Звёздная бирема "Аквила". Мятеж. Людмила Астахова и Яна Горшкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ I. Ab equis ad asinos(1). Из коней - в ослы (лат)
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ЧАСТЬ II. Rebus in arduis(30). В трудных обстоятельствах (лат.)
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЧАСТЬ III. Factum est factum(37). Что сделано, то сделано (лат.)
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18

АННОТАЦИЯ

Лацийская Звёздная Республика – это десятки обитаемых миров, миллиарды граждан, могучие легионы и доблестный флот, а еще – алчные и могущественные враги, далекие и опасные космические трассы. Но цена тысячелетнему благоденствию высока. Только живорожденные аристократы-патриции наслаждаются всей полнотой власти, участь же репликаторных плебеев — сражаться и трудиться в счастливом неведении.

   Что может быть общего у опального патриция и осужденной плебейки — бывшей рядовой штурмового отряда? Ничего, кроме приговора. Что связывает хладнокровную женщину-пилота и командира «звездной пехоты»? Только взаимная неприязнь и корабельная нейросеть. Но однажды эти четверо встретились на борту «Аквилы» - лучшей звездной биремы пограничного сектора Вироза, и в истории Республики началась новая глава.

ЧАСТЬ I. Ab equis ad asinos(1). Из коней - в ослы (лат).

ГЛАВА 1

Преторианцы(2) явились перед рассветом.

   Ничего удивительного. Это ведь в русле традиций – заставить опального гражданина промучиться всю ночь в ожидании топота тяжелых калиг(3) под окном и грохота, от которого едва не вылетает дверь, несмотря на все силовые поля. С другой стороны, отсрочка дается преступнику как акт некого милосердия. Хочешь – завещание составляй, хочешь – молись, а если желаешь, то предавайся последним радостям обжорства и разврата. Потом ведь станет не до гетер и амикусов(4).

   Гай Ацилий предпочел последнее. Завещать ему, отпрыску уничтоженной фамилии, было нечего и некому. Молиться опозоренным предкам тоже смысла, в общем-то, не имело, равно как и приносить жертвы Республике, в предательстве которой его обвинили. До гетер дело так и не дошло, впрочем. Молодой патриций провел последнюю ночь в атрии своего опустевшего древнего гнезда наедине с тишиной, книгой – тоже архаичной, бумажной, и кувшином фалернского, которое он синтезировал специального для такого торжественного момента. Не каждый день из списков аристократов и из жизни вымарывается целая фамилия – сотни поколений предков, десятки ныне живущих и тысячи потомков, которые никогда не будут рождены.

   Фалернское, воспетое древними поэтами, оказалось сущей кислятиной. Да и сами поэты, верней, их чеканные ямбы, не сказать, чтоб утешали. Убивали время, разве что.

   - Именем Сената и Народа велю тебе открыть! – громыхнуло снаружи.

   Преторианцы, несмотря на грозные возгласы, изрядно робели. Одно дело – усмирять варваров на какой-нибудь захудалой Колонии Лютум, а совсем другое – вязать вчерашнего сенатора, патриция и живорожденного. Бедолаги.

   Ацилий встал, почти без сожаления отложил книгу и тщательно проверил складки тоги. Они лежали идеально. Как всегда.

   - Входи и будь здоров, - приветствовал он центуриона.

   Тот остановился, едва переступив порог, и, развернув свиток, откашлялся. Его подчиненные организованно топтались снаружи.

   - Гай из рода Ацилиев, фамилии Курионов.

   - Это я.

   - Ты признан виновным в государственной измене. Войди в курию и выслушай приговор сенаторов.

   - Ecastor!(5) – устало выругался Гай. – Центурион, позволь мне взять твой «гладий»(6) и дай минуту, чтобы уладить дело. Право, всем будет проще. Твоим людям останется только выволочь тело. Все равно я пойду на удобрения для клубники.

   - Прости, господин, но для этого у тебя была целая ночь, - покачал головой преторианец. – Не вынуждай меня применять силу.

   Ацилий пожал плечами и покорно прижал ко лбу между бровями тонкую серебристую таблетку транслятора. Закрыл глаза, пережил то секундное головокружение, что всегда сопровождает погружение в искусственное, многомерное пространство, каким-то древним умником прозванное виртуальным. Он терпеть этого не мог, изыскивая любую возможность увильнуть от необходимости выходить за пределы реальности, терять ощущение своего живого, теплого и дышащего тела, проваливаться в никуда, падающим листом скользить в стремнине безвременья…. Чтобы открыть глаза и обнаружить себя стоящим в столбе света посреди курии, под взглядами трехсот сенаторов. О, маленькая поправка! Под прицелами глаз 290 членов Сената.

   Скамья Курионов – все десять мест – сиротливо пустела. Немудрено, коли все представители фамилии уже распылены на удобрения, а последний ее отпрыск ожидает решения своей участи в роли подсудимого.

   Гай Ацилий представил на миг, какая грызня сейчас началась за эту пустую скамью среди тех, кто жаждет посадить на эти места своих сторонников, и едва удержался от вульгарного присвиста. Борьбу за власть ведь никто не отменял, и он тому пока еще живое подтверждение.

   Появление опального Куриона встретило легкое гудение, скорее растерянное, чем угрожающее. Разве что Корнелии, весь их выводок, зашушукались и зашуршали, но такова уж их порода. Какую ветвь не возьми, а все одинаковы, что Цинны, что Арвины – сволочь на сволочи. А! И Клавдии, еще более плодовитые и ветвистые, тоже загомонили. И даже честолюбивый красавчик Клодий, их побочный отпрыск, развалился на скамье народных трибунов в позе весьма распущенной и с выражением на смазливой физиономии препохабным.

   Принцепс(7), устав пережидать шуршание тог и шарканье сенаторских сандалий, стукнул посохом и прошамкал суровое:

   - Тишина!

   Увы, могучему старцу, умудрившемуся разменять третью сотню лет, внял лишь сам подсудимый, который и без окриков не слишком шуршал. Остальных пришлось усмирять ликторам.

   - Слово имеет Луций Геганий Мацелин.

   Названный подскочил, оправляя складки тоги с той суетливостью, которая свойственна всем хомо новус, новым людям. Неудивительно, впрочем. Всего лишь три поколения отделяли Луция Гегания от его репликаторных предков. Не притерлись еще Мацелины, не пообтесались. Ежели твой прапрадед еще бурил… э-э… землю… или что они там бурят на этой Колонии Купрум? Короче, не добавлял шахтерский прадедушка нынешнему оратору лоска, отсутствие коего он, впрочем, успешно компенсировал шустростью и хваткой. Той самой, ради которой живорожденные патриции Гегании некогда и приняли в свой род репликаторную ветвь захудалых Мацелиев.

   Мацелин подскочил и как принялся чеканить свою инвективу, будто не от шахтеров происходил, а от литейщиков. Гай Ацилий даже заслушался, одобрительно выгибая бровь в особенно едких местах. Право, все-таки в этих новых людях что-то такое есть. Нечто первобытное, хотя, казалось бы… А впрочем, кто поручится, что в геном Луция Гегания не затесались какие-нибудь дикие парфы или хищные пуны? С этих провинциалов станется.

   - Доколе же ты, Курион, будешь испытывать терпение наше?! – вещал оратор.

   Медногремящая риторика Мацелина сводилась, однако, к одному: Гай Ацилий, последний представитель Курионов, должен был разделить участь своих родичей. Именем Сената и Народа и на благо Республики. Вопрос заключался лишь в одном: морковку удобрят бренным прахом Гая Ацилия или все же… э-э… скажем, некую бахчевую культуру? Курион, заскучав, мысленно поставил на тыквы. Крылся в этом некий судьбоносный символизм.

   Но, как известно, человек предполагает, а Судьба располагает. Другое дело, что нынче Фатум изволил повернуться к подсудимому седалищем, ибо ни с чем, кроме задницы, довольную морду трибуна Клодия и не сравнишь. А именно его, помилуйте лары(8) и маны(9), уста Рок избрал, дабы извергнуть полновесное, сочное, прямо-таки сочащееся злорадством:

   - Вето.

   Луций Геганий поперхнулся своей обвинительной речью аккурат на том пассаже, где сенаторам предлагалось решить: корнеплоды или бобы? И пятнами пошел, как фасолина пестрого сорта.

   - Чтоб ты, Клодий, сдох, сволочь вкрадчивая, - одними губами пробормотал Ацилий, и тот, разумеется, расслышал. Или по губам прочитал. Улыбочка трибуна стала еще пакостней.

   - Известно ли сенаторам, что наш бывший коллега обладает некой врожденной особенностью, коя делает его казнь не только бессмысленной жестокостью, но и вопиющей бесхозяйственностью? – не дожидаясь, пока возмущенные патриции загомонят и затопают, взял быка за рога Клодий. Ради пущего эффекта он даже изволил встать и руку простер к Ацилию, не забыв втихаря ему подмигнуть.

   - Объяснись, Публий Клодий, - потребовал принцепс, и Мацелин немедленно поддакнул:

   - Да, Клодий, объяснись!

   - И покороче, - буркнул подсудимый, не видя смысла в затягивании спектакля. Кто-кто, а Гай Ацилий прекрасно знал, о какой именно врожденной особенности собирался поведать пройдоха-трибун. НЭП, будь он неладен. Пронюхал все-таки!

   - Нейро-эйдетический парадокс, - сладко мурлыкнул непрошенный защитник. – Вы и в самом деле собираетесь распылить на удобрения прирожденного лигария(10), квириты(11)?

   - Разве Ацилии Курионы обладают НЭП? – риторически вопросил кто-то из Корнелиев. Вопрос не требовал ответа, ибо даже Клодий не рискнул бы открыто обманывать Сенат.

   - Касательно всех прочих Курионов сказать сложно, - развел руками трибун в деланном сожалении. – Этого мы уже, к несчастью, не узнаем. Но вот Гай Ацилий, несомненно, является обладателем нужных качеств. Да вы бы хоть сперва в его генетическую карту посмотрели, а потом уже рассуждали о подкормке корнеплодов!

   И снова подмигнул, скотина такая. Другим глазом.

   - Клодий, да чтоб ты сдох, - понимая, что повторяется, пожелал Курион уже вслух. Тот лишь улыбнулся, с легкой укоризной покачав головой:

   - О, людская неблагодарность! О, времена! О, нравы!

   Принцепс снова прибегнул к посоху. По сморщенному лицу его читалось: кабы собрались все вживую, а не в виртуальности, прогулялся бы тот посох по сенаторским спинам, ох, прогулялся.

   - Квириты! Тишина! Гай Ацилий, ты лишен голоса! Публий Клодий, переходи к сути! Мы не на форуме, квириты! Уважайте это священное собрание!

   - Как угодно, - не смутился Клодий. – А суть, квириты, такова, что на станции… м-м… - он прищелкнул пальцами, делая вид, что запамятовал: - Цикута Вироза, да! На пограничной станции Цикута Вироза уже полтора месяца как отсутствуют лигарии. Лишившись проводников, станция парализована. Не разумней ли предоставить Гаю Ацилию шанс искупить его вину сим тяжелым, но почетным трудом на благо Республики?

   Курион закрыл глаза. Ну, вот. Теперь последняя надежда на быструю и чистую казнь подохла в конвульсиях. Никто из патрициев не упустит случая так унизить представителя своего сословия. Служба лигарием – это… Это, в сущности, та же казнь, только изрядно растянутая во времени.

   Навсегда покинуть привычную среду, лишиться не только всех привилегий, но и элементарных прав, доступных даже последнему репликаторному плебею… О, боги! Лигариев ведь стерилизуют. Этот пункт, вероятно, кажется Клодию особенно сладостным. Казнить политического противника – это, конечно, удовольствие, но слишком уж скоротечное. А вот превратить его в бесправное и бесплодное существо, не просто изгоя, а ходячий инструмент, принадлежность станции навроде гетеры, антенны или пульта… О-о! Это, несомненно, придется им по вкусу!

   Он не ошибся. Дискуссии не было.

   - Голосуем! – предложил принцепс и тут же, обведя взглядом лес поднятых рук, подытожил: - Единогласно!

   - Гай Курион из рода Ацилиев! Именем Сената и Народа Республики ты приговариваешься к службе лигарием на станции Цикута Вироза или любой другой, если того потребует благо Республики, - торжественно огласил приговор старейший в Сенате и добавил совершенно, на взгляд Гая, излишнее:

   - Пожизненно.

   Мог бы и не сотрясать виртуальность. У лигариев не бывает отставок.

   «А центурион был прав, - с тоской подумал Ацилий. – Надо было вены резать, пока возможность имелась».

   А вслух пожелал в третий, но далеко не последний раз:

   - Чтоб ты сдох, Клодий!

   Если бы не снегопад, то Кассия выследила бы лисовина в два счета. Но снег все валил и валил, пуховое одеяло, укутавшее землю, делалось пышнее и толще, а главное - непроходимее. Метель замела все знакомые тропинки, и время от времени Кассия, сделав неосторожный шаг, проваливалась в сугробы по пояс, но обращаться за помощью к карте девушка сочла поступком крайне неспортивным. С картой-то всякий может! Кроме того, роскошный рыжий зверь стоил всех прилагаемых усилий. Увидев в каталоге вирт-обновлений эту хитрющую морду, Кассия покой и сон потеряла. Кролики, полевые мыши и совы у неё уже были, самое время завести кого-то хвостато-зубастого. Но цены на лесных хищников заставили манипуларию(12) скулить и тявкать от досады прямо-таки по-лисьи. По расчетам Кассии на приобретение рыжехвостого у неё ушли бы все бонусы за шесть декад. Оставалось лишь набраться терпения.

   А потом случилось так, что Кассии Фортунате стало не до лис совсем…

   Теперь, спустя полгода, она называла произошедшее с ней не иначе как Инцидент. Емкое слово, слово-шкатулка, в которую запросто можно спрятать и преступление, и последовавшее за ним неминуемое наказание… Отличное слово, да.

   За каменным мостиком, изящно перекинутым через замерший ручеек, Кассия, наконец, увидела цепочку лисьих следов.

   «Вот теперь я точно тебя найду, хитрюган», - мысленно посулила она неуловимому зверю, двинувшись за лисом в самую чащу.

   После оглашения приговора сестры и братья из её манипулы скинулись на прощальный подарок. Даром, что ли, Кассия им все уши прожужжала о том, как хочет поселить в Зимнем Мире лисиц? К тому же, если не вся Республика, то Флот уж точно в курсе – команда квинквиремы(13) «Фортуна» - самая сплоченная. Недаром говорят: «Дружат как Фортунаты». Друзьями они остались до самого конца.

   Между елками мелькнула ярко-рыжая шубка. Кассия ускорила шаг. Рыхлый снег заглушил все звуки, и девушке удалось подкрасться к красавцу-лисовину очень близко.

   «Ага! Вот ты какой!» - ахнула Кассия, любуясь подарком.

   Зверь был не просто рыжий, а почти огненный, с янтарными глазами и белоснежной грудкой.

   - Привет тебе, Руфус!

   Вдоволь наигравшись в гляделки и дав сделать три десятка великолепных снимков, новонареченный лис убежал по своим делам, а Кассия вернулась к мостику. До ужина осталось каких-то полчаса, и прежде чем вернуться в реальность, она хотела насладиться видом живописной дороги и отягощенных целыми сугробами еловых ветвей. Оно, конечно, перед смертью не надышишься, но кислой физиономией Блондинчика она и так сыта по горло.

   «На первые же бонусы куплю дополнение «Лыжи», - мечталось девушке. – Для мобильности и стимуляции нервных окончаний».

   Снег продолжал тихо падать, но ветер прекратился, и Кассия на прощание запрокинула голову, чтобы чувствовать кожей лица легчайшие ледяные прикосновения. Нет, право же, её личный Мир Зимы стоил каждого потраченного на его создание денария.

   Ах, как же не хотелось возвращаться! Ступая в мерцающее кольцо портала-выхода, Кассия даже не стонала от злости, она яростно скрежетала зубами, как человек, которому снится бесконечный кошмар. Только у бывшей манипуларии, как назло, сон и явь поменялись местами.

   Каждый раз при возвращении из Мира Зимы гордячка-Кассия давала себе слово не видеть Блондинчика в упор, но голова сама по себе, без всякого участия воли склонялась перед изменником. Тот свою напарницу действительно не замечал. В часы, когда девушка бродила по виртуальному миру, Ацилий читал свою древнючую книгу. За несколько декад их пути в недрах грузовика раритет этот можно было, по мнению Кассии, наизусть заучить. Лучше бы инструкции зубрил, честное слово!

   - Который час? – намеренно грубо и резко спросила девушка.

   - Восемь вечера.

   Ацилий всегда отвечал на вопросы, каким бы хамским тоном они не были заданы. Только вид у него каждый раз был такой удивленный, словно с ним внезапно заговорил стул или стол. Это бесило больше всего.

   Кассии хотелось крикнуть: «Ты больше не патриций, а я не манипулария, изменник! Заруби себе на своем породистом носу! И давай, учи инструкции, мать твою растак!»

   - Жрать пойдешь? Или снова… эта… постишься?

   - Извини, я еще не решил.

   Он, вишь, не решил еще – оскорбить свой желудок белковой массой с витаминной подливкой или пощадить нежный орган и свое утонченное чувство прекрасного.

   - Ну и хрен с тобой, Блондинчик, - проворчала лигария. – А я жрать хочу, сил никаких нет.

   Кухари на «Вератруме» не утруждали себя синтезом из набора аминокислот чего-то более-менее похожего на нормальную еду. Экономили энергию. Но Кассию вовсе не смущала белесая клейкая масса в контейнере, скупо политая оранжевой кисловатой жидкостью. А вот аппетит патриция при виде столь изысканного «яства» исчезал моментально.

   Пока Кассия потягивалась, поводила плечами и осторожно почесывала шрам от импланта за правым ухом, вечный напарник с места не сдвинулся и глаз от страницы книги не поднял.

   Откровенно говоря, рядовая штурмового отряда Кассия Фортуната из Игнациевой трибы в политике не разбиралась. От слова «совсем». В штурмовых импульсных винтовках – легко, в вакуум-сварочных аппаратах – тоже, еще немного кумекала в тактике и обработке металла давлением, но представить себе, в чем конкретно выражается преступная измена сенатора-патриция она не могла. А очень хотелось знать, что же такого натворил человек, с которым придется работать всю оставшуюся жизнь. Кассия бы поняла, если бы Блондинчика осудили за убийство, скажем, другого сенатора, она ведь и сама – убийца.

   Ацилий молчал. Спрашивать же напрямик означало натолкнуться на глухую стену высокомерия. К слову, те два патриция, которых Кассия издалека видела до знакомства с изменщиком-Блондинчиком, иных чувств, кроме признательности и благоговения у неё отчего-то не вызывали. Странно, да?

   «Изменить Республике – это как? Если не в бою, выстрелив, положим, в спину соратнику из мести или иных низких побуждений, то как иначе? Неужто этот хмырь белобрысый продал государственные секреты парфам? – терзалась невысказанными вопросами Кассия. – Но тогда бы его не спас бы и… этот… как его… парадоксальный ген этот сраный. На удобрения отправился бы прямым ходом».

   Воображение рисовало заманчивую картинку – жидкий Ацилий по трубочкам питает огуречную рассаду в гидропонном парнике где-нибудь на стационарной военной базе. Интересно, на много б огурцов его хватило?

   Мысли об огурцах пробудили зверский аппетит и бурление желудочных соков.

   - Всё! Ты как хочешь, а я жрать пошла.

   Никакой охраны паре лигариев не требовалось. Куда они денутся, если с НЭП-имплантом ни сбежать, ни спрятаться? Да и зачем? Если говорить о Кассии, то ей участь лоцмана-коннектора представлялась, если не подарком судьбы, то шансом испытать себя в новом деле. И кабы не Блондинчик…

   Выждав положенное время, чтобы точно убедиться – гордый Ацилий ужинать не возжелал и не возжелает, Кассия быстренько подмела и его порцию тоже. А чего добру-то пропадать? Белок, он везде белок. Тем более, пищевая масса оказалась первоклассной, обогащенной микроэлементами, нажористой. Уж в чем-чем, а в жратве бывшая манипулария разбиралась превосходно. Даже лучше, чем в вакуум-сварке. А еще она предпочитала сытый желудок – голодному при любых жизненных обстоятельствах.

   «Сильна ты за обе щеки трескать, малявка», - смеялся её разлюбезный десятник, застукав подчиненную за выпрашиванием у повара добавки. И награждал шлепком по крепкой ягодице, а мог и за смуглую щечку потрепать. Хороший он был, душевный, прирожденный воин, эх-х-х…

   От сытости, как это водится, Кассию потянуло на меланхолические воспоминания, перетекавшие обычно в здоровый крепкий сон. Папия всё твердила, что, обожравшись, Кассия храпит, прямо как мужик, но среди своих, среди Фортунат-вояк, то был невеликий грех, а ночной покой Блондинчика бывшая манипулария беречь не нанималась. Сейчас ка-а-ак завалится на койку, ка-а-ак задрыхнет!

   Великие боги, как же храпела эта… самка породы манипулариев! Уму непостижимо, как человеческое существо способно исторгать столь чудовищные звуки. Или это побочный эффект селекции? Если так, то кто-то непростительно ошибся!

   «А тебе что за печаль, даже если ты прав? – угрюмо сыронизировал Гай Ацилий. – Теперь ты, мой восторженный друг, навеки прикован к сей представительнице столь любезного тебе народа. Изысканный поворот, не так ли?»

   Вполне в духе засранца Клодия, на самом деле. В отчаянной схватке оптиматов и популяров Ацилии Курионы оказались слишком принципиальными, а потому их выпололи начисто. Ну, почти. Хотя Гай не в счет.

   «Ты ведь сам стремился к этому, дружок, - напомнил он себе. – Не запамятовал еще? Быть ближе к народу, ха! Куда уж ближе-то?»

   От могучего, с присвистом храпа бывшей манипуларии не только закладывало уши, но и даже сами переборки, казалось, вибрировали. Так что затычки не спасали, Ацилий уже пробовал. Кроме того, белковая масса, похоже, не пошла впрок желудку Кассии, вызывая в оном бурление и брожение. Таким образом, обоняние патриция испытывало не меньшие страдания, чем слух. Что прискорбно вдвойне.

   Инструкции, зубрить которые призывала напарница, Ацилий прочитал дважды, и этого было довольно, чтобы каждая буква намертво отпечаталась в тренированной памяти бывшего сенатора. Чай, не предвыборная речь, было бы что учить, право. Что оставалось? Если исключить виртуальные сказочки, которыми глушила сознание Кассия и ей подобные, то практически ничего. Осужденному позволили взять с собой несколько книг – и на том спасибо.

   Боль не покинет меня, пока меня жизнь не покинет.

   Мне приходится ждать лишь от всесильных богов.(14)

   Но тут соседка не просто всхрапнула, а прямо-таки взревела аварийной сиреной, и Ацилий, уже скользнувший было вслед за бессмертными строками древнего поэта, рухнул на взлете. Да так знатно шмякнулся, что аж с койки упал. И, ошеломленный, несколько секунд не мог сообразить, что это не девичий храп сверзил его с высоты грез, а вполне себе прозаическое содрогание транспортника, словившего бортом прямое попадание из…

   - Торпеда, твоюцентурию! – заорала Кассия, спрыгнув со своей лежанки.

   Такую вибрацию при попадании давали только самонаводящиеся торпеды класса L, те самые, которые так любят использовать незаконные вооруженные формирования, именуемые в просторечье пиратами.

   В обстановке, приближенной к боевой, манипуларии мыслят и действуют очень быстро. Кассия целеустремленно пробежалась по каюте в поисках хоть чего-то, похожего на оружие. Безрезультатно! Триерарх «Вератрума» позаботился, чтобы расконвоированные лигарии не отчудили напоследок чего-нибудь противозаконного. Например, не смогли взять заложников.

   - Вот же ж гадство! – взвыла обозленная Кассия.

   Любая манипулария сама по себе оружие, тем паче Фортуната, пусть даже бывшая. Но обидно же! Лихорадочно оглядевшись в последний раз, девушка решительно выломала из стенной панели держатель для полотенец и заняла оборону вокруг патриция.

   - Стате!(15) – скомандовал Ацилий, прежде чем сам понял, что происходит. Несмотря на отсутствие врожденных рефлексов, соображал патриций быстро, а приказывал – еще быстрее. Озверевшая манипулария, спущенная с цепи, разнесет судно быстрее, чем это сделают враги. И мало того, что сама погибнет, так ведь и его за собой утащит!

   Приказ подействовал отрезвляюще. Не сразу, но подействовал.

   - Чего-чего? – пробормотала Кассия, очумело тряхнув головой.

   Пока Гай с трудом поднимался с карачек, опираясь о дрожащую переборку, мозг патриция, отрешившись от тела, уже сделал то, для чего был предназначен – произвел анализ ситуации. Поганой ситуации, несомненно, но отнюдь не безвыходной.

   - Мы еще не подошли к границе, следовательно, это не пуны. И не парфы, - озвучил свои выводы Ацилий и хладнокровно принялся стаскивать форменное облачение: - Значит, пираты. Ты не справишься со всеми, Кассия. Поэтому успокойся и подчиняйся. Да, и молчи. Говорить буду я.

   Прихватив заодно и форму напарницы, он засунул одежду в утилизатор, не давая манипуларии шанса возразить. И встал, руки на груди скрестив. Величественный до омерзения. Кто бы не вошел в эту дверь, он сразу должен понять, с кем имеет дело. Сенаторы Республики – слишком редкий и ценный приз, чтобы выбрасывать их из шлюза. Больших денег стоят сенаторы, особенно если на них не написано, что они – бывшие.

   Еще никогда в жизни Кассия не видела столько величавого мужчины в одних трусах. И так как нижнее белье на Ацилии было самое обычное, из стандартного армейского комплекта, то дело было не в трусах, точно!

   Рефлексы у манипулариев закреплены в сознании крепче некуда, но если и закрался в душу Кассии червячок сомнения насчет правомочности приказа, то был он тут же задавлен тяжелым каблуком генетической расположенности к подчинению вышестоящим.

   - Слушаюсь! - отчеканила девушка и встала у патриция за правым плечом.

   И в последний момент, когда дверь уже открывалась, успела отбросить в угол компрометирующий её намерения держатель.

   - Я - сенатор. Ты - моя спутница. Если лары будут к нам милостивы, пираты не поймут, что мы - лигарии, - скороговоркой шепнул Ацилий и вздернул подбородок еще выше. Очень вовремя, потому что, выломав заклинившую дверь, в каюту вломились… э-э… Вероятно, пираты, ибо кем еще может оказаться разношерстная компания головорезов обоих полов, в облике которых самой запоминающейся деталью было количество оружия и, пожалуй, препохабнейшие рожи.

   Выпятив челюсть, Ацилий надменно осведомился:

   - Чем обязан?

   Тон патриций избрал примерно тот же, каким приветствовал бы своих клиентов, вломившихся к патрону в неурочный час.

   Положим, Кассия Фортуната в любых других обстоятельствах ни за что не стала бы разговаривать с этим сбродом на человеческом языке. Один только вид сбившихся в беззаконную шайку беглых преступников-республиканцев и диких варваров оскорблял взгляд любого модифицированного солдата. Канониры-торвенторы с её родной «Фортуны» развлекались, скажем, прицельной стрельбой по пиратским миопаронам, предварительно давая злодеям приличную фору в расстоянии. Иначе получалось совсем уж неспортивно.

   Вместо ответа один из головорезов активировал энергоплеть, но не успел даже замахнуться, как патриций отчеканил известную во всей галактике фразу:

   - Не прикасайся ко мне! Я - сенатор Республики.

   Главное – вовремя уведомить злоумышленника о последствиях, верно? А последствия насилия, примененного к республиканскому патрицию, обычно наступали скоро и неизбежно. Ибо насилия в отношении своих патрициев Республика, скажем так, очень не любила.

   Фраза оказала на захватчика прямо-таки колдовское воздействие - тот опустил уже занесенное для удара оружие. Чему, например, Кассия совсем не удивилась. Странно другое – почему подонки не попадали на колени?

   В задних, напирающих из коридора, рядах пиратов раздался присвист:

   - Братцы! Так это ж настоящий патриций! – взвизгнула радостно какая-то девка-пиратка.

   - Я - Гай Ацилий Курион, дважды избранный курульным эдилом(16), - подтвердил Ацилий догадку сообразительной разбойницы. Но на всякий случай добавил, чтобы развеять любые сомнения: - И я гарантирую вам своевременный выкуп за меня и за мою спутницу. А теперь назовитесь.

   - А где ж ты тогу свою потерял, патриций? - вякнул кто-то. - Никак под манипуларией протерлась? - намекая, без сомнения, на откровенно десантно-штурмовую внешность спутницы сенатора. Правду сказать, множество наколок и шрамов, испещрявших смуглое мускулистое тело Кассии, не оставляли никакой загадки касательно ее рода деятельности. С другой стороны, манипулария – тоже женщина, и оскорблять ее грязными намеками Ацилий позволить не мог.

   - Не тебе обсуждать мои сексуальные пристрастия, клейменая собака, - холодно процедил он и добавил, сверля взглядом старшего: - Я жду.

   «Чего? Под манипуларией? Лары, какой же идиот, - подумалось девушке. – Как только в голову такое пришло?» Её татуировки всякому имеющему глаза, говорили, что Кассия из штурмовиков. Патриций и штурмовичка? Тьфу! Да что с варваров взять-то!

   В ответ главарь, а, по мнению Кассии, никем иным этот здоровенный бритоголовый мужик быть и не мог, солидно откашлялся и молвил густым басом:

   - Мы - вольные люди, к тому же остро нуждающиеся в средствах, а потому желающие обналичить твою свободу, благородный... э... эдил. Имена наши тебе знать не обязательно.

   - Как угодно, - милостиво кивнул Курион. - В таком случае, вольные люди, извольте сопроводить нас в более подобающее место.

   Самое время, кстати, потому что изуродованное пиратскими орудиями тело «Вератрума» мелко дрожало, агонизируя. Прежде чем взорвется реактор транспортника, лучше оказаться как можно дальше, пусть даже и в трюме бандитской миопароны.

   Несоответствие формы и содержания - фактор для прирожденного военного крайне раздражающий. Например, неправильно активированная экзоброня у солдата приводит любого центуриона в ярость за считанные секунды. Блондинчик говорил хорошо, нагло говорил, но весь эффект портили трусы, точнее отсутствие иной одежды. Кассия успела вся известись, пока дотумкала подобрать с пола и набросить на плечи Ацилию смятую простыню.

   Тот величественно запахнулся в нее, как в тогу, и подставил девушке локоть:

   - Твою руку, моя дорогая. Не тревожься, эти люди не стоят твоего беспокойства.

   И выплыл из каюты, как флагманская квинквирема, увлекая за собой напарницу. И томик стихов не забыл прихватить.

   Нет, положительно, Кассия в этот миг испытала к напарнику чувство, близкое к восхищению. Она бы так никогда не смогла. Честно! Чтобы вот так выехать из полной задницы на одной лишь непробиваемой спеси и наглости, надо родиться патрицием. И хотя все инстинкты побуждали девушку ринуться в неравный бой, она оценила тактический ход напарника. Хорошо, если бы их просто убили на месте, а то ведь так и в рабстве у вонючих парфов можно очутиться! Жуть!

   О том, что сделают не к ночи помянутые парфы с той самой манипуларией-Фортунатой, учинившей бойню на «Аршаке», Кассия старалась не думать. Уж точно не назначат лигарией на одну из своих коннекторных станций.

   - Сбегут ведь, - обеспокоенно заметил один из топавших следом разбойников. - Связать бы хотя б девку, а?

   Ацилий, не оборачиваясь, бросил через плечо с искренним удивлением:

    - Сбега-ать? До ближайшего шлюза? И зачем? Весьма будоражащее приключение, не правда ли, любимая? Уверяю вас, мои дорогие вольные люди, побег не входит в мои намерения. Слово сенатора.

   Маленький нюанс, позволивший Гаю с легкостью дать заведомо ложное обещание, пришелся сейчас очень кстати. Слово сенатора, да. Не слово Гая Ацилия Куриона.

   «Как он всё-таки красиво сформулировал варварское "Это моя баба!" - снова помимо воли восхитилась Кассия. - Стратег, егоцентурию!" И получилось у него так натурально, что манипулария вспомнила - у живорожденных-то патриархат цветет буйным цветом. А оно вот, оказывается, как выглядит.

   На занятиях по политической подготовке инструктор, конечно, объяснил, с чем эту хрень едят и зачем патрициям половая дискриминация, но, если честно, никто из Фортунат так ничего толком и не понял. Даже умница-десятник. Публий себя в разных местах почесал, прежде чем сказал, мол, раз столько болтают про генное разнообразие, значит, дело важное и ради него можно на кой-какие жертвы пойти, а патрицианки, они - гражданки ответственные. Вот, дескать, и прогнулись героически под систему. В частном порядке, чисто для себя, Кассия пыталась вообразить, как это - считаться неполноценным существом только потому, что у тебя есть сиськи, но дальше воображаемой очереди в сортир, разделенной на мужскую и женскую, не двинулась.

   Их перевели на пиратский кораблик - небольшую миопарону, и, прогнав пленников ее тесными коридорами, заперли в какой-то вонючей конуре вдвоем.

   Едва пленители закончили греметь кремальерами люка, величие сползло с Ацилия вместе с простыней. Не так-то просто усмирить шайку жаждущих насилия репликаторных отбросов, вообще-то. Физические силы покинули Куриона вместе с адреналином. Он привалился к переборке и сполз по ней, прикрыв глаза ладонью.

   - Чо делать будем? - тут же спросила Кассия, присев рядышком на корточки. - Ну, когда твое вранье разоблачат, в смысле.

   - Вранье? – устало хмыкнул Гай, пытаясь сфокусировать взгляд на манипуларии, фигура которой почему-то расплывалась и дрожала. - Но ведь я не солгал ни словом. Мы с тобой действительно очень ценные. Нас спасут. Или выкупят, - и даже не заметил, как проговорился: - Уверяю тебя, скотина Клодий не для того заменил мне казнь этой... службой, чтобы я так легко улизнул от его мести. Оптиматы не оставят своим вниманием последнего Куриона…

   К счастью, Кассия, как ей и положено, от политики была далека. Ацилий мысленно сам себя одернул – что говоришь, глупец, и кому? – и вернулся к реальности:

   - Что же касается дальнейших действий, то из нас двоих, помнится, именно ты служила в штурмовом отряде? Подумай о плане побега, если угодно. Только сделай милость, постарайся делать это молча. Я бы не отказался от пары часов сна, если позволишь, - и снова закрыл глаза.

   Смысл первой половины речи напарника Кассия, откровенно говоря, не очень хорошо поняла. Скотина-Клодий какой-то, опти...опти-мать их какие-то, казни-страсти-мордасти. Зато она четко уяснила свою первоочередную задачу - надо захватить миопарону. Без оружия и амуниции сделать это будет непросто, но Фортунате, хоть и бывшей, вполне по силам. Если маны помогут и судьба подсобит, то почему бы и нет, верно?

   Опять же, две порции белковой массы очень вовремя пришлись. Организм, созданный для ближнего боя с превосходящими силами противника, бурлил нерастраченной энергией.

   Ни во время пребывания в тюрьме, ни в долгом полете на «Вератруме» Кассия ни разу не пропустила тренировки. В итоге под кожей у неё перекатывались литые мускулы, а правой рукой Кассия развивала усилие в восемьдесят килограмм. Дело осталось за малым – выбраться из камеры. Но пока девушка обследовала узилище, Блондинчика совместные приключения окончательно сморили. И он заснул, да так крепко, что, должно быть, не почувствовал, как бывшая манипулария аккуратно укутала его простыней.

   Величие, оно и во сне величие!

   Пока же Ацилий отдыхал, Кассия не сомкнула глаз. Во-первых, от стресса организм её немедленно перестроился на боевой режим 36-12, а значит, ближайшие 36 часов манипулария будет неутомима, быстра и смертоносна. Во-вторых, девушка дважды тщательно обыскала камеру на предмет хоть чего-то, подходящего в качестве оружия. Ничегошеньки не нашла, но не сказать, чтобы сильно опечалилась. Оставалась надежда на появление какого-нибудь похотливого варвара, а лучше, чтобы сразу нескольких. Вступить в прямой контакт с противником всегда предпочтительнее. Выигрывает бой инициативный.

   Но сначала надо было посоветоваться с напарником. Так положено по инструкции и просто целесообразно.

   Без колебаний Кассия растолкала патриция.

   - Слышь, эта...

   Продолжать называть его - Блондинчиком? Язык как-то не поворачивался. Гаем? Нет, слишком лично.

   - Короче, Ацилий, у меня мысль есть.

   Сонный бывший сенатор молча кивнул, мол, излагай.

   - Я к местной шпане присмотрелась, пока нас конвоировали. Треть здешнего сброда – новички-желторотики, первонахи. Пялились на меня, словно живой женщины никогда не видели. Скалились по-дурному, болтали чушню. Я так полагаю, - она прикрыла веки, чтобы процитировать точно по тексту «Памятку экстренных ситуаций»: - "Мужчины низкоразвитых варварских народов склонны видеть в любой женщине объект сексуальной агрессии, и всегда готовы воспользоваться бесправным положением пленницы".

   Видя, как потрясенно вытягивается лицо Ацилия, Кассия поспешила добавить:

   - Так инструкторы говорили, им можно верить. Надо как-то спровоцировать неопытного варвара, пока главари не вычислили во мне Ту Самую Фортунату.

   Кассия решительно стянула майку. И вовсе не для того, чтобы проверить на патриции-напарнике провокационные свойства своих молочных желез, совсем нет. На спине, между лопатками у манипуларии красовался роскошный, о пятнадцати цветах Рог Изобилия – символ флагмана штурмового флота Республики. За голову Кассии Фортунаты, знаменитой Убийцы Невинных, в Секторе Парфа назначена была сумасшедшая награда, способная утолить даже бездонную алчность пиратов.

   У Ацилия глаза на лоб полезли. Нет, зрелище оказалось неожиданно приятным, однако обстоятельства были поистине чудовищны. Одна лишь мысль о том, чтобы реализовать безумный план Кассии вызвала не просто содрогание, а тошноту. Он затряс головой:

   - Нет! Так нельзя! - и попытался прикрыть девушку своей простыней. Хотя если быть честным до конца, то в попытке этой крылась не столько забота о скромности напарницы, сколько желание избавить себя самого от неуместного искушения. Что ни говори, а Кассия была.. м-м… сработана на совесть.

   Девушка, впрочем, благородного жеста не оценила, стряхнула простыню и открыла рот, чтобы начать возражать. Тогда Гай, вспомнив, с кем имеет дело, попытался доходчиво разъяснить дикой манипуларии смысл своих действий:

   - Кассия, они же тебя... причинят тебе вред. Я не могу допустить, чтобы ты жертвовала своей... э-э... честью ради...

   Непробиваемое непонимание спутницы заставило Ацилия смолкнуть. Но замолчал он очень непреклонно.

   - Я, между прочим, отличница боевой и психологической подготовки, - не удержалась от некоторого хвастовства Кассия. - И по сравнению с тем, что для меня уготовили парфы, сексуальная агрессия - это пустяки. Ты же стратег, и понимаешь, что нам нужно упредить противника.

   Она встала и демонстративно прошлась туда-сюда перед люком, неумело копируя походку гетеры. Вместо соблазнительных покачиваний бедрами то и дело сбиваясь на строевой шаг.

   - Ты только молчи и не вмешивайся, ага? – шепнула Кассия. – У нас всё получится.

   На непредвзятый взгляд Ацилия, соблазнительница из Кассии вышла бы примерно такая же, как из него – вакуум-сварщик. Патриций не удержался от ядовитого комментария:

   - Смехотворная попытка.

   Хотя покачивания упругих бедер напарницы оказались вполне грациозны. Местами.

   - Если ты считаешь, что я буду молча смотреть на то, как эти выродки потащат тебя на поругание, ты ошибаешься, - сердито отчеканил Курион и выдвинул челюсть.

   Право, большего издевательства и унижения не измыслил бы даже подлец-Клодий! И если вообразить на миг, что подобный случай станет известен друзьям… бывшим друзьям бывшего патриция… Нет, недопустимо!

   В намерениях напарника разобрался бы даже трехлетний ребенок, а Кассия уже успела изучить его, чтобы понять - благородного защитника придется вырубить. Главное, сделать это аккуратно. Манипулария знала минимум девять болевых точек на теле мужчины, но причинять Ацилию вред не хотелось. Не заслужил.

   Решение этой задачки прервалось скрежетом люка, что означало - маленькая хитрость с обнаженкой, придуманная Фортунатой, сработала. Створка отъехала в сторону, явив ловцу ценного зверя - смазливого паренька-варвара.

   Ацилий было ринулся на потенциального насильника, но через мгновение рухнул на колени, хватая ртом воздух, сраженный коротким тычком в солнечное сплетение.

   - Идем со мной, женщина! - приказал пиратик, грозя бластером какой-то древней модели.

   Кассия демонстративно медленно натянула майку обратно и безропотно подчинилась грубой силе, а на прощание подмигнула напарнику, мол, жди, скоро вернусь с добычей.

   У будущего сексуального агрессора обнаружились роскошные длинные ресницы и отлично прокачанные двуглавые мышцы плеча(17). И Кассия, вынужденно обходившаяся без мужского общества последние полгода, подумала, что, пожалуй, она воспользуется удобным моментом и совместит приятное с полезным.

   Ацилий, отдышавшись, рванул к люку, но тот оказался уже задраен.

   - Ну, погоди у меня, плебейка! – в ярости прорычал Гай и от бессилия саданул по препятствию кулаком. Но ответом ему был лишь обиженный гул металла.

   Впрочем, разве настоящего сына Республики остановят какие-то жалкие обстоятельства? Частью сознания Ацилий понимал, конечно, что его неожиданная первобытная свирепость, давным-давно укрощенная соответствующей селекцией и воспитанием, спровоцирована этой репликаторной девкой, посмевшей узурпировать его прирожденную привилегию в принятии решений… Однако в этом были и плюсы. Впервые после приговора опальный патриций почувствовал себя живым. И уж точно не собирался теперь сидеть здесь взаперти и бездействовать, покуда жадные лапы похотливых скотов… Богатое воображение живорожденного, подстегнутое длительным воздержанием, нарисовало Гаю такую живую и красочную сцену того, что пиратская банда может сотворить с подопечной ему беспомощной девушкой, что тот факт, что манипулария из десантно-штурмового отряда сама кого угодно заломает и надругается, стал совершенно несущественным. Надо было что-то делать, в конце концов!

   - Эй! – крикнул Ацилий голосом, отлично поставленным долгой ораторской практикой. – Вы, ошметки! Ко мне, живо!

   И на случай, если захватчики не расслышали этого зова, принялся ритмично пинать ногами переборку. Вдруг да найдется среди пиратов знаток системы знакового кодирования, в просторечии именуемой «перестукиванием»?

   Сложно сказать, расшифровали разбойники сообщение, которое назойливо выстукивал Гай, или им просто надоел производимый им шум, однако Курион не успел еще как следует отбить себе пятки, а люк уже заскрежетал снова. В проем просунулся давешний бритоголовый злодей и угрюмо спросил:

   - Как ты меня назвал, морда патрицианская?

   «Надо же, сработало!» – порадовался Ацилий, хотя результат несколько превзошел его ожидания. Пират ведь пришел не один.

   Патриций предусмотрительно принял чуть в сторону, открывая себе пространство для маневра. Конечно, по сравнению с генетически модифицированной боевой машиной по имени Кассия живорожденный аристократ не казался таким уж опасным, однако и сенаторов кое-чему учили. Опять же, стресс. Тут кто угодно озвереет.

   - Pedicabo ego uos et irrumabo(18), - любезно повторил Гай цитату из любимого поэта, за которую в приличном обществе в лучшем случае били по лицу.

   - Чо? – переспросил другой разбойник, не столь сведущий в латыни, как главарь.

   - Ща ты у меня ответишь за базар, - посулил бритоголовый, не утруждая себя переводом для соратника.

   - Это еще кто ответит, - хмыкнул Ацилий, подныривая под энергоплеть.

   Кто сказал, что первобытные инстинкты – зло?

***

- Скажешь кому – отрежу язык! – грозил юнец, заталкивая Кассию в какое-то подсобное помещение, присовокупив к раритетному бластеру еще и кухонный нож для убедительности.

   Девушка старательно, как предписывала «Памятка», изобразила лицом испуг и мольбу о пощаде, предусмотрительно не произнеся ни слова, зато внимательно изучая окружающую обстановку. Кладовка по всем параметрам манипуларию вполне устраивала – она имела неплохую звукоизоляцию и закрывалась снаружи.

   Нетерпеливый варвар жадно облапил Кассию за грудь и впился пухлыми губами ей в шею, а потом толкнул спиной прямо на голый пол.

   «Погоди, - мягким жестом остановила она агрессора, когда тот хотел разорвать на ней белье. – Я сама».

   Плавным движением сняла майку и медленно, внимательно наблюдая за реакцией пиратика, опустила на щиколотки трусы, переступая через них. От зрелища этого простого движения юнца буквально затрясло от возбуждения, из угла рта потекла слюна.

   «М-да, не повезло! На по-настоящему «приятное» этого молокососа точно не хватит, - мысленно скривилась от брезгливости Кассия. – А коли так, то и нечего тянуть с «полезным».

   Она покорно легла, раскрылась и подалась навстречу, а когда агрессор громко и сладострастно застонал, вскинула ноги ему на плечи и резким встречным движение пяток – в подбородок и затылок – сломала поганцу шею.

   Не теряя времени даром, манипулария натянула штаны жертвы, затолкала в угол еще теплое тело и осторожно выскользнула из подсобки. Бластер у свеженького покойника, кстати, почти разрядился, но на один хороший выстрел его бы точно достало. Тем более что мишень нашлась быстро – прямо в их с Ацилием узилище.

   Стратег-то наш, оказывается, тоже не сидел сложа руки в ожидании спасения ценою… Как он там сказал? Чести? Девичьей?

   Ну что ж, патриций прав, в мгновение, когда Кассия всадила трофейный нож в спину одному из пиратских командиров, её девичья честь (если это было она) буквально ликовала. А что делать, если у манипуларий такая девичья честь странная?

   В среднем экипаж миопароны состоял из 25 человек, и только в редких случаях, когда дела пиратские шли хуже обычного, в маленький юркий кораблик набивалось вдвое больше швали. И так как захватившие лигариев разбойники не производили впечатления нищих оборванцев, то Кассия оценила численность противника как стандартную.

   - Двадцать пять минус три, - произвела она простой расчет.

   Пока девушка резала одного, второго пирата завалил Ацилий: шею свернул голыми руками, весь аж взмок, и стоял теперь весь такой с подбитым глазом и опухолью на половину лица, но при этом неизменно величественный, аж жуть берет.

   - Какой ты молодец, однако, - искренне похвалила спутника манипулария. - Как ты их заманил-то, если не секрет?

   - Пообещал произвести в отношении них насильственные действия сексуального характера, - чопорно молвил Ацилий, переведя дыхание.

   Подобрав скомканную простыню, успевшую так славно послужить, он тщательно вытер руки и осведомился: - Есть соображения, как пробраться в рубку?

   - О как! - поцокала языком Кассия, по достоинству оценив вклад напарника в регуляцию поголовья галактических скотов. - Интересный метод, действенный.

   Вопрос насчет захвата рубки волновал её не меньше патриция, но ответ у девушки на него был только один - всех убить.

   - Короче, берем оружие и идем в сторону рубки, кого встретим - того в расход. Лучше, конечно, делать это по возможности тихо, чтобы не переполошить остальных прежде времени. Как тебе такой план, Ацилий?

   - Выглядит столь же безумным, как и предыдущий, - пожал плечами тот. - Однако будем уповать на то, что маны нас не оставят.

   Патриций брезгливо пнул тело разбойника с неестественно вывернутой шеей, переворачивая его в поисках оружия. А чтобы напарница не вздумала снова перехватить командование, обронил мимоходом:

   - Я получил начальную военную подготовку в Кампусе Марция, а затем отслужил два года в качестве военного трибуна в лагере преторианской гвардии. В остальном полагаюсь на твой опыт, Кассия.

   Опыт манипуларии говорил, что в критической ситуации любая военная подготовка пригодится. Храбрость же свою патриций доказал, заманив к себе противника самым провокационным способом. А ну как пираты сделали бы с ним самим обещанное по тексту? И не посмотрели бы, что гражданин Республики и патриций. Впрочем, Кассия была уверена, что по любому успела бы вовремя.

   Они честно разделили небольшой трофейный арсенал.

   - Тут прямо по центральному проходу пойдешь – в отсек управления попадешь, - рассуждала Кассия, выдавая напарнику самый современный из найденных бластеров. - Я - впереди, ты контролируешь противника в арьергарде. Сразу ставь на «импульс», чтобы случайно не повредить внутренние системы миопароны.

   Манипулария задумчиво посмотрела на свои босые пятки, примериваясь к обуви мертвецов, но потом передумала.

   «Обойдемся без чужих и наверняка вонючих ботинок. Да и примета плохая», - решила она, с глухой тоской вспоминая свои любимые штурмовые калиги – легкие и удобные.

   - Так мы идем? – нетерпеливо напомнил Ацилий.

   - Ага!

   Кассия осторожно кралась к рубке, неосознанно копируя своего любимого виртуального лиса. Ушки на макушке, нос по ветру, легок шаг и смертелен удар.

   Первый же встречный пират не успел даже понять, что с ним случилось. Он беспечно ковырял отверткой в распределительной панели, не заметив тени за спиной. Ему Кассия тоже сломала шею, ловко подхватив падающий из разжатых пальцев инструмент. Отвертка, вообще-то, отличное оружие в умелых руках. Пригодится.

   «Минус четыре!»

   Девушка немного расслабилась, снова очутившись в привычной обстановке. Не хватало только хрипловатого голоса Публия и его команд, шедших через приемник во внутреннем ухе. Теперь Кассия сама себе была центурионом.

   За спиной у неё послышался какой-то шорох, прервавшийся тихим коротким всхлипом. Это Ацилий продемонстрировал свою двухлетнюю подготовку. Манипулария бросила взгляд через плечо. Для военного трибуна её напарник убивал очень профессионально: с одной попытки проделал у врага дырочку между глаз.

   Дальше работа как по маслу пошла, только успевай сдвигать тела в сторонку, чтобы патриций ненароком не споткнулся.

   В рубке управления был только дежурный. И он очень увлеченно смотрел порно. Кассия не удержалась и заглянула в его планшет через плечо. Что ж там он увидел такое? Ничего особенного – примитивные фантазии парфов на тему республиканских армейских будней.

   - Тьфу на тебя, животное, - сплюнула она, прежде чем выстрелить пирату в затылок.

   - Я заблокировал жилые отсеки и теперь стравлю воздух, - буднично сообщил Ацилий, склонившись на управляющей панелью. Его пальцы бабочками порхали над ядовито зелеными схемами виртограммы. Это, конечно, была не его любимая унирема, замаскированная под прогулочную барку, за пультом которой Гай провел множество незабываемых дней в юности, когда душа и тело требуют авантюр, приключений и скорости, однако… Разобраться с управлением удалось почти сразу. Во всяком случае, настолько, чтобы решить проблему с бывшими владельцами миопароны радикально и навсегда. Гражданским судам, одним из которых прикидывалась незабвенная унирема Ацилия, новейший нейро-интерфейс не полагался. Пиратским миопаронам, как выяснилось, тоже. Так что невеликие навыки Куриона в ручном пилотировании пришлись очень кстати. Теперь еще понять бы, как вернуть захваченный корабль на обратный курс к месту гибели «Вератрума»… и разобраться, как и чем эта штука стреляет.

   В другой ситуации Ацилий подивился бы собственной неожиданной кровожадности, однако патриции Республики не всегда были только политиками. Где-то глубоко-глубоко под их сенаторскими тогами дремали воинственные предки, достаточно свирепые и безжалостные для того, чтобы расширить свои владения от небольшой планетки до нескольких звездных систем. И эта хищная память поколений сейчас буквально взяла Ацилия за глотку и властно потребовала крови врагов. Он даже отчасти сожалел о том, что пиратов на миопароне оказалось так мало… и что вдвоем с Кассией расправились они с пленителями столь быстро и почти бескровно.

   Кассия по традиции всех Фортунат стукнула кулаком о кулак в знак полного согласия с решением напарника. Что и говорить, в Кампусе Марция инструкторы не зря ели свой хлеб!

ГЛАВА 2

Привычка – вторая натура, что ни говори. Вроде можно еще спать и спать, но стоило на табло высветиться магическим цифрам 4.30 по внутрикорабельному времени, и сна Квинта Марция как ни бывало. В другой день, приняв душ, префект(19) отправился бы понаблюдать за работой офицеров мостика, тем паче, они уже свыклись с появлениями командира манипулариев вне расписания. Но только не сегодня. Вахта наварха(20), твоюцентурию! Взаимная, перманентная и неослабевающая неприязнь к командиру «Аквилы» делала такой визит невозможным.

   «Ничего! Еще встретимся, и не раз», - раздраженно подумал Квинт и решил, что с места не сдвинется до сигнала будильника. Вот даже не шелохнется и всё! Он вытянулся во весь рост на койке и снова закрыл глаза, твердо намериваясь еще подремать хоть часик. Не тут-то было! Удобное с точки зрения физиологии сна ложе в сей же миг превратилось в пыточную скамью. Шесть раз сломанная и столько же раз сращенная без малейших последствий нога стала болеть, мышцы шеи свело судорогой, как назло. И на какой бок не повернись – со всех сторон давит и жмет. Проклятье!

   - Луций! – рявкнул префект в коммуникатор, нимало не заботясь об отдыхе личного порученца. – Ко мне!

   - Слушаюсь! – откровенно возмущенно отозвался тот, хотя мог бы уже и привыкнуть к ранним подъемам.

   Вообще-то, внутренний устав отводил манипуларию на утренние сборы ровно три минуты и 15 секунд. Квинт специально засек время, запустив секундомер в момент окончания разговора, но Луций лишил своё непосредственное начальство малейшего повода для разноса. Ровно через три минуты и две секунды индикатор дверной панели окрасился в ярко-алый, и раздался бодрый голос порученца:

   - Разреши войти?

   - Разрешаю.

   Молодой человек выглядел свежим и довольным жизнью.

   - Не спится?

   - Угу, - признался префект.

   - Может, почитаешь? У тебя же есть новая книга.

   - Не увлекла, - признался Квинт, с отвращением открыл вирт-планшет и процитировал: – «С оглушительным лязгом и скрежетом старый списанный звездолет величественно врезался в ржавые остатки заброшенной станции…» Ну вот что это за начало для захватывающих приключений?

   - Хм… А как надо? – полюбопытствовал Луций.

   - Как? «Десять энергоплетей тебе, грязная сволочь! – вскричал центурион». Вот как надо начинать книгу, чтобы сразу захватить воображение читателя.

   - А не многовато?

   - В смысле?

   - Плетей не многовато ли? – поспешил уточнить Луций. – Сдохнет этот твой Грязная Сволочь на первой же странице и всей истории конец.

   По сути вопроса контубернал несомненно прав был. После пятого касания энергоплетью у парализованного предыдущими четырьмя ударами человека наступали необратимые процессы в нервной ткани.

   - Не обязательно, - возразил префект. – Через пару абзацев появится другой герой и спасет приговоренного. Например.

   - Хм…

   Такого лихого поворота сюжета порученец явно не ожидал.

   - Тебе надо больше читать, Луций, - проворчал Квинт. - Меньше бессмысленной стрельбы и беготни в вирт-поле, больше пищи для ума. Хотя бы аудио-либру послушай на досуге.

   - Да нуууу… Я не особый любитель…

   Молодой человек увлекся и забыл, что нудёж префект не любил еще больше, чем откровенное пренебрежение плодами цивилизации.

   - Это – приказ, контубернал! Сегодня же пойдешь к Александру и попросишь у него один из его романов, который поприличней.

   Как большинство гетер и амикусов, Александр писал развлекательные романчики, но если девушки изощрялись в любовных интригах, то парни живописали разнообразные приключения героев. Но ведь с чего-то же надо начинать? А у Александра неплохо получаются характеры.

   - Так точно, господин!

   Луций и не подумал обижаться, это был еще очень и очень гуманный приказ. Все могло кончиться древним, как сама Вселенная, Плутархом.

   - И не надейся увильнуть, проверю! – рявкнул Квинт Марций и окончательно растерял всю сонливость. – Мне иногда не верится, что ты – мой достаточно близкий генетический родственник. Марциев всегда отличала тяга к визуализированному слову, к серьезной книге, поднимающей перед читателем актуальные проблемы современности. И даже развлекательное чтиво способно увлечь пытливый ум…

   Нет, правда, префект и в самом деле любил литературу, всю жизнь собирал фантазику, и его библиотека насчитывала почти десять тысяч томов. Он не мыслил свой досуг без книги, а потому совершенно не понимал равнодушия контубернала.

   - В дебри?

   - Что?

   - Я говорю, увлечь пытливый ум в дебри чего-то там, - простодушно заявил Луций.

   - Тьфу на тебя! Так ты никогда до центуриона не дослужишься. Ни через десять лет, ни через двадцать! – в сердцах вскричал Квинт. – Всё! Немедленно к Александру за книгой!

   - Я прошу прощения, господин, - склонился перед начальством будущий офицер. – У них траур как раз.

   - А что случилось?

   Обрадованный возможностью наконец-то поделиться свежайшей новостью Луций аж лицом посветлел, хоть полагалось бы наоборот – посмурнеть.

   - Ночью умерла Пассия. Сердце во сне остановилось, только час назад обнаружили.

   Префект «Аквилы» налился грозовой мрачностью, отшвырнул в сторону простыню и, не замечая ни порученца, ни предметов обстановки, прошелся от стены к стене и обратно. Смерть гетеры – плохой знак, очень плохой. В мистику можно не верить, но корабельные гетеры – существа тонко организованные, их безвременная гибель предвещает радикальные перемены, такие, которые ломают хребты и головы.

    - Наварх еще не знает, - доверительно сообщил Луций, наслаждаясь изумленной физиономией префекта. – Медики побоялись портить ей вахту. Мне техник по секрету шепнул.

   Квинт Марций тут же прикинул, как этой новостью он сможет насолить Ливии.

   - Никому ни слова. Понял?

   - Так точно!

   - Хорошо. Я в душ.

   Стоя с закрытыми глазами под упругими струями, Квинт наконец почувствовал горечь утраты. Он знал усопшую много лет. С Пассией они просто дружили и разделяли взгляды на искусство и литературу. Иногда пересекались в тренажерном зале. Но, должно быть, на «Аквиле» все в той или иной степени любили это прекрасное создание, сотворенное для радости.

   «От тебя, высокомерная сука, сознательно утаили информацию твои же подчиненные. Доигралась в небожительницу? Интересно, как это повредит безупречной репутации биремы!» - скрипнул зубами Квинт, мысленно обращаясь к Ливии Терции – наварху «Аквилы».

***

Ночная вахта всегда тянется так долго…

   Казалось бы, в недрах корабля, затерянного среди вечной темноты и молчания космоса, несложно вообще запутаться, когда начинается день и кончается ночь. На мостике биремы ничего не меняется: все тот же полукруг проекционных панелей, молчаливая и слаженная работа офицеров, еле слышное гудение и шорохи да легкая вибрация палубы, почти неощутимая в силу привычки. А еще – огромный по меркам скромного корабельного пространства обзорный экран. Конечно, никто не летает «на глазок», но в самом крайнем случае, если откажут все сенсоры и астрогационные системы, можно будет довериться и зрению. Кроме того, при необходимости экран мгновенно превращался из обзорного в тактический. А еще – ибо планировка боевых кораблей отнюдь не исключает эстетики – звездная бездна перед глазами это просто очень красиво.

   Наварх биремы «Аквила» могла по пальцам пересчитать, сколько настоящих рассветов ей довелось встретить после того, как она приступила к службе. Если не считать недолгую реабилитацию после ранения на Колонии Траяне, то восемь. И каждый был незабываемым. Но если позволить себе испытывать наслаждение слишком часто, оно станет привычным, потеряет остроту. Перестанет быть драгоценностью, бережно хранимой в шкатулке памяти. Разве настоящий ценитель будет хлестать коллекционное цекубское неразбавленным, прямо из амфоры с отбитым горлом? Это – удел профанов, а Ливия Аквилина, наварх лучшей биремы пограничного Сектора Вироза, слишком себя ценила, чтобы пасть так низко.

   Она любила ночные вахты еще и потому, что в эти часы мирных дежурств, когда все проходило штатно, по палубам «Аквилы» не слонялись манипуларии, а Квинт Марций не отсвечивал своей кислой мордой в соседнем кресле.

   Пользуясь отсутствием названного офицера, Ливия позволила себе вольности: откинулась в кресле и заложила ногу на ногу. В часы, когда наварх и префект делили мостик «Аквилы», спина женщины всегда была строго выпрямлена, подбородок поднят, а руки лежали на подлокотниках. Нет, разумеется, Квинт Марций не позволил бы себе замечаний в её адрес, в конце концов, не его это легионерское дело, как именно она сидит в своем кресле на мостике своего корабля, однако… Свинья везде найдет грязь, пьяница – вино, а префект манипулариев «Аквилы» - недостатки во внешности, поведении, личных качествах и профессиональных навыках наварха. Точно так же, как и сама Ливия – а она никогда не отрицала собственных изъянов – отыщет любой, самый крохотный повод придраться к префекту. Что поделаешь, если на борту «Аквилы» сошлись два наименее подходящих друг другу человека во всем секторе? И добро бы Ливия и Квинт Марций оказались ментально несовместимы – тогда и служить вместе не пришлось бы! – так нет же! Их боевое слияние близко к идеальному, и в сражениях «Аквила» летит, ведомая единой волей, так, словно приказы отдает один человек, а не пара офицеров-ментатов.

   Но личные симпатии, так же, как и неприязнь, не поддаются контролю генетиков. Ведь не может же быть, чтобы все Марции рождались такими… такими неприятными в общении людьми, как Квинт Марций Аквилин?

   Так ведь нет же, и Ливия лично тому свидетель. Бегает по «Аквиле» юный Луций, контубернал префекта – парень как парень, щенок, каких много.

   Вот, вот он, еще один повод для недовольства! Если Марциев в армии и на флоте расплодилось, как собак, то Ливия в Секторе Вироза одна-единственная. Их фамилия вообще никогда не была особенно многочисленной. В этом поколении – только дюжина, шесть братьев и столько же сестер, и двоих уже призвали маны. Гай Ливий Аперин, наварх, погиб вместе с «Апером», своим кораблем, а Ливия Секстия, самая младшая из сестер, пала жертвой пунийского вируса, не успев даже получить первое назначение…

   Наварх вздохнула и беззвучно шепнула одними губами поминовение генетическим родичам. И вернулась к обязанностям.

   - Статус? – негромко спросила она рулевого.

   - Без изменений, наварх.

   - Сохранять курс.

   До конца вахты и начала традиционного утреннего совещания оставалось еще ровно полтора часа. Пусть все пройдет штатно. Девяносто минут покоя и тишины – разве это такое уж нескромное желание?

   В 6-00 утра по корабельному времени Ливия, сдав вахту наварх-стажеру Марку Флавию – своему контуберналу, вошла в преторий.

   - Salve(21), - приветствовала наварх офицеров и кивнула префекту. – Квинт Марций.

   - Ливия, - коротко дернул подбородком тот.

   - Вольно, господа. Присаживайтесь, - скомандовала Ливия и щелчком активировала вирт-планшет. – Начнем.

   Стараясь не шуметь, офицеры расселись по креслам и выжидательно замерли, не поднимая глаз. Над столом повисла напряженность, словно под потолком витал неприкаянный дух почившей Пассии.

   Именно со смерти гетеры Ливия и начала. Сюрприза не получилось…

   - Первый вопрос, которого мы коснемся, увы, относится к печальному событию. Луций Ицилий, - она остро глянула на шефа медицинской службы, - рекомендую тебе наложить взыскание на твоих подчиненных. Донеси до каждого из них, что первым после непосредственного начальника о трагических событиях на борту должен узнавать наварх. А приятели из второй центурии манипулариев – уже потом. Я не стану рекомендовать префекту провести расследование только потому, что разделяю скорбь экипажа по безвременно почившей гетере Пассии. Однако... - она прервалась, созерцая мелко подрагивавшую макушку врача, - этот инцидент, безусловно, будет иметь последствия.

   Квинт многозначительно постучал пальцами по столешнице, перетягивая внимание присутствующих на себя:

   - Совершенно верно. Нет никакой необходимости проводить расследование по инциденту, не имеющему прямого отношения к должностным обязанностям вверенных моему командованию людей. Это было бы бесполезным расходованием служебного времени и ресурсов, - процедил он, делая акцент на слове «моему» и тем самым зашвыривая в огород наварха еще один булыжник.

   - Тем не менее, - безмятежно отозвалась наварх, отбивая подачу, - поскольку последним, кто видел Пассию живой, был легионер второй центурии Гай Меммий, боюсь, что я не смогу перераспределить график выжившего рекреационного персонала так, чтобы закрыть возникшую лакуну. Полагаю, части твоих подчиненных, Квинт Марций, придется обойтись виртуальным отдыхом. Иначе мы можем вообще остаться без гетер к концу рейса, не так ли?

   Квинт непроизвольно сжал челюсти и внимательно вгляделся в спокойное лицо Ливии, не в первый раз сожалея о том, что лишен возможности ей оное как следует набить.

   «Выжившего! Вот, значит, как!»

   - Это обвинение в преступной небрежности? - спросил он обманчиво мирным тоном.

   «Это – залёт, - мысленно парировала наварх. – Не только мой, но и твой. Поглядим теперь, как ты извернешься!»

   А вслух искренне удивилась, разве что руками не всплеснула:

   - Bona Dea! Разумеется, нет! Разве что - в неосторожном обращении с... м-м... рекреационным персоналом, и то, только если ты настаиваешь, Квинт Марций, - и чуть прищурилась, одними глазами обозначая улыбку. - Осмелюсь так же напомнить префекту, что служба рекреации, являясь неотъемлемой частью корабля, целиком и полностью находится в ведении наварха. Уверена, впрочем, что подобных инцидентов больше не повторится.

   Атмосфера в претории сгустилась до полной невозможности глубоко вздохнуть. Все терпеливо ждали следующего раунда.

   "Интересно, она в самом деле хочет убедить себя и других, что один из манипулариев способен в здравом уме причинить вред гетере, или это только мелочная личная месть за … за доверительные отношения между её людьми и моими? - подумал слегка озадаченный префект и после недолгого внутреннего спора с самим собой решил: - Конечно, месть».

   - Я полагаю, что весь рекреационный персонал нуждается в длительном отдыхе. Никто, ни манипуларии, ни экипаж не захотят усугубить положение. Будет справедливо, если скорбящие получат возможность соблюсти все традиции, связанные с трауром по соратнице.

   В переводе это означало: "Если уж воздерживаться, то всем и без исключений". В данном вопросе Квинт Марций всегда придерживался принципа равной ответственности.

   «До чего же ловок! Ведь вывернулся!" - подумала Ливия, кивая:

    - Согласна, - и обратилась к остальным: - Поминальная церемония по усопшей Пассии состоится в 13 часов. Кроме того, я рекомендую авгуру(22) провести ауспиции(23), дабы узнать волю богов. Гней Помпилий? – она, не мигая, уставилась на корабельного авгура. Тот сглотнул:

   - Да, наварх. Конечно.

   Префект не захотел сдержать рвущуюся на волю кривую ухмылку. Для почтенного наварха воля богов была контролируемым процессом, вроде работы плазменного инжектора «Аквилы». И если оная вдруг входила в противоречие с волей самой Ливии Терции, то поголовье священных аптериксов начинало сокращаться до тех пор, пока не находился компромисс. С помощью Гнея Помпилия, разумеется.

   Штатный авгур слишком пекся о своих ногастых тварях, чтобы не находить общий язык с богами достаточно быстро и к взаимному удовольствию сторон.

   Ливия вернула префекту его улыбочку. Она прекрасно знала за собой этот грешок: вышвыривать зажравшихся гадательных «кур» из шлюза прямо в пространство с напутствием: "Если не хотят клевать, тогда пусть полетают!" Но с некоторых пор ауспиции всегда проходили удачно. Можно сказать, образцово. Следовало ли это понимать, как согласие богов со столь радикальным подходом к обрядам? Как знать! В любом случае, Гней Помпилий пока не сообщал о божественном недовольстве, следовательно, действия наварха гнева высших сил не вызывали.

   Когда стало понятно, что буря улеглась и никому не грозит перспектива попасть под перекрестный огонь, планерка продолжилась. Начальник инженерной службы доложила о штатной работе всех систем биремы. Жизнеобеспечение экипажа и боеспособность корабля нареканий не вызывали. Как положено, отчитался главный астрогатор, затем представил свои выкладки аналитический отдел в лице Юлии Примы. Последним выступил Луций Ицилий – «виновник» ночных треволнений, сообщив о результатах вскрытия покойной Пассии Аквилины. Женщина умерла от приступа типичной для всех гетер напасти – пароксизмальной тахикардии. Прискорбный, но довольно обычный случай.

   Сделав все необходимые пометки, наварх снова подняла голову от планшета:

   - Теперь переходим к приятной части. Ни для кого не секрет, господа, что наша бирема является лучшей в секторе, образцом для всех военных и гражданских судов. Счастлива сообщить, что и командование пришло к тому же выводу. Претор(24) Випсаний Бибул доверил нам миссию высочайшей важности. Нам предписано встретить, принять на борт и сопроводить к месту службы пару новых лигариев для станции Цикута Вироза. Транспорт "Вератрум" прибудет в наши координаты спустя 26 стандартных часов. Надеюсь, и экипаж, и манипуларии проявят себя безупречно.

   Присутствовавшие на планерке мужчины и женщины, услышав новость, стали обрадовано переглядываться. Появление лигариев означало не только возобновление коннекций, но увеличение финансирования станции, а следовательно, и всей эскадры. А Квинт Марций подметил еще и тень абсолютно неуставной улыбки на губах наварха.

   - Прекрасная новость! - высказал он всеобщую мысль. - А уже известны имена?

   Авгур, тот вообще заерзал в своем кресле от нетерпения. И страшно даже представить, какое оживление царит сейчас на самой станции.

   Ливия, заинтригованная не меньше, чем экипаж, покачала головой:

   - Пока нет. Однако, если префект не против, я попросила бы его помочь разведслужбе выяснить все возможное. В конце концов, мы не имеем права уронить честь "Аквилы" в подобной ситуации, верно?

   Гордый оказанным доверием, префект удовлетворенно кивнул.

   - Мой священный долг всеми силами и средствами поддерживать образцовую репутацию нашей "Аквилы". Особенно в таком деликатном и важном для всей Республики деле.

   - Благодарю, - с искренней признательностью кивнула женщина: - Как всегда, я могу полностью на тебя положиться, Квинт Марций. Засим можете быть свободны, господа. Надеюсь увидеть всех вас на поминовении Пассии и последующих ауспициях. Следующее совещание - в 18 часов.

   Обычно по завершении утренней планерки, когда офицеры, словно выпущенные на волю птицы, облегченно устремлялись к боевым постам, с уст Ливии срывалось сакраментальное: «А тебя, Квинт Марций, я попрошу задержаться…» Однако на сей раз наварх не стала растягивать сомнительное удовольствие и ушла прямо к себе в каюту. Всего-то четыре часа на отдых, а затем… «Аквила» должна подготовиться к встрече редких гостей. Нужно выделить лигариям помещение, назначить сопровождающего, который присматривал бы за ними, согласовать меню для офицерского триклиния. Ливия поморщилась, припомнив, как едва не опозорилась пять лет назад, когда ее бирема послужила курьерским кораблем для инспектора из метрополии. Посланный Сенатом квестор(25), как выяснилось, страдал врожденной непереносимостью целого ряда белков, что проморгала разведслужба биремы. В то время как префект все знал и злонамеренно утаил информацию, шепнув Ливии на ухо про пищевые пристрастия инспектора, когда все уже садились за стол. Неимоверными усилиями поваров репутация «Аквилы» и ее наварха была спасена, а Квинт Марций, без сомнения, получил массу удовольствия, наблюдая, как Ливия выкручивается. С тех пор всю информацию о будущих гостях наварх предпочитала получать заранее, а если уж приходилось подключать к делу командира манипулариев, то перепроверять хотя бы два раза всё, о чем он доложит.

   О смерти гетеры наварх размышляла, пока принимала душ. Служба рекреации, призванная обеспечивать физический и психологический комфорт экипажу и манипулариям «Аквилы», была не менее сплоченной, чем, скажем, инженеры, и работала столь же эффективно и образцово. Гибель Пассии, безусловно, скажется на общем состоянии команды. Приятная женщина была, хоть и несколько утомительная. И бестолковая, как и вся их братия. Однако от рекреационного персонала и не требуется умения рассчитывать курс или давать оценки политической ситуации. Пассия идеально выполняла то, для чего была создана, и проблем с нею у наварха никогда не возникало.

   «Да, - подумала Ливия, намыливая голову, - пожалуй, я включу это в погребальную речь».

   Что же касается дурного предзнаменования… Наварха, как и большинство пилотов, отличал этакий рациональный фатализм. В космосе нет богов, однако никто не поручится, что их нет где-то еще. Если щедрых жертв и проведения ауспиций хватит, чтобы отвратить от «Аквилы» удары судьбы, хорошо, если же нет – там увидим.

   Женщина натянула свежую тунику и открыла террариум, выпуская побегать своего любимца – аррианского сцинка Фиделиса. Среди экипажа «Аквилы» уже не один год бродили слухи, которыми любили пугать первогодков, о том, что во время ночных вахт Фиделис гуляет по всему кораблю и навещает команду, предпочитая засыпать в теплых койках новичков. А еще – что наварх подозревает префекта в намерении отравить ее и потому дает сцинку попробовать свою пищу каждый раз, когда обедает с командиром манипулариев. Кроме того, дремлющая на плече Ливии ящерица позволяет женщине читать мысли проштрафившихся членов экипажа. А уж про то, что наварх экономит белковую часть своего рациона, чтобы синтезировать любимцу немного парного мяса или живого таракана – его любимое лакомство – в Секторе Вироза не слыхал только глухой. Последнее, кстати, было правдой. Фиделис обожал тараканов, а Ливия – Фиделиса, но не настолько, чтобы развести на борту «Аквилы» колонию этих насекомых. Приходилось запасаться тараканами впрок, а потом скармливать их сцинку по одному. Но рано или поздно запасы кончались, и Ливия начинала – да-да! – экономить на своем пайке. К счастью, Фиделис был уже взрослым и ежедневной кормежки не требовал. Зато как чудесно он усыплял наварха, едва лишь ее голова касалась подушки! Никакого снотворного не надо, не говоря уж о вирте!

***

Первым делом префект выдал, как бы это поприличнее сказать... пусть будет, честно заслуженную награду славному Гаю Меммию. Просто за то, что услышал его имя из нежных уст наварха.

   - Когда я уходил, то Пассия живехонька была, спать собиралась, подушечки раскладывала, - лепетал могучий легионер, ветеран и герой, трепеща под гневным взором начальства, аки агнец под ножом. – Поцеловались на прощание, и всё. Я сам узнал только на побудке.

   - Меммий, запомни, ты сейчас не получаешь взыскание только потому, что насколько мне известно, бедняжка Пассия к тебе благоволила.

   - Правда?

   Квинт уверенно кивнул. Даже если это не так, а гетера на самом деле через раз поминала «милого Гая Меммия», манипуларий никогда не узнает правду. В правовом отношении гетеры и амикусы являлись корабельным имуществом.

   По хорошему, префект завидовал в край опечаленному легионеру. Меммию было кого оплакивать, а покойная действительно его любила.

   - Ладно… Можешь идти, - махнул рукой Квинт.

   Пусть манипуларий думает, что начальство прониклось трагичностью момента. Это полезно для образа командира. А, кроме того, Пассия все-таки была замечательной женщиной.

   Но её безвременная смерть меркла на фоне разгорающегося пламени всеобщего любопытства относительно личностей новых лигариев. Планетная система Вирозы, ничем не примечательной звезды главной последовательности 5 класса, не представляла собой ни малейшего интереса с точки зрения потенциального терраформирования и последующего заселения, но именно здесь располагалась стратегически важная червоточина. Вот только коннекторской станции катастрофически не везло на лигариев. Последняя пара астро-лоцманов трагически погибла полгода назад, и все это время Республика несла колоссальные финансовые потери из-за банального простоя систем проникновения.

   - Юлия, делай что хочешь, но узнай, кто назначен на Цикуту Вирозу, - потребовал Квинт Марций, закрывшись наедине с шефом корабельной разведслужбы в собственной каюте.

   - Так точно, префект! Но раз уж наварх дала добро, то могу ли я использовать несанкционированную командованием систему взлома? – спросила женщина, включая независимый фиксатор событий.

   Предосторожность, которая свойственна всем разведчикам. Каждый приказ должен иметь авторство.

   - Вся ответственность на мне, Юлия, - заверил её Квинт.

   В тот же миг аналитик развернула перед собой трехмерную проекцию глобального информпотока и принялась сортировать факты по одному только ей ведомому сложному алгоритму. Разумеется, данные по назначению лигариев в общий доступ никогда не попадали. Но если знать, где и по каким признакам искать…

   Со стороны Юлия более всего напоминала дирижера симфонического оркестра – пластикой движений, сосредоточенностью и абсолютным погружением в материал.

   От Квинта требовалось только одно – не мешать. С этой почетной обязанностью он справлялся успешно.

   - Вотэтода! – взвизгнула неожиданно Юлия. И добавила пару оборотов из лексикона штурмового десанта.

   - Что? Кто?

   Женщина развернулась лицом к префекту, медленно сняла с глаз обруч рефлектора и прошептала заворожено:

   - Ты должен видеть это сам, Квинт Марций.

   Надо отдать должное префекту «Аквилы», сначала он внимательно изучил собранный Юлией материал, затем почесал кончик носа, а только потом обогатил словарный запас подчиненной парой новых слов.

   - Ты уверена?

   - Видел пометку на документах? За несанкционированное использование данной кодировки полагается трибунал, вообще-то. Существует прецедент пятилетней давности, когда…

   Но префект уже не слушал Юлию. Он, как сам любил частенько говорить, собирал мозги в кучку. На это ушло примерно пять минут, не больше. Затем Квинт Марций навис над разведчицей и молвил самым проникновенным голосом, на который был способен:

   - Если ты скажешь хоть полсловечка кому б то ни было на биреме в течение ближайшего часа, я сделаю так, что ты больше никогда в жизни не зайдешь в информпоток. Поняла?

   Угроза вышла, зная нрав префекта, очень даже выполнимая.

   - А как же приказ наварха?

   - Я сам передам ей отчет.

   - Только в течение часа? - уточнила на всякий случай Юлия.

   - Слушаюсь!

   Получив такие веские гарантии, Квинт Марций отправился прямиком к наварху. Весть, которую он нес на кончике языка, обладала плотностью ртути и обжигала, точно плазма. Да! Час триумфа настал, осталось только сполна и впрок насладиться видом сраженной в самое сердце Ливии. А ведь он всегда говорил: «Политика пусть остается уделом политиков, а наше дело - служить и защищать. Служить Республике и защищать её от врага».

***

Заслуженный отдых наварха прерывался трижды за полтора часа, и каждый раз поводы становились всё серьезней. Первую побудку Ливии устроил Гней Помпилий. Срывающимся голосом авгур доложил о недостаче в поголовье аптериксов. Вольеры со взрослыми особями тщательно запирались. Доступ туда имели немногие: сам Помпилий, двое вигилов, совмещавших работу в корабельной службе безопасности с обязанностями помощников жреца, префект и сама Ливия. Но аптериксы, в дополнение к своим священным функциям, обладали еще и выдающимися вкусовыми качествами, поэтому периодически коды доступа в «курятник» взламывали очередные умельцы, и от гадательных «кур» не оставалось даже перьев. Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что аптериксы славились своей радужной чешуей. Расследовать набеги на «курятник» было бессмысленно, Ливия уже пробовала. А повод все-таки был не настолько серьезным, чтобы проводить децимацию. В конце концов, обитателям биремы действительно не всегда хватает свежего мяса. Наварх непроизвольно облизнулась, представив себе ароматную ножку аптерикса в хрустящей панировке по-вирозиански, и тряхнула головой, отгоняя видение. Заверив авгура, что ни в коей мере не винит его в случившемся, Ливия озадачила инцидентом вигилов и снова задремала. Увы, ненадолго.

   Следующим «будильником» оказалась Фабриция - глава инженерного, и, право же, незначительная утечка плазмы во втором инжекторе не шла ни в какое сравнение ни с «куриной» историей, ни с тем, что случилось потом. Ибо в третий раз Ливию разбудил префект, явившись к ней в каюту собственной сияющей персоной.

   Уже по одному факту, что Квинт Марций позволил себе вломиться к наварху, стоило предположить, что случилось нечто катастрофическое. Ведь даже о столкновении с пунийской эскадрой вторжения, помнится, префект сообщил по интеркому.

   - Квинт Марций? - хриплым спросонья голосом спросила наварх: - Что у нас? Пожар или мятеж?

   Бить поддых сонного, расслабленного человека нехорошо – это знает даже ребенок. Префект сделал маленькую уступку совести и тщательно спрятал ухмылку торжества за деловитым спокойствием.

   - Зачем же такие крайности, Ливия? Я лишь пришел доложить об исполнении твоего недавнего деликатного поручения. Юлия постаралась, - он сделал многозначительную паузу и продолжил: - Но, уверен, ты вправе сама подобрать наиболее подходящее стихийное бедствие для сравнения.

   - И это известие никак не могло подождать еще полчаса? - поморщилась Ливия. - Впрочем, я слушаю. Итак?

   «Что ж, милая, изволь!»

   - Новыми лигариями станции Цикута Вироза станут Кассия из Игнациевой трибы, бывшая Фортуната, и Гай Ацилий Курион, патриций. Неожиданное назначение, правда?

   Имя опального сенатора он произнес практически по слогам: Гай Аци-лий Ку-ри-он!. С наслаждением, с расстановкой, смакуя каждый звук.

   В глазах у женщины потемнело, и Ливия моргнула от неожиданности. Потом сглотнула. Затем моргнула снова. И тут ее буквально начало трясти так, что улыбочка Марция заплясала перед глазами, будто префект вдруг пустился вприсядку. Она несколько раз глубоко вздохнула, борясь с нестерпимым желанием убивать, крушить, взрывать... Пилоты летают, манипуларии воюют. Никого из фамилии наварха не готовили к рукопашной, и Ливия всегда гордилась врожденной способностью сохранять здравый рассудок в любой, самой отчаянной ситуации, однако… Больше всего ей сейчас хотелось схватить префекта за шиворот и впечатать его в дверь, а потом бить снова и снова, пока его ухмыляющаяся морда не превратится в кровавое месиво. Или хотя бы с криком: "Вон, скотина!" дать пинка под зад, чтоб рожей своей дверь вышиб и вылетел в коридор. Или... Но наварх, справившись с голосом, сказала только:

   - Понятно. Что ж... дай мне минуту, Квинт Марций. Встретимся на мостике.

   На миг Квинт решил, что хватил лишнего в своем желании отыграться на крушении политических симпатий наварха. Все же месть - холодное блюдо, а в его сегодняшнем исполнении она кипела и пенилась. Однако раздражение Ливией копилось в нем годами, обиды усугублялись с каждым днем, а возмущению редко удавалось прорваться сквозь панцирь уставных отношений, поэтому... Нет, префект ни в чем себя не винил.

   - Хорошо. Я тебя жду, - буркнул Квинт, и вышел из каюты наварха, чувствуя спиной её ненавидящий взгляд. Аж между лопатками зачесалась сигна с геральдическим орлом. Вот что означает вызнать, где у врага самое уязвимое место, и ударить точно!

   Едва за торжествующим префектом с тихим шипением закрылась дверь, Ливия дала волю гневу и изо всех сил шарахнула кулаком в переборку. По композитному пластику пошла трещина, вспышка боли отрезвила наварха, но ненадолго. Перед глазами у нее все поплыло, она шмыгнула носом, чувствуя, что еще чуть-чуть - и разревется, словно девчонка. Гай Ацилий Курион был... Нет, не просто восходящей звездой партии популяров. Не только политическим кумиром и лидером, за которым Ливия пошла бы нагишом в открытый космос. И даже не последней надеждой Республики, как его частенько называли. Нет, он был... практически богом. И это божество, этого лучшего из людей постигло такое несчастье и бесчестье! И никак, никак теперь не исправить это!

   Как и у любого старшего офицера, порог врожденной лояльности у наварха был значительно выше чем, скажем, у рядового манипулария или инженера. Так что всегда оставалась лазейка – собственная интерпретация пресловутого блага Республики. Никакого нарушения присяги, просто осознанный выбор. Увы, осознанным выбором Ливии с того самого дня, когда она впервые случайно поймала в вирт-сети трансляцию речи сенатора Куриона, была партия популяров, реформы и – да! – Гай Ацилий. Единственный, кто способен вести Республику вперед, вверх и вширь.

   В голове Аквилины начали роиться планы один другого безумнее, блуждающий взгляд ее остановился на табельном «гладии». А что, если…

   Пристрелить префекта, захватить бирему и, подняв знамя мятежа, с Ацилием на борту... Нет, не годится! Или... пристрелить префекта, поднять мятеж и, установив режим самоуничтожения, передать по всем частотам призыв к... Нет, и это не то! Взять на борт Ацилия, изолировать манипулариев, пристрелить префекта и...

   Поняв, что все планы так или иначе предполагают физическое устранение Квинта Марция (а без этого никак), Ливия слегка охолонула. Без префекта, напарника в их ментальной связке, бирема из боевой единицы не превратится в прогулочную барку, конечно, но утратит большую часть своей эффективности. А жаль. Впрочем, возможно, кто-то из его центурионов...

   Размышляя, женщина умылась, тщательно оделась и пристегнула кобуру с «гладием». Надо сказать, что мысль о самоубийстве Ливию так и не посетила. Во всяком случае, не сразу. Падение Куриона означало гибель Республики, это так, но покуда живы его сторонники и пока дышит он сам, ничто еще не потеряно. Для начала надо дать понять несчастному... э-э... короче, дать ему понять, что даже в пространстве Сектора Вироза у него есть друзья. А Квинт Марций... Наварх бледно усмехнулась своему отражению. Квинт Марций туп, как его штурмовая калига, если думает, что его сегодняшнее торжество когда-нибудь ему простится.

***

В ожидании наварха Квинт Марций наслаждался мгновениями долгожданного триумфа, устроившись в кресле и любуясь мерцанием звезд. У каждого человека есть маленькие слабости. Префект «Аквилы», скажем, в часы душевного подъема любил смотреть на звезды.

   А кобуру на поясе наварха Квинт заметил сразу же. И это был недвусмысленный знак того, что он изрядно перегнул палку. Но, видят лары и маны, ядовитая стерва заслужила каждую свою пролитую слезинку по Гаю Ацилию Куриону, на которого Ливия разве что не молилась денно и нощно последние пять лет.

   "Хочешь меня пристрелить? - мысленно полюбопытствовал Квинт, с удовольствием разглядывая хладный лик женщины. - Что ж, попробуй. Вдруг получится? Но даже мой обугленный труп не вернет твоего Несравненного Ку-ри-она в Сенат".

   Право же, префект не стал бы стрелять в ответ, если бы отчаявшаяся Аквилина действительно решила наделать в его груди пару-тройку сквозных дырок. Оно того стоило.

   Они обменялись церемонными кивками и молча уселись каждый в свое кресло.

   "Ты сотню раз пожалеешь о том, что я сдержалась и не прикончила тебя прямо сейчас», - мысленно посулила Ливия префекту, а вслух сказала:

   - Благодарю за своевременную информацию, Квинт Марций. Теперь у нас есть время, чтобы достойно подготовиться к встрече... – она осеклась, пораженная неожиданной, но интересной мыслью: - А! Вот что!

   Сумрачное чело наварха осветилось предвкушением мести, и она с истинным наслаждением отчеканила:

   - Поскольку мы обязаны обеспечить лигариям максимальный уровень комфорта, я намерена предоставить им свою каюту, как лучшее помещение на "Аквиле". Но ведь ты не откажешь мне в гостеприимстве и позволишь разделить с тобой твое жилище до конца этого рейса?

   Проклятье и еще раз проклятье! Это было нечестно!

   "Это только начало, - посулил взгляд наварха, ледяной и бездонный, как вакуум. – И только попробуй отказать, сволочь».

   Ливия опять испортила префекту радость победы. Она всегда так поступала, словно появилась на свет с одной лишь целью – отравлять жизнь Квинту Марцию из трибы Милес.

   "А может быть, устроить Гаю Ацилию несчастный случай? Травматичный и мучительный" - почти всерьез задумался Квинт, но сразу же отказался от так и не родившегося плана членовредительства. Мятежного плана! За порчу дорогостоящего станционного имущества, вообще-то, полагался трибунал. Впрочем, рисковать карьерой и жизнью не требовалось, ведь худшего наказания для Хрустального Идеала, чем назначение лигарием, все равно никому не измыслить. Пусть же изменник мучается на глазах у почитательницы. У него для этого созданы все условия – пожизненный приговор и самая неподходящая напарница из всех возможных. Двойная пытка!

   И все же Квинт не мог не оценить по достоинству внезапность ответного удара Ливии. Если её уязвимым местом были политические убеждения, то у префекта таковым являлось личное жизненное пространство. Покуситься на одну из немногих, а оттого крайне ценных привилегий, доступных офицеру высшего ранга, на возможность уединения в собственной каюте – это дерзкий и опасный ход. Стерва рассчитала верно. К тому же, как говорили манипуларии: "Не так страшна наварх, как её ящерица". Синеротую тварь, вечно норовящую нагадить в самых неожиданных и нежелательных местах оранжевыми липкими сгустками, Квинт ненавидел всеми фибрами души.

   - Я принимаю твое молчание за согласие, Квинт Марций, - не дождавшись ответа, молвила Ливия. - Подвахтенный! Перенести мои вещи в каюту префекта! Да, и поаккуратней с Фиделисом - его может стошнить от тряски.

   И, удовлетворенная, откинулась в кресле, на радостях даже позабыв соблюсти приличествующую наварху позу.

   "Обязательно стошнит! Прямо на мою постель!" - без помощи авгура и аптериксов предсказал будущее раздосадованный префект и скрипнул зубами.

   Тем временем на командирском мостике установилась мертвая, нерушимая тишина. Кажется, даже время замерло в страхе перед разразившейся грозой начальственного гнева.

   И тут подал голос офицер связи:

   - Наварх! Мы получаем сигнал бедствия!

   Ливия мигом подобралась и рявкнула: - Источник?

   - Это... это позывные "Вератрума", наварх.

   «Нет! Ацилию не могло так повезти!» - едва не закричал вслух Квинт Марций. Это было бы против всех законов вселенской справедливости.

   Зато наварха словно подменили. Как будто Ливию подключили к дополнительному источнику питания, она аж вся засветилась.

   - Боевая тревога! Астрогатор! Определить координаты и проложить кратчайший курс. Связь! Вызвать "Вератрум". Сообщи, что мы уже идем. Инженерный! Выжать максимум из нашего корыта!

   «Аквила» недаром носила звание образцовой биремы. Прошло не более минуты с момента объявления тревоги, а все посты уже отчитались о готовности.

   - Курс проложен, наварх.

   - Хорошо, - кивнула Ливия. – Рулевой, полный вперед. Префект, - она крутанулась в кресле и уставилась на Квинта Марция, - что с орудиями? Полагаю, нам предстоит бой.

   Коммуникатор префекта заработал в полную силу, едва прозвучал сигнал тревоги. Где-то в недрах "Аквилы" привели себя в боеготовность вверенные его командованию легионеры, их отчеты поступали четко в отведенные инструкцией сроки. Командир торвенторов сообщил о готовности орудий. И отдельный штурмовой отряд не заставил себя ждать. Все-таки не зря бирема считалась образцовой, так оно и было на самом деле.

   - Центурии к бою готовы, наварх, - коротко ответил Квинт.

   - Тогда – слияние, - так же коротко сказала Ливия.

   Слияние. Казалось бы, чего проще: ладони ложатся на матовую панель, обручи нейроинтерфейса опускаются на головы, сотни импульсов пробегают по телам, соединяя воедино два разума, две души, два существа. Аквилины недаром считались идеальной ментальной парой, лучшей в секторе. Эмоции отступили, взаимная ненависть растворилась, и вот уже не стало ни Квинта Марция, ни Ливии, а одна лишь "Аквила", безжалостная и смертоносная.

   Еще никогда, никогда метальная связь наварха и префекта "Аквилы" не была столь крепка и нерасторжима.

ГЛАВА 3

Управлять миопароной Кассия точно не смогла бы – в курс подготовки легионеров никогда не входили азы пилотирования. Зато девушка умела стрелять из любого оружия. Одно же из главных правил манипулариев гласит: «Делай то, что умеешь, и делай это хорошо». Плевать, что стреляющую штуковину пунского производства девушка видела впервые. Турельная установка она и в Секторе Галия турельная установка. Главное - сидеть удобно, и внешняя камера дает неплохой обзор. И если Ацилий не подведет… Но похоже, благодаря его «мастерству» безымянное суденышко швыряло из стороны в сторону с такой амплитудой, что ни прицелиться, ни попасть в увязавшихся в погоню пиратов никак не получалось. С другой стороны, именно поэтому энергощит миопароны до сих пор функционировал в штатном режиме. Кассия время от времени отвлекалась от стрельбы и бросала взгляд на показания счетчика.

   - В твоих же интересах, Блондинчик, увернуться от прямого попадания, - шептала Кассия себя под нос. – В твоих и моих – общих – интересах. Не подведи меня, я жить хочу. Очень-очень.

   Впрочем, даже если это приключение закончится для них обоих смертью – ничего страшного. Погибнуть в бою – почетно. Пусть даже получив серию залпов в корму. И никакое это не бегство! Это разумный тактический ход!

   Чего греха таить, вращаясь в изрыгающей смерть турели, Кассия была абсолютно счастлива. Она делала именно то, для чего появилась на свет – убивала врагов Республики.

   И манипуларию, скажем, ничуть не удивлял тот факт, что пиратская флотилия оказалась достойным противником. В конце концов, они менее одних стандартных суток тому назад захватили «Вертарум».

   Пиратская миопарона, в девичестве бывшая курьерской униремой пятого класса «Танит», если Ацилий верно понял ее пунийские сигнатуры, оказалась на диво маневренной. Даже слишком. Время отклика у ее систем исчислялось, похоже, в миллисекундах, что для судна такого класса и предназначения, конечно, плюс, а вот для не самого опытного пилота вроде Гая Куриона – жирный минус. А он-то всегда считал эти рассказы о «разумности» звездолетов плебейскими байками! Увы, «Танит», словно норовистая кобылка, почуявшая неопытного всадника, так и взбрыкивала, выкидывая такие коленца, что немудрено, что преследователи никак не могли пристреляться. Хотя очень старались.

   Видимо, кто-то из пиратов перед смертью успел подать своим подельникам сигнал бедствия, потому что первый залп догнал «Танит» еще на разгоне, едва Ацилий как следует устроился за пультом. Миопарону тряхнуло так, что патриций чуть не вылетел из кресла вместе со штурвалом, в который он конвульсивно вцепился. «Танит», естественно, рыскнула, потом задрала корму, выдав очень удачный дифферент на нос, и рыбкой поднырнула под астероид, с которым непременно столкнулась бы, если б не растерянные метания пилота. Ацилия прошиб холодный пот, заливая глаза, однако не было времени даже на то, чтоб утереться. Он только и смог, что выжать штурвал до отказа, одновременно врубая полный ход. Ручное управление на подобном судне – это анахронизм даже для пиратов, не говоря уж о пунах. Счастье еще, что разбойники не демонтировали бесполезную систему. Для них бесполезную, а вот для беглецов – очень даже подходящую.

   Гай тряхнул головой и открыл глаза, только сейчас поняв, что до этого вел миопарону, зажмурившись. Неудивительно, что «Танит» вихлялась из стороны в сторону, больше всего напоминая гигантскую муху-мутанта с полуоторванным крылом.

   «Глупая была затея, - честно признался сам себе Ацилий, пытаясь одновременно увернуться и от столкновения с очередным небесным телом… развелось их тут!.. и от зарядов и снарядов, которыми щедро сыпали преследователи. – Дурацкая затея была!»

   А вокруг все пищало, звенело и сигналило, оповещая незадачливого пилота то об опасной близости к астероиду, то об отказе какого-то инжектора, что ли… то-то паленым тянет… то о радиационной опасности. Еще бы, когда вслед палят всем, что только наизобретали воинственные обитатели этой части галактики за последние сто лет!

   - Долго мы так не провиляем, - вслух подумал Ацилий. – Надо где-то затаиться… Кассия! Слышишь меня?! Сможешь имитировать взрыв реактора?

   Неизвестно, поняла его бывшая манипулария или же нет, однако Курион для простоты счел, что поняла.

   Если бы кто-то поинтересовался мнением Кассии, то она бы сказала, что их маленькое представление движется к неизбежному и трагическому финалу. Боезапас подходил к концу – это раз, миопарона получила несколько серьезных повреждений – это два, и так как часть воздуха они с Ацилием радостно стравили, то даже симуляция взрыва оставляла мало шансов на спасение. Примерно десять-двенадцать процентов по подсчетам манипуларии.

   - Ну что ж…- удовлетворенно хмыкнула девушка, пробираясь обратно в рубку. – Предки, ждите Кассию из Игнациевой трибы на вечное поселение.

   Стремительное бегство привело миопарону аккурат к месту гибели «Вератрума». Здесь, среди крупных и мелких обломков, можно попытаться сыграть в прятки. И, если повезет, если пираты решат, что прыткая добыча уничтожена…

   - По моему сигналу… - скомандовал Гай, заодно открывая шлюзы по левому борту. Как раз там, куда только что едва не попали пиратские торвенторы. Пусть думают, что зацепили… - Ждать… ждать…

   Миопарона, заваливаясь на борт, оставляла за собой шлейф воздуха и мусора. Скопление обломков было совсем близко. Еще чуть-чуть…

   Кассия знала 78 способов взорвать корабельный реактор, у манипулариев из штурмового отряда имеются варианты на любые случаи жизни. В том числе и для их с Блондинчиком ситуации. И, если девушку не подводила память, решение называлось весьма прозаически: «Сделать Большой Бум в три приема».

   - Так… Блокируем рубку, - шептала она себе под нос.

   Вход послушно закрылся.

   – Теперь команда номер 16…

   Где-то в инженерном отсеке миопароны зародился низкий гул.

   - Давай! – крикнул Ацилий, одновременно отключая не только двигатели, но и, кажется, все остальные системы «Танит». Во всяком случае, жизнеобеспечение точно отрубилось. И свет. Корпус пиратского корабля содрогнулся.

   - Ага! Вроде получилось, - весело доложила Кассия.

   Рубка погрузилась в темноту, и Гай почувствовал, как начинает воспарять над креслом. Впрочем, привычка пристегиваться в очередной раз его выручила. А вот Кассия, судя по сдавленному проклятью, долетевшему из тьмы, обо что-то ушиблась.

   - Ну вот, - довольно мурлыкнул Курион, подключая аварийное питание командного пульта, - теперь мы немы и безжизненны… и дрейфуем вместе с обломками. Перебирайся поближе. Здесь скоро станет прохладно.

   Из освещения в рубке осталось только зеленоватое мерцание тактического экрана да мигание огоньков на консоли. Но даже в этом слабом свете Гай разглядел роскошный синяк на скуле манипуларии. И заодно вспомнил о своих собственных травмах.

   - Здесь должна быть аптечка, - заметил он, будто не слыша угрюмого сопения напарницы, - и, возможно, пара пайков. Не помешало бы сейчас, да? Может быть, ты устроишь тут маленький обыск, пока я проведу диагностику?

   - Аптечки тут точно нет, - проворчала Кассия, но вовремя вспомнила, чем славны дежурные по рубке - любители порно. И повеселела. А славны эти ребята умением спрятать прямо под носом у начальства запрещенные к употреблению внутрь вещества.

   - Но кое-что я все-таки найду.

   И почти изящно упорхнула в поисках прикопанной выпивки. Вряд ли у братцев-пиратцев есть доступ к сильным стимуляторам, хотя...

   Но ушлая манипулария и тут оказалась права - за декоративной стенной панелью обнаружился аж целый бар.

   Ацилий тем временем согнулся над консолью, время от времени хмыкая. Эк, они все-таки покуражились над несчастной "Танит", удивительно, что миопарона только кажется обломком, а не превратилась в груду безжизненного искореженного металла на самом деле. Живучие все-таки пуны строят корабли!

   - Что ты любишь – настой с туйоном или аквавиту с примесями изоамила? - спросила Кассия, предоставляя право выбора патрицию.

   Ацилий с сомнением покосился на две пластиковые фляги в руках манипуларии. Оба... хм... сосуда загадочно светились, один зеленоватым, а другой - каким-то желтушным цветом. Или то были блики от пульта?

   - Это для компрессов? - подозрительно спросил Гай. - Или чтобы заливать куда-нибудь вместо топлива?

   - Вот еще! – фыркнула девушка, встряхнув трофеями для пущей убедительности. - Для употребления внутрь, конечно. Так что ты будешь пить? Или наделаем коктейлей?

   - Хм... пожалуй, в выборе напитков я доверюсь тебе, - дипломатично отозвался Курион, подавив нервную дрожь, и отчитался о собственных открытиях: - Итак, у нас есть: маневровые двигатели... поправка, только правый маневровый, визуальные сенсоры, аварийная система связи и, - он еще раз скосил глаза на фляги, - вероятно, немного жидкого топлива. Полагаю, какое-то время мы выживем. Если не отравимся. А потом нас найдут.

   Ацилий перенастроил канал связи и поинтересовался:

   - Ты, случайно, не помнишь экстренные частоты республиканского флота?

   - Помню. И неслучайно, - снова не удержалась от небольшого хвастовства Кассия и продиктовала необходимые параметры, от себя добавив спецкод, используемый в критических ситуациях манипулариями.

   В условиях невесомости смешиваются даже те жидкости, которым в естественной среде не позволяет этого делать гравитация, а потому коктейль, который готовила девушка, не мог считаться вершиной барменского искусства. Но она честно старалась угодить напарнику.

   - "Вератрум" наверняка успел подать сигнал бедствия, - заметил патриций, вводя команду. - А теперь и мы дадим о себе знать... Ты что-то говорила о коктейле?

   И, поколдовав над сканерами, вывел на экран панораму звездного пространства вокруг, на фоне которого изящно дрейфовали обломки.

   - Для настроения, - пояснил Гай. - По-моему, величественное зрелище, не находишь?

   В конце концов, если уж прощаться с жизнью, то красиво. Дегустация сомнительных напитков, опасная, но привлекательная женщина рядом и перспектива неминуемой мучительной смерти в недалеком будущем… Почему бы и нет?

   - Вообще-то, абсолютно все инструкции по выживанию не рекомендуют употреблять этиловый спирт во время длительного пребывания на холоде, - менторским тоном заявила Кассия, рассматривая получившуюся смесь на просвет. - Кровь, которая при минусовых температурах должна согревать жизненно важные внутренние органы, будет распределяться по периферийным сосудам и охлаждаться. Но! - девушка по-хозяйски взгромоздилась на колени к напарнику. - Я прикинула, что наш запас кислорода и скорость понижения температуры вкупе с отсутствием одежды...

   Она прервалась, чтобы отхлебнуть из фляги. О! Смесь находилась в самой вкусной пропорции.

   - Короче, если нас не найдут в течение восьми стандартных часов, мы по-любому умрем. - Она протянула емкость с коктейлем Ацилию. - Лучше нам замерзнуть пьяными, Гай Ацилий Курион. Согласен?

   - Больше оптимизма, Кассия Фортуната, - в тон ей ответствовал Гай, осторожно обнимая девушку за талию. - Умереть здесь, пьяным и в обществе красивой женщины - не самый плохой исход.

   Он решил, что маленький комплимент в подобной ситуации не будет таким уж большим преувеличением. В конце концов, в таинственном полумраке Кассия и впрямь выглядела очень... м-м... воодушевляющей. А еще она оказалась весьма теплой, что также было нелишним.

   - Лары нас поймут, - хихикнула в ответ Кассия. – Мне-то вообще никогда не светило помереть в компании с настоящим патрицием. А тут, выходит, свезло напоследок.

   Ацилий отважно глотнул подозрительного зелья. Ощущение было... в общем, наверное, если бы в глотку патриция все-таки полилось плазменное топливо, чувства возникли бы сходные. Прокашлявшись и отдышавшись, Гай, впрочем, с удивлением понял, что не только выжил, но и согрелся. То ли от напитка, то ли благодаря Кассии.

   - Ты уверена, что это все-таки предназначалось не для протирки этой, как бишь ее, оптической оси? - повеселевшим голосом спросил Курион и прижал напарницу покрепче. - Ты такая... вдохновляюще теплая, Кассия. Это обнадеживает.

   Вакуум-сварщики могли автономно поддерживать оптимальную температуру тела в неблагоприятных условиях окружающей среды не менее трех часов.

   - Скажи, отличная модификация? - радостно подтвердила она, но, встретившись взглядом с Ацилием, догадалась, что речь идет не только о приятных бонусах её генетической линии. Но что делать с патрицием в таких случаях, Кассия не ведала. Вот если бы тут был один из крепких парней из её центурии, то-то они согрелись бы!

   "Ты хочешь прежде времени израсходовать кислород? - строго напомнила себе манипулария. - Стыдись, Фортуната!"

   - Модификация превосходная, - подтвердил тот и снова приложился к своему "бокалу". По второму разу пошло легче. Не цекубское, конечно... но тоже заставляет смотреть на жизнь позитивней. Расширяет, так сказать, горизонты.

   - А вообще, - заметил Ацилий, - не все так плохо. Часа через два... или три... пиратам надоест нас искать. Мне бы уже надоело. И тогда... - он сделал еще глоток, а потом, повинуясь потребности прислонить к чему-то голову, прижался щекой к напарнице. - Кто мешает нам... э-э... раскочегарить то, что тут еще можно раскочегарить?

   Кассия задумалась над смыслом его речей и осторожно предположила:

   - Мы можем спеть что-то... м... оптимистическое, для поднятия духа.

   - О! - оживился Ацилий, приподнимая голову. - Давай! Какой-нибудь воодушевляющий марш, а? Меня всегда весьма занимал легионерский фольклор. Он такой... искренний, незамутненный... Начинай!

   Вот это правильно! Вот это по-нашенски! Кассия покрепче обняла Ацилия за шею, расправила плечи и заорала любимую песню родной центурии "Дождем златым Фортуна осыплет нас, ребята, прям с головы до ног". Куплетов было много, и почти все они прославляли знаменитую квинквирему, хотя и становились с каждым новым припевом все более и более фривольными. Разнузданная фантазия манипулариев наделила флагманский корабль сугубо человеческими наклонностями. И чего только не вытворяла грозная "Фортуна" с этими грязными пунами!

   Еще никогда прежде Гаю Ацилию не доводилось держать в объятиях столь воинственно настроенную... э-э... деву. И все бы ничего, но энергичная Кассия, воодушевившись исполнением легионерской песенки, принялась размахивать руками в такт и ритмично подпрыгивать, а вот это уже было совсем некстати. Будь в рубке достаточно кислорода... или в крови Гая Ацилия - больше алкоголя, тогда, возможно… Но разделять участь зарезанного лихой манипуларией пирата Куриону не хотелось. Поэтому... нужно либо деву утихомирить, либо выяснить ее намерения... ненавязчиво. Занятый этой непростой дилеммой, Гай не на шутку призадумался.

   Вся красота хорового пения, по искреннему мнению Кассии, заключалась в громкости исполнения и соблюдении четкого ритма. Что и говорить, пела она здоровски, напарнику нравилось, настроение у обоих сохранялось боевое, и умирать было совсем не страшно. А что еще надо?

   - Ты знаешь, - осторожно молвил Ацилий, когда манипулария, проорав последний куплет, на миг притихла, возбужденно дыша и слегка ерзая, - мне тоже вспомнилось кое-что... Право, не знаю, стоит ли, но настроение кажется подходящим... Как насчет лирики?

   - Лирику? Давай лирику! - обрадовалась распаленная собственными успехами Кассия.

   Вблизи, в полумраке и во власти алкогольных паров выражение лица напарника уже не казалось ей чрезмерно надменным, а взгляд - исполненным презрения.

   "А он ведь компанейский парень, этот Блондинчик. Надо же! И нос у него не слишком длинный, и глазки не поросячьи вовсе. Симпатичный он и… умный».

   - Кажется мне тот богоравным или

   сладостный твой смех... - начал Ацилий, решив, что старые методы - самые лучшие, а поэзия слишком древней не бывает.

   - Ух ты! - восхитилась девушка. Ритм стиха её завораживал, не говоря уж о смысле. - А дальше?

   Ободренный реакцией слушательницы, Гай мысленно благословил давно почившего поэта и свою хорошую память, глотнул для храбрости еще и продолжил, внеся, впрочем, в стихи маленькую корректировку соответственно случаю:

   - ... сладостный твой смех; у меня, бедняги,

   голос мой звонкий...

   Манипулария была не просто растрогана, но потрясена до глубины души.

   - Это так... мило. Спасибо, Ацилий! Таких чудесных стихов мне никогда не читали! – пролепетала она и крепко стиснула напарника в объятиях. Едва не удушив, от нахлынувшей благодарности.

   - Ты дослушай, - хрипло пробормотал слегка обескураженный Курион, чувствуя, что результат воздействия высокой поэзии на душу напарницы может превзойти его ожидания. И продолжил, сам поражаясь, как кстати ему вспомнились именно эти строки:

   - Тотчас мой язык цепенеет, пламя

   мрак непроглядный...(26)

   «Ecastor! – выругал он сам себя: - Да что же я, в самом деле, теряюсь? Всё равно же подыхать, так хотя бы…» Додумывать дальше Ацилий не стал, чувствуя, что его колебания не одобрил бы ни автор стихов, ни доблестные предки, да и манипуларии, должно быть, не поняли бы. Решив больше не тянуть, он зажмурился для храбрости и отважно запечатлел на губах Кассии очень дружеский и целомудренный поцелуй. Ну, почти на губах. В общем, куда достал, там и запечатлел.

   "А может, ну его, этот кислород?" - растерянно подумала ошеломленная Кассия, колеблясь между двумя родственными желаниями: незамедлительно овладеть его телом, и… как следует врезать патрицию локтем прямо в породистую переносицу. И то, и другое было бы сейчас крайне уместно.

   Ацилия от сексуальной агрессии и телесных повреждений, а Кассию от нового обвинительного приговора и трибунала очень вовремя спас сигнал, пришедший с республиканской биремы "Аквила". Их искали и нашли.

   - Неизвестное судно! - в опасно раскалившееся пространство рубки ворвался холодный и резкий женский голос с металлическим оттенком. - Это патрульная бирема Республики "Аквила". Мы получаем ваш сигнал бедствия. Назовите себя и опишите характер ситуации.

   «Характер ситуации… взрывоопасный!» – едва не заорал Ацилий, но вслух поспешил отозваться, не скрывая радости:

   - «Аквила», слава богам, вы тут! Говорит миопарона «Танит». На борту двое. Я – Гай Ацилий Курион, со мной Кассия Фортуната. Мы – лигарии с «Вератрума». Мы были захвачены пиратами, но нам удалось взять под контроль их судно и скрыться. Однако нас преследуют…

   - Вас поняли, «Танит», - прервал излияния Гая суровый голос с «Аквилы». – Оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие. Предоставьте пиратов нам.

   - «Аквила», у нас неисправны системы! Кислорода осталось… максимум на шесть часов.

   - Принято, «Танит». Скоро мы вас подберем. Конец связи! - обнадежили с биремы и отключились.

   - По-моему, мы не должны пропустить это зрелище, - пробормотал Курион и потянулся перенастроить сенсоры. – Вот… гляди! Так мы все увидим.

   Ах, что это было за зрелище! Огромная, по сравнению с их крошечным живым осколком миопароны, «Аквила» орлицей надвинулась сверху, заслонив собой звезды. Кассия прекрасно понимала, что бирема, на самом деле, не так уж велика и могуча, если сравнивать её с той же «Фортуной», но со стороны республиканский корабль производил незабываемое впечатление. Её защитное поле переливалось всеми цветами спектра, но преобладали в основном густые ультрамариновые оттенки синего. И яркие слепящие молнии расчерчивали невидимую силовую скорлупу во время каждого залпа.

   Никогда прежде Кассия не была пассивной наблюдательницей космического сражения, ни разу не видела она свою родную «Фортуну» в сиянии боевой ярости. И, самое печальное, уже никогда не увидит. Но, как птенец на всю жизнь запечатлевает образ существа, ставшего свидетелем его появления на свет из яйца, так и Кассия Фортуната навеки влюбилась в «Аквилу». Не только потому, что бирема появилась удивительно вовремя и спасла их с Гаем Ацилием, но еще и за непередаваемую человеческим языком красоту и силу.

   - Так их! Давай! Убивай! Убивай гадов! – визжала манипулария, не в состоянии сдержать бушевавшую в ней бурю эмоций, подогретую алкоголем и эротическим возбуждением. – Жги! Круши!

   Каждый прицельный выстрел с борта биремы отзывался у девушки частым сердцебиением, наполняя ее гордостью за свою могучую родину, за Республику, которой верой и правдой служила прекрасная «Аквила».

   Завороженный величественным зрелищем космического боя, забывая дышать в моменты, когда "Аквила" давала очередной залп, Гай не орал вместе с напарницей нечто нечленораздельно-воинственное только потому, что горло ему перехватило от восторга. Однако эмоции... право же, ради того, чтоб испытать столь сильные и разнообразные чувства, стоило пережить опалу и изгнание. Это стоило всего, и высокомерным индюкам в Сенате никогда, никогда не понять и не пережить подобного!

   Гай как раз утирал навернувшиеся на глаза слезы, когда вновь ожил пульт связи и уже такой родной голос с "Аквилы" сообщил:

   - "Танит", приготовьтесь к толчку. Мы зацепим вас корвусом(27) и поднимем к нам на борт.

   И только теперь Ацилий до конца поверил, что они и в самом деле спасены.

***

Больше всего Квинт Марций терпеть не мог бессмысленную суету на ровном месте. В конце концов, человечеством давным-давно изобретены такие замечательные вещи, как планы, регламенты, инструкции и меморандумы, которые прекрасно помогают справиться с любой непредвиденностью. Ибо, в отличие от Вселенной, в человеческой жизни нет ничего нового, а есть лишь вариации из уже когда-то случившегося. И, конечно же, префект никак не мог ожидать, что наварх окажется способна потерять голову по такому ничтожному поводу. Спрашивается, ради кого она устроила на борту образцовой биремы форменный балаган? Ради нетрезвого изменника в исподнем! О боги!

   - Пыль... - бормотала Ливия, нервно теребя край парадной туники и прикипев взглядом к шлюзу, откуда вот-вот должен был показаться долгожданный и почетный гость. - Как я могла проглядеть пыль!

   Наварху Аквилине, всегда такой чистоплотной, теперь казалось, что палубы ее биремы покрывает прямо-таки слой грязи. Свинарник какой-то, а не боевой корабль! Стойло, то есть курятник аптериксов! Кстати, о курах… Но мысль, едва мелькнув, уже скрылась, ибо женщину целиком поглотила новая идея, гениальная, хоть и несколько спорная.

   - Квинт Марций! - забывшись, Ливия дернула угрюмого префекта за руку. - Как думаешь, может быть, мне синтезировать цветы для каюты, а? Розы? Или розы будут слишком вульгарны?

   В обитаемых мирах галактики растут и благоухают миллионы видов цветов, однако ничего, кроме роз, наварху не вспоминалось. Хотя нет, еще гиацинты, но это для погребения Пассии, которое пришлось временно отложить. И если выбирать между розами и какими-нибудь асфоделями, то розы, без сомнения…

   - Розы? - безжизненным голосом переспросил префект. Он не верил своим ушам, правда-правда.

   И больше всего хотелось ему схватить наварха за плечи и трясти до тех пор, пока из её головы не посыплются опилки, в которые обратились мозги Ливии. Но ничего подобного Квинт не сделал. Он задумчиво поскреб подбородок и вздохнул.

   - Розы будут выглядеть нарочито. Без роз обойдемся. Как-нибудь.

   - Ты уверен? - будто и не заметив его тона, продолжила причитать Ливия. - А вообще, ты прав. Розы - это не то. Но вот драпировки... наверняка он привык к изысканным вещам! Где же мне взять хоть что-то изящное на этом корабле?! - она заскрипела зубами и нервно сплела и расплела пальцы. - Вино! О, боги, конечно же, вино... - тут блуждающий взгляд наварха остановился на Квинте Марции и вспыхнул ужасом: - Ты не надел свой Гражданский венок! Как можно пренебрегать своими наградами, особенно в такой день?

   Хотя Квинт Марций был весь наградами увешан так, что звякал при ходьбе. Три комплекта серебряных фалер на груди и на спине, а руки – сплошь в золотых браслетах-армиллиях. Но, по мнению командира «Аквилы», этого было недостаточно. Если заслужил попущением богов и начальства свой венок из дубовых листьев – носи! Тем паче, что в Секторе Вироза не так уж много офицеров, награжденных Гражданским венком за спасение в бою товарищей.

   Префект, вынужденный по настоянию наварха вырядиться в парадную форму, задышал чаще и глубже, медленно наливаясь пунцовой яростью.

   - Ливия, он - недавний заключенный, приговоренный к смерти и в последний момент помилованный Сенатом, какие... хм... драпировки? Остынь, - прошипел он сквозь зубы.

   Впереди префекта ждала ночь в компании с синеязыкой тварюкой, а потому он берег силы.

   - Да какая, к воронам, разница?! - яростно прошипела в ответ наварх, уже примеряя радушную улыбку. - Он - живорожденный патриций, ты, чучело! Много ты встречал патрициев в своей никчемной жизни? Вот что, Квинт Марций, учти - если ты хоть попытаешься мне всё испортить, клянусь, я...

   Но грозные посулы прервал долгожданный сигнал открывающегося шлюза, и Ливия проглотила дальнейшие обещания, расцветая восторгом и наливаясь благоговением.

   Еще никогда прежде за всю свою жизнь наварх Аквилина не испытывала такого душевного трепета. Даже когда палубы "Аквилы" почтил своим визитом дуумвир Эмилий Скавр, тоже, к слову, вполне себе родовитый патриций, и то так не переживала. По правде сказать, тогда она не переживала вовсе. Какой-то худосочный заморыш Эмилий, пусть он хоть трижды дуумвир, недостоин был даже пыль смахнуть с сандалий Самого Ацилия. Пыль! О, боги!

   Занятая высматриванием пылинок на надраенной до стерильного блеска палубе, Ливия отвлеклась так, что почти пропустила момент, когда…

   И вот он возник совсем рядом, светловолосый и почти обнаженный, словно древний бог, взошедший на борт "Аквилы" прямо из ледяной пучины космоса, такой, такой... Ах! Как жалела сейчас Ливия о том, что не родилась кем-то повыше всего лишь флотского командира, кем-то ему под стать, чтобы хотя бы попытаться достойно встретить такого гостя!

   Вся ее тщательно заготовленная приветственная речь забылась во мгновение ока, едва Аквилина встретилась глазами с Ним, не просто благородным, но - божественным Ацилием. Но, взяв себя в руки, женщина хриплым от волнения голосом начала:

   - Благородный Ацилий! Ливия Терция Аквилина, наварх, счастлива приветствовать тебя и... - тут она заметила за плечом Божественного Куриона его напарницу и по долгу службы уделила внимание и ей: - ... и твою достойную спутницу на борту этого корабля и дерзнуть предложить тебе наше скромное, но искреннее гостеприимство.

   Прервавшись на вдох, Ливия набрала побольше воздуха и продолжила:

   - Располагай нами, если тебе то будет угодно, и знай, что невзирая на печальные обстоятельства, наше счастье от твоего визита безмерно. Есть ли какое-либо пожелание, которое я могла бы исполнить, господин?

   Благородного Ацилия во время этой речи несколько перекосило, однако восторженно токовавшая наварх этого не заметила. Должно быть, божественный свет ей глаза застил.

   Квинт Марций растерялся. Даже у голого патриция речь наварха вызвала некое оцепенение. Его напарница - крутобедрая лихая манипулария - с непривычки остолбенела. Все остальные встречающие пялились на Ацилия так, словно тот сейчас начнет чудеса творить. Какая-то опасная и коллективная инфекция головного мозга, не иначе. Рука префекта сама тянулась к кобуре «гладия», но он сдержался, чтобы не застрелиться. А подчиненным он сделал знак, чтобы помалкивали: покосил сверкающим от злобы глазом и поиграл желваками на скулах. Мол, кто хоть звук издаст – жестоко пожалеет.

   - Добро пожаловать на борт "Аквилы", господа, - отчеканил он резко и сделал приглашающий жест.

   - Э... благодарю за столь теплый... э... прием, благородная наварх Аквилина, - от шока, вызванного этой поистине очень радушной встречей, Ацилий даже не заметил, что обращается к Ливии, словно к такой же живорожденной патрицианке - "благородная". - И тебя, э... префект. Если позволите, мы с напарницей прежде всего желали бы... э... посетить медиков, а затем смыть с себя все следы наших злоключений. Кроме того, боюсь, нам понадобится кое-какая одежда...

   - Конечно же! - вскричала Ливия. - Разумеется! Медчасть! - замахала она настороженно наблюдавшим за действом докторам. - Луций Ицилий, я прошу тебя лично заняться здоровьем наших дражайших гостей. Мой контубернал проводит вас обоих в каюту и предоставит все необходимое. А затем, если ты не против, благородный Ацилий, я надеюсь, что вы оба примете приглашение к нашему скромному столу... Добро пожаловать, - и улыбнулась счастливой улыбкой влюбленной школьницы.

   Голос! О, боги, вживую его голос был еще более звучным, еще глубже и проникновенней, чем по вирт-трансляции. А глаза? Чудесные, серые, сияющие, словно… Нет, не просто звезды. Звезды – это пошло. Как две сверхновые сияли его глаза, если не ярче!

   "Может быть, запереть её в холодильной камере минут на пятнадцать-двадцать?" - подумалось Квинту Марцию.

   Он столько лет провел бок о бок с Ливией и даже представить себе не мог такого... Пасть ниц и распластаться, образно говоря, перед каким-то блондинистым мужиком? Щебетать для него, как пустоголовая канарейка? Розы синтезировать с драпировками? Для новообретенного лигария? Что по факту означает – бывший сенатор стал неотъемлемой частью имущества станции Цикута. Ценного имущества, спора нет, но и только. Загадка Вселенной!

   Зайдя с другой стороны вопроса, префект не мог не признать, что у лигария весьма смазливая физиономия. Пусть так! Положим, будь сей Гай Ацилий в тогу облачен, в нем еще можно было бы заподозрить какие-то сокрытые от глаз достоинства, но нижнее белье патриция не оставило, в общем-то, места для фантазий. Строен, мускулист, подтянут и умерен в размерах. Так отчего такая ажитация-то? Честное слово, Квинту Марцию вдруг стало обидно и очень неуютно. Он сам не ожидал от себя такого припадка раздражения. Может быть, всё дело в противоречиях: сенатор - и вдруг изменник, патриций, ставший имуществом. К представителям правящего класса Марций обязан испытывать как минимум уважение, и прежде так всегда и было.

   Когда величественная фигура благородного Ацилия скрылась за дверьми медотсека, к Ливии вернулось дыхание и некоторая трезвость мысли. Ну, почти. Впереди же был еще торжественный обед... полно, да удобно ли будет патрицию в ее жалкой конуре? Еще и девица эта, как бишь ее? Наварх нахмурилась, решительно выбрасывая плебейку-лигарию из головы. Не до нее. Лишь бы за столом не чавкала и не рыгала, как то водится за манипулариями, тогда и проблем не будет. Хотя с манипулариями всегда столько проблем! Вот даже Квинт Марций... особенно Квинт Марций! Который как раз ее за тунику дергает очень назойливо.

   - Префект? - резко спросила Ливия. - В чем дело? Что ты хочешь?

   - Пора вернуться на мостик, наварх. Он ушел уже. И напарницу увел, - сдавленно проворчал Квинт и не удержался, пощелкав пальцами перед лицом женщины. - Встреча прошла на высочайшем уровне, наварх. Теперь благородный Ацилий век нашу "Аквилу" не забудет, не сомневайся.

   - На мостике другая смена, - отмахнулась женщина. - Я поменяла вахты, чтобы нам с тобой не пропустить обед... Обед! - встрепенулась она. - Я должна проследить! Вино, вино... и венки, непременно должны быть венки... Встретимся в триклинии, Квинт Марций. И, - наварх смерила его придирчивым взглядом, - тебе не кажется, что с этой щетиной на твоем лице пора бы что-то сделать?

   Не дожидаясь ответа, Ливия упорхнула, продолжая бормотать себе под нос: "Вино... фалернское? Или цекубу? И венки... А! Мясо, свежее мясо!"

   И направлялась она прямиком в священный «курятник». Должна же в кои-то веки и от аптериксов быть польза!

   Несколько минут Квинт Марций созерцал воздух перед собой, в бессильном гневе сжимая и разжимая пальцы. И когда он совладал с чувствами, а его подчиненных миновала угроза безвременной смерти, сказал несколько емких слов, коих не произносил вслух со времен юности. Притихший за его правым плечом Луций покраснел от макушки до колен.

   - Не смей повторять, - на всякий случай предупредил его префект. - Услышу, прикажу дать плетей.

   - Как в книжке? - растерянно спросил контубернал.

   - Хуже, - молвил Квинт с отрешенным видом.

   Должно быть, мысленно выбирал подходящее время для тщательного бритья.

***

Такое начало службы лигарией Кассии очень даже понравилось. Драка, побег, стрельба, выпивка в компании с напарником! Вот всегда бы так! Но кто мог знать, что спасение из гибнущей миопароны принесет девушке столько душевных мук? Всё, начиная от шлюзовой камеры и заканчивая лицами застывших в строю манипулариев, напомнило Кассии, как много она потеряла, и что она теперь никакая не Фортуната. И эти симпатичные парни в броне – храбрые Аквилины – никогда больше не признают её своей, той, с которой можно драться плечом к плечу, сплетничать про начальство и заниматься любовью без всяких условий.

   Еще год назад, как частичка великолепной квинквиремы «Фортуна», Кассия поднялась бы на борт «Аквилы» героиней, а отблеск нетленной славы флагмана озарил бы девушку с головы до ног. Но на Кассию-лигарию смотрели, как на редкостную зверушку. И это было так… так горько сознавать.

   А приветственная речь наварха! Кассия не знала, куда деваться от священного ужаса. Одно дело стоять в строю, плечом к плечу с такими же, как ты, бойцами, ощущать себя частью огромного целого, другое – принимать ничем не заслуженные почести в одиночку. Одна-одинешенька, под грозным, пронзающим насквозь взором префекта, бедняжка просто ослепла и оглохла. Напарнику пришлось волочь её к медикам за руку, спотыкающуюся и ошарашенную торжественностью приема, словно потерявшегося ребенка. Хорошо хоть рефлексы не подвели.

   - Раздевайся!

   Она свирепо разорвала прямо на себе чужие тряпки. Голос врача оставался единственной реальностью в звенящей пустоте, заполнившей голову Кассии.

   - Хорошо. Не моргай и смотри вверх. Теперь ложись. На живот!

   Антисептическое покрытие приятно холодило кожу, от близости сканера дыбом вставали крошечные волоски на теле.

   - Так, перевернись на спину! Половой акт был? Эй, слышишь меня? Изнасиловали тебя?

   Улыбчивый молодой доктор легонько пошлепал Кассию по щеке, приводя в тонус растрепанные чувства.

   - Не-ет. Я его убила.

   - Отлично. Но мультипрививку я тебе все-таки сделаю, - предупредил медик. – У этих выродков какой только инфекции не водится. Уколов не боишься? – хихикнул он.

   Девушка в ответ кривовато усмехнулась. Оранжевая жидкость в пневмоинфузоре была Кассии как родная. На «Фортуне», при такой численности экипажа, с биологической опасностью не шутили, чуть какое подозрение – через прививочный блок прогоняли всю центурию.

   - Ну и чудненько. Ты – молодчина. Одевайся.

   Ах, как чудесно пах стандартный армейский комплект! Антисептиком и дезодорантом! Их легкий запах, одинаковый на всех кораблях Республики, снова невольно напомнил Кассии о её потерях.

   Лары и маны, подскажите теперь, как смотреть в глаза префекта осрамившей гордое имя Фортунаты разжалованной манипуларии. Бывшей манипуларии! Что и говорить, Кассия была безутешна.

***

Казалось бы, по окончании церемонии встречи двух государственных преступников, чьи никчемные жизни спасла лишь их вероятная полезность обществу, безумие Ливии должно было на некоторое время отступить. Увы, этого не случилось, заражение распространилось на весь личный состав.

   Вахтенные переговаривались между собой тихо, но Квинт никогда не жаловался на слух.

   - Децим, ты видел её сигну? – шепотом спросил легионер. – Фортуната. Та самая!

   - О, да! И сигну тоже, – простонал его приятель. – Мне бы такую подругу, я бы…

   - Хех! Я уже сочувствую этому парню. То-то будет потеха.

   «Напомнить им, кто есть лигария, и как должно обращаться с таким человеком? – размышлял префект. – Или Кассия… э… Цикутина сама разберется?» Если вспомнить, за что эта девушка была отдана под трибунал, то сомневаться в её способности решать свои проблемы не стоило. Жалеть же патриция, после недавних событий, Квинту окончательно расхотелось. Те, кто поставил Гая Ацилия в пару с «дикой» манипуларией, совершили поступок в высшей степени негуманный, и никаким сочувствием его уже не смягчишь.

   - Квинт Марций! Это просто кошмар какой-то!

   На притаившегося префекта с разбегу налетел Гней Помпилий. Авгур так крепко прижимал к груди маленького и чахлого на вид аптерикса, что тот даже пищать не мог.

   - Что такое?

   - Наварх! – возопил Гней, потрясая священным птицем. – Она отобрала самых красивых, самых упитанных и лично, своими руками сворачивала им головы! Это варварство! Сделай что-нибудь, префект!

   Авгуру светило остаться без работы, а биреме без божественной помощи. И всё ради того, чтобы накормить изменника «настоящим» мясом.

   - Я едва сумел отстоять Малышку!

   Аптерикс жалобно булькнул и нахохлил чешуи, всем видом призывая начальство к отмщению за безвременную смерть товарищей по биологическому виду, павших от рук наварха.

   «Похоже, что фалернское для своего божественного Ацилия ты, Ливия Аквилина, решила нацедить прямиком из моих жил!» - возмутился префект.

   - Я разберусь, - пообещал он то ли авгуру, то ли Малышке.

   Развернулся на пятках и удалился, чеканя шаг. И не видел Квинт Марций, какими взглядами обменялись манипуларии между собой.

   - Ты на кого ставишь, Децим?

   - На Ливию, вестимо. Она их всех сделает – и патриция, и нашего... э… доблестного.

   - Не, господину префекту ничего не обломится, Туллий, не надейся.

   Легионеры, не сговариваясь, жадно уставились на авгура, точнее на его питомца.

   Тот еще крепче прижал к груди аптерикса.

   - Служите и защищайте, солдаты! – нервно взвизгнул Гней, а потом подумал и быстренько добавил: - И не забывайте про Марка Фабриция. У него есть преимущество. Ставлю на него.

   Легионеры в ответ дружно расхохотались. Кто будет спрашивать мнение станционного инженера, пусть он уже несколько лет любовник Ливии, когда появился блондин-лигарий, по которому наварх, сколько себя помнит, сохла? То-то же!

***

От самого шлюза Гай Ацилий настороженно молчал, пытаясь сообразить, а что, собственно, только что наблюдал? То ли наварх спасительной биремы издевалась над новоиспеченным лигарием так изощренно, то ли и впрямь?.. Додумывать было страшновато. Нет, конечно, он подозревал, что среди представителей столь любезного ему народа найдется пара-тройка сторонников, разделяющих его идеи. Ведь не киборги же они, живые люди, со своими предпочтениями и симпатиями. Но чтоб так!

   «Любопытно, и много таких? – поневоле призадумался опальный патриций. – Может быть, зря я сразу не обратился к Народному собранию? А ведь собери популяры у ступеней Сената несколько сотен таких вот, восторженных и хорошо вооруженных, глядишь, все могло бы обернуться совсем по-иному!»

   Мысль, если честно, была пугающей. Но после драки махать кулаками поздновато, да и лояльность государственному устройству Республики давным-давно прописана на генетическом уровне у всех этих Ливий и Марциев. Так что сладкие мысли о военном мятеже умерли, не успев родиться. Не в Республике, право. Или, во всяком случае, уже не с Гаем Ацилием Курионом во главе.

   А истинные намерения наварха «Аквилы» станут ясны со временем. В конце концов, предстоит еще обед. Ацилий, обнаружив себя уже стоящим в душе с намыленной головой, вдруг вспомнил, сколько времени он не имел возможности нормально поесть, и поморщился, услышав урчание собственного желудка, какое-то совершенно плебейское. Обед – это совсем неплохо, даже несмотря на несколько странное поведение старших офицеров «Аквилы». Печально другое: коль скоро наварх так… э… эмоциональна и восторженна, просить у нее разрешения воспользоваться услугами корабельных гетер будет не совсем уместно. А как раз профессиональной помощи рекреационного персонала Ацилию сейчас и не хватало, особенно после приключений на миопароне.

***

Столовая для старших офицеров по привычке именовалась триклинием, хотя никаких трех пиршественных лож там, естественно, и в помине не было. Не те размеры у боевой биремы, чтобы наварх, префект и почетные гости могли бы возлечь, как полагается цивилизованным гражданам Республики. Тут и сидя-то не слишком развернешься, особенно когда обедающих персон набирается больше двух. Обычно к трапезе, вкушаемой Ливией и Квинтом Марцием, присоединялись еще и глава медслужбы с авгуром. Не потому, что были равны по рангу, а скорее для разбавления гробового молчания за столом. Но сейчас во-первых, мест на всех не хватило бы, а во-вторых – потчевать Гнея Помпилия блюдами из его же собственных аптериксов было просто жестоко.

   Конечно, в идеале наварх обошлась бы и без вечно всем недовольного префекта, а уж тем паче – без девушки-лигарии, однако уединяться с Гаем Ацилием было… преждевременно. И чревато не только слухами на борту, но и возможной неловкостью… А если совсем честно, то Аквилина просто-напросто робела и стеснялась. Поэтому Квинт Марций нужен был для поддержки, а бывшая манипулария – для придания обстановке этакой непринужденности. Во всяком случае, таков был план Ливии. На деле же…

   - Прошу вас, любезные гости, располагайтесь, - радушно пригласила наварх к столу лигариев и незаметно подала знак префекту, дескать, там садись, напротив, а почетное место по правую руку патрицию уступи. - Боюсь, наши повара не могут похвастаться изысканными блюдами, однако здесь, в Секторе Вироза, всем нам приходится испытывать лишения.

   Истинная правда! Хотя стол и ломился от закусок и салатов, из настоящих деликатесов здесь присутствовали разве что аррианские оливки, конфискованные три месяца назад как контрабанда и заботливо припрятанные для особого случая Ливией лично. Не жареных же аптериксов считать главным блюдом?

   "Всем бы так лишаться", - подумала Кассия, жадно оглядывая роскошное угощение.

   От предвкушения сытного и вкусного обеда у неё даже настроение улучшилось, категорически испорченное непривычным зеленым цветом формы. Теперь, когда она окончательно осознала, что навеки причислена к "прочим родам войск", девушку вдруг накрыла чернейшая волна отчаяния. Вот горе-то!

   Квинт Марций равнодушно опустился в кресло. Кулинарные изыски префекта ничуть не радовали. Его согнали с привычного места, как надоевшего домашнего питомца - с подушки. А в логове, то есть в личной каюте его ждала проклятая ящерица. Какие уж тут радости желудка?

   Но наварх не собиралась позволять командиру манипулариев портить всем аппетит кислой мордой и угрюмым молчанием.

   - Квинт Марций! - многозначительно шевеля бровями, воззвала она, подпихивая ему чашу: - Думаю, честь произнести первый тост принадлежит тебе!

   "Будь оно всё неладно", - мысленно фыркнул префект.

   - За Республику! - изрек он торжественно, поднимая чашу повыше.

   - Да процветает она вечно! - подхватила Ливия и плеснула немного вина на палубу - богам.

   Надо сразу сказать, не с таким уж большим количеством префектов Кассии доводилось находиться в одном помещении, тем паче за одним столом. Например, Гая Марция с "Фортуны" она живьем никогда не видела. Его приказы доходили до рядовой лишь через центуриона и десятника. Так что Квинт сразу показался ей человеком приятным во всех отношениях. Спокойный, сосредоточенный, немногословный и, конечно же, военный до мозга костей – настоящий прирожденный префект.

   Кассия осторожненько приподняла свою чашу и чирикнула традиционное:

   - Служу и защищаю!

   Не говорить же "Вздрогнем, ребята! Пусть все гады сдохнут!", верно?

   А Гай Ацилий ничего не сказал, только вздохнул и приник к сосуду. Надолго. Как вести себя в этой компании, он пока не знал.

   После того, как все выпили, над столом вновь воцарилось настороженное молчание. Кассия жевала, патриций ковырял вилкой салат, префект отрешенно вертел в ладонях чашу, а Ливия, которой кусок в горло не лез, сверлила взглядом Божественного... тьфу, ты!.. то есть, благородного Ацилия. Уже одно то, как изящно он кушал, выдавало в нем человека, исполненного всяческих достоинств. Правда-правда. А, с другой стороны, как-то без аппетита кушает. Может, не нравится? Может, с яствами что-то не так?

   - Как салат?! – не выдержав, с тревогой спросила наварх.

   Все вздрогнули, а благородный Курион от неожиданности чуть не подавился оливкой.

   - Превосходно, - выдавил он, с тревогой покосившись на Ливию. - Выше всяких похвал, доблестная Аквилина.

   - Классный салат, - искренне похвалила Кассия. После белковой массы вкусным на столе выглядело всё, в том числе и скатерть.

   - Тогда - по второй! - расхрабрившись, предложила хозяйка и добавила, чтобы сделать атмосферу более неформальной. - Неразбавленного. Что мы, право... После столь славного боя и в честь твоего... вашего спасения, достойные лигарии, нам всем простительно позволить себе маленькие радости.

   Или, ориентируясь на объем бака с вином, не такие уж маленькие. Честно говоря, сейчас Ливии очень требовалось крепко выпить.

   Квинт Марций задумчиво приподнял бровь. Пожалуй, он тоже не отказался бы сейчас надраться в хлам. Взглядами, которыми наварх полировала высокого гостя, можно было бы хорошенько прожарить аптерикса целиком.

   «Какая наша Ливия страстная... поклонница разных политических течений».

   Префект решительно подставил свою чашу под струйку вина и совсем не торопился останавливать автовиночерпия.

   Если одну за другой вылакать две чаши фалернского, да еще и забыть про закуску, повеселеет даже профессиональная плакальщица. Лично убедившись, что синтезированное вино получилось неплохим, Ливия слегка расслабилась и, дождавшись, пока гость прожует, решилась начать беседу. Не на поминках же!

   - Позволь спросить, благородный Ацилий...

   С языка наварха чуть не сорвалось крамольное: "И как же тебя угораздило? Кого мне порвать на корабельный вексиллум за такую несправедливость?!", но женщина вовремя осеклась и спросила совсем о другом: - Не поделишься ли ты теперь подробностями ваших с достойной Кассией приключений? Спастись от пиратов, да еще и судно их захватить - подвиг, достойный если не награды, то хотя бы признания.

   Кассия самозабвенно углубилась в салатные дебри, сделав вид, будто её здесь совсем нет. Салатов было много, и их хотелось попробовать все.

   Квинт в свою очередь талантливо изобразил кривую хамскую ухмылку.

   - Боюсь, что честь записать на свой счет этот... подвиг принадлежит доблестной Кассии, - усмехнулся Курион. - Право, все, что я смог придумать, тянуло лишь на изощренный способ самоубийства.

   Забавлять угрюмого командира манипулариев пересказом недавних, помилуйте, лары, «приключений», патрицию совершенно не хотелось. В конце концов, его назначили в лигарии, а не в шуты. Ацилий, кстати, не отказался бы понаблюдать, как бы сам Квинт Марций Аквилин извернулся в подобной ситуации.

   А, собственно, префект и не сомневался, кто явился инициатором побега и активным участником сопротивления пиратам. Манипуларии, они такие!

   Такого замечательного бойца, как бывшая Фортуната, Квинт и сам бы не отказался увидеть под своим началом, если бы не ее преступный срыв. Умелая, отлично сложенная, она излучала жизненную силу, а в темных, чуть раскосых глазах светился природный ум. Префект холодно улыбнулся девушке. Своим проступком она опозорила не только себя, но и свою квинквирему. Такое не прощается и не забывается. Кассия без труда поняла, о чем думает Марций, смущенно опустила взгляд в тарелку и с удвоенной энергией принялась жевать.

   То, что Марцию он категорически не симпатичен, Ацилий понял с первого взгляда. Но, во-первых, никакого сравнения со скотиной-Клодием этот мрачный воин не выдерживал, а во-вторых, вино на образцовой биреме оказалось неплохим. Хоть и синтетика, а даже букет чувствуется. Да и наварх, к слову, тоже ничего. Приятно все-таки встретить на скорбном пути изгнанника не просто доброжелательного профессионала, не только политического единомышленника, но и человека широких взглядов. Это же сразу видно! А уж если единомышленник и сторонник проявляет еще и личную симпатию, да при том обладает неплохой грудью и изящно очерченным изгибом бедер, то это вдвойне приятно.

   - Впрочем, если позволишь, любезная Аквилина, - доверительно молвил патриций, решив, что искреннюю симпатию стоит поощрить: - я бы предпочел оставить эти ужасные приключения в прошлом. В столь приятном обществе не хочется вспоминать о недавних опасностях. Поэтому, - предложил Ацилий, окончательно входя в роль почетного гостя, и с улыбкой позволил Ливии наполнить свою чашу: - Давайте выпьем за чудесное избавление, и пусть удача нас и дальше не оставит. И, кстати, доблестная Аквилина... ты весьма обяжешь меня, если станешь называть менее формально. Скажем, по имени. Я ведь теперь только скромный лигарий.

   "Вот именно!" – воскликнул в мыслях своих Квинт Марций.

   - О! - выдохнула наварх, не скрывая трепета. Но тут же дерзнула возразить: - Но позволь не согласится, Гай Ацилий. Далеко не только скромный лигарий, - и, глотнув для храбрости, добавила: - И я хочу, чтобы ты - и все прочие! - знали, что даже здесь, в Секторе Вироза, у тебя найдутся верные друзья.

   После столь откровенной речи, которой Ливия и сама от себя не ожидала, спасти положение могли только аптериксы. Жареные. В панировке по-вирозийски. И они спасли. Наверное, контуберналы, подававшие блюда, мысли научились читать, хотя, скорее всего, просто подслушивали под дверьми.

   Тем временем все помыслы Кассии оказались поглощены размышлениями о собственных предпочтениях в отношении присутствующих здесь мужчин. Чисто по привычке, чтобы не слушать, о чем таком говорит начальство, которое молоть языками любило всегда, а потом подчиненные вынуждены были расхлебывать заваренную болтливым руководством кашу. Лучше уж про мужчин, а так же их скрытые и явные достоинства. Она же теперь лигария, снова напомнила себе Кассия, и этим обстоятельством надо пользоваться. Но тут внесли жареных аптериксов. Игра "Укради священного кура и сожри его с товарищами так, чтобы никаких следов не осталось" была любимым развлечением на "Фортуне". Кассии ли Фортунате не знать. Эх, сколько жилистых ног изгрызено до костей! О!

   И чары моментально развеялись. Между таким обаятельным префектом и лучшим на свете патрицием Кассия категорически выбрала жирненького аптерикса.

   - Какое чудо! - воскликнул Ацилий, чтобы спасти примолкшую после опасных откровений наварха. - Здесь, в космосе... Свежее мясо! Кто.. э... что это, доблестная Аквилина?

   - Дичь! - отрезала Ливия, предупреждающе моргнув в сторону Квинта Марция. - Мы обычно говорим не "в космосе", а "в пространстве", Гай Ацилий. Надеюсь, тебе понравится. Угощайся, пожалуйста.

   И решительно нацедила себе еще фалернского.

   А потом, покосившись на остальных, еще более решительно передвинула свое сиденье на целых полметра ближе к патрицию.

   "Гетеры теперь точно отменяются", - оценил этот маневр Ацилий, но возражать не стал. В конце концов, наварх - женщина симпатичная, гостеприимная и, вероятно, во всех прочих отношениях приятная.

   Префект кое-как удержался от язвительного замечания, призванного показать, насколько ему по вкусу космическая, то бишь "пространственная дичь". Он совершенно не возражал против мяса аптериксов, но... Будь он проклят, если Ливии удастся проскользнуть в постель изменника, по примеру её поганой ящерицы! Сгубить карьеру и "Аквилу" Квинт Марций никому не даст. И он наступил под столом на ногу своему политически озабоченному наварху, как бы напоминая, что она слишком уж внимательна к гостю.

   Нельзя сказать, чтобы бывшая манипулария не разглядела телодвижений её сотрапезников и не разгадала их тайный смысл. В общем пищеблоке "Фортуны" и не такие номера откалывались. Всё ж понятно, все – живые люди.

   Ливия, чуть не подпрыгнув от неожиданности, резко отдернула ногу и по инерции пнула патриция. Но тот, как истинный аристократ, даже бровью не повел. Осмелев, наварх не стала убирать распоясавшуюся конечность, которая вдруг словно бы обрела собственный разум. В конце-то концов! Да! А почему бы и нет?

   Под приглушенные звуки подстольной битвы, Кассия цапнула себе на тарелку еще кусок мяса. И затаилась на время, замаскировав добычу салатом.

   - Мы, наверное, кажемся тебе провинциальными, - тяжело вздохнула Аквилина, подперев кулаком слегка отяжелевшую голову. - Такими... вульгарными, грубыми... незамутненными. Но веришь ли, божест... благородный Ацилий, в этом Секторе Вироза - как в пустыне! Поговорить – и то не с кем, не то, что поделиться мыслями… А после пяти-шести месяцев патрулирования чувствуешь себя просто дикой пунийкой!

   Воистину, только божественное чудо, исходящее, по всей видимости, от умерщвленных священных аптериксов, не дало Квинту Марцию удавить наварха прямо тут же. Но судорожно сжатый кулак он не преминул торжественно и грозно возложить на стол, на всеобщее обозрение.

   Кассия тихонько вгрызлась в мясо.

   - Поверь, дорогая Ливия, - понимающе улыбнулся Ацилий и поощрительно пожал руку захмелевшей Аквилине, - там, в метрополии, тоже вести застольные беседы особенно не с кем. Никогда не знаешь, не окажется ли твой сегодняшний друг и собеседник завтрашним обвинителем в Сенате.

   "Да я её самолично казню!" - бесновался префект.

   "А не упереть ли мне еще кусок? - мысли у сытой лигарии текли плавно и размеренно. - Как ни верти, а Гай Ацилий - мой напарник, навсегда, и всякие навархи... ик!" - она тихонько икнула.

   - О! - сочувствие Ливии вскипело и едва не пролилось слезами прямо на скатерть.

   Она напрягла память и припомнила подходящую к случаю цитату, которую изысканный Ацилий наверняка должен был оценить:

   - Древний поэт недаром сказал: "Неблагодарность царит, добро не приносит награды. Где уж награды! Добро горечь родит и тоску"*, - продекламировала женщина, слегка запинаясь и многозначительно дергая подбородком, дескать, кругом свиньи неблагодарные.

   «А вот стихи - это уже симптом», - насторожилась Кассия. Ошеломляющее влияние ритмичных строк она недавно ощутила прямо на себе.

   - Как это верно, не правда ли? - тонко улыбнулся Гай, узнав и стихотворение, и автора, и продолжил ей в тон: - "Так и со мною. Врагом моим злейшим и самым жестоким тот оказался, кому другом и братом я был"(28). Но коль скоро мы вспомнили эти старинные строки, возможно, поэзия и дальше принесет нам... э... утешение?

   - Скажи мне, Кассия, ты больше не хочешь вина? - намеренно громко поинтересовался Квинт, тактически ловко подвигая свое кресло в сторону девушки. - Выпьем за подвиги "Фортуны" и "Аквилы".

   - Поэзия... - умилилась Ливия, полностью утратив интерес к прочим участникам застолья. - О боги, благословен тот час, когда мы получили сигнал с "Вератрума"! Разве надеялась я отыскать среди обломков и космического мусора такой... такого ценителя классической литературы! Они тут, - хлебнув еще вина, пожаловалась она, - всё больше романчики почитывают.

   Кассия поспешно кивнула. Мол, наливай, префект, раз такое дело. Девушка не возражала против такого развития событий.

   А наварх тем временем притерлась коленкой к мускулистой ноге божественного Ацилия и, не встретив сопротивления, там и пригрелась. Она бы, в принципе, не отказалась и хмельную голову ему на плечо возложить, но покамест это было… рановато.

   С каждым глотком префект нравился Кассии все больше и больше, скоро его обаяние превзошло даже притягательность отбивной.

   Вокруг девушки из штурмового отряда, к тому же классной сварщицы, всегда было не протолкнуться от кавалеров, она привыкла к вниманию и ничуть в обаянии своем не сомневалась. Но то были парни-манипуларии, а тут целый префект, который помилованную преступницу потчевал не только вином, но и крайне суровыми взглядами. Фалернское пополам с осуждением? Что ж, Кассия заслужила.

   - На земле на черной всего прекрасней

    Что кому любо(29), - мурлыкнула Ливия слегка охрипшим голосом и вкрадчиво поинтересовалась, - Ты согласен, Гай Ацилий?

   - С великой Сапфо трудно спорить, - дипломатично отозвался тот. Энтузиазм наварха, конечно, был весьма приятен, особенно учитывая недоступность гетер, однако... Впрочем, в присутствие префекта и Кассии ему вряд ли что-то грозит, кроме стихов и восхищенных взглядов.

   Но Ливия вдруг тоже сообразила, что они пока еще не одни. И, по привычке сурово нахмурившись, скорее скомандовала, чем предложила:

   - Позволь теперь показать тебе мой корабль, Гай Ацилий! Уверяю тебя, "Аквила" достойна твоего благосклонного внимания!

   По ее мнению, этап установления контакта был уже пройден, опознавательные коды… э-э… получены, поэтому можно уже и к стыковке переходить. Пространство для маневров расчистить только – и вперед.

   "Я тебе сейчас устрою прогулку", - посулил ей взглядом Квинт.

   - Да, Гай Ацилий, у нас есть на что посмотреть. Я покажу тебе наши боевые расчеты.

   И решительно поманил патриция ладонью.

   - Боевые расчеты! - фыркнула наварх. - Ничего особенного, расчеты как расчеты. А вот смотровая палуба - это действительно интересно. Представь себе огромное панорамное окно, сквозь которое на зрителя льется свет тысяч звезд... Кстати, там есть удобные диваны.

   И, в упор глядя на префекта, процедила:

   - Разумеется, мы все вместе можем туда пойти.

   "Но кое-кто может и не дойти", - просигналила она бровями недоговоренное.

   Квинт выдержал напор наварха с честью. Выдвинув тяжелую челюсть вперед и сжав кулаки, он смерил Ливию тяжелым взглядом с головы до ног и молвил самым развеселым тоном:

   - Я предлагаю выпить за нашу образцовую бирему, за нашу "Аквилу" и её славное будущее.

   В пустующие чаши снова щедро полилось вино.

   Ливия, слегка покачиваясь, встала, подняла чашу и, свирепо улыбнувшись своему префекту, провозгласила:

    - За "Аквилу"!

   Могучая волна ревнивой любви к восхитительной, прекрасной, самой смертоносной в секторе биреме подхватила наварха, накрыла с головой и выдавила сентиментальную слезинку из слегка помутневших глаз. Наварх залпом опрокинула в себя вино, и, шарахнув по столу пустой чашей, вдруг затянула:

   - Пусть я погиб и взят могилой,

    и кровь моя досталась псам,

    - на слове "псы" она тряхнула головой и снова ударила по столу, на этот раз кулаком:

    - Победоносная "Аквила",

    все так же реет в небесах!

   Хорошо у наварха получалось, душевно.

   - Ша "Акфилю", - прошепелявила Кассия, хотя ей сильно мешали спрятанные за щеку оливки.

   Пили стоя, поэтому Квинт принял на себя груз привалившегося к нему разгоряченного тела наварха. Ему было не в тягость, главное, чтобы патрицию ничего не досталось.

   Кассия старательно заскулила без слов, подтягивала куплет, полностью сосредоточенная на том, чтобы подобрать со стола всё недоеденное и спрятать на черный день.

   - Ну и сволочь же ты, Квинт, - жарко прошептала на ухо префекту Ливия. - Ни себе, ни людям, да? - и для уверенности обхватила морально устойчивого Марция за пояс. И вовсе не потому, что ее саму ноги не держали, а исключительно по причине беспокойства за моральный облик и психологическое состояние командира манипулариев.

   - Великолепный пир, доблестные Аквилины, - дипломатично встрял патриций, пока наварх с префектом друг друга не придушили. - Однако боюсь, что мы с Кассией более не в силах продолжать веселье... Не позволите ли теперь нам отправиться на покой, любезные хозяева?

   - Конечно, конечно! – наконец-то искренне обрадовался Квинт.

    - Завтра, - щедро посулила Ливия, - мы непременно... повторим.

   Что касается бывшей манипуларии, то она, и вправду, была уже не в силах жевать, хотя прежде думала, что такого с ней никогда не случится.

   - Шпасибо жа обет, - выдавила она и спряталась за спиной у Ацилия. - Пошли уше, пошли отшюта.

   Они разошлись по каютам, которые, к счастью, находились почти рядом, в одном коридоре. Квинту пришлось тяжелее, он волок на себе дремлющего наварха.

   А пока руководство биремы ублажало себя мясом, вином и невинной беседой, навархова подлая тварь злонамеренно гадила на постель Квинта Марция квадратно-гнездовым способом. К моменту его возвращения с хозяйкой на буксире, ящерица уже сделала всё, чтобы в каюте нечем было дышать от вони, а на кровать - невозможно смотреть без содрогания. Теперь же она горделиво сидела на потолке, наслаждалась произведенным эффектом.

   - Твоюцентурию, – устало молвил префект, борясь с искушением возложить Ливию на оскверненное ложе. – Провалитесь вы обе!

   Врожденное благородство победило, не без борьбы, но, тем не менее, и загаженное белье отправилось в утилизатор, а наварх – была благополучно размещена на кровати и целомудренно укрыта.

   Сначала измотанный Квинт хотел отправиться в рекреационный сектор за заслуженным утешением, но вовремя вспомнил, что там царит траур.

   «Вот, кстати, и первое последствие смерти Пассии», - решил он. Опять же, оставлять наварха без присмотра не хотелось. Мало ли что ей в голову придет посреди ночи? Квинт Марций, не раздеваясь, рухнул на матрас и заснул, как ему казалось, лишь вполглаза.

   Сытая и удовлетворенная Кассия разделась и задрыхла, свернувшись клубочком, да так быстро, что совсем забыла поплакать, как настоятельно советовал корабельный врач, для вывода из организма излишков гормона стресса. Девушка справедливо решила, что концентрация гормонов удовольствия после пиршества вполне достаточна для поддержания в норме её гомеостаза.

   Гай же Ацилий, вполне довольный и обедом, и приветливостью наварха, и, что уж скрывать, неприветливостью Квинта Марция, еще долго лежал, глядя в потолок и сам себе улыбаясь. Весьма, надо сказать, беспечно. И мысли в его голове, привычной к винопитию, а потому оставшейся светлой, бродили самые разные, от несколько фривольных до откровенно крамольных.

   Среди ночи Ливия пробудилась с раскалывающейся головой и с мерзостным привкусом во рту. «Оливкой отравилась, - решила наварх. – Или синтезатор… сломался». Постанывая, она добралась до санузла, по дороге пару раз споткнувшись обо что-то... или об кого-то, в незнакомой каюте и не разберешь! Холодный душ слегка облегчил муки наварха, но для верности она еще и таблетку приняла, запив прямо из ладоней. А потом, забыв даже вытереться, прошлепала обратно. Сил хватило только трусы натянуть. В потемках Ливия несколько минут безуспешно искала своего сцинка, не нашла, да так и заснула, несчастная и одинокая, спихнув одеяло на пол. До традиционной утренней планерки наварху оставалось четыре часа.

ГЛАВА 4

Утро встретило Квинта Марция не столько прохладой, на каковую не поскупилась наварх, врубив кондиционирование на полную мощность, сколько малоприятным соседством. Синеязыкая ящерица бессовестно устроилась почивать на теле префекта. Причем на самой его, тела, уязвимой части. Внизу живота. Улеглась, свернулась, когти выпустила и наотрез отказывалась покидать занятый плацдарм.

   - Ливия, сними гадину, - прошипел префект сквозь постукивающие от холода зубы. – По-хорошему прошу.

   Квинт мог, конечно, дотянуться до оружия, но по понятным причинам стрельба ему мало чем помогла бы.

   Наварх, в одних трусах копавшаяся в бауле со своими вещами, только отмахнулась.

   - Как только найду, куда поганец-Флавий засунул мое белье... Фиделис! Иди к мамочке, засранец! Иди сюда, кому сказала!

   - Иди к мамоччччке..

   Ящер тем временем в процессе размышлений над предложением хозяйки сосредоточенно когтил своё "ложе".

   "Сорвать гадину рывком, подбросить и пристрелить налету?" - прикинул Квинт.

   - Никакого сладу с паразитом, - умиленно протянула Ливия, смилостивившись, и быстро подцепила сцинка за хвост, отрывая его от жертвы. Ящер повис, возмущенно шипя. Наварх зашипела в ответ, очень похоже. А потом пояснила: - Надо же, как ты ему понравился, Квинт Марций! Вот уж не ожидала! - и, встряхнув питомца, сурово посулила: - Оставлю без сладкого, изменник! Марш в домик! И кто только тебя выпустил...

   Вообще-то, ящерице полагалось сидеть в террариуме. Но, должно быть, контубернал Ливии Флавий по юношеской своей рассеянности выпустил Фиделиса побегать. А обратно загнать забыл. Мысль о том, что оплошность могла быть и не случайной, наварх решительно прогнала.

   Водворив Фиделиса на законное место, Ливия продолжила поиски своих одежек. Не являться же на планерку полуобнаженной, по примеру благородного Ацилия! Ей-то что, а вот подчиненные могут не понять.

   - Держи Фиделиса в домике, иначе я поджарю и его, и твоего порученца, и своего порученца... - пробурчал префект и мысленно добавил: - "И тебя, Ливия, с огромным удовольствием".

   Помятый, злой и раздраженный на всю Вселенную, Квинт заставил себя встать и направился в санузел - единственное место, где он мог сейчас спрятаться от вездесущего наварха.

   «Интересно, все Наутики в быту столь бестолковы и недисциплинированны или только мне так несказанно повезло?» Отчего-то любое проникновение наварха «Аквилы» в строго регламентированную жизнь префекта начиналось и заканчивалось торжеством вселенского хаоса. Удивительное свойство!

   - Злой, злой Квинт Марций! - усмехнулась наварх. - Не бойся, малыш, наш префект шутит. Просто такой у него юмор незамысловатый. Ага! Вот и бельишко наше, вот и туника...

   В санузле префекта поджидало еще несколько неприятных сюрпризов. Во-первых, временная сожительница перепрограммировала температуру и силу напора воды в душевой кабине, во-вторых – скомкала мокрое полотенце как попало, а в третьих… Квинт Марций внимательно осмотрелся выискивая еще один повод для недовольства. Да! Вот оно! Ливия не удосужилась поднять сидение унитаза!

   «Твоюцентурию! Где это видано, чтобы префект лучшей в секторе биремы делил свою каюту с другим человеком?»- возмущался безмолвно Квинт, гневно тыкая в сенсорную панель. Его попеременно окатывало то ледяными струями, то почти кипятком, и этот контрастный душ не добавлял префекту ни спокойствия, ни удовольствия. Мысль о том, чтобы временно переселиться в общий спальный блок, он отбросил сразу, как заведомо пораженческую. Кроме того, этот прецедент усугубил бы традиционную напряженность в отношениях между армейскими и флотскими.

   Кое-как всё же приняв душ, Квинт заглянул в зеркало и... Сразу понял, как именно он отомстит наварху. Сама же накануне указала ему на неуставную щетину.

   "Ладно, будь по-твоему, Ливия" - решил он, наполняя шпатель депиляционным кремом с ядовитой ухмылочкой на тонких губах.

   Никогда не замечавший за собой склонности к изобразительному искусству, Квинт Марций приложил максимум усилий, чтобы брызги со следами крема и мельчайших волосин смотрелись на всех поверхностях санузла как можно более естественно. Словно вот так оно и летело в разные стороны. Красота!

   Одевшись, Ливия занялась Фиделисом: сменила подстилку, добавила воды в поилку и принялась программировать каютный синтезатор. Если тараканы не получатся, так хоть белковые кубики со вкусом мяса. "Надо было вчера при разделке умыкнуть немного аптериксовского филея", - сокрушалась она.

   Впрочем, чтобы облегчить бедняжке-сцинку привыкание к новому месту, наварх, слегка поколдовав над панелью, все-таки заставила синтезатор выдавать белок в форме стилизованных тараканчиков. Получилось довольно мило, Ливия и сама с удовольствием съела парочку. Белок - он и есть белок, а форма даже забавная.

   Удовлетворив как пищевые, так и эстетические потребности, наварх синтезировала себе утреннюю, самую вкусную чашку кофе, не забыв перенастроить крепость и содержание сахара - исключительно из заботы о сокаютнике. То-то он все время дерганый такой. Слишком много кофеина потребляет.

   Чистый, свежевыбритый и слегка удовлетворенный Квинт Марций вернулся обратно, чтобы, по давно заведенной традиции, выпить чашку кофе с хлебом и сыром. Пускай и то, и другое из синтезатора, но традиции на то и существуют, что бы их чтить.

   - Встретимся на планерке! - пропела Ливия и улизнула прежде, чем префект приступил к приготовлению своего завтрака. Так, на всякий случай.

   Ровно через минуту и сорок пять секунд интерком контубернала огласился яростным воплем: "Луций! Ко мне!", сопровождаемым грохотом падающих предметов и звоном бьющейся вдребезги посуды, словно аккомпанементом. Хотя согласно пункту пятнадцать дробь семь Устава вся посуда на биреме изготовлялась из противоударных материалов.

   - Тучи сгущаются, - философски молвил порученец и поплелся тушить пламя ненависти подручными методами - чашкой кофе, сухариками и сырными канапе - натуральными, из стратегических резервов.

   В шесть-ноль-ноль по корабельному времени Ливия, как всегда, уже восседала в претории, нетерпеливо поглядывая на дверь. Префект запаздывал. Впрочем, в своих утренних неудобствах Квинт Марций должен был винить прежде всего себя. К примеру, вчерашний вечер... Все так хорошо начиналось! И если бы префекту не вздумалось вдруг поиграть в цензора морали, то и закончилась бы эта пирушка, как было запланировано. Нет, ну в самом деле! Не так уж часто наварх давала волю своим желаниям, вполне, к слову, здоровым. Отказывать себе в удовольствии поближе познакомиться с самим благородным Ацилием, раз уж случай выпал, Ливия не собиралась. Так что Квинт Марций за вчерашние ханжеские выходки вполне заслужил и сцинка в постели, и манипуляции с каютным синтезатором.

   - Префект опаздывает на полторы минуты, - хмыкнула она вслух. - Начинаем без него.

   По-хорошему, непременное присутствие Квинта Марция на совещании не очень-то и требовалось. Бирема на крейсерской скорости шла оптимальным курсом прямо к станции, сигналов бедствия или срочных директив от командования не поступало, все системы работали штатно, а моральный дух экипажа был высок как никогда. И даже до сих пор не погребенное тело усопшей Пассии в стазис-камере медотсека не слишком мешало.

   - Поскольку недавний форс-мажор не дал нам возможности как следует проводить Пассию в последний путь, - предложила наварх, - я считаю, что церемонию можно отложить до прибытия на базу. Там же, кстати, проведем и необходимые обряды. Возражения? Нет возражений, прекрасно. Гней Помпилий, в качестве поощрения за беспрекословное выполнение пожеланий командования, я удовлетворяю твой запрос на увеличение лимита жизнеобеспечения.

   - 30 часов, наварх! – бодро отрапортовал старший астрогатор, уточнив: - При сохранении нынешней скорости.

   - Скорость, скорость… - задумалась Ливия. – Не думаю, что нам стоит так уж сильно расходовать ресурсы и перегревать двигатель… Помнится, у нас недавно возникали неполадки с инжекторами. Инженерный, подтвердите?

   - Так точно, наварх! – быстро сообразив, что именно требуется ответить, доложила главный инженер.

   - Снизим скорость и прибудем, скажем, через 48 часов, - удовлетворенно откинулась в кресле наварх. – Вполне штатно. О! А вот и Квинт Марций! А я как раз собиралась заканчивать совещание. Возвращайтесь к обязанностям, господа. Свободны!

   «Быстро она тут справилась, - отметил не по своей воле припозднившийся на планерку префект. – Гляди-ка, довольная сидит, как сцинк. Ну, ничего, ничего, смеется тот, кто смеется последним».

   Он тщательно закрыл дверь в преторий и медленно развернулся к Ливии лицом. Дабы женщина внимательно разглядела не только гладкий подбородок, но и непреклонную волю во взгляде.

   - Я хотел бы поговорить наедине, наварх, - сказал Квинт спокойно и ровно. - Значит так – если ты живешь на моей территории, то ты соблюдаешь мои правила. Это норма жизни, которую никто не отменял. Я подчеркиваю, что ты всегда можешь вернуться в свою каюту, но пока ты живешь у меня, то в моем санузле будешь поднимать за собой сидение и вешать полотенце как положено по уставу! Я категорически запрещаю перепрограммировать любые системы жизнеобеспечения на моей территории. Так же я требую держать питомца в клетке, и в моем присутствии соблюдать уставную форму одежды. И я абсолютно уверен, что такому классному профессионалу, каким являешься ты, наварх лучшей в системе Вироза биремы, не составит никакого труда запомнить и соблюдать мои требования в течение каких-то 48 часов. Спасибо за внимание, наварх.

   Во время его небывалой по длительности речи брови Ливии поднимались все выше и выше, а губы тронула мерзкая улыбочка:

   - Этот страстный монолог следует понимать, как официальное объявление войны, префект? - осведомилась она.

   Совершенно неожиданно Квинту понравилось предположение. Он широко улыбнулся в ответ:

   - Тебе не терпится в бой, Ливия? Это хорошо. Мы можем начать с традиционного поединка военачальников. В спортивном блоке, например. Я с огромным удовольствием отлуплю тебя в отместку за все нынешние утренние издевательства.

   И все же правы были наставники, когда твердили: «Говорить правду всегда приятно». Мужчина, признаваясь в желании пустить в ход кулаки, испытал невероятное облегчение.

   - Или, - не сводя с него глаз, предложила Ливия, - ты просто можешь подать рапорт о переводе на другой корабль. Как только мы прибудем на базу. Как тебе такой вариант, Квинт Марций? Коль скоро ты начал устанавливать правила на моем корабле в не боевой обстановке, значит, и на это духу хватит. А?

   Тот сощурился и ответил резко, чеканя каждое слово:

   - Скорее погаснет Вироза, чем я уйду с лучшей биремы только потому, что командует ею человек, неспособный соблюдать простые правила общежития. Или не имеющий склонности к столь необходимым компромиссам с товарищем по оружию, что совсем плохо.

   Ливия ухмыльнулась:

   - Только из-за не поднятого сидения на унитазе? Экая у тебя, оказывается, тонкая душевная организация, префект! Никогда бы не подумала! Хочешь компромисса? Валяй! Ты прекратишь совать свой нос в мои личные дела, а моя ящерица, так и быть, перестанет гадить тебе в койку. Договорились? А что касается мордобоя, то извини, это без меня. Манипулариев своих мордуй, коли охота.

   Квинт Марций натурально онемел, не в силах поверить, что Ливия действительно не понимает причин его вмешательства.

   - Он, – палец префекта вонзился строго в направлении каюты наварха, - изменник! Чудом избежавший смертной казни изменник! А ты едва ли не в открытую предлагаешь ему вместе с телом еще и посильную помощь для политического реванша! - вскричал он. - Будь Гай Ацилий обыкновенным лигарием или обыкновенным сенатором, я бы ухом не повел. Но я не дам, слышишь, я не позволю тебе сгубить нашу "Аквилу"!

   Пред его мысленным взором уже вышагивали преторианцы с приказом Сената об аресте командиров биремы, расформировании команды и уничтожении самого имени "Аквила" во всех флотских списках.

   Наварх вернула на место свою отвисшую челюсть и прокашлялась.

   - Знаешь, Квинт Марций, - медленно проговорила она, - ты меня разочаровываешь. Я-то считала, что ты - редкая сволочь, а ты, оказывается, просто идиот. Какой политический реванш? Что за бред? Ты со всеми своими бабами в постели перевороты планируешь, что ли? От того, что мне захотелось испробовать секса с настоящим патрицием, "Аквила" не погибнет, знаешь ли. Но хватит болтовни. Флавий! - гаркнула она, вызывая своего порученца. - Немедленно перенеси мои вещи из каюты Квинта Марция в хранилище. А террариум с Фиделисом поставь на мостике. Бардак какой-то, - проворчала она, не слишком заботясь о том, чтоб ее не слышали из коридора. - Префект выгоняет наварха из каюты! Может, теперь ты и пилотированием сам займешься, а? - она фыркнула и встала. - Свободен!

   "Врезать бы ей как следует", - подумал Квинт Марций с ледяным спокойствием.

   - Через 48 часов и на Цикуте делай с ним, что хочешь, - тихо, но внятно предупредил префект, наклонившись через стол. - Но не на "Аквиле". Иначе пожалеешь. Спокойной вахты, наварх.

   - Хрен тебе, а не спокойная вахта, - честно предупредила Ливия. Война - значит, война.

***

Кассия проснулась ровно в пять тридцать, рывком, в один миг переходя в бодрствующее состояние ума и тела. Всю ночь организм честно занимался сжиганием калорий и, судя по легкому ознобу, теперь нуждался в двухчасовой тренировке, чтобы сбросить обороты. Гора наворованных деликатесов подождет. Вряд ли Ацилий съест много, когда пробудится.

   Девушка приняла ледяной бодрящий душ, натянула костюм на мокрое тело и трусцой поскакала в спорт-блок. Заодно будет повод разнюхать, что у них тут на биреме к чему. Наверняка ведь ночные подвахтенные уже вовсю разминают мышцы.

   Любой корабль, хоть бирема, хоть квинквирема, это целый мир людей, пронизанный разного рода связями во всех направлениях. Рабочие, партнерские, дружеские и любовные отношения здесь строятся годами. Все на виду у всех, нет или почти нет никаких тайн, и тут никто ничего не забывает. И чем меньше корабль, тем сложнее жить.

   Прежде чем кинуть благосклонный взгляд на мужчину, неплохо бы знать, кому он друг, а кому любовник – это святое правило Кассия затвердила крепко-накрепко. Хотя бы лишь для того, чтобы не схлопотать в раздевалке крепкий хук с правой от другой разгневанной манипуларии. Но если быть внимательной и вежливой…

   И опять-таки первое знакомство с легионерами биремы напомнило Кассии, кем она теперь стала. Манипуларии держались с ней весьма настороженно, ограничившись двумя-тремя приветственными фразами. Бывшую Фортунату откровенно сторонились.

   Только одна девушка, тоже из Игнациевой трибы, приветливо угостила лигарию энергетиком.

   - Возьми мой флакон. В хранилище все равно уже пусто.

   - Что так?

   - Срок патруля заканчивается, запасы на исходе.

   - Шумно тут у вас?

   Кассия имела в виду систему Вироза, разумеется.

   - По-разному, - собеседница не торопилась делиться впечатлениями. – Без ваших… без лигариев мы слегка закисли, это правда.

   - А с предыдущими что случилось?

   - Сергия и Гай Тиций погибли, говорят - несчастный случай…

   - Бывает, - буркнула Кассия и вернулась на беговую дорожку.

   Любые ментаты завязаны меж собой накрепко, а лигарии, те вообще друг без друга не живут ни мгновения. Она уже смирилась с этим фактом, но собиралась жить столько, сколько получится. И не просто существовать, а радоваться жизни, особенно, если та преподносит вдруг в подарок ласковый взгляд высокого мускулистого воина с роскошной сигной орла на спине.

   - Привет тебе, достойная Кассия, - проворковал легионер, совершенно правильно истолковавший ответную улыбку. – Как настроение?

   - Спасибо…

   - Публий Меммий, - представился тот. – Десятник.

   Девушка судорожно вздохнула. У Судьбы есть множество способов подать знак человеку. Имена – один из самых простых знаков.

   Ни одна женщина, если только она не любила других женщин, не могла пройти мимо Публия Меммия Фортуната. Говорили, что у него был роман даже с астрогатором квинквиремы. И все же в приоритете у него всегда были девушки из родного десятка – Кассия, Папия и Сергия. «Мои Грации», называл их Публий.

   Ладонь Аквилина, горячая и сильная, легла на плечо лигарии. Кассия не возражала ни против этой руки, ни против голубых глаз, ни против всего остального, что мог предложить ей этот мужчина потом, когда они познакомятся получше.

   - Как тебе «Аквила»? После «Фортуны», небось, маленькой кажется?

   - Она – красавица. Синяя вся.

   Кассия хотела уже поделиться впечатлениями от вчерашнего зрелища, как раздался пронзительный сигнал тревоги.

   - Тьфу ты! – досадливо фыркнул Аквилин. – Лютует наварх. Держись, лигария, дальше будет хуже.

   - Почему?

   Но манипуларий уже умчался. Однако очень скоро Кассия поняла причину злости доблестной Ливии.

***

Еще никогда прежде за всю службу Ливии на флоте противостояние с партнером-ментатом не достигало такой острой фазы. Конечно, она слыхала, что подобные казусы случались на каких-то других кораблях, ведь редко где наварх и префект жили душа в душу, но и откровенной жажды убийства между старшими офицерами тоже не возникало. Вопрос скорее выживания, чем взаимной симпатии. Ментальные пары складываются на все время службы, никого из партнеров нельзя вдруг взять и заменить. Конечно, случается всякое, и навархи, и префекты зачастую гибнут или списываются на берег. Но даже пройдя курс лечения и реабилитации после разрыва ментальной связи, даже получив нового партнера в пару, ментат уже не будет столь эффективным, как прежде. Ливию и Квинта Марция подобрали идеально, и если бы не личная неприязнь… Хотя эмоции службе не мешали. Ну, почти не мешали. Разве что совсем чуть-чуть.

   Эта, на первый взгляд нерациональная, «двухпалубная» система командования сложилась не вдруг. Когда на корабле заправляют двое, меньше шансов, что боевая единица выйдет из подчинения. Поднять мятеж можно, но… Без префекта «Аквила» сможет летать, но во время боя все виды ее вооружения будут малоэффективны. А без наварха бирема, недолго пробарахтавшись в пространстве, или погибнет, или станет легкой добычей врага.

   Устранить взбунтовавшегося префекта наварх не могла. Только не когда бирема мчится в пространстве. Зато превратить каждую секунду из ближайших 48 часов до станции в сплошные мучения – запросто. А как иначе поставить на место армейского, который перешел черту?

   Первым делом Ливия мстительно перераспределила вахты так, чтобы провести максимально допустимое время на мостике. Лично, сожри его сцинк! Гай Ацилий никуда не денется, свести с ним близкое знакомство можно будет и на станции, а вот командира манипулариев надо приструнить немедленно. Иначе вслед за Квинтом Марцием и остальные офицеры могут вдруг решить, что на «Аквиле» наступила демократия.

   - Готовность номер один по кораблю! – скомандовала наварх, заняв свое кресло на мостике и подключаясь к нейро-сети. – Дать форсаж на ускорители! Дифферент один и три на нос. Самый полный вперед.

   - Наварх! – робко подали голос из инженерного. – Уровень энергии…

   - Отставить панику, Фабриция, - усмехнулась Ливия и включила громкую связь: - Внимание всем. Говорит наварх. Экстренная ситуация. Экипажу занять посты в контуре живучести. Командира манипулариев – на мостик! Инженерный! Перевести энергию из вторичных систем на двигатели. Уменьшить подачу на жизнеобеспечение с десятого по пятый отсеки обеих палуб. Поддадим жару, ребятки, и разгоним нашу малышку так, чтоб успеть домой к завтрашнему построению.

   И никакого нарушения устава, что характерно. Чем скорее лигарии прибудут на станцию, тем быстрее приступят к работе, верно? Способствовать этому - не первейшая ли обязанность любого преданного Республике офицера в Секторе Вироза?

   - А будет мне еще финтить, проведет ближайшие сутки в скафандре, - с наслаждением пообещала она вслух, ничуть не заботясь о душевном равновесии притихших офицеров на мостике. – Скотина.

   Неплохая, кстати, мысль. Когда там у Квинта Марция вахта кончается? Подождать полчасика, чтоб задремать успел – и учебную тревогу! С отработкой посадки в спасательные модули и высадки из оных… до посинения. Заодно и команда встряхнется, а то расслабились тут! Образцовая бирема потому остается образцовой, что каждый член экипажа готов в любой момент к любой, самой экстремальной ситуации. Не исключая манипулариев и их омерзительного командира.

***

Гай Ацилий проснулся в полете. И вовсе не потому, что после вчерашнего загула упал с койки, нет. Чему учатся все до единого обитатели космических кораблей, едва лишь проходят через шлюз? Правильно, подскакивать по сигналу тревоги. Благо, что мерзкий этот звон пробирает насквозь, до самых потрохов, и поднимает, кажется, даже мертвого со смертного одра. Вот патриций и подскочил, не успев проснуться. И – воспарил над койкой, потому что какая-то сволочь уже отключила искусственную гравитацию в жилых отсеках!

   - Твоюцентурию! – некуртуазно, но точно выразился живорожденный аристократ. С кем поведешься, от того и подцепишь, как говорится. Плебейские словечки сами просились на язык и, особенно после проведенных с дикой манипуларией часов, так и сыпались, так и сыпались…

   Он едва успел выставить вперед руки, распластавшись наподобие падающего кота, когда сила тяжести внезапно вернулась, да еще, похоже, в трехкратном размере. «Аквила» затрепетала каждой своей переборкой, низкий гул ее ускорителей проник даже сквозь звукоизоляцию. И Гай Ацилий задрожал вместе с кораблем, но уже от злости, обнаружив, что все эти пертурбации расшвыряли по каюте стратегический запас… э… пищи. Кассия не постеснялась утащить со вчерашнего обеда все, что попалось ей под руку. Вытряхивая из волос салат и отскребая со щеки уже подсохший мягкий сыр, Курион был крайне благодарен напарнице-лигарии. Удружила так удружила.

   Но особенно яркие эмоции патриций испытал, когда после очередного толчка вдруг открылся шкафчик прямо в стене, откуда приветливо подмаргивал щитком шлем скафандра.

   - Экстренная ситуация, - оповестил механический голос из скрытого динамика. – Всем членам экипажа, свободным от вахты, занять места в контуре живучести. Внимание! При невозможности покинуть каюту вследствие блокировки дверей…

   Двери! Ацилий ползком метнулся к выходу, но панель замка уже мигала красным. Он тут заперт, боги!

   - … использовать Индивидуальный Защитный Комплект только в случае крайней необходимости. Гражданин! Помни, что запас кислорода в баллонах ограничен!

   Это запись, догадался Курион. То-то голос такой мерзкий, вроде бы и наварха, но какой-то неживой.

   Видно, надиктовала когда-то, а теперь, когда что-то произошло, включила трансляцию.

   - … при разгерметизации помещения… - продолжал вещать голос.

   «Береженого берегут лары», - решил невольный пленник каюты наварха и обреченно полез за скафандром. Только для того, чтобы в процессе облачения понять вдруг, что защитный «доспех», естественно, женской модели, да и по размеру не подходит.

   - … и декомпрессия… - как назло донеслось из динамика. – В случае задымления…

   - Твою мать… - печально выругался Ацилий, сам не зная, кому адресует проклятье. Видимо, мирозданию, потому что и у наварха, и у префекта, и у всей этой репликаторной братии никаких матерей не было и быть не могло. Он воочию представил себе одновременно задымление, разгерметизацию, декомпрессию, а заодно и возгорание с обледенением и отказом системы утилизации, содрогнулся и побрел к койке.

   - … не поддаваться панике! – бодро напутствовал его голос Ливии. – Не пытаться самостоятельно разблокировать двери и, сохраняя спокойствие, ждать прибытия спасательной команды.

   Обнаружив по бокам постели страховочные ремни, Ацилий лег, пристегнулся, накрыл голову подушкой и принялся, сохраняя спокойствие, ждать. Поскольку смерть была бы непозволительной роскошью и невероятным даром богов, то, наверное, ждал он все-таки спасательную команду. Гай всегда считал себя реалистом, да-да.

***

Учебная тревога – дело хорошее. Какое-никакое, а развлечение для сотен мужчин и женщин, уставших от каждодневной рутины многомесячного патрулирования. К тому же лишней тренировка навыков выживания еще никогда не была. Как говорил незабвенный Публий: «Лучше день потерять, но потом за час всё успеть».

   Однако особой радости на лицах Аквилинов, набившихся во внутренний контур, лигария не заметила. Странно. Это ведь весело! И даже трогательно. Кассии отчаянно не хватало в руках винтовки, брони на плечах и легкого запаха стимулятора в маске. А если закрыть глаза и чуток пофантазировать, то сразу привидится их штурмовая группа в полном составе. Резак белым светится в руке у закадычной подруги Сергии, здоровенный Сервий шутки свои плоские отпускает в ожидании, когда штурмовая камера намертво прикрепится к борту вражеской триремы. «Двадцать, девятнадцать, восемнадцать… - считает в обратном порядке умница-Публий секунды до момента, когда Сергия резаком проделает дыру и отряд ворвется внутрь. А там уж пойдет веселье!

   Рядом с размечтавшейся Кассией уселись две женщины-Аквилины: одна в синей флотской тунике, другая - в красной легионерской.

   - Угробит она нас когда-нибудь, точно тебе говорю, Рутилия, - проворчала манипулария, пристегиваясь. - Теперь всю дорогу до базы тут проторчим, как в прошлый раз.

   Кассия тут же навострила уши.

   - Не, не как в прошлый, - усомнилась флотская. - Тогда нам 50 часов лететь было, а тут за 25 обернемся. Или, - она задумалась ненадолго, прикидывая в уме, - может, даже за 19 при таких темпах. Нет, ну ты мне скажи! А чего ваш префект на нее набычил?

   - Хех! Как будто ты не знаешь нашего доблестного? Наступил на хвост ящеру, вестимо, - легионария заговорщически усмехнулась подруге. - После того, как тварь цапнула его за... Говорят, чуть ли не за задницу!

   Слушая, как сплетничают подчиненные, о их начальстве можно узнать практически всё, начиная от характерных особенностей, заканчивая большими и маленькими тайнами.

   - А мне тут малыш-Флавий шепнул, что... – назвавшаяся Рутилией оглянулась и понизила голос: - Ее ваш из каюты выгнал в одних трусах. Прикинь?

   На "Фортуне" то же самое происходило - про жизнь руководства рядовые болтали охотно и всегда разнюхивали тайны, причем в мельчайших подробностях.

   Легионерша хихикнула:

   - Да иди ты! Что, правда? - и тут же стала крайне серьезной. - А я слышала, что Квинт Марций хотел наварху морду набить. На ринг звал даже.

   Флотская тоже посмурнела:

   - Это плохо. Начнут с мордобоя, а кончиться может, как на "Руфе". Хорошо, если они друг на друга по прилету жалоб не накатают, а то одним только псих-контролем не отделаемся.

   Квинквирема "Руфа" стала печально известной после того, как тамошняя префект обвинила наварха в мятеже и собственноручно пристрелила. В итоге команду расформировали, а разбирательство длилось полгода. И на всем флоте сильно закрутили гайки. По поводу и без повода экипажи то и дело гоняли на псих-контроль.

   - На "Фортуне" наварх и префект неплохо ладили, - вставила словечко Кассия, решив тоже поучаствовать в интересном разговоре. - Душа в душу жили.

   Обе собеседницы настороженно на нее глянули и ненадолго примолкли.

   "Ну вот! Не доверяют. Чужая - я" - с грустью отметила девушка. Но отступать было уже поздно.

   - Меня зовут Кассия, и я была манипуларией на квинквиреме "Фортуна", - представилась она честь по чести.

   Аквилины попереглядывались, пошушукались, и наконец флотская сказала:

   - Да ладно байки травить, Фортуната. Не может такого быть, чтоб прямо душа в душу. Их же специально подбирают так, чтоб грызлись.

   - Неправда! - возмутилась Кассия. - Это неправда! Гай Флавий и Марция Магна тоже частенько в одной каюте ночуют, и никто никого не выгоняет в одних трусах.

   - Фьють! - присвистнула Рутилия. - И неужели никто не настучал дуумвирам, что префект с навархом спит?

   Кассия неопределенно пожала плечами: - Выкрутились как-то, значит.

   На самом деле, по "Фортуне" ходили упорные слухи, что партнерство наварха и префекта, а так же их ложе, открыто для третьих и четвертых лиц. А лица эти предпочитали молчать. И правильно делали, ибо психокорректоры не дремали.

    - Ну, мы-то не на "Фортуне", - ухмыльнулась флотская. - У нас тут все по-другому, скажи, Невия? - и подружку свою локтем эдак многозначительно подпихнула.

   - Точняк, - подтвердила легионерша. - Наш скорее синеязыкого ящера трахнет. А жаль. Может, она б тогда подобрее была.

   - Да из-за мужика они сцепились, точно тебе говорю, - заявила флотская. - Сама-то подумай! Это ж ейный Божественный! Видать, наша к нему подкатила, да неудачно, а тут еще и доблестный ей хвост накрутил... О! - и Аквилина уставилась на Кассию. - Да ты ж там была!

   - Из-за такого Божественного грех не сцепиться, - легионерша плотоядно облизнулась. - У них, у живорожденных, говорят... - тут она нагнула голову подруги и зашептала той на ухо.

   - Брехня! - деланно возмутилась та. - Да быть того не может, чтоб три!

   И обе Аквилины опять уставились на Кассию. Выжидательно так, испытующе даже.

   С одной стороны, у Кассии имелись собственные глаза, и эти глаза видели, как Ливия вчера едва не набросилась на Блондинчика прямо за столом, с другой — у нее, может, у самой на патриция виды есть.

   Про свои планы Кассия решила молчать, но животрепещущий вопрос требовал ответа. Причем незамедлительного и честного, по возможности.

   - Да вроде бы два, - пролепетала она. – Нащупывалось… э… по крайней мере.

   Но было заметно, что анатомия живорожденных мужчин её тоже заинтриговала.

   - Мало ли что там нащупывалось, - не поверила флотская. - Ничо, наша проверит. Спорим, Невия, что Она своего Божественного еще до конца полета оприходует?

   - Как? - не поверила легионерша, но руку протянула. - Ей Доблестный не даст.

   - Как-как... - призадумалась флотская. - А вот гляди: тревогу объявила - раз, - и Рутилия принялась загибать пальцы. - Всех по углам разогнала - кто тут, а кто и в каютах заперт. Это два.

   - Но Доблестный-то на мостике, - быстро возразила Невия.

   "Ацилий!" - наконец-то вспомнила про напарника Кассия. И слегка забеспокоилась.

   - Дык! Когда Она сменится, Доблестному все равно придется там пастись. Устав-то аккурат Ей на руку! Вот Она к сладкому... тьфу, ты! к благородному Ацилию и проберется. И трахнет. Десять сестерциев ставлю.

   - Да ни в жизнь! - ответила манипулария и обратилась к Кассии: - Разбей!

   Та ловко ударила по рукам, свидетельствуя о заключенном только что пари, но про себя подумала: «А не предупредить ли Ацилия?»

   - Не, не обломится ей, - продолжила сомневаться легионерша. - Хотя... - и она мечтательно облизнулась. - Я б такого Божественного...

   "Наглые коровы! - развеселилась вдруг лигария. - А ниче, что Блондинчик по факту мой? э?"

   - И не говори! - подхватила флотская, закатывая глаза. А потом вдруг встрепенулась и заговорщически подмигнула подруге:

    - Слу-ушай, а что, если...

   И Аквилины, отодвинувшись подальше от чужачки, жарко зашептались.

   До Кассии долетали только обрывки фраз, но и они заставили её вздрогнуть.

   «Чего-чего ? Подстеречь? И заломать? В четыре руки? О!»

   Стеречь покой напарника и блюсти его целомудрие девушка, конечно, не нанималась, но... но, видят боги, эксплуатировать Блондинчика она не позволит. Это же ей потом касаться памяти Ацилия во время работы. Нет уж! Обижать напарника она не даст никому. Ни своим, ни чужим!

***

Ливия застыла на мостике спокойная, сосредоточенная и неподвижная. Пока тело наварха расслабленно покоилось в кресле, разум ее слился с кораблем. Обруч нейро-интерфейса мерцал на уровне бровей, над закрытыми глазами. Воссоединившись с биремой, Ливия сейчас сама была "Аквилой". Ее мозгом, ее сознанием, ее душой.

   Давным-давно в Республике отказались от всех экспериментов с искусственным интеллектом. Зачем создавать разумные механизмы и закладывать основу для потенциальной войны машин, когда можно просто использовать самое совершенное творение мироздания – человеческий мозг? Ну, разве что чуть-чуть его подправить. Тщательно отобрать и заботливо вырастить тех, кто будет способен к ментальному слиянию. Кто, оставаясь человеком, одновременно станет и кораблем. Ненадолго, по мере необходимости… Интересно, знали ли они, те, кто когда-то открыл этот путь, каким это будет счастьем для пилота? Не управлять, но – становиться. Перевоплощаться. Лететь среди звезд со скоростью мысли. Со скоростью мечты.

   Только ради этого Ливия Аквилина еще терпела префекта. Он был не соперником, а всего лишь приятным дополнением к стремительной «Аквиле». Ее орудиями, ее ракетами, ее десантными ботами и абордажными лучами. Частью корабля, важной, но все-таки не главной. Только этот факт, собственно, и спасал Квинта Марция. «Аквила» была рождена не только для полета, но еще и для боя.

   Но сейчас бирема не сражалась, ее оружейные системы дремали. Сейчас она вся, до последней заклепки, принадлежала Ливии. А Ливия – принадлежала ей.

   Сцинк сидел у наварха на плече, обнимая ее хвостом за шею.

   Как-то так получалось в жизни, что к "Аквиле", к биреме Квинт Марций питал самые нежные чувства, а вот наварха ему хотелось умертвить. Можно вместе с ящерицей, а можно и по очереди, причем сцинка Фиделиса первым, на глазах у хозяйки.

   Соединяясь же через нейро-сеть с биремой, префект чувствовал себя по-настоящему счастливым, и вся его злость на Ливию куда-то испарялась, а в сухом остатке была лишь пьянящая радость абсолютного могущества. Сейчас ему очень не хватало именно слияния, чтобы запредельным восторгом смыть плесень раздражения, разъедающую сознание, точно кислота - металл.

   - Прямо по курсу гравиметрическая аномалия. Ускорители - стоп. Лево на борт. Главные двигатели - малый вперед, - проговорила "Аквила" голосом наварха. Бирема была полностью счастлива, и ее командир - тоже.

    - Внимание на мостике. Входим в турбулентность.

   Фиделис зашипел, когда перегрузка вдавила его вместе с хозяйкой в кресло. Тело Ливии ощущало это, но разум ее не осознавал дискомфорта. Пока длится слияние, телом наварха была могучая «Аквила», а не слабая смертная плоть в ее чреве.

   Квинт Марций тоже хотел бы зашипеть, но усилием воли сдержал рвущийся наружу стон. Это просто зависть и ревность. Зависть к тому, что Ливия сейчас и есть "Аквила", а он вынужден оставаться в стороне. Да и ревность, она тоже была к кораблю. Или наоборот? Префект манипулариев давным-давно запутался в собственных чувствах, и ничем не объяснимая тоска по... чему-то недоступному, иному, несвойственному грызла его изнутри. И ничего с этим не сделаешь, хоть души наварха с её сцинком, хоть не души.

   - Астрогация - скорректировать курс, - безмятежно командовала наварх. "Аквила" была спокойна и довольна, "Аквила" отлично знала свое дело, а потому и ее командир тоже обрела душевное равновесие. Иначе и быть не могло. Иначе кто-то из них - женщина или корабль, а скорее всего, обе - просто погибли бы.

    - Новый курс... оптимально. Двигатели... норма. Жизнеобеспечение... сбой. Компенсирую. Блокирую отсеки с первого по седьмой. Выполнено. Жизнеобеспечение… норма. Ускорители... норма. Выход из турбулентности... пять... четыре... три... Инженерный - отчет!

   Квинт Марций не удержался и злобно оскалился, показав ящеру крепкие ровные зубы.

   Инженеры докладывали прямо "Аквиле", вводя данные в ее нейро-сеть, а наварх сидела, чуть наклонив голову. Слушала. Потом вдруг открыла глаза и пару раз моргнула:

    - Ускорители - стоп. Стабилизировать защиту двигателей. Выполнено. Малый вперед. - И снова закрыла глаза, успокаиваясь вместе с кораблем.

   - Двигатели - стабилизированы. Норма. Ускорители. Норма. Полный вперед. Астрогация - расчетное время до цели...

   Сидеть, словно привязанный, на мостике и безропотно наблюдать за работой наварха - то еще "счастье". Но ничего не сделаешь. Квинту приходилось терпеть это уставное, но оттого вдвойне обидное, унижение. И даже лелеять мечты о мести не шибко получалось. Какая уж тут месть, если менее чем через 12 часов они окажутся в сложнейшем положении. Пропустить в будущем отчете сегодняшний инцидент все равно, что замыслить мятеж. И надо сказать честно, мятежником Квинт Марций себя представить не мог. Зато вообразить себя инструктором манипулариев на какой-нибудь далекой орбитальной станции или чиновником-интендантом приметно в тех же координатах - запросто. Но старался этого не делать. Гораздо приятнее фантазировать на тему собственной добровольной кремации в реакторе двигателя, право слово.

   Но и мириться, ради общего блага, с Ливией не хотелось. Как не верилось в то, что наварх искалечит себе жизнь, чтобы уничтожить ненавистного префекта. Она же разумная женщина. Хоть и стерва!

   - Координаты зафиксированы, - удовлетворенно мурлыкнула "Аквила". - Перехожу на ручное. Консоль управления активна. Рулевой, принять управление!

   С легким вздохом сожаления Ливия открыла глаза и сдвинула обруч нейро-интерфейса. - Умница, моя девочка... - она ласково погладила подлокотник кресла. - Славная девочка, красавица моя... Флавий, слетай за кофе! А! - она сделала вид, что только сейчас обнаружила префекта в соседнем кресле: - А вот и Квинт Марций нас почтил. Твое присутствие больше не требуется, префект, - и с намеком мотнула головой в сторону двери, дескать, проваливай. Насмотрелся, обзавидовался – и довольно с тебя. А если этой демонстрации недостаточно, чтобы понять – ссорясь с навархом, ты ссоришься с кораблем – тогда ты и впрямь придурок.

   - Сука, - буркнул Квинт на прощание.

   Участь мятежника и убийцы уже не казалась ему такой уж страшной. Вон Кассия нарушила все уставы, убила три сотни цивилов и спит теперь спокойно. А тут всего-то одна... наварх.

   - Ну что, Фиделис, - задумчиво обронила Ливия, поглаживая свою тварь по спинному гребню. - Пусть "мулы" побегают, а?

   «Мулами» на флоте испокон веков звали легионеров. Старинное прозвище родом еще из тех времен, когда бегать «мулам» приходилось исключительно на поверхности планеты.

   Тщательно выждав время, наварх объявила пожарную тревогу ровно в тот момент, когда, по ее расчетам, Квинта Марция должен был сморить первый сон. А кто говорил, что его утреннее выступление прощено и забыто? Ради «Аквилы» Ливия готова была вытерпеть многое, даже префекта манипулариев, однако почему только она должна терпеть? Воевать так воевать, и поглядим, кто капитулирует первым. За навархом стояла сама «Аквила» - тонны металла, пронизанные нервами нейро-сети, и женщина чувствовала себя если не непобедимой, то, по крайней мере, достаточно зубастой. И не собиралась отказывать себе в удовольствии кусаться.

   Стоит ли говорить, что жажда крови Ливии усилилась втройне, когда сладко задремавшего в своей каюте префекта буквально через полчаса разбудила очередная пожарная тревога?

   До станции Цикута Вироза оставалось еще 9 часов полета. Целая вечность при умелом использовании.

ЧАСТЬ II. Rebus in arduis(30). В трудных обстоятельствах (лат.)

ГЛАВА 5

Даже среди тех, кому самой судьбой предназначено большую часть жизни проводить в пространстве, можно по пальцам пересчитать фанатиков, кто не радовался бы возвращению на базу. Собственно, чтобы узнать таких поименно, достаточно было открыть списки навархов флота, а затем присовокупить к ним наварх-стажеров и кадетов летных училищ, а так же добавить пилотов-командиров и рулевых. Они – тоже безумцы, хоть и в меньшей степени. То, что для всего экипажа – редкостное счастье, для них – острый нож, парфийские пытки и распыление заживо одновременно.

   Само собой, Ливия Терция Аквилина терпеть не могла «бросать якорь». Красавица-«Аквила» была создана для полета, и едва лишь причальные захваты фиксировали ее могучее бронированное тело, наварх начинала беситься, как злобная псина на цепи. Последние крупинки ее добродушия испарялись вместе с шипением воздуха в открываемых шлюзах. С вынужденным простоем Аквилину и ее бирему отчасти примиряло лишь то, что любому, даже такому совершенному кораблю, как «Аквила», требовалась профилактика, модернизация и пополнение запасов. Не считая текущего ремонта.

   На этот раз хорошее настроение Ливии точно не грозило. Едва бирема вошла в док, а экипаж радостно принялся считать часы до увольнения, наварх засела за отчет. Дилемма перед ней стояла поистине неразрешимая: просто доложить или доложить в подробностях?

   С одной стороны, поведение префекта было просто вопиющим нарушением всех протоколов. Мало того, что он позволял себе замечания в адрес наварха и ее решений, так ведь и до прямых угроз дошел! Один вызов на ринг чего стоил. Последнее, что стала бы делать Аквилина – это позволять командиру манипулариев избивать командира корабля в свое удовольствие. Исход гипотетического поединка ведь довольно предсказуем. А уж непрестанные и небезуспешные попытки Квинта Марция перетянуть на свою сторону корабельных вигилов – единственную хорошо вооруженную службу, ему неподвластную… Вигилы, кстати, предназначены именно для того, чтобы какой-нибудь властолюбивый префект не узурпировал власть наварха. Короче, Квинт Марций в этом полете отличился, всего лишь чуть-чуть не дойдя до черты, за которой его действия квалифицировались бы уже как мятеж.

   Но стучать на префекта своего корабля…

   А с другой стороны, она ведь виновата не меньше, если не больше. Она, наварх, допустила, что не только префект распоясался, но и ее собственные подчиненные, ее офицеры начали испытывать к нему сочувствие, симпатию и прямо-таки потянулись. И какова же будет оценка претором Випсанием профессионализма наварха «Аквилы», а?

   Ливия успела написать и стереть четыре отчета, прежде чем пришла к более-менее обтекаемой формулировке. Придется рискнуть и отделаться общими фразами, дескать, душевное и физическое напряжение под конец длительного патрулирования привело к некоторым разногласиям личного характера, каковые разногласия были разрешены без существенных последствий для… Видят лары и маны, она никогда не была сильна в казуистике! Но если им всем действительно повезет, претора удовлетворит эта писулька, весьма убедительная на фоне отлично выполненного задания, и он не станет вдаваться в детали. Потому что если станет, то им обоим, и Квинту Марцию, и наварху, проще будет застрелиться самим.

   Она скрестила пальцы на удачу и отправила отчет, стараясь не думать о том, что префект, должно быть, в эту самую минуту готовит для претора свой собственный рапорт. И никто не может поручиться, что Квинт Марций был столь же немногословен. Если честно, то с него-то как раз станется на нее донести! Хотя бы для того, чтобы прикрыть свою задницу.

   - Поживем – увидим, - мрачно подумала она вслух и пошла менять Фиделису подстилку, чтобы отвлечься от ожидания неизбежного вызова к начальству.

   Вообще-то, претор астралис станции Цикута Вироза происходил из древней фамилии Бибулиев, давным-давно ставшей одной из ветвей патрицианского рода Випсаниев. Ровно пятнадцать поколений живорожденных предков отделяли Марка Випсания от того из Бибулиев, кто когда-то сумел подняться к самым вершинам общественной пирамиды Республики. Но генетическая память предков-виноделов нет-нет, да и просыпалась в ком-нибудь из патрициев Бибулов, даря им то поразительную жизнестойкость, то расчетливую, какую-то сельскую, глубинную мудрость, то – чего уж скрывать – изрядное женолюбие. Но не льстивое и блудливое, а весьма обаятельное. В обществе Марка Випсания любая женщина, даже самая свирепая из десантниц-манипуларий, расслаблялась, проникаясь тем ощущением спокойствия и безопасности, что от него исходило.

   Вот и Ливия, так изводившая себя в предчувствии разноса, что чуть все ногти на руках не изглодала до локтей, успокоилась и притихла под всепонимающим взглядом желтоватых «тигриных» глаз претора.

   - Входи и будь здорова, моя Аквилина, - приветствовал Марк Випсаний откровенно психующую наварха и радушно указал ей на кресло: - Присядь. Отведаешь зеленого чаю?

   Претор Бибул всем женщинам говорил «моя», и такого еще не бывало, чтобы кто-то из них возражал против подобного обращения.

   - Salve, господин, - нервно дернув щекой, отозвалась наварх «Аквилы»: - С удовольствием.

   Она притихла над чашкой ароматного настоя, и Марк Випсаний спрятал довольную усмешку в уголках век, слушая, как замедляется ее пульс и успокаивается дыхание.

   - Твой отчет, - молвил он, коснувшись вирт-планшета. – Не хочешь ничего добавить?

   Ливия вздрогнула, словно юная стажерка, застигнутая за взломом личного вирт-поля офицера-наставника, и замотала головой:

   - Нет, мой господин! – а потом, сообразив, что простого отрицания мало, уточнила: - Ничего существенного. Как я и изложила в рапорте, операция по встрече лигариев неожиданно приняла характер военной акции, тем не менее…

   - Да, да, да. Я умею читать, моя Ливия. Три уничтоженных пиратских судна, даже четыре, считая ту миопарону, что захватили новые лигарии. И никаких потерь. Превосходно. Однако, - он сцепил пальцы в замок и откинулся в кресле, взирая на нее с насмешливой грустью, - дела в моем секторе, похоже, совсем плохи. Раз уж наварх моей лучшей биремы начинает в открытую лгать своему претору, да еще так нагло.

   - Мой господин…

   - Вот именно. Твой господин и твой командир, а не парфийский дознаватель, перед которым стоило бы изображать из себя несгибаемую гражданку на допросе. Кстати, как там Фиделис?

   - Прости, господин, что? – на сей раз Аквилина действительно была сбита с толку.

   - Твой ящер, моя Ливия, - терпеливо усмехнулся Марк Випсаний. – Как его самочувствие? Все еще тошнит?

   - О… - выдохнула наварх и опустила глаза. – Благодарю за беспокойство, претор. Ему гораздо лучше.

   - Рад слышать. Удивительные животные эти аррианские сцинки! Очень тонко чувствующие, ранимые… Никогда не знаешь, как отразится на них состояние хозяина. К примеру, бурная попойка, когда эмоции бьют через край. Или конфликт с напарником-ментатом, едва не кончившийся банальной дракой.

   - Марк Випсаний, я…

   - Пей свой чай, моя Ливия. Если позволить ему остыть, ты не сможешь полностью оценить все оттенки вкуса. Чувствуешь легкие нотки жасмина в послевкусии? Пей! Тебе полезно.

   Женщина послушно принялась пить маленькими глоточками, старательно изображая удовольствие.

   - Вот так, хорошо, - удовлетворенно отметил претор. – Успокаивает нервы, согласна?

   - Мой претор…

   - Ты, должно быть, считаешь меня очень глупым, Ливия, - печально посетовал Марк Випсаний. – А Квинт Марций так и вовсе держит меня за идиота, похоже. Неужели ни одному из вас не пришло в голову, что на «Аквиле» вы не единственные пишете мне отчеты о миссиях?

   Наварх скрипнула зубами. Разумеется, она знала о глубоко законспирированных наблюдателях-спекуляторах (а если называть вещи своими именами, то попросту агентах) на борту своей биремы. Другое дело, что как их ни вычисляй, раскрыть опытного спекулятора невозможно, а неопытных претор не держал. Агентом мог оказаться кто угодно, от гетеры или амикуса до главы медслужбы, так что подозревать можно любого, за исключением самого префекта.

   - Мне неизвестно, мой господин, о чем конкретно докладывают твои спекуляторы, однако могу уверить, что ситуация на вверенном мне корабле ни разу не вышла за рамки штатной, - отчеканила Ливия. – Надеюсь, ты не думаешь, что я стала бы покрывать мятежников, кем бы они ни были.

   - Я думаю, что ты скорее попытаешься сама подавить даже открытый мятеж, чем повредишь репутации своей возлюбленной «Аквилы», - усмехнулся претор. – Ибо таковы все навархи, моя Ливия.

   - Мне нечего добавить к рапорту, - упрямо покачала головой наварх.

   - Нетерпимая, резкая, мстительная, - стал перечислять Марк Випсаний, загибая пальцы: - Вспыльчивая, экзальтированная, властолюбивая…

   - Не утруждай себя перечислением моих пороков, претор. Таковы все представители моей фамилии, - Ливия поджала губы. – И до тех пор, пока не докажут обратное, я не признаю, что на борту «Аквилы» произошло что-то, требующее вмешательства вышестоящих.

   - А еще – наглая. Вот что, наварх Аквилина. Отсюда ты отправишься прямиком на псих-контроль. И до тех пор, пока куратор не признает тебя годной к полетам, «Аквила» не покинет станцию. И советую тебе впредь быть сдержанней в отношениях с ментальным партнером – и в разговорах с начальством тоже. Ясно?

   - Так точно, мой господин.

   «Совет» претора в переводе означал: «Не испытывай мое терпение и помирись с префектом, пока я не списал вас обоих». И Ливия с трудом, но проглотила это унижение. Но полностью скрыть негодование не смогла.

   - И нечего на меня ноздри раздувать, девчонка, - предупредил Марк Випсаний. – Не так уж ты незаменима. Свободна!

***

В приемной у претора станции Цикута годами культивировались тишина и спокойствие. Что бы ни происходило по ту сторону двух дверных створок, по которым бесконечным потоком интерактивно струилась дождевая вода - катастрофа, военные действия, эпидемия - внутри будет царить покой и умиротворение. Даже пленные пираты ступали по пушистому мягкому покрытию с осторожностью и благоговением, стараясь не натоптать. Такая атмосфера, по мнению претора Випсания, должна была изначально настраивать собеседников на сотрудничество и взаимопонимание. Ну, или что-то в этом духе.

   На противоположной от кресла Квинта Марция стене бирюзовое море какого-то далекого идиллического мира с тихим шепотом накатывалось на перламутровый мерцающий песок, шелестели, невидимые с той точки, с которой камера снимала пейзаж, ветви каких-то растений. И, казалось, если подставить лицо, то ощутишь свежее дуновение бриза.

   В прошлый раз там была пустыня – серо-синие барханы на фоне золотого неба и танец крошечных смерчиков, взметаемых то тут, то там раскаленным ветром. Еще раньше – посетители могли любоваться сонным горным озером в туманной дымке. Одним словом, префекту «Аквилы» всегда доставляло истинное удовольствие заранее загадывать, какую именно картинку он увидит на проекционной стене-экране в приемной претора. И, даже вчистую проиграв пари с самим собой, Квинт никогда не расстраивался.

   Но только не в этот раз. Отвратительные предчувствия тому виной. И Ливия Терция Аквилина, естественно. Та, которая в данный момент находилась в кабинете у претора. От того, что именно расскажет наварх руководству станции, зависит очень многое, но еще больше зависит от того, насколько точно совпадут её показания со словами префекта. Отчеты, которые они с Ливией отослали претору, в идеале должны быть идентичны по смыслу и тону.

   Квинт Марций не утерпел и опустил подбородок на сомкнутые в «замок» пальцы, позволив спине согнуться под тяжестью безрадостных мыслей.

   Настал момент признаться себе, что палку в отношении наварха он все же перегнул. Пусть сто раз спровоцированный Ливией на грубость, но он, Квинт Марций - только командир манипулариев на «Аквиле», всего лишь тот, кто делает бирему опасной охотницей. Этого нельзя было забывать!

   Проклятье! Префект гневно стукнул себя кулаком по колену. Ну почему жизнь так несправедлива? Отчего, чтобы летать и сражаться, ему нужна самая невыносимая наварх в галактике?

   Иногда Квинт мечтал о том, как в один прекрасный миг «Аквила» изберет его, отвергнув Ливию. Невозможное и неосуществимое событие, тянущее не только на Чудо, но и чуть-чуть на бунт. Что и говорить, мечтания у префекта не были исполнены предельной лояльностью. Хуже то, что его высказывания и поступки последних суток – тоже. Впрочем, в отчете Квинт назвал их крайне обтекаемо «некоторым обострением личностных противоречий» и надеялся, что претору из-за появления новичков-лигариев станет не до их с навархом бытовой склоки.

   На стене-экране долгий знойный день постепенно клонился к вечеру, по песку ползли длинные причудливые тени от деревьев, а волнение океана стихало, предвещая ночной штиль. Красиво, ничего не скажешь, но Квинт Марций больше всего любил звезды. А еще книги и «Аквилу». То есть, конечно же, «Аквилу» в первую очередь, а потом уже всё остальное. Но между ними непробиваемой стеной стояла Ливия Терция!

   Дверь в кабинет претора мягко отворилась, выпуская на волю наварха. Женщина окинула префекта невидящим взглядом и, не говоря ни слова, прошла мимо. Сосредоточенная и неприступная, точно готовая к бою бирема.

   «Ну и что это всё означает?» - спросил Квинт Марций у трех изящных миртовых кустиков в горшке, что украшали собой нишу в стене.

   Ответ он знал без подсказок. И что бы там не наговорила Ливия, а она ни себе, ни «Аквиле» не враг, но виноватым претор сочтет его – в той или иной степени, вольно или невольно. Разве не так было всегда?

   «Буду придерживаться версии из отчета», - окончательно решил префект, преступая порог кабинета.

   На какой из планет-колоний был снят грандиозный водопад, изображение которого проецировалось сейчас на стену за спиной у претора, Квинт даже представить себе не мог. Над пенящимися струями сверкала радуга. И наверняка, вся масса воды, падая вниз с полсотни метров, производила оглушительный грохот, но Марк Випсаний отключил звук.

   - Проходи-проходи, Квинт Марций! - претор радушно поманил его ладонью. - Чаю не предлагаю, знаю, что не любишь. А кофе тебе сейчас впрок не пойдет. Воды? И присаживайся, не стой навытяжку.

   И на кресло ему указал, еще теплое после наварха.

   - Благодарю, - церемонно кивнул префект и угнездил свой зад с видом, будто вынужден сидеть на раскаленной сковороде. - Спасибо, воды тоже не надо.

   Встречаться взглядом с претором отчего-то совсем не хотелось. Но Квинт заставил себя. И жестоко обжегся. Хотя, тут виноваты исключительно сковородочные ассоциации.

   - Ну, как знаешь. Итак, - Марк Випсаний сложил ладони на столе, чуть склонил голову набок и посмотрел проникновенно и выжидающе: - Что твои люди, префект? Как настроение в центуриях?

   Заходы издалека – это всегда плохо. Для того, кто не любит долго топтаться на месте, к тому же рожден для действия, втройне. Квинт подумал-подумал, да и признался:

   - Мои люди очень устали, а Пассия умерла. Плохой знак, кроме всего прочего.

   Никогда прежде Квинт не делился смутными предчувствиями с претором, но сейчас пришло время проявить маленькую тактическую хитрость. Вдруг пронесет?

   - Если тебя это утешит, то вам всем теперь предстоит длительный отдых, - жестко улыбнулся Бибул, разгадав уловку: - Пока я не разберусь в ситуации, "Аквила" не выйдет из дока. Конфликт с навархом, Квинт Марций. Изложи свою версию.

   Редкая попытка сместить фокус беседы в сферу примет и суеверий с треском провалилась. "Сволочь! Настучала-таки!" - тут же взъярился префект и зыркнул на Марка Випсания диким зверем - с опаской и недоверием.

   - Я не знаю, что сказала тебе Ливия. Но её поведение ничуть не лучше моего. Нет, обязательно было издеваться надо мной в моей же собственной каюте?

   Плотину прорвало так неожиданно, что Квинту стало почти физически хорошо от возможности честно наябедничать. Законопослушность, текущая в крови, толкала на откровенность.

   - А поподробнее, префект, - поощрительно приподнял бровь Марк Випсаний. - Мне крайне любопытны детали. И что же учинила Ливия Терция в твоей каюте, что ты был вынужден выгнать ее оттуда на глазах у всего экипажа?

   Префект уже было рот открыл, чтобы поведать станции и претору о страшных преступлениях наварха, но вдруг понял, что в глазах руководства белковые тараканы и не поднятое сидение от унитаза будут выглядеть каким-то диким ребячеством. И генетическая лояльность тут не причем.

   - Мелочи, просто злонамеренные мелочи, а потому вдвойне, а то и втройне обидные мелочи, - процедил префект. - И я не выгонял никого посередь ночи в одних трусах. Я в протокольном режиме, наедине, в претории, то есть в официальной обстановке, всего лишь попросил соблюдать мои правила на моей территории. Разве я много хотел?

   И все равно получилось немного запальчиво и по-мальчишески.

   - Что-то эти трусы постоянно во всех докладах всплывают, - усмехнулся претор. - Видимо, деталь немаловажная. Твои правила, говоришь. В твоей каюте. Ты сам себя слышишь, Квинт Марций? - взгляд претора стал тяжелым: - А скажи мне, префект, почему ты назначен именно на "Аквилу"? Почему ты вообще назначен?

   "В докладах, значит? Ну-ну!" – дерзко возмутился Квинт. Конечно, он никогда не питал иллюзий относительно стороннего контроля, но признание из уст претора прозвучало впервые.

   - Я смею надеяться, что именно я, Квинт Марций из трибы Милес, лучший в Системе Вироза старший офицер из нашей фамилии. "Аквила" же - лучшая бирема. Назначение естественно и законно, - отчеканил префект тоном, из которого умелый специалист сумел бы отлить свинцовую плиту в ладонь толщиной.

   - В Секторе Вироза, гордый друг мой, Марциев наберется несколько сотен. Даже здесь, на станции, я мог бы сформировать две полные центурии из одних только Марциев, - холодно ответил Випсаний. - Хорошая фамилия, удачная. Одна из лучших. Но Ливия в Секторе Вироза одна. Их вообще очень мало, ты знал об этом? В живых - только десять. И нам всем очень, очень повезло, что одна из этой фамилии служит именно здесь. А тебе - повезло больше всех. Потому что префектом "Аквилы" ты стал только потому, что способен к полному слиянию с навархом. Это понятно, Марций?

   И, не давая префекту и слова вставить, продолжил:

   - Позволь, я объясню тебе кое-что об уникальности, префект. Видишь эту чашку? - и взял со стола простую глиняную чашку, из которой только что пил чай. Бережно держа сосуд в ладонях, претор медленно поворачивал его, любуясь и предлагая Квинту тоже полюбоваться: - Кривоватая, верно? Орнамент страдает нарушением симметрии, а если приглядеться, то вообще можно заметить следы от пальцев. Она вылеплена вручную, друг мой. Ей четыреста лет. Я мог бы наштамповать сотни таких же, гораздо лучше, красивей, прочнее. Но эта - произведение искусства. Теперь о Ливиях. Есть хорошие навархи, есть отличные, есть гениальные, а есть Ливии. Все навархи сливаются с кораблями, но только Ливии - полностью, до конца. И только они продолжают при этом осознавать себя людьми. Их пытались сделать более... уживчивыми. Более управляемыми. Более приятными в общении. Но укрощенные, они теряют уникальность, вот в чем дело, Квинт Марций. Или ты думал, что мне с ней легко?

   Всё, абсолютно всё, до последнего сказанного слова являлось чистой правдой. И Квинту крыть было нечем, но... Но, пожалуй, если бы благородный Марк Випсаний Бибул сравнил бы сейчас префекта "Аквилы" с одним из тысячи стандартных крепежных болтов, причем в самых грубых выражениях, то не ранил бы командира манипулариев больнее.

   «Ах, она оказывается еще и по-настоящему сливается с биремой! Ах, таких только десять во всей Вселенной!»

   Да ни один из знаменитых ревнивцев древности не испытывал, надо полагать, столь жестоких мук, узнав, что Единственная, оказывается, целиком и полностью принадлежит другому, причем и телом, и душой!

   Имейся у фамилии Марциев склонность к суициду, Квинт уже обляпал бы роскошный водопад претора своими мозгами.

   Он открывал и закрывал рот, точно рыба, извлеченная из родной стихии. Задыхаясь от изобилия жестокой правды точно так же, как рыба в океане кислорода, лишь потому, что в атмосфере у неё слипаются тончайшие волоски жабр.

   - Признаюсь тебе честно, префект, рядом с этой уникальной дрянью я, живорожденный патриций, чувствую себя недоделанным, - вздохнул Марк Випсаний, оставив, наконец, в покое свою бесценную чашку. - Ей нужен поводок. Ты. Потому что ты - лучший. Потому что ты - единственный, кто может ее сдерживать хоть как-то. Поэтому вы летаете на биреме, а не, скажем, командуете флагманом. Ты представляешь себе Ливию на мостике квинквиремы, Марций?

   «О лары и маны!»

   - Во флотском руководстве, как я полагаю, самоубийц не нашлось, - нервно фыркнул Квинт

   - Ха! - кисло усмехнулся претор. - Разумеется, нет. Их фамилию вообще хотели уничтожить, когда возникло подозрение, что Ливии в экстремальной ситуации могут управлять всеми системами корабля. И оружейными тоже. Честно говоря, проверять это не рискнули, а может, вовремя поняли, что они нам все-таки нужны. Она нам нужна, здесь, в этом секторе. Потому что там, где другой наварх не отступит от приказа и протокола, Ливия плюнет на все и рванет в самое пекло, заткнет своей задницей дыру в обшивке реактора, а после всего, возможно, еще и выживет. Понял теперь, насколько велика твоя ответственность, префект?

   Претор сам, должно быть, не знал, как рисковал, когда взывал к тем принципам Квинта Марция, твердость которых без самого серьезного повода лучше не испытывать на излом.

   - Ты знаешь, Марк Випсаний, лучше всех знаешь, что я все десять лет... - он чуть не оговорился «жизни с "Аквилой"», но вовремя перестроил фразу, - службы из кожи вон лез, чтобы бирема оставалась лучшим кораблем в системе и примером для подражания. Я умею много, я знаю много, но... - префект отважился на грубую откровенность. - Меня не учили быть строгим ошейником для злобной цепной суки редкой породы!

   - Ну, так и меня тоже, в общем-то, готовили не в няньки для капризных двухлеток, Квинт Марций, - пожал плечами претор. - Однако как-то справляюсь. И ты справишься, если приложишь усилия. А если не приложишь... Что ж, есть вероятность примерно 30 процентов, что Ливия после соответствующего лечения останется способна к боевому слиянию с другим партнером. Ты готов рискнуть ее жизнью и своей, а так же судьбой "Аквилы" ради того, чтобы это проверить? Если да, то можешь прямо сейчас написать рапорт. Там, - он ткнул пальцем куда-то вниз, - всегда нужны люди для чистки плазмопроводов.

   Квинт Марций окаменел и врос в мягкое, анатомически идеальное, проклятое кресло, как сраный мирт врастает в землю. Аж корешки заколосились! Умер, заново родился и снова умер. Будто ему только что предложили пустить под нож самое любимое, самое дорогое существо, лишь для того, чтобы испытать веру в силу начальственного слова. Нет, только не "Аквила"! Ему казалось, что сквозь потоки воды, бесшумно низвергающиеся за спиной претора, на него, на своего командира смотрят все три его центурии, в полном составе. Молча и осуждающе. Мол, что же ты? А как же клятва? А как же наше бравое "Служи и защищай"? Ты задолжал нам, господин префект!

   - Что мне нужно сделать, Марк Випсаний, чтобы остаться на "Аквиле"? - спросил Квинт обреченно.

   И окончательно понял - он готов на всё! На любое унижение, даже на примирение с уникальной в своем роде, но невыносимой сволочью – Ливией Терцией.

   - Вытащить голову из задницы и включить мозги, - безжалостно ответил претор. - А если конкретней... Ты не пробовал завоевать ее уважение хотя бы? А? Я же не прошу тебя любить Ливию, или испытывать к ней привязанность, или разделять ее политические пристрастия. Я даже мои политические взгляды не прошу разделять. Ты прекратишь попытки узурпировать ее власть. Ты отправишься на псих-контроль и будешь до последней буквы выполнять все предписания куратора. И когда ее ящерица на тебя нагадит, ты вспомнишь, что, возможно, только эта чешуйчатая тварь пока что помогает наварху держать свои эмоции под контролем. И еще. Ты будешь помнить, что я только что поделился с тобой секретной информацией, засранец. Ливия и не подозревает о собственной ценности. Она-то считает себя просто хорошим навархом. Я тебе доверяю, Квинт Марций. Ты - мой лучший. И только ты без колебаний выполнишь протокол 13-82 в случае необходимости. Все понятно?

   - Слушаюсь! - гаркнул Квинт Марций, вскакивая и вытягиваясь перед благородным Випсанием.

   «Вот тебе и "Десять энергоплетей тебе, грязная скотина, - вскричал претор грозно" или что-то в этом духе, - некстати припомнилось вдруг ему. – Книжки, что ли, начать писать?»

   - Тогда шагом марш на псих-контроль, - напутствовал его претор. И тихо добавил вслед: - Сынок.

   Напоминание о протоколе 13-82 Квинта несколько взбодрило. Согласно оному, в случае неизбежного захвата в плен, наварх должна совершить самоубийство, а если той не хватит смелости, то префект должен помочь. Вот только один вопрос остается открытым – останется ли «Аквила» без Ливии прежней «Аквилой»?

   Спроси у любого манипулария, у какого-нибудь Меммия о разумности их корабля, и он обязательно признается, что – да, во сне или в пространстве вирт-поля его не оставляет чувство присутствия. Она где-то рядом, она просто не может не быть живой.

   На морской берег в приемной уже опустилась ночь, и небо над океаном украсилось незнакомым рисунком созвездий. Словно бездушная проекция решила непременно угодить посетителю. И надо заметить, у неё получилось: Квинт Марций постоял пару минут, пытаясь угадать, на какой из планет снималась вся эта красота. И не опечалился, когда у него ничего не вышло. Республика велика и продолжает расширять границы. И в том, что где-то и кто-то безмятежно плещется в теплом океане, есть заслуга «Аквилы» и его, Квинта Марция из трибы Милес, тоже.

***

Морока с обязательным медосмотром, получением допуска и остальными формальностями, на которые в Республике всегда горазды, затянулась надолго. А Кассию по-настоящему сейчас тревожила только сохранность её «Зимнего Мира». Она не стала дожидаться поселения в общежитие и подключилась к вирт-полю прямо в вагоне монорельса.

   - Я сейчас, - предупредила Кассия, наплевав на кислую рожу Блондинчика. Ему все равно не понять.

   Еще не хватало, чтобы со всеми дурацкими приключениями потерялся Руфус. Поэтому сначала – лис, а остальное подождет. В конце концов, станцию она еще увидит, а на новую лисицу придется долго копить.

   В Зимнем мире сиял морозный безоблачный день, а под ногами звонко хрустел снежок. И пока зоркая хозяйка проверила, на месте ли исполинские сосны, совиное дупло и мостик через ручей, щеки её начал пощипывать мороз. По крайней мере, именно так в сопроводиловке объяснялось возникающее на коже ощущение.

   - Руфус! Эй, Руфус! – позвала Кассия.

   «Неужели потерялся?» - расстроилась девушка, чуть не плача. Последний подарок от братьев-Фортунат! Пушистый рыжий лисовин! Какая жалость! А она ведь только раз его и видела.

   И, главное, отыграться не на ком. Не патриция же тиранить?

   Кассия не пыталась играться в мозголома, но даже она видела, что с Гаем Ацилием что-то не то происходит, и его лучше не трогать. Да и нехорошо вымещать свое поганое настроение на собственном напарнике. Вот на «Фортуне»…

   «Так! Хватит воспоминаний! Прекрати немедленно!», - приказала себе манипулария строго.

   Невеликий её опыт указывал, что жизнь продолжается и после смерти Публия и Папии, и после тюрьмы и трибунала, и после оглашения приговора тоже. Пусть - на Цикуте в качестве лигарии. Не суть! Люди не умирают на месте просто от горя, ненависти или стыда. Для того, чтобы тупо сдохнуть, нужно нечто более материальное. Знаем – проходили.

   Девушка брела к порталу очень медленно, специально, чтобы дать себе время успокоиться. Ну, нет у неё теперь лиса, ну накопит она нужную сумму за пару месяцев, а пока понаблюдает за совами. Тоже, кстати, очень интересно. А еще можно попробовать выменять нового рыжего у кого-нибудь из местных Цикутинов. Наверняка, ведь у кого-то здесь найдется Мир Зимы с обновлениями.

   И вдруг краем глаза она заметила движение. Обернулась и ахнула. На ближнем холме сидел её Руфус – невредимый, огненный, пушистый.

   - Ах, ты ж засранец! Прятался? Нехороший лис, плохой лис! – возликовала манипулария. – Ничего-ничего, я еще вернусь. Теперь точно… - и уже очутившись в реальности, сообщила напарнику: - Слышь, Ацилий, а мой лис на месте! Здоровски, да?

   То, что каждый раз обращаясь к нему, Кассия словно переступала через высокий порожек невольного благоговения, несказанно напрягало. Приходилось без конца повторять: «Он теперь просто напарник. И всё!»

   - Прекрасно, - подтвердил патриций.

   - Теперь можно и осмотреться.

   Цикута мало чем отличалась от других республиканских станций, разве что бытовые условия здесь были на порядок аскетичнее, чем на станциях в более обжитых звездных системах. А социальной рекламы - больше. Впрочем, патрицию, привыкшему к простору и раздолью терраформированных планет, любой космический комплекс был в новинку, что гигантсткий, вроде станции Капуа на орбите Лация, что эта вот... Цикута. И если к тесноте и экономии на каждом квадратном дюйме площади он уже почти привык, то запах, специфический и неистребимый запах многократно очищенного, но всё равно какого-то ненастоящего воздуха, одинаковый и на кораблях, и здесь... К нему притерпеться было сложнее. И еще великое множество мелочей и отличий искуственного объекта от живой планеты, перечислять которые можно долго и нудно, но легче от перечисления все равно не станет.

   - Ты за лиса, что ли, переживала? - спросил он, оглядываясь с вялым любопытством.

   - Ужасно, - призналась честно девушка. – Прям извелась вся. Флеш-карточку сейчас прямо на остановке обновлю и конец моим страданиям. А Руфус, этот мерзавец рыжий, повыделывался и только в последний момент изволил показаться. Но красив, ах, как же он красив. Просто загляденье, а не зверь…

   - Нам уже пора, - хмуро вздохнул Ацилий и потянул напарницу к выходу. – И поторопись с вирт-картой. Вот свободный терминал.

   - Почему?

   - Просто поторопись и всё!

   Какой-то раздражительный он был, недобрый и напряженный. Кассия предположила, что ему медик на осмотре нахамил. От вопросов, которые врач задавал Ацилию, покраснел бы, пожалуй, даже десятник манипулариев. Эскулапы эти - поголовно всем известные грубияны, а Курион к бесцеремонному обращению еще не привык. Наверное.

   Кассии предназначенное для лигариев жилое помещение пришлось по душе. Гай Ацилий сразу же безучастно рухнул на свою койку и теперь изучал потолок, словно там чего-то интересное написано было. На всякий случай, Кассия проследила за его взглядом. Ничегошеньки. Странный он все-таки.

   Новоявленная лигария, в свою очередь, внимательно обследовала свое новое обиталище - первое по-настоящему персональное за всю жизнь.

   - Да тут и вдесятером было бы не тесно! – восхитилась Кассия.

   Кровати у противоположных стен, между ними стол и кресла, два шкафчика для личных вещей, проекционный экран, но при этом очень просторно. Для двоих – даже слишком просторно, на вкус бывшей манипуларии. А еще приплюсовать к этой роскоши почти такой же площади санузел с двойной душевой кабинкой, унитазом и…

   - Эй, это что за хрень такая?

   - Это биде. Для интимной гигиены.

   - Да?

   Кассия высунулась из ванной, чтобы своими глазами убедиться – её новый напарник настолько в теме, что ему не понадобилось с кровати вставать, чтобы узнать какой именно предмет вызвал вопросы.

   - Точно?

   - А ты подумай сама чуть-чуть.

   Она подумала. Всё сходилось.

   - Какой ты умный! А ты видел, что в душе можно программировать напор струй? Прям, как у наварха Аквилины в каюте. Эй! Обратил внимание?

   - Обратил.

   А дальше несчастный патриций слышал только радостные вопли.

   - И в шкафчике полный набор! Вау! Никакого армейского дез-мыла! А как пахнет! И полотенца. Мя-я-яконькие! И-и-и-и! Халаты!

   Кассия вскочила из ванны с дармовой банной одежкой в обнимку, торопясь поделиться добычей с напарником, а заодно и поделить оную по-честному.

   - Ты же не против зеленого? Смотри, какой он веселенький! А то мне очень белый нравится.

   - Он – кремовый, вообще-то. Но я согласен на зеленый.

   Похоже, Блондинчик оставался равнодушен не только к цвету халата. Уж больно безжизненно звучал его голос.

   Будь их отношения… как у нормальных людей, как на «Фортуне», например, то Кассия обязательно попробовала бы расшевелить своего насупленного компаньона. Есть множество способов отвлечься от неприятностей – щекотка, парочка неприличных анекдотов, выпивка или поход в спортзал или рекреационный сектор. Но предложить патрицию сходить к гетере Кассия не решилась. Вдруг неправильно поймет?

   А вот она сама не собиралась проникаться мрачным настроением Ацилия. Вот еще! Жизнь, можно сказать, только наладилась, буквально завтра начнутся тренировки, а там и настоящая работа подоспеет. Некогда будет тосковать и грустить об утраченном.

   Девушка аккуратненько разложила по полочкам свои невеликие пожитки: два набора нижнего белья, спортивный костюм и форму лигариев. И не в силах расстаться с халатом - надела его прямо поверх туники.

   Когда-то Папия решила подшутить над простодушной подружкой Кассией. По-легионерски грубовато, но без всякой задней мысли – унизить там или выставить дурой. Подмешала краску в шампунь, воду перекрыла и все полотенца спрятала. Ну, смешно же, когда по душевой бегает ярко-зеленая манипулария с зажмуренными глазами и понять ничего не может. Кассия новенькая была, только-только зачислена в строй, потому смутилась своей паники до немоты. Когда глаза протерла и увидела вокруг радостные морды соратников.

   Так вот, стоя голой, раскрашенной под огурчик и такой же пупырчатой среди хохочущих манипулариев, Кассия гораздо уверенней себя чувствовала, чем под взглядами Цикутинов. Словно она не человек вовсе, а синеротый сцинк наварха с «Аквилы», только говорящий и на двух ногах.

    «Надо будет у инструктора спросить, что такого особенного ждут от лигариев, если на них все время так пялятся», - сделала себе девушка зарубку на память.

   Она специально ушла из жилого корпуса, чтобы дать Ацилию одному побыть. Его, похоже, их недобровольное общежитие с непривычки сильно тяготило. Кассия понимала, что ей по-любому проще будет. Она-то всю жизнь - в коллективе: в малом, как в детстве, или в большом, как на «Фортуне». А патриций, небось, иначе жил. Он же пат-ри-ций!

   К слову, родная квинквирема была приписана к Лацию – к планете-метрополии, но на её поверхности девушка никогда не бывала, как и абсолютное большинство манипулариев. Зато исполинскую станцию Капуа Фортунаты справедливо и заслуженно считали своей вотчиной. Цикута поменьше будет, но что и где на ней посмотреть, Кассия прекрасно представляла. И начала свое новоселье с легионерского клуба. В уютном холле не было ни души, но за дверьми, похоже, шло настоящее веселье. Девушка невольно прислушалась. Так и есть! В кости играют. Эх!

   - Прости, но вход только для рядовых манипулариев, - вежливо улыбаясь, заявила плечистая администратор.

   - Так, а я кто? Я же тоже…

   - К какому кораблю ты приписана? Ни к какому? Очень жаль, но у нас правила насчет приема Цикутинов.

   «Это ж какие-такие правила? Сразу с порога под зад коленом? - возмутилась лигария, но заведение покинула без скандала. – Цикутинам что, теперь только в дендрарий ходить «развлекаться»? Тьфу! Цикутина! Даже слово какое-то противное».

   Для похода к амикусам Кассия пребывала в слишком поганом настроении, а, судя по карте, до пресловутого дендрария ехать на монорельсе полчаса. Заблудиться и в очередной раз показать себя местным тупицей девушке не хотелось. А кроме всего прочего, её зеленая форменная туника вызывала у окружающих прямо-таки нездоровый интерес.

   «В конце концов, тратиться только на обновления для Зимнего мира тоже неплохо, - утешала себя Кассия, вынужденная бродить без всякой цели вокруг общежития и разглядывать от нечего делать социальную рекламу. – И постричься надо покороче. А то с эдакой гривой я, как зверюга. Потому и смотрят… Наверное…»

***

Среди немногих достоинств Вергинии Секунды, младшей правнучки политического союзника Аппия Ацилия, патриарха семейства Курионов, имелось поистине редкое для патрицианки умение быть абсолютно незаметной. Важное качество для девушки, с которой Гаю Ацилию предстояло однажды соединиться в браке. Супруга патриция должна быть покорной, скромной и ненавязчивой, на том стоит и стоять будет весь институт семейных отношений живорожденных. Помимо этого, впрочем, патрицианке полагалось обладать крепким здоровьем и плодовитостью, а так же иными важными навыками. Вергиния Секунда, например, весьма неплохо ткала. Ни один патриций никогда не наденет тогу, изготовленную иначе, чем по старинке, вручную. Так вот тоги у невесты получались отличные, образцовые тоги. Да и вышивала она неплохо.

   Это к вопросу о казенных халатах и полотенцах. Гай Ацилий не испытывал высокомерного отвращения к вещам, полученным из синтезатора, да и тогу ему теперь не носить. Однако тоскливо наблюдая за восторженными прыжками Кассии в обнимку с халатом, он не мог не вспомнить поневоле о белоснежном, с широкой алой полосой облачении сенатора, отныне, увы, навеки недоступном. Мягчайшая овечья шерсть, состриженная, вычесанная и вымытая, а затем спряденная и сотканная нежными руками Вергинии… Интересно, что старый Вергиний приказал сделать с одеждой, которую девушка по обычаю готовила для жениха? В утилизатор сунул, наверное. Впрочем, зачем разбрасываться добром, наверняка отложили для другого, более удачливого кандидата в зятья.

   Не то, чтобы Ацилий сильно расстроился из-за невозможности соединиться с юной Вергинией. Любви там никакой и быть не могло. Для любви есть гетеры, а супруга потребна для деторождения и престижа. Да и вопросы брака обычно решались отцами семейств без участия будущих супругов. Молодой Курион, по крайней мере, дважды видел свою невесту, из них один раз – наедине. До брачного возраста девушке оставалось еще десять лет, а сосватали их еще когда не то что невесты, а даже и жениха в проекте не было.

   А теперь нет и не будет больше никого: ни грозного деда Аппия, ни отца, ни братьев – старшего Тиберия и младшего Марка, ни дядьев, ни кузенов. Десять взрослых мужчин было в семье Курионов, остался один. Женщин, подростков и детей постигла та же судьба. В политической жизни они не участвовали, однако генетически оставались Ацилиями Курионами, а, следовательно, не имели больше права на жизнь.

   А он, случайно уцелевший, имеет?

   Пусть существование лигария – это не жизнь, пусть впереди теперь не так уж много лет, но он, Гай из семьи Курионов, продолжает дышать, мыслить, жрать, испражняться, желать женщин. Тело еще не мертво, и это тело принадлежит теперь станции Цикута. Навсегда. Но если бы только тело!

   Пока летели, пока сражались и удирали от пиратов, пока на борту «Аквилы» отбивались от любезностей наварха, мнилось ему, что еще не все потеряно. Надежды какие-то испытать осмелился, глупец. Дескать, жив ведь, жив, значит, еще ничего не кончено. Пока летел, душой был еще там, в прошлом, вновь и вновь переживал всю цепочку событий, обсасывал каждое свое слово и действие, изгнанником себя почитал… Изгнанник! Ха! Имущество. Хуже раба на парфийской шахте. Там, у парфов, из рабства выкупиться можно, снова стать человеком с именем и властью над собственным телом и разумом. Но республиканским лигариям не дано и такого призрачного шанса. И здесь, в этой конуре, рядом с этой Кассией, теперь предстоит провести – сколько? Пять лет? Десять? Пока опухоль мозга или сумасшествие не положат конец заключению.

   Девчонку жалко, конечно. Полотенечкам радуется, бедолага. Ничего, это ненадолго. День, два, неделя пройдет, и она осознает, кто она теперь. Кто они оба, точнее, что.

   Вечные боги, раз выхода все равно нет, так стоит ли тянуть?

***

Предложение мозгоправа Квинта ошеломило. Впрочем, то было никакое не предложение, а форменный ультиматум. Луций Антоний, прежде умудрявшийся незаметно уговорить собеседника на любой эксперимент, проявил неожиданную настойчивость.

   - Как часто ты пользуешься рекреационными программами корабельного вирт-поля?

   - Редко. Я предпочитаю чтение.

   - Теперь будешь. Раз в сутки…

   - А вдруг…

   - Нет, Квинт Марций! Только если ты ранен и без сознания.

   Для ментата указания куратора тоже самое, что приказ префекта для его центурий. Отказ их выполнять приравнивается к попытке мятежа. Потому что психо-кураторы отнюдь не столько добрые врачеватели тончайших душевных струн, сколько надзиратели и контролеры со всеми необходимыми полномочиями. А что? Бывают такие души, что без «гладия» не разберешься.

   - Хорошо, - покорился Аквилин. – Я буду пользоваться твоей программой рекреации, если это поможет.

   Они с Антонием всегда отлично ладили и быстро находили общий язык. И даже теперь, когда мозгоправ, говоря образно, прижал префекту яйца, Квинт не обижался. Раз так нужно для дела, что ж…

   - Расскажи мне о своей личной жизни, Марций.

   - Что?

   Глубокие горизонтальные морщины прорезали лоб мужчины не столько от изумления, сколько от неожиданности вопроса.

   - Ну, знаешь, штука такая есть – жизнь вне профессиональной деятельности? Эмоциональная привязанность к какому-то определенному человеку. Не к «Аквиле», не к кораблю, а к человеку, - попытался пошутить Антоний. – Нет, я совершенно серьезно, не смотри на меня, как на предателя. Я же не спрашиваю, кого ты трахаешь в вирт-поле, потому что у тебя там даже базовой персонификации нет. Ну, а как обстоит дело с людьми?

   - Смотря с какими, - решил увернуться Аквилин.

   - С живыми.

   - Я иногда встречаюсь с гетерой Фелисией, но это отражено в моем досье.

   Квинт пожал плечами, не понимая, что конкретно хочет от него мозгоправ.

   - Да, я в курсе, - отмахнулся тот. - А еще у тебя три года назад были отношения с Велией из «жизнеобеспечения». Так что там с Фелисией? Ты любишь её?

   Любить гетеру проще простого, она-то тебя любит без всяких сомнений. Так уж они устроены, эти счастливейшие существа во Вселенной, живущие исключительно чувствами и страстями. Вживленные в эмбрионы нано-чипы - тому залог. Они избавляют гетер от негативных побочных эффектов вроде ревности и собственнических чувств, они же делают рекреационный персонал – мужчин и женщин – имуществом.

   «Точно так же, как имплант – лигариев, - подумалось префекту. – Впрочем, любить можно даже человека-имущество. Бывает всякое».

   Но – нет, Квинт Марций относился к гетере, как к замечательному человеку, который в меру сил помогает ему расслабиться и получить физическое удовлетворение. Он любовался её совершенной красотой, восхищался профессионализмом, а в разлуке - немного скучал. Но любовью эти чувства не считались бы даже у самого непритязательного манипулария.

   - Нет. Но разве это имеет какое-то значение?

   - Вопросы здесь задаю я, достойнейший префект, - рассмеялся Антоний. – Ты – одинок, Квинт. Ты патологически одинок. И это уже диагноз.

   Мужчины сидели в комнате, где абсолютно все предметы обстановки, стены, пол и потолок были белыми. А на стене-проекторе безостановочно шел густой снег.

   «Наверное, так он решил подчеркнуть уникальность каждой человеческой личности, которая остается при любой генетической модификации», - подумалось Квинту. Красная форменная туника префекта и бледно-зеленая одежда психолога-особиста на белом фоне – отлично иллюстрировали эту простую мысль.

   - Прописать тебе друга я не в состоянии, но моя «схема» должна помочь исправить ситуацию.

   «Хорошо хоть не подсунул мне проклятого сцинка или ифранскую белку», - обрадовался префект.

   Нет, он любил животных, но предпочитал смотреть о них научные фильмы или читать в книгах. Раздражение и смутную тревогу вызывали даже виртуальные рыбки, о чем, кстати, Антоний прекрасно знал.

   - Думаешь, мы не ладим с навархом из-за моего… патологического одиночества? – насторожился префект.

   Брать на себя всю вину за конфликт на «Аквиле» ему не хотелось. У Ливии тоже рыльце в пуху, если уж на то пошло.

   - Не только, - уклонился от прямого ответа хитрый мозгоправ. - Факторов слишком много, но вирт-программа тебе необходима, как воздух для дыхания.

   «А он, похоже, полностью убежден, что, приставив ко мне в вирт-поле «друга», решит проблему, - немного удивился Квинт. – Что ж, заодно и проверим».

   Сложнее объяснить тому же Луцию, почему его командир, всегда избегавший виртуальных развлечений, вдруг завел себе такую игрушку. Контубернал, конечно, разнесет новость по всей биреме, что не прибавит префекту популярности среди подчиненных, в тайне всегда гордившихся начальством с заскоком насчет вирта. С другой стороны, рекомендации психо-куратора – это не просто святое, это приказ.

   - Кстати, а ты уже навестил Фелисию? – как бы невзначай полюбопытствовал Антоний.

   - Некогда было. И… - тут он вспомнил к облегчению своему. – У гетер, вообще-то, траур по Пассии.

   Куратор хмуро кивнул и сделал какую-то пометку в записях.

   - Хочешь чего-нибудь выпить?

   - Кофе с кофеином.

   Антоний снова хмыкнул и черканул в планшет. Его тонкое породистое лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

   - Всё так плохо? – с тревогой спросил Квинт.

   - Честно?

   - Разумеется.

   - Моя схема – последнее средство. Если оно не поможет, ты больше никогда не взойдешь на борт «Аквилы», - жестко молвил мозговед, буравя претора взглядом.

   - Только из-за того, что я не устраиваю оргий в вирт-поле и не переношу чужой бесцеремонности на личной территории? – взвыл Марций.

   Впервые в жизни, если не считать совсем уж младенческих лет, Квинту Марцию захотелось разрыдаться от обиды. Навзрыд, в голос, но чтобы снова можно было броситься в объятия наставника Гая Ювентия, который всё всегда понимает, уткнуться носом в его колени и услышать долгожданные слова утешения и поддержки.

   Но Антоний остался неумолим:

   - Тебе придется много работать над собой, Квинт.

   «Ну, Ливия, ты мне за это дорого заплатишь, - взвился префект, мгновенно вспомнив, кто виновник всех бед. – Берегись! Если я пойду ко дну, то и тебя за собой утащу! Сука!»

   Человек, как говорится, предполагает, а высшие силы располагают. Вот и лары с манами распорядились так, чтобы встречи с гетерой Квинту Марцию избежать не удалось. Фелисия сама нашла его. Догнала, окликнула и, обернувшись на знакомый голос, он угодил в её объятия. Теплые губы, чуть сладковатый на вкус язык, тонкие, но сильные пальцы, скользнувшие в короткие волосы на затылке – Фелисия была сама воплощенная нежность.

   - Ты чем-то опечален, милый мой? – спросила женщина.

   - Не всё складывается так, как хотелось бы, - дипломатично ответил Квинт. – Разве ты не готовишься к церемонии?

   - Это будет потом, а я так соскучилась. А еще мне приснился дурной сон про тебя. Хотела убедиться, что с тобой все хорошо.

   - Убедилась?

   На словах вышло грубовато. Зато тело отозвалось на Фелисию положительно и убедительно.

   - У тебя всё нехорошо, неладно, неспокойно. Я чувствую твой непокой, - шепнула гетера ему на ухо, ласково прикусив мочку. – Тяжело пришлось?

   - Очень, - честно признался Квинт.

   - Идем ко мне, - тут же предложила гетера.

   - А удобно будет?

   Женщина с притворным ужасом округлила свои прекрасные зеленые очи и возмущенно зашипела:

   - Еще один знак неповиновения, Аквилин, и позову на помощь Вербену и Делфину. Втроем мы с тобой справимся, упрямец.

   Коннекторская станция Цикута по сути являлась единственной полноценной жилой базой во всей системе Вироза. Маленькие форпосты на планетоидах, где каждый квадратный метр экономят, не в счет. Поэтому рекреации здесь был отведен целый сектор – эдакий город в городе – со своей спец-администрацией, службой вигилов и псих-контролем.

   Оказалось, Фелисия к этой встрече готовилась самым тщательным образом: интерьер комнаты для свиданий отвечал всем эстетическим запросам командира манипулариев «Аквилы». А главное – его психопрофилю. Никаких проекций, никаких голограмм, никаких резких подсветок, только замкнутое уютное пространство, прохладный воздух, теплые одеяла и несколько настоящих свечей. В их мягком освещении бархатная кожа Фелисии мерцала каким-то волшебным внутренним огнем, и в нем, точно в тигле у ювелира, медленно таяли все тревоги Квинта Марция.

   Уже засыпая, на грани сна и яви, он слышал убаюкивающий шепот гетеры:

   - Спи, милый мой, спи. Отдыхай и не думай ни о чем. А я буду рядом, я никому не дам тебя тревожить. Спи…

   И как только женщина прижалась к его спине, Квинт тихо скользнул в черные глубины, где ждала его стремительная «Аквила», ультрамариновая и парящая в пространстве между звезд. И её ни с кем не нужно было делить.

***

«Столько народу вокруг, а морду набить некому, - любил говаривать Марк, второй по старшинству из братьев-Ливиев. И ржал при этом, как конь, подмигивая сестрам. – И нечего морщиться, салажоночки вы мои. Когда окажетесь на дальнем рубеже, поймете, в чем соль».

   Прав оказался братец, на все сто прав. Людей вокруг немеряно, настроение – поганей некуда, аж кулаки сводит, а безнаказанно сорвать гнев не на ком. Торпедой выскочившая из секции псих-контроля Ливия в бесконечных лабиринтах станции Вироза чувствовала себя каким-то микробом, и это в лучшем случае. Чувство, никогда не беспокоившее наварха на борту биремы. В любой момент дня или ночи рядом всегда была «Аквила» - и Фиделис. Аквилина не страдала от одиночества, что бы там ни говорил на этот счет льстивый бездельник Антоний!

   А куратор много чего говорил. Например, о том, что наварху необходима психо-коррекция, эмоциональная разгрузка и прочая мозговедческая ересь. Все командиры кораблей одиноки, это норма, а не новость. Можно подумать, что вирт-симуляции, прописанные доктором, действительно помогут терпеть Квинта Марция! «Единственное лекарство, которое мне действительно необходимо – это хорошая порция яда, чтоб решить проблему префекта раз и навсегда», - подумала Ливия, но вслух возражать, конечно, не стала. Симуляции так симуляции. В конце концов, все эти тесты и диагностики тоже можно обмануть. Не говорить же Антонию прямо, что наварх не верит в его, помилуйте, лары, «научные» методы!

   Бесполезная трата времени, но, пока «Аквила» находится в доке, Ливии все равно надо чем-то себя занять. Почему бы не отдыхом в вирте?

   - Но только после реального отдыха, - сказала сама себе наварх и, присев на скамейку в «зеленой» зоне, включила свой планшет:

   - Вызвать девятую ремонтную секцию. Главного инженера. Марк Фабриций?

   - Ливия! – радостно помахал ей тот с экрана. – Я слышал, что «Аквила» вернулась, но не ожидал видеть тебя так скоро.

   - Когда ты сменяешься?

   - Через три с небольшим часа… А что? У тебя есть планы на вечер, Аквилина?

   - На вечер и на тебя, - кивнула Ливия. – Если не возражаешь, то встретимся на «Аквиле». Я привезла тебе подарок, кстати.

   - Мне тоже есть, чем тебя порадовать, Ливия, - загадочно усмехнулся Фабриций. – Я приду. Конец связи.

   По примеру большинства навархов, Аквилина не видела объективных причин для вступления в постоянное партнерство. Большая часть жизни командиров проходит на борту их кораблей, и у Ливии не было даже какого-то помещения на станции, где можно остановиться на ночь, не говоря уж о жилье. Да и зачем? Каюта на «Аквиле», может, и уступала размерами жилым блокам станции, однако Ливии вполне ее хватало. Там имелось все необходимое: койка, санузел, рабочая зона, место для хранения личных вещей и даже уголок для домашнего любимца. Чего еще желать-то? Вот только с интимной жизнью возникали некоторые сложности.

   Устав однозначно не запрещал старшим офицерам вступать в близкие отношения между собой, однако появление на борту парочек, а также троечек и четверок не поощрялось. На каком-то другом корабле – возможно, но не на образцовой «Аквиле». Как и все прочие члены экипажа, офицеры прибегали к услугам службы рекреации, но наварху этот путь был заказан. Эмоциональные привязанности никто не отменял, а последнее, что допустила бы Ливия – это собственную влюбленность в гетеру или амикуса. Негоже оставлять такую лазейку для влияния на решения командира. Единственный любимчик, который был допустим для Аквилины – это ящер Фиделис, и то по причине полной его неподкупности.

   В итоге, как и поколения навархов до нее, Ливия завела себе любовника «на берегу». Но не безмозглого амикуса, с которым и поговорить-то не о чем, а нормального, подходящего по статусу офицера инженерной службы. Марк Фабриций был приятен в общении, умен, разносторонне развит, занимал далеко не последний пост в своей структуре, к тому же обладал привлекательной внешностью. С физической точки зрения он тоже вполне устраивал Ливию. Конечно, ожидать от инженера изысканных приемов, входящих в арсенал рекреационной службы, не приходилось, однако наварху Аквилине вполне хватало обычного здорового секса. Без ухищрений и извращений.

   Немаловажным доводом в пользу продолжения отношений было и то, что Марк Фабриций являлся не только приятным, но и выгодным любовником. Дружить с инженерами вообще полезно, а с главными – полезно вдвойне. Особенно если ты хочешь, чтобы твой корабль обеспечивался всем необходимым полностью и в срок. Вот и теперь Аквилина предвкушала не только удовольствие от свидания, но и очередную хитроумную новинку, которую Фабриций наверняка приготовил, чтобы порадовать подругу.

   Марк же в ответ получал все те технические трофеи, которые в изобилие доставались наварху после очередного сражения. Иные узлы и схемы вражеских кораблей поражали своей необычностью. Фабриций сам не свой становился, когда в его руки попадала какая-нибудь хитрая деталька, нестандартно использованная так, как ни одному республиканскому инженеру и в голову не придет. Коллекция Марка постоянно пополнялась силами его подруг (Ливия прекрасно знала, что она не единственная его любовница). Нанося визит Фабрицию в его обители, Аквилина чувствовала себя так, словно проходила минное поле на крейсерской скорости. Поэтому свидания всегда проходили на «Аквиле». У себя в каюте наварх, по крайней мере, точно знала, куда можно наступать, где допустимо сесть, а где лечь, чтобы ненароком ничего не разбить или самой не убиться.

   У Ливии была пара часов, чтобы подготовиться к приему гостя. За три года, что они встречались, она изучила вкусы Фабриция так же, как он изучил ее предпочтения. Кроме технических головоломок Марк любил синий траянский чай и не любил, когда Фиделис подглядывает. Поэтому наварх накрыла террариум ящера специальным покрывалом, едва лишь ей доложили о том, что главный инженер седьмой ремонтной секции поднялся на борт.

   - Привет, - сказала она, подставляя щеку для поцелуя. – Вижу, ты принес мне конфетку, Марк.

   - «Аквиле», а не тебе, хотя это одно и тоже, - рассмеялся Фабриций, помахивая своим планшетом. – Ага, вижу, глаза-то разгорелись! На, погляди, а я пока похозяйничаю… Где мой чай?

   - Там же, где всегда, - отмахнулась Ливия, приникая взглядом к планшету. – О! Ого! Вот это… Ну, ничего себе! Эти схемы увеличат производительность реактора на…

   - Пять процентов тут, три процента там… - позвякивая посудой, хмыкнул инженер. – Но в сумме выйдет неплохо. Знал, что ты оценишь.

   - Оценю? – просияла Аквилина. – Да ты гений, Марк! Клянусь, я умыкну тебя к себе на борт и буду держать на золотой цепи.

   - Ну, для меня это не станет повышением, - возразил Фабриций, обнимая ее сзади за плечи. – Кроме того, тогда нам нельзя будет вместе спать, а это уже совсем грустно. Секс или чай?

   - Секс, - решила Ливия, снимая тунику. – Потом чай, а потом – снова секс. Я соскучилась.

   - Лгунья, - беззлобно погрозил ей пальцем любовник. – Ты никогда не скучаешь. И потом… у тебя же был твой Божественный Ацилий в пределах досягаемости. Неужели…

   - Не тронь святое! – пресекла болтовню наварх и заткнула ему рот поцелуем.

   Как бы там ни было, а она действительно немного скучала.

   И, разумеется, сообщение Антония – напоминание о сеансе вирт-симуляции – пришло в самый неподходящий момент. Ну, в один из неподходящих моментов, если точнее.

   - Благие лары! – с досадой простонала Ливия. – Почему мне нельзя придушить этого мозго… мозгоеда!

   - Время принимать лекарство? – чуть насмешливо осведомился Фабриций и принялся нашаривать на полу свою тунику. – Эй! Не пинайся! Позвони он на десять минут раньше, и я бы сам его придушил. Но ведь ты уже насытилась общением, верно?

   - Сексом – да, общением – нет, - вздохнула наварх. – Но эти… процедуры – не пожелание, а прямой приказ. Претор не выпустит нас с «Аквилой» в пространство, пока Антоний не даст «добро». Так что…

   - Похоже, на этот раз Марций действительно тебя достал, Терция, - заметил Марк, одеваясь. И почти всерьез предложил: - Что, если мне поговорить с ним?

   - Как инженер с префектом? – фыркнула она. – Или как? Что ты скажешь – перечислишь ему мои родинки? Или пожалуешься на запах от домика Фиделиса?

   - Он еще и шуршит, твой ящер. И воняет, - заметил Фабриций. – Ну… - присев на койку, он погладил наварха по голому плечу: - Я мог бы объяснить твоему префекту, что ты не всегда такая уж злюка. Что ты тоже бываешь милой. Иногда.

   - Только не в рейде, - женщина насмешливо пихнула любовника в бок. – Если я буду милой на мостике, а тем паче с префектом, он вообще мне на шею сядет.

   - Как знаешь, Ливия, - пожал плечами он и быстро поцеловал ее в щеку. – Мне пора. Когда изучишь спецификации, дай мне знать. А я уж позабочусь, чтобы «Аквилу» поставили в мою секцию. Vale, Аквилина!

   - И тебе не болеть, - проворчала Ливия, запирая за ним двери. – Ну, что ж… Поглядим, что за экзекуцию уготовил мне добрый доктор Антоний.

   Впрочем, надевая обруч вирт-транслятора, она не была так уж недовольна. В конце концов, вряд ли куратор отправит сознание наварха в путешествие по парфийским камерам пыток. Оргий и чудовищ от Антония тоже не дождешься. Разве что…

   Но нет, ничего экстраординарного: умиротворяющий шелест листвы, журчание… Что там, река, что ли? Ливия скептически наморщила нос, но в целом программа показалась довольно привлекательной. Во всяком случае, войти все равно придется.

   - Буду птицей, - решила она. – О! Вороной! Карр-карр, Антоний!

   И шагнула… нет, взлетела с ветки, с неожиданным удовольствием ощущая упругое сопротивление воздушных потоков, становящихся послушными под ударами ее крыльев.

   А какой еще персонаж могла избрать наварх звездной биремы, коли уж ей предоставили выбор?

***

Фелисия разбудила его в условленное время, напоила каким-то ароматным настоем и попыталась уговорить остаться, но Квинт решил обязательно вернуться на «Аквилу».

   - У меня еще есть дела, - отрезал префект и чуть не добавил циничное «Развлекайся без меня», но вовремя прикусил язык. – Мы еще увидимся и не раз. Бибул сказал, «Аквиле» нужен отдых.

   Гетера искренне обрадовалась.

   - Я буду в полном твоем распоряжении все это время, если хочешь, - предложила она.

   - Не нужно из-за меня ломать свой график, - отрицательно покачал головой Квинт, отмечая её почти неуловимый вздох облегчения.

   Осталось только ласково чмокнуть женщину в уголок губ на прощание и удалиться, что префект и сделал.

   И пока с тремя пересадками добирался к причальным секциям, он успел скачать пару новых книг и получить от Антония напоминание о первом сеансе. Или мозговед решил подстраховаться, или подозревал у Марция легкую форму склероза.

   «Да чтоб тебя!» - бессильно ругнулся префект, но сразу же после душа улегся поудобнее, надел обруч и установил программу куратора.

   Ничего сложного от подопечного (Квинт старался даже мысленно не произносить слова «пациент») не требовалось: выбрать персонажа из скромного ряда – мужчину (светлокожего или темнокожего), женщину (блондинку или брюнетку), четвероногое животное (собаку или кошку), а еще птицу трех разновидностей. Марций без колебаний выбрал стандартного светлокожего мужчину, чуть устыдившись всякому отсутствию у себя склонности к экспериментам.

   И посетовав: «Ну, никакой фантазии у тебя», шагнул в… комнату, погруженную в уютный сонный полумрак. Окна закрывали полотнища плотной ткани, но в узкие зазоры проникал свет, и его лучи красиво пронизывали недвижимый воздух. Толстый ковер на деревянном полу, тяжелое кресло без спинки, зато с подушечкой для седалища, полки вдоль стены, заполненные множеством разнообразных предметов – каких-то шкатулок, больших и маленьких картинок, фигурок животных и людей.

   На поверхности атмосферных планет Квинту Марцию бывать приходилось нечасто, и только во время отпуска. Но реабилитационный комплекс это не то же самое, что частное жилище. И предпочитал Аквилин не посиделки в клубах, но активный отдых на природе.

   Появившись на свет в Колонии Корона под куполом Медиа, Квинт питал ностальгическую слабость исключительно к видам озаренных местным солнцем черных скал, рвущихся в небо из тяжелых красных песков.

   Кресло стояло возле приспособления, в котором начитанный префект почти сразу узнал архаичный очаг.

   - Интересно, а можно ли разжечь огонь?

   И тут же понял, что можно. Мысль Квинту понравилась, но торопиться с исполнением он не стал. Сначала нужно осмотреться. Он обошел небольшой круглый стол с вазой, полной срезанных растений. Понюхал – пахнут. Затем с некоторой опаской присел в кресло, тихо скрипнувшее под весом взрослого мужчины.

   Меньше всего Квинт ожидал от куратора чего-то подобного. А ведь столь искусная иллюзия обошлась бюджету Цикуты в кругленькую сумму.

   Значит, дела обстоят куда как серьезно, и Антоний отнюдь не пугал вероятной отставкой, подумалось префекту, но как-то отстраненно, словно речь шла не о нем самом, а о ком-то постороннем.

   На полный обход дома ушло достаточно времени, чтобы оценить грандиозность мозговедского проекта. Десяток разных по интерьеру и предназначению комнат, которые предлагалось впоследствии обследовать подробно. Окна, частично зашторенные, но большей частью открытые, выходили в сад, полный плодовых и декоративных деревьев. Квинт из любопытства выглянул в один из проемов, но небо пряталось за густой облачностью.

   - Какое приятное место, - не мог не признать он.

   Теперь-то понятно, почему Иллюзорный Мир был любимейшим развлечением и отдыхом всех, кто жил и работал в пространстве на станциях и кораблях. Ни игры, кстати, и ни секс, хотя и то, и другое, в общем-то, поощрялось руководством. У половины манипулариев на «Аквиле» имелись не только живые партнеры, но еще и несколько связей в вирт-поле, разных по форме и содержанию.

   Но если остальные пользователи занимались совершенствованием своего личного Мира, то Квинту вменялось в обязанность изучать уже созданную куратором модель. Интригующе, ничего не скажешь. Своего рода приключение, если уж на то пошло.

   - Спасибо тебе, Антоний. Чего не ожидал, того не ожидал.

   Конечно, всегда можно напомнить себе, что у Антония работа такая и полный личностный профиль на Марция перед глазами, но с домом, полным загадок, мозговед своему подопечному угодил.

   Квинт вернулся в самую первую комнату, там полежал на кушетке, переложив подушки, как ему больше нравится, на пробу повертел в руках статуэтку собачки – из архаичной керамики, покрытую глазурью. Её тяжесть в ладони, неидеально гладкая поверхность, мелкие детали, вроде розового носа, коричневых глазок и нарисованных тоненькой кисточкой вибрисс на вытянутой морде – странным образом утоляли сенсорный голод. А главное – за почти два часа своеобразной терапии префект ни разу не разозлился на Ливию. Отличное начало, решил он. И отключился от вирт-поля с нескрываемым сожалением.

ГЛАВА 6

Визит доктора на дом – практика, столь же архаичная, как и естественные роды, и доступна разве что патрициям. И – старшим офицерам биремы, которая никуда не полетит, пока психо-корректор не подтвердит их адекватность. Тут бы гордиться исключительностью и вниманием к своей персоне, однако Ливии сейчас только куратора на борту не хватало. Но принимала она Антония со всей любезностью, на которую была способна.

   - Осторожней, Луций Антоний, тут у нас сварочные работы, - только и успевала наварх предупреждать доктора. – Пригнись! И не споткнись – здесь снят участок палубы!

   Куратор демонстрировал невозмутимость и спокойствие, однако наметанный глаз наварха отмечал, конечно, что «эскулап» дергается. Иногда - даже сильно. Впрочем, с непривычки кто угодно задергается, попав на корабль, на котором полным ходом идет модернизация половины систем.

   - Мы постарались максимально использовать эту передышку, - вещала Аквилина с оттенком гордости, широкими взмахами указывая на суету на палубах. – Берегись!

   Мимо наварха рысцой проскакала группа сотрудников инженерного, нагруженных запчастями и инструментами. Как деловитые насекомые, они проворно копошились в своем развороченном «муравейнике», а Ливия при этом чувствовала себя кем-то вроде муравьиной царицы.

   - Впечатляет, - признался Антоний. – А как продвигается твой собственный «ремонт»? Ты же знаешь, что тебе нельзя пропускать визиты ко мне, однако…

   - Оглядись, Луций Антоний! – воззвала к разуму доктора наварх. – Я чашку кофе, и ту выпиваю на бегу, не говоря уж о походе к врачу.

   - Поэтому я и пришел сам, - вздохнул психо-корректор. – От вас, флотских офицеров, ждать пунктуальности так же бессмысленно, как и от армейских. Итак?

   - Пойдем в мою каюту. Не выворачивать же мне душу наизнанку прямо посреди толпы ремонтников! – фыркнула Ливия, понимая, что отвертеться не удастся. – Сюда.

   - Приятное… э… жилище, - заметил Антоний, с трудом протискиваясь в каюту наварха. – Эти двери всегда наполовину открыты?

   - Извини, - наварх отжала одну из створок плечом, что пройти самой. – Вторичные системы отключены на время ремонта. Это создает некоторые неудобства, но ничего серьезного… Чаю? У меня есть запас траянского синего чая специально для особых случаев.

   - Не стану покушаться на привилегии Марка Фабриция, - усмехнулся доктор, демонстрируя полную осведомленность о личной жизни подопечной. – я не отниму у тебя много времени… Посмотрим, - подключив свой транслятор, он вошел в вирт-поле. – Ага! Судя по истории твоих входов, ты, по крайней мере, не игнорируешь мои предписания и делаешь это регулярно. Похвально, Аквилина, весьма похвально. Но ты так и не сменила персонажа.

   - Меня вполне устраивает побыть немного птицей, - пожала плечами женщина. – А чего еще ты от меня ждал?

   - Возможно, сюрпризов. Попытки экспериментировать. А?

   - Луций Антоний, я родилась, чтобы летать. В пространстве эту возможность мне дает слияние с «Аквилой», а здесь, на станции, благодаря твоей программе, я теперь тоже это могу. Спасибо тебе за это. Но…

   - Ты не видишь прогресса, Аквилина, - понимающе кивнул Антоний. – Не огорчайся, зато я его вижу. Могу обнадежить тебя – твой психо-профиль изрядно выровнялся за последнюю неделю. И говорят, что ты уже не так резка с префектом.

   - Хех, - фыркнула Ливия. – Мне некогда быть с ним резкой, если хочешь знать. Мог бы и не посылать шпионов, чтобы это выяснить! Сейчас у меня полно работы, кроме того…

   - Марк Фабриций под боком, - усмехнулся доктор. – Не уверен, что понимаю, почему ты предпочитаешь инженера профессионалу-амикусу. Неужели это чувства, Ливия?

   Наварх хихикнула, оценив шутку.

   - Ага, чувства. Если бы ты видел спецификации систем, которые сейчас монтируют подчиненные Марка, ты бы мои чувства понял. Но хватит болтовни, Луций Антоний. Твой вердикт?

   - Я уже отметил твой прогресс, Аквилина. Такими темпами…

   - Переоснащение «Аквилы» будет полностью закончено через полторы недели, - перебила его женщина. – Еще пару дней можешь накинуть на окраску и полировку обшивки. А дальше…

   - Дальше ты начнешь беситься, а вместе с тобой – и большая часть экипажа, - вздохнул психо-корректор. – Я же говорю: вы, флотские, невыносимые пациенты.

   - Претор приказал мне быть хорошей девочкой, и я стараюсь соответствовать, Луций Антоний. Полторы недели. Разве этого мало? – она просительно заглянула ему в лицо и даже ладони сложила, словно в мольбе: - Я с самого лицея столько времени не проводила в вирте!

   - Закончишь ремонт, и посмотрим, - отрезал Антоний. – Не надейся, что я выпущу тебя в пространство только ради твоих прекрасных глаз, моя дорогая. Проводи меня, пока я не переломал себе все кости на твоем корабле!

   - Прошу, - мурлыкнула Ливия, пряча довольную улыбку. Что бы там не говорил куратор, а улыбки, взгляды и взмахи пушистых ресниц действуют даже на него.

***

Ради того, чтобы поплавать в бассейне легионерского клуба, стоило отправиться на другой конец станции, потратив на дорогу целых два стандартных часа. Пятидесятиметровая голубая дорожка уже не первый раз снилась Квинту, и как только закончилась очередная смена, префект отправился получать свою порцию релакса, массажа, сплетен и других офицерских развлечений. Он заслужил отдых, сообразный своим вкусам.

   - Господа, - Квинт с порога отсалютовал офицерам, собравшимся в легионерском клубе.

   И был встречен пусть не овациями, но с нескрываемым энтузиазмом.

   Бибул нисколько не погрешил против истины, когда говорил, что восемь высших офицеров из десяти, служащих в системе Вироза, происходят из славной фамилии Марциев. В легионерском клубе Цикуты собрались по сути родственники, относительно близкие и достаточно дальние, происходящие от разных ветвей могучего семейно-генетического древа, однако носящие единое родовое имя.

   Где еще, как ни в клубе, встречаться после возвращения из патрулирования на станцию людям, рожденным, чтобы руководить другими? Здесь собирались равные, оставляя за высоким порогом бремя власти и ответственности.

   - Привет тебе, Аквилин! Мы уже все заждались, - голос у Марции Альбы звенел громче пожарной сирены.

   - Сестричка, - улыбнулся Квинт, распахивая дружеские объятия командиру манипулариев со «Стригеса». – Ох! Ребра мне сломаешь, бешеная!

   Белокурая центурионша на полголовы выше Квинта расхохоталась, но борцовскую хватку ослабила лишь для того, чтобы швырнуть префекта в бассейн и прыгнуть следом.

   - Догоняй, красавчик!

   Они честно сделали заплыв на пятьсот метров, и Квинт благородно уступил полкорпуса Альбе. Чтобы затем отдаться в умелые руки массажиста.

   Марция устроилась рядом с самым загадочным видом и жарко зашептала:

   - Ну, давай рассказывай про лигариев. Какой он?

   - Кто? – не понял Квинт.

   - Гай Ацилий, конечно.

   Честно говоря, у префекта «Аквилы» образ опального патриция успел основательно выветриться из головы. Всё навалилось скопом – внеплановый, но обширный ремонт на биреме с неизбежной отладкой взаимодействия всех систем, странная терапия Антония и еще множество неотложных дел, коих у офицера такого ранга всегда в достатке. Не до лигариев ему было. Но сопротивляться обаянию Альбы – выше человеческих сил.

   - Разумеется, он - умен, обаятелен и очень, специально подчеркиваю, очень хорошо воспитан, о моя терпеливая сестра, - сообщил Квинт во всеуслышание, но потом не преминул шепнуть на ухо родственнице. – Способен угнать пиратскую миопарону и напиться в компании с Той Самой Фортунатой. Страшный человек. Берегись его, моя Альба.

   Женщина хищно облизнулась.

   - Твоюцентурию, как же я тебе завидую! За одним столом пил с Самим Ацилием. Из одного, можно сказать, виночерпия причастился, - ворковала Альба, разглядывая «старого доброго» Квинта Марция так, словно узрела его впервые.

   - Ох! И ты туда же? Вот уж не знал, что венок мученика за убеждения придает человеку такую значимость.

   «Ох!» относилось, разумеется, к массажу.

   - Ты – зануда! Ладно, забудь про Куриона, - сжалилась Альба, легонько щелкнув собеседника по носу. – Пошли, лучше мячик покидаем. Наши зовут.

   Два её брата – такие же громогласные платиновые блондины и балаболы, одновременно похожие и совершенно разные по характеру - в четыре руки содрали Квинта с топчана.

   - Луций! Секст!

   Один командовал на триреме, другой сделал карьеру преторианца. Но в клубе оба вели себя так же, как во времена учебы, когда Квинт Марций с тремя Альбами считались первейшими нарушителями дисциплины.

   - Давай, давай! Шевелись! А то зачахнешь со своим книжками, ремонтом и навархом, - веселился Луций, так и норовя сделать Квинту хитрую подсечку.

   - Помирился с Ливией? – сразу же встрял преторианец.

   - Все-то ты знаешь, Секст.

   - Работа у меня такая, дружище-Аквилин.

   В таком давно сыгранном составе игра против четверки центурионов с военного транспорта «Плацид» задалась с самого начала. И если бы не провокационные щипки Марции, коими центурионша время от времени удостаивала поджарую задницу префекта, то лучшего времяпрепровождения и не придумаешь. А то ведь у кое-кого не пальцы, а клещи!

   - Так как с Ливией? – не унимался Альбин, отдавая пас брату.

   На Цикуте хрен утаишь такую роскошную новость, как скандал между навархом и префектом «Аквилы».

   - Мы очень-очень вежливы друг с другом.

   - Спроси у Луция, как с Гаем Варием договариваться пришлось. Он тоже не подарок, скажу тебе.

   Вместо ответа Квинт пробил Плацидинам злые три очка.

   И помянутая всуе Ливия Терция тут же напомнила о себе тревожным звонком на планшет.

   - Срочное совещание у Бибула, Квинт Марций. Поторопись… пожалуйста.

   Демонстративная вежливость стала новой и, по словам куратора, позитивной ступенью в отношениях двух ментатов. И шагом к выздоровлению.

   - Принято. Буду через полтора часа… Спасибо.

   Всю дорогу в центр управления Квинт продремал. Вряд ли претор ждет их в своем кабинете, чтобы взять под стражу. Остальное – пустяки.

***

На этот раз претор был немногословен, деловит и не только чаю не предложил, но даже присесть не пригласил. Водопад за его спиной по-прежнему безмолвно грыз скальный уступ, с которого так красиво падал.

   - Ливия, - коротко бросил Бибул вместо приветствия. - Скажи, "Аквила" в состоянии летать?

   «Ого! Надо полагать, наш «больничный лист» закрывается? - подумала Аквилина. – В состоянии ли она летать… Хороший вопрос! А это ничего, что бедняжка наполовину… выпотрошена?»

   Но высокое начальство никогда не интересовали такие незначительные подробности. Уж это Ливия затвердила накрепко еще в первые годы службы. Как поется в старой легионерской песне, «на раны плюнь – не до того!» Вопрос претора был риторическим и предполагал только один ответ – согласие.

   - Летать она может, - осторожно ответила наварх и покосилась на префекта, дескать, поддержи, если что: - Но, как известно претору, модификация систем и перевооружение корабля в самом разгаре. Нам необходима по меньшей мере неделя, чтобы...

   - У вас есть сутки, - перебил ее претор. - В лучшем случае - 30 часов.

   Неожиданно для себя самого Квинт Марций, вместо привычной досады, почувствовал некий азарт. В конце концов, главный на корабле всегда наварх, это такой же объективный факт, как сохранение телом скорости движения, и по величине, и по направлению, когда на тело не действуют никакие силы.

   У Ливии дернулась щека. Субординация субординацией, но существует еще и здравый смысл. Работы, рассчитанные на 170 стандартных часов, нельзя завершить за 30. Просто потому что нельзя. А если командование упорствует, следует напомнить ему значение слова «невозможно». Невозможно требовать от недоукомплектованного корабля той же прыти, как если бы бирема только что сошла со стапелей.

   - Претор! - начала Ливия. - Со всем уважением напоминаю, что "Аквила" - не прогулочная барка. Если перед моим кораблем ставится боевая задача, я должна быть уверена в том, что состоянию этого корабля можно доверять. Для протокола, претор: я - не уверена.

   - А ты что скажешь, Квинт Марций? - внезапно повернулся Випсаний к префекту.

   - Если перераспределить нагрузку на системы жизнеобеспечения и ограничиться только самым необходимым... - префект вопросительно глянул на наварха. Мол, не рискнуть ли нам в кои-то веки? Теперь бы еще узнать, ради чего вдруг такая спешка и срочность.

   - Я так понимаю, вопрос не праздный. Обрисуй суть проблемы, претор. Куда летим-то?

   - Как вы знаете, ситуация в нашем секторе такова, что все корабли должны быть сосредоточены вблизи границы, - Випсаний включил проекцию звездной карты системы Вироза. - К сожалению, шахтеры на Карбоне-Три не могли выбрать лучшего момента, чтобы перестать выходить на связь. Я не считаю целесообразным снимать с боевого дежурства другие суда. В конце концов, Карбон-Три находится в стороне от торговых путей и военных форпостов, это мирный, хоть и отдаленный промышленный объект, не представляющий ценности в стратегическом смысле. От вас требуется отправиться туда, выяснить обстановку и оказать помощь шахтерам, если понадобится.

    - Жопа мира, - одними губами шепнула Ливия, внимательно разглядывая карту. Если честно, то предыдущая проекция, с водопадом, ей нравилась гораздо больше.

   Квинт Марций одобрительно хрюкнул, всецело соглашаясь с точностью формулировки наварха. Она права, в галактике немало затерянных уголков, но шахты на Карбоне-Три входят в лидирующую тройку таковых.

    - Насчет всего мира не скажу, но в системе Вироза Карбон-Три, определенно, не занимает центрального положения, - ухмыльнулся претор. - Итак, Ливия. Дотянет "Аквила" до Карбона или мне отправить вас всех в отпуск на Колонию Траяну, чтоб вы на пляже понежились?

   Собственно, префекта интересовало лишь одно: какое решение примет наварх и что пересилит в ней - желание отличиться или отдохнуть? И от его, Квинта Марция, рожи, в том числе. Можно даже ставку сделать, шутки ради.

   Касательно же отдыха на Траяне... Квинт дал себе ровно полторы минуты на "помечтать всласть" и в мельчайших деталях представил, как отправился бы в пешее путешествие через знаменитый Ганнибалов хребет. В одиночку, с ножом, топориком, зажигалкой и палаткой. Эх, мечты, мечты!

   «Что я там не видела, на той Траяне? Чая их мерзкого, что ли?» - подумала Ливия, позволив себе на миг допустить, что претор всерьез заикнулся насчет отпуска. Хотя Марк Випсаний, разумеется, ничего такого всерьез не предлагал. Просто фигура речи. А что до полета…

   Осмотрительный наварх и заботливый командир в душе Аквилины хором завопили: «Какие, к воронам, полеты! Да мы развалимся по дороге!» Внутренняя же пилотесса восторженно взвизгнула: «Лететь! Лететь, и плевать на всё!» Воистину, здесь, на станции, Ливия ощущала себя не просто на привязи, а скованной по рукам и ногам.

   - Заманчивое предложение насчет пляжей, - улыбнулась она. - Но я полагаю, что мы найдем способ оптимизировать состояние корабля так, чтобы "Аквила" смогла добраться до Карбона-Три и починить шахтерам антенну. А так же погрозить пальчиком и утереть сопли. Разреши выполнять, претор?

   Квинт снова выиграл у самого себя десять денариев.

   - Ваше задание, - Випсаний протянул ей конверт с вирт-картой. - Выполняйте. Свободны!

   Они молча вышли из административного корпуса и сели в кабинку монорельса. И только тут Ливия изволила отомкнуть уста:

   - Полагаю, нашу... терапию... можно считать временно прерванной. Антоний будет разочарован.

   Хотя, если признаться самой себе откровенно, терапия не оказалась чем-то таким уж обременительным. Наоборот, даже приятно. Интересно даже.

   - Думаю, он так просто не сдастся и пришлет инструкции, - кивнул Квинт.

   За последние дни он как-то стремительно разучился говорить с навархом на отвлеченные темы. Только - на рабочие.

   Тонкие пальцы Ливии порхали над планшетом. Женщина погрузилась в вычисления.

   - Придется сократить численность экипажа как минимум на треть, - через некоторое время изрекла наварх. - Без гетер и амикусов мы обойдемся, но вот то, что половина младших офицеров в отпуске, меня беспокоит.

   Это означало, помимо всего прочего, не только отсутствие страховки, но и сокращение часов отдыха. Особенно не разгуляешься по виртуальному миру, когда тебя некому сменить на мостике.

   Чтобы не утомлять пассажиров монотонным видом внутренних стенок транспортного тоннеля, на окна проецировалось какое-то танцевальное шоу – артисты в умопомрачительных перьях отплясывали что-то на редкость потешное.

   - У меня две центурии и не думаю, что есть острая необходимость отзывать людей из отпуска. Уверен, мы с тобой распределим вахты и не подеремся.

   Присутствие Ливии префекта