Академия Познаний 5. Свеча в темноте. Настя О

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Мир вокруг может оказаться не таким, как ты думала прежде. Любящая бабушка, слишком рано ушедшая из жизни, - самой настоящей целительницей. Мальчик, с которым ты познакомилась благодаря поездке в деревенскую глушь, - выходцем из другого мира. Истина давит, требуя от тебя действий: сделать ли шаг вперед, в пугающую воронку, чтобы найти того, от кого замирает сердце, или остаться в своем мире, привычном и удобном, и попытаться забыть прошлое. Однако механизм изменений уже запущен, а ты сама становишься носителем сильного магического дара. Твой дальнейший путь лежит в самую настоящую академию.Академию Познаний.

   Роман относится к циклу "Академия Познаний".

   Это история Обивана, младшего сына Вали и Арегвана, она является самостоятельной и завершающей весь цикл.

   История родителей Обивана выложена бесплатно на сайте Продаман

   История старшего брата Обивана - Солейрана здесь

ПРОЛОГ

Северный Предел, Академия Познаний

   В небе Пределов сверкнула и упала большая звезда. Приближаясь к земле, она таяла все больше и больше, пока, наконец, не угодила в самое сердце Академии Познаний – прекрасный сад с Древом внутри. Она не испытала ни малейшей трудности, преодолевая грань миров, оказываясь в той реальности, где было комфортно питающему магию огромному исполину, но, лишь дотронувшись до дремавших листьев Древа, она заставила их испустить тысячи капель–росинок, создавая в саду подобие мелкого дождя.

   Древо застонало. Друид, мирно сопевший в колыбели, подскочил и закричал, будто чувствуя терзания, охватившие его подопечного, а затем принялся вливать в лианы энергию, чтобы нейтрализовать пришедшую из ниоткуда угрозу. Все было тщетно. Друид знал, что через листья по коре начал распространяться неизвестный яд. А это могло означать лишь одно: наступит час, когда Древо распрощается с этим миром навсегда.

   На широкой кровати в преподавательском крыле очнулась ото сна прекрасная женщина. Длинные волосы, разметавшиеся по подушке и служившие спящему рядом мужу вместо покрывала, она небрежно скрутила в жгут, после чего, не особенно заботясь о внешнем виде, спешно накинула на плечи халат и босая отправилась прочь. Тревога, кольнувшая сердце и заставившая распахнуть глаза, гнала ее в центр обители знаний. Тревога, что случилась непоправимая беда. Она знала это, чувствовала на уровне интуиции.

   Сбежав по ступеням до первого этажа, она понеслась к саду и, достигнув спускающихся лиан, прикрывавших выход, сбавила шаг и осталась на месте. Навстречу ей вывалился стонущий друид. Ничего не понимая, она подхватила легкое тело давнего друга, опускаясь вместе с ним на каменную мостовую двора.

   – Что случилось, Май? Я такую боль почувствовала, что не могла не примчаться сюда сразу, как проснулась.

   – Ва–ля…Валечка! – из глаз друида медленно потекли смолистые слезы. Попадая на кожу женщины, державшей лицо безутешного друида, они мигом растворялись, продолжая подпитывать тело молодостью. Древо всегда поступало так с той, что однажды совершила невозможное: воссоединила двух изначальных врагов после длительной и кровопролитной войны. Древо до сих пор благодарило ее за тонкую нить связи, которую женщина обратила огромным мостом взаимопонимания. Даже сейчас, испытывая болезненные муки, оно продолжало вершить свою справедливость.

   К женщине, на коленях которой рыдал друид, подошел супруг. Не обнаружив любимой рядом, отправился на поиски и нашел пугающую картину. Друид никогда не плакал. Даже тогда, когда умирал сам. Такое поведение могло означать только одно: что–то произошло с Древом. Источником магии мира Пределов.

   – Валя? – вопросительно посмотрел на жену мужчина, сверкнув золотыми глазами. Дракон. Он продолжал идти с ней рука об руку. Двое чудесных детей лучше всего подтверждали искреннюю любовь и вечное желание быть вместе. Старший давно нашел себя в любимом деле и перебрался ближе к Южному Пределу. А женившись, стал еще и примерным семьянином, показывающим пример для подражания. Младший пока учился в академии. Сердце его было не тронуто любовью.

   – Не знаю, Арегван, – покаялась Валентина, в народе ставшая Предназначенной. – Проснулась и поняла: нужно сюда. Сам видишь, Май страдает.

   – Ва–ля… – вновь подал голос друид, еще сильнее цепляясь за женщину. – Ва–ля, беда!..

   – Что произошло, хороший мой? – ласково обратилась к нему женщина. – Расскажи мне. Ты же знаешь, насколько вы с деревом дороги мне.

   – Ва–ля… – плач друида перетек в долгий стон. – Не будет скоро дерева… Болезнь, ведущая к смерти, – сбивчиво заговорил он. – Магия! Магия исчезает, Валя!

   – Святые боги… – прошептал дракон. Чем он никогда не страдал, так это отсутствием силы воли. Взгляд потемнел, золото обернулось бронзой, и твердым голосом Арегван Златоглазый распорядился: – Уведи Мая подальше от дерева. Кто знает, как на друиде отразится их долгая связь. К Ифе его, в целительский корпус. Я разбужу всех, вплоть до ректора. Если магия действительно уходит из мира, мы должны будем его обезопасить.

   – Пошли Обика за Солейраном, Арегван, – попросила жена. – Я думаю, в случае чего, Аня и Соль всегда смогут помочь нам.

   – Верно, – кивнул мужчина. – Сейчас же этим займусь.

   На том супруги и разошлись. Валентина повела дрожащего друида к целителям, Арегван отправился ко всем преподавателям, находившимся на территории академии. Здесь было множество студентов. Их нельзя было пугать раньше времени. Но и пускать на самотек тоже было нежелательно.

   Решено. Он пустит клич в земли драконов, демонов и эльфов, эльфам – в первую очередь. Самые сильные целители, верил дракон, смогут разобраться с внезапно свалившейся на них болезнью дерева. Оборотни узнают о беде от соседей. Они тоже не останутся в стороне. Только бы успеть. Только бы все успеть!

ГЛАВА 1

За несколько лет до описываемых событий, одна из вариаций Земли

   Бабуля моя была знахаркой. Жила в деревне, травы собирала, людям всегда рада была. Если кто с хворью приходил или с бедой, никогда спиной не поворачивалась. Выслушивала чужие проблемы, находила источник всех бед. И вылечивала. Никто не покидал ее скромного и покосившегося домика без лекарства. Кого–то она и к врачам отправляла, когда знала, что своими руками поднять не сможет. И всегда к ней возвращались с поклонами и благодарностью. Душа ее была поистине необъятной, а любовь в ней – безграничной.

   Съезжались к бабуле со всех окрестных деревень. Афишировать свою деятельность она не любила, но молва распространялась независимо от ее желаний. Так однажды дошла она и до жены одного губернского управляющего. Та приехала на автомобиле с охраной, как рассказывали мне потом местные бабушки–сиделки, что вечера проводили на скамейках перед своими домами, обсуждая события прошедшего дня.

   Женщина эта, жена губернатора, натурой оказалась темпераментной и самолюбивой. К бабушке заявилась не с просьбой, а настоящим приказом. У мужа якобы проблемы по детородной части были, врачи разводили руками да ничем помочь не могли, а тут об Аглае из Заземщинья услышала она, вот и решила попытать удачи напоследок. И зачем ей, фигуристой да модной, дети были нужны, бабули ума не прилагали, да только бабушка Аглая дала этой наглой деве особого порошка, велев давать мужу строго по инструкции и только с его согласия. На том и распрощались. А бабушка будто бы вздохнула с облегчением.

   Спокойная жизнь закончилась спустя месяц. Вернулась эта женка и обвинила бабушку в том, что поспособствовала разрыву ее с мужем. Здоровье–то его мужское восстановилось, да только вот тратить его на жену губернатор уже не стал. Нашел себе другую, попроще, а с этой решил разводиться.

   И такой скандал эта модница закатила, что крики далеко были слышны. Под конец выскочила она из дома, проклиная бабулю, а бабушка следом за ней нетвердой поступью пошла. И так кричала эта молодка, что, нахмурившись, бабушка тихо сказала:

   – Я ведь велела с согласия мужниного лекарство давать. А ты что натворила? Глаза ему отводила, лишь бы свое дело темное провернуть? А в том ли была причина его бессилия? Может, просто любовь к тебе закончилась?

   – Да ты!.. – завопила девица, топая ногой и направляясь к машине. Когда же перед ней открыли дверь, развернулась и жутким голосом сказала:

   – Проклята будь! Проклята! Пусть все тебе обратно возвратится, пусть моя беда стократ тебе воздастся!

   Когда улеглась пыль от уехавшей машины, Аглая тяжело осела на скамейку рядом с домом. Заковылявшие к ней соседки успели услышать только одно:

   – В ведьмах бабка ее значилась. Сильно прокляла, знатно. Позовите мне сюда Ленушку с Варварой, попрощаться надо успеть…

   Конечно, никто поначалу не поверил в слова бабули, но нам с мамой все равно позвонили. Помню, мама вошла в комнату белее полотна и велела:

   – Варя, собирайся, к бабушке поедем.

   И это притом, что она бабулю лишний раз встречами не жаловала. При мне, конечно, особо не распространялась, но в разговорах с отцом частенько упоминала, что бабуля не тем занимается, не на то свою жизнь тратит. Что сама она, когда появилась возможность, сбежала, несмотря на попытки и ее обучить ремеслу знахарства, и меня никогда в жизни бы не подпустила к бабушке. А теперь вот сорвалась со всех ног и решила с матерью свидеться. Была ли я против? Тысячу раз нет! Город я не очень любила, а вот бабушкину деревню – наоборот, и те недолгие поездки, что все–таки иногда случались, навсегда оставались в моем сердце теплыми светлыми пятнами. А сама бабушка Аглая воспринималась не иначе как открыто улыбающейся женщиной, на все готовой ради своей семьи.

   Оставив папу дома, мы сели на поезд и через несколько часов уже сходили на станции «Заземщинье». Тут и воздух казался чище, и люди добрее. Мне было десять, на мир я смотрела широко открытыми глазами, пусть и пугалась порой его неожиданных жизненных поворотов. И маму я крепко держала за руку, пока шли с железнодорожного вокзала к автобусной станции. А там она оставила меня у столба с надписью «деревня Куприяновка Заземщинского района», попросив подождать, пока она купит билеты, и заодно занять очередь, чтобы в автобусе хватило места. Тогда–то я в первый раз его и увидела.

   Он точно был старше меня на несколько лет. Я продолжала стесняться торчащего животика, бешено вереща, если мама, словно мне было пять лет, начинала нацеловывать меня, приговаривая, что я всю жизнь останусь для нее «любимой пузяшей». У этого мальчика живота не было вообще. Я могла это видеть даже под футболкой и джинсами, в которые он был одет. Зато были плечи, которые, в противовес моим воспоминаниям об одногодках, оказались шире, чем талия. Я заметила еще странную прическу: прямые волосы с иссиня–черным отливом не были короткими, как было принято у нас, а забирались в хвост ниже затылка и выглядели довольно забавно. Во всяком случае, хихикнула над ними я, наверное, слишком громко, за что получила возможность еще и обиженные глаза мальчишки увидеть. Ой, какие у него оказались глаза!

   Черные–черные, со странной бронзовой полоской по краям радужки. А когда он поджал губы, поняв, что я смеюсь именно над ним, эта полоска будто бы цвет поменяла на медовый. Конечно, я ойкнула! В этот момент произошло два события: ко мне с билетами подошла мама, к нему – родители. На кого из них был похож мальчик, я так и не поняла. Но родители были красивые. И, что удивительно, оба длинноволосые. И если хвост у мужчины очень напоминал хвост мальчика, то у женщины коса доходила почти до колен! У них это семейное, да? Да, точно, семейное.

   Мама одернула меня от рассматривания диковинных людей, объяснив, что это невежливо, мальчик тоже потерял ко мне интерес, однако то, что ехали мы в одном автобусе и сошли на одной остановке, не могло укрыться от моего внимания. Какие интересные у бабули соседи есть, однако, подумала я тогда. На остановке мы разошлись, и о мальчике я постепенно забыла думать.

   Бабушка встретила нас на пороге, будто знала, что приедем именно сейчас. Ее ласковая улыбка заставила мое сердце сжаться, я ведь знала: несмотря на попытки выглядеть хорошо, бабушка болела, и болела серьезно. Не знаю, действительно ли на ней так сказалась порча, наведенная недовольной клиенткой, но факт оставался фактом. И мне от этого с каждой минутой становилось все грустнее.

   Мама не выдержала – расплакалась, подбежав к бабушке. Потом вообще на колени упала, прося прощения за то, что так долго не приезжала. Бабушка заплакала следом. И я присоединилась. Мне обидно было, я бабушку очень редко видела, а теперь и вовсе могла больше не увидеть. Тогда я еще не знала, что такое смерть, но все равно чувство, что кто–то очень близкий и дорогой уходит навсегда, не покидало мысли.

   Когда все успокоились, бабуля отвела нас в дом, где показала приготовленные комнаты. Жить мы собирались весь мамин неожиданный отпуск – то есть, месяц. Папа обещал приехать на выходных: его так просто с работы отпускать отказались, – но мы не были в обиде. И вдвоем добрались неплохо, а уж с бабушкой и подавно стало хорошо. И вся она рядом с нами будто расцвела, да так все удачно сложилось, что мы даже в соседние дома пошли здороваться. Там–то я от сердобольных старушек историю с бывшей женой губернатора и узнала. И про то, что ведьмой она якобы была, тоже. И хотя я в колдовство не верила совсем – ну, какие разговоры могут быть об этом в продвинутый век технологий – чужой отрицательный порыв мог действительно принести несчастье.

   Вечером мы пили чай на веранде и вспоминали прошлое. Тогда–то бабушка и дала маме ряд ценных указаний:

   – Ты, Лена, на меня не сердись, но Варьку каждое лето теперь привози, если хочешь, чтоб я подольше на этом свете задержалась. Учить не буду, как и обещала, ничему, но несколько умений она все же должна знать. Ты от меня сбежала, так дай девочке секреты передать. Не должна наша сила вместе со мной в землю уйти.

   – Мам, что ты такое говоришь–то? – моя мама снова в слезы пустилась, но бабушка была непреклонна. Правда, смотрела она теперь исключительно на меня:

   – Как, Варюшка, думаешь, людей я лечу? Дело ведь не в одних травках, не только. Я из земли силу заимствую и лекарствам передаю, а потом она вновь в землю возвращается. И тебе этому надо научиться. Руки у тебя золотые, внученька, в сердце – пламя огромное, доброе, светлое. Любую хворь и болезнь разогнать сможешь, если научишься умения свои применять. Я помогу. Направлю тебя в нужное русло. Но так, чтоб мама не волновалась, хорошо? – и подмигнула мне голубым, почти бесцветным глазом.

   – Бабуль, а ты ведьма, да? – с надеждой и страхом спросила я.

   – Можно и так сказать, кнопка моя, – расслабленно улыбнулась бабушка. – Есть у нашего рода некоторые особенности. Немного таких семей в стране встречается, но есть. Пусть это святотатством звучит и язычеством, но поговаривают, еще до появления христианства, еще до нашего многоликого пантеона, существовали такие боги, которые нам от чистого сердца добра желали. И вот с кем делились они своей кровью, у тех сила и просыпалась. Мы – знахари, Варенька. И мы своей силой управлять должны умеючи.

   У бабушки в домике на кухне был целый шкаф со склянками, ступками и травами. Некоторые связанными лежали на полках, некоторые, уже растертые и закрытые, были повязаны бумажками с инструкцией по применению. Были еще мази какие–то, но их свойств, как и способа приготовления, я не знала. И бабушка показывать не хотела.

   – Твоя сила в руках, Варенька, – не уставала повторять она. – С ней мы и станем упражняться.

   Мама с нами не ходила. Предпочитала отсиживаться дома или готовить обед, пока мы с бабушкой уходили к реке на тренировки. Я прикладывала ладони к земле и, как учила бабушка, пыталась почувствовать ее дыхание. Вскоре бабушка стала отпускать меня одну. Что не стану филонить от упражнений, она не боялась. Родители растили меня девочкой понятливой и не боящейся работы и учебы. Так что все указания бабушки я соблюдала неукоснительно.

   Однажды я, прикрыв глаза и все так же слушая землю, сидела на небольшом возвышении над рекой. До уха доносилось птичье пение и стрекотание маленьких кузнечиков. Ветер колыхал высокую траву по обе стороны от меня. Я наслаждалась единением с природой и думала уже поплавать, когда занятие закончится.

   Мама еще с утра просила надеть кепку, но я во время сборов забыла, а потом решила, что и так справлюсь, несмотря на то, что с детства была рыжей и частенько страдала летом от солнечных ударов. Вот и сейчас, почувствовав, что макушку припекает, я испытала желание отправиться домой. Но что–то меня остановило. Не хотелось прийти к бабушке ни с чем. В общем, когда в ушах зашумело, а сама я стала заваливаться вперед, было поздно что–то менять. Но упасть мне не дали.

   – Тише, тише, - успокаивал неизвестно откуда взявшийся голос. Руки, которые, наверное, с этим голосом были как-то связаны, вернули мне равновесие. - Все уже хорошо, не бойся.

   Очнулась я прижатой к плоской мальчишеской груди. Кое–как справившись с чугунной головой, отстранилась, чтобы посмотреть в лицо спасителю. Слова благодарности застряли на языке, так и оставшись невысказанными. На меня смотрели черно–бронзовые глаза мальчика с автобусной станции.

   – Пришла в себя? Хорошо. Давай до дома провожу. Показывай, где живешь.

   У него ломался голос. Точно–точно, мы с девчонками из школы слышали, как после лета некоторые старшеклассники именно с таким карканьем пытались нормально разговаривать. Смеялись друг над другом, дрались, кто поопасней был. И вот теперь у моего спасителя тоже такой же дефект обнаружился.

   Сколько ж ему лет? Это ведь признак взросления был, да? Хотя, судя по тому, как уверенно меня прижимали к груди, годы для этого мальчика проходили не зря. Руки оказались крепкими, с мышцами. Скоро вырастет, совсем сильным станет.

   Я нерешительно кивнула в ответ, и мальчик, поднявшись, помог встать на ноги и мне.

   – Спасибо. Меня Варя зовут. Варвара. А тебя?

   Меня удостоили кривой усмешки.

   – Все равно не поверишь.

   Я даже остановилась от неожиданности.

   – Терминатор? Джон Коннор?

   – Боевиков насмотрелась, болезная, – отмахнулся мальчик, руку мою, тем не менее, не отпуская.- Ладно, скажу. «Звездные войны» – слышала о фильме? Он старый, очень-очень старый.

   – Конечно, – живо закивала я. – У меня папа яростный их поклонник. Специально для этого диски по закоулочным ларькам да магазинам скупал. «Оби–ван, ты моя последняя надежда!» – театрально закинув свободную руку ко лбу, постаралась я изобразить принцессу Лею.

   Мальчик подозрительно затих. На проверку у него оказалось настолько ошеломленное лицо, что даже я присвистнула:

   – Ты чего?

   – Да так… – пробормотал он. – Просто я как раз Обиваном и зовусь. Хотя мама Обиком называет обычно.

   – Да? – воскликнула я, высвобождая руку и обходя мальчика. – Ты и правда немного на джедая похож! Особенно хвостиком своим, – и снова засмеялась.

   – Так ты поэтому на станции веселилась, – догадался Обиван, и я согласно кивнула.

   – Мама сказала, что это невежливо, так что извини. Обещаю, никогда больше не буду так делать!

   – Тогда я тем более тебя проводить должен, - улыбнулся мальчик. - Пошли, Варвара.

   Я узнала, что Обиван - очень добрый и разговорчивый мальчик. По дороге он много рассказывал о себе и семье. Сюда они приезжали отдыхать, подышать свежим воздухом. Мама с папой оказались преподавателями в академии, поэтому им необходима разгрузка от учебных будней. Он путешествует за компанию. Когда я спросила, какие дисциплины ведут его родители, мальчик, подумав хорошенько, ответил, что, наверное, ближе всего будет психология.

   – Названия не знаешь, что ли? - решила я подколоть нового знакомого.

   – Нет, - возразил Обиван, - просто слово «менталистика» тебе ни о чем не скажет.

   – И далеко эта ваша академия находится? - не унималась я.

   – Далеко, - кивнул Обиван. - Ногами не дойти.

   – Еще скажи, что порталом туда ходишь! - обиделась я, что меня совсем несмышленышем считают.

   – А ты как к ним относишься? - мне показалось, что Обиван посмотрел на меня немного другими глазами.

   Как я могла относиться к тому, что стало неотъемлемой частью жизни?

   Началось все с неконтролируемых воронок. В них пропадали люди, уже не возвращаясь. Потом начались эксперименты с предметами, которые так же, как и люди, оставались на том конце воронок. А потом из воронок вышли драконы. Они-то и объяснили всю суть ненаправленных порталов.

   Оказалось, что наш мир, раскинувшийся на планете Земля, далеко не единственный. Более того, миров бесконечно много, и они располагаются по спирали. Чем ближе к сердцу спирали, тем больше магии. Мы, конечно, находились где-то на задворках этого огромного сооружения, как и множество других миров с наличием жизни на планете Земля. Но это было здорово. Это было великолепно!

   Помимо желания человечества узнавать об окружающем космическом пространстве, нам было предоставлено еще и право исследовать параллельные Вселенные, проход в которые позволяли осуществить именно воронки - хаотические порталы, открывающие свои двери по непонятным нам божественным законам.

   Да-да, и боги тоже существовали. Мы узнали об Ингермоне и его прекрасной жене, о великом игроке Базилуре и гениальном плане по тасованию людей из разных миров. Я не до конца понимала, как работает теория с узлами, потому что статьи в газетах были написаны очень сложным языком, но для себя решила: люди не исчезают неизвестно куда. И вот сейчас меня об этом спрашивал Обиван.

   – Я бы бабушку отправила куда-нибудь к волшебникам, - призналась я. - Она болеет сильно, от врачей отказывается, а последние силы тратит на то, чтобы меня научить лекарству.

   – Каплюху такую? - беззлобно улыбнулся Обиван.

   – Больше некому, - кивнула я.

   – А что ты умеешь? - спросил мальчик.

   – Ну, вот смотри, - я остановилась на дороге посреди поля, ведущей к бабушкиному дому, и протянула руку Обивану. - Давай почувствуем землю.

   Он с улыбкой позволил утянуть себя за руку вниз, а потом пытливо посмотрел, когда я вынудила прикоснуться к дорожной пыли, укладывая сверху свою ладошку:

   – Не смейся. У меня необычная бабуля, она знает много секретов. И меня им тоже обучает.

   Привычно прикрыв глаза, я стала прислушиваться к звукам вокруг, чтобы найти среди них тот, который обычно вел к единению с землей. Шелест высокой травы, посреди которой мы с Обиваном затихли, дуновение ветра, тонущего в моих и мальчишеских волосах…вот! Нашла. С новым знакомым это получилось даже быстрее.

   Еле уловимый гул, идущий из–под наших прижатых к почве рук. Ответ из самых недр, что мы не одиноки в этом мире.

   – Земля, – улыбнулась я. – Верила бы я в волшебство, сказала бы, что моя стихия земля.

   Подняла глаза на Обивана, желая посмотреть его реакцию, и оторопела. Мальчик смотрел на меня, не мигая, и такими странными были в этот момент его глаза, что я вздрогнула, но руки не отняла. Бронзовая полоска на радужке словно вспыхнула, обратившись алой, и до того это выглядело зрелищно, что я ощутила: меня затягивает в омут этих глаз напротив все сильнее и сильнее. Хотелось спросить, что все это значит, как вдруг мальчик неестественно–хриплым голосом проговорил:

   – Огонь тоже. Еще огонь, Варвара. Потрясающее сочетание.

   А потом он моргнул, и очарование момента рассеялось: глаза приобрели привычный оттенок, который я заметила еще при первой встрече, и Обиван мягко, но неуклонно высвободил свою руку из–под моей. Поднялся, помог мне отряхнуться и нарочито бодрым голосом сказал:

   – Пойдем. Волноваться начнут.

   Кто и когда станет волноваться, я спросить не решилась, однако до бабушкиного домика мы и правда добрались быстро. Обиван вежливо кивнул сидящим на скамейке бабулям и, попрощавшись со мной, уверенно зашагал в сторону сектора частной застройки.

   – Ишь, Варька–то, приехать не успела, а уже каких кавалеров привечает! – ехидно глядя на меня, произнесла баб Вера.

   – Ну, тебя, Верка, скажешь тоже, – махнула на нее баб Нюра, – просто Варюшка у нас основательная, добрая, вот окружающие это и чувствуют.

   – Обик меня до дома проводил, – с улыбкой сказала я, подходя к ним ближе и с удовольствием присаживаясь на корточки рядом со своей любимой бабулей Аглаей. – Я его еще на автобусной остановке встретила, вот и вспомнилось, что уже виделись.

   – Вот, значит, как, – бабуля не поддалась на общую веселость разговора. – Ну, ты вовремя пришла, Варенька. Мама как раз блины приготовила. Иди, покушай, золотце, чтоб больше не терялась.

   Конечно, я последовала совету незамедлительно. Я с бабушкой не спорила никогда, ни разу в жизни. Достаточно было мамы, которая теперь, орудуя на кухне, словно замаливала перед ней грехи. Но не заметить задумчивого взгляда самой старшей женщины нашей семьи, брошенного в сторону Обивана, я, конечно, не могла.

   А вечером, как оказалось, к нам заходила мама Обика. Мы как раз из магазина возвращались, когда увидели, как из дома выходит немного грустная темноволосая женщина. Я сразу признала в ней ту потрясающую красавицу с вокзала, которая стояла рядом с Обиваном. Так вот, значит, как выглядела мама моего нового друга.

   Когда мы зашли в калитку, она улыбнулась:

   – Здравствуйте. Мой сын сегодня гулял с вашей девочкой, сказал, что ваша бабушка серьезно болеет. Меня зовут Валентина Сазонова, я заходила, чтобы предложить ей помощь. Не пугайтесь, мы с мужем работаем в ВУЗе, практикующем современные методы борьбы с различными болезнями. Помощь абсолютно бесплатная, просто мы заинтересованы в человеческом долголетии. Жаль, что ваша бабушка не хочет остаться с вами чуть дольше, чем отводит ей судьба.

   – Ох, – мама схватилась за сердце и вмиг осунулась. – Она всегда упрямой была, а на старости лет стало и подавно не уговорить ее ни на что нельзя стало. Простите, пойду к ней, хорошо ли она себя чувствует.

   Валентина кивнула ей с улыбкой, и мы остались наедине.

   – А Обик сказал, что вы в академии преподаете.

   – Так и есть, – кивнула женщина, разглядывая меня с интересом. – Мы с мужем – преподаватели Академии Познаний. Просто не очень распространяемся на эту тему, чтобы не вызвать повышенного интереса.

   – А мне так легко рассказали, – засомневалась я.

   – А ты с нашим сыном подружилась быстрее всех остальных, – пояснила причину своей откровенности Валентина. – У него с этим, знаешь ли, наблюдаются некоторые проблемы. Слушай, Варенька, ты же любишь бабушку? – переменила она тему разговора, и, когда я энергично закивала, продолжила. – Поговори с ней еще раз. Она не боялась меня, просто так уверилась в своем уходе, что я не могу без боли смотреть на это. Такая знахарка талантливая, ей же еще помогать другим да помогать. Тебе вот знания передать надо, – женщина положила на мое плечо красивую руку. Затем, порывшись в сумочке, достала оттуда визитку и протянула мне. – Возьми, пожалуйста. Вдруг бабушка передумает. Телефон будет доступен еще недели две, потом нам пора будет уезжать. Я бы очень хотела, чтобы бабушка согласилась на нашу помощь.

   Я несмело взяла в руки клочок блестящего картона, пробегая глазами по ровным строчкам, написанным красивым каллиграфическим почерком:

   «Валентина Предназначенная

   Академия Познаний»

   – Звони, если бабушка передумает, Варенька. У нас правда есть врачи, способные помочь ей.

   С этими словами женщина со мной распрощалась, а я еще долго провожала ее глазами, думая, что светлое летнее платье делает ее чрезвычайно молодой, и совсем не скажешь, что у нее есть такой взрослый сын. Хотя, наверное, рядом с ее мужем любая женщина казалась бы девочкой. Во всяком случае, по воспоминаниям, которые я воскресила со встречи на автовокзале, у меня сложилось впечатление, что такой и защитит, и заботой окутает. Обивану с родителями очень повезло.

   А мне очень повезло с новым другом. Я ведь только обмолвилась по поводу бабушки, а он уже маму к нам прислал! Понимая, что невольно улыбаюсь, я тоже вошла в дом.

   Мама сидела на полу рядом с бабушкиным креслом и плакала. По всему было видно, что очередная попытка уговорить бабушку на лечение не увенчалась успехом. Я благоразумно спрятала визитку Валентины в карман джинсов, когда меня поманили пальчиком к креслу, и приблизилась.

   – Твой малец – далеко не простой парень, – без предисловий начала бабушка. – И ты, открывшись ему, запустила цепь событий, которую уже никогда и никому не остановить, Варвара. Если решишь стать ее частью, предупреждаю сразу: легко не будет никогда. То, что будет рядом с ним, будет вместе с болью, потерями и переживаниями. Но будет и радость – безграничная, бесконечная. И еще одно чувство, до которого ты пока не доросла. Все будет зависеть от твоего выбора, внучка. С ним или без него – как ты решишь провести свою жизнь.

   Конечно, в тот момент я даже отдаленно не понимала, что имела в виду бабуля. Что значит – как провести свою жизнь? Обиван, конечно, интересный мальчик, но он сюда всего–то на отдых с родителями приехал. Да, его мама дала мне номер телефона, но и он скоро перестанет работать. В общем, слова бабушки быстро стерлись из памяти.

   В то лето мы с Обиком частенько выходили в поле и пускали воздушного змея. Я заметила, что рядом со мной он часто улыбается, и радовалась тому, что так положительно воздействую на человека. Расставались мы в хорошем настроении, и Обиван пообещал, что постарается уговорить родителей и следующим летом приехать к нам в Заземщинье, а я сказала, что обязательно буду здесь во время маминого отпуска. Честно говоря, я не думала, что у Обивана получится выполнить обещание, но и сердиться на него за это у меня не было никаких причин. Тем сильнее была радость, когда следующим летом я снова обнаружила его в наших краях.

   Мне было одиннадцать, ему – пятнадцать. Только увидев его, я поняла, что сбылось самое заветное желание. Оттого–то и помчалась навстречу, от всего сердца повиснув на шее друга, оттого–то и говорила, захлебываясь от счастья, как ждала весь год, чтобы только увидеть его. И совсем не поняла, отчего Обиван чересчур сдержан и молчалив, хотя, без сомнений, рад не меньше моего. Я потащила его к бабушке, где вся семья, включая папу, который в этот год состыковал свой отдых с маминым, с удовольствием встречала парня. Да, сказать, что мой друг остался мальчиком, я больше не могла. Он раздался в плечах, возмужал, и я, идя рядом с ним, испытывала невероятную гордость за то, что уже целый год знаю его.

   Расставаться во второй раз было тяжелее. Я просила Обивана дать мне хотя бы адрес электронной почты, чтобы писать время от времени – о разговорах по телефону и речи не могло быть. Но когда даже на простую просьбу не получила ответа, обиделась сильно–сильно и сказала, чтобы он не приходил ко мне и что дружить я больше не хочу.

   Как же я винила себя за это, как корила! Хотелось связаться с Обиваном и попросить прощения, но все было впустую: телефон с визитки Валентины, который я бережно хранила в своих вещах, не отзывался, и я и правда начала думать, что Обик живет где–то в мертвой зоне. Мой двенадцатый год прошел в мыслях о темноглазом парне, которого я так непростительно обидела. А день рождения, приходившийся на конец июля, мы решили отметить у бабушки.

   Он пришел под вечер, и я почувствовала его появление задолго до того, как раздался стук в дверь. Остановив маму, пошла на выход сама. И беззвучно зарыдала, когда на пороге обнаружился до боли знакомый силуэт. Я не дала ему зайти внутрь – кинулась навстречу сама, отдаленно осознавая, что моя стремительность стоит подарку в его руках сохранности – что–то ударилось о деревянные половиц крыльца, на котором меня бережно и нежно обнимал Обиван.

   – Прости меня. Пожалуйста, прости… – шептала я, пряча лицо на груди друга и боясь посмотреть ему в глаза. – Я так перед тобой виновата…

   – Тише, Варя, тише, – повторял он самые знакомые в мире слова. – Все уже хорошо.

   А когда я, наконец, отняла голову от пропитавшейся моими слезами рубашки, нерешительно поднимая глаза, то поняла, что пропала окончательно и бесповоротно. И причина оказалась до простоты банальной и оттого являвшейся одной из сложнейших проблем.

   Глаза Обивана сияли – как в тот момент, когда мы с ним впервые слушали землю. Яркая полоса по краям радужки так манила меня, что я не могла оторваться и отдаленно осознавала, что Обик сегодня оделся не так, как обычно делал это для встреч со мной.

   Куда подевался угловатый подросток? Куда ушла неловкость движений? Он обнимал меня уверенно, с улыбкой глядя на заплаканное лицо, и улыбка эта заставляла сердце биться до того часто и громко, что, казалось, это будет слышно далеко за пределами моего организма.

   Мне было двенадцать, когда я безбожно влюбилась в Обивана.

   Бабушка с удовольствием потчевала его чаем и тортом собственного приготовления, и обе они с мамой умилялись на хороший аппетит парня. А он попросил разрешения забрать меня завтра для прогулки. Естественно, никто и слова против не сказал.

   Я весь вечер выбирала наряды. Платья не подходили, сарафаны были слишком простыми, а в джинсах я бы выглядела, как настоящая деревенщина. Что нужно было надеть, чтобы произвести впечатление?

   Мама подмигнула, вытаскивая из вороха тряпья простое белое платье в черный горошек.

   – С твоими волосами смотреться будет идеально, Варька, – сказала она, выходя из комнаты.

   – Началось, – без тени эмоций поприветствовала меня утром бабушка, оглядывая наряд для встречи с Обиваном.

   А мне захотелось сразу спрятать волосы в пучок. Медь, рассыпавшаяся по плечам, под настороженным бабушкиным взглядом стала казаться мне чем–то непристойным.

   В итоге Обиван встретил меня, когда я наскоро перехватила гриву, доходящую до лопаток, резинкой.

   – Замечательно выглядишь, – пройдясь по мне одобрительным взглядом, поздоровался он.

   Краска смущения не сходила с моего лица всю прогулку. Обиван не просто взял меня на свежий воздух – он переносил меня на руках даже через небольшие лужицы и проявлял чудеса заботливости, а потом, когда мы решили искупаться в реке, следил за тем, чтобы меня не унесло течением.

   – Стережешь, как сокровище! – хохотала я, смущенная и одновременно польщенная его вниманием.

   – Может, так оно и есть, – улыбался парень в ответ, держа меня в воде за руку и ни на минуту не отпуская.

   – Лучше давай до берега наперегонки! – закричала я. А вызовы Обиван очень любил.

   Все последующие годы, которые мы летом проводили вместе, он не позволял себе ничего лишнего, только улыбался и обнимал крепче, чем это бывало в прошлые встречи. Я начинала тихо сходить с ума, одергивая себя за желание прикоснуться к нему так, как хотелось, но не было дозволено, и с ревностью думала о том, что там, в его африканской глуши, которой я про себя называла дом Обика, ждет девушка, наивно полагавшая, что лето ее парень проводит с родителями.

   – Ты ничего не хочешь мне сказать? – не выдержала я однажды, понимая, что наша непонятная дружба идет каким-то неправильным путем.

   – Смотря, что ты хочешь услышать.

   Мне было почти шестнадцать. Мы сидели на кровати Обивана и смотрели фильм в его комнате в коттедже, который в это лето снимали без Арегвана – отца семейства. На людях Валентина называла его Андреем – еще одна грань странной конспирации, которую они соблюдали, ослабляя контроль только в моем присутствии. Именно эти поблажки позволили мне сделать то, на что я не решалась последние четыре года. Я опрокинула Обивана на покрывало, бесцеремонно усаживаясь сверху и глядя на него злыми глазами.

   – У тебя есть девушка? – потребовала ответа я.

   – Тебе для каких целей? – ничуть не смутился моему неожиданному порыву молодой человек. Напротив: я готова была поклясться, что в его глазах танцевали бесенята!

   – Для таких, чтоб ты перестал меня дурачить! – разозлилась я. Плотину откровений прорвало. – Ты шесть лет дружишь со мной и хоть бы раз дал понять, что я тебя интересую не только как соседская девчонка, которая не дает тебе скучать на время отпуска родителей! Тебя кто–то дома ждет? Отвечай сейчас же, я имею право знать!

   – Настоящий огонек, – вместо того, чтоб возмутиться моей неожиданной и не самой красивой истерике, еще шире улыбнулся Обиван.

   – Что? – опешила я.

   В следующий момент произошло то, что заставило меня испуганно пискнуть, а потом залиться краской возмущения напополам со стеснением. Обиван смазанным движением перекатился на кровати, оказываясь сверху и по всем фронтам одерживая победу: мое предыдущее положение обернулось для меня разгромным поражением. Теперь я лежала под Обиком, раскрытая и тяжело дышащая, а мои руки он удобно зафиксировал над головой, тем самым, оказываясь так близко, что я чувствовала на губах его дыхание.

   – На какой из твоих вопросов нужно ответить первым? – самодовольно улыбнулся Обиван, явно наслаждаясь зрелищем.

   Несмотря на его полную победу, я не могла не признать: мне понравилось то, что он сделал! Один решительный рывок – и я могла в полной мере ощутить, как реагирует на меня тело Обивана. Нет, я не была совсем глупенькой дурочкой, к тому же, у меня были литература и старшие подруги, которые уже позволили своим парням зайти так далеко, как только было возможно. Та часть тела Обивана, что сейчас прижималась к внутренней стороне моего бедра, была напряжена до предела. Он точно хотел меня!

   – Опусти прелюдии и переходи к сути, – прорычала я в бешенстве, посылая страх к черту и заводясь не хуже парня. Но Обиван, как оказалось, держал себя в руках намного лучше моего.

   – Если тебя интересует наличие девушки, то нет – меня никто не ждет.

   Сияющие глаза не могли лгать. Я успела изучить их вдоль и поперек, чтобы сейчас однозначно утверждать: все слова, слетавшие с губ Обивана, были чистой правдой.

   – Ты меня интересуешь – и даже больше, чем можешь себе представить.

   Мои руки оказались на свободе, но я все равно не могла ими шевелить – настолько было велико потрясение после слов молодого человека. Зато его ладони пришли в движение. И следующие слова Обика я услышала, начав сходить с ума от медленного движения его ладони вдоль моего тела.

   – Трудно сдержаться, когда ты рядом. Ласковая, доверчивая, родная. Ты как наваждение, Варька. Знаешь, чего стоит момент, когда ты бросаешься мне на шею после долгой разлуки? Целой жизни. И ты продолжаешь все сильнее затягивать меня в свои сети. Но тебе шестнадцать, Варь. По законам этого мира я пойду на преступление, если дотронусь до тебя. А я хочу, чтобы все было по взаимному согласию. Понимаешь меня?

   Черта с два я понимала! Сильная рука закинула мою лодыжку на поясницу Обивана, усиливая контакт между нами.

   – С тобой с ума сойти можно, – прохрипела я, закрывая глаза и не в силах смотреть в темные омуты напротив, целиком и полностью отдаваясь ощущениям.

   – Я уже давно рехнулся, Варька, – в голосе Обивана зазвучала улыбка. – Потому я дам тебе еще два года на то, чтобы хорошенько подумать, хочешь ли ты быть со мной. Если останешься при своем мнении – предупреждаю сразу: пожертвовать придется всем. Всем, Варька. Подумай об этом.

   – Оби–ва–а–а–н, – простонала я, хотя он только и позволял себе, что гладить мою закинутую на него ногу.

   – Ты огонек, Варька. Мой огонек. Не хочу, чтобы что–то тебя затушило. Оставайся такой же яркой.

   А потом он внезапно откатился, и я обрела никому не нужную свободу. Совесть и стыд заголосили так громко, что я подорвалась на кровати и побежала со второго этажа вниз, молясь об одном: только бы меня в таком состоянии не застукала Валентина.

ГЛАВА 2

За несколько лет до описываемых событий, одна из вариаций Земли

   Домой я ворвалась вихрем, пробегая мимо мамы, что–то готовившей на кухне, к себе в комнату. Прикрыв поплотнее дверь, я рухнула на кровать лицом в подушку, надеясь, что это поможет избавиться от тех мыслей, что одолевали меня всю дорогу домой.

   «Я уже давно рехнулся, Варька…»

   Я ему нравилась! Правда нравилась – настолько сильно, что он не хотел лишний раз прикасаться ко мне, чтобы не навредить! Это наполняло душу огромной надеждой, но одновременно с воспрянувшим духом поднялась и тревога.

   Обиван сказал, что пожертвовать придется всем. Что это значило? О чем он вообще мог говорить? Мне некстати вспомнились слова бабушки о том, что если выберу Обивана, то о спокойной жизни придется забыть раз и навсегда. Что это значило? Почему два дорогих мне человека в разное время предостерегали одинаковыми словами?

   Я поднялась с кровати с одной лишь мыслью: пойти к бабушке и все узнать. Только направилась к двери, как та распахнулась. Знахарка Аглая пришла к внучке сама…

   – Когда меня не станет, уезжайте из этого места, – ни с того ни с сего начала давать указания бабушка, а у меня мороз пошел по коже от ее слов. – У меня в стихиях земля была, Варя. Тебе она тоже передалась, но огонь все же сильнее. Целителем сможешь стать – если страсти внутри обуздаешь.

   – Бабуль, о чем ты говоришь?

   – Садись и слушай, – примостившись на краю кровати, она похлопала по месту рядом с собой. – Я держала Заземщинье под щитом своего дара, и потому у нас и было спокойно и тихо. Потом пойдут кругом воронки, Варя, и ты их сдержать не сможешь. Уезжайте обратно в город – там хотя бы не так стихийно все это происходит, шансов будет больше. Шансов остаться в этом мире, милая.

   – Бабуль, да что такое ты рассказываешь? – голос дрогнул, и я не выдержала, вцепившись в ее худосочные руки мертвой хваткой.

   – Парень твой не из нашего мира, Варюха, – устало вздохнула бабушка. – И ты, когда его привечать стала, запустила свою судьбу по новой дороге. Теперь ты – одна из возможных претендентов на исчезновение. Об этом нас Валентина предупреждала еще шесть лет назад. Но ты не отступила, чего я и боялась больше всего на свете. Знаешь ведь, уговаривать тебя бесполезно. Потому и заклинаю: уезжай и никогда больше сюда не возвращайся, Варька. Если ему будет надо, отыщет тебя, где угодно!

   – Бабуль… – мой голос опустился до шепота. – Ты…что говоришь–то?

   – Не ваша это вина, что вы понравились друг другу, Варя, но если теперь, когда все узнала, захочешь быть с ним рядом, будешь и понимать, какой риск это. Думай, девочка. Но в Заземщинье после моей смерти чтоб ноги твоей не было! Развивай дар общения с землей – он никогда не будет лишним. Подходи к людям, проси подержать их за руку да вливай своего запаса побольше – добра принесешь великое море, внученька. Мое время истекает. Жаль, что многому тебя не научила, дальше придется тебе самой. Спокойных снов, Варя.

   Ночь бабушка не пережила. И пожелание ее, обычно действующее безотказно, на этот раз не сработало: я провалялась без единого намека на сон несколько часов, пока не услышала сдавленный стон. Не веря в то, что увижу в бабушкиной комнате, тихо пошла на мамины стенания. Она заливалась еле слышными рыданиями. Бабушка спокойно лежала на кровати, а рядом с ее головой на подушке – абсолютно сухое зеркало. Она не дышала.

   Не помню, что происходило в тот день. Приходили старушки, предлагали помощь. Мама, пролившая слезы за ночь, вежливо, но твердо отказывалась. Она собиралась нести свой крест до конца. Это себя она винила в смерти бабушки.

   Я не ревела, не шмыгала носом. Напоминала себе ходячее привидение. Машинально дожидалась «скорой», помогала собирать бабуле вещи на похороны, смутно припоминала, как приезжала бригада с машиной–буханкой. Потом маму увела Валентина, а я осталась в доме одна. Не помню, как оказалась в своей комнате. Помню только, что взяла в руки тряпку и начала яростно стирать пыль с мебели.

   Его рука легла на мою внезапно – я даже не слышала, как он подошел сзади.

   – Я могу помочь, – шепнул голос над ухом. – Тише, Варенька, тише.

   Скорость, с которой я развернулась и принялась бить его кулаками в грудь, ошеломила меня саму.

   – Зачем врал?! Зачем не говорил, откуда явился? – кричала я, отдаленным куском сознания понимая: откат после ночной собранности. И когда закончится эта постыдная истерика, я совершенно не представляла. Раньше со мной никогда такого не случалось.

   Когда Обивану надоело получать незаслуженные удары, он перехватил мои руки, заламывая их назад. Если думал, что таким образом сможет усыпить мою бдительность, очень ошибался. Я воспользовалась преимуществом и сократившимся между нами расстоянием по своему усмотрению, зло и неумело впиваясь в губы парня и понимая, что своим маневром получила небольшое преимущество. Во всяком случае, недолгого оцепенения Обивана хватило на то, чтобы освободить мои руки и забросить их себе на шею. А дальше началось настоящее сумасшествие.

   Он целовал так, как будто хотел получить залог на всю оставшуюся жизнь. Мне, никогда раньше не знавшей этой стороны отношений, его действия казались ужасно волнительными и жаркими. Проблеск сознания наступил тогда, когда мы упали на кровать, и Обиван принялся осыпать поцелуями все свободные от домашнего сарафана участки тела. Я хныкала, когда его губы оставляли горячие следы на груди, а пряжка ремня на джинсах умопомрачительно терлась в районе белья. Я сходила с ума от каждого движения любимого человека на своем теле. И хотела большего. Намного большего.

   А потом сказка прекратилась – так же внезапно, как и началась.

   – Варенька, я же не для этого пришел.

   Меня словно ведром ледяной воды окатили. Распаленная, горячая, я лежала под мужчиной своей мечты и не понимала, что послужило причиной столь резкой смены его настроения.

   – Варь, мы уезжаем. Совсем уезжаем. Навсегда.

   – Что?..

   Новость была подобна грому среди ясного неба. Я зажмурила глаза, чтобы Обиван не увидел подступившие к ним слезы.

   – Потому и не говорил: надеялся дождаться твоего совершеннолетия и забрать с собой, умоляя бабушку отпустить. Она ведь главной твоей защитницей была, Варя.

   Каждое его слово било наотмашь, увеличивая зияющую в сердце дыру до необъятных размеров. Я боялась открыть глаза и увидеть напротив сожаление Обивана. Не выдержала – распахнула. И утонула в ярком золоте кольца вокруг радужки.

   – Ты самое лучшее, что случалось со мной в жизни, Варька, – хрипло признался он. Я снова потянулась за поцелуем.

   Он так и не зашел дальше объятий – исчез вскоре после того, как я затихла у него на груди. Взволнованная, наполненная любовью и опустошенная желанием Обивана покинуть меня. Где–то я его понимала, где–то – истекала кровью от эгоистичного желания оставить все, как есть.

   «Найди себе хорошего парня. Такого, который не будет появляться в твоей жизни раз в год на месяц».

   Если он думал, что меня эта отговорка устроит, то глубоко ошибся. Все тело горело от его прикосновений, губы опухли от поцелуев, на сердце стало тяжело от выплеснутой на него любви. Неужели я могла оставить все, как есть? Я сидела на полу, прижавшись к боковине кровати, и тихо плакала. Вернувшаяся мама, подумав, что меня наконец–то прорвало от смерти бабушки, примостилась рядом и обняла меня, присоединяясь.

   В тот день я окончательно попрощалась с детством. И покинула Заземщинье, как казалось тогда, навсегда. Но меня хватило ненадолго. Ровно на два года. Ровно до того момента, о котором говорил Обиван.

   Наше время, одна из вариаций Земли

   «Время пришло, моя хорошая…»

   Бабушка снилась мне каждую ночь вот уже неделю. Она сидела на скамейке перед домом в Заземщинье, укрыв худые плечи широким платком, и улыбалась, наблюдая за моим неспешным приближением.

   «Для чего, бабуль? Какое время?»

   «Твое время, милая. Ты нужна в другом месте. Ему нужна твоя сила, иначе он погибнет…»

   «Кто погибнет, бабуль?»

   «Ты знаешь. А не знаешь, так вскоре догадаешься. Откладывать больше нельзя».

   Она смотрела на меня любящими глазами и улыбалась. Платье в цветочек. Белые носочки и удобные для прогулок туфли на плоской подошве. Мы с мамой как–то привезли их для бабули несколько лет назад, и с тех пор они стали ее любимыми. Я знала, что это сон, но слезы против воли потекли из глаз.

   «А плакать ты скоро перестанешь. Вот увидишь, все будет хорошо…»

   Она говорила так, будто знала гораздо больше. Хотя что это – она всегда знала больше. Это же моя бабуля. Сильный целитель и человек широкой души.

   «Я продержу портал для тебя, Варюша. Главное – сделай правильный выбор, золотце мое».

   «Ты умерла, бабуль…»

   «Здесь немного другие законы».

   Вот и все объяснение. Мне не хотелось говорить. Я присела рядом и положила голову на колени, скрытые юбкой с цветочками. Сверху на волосы опустилась сухая, но удивительно теплая рука, принявшаяся легонько гладить. И я позволила себе всхлипнуть глубоко и от души. Так, как запрещала делать с самых похорон.

   «Ты стала совсем взрослой… Будь сильной, родная моя, тебе предстоит большое и серьезное дело».

   И я проснулась.

   За окном занимался рассвет. Сон как рукой сняло. А я сидела на кровати, свесив ноги, и думала над странными словами бабули.

   Глупо было бы скрывать: за последние два года я превратилась в бледную тень самой себя. Училась на автомате, потому что мама хотела увидеть мой красивый аттестат. И получила его, последовав совету родителей и подав документы в несколько ВУЗов. Не могла признаться им, что ни к одному не лежит душа, хотя баллы по выпускным экзаменам позволяли поступить на довольно престижные специальности. Я хотела назад, к бабушке. К бабушке, со смертью которой равновесие в нашей местности нарушилось. Именно там было мое призвание: среди лесов и рек Заземщинья, открывшего во мне способности к исцелению.

   Мама переживала – сильно, долго, но вдалеке. Она всерьез восприняла желание бабушки не пускать меня обратно, несмотря на несколько попыток сбежать в Заземщинье. Нет, никто не привязывал меня цепями, но давление было сильным. В какой–то степени я понимала маму: несмотря на горе, она продолжала трезво смотреть на вещи. Потому моя безопасность и стояла для нее на первом месте. Особенно в свете того, что перед смертью сказала бабушка. Особенно после того, что стало твориться с природой после.

   Воронки больше не были стабильными. Они поглощали все, что попадалось на пути. Люди пропадали группами. Изнутри порталов не выходил никто. В новостях постоянно сообщали о новых жертвах. Мы перестали смотреть телевизор. И если мама считала, что таким образом снижает градус напряжения, то я была противоположного мнения. У меня было свое. Сегодняшний сон только подтвердил то, к чему давно пришла интуиция.

   Они искали меня. Все эти воронки – большие, маленькие, раскрывающиеся поодиночке и несколькими устрашающими разрывами пространства. Не знаю, нужна ли им была жертва или это была дань равновесию, о котором просил мир. Но воронки не находили искомой вещи, и потому с каждым разом их деятельность становилась все разрушительнее. Но больше я не собиралась мириться с происходящим. Я была связана с землей. Я могла помочь. И я знала, как это сделать. Пришла пора забыть о том, что творилось на душе, и взглянуть в глаза судьбе. Желание шагнуть за грань было намного сильнее страха перед неизвестностью. Его питала надежда увидеть на том конце до боли знакомые глаза.

   К заметному неудовольствию родителей, институт я выбрала на периферии. Мама не скрывала подозрений, что ВУЗ находится слишком близко к Заземщинью, но я старалась не подпитывать чересчур обостренную интуицию. Наоборот, задабривала и успокаивала ее, как могла. Часто ездила в приемную комиссию, несмотря на то, что результаты зачисления спокойно могла посмотреть в интернете. Целью было одно: выработать родительский рефлекс на то, что я обязательно буду возвращаться из опасного, по их мнению, места. Усыпить бдительность настолько, чтобы одним июльским утром они ушли на работу со спокойной душой, не подозревая о том, что дочь половину ночи не спала, занятая мыслями о предстоящем побеге на родину бабушки.

   Стоило двери за мамой захлопнуться, и я подскочила на кровати, быстро убирая ее и доставая из шкафа небольшой рюкзак. Покидала туда основное: белье, пару бутербродов, предметы первой необходимости, небольшую сумму на расходы, если вдруг предстоит задержаться в доме бабушки и увеличить каникулы в месте, ставшем постоянным пристанищем воронок. Умылась, наскоро перекусила, проверила на столе написанное с вечера письмо с объяснениями. Затем оделась и, в последний раз глянув на собственное отражение, покинула жилище, повернув ключ в замке. Шумно выдохнув, я в сотый раз напомнила себе, что моя поездка – острая необходимость для города и его окрестностей. И отправилась на вокзал.

   Несколько часов в поезде позволили мне немного вздремнуть. Бабушка не приходила, я вообще мало что запомнила из сна. Странное дерево, тянущее ко мне свои ветви. Что ему было нужно? Создавалось впечатление, будто оно было живым существом и хотело поговорить со мной. Здравствуй, дерево! Я со многим успела смириться, но с разумным растением – нет, я не была к этому готова. Потому пробуждение и стало для меня сродни глотку свежего воздуха.

   Знакомые бабульки приветствовали меня грустными улыбками. У теть Маши я даже остановилась, чтобы попить чайку. Она всегда была сердобольной женщиной, под стать бабушке, и приняла меня, будто родную.

   – Мать–то твоя, когда уезжала, ключи от дома мне оставила, – пояснила теть Маша, возвращаясь из соседней комнаты со старой шкатулкой в руках. – Не могла я оставить Аглаюшкину домушку без присмотра. Технику Лена по соседям раздала, телевизор с холодильником вот мне достались, так что если ты надолго, продукты у меня храни, милая.

   – Спасибо, теть Маш, – сердечно поблагодарила ее я.

   – Я раз в месяц захожу и прибираюсь по дому, – добавила женщина. – Весной сушу белье, так что можешь оставаться ночевать и не переживать.

   – Спасибо, – растроганная, я не знала, что добавить.

   – Аглаюшка многим помогала, – отмахнулась тетя Маша. – И тебе свои знания передала, сколько успела. Ты для меня как родная, Варя. Плохо только, что вернулась в такое время. Как бы ни приключилось чего. Люди пропадают. Воронки эти… – покачала она головой.

   – Знаю. Затем и приехала.

   – Неужто остановить их решила? – разволновалась бабуля. Ее руки, покрытые пергаментной кожей, заметно затряслись.

   – Бабуля мне кое–что показала, – уклончиво ответила я. – Не могу не попробовать. Тем более она говорила, что с ее смертью нарушится равновесие и некому будет сдерживать силу воронок. Надо вернуть все на круги своя.

   – Не дело ты задумала, – расстроилась тетя Маша. – Мать–то в курсе? Хотя можешь не отвечать. Знаю, что втайне сбежала.

   – Так надо было, теть Маш, – я поднялась со стула, любовно проводя кончиками пальцев по кружевной скатерти. Как будто к бабушке вернулась: в этом доме тоже все было по старинке. И портреты военных времен, черно–белые, но содержащие в себе столько истории, что любой бы позавидовал. И сервизы, которые все бабули по молодости собирали с особым трепетом. И высокие кровати, и старые половики. Сердце защемило от воспоминаний, и проститься с подругой бабушки мне стоило больших трудов. Но я решительно шагнула к двери. Надо было скинуть вещи у бабушки. И уходить в поле, где вероятность встретить воронку становилась больше.

   Зайдя в дом, испытала легкое чувство грусти. Бабушка, снившаяся мне всю неделю, сейчас воспринималась как человек, уехавший далеко и надолго, но никак не укрытый толстым слоем почвы на кладбище. Мне даже хотелось верить, что душа ее осталась в этом мире. Эгоистично хотелось, да. Чтобы приглядывала за мной, чтобы оберегала от зла и ненастий. Обиван ведь бросил. С родителями такого душевного тепла не было. Была только бабушка. Два года, как ее не стало.

   Большое зеркало в прихожей явило девицу с темными кругами под глазами. На фоне ярких волос выглядело устрашающе, будто ведьма из могилы поднялась. Меня, напротив, это немного взбодрило. На борьбу с воронками только в таком виде и идти!

   Моя комната нисколько не изменилась. Теть Маша действительно сохранила все так, будто я каждое лето приезжала гостить к бабушке. И стоило мне опуститься на кровать и прикрыть глаза, как наяву увидела события, происходящие здесь во время похорон. Щеки опалило огнем, я упала спиной на покрывало и, обняв себя, вынуждена была признаться: ничто не забыто. Никто не забыт. Сколько же воспоминаний породила во мне эта поездка. Смогу ли я хоть краем глаза увидеть Обивана снова?..

   Когда вышла из дома бабушки, было около пяти часов. До прихода мамы домой оставалось совсем немного. Проверив зарядку на телефоне, я бодро зашагала в сторону полей, начинающихся за небольшими ровными улочками.

   Погода начала портиться. То ли мои силы росли сами по себе вдали от Заземщинья, то ли соскучились по связи с природой, но отклик земли я почувствовала сразу, как шагнула в высокую траву. Она волновалась. Переживала, что я все же пришла сюда, нарушив первый запрет бабушки. Возможно, природа была не в курсе, что вернула меня сюда та же женщина, что велела никогда не приходить снова. И теперь я шла по зову сердца – туда, где разгорался хаос беснующихся воронок.

   Их приближения я не заметила. Скорее почувствовала, когда окружающее пространство стало скручивать в спирали. Не подавая вида, насколько переживаю, опустилась на корточки, скрываясь в траве, доставая из кармана джинсов мобильник и наскоро отыскивая в нем номер мамы. Вторая рука привычно легла на теплую летнюю почву. Голос на том конце откликнулся после третьего гудка.

   – Варюшка, а ты почему не дома? – заботливо спрашивала мама. – Что за шум у тебя там на заднем фоне? Пошла погулять?

   Ветер поднимался с каждой секундой. Небо заволокло тучами. После нескольких молний прогремели раскаты грома.

   Я призвала их. Призвала.

   – Мам, понимаешь… – начала было я, но маму было трудно сбить с толку.

   – У нас нет ни дождя, ни единой вспышки молнии, Варя, – ее голос сделался строгим. – Где ты?

   – Мам, зайди в мою комнату, пожалуйста. Раскрой конверт на столе.

   Без слов она последовала моему совету. Я слышала шарканье тапочек по ламинату, еле уловимый скрип двери, а затем шуршание бумаги. Мама молчала некоторое время.

   – Скажи, что это неправда.

   – Не могу, мама. Мне бабуля снилась всю неделю. Сама звала сюда. Я пришла, чтобы стать залогом равновесия. Во мне сила здешней целительницы.

   – Варька… – всхлипнула мама.

   – Я сегодня сама войду в воронку, мам. Уверена, что после этого нас перестанет трясти. И я очень постараюсь вернуться обратно. Бабуля сказала, где–то там нужна моя помощь.

   – Варюша…

   – Давай поплачем, когда я вернусь, ладно? – я постаралась, чтобы голос звучал спокойно, хотя сама боялась поднять глаза, чтобы, не дай Бог, увидеть воронку. Она была здесь, я ее чувствовала.

   – Ведьмочка ты моя бедовая, – проплакала мама. – Почему с нами не посоветовалась? Что я папе теперь скажу?

   – Скажи, что сам виноват, раз на носительнице такого дара женился, – неожиданно искренне рассмеялась я. Мамины переживания звучали очень по–детски, хотя я понимала, каких усилий ей стоит говорить и не срываться в истерику. – А дочка по стопам бабки пошла, бедовой заделавшись.

   – Возвращайся, милая, – голос матери окреп, придавая сил и мне. – Мы будем ждать, несмотря ни на что. Я не дам другому миру порвать твою связь с нами! Я люблю тебя, милая.

   – И я тебя, мам. Очень люблю!

   Шипение в трубке подсказало, что воронка вошла в полную силу. И я поднялась, чтобы наконец–то преодолеть все страхи. Правда, и подумать не могла, как жестоко посмеется надо мной судьба.

   Их было пять. Пять, черт возьми, полноценных воронок, укравших к лешему мое спокойствие в разговоре с мамой! И эти пять спиральных дверей к смерти окружили меня со всех сторон на расстоянии примерно трех метров, не давая вырваться наружу – туда, где оставалась спокойная человеческая жизнь Заземщинья и его обитателей. Ноги подкосились, я рухнула обратно в траву, которая больше не могла скрывать меня. Ветер прижимал нас к земле все сильнее.

   – Бабушка, что же делать, что делать?

   Голос дрогнул, на глаза навернулись слезы. У меня создалось впечатление, что так природа отомстила мне за то, что на два года бросила благословенный магией знахарства край, а теперь вернулась, будто паршивая овца, но не чтобы помочь, а чтобы зализать раны. И пока вокруг меня бушевала стихия, я была вынуждена признать: то, что творится сейчас снаружи, слишком сильно напоминает бурю внутри.

   Я не смогла справиться с горем в одиночку. Замкнулась в себе, умоляя о том, чтобы пришел кто–нибудь и протянул руку помощи. Беззвучно просила спасти меня, но никто не откликался. Да и как смогла бы прийти поддержка, когда я сама себя заперла в городе, оправдываясь словами бабушки, что так будет лучше для всех? Что пришедшая непогода никому не принесет счастья и радости, а сама я должна оставаться с родными? Ложь это все. Ложь и обман. Раз наградили способностями, нельзя было зарывать их, подобно маме, на самом дне души. И я, одним глазком решившая посмотреть, что будет, если вернусь к колыбели своей силы снова, испытала чужой гнев сполна.

   Воронки видоизменялись. Самым страшным оказалось то, что они не оставались на месте, пересекаясь друг с другом и, таким образом, начиная засасывать сильнее. Но не настолько, чтобы я, хватающаяся за собранную в кулак траву, поползла к ним без своего согласия. Они словно выстроились передо мной, ожидая решения, а пока оно не принято, развлекая все вокруг бешеным представлением.

   Волосы разметало по лицу, я еле сдерживалась, чтобы не упасть на землю в обмороке.

   – Бабушка, какую выбрать? – прошептала я, вдавливая ладонь в свободный от травы кусок почвы. Изрытая моими пальцами, она отдала ладони спасительную прохладу.

   «Туда, куда тебя позовет сердце, милая…» – прошелестел ветер над головой, и стоило больших усилий не расхохотаться, поддаваясь порыву общего сумасшествия.

   Ветер никогда не был моей стихией. Я должна была слушать только землю!

   Изнутри пришел толчок. Он поднял меня на ноги, заставляя сделать первый шаг.

   Воронки пришли в неконтролируемое движение. Они завертелись, не давая выбрать одну–единственную, словно хотели, чтобы я разом прошла в пять неведомых миров. Я горько улыбнулась: эта сложная задачка была не для меня. Куда хотела я? Мне снилось дерево, молящее о помощи. Я была уверена: оно не пришло в мои мысли просто так. Материализуй мечту, и она станет тебе ближе – именно по такому пути я и собиралась сейчас отправиться.

   Прости, Обиван. Надеюсь, когда–нибудь портал в ваш мир снова откроется. Что бы ни случилось со мной, как бы ни изменилась твоя судьба, я хотела бы еще хоть краем глаза увидеть тебя. Может быть, вместе с детством мне стоило расстаться и с мечтами о тебе. Но я не смогла, собственная слабость оказалась сильнее воли и подсказок разума. Препятствия стали непреодолимыми. И сейчас я наконец–то признаю, что общей дороги у нас с тобой никогда не будет.

   Я вернусь. Я обещала маме. Свое слово я держу, но выход домой обязательно найду. Древо, ты настолько прекрасно, что я не смогу остаться в стороне от твоего горя. Только дождись. Мы что–нибудь придумаем, обещаю.

   Я двинулась вперед, закрыв глаза от страха. Не знаю, на что надеялась в тот момент, поскольку воронки начали вращаться с огромной силой. Я шла в центре безумного вихря, образованного пятью сошедшими с ума водоворотами. И все равно продолжала верить: попаду именно в тот, что укажет мне правильную дорогу.

   По ощущениям я приближалась к точке входа, моля лишь об одном: не попасть меж двух воронок, не оказаться растерзанной межмирьем. Колени дрожали, и особенно сильный порыв ветра заставил меня покачнуться, распахнув глаза. Ну, нет, на этом история не закончится. Я попаду к дереву, во что бы то ни стало.

   Открывшаяся картина сбила дыхание, заставив глотать кислород рывками. Передо мной распахнулась огромная зияющая пустота внутри воронки. Все ли пропавшие видели перед собой одновременно столь пугающее и восхищающее явление? Я ускорила шаг, и когда меня уже начало затягивать, случилось непредвиденное: воронка, к которой я собиралась, была вытолкнута другой, только что подоспевшей в своем вращении. Страх и ужас обуяли меня, но эта новая пустота уже протянула ко мне свои щупальца. Я не выдержала – закричала. И начала камнем падать в непонятную пустоту.

   Сколько это продолжалось, не знаю. В какой–то момент я поняла, что страх тихо отступает. Я просто неслась вниз – по крайней мере, так этот переход ощущался. Затем начали приближаться звуки – сначала отдаленно, затем все более отчетливо, пусть и раздавались пока, словно из аквариума. А потом у меня резко подскочила температура. В жар бросило сначала щеки, голова стала кружиться, затем руки и ноги оказались охваченными пламенем. Я заскулила: даже скорость, с которой тело неслось вниз, не могла остудить вспыхнувшей кожи.

   – Помогите… – простонала я. – Пожалуйста, кто–нибудь, по–мо–ги–те!

   «Тебе стоило попросить об этом намного раньше, милая. Тогда твоя судьба была бы давно решена…»

   – Бабушка? – распахивая слезящиеся глаза, крикнула я. – Бабушка, где ты?!

   «Всегда с тобой – в твоем сердце. Наблюдаю. Защищаю. Помню. Всегда помню о тебе, солнышко. Не волнуйся, скоро исполнятся все твои желания. Главное – не забывай просить о помощи и не пытайся справиться со всем сама. Не сможешь…»

   Я правда пыталась сдержать страх и нарастающую от жара боль. Не получалось.

   – Помогите! – кричала я.

   – Помогите! – стонала я.

   – Помогите… – хрипела я на последнем издыхании.

   Пустота отступила. В глаза ударил яркий свет. Воспаленным сознанием отметила, что стою посреди огромной круглой залы с окнами во всю стену. За спиной – арка со знакомым нутром воронки. Я вышла наружу! Но где же я оказалась?

   – Варенька! – знакомый женский голос прозвучал почти сразу, как раскрылась высокая двустворчатая дверь напротив меня. Какая огромная зала – не меньше тридцати метров в радиусе.

   И Валентина, стоящая у двери и встречающая меня…

   Бред, галлюцинации. Что еще я могла подумать? Мне плохо, меня тянет на улицу, которая располагается за дверью. Меня манит земля, которая находится так близко – рукой подать. Земля должна меня успокоить!

   Глюк пришлось оттолкнуть. Пусть я и была не в себе, прекрасно понимала, Валентины, да еще в длинном средневековом платье, здесь просто не может быть. Допрыгалась! Решила позволить сразу всем мечтам осуществиться на том краю воронки.

   Улица встретила меня прохладным вечером. Судя по всему, я выбежала во двор огромного по площади замка, вымощенный крупным камнем. Но где же земля? Как она могла звать меня, находясь укрытой под слоем минералов?

   Прохлада звала за собой, и я, будто в трансе, пошла на ее запах. Не обращала внимания на попадавшихся на пути людей, некоторые из которых, будь я в нормальном состоянии, точно показались бы мне странными. Но я шла, словно на запах, пока, наконец, не оказалась в центре двора. А на меня, будто живые, смотрели высокие лианы–ветви непонятного живого сооружения.

   Мне нужно было туда, и лианы разошлись, открывая проход. Как бы плохо мне сейчас ни было, как бы ни удушал меня жар и бушующее и внутри, и снаружи пламя, я опасливо остановилась, приказывая себе подождать и попробовать хоть немного оценить ситуацию. Но объявший меня огонь подтолкнул вперед. К неизвестности, скрытой свисающими лианами.

   Я успела сделать несколько шагов. Затем ноги отказались двигаться дальше, и я, метнув вниз взгляд, обнаружила, что ступни скрыты в настоящей тьме. Она клубилась по всему двору, закрывая мостовую, и не давала мне завершить начатое. Упрямый шаг, который я попыталась снова сделать, привел к тому, что я с криком начала заваливаться. Прямо в темноту, под которой находился камень. Выходило, что увечья не избежать.

   Но судьба и в этот раз оградила меня от несчастья. Мир перевернулся, и глаза уставились в вечернее небо, окрашенное в несколько закатных оттенков. До чего же прекрасно было в этом мире. Меня прижали к чьей–то груди, и, переведя взгляд на спасителя, я затаила дыхание.

   – Обиван…похож до жути… – прошептала я, пытаясь справиться с огнем в горле.

   Если бы не глаза, я бы подумала, что это мой возродившийся кошмар и любимый в одном лице. Но нет – у того, кто держал меня на руках, глаза были совсем черными. Как сама тьма. Та самая, что клубилась сейчас под ногами.

   Молодой человек нахмурился, пробежался по мне взглядом, а затем жар стал уходить прочь.

   – Сейчас станет полегче, – предупредил меня он.

   Я благодарно улыбнулась в ответ. И потеряла сознание. Тяжело было оставаться на связи с миром, когда в конце путешествия по воронке за короткое время успела увидеть слишком много необычного.

   Но я дала себе обещание. Непременно во всем разобраться.

   Как только проснусь. Да–да, бабушка ведь обещала, что все будет хорошо.

ГЛАВА 3

Северный Срединный Предел, Академия Познаний

   – Дорогой мой родственник, ты не мог бы менее эффектно приветствовать девушку, прибывшую к нам из другого мира?

   В кабинете главного целителя за широким деревянным столом сидели двое. Женщина, внешне скорее напоминавшая девушку, занимала пост преподавателя по расоведению и заместителя декана факультета менталистов. У нее были длинные темные волосы, собранные сзади в толстую косу, и мягкие черты лица. Большие глаза хмурились, но причиной тому был совсем не ее оппонент. Она размышляла о вновь прибывшей в академию девушке.

   Молодой человек, держа в руках чашку с цветочным чаем, наслаждался ароматом и изредка кидал в сторону собеседницы лукавые взгляды. Подобное поведение было ему не в новинку, напротив: он давно закрепил за собой право быть единственным и неповторимым шутом. По всему было видно: этих двоих связывает богатое общее прошлое, потому и господствовал в разговоре расслабленный непринужденный тон.

   – Дорогая сестра, не ты ли лучше всех должна знать, что мои иллюзорные способности требуют постоянного контроля? Мой отец, сам Владыка демонов, Алейван Благородный, велел Академии Познаний слепить из непутевого сына достойного наследника. Ты также должна понимать: то, что у нас внезапно объявилась попаданка, пагубно повлияло на мою способность контролировать силу. Как результат – спеша защитить дерево от пылающей факелом незнакомки, я материализовал первое, что пришло в голову!

   Пусть слова его звучали, словно оправдательная речь, женщина не поверила ни на мгновение. Она скептически посмотрела на юношу и пробормотала:

   – Это ты–то свои способности контролировать не в силах? Кто же тогда драконью принцессу спас, когда другие не отважились прыгнуть в глубокий овраг с тварями моего мужа?

   – Но позволь, милая моя сестра, – прекрасно понимая, что лишь раззадоривает спутницу, продолжил напоминать о родственных связях молодой человек, – драконья принцесса – это вам не простая магиня с улицы, пришедшая в академию. Я, как демон, как сын сильнейшего демона, обязан продолжать дело отца и укреплять связи со Срединным Пределом.

   – Инойван, – в голосе женщины проскользнула усталость, – давай уже признаемся друг другу, что на дочку Юрина ты просто положил свой наглющий глаз.

   – Валечка, это одна из причин, по которой я испытываю симпатию к Юсалине, – сладко улыбнулся молодой демон. Видя, что Валентина на его паясничество не реагирует, продолжил, снимая с себя маску балагура. – Ладно–ладно, единственная и неповторимая жена моего старшего брата Арегвана, я правда подумал, что тьма будет в данном случае лучшим решением.

   – Почему же, милый Ной? – не удержалась от подколки Предназначенная леди.

   – Я, знаешь ли, к своему собственному позору, действительно растерялся. И в голову этой охваченной пламенем девчонки залез. А там была одна–единственная мысль: прийти к дереву. В таком виде? Ты считаешь, спаленное Древо Познания – это лучшее, что может сделать попаданка? Она же была вся в огне!

   – Конечно, нет, – согласилась Валентина. – Но театр–то зачем было устраивать?

   Инойван пожал плечами:

   – У нее были свежи воспоминания от воронок. Там что–то странное случилось, ее одновременно пять миров хотели. Интересная девочка, правда? – и он метнул заинтересованный взгляд в сторону невестки.

   Валентина сделала вид, будто не при делах:

   – Все возможно, Инойван.

   – Ай, не придуривайся, дорогая, – пожурил ее наследник демонов. – Ты же знаешь: в чужие головы я могу проникать безболезненно. И то, что ты знаешь эту девчонку довольно давно, я тоже успел разглядеть. Но самое интересное совсем не это.

   – Что же тогда? – не думая, что родственник сообщит что–то, о чем она не в курсе, спросила Валентина.

   – Обиван предвидел ее появление. Он рисовал ее после того, как вы вернулись с Земли.

   – Да? – встрепенулась женщина. – Тогда это может коренным образом изменить ситуацию. Вот что, Инойван. Раз уж ты в курсе всего, что было в голове Варвары, посоветуй–ка, как лучше поступить. Она необычная девочка, в ее стихиях целительство от земли и огонь, который, как ты успел заметить, проявил себя именно в мире Пределов. Что с ней сделать?

   – То есть то, что на твоей Варваре метка нашего рода, делу нисколько не поможет? – лукаво улыбнулся Инойван.

   Валентина поднялась с места, упираясь ладонями в столешницу и гневно глядя на деверя:

   – Что–о? Ной, когда ты успел провернуть аферу с меткой? Сколько же раз объяснять, что это на всю жизнь и не выводится из ауры?!

   – Думаешь, это я? – обиделся Инойван. – Ну, нет, я демон приличный, пусть и противный иногда. Я метку только Юсе поставлю, и только с полного согласия. А Варвару твою обозначил младший сынишка. Ох, – видя, как в глазах Валентины появляется самое настоящее бешенство, добавил он понимающе, – вернутся твои сыночки из Южного Предела, не избежать обоим взбучки!

   – Солю–то за что? – опомнилась Валентина.

   – Как это? – развел руки в стороны отпрыск Дальнего Предела. – Они вообще собираются прославлять великий род демонов наследниками? Или так и будут по океану мотаться, зарабатывая приключения на…впрочем, ты и сама в курсе, на какое именно место зарабатывают приключения, – ретировался он под предупреждающим женским взглядом.

   – Разберутся, не маленькие, – сказала Валентина. – С Варькой–то что делать будем?

   – Поговори с мужем, – посоветовал Инойван. – Но я бы поселил ее как раз к моей ненаглядной. Буду приглядывать, пока племянничек не объявится.

   – Как будто ты лекарство от всех бед, – вздохнула Валентина.

   – Думаю, Обик найдет способ с ней справиться, раз уж моя иллюзия смогла, – пожал плечами Инойван.

   В кабинет вошла синеволосая эльфийка, глава целительского корпуса.

   – Как Варвара, Ифиэль? – спросила Валентина.

   – Думаю, самое страшное позади. Позову Арегвана, как очнется. Не пойму, но, кажется, ее магия нестабильна.

   – Земная? – удивилась женщина–менталист.

   – Огненная, – поправила ее эльефийка. – Очень сильная и слабо контролируемая. Шутка богов, не иначе – одарить девочку противоположными стихиями.

   – Драконы с вами бы не согласились, прекрасная Ифа, – проворковал Инойван. – Старший сын Юрина Отличившегося уже успел оценить новинку академии, пока она полыхала, шагая к дереву. И увиденное ему, готов поспорить, очень понравилось.

   – Атаин? – задумалась Валентина. – Час от часу не легче…

   – Демонова метка его быстро успокоит, любимая сестра, – подмигнул ей родственник. – Так что эта проблема вскоре сама себя исчерпает.

   – Она и с меткой уже? – не поверила Ифиэль.

   Валентина кивнула:

   – Постарался один умелец.

   – Не стоит принижать достоинства нашего рода, – шутливо погрозил ей пальцем Инойван.

   – Поговорим об этом позже, уважаемый брат, – оборвала попытку пламенной речи Валентина. – Ифа, можно связаться с Варей ментально? Дашь разрешение?

   – А есть необходимость? – эльфийка склонила голову набок, обдумывая предложение.

   – В нынешних условиях – еще какая, – кивнула Валентина. – Надо быстро ввести девочку в курс дела и узнать, почему ее так тянет к Древу Познания.

   – Особых препятствий не вижу, – сказала Ифиэль. – Только не перестарайся и не сделай из девочки куклу. Она только прибыла к нам.

   Валентина благодарно улыбнулась, отправившись в палату с попаданкой.

   – Чаю? – расплылся в улыбке Инойван. Ифиэль лишь усмехнулась: легкий нрав этого демона она уже успела изучить.

***

Мне снился чудесный сон. Я стояла в высокой траве, только мир, в котором я оказалась, точно не был моим. Вдали возвышалась высокая каменная цитадель, показавшаяся мне смутно знакомой. Погода стояла прекрасная, ярко светило солнце, а меня обдувал теплый летний ветер, принося с собой запах моря. Я и правда увидела его, оглянувшись, и ахнула от восхищения. Над морем завис хрустальный мост, переливающийся в солнечных лучах и оттого становящийся источником света. Я не могла поверить собственным глазам, настолько необычно выглядел окружающий мир.

   – Мне все это снится? – пробормотала я, прикрывая ладонью рот, и в следующее мгновение ахнула. Я была одета, словно средневековая принцесса!

   Длинное серебристое платье из струящейся ткани, волнами расходившееся книзу, блестело на солнце. Рукава до локтей не стесняли движений, сам материал приятно холодил кожу. На ногах оказались очень удобные кожаные туфельки. Мне даже прическу соорудили. Я–то сама обычно не заморачивалась, оставляя волосы или распущенными, или сооружая простой низкий хвост. Сейчас мне явно заплели красивую косу.

   – Невероятно…

   Воздух передо мной уплотнился, являя самое настоящее зеркало в полный рост. Я даже покружилась от удовольствия, такой симпатичной сама себе показалась.

   – Что за удивительный мир! – засмеялась я облегченно.

   – Мы называем его миром Пределов, Варенька, – прозвучал рядом знакомый женский голос. По правую руку от меня стояла мама Обивана, Валентина, и улыбалась, глядя на мое отражение. – Ты попала сюда, пройдя сквозь воронку, чтобы выполнить свое предназначение.

   Я повернулась к ней, протягивая руку и беря ее ладонь в свою:

   – А вы знаете, что я должна сделать? Мне приснилась бабушка и сказала, что мое время пришло, но ни единой детали не пояснила!

   Валентина покачала головой:

   – К сожалению, милая, не знаю. Как не знала и своего, когда впервые появилась здесь.

   – Вы…тоже путешественница? – моему удивлению не было предела.

   – Во плоти, – смущенно улыбнулась она. – Прибыла, нашла приключения на одно место, закончила академию – кстати, именно ее ты видишь вдали. Обрела любовь. Потом появились дети… и я уже не смогла отсюда уйти. Да и мир успел привязать меня к себе. Надеюсь, ты тоже найдешь здесь свое место.

   – Простите, Валентина… – замялась я. – Но я обещала маме вернуться.

   – И даже Обик твоего решения не изменит? – подколола меня женщина.

   – А он здесь? – я затаила дыхание.

   – Пока нет. Отправился в Южный Предел за старшим братом. Они будут где–то через цикл. Ой, прости, Варюша. Цикл по местным меркам равен нашему месяцу.

   – Первая информация, – улыбнулась я.

   – Для этого я тебя здесь и встретила, – Валентине мое заключение явно понравилось. – Чтобы быстрее понять, для чего боги послали тебя нам, ты должна пройти ускоренный курс знакомства с миром. Это, – она обвела рукой пространство – всего лишь иллюзия. Не пугайся, Варя, на самом деле сейчас ты еще спишь после обморока в нашем целительском крыле. Я – сильный менталист, маг-кукловод, и умею управлять чужим сознанием. У нас есть время до твоего пробуждения, чтобы познакомиться с миром Пределов. Покажу тебе все, что знаю сама. Хочешь?

   Разве могла я отказаться?

   Стоило мне кивнуть, и яркий день обернулся звездной ночью. Однако, присмотревшись, я поняла, что небо над нами ненастоящее. Его раскинувшийся купол сиял, как от тысячи огней фейерверков, и в этом блеске я различила три скопления звезд, похожих на очертания материков.

   – Ты совершенно права, - подтвердила мои мысли Валентина. – Это схематичная карта мира Пределов. Названия запоминаются довольно просто: Северный Предел, Центральный Предел и Южный Предел. Каждому из материков соответствуют свои коренные жители: в Южном это люди, в Центральном – гномы и тролли. В Северном, на территории которого мы с тобой находимся, дела обстоят несколько интереснее. Как самый протяженный, он стал местом обитания нескольких рас. Ты и сама видишь: Северный Предел, если приглядеться, очень напоминает воткнутую в камень шпагу. Так вот, на ее «эфесе» проживают эльфы и оборотни, они самые малочисленные из всех народов Северного Ближнего Предела. В Северном Срединном Пределе находятся драконы и человеческие маги.

   – Человеческие маги? – удивилась я. – Разве люди не живут в Южном Пределе?

   – Молодец, что заметила это, - похвалила меня Валентина. – Нет, жители Южного Предела не обладают магией жителей Северного. Именно поэтому долгое, очень долгое время Южный Предел находился в своеобразной изоляции. На них даже щит накинут был, который мой муж ежегодно подпитывал своей силой. Дело в том, что магия Пределов на людей, лишенных способностей, влияла очень пагубно. У них начинались головные боли и отклонения в поведении, и для защиты людей было решено выстроить стену.

   – Несчастные, - посочувствовала я.

   – Не беспокойся, эта проблема решена пятнадцать лет назад, - улыбнулась Валентина. – Теперь люди свободно путешествуют по всему миру. Более подробно я расскажу чуть позже.

   – Вернемся к Северному Пределу и оставшемуся камню? – улыбнулась я. А ведь действительно, очень напоминало сказку о короле Артуре и мече Эскалибуре, который он достал из камня.

   – Вернемся, - согласилась Валечка. – Мы не охватили только демонов. Их примерная численность близка к драконам, они населяют Северный Дальний Предел. На моих уроках ты узнаешь многое о расах этого мира, их привычках, обычаях, поведении, слабых и сильных сторонах. А сейчас давай немного поговорим о магии этого мира и о том, что с ней происходит.

   Звездная картинка сменилась огромной поблескивающей спиралью. Валентина прошлась пальчиком по одному из ее рукавов.

   – То, что ты сейчас видишь, совсем не Млечный Путь. Это так называемая спираль миров, придуманная когда-то создавшими всё и всех демиургами. Творцами, если тебе так будет удобнее. Сердце этой спирали – неиссякаемый источник магии, место обитания демиургов. На каждом из рукавов спирали находится бесчисленное количество миров, чем дальше они от сердца, тем меньше магии содержат в себе. Пределы находятся где-то в середине одного из рукавов, – одна из точек по мановению руки Валентины засветилась ярче остальных. – Миры, подобные нашей с тобой Земле, располагаются ближе к концам рукавов. Хотя твой все же не так удален от середины, ты хотя бы ощущаешь магию. На моей Земле не было ни крупицы. Потому и появление в мире Пределов стало для меня настоящим шоком: способности управлять чужими сознаниями свалились на меня, словно снежный ком на голову.

   – Я только не поняла, каким образом вы обрели магию, если в вас ее не было совсем, - нахмурилась я.

   – И вот тут мы переходим к самому интересному, – подмигнула мне Валентина. – Древу Познаний, что растет во дворе нашей академии.

   Мое удивление возросло, ведь я помнила: во дворе были просто лианы! Это они, что ли, Древом Познаний назывались? Подавив улыбку, я стала наблюдать, как несколькими пассами руки Валентина превращает картинку со спиралью в очень знакомый мне субъект. Только в чужой иллюзии он выглядел гораздо основательнее и фундаментальнее.

   Дерево. Дерево, что снилось мне накануне, это было именно оно. Только сейчас выглядело величественным, возвышаясь над нами с Валентиной и переливаясь в свете маленьких мотыльков, сидящих повсюду. Чудесные создания махали крылышками на листьях, сидя аккуратными рядками на многочисленных ветвях и даже парили вокруг дерева, придавая исполину волшебный золотистый свет. Я поневоле залюбовалась зрелищем. Валентина правильно поняла мое восхищение:

   – Это удайи. Они постоянные спутники Древа Познаний. Так же, как и Май – друид, охраняющий покой Древа. Ты увидишь его, он иногда выходит наружу.

   – Наружу? – переспросила я, понимая, что мы подходим к самой интересной части рассказа. – Знаете, а ведь я видела это дерево во сне. Как раз перед тем, как приехала обратно к воронкам.

   – Я подозревала нечто подобное, - ответила Валентина. – Неспроста ведь ты слепо шла к месту обитания Древа.

   – Там же лианы одни, - возразила я, - какое дерево?

   – На первый взгляд именно так и есть, - снисходительно улыбнулась Валентина. – На самом же деле лианы укрывают нас от прорехи в пространстве. Кармана, если хочешь, небольшого местечка другого мира, в котором выросло и напиталось магией Древо. То, что лианы раскрылись перед тобой, - очень хороший знак, но то, что ты своей неконтролируемой силой могла сжечь дерево, пока ограничивает твои передвижения в его сторону, Варвара. Нам надо разобраться, какую роль приготовило для тебя главное волшебное создание нашего мира.

   – Оно просто звало меня, - растерялась я, услышав слова Валентины, - я не думала, что и правда горю. Простите. Я правда не хотела никому навредить.

   – Я верю тебе, Варенька, - женщина осторожно коснулась моей ладони, – как верю и в то, что на все есть своя причина. Ты как-то связана с деревом. Возможно, из-за одной из твоих стихий, земли. Вы оба берете силы от нее. Просто Древо напитало тебя новой, когда ты попала в наш мир. Считается, что именно Древо породило таких разных жителей. Кому-то досталось силы больше, чем смогли впитать другие, и этот кто-то, взмахнув крыльями, чешуйчатым чудовищем взмыл в небо. Кому-то сила настолько развила разум, что те стали в состоянии управлять другими. Демоны-менталисты – самые загадочные и интересные среди своих соплеменников. Кто-то может управлять огнем, водой, землей – как ты, милая. Кто-то создает прекрасное из пустоты. Кто-то исцеляет от бога. Кто-то хорош в поисках. Нас много. И все мы нуждаемся в том, чтобы обрести контроль над своими способностями.

   – И вы тоже? – полюбопытствовала я.

   Валентина издала стыдливый смешок:

   – Я тем более. Только появившись и увидев живого тролля, я не нашла ничего лучше, как забраться к нему в сознание. И это притом, что тролли в принципе невосприимчивы к магии. Меня спас будущий муж. Так и началась наша с ним история. Арегван преподает менталистику, - Валентина глянула осознанно, отрываясь от воспоминаний. – Ты скоро поближе с ним познакомишься.

   - А тот, кого я видела, когда к дереву подошла? – спросила я. – Он так похож на Обивана.

   - Но не он, - голос Валентины прозвучал хитро.

   - Не он, - подтвердила я.

   – Не обманулась похожестью Инойвана? – не сдерживаясь, расхохоталась Валентина. - Дядюшка Обика частенько любит шутить над племянником.

   – Да они разные совсем, - смутилась я, но Валечка потрепала меня по плечу:

   – Не стоит извиняться, милая. О ваших отношениях с сыном я давно догадывалась. Когда он вернется, думаю, все решите сами. Тем более что причина для объяснений есть, и немалая.

   – А скоро ли вернется? И что за причина? – окончательно запуталась я.

   – Когда вернется, сам расскажет, - не захотела пояснять Валентина. – Отложим это на потом, тем более что у нас случилась огромная беда.

   – Беда? – расстроилась я.

   – Думаю, именно поэтому оно и вызвало тебя в наш мир. Ты каким-то образом должна понять, что нам делать дальше.

   – Что случилось?

   – Древо умирает, Варвара. Вскоре мы не сможем наслаждаться его прекрасным видом.

   Не скажу, что испытала чувство безумной потери. Я и видела-то это дерево всего раз, когда оно мне приснилось. Но ощущение огромной несправедливости, тем не менее, испытала.

   - Как же так? Оно ведь дарит магию всем существам, вы сами так сказали!

   - Все верно, Варенька, - согласилась Валентина. – И если дерево погибнет, все мы станем подобны людям из Южного Предела. Драконы перестанут перевоплощаться, Хрустальные Мосты рухнут в воду...

   Я вспомнила чудо здешней ремесленной мысли и тяжело вздохнула:

   - Как вы поняли, что Древо умирает, Валентина?

   - Видишь ли, моя дружба с друидом гораздо глубже, чем принято об этом распространяться. У меня большой кредит доверия со стороны Древа. Оно помогло мне вернуться в мир Пределов после того, как я сбежала. И всю жизнь оно оберегает меня и моих детей, словно заботливая вторая мама. Потому-то, когда Маю стало плохо, я и примчалась на помощь первой.

   - И что увидели? – подтолкнула я рассказ Валентины.

   - Листья Древа начали вянуть и засыхать. Это пока незаметно, но мы со студентами уже видим влияние на магию. Кому-то стало тяжелее управляться с собственной силой, кто-то стал в разы слабее. Все ведет к одному: мы приближаемся к моменту, когда силы Древа иссякнут. И мы не знаем, что случится тогда с миром. Пределы не жили без магии ни мгновения. Она – сама суть этих мест.

   - Как же оно, истощенное, смогло пробиться ко мне аж в другое измерение? – тихо пробормотала я, размышляя над тем, что сказала Валентина. – Выходит, и правда есть во мне что-то такое, что Древо посчитало безопасным или полезным?

   - Мы узнаем это лишь тогда, когда ты пойдешь к Древу в гости, - несмело улыбнулась Валентина. – Правда, этого не получится сделать сразу.

   - Потому что я не контролирую огонь и могу навредить? – догадалась я, и Валентина еле заметно кивнула. – Как же тогда быть?

   - Инойвана – да и любого другого, кто смог бы контролировать твои способности - Древо к себе не подпустит. Но мои кровные родственники могут спокойно проходить внутрь сада. Придется ждать возвращения Обика. Я надеюсь, это произойдет в скором времени.

   Мне стоило чудовищных усилий не покраснеть. Совместное дело с Обиваном? Помощь дереву? Мироздание как будто услышало все мои молитвы, разом исполнив их. Я увижу его. Увижу Обика, по которому скучала целых два года. Только бы дождаться.

   - Что мне делать, пока Обиван не вернулся из Южного Предела? – пытаясь быть как можно более спокойной, поинтересовалась я. – И хватит ли нам времени, не станет ли Древу хуже?

   - Наши целители и Май изнутри подпитывают дерево, это приносит, пусть и временную, но все же пользу. Думаю, мы продолжим в том же духе. Тебе же нужно успеть освоиться и понять, чего ты хочешь от этого мира. Кстати, Варенька, - она будто встрепенулась, вспомнив о чем-то важном, - ты по ощущениям не заметила в себе чего-то странного?

   - В каком смысле? – удивилась я. – Я огненным магом стала, Валентина, это не кажется вам странным?

   - Это со всеми происходит, кто проходит порталом, - хихикнула Валентина. – Я имею в виду, изменений во внешности, Варь.

   Снова по волшебству передо мной появилось зеркало, а ночь обратилась ясным днем. Я пристально рассматривала себя, пытаясь найти хоть малейшие различия.

   - Да вроде нет, как было все, так и осталось, - пожала я плечами.

   - Странно... – отозвалась Валентина.

   - Что именно?

   - Видишь ли, каждый мир, в который попадает новое существо, стремится любыми способами привязать его к себе. Пределы осуществляют это с помощью изменений во внешности. Мне вот волосы подарили неподъемные, - и она качнула головой, напоминая о своей шикарной косе, - дочке моей, жене Солейрана, глаза ярко-зелеными сделали. А у тебя пока ничего такого, если ты сама не заметила. Впрочем, точнее скажет только Арегван. Но это дело уже после твоего пробуждения. Отдыхай, - улыбнулась Валентина. – Скоро мы встретимся вновь.

   – А… - хотела спросить я, но Валентины и след простыл.

***

– А Варвара где? – недоуменно поинтересовалась Ифиэль, когда Валя подняла голову с кровати, на которой лежала спящая Варвара.

   – Ой, - прикрыла рот ладонью якобы смутившаяся менталистка. – Я, кажется, немного забыла ее в астрале.

   – Кажется, ты немного поработала кукловодом и преследуешь какие-то свои цели, - прищурилась целительница.

   – Ну, ты же не будешь меня за это бранить, - обезоруживающе улыбнулась Валентина.

   – Конечно, нет, - фыркнула Ифиэль. – Пока моим пациентам ничего не угрожает, можешь хоть веревки из них вить.

***

Меня охватила легкая паника. Куда исчезла Валентина? Как мне выбраться из этого наведенного сна? Не слишком ли опрометчиво было оставлять меня здесь с минимумом знаний?

   День манил отличной погодой. Воздух был насыщен кислородом и очищал мысли от переживаний. Я решила: будь, что будет. Когда-нибудь я непременно проснусь, а если сама не смогу, поможет любое сильное впечатление. Да-да, в сказках именно так возвращались в реальность, я хорошо это помнила.

   Скинув туфли, отправилась гулять по траве, выросшей вокруг меня так быстро, что я даже опомниться не успела. Тут же появилась и тропинка, по которой можно было смело идти, вот только, вопреки моим ожиданиям, вела она не к хрустальному мосту, куда я так хотела попасть, а немного вбок от него. Вздохнув и решив, что нужная мне эмоция находится где-то на конце тропы, я медленно пошла по ней. Мост подождет. Вот проснусь и непременно полюбуюсь наяву!

   Я вышла к самому морю. Хотя, если судить по карте Пределов, это был целый океан. Что я делала на его берегу?

   Опустилась на корточки, приложила ладонь к мокрому песку. Земля отозвалась огромной скрытой силой, отголосок которой побежал вдаль по твердыне, укрытой водным покрывалом. Она звала меня вперед – то ли плыть, то ли лететь над океаном. Но как мне было преодолеть такое расстояние?

   Невидимая сила подняла меня в воздух сама. Сначала я забавно и неуклюже барахталась – так странно и нелепо было ощущать себя в невесомости. А затем, приноровившись, я вообразила себя Суперменом и, выставив руку, рванула вперед. Смеялась над собственной безрассудностью. И летела. Сама не знала, куда. Но любопытство было сильнее страха. Это ведь сон. Разве во сне не летают?

   Показавшаяся земля отозвалась грохотом каменоломен и стуком инструментов по упругой породе. Центральный Предел. Гномы и тролли. Интересно, вид коренных жителей смог бы испугать меня настолько, чтобы проснуться? Додумать эту мысль я не смогла: сердце зашлось неровным стуком, когда впереди, совсем близко, я уловила что-то до боли знакомое и любимое. Дальше шла дорога на Южный Предел. Неужели…сон вел меня к Обивану?..

   Я приказала себе лететь еще быстрее. Центральный Предел оказался позади, я даже не разглядела его толком. Вскоре в морской дали показалась точка, и я замедлилась, понимая, что именно это место я так искала внутри своего сна. Точка увеличивалась по мере моего приближения, а затем обернулась кораблем.

   За штурвалом стоял очень похожий на Обика человек. Выглядел он, правда, чуть старше. Рядом находилась красивая рыжеволосая девушка с пронзительными зелеными глазами. Только увидев ее, я догадалась: Солейран, старший сын Валентины, с женой. Неужели плывут обратно в Академию Познаний? Но где же Обик тогда?

   – Как там наш младшенький? – будто учуяв мой интерес, спросил Солейран. – Кажется, он ни минуты не спал, так к нам торопился.

   – Скажешь тоже, - засмеялась девушка, прижавшись к боку мужчины, и положила голову ему на плечо. – Устал мальчик. Дай отдохнуть брату.

   – Вечно ты его защищаешь, вредина Анька, - вроде бы обиделся Солейран, а сам обнял жену за талию, притягивая к себе. Я видела: эти отношения пропитаны любовью. И невольно позавидовала. – С тех самых пор, как он чумазые картинки для тебя рисовать начал!

   – Ты-то только и делал, что поджигал все, что мне было дорого, - не удержалась Аня и показала ему язык. А дальше находчивый Солейран резко притянул девушку к себе, и я поспешила удалиться. Начиналась семейная сцена с поцелуем.

   Сердце вело меня вниз. Судно было небольшое, Обивану особо негде было прятаться. Внизу наверняка есть каюта. Туда я и просочилась.

   Как–то странно работал мой сон: Солейран и Аня меня не видели, а дверь в одну из нижних кают я спокойно открыла. Открыла – и застыла на пороге, увидев на узкой кровати спящего Обика. Сердце сжалось от тоски и долгого ожидания, и я сделала шаг навстречу, боясь того, что смогу его разбудить, потом еще один и еще, пока, наконец, не застыла у самой постели. Темные глаза с сияющей огненной полосой по краю – так вот как, оказывается, выглядели они по-настоящему – распахнулись сразу же, стоило мне присесть на краешек рядом с Обиваном.

   – Варька… - пробормотал сонный голос. – Наконец-то приснилась. И красивая такая…

   Странный сон, самый странный из всех возможных. Обиван просто взял и схватил меня в охапку, устроил рядом с собой, несмотря на то, что для двоих на кровати явно было мало места. Но Обик держал крепко, а я млела в его объятиях. Он рассматривал меня из-под опущенных ресниц, и я видела переливающееся по краю радужки золото. Демонический взгляд, из плена которого было невозможно вырваться.

   – Варька, я так по тебе скучаю… - признался Обиван хрипло. И поцеловал. Прижался теплыми сухими губами, заставляя меня вспыхнуть от корней волос до кончиков пальцев от одного невинного прикосновения.

   Скучал? И я скучала. Как же я скучала.

   – Варенька, милая, как ты там? – шептал он в перерывах между поцелуями. Я улыбалась, довольной кошкой принимая каждую целомудренную ласку, которую дарил любимый. Без стыда скользила пальцами под плотной рубашкой, надетой на Обиване. Два года позади, я совершеннолетняя. А значит, он не сможет меня остановить!

   – Жду тебя, - с удовольствием помогая ему устроиться сверху, улыбнулась я. Лежанка тут оказалась не из мягких, но тем острее воспринималось тесное соседство Обивана. – Жду, когда бросишь свои предрассудки и наконец-то вернешься ко мне, Обик. Я очень соскучилась.

   – Варька, я такой дурак был… – он уткнулся лицом в мое плечо, я же с удовольствием погладила его жесткие волосы, растрепав хвост окончательно. – Надо было забрать тебя с собой, когда закрывался портал, тебе все равно там не было бы жизни. Мне кажется, ты далекий потомок кого-то из богов, а таких людей из немагических миров забирают воронки. Ты могла бы навсегда потеряться. А теперь я не знаю, что хуже: не знать, где ты, или знать, но не иметь возможности прийти к тебе.

   – Это что еще за настроения! – внезапно разозлилась я, да так столкнула с себя Обивана, что он свалился на пол каюты. Однако не растерялся: потянул меня за собой, и я рухнула сверху, начав трясти его за грудки и наблюдая, как все сильнее разгораются глаза. – Ты что, тут за два года совсем руки опустил, чудак недоделанный?! Ты что, девушке надежду подарил и свалил восвояси, чтобы предаваться грусти и быть объектом чужого сострадания? Я тебя сейчас за это придушу, несносный ты мальчишка!

   Обиван стал истинным мужчиной: он знал способ прекращения бурной женской истерики. Перехватывая мою занесенную для очередного удара руку, он оставил меня без возможности атаковать, потому что вторая тут же отправилась следом, в его захват. Несправедливо! У него целая рука была свободна, я меня обездвижили в не самом удобном положении. Учитывая наличие платья, я вообще оказалась в дураках. Обиван, однако, эту ситуацию быстро исправил, притянув меня за шею свободной рукой и целуя так глубоко и сладко, что мысли из головы выветрились.

   – Варька, я же люблю тебя, - шептал он, отпуская. – Как ты такое могла подумать? Только ты и никто больше, Варька. Я ведь предупреждал: легко не будет. Со мной никогда не будет легко.

   – Меня пять воронок схватить пытались, - пожаловалась я, пытаясь вызвать в Обиване хоть каплю вины. – А забрала в итоге та, что выкинула к Древу Познаний, а ты тут говоришь, как скучаешь! Я столько миров ради тебя прошла.

   – Ва-а-а-рь? – в глазах напротив расплескалось настоящее золото. Куда делась привычная мне темнота? – А ты точно мне приснилась, а? А то я ведь в астрал частенько неосознанно выхожу, и этот раз мог не стать исключением. Ва-а-а-рь, - снова протянул Обиван. – Ну-ка, скажи-ка мне, ты в Пределах сейчас? В Академии Познаний? Варя?

   Он был слишком близко, а у меня в голове сильно путались мысли. Я не понимала в тот момент, чего хочу больше: поговорить или снова поцеловать Обивана. Зажмурившись и замотав головой, я сдавленно выдала:

   – Ой, что-то я не то сказала…

   – Ты сказала то, о чем я в принципе знать не мог, - голос Обивана зазвучал по-другому, и я распахнула глаза. Теперь на меня смотрел приготовившийся к выслеживанию дичи охотник. Я даже не заметила, когда он успел освободить мои руки и когда принялся по-хозяйски оглаживать тело, скрытое платьем. Я только уперлась в его грудь и смотрела, как гипнотизируют меня меняющие цвет глаза. – Выходит, мы с тобой находимся в едином информационном поле. Путешествовать по межмировому пространству я не в силах. А это может значить только одно.

   – Что же? – прошептала я, заинтригованная тайной, звучащей в словах Обивана.

   В следующее мгновение я стала пунцовой: кто-то очень шустрый и находчивый скользнул рукой под платье, начав путешествовать пальцами по коже ноги. Мысли стали путаться еще сильнее. Я тихонько застонала.

   – То, Варенька, что ты находишься в Пределах. То есть на моей территории. То есть тебе больше не сбежать. Во всяком случае, пока я не вернусь – уж точно. Ох, Варенька, и не завидую же я тебе…

   Его улыбка не предвещала ничего хорошего! Я это поняла, как только начали приподниматься уголки губ. И так смыться с того корабля захотелось, особенно учитывая тот факт, что рука Обивана добралась до белья!

   И чего, спрашивается, испугалась? Перед этим же сама хотела его раздразнить. А теперь что?

   А теперь он знает, что я в Пределах. И теперь он в лепешку расшибется, но вернется ко мне как можно скорее.

   Эта безумная надежда вперемешку со страхом породили такой всплеск эмоций, что я зажмурилась, не в силах справиться со всем сразу. А когда открыла глаза, очутилась в незнакомой комнате на кровати. В кресле сбоку спала Валентина.

ГЛАВА 4

Северный Срединный Предел, Академия Познаний

   – Проснулась?

   Глаза Валентины распахнулись сразу же, стоило мне пошевелиться.

   – Что это было, Валентина? – не стала медлить я. – Куда вы меня отправили? Что такое астрал?

   – О, с кем-то встречалась? – Валентина с блаженной улыбкой принялась разминать затекшие мышцы. Видимо, спать в кресле у нее случалось нечасто. – Вижу, немного информации тебе уже успели рассказать.

   – Я могу быть с вами откровенной? – я приподнялась на кровати и серьезно посмотрела на женщину.

   – Само собой, Варенька, - с готовностью согласилась та.

   – У меня ощущение, что вы все прекрасно знаете, а вопросы задаете, чтобы увести от себя след. В то время как и путь мой, и место назначения давно были вам известны.

   – Каюсь, грешна, - мелодично рассмеялась Валентина. – Но на то я и маг-кукловод, правда ведь, милая? – она озорно мне подмигнула. – Что отправишься к Обивану – догадывалась, хотя была вероятность другого исхода. Но обстоятельства, при которых вы расстались, сделали свое дело и принесли тебя именно к нему.

   – Обстоятельства? – насторожилась я, но Валентина энергично замахала руками:

   – Нет-нет, это пусть Обик сам тебе объясняет. Заварил кашу – его дело расхлебывать.

   – Кашу? – я почти испугалась, когда лицо Валентины прояснилось.

   – Это я образно. По мне, так все произошло просто прекрасно, хотя голова у сына в тот момент на плечах отсутствовала. Не волнуйся, ничего смертельного, это особенность всех мужчин в нашей семье. Обик вернется и все тебе расскажет. По поводу астрала, - она ненадолго задумалась, - впрочем, скоро начнутся занятия, и об этом расскажет мой муж. Могу