Оглавление
Сборник произведений авторов Призрачных Миров и Продамана для всех, кто нуждается в дружеской поддержке, добром слове и помощи!
***
АННОТАЦИЯ
Даруй добро!
Даруй мечту!
Даруй любовь!
***
Вступление
Девизом этой акции я бы поставила строчки из старой, но очень задушевной песни: «Что так сердце, что так сердце растревожено, словно ветром тронуло струну…»
Доброта, любовь, благородство – вечные ценности! Почему бы нам, пишущим людям, не создать прекрасную традицию – в своих зарисовках-воспоминаниях поблагодарить тех, кто подарил нам жизнь, в первую очередь наших родителей, вспомнив какое-то событие из детства или юности. Почему бы не вспомнить и не поблагодарить педагога, который повлиял на формирование нашего мировоззрения и научил чему-то особенному. Почему бы нам не вспомнить и не поблагодарить случайного человека, который своим поступком оставил след в душе на всю жизнь. Даже вымышленные герои книг, те которые несут людям свет, добро, любовь, надежду, радость, способны совершить очень многое для обычного читателя. А о тех, кто каждый день спасает людей, животных, совершая акты истинного милосердия… о них тем более нужно писать и говорить. Вариантов много, только желание сделать шаг – и чудо, ваша доброта, искренние чувства кому-то помогут обрести почву под ногами. Давайте станем волшебниками всего на один день – рождение вашего доброго шедевра и поистине благородного поступка. Сотворим добро для многих!
***
Быть прощённым
На цыпочках с утра ушла зима,
Оставила записку с телефоном -
Мол, не теряй, я доберусь сама,
Соскучишься, звони. Целую, Соня.
Проснусь, поставлю чайник на огонь,
Поздравлю всех с Прощёным воскресеньем
И выйду с чашкой кофе на балкон -
Встречать весну и быть прощённым всеми.
1 марта 2020
© Copyright: Александр Редичкин
ЧАСТЬ. Ракушка с сюрпризом. Инна Комарова
Волшебниками не рождаются – ими становятся.
Для этого достаточно иметь доброе отзывчивое сердце и умелые руки.
Пролог
Из дома доносилась прекрасная музыка. Вырвавшись из распахнутых окон, она накрыла звучанием близлежащие улицы.
Прогуливаясь, я вкушал ароматы лета. Ах, до чего же привольно было у меня на душе. Не так давно вернулся из странствий, столько впечатлений привёз, а в родном городе за моё отсутствие немало нового и незнакомого появилось.
В этот день в моём рабочем графике выпал выходной, и я позволил себе совершить пешую прогулку, что случалось в моей практике крайне редко, поэтому шёл и рассматривал всё вокруг себя, любопытствуя.
И вдруг наткнулся на забавную вывеску, на которой золотыми буковками в старинном стиле писалось:
«Ловушка для сладкоежки».
А ниже значилась приписка:
«Вам сюда!»
Мне захотелось взглянуть, а что собственно внутри, если само приглашение так загадочно выглядит и настойчиво зазывает. Как не войти?
Тогда и не подозревал, что за этой дверью ожидает меня встреча с судьбой.
Расскажу вам, ибо полагаю, моя история кому-то поможет поверить в чудо, которое витает вокруг нас и ищет своего адресата.
***
Маленькая предыстория
Мадам Грюзо – знаменитая в Париже волшебница – прославилась своей кулинарной лавкой, причём успех к ней пришёл с момента открытия. Не было такого человека на Монмартре, кто хоть раз не посетил бы её гостеприимную обитель.
Дело в том, что магазинчик кондитерской находился на первом этаже небольшого, но очень уютного дома, где жила дама. Марго обладала особенным талантом не только придумывать и создавать незабываемые шедевры, но умело и аппетитно их преподносить.
«Уметь угостить со вкусом – талант своего рода!» – любила повторять моя матушка.
Именно поэтому отбоя от покупателей у всеми любимого кондитера никогда не было. Марго унаследовала талант от своей бабушки по материнской линии, и все, кто встречался на её жизненном пути, хоть раз испробовав изделия, приготовленные волшебницей, незамедлительно попадали в ловушку её обаяния. Так сложилось с самого начала, с тех самых пор, когда покойный муж купил ей в подарок лицензию на открытие своего дела.
–Дорогая, читаю на твоём лице удивление, – сказал он, протягивая ей документ в формуляре. Я что-то сделал не так?
– Нет-нет, что ты, дорогой, напротив. Не обращай внимания, я немного удивлена, ты так догадлив и заботлив. Твоё внимание необыкновенно притягательно. Признаюсь тебе, с детства мечтала стать хозяйкой маленькой ресторации или кафе, где бы собирались творческие люди. Вечерами декламировали стихи, за роялем исполняли мои любимые мелодии. Музыка меня воодушевляет, разговаривает со мной. Дарит огромный яркий мир – нет ничего лучше этого, – отвлеклась она, задумавшись. – Представь, мне виделось, как горят на столиках небольшие канделябры, фигурные разноцветные фонарики, панно, развешанные по всему кафе, создают необыкновенную атмосферу. В кашпо свисают цветы, и вьётся над гостями необычайно вкусный, чарующий и ароматный клубочек из кофейных чашечек.
– Фантазёрка моя! Именно такую тебя и полюбил. Какая прекрасная юная жена у меня! – восторгался он.
Месье Грюзо был намного старше своей избранницы. Переживал не лучшую пору своей жизни, но молодой супруге ничего об этом не рассказывал и не показывал своего состояния. Он был добрым и великодушным, считал, что не нужно портить девушке настроение.
***
Добрая Фея
Пока я решал, что делать, ароматы, вместе с очередным довольным улыбающимся покупателем вырвавшиеся за пределы магазинчика, окутали меня. Не заметил, как зазвонил колокольчик над распахнувшейся дверью, и я оказался внутри помещения. Не желая того, стал свидетелем задушевного разговора другого посетителя – постоянного клиента гостеприимной хозяюшки.
– И что доктор сказал? – спросила она заинтересовано.
– Болезнь плохо поддаётся лечению.
– Что посоветовал? Так оставлять нельзя! Надеюсь, вы и сами понимаете.
– Конечно. Врач дал ряд рекомендаций, прописал новые лекарства. Но Вивьен грустит и не говорит, что её беспокоит. Ничем не могу развеселить её. Ест мало, и трудно заставить.
– Как бы я хотела вам помочь, – женщина задумалась. – Давайте, я угощу вашу доченьку. Выбирайте, что она любит. Помнится, вы рассказывали, что раньше малышка была сладкоежкой.
– Вы умеете читать мысли на расстоянии?
Марго засмущалась.
– Иногда случается со мной такой казус.
– Как вы думаете, почему я здесь?
– Полагаю, хотите порадовать свою малышку.
– Вы догадливы. Видимо, новое лекарство немного подействовало. Сделал вывод из слов дочери. Слышал, как она сказала няне за завтраком:
«Камила, я бы съела булочку-пуговку из тех, что готовит несравненная мадам Грюзо».
– Что же вы не скажете отцу? Он съездит и купит», – посоветовала ей няня.
У мадам Грюзо в глазах забегали огоньки.
– Замечательная новость! Умничка, ваша красавица! У девочки хороший вкус. Выздоровеет ваша доченька, непременно выздоровеет. Вот увидите. Заказ принят, сейчас упакую. А вы тем временем выбирайте, что на вас смотрит. Добавлю всё, что пожелаете.
– Много изделий не возьму, сами понимаете – не имеет смысла, лучше лишний раз приехать и докупить свежее.
– Всё перед вами: свежайшие, легчайшие воздушные булочки с изюмом и пряностями только из печи, тающие во рту печенюшки на любой вкус, как поцелуй на рассвете. Пирожные с наполнителями и кремом – на один укус для удобства и во избежание переедания, – она лукаво посмотрела на него, – сейчас все следят за фигурой. – Конфетки-малютки мармеладные с фруктовыми добавками, очень вкусные. Всевозможные изделия из шоколада и булочки-пуговки, о которых говорила ваша дочурка. Месье Фонтэн, возможно, ваша красавица захочет угоститься суфле. Моя новинка! Возьмите, попробуйте. Тает во рту. Угощаю, – и она подала ему на кружевной салфетке в вафельной изящной корзиночке нежнейшее суфле с соблазнительной вишенкой, завершавшей композицию.
Посетитель принял угощение из рук хозяйки и слегка надкусил.
– Мммм… Божественно! Непередаваемо вкусно! Объедение! Действительно, тает во рту. Благодарю вас.
– Мне приятно. Пожалуйста, пироги с начинками – всё, что пожелаете. Устройте маленький праздник, увидите, ваша принцесса повеселеет.
– Вы правы, попробую. Пуговки, пожалуйста, две-три штучки. Несколько печенюшек, на ваш вкус, полностью вам доверяю. Из белого шоколада, вон те конфетки, только немного, пожалуйста, и суфле. Ваши изделия пора на выставку отправлять. Ничего подобного нигде не найти. У нас раньше был дом под Парижем. Давно дело было, до рождения Вивьен. Тогда супруга была жива, мы не так давно поженились, настроение в доме царило превосходное. Часто мои друзья приезжали в гости. Для таких случаев заказывал в кондитерской месье де Брюэля угощение для них. Не припомню, чтобы в ассортименте присутствовали подобные шедевры. Вы – настоящая волшебница!
– Спасибо вам. С Августом де Брюэлем мы хорошо знакомы, – ответила дама, не давая никаких характеристик и оценок коллеге.
«Ещё один плюс. Чувство такта – редкое качество», подумал я.
Пока посетитель говорил, мадам Грюзо слушала его и накладывала в подарочную коробку всё, что он перечислял, добавив от себя Венский штрудель и Ракушечки.
– А это что такое симпатичное? Запах волшебный! – поинтересовался покупатель.
– Нежнейшие творожные Ракушечки. Моя новинка. На прошлой неделе придумала новый рецепт. Попробуете дома, не сможете оторваться. Штрудель – лично для вас.
– Боже, дар речи потерять можно, так всё аппетитно и нарядно выглядит, ароматы непередаваемые, – восхищался мужчина.
Марго красиво упаковала все угощения, атласной лентой перевязала коробку, бантом украсила и подала ему.
Бархатная кожа белой холёной ручки с аккуратно обработанными кутикулами и отполированными пластинками ногтей, даже без лака и золотых украшений, приковала моё внимание. Ни во внешности этой женщины, ни в её поведении, не проскальзывало никакой вычурности и притворства. Она не старалась выглядеть привлекательной. Её естество красноречиво обо всём рассказывало. Мадам Грюзо не делала никаких усилий и не предпринимала шагов, чтобы завлечь публику. Естественность, природная красота души и тела слились воедино, это покоряло воображение и притягивало внимание к ней. А то, что рождалось в симбиозе её ума, таланта и трудолюбия, не могло остаться незамеченным.
– Прошу, заказ готов. И пусть ваша маленькая красавица поскорее выздоравливает. Буду рада видеть вас снова вместе с ней.
– Благодарю вас, мадам Грюзо. Вы подарили мне надежду. Приходить сюда – наслаждение, и так приятно. У меня поднялось настроение. Рад общению. – Он положил на прилавок деньги и собрался уходить.
– Нет-нет, месье Фонтэн, сделайте одолжение, не нарушайте моих правил. Для больного ребёнка мои угощения в подарок. И не уговаривайте, пожалуйста. Денег не возьму.
– Благодарю за щедрость, но я не привык покупать бесплатно. Не могу взять. Это ваш труд…
– Возражений не принимаю. Прошу вас, не церемоньтесь. И не обижайте меня. От всего сердца отдаю. Езжайте домой, и радуйте ребёнка. Вынуждена прервать нашу беседу, посетитель давно дожидается, – намекнула она и вернула покупателю деньги. – Ах, да. Хорошо, что не забыла. Вот вам листик и ручка. Пожалуйста, оставьте свой адрес. Мой рождественский ангелочек прилетит к вашей доченьке с сюрпризом. Когда? Пока сказать не могу. Надеюсь, в канун Рождества.
На что посетитель улыбнулся и быстро записал адрес.
– Низкий поклон вам.
– Чудесных новостей жду от вас. Как прилетят на порог, не забудьте сообщить и поделиться.
– Непременно. Благодарю.
– Слушаю вас, что желаете, – спросила Марго меня, когда осчастливленный отец больной девочки покинул магазин.
– Мне, пожалуйста, что-нибудь к чаю: нугу, к примеру, – для поддержки разговора сказал я.
– У вас отменный вкус. Сию минуту принесу, – и она упорхнула. А я остался среди её ароматов растревоженный, но не теряющий надежду.
– Вот, пожалуйста, возьмите. Вчера готовила.
– Благодарю. – Я положил на прилавок деньги и не сводил с неё глаз.
Она почувствовала мой небезразличный взгляд и ощутила неловкость.
– Что вы так смотрите? Со мной что-то не так? – Марго плавными движениями набросила на плечи шаль.
– Вы так прекрасны! Нет сил молчать.
Женщина опустила глаза, стала поправлять причёску, платье, теребила шаль. Она чувствовала себя неуютно от моих взглядов и внезапного признания.
– Простите, не к месту и не ко времени заговорил об этом. Вы позволите пригласить вас на прогулку?
– Когда? – вскинула на меня заинтересованный взгляд хозяйка божественных ароматов. – Сейчас? Не могу. Магазин закрываю поздно. Люди иногда поспевают лишь к девяти вечера. Как же я их оставлю без вкусных покупок?
– А выходной у вас есть?
– Раньше у меня была помощница, я отдыхала в воскресенье. А потом она вышла замуж и уехала. Мне пришлось работать и по выходным. После праздников я делаю небольшой перерыв. Постоянные покупатели знают об этом и ждут моего возвращения. В день открытия стоит очередь.
– С вашего позволения, к девяти подойду, можно?
– Подходите. Долго гулять не получится. На завтра нужно сделать заготовки тех изделий, которые сегодня раскупили. И новинки к постоянному ассортименту добавляю, чтобы порадовать покупателей к праздникам.
– Я в вашей власти. Буду ждать, сколько скажете.
С тех пор мы встречались по вечерам после того, как Марго закрывала магазин. Эти прогулки оставили неизгладимый след в моей душе.
Потом я уехал в длительную командировку. Процесс оказался сложный и затяжной, меня закружило в водовороте событий. Когда выпадала свободная минутка, посылал ей весточки. Она отвечала мне. Стоило вынуть из конверта её письмо, как меня вновь окутывал волшебный аромат её десертов. Он кружил мне голову, будоражил сознание, мне так хотелось прильнуть к её руке и целовать в раструбе перчатки. Я не находил себе места – бродил, как загнанный зверь, из конца в конец гостиничного номера, где обычно останавливался. Не мог дождаться дня возвращения. Что говорить, конечно, я тосковал по ней.
Побежали дни за днями, недели за неделями, вот и лето миновало. Ему на смену явилась осень, позолотив парки и скверы, не оставив ни малейшей надежды на прежнюю красоту, тепло и негу, которые способно подарить только лето.
Я вернулся в родной город, здесь меня ожидали неотложные дела, и какое-то время не заглядывал к предмету моих воздыханий.
***
Приближение праздников
Приближались зимние праздники и рождественские каникулы. Наметил выкроить время и наведаться к волшебнице, так соскучился по ней, мечтал повидаться и вкусить её изысков. Запланировал поехать к родителям и купить для них вкусные подарки. Захотелось и им сделать приятное.
Но ещё больше страстно возжелал повидаться с дамой своего сердца. И этот миг наступил.
Ранним утром я застал Марго в гордом одиночестве, на ней прекрасно сидело декольтированное платье. Хозяйка раскладывала десерты на витрине. К моему счастью и удовольствию в магазине было пусто.
Ах, это пышное тело, чувственная грудь женщины моей мечты на некоторое время ввергли меня в соблазн и восторг. Спасительная, но сдержанная улыбка успокаивали и дарили надежду, – я одёрнул себя. И вместо покупок меня понесло.
– Марго, великодушно прошу простить за долгое отсутствие – уезжал в командировку, вёл сложный процесс. Не так давно вернулся.
– И что с того? Вы не обязаны передо мной отчитываться. Я не ваша жена. – Невооружённым глазом было заметно, что дама моего сердца сердится.
– Знаете, судебные процессы – дело тягостное и затяжное. Не надо гневаться, прошу вас. Я скучал без вас. Но как-то сразу навалилось много дел. Едва успевал завершить одно, появлялось новое. Профессия обязывала держать руку на пульсе событий и идти в ногу со временем. Поймите, это дело моей жизни и то, что создаёт хороший достаток. Работа у меня на первом месте. Одинокий человек привыкает всецело посвящать себя делу, которому служит. Вы должны меня понять.
– Месье Бурше, вы приехали за покупками? Я готова обслужить вас. – Марго выдерживала тот же тон, чтобы дать мне понять, как нехорошо я поступил.
– Нет… то есть, и за этим тоже. Но в первую очередь хотел бы пригласить вас съездить со мной к родителям.
– Это ещё зачем?! – возмутилась она.
– Желал представить вас.
– Простите. В качестве кого я поеду? – её сосредоточенный взгляд пробуравливал меня. Я не решался и всё же набрался смелости и ответил:
– В качестве моей будущей жены.
– Не припоминаю, чтобы вы делали мне предложение.
– Прошу простить. Не успел. – Растерялся я.
Моя собеседница сжалилась и пришла мне на помощь, протянув заветную соломку, чтобы не дать окончательно запутаться и утонуть.
– Не всё потеряно…
– Вы дарите мне надежду. Станете моей женой? – оживился я.
– Посмотрим, мы не так давно знакомы.
– Разве? А мне показалось, что знаю вас целую вечность.
– Я что, по-вашему, так стара?! – Марго от неожиданности широко распахнула свои красивейшие тёплые глаза чайного цвета.
– Нет, конечно. Что вы. Напротив, прекрасны и молоды!
Я подошёл ближе к прилавку и взял её за руку.
– Марго, вы станете моей женой? Прошу, не лишайте меня смысла жизни. Скажу, как есть. Люблю вас с того дня, как увидел. Помните? – Я взывал к её памяти.
– Если выполните мою просьбу – выйду за вас,– произнося эти слова, она походила на заговорщицу.
– Какую просьбу? Я на всё согласен.
– В ночь на Рождество отвезёте болеющей девочке мои подарки? Но с одним условием.
– С каким?
– Вам предстоит сыграть роль ангела.
– Ну конечно. Всё исполню. А где она живёт? У вас есть адрес?
– Вы всё забыли, как нехорошо с вашей стороны. В день нашего знакомства у меня был месье Фонтэн, и я попросила его записать свой адрес. Вспомнили?
– Ах, вот вы о чём. Ну конечно, помню.
– К ним нужно съездить и передать его доченьке мои подарочки. Я и послание с волшебными пожеланиями вложу для неё. Испекла большую ракушку на творожном тесте: она лёгкая и очень вкусная. Внутрь вложу махонькую Фею, из нуги приготовила её, но плотнее текстурой. Дети любят сказки. Вы скажете девочке, что теперь она под защитой Феюшки и обязательно выздоровеет.
– Давайте. Как славно вы всё придумали. Завтра же съезжу, а после к вам. Будьте готовы, поедем к моим родителям, они уже предупреждены, что прибуду вместе с вами, чтобы представить, как будущую жену. Пора вам познакомиться с ними.
– Не спросив меня, вы всё решили?!
– Так праздник на носу. Зачем откладывать? Там и Рождество встретим.
– Если так, завтра раньше закрою, нужно успеть собраться.
– Да, пожалуйста. Родители живут за городом в старинном доме. Час езды, не меньше.
– Постараюсь собраться к вашему возвращению. Вот подарки, – и она протянула мне увесистую подарочную сумочку, а в ней сундучок, на лицевой стороне которого красовались рождественские сюжеты.
– Всё сделаю. Доверьтесь мне.
На следующий день, как назло, разыгралась метель. В одночасье город накрыло белым пушистым покрывалом. Снег падал, не переставая. Миниатюрные ажурные невесомые снежинки лихо выделывали в воздухе всевозможные па, пируэты и фуэте. Заманчив и привлекателен был их танец. Ветер подгонял маленьких танцовщиц. Они, веселясь, садились на лицо и одежду, а он – проказник, не теряя времени, забирался за ворот моего пальто. Но я упрямо следовал к цели, памятуя о том, что предстоит встреча с Марго и родителями.
***
Великодушие
Я успешно добрался по указанному в записке адресу. Архитектура особняка месье Фонтэна произвела на меня должное впечатление. На какое-то время замер, представив, что я в музее или оказался в другом веке. Безупречное исполнение и старинный стиль создали нужное настроение. Всё здесь соответствовало излюбленной эпохе хозяина.
Я подошёл к воротам и позвонил в колокольчик. Дворецкий незамедлительно вышел.
– Добрый день, месье!
– Здравствуйте, уважаемый! Я прибыл к месье Фонтэну. Надеюсь, он дома?
– Да, месье. Как доложить о вас?
На мгновение я задумался.
«Мы с месье Фонтэном не знакомы, моё имя ему ничего не скажет».
– Доложите, приехал посыльный от мадам Грюзо.
– Сию минуту передам.
Я остался в ожидании. На моё удивление, сам хозяин вышел ко мне.
– Здравствуйте, вы от мадам Грюзо?
– Да.
– Мишель, откройте ворота и впустите гостя, – распорядился хозяин.
– Слушаюсь, месье, – ответил дворецкий хозяину и пригласил меня:
– Входите, пожалуйста.
– Благодарю.
Месье Фонтэн, я исполняю роль рождественского ангела, по просьбе мадам Грюзо привёз вашей малышке праздничные гостинцы с поздравлением. Вы позволите повидаться с ней?
– Конечно, пожалуйста, проходите в дом. Помнится, наша волшебница говорила мне об этом в день последней встречи. Подумалось, она старалась утешить меня надеждой на лучшее. Оказалось, нет, уже тогда знала:
«Чудо свершится в рождественский вечер, и отмене не подлежит!»
– Так и есть. Марго ещё тогда задумала поздравить вашу дочурку.
– Удивительная женщина! После смерти супруги живу отстранённо, одиноко, мало с кем встречаюсь. Но она с первой встречи поразила меня своим великодушием.
– Откроюсь вам, я мечтаю об этой женщине.
– Даже так… а она знает?
– Думаю, догадывается, но ведёт себя очень сдержанно, сохраняя дистанцию.
– Нелегко вам придётся, чтобы заслужить её расположение.
– Живу надеждой. Уговорил съездить со мной к родителям – познакомиться.
– Согласилась?
– С трудом и не сразу.
– Желаю вам большой удачи. Без любви наша жизнь теряет весь смысл, покрывается густым туманом, и просвета не видно. – Месье Фонтэн отдался во власть печальным воспоминаниям. Я не стал ему мешать.
Мы молча поднимались по широкой лестнице на второй этаж дома.
– Сюда, пожалуйста, – он постучал в дверь, открыла няня.
– Что Вивьен, отдыхает? – спросил отец малышки.
– Нет, месье, с куклой ведёт беседу.
– Понятно. Пойдёмте, со мной, – сказал он мне.
Дверь распахнулась. Передо мной во всей красе предстал мир маленькой девочки. В нём было абсолютно всё, только жизнь здесь текла в замедленном темпе, не было в ней никакого движения. Мне показалось, что в помещении было душно, воздух стоял, не хватало свежести.
Мы прошли вглубь. На кровати, опёршись о высокие подушки, сидела чудесная маленькая принцесса, с недетской грустью в глазах.
– Виви, ты помнишь, какой сегодня вечер? – спросил у неё отец.
– Ну конечно, папочка. Видишь, я приготовилась вместе с Мари встречать волшебника.
– Он прибыл. – Девочка распахнула большие уставшие глазки.
– Где же он, папочка?!
– Вот, встречай.
Малышка перевела на меня недоверчивый взгляд.
– Поговори с ним и поймёшь… – сказал отец и уступил мне дорогу. Я подошёл к постели.
– Здравствуйте, Вивьен. Я – рождественский посланник. Привёз вам подарки, поздравление с пожеланиями и напутствиями, которые очень скоро исполнятся, стоит мне передать вам сундучок. Вы готовы принять?
– Да, конечно, месье. Благодарю, что не забыли обо мне. Я очень ждала ангелочка. Стало быть, вы и есть ангел, только большой?
– Очевидно. Я скоро уйду, ибо у меня сегодня очень важная миссия и предстоит уделить внимание многим, кто терпеливо дожидается рождественских чудес. Выслушайте меня и запомните. В детстве все болеют, пока маленькие. Одно скажу, в волшебном сундучке вы найдёте то, о чём давно мечтали, и с этой минуты очень быстро начнёте выздоравливать. Но только в том случае, если будете стараться и слушаться отца.
– Я очень постараюсь, месье, а вы, пожалуйста, не забывайте обо мне и навещайте.
– Не могу обещать частых визитов, но, как и вы, постараюсь. А сейчас мне пора. Позвольте откланяться.
– Ангел, возвращайтесь, пожалуйста. Я буду ждать очень-очень.
От её слов, моя душа сжалась комочком, и я расчувствовался. Нагнулся и поцеловал в лоб маленькую принцессу.
– Будьте умницей, и всё сбудется. Верьте мне.
Она слушала меня и впитывала каждое слово, по её глазёнкам я видел, девочка с нетерпением ждёт чуда.
– Я верю.
Мы с хозяином дома вышли в коридор. Не могу сказать, что у меня на душе было легко.
– Постараюсь уговорить Марго навестить Вивьен.
– Если вам удастся, будет замечательно. Эта женщина рождена стать матерью, она так любит детей и умеет находить с ними общий язык.
– Согласен. Вы забыли, месье Фонтэн, Марго – волшебница!
– Верю, что ваш визит принесёт плоды и долгожданное улучшение моей девочке.
– И я верю. Спасибо за гостеприимство. Поеду, Марго заждалась.
– Приезжайте, мы с Вивьен будем рады вам.
– Благодарю.
И вдруг мы услышали:
– Папа, папочка иди сюда…
– Зовёт, пойду. Мишель вас проводит.
Дворецкий, ожидавший распоряжения месье Фонтэна, кивнул в знак согласия.
– Не беспокойтесь, найду дорогу, идите к ней, – ответил я месье Фонтэну и быстрым шагом направился к выходу в сопровождении слуги.
Хозяин вернулся в комнату дочери. Многим позже он рассказал мне, что было потом.
Малышка открыла сундучок, увидев десерты мадам Грюзо, стала дегустировать, пока не докопалась до золотистой упаковки, в которой была припрятана большая воздушная ракушка, сверху припудренная сладкой посыпкой. Надкусив её, девочка почувствовала, что внутри изделия что-то есть, и сказала няне:
– Камила, а ракушечка с секретом.
– Мадемуазель Вивьен, не желаете ли оставить десерт на закуску – после праздничного ужина?
– Нет, что ты. Это же рождественский подарок. Я обязана узнать, что в нём прячется.
– Наверное, сюрприз, как и положено.
Девочка пальчиками приоткрыла вкусную воздушную ракушку и вытащила оттуда маленькую фею. У неё на поясе висела бумажная трубочка – послание.
– Папочка, прочитайте, пожалуйста.
– Виви, ты уже большая и читать умеешь.
– Прошу, прочитайте, я очень волнуюсь.
Отец взял послание, развернул и прочитал:
«Доченька, любимая моя! Ты очень скоро поднимешься на ножки. Мама любит тебя, тоскует и непрестанно молится о твоём выздоровлении. Понемногу вставай, выходи на прогулки, и всё у тебя наладится. Рядом с тобой лучший доктор и друг – твой отец! Порадуй его. Мама близко, ничего не бойся. Моя молитва с тобой».
У месье Фонтэна перехватило в горле. Он приложил недюжинные усилия, чтобы сдержаться.
Малышка внимательно слушала послание, не перебивая отца. Её взгляд внезапно стал взрослым и сосредоточенным.
– Папочка… – отец нагнулся к ней.
– Что, моя маленькая? – его голос дрожал.
– Пожалуйста, возьми меня на руки.
Отец выполнил. Она обняла его так крепко, что сердце забилось учащённо.
– Мамочка не ушла, она здесь. Видишь, прислала мне Феечку с гостинцами и наставлениями. Ты будешь выводить меня на прогулки?
– Да, моя девочка, я всё сделаю, что пожелаешь.
– Правда?
– Чистая правда.
– Тогда после рождественского ужина вели заложить лошадей, поедем кататься. Мы не можешь больше ждать.
Отец посмотрел на няню, которая готова была возразить, и поднёс к губам указательный палец. Та прикрыла глаза, давая понять, что промолчит.
– Папочка, а ракушечка необыкновенно вкусная. Попробуй, мой дорогой, я оставила для тебя половинку.
– Благодарю тебя, моя любимая, – он прижал к себе малышку крепко-крепко и ещё долго прохаживался с ней по комнате. После рождественского ужина Вивьен закутали и вынесли на свежий воздух. А после прогулки, разрумянившись, она весь вечер была жизнерадостной и не выпускала из рук маленькую Фею.
В этот вечер и в моей жизни произошло главное событие.
Марго моментально нашла общий язык с моими родителями – в кругу семьи прекрасно провели время. А вскоре мы с Марго поженились, и она переехала ко мне, но не забросила своё любимое дело.
С месье Фонтэном иногда виделись, он рассказывал, как с того рождественского вечера, буквально каждый день состояние Вивьен улучшалось, что очень порадовало Марго.
А по весне в магазин приехали желанные гости: месье Фонтэн с доченькой. Вивьен бросилась к Марго в объятия, та подхватила её на руки, и они обнялись так, словно мама с ребёнком, которые долгое время жили в разлуке.
– Я знаю, ты волшебница! И все подарки от тебя… – Марго молчала и робко, едва заметно, украдкой, чтоб никто не увидел, по краю её щеки катилась хрустальная слеза.
***
Страница автора в ИМ «Призрачные Миры»: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%98%D0%BD%D0%BD%D0%B0/
Страница автора на сайте «Продаман»: https://prodaman.ru/Inna-Komarova/
ЧАСТЬ. Дорога к храму. Наталья Аверкиева
— А Егорку мы покрестим, — сказала сухонькая, как стручок фасоли, бабушка и погладила Веру по животику.
Молодая женщина шарахнулась, прикрываясь руками, и возмущенно фыркнула:
— Да вы что, теть Зин, в своем уме? Что мне бабы в отделе скажут? Меня ж на весь завод ославят!
— Бабушка, ну что за ересь вы несете? — рассмеялся молодой муж и будущий отец, провел по дивану рукой, приглашая супругу к себе.
Вера плавно проплыла по комнате мимо большого круглого стола под лампой с цветастым тряпичным абажуром, украшенного кружевом фриволите. Она плела их сама, а бабка ворчала, что де завяжет судьбу-то ребеночка, затянет его пуповиной-то. Женщина только отшучивалась на причитания старухи, в глубине души проклиная старую каргу за поганый язык.
— Надо покрестить, — склонила тетя Зина голову набок, глядя на молодых прозрачно-голубыми глазами с желтоватыми белками. — У Егорки должен быть Ангел-хранитель. Как без Хранителя-то?
— Да с чего вы взяли, что мальчик будет? — звонко хохотала Вера, запрокидывая голову и откидывая длинную косищу за спину. — А ну как девочку рожу?
— Мальчик. Егорушка, — твердо отозвалась бабка и ушла на кухню заваривать чай.
У них в семье было не принято крестить детей. Ни саму Веру не крестили, ни мать ее, ни супруга Сашеньку, ни его родителей. Тетя Зина, сначала активная комсомолка, потом ярая коммунистка, в далекой своей молодости участвовала в описи имущества ни одной церкви, войну пережила с именем вождя на устах, а под старость лет вдруг заделалась в верующие, покрестилась, крестик на хлопковом шнурке не снимает. Даже в церковь ездит в соседнее село, что в 20 километрах от города. Не лень же! Вера прижалась к мужу – малыш пихался в животе, упирался головкой под ребра, не давая дышать, причиняя неприятную тянущую боль.
— Ничего-ничего, — целовал ее в макушку Саша, — еще немного потерпи. Всего месяц остался, потом легче будет. Я с ребятами договорился, кроватку они мне в слесарном цеху сделают. Любка из ОТК обещала вещичек принести. Витька говорил, что пеленки отдаст.
— А я малышу носочков уже навязала да шапочек, — через силу улыбнулась Вера. — Распашонки еще пошью из своих старых ситцевых платьев. Все равно не влезу в них больше...
А утром Вера родила. Она мало что помнила из той ночи. Помнила, как случайно обмочилась на супружеском ложе. Как тетя Зина, глянув на мокрое пятно с кровавыми нитями какой-то слизи, велела Саше бежать к таксисту Вадиму, который хоть и был после вечерней и подвыпивший, но в роддом Веру свез и даже попрыгал с будущим отцом под окнами, согреваясь откуда-то взявшейся пол-литрой. Помнила, как было больно, и нянечка гладила ее по голове и что-то шептала, распуская русые волосы, расплетая длинную косу. Вере казалось, что та молилась. По крайней мере, именно так шептала тетя Зина, стоя на коленях перед маленькой картинкой какой-то бабы в круглом кокошнике. И Вера кричала на нее, проклинала и требовала уйти, ей, комсомолке, члену профсоюза и активистке, не по нраву эти пережитки прошлого.
А потом были белый свет, белый потолок со змеящейся трещинкой, черное марево окна, в котором зыбко отражались доктора и ее измученное лицо. И на свет появился малыш. Появился и не закричал, как рассказывали уже рожавшие подруги. Появился, а под нос не ткнули писькой и не спросили, кого аист принес. Появился, а врачи засуетились, забегали, позабыв про истерзанное быстрыми родами тело девятнадцатилетней женщины. Появился на полтора месяца раньше того срока, который высчитала сама, и на месяц раньше того, что обещал врач. Она лежала в родзале, смотрела на трещинку, что змеилась по потолку, переходила на стену и исчезала под кафельной плиткой. И думала о том, что все-таки хорошо, что муж сейчас не видит ее такой измученной. Сашеньке бы не понравилось.
В обед к ней пришла врач и начала объяснять, что ребенок слабенький, родился недоношенный, с гипоксией и двойным обвитием пуповины вокруг шеи (накаркала все-таки старая ведьма!), но дышит, к счастью, теперь сам, потому что ей, Вере, повезло: буквально несколько дней назад в роддоме экспериментально поставили новое реанимационное оборудование.
— Как сына-то назовете? — спросила она уже у дверей.
— Егоркой, — вяло улыбнулась Вера, проваливаясь в вязкую темноту.
На третий день Егорку на большой белой машине с красными крестами перевезли в огромный медицинский институт — Саша постарался. На вопрос, отчего молодой отец не весел, рассказал Николаю Петровичу, начальнику цеха, что Егорка помирает. Николай Петрович нахмурился, причмокнул, усами пошевелил и куда-то позвонил. А в конце рабочего дня выдал лучшему мастеру бумажку с наспех нацарапанными словами, сказал, что Егорку их в самый главный институт перевели по протекции самого Усачева. Кто такой Усачев, Саша не знал, но для виду важно покивал и понесся к сыну.
К сыну Сашу не пустили, лишь Вера выбежала в коридор, замотанная в пушистую шаль тети Зины, поцеловала торопливо, забрала носочки для Егорушки и убежала.
Сынок лежал маленький, красненький, безжизненный в кювезе с подогревом. Вера украдкой рассматривала его, и уголки губ сами собой приподнимались. Недалеко стоял второй кювез с Машенькой. Девочка родилась с какой-то патологией, о которой мама, похожая на тень, не говорила. Машенька будила Егорку громким писклявым мяуканьем. Егор кряхтел и начинал ворочаться. А потом они в унисон кричали на все отделение. Вера не могла взять сына на руки, не могла покормить грудью, не могла покачать. Она прилипала к прозрачной камере лицом и тихо-тихо шептала, как любит его, пела колыбельные, выдумывая на ходу слова. И вытирала украдкой слезы. Вечером, как новенькой, ей пришлось мыть полы в коридоре. Почему так — Вера не знала. Но все, кто приезжал в отделение, в тот же день мыли полы. Так было и с Ульяной, ее соседкой и мамой Машеньки. Покормив сына из бутылочки сцеженным молоком и убедившись, что он спит, Вера набрала ведро воды и взяла в руки занозистую швабру. Она драила каменный пол коридора особенно тщательно, ведь здесь лежат маленькие и слабые детки, которых может убить любой микроб. Около двери комнаты сестры-хозяйки остановилась, чтобы перевести дух.
— Молись, Уля, молись, деточка, — раздалось тихое из-за приоткрытой двери. — Бог даст — выживет.
— Да я не умею, — устало вздохнула соседка по палате.
— Как умеешь молись. Проси Николая о здоровье. Проси Марию за дитя. Бог, он поможет, если от души идет. И окрести дочь свою. Ей Ангел поможет. Не бери греха на душу. Крещеные детки на небо попадают, ангелами становятся, а некрещеные...
— Не могу я ее покрестить. Мне врачи не разрешат.
— Завтра заведующая будет, Антонина Петровна, я поговорю с ней. Отца Федора можно пригласить из сельской церкви. Он к нам приходит, деток крестит, ежели родители просят. Только не болтай об этом, а то Антонине попадет. С работы выгонят, а она специалист от бога.
— Спасибо вам, Зоя Федоровна. Я к Машеньке пойду. Каждую минуту рядом с деточкой своей быть хочу.
Вера прижалась к стене за дверью. Ульяна прошла мимо и не заметила ее в полумраке коридора. Зоя Федоровна тоже куда-то вышла. Вера вновь взялась за швабру, только теперь не о детях ее мысли были, а о Машеньке.
Белый прямоугольник света манил к себе. Там, на столе, должны лежать истории болезней маленьких пациентов. Очень хочется узнать, что же с Машенькой. Зои Федоровны не видно. Наверное, на другом посту задержалась, а может, помогает кому. Именно она, старшая медсестра, помогала Вере расцеживаться после обеда, когда налитые груди начали болеть от застоявшегося молока. Именно она помогала снимать боль, прикладывая компрессы к горящей коже.
Вера прислонила швабру к стене и юркнула в сестринскую. Быстро перебрала потрепанные карты, нашла нужную. Торопливо начала листать, пытаясь найти хотя бы одно знакомое слово. Диагноз — гнойный артрит. Возможен сепсис. Состояние — крайне тяжелое. Аккуратно все сложила и выбежала из помещения.
Так, артрит — это суставы. Гнойный... Значит совсем все плохо с суставами. Сепсис... Что же такое сепсис... Сепсис — это заражение крови... Вере стало плохо. Бедная Машенька...
Ночью она не спала. Лежала с закрытыми глазами и думала о том, как же ей повезло: Егорка недоношенный, диагноз на полстраницы, но все это лечится, а вот Машенька... Машеньке совсем тяжело... Она слышала, как с кровати встала Ульяна. Как подошла к окну и встала на колени. Слышала, как начала что-то шептать, тихо плакать и о чем-то просить заглядывающую в окно луну. Вера вслушивалась в ее тихое бормотание, чувствуя, как болит и холодит все в груди, как слезы собираются под прикрытыми веками, готовые вот-вот пролиться, как начинают дрожать руки и холодеют ноги. А потом заметила, что тоже беззвучно шепчет, как в бреду, повторяя только одно:
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги ей, Господи. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, спаси ее, Мария. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не позвольте ей умереть. Помоги, спаси, вылечи. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
Вера просила невиданную Марию помочь Машеньке, ведь тетя Зина рассказывала, что та сама мать, потерявшая сына, и понимает, что значит для матери остаться без единственного и долгожданного ребенка. Значит, будет Мария милосердна к Машеньке, значит, в ее силах спасти и вылечить ребенка.
Вера не знала ни одной молитвы. Вера просто просила, просила со слезами на глазах, от всей души, умоляла Марию помочь ребенку.
А под утро приснился ей сон, что идет она по огромному заливному лугу, а навстречу — молодая женщина в кокошнике, как у тети Зины на картинке, смеется, рукой машет, зовет куда-то. И так хорошо вдруг Вере стало, так свободно, словно что-то очень черное и тяжелое оставила позади, даже оборачиваться не хочется. Подошла к ней Вера, смотрит, а то не кокошник, а свечение какое-то над головой, словно солнышко под волосами спряталось. И глаза у нее такие добрые, и улыбка такая мягкая.
«Придешь ко мне в гости?» — спрашивает.
«Приду».
«Буду ждать тебя».
«А где ты живешь?»
«По дороге иди, — махнула рукой куда-то. — Душа знает. И Егорку приводи, и Сашеньку».
«А ты кто? Как звать тебя?»
«Мария».
«Машенька!» — вдруг вспомнила Вера.
Женщина рассмеялась радостно:
«Бог дал», — и исчезла.
Прошло пару месяцев с тех пор, но сон Вера помнила, словно сегодня приснился. Машенька поправляться начала — какое-то лекарство заведующая достала чудотворное, выходили девочку. Ульяна улыбаться стала. Егорку домой отпустили, он вес хорошо набирал, гулил и пускал пузыри, смеясь беззубым ртом.
А однажды вышла Вера на улицу, оставив сына на тетю Зину, села в автобус, что за город идет, и поехала в село Ивантеевку, откуда отец Федор приезжал. Быстро нашла маленькую обветшалую церквушку — казалось душа в самом деле знает, как будто за руку кто вел, дорогу показывал. С благоговейным трепетом переступила порог. Прошла боязливо, осмотрелась, ища кого-то. Увидела на стене большую икону с женщиной, у которой над головой сияние, а глаза добрые и очень теплая улыбка. Улыбнулась ей как старой знакомой, как родной матери, и тихо-тихо произнесла, подходя ближе:
— Я пришла к тебе. Здравствуй.
***
Страница автора в ИМ «Призрачные Миры»: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%90%D0%B2%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B0-%D0%9D%D0%B0%D1%82%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D1%8F/
Страница автора на сайте Продаман https://prodaman.ru/Natalya-Averkieva-Imanka
ЧАСТЬ. Рубль. Анастасия Никитина
Странная штука человеческая память. Я уже, пожалуй, не узнаю «великую первую любовь», случившуюся со мной лет эдак в пятнадцать. Да и как выглядел начальник, влепивший мне первый в жизни выговор, тоже подзабыла. А вот лицо того парня помню до мельчайших подробностей, вплоть до едва заметного шрама на виске. А ещё я помню его руки с коротко остриженными ногтями и родинкой у основания большого пальца. У него вообще были очень длинные пальцы и узкие по-женски изящные ладони. Порой я задаюсь вопросом: кем он был? Студентом? А может, музыкантом? Например, пианистом. Принято считать, что именно у пианистов должны быть такие руки. Не знаю, насколько это утверждение – правда, но в одном уверена на сто процентов. Он в любом случае был очень хорошим человеком.
Это случилось зимой. Кажется, под Новый год. Теперь уже и не вспомнить точно, а спросить не у кого. Мне было лет шесть, и в тот день, выходя из подъезда родного дома, я чувствовала себя самым взрослым ребёнком на свете, как бы смешно это не звучало. Впрочем, у меня имелись для такого мнения все основания: мне впервые доверили самостоятельный поход в соседний магазин. Мама затеяла пироги, а мука, как назло, закончилась в процессе. И вот мне вручили деньги, наказали не считать ворон, не снимать на улице шапку и ни в коем случае не задерживаться.
Гордая оказанным доверием, я вышла на улицу, вдохнула морозный воздух и, подняв голову, посмотрела, как медленно планируют к земле крупные хлопья снега. Про ворон мне напоминали не просто так. Я совсем недавно научилась считать до ста и с упорством, достойным лучшего применения, принималась пересчитывать всё подряд. Решив, что белые красивые снежинки не похожи на чёрных крикливых птиц, я принялась за старое. Но где-то на шестом десятке сбилась и от расстройства вспомнила, почему, собственно, оказалась на улице.
Натянув варежки, я нащупала в кармане выданный на муку большой железный рубль и, подумав, зажала его в кулаке. Почему-то мне казалось, так все поймут, что я уже совсем взрослая, и даже хожу в магазин с настоящими деньгами. Солидно спустившись с каменной ступени подъезда, а не спрыгнув по своему обыкновению в ближайший сугроб, я пошла к гастроному.
Шла я медленно и гордо, широко взмахивая рукой с зажатой в кулаке монетой. И, как я теперь понимаю, безумно мешала всем прохожим. Но тогда раздражённые взгляды огибавших меня людей воспринимались совсем иначе. Как же, я уже большая. Я иду в магазин! За мукой! С денежкой!
Прямо у двери гастронома какой-то дядька, пытаясь обойти мою мелкую, но очень гордую фигурку, шагнул в сугроб, черпнул ботинком снега и глухо помянул чёрта.
– Ругаться нехорошо! – моментально заявила я громким звонким голосом.
На мужчину тут же заворчали какие-то бабульки, поджидавшие кого-то у магазина:
– Додумался! При ребёнке ругаться!
– Совсем распустилась молодёжь! – вторила ей другая. – Вот в наше время...
Мужчина втянул голову в плечи, тихо извинился и шмыгнул в гастроном. А я, едва не задрав нос от распирающей меня гордости, двинулась следом. Но едва войдя, сообразила, что схватилась за толстую длинную ручку на двери той самой рукой, в которой ещё минуту назад сжимала выданные мамой деньги.
В первый момент я даже не испугалась. Внимательно ощупала все карманы, ожидая, что вот-вот найду свою пропажу. Денег нигде не было.
«Выронила, когда дверь открывала!» – сообразила я и вернулась на улицу.
Бабульки всё ещё стояли посреди тротуара и ругали распустившуюся молодёжь.
– Здравствуйте, – вежливо, как учили, обратилась я к ним. – Вы не видели тут рубль? Железный такой. Блестящий и круглый. И ещё у него пятнышко было на циферке.
– Потеряла? – покачала головой бабулька. – Надо было в платочек завязать.
– Вот молодёжь... – поддакнула вторая. – Учишь их, учишь, а всё без толку.
– Так вы его видели? – уточнила я.
– Нет. Не видели! – отрезала первая. – Глянь, сколько снега. Теперь только весной твой рубль найдут. И точно не ты.
С этими словами она распрощалась со своей собеседницей и ушла. Та тоже не стала задерживаться. А я осталась стоять посреди тротуара, глядя на высокие сугробы, наваленные по краям улицы. Линии вдруг стали размытыми и нечёткими. А минуту спустя я разревелась уже в голос.
Наказания я не боялась – плакала скорее от разочарования. Мне доверили такое важное дело, а я не справилась. В ушах уже звучали расстроенный голос мамы: «Как же так?» и строгий вердикт отца: «Больше в магазин её не посылать. Не доросла».
– Эй! – кто-то тронул меня за плечо. – Что случилось?
– Рубль потеряла, – я подняла голову и увидела того самого мужчину, которого несколько минут назад ругали бабульки из-за меня.
Точнее, это тогда он мне казался мужчиной. Теперь, вспоминая эту историю, я понимаю, что было ему от силы лет двадцать, а может, и меньше.
– Ну, чего встали посреди дороги! – буркнул кто-то, довольно чувствительно толкнув его в бок. – Больше поговорить негде?
– Извините, – кивнул он и, чуть сдвинувшись в сторону, снова наклонился ко мне. – Давай отойдём, видишь, мы людям мешаем.
– Мама говорила никуда с незнакомыми не ходить, – тут же насупилась я.
А он вдруг рассмеялся:
– Это правильно. Так что ты потеряла?
– Рубль. Железный такой. Блестящий и круглый. И ещё у него пятнышко было на циферке, – буркнула я и тут же снова разревелась. – Теперь его только весной найдут.
– Этот, что ли? – спросил вдруг незнакомец. – Держи.
Он вытащил руку из кармана пальто и протянул мне самый настоящий, всамделишный рубль. Но крепко вбитые в голову родителями правила работали, и я спрятала руки за спину:
– Мама говорила ничего не брать у незнакомых людей.
– И это правильно, – серьёзно кивнул он. – Но это чужое брать нельзя. А своё можно. Это же твой рубль. Ты
