала. Прежде прекрасные бархатные гардины ныне висели неопрятными клочьями, порезанные на длинные лоскуты. Все содержимое книжных шкафов усилиями Чарльза было превращено в мельчайшие бумажные обрывки.

   Не передать словами мои чувства, когда я вошла в дом и увидела все это безобразие. У меня аж колени затряслись, и я тяжело привалилась к стене, пережидая приступ слабости и головокружения.

   — Хозяйка, — в этот момент услышала я голос Ведогона.

   Хвала небесам! Хоть домовой не пострадал. Я забрала его с собой, когда выставила загородный дом родителей на продажу. Потратила битых две недели, уговаривая уйти со мной. Еще бы! Ведогон запомнил меня маленькой вечно молчащей девочкой и лишь по крови признал во мне наследницу рода Эрвиш.

   Первым, о ком я подумала, увидев разгром, учиненный Чарльзом, был именно Ведогон. Я точно знала, что домовой бы ни за что не позволил этому гаду подобные бесчинства. Поэтому я чуть не разрыдалась от облегчения, услышав тоненький испуганный голос.

   — Хозяйка, ты в порядке? — Груда какого-то барахла, в котором отдаленно угадывались мои любимые платья, зашевелилась. И на свет выполз сам Ведогон.

   Больше всего домовой напоминал кота, правда, крупнее размером. Обычно он предпочитал оставаться невидимым, но сейчас по непонятной причине отступил от своих привычек. Весь взъерошенный, очень несчастный на вид, Ведогон не торопился подойти ко мне. Вместо этого он сел на задние лапы и внезапно горько-прегорько разрыдался.

   — Ведогон… — От тревоги у меня защемило сердце. Я ринулась к домовому, подхватила его на руки и прижала к себе. С глухой угрозой рявкнула: — Что этот мерзавец сделал с тобой? Где болит?

   — Душа у меня болит, — провыл Ведогон, хватаясь когтистыми передними лапками за мое платье. — Я не уберег твой дом, хозяйка! Сам не понимаю, как так вышло.

   И, захлебываясь в словах и слезах, домовой поведал мне, что произошло в доме после моего незапланированного отъезда к Норвуду Эксберри.

   По его словам, Чарльз тоже сразу же ушел, даже не подумав собрать вещи, как я ему приказала. Ведогон пытался остановить его, кричал, что выкинет все на помойку, но мой мстительный бывший жених как будто не услышал его.

   Естественно, Ведогон не думал оставлять это просто так. Он получил от меня недвусмысленный приказ — и он собирался выполнить его. Поэтому немедленно принялся избавлять мой дом от пожитков Чарльза Глога, коих, кстати, за год накопилось немало. Не мудрствуя лукаво, он стаскивал все вещи в прихожую, планируя потом выкинуть все на улицу. Правда, на ночь отвлекся на отдых, но с самого утра возобновил свою работу.

   — А потом… — Ведогон разрыдался горше прежнего, обвив пушистым длинным хвостом мою шею. — Потом я ничего не помню. Вообще ничего! Как будто меня чем-то тяжелым по голове огрели. Но я же нечисть! Пусть домашняя, пусть прирученная, но нечисть! Ко мне просто невозможно подобраться незаметно!

   Я ласково погладила домового по голове, силясь успокоить. Тот уткнулся мордочкой в мое плечо, заливаясь слезами.

   — Когда я очнулся — то тут уже царил весь этот бардак, — наконец, выдохнул он. — А я… я…

   — Так, цыц! — строго сказала я, осознав, что меня ожидает новый приступ слезной истерики. — Ведогон, ты ни в чем не виноват.

   — Но как же… — забормотал он. — Я должен был охранять дом, а в итоге…

    — Здесь пахнет одолень-травой, — оборвала его я. — Смотри, и окно распахнуто настежь. Думаю, Чарльз кинул в него бутылкой с отваром. Та разбилась — а ты мгновенно отрубился, надышавшись. Сам прекрасно знаешь, какое действие одолень-трава на мелкую нечисть оказывает.

   — Правда? — Ведогон недоверчиво повел из стороны в сторону пуговкой носа, принюхиваясь. Его шерсть заискрилась, видимо, домовой пытался перейти в нематериальное состояние, но почти сразу он фыркнул с негодованием: — И впрямь — одолень-трава! Вот же…

   После чего добавил несколько крайне непечатных выражений, показав тем самым всю глубину своего возмущения столь гадким поступком.

   Немного успокоив домового и убедив его, что рассталась с Чарльзом раз и навсегда, я принялась за уборку, прежде переменив платье на удобные штаны и рубаху. И вот теперь стояла посреди гостиной и расстроенно рассматривала порезанный палец.

   — Почему ты не хочешь вызвать полицию? — в сотый, наверное, раз вопросил Ведогон.

   К этому моменту комната проветрилась от густого травяного запаха настолько, что домовой вновь развоплотился. Было забавно наблюдать, как он суетится, помогая мне с уборкой. Вещи словно сами по себе летали по воздуху, возвращаясь на законные места.

   — Ну его. — Я досадливо поморщилась. — Связываться не хочется. Полицейские наверняка начнут язвить, мол, милые бранятся — только тешатся. Уверена, что целую кучу пошлых шуточек от них услышу. К тому же запала у Чарльза хватило только на гостиную. Я проверила другие комнаты. Там все чисто.

   — Но надо же наказать его как-то за этот произвол! — возмутился Ведогон, и мне прямо в руку прилетел пластырь.

   — А кто сказал, что ему это сойдет с рук? — Я усмехнулась и оторвала зубами кусок клейкой ленты. Прилепила ее на порез, после чего добавила: — Этот дуралей свои вещи так и не забрал. Ну что же, будет теперь искать их на ближайшей помойке.

   — А если он опять какую-нибудь гадость учинит? — не унимался Ведогон. — Если так и повадится заваливаться сюда и громить все подряд?

   — Не думаю. — Я мотнула головой и вновь взяла в руки совок и веник. — Он из разряда мелких пакостников. Больше всего они боятся быть пойманными на горячем. Но на всякий случай раскошелюсь на охранное заклинание. Если вновь посмеет вломиться сюда — то ему не поздоровится.

   — Раскошелишься? — с сомнением протянул Ведогон. — Ты ведь сама прекрасно можешь установить печать.

   Я сосредоточенно орудовала веником, как будто не услышав слов домового.

   Установить печать-то я могла. Но без разрешения городских властей это было чревато неприятностями. Норвуд Эксберри прямо сказал, что не оставит меня в покое. Будет пристально следить, пытаясь поймать на нарушении закона. Поэтому лучше не рисковать. Ну заплачу пару-тройку золотых. Чай, не обеднею.

   «Ага, как же, — скептически фыркнул внутренний голос. — Эсми, ты давно проверяла состояние своего счета? Сдается, Норвуд не зря злорадствовал, спрашивая, не собираешься ли ты мести улицы. Чарльз выклянчил у тебя целое состояние на оплату своих долгов».

   Да, кстати. Надо бы навести порядок в финансовых документах. Если честно, я терпеть не могла все эти денежные дела. Пусть я была и нелюбимым ребенком, но привыкла думать, что принадлежу к обеспеченной семье. Да, в студенческие годы мне пришлось потуже затянуть пояс, гордо отказавшись от помощи семьи. Однако студенты получали неплохую стипендию, к тому же заказы приносили хороший доход.

   Что скрывать очевидное, я более чем безалаберно отнеслась к полученному крупному наследству. Все равно эти деньги заработала не я. И, если честно, я бы не задумываясь отдала все до последнего гроша, лишь бы вернуть родителей.

   Ведогон, поняв, что я не настроена продолжать разговор, замолчал. А затем я услышала сосредоточенное пыхтение, и опрокинутое кресло по центру комнаты зашевелилось, силясь встать на свое законное место.

   — Надорвешься! — ахнула я. Бросилась на выручку домовому.

   Неполную минуту в комнате раздавалось лишь мое натуженное кряхтение. Антикварное кресло из тяжелого дуба ну никак не поддавалось нашим совместным усилиям.

   Кресло на какой-то миг приподнялось над полом, но почти сразу рухнуло обратно. Ого, ну и грохот! Эдак и пол проломить недолго.

   — Ладно, оставь, Ведогон, — попросила я домового и рукой смахнула со лба выступившую испарину. — Еще не хватало мне для полноты счастья спину сорвать или на ногу эту махину опустить. Без крепких мужских рук тут не обойтись.

   — И где же ты возьмешь эти крепкие мужские руки? — с искренним интересом спросил Ведогон. — Или попросишь Чарльза устранить все те безобразия, что он натворил?

   В голове мелькнула мысль про Норвуда. Но, рассердившись на себя, я тут же выгнала ее. Еще не хватало на поклон к этому гаду идти. И без него справлюсь.

   — Утро вечера мудренее, — проговорила я. — Найму кого-нибудь…

   И осеклась, услышав саркастическое хихиканье домового. Почему он так веселится каждый раз, когда речь заходит о деньгах? Неужели состояние моих финансов настолько ужасно?

   Через несколько часов, приведя гостиную в относительный порядок, я заботливо разложила на столике папки с документами и приготовила несколько листов бумаги. Какое счастье, что хоть диван у Чарльза не получилось опрокинуть! Хотя он пытался. На это указывали глубокие царапины от ножек на старинном паркете.

   — Приготовить чай? — деловито осведомился Ведогон.

   — Лучше налей мне вина, — попросила я, вооружившись графитной палочкой.

   Ой, как я не люблю все эти подсчеты и расчеты! Бр-р, заранее дурно становится.

   Спустя неполную минуту на столик спланировал бокал. Я поблагодарила заботливого домового кивком и открыла первую папку. Ага, выписки с моего счета после продажи родительского дома.

   — Как думаешь, сегодня Чарльз не явится? — полюбопытствовал Ведогон, прыгнув ко мне на плечо.

   — Да не должен, — буркнула я, старательно выписывая на лист ровный столбик цифр.

   — Но вещи-то его тут остались, — не унимался домовой. — Вдруг захочет забрать?

   — И я отправлю его тогда на ближайшую помойку, — проговорила я, продолжая скрипеть карандашом. — Сам же помогал мне туда его барахло вытаскивать.

   — Да, но вдруг он разозлится? — В голосе домового словно против воли скользнули испуганные нотки. — Вон как кресло опрокинул. Мы вдвоем обратно поставить не смогли.

   Я невольно покосилась на кресло, которое так и лежало перевернутым по центру комнаты. Нет, и в самом деле не верится, что Чарльз это сделал в одиночку! Неужели позвал кого-нибудь на помощь? Сомнительных дружков у него хватает. Частенько его заставала в компании каких-то мутных типов.

   — Надо было все-таки в полицию заявить, — произнес домовой. — Пусть с ним хотя бы побеседовали. А так он решит еще чего доброго, что и дальше можно продолжать делать пакости.

   — Да успокойся ты! — разозлившись, прикрикнула я на растревожившегося Ведогона. — Ничего мне Чарльз не сделает. В конце концов, он не маг.

   — Да, но про одолень-траву он знал, — чуть слышно буркнул домовой. — Если он опять с ней придет — то я не смогу помочь тебе, хозяйка.

   — Ну и что ты предлагаешь? — скептически вопросила я. — Бежать из собственного дома?

   — Поставить охранные печати, — сказал домовой. — Эсми, ты ведь можешь, я знаю. Зачем ждать какого-то специалиста и платить ему деньги, которых, к слову, у тебя и так осталось с гулькин нос, когда ты сама без особых проблем справишься с этой задачей?

   Вот же привязался с этими печатями! Да, правильно установленное заклинание обезопасит и окна, и двери. Более того, подаст сигнал тревоги, если кто-нибудь попытается проникнуть в дом незамеченным. Но я никак не могла забыть угрозу Норвуда. Если он поймает меня за подобной самодеятельностью — то проблемы у меня будут гораздо серьезнее, нежели бывший жених, оскорбленный отлучением от бесплатной кормушки.

   — Чарльз не придет, — сухо сказала я. Повысила голос, когда домовой скептически закашлялся: — И хватит на этом! Не мешай мне работать.

   Какое-то время было тихо. Я вернулась к документам, взявшись на сей раз выписывать свои траты. Ого! Как-то очень сильно я сорила деньгами в этот год. А самое удивительное, что никаких особых покупок и не припомню. Ну, если не считать подарков Чарльзу.

   — Слышишь? — внезапно шепнул мне прямо на ухо Ведогон.

   Я вздрогнула от неожиданности, неловким движением руки едва не опрокинув бокал, стоявший на краю столика.

   — Там, на улице, — продолжил домовой. — Ветка хрустнула.

   — И что? — раздраженно спросила я. — Ведогон, около моего дома достаточно деревьев. Почему бы какой-нибудь ветке и не хрустнуть?

   — А вдруг это кто-то подкрадывается к окну? — с затаенным ужасом выдохнул Ведогон и цепко вцепился невидимыми коготками мне в плечо.

   — Может, тебе валерьянки накапать? — предложила я. — По-моему, у тебя нервишки шалят.

   Ведогон обиженно вздохнул и мягко спрыгнул на диван. Я опять вернулась к работе. Невидяще уставилась на лист и вдруг осознала, что сама прислушиваюсь к окружающему.

   Верно говорят, что страх заразителен! После слов домового мне стало как-то неуютно. За окном вновь что-то подозрительно захрустело. Нет, разумом я понимала, что к ночи поднялся ветер, и ветви деревьев скреблись о черепицу крыши. Но сердце тревожно екало при каждом постороннем звуке.

   — Чтоб тебя! — выругалась я. Встала и отправилась проверять, все ли в порядке.

   Признаюсь честно, я трусливо медлила перед тем, как распахнуть входную дверь. Вдруг на крыльце и впрямь притаился Чарльз? Да не один, а со своими приятелями. Вдруг он только ждет, когда я выгляну? Вдруг после этого он ворвется в дом и вновь примется громить все подряд? Вдруг…

   На этом моменте размышлений я огромнейшим усилием воли подавила зарождающуюся панику и резко распахнула дверь. Одновременно за плечом вспыхнула магическая искра. Залила своим мертвенным ярким светом пустое крыльцо.

   — Ну вот, что и требовалось доказать, — пробормотала я себе под нос и с сомнением посмотрела на фонарь, установленный на дорожке между крыльцом и калиткой.

   Интересно, почему он не горит? Вроде бы, я совсем недавно меняла в нем световой шар. Неужели бракованный какой-то достался?

   «Или же его кто-то разбил, — мудро шепнул внутренний голос. — Кто-то, кто прежде расколотил всю твою коллекцию фарфоровых статуэток».

   Ладно, завтра с этим разберусь.

   Я еще несколько минут стояла на крыльце, полной грудью вдыхая свежий воздух. Был поздний вечер. В саду, прилегающем к дому, вальяжно разлеглась лиловая тьма. Даже окна соседнего дома были темными. Видимо, чета Гайрос в очередной раз уехала в гости к дочери.

   Неожиданно я осознала, что мой дом находится в очень уединенном месте. К слову, именно за такую отдаленность от шумных улиц я и выбрала его в свое время. Но сейчас мне было как-то не по себе. И это еще мягко сказано!

   Злясь на мнительного домового, я захлопнула дверь. Подумала немного — и отправилась в свою комнату за заговоренными мелками, оставшимися у меня после окончания академии. Давно собиралась выкинуть, но все как-то руки не доходили.

   — Ты все-таки решила создать печати! — восторженно выдохнул Ведогон, когда я спустилась в прихожую с самым решительным видом.

   — Но завтра я все равно вызову специалиста, — хмуро сказала я. — А ты, мой дорогой, помалкивай об этом. Только проблем с законом мне не хватает для полноты счастья.

   — Каких проблем? — простодушно удивился домовой. — Разве это запрещено — защищать свой дом?

   — Без соответствующей лицензии запрещено, — ответила я и опустилась на колени перед входной дверью. — А то мало ли. Вдруг я перепутаю какие символы и случайно открою портал между мирами.

   — Но ты ведь не перепутаешь? — Голос домового вновь испуганно задрожал.

   — Постараюсь.

   Я провела первую меловую линию по паркету. На мгновение прикрыла глаза, почувствовав, как пальцы приятно закололо от пробуждающейся энергии.

   Я уже и забыла, как это здорово: видеть потоки энергии, управлять ими, заставлять подчиняться тебе. И внезапно осознала, что улыбаюсь.

   А, ладно! Была не была. Вряд ли Норвуд Эксберри сегодня ночью решит наведаться ко мне в гости. А если и решит — я успею затереть печать. Конечно, он ощутит всплеск энергии при ее разрушении. Но чувства к делу не подошьешь, как говорится.

   И я принялась за работу.

   Можно было бы ограничиться самым простым охранным кругом. И я так и намеревалась сделать сначала. Но сама не заметила, как увлеклась, замыкая энергетические нити в единый кокон. Паутина чар окутала весь дом, пролегла в щелях паркета, затаилась в оконных рамах. Теперь если Чарльз вздумает вновь без спроса заявиться ко мне в гости — то его неплохо шарахнет.

   — Вот так-то, — довольно проговорила я, закончив вырисовывать последний символ. Встала, отряхнула ладони от меловой пыли и с гордостью посмотрела на творение рук своих.

   Печать была идеальна. Ах, как жаль, что ее нельзя Норвуду показать! Прям хоть в рамочку обводи и хвастайся перед гостями своими способностями.

   Я немного помрачнела, подумав о том, что завтра ее придется стереть. А ведь наверняка вызванный специалист из магической инспекции по оказанию услуг населению сделает круг намного хуже качеством. Да еще и заплатить за это придется. Воистину, жутчайшая несправедливость.

   Еще немного полюбовавшись на печать, я отправилась обратно в гостиную. Надеюсь, теперь-то мне ничто и никто не помешает.

   Посмотрев на разложенные бумаги, я скорчила кислую физиономию, подхватила со столика бокал с вином и отошла к окну. Работа не оборотень, в лес не убежит. Сначала отдохну немного.

   И я сделала глубокий глоток, задумчиво глядя в темноту.

   — Оригинальный у вас интерьер, ничего не скажешь, — неожиданно раздалось насмешливое позади меня.

   Я подавилась вином. Судорожно закашлялась, заляпав красными пятнами белый ворот рубахи. Резко развернулась, сконцентрировав в кончиках пальцев энергию.

   Боевым магом я, конечно, не являюсь. Но некоторые заклинания самообороны все-таки знаю.

   — Спокойнее, госпожа Эрвиш! — Мужчина, стоявший позади меня, шутливо вскинул руки, как будто сдаваясь. — Я не причиню вам вреда.

   — Кто вы такой? — отрывисто спросила я, с недоумением разглядывая незнакомца.

   Высокий, худощавый, светловолосый. На одного из дружков Чарльза совершенно не тянет. Один камзол с явно ручной вышивкой по лацканам и отворотам тянет на целое состояние.

   — И как вы сюда попали? — задала я куда более важный вопрос, вспомнив про только что установленную печать.

   Демоны, а я так любовалась ею! Неужели допустила какую-то ошибку, из-за чего печать осталась просто красивым рисунком на полу? Нет, бред! Я почувствовала ее активацию. Видела, как задрожал энергетический контур, опутывая мой дом в надежный кокон защитных чар. Как, ну как он мог незамеченным пробраться сюда, не потревожив ни одной нити?

   — Извините, что напугал. — Незнакомец слабо улыбнулся. На мгновение замялся, после чего представился: — Этан Грир к вашим услугам.

   Грир?

   Мне как-то сразу же стало душно и тяжело дышать.

   Имя директора магического надзора было слишком на слуху. И тем более его знали все выпускники Королевской Магической Академии Апраса. Да нас этим Этаном постоянно пугали! Мол, только задумаешь преступить закон — как тебя тут же схватят и доставят на допрос к Этану Гриру. Воистину, легендарная личность, о которой в газетах писали чуть ли не каждую неделю.

   Писали, но снимков его не публиковали, а если и публиковали, то отвратительно дурного и размытого качества. Да я бы даже себя на подобной фотографии не опознала!

   — Этан Грир? — вмиг осевшим голосом переспросила я.

   С тоской покосилась в сторону прихожей, где на полу была начертана предательская печать.

   Эсми, бестолочь ты невезучая! Это же надо так попасться! Боялась, что к тебе Норвуд в гости заглянет. А в итоге повстречала человека намного более опасного.

   Теперь понятно, почему он так легко и непринужденно миновал мою защиту. Такому великому и прославленному магу, как он, это не составило ни малейшего труда.

   — Кстати, отличный охранный круг, — похвалил меня Этан. — Пятого уровня, не так ли?

   — Так, — глухо подтвердила я.

   — И разрешение на его установку от городских властей у вас, несомненно, имеется, — скорее, утвердительно, чем вопросительно произнес Этан.

   Я промолчала, виновато опустив голову. Да и что я могла сказать в свое оправдание? Меня в буквальном смысле слова поймали на горячем. Практически схватили за руку, когда я занималась незаконной магической деятельностью.

   Некоторое время в комнате было тихо. Я уныло разглядывала носки своих тапок, думая о том, как славно повеселится Норвуд, когда узнает об этой истории. А он непременно узнает, в этом нет никакого сомнения.

   Интересно, неужели Норвуд отправил Этана по мою душу? Верится, если честно, с трудом. Директор магического надзора — не какой-то там мальчик на побегушках. Но, с другой стороны, наверняка они с Норвудом друзья. Вот и решил оказать ему небольшую услугу.

   — Скажите, а это сейчас модно — держать кресла перевернутыми? — внезапно спросил Этан.

   Я украдкой посмотрела на него. Мужчина сосредоточенно хмурил брови, разглядывая злополучное кресло. Затем присел на корточки и задумчиво тронул пальцем царапины, оставшиеся на паркете после буйства Чарльза.

   — Оно слишком тяжелое, поэтому я не сумела перевернуть его самостоятельно, — буркнула я. — Хотела утром попросить кого-нибудь о помощи.

   — А зачем вы его вообще опрокидывали? — поинтересовался Этан. — Или решили заняться перестановкой мебели, но не рассчитали сил?

   — Это не я, — почти не разжимая губ, обронила я. — Это Чарльз, мой бывший жених.

   Этан выразительно приподнял бровь, глядя на меня с доброжелательной улыбкой.

   — Мы расстались, — нехотя пояснила я. — И он сильно разозлился. Вот и… устроил беспорядок.

   — Не просто беспорядок, господин Грир! — внезапно подал голос Ведогон. Затараторил, от негодования захлебываясь в словах: — Да он тут все разгромил! Все статуэтки перебил, гардины вообще пришлось снять, их теперь только на выброс. А я… а меня… Одолень-травою одолел, окаянный.

   И жалобно шмыгнул носом.

   — О, сочувствую, — протянул Этан.

   — Видите ли, я хотела пригласить специалиста для защиты дома, — негромко проговорила я, подумав, что это неплохой шанс оправдаться. — Прямо завтра с утра намеревалась отправиться в магическую инспекцию и оставить заявку. Сегодня было уже слишком поздно, я весь день и большую часть вечера потратила на уборку. И мне было… страшно. Страшно оставаться в доме после всего этого. Вдруг бы Чарльз вернулся? Вот я и нарисовала печать.

   — Другими словами, разрешения у вас все-таки нет, — коротко резюмировал Этан и встал.

   Прищелкнул пальцами — и я от изумления приоткрыла рот, глядя, как тяжеленное кресло внезапно взмыло в воздух и абсолютно бесшумно опустилось на ножки. Правда, быстро опомнилась и захлопнула рот обратно.

   — Это только на одну ночь, — печально протянула я, прекрасно понимая, что мои оправдания ничего не стоят. — Честное слово, уже завтра я бы…

   — Сомневаюсь, что рядовой сотрудник магической инспекции защитил бы ваш дом на более высоком уровне, — оборвал мои оправдания, пошедшие по второму кругу, Этан. — Печать исполнена безупречно. Это нельзя не признать. Куда скорее вы получили бы услугу намного хуже качеством.

   — Вот, и я ей об этом говорил! — обрадовался Ведогон. — А Эсми уперлась, как коза упрямая. До последнего не хотела этого делать.

   — И это похвально. — Этан улыбнулся одними уголками рта. — Рад видеть, Эсми Эрвиш, что вы чтите законы Апраса. И в то же время очень печально, что все-таки их нарушаете.

   — Простите, — почти беззвучно выдохнула я. — Я больше не буду.

   Прозвучало так до безобразия наивно и по-детски смешно, что на глаза навернулись злые слезы обиды. Ну почему мне так не везет-то! Не успею разобраться с одной проблемой, как сразу же наваливаются новые беды.

   — Конечно, вы больше не будете. — Этан внезапно фыркнул от смеха, как будто услышал что-то в высшей степени забавное.

   Ну все. Теперь он точно заявит, что я арестована, после чего отправит на допрос в надзор. То-то его дружок Норвуд будет счастлив! И суток не прошло после его угроз, как я уже попалась.

   Этан Григ, медленно ступая, подошел к столику, на котором были разложены документы. Аккуратным движением сдвинул их в сторону и положил какую-то бумагу, свернутую в несколько раз и украшенную огромным множеством печатей.

   Что это? Похоже на что-то очень и очень официальное.

   — Прочтите, Эсми, — попросил меня Этан, и в его тоне скользнули привычные повелительные нотки.

   Уверена, приказывать ему приходится часто.

   Я неохотно подошла ближе. Взяла лист в руки и пробежала беглым взглядом. Тут же в изумлении вытаращилась, принявшись читать уже внимательнее.

   Потому что передо мной была оформленная должным образом лицензия на оказание магических услуг населению. И выдана она была на имя Эсми Эрвиш. На мое имя!

   — Что это? — хрипло поинтересовалась я.

   — Я ведь сказал, что больше вы не будете нарушать законы Апраса, — вкрадчиво произнес Этан. — И вы не будете. Потому что теперь у вас есть официальное разрешение на занятие тем, что у вас лучше всего получается.

   — Но я ведь не подавала запрос, — выдохнула я, вновь и вновь перечитывая текст лицензии.

   Чудно. Выдана она сегодняшним числом. Стало быть, и печать мне нет нужды снимать. Потому что устанавливала я ее тогда, когда уже имела на это полное право.

   — Считайте это моим подарком, — проговорил Этан.

   После чего развернулся с твердым намерением уйти.

   — Подождите! — окликнула его я, и мужчина остановился. — Но что все это значит? Почему вы выдали мне лицензию, если я не просила о ней?

   — Потому что мне показалось забавным это сделать, — честно ответил Этан. — И еще, Эсми. Скажите, вы не желаете на выходных подышать свежим загородным воздухом?

   Это он о чем сейчас? И я с подозрением нахмурилась. Уж не желает ли он пригласить меня на какое-нибудь свидание?

   — Думаю, поездка в имение герцога Трегора пойдет вам на пользу, — мягко добавил Этан.

   Я опять приоткрыла рот от удивления. Такое чувство, будто этот тип знает о просьбе Норвуда помочь ему с картой. Как-то все это очень и очень подозрительно.

   — Вы только что расстались с женихом, — продолжил тем временем Этан. — Насколько я понял, расстались не очень красиво. Отдохните. Развлекитесь немного. Успокойте нервы. — Кашлянул и с лукавой усмешкой добавил: — К тому и Норвуд Эксберри по моим сведениям собирается туда на прогулку. Вы, вроде бы, знакомы. Не так ли?

   — Да, но… — растерянно протянула я.

   — Смотритель поместья не так давно подал запрос в инспекцию, которую возглавляет Норвуд Эксберри, — не дал мне договорить Этан. — По его словам, он пару раз замечал в доме подозрительные тени. Вещи оказывались не на своих местах. Ночью слышались какие-то необъяснимые звуки. В общем, налицо все признаки потусторонней активности. Поэтому он попросил об обновлении защитных печатей. Однако все специалисты по начертательной магии, работающие в надзоре, в настоящее время загружены на пару недель вперед. К тому же и задача не особо срочная. Поэтому пока просьбу смотрителя не удовлетворили. Полагаю, он будет просто счастлив, если откликнется кто-нибудь со стороны.

   Я быстро-быстро захлопала ресницами, невежливо и в упор рассматривая улыбающегося Этана Грига.

   Ничего не понимаю! Другими словами, он предлагает мне перехватить заказ у Норвуда? А я считала, что они друзья. Что все это значит?

   — Подумайте над моим предложением, — негромко, но с нажимом завершил Этан. — По моим сведениям, Норвуд уверен, что вы отправитесь в имение. Причем отправитесь не просто так, а с целью преступить закон. И готовит вам чрезвычайно «теплый» прием. Разве вам не хочется немного проучить господина Эксберри? Так сказать, щелкнуть его по носу за излишнюю самоуверенность?

   Последние вопросы явно были риторическими. Этан не стал дожидаться ответа на них. Вместо этого напоследок вежливо кивнул мне, прощаясь. И через мгновение выскользнул из комнаты.

   До моего слуха донесся хлопок входной двери. Поразительно! Он опять не потревожил ни одной нити энергетического кокона! Как, ну как у него получается так легко и непринужденно обходить мою защиту?

   — Дела… — пробормотала я и опять посмотрела на лицензию. Ущипнула себя за локоть, надеясь и одновременно страшась того, что наваждение развеется.

   Однако официальное разрешение не торопилось исчезать. Я по-прежнему сжимала в руках бумагу с гербовыми печатями. И по-прежнему видела свое имя на ней.

ГЛАВА вторая

Карета неспешно и мягко катилась по проселочной дороге. Я невидящим взглядом уставилась на мирный сельский пейзаж за окном. Повозка то ныряла в густую тень раскидистых деревьев, то сворачивала на поле, залитое яркими солнечными лучами. На небе не было ни облачка. Надо же. А в прогнозе погоды обещали на выходных дожди и грозы. А впрочем, оно и к лучшему. Предсказатели часто ошибаются.

   — Эсми, а может, вернемся? — боязливо шепнул мне на ухо Ведогон, привычно обвив пушистым невидимым хвостом шею.

   — Я ведь предлагала тебе остаться дома, — проговорила я. — Хочешь, попрошу кучера отвезти тебя обратно?

   Ведогон вместо ответа лишь крепче прижался ко мне, и я невольно усмехнулась.

   Надо же, не думала, что выходка Чарльза так напугает моего домового. Когда Ведогон узнал, что я собираюсь последовать настойчивому совету Этана Грига и провести выходные на свежем воздухе, то устроил настоящую истерику. Я битый час успокаивала его, пытаясь убедить, что Чарльз при всем своем горячем желании не сумеет пробраться в дом, защищенный охранным кругом пятого уровня. Более того, при малейшей попытке пересечь порог или же разбить окно, в полиции получат сигнал тревоги, и спустя пару минут Чарльза арестуют за попытку незаконного проникновения в чужое жилище. Но Ведогона мои слова не убедили. Еще бы, он ведь видел, с какой непринужденностью вошел Этан!

   Я зло скрипнула зубами на этом моменте воспоминаний. После того, как директор магического надзора покинул мое скромное жилище, я провела остаток вечера, силясь понять, как ему удалось миновать печать. Но, увы, потерпела в этом сокрушительное поражение. Как говорится, не увидела бы собственными глазами — не поверила бы.

   В общем, осознав, что я настроена серьезнее некуда, Ведогон принял небывалое для домашней оседлой нечисти решение — отправиться со мной! Сначала я не поверила ему. Думала, что запал домового пропадет, как только я начну собирать вещи. Потому что где это видано такое безобразие — чтобы домовые по собственной воле покидали жилище.

   Но Ведогон, как оказалось, не шутил. Он даже не мешал мне паковать сумку, не путал и не пытался спрятать вещи. Напротив, помогал, принося из шкафов те наряды, на которые я ему указывала.

   Увы, стараниями Чарльза этих самых нарядов у меня остался с гулькин нос. Все мои лучшие платья оказались безнадежно испорчены или изрезаны. Мне плакать хотелось от огорчения, когда я перебирала содержимое моего гардероба. Хорошо хоть до нижнего белья он не добрался. Наверное, не представлял, сколько стоит хороший комплект. А может быть, просто не хватило времени.

   Так или иначе, но моя сумка была на удивление легкой. Из всех платьев уцелела лишь парочка, которые по счастливой случайности висели в другом шкафу. Одно из них — темно-коричневое, строгого покроя — сейчас красовалось на мне. Кроме этого я взяла штаны и рубашку, в которых проводила уборку после бесчинств Чарльза. Самая лучшая одежда, если мне придется лазить по темным, пыльным и сырым подвалам имения Трегор, выискивая источник пробоя.

   Еще я захватила с собой набор новых зачарованных мелков и свечи. Засунула в сумку даже справочник по основным видам печатей, хотя и знала его чуть ли не наизусть. Пусть будет. Освежить знания иногда бывает очень полезно. Вспомнить хотя бы, как Норвуд поймал меня на экзамене.

   И вот сейчас мы вдвоем тряслись в карете, выехав из Вилсона с утра пораньше.

   — Значит, ты все-таки решила заняться работой по специальности, — сказал Ведогон, покрепче прильнув ко мне.

   — Ты же видел, сколько у меня осталось на счету, — буркнула я. — Честное слово, я не думала, что Чарльз мне настолько дорого обходится!

   — А про какого Норвуда говорил вчерашний гость? — словно невзначай поинтересовался домовой. — Это, случайно, не тот самый Норвуд, к которому ты отправилась отдавать долг Чарльза?

   — Тот самый, — хмуро подтвердила я. — И заруби на своем любопытном носу: никакой долг Чарльза я этому Норвуду не отдала!

   — Почему от тебя тогда так пахло чужим мужчиной, когда ты вернулась? — весело фыркнул Ведогон.

   — Точно домой отправишься, — пригрозила я.

   Домовой еще раз фыркнул, но расспросы продолжать не стал. В карете воцарилось долгожданное молчание.

   Я нахмурилась, мыслями вернувшись к Этану Гриру и лицензии, полученной столь внезапно. Директор магического надзора был вчера крайне лаконичен, однако выразился предельно ясно. Норвуд Эксберри отправился в бывшее имение герцога Трегора не для поисков загадочного артефакта, дарующего его владельцу полную неуязвимость. О нет, наиглавнейшей его целью является попытка в очередной раз поймать меня. Поймать и поставить ультиматум. Или работа под его началом — или же незамедлительное обвинение и тюремное заключение.

   Понятия не имею, каким образом Этан Грир узнал о моем существовании и вдруг решил осчастливить меня разрешением. Очевидно, что он ведет какую-то свою игру против Норвуда. Но, в конечном итоге, эти разборки меня не касаются. Зато я с величайшим удовольствием посмотрю в лицо Норвуду, когда предъявлю ему лицензию. Она выдана сроком на год. И все это время я имею полное право заниматься любимым делом. Которое, между прочим, весьма неплохо оплачивается.

   — Ты так улыбаешься, как будто задумала какую-то пакость, — сказал домовой с легкой ноткой обеспокоенности.

   — Возможно, — не стала я отнекиваться. — Одну так точно.

   — Не нравится мне это, — пробурчал Ведогон. — Эсми, я нечисть. А нечисть знает точно: от дел, где замешен магический надзор, надо держаться как можно дальше.

   — А ты и будешь держаться подальше, — резонно заметила я. — Забыл, что ли? Мы уговорились, что в сам замок ты ни ногой. Точнее, ни лапой. Потому как ты хоть и одомашенная, но все-таки нечисть. А стало быть, являешься просто-таки ходячими воротами для всякой потусторонней гадости.

   — Ты так говоришь, как будто у меня на лбу написано — «добро пожаловать», — обиженно произнес Ведогон.

   — В каком-то смысле написано, — подтвердила я. — Ты на то и нечисть, что одной ногой в мире теней. Лучшего проводника для какого-нибудь мелкого беса и не придумаешь. Потому, кстати, я так не хотела, чтобы ты ехал со мной.

   Ведогон шумно принялся вздыхать, явно желая, но не в состоянии возразить мне. А потом и вовсе затих.

   Карета между тем пару раз дернулась — и я выглянула в окно. Мы как раз миновали широко распахнутые подъездные ворота и медленно затряслись по гравийной дороге, ведущей к самому настоящему средневековому замку.

   Ого, не думала, что имение, некогда принадлежавшее герцогу Трегору, настолько огромное. Высокая башня, сложенная из серых камней и с крохотными окошками-бойницами, венчала покатый холм. На крыше развевался стяг под королевским флагом, показывая, что ныне это здание принадлежит государству.

   День сегодня выдался на редкость жаркий и безоблачный. Но по моей коже все равно пробежали неприятные колючие мурашки при взгляде на это угрюмое исполинское сооружение. Наверняка подвалы там глубоки, мрачны и сыры. Неудивительно, что защитные печати постоянно приходится обновлять. Уверена, что подземелья замка прежде использовались как темницы, где держались несчастные, по тем или иным причинам навлекшие на себя гнев короля. Даже страшно представить, сколько людей обрели там последний покой. Лучше места для призраков и не придумаешь. Смерти, особенно несправедливые, мучительные и долгие, истончают грань реальности. Как любили говаривать на занятиях наши преподаватели: где тонко — там и рвется. Именно в таких местах велик риск энергетического пробоя, итог которого может быть самым ужасным. Вспомнить хотя бы печальную историю Дромбурга.

   — А может быть, вернемся? — завел старую песню Ведогон. — Эсми, что-то мне здесь не нравится.

   Мне тут тоже не нравилось. Но почти сразу я с усилием улыбнулась. Этан сказал, что запрос смотрителя сочли не первоочередным. Стало быть, ничего серьезного тут еще не успело зародиться. Ночью, конечно, в подвалы лучше не лезть, но я и не собираюсь этого делать. Пробегусь быстренько по старым печатям, исправлю и обновлю их — и всего делов-то.

   Карета медленно въехала в широкий и гулкий внутренний двор замка. Натуженно заскрипела, останавливаясь.

   — Приехали! — раздался снаружи зычный крик кучера.

   Я распахнула дверцу. Приподняла подол платья и выбралась наружу. С любопытством задрала голову, глядя на замок.

   Да уж. На редкость неприятное место. И как только герцог Трегор, который, если верить истории, обожал шумное веселье и кутежи, тут жил? Прям мороз по коже от одного вида этих угрюмых стен.

   — Закрыто! — тут же послышался откуда-то крик. — Что же вы сегодня все едете и едете? Надо плакат на воротах повесить.

   Я повернула голову на шум и увидела сухонького невысокого старичка в темной одежде смотрителя, который стоял на крыльце и воинственно потрясал массивной тростью.

   — Простите, но музей сегодня не работает! — заявил он. — Уезжайте, немедленно!

   — Но почему? — удивленно спросила я. — Я не видела объявлений о закрытии музея.

   — Потому что их еще не было. — Старичок опустил трость и, тяжело опираясь на нее, принялся спускаться, продолжая говорить на ходу. — Простите, госпожа. Я понимаю, что вам пришлось преодолеть столько миль от Вилсона. Но придется отложить ваше приобщение к истории. Замок закрыт на неопределенный срок.

   Последнюю фразу он выпалил уже около меня. Распахнул дверцу кареты, которую я успела закрыть, и взмахнул рукой, недвусмысленно предлагая мне залезть внутрь.

   — Я никуда не уеду, пока не узнаю, в чем, собственно, дело, — с милой улыбкой сообщила я. — Знаете, я не для того несколько часов тряслась, чтобы в итоге остаться ни с чем. Сами сказали, что официального объявления о закрытии музея не было. Стало быть, он работает.

   — Не работает! — огрызнулся старичок. — И не будет работать до тех пор, пока эти олухи из магического надзора не пришлют кого-нибудь.

   Ага. Сдается, я понимаю, в чем причина столь неласкового приема. Видимо, этой ночью произошло нечто из ряда вон выходящее. Что-то, что перепугало смотрителя и заставило его принять единоличное решение о закрытии музея.

   — Магический надзор? — Я выразительно округлила глаза в притворном испуге. — Что же здесь случилось, раз вы вызвали магический надзор? Кто-то провел в музее запретный ритуал?

   — Нет, что вы. — Старичок замотал головой. — Проблема в другом.

   — Так поведайте мне, — попросила я и обворожительно улыбнулась. — Уважаемый господин, я ведь все равно не уеду, пока не получу приемлемых объяснений.

   Смотритель недовольно вздохнул. Почесал кустистые брови и решился, видимо, осознав, что я не намерена так просто отступить.

   — Я отправил запрос в надзор еще неделю назад, — обиженно проговорил он. — Видите ли, госпожа, это старое место. Очень старое. И когда-то тут творились плохие дела. Когда замок передали государству, здесь, конечно, навели порядок. Установили печати, запечатали пробои, выгнали духов. Но… За любым местом нужен уход. Тем более за тем, у кого такая древняя история. Да и посетители эти постоянные… Все это истончает защиту, и со временем она исчезает.

   — Хотите сказать, что тут водятся привидения? — Я с преувеличенным восторгом захлопала в ладоши. — Ой, какая прелесть! Тогда я тем более никуда не уеду, пока не увижу что-нибудь загадочное. Да мне все приятельницы обзавидуются.

   Старичок, по-моему, с трудом удержался от такого понятного желания покрутить указательным пальцем у виска.

   — Это наверняка душа какого-нибудь несчастного возлюбленного, — продолжила фантазировать я, стараясь говорить с нарочитым восхищением. — Ах, как я хочу пообщаться с этим духом! Наверняка он расскажет мне массу интересного.

   — Госпожа, это не те добродушные и милые привидения, о которых пишут в женских романах, — скептически проговорил старичок. — Это зло. Настоящее зло, которое способно причинить настоящий вред человеку.

   — О чем вы? — Я наивно взмахнула длинными ресницами. — Разве призраки могут причинить вред человеку? Они ведь нематериальны.

   — Уверяю вас, еще как могут. — Смотритель внезапно задрал просторный рукав черного сюртука.

   — Ого! — вырвалось у меня.

   И на сей раз я не играла. Потому что на сухой дряблой коже старика багрово-синими внутренними кровоподтеками четко выделялся отпечаток руки, как будто кто-то с силой схватил его.

   — Кто вас так? — с искренним сочувствием спросила я.

   — Я обязан делать два ночных обхода музея, — пояснил смотритель. — Все началось примерно месяц назад. То почудится какой-то смех в коридоре, то в зеркале мелькнет тень, то дохнет чем-то тухлым. Сначала я думал, что это происки местных хулиганов. Тут недалеко есть деревня. Пару раз я выгонял мальчишек перед закрытием. У них это вроде такой забавы. Спрятаться и провести ночь в замке. Мало ли, вдруг какому-нибудь проныре все-таки удалось это сделать. Но чем дальше — тем становилось хуже. Понимаете, я не пугливый человек. Но… Мне становилось все тяжелее выполнять свои обязанности. Неприятные чувства стали возникать и днем. Как будто кто-то следил за мной. Посетители тоже начали жаловаться на всякие досадные происшествия. То толкнет их кто-то в пустом зале, то споткнешься на ровном месте. Конечно, они рассказывали мне это со смехом. Мол, волей-неволей проникаешься атмосферой этого места. Но я-то видел страх в их глазах. Страх, который они пытались скрыть шутками. А неделю назад во время очередного ночного обхода я вдруг отчетливо услышал детский смех. А потом… потом… — Старик замолчал. Его губы мелко-мелко задрожали, как будто он изо всех сил сдерживал слезы.

   — Что же было потом? — спросила я, когда пауза слишком затянулась.

   — Я увидел это в комнате, которая раньше была рабочим кабинетом герцога, — так тихо, что мне пришлось напрячь весь слух, проговорил старик. — Смех раздавался именно оттуда. Я заглянул туда — и… За столом кто-то сидел. Точнее, что-то. Нечто огромное, похожее на сгусток тьмы. И оно… Оно потянулось ко мне. Понимаете, между нами было достаточное расстояние. Он просто не мог меня достать. Никакой человек бы не смог. Но внезапно я почувствовал, как меня схватили за руку. После чего развернулся и бросился бежать. Потерял свою трость, но даже не заметил этого.

   Старик весь затрясся, сразу же став словно меньше ростом.

   — Какой кошмар, — пробормотала я. — Вы отважный человек, раз после этого остались здесь. Я бы уехала немедленно.

   — Это моя работа, госпожа, — глухо возразил смотритель. — Утром я немедленно отправил запрос в магический надзор. Особо подчеркнул, что дело чрезвычайной важности. Тут ведь постоянно приезжают люди на экскурсии! А меня закидали глупейшими вопросами. Причинен ли кому-нибудь физический вред, были ли случаи поломки мебели, а в конце даже издевательски поинтересовались, не увлекаюсь ли я деревенским вином. Представляете?

   — Гады какие! — фыркнула я.

   — Не то слово. — Старик обиженно шмыгнул носом. — Я рассчитывал, что специалист прибудет немедленно. Но вместо этого услышал, что мой случай не первоочередной. Мол, ждите. А если я хочу оформить срочный вызов, то придется заплатить четверную цену. Вы представляете? Они предложили мне отдать сто золотых!

   Я удивленно присвистнула, произведя в уме нехитрые вычисления. Получается, обычный вызов приносит магической инспекции двадцать пять золотых. И это даже не за установку печатей, а за обновление уже существующих.

   — Как будто я обязан из своего кармана платить, — проворчал старик. — Музей — государственная собственность. Да и то в последние годы урезали его содержание. По сути, единственный источник дохода сейчас — это продаваемые билеты. Даже двадцать пять золотых пробьет значительную брешь в бюджете. Но заплатить за срочный вызов я был уже не в состоянии. Пришлось набраться терпения.

   Старик вздохнул и опустил рукав.

   — Но что же с вами случилось? — спросила я. — Синяки выглядят свежими.

   — Потому что я получил их прошлой ночью, — угрюмо сказал смотритель. — Видите ли, госпожа, я никогда не считал себя трусом. Но после того происшествия… В общем, мне стыдно признаться, но я перестал делать ночные обходы.

   — На редкость правильное решение, — поддержала я старика, который виновато понурился после своего признания. — Но каким тогда образом призрак добрался до вас?

   — Это случилось сегодня на рассвете, — тихо произнес смотритель. — Я спал в своем домике. Точнее, как сказать — спал… В моем возрасте бессонница — частая гостья. Я без толка проворочался полночи. Потом решил подышать свежим воздухом. Вышел и обмер от неожиданности. Вон, видите, где я живу?

   Он ткнул пальцем, и я послушно посмотрела в указанную сторону. Увидела симпатичный одноэтажный домик под красной черепичной крышей, который стоял совсем рядом с замком.

   — Тут расстояния всего-то ничего, — проговорил смотритель. — Было еще темно… Ну как — темно. Предутренний сумрак, когда уже можешь различить очертания предметов. И я отчетливо увидел, что дверь замка открыта. Она с протяжным ржавым скрипом раскачивалась на ветру. Понятное дело, я решил, что это проказы местных мальчишек. Видимо, все-таки забрались в музей, воспользовавшись тем, что последнюю неделю я так халатно исполнял свои обязанности. Я рассердился, схватил трость и ринулся сюда. Хотел выгнать шалунов, пока они не натворили бед. И только забравшись на крыльцо, понял, что ветра-то нет никакого. Ни дуновения. Как тогда дверь могла раскачиваться? Да и скрип этот странный. Я ведь регулярно смазываю петли маслом. Накануне группу посетителей выпроваживал — все в порядке было.

   И замолчал, как будто решил, что сказал достаточно.

   — А дальше? — поторопила его я. — Вы, должно быть, развернулись и сразу ушли?

   — Я заглянул в холл, — глухо сказал старик. — Крикнул, что сейчас вызову полицию. И, мол, если она обнаружит тут каких-нибудь сорванцов — то им придется несладко. А потом опять услышал этот странный детский смех. Попятился было, а в следующее мгновение что-то вцепилось мне в руку. Вцепилось с такой силой, что даже кость хрустнула. И потащила внутрь. Благо, что трость была со мной. Я начал размахивать ею, верещал, как ненормальный, от