Мой парень – сталкер. Вера Окишева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА Примечание

АННОТАЦИЯ

Меня зовут Лида, и я угодила во временную петлю своего собственного сознания, возвращающую меня в прошлое. Нет, я не путешественница во времени, пусть даже очень хочется, чтобы это было так. Я всего лишь забыла два года своей жизни из-за страшной трагедии.

ПРОЛОГ

– Добрый день, вы позвонили в компанию «Мосопрос», меня зовут Лидия. Чем могу быть вам полезна? – отбарабанила я в микрофон, принимая очередной входящий вызов, хотя по плану должна обзванивать список, выданный с утра Варварой, моей начальницей.

   Варя весьма строга и требовательна, и она вечно мною недовольна, поэтому хотелось поскорее закончить звонок и приступить к своей непосредственной работе. Но в трубку молчали, слышно было лишь чьё-то дыхание.

   – Алло, добрый день, вы позвонили в компанию «Мосопрос», меня зовут Лидия. Чем могу быть вам полезна? – повторила я, но в ответ опять была тишина, поэтому позвала не так уверенно: – Алло, я вас слушаю.

   И в тот миг, когда решила, что пора положить трубку, вдруг услышала:

   – Лида.

   Ну наконец-то кто-то ожил!

   – Да, меня зовут Лида. Я слушаю вас. Что вы желаете? – бодро и с улыбкой спросила я.

   – Ли-и-ида, – раздалось в трубке.

   Что-то неправильное послышалось мне в этом хрипловатом придыхании. Что-то опасное и тёмное. Что-то всплывающее из моих снов.

   – Да, меня зовут Лида. Что вы хотите?.. – с трудом выдавила я, нарушая все правила общения с клиентом, потому что в душу закралось неприятное чувство.

   – Тебя, Лида.

   Хрипловатый смех наждачной бумагой прошёлся по моим нервам, даже пальцы задрожали от страха, от разговора остался неприятный осадок. Кто это и что ему надо? Что за шутки такие? Но неизвестный словно услышал мои мысли и тихо повторил с приторным придыханием:

   – Хочу увидеть тебя, Ли-и-ида.

   Я не выдержала и сбросила вызов, испуганно глядя на монитор компьютера и обжигаясь липким страхом о надпись «номер скрыт». Кто бы сейчас ни звонил, он напугал меня до чёртиков, и я ещё долго сидела в прострации, всё ждала, что неизвестный перезвонит, но минуты сменяли друг друга, и я очнулась лишь от окрика Варвары, которая выразительно показывала на свои наручные часы.

   Я встрепенулась и потёрла руками лицо. Точно! Мне же нужно обзванивать клиентов. Вот только сердце сжималось в груди от тревожного хрипловатого эха: «Тебя, Лида». Словно предостережение и обещание.

ГЛАВА 1

Трудовой день прошёл очень напряжённо, но я уже привыкла, что приходилось учиться всему заново после двух лет пропуска. Мир вокруг меня изменился до неузнаваемости и надо как-то подстраиваться под него, чтобы выживать в вечно разрастающейся и недремлющей столице и не казаться при этом слишком странной. Даже в метро, скрытом под землёй, где время словно стоит на месте, произошли изменения. Они были во всём, но не во мне.

   Среди толпы народа на эскалаторе я казалась себе белой вороной, испуганно нахохлившейся от пронизывающего холодного ветра, дующего из недр бесконечных вен метрополитена. Наблюдая за хозяевами и гостями столицы, я пытаюсь привыкнуть к новой моде во всём, начиная с одежды, заканчивая нелепыми разводами в волосах подростков. Да я и сама ещё молодая, но кажусь себе старой, точнее, старомодной, когда смотрюсь в зеркало. Я словно отколовшийся кусок старой вазы, который пытаюсь приклеить к другой, совершенно новой и целой.

   Бабье лето в самом разгаре, сентябрь выдался на удивление тёплым, но дождливым. Вот и сейчас ничто не предвещало беды, небо целый день было кристально чистым и вдруг, стоило только выскочить из станции метро, как на меня обрушились крупные капли дождя. Весело перескакивая через лужи, которые мгновенно образовывались на моём пути, я, прикрываясь пакетом с едой, бежала домой, тихо посмеиваясь над собой и чувствуя, как быстро намокает кофта и подол платья. И тут замерла на месте, потому что меня окатил водой из лужи проезжающий мимо автомобиль! Всё как всегда.

   Приятно познакомиться, я Лидия Александровна Журавлёва, второе имя – тридцать три несчастья! И я привыкла, что со мной вечно что-то случается! Хотя не скажу, что влипаю в неприятности с детства. Нет, это началось совсем недавно, меньше месяца тому, как только я выписалась из больницы. Врачи сказали, что я готова к реальной жизни, но где-то они просчитались.

   Я выругалась, потрясла кулаком вслед хаму за рулём и отправилась домой. Есть хотелось всё сильнее, а мама, наверное, вкусняшек наготовила! И надо спешить, пока Морковка не съела всё – эта может. Сестрёнка на три года младше и считает, что родители меня любят больше, чем её, и поэтому порой мелко пакостит. Например, объедает. Сама скоро станет, как пирожок, никакие уговоры сходить в спортзал не помогают. Но я люблю свою Морковку. Она рыжая и вредная, как и полагается всем рыжим девочкам. А ещё, кажется, у неё появился парень, в её-то семнадцать. А у меня никого нет, и меня это немного беспокоит. Хотя мы с подругами и ходим в клубы, и вроде знакомимся с интересными парнями на разных встречах, но вот что-то не цепляет никто, не нравится ни один из предполагаемых ухажёров.

   А вообще, мы с Морковкой папины дочки, он нас любит и всячески балует. При мысли о родных захотелось как можно быстрее попасть домой, к тёплому семейному столу!

   Я заскочила в подъезд, кивнула незнакомому охраннику-консьержу, поспешила к лифту, стряхивая с себя капли дождя. Улыбка так и не сходила с губ. В пакете у меня лежали сладости, чтобы насладиться вкусным кофе после тяжёлого трудового дня, согреться от этой переменчивой осени. Мерный ход лифта – и вот я наконец-то дома!

   – Мам, папа, я дома! – выкрикнула, скидывая намокшие туфли, глядя на свет из кухни, озаряющий конец коридора. Аппетитные ароматы разносились по квартире, и живот довольно заурчал. Сейчас-сейчас нас накормят!

   Когда я, кинув пакет на пуфик, уже стягивала с себя кофту, из кухонного проёма высунулась рыжая кудрявая голова Морковки.

   – Они умерли.

   Грубый холодный ответ ударом под дых вернул меня в реальность, и враз стало серо и темно, потухли краски. Точно, родителей больше нет, как нет и моей Морковки. Теперь моя сестра – ненавидящая меня Марьяна Александровна, а мне не двадцать лет, а двадцать три через несколько дней исполнится.

   – Опять забыла?

   Обвиняющий тон стал уже привычным, потому что сестра считала, что это я виновата в гибели родителей. Мы попали в аварию полгода назад, я тогда была за рулём и выжила, а мои любимые родные – нет.

   – Забыла, – виновато улыбнулась я, понимая, что Марьяне сложно из младшей вдруг стать в одночасье старшей сестрой. После аварии я забыла больше двух лет, они стёрлись из памяти, словно их и не было.

   – Мой руки, иди за стол, – строгим голосом велела сестричка, на глазах превращаясь из пухленькой Морковки, которая ещё жива была в моей памяти, в элегантную красотку без пяти минут замужем, из-за трагедии вынужденную отложить торжество.

   Она со своим женихом теперь жила здесь, в родительской квартире, а мне папа не так давно, практически перед самой смертью, подарил однокомнатную квартиру. И я снова забыла, что живу в другом месте, и в метро нужно было выходить на одну остановку раньше, а не идти сюда. Да, я иногда забываю. Словно мозг упрямо пытается вернуться к пробелу в моих воспоминаниях, чтобы заполнить пустоту.

   Пётр – так зовут жениха Марьяны – сидел за столом, читал что-то в планшете. Не отрывая взгляда от экрана, мужчина кивнул мне, обозначая, что услышал приветствие. Пётр был похож на Джорджа Клуни из фильма Тарантино «От заката до рассвета». Такая же смешная прямая чёлка, добродушная улыбка, но вот глаза – холодные и злые – словно жили своей жизнью. Мне он, честно сказать, не нравился, он был староват для моей нежной Морковки, которой всего-то девятнадцать. Ну и куда ей муж на десять лет старше?

   Пётр Евгеньевич Самохин когда-то работал в папиной фирме. Я не помню его, но сестра говорит, что в своё время папа отзывался о нём как о хорошем управленце. И вот сейчас – несмотря на то, что у него свой бизнес – как выяснилось, он участвовал ещё и в управлении папиными акциями. Наша семья богата, и даже я являюсь держателем пакета акций и имею голос в Совете директоров. Но пока я восстанавливаюсь – не суюсь в большие взрослые дела, в себе бы сначала разобраться.

   В общем, Самохин меня немного напрягал, особенно своими вопросами.

   – Ты всё же решила работать?

   Кивнула, садясь напротив него и глядя с благодарностью на Марьяну, которая поставила передо мной тарелку с вермишелью и толстой сарделькой. М-да, это вам не у мамы ужинать. Надо бы сестрёнку научить готовить, замужество оно такое, мужа одними сосисками не прокормишь – сбежит.

   Хотя в случае с Петром, может, и к лучшему.

   – Пусть работает, – хмуро отозвалась сестричка. – Может, память поскорее вернётся.

   – Обязательно вернётся, – бодро заявила я, надеясь, что так и будет.

   Это нужно и мне, и сестре. Я понимаю, что виновата перед ней. Знаю, что должна покаяться, рассказать, как всё было, но… не помню ничего, и это злит Морковку. Когда я просила прощения у неё в больнице, она так кричала! Ей нужна была правда и искренние чувства. Она хотела, чтобы я сполна прочувствовала боль её потери. Я и чувствовала, просто порой забывала, возвращаясь в счастливое прошлое, а она – нет. Сестрёнке такая функция была недоступна, потому что именно ей пришлось хоронить родителей, пока я лежала в больнице без сознания.

   – Не дави на неё, Марусь, – ласково попросил жених сестрёнки, погладив её по… хм… бедру, так сказать, и прижимаясь лбом к животу. Мило, конечно, вот только не за столом же. – Врач сказал, что это защитная реакция организма.

   Марьяна закатила глаза, молча показывая, что она по этому поводу думает, но стерпела. Пётр имел над ней странную власть. Марьяна вспыльчива по натуре, но с Самохиным моя рыжая вредина превращается в послушную кошечку.

   – Ешьте. Я два часа готовила для кого?

   Я скептически оглядела старания сестры, в очередной раз ставя в голове пометку, что надо срочно научить её готовить, если вот на это она потратила два часа. В интернете, что ли, час сидела, читая, как сварить сардельки?

   И да, теперь надо говорить «гуглилась». Удивляло, почему моя память упрямилась и не желала ничего восстанавливать. Простые вещи казались чем-то совершенно диким, а новые слова не запоминались. Но я старалась.

   Я всегда любила семейные ужины за душевное тепло, которое они дарили. Даже сейчас, как бы Морковка ни злилась, мои сладости растопили её сердце. Пусть и ворчит, что на диете, но я всегда знала, чем её соблазнить. Лёгкий бисквит, взбитые сливки, тёртый миндаль и яркая сладкая вишенка. Десерт назывался трайфл и продавался маленькими пироженками в индивидуальной упаковке. Я когда-то мечтала стать кондитером, но мама предложила закончить курсы, а учиться на экономическом. И я послушалась её, ведь моя мечта была глобальнее обычной кухни, я грезила сетью ресторанов и понимала, что должна быть больше директором, чем кондитером. Правда, сразу после первого курса мечты забылись, разве что любовь к красивым десертам осталась.

   Сладкое – моя страсть. И, облизывая ложку от сливок, я смотрела на то, как равнодушно ел пирожное Пётр, не замечая даже, что кладёт в рот. Наблюдая, как Марьяна счастливо прикрывает глаза в эстетическом экстазе, думала: ну что может быть общего между этими двумя? Они такие разные!

   История их любви казалась мне такой же скучной, как и сам Самохин. Увидел мою Морковку, когда она приходила к папе, и всё – влюбился. Стал за ней ухаживать (интересно бы посмотреть на романтические порывы этого сухаря), приглашать на свидания. Марьяна всё же скупа на подробности, потому что рассказывала это по наставлению врачей, чтобы я вспомнила.

   А ещё сестра успела закончить учёбу, но решила стать домохозяйкой. И всё у неё было бы хорошо, если бы не авария. Если бы не я.

   И я вдруг остро почувствовала себя лишней, глядя на то, как Пётр опять похлопал сестру чуть ниже спины, благодаря за вкусный ужин. Я тоже сказала ей спасибо и засобиралась домой.

   Самохин вызвался подвезти, но я отказалась. На такси доеду, если надо будет. А пока я живу в режиме «бедного студента» и катаюсь на метро, потому что для меня автомобиль табу, хоть и стоит у меня во дворе новенький «Ситроен». И ещё момент: два года назад у меня не было водительских прав, я не умела водить машину. Зачем сестра купила мне новую взамен разбитой, я могла лишь догадываться – чтобы поскорее вернулись воспоминания.

   В общем, настроение плавно скатилось к нулю, и ноги сами привели меня к соседнему дому, где проживала Елена Староверова, моя школьная, а затем и университетская подруга. Шикарная брюнетка с голубыми глазами, стройными ногами и раздавшейся в объёмах грудью, девушка, которая всегда хотела для себя праздника и жила соответственно своему никнейму Лена Стар!

   Чуть подуставший мозг снова подвёл меня. Позвонив в дверь и услышав голос тёти Зои: «Кто там?», я на автомате выдала:

    – Алло, добрый вечер, я представитель компании «Мосопрос». Подскажите, пожалуйста, можно пообщаться с Еленой Михайловной?

   – Сейчас, – раздалось приглушённое, и я принялась ждать, привалившись плечом к стене и задумавшись.

   Во всей этой ситуации меня напрягало отсутствие прежних подруг. То есть они никуда не делись, нет. Что Светлана, что Лена – мои лучшие подруги с универа – они всё ещё были в контактах телефона, и я даже общалась с ними через соцсеть, но вот темы разговоров сильно изменились. У Светы – скромной блондинки, королевы бала выпускников – родился ребёнок. Но замуж она вышла не за Некрасова Ваню, с которым в универе встречалась, а за какого-то Олеженьку Кравца. И теперь она гордая мамочка, и все её фотосессии посвящены счастливому материнству, соцстранички завалены статьями о правильном воспитании, а ещё – советами лучших специалистов и рекламой детских магазинов.

   Лена же стала веганом (долго не могла понять, что это за зверь такой), и собирается замуж. Беда в том, что её парень – немец, которого она нашла в Германии, куда летала на какой-то крутой форум маркетологов. Я тоже там с ней, как выяснилось, была. Даже нашла фотографии, на которых мы запечатлены с подругой и серьёзным блондином в очках. Имя ещё у него смешное оказалось – Матиас. В общей переписке мы с подругой пытались придумать отчество её будущим детям – Матиасовны, Матисовны. Что так, что этак – смешно звучит. Непривычно. Так вот этот самый Матиас не спешил звать её замуж, поэтому подруга прорабатывала план, как удачно забеременеть от него, в чём Светлана активно давала ей ценные советы.

   Не было больше разговоров о преподах и экзаменах, о платьях на выпускной. Всё это закончилось для них уже давно, а вот для меня – всего лишь чуть больше месяца назад. Всё непривычно в этом мире, даже я, потому что выглядела на фотках старше, как и мои подруги, а их избранникам и подавно далеко за двадцать. Словно я не два года забыла, а все десять.

    Зато появилось много незнакомцев, которых я рассматривала на фотографиях в соцсетях и силилась вспомнить. Читала наши переписки трёхмесячной давности, где эти люди приносили мне соболезнования. Но ничего не происходило – в голове была пустота. Я не знала, кто они, откуда, почему я с ними общалась, и что меня вообще связывало с этими людьми. Были контакты с работы. Та же Варвара прежде спрашивала меня, как ей быть в той или иной ситуации, а теперь вот я к ней с теми же вопросами обращаюсь, потому что, читая свои же ответы, не понимаю ничего!

   Наконец-то раздался щелчок замка, и дверь Лениной квартиры приоткрылась.

   – Лида! – с облегчением выдохнула подруга, поглядывая на меня укоризненно. – Вы меня с мамой сведёте с ума! Она говорит – тебя там к телефону, а я стою, держу его в руке и не понимаю, про какой она телефон говорит. Не сразу сообразила, что в дверь звонили. Сумасшедшие вы мои.

   Я демонстративно стукнулась головой о стену, страдальчески простонала. Тётя Зоя в силу своего возраста выдавала Ленке и не такие номера, особенно по весне и осени. А тут я ещё со своими приходами без предупреждения и странными фразами.

   – Прости, дежурная фраза выскочила, как всегда, на автомате.

   Лена тяжело вздохнула, поправляя тонкий шёлковый халатик на своих плечах и сально поглядывая на бутылку красного в моих руках.

   – Куда деваться с подводной лодки. Заходи.

   Распахнув двери шире, подруга перехватила бутылку, одобрительно покивала головой.

   – Грузинское.

   – Оно самое.

   Почему я прихожу к Лене? Потому что помню её квартиру в мельчайших подробностях. Она не делала в ней ремонт лет пять или больше. Из-за тёти Зои, а точнее, из-за её заболевания – та тоже стала терять свои воспоминания. Неожиданно приятно окунуться в знакомую обстановку, даже запахи я помнила, хоть и редко гостила у Лены во времена студенчества. Теперь я, как собака, искала следы своего прошлого, вот и приводила меня чуйка именно сюда.

   А ещё подруги, в отличие от сестры, не считали меня виновной в смерти родителей. Лена показывала мне статьи с места трагедии, упрямо повторяя одно – в нас врезались. Света вообще выдвинула теорию, что это было всё подстроено. Я не знала – правду она говорит или нет. Экспертизу мне Самохин решил не показывать по советам врача, чтобы не нервничала. Но хотелось верить, что я не убийца своих родителей, сам Петр, кстати, на это и намекал, прося не обращать внимания на обвинения сестры. В общем, всё замыкалось на моих воспоминаниях.

   – Завтра опять к мозгоправу пойдёшь? – разливая в три бокала вино, чуть насмешливо спросила меня подруга и, не дождавшись ответа, унесла один бокал маме – правда, вина там было на донышке. Тётя Зоя тактично не мешала нам, но любила, когда ей уделяют немного внимания в виде таких вот подношений. Я боялась, что меня ждёт такая же участь.

   Лена быстро вернулась, но я уже успела пригубить вина.

   – Да, завтра психотерапевт хочет направить меня на МРТ и к неврологу.

   – Крепись, детка. Всё это временные трудности.

   – Ещё работа эта… – пробормотала я, вспоминая, как Варвара мне сегодня выговаривала, когда я отпрашивалась. А что я сделаю, если у врача только утренний приём? С некоторых пор я позволяла себе лишь государственную клинику, отказавшись от частной, потому что подсознательно на всём экономила. Раскидываться своим наследством я не спешила, потому что эти самые временные трудности могут и затянуться.

   – Слушай, зачем вообще тебе нужна работа? Ты же богатая наследница, Лид. Сидела бы дома, наслаждалась жизнью.

   – У меня траур, – напомнила я разошедшейся подруге, хотя сама виновата, что ввожу людей в заблуждение. Если не забываю с утра, то обязательно одеваюсь в чёрное. А порой у меня чёрный только кофе без сахара.

   Да и вообще. Сегодня богата, а завтра – кто его знает. Смутная тревога не даёт покоя, всё время кажется, что я забыла что-то очень важное. Подозрительной стала, особенно когда звонят папины приятели. Это я на бумаге крутой экономист, маркетолог международного уровня и прочее, прочее, а на деле…

   – Мне сегодня странный тип позвонил, – неожиданно для себя призналась я Ленке, которая рассказывала про своего немца, показывая новые фотки в Инстаграме. Слушая подругу, которая говорила про Матиаса и о том, как регулярно он ей названивает, я вдруг вспомнила про утренний инцидент. – Представляешь, позвонил на работу и сказал, что хочет меня.

   – Вау! – удивилась подруга, выпучив свои голубые глаза. – Вот так сразу!

   – Ага, вот так сразу хочет увидеть! – сказала я и рассмеялась над разочарованным выражением лица Староверовой.

   – Вот поганка. Я-то подумала!

   Я выпила бокал до конца, подпёрла кулаком лицо и вздохнула.

   – Я так испугалась, если честно. У него такой голос был.

   – Какой?

   Подруга приподняла брови. Казалось, она не верит ни единому моему слову, а так хотелось участия.

   – С придыханием, – попыталась я объяснить. – Шёпотом. Этот голос…

   – Ну, какой?

   Снисхождение от Лены так и лилось на меня – мол, давай, удивляй, сумасшедшая моя.

   – Не знаю, какой. Просто услышала его и испугалась – сама не знаю чего.

   – Это всё нервы.

   Возможно, она права. Слишком мало времени прошло. Завтра у врача попрошу таблеточек, и всё наладится. Виноградное лекарство от хандры закончилось, больше задерживаться у Ленки я не видела смысла и, попрощавшись, навострила лыжи домой.

   Шагая по ночному городу и перепрыгивая ловушки-лужи, отражающие разноцветные огни многоэтажек, я морально готовилась к завтрашнему дню. Чем ближе я подходила к своему дому, тем меньше становилось прохожих. Как вдруг волоски на затылке зашевелились, и меня обдало холодом. Показалось, что я слышу за своей спиной шаги.

   Резко обернулась, но увидела лишь пустой двор, яркую детскую площадку, местами укрытую непроглядной мглой. Никого за моей спиной не было, и фонари горели исправно, всё вокруг – как на ладони. Почудилось? Или у меня уже разыгралась паранойя?

   Медленно отвернулась, чтобы сделать короткий шажок, и снова резко обернулась. Нет, точно никого. Я пристально вглядывалась в тёмные зоны двора, в провалы подъездов. Прижав руку к груди, успокаивала бешено бьющееся сердце, медленно выдыхая. И что мне дома не сидится? Нет, надо было к Лене ещё заскочить, чтобы так поздно по улицам гулять! В хмельном мозгу даже мысли не возникло вызвать такси, ведь погода оказалась такая хорошая. Хорошо, что дождь закончился ещё днём. И тут, как по заказу, с неба посыпались крупные капли.

   – Да чтоб тебя! – выругалась я и побежала домой, пока опять не намокла.

   Зайдя в квартиру, сбросила мокрые туфли и устало привалилась спиной к двери. Опять на меня накатило ощущение неправильности, когда видишь картинку, а сознание упрямо её отторгает. Так и я, каждый раз заходя в это место, уговариваю себя не паниковать. Это мой новый дом. Однокомнатная квартира с узким коридором, налево дверь в спальню, направо кухня, прямо санузел. Всё скромно и безвкусно. Стильно, не спорю, но не моё. Когда после больницы меня привезли сюда, я отказывалась верить, что теперь это мой дом. Но сестра сказала, что у меня сменился вкус. Судя по одежде и нынешнему жилищу – кардинально. Но душа протестует против этого царства серого, коричневого и холодного. И каждый раз приходится прилагать немало сил, чтобы оторваться от двери и начать двигаться хотя бы в направлении санузла.

   Замерев у серых дверей в туалет, я медленно повернула голову направо. Никак не могу избавиться от ощущения, что здесь должна быть лестница на второй этаж.

   Устав мучиться этой мыслью, я до часу ночи искала квартиру, которая хоть отдалённо была бы похожа на ту, видения о которой меня преследуют. Я могла себе позволить сменить жилплощадь. Центр Москвы, да у меня с руками оторвут этот серый склеп моих страхов. Было, конечно, подозрение, что квартира из видений может стоить и дороже, и мне придётся обратиться за помощью к Самохину, морально я даже настраивалась на это, репетировала речь. Однако время шло, фотографии квартир мелькали перед глазами калейдоскопом, и в итоге пришлось прийти к неутешительным выводам – на сайтах риелторов не было моего видения. Устало потерев глаза, решила продолжить поиски завтра.

   Утро для меня – это вечная беготня по кругу! Ощущаю себя хомячком, который никак не возьмёт в толк, что надо сойти с колеса, и тогда всё станет ясно и понятно. Так и я – ношусь, как угорелая, и вечно везде опаздываю. Первая моя задача – не забыть, что я забыла два года. Каламбур, но жёлтые стикеры всегда воспринимаются сигналом опасности. Стикеров очень много в ванной, где мой мозг окончательно просыпается и начинает работать на полную мощь. Аллея ужаса, через которую приходится проходить каждый день. На дверях ванной я прикрепила фотографии родителей и снимки с места аварии, на холодильнике – расписание дня и назначенные встречи. Это помогает. Но есть ещё и телефон, туда, если с вечера не забываю, тоже вношу для себя пометки, и он будит, напоминая, что сейчас две тысячи девятнадцатый год, а не шестнадцатый, и на дворе осень, а не зима.

   Обыденные детали, кажущиеся многим незначительными, мне приходится скрупулёзно изучать, особенно прогноз погоды, и каждый раз с трудом даётся осознание, что моя младшая сестрёнка уже взрослая девушка, а я выгляжу на два года старше. Хорошо, что президент за эти два года не сменился, хотя вот цены сильно выросли. А вообще… я ведь могла и из России уехать.

   Мне говорят, что я не особо изменилась за это время, но глядя утром в зеркало, я вздрагиваю каждый раз. Например, я отрастила волосы, они были у меня короче. Я шатенка, но не того оттенка, как прежде, сейчас, как выяснилось, стала предпочитать более естественный цвет. Лицо немного вытянулось, потому что я похудела, да и мелкие морщинки вокруг глаз появились. И, кажется, попа стала больше, а ещё я обзавелась жирком на талии.

   Я вертелась перед зеркалом и так и этак, стараясь не вздрагивать при виде заживших после аварии шрамов, заново знакомясь со своим телом. Надо записаться в спортзал, хватит отлынивать. До привычного фитнес-клуба целая остановка в метро, но и около дома можно найти какой-нибудь спорткомплекс.

    Да, я выглядела лишь чуть-чуть старше для тех, кто видел меня каждый день, но для моей нездоровой психики изменения были колоссальны. Однако я крепилась.

   Сдёрнув жёлтый стикер, я вздохнула – впереди МРТ. Как же я устала от больниц. В детстве хотела стать врачом, как и большинство альтруистов-энтузиастов в четырёхлетнем возрасте. С удовольствием ставила уколы родителям из пластмассового шприца. Теперь расплачиваюсь за издевательства над ними. М-да, грустная шуточка, но ничего-ничего, прорвёмся.

   Через три часа я уже бежала по улице на работу, счастливо улыбаясь во все тридцать два зуба. Невролог развеял мои страхи по поводу диагноза болезни Альцгеймера. Казалось, я выпуталась сегодня из страшных сетей бесконечного страха. Я здорова в понимании врачей. И это здорово! Таблеточки, конечно, прописали, но это же мелочи. А на улице солнце светит, птички поют, и я несусь на работу, безбожно опаздывая – запыхавшаяся, раскрасневшаяся, но счастливая.

   Влетаю в здание фирмы, киваю охраннику, показывая пропуск. Вбегаю в лифт и просто падаю спиной на стену, пыхчу как паровоз, нажимая кнопку пятого этажа. Ох и влетит мне от Варвары за опоздание, несмотря на то, что я её предупреждала.

   Дверь уже медленно закрывалась, как вдруг мужская рука неожиданно схватилась за створку, останавливая её. Я испуганно икнула и выпрямилась, лицезря явление молодого человека с хищными чертами лица. Холодный взгляд тёмно-карих, практически чёрных глаз из-под таких же чёрных дуг бровей, высокий лоб и зачёсанная назад длинная чёлка. Парень был гладко выбрит, хотя у нас в отделе многие молодые люди мечтали казаться брутальнее, поэтому отращивали бороды и бородки и, кажется, даже ходили к одному брадобрею (или как он там теперь называется – барбер, что ли). Ещё я успела заметить, что незнакомец в джинсах, но при рубашке и в пиджаке голубого цвета. А затем мужчина улыбнулся, и я смутилась, опустив взгляд в пол.

   – Привет! – бодренько так заявил парень, заходя внутрь и обдавая меня приятым запахом дорогих мужских духов. – Мне на пятый, а тебе… смотрю, тоже.

   Я кидала на него косые взгляды, пытаясь совладать с собой. В первые секунды как увидела его – испугалась. Это уже стало нормой – вздрагивать рядом с незнакомцами. Страх не узнать кого-то теперь постоянно преследует меня. Несколько раз я попадала в неловкие ситуации, когда подруги, обретенные в эти забытые два года, обвиняли меня в том, что я зазналась. Они не были в курсе моей трагедии, как выяснялось потом.

    Этот же парень, похоже, меня точно не знает. Я осторожно выдохнула, расслабляясь. Хотя странно, он несколько секунд слишком уж пристально меня рассматривал. Хотя, может, я накручиваю себя, и у него просто близорукость?

   – А ты работаешь в «Мосопросе»? – не отставал от меня незнакомец, я и вынуждена была с ним заговорить.

   – Да, я там работаю.

   Ага, стажёром, потому что генеральный директор не согласился меня восстановить просто так. Уволить не мог по трудовому законодательству, но я должна доказать, что профпригодна. Если не получится, помашут мне ручкой.

   – Я тоже. Сегодня первый день! – весело заявил парень и выудил такой же, как у меня, пропуск. – Приятно познакомиться, коллега, я Виктор Дорофеев.

   Он протянул мне руку, я осторожно подала свою в ответ.

   – Лидия Александровна Журавлёва, – чопорно заявила, чтобы он не думал, что я впечатлилась новостью, хотя она меня сильно расстроила. Это что же, на моё место уже подобрали другого человека? Даже не дождались окончания моей стажировки? Вот наглость. Но я им покажу. Я не намерена сдаваться.

   – Ух ты, как у вас всё строго.

   – А как же, – отозвалась я, с трудом избавляя свою ладонь из его захвата. – У нас солидная фирма.

   И что он мне всё тыкает? Уже чувствует превосходство? О нет. Так дело не пойдёт. Надо успокоиться. Только истерики мне не хватало. Не хочу позориться на весь этаж и выяснять отношения с новеньким в лифте.

   Индикатор этажей уже подбирался к заветной цифре пять, когда я всё же решилась на вопрос:

   – Вы кем к нам? Стажёром?

   Почему бы и нет. Он же молодой, судя по «луку», богатый, шмотки у парня явно брендовые. Опять же часы на руке фирменные, известной марки, не каждому такие по карману. Папенькин сынок, которого отправили изучать бизнес с низов? Именно так когда-то озвучил генеральный директор моё понижение.

   «Ой! – подумалось мне. – А вдруг это внебрачный сын Арсена Вагифовича!» Но, внимательно приглядевшись к озорно улыбающемуся парню, я не увидела ничего общего с вечно хмурым и недовольным генеральным директором.

   – Нет, я на испытательном сроке. Говорят, у вас место коммерческого директора вакантно.

   Ну точно по мою душеньку! На моё место метит, гадёныш! Это же я бывший коммерческий директор. Я! Как они могли?!

   Дверь лифта открылась, и я решительно зашагала в свой отдел, чтобы всё разузнать у Варвары. Виктор зачем-то увязался за мной.

   – Вы куда? – удивлённо застыла я и махнула в противоположную по коридору сторону. – Генеральный там.

   – Да я пришёл раньше назначенной встречи, пока осмотрюсь.

   Весело подмигнув, Дорофеев прошёл мимо, поглядывая так, словно меня уже уволили, а он здесь хозяин! Вот, наверное, Варвара расстроится! Она же временно меня замещала и всячески намекала, что должность коммерческого директора – её.

   Фирма наша была не очень большая и занимала четыре кабинета и две кладовки, в одной из которых оборудовали архив. Заказы поступали чаще всего от постоянных клиентов, и появление нового было просто манной небесной. Поэтому, когда я вошла с Дорофеевым в наш большой кабинет операционистов, они вылупились на нас так, словно я совершила подвиг. Ведь со стороны Виктор выглядел как новый клиент, возможно, даже VIP.

   Варвара, выплывшая из своего кабинета, замерла соляным столбом, глядя на меня в ужасе. Я нервно пригладила волосы, решительно обернулась к Виктору и обвела рукой кабинет, сладко выговаривая:

   – Вот здесь у нас работают самые важные сотрудники, Виктор…

   Пошевелила пальчиками, чтобы подсказал своё отчество, но он лишь усмехнулся и, вытащив руки из карманов, лучезарно оглядел всех, поправил пиджак и выпрямился.

   – Всем привет, – раскованно и непринуждённо заявил он, ввергая моих коллег в ещё больший ступор. Такое ощущение, что о пополнении штата никто не знал. – Меня зовут Виктор Дорофеев, и я ваш новый сотрудник.

   Жидкие аплодисменты очень быстро завяли под стук каблуков Варвары.

   – Очень приятно, Виктор. Меня зовут Варвара Александровна, я исполняющий обязанности коммерческого директора в нашей компании «Мосопрос». Нам никто не сообщал, что взяли ещё одного стажёра.

   – Стажёра?

   Чёрные дуги бровей Виктора удивлённо поползли вверх, а я густо покраснела от досады. Нервно закусила губу, с трудом выдерживая насмешливый тон Варвары.

   – Да, Лида у нас стажёр.

   Виктор очень удивился, даже не пытался это скрыть. И я всё ждала, что он с пренебрежением, которое обычно позволяла себе Варвара, что-нибудь бросит в мой адрес, но Дорофеев потёр подбородок и неожиданно выдал:

   – Знаете, Варвара Александровна, предположение, конечно, интересное, но неверное. Я ваш новый коммерческий директор.

   Варвара спала с лица, я же оглядела вылупившихся на нас коллег, которые забыли свои обязанности и поснимали наушники, чтобы не пропустить воистину «бомбическую» новость. Обычно в кино в этот момент всё затихает и появляется заставка «Продолжение следует». Вот честно, я даже увидела титры, до того ситуация показалась комичной. Да, Варвара, да. Не ты одна на моё место метишь. Вот и засланный казачок. Неучтённая единица. Последний герой, с которым нам придётся сражаться, чтобы вырвать приз – кожаное кресло в отдельном кабинете!

ГЛАВА 2

Новенький! У нас новенький! Кто на новенького!

   Наверное, я скоро оглохну от всех этих вечных вопросов и дёрганий по пустякам. Новенький ушёл к генеральному директору, и все коллеги скопом накинулись на меня, считая, что я знаю тайну века – откуда он у нас взялся.

   – Да говорю же вам. Я просто ехала с ним в лифте – и всё! Я не знаю его и знать не хочу! – уже выла я, чтобы все отстали от меня и дали нормально поработать. Даже Варя, и та туда же.

   – Мне показалось, вы с ним знакомы!

   Нашла козла отпущения.

   – В лифте и познакомились, – припечатала я, вспоминая, что всё же старше её. – Варвара Александровна, давайте уже приступим к нашим должностным обязанностям!

   Однако намёк мой был благополучно проигнорирован.

   – Сколько ему лет? Он женат? – тихо спросила Танюша, мечтающая удачно выйти замуж, при этом не выходя из дома, и чтобы муж был обязательно олигарх, не меньше, ещё и неземной красавчик. Сама же потенциальная невеста не особо заморачивалась над своим внешним видом.

   – Двадцать девять, не женат, – раздалось от стола Владислава, нашего метросексуала.

   Парень обожал розовые рубашки и ухаживал за собой не в пример лучше Татьяны, которая тут же бросилась к нему, как, впрочем, и все коллеги, желающие получить новую порцию данных по новенькому.

   – Но есть девушка, – слаженный расстроенный вздох раздался по офису. – Засим всё, что есть на страничке. Жаль, закрыта, так бы фоточки посмотрели.

   – Мне кажется, я его где-то видела, – задумчиво протянула Варвара, склоняясь над плечом Владислава. – Лицо его больно знакомо.

   Я демонстративно нацепила наушники и решила, что пора зарабатывать деньги, если не хочу вылететь отсюда пробкой. Есть у меня идейка, как вернуть потерянного ВИП-клиента. Из-за болезни многие папины друзья (а именно они составлял костяк моих клиентов) отказались от услуг «Мосопроса», и я решила начать свою борьбу за вожделенное кресло именно с этого случая. Пусть я и не помню именно этого клиента, он-то меня знать обязан! И каково же было моё изумление, когда я прочитала его имя – Марк Аристархович Яблонский. Мне сопутствует удача! Этого мужчину я помнила отлично, он был частым гостем в нашем доме.

   Возвращение Виктора я отметила краем глаза, будучи уже полностью погружена в переговоры, лишь вздрогнула, когда коллеги бросились врассыпную от стола Владислава, как тараканы от тапки. Следом за Дорофеевым вошёл Арсен Вагифович, он и представил нам нового сотрудника. Генеральный рассказал ему, что здесь находятся самые важные работники, познакомил с Варварой, которая должна стать помощницей Виктора, чтобы помочь вникнуть в суть дел фирмы, и повёл его дальше.

   Я вернулась к разговору, извинилась за задержку, обещая скидку. Марк Аристархович был папиным другом и всегда с большим уважением относился к нему, поэтому не отказался выслушать меня и даже пообещал, что снова подпишет договор, правда, просил поблажек, на которые гендир наверняка согласится.

   Я подняла глаза в тот момент, когда дверь плавно закрывалась, а Виктор стоял напротив Арсена Вагифовича, внимательно слушая его, но глядя при этом на меня. По коже пронеслись табуном мурашки от этого тяжёлого немигающего взгляда. Наверное, нашему новому сотруднику уже рассказали, кто я. Теперь точно объявит войну. Вот Варвара тоже поначалу, когда я вышла на работу, заискивала, а когда поняла, что я ничего не помню, сразу изменила политику и стала всячески отыгрываться на мне. Нет, я её не виню. Читала нашу с ней переписку. Я тоже хороша. Всегда была с ней заносчива и резковата, так что прощала ей сейчас попытки вернуть должок. Пусть. Мне бы навыки вернуть, не вспомню, так заново научусь, а потом ещё посмотрим – кто кого. Думает, я не знаю, что она за спиной шепчет, будто меня сюда взяли исключительно по протекции отца, и уволить Арсен Вагифович не может по той же причине. Я не помню, были ли друзьями отец и генеральный директор, но даже если Варвара и права, то в этот раз я завоюю свою должность в равной схватке!

   Боевой настрой у меня был. В термокружке плескался горячий чай, и шоколадки, припрятанные в выдвижном ящике, ждали своего часа. И пусть меня обложили со всех сторон, но я готова к труду и обороне на все сто!

   Где-то через полтора часа после окончания обеда, когда я занималась договором для «Яблонский и Кͦ», вернулся Дорофеев, уже один. Прошёл в кабинет, откуда была вынуждена переселиться Варвара, занявшая свободное место у окна – её, кстати, бывшее рабочее. Тут же стайка из первых сплетников «Мосопроса» кинулась к ней узнать подробности, да и просто перетереть косточки новому начальству.

   Ещё через час Виктор вышел, чтобы попросить всех отвлечься для небольшого объявления. Я развернулась в своём кресле, демонстрируя внимание. А вот Варвара вынуждена была подойти, так как её стол располагался далековато от кабинета коммерческого директора, возле двери которого и стоял собственной персоной Дорофеев.

   – Я рад, что ваш коллектив очень дружный и давно слаженный. Я обещаю, что ничего нового в вашей работе не будет. Важен только результат. Арсен Вагифович пожаловался на спад прибыли, и меня попросили исправить ситуацию. Я её исправлю! С вашей стороны надеюсь на понимание и жду рвения, которое демонстрирует сегодня наш стажёр Лидия. Молодец, Лида. Так держать!

   Он, словно издеваясь, поаплодировал мне, за ним подтянулись остальные. Я с кислой улыбочкой покивала коллегам, намекая, чтобы перестали уже устраивать балаган.

   – А теперь, чтобы познакомиться с каждым отдельно, прошу по одному ко мне в кабинет. Начнём с тебя, Варвара Александровна.

   О! Опять на «ты» перешёл. Что за манеры? Никакой профессиональной этики.

   Дверь за блондинкой закрылась, и на секунду воцарилась такая гнетущая тишина, что даже сглотнуть страшно стало. Неожиданно зазвонил телефон, и мы, вздрогнув всем отделом, переглянулись и тут же занялись своими делами. Я уткнулась в монитор, так как отвечать на звонки сегодня входило в обязанности Владислава. Краем глаза заметила, как осторожно и медленно стала подниматься со своего места Танюша, за ней следом Иришка, а за той Маша, и они втроём бочком-бочком добрались до двери кабинета коммерческого директора, чтобы припасть к ней с живым любопытством на лицах. Я поглядывала на них через плечо, качая головой. Владислав нервно елозил на стуле, так как бросить клиентов не имел морального права, а подслушать хотел наравне со всеми. Я заедала шоколадом своё любопытство, громко клацая по кнопкам. Нет, я сильнее всего этого! Сильнее…

   И тут! Пришло сообщение от Светы!

   «Как освободишься, позвони. У нас для тебя есть новость!»

   У нас! Ага, значит, что-то опять придумали с Леной и втихую за моей спиной провернули! Вот ведь подруги! Бросив очередной взгляд через плечо на закрытую дверь, я развернула на мониторе картинку лунного пейзажа, чтобы некоторым неповадно было совать свой нос, куда не просят. Закрыв документ, погасила экран и сбежала в коридор.

   Уже там позвонила по «Вайберу», включив камеру. Светлана, с нечёсаным пучком на голове, припорошённым мукой, громко поздоровалась, держа в руках свою малютку.

   – Хай, Лида. Мы тут с Леной решили тебе сделать сюрприз и наняли детектива. Так вот, он недавно звонил, кое-что нарыл. Поэтому встречаемся сегодня вечером в нашем кафе в семь, не опаздывай! А то свекровь сегодня у нас до восьми, и мне потом не с кем с Анюту оставить.

   – А Олег? Он не может посидеть? – уточнила я, вспомнив слова Светланы о том, что Олеженька у неё образцовый муж и отец. Учитывая это, странно, что сидеть с ребёнком некому.

   – Может, – нервно выдала подруга, – только потом всю квартиру отмывать мне! Мне этого ужаса два раза хватило. Он сам ребёнок, чтобы ему ребёнка можно доверить больше, чем на час. Так что давай до вечера, не опаздывай! Я Лене уже позвонила.

   Я вздохнула, опустив телефон. Вот кто их просил влезать в это. Детектив! Как будто я сама не хотела нанять кого-нибудь сотни раз. Хотела, и деньги есть, да только сомнения берут. А у подруг ещё и денег кот наплакал, надо будет возместить им расходы. Только как? Они же обе гордые. И отказаться теперь нельзя – не поймут. А мне страшно. Страшно – а вдруг окажется, что Морковка права. А что, если я могла спасти родителей? Выползла же как-то из горящего автомобиля. Могла, наверное, и родителям помочь. Эта мысль не даёт покоя.

   Вернувшись в отдел, я заметила, что стол Варвары обступили коллеги, внимательно слушая отчего-то раскрасневшуюся начальницу. Та, заметив меня, поджала губы и обиженно сложила руки на груди. Все повернулись в мою сторону.

   – Что? – буркнула я в ответ, отмечая про себя отсутствие Владислава, без него отвечать на звонки никто не желал, а телефон трезвонил без остановки.

   – Лида…

   – Лидия Александровна, – машинально поправила я, чтобы Варвара не забывалась. Пусть и младше меня всего на несколько месяцев, но всё же.

   – Лидия Александровна, вы обзвонили всех по вчерашнему списку клиентов?

   – Конечно, я сделала это ещё вчера, – кивнула я начальнице.

   Она тут же уточнила:

   – А сегодня продублировали тех, до кого не дозвонились?

   – Вы не давали мне такого поручения.

   – Дала, только что. И пока Владислав занят, отвечайте на звонки, – властно заявила Варвара, продолжив делиться с коллегами впечатлениями о встрече с новым директором.

   Я вздохнула, переведя взор на экран монитора. Да не вопрос. Это же моя прямая обязанность – быть девочкой на подхвате, пока другие отлынивают от работы, развесив уши и оттопырив попы.

   Надела наушники, переключила звонки на себя, погрузилась в рутинную работу, лишь краем глаза отмечая передвижения коллег по офису. Вот вернулся Владислав и первым делом побежал к столу Варвары. Танюша, перед тем как зайти в кабинет директора, долго расправляла рюши на офисной блузке, то ли прикрывая, то ли, наоборот, открывая обзор на свои прелести.

   Обзванивать тех, кто не хочет с тобой говорить, муторно, но нужно. Параллельно я пыталась доделать договор с «Яблонский и Кͦ», слушая унылые гудки в наушниках. И когда мне на плечо опустилась чья-то широкая и горячая ладонь, испуганно вздрогнула, чуть не поперхнувшись чаем.

   – Прости, не хотел напугать, – повинился Владислав, кивая мне за спину. – Тебя Дорофеев ждёт.

   Сохранив правки, я закрыла документы. Поправив юбку, скинула с неё шоколадную крошку и поднялась со своего места, любуясь злорадным блеском в глазах Варвары. Татьяна, кстати, вышла от коммдира вся пунцовая и понурая. Что он там со всеми делал – непонятно, и тем нервознее мне становилось, чем ближе я подходила к злосчастному кабинету. Выдохнув, как перед прыжком в воду, нацепила дежурную улыбку и решительно дёрнула дверь на себя.

   – Вызывали, Виктор Михайлович?

   Дорофеев поднял голову, оскалился в предвкушающей улыбке.

   – Проходи, Лида. Присаживайся.

   Кабинет коммерческого директора – отнюдь не райское место, как может показаться на первый взгляд. Небольшая комната, зажатая с двух сторон стеллажами, набитыми до отказа папками. Маленькое окно, закрытое жалюзи, выходило на соседнее здание, поэтому их редко кто поднимал. Коробки из-под бумаги, наполненные подшитыми документами и просто скинутыми в них отчётами за прошедший период. Обстановка рабочая, взглянешь – вздрогнешь, не зная как дойти до стола и не запнуться. Я сомневаюсь, что при мне здесь царил такой же хаос, потому что душа требовала уборки. Даже кактус на столе выглядел неухоженным.

   Робко примостившись на краешек кресла, я, сложив руки на коленях, внимательно воззрилась на коммдира, ожидая, что он скажет. А тот цепко оглядывал меня, причём достаточно долго, потом всё же странно фыркнул и спросил:

   – Провалы в памяти?

   Кивнула. Что скрывать, если уже знает.

   – И вообще ничего не помнишь? – наседал на меня Дорофеев.

   – Это важно?

   – Важно, – протянул мужчина, и мне показалось, он расстроился не на шутку.

   Неужели уволит из-за этого? Вот засада.

   – Врачи обещают, что это временные трудности.

   – Временные, значит, – пробормотал коммдир, рассматривая какие-то бумаги у себя на столе, мне из-за монитора не было видно, какие именно. – Что ж… стажёр, с этого дня я лично присматриваюсь к тебе.

   Виктор неожиданно стал рвать бумагу, которую читал, вызвав у меня удивление.

   – Чужих мнений не принимаю к сведению и даю тебе шанс удивить меня. Генеральный директор отзывается о тебе как о первоклассном специалисте, жалеет лишь о том, что всё важное забыла. Так что будем навёрстывать?

   Я кивнула, провожая взглядом порванные листочки, отмечая, что они исписаны от руки. Донос? Однако! Варвара Александровна совсем отчаялась выиграть у меня в честной схватке. Но почему Виктор так откровенно даёт мне фору? На что-то надеется?

   – Для начала хочу, чтобы ты стала моей помощницей. Поможешь мне обосноваться в коллективе. Подскажешь, с кем опасно дружить, а с кем нужно.

   – Коллектив у нас вообще дружный, Виктор Михайлович, – я решила сразу расставить все приоритеты. – И очень любит дружить против кого-то. Например, сегодня они все дружат против вас, так как пока не знают, что ожидать завтра. Может, вы нас всех уволите!

   Виктор хмыкнул.

   – А кто тогда будет работать?– ехидно так уточнил он.

   – Мудро, – похвалила я, продолжая рассуждать: – Да, работать станет точно некому. Наша фирма не самая успешная на самом деле и…

   – Тебе хочется это исправить.

   – Очень хочется.

   – И ты решила начать это делать с…

   Виктор словно мысли мои читал, несколько выбивая с колеи. Я только настроилась доказать ему свою компетентность, а он заваливает своими вопросами.

   – Всё-то вам вынь да положь, Виктор Михайлович. Нет, я сначала доведу задумку до конца, потом расскажу. Так вот, про коллектив. Сегодня они против вас, а завтра будут дружить против Варвары Александровны.

   – А против тебя уже дружат, – решил блеснуть он сообразительностью, да мимо.

   – Против меня, мне кажется, они уже дружили, и им не понравилось. Поэтому пока организованно не дружить со мной у них не получается.

   – Весело у вас тут, – оптимистично заявил Дорофеев, а я пожала плечами.

   – Как и везде.

   – Да нет. Не везде.

   Я промолчала, глядя, как хмурится Виктор Михайлович, рассматривая примерно сидящую перед ним меня. Ну что я могу сказать? Это моё первое место работы. Не знаю, как там у остальных. И все мои курсы с дипломами пока остаются лишь красивыми бумажками да глянцевыми фотографиями в журналах и в фотоальбоме. Не помню я ничего. Может, где-то и по-другому, кто спорит. И кажется, что уже завтра все в нашем коллективе почувствуют на себе разницу.

   – Что ж. – Виктор Михайлович поднялся, а с ним и я. Дорофеев любезно проводил меня из кабинета, открывая передо мной двери. – Сегодня заканчивай свою задумку, а завтра плотненько займёмся делом.

   – Каким? – решила уточнить я, чтобы быть во всеоружии.

   – Поднимать «Мосопрос» с колен, а то совсем скоро фирма загнётся, – громогласно заявил коммдир, распугивая коллег, которые метнулись по своим местам.

   – Варвара, зайди, – махнул он Топлековой.

   Когда она бодренько пробежала мимо, я заметила довольную ухмылку на её губах. Ответила ей тем же, чтобы не думала, что она здесь главная.

   Я же села за рабочий стол и, пока меня обступали коллеги, забила в поисковике «Дорофеев Виктор Михайлович». Всё же врага надо знать в лицо и держать к себе поближе. Но как бы мы ни бились, никто не мог найти на него ничего стоящего, кроме странички в соцсетях. Кем он работал прежде и почему его сразу взяли на должность коммерческого – на этот вопрос не мог ответить вездесущий интернет, с этим справился бы разве что наш генеральный. Вот только есть ли смысл спрашивать? Мужчины такие сплетники. Дорофеев потом подумает обо мне что-то нехорошее, и всё – пиши пропало, не видать мне моего законного креслица в кабинете коммдира.

   Так что я доделала договор, отправила его Марку Аристарховичу и проверила, получил ли он документ, прежде чем расслабиться и выдохнуть. Одно глобальное дело сделано. Потом занялась поручением Варвары, поглядывая на часы. Скоро закончится рабочий день, а она ещё не выходила из кабинета Дорофеева, сильно нервируя этим не только меня, но и других членов коллектива. Особенно Танюшу, которая, оказывается, вздумала слегка пофлиртовать с новым коммдиром, за что он её отчитал, как школьницу, и потребовал соблюдать дресс-код. Никого не попросил, а вот у неё уже отдельное предупреждение. Хотя если разобраться, то по мелочи влетело всем. После беседы с Виктором наш коллектив несколько дезориентировался, и уже не было сплочённого настроения, все погрузились в свои мысли и страхи. Даже я.

   Ближе к пяти наконец-то появилась Варвара, и выглядела она весьма нервной и дёрганной. Печать, во всяком случае, ставила так, что уши закладывало. Никому ничего не пояснив, приказала всем работать, а сама губы кусала, тоскливо смотрела в окно, и глаза у неё были на мокром месте.

   Мне пришло оповещение на почту, что Марк Аристархович готов сотрудничать и подписал договор, который я распечатала и понесла к Арсену Вагифовичу.

   – Вот умница! Вот молодец! – радовался генеральный, листая страницы. Его карие глаза так искрились счастьем, и от этого приятное тепло растекалось у меня на душе. – Я так переживал, когда «Яблонский и Кͦ», а за ним и другие не стали продлевать контракты. Но ничего-ничего. И на нашей улице будет праздник!

   – Только Марк Аристархович попросил скидку.

   – Любую скидку для такого хорошего человека не жалко! – раскинув руки в стороны, словно готовясь к длинному и заковыристому тосту, заявил генеральный, но тут же спохватился: – Но не свыше пятнадцати процентов.

   – Я десять сделала, – скромно улыбнулась я в ответ. Так и знала, что добродушие Гасанова имеет свою цену.

   – Десять хорошо. Десять можно, – покивал деловито Арсен Вагифович и вышел из-за стола, чтобы обнять меня, как это делал папа, когда я справлялась со сложной задачей по учёбе. – Молодец, девочка. Я верил, что не зря принял тебя на работу. Ещё и Виктор как посланник Всевышнего.

   Я отстранилась от раздобревшего начальника и осторожно спросила:

   – А Дорофеев откуда вообще появился?

   – Виктор-то? Так он же в очень крупной фирме работал раньше.

   – В какой? – тут же ухватилась я за возможность утолить своё любопытство.

   – У него такое резюме, что закачаешься. Чем только парень не занимался, какие только фирмы не раскручивал. Мне вообще повезло, что он решил прийти к нам.

   – Сам пришёл? – переспросила я, вцепившись в начальника как бульдог, когда увидела, что Гасанов даже с лица сошёл, осознав, что сболтнул лишнего, и теперь пытался придумать, как закрыть тему.

   Но я была настойчива.

   – Сам не сам, может, и прислали, кто уж разберёт. Но раз пришёл, я не собираюсь от него отказываться.

   – А кто послал?

   – Лидия, ты же умная девочка, сама догадайся. И вообще, я дал слово, что никому не расскажу.

   – О чём?

   – Ни о чём. Всё, иди работай.

   Генеральный просто вытолкнул меня в приёмную – практически в объятия Виктора.

   – Вот ты где! – обрадовался тот мне как родной. – А я тебя ищу!

   – Зачем? – удивилась я такому раскладу.

   Я всё ещё переваривала разговор с Гасановым и поэтому слегка не успевала реагировать. А меня, между прочим, очень бережно обнимали за плечи, слегка прижимая к себе! Я резко вырвалась, испуганно моргнув, но Виктор, как ни в чём не бывало, сложил руки на груди и хитро усмехнулся.

   – Как это зачем? Составить моё расписание на завтра!

   – Но я же не секретарь! – возмутилась я, так как после вручения договора с «Яблонский и Кͦ» генеральному считала, что уже практически вышла на финишную прямую к заветной цели.

   Правда, смущало, что Виктор не так прост, как показалось на первый взгляд. Ему двадцать девять лет, откуда у Дорофеева такой обширный опыт работы? И кто его подослал? Ведь намёк генерального я, кажется, правильно уяснила.

   – Конечно, ты круче. Ты моя помощница, Лида. А мне, кстати, секретарь по штатному расписанию не положен, представляешь!

   Вот чему он вечно радуется? От его ослепительной улыбки уже в глазах рябит.

   – Это плохо? – осторожно уточнила я, потому как у нас один секретарь в штате, да и тот принадлежит Арсену Вагифовичу. Остальные директора и сами неплохо справляются.

   – В других местах, где я работал, не так, – мстительно напомнил Дорофеев о нашем разговоре о других коллективах.

   Мне оставалось лишь закатить глаза. Представляю, что это за крупные компании, если у каждого руководителя своя Людмила Тимуровна.

   Шагая по коридору за Виктором, я ловила шлейф его одеколона, задумчиво рассматривая мужскую спину, точнее, бороздки нитей пиджака, и мысленно рассуждала. Спросить у Дорофеева прямо про того, кто его подослал? Может ответить. Но таким образом подставлю генерального. Сейчас Арсен Вагифович мне благоволит, и я не хочу рушить установившийся мир. Раз Виктору надо, чтобы я побыла для него секретарём, пусть. Я справлюсь. Всё равно Варвара давно уже пытается сделать из меня девочку на побегушках. А так побуду секретарём, узнаю Виктора поближе, прощупаю слабые места и поднаберусь опыта, стану равной ему, а затем… Так и вижу, как иду по коридору в сторону кабинета коммдира, сначала за спиной Дорофеева, затем догоняю его и толкаю в сторону, горделиво, как полноправная хозяйка, открываю заветную дверь! Эх, вот он – сладкий вкус победы! Поскорее бы добраться до конечной цели!

   – Ты слышишь меня, Лида? – выдернул меня из мира грёз обеспокоенный голос Дорофеева. – Ты чего улыбаешься? Так нравится идея поужинать со мной?

   – Э-э-э, нет-нет. Я занята! Точно никакого ужина! – всполошилась я, вспоминая о подругах.

   – Я так и понял, что ты меня не слушала. Хорошо, начну сначала. Вот достался же стажёр. И главное – ты так кровожадно улыбалась, что я испугался, – громко проворчал себе под нос Дорофеев, чтобы я услышала, ещё и плечами передёрнул, будто и правда испугался меня. Комедиант! – Завтра я заберу тебя на работу. Скажи адрес.

   – Зачем? Не надо меня подвозить! – дёрнулась я испуганно. Вот ещё чего удумал. – Я сама прекрасно добираюсь на метро.

   – Ты можешь понадобиться мне в любую минуту.

   – Виктор Михайлович, при всём моём уважении к вашему энтузиазму и оптимизму, но «Мосопрос» не такая крупная фирма, чтобы работать ненормированно. К тому же, у меня строгий режим, предписанный врачами! – подчёркнуто строго заявила я в ответ, хотя никакого режима, конечно, не было, так, курс таблеток, которые нужно вовремя принимать.

   По лицу Дорофеева пробежала тень, но он всё же сдался и достойно промолчал. Я даже перевела дыхание. Не люблю, когда наседают. Мы знакомы от силы пять часов, а он уже пытается захватить всё моё личное пространство и время!

   Наше появление в офисе произвело эффект взрыва бомбы. Коллеги опять облепили стол Варвары, как мухи котлету. Та им что-то тихо нашёптывала, а когда все заметили нас, то их разметало по своим столам, словно ударной волной. Смешно, и Дорофеев это даже не скрывал, открыто улыбаясь. Я бы так откровенно не смогла смеяться людям в лицо. Воспитание не позволяло.

   – Коллеги, ещё полчаса – и по домам, – заявил Виктор Михайлович, придерживая для меня дверь в свой кабинет.

   Я же успела лишь прихватить чистый блокнот и карандаш. Глядя на это, Дорофеев поморщился.

   – Завтра куплю тебе рабочий планшет.

   – Зачем?

   – Чтобы синхронизировать его с моей записной книжкой, так все правки сразу окажутся у меня в телефоне, – ворчливо объяснил Дорофеев, закрывая за мной дверь. – Такое ощущение, что все инновационные технологии мимо вашей фирмы прошли. Вот она – зашоренность взглядов стариков. Ничего не хотят менять в работе, боятся перемен и в итоге прогорают, виня во всём кого угодно, только не свою трусость.

   – Это называется осторожность, – принялась я оправдывать Арсена Вагифовича, пусть и считала, что Дорофеев прав. Нужно рисковать, чтобы поймать волну, но это не про генерального. Ему главное – прибыль. У него трое детей и все в элитных школах, надо как-то содержать их. По поводу этого он часто жаловался мне в последнее время, давя на совесть, чтобы работала лучше.

   – Это называется недальновидность, – спокойно возразил Виктор Михайлович, разворачивая ко мне кресло посетителей, чтобы я в него села. – Надо идти в ногу со временем.

   Он осторожно повернул меня лицом к рабочему столу, а я застыла, поражаясь, что восприняла его жест как должное. Словно вспышка из прошлого. Только стол был большой овальный и глянцевый, а во главе сидел папа. Серые стены, часы – прямо на стене крепились тёмно-синие стрелки, и деления без цифр создавали эллипс, вытянутый к правому верхнему углу. А ещё я увидела смытые тени людей и услышала сильный голос отца.

   – Ли-и-и-да-а-а, – осторожно позвал меня Виктор Михайлович, и я часто-часто заморгала, приходя в себя.

   – Да? – выдохнула, мысленно радуясь проявлению проблесков воспоминаний.

   Это ведь точно кадры из прошлого! Моего прошлого!

   – Ты словно зависла. О чём задумалась? – потребовал ответа директор, а я мотнула головой, не собираясь делиться своими переживаниями.

   – Всё хорошо, – бодренько заявила я, открывая блокнот. – Приступим?

   Дорофеев недобро прищурился, стиснул зубы – так, что желваки заходили – но кивнул.

   Я просто не заметила, как пролетели полчаса. Виктор оказался весьма деятельным малым, и завтра он рассчитывал полдня провести на встречах вне офиса. Намекнул, что я должна буду составить ему компанию. Ладно, составлю, мне не жалко, а потом попробую заключить договор с ещё одним папиным знакомым. Я исписала три листа блокнота, делая соответствующие пометки. Также Дорофеев продиктовал мне свои предпочтения в еде, потому как делать кофе, конечно же, теперь моя обязанность.

   – У нас кофе растворимый, а за настоящим далеко бегать, – напомнила я начальнику, что он не в своих крутых фирмах, а в обычном «Мосопросе».

   – Значит, завтра закажу кофемашину и куплю зёрна, – не расстроился новый босс и сделал себе пометки в телефон.

   Их у него точно два! И оба крутые. Дорофеев сам хоть понимает, что не соответствует уровню нашей фирмы? Как сказал Арсен Вагифович – посланник Всевышнего! И уже завтра в нашем офисе начнутся съёмки программы «Холостяк» с главным призом в лице Дорофеева. Это ещё бухгалтерия не подключилась! Но завтра Виктор Михайлович точно станет для всех золотым телёнком.

   Мысленно я потирала руки. Нет, мне даже слегка стало жалко Дорофеева. Парень он харизматичный, улыбчивый, хамоватый, конечно, да и с явными тараканами на фоне понтов. Не красавец, но и есть в нём этакий хулиганистый шарм, который подкупал даже меня. Но всё же я чувствовала исходящую от него опасность. Да и к тому же – он конкурент, ещё и засланный по мою душу казачок. И нельзя так откровенно рассматривать его, неприлично. Но чёрные глаза Дорофеева словно магнитом притягивали.

   – Нравлюсь? – тихо шепнул он, чуть подавшись вперёд.

   – Не-е-ет, – медленно выдохнула я, потому как удивилась, что всё внутри вопило сказать «да».

   – Зря, – самодовольно усмехнувшись.

   Потеряв, казалось бы, ко мне интерес, коммдир объявил конец дня, и когда я выскочила, как ошпаренная, от неприличных намёков Дорофеева из его кабинета, то услышала, что на столе надрывается мой телефон. Без пятнадцати семь! Как я могла забыть о девчонках?

   – Всё, всё, я уже лечу! – выпалила я, принимая видеозвонок от Светланы.

   – Я же просила не опаздывать, Лида! – громко проворчала та в ответ.

   – Меня задержал начальник! – жалко оправдываясь, я выключала компьютер и лихорадочно прибиралась на столе.

   – Лид, в пень таких начальников. Зачем тебе вообще работать? Ты же богатая наследница…

   Дальше слушать я не стала, и так коллеги косятся, не скрывая своей злобы. Да, я богатая наследница, временно прячусь от своих проблем среди обычных людей. Да, вот такая я трусиха, что поделать.

   – Лида, я тебя подвезу в больницу, – не предложил, нет, поставил перед фактом Дорофеев, играя брелоком от машины. – Извинись перед своим доктором, я совсем забыл о твоём режиме.

   – Да это не доктор, а подруга, – проворчала я, скидывая телефон в сумку. – Мы договорились сегодня поужинать. Я забыла.

   – Забыла она, – усмехнулся Дорофеев за моей спиной, а затем приглашающим жестом указал на выход. Попрощавшись с опешившими коллегами, я засеменила за Виктором, радуясь, что он довезёт меня до кафе. И тогда подруги не будут сильно ругаться.

   – А по какому поводу встреча? – спросил начальник, когда открыл передо мной дверь чёрного мерседеса.

   Я постаралась красиво сесть в кожаное кресло и не скатиться по обивке на пол. Не люблю низкие сидения, в которых словно тонешь, соскальзываешь вниз, и в итоге откровенно лежишь, а в компании с малознакомым мужчиной и вовсе чувствуешь себя вызывающей девахой, у которой непристойно задирается юбка, как её ни одёргивай. Я неуклюже попыталась выровнять спинку кресла, придумывая ответ.

   – Просто встреча подруг. Вы тоже всегда встречаетесь с друзьями по какому-то определённому поводу?

   – Нет, отчего же. Порой собираемся спонтанно. Просто у меня друзья разбросаны по свету, и всем вместе встретиться очень сложно. Только заранее планировать.

   – Да, неудобно. Но, наверное, сколько ярких воспоминаний?

   – Конечно, – благостно улыбнулся начальник, выруливая из подземной парковки на улицу. – Итак, куда едем?

   Я назвала адрес и перезвонила Свете, чтобы та не нервничала. Водил Дорофеев очень аккуратно, но быстро, так что в кафе я вошла вместе запоздавшей Леной, которой потребовался стакан воды, чтобы выровнять дыхание.

   Светлана уже сидела в компании блондина лет сорока пяти. Лицо его было расчерчено глубокими мимическими морщинами. Взгляд серых глаз оказался цепким, но добрым. Сальные волосы придавали облику детектива неряшливости, но отторжения это не вызывало. Да и щетина с проблесками седины наводила на мысль, что образ у мужчины тщательно продуман, чтобы не выделяться из толпы. Чёрная футболка и потёртая местами чёрная куртка, что может быть прозаичнее?

   Громко поставив стакан на стол, Лена шумно выдохнула, привлекая к себе внимание:

   – Невозможно найти место для парковки! Пришлось оставить машину за два квартала, а потом бежать. Что за дурацкие законы не парковаться в центре, а? Кто вообще это придумал?

   – Мэр. Добрый вечер, госпожа Староверова, рад новой встрече, – отозвался детектив, а затем, протягивая мне руку, представился: – Макаров Андрей Вениаминович, ваш личный детектив с подачи ваших прекрасных подруг.

   Я пожала ему руку, удивляясь, какая она у него сухая и мозолистая.

   – Журавлёва Лидия Александровна.

   – Рад встрече, – кивнул Андрей Вениаминович в ответ. – Много наслышан о вас и вашей проблеме.

   – Надеюсь, за неделю вы хоть что-то нарыли по аварии её родителей? – вклинилась в диалог Лена, пытливо глядя на детектива, пока Светлана подозвала официанта, а я взяла из её рук меню, бегло проглядывая названия и ценники.

   – Как вы понимаете, дело закрыто, и полиция не хочет, чтобы кто-то в нём копался, поэтому приходится искать иные пути для сбора информации. Но уже сейчас могу сказать, что это точно убийство.

   Я вздрогнула и испуганно подняла на мужчину взгляд.

   – Убийство?

   – Их заказали? – одновременно со мной спросила Света.

   – Да, работал профессионал. И кажется мне, что заказали только ваших родителей, поэтому вам дали возможность выжить.

   Аппетит пропал.

   – Вы уверены? – тихо спросила я, всё ещё не понимая, как такое возможно.

   – Это самый правдоподобный вариант. Есть, конечно, теория о несчастном случае, но она не объясняет след от укола на шее погибшего водителя фуры.

   Над нашим столиком повисла тишина и стали слышны чужие разговоры и звон посуды. Яркие запахи еды начали вызывать у меня тошноту, заболела голова.

   – Сказали – у водителя произошёл инсульт, – пробормотала Елена, но детектив не спешил подтверждать её слова.

   – Это всё пока рабочие версии, ничего определённого не могу вам предоставить, улик нет. Информация хоть и из надёжного источника, но нужны подтверждения.

   – Из какого конкретно источника? – строго уточнила Светлана, нервно теребя бумажную салфетку.

   – Из морга. У меня знакомый работает там, где производили вскрытие.

   – А Лида точно вне опасности? – спросила Лена, озвучивая мои страхи.

   Я ведь вчера чувствовала кожей чужой взгляд… и тот звонок. И фраза – «Хочу тебя». Я передёрнула плечами, отгоняя озноб, охвативший всё тело.

   – Я бы на месте госпожи Журавлёвой не расслаблялся, – подписал мне приговор детектив.

ГЛАВА 3

Я шла домой и нервно оглядывалась, так как ощущение чужого взгляда давило на меня всё сильнее. И чего я отказалась от Лениного предложения довезти меня прямо к подъезду? Пожалела подругу, которая спешила к маме. Она высадила меня на автобусной остановке, и мне казалось, что путь через дворы никогда не был таким бесконечно длинным. Ещё и по-осеннему холодный ветер проникал под тонкое пальто, ледяными пальцами гладил коленки.

   Слова детектива всё никак не хотели выходить из моей головы. Убийство. Родителей убили! Какой-то фильм ужасов. Вся моя прежняя радужная жизнь таяла на глазах. Значит, у отца были враги! И самое неприятное, что главный подозреваемый у Андрея Вениаминовича – Пётр, жених Морковки! Потому что теперь он являлся первым кандидатом на должность моего отца.

   В его руках были сконцентрированы наши с сестрой акции, да и наши с ней жизни! Это пугало ещё сильнее, потому что ещё с больницы Самохин наводил на меня оторопь. Но он любил мою Морковку! Я видела это! Зачем Петру обманывать, разыгрывая пламенную страсть? Кажется, я сама себя обманываю! Где страсть, а где Самохин! Но собственнические порывы налицо! Ещё и я подписала какие-то бумаги, делающие Петра моим представителем на собрании директоров.

   До дверей моего подъезда оставалось пройти наш двор. Он опять хищно скалился темнотой – оттуда, где не падал свет от фонарей. Десять часов – время вполне ещё детское, то и дело слышатся смех подростков и звуки музыки. Близлежащий детский садик стал ночной вотчиной школьников, откуда их регулярно выгоняла полиция. Так что я и не боялась раньше ходить домой в позднее время, зная, что наша доблестная полиция на страже порядка, правда, помня шутку, что беспорядки её не интересуют.

   Я переходила от одного светлого участка к другому, крепко прижимая к себе сумочку, словно в ней хранилась моя жизнь, а на самом деле у меня просто сводило пальцы. Я старалась не паниковать, но получалось слабо. Когда за моей спиной захлопнулась массивная железная дверь, я, добравшись на лифте до нужного этажа, трясущимися руками пыталась попасть ключом в замочную скважину. Ворвавшись в чужую холодную квартиру и привалившись спиной к двери, вдруг поняла, что не могу больше так. Пора её продавать. Не моё это всё. Не моё! Осела на пол и, тихо скуля, заплакала. Как же я устала от этого напряжения. И ведь даже сестре не могу позвонить и рассказать ей про свои подозрения, так как Света предположила, что раз Марьяна любит Петра, то, возможно, они сообщники. И Лена согласилась с ней, напомнив, что Морковка меня ненавидит.

   Но я прекрасно понимала сестру. И не могла осуждать её за такое поведение. Я действительно виновата, что выжила. Я должна была постараться спасти родителей, даже ценой собственной жизни.

   Обняв коленки, я долго плакала, жалея себя. Обиженно оглядывала неприветливую квартиру, в которой даже ремонт не хотелось делать, лишь продать и сбежать из этого склепа. С трудом поднявшись, я направилась в ванную комнату приводить себя в порядок. Слезами горю не поможешь.

   Утром я чуть не свалилась с кровати от приснившегося кошмара и долго не понимала, где нахожусь. Что это за серые обои на стенах? Почему моя кровать такая широкая? Суматошно подскочив, робко прислушивалась к тишине квартиры, надеясь, что кто бы меня ни похитил, но родители уже ищут. Заметив телефон на прикроватной тумбочке, схватила его, и он активизировался, знакомя в очередной раз с ужасной действительностью. Нет, меня не украли. Хуже! Я снова забыла, что сейчас не две тысячи шестнадцатый года, а девятнадцатый. Но приободряющая надпись на заставке от себя любимой заставляла поверить в лучшее: «Я всё вспомню». Дышать стало легче. Пока чистила зубы после контрастного душа, читала жёлтые стикеры – маячки моей памяти – и пыталась вспомнить сон. Кажется, меня кто-то преследовал, а я бежала по лесу, пока не запнулась обо что-то и не упала. Пробуждение всегда происходит при падении, поэтому и психологи советуют именно падать, чтобы вырваться из лап кошмара. Бывают такие сны, когда ты можешь контролировать сюжет. У меня так никогда не бывало. Если кошмар, то досматривай до конца.

   В общем, ожидать от дня, начавшегося на такой тяжёлой ноте, ничего хорошего не приходилось, и промёрзлая, дождливая погода тому подтверждение. Замотавшись в платок по самый нос, я зябко поёжилась, плотнее кутаясь в пальто. Перепрыгивая через лужи, бежала под зонтом к станции метро, как вдруг услышала сигнал клаксона. Резко остановилась, оглядываясь. Рядом с тротуаром замер чёрный, уже знакомый мерседес. У меня что – галлюцинации? Как Дорофеев здесь оказался? Растерянно оглянулась. Он обитает где-то поблизости? Или узнал мой адрес, чтобы лично заехать утром? Но зачем ему себя так утруждать?

   Дорофеев, смешно вжимая голову в плечи, выскочил под дождь, чтобы приглашающе открыть передо мной дверцу.

   – Лида, скорее, мы опаздываем!

   Недовольство в голосе коммдира подстегнуло поспешить занять пассажирское кресло, а то Дорофеев совсем вымокнет, пока я копошусь.

   – Итак, доброе утро, Виктор Михайлович. И что же вы здесь делаете? В этом районе, я имею в виду, – я сразу перешла к делу, потому что эта внезапная встреча меня напрягала. Должна быть веская причина начальнику заехать за своей помощницей-секретарём.

   – Решил заехать за тобой. Надо же в магазин заскочить купить кофемашину и тебе планшет. Скорее справимся, скорее начнём работу.

   – А я так обязательна вам при покупке?

   – Конечно, а то кто планшет понесёт, пока у меня обе руки будут заняты кофемашиной.

    Держа мокрый зонт подальше от своих ног, я любовалась образующейся на коврике лужицей. Странный он, этот Дорофеев. И оправдания у него до смешного наивные. Будто продавцы-консультанты нынче не помогают клиентам с покупками, совсем обленились. Но я промолчала. Заехал, и хорошо. А то дождь…

   – Ты сегодня молчаливая, Лида. Что-то случилось? Плохо посидели с подругами, или, наоборот, хорошо?

   Начальника пробило на «поговорить». Пошёл бы работать таксистом, легко бы влился в их коллектив.

   – Нормально посидели, как обычно. А настроение оно всегда с утра утреннее.

   – Понятно, значит, нам нужен кофе.

   Выглядывая что-то за окном, Дорофеев резко вывернул руль, и я не на шутку испугалась, вцепилась в панель и дверь, тихо вскрикнула. В ушах далёким эхом раздался чей-то женский крик и визг тормозов.

   – Лида, Лида.

   Меня тормошили, больно сжимая плечо, возвращая в безопасную реальность. Машина стояла у тротуара, дворники работали на всю мощь, сгоняя надоедливые капли, и мерно урчал двигатель.

   – Чёрт, Лида, да что с тобой? – прошептал Дорофеев и отстегнул мой ремень безопасности.

   Я, сама не понимая как, оказалась прижата к мужчине, уткнувшись в мягкий драп его пальто. От тёплой тёмно-серой ткани приятно и успокаивающе пахло морским бризом со сладкими нотками миндаля. Прикрыв глаза, я попыталась сконцентрироваться на своих воспоминаниях. Визг тормозов, за окном светло. Трагедия с родителями произошла поздним вечером. Значит, это какое-то другое воспоминание.

   – Лида.

   Мягкие поглаживания стали смущать.

   – Я в норме. Спасибо, – я попробовала вырваться, желая поскорее разорвать наш тактильный контакт. Не хотелось казаться слабой, надоело ещё с больницы ловить на себе жалостливые взгляды.

   – Прости, не хотел напугать, – покаянно выдал Дорофеев, внимательно глядя мне в лицо, но я упрямо отводила взгляд.

   – Нормально всё. Просто испугалась и кое-что вспомнила.

   – Что вспомнила? – напряжённо уточнил коммдир, а я повела плечами.

   – Не знаю. Не поняла.

   – Что-то из утерянных воспоминаний?

   Покивала в ответ, нервно кусая губу. Да, что-то из утерянных воспоминаний. Узнать бы только – что.

   – Нам надо идти? – спросила я, оглядывая улицу.

   – Да, пойдём кофе выпьем. Мне тоже надо успокоиться.

   Тут только я заметила, что мы стоим возле здания с именитым кафе. Подождав, когда коммдир откроет дверцу с моей стороны, я осторожно раскрыла зонтик и вышла на улицу. Придерживаемая под руку Дорофеевым, вошла в уютный зал, насквозь пронизанный кофейными ароматами. Сделав заказ, села за столик, Виктор занял место рядом.

   – И часто у тебя бывают проблески?

   – Редко, – призналась я, правда, утаив, что за последние два дня они участились.

   Может, версия, что родителей заказали, дала какой-то толчок в сознании. Ведь, несмотря на все угрызения совести, я вчера была счастлива услышать, что это не несчастный случай. Эгоистично порадовалась, пусть тут же и устыдилась своих мыслей. Но всё же груз с души скинула.

   Смотреть в глаза Дорофеева было сложно, потому что я дала слабину, а он, как истинный джентльмен, не бросил даму в беде. Я нервно гладила пальцами край чашки, глядя на пену в ней, и пыталась решить, стоит ли извиняться. Он же знает, что я после аварии не совсем ещё оправилась. Может, и правда признать, что не права, но тогда Виктор передумает меня делать своей помощницей, а это шаг назад от моей цели.

   Я сто раз пересматривала в детстве фильм «Вспомнить всё» со Шварценеггером в главной роли, сопереживала герою, и сейчас ощущала себя на его месте. Возникло стойкое ощущение неправильности всей окружающей реальности. Опять всё перед глазами плыло, мозг упрямо хотел вернуть меня в счастливое прошлое, просил не верить глазам и просто расслабиться. А я не могла.

   – Лида, не грызи ногти, – мягко попросил Дорофеев, отпивая из своей чашки. – Лучше расскажи, что вспомнила.

   Когда я нервничаю, то прикусываю кончик ногтя указательного пальца. Не грызу, как некоторые здесь думают, нет. Просто прикусываю, задумавшись о том, как быть дальше. Детская привычка, с которой оказалось невозможно расстаться. А нервы у меня с утра расшалились, надо успокоиться. А Дорофеев как специально провоцирует выплеснуть на него нервозность. Я выдохнула, прямо смотря ему в глаза.

   – Виктор Михайлович, я вам благодарна за кофе и попытку душевного разговора, но мы не в тех отношениях, чтобы я делилась с вами своими проблемами. Это личное, а нас с вами объединяет только работа. И ещё раз спасибо, кофе вкусный, как я люблю.

   Дорофеев хмыкнул и прожёг меня таким тяжёлым взглядом, что я чуть воздухом не поперхнулась, замерла, как кролик перед удавом. Но мужчина быстро отвернулся, тихо бормоча:

   – Работа, значит.

   Я застыла от навязчивой мысли, что он злится на меня.

   – Виктор Михайлович, а можно нескромный вопрос. Мы с вами знакомы?

   Затаила дыхание в ожидании ответа. Мужчина на миг замер, опустив чашку, медленно обернулся, приподнимая в изумлении брови.

   – Ты думаешь, что забыла меня?

   – По вашему поведению кажется, что раньше мы с вами были знакомы. А так как вы из тех людей, которых просто невозможно забыть, то вас злит, что я сумела сделать невозможное.

   Агатовые глаза из-под густых длинных ресниц опасно блеснули.

   – Скажешь тоже. Не такой уж я и самолюбивый, но ты права, меня невозможно забыть.

   Я не удержалась, услышав горделивые нотки в тихом голосе Дорофеева, и закатила глаза. Ну, началось! Кому-то по чувству собственного достоинства проехалась. Сколько можно. Он точно не из моих близких друзей, так как ни в одном приложении нет наших переписок, и в соцсети тоже пусто. Её я вдоль и поперёк исползала ещё в больнице, когда возвращалась к жизни.

   – По работе пересекались? – закинула удочку, а Дорофеев дёрнул уголком губ.

   – Как обычно, только работа, Лида. Так что не переживай, что забыла. Я тебя тоже не сразу узнал. Ты же наследница Александра Валентиновича Журавлёва, удивительно встретить тебя здесь, в «Мосопросе».

   Вот оно, опять. И чего они всё придираются к моему нынешнему месту работы. Вот куда было возвращаться, не в отцовскую же фирму, туда меня взяли перед самой гибелью родителей. Да и Самохин настаивал на том, что мне надо отдохнуть, вспомнить всё, прежде чем выходить на работу. Да и какие у меня, собственно, были там обязанности?

   «ВорлдТурФлот» занимается морским круизным туризмом по всему миру! Да меня сама эта тема пугала. Что я там делала? Какие проекты вела? Нет ни одного намёка, всё словно засекречено. Я даже не знаю, с кем общалась у отца на работе. Пусто.

   А вот «Моспорос» помню. Смутно, но помню.

   – Вы тоже работаете в «Мосопросе», – вернула ему зло.

   – У меня есть на то причина.

   Тут уж откровенно усмехнулась я. Знаем мы твои причины. Следишь за мной, негодник.

   – У меня тоже, – чётко заявила я, намекая, что тема себя исчерпала.

   Кофе приятно ласкал язык своим благородным вкусом со сливочными нотками, на душе становилось с каждым глотком спокойнее и светлее. Даже дождь за окном не расстраивал. Пусть он превращает улицу и прохожих в серые разводы, зато я уютно укутана в запахи кофе всех оттенков. Я люблю такие утра, когда фаянсовые бока кружки согревают кончики пальцев, чуть обжигая, так же, как горячий напиток, взрывающийся внутри чистейшим теплом, обжигает язык.

   Всё это время, пока молча пила кофе, я ловила на себе задумчивый взгляд коммдира, который пытался разговорить меня, но отвечала я только на рабочие вопросы, и как-то незаметно вышло, что поведала обо всех хитросплетениях взаимоотношений между сотрудниками фирмы. Всех! Даже о том, что секретарь Гасанова – его бывшая любовница. Об этом мне рассказала сама Барашкина три года назад, когда я только устроилась на работу. Дело было после новогоднего корпоратива, подшофе, и я уверена: Людмила Тимуровна не помнит, что именно она поведала мне в зеленоглазом такси, которое кружило нас по столице, развозя по домам. Но, к чести женщины, уже тогда между генеральным и секретарём давно ничего не было, так как Людмила Тимуровна не хотела разбивать семью. Правда, свою. Мужа она любит до сих пор, хоть и часто ругает его прилюдно по телефону, не стесняясь в выражениях.

   И про Владика я зачем-то рассказала. Обычный парень из провинциалов, пытающийся держать марку столичного денди. У него не особо и выходит, но мы с девчонками стараемся ему это не показывать. И про Алекса с Витей, наших сисадминов, которые запираются в своём кабинете, когда рубятся в компьютерные игры, и тогда до них не дозвониться, проще достучаться.

   Когда же дело дошло до Вари, я осеклась и удивлённо заморгала.

   – Ой, что-то я разговорилась, – пробормотала, стыдясь своей откровенности и пряча глаза от насмешливой ухмылки коммдира.

   Вот как этому Дорофееву удаётся так легко к себе расположить? Я ведь и не планировала ему ничего говорить. Вообще думала молча попить кофе и всё. Но он, словно агент ФСБ, вытянул у меня все секретные сведения. Ещё бы про моих клиентов спросил, я бы, наверное, выдала все пароли и явки. У-у-у, коварный какой! Нет, нет. Виктор Михайлович для меня враг номер один, препятствие на пути к цели – занять место коммерческого директора и доказать себе, что могу двигаться дальше, а точнее, вернуться в фирму отца. Информацию о ней я постепенно собираю в интернете, но вскоре, чувствую, решусь спросить напрямую у Самохина. Я должна понять – кто и за что убил моих родителей.

   – Если закончила откровенничать и пить кофе, то поехали в магазин.

   Дорофеев отмер, вставая со стула и протягивая мне руку. На автомате я схватилась за неё, чтобы подняться. Очень горячие пальцы на миг сомкнулись вокруг моих – холодных, вызывая странный трепет в душе и ударяя разрядом страха. Я вздрогнула. Когда меня касался посторонний мужчина? Наверное, давно. И осознала я это только сейчас. Больше месяца как выписалась из больницы и ведь ни разу не обнималась ни с кем, только с подругами. На работе неосознанно сторонилась коллег мужского пола. Лишь начальнику позволяла обнять себя, и то скупо, по-отечески, чтобы ощутить хоть на миг утерянное душевное тепло.

   А сейчас веду себя, как школьница в присутствии красивого мальчика, и бешусь от этого. А Дорофеев словно не замечает моих неудобств. Он придержал дверь кафе, дав мне время открыть зонт, и только после этого поспешил к машине, которую бросил на тротуаре, нарушая дорожные правила. Распахнул для меня дверцу переднего пассажирского места.

   Всё же кто он такой на самом деле? Явно же не бедный парень. Зарабатывает хорошо, даже неприлично хорошо для коммдира «Мосопроса». Как бы его ссылка в нашу фирму боком нам не вышла. Всё же не миллионами ворочаем.

   – Спасибо, – спокойно поблагодарила я, аккуратно пристраивая мокрый зонт в салоне.

   – Всё для тебя, радость моя, – прошептал Дорофеев, закрывая дверь.

   Я застыла, вылупив глаза. Что он сказал? Радость моя? Что за вольность? Или же Дорофеев всё это специально затеял? Ведь знает же, что я богатая наследница. Может, он обычный охотник за приданым?

   Подозрительно щурясь, я молча дала мужчине устроиться за рулём и даже завести двигатель, прежде чем серьёзно спросила:

   – Вы же не приударить за мной решили, Виктор Михайлович?

   – Приударить?

   Дорофеев удивлённо приподнял тёмные брови, а у самого в чёрных глазах заплясали смешинки.

   – Да, да, вы не ослышались. Именно. Приударить за наследницей Александра Валентиновича Журавлёва, таков ваш план? За этим вы нанялись к нам на работу? Я ведь прекрасно вижу, что вы не соответствуете уровню «Мосопроса».

   – Не соответствую, значит, – почему-то обиделся Дорофеев.

   – Конечно, и сами не раз упомянули о том, что привыкли работать в более престижных фирмах.

   – Лида, а ты соответствуешь «Мосопросу»? – холодно уточнил у меня коммдир.

   Я хмыкнула, понимая его намёк.

   – Пока – да, а потом, надеюсь, что он перестанет мне соответствовать, а не я ему. Это только первая ступень. Мне нужно восстановиться – и только.

   – Понимаю. Мне тоже, знаешь ли, иногда нужно отдыхать, выкраивать время для себя, подумать о своей жизни. Поэтому и сделал себе маленький отпуск, но так как я по натуре трудоголик, вот и приходится тебе меня терпеть.

   – Терпеть? – переспросила я, почувствовав, что ещё сильнее разозлила Дорофеева своим ответом.

   – О да. Вот и магазин, – сменив тему, коммдир вывернул руль, направляя машину в подземную стоянку.

   – Значит, вы к нам ненадолго? – решила я копнуть чуть глубже, пока мне так благодушно отвечают.

   – Как получится, Лида. Всё зависит не от меня, хотя я и приложу усилия, обещаю.

   Ничего не поняла.

   – А от кого это зависит? – переспросила я и словно бы услышала его слова: «От тебя».

   – Мне кажется, ты знаешь ответ, – многозначительно улыбнулся мой временный (что не могло не радовать) начальник.

   Значит, он к нам ненадолго. Возможно, с проверкой. Кто послал – точно не скажет. А ведь не так давно активировались папины партнёры по бизнесу, они созванивались со мной, просили о встрече. Я по понятным причинам отказалась, ссылаясь на недомогание. Да и Самохин просил ни с кем из них не встречаться, пока я не восстановлю память. Или если не получится избежать встречи, то обязательно сказать ему, он подъедет, подстрахует.

   В общем, вокруг меня явно ведутся шпионские игры, и тем тяжелее понять, кто друг, а кто враг. Слишком большие деньги на кону.

   Странное чувство дежавю неожиданно настигло меня в магазине бытовой техники, куда мы с Дорофеевым поднялись на лифте из подземного гаража. Я шла рядом с Виктором Михайловичем, вполуха слушая его занудный рассказ о кофемашинах – какие они бывают и как сложно выбрать по-настоящему универсальный агрегат, способный перемолоть любой сорт зерна, превращая его в изысканный напиток. Шла рядом мужчиной, слепо щуря глаза от яркого света, бьющего с потолка, и словно слышала чей-то голос, отражающимся эхом и звучащий вперемешку с весёлым смехом. Хмурилась, пытаясь поймать волну наслаивающихся друг на друга картинок-воспоминаний, ухватиться за которые мне было жизненно важно. И вот когда это почти удалось сделать, меня тряхнули за плечи сильные руки Дорофеева, а его чёрные глаза пронзили тревожным взглядом.

   – Лид, всё хорошо?

   – Да, – рассеянно кивнула я, оглядывая просторный зал магазина. – Мне кажется, я здесь уже была, – прошептала, силясь вспомнить, когда это было и с кем.

   Врач предупреждал, что память будет возвращаться урывками, порой манить, как лиса, виляя перед носом хвостом, а затем ускользать, чтобы однажды обрушиться лавиной.

   Я пыталась понять, чей голос услышала, прокручивая раз за разом в голове видение и отбиваясь от заботливых рук коммдира. Тряхнула головой, ещё раз оглядываясь, даже снова прошлась вдоль ряда с кофемашинами и поражённо замерла, когда, наконец, поняла, кого слышу. Себя! Это мой голос и мой же смех.

   – Интересно, если запросить видеозаписи с камер двухлетней давности, мне их дадут? – спросила я саму себя, задумчиво поглядывая на выпуклые глаза камер наблюдения.

   – Нет, конечно, записи хранят неделю при хорошем раскладе. В некоторых магазинах вообще камеры выключены и висят как бутафория. А зачем тебе нужны записи?

   Я опустила взгляд на Дорофеева, пожала плечами.

   – Хотела проверить одну мысль.

   – Была ли ты здесь раньше? – пытливо уточнил он, оглядывая длинные ряды с бытовой техникой. – Мне кажется, была, это же недалеко от твоего дома.

   Логично. Если бы не одно «но». У меня нет кофемашины! У меня на кухне стоит простенькая капсульная кофеварка. А в видении, которое мелькнуло сейчас, я говорила именно о сортах зёрен.

   Я не участвовала в выборе машины, как бы Дорофеев ни пытался вовлечь в процесс. Нервно оглядывалась по сторонам, пыталась оживить в памяти ещё хоть что-то, но глухо. Магазинов, подобных этому, много. Столица большая. Не факт, что именно в этом я когда-то бывала, разгуливая с кем-то вдоль стеллажей с кофемашинами.

   А потом меня отвлёк телефонный звонок от Вари, которая елейным голосом заявила, что я опоздала на работу, и она, как ей ни прискорбно, будет вынуждена доложить об этом коммдиру. Я успокоила её, сказав, что он рядом и в курсе, по какой причине я опаздываю.

   – Вы вместе? – удивилась Топлекова, теряя всё высокомерие и поднимая голос до визгливых ноток.

   – Я его помощница, Варвара Александровна, конечно, мы вместе и скоро будем, – не удержалась я от лёгкой мести, чтобы не расслаблялись там без начальства.

   – Кто звонил? – уточнил Виктор Михайлович, уводя меня к демонстрационному стеллажу с планшетами.

   – Варвара Александровна меня потеряла.

   Дорофеев вскинул руку, поглядывая на часы.

   – М-да, задержались немного, но ничего, правильно организованное рабочее место даёт больше результата, чем доисторические методы вашего генерального.

   Вашего! Я даже улыбнулась. Да, да, Арсен Вагифович никогда не станет для Дорофеева значимой единицей. Это для меня Гасанов свой в доску добрый дядюшка. Пусть и потерявший с возрастом свой южный шик, и с трудом прячущий под полы пиджака выпирающий животик, но он мой генеральный директор, который взял меня на работу, хотя мог и отказать, ведь вместе со своими воспоминаниями я потеряла ценность как сотрудник. Не отказал в просьбе, не бросил, когда мне нужна была тихая гавань.

   На душе посветлело, и я даже снизошла, чтобы помочь Виктору Михайловичу с выбором планшета. А выбор был огромным, ведь Дорофеев не мелочился для себя любимого. В итоге взяли многофункциональный аппарат, покоривший своей практичностью. Пока добирались до офиса, я синхронизировала программу-органайзер ЛидерТаск с расписанием дня коммдира.

   – Удобная вещица, – пробормотала, когда перенесла в планшет свои вчерашние записи и сверилась с ними, чтобы начальник никуда не опоздал. После обеда Дорофееву предстояли две деловые встречи, о чём я ему напомнила, а он поблагодарил. Общаться с ним оказалось неожиданно легко. Проще, чем найти контакт с коллегами из «Мосопроса». И это заставляло подумать о вопросе Виктора Михайловича, а соответствую ли я нынешней работе. Кажется, меня ненавязчиво пытаются подтолкнуть к определённым выводам.

   Наше, не побоюсь этого слова, триумфальное появление вызвало очередной взрыв эмоций в офисе. Коллеги замерли притихшими мышками и, кажется, не дышали, когда коммдир, лучезарно улыбаясь, поздоровался со всеми:

   – Доброе утро. Как обстановка?

   И даже не став слушать подскочившую со своего места Варю, ушёл к себе в кабинет. Я была вынуждена зайти следом, неся в руках планшет с коробкой и чеки для бухгалтерии.

   Дорофеев помог мне снять пальто, повесил его у себя в кабинете и занялся установкой кофемашины, пока я сходила за водой. Но у кулера возникли проблемы: новая бутылка находилась на полу – доставщик почему-то в этот раз её не поставил, как положено. Я растерянно оглянулась на Владислава, который сделал вид, что сильно занят телефонным разговором. Поймала мстительную ухмылку Ирины и услышала заговорщицкий шёпот Танюши, которая, прикрывшись журналом мод и поглядывая на меня, что-то вещала Марии. Та тоже смотрела неодобрительно, словно я в чём-то перед ними провинилась. Вот ведь… З-зависть. Значит, я ошиблась, и сегодня весь коллектив дружит против меня. Но ничего, не на ту напали. Я ведь не неженка, как некоторые думают. Мне всего-то надо поднять двадцатилитровую бутылку и установить её горлышко в кулере. Поднять получилось не с первого раза и не так изящно, как я себе это представляла. Двадцать литров далеко не пушинка, но я упрямо держалась за скользкие бока бутыли. Дорофеев, устав меня ждать, вышел из кабинета с кувшином от кофемашины. Увидев меня, выругался и подлетел как коршун к кулеру. Отобрал неподъёмную ношу, тут же легко воткнув бутыль куда следует.

   – Лида, ты зачем сама этим занимаешься? Попросить меня не могла? Ты же надорвёшься! В следующий раз даже не смей тяжести поднимать, слышишь меня! – ругался Дорофеев как-то особенно обидно.

   Я угрюмо хмурилась, кусая губу, и молчала. Что я могла сказать в своё оправдание? Могла ведь и попросить, да только в голове даже мысли такой не возникло. Привыкла к подобным подначкам со стороны блондинистой начальницы. Измывается надо мной исподтишка, а я уже и не реагирую.

   – И почему доставщик воды не поставил бутылку на место пустой? Варвара, кто следил за доставкой воды? Куда ты глядела? – Дорофеев бил как наотмашь.

   Топлекова дёрнулась, покраснела вся и стала оправдываться, что была занята.

   – Следить за тем, кто опаздывает, у вас было время, а за доставщиком – нет? Чтобы это было первый и последний раз. Вы женщины – и не должны заниматься непосильной работой.

   – А если… – робко начала спрашивать Танюша.

   Виктор Михайлович словно прочитал её мысли, перебил:

   – А если доставщик откажется ставить бутылку, значит, мы откажемся от их услуг вообще. Не думаю, что их начальник обрадуется таким потерям и отрицательным отзывам на сайте. Всем всё ясно?

   Я с улыбкой кивнула, чувствуя благодарность и гордость за Дорофеева. Но тут же тряхнула головой, возвращаясь из розовых облаков. Какая ещё гордость? О чём это я сейчас думала?

   Но Дорофеев словно издевался: взял мои руки, придирчиво осмотрел покрасневшую кожу, ласково погладил подушечками больших пальцев. Я изумлённо слушала реакцию своего тела на эти, казалось бы, невинные касания. Это же обычная забота, только вот с каким-то тайным смыслом. И смотрел на меня Виктор Михайлович сегодня по-особенному тепло. Я задрожала, словно оказалась на холодном ветру. Но там, где наши руки соприкасались, пылал самый настоящий костёр!

   – И зачем было упрямиться, – покачал головой коммдир и отпустил наконец-то меня из плена своего магнетизма.

   Сердце в груди билось как птица в клетке, ломая свои крылья. Что это сейчас было? Флирт? Дорофеев со мной заигрывал? А я плавилась? Испуганно оглядела сотрудников, которые смотрели на меня такими же выпученными глазами, как и я на них. Чёрт, значит, не показалось! И Дорофеев реально со мной флиртовал! И как мне реагировать? Как…

   Додумать не дал коммдир, который уже наполнил кувшин кофемашины. Держа его как трофей, Дорофеев бодренько заявил всем коллегам:

   – Угощаю всех настоящим кофе, чтобы день выдался удачным!

   Шум в офисе поднялся такой, что на него вскоре подтянулась даже бухгалтерия, а потом и сисадмины, а через час на запах кофе пришла Людмила Тимуровна, долго и обстоятельно общавшаяся с Виктором Михайловичем, делясь сплетнями «Моспороса». Паломничество в кабинет Дорофеева замыкал сам генеральный, а я, сидя на своём месте, пыталась созвониться со старыми клиентами, чтобы подписать ещё один контракт. Правда, то ли кофе было не таким уж и волшебным, то ли удача от меня отвернулась, но в итоге перед обедом пришлось признать, что сегодня я справляюсь только с работой помощницы Дорофеева. А так как в мои обязанности входило следить, чтобы начальник соблюдал расписание, я то и дело напоминала ему о встречах. Даже пришлось выгонять мужчин из кабинета. А потом я засобиралась на обед, но неожиданно услышала голос коммдира.

   – Лид, ты со мной, – заявил Виктор, подавая мне пальто. – Сначала пообедаем, потом будешь сопровождать меня на встречах.

   – Зачем? – вырвалось у меня.

   – В обязанность помощницы входит везде и всюду сопровождать своего начальника, – с проказливой улыбочкой отозвался Дорофеев.

   И вот чего я вспыхнула, словно меня пошлой шуткой наградили. Даже оскорбилась. Ничего ведь нового коммдир не сказал, но этот намёк его двусмысленный, кажется, поняли все коллеги. И так на меня сегодня все окрысились, а он добавляет масла в огонь зависти коллектива.

   Дорофеев демонстративно закрыл кабинет на ключ, взял меня под ручку, пока я пыталась запихать в сумочку планшет.

   – Надо портфель тебе купить, – пробормотал Виктор Михайлович на выходе из кабинета.

   – Не нужен мне портфель, – ворчливо ответила я. Будучи самодостаточной женщиной, сама знала, что мне надо. И вот сухой и чопорный по стилю портфель точно не входил в мои предпочтения. – Куплю сумочку побольше.

   – Как скажешь, радость моя, – прострелил своим шёпотом Дорофеев, открывая передо мной дверь на улицу.

   Я притормозила, несмотря на то, что в холле бизнес-центра мы были не одни. Но вот очень захотелось высказаться.

   – Хватит меня так называть. Я вам не радость, Виктор Михайлович, а Лидия Александровна. Соблюдайте субординацию, господин Дорофеев, или подам на вас в суд за домогательства.

   – Ух, какая злая, – усмехнулся в ответ коммдир, нисколько не впечатлившись.

   – Вы забываетесь! – гневно зашипела я на него.

   Дорофеев лишь мотнул головой.

   – Чтобы в суд подать – нужен состав преступления, Лидия Александровна, а его нет. Всё, что я делаю, обычная вежливость и моё отличное воспитание. Меня мама учила ухаживать за женщинами. Но в современном мире женщины помешаны на феминизме. Что нисколько их не красит, – подмигнул мне этот нахал.

   Я хотела было ответить, как вдруг услышала за спиной недовольный мужской голос, чей обладатель явно был возмущён тем фактом, что ему не дают пройти. Я вынужденно проглотила обиду и выскочила на улицу, даже дошла до машины коммдира.

   – Где будем обедать, есть предпочтения? – спросил Виктор, придерживая для меня дверцу.

   Я тихо высказалась:

   – Предпочла бы обедать отдельно от вас.

   Дорофеев улыбнулся ещё шире. Кажется, ему всё было нипочём.

   – Значит, выберу сам, – чуть не мурлыча, заявил он, одарив таким предвкушающим взглядом, что мурашки по коже пробежали.

   И вот чего я, собственно, добиваюсь? Злю его. Огрызаюсь. Самым откровенным образом нарываюсь, а он всё терпит. Словно его цель – довести меня до белого каления своими ухаживаниями. А я ощетинилась иголками, как ёжик. Это защитная реакция на подсознательном уровне на любого флиртующего со мной мужчину. Страх, что хотят воспользоваться моим состоянием, втереться в доверие. Об этом меня предупреждала Морковка ещё в больнице, а Самохин очень ярко нарисовал все варианты развития таких вот встреч. Именно поэтому за прошедший месяц я подпустила к себе близко только тех, кого помнила. Тех, кто точно меня не предаст. Под сомнением даже Самохин, а в свете того, что выдал мне вчера детектив, и жениха сестры впору вычеркнуть из доверенных лиц. И тем обиднее стремление Дорофеева приударить за мной, ещё и так явно, нагло и напористо, потому я так болезненно и остро реагирую на его ласковые слова. Уж лучше бы держался официально и холодно, мне так спокойнее будет. Я нервничала, поглядывая на Дорофеева, который вырулил с парковки и направил автомобиль вдоль улицы, вливаясь в общий поток.

   – Я ночью изучил возможности «Моспороса» и, знаешь, лучше бы реорганизовать его или даже сделать слияние с более крупной фирмой, но генеральный, конечно же, на это не согласится. Всё, что он ждёт от нас, – это парочку хороших заказов. Думаю связаться с крупными федеральными магазинами. Конечно, платят копейки, но Гасанову за глаза.

   – Я уже заключила договор с «Яблонский и Кͦ», – отозвалась я, желая, чтобы Дорофеев оценил мой труд.

   – Да, я знаю. Молодец, но этого маловато для того чтобы вернуть фирму на тот уровень, что был до твоей болезни.

   Дорофеев бросил на меня тревожный взгляд, оценивая мою реакцию на свои слова.

   Я усмехнулась и даже не подумала отвернуться. На самом деле я запуталась и пыталась разобраться в себе. Мне стала непонятна цель Виктора. То драконит меня, то боится ранить. Взял на встречу, заставляет вникать в рабочие моменты. Он словно натаскивает меня, обучает. Может, зря я на него возвела напраслину. Может, его цель вернуть меня в «ВорлдТурФлот»?

   Я задумчиво слушала пояснения Виктора о предстоящих встречах, а сама рассматривала его профиль. Было в этом что-то особенное, вот так вот, откинувшись на спинку кресла, смотреть на Дорофеева, ловить нотки аромата его парфюма и слушать мягкий урчащий голос. Виктор оказался очень хорошим рассказчиком, умел заряжать умиротворяющей энергией. И все утренние неприятности на работе забылись, я чувствовала себя совсем другой. Той девушкой на снимках, которую не помню.

   Когда подъехали к ресторану, я вдруг поняла причину вспышек раздражения на Дорофеева. Он меня словно уже себе присвоил. Лишил возможности выбирать, как это сделал в своё время Самохин. Я, как безвольная кукла, обязана подчиняться чужим правилам, и всё это под соусом заботы и защиты. А я и без того чувствовала себя инвалидом и хотела выпутаться из этой вязкой паутины чужого влияния.

   Решено. Хватит чувствовать себя жертвой! Надоело. Из слов Дорофеева я поняла, что увольнять меня он не собирается, как бы я его ни осаживала. Кажется, ему вообще нравится пикироваться со мной. Что ж. Значит, так и буду себя вести дальше. Я сама решу, что для меня лучше. Поэтому, сидя за столом роскошного ресторана, незаметно для коммдира я написала сообщение Самохину, знает ли он, кто такой Виктор Михайлович Дорофеев. Пётр ведь обещал мне защиту, вот пусть и обеспечивает её от домогательств всяких непонятных временных начальников.

ГЛАВА 4

   Удивительное чувство… не могу никак собраться, чтобы осмыслить всё, что со мной случилось за какие-то четыре часа. После обеда Виктор Михайлович катал меня по городу, знакомил с потенциальными партнёрами, и я как в другой мир окунулась. Словно выползла из своей скорлупы, в которой пребывала целый месяц. Даже не так… Словно солнце нового дня обласкало меня своими тёплыми лучами, согревая холодной осенью. Я ощутила себя неожиданно живой, заряженной позитивной энергией и желающей творить, двигать дело дальше. Пока возвращались в офис, я с огромным энтузиазмом делилась с Дорофеевым своими мыслями, взглядами на будущее, слушала его ёмкие замечания и, похоже, влюблялась.

   Виктор казался мне нереальным человеком в том мирке, в который я себя загнала. В этом мужчине не было привычной серости и выцветших красок, он приковывал к себе взгляд, вовлекал в беседу, и это его умение внимательно слушать покорило меня до глубины души. Я не могла не улыбаться, внимая очередному его рассказу о неожиданных ситуациях во время деловых встреч. Но как бы ни пыталась выяснить, кем же он работал прежде, чем устроиться к нам, ничего не получалось. Кем только он не успел побывать, как выяснилось. А начинал простым стажёром в консультационном центре. Я даже решилась было спросить напрямую, откуда он к нам пришёл, но поездка внезапно закончилась на парковке у нашего бизнес-центра, где Дорофеев поставил автомобиль в тень, возвращая в мой мир неприятную тяжёлую серость.

   – Я рад, что тебе понравилась поездка, Лид, – обласкав тёплым взглядом чёрных глаз, заявил он, не выходя из салона. Красивым движением вскинул руку, чтобы посмотреть время. – У нас до конца рабочего дня остался час, попьём кофе, распланируем завтрашний день, а после я подкину тебя домой.

   – Нет, спасибо, сама доберусь, – выдохнула я, спускаясь с небес на землю.

   Мне нужно переваривать всё, что сейчас успела для себя почерпнуть, а когда рядом Дорофеев, у меня мысли слишком радужные. И кажется, что я способна горы свернуть! Всё же энергетика у Виктора Михайловича невероятно дикая, и я непроизвольно сама к нему тянулась, как вампир, не в силах утолить свой голод. Я хотела общения, хотела ловить его взгляды, слушать его голос, но нельзя. Он мог оказаться врагом.

   Ещё и Пётр медлил с ответом, подтачивая моё терпение. Скорее бы узнать, можно ли доверять Дорофееву. Я мысленно молилась, чтобы он не оказался двуличным шпионом. Вот только это жестокий мир бизнеса, а Виктор слишком мягко стелет, а значит, будет больно падать. И я не имела на это права, хватит подводить Морковку. Я должна думать о нашем с ней будущем. Поэтому и стоит потерпеть до конца расследования. И только когда всё встанет на свои места – я смогу начать строить свою новую жизнь.

   – И всё же я настаиваю, – вернул меня в реальность голос Виктора. Мужчина всё так же, сложив руки на руле, рассматривал меня, мягко улыбаясь.

   – Я тоже, – вернула ему ответ.

   – Упрямая, – выдохнул Дорофеев и вышел из машины, чтобы уже привычно придержать для меня дверцу. Протянул руку.

   Я передёрнула плечами от приятной волны, окатившей меня, когда вновь, как утром, Виктор погладил мои пальцы. И осторожно освободила руку, сделав вид, что надо поправить шарф, сама же пыталась спрятать своё смущение.

   – Надо будет подготовить проекты договоров, справишься? – отвлёк меня рабочим моментом коммдир, возвращая боевой настрой.

   – Конечно, справлюсь.

   Основные моменты я записала на встречах, мы их проговорили, и ничего сложного в том, чтобы прописать их под пунктами в договоре, не было. Дорофеев, видимо, считал иначе, потому как достал визитку из внутреннего кармана и протянул мне.

   – Вот телефон юридической фирмы, свяжешься с ними, скажешь, что от меня. Нужен будет юрист, чтобы сопровождал сделки.

   – Генеральный одобрит непредвиденные расходы? – удивилась я, требовательно глядя на Виктора Михайловича.

   – Ему придётся с этим смириться. Вообще-то юрист нужен в любой фирме. Это даже несолидно его не иметь.

   – Зато экономно, – отозвалась я в ответ, сразу внося номер юрфирмы себе в телефон и отмечая в расписании не забыть позвонить туда.

   – Скупой платит дважды, и это правда жизни, – настаивал на своём коммдир, а я не стала спорить дальше. Не мои же деньги он будет тратить, вот Гасанов пусть ему и доказывает, кто платит дважды.

   В отделе на первый взгляд работа просто кипела. Но только опытный руководитель с ходу определит, что развитая коллегами деятельность слишком наиграна. Я неодобрительно покачала головой Владиславу, который опять делал вид, что кому-то звонил. Татьяна явно только что красилась, уже готовая покинуть рабочее место. То-то у неё ресницы с одной стороны длиннее. Ирина вышла из кухонной зоны, поправляя губную помаду, заметила нас и замерла, испуганно выпучив глаза. Варя поднялась навстречу Виктору Михайловичу, который демонстративно открыл дверь и ждал, когда я войду в его кабинет.

   – Варвара Александровна, принесите мне отчёт о базе данных через двадцать минут.

   Я прошмыгнула мимо него, начав расстёгивать пальто ещё на ходу. Дорофеев закрыл дверь и помог мне раздеться.

   – У кого покупаете базу данных? – тихо спросил Виктор, когда подступил к кофемашине, включая аппарат и доставая чистые чашки. Две! Приятно.

   – Да как обычно.

   Я, вдаваясь в подробности, рассказывала, у кого и за сколько берём базу, с большим нетерпением дожидаясь, когда передо мной поставят белобокую чашку с ароматным кофе. С наслаждением пригубила напиток, прикрыв глаза, облизнулась. Всё, как я люблю: и сливки, и сахар. Идеально.

   – Были бы финансы, я, конечно, купила бы у других. У них данные профильные, не надо столько времени терять, чтобы найти нашего клиента.

   – Запиши, у кого, я проверю, сможем себе позволить их расценки или нет.

   Дорофеев протянул мне листок и ручку, и я быстро нацарапала название и даже телефон.

   Кофе, неспешный разговор и составление расписания на завтра – всё это так красиво вплеталось в умиротворяющую рабочую обстановку, что я даже позабыла, что Дорофеев позвал Варю к себе в кабинет. Время истекло, и мне пора было возвращаться за свой рабочий стол. Забрав наши пустые чашки, я отправилась их ополоснуть. В туалете ко мне присоединилась Ирина.

   – И как тебе новенький? – тихо спросила она, моя руки в соседней раковине.

   Я взглянула на неё через зеркало.

   – Отличный специалист. Есть чему поучиться.

   – А ты случайно не узнала, у него есть девушка? Вроде же не женат.

   Я усмехнулась, прихватила чашки и обернулась к коллеге.

   – Меня это не волнует, Ирина.

   Та в ответ покачала головой с таким презрением, что мне не по себе стало.

   – Совсем совести нет, да? Есть жена или нет, не волнует. А если есть, а ты с ним…

   Я замерла в проходе, хмуро на неё посмотрела.

   – Не знаю, что у тебя в голове, Ирина, но надеюсь – это не заразно, а если и заразно, то лечится.

   Я сделала шаг в коридор и перевела дыхание. Нет, это всё же сумасшествие какое-то. Ну надо же, как сказала. Это у кого ещё совести совсем нет! Я, в отличие от некоторых, на мало-мальски красивого мужчину не бросаюсь в диком желании выйти за него замуж. У меня другие проблемы. Мне бы память восстановить.

   Вот курица! Всё настроение испортила! И как теперь в таком состоянии возвращаться домой?

   Ровно в пять я засобиралась покинуть офис. Поймала напоследок колкие взгляды коллег, но проигнорировала их. Мимолётно отметила пустое место Вари, которая всё ещё сидела в кабинете Дорофеева. Чуть подумав, написала ему короткое сообщение: «До завтра».

   Он тут же позвонил, но я сбежала в коридор, а там впорхнула в лифт, чтобы уже в холле смело ответить коммдиру:

   – Слушаю, Виктор Михайлович.

   – Лида, я бы подвёз.

   – Не стоит давать повод для сплетен, Виктор Михайлович, да и на метро мне привычнее.

   – Каких ещё сплетен, – недовольно бросил он.

   Я поскорее попрощалась с ним и уже веселее ступила на улицу, вдыхая полной грудью морозный воздух с запахом мокрого асфальта. Свобода. Как же я не люблю, когда на меня давят. Вот и Самохин пытался давить, но я отбилась. Теперь Дорофеев нарисовался – не сотрёшь. Кстати, о Самохине. Достала телефон, проверила список вызовов и мессенджеры, но по всем фронтам было пусто. Зато Лена написала, что ждёт в гости, если есть время. Я отказалась. Дико устала от работы, ещё куда-то ехать. Хочу принять ванну и уснуть. Светик прислала фотку своей дочурки, которая, вытянув губки трубочкой, посылала поцелуйчик. Милашка в розовом платье с куцым хвостиком на макушке. Анюта ещё маленькая, а уже такая фотогеничная. И хоть все дети в её возрасте настоящие ангелочки, Анютка просто умиляет своей непосредственностью.

   Хотелось позвонить сестрёнке и поговорить, но вряд ли её это обрадует. Всё же отношения у нас очень напряжённые. Не хотелось накалять их до предела.

   Дальше привычная уже дорога до станции метро, продуваемые сквозняками крутые спуски и подъёмы на эскалаторе, вечно куда-то спешащий народ, толчея вагона и гонка – кто первый выберется на поверхность. Я не сразу, но ощутила неприятное чувство чужого взгляда, просверливающего в моём затылке дыру. Даже волоски зашевелились. Попробовала украдкой через стекло витрин вычислить преследователя, но как ни старалась – не могла. Дико нервничая, сжала телефон в кармане, а потом не утерпела и оглянулась, но всё равно так и не поняла, что конкретно меня тревожит. Люди спешили по своим делам, порой толкались, потому что я встала истуканом посреди основного потока. Пришлось прижаться к витрине и перевести дух. Неужели опять воображение разыгралось? Кажется, я уже страдаю паранойей.

   Зайдя в подворотню, прислушивалась к звукам улицы, но, робко поглядывая через плечо, вскоре немного успокоилась. Не было за мной слежки. Не было. Я тихо шептала это, как мантру, проходя мимо детского сада, откуда снова доносилась музыка и голоса. Ох, сейчас кого-то разгонят, вон мигалки впереди горят. Но ребятки заметили полицию одновременно со мной и чёрными тенями сиганули через забор, теряясь в сумраке вечера. Машина проехала мимо, и я совсем приободрилась.

   У себя во дворе, как обычно, я шагала по освещённым пятачкам, и только когда до подъезда оставалось рукой подать, фары машины, которая до этого стояла, не привлекая внимания, неожиданно ослепили меня. Я испуганно вскрикнула, прикрываясь рукой. Показалось, что автомобиль тронулся с места и сейчас собьёт меня. Вдруг кто-то обхватил меня за талию, заслоняя от света, и утянул в сторону. Я испуганно застыла, оглушённая визгом тормозов из прошлого. В глаза очень ярко бил солнечный свет. Женский крик оглушал. Внезапно меня дёрнули за плечи, требовательно спрашивая:

   – Ты не ранена?

   – Лид, ты не ушиблась? – вторил голос Виктора Михайловича, который, оказывается, обнимал меня, бережно поглаживая по волосам.

   – А вы что здесь делаете? – тихо выдохнула я, растерянно оглядываясь на появившегося из-за спины Дорофеева Самохина.

   – Быстро отойди от неё, – приказал Пётр, а его телохранители решили помочь Дорофееву поторопиться.

   – И не подумаю! Вы напугали её!

   – Это ты её напугал! Я же ясно дал тебе понять, чтобы близко к ней не подходил.

   – Вы знакомы? – удивилась я в ответ.

   – Мне плевать на твои приказы. Я тебе тогда ещё сказал, что имею право находиться рядом с ней! – выкрикнул Дорофеев, напугав меня до икоты. Таким злым я его ещё не видела.

   – Она тебя не помнит.

   Я и Петра не помнила, мне про него Морковка рассказала. Но промолчала, не решаясь вмешиваться в мужские разборки. Осторожно выбралась из объятий Дорофеева, удивлённо поглядывая на него.

   – Лид, я тебе всё объясню, – бросил он, когда понял, что я отхожу всё дальше.

   – Объяснишь, когда у неё память восстановится. А пока держись от неё подальше. Я тебе уже это в больнице объяснял.

   – Мы сами с ней разберёмся, держаться нам подальше друг от друга или нет. Советчики нам не нужны.

   – Лида, иди домой, – неожиданно приказал мне Самохин.

   И я чуть было не подчинилась, но в последний момент заупрямилась.

   – Так вы знакомы? – твёрдо спросила, на что мужчины оба заявили хором «нет».

   – Это тип преследует тебя.

   – Я её парень, – сказал Виктор.

   Мои брови непроизвольно приподнялись в изумлении. Вот это новость!

   – И я её не преследую, – продолжал ругаться с Петром Дорофеев, – а искал, потому что ты её спрятал!

   – Спрятал? – удивилась я ещё больше.

   – Это для твоего же блага, – стал оправдываться Пётр, вот только как-то плохо в это верилось, как и в то, что Дорофеев – мой парень.

   – Лида, иди домой, я сейчас разберусь с ним и приду, – пообещал Самохин.

   И в этот раз я пошла, правда, бросила осторожно ему у самой двери подъезда:

   – Это мой начальник. Вы уж поосторожнее с ним.

   – Начальник? – удивился Пётр.

   И прежде, чем дверь подъезда закрылась, я услышала не менее дерзкий ответ Дорофеева:

   – Начальник!

   Оставлять его одного против троих, наверное, было нечестно, но я поспешила подняться повыше, чтобы в окно увидеть, чем дело закончится. Ничего через грязное стекло не рассмотрела, зато услышала, как хлопнула входная дверь, а потом зашуршал лифт. Я поспешила подняться на свой этаж, где у дверей в квартиру встретила Самохина. Он был один.

   – Дорофеев уехал? – осторожно спросила я, открывая дверь и пропуская гостя.

   – Да. Уехал.

   Хмурый жених Морковки меня пугал ещё больше, чем обычно. Он словно просканировал меня своим нечитаемым взглядом, прежде чем сухо уточнить:

   – Это правда, что он твой начальник?

   – Да, – кивнула в ответ, – а что?

   – Увольняйся. Ты должна держаться от этого типа подальше, – огорошил меня Пётр.

   Ничего себе заявочка!

   – Почему? Кто он?

   Страх за себя и Морковку с новой силой вспыхнул во мне. Ведь родителей заказали! Неужели пришли за мной?

   – Не знаю. Впервые увидел его в больнице, когда ты была в реанимации. Он заявил, что твой парень. Но, Лида, ни о каком парне ты не рассказывала. Уж с Марьяной бы ты точно поделилась, если бы вы встречались, поверь. Так что я пригласил его на мужской разговор и потребовал оставить тебя в покое. Но он настырный оказался.

   Я передёрнула плечами, не понимая, как такое возможно.

   – А ты знаешь, кто он такой, откуда появился?

   – Да не до него было. Но ты не переживай, уже завтра или послезавтра я точно буду знать про этого твоего начальника всё, обещаю. Пока сиди дома. Не нравится он мне.

   – А вдруг он говорит правду, и мы с ним встречались?

   Я неловко обняла себя за плечи, закусив губу, и стала ждать вразумительного ответа, но Самохин молча смотрел куда-то чуть выше моей головы.

   – Лида, мне действительно было не до этого. Но я разберусь. Закрой за мной дверь. Егор покараулит на улице, чтобы никто к тебе не пришёл. Хотя, наверное, тебе будет лучше приехать к нам домой.

   К нам! Я даже вздрогнула. Очень неприятно, когда родная квартира родителей уже не твой дом, а чужой. Я невольно мотнула головой.

   – Нет, я лучше здесь.

   – Как знаешь. Если что – звони.

   Самохин ушёл, а я, привалившись спиной к двери, ещё долго прислушивалась к тишине квартиры. В голове эхом звучали обрывки фраз нашего разговора. Но одна мысль никак не давала покоя. Дорофеев – мой парень? Разве это может быть правдой?

   В кармане ожил телефон. Я достала его, глядя на номер вызова, тяжело сглотнула. Дорофеев. Собравшись с духом, нажала на зелёную кнопку.

   – Лида, – услышала на том конце, и меня пробил озноб.

   Это же тот самый человек, что звонил мне на работу! Это голос Дорофеева я слышала в «Мосопрос», за день того, как у нас появился новый начальник!

   – Я хочу тебя увидеть, Лида, – прошептал Виктор.

   Я, испуганно всхлипнув, полностью выключила телефон, отбросив его от себя подальше, как ядовитую змею. Чёрт, чёрт, чёрт! Как же я сразу не узнала Дорофеева по голосу? И зачем он звонил мне тогда? Зачем преследует?

   Мне потребовался час на то чтобы взять себя в руки, поднять телефон и включить его. Я всё же не маленькая девочка, чего мне бояться каких-то там звонков. Ввела пин-код и, игнорируя сыпавшие от Дорофеева сообщения, набрала Лену. Кто, как не подруга, поможет в трудную минуту!

   – Алё-ё-ё, – томно выдохнула мне в ухо Староверова, – решилась-таки скрасить свой одинокий вечер в обществе роскошной и знойной красотки?

   Я невольно улыбнулась. В этом вся Лена. Как бы ни было плохо, она всегда ищет позитив. То, что мне сейчас и нужно.

   – Лен, у меня был парень?

   – Парень? – удивилась Лена, растеряв все сексуальные нотки в своём голосе.

   – Да, перед трагедией я с кем-то встречалась?

   – Эх, подруга, что я могу тебе сказать. Перед трагедией мы с тобой несколько отдалились. Всё же болезнь мамы сложно мне далась. Я рада, что ты решила возобновить нашу крепкую дружбу, мне это было очень нужно. И, наверное, я сама виновата, что забыла о тебе, не общалась, пытаясь справиться с проблемами в одиночку.

   – Не извиняйся, Лен. Я прекрасно тебя понимаю. Сама в такой же ситуации. Только вот тут такое дело. Лен, я сегодня узнала, что у меня, оказывается, был парень. И я не знаю, верить ему или нет.

   – Так, стоп. То есть как это не знаешь – верить или нет. Ты по фоткам посмотри. Он же должен быть у тебя в контактах. Если встречались, должно же что-то указывать на это. Или ты думаешь, что тебя хотят обмануть, потому что ты не помнишь?

   – Думаю, да. Я не помню его. Ни фотографий, ни контактов, ни переписок, ничего нет. Я с ним познакомилась только вчера. А до этого он мне ещё и звонил на работу. Напугал до чёртиков, а теперь уверяет, что мы встречались. – Плотину моих слёз прорвало, и вся нервозность выплеснулась в горькие рыдания. – Как думаешь, зачем ему это?

   – Так, так. Стоп. Давай-ка ты приедешь ко мне, и мы тут спокойно во всём разберёмся.

   – Самохин ко мне приставил охранника.

   – Слушай, а тебе не кажется, что Самохин и сам слишком подозрительный? Я понимаю, что он заботится о тебе как будущий муж твоей Морковки, но охранник? Может, он тоже считает, что ваших родителей убили, и ты в опасности? Тогда давай лучше я к тебе приеду. Покумекаем за кружкой чая. Можно, конечно, Свете позвонить, но они, наверное, уже спят.

   – Нет, нет, давай не будем её тревожить.

   – Давай, скоро буду.

   После разговора с подругой даже дышать легче стало. Я разделась, умылась, проверила свои стикеры, но ни в одном не упоминалось про парня. Дорофеев появился впервые ещё в больнице, когда я была в реанимации. А что если он… убийца! Дрожь от пронизывающего душу холода пробежалась по позвоночнику.

   Я решила всё же почитать сообщения от Дорофеева, не веря, что такой, как он, может оказаться хладнокровным убийцей. Первое, что бросилось в глаза, пересланный снимок в мессенджере. Я невольно нажала на экран и зависла, вылупившись на себя, смеющуюся в объятиях довольно улыбающегося Дорофеева. Красивые. За спиной Виктора – парк в золотистом пламени осени, а дорожка, усыпанная листьями, убегает вбок, и непонятно, где мы, но на этом фото я держала в руке жёлтый листик клёна. Клён. Где искать этот парк клёнов?

   Забила в поисковик, сама пока поставила чайник. Изучая предложенные статьи, не заметила, как прошёл час, и в дверь позвонили. Чуть не выронила от испуга телефон, но, услышав голос подруги, успокоилась.

   – Сова, открывай, медведь пришёл!

   Почему именно медведь, я поняла, когда открыла дверь: она держала в руках банку малинового варенья и мёд.

   – Это зачем? – удивилась я, пропуская Лену в коридор.

   – Соседка с юга вернулась, привезла угоститься. А одной скучно. А маме нельзя столько сахара. Вот и подумала, что тебе сейчас сладенькое самое то для успокоения нервов.

   Всучив подарки мне в руки, подруга стала раздеваться, а я ушла на кухню, где как раз заварился и чай с бергамотом. Прямо идеальное чаепитие у нас намечалось. В кармане опять завибрировал телефон. Я достала его, кусая губу, не решаясь принять вызов от Дорофеева – и в итоге сбросила.

   – Кто? Парень твой?

   – Думаешь, всё же парень?

   – Сейчас решим, парень он тебе или нет, – усаживаясь за стол, бодро пообещала подруга, а я протянула ей телефон с фотографией.

   – Как думаешь – фотошоп?

   – Миленько, – прокомментировала снимок Лена, задумавшись. – Ты же сказала, что перед самой трагедией? А тут явно не сентябрь.

   – А вдруг это не в Москве? Он говорил, что его мотает по всему миру.

   – Ты права, – приободрилась Лена, придирчивее рассматривая парк как единственную улику. – Ты тоже у нас дома не сидела. Всё в разъездах, то в Скандинавии, то в Англии, то на югах.

   – Может, это Финляндия? – неуверенно переспросила я. А что, хороший вариант. Мы с Дорофеевым оба в шарфах.

   – Может, – кивнула подруга, смахнул фото с экрана. – Ну он и Пушкин. Ничего себе, настрочил. Читала?

   Я мотнула головой. Сил на чтение его сообщений не было. Страшно поверить в то, что всё может оказаться обманом. Я же не помню ни его, ни этого листочка на фотографии. Хоть и покоя он мне не даёт. Что-то было в нём странное. Тут я невольно бросила взгляд на дверь ванной. Медленно добрела до неё, пока Лена увлеклась чтением, и открыла дверь, чтобы осторожно погладить бумажные листочки. Яркие, жёлтые, как тот листик клёна. Совпадение? Ведь я могла выбрать любой другой цвет. Стикеры продают на любой вкус: и голубые, и розовые, и даже красные, но я выбрала жёлтые.

   – Лид, ты где? Смотри, что пишет. Он прощения просит. Кажется, вы поссорились перед трагедией, и ты разорвала с ним все контакты.

   Я выглянула из-за двери, задумалась. Что-то в этом было. Да, я могла всё удалить в порыве злости. Не раз так делала, когда меня в юности бросал очередной парень.

   Сев напротив Лены, я уже с интересом стала слушать, как она читает сообщения Виктора.

   – Вы с ним встретились в Финляндии, ты его чуть не сбила на парковке.

   – Я? – удивилась, приподнимая брови.

   – Да, ты. Говорит, ты очень испугалась, и ему пришлось тебя отпаивать кофе. Так вы и познакомились.

   – Странно, что я в Финляндии чуть не сбила русского, – пробормотала я, размешивая ложкой мёд в чае.

   Лена призадумалась и согласилась.

   – Да, подозрительно. Так, дальше. Вы с ним второй раз встретились в Питере на конференции по туризму.

   Я сделала глоток под внимательным взором подруги.

   – Не помню, – мотнула головой, понимая, что Лена ждёт от меня какой-то реакции.

   – А дальше у вас начался конфетно-букетный период, закончившийся предложением руки и сердца. Вот, смотри.

   Очередное фото, только уже селфи, в котором Дорофеев демонстрирует кольцо из тонкого золота и небольшой камень, видимо, бриллиант. Кольцо явно женское. Я удивлённо посмотрела на свои пальцы.

   – Я не помню кольца, – тут же заявила подруга. – У тебя, кстати, было много украшений, почему ты сейчас их не носишь?

   Мы с Леной уставились друг на друга, потому что я вдруг осознала, что у меня вообще нет украшений в доме. Только серьги в ушах. Всё.

   – Много, – кивнула я, припоминая, что было ведь целых три шкатулки. Папа никогда