Москалёв. Рядовой космической пехоты. Игнат Коробань

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 - ПРИБЫТИЕ
• ГЛАВА 2 - КРИВОЗУБЫЙ
• ГЛАВА 3 - СТРОЕВОЙ СМОТР
• ГЛАВА 4 - ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ
• ГЛАВА 5 - КАРАУЛ
• ГЛАВА 6 - СТОЛИЧНЫЙ СЕКОНД-ХЕНД
• ГЛАВА 7 - ПАТРУЛЬ
• ГЛАВА 8 - ПОБЕДИТЕЛИ ГОРОХА
• ГЛАВА 9 - МЫТЬЁ ПОЛОВ
• ГЛАВА 10 - СНОВА В ШКОЛУ
• ГЛАВА 11 - НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ВОЙНА
• ГЛАВА 12 - ПРОГУЛКА НА БАЙКЕ
• ГЛАВА 13 - ЗДРАВСТВУЙТЕ, БАТЕНЬКА
• ГЛАВА 14 - ГЛАВНЫЙ СЕПАРАТИСТ
• ГЛАВА 15 - ПЕРЕД ЗАДАНИЕМ
• ГЛАВА 16 - ПРЕОБРАЖЕНИЕ
• ГЛАВА 17 - КЛЕТЧАТЫЙ
• ГЛАВА 18 - ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ
• ГЛАВА 19 - ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ДАЛЬНЮЮ
• ГЛАВА 20 - ОТПУСК
• ГЛАВА 21 - ТАКСИ ДЛЯ ВОЖДЯ

АННОТАЦИЯ

Вторая книга о приключениях Игоря Москалёва во время службы в армии Земной Федерации. Выпустившись из учебки, он прибывает на планету Дальняя с довольно скромным намерением дотянуть свой срок службы до конца, а получив законный отпуск, слетать на Землю к своей девушке Лизе. Однако на Дальней не всё так просто. Военное положение, действующее на планете, ставит крест на планах Москалёва. Ему приходится не планировать отпуск, а участвовать в войсковых операциях по… разгрому швейной фабрики и вытаптыванию горохового поля. Что-то здесь явно не так. Верные друзья, Васян и Ероха, конечно, помогут разобраться с этим. Но, Игоря волнуют не тёмные делишки местного комиссара полиции, губернатора планеты Кружкова и главаря мафии Капоне. Он озадачен тем, как ему смотаться на Землю и выполнить данное Лизе обещание.

   Первая книга: Москалёв. Новобранец космической пехоты. Игнат Коробань

   Вторая книга: Москалёв. Рядовой космической пехоты. Игнат Коробань

ГЛАВА 1 - ПРИБЫТИЕ.

Перелёт на планету Дальняя занял двое суток. Военный звездолёт мало чем отличался от гражданского лайнера, за исключением внутренней обстановки, предназначенной не для увеселительных путешествий, а исключительно для переброски живой силы на дальние расстояния. Словом, комфорт на военном звездолёте заключался в возможности посещать гальюн, не спрашивая на это особого разрешения у сопровождавшего нас офицера. Быт же перевозимых солдат бывшей шестой учебной роты состоял из бесконечного лежания на откидных койках в кубриках на четверых человек в ожидании прибытия к месту назначения.

   Впрочем, такое времяпрепровождение нас вполне устраивало. Во всяком случае, Ероха пользовался возможностью и спал как сурок почти всё время путешествия, прерывая сон разве что для приёма пищи да ещё на посещения гальюна. Васян же спал значительно меньше, развлекая себя разговором. За время переброски мы успели поговорить с ним не только о предстоящей службе и оставленных на Земле девушках, но и обсудили вопросы исследования чёрных дыр и выведения новых видов домашних животных для высокопоставленных чиновников и олигархов. Четвёртый солдат, занимавший место в нашем кубрике, как и Ероха, решил воспользоваться возможностью вдоволь выспаться перед прибытием в новый полк и нам не мешал. Поскольку они на время переброски решили впасть в спячку, мы с Васяном выделили им верхние койки, а сами улеглись на нижних.

   Вообще, весь звездолёт напоминал мне маленькое сонное царство. Даже сопровождавший нас младший лейтенант Зайцев был занят тем, что в основном дрых, если не гонял нас в столовую. Только к концу вторых суток, когда полёт подошёл к концу, он оживился, прошёлся по коридору вдоль кубриков, пиная ботинком каждую дверь, и проорал во всё горло:

   - Подъём! Сложить койки! Выйти в коридор! Строиться!

   Мы с Васяном вздохнули, нехотя поднялись со своих постелей и разбудили Ероху и нашего четвёртого товарища. Выходя для построения в коридор, Ероха тёр ладонями пролежни на заспанном лице. Видимо, такие манипуляции заменяли ему зарядку. Я посмотрел на младшего лейтенанта Зайцева. Не хромает. Видимо, ботинок, которым он колотил в нашу дверь, был достаточно прочным.

   - Сейчас вы погрузитесь в транспорт и отправитесь на планету, – сообщил он нам, когда все вышли из кубриков и выстроились в две шеренги в коридоре. – В космопорте вас перегрузят на полковой транспортник и доставят в пэпэдэ. Там вас распределят по подразделениям. Теперь всем взять свои вещи и строиться здесь же.

   - Почему нельзя было сразу взять вещи? – спросил в пустоту Ероха, надевая на спину полевой рюкзак, когда мы вернулись в кубрик.

   - Ты забыл, что находишься в армии, – поддел я его. – В нашей организации не принято руководствоваться здравым смыслом.

   - Он просто ещё не проснулся, – вставил свои пять копеек Васян. – Вот я его сейчас ущипну, и ты увидишь, насколько быстрее заработает его мозг.

   Так, с прибаутками, подбадривая сами себя перед отправкой на поверхность планеты в неизвестную нам войсковую часть, мы снова выстроились в коридоре.

   - Напра-во! – рявкнул Зайцев, за которым во время переброски не замечалось командирских способностей.

   Мы повернулись и побрели на погрузку.

   Это был обычный транспорт, базирующийся на звездолёте. Его назначение было в доставке личного состава со звездолёта на планету и с планеты на звездолёт, поскольку сам космический корабль на планету не садился, зависая на орбите. Мы немного подождали, пока командир корабля получал разрешение диспетчера космопорта на Дальней совершить рейс, и спустя двадцать минут наш транспорт сел на посадочной площадке планеты, на которой нам предстояло провести более полутора лет до окончания срочной службы.

   Трап-рампа откинулась, и я сошёл по ней на первую в моей жизни планету за пределами Солнечной системы. Джунгли. Довольно обширная посадочная площадка, на которой стоял наш транспортник. И всё. Кроме здания космопорта и ангаров на горизонте больше ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Ни прибывающих кораблей, ни толп встречающих и провожающих. Только в нескольких километрах у самого горизонта по периметру огромного бетонного квадрата взлётно-посадочного поля наступала на ограждающий его забор буйная растительность. Разглядеть с такого расстояния эти деревья было невозможно, но я, сам не зная откуда, понял, что это джунгли.

   - Тропики, – выразил общее мнение Васян, пока мы строились в колонну. – Не ходите, дети, в Африку гулять, – процитировал он строки известного детского стихотворения.

   - А вот мы погуляем, – пообещал я. – Как-нибудь.

   Друзья настороженно поглядели на меня. Васян недовольно проворчал:

   - Не успел на планету прилететь, а уже в самоволку собрался. Опять какую-то гадость задумал?

   - Почему в самоволку? – возразил я. – Нам же увольнения полагаются. Вот и сходим, поглядим на местную природу. Я вот грибы, например, люблю собирать.

   - В увольнении, – хмыкнул Васян.

   - Да, – кивнул я. – Тем более что это бесплатно.

   - А это тут при чём?

   - Он мне денег должен, – напомнил Ероха. – За своё последнее свидание.

   - А, – догадался Васян. – Решил экономить.

   Я молча кивнул.

   - Шагом-арш! – крикнул Зайцев, и мы зашагали по бетонке к зданию космопорта.

   Я сначала не понимал, зачем нужна эта пересадка в транспорт двести пятого полка, почему не доставить нас в полк на транспорте звездолёта. Но оказалось, что не всё так просто. В здании вокзала нас подогнали к стойке таможенной службы, заставили снять рюкзаки, и каждый солдат прошёл через рентгеновский аппарат. Отдельно на конвейерной ленте в жерло рентгеновского аппарата для багажа въехали наши рюкзаки. Нас проверяли на наличие запрещённых к ввозу на Дальнюю предметов.

   Это было для меня открытием. Какие такие предметы могут быть запрещены к ввозу с Земли в колонию этой же Земли? Да ещё и военнослужащими? Оружие? Но, во-первых, мы его с собой не везли, а во-вторых, нам его тут и так выдадут. Так чего огород городить? Взяв себе на заметку решить эту загадку при удобном случае, я шагнул в ворота рентгеновского аппарата.

   После проверки нас погнали обратно на взлётно-посадочную площадку. Сквозь стеклянную стену космопорта я видел, как транспорт звездолёта взлетел и умчался вверх, а на его место приземлился полковой транспортник, ничем не отличающийся от предыдущего. Проходя мимо табло, на котором светилось расписание звездолётов, я хмыкнул. Всё расписание состояло из единственного рейса Земля — Дальняя, прибывающего раз в неделю и в тот же день улетающего обратно. Что ж. Чаще мне и не нужно. Отпуск у меня будет всего один, и на Землю мне слетать надо будет только один раз, чтобы провести его вместе с Лизой. Надо будет ей письмо написать, как только нас разместят в казарме.

   Мы загрузились в транспорт и спустя четверть часа были на месте. Наш летающий гроб приземлился прямо на плацу. Мы выгрузились и построились повзводно в три колонны. На плацу нас уже встречали несколько офицеров.

   - Равняйсь! Смирно! – проорал Зайцев, приложил руку к фуражке и строевым шагом пошёл к встречающим.

   Встречающие нас офицеры повернулись к нему и тоже отдали честь. Зайцев обратился к стоящему в центре группы встречающих слегка полноватому полковнику:

   - Господин полковник, команда пополнения прибыла для прохождения службы. Старший группы младший лейтенант Зайцев.

   - Хорошо, – буркнул полковник, приняв доклад. – Можете отдыхать. Старшина, разместите вновь прибывших.

   Я догадался, что этот полковник наш командир полка. От группы отделился коренастый старшина-сверхсрочник, довольно неприятного вида и с маленькими близко посаженными глазками. Форма сидела на нём не то чтобы неряшливо. Нет, она была чистой и опрятной, но выглядела не как военная форма, а как обычная одежда любого гражданского. Это впечатление не могли исправить ни старшинские погоны, ни шевроны на рукавах.

   - Молокососы! – рявкнул он, подойдя к нам. – Вы прибыли в двести пятый полк для постоянного прохождения службы. Служить будете в девятой роте. Пока. Я старшина роты старшина Хренов. Надеюсь, разницу между должностью «старшина» и званием «старшина» никому объяснять не надо?

   Он на секунду умолк, прислушиваясь к нам. Убедившись, что разницу объяснять не требуется, он продолжил:

   - Ваш командир роты - младший лейтенант Зайцев. В повседневной жизни вы его будете видеть редко. Все вопросы по службе задавать мне. Распорядок дня у вас будет следующий. До обеда учебные занятия и работы. После обеда подготовка к службе в наряде. Кто не заступает в наряд, того я найду чем занять. По выходным, в субботу и воскресенье, разрешаются увольнения после завтрака и до ужина. За один день в увольнение может уйти не более двадцати пяти процентов личного состава. Таким образом, в увольнение вы сможете ходить раз в две недели. Если не провинитесь и не будете лишены очередного увольнения. Вопросы есть?

   Мы все молчали. Старшина рассказал то, что мы и без него прекрасно знали. Да и лишний раз говорить с ним желания ни у кого не возникало.

   - Теперь я покажу вам ваши места в казарме, – закончил он свою речь. – Шагом-арш!

   Он повёл нас в казарму. В отличие от учебного полка, здания в нашей новой части были не кирпичные, а модульные. Сборные конструкции из металла и пластика, но тоже одноэтажные. Как и в учебном полку, единственным двухэтажным зданием был штаб полка. Расположение строений ничем не отличалось от того, к которому мы все привыкли. Видимо, оно было предписано какой-нибудь инструкцией. В центре части находился плац, с которого уже взлетал привёзший нас транспортник. Ближе к забору стояли казармы трёх пехотных батальонов и других подразделений полка, по одной казарме на роту. По другую сторону плаца, недалеко от центральных ворот, находился штаб, а парк боевой техники располагался в дальней части территории полка и был ограждён сетчатым забором.

   Приведя нас в казарму, старшина Хренов показал каждому его кровать и место в длинном шкафу в коридоре, куда следовало положить свой рюкзак. Обычные двухъярусные койки. Всё как в учебке. Только вот очень уж тесно. В девятой роте, куда нас определили, уже жили несколько десятков солдат, и теперешняя её численность явно превышала установленную раза в полтора. Меня, Васяна и Ероху поселили в разных концах казармы, так что обмен первыми впечатлениями я решил отложить. Однако отложить его мне пришлось на несколько больший срок, чем я рассчитывал. Как только мы расселились под заинтересованными взглядами старожилов роты, старшина снова приказал строиться. В этот раз построилась вся рота, включая и старослужащих.

   - Москалёв! – неожиданно выкрикнул он мою фамилию.

   - Я! – отозвался я, не понимая, что могло понадобиться от меня старшине сразу после прибытия в роту.

   - У тебя отложенный арест на десять суток, – объявил Хренов. – Следуй за мной.

   Блин! Я совсем забыл про гадость, которую мне устроили на прощанье командир учебного полка, в котором я проходил обучение, и комиссар военной полиции. Как они и обещали, начинать службу в новой части мне предстояло с десятидневной отсидки на гауптвахте. Делать было нечего, и, тяжело вздохнув, я поплёлся следом за старшиной. Неприятно. За десять дней все уже освоятся на новом месте, а я всё ещё буду новичком и не в курсе здешних дел.

ГЛАВА 2 - КРИВОЗУБЫЙ.

Гауптвахта двести пятого полка отличалась от гауптвахты в учебке. Нет, обстановка была та же. Отделённая решёткой часть караульного помещения, коридор с рядом камер, несколько из которых предназначались для рядового состава, одна камера для сержантов, одна для офицеров, да ещё пара одиночек. Отличие было даже не в металле и пластике, из которого были собраны все помещения в полку. Первое отличие, бросившееся мне в глаза, заключалось в количестве арестованных. Если в учебном полку их были единицы и были это в основном новобранцы, провинившиеся во время службы, а чаще всего полковая гауптвахта вовсе пустовала, то здесь только в одной со мною камере сидело четверо солдат.

   Меня привели как раз перед обедом, и первое, чем я занялся в качестве арестованного, это поедание холодного супа и холодной же каши. Наскоро разделавшись с обедом, я составил грязную посуду на разнос и стал ждать, пока мои сокамерники закончат трапезу. Мне показалось странным, что они не торопятся, растягивая приём пищи, как в ресторане. Не хватало только тихой музыки да неспешной беседы.

   Караульный пришёл за посудой тоже как-то лениво и несколько позже, чем я ожидал. После обеда и до самого ужина с арестованными полагалось проводить строевую подготовку, поэтому я встал у двери камеры, поправил форму и стал ждать, когда нас погонят на небольшой плац перед караулкой. К моему удивлению, один из арестованных бросил мне с лёгкой улыбкой:

   - Ты чего там встал? Ложись.

   Я, недоумевая, посмотрел на него. Все арестованные уже лежали на нарах, спокойно переваривая обед. Похоже, на требования устава тут всем было решительно наплевать. Возражать против десяти суток безделья я не мог, поэтому подошёл к остальным и тоже улёгся с краю у стенки. Кстати, наличие нар в камере в дневное время тоже было значительным отличием от гауптвахты в учебном полку, где требования устава выполнялись неукоснительно и деревянные нары выдавались только на ночь.

   - Я тебя раньше не видел, – решил продолжить разговор тот солдат, что предложил мне лечь. – Новенький, что ли?

   - Да, – ответил я.

   - И давно вас пригнали?

   - Только что.

   - В каком смысле только что? – не понял мой собеседник.

   - Полчаса назад, – уточнил я.

   Собеседник приподнялся на локтях и уставился на меня.

   - И уже успел слинять из части? – удивился он. – А почему поймали так быстро?

   Теперь настала моя очередь удивляться. Я тоже приподнялся на локтях и присмотрелся к нему. Замызганный, худощавый, в прыщах, с кривыми зубами. Я решил про себя, что буду называть его Кривозубым.

   - Почему слинять? – спросил я. – Не собирался я линять. И не ловил меня никто. С чего ты решил, что я собирался линять?

   - Ну да. Рассказывай, – усмехнулся он, снова откидываясь на нары. – За что же ещё на гауптвахту сажают.

   - У меня отложенный арест был с учебки.

   - Ну, значит, там сбежал. Какая разница?

   Я так и не смог убедить его, что меня арестовали вовсе не за побег из части. Да, в общем, я не очень-то и старался. Не всё ли равно, что думает какой-то прыщавый недоумок?

   Как оказалось, в моей камере сидели одни «самоходчики», то есть те, кого посадили за «самоход», или за побег из части. По словам моих сокамерников, на гауптвахте сидело десятка три арестованных, и все за самоход. Неудивительно, что меня эти «самоходчики» приняли за своего.

   Я невольно испытывал презрение к тем, кто не выдерживал сложностей военной службы, тем более что каждый из них пошёл служить добровольно. Поэтому особого желания общаться с ними у меня не было. С другой стороны, молчать десять суток кряду было скучно, так что спустя некоторое время я снова заговорил с моим недавним собеседником:

   - А ты, выходит, сбегал из части?

   - Ясно-понятно! – охотно ответил он. – Что я забыл в этом загоне? Вот скоро меня выпустят, и снова на волю подамся. В этот раз, наверное, с неделю смогу отдохнуть.

   - Опять сбежишь? – не поверил я своим ушам.

   - Конечно. А ты нет? – спросил он меня в свою очередь.

   - Да как-то не особо хочется.

   - Нравится служить?

   - Нравится, – подтвердил я.

   В ответ послышались смешки лежащих в ряд на нарах сокамерников. Мне стало обидно, и я спросил с вызовом:

   - А на хрена же вы все в армию пошли, если вам служить не нравится?

   В этот раз я услышал недовольное сопение.

   - Ты что, агитировать нас собрался? – повысил голос мой собеседник. – Так нам твоя агитация до лампочки.

   - Нужны вы мне, чтобы я вас агитировал, – фыркнул я. – Вас даже отсидка на гауптвахте сагитировать не может.

   Мы помолчали. Я не мог взять в толк, зачем эти люди так живут. Ведь в подразделении их наверняка презирают и унижают. Тем не менее они продолжают регулярно сбегать из части. В принципе, командир полка может отдать их под трибунал. Почему же он этого не делает? Не хочет портить отчётность?

   Мне вспомнился хозяйственный взвод учебного полка и подсобка. Там тоже служили такие вот замызганные лохи, стремившиеся любой ценой откосить от службы в боевом подразделении и тоскливо ждущие, когда пройдут два года срочной службы, чтобы наконец-то отправиться домой из этой страшной для них армии. Угораздило же десять суток торчать среди этих никчёмных убожеств. Однако деваться было некуда. Кроме того, я решил воспользоваться возможностью узнать хоть что-нибудь о планете, на которой мне предстояло служить больше полутора лет. Я продолжил расспросы:

   - А как дела вообще здесь, на Дальней? Как планета? Служить можно?

   - Служи, если хочешь, – презрительно бросил мой кривозубый собеседник. – А планета… Сам увидишь. Когда на операцию пошлют, узнаешь, как здесь дела.

   - На какую операцию? – заинтересовался я.

   - Против сепаратистов, на какую же ещё.

   - Каких ещё сепаратистов?

   Это было для меня открытием. В Земной Федерации всё всегда было в порядке, народ всецело поддерживал президента Лао, колонии управлялись справедливыми и честными губернаторами, экономика росла, словом, процветание и благорастворение были налицо. Так, во всяком случае, рассказывали в программе «Время новостей» по головидению. А чтобы в какой-то колонии завелись непонятные сепаратисты, да ещё такие, против которых надо было проводить войсковую операцию! Да ещё и не впервые, судя по словам Кривозубого. Не потому ли служба на Дальней считалась наказанием? И не потому ли командир учебного полка послал меня служить именно сюда? А заодно и всю нашу учебную роту?

   Кривозубый тем временем ответил:

   - Тех самых. Которые хотят отделиться от Земной Федерации. Только я не нанимался воевать. Вот служить я согласен. А воевать - это увольте. Я лучше в самоходах да на гауптвахте перекантуюсь. Мне служить всего полгода осталось, так что ждать до дома уже недолго.

   Во как! Отделиться, значит, они хотят. Это интересно. Я и подумать не мог, что в Федерации могут заворачиваться такие дела. Но теперь понятно, почему эти пародии на солдат сидят на гауптвахте, а не в тюрьме. Предать их суду значит рисковать секретностью. Ведь на суде неизбежно всплывёт их место службы и причина дезертирства. И вполне возможно, что какой-нибудь комитет солдатских матерей захочет предать это дело огласке. Вполне логично держать этих лохов на гауптвахте до конца срока службы и отправить домой подобру-поздорову, одновременно указав в личном деле и в военном билете, что к службе они оказались непригодны, а заодно сообщить об этом по месту учёбы. Тогда их рассказам никто не поверит. Все будут думать, что это только оправдания неудачников.

   Разумеется, мне было интересно узнать об обстановке на Дальней. Я начал расспрашивать арестантов более активно. Постепенно они втянулись в разговор, и мне удалось узнать следующее. На планете добывали какие-то полезные ископаемые. Что-то из них производили и отправляли на Землю. Дело это было очень выгодное, поэтому какая-то банда решила прибрать этот бизнес к рукам, а для оправдания своих действий стала внушать морально неустойчивым жителям колонии идеи об образовании самостийного государства. Местная полиция не всегда справляется с бандами сепаратистов, поэтому для усиления на планету был переброшен двести пятый пехотный полк. Время от времени полк участвует в операциях по борьбе с незаконным производством и прочей деятельностью сепаратистов. Обо всём этом арестанты узнали на занятиях по общественно-государственной подготовке.

   Слушая этот рассказ, я размышлял о том, как много я узнал и как много новых вопросов у меня появилось. Например, что такое «незаконное производство»? Или как можно отделить от Федерации целую планету силами одной банды, пусть даже очень большой? Ответов на эти вопросы мои сокамерники не знали, да и не хотели знать. Единственной их целью было дождаться окончания срока службы и улететь отсюда к маме. Я решил, что после выхода с гауптвахты обязательно узнаю об обстановке на Дальней более подробно. В конце концов, если мне предстоит участвовать в этих операциях, то не грех бы знать, с кем и за что я воюю.

   Странно. А с чего это я решил, что я уже воюю? Земная Федерация ни с кем войн не вела. Да и не с кем ей было воевать, ведь иных цивилизаций на просторах космоса до сих пор обнаружено не было. А война с собственными колониями была невозможна и бессмысленна. Однако после разговора с сокамерниками я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь на войне. Надо же. Ещё и планету не видел, а уже заимел какие-то проблемы и душевное беспокойство. Бедный Игорюша.

   - А какие потери несёт полк в этих ваших операциях? – спросил я. – Большие?

   - Потери? – переспросил кривозубый. – Не слышал ни про какие потери.

   - А чего тогда вы от службы отлыниваете? Я думал, вы за свою драгоценную шкурку боитесь. А оказывается, ей ничего не угрожает.

   - А ты у нас, значит, герой? – обозлился кривозубый. – Ну, иди тогда, служи. Герой.

   Я не стал отвечать. Говорить с ними больше было не о чем, а информации для каких-либо выводов было недостаточно, поэтому я решил до освобождения не ломать себе голову и принялся заниматься тем же, чем и все арестованные, – спать. И вспоминать Лизу. Как она там, в новой части? Наверное, уже написала мне. Но письма арестованным получать не полагалось, поэтому прочитать её послание я смогу только по возвращении в роту. Надо будет сразу же ей ответить.

   Так прошло несколько дней. Жизнь в камере начала мне надоедать. Есть, спать и ничего не делать поначалу было приятно. Но через пару дней навалилась невыносимая скука. Мозг требовал работы, требовал хоть какой-то информации. Я пробовал вести разговоры с сокамерниками на посторонние темы, но они все как на подбор оказались какими-то баранами, не интересующимися ничем в жизни. Они, конечно, могли поговорить о том, как хорошо было бы раздобыть побольше денег и вести крутую жизнь, или о том, как хорошо живётся артистам и певцам, но мне такие беспредметные и отупляющие разговоры были неинтересны. Поэтому я в основном молчал.

   К концу моего заключения сделалось совсем невмоготу. Я пел про себя песни, читал по памяти стихи, вспоминал содержание художественных фильмов, но это слабо помогало. В отличие от меня мои сокамерники чувствовали себя прекрасно. Они были на гауптвахте как дома. За день до освобождения мою скуку развеял не кто иной, как старшина Хренов. Спустя полчаса после завтрака дверь камеры лязгнула и в проёме двери возникла его обезьяноподобная фигура.

   - Москалёв, – пробасил он. – Иди сюда.

   Я поднялся с нар и вышел из камеры в коридор. Караульный закрыл камеру и ушёл, а Хренов оглядел меня с головы до ног и вперился в меня своим обезьяньим взглядом. Я молча стоял по стойке смирно, ожидая, что будет дальше.

   - За что тебя посадили на гауптвахту? – спросил он, вдоволь налюбовавшись на моё лицо.

   - За нарушение субординации, – ответил я.

   Удивительно, почему старшина сам этого не знает. Ведь в представлении об аресте, переданном вместе с моим личным делом из учебного полка сюда, в двести пятый полк, ясно указано, что я нарушил субординацию при обращении к комиссару военной полиции гарнизона. Но Хренов только скорчил кислую физиономию и нетерпеливо переспросил:

   - Это я и без твоих объяснений знаю. Что именно ты сделал, что тебя решили упечь на десть суток?

   - Нарушил требования устава при обращении к старшему офицеру, – всё так же не понимая причину этого разговора, ответил я.

   - Десять суток за такой проступок - это максимально жёсткое взыскание, – наморщил Хренов свой узкий лоб. – Такой срок тебе могли впаять, только если ты раньше чем-то разозлил командование полка. Так в чём же причина твоих рамсов с отцами-командирами?

   - Я ни с кем не рамсил, – ответил я, принимая его манеру речи. – Я дисциплинированный военнослужащий, честно выполняющий свой долг по защите Земли и выполнению приказов командования.

   Разумеется, я не собирался рассказывать ему историю о деле «неизвестного солдата», явившемся настоящей причиной моего конфликта с командиром учебного полка. Вместо этого я решил прикинуться простофилей, стремящимся стать героем и защитить Землю.

   - Скрытный, значит. Это хорошо, – пробубнил себе под нос старшина.

   Он немного помолчал и снова спросил:

   - Сколько раз ты сидел на гауптвахте в учебке?

   Я быстро сосчитал и ответил:

   - Два раза.

   Вообще меня арестовывали трижды, но в третий раз на гауптвахту не помещали. Тогда мне удалось этого избежать.

   - За что? – поинтересовался Хренов.

   - За драку с гражданскими в увольнении и за бунт во время итоговых учений.

   Интересно, зачем он об этом спрашивает. Ведь в той драке я был не виноват, это было установлено военной полицией. А обвинения в бунте были с меня сняты. Наоборот, за действия во время учений мне присвоили учебное звание «вице-капрал». К моему удивлению, Хренов удовлетворённо покивал головой, будто услышал самую положительную характеристику на вновь прибывшего в его роту солдата.

   - Хорошо, хорошо, – пробубнил он. – Посмотрим, как будешь служить.

   Он ещё немного помолчал, а потом спросил:

   - Приказы выполнять умеешь?

   Что за идиотский вопрос? Вся служба солдата состоит из выполнения приказов.

   - Так точно, – ответил я.

   - Ладно, посмотрим, – заключил старшина Хренов. – Иди в камеру.

   И ушёл прочь по коридору. Через минуту появился караульный, открыл дверь и я снова вернулся на нары.

   Я решил, что ротный старшина хотел узнать, что за солдат прибыл в его подразделение. Ведь наверняка нечасто в полк прибывают новобранцы, схлопотавшие отложенное взыскание. Вполне логично, что старшина старается получше узнать свой личный состав, поскольку служить ему с нами ещё долго.

   Я не сразу заметил, что после моего разговора со старшиной остальные арестованные как-то притихли и даже немного отодвинулись от меня, потеснившись и освободив мне довольно просторную часть на нарах, так что я теперь мог лежать чуть ли не раскинув руки в стороны. Это было забавно, и я решил узнать, почему отношение арестованных ко мне резко изменилось. Я спросил у Кривозубого:

   - Ты чего двигаешься?

   - Ничего, ничего, – торопливо ответил тот. – Мне так удобно. Лежи, пожалуйста.

   Надо же, какая забота. Меня его ответ нисколько не удовлетворил.

   - Знаешь этого старшину? – снова спросил я.

   - Нет, – покачал головой Кривозубый.

   - Врёшь, собака, – с угрозой в голосе сказал я, приподнимаясь на нарах. – Вы его все знаете.

   Арестованные опасливо поглядели на меня и как-то все скукожились. А Кривозубый и вовсе вжался в стенку.

   - Говорю, ничего мы не знаем и знать не хотим, – торопливо затараторил он. – Мы в ваши дела не лезем. Нам бы только конца срока службы дождаться.

   Боятся. Интересно, чего? Не меня же, в самом деле. Девять дней сидели вместе спокойно, а тут вдруг начали дрожать как осенние листья и стрелять на меня зашуганным взглядом. Выходит, они боятся старшину Хренова. И всех, кто имеет с ним дело. Но я-то не имею с ним никаких дел. Впрочем, моим сокамерникам это неизвестно. Они прячутся от службы, а значит, являются трусами. И так же из трусости стараются держаться от меня подальше. Вон, даже место на нарах мне освободили. На всякий случай. Ладно, воспользуемся.

   Я развалился на деревянном щите и принялся придумывать, чем бы развлечь себя до окончания ареста. Как я ни старался, а другого развлечения, кроме дальнейших расспросов сокамерников, мне в голову не приходило. Они, конечно, тоже знали мало, и все их действия были продиктованы больше их фантазиями, чем фактами и здравым смыслом, поэтому я попросту придуривался, задавая вопросы наобум. Хоть какая-то борьба со скукой.

   - Эй, Кривозубый! – позвал я задремавшего солдата. – А хочешь, я за тебя замолвлю слово перед старшиной Хреновым? Чтобы он тебя взял к нам в роту служить.

   Кривозубый испуганно посмотрел на меня заспанными глазами и покачал головой:

   - Не надо мне никакого слова.

   - Да брось ты, – дружелюбным тоном предложил я. – Я за тобой там присмотрю. Не служба будет, а сказка.

   - Не надо, – всё таким же испуганным тоном повторил Кривозубый и сел на нарах, подобрав под себя ноги.

   Я оценивающе посмотрел на него, а потом решил пойти дальше. Наклонившись к нему, я заговорщическим тоном проговорил ему на ухо:

   - Поздно. Когда старшина вызывал меня в коридор, я рассказал ему о тебе. Теперь ты с нами.

   Кривозубый в испуге вытаращил глаза и встал на ноги. Я тоже поднялся.

   - Не волнуйся, – успокаивающе сказал я. – Ты под моей защитой. И старшины Хренова.

   Мой сокамерник пару секунд переводил взгляд то на меня, то на спящих на нарах товарищей. Потом, приняв какое-то решение, подошёл к двери камеры и принялся барабанить в неё кулаком.

   Вот те раз! Что бы это значило? Вроде я его не обижал, помощи просить незачем. В туалет ему приспичило, что ли?

   Колотить в дверь ему пришлось довольно долго. Видимо, выводной тоже спал и открывать камеру не торопился. Наконец дверь с лязгом отворилась и возникший на пороге солдат-сверхсрочник проорал Кривозубому прямо в лицо:

   - Какого чёрта ты долбишься, недоносок? Почему я из-за тебя не могу поспать в своё служебное время? Хочешь, чтобы я начал исполнять устав?

   Кривозубый, видимо, привыкший к такому обращению, вытянулся по стойке смирно и обратился к выводному:

   - Господин рядовой, прошу вас перевести меня в другую камеру.

   - Перебьёшься, придурок. Тут тебе не курорт. Ещё раз ударишь в дверь, останешься без ужина.

   Однако Кривозубый решил добиться своего во что бы то ни стало. Не дожидаясь, когда выводной закроет дверь, он повернулся к стене камеры и принялся биться в неё лбом, одновременно крича изо всех сил:

   - Помогите! Меня бьют! Помогите!

   Бился он достаточно аккуратно, чтобы не нанести себе серьёзных травм, но нужное впечатление на выводного это произвело. С матами он схватил Кривозубого за шиворот и вытолкнул из камеры в коридор, попутно добавив ему хорошего пинка под зад. Затем он закрыл дверь камеры. Я закрыл рот.

   Господи! Я только сейчас обнаружил, что от удивления раскрыл рот, наблюдая эту картину. Я вздохнул и огляделся. Трое оставшихся моих сокамерников, конечно, проснулись от воплей Кривозубого и таращились на меня ошалелыми глазами. Они не слышали нашего с ним разговора и не знали, почему он так неистово рвался в другую камеру. Наверное, они решили, что я его бил или ещё как-нибудь над ним издевался. Не обращая больше на них внимания, я снова улёгся на нары.

   Ничего не понимаю. Надо будет обсудить это с Васяном и Ерохой. Слава богу, торчать в этом гадюшнике осталось недолго.

ГЛАВА 3 - СТРОЕВОЙ СМОТР.

С гауптвахты меня выпустили аккуратно перед обедом, так что свою роту я встретил по пути в столовую. Старшина Хренов вёл солдат на обед, одновременно говоря с кем-то по мобиле. Отметив про себя, что запрет на радиоэлектронные приборы на территории части распространяется не на всех, я подошёл к Хренову и спросил разрешения встать в строй.

   - А? Чего? – отвлёкся Хренов от разговора, не сбавляя шага.

   Я вынужден был пропустить его вперёд, одновременно заметив Васяна и Ероху, идущих в строю в одной шеренге и улыбающихся мне. Друзья радовались моему освобождению.

   - Это ты, Москалёв, – сообразил наконец старшина и остановился. – Ну, падай в строй.

   Я подождал, пока рота пройдёт мимо, и пристроился в последнюю шеренгу. Проводив меня взглядом, Хренов двинулся следом за своим подразделением.

   В столовой, само собой, мы с Ерохой и Васяном сели вместе.

   - Ну, узник совести, как дела на гауптвахте после тебя? – тут же подколол меня Васян. – Арестованные не бунтуют?

   - Не бунтуют, – ответил я, увлечённый горячим супом.

   - Почему? – сделал недовольное лицо Васян. – Чем же ты там занимался полторы недели?

   - Спал.

   - Во как, – усмехнулся Васян. – А я думал, что это прерогатива Ерохи.

   - Здоровый сон… - собрался отшутиться Ероха, но не смог ничего придумать, поэтому закончил просто: – Здоровый сон - это хорошо.

   - Расскажите лучше, как тут у вас дела, – предложил я, не переставая работать ложкой. – А то на гауптвахте так тоскливо, что у меня сенсорная депривация началась.

   - А что у нас? – с удовольствием сменил тему разговора Ероха. – Ходим в наряд, метём плац и готовимся к операции против незаконных производителей.

   - Готовимся - это сильно сказано, – поправил Васян. – Я бы сказал, собираемся. Вроде как на днях.

   Это было интересно. Я поделился с друзьями:

   - Один кривозубый арестованный рассказал мне, что полк участвует в каких-то операциях, но, похоже, он сам ничего толком не знает, потому что в основном время службы проводит то в бегах, то на гауптвахте. Может, хоть вы объясните, что это за незаконные производители? И что они незаконно производят.

   Васян и Ероха переглянулись и как-то странно пожали плечами. Наконец, покончив с супом и пододвинув к себе тарелку с кашей, Васян сказал:

   - Понимаешь, мы и сами толком ничего не знаем. С нами только один раз провели занятия по общественно-государственной подготовке. На этом занятии командир роты рассказал, что на планете есть эти самые незаконные производители, что они без лицензии производят продукцию и тем самым подрывают экономику колонии. Полиция с ними не справляется, поэтому к операциям привлекают нас. Вот и всё, что мы знаем.

   - Ещё говорят про каких-то сепаратистов, - добавил Ероха, – но это только по голоновостям. А на занятиях про сепаратистов нам ничего не сообщали.

   - Голоновости? – не понял я. – Где это ты голоновости умудрился посмотреть?

   Мои друзья только усмехнулись.

   - В казарме, – ответил Ероха.

   - В казарме?

   - Да, – с улыбкой подтвердил Ероха. – В казарме в ленинской комнате стоит головизор. Можно смотреть в свободное время.

   Я на секунду замер с ложкой, поднесённой ко рту. Надо же. Головизор в казарме. Это было единственным положительным отличием от учебки, где головизор был запрещён, чтобы не снижать пропагандистского воздействия лекций по общественно-государственной подготовке на мозги новобранцев.

   - А что не так с подготовкой к операции? – спросил я у Васяна. – Почему не готовимся, а собираемся?

   Ероха только горестно вздохнул, а Васян ответил:

   - Потому, дорогой друг, что боевой подготовкой здесь не занимаются.

   - Чем же в армии ещё можно заниматься, кроме боевой подготовки? – не понял я.

   - Вы на гауптвахте, ей-богу, как с другой планеты, – усмехнулся Васян. – Сидите в своих камерах как у Христа за пазухой и не знаете, что двести пятый пехотный полк вооружённых сил Земной Федерации мужественно преодолевает трудности военной службы, заключающиеся в своевременном и качественном выполнении хозяйственных работ.

   Я снова замер, не донеся ложку до рта.

   - Хватит изображать статую, – пошутил Васян. – Каша сама себя не съест.

   - А как же хозвзвод? – не поверил я своим ушам. – Почему боевые подразделения вместо него занимаются хозяйственными работами?

   - Потому что хозвзвод постоянно пропадает на гуманитарных работах, – дал Васян пояснение, которое ничего не поясняло.

   - Что за гуманитарные работы?

   - Никто не знает. Известно только, что эти гуманитарные работы значительно облегчают жизнь гражданам колонии.

   - Как?

   - Значительно, – повторил Васян, давая понять, что об этом он и сам толком ничего не знает.

   Я соображал в том, что происходит на Дальней, всё меньше и меньше. Хозвзвод занимается неизвестно чем, а боевые подразделения метут плац. Это что, мне полтора года подметанием заниматься? А что они там говорили про операцию против незаконных производителей? Я снова спросил:

   - А в чём тогда заключается подготовка к операции?

   В этот раз мне ответил Ероха:

   - В основном в строевых смотрах.

   Я выпучил от удивления глаза. Наверное, я представлял собой в этот момент забавное зрелище, потому что Васян снова решил меня подколоть:

   - Гляди, опять замер. Наверное, операционная система зависает.

   - С вами зависнет, – огрызнулся я. – Как можно подготовить полк к войсковой операции, проводя строевые смотры?

   - Ну ты даёшь, – хмыкнул Васян. – Не знаешь, что ли, как строевые смотры проводятся.

   - Знаю. Потому и спрашиваю, какое отношение они имеют к боевой подготовке.

   - В двести пятом полку имеют, – ответил Васян.

   В это время старшина громко скомандовал:

   - Девятая рота! Закончить приём пищи!

   Мы встали из-за столов и побрели относить разносы с алюминиевой посудой на мойку. Определённо, в двести пятом полку мне предстояло узнать об армии нечто новое. Знать бы потом, что с этим новым делать.

   По дороге в казарму Васян сказал мне:

   - Тебе письмо пришло. Из танковой части амазонок. Наверное, от твоей красноволосой.

   Я опасливо глянул на Хренова, ведущего нашу роту из столовой, но тот, похоже, вообще не обращал на нас внимания. Васян заметил мою настороженность и поспешил успокоить:

   - Не волнуйся. Здесь не учебка. За разговоры в строю отжиматься не заставляют. Если, конечно, во всё горло не орать.

   - Давно пришло? – успокоившись, спросил я.

   - Через неделю после нашего прибытия. Пассажирский звездолёт прибывает раз в неделю. Заодно привозит и почту.

   Эта новость подняла мне настроение. Мне стало совершенно наплевать на тёмные дела, творящиеся на Дальней, на предстоящую операцию неизвестно против кого, на Хренова и на полтора года службы в двести пятом полку. Меня ждало письмо от моей девушки. Лиза.

   - Вот, – указал мне Васян на тумбочку дневального, рядом с которой стоял, облокотившись на стену, дежурный солдат, когда мы вошли в казарму.

   - Чего «вот»? – не понял я.

   Чего он мне в тумбочку тычет? Тумбочек я, что ли, не видел?

   Васян только усмехнулся.

   - Ему там письмо пришло, – сказал он дневальному.

   Дневальным сегодня был бывший новобранец из нашей учебной роты, знал он меня отлично, поэтому лишних вопросов не задавал, а оторвал спину от стены и принялся рыться в своей тумбочке. Моё письмо лежало среди страниц журнала приёма-сдачи дежурства по роте. Его использовали как закладку. Я злобно глянул на дневального, но он спокойно протянул мне письмо, закрыл тумбочку и снова привалился к стене. Действительно, что я мог ему предъявить? Такие уж порядки в этой части. Придётся приспосабливаться.

   После обеда солдатам полагалось немного свободного времени, и я решил воспользоваться им, чтобы прочитать письмо от Лизы и написать ей ответ. Я уселся в ленинской комнате, распечатал конверт и развернул лист бумаги. Красивый почерк, ровные строчки. Несколько секунд я смотрел на них, не приступая к чтению. Мне было приятно разглядывать буквы, которые она написала своей рукой. Налюбовавшись, я начал читать.

   Она писала, что прибыла в новую часть, её назначили с подругами в одно подразделение и на один танк, так что экипаж у них слаженный, только командир экипажа старослужащая-сержант старается быть строгой, чтобы укрепить свой авторитет среди новичков. Машина старая, но исправная. Бывшая вице-капрал, которую, кстати, зовут Маша, успела схлопотать наряд вне очереди за то, что повесила плюшевого зайчика в башне танка рядом с тепловизором. Командир танка няшность зайчика не оценила и устроила Маше взбучку, в доходчивых выражениях объяснив, что боевая машина - это не флаер для увеселительных прогулок с бойфрендом. В целом ей на новом месте нравится, скучает, хочет увидеть.

   Прочитав письмо, я немного загрустил. Надо было писать ответ, а что я мог ответить? Что по прибытии в полк уже успел посидеть на гауптвахте? Она и про отложенное взыскание не знала. Или свалить на неё всё, что узнал о непонятной обстановке на Дальней? Чтобы она волновалась без надобности?

   Я задумался. А я сам хотел бы знать о её проблемах? Конечно, хотел бы. Ведь это моя девушка, я люблю её и переживаю за неё. Пусть я не могу отсюда ей ничем помочь, но сопереживание тоже чего-то стоит. Кроме того, мне было бы неприятно, если бы она меня обманывала. Даже из благих намерений.

   Я вздохнул, взял авторучку и написал всё как есть. Васян и Ероха, видя, что я занят важным для меня делом, из деликатности не лезли ко мне с разговорами и резались в покер с ещё парой солдат за соседним столом.

   После обеденного перерыва в казарму заявился младший лейтенант Зайцев и, едва войдя в двери, крикнул:

   - Дневальный, тревога! Оружие не получать.

   Облокотившийся на тумбочку дневального солдат крикнул, не меняя позы:

   - Рота! Тревога!

   Мы повыбегали кто откуда, схватили наши полевые рюкзаки и выбежали из казармы. Там нас построил старшина Хренов и повёл на плац, куда уже выходили все подразделения полка, поднятые по учебной тревоге. Зайцев побрёл следом.

   Оказалось, что это один из тех строевых смотров, о которых говорил Васян. Нас построили так, чтобы между шеренгами в колоннах было три шага, заставили снять рюкзаки и выложить их содержимое перед собой на бетон плаца. Сухой паёк, аптечка, спальный мешок и прочие причиндалы, облегчающие службу в полевых условиях.

   Командир полка в сопровождении командиров подразделений медленно прохаживался вдоль рядов замерших в строю солдат, разглядывая лежащее возле их ног добро, придирчиво оценивая стрижку и чистоту подворотничков. Если он обнаруживал какой-либо мелкий недостаток, то немедленно начинал отчитывать командира подразделения, в котором этот недостаток был обнаружен. Поначалу я, как новичок, был настороже, мысленно прикидывая, всё ли у меня в порядке и не сделают ли из-за меня замечание Зайцеву или Хренову, которые в свою очередь непременно сорвутся на мне. Но по мере того как командир полка со старшими офицерами подходил всё ближе и мне становились всё более слышны его слова, я расслабился. Судя по всему, это был такой же цирк, как и во время инспекции учебного полка командующим округом.

   - Показать наличие карманов, – приказал полковник солдату из соседней роты, стоявшему перед ним навытяжку.

   Я удивился такому приказу. Как у солдата могут быть не все карманы на форме? Зашил? Оторвал? Зачем? Оказалось, что под этим термином понимается проверка содержимого карманов формы военнослужащего.

   Солдат послушно достал из карманов всё, что у него там завалялось, и предъявил командиру полка. Носовой платок, личная карточка, пачка сигарет. Всё.

   - А где расчёска? – спросил полковник, сдвинув брови.

   - Виноват, – потупившись ответил солдат.

   Его полевая кепка прикрывала голову, постриженную налысо. Зачем ему расчёска? Он бы ещё губную помаду спросил. Но у командиров на этот счёт было другое мнение. Его старшина грозно помахал кулаком у него перед носом, а его командир роты виновато сказал полковнику:

   - Исправим.

   - Исправите, – передразнил командир полка. – Это уже второй недостаток в вашей роте. Смотрите, лейтенант. Ещё немного, и получите выговор.

   Я уже начал было получать удовольствие от наблюдения за тем, какой чепухой занимается командование полка, как вдруг у меня в голове прозвенел колокольчик.

   - Блин! – сказал я про себя вполголоса.

   - Ты чего? – спросил стоящий рядом Ероха.

   - У меня расчёски нет, – ответил я с досадой.

   Ероха, не говоря ни слова, достал из внутреннего кармана формы свою пластиковую расчёску, переломил её пополам и протянул один огрызок мне.

   Глянув на хозяйство, которое я держал в раскрытых ладонях, полковник пару секунд морщил лоб, а затем спросил:

   - Почему сигареты не в пачке?

   - Я не курю, господин полковник, – отчеканил я.

   - Я вас не об этом спрашиваю, рядовой! – повысил он на меня голос. – Когда не надо, вы все тут не курите! А когда строевой смотр, то сигареты не убраны. Где пачка, я спрашиваю?

   - Пришла в негодность в ходе эксплуатации в полевых условиях, приближенных к боевым, – прикололся я. – Будет заменена на новую после получения мной первого жалования в данной войсковой части.

   В этот раз полковник морщил лоб несколько дольше. Наконец он спросил стоящего рядом Зайцева:

   - Он что, новенький?

   - Так точно, господин полковник, – ответил командир роты, и не думая принимать строевую стойку.

   - И им ещё жалования не платили?

   - Никак нет.

   - Понятно, – сообразил командир полка и снова посмотрел на меня. – После получения первого жалования приобрести пачку сигарет.

   - Есть, – ответил я, выпятив грудь.

   К половине расчёски, личной карточке и носовому платку у полковника претензий не было. На этом строевой смотр закончился. Командир полка объявил количество обнаруженных им недостатков, приказал устранить в течение суток и распустил подразделения по казармам.

   - У вас тут что, всем полагается сигареты в карманах носить? – спросил я Ероху, когда мы возвращались в казарму.

   - И расчёски, – ответил он.

   - И носовые платки, – услышал я сзади голос Васяна.

   Зайцев после строевого смотра куда-то исчез, а Хренов не обращал на наши разговоры внимания, снова болтая по мобиле.

   - Кстати, где ты умудрился носовой платок раздобыть так быстро? – спросил Ероха.

   - Это не платок, – ответил я. – Это ткань для подшивания воротничка. Случайно в кармане завалялась.

   Друзья гыгыкнули, веселясь по поводу того, что полковнику было всё равно, что за тряпка валяется в карманах у солдата, лишь бы валялась, но Хренову и на откровенное ржание в строю было наплевать.

   Потянулись обычные солдатские будни. Мы полчаса в день занимались строевой подготовкой на плацу, время от времени нам устраивали общественно-государственную подготовку по поводу очередного мудрого решения верховного главнокомандующего Лао, мы кое-как поддерживали порядок на территории, закреплённой за нашей ротой, а в основном находили возможность затеряться на территории полка после развода, а к обеду потихоньку собирались в казарме. Благо командир роты Зайцев и старшина Хренов не особо следили за нашим времяпрепровождением. Строевые смотры нам устраивали через день. Один раз я сходил в наряд дневальным.

ГЛАВА 4 - ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Спустя пару недель нас подняли по тревоге среди ночи. Вопреки обыкновению, в этот раз Зайцев не устанавливал ограничений на получение оружия. Мы получили в оружейной комнате штурмовые винтовки, противовоздушные двустволки, ракетомёты, обвесились гранатами поверх бронежилетов, нахлобучили на головы шлемы и вышли на улицу строиться. Офицеры полка уже были экипированы так же, как солдаты. Я снова почувствовал себя на войне и мне опять захотелось узнать, с кем я воюю, но в этот раз мне должны были это наконец-то объяснить.

   - Не похоже на строевой смотр, – размышлял вслух Ероха, бряцая снаряжением рядом со мной, пока мы выходили на плац.

   - Война, – коротко ответил я.

   - Операция, – поправил Васян. – Против незаконных производителей.

   - Грохнем, чтобы не производили, – хмуро бросил Ероха.

   Я понял, что это шутка, но смешно мне не стало. Да и сам Ероха своей шутке не радовался, потому что она была уж больно похожа на правду. Что ж. Сейчас построимся на плацу, и нам объявят, кого именно мы должны будем грохнуть.

   Когда полк построился на освещённой прожекторами бетонной поляне, на середину вышел командир полка и начал инструктаж:

   - Внимание! Полку поставлена задача окружить и уничтожить базу по незаконному производству товаров. Действовать будем во взаимодействии с силами местной полиции. Задача первого и второго батальонов - создать внешнее кольцо оцепления вокруг базы противника и установить карантин до отбоя операции. Третий батальон силами двух рот создаст внутреннее кольцо оцепления и будет уничтожать противника, пытающегося прорваться из окружённой базы. Девятая рота войдёт на территорию базы и уничтожит противника, находящегося там. Детали операции до личного состава доведут командиры подразделений. Даю десять минут на инструктаж командирам подразделений.

   Невероятный бред. Мы переглянулись с Васяном. Он всё же тоже был командиром в учебке, поэтому, как и я, понимал, что подобная диспозиция никак не ведёт к победе над сильным противником. Для победы в бой надо бросать главные силы, а не заставлять их бездельничать в непонятно зачем нужном оцеплении, сваливая всю тяжесть боя на одну-единственную роту. Ероха скептически глядел себе под ноги. Он тоже не понимал, что значит такая постановка задачи. И потом. А где взаимодействие с силами местной полиции, о котором говорил полковник? Они где будут находиться и что делать? Ясности не прибавил и инструктаж, наскоро проведённый Зайцевым.

   - На место нас доставит транспортник, – начал он. – Бронетехника использоваться не будет, так как этого не позволяют условия местности. Тем не менее противник вооружён и опасен. Поэтому сначала стрелять, только потом разбираться. Входить на территорию базы противника будем тремя взводами одновременно. Первый взвод будет продвигаться налево, второй прямо по фронту, третий направо. Уничтожать всех, кто попадётся. Прежде чем войти в помещение, бросить внутрь гранату или произвести выстрел из ракетомёта. После этого применять стрелковое оружие. Всё.

   На этом инструктаж был закончен. Вопросы задавать никто не предлагал. Мило. Нехорошая война. Ой, нехорошая. И что я буду потом писать Лизе? Бедный Игорюша.

   Дождавшись, пока командиры рот закончат инструктировать своих солдат, командир полка дал команду на погрузку. Полк потрусил к местам посадки в транспорты. Мы с друзьями молчали всю дорогу до места. Никто из нас не знал, что нас ждёт по прибытии. С одной стороны, Зайцев нам пообещал слабого противника. Но с другой, зачем-то же поднимали весь полк. И всё ещё было непонятно, как взаимодействовать с полицией. Мы находимся у них в оперативном подчинении или они у нас? Кто вообще командует операцией? Как хотя бы поддерживать с ними связь при необходимости? Сплошной мрак.

   Транспорт высадил нас в джунглях у подножия горы. Вправо и влево тянулась целая гряда таких же кусков камня, покрытых растительностью. Во время высадки Зайцев говорил с вышестоящим командованием по наручному коммуникатору, а Хренов подгонял нас:

   - Живее, воины ислама! Противник сам не застрелится! Ему требуется ваша помощь.

   «Воины ислама» - это полковая шутка. Так называли солдат, если они были неряшливо одеты, нарушали воинскую дисциплину или показывали плохие результаты в боевой подготовке. В данном случае старшина с помощью такого обращения подбадривал нас, давая понять, что «настоящие солдаты» на нашем месте действовали бы намного расторопнее.

   - Первый взвод направляющий! – орал он на ходу. – Остальные за ним. Бегом-арш! Ориентир - пещера прямо по фронту!

   Я вгляделся в рассветный лес, поднимавшийся по склону горы. Впереди действительно зияла пещера, вход в которую был сверху укрыт маскировочной сетью, растянутой на жердях. Так выглядела база, которую нам предстояло штурмовать. Мы тремя взводными колоннами побежали к тёмной дыре.

   - Первый взвод налево! – скомандовал Хренов, когда мы вломились в пещеру. – Третий направо!

   Мы с друзьями были во втором взводе. Первый взвод отвалился влево и развернулся в боевой порядок. Одновременно развернулись и мы. Третий взвод был позади, поэтому я не видел, что происходит с ним, но знал, что он так же разворачивается справа от нас.

   К моему удивлению, в пещере было неплохое освещение. Над каменным сводом были натянуты провода, на которых висели довольно мощные лампы. Сама пещера была разделена на цеха перегородками. В каждом цеху стояло швейное оборудование. Мы штурмовали подпольную швейную фабрику.

   Я почувствовал себя идиотом. Вокруг никого, фабрика пустая, а на неё в атаку идут пехотинцы с ракетомётами и противовоздушными двустволками. И имеют приказ сначала стрелять, а потом входить в помещение. Приказ этот мои товарищи выполнять не спешили, просто занимая один цех за другим без единого выстрела, поскольку не встречали не только никакого сопротивления, но и ни одной живой души. Меня накрыла волна непонятной мне пока злобы. Я понимал, что нас как-то используют, но пока не понимал как. Послали меня на войну? Её есть у меня. Тем более что и приказ есть, сначала стрелять, потом разбираться. И я перешёл в наступление на швейные машины.

   Я встал в дверном проёме небольшого помещения, заставленного столами с оборудованием, снял с пояса противопехотную гранату, выдернул чеку, швырнул гранату к дальней стене и отпрянул обратно в коридор, прислонившись спиной к стене. Грохот взрыва сотряс своды пещеры. Я оторвался от стены, вломился в помещение с оборудованием и принялся палить из штурмовой винтовки по швейным машинам. С другого края обширной пещеры тоже послышалась автоматная очередь. Кому-то из солдат моя стрельба подействовала на нервы, и он не выдержал, тоже открыв огонь в пустоту. Следом за ним послышались звуки выстрелов с разных сторон. Услышав звуки боя, народ приняся палить куда попало, просто так, для гарантии.

   Настрелявшись вдоволь, я выбежал из этого цеха и вбежал в другой. Там стояли раскроечные машины, предназначенные для разрезания полотна на заготовки для одежды. Эту «боевую технику противника» штурмовой винтовкой было не взять. Я закинул её за одно плечо, снял с другого ракетомёт и выпустил подряд все десять ракет, имевшихся в магазине, разнеся в труху десять машин.

   Уже собираясь пойти в атаку на следующее помещение, я услышал истошный крик из дальнего угла цеха:

   - Не стреляйте, пожалуйста! Мы без оружия! Не стреляйте!

   Я застыл на месте. Наличие людей в этом цехе было неожиданностью. Я снова закинул за спину ракетомёт и взял в руки штурмовую винтовку. Осторожно продвигаясь между дымящимися останками оборудования, я подошёл к нескольким уцелевшим раскроечным машинам. На них у меня просто не хватило ракет.

   - Интересно, кто там?

   От неожиданности я одним прыжком развернулся на месте. Позади меня стояли Васян и Ероха. Они в один голос и задали этот вопрос.

   - Вы здесь откуда? – спросил я. – Вы же на другом фланге должны быть.

   - А что там делать, на втором фланге? – ответил вопросом на вопрос Васян. – У тебя тут намного интереснее.

   - Мы услышали, что ты тут воюешь, вот и принеслись сюда, – добавил Ероха.

   Действительно, выстрелы в пещере стихли. Видимо, солдаты девятой роты разобрались, что никакого бой ведётся только в моём цеху и прекратили бессмысленную пальбу.

   Я посмотрел в дверной проём цеха. В коридоре, насколько хватало обозрения, залегли солдаты и целились из штурмовых винтовок в меня.

   - Чего это они? – кивнул я в их сторону.

   Мои друзья тоже окинули взглядом лежащих на полу бойцов и хмыкнули.

   - Прикрывают, вероятно, – предположил Васян.

   - Неприятно они как-то это делают, – нахмурился я. – Давайте-ка отойдём с линии огня. А то ещё ухлопают на ровном месте.

   Мы отошли от двери вглубь цеха.

   - Пойдём посмотрим, кто там вопил, – предложил я и двинулся вперёд.

   Васян и Ероха с винтовками наготове пошли за мной, прикрывая меня сзади. Обогнув металлическую конструкцию размером в рост человека, я увидел двоих бомжей, жмущихся друг к другу и глядящих на меня дико вытаращенными глазами. Грязные тряпичные куртки с заплатками на локтях и порванные на коленях штаны землистого цвета. Немытые волосы торчат в разные стороны, а лица не умывали, похоже, вообще никогда. Или это сажа от гари после выстрелов?

   - Не стреляйте! – снова закричали они в голос, когда я опустил ствол винтовки и прицелился одному из них в голову. – Мы мирные люди, мы никому не угрожаем! Не убивайте нас, пожалуйста!

   - Хенде хох! – скомандовал я, повторив фразу, услышанную в фильме про войну.

   Брать пленных было для меня необычным делом, поэтому первое, что мне пришло в голову, это повторить действия солдат давно не существующей и объявленной тоталитарной страны во время самой кровопролитной войны в истории человечества. Именно так кричали солдаты с красными звёздами на пилотках, когда брали пленных солдат вражеской армии, для которых немецкий язык был родным.

   Бомжи, впрочем, вполне меня поняли и немедленно задрали руки вверх, глядя на меня преданными глазами.

   - Хенде хох? – услышал я насмешливые слова Васяна.

   - Это от нервов, – хмурясь ответил я.

   - Мы ничего не делаем! – тут же заверещали бомжи, услышав, что я нервничаю. – Мы ведём себя спокойно и сделаем всё, что вы скажете! Только не стреляйте!

   - Вы кто? – спросил я.

   - Мы местные, – ответил один из них. – Мы отсюда.

   - Откуда «отсюда»? – не понял я.

   - Отсюда, – объяснил тот, что заговорил со мной, разведя вокруг руками.

   Следуя его жесту, я оглядел пещеру. Он что, издевается?

   - Откуда «отсюда»? – угрожающе повторил я, ткнув его в нос дулом винтовки. – Из пещеры, что ли?

   - Да. Почти, – закивал он головой.

   Я оглянулся на Васяна с Ерохой, надеясь, что хоть они что-то понимают, но они только тихо ржали, скаля зубы. В это время в динамике моего шлема зазвучал голос вызывающего меня по личному каналу Хренова:

   - Москалёв, твою мать! Это ты там воюешь?

   - Так точно, господин старшина, – отозвался я, продолжая держать на мушке бомжей.

   - Потери есть?

   - Никак нет, господин старшина.

   - Сколько живой силы противника уничтожил?

   - Нисколько, господин старшина. Двое пленных.

   - Чего? – удивился Хренов. – Каких ещё пленных?

   - Не могу знать, господин старшина, – ответил я. – Бомжи какие-то.

   На секунду в динамике повисла пауза, во время которой у меня было время полюбоваться на Васяна с Ерохой, давящихся от смеха.

   - Там у тебя бой закончился? – наконец спросил Хренов.

   - Так точно, господин старшина.

   - Жди на месте. Я сейчас приду.

   - Есть, – ответил я и вопросительно уставился на своих друзей. – Чего ржёте?

   - С Хреновым говорил? – выдавил из себя Ероха. – Про пленных докладывал?

   - И что? – насупился я.

   - Да ничего, – ответил он, продолжая улыбаться. – Хенде хох, – снова повторил он.

   Я только вздохнул.

   - Что он сказал-то? – спросил Васян.

   - Что сейчас придёт, – ответил я. – После того как убедился, что тут больше не стреляют.

   - Что ты тут больше не стреляешь, – поправил Васян, и друзья опять заржали.

   В это время в цех вошёл старшина Хренов. Мы вытянулись по стойке смирно, и я доложил:

   - Господин старшина, пленные готовы к отправке.

   - Куда? – удивился Хренов.

   - Не могу знать, господин старшина, – растерянно ответил я. – В концлагерь, наверное. – Из фильмов я знал, что пленных полагается отправлять в концлагерь.

   Васян с Ерохой всё-таки не сдержались и прыснули, держась за животы, а Хренов посмотрел на меня как на клинического идиота. Бомжи, однако, радостно закивали, давая понять, что отправка в концлагерь их вполне устраивает.

   - Концлагерь? – спросил у меня Хренов. – Для этих?? Ты почему их не уничтожил? Тебе же приказали сначала стрелять, а всё остальное потом.

   - Я стрелял, – ответил я в своё оправдание, обводя рукой устроенную мной разруху.

   - И почему не уничтожил?

   - Не попал, господин старшина, – вытянулся я в струнку.

   Васяна с Ерохой пробил новый приступ смеха.

   Пленные испуганно переглянулись и наперебой загомонили, обращаясь к старшине:

   - Господин начальник! Не надо стрелять! Давайте в концлагерь! У нас деньги есть! Мы всё отдадим, только отправьте в концлагерь, пожалуйста.

   - Заткнитесь, убогие! – рявкнул на них старшина. – Где я вам концлагерь возьму? Этот недоносок плетёт невесть что, а вы за ним повторяете.

   - Начальник! – снова взмолились бомжи. – Всё отдадим! У нас тут заначка недалеко!

   Хренов на секунду задумался, а потом кивнул нам:

   - Ладно, бойцы. Идите пока отсюда. Я тут дальше сам разберусь. И про пленных молчать. Понятно?

   - Есть, – ответил я, а Васян с Ерохой молча кивнули, подтверждая, что приказ им понятен.

   - Не то в порошок вас сотру за нарушение приказа. А с тобой, Москалёв, мы ещё поговорим по поводу твоей меткости. Всё ясно?

   Мы втроём снова кивнули.

   - Ну, пошли вон отсюда, – бросил нам Хренов и повернулся к бомжам.

   Мы вышли из цеха в коридор, заполненный солдатами, с интересом разглядывавшими нас, как будто мы были не их товарищи, которых они давно знают, а какие-нибудь знаменитости, приехавшие на Дальнюю с гастролями.

   - Ну, как там? – настороженно спросил один из солдат, столпившихся у входа в цех.

   - Победили, – ответил я.

   - И сколько их было?

   - Военная тайна.

   Васян с Ерохой снова скорчились от смеха. Спросивший оглядел меня, оценивая наполовину истраченный боекомплект, и поинтересовался:

   - А кто они такие?

   - Местные, – бросил я и протиснулся между солдатами, облепившими нас со всех сторон.

   Спустя несколько минут Хренов вывел из цеха моих бомжей и скомандовал:

   - Внимание!

   Вся рота повернулась к нему, и он продолжил:

   - Эти двое местных жителей были взяты в заложники незаконными производителями. Перед началом нашей операции они покинули базу, и заложникам удалось освободиться. Благодаря грамотным действиям рядового Москалёва нам удалось спасти их. После разбирательства они будут отправлены домой.

   Сказав это, Хренов повёл пленных к выходу из пещеры, попутно сунув какой-то свёрток младшему лейтенанту Зайцеву, когда проходил мимо него. Зайцев удовлетворённо хмыкнул и, сунув свёрток в карман, скомандовал:

   - Бойцы! Операция закончена. Теперь нам надо погрузить конфискованную незаконно произведённую продукцию на грузовики для доставки на склад вещественных доказательств местного полицейского участка, где она впоследствии будет уничтожена.

   Затем он разделил нас на бригады, и мы принялись таскать мешки с пошитыми куртками, штанами, рубашками и даже ботинками из склада в пещере к полицейским грузовикам, которые копы уже подогнали ко входу.

   - Это и есть то самое взаимодействие с полицией, о котором говорил командир полка перед началом операции? – спросил у меня Ероха, несущий свой мешок рядом со мной.

   - Совместный труд укрепляет взаимопонимание между силовыми структурами, – мой мешок был набит ботинками, весил побольше, чем мешок Ерохи с какими-то тряпками, и был у меня уже не первый, поэтому я говорил с небольшой одышкой.

   - Интересно, тебе орден за боевые заслуги дадут по итогам этой операции? – услышал я позади голос Васяна, прущего свой мешок следом за нами по тропинке от пещеры к грузовикам.

   - Да, – ответил я, сваливая свой мешок на край бортового кузова, где его тут же подхватили двое полицейских. – Мне дадут орден за боевые заслуги, а вам за трудовые заслуги. По итогам погрузки этого барахла.

   - Орден трудового трёхцветного знамени, – уточнил Васян, также освобождаясь от своей ноши (флаг Земной Федерации имел вид трёх разноцветных горизонтальных полос).

   К концу этой работы я основательно вспотел, мотаясь из пещеры к машинам. Наша рота наполнила конфискованным товаром десяток грузовиков, которые в сопровождении двух патрульных флаеров с мигалками двинулись по только что проделанной «землеройкой» из нашего полка просеке в сторону города. Нас же погрузили обратно в транспортники, и мы отправились обратно в часть.

   После ужина, когда у нас было свободное время, мы решили посмотреть голоновости. Военные операции на Дальней проводились не каждый день, и я подумал, что о ней должны обязательно сказать в новостях. Так думал не я один, поэтому ленинская комната, в которой стоял головизор, была забита солдатами под завязку.

   После нескольких репортажей о том, как мудро президент Лао руководит Земной Федерацией и как этому его руководству рады все жители Земли и колоний, настал черёд репортажа о нашей сегодняшней операции. Диктор местного головидения в деловом костюме и с объёмной причёской, зачёсанной к затылку, говорил:

   - Сегодня силами полиции была пресечена деятельность цеха незаконных производителей, наносившая существенный ущерб экономике колонии на Дальней. – Головизор показал, как наша рота вбегает в пещеру. – По имеющимся у полиции данным, деятельность цеха финансировали местные сепаратисты, пытающиеся дестабилизировать обстановку на планете. В проведении операции силам местной полиции оказывали помощь военнослужащие двести пятого пехотного полка. По завершении операции было конфисковано некоторое количество незаконно произведённой продукции, которая в тот же день была уничтожена. – На экране головизора возникла пара тюков с тряпками, которые один полицейский облил бензином из небольшой канистры, а другой поджёг с помощью зажигалки. – Благодаря усилиям губернатора и полиции экономика Дальней была защищена от угрозы, создаваемой незаконными производителями и сепаратистами.

   На этом репортаж закончился. К моему удивлению, большинство наших товарищей оказались довольны увиденным. Некоторые даже узнали себя в числе вбегающих в пещеру и теперь хвастались тем, что попали в головизор.

   - Идиоты, – сказал я про себя.

   - Пошли, сыграем партию, – хлопнул меня по плечу Васян.

   После репортажа солдаты стали покидать ленинскую комнату, и мы смогли занять свободный стол. Ероха достал колоду, перетасовал и раздал карты. Я глянул в свои. Ничего хорошего.

   - Фулд, – недовольно буркнул я, сбросил карты и скрестил руки на груди.

   - Недоволен, что ордена не дали? – съехидничал Васян, разглядывая свои карты.

   - Он недоволен тем, что Хренов взяткой от тех бомжей с Зайцевым поделился, а с ним нет, – поддержал его Ероха.

   - Балбесы, – беззлобно обругал их я. – Вы видели, сколько барахла копы вывезли из той пещеры?

   - Ну, десять грузовиков, – задумчиво произнёс Васян. – Рейз, – добавил он, удваивая ставку.

   - Кул, – поддержал ставку Ероха и выложил в прикуп три карты из колоды. Мелочь, но две из них одной масти, буби.

   - А сколько того барахла они сожгли? – спросил я.

   - Два мешка, – ответил Васян. – Рейз.

   - Кул, – ответил Ероха и выложил четвёртую карту. Король пик.

   - Где остальное? – задал я наводящий вопрос.

   - Сожгли после, – предположил Васян. – Чек.

   - Рейз, – ответил Ероха. Возможно, у него был ещё один король.

   Он выложил на стол пятую карту из колоды. Шестёрка бубён. Васян улыбнулся и радостно объявил:

   - Ва-банк.

   Ероха замер. Три бубнухи в прикупе означали, что если у Васяна тоже буби, то у него флеш. Ероха решил не рисковать.

   - Фулд, – сказал он и бросил карты на стол.

   Васян молча опустил свои карты, показывая их нам. Двойка треф и четвёрка пик. Блеф удался, и он загрёб банк.

   - Чтоб ты сдох, – с досадой проговорил Ероха. У него был ещё один король. Он должен был выиграть эту раздачу.

   - Нет, друзья мои, – сказал я, тасуя колоду и сдавая карты. – Если бы они сожгли всё, то обязательно показали бы это и похвастались тем, сколько конфиската они уничтожили. А они вместо этого даже целую фабрику называют всего лишь цехом. И, обратите внимание, в репортаже не было ни одного кадра из пещеры. То есть туда репортёров вообще не пустили.

   Васян с Ерохой задумались. Наконец Ероха сказал:

   - А ведь с погрузки этого барахла на грузовики тоже ни одного кадра не было. Значит, репортёров к этому времени убрали.

   - Значит, Игорь прав, – заключил Васян.

   - Ну и что за дела творятся на Дальней? – спросил Ероха.

   Ответа ни у меня, ни у Васяна не было. Лица у всех вдруг сделались угрюмыми, и партию в покер мы доигрывали молча.

ГЛАВА 5 - КАРАУЛ

Из-за погрома, который я устроил на фабрике незаконных производителей, по полку немедленно поползли слухи. Говорили, что в пещере был настоящий бой и кого-то из наших даже ранили. Поскольку двоих пленных никто, кроме нашей роты, не видел, то поговаривали, будто я их в том бою ухлопал. Многие в полку гордились тем, что участвовали в настоящей войсковой операции. Они думали, что являются героями и защищают Землю.

   Проведённая операция вызвала у меня множество вопросов. Например, откуда там взялись те два бомжа, которых я взял в плен? Откуда у бомжей деньги для взятки, которую они дали Хренову за освобождение? Зачем понадобилась атака на пустую фабрику? Как полиция умудрилась украсть десять грузовиков с конфискованным товаром? Как и кому копы будут его продавать? Ведь не сами же они будут носить эту одежду. И, в конце концов, вся система власти на Дальней поражена коррупцией или не вся? А то, что администрация Дальней коррумпирована, сомнений не вызывало. Иначе копы не могли бы действовать так нагло.

   Узнать ответы на эти вопросы можно было только у организаторов всех этих тёмных дел. Но даже если я смогу вычислить, кто эти организаторы, то вряд ли они согласятся рассказать мне о своих делах. Ясно было только, что в этом замешан командир двести пятого полка, поскольку его солдаты участвовали в этой операции. Ясно было также, что девятая рота находится на особом положении, поскольку именно её использовали для «штурма» фабрики. Заодно это объясняло, почему из девяти пехотных рот полка для атаки была использована только одна. Та самая, которая была на особом положении. Зато становилось непонятно, почему именно в эту особенную роту согнали всех новичков, прибывших из учебки.

   Через несколько дней после операции меня поставили в караул. Мне предстояло охранять продовольственный, вещевой и ещё какой-то склады, расположенные на окраине части. Несколько модульных зданий, окружённых сетчатым забором в два ряда, между которыми ходит часовой. Вернее, часовые. Обстановка на Дальней считалась сложной, поэтому все посты были усилены и состояли из трёх человек. Даже боевой штандарт полка в штабе охраняли трое часовых вместо одного.

   Служба в карауле заключалась в охране в течение двух часов порученного поста. Затем следовало два часа, в течение которых надо было просто находиться в караульном помещении в готовности действовать по тревоге в случае нападения на территорию части. После этого следовало два часа отдыха, в течение которых можно было спать. Такая карусель повторялась четыре раза в течение суток.

   Сюрприз меня ожидал в первую же смену на посту. Заступал я в компании двух старослужащих. Они прослужили уже по полтора года, и до увольнения им оставалось всего ничего. Как только мы пришли на пост и смена ушла в караулку, оба старослужащих принялись скручивать со своих шлемов датчики слежения. Я оторопел. Это значило, что их сигналы больше не отображаются на мониторах в комнате дежурного по полку и в караульном помещении. Это было достаточной причиной, чтобы начкар поднял караул вружьё и примчался сюда в сопровождении бодрствующей смены, чтобы выяснить, что случилось. Поэтому когда один из старослужащих потянулся к моему датчику, я отпрянул.

   - Не боись, – ухмыльнулся он. – Это не больно.

   - Ты чего собрался делать? – спросил я, не думая приближаться.

   - Давай быстрее, придурок! – выпалил его товарищ. – Сейчас же заметят, что наши сигналы пропали!

   Они явно знали, что делают. Мне стало любопытно, что всё это значит, и я позволил старослужащему заняться моим шлемом. В конце концов, если мне это не понравится, то я всегда могу вызвать по рации начальника караула и доложить ему о случившемся.

   Старослужащий достал из кармана пару магнитов, прикрепил с их помощью оба датчика к моему шлему рядом с моим датчиком слежения и соединил их парой проводков с контактами. Теперь все три датчика работали от аккумулятора моего шлема.

   - Ну всё, – сказал мне опытный солдат. – По периметру поста шагом-арш. Эту смену бродишь ты, следующую я.

   С этими словами он уселся прямо на стриженую траву и достал колоду карт. Его товарищ сел рядом.

   - Если придёт начкар с проверкой, мы пойдём тебе навстречу и предупредим, – бросил он, не глядя на меня.

   Я всё понял. Их датчики работали на моём шлеме, и на мониторах в дежурке и в караулке показывали, что все трое часовых движутся по посту вместе. В то время как на самом деле службу тащил только один, а двое других отдыхали. Мило. Я хмыкнул, повернулся и пошёл осматривать маршрут.

   На охраняемой территории были вкопаны столбы с фонарями, освещающими периметр. За внешним ограждением трава была выкошена метров на сто, а дальше начинались джунгли. Часть стояла в стороне от города, хотя и недалеко. Делать было нечего, и я успел пару раз не торопясь обойти периметр.

   Когда я в очередной раз брёл вдоль забора из металлической сетки, отделяющего склады от джунглей, позади меня раздался тихий шорох. Я оглянулся, но никого не заметил. Однако это точно был не порыв ветра и не птица. Приглядевшись, я заметил метрах в тридцати у забора пятно, отличающееся оттенком зелени от окружающей его травы. Понять, что это такое, мешало слабое ночное освещение. Я позвал по рации, встроенной в мой шлем, своих напарников:

   - Это Москалёв. Тут у меня шуршит кто-то.

   - Чего у тебя там шуршит? – услышал я в ответ голос того старослужащего, который ковырялся с датчиками.

   - Не знаю.

   - Так узнай.

   Это было нарушением инструкции. Проверять это шуршание я должен был под прикрытием своих напарников. Что делать? Доложить начкару? Вызвать бодрствующую смену по тревоге? Размышляя, я сделал несколько шагов к нему. Приблизившись, я понял, что в траве залёг человек в камуфлированной форме. Я сразу же остановился, взял человека на прицел и уже открыл было рот, чтобы крикнуть в рацию, что на пост совершено нападение, но человек опередил меня, сказав вполголоса:

   - Москалёв, не стреляй, пожалуйста. Это я.

   Я опустился на одно колено, чтобы не торчать во весь рост перед возможным противником, одновременно продолжая целиться в лежащего человека, и спросил:

   - Кто это «я»?

   - Да я это, – ответил человек. – Мы с тобой вместе на гауптвахте сидели.

   - Ну-ка приподнимись, – приказал я. – Только руки над головой держи, чтобы я их видел.

   - Ладно-ладно, – торопливо проговорил человек, поднял руки вверх и поднялся, стоя на коленях. Кривозубый. – Я не виноват. Если бы я знал, что на этом посту ты сегодня стоишь, то я бы через него не пошёл. Сегодня. Извини, пожалуйста.

   Я огляделся по сторонам. Никого.

   - Ты один? – уточнил я на всякий случай.

   - Да, один. Не стреляй.

   - Ты какого чёрта у меня на посту делаешь? Ты как вообще сюда прошёл?

   - Дело привычное, – ответил Кривозубый. – Я всегда этой дорогой в самоход хожу.

   - Так ты что, снова сбежать намылился? – догадался я.

   - Ну да. Ты не стреляй только. Я согласен на гауптвахте сидеть сколько дадут, только не стреляй. Я даже скажу, кто ещё сбежать хочет, чтобы тебя за это поблагодарили. Не будешь стрелять, да?

   - Тоже мне, секрет, – фыркнул я, продолжая целиться в Кривозубого. – Все твои дружки хотят сбежать.

   - Ну пожалуйста, – сделал жалобную физиономию Кривозубый. – Я жить хочу.

   Чего это он? Часовой, конечно, обязан применить оружие в случае нападения на пост, но ведь Кривозубый не нападает. Выполняет всё, что я прикажу. С какой стати мне в него стрелять? А то, что я в него целюсь, так это порядок такой. Он же теперь задержанный, и я обязан передать его начкару. Вот только сначала своих напарников надо вызвать. А то придёт начкар, а часовые в карты играют. Хотя они его раньше меня заметят и всё равно сюда прибегут. Я решил не торопиться.

   - Думаешь, могу пристрелить? – спросил я дрожащего Кривозубого.

   - С тебя станется, – ответил он. - Весь полк уже знает, как ты двоих незаконных производителей пришил. Вы в девятой роте с вашим Хреновым вообще все отморозки.

   Я едва сдержал смешок. Значит, он действительно думает, что я могу его убить.

   - Страшно? – спросил я. Вид перепуганного самоходчика меня забавлял.

   - Есть немного, – ответил Кривозубый.

   - А по-моему, много, – усмехнулся я. – Значит, говоришь, жить хочешь?

   - Хочу, – закивал он.

   - И что ты можешь предложить за свою жизнь?

   Не то чтобы я действительно хотел что-то получить с этого труса. Просто было интересно наблюдать за ним.

   - А что ты хочешь? – живо откликнулся Кривозубый. – У меня с собой жалование за целый месяц. Я на него в городе несколько дней жить собирался, пока не поймают. Могу тебе отдать.

   - Не надо, – брезгливо ответил я. – Не мой уровень.

   - Ну, хочешь, я сделаю для тебя что угодно?

   - Так уж что угодно?

   - Ну, что смогу, – опустил он глаза.

   Я задумался. А ведь какая мне разница, сейчас сядет на гауптвахту этот недоумок или через пару дней, когда его отловит в городе военный патруль или полиция? Ну сдам я его начкару. Но ведь его это не исправит. А вот если бы его можно было как-то использовать… Но как?

   - Ну что? – заискивающе спросил Кривозубый. – Договорились?

   - Дай подумать, – огрызнулся я.

   Мой тон испугал самоходчика, и он втянул голову в плечи.

   Использовать, использовать. Как же мне его использовать? Что мне, собственно, надо? Узнать, что происходит на Дальней. Для этого надо узнать, чем занимается командир полка. Как? Подсмотреть? Подслушать? Любую прослушку на территории части обнаружит полковая служба радиоэлектронной борьбы. Если прослушка будет передавать сигнал. А если будет только записывать? А вот тогда фиг её обнаружат. Значит, такую прослушку надо будет поставить в кабинет командира полка и забрать обратно. Но это уже другая задача. А пока надо подумать, как достать необходимый прибор. Или изготовить. Например, из мобилы. В любой мобиле есть диктофон. Только у меня денег на это нет и не будет. Надо копить деньги на отпуск с Лизой. Вот оно! Вот как можно использовать Кривозубого.

   - Сколько в городе стоит мобила?

   - Точно не знаю, – растерянно ответил Кривозубый.

   - Жалования хватит?

   - Да половины хватит.

   - Точно?

   - Точно. У нас в полку многие себе мобилы покупают. Больше половины жалования никто не платил.

   - Давай половину жалования и можешь катиться в свой самоход.

   - Не понял, – вытаращил глаза самоходчик.

   - Чего не понял? – раздражённо бросил я. – Давай половину жалования и проваливай.

   - То есть ты меня отпустишь? – не поверил Кривозубый своим ушам.

   - Да. Только быстро.

   - За половину? – не верил Кривозубый. – Не за целое жалование?

   - Много думаешь, – напомнил я ему. – Или тебя условия не устраивают?

   - Ага, ага. Устраивают, – закивал он головой. – А руки можно опустить?

   - Опускай, – вздохнул я.

   Радостный Кривозубый опустил руки и принялся вытаскивать из внутреннего кармана куртки купюры. Отсчитав половину, он протянул её мне. Я встал с колена, закинул винтовку за спину, подошёл к нему и взял деньги.

   - Вставай, – приказал я, пересчитывая полученную сумму. – Пошли.

   - Куда? – не понял Кривозубый. – Ты же обещал отпустить.

   - Куда ты там шёл, туда и пошли. Или ты тут остаться хочешь?

   - Нет, не хочу. Я от армии отдохнуть хочу.

   - Ну вот и вперёд. Веди давай.

   Кривозубый кивнул и засеменил к дальнему забору, за которым виднелись ночные джунгли. Подойдя к сетчатому ограждению и выбрав нужный пролёт между столбами, к которым крепилась сетка, он лёг на землю и прополз под ней на другую сторону забора. Я не поверил своим глазам. Сетка должна была уходить в землю, но часть её была отрезана над самой землёй. Это давало возможность самоходчикам ползать туда-обратно. Причём саму дырку скрывала растущая трава.

   Кривозубый встал на ноги и собрался уходить, но я его окликнул:

   - Эй! И давно вы тут проход устроили?

   - Давно, – ответил он.

   - А по-другому никак? Через забор или через ворота.

   - Никак, - пожал плечами Кривозубый. - На Дальней сложная обстановка, караулы в полку усилены, и всё охраняется. А тут место удобное.

   - Чем же оно удобное? – удивился я. – Это же пост. Тут постоянно часовые находятся.

   - Тем и удобно, что пост. Никому и в голову не придёт, что тут можно из части свалить. А часовые никогда не мешают. Двое всегда в карты играют или спят, а третий воткнёт наушники в уши и музыку слушает, пока по посту гуляет. Дождёшься, пока он на другой конец маршрута уйдёт, и проходишь спокойно.

   - А я, значит, музыку не слушаю. Вот ты и попался.

   - Поторопился я просто, – потупился Кривозубый. – Надо было подождать, пока ты подальше уйдёшь. Хотя, может, и это не помогло бы. Ты же постоянно башкой крутишь, как вентилятор. Мог бы заметить, если бы оглянулся.

   - Ну, да, – кивнул я. – Старослужащие-то уже к местности привыкли. Чего им головой крутить. Ладно, иди.

   - Ага, – радостно кивнул Кривозубый и потрусил к деревьям.

   Как раз в это время в динамике шлема послышалось:

   - Эй, Москалёв! Где ты там? Давай дуй сюда. Сейчас смена придёт.

   Я встряхнулся и скорым шагом пошёл к ждущим меня по другую сторону складов напарникам.

   - Ну? – поинтересовался у меня старослужащий, снимая с моего шлема два лишних датчика слежения. – Что там у тебя шуршало?

   - Суслик пробежал, – ответил я.

   - Суслик? – приподнял брови второй напарник, привинчивая датчик к своему шлему.

   - Ну или как там они тут называются. Вроде вот такой, – неопределённо показал я руками. – В траве бегал.

   - Почему не задержал? – прикололся старослужащий.

   - Или не открыл огонь в случае неподчинения? – поддержал шутку его товарищ.

   - В следующий раз открою, – делано порадовался этим хохмам я.

   - Не вздумай, – серьёзно возразил старослужащий. – Это мы шутим.

   - Я тоже.

   Рано утром в караулку пришёл с проверкой командир батальона. Я в это время спал в комнате отдыхающей смены.

   - Караул! Вружьё! – проорал начальник караула.

   Я вскочил с кровати, выбежал в соседнюю комнату к пирамиде с винтовками, схватил свою и занял место в строю в коридоре караульного помещения. Командир батальона, высокий майор, прошёлся вдоль строя караульных, снисходительно оглядел нас и вернулся на середину.

   - Хорошо, хорошо, – проговорил комбат. – Ты Москалёв? – ткнул он в меня пальцем.

   - Так точно, господин майор, – бодро ответил я.

   - Это ты половину фабрики разнёс?

   - Так точно, господин майор, – повторил я.

   - Зачем?

   - Был приказ сначала стрелять, потом входить в помещение, господин майор.

   - Хорошо, хорошо, – снова пробубнил командир батальона, прохаживаясь вдоль строя. – Ладно, посмотрим, как тебя дальше использовать. На этой неделе пойдёшь в наряд по городу. В патруль. Всё. Начальник караула, распускай их.

   - Караул! Отбой! – скомандовал начкар.

   На этом проверка закончилась, комбат ушёл по своим делам, а я принялся собираться на пост, так как времени на сон уже не оставалось.

   После окончания наряда и возвращения в казарму я, разумеется, рассказал всё своим друзьям. Мы, как обычно перед отбоем, бездельничали в ленинской комнате. Играть в покер после суток в карауле мне было бы трудно из-за усталости, поэтому мы просто неспешно беседовали, сидя за столом. Васян слушал меня, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди, а Ероха полулежал на столе, положив голову на руки, и улыбался, как кот, наевшийся сметаны. Ему очень нравилось слушать новые истории о моих приключениях. В последнее время он даже перестал спрашивать, как я их нахожу, принимая это как обычное течение моей жизни.

   - Всё жалование ты у Кривозубого не стал брать, заявив, что это не твой уровень, а половину жалования забрал, – уточнил Васян, дослушав мой рассказ до конца.

   - Естественно, – ответил я, под усмешку Ерохи.

   - По-моему, это неестественно, – возразил Васян. – Неестественно уже то, что ты взял взятку. Да ещё у какого-то зачуханного самоходчика. Да ещё вдвое меньше, чем он предлагал. Что тут естественного? Ты же фактически помог ему сбежать!

   - Господи, вот всё вам объяснять надо!

   - А ты можешь? – удивился Васян.

   - Само собой, – развёл я руками. – Разумный человек вообще отличается тем, что его действия всегда имеют логическое объяснение.

   - Ну, давай, – скептически хмыкнул Васян. – Попробуй.

   - Ему нужны деньги на отпуск с Лизой, – выдал свою версию Ероха. – Да и мне он денег должен.

   - Не в этом дело, – грозно глянул на него Васян. – А в том, что нельзя выпускать из части самоходчиков и брать у них взятки.

   - А он только половину взятки взял, – ухмыльнулся Ероха. – Он полувзяточник.

   - Поразительное непонимание, – покачал я головой. – При чём тут вообще взятка?

   - То есть как это при чём? – вытаращил глаза Васян. – В ней же всё дело!

   - Не в ней, друзья мои. Не в ней.

   - А в чём?

   Я вздохнул и собрался с мыслями.

   - Понимаете, друзья. После нашей операции в той пещере я не уверен, что точное выполнение поставленных задач - это всегда правильно.

   - Это другое, – возразил Васян.

   - Не знаю, – пожал я плечами. – Может, и не другое. Ведь чем бы занимался этот Кривозубый, если бы был дисциплинированным солдатом? Как и мы, изображал войну с незаконными производителями и помогал полиции воровать их продукцию? Думаете, от этого была бы польза Земной Федерации? Именно так защищают Землю и становятся героями?

   - Что ты хочешь сказать? – озадаченно проговорил Васян.

   - Что я не считаю моральным заставлять этого Кривозубого заниматься всем этим. Наоборот. Я сам не хочу этим заниматься. Так что если он решил погулять в городе вместо того, чтобы быть чьей-то шестёркой, то я не могу против этого возражать.

   - Он сбегает в самоходы не из принципа, а от трусости и малодушия, – не хотел соглашаться со мной Васян. – Он просто не хочет служить, а хочет домой. Если бы полк занимался действительно нужным и благородным делом, он всё равно бы сбежал.

   - Верно, – кивнул я головой. – И в этом случае я бы его задержал без разговоров. Но двести пятый полк занимается вовсе не нужным и тем более не благородным делом. Так что пускай Кривозубый гуляет в городе. Я не имею желания заставлять его участвовать в этом.

   - Благодетель, – съязвил Ероха, но улыбаться перестал.

   Мы минуту помолчали. Потом Васян снова заговорил:

   - Ну, хорошо. Пусть так. Но ты же у него деньги забрал. Это же взятка. Чем тогда ты лучше Хренова, который взял взятку у тех двоих бомжей?

   - Я взял деньги не для себя.

   - А для кого?

   - Для дела.

   Васян с Ерохой переглянулись. Васян уставился на меня ошалелыми глазами, а Ероха снова заулыбался.

   - Нас ждёт очередное приключение, – сделал он правильный вывод.

   - Ты что задумал? – настороженно спросил Васян.

   - Купить мобилу, – ответил я и, видя, что друзья меня не понимают, рассказал им о своей идее с прослушкой.

   - Ты нас под монастырь подведёшь, – сказал Васян упавшим голосом.

   - Себя, если что, – возразил я.

   - Соучастникам дают меньше, Васян, – успокоил его Ероха.

   - В любом случае, мобилу ещё надо купить, так что не волнуйтесь, дело это не срочное. Потом её надо переделать в прослушку. Несколько дней на это уйдёт точно.

   - Посадят, но не сейчас, – продолжил Ероха успокаивать Васяна.

   - А чего ты ему поддакиваешь? – взорвался Васян. - Он задумал чёрт знает что, а ты как ни в чём не бывало хохмишь.

   -Тише ты! – шикнул я. – Хочешь, чтобы вся рота узнала? Не хочешь быть замешанным, так и скажи. Я у тебя ещё ничего не просил.

   - Я не трус, – насупился Васян. – Просто ты всегда втягиваешь нас в какие-то истории.

   - Втягивает, – согласился Ероха. – Но, согласись, когда тебя вместо службы, на которую ты рассчитывал, идя в армию, используют как бесплатных разбойников, это неприятно. И хочется дать сдачи.

   Васян в ответ только молча кивнул.

   - Ну вот и чудненько, – облегчённо вздохнул я. – А то я уже начал сомневаться в том, что вы меня поймёте.

   - А я и не понял, – спокойно проговорил Ероха.

   Мы с Васяном растерянно уставились на него.

   - Не понял, почему ты у Кривозубого только половину жалования забрал, а не всё.

   - Чтобы ему было на что погулять в городе и он не чувствовал себя обворованным. Фактически мы с ним заключили сделку. Я обеспечил ему безопасный проход, он мне за это заплатил. Всё справедливо, и никто не обижен.

   - Теперь понял, – кивнул Ероха. – Идём спать?

   Я глянул на часы. Вот-вот должны были объявить отбой. Я только теперь понял, что за сутки службы в карауле заметно устал.

   - Пошли, – хлопнул я по плечу Ероху, поднимаясь из-за стола.

   Не понял он. Хохмач.

ГЛАВА 6 - СТОЛИЧНЫЙ СЕКОНД-ХЕНД

В первое увольнение на Дальней я пошёл спустя месяц после прибытия на планету. Естественно, в списки увольняемых мы с Васяном и Ерохой записались одновременно. Фамилия Ерохи в штатном списке роты стояла ближе к началу, поэтому его очередь идти в увольнение подошла раньше, но он поменялся с одним из солдат, уступив ему свою очередь, чтобы мы могли провести выходной вместе. Получив в финчасти своё жалование, мы отправились в город.

   Естественно, я снова был самым богатым из нас троих. Васян тратил деньги в местном «Армияторге» на сигареты, а Ероха хоть и старался экономить, но всё же, в отличие от меня, не имел возможности стрясти деньги с Кривозубого. Поэтому как только мы вышли за ворота части, Ероха немедленно напомнил мне про деньги, которые я занимал у него, чтобы на последнем свидании перед отправкой на Дальнюю подарить Лизе цветы.

   - Вот же куркуль, – беззлобно отозвался я. – Видишь, какие назревают проблемы, и беспокоишь меня по такому пустяковому поводу.

   - Долг платежом красен, – не отставал Ероха.

   - Ладно, на, – вздохнул я и отсчитал нужную сумму.

   - Вот это другое дело, – улыбнулся Ероха, засовывая сложенные пополам банкноты в грудной карман своей формы. – Теперь я снова люблю тебя как прежде.

   - Куда двинем? – спросил Васян, когда мы закончили утрясать финансовый вопрос.

   - Да прямо пока, – кивнул я вперёд.

   На Дальней, в отличие от Земли, аэробусы ходили довольно редко. Чтобы добраться до города, нужно было сначала пройти пешком по грунтовой дороге среди джунглей пару километров к посадочной площадке. Население планеты насчитывало всего двадцать миллионов человек, на всё рабочих рук не хватало, поэтому асфальтовые дорожки имелись только в нескольких крупных городах. Остальное население во время дождей, которые тут были не редкостью, месило ногами грязь.

   Аэробуса пришлось ждать около получаса. Краска по бокам воздушной машины облупилась, и местами была видна ржавчина, сам аппарат был вдвое короче своих земных собратьев. Зато забит был под завязку. Управлял аэробусом небритый тип с папиросой во рту. Мы с трудом устроились в проходе салона между сиденьями.

   - Вах! А платыт нэ нада, да? – окликнул нас водитель, кресло которого было отгорожено от салона со спины пластиковой перегородкой.

   Мы недоумённо переглянулись. Конечно, мы собирались заплатить и принялись искать билетный аппарат. На Земле их крепили к стенке аэробуса. Чтобы оплатить проезд, надо было в щель билетного аппарата опустить монету или банкноту. Из другой прорези вылезал билет, а в специальное окошко выпадала сдача. Но в салоне этого аэробуса никаких билетных аппаратов не оказалось.

   - Э! – продолжал надрываться водитель. – Дэнга даём, да?

   - Денег хочет, – шепнул я друзьям.

   - Кто ж их не хочет, – не понял Васян.

   До него с Ерохой, как, впрочем, и до меня, не сразу дошло, что оплату здесь принимает сам водитель. Мне это казалось странным. Однако спорить с местными порядками было глупо, поэтому я молча достал из кармана мелочь и отсчитал нужную сумму. Моему примеру последовали и Васян с Ерохой. Водитель взял у нас деньги, встряхнул их в ладони, убедился, что плата за проезд внесена полностью, и бросил их в пластиковую банку, стоящую прямо на приборной панели.

   - Вах, дарагой! – сказал он уже более дружелюбно. – Как будто первый раз маршрутка сел.

   С этими словами водитель нажал на газ и потянул штурвал на себя. Аэробус взмыл вперёд и вверх с такой скоростью, что мы едва удержались на ногах. Всю дорогу небритый водила гнал так, что мне иногда казалось, будто я лечу не на аэробусе, а на космическом истребителе. Во всяком случае, перегрузки, которые я испытал, дали мне общее представление о том, в какой физической форме должны находиться военные лётчики. Впрочем, остальных пассажиров это нисколько не беспокоило. Судя по всему, они были привычны к тому, что водители этих коротких аэробусов говорят с сильным акцентом и носятся как угорелые.

   Узнав, что такое маршрутка, и простояв в её салоне, крепко держась за поручни, минут двадцать, мы вышли на посадочной площадке города, который назывался в честь действующего президента Санкт-Лаобург. Едва за нами закрылась дверь, как аэробус рванул вверх, оставив за собой маленький смерч, в котором крутилась шелуха от семечек, какие-то обёртки и прочий мусор, которого с избытком хватало на улицах Лаобурга.

   - Великолепие местных достопримечательностей, – проговорил про себя Васян, разглядывая мусор, вращаемый воздушным потоком.

   Шутка была в тему. Дома, окружающие посадочную площадку, были невысокие, в три-четыре этажа, все какие-то обшарпанные, как и фонари, редко стоящие вдоль улиц. Правда, город был довольно зелёным от деревьев и травы, растущей на разбитых газонах. Вдобавок местное солнце палило безжалостно. Это немного скрашивало унылое впечатление, производимое Лаобургом на своих гостей.

   - Пойдём гулять? – с улыбкой предложил Ероха. – Возможно, тут есть какой-нибудь бар.

   Мы с Васяном удивлённо взглянули на Ероху. Ходить в местные бары, если они производят такое же впечатление, как и улицы города, мы особого желания не чувствовали.

   - Давайте-ка для начала осмотримся, – кивнул я вдоль улицы. – Мне, кстати, магазин нужен. Хочу мобилу купить.

   - Ещё не отказался от своей затеи? – недовольно спросил Васян.

   - Никогда, – разочаровал его я.

   - Ну ладно, – вздохнул он. – Пошли искать твой магазин.

   И мы пошли прогулочным шагом по улице, покрытой потрескавшимся асфальтом. Метров через триста улица вывела нас на проспект, такой же разбитый. По проспекту время от времени проезжали флаеры. Легковушки, грузовики, пассажирские. Их было немного, это сразу бросалось в глаза. Город явно был небогат. Скорее наоборот. На Земле я привык к тому, что даже небольшие посёлки были очень ухоженными, не говоря уже о городах. За этим строго следили коммунальные службы, набиравшие штат из выпускников школ, не сумевших поступить в университет или колледж. Но тут… Я подумал, что дороги в этом городе проложены только потому, что так у людей принято – прокладывать в городах дороги. Дань традиции и не более. Проложили во время постройки города и забыли навсегда. И с тех пор даже не помышляли о каком-либо ремонте.

   Мы брели по городу, пялились на вывески и разглядывали прохожих. Вывески меня поначалу удивили. «Секонд-хенд с Земли». Светодиодная панель, ярко горящая даже на солнце. Ниже имелась приписка: «Свежее поступление».

   - Вы знаете, что такое секонд-хенд? – спросил я своих друзей.

   Васян с Ерохой дружно помотали головами.

   - Зайдём?

   Мы зашли. Магазин одежды. Я хмыкнул и уже собрался было уходить, но Васян решил выяснить всё до конца. Он подошёл к продавщице, слоняющейся меж полок с джинсами и манекенами, и спросил:

   - Извините. Не подскажете, что такое секонд-хенд?

   Та уставилась на него, выпучив глаза. После секундной паузы она растерянно ответила:

   - А у нас ничего такого нет. У нас всё законно.

   - Это хорошо, – озадаченно произнёс Васян. – Но я не по этому делу.

   - Не по этому? – переспросила продавщица.

   - Не по этому, – подтвердил Васян. – Я просто хотел узнать, что значит ваша вывеска. Что на ней написано?

   - Так ты не за деньгами? – сощурила глаза продавщица.

   - Нет, – пожал плечами Васян.

   Продавщица окинула его пристальным взглядом и заключила:

   - То-то я смотрю, военный какой-то. Обычно полицейские приходят, а тут солдат. Ну и чего тебе надо, солдатик?

   - Я просто насчёт вывески, – улыбнулся Васян.

   - Катись.

   - Не понял, – оторопел Васян.

   - Катись, говорю, отсюда! – повысила голос продавщица. – Пришёл он. Ишь ты! Ходют тут! А ну пошёл!

   Я понятия не имел, что происходит, но Васяну надо было помочь.

   - Вы с кем разговариваете! – командирским тоном рявкнул я на продавщицу, сделав шаг в её сторону. – Вы понимаете, кто к вам пришёл?

   - Ну, – неуверенно произнесла продавщица, сразу сбавив обороты. – Понимаю.

   - А раз понимаете, то отвечайте на вопросы точно, коротко и по существу, – ещё немного приблизился я. – Вам задали вопрос по поводу вывески. Что она значит?

   - Что тут продают секонд-хенд, – послушно ответила женщина.

   - Хорошо, – похвалил я. – Теперь ответьте, что такое секонд-хенд.

   - Одежда.

   - Просто одежда?

   - Ну, одежда, бывшая в употреблении. А вы что, сами не знаете, куда с проверкой пришли?

   - Это проверка вывесок, – ляпнул я, думая, что удачно пошутил.

   - А, – кивнула продавщица. – Так бы сразу и сказали.

   Мы с друзьями переглянулись. Одежда, бывшая в употреблении. Поношенная то есть. И её здесь продают. Дикость. Кому взбредёт в голову одеваться в обноски?

   - И хорошо берут? – спросил я.

   - Я в налоговой исправно отчитываюсь, – тут же завелась продавщица. – У меня все бумаги в порядке. Так что взяток я не дам. Вам.

   - Ну хорошо. С вами всё ясно, – важно сказал я. – Продолжайте работать.

   Я кивнул своим друзьям, и мы вышли из магазина на улицу.

   - Секонд-хенд, – произнёс Васян, когда мы двинулись дальше по проспекту.

   - Свежее поступление, – поддакнул я. – С Земли.

   - Кому придёт в голову тащить аж с Земли какие-то тряпки, когда их тут на месте можно нашить сколько угодно? – глядя в асфальт, размышлял Ероха. – Да ещё и поношенные.

   Я остановился и оглянулся. Мы ещё не успели далеко отойти от этого магазина, и я увидел, как в него зашла целая семья. Отец с матерью среднего возраста и две девчушки лет по десять. Друзья тоже остановились и проследили за моим взглядом.

   - Покупают, – удивился Ероха.

   - Ничего не понимаю, – констатировал Васян.

   Я вздохнул и двинулся дальше по проспекту. Теперь мы не просто гуляли. Мы изучали город. Вывески теперь давали нам информацию и Дальней. «Ломбард». Что такое ломбард? Я спросил у друзей. Васян сказал, что это такое место, где можно заложить свои вещи. А потом, если есть деньги, выкупить обратно. Зачем? На Земле ничего такого не было уже лет сто. А тут, выходит, они ещё были нужны. «Деньги до зарплаты». Я сунулся в небольшой павильончик с этой вывеской.

   - Солдатам кредиты не даём, – строго сказала дамочка в деловом костюме, сидящая за офисным столом. – Вас с планеты переведут в другую часть или демобилизуют, и ищи-свищи.

   Я поспешно вышел обратно на улицу.

   - Ну, что там? – спросил Ероха.

   - Кредиты, – ответил я. – Банк, наверное.

   - Банк размером с киоск для мороженого? – не поверил он.

   - Сам посмотри.

   Он открыл дверь и вошёл в павильончик. Через секунду вышел и уставился на меня.

   - Чего смотришь? – спросил я.

   - Осмысливаю, – отозвался Ероха.

   - Пошли дальше. По дороге осмыслишь.

   Среди прочего меня поразило обилие пивнушек. Не кафе, не ресторанов, а именно пивнушек. Я попытался прикинуть, и у меня получилось, что примерно в каждом третьем доме имелась пивнушка. Кому нужно столько питейных заведений? Как можно покупать поношенную одежду с другого конца галактики, брать деньги в долг у этих микробанков до зарплаты и в то же время тратить деньги на выпивку? Эти люди что, не соображают, что делают?

   - Вспомнил! – воскликнул вдруг Ероха. – Нам на уроке истории про это рассказывали. Такое уже было на Земле то ли в двадцатом веке, то ли в двадцать первом. Называлось «перестройка».

   - Реформы. И стабилизация, – поправил его Васян.

   - Модернизация, – вспомнил я школьный курс истории.

   - Да, точно, – поддержал меня Ероха. – Это было как-то связано со сменой часовых поясов. И с Олимпийскими играми.

   Так, за разговорами, мы подошли к магазину бытовой техники. Я напомнил друзьям, что мне нужна мобила, и мы вошли в стеклянные двери.

   - Мне вот это, – указал я пальцем на витрину.

   - Это очень недорогая модель. Устаревшая, – прокомментировал продавец в оранжевой рубашке мой выбор. – Могу предложить вам более современный вариант.

   - Нет, – отрезал я. – Денег мало. И то пришлось в микробанке кредит брать. До зарплаты.

   - Понимаю, – кивнул продавец и принялся выписывать мне гарантийный талон на мобилу.

   К своей мобиле я прикупил ещё и флешку пообъёмнее, чтобы на неё влезло побольше информации. Когда мы вышли из магазина, Ероха спросил:

   - А почему бы тебе не купить диктофон? Это ведь намного удобнее, чем переделывать телефон.

   - Не удобнее, – ответил я. – Диктофоны работают от обычных батареек. А они быстро садятся. Ведь диктофоны используют недолго. Только чтобы взять интервью или надиктовать какой-нибудь текст. А аккумуляторы мобил могут обеспечивать несколько суток непрерывной работы. Вот только надо динамик удалить, чтобы никакой звук случайно его не выдал. И переключатель припаять, чтобы можно было отключать экран. Это сэкономит заряд аккумулятора. Сможешь?

   - Я? – ошарашенно спросил Ероха.

   - Да, – кивнул я. – А кто? Ты же у нас компьютерщик.

   - Я программист, – вздохнул Ероха. – Если тебе его перепрошить надо, то я могу сделать. А для того, что ты требуешь, нужен инженер.

   - Ты одну запчасть мобилы от другой отличить можешь?

   - Ну, теоретически…

   - Вот бери и отличай, – сунул я ему в руку мобилу. – И антенну надо отключить, чтобы она радиосигнал не излучала. Иначе местоположение мобилы сможет определить полковая служба радиоэлектронной борьбы.

   Мы побрели по улице дальше, при этом Ероха вертел в руках мобилу, пытаясь сообразить, что с ней делать дальше. Я стал присматриваться к людям. Невзрачные, на вид хмурые, но время от времени смеются. Одеты в основном бедно. Встречались пьяные, время от времени, как я позже понял, наркоманы. Подростки крутились вокруг каких-то ларьков, я так и не смог понять, что им там было нужно. Стариков было немного. Все ходили с костылями-клюшками и сумками. Одеты беднее всех. Они представляли собой разительный контраст с пенсионерами на Земле, где старики были заняты в основном тем, что проводили время в развлечениях, путешествиях, если не нянчились с внуками в своё удовольствие. Эти же явно куда-то спешили. Это был вовсе не заслуженный отдых.

   - Я поковыряюсь немного.

   - А? – слова Ерохи оторвали меня от размышлений.

   - Я говорю, придётся немного поковыряться в твоей мобиле, – повторил он.

   - Копайся. Об этом тебя и просил.

   - Я имею в виду, что согласен покопаться в ней.

   - Так ты до сих пор думал?

   - Немного.

   - То есть ты мог отказаться? – насторожился я.

   - Просто я не был уверен, что сумею сделать то, о чём ты просишь, – уточнил Ероха. – Теперь, кажется, сообразил.

   - Когда будет готово?

   - Думаю, быстро. Только не здесь.

   - А где? – не понял я.

   - Ну, я думал, когда в часть вернёмся? – растерялся Ероха.

   - А в части у тебя будет время этим заниматься? – покачал я головой. – Да ещё и незаметно.

   Ероха в ответ только пожал плечами. Я тронул его за плечо:

   - Вон местная забегаловка. Пойдём.

   Я зашагал к жёлтому павильону местной сети быстрого питания, стоящему у посадочной площадки. Это было нечто вроде мини-кафе. Пока мы шатались по улицам Лаобурга, я успел заметить пару-тройку таких заведений.

   - И то верно. Пора пообедать, – согласился Васян, догоняя меня.

   Ероха вздохнул, развёл руками и побрёл за нами следом.

   Внутри было тесновато. Народу не было, но само помещение было маленьким. Два небольших столика с парой стульев справа и слева от девушки-продавщицы, сидящей за стойкой, отгороженной от остального павильона переборкой с большим окном. Вот и весь интерьер. Мы вошли и огляделись. Васян хмыкнул и смело направился к девушке в окне:

   - Сейчас попробуем местную кухню.

   Они с Ерохой взяли себе подогретые бутерброды с чаем. Я ограничился стаканом горячего кофе.

   - Экономит, – толкнул в плечо Ероху Васян, когда они усаживались за столик.

   - Экономлю, – согласился я, взял стул от другого столика, пододвинул его к нашему столу и сел напротив друзей. – Давай.

   - Чего давай? – уставился на меня Ероха.

   - Копайся в мобиле.

   Ероха оглядел ещё раз помещение, покачал головой и ответил:

   - Сначала поем.

   Пришлось ждать, пока они с Васяном насытятся. Впрочем, время у нас было. Пока Ероха ковырялся в мобиле, мы с Васяном обменивались впечатлениями.

   - Ну, как тебе город? – спросил он, глядя в широкое окно павильона.

   - Необычно, – честно ответил я. – Не ожидал, что в колониях люди живут так. В голоновостях картинка совсем другая.

   - Ну, на Земле тоже не везде курорт, – напомнил он мне. – Взять хотя бы избушки у картофельного поля недалеко от полигона в учебке.

   - Верно. Но это частности. В основном на Земле люди так не живут. А тут, на Дальней, это норма. Интересно, как выглядит местный частный сектор. Если на Земле избушки с печным отоплением, то что здесь?

   - Думаешь, тут есть частный сектор? – засомневался Васян. – Это же колония. Тут вроде все должны работать на предприятиях, производящих нужные Земле товары. И все должны быть обеспечены жильём.

   - Не знаю, – пожал я плечами. – Во всяком случае, теперь я ничему не удивлюсь.

   Так мы проболтали около получаса. Наконец Ероха оторвался от своего занятия и радостно объявил:

   - Всё! Готово! Самодельная прослушка системы Ерохина.

   Он показал мне мобилу и снял с неё заднюю крышку.

   - Звук у него теперь вообще отсутствует, так что говорить по нему не сможешь. Слушать, что запишешь, можно через наушники. Антенна на месте, но я её отсоединил, – сказал он, протягивая мене пару проводков. – Это антенный кабель. Можешь выбросить. Чтобы отключить экран, вытащишь вот этот разъём из платы. Всё.

   Ероха закрыл крышку и протянул мобилу мне. Я взял её и повертел в руках.

   - Ладно. Сойдёт.

   - С тебя пиво, – улыбнулся Ероха.

   - Если всё выгорит, – улыбнулся я в ответ.

   - Если не выгорит, всё равно с тебя пиво, – возразил Ероха. – Я свою работу сделал.

   - Потом, – согласился я. – Когда всё закончится.

   Мы какое-то время ещё побродили по городу, а потом решили возвращаться. По дороге назад мы снова зашли в магазин бытовой техники, и я купил маленькие наушники-капельки к своей мобиле. После этого мы отправились на нужную нам посадочную площадку ждать маршрутку.

ГЛАВА 7 - ПАТРУЛЬ

Сразу после возвращения из увольнения установить прослушку я не смог, так как следующий день был выходным и командование полка в части не появлялось. А в ближайший понедельник меня поставили в наряд патрульным по городу. Двести пятый полк помогал местной полиции патрулировать улицы Лаобурга. Для этого ежедневно выделялась одна рота. Служба в патруле заключалась в том, что патруль из трёх человек шатался по заданному маршруту в поисках нарушений закона. Перед отправкой в город младший лейтенант Зайцев построил роту на плацу и провёл инструктаж.

   - Выполнять все приказы старшего патруля беспрекословно, – говорил он командным голосом, прохаживаясь вдоль строя. – В случае обнаружения мелких хулиганов, пьяниц и наркоманов немедленно задержать и передать силам полиции. В случае неподчинения или оказания сопротивления применять оружие. У вас будут только штурмовые винтовки. Остальное снаряжение вам без надобности. При необходимости вы можете вызвать подкрепление по специально выделенному каналу связи. Подкреплением буду командовать я, поэтому если кто-то произведёт ложную тревогу, то сильно об этом пожалеет. Постарайтесь сделать этот наряд спокойным. Я собираюсь отдохнуть и не хочу отвлекаться на всякую чепуху. Вопросы есть?

   Вопросов у нас не было. Все солдаты роты уже успели сходить в увольнение, в городе более или менее освоились и с нетерпением ждали возможности снова сменить однообразие воинской части на прогулку по административному центру Дальней.

   - Равняйсь! – рявкнул Зайцев. – Смирно! Напра-во! На погрузку шагом-арш!

   Мы повернулись куда приказано и зашагали к стоящему здесь же, на плацу, транспорту. Полёт до Лаобурга занял пятнадцать минут, немного дольше, чем на маршрутке.

   - В три шеренги становись! – скомандовал старшина Хренов, когда мы выгрузились прямо на центральной площади города напротив резиденции губернатора. – Старослужащие в первую шеренгу, новички во вторую и третью!

   Мы построились в три шеренги, и Хренов объявил:

   - Старослужащие в первой шеренге будут старшими патрулей. Те новички, кто стоит за ними, их напарники. Ты и ты! – указал он на меня и ещё одного новичка, стоящего неподалёку. – Будешь нести службу вместе со мной.

   Васян и Ероха глянули на меня, но ничего не сказали. Понятно, что Хренов неспроста взял меня к себе, но зачем, я понятия не имел. Так зачем гадать? Всё равно скоро всё станет ясно. Наверное.

   - Есть! – отозвался я.

   Хренов указал каждому патрулю его маршрут, несколько человек оставил в резерве на случай, если кто-нибудь вызовет подкрепление, и распустил роту по местам несения службы.

   - Так, – сказал он, справившись с делами. – Вы двое. Ходите за мной как два хвоста, делаете всё, что я скажу. Рот открываете, когда я вас о чём-нибудь спрошу. Малейший косяк, и будете жалеть об этом весь оставшийся срок службы. Понятно?

   - Так точно, господин старшина, – ответил я в один голос с новым напарником.

   - Вот и прекрасно. Тогда за мной, – скомандовал Хренов и зашагал в сторону проспекта, начинающегося от площади и уходящего километров на пять к городской окраине, где находился металлургический комбинат и бараки его работников.

   Мы вдвоём послушно затрусили следом, а Зайцев с десятком солдат остался у транспортника. Интересно, как именно он собрался отдыхать? Завалится спать в транспорте?

   - Будем ходить по этой улице, – махнул Хренов вдоль неширокой аллеи, когда мы прибыли на место. – Тут есть несколько пивнушек и заводское общежитие. Вечером будет много пьяных. Если заметите, сразу говорите мне. Ясно?

   - Так точно, – отозвались мы с напарником.

   - Тогда пошли патрулировать.

   Как я понял, сил полка хватало только для обеспечения безопасности центрального района Лаобурга, в котором находились административные здания органов управления колонией и её административным центром. Спросить об этом прямо я не мог, потому что Хренов запретил разевать рот без команды, но, судя по всему, в окраинные районы соваться по ночам не рисковала даже полиция, а уж армии это было и подавно не нужно.

   Наша улица имела длину около двух километров и представляла собой аллею, по обеим сторонам которой проходила проезжая часть для флаеров. За проезжей частью находился тротуар для пешеходов и двухэтажные дома с небольшими окнами. На первых этажах этих домов встречались небольшие магазины или пивнушки, но их было немного.

   Сначала мы прошли из конца в конец улицы, при этом Хренов оглядывал пивнушки, щуря глаза и что-то прикидывая в уме. После этого наш маршрут патрулирования резко сократился. На одной стороне улицы была одна пивнушка, находящаяся в самом её конце, на другой три, расположенные в соседних зданиях ближе к середине улицы. Мы стали ходить по той стороне, на которой было три пивных, причём только от одного питейного заведения к другому. Остальные участки маршрута Хренова не интересовали. Мотаясь весь день по одной и той же раскалённой солнцем улице, я решил, что в ближайшее увольнение не поеду в город, а узнаю, где тут ближайшая река или берег моря, и проведу день на пляже. Несмотря на начавшийся вечер, клиентов в наших пивнушках не было. Сквозь стеклянные витрины я видел, как бармены злобно поглядывают на нас. Мы явно распугивали посетителей, что сильно нравилось Хренову, судя по его ехидной улыбочке.

   Тропический вечер приятно притушил жару, и моя спина даже начала просыхать от пота. Дышать тоже стало легче. Начало темнеть. Хренов всё чаще поглядывал на часы. Мне стало скучно, и я, как обычно в минуты досуга, стал вспоминать Лизу. Как сказать ей, что я опять влезаю в какую-то историю? Ведь я обещал её отцу, что буду вести себя тише воды ниже травы. Если он узнает, что мне не живётся спокойно, то вполне может запретить ей встречаться со мной. Она, конечно, его не послушает, но портить отношения с семьёй своей девушки я не хотел.

   - Пора! – вырвал меня Хренов из моих мыслей, в очередной раз глянув на часы. – Уже совсем стемнело.

   Я только хмыкнул. Как будто для того, чтобы определить, что уже стемнело, ему надо было обязательно смотреть на часы.

   - За мной, – скомандовал он и пошёл широкими шагами в конец улицы к одинокой пивнушке на другой её стороне.

   Деваться было некуда, и мы с напарником потрусили следом, стараясь не отставать от воодушевлённого наступлением темноты старшины. Мы резво промаршировали до последнего углового дома, перешли на другую сторону аллеи и ввалились в битком набитую людьми пивнушку. При этом Хренов распахнул дверь пинком ноги.

   - Всем оставаться на своих местах! – проорал он, направляя свою винтовку стволом в потолок. – Проверка документов! Москалёв, охраняй дверь! Никого не выпускать! Ты, как там тебя! – обратился он к нашему третьему напарнику. – Будешь прикрывать меня.

   - Есть! – ответил я и встал в дверях с винтовкой на изготовку.

   Хренов пошёл проверять документы. Собравшиеся представляли собой довольно жалкое зрелище. Худые, в сильно поношенной, часто засаленной одежде, с морщинистыми испуганными лицами, они старались не смотреть в глаза и всегда отводили взгляд, если я смотрел прямо на них. В помещении висел запах перегара. Надо думать, многие из них, проспав после вчерашней пьянки весь день, только под вечер добрались до пивнушки, чтобы опохмелиться или продолжить запой. Документы у всех были в порядке, но старшина всё равно объявил:

   - Так, господа алкоголики! Все арестованы!

   - За что? – принялся было возмущаться один слегка нетрезвый тип со стаканом какого-то мутного пойла в руке. Видимо, эти заведения только назывались пивными, а на самом деле тут предлагали и более крепкие напитки сомнительного происхождения. – Мы тут тихо сидим, ничего не делаем.

   - Молчать, козёл! – рявкнул на него Хренов. – Вы тут пьёте. И уже напились. А нахождение в общественном месте в состоянии опьянения запрещено административным кодексом.

   - Но это же пивная! – не понял намёка нетрезвый тип.

   Хренов подошёл к нему вплотную и процедил сквозь зубы, глядя на него в упор:

   - Это общественное место. Всё, что находится за пределами твоего дома или где вы там живёте, это общественное место. Козёл.

   Протестовавший пропойца умолк, и Хренов продолжил распоряжаться.

   - Бойцы. Остаётесь здесь. Посетители, выходить по одному на улицу. Будем оформляться. Ты, – ткнул он пальцем в того, который протестовал против ареста. – Будешь первым. Пошли.

   С этими словами Хренов отодвинул меня в сторону и вышел на улицу. Вслед за ним, опустив голову, вышел и несчастный алкаш.

   Закончив оформлять очередного арестованного, Хренов стучал в дверь, и я выпускал наружу очередного пьяницу. Дело двигалось быстро. Уже минут через пять старшина вошёл в пивную и направился к стойке бармена. Тот всё это время хмуро стоял за своей стойкой, перебирая свои стаканы и бутылки.

   - Штраф за организацию распития спиртных напитков в публичном месте, – с металлом в голосе сказал наш командир.

   - Сколько? – вздохнул бармен.

   Хренов назвал сумму. Бармен послушно отсчитал деньги и протянул их через стойку. Старшина взял купюры и спрятал их в карман штанов, который и без того уже довольно заметно оттопыривался. На этом наши дела в этой пивной закончились, и старшина скомандовал:

   - Москалёв, пошли на улицу.

   Мы вышли из пивнушки, а наш напарник остался внутри. Я ожидал увидеть толпу арестованных, загруженных в наш транспортник или в полицейские флаеры, но никого не увидел. Пусто. Я снова глянул на оттопыренный карман на штанах Хренова. Всё стало ясно. Тем временем он вынул из другого кармана несколько банкнот и протянул их мне:

   - На. Твоё месячное жалование.

   - Извините, господин старшина, – ответил я. – Я своё жалование уже получил в финчасти.

   - Ты хорошо подумал? – нахмурился старшина.

   - Так точно.

   - Ты меня разочаровываешь, – сделал кислую мину Хренов, продолжая предлагать мне деньги.

   Я молча стоял по стойке смирно. Он вздохнул, убрал деньги обратно в карман и сказал:

   - Молодец, Москалёв. Проверку на честность ты прошёл. Из тебя выйдет настоящий герой, защищающий Землю. Иди пока по маршруту. Патрулируй. Мы тебя через минуту догоним.

   - Есть, господин старшина, – ответил я.

   Хренов постучал в дверь пивнушки. На стук из неё вышел второй солдат. Я развернулся и пошёл по улице не оглядываясь, а Хренов остался с нашим напарником «проверять» его на честность.

   Спустя минуту они меня действительно догнали. Я посмотрел на своего товарища. Он отводил взгляд и старался не смотреть на меня. Я понял, что мне он больше не товарищ. Как, оказывается, просто человек может превратиться в скотину.

   Не прошло и пяти минут, как я услышал в динамике своего шлема голос Зайцева:

   - Москалёв. Приказываю прибыть на центральную площадь. До конца наряда будешь нести службу в резерве.

   - Есть, – ответил я и посмотрел на Хренова.

   - Сам дорогу найдёшь? – спросил тот.

   - Так точно.

   - Ну и чеши.

   Выходит, он тоже слышал, что говорил мне командир роты. Я отдал честь и, не дожидаясь ответа, пошёл по ночной улице в сторону площади.

   Подходя к площади, я заметил на ней некоторое оживление. В начале площади стояло внушительное серое здание резиденции губернатора, справа от него - здание местного управления полиции, слева - ещё какое-то административное здание, посреди площади - памятник президенту Лао в полный рост, а прямо под памятником стоял наш транспортник. Возле памятника собралась толпа солдат в полсотни человек. Одни бесцельно бродили туда-сюда, сняв шлемы и закинув винтовки за спину, другие стояли группками по два-три человека и о чём-то переговаривались.

   Подойдя ближе, я разглядел в толпе Васяна с Ерохой и направился к ним.

   - О! Вот кого нам не хватало! – воскликнул Васян, заметив моё приближение. – Теперь наконец-то можно перекинуться в покер!

   - Вы чего тут делаете? – задал я естественный вопрос.

   - Несём службу в резерве, – ответил вместо него Ероха.

   Я оглядел своих друзей. Шлемы обоих болтались на груди, штурмовые винтовки закинуты за спину, оба празднично злые.

   - Не многовато резерва? – приподнял я одну бровь.

   - Маловато, – скривил губы Васян.

   - Не понял.

   - Здесь те, кто прошёл «проверку на честность», – объяснил Ероха.

   Я вытаращил от удивления глаза:

   - Выходит, и вам тоже предлагали деньги?

   - Ну да, – улыбнулся Ероха. – Всем предлагали.

   - Мой старший патруля забрал выручку у двух местных проституток и немедленно предложил мне с напарником половину, – рассказал Васян. – Я отказался, а напарник замялся. Тогда старший отослал меня сюда, а второго напарника оставил.

   - И так со всеми, – многозначительно поднял указательный палец вверх Ероха.

   - Понятно, – сказал я, снимая с головы шлем и прикрепляя его на груди. – Старослужащие обирают местное население и проверяют новичков на предмет поиска новых сообщников. Преемственность поколений, так сказать.

   - А мы гадали, придёшь ты или нет, – тихо проговорил Ероха.

   Я с силой ударил его кулаком в грудь. Кевларовый бронекостюм погасил удар, но Ероха всё же покачнулся, отставив назад правую ногу, чтобы не упасть. Само собой, он не остался в долгу и так же с силой ударил меня. И совсем не больно. Хотя и ощутимо.

   - А ты чего думал? – серьёзно сказал он. – Сам же берёшь деньги у Кривозубого, а потом удивляешься, что мы не уверены в том, как ты себя поведёшь во время этой проверки.

   - А я думал, вы поняли, – ответил я так же серьёзно. – Кривозубый платил мне за услугу, которая была ему выгодна. Он ушёл в самоход, значит, не может участвовать ни в чём подобном, – я повёл рукой, показывая на бродящих вокруг солдат. – По мне, так это вполне даже хорошо. А Хренов со своими подельниками занимается откровенным грабежом, притягивая за уши обвинения в распитии алкогольных напитков в заведениях, которые как раз для этого и предназначены. Неужели вы не видите разницы?

   - Видим, видим, – с улыбкой похлопал нас обоих по плечам Васян. – Иначе мы бы с тобой не разговаривали.

   Я толкнул Ероху в плечо ладонью. Он принял извинения и тоже толкнул меня.

   - В покер? – продолжал улыбаться Васян.

   - А Зайцев нам уши не надерёт? – засомневался я.

   - А его нету, – успокоил меня Васян.

   - Как нету?

   - А так. Сначала выспался в транспортнике, потом приказал всем, кто «прошёл проверку», прибыть сюда в резерв, оставил вместо себя какого-то капрала и учесал в город. Сказал, что будет утром.

   - Мило, – усмехнулся я. – Выходит, за день он набрался сил, а теперь ушёл гульванить?

   - По-любому, – согласился Ероха.

   - А капрал? – спросил я.

   - А капрал приказал нам оставаться на месте и завалился спать вместо Зайцева, – ответил Васян.

   - Командиры, блин. Ладно, пошли.

   Мы уселись на одну из лавочек, стоящих по периметру площади, и Ероха достал колоду.

   Зайцев, как и обещал, пришёл утром. Шатаясь и дыша перегаром, он, спотыкаясь, зашёл по трапу-рампе в транспортник и завалился дрыхнуть.

ГЛАВА 8 - ПОБЕДИТЕЛИ ГОРОХА

После длительного патрулирования в городе нам полагались сутки отдыха, но вместо этого всех новичков роты заставили собрать свои вещи в рюкзаки, выстроили на плацу, и Зайцев объявил:

   - Итак, вновь прибывшие. В ходе несения службы в патруле вас проверили на честность. Поздравляю! Все вы с честью прошли эту проверку.

   - Во как, – прошептал стоящий справа от меня Васян. – Оказывается, все прошли.

   - Ну, само собой, все, – незаметно кивнул я. – Кто более, кто менее.

   - Теперь, когда вы освоились в новой части, вас окончательно распределят по подразделениям.

   Это было несусветной чушью. Для успешного вхождения в коллектив надо было сразу распределять новичков по их подразделениям, а не сгонять сначала в одну роту. Ведь мы привыкли к её коллективу, а после нового распределения нам предстояло привыкать заново, уже к новым ротам. Между тем на плац торопливым шагом примчался тип в форме комиссара военной полиции с кожаной папкой в руках. Низкого роста, с рябой физиономией и небольшими усиками. Без головного убора. Видимо, местная военная полиция не считала себя обязанной соблюдать правила ношения формы.

   - Уже начали? – улыбнулся он Зайцеву.

   - Представляю вам комиссара военной полиции гарнизона на Дальней, – сказал Зайцев. – Сейчас он проведёт для вас лекцию.

   Комиссар открыл свою папку и начал говорить, время от времени заглядывая в бумаги:

   - Вооружённые силы Земной Федерации являются силовой структурой, призванной обеспечивать защиту Земли и колоний от врага, проявляя верность долгу, верховному командованию и присяге. Каждый военнослужащий, являясь героем и защитником Земли, обязан…

   Я перестал его слушать. Подобной бредятиной нас достаточно пичкали в учебном полку. Не хватало ещё слушать то же самое от того, кто сам не собирается служить Земле и выполнять долг.

   - А нафига нам лекция перед распределением? – спросил стоящий слева Ероха.

   - Ну, это же начальство, – немедленно воспользовался Васян возможностью скоротать время за разговором, вместо того чтобы слушать комиссара. – С одной стороны, они хотят показать свою умность солдатам. С другой, лишний раз отчитаются о правильном воспитании подчинённых.

   - Маловато, – возразил я. – Для этого они собрали бы весь полк. А здесь только новички. Ну-ка тихо!

   Комиссар начал говорит нечто, заинтересовавшее меня:

   - Военнослужащие обязаны надёжно хранить военную тайну и не допускать клеветы на доблестные вооружённые силы. Каждый воин должен зорко следить за честностью своих товарищей и немедленно сообщать о случаях лжи в адрес армии Земной Федерации. Распространение ложных сведений о вооружённых силах, безосновательное обвинение в каких-либо нарушениях является клеветой и уголовным преступлением, преследуется по закону и карается тюремным заключением.

   - Вот оно, – сказал я.

   - Что «оно»? – не понял Ероха.

   - Цель лекции, – объяснил я. – Заткнуть рот новичкам, чтобы в новых подразделениях не распространялись о взяточничестве.

   Моя догадка подтвердилась, когда комиссар закончил и Зайцев зачитал списки распределяемых. Среди названных им фамилий были только те, кто согласился взять у старших патрулей предложенные ими деньги. Их вывели из строя и объявили, что они остаются служить в девятой роте. После этого Зайцев поднёс руку с наручным коммуникатором к губам и сказал:

   - Господин подполковник, мы закончили.

   Коммуникатор что-то пропищал в ответ, Зайцев приказал нам оставаться на месте и увёл отобранных взяточников обратно в казарму девятой роты, в которой мы больше не служили. Это было дико. Оставить рядовых солдат без командира, даже не назначив старшего. Постояв с полминуты, мы расслабились. Строй распался на группки по нескольку человек, обсуждающих происходящее. Кое-кто даже закурил.

   Так продолжалось некоторое время, пока на плац не пришёл начальник штаба полка. Увидев приближение офицера, закурившие побросали окурки в траву, и мы снова встали в строй. Подполковник, подойдя к нам, открыл штатную книгу полка и начал распределять оставшихся.

   - Первая рота, четыре человека, – произнёс начальник штаба, водя пальцем по списку первой роты. – Раз, два, три, четыре, – отсчитал он четверых солдат, стоящих на правом фланге. – Выйти из строя. Фамилии.

   Четверо солдат вышли из строя и представились. Подполковник записал их фамилии в пустые графы свободных вакансий первой роты и скомандовал:

   - В казарму первой роты шагом марш. Представитесь командиру. Скажете, чтобы занёс вас в списки роты и после обеда зашёл ко мне на сверку личного состава.

   Ответив «Есть!», бойцы рысью побежали к казармам. Я стал ждать, когда дойдёт очередь до меня и моих друзей. Стояли мы рядом, так что вероятность распределиться в одну роту была велика. Так и случилось. В числе нескольких солдат начальник штаба отправил нас в третью роту первого батальона. Получив команду от подполковника, мы колонной по два потрусили в казарму третьей роты. Без командира, сами по себе, как колхозная бригада.

   - Чего припёрлись, воины? – бросил нам дневальный, когда мы гурьбой ввалились в казарму.

   - По распределению, – ответил я за всех. – Нам нужен командир роты. Доложить о прибытии.

    - Новички, значит, – хмыкнул дневальный. – У себя. Давно ждёт.

   Поняв, что нас пропускают, мы прошли к офицерскому кабинету. Поскольку я первым заговорил с дневальным, то и докладывать новому командиру роты выпало тоже мне. Я постучал в дверь и вошёл.

   - Господин старший лейтенант. Группа военнослужащих прибыла для прохождения службы, – отрапортовал я сидящему за столом офицеру высокого роста и стриженному под ёжик.

   Он оторвался от чтения армейской газеты «Верность долгу» и посмотрел на меня.

   - Прибыли, – повторил он после паузы. – Ну, заводи их сюда.

   Я выглянул в коридор казармы и позвал остальных. Мои товарищи вошли, заполнив собой всё пространство кабинета. Наш новый командир оглядел каждого, затем приказал назвать себя и записал наши фамилии в списки военнослужащих третьей роты. Каждому из нас он сообщил, в каком взводе он числится, и приказал идти в расположение и занимать свободные кровати. На этом он посчитал, что его работа закончена.

   Свободные кровати в казарме располагались вразнобой, поэтому мне пришлось устроиться отдельно от Васяна и Ерохи. Впрочем, это не имело особого значения. Для общения было достаточно времени и помимо отбоя.

   Рота находилась на занятиях, и нам пришлось бездельничать до самого обеда. Большинство из нас предпочло завалиться спать. Я тоже завалился в койку, но сон не шёл, и я стал придумывать способ, как установить прослушку в кабинет командира полка. Проникнуть в кабинет незамеченным невозможно. Значит, нужен повод, чтобы прийти туда. Пока ничего не приходило в голову, поэтому я бросил бесплодные размышления и уснул.

   Служба в третьей роте ничем не отличалась от службы в девятой. Те же подъёмы, работы до обеда, строевые смотры и трижды в день посещение столовой. Время от времени служба в наряде. Рутина.

   Спустя некоторое время после перевода в третью роту меня снова поставили в караул. В этот раз мне пришлось стоять на другом посту, охраняя топливный склад. Большие цистерны, стоящие вертикально за забором всё из той же сетки Рабица. Как и прежде, службу тащил один часовой с двумя лишними датчиками слежения на шлеме, а двое бездельничали. Собственно, бездельничать мне не особенно понравилось, поскольку спать было нельзя, чтобы не проспать возможную проверку, а разговаривать с напарником, которого интересовали только девочки и автогонки, было скучно.

   Дождавшись очередной смены, когда настала моя очередь тащить службу за троих, я побрёл гулять по посту. Было приятно прохаживаться по стриженой траве, дышать остывшим ночным воздухом и всматриваться в джунгли, темнеющие в километре от части. Я дошёл до дальней стороны сетчатого забора, остановился и стал разглядывать ночное небо, пытаясь угадать, в какой стороне находится Земля. В полку кое-кто из старослужащих время от времени тыкал пальцем в небо, показывая на одну из звёзд, и говорил, что это Солнце. Но разные старослужащие тыкали пальцами в разные звёзды, поэтому где именно находится Лиза, я не знал.

   Я улыбнулся своим мыслям. Сначала мне просто захотелось посмотреть на небо. А вот гляди ж ты, настоящая причина, оказывается, в ней.

   - Игорь.

   Я вздохнул, вспоминая ночную прогулку по городу после нашего знакомства, помятый офицерскими ногами букет роз и гостиницу, в которой мы остановились на ночь.

   - Игорь.

   С опозданием я услышал шёпот у себя за спиной и подскочил как ужаленный, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов и срывая с плеча штурмовую винтовку.

   - Не стреляй, – громко прошептал Кривозубый, стоя в двух десятках шагов от меня с поднятыми вверх руками.

   - Ты чего здесь делаешь? – спросил я, направив на него ствол винтовки.

   - Я вот.

   Кривозубый, не спрашивая разрешения, опустил одну руку, сунул её в карман и, вытащив пачку банкнот, протянул её мне.

   - Чего это? – нахмурился я.

   - Это за проход, – ответил Кривозубый. – Чтобы ты нас пропустил.

   - Кого это вас? – не понял я.

   - Ну, нас всех, – сказал самоходчик, обернулся и махнул рукой.

   Повинуясь его жесту, из постриженной травы поднялись четверо солдат, прятавшихся до того в тени между фонарями. Я ошалело посмотрел на деньги в своей руке. Проследив за моим взглядом, Кривозубый пояснил:

   - Половина жалования с каждого. Итого два с половиной месячных жалования рядового.

   Я снова оглядел толпу самоходчиков и спросил:

   - Как узнали, что я в карауле и когда моя смена?

   - Нет ничего проще, – улыбнулся Кривозубый. – Развод суточного наряда происходит на плацу. Плац отовсюду видно. Караул на развод строится по постам и сменам. Увидел тебя в строю караула, посчитал, когда твоя смена заступает на пост, только и всего. Можно я руки опущу?

   - Можно, – разрешил я.

   Всё равно его товарищи стояли просто так, даже не думая поднимать руки. И что мне с ними делать? Но каковы проныры! Поняли, что со мной можно договориться, и припёрлись целой толпой. Смех и грех.

   - Неужели у вас через каждый пост тропинка за забор имеется? - полюбопытствовал я.

   - Ну, не через каждый, – протянул Кривозубый. – Через большинство.

   Я только покачал головой. С такой системой безопасности остаётся только удивляться, как сепаратисты ещё не взяли нас спящими.

   - Ладно, чёрт с вами, – сказал я. – Идите.

   - Ага, - кивнул Кривозубый и махнул рукой своим товарищам.

   Самоходчики гурьбой потрусили вдоль забора к тому месту, где у них был оборудован лаз. Похоже, у меня помимо моей воли появился собственный бизнес. Проводив взглядом самоходчиков, рысью бегущих к джунглям, я остаток смены провёл в размышлениях над тем, стоит ли делать карьеру в армии Земной Федерации.

   На следующий день после того, как я сменился с караула, нас вновь подняли по тревоге. На этот раз нам предстояло участвовать в операции против сепаратистов.

   - Вы будете вести боевые действия против противника, который располагает неизвестными нам силами, – проводил инструктаж командир полка, стоя посреди плаца. – Сепаратисты представляют собой реальную угрозу. Они вооружены лёгким стрелковым оружием. Возможно, ракетомётами. Задача полка - взять под контроль территорию, захваченную сепаратистами. Полк будет наступать тремя эшелонами, побатальонно. Каждый батальон будет наступать цепью. Третий батальон будет наступать в составе двух рот. Девятая рота будет находиться в резерве.

   - Девятая опять будет выполнять какое-то особое задание, – прошептал стоящий рядом Васян.

   Мы с ним попали в один взвод, поэтому могли стоять в строю рядом. Ероха стоял справа от нас среди трёх десятков солдат его взвода.

   - Посмотрим, – прошептал я в ответ. – Наступление цепью. Как в Первую мировую. Может, нам в качестве усиления ещё кавалерийский эскадрон придадут?

   После командира полка нас коротко проинструктировал командир роты. Оружие на своих не направлять, быстро и точно выполнять приказы, действовать быстро и решительно. Спросив для проформы, есть ли у кого-нибудь вопросы, ротный дал команду на погрузку в транспортники.

   До места мы летели около получаса. Транспорт высадил нас на окраине бесформенного поля площадью примерно в квадратный километр. Причём наполовину убранного. В рассветной дымке чётко было видно, что ровно половина поля засеяна уже созревшим горохом, в то время как на другой половине горох был уже скошен.

   - Становись! – орал командир роты что было сил. – Живо растянулись в цепь! Капралы, подгоните своих солдат!

   Такие же команды раздавали командиры первой и второй рот. Под вопли капралов наш батальон растянулся плотной цепью на половину ширины поля. Причём заняли мы ту половину, которая была ещё не убрана. Стоя по пояс в горохе, я стал ждать, что будет дальше.

   - В атаку! Вперёд! – выкрикнул ротный и первым побежал по полю.

   Вся рота понеслась за ним. Никакого противника в поле зрения не было. Я нажал на шлеме кнопку тепловизора. Никого. Тогда кого мы атакуем? Оглянувшись, я увидел, что за нами также цепью бежит второй батальон, а за ним две роты третьего батальона.

   Когда мы добежали до противоположного края поля и уткнулись в стену джунглей, я увидел стоящий на опушке комбайн для уборки зернобобовых.

   - Стой! – скомандовал ротный. – Кру-гом.

   Мы остановились и повернулись на сто восемьдесят градусов. Как раз в это время к нам подбежали солдаты второго батальона. Они также остановились и развернулись в обратную сторону. За ними тот же манёвр произвёл и третий батальон. Едва развернувшись, третий эшелон снова понёсся цепью туда, откуда только что прибежал. От удивления я открыл рот. Ничего не понимаю. Как только вслед за третьим батальоном умчался второй, в динамиках моего шлема раздалась команда ротного:

   - В атаку! Вперёд!

   И мы опять начали наступать. В этот раз на наши транспортники, стоящие на другом краю поля. Где-то в середине пути я увидел девятую роту, бредущую по убранной половине поля к комбайну.

   Когда мы побежали по полю в третий раз, я не выдержал.

   - За Землю! – крикнул я в микрофон шлема. – За президента Лао, – и нажал на спусковой крючок.

   Полк немедленно залёг в уже изрядно потоптанном горохе. Я тоже повалился на землю и сделал ещё пару выстрелов. Задеть никого я был не должен, так как целился поверх деревьев, но в динамике сразу же завизжал ротный:

   - Прекратить огонь! Кто стрелял? Кто стрелял, я спрашиваю!

   - Рядовой Москалёв, – отозвался я.

   - Какого чёрта ты палишь? – накинулся он на меня, уже бегом направляясь в мою сторону.

   - Увидел противника, господин старший лейтенант.

   - Какого ещё противника? – навис надо мной подбежавший командир роты.

   - Сепаратиста, – ответил я, продолжая целиться в кроны деревьев.

   - Дебил! – выпалил ротный.

   Отдышавшись, он скомандовал:

   - Встать!

   Ту же команду отдали и остальные командиры рот. Полк поднялся. Ротный с минуту постоял неподвижно, видимо, переговариваясь с вышестоящим командованием, а потом приказал:

   - Оружие за спину.

   Мы закинули винтовки за спину и встали по стойке смирно.

   - Бегом-арш! – скомандовал командир роты, и мы продолжили беготню по полю, уже не представляя опасности для несуществующего противника.

   Мимо проплыли несколько полицейских грузовых флаеров и скрылись в той части джунглей, где стоял комбайн. Мы пробегали туда-сюда по полю часа два. К концу этого цирка полицейские грузовики проехали в противоположную сторону, но уже гружённые мешками. За ними весело промаршировала девятая рота, а спустя пару минут в джунглях, примерно в километре от поля, раздался взрыв. На этом операция против сепаратистов была закончена. Нас погрузили обратно в транспортники и отправили обратно в часть.

   Конечно, сразу после ужина мы с друзьями уселись в ленинской комнате смотреть голоновости. Войсковая операция для Дальней была значительным событием, и не показать её не могли.

   Точно в назначенное время перед нами возникла заставка новостной передачи. Сюжет о нашей операции был на первом месте.

   - Сегодня наши доблестные воины из двести пятого пехотного полка вновь защитили колонию на Дальней от угрозы, которую создавали своей безответственной деятельностью местные сепаратисты, – говорила