Блистательный лорд Элмер отдыхает на роскошной вилле у моря. Впереди целое лето размеренного отдыха: любование закатами, светские приемы, общество прелестных женщин… Но, ваша милость, если вы когда-то неосторожно завели дружбу с некой нахальной юной особой, для которой не существует никаких правил, берегитесь. В любой момент ваши планы могут полететь кувырком, а в чувствах воцарится полный хаос.
Тайная жена лорда Элмера
На набережной Уайтпула появилось новое лицо: высокий шатен тридцати с лишним лет, статный и привлекательный, с пронзительным, немного надменным взглядом серых глаз. Каждый вечер он появлялся на прогулке, учтиво приветствуя знакомых, однако любоваться закатом предпочитал в одиночестве. Совершив моцион, джентльмен либо ужинал в клубе, либо посещал званый вечер или бал, но чаще всего возвращался в «Крылья голубки». Это была красивейшая из вилл Уайтпула: белоснежная, с лазурными крышами, окруженная живописным парком. Причем занимавший ее человек был не арендатором, а владельцем, то есть большую часть года недвижимость пустовала. Бросать деньги на ветер подобным образом могли позволить себе немногие – интригующая деталь, многое добавлявшая к и без того занимательному образу джентльмена.
В целом же он вел уединенный образ жизни. В отличие от большинства благородных господ, наш герой не гнушался с головой нырять в бурные воды коммерции и делал это с увлечением и самоотдачей. Говорили, что он вовсе не умеет отдыхать и даже в Уайтпулле продолжает заниматься делами, посвящая этому большую часть своего времени.
Как известно, мужчина с состоянием, красивый и во цвете лет оставаться неженатым не имеет права. То есть, в суд на него за это никто не подаст, однако, учитывая крайнюю нужду в мужьях для столь многих молодых особ, избегать брака сущее неприличие. Однако лорд Элмер (а он и был тем джентльменом), печально известный своим закоренелым холостячеством, только этим всю свою жизнь и занимался.
На самый респектабельный курорт Фейленда слетелась целая стая невест – тех, кому не удалось составить партию во время зимнего сезона. Теперь их старшие родственницы, компаньонки и маменьки изо всех сил старались найти своим дочерям и подопечным подходящих супругов.
Лорд Элмер входил в число самых завидных женихов – даже невзирая на крайне противоречивое прошлое. Этого человека называли королем расставаний – по разным данным, на его совести значилось от пяти до девяти расторгнутых помолвок, причем виной расторжения был он сам. Но даже это не отпугивало барышень, жаждущих связать с ним свою судьбу. Впечатляющая внешность и огромное состояние искупали такие мелкие недостатки, как властность, эгоцентричность, высокомерие, пренебрежение этикетом и полное презрение к чувствам других.
Однако время шло, а бессовестный джентльмен по-прежнему не проявлял интереса ни к одной из потенциальных невест, ловко избегая любых попыток связать его брачными узами. Ни одна барышня не стала спутницей его вечерней прогулки, и ни одна не могла похвастаться тем, что лорд Элмер одарил ее особым знаком внимания.
Вот и сегодня джентльмен прогулялся по набережной, обменявшись любезностями со знакомыми, а затем отправился к себе, дабы с высот виллы любоваться звездным небом и волнами, плещущимися у подножия скал.
***
О владычица моих грез, звезда моих снов и королева моего сердца! Я вновь обращаю к Вам свои мечты; и пусть Вы далеко от меня, мое воображение всегда со мной. Стоит мне вызвать Ваш образ перед внутренним взором, и как наяву я вижу Вашу стройную фигурку в легком платье, волосы, напоминающие шелк, хорошенькие ручки и прелестные ясные глаза.
Я помню миг, когда увидел Вас – Вы поразили меня до глубины души. Никогда (а мне знакомы сотни прелестнейших (как я считал) женщин (теперь они все как одна сливаются для меня в одно безликое пятно)) я не встречал более обворожительного создания. Улыбка, которой Вы одарили меня, пламенной стрелою вонзилась в мое сердце, а путы Ваших чар прочно сковали меня – и я не думаю, что когда-нибудь мне удастся из них выбраться. О, сколь больно сознавать, что (согласно Вашим уверениям) моя страсть навсегда останется безответной, и я навек обречен терзаться неразделенными чувствами.
И в то же время… дозволено ли мне будет сказать это?.. С того же самого мгновения я понял, что больше не одинок. До встречи с Вами моя жизнь была полна мрака и пустоты. Но теперь, когда я Вас знаю, я счастлив лишь этим знакомством. Одна лишь мысль о Вас приносит мне неизъяснимое наслаждение. Каким благословением одарен мир, в котором существует подобный Вам ангел! Впрочем, почему «подобный»? Ведь вы и есть ангельское, божественное созданье, посланное нам для того, чтобы мы могли Вам поклоняться. Что я и делаю трижды в день: за завтраком, в обед и вечером. Слышите ли Вы, как я посылаю Вам свою любовь и самые благие пожелания? Если б Вы одарили меня хоть каплей надежды… но нет. Как ничтожество вроде меня может осмелиться хотя бы мечтать об этом. Я намерен боготворить Вас издали, не оскверняя Ваш слух или взор мольбами о взаимности. Для меня великое счастье уже то, что я могу считать себя Вашим знакомым.
Признаюсь, лето, которого все так ждут и которому так радуются, сулит мне сплошные муки. Ну и что, что я один из самых богатых людей королевства? Кому и когда деньги приносили счастье? Ну и что, что мне принадлежит одна из самых роскошных вилл на самом модном курорте Фэйленда? (Она, кстати, действительно неплоха.) Ну и что, что джентльмены мне завидуют, а женщины вожделеют. Все это – тлен, прах, бессмыслица, если в моей жизни нет Вас. Прежде я мог, по крайней мере, проводить ночи под Вашими окнами, зная, что где-то там Вы безмятежно спите, наслаждаясь (я на это надеюсь) сладчайшими из сновидений. (Впрочем, иначе и не может быть; ведь плохо спят лишь люди, обремененные нечистой совестью и обуреваемые душевной тревогой, а Вы, как мы уже выяснили, ангельски чисты, посему и сон ваш должен быть крепок и спокоен.) Мне было достаточно знать, что Вы есть где-то там, за прочными стенами – и этого было довольно. Теперь же я обречен изнывать в одиночестве и тоске, пока вновь не получу возможность занять свой скорбный и в то же время столь желанный пост. Всем сердцем жажду я лишь одного: что навязчивой своей любовью я не слишком Вас беспокою.
Но благодаря Вам я не одинок; Вы всегда со мной – в моей душе, моих мыслях, моих снах, моих грезах. Ядрышко моего ореха, пестик моей тычинки, роса на моем лепестке, вишенка на моем торте.
Тысячу раз почтительно целую Ваш дивный образ, и слезы счастья живительным дождем освежают душу.
Ваш безрассудно влюбленный.
***
Еще одна новость взбудоражила курортное общество: в Уайтпул прибыла подышать морским воздухом и дать несколько представлений знаменитая певица Далия, первая звезда мирового оперного небосклона. «Золотой голос», «божественная», «неподражаемая» – так ее называли. Притом что внешностью Далия обладала самой заурядной, и среди известных артисток нашлось бы немало певиц внешне куда более ярких, им оставалось лишь тихо исходить бессильной злобой, ибо недостаток природной красоты с лихвой искупало ослепительное обаяние Далии. Ее обожали не только и не столько за выдающиеся вокальные данные и артистический дар, сколько за неповторимо очаровательный нрав, пленявший поклонников ее таланта и не оставлявший врагам никаких шансов. Самые ядовитые змеи из числа потенциальных соперниц беспомощно пасовали перед безграничным добродушием Далии, которая только покатывалась со смеху, случись с ней какая-то неприятность. На любом светском приеме можно было увидеть такую картину: Далия с бокалом вина, а вокруг нее – толпа дам и кавалеров, увлеченно слушающих очередную историю певицыных невзгод. Испорченные костюмы, сорванный голос, намеренно неверная подсказка суфлера, злобные сплетни, приписывавшие Далии грязные связи и шпионаж – обо всем этом она была готова поведать с таким видом, будто в жизни не могло случиться ничего смешнее. Любые попытки вывести Далию из себя разбивались о ее непобедимое нежелание воспринимать хоть что-нибудь всерьез.
Естественно, что опера в уайтпулском театре с Далией в главной роли прошла при полном аншлаге, а на приеме в ее честь, который последовал за представлением, яблоку было негде упасть. Русоволосая хохотушка Далия, в шелковом сиреневом платье, расшитом серебристыми цветами, весь вечер царила в центре внимания, веселя собравшихся историями о своих приключениях. Тем не менее, певица покинула вечер немного раньше, сославшись на усталость и головную боль, и к этому отнеслись с горячим сочувствием. Шутка ли, великолепно спеть в двухчасовом спектакле и потом еще весь вечер блистать остроумием, не выказывая ни толики усталости. Если кто и был способен на такое, то лишь божественная Далия. Вняв просьбе певицы, ее даже не стали провожать.
- Прошу, веселитесь без меня, дорогие мои, - с улыбкой просила Далия. – Я просто тихонько уйду, чтобы никого не беспокоить. До чего я рада была увидеть вас всех!
С этими словами, накинув летний плащ из невесомой прозрачной ткани и беспрестанно посылая собравшимся воздушные поцелуи, Далия покинула прием.
Уже на лестнице, убедившись, что осталась в одиночестве, она внезапно сменила направление и направилась к черному ходу. Здесь ее поджидал просторный экипаж, дверь которого при ее появлении распахнулась точно сама собой.
- Думал, уже вас не дождусь, - раздался из глубины экипажа низкий и приятный мужской голос.
- Я и сама не могла дождаться, мой дорогой, - со смехом отозвалась Далия, ныряя внутрь.
После короткой паузы дверь захлопнулась, и экипаж выкатился со двора.
Просторный и роскошно убранный, он явно принадлежал богатому человеку. Однако хотя места было полно, Далия и не подумала занять противоположное от джентльмена сиденье, а присоседилась к нему. Времени они не теряли: стоило им остаться вдвоем, как их губы слились в глубоком поцелуе. Лишь на мгновение оторвавшись от певицы, чтобы перевести дух, мужчина вновь впился в ее рот, а его руки тем временем уже проворно развязывали тесемки на ее платье. Далия и не думала протестовать против такого бесцеремонного обращения и с немалым энтузиазмом вторила джентльмену, расстегивая пуговицы на его жилете и развязывая шейный платок.
- Скорее! – отвлекшись еще разок на секундочку, чтобы поторопить кучера, джентльмен вновь вернулся к своему занятию.
Приведя наряд певицы в полный беспорядок, руки джентльмена принялись хозяйничать под ее юбкой и в декольте, в то время как Далия тоже не отставала, нетерпеливо ухватив мужчину сквозь брюки за самое дорогое.
Неизвестно, до чего бы дошло, если б экипаж наконец не прибыл на место. Джентльмен и певица выпрыгнули из него ошпаренными кошками и помчались по двору, в холл, вверх по лестнице так, будто за ними гнались полчища демонов. Дверь спальни со стуком захлопнулась, а что было дальше, ведают только они вдвоем.
***
На следующий день оба встали, когда солнце было уже высоко. Завтракали на белоснежной террасе с видом на море, шелковой лазурью сверкавшее у подножия скал. Из садов, окружавших виллу, веяло свежей зеленью и прохладой. Легкий аромат моря самым упоительным образом смешивался с запахом превосходного крепкого кофе, который лорд Элмер и его гостья пили из крохотных фарфоровых чашечек.
Джентльмен был одет в темные брюки и белую сорочку, распахнутую на груди. Далия – в просторный халат лорда Элмера, достававший ей до щиколоток. Ей было тридцать два года; в отличие от множества женщин, с которыми его милость водил знакомство разной степени близости, Далия не стремилась выглядеть безупречно каждую минуту своей жизни, совершенно спокойно появляясь перед мужчиной в «утреннем» виде и не придавая никакого значения ни тончайшим, едва заметным морщинкам у глаз, ни небрежной прическе, ни легким теням под глазами, неизбежным после столь бурной ночи. На взгляд мужчины, который приветствовал ее долгим поцелуем, такое отношение к себе придавало ей лишь больше очарования.
Насытившись едой и вдоволь намиловавшись с любовником, Далия сказала:
- От моего платья остались одни лохмотья.
- Сама виновата, - без тени угрызений совести отозвался лорд Элмер. – Нечего быть такой соблазнительной.
- А я тебя и не виню, дорогой. Просто мне не во что переодеться.
- В гостевой комнате должно остаться что-нибудь, - сказал хозяин виллы, не уточняя, от какой именно гостьи.
- Ты неисправим, - фыркнула Далия.
- Всегда таким был, - ответил лорд Элмер.
- Неправда.
Оба они припомнили несколько эпизодов из жизни лорда Элмера, когда он действительно не был «таким», однако не стали их обсуждать.
- Я велю горничной что-нибудь подобрать для тебя.
- Не стоит, - поднимаясь, ответила Далия. – Я сама. Обожаю рыться в вещах.
Чмокнув любовника в губы, она удалилась с террасы. Однако не прошло и нескольких минут, как появилась снова.
- Ты решил меня разыграть, дорогой? – с любопытством, без всякой тени обиды спросила Далия. – Почему не предупредил, что у тебя гостья? Я едва не разбудила ее.
- Какая еще гостья? – удивился лорд Элмер. – Нет тут никого.
Далия пожала плечами.
- Иди и сам посмотри.
Вдвоем они добрались до гостевой комнаты, и Далия бесшумно распахнула перед лордом Элмером дверь, взглядом приглашая убедиться в ее правоте.
На просторной кровати, привольно раскинувшись и сладко сопя, крепко спала темноволосая девушка в темном платье, миловидная и очаровательная даже во сне. Длинные черные ресницы плотно сомкнуты, смуглое лицо сияет свежими красками юности, губы (без следа помады) нежные и яркие, как розовый лепесток.
Лорд Элмер застыл на мгновение. Затем запыхтел, как паровоз, наливаясь гневным румянцем, и наконец мирную тишину виллы разорвал его грохочущий глас:
- Камелия!
- Ммм, - недовольно скривив мордашку, недовольно отозвалась спящая. И зарылась в подушки.
Лорд Элмер продолжал бушевать, и наконец она села на кровати, не открывая глаз.
- А?
- Вставайте!
Широко зевнув и потерев лицо руками, девушка открыла глаза. Некоторое время она, все еще приходя в себя, туманным взором смотрела на вошедших, а затем радостно взвизгнула:
- Ах! Это вы! Какое счастье! Наконец-то я могу сказать вам, как я вас люблю!
***
Как Вы поживаете, моя драгоценная? Моя цветущая магнолия, мой светлый ангел, владычица моих снов. Кстати, о них: сегодня Вы снова мне приснились. Мы гуляли в чудесном саду среди ярких цветов и прохладных фонтанов. Я качал Вас на качелях, а Вы смотрели на меня взором, который я не могу истолковать иначе как полный нежности и восхищения. О, сладкие грезы! Если бы я мог никогда не просыпаться и проводить все свое время там, где царствуете Вы, в этой чудесной стране, где нет места мелочным дрязгам, сплетням, грубым интригам, а только лишь красота, чистота и покой – три слова, которые олицетворяют для меня Вашу душу. Ибо, с одной стороны, мне редко доводилось встречать столь очаровательно непосредственное существо, полное жизнелюбия и искренности, непринужденности и простоты во всех своих проявлениях. С другой – удивительное ощущение спокойствия исходит от Вас. Будто рядом с Вами уходят, тают, теряют значение любые беды и горести. Признавайтесь: Вы умеете исцелять прикосновением, как легендарные коронованные особы древних времен? Я бы не удивился.
Впрочем, мне не хотелось бы навешивать на Вас никаких ярлыков, в том числе ангела или святой – как и любых ограничений или обязанностей. Легкая, как птица, Вы рождены парить над земными заботами, радуя мир своей красотой. Юношеские идеалы оживают во мне при взгляде на Вашу улыбку, хотя я давно считал свое сердце – мертвым, чувства – уставшими, а способность мечтать – потерянной. Впрочем, такого человека как я, полагаю, уже ничто не спасет, и меньше всего на свете мне хотелось бы назначать Вас своей спасительницей. Живите беспечно и свободно – так, как умеете только Вы. Мне же остается с безопасного расстояния желать Вам самого большого и безоблачного счастья. (Хотя лично я не против белых облаков на голубом небе, по-моему, это красиво. Как минимум для разнообразия. Любой устанет от сплошного голубого неба, так?..) Впрочем, только Вам решать, в чем заключается Ваше счастье. Не собираюсь навязывать Вам своих представлений о нем – ни сейчас, ни впредь. Только повторю, что у меня одно желание: Ваше благополучие и счастье. В чем бы они ни заключались.
Ваш безрассудно влюбленный.
***
- …Наконец-то я могу сказать вам, как я вас люблю!
Вскочив с постели и ловко обогнув лорда Элмера, Камелия ринулась к Далии и принялась громко изливать восторг по поводу встречи с ней. Хозяину дома мимоходом досталось небрежное: «Ну, и вы здравствуйте». На короткое время воцарилась суета и сумятица, после чего джентльмен наконец взял дело в свои руки, велел всем замолчать, успокоиться, а Мелли – привести себя в должный вид и объясниться.
- Ну, а теперь по порядку, - двадцать минут спустя сказал лорд Элмер.
Хозяин дома, Далия (теперь уже подобающе одетая) и Камелия сидели на террасе. Барышня завтракала. Причесанная и свеженькая после умывания, она с аппетитом поглощала пышные булочки с корицей и запивала их горячим крепким кофе со сливками.
По порядку так по порядку.
Камелия объяснила, что приехала в Уайтпул для того, чтобы увидеть выступление божественной Далии. Певица являлась ее кумиром уже несколько лет. Раз услышав ее, Камелия стала одной из самых горячих ее поклонниц. Посещала все ее выступления, какие только могла, собирала открытки с ее портретами, вырезала из газет посвященные ей новости – и так далее, и так далее.
- Вы должны дать мне автограф! – воскликнула Камелия, с обожанием глядя на Далию. – Я сейчас сбегаю, у меня с собой…
- Почему вы без сопровождения? – перебил ее лорд Элмер.
- Я уже взрослая, - невозмутимо ответила Камелия. – Почему бы и нет?
Джентльмен сощурился:
- Думаете, я поверю, что вас отпустили вот так, одну – без прислуги, без матери, без компаньонки?.. Вы меня кем считаете? Полным идиотом?
- Можете быть им, если вам угодно, - дерзко ответила нахальная барышня. – Как видите, отец покамест не прислал за мной своих псов. Если бы я ушла без разрешения, они бы давно были здесь.
- Как вы оказались в «Крыльях голубки»?
- Приехала в экипаже.
- Каком?
- Вашем, разумеется, - простодушно ответила она.
- То есть… в моем экипаже? В том, в котором…
- Ну да, - невиннейше хлопая глазами, подтвердила Камелия.
Камелия была из шеллеренов – народа, обладающего даром становиться незаметными при желании и сноровке. Она умела буквально сливаться с обстановкой, если не желала, чтобы ее увидели. Качество, бесценное для воров, наемных убийц… и нахальных юных негодниц.
Лорд Элмер дымился от гнева, в то время как Далия покатывалась со смеху.
- Бесстыдница! – прогремел он.
- Развратник, - не осталась в долгу Камелия.
И вновь – Далии, с сияющим взором:
- Как же я счастлива, что вы остановились у его милости! Мы сможем видеться каждый день и вдоволь наговориться! Я надеялась только на автограф, однако…
Лорд Элмер:
- Какой еще каждый день?!
- …однако и представить не могла, что смогу сколько угодно общаться с вами вот так, запросто… Вы ведь все мне расскажете, да? Мы сможем вместе прогуляться по саду или у моря… И вы поведаете мне о вашем детстве, и о любимой еде, и о ваших ролях…
- Камелия!!!
- Ну, что??!!
- Прекратите нести чепуху! – рявкнул лорд Элмер. – Все это дурно пахнет, хотя пока не могу понять, чем именно. Я сейчас же лично отвезу вас домой.
- Я проделала такой путь, и вы даже не дадите мне пообщаться с госпожой Далией?!
- Может, ей и в самом деле можно ненадолго остаться, дорогой? – предложила певица. – Из Бейквелла дорога неблизкая. Я бы с удовольствием пообщалась с такой очаровательной барышней, тем более – дочерью господина Вайна.
- Дочь господина Вайна, судя по всему, сбежала из дома, - ответил ей лорд Элмер. – Иначе как объяснить то, что она здесь без сопровождения и нагло врет мне в лицо? Не попадайтесь на ее уловки, Далия. Она та еще лиса. Будь я проклят, если она здесь с разрешения. Иначе как она оказалась здесь одна? Зачем было тайком прокрадываться в дом? Почему она не подошла к вам за автографом после представления или на приеме?
- Да очень просто, - сказала Камелия, отвечая на последний вопрос и умышленно пропустив мимо ушей остальные. – Не протолкнуться же было сквозь толпу. Я хотела поймать госпожу Далию после приема, но и слова не успела сказать, как она нырнула в экипаж. Ну, я и…
- Вы могли окликнуть ее!
- Чтобы вы не дали нам поговорить, как не даете теперь? – парировала Камелия. – Я вам не какая-то там обычная поклонница! Я обожаю госпожу Далию! И хотела провести время в ее обществе! А уж когда я поняла, что мы едем в «Крылья голубки»… Могла ли я упустить возможность здесь побывать? Это же самая красивая вилла в Уайтпулле!
- Могли бы просто попросить! – взорвался лорд Элмер. – А не проникать в дом, как какая-то…
- Не кипятитесь, а то выкипите, - спокойно заметила Камелия, вонзая зубы в яблоко. – Можно подумать, вы б пригласили меня сюда.
- Вы правы, не пригласил бы! Да стоит вашему брату узнать, что вы в одиночку заявились в дом холостяка, он с меня шкуру спустит…
- Боитесь моего брата? – поддела Камелия.
- Любой в здравом уме боится вашего брата, - огрызнулся лорд Элмер. – Особенно когда он в ярости.
- Трусишка.
- Вы…
Камелия со смехом отпрянула от него.
- Ну, будет вам, - примирительно сказала Далия. – Предлагаю компромисс. Разумеется, поступок барышни Камелии опрометчивый, и остаться в «Крыльях голубки» она никак не может. Однако я глубоко тронута тем, что ради моего пения она пустилась в этот путь, рискуя вызвать недовольство родителей. Давайте проведем этот день вместе. Вы покажете барышне виллу, мы вместе прогуляемся по парку, пообедаем. А потом я сама провожу Камелию домой. Уверена, я смогу уговорить господина Вайна смирить свой гнев. Во всяком случае, он не станет сердиться на меня так, как рассердился бы на лорда Элмера. В конце концов, это ради меня Камелия в Уайтпуле. Сегодня у меня нет никаких срочных дел, и я с радостью посвящу несколько часов такой преданной и очаровательной поклоннице.
Поворчав, лорд Элмер неохотно согласился.
***
Изящные белоснежные строения «Крыльев голубки», окруженные садами, цветниками и парком, располагались на скалах, будто паря над пышной зеленью и морем. За пределами виллы к лазурному морю спускались уступами виноградники, упиравшиеся в крохотную рыбацкую деревушку.
Для Камелии в бездонных закромах гардеробной нашлось хорошенькое платье – нежно-голубое, в белый горошек и с белыми кружевами. Кто знает, сколько в «Крыльях голубки» перебывало гостий и кем они были. Гардеробная была битком набита платьями всех размеров и фасонов.
Прежде, чем идти на прогулку, Далии надо было позаниматься, и Камелия вызвалась аккомпанировать ей – она превосходно играла на пианино. Лорд Элмер удалился в кабинет поработать, а Далия в течение полутора часов распевала в гостиной, к восторгу ее поклонницы. Покончив с делами, джентльмен застал последние двадцать минут занятий, когда Камелия и ее кумир весело распевали дуэтом – то арии из легких оперетт, то веселые модные песенки.
У виллы был небольшой собственный пляж в форме полумесяца. По тенистой тропинке средь деревьев и ароматных цветов лорд Элмер и его гостьи спустились вниз, и их обдало свежим ветром с крепким запахом моря. Волны шумели, омывая гальку, и влажные гладкие камешки блестели на солнце.
- Какая красота! – воскликнула Камелия и принялась носиться туда и сюда, собирая ракушки и разыскивая крабов. В конце концов она сбросила туфельки и, приподняв подол платья, зашлепала босыми ногами по кромке прибоя.
- Никогда бы отсюда не уезжала! – воскликнула она, обращая к Далии и лорду Элмеру горящие восторгом глаза. – Лорд Элмер! Ну, можно я здесь с вами всего лишь пару денечков побуду? Можно?!
- Нельзя.
- А я думала, вы мне друг!
- Кто вам такое сказал?
- Я сказала.
- Я не такой друг, у которого вы можете жить, - сказал лорд Элмер. – И не ждите, что я поддержу эту безумную затею.
Поогорчавшись пару минут, Камелия решила не тратить драгоценное время на обиды, а увела Далию от лорда Элмера и забросала ее вопросами. Правда ли, что однажды у Далии украли все костюмы и ей пришлось на ходу придумывать наряды для представления, собирая их из того, что нашлось под рукой? В самом деле ли тот случай, когда она потеряла голос, был результатом козней завистников? А какая у нее любимая роль? Когда она решила, что хочет стать певицей? И так далее, и тому подобное. Наконец лорд Элмер, видя, что у Далии в горле пересохло от разговоров, попросил Камелию дать ей отдохнуть. Поджав губы, та на секунду расстроилась, но мгновенно снова повеселела и унеслась вдоль кромки воды.
- Не слишком ли вы суровы с этим ребенком? – сказала Далия.
- Она помешала нам и поставила в крайне неудобное положение. Почему, например, вы должны ее провожать?
- Не должна, но провожу. И речи не может идти о том, чтобы вам с ней показаться на пороге их дома. Я женщина и знаменитость. В моем обществе ее выходка будет выглядеть всего лишь шалостью, тогда как в вашем… Господин Вайн не будет яриться на меня так, как взъярился бы на вас, узнай он, что его дочь проникла в дом к джентльмену. По правде сказать, она очаровательное дитя, и я вовсе не прочь была бы провести несколько дней в ее обществе. Жаль, что это невозможно. Увы, - улыбнулась Далия, - компаньонка из меня никудышная. Была бы я «приличной», как это называют, женщиной с положением в обществе…
- А мне не жаль, - отрезал ее собеседник.
- Как странно, - сказала Далия. – Камелия, кажется, считает, что вы друзья. В то время как вы…
- Мы друзья в обществе и на приличном расстоянии друг от друга, - ответил лорд Элмер. – Вы прекрасно понимаете, что ни о какой иной дружбе между незамужней девушкой ее возраста и холостым мужчиной не может идти и речи. Я зол, потому что она рискует лишиться репутации из-за глупой выходки и каприза.
- Вы заботитесь о ней, - помолчав, проговорила Далия. – Многие сказали бы, что вам это несвойственно.
- Откуда посторонним людям знать, что мне свойственно, а что нет.
- Я хорошо вас знаю, - возразила певица, - и придерживаюсь того же мнения.
- Что вы хотите этим сказать? – от лорда Элмера ощутимо повеяло холодком, и Далия невольно поежилась, несмотря на зной.
- Ничего, - ответила она. – Ровным счетом ничего.
Она решила отступить, чтобы не ссориться: зачем портить такой дивный денек. Поэтому не сказала, что думала: забота о ком-то, кроме себя самого – последнее, чего можно было ожидать от столь эгоцентричного и вспыльчивого человека, как лорд Элмер, которого никогда в жизни не волновали ни интересы других людей, ни последствия его собственных действий.
Также Далия умолчала о выражении, которое приобретал взор лорда Элмера, останавливаясь на Камелии. Она не осмеливалась подобрать название той мягкости, которую приобретал его надменный взгляд.
Ни разу за годы их знакомства она не видела, чтобы он так смотрел на кого-то еще.
***
Погуляв у моря, они возвращались обратно, и тут Камелия воскликнула:
- Смотрите! Смотрите!
Над виноградниками парила стая белоснежных голубей, которая шумным трепещущим облаком выпорхнула из красивого здания, похожего на маленький замок из светлого камня – с бойницами и конической башенкой.
Без всякого предупреждения Камелия ринулась вниз по тропе. Далия и лорд Элмер последовали за ней.
Стояла середина дня, и над длинными рядами лоз разгоралась жара. Подойдя к голубятне, джентльмен и его спутница услышали, как Камелия болтает со смотрителем, точно с давним знакомым. Держа в руках белую голубку, она сияла от восторга и умиления.
- До чего они хорошенькие, не правда ли! – воскликнула Мелли.
- Да, - равнодушно согласился лорд Элмер. – А уж до чего вкусные.
- Ну вас! – возмутилась она. – Разве можно убивать такую красоту? Я никому тебя не отдам, моя прелесть, - отнеслась она к голубке, которая довольно ворковала у нее в руках.
- Вообще-то, мы можем… - завел речь смотритель, но Камелия тут же возмущенно прервала его:
- Цыц! Никто при мне не посмеет их трогать. Ну, взгляните же, какая красота!
Белые птицы парили над белой голубятней – в ослепительно голубом небе, над сверкающим под солнцем лазурным морем.
- Чудесное зрелище, - искренне сказала Далия.
Но лорда Элмера волновали куда более приземленные вещи.
- Мы пропустили обед, - сказал он, имея в виду обед на вилле.
- Вам лишь бы живот набить, - поделилась Камелия, продолжая умиляться на голубиц.
- Вы можете пообедать в деревне, - вмешался смотритель. – Всего четверть часа пешком. Там очень неплохая таверна. Хотя, для таких важных господ… - он немного стушевался, обратив внимание на представительную осанку и дорогую одежду лорда Элмера, по которым в нем за милю можно было опознать состоятельного джентльмена.
Тот взглянул в сторону моря и обратился к дамам:
- Что скажете?
- Мне все равно, - ответила Камелия. – Если там не едят друзей человека, - и она обожгла лорда Элмера осуждающим взором.
- Я не против, - улыбнулась Далия. – С детства люблю такие места.
По тропе между длинных рядов лоз они прошли к деревушке. Таверна сразу нашлась по аппетитным запахам. Далия выросла в небогатой семье, поэтому когда-то бывала в таких местах – небольших и непритязательных, где на стенах висели связки луковиц, а хозяева сами готовили и подавали еду посетителям, расположившимся за грубыми деревянными столами. Лорду Элмеру доводилось время от времени забредать в подобные заведения во времена бурной юности, для Камелии же этот визит был в новинку и в диковинку. Тепличный цветок, выросший в роскоши, она с любопытством озиралась по сторонам – на хозяев, оробевших при виде подобных гостей, на селян, исподволь на них глазевших, на обстановку – скромную и невзрачную, но по-своему уютную.
Здесь подавали простую еду, но свежайшая (только из моря) жареная рыба с овощами оказалась удивительно вкусной. Особенно в сочетании со стаканом охлажденного домашнего белого вина. Против него не возразил даже лорд Элмер, ценитель дорогих напитков – не то потому, что ему правда пришлось по вкусу, не то из нежелания портить настроение своим спутницам, которым это гастрономическое приключение пришлось по душе. После обеда они прошлись по деревне, а затем направились обратно в «Крылья голубки», снова минуя ряды виноградных лоз, а после не торопясь поднявшись по тенистой тропинке.
Ступив на порог виллы, Камелия тут же заявила, что устала и хочет спать, и удалилась в гостевую комнату. Условились, что она часок вздремнет, и сразу после они с Далией уедут в Бейквелл. Певица тоже отправилась отдохнуть перед дорогой.
Однако Камелия не показалась ни через час, ни через полтора, ни через два. Потеряв терпение и устав стучаться, лорд Элмер и Далия в сопровождении дворецкого вломились в комнату.
Дверь оказалась не заперта, а на кровати ждала записка.
Дорогая госпожа Далия и лорд Элмер!
Благодарю за то, что позволили провести этот чудесный день с вами. Я была очень счастлива, и уверена, что сегодня мне приснятся прекрасные сны. Госпожа Далия, для меня стало огромной радостью услышать Ваше пение вчера и поговорить с Вами сегодня. С собой я увожу подписанные Вами открытки для меня и моих подруг, а воспоминания о Вашей дивной компании делают меня совершенно счастливой.
Лорд Элмер, с Вами тоже приятно было повидаться.
Я не могу допустить, чтобы госпожа Далия тратила драгоценное время, провожая меня. И, прошу, не пишите моей семье. На самом деле, меня действительно никто в Уайтпул не отпускал. Я сбежала сюда, солгав, что еду к подруге. Надеюсь, вы меня не выдадите.
Еще раз спасибо за прекрасный день.
Искренне ваша,
Камелия Вайн.
***
Той ночью лорд Элмер повел себя странно. Как сказала бы Далия, если бы осмелилась заметить это вслух, самому себе несвойственно.
Во время ужина он был задумчив и рассеян. Отвечал собеседнице невпопад и время от времени промахивался вилкой мимо рта.
Любовным утехам предавался добросовестно, но без души. Вроде как исполнял супружеские обязанности. Что могло бы сойти за норму, будь он и Далия много лет женаты, но это было не так. Их «дружба с привилегиями» длилась годами, и встречи были хотя и редки, но каждая становилась приятным воспоминанием о проведенных вместе пылких ночах. Они не ревновали друг друга, не предъявляли претензий и не состояли в переписке, однако когда подворачивался случай – вот как теперь, – непременно старались провести вместе денек-другой. Связь, которую нельзя назвать романом: без влюбленности, без обид, без обязательств. Однако уж на что Далия имела все основания рассчитывать, так это на то, что во время этих коротких встреч лорд Элмер выложится с полной отдачей, выдав ей весь свой пыл и мастерство. А это что такое было, спросила себя Далия в этот раз, когда ее отлюбили для галочки, поцеловали в плечо и покинули, рассеянно кивнув на прощанье.
Озадаченная, певица завернулась в одеяло и долго не могла сомкнуть глаз.
Лорд же Элмер час спустя с удивлением обнаружил себя в экипаже, едущем в Бейквелл. В предрассветной мгле дорога была тиха и пустынна, и стук лошадиных копыт вкупе с грохотом колес разносился далеко по округе.
Утром его милость поднимался по ступеням своего городского особняка. Заспанные слуги изрядно встрепенулись, когда их господин ни свет ни заря ввалился в дом и срочно потребовал свежую одежду, кофе и горячую ванну. Его можно было назвать человеком настроения и внезапных решений, однако никто не брался предположить, что ему так срочно могло понадобиться в Бейквелле. Время от времени он приезжал по делам, но каждый раз слуги получали от Гоффера заблаговременное предупреждение.
Еще два часа спустя лорд Элмер, чувствуя себя большим дураком, чем когда-либо прежде, и опять-таки не находя ответа на вопрос, что с ним такое и почему он все это творит, топтался на пороге Рейвенхауса, родового гнезда семейства Вайн. В руке он держал клетку с парой горлиц редкой и дорогой дивинской породы – небольших изящных птиц с серебристо-серым оперением.
- Лорд Элмер с визитом, - доложил хозяину дома дворецкий Форкинс.
Господин Вайн слегка удивился. Они с лордом Элмером были знакомы, однако дружбы и общих дел не водили, и господин Вайн не мог взять в толк, что понадобилось от него этому джентльмену, тем более он явился без предварительного уведомления. Удивление господина Вайна еще более возросло, когда он увидел, что принес с собой лорд Элмер.
Господин Вайн был высокий властный джентльмен с седеющими темными волосами. И он, и его сын Вик (с которым они уже много лет были в ссоре), как правило, наводили на окружающих священный трепет, хотя и по совершенно разным причинам. Лорд Элмер был уже не в том возрасте и занимал не то положение, чтобы робеть перед господином Вайном, однако про себя не мог не признать, что этот человек производил впечатление того, кому лучше не противоречить. Его собственный сын был одним из немногих, кто решался это делать. Ну, еще госпожа Пантея Вайн, его супруга и мать Камелии. Хотя это, конечно, уже другое дело.
- Дивинские голубицы? – спросил господин Вайн, слегка приподняв одну бровь.
Лорд Элмер, казалось, слегка смутился.
- Я явился без предупреждения и не хотел приходить без подарка, - сказал он. – Это для госпожи Пантеи и барышни Камелии.
- А, - сказал господин Вайн. – Благодарю. Форкинс, позаботьтесь о птицах, пожалуйста. Уверен, дамы будут им рады. Жаль, вы их не застали. Дам, я имею в виду. Прошу, - он указал на кресло. – Чай? Кофе?
Лорд Элмер попросил чаю.
- Не застал? – уцепившись за слова хозяина, спросил он.
- Моих жены и дочери нет в городе, - сказал господин Вайн. – Камелия в пансионе, а Пантея уехала навестить подругу.
- В пансионе? Но я думал, что летом барышень отпускают на каникулы.
- Это так, но я отправил ее… благодарю за чай, Форкинс… отправил ее в закрытую школу мадам Ренар для прохождения особого летнего курса.
- Особого летнего курса?..
- Пансион мадам Ренар славится строгостью программы, - сказал господин Вайн, - а также блестящими результатами и эффективными методами воспитания. Традиционно это обучение в течение четырех лет, однако можно (как мы и поступили) записать молодую леди на ускоренный курс подготовки к замужеству. Разумеется, это не то же самое, но тем не менее…
- К замужеству? – снова повторил лорд Элмер, чувствуя себя попугаем.
- О, это семейные дела, вам вряд ли будет интересно…
- В самом деле? – сказал гость немного невпопад. – Не знал, что барышню Камелию сосватали.
- Ну, это еще не точно, - поудобнее устраиваясь в кресле и отпивая чаю, сказал хозяин. – Говорю вам только потому, что вы не юная девица и не станете сплетничать направо и налево, ведь так?.. Предварительно я условился о брачном союзе с молодым наследником Объединенного Королевства Вененсбарен, Лихтен-Бургеншлюссе и Тринк.
Сие громкое название носило крошечное государство, притулившееся среди живописных зеленых холмов и звонких речушек и территорией не превышавшее средних размеров фейлендский город. Однако престиж королевского титула никто не отменял.
- Понятно, что в королевскую семью не возьмут кого попало…. Я сейчас не имею в виду нашу семью как таковую – мы отнюдь не «кто попало», конечно. Но Камелии необходима соответствующая подготовка, коей, собственно, и славится пансион мадам Ренар. К сожалению, моя дочь выросла слегка… избалованной. И хоть и получила воспитание, приличествующее барышне ее положения, его недостаточно, чтобы стать спутницей коронованной особы. А мадам Ренар специализируется на том, чтобы воспитывать из юных дев дисциплинированных и утонченных молодых леди, безупречно владеющих всеми тонкостями этикета и готовых стать частью самых благородных домов… Короче, говоря, она готовит жен для высшей знати.
- И для этого достаточно трех месяцев?
- Тем и знаменита мадам Ренар, - сказал господин Вайн. – Эффективностью своего подхода. Многие семьи смогли заключить престижнейший союз, доверив дочерей ее умелым рукам. В конце концов, довольно часто умение себя вести и быть удобной в браке куда важнее знатного происхождения. Коим, как вы знаете, наша семья не может похвастаться.
- И барышня Камелия согласна?
Господин Вайн позволил себе снисходительную полуулыбку.
- Странно слышать это от вас, лорд Элмер. Человека, который должен бы знать, как в нашем кругу заключаются браки.
- Но разве она не слишком молода для замужества? – проигнорировав колкость, спросил его милость.
- Ей почти восемнадцать, это разве рано? Впрочем, о чем мы болтаем… Я даже не пойму, как мы свернули на эту тему. Чему обязан, лорд Элмер, удовольствием видеть вас?..
- О… - сказал гость, на мгновение растерявшись.
Все это время ему не давало покоя беспокойство за Камелию. Она просила не выдавать ее, задавая вопросы родне, однако лорд Элмер не мог не убедиться в том, что девушка добралась домой благополучно. Однако, как выяснилось, ее вовсе не должно было быть в Бейквелле. Значит, она тайком сбежала из пансиона. То есть… где же она сейчас?..
- Визит вежливости, - ответил наконец его милость. – Мы давно не общались, я оказался здесь по делам, услышал, что вы никуда не уехали на лето, и вот…
- А, - сказал господин Вайн и нетерпеливо покосился на бумаги.
- Но я вас отвлек, - поймав этот взгляд и воспользовавшись им как предлогом, проговорил лорд Элмер. – Рад видеть, что вы здоровы и благополучны. Прошу прощения за вторжение.
Перемолвившись с хозяином дома еще несколькими дежурными фразами, он откланялся и направился домой.
Интересно, где этот чертов пансион?..
***
В одном из писем я упомянул белые облака, и думаю, что это не случайно. По какой-то причине Ваш образ связан у меня с белым цветом. Крылья ангела, белые цветы, перышко, парящее на ветру… Хотя это не связано с Вашей внешностью. Обычно ангельский образ приписывают белокурым красавицам, и мне кажется, я слышал, откуда это идет. У древних людей безопасность ассоциировалась с днем и солнцем (то есть светом), тогда как мрак ночи нес с собой множество непредсказуемых опасностей. Поэтому светлое мы ассоциируем с добром и красотой, и лишенные воображения писатели «хороших» персонажей (вы же вроде бы читаете романы?) традиционно наделяют светлыми волосами, тогда как «плохих» (ведьм, интриганов и прочих) – темными. Разумеется, это полная глупость и в жизни все совсем по-другому – хотя зачем я это говорю, Вы же не ребенок, чтобы не понимать этого… Простите, что изрекаю банальности.
Так вот, по какой-то причине Ваш образ связан у меня с белым цветом, хотя Вы не блондинка и уж точно не ангел (с которым мне, правда, доводилось Вас сравнивать). Скорей уж многие назвали бы вас шаловливым бесенком, от которого только и жди неприятностей. Но я не много на свете встречал людей более добрых и прямодушных, чем Вы. Вы можете лукавить и играть, но я ни на секунду не поверю в то, что Вы способны лгать, интриговать и притворяться с какими-то недостойными целями. Правда, я не так хорошо Вас знаю, чтобы приписывать Вам какие-то качества или, напротив, отказывать Вам в них. (Кто знает, может быть, Вы самая коварная молодая леди на всем белом свете. Но и в этом случае, думаю, я не перестал бы любить Вас. Ведь любим мы других людей не за что-то, а просто так. По крайней мере, ходят такие слухи. Что касается меня, то я не уверен, что знаю, что такое любовь. Я много раз испытывал чувства, которые называют любовью, но вот теперь не уверен, что это на самом деле. Вожделение? Жажда обладания? Ревность? Слепое поклонение? Страсть? Ни одно из этих слов не применимо к тем чувствам, которые я питаю к Вам, и тем не менее я признаюсь Вам в любви в каждом своем письме. Однако стоит ли сейчас углубляться в это?..)
Словом, Ваш образ по какой-то причине связан для меня с белым цветом, однако я ни разу не видел Вас в белом платье и мне сложно представить Вас в нем. Также я мысленно примерял на Вас жемчуг и бриллианты, но первый мне кажется слишком скромным, унылым и бледным, второй – чересчур претенциозным и не гармонирующим ни с Вашим возрастом, ни с темпераментом. Вам идут яркие ткани, подчеркивающие Вашу яркую внешность, и вовсе (на мой взгляд) не нужны украшения, ибо Вы сами – величайшая драгоценность из всех.
Возможно, Ваш образ – просто плод моего воображения. Как я вижу Вас, что я люблю в Вас и что Вы представляете собой на самом деле – вполне вероятно, это совершенно разные люди. Но какое это имеет значение, если я все равно никогда не позволю себе к Вам приблизиться и не посмею докучать своим обществом?.. Могу я хотя бы в воображении видеть Вас той, какой воспринимает Вас мое сердце?.. Пока это затрагивает лишь меня одного, мои мысли и мои переживания, никого другого это не касается.
Ваш безрассудно влюбленный.
***
Дисциплинированным лорд Элмер становился лишь когда речь шла о делах и деньгах. Вот тут он проявлял чудеса сосредоточенности и самоконтроля. Во всем же остальном он привык потакать своим страстям и следовать велению желаний, благо до сих пор вся его нынешняя жизнь располагала к этому. Отпрыск благородной семьи, рано унаследовавший огромное состояние, лорд Элмер провел большую часть своей жизни, делая лишь то, что хотел, а хотел он в основном получать удовольствие, не задумываясь о последствиях. Время от времени ему взбредало в голову жениться, но каждый раз по той или иной причине (в подавляющем большинстве случаев – по его инициативе или вине) помолвка была расторгнута, и его милость в тридцать семь лет оставался холостяком, не слишком от этого страдая. Волнения любви, порой весьма сильные, не миновали его, но лишь укрепили в намерении как можно тщательнее оберегать сердце от присущих этим волнениям страданий и страстей. На протяжении большей части своей сознательной жизни он предпочитал необременительные связи, размышлениям о которых дольше пяти секунд можно не посвящать. Да и в целом погружение в хитросплетения чувств и эмоций не были его сильной стороной. Лорд Элмер был человеком импульсивным. Он злился или увлекался, испытывал отвращение или желал, но хотя бы на секунду задумываться по этому поводу?..
Поэтому то, что сделал лорд Элмер на обратном пути в Уайтпул, было снова-таки ему несвойственно, а именно – он принялся анализировать свои чувства. Сначала этот непривычный процесс вызвал у него дискомфорт и джентльмен даже собрался было прекратить его, но затем объяснил себе, что неясность вызывает у него дискомфорт еще больший, а поэтому будет лучше, если он разберется со своим непонятным смятением, чтоб оно раз навсегда перестало его беспокоить.
А то, что лорду Элмеру внезапно стало отнюдь небезразлично замужество Камелии, его обеспокоило не на шутку.
Лорд Элмер попытался вспомнить, как вообще так случилось, что они стали общаться.
Они с Камелией, пусть и принадлежали к одному кругу, но жили в разных мирах. Когда лорд Элмер уже вовсю развратничал, спуская наследство, Камелия еще не появилась на свет. Позже она была для него всего лишь именем – сестрой Вика Вайна, человека, с которым он учился, а позже имел общие дела, но не приятельствовал; а также дочерью господина Вайна, о котором слышали более-менее все. Когда девочка подросла, ее заточили в пансион в столице, и у лорда Элмера опять-таки не было случая где-либо пересечься с ней.
Но даже если бы так случилось – кто была она и кто он? Безусловно, общество, стремившееся переженить всех и каждого и болезненно относящееся к любому холостяку с деньгами, могло бы связать их имена.
Как-никак, лорд Элмер был одним из самых состоятельных людей в Фейленде, а отец Камелии, господин Вайн – не только состоятельным, но и неизмеримо влиятельным человеком. В глазах многих это был бы ожидаемый и перспективный союз. Однако у лорда Элмера было свое отношение к брачным узам. Жестоко разочаровавшись в любви в юности, в зрелом возрасте он все же вознамерился жениться – и снова планы потерпели крах. После того случая лорд Элмер не то чтобы совсем отказался от мысли о браке, но пришел к решению пустить это дело на самотек. А ожидания, которые на его счет питало общество, равно как и чужое мнение о нем, лорду Элмеру всегда были безразличны.
Таким образом, даже вздумай кто-то высказать идею о возможном воссоединении лорда Элмера и барышни Вайн, у него это вызвало лишь недоуменную усмешку. В мире хватало охотников до молодого тела, но лорд Элмер к ним не относился. Он предпочитал женщин, отдающих себе отчет в своих действиях и ожиданиях мужчин и на юных леди смотрел с высоты своего возраста и жизненного опыта, воспринимая их как стайку забавных щебечущих пташек.
И вот однажды с такой птичкой он случайно встретился в доме у общей знакомой, где гостила Камелия. Представив их друг другу, хозяйка тут же вынуждена была извиниться – ее позвали решить какое-то неотложное дело, и Камелия с лордом Элмером остались вдвоем.
- Так вот он какой, самый завидный жених Фейленда, - вдруг сказала юная барышня. – Признаюсь, вы поразили меня в самое сердце. В жизни не встречала более привлекательного мужчины. Боюсь, теперь я не смогу спокойно спать по ночам.
Лорд Элмер на мгновение оторопел, а затем едва сдержал усмешку, поняв, что юная леди просто дерзит. Обычно таким образом с ним беседовали опытные дамы и совсем в иной манере, со всей определенностью намекая на то, к чему приведет такой разговор. Из уст юной девушки такие слова могли прозвучать лишь в двух случаях: либо она была безнадежно глупа и пыталась изобразить из себя прожженную соблазнительницу, либо достаточно умна, смела и самоуверенна, чтобы позволить себе шутить таким образом. Тон и выражение лица барышни Камелии не оставляли сомнений в том, что в данном случае имело место второе.
Сохраняя абсолютно невозмутимый вид, она подначивала его.
Приняв подачу, лорд Элмер со столь же серьезным лицом ответил:
- В таком случае вы сделаете меня счастливейшим из смертных, ибо ваш образ не дает мне спать уже давно. С тех пор, как я вас узрел, мои мысли полны только вами. Но, прошу, никому не говорите об этом, если в вашем сердце есть хоть капля сочувствия. Известие о том, что я столь безрассудно влюблен, разрушит мою репутацию неуязвимого для любви закоренелого холостяка, и я непременно стану предметом насмешек.
- Вашу тайну я унесу с собой в могилу, - заверила Камелия в ответ. – Но когда же вы успели меня увидеть? Ведь нас только что познакомили.
- О, я безмолвной тенью следую за вами вот уже год. Разве до вас не доносились мои тяжкие вздохи, когда я ночи напролет дежурил под вашими окнами, надеясь хоть на мгновение узреть вашу тень в окне?
- А как бы вы определили, моя эта тень или чья-то еще?
- По крыльям, - ответил лорд Элмер, сравнив таким образом Камелию с ангелом, что заставило ее прыснуть от смеха.
Примерно так они с тех пор и общались, придумывая все более и более нелепые излияния и превратив эту выдуманную влюбленность в своего рода игру. Необходимость хранить тайну подогревала интерес: услышь кто, как они беседуют подобным образом, и сплетен не избежать. Но встречи их были редки и коротки, и каждый раз на виду у всех они держались безупречно.
Возможно, общий секрет заставил Камелию считать, будто они дружат. Сам лорд Элмер, поддерживая игру, не задумывался о характере подобных отношений, однако, если бы кто-то спросил его, скорее всего он назвал бы Мелли просто знакомой.
По сути же, их ничто не связывало, поэтому лорду Элмеру определенно не должно было быть никакого дела до выходок Камелии и до того, к чему они приведут. Не его вина, что она сначала заявилась в «Крылья голубки» без спросу, а затем, так же никому ничего не сказав, оттуда сбежала. С этим должны разбираться ее родня и директриса пансиона. Лорд Элмер не несет за Камелию никакой ответственности. Тут он впервые задался вопросом, почему ничего не сказал ее отцу. В том, что случилось, была целиком и полностью вина Камелии, и лорд Элмер никак не поддержал ее шалость. Наоборот, он был резко против и открыто это высказал. Что помешало ему доложить господину Вайну о том, что творит ее дочь? Почему он, взрослый человек, вдруг стал покрывать выходки безрассудной юной девицы?
И почему известие о ее возможной помолвке так задело его?
Да просто я не ожидал этого, в конце концов объяснил сам себе лорд Элмер. Привык считать ее ребенком, вот и все. Ведь она и есть ребенок… для него. Для ровесника же или мужчины немногим старше… Интересно, сколько лет этому принцу? И каков он из себя?..
И где, в конце концов, ее носит? Добралась ли она благополучно? А вдруг с ней что-то случилось?
- Топкинс, - сказал лорд Элмер своему секретарю, вернувшись в «Крылья голубки». – Вы знаете что-нибудь о пансионе некой мадам Ренар?
Топкинс был старательным и порой чересчур дотошным молодым человеком, посвящавшим себя делам с фанатизмом педанта. Одетый всегда аккуратнейше и с иголочки (о складки на брюках и накрахмаленные воротнички порезаться можно), он носил очки в тонкой золотой оправе и выглядел таким же умным, каким был. Лорду Элмеру вольготнее всего работалось в одиночестве и обычно он руководствовался правилом «Лучше меня никто не сделает», поэтому к услугам секретаря прибегал лишь время от времени – в случаях, когда требовалась помощь с валом необходимой, но не слишком ответственной работы вроде нудного заполнения бумаг, которую сложно испортить и которую по этой причине его милость мог бы свалить на кого-то еще.
- Нет, ваша милость, - ответил он. – Но я узнаю.
Час спустя он сообщил лорду Элмеру примерно то же самое, что господин Вайн, а еще добавил, что находится сие заведение в нескольких часах пути от Уайтпула.
- Наведайтесь туда, - велел лорд Элмер. – Это будет быстрее, чем писать им. И узнайте, там ли Камелия Вайн.
Топкинс коротко кивнул в знак того, что понял поручение и намерен исполнить его немедля, и уточнил:
- Я должен что-нибудь передать барышне?
- Нет. Просто узнайте, там ли она, и все.
- Слушаюсь, ваша милость.
***
В ожидании новостей лорд Элмер прибег к испытанному средству отвлечься от непрошеных мыслей: погрузился в работу. Однако когда Топкинс, деликатно постучав, нарисовался в дверях кабинета, его милость мгновенно поднял голову:
- Ну, что?
- Барышни в пансионе нет, ваша милость, - доложил секретарь.
Рука лорда Элмера непроизвольно дернулась, и ровные строчки испортила проведенная сикось-накось жирная черта. Его милость выругался, скомкал лист и швырнул его в корзину.
- Что значит «нет»?
- Она уехала в Бейквелл согласно распоряжению господина Вайна. Он прислал мадам Ренар письмо, в котором просил освободить барышню Камелию от занятий на две недели.
- В самом деле? – спросил лорд Элмер. – И когда же было получено это письмо?
- Я так понял, что на днях, ваша милость. Прошу прощения, мне не пришло в голову уточнить, но я могу, если нужно…
- Нет. Не нужно. Спасибо, Топкинс. Возвращайтесь к делам.
- Слушаюсь, ваша милость.
Оставшись один, лорд Элмер отшвырнул перо, откинулся на спинку кресла и взялся за переносицу. Что за чертовщина, в самом-то деле! Почему Камелия, будучи здесь, ни словом не обмолвилась про пансион? Почему господин Вайн, в свою очередь, ничего не сказал о том, что ее оттуда вызвал? Может, он прислал письмо уже после того, как лорд Элмер побывал у него, и они с Камелией разминулись? Или она дала деру по пути и сбежала от сопровождающих? А может, Вайн просто не хотел, чтобы лорд Элмер знал, что Камелия дома, и виделся с ней? Если это так, то по какой причине? Что если он узнал о том, что… Но в таком случае он бы…
Его милость понял, что его голова вот-вот взорвется.
***
Божественная Далия, одетая с легчайшее, как облачко, муслиновое платье цвета чайной розы, отделанное белоснежными кружевами, читала, расположившись в просторной светлой гостиной. Все двери были настежь распахнуты, и по помещению гулял освежающий ветерок. Чирикали птички, светило солнце, веяло ароматом моря, а в романе дело как раз шло к предложению руки и сердца. Под рукой у Далии стояла ваза с виноградом, и время от времени она отщипывала от грозди по ягодке, не забывая следить за развитием событий.
«Ах, драгоценная Эмили, - лорд Ричард крепко сжал ей руку. – Могу ли я осмелиться предположить, что мои чувства взаимны?
Барышня Эмили лишь опустила свои прекрасные голубые глаза, а ее нежные щечки слегка зарделись, давая лорду Ричарду обещание, о котором он не смел и мечтать.
Ободренный этим несомненным знаком расположения, молодой человек пылко прижал руку возлюбленной к своему сердцу.
- Вы делаете меня счастливейшим из смертных, дорогая Эмили! Я прямо сейчас переговорю с вашим батюшкой!
- Постойте, - остановила его прелестная молодая особа. – Прежде я должна вам кое-что сказать. Дело в том, что все это время я хранила одну тайну, которую…»
БУМ.
Хлопнула дверь кабинета, и по гостиной пролетел ураган.
Лорд Элмер, с криками: «Этонемоедело, этонемоедело, этонемоедело!!!» пронесся мимо Далии и пулей вылетел в парк, после чего оттуда донесся громкий всплеск.
Заинтригованная, певица отметила страницу закладкой и, отложив книгу, отправилась узнать, что стряслось.
Лорд Элмер плюхнулся в прудик и теперь торчал там поплавком среди кувшинок – в одежде и с мокрыми волосами.
- Это не мое дело! – еще раз крикнул его милость и погрузился под воду, чтобы остудить голову.
Далия подошла поближе и поинтересовалась, когда его милость показался на поверхности:
- Что-то случилось, дорогой?
- Ровным счетом ничего, - сердито ответил лорд Элмер, нарезая круги среди водяных цветочков. – Жуткая жарища.
Наплескавшись вдоволь, его милость вылез на берег. С него ручьями стекала вода. Далия зашлась хохотом и вытерла его лицо платком.
- Поедем на обед в город? – буркнул его милость. – Успеем до вашего вечернего представления.
- Конечно, - согласилась Далия. – С удовольствием, дорогой.
***
Отношения между лордом Элмером и Далией были легкими, теплыми и необременительными. Их нельзя было назвать дружбой, связью, романом, поэтому оба и предпочитали никак их не называть. Познакомившись много лет назад, они провели вместе пару пылких ночей, расстались без обид и сожалений и не вспоминали друг о друге, пока случайно не столкнулись вновь и не решили повторить приятный опыт. Они не переписывались и не искали встреч. В жизни лорда Элмера сменяли друг друга любовницы и невесты, в жизни Далии – любовники и покровители. Каждый из них шел своим путем; случайно встречаясь раз в несколько месяцев или даже лет, они пользовались случаем хорошо провести время и, расставшись, не скучали друг о друге.
Прожив еще несколько дней в «Крыльях голубки», Далия уехала, чтобы продолжить турне. Распрощались они как всегда: легко, тепло и не договариваясь о новых встречах.
Однако на этот раз Далию не покидало чувство, что теперь они не будут скучать друг о друге иначе, чем прежде.
***
Мы живем в одной стране, ходим по одной земле, выросли в похожих условиях и знакомы с одними и теми же людьми, но меня не покидает ощущение, что мы из разных миров. Как планеты с параллельными орбитами, можем видеть друг друга, но никогда не пересекаемся. Или как гусеница и собака, например – оба живые существа, но сколько между ними общего?.. (Не очень поэтичное сравнение, но простите мне его – я не поэт и никогда им не был.)
По сравнению со мной Вы кажетесь мне существом совсем иного вида. Если Вы ангел, то я… хотелось бы тут сказать «дьявол», но я не он, а нечто гораздо менее романтичное. Отрицательные герои часто окружены ореолом таинственности и влекут к себе наивных юных дев с пламенным воображением (Вы, я уверен, не из их числа); порочность и одиночество этих персонажей барышни находят весьма романтичными. Однако на деле эти герои куда как далеки от романтики. Они эгоистичны, самовлюбленны, неразборчивы в средствах и низки в чувствах. К сожалению, большинству барышень проще увлечься именно таким – пусть отрицательным, но ярким образом – нежели попытаться разглядеть достоинства в скромном, но надежном и умном человеке. Я, впрочем, не принадлежу даже к романтичному «дьявольскому» племени, хотя порой молва наделяет меня подобными качествами. Я самый прозаичный человек – ни чересчур жестокий, ни слишком добрый, жадный до денег и удовольствий и наделенный множеством не самых удобных для окружающих людей привычек. Короче говоря, будь я поэтом и задайся целью подобрать сравнение нашей… за неимением иного слова скажу «паре» (хотя ни в одном из возможных миров мы не пара, конечно), Вас я сравнил бы с ангелом, а себя… ну, скажем, с большим черным псом. Зубастым, много повидавшим и слегка циничным к тому же. Верным лишь одному хозяину – самому себе.
Впрочем, что было бы, если бы Вы, белый ангел, приблизились ко мне? С Вашей блестящей улыбкой, Вашей легкой походкой, Вашими тонкими ручками и этой милой доверчивостью к миру, пока еще свойственной Вашему возрасту?.. Какое счастье, что Вы выросли в заботливой, любящей семье и не знали тех бед, которые выпадают на долю иных детей. Тех, кого оставляют родители, или тех, чьи близкие холодны и равнодушны к ним. Весь мир таким детям представляется столь же холодным. И они вырастают с ответной настороженностью к нему. Этого не изменить, сколько бы ни прошло времени. В душе взрослого так и живет этот одинокий, неприкаянный ребенок, которому в свое время недодали тепла.
Но я все время отвлекаюсь. Простите, такова уж моя слабость – начав разглагольствовать, порой забредаю в такие дебри, что уже не помню, с какой стороны в них зашел. Иными словами, подойди Вы ко мне, чтобы погладить меня, холеного, но недоверчивого и угрюмого пса… Что я стал бы делать?.. Думаю, оскалился бы как следует для острастки. Вам не нужны такие питомцы.
Прошу, берегите себя и Вашу чистую душу, нежную и белоснежную.
Ваш безрассудно влюбленный.
***
Лорд Элмер был не из тех, кто сюсюкается со слугами. Однако Гоффер работал на него всю свою жизнь, а до того служил его отцу, так что за эти годы (если не считать того раза, когда – совершенно случайно! – лорд Элмер ухватил Гоффера за зад*) между мужчинами установились гармония и взаимопонимание. Поэтому хотя заботы слуг были последней из забот лорда Элмера, а Гоффер внешне ничем не выдал своего беспокойства, лорд Элмер не мог не почувствовать, что в душе его преданного слуги царит смятение. Об этом говорил хотя бы тот факт, что Гоффер поставил перед ним чайную чашку с ручкой, повернутой не вправо, а влево. Что само по себе свидетельствовало о буре, бушевавшей в душе невозмутимого дворецкого.
___________
* См. «Заветное желание Бланш Киттен»
- Что случилось, Гоффер? – спросил лорд Элмер, с неохотой отвлекаясь от деловых бумаг.
- Ничего, ваша милость.
- Ты сам не свой. Чашка повернута не в ту сторону. А вчера ты положил мне в кофе сахар.
- Прошу прощения, ваша милость. Это не повторится.
- Гоффер! – повысил голос лорд Элмер. – Ты что, девица, чтобы я уговаривал тебя рассказать, что у тебя на душе?
- Прошу прощения, ваша милость. Мне, право, не хотелось бы обременять…
- Гоффер!!!
- Виноват, ваша милость. Дело в том, что слуги обеспокоены. Мы считаем, что на вилле… завелось привидение.
- Вот как? – лорд Элмер откинулся на спинку кресла и задумчиво повертел в руках перо, мысленно делая подсчеты, от которых только что оторвался, и одновременно пытаясь следить за ходом мысли дворецкого. – В самом деле? И что навело вас на эти подозрения?
- В замке пропадают продукты… и вещи.
- Не логичнее ли приписать их пропажу воровству? – осведомился джентльмен.
- Я так и подумал, ваша милость. Но все, кто работает на вилле – это люди, которые служат вам много лет. Ни разу, никто из них, никогда… Мы провели тщательнейшее расследование! Никто не признается даже под угрозой увольнения и штрафа. Стоит ли кража булки, пары яблок и одеял потери выгодного и престижного места. А в случае доказательства вины пришлось бы заплатить немалую сумму, а то и отправиться в тюрьму. Так зачем?.. Люди дорожат работой у вашей милости. Что касается стражи, то если не доверять людям из «Танатоса», то кому тогда…
- Понятно, - лорд Элмер положил перо, повернул чашку правильной стороной, отпил чаю и поморщился. – Холодный!
- Ох.. Мне нет прощенья, ваша милость.
- Может, кто-то занимается тайной благотворительностью за мой счет? – предположил лорд Элмер. – Ну там, помогает нуждающимся семьям…
- Я рассмотрел этот вариант. Пропали два одеяла, но еда… Там крохи, ни одну семью не накормить таким количеством продуктов. Разве что одного человека? Однако как бы то ни было, оставлять без внимания подобное происшествие, да еще в таком доме, как наш, где дела должны идти безупречно… Я в замешательстве, ваша милость. Озадачивать этим вас…
- Я не озадачен, - сказал лорд Элмер. – Предлагаю вам на время перестать так нервничать, Гоффер. Иначе вы, того гляди, в следующий раз нальете бренди в винный бокал, а это уже вообще ни в какие ворота. А что говорит охрана?
- Клянутся, что на территорию виллы не проникало никого из посторонних.
- Может, какая-то беременная горничная стала слишком много есть?
- Беременная?! Небеса с вами, ваша милость! У нас строжайше… никто из них… Кто только посмел бы…
- Ладно, ладно… Или у кого-то неприятности, и он их «заедает», как говорят, - размышлял его милость вслух, увлекшись построением предположений. – Случаем, не вы, Гоффер?
- Ну что вы, ваша милость! Я бы никогда…
- Шучу, шучу.
- Кроме одеял, из вещей больше ничего не пропало, но еда… Лакеи дежурят каждую ночь по очереди, однако пока безрезультатно.
- Поставьте охрану из «Танатоса», – проронил лорд Элмер, вновь погружаясь в чтение.
- Человека в черном? – недоуменно переспросил дворецкий. – Охранять продукты?
У лорда Элмера служили охранники из лучшего агентства, прошедшие подготовку в престижнейшей академии страны. Поставить такого человека сторожить продукты – все равно что взять для охраны деревенской халупы элитной породы пса.
Лорд Элмер на мгновение поднял глаза.
- Лакеи спят, Гоффер. Поверьте. Как бы ни клялись вам, что бдят, - он вновь уткнулся в бумаги и повторил: - Поставьте у кладовой человека в черном.
***
После того, как на охрану кладовки отрядили тяжелую артиллерию, необъяснимые пропажи продуктов прекратились. Что касается вещей, вор (или призрак) так и ограничился теми двумя одеялами. Однако горничные продолжали судачить о том, что чувствуют чье-то незримое присутствие. Одни говорили о постелях, которые не должны были быть помяты, другие – об окнах и дверях, которые распахиваются сами по себе, третьи шепотом повествовали о таинственном скрипе половиц. Еще некоторые утверждали, будто печеньки у них пропадают с тарелки прямо из-под носа, но это уже были явные выдумки.
Одним словом, обстановка на вилле воцарилась нервозная. И хотя болтовня горничных до ушей лорда Элмера не доходила, общее настроение передалось и ему. Волей-неволей он чуял чье-то незримое присутствие, причем чем дальше, тем явственнее неведомый призрак обретал знакомые черты. Голубое платье с белыми кружевами, черные волосы, миндалевидные темные глаза, мимолетный блеск улыбки… Временами от подушек исходил едва уловимый аромат морской воды, цветов и зелени. Порой лорду Элмеру казалось, что он чувствует легкое дыхание прямо над ухом, а иногда ему чудился тихий смех.
От всего этого недолго было сойти с ума.
Промаявшись какое-то время, его милость не выдержал.
Барышня Камелия! Объяснитесь.
Вы дома, в пансионе или где? Вы благополучно добрались (куда бы то ни было)? И что это за ложь вы мне тут нагромоздили?
С уважением, Э.
Отдав записку (два экземпляра: в Бейквелл и в заведение мадам Ренар) для отправки утренней почтой, его милость лег в постель. Однако сон не шел. Голова болела и была необыкновенно горячей. Без конца повторяя про себя текст записки, лорд Элмер сто пятьдесят раз задался вопросом, а стоит ли все же ее посылать или нет, и если да, то с этими ли формулировками. В итоге, когда за окном забрезжил рассвет, его милость вскочил как ужаленный и бросился вниз – забрать послание до того, как оно будет отправлено.
В холле царили гулкая тишина и безлюдье. Однако разогнавшийся джентльмен с размаху врезался непонятно во что – в пустоту, которая после столкновения оказалась… не кем иным, как Камелией, которая с громким воплем плюхнулась на пол и теперь сидела, потирая ушибленный лоб и вперив негодующий взор в лорда Элмера.
***
Над Уайтпулом распускался рассвет. Шелковая гладь моря наливалась нежной лазурью. Кутаясь в плед по случаю утреннего холодка, Камелия Вайн с аппетитом завтракала. Творожные пончики, приготовленные заспанной кухаркой на скорую руку, исчезали внутри барышни со скоростью света, в то время как из кухни уже потянулся аромат новой порции. Незваная гостья отличалась завидным аппетитом.
Лорд Элмер, в рубашке, брюках и небрежно накинутом на плечи камзоле, сидел напротив и взирал с презрением и осуждением на Камелию, на еду и на весь мир вообще.
- А вы не будете? – спросила барышня, хватая с тарелки последний пончик.
- Я не голоден, - отрезал лорд Элмер.
В опровержение его слов желудок джентльмена издал требовательное бурчание. Лорд Элмер выхватил у Камелии надкушенный пончик и принялся яростно жевать, буравя барышню взглядом.
- Ну чего вы кипятитесь, - беззаботно сказала Камелия и обрадовалась: - О! Свеженькое!
На стол поставили новую партию, и она тут же ухватила пышный, горячий, с пылу с жару, пончик и подлила себе еще кофейку.
- Я жду объяснений, - ответил лорд Элмер, безуспешно пытаясь скрыть клокочущую ярость за маской ледяного спокойствия. Он скрестил руки на груди и при этом еще сжал их в кулаки, покачиваясь на стуле с опасностью грохнуться.
- Ну а чего тут объяснять-то, - беспечно откликнулась его собеседница. Набив себя до отказа пончиками, она с довольным вздохом откинулась на спинку стула. Вокруг рта у нее остались крошки, но выглядело это даже очаровательно. В голове лорда Элмера привычно зароились мысли о способах, которыми эти крошки можно было бы удалить, но он безжалостно погасил их. – Я спустилась, чтобы взглянуть, нет ли, случаем, среди корреспонденции какой-нибудь касающейся меня почты. Тут-то мы с вами и…
- Я не об этом! А о том, как вы вообще здесь оказались.
– Ну, вы же не захотели приглашать меня к себе, вот я и решила погостить у вас без спросу. Здесь так чудесно. Разве я могла не…
- Прекратите! – наконец взорвался джентльмен. – Отвечайте на вопрос! Что это за вранье с записками, с побегами, с тем, что вас нет там, где вы должны быть, и вы находитесь там, где вам не следует. Как я вообще оказался связан с вашими выходками?!
- Случайно, - принялась объяснять Камелия. – Я же говорила. Я приехала, чтобы посмотреть выступление госпожи Далии, потом последовала за ней, чтобы взять автограф, а тут вы…
- Хватит нести околесицу. Все это я уже знаю – как и то, что вы должны в данный момент обитать в пансионе мадам Ренар. Из которого вас якобы отпустили благодаря письму вашего отца.
- Откуда? – спросила Камелия, пропуская последнее мимо ушей.
- От верблюда, - грубо ответил лорд Элмер, не желая признаваться в том, что понесся в Бейквелл как полный дурак, беспокоясь за нее, вместо того чтобы беспечно наслаждаться жизнью в объятиях любовницы.
- Ну а если знаете, - невинно хлопая глазами, поинтересовалась Камелия, – зачем спрашиваете?
Лорд Элмер сделал несколько глубоких вдохов.
- Затем, что вы здесь, а не в Бейквелле или пансионе, - отчеканил он. – Не делайте из меня дурака!
- Ладно, ладно, - сдалась Камелия. – Я расскажу. А то ведь вы сейчас лопнете. Ну хорошо, отец не писал того письма. Это я его написала.
Его милость сощурился.
- Подделали почерк?
Гостья с гордостью кивнула:
- И подпись. И печать.
- И печать?!
- Она у меня уже сто лет валяется, - беззаботно отмахнулась Камелия. – А как бы я иначе сбегала из пансиона в театр или в гости?
- …
- Ну вот. В общем, отец ни с того ни с сего решил запереть меня в этом месте…
- Ни с того ни с сего?.. – переспросил лорд Элмер.
На языке так и вертелся вопрос о замужестве, но, повторив про себя заклинание «Это не мое дело», он усилием воли удержался от реплики. Камелия же на секундочку смутилась, но тут же вновь обрела прежний беспечный вид.
- Да, воспитать меня решил, будто меня в обычном пансионе недостаточно воспитывают…
- Явно недостаточно! – уронил его милость.
- …а место оказалось жутко унылым, ну просто жууууутко! А тут еще концерт госпожи Далии… В общем, я подделала письмо и уехала. Написала про две недели – так, на всякий случай. Чтобы не хватились, если задержусь. Но, понимаете, у отца же всюду глаза и уши. Ему бы живо доложили, если б я где-то появилась в открытую. Поэтому мне пришлось прятаться. Я и на представление тайком пошла, а потом на прием… Короче говоря, я честно собиралась вернуться, но не поверите – просто не смогла.
- Отчего же, поверю. Вы же напротив меня сидите.
Камелия состроила рожицу.
- Вы не представляете, что там за тоска, - пожаловалась она. – Словом, я подумала… уж раз все равно я написала про две недели, так чего ж мне раньше времени себя в тюрьме запирать? Ни к одной подруге напроситься не могу. Все при одном имени моего отца начинают жутко трусить. Меня живо бы выдали. И, понимаете, когда я у вас тут побывала… Живете один, на вилле почти никто не бывает… От слуг ваших спрятаться – проще простого…
- И вы спрятались…
- Ну да, - беспечно
