Расколотое небо. Эмили Рут

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА 23

АННОТАЦИЯ

Убийство ангела, обставленное пугающе-восхитительными декорациями, шокирует общественность и вызывает сразу несколько версий у полиции. Кто же убийца: маньяк, чьё тело за десять лет так и не было найдено? Его подражатель? Или псих с извращённым чувством прекрасного?

   Начиная расследование, Марина Лесницкая даже не подозревала о том, что для поимки преступника ей придётся не только обнажить личные тайны, но и встретиться лицом к лицу со своим собственным монстром.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Потерявшая крылья

ГЛАВА 1

19:00

   Цифры. Сотни цифр и много белого цвета. Кое-где мелькали вспышки камер: каждый желал отхватить кусочек чужой славы, а затем продать подороже. Потом бы любой ответил: бизнес и ничего более. Но он знал, бизнес лишь ширма для прикрытия личной агонии, сжигающей изнутри.

   Зависть – вот, чьё имя носили собравшиеся. Одно на всех. На всех, кроме неё. Ангелы не умели завидовать. Ещё и поэтому он любовался девушкой.

   Поэтому страдал.

   22:00

   Дождь за окном бил по асфальту, лупил по крышам автомобилей, гнал домой немногих прохожих, вызывая раздражение. Погода разбушевалась, пугая вспышками молний и грохотом неба – намечался продолжительный ливень.

   Синоптики единодушно следили за графиком, испытывая недоумение, по какой причине природа, давно управляемая высшими инстанциями, дала столь мощный сбой.

   Никто, даже сильнейшие маги не могли разом выключить дождь, закончить снегопад или выпустить солнце, но откорректировать температуру или силу ветра сложностей не представляло.

   Прогноз обещал кратковременный дождь, по силе чуть большей грибного, однако творящееся в городе безобразие никак не соответствовало данным.

   Единственный, кому происходящее было на руку, радовался в эту минуту, как дитя, подготавливая место преступления. Дождь лишь добавлял антуража, и это было идеально.

   Картина, вот-вот шокирующая общественность, должна была напомнить о легенде. Это был посыл всем тем, кто жил, не зная истории собственного рода.

   Он увидел её издалека: яркое платье просигналило маячком. Широкий зонт закрывал лицо, но убийца не сомневался – впереди ангел.

   Сделал глубокий вдох и шагнул навстречу.

   22:50

   Шёлковое платье холодило кожу, вызывая чувство дискомфорта. Заставляя снова и снова сожалеть о выборе: Алисии не нравилась ткань, раздражал цвет, смущали длина и глубокое декольте. Но «Штампы» нуждались в новой звезде, а звезда хотела провести время в обществе самой талантливой девушки-программиста. Единственной девушки среди двадцати работников компании.

   В сумочке завибрировал телефон, и, остановившись, Алисия цепким взглядом оценила содержание. За секунду вычленять необходимое, отсекать лишнее, распознавать эмоции – профессиональный навык, усиленный врождённым талантом. Все ангелы обладали умением считывать эмоции. Возможно, по этой причине её так и тянуло в «Штампы» – место, где чувства зашкаливали.

   «Ты надела красное? Ты уже на месте? Он пристаёт?» – высветилось на экране, а дальше ещё сто один вопрос в духе сестры.

   Ничего важного, решила Алисия, быстро набирая: «Оно ужасно. Подхожу. Я тебя ненавижу».

   «Ненависть губительна. Будь осторожнее» и смайлы.

   Будто Алисия этого не знала…

   Убрала телефон, перехватила зонт покрепче и ускорила шаг. Сердце забухало в груди, посылая сигнал тревоги.

   До звезды оставалась всего каких-то пара метров.

   23:00

   Когда она остановилась, он забеспокоился. Тщательно подготовленное убийство не могло сорваться. Он отрепетировал всё до мельчайших деталей, предусмотрел каждый возможный сбой. В конце концов, он жаждал этого больше всего на свете.

   Он жил этим.

   Но оказалось беспокойство напрасно – ангел подошла к нему и улыбнулась. Ему хотелось обнять её и закружить в вихре счастья. Убийце нравилось думать, что предстоящий важный шаг не менее важен и для неё.

   Он верил: ангел простит и примет смерть достойно. Она всё поймёт.

   Алисия в это мгновение всматривалась в лицо звезды и не могла отделаться от чувства неправильности происходящего. И дело заключалось не только в том, что, в отличие от той же сестры, она не сходила с ума по знаменитости с лиловыми глазами. От мужчины напротив исходили смешанные эмоции, словно чёрное хорошо замаскированное белым. Страх поднял голову, осмотрелся и начал царапать душу, напоминая об ожидающем дома питомце. В мыслях закопошились вопросы: «Как он будет без неё? Только Алисия и любит пухлого кота. Корма хватит на два дня, а дальше? Сестра живёт у парня и в гости не собирается. Как же бедный Пушок? Он ведь такой ранимый. И здоровьем слаб…»

   – Простите, Алисия, уделить много времени не смогу. Дома оставил больного кота. Волнуюсь. Извините, что вытащил вас в такую погоду.

   Эти простые слова решили судьбу ангела. Девушка пожала плечиками, и сама начала расспрашивать про питомца.

   Мужчина предложил спрятаться под крышей соседнего здания, и она согласилась, не зная, что именно там уже открыт последний в её жизни портал.

   23:08

   Путанные объяснения, толчок, и Алисия утонула в небе. В воздухе мелькнул нож, прочертил дугу в пространстве, коснулся кожи. Девушка не успела вскрикнуть. Она подумала, что кот, наверняка, беспокоится, и широко открыла глаза, предчувствуя смерть. Одинокая слеза скатилась по щеке и так и застыла, повиснув на подбородке. Немой вопрос в голубых глазах и никакого укора. Только «почему», не успевшее сорваться с губ, и пальцы, скребущие пространство.

   Звёзды между тем убаюкивали волшебством: их тела дарили призрачный неяркий свет, а небо всё больше поглощало, тянуло за собой, как будто желая указать Алисии верную дорогу.

   Дорогу домой…

ГЛАВА 2

– Маринэль, Маринита, – медленно читал парень в бейсболке, – Мариса, Мариника, Марина, – продолжил с ухмылкой, – Злыдня, Грымза, Ведьма, – обернулся. – Как думаешь, она и правда ведьма?

   – Нет. Я слышал, она человек, – ответил друг, внешне похожий на того, кто сразу же родился профессором. Очки сидели ровно, стёкла увеличивали и без того выпуклые глаза, совершенно белые волосы добавляли возраста, хотя самому парню приятно было считать это солидностью, а тон, каким произносились любые слова, отличался каким-то торжественным спокойствием.

   – А я слышал, что она по одному цвету способна узнать всю твою подноготную. Точно, ведьма.

   – Вряд ли. Вероятнее всего её способности обусловлены врождённой аномалией.

   – Ты ещё скажи, что веришь в байку с водой!

   – Но ты же веришь, что она ведьма?

   – Но тут же так написано!

   «Профессор» вздохнул:

   – Не исключено, что всё это лишь домыслы. Истории для запугивания. А ты… глупец.

   – То есть в воду всё-таки не веришь? – сощурился паренёк в бейсболке.

   – Теоретически такое возможно, но правду знает только она.

   – Так давай спросим! Интересно же!

   – Так она и ответит…

   – Сейчас и узнаем. Всё, я звоню в дверь, – широкая улыбка, палец потянулся к жёлтой кнопке и… замер. – Эм… а, вдруг, она действительно ведьма и превратит нас в… камень?

   – Тогда наши скульптуры украсят одну из улиц.

   Паренёк в ужасе округлил глаза.

   – Это просто юмор. Давай уже. Звони.

   – Точно?

   – Точно. А ты успел передумать?

   – Не знаю.

   – Струсил?

   Паренёк пожал плечами.

   – Но ты же хочешь узнать результаты?

   – Теперь не уверен… – снял кепку, пригладил волосы, надел обратно. – Может, и не стоит.

    – Как это?

   – Да просто! Узнаю по телефону. И вообще ну её! Займусь чем-нибудь другим.

   – Ты же об этом мечтал, – хмыкнул «профессор».

   – Размечтал!

   – Нет такого слова.

   – И ладно! Всё, отвали… – развернулся к лифту.

   – Подожди! Зря, что ли приходили? Давай хоть посмотрим, как она выглядит!

   – Да… Это интересно, рассказывают-то всякое, – задумался. – Ладно. Но заглянем только на минуточку. Скажем что… Проводим перепись населения!

   – Нет. Давно используют электронку. Притворимся рекламщиками.

   – А если ведьма спросит, что втюхиваем?

   – У меня кое-что есть. Смотри! – «Профессор» вытащил из рюкзака яблоко, повертел в руке.

   – И?

    – Скажем новый сорт.

   – Но это обычное яблоко, – разочарованно заметил паренёк.

   – Нет. Оно выпало из какого-то портала. Возможно, иномирного.

   – А-а-а, тогда ладно. Так я… звоню?

   – Звони.

   Паренёк зажмурился, открыл глаза, снял бейсболку, надел козырьком назад, затем перевернул, и, наконец, нажал кнопку.

   Птичья трель заполнила лестничный пролёт, дверь открылась, и в мальчишек вонзились ярко-синие глаза.

   «Настоящая ведьма…» – подумал испуганно паренёк и отшатнулся.

   «Любопытно…» – решил «профессор».

   «Глупые…» – вздохнула хозяйка квартиры, схватила обоих за куртки и без какой-либо нежности потянула внутрь.

***

Про женщину говорили всякое: слухи бродили самые немыслимые и не только о внешности – загадкой было опутано всё, что так или иначе касалось недавно прибывшей в Петербург ведьмы. Именно так называло её большинство. Сам Миша, подходя к двери, ведущей в квартиру, хранившей не меньше тайн, чем её новая хозяйка, легко вёлся на россказни, активно поддерживая и распространяя слух о страшной женщине, чьё появление уже месяц будоражило умы многих.

   Пока ведьма жила тихо: никаких кровопролитий, сжиганий, нарушений порядка. Ничего того, что бы оправдывало дурную славу, и всё же Миша почти не сомневался в том, что всё услышанное – правда. А если не всё, то почти.

   Поэтому увидев перед собой серо-зелёное лицо в бородавках, не удивился, но испугался. Руки старческие, венозные в пигментных пятнах. Эти пятна напомнили Мише капли горчицы. Подступила тошнота. Он терпеть не мог горчицу.

   Ведьма смотрела пронизывающе-холодными ярко-синими глазами и улыбалась малой частью своих кривых жёлтых зубов. Миша перевёл взгляд на друга: Марк не выглядел перепуганным или хотя бы обеспокоенным. В его очках пряталось любопытство исследователя. Паренёк тоже чуть-чуть успокоился, но всё равно вжался в кремовые обои. Чего ожидать от ведьмы он не знал, но подозревал – ничего хорошего. И, наверняка, она до сих пор никого из них не съела только по одной причине – выбирала пищу повкуснее. От собственной мысли Миша опечалился: сравнение выходило не в его пользу.

   У Марка были одни кожа, да кости, а он, хоть и не считался парнем в теле, но, однозначно, был поупитаннее. Да и сладкого ел намно-о-ого больше, а значит, кровь слаще… Н-да, по всему выходило, ведьма съест его.

   И ведь виноват он будет в этом сам! Купился на объявление: «Детектив ищет помощника! Все желающие могут взять бланки у робота, нажав соответствующую кнопку».

   Конечно, он бросился к Ботику, потому что всегда мечтал работать детективом! А тут такая возможность – грех не попытаться. Начнёшь с низов, а там, кто знает, как получится? Может, протекцию какую окажут.

   Бланк взял, почитал, ещё больше заинтересовался, потому как вопросы предлагались весьма занимательные. Например, кого вы бы охотнее взяли в напарники: оборотня или фею? Казалось бы, ответ очевиден – оборотня. Тот и посильнее будет, и острым нюхом обладает, и в следах разбирается, и запугать может, и оружия не надо. Зубы и когти отлично справятся даже с великаном. Хотя с громилой придётся повозиться. Но! Это лишь на первый взгляд всё так очевидно, а если изучать специальную литературу, а не только мифы и разные легенды, тогда ясно: ответ фея.

   Во-первых, феи обоих полов обладают исключительным обаянием, что не может не помочь во время того же допроса. Да и вообще к таким сразу тянутся и легко раскрывают душу. Во-вторых, они отличаются дружелюбием и спокойным нравом. Не все, естественно, но в большинстве. В-третьих, феи без каких-либо магических атрибутов считывают информацию с места преступления. Разные читают по-разному. Одни больше ладят с водой, другие с землёй, третьи с воздухом, и так каждый специалист в своей области. Это, несомненно, хорошо для детектива – меньше работы, быстрее результаты. К тому же все волшебные атрибуты занимают довольно много места, а так ничего тащить не надо – всё внутри напарника. В общем, сплошное удобство.

   Оборотни же крайне импульсивны, агрессивны, но при всех своих минусах могут за километр почувствовать нахождение преступника, поэтому в идеале напарника должно быть два. Фея всегда рядом, оборотень на подхвате.

   Миша так и ответил, а затем в графе пометки описал своё мнение относительно каждого из представленных вариантов. Подсматривая ответы у того же Марка, – отвечали вместе, сидя во дворе после института, – Миша слегка переживал, что так подробно отвечает. Друг был лаконичен, справился с сотней вопросов быстро, а он размышлял над каждым, ища подвох. И либо он слишком недоверчивый, либо почти всюду крылись уловки.

   Взять тот же вопрос о самом популярном (любимом) виде помощников у воров. Все знают: на кражу чаще всего берут ловких обезьян; попугаев, что способны заболтать любого; бесшумных змей; мелких грызунов в силу их умения пролезть, где угодно; насекомых. Тут в зависимости от необходимости: бабочки легко отвлекали внимание, некоторые жуки отлично маскировались, а пауки были мастерами паутины, способной удержать от падения тот же телевизор. Речь, конечно, не о простых пауках, а о специально выведенных около пятидесяти лет назад, особях. Совершенно умилительных, к слову, с лёгким пушком на тельце.

   И по идее, все они подходили под правильный ответ, но, если подумать, то становилось понятным: ответа нет. По крайней мере, так думал Миша. Воры пойдут на дело одни. Они не станут рисковать собственной жизнью, надеясь на то, что помощник вовремя ускользнёт, не выдаст, не захочет облапошить. Воры недоверчивы, эгоистичны – это та информация, в которой Миша не сомневался. Плюс, он исходил из логики того, как поступил бы сам.

   В конце опроса шло P.S. В нём говорилось: «Ответы сдать тому же роботу, нажав соответствующую кнопку. За результатами обращаться по адресу».

   После этого примечания многие слились. Адрес был на слуху у каждого в районе, а сам Миша знал, как минимум половину ребят, решивших не связываться с детективом, поселившимся в проклятой квартире. Да и кто в здравом уме сам пойдёт в место, пугающее до одури? Только они с Марком и оказались безбашенными до такой степени.

   Марк сдал заполненный бланк Ботику всего за день, а Миша потратил почти неделю. Наконец, оба набрались смелости и отправились в дом со страшной квартирой, мечтая, чтобы детектив и правда оказалась неординарной личностью. Не зря же про неё так активно фантазировали?

   Слава о ведьме, которую при свете дня так никто и не видел, шла впереди невидимки, обрастая всё более дикими и интригующими подробностями. Так что парни жаждали не столько узнать результаты, сколько выяснить правду. Интрига держалась нешуточной, как для Марка, питающего слабость к исследованиям, так и для Миши, обожающего всё непонятное и таинственное.

   А ещё друзей волновал вопрос: не окажется ли прав Ботик, предположивший, что всё это на самом деле всего лишь игра маскирующегося убийцы, жаждущего насытиться едой, явившейся лично? По мнению робота, в проклятой квартире мог поселиться либо настоящий маньяк, либо психопатка. Впрочем, того же мнения в эту минуту придерживался и Миша. Взгляд напротив его не на шутку пугал.

   «О чём же ты думаешь, ведьма? – размышлял, то и дело касаясь бейсболки, паренёк, – рассчитываешь калории? Обдумываешь рецепты? Выбираешь подходящие специи к человеческому мясу? Или всё-таки ломаешь голову над тем, где спрятать тело? Может, ты и не ешь никого, предпочитая запугивать до смерти или просто глумиться, а затем сжигать живьём, как это делали раньше с вами инквизиторы?»

   В конце концов, понимая, что ещё немного и буйная фантазия доведёт до обморока, Миша собрал все свои силы и выпалил:

   – Даже если вы хотите нас съесть, знайте, парни нашего возраста невкусные! Мы не младенцы, поэтому не молочные и сочности почти не имеем! И вообще человеческое мясо пригодно для еды только у спортсменов! А Марк весь в науке, а я спорт ненавижу, и ещё я… Я курю! Так что, съев нас, вы навредите себе же, потому что отравленный химией организм уничтожает ведьм изнутри быстрее, чем любой яд!

   Про себя подумал, что, если уж говорить совсем честно, то он не то чтобы прямо уж курил, как какой-нибудь гопник – попробовал пару недель назад, закашлялся и решил, что будет демонстрировать крутость перед симпатичной Катей иным способом, но ведьме, безусловно, этих подробностей знать не обязательно.

   Та ухмыльнулась, а паренька понесло:

   – И между прочим, я сегодня ел шаверму, чипсы, сухари с беконом, шоколад с ликёром и пил кофе с лошадиной долей сахара! У вас будет несварение! Оно вам надо? – бросил взгляд на обалдевшего друга и добавил: – И Марка тоже есть не рекомендую! Он ел гамбургеры – целых два и картошку фри.

   – Какое питательное меню, – хмыкнула ведьма. – Ты, – указала пальцем в сторону «профессора» – уходишь, а ты, – жутко улыбнулась Мише, – остаёшься.

   До последнего паренёк надеялся, что друг его в беде не бросит. Наверняка, откроет дверь, шагнёт за порог, а потом как резко швырнёт заклинанием… Застанет ведьму врасплох, схватит Мишу, и всё закончится. Не зря же Марк родился в семье магов? Он умеет такие словечки произносить… Закачаешься. На раз, два любую ведьму обездвижит. А большего и не требуется.

   Но друг бросился к лифту, ни разу не обернувшись. Дверь захлопнулась, и Миша остался один на один с кошмаром.

   «Ладно, паниковать рано, – убеждал себя паренёк, – сейчас Марк домой примчится, всем всё расскажет, полицию вызовут, хеппи-энд», – но спасительная мысль не шибко грела. Ещё и ведьма смотрела так, что пробирало до дрожи. Миша отчаянно вспоминал, как спасаться от тёмных существ. К счастью, память подкинула парочку способов. Правда, подходил только один: прочие нуждались в специальных атрибутах, а прочесть молитву, прогоняющую зло, он мог без проблем, даже шёпотом, главное, смотреть в глаза ведьме, не моргая.

   Приготовился, сделал глубокий вдох, насколько позволяли лёгкие, зажатые тисками страха, и уставился в ярко-синюю бездну.

   «Свет поглощает, белое накрывает, чёрное отпускает, зло умирает. Да прибудет со мной сила добра и уничтожит всё скверное, что есть рядом», – повторил трижды, как учили. И, конечно, не ожидал, что ведьма в ту же секунду исчезнет, шипя от боли и моля о пощаде, но хотя бы скривиться та была обязана. А эта стояла молча и не реагировала.

   Вообще никак!

   Тут-то Мишу прошиб холодный пот. Он почувствовал, как ноги немеют, и по-настоящему испугался.

   – Ладно. Довольно, – ведьма вытащила из кармана халата обыкновенную барбариску, положила на язык и неожиданно преобразилась. – Теперь уже не такая страшная? – ухмыльнулась, поправляя золотистые волосы.

   Миша ошарашенно молчал.

   – И в обморок не упадёшь? – уточнила женщина. – Замечательно. – А если так? –обернувшись, свистнула. – Эй, выходи. Обедать пора!

   Из-за угла появился маленький дракон, и Миша окончательно потерял дар речи. Он уже понял: есть его не собирались, а поиздеваться очень даже. И большими глазами смотрел на создание. Паренёк не столько был напуган происходящим и драконом, в частности, хотя огнедышащее создание и представляло собой угрозу, с ним всё-таки можно было поладить – в институте этому учили. Мишу поражал сам факт нахождения существа в жилом помещении.

   Факт существования дракона, в принципе.

   Каждый мало-мальски образованный студент знал, что крылато-чешуйчатые змеи вымерли и причём очень-очень давно. Ещё в те времена, когда люди считали ведьм, оборотней и вампиров нечистью и вели охоту на эту самую нечисть, а не жили по соседству и, тем более, составляли пары. Когда ангелы следили за порядком с небес, играя роль этаких невидимых стражей, знали судьбу каждого и даже помыслить не могли о том, что когда-нибудь наденут костюмы и станут работать на Земле; русалки прятались ото всех, не имея понятия о магии и возможности гулять своими ногами по улицам, а драконы пугали одним своим видом и считались людьми вымыслом.

   Миша, родившийся в человеческой семье, с удовольствием слушал сказки о громадных тушах, дышащих огнём и способных за раз спалить целый город, восхищаясь их силой и интеллектом – о последнем, к сожалению, частенько забывали – и с детства мечтал побывать в музее Китая: единственном месте, где силой волшебства оживали легендарные драконы.

   Он сотни раз просматривал в интернете ролики, любуясь удивительными созданиями, мечтая нырнуть в прошлое и застать их живыми. Но машину времени изобрести пока так и не смогли, и, хотя опыты велись с незапамятных времён и людьми, и магами, загадка овладения четвёртым измерением по-прежнему оставалась загадкой.

   В другой ситуации Миша бы скакал от счастья, рассматривал создание, не скрывая восторга, и сажал аккумулятор мобильника, делая селфи, но сейчас хотелось одного – разобраться, в конце концов, что здесь вообще происходит. Откуда дракон? Зачем красавица притворяется жуткой ведьмой? И почему Марка отпустили, а его нет?

   Он уже собрался и дальше притворяться храбрецом и спросить её об этом прямо в лоб, но та заговорила первой:

   – Не разочаровал. Молодец. Нервы крепкие, стрессоустойчивость высокая, выдержка приличная. Я в тебе не сомневалась, и всё же было бы крайне печально, не оправдай ты моих надежд. Пойдём на кухню. Снегурочка проголодалась. Ну? Что ты застыл? Тебя есть никто не собирается. Не бойся, – улыбнулась. – У Снегурочки в рационе нет человечины.

   – А…

   – А можно ли тебе уйти?

   Медленно кивнул.

   – Если не мечтаешь участвовать в увлекательных и опасных расследованиях, – пожалуйста, дверь открыта. Ты решил, она заперта, но нет, поверни ручку и свобода. Если же тебе хоть чуточку любопытно, что происходит, и зачем ты мне понадобился, кроме как для обеда, прошу за стол.

   Миша колебался. С одной стороны, врождённая тяга к неизведанному тащила вперёд. С другой, ситуация выглядела странной, женщина подозрительной, а дракон облизывался, вызывая чувство тревоги. И смотрел зверь не в сторону кухни.

   Ведьма протянула руку:

   – Мы – люди в основной своей массе недоверчивы, и я тебя понимаю. Ты понятия не имеешь, кто я такая, и что творится вокруг. Но, если твои сомнения связаны исключительно со мной и драконом, я легко тебя успокою. Родители знают, где ты: я им уже звонила, они дали добро. Касательно драконов: они всегда питались людьми, но… Подожди нервно касаться своей кепки. Все – не значит этот. Снегурочка – особенный дракон. Её вывели специально для меня, так что можешь успокоиться. Она ест исключительно животных. Изредка птиц. Не бойся. Можешь пожать мою руку. Не зря же я её тебе протягиваю? Меня зовут Марина Алексеевна. Я детектив. Тот самый, о ком ты слышал море баек. Ты можешь обращаться ко мне по имени. Я не ведьма, человек, как и ты. Причину маскарада ты, вероятнее всего, уже раскусил, а если нет – объясню по дороге. У нас весьма плотный график. Мы быстро обедаем и едем на место преступления. Вижу прежнее сомнение в твоих глазах. Что ж. Если его причина кроется в боязни возлагающейся на тебя ответственности, тогда мы можем попрощаться прямо сейчас. Время не медлит, Снегурочка голодна, и я бы тоже не отказалась перекусить. Итак, твоё решение? Доверишься незнакомой женщине, о которой легко распространял гнусные слухи или откажешься от своей мечты?

   Парень не удержался, снял кепку, надел обратно, несколько раз перевернул.

   – Что скажешь, Миша?

   Он не знал, что ответить.

   Решение подсказала Снегурочка, притащив с кухни ярко-малиновую миску и сунув её в руку студенту.

   – Хочет, чтобы ты её покормил, – объяснила Марина.

   Дракон кивнул, будто поняв человеческую речь.

   Парень вздохнул и осторожно взял миску.

ГЛАВА 3

Марина сидела за столом и рассматривала парнишку, практически не сомневаясь в том, что он останется. Пускай тот по-прежнему мялся на пороге с миской в руках и покусывал губы, его глаза говорили значительно больше, чем язык тела. Безусловно, он нервничал, испытывал страх, недоверие, но вместе с тем внутри него кипел энтузиазм искателя приключений.

   Знакомое чувство. Приятное. Марина улыбнулась.

   – Итак, Миша. Предлагаю нам установить рабочий контакт. О дружбе ничего не говорю – рано, да и друзей я завожу редко. Как я уже говорила, у нас мало времени, так что прекращай нервировать и себя, и Снегурочку, открывай холодильник и начинай нас кормить.

   – Н-нас? – тихо переспросил парень.

   – Именно. Или ты хочешь оставить меня голодной?

   – Но…

   – Но готовить тебе ничего не нужно. В холодильнике есть всё необходимое. Запоминай. Я ем только овощные супы и только с мелко нарубленной зеленью. Прошлая помощница забыла о последнем пункте, так что тебе придётся взять ножик и порубить петрушку с укропом. Миша, ты ведь умеешь пользоваться ножом?

   – Я-я…

   – Ты, ты. Так умеешь?

   – Ну… да.

   – Замечательно. Не делай такие глаза – ты ко мне ещё привыкнешь. Сейчас время обеда, поэтому налей мне суп, Снегурочке подогрей кусок свинины с верхней полки, а я пока отвечу на все твои вопросы, если, конечно, посчитаю это нужным. Итак, Миша, спрашивай. Наверняка, вопросов уйма, и они так и рвутся с языка, но путанность в мыслях мешает сосредоточиться и озвучить хоть один. Я права?

   – Ну да… То есть нет!

   – Отлично. Уже целых пять слов. Прогресс. Что ж, поставь миску. Снегурочка тревожится. Ты ей симпатичен, но голодной быть не понравится никому.

   Паренёк бросил посуду, и та укатилась под стол. Дракон издал нечто, схожее с поскуливанием, подскочил к миске и обнял её своими кожистыми серебристо-белыми крыльями.

   Миша подумал, что их цвет можно сравнить с искрящимся на солнце снегом, и невольно улыбнулся. Он любил снег.

   – Наконец-то ты думаешь не только о происходящем в данную минуту, но и о чём-то вне стен этой квартиры, – заметила женщина, возвращая его в странную реальность. – Сразу поясню: я не читаю мысли, но твои написаны на лице, а по нему читать легко. У тебя очень говорящая мимика, ты знал?

   Неуверенно кивнул.

   – В нашем случае, это, скорее минус, чем плюс. Ни к чему светить эмоциями – их лучше скрывать, но…– вздохнула, – твои плюсы перечёркивают этот минус.

   Дракон вновь подошёл к пареньку и уткнулся в руку, но на этот раз не миской, а своей мордой. Миша в эту минуту вспомнил всю свою недолгую жизнь, женился на Катьке и умер, воскрес и снова родился.

   – Она не отстанет, – Марина кивнула в сторону Снегурочки, – так что лучше покорми. Вообще-то для тебя это должно быть честью кормить моего друга.

   – Вы… вы сказали, – набрался храбрости Миша, сглотнул и продолжил, – что у вас нет друзей.

   – Неверно. Я сказала, не часто завожу друзей, а это не одно и тоже. Со Снегурочкой мы вместе давно, и она как раз входит в узкий круг близких мне созданий.

   Пареньку померещилось, будто между словами «вместе» и «давно» в глазах женщины проскочила грусть или тоска. Что-то болезненное. Лицо на секунду стало живее. Но мгновение прошло, и детектив всё с тем же непроницаемым лицом продолжила:

   – Ты можешь узнавать обо мне и параллельно кормить Снегурочку. Или два дела одновременно тебе не по плечу?

   Он молчал. В голове творился совершеннейший кавардак.

   Марина поднялась из-за стола, забрала миску, погладила дракона и ласково спросила:

   – Хочешь, чтобы тебя покормил он?

   Снегурочка опустила голову.

   – Это значит да, – пояснила женщина. – Давай, Миша. Не робей. Минуты утекают, а нас, между прочим, ждёт труп.

   – Труп?! – студент отшатнулся, едва не выпав за порог. Удержала Снегурочка, схватив зубами за рукав куртки.

   – Точно, Снегурёнок! На кухне в верхней одежде – это верх неприличия. Миша, раздевайся.

   Дракон отпустил, сел рядом. Миша послушно стянул куртку и прижал к груди.

   – Вешалка в коридоре. Слева от двери. Увидишь. И заодно повесь кепку. Не люблю, когда за столом сидят в головном уборе. Что стоишь? Снимай, – потянулась рукой к бейсболке, но дотронуться не успела.

   – Нет! – вскрикнул Миша. – Не трогайте её! Не смейте!

   На какое-то время оба замерли: эмоции электризовали воздух, а два человека изучали друг друга.

   Первым сдался паренёк:

   – Я её не сниму. Извините.

   – Хорошо, – после паузы согласилась Марина. – Я всё понимаю. Это твоя память. Подарок настоящего отца, верно?

   – К-как вы узнали? Это по силу только ведьмам! Вы читаете мысли? Вы за мной следили? – всполошился, крепче прижал куртку к груди, сделал шаг назад.

   – Неважно, как я узнала. Важно то, что я уважаю твой выбор. Ты волен хранить память о бросившем тебя отце, потому что ты сам считаешь это правильным. Можешь оставить кепку. Но Снегурочку накормить придётся. Если она выбрала того, кто подаёт ей еду, то лучше с её мнением считаться.

   – Да кто вы такая, драный кот?! – закричал Миша.

   – Та, в ком ты нуждаешься, – спокойно ответила Марина. – А теперь давай уже пообедаем. И раз ты не способен сам погасить собственное любопытство, я сама озвучу вопросы. Доставай свинину.

   Миша помотал головой, начиная понимать, что сбежавший Марк, возможно, не самая большая проблема и уж его-то поступок точно можно было бы оправдать, а женщина вела себя нелогично и просто отвратительно. Она принимала его за прислугу! Сама что ли, не в силах разогреть еду и покормить дорогого друга?!

   Парень чувствовал, как язычки пламени – именно так он представлял злобу – зашевелились, норовя, если уж не сжечь, то опалить душу точно и решался на то, чтобы уйти. Загадки загадками, любопытство любопытством, но прислуживать ненормальной женщине, пускай, и красивой, в его планы не входило.

   – Злишься. Хочешь сбежать. Что ж. Удерживать не стану, – бросила взгляд на часы, – знаешь, Миша, уходи. Я ошиблась. Всё, ты свободен. Иди, – отвернулась. Дракон тоже отвернулся и демонстративно изверг маленькое пламя.

   «Рассердилась? – удивлённо подумал студент. – Обе рассердились?.. Хотя… мне-то какое дело? Драный кот с ними», – и направился к двери.

   – Убийство ангела, Снегурочка, могло быть сделать его знаменитым, но раз ему это не интересно, справимся сами. Пресса, телевидение, встречи со знаменитостями. Я слышала, покойную знал сам Андрей Краш. Кстати, он, наверно, уже заждался нас в своём пентхаусе под Питером, а мы всё медлим из-за этого студента. Ничего, сейчас пообедаем и поедем.

   Миша твёрдо вознамерился уйти, но последнее упоминание буквально заставило остаться. Он отпустил дверную ручку и повесил куртку на вешалку.

***

Дракон причмокивал от удовольствия и очень даже аккуратно для своего рода, ел сырой, но тёплый свиной окорок, а Марина, макая чёрный хлеб в блюдце с кетчупом, наслаждалась овощным супом. Глаза радовались изобилию петрушки и укропа, щедро набросанных в тарелку рукой студента, жавшегося в уголочке и медленно перемешивающего чайной ложкой кофе. Миша на автомате бросал в кружку сахар, переводя взгляд с женщины на её питомца.

   – Ты бы мог нормально поесть, – заметила Марина, отставляя пустую тарелку. – Мы едем надолго. Дорога тоже неблизкая, так что рекомендую подогреть себе такую же порцию.

   – Я… я не голоден. Спасибо.

   – Как хочешь, – ухмыльнулась, – в твоём сахаре нет кофе, – поднялась из-за стола.

   – Что, простите?

   – Выходим, раз ты сыт.

   Снегурочка вылизала миску и собралась лизнуть ладонь человека, накормившего вкусным мясом, но Миша отодвинулся, вызвав в глазах дракона лёгкое недоумение.

   – К ней тоже привыкнешь, а посуду помоешь, когда вернёмся. Поехали. Снегурёнок, пока, – улыбнулась.

   – А она не поедет с нами?

   – Нет, Миша. Это же тебе не полицейская собака, а дракон всё-таки. Она останется дома. И прихвати зонт: он лежит в тумбочке в коридоре.

   – Но на улице нет дождя, – секунду помедлил и добавил: – А-а-а… Вы про то, что в Питере дождь может начаться в любую секунду!

   – Я о том, что убийца может вызвать такой же дождь, как это сделал накануне.

   – То есть вы хотите сказать, что кто-то специально изменил силу осадков? – Миша бежал вслед за Мариной по ступенькам. – Но это глупо!

   Женщина обернулась и одарила его снисходительной улыбкой:

   – Глупо думать, что я не права.

   – Но зачем? Вода же смывает улики!

   – Только не те, что оставил этот убийца.

   – Не понимаю.

   Она не стала ничего объяснять. Обернулась, нажимая кнопку:

   – А не послушался ты зря. Промокнешь.

   – Я?

   Марина открыла подъездную дверь, и затем, буквально кожей ощущая взгляд поражённого студента, вытащила из сумочки чехол с зонтом.

   Накрапывал дождь.

   Они пересекли двор, попетляли по улице. Завернули за угол очередной многоэтажки. Марина, зажимая ручку зонта между плечом и подбородком, сняла магическую защиту с транспорта и поманила студента к себе. Его реакция не удивила, лишь вызвала улыбку. Отвисшая челюсть и ступор – это привычный набор для каждого, кто видел, на чём ему предстоит ехать.

   – Это… мотоцикл? – неуверенно уточнил продрогший парень, подходя ближе и осматривая «коня».

   – Не совсем. Это изобретение М2016 – универсальный транспорт. Его запчасти расположены в специальном портале, взаимодействующим с М-кой посредством электронного чипа, закреплённого на панели под рулём. Это всё я рассказываю тебе не просто так. Как мой помощник, ты не раз будешь выполнять поручения, используя М-ку. А поскольку предыдущие создания попадали в аварии, то лучше тебе изучить устройство универсала и не пренебрегать инструкцией. Впрочем, этим ты займёшься позднее. Всё, что тебе нужно уметь в данный момент – это надевать шлем.

   – О-чу-меть… – только и смог выговорить Миша, опускаясь на сидение. На мотоцикле ему уже доводилось ездить и не раз: Катьке надо было доказать свою крутость. Но на таком навороченном он отправлялся в дорогу впервые. Сердце невольно подскочило от восхищения. Мише казалось, что шлем надевают слабаки, но он решил промолчать, боясь ненароком разозлить детектива. Он плохо представлял её в гневе, а вернее не представлял вообще, но вызывать подобные эмоции и проверять, что из этого выйдет, не собирался.

   Марина спрятала зонт в портале, привязанном к транспорту, ввела комбинацию цифр на панели управления, и Миша увидел, как над головой опускается прозрачный купол.

   – Шлем надел? Тогда вперёд.

   – О-чу-меть… – снова прошептал Миша, неловко обхватывая женскую талию.

   М2016 выехал со двора.

***

– Готов задавать вопросы или ещё не пришёл в себя? – поинтересовалась Марина, когда, объезжая пробку, они свернули на улицу Пограничника Аистова. – Лучше спроси обо всём сейчас, а то прорвёт, как остальных прямо на месте преступления или во время допроса – стыда не оберёшься за вас... Ехать долго. Убийство на окраине, так что время есть. Начинай.

   – Подождите. Так мы что, едем не в дом Краша?

   – Нет. Туда, где убили ангела.

   – Но вы сказали…

   – Сказала, что он был знаком с жертвой, а ты снова домыслил то, что сам захотел.

   – То есть обманули.

   – Ускорила процесс принятия решения. Ты бы в любом случае остался со мной, но упоминание рэпера отмело те сомнения, что могли возникнуть в твоей светлой голове.

   – Так вы выбрали меня, потому что я умнее Марка?

   – Друг умнее, но в расследованиях очень часто происходят вещи, не поддающиеся логике и анализу. Здесь нужна интуиция, чутьё, разностороннее мышление, а не сухая зубрёжка по учебникам. – Подмигнула ему в зеркале, – мне понравились твои рассуждения насчёт оборотня и феи. Ты правильно ответил. Почти.

   – Почему почти? – нахмурился Миша.

   – Детектив никогда не возьмёт в напарники и того, и другого – слишком разные сущности. Попереубивают друг друга. Напарники должны быть схожи по темпераменту. Но схожи, не значит идентичны. Скорее близки.

   – Тут я бы поспорил.

   – Поспорь, – рассмеялась, – спорить я люблю.

   Миша замолчал.

   Марина уловила в его глазах грусть и спросила:

   – Вспомнил отца?

   – Вас это не касается.

   – Как скажешь. Ещё вопросы будут или прочее понятно?

   Парень выдохнул – не хватало ещё показывать этой ненормальной свою слабость. Тема отца была самым уязвимым местом, и малейшее упоминание о нём больно ранило. Миша не готов был раскрывать душу женщине, и без того знавшей больше положенного, поэтому отвлёк себя изучением билборда компании «Штампы». Марина взглянула на ту же рекламу:

   – Что ты о них знаешь?

   – О ком?

   – О «Штампах».

   – Название говорит само за себя, – хмуро ответил Миша, – штампуют одинаковых певцов и певиц. А что?

   – Убитый ангел работала в компании.

   – Звёзд часто убивают, ничего удивительного. Много врагов, сплошная зависть и, конечно, жадность. Деньги – почти всегда причина смерти, если вы имели ввиду это.

   – Только жертва не была звездой, – заметила Марина.

   – Родственница? Подруга? Правая рука?

   – Рядовая сотрудница отдела программирования.

   – Туда берут девушек? – удивился студент.

   – Вообще нет, но она почему-то там работала. Версии?

   Миша оживился:

   – Родители шишки.

   – Нет.

   – По старой дружбе.

   – Неверно.

   – Устроил жених?

   – Ни с кем не встречалась.

   Миша задумался:

   – А зачем ангелу в принципе работать программистом?

   – Возможно, не всех красавиц прельщает жизнь под камерами.

   – А раз она отличалась от других, то и убить её могли по этой самой причине.

   – Любопытно, не правда ли? – подмигнула детектив.

   Миша сделал вид, что ему по барабану.

***

Компания «Штампы» считалась своеобразной фабрикой звёзд. Молодая, сформированная парочкой акул шоу-бизнеса, чьи имена были у всех на слуху, она второй год подряд выдавала пачками исполнителей. В основном, продюсеры работали с жанром поп, но иногда от «штампованных», как их прозвали в народе, можно было услышать что-то из хип-хопа и смешанных стилей. Все отличались эпатажностью и любовью к скандалам. Все имели слёзную биографию и отличного PR-менеджера.

   Их клипы крутили по всем музыкальным каналам, они принимали участие в ток-шоу, где ведущие с сомнительной репутацией задавали грязные вопросы, получая на них такие же грязные ответы.

   Марина терпеть не могла это конвеерное производство с его куклами и клоунами, известными на всю страну, хотя и понимала, какие причины заставляют вполне себе музыкальных ребят кривляться перед камерой, жутко хрипя или картавя, проглатывая окончания слов или вовсе не выговаривая половины текста. Деньги – неутолимая жажда, сводящая с ума очень многих. Жажда, почти всегда окрашенная цветом крови.

   Марина ненавидела расследования, связанные с шоу-бизнесом.

   М2016 остановился в начале улицы. Женщина достала зонт, включила защиту, вздохнула, глядя на Мишу, любезно предложила под свою «крышу»:

   – Иди сюда. Не хватало ещё, чтобы ты простудился в первый же день. Но на будущее запомни. Если я что-то говорю – выполняй.

   – Дождь не сильный, я и так дойду.

   – Гордый. Ладно.

   Они уже подходили к месту, огороженному полицейской лентой, когда студент заметил Ботика:

   – А роботам здесь разве можно находиться?

   – Если они со мной – да.

   – Подождите… Так он… Да нет. – парень замотал головой. – Он что, с самого начала работал на вас? Он специально запугивал меня и Марка байками о том, что вы ведьма, маньячка и чёрт знает, кто ещё, чтобы проверить? Да?

   – Наконец-то ты включился в реальность, – хмыкнула Марина.

   Миша злился. Он не водил дружбу с Ботиком и ему подобными, но знал эту машину уже пару лет, однако даже не подозревал, что тот может быть в одной связке с детективом. И ладно бы с каким другим, но с этой ненормальной! Парень искренне сочувствовал Ботику: работать с Мариной он и врагу бы не пожелал, а робот с лиловыми глазами-пуговицами попал навечно.

   Мишин дедушка, ныне покойный, был изобретателем. Половина роботехники в Питере проектировалась по его наработкам: почтальоны, автомойщики, кофемашины, техника для уборки, некоторые считыватели в транспорте, машинисты поездов дальнего следования.

   Роботы давно вошли в жизнь людей и заняли свою нишу, привнося значительные плюсы в людской образ жизни. С их появлением отпала необходимость работать в ночные смены – теперь этим занимались машины, ускорилось обслуживание клиентов, повысилось качество во многих сферах.

   За десять лет машины сумели заслужить доверие и доказать свою необходимость, и, хотя по-прежнему оставались те, кто считал их злом, скрытой угрозой и видел потенциальную опасность в искусственном интеллекте, Миша к таковым, точно, не относился. Он помнил дедушкины рассказы, трепет, с каким старик относился к своим созданиям и прекрасно знал: связка хозяина и робота навсегда. Он этим восхищался.

   У них дома тоже был такой: выполнял работу по дому. Верная, безотказная машина, не знающая усталости и слов «сделаю это попозже» или «давай завтра».

   Руба – модель с неограниченной картой памяти, перестала работать, когда хозяйка, бабушка Миши умерла от пневмонии. Глаза Рубы закрылись ровно через минуту после того, как женское сердце перестало биться.

   Несмотря на то, что сам Ботик относился к машинам общего пользования, у него тоже имелся свой «начальник», и, хотя роботы могли выполнять поручения от высших чинов, к которым, естественно, относилась полиция и детективы, в частности, у Миши на этот счёт имелись большие сомнения. Студенту очень бы хотелось думать, что Ботик просто помогает Марине и ничего более, однако то восхищение, с каким робот смотрел на эту странную и красивую женщину, отметало всякие сомнения. Так смотрел только раб на своего хозяина.

   В эту минуту Миша впервые задумался о сути связки, и эти мысли ему не понравились.

   – Что у нас? – тем временем спросила детектив у робота, и тот, поклонившись, ответил: – Очень и очень странненькое дельце. Страшненькое, я бы сказал, потому что ничего непонятненько.

   Миша невольно поморщился: манера Ботика выражать свои мысли раздражала. Её ещё можно было потерпеть минуту, две, от силы десять, но дольше выдерживали только самые стойкие. Однако Марина слушала внимательно, ничем не выдавая своих эмоций, и студенту стало любопытно, как долго она сможет терпеть все эти словечки? Про себя он дал детективу ещё секунд сто двадцать и крайне изумился, когда монолог всё продолжался и продолжался, а Марина не только не перебивала, но и делала какие-то заметки. По старинке. Шариковой ручкой. В блокноте.

   «Похоже, ненормальная совсем ненормальная», – с ухмылкой решил Миша, отказываясь признаваться себе в том, что этот факт его лишь больше интриговал. Женщина с ярко-синими глазами не могла оставить равнодушным того, кто с пятого класса не видел блокнотов, ведь Мишино поколение училось по компьютерам и сенсорным доскам. Ручки, карандаши давно потонули в прошлом вместе с предрассудками, относительно того, что ведьма всегда зло, а демоны им прислуживают.

   Лёгкая ностальгия погладила сердце. Миша почти забыл то чувство, когда ручка с характерным звуком слегка нажимала на бумагу, создавая символы, буквы. Стихи. Он держал это в тайне от родителей и Марка, но часто, закрываясь в своей комнате брал экран и писал о любви. Старался для Катьки. Мотоцикл её не зацепил, сигарета во рту не привела в восторг, и парень надеялся, что романтика станет именно тем рычагом, что сдвинет отношения с мёртвой точки. Хотя отношения сказано громко. Одногруппники со схожими интересами: оба любили криминалистику и обожали ужастики с участием вампиров.

   Миша заглянул в блокнот.

   – Краш? – удивлённо воззрился на Марину.

   – По описанию совпадает. Впрочем, как и многие другие. Это лишь одно из тысячи имён, пришедших в голову. Поэтому, предупреждая твой вопрос, отвечу сама: нет, я не уверена, что он преступник и нет, не думаю, что это вообще сделал человек.

   – Почему?

   – Ты слушал рассказ Ботика?

   Миша закивал.

   – Ты покраснел – это плохо. Врёшь и сам же себя выдаёшь. Человек не способен провернуть подобное. К тому же слишком многие факторы выдают сущность, владеющую магией.

   – Да-да-да, сильненько выдают. Убийца заморозил тело, чтобы другие как можно дольше любовались творением его рук. И провернул всё красивенько, чистенько.

    – Мы сейчас об убийстве? – уточнил студент, испытывая лёгкую неприязнь к роботу. – Разве смерть может быть красивенькой?

   – Сейчас ты сам всё увидишь, если, конечно, готов столкнуться со смертью не в эмуляторе с участием роботов, прости, Ботик.

   – Я привык. Всё нормальненько.

   Марина кивнула и продолжила, обращаясь к Мише:

   – А в реальной жизни. Готов?

   – Я не трус, если вы об этом.

   Усмешка легла на губы детектива:

   – Я не говорила, что ты трус. Я спрашивала о твоей готовности. Убийство – это всегда драма. Это испытание, запомни.

   – Я не идиот, понимаю. Не надо со мной как с маленьким.

   – Я лишь пытаюсь тебя морально подготовить к той картине, что предстанет перед глазами всего через какие-то пару мгновений.

   – Что-то длинная прелюдия, фигня какая-то. Я, может, и видел смерть только на симуляторе, но эмоции испытывал настоящие, так что хватит уже пугать, Марина Алексе…

   – Марина, – тут же поправила женщина. – Алексеевну добавишь, когда я поседею и перестану соображать, ясно?

   Кивнул.

   – Она не зря всё это говорит, – встрял Ботик. – Ты сейчас, Миша, не просто увидишь что-то ужасненькое, но и почувствуешь такое, к чему нужно быть готовым хотя бы чуточку. К смерти подготовиться нельзя, к её приятию тоже, но помочь организму можно. Реальная сцена убийства – совсем не то, что картинка на экране, а характерный запах после разморозки… В общем, Миша, я бы тебе порекомендовал для начала принять вот эти мятненькие леденцы, – нажал на кнопку, расположенную там, где у людей нагрудный карман, вытащил зелёные пастилки и протянул Мише. – Они перебьют неприятненький запах.

   – Ерунда, – фыркнул студент. – У меня крепкий организм и такие же нервы. По-моему, вы просто пытаетесь меня напугать или… – сощурившись, повернулся к детективу, – снова проверяете?

   – Пытаюсь помочь, – вздохнула та, – но раз ты готов, иди за мной.

   – Только там уже этот… пухленький, – сообщил робот, – я говорил, что дело берёте вы, но его разве остановишь?

   – Хорошо, – улыбнулась детектив, предвкушая встречу. – Готова поспорить, у него уже полно версий.

   – Это вы о ком? – поинтересовался Миша.

   Марина не ответила. Она мысленно готовилась к словесной атаке и настольному теннису, где в роли мячика выступали знания.

***

Дождь перестал, и детектив отдала зонт Ботику. Хлюпая по образовавшимся лужам, троица прошла той же дорогой, что и ангел в день смерти, остановилась напротив широкого светящегося овала.

   – Больше метра шестидесяти, точненько-точненько.

   – Верно, Ботик, – Марина вытащила из сумки сканер, давно заменивший рулетку, приложила инструмент, измеряя расстояние от асфальта до верхней точки портала. Продолжила: – Если точнее, то метр шестьдесят восемь, значит рост убийцы не больше данной величины.

   – Почему? – искренне удивился парень.

   – Похоже, что кто-то плохо разбирается в портальной магии.

    – Кто-то – это я, что ли?

   – Ты, Миша, иначе бы знал, что портал всегда сжимается в момент прохождения через него любой сущности. Он меняет свою высоту, становясь на пару сантиметров ниже. Удобно ли преступнику нагибаться, рискуя получить энергетическую травму, столкнувшись с верхушкой портала?

   Парень замолк.

   – Мариночка! – воскликнул появившийся из светящегося прохода мужчина с объёмным пузом. Широко развёл руки, улыбнулся.

   Детектив подумала, что от такой искренней улыбки у неё бы лицо треснуло. Растянула губы в ответ.

   – Снова притворялась ведьмой, чтобы всё разведать? А на месте я всё равно оказался первым. Видимо, мои помощники работают лучше твоего робота. Или тебя задержала очень веская причина?

   – Обед.

   – Обед? Ты хочешь сказать, не спешила на место преступления, потому что…

   – Хотела поесть. Именно так. Я считаю преступлением идти на работу с пустым желудком. Ещё вопросы? И можешь опустить руки. Обниматься не будем.

   – Ладно, обойдёмся без нежности, – отошёл в сторону. – Прошу. Дамы вперёд, – позволил себе ухмылку, – у меня есть пара догадок. Интересно, что ты обо всём этом скажешь? Додумаешься до того же, что и я?

   – Вряд ли мне придёт в голову такая же глупость, – ответила детектив и скрылась в портале.

   Первые секунды Миша думал, что попал в какой-то космический симулятор: вокруг не было ничего, только бескрайнее небо, сотканное из бархата двух оттенков: чёрного и тёмно-синего. Россыпь звёзд, будто выплеснувшись волной, лежала на его теле, сияя зигзагами, сверкая созвездиями. Большая и малая медведица расположились рядом и будто обнимали своим призрачным, блеклым, тонким светом хрупкую вертикальную женскую фигурку. Девушка словно заснула, стоя в объятиях любимого мужчины. Тёмный силуэт, очерченный мелкими звёздами, был повёрнут спиной. Из-за широкого плеча выглядывало красивое лицо с тонкими чертами. Белая кожа с лёгким, почти прозрачным фиолетово-синим оттенком сияла, из-за чего «А», вырезанная на щеке, смотрелась особенно ярко, словно жуткое украшение. Издёвка над красотой жертвы, не запятнанной ни единой веснушкой или родимым пятном. Но даже несмотря на старания убийцы, алая буква нисколько не уродовала. Девушка оставалась прекрасной. Красавица, закрывшая глаза, в объятиях любимого. Так бы описал увиденное Миша.

   Волосы длинные, спадающие волнами на плечи и грудь сияли не меньше кожи. Покрашенные в цвета млечного пути и небесной магии, часто находящей выражение художниками в оттенках розового, сирени и голубого, они лишь добавляли красоты и без того прекрасному лицу.

   Добавляли таинственности.

   Возрождали легенду.

   Миша отчётливо вспомнил фрагмент, олицетворённый в этом шокирующем убийстве. Подошёл чуть ближе, присмотрелся. Совпадало всё: вплоть до расположения небесных рук и поворота головы: мужчина как будто отворачивался от любимой, не в силах попрощаться. Не имея возможности оставить её рядом. Объятия, а в них последние капли нежности, любви.

   Боли.

   В представшей посмертной инсталляции была лишь одна неправильность: царапина на шее. Не порез поперёк, а именно рисунок вдоль. Ровные кровавые линии, никаких пересечений, словно отпечаток неясного предмета или неторопливо выведенный краской узор.

   Или печать.

   Знак, говорящий о некой тайне.

   Подобный вариант пришёл к студенту последним, хотя предстал ясно и почти не вызывал сомнений.

   Миша с трудом отвёл взгляд от завораживающих фигур: он, созданный из небесного полотна и она – настоящий ангел, замерший в спокойствии и неведении.

   Романтичная идиллическая картина, полная томной красоты, нежной грусти и неотвратимого разочарования. Увиденное вызывало целый букет эмоций.

   –Держишься, молодец, – похвалила Марина, хлопая студента по плечу. – Неоднозначная инсталляция, согласен?

   Тот не ответил.

   – С одной стороны, красиво, дух захватывает. Небо завораживает своей идеальностью и вместе с тем правдоподобностью, звёзды дополняют, внося лёгкую сумятицу в безмятежные краски, и две влюблённые фигуры, застывшие в вечности, очаровывают своим романтизмом, – сделала паузу.

   Миша за это время успел рассмотреть материал, которым покрыли жертву. Субстанция давно затвердела, напоминая тончайший лёд, хотя на самом деле это, конечно, был не он, лишь специальный раствор, создающий правильную иллюзию. То, что помогло сохранить жертву в изначальном состоянии, как если бы трагедия произошла мгновение назад.

   Детектив продолжила:

   – С другой, перед тобой чудовищное, вопиющее происшествие – убийство. Что может быть хуже? Страшнее? Безумнее? Но даже осознавая всю мрачность случившегося, всю невозможную скорбь, исходящую от представшей сцены, внутри зреет восхищение. И не говори, что это не так.

   Парень не хотел признаваться в точности её мысли. Он считал возникшее чувство неправильным и поэтому продолжал молчать, делая вид, будто крайне заинтересован изучением ледяного слоя.

   – Верненько и ужасненько, – робот вздохнул, – думаю, убийца этого и добивался. Хотел, чтобы его работой любовались.

   – Согласна, Ботик, – повернулась к Мише, – но мы не должны стыдиться этого желания. Его стоит принять.

   – Вы хотите сказать, когда сцена убийства нравится – это нормально? – парень испытывал негодование и злость. Он злился на женщину, с такой лёгкостью признающуюся в собственной неадекватности.

   «Нет, я не буду восхищаться смертью, – убеждал себя Миша, – убийца – псих, но я таким быть не собираюсь», – последнее повторил вслух. Чуть громче, чем следовало.

   – Эмоции… – вздохнула детектив, – делают нас такими, какие мы есть. Заставляют различать хорошее и плохое.

   Студент фыркнул:

   – Ерунда какая-то. Я, драный кот, думал, мы будем искать убийцу, а не любоваться местом преступления…

   – Миша, какие бы эмоции не пробуждала инсталляция, созданная извращённым, хотя нельзя отрицать, не лишённым чувства прекрасного, воображением преступника, все они правильные. Без многостороннего восприятия смерти, ты никогда не сумеешь докопаться до истины преступления.

   – Чего?

   – Хочешь поймать убийцу, почувствуй тоже, что и он. Слейся мыслями с его сознанием. Стань им.

   Парень отшатнулся от детектива, как от прокажённой:

   – Да вы больная…

   Марина никак не отреагировала, зато оживился стоящий всё это время у входа в портал, мужчина:

   – Теперь понятно, почему её считают ведьмой? – улыбнулся. – Она работает на стороне психов, маньяков и убийц. Она их… понимает. А разве это нормально? Скажи мне?

   Миша перевёл взгляд с пузатого на Марину и обратно. Взглянул на Ботика.

   – Не слушай его. Суждения Марины звучат ужасненько, но правда не всегда пахнет розами.

   Женщина едва заметно улыбнулась: она помнила, как научила робота этой пословице. В оригинале та звучала немного по-другому, но суть от этого не менялась.

   – А по мне убийство всегда убийство, и чтобы поймать маньяка, надо не к его чувствам прислушиваться, а изучать факты из биографии жертвы.

   – Одно другому не мешает, Спичка.

   Мужик нахмурился:

   – Не называй меня так. Мы давно не дети.

   – Тогда почему ты продолжаешь соперничать?

   – Это всё очень занимательненько, – встрял Ботик, – но не пора ли снимать заморозку?

   Детективы смерили друг друга ненавистными взглядами и одновременно кивнули.

***

Миша не знал, как реагировать на разыгравшийся спектакль. Эмоции путались, извивались змеями и жалили душу. Ему совершенно не нравился тот фарс, в который превратился разговор на месте преступления. Возникла мысль бросить всё к драным котам, вернуться домой, поговорить с Марком и забыть сегодняшний день, как страшный сон. И он бы так и сделал, если бы Марина не ввела цифры на ладони-панели, тем самым активируя некую программу внутри Ботика. Не начни тот разморозку, водя ярко-жёлтым лучом по лицу жертвы. Не заметь Миша капли, стекающие с волос ангела.

   И слёзы, огибающие букву «А», оставляя на щеке характерный узор – ещё один. Знакомый. Это-то и заставило его остаться.

   – Вы… вы это видели? – спросил он, нервно теребя кепку одной рукой и зажимая нос другой. Наблюдая за тем, как узор быстро исчезает, теряет очертания, растворяется.

   – Да, – задумчиво ответила Марина.

   – Любопытненько, – сказал Ботик.

   – Моя версия подтвердилась! – радостно воскликнул пузатый. – Перед нами маньяк, орудовавший в Питере ещё десять лет назад! Это невероятная удача! Ну, ангел, спасибо тебе за смерть. Какая же удача! – пузатый едва не прыгал на месте. – Я должен сделать звонок, – и тут же набрал номер на мобильном. Через пару мгновений взбудоражено сообщил: – Это Спичкин Герман Евгеньевич. Подаю заявку на поднятие архива по делу 502 за две тысячи десятый год. Отлично. Вечером буду, – убрал телефон, повернулся к Марине. – Ну, что ж, дело почти раскрыто. На этот раз я утру тебе нос.

   – А я смотрю, ты так и не получил высшую категорию. До сих пор просишь разрешения на обработку архива.

   – Да, не получил, и не могу, работая частником, взять любое дело, какое захочу, потому что не спал с начальством в начале карьеры.

   – Если бы ты спал с мужчиной, я бы очень удивилась.

   – Язвишь?

   – Нисколько.

   – Да и пожалуйста. Теперь я быстро вычислю психа и точно получу категорию своими силами, а не...

   – Не через постель. Ты же знаешь всё о моей личной жизни, верно?

   – А ты будешь и дальше отрицать то, что и так все знают?

   – Другим, безусловно, виднее.

   – Факты, Марина.

   – Будем обсуждать это именно сейчас, при посторонних?

   Спичкин оглядел присутствовавших, скрипнул зубами, но уже через секунду широко улыбнулся:

   – Нет, что ты. Ни к чему говорить о нас.

   – Нет никаких нас.

   – Хорошо. Как скажешь. К тому же сейчас есть дела поважнее. Как ты помнишь, я едва не поймал маньяка, но…

   – Но тот ушёл у тебя из-под носа.

   – Не напоминай мне о неудачах. Ты и сама не все преступления раскрывала, так что подобное могло случиться с каждым.

   – Не спорю. Но ты забываешь важную деталь.

   – И какую же?

   – Маньяк умер во время взрыва.

   – Возможно, Мариночка, но и ты забываешь важную деталь.

   Женщина скрестила руки на груди, ожидая продолжения.

   – Тело так и не обнаружили.

   – Маньяка идентифицировали по одежде, – напомнила детектив.

    – Но в любой экспертизе случаются ошибки, – подмигнул Спичкин, и Марина сразу поняла, что тот намекает на давнее дело, когда её знакомый, эксперт-криминалист, перепутал образцы. Один шаг в ложном направлении, и убийца сумел избежать правосудия. Тем делом занималась не Марина, но это она привлекла специалиста со стороны, и это она до сих пор получала тычки за чужую ошибку.

   – Вспомнила, да? Так что я всё же настаиваю на своей версии. Все решили, он погиб, спешили закрыть дело, но так ли это на самом деле?

   – Кроме тебя никто не сомневается.

   – А, может, ты боишься, что я окажусь прав?

   – Не хочу, чтобы ты тратил время понапрасну.

   – Какая забота... Но отговорить тебе меня не удастся.

   Вздохнула:

   – Значит всё? На этот раз не станешь спорить со мной на месте преступления и просто поедешь копаться в архиве, пытаясь доказать правоту?

   – О, нет, Мариночка. У меня есть время, и я с удовольствием выслушаю твои версии.

   – Журналисты едут, – осторожно вклинился Ботик. – Я перехватил сигнал с мобильной сети.

    – Удобный робот, – хмыкнул Спичкин, – знает всё и обо всех, взламывает систему.

   – А чем занимаются твои помощники? – в голосе Марины проскочила злость.

   – Ищут свидетелей.

   – Прекрасно, значит они убедят тебя в том, что действовал не мертвец.

   – Или наоборот докажут, что сейчас прав я.

   – Кто-то создал панику, – напомнил Ботик, – требуют подробности. Мне разобраться или остаться?

   – Разберись, – вздохнула Марина, – мне поможет Миша. Не так ли? – повернулась к парню.

   – Между прочим, пока вы выясняли отношения, – хмуро ответил тот, по-прежнему зажимая нос, – я порылся в интернете и вот, что обнаружил.

   Детектив взглянула на экран протянутого телефона.

   С фотографии смотрела жизнерадостная, хрупкая девушка, в чьих ангельских чертах и почти волшебной красоте без труда угадывалась жертва. Облачённая в белый офисный костюм, та сидела на рабочем месте, отвернувшись от компьютера. Монитор за её спиной вдоль и поперёк неоном бил по глазам одной и той же фразой: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»

ГЛАВА 4

– Точно! – Спичкин буквально светился. – Наш маньяк оставлял такие же послания!

   – Только писал иным шрифтом, – заметила детектив.

   – Простите, Марина Алек… Марина. Но я согласен с вашим коллегой. Прошло десять лет, у него могли поменяться вкусы, предпочтения – шрифт не показатель, зато знак, выявленный после разморозки, говорит сам за себя.

   – Даже твой помощник того же мнения, – мигом поддел Спичкин, – кажется, в этот раз удача на моей стороне, а, Марин? Наконец-то, я первым раскрою дело, – его лицо буквально сияло. Вытащил зазвонивший мобильник и начал о чём-то беседовать с помощником. Тихо. Отойдя в дальнюю часть портала.

   Марина какое-то время постояла в раздумьях, а затем, будто о чём-то догадавшись, приблизилась к жертве вплотную, надела перчатки, лежавшие на дне сумки и осторожно провела по волосам ангела. Краску наложили старательно плотным слоем: цвет не желал смываться. Покидал пряди нехотя: медленно, оттенок за оттенком. А Марина ждать так долго не хотела, да и не могла. Ожидание – это то, что детектив ненавидела так же сильно, как попытки Спичкина выдать желание её унизить за попытки докопаться до истины. Взяла прядь и начала тереть между пальцами.

   – Что ты делаешь? – поинтересовался мужчина, давая отбой звонившему, – на снимке и так видно, у жертвы белые волосы – точь-в-точь, как любит наш серийник.

   Марина не ответила.

   Краска сходила теперь быстрее, вызывая жжение, ощущаемое даже сквозь нитриловые перчатки, но хуже было то, что разморозка обнажала запах, и он всё усиливался. Марина поморщилась, а затем увидела уже знакомое послание, вырезанное на животе жертвы. Почерк того, о ком говорил Спичкин. Почерк серийного маньяка, получившего в две тысячи десятом прозвище «Острый коготь». Он убивал девушек, нанося всего один порез заточенным под треугольник, ногтём. Прорыв сонной артерии, смерть и кропотливо вырезанные на животе слова: «Угадаете, кто моя следующая жертва?»

   Марина потрясла головой, отгоняя кровавые образы. Задержала дыхание, ругая себя за отказ от ментоловых леденцов. Вроде не первый год расследовала убийства – организму пора бы привыкнуть, но тот взбунтовался. Марина надеялась, что выдержка не подведёт.

   Вырезанные буквы объясняли запах: раны на теле ангела моментально загноились – это произошло из-за бактериального заражения, произошедшего вследствие столкновения вредоносного агента в составе замораживающего средства с температурой мёртвого тела. Вывод напрашивался сам собой: инсталляцию провели уже после убийства, о чём она и поспешила сообщить Спичкину.

   – Как сказал твой помощник, вкусы могли поменяться. Тогда украшал венками, а потом убивал, а теперь придумал нечто совсем оригинальное. Решил заявить о своём возвращении ярко, – улыбнулся, – порадовал нас примечательной надписью на теле.

   Марина тоже улыбнулась. Наконец, она нашла то, что искала. Высвободила чешуйку из мокрых волосинок, покрутила под светом созвездий, неплохо справлявшимся с ролью лампы. Протянула Спичкину:

   – Тогда как ты объяснишь это?

   – Легко! – ничуть не растерялся мужчина, – ты сама её подложила.

   – Я этого не делала.

   – Да? – изогнул бровь, – ты и раньше так говорила, но факты, Марина, твердят об обратном.

   – Меня… тошнит, – неожиданно пожаловался Миша, и детективы, бросив препираться, повернулись к студенту. Тот согнулся, зажимая рот обеими руками.

   Марина обняла парня и вывела из портала.

   Едва звёздное небо осталось позади, организм сдался.

   И не только у Миши.

***

– Тебе лучше? – спросил подошедший Ботик, – мяту? Ментол? Мелиссу? Может… поедешь домой?

   – Всё в порядке, не беспокойся, – она умыла лицо водой из бутылки, которая всегда была припасена у робота. Так, на всякий случай.

   – А Мише? – спросил, оглядываясь на парня, прислонившегося к бетонной стене.

   – Вроде лучше. Но от леденцов, я думаю, не откажется, – улыбнулась.

   – Понял. Тогда пойду к нему. Криминалисты и спецы зашли в портал.

   Марина резко выпрямилась:

   – Когда? Я их не видела.

   Ботик пискнул: таким образом его система выражала смущение.

   – Извини. Ты в тот момент была не в лучшей форме. Даже меня не заметила.

   Марина в мыслях прокляла свою слабость, припоминая, как выйдя из портала, бросилась за угол здания и там с громким звуком выплеснула весь свой обед, вспугнув парочку голубей, бродивших по асфальту. А затем, вернувшись, долго стояла с закрытыми глазами, пытаясь перебить навязчивый запах смерти ароматом посвежевшего после дождя воздуха, напрочь забыв о студенте. Отстраняясь от голоса робота и гулких шагов по лужам.

   Чувствуя стыд.

   – Я в норме. Сейчас присоединюсь, – сказала, выдохнув. – А что с журналистами?

   – Прогнал.

   – Хорошо. Ни к чему шумиха.

   – Я могу всю информацию передать тебе потом. Останусь здесь, а ты поедешь отдыхать.

   – Ну уж нет, Ботик. Я не доставлю такой радости Спичке. Пусть не надеется.

   – Уверена?

   Погладила его по корпусу головы:

   – Всё в порядке. Я уже в норме. Иди к студенту. Возможно, он-то как раз захочет отправиться домой.

   – Ну уж нет, – послышался голос за спиной, – ваши контры с этим мужиком, конечно, бесят, но послушать, что скажут спецы я не откажусь. Только это… – снял кепку, надел и совсем тихо добавил: – А леденцы ещё остались?

   – Возьми два, – посоветовала Марина.

   – Да не, одного хватит.

   Женщина посмотрела так, что парню стало не по себе. В мыслях невольно проскочила фраза пузатого: «Теперь понятно, почему её считают ведьмой?»

   «Я – человек», – признавалась Мише сама Марина, но в эту минуту студент в этом вновь засомневался. Мурашки пробежали вдоль руки, приподняли волоски. Парень сделал шаг назад, потянулся к козырьку и одними губами повторил: – Ведьма...

   Сказал и сам не понял, что произнёс. Слова вылетели машинально. Пару секунд спустя он осознал, какую глупость ляпнул и отчаянно покраснел. Пришлось резко упасть на колени, притворившись, будто снова выворачивает наизнанку. Пускай, ненормальная ему и не нравилась, но всё же в этой женщине, состоящей из одних тайн, было нечто такое, что притягивало магнитом. Да и злить детектива совсем не хотелось. Миша вовсе не горел желанием увидеть те качества, за которые Спичкин её невзлюбил. Хотя невзлюбил – это мягко сказано: оба детектива стремились буквально испепелить друг друга, если не взглядом, то словом.

   Миша сидел на асфальте, продолжая играть свою несчастную роль, и ловил себя на мысли, что происходящее кажется не только абсурдным, – раньше он и помыслить не мог о том, чтобы так глупо притворяться всё лишь из-за боязни поднять глаза на женщину. На очень красивую женщину.

   Сегодняшний день, начавшийся скучными парами, где ему не сообщили ничего нового, потому как своими знаниями по истории оборотней, он мог бы заткнуть за пояс самого препода, обрастал всё более и более интересными событиями. Становился весьма загадочным. И уж точно не таким, каким он представлял, отправляясь за результатами в проклятую квартиру.

   Только вот лицезреть убитую девушку очень не хотелось. Однако желание узнать о жутком убийстве было намного сильнее всего прочего.

   Марина заметила Мишину реакцию, слово тоже не прошло мимо, но она не подала вида, будто её это хоть сколько-то обидело. Едва уловимую грусть заметил лишь робот, но как верный друг он оставил щекотливый момент без комментариев. Детектив же собралась с силами, положила на язык мятную пастилку и решительным шагом двинулась к порталу. Чуть позднее к ней присоединился и Миша, стыдливо прикрывающий лицо рукавом куртки.

   – Итак, – услышали они женский голос, исходивший из ярко алого рта специалиста по телу, как давно уже прозвали тех, кто занимался изучением причин, приведших к смерти и всего остального, связанного с периодом после жизни, – я повторяю. Жертва умерла не менее шести часов назад. Причиной послужило рассечение сонной артерии острым предметом.

   – Ноготь подойдёт? – спросил Спичкин.

   – Специально заточенный под убийство да.

   Мужчина едва заметно улыбнулся. Марина покачала головой. Миша слушал, жадно внимая каждому слову. Ботик держал руку на кнопке с «кармашком» леденцов. На всякий случай. Посматривал на Марину.

   – Более подробно сказать о природе орудия убийства нельзя. Преступник позаботился о том, чтобы нанесённая рана лишилась всех возможных отличительных черт, используя…

   – Заклинание, – прошептала Марина.

   – Заклинание, – громко произнесла специалист.

   «Так же, как маньяк», – радостно подумал Спичкин.

   Миша находился в лёгком недоумении: в институте не объясняли про заклинания, а со смертью ангела он сталкивался впервые.

   – Раны на животе нанесены другим предметом. Слова вырезали скальпелем. Здесь убийца ничего не применял и судя по всему хотел, чтобы…

   – Мы знали об этом, – сказали женщины одновременно.

   – Верно, – подтвердила спец.

   Студенту показалось, что в этом ответе сквозит недовольство. Быстро окинул взглядом присутствующих: Марина стояла с непроницаемым лицом, робот, включив запись, сохранял происходящее на карту памяти и спокойно смотрел на спеца. Специалист поправляла пучок тёмных волос, глядя на Спичкина, а сам пузатый не сводил глаз с профиля Марины.

   В голове Миши поселилась упрямая мысль: здесь что-то происходит.

   Тишина затянулась. Двое криминалистов, подключив переносную мини лабораторию к беспроводному блоку питания, снимали образцы неба и звёзд. Их датчики шумно сообщили о начале работы, заставив опомниться женщину с пучком.

   – Преступник использовал скальпель и что-то острое, чем может оказаться масса предметов от специальной пилки для маникюра, используемой оборотнями до определённой разновидности ножей, характерных у…

   – Японских колдунов, – подхватила Марина.

   Специалист скрипнула зубами, и теперь это отчётливо услышали все.

   – Или ноготь, – вставил Спичкин, – Вероника, почему ты не упомянула про ноготь? Ясно же вернулся маньяк. Почерк тот же.

   – Или он. Смерть того психа не доказана, так что… вполне может быть.

   – Вряд ли, – пробормотала Марина.

   – Почему же, Лесницкая? Убитая блондинка, если точнее её волосы абсолютно белые, как и в случаях с жертвами Когтя. Смерть наступила от рассечения сонной артерии, предположительно треугольным остриём. Раны на животе расположены в любимой части маньяка – на два сантиметра выше пупочной ямки. Первая и последняя буквы имеют утолщение. – Добавила с явным раздражением: – Я вообще-то тоже работала над тем делом, так что могу узнать убийцу. Ты не одна тут умная, Лесницкая, ясно?

   – Да-да, – закивал Спичкин. – Ещё есть послание на фотографии с ангелом. Она в рабочей обстановке, не слишком качественный фотошоп и тот же неоновый цвет.

   – Где фото? Хочу взглянуть.

   Мужчина кивнул в сторону Миши.

   – Покажи, – разрешила Марина.

   Спец взглянула на экран, с минуту изучала снимок, увеличивала, уменьшала. Затем вернула телефон и уверенно заявила:

   – Это Коготь. Я помню его жертв. Я видела этого психа.

   – Нет, Вероника, это не он.

   – Да-да, Лесницкая, сто процентов. Я заметила ещё кое-что в пользу нашей с Германом теории. Хотя, – позволила себе ухмылку, – почему теории? Убеждения, основанного на фактах, – вновь наклонилась к жертве, и нажимая на тело, провела вдоль рёбер. На том месте, где она вдавливала кожу, образовалась кривая линия. Неоновая, такая же, как надпись на экране. – Узнаёшь? Это же излюбленный маркер оборотней. Они им помечают…

   – Жертву. Я знаю, Вероника. Не нужно лишних объяснений. Но это может быть подражатель, хотя я уверена, мы далеки от истины. Коготь не проводил инсталляций по мотивам легенд и в фотошопе использовал другой шрифт.

   – Да, – подал голос один из криминалистов, – то громкое дело помнят все, но что вы скажете насчёт этого? Я провёл экспертизу вещества, из которого созданы небо и звёзды и обнаружил в составе изменённые магией частицы пара с примесью красителей. Они были доведены до нужной формы, покрашены и обработаны заклинанием на схожесть с оригиналом.

   – Вот! – слегка подпрыгнул Спичкин, но даже от этого его пузо сотряслось, напомнив огромное желе. – Как я и говорил! Ну-ка, вспомни, Мариночка, как наш Коготь создавал венки? Молчишь. Правильно. Потому что я прав!

   – Ты – остолоп, – тихо произнесла Марина, и оглядев присутствующих громко добавила: – Во-первых, маньяк мёртв. Во-вторых, слишком много отличий. Взять ту же инсталляцию. Он никогда не использовал дополнительные фигуры. Только жертва и цветы. Здесь же полноценный фрагмент. Убита ангел, Коготь выбирал всегда людей. Всегда. Без исключений. Шрифты на экране отличаются. И в конце концов убийца специально усилил дождь, пытаясь полностью воссоздать отрывок легенды. Если вам этого недостаточно, вы глупы.

   Детектив начинала выходить из себя, раздражалась, нервничала. Это отметил Ботик, почувствовал Миша. Закончив свою речь, она прислонилась к части неба, обработанной криминалистами и теперь возвращавшей привычный вид стены. Портал создали в заброшенном подвале. Его запахи усиливали и без того тошнотворный аромат, витающий на месте преступления.

   Студент поспешно забросил в рот сразу два леденца. Снова посмотрел на Марину. Женщина, скрестив руки на груди, разглядывала инсталляцию, словно пытаясь найти ещё хоть что-то, доказывающее правоту.

   Не нашла. Вздохнула. Едва слышно выругалась.

   – Злись, Лесницкая, злись. Неприятно, когда утирают нос, да? Но знаешь, что? – специалист улыбнулась, – я работаю подольше твоего и могу назвать как минимум пять случаев, когда едва не пойманные серийники возвращались, корректируя свои преступления. Они оставляли характерные, авторские черты, но вносили дополнения. А сейчас доказательств предостаточно: совпадает даже рост. Смирись, Лесницкая. Коготь жив. Это дело Германа, – широкую улыбку адресовала уже ему. Не глядя на Марину, добавила: – Займись чем другим и не мешайся, окей? Ты же частник с возможностями, можешь взять любое убийство, так что поищи что-нибудь поинтереснее. А это оставь нам с Германом. Мы прекрасно работаем в паре, – подошла к пузатому, взяла того за руку, резко подняла голову, пронзая взглядом Марину. – БЕЗ ТЕ-БЯ.

   Мужчина сбросил её ладонь, нахмурился, но Марине уже не было до этого никакого дела: она покинула портал. Женщина злилась, но не теряла надежду.

   Надежда теплилась в кармане куртки – детектив унесла с места преступления улику – чешуйку, найденную в волосах ангела. Но признаваться в этом Спичке или Веронике не собиралась.

ГЛАВА 5

Эмоции. Огоньки разного диаметра, мощности.

   Цвета.

   Иногда они вспыхивали пурпуром, сигнализируя о зависти – всепоглощающем чувстве, разрушительном и ядовитом, как змеиный укус. Иногда огоньки становились сиреневыми. Переход характеризовал всё ту же зависть, но приглушённую: ту, что основывалась не на тяге к тщеславию или иных тёмных мыслях, вызывая отрицательные порывы, а способствовала развитию. Помогала достигнуть поставленной цели.

   Стать лучше.

   Реже огни окрашивались серым. Цвет, который вроде есть, а вроде его и нет. Невнятный, смешанный, простой и в тоже время сложный, он маскировался под что-то незначительное, тая в себе настоящую опасность. Не красный, не бордо – он не порождал желания унизить, покалечить, убить. Но в его лучах проявлялись эмоции, которые были ненамного лучше. Серый цвет смешивал в сердцах обиду, злость, страх. Мешал коктейль, создавая неясный вкус, понять который получалось далеко не сразу.

   Серый порождал сомнение и неуверенность.

   Дождь перестал, и только этот факт немного радовал тех, кто, сидя в М2016 ехал по КАДу, виляя между автомобилями, заснувшими в бесконечном заторе. Марина, Миша и Ботик молча взирали на дорогу, то и дело пытаясь разобраться в одолевающих чувствах.

   Робот испытывал досаду, мысленно ругая своего создателя, наделившего его память не только множеством знаний, но и базой основных эмоций, в число которых входил страх. Однако гораздо больше он сожалел о знакомстве с Мариной, женщиной, чьи секреты вынужден был хранить.

   Искусственный разум вспоминал первую встречу, пожатие руки создателя и этой женщины, не в силах понять, почему его – лучшее творение сделали помощником странного детектива. Этот вопрос оставался загадкой до сих пор. Ботик так и не узнал правды: создатель погиб, а его забрала Марина. Человек, с которым быстро нашёлся контакт.

   Человек, представлявший опасность.

   Ботик верил ей.

   Ботик её боялся.

   Ему не нравилось хранить мрачные тайны и нравилось знать, что она считает его другом. В силу заложенной программы робот знал, связка с детективом навечно. В силу опыта понимал, он мог бы её разорвать. Не сам, используя кого-то ещё, но Ботик мог это сделать.

   «Если правда выплывет наружу, – говорила одна часть его искусственного интеллекта, – мне придётся положить конец. Собственная безопасность важнее человеческой».

   «Но женщина считает меня другом, – убеждала другая, – а значит необходимо сделать всё, чтобы радикальные меры не потребовались».

   Два голоса боролись внутри, напирая друг на друга: один принадлежал машине, другой – тому отсеку электронной оболочки, где у живых существ располагалось сердце.

   Припоминая всё, через что пришлось пройти вместе с Мариной, роботу становилось лишь тяжелее думать о возможном исходе. Он поднял руку, положил на живот и набрал комбинацию цифр, отвечающую за досье Спичкина.

   Ботик хранил досье на каждого, кто имел какую-либо связь с Мариной. Как говорила сама детектив даже крохи информации способны изменить ход событий. Робот знал, невозможно изменить прошлое – это было не под силу даже великим магам, но чуть-чуть подкорректировать давние события он мог.

   Спичкин болел делом Когтя. Его грызла собственная неудовлетворённость, неуверенность. Зависть.

   Это было опасно и в тоже время играло на руку и роботу, и Марине. Оставалось лишь правильно воспользоваться своими возможностями. Но стоило ли рисковать ради человека?

   Марина считала его другом, но она и Веронику таковой считала, а теперь женщины враждовали, излучая пурпурный цвет зависти. А разве друзья могут завидовать?

   Эти мысли не покидали разум Ботика до самого дома детектива, где по обычаю они обсуждали тонкости дела сразу после осмотра места преступления.

   Досье робот так и не подкорректировал. В лиловых глазах отражался серый цвет сомнения.

***

Миша хмурился. Он злился на Ботика за то, что тот с самого начала играл по правилам ненормальной. Его раздражала невозмутимость робота на месте преступления и тот факт, что железка знала явно больше, чем говорила.

   Злился на Спичкина за его отношение к убийству, неуважение к жертве, за тёрки с Мариной и совместные тайны, влияющие на работу.

   Дело по всему выходило непростым – о Когте Миша слышал чаще, чем о ком-либо другом из преступников и прекрасно понимал: возвращение маньяка – серьёзная проблема, способная вновь взбудоражить общественность и погрузить город в пучину страха. Признаваться себе в том, что на горожан ему вообще-то наплевать, студент не желал, впрочем, также, как и в страхе за Катьку. Белые волосы, тонкая фигурка, красивая внешность – всё то, что привлекало психа. И за это парень злился на ангела, положившего начало новой серии убийств. В этом студент почти не сомневался.

   Миша злился на специалиста по телу. Её пучок был близнецом пучка противной психологички, своим бубнёжем и терминами доставшую весь курс. Препод не только много нудела, зудела и мало чему учила, утопая в пространственных рассуждениях, но и ненавидела Мишу, потому как он был одним из немногих, кто понимал её. Кто вступал в спор и нередко оказывался прав.

   Миша терпеть не мог эту лживо-заумную тётку.

   Но не только сходство отталкивало его в специалисте со звучным именем Вероника: ему категорически не нравился её подход и неприкрытая агрессия к Марине. Весь образ спеца сквозил фальшью, был пропитан завистью и обидой. Давними и такими же засохшими, как осиновый гербарий, сохранившийся со школы.

   И, конечно, его выводила из себя Марина. Он злился на детектива за её противный нрав, уверенность в движениях и выверенные слова. За то, что она выбрала его, не дав возможности подумать, а ведь он мог избежать увиденного, услышанного и прочувствованного.

   Хотел ли Миша демонстрировать свою слабость? Нет, его вынудили. Вынудил кто? Та, что привела на место преступления. Женщина, отталкивающая своей надменностью и решимостью и привлекающая тем же самым. Человек, чьи тайны знать совсем не хотелось. Чьи тайны будоражили любопытство.

   Детектив хранила секреты. Мрачные. Опасные.

   Он это чувствовал также отчётливо, как запах ментола, осаждающий лёгкие. Леденцы давно растаяли, но аромат уходить не спешил. Миша жалел о выборе – мята нравилась больше.

   Но гораздо сильнее всего прочего мучила злость на самого себя. Парня раздражала собственная неуверенность, ведомость и… заинтересованность в работе с ненормальной. Он совершенно не понимал обуревающих эмоций. Серых. Липнущих как грязь.

   Миша всегда грезил о детективных буднях, видел себя крутой ищейкой с одного взгляда выявляющей убийцу. Буквально слышал рукоплескание коллег. С замиранием сердца представлял, как разгадывает криминальные ребусы и первым находит те самые главные улики, оставленные незамеченными всеми остальными.

   Но сегодня он попал в страшный сон, где не только убили красивую девушку, но и незнакомые люди стали свидетелями его позора. Не сдержаться в первый же день практики! Уму непостижимо. А всё почему? Из-за отказа от леденцов. Гордость, бахвальство и тщеславие – три его личных камня на пути к успешной карьере. Но разве нельзя их обойти? По мнению студента, ненормальная неплохо с этим справлялась. Имея все перечисленные недостатки, Марина Лесницкая являла собой пример успешного детектива. Пускай для других её скандальность была минусом, для него она виделась жирным плюсом. О скучном человеке, без способностей никогда не начнут активно злословить.

   К тому же он сам видел, как на неё реагировали Спичкин и Вероника. Безусловно, в их взаимоотношениях имелись какие-то личные обиды, но всё равно в извращённой форме, а даже они признавали в Марине профессионала.

   Достаточно ли этого для Миши? Конечно. Разве не к этому он так стремился? Учиться у лучших, не обращая внимание на возникающие и очень спорные чувства? Но если всё так просто? Почему тогда он не уверен в собственном выборе? Не стоило ли ему остаться там и выслушать полный отчёт специалиста по телу? Дождаться завершения криминалистической экспертизы?

   Почему уверенность Марины в том, что это не Коготь заставляет его самого сомневаться в имеющихся и, казалось бы, весомых уликах? Уверенность или убеждённость руководит ненормальной?

   В конце концов Миша устал от водоворота мыслей. Однако, подъезжая к дому детектива, он уже знал ответ на свой последний вопрос.

***

Они продолжали её мучить: Спичка и Вероника, так и не сумевшие победить призраков прошлого. Они не простили Марину. Не поняли.

   Она их не винила. Сама детектив давно простила обоих, но это не мешало ей возмущаться их поведением и отношением к делу.

   Чуть-чуть завидовать.

   Они не увидят завтра то, что увидит она. Но это будет потом, а сейчас она злилась, чувствуя, как вокруг всё вспыхивает серым цветом.

   Совершено убийство, а коллеги, если их можно было так назвать, продолжали мериться с ней интеллектом, вспоминать обиды, тыкать носом в ошибки. Но самое главное они отказывались признавать очевидное, и этого Марина простить уже не могла.

   Будто застывшие в две тысячи десятом году, Спичка и Вероника подгоняли найденные улики под удобную для них версию. Такую же желанную, как повышение по службе и столь же пустую, как попытки бесчестного человека обелить репутацию, надеясь лишь на чудо.

   Только в случае с убийством ангела, чудо исключалось: Коготь не мог взять и воскреснуть на радость Спичке и Веронике. Хотя они и продолжали в это верить. А всё почему? Из-за отсутствия тела, и это уже был косяк Марины. Если бы тогда она не испугалась, если бы не дала эмоциям взять верх, всё было бы намного проще. Но прошлое не изменить, хотя подкорректировать некоторые события всё-таки можно. Не по факту, а на бумаге, но и этого достаточно. Ботику стоило внести поправки в парочку досье, и вопрос с Когтем бы замяли. Если же нет, тогда Марине пришлось бы искать тело.

   Она бросила короткий взгляд на робота, уловив сомнение в глазах, посмотрела на студента. Парень нисколько не походил на неё в том же возрасте, и всё же они были похожи: оба слушали интуицию. Только в её случае интуиция подкреплялась способностью видеть то, что оставалось скрытым для других, а Миша просто следовал чутью. Возможно, заложенному в генах.

   С его родителями Марина была знакома шапочно, зато имела счастье работать вместе с дедом. Изобретатель, человек с тонкой натурой и прекрасным умением разбираться в людях, он научил детектива не пасовать перед трудностями. Научил не бояться быть с кем-то.

   Подарил друга.

   Того, кому она доверяла, кого любила. С кем разделяла свои секреты, не сомневаясь, что это всё останется только между ними. Не потому, что оба давали своеобразные клятвы, хотя и такое случалось.

   Драконы не умели разговаривать.

***

М-ка подъехала к дому, и детектив молча начала подниматься в квартиру, прекрасно зная, какие мысли блуждают в голове студента. Миша, как и все прочие, и Ботик, в том числе, думал о проклятии, наложенным на стены под сто двадцать третьим номером.

   Ни один из них не предполагал, с чем связаны слухи о колдовстве, но каждый безоговорочно верил в россказни. Правду знала лишь Марина, а поэтому не боялась заходить внутрь. Она сама распустила слухи, ведь иначе было нельзя. Квартира должна была оставаться пустой нетронутой. Только так она могла сберечь частички памяти, фрагменты воспоминаний из собственной жизни.

   Марина прошла в ванную мыть руки, чувствуя настороженные взгляды. Спутники ей не доверяли, это огорчало. Хотя, чего она могла ожидать, если не до конца откровенна? Но разве откровенность не следует заслужить?

   Размышляя, она долго намыливала руки, вдыхала аромат черничного мыла. Рассматривала ряд цветных полотенец. Гостей Марина не приглашала, Ботик не в счёт, но сама любила разнообразие и много цвета.

   Она выключила воду и услышала шёпот: Миша спрашивал, есть ли у них с Мариной общие тайны. Она затаила дыхание, надеясь услышать ложь. Ботик знал предостаточно о ней и о её новой жизни, не догадываясь о прошлом. Студент же, обладая цепким умом, мог сделать правильные выводы, зная и самую малость. Но могла ли Марина быть уверенной в том, что он не обернёт информацию против неё же? Нет. Веронике она тоже доверяла.

   Вытерла руки вишнёвым полотенцем, прислушалась: робот молчал. Его датчики начинали громко вибрировать, когда разум собирался уходить от ответа. Дед Миши был изобретателем, и парень мог знать эти тонкости, поэтому детектив поспешила выйти из ванны и выручить Ботика.

   – Собираешься увиливать от ответа? – спросила она, проходя в комнату, – не стоит, Ботик. Можешь сказать правду. Нам троим предстоит вместе работать. Ни к чему секреты.

   – Я… я ещё не решил, – парень помял свою кепку.

   – Да? А мне так не показалось. Иначе, почему ты не остался на месте преступления?

   Миша не ответил.

   – Мой руки, а потом Ботик расскажет тебе, как я подкладывала улики. Ты же это хочешь услышать?

   – Нет, я не думал…

   – Думал-думал. И ты прав: мы с Ботиком часто действовали не по закону. Это наша тайна. Ещё вопросы?

   – Э-э-э.

   – Вопросов нет? Хорошо. Чистое полотенце возьмёшь из ящика. Мы с Ботиком будем ждать на кухне.

   – Так чешуйку тоже… подложили вы?

   – Её я не подкладывала.

   Миша не верил.

***

Снегурочка широко зевнула, поморгала и резко вскочила, радостно виляя хвостом на манер собаки, как только Миша появился в кухне. Он бы вполне мог ассоциировать дракона с домашним животным, если бы Снегурочка на радостях не пыхнула жаром, едва не спалив его кроссовки. Любимые, между прочим, купленные на первые заработанные деньги пару месяцев назад.

   Миша тогда увидел в инете объявление о помощнике следователя, обрадовался, сразу откликнулся, надеясь, что работа принесёт не только финансовую самостоятельность, но и множество тайн. Однако, его ждало сильнейшее разочарование. Следователь оказался стариком. Его дряхлые конечности едва передвигались, подслеповатые глаза с трудом видели мир даже в громадных очках, а хмурое лицо, испещрённое морщинами, вызывало неконтролируемое отторжение.

   Буквально час спустя после знакомства и ушата вылитой грязи на современную молодёжь и на Мишу, в частности, парень узнал, что следователь смертельно болен, но, к счастью, не заразен. Как и у всех людей и прочих существ (сам следователь был оборотнем), его внутренняя агония находила выплеск во внешней грубости, даже хамстве. Извечном недовольстве и постоянном брюзжании.

   Миша сразу возненавидел тот миг, когда увидел объявление.

   Работа была не в радость: мытьё посуды, приготовление простейших блюд, вроде любимых стариком ленивых голубцов, выматывала студента похлеще сессий и домашних выволочек от матери. Она не скрывала своего недовольства от того, что Миша витает в облаках, мечтая ловить преступников, но при этом, будучи уже давно не подростком, остаётся на её попечении и ничем не выдаёт желания взрослеть.

   – Вам бы с Марком только по дворам шляться, да о всякой ерунде болтать, – сокрушалась она и совсем грустно добавляла: – Хотя я в твоём возрасте драила полы в квартире соседки, и сама себе покупала одежду. Не самую лучшую, да, не ту, что хотела, но ведь надо с чего-то начинать! А ты…

   А он продолжал сидеть за компом и гоняться за виртуальным маньяком, ожидая звонка друга: парни собирались ехать в центр. Там проводилась робовыставка.

   По правде говоря, подработку Миша искал, но только в интересующей его области. Чистить салоны авто не интересно, продавать бургеры скука, консультировать по мобильникам тоска. Разве он виноват, что следователям, полицейским и частным детективам не требуются помощники? Нет. Поэтому и сидел в финансовой ловушке до тех пор, пока не прочёл объявление от оборотня.

   Конечно, тогда он не представлял, кем ему придётся работать и никак не рассчитывал стирать вонючие носки, зашивать дыры, порхать домработницей по квартире и выслушивать сплошные недовольства. А если бы заранее знал, тысячу раз подумал. Хотя… Нет, он бы всё равно согласился. Придирки матери надоели, отчим, пускай, и молчал, но взглядом выдавал все свои мысли, так что, нет. Миша в любом бы случае согласился на эту работу.

   Целых три месяца он терпел старика, молясь, чтобы тот поскорее отдал концы. В глубине души понимал: одними своими мыслями грешит да так, что ни одна исповедь потом не поможет. Но как же сильно его доставал оборотень...

   Возможно, все умирающие вели себя так, но от этого легче не становилось.

   «– Макароны переварены, а теперь мало хрустят, кетчупа много, а сейчас мало. Есть буду, но позже. Нет, сейчас. Нет, через десять минут. Ровно через десять, а прошло одиннадцать. Ты, бестолочь, не видишь цифр? Даже я слепой вижу! Почему ты купил жидкое мыло? Я просил кусковое. Хочу хозяйственное. Нет, оно воняет, неси ароматизированное. Это слишком пахнет цветами, у этого запах леса, брусок вонючего пирога, моря. Я ненавижу море. Я никогда не был на море! Оставь меня в покое, твой взгляд раздражает. Иди, открой окно. Нет, вернись, почитай мне криминальные новости. Только не пялься с такой злобой!

   – Это вы злой, а не я, – бубнил себе под нос Миша, но умирающий оборотень, когда надо отлично и слышал, и видел.

   – Я злой? Смешной ты. Ты злых не встречал. Давай читай. Хочу знать, что у кого-то дела хуже, чем у меня».

   И он читал. Изо дня в день, после пар и иногда вечером. Ненавидел старика и продолжал ходить, хотя за первый месяц денег так и не увидел. Поначалу просить то ли боялся, то ли стеснялся, а потом вдруг прикипел к старику. Противный дряхлый, норовящий кольнуть побольнее, тот умудрялся давать ценные советы.

   Так, один раз, когда Мишина стряпня в очередной раз не угодила, оборотень своим скрипучим голосом заметил:

   «– Никогда нельзя доверять на слово, всё надо проверять самому…»

   А потом долго брюзжал и докапывался до парня, какой отравой его кормит собственная мать.

   Случалось, Миша обижался на такие выпады, маму защищал, старика обзывал в ответ, но потом начал воспринимать его слова по-другому.

   Начал к ним прислушиваться и улавливать в них гораздо более тонкий смысл, чем казалось изначально.

   Дед всегда говорил, что внуку досталась его способность: не супер какая, но довольно полезная – слышать скрытые послания. Другими словами, чувствовать собеседника, видеть истинное лицо. Понимать.

   «– Ты – интуит, – говорил дед, – это замечательно. Такие, как мы с тобой реже попадают в лапы ко всяким мошенникам.

   – Но всё же попадаем?

   – Конечно, Миш. Никто не застрахован от ошибок».

   Дед был мудрым человеком. В последний месяц оборотень всё больше напоминал парню любимого деда.

   Осознав, что следователь не так плох, как хочет казаться, Миша избрал другую тактику общения: начал интересоваться жизнью старика, его семьёй, работой. Постепенно парень и старик нашли общий язык. На ворчливость оборотня студент стал отвечать улыбкой, его нападки – отражать шуткой, а затем как-то принёс скачанный фильм про море. Документалка о разных обитателях с шикарными видами и запахом бриза, каких много. Но даже такая, казалось бы, мелочь вызвала старческие слёзы.

   «– Теперь я побывал на море. Спасибо, – говорил оборотень. – Всю жизнь работа-работа, ни разу в отпуске не был, лишь на дачу ездил летом. Ты осуществил мою мечту, а я осуществлю твою», – попросил чашку чая и умер.

   Миша застал его спокойным, неподвижным, бездыханным, но таким счастливым. Застывшая улыбка лёгкая, как дуновение летнего ветра, покоилась на побелевших губах. Тогда-то парень вдруг и осознал, что совсем об этом не мечтал. Да и вообще мечты почти никогда не походили на реальность.

   Студент вернулся из воспоминаний, наклонился к Снегурочке и сурово произнёс:

   – Если хочешь, чтобы я тебя кормил и дальше, будь осторожнее со своим огнём, ясно?

   Дракон опустил голову.

   – Она поняла тебя, – усмехнулась Марина и без того удивлённая такой симпатией своей единственной подруги. – Кстати, ей пора бы поесть. Мясо в морозилке. А потом приступим к изучению улик.

   «Наконец-то», – подумал Миша.

   «Посмотрим, что ты из себя представляешь», – решила Марина.

   А у Ботика пискнул сервер, отвечающий за считывание информации с чужих каналов.

   – Журналисты всё-таки пронюхали, – сообщил он и закрыл глаза, для того, чтобы на их месте возникли мини экранчики, передающие проекцию с изображением.

   Марина увидела ту же сцену убийства, которую наблюдала пару часов назад. Всё было прежним, за исключением двух деталей: небо сменилось на тускло-серые подвальные стены, а волосы ангела вновь засияли космическими цветами.

   – Они что-то нашли, но хотят это скрыть, – уверенно произнесла детектив.

   – Вы хотите сказать, ваши коллеги закрыли доказательства виновности Когтя?

   – Нет, Миша. Его НЕвиновности. – Потрясла робота за плечо: – Ботик, возвращайся.

   Робот открыл лиловые глаза и уставился на Марину:

   – Есть и другие фотографии, неотличимые от этой, но с разных камер. Новость об убийстве разошлась по сети. Может дойти до новостей по центральным каналам.

   – Тут мы бессильны, – вздохнула женщина, понимая, дело принимает для неё неблагоприятный оборот. Спичка с Вероникой вцепились в Когтя, а, значит, пора искать тело. Пока ещё не слишком поздно.

   Пока их одержимость её не погубила.

***

Дракон замер у холодильника, посматривая то на хозяйку, то на парнишку, от которого вкусно пахло озорством. Ждал.

   – Сейчас, Снегурёнок, – сказала Марина, махнув рукой парню, а когда питомец начал с блаженством отгрызать куски свинины, начала раздавать указания. – Миша, ты сейчас идёшь к моему компьютеру, пароль я сниму, и выискиваешь всё о заболеваниях, проявляющихся чешуйчатостью.

    – Я могу на телефоне поискать, – заметил студент.

   – Можешь, – не стала спорить, – но есть ли у тебя функция тройной лупы? – Сразу же пояснила, – если твой телефон способен увеличивать изображение до тридцатикратного увеличения, пользуйся. Если нет, прошу к моему столу. Только ничего не трогай, кроме компьютера.

   – А зачем увеличивать-то? – не сразу сообразил Миша.

   – Затем, чтобы сравнить чешуйку с волос жертвы и имеющиеся в базе данных.

   – Но сама чешуйка же обычного размера.

   – Верно. У меня есть и обычная лупа. И тоже мощная. Включай сообразительность, Миша, а то я начинаю думать, что ты мало на что годен.

   Парень бы обиделся, не имей опыта с больным оборотнем, а так снял кепку, надел и двинулся в комнату.

   Детектив пошла следом, улыбнулась его реакции при виде громадного монитора, как у каких-нибудь спецслужб, сняла блокировку, и сама ввела в строке поисковика «чешуйчатость».

   Браузер молниеносно выдал более пяти тысяч результатов.

   – И мне просто искать болезни, проявляющиеся чешуёй?

   – Ищи всё. Читай условия, в которых чешуйки размножаются, распространяются, сохраняют свой изначальный вид. Но на болезнях акцентируй особое внимание.

   – Ладно.

   – Делай сканы на встроенную камеру. Она здесь, – ткнула пальцем в едва заметную точку на верхней раме монитора. – Наиболее интересные высылай сразу мне на почту.

   – Я не знаю ваш адрес.

   – Он простой. Догадаешься.

   – А если нет?

   – А если нет, тогда тебе лучше сразу отказаться от работы. Физическая лупа в ящике стола. Сверху на бумагах. Больше ничего не трогай. Я ухожу. Мне надо уладить одно дело. – Подошла к роботу, нажала комбинацию цифр, и парень, выглядывая из-за угла, увидел, как открылось чьё-то досье.

***

Оказавшись на улице, Марина всё ещё надеялась, что Спичка одумается, но пятнадцать новых сообщений, поступивших на телефон за то время, пока она шла к М-ке, доказывали обратное. Один детектив настойчиво убеждал другого детектива, высылая распечатки экспертизы, не забывая дополнять СМС-ки объяснениями, будто без них она не понимала, что написано. Сопровождая раздражающие слова ещё более раздражающими смайлами.

   Нехотя, но женщина всё-таки просмотрела записи.

   «Состав вещества звёздного неба идентичен составу венков сама знаешь кого!»

   «Криминалистам удалось вновь выявить знак. И угадай, с каким он совпадает? Верно! С печатью, оставленной Когтем на коже всех его восьми жертв!»

   «Буква однозначно вырезана тем же скальпелем, что и надпись на животе!»

   «Слова расположены в том же самом месте, что и… ну, ты поняла».

   «Первая и последняя буква неотличимы от уже известных ни толщиной линии, ни углублением раны!»

   «Мои ребята нашли сразу трёх свидетелей! Бабка скучала у окошка, ведьма бежала после работы из салона, какой-то мужик нёс домой пиво. Показания всей троицы совпадают! Они узнали ангела и куртку нашего маньяка! Какого цвета? Чёрного с флуоресцентными ромбами!»

   «Выяснили точное время убийства! Угадаешь? Двадцать три…»

   «Конечно ноль восемь! Ничего не напоминает? Напомни-ка, когда Коготь наносил свой удар?»

   «Маньяка идентифицировали по одежде, но разве у него не могло быть двух одинаковых курток, а, Марин? Он нас ввёл в заблуждение!»

   Женщина вздохнула:

   – Это ты пребываешь в заблуждении…

   «Вероника уверена, ангела убил Коготь! И, кстати, мы с ней поняли, почему на этот раз он выбрал не человека! Всё дело в желании нас запутать! Псих подготовился к новой серии!»

   Дальше сообщения пикали в том же духе. У Марины от смайлов и восклицательных знаков заболела голова. Она не стала отвечать ни на одно, убрала телефон в сумку и полная решимости села на мотоцикл. Спичкин пытался вселить в неё сомнение, но детектив не велась на провокации. К тому же, в отличие от него, она точно знала – псих мёртв. Спичкин узнал о взрыве из выпуска новостей. А она была там и видела смерть Когтя собственными глазами.

ГЛАВА 6

От большого здания-кольца, возле которого остановился М2016, разило фальшью и притворством так же яро, как смесью лука с чесноком в давно непроветриваемом помещении. Оранжево-красный цвет стен угнетал, а радостная вывеска оттенков летнего неба с изображённой в центре толпой всевозможных смайлов, устрашала. Марина погасила желание уехать и коснулась дверной ручки, отгоняя назойливые образы.

   Она ненавидела это место.

   Она его боялась.

   Пугали не воздушные акробаты, чей талант и бесстрашие граничили с неадекватностью, а трюки заставляли замирать сердце, рискуя его и вовсе остановиться. Не дрессировщики, чья жестокость по отношению к зверям была пропорциональна вызываемому у публики восторгу. Не сами звери загнанные и напуганные, вынужденные быть игрушками у более сильных до тех пор, пока природа не брала верх, доказывая, где чьё место. Не клоуны с их отвратительно-широкими улыбками на измалёванных лицах-масках, напоминающих потрескавшуюся штукатурку в какой-нибудь психушке. И не их аляповатые костюмы со множеством карманов, в которых могло таиться что угодно. Нет. Марину пугало совсем другое – то, что скрывалось в подвалах.

   По дороге женщина заехала в аптеку и купила флакончик с зельем, поэтому её пропустили без вопросов: образ ведьмы, используемый в подобных местах, знали хорошо. Она не первая и не последняя прибегала к маскировке. Да и разве бы кто-то отказался от лишних денег за предоставляемые услуги?

   Борясь с возникающим отвращением от одной лишь только мысли о том, что ей предстоит сейчас делать, женщина посчитала все девятнадцать ступеней, успокаивая собственные нервы, и ступила на холодный пол перед серой дверью.

   Помещение располагалось под землёй, от чего здесь всегда было прохладно. Марина сжала себя за плечи, сделала глубокий вдох и приложила ладонь к серой поверхности.

   Дверь открылась на автомате: датчики срабатывали, считывая касание руки. Марина переступила порог, чувствуя, как бухает сердце, как напряжение внутри грозит сломить волю. Как воображение, подталкивая память, рисует всё более и более страшные картины, а перед взглядом появляется долговязый человек в чёрном свитере.

   – Чем могу помочь?

   – Мне… нужно тело, – ответила она чужим голосом: тем же, каким встречала студентов утром.

   – Проходите, присаживайтесь. Какое-то определённое, отличительные черты, пол?

   – Да, мужское. У меня есть снимок.

   – Отлично. Давайте. Скажите, а как вы меня нашли? Форум, порекомендовали?

   – Второе.

   – Назовёте имя?

   – Нет. Этот человек работает в той же сфере, но в другом городе.

   – В Москве, наверное. Клиенты оттуда часто ко мне обращаются.

   Она молчала.

   – Ну, хорошо. Вы в первый раз?

   – Нет, я к вам уже обращалась. Правда не по столь щекотливому вопросу.

   – Тогда расценки и условия знаете. Или мне озвучить ещё раз?

   Помотала головой. Марина отлично помнила собственную бурю негодования за прошлую услугу: устройство мнимых похорон – попытка спасти свидетеля – едва не стоило ей высшей категории детектива и обошлось в круглую сумму. Пришлось под расписку отдавать деньги частями, лишая себя долгожданного отпуска.

   «Отдохну в следующем году», – убеждала она себя, но по-видимому, отдых не светил и в этом. Огорчалась ли она? Несомненно. Но по сравнению с сохранением тайны отказ от отпуска был столь же незначительным, как пылинка на заброшенном чердаке.

   – Давайте фото, – напомнил о себе долговязый человек, протягивая руку по ладонь, закрытую чёрным свитером.

   – Сейчас, – Марина открыла сумку и замерла в нерешительности. Истинное лицо Когтя видела только она. Маньяк надевал чужие образы и по этой причине его долгое время не могли найти. Но снимок был сделан в день смерти и надо было быть полным идиотом, чтобы не сообразить, кто на фотографии.

   – Я жду. Пожалуйста, побыстрее. Ко мне скоро явятся по записи.

   «По записи…» – не удержалась от ухмылки. Абсурд, но жуткое место пользовалось бешеной популярностью, а его владелец, чья личность оставалась инкогнито, зарабатывал достаточно для того, чтобы иметь пару домов за границей.

   Марина подсуетилась, прежде, чем впервые обращаться к долговязому. Имя узнать не удалось, но прочее хранилось не так надёжно. Она не хотела прибегать к шантажу, но иного выхода не видела: достала пузырёк и открыла своё лицо.

    – Теперь можете взглянуть, – разрешила, протягивая телефон.

   Мужчина взглянул на экран и посерел. На клиентку глаза не поднимал.

   – Но помните, – предупредила она, – услуга должна остаться тайной. Не заставляйте меня доказывать вам, почему я имею высшую категорию детектива.

   О том, что категория международная, Марина решила промолчать. Долговязый и без того был достаточно напуган.

***

В это самое время, вертясь на удобном компьютерном кресле, Миша боролся с одолевающим любопытством. Взгляд то и дело, будто бы невольно цеплялся за стопку файлов с интригующими надписями: «302. Ведьмы», «68. Оборотень», «415. Семья эльфов». Студент догадывался, страницы бережно хранят в себе истории раскрытия преступлений с теми или иными существами: на парах они подобное проходили. Но одно дело сухая информация на учёбе и совсем другое – данные из настоящей практики ведущего детектива. Интерес возрастал и становился всё нестерпимее по мере того, как строка браузера выдавала один скучный результат за другим.

   «Чешуйчатость», или «рыбья зараза» или чешуйчатый дерматит, известный как врождённое заболевание, связанное с нарушением набора хромосом, являлось одним из самых распространённых, считаясь буквально чумой века. Не столь опасное, не приводящее к другим нарушениям и в общем-то вполне себе безобидное, оно между тем вызывало страдания, изредка психические расстройства и в единичных случаях приводило заболевших к изоляции.

   Дерматит передавался как по женской, так и по мужской линии, причём у одного родителя могли родиться как здоровые, так и больные дети. Взаимосвязь, причины нарушений и способы, как избежать болезнь, обнаружить так и не смогли. Единственное, что знали точно: проявлялась чешуйчатость в одном и том же возрасте, в период подросткового созревания и начиналась одинаково. Сначала возникал зуд на руках и шее, реже на ногах, затем кожа начинала приобретать серебристый или золотистый оттенок, который легко путали с «русалочьей аллергией». Но в отличие от последней, связанной с попаданием в поры заражённой воды и легко проходящей после курса антибиотиков, «рыбья зараза» не поддавалась лечению, оставаясь с носителем до конца жизни.

   Определённые мази, лекарства и водные процедуры помогали снизить зуд и сделать чешую менее заметной, но малейшее нервное напряжение, и болезнь начинала цвести с новой силой.

   Об этом сообщали все источники: информационные статьи, форумы, медицинские сайты. Все они в той или иной интерпретации характеризовали данный вид дерматита по-своему, но к выводам приходили одинаковым: не лечится, уродует, сыпется.

   Последнее вызывало больше всего недовольства: в сети ходило сотни две рассказов о том, как внезапно отвалившаяся чешуйка помешала на свидании, собеседовании, в парикмахерской, бассейне, кафе. Мало того, чешуя имела под собой маслянистый слой, и его нарушение часто не просто пачкало одежду – портило. «Масло» с ткани не смывалось никакой химией. Не спасала даже химчистка. Вещи выбрасывались: нередко новые.

   В итоге, борясь с этой проблемой, большинство «чешуйчатых» стало носить специальные тонкие гетры, перчатки, митенки и накладки на шею. Они надевались под обычную одежду, крепились клейкими элементами, а благодаря материалу и телесному цвету оказывались почти незаметными. Таким образом, люди и прочие расы хоть как-то спасали не только свой внешний вид, но и межличностные отношения, ведь с «линяющими представителями» общались брезгливо и крайне неохотно.

   Этот фактор и послужил причиной того, что самые слабые сдавались во власть депрессии, приобретающей опасную форму, становились агрессивными, раздражительными. Легко попадали в сети маниакальности.

   Сходили с ума.

   Фотографии «рыбьей заразы», коими пестрела сеть, тоже не вызывали особого интереса. Да, выглядело всё это оригинально. Более того, красиво, вызывая ассоциацию с книжными иллюстрациями, на которых рождались русалки с блестящей чешуёй. Миша легко представлял реакцию Катьки: она наверняка сказала бы, что чешуйки напоминают не столько рыб или русалок, сколько странной формы пайетки. Катька любила носить всякую мишуру, а Мише нравилась мишура на Катьке. Только это никак не помогало: ни тебе ответа на вопрос, в чём особенность улики, ни покорение сердца красивой одногруппницы.

   Увеличенные фото с помощью крутой электронной лупы, вызывавшей зависть у студента, с детства бредившего о разных шпионских штучках, делу помогли ненамного больше. Почти все представленные в сети чешуйки имели одну структуру, схожие оттенки и никаких отличительных черт, вроде неправильного расположения слоя или ещё чего-то в том же духе.

   Загибаясь от скуки и лёгкого раздражения, ведь не так Миша представлял себе помощь детективу, он выдвинул ящик, решившись получше рассмотреть чешуйку с волос ангела. Марина поместила её в ёмкость, выстеленную мягким материалом, судя по всему сохранявшему улику в идеальном состоянии в тот же момент, когда сообщила о своём срочном и, наверняка, очень интересном деле. И парень, измученный этой интригой, игнорируемый Ботиком, капавшимся с досье и уставший от однообразия информации, был полон решимости изучить улику. Не зря же детектив так акцентировала на ней внимание?

   Правда его решимость быстро испарилась, как только ящик явил взору не только навороченную лупу с гофрированной ручкой, но и разноцветные папки с файлами.

   В итоге, вместо того, чтобы выполнять поручение, парень боролся с собственной совестью и жгучим, прямо обжигающим любопытством.

   «Больше ничего не трогай, – вспоминал он слова ненормальной. В мозгу тут же возникла мысль, – а что, если это проверка? Она хочет знать, стану ли я слушаться или… Или есть ли во мне хоть немного рискованности?»

   Слова, прозвучавшие как вызов, не давали покоя. Миша несколько раз коснулся верхней папки, отдёрнул руку, будто обжёгшись, снял кепку, помял, вытащил лупу. Нехотя, с грустным вздохом, приблизил стекло к улике. Ничего не увидел.

   Перед глазами замелькали названия папок, начали вырисовываться образы таинственных ведьм, опасных оборотней, хитрых эльфов. Он буквально видел погоню, мелькающие в воздухи пули, магические снаряды и медаль за поимку особо опасного преступника на собственной груди.

   Погружённый в мечтания, Миша на автомате приближал инструмент, удалял и снова приближал, особо не надеясь что-либо найти. Он едва не пропустил находку и несколько раз поморгал, не веря увиденному. Но нет, ошибки быть не могло: к чешуйке прилипла тонкая, полупрозрачная жёлтая нитка.

   Ботик в это время тоже обнаружил нечто любопытное. Робот не торопился выполнять просьбу Марины: досье Спичкина висело открытым, раздражая своей пунктуальностью и маниакальной любовью к бутербродам. Везде и всегда Спичкин жевал булку с чем-то мясным. Исключение составляли места преступлений. Здесь, проявляя своеобразное уважение, он ел или перед тем, как увидеть жертву, или после. В прочих же случаях, пузатый ел или колбасу с батоном, или батон с котлетой, нередко оставляя крошки, где попало.

   Почти всегда запивая энергетическими напитками.

   Подкорректировать события десятилетней давности, пути передвижения, добавить пару деталей не составляло труда, поэтому Ботик не спешил: написать, будто отчаявшийся детектив, не получив категорию, стал злоупотреблять тониками, а те, в свою очередь привели к провалам в памяти – задачка пары минут.

   Другое дело, что Марина явно чего-то боялась, и ей было до смерти важно, чтобы не начали искать тело Когтя. Конечно, робот знал причину – женщина сама ему плакалась в электронную панель, грозя вывести систему из строя своими слезами, чего, к счастью, не произошло. Но было ещё что-то, волнующее Марину.

   Что-то, способное навредить ей самой.

   Ботик, находящийся рядом с хозяйкой едва ли не с начала изобретения, хранил досье на каждого потенциального и явного Марининого врага.

   Информация о Лесницкой лежала в самом дальнем файле, близко к тому месту, где у людей располагалось сердце.

   Робот не допускал мысли выудить его из недр памяти.

   До этого дня.

   До того момента, пока Марина не попросила поработать с досье Спичкина, а в её глазах не застыл явный страх. Он был серый: наполненный различными сомнениями, вселяющими сомнение и в робота.

   Ботик не рассчитывал обнаружить нечто важное, предполагая, что страх женщины связан с мнительностью и собственными комплексами – люди часто подобным грешили. Но он нашёл то, что заставило задуматься.

   То, что вызывало море вопросов.

   Десять лет назад Марина посещала психолога. Сеансы прекратились после смерти Когтя. Вроде бы ничего такого, но почему данную информацию считать удалось не сразу, как будто её кто-то пытался стереть?

   Роботу подобная мысль очень не понравилась. Он закрыл досье Спичкина, начиная сомневаться в том, что Марине стоит доверять.

***

Долговязый, которого друзья называли Царём мёртвых, а коллеги Властелином смерти, струхнул не на шутку: детектива он узнал сразу и не испытал от этого открытия ровным счётом никакого удовольствия. Да, случалось, к нему обращались мусора, ищейки, бывшие мусора, но ни один из них не обладал должной властью и ничем не мог навредить бизнесу. Сильные, опасные, крутые предпочитали обращаться в зарубежные филиалы, чтобы иметь возможность в случае необходимости прикрыть свои задницы теми же американцами. Да, и если по правде, то служаки закона обращались к нему скорее в порядке исключения. Основная масса клиентов состояла из богачей с тёмным прошлым, убийц, психопатов и неадекватных, чьим развлечением были прогулки с трупом, а иногда и что похлеще.

   Лесницкая Марина Алексеевна, детектив с пятнадцатилетним стажем, относилась к тем самым шишкам, что могли доставить уйму хлопот. Нет, саму её он не боялся, хотя и верил: добыть нужную информацию баба может без труда и, скорее всего, о его делах уже всё узнала. Долговязого больше тревожили её обширные связи. А ещё больше те многочисленные мрачные слухи, которыми, словно паутиной оплеталось имя Лесницкой.

   Но куда сильнее беспокоило увиденное собственными глазами.

   И услышанное.

   Чего этой бабе только не приписывали: от содержания живого дракона, хотя никто его в глаза не видел до самоубийства из-за чьей-то смерти, вроде даже по вине этой самой Лесницкой. Где правда, где ложь, Царь не знал. В эти байки верил неохотно, но в одном не сомневался: по какой-то причине детективша видела прошлое.

   Он сам был свидетелем того, как Лесницкая, коснувшись какой-то тряпки, принадлежавшей покойнице, точно описала день смерти, не упустив ни единой детали. Она даже воспроизвела позу, в которой жена лежала, встречая мужа. Если бы ему рассказали об этом, он бы не поверил, но Царь сам всё это видел и слышал, да и причин сомневаться в словах детектива у него не было, потому что покойницу он знал лично. Они были любовниками.

   Нет, он её не убивал, хотя желание возникало неоднократно. Это сделал муж: не смог выдержать тяжесть рогов.

   То дело расследовала не Лесницкая, но на похоронах она присутствовала: явилась по просьбе подруги криминалиста.

   Да-да, он о детективше тоже кое-что знал и помнил, какое странное у него возникло чувство, когда тонкая рука коснулась плеча. Свитер чёрный, любимый, тот же, что на нём сейчас, будто стал горячим. Тот самый свитер, в котором покойница щеголяла по утрам, когда её благоверный горбатился на работе.

   Взгляд Лесницкой тогда прошиб до мурашек. Тоже происходило и в эту минуту. Нет, она его точно не узнала. Он в тот день выпил снадобье и выглядел другим человеком – боялся, что соседи узнают в нём любовника. Благо похороны были открытыми, и прийти попрощаться с моделью могли все желающие. Вопросов не возникло. А Царь вёл себя тихо.

   Но уже тогда долговязый понял: странной и очень красивой бабе открыты многие двери. Он видел, как некоторые её уважают, а другие открыто сторонятся.

   Теперь же он стирал пот со лба, не сомневаясь, всё, что надо, она узнает, и, если ей нужен труп, она его получит. Пускай, не у него, так у конкурента, а Царь этого не хотел. Ведь, если угодить детективше, то можно заполучить отличного клиента и опасного, если не друга, то хотя бы просто расположенного к нему человека. Иногда этого было достаточно. В мире криминала и таких вот необычных услуг точно.

   Подумав ещё немного, Царь твёрдо решил – ссориться с Лесницкой ему не на руку. Не задавая лишних вопросов и пытаясь припомнить, когда она к нему обращалась, с какой такой услугой, кивнул и предложил следовать в соседнее помещение.

   – Оставьте меня одну, – прозвучало у него за спиной, когда дверь открылась, обнажая несколько рядов со столами. Каждый накрывал плотный прозрачный купол, не позволявший разглядеть лиц. Но это и не требовалось, поскольку лиц, как таковых здесь не было. Только маски, копирующие разную внешность.

   Долговязый не стал ждать, когда его попросят дважды.

   – Рекомендую просмотреть столы с двадцать шестого по сороковой, – сказал и тихо вышел.

   Оставшись одна, Марина позволила эмоциям взять верх. Выпустила напряжение на волю, прикусила губу, потёрла вдруг заледеневшие ладони. Озноб погладил вдоль спины, прошёлся по шее, затаился в сердце.

   Одинокая, будто напуганная слеза скатилась по щеке и зависла на подбородке не в силах продолжить путь. Так и Марина не могла ступить дальше. Ноги, словно приросли к полу. Окаменели вместе с решимостью.

   Детектив закрыла глаза и осторожно выдохнула. Она и не осознавала, что всё это время, пока страх проверял её на прочность, не дышала.

   В морге ей доводилось бывать сотни раз – приятного мало, но ко всему привыкаешь. Проблема заключалась в том, что мертвецы там не оживали, а здесь вполне могли вскочить и расспросить о погоде. Духи, заточенные в маски, за счёт чьей силы и менялась внешность, любили поболтать и не брезговали спрашивать о самом сокровенном. Этого-то и боялась Марина. Поэтому отправила долговязого за дверь. Она не желала, чтобы тот услышал хоть что-то, произнесённое в этих стенах, а в том, что здесь чтили право уединения и тайны, женщина не сомневалась. Это было одним из условий сотрудничества: всё происходящее в этом помещении не выходило за его пределы.

   Но поскольку детектив привыкла сомневаться и всегда перестраховывалась, она вытащила из той же сумочки блокнот и ручку, подготовившись к возможному общению с духами. Иногда те молчали, но гарантировать, что молчать они будут и сейчас, никто не мог.

   Взяв себя в руки, и представив тёплое море, по-прежнему манящее своим спокойствием лишь в мечтах, Марина осторожно переступила с пятки на носок, делая первый шаг. Страх страхом, но уйти ни с чем она не могла.

   Тишина, разбавленная ворчанием телевизора в соседнем помещении – видимо, так долговязый старался погасить своё желание подслушать, давила каменной плитой, заставляя мысли со скрипом ворочаться в неправильном направлении.

   Марина невольно вспомнила свой последний разговор с Когтем. Его глаза, полные безумия и страсти. Его слова, пугающие до сумасшествия. Озлобленную улыбку. Чёрную куртку со светящимися ромбами – ненавистный предмет гардероба всего Питера, и Марины, в частности.

   Она снова видела, как вылетает пуля, как замирает улыбка на губах маньяка. Чувствовала пожирающее заклинание, лавой огня, как зловонным дыханием, обдающее с ног до головы. Слышала взрыв и смех. Последнее особенно отчётливо. И это злило. Раздражало. Бесило.

   Пугало.

   Марина потрясла головой, сделала пару глубоких вдохов. Блокнот в руке дрожал, сердце билось о рёбра. Она не хотела снова видеть лицо Когтя. Не желала искать похожее. Но продолжала упрямо обходить столы, высматривая отличительные черты маньяка.

   К счастью, духи молчали. Не тревожили, не задавали вопросов. К несчастью, все они нашли иной способ пообщаться: маски дружно корчили гримасы, вынуждая страх цепкими пальцами хватать за горло.

   В каждом расплывчатом лице она видела маньяка: его кустистые брови, высокий лоб, больные глаза цвета асфальта, тонкие губы, расползающиеся в улыбку, сколотый резец справа и подбородок, трясущийся то ли от смеха, то ли от волчьего рыка.

   В какой-то момент Марина осознала, что задыхается. Не в переносном смысле, в буквальном. Детектив упала на колени. Мир вокруг завертелся, начиная терять цвета. Очертания.

   Марина выпучила глаза и страдальчески прохрипела:

   – Я его… убила, но… я не убийца. Я… я не убийца…

   И в этот миг разум не выдержал: Марина лишилась сознания.

ГЛАВА 7

Какие бы сомнения не возникали у Ботика, а связка давала о себе знать в любом случае. Вот и сейчас датчики сердечного ритма давали сбой, сообщая системе робота о том, что с хозяйкой происходит что-то нехорошее.

   Сигнал не походил на смертельную опасность, иначе индикатор загорелся бы ярко-алым. Не мерцал, как если бы кто-то лишил свободы Марину. Он отдавал тускло-розовым, свидетельствуя о перерыве в сознании. Иными словами, говорил об обмороке.

   Ботику не свойственны были проблемы подобного характера. Его жизнеобеспечение находилось в постоянной зарядке: сотни внутренних проводков питались от встроенного аккумулятора, схожего по принципу с работой солнечной батареи. Только в его случае, энергия поступала от любого заряженного предмета, расположенного в радиусе пяти метров.

   В Петербурге, городе с развитой роботехникой и глобальной компьютеризацией, подпиткой для аккумулятора вполне могли сойти, как часы на здании Финляндского вокзала, так и мобильный телефон любого прохожего, поэтому Ботик о своём сознании не заботился.

   У людей, к сожалению, процессы в организме работали значительно сложнее и подключить детектива к тому же мобильному он не мог. А хотелось часто.

   За время совместных расследований и того состояния, какое до этой минуты, робот считал дружбой, ему бессчётное количество раз приходилось отслеживать хозяйку и нестись на выручку.

   Чаще всего сигналы оказывались ложными – Марина нередко лишалась чувств после очередного видения, но случались и моменты, когда её обмороки означали опасную ситуацию.

   Ботик не знал, что происходит именно сейчас, но позволить хозяйке пребывать в опасности не мог – так было заложено создателем. Поэтому, уже по привычке представляя, как потом Марина будет ругать его за отслеживание своего телефона, бросился на выручку.

   – Ты куда? – спросил студент, вскакивая с кресла.

   – Оставайся здесь. Я нужен Марине, – ответил робот и скрылся за дверью.

   Но обескураженный парень категорически не желал оставаться за скопом совместных тайн ненормальной женщины и её железки и кинулся следом.

***

Медленно, понемногу мир возвращал краски, обретал очертания и формы.

   Запахи.

   Марина ощутила отвратительно-резкий нашатырь у своего лица и отмахнулась от ватного диска.

   – Вы меня напугали, – произнёс долговязый, и в его лице, ещё слегка размытом, она заметила искреннее беспокойство. – Одно дело работать с трупами, – нервно хмыкнул он, – и совсем другое, когда трупом становятся прямо у тебя дома. – Протянул руку, помогая принять горизонтальное положение. Марина коснулась чёрной жаккардовой ткани и потонула в недавнем воспоминании.

   Модель Алину Савицкую, лицо известной марки духов «Экстаз», она знала лично: довелось встречаться на широком показе. Детектив выслеживала очередного маньяка, а Савицкая купалась во внимании именитого дизайнера и любовника. Очередного.

   Однако, судьбе было угодно, чтобы покончил с распутной жизнью модели не один из мужчин второго плана, а главный герой – муж и без пяти минут успешный бизнесмен.

   Дела Павла Остапова шли в гору и в тот день, когда он в ярости выстрелил в супругу, как раз была заключена крайне выгодная сделка. Будущее сулило прекрасные перспективы, море денег и уйму врагов, но всего одна вспышка гнева перечеркнула разом всё.

   Он сам признался в убийстве, явился на следующие сутки и тихо произнёс:

    – Я любил, я и убил.

   Но описать преступление не мог. Не помнил ровным счётом ничего, кроме звука выстрела и испуга в глазах жены.

   Позднее память начала возвращаться, но показания обрастали всё более непонятными подробностями.

   Остапов сходил с ума, начиная путать время, числа и даты.

   К Марине обратилась одна из знакомых. Попросила помочь восстановить картину убийства.

   Лесницкая тогда была занята и смогла явиться лишь на похороны, но и там ей удалось увидеть скрытое от глаз.

   Она помнила Савицкую, слышала её смех, видела, с какой страстью та сама с себя срывала красное платье, ложилась под одного мужчину, второго…

   А затем с невинным взглядом встречала мужа на кровати, подложив одну руку под голову.

   – Я соскучилась, – говорила она и тянулась к супругу.

   – Я знаю, что ты мне изменяешь, – зло повторял Остапов.

   Потом достал пистолет.

   Видела она и долговязого в точно таком же свитере. Он был не первым и не последним мужчиной, кто в роковой день наслаждался телом Савицкой.

   Марина часто заморгала, возвращаясь в реальность. Не отказываясь от помощи, поднялась с холодного пола.

   – Вы… вы не могли бы на меня так не смотреть? – прозвучавший голос звучал, как из дальнего конца тоннеля.

   – Да, конечно, – отпустила его руку, заметив, какое облегчение испытал долговязый.

   Марина прислонилась к ледяной стене, и, не скрывая страха, огляделась по сторонам.

   – Духи будут молчать, если вы об этом беспокоитесь. Вы же из-за этого… оказались на полу?

   – Я… не беспокоюсь: они… молчали. Это всё из-за нервного напряжения. Тяжёлый день, – произнесла и поняла, что оправдывается. Оправдывается перед кем? Перед бывшим торговцем наркотиками, сменившим род деятельности на совершенно безумный.

   – Понятно. – Выдержал паузу, – а вы меня вспомнили, да? Ваш взгляд… Он особенный. Это всё из-за свитера?

   На оба вопроса кивнула.

   – Воды? – спросил, чтобы не молчать. Напряжение по-прежнему витало в воздухе и озноб… Он пробирал до кончиков пальцев, не отпуская. Не слабея.

   Царь потёр ладони, плечи, встал в закрытую позу. Марина ухмыльнулась: подобное поведение было привычным.

   – Так… воды?

   Пить не хотелось вовсе, но возвращаться к телам и того меньше. Она осознавала, что лишь оттягивает неприятную процедуру, но решила себе позволить немного слабости и кивнув, попросила:

   – Может, найдётся чай?

   – В пакетах, пойдёт?

   – Да. Спасибо.

***

Удивительно чистые жёлтые кружки стояли по бокам от пачки со свежим печеньем. Долговязый забросил по чайному пакетику, залил кипятком, вновь потёр ладони, плечи, бросил заинтригованный взгляд на Марину. Детектив резко подняла голову, оторвавшись от изучения стола.

   Первым заговорил мужчина:

   – Думаю, раз вы в порядке, то нам… нам стоит обсудить случившееся.

   Она не удивилась. От долговязого буквально разило желанием наживы. Стремлением к выгоде. Не отводя глаз от мужского лица, взяла кружку, сделала глоток.

   «Царь... Кажется, его называли Царём мёртвых».

   – Мои… духи будут молчать, – начал Царь, – но вы должны понимать, что бесплатно в моём бизнесе только…

   – Убивают, – со спокойствием подхватила она.

   – Значит, знаете, – заметно расстроился долговязый и спешно добавил: – Но это редкость. Большая редкость.

   Детектив согревала руки теплом, исходившим не только от чая, но и от самого жёлтого цвета, удивляясь, как у такого жестокого человека могли находиться столь приятные вещи. Жёлтый и его оттенки у Марины неизменно ассоциировались с искренностью, открытым сердцем и душевностью.

   Впрочем, Царь не был лишён этих качеств. Он искренне любил своего пса, ему же доверял, ему всё рассказывал.

   «А ведь я его понимаю, – поймала она себя на мысли, вызывающей лёгкое сочувствие, – у него собака, у меня дракон. Среди людей же мы оба одиноки».

   Осмотрела помещение, вспомнила слова долговязого, вздохнула:

   – Вы полагаете, что убийства были вынужденной мерой. Я этого не одобряю, но считать совершённое правильным – это ваше личное право. В конце концов, бывшие коллеги по наркобизнесу не белые овечки, поэтому называть их жертвами было бы не совсем уместно. Остальное же на вашей совести, – последние слова прозвучали грубее, с явным неодобрением.

   Он молчал. Слушал. Изучал детектива.

   Марина продолжала:

   – Здесь, безусловно, вы под защитой духов, а также сотен заклинаний настоящих ведьм, прибегавших к вашим услугам. Ваш дом – ваша крепость.

   Кивнул.

   – Но под защитой только ваша жизнь. Прочее, – обвела рукой помещение, – легко можно изъять. Бизнес накрыть. Здание разнести на кирпичики. Если… – глотнула чая, – не быть осторожным.

   Воцарилась тишина. Марина посмотрела на телевизор: на экране мелькали кадры какого-то боевика. Беззвучно. Значит, долговязый всё же пытался подслушивать. Знает ли он о её признании? Детектив перевела хмурый взгляд на Царя:

    – Нарушаете правила? Царь мёртвых…

   – Стараюсь быть осторожным.

   С минуту буравили друг друга глазами.

   В конце концов детектив улыбнулась:

   – Понимаю. И думаю, мы сработаемся. Духи помогут с телом. Вы можете их попросить, я знаю. А я взамен подредактирую ваше досье.

   – Мне нужны гарантии.

   – Я вышлю копию исправлений, как только увижу доказательства того, что дело Когтя закрыто.

   – То есть, вам требуется ещё одна услуга помимо тела?

   – Да. Легенда следующая. Коготь погиб во время взрыва. Его настоящего лица никто не видел, об отличительных чертах знал только детектив, ведущий дело. Тот признал обнаруженное тело, но из-за проблем с алкоголем забыл об этом и обо всём, что следовало позднее. Маньяка обнаружат на старом кладбище. Вы организуете видеозапись, на которой чётко видно, как мертвеца закапывают в дешёвом гробу. Сами похороны устраивать не нужно. У Когтя из родных была лишь сестра: её содержали в лечебнице. К тому же, она скончалась в день взрыва.

   – Это… вы ей сообщили о смерти?

   – Нет. Близнецы нередко чувствуют друг друга. Близнецы-оборотни, – вздохнула, – живут друг другом. Ещё вопросы будут?

   Его губы надломились в усмешке:

   – Но вы же не ответите.

   – Отвечу, если они касаются непосредственно вашей работы, – сделала акцент на окончании фразы.

   – Ну хорошо. Почему нельзя подбросить настоящее тело?

   Молчание.

    – Даже если остались лишь фрагменты, их тоже можно использовать.

   – Ничего не осталось. Тела нет. Только одежда. И, кстати, она нам понадобится.

   – Её не уничтожили?

   – Уничтожили. Но хватит и кусочка. У куртки был оторван карман с пуговицей.

   – И вы, конечно же, знаете, где он, – долговязый не спрашивал, утверждал.

   Марина кивнула.

   – Понял. Но это большая услуга. Очень… большая. – Впервые за время разговора дотронулся до своей кружки. Сделал неторопливый глоток. Добавил: – И даже не одна. Вы просите о многом. Равноценна ли наша договорённость за такой ряд… – посмаковал словом, покатал между зубами, отставил кружку, улыбнулся, – удобств?

   – О-о-о, это ещё не всё. Ваши духи будут молчать и сами подберут удачное тело. Они способны. И не отнекивайтесь, – детектив опустила голову и как ни в чём не бывало принялась читать состав на упаковке с печеньем.

   – Даже так? Но понимаете… – растягивая слова, произнёс Царь и поднялся из-за стола, – подкорректировать досье – малость по сравнению с вашими требованиями. Давайте обсудим ещё что-нибудь.

   – Малость? – надорвала упаковку, взяла кругляшок, – я предлагаю поработать над всей вашей биографией, Яр. Или привычнее Царь? А может, детское прозвище Опёнок? Как вас называли в тюрьме? Чёрный паук? Нет-нет, подождите, я знаю: лучше я буду вас называть Ярик. Этим именем вы назывались до того, как начали торговать наркотиками. А настоящее Ярослав? Яромир? Владимир?

   – Не угадали.

   – Это дело времени. Но так ли мне нужно знать секреты из вашей прежней жизни? По-моему, вы и в этой нагрешили предостаточно. Сокрытие налогов, – начала загибать пальцы, – воровство оружия, хранение его же, езда без прав, торговля запрещёнными растениями, поджог, убийства наркодилеров, оказание сомнительных услуг, прикрываясь цирковой деятельностью, шантаж, убийство Савицкой.

   – Я её не убивал, – хмуро сообщил долговязый.

   – Верно. Вы сами нет. Всего лишь анонимно сообщили мужу об изменах. Зачем?

   Он молчал.

   – Вам ведь было плевать со сколькими она спит, но Савицкая сравнивала вас с другими не в вашу пользу. Это-то и задело.

   – Осторожнее, – прошипел он, – вы сейчас на моей территории. Поубавьте пыл. У вас не меньше грехов. Давайте лучше поговорим о ваших тайнах, – приблизился вплотную, навис чёрной статуей над Мариной.

   – Со своими грехами я сама разберусь, а ваши ещё не все перечислила. Ой, – виновато улыбнулась, – пальцы на руках закончились. Но я могу и так продолжить. Пара смертей ваших же сотрудников прямо на работе в цирке, неожиданная смерть клиента…

   – Хватит.

   Она замолчала.

   Царь вздохнул, с минуту поразмышлял, вынужденно признавая:

   – Вы… правы, нам лучше дружить. Я выполню вашу просьбу, – про себя подумал, что держать врага рядом безопаснее, чем на отдалении.

   Марина подумала о том же. Лёгкая улыбка легла на её губы.

   – А вы подчистите мою биографию, – напомнил долговязый, – сделаете её белой.

   Кивнула.

   – Но я хочу ещё кое-что.

   – Слушаю.

   – Встречу.

   Детектив вопросительно изогнула бровь.

   – Вы и я где-нибудь за городом, на даче, – теперь улыбался Царь. – Всё цивилизованно. Узнаем друг друга поближе, пообщаемся. Мы ведь очень похожи. Оба одиноки среди людей. Грешны. Притворяемся хорошими… Соглашайтесь. Да и не пора ли уже на «ты»?

   – Не пора. И насчёт меня вы ошибаетесь. Я совершаю ошибки, но знаю, на какой стороне нахожусь.

   Ухмыльнулся:

   – Вы убили маньяка, и по-видимому, сделали это не как представитель закона.

   – Вы правы. Но я ловлю преступников, а вы им помогаете.

   – Сказала та, кто договаривается со мной о противозаконной услуге.

   Марина шумно выдохнула:

   – Пожалуй, я снова ошиблась. Спасибо за чай, за печенье. Я обращусь в другое место. Кажется… – сделала вид, будто припоминает, – один из ваших… фокусников открыл нечто подобное на окраине города? Съезжу к нему. Наверняка, он не откажется от клиентки, – поднялась, отодвигая долговязого в сторону.

   – Подожди…

   Она села обратно, взяла ещё одно печенье, пригубила остывший чай.

   – Хорошо. Я согласен.

   – Замечательно.

   – Но насчёт встречи подумай.

   – Мы уже на «ты»? – в голосе проскочил холод.

   – По-моему, наши отношения перешли на новый уровень.

   – Не торопись, Царь.

   Тот взглянул на экран телефона:

   – И облик измени, сейчас придут по записи.

   Марина нахмурилась, но послушно достала пузырёк. Ей не нравилось то, как Царь начал разговаривать, но пережить такую «дружбу» она вполне могла. Главное, что долговязый согласился работать: его услуги были самыми надёжными в городе, да и прижать Царя можно было многим. А бывший фокусник ездил на краденом «Субару», и на этом его грешки заканчивались. К тому же, и от этого никуда не деться, духов у Царя было в разы больше, и лица они меняли в разы лучше, почти сливаясь с требуемой внешностью. Так что в любом случае, ей бы пришлось задействовать долговязого.

   С Когтем следовало разобраться как можно скорее, пока СМИ не сделали сенсационных заявлений, а Спичка не начал серьёзно копаться в деле. Данные из архива ничем не грозили Марине, но дотошность коллеги могла привести к её собственной биографии, а это уже сулило проблемы. Она не могла так рисковать.

   И всё же немного совесть мучила. Царапала когтями: не сильно, но ощутимо.

   Как бы мерзко не вёл себя одноклассник, с детства страдающий от неразделённых чувств, подставлять его было низостью. Вынужденной низостью, но… разве от этого легче? Да, Лесницкая не совсем лгала: Спичкин действительно в то время страдал от зависимости. Они с Мариной боролись за высшую категорию, и та досталась не ему. Ускользающий Коготь только усугублял положение, заставляя всё чаще прикладываться к бутылке. Иногда к алкоголю, но чаще к энергетикам, приводящим мысли к бесконечному вихрю, нередко уводящему не в том направлении.

   Она помнила, как Спичкин поймал её на вокзале, как зажимал в кабине туалета своим потным объёмным животом. Дышал развратно, лапал похабно, водя пистолетом вдоль тела. А минутой спустя молил о прощении, клялся в любви.

   Любви, которую она ему когда-то сама обещала.

   Марина ничего не говорила. С сожалением и лёгкой неприязнью гладила его по волосам. Осторожно улыбалась.

   Детектив осознавала, что ей необходимо быть крайне осторожной: Спичкин, личность неустойчивая, склонная к необдуманным действиям. Одно неловкое движение, лишняя мимика, и внутренний зверь вырвется наружу. И это было не предположение – когда Спичкин прижался к ней, она увидела ту же сцену, но с другой девушкой. Это произошло в институте.

   Тогда он не сдержался. На девушке было синее бельё.

   Марина не могла допустить подобного. Мысли закричать, позвать на помощь, дать отпор даже не возникало. Во-первых, как ни крути, но мужчина отличался большей силой, чем она. Во-вторых, пьяный мозг с лёгкостью бы разрешил хозяину нажать на курок.

   Потом бы Спичкин заливался слезами, винил себя. Муки совести лишили бы жизни и его самого.

   Но всё это уже бы не имело значения для неё, распростёртой на полу туалета.

   Нет, такой смерти детектив не хотела.

   Чувствуя, как дрожат мужские руки. Слыша вибрацию голоса, Марина жалела одноклассника. Она ему искренне сочувствовала.

   Она его понимала...

   Спичкин был на грани, но он ещё не упал с обрыва. А Марина уже упала и подобного никому не желала.

   В тот вечер детектив пообещала:

   – Я никуда не уеду. Останусь с тобой.

   Он резко отпустил её и вмиг протрезвел. Лицо расплылось в счастливой улыбке. Настоящей.

   Марина сдала билет домой: детектив жила в Вене у старой, ныне почившей родственницы. Тётка единственная, с кем удавалось находить контакт. Глухонемая старушка любила смотреть, как Марина играет со Снегурочкой, как изображает разных зверей, а дракон раздувает ноздри, зажмуривается, будто смеётся. Тётка утирала слёзы со своего морщинистого лица и радовалась мимолётному счастью Марины, зная, что подобных моментов на долю племянницы выпало не так-то много.

   Из аэропорта уехали вместе. Ночь детектив провела в квартире Спичкина. Он дрых, развалившись прямо на ковре, пребывая в блаженстве от одного лишь присутствия Лесницкой. Она дожидалась, пока тот выпустит её руку, зажатую тисками больной любви. Затем нашла в шкафу стопку полотенец, и, соорудив себе спальное место, улеглась на кухне.

   Разбудил стук в дверь и неловкое мужское бормотание: Спичкин вновь извинялся, приправляя свои слова ароматом ванили, исходившим от купленных сладких булочек.

   Потом был долгий непростой разговор: он жаловался на трудности с маньяком, радовался её повышению, обещал завязать с энергетиками. Восхищался её талантом.

   Она обещала помочь, убеждала, что категорию дадут и ему, но чуть позже. Предлагала обратить внимание на Веронику.

   Ещё какое-то время вспоминали школьные годы, начало детективной деятельности под чужим руководством. Посмеялись над нелепостью полицейских, выразили восторг относительно их же работы. Взгрустнули от мысли о жертвах маньяка, обсудили улики и возможных подозреваемых. Закончили на жизнеутверждающей ноте: все мы ошибаемся, но ошибки можно исправить.

   Покидая квартиру Спичкина, Марина наивно полагала: на этом всё. Одноклассник увлечётся давно влюблённой в него Вероникой, перестанет завидовать, начнёт жить своей жизнью.

   Но она ошибалась. Стало лишь хуже.

   Когда Коготь погиб, Спичкин впал в депрессию. Он не испытывал радости от смерти маньяка. Упущенный шанс поймать преступника, доказать собственную значимость давил и разрушал сознание. Энергетики стали неотъемлемой частью Спичкина.

   И всё началось сначала. Он вновь стал следить за Мариной, высылать ей анонимные подарки, рисуясь этаким влюблённым, готовым добиваться расположения до последнего.

   Спичкин любил одну женщину и боготворил другую, разрушая и без того треснувшую женскую дружбу.

   В какой-то миг, об этом доложил Ботик, отслеживая одноклассника, всюду мчащегося за Лесницкой, тот в пьяном порыве бросил Веронике по телефону, что хочет уничтожить Марину. Наврал, будто это она за ним бегает, не отпускает и не даёт приблизиться. Мучает, сводит с ума.

   Не даёт ему быть с Вероникой.

   И тогда бывшая подруга начала подстраивать козни.

   Первые слухи о способностях Марины распустила она. Она же приравняла их к ведьмовским. Одним внушила незаконность действий в расследованиях Лесницкой, другим – религиозный страх.

   Вероника раскрыла тайну Марины, вынудив ту открыться общественности. Не предполагая того, что делает из детектива легенду.

   Спустя год всё сошло на «нет». Однако успехи Марины долетали до Питера и возвращались обратно с посланиями Спичкина и Вероники: те писали о счастливых отношениях. Благодарили. Извинялись.

   Марина очень хотела верить в их искренность.

   Но внезапно возникающие проблемы с клиентами и сотни радостных фотографий, сопровождавших сообщения, почему-то убеждали в обратном.

   Опасения подтвердились, как только вся троица встретилась на месте преступления. Марина буквально чувствовала вибрации ненависти.

   Лесницкая тяжело вздохнула. Эти воспоминания перечеркнули страх, только что испытанный в соседнем помещении. Сделали ещё более значимым разговор с Царём. Чай она допивала уже в образе безобразной ведьмы, раздумывая над тем, нашёл ли хоть что-то Миша, всё ли исправил робот и не заслужил ли Спичкин того, что с ним вот-вот должно произойти.

   Царь тоже радовался. Во-первых, впервые за долгое время работы дело его интриговало, а во-вторых, он наконец-то встретил действительно интересную женщину. Пусть её бесстрашие граничило с глупостью, но как же это привлекало! А её глаза синие-синие... Они его звали с собой.

   Одинокий мужчина давно устал жить с одной лишь собакой. Любовницы – хорошо, но им не расскажешь правды о бизнесе. Правды о себе.

   А с Мариной Лесницкой он мог быть откровенным, потому что она умела хранить секреты.

   Он тоже умел.

   Долговязый улыбнулся. Царь твёрдо решил дружить с детективом. Пока… дружить.

   В этот момент дверь открылась, и вошла клиентка, а следом за ней один из помощников Царя с Изюмом. Лабрадор бросился облизывать хозяина.

   Для Царя такие мгновения были счастьем.

ГЛАВА 8

Тело нашли.

   На это ушло больше времени, чем Марина рассчитывала, но духи постарались на славу, предоставив идеальный образец жестокости и безумства.

   «Это всё равно, что близнец маньяка… – с ужасом признавала детектив, глядя на выбранное тело.

   Страх вновь холодил кровь, морозил сердце, стягивал душу. Марина пыталась не думать о Когте, но образ памяти навязчиво наслаивался на мираж перед глазами, оживляя не только маску духа, но и бесконечные кошмары, что являлись по ночам целый год после взрыва.

   Она даже подумывала вновь обратиться к психологу. Останавливало одно: необходимость затрагивать события, случившиеся ещё до убийства Когтя.

   Нет. К этому Марина была не готова. Снова говорить об отце, которого она не знала. Признавать свою слабость, несдержанность. Обсуждать попытку самоубийства из-за смерти матери.

   Возвращаться в тот мир, что по-прежнему оставался для неё скрытым и пытаться хотя бы приподнять завесу… вновь.

   А ведь на сеансах она пыталась. Снова и снова погружалась в океан переживаний и тонула, захлёбываясь слезами, жалостью, презрением, болью.

   Болью от невозможности вспомнить прошлую жизнь.

   Болью от ощущения пустоты.

   Почти всё было стёрто, до момента, когда тётя выдернула её из воды.

   Оглушающая тишина в мыслях, пустота в сердце.

   Темнота.

   Из предшествующих событий Марина смутно помнила лишь встречу с престарелой матерью и кровь.

   Самого родного человека не стало.

   Внезапно. Резко. Как-то неправдоподобно.

   Она до сих пор видела этот цвет на своих руках.

   Цвет боли, слёз.

   Цвет смерти.

   И брусничного варенья.

   Им пахло мыло, которым Марина смывала кровь перед тем, как расстаться с жизнью.

   Уверенность в собственной вине не покидала ни на секунду.

   Лесницкая не знала, что произошло с мамой. Не знала, в какой момент алый цвет окрасил пальцы и ладони, не помнила ничего, кроме отчётливого мужского голоса. Словно кто-то стоял за спиной и шептал, шептал, шептал.

   Но рядом никого не было. Лишь вибрирующий воздух и леденящее сердце дыхание.

   На сеансах она пыталась вспомнить хоть что-то. Тщётно.

   Иногда ей казалось, что во снах память возвращается. Врывается в сознание, освобождая правду. Однако пробуждение растворяло все образы. Будто смывало водой рисунки на песке или растворяло серной кислотой неугодный портрет.

   На утро забывалось всё: в душе поселялась лишь необъяснимая тревога, и с ней она шла на сеансы, где ей объясняли, что помочь себе может лишь она сама.

   В конце концов Лесницкая перестала посещать психолога. Этот день совпал с убийством Когтя. С его последними словами. Он вонзил их прямо в сердце Марине.

   И случилось это десять лет назад…

   А потом началась новая жизнь. Открылась неожиданная способность. И Марина осознала это шанс вернуть свои воспоминания. Только механизм работы видений женщина не понимала и не могла контролировать, поэтому расследование собственного прошлого шло медленно. Очень медленно.

   Когда же нашёлся тот, кто мог помочь, Марина его убила.

   – Берёшь? – вырвал из тягостных мыслей голос Царя.

   С трудом и в тоже время с неимоверным облегчением она отвела взгляд от ненавистного лица и прошептала:

   – Да…

   Мужчина улыбнулся, поблагодарил духа и проводил детектива на выход.

   – С тебя карман, всё остальное сделаю, – пообещал, открывая дверь.

   Марина хотела сказать спасибо. Не за услугу, не за то, что больше не задавал вопросов, а просто потому, что надо было хоть что-то сказать. Как-то вернуть себе чувство реальности. «Спасибо» прозвучало бы уместно, хотя благодарить человека, вроде Царя и глупо. Но Марина ушла молча. Перед глазами всё ещё стоял Коготь.

   Оторопь сковывала мышцы лица, и, казалось, проникала даже в мозг, поэтому оказавшись на улице, женщина не сразу среагировала на представшую сцену.

   Ботик, заполняя пространство вокруг себя, демонстрировал проекции того, какие последствия ожидают бестолковую охрану, если они не пустят его, робота, связанного с известнейшим детективом, внутрь.

   – Если с ней что-то произойдёт, – угрожающе ткнул он пальцем в очередное изображение, – вам припишут вот эту статью. А если вы так и будете мне препятствовать, я вынужден буду применить силу.

   – И чё это? – спросил коренастый мужик, продолжая курить. – Чё ты сделаешь, роботехника?

   У Ботика, похоже, сдали нервы или то, что очень было на них похоже: он набрал комбинацию цифр, и лиловые глаза выстрелили алым лучом лазера, проделав приличную дыру в переднем колесе ближайшей машины.

    – Твою… Это ж моя… – схватился за голову коренастый. Сигарета выпала изо рта, руки сжались в кулаки.

   Не известно, чем бы всё закончилось, не крикни пришедшая в себя Марина:

   – Стоять! А то Царь вас всех на кусочки разделает!

   Мужик подрастерялся. Обернулся. Увидев безобразную ведьму, прищурился. В отличие от него, Ботик узнал хозяйку сразу, и расталкивая охрану, бросился к Лесницкой. Марина отодвинула робота и свирепо уставилась на коренастого:

   – Перекур закончен. Царь велел всем явиться. Вперёд!

   Как ни странно, но имя «Царь» подействовало, как сильнейшее волшебство. Охрана, молча выполнила команду. Только коренастый, исчезая за дверью, спросил:

   – А машина?

   – Царь отремонтирует, – небрежно бросила Марина, понимая, что её дерзость может прийтись не по нраву хозяину цирка. Но сейчас её это волновало меньше всего. Гораздо больше тревожило поведение робота. Подходя к М-ке, она хмуро поинтересовалась:

   – Что ты здесь делаешь? Мы же договаривались: никакого отслеживания. Мои дела – это мои дела. Всё, что необходимо я сообщу сама!

   – Датчики показали, что ты не в порядке. Я не мог рисковать твоей жизнью.

    – Да всё нормально с моей жизнью! – продолжала злиться Лесницкая, – а ты нарушил уговор!

   Ботик опустил глаза. Выглядеть виноватым у робота получалось так себе – мимика не отличалась живостью, но он старался. И, переняв увиденное у людей, начал водить ногой по асфальту. Туда-сюда, туда-сюда.

   – Танцуешь? – вздохнула Марина.

   – Осознаю неверность своего поступка.

   – Ладно, Ботик, спасибо, – похлопала по плечу. – Ты беспокоился – это похвально.

   Робот поднял глаза, и детектив окончательно поняла – сердиться на того, кто за неё переживал, не имеет права. Да, рвение Ботика объяснялось банальной связкой, но Марине очень хотелось верить, что дело не только в ней.

   – А Миша где?

   – У тебя.

   – Ты в этом уверен? Сработал маячок?

   – Я не слежу за его передвижениями.

   Она вопросительно изогнула бровь.

   – Но ты же не просила.

   – В общем… да. – Задумалась. – Выходит он там один. Все секреты под боком… Хотя, может, это и к лучшему. Узнаю из чего на самом деле сделан этот студент.

   – Марин?

   – Да, Ботик.

   – Ты здесь из-за Когтя?

   Медленно кивнула:

   – Но никому. Ясно?

   Датчики шумно завибрировали.

   Детектив нахмурилась:

   – Что-то не так? Только не ври.

   – Зачем ты стирала мою память?

   Она молчала.   

   – Только не ври, – повторил робот с интонацией, похожей на усмешку.

   Детектив вздохнула:

   – Поверь, Ботик, это никак тебя не касается. Те события относятся к периоду до нашего знакомства.

   – Но почему было не попросить меня подчистить досье, если для тебя это так важно?

   Снова вздох.

   – А почему ты вообще стал читать моё досье, Ботик? Разве я об этом просила? Нет. Разве я давала согласие? Нет. Ты просмотрел личную информацию. Из каких побуждений?

   – Из лучших.

   – Серьёзно? – её губы скривились в подобии улыбки. – Хотела бы я, чтобы это было правдой, но мы оба понимаем: ты преследовал иную цель. Ты мне не доверяешь?

   – Сложный вопрос. Роботам не свойственно доверять человеку.

   – Любому – да, но мы с тобой связаны, – с укором напомнила Марина. – И должны быть предельно честными друг с другом.

   – Однако ты что-то скрываешь и даже решилась на взлом моей системы, желая и дальше беречь свои тайны, – в механическом голосе робота проскочили нотки, напоминающие возмущение.

   Уже в который раз детектив задумалась о необычности Ботика. В его коде содержалось значительно больше человеческого, чем положено. Да, создатель обещал ей выдающегося робота, но только сейчас Марина начала осознавать, насколько уникален её помощник. Похоже Ботик являлся первой моделью в мире, чей разум не копировал человеческий, а имел собственный. Это и восхищало.

   И пугало.

   Значит, робот мог сомневаться. Выбирать того, кому доверять. И теоретически он был способен на предательство.

   Подобные мысли не радовали. Душевные терзания, сомнения били по вискам, вызывая почти физическую боль. Женщина чувствовала усталость: всё-таки дело Когтя порядком трепало нервы, а тут ещё и убийство ангела без каких-либо просветов, противостояние со Спичкиным, Вероникой. Теперь вопросы Ботика…

   Она почти не надеялась на удачу Миши, и учитывая тот факт, что студент остался в квартире, полной тайн, а Марина сама ему дала понять: в ящике стола хранится нечто важное, с трудом верила в способность парня удержаться перед соблазном и не выяснить всю подноготную о её скандальной личности.

   «Но разве я не хотела его проверить? Не собиралась узнать, достоин ли он доверия?»

   Да, она собиралась. Но сейчас эта идея казалась по-детски наивной.

   – Марин, ты тоже хочешь увильнуть от ответа? – вторгся в сознание голос Ботика. – А говорила о честности, – добавил с явным осуждением.

   Лесницкая долго смотрела в лиловые глаза, силясь отыскать в них подсказку: можно ли открыться до конца?

   В конце концов, память услужливо подбросила воспоминание о том, как Марина бежала к Ботику, плакала, прислонившись к его груди, рассказывала о смерти Когтя, о взрыве. Врала о причинах убийства. О том, почему уничтожила тело.

   «– Я так испугалась. Я… я не знаю, что на меня нашло. Эмоции. Мы, люди, им жутко подвержены, – объясняла она, не поднимая глаз.

   – Коготь – зло, – убеждал робот, – и заслужил свою участь. Он убийца, а ты нет. Ты сделала то, что сделал бы любой представитель закона».

   Потом Ботик поил её чаем, укладывал спать. А через несколько дней, когда шумиха улеглась, купил билет в Вену.

   «– Не беспокойся. Никто не узнает правду. Взрыв уничтожил все следы, тела нет, а я буду молчать».

   И она поверила роботу.

   Марина доверилась ему в один из самых тяжёлых моментов, и Ботик не подвёл.

   Детектив приняла решение.

   Открыла портал, связанный с М-кой, вытащила небольшой чёрный пакет. Бросила взгляд на робота:

   – Я сейчас отдам эту вещь, а потом всё расскажу. Только… не здесь. Лучше у меня дома, когда… студент уйдёт, – крепко сжала мешок и направилась к двери.

   Отдав улику Царю, Лесницкая надела шлем, завела мотоцикл, и они с Ботиком покинули территорию цирка. Спустя пару минут из своего укрытия – стоявшего рядом с М-кой автомобиля, вынырнул озадаченный Миша.

   А в это самое время в главном офисе Он пребывал в эйфории – гениальный план сработал: все ворошили дело Когтя, копались в прошлом, вычёркивая мотив настоящего, и его это очень даже устраивало. Страх окончательно исчез. Никто не обратил должного внимания на дождь, а это уже вселяло невероятный оптимизм: раз так, то ни одна душа не заподозрит Его. И, к счастью, не смотрели на тупую инсталляцию, непредвиденный шаг. Сначала Он хотел забрать деньги за такую самодеятельность, но теперь не видел в этом смысла, хотя мысль ещё сидела в голове. Он просто загнал её подальше. До поры до времени.

   Улыбнулся, поправил белоснежный галстук, перевёл взгляд на монитор. Конечно, без Алисии офис пустовал, весь мир словно посерел. Но Он всегда мог заглянуть к сестре под предлогом утешить, предложить посильную помощь.

   Сейчас Он как раз просматривал её новые фото в одной из социальных сетей. Амалия вместе со своим парнем недавно купила кота – точную копию Пушка. А ведь теперь им придётся забрать и толстяка Алисии.

   Лёгкое чувство вины, схожее с едва уловимым дуновением ветра, прокралось в душу. Животных Он любил, котов обожал. Конкретно Пушок вызывал умиление. Он не раз представлял, как они вместе с Алисией лежат в кровати, а кот мурлычет под боком. Они по очереди балуют его кусочками бутербродов и смотрят «Шестое чувство». Он обожал этот фильм.

   Закрыл фотографии, затем навёл курсор на папку с буквой «А», щёлкнул. Улыбка легла на губы, украсив и без того приятное лицо. На экране возникло видео с Алисией. Вот она кормит кота, играет с ним, причёсывает, поглаживает, сидя у телевизора. Рассказывает, как прошёл день, жалуется на Его приставания.

   Снимает бельё, собираясь принять душ.

   – Дура ты, Алисия, – вздохнул, – ведь могло закончиться по-другому.

   Пушок на экране мяукнул.

   Он покачал головой: – Женщины… что с вас взять? – лицо скривилось гримасой боли, – а вот кота, конечно, жалко. Наверное, стоит взять его себе. А то как он там один? Помрёт же.

   Убийца злился. План не сработал: полиция, детективы видели лишь работу Когтя, хотя убийца специально сделал акцент на легенде. Но, по-видимому, никому не было дела до красивого оформления. Как тут не взбеситься? Все старания впустую. Даже Лесницкая не смотрела на легенду, а ведь задумывалось это как раз для неё. Убийце выпал шанс показать своё отношение к происходящему. Разве он мог не воспользоваться такой возможностью? Показать той, кто выступал за равноправие ангелов, как она ошибалась? Сидела бы жертва у себя на небесах, и не соблазнился бы заказчик, а так виноват кто? Баба-детектив.

   Но ничего. Убийца не собирался останавливаться: за смертью одного ангела вполне могло последовать и другое. Выбор жертвы не составлял труда – у убитой была сестра. Известный ангел. Та, чья смерть точно взбудоражит общественность и заставит забыть о старом маньяке.

   Заставит задуматься.

   Привлечёт бабу-детектива.

   Ухмыльнулся, бросил взгляд на экран ноутбука. Открытые фото раздражали: сестра убитой радовалась жизни, но убийца-то видел – это всего лишь маска. Ни одному ангелу не понравится новая жизнь, но каждый обязан был делать вид, что всё прекрасно. Как же это угнетало…

   Убийца искренне сочувствовал ангелам, изначально не приспособленных к жизни на Земле, искренне веря: смерть – это возможность вернуться домой…

   А разве не об этом мечтает каждый?..

ГЛАВА 9

Город потонул в сумерках. Уличные фонари умело рисовали тенями силуэты жилых домов и бизнес центров. Выделяли горки и качели на детских площадках. Очерчивали машины, оставляя блики на капотах. Удлиняли тени немногочисленных прохожих.

   По привычке Марина припарковала М-ку вдали от дома и устало поплелась вдоль зданий. Эмоции угнетали, разрушали. Опустошали.

   А ведь ещё предстоял серьёзный разговор, откровения…

   Ботик плёлся следом, ни о чём не спрашивая, и в душе Лесницкой теплилась крохотная надежда, что он или передумает вообще, или отстанет хотя бы сейчас. Воспринимай она связку так же чутко, как он, могла бы точно знать эмоции робота, а так приходилось догадываться, строить предположения.

   В созданном помощнике, пожалуй, был лишь один изъян: Ботик не только чувствовал физическое состояние Марины, его система считывала эмоциональный настрой. Жаль, для человека связка почти ничего не значила – лишь сам факт зависимости от тебя кого-то другого. Настоящей зависимости, патологической. Умираешь ты, умирает твой робот.

   Марина зашла в подъезд, поднялась на лифте, достала ключи из кармана сумки и замерла. Из щели лился тонкий луч света.

   – Моя… Снегурочка… – с опаской обернулась на помощника.

   – Отойди, – велел голос в это мгновение как никогда похожий на механический звук, исходящий из системы обычного робота.

   Лесницкая послушно отодвинулась, но её руки уже машинально и при этом бесшумно копались в отделении сумки, где помимо остатков ведьмовского преображения валялся баллончик. От привычного, наполненного газом, он отличался совсем немного: за счёт наложенного заклинания – помогла одна из клиенток – газ обзавёлся парализующим эффектом.

   По категории Марине полагалось оружие, но свой пистолет она оставила в квартире. Зато баллончик лежал в сумке всегда, а если не он, то при себе имелась иная магическая защита.

   В мире, где оборотни соседствовали с человеком, флаконы с ослепляющим, оглушающим или разъедающим кожу веществом часто прятались в кармане, как жвачка или семечки. И даже больше того, они давно стали таким же неотъемлемым атрибутом граждан, выходящих на улицу, как мобильники, без которых общество себя не представляло.

   У Марины таких бутылочек было несколько, но их она берегла. Дорогостоящие и не всегда имевшиеся в ассортименте они легко заменялись дешёвыми баллончиками и заклинаниями по знакомству.

   Робот медленно нажал дверную ручку, дал знак хозяйке ждать, но Марина не привыкла оставаться в стороне и поэтому наготове со средством самообороны, шагнула внутрь. Лицо Ботика и без богатой мимики красноречиво выразило своё мнение на этот счёт. Лесницкая резко опустила баллончик, указала в сторону комнаты и зачастила, не переставая смеяться:

   – Снегурочка обглодала стол.