Оглавление
АННОТАЦИЯ
Как жить, когда привычная реальность сменилась ужастиками из старинных легенд, в которые сейчас даже дети не верят? Как не потерять себя в сложившихся обстоятельствах, если единственный, кто оказался рядом – и не человек вовсе? Я никогда не верила в страшные сказки, пока не столкнулась с ними воочию. А вы?
Седьмая повесть из цикла «Нечисть городская»
Все части можно читать в отрыве друг от друга, это законченные истории, связанные единым миром и некоторыми персонажами.
ПРОЛОГ, О неслучайных случайностях
Как и всякая девочка, к своей машине я относилась совершенно безалаберно. Меня не настораживал стук, дёрганные обороты и какие-то мигающие датчики на приборной панели. Я ехала, и это главное. Неудивительно, что такими темпами в один прекрасный, яркий, солнечный день застряла на трассе в десятках километров от какой бы то ни было цивилизации – ни тебе заправок, ни деревень, ни чьей-нибудь дачки за трехметровым забором посреди заповедной зоны. Пели птички, светило солнце, по бескрайнему голубому небу бежали редкие барашки облаков... а я, обломав три ногтя, но так и не открыв капот, уныло сидела на обочине, так как париться в раскалённом салоне без кондиционера было выше моих сил.
Жара душила. Солнце нещадно палило, обжигая тёмную макушку. Макияж тёк, и я с каждой минутой злилась всё больше.
Не на себя, нет. На Вовочку. И Артёма с работы. На судьбу. На злой рок. На масло и фильтры, которые, очевидно, надо хотя бы изредка менять. Но больше всего я злилась на собратьев-водителей. Точнее, на их полное отсутствие в конкретно данных координатах пространства и времени.
Трасса, обычно довольно людная, была пуста. Совершенно. Абсолютно. Аж жутко. За полчаса моих страданий – ни души. Так что первой же машине, пустынным миражом возникшей на горизонте, я бросилась наперерез, совершенно не задумываясь о физике тормозного пути и собственной безопасности. Ни марку, ни номер автомобиля не посмотрела, уверенным шагом направившись к водительской двери, едва белая громадина с истошным визгом шин остановилась буквально в паре сантиметров от моего бренного тела.
Стёкла были затонированы. Все. Намертво. Но даже это меня ни капли не насторожило. И распахнувшаяся навстречу пассажирская дверь не показалась странной – я послушно юркнула в прохладный тёмный салон, внезапно ослепнув после яркого дня, а когда проморгалась, за тонированным окном уже проносились деревья.
И вот тогда я поняла, что сглупила.
Меня похитили! Наверняка и машину испортили специально, и дорогу заранее перекрыли, чтобы никто не пришёл на помощь. Даже погода, как по заказу, чтобы меня вымотать и подавить бдительность!
Кто это, интересно? Отцовские конкуренты? Вздумали шантажировать в преддверие крупной сделки? Или меня решили похитить просто ради выкупа?
Я оглядела своих похитителей и нахмурилась. Странные. Один огромный, как шкаф, затянут в угольно-чёрный костюм, а второй будто сошёл с обложки GQ – импозантный мужчина лет тридцати пяти с аристократическими чертами, глядящий на меня как-то уж слишком... плотоядно. Я поёжилась, попробовала отодвинуться на кожаном сидении подальше, но «шкаф» не позволил – ухватил за предплечье, как клещами, не давая сдвинуться ни на миллиметр. А аристократ глазел. Просто молча пожирал глазами, как маньяк какой-то.
Ну нет, мне это не нравится, выпустите меня немедленно!
Разумеется, отпускать меня никто и не думал. Даже на крики и пинки шпильками во все стороны никак не прореагировал, хотя я точно заехала «шкафу» по голени и с силой впечатала каблук в его ботинок. И не поморщился, Терминатор эдакий!
– Успокойся, красавица, – бархатистым, хорошо поставленным голосом обратился ко мне обладатель запонок и идеально отутюженных стрелок на брюках. Я вскинула на него возмущенный взгляд, но неприличные слова застряли в горле. Его глаза... мне кажется, или его зрачки расширены до предела? И ноздри трепещут, а кожа на костистом лице натянута, точно пергамент... господи, он наркоман что ли? Да под кайфом, и с попустительства двухметрового «шкафа» он может сотворить со мной всё, что заблагорассудится!
Стараясь не скатиться в панику, я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Безвыходных ситуаций не бывает. Но что-то подсказывало, что просто так сбежать от этих двоих не выйдет. И, странное дело, сухощавый мужчина с каждой минутой казался мне страшнее, чем его молчаливый охранник.
Будто желая окончательно сломить всякое сопротивление, меня перетянули на соседнее кресло, прямиком в цепкие руки героинового маньяка. «Шкаф» продолжал зорко следить, сидя напротив, как верный пёс, а мужчина с обложки с интересом изучал добычу, почти невесомо касаясь плеч, талии, спины. Возможно, в иной ситуации это было бы даже приятно – мужской интерес никогда не бывает лишним, но я дрожала от иррационального ужаса, будто находилась не в автомобиле с приличного вида людьми, а в запертой клетке с двумя голодными тиграми.
Тишина напрягала. Я задышала громче, чаще, сердце бешено скакало в груди, начисто заглушая звуки чужого дыхания и шорох сминаемой одежды, и в конце-концов не выдержала, сорвалась на крик, пытаясь вскочить с места и прорваться к спасительной двери. Пусть на ходу, пусть хоть сто километров в час, всё равно выпрыгну!
– Вы кто? Что вам надо? Отпустите меня немедленно!
– Тише, тише, красавица, – вкрадчиво зашептал на ухо «аристократ», без труда усадив обратно и с неожиданной силой сжимая в объятиях. Провёл носом по шее, вдыхая аромат «Опиума», совершенно не подходящего жаркому летнему дню, зато отлично раскрывшемуся в полумраке затемненного салона, среди чёрной кожи, мускуса и осторожных поцелуев.
Э? Что? Я разве позволяла себя целовать?!
Я завозилась на коленях слишком прыткого и наглого мужчины, но он только рассмеялся. Не знаю, почему, но отчего-то сделалось жутко, аж мурашки пробежали всему телу. Может, оттого, что губы у моего визави оказались неожиданно холодными, как и дыхание, скользнувшее по шее?
– Тише, милая, не ёрзай. Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно.
От последней фразы веяло угрозой, и я, несмотря на численное и физическое превосходство странных похитителей, попробовала вырваться вновь. Ха! Да муха, намертво запутавшаяся в паутине, имеет в сто раз больше шансов сбежать, чем я.
– Ну, я предупреждал, – вздохнули у самого уха, а затем пришла боль. Вспышка боли молнией прошила насквозь, от макушки до кончиков пальцев на ногах, с которых в пылу схватки слетели туфли. Я забилась в железной хватке, но боль лишь усиливалась, сконцентрировавшись где-то у основания шеи, куда этот вежливый аристократишка минуту назад нежно целовал своими рыбьими губами.
Теперь он уже не ласкал. Он кусал, грыз мою шею, с аппетитом причмокивая, а за воротник блузки потекло что-то горячее, липкое... кровь? Моя кровь?!
Это было похоже на сон. На дурной кошмар, навеянный фильмом ужасов. Ведь не может же так быть взаправду, верно? Каковы шансы нарваться на полоумного маньяка в дорогущей тачке? Статистическая вероятность, в конце концов?
В голове вместо здравых мыслей всплывал какой-то бред: дремучие европейские легенды, парочка просмотренных фильмов, крамольные мысли в интернетах, что маг-сообщество не ограничивается одними только добрыми феями и волшебниками... Я уже почти не осознавала, что происходит. Не верила, что это – конец, но силы стремительно таяли, я перестала вырываться, обмякнув в сильных руках, а перед глазами темнело, будто на улице в три пополудни внезапно настала непроглядная ночь.
Последнее, что я запомнила, если мне не почудилось, это ощущение шероховатого языка, прошедшегося от плеча до самого уха, и довольный вздох. Навалились темнота, тишина и холод. А я, кажется, умерла.
ГЛАВА ПЕРВАЯ, О чудесах современной медицины
Я очнулась в палате. Кипельно-белой, как будто до стерильности отдраенной хлоркой. Пустые белые стены, белёный потолок, плотные белые шторы, опущенные жалюзи на окнах. В углу пряталась складная ширма, за которой угадывался санузел. Столь же белоснежный, как и всё окружающее пространство. Такая неестественная белизна, что аж глазам больно. Я часто заморгала, но это не помогло. Прищурилась, покрутила головой в поисках раздражающего света и немного озадачилась. Было совершенно неясно, откуда в палате свет. Казалось, светилось само помещение, хотя ни одной лампы или люстры вокруг не имелось.
Прикрыв слезящиеся глаза, я немного успокоилась, собираясь с мыслями. Вдох-выдох. Это явно больница. Вдох-выдох. Уже хорошо. Вдох-выдох. Последнее, что я помнила – острую, невыносимую боль. А затем темнота. И холод.
От яркой картинки, всплывшей в голове, непроизвольно бросило в дрожь. Я ведь действительно подумала, что умерла. Что тот мужчина, набросившийся на меня, вгрызся в тело, как дикое животное. Его руки оставляли синяки, а острые зубы… Нет, хватит. Что-то фантазия разыгралась, однозначно. Раз я в больнице, ничего страшного не произошло – те двое в машине не совершили ничего непоправимого.
Я глубоко вздохнула, налаживая дыхание и сердечный ритм, но резко остановилась на полувздохе. Метнулась ладонью к груди, нащупывая биение сердца. Оно не стучало, как бешеное. Не заходилось в агонии от страха и пережитых эмоций. Оно вообще, кажется, не билось. И дышала я странно, будто через силу и по привычке. Попробовала задержать дыхание, считая вслух. Когда с губ сорвалось «сто три», а потребности вдохнуть так и не появилось, меня с головой накрыла паника. Это что такое происходит? Что со мной? Неужели…
Отбросив панические мысли в сторону, я заозиралась по сторонам. Превозмогая некоторую слабость, подтянулась на подушках, с удовлетворением отметив, что на мне какая-то пижама. Разумеется, белая, как свежевыпавший снег. И кожу оттеняет прямо-таки до синевы. Вкупе с проводами, облепившими тело, образ создавался наверняка чудовищный. Хорошо, зеркал в палате не висело.
Я аккуратно ощупала себя, особое внимание уделив основанию шеи. Гладкость кожи, без швов и малейших рубцов, окончательно смутила. Я что, сплю? Или это какой-то бред? Может, я в коме после того нападения? Или это и вовсе пресловутое чистилище? А что, похоже. Тут прямо-таки невероятно чисто. Единственное, что не вязалось с теорией о смерти – медицинские приборы возле кровати и я сама, сплошь покрытая трубками, проводами и датчиками.
Техника выглядела странно – не пищала наперебой, да и символы на экране не походили ни на латиницу, ни даже на китайские иероглифы, но я прежде не попадала в больницу по серьёзным поводам, а знания, почерпнутые из кинематографа, наверняка нельзя назвать абсолютно достоверными. Более-менее знакомой выглядела лишь капельница, да и та имела мало общего с моими воспоминаниями. Из вены на моей левой руке тянулась инфузионная система, наполненная чем-то золотистым и мерцающим. Физраствор странная жидкость не напоминала ни капли, и я потянулась к игле, чтобы её вынуть, но не успела.
– Не трогай! – рявкнули над ухом, и я аж подпрыгнула на постели от неожиданности – никого же и близко не было секунду назад! Подняла взгляд на обладателя голоса и обомлела. И это посмело на меня кричать?
– Ты чего на меня орёшь? – огрызнулась в ответ, смерив наглеца тяжелым взглядом. – И что вообще тут забыл? Иди-ка ты отсюда, пока я тебя сама не выставила.
Мальчишка прищурил льдисто-голубые глаза, резко выделяющиеся на смазливом личике, но последовать моему указанию и не подумал. Наоборот, шагнул ближе и перехватил мою руку, готовую вот-вот вынуть катетер. Хватка у юнца оказалась просто железобетонная, от боли слёзы на глаза выступили.
– А ну пусти, – пискнула я, тщетно пытаясь вырваться.
– Не вырывайся, сама себе же делаешь больнее, – спокойным тоном отозвался парень. Я зло фыркнула, продолжая упрямо выкручивать собственное запястье в цепких мужских мальцах. Как и предполагала, хватка слегка ослабла – нарочно мучить меня никто не собирался. Но стоило мысленно возликовать, как хилый на вид паренёк каким-то неуловимым жестом перехватил мою руку и привязал кожаным ремнём к койке.
– Это что такое?! – ахнула я, когда и вторую руку в момент постигла та же участь.
– Лежи тихо. Это ради твоей же безопасности, чтобы не навредила, – буднично пояснил этот любитель бдсм в белом халате, обходя кровать и склоняясь над приборами. Что-то там понажимал, покрутил реле, похмыкал удовлетворительно, а под конец поправил капельницу. В общем, вёл себя предельно нагло.
– Ты вообще кто такой, чтобы тут командовать?
– Вообще-то, я твой лечащий врач.
Да ну нет. Да вы шутите. Это – врач?! Ему же лет шестнадцать от силы! А, может, и того меньше – нынешние дети те ещё акселераты.
– А если серьёзно? Практику проходишь? Или в медвуз собрался поступать и потихоньку вливаешься в среду? Слушай, хватит тут самоуправствовать, позови кого-нибудь из взрослых.
Мальчишка резко обернулся, оторвавшись от светящегося зеленью прибора. Лёд глаз пронзил меня насквозь, пригвоздив к подушке, а все обидные слова и оскорбления, вертевшиеся на языке, комом встряли в горле. Ну и взгляд у него, конечно – как сосулькой по темечку.
– Мы, кажется, неправильно начали, – примирительно пробормотал он пару минут спустя. Я слабо кивнула, по-прежнему не в силах оторвать головы от подушки. И к молоденькому смазливому личику прикипела, как зачарованная. Или это всё его странные глаза – то почти прозрачные, то насыщенно синие? – Меня зовут Александр, и я твой лечащий врач, – представился парень, растянув плотно сомкнутые губы в некоем подобии дружелюбной улыбки. Выглядело предельно фальшиво, и я непроизвольно поморщилась в ответ. Александр мою кислую мину принял на свой счет и отчетливо скрипнул зубами:
– Может, не стоит судить только по внешности? Понимаю, это не твой случай, но всё же…
– Почему это не мой случай?
– Я могу ошибаться, но такие, как ты, обычно дальше экстерьера не смотрят.
Такие, как я? Это он о чём вообще? О глупеньких фифочках, падких лишь на бицепсы и скульптурную мордашку? Я не такая!
– Ты меня совершенно не знаешь, а уже делаешь какие-то выводы! – с искренней обидой воскликнула я.
– Как и ты, – Александр небрежно пожал узкими плечиками под белым халатом.
Я дёрнулась, мечтая вмазать кулаком по точёным скулам или хотя бы обагрить светлую кожу пощечиной, но ремни держали крепко. Вот ведь маленький засранец! Всё предусмотрел!
– Слушай, вали отсюда! По-хорошему прошу, – прошипела я, чувствуя, как внутри зарождается непривычно сильный гнев. Аж в глазах потемнело на миг и заныли сомкнутые зубы.
– Я-то свалю, а как ты без меня обойдёшься?
– Уж как-нибудь обойдусь! На тебе свет клином не сошёлся. Проваливай! И отдай халат тому, у кого украл, – рявкнула я, отпинывая мальчишку от кровати. Заехала значительно выше колена, почти в самую уязвимую мужскую область, но Александр даже не двинулся и не охнул от боли. Только смерил меня холодным, морозящим взглядом, достал из кармана смартфон и что-то быстро набрал, не глядя на экран. Вот оно, поколение современных подростков – я так чатиться не умела, это вам не кнопочные телефоны, где можно наизусть запомнить нужную комбинацию.
Парень, не мигая, таращился на меня. Я – на него, не менее злобно. И гляделки продолжались бы бесконечно долго, но в дверь скромно постучались, а следом в палату заглянул ещё один человек в белом халате.
– Звали? – негромко поинтересовался вошедший мужчина, оглядывая наши статуепободные тела. Особенно внимательно он посмотрел на ремни, стягивавшие мои запястья. Ну да, ну да, меня тоже этот аксессуар несколько озадачивал. Но озадачивал он куда меньше, чем последовавшие за вопросом слова юного Александра:
– Сам с ней разбирайся, ок? Я умываю руки.
– Но…
– Никаких но. У Виктора удивительный нюх – моя терапия тут абсолютно не нужна.
И ушёл. Просто свалил! Оставил меня, как оплеванную, и свинтил прямо сквозь дверь, как чертов полтергейст!
И кто такой Виктор?
***
Внешне новый доктор выглядел значительно старше и профессиональнее юного голубоглазого Александра – лет тридцати, с аккуратной бородкой, в тонких очках, скрывающих за бликами внимательный взгляд тёмных глаз. Белый халат не сидел на нём, как на вешалке, а плотно обтягивал широкие плечи, привлекая внимание к оным. В общем, я была бы вполне довольна заменой, если бы не застывшее на приятном лице выражение неуверенности и… страха. И чего может бояться такой маскулинный представитель сильного пола? Ну не меня же, в самом деле? Тем более руки по-прежнему были стянуты ремнями, так что даже страстной атаки произвести я была не в силах, а жаль. Мужик-то симпатичный. А я уже полгода без отношений. И неизвестно, как оно дальше сложится – вдруг мне грозит длительное лечение, ведь никто пока даже не просветил насчет диагноза.
– Виктория Константиновна, здравствуйте, – подал голос доктор. Голос у него оказался под стать внешности – низкий, вкрадчивый, с лёгкой хрипотцой. – Меня зовут Сергей, Александр назначил меня вашим врачом.
Что? Александр? Назначил? Я брежу? Или меня ненароком перенесло во вселенную Бенджамина Батона, где хрупкие юноши имеют больше жизненного опыта, чем взрослые половозрелые мужчины?
Но высказать свои мысли не решилась, продолжая внимательно слушать малоинформативную речь Сергея:
– Я продолжу терапию, назначенную Александром. Динамика приличная, показатели в норме, даже чуть выше. Капельницу мы оставим, только снизим дозу, чтобы не спровоцировать привыкание к компонентам сыворотки. Вы согласны?
Я кивнула, а затем помотала головой, набрасываясь на доктора с целым ворохом вопросов, требовавших срочных ответов:
– Простите, но вы так и не сказали, что со мной? Почему я здесь? И одна? Где мои родители? Я могу с ними связаться?
Сергей замялся, виновато опустил взгляд:
– Мы… мы ещё не связывались с вашими родителями.
– Почему?
– Не положено.
– Что? Разве больницы не обязаны сообщать родственникам? У меня в телефоне есть все номера и адреса для экстренной связи… и где мой телефон?!
Доктор заметно побледнел, промолчав, а я зарычала от неконтролируемого возмущения, тряхнув руками. Кожаные ремни от рывка порвались, как бумажные. Может, подделка – сейчас материалы под натуральную кожу из чего только не делают, даже из мусора. Или мне удачно попался настолько ветхий экземпляр, что тот разошёлся по швам от малейшего резкого движения?
Я с удивлением рассматривала свои освобождённые запястья без единого синячка или ссадины, не замечая, как Сергей, пятясь, всё дальше отходит от постели, не сводя расширенных глаз от пиликающих приборов.
– Вы… вы как себя чувствуете?
– Нормально, – на автомате ответила я, касаясь непривычно светлой, какой-то полупрозрачной кожи.
– Тошнота? Головокружение? Жажда? – последний вопрос врач произнёс с какой-то странной интонацией, и я задумалась. Пить и вправду хотелось. Я кивнула, облизнув сухие губы, а доктор аж затрясся весь. Испуганно глянул на капельницу в моей руке, судорожно сглотнул и, отговорившись срочными делами, спешно покинул палату. Это что такое было?
Решив не забивать себе голову странным поведением лечащего врача, я аккуратно села на постели, стараясь не потревожить провода и датчики, и бегло осмотрелась. На расстоянии вытянутой руки отыскался кувшин с водой и гранёный стакан. Пила я жадно, почти захлёбываясь, но никак не могла напиться. Выдув целый кувшин, я немного успокоилась и откинулась обратно на подушки, дожидаться возвращения доктора. Он же не сбежал от меня, как Александр?
Вернулся врач в скором времени, но не один, а в компании сухощавого мужчины в мшисто-сером костюме. Гость не понравился мне с первого взгляда – желтоватой кожей, цепким взглядом и резким запахом парфюма, душным облаком ворвавшимся в палату. Я неосознанно скривилась – за нотами дорогого одеколона мне чудился запашок гнили.
– Виктория, познакомьтесь, это Сигизмунд Эдуардович, чиновник первого ранга, прибыл специально ради вас, – чопорно представил мужчину Сергей, по-прежнему стараясь держаться возле стены. – Он, как представитель маг-сообщества, объяснит вам сложившуюся ситуацию с юридической точки зрения.
– Ситуацию? – тупо переспросила я, переводя взгляд с одного равнодушного лица на другое. Эх, зря прогнала Александра – он хоть какие-то эмоции выражал, в отличие от этих двоих.
– Да, Виктория Константиновна, ситуацию, – подал голос чиновник, выступив вперёд. Голос у него оказался под стать внешности и костюму – серый и невыразительный. – Такое случается редко, когда человек неожиданно приобщается к маг-сообществу в достаточно зрелом возрасте, но процедура достаточно отработана, так что не волнуйтесь.
– Что? Какая такая процедура? О чём вы вообще? – опешила я.
– Обычная процедура, но вам придётся ознакомиться и подписать некоторые бумаги.
Я готова была поклясться, что секунду назад руки чиновника были пусты, но теперь он протягивал мне пачку печатных листов и ручку, закреплённые на планшете. Машинально потянувшись за документами, бросила беглый взгляд на первый лист, и волосы на затылке зашевелились – да в этой анкете прописана вся моя жизнь, даже цвет глаз и местоположение родинок зачем-то указано!
– Это что? Досье? Вы... это же частная жизнь, откуда вы это узнали? Вы следили за мной?!
– Успокойтесь, Виктория Константиновна, в этих бумагах нет ничего необычного. Сканы ауры, полное внешнее описание, приметы... это обязательные аспекты, учитывая вашу ситуацию.
– Да что за ситуация, объясните толком! Я прежде не лежала в больнице, но предполагаю, что это, – я выразительно потрясла увесистой кипой бумаг, – лишнее!
– Виктория Константиновна, – неуловимо дёрнув уголками губ, начал Сигизмунд Эдуардович, в два шага приблизившись к моей постели. – Ваша ситуация, безусловно, редка, но не исключительна, так что извольте следовать процедурам. Это всё ради вашего же блага и скорейшей ассимиляции в маг-сообществе.
– Да с какой стати я должна ассимилироваться в этом вашем сообществе?! Выпишите меня отсюда и дело с концом! Я хорошо себя чувствую, честно, что бы там со мной ни случилось. Ну, так меня скоро выпишут домой?
– Боюсь, Виктория Константиновна, домой вы уже не попадёте.
– Почему это?
– Вы умерли.
– Я... что?! Это шутка такая?
– Никаких шуток. Не верите мне, спросите вашего лечащего врача.
Я покосилась на застывшего у стены доктора. Сергей покаянно потупил взор и кивнул, таращась в пол. Я глянула на него, как на умалишенного, и врач поспешил скрыться от зарождающегося спора, тихо прикрыв за собой дверь. И оставил меня тет-а-тет с этим надменным крючкотворцем!
– Увы, путь домой для вас закрыт, – продолжал чиновник, ничуть не удивлённый трусливым бегством медицинского персонала. – Для всех ваших близких вы либо мертвы, либо в коме – это уж как пожелаете.
– Но... но это же бред! Я жива! Жива!
– Нет.
– Что значит «нет»? Я же говорю, дышу... Я жива!
– Нет, – покачал головой Сигизмунд Эдуардович. – Но можете попробовать.
– Что попробовать?
– Подышать. По-настоящему.
– Хватит издеваться! Я... – я замерла на полуслове,наконец-то осознав, что он имел ввиду. За всё время эмоциональной беседы я ни разу не вздохнула. И не ощущала потребности в дыхании.
Нет. Нет! НЕТ! Уверена, даже этой странности есть логическое объяснение. Я не умерла!
– Вы останетесь здесь, – вынес неутешительный вердикт чиновник, равнодушно глядя на мои тщетные попытки судорожно вздохнуть. – А как долго, решит ваш лечащий врач. Если необходимо, пробудете тут и год, и два, и все десять лет. До тех пор, пока не обретете полный контроль над собой.
– Что? Год?! Да вы с ума сошли! Я тут и дня не пробуду! Мой отец очень влиятельный человек, он вытащит меня отсюда!
– Он даже не узнает, что вы здесь. Уж поверьте.
– Вы что… тоже меня похитили?! – опять?! Ну что за день-то такой?
– Нет. Никто вас не похищал. Сюда вас доставили в целях оказания медицинской помощи. Насколько это вообще возможно в вашем случае.
– Но меня похитил тот мужик в тонированном авто. Похитил и... – я машинально потянулась к шее, но вместо рваной раны пальцы коснулись гладкой кожи.
– И укусил, – сухо закончил за меня Сигизмунд Эдуардович. – Без разрешения, без согласия и не имея квоты на новообращенного. Он обязательно понесет за это наказание в рамках законодательства маг-сообщества. А вам, как жертве, будет оказана всяческая поддержка – материальная компенсация, восстановительное лечение и дальнейшая реабилитация. Не волнуйтесь, все расходы маг-сообщество берёт на себя, вы ни в чем не будете нуждаться.
От бездушной констатации фактов хотелось расплакаться. Но ещё сильнее хотелось к маме, чтобы обняла, прижала к груди и погладила по голове, прогоняя кошмар, в который превратилась моя привычная жизнь за один-единственный день.
– Отпустите меня домой.
– Не могу. И не буду. Повторюсь, но вы останетесь здесь.
– Значит, меня всё-таки похитили.
– Не выдумывайте.
– А как по-вашему это выглядит со стороны? Пустая машина на трассе, следы чужих шин… все признаки похищения. Меня наверняка будут искать!
– Разумеется, будут. Но недолго. Наши подразделения уже всё решили с полицией. Неофициально, разумеется. Официально вы числитесь пропавшей. И пробудете таковой ещё долгие-долгие годы.
– А как же мои родители? Они же не знают, что я жива!
– А вы разве живы? Перестаньте тешить себя несбыточными надеждами, – невесело ухмыльнулся чиновник, заграбастав тонкими холеными пальцами синюю папочку возле кровати, которой я со своего места не видела. Картинно распахнул и зачитал с выражением. – Диагноз – острая гемоглобинозависимость 4 степени. Смертельно опасное вирусное заболевание, более известное в народе как вампиризм. Ну, вы и сами всё понимаете. И чувствуете наверняка, что дышится иначе, да и сердечко в груди больше не бьется, как прежде. Заболевание, увы, неизлечимо, даже современная медицина и магия перед ним абсолютно бессильны. Но вспышек последние две сотни лет не случалось, эпидпорог мы контролируем, он не превышен, так что оповещать население нет никакой нужды. Один случайный вампир, тем более изолированный, не несёт никакой угрозы.
– Но…
– Что «но»? – устало вздохнул Сигизмунд Эдуардович.
– Но как же мои конституционные права? Вы не имеете права держать меня под замком ни за что. Я же человек!
– Уже нет, – подлая физиономия представителя власти растеклась в елейной улыбке. – Вы новорожденный вампир. Но пока не утвердились в новом статусе и не оформили новые документы, не относитесь ни к тому миру, ни к этому.
– Это… это просто дикость какая-то! Я хочу увидеться с родителями! Они же не знают, что со мной! Волнуются!
– Ничем не могу помочь, – развёл руками Сигизмунд Эдуардович, ничуть не опечалившись лицом. – Ваши родители не принадлежат к маг-сообществу, доступ в закрытое крыло клиники им запрещен. А вам запрещено покидать свою палату. Вот так.
Нет, ну каков прохвост!
– Тогда дайте телефон! Я просто позвоню им и скажу, что в порядке!
– А вы в порядке? Серьезно? – прищурился чиновник, захлопнув папку. В два шага приблизился к кушетке, облокотился на приборы и навис надо мной подобно каменной глыбе, готовой вот-вот сорваться с вершины и погрести под собой. – Вы вообще осознаете, что, стой перед вами сейчас обычный человек, без этой дивной капельницы вы бы бросились на него, как дикое животное, желая разорвать в клочья и напиться, наконец, горячей крови? Понимаете? Вы сейчас по уши залиты транквилизаторами и искусственным гемоглобином и вам кажется, что вы в порядке. Но стоит только вынуть этот катетер, и мы выпустим зверя на свободу, – Сигизмунд Эдуардович уверенно потянулся к капельнице, и я инстинктивно одернула руку, ощерившись. Охнула и провела языком по удлинившимся клыкам. Это что же… это я… Сглотнув ставшую слишком вязкой слюну, резко отвела взгляд. Слишком уж соблазнительно дрожала жилка на мужской шее. Меня не смущали ни отталкивающий парфюм, ни снулая чиновничья физиономия, ни отвращение к самой сути вампиризма. Мысль, дрожавшая в мозгу, была одна-единственная – еда. Ноздри возбужденно трепетали, зубам стало тесно во рту… я сжимала и разжимала кулаки, из последних сил сдерживая себя. Острые ногти до боли впивались в ладони, но боль совершенно не отрезвляла. Наоборот, распоров себе кожу и учуяв железистый аромат собственной крови, я будто сорвалась с цепи. Рванулась с кушетки, обрывая провода истошно запищавших приборов, и единым движением припечатала немаленького мужчину к стене.
Сигизмунд Эдуардович тихо хрипел от руки, сдавившей его горло, но даже не брыкался и не пытался вырваться из не особо крепкого захвата. И шею под укус подставил будто бы нарочно и наиболее соблазнительно. Я то приближала губы к яремной вене, то резко одёргивала себя, напоминая, что я человек, а не животное, ведомое одними инстинктами. Вот только инстинкты побеждали. И жертва тому только способствовала, покорно обмякнув в моих руках.
Всего один укус, один глоток, и мир наверняка заиграет новыми красками. Кровь вылечит меня, сделает полноценной, утолит сосущий голод. Ну же, смелее, всего один глоток, не больше.
Губы коснулись влажной потной шеи. Просто обжигающе горячей. Я застонала от блаженства – кровь согревала даже сквозь кожу. Сигизмунд Эдуардович вторил мне, и в его стоне слышалось больше восторга и нетерпения, чем положенного страха и ужаса. А разве можно обманывать чьи-то ожидания?
Доктор ворвался в палату аккурат в тот миг, когда моя воля дала трещину, а зубы почти проткнули тонкую кожу над бьющейся жилкой.
– Вы что творите?! – взревел Александр, отцепив меня от чиновника в самый последний момент, и зубы клацнули вхолостую. Замахнулся не раздумывая, и щёку обожгла боль. Острая и горячая, но отрезвляющая похлеще ледяного душа. Я часто-часто заморгала, стряхивая странную пелену в глазах. Зрение, пестревшее пульсирующими алыми нитями, медленно пришло в норму. Я перевела взгляд с врача на свою неудавшуюся жертву и непроизвольно ощерилась вновь. Потому что на жертву Сигизмунд Эдуардович был совершенно не похож. Тот же костюм с иголочки, равнодушное лицо, прическа волосок к волоску. И не скажешь, что еще минуту назад стоял, обливаясь потом, трепеща перед разбуженным хищником. Я же, наоборот, с трудом приходила в себя. Сердце, которого я почти не слышала прежде, громыхало в груди, дыханье сбилось, а внутренности сжимались узлом от одной мысли о том, что могло произойти, не загляни на огонёк сияющий рыцарь в белом халате.
Мне было стыдно. И тошно. И немного больно – щека ныла, а кожу пекло, как от ожога. Но повиниться перед Александром я не успела – он развернулся ко мне спиной, расправил узкие плечи и стал конкретно наезжать на поправляющего галстук чиновника:
– Вы что себе позволяете, Сигизмунд Эдуардович? Это моя пациентка, а вы едва не спровоцировали её на неконтролируемую агрессию. И зачем вы отключили подачу транквилизаторов? Чего вы хотели добиться? Заключения под стражу за нападение на представителя власти? Да любой суд докажет невменяемость новообращенного вампира!
– Остыньте, юноша, – небрежно отмахнулся мужчина. – Мы просто беседовали о новой природе госпожи Цапенко. Так сказать, на наглядных примерах.
– Беседовали?! Да она едва вам шею не отгрызла! Если мечтаете о вечной жизни, обращайтесь к кому-нибудь постарше, а неофит вас быстрее на части разорвет, чем заразит вирусом.
Сигизмунд Эдуардович отчего-то промолчал в ответ. Тонкие губы сжались в линию, глаза потемнели, и Александр нахмурился. Внимательный взгляд скользнул сверху вниз по фигуре чиновника, задержавшись где-то на уровне солнечного сплетения.
– Ах вот оно что, – выдохнул врач с досадой. – Вздумали решить все проблемы разом. Не ожидал от вас столь слабовольного поступка.
– Не вам меня судить, – буркнул мужчина в ответ.
– Не мне, – покладисто согласился Александр. – Но и суд не принял бы вашу сторону. Хотя нервы девочке потрепали бы изрядно за время следствия. Зачем же вы так, а?
– Хватит. Не ваше дело, – рыкнул Сигизмунд Эдуардович. Развернулся на пятках и удалился, не прощаясь. Даже до двери не дошел – исчез в полушаге, растворившись в воздухе. Да они тут все поголовно Коперфильды что ли?!
– Ты как, в порядке? – обернулся ко мне врач. В прозрачно-голубых глазах сквозило сочувствие. Или мне просто хотелось увидеть в этом ледяном взгляде хоть какие-то эмоции.
Александр подошёл ближе, протянул руку, и я позволила поднять себя с пола. Мышцы ныли как после часовой тренировки, голова кружилась, а во рту остался гадкий привкус солёной от пота кожи... Фуу, неужели я действительно хотела загрызть человека? Серьезно?! Да этот вирус вампиризма не только клыки отращивает, но и мозги начисто отшибает. И ладно бы набросилась на кого-нибудь мало-мальски симпатичного… да хоть на доктора своего, даром, что малолетка. Нет же, полезла с каким-то стариканом лобызаться!
Я провела кончиком языка по зубам, нащупав острые клыки, чуть уменьшившиеся в размере, но всё равно ощутимые, и вздрогнула. Это всё реально. Взаправду. Я умерла и я...
– Я… я вампир? – пораженно прошептала я, потихоньку осознавая произошедшее. Я напала на человека. Я его едва не укусила. У меня, черт возьми, клыки во рту! И зрение пошаливает, окрашиваясь багрянцем, как тепловизор какой-то.
– Нет, – огорошил Александр, заново подключая меня к системе и методично проверяя данные на приборах. Я вытаращилась на него, и врач спокойно пояснил: – Ты не вампир. Пока не вампир. Просто инфицированная вирусом.
– Но этот… тот… он сказал, что я умерла!
– Мда, нехорошо получилось, – хмыкнул доктор без особой печали, обращаясь куда-то к мигающему экранчику. – Нельзя такое в лоб говорить, тем более неизлечимо больному пациенту. Но Сигизмунд не медик, да и о банальном такте, кажется, не имеет ни малейшего понятия.
– Значит, это правда? Я… мертва?
– Чисто физиологически – увы, да, – честно признался Александр, и я сглотнула горький комок в горле. Не то, чтобы я на что-то надеялась… но надеялась! Вопреки логике и здравому смыслу. – Современная целительная магия подчас творит чудеса, но вернуть кого-то с того света даже ей не под силу.
– Но… но я говорю, двигаюсь… даже дышу, когда не забываю это сделать!
– Это вирус. Он тут, – доктор подошёл вплотную и, ухватив за затылок, ощутимо ткнул пальцем в основание черепа. – Распространяется от укуса и сразу внедряется в ЦНС. Вирус тормозит привычную человеческую физиологию, создавая новые нейронные связи. Улучшается слух, зрение, повышается КПД мышц на фоне общего угнетения состояния. Понижение температуры тела и кислородное голодание приводят к формированию нового способа питания. Ну, ты и сама уже поняла, какого.
– Кровь? – прошептала я, едва шевеля губами.
– Кровь, – скупо кивнул Александр. – Если бы я опоздал хоть на пару секунд, ты бы уже стала вампиром. Полноценным неофитом. А маг-министерство потеряло бы одного из самых въедливых своих чиновников.
– Я бы… я бы его убила? – недоверчиво выдохнула я. И чему, спрашивается, удивляться? Я бы не остановилась – просто не смогла бы. Но ведь и тот вампир не остановился, а я здесь, а не в закрытом гробу. Почему?
– Новорожденные вампиры не умеют обращать, – доктор одной фразой ответил и на заданный, и на мысленный мой вопрос. – Эта способность появляется не сразу, иначе не миновать нам эпидемии в ту пору, когда контроль обращений никто не регулировал. Тебя пришлось как следует реанимировать, выводя из летаргии без применения гемоглобина, но в обычной ситуации после укуса с некритической кровопотерей вероятность заражения невелика, а степень выживаемости высокая.
Возможно, профессионалу своего дела слова, сорвавшиеся с уст врача, что-то значили и объясняли, но я как-то не прониклась богатством лексикона.
– Чтобы обратиться, нужно пройти через смерть, по иному никак, но обычно пробуждает сам обративший, а не медицинская бригада. Но тебе повезло, наши ребята успели ненадолго откачать, и умерла ты уже здесь, а тут я подключился к проблеме и задействовал кое-какие свои наработки, так что ты ещё не вампир. Но, увы, уже и не человек.
Да уж, чертовски повезло. Я умерла! Умерла. Разве это не конец?
– Не волнуйся, я попытаюсь отсрочить твоё обращение как можно дольше. Понимаю, тебе сейчас нелегко, особенно психологически, а резкая перестройка организма может оказаться фатальной для психики, поэтому немного растянем процесс. Ты привыкнешь, тело изменится, а уже потом, через недельку-другую, дадим тебе немного крови для обращения. Согласна?
– А что, если я... если я не хочу быть вампиром? – прошептала, с силой сжав кулаки. Александр взглянул на меня внимательно, испытующе, а в глубине глаз мне почудился... интерес?
– Не хочешь? – спокойно переспросил он, не отводя взгляда. Я отрицательно помотала головой, облизнув губы. Дурацкая жажда никуда не делась, но теперь я понимала, что графин с водой мне уже не помощник. Мне нужна кровь.
– Действительно не хочешь? – Александр подошёл ближе, глядя глаза в глаза, а в голосе появились незнакомые влекущие ноты, заставлявшие слушать и слушать, качаясь на волнах бархатистого тембра. – Не хочешь вечной юности? Не хочешь жить вечно? Не хочешь соблазнять мужчин лёгким мановением руки? Ты правда готова отказаться от всего этого и умереть?
Последняя фраза хлестнула наотмашь, заставив очнуться от непонятного гипноза и внезапно осознать, что доктора и меня разделяли сущие сантиметры: он склонился надо мной практически нос к носу, а я приподнялась ему навстречу, будто тянулась за поцелуем. Вздрогнув от близости, отшатнулась, сбрасывая странное наваждение. Это что такое было?
– Извини, я немного перегнул палку, – врач отошёл от моей постели и смущённо взлохматил светлые волосы, совсем как мальчишка, которым, в сущности, и выглядел, когда не умничал. – Я редко работаю напрямую с пациентами, привык разговаривать со своими и не задумываюсь порой, что и как говорю. Собственно, ты моя первая пациентка за последние... Пять месяцев? Или всё-таки семь?
Я удивлённо вскинула брови. Да, мой доктор был возмутительно юн, но дело своё, кажется, любил и делать умел, тогда почему пациенты толпами не выстраиваются к малышу-Алексу? Неужели тот трусливый Сергей, благополучно сваливший из моей палаты, больший профессионал? Вот уж не сказала бы.
– Почему?
– Что почему?
– Почему редко работаешь с пациентами? Ты вроде... умный не по годам.
Александр комплименту не обрадовался. Нахмурился даже:
– А ты не поняла?
– Чего?
– Я вампир.
Пара-пара-пам!
У меня буквально отвисла челюсть. Он вампир? Серьёзно? Да я скорее поверила бы в юного медицинского гения, лет в десять экстерном окончившего школу и поступившего в ВУЗ, а затем и интернатуру. Или в гены вечной юности. Или в магию омоложения. Но вампир... Ну нет, да какой из него вампир? Он же совсем... не страшный.
– Ты серьезно не поняла? Не заметила? – Александр нарочно растянул губы в улыбке, приоткрыв ослепительную белизну зубов, как из рекламы. Увы, идеальным прикусом доктор не обладал – клыки выделялись слишком сильно, приковывая взгляд. И как я не заметила? Он же не с закрытым ртом разговаривал.
– Вампир? – глупо переспросила я, откровенно пялясь на его зубы. Белые-белые, гладкие-гладкие, с двумя резко выделяющимися клыками, острыми даже на вид. И как он губы себе не царапает?
– Вампир, – спокойно подтвердил Александр, перестав неестественно улыбаться. – Как иначе, ты думаешь, я мог помочь тебе возродиться без единой капли крови?
– И… и тебе лет сто, наверное?
– Ага, двести, – фыркнул врач, и я не разобрала в шутку он это сказал, или всерьёз. Двести лет? Как выглядят люди в двести лет? А вампиры? Конкретно этот очень хорошо сохранился – сигареты и алкоголь без паспорта вряд ли продадут. И вешаются на него, вероятно, одни только девочки-подростки в надежде большой и светлой первой любви. А он их – кусь, и всё. Или не всё так прозаично в вампирском существовании?
– Да хватит уже так на меня смотреть! – рявкнул доктор.
Я аж подпрыгнула на месте и пискнула:
– Как?
– С девичьим трепетом, – скривился Александр, закатывая глаза. – Я вампир, а не радужный единорог.
На сказочного единорога клыкастый блондин был абсолютно не похож, да и чувств у меня соответствующих не вызывал, так что кое-кому стоит поупражняться в считывании чужих эмоций. Лично я испытывала к сладколикому вампиру лишь здоровое любопытство – слишком отличался его образ от тех, что фигурировали в кинематографе и литературе. Ну не Дракула он, вот ни капельки. И даже не Лестат.
– Но ты… ты же врач! Разве вампир может быть врачом?!
– Да неужели? А ещё недавно ты считала, что я украл свой халат у старших, – фыркнул Александр, скрестив руки на тощей груди.
– А ты почаще смотрись в зеркало, не удивлялся бы такой реакции, – огрызнулась в ответ. Где-то в глубине души мне было стыдно за своё отвратительное поведение, но и поделать я ничего не могла – эта наглая поза и прищуренный взгляд льдисто-голубых глаз откровенно выбешивали, просто на уровне инстинктов.
– Я вампир, Виктория, – клыкасто усмехнулся доктор. – Как ты наверняка знаешь из сказок, с зеркалами у нас весьма своеобразные отношения.
Я ошеломленно открыла рот. Закрыла. Он что, серьёзно намекает на то, что не отражается в зеркале? Так тут поэтому нет зеркал, даже у умывальника? И я теперь тоже… неотразимая?
– Эй, вот только не паникуй, я пошутил, – буркнул Александр, без труда заметив панику на моём лице. Не знаю, чего я испугалась – уж точно не того, что придётся краситься на ощупь. Скорее того, что такие изменения, если они реальны – куда больший удар по психике, чем отросшие клыки и бешеная жажда.
– Пошутил? – тихо переспросила я, боясь поверить, что некоторые легенды просто выдумка.
– Пошутил, – заверил вампир, подойдя ближе, почти вплотную, и с интересом разглядывая меня. – Хотя лично я не люблю смотреться в зеркало, но у меня на то свои причины. Неприятно, знаешь ли, всегда видеть в отражении безусого мальца, давно будучи взрослым мужчиной.
– А сколько тебе…
– А это важно? – нахмурился доктор. – Серьёзно, запомни на будущее – у вампиров, как и у женщин, не принято спрашивать возраст. Да и бессмысленно это.
– Почему?
– Потому что никто не скажет тебе правду. А сама ты никогда не догадаешься, в какую сторону тебя обманули.
Я кивнула, принимая новую реальность, где некоторые вопросы останутся без ответов, а про себя подумала, что уже не хочу знать возраст своего лечащего врача. Хватит и того, что он явно старше меня, а то и моих родителей.
ГЛАВА ВТОРАЯ, О пользе простого человеческого общения
Со своей новой природой я свыклась на удивление быстро. Вампир? Ну, ок. Жаль только, что маме с папой не позвонить, волнуются же, а в целом – всё прекрасно.
Александр, которого я сократила до более подходящего его мальчишеской внешности Алекса, приходил регулярно. Отслеживал показатели приборов, валандался с капельницей и активно интересовался самочувствием, записывая что-то по ходу нашего разговора в свой смартфон. То ли чатился с кем-то, то ли вёл записи. Неважно.
Я чувствовала себя хорошо. Даже отлично, учитывая мой мёртвый статус. Жажда приутихла – Алекс объяснил это воздействием его волшебной капельницы и замедлением перестройки моего организма. Я вяло кивала, лежа на узкой кушетке, и особо ничем не интересовалась.
– Откат, – тихо прокомментировал врач ближе к обеду второго дня, поочередно посветив фонариком мне в глаза. Свет не раздражал. И белые стены не раздражали. И даже Алекс – лапочка такая! – впервые показался мне до омерзения милым. И я призывно ему заулыбалась, приняв соблазнительную позу на кипельно-белых простынях.
– Надо снизить тебе дозу транквилизаторов, – мрачно решил вампир, закручивая бегунок системы.
Золотистая жидкость в резервуаре булькнула и резко прекратила течь, и у меня в голове стало потихоньку проясняться. Так что аккурат к приходу следователя из какого-то магического управления по надзору за использованием волшебства я и вовсе превратилась в себя прежнюю – злую и чертовски недовольную сложившимися обстоятельствами.
Следователь оказался из оборотней. Волк с затейливым именем Мирослав и заметной дихотомией (правый глаз был серый, а левый ярко-зелёный) взял у меня показания, дотошно выспрашивая о происшествии в авто. Я неохотно рассказывала, мысленно посыпая голову пеплом. Ну разве можно быть такой набитой дурой? Девочек сызмальства учат не нарываться на незнакомцев и не садиться в чужие тачки, пусть хоть самые шикарные, с четырьмя кольцами или мустангами, а я... Дура, блин. Даже волк смотрел на меня, как на идиотку, внимательно слушая скупой на эмоции рассказ.
– Да, всё сходится, спасибо за уделённое время, – сообщил он по итогу, засобиравшись.
– Сходится?
– Ваши показания и слова Виктора Орлова.
– Кого? – тупо переспросила я, хотя кой-какие соображения имелись. Алекс ведь тоже тогда упоминал о каком-то Викторе, у которого нюх...
– Виктор Орлов. Вампир, который вас обратил. Он явился с повинной, сообщив о вашем местонахождении. Собственно, это и помогло сохранить вам жизнь... в каком-то смысле.
– Жизнь? – я невесело рассмеялась, встряхнув рукой с капельницей. – Это вы называете жизнью?
– Всяко лучше смерти, – справедливо заметил оборотень, но я не была настроена оправдывать своего убийцу.
– Я умерла, Мирослав, – выговорила предельно чётко, сжимая кулаки от сдерживаемой злости. – А возродилась уже другим человеком. Да и не человеком вовсе! И всё благодаря этому... Орлову!
– Если вам будет спокойнее, он сейчас под домашним арестом.
– Что? – я нервно рассмеялась. – Под домашним арестом? В своём замке в Трансильвании?
– Почему в Трансильвании? – глупо моргнул разноцветными глазами следователь. – Здесь, в Подмосковье. За границу ему выезд запрещен, он же под следствием.
– И что ему грозит? Ну, кроме домашнего ареста?
– Это решит суд, – обтекаемо ответил Мирослав, не желая вдаваться в подробности. А я как-то заранее поняла, что страдать из-за моей загубленной жизни Орлов не будет. И это откровенно бесило.
Следователь давно ушёл, а я ещё долго сидела с ногами на больничной кушетке, обняв колени и вперившись в одну точку. Почему мир так несправедлив? Почему убийца – настоящий убийца! – до сих пор на свободе и вряд ли понесёт значительное наказание?
Хотелось позорно разреветься. Плакать, уткнувшись в подушку, пока не придёт мама, чтобы успокоить мою истерику. Но мама не придёт. И папа не заглянет на минутку. Никто не придёт. Ни одна живая душа.
Перестав быть человеком, я осталась одна. Одна-одинёшенька. Плюс ещё одна веская причина для слёз.
***
Я давно не плакала. Кажется, с детства. Меня не трогали ни скоропалительно завершавшиеся романтические отношения, ни мелкие ссоры в семье, ни слезливые мелодрамы... Но сегодня как-то сложилось.
Аккурат в разгар моей истерики пришёл Алекс. Нагло заявился сквозь стену, на долю секунды замерев напротив. Мой жалкий вид вампира ни капли не растрогал. Он педантично проверил приборы, воткнул мне в вену очередную капельницу и явно собрался уходить, когда я неожиданно для самой себя схватила его за руку, останавливая.
– Не уходи. Давай поговорим?
– О чём? – с искренним удивлением спросил врач, и я задумалась не на штуку. Разговаривать нам было положительно не о чем, мы же из разных миров. Он вампир, я человек... была человеком.
– О чём угодно. Я просто... просто побудь здесь. Недолго.
– Хорошо, – вздохнул Алекс и присел на край постели. Мы молчали. Я от неловкости нервно теребила ногти, а вампир просто сидел, погрузившись в собственные мысли, и ничуть моим обществом не тяготился.
– Ко мне заходил следователь, – невпопад поделилась я, быстро устав от тишины.
– Мирослав? Да, я его видел, он спрашивал разрешения пообщаться.
– Он не сказал, как накажут моего убийцу...
Алекс отвёл взгляд, и я всё поняла без слов.
– Его не накажут?!
– У всех вампиров есть определённый... ммм... лимит. Виктор его не превысил, так что...
– Но он убил меня!
– Ну, не всё так однозначно – ты же воскресла. Считай, тебе даже повезло – без его наводки тебя не успели бы найти и вовремя доставить в клинику.
О, да, я просто чертовски везучая! Почему-то мертвая, но везучая.
– И этого достаточно, чтобы не наказывать его?
– Это смягчающее обстоятельство. Как и положительные характеристики, которые наверняка будут. Орлов известный меценат, занимается благотворительностью...
– Он мне всю жизнь сломал! Он чудовище!
– Не забывай, что ты теперь тоже в каком-то смысле чудовище.
– А я не хочу быть чудовищем. Я не буду пить кровь!
– Тогда ты умрёшь. Уже окончательно. Этого ты хочешь?
Я промолчала, насупившись. Да и что ответить? Умирать я не желала. Как и переходить на темную сторону, каковой считала бытность вампиром.
– Кажется, перспектива умирать тебя тоже не особо воодушевляет, – проницательно заметил Алекс.
Я прищурилась:
– Ты что-то предлагаешь?
– Ничего особенного, – дернул плечом доктор. – Просто ещё немного отсрочить твоё обращение. Согласна?
– Отсрочить? На сколько?
– На пару дней, месяцев, лет... Как повезёт и насколько долго ты выдержишь, не попробовав крови. Понимаю, предложение так себе – быть и не живой, и не мертвой, но раз ты не хочешь становиться чудовищем-вампиром... в общем, это твой шанс. Главное, слушайся меня во всём, выполняй все указания и не спорь.
Я кивнула, соглашаясь. А Алекс широко улыбнулся. Уже в тот момент стоило понять, что улыбка вампира не к добру, что просто так, за спасибо, никто мне помогать не станет... но я опять повела себя, как дура, доверившись кровопийце в белом халате.
***
В принципе, жизнь моя в посмертии изменилась мало. Как сидела на диете из черного кофе без сахара, так и осталась, потому что ото всей остальной еды мутило. Как слонялась без дела, предоставленная сама себе, так и бездельничала, вот только прогулки мои теперь ограничивались больничными коридорами и четырьмя стенами палаты. Но если раньше это меня никак не напрягало, то теперь я готова была лезть на стенку от тоски, цепляясь отросшими когтями.
Утро было расписано по минутам – осмотр, процедуры, неизменная капельница, вечером меня также навещал Алекс, а вот днём... дни тянулись бесконечно долго. Вампир сразу же принёс мне книги, чтобы занять время и голову, но я отложила Толстого и Гоголя в сторонку – классической литературы мне хватило в школе, а глянцевых журналов у доктора не водилось. И смартфон с интернет-доступом мне никто не собирался давать, будто бы я тут же выставила в сториз инстаграм своё бледно фото с соответствующим статусом и клыкастым смайлом.
В общем, я тухла от тоски, с каждым часом бледнела всё больше и уже сто раз пожалела, что не вскрыла глотку тому несчастному чиновнику. Вампиром всяко было бы веселее, чем хроническим пациентом больнички.
Единственный, с кем я более-менее общалась, был и оставался Алекс. Медсестры меня откровенно побаивались, как и остальной персонал. А с доктором можно было поговорить И помолчать. Жаль, что заходил он нечасто и ненадолго.
Сегодня он тоже пришёл. Вечером, вскоре после заката. Поднял жалюзи, скрывавшие от меня солнечный свет, на который глаза по-прежнему реагировали резью, и уселся на подоконник, зажигая сигарету.
Вампир курил. Дымил в форточку, как паровоз. Сперва я страдала от когнитивного диссонанса – вальяжный мальчишка с сигаретой смотрелся по меньшей мере странно, – но вскоре привыкла. И поняла, что не такой уж он непробиваемый ледышка, как показалось прежде – порой я подспудно замечала, как дрожит сигарета в тонких пальцах, как меняется его лицо, когда какой-то из приборов внезапно ускоряет ритм, как дергается веко, стоит мне сморозить очередную глупость...
Алекс затушил сигарету в пепельнице и вдруг поднял на меня заинтересованный взгляд:
– Ты курила?
– Нет, никогда! – оскорблённо вскинулась я.
– Жаль. Ну, можешь попробовать начать. Удовольствие, конечно, уже не то, но зато и без вреда для здоровья.
– Спасибо, как-нибудь обойдусь, – отказалась я от столь заманчивого предложения.
– Зря ты куксишься. Я же пытаюсь помочь. Отвлечь, занять чем-то новым...
– Курением?! Хорош же ты врач!
– Тебя гложет в первую очередь безделье, – терпеливо пояснил Алекс, не вступая в бессмысленные споры. – Займись чем-нибудь. У тебя были хобби? Чем ты увлекалась?
– Встречалась с друзьями, ходила на йогу, плавала... В четырёх стенах палаты всем этим не очень-то позанимаешься, не так ли? И из собеседников у меня лишь ты один вместо десятка знакомых.
– Значит, придётся тебе подыскать себе новое занятие. Что выберешь – музыкальный инструмент, судоку или зарисовки акварелью?
– Я бы просто хотела вернуться к своей обычной жизни, – честно призналась я. Как ни странно, вампир не стал издеваться, даже не улыбнулся ехидно в ответ на моё признание.
– Ты же понимаешь, что это невозможно? – вкрадчиво поинтересовался он. Я кивнула. Конечно, понимаю. Но так хочется верить в чудо! Закрыть глаза и очнуться от этого кошмара – дома, рядом с родителями, ещё до той злополучной поездки.
Вот только чудес не бывает. Не в реальной жизни.
***
– Да в твоей ситуации одни плюсы! – в который раз попытался подбодрить меня Алекс по прошествии недели лечения.
Какого-то прогресса я не замечала – только лицо с каждым днём становилось всё острее, а кожа бледнела, лишившись привычных красок. Даже губы были бледными, бескровными, и только глаза оставались живыми, но и в них огонёк надежды таял, затухая. Я понимала, что долго не продержусь. У меня вообще нет силы воли. Меня останавливал только страх, боязнь, что я изменюсь, стану другой. Перестану быть собой. Перестану быть человеком, вкусив одну-единственную каплю чужой крови.
– Например?
– Во-первых, тебе нечего бояться морщин.
– Сомнительный плюс. Без загара и с современной косметологией я бы их ещё лет десять не боялась.
– А сколько тебе лет?
– Двадцать пять.
– Так отличный возраст! Я бы хотел "застрять" в таком вместо своих семнадцати. А дети есть?
– Нет, – глухо выдохнула я, только сейчас осознав, что и не будет. Если легенды и здравый смысл не лгут, разумеется.
Но вампир меня огорошил, мигом выдернув из невесёлых мыслей.
– Вот и хорошо, – ничуть не теряя позитива, заявил он. – Значит, и страдать не придется.
– Страдать?
– Для большинства обычно тяжело хоронить детей. А бессмертие, увы, теперь не распространяется на всю семью.
– Теперь? – удивлённо переспросила я. – А раньше что?
– А раньше было раньше, – скупо ответил он. – О былом, кстати, тоже не надо страдать. Что было – прошло и не вернётся.
***
Мой врач вообще оказался не особо разговорчивым. Точнее, Алекс говорил много – охотно отвечал на насущные вопросы, интересовался моим самочувствием, но о себе рассказывал ничтожно мало. Я успела посветить вампира в полную историю своей семьи, детство, юность и взросление, а сама о нём не знала ровным счётом ничего.
На прямые вопросы о своём человеческом прошлом Алекс отмалчивался, а на окольные отвечал с филигранной тонкостью, не давая в распоряжение ни единого факта. А ведь мне любопытно!
Так, движимая чисто научным интересом по изучению подноготной одного конкретного вампира, я впервые оказалась в его кабинете, чтобы хоть как-то сменить локацию наших ежевечерних бесед. Ничего выдающегося ни на столе, ни на многочисленных полках не имелось, зато имелось окно, выходящее аккурат на парковку клиники. Моё же день за днём показывало одинокое дерево, раскинувшееся за стеклом – во внутреннем дворике больницы размещался небольшой парк для прогулок, куда мне, как особо охраняемой пациентке, ход был закрыт. А жаль, погода стояла отличная, лето в нашей полосе в кои-то веки было по-настоящему жарким. И пусть глаза слезились от света, я ещё не забыла, как приятно согревают кожу солнечные лучи, и очень хотела ощутить это чувство снова.
– И какая из них твоя? Красная или синяя? – поинтересовалась я, с любопытством выглядывая в окно. Парковка перед клиникой была полным-полна машин всех цветов, размеров и марок – от ржавых чудовищ отечественного автопрома до огромных линкоров стоимостью с апартаменты в центре города. Нет, в глупые теории о компенсации размеров я никогда не верила, а вот зависимость цвета и марки авто с характером хозяина частенько улавливалась. Мне казалось, что у Алекса должно быть компактное спортивное купе – как вон та малышка цвета ультрамарин или скромно расположившаяся напротив «Лексуса» красная «Ауди» с откидным верхом. Но вампир ответил с коварной улыбкой:
– Никакая. Я не вожу машину.
Я вытаращилась на Алекса, не веря ушам. Это как же – смазливый парень и без железного коня? Моя теория мужских характеров трещала по швам, причём впервые в жизни. Начиная с института, я всегда буквально с первого взгляда угадывала, за рулём какой тачки окажется тот или иной парень. И вдруг такой облом.
– Почему? – глупый вопрос вырвался сам собой, да и раздосадованное выражение лица от вампира не укрылось – он усмехнулся, пристально уставившись на меня своим колючим взглядом. Думала, промолчит, или ответит что-то в рифму, но врач благородно удовлетворил моё любопытство:
– Таковы издержки моей вампирской природы, Виктория. Мне вечно семнадцать. А права у нас в стране, если ты позабыла, выдают с восемнадцати. Ежедневно нарушать закон я как-то не намерен, зачем?
Ага, зачем? Зачем ему авто, если он превращается в летучую мышь? Или не превращается? Я видела, как Алекс играючи проходил сквозь стены, кичился богатырской силушкой, но трансформаций в животных как-то не замечала. Вообще, реальные вампиры оказались очень далеки от литературных выдумок, даже обидно как-то.
– Но… но ты же на самом деле старше. И намного.
– Пока маг-сообщество с человеческими властями не пришло к консенсусу по поводу вампиров. Собственно, люди о нас даже не знают. На свет пока вышли лишь маги, оборотни, эльфы… в общем, светлая братия, наиболее близкая по природе людям. Ни вампиры, ни демоны народу пока не представлены. Во избежание, так сказать
– Во избежание чего?
– Страха. Неприятия. Возмущения по поводу такого неприятного соседства.
