Притяжение сердец. Веста Вилке

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12

АННОТАЦИЯ

Глеб бросил Ренату на выпускном, разбил её сердце, растоптал чувство собственного достоинства и разрушил жизнь. Прошли годы и судьба снова свела их вместе. Глеб - преуспевающий столичный юрист с темным прошлым, а она пытается уйти от мужа-тирана, восстановить старинное имение, запустить прибыльный бизнес и спасти от полного вымирания родной городок.

   Но притяжение их сердец не смогло разорвать даже время.

   Их встреча будет словно столкновение галактик. Против них криминальные авторитеты, родственники, собственные обиды, боль и печали.

   Что окажется сильнее: любовь или обида?

ГЛАВА 1

Полностью поглощённая собственными мыслями, Рената машинально вставила ключ в замочную скважину и повернула. Голова пухла от проблем, свалившихся на её плечи. Точнее, от проблем, которые она сама на себя свалила, взявшись за реконструкцию большого имения, когда-то построенного графом Алексеем Скавронским.

   В далёкие дореволюционные времена богатая и очень родовитая семья Скавронских часто проводила время между сезонами в провинции, любуясь природой, оздоровляясь. Постепенно небольшой хутор, рядом с которым находился их загородный дом разросся в большой посёлок – Вересковая Роща. Потом уже Алексей Алексеевич Скавронский – сын графа – построил большое имение и ныне заброшенный и практически полностью растащенный на кирпичи завод по переработке сахара, который работал даже при советской власти, но не пережил девяностых.

   Пока завод работал, Вересковая роща разрослась до небольшого городка. Как только закрылся, численность населения довольно быстро уменьшилась до пятнадцати тысяч. Если так будет продолжаться, то скоро Вересковая Роща расстанется со статусом города и превратиться в пгт.

   Но Рената была настроена оптимистично.

   Вернувшись в родной город после развода, она работала на благо семейного бизнеса. И все время Рената искала возможность вдохнуть новую жизнь в Вересковую Рощу. Идея пришла в голову после отпуска в Чехии. Она посетила исторический памятник – реконструированный замок. Можно было одеться в одежду времен последних владельцев, своими руками что-то приготовить, вылепить глиняную фигурку или миску, чтобы забрать с собой на память, пострелять из лука, покататься на лошади и много чего ещё. И на неё снизошло озарение. Ведь все это можно организовать и дома! Если восстановить имение Скавронских и привлечь туристов, то воспрянет торговля, начнут ремонтироваться дороги, строится новые дома, возможно снова заработает завод. В любом случае у людей будет работа, у города – налоги и перспективы!

   Желающих воплощать прекрасную идею в жизнь не нашлось, поэтому пришлось закатать рукава и взяться за работу самостоятельно.

   До того, как Рената этим занялась, она и не представала сколько проблем придется решать, просто чтобы начать реконструкцию и строительство. А сколько их будет, когда процесс пойдет?

   В последнее время ни о чем другом она и думать не могла. А ведь нужно ещё и семейному бизнесу уделять внимание. Семья Соболевых владеет половиной магазинов в Вересковой роще. И не стоит забывать про самую большую туристическую фирму в регионе. Самую большую, потому, что единственную. Туризм в их крае дело отчаянно неприбыльное. Их фирма держится на плаву только потому, что у Соболевых есть другие, более прибыльные предприятия. А значит и возможность брать деньги из их прибыли и перекрывать убыточность турагенства.

   Если бы отец пребывал в добром здравии и помогал Ренате, как несколько месяцев назад, то воплощать амбициозную задумку в жизнь было бы намного легче. Но инсульт свалил Бориса Соболева с ног, надолго уложив в кровать. Это несчастье произошло в самое неподходящее время. Именно тогда, когда нужно было сдавать годовой отчет, подписывать договора, заключать сделки. Борис Вениаминович Соболев больше не стоял во главе семейного бизнеса, и чтобы их семейное положение не пошатнулось, нужно было убедить всех партнёров, друзей и врагов, что у них все хорошо, даже замечательно, болезнь ни на что не повлияла, они стояли, стоят и будут крепко стоять на ногах. С ним или без него. Из-за этого на его единственную дочь свалилось в два раза больше работы, чем до того.

   Теперь Рената частенько возвращалась домой под светом луны или уличного фонаря. Как сегодня. И работа ни на минутку не оставляла её мысли. Что, в общем, даже к лучшему. Лучше думать об имении Скавронских, чем о разводе и о том, что ему предшествовало.

   Распахнув входную дверь, Рената шагнула в прихожую и только тут заметила явно поджидавшую её мачеху.

   – Господи, Ольга Анатолиевна! – воскликнула она. – Как вы меня напугали.

   Рената нервно хихикнула и перевела дух. Мачеха в первое мгновенье показалась ей злым приведением или ведьмой какой.

   – Я ждала тебя, – поздоровалась она, презрительно скривив губы. – Отец велел немедленно подняться к нему, как только явишься.

   – Что-то случилось? – встревоженно спросила Рената, разуваясь.

   – Я ему не секретарь, и Борис передо мной не отчитывается! – Ольга Анатолиевна окинула падчерицу ледяным взглядом, затем повернулась и медленно удалилась.

   С тяжелым вздохом Рената подхватила свой портфель с ноутбуком и документами, и, пройдясь по широкому коридору, вышла в проходную гостиную. Из неё можно было попасть сразу в четыре разных комнаты, находящиеся на первом этаже. Раньше там располагались рабочий кабинет отца, бильярдная, столовая и детская игровая. С течением времени игровая превратилась в малую гостиную, рабочий кабинет отца после инсульта передали в спальню, благо ванная с туалетом там уже имелись, а из бильярдной сделали спальню для специально нанятого врача физиотерапевта-реабилитолога. В Вересковой Роще не работал никто с такой специализацией, поэтому врача пришлось искать по более крупным городам, платить очень внушительную зарплату, обеспечивать питанием и жильем. Но семье ничего не жалко, лишь бы отец снова стал на ноги.

   Подойдя к двери бывшего кабинета, Рената постучала. Не хотелось прерывать процедуры или врываться тогда, когда отцу меняют катетер или обмывают. Громогласное «Войдите» донесшееся из-за двери, невольно заставило вздрогнуть. Она уже давно стала взрослой, самостоятельной женщиной. Но до сих пор боялась отцовского гнева. Конечно, Рената радовалась, что инсульт никак не повлиял на речь отца, но ничего не могла с собой поделать.

   Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, она открыла дверь и вошла в комнату.

   – Добрый вечер, папа! Как ты сегодня? – живо спросила Рената.

   Каждый раз, входя сюда, ей приходилось напускать на себя эту показную бодрость и оптимизм, хотя на самом деле хотелось рыдать и биться в истерике. Отец превратился в бледную копию самого себя: усталое, изможденное лицо, практически желтая кожа, неестественная худоба. Это было неправильно. Такой сильный духом мужчина беспомощен и неспособен даже о себе позаботиться. Так не должно быть.

   – Все ещё прикован к кровати, как видишь, – раздраженно воскликнул отец. Он и до инсульта не отличался добротой нрава, а уж после стал почти невыносим. Впрочем, никто в семье уже не реагировал на такое обращение. Все понимали, как ему сейчас нелегко. Кто смог бы с таким смириться: быть практически всесильным в своем городке, и вдруг превратиться в немощного калеку, прикованного к кровати с неясным прогнозом на будущее. В Борисе Вениаминовиче Соболевом, несмотря на шестой десяток, энергия буквально бурлила. И после инсульта никуда не делась.

   Рената привыкла к ставшему почти невыносимым характеру отца и, проигнорировав его раздражение, повернулась к врачу – высокому упитанному лысому мужчине лет сорока с удивительно спокойным характером – который в этот момент энергично растирал ногу больного.

   –Здравствуйте, Виктор Васильевич. Как у папы дела? Есть прогресс?

   – Да, – спокойно и уверенно ответил он. – К вашему отцу возвращается чувствительность. Борис Вениаминович уже ощущает болезненность там, где раньше не чувствовал ничего…

   – Ты меня целый день просто пытаешь своей физкультурой! – взревел отец и раздраженно рявкнул: – Конечно, у меня все болит! Хватит на сегодня! Пойди, отдохни, пока мы с этим бизнесменом в юбке серьезно поговорим.

   Рената мысленно взвыла. Что она опять не так сделала? И даже малодушно понадеялась, что врач сейчас станет в позу и откажется выходить, пока не закончит. Но Виктор Васильевич просто пожал плечами и молча вышел из комнаты. Он привык к вспыльчивости нового пациента. Борис Соболев не из тех людей, кто смиряется с внезапной неподвижностью. Он построил бизнес империю, только потому, что привык душить в себе всякую слабость и не терпел её в других. Будучи законченным трудоголиком, Борис Вениаминович, несмотря на свои пятьдесят шесть и инсульт, даже не помышлял об отдыхе.

   – Что случилось? – спросила Рената и присела на оббитый бархатом деревянный стул с резными ножками.

   – Значит, ты ещё не видела последний выпуск, – прорычал Борис Соболев и откинулся на подушки, чтобы схватить лежавшую рядом с ним газету. – Полюбуйся! Вскоре все жители Вересковой Рощи достанут вечерние газеты из почтовых ящиков и прочтут за ужином, что Борис Соболев – бесчестный, жадный ублюдок, а его дочурка недалеко от него ушла!

   – Что?! – Рената не могла поверить в то, что услышала.

   Кто мог о них такое сказать? Понятно, что не все довольны тем, как ведет бизнес семья Соболевых. Но в газеты об этом пока никто не писал. Да и новый проект Ренаты вызвал ажиотаж и одобрение у местных. Всем хотелось вдохнуть в Вересковую Рощу новую жизнь. Люди устали смотреть на то, как их дети уезжают отсюда навсегда из-за того, что нет работы.

   Город был смертельно болен, а Рената предложила лечение. Возможно, это не сработает, возможно, она лишь потратит деньги и время. Но хоть попытается что-то изменить. Жители города думали также.

   – Вот, полюбуйся сама! – отец швырнул газету единственной рабочей рукой.

   Рената нервно взяла её в руки и на первой же странице крупным шрифтом прочла: «ВОТ СОБОЛЕВЫ И ПОКАЗАЛИ ГОРОДУ СВОЕ ИСТИННОЕ ЛИЦО! ЖАДНОСТЬ И БЕСПРИНЦИПНОСТЬ – ФАМИЛЬНАЯ ЧЕРТА».

   Ниже размещалась небольшая заметка:

   "Семья Соболевых показала свое истинное лицо! Прикрываясь планами по реставрации имения Скавронских, они запугивают горожан и вынуждают беззащитное население продавать собственные дома за копейки.

   К нам обратилась за помощью семидесятипятилетняя вдова, госпожа Елена Ивановна Разумовская, проживающая на границе имения. Она сообщила корреспонденту нашей газеты, что семейство Соболевых пытается вынудить ее продать дом и землю.

   "Это было ужасно! – со слезами на глазах поведала бедняжка о пережитом. – Куда смотрит власть?! Я не желаю продавать свой дом. Я ветеран труда! Мы с семьей переехали в эти места шестьдесят лет назад. И дня не было, чтобы мы не работали! Здесь родились мои сын и дочь, умер мой муж. Это единственный дом, который у меня когда-либо был!

   Соболевы говорят, что намерены построить автостоянку перед имением. И это, мол, единственное подходящее место, чтобы не вмешиваться в архитектуру здания. Хоть бы придумали более правдоподобное объяснение! Борис Соболев владеет половиной города! Если бы захотел, то нашел бы, где построить стоянку. Но нет, ему понадобился именно мой клочок земли! Не на ту напал! Мне семьдесят пять лет, я уже ничего не боюсь и не поддамся угрозам! И передайте его дочери, Ренате Соболевой, что шантаж на меня не подействовал. Понятно, чего она добивалась, когда приехала позавчера ко мне в гости, с пирогом и чайком. Просто-напросто пыталась убедить несговорчивую старуху, навесив мне на уши лапшу про какую-то там пользу для города. Когда, скажите, хоть кто-нибудь из Соболевых думал о благе горожан? Бориса Соболева заботит только собственная выгода. А яблочко от яблони, как известно, недалеко падает! Не сомневаюсь, они предложат мне еще больше денег, но не на ту напали. Я прожила тут жизнь, и умереть хочу здесь же. Если со мной что-то случится, знайте, виноваты в этом Соболевы!

   А если Рената Соболева снова надумает явиться ко мне, то я натравлю на неё свою овчарку".

   Под статьей была фотография Елены Ивановны Разумовской, с воинственным видом, стоявшей на веранде своего старенького, слегка покосившегося дома, нуждающегося в ремонте крыши и крыльца, а у ног лежала та самая овчарка, которую она угрожала натравить на незваных гостей.

   Рената расхохоталась:

   – Натравит на меня пса? Да это милейшее животное! Его легко можно обезвредить почесыванием за ушком и пузика. К тому же с таким лишним весом вряд ли эта псина кого-нибудь догонит.

   – Рад, что тебя это все позабавило, – не сменил гнев на милость отец. – А мне вот не смешно. В понедельник вечером ты сказала, что с покупкой земли все благополучно решилось. Не прошло и двух суток, и все пошло через разтуды!

   Рената поникла и пристыженно молчала. Она знала, что не виновата перед отцом. Елена Ивановна действительно согласилась продать дом и землю. И не за гроши, как она выразилась, а за вполне разумную цену. Но любые слова, сказанные сейчас, будут звучать как оправдание. Поэтому Ренате ничего не оставалось, как молча получить трепку от отца и начать решать возникшую проблему.

   – Мы оба хорошо знаем, что другого места для парковки машин нет, – продолжил отец. – Либо мы тратим время и получаем разрешение на расчистку леса с другой стороны имения, тратим силы и деньги на приведение участка в нужный вид перед строительством, строим парковку, продляем шоссе до парковки; либо ты договариваешься о покупке земли Разумовской. И заметь, первый вариант слишком проблемный, ведь лес граничит с территориями, сданными в долгосрочную аренду голландцам. И нам на государственном уровне могут не дать построить там стоянку.

   – Послушай, я ума не приложу, что это вдруг нашло на старушку, – развела руками Рената. – В понедельник она любезно со мной разговаривала, со всем соглашалась. Сказала, что считает мое предложение весьма и весьма щедрым, но должна, мол, обдумать все, и попросила заглянуть через недельку. Я думала, что все решилось. Самое проблемное, что могло бы быть – это попытки повысить цену за свои дом и землю. Но и тут можно было бы договориться.

   Отец оставался таким же раздраженным:

   – Скорее всего, старая кошелка поговорила с кем-то из родственников, и те убедили ее, что предложение недостаточно выгодное. Небось назвал меня циничным старым скупердяем. Лично я расцениваю эту статейку как попытку выжать из нас побольше денег! – он со злостью ткнул пальцем в газету.

   – Возможно, ты прав, папа. И, пожалуй, я даже знаю, кто советник Елены Ивановны. Глеб Разумовский. Это её внук. Тот ещё проходимец. Он своего не упустит, и выжмет из сложившейся ситуации все, что сможет.

   – Ты так говоришь, словно хорошо знакома с ним, – нахмурился отец.

   – Папа, неужели ты не помнишь Глеба, моего одноклассника? – раздраженно спросила Рената. – Он переехал к бабушке, когда ему было около шестнадцати. Ты должен помнить ту историю. Елена Петровна взяла внука под опеку и спасла от интерната. Честно говоря, я думала, что он закончит свои дни в тюрьме.

   – Имя Глеб Разумовский мне ни о чем не говорит. А как он выглядит? – все не мог вспомнить отец.

   – Черные волосы, темно-карие глаза. Постоянно в одной и той же черной кожаной курточке. В общем, красавчик, девочкам в школе он нравился, – описала Рената.

   – Не помню, – покачал головой Борис Вениаминович. – Хоть убей, не помню. Из твоих одноклассников в памяти остался только Максим Демидов. Кстати, сын владельца этой газеты! Вот за кого тебе следовало выйти замуж. Тогда бы эти писульки вообще не появились.

   – Папа, хватит уже, – мученически простонала Рената. – Я знаю, что была не права, поторопившись выйти замуж. И много раз об этом пожалела после. Дай мне просто пережить этот развод и забыть Диму как страшный сон.

   Отец окинул её оценивающим взглядом и спросил:

   – Он опять звонил?

   Рената промолчала, и эта тишина говорила громче любых слов.

   – Он настойчив, – задумчиво пробормотал отец. – Значит, действительно жалеет о вашем расставании и хочет тебя вернуть.

   – Этого не будет, – отрывисто бросила Рената и почувствовала, как щеки в гневе розовеют.

   – Рената, я не знаю, что между вами произошло, – нехарактерно спокойно сказал Борис Вениаминович. – Но прошу не рубить сгоряча. Он богат, из хорошей семьи, с хорошими связями. В нашем крае нет больше никого, кто бы подходил тебе по социальному статусу так, как он.

   Рената ничего не ответила отцу. Бесполезно даже пытаться его переубедить. Как и все остальные он видел лишь вершину айсберга – мужа, обожающего свою жену, засыпающего украшениями, дорогими подарками, внимательного, обходительного, ответственного, богатого, любящего. Чего ещё женщине желать?

   Все менялось, когда расходились гости. Точнее – зрители, перед которыми с неизменным успехом разыгрывали спектакль. Тогда Дима мгновенно преображался: становился угрюмым и раздражительным, мелочным и злым. Он не выбирал выражений, ругался как последний зек и за малейшую провинность бил Ренату. Особенно если она осмеливалась ему перечить.

   Дима называл это «воспитание жены».

   К собственному стыду и ужасу, она долго терпела такое отношение. Стыдно признаться окружающим, что совершила ошибку, что о тебя вытирают ноги. Да и страшно отказаться от знакомой жизни.

   А ещё Рената не хотела, чтобы её обсуждали. Вересковая Роща – маленький городок. Здесь все друг друга знают и весть о её разводе мусолилась бы на каждом шагу годами. Приблизительно, как это было, пока не начали реконструкцию имения Скавронских.

   Терпение Ренаты лопнуло, когда она узнала правду о муже. Дима никогда не любил её. Он женился на статусе, на всем том, о чем говорил отец. И все, что ему нужно от жены – чтобы та родила наследника. А ещё он собирался постепенно прибрать к рукам бизнес Соболевых, когда Ренатиного отца не станет.

   Рената несколько раз пыталась уйти от Димы. Но он каждый раз возвращал её и жестоко избивал. Как он это называл «учил жизни нерадивую жену». Каждый раз побои становились все страшнее и, наверное, в один момент, он убил бы её, если бы Ренате не помог случай.

   Она знала о том, что муж изменяет. Да что там! Дима мог не появляться дома по несколько дней. Но Рената даже не подозревала, что он изменяет ей, в том числе и с мужчинами. Просто как-то случайно застукала его с новым шофером в кабинете.

   Дима сильно побил её за то, что вошла без стука, и пригрозил, что убьёт, если кому-то расскажет. Он думал, что сломил дух жены, что превратил «нерадивую женушку» в послушную тряпичную куклу в собственных руках и заставит молчать об увиденном. Даже пошутил, что как только она поправится, можно будет попробовать секс втроем.

   Но как только с лица сошли синяки, Рената собрала немного вещей и ушла. А когда злой как тысяча чертей Дима, в который раз явился за ней, пригрозила, что расскажет всем, что видела. Вересковая Роща – маленький городок. Если все узнают о его предпочтениях, то камнями закидают. Толерантностью тут и не пахнет. А Соломенные выселки - городок, в котором они с мужем жили - хоть и немного больше, но ещё менее терпим к людям с нетрадиционной ориентацией. Поэтому ему и нужна была жена для прикрытия.

   Расчет Ренаты оправдал себя. Побоявшись огласки, Дима отступил.

   Какое-то время он не появлялся. Но как только она подала на развод, муж стал на дыбы. Причины была не в большой любви. Пока брак официально не расторгнут, у него оставался шанс заполучить семейный бизнес Соболевых. Но после официального развода он потерял бы любые права претендовать на него.

   Дмитрий Филатов не собирался терять такой большой куш.

   Силой заставить Ренату вернуться он не мог. Но наняв лучших в городе адвокатов, тянул время и пытался помириться. Стараниями юристов бракоразводный процесс тянулся уже два года, и конца и края ему не было видно.

   – Вы поссорились, – вырвал её из воспоминаний голос отца. – Это бывает со всеми супругами. Мы с твоей мамой тоже ссорились. Но всегда мирились. Ваше поколение привыкло выбрасывать сломанные вещи. Почему бы тебе не попробовать починить ваш брак?

   – Не стоит чинить то, что нужно выбросить, папа, – холодно отрезала Рената. – И прошу тебя, давай оставим эту тему.

   – Хорошо, – со вздохом согласился он. – Давай вернемся к делу. Что ты решила насчет Разумовской?

   – Нам очень нужно построить парковку возле имения, – постаралась настроиться на деловой лад Рената. – Тогда, когда мы построим гостиницу для туристов рядом с имением, они тоже смогут там парковаться. Мы договорились с несколькими фирмами, чтобы они начинали предлагать туристические путевки со следующего года. Тогда же стартует и рекламная кампания в соц.сетях. Как раз к завершению реконструкции имения. И парковка должна быть готова к тому моменту.

   – Согласен. Но для этого нам позарез нужен дом Разумовских. Как ты планируешь решать проблему? Предложишь старой упрямице больше денег?

   – Думаю, да.

   – И сколько?

   – Пока не знаю… – Рената устало потерла виски. – Мне все же кажется, что дело не в деньгах. Елена Ивановна показалась мне здравомыслящим человеком. Да и не стеснительным, если уж на то пошло. Если бы ей захотелось больше денег, то она попросту сказала бы, что хочет больше денег. А не устраивала бы такое шоу.

   Отец дернул единственным рабочим плечом.

   – Может быть, Елене Ивановной просто не хочется никуда переезжать в таком возрасте? – предположила Рената. – Или боится, что не приживется на новом месте?

   – Этим никак не объяснить гневные нападки на нашу семью через газету, – устало проговорил отец. – Нет, боюсь, что ты права и это внучек нашептал бабуле что-то на ухо и настроил против нас.

    Он задумался:

   – А может быть мы лаем не на то дерево? Может этот Глеб вообще и не при чем? Где сын и дочь, о которых она упомянула?

   Рената пожала плечами:

   – Не знаю. Либо она порвала с ними отношения, либо умерли. По крайней мере, только Глеб ее навещает. И то не слишком часто. Она жаловалась мне за чашкой чая. Сейчас укатил в столицу, к какой-то новой подружке.

   Борис Вениаминович закатил глаза:

   – Ясно все! Скоро денежки закончатся, и любимый внучек пожалует домой. И наделает тут шума. Чем он занимается, ты знаешь?

   Рената не хотела разговаривать о Глебе Разумовском, наверное, настолько же сильно, насколько не хотела бы разговаривать о бывшем муже. Но сказать отцу об этом не могла. Поэтому коротко ответила:

   – Глеб работает адвокатом в какой-то крутой юридической фирме с несколькими филиалами, в том числе и в столице.

   Борис Вениаминович застонал:

   – Твою душу бога мать! Только этого нам не хватало! Знаю я эту братию! Тут и гадать нечего – юрист, что дьявол, никогда не упустит выгоду. Все, Рената, считай, что этот говнюк взял нас за яйца. И уж поверь мне, я точно знаю, что говорю, он будет с удовольствием выкручивать их, пока не добьется своего.

   Рената подавила вздох. Иногда отец забывал, что у него дочь, а не сын.

   – Я думаю, что у него другие мотивы, – пробормотала Рената в ответ на обвинения отца. Годы прошли, а она все не могла заставить себя ненавидеть Глеба.

   Отец, прищурившись, посмотрел на нее.

   – Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Ты от меня что-то скрыла? Рассказывай всю правду, Рената. Ты знаешь, что не сможешь мне соврать. Я всегда вижу, когда ты говоришь мне неправду.

   «Как бы не так», – с болью в сердце подумала Рената. Она лгала шесть лет, пока была замужем за Димой. Никто и не догадывался, как тяжело ей было, что пришлось пережить. Рената жила в аду, и семья до сих пор ничего не знает. Или не хочет знать. Отцу ведь было так удобнее – дочь замужем за богатством и социальным статусом. Все остальное не важно…

   Рената тряхнула головой. Она старательно гнала от себя такие мысли, ведь если вовремя не остановится, то можно придумать, что отец виноват в её неудачном браке. А это не так. Дима втерся и к нему в доверие. Да так успешно, что отец по сегодня не видит настоящего лица своего бывшего зятя. Почти бывшего зятя.

   – Нет, – снова солгала Рената. – Мы с Глебом даже не дружили. У него своя компания, у меня своя. Да и он не любил меня за то, что я Соболева и не упускал случая задеть или унизить.

   Отец недовольно цокнул языком:

   – После того, как он прочитает сегодняшнюю статью, жди очередного раунда обмена любезностями.

   Рената вздохнула:

   – Надеюсь, он повзрослел и изменился. Он же сейчас работает адвокатом.

   Борис Вениаминович выразительно фыркнул:

   – Ты сама-то в это веришь? Такие, как он, не меняются. Так что не сегодня-завтра Глеб Разумовский появится на нашем пороге и либо вытрясет с нас энную суму денег, попутно втаптывая в грязь, либо нам придется отказаться от парковки в этом месте и пытаться договариваться с правительством и голландцами.

   – Одна перспектива лучше другой, – тяжело вздохнула Рената.

   Отец прищурился еще больше.

   – Ты точно все мне рассказываешь?

   – Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Рената.

   – Глеб Разумовский не любил тебя просто за то, что ты из богатой семьи или у него были причины тебя не любить? – прямо спросил отец. – Может ты его как-то прямо или косвенно обидела? Может он был в тебя влюблен, а ты не ответила взаимностью? Может ты переехала его любимую собачку/кошку/рыбку?

   – Папа! – закатила глаза Рената. – Мы с ним почти не пересекались, а если и встречались, то я слышала от него оскорбления и насмешки. Уж поверь, если у кого и был повод обижаться на другого, то это у меня. Я запомнила Глеба как ужасного, отвратительного, грубого неандертальца с манерами орангутанга!

   Такой ответ, кажется, удовлетворил отца, ещё раз убедив Ренату, что она научилась более чем хорошо врать другим. От этого во рту появилась горечь, а в глазах песок. Пришлось проморгаться, чтобы избавиться от так некстати набежавших слез.

   – Это все лирика, Рената, – проворчал Борис Вениаминович. – Тебе придется переступить через себя и найти с ним общий язык, или от строительства отеля прямо возле имения придется отказаться. Представляешь, сколько денег мы потеряем?

   – Я постараюсь папа, – проговорила Рената, стараясь не выдать своего смущения. – Но не могу ничего обещать.

   Она встала, чтобы уйти. День был долгим, да и разговор с отцом лишил её всяких душевных и физических сил. Хотелось уйти к себе, забраться в горячую ванну, выпить хорошего вина.

   – Рената, – серьезно сказал отец на прощанье. – Ты знаешь, я тебя люблю независимо от того, чем все это закончится. Но прошу, сделай все по-тихому. Наша фамилия и так слишком часто становилась темой местных сплетен. Если так дальше пойдет, то мы из уважаемой семьи превратимся в местное посмешище.

   – Я постараюсь, папа, – коротко кивнула Рената и вышла не прощаясь. Если бы она задержалась там ещё хоть на мгновенье, то не сдержала бы слез. Её жизнь разрушена, брак оказался катастрофой, будущее неопределённое и покрытое туманом. А все, что интересует отца – это сплетни и доброе имя Соболевых.

   Рената в который раз пообещала себе, что как только жизнь войдет в хоть какой-то ритм, она купит себе жилье и переедет из родительского дома, чтобы жить отдельно.

ГЛАВА 2

Глеб уже несколько недель жил в своей столичной квартире. Их фирма только что закончила разбирательство с банком по поводу кредитной задолженности богатого промышленника, успешно доказав в суде, что таковой не существует по причине неправильно оформленных документов. И у него оставалось несколько дней передышки перед следующим делом – разрешение спора о наследстве между двумя сестрами, из-за которого придется ехать в другую часть страны. Снова.

   Что это был за день!

   Сняв стильный пиджак, от которого спина в машине вспотела, он плеснул себе немного водки, затем достал из морозильника лед и бросил в стакан несколько кубиков. Голова просто раскалывалась, и без этого небольшого допинга Глебу не расслабиться и не уснуть.

   Как же все это глупо! Глеб мечтал стать преуспевающим адвокатом. Он полжизни учился, превозмогал себя, рвал соперников на части, работая сверхурочно, чтобы знать больше, уметь больше, быть более ценным помощником, сотрудником, адвокатом.Приходилось браться за разные дела, защищать разных людей, тех, кто этого заслуживал и нет. Глеб шёл на все, чтобы добиться своего – подкупал свидетелей, подбрасывал улики, подтасовывал факты. Что угодно, лишь бы выиграть дело и заслужить авторитет. Ему даже пришлось испачкать руки в крови. И если бы пришлось сделать это снова – сделал бы не задумываясь. У пути, на который он стал, была своя цена.

   И вот Глеб, наконец, достиг вершины. Выше подняться можно только если стать партнёром в фирме или открыть своё дело. Но для собственного дела Глеб слишком молод и не имеет достаточно связей. А партнёром его никто не сделает. Фирма, в которой он работает – семейное дело. И как бы его не ценили, но в партнёры путь заказан.

   Глеб сделал глоток водки и открыл телефон, бездумно листая ленту сообщений. Глаз не цеплялся ни за одно сообщение, из-за этого мысли снова вернулись к самому себе. Наверное, у него начинался кризис среднего возраста. Ничем другим он не мог объяснить ту тяжесть, что испытывал в последний год. Это не было стрессом или усталостью. Это… даже слова не было такого, каким можно описать то, что Глеб сейчас ощущал. Куда-то делись краски жизни, он больше не бывал счастливым или хотя бы удовлетворенным.

   В юности ему казалось, что если заработать много денег, то можно стать счастливым. Сейчас денег в избытке. В своей адвокатской конторе Глеба ценят и весьма щедро оплачивают его время и работу. Но счастья в жизни как не было раньше, так и сейчас не видать.

   Когда-то, живя в старом доме бабушки, он мечтал о собственной двушке. Даже не в столице, а в райцентре. И эта двушка казалась настоящим пентхаусом.

   Глеб улыбнулся воспоминаниям. Теперь у него есть и роскошная квартира в центре столицы с прекрасным видом из окна, и элегантная спортивная машина цвета мокрого асфальта, и джип, на котором он ездит реже и вообще не понимает, зачем купил; и домработница, присматривающая за домом, готовящая, стирающая и покупаеющая продукты; и даже несколько личных ассистентов, смотрящих на него, как на бога, ловящих каждый взгляд и каждое слово, и готовые выполнять любой каприз.

   В молодости Глеб одевался в самую дешевую одежду с рынка, какую только можно было купить на деньги бабушки. И эти обновки появлялись у него в лучшем случае раз в год. Были вещи, как, например, кожаная куртка, которую приходилось носить несколько лет.

   Глеб хорошо знал, что такое бедность. И каждый раз, когда в сердце появлялась тоска по чему-то, чего даже словами не описать, делающая нынешнюю жизнь пресной и несчастной, вытаскивал из глубин памяти воспоминания о том, как жилось тогда, и это помогало убеждать себя, что нынешняя жизнь хороша, а он просто зажрался.

   Он молод, хорош собой и финансово независим ни от кого. А где финансовая независимость, там и женщины.

   Женщины были разными. Одни действительно хотели наладить личную жизнь, кому-то просто нужен тот, кто мог их содержать. Но все они клевали в первую очередь на внешность Глеба, потом на деньги, дорогую машину и статус адвоката. И ни одна не хотела Глеба потому, что любила бы. Никому он не нужен без своих денег. Как тогда, с Ренатой…

   Мысли о бывшей однокласснице больно кольнули в сердце. Точнее не так. Эти мысли всегда жили там. Рената Соболева – тот шип, который глубоко впился в сердце много лет назад и теперь, каждый раз касаясь воспоминаниями, Глеб проворачивал его в незаживающей ране, причиняя себе нестерпимую боль. Губы, растянулись в презрительную ухмылку от одной лишь мысли о ней. Избалованная эгоистка, только и всего!

   Но какая же красивая!

   В те дни Глеб был практически нищим и мог лишь издалека любоваться этой сказочной феей: длинные светлые волосы, тонкая талия, красиво очерченная грудь, стройные ноги. Тогда она была немного ниже него. Сейчас, наверное, будет доставать ему до плеча, может немного выше.

   Глеб покачал головой, вспоминая, как наблюдал за ней, пока Рената шла по коридору. Всегда в окружении поклонников или подружек, всегда в хорошем настроении, щебетала о чем-то, как пташка и всегда улыбалась. Глеб ненавидел её за это хорошее настроение. За то, что в её жизни не было проблем, за то, что не приходилось переживать о том, что не в чем ходить на физкультуру, за то, что ела досыта, да не перебивалась с супа на макароны. Это было так несправедливо – то, что у неё было такое детство, а у него нет.

   Ни один мальчишка в школе не мог пройти мимо, не оглянувшись на Ренату Соболеву. Кроме него, грустно напомнил себе Глеб.

   Нет, конечно, он тоже оглядывался. Но трусливо, исподтишка. Потому, что в отличие от других, у него не было на это права.

   Их отношения с Ренатой не заладились с самого начала. Мало того, что его перевели в новую школу уже после начала учебного года, так у него к тому же из одежды были только шмотки из интерната, в котором он прожил два года. Когда бабуля впервые привела Глеба в школу, Рената удостоила его лишь презрительным взглядом. Они с бабулей жили очень бедно, и она это видела. Что могло быть унизительнее бросаемых ею взглядов, от которых Глеб чувствовал себя, как комок грязи под её новенькими лакированными туфельками? Только унизительные подколки и шуточки, отпускаемые её друзьями:

   - Послушай, Глеб, у тебя что, нет другой одежды? Почему ты носишь только эти спортивные штаны? Что за дурацкая куртка? В такой мой дедушка ходит.

   - Послушай, Глеб, не знаю, как в той будке, в которой ты рос, но среди людей принято пользоваться дезодорантами.

   - Раз тебе все равно, что есть, то может, хочешь мой бутерброд? Он где-то там, в мусорке… Я его почти не ел…

   Рената обычно не участвовала в этих нападках. Но она смотрела на него с жалостью, и это было куда больнее, чем все возможные нападки. За это Глеб и возненавидел ее. И в то же время умирал от желания к ней. Страстного, примитивного желания. Глеб поклялся, во что бы то ни стало, пусть даже ценой собственной жизни, завладеть богатой и красивой Ренатой Соболевой.

   Он начал с того, что заставил всех в школе бояться себя. Тогда это казалось уважением. Сейчас, с высоты прожитых лет и полученного опыта Глеб понимал – это был страх. И как не бояться? Он побрился на лысо, начал курить, собрал вокруг себя таких же босяков, почти нищих, устраивал драки. И этого хватило, чтобы о нем поползли слухи. А Глеб ничего не пытался с этим сделать. Наоборот – всячески их подогревал. И из-за этого дети из более-менее благополучных семей, которые до этого пусть и не водили с ним дружбу, но принимали как равного и общались как с нормальным человеком, один за другим отвернулись от него.

   А потом его слава плохого парня дошла до местных бандюков, и до милиции. Тогда в жизни Глеба начался форменный ад. Его избивали за то, что не примкнул ни к одной банде, за то, что не дал себя подмять. А потом забирали в милицию, как только случалась очередная кража. И били уже там, чтобы взял на себя вину.

   Глеб тряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания. Все это давно в прошлом и переживания по поводу того, что могло быть, лишь разбередят старые раны и ничем не помогут в настоящем. Лучше переживать о том, что будет в будущем. В этом больше перспектив и смысла.

   Взгляд Глеба зацепился за очередной пост паблика «Типичная Вересковая Роща». Все городские сплетни и все самые интересные новости рано или поздно появлялись тут. Именно отсюда он узнал в свое время, что Рената удачно вышла замуж, потом о том, что между голубками не все гладко, и они сейчас живут по отдельности. В последнее время в паблике публиковали либо новости, связанные с предстоящим школьным выпускным, либо с новым проектом пока ещё госпожи Филатовой.

   Глеб думал, что она вернулась лишь на время, но после инсульта, случившегося с ее отцом год назад, Рената осталась за главную. В паблике сначала строили теории насчет того, как долго малышка продержится у руля. Даже делали ставки. Потом начали рассматривать под микроскопом каждый шаг, каждое решение. С появлением проекта реконструкции имения Скваронских, в её сторону посыпались в основном хвалебные отзывы. Глеб занял в этом вопросе выжидающую позицию. Мало ли, что она затеяла. В мире каждую секунду люди генерируют идеи, которые могли бы сработать, но не доводят их до конца.

   Отъезд Ренаты из Вересковой Рощи стал для Глеба своего рода подарком свыше. Он не мог с нею видеться, не хотел. И когда не было опасности пересечься, мог беспрепятственно навещать бабулю, наотрез отказывающуюся перебираться к нему в столицу.

   Встречи с бабулей были для него отдушиной, возможностью сделать перерыв в сумасшедшем рабочем графике. Глеб так и не привык к столичной суете, к тому, что постоянно нужно работать, что нельзя сбавлять обороты. Но такова цена успеха и он с самого начала знал, что её придется заплатить.

   Теперь же, когда Рената снова жила в Вересковой Роще, снова ходила по тем же улицам, Глеб малодушно там не показывался. Он придумывал предлог за предлогом, вызывался работать сверхурочно и откупался от негодующей из-за такого положения вещей бабули подарками. Ему было жаль, что она проводила одна и Новый год, и День рождения, и другое праздники. Но Глеб просто не мог снова встретиться с Ренатой, снова посмотреть в её глаза.

   Глеб влил в себя остатки спиртного, поставил пустой стакан на кофейный столик, и снова вернулся к прочтению новой статьи в паблике. Там были две статьи одна за другой. Первой его внимание привлекла статья про Ренату, но он не стал её читать, так как сразу под нею была статья с прикрепленным фото его бабушки. В статье говорилось о беспринципной шантажистке, способной на все, чтобы отобрать дом у бедной старушки, за которую некому заступиться.

   Не помня себя от гнева, Глеб вскочил на ноги.

   Он и не ждал от этой богатой заносчивой эгоистки чего-то другого. Типичная Рената – свято верит в то, что ей все дозволено и что любой каприз должен немедленно исполняться. Она всегда такой была: брала, что хотела, игралась и выбрасывала за ненадобностью. Только с ним ничего не получилось. Глеб вовремя раскусил её подлую натуру и сумел отплатить по заслугам.

   Хотя, к своему стыду, произошло это далеко не сразу.

   Через год, в выпускном классе, Глеб наконец, добился своего, и Рената начала тайком встречаться с ним. Она умоляла никому не рассказывать, ведь если папочка узнает будет большая беда. И Глеб верил, что причина только в этом, ведь о крутом нраве Бориса Вениаминовича Соболева все знали. И можно было понять почему Рената побаивается отца. Не говоря уже о том, чтобы привести домой нищего парня.

   Глеб сожалел о том, что в то время впустил Ренату в свое сердце. Если бы он знал, чем все закончится, то даже не смотрел бы на неё.

   Кому он врет! Смотрел бы! Смотрел и восхищался, все равно любил бы. Такую красоту невозможно не заметить, невозможно остаться равнодушным, невозможно забыть. Но если бы знал, чем все закончится, то держался бы в стороне. Это было бы в стократ легче чем то, что ему потом пришлось пережить. Рената Соболева проткнула его сердце шпилькой от своих дорогих модных сапог. Он готов был ради неё на все, а она…

   Ему вдруг стало жалко бедного парня, который женившегося на ней. Попал в умело расставленные сети и сейчас видимо благодарит бога за то, что, наконец, отделался от жены. Рената умеет пудрить мозги и умело пользуется своей красотой.

   Интересно, во сколько ему обошлось это расставание? Что кроме его гордости забрала эта стерва? Уж она точно своего не упустит.

   Алчность Соболевых практически легендарна.

   Нет, Глеб ни за что не позволит бабушке продать землю Соболевым. Он сам купит этот старый покосившийся дом, если потребуется!

   Пришло время, наконец, расплатиться с Ренатой Соболевой сполна!

ГЛАВА 3

– Рената, так дальше жить нельзя! Подумай, что ты делаешь со своей жизнью!

   Рената мучительно закрыла глаза, радуясь, что стоит к мачехе спиной. Она шла на кухню, надеясь никого там не встретить. В последнее время это роскошь – побыть наедине с собой.

   Но даже не в этом дело.

   В последнее время всякий раз, когда они с Ольгой Анатолиевной оставались вдвоем, мачеха принималась пилить ее и учить жизни. Чаще всего дело сводилось к тому, что Дима был прекрасным мужем, а Рената его бросила. Ей уже скоро тридцать, кому она будет нужна в таком возрасте? Ей рожать пора! А она характер показывает!

   Собственный дом превратился в филиал ада. Ольга Анатолиевна была везде, куда бы Рената не пошла! Счастье, что у неё свои ванна и туалет, так что можно не выходить из комнаты без крайней необходимости. И даже эта мера не всегда спасала. Если мачехе загорелось поговорить, то она приходила и к Ренате в комнату.

   Так было далеко не всегда. После смерти мамы папа долго не женился. И когда он начал встречаться с Ольгой Анатолиевной, Рената, как любящая дочь, за него порадовалась. Это было лет десять назад, и тогда новая возлюбленная отца даже нравилась ей – такая милая, общительная женщина, вкусно готовит и делает папу счастливым. Что ещё нужно?

   Когда они поженились, Рената заканчивала школу. Эта свадьба была тихой, скромной, если можно, так сказать. И все равно в каждом доме, на каждой кухне обсуждали женитьбу Бориса Соболева. А Рената искренне обрадовалась за отца, что тот наконец нашел, с кем разделить свою жизнь.

   В то время Ольга Анатолиевна была привлекательной вдовушкой лет сорока. Сын ее вырос и жил отдельно. Она продолжала разыгрывать любящую мамочку и после свадьбы. И даже после того, как Рената скоропалительно вышла замуж. Легко быть доброй на расстоянии. По телефону Ольга Анатолиевна всячески поддерживала её, помогала с вопросами по дому, что-то подсказывала в готовке.

   Но когда Рената вернулась жить домой, внезапно оказалось, что, по мнению мачехи, она все делает не так. Не так одевается, не так красится, не так стрижется. Отец не вмешивался в постоянно вспыхивающие споры, не решаясь выбрать какую-то из сторон. Далее случился инсульт и Рената решила, что ссоры должны прекратиться. Не важно, каким путем. Поэтому теперь, когда Ольга Анатолиевна начинала учить её жизни, она просто молчала, стараясь не прислушиваться и не вникать.

   В надежде избежать никому не нужных ссор, Рената с головой ушла в работу и предоставила мачехе заботиться о доме. Но это решение практически никак не повлияло на то, как обстояли дела. Ольга Анатолиевна решила, что победила и теперь от неё не было спасенья.

   Перемены в характере Ольги Анатолиевны стали особенно заметны после инсульта мужа. Она определенно надеялась, что ее собственный сын Давид, имевший диплом менеджера в бизнесе и маркетинге, приедет из столицы и возглавит семейную империю, построенную Борисом Соболевым. Да и старше Ренаты лет на двенадцать-тринадцать.

   Когда Борис назначил своим заместителем дочь, Ольга Анатолиевна с трудом сдержала раздражение и гнев. Она тешила себя надеждой, что долго Рената не протянет. В конце концов, вести бизнес – это не платье для похода в театр выбирать. Но и тут её надежды не оправдали себя. У Ренаты была хватка отца, а в дополнение к ним молодость и желание что-то делать, покорять вершины, созидать!

   Но больше всего Ольгу Анатолиевну раздражала та близость, что возникла между Ренатой и отцом: они проводили вместе много времени, разбираясь в текущих вопросах и болтая о понятных только им вещах; у них появилось что-то вроде своего языка – слова понятные всем, но истинное их значение понимали только эти двое – и понятные только им двоим шутки.

   Ольга Анатолиевна даже похудела на нервной почве. Эта крепкие узы между отцом и дочерью совершенно не вязались с тем, какое будущее она себе спланировала. И мачеха не оставляла попыток вбить между ними клин или вынудить Ренату вернуться к мужу. Тогда её сын, Давид, мог бы переехать в Вересковую Рощу и взять бразды управления бизнесом в свои руки.

   Статья в газете дала превосходное оружие в этой борьбе и вселяла надежду, что ей удастся рано или поздно добиться своего.

   Рената налила себе в бокал немного белого вина, поражаясь собственной способности наживать врагов. Большинство девочек в школе открыто недолюбливали её. Сводный брат Давид следом за матерью начал считать пустым местом. Бывший муж вообще едва не убил.

   Но все их чувства бледнели перед ненавистью Глеба Разумовского.

   Встреча с его бабушкой разбередила старые воспоминания. Те, которые как ей казалось она уже похоронила далеко в глубине души, там, где никто не мог к ним добраться – ни Дима, ни Ольга Анатолиевна, ни общественность, которой до всего есть дело, ни проницательность отца. Но стоило лишь намеку на этого мужчину появится в её жизни и старые раны снова разболелись.

   Чем бы Рената не занималась, за что бы не бралась – мысли то и дело возвращались к Глебу, к тому, что между ними произошло. За всю жизнь у неё было только двое мужчин и теперь, непроизвольно, каждый раз при мыслях ободном, вспоминался второй. Она невольно их сравнивала. И каждый раз хотела надавать себе по голове за то, что совершенно не умеет выбирать мужчин.

   Рената обернулась к мачехе, испытывая странную смесь обреченности и любопытства: что на этот раз?

   – Что-то случилось, Ольга Анатолиевна? Отец снова чем-то недоволен? Или вы обновили список моих недостатков и решили озвучить новые пункты?

   – Только взгляни на себя, – Ольга Анатолиевна презрительно изогнула губы. – Двадцать шесть лет, ни мужа, ни детей, ни дома. Если бы не отец, то где бы ты сейчас была? А ты ведешь себя неблагодарно и эгоистично!

   Рената закатила глаза:

   – Опять та же пластинка. Вам бы репертуар поменять, Ольга Анатолиевна.

   Ольгу Анатолиевну едва на месте не подбросило от злости и возмущения:

   – Не смей со мной так разговаривать! Я вдвое старше тебя! – взвизгнула она. – С тех пор как ты ушла от мужа, в этом доме никому нет покоя! Как ты себя ведешь! Если бы твой отец знал про это, то у него бы случился ещё один инсульт!

   Когда мачеха переходила на оскорбления, Рената чувствовала себя как корова, которую загоняют на бойню. Ей срочно требовалось пространство, поэтому, отпив глоток вина, она медленно пересекла роскошно обставленную гостиную и села на удобном диване. Просто чтобы выиграть немного времени, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

   Ольга Анатолиевна села напротив, в свое обычное кресло, поигрывая стаканом виски с содовой.

   Рената ненавидела мачеху за то, с каким удовольствием та каждый раз на неё набрасывается. Она умеет найти слова, которые ранят больнее всего. И наслаждается этим. В то время как Рената потом днями не может в себя прийти. Эмоциональный вампир, питающийся болью и жизненными силами.

   И все же Рената нашла в себе силы ответить предельно спокойно:

   – А если бы отец узнал, какая вы на самом деле стерва, это не навредило бы его здоровью?

   Теперь уже глаза закатила мачеха:

   – Ты называешь меня стервой за то, что я желаю тебе добра…

   – Никому в этом доме вы не желаете добра, – у Ренаты, наконец, лопнуло терпение. – Только себе.

   Она резко встала, расплескав вино на ковер.

   – На сегодня хватит.

   – Я ещё не закончила! – вскочила следом Ольга Анатолиевна.

   – А я закончила, – Рената залпом допила все, что оставалось в бокале и поставила его на камин, стукнув так, что просто удивительно, как вообще не разбила. Видимо, что-то такое было в её голосе, что в этот раз мачеха не пошла следом, предоставив ей хоть какое-то подобие личного пространства.

   Сегодня последнее слово осталось за нею. Но чувство, что её использовали никуда не делось. Это чувство жило с Ренатой все шесть лет замужества. Дима унижал, избивал, заставлял забыть чувство гордости и собственного достоинства. Ольга Анатолиевна дела то же самое, только морально.

   Когда же это началось? Когда она начала позволять людям так вести себя с нею? Ведь в школе все было иначе…

   Ах, да! В школе это и произошло…

   Рената очень старалась не спешить, чтобы уход из гостиной не казался бегством, старалась дышать ровно, чтобы ничего не выдало ту бурю, которую породил в ней этот короткий разговор с мачехой. Но как только двери собственной комнаты закрылись за спиной, обессиленно села на полу, просто под дверью.

   Это случилось в школе. Глеб Разумовский стал тем человеком, что забрал у неё чувство гордости, собственного достоинства, сердце и невинность.

   Рената крепко зажмурилась, стараясь раз и навсегда изгнать из памяти все встречи с ним, его слова, поцелуи… измены и обманы. Но память предательски воскрешала события дней минувших перед мысленным взором. Они словно дикий огонь выжигали сердце, душу и тело. Вспоминался Глеб, такой молодой, дерзкий, готовый сражаться со всем миром. И то, как он признавался ей в любви, пока никто не видит и не слышит, как звал её на свидание на пляж, подальше от чужих глаз. Рената по глупости решила, что он выбирает такие места потому, что боится её отца и стыдится своей бедной одежды и того, что у него нет денег никуда повести собственную девушку. И уважала за гордость и нежелание признавать свою слабость.

   Но причина оказалась куда прозаичнее.

   Если бы об их с Глебом отношениях кто-нибудь узнал, то он не смог бы встречаться с другими девушками и водить их в те же места, куда водил и Ренату.

   Правда о том, каков он на самом деле вскрылась на выпускном. Рената пришла туда в сопровождении своего друга, Максима. Это была идея отца и родителей Макса. И ни у него, и у неё не хватило духу или аргументов, чтобы отстоять свое право идти на выпускной с тем, с кем хочется.

   Рената пыталась объяснить это Глебу. Но он просто не захотел ничего слушать. И пришел на выпускной с девчонкой из девятого класса. Весь вечер они целовались, обнимались, всем своим видом давая понять, где и как они планируют этот вечер закончить. Он знал, что делает ей больно и упивался этим. Куда бы Рената не пошла, Глеб со своей пассией оказывался рядом. От них невозможно было спрятаться.

   Улучив минутку, она все же застала его одного, выходящим из туалета. Его пассия куда-то испарилась, а Рената была там под предлогом того, что Максим перепил и ему стало плохо.

   Она попыталась с ним поговорить:

   – Глеб, что ты делаешь?

   – А что я делаю? – издевательски улыбнулся он в ответ. И кажется, именно в этот момент Рената все поняла. Но все ещё не могла принять.

   – Зачем ты привел сюда эту девочку? – срывающимся голосом спросила она.

   Глеб расхохотался. Пьяно, развязно:

   – Чтобы выпить, потанцевать, а потом пойти на пляж и хорошенько её оттанцевать.

   Он наклонился к ней поближе и продолжил издеваться:

   – Есть одно местечко. Тихое, уютное. Я многих там… танцевал.

   Рената сглотнула слезы, и попыталась говорить спокойно:

   – Глеб, я понимаю, что ты на меня обижен…

   – Обижен? – удивленно переспросил он, и изменился в лице. Красивые черты, исказились, став суровыми, бескомпромиссными. А глаза, в которых Рената не раз видела любовь, нежность, страсть, исказила лютая ненависть и презрение. Наклонившись к её лицу близко, словно собирался поцеловать, Глеб сказал, сочащимся от ненависти голосом: – Запомни, золотая девочка: я не обижен, мне на тебя плевать. Как на грязь у меня под ногами. Потому, что такая ты и есть. Ты не лучше всех остальных. Такая же потаскушка, что и другие. Хотя нет, не такая же. Другие девушки в сексе намного лучше, чем ты. Думаешь, я любил тебя? Ну, Света… или Катя? С кем там я сюда пришел? Тоже так думает.

   Пока он говорил, Ренате казалось, что она медленно умирает внутри. И все же у неё нашлись силы спросить почти спокойно:

   – Зачем ты так со мной? Я же тебя любила…

   Глеб снова расхохотался. И теперь это был смех победителя:

   – Любила? Ох, не могу. Думаешь, тебя можно любить? Потаскушку, которая раздвигает ноги перед каждым, на кого укажут родители?

   Если он ожидал, что Рената разразится руганью, устроит скандал или разрыдается, то глубоко ошибся. Врожденная гордость всегда защищала ее от обид, унижений и стыда. Она просто развернулась и ушла, спрятавшись под панцирем ледяного безразличия.

   Глеб преподал ей урок, за который стоило сказать спасибо. Теперь Рената никому до конца не верила и ни к кому не привязывалась. То есть никому не давала шанса унизить себя или причинить боль.

   Каким-то образом ей удалось вернуться в зал, найти Максима и сделать вид, что просто выходила подышать свежим воздухом. И она даже умудрилась засмеяться шутке Максима, когда увидела, что Глеб вошел в зал следом. Но после того вечера Рената уже не была прежней.

   Разразившийся какой-то лихой молодежной песней телефон вернул Ренату в действительность. И даже заставил улыбнуться. Ужасная песня, поставленная на заставку молоденьким консультантом при покупке, успела смертельно надоесть. Но Ренате просто жаль тратить даже малую толику своего времени, чтобы разбираться как сменить её. Из чего следовал логичный вывод, что песня ещё не настолько уж и надоела.

   Номер был незнаком, и обычно Рената не отвечала на такие звонки. Потому, что обычно с номеров однодневок звонил Дима или его адвокат. Но в последнее время в связи с реставрацией имения часто звонили по делу: поставщики, ремонтники, реставраторы, историки. У неё частенько не было номера этих людей, хотя сама она щедро раздавала им визитки. Реставрация – проект первоочередной важности. Если все получится, то станет делом всей её жизни, ведь ничего важнее она, скорее всего, за всю последующую жизнь уже не создаст.

   Постаравшись придать своему голосу силу и уверенность, хотя хотелось лишь обняться себя за плечи и рыдать, Рената ответила на звонок:

   – Алло, здравствуйте.

   – Ну, привет, – процедил холодный мужской голос, который она могла бы узнать всегда и везде. От неожиданности Рената едва не выронила трубку.

   – Глеб? – изумленно переспросила она.

   – Он самый. Удивлена, что я смог раздобыть этот номер? Или ждала звонка от кого-то другого?

   – Я… – попыталась собраться с мыслями и возразить Рената, но Глеб перебил совсем не добрым смехом. Как тогда на выпускном. От такого смеха у неё внутри все онемело. Все же этот мужчина умел быть жестоким. Идеальное качество для адвоката.

   – Что случилось? Язык проглотила? Впрочем, мне безразлично что у тебя там происходит, – холодно оборвал себя он. – Я звоню из-за угроз моей бабушке. Слушай внимательно, второй раз предупреждать не буду: оставьте её в покое! Не то лучшее, что с вами произойдет – это иск в суд. О худшем додумаешь сама.

   Рената наконец смогла взять себя в руки:

   – Но я не угрожала ей! Мы обо всем договорились! Не понимаю почему она вдруг передумала…

   – У моей бабушки на этот счет свое мнение, – не поверил он.

   За время, пока подменяла отца, Рената научилась вести сложные переговоры. Здесь главное взять себя в руки и взвешивать каждое слово. К тому же, ей и правда не требовалось угрозами выбивать из старушки место под стоянку. Все можно было решить полюбовно. А если бы она не согласилась, то нашлось бы другое место. Варианты нашлись бы. Любую проблему можно решить.

   Конечно, не обошлось бы без дополнительных капиталовложений. Пришлось бы искать нового инвестора. Скорее всего, его все равно придется искать. Но пока что Рената надеялась, что сможет обойтись активами Соболевых и пожертвованиями неравнодушных. Она готова пойти на любые жертвы, лишь бы вдохнуть в Вересковую Рощу новую жизнь.

   Все можно решить, повторила она про себя как мантру, как руководство к действию. И Рената попыталась рационально разрешить недопонимание с Глебом:

   – Когда я позавчера разговаривала с твоей бабушкой, она была готова продать землю. И мое предложение показалось ей более чем щедрым – втрое больше, чем эта земля стоит на самом деле. Мы говорили о том, как она устала сама ухаживать за домом, что без хозяйской руки он все больше хиреет.

   – Я присылаю ей достаточно денег, чтобы она могла нанять людей для ремонта и присмотра за домом, – холодно, но уже без прежней агрессии в голосе сказал Глеб. Рената ухватилась за этот небольшой прогресс, как утопающий за соломинку:

   – Об этом мы тоже говорили, – с готовностью поделилась она. – Елена Ивановна поддерживает дом в хорошем состоянии. Насколько это в её силах. Но ты много работаешь, практически не приезжаешь, и она уже не знает зачем все это делает. Елена Ивановна любит свой дом. Но ей одной в нем очень одиноко. Если бы ты приезжал с внуками, тогда за землю стоило бы держаться. Но чем дальше, тем меньше у неё надежд, что она вообще доживет до их рождения.

   Глеб молчал. Рената не знала, как расценивать это молчание. Ему стыдно за то, что был так нечувствителен к переживаниям своей бабули? Или он впервые об этом слышит? Или все куда прозаичнее и Глеб просто обдумывает как повернуть эту ситуацию в свою пользу, и причинить Ренате больше боли?

   Она добавила, прерывая затянувшееся молчание и стараясь склонить чашу весов в свою сторону:

   – Не представляю, что заставило ее передумать и обратиться в газету. Но точно не мои угрозы. Ты можешь думать обо мне как угодно плохо, но я бы так не поступила. Я никогда не стала бы угрожать беззащитной женщине. Или сознательно причинять ей боль.

   После всего, что она пережила, это были не просто слова. Но Рената не стала бы рассказывать ему об этом. Ей не нужна его жалость или сострадание. Ей не нужны ничьи жалость и сострадание!

   – Спасибо, что напомнила с кем имею дело, – наконец, ответил Глеб. – Возможно, тебе только показалось, что она согласилась? Ты ведь Соболева. Что ты знаешь о том, чего на самом деле хотят люди?

   Рената чуть ли не заскрежетала зубами. Он явно намекал на то, как обошелся с нею в школе. Но ей хватило силы воли не реагировать на провокацию. Вместо этого она предложила:

   – Раз ты мне не веришь, то приезжай завтра в Вересковую Рощу. Я приду к твоей бабушке. Мы сядем и поговорим, как взрослые люди. Пусть она расскажет, чем я её обидела и что она восприняла как угрозу с моей стороны. В уме не представляю, что такого могла сказать или сделать. Но если окажется, что это моя вина, то тут же извинюсь перед Еленой Ивановной. Для нас важна земля, на которой стоит её домик. Это не единственный вариант из всех возможных. Но пока что самый лучший. Думаю, когда я объясню ситуацию, даже ты поймешь насколько важен этот проект для будущего Вересковой Рощи. Глеб, ты не представляешь, сколько у нас здесь безработных. Особенно среди молодежи. Многие просто уезжают, ведь перспектив здесь нет. Но если имение Скавронских будет отреставрировано, то появятся новые рабочие места. В городе появятся туристы, и вместе с ними Вересковая Роща снова расцветет!

   Всегда, когда заходила речь о Вересковой Роще, голос Ренаты становился вдохновленным, живым. Она любила этот практически ничем не примечательный городишко. Любила всем сердцем, ведь Вересковая Роща никогда её не предавала, не обманывала, не причиняла боли. И ей часто удавалось заставить людей увидеть этот город таким, каким видела его она.

   К сожалению, Глеб Разумовкий был слеплен из другого теста:

   – Ушам не верю, какая разительная перемена! – насмешливо протянул он. – Той, Ренате, с которой я учился в школе, было наплевать на будущее Вересковой Рощи. Она просто сбежала из дыры, которой считала свой родной город. И не считала, что делает что-то плохое, или что Вересковая Роща может «расцвести»! Что ты вообще знаешь о местной экономике? Уверен, мне будет интересно послушать, как ты будешь уговаривать бабулю продать тебе землю, раз надавить или шантажировать не получится. Короче, будь на ферме в четыре, – вдруг бесцеремонно приказал он.

   Глеб бросил трубку, оставив последнее слово за собой. И это буквально взбесило её. Не просто взбесило! Ренату трясло от возмущения!

   Да как он смеет? Кем себя возомнил?

   Неважно чего он там добился в своей столице! Это не дает ему права так относиться к людям!

   Дрожащими руками Рената налила себе бокал вина. И с горечью подумала, что от такого, как Глеб не стоило ждать ничего другого. Каким он был в школе, таким и остался. Настоящий бандит, принарядившийся в галстук и пиджак. Он ещё тогда относился к окружающим как к мусору. А Рената лелеяла надежду перевоспитать плохого мальчика…

   Но в этот раз все будет по-другому! В этот раз она не даст ему вытереть об себя ноги!

   А что касается участка, так это собственность его бабушки. Если Рената уговорит ее продать землю, то Глеб ничего не сможет сделать. А уговаривать она умеет!

ГЛАВА 4

Глеб тащился по дороге со скоростью семнадцать километров в час и проклинал все на свете: правительство, которое не может снести к черту это решето, по какому-то нелепому стечению обстоятельств называемое дорогой, и сделать тут нормальное шоссе; ходовую, которую по приезде в Вересковую Рощу придется менять, а потом ещё раз, когда вернется в столицу; Ренату Соболеву, которой за каким-то чертом потребовалась земля его бабули. Особенно Ренату Соболеву.

   Единственное, что радовало, несмотря на вынужденное промедление в пути – он все равно приедет намного раньше оговоренного срока и успеет должным образом подготовиться к встрече. Да и поговорить с бабулей не мешало бы.

   Глеб волновался из-за того, что так и не смог дозвониться до нее. Впрочем, повторял он себе, это ещё не повод волноваться. Возможно у неё нова разрядился слуховой аппарат, и она просто не слышит звонка. Или бабуля оставила телефон на зарядке, а сама пошла заниматься делами по хозяйству или пить чай со своей закадычной подругой, живущей в самой Вересковой Роще. А телефон не проверяла на предмет звонков. Бабуля – человек старой закалки и тяжело привыкает к современным технологиям. Любой номер обязательно записывает в блокнотик, а телефон постоянно лежит на зарядке. Мобильный у неё выполняет функции стационарного телефона. Причем с самой первой секунды появления.

   Сколько раз Глеб предлагал бабуле переехать в город! Там и магазины поблизости, и аптеки, и больница. Случись что – и скорая будет тут как тут. А сейчас что? Живет одиноким выселком в доме, который не сегодня, так завтра развалиться, цепляясь за осколки прежней жизни и воспоминания.

   Если бы предложение поступило от кого угодно, только не от Ренаты, то Глеб решил бы, что небеса услышали его молитвы и послали того, кто поможет ему уговорить бабулю оставить прошлое в прошлом. Возможно даже получилось бы забрать её в столицу. В конце концов, их осталось двое – он и бабуля. Все остальные родственники либо умерли, либо делали вид, что не имеют с ними ничего общего. Хотя, казалось бы, Глеб достаточно богатый и знаменитый человек, чтобы привлечь их внимание. Но нет! Видимо, слава плохого парня, прочно укрепившаяся ещё в бурной молодости, все ещё окутывала его, легким флером. А может им просто стыдно, что в юности, когда он нуждался в помощи, они от него отвернулись.

   Оно и к лучшему. Никто не пытается использовать его, нет фальшивых улыбок, неискренних переживаний о том, что личная жизнь не клеится, приглашения на дни рождения только ради дорогих подарков. Нет тех, кто мог бы манипулировать постаревшей бабулей, ради собственных интересов.

   Лишь Глеб один может постоять за нее, и отвадить не ведающих жалости хищников, таких, как Рената Соболева, способных испортить последние годы жизни бабули.

   Каким соловьем она вчера заливалась, изображая душещипательную заботу о будущем Вересковой Рощи! Прямо-таки святая Рената!

   Эти россказни могут одурачить кого угодно, но не Глеба. Он видит её насквозь! Небось попытается подмят под себя столько власти, сколько получится. Как и папаша несколько лет, назад. Горбатого лишь могила исправит!

   Бабушка права, что не стала доверять Соболевым.

   Наконец впереди показалась Вересковая Роща. Городок был именно таким, каким и запомнился Глебу: при въезде двухэтажные дома на восемь квартир старой постройки, утопающие в зелени небольших садиков и дорожки, ведущие к ним, с цветастыми клумбами по обе стороны из цветов самосадов. Во многих местах штукатурка со стен домов отвалилась, краска на дверях в подъезд облупилась, да и сами двери достаточно сильно покосились.

   Глеб осторожно ехал по направлению к центру города по широкой, но почти пустой центральной улице. Старенькие жигули и девятки стояли у тротуаров. Иногда встречались машины поновее.

   Глеб сбросил скорость и нахмурился. Половина магазинов закрыта; в пустых витринах выставлены объявления «Сдается в аренду». В Вересковой Роще всегда жили бедно, но сейчас город словно частично вымер.

   Группы молодых людей угрюмо подпирают стены рядом с кафе, которое он не помнил. Большинство курили, некоторые передавали сигареты друг другу, часть сидела прямо на тротуаре. Многие зло косились в его сторону. Для них он был пришлым городским, нарывающимся на неприятности. Молоденькие, вульгарно накрашенные девушки, сидевшие рядом, просто глазели на него раскрыв рот.

   Ему пришлось признать, что, судя по всему, Рената не слишком преувеличивала проблему безработицы. Вересковая Роща и впрямь выглядела довольно убого.

   Но это ещё не значит, что у неё есть право отнимать дом у бабули, чтобы построить парковку. Как будто нет другого места!

   И тут ему впервые пришла в голову мысль, которая должна была бы прийти в голову сразу, если бы ясность суждения не застилали чувства, все ещё испытываемые к Ренате: если не на месте бабулиного дома, то где ещё они построят эту грешную парковку? Будут расчищать лес? Дорого, хлопотно и займет времени даже больше, чем реставрация имения.

   Его и без того уже мрачное настроение окончательно ухудшилось, когда он, свернув за угол последнего дома, увидел впереди дорогую вишневую машину, аккуратно припаркованную возле ворот, а рядом с нею хорошо знакомую длинноногую блондинку.

   Хмурая усмешка, появившаяся на губах, не затронула глаза Глеба. Какой сюрприз! А на часах и трех-то нет! Выходит, светлая мысль приехать пораньше пометила не только его голову.

   Глеб сполна насладился тревогой в красивых голубых глазах Ренаты, пока неторопливо парковался, глушил двигатель и выбирался из прохладного салона. Облокотившись на капот автомобиля, чтобы намеренно неторопливым оценивающим взглядом пробежаться по фигуре повзрослевшей, но все такой же красивой и притягательной Ренаты, Глеб иронично и даже насмешливо улыбнулся ей, чтобы дать понять, что её хитрость не осталась незамеченной. Хотя у самого кровь резко прихлынула не к тому органу. Фотки, публикуемые в паблике, сильно привирали не в пользу Ренаты. Взросление пошло ей на пользу: грудь стала полнее, чем он помнил и бирюзовое платье простого кроя, хоть и не было намеренно приталенным, все равно повторяло изгибы стройного тела, и подогревало фантазию.

   Жизнь в столице разбаловала его. Столица – это тот огонёк, на который слетаются миллионы молодых, красивых и сексуальных девушек-мотыльков. Ежедневно ему приходилось общаться и с роскошными красавицами, словно пришедшими к нему прямо из очередной инстаграмной страницы, и с роковыми красавицами, чей взгляд сулил неземные удовольствия, если цена будет по карману, и молоденьких, свеженьких провинциалок, чья красота похожа на свежесобранный букет плевых цветов. Их красота была подобна разным видам ядов, которые Глеб понемногу принимал каждый день и постепенно выработал иммунитет.

   Но Рената другое дело! Когда он видел её фотографии в газетах или в паблике, практически заменившем местную газету, его сердце буквально заходилось. А кровь бурлила от чувств, которые не получалось заглушить суррогатами. Вот настоящая причина того, что ни одна женщина не смогла занять место в его сердце и жизни. У него зависимость от этой длинноногой стройной светловолосой снежной королевы.

   Рената Соблева – это вид яда, которому нет сил противостоять! Да и никогда уже не будет. Это он осознал, глядя на неё, одетую в простенькое бирюзовое платьице и с волосами, закрученными в пучок.

   Воображая себе их встречу, Глеб представлял Ренату в строгом костюме, модного покроя и из дорогой ткани, призванном подчеркнуть ее высокое положение. Возможно в черном, возможно темно-синем или бордовым. Такой костюм не только отражал бы её суть, но и помогал бы Глебу помнить с кем он имеет дело. А этот невинный облик создавал впечатление, что перед ним простая деревенская девушка. Невероятно красивая и притягательная, трогательно-беззащитная в этой своей растерянности и смущенности.

   Его взгляд скользнул по босоножкам, открывающим накрашенные летним бирюзовым цветом ухоженные ногти, потом медленно поднялся по голым загорелым ногам, останавливаясь на изящных икрах и прелестных коленях, прошелся по широкой юбке, перехваченной на тонкой талии пояском, и наконец остановился на груди.

   Он помнил какая она мягкая, как легко ложилась ему в руки, словно только для этого и была создана.

   Глеб тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нельзя сейчас думать об обнаженной груди Ренаты! Он тут не для этого! Сейчас важнее защитить интересы бабули! Нельзя давать чувствам волю, иначе все это плохо закончится!

   И как бы в подтверждение этого его плоть непроизвольно дернулась. Глеб испуганно поднял глаза, но, как назло, его взгляд задержался на сочных губах девушки, подведенных новомодной сливовой помадой.

   Он никогда не забудет вкус этих губ и их аромат. Ни одну женщину ни до, ни после Ренаты он не целовал с таким упоением.

   Рената даже в самых смелых мечтах не могла представить, что, ещё хотя бы когда-то снова увидит свою первую любовь. Но вот судьба столкнула их.

   Время добавило ему роста и мускулов на плечах, некоторого лоска в одежде, статусности, окутывающей его как дорогой парфюм. Теперь перед нею стоял не юноша, а мужчина, с умным проницательным взглядом. Черты лица стали грубее, скулы и подбородок более выраженными. У Ренаты руки засвербели от желания прикоснуться к ним. Когда-то у неё была такая привилегия – касаться, любить, говорить слова нежности и слышать их же в ответ. Сейчас между ними пропасть. Но тело продолжало взывать к нему, сердце гулко биться от ребра, легкие с трудом вспоминать, как работать, чтобы закачивать воздух внутрь и выпускать наружу.

   Глеб единственный мужчина, будивший в ней страстное желание. С Димой она выполняла супружеский долг.

   Иногда по ночам Ренате снилось, что они снова вместе, там, на диком пляже, под звездами. Она просыпалась в слезах, с болью сердцем о несбывшемся счастье, разбитом сердце, разрушенной жизни.

   И вот сон стал реальностью. Но в этой реальности нет романтического флера юности, первой любви и первой страсти. А что есть?

   Она смотрит на него, как воришка на внезапно вернувшегося владельца дома, а он рассматривает её с такой пугающей смесью презрения и желания.

   А дальше что? Что ему сказать? Как смотреть? Куда деть свои руки?

   Что Глеб подумает о ней сейчас? Рената сильно изменилась за эти года. Ей стало стыдно, что она не оделась получше, за то, что не следила за собой. Даже синяки под глазами появившиеся от недосыпа не удосужилась замазать. Что он видит, глядя на неё? Ту же девушку, с которой в юности завел отношения, забавы ради? Или уставшую молодую женщину с морщинками вокруг глаз, потухшим взглядом, явившуюся раньше времени, чтобы обскакать его? Глеб видимо теперь будет думать, что она поступила как типичная избалованная, хитрая богатенькая девочка – пошла на все, чтобы заполучить желаемое. И решит, что со времен школы ничего не изменилось.

    Рената почувствовала, что лицо ее пылает от стыда и неловкости. Это сильно позабавило его:

   - На воре шапка горит, не так ли? – насмешливо проговорил Глеб, выпрямляясь. – Вернее, щеки.

   Рената, наконец, вспомнила, что не заслужила такого отношения с его стороны. Это он изменял! Бросил и оскорблял последними словами! А значит не достоин того, чтобы её бедное сердце реагировало на него как преданный пес на возвращение хозяина из длительной командировки!

   Собрав в кулак все самообладание и остатки гордости, Рената ответила так спокойно, как только могла:

   - Не понимаю, о чем ты говоришь.

   Глеб засмеялся. Он не собирался подыгрывать ей или делать попытки все замять:

   - Я в восторге, Рената. Надеюсь, ты сгораешь со стыда? Я же просил приехать к четырем, а ты появилась на час раньше, несомненно в надежде завоевать расположение бабушки прежде, чем я смогу поговорить с ней.

   - Вряд ли когда-нибудь наступит день, когда я буду сгорать со стыда перед тобой, Глеб, - проговорила она, с подчеркнутым достоинством обходя свою машину.

   Но когда она распахнула дверцу и достала с сиденья коробку с тортиком, предусмотрительно прихваченным в кондитерской по пути, руки продолжали предательски дрожать.

   Будь он проклят, этот Глеб Разумовский! Какое право он имеет так с ней говорить после того, как повел себя? Это она должна смотреть на него с презрением и недоверием, одним только взглядом говорить, что видит его на сквозь!

   А вместо этого коленки подгибаются от желания снова, хотя бы ненадолго оказаться в его объятиях, согрешить касанием к скулам, подбородку, пробежать пальчиками по животу и приласкать плечи, утонуть в темноте глаз.

   Рената мысленно дала себе пощечину. Хватит уже думать о мужчинах! Глеб и Дима наглядно показали, что ничего хорошего из этого не выйдет. Воспоминания о бывшем муже остудили кровь, заставив думать о деле.

   В конце концов, не так уж он и хорош собой! Встречались и получше! С более правильным профилем. С более красивым телом.

   Рената повернулась с тортом, её голубые глаза встретились с его карими, и земля перестала крутиться. Мир замер, боясь спугнуть момент, когда две галактики встретились, потянулись друг к другу так, словно должны быть одним целым.

   Чудное мгновенье, когда прошлое отступило, разрушил скрип двери. Глеб оглянулся: бабушка спускалась по ступеням, опираясь на палку и приветливо махала рукой. У него глаза на лоб полезли от неприятного удивления, граничащего с шоком. Она не говорила, что ей уже трудно ходить самой, без помощи палки…

   Что это ещё за палка такая? Она что сломала её в ближайшем лесу? Почему ничего не сказала? Глеб отвез бы её к лучшим врачам и если из-за ревматизма или артрита ходить самостоятельно она уже не сможет, то купил бы ей красивую и удобную трость, а не эту… палку.

   Ему стало так стыдно. Сколько же его не было, если он умудрился пропустить то, как ухудшилось её здоровье? Глеб внезапно увидел все ее семьдесят девять лет. Слабое, худое тельце под стареньким ситцевым платьем в выцветший цветочек. Седые всклокоченные волосы, которым не помешали бы мытье и стрижка. Стоптанные пластиковые шлепанцы на ногах.

   Как он мог бросить бабулю здесь одну? Обречь её на одинокую старость.

   - Глеб, - строго проговорила Елена Ивановна, подходя, - почему ты не сообщил мне, что приезжаешь?

   - Слишком трудно было сообщить об этом, - проговорил Глеб, крепко прижав ее к груди, и молясь всем святым, чтобы дали ему сил не расплакаться. – Ты же не отвечаешь на звонки.

   - Не может быть! – запротестовала Елена Ивановна. – Я всегда отвечаю или перезваниваю!

   - А где твой телефон сейчас? – вкрадчиво спросил Глеб.

   - У… у Степановны, - неохотно ответила Елена Ивановна.

   - И что он там делает? – продолжал допрашивать он. Что-то в позе и тоне бабушки говорило ему, что дело тут не чисто.

   - Я его там оставила… - так же неохотно ответила она, и торопливо добавила: - Ты не подумай! Это только на время! Его бесконечное трещанье меня раздражало. А она старая глухая тетеря, ей все равно.

   - Тебя раздражала мелодия звонка? – спросил Глеб, прикидывающий в уме кто мог названивать бабуле кроме него и собственно самой Глины Степановной. И тут его осенила страшная догадка: - Были звонки с угрозами, да?

   Елена Ивановна сделала то, что делала все время, пока он рос – попыталась не втягивать его в свои проблемы:

   - Кто будет угрожать такой старой дряхлой старухе, как я?

   - Я читал твое интервью и знаю обо всем, что происходит, - не дал сбить себя с толку Глеб, и пошел в наступление: - Почему ты не рассказала мне о том, что происходит? Я бы тебя защитил!

   - Я… я не хотела тревожить тебя. Ты так много работаешь. А это моя проблема, - упрямо ответила она. – И я могу с этим справиться.

   - Когда моей бабушке угрожают, это уже становится моим делом, – Глеб сложил руки на груди, чувствуя злость на Ренату, и на грязные методы семейки Соболевых.

   - Если бы я действительно испугалась, то позвонила бы, – решила не устраивать сцен и не волновать внука ещё больше Елена Ивановна.

   Их разговор, объятия – все это было таким личным, что Рената невольно почувствовала себя лишней. И даже испытала желание извиниться за свое несвоевременное появление. Ренату до глубины души тронули отношения бабушки и внука. Без всяких сомнений, Глеб очень любит свою Елену Ивановну. А старушка души не чает во внуке и безумно скучала здесь в одиночестве.

   Но эта старушка слишком гордая, чтобы попросить его приезжать почаще или помочь. Даже когда без помощи Глеба не обойтись.

   Рената осталась стоять за воротами, чувствуя себя крайне неловко. Она не сомневалась, что госпожа Разумовская видит свою нежданную гостью, но притворяется, будто ничего не замечает. И была даже благодарна ей за эту небольшую отсрочку. Нужно было привести мысли и чувства в порядок и собраться с силами для очень непростого разговора.

   Как только первые эмоции и радость от долгожданной встречи схлынут, Глеб, разумеется, обвинит ее в этих звонках с угрозами и в преследовании бедной старушки. Хотя на самом деле она пыталась предложить той вполне приличную сумму, чтобы обеспечить достойную старость.

   - Чего от тебя хотели?

   - Ну, я не очень поняла…

   - Бабушка! – с нажимом произнес Глеб, подталкивая её к откровенности. Но та лишь руками развела:

   - Но, родной, я и правда не понимаю! Одни звонят и требуют, чтобы я продала дом, другие угрожают расправой если продам…

   - Ничего не понимаю, – нахмурился Глеб и посмотрел на Ренату.

   - А я тебе о чем?! – поддакнула Елена Ивановна и проследив за его взглядом тоже посмотрела на гостью.

   Рената решила, что пора вмешаться в разговор:

   - Соболевы не имеют никакого отношения к этим отвратительным звонкам и угрозам, госпожа Разумовская, – уверенно проговорила она, полностью игнорируя злобный взгляд Глеба. – Мы так не поступаем. Думаю, ваше интервью разозлило некоторых людей в городе, желающих получить работу на реконструкции имения. А вместе с ними вы привлекли внимание тех, кто не желает возрождения имения Скавронских.

   - Что она здесь делает, Глеб? – строго спросила Елена Ивановна.

   - Я пригласил ее, бабуля, – ответил он и Ренате не понравились покровительственные нотки, прозвучавшие в его голосе. Но ей хватило благоразумия промолчать.

   - Зачем? – старушку такой ответ не порадовал.

   Глеб перенес вес на другую ногу, и ответил:

   - Когда я не смог дозвониться до тебя, то позвонил Ренате, чтобы узнать, что происходит. Она захотела снова поговорить с тобой, и я решил, что лучше всего если это произойдет в моем присутствии.

   - Хм! Мне кажется, что тебе меньше всего этого хотелось, – пробормотала Елена Ивановна. – Насколько я помню, вас двоих в школе не связывали нежные чувства. Ты её на дух не переносил.

   - Да, раньше так и было, бабуля, – слова Глеба просто ошеломили Ренату. – Но сейчас все изменилось. Мы уже взрослые, и, думаю, пришло время поговорить как взрослым – ты согласна, Рената?

   У Ренаты глаза полезли на лоб. Неужели она не ослышалась? Глеб Разумовский сказал, что хочет оставить в прошлом старые обиды? С ума сойти!

   - Ну.., э-э-э… – забормотала Рената и смутилась еще больше, когда Глеб неожиданно улыбнулся, правда, не особенно весело, но все же. Улыбка согрела его лицо и прибавила удивительного блеска карим глазам. Совсем, как в дни их юности.

   - Второй раз за полчаса удалось лишить тебя дара речи, – с сарказмом проговорил Глеб. – Должен по-дружески тебе сказать – если так дальше пойдет, то успеха в бизнесе ты не добьешься.

   Он перевел взгляд на Елену Ивановну:

   - Бабуля, не пригласить ли нам гостью в дом, чтобы послушать, что она приготовилась сказать?

   - Как хочешь, – бодро отозвалась Елена Ивановна. – Но я все равно не продам свой дом.

   Тут она увидела коробку с тортом в руках у Ренаты и спросила, указывая палкой на коробку:

   - А что это ты принесла, девочка?

   - Торт к чаю, – улыбнулась Рената. Елена Ивановна облизнула губы и явно призадумалась.

   - С кремом?

   Рената изо всех сил постаралась