Университет некромагии. Отдам Покровителя в добрые руки. Галина Романова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
• ГЛАВА ДЕНЬ ВТОРОЙ
• ГЛАВА ДЕНЬ ТРЕТИЙ
• ГЛАВА ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
• ГЛАВА ВМЕСТО ЭПИЛОГА. ДЕНЬ ПЯТЫЙ

АННОТАЦИЯ

«От сессии до сессии живут студенты весело…» Вот и наступила сессия для студентов четвертого курса факультета некромагии. После экзаменов их ждет первая полевая практика. Но у Лильки Зябликовой иные заботы – у нее любимого преподавателя внезапно обнаружилась аллергия на ее, Лильки, домашнего любимца. И теперь девушке надо не только сессию успеть сдать, но и кота куда-то пристроить. А еще этот Вальтер под ногами крутится… И какие-то темные дела творятся… В общем, весело!

ГЛАВА ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

1.

   Из дневника кота Левиафана:

   «Спит…Разметалась по подушке, одеяло на сторону сползло, а она сопит себе в две дырочки, даже не догадываясь о том, что ее любимый, единственный, неповторимый Левушка уже третий час некормленый!

   Нет, на самом-то деле дольше, просто я давно уже понял, что с такой подопечной недолго и помереть с голоду и холоду. Кем бы я был, если бы не научился сам о себе заботиться? Где украдешь, где выклянчишь, где сам добудешь и в заначку спрячешь. А в суровые дни бескормицы достанешь мышку там, куриную косточку или рыбью голову – и хвала святым котанам, еще пару часов можно продержаться, пока эта дуреха догадается миску наполнить.

   Вот, кстати, вчера. Успела накормить меня только двумя завтраками, правда, второй был настолько обильным, что я все еще завтракал, а дверь уже хлопнула. И до обеда ее не было. Вернулась – думал, кормить будет, уже в голодный обморок приготовился падать, а она потрогала мое пузо и насыпала в миску… сухариков. Дескать, в тебе уже девять с половиной кило, давно пора на диету.

   Ну, во-первых, не «уже», а «пока». Мне еще на два кило надо поправиться, потому что потом, через каких-то семь месяцев, зима, а там оглянуться не успеешь – березень* наступил. И пусть только попробуют меня удержать! Стекло вместе с рамой выбью, как в прошлый раз, но праздник состоится! Так что ее диетические сухарики я закопал, да еще и сверху выразил свое к ним отношение.

   (*Березень – первый месяц весны, соответствует нашему марту. Прим. авт.)

   Как выяснилось, зря. Ибо эта красавица задержалась чуть ли не до полуночи. Вернулась никакая, по стеночке. Долго пыталась меня поймать и что-то объяснить, но голодный я, вынужденный обратиться к заначкам, на провокации не поддался и из-под кровати вылезать отказался. В результате с громким: «Жрать захочешь – сам полезешь!» - она высыпала кучу колбасных обрезков… как раз на мою «скульптуру» из сухариков и, так сказать, раствора, затвердевшего к тому моменту не хуже камня. Закопал и это тоже, после чего с тоской пошел дожевывать свои припасы на черный день. Нет, так-то я всеядный, даже хлеб и огурцы могу сжевать, но на то, что оказалось в моей миске, даже отчаянные общежитские тараканы не польстятся, не то, что я!

   И вот они уже три часа, как закончились, а эта красавица все дрыхнет! Ну и что, что пять утра! А у меня режим. Первый завтрак всегда в пять часов, второй – в семь, третий – то, что не доел от второго плюс то, что удалось добыть на столе. Потом обед и два ужина, плюс ночной перекус. Я уже привык…

   И вот мой режим лежит в преисподнюю. Святые котаны! Да если бы не моя любовь и всепрощение, давно бы уже накатал жалобу в общество защиты животных…

   Но ничего, я и сам с усам. Я отомщу Месть, это блюдо, которое подают в тапки. Ну, не совсем в тапки, а в туфли. Вот в эти, черненькие, стильные, ее любимые…миниатюрные.

   И кто только такой дизайн придумал? Наверное, у него личные комплексы или детская травма сказалась. Потому как что это за туфли – одна подошва и несколько ремешков! Как сюда свои дела делать? Вот, помню, у бабушки в деревне какие были деревянные башмаки! Мы, весь выводок, пять мальчишек и две девчонки, в один могли ради «этого дела» залезть, и никто никому не мешал. А тут… Даже мой знак протеста в одну туфельку не влез, пришлось срочно, не прерывая процесса, пересаживаться во второй. Зато успел. Фык-фык-фык!* Пусть теперь попробует их надеть!

   (*Это я так смеюсь. А вы что подумали? Прим. кота Левиафана.)

   Так, теперь этап второй. Одежда. Форменный синий сарафанчик, серая блуза, темная накидка. Все уже разложено, приготовлено… для меня.

   Так… И в этом она ходит на учебу? Все тоненькое, ветрами продуваемое… Сейчас мы тебе натуральной шерсти добавим, для тепла. Я как раз линяю, а рыжее на темно-синем и светло-сером прекрасно заметно. Муу-ур… Вот так! Жаль, я не белый и не настолько пушистый! Придется брать количеством. Покатаюсь я, поваляюсь, хозяйкиного мясца наевшись… Тьфу ты, какое мясо, одни кожа да кости, диетами для похудания искалеченные! Но покататься и поваляться на разложенной с вечера институтской форме просто обязан.

   А неплохо получилось! Креативненько!

   Так, что там у нас? Колокол? Никак, побудка? Сколько-сколько времени? Уже семь утра? Да вы с ума сошли! Пусть поспит, бедненькая. Ей на учебу только к восьми, а она и так умается. Ей ведь и туфельки отчищать, и сарафанчик вытряхивать, и голодного Левушку два раза покормить придется. Так что вот так, осторожненько подушку на ушко навалим – и вот колокол уже не слышен.

   Замолчал? Уф, хорошо! А то устал подушку за угол держать зубами. Тэ-екс, чем бы заняться? Поиграть, что ли? Что там у нас на письменном столе? Учебники и конспекты! Надо вещи убирать, не придется их искать! Самой-то ей некогда, приходится Левушке стараться… Нет, книги рвать мы не станем, они казенные. А вот этот пергамент, вдоль и поперек исписанный, явно не нужен. А шуршит-то как чудесно! Это же для меня создано!

   Скатал его в шарик и, погоняв немного по комнате, затолкал в дальний угол. Пусть теперь помучается, доставая из-за паутины. А то мои заначки она каким-то образом находит, а что-то полезное – ни разу.

   Так, сколько там времени? Без четверти восемь? Надо же, как время пролетело! Опаздывает, красавица. Ну, да мы не звери, разбудим!

   На аборда-ааж!»

   - Мяа-а-а-а…

   - Аа-а-а!

   Лилька вскочила, резко садясь на кровати и размахивая руками, как ветряная мельница. Рухнувший ей на грудь толстый рыжий кот с диким мявом шарахнулся прочь, заодно когтями задних лап прихватив и часть одеяла, которое сползло на пол.

   - Лёвка! Скотина! – с чувством высказалась девушка. – Ты что творишь?

   - Урр-ряу, - донеслось откуда-то из-под кровати.

   - Ах, ты…А? Что?

   До Лильки внезапно дошло, что за окном как-то чересчур светло. Она невольно замерла, озираясь по сторонам:

   - А… сколько времени?

   - Мр-ря-я-а…- послышалось злорадное.

   - Бес! – взвыла студентка, вскакивая и принимаясь метаться по комнате. – Проспала! Ужас! А ты почему не разбудил?

   - Умр-ряу?

   Отмахнувшись от кота, Лилька торопливо схватила блузку – и выругалась, заметив, что светло-серый лен усыпан рыжеватыми волосками всех оттенков от золотистого до коричневого.

   - Лёвка! Скотина!

   От досады девушка чуть не расплакалась и торопливо принялась отряхивать блузку. Доставать другую времени не было – больше времени потеряешь. Да если еще окажется мятая или грязная… Уж лучше так. Уф, вроде почти не заметно.

   Пока она чистила сарафан, кот вылез из-под кровати и принялся тереться о ее ноги, надрывно мяукая и намекая на то, что его вообще-то положено кормить.

   - Сейчас-сейчас, - отмахивалась Лилька, встряхивая сарафан. Рыже-желто-бурые волоски разлетались по комнате в разные стороны. – На, подавись!

   Кусок рыбы шлепнулся в миску. Кот ненадолго отвлекся, зачавкал честно выклянченным завтраком и аж подпрыгнул, когда раздался визг:

   - Левиафа-а-ан! Ну, как это понимать? Во что ты превратил мои туфли?

   Фык-фык-фык…

   - Ну, вот и в чем мне теперь идти? Неужели придется переобуваться в эти ужасные ботинки…

   Однако времени оставалось слишком мало. Быстро сунув ноги в ботинки – купленные мамой к началу холодного сезона, но так ни разу и не надеванные – Лилька, не глядя, покидала в сумку разложенные на столе книги и тетради, быстро проверила, на месте ли перо и чернильница и…

   …споткнулась о кота.

   - Лёвка! Ты чего?

   - Мурр-яу-ряу-уа-а-ау… - жалобно простонал он, распластавшись на полу огромной пушистой морской звездой. Девушка мигом забыла о том, что куда-то спешила, и опустилась перед ним на колени:

   - Левушка? Левиафанчик? С тобой все в порядке?

   - У-ау, - из последних сил выдохнул кот и выразительно покосился куда-то серо-зеленым глазом. Проследив за направлением его взгляда, Лилька обнаружила совершенно пустую миску.

   То есть, миска не была так уж пустой. На дне оставалось несколько сухариков, украшенных высохшими следами чьей-то жизнедеятельности.

   - Фу, какая гадость! Это ты сделал?

   Кот покосился на нее одним глазом и скривился: «Как ты могла такое подумать? Я отлично знаю, где находится лоток и перестал путать его с ковриком для ног еще пять лет тому назад!»

   - Хорошо, - Лилька встала на ноги. - А где рыба?

   Кот испустил вздох мученика, пытаемого голодом и жаждой.

   - Рыба, Лёвка, - напомнила девушка. – Тут лежал кусок рыбы!

   Кот выразительно покрутил мордой: «Рыба? Какая рыба? Тут со вчерашнего дня валяется только эта вонючая гадость, на которую приличному коту даже смотреть-то совестно!»

   - Ну, Лёвка, - простонала девушка. – Я же опаздываю!

   Кот попытался встать на лапы, но упал и так правдоподобно изобразил голодный обморок, что Лилька вздохнула и смирилась. Но вместо того, чтобы мыть кошачью миску, она просто шлепнула на вторую тарелку новый кусок рыбы и устремилась к двери:

   - Ешь!

   Последнее, что она заметила прежде, чем переступить порог, был рыжий кот, который, не прерывая обморока, медленно полз к вожделенному куску.

   Колокол, который сигнализировал о начале занятий, Лилька услышала, уже на ступеньках общежития и тихо выругалась. Опоздала! Так и знала. Счастье еще, что студенческий городок – три общежития для студентов и аспирантов и пять коттеджей, в которых обитали преподаватели – находился рядом с Университетом. Достаточно было пробежать мимо всех коттеджей и обогнуть столовую с примыкавшими к ней теплицами.

   К сожалению, по иронии злой судьбы, корпус, в котором у ее курса сегодня были занятия, находился дальше всех, так что к тому моменту, как Лилька добралась до аудитории, лекция шла уже четверть часа.

   На робкий Лилькин стук обернулись все – и профессор теологии пра* Гонорий, и студенты.

   (*Пра – обращение к священнику, от слова «правь», сиречь, правильный, настоящий. Прим.авт)

   - М-можно?

   - Какое счастье, дочь моя, что вы соизволили почтить нас своим присутствием, - пробасил тучный профессор. – Мы уж не чаяли, что еще раз увидим ваш светлый облик в этих скромных стенах…

   - Я н-нечаянно, - пролепетала Лилька.

   - Это ваше «нечаянно», студиозус Зябликова, повторяется так часто, что я начинаю верить в то, что вы имеете что-то против моего предмета. Надеюсь, вы не забыли, что нынешняя лекция отнюдь не последняя, и после практикума нам еще предстоит с вами теплая встреча на экзаменах?

   Теология и космогония с некоторых пор входила в число предметов, которые в обязательном порядке включались в экзаменационные билеты. Возглавлявший кафедру теологии пра Гонорий был не из тех, кто забывает долги.

   - Я помню, - вздохнула девушка.

   - Сомневаюсь, дочь моя, - поджал губы теолог. – Из-за чего вы проспали на сей раз?

   - Из-за кота, - прошептала она. Не признаваться же в том, что вчера отмечали день рождения подруги с факультета целителей! Благодаря эликсирам, которые именинница раздала всем гостям, обошлось без утреннего похмелья, но какой в этом смысл сейчас, если она проспала, опоздала и вообще…

   - Из-за кота? У вас есть кот?

   Лилька обреченно кивнула. Не заметить толстого рыжего кота было трудно. Побочным эффектом его присутствия становилась периодическая пропажа продуктов из кладовки, а также резкое увеличение поголовья рыжих котов во всем районе. Зато мышей и крыс для лабораторий приходилось чуть ли не из другого города поставлять, настолько редкими животными они стали в этом районе Зверина.

   - Ваш куратор в курсе, что вы держите в общежитии… животное?

   Лилька кивнула, надеясь, что пра Гонорий не побежит к профессору телепатии мэтрессе Деборе Шмыговой по прозвищу «Мозгошмыг» за разъяснениями. Иначе всем станет ясно, что студентка врет.

   - Ну, если так… садитесь, студиозус Зябликова. Однако ради вас я не намерен возвращаться к началу и повторять вторично то, что в должны были записать и понять с первого раза! Итак, продолжаем: «Таким образом, выходит, что Мироздание обладает самостоятельным регулирующим механизмом своей деятельности, которая косвенным образом воздействует на все окружающее…»

   Студенты прилежно заскрипели перьями. Лилька вздохнула, бочком пробираясь к скамьям.

   - Иди сюда! – сидевший с краю на втором ряду парень подвинулся, освобождая ей место. – Я тебе занял…

   - Спасибо, - девушка устроилась рядом. – О чем лекция?

   - Не переживай, я тебе дам списать, - парень быстро, легко улыбнулся ей и снова застрочил пером.

   - Спасибо, Валь.

   Лилька устроилась рядом, развернула стопку на живую нитку сшитых листов и начала писать, особенно не стараясь поспеть за лектором. Рядом уверенно строчил Валька, и девушка полностью надеялась на него. Валька и лекцию даст списать, и на экзамене подскажет, и вообще… Хороший он друг, Валька.

   На самом деле он, конечно, не Валька и даже не Валь, а граф Вальтер фон Майнц, да еще и из «тех самых фон Майнцев», а именно из династии, приближенной к королевской семье.

   Когда на курсе узнали, что с ними будет учиться «настоящий герцогский сынок», у девочек упали челюсти. И русоволосого улыбчивого паренька рассматривали, как иноземную диковинку. И дело не в том, что выходцы из аристократии редко становились студентами. Все ведь знали об указе, запрещающем представителям некоторых знатных семейств обучаться некромантии. Король-некромант на троне и даже в числе королевских советников – это катастрофа. Вальтеру фон Майнцу пришлось долго объяснять, что он тут не причем: «Я ведь не настоящий фон Майнц, а только наполовину…»

   Вальтер был только третьим сыном, а его матушка была второй женой герцога фон Майнца. По происхождению она была намного ниже супруга, титул баронессы ей приписали, чтобы совсем уж не позорить семейство, а родители ее происходили из династии ювелиров. Сам Вальтер от этого ничуть не страдал, и довольно скоро девушки поняли, что он такой же парень, как и все остальные. И даже учится лучше многих, всерьез собираясь уйти в науку. Лилии Зябликовой такой поворот дела очень нравился – помешанный на науке Валька вполне устраивал ее, как друг, ходячая энциклопедия и помощник и советчик во всех щекотливых вопросах. Сейчас вот он выручит ее с лекцией, а потом…кто знает, на что еще может понадобиться хороший и верный друг! Они с Вальтером дружили чуть ли не с первого курса, и девушка успела к нему привыкнуть. В такого можно было и влюбиться – красивый, умный, добрый, верный, честный, знатный, без недостатков, но…

   Но сердце девушки уже было занято другим. Эх, где-то он сейчас? Сколько еще минут им ждать встречи?

   - Студиозус Зябликова!

   Девушка аж подпрыгнула. Перо дрогнуло в руке, и с его кончика сорвалась жирная клякса, упав точно на середину листа.

   - Студиозус Зябликова, - пра Гонорий смотрел на нее в упор, скрестив руки на обширной груди. – Извольте поведать аудитории, о чем таком интересном вы задумались, что интереснее лекции? Между прочим, все, что я говорю, будет на экзамене!

   Девушка медленно поднялась.

   - Я… задумалась… задумалась… о том, что вы говорили, - пролепетала она.

   - Вот как? И о чем же конкретно? Какое место в моей лекции вызвало у вас столь живейшей интерес? Сообщите. Может быть, ваша мысль достаточно оригинальна для того, чтобы мы обсудили ее всем курсом?

   Пытаясь оттянуть неизбежное, Лилька обвела взглядом сидевших рядом парней и девушек, как бы размышляя, стоит или нет доверять им то, что лежит на сердце. На самом деле она отчаянно ждала – не подскажет ли кто-нибудь ей ценную мысль?

   И ценная мысль пришла. Именно как мысль:

   «Влияние нашего разума на совершающиеся события обратно пропорционально масштабу этих событий…»

   - Влияние нашего разума на события, которые совершаются обратно пропорционально в масштабе Вселенной, - послушно забормотала Лилька, - они как бы…ну…э-э…влияют…

   Валька рядом с нею тихо застонал сквозь стиснутые зубы.

   - Очень интересно, - пра Гонорий сошел с кафедры. – И как вы можете это интерпретировать?

   Уже догадавшись, кто подсказывает ей с помощью телепатии, девушка под столом тихо наступила Вальтеру на ногу. Он прикусил губу, но не дрогнул.

   «Это означает, что, чем масштабнее событие, тем меньше наше влияние на совершаемое событие», - пришла от него мысль.

   - Это означает, что масштабное событие – оно меньше, чем…

   - Чем что?

   - Чем… чем совершаемое событие!

   Тут и там послышались смешки.

   - Милая девушка, вы хотя бы дословно повторяли то, что вам телепатируют, а не пытались импровизировать, выдавая ваш лепет за собственные умозаключения, - сказал профессор. – Тем более что молодой человек искренне пытается вам помочь, а вы…

   Валька сидел красный, как рак, но мужественно не опускал взгляда под перекрестным огнем любопытных глаз.

   - Присаживайтесь, студиозус Зябликова, - вздохнул пра. – А вам, молодой человек, я хочу еще раз напомнить, что экзамены будут проходить в аудитории, защищенной от мысленного воздействия. Так что вашей прелестной соседке придется переступить через себя и все-таки выучить мой предмет.

   Теперь покраснела и Лилька, плюхнувшись на место.

   - Ты не мог думать потише? – шепотом напустилась она на Вальку.

   - Как умею, так и думаю. Прости, - извинился он. – Я хотел, как лучше…

   - Он теперь меня точно живьем на экзамене съест.

   - Авось не съест. Экзамен ведь будет только осенью, - обнадежил парень. – Авось забудет…

   Но Лилька покачала головой. Память пра Гонория была притчей во языцех.

   А тот уже, как ни в чем не бывало, продолжал диктовать лекцию, и Вальтер снова принялся писать. Вздохнув, девушка отложила испачканный кляксой лист и тоже начала выводить букву за буквой. Но мысли ее витали по-прежнему далеко, и колокол, знаменующий завершение занятия, она даже не сразу услышала. Опомнилась лишь, когда вокруг все задвигались, как попало пихая пергаменты в сумки, пряча перья в футляры и торопясь к выходу.

   - Студиозус Зябликова, если вы думаете, что я собираюсь продолжить диктовать что-то специально для вас, то вы ошибаетесь, - раздался рядом голос пра Гонория. – Сейчас сюда придут первокурсники… Хотя, мне почему-то кажется, что тема «Мифы весеннего-летнего природного цикла» вам тоже нужно повторить. Уж если вы за три минуты забыли все, мною сказанное, то наверняка не помните то, что было три года назад.

   Девушка сорвалась с места.

   Вальтер ждал ее в коридоре, переминаясь с ноги на ногу.

   - Пошли? – только и спросил он.

   - Пошли, - кивнула Лилька. - Что у нас сейчас?

   - Лекция по некромантии. А потом еще практическое занятие по нежитеведению.

   Некромантия! Лилька задохнулась. Как она могла забыть? На сегодняшней лекции произойдет то, что весь курс ждал уже несколько недель, с тех пор, как было объявлено о дате начала преддипломной практики. Лишь одна мысль сбила ее с тревожно-романтического настроя:

   - Слушай, а ты домашку по нежитеведению сделал?

   - Реферат «Жизненный цикл истинного оборотня»? Ага.

   - Дашь списать?

   - Конечно. Только… ты это…ну… - замялся парень.

   - Да ты что, Валь? – Лилька остановилась, хлопнула ресницами. – Думаешь, я на тебе до конца учебы выезжать буду? Я ведь учу. Честно-честно! А это… просто мы день рождения вчера отмечали, вот я и забыла.

   Она скорчила умильную гримаску и улыбнулась, отлично зная, что Вальтер за ее улыбку в лепешку расшибется. Хороший он все-таки парень, безотказный. Все сделает, главное – правильно попросить.

   Вот и сейчас он вздохнул, прикусил губу…

   - Ладно, - и полез в свою сумку.

   - Ой, спасибо! – Лилька жадно выхватила из его руки несколько перевязанных бечевкой пергаментов. – Ты настоящий друг! Я тебя даже поцелую…потом. Если захочешь!

   Судя по лицу парня, он этого хотел. Очень-очень. Но вздрогнул, обиженно заморгав, когда Лилька, развернув пергаменты, возмущенно протянула:

   - Ну, ты и дурак! Вот на кой ляд ты столько написал? Тут же пять… нет, шесть страниц! Да разве я это за полчаса все скопирую? Не мог покороче? Вот дура-ак… Мне же «неуд» влепят! И это в конце семестра! Ой, Валька, ты меня убил!

   Девушка чуть не расплакалась, и парень тихо потянул у нее из руки пергаменты:

   - Я могу сократить.

   - Когда? Через полчаса начало занятия, а нам еще в соседний корпус топать!

   - Я успею, - набычился он. – Ты только поверь!

   - А почерк?

   Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду:

   - Ничего, что-нибудь придумаю!

   - Ну, смотри, - смилостивилась Лилька, - я в тебя верю!

   Она уже на позапрошлом курсе поняла, что на Вальку всегда можно положиться. Можно не писать лекцию от слова до слова, можно не стараться учить домашнее задание. Можно даже вообще его не делать – Вальтер фон Майнц всегда рядом, всегда поможет, подскажет, выручит. И верный к тому же. Эх, если бы!

   2.

   Преподавателя некромантии любили все девушки всех курсов. Нет, даже так – боялись, боготворили и обожали, несмотря на его неизменную холодность. Сын ректора, светловолосый синеглазый тридцатипятилетний красавец Виктор Вагнер, умел очаровать любую, хотя и не спешил пользоваться служебным положением. Он происходил из семейной династии Вагнеров, и был преподавателем некромантии уже в третьем поколении. Его дед, Рихард Вагнер, чей портрет украшал главный стенд в Зале Славы Университета, сменивший на посту предыдущего ректора, заслужившего звание бессменного, прославился не только тем, что сменил этого самого бессменного, но и тем, что именно при нем Колледж Некромагии стал Институтом Некромагии.

   Белокурый плечистый красавец-преподаватель легко, словно танцуя, вошел в аудиторию и буквально запрыгнул на кафедру. Несмотря на порывистые движения, он не был ни развязным, ни резким. Остановился, обвел аудиторию пристальным взглядом. От своего деда, портрет которого висел в Зале Славы на первом этаже главного корпуса, он отличался лишь тем, что никогда не носил ни бороды, ни усов, и потому выглядел немного моложе своих природных тридцати пяти лет.

   - Здравствуйте, господа студиозусы, - прозвучал негромкий голос. – Сегодня последняя лекция перед началом подготовки к преддипломной практике, и посвящена она будет технике безопасности. Основное скажу вам я, но кураторы, которые будут сопровождать некоторых из вас, наверняка захотят добавить что-то и от себя. Зачет по технике безопасности каждый из вас завтра сдаст каждый своему куратору. Пока же вас решили распределить таким образом…

   Лилька затаила дыхание, как, в общем-то, и все девушки курса. Преддипломная практика предполагала выезд за пределы города на целых два месяца небольшими группами – один сопровождающий куратор и несколько студентов. Как правило, в роли кураторов выступали лаборанты и аспиранты, но иногда подвизались и преподаватели – если лаборантов на всех не хватало. Группы обычно были небольшими, по три-четыре человека, и всем было интересно, кто в какой группе окажется, а также – решит ли сам завкафедрой оказать честь быть у кого-то куратором.

   - Итак, - профессор чуть ли не из воздуха выхватил длинный список. – Студиозус Ангелов, студиозус Белла, брат и сестра Борец, студиозус Бурякова – к аспиранту Двойчеку. Студиозус Вайс, студиозус Варяжко, студиозус Витек – к аспиранту Ковальскому…

   Лилька скрестила пальцы наудачу, и едва не застонала, когда неожиданно прозвучало громом с ясного неба:

   - Студиозус Земниц, студиозус Зябликова, студиозус Иржинец, студиозус Кралов, – вам повезло, вас забираю лично я…

   - Аа-а-ах, - чуть ли не хором выдохнули все восемь девушек курса. Громче всех стонали две из них – сама Лилька и первая красавица курса и всего потока Анна Белла, происходящая, между прочим, из семьи потомственных некромантов. Одна стонала от восторга, другая – от зависти, поскольку участие самого завкафедрой в практике студентов предпоследнего курса до последнего момента была под вопросом.

   - Поздравляю, - немного натянуто улыбнулся Вальтер.

   - Спасибо, - Лилька прижала руки к груди, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Особенно распирало ее от восторга еще и потому, что в группе она оказалась единственной девушкой, а это значит, что целых два месяца у нее не будет конкуренток. И уж тогда… - Я сейчас умру от счастья.

   - Только попробуй, - проворчал Вальтер. – Этим ты только всех остальных порадуешь. И Анну особенно.

   Лилька обернулась на сидевшую в четвертом ряду красавицу Анну Белла. Та побагровела, на глазах у нее блестели злые слезы. Она сердито кусала губы и нервно сжимала и разжимала руки. Перо в ее пальцах уже превратилось в жалкую былиночку.

   - Да уж.

   Лилька ощутила приятное чувство превосходства и посмотрела на посрамленную соперницу с гордостью.

   Профессор продолжал читать, но его уже слушали не так внимательно. Самое главное было сказано, счастливчики определились. Вальтер лишь пожал плечами, когда его вместе с тремя другими студентами – двое парней и еще одна девушка – распределили к единственной на кафедре женщине-некроманту, младшему преподавателю госпоже Ядвиге Ленской.

   - Итак, - закончив чтение, профессор Вагнер отложил стопку листков. – Вы все, надеюсь, запомнили, кто с кем из кураторов будет работать. После занятий просьба отправиться на первую встречу. Там вы получите список заданий, которые вам предстоит выполнить на практике, а также список литературы и нужных вещей, которые каждому будет необходимо взять с собой в дорогу. Скорее всего, выдвигаетесь утром следующего понедельника, но насчет точного времени и конечной точки маршрута каждой группы распространяться не хочу. Все это будет строго индивидуально. Самое главное, что вы должны запомнить – вы должны всегда и во всем слушаться своих кураторов. На время практики именно они становятся вашими родителями, начальством, хозяевами, богами, которых надо почитать, слушаться, уважать и так далее.

   Девушки только вздыхали, слушая его слова. Лилька прикусила губу, чтобы не закричать от радости. Два месяца! Два месяца практически наедине с любимым преподавателем! Слушаться его? О да, она будет слушаться. Она уже готова слушаться. Все, что угодно! Он непременно ее заметит, оценит, поймет ее чувства к нему.

   - И, самое главное, - продолжал профессор, - никакой личной инициативы. Я не могу сказать точно, с чем вам придется столкнуться на практике. Не могу предсказать, что приготовили вам остальные мои коллеги – будет ли это простая прогулка по окрестностям столицы или путешествие к заброшенным святилищам древних богов. Но, что бы вам ни выпало, вы должны это принять и постараться справиться с заданием как можно лучше. Это – понятно?

   Аудитория вразнобой загудела – мол, да, все понятно. Громче всех раздавались голоса парней – в отличие от девушек, они не питали личных чувств к заведующему кафедрой. Им просто хотелось на практику, чтобы поскорее проявить себя.

   - Отлично, - профессор Вагнер посмотрел на песочные часы, стоявшие на кафедре. – В таком случае, можете быть свободны. И, поскольку до конца лекции еще есть почти треть часа, думаю, с моей группой мы сможем позаниматься прямо сейчас.

   Лилька чуть не завизжала от восторга. Неужели, ее желание исполнится так быстро? Сейчас все уйдут, останутся только Виктор Вагнер, она и… мальчишки не в счет.

   Студенты зашевелились. Парни выходили быстро – треть часа свободы это щедрый дар, которым грех не воспользоваться. Девушки медлили. Анна Белла трясущимися руками пыталась уложить вещи в сумку, но и то и дело роняла бумагу, перья, книги или чернильницу. Когда же чернильница упала во второй раз, она расплакалась и рухнула на стол, пряча лицо в ладонях. Отчаяние ее было столь велико, что остальные студенты сочувственно вздыхали, а две ее ближайшие подруги, Людмила Монс и Яна Терчева, сели рядом, обнимая за плечи и пытаясь утешить. Но это привело лишь к тому, что Анна зарыдала в голос, размазывая по щекам слезы пополам с косметикой.

   Лилька поморщилась и гордо усмехнулась. Проигрывать надо уметь. Анна и так все годы считалась первой красавицей не только этого курса, но и всего потока. Она шла по жизни, уверенная, что все в жизни ей удается легко и быстро. Что ж, милая, получи! Жизнь состоит не только из праздников. Будни случаются намного чаще.

   Задерживался и Вальтер. Парень так тщательно все укладывал в сумку, что Лилька не выдержала:

   - Ты никуда не опаздываешь?

   - Нет, а что?

   - Ну, в столовую сходи.

   - Так ведь еще есть время…

   - Ну и отлично. Потом все набегут, а ты приди пораньше и займи нам с тобой местечко. У окошка, ладно?

   Парень вздохнул:

   - Но я хотел…

   - Куда-то сходить? Тогда тем более беги! Если опоздаешь и ничего не успеешь, будет хуже. Да иди ты! Я без тебя потом до столовой доберусь, ага? Кстати, ты не забыл, что хотел еще для меня домашку по нежитеведению переписать?

   - Не забыл, - помявшись, Вальтер отошел. – Только ты не опаздывай в столовую, хорошо?

   - Примчусь, как ветер! – девушка послала ему воздушный поцелуй. – Закажи мне блинчики! Я, в отличие от некоторых, не боюсь потолстеть!

   Сказано это было намеренно громко, чтобы немногие оставшиеся в аудитории девчонки пошли красными пятнами от зависти. Лилька действительно могла позволить себе есть все подряд в любых количествах и держать себя в форме. Не то, что та же Анна Белла, которая постоянно следила за размером талии, изнуряя себя то диетами, то специальными комплексами тренировок, или Яна Терчева, от лишней конфетки мигом покрывающаяся прыщами.

   Удар попал в цель. Анна Белла взвыла особенно трагично. Настолько, что Виктор Вагнер поднял голову, оторвавшись от своих записей:

   - Что с вами, студиозус Белла? Вам нехорошо? Что случилось? Получили известие из дома?

   Девушка отчаянно помотала головой.

   - Вам плохо? Вы боитесь ехать на практику? Как же так? Дочь потомственного некроманта, внучка знаменитого Йожа Беллы – и боится практики? Обо всем будет доложено вашему куратору.

   - Я не… не, - всхлипнула Анна, - это совсем не то. У меня… болит…живот.

   - Ах, вот как? Пригласить целителей?

   - Нет, - девушка помотала головой. – Я потом… сама… посижу немного, а потом…

   - Сидите, - кивнул профессор. – А вы что? – обратился он к ее подругам. – Останетесь и поможете ей? Похвально.

   Людмила и Яна энергично закивали. Они бы тоже отдали, что угодно за возможность побыть рядом с обожаемым преподавателем.

   - Однако если опоздаете на встречу с вашими кураторами, вам придется объясняться с ними самостоятельно, - несколько отрезвил их Вагнер. – Дружба – это прекрасно, особенно столь редко встречающаяся дружба между девушками, но и учебу никто не отменял.

   Девушки энергично закивали, забормотали наперебой, что они постараются все успеть. Лилька слушала их с гордым видом. Пусть себе сидят тут, сколько влезет! Все равно на практику они поедут в разные места и не увидятся долгих два месяца. Да и потом их ожидает написание диплома, а тогда учиться они станут лишь три дня в седмицу, готовясь к экзаменам, остальное время встречаясь со своими кураторами или занимаясь самоподготовкой. Этого времени должно хватить, чтобы окончательно расположить профессора некромантии к себе.

   - Ну, а вы, господа студиозусы, - обратился тот к счастливчикам, - присаживайтесь поближе. Студиозус Зябликова, прошу сюда.

   Лилька вспорхнула с места, уже чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Он ее выделил! Конечно, можно было счесть это простой любезностью, ведь она в группе единственная девушка, а может быть… чем бесы не шутят? Ради красивых глаз профессора девчонки пускались на разные хитрости. Одни, как Анна Белла, зубрили некромантию так, что сами могли заменять наставников у первых курсов. Другие прикидывались глупее, чем есть на самом деле и просили Виктора Вагнера оставить их после занятий, чтобы индивидуально объяснил им трудные места. Третьи подчеркнуто игнорировали этот предмет, считая, что преподаватель должен сам за ними бегать, чтобы заставить полюбить некромантию. С последним было труднее всего – тех, кто осмеливался идти по этому пути, либо отчисляли, либо переводили на другие факультеты. Так три девчонки оказались среди целителей, а еще одна отправилась учиться на ведьмачку, оказавшись на том потоке единственной девушкой.

   Лилька играла роль «способной, но плохо собранной». Иногда она выдавала действительно отличные ответы и все практические задания выполняла на «отлично», но если ее спрашивали, краснела, запиналась и со слезами на глазах утверждала, что «знала, но забыла».

   Счастливчики пересели на первую парту. Анна и ее подруги тоже попробовали придвинуться ближе, но профессор махнул им рукой:

   - Нет-нет. Вы оставайтесь на местах. То, что я скажу своим подопечным, вряд ли пригодится именно вам. Ваши кураторы проведут с вами отдельную беседу. И даже темы для дипломных работ у вас будут заведомо разные.

   Уже вскочившая с места Анна опять плюхнулась на скамью. Подруги поддержали ее под локти, пытаясь утешить, но сами при этом выглядели такими расстроенными, что настроение у Лильки подскочило до небес.

   - Чему вы так улыбаетесь, студиозус Зябликова? – тут же поинтересовался Виктор Вагнер.

   Подавив желание сказать: «Тому, что вижу вас, профессор!» - девушка напустила на себя важный вид и сказала:

   - Я так долго ждала этой практики! Наконец-то, мы можем показать, кто из нас на что способен!

   - Да, - кивнул профессор, и лицо его дрогнуло, озаряясь тенью улыбки, - именно практика – главное, что делает некроманта некромантом. Можно всю жизнь просидеть в четырех стенах и выучить всю библиотеку Университета, но спасовать перед первым в своей жизни умертвием, и не суметь даже отличить упыря от вампира*. А можно почти ничего не читать, но расправляться с нежитью одной левой. Правда, тут следует принимать во внимание и природный уровень силы, но и эта сила без постоянных тренировок, и опять-таки практики может ослабнуть. Но относительно слабые силы практика поможет развить. А большие силы можно без практики растерять.

   (*Упырь – оживший мертвец, который питается не только кровью, но и мясом своих жертв. Если упырь укусит живого человека, в рану попадает яд, от которого, скончавшись, жертва превращается тоже в упыря. Вампир – просто человек, больной вампиризмом, которому, тем не менее, тоже нужна кровь. Больных вампиризмом иногда можно вылечить. Прим.авт.)

   Девушки – все четверо – слушали его с открытым ртом. Лилька даже подалась вперед, затаив дыхание и невольно выпятила грудь.

   - Вас четверых я выбрал для себя именно по этой причине. У вас всех недостаток именно в отсутствие практики. Ваши способности нуждаются в дополнительном стимулировании…

   Лилька опять улыбнулась. Эх, знал бы сам профессор, насколько двусмысленно прозвучали его слова!

   - Многочисленные занятия на кладбище и, для иногородних, домашние задания на каникулах – это не совсем то, что делает некроманта некромантом, - продолжал Виктор Вагнер. – В Зале Славы вы можете увидеть портреты великих некромантов прошлого. Большинство из них показывали довольно посредственные знания теории, но в практической работе им не было равных.

   Лилька подняла руку, как примерная ученица.

   - Что вы хотели спросить?

   - Но там, в Зале Славы, есть и портрет вашего деда, магистра некромантии Рихарда Вагнера, - сказала девушка. – Неужели, он тоже…

   - Это к делу не относится, - быстро ответил профессор, и девушка сделала мысленную пометку на будущее. Оказывается, непробиваемого преподавателя тоже можно смутить. Видимо, в молодости его дед был тем еще сорви-головой. Значит, и внук тоже способен на безумства. Дело за малым – во время практики подвигнуть его на такие безумства.

   - А мне кажется, что относится, - храбро заявила она. – Ведь кто знает, что предложит нам жизнь. Вдруг уже завтра произойдет то, что заставит взглянуть на привычные вещи с неожиданной стороны!

   Улыбка на губах профессора стала заметнее.

   - А вы правы, студиозус Зябликова, - неожиданно сказал он. – Именно так все и происходит. Но чаще всего практика показывает, что подобные неожиданности не совсем приятны. И главное – быть достаточно наблюдательным для того, чтобы успеть вовремя распознать надвигающуюся опасность и принять меры для ее предотвращения.

   С задней парты донеслось чье-то хихиканье, и Лилька почувствовала, как у нее вспыхнули уши. После чего жар перекинулся на щеки. Ах, значит, он ее раскусил? Ну, ничего! Мы еще поборемся! Так даже интереснее!

   - В работе некроманта – да, внезапно восставшие из могилы мертвеца или массовое разупокоивание кладбища действительно означают большие проблемы, - произнесла она. - А в жизни? Неужели сюрпризы, которые преподносит жизнь, всегда неприятны?

   - Не всегда, согласен, - помолчав, ответил мужчина. – И, но, как правило, они носят двойственный характер. Вот для меня, например, приятным сюрпризом явилось ваше умение рассуждать. Обычно в теории вы выказывали весьма посредственные результаты, а тут… Приятно удивлен… Но вот выбранная вами тема больше подходит для бесед с пра Гонорием, чем со мной. И посему давайте закончим обсуждение.

   «Ага, - Лилька мысленно хищно потерла руки. – Уходите от ответа, господин профессор. Значит, чувствуете свою слабость! Поднажмем!»

   - Но ведь личная жизнь некроманта тоже связана с его работой, - попробовала продолжить она.

   - Хватит, Зябликова, - обошелся без обычного «студиозус» профессор. – Об этом, если возникнет желание, можно поговорить после практики. А пока прослушайте краткий курс техники безопасности. До отъезда на практику у вас остается четыре полных дня, из них два приходятся на выходные. Все эти дни вы должны посвятить подготовке, хотя и занятий сегодня и завтра никто не отменял. Я сейчас раздам вам список вещей, которые будут необходимы вам при работе. Постарайтесь их приобрести, купить или взять напрокат, - он зашуршал разложенными на столе бумагами. – Также вам вменяется в обязанность за оставшийся день сдать все имеющиеся задолженности и вернуть в библиотеку книги. В обмен на книги вы получаете несколько методичек, которые и станут вашими учебниками на ближайшие два месяца. Не беспокойтесь, книги вы потом получите обратно, поскольку по ним вам предстоит готовиться к выпускным экзаменам осенью. Заодно, я составил список предметов, которые категорически запрещено брать с собой в поездку.

   - В поездку? – чуть не взвизгнула Лилька.

   - А вы как хотели? Практические занятия предполагают выезд за пределы Зверина.

   - И вы будете с нами все два месяца?

   - Не совсем. На столь долгий срок мне вряд ли разрешат оставить кафедру без преподавателя – не забывайте, что у младших курсов еще месяц будут идти занятия, а потом им предстоит месяц экзаменов. Так что, скорее всего, либо вас оставят при кафедре, либо я отвезу вас на место и оставлю на попечение местных некромантов, но буду навещать время от времени.

   За спиной послышалось ехидное хихиканье – ее соперницы тихо праздновали победу. Лилька сжала кулаки. Ну, ничего, она им еще покажет!

   - Вам уже лучше, студиозус Белла? – тут же послышался голос Виктора Вагнера. – Может быть, пойдете по своим делам?

   Теперь пришел черед улыбаться самой Лильке. Нет, есть в мире справедливость! Три девицы на задней парте хором смущенно залепетали, что они, пожалуй, еще чуть-чуть посидят, самую малость…

   - Хорошо, посидите, - неожиданно покладисто согласился профессор. – Но если вы опоздаете…

   - Нет-нет, что вы! Мы следим за временем! – хором принялись уверять его. – Еще пару минуточек…

   - Отлично, - Виктор Вагнер махнул рукой студентам: - Подойдите и получите списки того, что вы должны приобрести и сделать за оставшиеся три дня.

   Лилька «благородно» поднялась первой. Пусть парни лишний раз продемонстрируют свое хорошее воспитание, пропустив девушку вперед. Она подошла и, взяв листок, уже хотела заговорить, но профессор нетерпеливо отмахнулся – мол, не задерживайте. Девушка отошла, но тут же сообразила, как привлечь внимание преподавателя.

   Вернувшись на свое место, она сделала вид, что внимательно читает список.

   - Мэтр Вагнер! – вскинула руку, требовательно помахав ладошкой.

   - Да?

   - Мне тут кое-что не понятно. Вы можете подойти?

   - Что именно вам не понятно? – тот не спеша встал с кафедры.

   - Вот тут в списке… Эти вещи брать обязательно?

   - Какие? – Вагнер все-таки подошел и наклонился над листком, который девушка нарочно держала так, чтобы они оказались как можно ближе друг к другу. Ему даже пришлось опереться ладонью на спинку ее сидения. Подстриженные по последней моде волосы упали на гладко выбритую щеку. Лилька даже невольно вытянула губы трубочкой – так ей захотелось поцеловать мужчину. И от него исходил такой приятный запах… Цветы и мускус… м-м…

   - Вот это, - она наугад ткнула пальцем в список.

   - А что вас не устраивает в наличии сапог и теплого плаща?

   - Но они же тяжелые! Если тащить еще и их, то…

   - Студиозус Зябликова, смею вам напомнить, что это – одежда. Одежду вы наденете. Я понятно объясняю? Впрочем, если вам угодно, можете пройтись по кладбищу в туфлях.

   - Извините, - она захлопала ресницами. – Я просто подумала, что… какой у вас одеколон интересный! Хм, - она потянулась вперед, выразительно принюхавшись, и с некоторым недоумением и удивлением заметила на его лице признаки растерянности и даже какой-то обиды.

   Потом на глаза профессора навернулись слезы. Он сделал еще один глубокий вдох и внезапно чихнул.

   - Что с вами? – Лилька заботливо схватила его за запястье. – Вы простыли? А как же наша практика?

   Виктор Вагнер помотал головой, силясь отодвинуться, но расчихался так, что вырваться не смог.

   - Вам нехорошо? – уже начала беспокоиться девушка, хотя внутри у нее все ликовало. Вот сейчас она проявит себя такой заботливой, нежной, любящей, что сердце симпатичного холостяка дрогнет.

   - Мне… нет, - Виктор Вагнер закрыл лицо свободной рукой. – У вас дома есть какое-то животное, студиозус Зябликова?

   - Э-э… кошка… кот.

   - Кот, - из глаз профессора брызнули слезы, и он вывернул кисть, освобождая руку. – Кот! У меня аллергия на кошачью шерсть!

   Махнул на ошеломленную студентку рукой, чихнул еще раз, потом захрипел, словно ему перестало хватать воздуха, и со всех ног бросился к окну, распахивая створку и высовываясь наружу чуть ли не по пояс.

   - Профессор! Профессор, что с вами? – все студенты сорвались с места, кидаясь к преподавателю. Анна Белла спешила впереди всех.

   - Не подходите!

   Тот мгновенно развернулся, отмахиваясь от доброхотов.

   – Оставайтесь на местах! Слышите?

   Девушки и юноши замерли, с безопасного расстояния глядя, как их преподаватель чихает и трет воспаленные глаза. Вдруг вспомнилось, что практические занятия, на которых необходимо было работать с подопытными животными, всегда проводил кто-то из младших преподавателей или аспиранты, а сам заведующий кафедрой никогда и близко не подходил к вивариям и лабораториям, где содержались многочисленные крысы, кошки, кролики. И только со змеями, ящерицами и жабами он иногда работал, к вящему удовольствию студентов. Теперь эта странность получила свое объяснение.

   - Прошу меня извинить, - сказал Виктор Вагнер, когда немного успокоился и торопливо отпил что-то из небольшой бутылочки, которую достал из кармана профессорской мантии. – Вы, студиозус Зябликова, по большому счету не виноваты, поскольку запретить вам держать в доме животное никто не вправе…

   - Левиафан не животное, - заспорила Лилька. – Он… мой покровитель.

   - Покровитель? В самом деле? – вяло заинтересовался профессор.

   - Да. Мне его подарила бабушка, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Она… была со странностями, почти ни с кем из нашей семьи не общалась, кроме моей матери. А потом как-то раз зазвала меня в гости и подарила Левиафана. Сказала, что он мне будет помогать…

   - И как? Помогает?

   Девушка пожала плечами. Пока котенок был маленьким, он действительно был забавным, и с ним приятно было играть. Он так сладко мурлыкал, свернувшись калачиком на коленях… Но когда вырос в здоровенного рыжего котяру со сложным характером и обилием густой шерсти, которая лезла постоянно, как ни вычесывай, от него стало больше проблем, чем помощи.

   - Это очень интересно, - Виктор Вагнер пришел в себя настолько, что уже снова мог улыбаться, хотя глаза у него оставались красными, а из носа предательски текло, - и наличие домашнего духа-покровителя свидетельствует о наличии сильного колдовского дара, но почему, в таком случае, вы пошли на некромантию? Факультет ведовства, как мне кажется, был вам ближе…

   Анна Белла и ее подпевалы противно захихикали, и Лилька испытала острое желание навести на них порчу. Желание было настолько сильным, что девушка сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Нет, сейчас не время и не место! Здесь и сейчас надо было держать себя в руках.

   - Ну, ведовство мне показалось скучным и неинтересным, - ответила она. – Там много от прорицания, а мне оно плохо дается…

   На самом деле Лилька увидела в приемной комиссии самого Виктора Вагнера и, как многие девушки до нее, твердо решила, что будет учиться только у этого красавца.

   - Понятно. И вы пошли учиться тому, что вам давалось проще и легче, - кивнул тот. – Вас можно понять, но… Но в свете последних обстоятельств я бы посоветовал вам подумать о переходе на факультет ведовства. Понимаю, последний курс, а там вам придется вернуться на курс назад и проучиться в Университете даже не год, а целых два, да еще и все каникулы наверстывать программу, но со своей стороны готов оказать помощь и содействие. Вас переведут без лишних проволочек. Я могу свести вас с деканом факультета ведовства уже завтра и…

   Дальше Лилька почти не слушала. Ей стало страшно. Это что же выходит?

   - Вы… меня отчислите? – пролепетала девушка. – Но я… я же успеваю! По всем предметам!

   Конечно, она далеко не отличница, но благодаря помощи безотказного Вальки учится лучше некоторых девушек.

   - Да, мне известен табель вашей успеваемости, и поэтому говорю еще раз – проблем с переводом быть не должно. Это чисто формальная процедура.

   - Но почему?

   - Из-за практики. Практика для будущего некроманта – это все. Боюсь, вы не сможете ее пройти.

   Хихиканье за спиной оборвалось. Ее соперницы то ли ужаснулись, то ли онемели от восторга.

   - Почему?

   - Из-за вашей… хм, наверное, все-таки моей особенности. Я не могу быть вашим руководителем практики, поскольку у меня аллергия на кошачью шерсть. Вы наверняка захотите взять ваше… животное с собой. Нашей группе придется несколько недель провести вместе. Вы, конечно, будете занимать отдельную комнату, но все равно, - он покачал головой. – Тем более что в уставе Университета сказано, что в общежитии запрещено содержать животных, представляющих опасность для здоровья окружающих. Аллергия входит в число опасных заболеваний. Я имею полное право не допустить вас до практики. А это значит, что вы не напишете дипломной работы и не получите диплома о высшем образовании. И о работе по специальности вам в таком случае тоже придется забыть навсегда.

   Слова прозвучали, как смертный приговор. Лилька сидела, ни жива, ни мертва.

   - Но неужели ничего нельзя сделать? – пролепетала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

   - Можно, - смилостивился Виктор Вагнер. – Есть три выхода из положения. Первый я только что озвучил – вы переводитесь на другой факультет, учитесь в Университете лишних два года и получаете диплом ведуньи. Второй – вы договариваетесь с кем-либо из ваших однокурсниц о том, чтобы поменяться с нею местами и проходить практику у другого преподавателя. И третье – избавляетесь от вашего кота.

   Молчание за спиной сменилось напряженным сопением. Ну, как же! Анна уже спит и видит себя на ее, Лильки, месте, и только и ждет, чтобы та согласилась. А вот фигушки!

   - Я могу подумать?

   - Думайте. До завтра.

   3.

   Из учебного корпуса девушка выбралась, еле держась на ногах. Обрушившийся на нее удар был слишком силен. И, самое противное, что ее соперницы были рядом, видели ее унижение, и теперь только и будут подкарауливать подходящий момент, чтобы отомстить. Декан поставил срок до завтра. Через несколько часов она должна будет принять решение. Но что делать? Девушка была растеряна и чувствовала себя так плохо, что, уйдя на аллею, села на ближайшую скамейку и дала волю слезам, не думая, увидит ли ее кто-нибудь.

   Но глупо плакать, если никто не видит твоего горя и не спешит утешать. Надо было что-то делать.

   Желудок громким бурчанием напомнил о себе. Лилька встрепенулась. До конца обеда оставалось какие-то четверть часа. Потом столовая закроется до ужина. Нет, ни у кого не отнимут тарелку, пока студент ест, но опоздавших через пятнадцать минут уже пропускать не станут, и придется терпеть еще несколько часов. Валька, небось, весь извелся…

   Валька! Как же она сразу о нем не подумала? Вальтер обязательно что-нибудь придумает! Он такой умный и всегда готов помочь.

   Сорвавшись с места, девушка побежала к третьему корпусу Университета, где располагалась столовая.

   Несмотря на то, что обычно в ней могли одновременно завтракать, обедать или ужинать триста человек, сейчас там яблоку негде было упасть. Такое впечатление, что все студенты со всех факультетов и курсов договорились и явились за несколько минут до закрытия. Со стороны раздаточных столов то и дело доносились возмущенные голоса: «Нет котлет! Кончились! Остались только голубцы и вареные овощи!.. Потерпите немного, яйца сейчас доварятся!.. Будет сбитень, будет, уже несут… Кто заказывал хлеб! Получите!»

   Лилька растерялась, остановившись на пороге, не зная, в какую очередь становиться.

   - Лилия! Лиля! – закричали ей.

   Девушка обернулась. От столика у окошка отчаянно махал руками Вальтер фон Майнц.

   - Иди сюда! Я для тебя все уже заказал!

   Он улыбался во весь рот и сиял, как новенький золотник*. При виде его улыбки Лильке самой захотелось улыбаться.

   (*Золотник – самая крупная денежная единица, равная десяти злотым.)

   Перед Вальтером на столе стояли две порции студенческого обеда и даже салатик с яблоками и грибами.

   - Садись, - парень подвинул ей стул. – Извини, что немного остыло, но…

   - Ничего, - Лилька вдруг поняла, что от всех переживаний страшно проголодалась и с удовольствием схватила ложку. – Не придется полчаса дуть и обжигаться. Ой, Валь, спасибо тебе! Я такая голодная!

   Она накинулась на еду, а Вальтер, отложив свою ложку, с улыбкой смотрел, как она ест.

   - А у меня для тебя хорошая новость! – нарушил он молчание, когда от супа осталось меньше половины.

   - Какая? – Лилька отправила в рот последнюю ложку супа и придвинула тарелку с котлетами и салатик.

   - Я договорился с Земницем и госпожой Ленской, - Вальтер так и лучился улыбкой. – Они согласились поменяться!

   - Поменяться на что? – девушка замерла, перестав жевать.

   - Ну, госпожа Ленская сказала, что мы отправимся на практику в Брезень, а я вспомнил, что Земниц из того же воеводства, - пустился в объяснения юноша. - Вот я и подумал, что ему будет приятно оказаться в двух шагах от родного дома. Ну, на выходные в гости съездить и все такое… Поймал Земница в коридоре, свел с госпожой Ленской, и они согласились на обмен. Я теперь буду вместе с тобой практику проходить. Ты довольна?

   Напоминание о практике и связанных с нею проблемах мигом испортило аппетит. Лилька отложила вилку, прикусила губу. Ну, Валька, ну удружил! Кто его за язык-то тянул?

   - Лилия, что с тобой? – тот почуял неладное. – Все хорошо?

   - Все плохо, - с досадой девушка оттолкнула от себя тарелку. – Все просто кошмарно!

   - Ты, - лицо юноши обиженно вытянулось, - не рада, что я вместе с тобой практику проходить буду?

   - Да причем тут ты? – взвыла Лилька. – То есть, причем, конечно, здорово и все такое, но… если бы дело было только в этом! Практики у меня не будет! И диплома тоже! И вообще… может, меня отчислят уже завтра!

   - Тише, - Вальтер накрыл ее ладонь своей. – Не кричи. Успокойся. Что случилось?

   - Все! – всхлипнула Лилька. – Все и сразу! У профессора аллергия!

   - На тебя?

   - Дурак! – взвизгнула девушка. – На кошек! У меня блуза Лёвкой пахнет, а он этого запаха не выносит! И меня то-о-же…

   Слезы, которые, казалось, кончились еще в сквере, полились с новой силой. Вальтер торопливо выдернул из кармана платок, сунул девушке и кинулся ее успокаивать. Постепенно, всхлипывая и причитая, Лилька рассказала ему все.

   Юноша вздохнул.

   - Значит, ты очень хочешь поехать с ним на практику? – пробормотал он, кусая губу. – А как же…А если пойти к кому-нибудь другому…

   - Ты что, совсем идиот? – огрызнулась Лилька. – Я к нему хочу! К Виктору… А тут еще эта задавака Белла… Она все видела и слышала. Я теперь просто обязана сделать все, чтобы остаться в его группе! Валька, милый, ты такой умный, ну придумай что-нибудь, чтоб профессор Вагнер меня не выгнал! Мне очень-очень-очень нужно. Ну, пожалуйста! Я знаю, ты можешь! Ну, Валь, ну, что тебе стоит? Помоги мне!

   Тот сидел, кусая губы и глядя на скатерть, словно пытался в разводах от пролитого накануне чая, жирных пятнах, крошках и складках ткани прочесть судьбу, как авгуры гадают по внутренностям жертвенных животных.

   - Сколько у тебя времени?

   - До завтра.

   - Хорошо, - дотянувшись резким движением, Вальтер решительно накрыл ее ладонь пальцами и слегка пожал. – Сейчас ты приведешь себя в порядок, мы быстро доедаем и идем на нежитеведение и зачет по заклинаниям. Потом у нас еще зачет по боевым искусствам…

   - Э-эй, боевые искусства мы сдаем завтра! – встрепенулся Вальтер.

   - Тем более! Времени полно. И ты со всем успеешь справиться.

   Обнадеживающие слова Вальтера вернули Лильке аппетит, и она с удовольствием доела уже остывшие котлеты и зажевала их салатиком. Как все-таки хорошо, что есть такой друг!

   Выходя из столовой, она почти столкнулась в дверях с Анной Беллой и ее вечными подпевалами. Соперницы смерили ее презрительным взглядом, но девушка в ответ скрутила фигу от сглаза и быстро, скороговоркой, начала начитывать заговор от злых духов.

   - Ты чего? – Вальтер схватил подругу за запястье, но та вывернула кисть и, не сводя глаз с трех девушек, дочитала заговор до конца.

   - Ты чего? – повторил юноша.

   - Ничего, - девушка проскользнула в двери. – Будут знать…

   - Но они же ничего не делали!

   - Да, но как смотрели! Держу пари, они постараются подготовить мне какую-то пакость!

   Юноша бросил через плечо взгляд на уже скрывшихся за чужими спинами студенток, но ничего не сказал.

   - Колдовать не на уроках нам запрещено, - осторожно напомнил он немного погодя.

   - А кто колдовал? Я? Пойди сперва, докажи! Или ты собираешься в Университете Некромагии начать охоту за ведьмами?

   Вальтер вздрогнул, вспомнив, наверное, что-то из своего отрочества. В отличие от Лильки, он рос в семье, не имеющей отношения к магии, и проснувшиеся у мальчишки способности не только напугали и изумили окружающих, но и дали повод недругам герцога фон Майнца обвинять его вторую жену в колдовстве. Специальная комиссия, в которую входили также трое профессоров из Университета, доказали, что сама женщина не имеет к колдовству никакого отношения, но в числе ее предков наверняка были ведьмы. В прежние времена это почти наверняка означало крупные неприятности для всей семьи, арест и конфискация имущества в пользу короны, а так отделались легким испугом и тем, что у одного из герцогских отпрысков не осталось выбора, кем быть.

   - Лилия, - сказал юноша, - ты же знаешь, я буду последним, кто станет тебя обвинять. Но если Белла или Монс пожалуются в ректорат…

   - Я читала заговор от сглаза! – отчеканила девушка. – И давай закончим на этом!

   Но сама она заканчивать отнюдь не собиралась и всю дорогу до учебного корпуса не переставала думать о том, что предпринять. Анна Белла действительно была довольно сильной некроманткой. Ее двоюродный брат, Йозеф Белла, учился на факультете ведьмаков, а еще один брат, Ангел Белла, в позапрошлом году получил диплом мага-ветеринара, третий из этой семейки, Александер, Белла, учился на алхимика. Беллы были старой, в третьем или четвертом поколении династией магов, которые заканчивали это учебное заведение, еще когда оно было скромным Колледжем Некромагии. Можно сказать, эта фамилия была золотыми буквами вписана в его историю, и портрет ее прадеда Йожа Беллы любой мог увидеть в Зале Славы. Но предков Лилии Зябликовой или Вальтера фон Майнца там отродясь не было. А это значит, что в случае конфликта ей придется как следует постараться, чтобы справиться с соперницей. Но на что только не пойдешь ради любви!

   К сожалению, выяснилось, что и Анна Белла тоже не собиралась забывать о случившемся.

   Зачет по заклинаниям должен был проходить не в лекционной аудитории, а в полуподвальном помещении, освещенном несколькими факелами и старинными светильниками. Из довольно просторной комнаты были загодя вынесены все предметы, которые могли загореться от шальной искры, пол густо посыпан песком, а по углам поставили бочки с водой. Решетки на узких, чем-то похожих на тюремные, окошках, даже искрились от наложенных на них охранных чар. Поговаривали, что когда-то это помещение в самом деле использовалось, как тюрьма – в те времена, когда для студентов еще в ходу были телесные наказания. Потом, с принятием нового закона и переводом Колледжа в статус Института, перекрытия между камерами разломали, в здании сделали ремонт и теперь тут учились вместо того, чтобы отбывать наказание.

   Преподавательница заклинаний мэтресса Коваль была высокой сухопарой женщиной и держалась так прямо, словно боялась, что вот-вот сломается. Но это не мешало ей двигаться так легко и быстро, словно за спиной у нее были невидимые крылья.

   - Все личные вещи – и лишние вещи – оставляем за порогом! – отчеканила она, указывая на тамбур, где одна на другой сейчас громоздились парты и стулья. – С собой берем только свои мозги.

   - Одежду снимать? – пошутил кто-то из парней и покосился на девушек – как они отреагируют на шутку.

   - Вам – да. На всеобщее обозрение, - кивнула мэтресса. – Встанете в середине, чтобы каждый мог вас видеть. Хотя сомневаюсь, что созерцание вашей задницы доставит хоть кому-то удовольствие. Попки младенцев приятны на ощупь только матерям этих младенцев.

   Шутник побагровел и поспешил спрятаться за спины остальных.

   - Верхнюю одежду, однако, придется снять, - тут же уточнила госпожа Коваль. – И закатать рукава блуз и рубашек. Амулеты, если не хотите оставлять тут, можете сдать мне на хранение, - она похлопала рукой по большой холщовой сумке, висевшей на гвоздике у двери.

   Выполнив ее распоряжение, вся группа встала кругом в комнате. Песок поскрипывал под ногами. Мэтресса Коваль прошла в середину, повернулась кругом, оценивая студентов.

   - Отлично, - резюмировала она. – Начнем, пожалуй. Монс, Майнц, два шага вперед!

   Вальтер подмигнул девушке и покинул круг.

   - Для вас первое задание – нанести на стены защитные заклинания. Учтите, от качества вашей работы будет зависеть жизнь ваших товарищей.

   Ого! Студенты переглянулись. Зачеты по теории и практике применения заклинаний они сдавали уже несколько раз, и всегда преподаватель придумывала что-то новенькое.

   Переглянувшись, Валька и Людмила пошли вдоль стен в разные стороны, время от времени приостанавливаясь и совершая пассы. С их пальцев срывались искорки, которые не таяли, если успевали долететь до стен. Тогда они оседали на камнях и начинали пускать во все стороны тонкие нити, которые извивались, словно усики каких-то диковинных растений, переплетаясь между собой и образуя причудливую вязь защитных заклинаний. Мэтресса Коваль молчала, но, когда Людмила на миг замерла, и ее подруга Яна Терчева дернулась было подсказать, так выразительно хмыкнула и шевельнула бровью, что девушка осталась на месте, кусая от волнения губы.

   Обойдя аудиторию по периметру, студенты заняли свои места в круге, и Лилька не преминула шепнуть другу:

   - Ты ни разу не сбился, а Монсиха наделала ошибок!

   - Вы в этом уверены, студиозус Зябликова? – тут же послышался голос наставницы.

   - А…э-э…ну да! – пролепетала Лилька, удивленная тем, что ее услышали.

   - Если это так, то не будете ли вы столь любезны и поправите вашу подругу? – мэтресса Коваль сделала приглашающий жест.

   Теперь все глаза смотрели на девушку, и она покинула круг. Поскольку все парни и девушки, затаив дыхание, следили за первой парой, ей не составило большого труда заметить, где именно сбилась Людмила. Плетение там вышло неаккуратным, несколько «нитей» легли криво, и пришлось их развеять, чтобы уложить заново.

   - Грубовато и чересчур расточительно в плане расхода энергии, но в целом верно, - кивнула мэтресса. – Это все?

   Девушка скользнула взглядом по стене.

   - Все.

   - Хорошо. Студиозус Борец! Где студиозус Зябликова допустила ошибку?

   Ой! Девушка невольно вздрогнула, а Анна Белла и сама Людмила Монс захихикали.

   - Студиозус Белла! – тут же последовал окрик. – Если вы считаете себя такой умной, найдите ошибку в плетении студиозуса фон Майнца!

   Теперь пришел черед бледнеть Вальке. Он даже закусил губу, когда Анна выступила вперед, протягивая руки ладонями вверх, чтобы лучше чувствовать переплетение потоков энергии. Что до Бореца, то парень справился за считанные секунды, уверенно указав на еще одно слабое место – там все было сделано правильно, но нити уложены слишком редко, что давало лазейку для того, кто попытался бы прорвать защиту. Несколькими пассами он усилил защитное поле и вернулся на свое место, заслужив одобрительный кивок.

   - Вот тут, - воскликнула Анна, дойдя до дальнего угла. – Тут ошибка! Я нашла!

   Вальтер еле заметно покачал головой и нахмурился.

   - Уверены? – не обратила на него внимания мэтресса Коваль. – И в чем она выражается?

   - В том, что, тут стык двух стен. И если заклинание попадет точно в угол, два слишком близко наложенных заклинания могут детонировать и разрядиться друг на друга, - девушка на пальцах показала, в какую сторону хлынут потоки энергии. – Может обрушиться все здание.

   - Да, - к явному неудовольствию Вальтера, кивнула наставница. – Однако ошибку можно исправить. Сделайте это, студиозус Белла!

   Анна одарила и Лильку и ее приятеля победной улыбкой и повернулась к стене. Подняла руки, растопыривая пальцы, начиная тихо распутывать заклинание.

   - Не молчите! – распорядилась наставница. – Комментируйте ваши действия вслух, чтобы и остальные поняли, в чем тут дело!

   - Исправить ошибку можно разными способами, - начала девушка. – Можно попытаться распутать все плетение и переделать его заново, но это долго…

   - И затратно в плане расхода энергии, - кивнула мэтресса Коваль. – Впрочем, этот пункт можно обойти…

   Голос ее замер на вопросительной ноте, и Анна с готовностью подхватила мысль, спеша блеснуть познаниями:

   - Можно обойти, если заранее озаботиться наличием накапливающего чары амулета. Защитного или атакующего – не важно. Его можно просто разрядить, чтобы подпитаться высвободившейся силой.

   - Хорошо, но если у вас нет ни того, ни другого?

   - Можно просто наложить сверху другое плетение, которое оттянет на себя ненужные энергетические потоки и в критический момент энергия потечет именно по этим нитям, - ответила Анна, не прерывая работы. Лилька даже завистливо вздохнула – что руки, что язык ее соперницы двигались легко и непринужденно. Валька угадал ее чувства и тихо пожал девушке руку, но она вырвалась. Вот только жалости ей сейчас и не хватало! Что бы такого сделать, чтобы ткнуть соперницу носом в грязь?

   - Можно использовать любое плетение? – последовал новый вопрос.

   - Нет, - быстро пришел ответ. – Проще сделать стандартную «паутинку»…- на последнем слове Анна опустила руки и отошла в сторону.

   - Которую вы нам сейчас и продемонстрировали, - мэтресса Коваль подошла ближе, немного наклонилась, изучая работу студентки. Заклинание «паутинка» действительно по форме напоминало паутину паука-крестовика, только в отличие от нее, всегда имело идеальную форму и имело ровно двенадцать несущих нитей, которые сейчас, в сумерках подвала, поблескивали голубоватым светом.

   - Отличная работа, студиозус Белла. Займите свое место… Нет, рядом со мной. Вас, студиозус фон Майнц, я тоже попрошу выйти из круга.

   Юноша нахмурился, но послушался. Они остановились справа и слева от наставницы, через плечо бросая друг на друга настороженные взгляды. Остальные тоже не сводили с них глаз.

   - Студиозусы Белла и фон Майнц уже сдали зачет, - снизошла до объяснений мэтресса. – Точно также, как студиозус Монс и студиозус Борец, - выдержав драматическую паузу, добавила она. – Присоединитесь к вашим товарищам рядом со мной, господа студиозусы!.. Что же до всех остальных, то вам еще предстоит это увлекательное приключение.

   Лилька бросила нервный взгляд по сторонам. Она так привыкла к тому, что рядом стоит безотказный Валька, что сейчас растерялась. И ведь не оглянешься на него! Стоит бросить взгляд через плечо, это станет всем заметно.

   - Вы, господа студиозусы, - наставница не спешила приближаться, оставаясь вне круга, - сейчас, не сходя с места, должны выбрать себе противника из тех, кто стоит напротив вас, не указывая на него ни взглядом, ни подавая какого-либо знака. Кого изберете – не важно. По моему знаку вы атакуете его любым заклинанием не сильнее второго порядка, одновременно пытаясь защититься от ответного выпада. Какое заклинание вы используете – это ваше право. Мы изучали по меньшей мере… сколько? Терчева?

   - Есть четырнадцать разных атакующих заклинаний второго порядка, - бойко начала та, - двадцать шесть заклинаний третьего порядка и…

   - Достаточно! Выбор у вас огромен. Задача – заставить противника признать свое поражение и сдаться.

   - А как мы узнаем, что он сдался? – пискнула самая маленькая в группе девушка, Алла Бурякова.

   - Достаточно просто сказать «Сдаюсь». Тот, кто будет продолжать атаки после этого, зачета не получает!

   - А защищаться?

   - Для защиты вы можете использовать обычные щиты… которые мы тоже изучали несколько занятий. Условие одно – юноши должны атаковать девушек заклинанием только третьего и четвертого порядка. То же касается для девушек, если они атакуют друг друга. Второй порядок – только если ваш выбор пал на лицо мужского пола.

   Означенные «лица» немного напряглись. По традиции, парней всегда среди некромантов было больше, и сейчас в кругу на двадцать пять парней было всего лишь шесть девушек.

   - Наши судьи будут смотреть, кто из вас нарушает данные условия, - сказала мэтресса.

   Лилька посмотрела на Яну Терчеву:

   - Вопрос можно?

   - Да.

   - А атаковать можно… кого угодно?

   - Да, но только из тех, кто стоит напротив.

   Из девушек напротив Лильки была только Аглая Борецова. Ее брат, получив свой зачет, должен был исполнять обязанности судьи на этом странном состязании.

   - Судьи по местам! – прозвучал приказ. – Начинаем на счет «три». Раз… два…

   Лилька порывистым движением вздернула на себя «щит». Жест получился излишне резким, парень рядом с нею даже шарахнулся в сторону, чтобы его не задело, и искрящаяся молния прошила воздух точно между ними, слегка отклонившись от прямого пути там, где ей пришлось скользнуть по краю Лилькиного «щита». Ну, Аглая! Ну, тихоня! За что? Вот я тебя…

   Девушка сложила пальцы щепотью и метнула в противницу «путы перепелки». Аглая Борецова взмахнула руками, словно пыталась взлететь. Ноги ее впрямь на пару мгновений оторвались от земли, после чего она неловко шлепнулась на песок и тут же кубарем откатилась в сторонку. «Путы перепелки» одновременно связывали в узел то заклинание, которое начинал формировать маг и, в качестве побочного эффекта сперва отрывали его от земли, лишая уверенности в себе, а потом столь же резко заставляя «приземлиться».

   - Борец! Место!

   Властного окрика послушались оба – брат, уже кинувшийся на помощь сестре, сделал шаг назад, а сама Аглая послушно вскочила на ноги, попутно натягивая на себя «щит». Лилька попыталась пробить его стандартным «кулаком» - просто так, чтобы не стоять столбом в ожидании, пока ее осенит. «Кулак», как и следовало ожидать, легко отскочил от «щита».

   Рядом темноту подвала вспарывали вспышки световых заклятий. Чья-то молния отскочила от уверенно выставленного «щита» и ударилась в стену. Защитные чары, которые только что накладывали Вальтер фон Майнц и Людмила Монс, вспыхнули ярко-зеленым светом.

   - Первый уровень! – раздался голос мэтрессы Коваль. – Люблинец! Выйти из строя!

   - Но я ничего не…

   - Выйти! Вон! – в пальцах наставницы заплясал огненный шар. – А вы что стоите? – напустилась она на судий. – Ваше счастье, что этот придурок промахнулся! Студиозус Люблинец! Ну?

   Третий раз повторять не пришлось. Парень попятился, снимая щиты и примирительно поднимая руки:

   - Я случайно! Увлекся… Я не хотел…

   - Ваше счастье, что ваша меткость оставляет желать лучшего, а качество чьей-то работы, наоборот, заслуживает всяческих похвал, - ледяным тоном процедила наставница. – Поэтому вы просто явитесь ко мне на пересдачу. Завтра в это же время… Остальные что застыли? Продолжать! Еще не все сдались!

   Лилька бросила взгляд на Аглаю. Не сдались? Ну, сейчас кто-то завоет о пощаде! Девушка обрушила на противницу каскад мелких, но стремительных атакующих заклинаний четвертого порядка. По отдельности заклинание каскада не несет разрушительной силы, но когда они буквально выстреливают одно за другим, рано или поздно могут пробить любой щит, тем более что каскад можно замкнуть в «кольцо», и оно будет срабатывать механически до тех пор, пока у его создателя хватит сил и желания поддерживать его.

   Но девушка не успела замкнуть «кольцо», когда почувствовала, как невидимая рука сдавила ее за бока.

   Удар пришел… сбоку? Она попыталась отмахнуться, вырваться из постепенно сжимающихся тисков, но каждое ее движение только усиливало зажим. «Гроб упыря», атакующее заклинание второго порядка. Самопроизвольно срабатывает и подпитывается от энергии сопротивляющейся жертвы. Перебить его можно только одним способом – полностью прекратить сопротивление. Упыри обычно не умеют думать и продолжают бороться до тех пор, пока их буквально не расплющивает. А когда туловище превращается в месиво из костей, внутренностей и кожи, тут особо не подергаешься. На практике в прошлом году студентам показывали, что бывает с нежитью под действием «гроба». Половину девчонок и двух парней стошнило прямо там, остальные в тот день отказались от обеда и ужина, а кое-кому еще пришлось на ночь пить снотворное, чтобы кошмары не мучили. Неужели, ее тоже…

   Нет!

   В глазах потемнело от боли и удушья, но Лилька упрямо вскинула руку, наугад мазнув по стоящим сбоку парням и девушкам. Сноп искр сорвался с ее пальцев, ударяясь о щиты и на миг ослепляя добрую четверть группы.

   - Дура! Что творишь? – послышались крики. – Совсем с ума сошла?

   - Студиозус Зябликова? Выйти из…

   - Не могу, - прохрипела Лилька. Отдача от «гроба» все еще ощущалась. Грудина впилась в желудок так, что казалось – еще миг, и она его пропорет. – Это «гроб»…

   - И что? Вы не знаете, как от него защититься?

   - Знаю…

   - Так защищайтесь… Нет, студиозус фон Майнц, вы останетесь на месте!

   Легко сказать «защищайтесь»! Для этого надо полностью прекратить сопротивление – вплоть до того, что снять все «щиты», лечь пластом, не шевелить ни единым членом, постараться не дышать и даже ни о чем не думать – не то, что пытаться ответить нападающему. Это трудно, а для нежити и вовсе невозможно. Да и среди людей мало есть таких, кто откажется от борьбы за свою жизнь, сумеет переступить через инстинкт самосохранения. «Гроб» как раз на это и рассчитан.

   - Падай!

   - Майнц, молчать!

   - Падай, Лилька!

   Ноги подогнулись, и девушка рухнула на пол. Больно ушиблась обо что-то локтем, взвыла, невольно дернувшись, и тут же подавилась криком – от невольного резкого рывка, на нее навалилась такая тяжесть, что кости захрустели. Стиснув зубы, зажмурившись и чувствуя, как из-под век бегут слезы отчаяния и боли, она приготовилась к… смерти? Глупо. Страшно. Невероятно. Что стоит мэтресса Коваль? Почему ничего не предпринимает? У нее на занятии прямо сейчас скончается студентка почти выпускного курса, а она…

   Впрочем, что – «она»? Не секрет, что в Университете время от времени происходили несчастные случаи, зачастую со смертельным исходом. То студенты решат провести эксперимент в комнате и разнесут половину этажа так, что рухнувшими перекрытиями задавит несколько человек, то перепутают заклинания и вместо целительного произнесут родовое проклятье, то на практике сунутся под горячую руку и получат травму. А то и какой-нибудь упырь или вурдалак разорвет практиканта… Бывали, хоть и редко, случаи, когда студенты калечили друг друга намеренно – то мстили за что-то, то просто радовались возможности почувствовать себя настоящим Темным Властелином… Ни один выпуск не обходился без такого случая, и, кроме Зала Славы существовал еще и Зал Позора, где были выставлены портреты тех студентов, чьи действия привели к человеческим жертвам. Неужели и она, Лилия Зябликова, тоже пополнит список жертв? И чей тогда портрет появится в Зале Позора? Кроме того случая на первом курсе, когда один из мальчишек случайно оказался слишком близко от очередного «экспериментатора», с ее однокурсниками пока ничего не происходило. Но это пока…

   От гулкого шума крови в ушах Лилька не слышала, что происходило вокруг. Только поняла, что действие «гроба» закончилось. Боль какое-то время нарастала, а потом пошла на убыль. У нее получилось? Похоже, что да. Теперь шаг второй. Осторожно сосредоточиться и…

   Думать следовало тоже с опаской, ибо существовала модификация «гроба» для мыслящих существ, а ведь большинство заклинаний сначала продуцируется в голове, и вспышку мозговой активности тоже можно принять за сопротивление организма. Поэтому часто советуют «не думать ни о чем». Лилька вот отвлеклась на воспоминания…

   Атака!

   От волнения девушка применила простую «волну» - исключительно силовое заклинание, от которого всех студентов просто оттолкнуло в разные стороны. Кто-то лишь отступил на шаг, кто-то шлепнулся на задницу, а кто-то чуть не отлетел к стене. Задело всех, и хотя никто не получил травм – ушибленные локти и коленки не в счет – Лилька наслушалась о себе много лестного, пока поднималась на ноги.

   - Ну, ты того! Даешь! – Петр Варяжко, белобрысый худощавый парень, покачал головой. – Вот уж не думал…

   - Не думал, что выживу? – напустилась на него Лилька. – Поэтому и «гробом» решил меня припечатать?

   - Я? Ты с ума сошла! Зачем мне в тебя «гробом» кидаться? Я и стоял-то сбоку…

   - Именно! А «гроб» сбоку и прилетел!

   - И все равно это не я! Сама подумай, зачем мне это?

   Но Лилька уже и сама поняла, что сморозила глупость. С Петром они не ссорились, общались, как все, замечая друг друга постольку поскольку. И заклинание прилетело с другой стороны…Нет, это не Петр. А кто?

   - Ты в порядке? – Валька мигом оказался рядом, поддержал за локоть. – Сильно досталось?

   - Не знаю.

   - Сходите в медцентр, студиозус Зябликова, - непререкаемым тоном сказала наставница. – Немедленно! Занятие окончено.

   Мэтресса Коваль была так спокойна, словно это не на ее уроке одна из студенток чуть не рассталась с жизнью. Впрочем, ее можно было понять – зачет для того и устраивается, чтобы проверить силу и способности молодых людей. Кроме того, почти пятый курс – это не первачки, которые ничего не умеют. На первом курсе даже нет такого предмета – «заклинания», только факультатив со второго семестра. И если кто-то из старшекурсников на зачете или экзамене получил травму, значит, сам виноват, надо было весь год заниматься.

   - Я сдала? – подумала об этом Лилька.

   - Она сдала? – эхом повторил ее вопрос Вальтер.

   - Да, сдала. Все сдали, - голос мэтрессы Коваль чуть дрогнул. – И, пожалуй, такого давно не было в моей практике, но из вашей группы никто не явится мне на пересдачу!

   Это заявление было встречено таким громким воплем, что наставница тут же пригрозила отменить свое решение и устроить переэкзаменовку для тех, кто орет громче всех. После чего вся группа разом замолчала и поспешила убраться из подвала на вольный воздух. Неожиданно для себя помилованный Люблинец бежал впереди всех.

   Вальтер решительно взял Лильку под локоть и потащил в сторонку.

   - Ты вся бледная, - сказал он. – В темноте не разглядеть, а на свету просто смотреть страшно. Все в порядке? До медцентра сама дойдешь или понести?

   - А тебе бы меня только полапать? – фыркнула девушка.

   - Да ты чего? – тут же обиделся юноша. – Как ты могла такое подумать?

   - Могла, - огрызнулась Лилька, но тут же сама крепче сжала его локоть. – Извини, Валь, я сама не своя. Просто я подумала…

   Она осеклась, еще раз вспоминая все произошедшее в подвале.

   - Что? Тебе плохо?

   - Валь, - девушка задохнулась. – Меня хотели убить.

   4.

   - Никаких повреждений нет. Я имею в виду, фатальных, из-за которых нужна госпитализация, - сказала матушка Кромби, закончив осмотр. – Но на вашем месте, девочка, я бы все-таки полежала день-другой в постели и сдала анализы завтра утром. Мало ли, вдруг последствия все-таки будут.

   - Нет, спасибо, я пойду, - Лилька сделала попытку подняться с кушетки.

   - Не нравится соседство? – понимающе улыбнулась матушка Кромби. – А что поделать? Кушать всем хочется, не только хлеб, но и маслице на хлебе.

   Под соседством она понимала несколько коек в дальнем углу смотровой палаты. Там сейчас лежали три студента-добровольца, на которых тестировали очередной лекарственный препарат. Две практикантки и помощница матушки Кромби неотлучно находились возле них, записывая показания. Как раз сейчас один студент начал стремительно зеленеть. Сначала зелеными стали его кисти рук и ступни – все три парня были совершенно голыми, только чресла целомудренно прикрыты полотенцем – потом зелень начала распространяться выше, и практикантки засуетились, не зная, за что хвататься.

   - Это не заразно? – забеспокоилась Лилька.

   - Нет. Надеюсь, что нет, - матушка Кромби наблюдала за происходящим с отстраненной улыбкой. – Сейчас ему введут противоядие.

   Эти четыре слова она произнесла чуть громче, чем следовало, и помощница, уловив подсказку, кинулась к столику с лекарствами.

   Медцентр примыкал к главному корпусу факультета целителей. Кроме трех лабораторий, там имелась смотровая палата, операционная и три палаты для того, чтобы студенты могли болеть в стенах родного учебного заведения, а не отправляться по домам, порой через всю страну. Болеть учащимся в стенах Университета разрешили после того, как три студента не доехали до родителей живыми, скончавшись в пути. Была и отдельная палата для преподавателей, а также аптека и травмпункт. Матушка Кромби не являлась преподавательницей, она была штатным терапевтом, а подобными испытаниями занималась ее помощница по собственной инициативе. Девушка заочно училась на целительницу.

   Позеленение студента удалось остановить, суета стихла.

   - Может, еще полежишь? – матушка Кромби ласково погладила Лильку по руке. – Переведу тебя в отдельную палату. У нас две свободны. Дам укрепляющий настой, переночуешь под присмотром…

   - Нет, спасибо, - девушка решительно села. – У меня дома котик один. Некормленный.

   - Кот – это серьезно, - матушка Кромби открыла дверь. – Однако неужели о нем некому позаботиться?

   - Лёвку мог бы покормить и я, - тут же предложил свои услуги дожидавшийся в коридоре Вальтер. – Он меня вроде как подпускает…

   Это действительно было так. Рыжий Левиафан кусал и царапал почти всех однокурсников хозяйки, и только с Вальтером фон Майнцем у них было что-то вроде пакта о ненападении. Мол, я тебя не тискаю и не чешу за ухом, а ты не раздираешь мне руки в кровь.

   - Вот видите, деточка! – всплеснула холеными руками матушка Кромби. – Как все чудесно устраивается! Молодой человек покормит вашего котика, а вы эту ночь проведете под присмотром специалистов. До конца рабочего дня с вами побуду я, только иногда буду отлучаться по делам. Потом ненадолго с вечерним обходом заглянет доктор Шварц, а потом с вами до утра останется сиделка. Все равно в соседней палате трое больных. Но у нее обязательно найдется минутка с вами поболтать. Она же принесет вам ужин из столовой и любые книги. У нас тут, между прочим, есть своя библиотека. И даже фантастика! – подмигнула матушка. – Мы получили новый журнал с повестью о приключениях отважных автогонщиков – «В дебрях пустыни».

   О нелегкой судьбе экипажа самодвижущейся повозки, работающей не на магии, а на каком-то жидком алхимическом топливе, зачитывались все. Кое-кто даже сгоряча кидался изобретать такое «топливо» и даже поливать полученной смесью приборы. Однако при попытке поджечь – в книге было ясно сказано: «Проскочила искра!» - вместо того, чтобы двигаться, приборы взрывались, так что в Университете даже подумывали с нового года вообще запретить всякую фантастику, как не соответствующую действительности.

   Но даже перспектива первой на курсе прочесть новую главу скандальной книги не подвигла Лильку остаться.

   - Я пойду! – решительно заявила девушка, выбираясь за порог.

   - Это крайне неразумно с вашей стороны, - покачала головой матушка Кромби и посмотрела на Вальтера: - Но вы обещаете мне, что в случае, если ей станет хуже, немедленно доставите больную в медцентр? Я работаю до шести, потом тут до восьми находится доктор Шварц. Ради вас он может даже на пару минут задержаться…

   - Обещаю, - кивнул Вальтер так торжественно, что Лилька прыснула. Тоже мне, рыцарь благородного образа! Хотя, Валька граф, может, ему воспитание и происхождение не позволяют поступать иначе! Был бы он будущим герцогом или вообще принцем крови, сам к кровати ее привязал. У коронованных особ гипертрофированное чувство ответственности. Настоящий принц, например, никогда не сбежит из дома и не станет странствующим рыцарем – ему некогда думать о таких глупостях, он готовится стать королем… Хотя, если принц пятый или шестой в очереди на трон и у старшего брата свой наследник имеется, то почему бы и нет. Хотя тут уже родня на дыбы встанет – а ну, как потом незаконнорожденные дети пойдут, а от них все смуты и войны получаются. Так что хорошо, что Валька только граф. Хлопот меньше.

   Палаты и кабинеты, где проходил прием специалистов, находились в разных коридорах медцентра, и попасть в них можно было по общей центральной лестнице. И, подойдя к площадке, Лилька вдруг с замиранием сердца увидела, что по противоположному коридору не спеша идут один из целителей – прием в поликлинике вели преподаватели факультета целительства, подрабатывая после занятий, - и декан факультета некромантии мэтр Виктор Вагнер собственной персоной! Целитель придерживал некроманта под локоть и что-то негромко втолковывал.

   - …сильнодействующий, так что будьте осторожны, - говорил он. – И не забывайте про побочные эффекты!

   - А совсем избавиться от этого нельзя? – спрашивал мэтр Вагнер.

   - Мы работаем над этим, но…

   - Валька, отцепись от меня, - Лилька решительно стряхнула с локтя руку юноши. – Что ты тащишь меня, как тяжело раненую? Я сама могу идти!

   - Точно? – прищурился тот.

   - Точнее не бывает! – и девушка решительно прибавила шагу, стремясь поравняться с деканом.

   Судьба благоволила ей – к лестнице они подошли одновременно. Обсуждавший с целителем побочные эффекты нового препарата и меры предосторожности, мэтр Вагнер до последнего не замечал девушку. Лильке самой пришлось привлечь к себе внимание.

   - Ой, мэтр…- она захлопала ресницами, - вот это да. Я не знала…Такая встреча…

   - Студиозус Зябликова? – нахмурился тот. – Студиозус фон Майнц? Вы здесь что делаете?

   - Лилии стало плохо на занятии, вот я и отвел ее в медцентр, - объяснил юноша. – Переволновалась на зачете.

   - На каком? – декан смотрел то на юношу, но на девушку. – Ах, да. Зачет по заклинаниям… И каковы успехи?

   - Вся группа сдала.

   - С первой попытки? Странно. Что это нашло на мэтрессу Коваль? Но, как бы то ни было, поздравляю…Кстати, студиозус фон Майнц, мне сообщил, что вы, кажется, попросились в мою группу? Вместо Земница. С чего вдруг?

   - Это наши с Земницем личные дела, мэтр, - уклончиво ответил юноша. – Вы удовлетворите мою просьбу о переводе?

   - Да, если ваш куратор не против… Студиозус Зябликова…

   Лилька вздрогнула.

   - Вы…так и не переоделись?

   Девушка помотала головой.

   - В самом деле, - покачал головой декан. – В таком случае, пока не смените блузку, держитесь от меня подальше.

   - Так это на нее у вас аллергия? – пошутил целитель, который пока не вмешивался в разговор.

   - Не на нее, а на кота, которого она держит в комнате! – резко ответил мэтр Вагнер, торопливо доставая из кармана склянку с таблетками и проглатывая одну.

   - Осторожнее! – воскликнул целитель. – Препарат…

   - Знаю-знаю, нового поколения, обладает рядом побочных эффектов, - отмахнулся некромант. – Вряд ли что-то будет с одной таблетки. Но если я в течение двух месяцев буду жить только на лекарствах из-за шерсти вашего кота, боюсь, это будут два последних месяца в моей карьере…

   - А то и в жизни, - решительно перебил его целитель.

   - Вы этого хотите, студиозус Зябликова?

   Девушка испуганно помотала головой.

   - И хорошо. Надеюсь, вы решите этот вопрос. И либо избавитесь от кота, либо переведетесь в другую группу.

   - Мы обязательно что-нибудь придумаем, мэтр, – заверил декана Вальтер, снова беря Лильку под локоть. Девушка была так ошеломлена отповедью, что не только позволила другу эту вольность, но и сама ухватилась за него всеми десятью пальцами.

   - Что же делать? – прошептала она.

   - Доверься мне, - шепнул юноша.

   Мэтр Вагнер тем временем попрощался с целителем, сунул склянку с таблетками в карман и, решительным жестом велев студентам посторониться, направился вниз по лестнице. Лилька затопала следом, но не прошла и пары шагов, как ее за второй локоть ухватил сам целитель.

   - Если это у моего коллеги действительно аллергия на шерсть вашего кота, - шепотом промолвил он, - я бы сто раз подумал, как поступить.

   Лилька надулась. Еще и посторонние ее будут учить!

   Но настроение у девушки упало окончательно, когда, спускаясь на несколько ступенек позади декана, она заметила, что у крыльца топчутся Анна Белла, Людмила Монс и Яна Терчева. Девушки нетерпеливо переминались с ноги на ногу, и едва мэтр Вагнер показался на крыльце, со всех ног бросились к нему:

   - О, мэтр, как ваше здоровье? Вы в порядке? Все хорошо?

   - Успокойтесь, девушки, опасность миновала, - с улыбкой отбивался тот, впрочем, без особого возмущения. – Обычный приступ…

   - Ничего не обычный! – возмутилась Анна. – Александер рассказывал, что от этого даже умереть можно!

   Александер Белла, брат Анны, учился на алхимика, но был в курсе всех дел сестры, поскольку для поступления на факультет некромантии ему не хватило одного балла, и он поневоле близко к сердцу принимал все, что происходило в некромантской среде.

   - Скажите своему брату, студиозус Белла, что моя жизнь в надежных руках, - спокойно ответил декан.

   - Он мне передал для вас… вот, - девушка смущенно протянула ему какую-то коробочку. – Это…

   - Лекарство?

   - М-м…да. Только принимать его надо в крайнем случае. Оно… широкого спектра действия.

   - Хорошо, студиозус Белла, - к великому возмущению подсматривавшей с лестницы Лильки, мэтр Вагнер убрал коробочку в тот же самый карман, где была склянка от целителя.

   Анна просияла.

   - Спасибо, мэтр. Если бы вы знали, как мы за вас переживаем! Вы – самый лучший преподаватель на всем факультете!

   - И самый красивый, - пискнула Яна, тут же заработав тычок локтем от подруги.

   - Извините ее, пожалуйста, - пробормотала Анна, - она… переволновалась.

   Виктор Вагнер в ответ улыбнулся так, как умел улыбаться только он. Лильке с лестницы не была, конечно, видна его улыбка, но она обо всем догадалась по голосу, когда декан произнес:

   - Извинения приняты…

   - И не сердитесь на Зябликову. Она… немного не такая…как все.

   Этого Лилька не могла стерпеть. Стиснув кулаки, она кинулась было вниз по ступенькам, но Валька успел удержать ее от порыва:

   - Нет! Не надо!

   - Ты чего? – девушка сердито уставилась на своего спутника.

   - Не надо, - повторил Вальтер. – Не лезь.

   - Но они… они…

   - Знаю. И что ты сделаешь? Кинешься в драку? Напустишь на них «гроб» или какое-нибудь другое заклинание?

   Лилька стиснула кулаки и зубы. В чем-то ее друг был прав. Вскинув голову, она стала спускаться, но медленно и спокойно.

   - Привет, девочки, - пропела самым своим медовым голоском, поравнявшись с подругами. – Как жизнь? Скучаете? К практике готовитесь? Или к прощальной вечеринке?

   - К какой еще вечеринке? Лилия, ты чего? – вытаращилась на нее Анна Белла.

   - К обыкновенной, - девушка улыбнулась еще шире.

   Анна Белла заскрипела зубами.

   - Ошибаешься, - процедила она, - я прекрасно могу обойтись без… без прислуги! И ты, Лилия, не имеешь права так думать…

   - Слышите, девочки? – подмигнула Лилька Людмиле и Яне. - В ваших услугах не нуждаются!

   После чего улыбнулась еще раз декану, кивнула мявшемуся в сторонке Вальтеру и спокойно направилась прочь.

   Четыре пары глаз смотрели ей вслед.

   - И как это вас угораздило выбрать именно ее в подопечные? – вздохнула Анна, незаметно толкнув локтем стоявшую ближе всех к ней Яну.

   - Это вышло случайно, - пожал плечами декан. – Ваш курс оказался таким большим, что мне пришлось самому принять участие в практике, тем более что в начале учебного года по традиции нагрузка не так велика. Мы просто разделили строго по алфавиту весь курс на группы по четыре человека, после чего каждый вытащил бумажку со списком. Жребий указал на ту четверку, в которую входила студиозус Зябликова…

   - А если бы вам предложили изменить состав группы, вы бы согласились? – улыбнулась Анна. – Избавиться от этой девицы и взять кого-нибудь другого?

   - В каком это вы смысле?

   - Ну, избавиться от подопечного… передать его кому-нибудь другому… как все передают! Лилия…сами видели, какая она! С нею порой бывает очень сложно. Даже невозможно…

   - Избавиться от подопечного, - на лице декана появилась странная улыбка, - студиозус Белла, ваше предложение по-своему интересно, однако, вынужден отказаться. Все мы хотим, чтобы наша жизнь была легка и приятна, но, чтобы таковой ее сделать, надо уметь не пасовать перед трудностями. Каким бы я был преподавателем, если бы не смог справиться со студенткой? Всего хорошего, девушки. И советую вам, как говорила ваша подруга, подумать о завтрашнем дне. Завтра у вас сдача, если не ошибаюсь, трех зачетов, в том числе и по боевой магии.

   Кивнув еще раз на прощание, он тоже ушел, оставив подруг наедине.

   5.

   - Молодец, Лилия! Как ты их ловко срезала, - шептал по дороге Вальтер.

   - Срезала, - сквозь зубы процедила Лилька. – А хотела зарезать.

   - Как? Ножом? Ритуальным? По всем канонам теории жертвоприношения?

   - Хотя бы! – кровожадным тоном ответила девушка. – Ненавижу!

   - Было бы, из-за чего…

   - Как ты не понимаешь, Валь, - взорвалась Лилька, - меня хотели убить! Этот «гроб» напустили не просто так. И его напустили не с той стороны! Ты же знаешь способ построения классического «щита» - он не круговой, а фронтальный.

   - Н-ну, - до юноши, кажется, что-то стало доходить.

   - Вот именно! «Гроб» прилетел откуда-то сбоку, хотя я ждала удара спереди. Валь, его нарочно пустили так, чтобы удар был смертелен!

   На это юноша не нашел, что возразить. Действительно, то, что произошло на зачете по заклинаниям, настораживало, но, с другой стороны, если учесть, что чуть ли не каждый год происходят несчастные случаи…

   - Но кто?

   - Эта задавака Белла, кто же еще? – процедила Лилька.

   - Не сходится, - подумав, высказался Вальтер. – Она стояла рядом со мной и в задании не участвовала. Думаешь, я бы не почувствовал, если бы она начала творить заклинание? И там была мэтресса Коваль. Она тоже знала, что с нашей стороны ничего не могло прилететь…И Монс тоже там не было. А Терчева стояла впереди. «Гроб» же, как ты сама сказал, пришел откуда-то сбоку…

   Лилька и сама думала над этим вопросом и склонялась к той же мысли, но когда ее сомнения озвучил друг, заспорила из чувства противоречия:

   - Значит, у них был сообщник, только и всего!

   - Или Белла и ее подруги тут ни при чем, а кто-то из наших просто промахнулся, целясь в кого-то другого! Там столько разнополярных заклинаний в это время срабатывало, что немудрено, если одно-два отклонились от цели. Нас поэтому и ставят в круг, чтобы в случае перекоса заклинание ударило хоть в чей-то щит!

   - Самый умный, да? – разозлилась девушка, сообразив, что если он прав, она выставляет себя в глупом свете. – Говорю же, меня хотели убить! Но за что? Я сама не знаю!

   - А должна! Потому как, если поймешь, за что, узнаешь и кому это выгодно!

   - И кому? – девушка даже остановилась.

   - Не знаю, - честно помотал головой юноша. – Я есть хочу. А на голодный желудок мне плохо думается. Пошли в столовую? Уже сейчас ужин будут накрывать…

   - Нет, - вздохнула Лилька. – Ты иди, если хочешь, а я не могу. У меня от всего этого аппетит пропал. И еще с Лёвкой проблемы… Ох, даже жить не хочется!

   - Не переживай! – Вальтер поддержал ее под локоть. – Справимся! Я не пойду в столовую, раз такое дело. Но, если ты мне сделаешь чай с бутербродом, я скажу, что придумал по поводу твоего кота.

   - Правда? – Лилька мигом забыла свои проблемы и чуть не повисла у друга на шее. – Скажи, Валька! Скажи!

   - Только в обмен на бутерброд, - открестился он.

   На углу у столовой стояло несколько студентов из их группы, среди них были брат и сестра Борец. Вся компания проводила взглядом идущую к общежитию парочку.

   - Прямо жалко Вальтера, - вздохнула Аглая Борецова. – Бегает он за этой Зябликовой, прямо пятки ей готов лизать, а она им крутит, как хочет.

   - Все вы, девчонки, такие, - возразил ей брат.

   - Не все!

   - Ну, да, ты у меня особенная, - кивнул Антон Борец. – Ты моя сестра! Но ты права. Вальтер все равно тряпка! Так унижаться… Тьфу! Я вот ни перед кем не собираюсь так расстилаться!

   - Надо Вальтеру сказать, - начал один из парней, - открыть ему глаза...

   - Тихо ты, - на говоруна накинулись со всех сторон. – Молчи! Только пикни чего-нибудь фон Майнцу! Он живо своей Лилечке разболтает! Лучше пусть и не знает ничего!

   Из дневника кота Левиафана:

   «Явилась, наконец! Вспомнила про бедного Лёвушку, который не кормлен, не глажен, не люблен и лоток у него грязный! Совесть проснулась…

   Никак, не одна явилась? Значит, опять Лёвушка позабыт, позаброшен, горькой судьбинушкой обижен? Так, а с кем это она? Ой, кажется, этот… единственный нормальный! Я ему всего лишь один раз руку до крови располосовал, так он не только меня не пнул в отместку, но даже похвалил. Так и сказал: «Серьезный товарищ!» Я его после этого зауважал даже немного. Ну, если опять этот нормальный, значит, можно вылезать из-под дивана.

   Спрашивается, зачем я туда залез? А за своей новой игрушкой. Хозяйка вообще не заботится о досуге своего любимца, вот и приходится развлекаться самому. А игрушка вещь! Сам сделал. Вот, несу хвалиться.

   - Аа-а-а! Убери! Убери это! Маа-а-ама!

   Ну, чего орет? Чего визжит и с ногами на кровать вскакивает? Мне же еще на этом покрывале потом спать, а она в туфлях… Ну, крыса. Ну и что? Сам поймал! Гордиться должна, что у нее Лёвушка такой хороший охотник, а она…Не ящерица же. И не змея. И не ворона, которая мне, между прочим, чуть глаз не выклевала. Тогда мне же еще за «издевательство над бедной птичкой» попало тапком по заднице. А эта крыса, между прочим, покушалась на нашу еду!

   Ну, чего орешь? Крыс никогда не видела? Да смотри, она даже не пострадала почти! Я исключительно деликатно, можно даже сказать, не разжимая зубов…

   - Мряу?

   - Уберии-и-ии…

   Что теперь не так? А, наверное, я мало крысу придушил? Ну да, она живая. Вон как удирает! Я что, дохлых буду на кровать класть? Сейчас я ее…

   Хлоп.

   Ух, ты! Вот это удар! Спокойно, резко… Этот нормальный ничего. Тоже охотник. Зауважал еще больше. Пожалуй, больше не буду на него рычать. Гладить, однако, тоже не позволю… Пф-ф! Руки прочь! Когти видел?

   - Левиафан, ты что, обиделся, что я твою крысу прибил? Ну, извини. Но она Лилию напугала, вот я и… Прости!

   Это он что, извиняется? Передо мной? Ух, ты! Теперь я его не только уважаю, но и немного даже люблю. Надо, наверное, как-нибудь потом разрешить ему себя погладить. Чуть-чуть, одним пальцем. А то знаю я этих людей. Чуть что – начинают любить и тискать. Но этому можно помурчать. Немножко. Пока буду есть свою крысу. Вы что, думаете, я ее просто так ловил?

   Хозяйка тем временем принялась нарезать ветчину и сыр, а также хлеб, зажгла горелку под чайником. Запах горящего металла мне не нравится, но вот сырок и ветчинка… м-м… может, крысу пока приберечь, а самому попробовать выклянчить немного вкусняшек? Неужели они не поделятся с бедным умирающим от голода котеночком, который уже шесть часов ничего не ел?

   - Мии-а-у-у…

   Вот, кажется, правдоподобно получилось. Аж самого слеза прошибла. Еще надо добавить тоски во взоре и изобразить, что не могу подойти потому, что от голода лапы подкашиваются.

   - Ми-и-и…Ну, ми-и-илые люди, ну, что вам стоит? Ну, святыми котанами заклинаю, во имя гуманизма, дайте поесть худому организму!

   Цепляясь когтями за ковер, подполз ближе и распростерся у ног этой бесчувственной девицы, которая не понимает, что своей ветчиной только издевается над бедным животным. Он, то есть, это животное, для нее жизни не жалеет, с риском для здоровья на полу валяется, по нему ногами ходят, а она ничего не замечает! Вот умру тут от голода и холода, будете плакать…Мол, вернись, Лёвушка, я все прощу. А Лёвушка уже пропал…

   - Мии-и…

   Святые котаны! Глазам и носу не верю! Ветчина! Прямо перед мордой! Откуда? Боги, я в вас верю! Кто такой добрый? Кому я целую седмицу обещаю в тапки не гадить? Ах, этот гость… Тоже ничего. Я же говорю, он самый нормальный. Никогда не упускает случая показать, что котов уважает. Мы, коты, самые главные существа на земле. Высшие существа, можно сказать! Вся человеческая цивилизация создана для того, чтобы нам было удобно.

   А ветчинка вкусная. Пожалуй, я даже немного помурчу от удовольствия.

   - Красивый у тебя кот, Лилия. Весь такой… характерный, мужественный.

   Это что? Комплимент? Мне? Впрочем, что я удивляюсь? Это же самый нормальный тип двуногих, кого я знаю, за исключением моей хозяйки, разумеется! Продолжайте меня хвалить, продолжайте! Я не против послушать еще…

   - Красивый-то красивый, да что с ним делать?

   Подавился ветчиной. Как это – «что делать»? Надеюсь, она не про визит к ветеринару? Знаю я этих… волшебников-недоучек. Если они пару раз дракона от блох вылечили и у единорога роды приняли, значит, им можно спокойно доверить осмотр кота? Ну, уж дудки! Только через мой – то есть, сначала их, а потом уж мой! – труп.

   - Я придумал.

   - Что?»

   Девушка и кот одновременно подняли головы, уставившись на юношу. Тот в одной руке держал надкусанный бутерброд – вернее, только хлеб, поскольку ветчина уже валялась на полу – в другой кружку травяного чая и, посмотрев на то и это, поставил оба предмета на стол, освободив руки.

   - Его можно отдать.

   - Как отдать?

   - В добрые руки. Знаешь, пишут же объявления: «Отдам вещь в добрые руки, самому не нужна…»

   - Левиафан не вещь. Понимаешь? Он…ты же знаешь, кто для меня Левиафан! Мне его бабушка подарила, когда он был еще котенком.

   Это действительно было так. Года за два до того, как Лилия Зябликова решила стать некроманткой, когда ее дар только-только начал просыпаться, но пока еще не оформился, бабушка и подарила ей котеночка от своей домашней любимицы. Бабушка всегда была со странностями, и подарку не удивились, тем более, что многие маги держат дома каких-нибудь зверюшек, а на мельнице у отца водились крысы. Сначала его хотели назвать Львом, но когда он подрос, имя переделали в Левиафана. Лильке тогда было шестнадцать лет. И вот уже целых шесть лет они были вместе, сдружившись настолько, что ради него девушка даже рассорилась с родными.

   - Да все я понимаю, - Вальтер посмотрел на рыжего толстого кота, который застыл, как памятник самому себе с уже третьим куском ветчины в пасти. – Понимаю, что друзей бросать нельзя. Понимаю, что вы друг к другу привыкли, но… если это для тебя так важно… если нет выбора – или он, или мэтр Вагнер…

   Упоминание о красавце-декане – и, самое главное, воспоминание о том, как он стоял у медцентра и разговаривал с ее соперницей – подкосило Лилию. Девушка села на стул, сложив руки на коленях.

   - С одной стороны, он твой друг, а с другой… практика, учеба и вообще…будущее, перспективы, - говорил тем временем Вальтер фон Майнц. У юноши с перспективами тоже все было туманно, ибо граф, состоящий в дальнем родстве по отцу чуть ли не с половиной знатных семей страны и даже за рубежом, некромантом быть никак не может.

   - Практика, учеба, - кивала девушка, прислушиваясь к своим мыслям.

   - Значит, надо выбирать… Мы – будущие некроманты, перед нами часто будет стоять такой вот выбор и придется решать что-то уже сейчас…Но если тебе тяжело расстаться с Левиафаном, можно поступить, как я – попытаться перевестись в другую группу. Мэтр Вагнер пойдет навстречу. Посодействует. И если мы завтра к нему пойдем…

   - Нет!

   Только не перевод в другую группу! Это, может, облегчит ей жизнь, но навсегда лишит шанса очаровать Виктора Вагнера. Кроме того, не стоит забывать, что вместо нее в группу может войти Анна Белла. Девушка из династии потомственных некромантов вполне выгодная партия для молодого амбициозного декана, мечтающего после отца занять ректорское кресло университета некромагии.

   - Я согласна, Валь! Только как мы это устроим?

   - Надо, - юноша отодвинул в сторону чашки и тарелку с бутербродами, освобождая половину стола, - просто-напросто развесить объявления и подкрепить их немного симпатическими чарами, чтобы на них как можно скорее обратили внимание. И написать что-то вроде: «Отдам кота в добрые руки в связи с переездом. Обращаться по адресу …» и так далее.

   Из дневника кота Левиафана:

   «Они что? Всерьез? Вот так запросто отдать любимого родного Лёвушку? Да кто они после этого такие? Надеюсь, это шутка? Нет. Достает бумагу, перо, чернила. Начинает писать…

   Вот тут я окончательно подавился ветчиной».

ГЛАВА ДЕНЬ ВТОРОЙ.

1.

   Полночи Лилька ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Ее душили по очереди совесть и кот. В конце концов, кот был побежден и изгнан с кровати на заваленный вещами стул.

   Вчера они с Вальтером весь вечер сначала писали объявления, потом бродили по городу и расклеивали их на перекрестках. На каждое объявление дополнительно накладывали охранные чары. Это Валька придумал – использовать те же самые заклинания, которыми некроманты пользуются, чтобы замаскировать ловушки, расставленные для нежити. Чары с одной стороны были призваны отпугивать людей и обычных зверей, а с другой – привлекать нечисть и нежить, на которую и рассчитывались. Здесь все векторы приложения сил предполагалось вывернуть наизнанку, чтобы людей, наоборот, привлекать, заодно мешая им повредить объявлениям. Нет, какой же Валька все-таки умный! Как хорошо иметь такого преданного друга!

   Радость от вчерашнего похода несколько омрачилась тем, что, когда усталая девушка вернулась в комнату, там все было перевернуто вверх дном.

   Шторы валялись на полу, разодранные на лоскутки. С кровати на пол было скинуто абсолютно все, и на голых досках красовалась уже частично подсохшая кучка, место которой было в лотке. Одежда и обувь разбросана. Повсюду перья от порванной подушки и клочки бумаги. Виновник этого безобразия спал на столе, раскидав лапы, и передней придерживая куриную тушу. Причем, судя по всему, курица еще сегодня утром была жива-здорова и с жизнью распрощалась буквально несколько минут назад.

   Услышав отчаянный вопль хозяйки, Левиафан приоткрыл один глаз, потом второй, увернулся от брошенной в него туфли и удрал под кровать, не забыв прихватить курицу с собой. А Лилия, ругаясь сквозь зубы, принялась наводить порядок. Досталось всем – и Вальтеру за то, что придумал эту эпопею с объявлениями, и коту за учиненный беспорядок, и Виктору Вагнеру за его аллергию, и Анне Белле за то, что она такая красивая и наглая, и бабушке за то, что не могла подарить нормального кота, а заодно и всему белому свету.

   На грохот передвигаемой мебели и шорохи сбежались соседки, так что порядок наводили впятером. Справа от Лильки жили Виктория Крама и Алла Бурякова, а слева Аглая Борецова и Ивонна Швецова. В комнате напротив обитала девушка с факультета целителей, Мирабелла Флик. Со всеми ними у Лилии были хорошие отношения, и девушка даже с радостью приняла их помощь. Но все равно настроение было испорчено, и уже потом, выставив приятельниц за порог и закончив уборку в одиночестве, Лилька долго не могла заснуть. Она представляла, как этот случай обсуждают все на факультете и с подробностями пересказывают Анне Белле. Ивонна дружит с Терчевой, а Янка Терчева – вообще подпевала этой стервы…

   От расстройства она даже всхлипнула, и Левиафан тут же запрыгнул на постель, прошелся по ней и с громким утробным урчанием принялся тереться о ее щеки и лоб.

   - Уф… Лёвка, пусти! Да ну тебя, - пробовала отпихнуть его девушка. – Не мешай!

   - М-рым!

   - И хвост убери! Тьфу!

   - Му-яу…

   - Пусти, - Лилька села на постели, скинула кота. – Мне вставать пора!

   Левиафан мягко спрыгнул на пол и обиженно мявкнул. На минуту девушку ощутила что-то вроде угрызения совести и, наклонившись, погладила кота по толстой шее, почесав за ухом. Как-никак, этот кот был с нею почти шесть лет. Она помнила его крошечным комочком, когда никто не знал, что уже через год из него вырастет нечто такое толстенное, что на ум будет само собой приходить сравнение с чудовищами. Но что поделать, если у любимого преподавателя внезапно обнаружилась аллергия на шерсть, а, кроме чувств, на кону стоит еще и получение диплома? Зря, что ли, она училась столько лет? Зря поругалась с родителями, которые до последнего не одобряли поступления дочери на один из самых мужских факультетов Университета. Меньше девушек поступало только на факультет боевой магии. Там случалось, что во всем потоке не было ни одной девчонки, и их общежитие было устроено по типу казармы – не отдельные комнаты, а ряды двухэтажных кроватей вдоль стен и повсюду развешано оружие, а под ногами валяются части доспехов и снаряжения.

   Но Лилия была упряма и настояла на своем. Так что же теперь, все бросить?

   Убедившись, что хозяйка встала с постели и хлопочет по хозяйству, Левиафан сделал несколько шагов, хрипло мяукнул и, покачнувшись, упал на пол, раскидав в стороны лапы и хвост. Глаза его закатились. Проделал он это так внезапно, что не заметив туши зверя, Лилька едва об него не споткнулась.

   - Лёвка? Ты чего?

   Кот, не открывая глаз, издал страдальческий хрип.

   - Лёвушка? Ты как? – девушка с трудом подняла тушу. Та обвисла у нее на руках.

   - Лёвка, я все понимаю, - Лилька отнесла кота на кровать, сгрузила на скомканное одеяло. – Но давай голодные обмороки на вечер перенесем? А пока я просто оставлю тебе поесть и пойду в Университет. Мне сегодня к нулевой паре. Я тороплюсь.

   Левиафан испустил еще более протяжный, почти человеческий стон, в котором звучала вселенская скорбь.

   - Я правда опаздываю! – Лилька все-таки погладила кота, но отошла и навалила в миску рыбы. Кот следил за нею одним глазом, не выходя из образа. Он ни разу не пошевелился и не издал ни звука, пока девушка сама торопливо закусывала и, покидав в сумку столько тетрадей и черновиков, сколько могла найти, выскочила за порог. Слабая вспышка показала, что охранное заклинание активировано. Конечно, все в общежитии свои и случаи воровства крайне редки, да и воруют разве что еду, но не секрет, что некоторые студенты втихомолку занимаются изобретательством, да и частенько дома проделывают алхимические опыты, доделывая домашнее задание. Так что подобная защита ставилась в первую очередь для охраны самих воришек, а не хозяйского имущества. Кому охота, войдя в чужую комнату без спроса, получить в лоб зарядом атакующей магии! Сама Лилька алхимией не занималась, изобретать ничего не изобретала, но у нее был кот, который сам представлял опасность для окружающих.

   Из дневника кота Левиафана:

   «Ушла. Дверцей хлопнула – мол, тороплюсь, аж вспотела! Сбежала. Отступила. Ретировалась. Бросила на произвол судьбы, оставив умирать от недостатка любви и ласки!

   Умф! А в миске что-то вкусно пахнет. Рыба? Мне? Столько? Святые котаны, теперь я в вас снова верю. Она давно не накладывала мне столько сразу. Мол, тебе, Лёвушка, за фигурой надо следить. А я вовсе не толстый, а пушистый, пора бы запомнить. Хотя, чтобы это доказать, меня надо либо постричь, либо помыть, а на такое я пойти не могу. Это нарушение моих прав и прекрасный повод для мести и объявления войны. Проходили уже. Когда был маленьким, меня мыли аж два раза. Как вспомню, так вздрогну…

   Ладно, не будем о грустном. На вкус рыбка так ничего, есть можно. Интересно, в честь чего она такая добрая? Либо просто перестаралась и тогда на ужин опять черствая корочка достанется и пара колбасных шкурок, либо…

   Святые котаны, как же я мог забыть? Она же собирается меня отдавать в добрые руки! Ну, это мы еще посмотрим, кто кого куда отдаст. Они хотят войны? Они ее получат. Но перед боем стоит подкрепиться. Кто там предлагал ужин отдать врагу? Нет уж! Мы самого врага съедим на ужин!

   Ням-чавк-чавк… Вот так! Миска чистая, вылизана до самого донышка. Теперь ждем.»

   2.

   Юноши жили отдельно от девушек, в другом крыле общежития и из них никто не мог похвастаться тем, что не делит комнату ни с кем. Вальтер ждал подругу у лестницы и кинулся навстречу, отчаянно работая локтями:

   - Лилия! Я наши объявления видел!

   - Чего? Когда?

   - Только что, - Вальтер сиял улыбкой от уха до уха.

   - И что?

   - Двух уже нет.

   - Не понимаю, чему ты радуешься? Наверное, стража сняла, - проворчала Лилька.

   - Нет, стража просто срывает кое-как и часто бросает на землю, а на стене часто остаются обрывки пергамента. А их именно сняли, аккуратно, чтобы не повредить. Значит, ими заинтересовались!

   - Хорошо бы так, - вздохнула девушка. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Пятница обещала быть тяжелым днем – четыре зачета, лекция, потом еще в библиотеку обязательно надо заглянуть и встретиться со своим куратором. Придется побегать. И если еще действительно придут по объявлению… Ох, что же делать?

   - Я помогу, - как само собой разумеющееся, сказал Вальтер. – На какой зачет отправимся сразу после лекции?

   Одной – и единственной, если уж на то пошло, – из прелестей зачетной поры было то, что порядок сдачи зачетов можно было выбрать произвольно. Преподаватели постоянно находились на своих местах и прийти можно было к любому – главное, ухитриться за день обойти всех. Из шести зачетов пока были сданы только два – по заклинаниям и курсовая работа по жизненному циклу оборотней, которую…

   - Валька, ты твою… то есть, мою курсовую написал?

   - Да. Еще вчера.

   - И отнес?

   - Да. Еле успел вовремя.

   - И на кафедре ничего не заподозрили?

   - Не-а. Только спросили, а почему ты сама не принесла свою работу.

   - И что ты сказал? – дотошно допытывалась девушка.

   - Что у тебя проблемы со здоровьем, и ты сейчас…

   - Дура-аак, - протянула Лилька. – Ну, какой ты, Валька, все-таки дурак! Нет у меня никаких проблем со здоровьем, понятно?

   - Но ведь ты тогда действительно в медцентре лежала, вот я и сказал…

   - Соврать не мог?

   - Но я же хотел, как лучше! – принялся оправдываться юноша.

   - Хотел как лучше, а получилось, как всегда! Ладно, пошли, - скомандовала Лилька, отмахнувшись.

   Криптология недавно отделилась от нежитеведения, когда была принята новая классификация нелюдей, нечисти и нежити «по Ховратскому». Согласно этой классификации, оборотни, вампиры, ламии, тролли и некоторые другие существа, которые прежде считались нежитью, признаны живыми существами. Главным критерием тут считалось умение производить себе подобных. Споры велись по отношению к упырям – известно же, что у них существуют так называемые «личинки», следовательно, упыри могут размножаться. Но, с другой стороны, размножение упырей происходит через заражение человека, а не «естественным путем», так что вопрос до сих пор оставался спорным. Настолько спорным, что изучению упырей был посвящен отдельный учебный предмет, по которому сдавали отдельный зачет, так что на кафедру Нежитеведения и Криптологии студентам еще предстояло сегодня заглянуть. И упомянутые Вальтером чисто случайно «проблемы со здоровьем» могли выйти боком.

   - Куда? – юноша послушно потрусил следом.

   - Сначала – на завтрак. Потом – на лекцию. А потом… не знаю еще! В любом случае упыриху оставим на закуску. Или сначала лучше ей сдаться – мол, мне плохо, но я, собрав последние силы, все-таки решила… пока не станет хуже…А? Как считаешь?

   - Считаю, что тебе надо сначала к алхимикам заглянуть.

   Лилия и Вальтер одновременно вздрогнули и обернулись, удивленные и слегка растерянные. Не каждый день в их разговор вмешивается сама Анна Белла. Первая красавица курса поравнялась с ними и одарила парочку снисходительной улыбкой.

   - Если хочешь, чтобы упыриха тебе поверила, сначала сдай зачет по алхимии, чего-нибудь при этом напортачь и демонстративно выпей получившуюся смесь. И самочувствие резко ухудшится, и зачет получишь, - промолвила она ленивым тоном.

   - Как это?

   - Сама думай!.. Но ты-то, Вальтер, быстро сообразишь. Ты ведь такой умный! – решив, что и так сказала больше, чем достаточно, Анна улыбнулась и величественно уплыла дальше по лестнице. Встречные расступались перед нею, провожая внимательными взглядами.

   - Лилия, - раздался над ухом у девушки восторженный шепот. – А ведь она права!

   Вальтер смотрел в спину уходящей красавицы глупым взглядом влюбленного. То есть, настолько глупым, что Лильке стало стыдно стоять рядом, завидно, что не на нее так глядят, едва не пуская слюни от восторга. Одновременно всколыхнулась ревность – и что эта Белла себе позволяет?

   - Кто? Белка? – прошипела девушка, пихнув друга локтем в бок.

   - Она права! Если ты на зачете по алхимии сваришь что-то не то и потом это выпьешь, алхимик тебе обязательно поставит зачет – просто из-за того, что ты на его глазах решилась на такой поступок: на себе испытать полученный результат. И от этой химии в желудке ты действительно будешь выглядеть немного больной. И упыриха тебе поверит!

   - Как ты готов поверить этой стерве Белке!

   - А что? – искренне не понял юноша. – Она ведь правду сказала!

   - Вот и вали к ней, если она такая правдивая! – огрызнулась Лилька. – Давай-давай! Пошел! Чего встал?

   Развернулась и быстро поцокала каблучками по лестнице.

   - Ну, ты туда или оттуда?

   Кто-то пихнул локтем застывшего Вальтера. Он посторонился, продолжая смотреть девушке вслед. Потом тихо, как зачарованный, двинулся за нею.

   С площадки между этажами за этой сценой наблюдали девушки, вышедшие из своих комнат чуть попозже и не спеша поджидавшие подруг, чтобы идти на занятия всем одновременно.

   - Смотреть противно, - прошептала Ивонна Швецова. – Как она его унижает…Стерва!

   - Он тоже хорош, - поддакнула Аглая Борецова. – Весь наш курс знает, что фон Майнц бегает за этой Зябликовой, а она его в упор не замечает. И ведь ему это нравится, как им помыкают. Она об него чуть ли не ноги вытирает, а он: «Лилечка то, Лилечка се!» Дрянь она, эта Лилька, вот что!

   - Ничего, - Яна Терчева потрепала подругу по плечу. – Придет время, она за все рассчитается!

   - Девочки, вы о чем? – вытаращилась Виктория Крама.

   - Ни о чем, - прошипела Яна. – И смотри, не пикни! Слово лишнее скажешь – пожалеешь!

   - Я, конечно, буду молчать, - Виктория попятилась, - но вы все-таки поосторожнее! Это может плохо кончиться!

   - Да ничего ей не будет, - старательно заулыбалась Яна. – Так только, проучим немного, чтоб не задавалась!

   - Это давно надо было сделать, но теперь скоро нашей учебе конец, так что напоследок можно и оторваться, - пояснила Аглая. – Так сказать, прощальный привет! После того, как вернемся с практики, будет не до того.

   Сказать по правде, Лилька и сама уже через несколько минут пожалела о своей вспышке. И что на нее нашло – на пустом месте раздуть ссору? Выиграла от нее только эта Белка, которая, небось, теперь хихикает, глядя на дело рук своих! И Валька ей нужен. Особенно сегодня. Четыре зачета! И завтра еще два зачета и тесты. Да и поход в библиотеку развлекательной прогулкой не назовешь. А потом все выходные бегай, вещи для практики собирай, упаковывайся, договаривайся, с куратором консультируйся… А еще с Лёвкой проблему решать и в добрые руки его пристраивать! Столько проблем за три дня решить! Нет, без Вальтера фон Майнца ей точно не обойтись. Придется мириться. Вернее, придется его простить, ведь сама Лилия себя виноватой не считала. Это Анна Белла виновата, а не она!

   У порога столовой девушка задержалась якобы потому, что там и так собралась большая толпа. На самом деле народа было не так много – только те, у кого нулевая пара, да третьекурсники, только-только вернувшиеся с ночного похода на кладбище, вяло чавкают овсянкой. Вот кому хорошо! После «ночной смены» всегда полдня отсыпаться можно, а сегодня и так пятница, занятия сокращенные, так что половина третьекурсников с чистой совестью продрыхнет до вечера и прогуляет лекции. А если и пойдет – то лишь для того, чтобы досмотреть сны в менее комфортной обстановке. Лежа на парте.

   Но главное, почему Лилия не торопилась переступать порог – это отсутствие Вальтера и присутствие Анны Беллы. Первая красавица курса уже была в столовой, где сразу двое парней заняли ей столики и даже успели распорядиться заказом. Анна за четыре года успела многим вскружить голову, причем не только на своем курсе. Под действие ее чар подпал даже кое-что из старших парней и два аспиранта. Но, хотя с некоторыми воздыхателями она даже встречалась, ни с кем дальше поцелуев дело не заходило, и все были уверены, что Анна уже помолвлена с кем-то из своих кузенов. Осталось только выяснить, с которым – Йозефом, Ангелом или старшим братом Йозефа, Йориком Беллой, который закончил факультет некромантии в позапрошлом году, и чуть было не остался на кафедре аспирантом. Заходить в столовую, пока там эта противная Белка, Лилия не захотела и топталась у входа, посматривая по сторонам. И где только носит этого Вальку? То прохода не дает, то пропадает, когда он так нужен!

   - Валь! Вальтер! – отчаявшись, позвала она.

   К ее счастью, он откликнулся почти сразу:

   - А?

   - Ты где ходишь, Вальтер? – девушка замахала рукой. – Иди скорее сюда! Ты мне нужен!

   Она ожидала, что парень, как обычно, подбежит, сияя улыбкой, но тот подошел не спеша, всем своим видом давая понять, что просто мимо проходил.

   - Чего надо? Я спешу.

   - Вальтер, - Лильку неприятно поразила его холодность, но она не подала вида, - как хорошо, что ты пришел! Знаешь, я…

   - Лилия, давай потом, а? Времени нет совсем!

   - Время есть! – девушка решительно схватила его за руку. – Уж пять минут ты найдешь?

   - Сейчас? – он кивнул в сторону раздаточного стола, вокруг которого толпа увеличивалась в размерах с невероятной скоростью. Словно там стоял мощный насос, притягивающий студентов, как магнитом.

   - Да, сейчас! – девушка притопнула ногой. – И хватит дуться! Я на тебя не сержусь!

   - Ты? На меня? – Вальтер посмотрел на ее руку, цепляющуюся за его запястье.

   - Я. На тебя. Ты же не виноват, что эта Белка такая стерва! Все бы ей к людям цепляться!

   Вальтер скрипнул зубами и ничего не сказал.

   - В общем, я очень рада, что мы с тобой помирились, - улыбнулась девушка. – И в знак этого давай поцелуемся.

   Вальтер шарахнулся от нее так, словно Лилия предложила ему как минимум раздеться догола и станцевать на столе в присутствии ректора.

   - Ты чего?

   - Ну, - девушка прикусила губу, чтобы не рассмеяться при виде его ошарашенного лица, - мы с тобой давно дружим, а еще ни разу не целовались по-настоящему.

   - Целовались, - голос юноши дрогнул. – На празднике весны…

   - А еще на новогодие и на мой день рождения… Ну, это когда было! – беззаботно рассмеялась Лилька. – И потом, тогда все целовались, тогда не считается. Так что давай поцелуемся по-настоящему.

   - Здесь? – он невольно огляделся по сторонам. – Сейчас?

   - А что тут такого? Мы быстро! Никто ничего не заметит…

   И скорее, пока юноша не передумал, Лилия второй рукой обняла его за шею.

   На самом деле ей очень хотелось, чтобы это заметили. И заметила Анна Белла. Даже короткий целомудренный поцелуй в щечку – и то был способен заткнуть некоторым сплетницам рты. Мол, мы настолько счастливы вместе, что не обращаем внимания на окружающих.

   - Лилия, ты чего? – прошептал Вальтер, тем не менее послушно наклоняясь к ней.

   - Ничего. Да поцелуй же ты меня! Ну?

   И девушка сама торопливо чмокнула его в губы.

   От неожиданности юноша застыл, но в следующую секунду отмер, свободной рукой обхватил подругу за талию, подтягивая ближе, потом вовсе выронил сумку с вещами на пол, облапив Лилию так жадно, что она мигом пожалела о своем порыве. Одно дело – быстрый братский поцелуй и совсем другое то, как набросился на нее Вальтер. Нет, он не был груб, наоборот, девушка, у которой было мало опыта общения с парнями, внезапно ощутила прилив какого-то нового чувства. Это оказалось так волнительно, так странно и интересно, что она, закрыв глаза, какое-то время молча позволяла Вальтеру себя целовать. В голове мелькали сладкие картины – если так приятно целоваться с другом, то что будет, когда она впервые поцелуется с любимым деканом?

   - Любимый, - прошептала она, когда на миг их губы разъединились, и она смогла говорить.

   - Что?

   Звук хриплого прерывающегося голоса ее отрезвил. Лилька отпрянула, хлопая глазами, словно только что проснулась.

   - А?

   - Что ты только что сказала? – Вальтер смотрел ей в глаза. Дышал он тяжело, и выражение его лица девушке очень не понравилось. Как странно он смотрит! Так, словно у нее рога выросли, а кожа приобрела зеленый цвет.

   - Когда?

   - Только что. Когда мы целовались.

   - Целовались, - она быстро бросила через плечо взгляд вокруг.

   Их поцелуй не просто заметили – он произвел маленький фурор. Парни и девушки с других курсов и факультетов довольно спокойно отнеслись к столь бурному проявлению чувств, но те, кто близко знал Зябликову и фон Майнца, застыли, как парализованные. В дверях образовался затор – там столбами стояли Яна Терчева, Аглая Борецова с братом и Ивонна Швецова. Еще несколько парней с их потока ободряюще кивали головами и подмигивали Вальтеру, украдкой показывая оттопыренный большой палец – мол, так держать, друг, давай еще! И, самое главное, Анна Белла оцепенела, словно окаменела и только хлопала глазами, не замечая вокруг никого и ничего. Ее вытаращенные глаза, белое лицо и разинутый в беззвучном крике рот были для Лильки лучшей наградой за то, что она только что пережила. Впрочем, нельзя сказать, что ей это совсем уж не понравилось. Целоваться Вальтер, как оказалось, умел и очень даже неплохо.

   Однако, то, что она увидела минуту спустя, сразу убило ее хорошее настроение. Вместе со студентами в столовую собиралось войти несколько преподавателей. Обычно они питались в общем зале, если там было мало народа или вот так с утра пораньше, поскольку всегда приходили в Университет к нулевой паре. И надо же было такому случиться, что там же, у дверей, сейчас вместе с мэтрессой Коваль и двумя аспирантами оказался мэтр Виктор Вагнер!

   Декан, конечно, не мог не видеть, как она целуется с Вальтером фон Майнцем – выражение лица у него было соответствующее. И он единственный, кажется, осуждал девушку, потому что, проходя мимо, успел шепнуть:

   - Ну и ну… Понятно…

   Понемногу отмерли и все остальные. Студенты входили и выходили, бросая на парочку двусмысленные взгляды. Кто-то зашептался, кто-то захихикал, кто-то украдкой вздохнул.

   Лилия чувствовала себя отвратительно. Даже посрамление соперницы так не радовало ее. Победа обернулась поражением, и девушка решительно оттолкнула руку Вальтера, которой он все еще продолжал ее обнимать:

   - Пусти! Что ты в меня вцепился?

   - Извини, - в глазах юноши мелькнула боль. – Я думал, тебе понравилось…

   - Понравилось? Мне? – Лилька чуть было не брякнула что-то вроде: «Как такое может понравиться?» - но неожиданно вспомнила, что она вообще-то собиралась мириться с другом и улыбнулась: - Очень понравилось. Ты здорово целуешься. Просто, - тут же поспешила она остудить его пыл, - мы, кажется, чересчур увлеклись, и кое-кому это не понравилось.

   - Да уж, - осмелевший от ее улыбки Вальтер опять притянул девушку к себе. – Не стоило делать это здесь… Но, может быть, потом… наедине, когда нам никто не помешает?

   Голос его замер на вопросительной ноте, и девушка поспешила кивнуть:

   - Конечно. Да. Потом. Позже. Не сейчас.

   -Тогда пошли завтракать? – он поднял с пола свою сумку, уверенным движением забросил на второе плечо сумку подруги.

   - Не хочу, - при мысли о том, что придется сидеть за соседним столиком с самим Виктором Вагнером, у нее резко заболел живот. – Меня что-то мутит. Наверное, после вчерашнего. Побочный эффект от лекарств, так сказать. Я лучше немного поголодаю.

   - Ну, хотя бы чаю с булочкой выпьешь?

   - Чай принеси, - милостиво разрешила Лилька. – А булочку не надо.

   Вальтер ввинтился в толпу, двигаясь легко и свободно, словно его несли невидимые крылья. Лилия не без зависти смотрела ему вслед, не забывая держать на лице улыбку. Хорошо ему! Таскай сумки, доставай чай и хлеб, забирай свой завтрак… А ей думать надо, как жить дальше!

      3.

   По давней традиции алхимические лаборатории располагались в подвалах и полуподвалах. Несущие стены были такими толстыми, да еще и усиленными дополнительными опорными конструкциями, что среди студентов давно уже распространились слухи о том, что подземелья намного больше, чем кажутся, что там повсюду тайные ходы, и что по ним можно добраться в любую точку Университета. Более того – через систему подземных ходов можно даже пройти из одного корпуса в другой и дальше. Например, в расположенный в том же квартале Университет Богословия и Инквизиции. И в прежние времена, когда велись религиозные войны, Колледж Некромагии частенько становился настоящей крепостью. Пусть у него не было грозных стен, рва с водой и земляного вала, утыканного острыми кольями, но защитники могли уйти в подземелья, откуда выкурить их было практически невозможно. Собственно, это был Университет в Университете. Почти вся кафедра алхимии располагалась именно под землей – три лекционные аудитории, несколько кабинетов для практических занятий, лаборатории для занятий студентов и аспирантов, хранилища дорогостоящих препаратов и залы, где изготовлялись используемые на занятиях зелья. Не говоря уже о том, что тут располагался филиал библиотеки, а именно труды по алхимии, зельеварению и изготовлению лекарств. Тут же занимались составлением лекарственных смесей будущие целители и ветеринары, у которых имелись свои собственные аудитории для лекций. А были еще кладовые, сушильни, коптильни, валяльни… Короче, без карты и стрелок с указателями не разберешься. Во многих комнатах постоянно был дым, стеной стояли неприятные запахи, а лаборанты-алхимики, занимавшиеся научной работой, ходили бледные, с кругами под глазами и такими замученными лицами, что студенты, которые спускались сюда лишь от случая к случаю, шарахались от них, как от привидений. Время от времени где-то за стеной что-то взрывалось, разбивалось со стеклянным треском или слышалось зловещее шипение пара.

   Сколько занималась алхимией, столько Лилька не могла понять, чем руководствовались те, кто устраивал кафедру в подвалах. Тут и так темно и страшно, откуда-то веет холодом и слышатся странные звуки, так еще и если что-то взорвется, то есть опасность обрушения потолка и всей части здания на голову незадачливых экспериментаторов. Правда, преподаватели уверяли, что стены защищены дополнительными заклинаниями, но все равно – сама мысль о том, чтобы провести тут лишние полчаса вызывала дрожь в коленях. А каково тем студентам, кто обучается на этой кафедре? Они проводят здесь четыре из шести учебных дней, поднимаясь на поверхность только для занятий теорией магии, боевой магией и нежитеведением. Не удивительно, что алхимики даже на портретах в Зале Славы выглядят так, словно их только что на минутку выпустили из камеры пыток, где морили голодом и мучили бессонницей.

   В аудитории, где должен был проходить зачет по алхимии, накануне проходило какое-то другое занятие. Пахло жжеными костями, птичьим пометом и почему-то фиалками.. На центральном столе, длинном, узком, были выставлены многочисленные пробирки, колбы, горелки с установленными над ними котлами, какие-то склянки и бутыли. На одних имелись этикетки с названиями, на других – либо условные значки, либо номера, либо вообще ничего. В нескольких больших банках плавали заспиртованные жабы, змеи, ящерицы и части органов. Лилька с интересом рассматривала глазные яблоки, пытаясь определить, сколько их там и хватит ли на каждого в группе, если им зададут одно и то же задание, где в рецепте используют этот компонент.

   За преподавательским столом, который в нескольких местах был прожжен и заляпан пятнами, среди которых засохшая кровь была самым безобидным ингредиентом, восседал незнакомый преподаватель. От упомянутых портретов в Зале Славы он отличался только тем, что был живым и относительно молодым.

   - А где… мэтр Гавел? – студенты озирались по сторонам.

   - Занят, - коротко, не вставая, ответил преподаватель. – Я за него. Сейчас он принимает зачет у моей группы, - алхимик болезненно поморщился, - в то время как я проконтролирую, чему вас научил мой коллега. Меня зовут мэтр Макмис. Прошу любить и не жаловаться. Вставайте к столу!

   Студенты прошли вперед.

   - Это вы хорошо сделали, что оставили свои вещи в передней комнате, - мэтр Макмис покивал головой, сцепив пальцы в замок. – Здесь они вам не понадобятся. Все, что вам нужно, находится тут, на столах. Если этого на столах нет, значит, пробуете обойтись тем, что в наличии, при необходимости заменяя один препарат на другие или синтезируя самостоятельно. Понятно?

   Лилька осмотрела ту часть стола, у которой остановилась. Кошачья моча, настойки белладонны, цикута, льняное масло, желчь, кровь, порошок из жженых костей, несколько пучков травок, из которых она с легкостью опознала только зверобой, крапиву и одолень-траву. Негусто. Будем надеяться, что…

   - Вопрос можно? – это, конечно, спросила Анна Белла, уверенная, что ей, при ее внешности и происхождению – фамилия Белла была широко известна! – можно иногда нарушать правила. – Мы должны использовать только то, что находится прямо перед нами или на всем столе вообще? – девушка обвела рукой добрую половину аудитории.

   Мэтр Макмис посмотрел на нее очень внимательно, словно запоминал.

   - Как ваша фамилия? – поинтересовался он.

   - Белла. Анна Белла.

   - Вы не родственница…

   - Александер Белла – мой двоюродный брат, - отчеканила та, с вызовом тряхнув волосами.

   - Да, в вашем распоряжении весь стол, - помолчав, сказал алхимик. – Но волосы придется убрать. Нарушение техники безопасности. Ко всем относится. За торчащие волосы, неопрятный внешний вид и грязь под ногтями буду снижать балл.

   - А грязь-то вам чем не угодила? – возмутился кто-то.

   - Как фамилия?

   - Лец, - буркнули из задних рядов. – Станимир Лец.

   - Лец, - повторил мэтр Макмис с таким видом, что болтуна тут же сочувственно похлопали по плечу – мол, все, парень, ты попал. – Запомню. И поставлю вашему куратору на вид. Грязь под ногтями – это химическое вещество не на своем месте. Попав в ваше… произведение, грязь под ногтями может существенно изменить состав зелья. И, как следствие, результат будет далек от задуманного. А ваша оценка столь же далека от той, которую вы надеетесь получить. Понятно, студиозус Лец?

   Парень что-то пробурчал.

   - Итак, приступим. Тяните билет! Студиозус Лец…

   Парень окинул взглядом однокурсников, но сочувствия почти ни у кого не встретил. Каждый наблюдал за ним со смешанным чувством любопытства и тревоги – ему первому предстояло узнать, что уготовил мэтр Макмис. Кто-то, конечно, будет разочарован, а кто-то и обрадован – все зависит от того, какой билет вытянет он сам. Станислав Лец.

   Рука замерла над разложенными листочками, пошевелила пальцами, а потом, словно живущая своей жизнью, начала странный танец. Сначала пальцы протянулись к первому билету во втором ряду, потом отсчитали от него шесть влево, перескочили на третий ряд, отсчитали три вправо, метнулись к первому ряду, почти коснувшись третьего билета в ряду – лишь для того, чтобы, описав полукруг, коснуться…

   - Интересно, - нарушил напряженное молчание преподаватель. – И по какой же схеме вы работаете? Хемниц-Сташевского? Или, может быть, профессора Любечанского?

   - Э-э…- заблеял парень.

   - Билет, - напомнили ему. – Быстро! Взять!

   Рука дрогнула. Пальцы коснулись белого прямоугольника.

   - Есть! Взять! Живо!

   Лец машинально подчинился.

   - И что там?

   - Противоупыриная мазь «по Куббику», - пролепетал он.

   - Отлично. Надеюсь, вы помните ее состав и сможете повторить на практике? – мэтр Макмис широким жестом указал на лабораторный стол. – Там есть все, что вам нужно.

   - И даже, - Лец посмотрел на билет с таким видом, словно ждал, что вот-вот буквы на нем сложатся в легендарное: «Поздравляю! Вы выиграли счастливый номер!» - Даже…этот… ну как его…

   - Секретный ингредиент, о существовании которого каждый студент «знал, но забыл в самый последний момент»? – как-то нехорошо усмехнулся алхимик. – Да, и он там есть. Бутылочка с номером «13-А». Ищите и обрящете! Следующий!

   Станимир Лец сорвался с места с такой скоростью, что едва не сбил с ног другого парня, решившего попытать счастья. По иронии судьбы, Лецу достался один из самых сложных билетов.

   Лилька колебалась, с тревогой посматривая на стол преподавателя. Уже семеро «счастливчиков» получили задания, которые в общем-то были однотипными – сварить то или иное зелье, настойку или изготовить мазь. Яне Терчевой досталась микстура от зеленой лихорадки. Брат и сестра Борец по той же иронии судьбы должны были изготовить яд и противоядие к нему и сейчас яростно перешептывались, решая вопрос, кто чем будет заниматься. И пока никто не вытянул счастливого билета. Он скрывался под одним из белых листков. Листков по традиции было больше, чем студентов, раза в полтора, так что тот, кто подходил к столу последним, все равно стоял перед выбором – какой из десяти билетов тот самый?

   …На каждом экзамене в обязательном порядке один из билетов был счастливым. Это был либо пустой листок – значило, что студент сам мог выбрать тему, которую ему хочется отвечать, либо на нем было отпечатано...

   - Пошли? – Вальтер робко коснулся рукой ее запястья. После странного поцелуя юноша ходил, как пришибленный, ловя со всех сторон сочувственные и понимающие взгляды, так что никак не мог понять, повезло ему или нет.

   У стола с их стороны только они двое пока не взяли билета. Остальные уже корпели над заданиями – лихорадочно шевелили губами, пытаясь вспомнить, из каких ингредиентов состоит «универсальный русалочий отпугиватель» или сколько именно капель кошачьей мочи следует добавить в раствор «антикрысина». Другие перебирали пузырьки, склянки, коробочки с порошками, выискивая нужное и яростно перешептывались:

   - Подай мне вон тот бутылёк! Да-да, этот, где номер «семнадцать»! Что там на донышке написано? Одолень-трава? Нет, поставь на место… А вон тот, из коричневого стекла? В нем что?.. Вау, то, что надо!

   - Нет! Это мое!

   - Как – твое? А мне?

   - Потом отолью чуть-чуть.

   - Лей быстрее!

   На противоположной стороне стола тоже не все получили задания, присматриваясь к остальным.

   - Через два часа начну проверку, - мэтр Макмис перевернул песочные часы. – И тот, у кого задание не будет готово хотя бы наполовину, не получит зачета.

   Некоторые растворы должны были кипеть минимум час. При мысли о том, что время уходит, Лилька сама дернула Вальтера к преподавательскому столу. С другой стороны, словно только этого и ждала, устремилась Анна Белла.

   Юноша галантно предложил девушкам выбирать первыми, и Лилька схватила первый попавшийся билетик, молясь только об одном – чтобы сопернице досталось задание посложнее. Даже не глядя на то, что ей выпало, она направилась к столу, и уже там посмотрела на всего два слова, написанные печатными буквами:

   «Вурдалачий чих».

   - Ой, мама…

   - Самое оно, - раздался над ухом медовый голос Анны Белла. – Ты справишься!

   Лилька прикусила губу, чтобы не выругаться.

   «Вурдалачий чих» был настойкой со столь едким запахом, что у некоторых вызывал приступ, сходный с приступом аллергии. Но, как ни странно, на самих вурдалаков он не действовал. То ли в силу специфики этих тварей, то ли еще почему. Но находиться в комнате, где готовили эту настойку, было решительно невозможно. Самые слабонервные даже в обморок падали еще на подготовительном этапе.

   - В чем проблема, студиозус… девушка, не знаю вашего имени? – окликнул ее мэтр Макмис.

   - Вот, - Лилька протянула ему билет. – Можно, я другой возьму?

   - Нет. Но можно заменить практику теорией… частично!

   Значит, ей все-таки придется начать варить самое вонючее зелье из тех, что проходили в семестре! Может, Валька чем поможет?

   - Валь? – шепотом позвала девушка. – Валька, ты…

   И тут она заметила, что юноша все стоит у преподавательского стола, держит в руках билетик, и руки эти трясутся так, словно их кто-то дергает за ниточки. И алхимик смотрит на студента снизу вверх так, словно собирается принести ему искренние соболезнования, но не знает, что сказать.

   - Валька, - голос девушки дрогнул. – Валь…

   Кроме счастливого, существовал еще и не-счастливый билет. Там всегда давали тему, которую студенты должны были пройти только через год. Или вообще из закрытой области знаний. Или просто: «Вы не сдали экзамен. Приходите осенью», - вот так, как говорится, без суда и следствия. Одна девушка на факультете целителей, в позапрошлом году вытянув такой вот несчастливый билет, пыталась покончить с собой. Неужели, Вальтер тоже…

   Лилька подошла, робко дотронулась до руки юноши:

   - Ты чего?

   Вместо ответа тот молча сунул ей билет. Девушке пришлось ущипнуть себя, чтобы поверить в написанное:

   «Вы имеете право сварить любое зелье на ваш выбор».

   - Счастливый? – Лилька протянула листок алхимику. – Это ведь счастливый?

   Студенты встрепенулись, услышав заветное слово.

   - Да, - важно подтвердил мэтр Макмис. – Поздравляю вас, студиозус…

   - Фон Майнц, - представила друга Лилька. – Вальтер-Максимилиан Вернон граф фон Майнц.

   - Очень хорошо. Вы свободны, студиозус фон Майнц, - преподаватель склонился над списком студентов, ставя пометку напротив его фамилии.

   Вальтера провожали завистливыми взглядами. «Любое зелье» означало, что он мог наобум смешать в пробирке два первых попавшихся препарата и, с гордым видом продемонстрировав свое творение, все равно получить зачет, даже если сам не помнил, что и в каких пропорциях сливал. А уж если смог не только сделать смесь, но и назвать ее основные компоненты…

   - Валька, милый, - Лилька подтянула его к столу, - я так за тебя рада! Это так здорово! Завидую!

   - Завидуешь… А я готовился, - с непонятной интонацией ответил юноша, машинально окинув взглядом пробирки, колбы, пузырьки, ступки для растирания сушеных трав.

   - Ну, если тебе так уж хочется чего-нибудь сварить и совершенно все равно, что делать, - девушка улыбнулась, - то, может быть, приготовишь вот это?

   И она протянула ему свой билет с «вурдалачьим чихом».

   - Вот нахалка! – шепотом прокомментировала это Анна Белла.

   - Завидуешь? – усмехнулась Лилька. – Завидуй молча!

   - Да было бы чему! Чужим умом мы все гениальны! А ты сама попробуй, не выезжая вечно за счет других! – зло оскалилась Анна.

   Лилька сердито поджала губы. Значит, она ни на что не годна? Значит, она постоянно выезжает за счет других? Да Вальтер сам то и дело предлагает ей помощь и поддержку! Это все Белла от зависти говорит – к ней на пушечный выстрел никто не подойдет, чтобы помощь предложить! Не то, чтобы еще за чем-нибудь! Тем более что Вальтер фон Майнц и умный, и красивый, и знатного рода! А эти Белла, несмотря на свою династию, до сих пор дворянского титула не получили. Даже за деньги!

   - Стой тут, - шепотом распорядилась девушка Вальтеру. – Смотри, что я буду делать… Тебе ведь все равно заняться пока нечем?

   И решительно схватила две пробирки – с кошачьей мочой и экстрактом белладонны.

   - Перец, - шепотом подсказал Вальтер, глядя в другую сторону.

   - А? Какой перец?

   Анна Белла захихикала.

   - Молотый, - процедил юноша, краснея.

   - И без тебя знаю, - огрызнулась Лилька. – Ты его тут видишь? – она обвела рукой столешницу. - Я – нет!

   Перца действительно не было в зоне видимости. Нет, у кого-то он должен быть – молотый перец входит в состав шести или семи смесей, две из которых уже попались в билетах другим студентам! – но не побежишь же спрашивать у всех и каждого. Лилька стиснула зубы, отчаянно ища выход.

   - Вон, - услышала она сдавленное шипение. – Слева…

   Вальтер еще что-то цедил сквозь зубы, но девушка уже заметила крохотную табакерку. Конечно! Как она могла забыть! Иногда перец можно заменить нюхательным табаком, только в другой пропорции.

   - Спасибо, - быстро шепнула она, хватая коробочку и щедрой рукой высыпая табак в чашку. Туда же по одному полетели остальные компоненты смеси. За некоторыми пришлось тянуться к столам соседей, один – чемерицу – Вальтер принес с другого конца стола, заодно по собственной инициативе прихватив еще и кровяную сыворотку, в которой и надо было разводить все компоненты. Лильке оставалось лишь благодарить его и готовить все для смешивания, а потом нагревать смесь. Вот уж чего она умела делать хорошо! Особенную радость ей доставила именно Анна Белла. Та все-таки замешкалась, ибо боялась запустить руку в банку с жабьими внутренностями и несколько минут крутилась возле нее, пытаясь подцепить нужный орган то палочкой, то пинцетом. Ну, прямо кошка, которой и хочется сливочек со дна кувшина, и морда не пролезает, и лапа не достает! Лёвка бы решил проблему радикально – скинул кувшин на пол и спокойно вылизал осколки.

   Лёвка…Левиафан. Кот, от которого ей надо срочно избавиться, если она хочет поехать на практику и получить диплом некроманта. А заодно не стоит забывать и о том, что сам Виктор Вагнер не выносит кошек. Жалко, конечно, но иногда ради любви надо идти на жертвы.

   Подумав об этом, она так крепко стиснула стеклянную палочку, которой помешивала смесь, что та треснула.

   - Лилька! – Вальтер, коршуном следивший за девушкой, вцепился ей в запястье. – Больно?

   - Ой!

   Девушка с удивлением уставилась на свою ладонь. Одна стеклянная щепочка впилась в кожу. Ранка уже начала саднить и жечь, как всегда бывает, когда в кровь попадает «лишняя алхимия».

   - Я сейчас. Стой спокойно! – юноша сорвался с места.

   - Мама! – пискнула Виктория Крама, увидев кровь.

   - Спокойно, - мэтр Макмис вскочил. – Без паники! Студиозус…э-э…как вас?

   - Зябликова, - подсказал кто-то.

   - Студиозус Зябликова, на какой стадии ваша работа?

   Ответить Лилька не успела – вернулся Вальтер с какой-то чашкой, в которой плавала белая комковатая жидкость, похожая на не до конца свернувшуюся простоквашу.

   - Нет времени смешивать, - пояснил он. – Очень больно?

   Лилька только кивнула, пытаясь понять, так ли ей себя жалко, как больно и страшно. С одной стороны, осколок стекла в ладони, да еще выпачканный в алхимической дряни – приятного мало. А с другой рядом Вальтер. Он сейчас все исправит.

   И он действительно все сделал. Вытащил осколок, потом густо намазал ладонь девушки этой «простоквашей», не переставая шептать одними губами исцеляющий заговор. В конце концов, болеть перестало, краснота сошла, и девушка пошевелила пальцами:

   - Валь, ты чудо!

   - Э-э, - мэтр Макмис внимательно посмотрел на чашку с остатками мази, подцепил на кончик ногтя немного, поднося к носу, пробуя запах. – Молодой человек… как вас?.. Фон Майнц?.. Какой у вас был билет?

   - Счастливый, - Вальтер почему-то засмущался.

   - Да уж… Перейти на кафедру алхимии не желаете? Аспирантура вам гарантирована.

   - Ё…- высказался кто-то.

   - Обычно мы за такие высказывания штрафуем, - невозмутимо сказал алхимик. – Но на сей раз сделаю исключение. Итак, ваше решение, студиозус фон Майнц?

   - Да нет, наверное, - пожал тот плечами. – Я уже привык. А тут… случайность.

   - Ваше право. Итак, зачет вы получаете. Студиозус Зябликова, на чем вы остановились?

   - Вот, - девушка второй рукой придвинула чашку со смесью. – Вместо молотого перца мне пришлось использовать нюхательный табак и осталось только смешать и довести до кондиции.

   - Понятно. Зачет.

   Лилька не удержалась и из-за плеча преподавателя показала Анне Белла язык.

   Согласно технике безопасности, после работы в алхимических лабораториях было необходимо вымыть руки, а иногда и вовсе принять душ и переодеться полностью, вплоть до нижнего белья. Для этого были устроены специальные кабины для умывания, и девушки, получившие зачет, наперебой устремились к ним – умыться и «припудрить носик», чтобы хоть немного отбить запахи алхимических зелий.

   Лилия только склонилась над рукомойником, как ее окликнули заговорщическим шепотом:

   - Лилька!

   Она оглянулась, заметила выглядывающую из-за угла Аглаю Борецову.

   - Чего тебе?

   - Тс-с…

   Вид у подруги был такой загадочный, что девушка без колебаний последовала за нею. Аглая поманила Лилию за угол, воровато озираясь по сторонам, и, едва они остались наедине, резким движением набросила на них обеих полог невидимости. Окружающие предметы тотчас утратили четкие очертания, а все звуки словно выключились.

   - Ты чего?

   - Только никому не говори, - Аглая воровато озиралась по сторонам, словно не надеясь на свое заклинание, - но у тебя большие проблемы.

   - Что случилось? – после вчерашнего все остальное казалось таким несущественным…

   - Тебя хотят убить.

   Девушка заставила себя рассмеяться, хотя на память пришел вчерашний случай на зачете по заклинаниям:

   - Глупости! Поумнее ничего не могла придумать?

   - Я не придумала. Я подслушала. Антон с кем-то беседовал. У того голос был изменен, но брата-то я завсегда отличу! В общем, - Аглая понизила голос до заговорщического шепота, - кто-то тебе какую-то пакость хочет устроить. Про что там речь шла – я не знаю, но сначала думали предупредить, а потом решили, пусть ты ничего не знаешь.

   Лилия покачала головой. Все это ей решительно не нравилось. Только этого вдобавок ко всем проблемам не хватает!

   - Если это правда, то во всем виновата Белла, - сказала она. – Больше некому. Она меня давно терпеть не может!

   - Как бы то ни было, но ты будь осторожнее, - подмигнула Аглая. – И помни – никому не полслова. Даже Вальтеру!

   - Ему тоже нельзя рассказать?

   - Ему тем более! Ты что, фон Майнца не знаешь? Он же со своей любовью к справедливости тут такого натворит – мама, не горюй! До выпускного расхлебывать будем!

   Что правда, то правда. Вальтер фон Майнц был воспитан в рыцарских традициях и даже с упырями пытался соблюдать кодекс чести. Во всяком случае, всегда предоставлял нежити право первого удара, чтобы потом с чистой совестью сказать, что он «только защищался».

   - Ты поняла? – Аглая потрепала Лилию по плечу. – Или повторить?

   - Поняла, - нахмурилась девушка. – А ты точно не преувеличиваешь?

   - Обижаешь! За что купила, за то и продаю! Все-таки Антон мой брат, и если будут проблемы, мне брата надо будет выручать. Так что ты это, будь осторожна. Не попадись. А то всем плохо будет! Поняла?

   Лилия снова кивнула, и Аглая, подмигнув: «Ну, я помчалась! И помни, что мы ни о чем не говорили!» - упорхнула по своим делам, напоследок разрушив полог невидимости.

   Но убежала недалеко. Остановившись за поворотом, перевела дух и сосредоточилась, пытаясь успокоиться. Как это, оказывается, сложно – вести двойную игру!

   4.

   Словно насмехаясь над студентами – мол, нам не надо, чтобы все было просто, нам надо, чтобы вы замучились! – лекцию втиснули между двумя зачетами, так что, едва отмывшись от алхимических зелий, четвертый курс устремился в одну из аудиторий, где им предстояло выслушать лекцию… по истории некромантии и черной магии. В виде исключения, читал ее сам ректор, осанистый седой мужчина, по внешности которого никак нельзя было сказать, что ему уже семьдесят лет. Все давали ему хорошо, если пятьдесят. Он возвышался на кафедре, опираясь на нее, и казался полководцем, вдохновляющим свои войска на бой.

   - Вы все, - говорил он, - скоро вступите во взрослую жизнь. Да, я не оговорился. Пока вы еще учитесь жить, учитесь управлять жизнью. Пока вы ни за что не отвечаете – за вас отвечают другие. Но счастливому ничегонеделанию вот-вот настанет конец. Как показывает практика, не все молодые люди выдерживают столкновение с реальностью. Иные, лишь одним глазком взглянув на этот так называемый взрослый мир, тут же пугаются открывшихся перспектив. Их угнетает простор, страшит и ослабляет волю необходимость принимать решения и нести за них ответственность. Они часто убегают от реальности. Некоторые уходят в вымышленные миры, другие просто слагают с себя ответственность и продолжают вести прежний образ жизни, как ни в чем не бывало. Как бы не так! Всю жизнь провести, прячась от жизни, невозможно. Другого мира, в котором все будет так, как вас устраивает, не существует. Вы живете тут – вот и живите! Все, что вы можете сделать – это изменить этот мир, приспособить его под себя или приспособиться под него…

   - Бла-бла-бла, - прошептала Лилька, - к чему нам все это?

   - Не надо думать, - словно отвечая на мысли девушки, продолжал ректор, - что раз вы пока еще учитесь, то у вас нет никакой ответственности. Вы впервые отправляетесь на самостоятельную практику. Ваши кураторы будут подле вас, но не они будут нести за вас ответственность. Большею частью вы будете предоставлены сами себе. С чем вам там придется столкнуться – известно одному Свентовиду*. Эта практика – не только проверка ваших знаний. Это проверка вас, как молодых специалистов. Проверка на принадлежность к профессии некроманта. Для большинства из вас реальность может оказаться шоковой. И это тоже практика – как вы справитесь. Не секрет, что для некоторых из вас первая практика станет и последней. Кое-кто усомнится в себе, подумает о том, чтобы перевестись за другой факультет, скажем, к алхимикам… если у кого-то возникнет такое желание, знайте – никто вас не осудит. Наоборот, в некоторых случаях мы будем только приветствовать подобный перевод. Ибо лишь практика поможет вам оценить перспективы и сравнить, в какой области ваши знания, умения и навыки окажутся наиболее востребованы.

   (*Свентовид – верховный бог местного пантеона. Прим. авт.)

   Лилька смотрела на Вальтера и чувствовала, что и ректор тоже смотрит на него. Не каждый год представители знатных семейств удостаивали Университет честью пополнить ряды студентов юными аристократами. И всякий раз им старались обеспечить наилучшие условия.

   - Итак, - продолжал ректор. – Ваша практика. Ко всему прочему, вы еще и будете представлять лицо нашего Университета. В прошлом бывали моменты, когда люди с предубеждением относились к молодым некромантам. Если мы обратимся к истории некромантии, как науки, то следует заглянуть вглубь веков…

   - Ну, понеслось, - Лильке было скучно, впрочем, не только ей. Записывать было практически нечего, многое из того, что говорил сейчас ректор, они уже слышали на первом курсе, сдали экзамен по истории магии и, как полагается, сразу же выбросили из головы ненужный балласт. Зачем их теперь грузят? Не знают, чем занять время?

   - Ты после лекции на какой зачет пойдешь? – пихнула Лилька локтем Вальтера.

   - А? – парень, кажется, внимательно слушал разглагольствования ректора, даже рот открыл. – Не решил еще.

   - У нас пентаграммостроение, потом еще боевая магия и теория магии, - вспомнила Лилька. – Тесты пишем только завтра… А, еще упыриха. С чего начнем?

   - С начала, – отмахнулся Вальтер.

   - С какого?

   - Ну, - юноша вздохнул, - можно с пентаграммостроения. Быстро сдадим и можем быть свободны.

   - Пентаграммы так пентаграммы, - кивнула Лилька. – Ты их все помнишь?

   - Угу. Слушай, не мешай, а?

   - Не поняла, - девушка даже развернулась к нему вполоборота, - тебе что, интересно? Мы все это на первом куре слушали целый учебный год! Даты битв, биографии знаменитых некромантов, законы за и против нашей профессии, великие научные открытия, влияние науки на историю, Война Трех Королей, Музей Славы, Инквизиция…

   - Да, - прошипел Вальтер. – Мне это интересно! А вдруг мы отправимся на практику туда, где когда-то проходили важные исторические события? Мы должны быть достойными представителями своей профессии!

   Нет, все-таки Вальтер фон Майнц чудной какой-то. Лилька его решительно не понимала. Но он ее друг, а друзьям надо прощать маленькие слабости. Тем более, он умный. Она устроилась поудобнее на скамье и приготовилась слушать.

   Профессор пентаграммостроения, маг-теоретик, вечно перепачканный мелом, известкой, углем, сангиной, выглядевший и пахнущий так, словно ночевал в мастерской живописца, причем прямо на него незаконченных набросках, встретил их, потирая руки.

   - Похвально, - сказал он, - похвально, что вы решили заявиться ко мне в таком количестве. Обычно пентаграммостроение всегда оставляют на закуску, считая, что начертить пятиконечную звезду и вписать ее в окружность – плевое дело и незачем тратить на изучение оного столько времени. А потом начинается – и лучи стоит расположить в соответствие со сторонами света, и ориентировать ее в пространстве с учетом времени суток и высоты солнца над горизонтом в это время года. И символы следует выбирать, учитывая, в каком доме находятся Луна и Солнце, а также через какой знак Зодиака они прошли и как давно…Я уж молчу про то, что в разных случаях следует чертить пентаграммы разного вида и типа. И что есть ситуации, когда надо просто ограничиться кругом, а есть – когда придется потратить полчаса только на предварительные расчеты. И что знание основных законов астрономии, алгебры и геометрии тут нужны больше, чем талант живописца… Хотя и рисовать тоже надо уметь. Да-с!

   Зачет по пентаграммостроению проходил под открытым небом – на специально огороженном плацу в стороне от строений. Там же обычно сражались ведьмаки, и утоптанная до твердости камня земля местами была перепахана так, что стоять на ней было трудно, а местами она оплавилась так, что ее не брали никакие лопаты, не то, что нож для начертания магических символов.

   - Внимание, - профессор потер руки. – На счет «три» рассредоточились по местности с таким расчетом, чтобы между вами и соседом было по меньшей мере два локтя свободного пространства… с учетом вашей пентаграммы. Работаем на скорость. Раз… два… пошли!

   - А…- студенты озирались по сторонам, - где чертить?

   - Там, где стоите, - махнул рукой профессор. – Обстоятельства могут оказаться любыми. Мелком на гладких досках хорошо, а вот тут, на земле… Время идет! Считаю до десяти и начинаю проверять! Кто не успел, зачета не получит! Ну! Раз…два…

   Говорить «три» ему не пришлось. Вся группа опустилась на корточки, кто-то и вовсе шлепнулся на колени и принялся елозить по земле, не жалея штанов, но большинство все-таки старались действовать аккуратно. Как-никак, мы же не в реальных условиях? Где вы тут упыря слышали!

   Слышали?

   Упыри не разговаривают, это факт. Как и чем может говорить полуразложившееся тело, у которого в жизни одна забота – хватать и рвать все, что движется? Все эти теории о разумности упырей, все эти попытки изучать их образ жизни, как правило, заканчивались смертью исследователя – как раз в упыриных желудках. Только двое или трое остались в живых, и то потому, что занимались изучением не самих упырей, а записей своих неудачливых коллег. Но вот на чем сходились все, так это на том, что упыри могут издавать звуки. Хриплое дыхание, сип, надсадный рев…

   И все это студенты услышали. И заработали вдвое быстрее. Ну, почти все.

   - А чем чертить, профессор? – захлопала глазами Яна Терчева. – Вы не могли бы…

   - Съедена! – тот мигом подскочил к девушке и дернул ее за руку, ставя рядом с собой. – Можете быть свободны!

   - Но,- та захлопала глазами, - а как же зачет?

   - Зачем? Зачем зачет мертвецу? Вы не получаете зачета. Но, если догадаетесь и правильно ответите на вопрос «почему?» - разрешу прийти на пересдачу завтра. Так почему?

   Девушка часто-часто заморгала глазами. До нее стало что-то доходить.

   - Но так не честно! – воскликнула она. – Мы же на экзамене! Вы должны обеспечить нас необходимыми предметами для работы!

   - Студиозус Борец!

   - А? – парень выпрямился. Он один из немногих работал, стоя коленками в пыли и яростно взрезал землю перочинным ножом.

   - Вы слышали слова вашей соученицы, студиозуса Терчевой?

   - Ага.

   - И что вы об этом думаете?

   Лилька тихо захихикала. Сама она тоже вначале растерялась и какое-то время топталась на месте, не зная, за что хвататься, но верный Вальтер перебросил ей нож с возгласом: «Черти!» - и она взялась за дело, в то время как друг продолжал орудовать найденным тут камешком, который он за секунду до этого выколупнул из земли, поддев тем же ножом. Так что пентаграмма у Лильки была почти готова, осталось дорисовать кое-какие мелочи.

   - Ну, - Борец выпрямился, морща лоб, - ей надо было нож взять…

   - А вам самим?

   - Чего? У меня есть! Вот! – парень гордо продемонстрировал орудие труда. Аглая, возле которой он как раз этот круг и чертил, смотрела на него со смешанным чувством восторга и тревоги.

   - А что надо было делать вам самим?

   - Так я же делаю! Вот! – работа Бореца тоже была почти готова, не считая нескольких символов.

   - Вы должны были чертить защитный круг для себя, а не для другого человека! Для другого вам следовало чертить пентаграмму только в случае…

   Голос профессора замер на вопросительной ноте, но все и так видели то, что сделали брат и сестра Борец. Брат чертит защитный круг вокруг сестры, которая стояла в середине и лишь следила за его действиями, время от времени подсказывая: «Вот тут прямая линия! Север там!» При этом сам Борец оставался снаружи, ползая на коленках и пыхтя от натуги.

   - Отлично. Превосходно! – преподаватель разве что не приплясывал на месте. – Итак, у нас два… нет, даже три незачета! И это до того, как я начал проверять работу! Время вышло. Всем прекратить! Встать. Смирно. Кто попытается исправить или что-то дорисовать в своих художествах, получит незачет! Раз… два…

   Говорить «три» ему опять не пришлось. Парни и девушки дисциплинированно выпрямились. Встал и Борец. Штаны у него были выпачканы в пыли и грязи.

   - Но почему «незачет»? – ворчал он. – Я же все правильно рисовал…И она моя сестра! Я был должен ее как-то…ну…

   - Защитить? Погибнув сам? Благородный поступок. Однако, какой в нем смысл? Вы – будущие некроманты, вы должны понимать, что смерть – это не конец. Что мы так или иначе продолжаем существовать и дальше…

   - В упыриных желудках, - проворчал кто-то.

   - Иногда – да. Можно продолжить существование в своих детях… хотя вам об этом рано думать. Можно остаться в памяти потомков своими деяниями…но эти деяния должны быть умными! Каков смысл в вашем самопожертвовании? Погибнуть в зубах упыря, спасая родного вам человека?

   Брат и сестра Борец стояли перед ним, опустив головы.

   - Но мы же на экзамене…- робко пролепетал брат. – Это же не…

   - Не настоящая жизнь, так? Нет, господа студиозусы, это не так. Вы разве забыли лекции по философии о том, что все взаимосвязано и жизнь – это то, что постоянно происходит с нами? Мы каждый день решаем задачи, на которые нет ответа. Каждый день принимаем решения, которые нельзя изменить. Ни один день нашей жизни нельзя прожить заново. И есть ошибки, которые мы никогда уже не исправим! Сегодня вы спасли от смерти сестру, но погибли сами. Мертвому зачет ни к чему… А вы, - продолжал профессор, обращаясь уже к Аглае, - не получаете зачета потому, что палец о палец не ударили ради своего спасения.

   - Почему это «не ударила»? – тут же возмутилась девушка. – Я ему подсказывала!

   - Вместо того чтобы действовать самой. Девушки, - волоча за руку Яну Терчеву, профессор прошелся между пентаграммами других студентов, - поймите, что нежными, робкими, хрупкими, язвительными и остроумными в меру невоспитанными стервочками вы можете быть в светских салонах, и то лишь где-то в глуши, где ваше поведение еще можно списать на оригинальность. Или в среде вам подобных стерв. Но на работе или среди действительно воспитанных людей надо вести себя иначе. Нет, воспитанные люди не сделают вам замечания за то, что вы не умеете держать язык за зубами, но их мнение о вас упадет и никогда уже не поднимется. И при работе некроманта то же самое. Вы должны забыть о том, что вы хрупки, нежны, робки или, наоборот, самодостаточны и циничны. И просто молча делать свою работу. Упырю нет дела до вашего морального облика, привычек и чувства юмора. Вы для него – мясо.

   - Но мы же на экзамене, - робко подала голос Виктория Крама. – Где здесь упыри?

   - Где? Там!

   Профессор ткнул пальцем в деревянный домик, где обычно хранились метлы, мешки для мусора и лопаты, с помощью которых плац готовили к испытаниям. Только сейчас все заметили подпирающую стену «упыриху», преподавательницу криптологии. Стены пестрели защитными символами, а изнутри несся хриплый стон.

   - Упырь – там, - она кивнула на дверь, зловеще сверкнув глазами. – И будьте уверены – на выпус-скном экзамене ваш-шего курса мы не будем его запирать.

   После этого остальным шутить как-то расхотелось. На их потоке смертей пока еще не было – парочка травм и нервных срывов не в счет – но обычно на каждом курсе кто-то погибает. И большинство – на экзаменах или на практике.

   - Я могу его нейтрализовать, коллега? – окликнула «упыриха» преподавателя пентаграммостроения. – Или он вам еще нужен?

   - Нет-нет, мэтресса Олле. Благодарю вас!.. Итак, вас троих жду завтра в шесть часов здесь же. Но не торопитесь уходить. Возможно, к вам присоединится кто-нибудь еще.

   Выставив злосчастную троицу в рядок, профессор прошелся между пентаграммами других студентов, придирчиво осматривая их творения.

   - М-да, - покачал он головой, - надо было, пожалуй, выпустить его побегать… Как, мэтресса Олле? Можно?

   - Увы, нет, - та вдохновенно совершала пасс за пассом, стоя напротив дверцы, за которой упырь уже не стонал, а хрипел и шкрябал когтями по доскам. – Я уже накинула «петлю» и с-слегка его «придушила». Сейчас он отключится…

   - Жаль. А то у него был бы обед из нескольких блюд. На первое – студиозус Земниц, на второе – студиозус Люблинец…У вас двоих есть шанс получить зачет, - обратился он к парням, – если вы прямо сейчас найдете у себя ошибки и исправите их, пока я разбираюсь с остальными… Отличная работа, студиозус Белла. Поздравляю!

   Анна зарделась. Вслед за нею зачеты получили Людмила Монс и Виктория Крама.

   - Где ваш нож? – следующим был Вальтер фон Майнц. Юноша стоял перед преподавателем, сжимая в кулаке камень. – Только не говорите, что забыли дома. Ножны от него вы не забыли, как я вижу.

   Все уставились на юношу, и тот смущенно пожал плечами:

   - Я ей отдал, - кивнув на Лилию. Та мигом почувствовала себя в центре внимания и невольно ощетинилась. Взгляды некоторых подруг были очень красноречивыми.

   - И сами воспользовались подручными средствами, - заметил профессор, намекая на камень в кулаке Вальтера. – Очень умно. Просто высший балл. Конечно, рисунок требует доработки, но, учитывая, как мало было у вас времени и принимая во внимание, как и сколько вы успели сделать… Зачет! Вам и студиозусу Зябликовой. Молодцы! Так держать! И прошу остальных обратить внимание на прекрасный образец дружбы и взаимовыручки. Мои поздравления!

   Лилька смутилась.

   - Ничего себе! – возмутилась Аглая. – Почему ей зачет? Она тоже была с пустыми руками…И тоже, если бы не кое-кто другой…

   - Вы меня внимательно слушали, студиозус Борецова? – как-то даже устало поинтересовался преподаватель. – Когда же вы поймете, что вовсе не обязательно жертвовать собой ради других? Мы, некроманты, имеем особые отношения со Смертью. На лекциях по истории науки вам читали о так называемых Супругах Смерти – избранных счастливчиках, которых сама Богиня выбирает в каждом поколении и дарит своей благосклонностью? Неисповедимы Ее пути. И Она не всегда выбирает самого сильного, мудрого и удачливого. Она выбирает достойного, того, кто не спешит умереть красиво, но глупо, а вместо этого предпочитает жить и действовать по-человечески.

   Студенты закивали головами. Про Супругов Смерти они слышали. Биографии некоторых изучали на уроках истории. И на пунцового от смущения Вальтера стали смотреть с удивлением и интересом. Лилька даже ощутила что-то вроде укола ревности – неужели Вальтер может ее бросить ради богини?

   - Я не скажу, что именно студиозус фон Майнц окажется тем Избранным, - как ни в чем не бывало, продолжал преподаватель. – Я просто обратил внимание на его поступок – достойный того, чтобы кое-кто обратил на этого юношу внимание. И чтобы вы задумывались над тем, что и как совершаете.

   Он пошел дальше, раздавая направо и налево замечания и похвалы.

   Колокол! Наконец-то все закончилось, и можно было с чистой совестью прерваться. Профессор недовольно скривился, но кивнул – мол, идите, с голодными студиозусами каши не сваришь, сам таким был. Он даже не слушал сбивчивых заверений в том, что они только пообедают и честно-честно кинутся опять к нему на ковер. Задержались двое-трое неудачников, которые просто-напросто напортачили в своих рисунках и не могли выбраться без посторонней помощи.

   Лилька вернула Вальтеру нож:

   - Спасибо. Ты меня спас…

   - Да ладно, - тот покраснел еще больше. – Спас… скажешь тоже… я сделал то, что на моем месте сделал бы любой…

   - Не любой! Борецы вон не такие.

   Они обернулись на брата и сестру, которые вместе с Яной Терчевой Альфредом Земницем, студиозусом Люблицем и преподавателем пентаграммостроения разбирали ошибки троих студентов, которые ухитрились начертить пентаграммы задом наперед. Теперь их контуры буквально вывернуло наизнанку, и сами авторы творений не могли из них выйти, оказавшись на положении вызванных духов или, наоборот, нейтрализованных заклятьем упырей.

   - Зябликова! Студиозус Зябликова, не слышите, что ли?

   Девушка остановилась. К ней спешил дежурный аспирант.

   - К вам пришли, - сообщил он с недовольным видом.

   - Кто? – удивилась Лилька. Родных в Зверине у нее не было, разве что какая-нибудь седьмая вода на киселе по материнской линии, о которых даже сама мама уже не помнила. А что до настоящих родных, то бабушка слишком стара для долгих поездок, а отец с матерью ни за что не бросят дела и младших братьев-сестер ради того, чтобы лишний раз повидать блудную дочку, с которой, к тому же, успели рассориться.

   - Откуда я знаю? – пожал плечами аспирант. – Старуха какая-то. Говорит, что по объявлению.

   По объявлению! Лилька почувствовала, как рука Вальтера сжала ей запястье. Уже? Так скоро?

   - Уже? – повторила она. – Так скоро?

   - Уже, - кивнул Вальтер. – Но, может, оно и к лучшему?

   - Да, - вздохнула девушка. – К лучшему. Сразу отделаться и…

   У нее будет еще два дня, чтобы привыкнуть к отсутствию в ее жизни кота. Сказать по правде, от Левиафана были одни проблемы. Вечно он гадил мимо лотка – хорошо еще, что в теплое время года предпочитал делать это в кустах под окном – вечно метил территорию – правда, только по весне. Вечно его шерсть была по всей комнате и на всех вещах, вечно он валялся на ее постели и будил весьма резко – то садясь на лицо, то с диким мявом прыгая на живот откуда-то из-под потолка. Вечно она за ним прибирала, выискивая скатанные в шарики и загнанные в угол конспекты и носки. А уж сколько он ел и как орал на подоконнике, пока не откроешь форточку! И пропадал иногда на несколько дней, возвращаясь похудевшим, потрепанным и злым настолько, что сама Лилька ходила с расцарапанными руками. И с подружками нормально не посидишь. Левиафан гонял со своей территории всех, терпя, и то с написанными на морде жалостью и презрением, только того же Вальтера. А уж что до личной жизни… Бабуля, что, нарочно подарила ей этого монстра, чтобы лишить внучку возможности встречаться с мужчинами?

   А теперь всему этому настанет конец. Хорошо это или плохо – покажет время. Бабушка расстроится, это факт. А вот сама Лилька – вряд ли. В крайнем случае, можно завести лысую кошку. Говорят, такие есть. Виктор Вагнер, конечно, пойдет любимой на уступки.

   Мысль о Викторе Вагнере перевесила все сомнения и сожаления. Да, ради любви можно пойти и не на такие жертвы!

   У ворот топталась неопрятная старушка, в которой опытный взгляд сразу мог опознать ведьму. Во всяком случае, Лилька издалека почувствовала, что магическая сила у нее есть, только небольшая. Она обеими руками прижимала к себе большую корзину с крышкой. Лилька решительно вырвала свои пальцы из ладони Вальтера и прибавила шагу.

   - Здравствуйте. Я – Лилия Зябликова, студентка четвертого курса факультета некромантии. Вы хотели меня видеть? Что вам угодно?

   - А котика угодно, - старуха прищурилась, меряя девушку цепким взглядом. Заметно сникла, когда наткнулась на ответный взор Вальтера, воздвигшегося рядом. – По объявлению. Это же у вас котик есть на пристройство?

   - У нас, - Лилька переглянулась с Валькой. – То есть, у меня. Мой кот. Мне уехать срочно надо, а кота девать некуда. Возьмете? Кот хороший…

   - Правильный?

   Девушка нахмурилась. Про правильность бабуля ей что-то такое говорила, но Лилька, умиленно сюсюкающая над рыженьким пушистым комочком, ее плохо слушала.

   - Да. Правильный.

   - Беру! – ведьма шагнула вперед, и дежурный поспешил заступить дорогу, на всякий случай вскинув руки в отвращающем жесте. Дежурный был с факультета боевых магов, а у тех уже к третьему курсу вырабатываются рефлексы – сперва запустить боевым заклинанием, а потом уже смотреть, в кого ты попал. И то их больше интересует, надо ли добить противника, а не его личность.

   - Назад, - гаркнул он. – Посторонним вход воспрещен! Пропуск!

   Ведьма тоже ощетинилась, перехватывая корзинку одной рукой, и Лилька торопливо вырвала оную из рук старухи:

   - Ждите здесь. Я принесу!

   5.

   Из дневника кота Левиафана:

   «Нет, ну как это называется? Никакого почтения к чужому личному пространству! Про личную жизнь вообще молчу! Только я вознамерился вздремнуть, дабы скоротать время до обеда, как налетели, подхватили, запихнули в корзинку и…

   Святые котаны, куда она меня несет? Неужели к ветеринарам? И добро бы к профессионалу – так нет же, два года назад, когда я занозу посадил, она таскала меня к этим коновалам с соседнего факультета. Ветеринар-недоучка – это хуже, чем некромант без диплома. Мало того, что вместе с занозой удалили всю шерсть на лапе, так еще и потом вместо волос на ней начали отрастать колючки! Сколько хозяйке пришлось помучиться прежде, чем она их вывела! Не хочу лечиться! А если подошел срок давать мне глистогонное, а я забыл? Или – что намного хуже – ей не дают покоя мои причиндалы? Это вообще вандализм! Ма-а-аау! Свободу честным котам!

   Что она там бормочет? Я так ору, что самому не слышно…

   «Тише, Лёвушка, все будет хорошо!» Фык-фык-фык! Как бы ни так! Знаем мы это «хорошо»! Это ей будет хорошо, а мне – позор на всю жизнь!

   «Лёвушка, не ори!» Буду орать! Во всю глотку буду! Смотрите все, коты добрые! Куда мы катимся? Меня! К ветеринару! Ни за что ни про что! Без суда и следствия! Спасите! Помогите!»

   - Что-то он слишком уж шумно себя ведет, - озабоченно покосился на корзинку Вальтер. – Тебе не кажется…

   - Ничего особенного, - Лилька нервничала и кусала губы. – Он же практически никогда в корзинках не ездил. Даже когда совсем маленький был. Даже когда его мамка за шкирку таскала, издалека было слышно, что это его несут.

   Голос у девушки дрогнул, и она прибавила шагу. Кот орал благим матом, извивался внутри плетеной конструкции так, что сквозь частые прутья была видна только огненно-рыжая шерсть, и понять, где у него голова, а где хвост, не представлялось возможным. Время от времени корзинка угрожающе трещала, и Лилька уже представляла, как она разваливается прямо посреди улицы и…

   Ничего не произошло, хотя Вальтер с другой стороны поддерживал ее ношу. Вдвоем они дотащили его до ворот, где топталась новая хозяйка. Ведьма переступала с ноги на ногу, озиралась по сторонам и, кажется, была готова бежать, сломя голову.

   - Принесли? – она проворно наклонилась к корзинке, пытаясь заглянуть внутрь. – Ах, какой красавец! Ути, моя радость! Иди к мамочке! Ну-ка… Ой!

   Она попыталась просунуть между прутьями палец, но напоролась на выставленный коготь. Отскочила, затрясла рукой – подушечка указательного пальца была проткнута, как шилом. Несколько капель шлепнулись на землю.

   - Ой, - Лилька невольно попятилась, ожидая, что теперь старушка откажется и уйдет. – Извините, он…э-э…

   - Милый котик! – ведьма посасывала ранку. – Люблю таких. Если есть характер, остальное приложится.

   - Но он…э-э…ну, дикий. Неужели…

   - Все хорошо, деточка! Я его беру!

   Быстро накрыв палец выхваченной из кармана тряпицей, ведьма пошептала на ранку, дунула, плюнула и весело подмигнула девушке:

   - Вот! И никаких проблем! – сдернув тряпицу, как балаганный фокусник. От глубокой раны осталось только розовое пятнышко, которое быстро таяло, сливаясь по цвету с кожей.

   - Ух, ты! – восхитился Вальтер.

   - Понравилось? – подмигнула ведьма. – Учись, студиозус! В ваших академиях такое не преподают. Это настоящее ведовство…

   - А я знаю, - ощетинилась Лилька, которой не понравилось, как ее друг пятился на эту старуху. – У меня бабушка ведунья.

   - О, как? – живо заинтересовалась ведьма. – Я ее знаю?

   - Может быть… Меганой ее зовут.

   - Не Мегана Бульк? Из Грознева?

   - Нет, из Верхних Мышек, - призналась девушка, которая, если честно, знать не знала о прозвищах ведьм. Бабушка рассказывала, что у каждой ведьмы, кроме имени, есть еще одно, тайное, которое они ни за что не откроют посторонним – увы, внучка тоже была посторонней! – но и прозвище. Прозвище можно называть при общении с другими людьми – если это не совсем чужие. Скажем, родственники или общие знакомые.

   Ведьма покивала головой, улыбнулась, но заметно насторожилась.

   - Передавай бабушке привет. И при случае…а, ладно…Я пойду!

   С этими словами она быстро выхватила у Лильки корзинку и заторопилась прочь.

   - Погодите! – девушка рванулась следом. – А от кого привет? И где вас найти?

   - Привет? – ведьма оглянулась на ходу. – От кого? От Лолы Рыбачки. Я тутошняя, столичная. У реки живу.

   - Передам, - закивала Лилька. – А живете вы где?

   - Тебе зачем? – ведьма воровато оглянулась по сторонам, сделала кукиш и махнула им в воздухе, словно отгоняя кого-то невидимого.

   - Ну… как-нибудь потом заглянуть… Кота проведать. Левиафаном его зовут, - вспомнила она. – Можно Лёвкой. Он рыбу только сырую любит, а вот курятину в любом виде обожает, что сырую, что вареную, что…

   - … что ворованную? – угадала ее мысли ведьма и скривилась. - Русалочий тупик, последний дом слева. А лавка у меня в Рыбацком конце. Приходи, так и быть. О бабушке поговорим.

   Она засеменила своей дорогой, двумя руками придерживая корзинку, которая ходила ходуном. Изнутри доносились глухие завывания и приглушенный рев, который никак не вязался с мыслью о том, что его источником служит животное размером с кошку. Прохожие, идущие навстречу, шарахались от старухи с ревущей корзиной, как от чумы.

   Лилька закусила губу, глядя ей вслед, и даже вздрогнула, когда Вальтер взял ее за локоть:

   - Пошли. Нам пора.

   - Пора, - убитым тоном повторила девушка. – Ага… Только…

   - Тебе его жалко? Но ведь…

   - Ты ничего не понимаешь, - она притопнула ногой. – Лёвка такой ранимый… такой неприспособленный… Он никогда со мной не расставался. Для него это стресс. После шести лет взять и отдать…

   - Но ты же сама…

   - Что ты все заладил «сама» да «сама»! Уйди! Чурбан бесчувственный! – Лилька готова была расплакаться. Валька, конечно, хороший друг, но иногда он просто бесит. Нет бы, обнял, по голове погладил, утешил как-нибудь! Неужели он не понимает, как она сейчас нуждается в утешении? Неужели не знает, как надо поступать с плачущей девушкой? Вот Виктор Вагнер, наверное, сразу бы понял…

   - Лиль, ну ты чего? Не плачь, Лилия! – он тихо дотронулся до ее руки. – Не надо так!

   - А как? – разозлилась девушка потому, что парень ничего не делал из того, на что она ему намекала. То есть, не обнимал, по голове не гладил, не утешал по-всякому и вообще что там еще мужчины обязаны делать…

   - Не знаю…- растерялся он.

   - Не знаешь – иди, учись, студиозус! В академиях такому не научат, - ввернула она присловье ведьмы и сорвалась с места.

   Тоже испытанное средство. Мужчина должен сорваться вдогонку за плачущей женщиной… а не стоять, тупо хлопая глазами. Нет, Валька, он…

   Завернув за угол – мелькнула мысль спрятаться ото всех – девушка внезапно налетела на кого-то, кого за пеленой слез не сразу рассмотрела. Поняла только, что это мужчина, высокий, в темном костюме – и она с разбегу уткнулась носом ему в грудь.

   - О боги! – выдохнул тот, подхватывая девушку за локти. – Студиозус Зябликова? Что случилось? На вас лица нет…

   На Лильке действительно не было лица. Запрокинув голову, она во все глаза смотрела на Виктора Вагнера, в чьих объятиях неожиданно оказалась. Надо же было такому случиться? Точно говорили на лекциях по теологии – все в мире взаимосвязано и стремится к равновесию. Если сейчас тебе плохо, значит, это либо компенсация за то, что еще недавно было хорошо – или, если плохого слишком много, значит, жди чего-то хорошего, что уравновесит. И если у тебя судьба счастливая, значит, у кого-то несчастная, а вместе все равны и на одном уровне.

   - Я… я… - залепетала она, не сводя с любимого преподавателя глаз.

   - С вами все в порядке? Вы плакали? От чего?

   - Просто так. Я… - о боги, надо срочно что-то придумать, - я просто расстроилась…

   - И чем же таким?

   - Ох, все так навалилось, все так запуталось. Я просто не знаю, как объяснить, - залепетала Лилька.

   - По поводу практики?

   - И практика, и зачеты… и вы, - вырвалось у нее.

   - А что я?

   - Ну…- девушка почувствовала, что краснеет. В кои-то веки раз ей представилась возможность пообщаться с самим Виктором Вагнером наедине, а она не знает, что сказать. – Я за вас переживаю…

   - А что со мной не так?

   - Ну, эта аллергия… я видела, что вы были у целителей, значит, все серьезно? Вдруг вы заболеете и не сможете…

   - …отправиться на практику? – он улыбнулся, и девушка почувствовала, как от этой улыбки у нее подгибаются колени. Не думая, что и зачем делает, она вцепилась в сюртук декана, прижимаясь к нему, чтобы не упасть. И почувствовала, как руки на ее плечах ожили и плотнее обхватили добычу. Обычно за этим следует поцелуй, ибо когда мужчина вот так обнимает женщину… то есть, когда он должен ее так обнимать…

   - Да! – выдохнула Лилька. – На практику с вами!

   - Ах, да, - улыбка декана слегка изменилась. – Практика. С понедельника. Не переживайте так, студиозус Зябликова, с нею все будет в порядке.

   - Лилия, - сообщила девушка. – Меня зовут Лилия.

   - Лилия, - повторил он. – Знаете, а вам… хм… идет.

   Девушка восприняла это, как приглашение, и попыталась обнять декана за шею.

   Выскочивший из-за угла Вальтер заранее успел сбавить скорость, и двое обнимающихся его не заметили. Юноша быстро отступил, прижимаясь к стене, и впился зубами в свой кулак. Он не был сторонником решать все споры с помощью грубой силы – будущий некромант должен понимать, что сильно отличается в этом плане от других людей – но именно сейчас юноше ужасно захотелось кого-нибудь ударить, сломать, разбить… Не в силах справиться с нахлынувшим чувством, он несколько раз ударил кулаком по стене. Содрал кожу до крови, но бил до тех пор, пока в запястье что-то не хрустнуло.

   Правая рука! Если перелом или вывих, он сегодня вряд ли сможет сдать зачет по фехтованию. Да и завтрашний тест под вопросом…

   А, не все ли равно! Пусть хоть совсем выгоняют! Он перейдет к алхимикам. Лишний год проучится, чтоб нагнать программу, ну да ничего. Так даже лучше. И мама с отцом будут довольны – алхимики могут получать придворные должности. Их иногда даже назначают послами или сопровождающими лицами важных людей. Карьера ему обеспечена. А потом он женится. На какой-нибудь девушке голубых кровей с родословной, тянущейся чуть ли не от самого сотворения мира. И забудет Лилию…

   Руки на плечах Лилии слегка напряглись, но не для того, чтобы крепче прижать к себе девушку, а чтобы мягко отстранить.

   - Вы уже успокоились, студиозус Зябликова…э-э…Лилия? – мэтр Вагнер сверху вниз заглянул ей в глаза. – Может быть, вы пойдете? Или вас проводить?

   - Я, - девушка растерялась. – Я к вам шла.

   - Ко мне?

   - На кафедру. Понимаете, мне кое-что надо было вам сказать… очень важное… личное! Наедине!

   - Наедине? – декан поднял голову, огляделся по сторонам с таким видом, словно за каждым углом притаилось по шпиону и еще несколько соглядатаев подсматривало из окон. Как назло, рядом были два корпуса – второй корпус факультета целителей и третий корпус факультета некромантии, а чуть в стороне, за садом, стояло приземистое здание – корпус факультета боевой магии с примыкающим к нему тренировочным плацем.

   - Ну, если действительно надо поговорить наедине, то прошу.

   Он галантно подал девушке руку, и Лилия не преминула этим воспользоваться. Улыбка мелькнула на ее губах. Какая жалость, что ее не видит никто из девчонок! Пройтись под руку с самим Виктором Вагнером! Предел мечтаний для девчонок всего факультета! А достался главный приз ей, скромной Лилии Зябликовой. Она, конечно, не глупая, не двоечница, и довольно симпатичная. И характер такой, какой нужно – скромная и вместе с тем решительная и напористая. Мужчины таких любят. Главное – вовремя показать свои достоинства и не выпячивать недостатки… если они есть.

   За нею следили не только жадные глаза Вальтера фон Майнца. Накинув полог невидимости и стараясь поменьше шевелиться и помалкивать – иначе вся маскировка полетит к бесам! – три девушки следили за парой.

   - Вот стерва! Вешается ему на шею! Ни стыда, ни совести!

   - Тише ты. Услышит.

   - Она? Да Лилька глухая, как пень! И слепая к тому же - дальше собственного носа не видит!

   - Она, может, и не видит, а мэтр Вагнер все замечает! Видели, как он в нашу сторону смотрел?

   - Ой…

   - Думаете, заметил?

   - Да все может быть. Он же Вагнер! Его дед, говорят, голыми руками упыря завалил.

   - Правда?

   - Ты что, не знала? Все знают! Сходи в Зал Славы – там на витрине череп упыря выставлен. И если он нас тут увидит, нам конец. Вышибут, как пить дать. Да еще волчий билет дадут. Тогда вообще без образования останемся.

   - Девочки, смотрите! Они уходят! Уходят вместе!

   - Вот дрянь.

   - Главное, что сейчас они нас не заметили.

   - Нет, девочки. Я так не могу! Я ей сейчас…

   - Стой! Куда? Маскировку нарушишь…

   Но было поздно. Полог невидимости затрещал и стал рассеиваться, как туман под лучами солнца. Проступили три силуэта.

   - Да не заметил он нас. Вон, уже за угол…

   - Девочки, Вальтер!

   Все трое обернулись, уставившись на юношу у стены. Невольно сбились в кучку.

   - Тише ты! Что это с ним?

   - Ой, девочки, он, кажется, плачет!

   - Точно. Глазам не верю. Вальтер ревет. Из-за этой дуры Лильки, наверняка. Вот ведь стерва. Такой парень по ней сохнет, а она на чужих заглядывается…

   - Как думаете, он нас видел?

   - Если раньше не видел, то сейчас увидел точно.

   Полог невидимости истончился настолько, что любой не только увидел бы девушек, но и узнал их, несмотря на остатки маскирующих чар. Вальтер, всхлипнув, прижался к стене, пытаясь набросить такие же чары на себя самого. Никто не должен видеть его в таком состоянии. Он – граф, дальний родственник самого короля. И вдруг распустил нюни. Как девчонка. Позор.

   Но случайные свидетельницы явно сами не хотели, чтобы их заметили. Анна Белла выступила вперед, вскинув руки в знакомом атакующем жесте:

   - Ты. Нас. Не. Видел!

   Принуждение не было сильной стороной будущих некромантов, его всерьез изучали только ветеринары, целители и ведьмаки. И Вальтер успел выставить защиту прежде, чем парализующее волю заклинание накрыло его с головой. Отдача от столкновения двух противоположно направленных заклинаний была такова, что противников раскидало в разные стороны. Юноше пришлось легче – он как стоял у стены, так и стоял, разве что его немного тряхнуло. А вот Анна Белла не удержалась на ногах и упала на руки своих подруг.

   - Ты чего?

   - А ты чего?

   - Я – ничего. А ты чего дерешься?

   - Не твое дело!

   Воскликнув это хором, они уставились друг на друга. Первым отступил Вальтер. Махнув рукой, он отлепился от стены и зашагал прочь.

   Три пары глаз смотрели ему вслед.

   - Как же мне его жалко! Такой парень пропадает…

   - Ну, так догони его и скажи об этом! А он тебя пошлет подальше, потому что ты посмела очернить его ненаглядную Лилечку.

   - Но ведь этого так нельзя оставлять! Он же пропадет!

   - Если ему это так хочется, пусть пропадает, - фыркнула Анна Белла, пресекая спор подруг. – Мужчины – они такие. Если раз вобьет что-нибудь себе в голову, ничем это оттуда не выбьешь!

   6.

   Ведьма проворно, даже слишком проворно для женщины преклонных лет, добралась до своего дома, стоявшего не просто в конце улицы, а немного на отшибе. Разросшиеся кусты стояли на обочине стеной, не позволяя рассмотреть приземистый дом с покосившейся с одной стороны оградой. С другой стороны естественной границей служили все те же кусты, только растущие на склоне старого крепостного рва. Когда-то именно тут проходила линия городских укреплений, которые вот уже двести лет как никому не были нужны и постепенно приходили в негодность. Крепостную стену, правда, местами подновляли, даже кое-где надстраивали, но ров, особенно вблизи реки, давно забросили. По дну его бежал грязный мутный ручей, а склоны так густо заполонил кустарник, что даже кошки не рисковали продираться сквозь него. Кроме вездесущих мальчишек, сюда редко заглядывали посторонние, но ведьма все равно воровато оглянулась и сотворила охранный жест прежде, чем прошмыгнула в калитку. Пригибаясь, добежала до крыльца, несколькими пассами сняла магическую защиту и юркнула в дом. Там перво-наперво заперла дверь, возобновила охранное заклинание и только после этого поставила корзинку на пол и откинула крышку:

   - Ну, выходи!

   «Фык!» - раздалось изнутри.

   - Киса-киса-киса! – позвала ведьма. – Как там тебя? Левиафан?

   «Фык-фык!»

   - А ну, вылезай! Знакомься с новым домом, паршивец! Быстро! Мне некогда! – ведьма слегка пнула корзинку ногой.

   Из дневника кота Левиафана:

   «Нет, ну что она себе позволяет? Я что, какая-нибудь мышкодавка помоечная, чтобы выскакивать, как угорелый? Святые котаны! Да она совсем меня не уважает! Еще и пинается…нет уж, как мяукнется, так и мурлыкнется.

   Орет. Ногами топает… О, еще раз пнула, посильнее! В ответ уперся лапами изо всех сил и матерно обругал ее. М-да, судя по всему, поняла. Перестала пинаться, ушлёпала куда-то. Интересно, куда? Пакость какую-нибудь готовит, не иначе. Или затаилась и ждет, чтобы я нос высунул. Фиг вам! Ученые! Я еще в котятах упрямством отличался. Сутки мог сидеть неподвижно.

   …Но с другой стороны, неужели они думают, что я вот так и смирился с переменами? Плохо же они меня знают. Настоящий кот – это вам не тот! Вы у меня строем ходить будете и лапку подавать!

   Хм… Интересно, а чем это так пахнет? Мм-м, рыба? Рыба? Неужели мне? И, судя по аромату, свежая, только что плавала. Интересно, когда наловить успела? Есть хочется. Я уже три часа ничего не ел, брюхо подвело. От голода скоро в обморок упаду… Но поддаваться нельзя. Это провокация. Держись, Левиафан, стисни зубы…

   Кстати, что она там бормочет? «Жирненький котик… хороший котик… лакомый кусочек…» Это она что, меня собралась есть? Ну, уж дудки! Котов не едят! И вообще я не жирненький. Я, можно сказать, с голоду пухну! И вообще – это шерсть. Я пушистый, понятно? Пушистый! И вообще на диете из воды и хлеба. Так что вредно таких, как я, есть. Вот обижусь и голодовку объявлю.

   Все. Объявил.

   Но запах! И ведь не какие-нибудь карасики, а полновесный лещ. Это если его сразу слопать, до вечера можно ничего больше не просить. Мм-м…Аж слюни закапали.

   Нет, Левиафан, держись! Ты что, готов за кусок рыбы родину продать? А где твои принципы? Твоя диета и голодовка? Вообще-то, смотря за какой кусок и какой рыбы! И не обязательно продать. Скажем, сдать напрокат или в аренду… До понедельника.

   Ой, как пахнет! Вылезать или нет? Не вылезти – с голоду помереть. Вылезти – себя не уважать. Тем более, что меня тут жирным обзывают… Но не уважать себя лучше живым и на сытый желудок. Решено. Внимание, я выхожу! Я им покажу, кто тут жирный!

   - На абордаж!»

   Рыжий «снаряд» вылетел из корзинки и молнией пересек комнату, приземлившись на посудную полку. Отчаянно заработал когтями, цепляясь за все подряд. Ведьма заголосила, когда на пол посыпались горшки, миски, тарелки. Освободив полку от всего, что на ней стояло, кот перескочил на соседнюю, но сорвался и повис на развешенных на веревке пучках целебных и колдовских трав. Не выдержав тяжести, веревка оборвалась, и все посыпалось на пол. Пробуксовав когтями и заодно собрав в гармошку половик, кот метнулся на окно.

   - Стой, скотина! Куда!

   На окошке стояла дежа* с тестом. Опрокинуть тяжелую дежу было трудно, но Левиафану это удалось. Тесто выплеснулось на пол, заляпав скамью и стол, разбрызгивая остатки, дежа покатилась под стол, отмечая свой путь чередой капель. Сам кот провалился в нее лапами и брюхом и кинулся вытираться о занавески, после чего перескочил на печку, где проехался животом по овчинному тулупу.

   (*Дежа – здесь, специальная кадка для замешивания теста)

   - А ну, брысь! – ведьма кинулась к печи. – Абе-фабе-тебе-набе… Чтоб тебя приподняло и шлепнуло!

   Кота действительно приподняло. Вместе с овчинным тулупом и подушкой, за которые он цеплялся. И действительно шлепнуло. На пол вместе со всеми вещами. Наволочка на подушке лопнула, перья полетели во все стороны, попав на разлитое тесто.

   - Тварь! Скотина! Вот я тебя…

   Увернувшись от рук ловящей его ведьмы и заодно от выпущенного в его сторону парализующего заклинания – кот успел отпрыгнуть в сторону, а вот огонь в печи нет, из-за чего мгновенно потух, - Левиафан на ходу цапнул рыбу и нырнул под печь. Изнутри раздался отчаянный вой.

   - Ага! Попался!

   Ведьма плюхнулась на пол возле устьица, подхватила кочергу и проворно зашуровала внутри:

   - Вылезай!

   Внутри, судя по всему, происходило что-то страшное. Выли и орали на два голоса, что-то стучало, рвалось, слышались шлепки и стук. Кочерга натыкалась то на что-то мягкое, то на что-то хрупкое, то на что-то твердое. Попытавшись заглянуть внутрь, ведьма получила пригоршню пыли и золы в лицо, отпрянула, протирая запорошенные глаза. Зола жгла немилосердно. Ища, чем бы вытереться, ведьма вслепую схватила первое, что попалось под руку...

   - Ах, вот ты как, матушка! – проскрипело оно, выпуская когти.

   - Ай! – ведьма подальше отшвырнула от себя помятого, перепачканного в золе и тесте домового и сама откатилась в другой угол комнаты, утираясь подолом юбки. Пострадавший домовой нырнул под половик, откуда злобно сверкали его глазки.

   Под печью завозились, после чего оттуда полетели зола, угольки, какие-то тряпки, мелкий сор, очистки репы, старый обмотанный пылью веник, ветхая, выцветшая кукла-закрутка и несколько черепков.

   -Ты чего творишь? – ведьма подобралась к печи, заглянула в щель. – Вылезай!

   - У-ау-ау-ау! – раздалось воинственное, после чего прямо в глаза ей полетело несколько пригоршней мелкого сора.

   - Ах, ты…

   Соринки попали в глаза. Ведьма отпрянула, закрываясь руками, и не заметила, как мимо нее пролетел пушистый снаряд. Зацепившись когтями за платок, кот забуксовал, орудуя всеми четырьмя лапами, сорвал платок с головы новой хозяйки и вместе с ним, зацепившимся за коготь, всеми четырьмя лапами врезался в валявшуюся на полу дежу. Судя по тому, какой при этом получился звук, кот застрял в ней, как пробка в бутылке.

   - Ага, попался!

   Ведьма и домовой с двух сторон устремились на него. Домовому удалось перевернуть дежу и усесться на нее всей тяжестью, пока ведьма искала крышку и осторожно подсовывала ее под отверстие.

   - Огонь разводи! – пропыхтела она.

   - Перепекать будешь, матушка? – догадался домовой, серой тенью кидаясь к печи.

   - Я его, паршивца…

   - Му-яу-у-у…- взвыли из дежи зловещим тоном. Та подпрыгнула.

   - Огонь! – заорала ведьма.

   Домовой уже справился с печью, и по кое-как набросанным внутрь дровам весело скакали язычки пламени. Обхватив дежу двумя руками, ведьма бросилась к печи и с размаху зашвырнула свою ношу внутрь.

   - Заслонку! – скомандовала она. – И огонь сделай побольше!

   - Дык ведь сгорит…- забеспокоился домовой, но приказание выполнил.

   Из-за закрытой крышки доносился зловещий вой. Огонь разгорался все сильнее. Ведьме самой стало жарко, но она с риском обжечь руки, все держала заслонку.

   - Хватит, матушка, - отстранился домовой. – Не могу больше! Он же там…

   Глухой удар.

   - У-р-р-рау!

   Рев заставил ведьму и домового содрогнуться. Что там происходит?

   Ведьма осторожно прислушалась. Эхо грохота еще металось в печи, но постепенно затихало, и только слышался яростный шорох и скрежет, постепенно удалявшийся вверх по трубе.

   - А ну-ка…

   Она рывком откинула заслонку, взмахнула рукой, собираясь и защищаться, и атаковать, но сражаться оказалось не с кем.

   Внутри печь была забрызгана прилипшим тестом пополам с углями и обуглившимися остатками дежи. Пахло паленой шерстью, кошачьей мочой и горелым. Но самого кота не было видно. Чертыхнувшись так, что домовой испуганно отпрянул, ведьма по пояс всунулась в печь, выворачивая шею и пытаясь осмотреться в темноте. Посыпавшаяся ей на лицо сажа подсказала, где искать беглеца. Но было уже поздно.

   7.

   Хлопнув дверью, Вальтер ворвался в свою комнату и рухнул на кровать, обхватив голову руками. Хотелось кричать от обиды и боли. Ну, почему это должно было случиться именно с ним? Почему она поступает так?

   - Почему? – не выдержал он.

   Перед глазами все стояла Лилия Зябликова и поддерживающий ее под локоток мэтр Вагнер. Юноша видел сияющие глаза своей подруги, в ушах все стоял ее слегка изменившийся голос, когда она соглашалась пройти вместе с ректором куда-то. Девушка, конечно, пыталась отнекиваться, но больше для проформы – мол, не думайте, что я такая… Она сама не понимает, какую боль причиняет другим… и дайте боги, чтобы ей самой не пришлось испытать нечто подобное!

   Тихое шкрябанье в дверь заставило его встрепенуться. Машинально, не думая, что и зачем делает, он махнул рукой, ставя защитный блок. Заклинание, рассчитанное на то, чтобы удерживать на безопасном расстоянии разбушевавшуюся нежить, отозвалось на живых людях противным звоном.

   - Ой, Вальтер! Ты чего?

   - А ты чего? – по голосу он узнал девушку.

   - Я… Вальтер, у тебя все в порядке?

   - А тебе какое дело? – огрызнулся юноша.

   - Как это – «какое»? Я за тебя переживаю.

   Переживает она! Вальтер почувствовал глухое раздражение.

   - А что за меня переживать? Все у меня в порядке…

   - Не изводись так, - настаивала добровольная утешительница, - Лилия того не стоит. Она сама не понимает… и нечего из-за нее волноваться.

   - Не твое дело, - буркнул он.

   - Конечно, не мое, - торопливо согласились с той стороны. – Только… можно, я войду?

   - Нет.

   - Тогда ты выходи, хорошо? Чего там сидеть? Ты и так уже обед пропустил…

   Юноша насмешливо фыркнул. Вот про свой желудок он думал в последнюю очередь. Но мысль о том, что и за него кто-то переживает, оказалась неожиданно приятной и раздражающей одновременно. Хорошо, что он кому-то не безразличен. Плохо, что при этом он безразличен Лилии Зябликовой. И что, интересно, он в ней нашел? Что такого необыкновенного в ее глазах, губах, волосах, голосе, фигуре… даже характере? Что в ней такого, что даже сейчас он думает о ней с нежностью и ревностью? Что в ней такого, что его тянет к этой девушке настолько сильно, что остальные для него просто не существуют? И ведь уже не первый год это тянется.

   - Вальтер? – с той стороны явно забеспокоились его молчанием. – Ты как?

   - В порядке, - он несколько раз глубоко вздохнул. – Сейчас в столовую пойду. Может, успею на обед. Нам же еще тест писать и один зачет сдать надо.

   - Ты точно сейчас в столовую пойдешь? – настаивали за дверью.

   - Точно! – рассердился юноша. Рывком вскочил, подбежал к двери и резко ее распахнул. При этом не снятые чары взорвались с оглушительным треском. Поскольку нежити поблизости не оказалось, все ограничилось только шумом и яркой вспышкой. Но беседовавшая с ним Аглая Борецова все равно отскочила к стене, закрываясь руками.

   - Ой!

   - Извини, - злость куда-то делась. – Я пойду? Или… с тобой все в порядке? Я не хотел… не думал, что будет такой откат… немного не рассчитал…

   На краю сознания мелькнула мысль, что роли переменились. Теперь он беспокоится о девушке, которая минуту назад переживала за его состояние. Ах, будь на ее месте Лилия…

   - Я в порядке, Вальтер, - торопливо заверили его. – Все хорошо. Правда!

   Он вздохнул и зашагал по коридору, продолжая думать о Лилии. Было больно, но юноша призывал себя терпеть. В конце концов, он привык… и у них еще будет два месяца практики, чтобы он успел…

   Успел – что? Сказать о своих чувствах? Успел понять, что между ними ничего не может быть? Задачка посложнее, чем на экзамене!

   Аглаю отловили уже на лестнице. Подруги взяли девушку за локти, потащили в сторонку, на ходу набрасывая полог невидимости.

   - Ты с ума сошла? Зачем ты к нему ходила? Хочешь все испортить? – с двух сторон напустились на нее.

   - Да отстаньте вы, девочки, - отбивалась та. – Ничего вы не понимаете…

   - Все мы понимаем! Все дело провалить хочешь?

   - Да ничего я ему не сказала! Просто мне стало его жалко…Если бы вы его видели…Он так переживает!

   - Видели, не бойся за своего ненаглядного Вальтера! Попереживает и перестанет. Лучше бы придумала, как его от Лильки в нужный момент отвадить!

   Аглая сникла. План нейтрализации Вальтера они разрабатывали давно, но все предыдущие попытки терпели крах или браковались еще на стадии подготовки.

   - А без этого никак?

   - Сама знаешь, что никак. Не хватало еще, чтобы он в самый последний момент явился и все испортил! Его надо убрать.

   - Но только так, чтобы он не пострадал!

   - Само собой.

   - Тогда… он в столовую пошел, - вспомнила девушка. – Может быть, там попробовать?

   - Иди.

   Державшие ее руки разжались. Аглая сорвалась с места. Нет, это все так сложно – играть на две стороны!

   8.

   Лилия Зябликова не чуяла под собой ног. Ей хотелось визжать от восторга, но она сдерживалась и изо всех сил старалась быть серьезной, в меру печальной и общительной. Сам Виктор Вагнер вел ее под руку через весь Университет! Она уже заметила как минимум двоих однокурсников и трех приятельниц с других факультетов и не сомневалась, что уже к вечеру эта новость облетит весь корпус их общежития, а к завтрашнему обеду перекинется на два других корпуса. Вот это новость, так новость – декан факультета некромантии со студенткой под ручку!

   На зависть всем девушкам факультета, они действительно прошли аж на кафедру некромантии, к лекционным аудиториям.

   Кафедра занимала весь второй и часть третьего этажа, а также несколько подвальных и полуподвальных помещений главного корпуса. Как назло – или к вящему восторгу, как посмотреть! – на первом этаже столпились студенты младших курсов, у которых пока еще продолжались занятия, а также пятикурсники, которые, озабоченные написанием дипломных работ, редко появлялись в стенах Университета. Ректора со всех сторон засыпали вопросами и удивленными возгласами, и он, на радость пунцовой от смущения и восторга Лильки, спокойно прошел сквозь толпу. Ах, вот об этом она и мечтала! Вот это мужчина! И ведь не заколебался ни минуты, словно давно уже все для себя решил. И почему она не кинулась ему на шею раньше? Может быть, он, как многие красавцы, комплексует по поводу своей внешности и положения в обществе, уверенный, что девушкам от него нужно только одно? Может, он просто настолько в юности занимался наукой, что не успел вовремя жениться, а тут – глядь, ровесницы давно замужем, а молодежь… Вот она, молодежь, идет с ним под руку и смотрит влюбленными глазами. И теперь все будет хорошо.

   На лестнице Лилька сделала попытку прижаться к декану, но мэтр Вагнер ненавязчиво отстранился, и девушка встревожилась:

   - Все хорошо?

   - Да, но…

   - Ваша аллергия на кошек? Простите, я не думала, что все это настолько серьезно! В самом деле, извините меня! Я этого не знала…

   - Никто не знал, я же говорил. А что до аллергии…

   - Я уже решила эту проблему! – заявила Лилька. – Кот нам не помешает! Обещаю!

   - Что – «не помешает»? – он приостановился, бросив на спутницу косой взгляд.

   - Ничего не помешает! Ни практику приходить, ни… общаться. Кота не будет! И шерсти тоже! Клянусь!

   - У вас ведуны знакомые есть? Или ведуньи?

   - Моя бабушка…

   - Проконсультируйтесь у бабушки, что значат клятвы в устах тех, кто владеет магией. И впредь…

   - Извините, - Лилька дотронулась до его руки. – Я просто так за вас переживаю… Но кота все равно не будет! Я приняла меры!

   Они дошли до кафедры, примыкавшей к одной из лекционных аудиторий. Виктор Вагнер открыл ее, проводя девушку внутрь. Лилька затаила дыхание. Она бывала, конечно, в этом просторном помещении, разделенном стеллажами на несколько небольших отнорков, но всякий раз тут было полным-полно аспирантов, а из-за смежной двери доносился гул голосов студентов. Теперь тут было тихо и непривычно пусто.

   Кроме двери налево, в аудиторию, имелись две двери, ведущие направо. На одной из них красовались две таблички с именами двух преподавателей, на другой – имя декана. Сюда Виктор Вагнер и пригласил девушку.

   Комната была тоже просторной, но проходной – чуть дальше имелась вторая дверь. Кожаная оттоманка, два небольших столика, шкафчик, стеллажи с книгами и наглядными пособиями, несколько портретов вдоль стен. На двух подоконниках вместо цветов – муляжи упыриных, вампирьих и вурдалачьих голов в разрезе, а также несколько черепов и скелет кошки. В дальнем углу на подставке красовалась клетка с птицами, и Лилька мигом сообразила, что надо делать.

   - Ой, какая прелесть! – всплеснула руками девушка, кидаясь к клетке. – Это малиновки?

   - Щеглы, - не глядя, поправил декан, копаясь в шкафчике за ее спиной.

   - Ох, простите. Но ведь мы же не на уроке зоологии? Тем более что певчих птиц…

   - Тем более что певчие птицы вообще не имеют отношения к миру мертвых, вы это хотели сказать? Кроме ласточек, которые, по поверью, из подземного мира приносят ключи, отмыкающие землю.

   - Да-да, - закивала Лилька. – А вы любите птиц?

   - Скажем так – я отношусь к ним терпимо. Самое главное, что аспиранты сами убирают клетку и насыпают корм. Но ведь вы хотели поговорить со мной совсем не об этом?

   - Да, - Лилька облизала губы и сжала кулаки. – Я хотела вам сказать, что…

   - Чай? Печенье? – Виктор извлек из шкафчика вазочку с домашним печеньем и несколько пакетиков с травами.

   - Нет! – девушка от неожиданности попятилась. – То есть… извините, я…

   - Не извиняйтесь. Сейчас обеденный перерыв. Вы из желания поговорить со мной пропускаете обед. По себе помню, что студенты весьма трепетно относятся к своим желудкам. Сытый студент – существо столь же редкое, как упырь-композитор.

   - Я, - девушка мысленно дала себе оплеуху, - на диете… слежу за своим весом…

   - И зря, - декан ловкими движениями сервировал стол. Кроме печенья, на свет появились сыр и ветчина. – Никуда ваш вес от вас не денется. Поверьте, я на девушек насмотрелся.

   Лилька прикусила губу. Последние слова изобличали в декане бабника, который меняет подружек чаще, чем перчатки. Но рано или поздно любой бабник остановится, когда встретит ту единственную и неповторимую, в которую влюбится и на которой женится.

   - Я… то есть, я хотела сказать, что…

   - Что вы просто меня стесняетесь, - Виктор Вагнер улыбнулся, и от этой улыбки Лилька растаяла. – Не надо. Мы же не на экзамене. У нас приватная беседа. Вы, если помнится, чем-то были сильно расстроены… плакали… Неохота вам напоминать, студиозус Зябликова, но все-таки хотелось услышать, что же заставило вас так страдать? Ведь не экзамены же?

   Он стоял перед нею, держа в одной руке чашку с горячим травяным чаем, а в другой – бутерброд с ветчиной. И девушка пролепетала:

   - В-вы…

   - Я, - кивнул Виктор Вагнер и улыбнулся. – И что?

   - Вы, - повторила девушка. – Именно вы!

   - Я? – повторил декан. – Простите, студиозус Зябликова, но я не совсем…

   - Вы, - девушка зажмурилась и выпалила на одном дыхании, - вы мне нравитесь!

   В ответ раздался странный звук, словно декан хотел что-то сказать, но внезапно подавился воздухом.

   - Э-э…

   Его растерянность неожиданно придала Лильке сил.

   - Вы мне очень нравитесь, давно, - произнесла девушка. – С самого первого дня. Еще когда пришла подавать заявление в университет. Я увидела вас и поняла, что буду учиться только здесь. А потом… Когда у нас только началась некромантия. Вы пришли на первую лекцию. Вы ее читали, а я…Я видела только вас. Слышала только вас. Я больше ничего не видела и не слышала. И потом, на занятиях и на экзаменах… Я слова не могла сказать от волнения, когда вы ко мне обращались. И когда выяснилось, что именно у вас буду проходить практику, я… просто ничего не могла с собой поделать. Я вас люблю, Виктор!

   Обычно после таких слов следуют объятия, поцелуи, взаимные признания. Ни один мужчина в мире не в силах устоять перед признанием в любви, которое делает женщина. Говорят, есть даже традиция ни в коем случае не отказывать, если женщина сама предлагает руку и сердце. Уж во всяком случае, нельзя отказываться под предлогом того, что, мол, девушку не любят. Можно лишь отсрочить свадьбу после такого сватовства – скажем, на год. Но отказывать никак нельзя. Есть только одна весомая причина для отказа – то, что мужчина уже женат. Но Виктор Вагнер холост. Это знает весь университет.

   - Вы меня любите, - повторил он со странной интонацией, словно примеряя эти слова к себе.

   - Да! Люблю!

   Не выдержав, Лилька попыталась кинуться к декану на шею, но он отстранился, защищаясь от нее чашкой чая и бутербродом:

   - Студиозус Зябликова…э-э…Лилия! Я ценю ваш порыв, это так…неожиданно и искренне. Не так часто в наше время встретишь девушку, способную на такой поступок. И в то же время я хочу вам напомнить, что наши отношения… студентки и декана…Подобное как бы не принято! Есть же какие-то…

   Лилия остановилась, словно налетев на стену:

   - Вы мне не верите? Я ради вас на все готова! Я даже ради вашей аллергии решила избавиться от своего кота! Вот!

   - От кота? – видимо растерялся Виктор Вагнер.

   - Да! Он вам мешал, из-за него у вас проблемы. Вам даже пришлось навестить целителей и эти лекарства…Поэтому я отдала кота в добрые руки.

   - Отдали? – декан сверху вниз смотрел на студентку. – Своего кота?

   Она яростно закивала:

   - Ради вас!

   - Ради меня, - повторил Виктор Вагнер. Лицо его как-то странно дрогнуло. – Это действительно… не ожидал, что вы способны на такое!

   - Я вообще на многое способна, - Лилия воодушевилась интонациями, промелькнувшими в его голосе. – Вы можете меня испытать и тогда поймете…

   - Хорошо-хорошо, - декан снова попятился, всеми силами стараясь сохранить дистанцию. – Значит, у вас нет никаких крупных неприятностей? У вас нет проблем? Все ваши родные живы и здоровы и вы не получали тревожных известий из дома?

   - Нет, - на миг девушка забыла обо всем, даже о своей любви. Она так давно не получала известий из дома… и от бабушки…А что, если с нею что-то случилось? Что, если старушка тяжело заболела? Если она лежит дома одна-одинешенька, и некому послать весточку для внучки? Что, если беда случилась с родителями? Что, если она осталась сиротой и пока ничего об этом не знает? Что, если горькая весть пришла в ректорат – мол, ваша студентка понесла тяжелую утрату, сообщите ей об этом как-нибудь помягче…

   - …Зябликова? Лилия? Что с вами?

   Голос декана донесся издалека. Одновременно что-то укололо в виски, резко пахнуло озоном, как после грозы, а потом вокруг разлился аромат ландышей.

   Девушка открыла глаза. Она сидела в кресле, а над нею склонялся декан.

   - Все хорошо, Лилия? – поинтересовался он.

   Виктор Вагнер назвал ее по имени! Возликовав, Лилька, тем не менее, придала лицу и голосу томность:

   - Не знаю… ощущение какое-то странное… голова кружится и все как в тумане…

   - Вы плохо себя почувствовали. Может быть, стоит пригласить целителей? Зря вы вчера так рано покинули медцентр.

   - Не знаю. Может быть, но… как же сессия? И практика?

   - Да при чем тут это? – отмахнулся декан. – Мы, некроманты, должны понимать, что жизнь и здоровье – весьма ценные вещи, чтобы ими разбрасываться!

   - Я просто… устала и переволновалась.

   - И еще пропустили обед. И завтракали наверняка кое-как, - перед девушкой опять появился чай и бутерброд. – Знаю я студенток – готовы месяцами жить на чае и булочках, перехваченных на ходу. Так что немедленно ешьте и пейте.

   Проявление заботы Лилька оценила и вцепилась и в то, и в другое.

   - Считается, что леди не должна много есть, - промолвила она, стараясь говорить светским тоном. – Дескать, голод прилично испытывать только простолюдинкам…

   - … и тем, кто занят напряженной работой. А учеба и сессия – достаточно напряженная работа. Поэтому не стройте из себя вдовствующую герцогиню, - усевшись рядом у стола, декан придвинул девушке тарелочку с домашним печеньем. – Ешьте!

   Лилька немедленно цапнула сразу два. Наверное, на нервной почве у нее так разыгрался аппетит, что она изо всех сил старалась заставить себя жевать помедленнее.

   - Вкусные, - высказалась девушка, когда от горки печений осталась только половина.

   - Мамины, - почему-то смутился декан. – Сама печет, не доверяет поварихе.

   - Очень вкусно, - улыбнувшись, уточнила Лилька. – Пальчики оближешь!

   И с радостью отметила, что от ее похвалы Виктор Вагнер заулыбался тоже.

      9.

   После обеда должен быть еще один зачет – по фехтованию – и тесты, и Лилька заколебалась, куда идти сначала. Верный Вальтер куда-то делся, а ведь они не успели договориться, куда пойдут сначала. На тест или на плац? Помнится, только упыриху – вернее, экзамен по криптологии – они решили оставить на завтра… Или сегодня? Ну, куда запропастился этот Вальтер фон Майнц, когда он так нужен? Неужели не понимает, что без него она как без рук? Кто ей в случае чего подскажет ответы на тест? И кто прикроет ее от бдительного ока боевого мага, нарочно встав с нею в пару и поддаваясь девчонке, чтобы никому не было заметно ее промахов и недочетов? Нет, Лилька и сама умела неплохо фехтовать, да и от тренировок по верховой езде не так часто отлынивала, как другие девушки. У нее было наезжено, кстати, тридцать восемь часов из ста положенных. У некоторых ее подруг и двадцати не наберется! Так что и зачет по верховой езде она бы сдала без проблем. К счастью, отдельных экзаменов по этому предмету у будущих некромантов не было. А вот ведьмаки, боевые маги и маги-ветеринары – эти да, сдавали экзамен по верховой езде!

   Задумавшись, куда податься, Лилька опасно близко подошла к плацу, где в это время было непривычно пусто. Обычно тут постоянно кто-то тренировался. А сейчас в дальнем углу несколько ведьмаков проходили полосу препятствий, да сам преподаватель боевой магии слонялся по краю тренировочного поля.

   - Ага! – хищно оскалился он. – Студиозус Зябликова! Решили навестить старика? Идите-ка сюда!

   Стариком его можно было назвать весьма условно, хотя боевой маг, «боевик», как его звали за глаза, многим студентам годился в отцы.

   Девушка невольно попятилась, бросая по сторонам осторожные взгляды и надеясь, что, может быть, что-то отвлечет «боевика» от ее персоны. Но тщетно – рядом никого не было.

   - Мастер Май, я…

   - Что? Не хотели? Не готовы? А что вы тогда тут делаете?

   - Э-э…

   - Если ты вышел на бой, значит, ты к нему готов, - категорично заявил мастер Май. – Иначе не стоит и выходить! Так что берите оружие – и в позицию!

   Он широким жестом указал на переносные козлы для тренировочного оружия, которые были установлены на краю поля. Мечи, сабли, боевые ножи всех типов и даже новомодные шпаги, которые лишь недавно стали распространяться достаточно широко, чтобы возникли школы фехтования этим видом оружия, дубинки и охотничьи рогатины – тут было достаточно оружия, чтобы вооружить один курс с ног до головы. При этом сам мастер Май ухитрялся таскать на себе столько железа, что оставалось лишь удивляться, как он вообще двигается.

   Волоча ноги, Лилька приблизилась к козлам, окинула их взглядом. Обычно оружие за нее выбирал Вальтер, всегда стараясь подобрать подруге, что полегче. Но сейчас друга рядом не было, приходилось рассчитывать на себя.

   - Взяла, - девушка выбрала короткий меч. – Но с кем мне… сражаться?

   - Об этом не беспокойтесь, студиозус Зябликова, - учитель фехтования решительно тряхнул плечами, отчего парные клинки, закрепленные в заспинных ножнах, громко брякнули один о другой. – Сегодня вашим противником побуду я!

   Ой, мамочки! Лилия едва не упала на колени – ноги внезапно стали ватными. Стиснув зубы, девушка сделала шаг.

   - Ну-ну, не стоит бояться, - мастер Май тоже шагнул вперед. – Я не кусаюсь и в отличие от упырей, девушек на обед не употребляю. Равно как и на ужин и на завтрак. Защищайтесь!

   Из своего арсенала он выхватил, почти не глядя, меч, похожий на тот, который был у студентки, и немедленно атаковал. Лилька взвизгнула и отважно закрылась мечом.

   - Не отступать! Атаковать! – выкрикивал «боевик», наскакивая на нее. – Резче! Сильнее! Вы должны вынудить меня отступить или перейти к обороне!

   Легко сказать «вынудить». Однажды девушка видела, как на тренировочном плацу сцепились сразу пятеро – два фехтовальщика с факультета ведьмаков, сам мастер Май, еще один преподаватель с факультета боевой магии и какой-то приезжий некромант. Все сначала сражались друг против друга, но потом четверо объединились против мастера Мая, наскакивая поочередно и пытаясь совместными усилиями вынудить его к сдаче. После двухчасового боя сошлись на ничьей – когда из строя выбыли сначала приезжий некромант, а потом один из ведьмаков. И она одна должна противостоять такому противнику!

   - Атаковать! Не получите зачет, если только и будете обороняться! – покрикивал он, то и дело меняя позиции. – Упырь нежничать не станет!

   - Упырь не схватится за меч, - пискнула Лилька.

   - Дыхалка! – гаркнул мастер Май. – Береги дыхалку! Первое замечание!

   - Но…

   - Второе замечание. После третьего – незачет и переэкзаменовка.

   Лилька стиснула зубы. Переэкзаменовка не входила в ее планы. Это почти наверняка означало, что ее не допустят до практики. Все разъедутся, а она останется на переподготовку. И в лучшем случае останется на второй год, а в худшем ее отчислят с разрешением работать разве что помощницей ведуна где-нибудь в провинции. Конец карьере, конец мечтам!

   Рассердившись, девушка неожиданно для себя провела атакующий прием, сбивая в сторону меч противника, и мастер Май довольно хрюкнул:

   - Еще!

   Лилька повторила. На сей раз ее встретили во всеоружии, но, отступая, она ухитрилась несколько раз ударить довольно удачно. «Боевик» напирал. Девушка пятилась, стараясь выдержать заданный темп, и неизвестно, сколько бы это могло продолжаться, но внезапно нога Лильки обо что-то зацепилась, и студентка шлепнулась на задницу. Больно ударилась локтем, вскрикнув от неожиданности, в самый последний момент подняв меч в попытке защитить голову. Она уже видела, как клинок рассекает ей череп, зажмурилась, ожидая неизбежного – и услышала:

   - Вставайте, студиозус Зябликова. Лучше, чем я ожидал!

   Девушка несмело открыла сначала один глаз, потом второй, удивилась, что еще жива, после чего кое-как поднялась, потирая ушибленные ягодицы. Мастер Май стоял над нею, уже убрав меч в ножны и скрестив руки на груди.

   - Позаботьтесь об оружии и можете быть свободны, - сказал он.

   - А зачет?

   - Что – зачет? Вы его сдали. Даже лучше, чем я ожидал.

   Развернулся и утопал на другой край плаца, навстречу еще двоим студентам, которые подходили со стороны столовой.

   Лилька провела ладонью по лбу. Она сдала зачет? Сдала сама, без подсказки и поддержки Вальтера? Все казалось сном. И, увидев вдалеке идущего к плацу приятеля, кинулась к нему со всех ног, спеша поделиться радостью:

   - Я сдала! Сдала!

   Вальтер остановился. В первый миг он сделал движение, как будто хотел удрать, но не успел – девушка подбежала, схватила за локти, встряхнула:

   - Я сдала! Понимаешь, сдала! Сама! И ты мне не помогал ни капельки! Это же так здорово…

   Вальтер фон Майнц какое-то время пошатывался под ее напором, как рябинка на ветру, потом тихо поинтересовался:

   - Сдала, значит?

   - Ага, - Лилька сияла. – Правда, здорово?

   - Это замечательно, - юноша раздвинул губы в улыбке, - в таком случае, зачет по криптологии ты наверняка сдашь без меня.

   - Как – без тебя? А ты где будешь? – насторожилась девушка.

   - Не знаю. Наверное, здесь, на плацу. Ожидать своей очереди сдавать зачет по фехтованию, - юноша кивнул на мастера Мая, который как раз сейчас разбирался с двумя другими четверокурсниками – кто из них будет биться с мастером первым, а кто вторым.

   Лилька обернулась. До нее начало доходить.

   - Нет. Я без тебя не пойду. Я «упыриху» боюсь!

   - Брось, - скривился Вальтер, - ты справишься!

   Но девушка упрямо покачала головой, приготовившись ждать. И как только Валька не понимает, что она к нему привыкла?

   Каждый студент должен был выдержать с мастером бой в течение одной минуты. Для девушек норматив был всего сорок секунд, о чем возвещал гонг. Редко, кому давалось дополнительные десять-пятнадцать секунд. Двое первых отделались быстро – один сдал, второй не сдал – и настала очередь Вальтера.

   Будучи графом и получившим домашнее образование, которое в обязательном порядке включало в себя основы фехтования, он считался одним из лучших фехтовальщиков курса. Мастер Май частенько намекал юноше, что было бы неплохо перевестись на факультет боевой магии, а уже оттуда, после двух-трех лет практики – и попробовать себя в качестве помощника преподавателя. Но Вальтера такая перспектива не прельщала. Он хотел быть некромантом, и точка. Видимо, его вдохновили исторические личности прошлого.

   Лилька поудобнее устроилась на ограждении, поджав ноги. Она редко наблюдала, как фехтует Вальтер фон Майнц – когда ты стоишь с парнем в паре и когда наблюдаешь его со стороны, это совершенно разные вещи! – и предвкушала красивое зрелище. Но противники не успели не то, что обменяться парой ударов, но даже встать в позицию, когда со стороны центральной аллеи донеслось:

   - Зябликова! Студиозус Зябликова!

   Обогнув газон, к ней бежал дежурный от ворот.

   - Студиозус Зябликова, - подбегая, выпалил он, - я вас везде ищу. К вам опять пришли.

   - Кто?

   - Та самая старушка.

   - Какая «та самая»? – девушка одним глазом следила за фехтовальщиками. Оба не торопились атаковать, прощупывая пока оборону соперника, выжидая и обмениваясь обманными ударами.

   - Ну, которая уже приходила. С корзинкой.

   К ней приходила старушка с корзинкой? Сегодня? Но сегодня была только одна старушка…

   - А в корзинке у нее кто-то сидит! – сообщил дежурный.

   - С чего вы взяли?

   - Он воет. Вот так: «Уяя-я-у! Уя-я-яа-у-у-у!» - гнусаво пропел дежурный. – Слышите?

   Позванивали клинки, где-то слышались голоса студентов, издалека доносился приглушенный расстоянием городской шум и… да, странные звуки.

   - Ладно, - Лилька бросила взгляд на все еще кружащих друг напротив друга мастера Мая и Вальтера фон Майнца. Судя по тому, как они спешат, девушка еще может успеть добежать туда и обратно и разобраться, в чем дело.

   Заунывные звуки она услышала издалека, и у нее упало сердце. А когда увидела топтавшуюся у ворот ведьму, ощутила что-то вроде страха и разочарования.

   Лола Рыбачка выглядела ужасно. Помятая, грязная, исцарапанная, в порванной кофте. Она двумя руками прижимала к себе корзину, из которой неслись знакомые гнусавые вопли. Второй дежурный со страдальческим выражением лица затыкал уши пальцами и морщился. Проходившая мимо женщина тоже закрыла уши руками.

   - Безобразие! – прокричала она, пытаясь переорать вой. – Некромансеры проклятые! Я буду жаловаться!

   - Деточка! – возопила Лола Рыбачка, когда Лилька подошла ближе. – Наконец-то! На-ка вот, держи!

   И решительно протянула ей корзинку, которая взвыла особенно заунывно.

   - Что это? – попятилась девушка.

   - А котик твой! Возвращаю!

   - Но вы же хотели…

   - Нет-нет, деточка, ничего я уже не хотела! Забери его обратно! Да бери ты! – поскольку Лилька так и стояла столбом, ведьма сунула корзинку ближайшему дежурному и, подобрав порванный и испачканный в золе, муке и пыли подол юбки, со всех ног припустила обратно. Вслед ей несся победный вой. Бедный дежурный, держа корзину на вытянутых руках, был близок к обмороку. Он даже не сопротивлялся, когда девушка забрала у него корзинку.

   - Лёвка?

   - Яа-а-а-у! – заорали изнутри. Корзина подпрыгнула.

   - Да тише ты!

   Кот мигом послушался и стал мяукать потише, но все равно так гнусаво и противно, что дежурные едва ли не пинками прогнали девушку от поста.

   Все произошло так быстро, что Лилька растерялась. Что делать? Куда девать кота, раз она уже обещала Виктору Вагнеру, что избавилась от него? Может, Валька что посоветует? Он умный.

   Обнимая корзинку двумя руками, Лилька бросилась обратно к тренировочному плацу. Ей не терпелось поделиться с приятелем своими проблемами. Только бы он был еще там! Только бы не отправился ее искать!

   К вящему облегчению девушки, поединок только что закончился. Взмокший, взлохмаченный Вальтер фон Майнц стоял перед мастером Маем, а тот что-то негромко ему втолковывал. Юноша тяжело дышал и только кивал головой. Вокруг плаца толпились зрители – несколько четверокурсников, тоже пришедших сдавать зачет и десяток студентов с других курсов и факультетов. Даже два аспиранта с кафедры ведьмаков топтались в сторонке. И внимание всех было привлечено к этой паре.

   - Что тут происходит? – шепнула Лилия Мирабелле Флик, стоявшей в кружке других будущих целительниц.

   - Ты не видела? – соседка закатила глаза. – Это было круто! Твой Вальтер просто чудо.

   - Во-первых, он не мой, - невесть с чего обиделась девушка. – А во-вторых, он и так чудо. Но тут-то что было?

   - Самый крутой бой из всех, что мы видели, - подал голос кто-то из парней.

   Лилька прислушалась. Оказывается, мастер Май горячо убеждал Вальтера немедленно перевестись на факультет боевой магии и при этом сразу обещал ему место младшего преподавателя даже с незаконченным высшим образованием. Мол, для того, чтобы выбивать дурь из первокурсников и учить их, с какого конца браться за меч и как при этом не повредить окружающим, он уже вполне созрел. А там подучится, потренируется, пару раз съездит на сборы, ну годик придется отслужить в армии – и готово. Вальтер на все его лестные предложения кивал головой, но было заметно, что думает юноша совсем про другое. Его взор немного прояснился лишь когда в толпе он заметил Лильку.

   - Лилия! – воскликнул он так пылко, что «боевик» с понимающей ухмылкой замолчал. – Ты видела, как я…

   - Нет, - ответила девушка. – Но понимаешь, у меня проблемы… Я знаю, ты хорошо сражался, ты всегда все делаешь хорошо, но вот сейчас не мог бы подумать о чем-нибудь другом? Мне нужна твоя помощь…

   - Ступайте, молодой человек, - мастер Май вздохнул и похлопал его по плечу. – Зачет вы получили. Можете быть свободны, только меч верните на место… Ну, кто следующий?

   Улыбка, еще минуту назад сверкавшая на лице Вальтера, погасла, но Лилька не дала приятелю обидеться. Она со всех ног кинулась к юноше, схватила за рукав рубашки и оттащила в сторонку.

   - Не переживай, - тараторила она. – Ты всегда классно сражаешься, так что даже можно не смотреть… Главное, что зачет мы получили оба, ты и я. И у нас осталось на сегодня почти ничего. Тест и «упыриха», ведь так?

   - Так, - вздохнул Вальтер.

   - Давай пойдем к «упырихе» попозже? – Лилька заглянула ему в глаза и улыбнулась, беря под руку. – Тебе надо немного отдохнуть. Пошли в столовую. Выпьем чайку и подумаем, что делать дальше. Валь, у меня проблемы! И мне нужна твоя помощь.

   Юноша испустил еще один вздох, небрежным движением сунул меч в козлы, где своего часа дожидалось остальное оружие, подхватил с земли куртку и сумку и зашагал прочь. Лилька трусила рядом, прижимая к себе корзинку.

   - Ну, Валь, ну посмотри на меня, - взмолилась она. – У меня проблемы. Ты мне должен помочь!

   - Что случилось? – послушно спросил он.

   - Валь, миленький, - девушка потянула друга к лавке за кустами, - ты устал, еле ноги передвигаешь. Присядь, дух переведи. И заодно подумай, что можно сделать… мне не справиться без тебя, Валь!

   - Да что случилось-то?

   - Вот, - Лилька плюхнула ему на колени корзинку. – Левиафан.

   - Что? Но он же…

   Вальтер с опаской посмотрел на корзину. Та вздрогнула и слегка подпрыгнула. Изнутри раздалось еле сдерживаемое рычание. Сквозь прутья было видно, что внутри шевелится что-то огромное, рыжее.

   - Его вернули. Только что, - мрачно промолвила Лилька. – И я понятия не имею, что делать. Я ведь только-только сказала Виктору, что избавилась от раздражающего фактора, и про аллергию он может забыть. И вот теперь получается, что я его обманула?

   - Кого? – юноша смотрел на корзину с таким видом, словно она вот-вот должна была взорваться и разнести на клочки не только его, но и скамью, и все живое в радиусе сотни шагов.

   - Виктора. В смысле, мэтра Вагнера, ты же знаешь…

   Вальтер фон Майнц прикусил губу и взглянул на корзинку по-другому – явно раздосадованный тем, что взрыва не будет, и он останется в живых.

   - Понятно, - убитым тоном произнес он. – А я-то тут при чем?

   - А при том, - Лилька села рядом, прижалась, ласкаясь, положив голову на плечо, - что ты умный и можешь что-нибудь придумать. Куда мне деть кота?

   - Не знаю. Может быть, еще кто-нибудь на объявление откликнется?

   - А если нет?

   - Лилия, - юноша вымученно улыбнулся, - давай подождем. Мы только вчера вечером объявления повесили. Два уже сняли. По одному к нам приходили, осталось второе. И, кто знает, может быть, кто-нибудь откликнулся на третье и четвертое. Время еще есть. Мы подумаем над этим завтра вечером, хорошо? А пока…пока Лёвку надо выпустить из корзинки и накормить. Он и так натерпелся за этот день. Для домашнего животного это огромный стресс. Пусть хотя бы немного дух переведет и успокоится!

   Корзинка перестала дрожать, словно тот, кто сидел внутри, с интересом прислушивался к его словам.

   - Ты прав. Пошли! – девушка быстро чмокнула приятеля в щеку и вскочила, подхватив корзинку. – У нас еще почти три часа времени. Успеем!

      10.

   Выпущенный из корзинки, Левиафан рыжим клубком прокатился по комнате, роняя и сбивая все, что не было прибито к полкам, столам и подоконнику. Взлетел на штору, огласив свой полет победным «мурря-яу!» - качнулся на ней туда-сюда, после чего рухнул на постель девушки, лягнул задними лапами подушку так, что она упала на пол, пробуксовал по одеялу, собирая его гармошкой и напоследок взлетел Вальтеру на голову, цепляясь когтями.

   - Слезай, скотина! – вскрикнула Лилька, кидаясь приятелю на выручку. – Слезай! А то хуже будет!

   - Мэ-ау-у-у, - ответил кот.

   - Тише, тише, - Вальтер попытался отцепить от себя зверя. – Он просто напугался и насиделся в темноте и тесноте. Вот и переживает. Наверное, новая хозяйка не могла найти к нему подход. Лучше положи ему чего-нибудь поесть. Я даже отсюда слышу, как у него в животе бурчит!

   - Мря? – юноша вздрогнул. Сверху свесилась заинтересованная кошачья морда, уставившись ему в глаза желто-зелеными глазищами.

   - Ты уверен, что он голодный? – уточнила Лилька.

   - Уверен. Коты всегда хотят есть! Накорми его.

   Девушка пожала плечами и пошла шарить в своих запасах, ища, чем бы можно пожертвовать.

   - И побыстрее, - догнал ее возглас юноши. – А то он меня сейчас есть станет!

   - Умр-ры, - согласился Левиафан, на всякий случай запуская зубы ему в мочку уха.

   Испугавшись, Лилька кинула в кота колбасой, после чего ухо было выпущено и Левиафан, напоследок все-таки оцарапав юношу, молнией исчез вместе с добычей под кроватью, откуда тут же раздалось жадное урчание и чавканье.

   Вальтер со стоном опустился на ту же кровать, зажимая ладонью исцарапанную щеку. Под ним рычало и хрустело так, словно там не обычный кот поедает колбасу, а стая волков заживо рвет на части лося.

   - Ты ранен? – Лилька заметила бегущую из-под его пальцев струйку крови. – Он тебя порвал?

   - Он случайно, - Вальтер поморщился. Говорить из-за разодранной щеки было больно.

   - Я сейчас… сейчас, ты посиди тихо, - засуетилась девушка. – Только осторожно, не запачкай мне тут все кровью. Я что-нибудь придумаю… К целителям сбегаю! Где эта Мирабелла, когда она так нужна?

   - Не надо, - пытался спорить с нею юноша. – Я сам…

   - Сам ты сделаешь только хуже. Потерпи! Я скоро!

   Она схватила какую-то тряпку, стала решительно обматывать ею голову юноши. Потом, сообразив, что делает что-то не то, метнулась к аптечке. Каждый будущий некромант был должен посетить в год десять лекций по целительству и двадцать практических занятий, а самая первая практика вообще проходила в больнице, где их иногда даже допускали присутствовать при операциях. Поэтому у многих в комнатах были аптечки, но свою Лилька от волнения никак не могла найти. Крикнув Вальтеру: «Я скоро!» - она бросилась к дверям, распахнула их…

   И попятилась.

   За порогом стояли четверо. Дежурный аспирант, страшно этим недовольный, а также высокая стройная женщина в богатом наряде, рядом с которой робко держалась служанка. Четвертым был плечистый детина, судя по всему, телохранитель.

   - Вот, - сказал дежурный.

   - Простите, - ледяным тоном произнесла женщина, - но это вы – Лилия Зябликова?

   - Да, это я. Но я спешу, - студентка попыталась протиснуться мимо. – Моему другу нужна помощь.

   - Ее окажут. Синтия…

   Служанка встрепенулась, словно очнувшись от сна, и поспешила протиснуться в комнату. В руках у нее оказался ридикюль, содержимое которого она тут же вывалила на стол:

   - Аптечку, пожалуйста!

   Опешившая от такого напора Лилька только хлопала глазами, и помощь пришла от Вальтера, который указал на подоконник, где, заваленная конспектами, разными мелочами и конфетными фантиками, обнаружилась искомая вещь. Ревнуя к незнакомой женщине, которая распоряжается в ее комнате, как у себя дома, девушка бросилась ей на помощь, но с порога послышался голос незнакомой дамы:

   - Лилия Зябликова? Я желаю говорить с вами. Синтия прекрасно справится и без вашей помощи.

   - Но, - студентка обернулась на Вальтера и пожала плечами: - А в чем дело?

   - Объявление. Вы давали объявление о том, что желаете пристроить кота?

   - Ой…- растерялась Лилька.

   - В чем дело? Мы ошиблись? Мы опоздали?

   - Н-нет, но… Он ест. Там, - девушка показала на кровать, на которой сидел юноша. Служанка уже осторожно вытирала с его виска кровь, пытаясь остановить кровотечение.

   Незнакомка кивнула и выразительно покосилась на своего телохранителя. Тот скривился, но не стал спорить и плавным движением, словно нырял, опустился на колени, заглядывая под кровать. Дежурный, заметив, что дело налаживается, торопливо убежал.

   - А… кто вы? – запоздало заинтересовалась девушка. – А то вы мое имя знаете, а я ваше…

   - Баронесса фон Крик, - поджала губы гостья. – Я люблю кошек и подбираю этих несчастных созданий повсюду, где нахожу. У меня им живется намного лучше, чем в тех условиях, из которых мне приходится их изымать.

   При этих словах Синтия бросила на Лильку какой-то странный взгляд. Девушка могла бы поклясться, что на лице служанки промелькнула отчаянная мольба: «Умоляю, заберите меня отсюда!» - но только на миг. Потом она опять стала спокойной и сосредоточенной. И руки, надо признать, у нее были умелыми.

   Чего не скажешь о телохранителе знатной дамы. Тот нырнуть-то нырнул под кровать, да так там и застрял. Были видны только его отчаянно дергающиеся ноги, а из глубины доносились сдавленное хрипение и грозное рычание, которое скорее наводило на мысль о стае голодных тигров, чем об одном коте.

   - Вы все время держите несчастное животное там? – по-своему поняла паузу баронесса. – На цепи? В клетке?

   - Нет. Наоборот…

   Все остальные слова Лилии заглушил такой яростный мяв, что вздрогнули все. Ноги телохранителя сперва застыли, потом задергались как-то очень подозрительно и стали медленно уползать под кровать. Судя по всему, мужчина пытался дорого продать жизнь, но ему не давали этого сделать.

   - Вы чудовище, - вынесла вердикт баронесса фон Крик. – Вам нельзя доверять животных.

   Лилька онемела от такой отповеди и только хватала воздух ртом, как выхваченная из воды рыба. Вальтер, которого как раз заканчивали перебинтовывать, ничем не мог ей помочь, только бросал в сторону подруги взгляды.

   На несколько секунд под кроватью воцарилась тишина. А потом вышел Левиафан. Гордо ставя одну лапу перед другой, он выбрался на свет, широко зевнув чуть ли не до самого пищевода, потом потянулся, распушив хвост, выгнув спину, потерся о ноги хозяйки, осчастливил Вальтера и служанку взмахом хвоста и облизнулся так плотоядно, что никто не удивился тому, что телохранитель еще минуту назад перестал подавать признаки жизни.

   Но на баронессу толстый рыжий кот произвел совсем другое впечатление. Она буквально сломалась, рухнув перед зверем на колени и, сложив руки, умиленно засюсюкала:

   - Ах, какой красавец! Ах, какая лапочка! Какая прелесть! Просто ми-ми-ми что такое!.. Вы действительно чудовище, милочка, - бросила она в сторону хозяйки комнаты. – Это преступление – держать такое сокровище под кроватью, где он света белого не видит! Вы его, наверное, не кормите совсем и не выгуливаете…

   Именно в эту минуту Левиафан, оценив происходящее, картинно закатил глаза и шлепнулся на бок, откинув лапы. Баронесса вскрикнула: «Он умирает!» - и сграбастала рыжее чудовище в охапку, умиленно лаская и тормоша.

   - Ну, мой котик! Ну, открой глазки, порадуй мамочку! Очнись, моя прелесть! Не умирай, малыш!

   «Малыш» висел в ее руках рыжей пушистой тушкой и не спешил приходить в себя.

   - Уйдите с кровати, молодой человек, - это отнеслось к Вальтеру. – Не настолько вам плохо, как вы притворяетесь. Не видите – ему дурно! Он, может быть, умирает! Врача! Немедленно врача! Малышу плохо!

   - Ветеринара, - попыталась подать голос Лилька.

   - Это пусть к вам самим ветеринаров приглашают, - визгливо огрызнулась баронесса. – Коновалы недоразвитые! А малышу нужен нормальный целитель. Есть здесь целители? Синтия! Бросай этого симулянта и бегом за целителем! Самым лучшим! Живо! – она окончательно сорвалась на истеричный визг.

   На счастье Лилии, чьи нервы скоро должны были порваться от злости, любопытство – неистребимая черта женщин и студентов. Не успела служанка выскочить за порог, как в комнату ворвались соседки и среди них искомая Мирабелла Флик:

   - Что случилось? Что происходит?

   - Целителя, - стонала баронесса, ломая руки и стоя на коленях над развалившимся на кровати Левиафаном, который так усердно изображал голодный обморок, что даже у Лилии сжалось сердце. – Найдите целителя и спасите моего мальчика. Плачу любые деньги!

   - Я целительница, - тут же сориентировалась Мирабелла, проталкиваясь вперед.

   - Не ветеринар?

   - Нет. Как можно? – девушка склонилась над котом, но поймала взгляд Лилии, и та подмигнула подруге.

   Девушки в четыре руки стали осторожно осматривать кота. Баронесса крутилась рядом, всплескивая руками, причитая и норовя дать полезный совет, на что лучше обратить внимание. Сам Левиафан осмотру не мешал, разве что иногда слабо отмахивался задней лапой и стонал, явно пытаясь сказать: «Отстаньте, дайте умереть спокойно!»

   Осмотрев кота, Мирабелла простерла над ним руки, сделала несколько вдохновенных пассов и поддернула рукава блузы решительным жестом:

   - Всем отойти! Это целительная магия. На здоровый организм воздействие может быть непредсказуемым!

   - Вон отсюда! – завизжала баронесса, адресуясь ко всем сразу, но осталась стоять на месте. – Я разделю с малышом его участь, как бы горька она ни была! Приступайте, госпожа целительница! Не думайте о нас. Спасти маленькую невинную жизнь гораздо важнее.

   Мирабелла Флик, которую «госпожой целительницей» пока не звали даже бродяги, подобранные из милосердия на улице и препровожденные в бесплатную лечебницу на окраине города, подбоченилась. Сделала еще несколько пассов и забормотала заговор, вращая глазами и время от времени встряхивая руками. Всякий раз с пальцев срывались снопы искорок, а воздух дрожал и потрескивал. Собственно, заклинание на это и было рассчитано – внешних спецэффектов много, толку мало. Лилька, которая в результате близкого знакомства с будущей целительницей прекрасно знала об этом заклинании, отчаянно подруге подыгрывала и нервно кусала губы и притворялась взволнованной. Впрочем, особенно притворяться ей не пришлось – девушка в самом деле переживала, как поступит Левиафан. Кот мог испортить всю игру, если бы повел себя неадекватно. Но тот проникся важностью момента и лежал неподвижно, лишь иногда постанывая и закатывая глаза. Лишь когда целительница устало опустила руки, соизволил приподнять голову и хрипло мяукнуть.

   - Он приходит в себя! – вскрикнула баронесса. – Это настоящее чудо! Вы волшебница! Великая целительница!

   - Ну, пока еще нет… - смутилась Мирабелла, - но я учусь.

   - И все равно. Когда получите диплом, приходите ко мне в особняк. Я вас устрою на престижную работу. Представлю вас ко двору. Знаете, мне ведь тоже стало лучше! Мигрень прошла. Вот вам пока за труды, - женщина сняла с пальца перстень и вручила его девушке царственным жестом. – Синтия! Упаковывай котика и уезжаем! Где корзина? Куда ты дела корзину?

   - Возьмите мою, - предложила Лилька без особого воодушевления. Дар был милостиво принят, горничная на пару с Мирабеллой ловко погрузили все еще неподвижного кота внутрь, после чего новая хозяйка Левиафана отбыла восвояси.

   Когда за ними закрылась дверь, Лилька устало опустилась на кровать и перевела дух. Эта суета ее немного нервировала. Девушка была рада, что все закончилось. Даже странно, что из-за одного кота у нее столько проблем! И почему она не избавилась от него раньше? Ни подругу подселить, ни личную жизнь устроить… Жалко было бабушку – все-таки подарок! – но ведь она ведунья, не могла не понимать, что внучке без кота станет лучше! В конце концов, время от времени мы все оказываемся перед выбором – оставить старое или принять новое. И, чтобы что-то появилось в твоей жизни, всегда сначала из нее должно что-то уйти.

   Кот ушел. Значит, может прийти кто-то еще. И Лилька, кажется…

   Рядом переступил с ноги на ногу Вальтер. Юноша на протяжении последней сцены вообще никак себя не проявил – просто маячил рядом, подпирая стену и ни во что не вмешиваясь. В глубине души девушка была ему даже благодарна, но одновременно мысль о том, что друг все это время был тут и все видел, ее нервировала. Еще не то подумает! Хотя, с какой стати ее должно волновать мнение Вальки? Оно известно заранее.

   Девушка уже открыла рот, но замерла. Какой-то шорох послышался с пола, из-под кровати. До нее внезапно дошло, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то третий. По выражению Валькиного лица, она поняла, что парень тоже это слышал и сделал свои выводы.

   Шорох повторился – громче и ближе. Что-то огромное, неповоротливое, как виверна* спросонья, ворочалось под кроватью, подползая ближе. И надо было…

   (*Виверна – здесь, крупная ящерица, очень похожая на бескрылого дракона, до полутора саженей в длину. Считается его родственником. Живут и охотятся стаями.)

   Додумывала эту мысль Лилька, уже с ногами взлетев на кровать и набирая в легкие воздух для визга. Вальтер на шорох среагировал по-своему – принял боевую стойку, выхватывая меч** и начиная левой рукой выводить атакующий пасс.

   (**Меч – студенты-старшекурсники имеют право носить оружие, но не мечи, а длинные, до двух ладоней, ножи, которые именуются учебными. Право носить меч будущие некроманты получают только после окончания учебы. Вальтер носит меч, будучи студентом, поскольку принадлежит к знатному роду. Не следует путать учебный нож с обрядовым ножом, которым обычно чертят пентаграммы и совершают ритуальные жертвоприношения.)

   Однако претворить свою угрозу в жизнь он не успел. Чихая и отплевываясь от пыли, из-под кровати Лильки выбрался телохранитель уехавшей несколько минут назад баронессы. Судя по пыли и грязи, он ползал там по всем углам.

   Стоя на четвереньках, мужчина обвел комнату мутным взглядом. Постепенно он прояснился.

   - А где все?

   - Уехали, - Вальтер успокоился первым.

   - Уже?

   - Да.

   - Хвала богам, - искренне сказал телохранитель и осенил себя охранным знаком. – Пойду я, пожалуй…- он встал на ноги, попытался отряхнуть пыльные штаны и куртку, но быстро оставил эту затею. Вместо этого, почесав макушку, извлек оттуда многократно обмотанную паутиной куриную ногу. Содрогнулся.

   - А этого… ну, кота… тоже того… увезли?

   Лилька кивнула:

   - Ага.

   - Тогда я тем более должен идти, - телохранитель подтянулся. В глазах его мелькнуло что-то, похожее на обреченность. Так смотрят люди, которые знают, что идут на смерть, но ничего не могут изменить. – Прощайте.

   Дверь захлопнулась. Лилька и Вальтер остались одни.

      11.

   До закрытия сессии предстояло сдать еще два зачета – устный и письменный – но Лилька решила, что напишет тест завтра. Сто четыре вопроса, на каждый по пять вариантов ответа. И пойди, угадай все правильно! Некоторые вопросы полностью на знание, другие – на развитие интуиции, третьи с подвохом. Например, перечислены предметы: свеча, нож, кость, бечевка из крапивы, вещица с тела или прядь волос. А вопрос – что еще может понадобиться при вызове духов? И сиди, вспоминай!

   Поэтому Лилька отправилась на кафедру криптологии, к «упырихе», мэтрессе Олле. Вальтер, который тесты любил, только вздохнул и послушно пошел за нею.

   - Ты, если хочешь, можешь идти писать свои тесты, - разрешила ему Лилька. – Я тебя не держу. В конце концов, мне еще кто-нибудь сможет подсказать, если я вдруг забуду, чем лоскотухи от ундин отличаются…В конце концов, никто не заставляет тебя за мной ходить. Я даже больше, чем уверена, что ты справишься с тестом в два счета и успеешь к «упырихе» до того, как я освобожусь. А завтра…

   - Ты не хочешь, чтобы я с тобой ходил? – догадался юноша.

   - Ну, почему не хочу? Очень хочу, - возразила Лилька. – Просто должна же быть у тебя своя жизнь! Я не хочу тебе мешать!

   Вальтер вздохнул. С Лилией всегда так. Она то поманит, то оттолкнет.

   - Ладно, - кивнул он. – Только ты дождись меня, хорошо?

   Девушка с готовностью кивнула.

   Кафедра криптологии находилась в одном из новых корпусов, пристроенных, когда институт некромагии стал университетом. Старые корпуса были с толстыми стенами, часто низкими сводчатыми потолками. Там в коридорах царил полумрак, а ступеньки на крутых лестницах скрипели на разные голоса. Здесь в высокие окна лилось достаточно света, чтобы не оставлять зловещим теням ни малейшего шанса. На лестницах не хватало только ковровых дорожек, а на окнах ваз с цветами. Тут даже пахло как-то по-особенному. И, кстати, сюда не так давно переехала часть библиотеки. Теперь половину второго этажа занимал читальный зал с новой библиотекаршей.

   Кафедра криптологии находилась на третьем этаже, раскинувшись на оба крыла – три лекционные аудитории, восемь классов для практических занятий, четыре лаборатории, живой уголок, вивисекторская… Все двери были одинаковыми и отличались только номерами, за исключением некоторых, на которых красовались таблички: «Деканат», «Аспиранты», «Учительская» и «Не входить! Опасно!» Лилька постучала в ту дверь, на которой рядом с номером «3» кнопкой был пришпилен листок «Сдача зачетов».

   - Прош-шу…

   Девушка бочком протиснулась внутрь.

   Это был один из классов для практических занятий, но сейчас тут все изменилось. Столы стояли вдоль стен, за исключением учительского. Почти все стеллажи и шкафы с наглядными пособиями исчезли, а сами пособия большею частью громоздились на столах. Причем одни были выставлены на всеобщее обозрение, а другие прятались в коробках или закрывались тряпицами. Пахло воском, ладаном, спиртом и сладковатым запахом разложения.

   - Прох-ходите…

   Преподавательница криптологии, мэтресса Олле, не зря получила прозвище «упыриха». Она была бледной, худой, с желтовато-землистым лицом, на котором тускло поблескивали слегка выкаченные глаза, а из-под тонких губ при разговоре показывались крупные зубы. Зубов своих «упыриха» то ли стеснялась, то ли боялась и говорила тихо, пришепетывая. На ее лекциях никто не смел не то, что пикнуть – чихнуть или кашлянуть, поскольку любой посторонний звук заглушал ее слова, а сказанное она никогда не повторяла. Ее лицо так сильно напоминало висевший в Зале Славы портрет одной из библиотекарш, что многие были уверены – «упыриха» приходится ей дочерью или внучкой. Не зря ее даже сами преподаватели часто за глаза звали по прозвищу, а не по имени.

   Заметив студентку, два лаборанта прекратили кружение у столов и переместились поближе к преподавательнице.

   - Можно? – Лилька замерла на пороге. Она не ожидала, что будет единственной. В конце концов, криптологию должны сдать все, а за пять минут с заданием не справишься.

   - Входите, раз приш-шли, - кивнула «упыриха», не вставая. – Ос-ставьте вещи…

   Она махнула рукой, и в молчании ясно почудились слова: «…поскольку они вам больше не пригодятся». Девушка поставила сумку на стул у входа.

   - Я пришла…

   - Получишь зачет, - глаза навыкате моргнули. – Хорош-шо… Берите билет.

   На столе уже были разложены бланки. Лилька приблизилась. «Упыриха» смотрела, не мигая. От нее пахло осенью и старыми вещами.

   - Ну?

   Девушка протянула руку. Мелькнула безумная мысль угадать счастливый билет. Ей сегодня весь день везло. Может, повезет и на этот раз?

   - Ну?

   Вот этот, сбоку. Он выглядит как-то иначе. Девушка, не задумываясь, протянула руку.

   «Билет № 6. Животные-хранители. Основные морфологические признаки. Классификация. Особенности биологии. Происхождение. Способы физического взаимодействия с хозяином.»

   - Ну? – прозвучало в третий раз.

   - Э-э…что?

   - Отвечайте. Я жду.

   - Мне надо подготовиться…- Лилька поискала глазами свободный стол.

   - Готовьтес-сь… - тонкая рука «упырихи» указала на столы. – Там вы найдете вс-се, что нужно!

   Присмотревшись, девушка заметила, что среди коробок, ящиков и просто так разложенных муляжей стоит несколько клеток, в которых находятся живые существа. Она медленно пошла вдоль столов. Оба лаборанта следили за нею, как коршуны. Под их бдительным оком девушка даже руки спрятала за спину.

   - Скажите, - возле третьего или четвертого стола догнал ее вкрадчивый шепот, - а вы были в университетс-ском музее?

   Музей истории некромантии, как и Зал Славы и актовый зал, занимал почти весь первый этаж старого корпуса. Каждый студент в семестре в обязательном порядке был должен отработать четыре часа на благо истории – они мыли полы и окна, протирали стены, дверные ручки и мебель, иногда передвигали шкафы, подметали стеллажи и полки и принимали участие в реставрации отдельных экспонатов: «Держи вот эту баночку. Когда кивну – подашь!» Лилька не избежала подобной участи, поэтому спокойно кивнула головой:

   - Конечно.

   - Тогда почему вы ходите тут, как по музею, вмес-сто того, чтобы отвечать на вопрос? Какой у вас билет?

   - Шестой. Про животных-хранителей.

   - Слуш-шаю.

   - Животные-хранители, они…э-э…охраняют.

   - Кого? Что?

   - Людей. Клады. В общем, все подряд. На то они и хранители. От неприятностей, стрессов, воровства…потом еще…

   - У вас-с есть хранитель?

   - А как же! – Лилька даже обрадовалась тому, что может сказать что-то умное. - Хранитель и небесный… ну, нет, не совсем небесный, но все-таки хранитель и покровитель всех некромантов – это полулегендарный Супруг Смерти, который, как считают некоторые, воплотил в себе черты бога и человека. По некоторым признакам его долгое время считали мифологическим персонажем, что-то вроде мужской ипостаси самой Смерти, но относительно недавно…

   - Скажите, - перебила ее «упыриха», - вы точно знаете, на какую кафедру приш-шли?

   - На кафедру криптологии.

   - Тогда почему, - голос преподавательницы упал до змеиного шипения, - я тут слуш-шаю лекцию по теологии?

   - Но я не понимаю, - заспорила Лилька. – Супруга Смерти действительно можно считать…

   - Я спрашивала о животных! У вас-с есть домаш-шнее животное?

   - Нет. Уже нет.

   - Почему?

   - Я… - девушка посмотрела на ближайший стол. Там стояли две клетки, разделенные какой-то коробкой. В одной клетке сидела серая полосатая явно помоечная кошка, в другой клубочком свернулась черно-белая раскормленная до безобразия крыса. Кошка и крыса смотрели на студентку с одинаковым презрением во взоре.

   - Я его отдала.

   - Почему?

   - Ну, - девушка с усилием отвела взгляд от кошачьей морды. Ей показалось, что помоечная Мурка все понимает. – Ну, с ним было много хлопот.

   - Вот как?

   - Понимаете, мне этого кота подарила бабушка за год до того, как я решила поступать в Университет, - пустилась в объяснения Лилька. – Она была ведуньей, хотя с незаконченным высшим образованием, и когда вручала мне котенка, сказала, что мне с ним будет хорошо…

   - Так и с-сказала?

   - Да. Только это оказалось неправдой. С Левкой – я назвала его Левиафаном – было столько хлопот…

   Несколько минут спустя девушка обнаружила, что сидит на стуле и увлеченно рассказывает о своем коте. «Упыриха» не перебивала, только кивала и время от времени щурила глаза. А потом решительным жестом протянула худую – кожа да кости – руку:

   - Ваш-шу зачетку.

   - Я сдала? – изумилась Лилька.

   - Не совсем, - тонкие пальцы вцепились в книжечку. – На вопрос вы ответили правильно. Но вот пос-ступили… сами подумайте на дос-суге!

   Выскочив из аудитории, девушка через три ступеньки скатилась на первый этаж и бросила взгляд на большие напольные часы. Без десяти пять! Она успевает! Быстро кивнув кому-то из однокурсников: «Да, «упыриха» у себя. Да, сдала без проблем. Да, она в хорошем настроении и даже почти не «валит»!» - Лилька со всех ног бросилась в соседний корпус. С одной стороны, конечно, хорошо, что места для всех достаточно, а с другой – пока доберешься до цели, все ноги собьешь.

   Когда она прибежала в главный корпус, уже прозвенел колокол, знаменующий окончание занятий. Все знали этот раскатистый перезвон, напоминающий звон праздничных колоколов в храмах. После него официально прекращались все уроки, практические занятия и часто студентам, которые уже после колокола собирались сдавать зачеты или экзамены, решительно говорили: «Приходите завтра!» Этот звук Лильку напугал и встревожил – он означал не только, что сегодня она не напишет тесты, как собиралась, но и вообще зря прибежала.

   Однако для очистки совести девушка все-таки поднялась на второй этаж, к лекционным аудиториям, и не поверила своим ушам, когда за дверью одной из них услышала многоголосый гул голосов, в который время от времени вливался мягкий уверенный баритон.

   От облегчения Лилька прислонилась к стене, переводя дух. Она успела! Теперь надо придумать благовидный предлог и попытаться…

   Дверь распахнулась. Второкурсники поспешили к выходу. Все, кроме двух последних курсов, как ни в чем не бывало, продолжали учебу, так что лекции шли полным ходом. Юноши торопились покинуть корпус, девушки медлили, а если и уходили, то под ручку со своими парнями и крайне неохотно. И немудрено – в числе последних, окруженный поклонницами, на пороге показался Виктор Вагнер.

   Он слегка улыбался, купаясь в лучах обожания и поклонения студенток, которые заглядывали ему в рот и ловили каждое слово. Все будущие некромантки – исключения можно пересчитать по пальцам – были так или иначе влюблены в самого красивого и мужественного преподавателя университета. Нет, конечно, молодые мужчины встречались и на других кафедрах, а уж аспиранты через одного были высокими, спортивными, симпатичными, но ни за одним не бегало столько восторженных поклонниц. И он был единственным, кто до сих пор не приблизил к себе ни одну студентку. Виктор Вагнер со всеми был любезен, весел, общителен, в меру язвителен и резок, но его ни разу за все годы не видели с девушкой. Если какая-то возлюбленная у него была, то она явно не имела никакого отношения к Университету. Одно время ходил слух, что может быть, она простая белошвейка и живет в городе, а тайный супруг навещает ее по выходным.