Оглавление
АННОТАЦИЯ
Калех…
Земли Аррадана, что расположились на крайнем Севере, казалось, никогда не были рады гостям. Снежные барханы становились ловушками для случайных путников, а холод, поймав в свои сети, заставлял их забыть о пути, по которому они шли. Зима, царившая здесь вечно, заботилась о людях, охраняя свои тайны.
Опасные земли. Родные земли.
Я любил Калех, как и стихию, которая здесь обрела свою власть. Ледяное сердце, гулко бьющееся в груди, вторило моим мыслям, а белый волк внутри просился на свободу, зная, что скоро я уступлю. Я всегда верил своей силе, всегда. До того самого момента, пока она меня не подвела.
Вглядитесь внимательно в подступающий сумрак. Вы видите волка?..
А он вас видит.
ПРОЛОГ
Пещеру удалось найти с великим трудом: слишком давно он был здесь в последний раз. Даже звериные тропы, которыми он тогда прошел, исчезли много лет назад; воспоминания о пещере не могли этого сделать. Да и мог ли он подумать тогда, что ему придется вернуться сюда и привести за собой врагов? Он должен был защищать ее, но не смог. Задыхаясь, он плутал по многочисленным переходам, ведущим то вверх, то вниз, пока, наконец, не выбрался в огромный зал, который когда-то был величественным. Сейчас же здесь были одни руины: остовы колонн и алтаря, части некогда священных каменных изваяний, которым перестали поклоняться.
Теперь у его народа другие боги, совершенно другие. Но он не принял их, оставаясь верным тем, кто был в этом мире с момента его рождения. Что бы ни происходило, мужчина оставался верным себе и своим принципам. Однажды он присягнул им на верность, поклявшись защищать, и клятву свою не нарушит. Даже ценой собственной жизни. Едва держась на ногах, он все же смог дойти до стены и в изнеможении прислонился к ней, медленно сползая на пол. Раны давали о себе знать. Руки омывались тоненькими струйками крови. Тихо рыкнув от боли, мужчина отнял ткань, которая давно уже сменила свой цвет на алый: рваная рана на животе ничего хорошего не обещала. Слабеющими руками он отжал тряпицу, окропив камень вокруг теплой кровью, и снова вернул на живот. Откинувшись назад и ощутив успокаивающий холод, он позволил сознанию расслабиться.
У него было время до их прихода. Он и не смел сомневаться, что его не найдут. В его состоянии чудом казалось, что он мыслил ясно. Все же бой его знатно потрепал. Губы изогнулись в ухмылке: да, он многих отправил за грань без права перерождения. Немногие знали, как убивать врагов, одновременно их запечатывая. Особое искусство воина, передававшееся из поколения в поколение. Он знал, как это делать. И использовал каждый раз, когда судьба преподносила ему такие бесценные дары, как битвы с ними. Он жил и дышал этой стихией, когда сталь пела свою красивую холодную песню. Миг решал, кто падет сегодня, а живительная алая влага бурлила внутри, заставляя бросаться вперед еще и еще. И ночами снился ему танец стали, такой притягательный, такой завораживающий. Он не мог представить себе другой жизни: ни пахарем, ни чтецом не смог бы он быть. Его призвание – защищать, его честь – сражаться. Так было, есть. А будет ли?
Чей-то мудрый голос тихо нашептывал, что не видать ему больше свободы, не вкушать кровавых яств на поле битвы, не вести за собой полчища собратьев, что жили так же, как и он, отстаивая свои земли, попирая безумного врага. Но он знал, что и без него они все так же будут идти по этому пути, однажды выбранному сердцем и душой…
Голоса вдали заставили его вынырнуть из воспоминаний. Так, времени все меньше. Ха, а когда-то он думал, что все время мира в его распоряжении, ибо боги благоволили к нему, оберегая разум от вмешательства. Как же жестоко он ошибался! Сжав кулаки, он прислушался к себе. Да, так и есть: лишь жалкие крупицы силы оставались при нем, но даже они постепенно затухали, приближая момент, которого он не боялся. Этого должно хватить. Неимоверным усилием он потянулся к ним, чтобы последний раз запечатать врагов, лишив перерождения. Неожиданная пульсация в одной из колонн придала ему уверенности. Старые боги не оставили его! Медленно поклонившись, он позволил себя взять эту силу, сосредоточенную в развалинах некогда великого храма.
Камень ответил, отдавая искру человеку, в котором не чувствовался страх. Так он сможет забрать еще больше.
Когда они нашли его, он уже не дышал. Многих отправили на его поиски, и все они сейчас обыскивали пещеру в надежде найти хоть один предмет силы. Знали они, что это осквернение храма, но того, кто отдал такой приказ, боялись больше. А он лично решил удостовериться, что его давний враг уже мертв. Не верил, ненавидел его всеми фибрами души, в мыслях придумывая все более изощренные кары. Но сейчас это стало правдой.
Он не смог вынести такого количества ран, да и сил после погони не осталось. Израненный мужчина сидел у стены, закрыв глаза. Казалось, что он спит. Но жизнь давно покинула его тело, освобождая из оков плоти. Пришедший не спеша подошел к нему и присел рядом; полы светлого плаща тут же напитались кровью, но он не обращал на это внимания.
– Неужели ты действительно умер? – тихо спросил мужчина в плаще, качая головой.
И он не ожидал, что его враг вдруг откроет глаза – они по-прежнему были ясными. Его боги помогли ему, дав магию для последнего небывалой мощи заклинания смерти. Они не даровали ему жизнь, они даровали отмщение. Люди в пещере засуетились, но было уже поздно, ибо в янтарных глазах уже зажглись черные искры, а губы изогнулись в оскале:
– Я не уйду один.
ГЛАВА 1.
Огромный белый волк, спину которого украшала широкая черная полоса от загривка до хвоста, бежал по заснеженной равнине уже очень давно. Холод и снег, сопровождавшие его всегда, всячески старались его успокоить, но получалось плохо. Вождь клана Ардгейр спешил домой: рождение первенца нельзя пропустить. Рыкнув, Майр побежал еще быстрее, и временами казалось, что он практически летит над землей. А может, так оно и было? Луна никогда не бросала своих сыновей, щедро одаривая их силой. Так было всегда. Оборотни первый раз познавали свою суть под ее лучами, первый раз выходили на охоту, купаясь в ее лучах, посвящали свою вторую половину в тайны клана с ее согласия. Богиню луны они ласково называли Эир, что значит «милосердие». В отличие от своего брата, который управлял холодом, луна всегда поддерживала своих детей, но никогда не говорила с ними.
Сегодня судьба благоволила волку. Лунный свет, вскоре заливший всю равнину, помог ему призвать свою силу – благодарно склонив голову, Майр мысленно вознес молитву богине. Огромными прыжками преодолев оставшееся расстояние, он в мгновение ока оказался у дверей своего дома, однако заходить не спешил. Младенец еще не появился на свет, а значит, ему следует остаться здесь. По обычаям вардов, новорожденный должен увидеть отца первый раз в жизни в обличье зверя. Это их сущность, вторая ипостась, которую нельзя отрицать. Нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону, вождь ждал, когда жена разрешится от бремени. Магия повитухи не позволяла даже ему услышать, что происходит там, за дверью.
– Успокойся, брат. Кайа подарит тебе здорового сына.
Хагойр, младший брат вождя, медленно подходил к волку, примирительно подняв руки. Весь клан знал, что ярость Майра не знает границ. В любом сражении он вел своих собратьев за собой, не ведая страха. В разгар битвы даже свои старались оставаться в отдалении, ибо истинный сын Эиры мог задеть и своих. Не всегда холод мог остудить его пыл, не всегда бог холода желал знать, что творит этот вард. Сейчас же глаза волка горели янтарным огнем, а из пасти то и дело вырывался низкий рык. Время шло, а ничего не менялось.
– Уходи, Хагойр, – мысленно сказал вождь.
– Нет, – тихо сказал мужчина, присев прямо на снег.
Белый волк рванулся с места и клацнул зубами около лица брата, чуть не откусив ему нос. Но тот лишь покачал головой:
– Тише ты! Впрочем, если ты хочешь драться…
Глаза загорелись янтарным огнем, лицо вытягивалось, все больше напоминая волчье, а когти заострились и потемнели. Куртка под напором мышц затрещала, а человеческая кожа уступила место белой шерсти.
– Ну же! – прохрипел Хагойр, все еще сохраняя способность говорить.
И в этот момент Майр насторожился: что-то изменилось вокруг. Само пространство, казалось, говорило о том, что чудо свершилось. Не дожидаясь, пока повитуха впустит его, вождь снес двери одним ударом и, пробежав две комнаты, застыл на пороге третьей. Там пахло кровью, болью и счастьем – особый запах, который ни с чем не спутать. Кайа лежала на подушках, тяжело дыша: роды нелегко ей дались. Дорожки слез почти высохли, но женщина до сих пор дрожала от пережитого. Увидев мужа, слабо улыбнулась и протянула к нему руку. Волк подошел к ней и уткнулся лбом в ладонь, передавая часть своих сил. Благодарно на него взглянув, женщина закрыла глаза и уснула.
– Все правильно, – проворчала повитуха, вернувшаяся в комнату с маленьким свертком в руках. – Ей надо отдохнуть. Хотя защиту мог бы и не сносить. А чему тут удивляться?
Майр медленно подошел к сыну. Ребенок спокойно лежал на руках у старой женщины и махал руками. Аккуратно положив его рядом со спящей матерью, Тана поспешила выйти. Волк обнюхал сына и склонился над ним, подставляя его рукам свою голову. Ребенок неумело ощупал ее, отчего-то засмеявшись. Вождь лизнул сына в лоб, и от этого глаза мальчика вдруг вспыхнули белым светом.
– Богиня приняла тебе, Оден Ардгейр. Добро пожаловать в этот мир. А теперь спи.
Мальчик послушно закрыл глаза и, обняв голову отца, так и уснул. Подождав немного, вождь медленно высвободился из объятий сына и сменил ипостась. Высокий статный мужчина с белыми волосами теперь напоминал оборотня только огнем янтарных глаз с вертикальным зрачком. Накинув рубаху, он отнес сына в колыбель и, подойдя к постели, поправил одеяло жене, присев на край кровати. Кайа мирно спала, дыхание наконец выровнялось, и ничего ее больше не тревожило. Сосредоточившись, мужчина залечил ее раны. С любовью глядя на жену, Майр благодарил богов за то, что они сжалились над ними и подарили такого долгожданного ребенка. В отличие от людей, варды живут намного дольше. Кайа и Майр встретились очень давно.
Вождь до сих пор был уверен, что их встреча была предопределена свыше. Эир и Раор соединили их судьбы в тот день, когда стая вышла на охоту. Юные волки, недавно познавшие свою ипостась, должны были попробовать свои силы и выследить первую жертву. Ритуал, которого так ждали молодые варды, всегда имел сакральное значение. Все началось, как и годы до этого: протрубил горн, и пятеро юношей рванулись вперед, спустя мгновение исчезнув в янтарном тумане. Оттуда они вышли уже белыми волками. Дождавшись вождя, который всегда был впереди, они по команде бросились в разные стороны. Надо было обследовать лес: здесь они впервые. Нельзя посрамить честь семьи и прийти без добычи. Любой оборотень в первую очередь охотник, который сможет прокормить и себя, и свою семью. Это испытание на силу и выносливость: слабых вардов не бывает.
Майр, все это время тщательно следивший за молодняком, вдруг почуял запах крови, очень странный запах. Убедившись, что с ними все в порядке, а мысленный отклик каждого из них силен, белый волк отправился туда, куда его вел этот запах. Бежать не пришлось долго. Вскоре лапы принесли его на небольшую поляну, где под рухнувшим деревом он увидел волчицу. Она почти не дышала, лишь передние лапы едва подрагивали. Дерево перебило позвоночник, сомневаться не приходилось. Стая не успеет помочь, а значит, придется действовать в одиночку.
Майр медленно подходил к ней, стараясь двигаться как можно осторожнее. Он уже видел огромную лужу крови, которая сделала белый снег алым. Кровь пахла настолько сильно, что, казалось, забивала ноздри, не давая дышать. Фыркнув, вождь тряхнул головой, чтобы избавиться от этого запаха, и натолкнулся на взгляд волчицы. Она не боялась, приняв свою участь. Варда просто наблюдала, как незнакомый ей волк подходит все ближе. Чтобы избавить от страданий? Возможно. Мысли путались, сознание окутывал туман, и вскоре она почувствовала, что засыпает. Тихо заскулив, затихла. А Майр, удовлетворенно кивнув, сосредоточился на дереве.
Могучий ствол, придавивший варду, нельзя было сдвинуть обычному человеку. Но не оборотню. Приказав стае бежать на помощь как можно скорее, он прилег на землю и поднял глаза к небу. Янтарь стал белым, и в ту же секунду от его взгляда рухнувшее древо разлетелось на мелкие щепки. Не медля, Майр подскочил к волчице, чувствуя, что ее жизнь на волоске. Лег рядом, прижав голову к ее голове и протяжно завыл. И этот дикий вой поднимался все выше и выше, становился все сильнее, отгоняя от нее смерть. Вскоре и стая, спешившая на помощь своему вожаку, услышала его. Когда они примчались, снег уже впитал кровь, а варда ровно дышала, будто просто уснула. Оборотень, спасший ее, наоборот, рвано дышал и подняться навстречу своим не смог. Слишком много сил он отдал ей, чтобы вдохнуть затухающую жизнь.
Стая поддержала вожака. Рыкнув, Майр вскочил на лапы, слегка пошатываясь, и осмотрел своих. Он чуял кровь на каждом из молодых волков.
– Возвращаемся, – приказал он. – Волчицу забираем с собой.
И стая беспрекословно повиновалась. Но потом выяснилось, что все не так просто. Смертельная опасность сломила варду, не давая снова стать человеком. День проходил, второй, третий, а она по-прежнему оставалась в волчьей ипостаси. Тана, в то время ухаживавшая за ней, никак не могла понять, в чем дело. Да и Майр не понимал. Сейчас он знает ответ, а тогда, только-только став вождем клана, он не был настолько мудрым.
Однажды он пришел в дом Таны в облике человека, чтобы навестить волчицу. Прошло несколько дней, а она не могла обрести себя. Как правило, если вард осознанно решает быть некоторое время зверем, он спокойно проходит процесс превращения. Однако если происходит нечто, что выбивает его из привычного, он может застрять. И в этом опасность. В любом оборотне существуют две равные стороны: человека и зверя. Зверю всегда проще: охотничьи инстинкты ведут его вперед, и границ, которые сдерживают людей, у них нет. Бывали случаи, когда оборотень отказывался от своей второй части. Редко, но бывали. Обычно после потерь близкого.
Но здесь причина была в другом. Каким-то образом мужчина почувствовал это и не отходил от варды, ухаживая за ней как человек. Он мыл лицо, руки, одевался, готовил еду, спал на ее глазах, чтобы она вспомнила, что это значит. И если сначала она лишь настороженно следила за ним, то потом постепенно начала понимать, что надо делать. Майр любил сидеть на полу. И ночью на десятый день своего пребывания в клане Ардгейр варда наконец стала человеком. Медленно, болезненно шерсть исчезала, кости менялись, а очертания зверя уступали человеческим. Волк вышел из комнаты, прислушиваясь. И только после того, как тихий вой превратился в шепот, он вернулся.
На полу у кровати лежала миниатюрная девушка с длинными темно-рыжими волосами, которые укутывали ее, словно кокон. Тяжело дыша, она открыла глаза и нашла глазами Майра:
– Спасибо.
Голос был хриплым; хорошо, что вообще был. Мужчина помог ей подняться и присесть на кровать.
– Ты спас меня. Мою жизнь.
Волк молчал, понимая, что ей сейчас надо выговориться: ее вынужденное молчание затянулось. Девушка крепко сжала его руку, закрыв глаза. Вождь почувствовал, как она дрожит. Аккуратно накинул на нее одеяло и тихо сказал:
– Не бойся. Теперь тебе ничего не угрожает. Я не бросаю своих, таковы законы клана.
Слабо улыбнувшись, девушка сказала:
– Меня ищут, скорее всего. Так долго даже я не брожу.
– Любишь свободу?
– А как ее не любить? – ответила она вопросом на вопрос. – Она окрыляет. Люблю ночью мчаться в лунном свете…
– И кажется, что ничто не может тебя остановить.
Удивленно взглянув на волка, варда кивнула:
– Да. Именно. Эир умеет воодушевлять.
– Как и Раор, – усмехнулся Майр.
Девушка не выдержала и засмеялась. Спохватившись, мужчина встал и слегка склонил голову:
– Мы не представились. Рад приветствовать тебя во владениях клана Ардгейр. Мое имя Майр, я арвард.
– Я Кайа из клана Адэрра.
Девушка приподнялась, чтобы поклониться в ответ, но потеряла равновесие и упала бы, если бы волк не подхватил ее.
– Ноги еще плохо слушаются, – смущенно проговорила она, поправляя темно-синее платье.
Майр кивнул, с удивлением ощущая, как в груди разливается странное тепло, а Кайю так не хочется выпускать из объятий. Пересилив себя, он позвал Тану и попросил принести новую одежду. Женщина, радостно всплеснув руками при виде девушки, поспешила к шкафу, а оборотень отчего-то решил, что ему пора.
– Не прощаюсь, Кайа. Отдыхай и восстанавливай силы.
Варда тепло улыбнулась:
– Не прощаюсь и я.
Он был рядом всегда. Иногда Кайа видела его, иногда нет, но почему-то знала, что он наблюдает за ней где-то поблизости, даря чувство защищенности. И это чувство ни с чем нельзя сравнить. Дни шли, и волчица чувствовала себя все лучше. Правда, аор теперь устрашал. Именно в облике волка она попала в беду, именно в тот момент почти умерла. Физически она была в порядке, но не могла себя заставить сделать первый шаг. Прогуливаясь ночью, любуясь игрой лунного света на белом снегу, она вдруг почувствовала, как кто-то идет за ней. Погрузившись в мысли, варда отошла далеко от домов, и теперь поплатилась за это.
Резко обернулась и никого не увидела. А ощущение тревоги не покидало. Кайа старалась успокоиться, не ускоряться, но получалось плохо. Ноги сами несли ее вперед, подальше от опасности. Вскоре она не выдержала и побежала. Быстрее и быстрее, вдыхая холод, варда старалась избавиться от преследователя, но внезапно поняла, что не убежит. Ноги человека не смогут помочь, по крайней мере. Услышав низкие хрипы, она попыталась бежать быстрее, но споткнулась о корни дерева, которые разломали снежный покров, и упала, прикусив губу. Быстро вскочив, приложила ладонь к губам и поняла, что там кровь. И в тот миг, когда капля крови дала снегу другой цвет, Кайа ощутила, как ее окутывает янтарный дым. И впервые за долгое время она не противилась этому.
Белая волчица оскалилась и, рыкнув, резко развернулась и бросилась на врага. Теперь она ясно видела его: темные зубы, местами выпавшую шерсть, безумные глаза. Не медля, она вскинула голову и схватила его за горло, начав рвать его тело лапами. Он пытался защищаться, но варда нашла в себе силы и ярость – теперь ее не остановить. Кровь была повсюду, но теперь она не принадлежала волчице.
И тут она повалила оборотня на спину, угрожающе над ним нависнув и поставив одну лапу на грудь. И Кайа никак не ожидала услышать в голове его смех, который казался подозрительно знакомым. Моргнув, она отскочила от волка, увидев невозможное: это был Майр! Яркие глаза янтарного цвета, белоснежная шерсть, мощь и сила. Но как?! Она же только что-то рвала его на части! Как это возможно?!
– Магия арварда, Кайа, – усмехнулся вождь. – Она многое может позволить. Наконец-то у тебя получилось, и ты смогла себе пересилить.
Волчица покачала головой:
– Так это был ты, все это время был ты!
– Конечно. Теперь я уверен, что ты в порядке. Сил хватит, чтобы вернуться.
Переступив с лапы на лапу, варда кивнула, ответив его же словами:
– Чтобы вернуться, сил хватит.
Кайа была права. Клан Адэрра поднял весь Калех в поисках своего сородича. И наконец-то нашел. Глава клана, Тирра Адэрра никак не мог почувствовать свою дочь. Но несколько дней назад что-то изменилось, и его будто что-то потянуло в земли Ардгейров. Чутью волк верил, поэтому вскоре, собрав надежных вардов, он уже приближался к границам. Странно, но здесь его никто не встречал. Ни холод, ни снег, ни ветер никоим образом не показали, что приближается чужак. Насторожившись, Тирра тем не менее продолжил идти вперед, пока не натолкнулся на заснеженные дома.
В этот же момент дверь одного из них открылась, и к нему навстречу выбежала его дочь! Глаза горели и улыбались; девушка бросилась на шею к отцу, зарывшись в его шерсти. Приняв человеческую форму, Тирра смог обнять дочь, не сводя глаз с волка за ее спиной. Практически все Ардгейры вышли к гостям, спокойно наблюдая за ними, ибо сейчас они не представляли опасности. В ином случае они дали бы бой. Тирра многое слышал об этом клане, живущем на крайнем Севере Калеха, но никто не встречался с его представителями. До этого дня.
И среди множества волков он почувствовал вожака. Довольно молодой, со спокойной силой в глазах, он стоял за спинами своих, сложив руки на груди, не отрывая взгляда от Кайи. Создавалось впечатление, что он готов рвануться вперед, защищая ее от всех и вся. Тирра знал, что это значит, но не хотел верить в это. Дочь уже мысленно рассказала ему все, что произошло, и волк начинал испытывать уважение к этому молодому вождю. Но что будет дальше?
– Отец, это Майр Ардгейр. Он …
– Арвард. Вижу, дочь моя.
Услышав, что речь зашла о нем, Майр вышел вперед и приблизился к говорящим, прислонив правую руку к левому плечу:
– Долгой ночи тебе, Тирра Адэрра.
– Хорошей охоты, Майр. Я в неоплатном долгу перед тобой. Ты спас жизнь моей дочери.
Молодой волк чуть улыбнулся:
– Должен был. Боги не простили бы, если бы я ничего не сделал.
– Твоя правда, – кивнул Адэрра, стараясь отогнать нехорошее предчувствие. – Ты знаешь, как меня найти.
Слегка поклонившись, он отступил на шаг, и через миг на его месте стоял огромный белый волк. Мотнув головой, он медленно пошел к своим, ожидая, когда девушка присоединится к ним. А Кайа не могла оторвать взгляда от Майра, который за это время стал родным. Он дарил тепло своей заботой, чувство защищенности, помогая ей. Она ждала чего-то, сама не зная, чего именно. Ардгейр коротко поклонился и заглянул ей в глаза:
– Береги себя, Кайа. Ты сильная. Помни об этом.
– Хорошо, – тихо прошептала она, легонько прикоснувшись к его щеке. – И ты.
Прикрыв глаза на миг, запоминая этот момент, он бережно взял ее руку и поцеловал в тыльную сторону ладони. Кайа едва заметно вздрогнула, обернувшись: отец звал ее. Сердце разрывалось отчего-то, больно было осознавать, что этого варда она не увидит скоро. У нее своя судьба, своя дорога. Отец прав. Тряхнув головой, она поспешила за стаей, на ходу превращаясь в волчицу. Серебристая шерсть практически сливалась со снегом, и Адэрра отдалялись все быстрее. Майр все стоял, не двигаясь, наблюдая за ними. Тут к нему подошел Хагойр, ткнув в плечо:
– Ну что, так и будешь стоять?
Арвард проворчал:
– Тебе-то что?
– В отличие от тебя, упрямец, я вижу то, чего не видишь ты, – хмыкнул младший брат Майра, закатив глаза.
– Я спас ее.
– Да, – не стал отрицать Хагойр, – спас. А теперь надо спасти самого себя.
Миг – и Майр срывается с места, в прыжке принимая вторую ипостась. Теперь ему полагаться только на свои лапы. И богов? Тогда он бежал так, как не бежал никогда. И молил богов, чтобы сделать все правильно. Еще рывок – и его очертания уже невозможно различить. Казалось, сама земля подгоняет его вперед, а Эир и Раор сверху наблюдают за вардом, уже зная, что своего он достигнет.
Почувствовав погоню, Тирра не удивился совершенно. Что-то подсказывало ему, что так все и будет. Приказав стае остановиться, он развернулся, ожидая Ардгейра. Тот не заставил себя ждать. Грудь вздымалась, глаза горели, а в янтаре появились черные искры. Чуть оскалившись, Адэрра ждал. Ждала и Кайа, переступая с лапы на лапу неподалеку от своего отца. Зачем Майр преследовал их?
А молодой волк тем временем, снова став человеком, медленно подошел к белому волку; они долго смотрели друг другу в глаза, пока Тирра не кивнул. Повернувшись к Кайе, Майр опустился на колени, соединив руки.
– Ты разделишь со мной луну? – хрипло спросил он, отчаянно веря, что не ошибся.
Варда сначала застыла, а потом бросилась к Майру, остановившись перед ним. Не спеша опустилась на колени и накрыла его руки своими:
– Ты разделишь со мной холод?
Майр улыбнулся и сказал:
– Да.
– Да, – эхом ответила ему Кайа.
И в этот момент их глаза на миг вспыхнули белым. Боги приняли их союз…
– Майр? Ты слышишь меня, родной?
Вождь тряхнул головой, выныривая из воспоминаний. Кайа обеспокоенно смотрела на него: он долго не отвечал.
– Все хорошо, – тепло улыбнулся он, взяв ее руки и покрыв их поцелуями. – Я вспомнил, как мы впервые встретились.
Варда покачала головой:
– Да, я не думала, что так найду свою судьбу.
– Видишь, как решили боги. Нам суждено было встретиться – и мы встретились.
– Ты прав, – она провела рукой по его белым волосам.
– Спасибо за счастье, Кайа, – тихо сказал он, глядя в ее янтарные любящие глаза. – Ты моя жизнь.
Варда, не выдержав, притянула мужа за плечи и нежно поцеловала, проведя пальцем по губам. Им не нужны были слова. Больше не нужны. Судьбы давно сплелись, и их не разорвать. Ни сейчас, ни потом, никогда.
ГЛАВА 2.
Одену Ардгейру не понравилось, что о нем забыли. Понемногу начиная привыкать к новому миру, он вдруг испугался, не ощутив матери рядом, и заплакал. Кайа поспешила к нему и взяла на руки, укачивая:
– Тише, мой хороший, я рядом.
Майр подошел к ним и поцеловал сына в макушку:
– Не хочу уходить, но пора. Айна хотела поговорить.
– Да, конечно. Иди.
Соприкоснувшись лбами, счастливые родители расстались: варда осталась с сыном, а арвард отправился к айне, которая состояла из семи волков на данный момент. Кроме младшего брата Хагойра, там были еще волки, которым можно было доверять. Волк верил каждому члену стаи, но в айне собрал самых опытных. У них была особая ментальная связь. Как правило, сородичи всегда могли говорить друг с другом мысленно, но в этом случае волки ощущали друг друга до того, как придет мысль. Они дали Майру увидеть сына, а теперь надо поговорить. Что бы ни происходило в его жизни, волк навсегда останется арвардом.
– Рад видеть тебя, Майр. Пусть Оден растет сильным волком, – поприветствовал вождя Дайго, старый одноглазый волк.
– Никогда не пойму, почему ты не использовал магию, чтобы восстановить глаз? – усмехнулся вожак стаи, хлопнув друга по плечу.
– Это линии моей жизни, – закатил глаз Дайго, – раны позволяют помнить.
– Хорошо, хорошо, – примирительно поднял руки Майр. – Остальные?
– Скоро будут. Только не впадай в ярость, когда услышишь нас.
Арвард нахмурился:
– Не собирался. Что случилось?
Дайго хотел ответить, но ему помешали: в этот момент в его дом, где они всегда собирались, ввалились шестеро волков. Атро, весельчак, каких свет не видывал, подмигнул вождю и прошел на свое место. Кор поприветствовал Майра, положив правую руку на левое плечо. То же сделали Гай и Альви. Хагойр, расплывшись в улыбке, шутливо поклонился брату и сел рядом с Альви. Последним поздоровался Галлад, как всегда, задумчивый.
– Ну что, все в сборе? – Дайго обвел всех взглядом.
Майр поморщился:
– Не тяни, прошу.
– В Датагаре заговорили о странных людях. Глаза янтарные, но облик не меняется. Жестоки и беспощадны.
Майр сдержался, как и обещал; внешне он оставался спокойным. Но снежная стихия за окном разбушевалась не на шутку: ветер взвыл, бросая хлопья снега в окна и стены так, что дом еле ощутимо дрожал. Холод, распахнув дверь, ворвался внутрь, заставив даже белых волков передернуть плечами. Это продолжалось недолго. Майр рыкнул, и сила успокоилась. Все понимали, что лишь на время.
– Не может быть, – тихо сказал он, глядя перед собой. – Они не могли появиться просто так.
– Уверен? – спросил Кор.
– Да, – припечатал вождь. – Я истребил их всех. Иного не может быть.
– Слухи никогда не рождаются на пустом месте, – сказал Альви. – Мы должны проверить. Если это так, разбираться нам. Это наша кровь.
– Тише, Майр, – Хагойр поспешил успокоить брата, положив руку ему на плечо. – Сам понимаешь, Альви прав. Выродки объявились не без причины. Хотя это может быть очередной магический эксперимент.
– Кого? – горько спросил арвард. – Не некроманта ли? Гидеон не пойдет на такое.
– Доверяешь некроманту? – удивился Гай.
– Как самому себе, – отрезал Майр, взлохматив волосы. – Хорошо. Сначала мы посмотрим, что скажут боги.
Волки кивнули и поспешили покинуть дом собраний. Дождавшись, пока Альви, шедший последним, покинет помещение, вождь закрыл глаза и постоял так некоторое время, прислушиваясь к себе. Магия холода и луны бурлила внутри, заставляя сердце биться быстрее. Поймав это ощущение, мужчина открыл глаза, которые сейчас были бело-синими: янтарь ушел, словно его никогда и не было. Медленно опустившись на колени, он начал превращаться в волка. Человеческая кожа охотно уступала место серебристой шерсти, руки становились лапами, челюсть потяжелела от двух рядов острых зубов.
Немногие волки могли превращаться лишь частично; Хагойр и Майр могли это делать. И сейчас Майр взывал к богам, которые поддерживали его всегда. Лунный свет, проникающий через окна, вдруг задрожал и вспыхнул, превращаясь в призрачную нить. Она поднялась, как змея, и обвилась вокруг запястий вождя. В том месте, где нить касалась шерсти, шерсть темнела до того момента, пока нить полностью не закрыла запястья. Свет замерцал, а Майр сжал челюсти, стараясь справиться с болью: разговор с Эир и Раором никогда не был простым.
Будущее они не показывали никогда, да арвард и не надеялся. Сейчас он хотел почувствовать хотя бы направление, куда ему двигаться. Выродки всегда были его болью с тех самых пор, когда они появились. Ту историю волк не хотел вспоминать, ее корни уходили в глубокое прошлое, которое ворошить иной раз было опасно.
– Боги, прошу дать знак! – взмолился волк.
Когти впились в лапы так, что кровь не заставила себя ждать. Но на это вождь не обращал внимания: сейчас важен ответ. Ждать пришлось долго, очень долго. Майр и отчаялся уже, но вдруг нить загорелась прямо на его руках, превращаясь в белый огонь, достигавший потолка; холодный белый огонь, который дарит покой. Поклонившись и поблагодарив богов, что пожелали ему ответить, Майр отправился домой, пообещав себе, что будет настороже. И он не заметил, как остатки нити, стекавшие с его рук, вспыхнули черным.
Мужчина сидел на крыльце и смотрел в пустоту перед собой. Руки покоились на коленях, лицо было бледным. Чем дольше он сидел, тем больше походил на статую. Лицо ничего не отражало, но душа рыдала и стенала, разрывая его изнутри. Ему всегда казалось, что он силен духом, умеет противостоять бедам. Но беда, пришедшая в его дом нежданно-негаданно, встряхнула его так, что он до сих пор не может оправиться. Прошло три дня, а ему виделось, что все по-прежнему хорошо и его семья живет в любви и счастье.
Чем он прогневил богов? И что теперь делать? Ярости, жажды мести внутри не было, как ни странно. Да и кому мстить?! Неужели судьбе? Будь на то его воля, он бы сделал это тотчас же, не задумываясь о последствиях и жертвах. Да, именно так! Он готов на все, чтобы изменить то, что изменить уже невозможно. Мысли не хотели уходить, настойчиво являя себя снова и снова. Как же ему хотелось, чтобы они замолчали хоть на миг! Но нет, в его горе они не желали его покидать, и это приносило невыносимые мучения. Сейчас он хотел бы забыть обо всем, что произошло, питаясь только воспоминаниями прошлого. Там все было по-другому.
А если магия сможет помочь? Вернуть утраченное и исцелить израненное сердце, успокоить плачущую душу? Даже у нее есть грань, которую нельзя переступать, даже у нее. И как теперь быть, что делать? Если рискнуть, то последствия могут быть необратимы, а он просто не сможет вынести страдания еще одного близкого человека, совсем маленького. Куда теперь?
И тут на ладонях начала клубиться магия: сиреневые вспышки становились все более яркими, постепенно поднимаясь выше и выше, захватывая руки, грудь, шею. Мужчина не боялся, ибо видел в этом свое избавление. Но тут он увидел ту, что не забывал со дня их первой встречи. Женщина грустно смотрела на него, а в глазах стояли слезы.
– Прости меня, – прошептал одними губами человек и сжал кулаки, а сила тут же успокоилась.
Точка невозврата была очень близка, но он справился. Жена не дала ему оступиться.
Дверь дома тихо открылась, и оттуда прихрамывая вышла пожилая женщина. Увидев мужчину, покачала головой и, тяжело сев рядом, вытянула вперед больную ногу. Некоторое время они сидели в тишине, а потом человек заметил, что его одиночество нарушено. Нахмурился, но ничего не сказал.
– Только попробуй скажи мне что-нибудь, – проворчала старушка, не глядя на него.
Он тихо сказал:
– Не знал, что ты и мысли можешь читать.
– А мне этого не надо, Ройхан. Все написано у тебя на лице. И долго ты будешь оплакивать себя?
– Себя?!
– Конечно, – подтвердила его собеседница. – Душа Норны уже далеко отсюда, а ты все сидишь. Ты оплакиваешь не ее, ибо ту пустоту, которая сейчас в сердце, никогда не заполнить тебе, никогда. Иногда она будет жечь огнем, иногда обдавать холодом, но избавиться от нее у тебя не выйдет, как бы ни пытался. Норну тебе предстоит оплакивать всю твою жизнь, сынок.
Слова ранили хуже ножа, но были правдивы. Его любимая жена спасла его сейчас даже из-за Грани, остерегая от неразумного поступка. Его любовь, которой не суждено уже никогда стать вечной, останется с ним. Вернее, то, что от нее осталось.
– Пепел, – прошептал Ройхан, закрыв руками лицо. – Только пепел.
И совсем не ожидал получить подзатыльник от Торы.
– Боги, за что мне такое наказание?! – взмолилась она, глазами найдя луну, которая уже приветствовала своих детей. – Пепел у него остался! Да ты должен молиться днем и ночью, чтобы отблагодарить Высших за подарок судьбы! У тебя осталась дочь, помнишь об этом?
– Да, – стиснул кулаки мужчина и ударил себя по ногам. – Но она не вернет мне Норну.
Тора не стала спорить:
– Не вернет. Ни она, ни кто-либо другой. Но поможет жить дальше, хотя пока ты этого и не понимаешь.
И в этот момент Ройхан услышал детский плач в глубине дома. С надеждой взглянув на Тору, увидел, что она, усмехнувшись, встала, опираясь на перила, и направилась к себе домой.
– Но ребенок…
Женщина резко повернулась:
– Это твоя дочь, Раяна. Иди, она зовет тебя, а не меня.
– Я не смогу.
На миг Тора задумалась, а потом сказала:
– Я не думала, что когда-то буду хромать. Так себе удовольствие, скажу я тебе. С каждым годом ноге все хуже. С самого начала я не могла на нее смотреть: потемневшая и сморщенная, она казалась чужой. Но время шло, и я приняла ее и себя. Как одно целое. Это тоже я, часть меня.
– К чему ты рассказываешь мне это? – непонимающе спросил мужчина, схватившись за голову.
– Придет время, и ты примешь свою боль, сынок.
Раяна не прекращала плакать, и Ройхану пришлось зайти в дом, где все оставалось по-прежнему, будто Норна просто вышла ненадолго и скоро вернется. Боль резанула неожиданно, и мужчина сдержал непроизвольный стон. Застыв на пороге детской, он смотрел на дочь – уже сейчас она походила на мать: те же темные волосы, те же синие глаза. Ребенок захлебывался в плаче, когда отец спохватился, плач успел превратиться в писк. Увидев бутылочку с готовой смесью, мысленно поблагодарил Тору и подошел к колыбельке, смекая, как правильно взять девочку на руки. Выдохнув, аккуратно поднял ее вместе с одеялом и сел в любимое кресло.
– Прости, Раяна. Не знаю, как это правильно делать.
Поднес бутылочку к губам дочери, и она тут же охотно стала кушать, смешно причмокивая. Слезы высыхали, смесь заканчивалась, а Ройхан поймал себя на мысли, что не может на нее наглядеться. Для него это осколок прошлого, которое станет и настоящим, и будущим. Норна так будет жить, благодаря своей дочери.
Наевшись, Раяна уснула, сжав палец отца, когда он поправлял ей одеялко. Мужчина так и застыл, затаив дыхание: было в этом что-то невероятное. Крошечное существо, совсем недавно пришедшее в этот мир, полностью верило ему, нуждаясь в его защите. Только они друг у друга есть теперь, только они. Склонившись, отец аккуратно поцеловал Раяну в лоб и прошептал:
– Я буду заботиться о тебе. Обещаю.
Ройхан сдержал свое слово. Что-то изменилось в нем в тот момент, когда он впервые взял дочь на руки, изменилось раз и навсегда. Он никогда не старался заменить ребенку мать, ибо это невозможно. Норну не вернуть. Мужчина просто постарался стать образцовым отцом, которым можно было гордиться. Время шло, Раяна росла, а отец все так же видел в ней маленькую девочку, волею судьбы оставшуюся без матери. Он был тем человеком, кто рассказал ей о магии и помог управлять ей в самом начале. Раор всегда был рад новой крови, его сестра же, Эир, никогда не слышала тех, кто не был оборотнями.
Они называли себя вардами и могли развивать оба дара: луны и холода. Жители Датагара были людьми, и подобная роскошь была для них закрыта. Так уж повелось в Аррадане, что определенные земли населял тот или иной народ. Калех всегда был землей вардов. Да, можно было и в других уголках мира встретить представителя этого народа, но это было большой редкостью. Дом звал их и не отпускал. Крайний Север, который представлял опасность для случайного путника, был для них раем: холод, снег, ветер. И свобода, без которой они не мыслили своей жизни.
Ройхан никогда не понимал настолько дикого стремления к свободе: они не могли без нее жить. И здесь дело не в цепях, что могут сковать, а в разуме, любые нападки на который встречались оскалом и рычанием. Защищая себя, они защищали свой дом от чужаков, старательно его оберегали, как и он их. Связь с Калехом у вардов проявлялась наиболее сильно в момент, когда они находились далеко от родных краев. Даже с закрытыми глазами они знали, куда идти.
Но однажды они сбились с пути и пришли в Датагар. В тот день Ройхан возненавидел их всем сердцем и поклялся памятью жены сделать целью своей жизни месть…
– Раяна! – позвал мужчина дочь, но никто не отозвался. – Доченька!
И снова тишина. Покачав головой, Ройхан встал с кресла и пошел к ней в комнату. Дверь была приоткрыта, и он вошел, убедившись, что дочери действительно еще нет дома. Странно, она должна была уже вернуться. Лес в свои шестнадцать лет она знала очень хорошо, постоянно пропадая там, чтобы найти ту или иную целебную траву. Тора только диву давалась, откуда это в девочке: холод никогда не был связан с целительством. Удивлялась, но старательно обучала ее всему, что знала сама, отчаянно надеясь, что успеет рассказать все до того момента, как ее звезда закатится.
Ощутив вдруг неясную тревогу, мужчина поспешил к травнице, справедливо полагая, что Раяна может быть там. Но увидев у дома Тору, подставившую больную ногу хмурому солнцу, понял, что был не прав.
– Что скажешь, Ройхан? – проскрипела старушка, не глядя на гостя.
– Раяну ищу. Не знаешь, где она?
– Ко мне приходила, потом в лес пошла. Неужели не вернулась еще?! – удивилась Тора.
Мужчина вспылил:
– Да нет же, говорю!
Холодный ветер тут же толкнул его в спину, и он чуть не упал.
– Прости, Тора. Не сдержался.
Старушка усмехнулась:
– То-то же. Ищи ее у восточной части, на холме. Туда она хотела идти.
– Спасибо! – обрадованно поблагодарил женщину Ройхан и поспешил в лес.
Хоть и жил он всегда здесь, но никогда не мог привыкнуть к нему: дремучему, темному, съедающему все звуки. Кроны вековых деревьев надежно закрывали от редких лучей солнца, а воздух, казалось, был пропитан атмосферой магии и тайн. Люди многое говорили о нем, и никто уже не разберет, что правда, а что нет, но все сходились в одном: природу надо почитать, иначе никак. Когда Раяна была совсем маленькой, она часто порывалась туда идти, но отец не пускал, опасаясь беды. Годы шли, и вскоре он понял, что девочка, несмотря на его запрет, все-таки иногда ходила туда, а Тора ей рассказывала, как надо себя вести на земле стихии. Когда мужчина узнал об этом, то не выдержал и наказал дочь, что не послушалась его. Раяна плакала, размазывая по щекам слезы, а он строго говорил ей, что так делать нельзя. Нельзя во всем и всегда слушать Тору. Да, она помогает им, но нельзя. Девочка глотала слезы, понуро кивая: отец не понимал, что ее тянет туда неведомая сила. Порой она сама не понимала, как находит те или иные целебные травы, ноги будто сами вели ее туда. Постепенно отец смог смириться с необычным желанием дочери стать травницей.
Это было давно. Хоть Ройхан и заставил себя поверить Раяне и поддержать ее, любви к лесу в себе найти не мог. Он шел вперед вслед за магией, что вела его по крови, углубляясь все дальше. Холмы приближались, и мужчина смог наконец почувствовать свою дочь. Рванувшись, он вскоре оказался на окраине леса и стал звал Раяну. Лес молчал, как и дочь. Усилив поисковое заклинание, он почувствовал, как его тянет вправо. Пройдя несколько шагов, он остановился как вкопанный: на земле лежал лоскут темно-зеленого платья с каплями крови. Он знал, что это ее платье, он знал, что это кровь его дочери, иначе его бы не привело сюда. Похолодев, он медленно опустился на землю и поднял кусочек ткани, прижав к сердцу. Она жива, это ясно. Кровь не плачет, не кричит. Но где она?! И почему магия привела сюда, а не к ней самой?!
Пещера располагалась глубоко под землей. Далеко не каждый мог найти сюда вход. Темная, извилистая, сырая. Даже миг, проведенный здесь, оставлял след в памяти. Холодный воздух, вобравший в себя запахи гниющего мха и прелых листьев, спускался с поверхности сюда, становясь еще более тяжелым. Он проникал в ноздри, забивался в рот, оседая горечью внутри. Своды пещеры время от времени едва заметно светились темно-синим, и тогда воздух искрился, напитавший силой. Это место забыли очень давно. Казалось, что об этом никто не жалел.
Мужчина, с трудом протиснувшись в проход, выругался, отряхнул с рубашки и штанов пыль. Покачав головой, проверил магическую защиту и направился к слабому источнику света, который виделся вдалеке. Идти пришлось долго, ибо здесь расстояния искажались каждый раз по-разному.
– Ты скоро? – недовольный окрик заставил его поторопиться.
– Да! Треклятая пещера! Неужели это единственный вариант? – проворчал мужчина, перепрыгивая через высокий порог.
– Сам знаешь, что да. Остаточная магия усиливает нашу, давая нам больше времени.
– Насколько больше?
– Вспышки стали чаще, – второй мужчина пошевелил правой рукой, скривившись от боли. – А это значит, что от силы день.
– Плохо. Не успеем, – нахмурился первый.
Его собеседник резко повернулся к нему:
– Надо попытаться. Не мне тебе рассказывать, что с нами будет, если вернемся ни с чем.
– Пыль, – грустно усмехнулся первый. – От нас останется только пыль.
– Поэтому и надо поторопиться. Нас скоро найдут. Мы же должны уйти первыми.
– И насколько далеко нам позволено зайти?
Второй мужчина нехорошо усмехнулся:
– А это на наше усмотрение. И что-то мне кажется, что повеселиться придется.
– Рано пока, рано. Я не уверен, что наша находка действительно то, что ему нужно. Он рассказал, что именно следует сделать, чтобы это узнать. Ножи?
– Можно. Раскаленный металл не помешает. Знаешь, он всегда поразительно действует на людей, заставляя их говорить. Даже не знаю, почему так происходит.
Мужчина неожиданно расхохотался, придерживая правую руку. Смех эхом отлетал от стен, разлетаясь на осколки. Отсмеявшись, он взглянул на собеседника:
– Боль, Морум. Они всегда боялись боли, причем физической больше, чем душевной.
– Глупцы. Разве это правильно?
– Нет. Так они сами загоняют себя в угол.
– Яртан, а зачем им этот страх? – удивленно спросил тот, кого назвали Морумом. – Он дает слабости силу.
– В нашем мире лучше быть слабым, – оскалился Яртан. – И безопаснее.
ГЛАВА 3.
Тихий стон привлек их внимание. Молодая девушка лежала на огромном камне в центре пещеры; толстые веревки оплетали ее тело, темно-зеленое платье, грязное и порванное в нескольких местах, напоминало лохмотья, волосы растрепались и рассыпались по плечам, утопая в вековой пыли. И лишь синие глаза горели на бледном лице, а в них отражался ужас. Испуганно озираясь, она не понимала, где находится. От этого место веяло тьмой. Раяна сама не понимала, как она ее чувствует, но отчего-то знала, что это так. Стены были живыми, то и дело вспыхивая, и в этот момент она ощущала какую-то тревогу: не свою, но тревогу этой тьмы. Дернувшись, поняла, что связана, а во рту кусок какой-то тряпки. Тонкое платье не спасало от холода, и девушка, закрыв глаза, позвала свою магию. Ничего не вышло.
Стараясь не волноваться, она еще раз сосредоточилась и будто натолкнулась о стеклянную стену. Сила была рядом, но Раяна не могла до нее достучаться. Снова и снова она пыталась сделать хоть что-то, пока в голове не зашумело, а из носа не пошла кровь. Оставив напрасные попытки, пленница постаралась выровнять дыхание и вдруг ясно ощутила, что не одна.
– Надо же, упрямая! Видит же, что не отзывается, а все равно пытается.
– Пусть пробует. Все равно это ей не поможет.
Яртан не спеша подошел к камню и навис над девушкой, вглядываясь в ее глаза. Он видел там очень много эмоций: непонимание, отчаяние, страх, смятение.
Потянув носом воздух, нахмурился: по какой-то причине страха было не так много, как должно было быть. И это вызывало вопросы. Тряхнув головой, он протянул руку к кляпу, тихо сказав:
– Никто тебя не услышит, кроме нас. А для нас крики затмевают любую песнь.
Сглотнув, пленница кивнула. И человек вынул кляп. Закашлявшись, Раяна перевела взгляд с одного мужчины на другого, отчаянно пытаясь понять, что происходит. Они молчали, будто ожидая от нее чего-то, а она не выдержала:
– Вы хотите меня убить?
Морум усмехнулся и присел на камень. Раяна поспешно отодвинулась, насколько позволяли веревки; мужчина сделал вид, что не заметил этого.
– Не исключено, – наконец, сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Все будет зависеть от того, есть ли в тебе то, что мы так давно ищем.
– Что именно? – голос девушки слегка дрогнул. – Зачем я вам?
Яртан и Морум переглянулись. Первый кивнул и произнес:
– Магию. Особого рода. Поиски продолжаются очень давно, и мы уже устали от бесконечных жертв. Но это не значит, что что-нибудь сможет остановить меня.
– Или меня, – прошептал Морум, достав два длинных ножа из странного серого металла с сиреневыми вкраплениями.
Один из них он протянул собрату, другой оставил себе. Девушка всячески хотела хоть немного ослабить веревки, но ничего не выходило. Сила по-прежнему не отзывалась. Слезы бессилия выступали на глазах, но Раяна тщательно гнала их от себя, не давая проявить слабость. Отец учил быть сильной! Нельзя сдаваться. Стоит лишь на миг ослабить волю, как она рухнет, погребая тебя под собой. Мужчины стали по обе стороны от девушки и застыли. Желтые глаза горели, на лицах отражались эмоции, и ей показалось, что они мысленно разговаривают между собой, а может, и чего-то ждут.
– Отпустите меня! – взмолилась она. – Прошу!
Яртан ухмыльнулся:
– Если тебе повезет, то это действительно случится. Но прежде надо убедиться, что ты чего-то стоишь.
Он первым разорвал ее платье, оголив руки, живот, ноги. Раяна рванулась и закричала. Мужчина недовольно сморщился и на мгновение закрыл глаза – пленница тут же почувствовала, что не может и пошевельнуться. И в этот момент ее сковал истинный ужас. Теперь она полностью в их власти.
– Я люблю крики боли, – доверительно прошептал он, наклонившись к ее лицу. – Но мне не нравится, когда жертва не может лежать спокойно.
С этими словами он провел ножом по ее руке. Лезвие, хоть и казалось тупым, легко резало белую кожу, оставляя за собой кровавую полосу. Раяна хотела кричать, но, поймав ожидающий взгляд мучителя, не доставила ему такой радости. Переглянувшись, Морум и Яртан одновременно начали истязать тело Раяны, делая надрезы то на руке, то на животе. Они не были глубокими или опасными, пока нет. Скорее, они были необходимы для какого-то ритуала.
Но эти мысли не спасали. Всячески стараясь отгородиться от боли, девушка кусала губы, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, оставив там следы. За что это ей?! За что?! Вдруг она почувствовала, что раны стали глубже, и, не выдержав, закричала, уже не думая о своих мучителях. Этот металл оставлял что-то в ранах, и сейчас они начали пульсировать, наливаясь тяжестью. Глаза закрывались, а кто-то нашептывал, что надо просто уснуть, чтобы все прошло. Мысли путались, и вскоре сон перестал казаться дикой идеей. Раяна медленно опускалась куда-то вниз, переставая что-либо чувствовать.
Но тут стены пещеры вспыхнули, и ее словно подбросило. Разум обрел ясность, и она поняла, что ее похитители осыпают ее раны пылью из сосуда. Сначала ничего не происходило, только легкий холодок, проникающий через порезы в тело, беспокоил ее. Девушке даже показалось, что это магия наконец пришла. Но в следующую минуту тело изогнулось дугой, а острая боль, в которую превратился холод, проникла в саму душу, заставляя выворачиваться наизнанку. Раяна никогда не думала, что есть такая сильная боль. А звук лопнувших веревок, которые не выдержали ее метаний, она уже не услышала. Тьма поглотила ее сознание.
Морум оттолкнулся от стены, помотав головой; ему никогда не нравилось, как действует эта пыль. Он дал ее, научив пользоваться, но об обратном эффекте умолчал. Отдача лишь немного слабее основного заклинания. В голове звенело до сих пор, а человек поймал себя на мысли, что никак не может привыкнуть к тому, что происходит с теми, в чью кровь попадает порошок. Каким-то образом он иссушает их изнутри, заставляя силу показаться и выйти наружу. По легенде необходимая сила должна светиться янтарно-черным. Но за многие годы поисков такого не встречали никогда.
Многие его собратья сейчас путешествовали по Аррадану, тем или иным способом выясняя, в каком направлении сделать следующий шаг. Нельзя отказаться выполнять приказ, это знает любой, иначе тебя найдут и уничтожат. Морум хотел жить и старался выполнять все указания, хотя в последние время крамольные мысли все чаще посещали его. Усилием воли прогнав их и сейчас, он подошел к девушке. Она лежала на полу около камня, из носа текла кровь. Принюхавшись, мужчина удовлетворенно кивнул: пыль подействовала.
– Погони не будет, – прохрипел подошедший Яртан.
– Пора уходить, пещера на пределе.
– А ее мы?..
– Рано выходить из тени. Пусть останется жить, по крайней мере, на этот раз.
И больше не оглядываясь, они поспешили к выходу, на ходу набрасывая маскирующие чары. Никто не должен их увидеть и понять, что они здесь делают. Глаза, их всегда выдавали глаза. Что бы они ни делали, как бы ни старались, с их желтым цветом не могла справиться даже магия, только внешняя маскировка. Только он мог скрывать их истинный вид.
– Куда теперь, Яртан?
– Аорай ждет нас, – ухмыльнулся мужчина. – А Датагару надо отдохнуть.
Сознание не хотело повиноваться. Вспышки света заменяли вспышки тьмы, и девушке чудилось, что она падает куда-то вниз уже очень давно. И ей хотелось туда, вниз, ибо оттуда веяло тишиной и спокойствием. Там не будет страха, там не будет боли. Раяну буквально тянуло туда, и вскоре ей начало казаться, что сопротивляться совершенно не стоит. Полностью отдавшись внутреннему голосу, она поняла, что скоро опустится на самое дно, где ее давно ждут. Она не знала кто, но была уверена, что ждут.
В этот миг она вдруг услышала душераздирающий волчий вой, который пронизывал до глубины души. В нем было столько тоски, столько отчаяния и, как ни странно, надежды, что девушка невольно повернулась к нему навстречу. Тем, кто ждал ее внизу, это не понравилось, и их голоса стали еще громче, еще вкрадчивее; сейчас она уже почувствовала, как ее хватают за ноги, не желая отпускать. Кто они? И почему им так важно, чтобы она оставалась здесь?! Дернувшись, она снова услышала вой и, оттолкнув всех от себя, начала медленно подниматься туда, где слышала его.
Крики и шипение за спиной сказали ей, что поступает она правильно. Они не ждали ее никогда, а хотели погубить. Впрочем, для них любая жертва – желанный гость. Рывок, еще один – и вот она уже ощущает терпкий запах пещеры и холод камня, на который она упала. Воя больше не было. Он помог и ушел, оставив ее на пороге сознания. Резко открыв глаза, Раяна не сразу поняла, где находится. Она же только что шла по лесу к восточным холмам! Как можно оказаться здесь?! Скорее всего, она упала сюда, оступившись, и ударилась головой. Она болела до сих пор, а на лице была запекшаяся кровь. Ощупав себя, девушка облегченно выдохнула: кости были целы. Платье только порвалось, а многочисленные порезы и ушибы на руках, ногах и даже животе не представляли опасности.
– Отец волнуется, наверно, – прошептала она, аккуратно поднявшись.
Безошибочно определив, где выход, Раяна пошла туда, придерживая порванный подол платья. Тонкий луч света, пробившийся сквозь дыру вверху, через которую она сюда и упала, освещал ее путь. Крупные камни, то и дело попадавшиеся на пути, замедляли движение; один раз она чуть не упала, вовремя ухватившись окровавленной рукой за стену. Камень тут же незаметно вспыхнул синим, и свет этот не потух, пока девушка не вышла наружу. Зажмурившись от яркого солнца, она постояла немного, чтобы глаза привыкли к нему, а потом пошла домой, переживая за отца.
После смерти матери он сделал все, чтобы девочка ни в чем не нуждалась. И Раяна была благодарна ему за это. Только вот ему так не хотелось отпускать ее от себя: Ройхану постоянно казалось, что с его единственной дочерью непременно должна случиться беда. Вслух он об этом не говорил, но девушка чувствовала, что это и было истинной причиной его чрезмерной заботы. И это падение в пещеру докажет ему, что он прав. Раяна усмехнулась, представив, как отец будет отчитывать ее, в очередной раз призывая к осторожности.
И тут почувствовала магию отца. Но почему-то ответить не смогла. Ошеломленно прислушалась к себе и поняла, что не чувствует своей магии. Были какие-то отголоски, но они не пришли на ее зов. Крепко зажмурившись, постаралась просто дышать, чтобы привести мысли в порядок. Получалось плохо: с самого рождения она привыкла, что ее всегда поддерживает сила, и никогда не думала, что придет день, когда она останется совсем одна. Сердце затрепетало, а липкие щупальца страха не заставили себя ждать. Жизнь без магии не жизнь. И что теперь?
От грустных мыслей Раяну отвлекло появление отца. Ройхан обрадованно кинулся к дочери, обняв ее. Девушка не выдержала навалившегося и расплакалась. Вскоре жилетка отца совсем промокла, а они все стояли, обнявшись, и Ройхан шептал успокаивающие слова. Немного успокоившись, Раяна отстранилась и взглянула на него, слабо улыбаясь:
– Я думала, что успею вернуться домой до того, как ты бросишься на поиски.
– Что с тобой случилось? – мужчина старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.
Девушка вздохнула:
– Я упала в какую-то пещеру. Ударилась головой и потеряла сознание. Думаю, прошло совсем немного времени, так?
Отец не успел ответить, как закатное солнце озолотило вековые деревья. Раяна перевела взгляд на светило:
– Уже вечер?! Я же уходила утром!
– Ничего, ничего. Видимо, ты сильно ударилась головой, и магии понадобилось время, чтобы тебя восстановить, – Ройхан специально осматривал пространство вокруг, лишь бы дочь не увидела ужас в его глазах.
Ей казалось, что прошел день. Но на самом деле девушку искали уже три дня. Ройхан, не найдя ее сразу, вернулся в селение и поднял всех на поиски. Люди откликнулись и разделились на группы, чтобы найти пропавшую девушку. Но повезло именно ее отцу.
– Пойдем, доченька. Надо отдохнуть. Почему раны все еще не зажили? – удивился он, прекрасно зная о силе ее целебного дара.
Девушка замялась, стараясь лоскутами платья прикрыть порезы:
– Я не чувствую дара. Что-то случилось там, в пещере. Может, от удара?
Раяна с надеждой взглянула на отца. Тот ободряюще улыбнулся и поспешил успокоить дочь:
– Возможно. Мне надо разобраться с этим, посоветоваться с Торой. Не надо переживать из-за этого. Важно, что все обошлось, и кости целы. А остальное ерунда.
– Хорошо, – улыбнулась девушка.
Они медленно пошли вперед, к выходу из леса. Ройхан сообщил своим, что дочь нашлась, и теперь все возвращались назад, передавая ему слова поддержки. Мужчина мысленно отвечал, не давая истинным мыслям выйти наружу. Чем больше он думал о том, что произошло, тем яснее понимал, что последствий не избежать. Не просто так он нашел лоскут ткани с кровью дочери в одном месте, а ее саму в другом. Хоть она и сказала, что магия не отзывается, он увидел какую-то странную дымку вокруг нее, которая вскоре исчезла. Это не ее сила. Вопрос в том, где та, что принадлежит ей?
И вдруг самая дикая мысль показалась самой правильной: здесь был еще кто-то, кого девушка не смогла запомнить. Или ей помогли забыть. Кто сделал это?! Кто осмелился посягнуть на его сокровище?! Ройхану невыносимо было видеть порезы на теле дочери якобы от падения. Непохожи они на рваные: слишком аккуратные, слишком чистые. Тряхнув головой, мужчина резко выдохнул, справедливо решив пока оставить подобные мысли. Так он скоро станет подозревать всех и каждого в их желании причинить боль его дочери. Тора должна помочь. Она всегда давала дельные советы. Ройхан надеялся, что так будет и в этот раз.
Уложив девушку спать и залечив ее раны, Ройхан взял ее платье и отправился к Торе. Женщина, конечно же, уже знала, что он придет. Как и всегда, он нашел ее на крыльце. Старушка сидела, опираясь на клюку, и наблюдала, как солнце добровольно погружается в землю, оставляя мир луне. Скоро богиня Эир будет властвовать над Арраданом, наслаждаясь своим детищем – ночью.
– Ты нашел ее, – сказала Тора, ни капли не удивившись.
– Да, – облегченно выдохнул мужчина, присаживаясь на крыльцо.
– Тогда почему пришел? Что беспокоит тебя?
Некоторое время Ройхан молчал, обдумывая, как правильно поступить. А потом, отбросив все сомнения, начал говорить:
– Ты многое сделала для меня, Тора, и для моей дочери. Я помню, как ты встряхнула меня, когда я оплакивал Норну, не дав мне похоронить себя заживо. Ты растила Раяну, присматривая и объясняя то, что не мог объяснить ей я. Я должен благодарить богов за то, что ты живешь в Цинте, когда-то выбрав это место домом. И сегодня я пришел к той, что знает меня, потому что боюсь.
– Боишься? – удивилась Тора. – Почему?
– Не знаю. Нехорошее предчувствие давно сидело внутри, но я всячески старался гнать его прочь. И у меня получалось. До сегодняшнего дня, пока я не увидел Раяну с потерянным взглядом в порванном платье со множеством порезов на теле. Что-то случилось в лесу, но она не помнит. Говорит, что упала в какую-то пещеру, что маловероятно, ведь она очень хорошо знает этот лес.
– Это правда, – подтвердила старушка.
А Ройхан продолжал:
– Магия не слышит ее. После падения она не смогла исцелить себя! Раяна удивилась, увидев закат, но мы искали ее три дня! Три! И моя девочка этого не помнит. Ты можешь узнать, что там произошло?
Мужчина протянул ей платье дочери, умоляюще глядя в глаза. Тора выдержала взгляд. Тяжело встав, опираясь на клюку, она прошла в дом, поманив за собой Ройхана. В доме травницы всегда царило умиротворение: запах целебных растений, пучки которых были развешаны на стенах, смешивался с запахом прохлады и спокойствия. Вдохнув его полной грудью, мужчина немного успокоился. Тора не спешила брать темно-зеленое платье. Расстелив белую ткань на большом дубовом столе, который успел потемнеть от времени, она подошла к стене, где сушились травы, и начала что-то шептать, поднося руку то к одному пучку, то к другому. Но все было не то.
Разозлившись, женщина взмахнула рукой, и один из них тут же начал тлеть.
– Вот так-то лучше, – усмехнулась она и аккуратно взяла его, подставив ладонь, чтобы пепел не осыпался на пол. – Положи платье на ткань.
Мужчина повиновался и отошел подальше, чтобы ей не мешать.
– Хорошо. А теперь выйди и жди меня на крыльце, – не терпящим возражения голосом произнесла она.
Ройхан хотел что-то сказать, но, взглянув в ее холодные глаза, ставшие вдруг чужими, поспешно вышел из дома. А Тора, начав шептать заклинание, смотрела, как трава резко разгорается, меняя цвет на темно-серый, почти черный. Когда сгорел весь пучок, вспыхнул сам дым мириадами искр, которые становились то больше, то меньше, медленно кружась вокруг женщины. Она подняла руки вверх, и искры послушно приземлились на ладони, отчего-то кожа казалась горящей. Скривившись от боли, старушка не спеша поднесла руки к платью и положила их на него.
Несколько мгновений ничего не происходило. Но потом ткань вдруг рассыпалась, превратившись в изумрудный пепел, который вдруг начал тлеть, исчезая все быстрее и быстрее. Когда практически ничего уже не осталось, длинный язык пламени, появившись из ниоткуда, моргнул в опасной близости от лица Торы и тоже осыпался пеплом, хлопья которого перестали существовать до того, как упали на пол. Ткань на столе огонь не затронул, что говорило о его магическом происхождении; она лишь потемнела и истончилась, будто бы принадлежала предкам Торы, а не ей самой. Неожиданно старушка почувствовала, как в больной ноге начинает просыпаться боль. Призвав магию, она провела руками несколько раз над коленом, и оно постепенно согрелось. Резкая боль отступала так же быстро, как и пришла. Задумавшись, женщина присела на стул, тщательно рассматривая некогда белую ткань, словно ожидая подсказки и от нее. Но лоскут молчал, не желая ничего показывать. Вздохнув, Тора отправила его вслед за платьем.
Вывод напрашивался сам собой: кто-то очень не хотел, чтобы о произошедшем в лесу стало известно. Следы заметали на славу, просчитывая все варианты заранее. Одежда ничего не смогла рассказать. Возможно, расскажет сама Раяна, сама того не зная. Тора никогда не любила работать с разумом. Здесь необходимо не только мастерство, но и особое чутье, когда надо остановиться. Способ поговорить с ее подсознанием был. И старушка готова была сделать это только ради того, чтобы защитить девушку. Она давно стала ей родным человеком, очень давно.
Выйдя на крыльцо, Тора увидела, что уже наступила ночь. Поклонившись луне, которая сегодня сияла на небе без единой тучи, женщина поймала нетерпеливый взгляд Ройхана, стоявшего вцепившись в перила.
– Не обрадую. Как только я попыталась что-то узнать, платье рассыпалось пеплом. Обычная ткань так бы не сделала. Ты был прав. Кто-то не хочет, чтобы мы узнали о его намерениях. Девушка не потерялась. Некто специально похитил ее. И мы выясним, для чего именно.
– Как? – серьезно спросил мужчина, полностью доверяя старушке.
– Я попробую проникнуть в ее сознание, – тихо сказала Тора. – Будет болезненно, но надо попытаться.
– Но так Раяна поймет, что мы скрываем от нее нечто, и начнет беспокоиться, дав силы страху. Ты же знаешь ее.
– У меня нет другого варианта. Это единственный способ попытаться сделать хоть что-то. Тебе решать, Ройхан, тебе. Ступай домой, отдохни.
Мужчина тяжело вздохнул:
– Да, пойду. Я понаблюдаю за ней пока. Время есть.
– Пусть будет так, – кивнула женщина и вернулась в дом, снова ощутив, как нога начинает болеть.
ГЛАВА 4.
Ройхан действительно был уверен, что у них еще есть время. Однако последующие дни показали ему, что он не прав. Ночью того же дня, когда дочь нашлась, мужчина проснулся от дикого крика, который не мог принадлежать человеку: в нем было много боли, страха и отчаяния. Тряхнув головой, Ройхан отогнал сон и прислушался, надеясь, что его опасения не оправдаются. Но нет, звук доносился из комнаты Раяны. Бросившись туда, он обнаружил, что дочь кричит во сне. Одеяло было на полу, глаза закрыты, а руки цепляются за простыню будто в поисках спасения. Девушка металась по кровати, сотрясаясь от рыданий. Мужчина застыл на миг, а потом аккуратно успокоил ее магией, приговаривая:
– Все хорошо, Раяна. Папа рядом. Ты в безопасности. Не бойся.
Раяна перестала метаться, лишь изредка всхлипывала. Вскоре она полностью успокоилась и, не просыпаясь, повернулась на правый бок. Лицо разгладилось, а дыхание постепенно стало более глубоким. Медленно мужчина поднял ее одеяло и бережно накрыл, легонько поцеловав в лоб. Боги помогли, и дочь не проснулась. Он молился, чтобы она ничего не вспомнила о том, что произошло ночью. Так ей станет еще хуже.
Больше Ройхан не спал. Одевшись, пошел на кухню, чтобы сделать завтрак. Сел за стол, подложив руку под голову, да так и замер, прислушиваясь, спокойно ли спит его дочь. Холодный пот вдруг пробрал его, и он потер руками лицо, стараясь избавиться от этого липкого ощущения. Дело в магии. Иначе и быть не может. Тот день, когда Раяна пропала, ему не забыть никогда. То, что платье ничего не рассказало Торе, очередной раз доказывает, что следы очень тщательно замели. Сам он не сможет ничего узнать, хоть и понимает всю необходимость.
– Кошмары, пусть это будут просто кошмары. У нее забрали воспоминания, но мысли не отпускают, – тихо шептал мужчина, глядя перед собой. – Норна, ты так нужна мне! Так нужна. Мне не хватает твоего тепла, твоей улыбки и совета. Я не могу понять, что произошло с нашей дочерью. И я не могу ее защитить!
От этих слов легче не стало. Застонав, Ройхан закрыл глаза руками. Магия холода на этот раз сама отозвалась на его переживания. Постепенно стол, стулья, кухонные шкафы и утварь покрылись искрящейся ледяной коркой. В доме резко стало холодно, глубоко дышать было тяжело. Темные волосы мужчины казались седыми. Ледяные рисунки ползли по полу, подбираясь к нему со всех сторон, постепенно окружая. Но сила не была белой, то и дело встречались провалы, будто магия выцвела или потеряла силу.
Увидев это, Ройхан ухмыльнулся, и узоры тотчас вспыхнули белым, заполняя промежутки. Сжав руки в кулаки, он, затаив дыхание, наблюдал, как магия постепенно делает их полупрозрачными: сначала кожу, потом кости и мышцы. И вот уже его самого не отличить от ледяной статуи. Так ему казалось. Холод он любил всегда, находя в нем некое спокойствие, но так глубоко он не погружался в него со смерти жены. Норна не одобрила бы, она никогда не одобряла таких игр. Каким-то чудом почувствовал дуновение теплого ветра, мужчина выдохнул, постепенно отпуская силу. Магия растворялась, не оставляя следов. Узоры исчезали, а руки человека снова выглядели, как и прежде. Спокойствие пришло, такое долгожданное.
Взмахнув рукой, он наложил на комнату Раяны сигнальную магию. Если что-то будет происходить, он узнает об этом первым. Взглянув в окно и увидев первые лучи рассветного солнца, он, тихонько насвистывая, принялся готовить завтрак. Мысли, отрезвленные холодом, приходили в себя. Однажды он дал себе обещание, что защитит дочь. И сделает это, несмотря ни на что.
Утром девушка не вспомнила, что ей снилось. Она старалась улыбаться, ловя обеспокоенный взгляд отца, ищущий признаки хоть какого-то возвращения памяти. Раяна убрала дом, сделала клумбы, посадив цветы вокруг дома, помогла отцу отладить ставни, что стали скрипеть от старости. Она хотела хоть чем-то занять себя, ощущая внутри пустоту. Магия не откликалась. После обеда она зашла к Торе и до вечера перебирала травы, складывая пучки так, как надо только ей. Старушка не мешала расспросами, молча наблюдая, как за работой печаль покидает Раяну.
Но следующей ночью все повторилось: Ройхан, услышав крики, вскочил и опять принялся успокаивать дочь, бережно охватывая ее магией. Всхлипы стихали, и сон становился спокойным. Мужчина понял, что это не закончится. Так продолжалось пять ночей подряд: Раяна кричала и металась в постели, а отец пытался ее успокоить. На пятую ночь он едва смог сделать это, ибо дочь никак не хотела подчиняться магии. Отдышавшись, он аккуратно погладил ее по темным волосам, заметив, как слегка дрожит его рука.
Покачав головой, сказал в тишине:
– Все, что потребуется.
Не ожидая рассвета, Ройхан направился к Торе. Она всегда знала, что к ней идут гости. Но он был уверен, что даже глубокой ночью она не спит. Так и случилось. Заметив свет в окне, он тихонько постучал в дверь и услышал ее голос:
– Заходи.
Прошел в комнату и сел на стул у массивного деревянного стола. Тора сидела у окна, и ее освещал только огонек толстой свечи, которая вся была покрыта какими-то причудливыми рисунками. Она то вспыхивала, то гасла, отчего на лице женщины бродили странные тени.
– Кошмары, Тора. Моя дочь кричит во сне, и разбудить я ее не могу. И она не помнит об этом. Сама же еле передвигает ногами от усталости. Она вымотана. Что-то будто высасывает из нее жизнь через сны.
Помолчав, Тора сказала:
– Не думаю, что это какая-то сущность. Наша память старается исправно служить нам, но далеко не всегда у нее получается. Так пробиваются воспоминания о том, что произошло с ней в лесу. Возможно, скоро она проснется, и мы сможем узнать истинные причины потери магии.
– Навсегда? – Ройхан знал, что старушка поймет его.
– Нет, – покачала головой хозяйка дома. – Отголосок есть. Пройдет время, и холод вернется к ней, в этом не сомневайся.
– Нужны ли мне эти знания такой ценой? Такое ощущение, что она тает на глазах! Это невыносимо. Я не знаю, как далеко все может зайти. Не ведаешь этого и ты.
– Твоя правда. Я пробовала понять, что с ней. Не вышло. Что ты предлагаешь?
Сжав кулаки, Ройхан поднял глаза на Тору:
– Закрой эти воспоминания. Не дай им и дальше мучить мою дочь.
Старушка не удивилась. Сев поудобнее в кресле, слегка задев больной ногой стол, она только поморщилась и мимолетно взглянула на свечу, огонек которой заколебался, но потом вспыхнул ярче. Поправив узловатыми пальцами свечу, Тора тихо спросила:
– Я долго живу на этом свете. Даже для того, кто обладает магией. И мне никогда не понять людей. Понимаешь ли ты, о чем просишь? Без прошлого мы не можем существовать. Оно дает нам силы иногда болью, иногда шрамами, но именно оно сделало нас теми, кто мы есть. Ты хочешь стереть воспоминания. Ты изменишь ее судьбу, Ройхан. И я не знаю, кто именно расплачиваться будет за это.
– Тора, прошу тебя.
– Ты ее отец. И решать тебе. Но пойми, с даром нельзя шутить. Там могут быть ответы, но ты от них отказываешься.
– Знаю, – твердо сказал мужчина. – И принимаю последствия.
Старушка резко изменившимся голосом приказала:
– Протяни руки. Ты станешь проводником для силы.
Ройхан повиновался. Крепко обхватив запястья мужчины, Тора начала что-то напевать. Заунывная песня производила гнетущее впечатление: будто каялись в своих грехах или кого-то оплакивали. Внутри поселилась тревога, руки вспотели, но Ройхан терпел, инстинктивно вслушиваясь в незнакомые слова. Чем дольше он слушал, тем больше ему казалось, что еще миг – и он сможет понять смысл. Теперь его взгляд притягивал огонь. Он танцевал, увеличиваясь в размерах, постепенно приобретая белый цвет. Вдруг он поднялся в воздух и полетел к Ройхану. Мужчина дернулся, но Тора держала необычайно крепко.
Пламя тем временем подлетело ближе и зависло прямо напротив сердца. Подняв глаза, Ройхан натолкнулся на слепой взгляд старушки и кивнул, будто бы она могла сейчас видеть. Она прикрыла глаза, и напев изменился, став более громким. Огонек свечи, повинуясь, бросился вперед, впитываясь в сердце Ройхана. Не выдержав боли, он закричал, упав на пол. На запястьях алым горели отпечатки Торы. В тот момент ему казалось, что он сгорает изнутри. Разрывая рубашку, он практически выл, царапал грудь, чтобы дать огню выйти. Перед глазами носились какие-то вспышки, пространство вокруг то и дело озарялось синим светом, а какие-то голоса неразборчиво бормотали что-то угрожающее. Это то, что видела Раяна. Это то, что хотят скрыть.
Подавшись вперед, чтобы узнать, кому принадлежат голоса, Ройхан тут же был отброшен назад: огонь не хотел показывать ему это. Карая за непослушание, магия впилась еще глубже, и мужчина потонул в собственном крике. Раяна, в это время спавшая в своей комнате, выгнулась дугой во сне, и ее тело на мгновение охватил белый огонь. Коротко вскрикнув, она рухнула на постель, ничего не почувствовав. Воспоминания ушли.
– Майр, я переживаю за сына, – Кайа медленно ходила по гостиной из стороны в сторону, не находя себе места. – Волк в нем очень силен, и порой он не контролирует себя.
Ардгейр подошел к жене и поцеловал в висок:
– Родная, он растет и развивается. Ты знаешь, что в такой период бывают скачки ярости. Мы же волки, без первородных инстинктов никак. Он справится, как справлялся я, как справлялась ты.
Кайа, упрямо помотав головой, подошла к окну и облокотилась на широкий подоконник, который, как и все в этом доме, был сделан Майром.
– Это еще не все. Я помню вспышки ярости, помню. Но даже тогда не теряла контроль, понимая, что у моих сил есть предел. Мы можем просить Эир и Раора о помощи, уповая на то, что они услышат, но только в их воле отвечать нам либо оставить без ответа. Если они решат, что волк прошел достаточно и не заслуживает спасения, значит, так тому и быть.
Волк нахмурился, ощущая, как руки похолодели:
– Считаешь, что дело не в том, что кровь бурлит?
– Нет. Он не чувствует грани. Пока не поздно, надо поговорить с ним. Сегодня его первая охота, и Оден покажет себя. Не может не показать. Присмотрись, Майр, и увидишь, что в моих словах есть истина.
– Хорошо, Кайа, хорошо.
Белый волк, прикоснувшись своим лбом ко лбу жены, поспешил покинуть дом. Стая, нетерпеливо ожидающая его, приветственно склонила головы. Вожак вышел в центр круга, образованного взрослыми волками, и встал напротив молодняка. Сегодня четыре волка становились на лапы, чтобы доказать, что они достойны быть полноправными членами стаи и клана. Все они были как на подбор: поджарые тела на мощных лапах покрывала серебристо-белая лоснящаяся шерсть, глаза горели янтарным огнем, а верхняя губа то и дело поднималась, показывая двойной ряд белоснежных зубов. Довольно ухмыльнувшись, Майр взглянул на своего первенца, который стоял в конце ряда, спокойно взирая на отца. Но вожак чувствовал, как рвется Оден в бой. Кровь действительно кипела внутри, а едва заметные черные искры в янтаре говорили о его нетерпении.
– Варды! Этот день вы запомните надолго. Сегодня вы сможете полностью принять свою ипостась. Отныне волк будет с вами навсегда. Помните, он любит свободу и справедливость не меньше, чем вы. Слушайте себя, и он всегда будет вашим внутренним голосом, подсказывая, куда направиться. Да начнется охота!
Прогремел горн, и молодые варды бросились вперед, доверившись инстинктам. Жажда крови гнала их, то и дело подстегивая и заставляя ускорять бег. Вскоре
