Купить

Фальшивая графиня. Лика Анд

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Потомственная травница Карэн Девен вынуждена скрываться, ведь в её мире таких, как она называют ведьмами. Их преследует инквизиция и отправляет на костёр. И что делать бедной сироте? Куда податься? В бордель, что содержит родная тётя? Нет, она не продаст своё тело развратным богатеям. Она лучше согласиться заменить умершую дочь графа. Конечно, обман может раскрыться, и на бедную травницу обрушится справедливый гнев лорда, но ей грозит всё же тюрьма, а не костёр…

    И кто знает, что ждёт её в новом мире? Презрение, разоблачение? А может любовь?

    Задумка по миру Англикании, что и книга "Как стать герцогиней."

   Обложка Ларисы Чайка

   

ГЛАВА 1

От усталости я еле передвигала ноги, топча дырявыми башмаками придорожную грязь и чувствуя, что ещё немного и свалюсь.

   Когда показались городские ворота, у меня словно сил прибавилась.

   – Стой! – преградил дорогу высокий стражник в чёрном костюме с серебряными пуговицами. – Плата.

    Я кое-как достала мелкую монету из потайного кармана моего грязного ветхого плаща.

   Недовольно поцокав языком, стражник оглядел мою фигурку, спрятанную под видавшим виды отцовским плащом. Он закрывал полностью, скрадывая округлости, что спасало не раз по дороге, потому что мужчины принимали меня за маленькую девочку.

   – К кому идёшь? – спросил страж ворот.

   Я попыталась поклониться, как надобно, но плащ мешал:

   – К тёте, господин офицер,– прошептала. – Родителей лихорадка сгубила.

   – Давно?

   – Прошлой зимой.

   – Тогда проходи к лекарю,– сжалился мужчина, глядя на меня с сочувствием, видно у него были свои дети. А поинтересовался из-за того, что в одном из дальних селений начала бушевать чёрная болезнь. Именно поэтому в город ещё пропускали путников и купцов, но проверяли, опасаясь заражения, хотя селение уже полностью заблокировали, оставив жителей умирать или выживать, если смогут.

   В небольшой лачуге, куда меня проводил стражник помоложе, сидел седовласый мужчина в сером балахоне. Он неприветливо оглядел меня:

   –И ходят, и ходят, будто мёдом здесь намазано,– буркнул. – Раздевайся!

    Я вцепилась в плащ, умоляюще прошептала:

   – Нет, нет…

   – Скромная,– усмехнулся лекарь и крикнул. – Гвен!

    Тотчас появилась пухленькая женщина в чепце и белом фартуке.

   – Звали?

   – Осмотри девчонку,– кивнул на меня.

    Женщина кивнула, приглашая за собой. В соседнем помещении пахло так аппетитно свежеиспечённым хлебом, что у меня в животе громко заурчало. Женщина понимающе кивнула, но потом грозно сдвинула брови:

   – Снимай плащ.

   Когда я развязала дрожащими руками завязки, помощница лекаря хмыкнула:

   – Да ты уже взрослая. – А потом усмехнулась. –Правильно делаешь, что скрываешь фигуру. Сейчас немало любителей женского тела, желающих побаловаться на халяву. Эй, ты чего?

   Это она воскликнула, когда я мешком осела на пол.

   – Голодная?

    Женщина исчезла, вернулась с плошкой, в которой было немного густого супа-пюре. Я жадно стала его глотать, ощущая невыразимое блаженство.

   Помощница лекаря смотрела на меня с жалостью.

   – Сирота? – спросила, принимая пустую плошку.

   – Ага, мэм, – кивнула я. – Родителей лихорадка унесла прошлой зимой.

   – А чего в Стонтаун пришла?

   – Тётя у меня здесь. Отец велел идти к ней перед смертью.

   – Трудно сейчас в городе. Примет ли тебя тётя?

   Вот такая мысль и в голову не приходила. Мне, наивной деревенской дурочке казалось, что стоит войти в городские ворота, как все проблемы будут решены.

   – Как имя тёти?

   – Хлоя Кенрик,– сказала и тут же поправилась,– Мадам Хлоя Кенрик.

   Мне казалось, что такого обращения заслуживают только высокородные дамы. И я, будучи далёкой от светской жизни девушкой, не знающей титулов, решила, что сестра отца удачно вышла замуж, вот и называют её «мадам», а не просто «мэм», как мою маму, например.

   – Великолепная Хлоя,– прищурилась помощница лекаря или всё же его супруга? И во взгляде я разглядела презрение.

   – Бедная девочка,– произнесла миссис Гвен.

   – Почему? – я встала, оправила платье.

   – Так у Хлои увеселительное заведение для мужчин. Самое лучшее в городе. Там принимают только титулованных мужчин, но…

   Пусть я была наивной, но не до такой же степени, чтобы в свои семнадцать лет не знать о взаимоотношениях полов. Так вот почему отец никогда не рассказывал о сестре, и только на смертном одре признался, что она существует. Тогда же наказывал, чтобы обратилась к ней только в самом крайнем случае.

   – Что мне делать?

   Ответить мне не успели, потому что в коморку ввалился сам лекарь и недовольно проговорил:

   – Чего так долго?

   Увидев меня, сразу догадался, что Гвен пыталась накормить бродяжку, недовольно нахмурился, отчего его седые брови зашевелились:

   – Опять благотворительностью занимаешься, дорогая? Всех не спасёшь!

   – Она племянница Хлои.

   – Кого?

   – Мадам Хлои Великолепной.

   – Вот как! – мужчина вновь посмотрел на меня таким раздевающим взглядом, что мне стало неловко. Тут же схватила с пола плащ и прикрылась.

   – А похожи,– сделал вывод лекарь. – Она дорого её продаст.

   – Вот именно,– проговорила миссис. – Ты, дорогой, давно мечтал заиметь помощницу. Я не справляюсь с работой по дому и в лекарне. Давай возьмём девочку.

   – А она знает травы?

   – Знаю! – обрадованно вскинула я глаза. – Мама была сельской травницей. Меня учила всему, что сама знала. Она и заразила нас лихорадкой, когда выхаживала местного кузнеца, а выжить смогла только я.

   – Вон как! Ладно, поработаешь несколько дней – посмотрю на твои умения. А сейчас быстро отмыться. Я не терплю нерях!

   – Конечно, дорогой,– весело сказала супруга лекаря и, схватив меня за руку, потащила к другой двери.

   Мы вышли на крыльцо и направились по тропинке вдоль высокого деревянного забора. Скоро оказались у большого каменного особняка. Такие дома у нас в деревне были только у местного богатея, которому и принадлежали земли в округе – барону Вилсону.

   Только барон давно обнищал, и дом его выглядел серо и уныло, весь покрытый трещинами и грязными потёками, хотя и был раньше красивым и ухоженным, как рассказывала мама.

   Этот же дом в два этажа выглядел добротно, хотя и был выложен серым камнем. Большие окна забраны снизу решётками, черепичная крыша блестела от дождя, а крыльцо было большим, с колоннами, поддерживающими треугольную крышу.

   И ещё меня поразило, что к дому вела широкая дорожка, выложенная диким камнем. А слева и справа рос цветущий кустарник с округлые растения, напоминающие зелёные стога сена.

    И здесь я буду жить? Как же захотелось, чтобы так и вышло. Я буду очень стараться, буду терпеть придирки лекаря, помогать его супруге, добрейшей миссис Гвен, чтобы не попасть в увеселительный дом родной тётушки. Ни за что!

   

ГЛАВА 2

Миссис Гвен завела меня в дом. Я долго вытирала ноги у двери, так как мои старые башмаки не отличались чистотой после путешествия. Супруга лекаря одобрительно кивнула и повела меня в чуланчик под лестницу. Здесь стоял кувшин и таз.

   – Имя твоё как? – поинтересовалась, наконец, супруга лекаря.

   – Карэн, Карэн Кенрик.

    – Раздевайся, Карэн, вымойся, сейчас пришлю горячей воды,¬¬ ¬–¬¬¬ сказала, выйдя за дверь.

    Я осмотрелась, поёжилась, но платье пока не сняла, ведь заменить его нечем, а плащ остался в коморке при воротах.

   Вместо супруги лекаря появилась высокая дорожная женщина с ведром воды, от которой шёл пар.

   – Новенькая? – спросила, оглядев меня с ног до головы.

   – Да, я… попробую… – но договорить мне не дали.

   – Я кухарка здесь и в лекарне, а ты будешь помогать самому лекарю? Завидую учёным, а меня матушка только стряпать научила.

    Хотела возразить: мол, какая из меня учёная, но передумала, мало ли что миссис ей сказала. Сама она тоже вошла, неся в руках узелок. Повариха тут же исчезла, а хозяйка протянула мне узелок:

   – Переоденешься, когда вымоешься.

    Увидев мой потупившийся взгляд, погрустнела:

   – Это чистое платье. От дочери осталось.

    Так и подмывало спросить: где же дочь, но не решилась, ведь мы пока мало знакомы.

   Когда супруга лекаря вышла, я быстро сбросила платье, налила в таз горячей воды, с удовольствием вымыла лицо, вздохнула:

   – Эх, мыльный корень бы… – но вспомнила, что в узелке было что-то твёрдое, развернула и обрадованно ойкнула, обнаружив небольшой кусок дешёвого мыла.

    Дома мы придерживались чистоты во всём, ведь чистота – залог здоровья телесного и душевного, как утверждала матушка. Ей верил и отец, и хотя он был деревенским кузнецом, но никогда не ложился в постель, не вымывшись.

   Батюшка устроил нам с матушкой настоящую купальню у лесного озера, куда знали тропу только мы.

   Вода в нём была довольно холодной, но мы привыкли, поэтому я могла бы обойтись и холодной водой, но присутствие горячей стало приятным сюрпризом, ведь чувствовала себя такой грязной. Да это и не удивительно после нескольких дней блужданий по лесам и полям, ночёвке в стогах или лесном шалаше.

    В общем, помылась я очень хорошо, растерев тело своим платком вместо мочалки. А обнаружив в узелке кусок полотна, с удовольствием обтёрлась и надела чужое платье. Оно пришлось почти впору, потому что за время путешествия я очень похудела, хотя никогда не была полненькой. Матушка говорила, что я вполне сформировалась, как девушка, поэтому и пришлось взять отцов плащ, чтобы скрыть формы.

    Жаль, если его выбросят – добротная вещь, хоть и велика мне. Вот башмаки совсем развалились, придётся пока ходить босиком, ведь обувь очень дорога. Ничего, переживу. Я и так всё тёплое время ходила босиком, только иногда надевала башмаки – берегла.

    Захотелось и голову помыть, но не решилась. Мои густые волосы промыть можно было только специальными средствами, что готовила матушка. Тогда они блестели на солнце, словно золото. Ничего поживу – приготовлю отвар, а пока закрою косы косынкой, что лежала вместе с платьем.

   – Хороша! – одобрила хозяйка, войдя в комнату.

    Я присела в полупоклоне и получила восхищённый взгляд:

   – А ты не такая и деревенщина, какой хочешь казаться.

   – Моя матушка из города.

   – А, тогда понятно, где набралась городских привычек.

    Они, горожане, думают, что в деревне неотёсанные чурбаки живут? Впрочем, лучше притвориться такой деревенской дурочкой.

   – Вы правы, мы мало образованы.

    Не буду говорить, что умею читать и писать, а то мало ли что могут подумать. Как вспомню, что произошло с родителями – волосы дыбом!

    На глаза набежали слёзы, миссис их заметила:

   – По родителям грустишь? – понимающе вздохнула супруга лекаря. – Я по дочери скучаю тоже. Она хоть и жива, но далеко от нас, супруг увёз.

    Тут взгляд хозяйки упал на мои босые ноги, выглянувшие из-под подола:

   – И башмачки есть. Пошли… – и она двинулась к двери.

   – А тут убрать? – спросила я. Меня с детства приучили убирать за собой.

   – Пришлю поломойку, – махнула рукой миссис.

    Ого! Так тут и слуги имеют каждый свои обязанности? Запомним.

    Мне показали мою комнатку. Она оказалось маленькой, но мне понравилась, так как была очень светлой – стены побелены, узкая кровать застелена светлым покрывалом, на окне – занавесочки в цветочек, стол и стул – вся мебель. Но я была счастлива заиметь свой уголок.

    Как потом выяснилось, это была настоящая роскошь, потому что остальные слуги и работники лекарни ютились по несколько человек в помещениях чуть больше моей коморки.

    Мне разрешили отдохнуть, даже еду принесла в комнату худенькая девочка по имени Люси, дочка кухарки.

    С одной стороны было лестно такое внимание. С другой – не могла понять, за то такие привилегии? Не хотят, чтобы познакомилась с другими домочадцами или не доверяют?

    Решила, что, скорее всего, второе, ведь меня никто не знает, рекомендаций не имею, вдруг я не та, за кого себя выдаю.

    Правда, взгляд хозяйки и её заступничество вселяли надежду, что меня оставят в этом большом и судя по всему, богатом доме. Видно, мистер Гарнет (узнала у дочки поварихи) неплохо зарабатывал.

    В небольшом сундучке обнаружила ночную рубашку и бельё. Видно, тоже хозяйской дочери. Я хоть и брезглива, но это лучше, чем ничего.

    Спала чутко, просыпалась от своих стонов, потому что видела страшное происшествие, что лишило меня родителей. Но об этом никому не расскажу, потому что эта тайна может погубить меня. Вот бы выпить успокаивающий отвар, да где его взять?

    Так и ворочалась до утра, потому что боялась закричать. Тогда могли сбежаться домочадцы. Чем объясню свои страшные сновидения?

   А когда услышала шаги в коридоре, встала, умылась водой из кувшина, что стоял на столике. Одеваться привыкла сама, поэтому много времени это не заняло. Обула старенькие башмаки, что нашла в шкафу, и решила, что пора приступать к работе, ведь хозяева не любят, чтобы работники долго спали. Да и привыкла я вставать с рассветом.

    Опять слёзы на глаза навернулись, но я вытерла их ладонью и стиснула зубы, намереваясь выжить в этом мире любыми путями.

   

ГЛАВА 3

Выйдя в коридор, остановилась, обнаружив, что все ещё спят, только откуда-то доносится вкусный запах. На него и пошла, справедливо решив, что иду на кухню. Кухня оказалась в конце коридора. Здесь было темновато, ведь светильник был только один, а свет с улицы проникал мало.

   Кухарка, показавшаяся мне сейчас ещё более дородной, может быть из-за того, что была в необычном фартуке, который закрывал всю фигуру, а на голове красовался огромный колпак. В руках у местной стряпухи был огромный черпак, которым она помешивала в большой кастрюле.

   – О! Да ты ранняя птичка, мисс, – добродушно улыбнулась хозяйка кухни.

   – Карэн,– назвала я своё имя.– Я привыкла рано вставать, – и поинтересовалась. – Чем помочь?

   – Не твоё дело работать на кухне, – замахала руками кухарка и, взяв не очень чистое полотнище, смахнула крошки с лавки. – Вот присядь.

   Я села, оглядела большое помещение, большую часть которого занимала огромная плита, на которой булькало нечто в больших кастрюлях.

   Повариха умудрялась поглядывать на плиту, ловко помешивая булькающую жидкость.

   – А я Ханна, Ханна Марлоу, но все в доме меня кличут тётушка Ханна.

   Миссис Марлоу во время разговора проворно поставила на стол кружку с горячим чаем, вынула из шкафа немного зачерствевшую булочку, но я была непривередлива и с благодарностью откусила кусочек, с удовольствием вдыхая запах ванили.

   Ханна одобрительно кивнула, видно ей нравилась моя неприхотливость.

   – Руки-то не рабочие,– заметила она.

   Матушка всегда говорила, что руки выдают принадлежность к определённому классу. Она мечтала видеть меня замужем за богатым джентльменом, поэтому постоянно напоминала о том, чтобы следила за красотой рук. Для этого я помогала ей собирать травы всегда в перчатках, и несколько раз в день смазывала ладони специально приготовленными мазями. И руки мои, действительно, казались рукам избалованной девицы из богатой семьи, хотя и провела я несколько дней в дороге, но при этом, помня наставления родительницы, не снимала кожаных перчаток. К сожалению, они остались в плаще.

   – Не из простой семьи ты, милая, – я молча кивнула, опустив глаза, решив, что не буду оспаривать сложившегося мнения.

   – Родители ушли на небеса? – продолжала допрос Ханна. А после моего ещё одного кивка, вздохнула. –Тяжёлые сейчас времена. Чёрная болезнь многих унесла. Твои не ею болели? – подозрительно покосилась на меня кухарка, даже замерла в ожидании ответа.

   – Нет, – прожевав, ответила я. – Их лихорадка унесла прошлой зимой.

   – А! – будто обрадовалась Ханна и начала рассказывать о доме, приютившем меня.

   И выяснилось, что лекарь Гарнет давно практикует, даже его многие называют новомодным словом «доктор», но только недавно стал пользоваться особой популярность. И произошло это после того, как граф Ловэль, один из влиятельных лордов города, стал проявлять интерес к медицине и помог открыть лечебницу для горожан.

   – Лечебницу? – переспросила я, потому что до этого в речи кухарки звучало друге название.

   – Ага, лечебницу для богатого сословия,– подтвердила тётушка Ханна. – А для простых людей – простая лекарня.

   Вон оно что! И здесь разделение на классы. Хотя понятно, что ни один уважающий себя лорд не захочет лечиться в одном месте с простолюдином.

   И тотчас всплыло перед глазами упитанное лицо барона Вилсона. Его заплывшие жиром глазки смотрели на меня так похотливо, что хотелось сразу после встречи с ним броситься в озеро, чтобы смыть этот липкий взгляд. А ведь я годилась ему в дочери, и его дочь, юная болезненная Лейси, вызывала другое чувство. Она казалась хрупким цветком, задыхающимся от отсутствия свежего воздуха и погибающим от жажды. Так думала и матушка, поэтому советовала барону отпускать дочь на прогулки по лесу и поила специальными зельями, приготовленными на основе трав, растущих в нашем лесу.

   Барон рассердился и прогнал травницу, пообещав натравить на неё инквизицию. Так бы и сделал, если бы лекари, прибывшие из столицы, не только не помогли бедной Лейси, а только ухудшили её состояние.

    Тогда он смилостивился и решил последовать совету травницы, только прислал с дочерью гувернантку. Но мадемуазель Элен так боялась насекомых, что сопровождать подопечную решительно отказалась, поэтому гуляла с ней я.

   И надо же было случиться, что в один из дней барон решил проверить, где бывает его дочь. Тогда он впервые увидел меня. Как сейчас помню, что он замер, сидя в роскошной коляске. Я тогда сразу подумала, что на такое роскошное средство передвижения у него нашлись средства, а на ремонт особняка – нет. Позже его дочь сообщила, что он редко бывает в поместье, предпочитая проводить большую часть времени в столице, где азартно играет, проматывая значительную часть дохода, что получает от своих земель.

   Дочь барона производила приятное впечатление – не высокомерна, начитана, вежлива. Отец говорил, что все слуги её просто обожают, а нянюшка души не чает, ведь именно она вырастила сиротку, так как баронесса умерла родами.

   Как там сейчас Лейси? Надеюсь, она выполняет все рекомендации и не чахнет больше. Именно она помогла мне бежать после того, как…

   На глаза вновь набежали слёзы. Мне даже оплакать родителей не удалось, как следует, хотя я смогла с помощью папиного ученика похоронить их прах и выла от горя целый день в лесу, но сейчас не могу пойти к ним…

   Отец всегда говорил, что нельзя отчаиваться, что нужно цепляться за жизнь всеми средствами, что боги нас испытывают и помогают только тем, кто не опускает руки. Значит, я должна быть сильной! Уверена, что родители наблюдают за мной с небес, и желают мне только хорошего. Именно их молитвами мне и послана работа в лекарне и встреча с хорошими людьми в виде лекаря и его супруги.

   Кухарке стало не до меня, ведь нужно следить за готовкой. Когда я допила чай, в кухне появилась молодая женщина, одетая так же, как кухарка. Выходит, здесь несколько работников.

   – Ненси, смотри за похлебкой, – вместо приветствия сказала кухарка помощнице. Та глянула на меня таким недобрым взглядом, что я чуть не поперхнулась последним кусочком булочки.

   Тут в кухню заглянула миссис Гвен. Увидев меня, обрадованно сказала:

   – А я ищу тебя. Иди со мной.

   

ГЛАВА 4

Мы вышли в коридор, а затем на улицу. Было прохладно, ведь солнце ещё не пригрело, как следует, но мы быстро двинулись к соседнему одноэтажному длинному зданию, выглядевшему уныло и мрачно. Я догадалась, что идёи в лекарню. Разумеется, мне не позволят работать в лечебнице для богатых, но я даже порадовалась, что буду помогать таким же обездоленным, какой была сама.

   Миссис Гарнет вела себя по-хозяйски, открывая двери палат, где лежало много больных. Сразу запахло испражнениями и немытыми телами. Так дело не пойдёт! Чёрная болезнь любит грязь, переносится с помощью прикосновения к больным или их вещам. Об этом тут же сообщила супруге лекаря.

   – Да знаю я,– вздохнула милая женщина. – Никто не хочет ухаживать за этими несчастными.

   – Не платят? – понимающе кивнула я. Люди сейчас не шли в лекарни работать из-за того, что боялись заразиться чёрной болезнью, не понимаю причин её появления и способов борьбы с этой так быстро распространяющейся заразой. А дело было в неряшливости и нежелание следить за чистотой улиц и опрятностью собственного тела. Конечно, богачи могли позволить себе чистую одежду и горячую ванну, а те, кто жил на улицах больших городов и питался отбросами – вряд ли. Для них жизнь приготовила большие испытания. Не зря же многие девушки становились содержанками лордов от безысходности, а потом, когда надоедали любовнику, оказывались в увеселительных заведениях.

    Об этом мне рассказывал отец, сам родившейся в городе. Только теперь понимаю, почему его лицо становилось угрюмым, когда он рассказывал очередную историю из прошлой жизни.

   Правда, он говорил, что сирота и не имеет родственников, а после смерти родителей подался в деревню, где и стал сначала учеником кузнеца, а потом кузнецом.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

50,00 руб Купить