Неправильная сказка. Елена Антошина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЧАСТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Правильные попаданки попадают в правильные сказки. Меня же занесло в насквозь неправильную, иначе бы я оказалась в теле юной, обладающей огромной магической силой девушки, к ногам которой принцы штабелями укладываются. А здесь что? Тело то же самое, возраст прежний, магии нет...

   Зато пара принцев точно есть. И еще один явно не королевских кровей: живет в лачуге, по лесам как сумасшедшая белка носится, да и манеры оставляют желать лучшего. Вот только что на самом деле ими движет и для чего именно нужна им неправильная попаданка?

   В общем, все как и было предсказано: три пути, но две дороги. И верить можно лишь себе. Выбирай, Анна, выбирай, да так, чтобы ненароком на бездорожье не очутиться...

ПРОЛОГ

Молния расколола черное небо, осветив застывшего у окна мужчину, завороженно взирающего на буйство грозы. В ладонях он сжимал пустую чашку из-под крепкого бодрящего отвара, терпкий, горький, тревожный аромат которого все еще витал в воздухе. От громового удара содрогнулись стены и отозвалось что-то в самой глубине сердца, что-то настолько же древнее, как этот дворец, и безудержное, как летняя гроза.

   Распахнуть бы створки и шагнуть навстречу стихии. Избавиться от всего чуждого, навязанного веками существования бок о бок с презренными людишками, стать наконец-то частью жестокого ветра и безжалостного дождя...

   ...и утратить себя в ночном безумии. Стать подобным низшим чентолям, чьи призрачно мерцающие тела рассекают воздух наперегонки с молниями... Шэт-шан Канро, полновластный владетель Прайго, резко отвернулся от окна и смерил тяжелым взглядом застывшего возле стола человека, кутающегося в плащ с капюшоном. Единственная свеча не могла победить мрак, а молнии не так уж и часто его разрывали, однако старому звездочету Агрийо всегда было мало тьмы. Порой казалось, что под плащом скрываются ожившие тени, и даже голос старика, служившего еще отцу Канро, был им под стать – вкрадчивый, невесомый, пробирающий до мурашек. Не владетеля конечно же, но как Агрийо действует на простых смертных, шэт-шан понимал – сплетен в свое время наслушался достаточно. И не только о бессменном звездочете. Слуги знали все. Или же думали, что знают. И их рассказы, украдкой передающиеся из уст в уста, изрядно развлекали Канро и щекотали нервы вольным и невольным его гостям.

   В этот раз Агрийо ничем не порадовал своего господина. Напротив, вести, принесенные им, породили новую волну желания шагнуть в окно и слиться с грозой. Вялую такую волну, бессильную.

   Сбежавшую невесту наследника до сих пор так и не нашли.

   – Не нашли, – нараспев повторил Канро. Злость выплеснулась накануне, вся, до последней капли, оставив вместо себя опустошение и разочарование. И усталость. Тяжелую, как ритуальные доспехи, и непреодолимую, как дороги ночной равнины Заката.

   – Обязательно найдут, – заверил Агрийо. – Звезды сулят вам удачу, мой господин. А еще они говорят, что в ночь, когда Сверкающая расчертит небо, в наш мир вернется его утерянная частичка...

   – То же самое твои звезды обещали два года назад, – поморщился Канро.

   Изящные, унизанные кольцами пальцы задумчиво огладили пузатый бок чашки, повторили рельефный узор – сцепившиеся воедино знаки терпения и благополучия. Только тот, кто умеет ждать, обретет счастье. Но всякому терпению рано или поздно приходит конец.

   – Тогда они лишь указали на возможность, – поклонился звездочет. – Сейчас же это неизбежно.

   Агрийо все-таки откинул капюшон, смело встретив пристальный, хоть и недолгий взгляд своего шэт-шана. Право слово, уж лучше бы и дальше оставался безликой тенью... Канро прищурился на пламя свечи, и оно расплылось, растянулось туманным маревом. За таким же скрывалось будущее, о котором столь уверенно вещает ученый червяк. Как есть червяк. Длинный, тощий, с нелепыми усиками и собранными в жидкую косицу наполовину седыми волосами. И это с ним говорят звезды? Ему поверяют сокровенные тайны?

   Мысли о неизбежном счастье были сладки. Но можно ли полностью погрузиться в них, доверившись обещаниям этого червя?

   Можно. Если взять все в свои руки. Счастье – птица редкая, капризная и свободолюбивая, и хватать ее нужно крепко. Есть лишь одна попытка. И он, Канро-шан, владетель Прайго, сделает все, чтобы сия птица оказалась надежно запертой в его личной клетке.

   До явления Сверкающей оставался ровно один лунный цикл. Достаточно времени для того, чтобы подготовить неизбежному счастью подобающий прием.

***

Гроза словно взбесилась. Молнии почти непрерывно рассекали небо, и, поднимаясь на самый верх восточной башни, Агрийо глубже натягивал капюшон плаща, пряча слезящиеся глаза от ярких всполохов. Тянуть и далее было нельзя. Канро-шан на пределе, да и погода подходящая. В такие ночи грань между мирами особенно тонка...

   Добравшись до круглой комнаты под прозрачной крышей башни, старый звездочет не стал зажигать свет. Быстро нашел нужную вещь, сдернул скрывавшую ее тяжелую ткань. Очередная вспышка отразилась в огромном зеркале, поселила в его глубине призрачное сияние, оставшееся даже после того, как молнию бесследно поглотила тьма ненастья.

   – Я знаю, ты слышишь меня, – проскрежетал Агрийо, легко касаясь ледяной поверхности сухими узловатыми пальцами. – Время пришло.

   Под глухой рокот грома зеркальная гладь пошла рябью, словно кто-то щедро плеснул на нее расплавленное серебро. И из этого серебра, живого, подвижного, проступило лицо с тонкими чертами и незрячими, широко распахнутыми глазами, в свете еще одной молнии блеснувшими столь ярко, что Агрийо отшатнулся, прикрывшись полой широкого плаща. А когда вновь осмелился посмотреть на зеркало, из него медленно появлялась рука. Раскрылась узкая серебряная ладонь, нетерпеливо дрогнули пальцы, и звездочет поспешно вложил в них маленький мешочек черного бархата. Пальцы сжались, рука так же медленно втянулась в зеркало. Беззвучно шевельнулись серебряные губы, и прежде, чем лицо тоже исчезло, Агрийо прошелестел:

   – В этот раз ты не имеешь права на ошибку. Ее ценой станет не только твоя жизнь.

   Последние слова потонули в громовом раскате, но в том, что их все-таки услышали и в полной мере осознали, старик ничуть не сомневался.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1

Все началось с дурацкого гадания.

   Зеркальный коридор казался бесконечным, и пламя свечи расцветало в каждом из бесчисленных отражений, растекалось жидким золотом, туманило сознание, затягивая в таинственный, только что сотворенный мир. Или он, мир этот, существовал всегда и лишь ждал, когда кто-нибудь откроет в него проход? Игра разума. Ловушка для души. И сердце бьется так сильно, что становится больно, но даже боль не отрезвляет, не позволяет оторвать зачарованный взгляд от переливающихся граней зеркал... от того, что происходит за ними, постепенно истончающимися, исчезающими.

   Золотисто-багряное небо – свечи по эту сторону реальности щедро поделились с ним своим сиянием. Усыпанное крупными фиолетовыми бутонами дерево, огромное, крепкое, с мощным стволом, который и трое человек не обхватят. На примятой синеватой траве – такой же багряный, как и небо, меч. Рядом с деревом стоит высокий мужчина, лица которого почти не видно из-за растрепавшихся темных волос.

   Идиллическая картина. Нестерпимо хочется взять в руки карандаш и набросать ее на бумаге, торопясь запечатлеть каждую мелочь прежде, чем...

   Всего лишь миг – и обрушившийся с неба огонь поглотил и дерево, и траву, и мужчину, который не предпринял ни единой попытки спастись, и сам иллюзорный мир, а потом хлынул в зеркальный коридор, пронесся по нему, плавя стены, и выплеснулся в мир настоящий.

   Щеки обдало нестерпимым жаром, горячая волна омыла тело, а сердце едва из груди не выпрыгнуло. Отшатнувшись, я не удержала равновесия и неуклюже упала. Встать не сумела – перед глазами все еще плясали огненные всполохи, а кожа горела, словно ее и в самом деле опалило.

   – Аня! Эй, ты чего?!

   Меня потрясли за плечо, и я наконец-то окончательно пришла в себя.

   Я – это я. И я нахожусь в собственной квартире, а не невесть где, и надо мной простирается потолок, а не плюющееся огнем небо... И вообще, неплохо бы подняться и выпить воды. И чем холоднее она будет, тем лучше.

   Я с трудом села и тут же получила большую кружку с водой. Махом осушила ее и в упор посмотрела на взволнованную подругу. Да, я бы тоже испугалась, свались кто при мне посреди святочной забавы. Но вопросы задавала бы другие...

   – Что ты видела?! – жадно спросила Света, едва я оторвалась от кружки и блаженно вздохнула, ощутив, что жар отступил.

   – Спасибо, я в порядке, – хмыкнула я.

   – И без тебя вижу, – отмахнулась подруга. – Но ты ведь что-то видела? Или кого-то? Видела же?!

   Я вздрогнула, в подробностях припомнив видение, и помотала головой:

   – Глупости. Зря только на твои уговоры повелась, как малолетка...

   Света обиженно надулась и фыркнула. Гадания она, в отличие от меня, уважала. И не беда, что ничто из нагаданного никогда не сбывалось. Порой я даже завидовала такому непоколебимому оптимизму и твердой вере в светлое будущее. А сейчас тихо радовалась тому, что гадалка из подруги никудышная. Хотя как бы мог сбыться подобный бред? Сценка была бы уместна в фэнтезийном фильме, но не в реальной жизни. А у меня просто последствия усталости и недосыпа. И ладно бы еще что приятное привиделось... Наверное, кошмары – мое все. Что во сне, что наяву.

   Ночью я убедилась, что так оно и есть, потому как приснилось мне то же самое. Дерево, меч, мужчина и поглощающее все пламя. И следующей ночью. И следующей...

   Все началось с дурацкого гадания, продолжилось не менее дурацким сном и, увы, на этом не закончилось...

***

Вновь наступила ночь.

   И вновь горело дерево и молча погибал мужчина, которого я знать не знала, но чья нелепая смерть раз за разом рвала сердце в клочья. И вновь я ничего не могла сделать, лишь смотреть и безмолвно плакать, потому как закричать не получалось, словно я была русалочкой, у которой злая колдунья забрала голос, так и не дав взамен ног.

   – Когда Сверкающая расчертит небо, – зловеще шепнули в самое ухо, и я, задохнувшись от последней вспышки чужой, но на эти долгие мгновения ставшей моей боли, наконец-то очнулась.

   Лежала я долго, уставившись в затянутый сумерками потолок. Прийти в себя ночь от ночи удавалось все сложнее. И все реальнее становился жуткий сон, вот уже месяц не дающий мне покоя. Как привязался с того дня гаданий, так и не отвязывается. Не помогали ни снотворное, ни успокоительные, ни медитация. Хорошо еще идти никуда не надо...

   Но хорошо было лишь до Светкиного звонка. Отвечать не хотелось, но я по горькому опыту знала: подруга все равно не отстанет и добьется моего полного внимания. Так или иначе. На сей раз ей требовалось не только внимание, но и присутствие. Пришлось быстро приводить себя в порядок, одеваться и выходить из теплой квартиры в промозглую сырость февральского дня. Между прочим, рабочего, с чего бы это подруга ко мне заявилась, вместо того чтобы изображать бурную трудовую деятельность в офисе? Если бы она вдруг решила упорхнуть на свободу, непременно бы сказала. Как это сделала я неделю назад.

   В небольшой торговой компании я проработала три года. Первый год все было в порядке, а вот потом начались странности, и последнюю пару лет меня не покидало ощущение, что там мне не место. Вроде бы и работа по душе, и с коллективом более-менее ладила, но царапало что-то, не давало покоя. И наступил момент, когда стало ясно: либо я уволюсь, либо слягу с нервным срывом и буду лечиться, долго, нудно и, возможно, безрезультатно. Моя интуиция работала хорошо. В отношении других. Я могла назвать выигрышные номера лотереи соседу или же отговорить подругу от свидания с подозрительным кавалером, впоследствии оказывавшимся вовсе не таким белым и пушистым, каковым стремился выглядеть. Но вот в отношении меня интуиция действовала странно: могла как вмешаться, так и отмолчаться. Второе происходило гораздо чаще. Зато когда она все-таки просыпалась, я старалась от нее не отмахиваться и не прогадывала. Сбережения, причем неплохие, имелись, и я решила сделать паузу и отдохнуть. В последнее время это практически не удавалось, и сейчас я наслаждалась спокойствием, наступившим в моей жизни.

   Однако Светлана искренне считала, что мне нужно не отдыхать, а устраивать личную жизнь, отсутствие которой меня, в отличие от окружающих, совершенно не волновало. И сегодня подруга вознамерилась спасти мою заблудшую душу из глубин мрака одиночества, в которых она вообще-то отродясь не бывала. План спасения Света не уточнила, а спросить не хватило смелости.

   Когда я вывалилась из подъезда, подружка уже поджидала меня. Ухватила под руку и потянула в подворотню, загадочно сообщив, что наша цель находится неподалеку и мы быстрее дойдем пешком, нежели доедем. В тот момент я слегка занервничала, но сбежать бы мне никто не дал, а потому пришлось смириться и покорно идти вслед за воодушевленной Светой, преисполненной решимости меня осчастливить.

   Божечки-кошечки, надеюсь, я выживу.

   – Тебе скоро тридцатник, – вещала подруга, – оглянуться не успеешь, как окажешься одна-одинешенька в окружении тридцати кошек!

   – Во-первых, среди такой толпы одинокой быть не выйдет, – фыркнула я, – а во-вторых, почему это кошек всего тридцать, разве положено не сорок?

   – Сорок будет в сорок, – отрезала Света.

   – Надо бы подыскать квартиру попросторней, – пробормотала я.

   – Бестолочь! – возмутилась подруга. – Ты вообще понимаешь, о чем я?!

   – Конечно же понимаю, – хмыкнула я. – Непросто за три года обзавестись тридцатью пушистиками. Но, поверь, я двигаюсь в этом направлении.

   Котика уже приглядела. И все необходимое для его содержания купила. Надеюсь, уживемся. А там, возможно, и второго приючу. Сорок, конечно, перебор, на один только корм работать придется, но хотя бы пятерых ласковых питомцев я завести планировала, пусть и не в ближайшем будущем.

   Все это я и выложила Свете, от глубокого возмущения едва не споткнувшейся на ровном месте.

   – Ненормальная, – надулась подруга. – Вот попомнишь еще мои слова...

   Угу. И ее, и мамины, и любимой сестрицы. Почему-то все норовили учить меня жизни, причем словно по одному конспекту. Сначала это задевало, но потом я стала относиться к нотациям философски. Мало ли какие у кого увлечения. Хотя лучше бы они крестиком вышивали, для нервов окружающих полезнее.

   За разговором я не заметила, как мы буквально уперлись в обшарпанную дверь. Да и само здание было ей под стать: серое, безобразное. Казалось, оно осознавало собственную ущербность, оттого и пряталось стыдливо в глухом тупике.

   – Это что? – осторожно уточнила я, опасливо разглядывая кричащую вывеску, на которой жуткого вида тетка сосредоточенно пялилась в хрустальный шар. С экспрессией художник явно переборщил: создавалось впечатление, что глаза тетки вот-вот вывалятся из орбит.

   – Лучшая предсказательница из всех, что мне попадались, – предусмотрительно сцапав меня под локоток, сообщила Света. – Может, хотя бы она вправит тебе мозги!

   Я, конечно, любила фэнтези во всех его проявлениях, однако четко разграничивала реальность и сказку, как бы порой ни хотелось оказаться в последней, и в НЛО, вампиров, гадалок и прочую нечисть принципиально не верила. Так что кому из нас нужно мозги вправлять, тот еще вопрос... А памятуя о последствиях прошлого гадания, я попыталась сбежать. Куда там! Сначала меня удержала нежная, но хваткая ручка подруги, а потом – ее же жалобный взгляд, способный растопить айсберг.

   Хотя, может, и стоило вырваться и унести ноги. Мало святочных приключений было? Пусть во всем и виновато мое излишне живое и больное воображение, но кто гарантирует, что здесь его и вовсе не покалечат?

   Здравая мысль пришла не вовремя – отступать стало поздно, да и некуда. Коридорчик оказался чересчур узким, а сзади выразительно сопела Светлана, ненавязчиво подталкивая вперед, к еще одной непритязательной дверце, в которую после непродолжительной борьбы меня и впихнула. Изящная, невысокая, похожая на фею блондинка в определенных обстоятельствах проявляла недюжинную силу...

   В комнату я практически влетела. Выдохнула сквозь зубы, сдерживая ругательства, и, оглядевшись, застыла на месте. За низким столиком, скрестив ноги, сидела женщина. Благодаря приглушенному свету я не могла ее рассмотреть, однако ответный взгляд ощутила всей кожей. По спине рассыпались ледяные мурашки, заставив поежиться. Я прикрыла глаза, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула. Кое-кому нужно чаще с людьми общаться, а то одичать немудрено.

   – Присаживайся, – вывел меня из оцепенения глубокий, завораживающий голос. – После бессонных ночей нелегко держаться на ногах, Анна.

   Я как стояла, так и села. И лишь тогда заметила, что пол застелен пушистым ковром. Сразу же стало неловко, что ввалилась сюда в сапогах. Вскочив на ноги, я шарахнулась к двери, но не успела ее открыть, как вновь послышался чарующий голос:

   – Если уж пришла, не разумнее ли остаться? Неужели неинтересно, что тебя ждет? Или как справиться с тем, что не дает покоя здесь и сейчас?

   Я до боли в пальцах сжала дверную ручку. Медленно обернувшись, сняла пуховик, разулась, прошла к столику и устроилась напротив гадалки – или кем она там является? – молча следившей за мной. Оказавшись ближе, я смогла ее рассмотреть. Не старше меня, тонкие черты лица, огромные светло-карие глаза, обрамленные длинными темными ресницами, яркие пухлые губы, которым наверняка очень шла улыбка. Широкий халат, украшенный вышивкой и бисером, скрывал фигуру, а похожий на чалму из восточных сказок головной убор – волосы. И лишь одна непокорная темно-каштановая прядка змейкой вилась вдоль изящной шеи. Гадалка неспешно, все так же не нарушая молчания, зажгла стоявшие на столике свечи, и по комнате поплыл еле уловимый сладкий аромат. Надеюсь, это не наркотики и меня не накроет безумными грезами. Оных мне и по ночам хватает.

   Кстати о них...

   Но я и рта раскрыть не успела. Женщина протянула руку и требовательно посмотрела на меня. Я неохотно подала ей свою. Раз уж осталась, нужно подчиниться правилам игры. А уж потом я Свете все выскажу, да так, что она про паранормальные глупости надолго забудет.

   – Две дороги, три пути, – нараспев произнесла гадалка, водя кончиком изящного пальца, на котором блестело колечко с небольшим бриллиантом, по линиям моей ладони.

   – Что? – не поняла я, борясь с желанием сбежать отсюда. Слова отозвались дрожью в теле и совершенно мне не понравились.

   – Для тебя уготовано две широкие дороги, – посмотрела прямо в глаза женщина. – Удобные, укатанные, и плата, за них требуемая, посильна. Но перед тобой лежат не два, а три пути. Выбирать лишь тебе.

   Три пути? Третий что же, по бездорожью прокладывать придется?

   Ну что за бред!

   Терпение все же закончилось, и я решительно высвободила ладонь. Но гадалка вцепилась в мое запястье, и не успела я и глазом моргнуть, как на нем оказался браслет. Я поднесла руку к лицу, разглядывая неожиданный подарок. Тонкая кожаная лента ласково льнула к телу, а по внешней ее стороне серебрились пластинки, похожие на мелкие чешуйки. Словно крошечная змейка обернулась вокруг запястья и заснула, прикусив собственный хвост. А ничего так смотрится... и чувствуется. Никакого дискомфорта и желания тот час же снять безделушку не возникло.

   – Что это? – недоуменно спросила я. Женщина выглядела уставшей, будто с момента, как мы встретились, прошло не несколько минут, а минимум полдня.

   – Компас, – слабо усмехнулась она и провела дрожащей рукой по побледневшему лбу. – Должна же ты найти свои дороги, чтобы выбрать единственно верный путь.

   Ее слова мне не понравились. Я нахмурилась и повертела браслет в поисках застежки. Тщетно. Попыталась снять его, не расстегивая, но он не поддался. В отчаянии дернула сильнее, но лишь кожу содрала. Зашипела, зажимая ранку, и мрачно уставилась на гадалку:

   – Что это за фокусы? Прекратите немедленно!

   – Ты пришла за помощью, – пожала она плечами. – Я сделала все, что в моих силах. Поверь, отныне тебя не побеспокоят странные сны. И мысли о том, что в этом мире ты лишняя, больше не будут тебе досаждать.

   Я подавилась собственным возмущением и теперь взирала на женщину не со злостью, а со страхом. Ни о снах, ни тем более о глупых мыслях, все чаще меня посещающих, я даже Свете не говорила!

   – Ступай, – махнула рукой гадалка. – И ничего не бойся. Верь себе, и все обязательно получится.

   Я послушно встала, медленно кивнула и пошла к выходу. В голове было пусто и звонко, щеки пылали, а запястье приятно покалывало. И это отчего-то успокаивало. Словно так и должно быть.

   А может, и правда должно?

   Мне действительно нужна помощь. Пусть даже я и сама себе в этом не признавалась...

   Две дороги, три пути. Что бы это ни значило, выбирать надо осторожнее, дабы не оказаться на бездорожье.

ГЛАВА 2

Автобус неспешно ехал по залитым красноватым сиянием фонарей улицам, замирая на светофорах и остановках, впуская и выпуская людей. Я сидела в конце салона, заткнув уши наушниками и прижавшись лбом к холодному стеклу, и прокручивала в голове визит к гадалке.

   «Твою судьбу насильно изменили, – сказала она напоследок, протягивая листок бумаги с красиво выведенным адресом. – Если хочешь вернуть то, что принадлежит тебе по праву, будь там в девять часов вечера. Одна».

   Свете я ничего не сказала. Не смогла сразу решить, нужно ли ехать в противоположный конец города или же забыть о странном разговоре, а подружка точно отвертеться не позволила бы. Я не верила во всю эту чушь, но червячок сомнений назойливо нашептывал, что стоило бы проверить. Хотя бы для того, чтобы убедиться: со всякими шарлатанами лучше не общаться. Определилась я в самый последний момент. Словно толкнуло что-то, вынуждая одеться и выбежать из дома, надеясь, что автобус не задержится.

   Он не задержался. Я успевала. Сама не знаю, куда, для чего и зачем...

   Автобус неожиданно дернулся, и я сильно приложилась лбом о стекло. И одновременно с этим меня словно молнией прошило.

   Что я делаю?!

   Мысль оказалась настолько сильной и яркой, что я будто от долгого сна очнулась. Огляделась удивленно, поежилась от внезапного холода... и решительно направилась к дверям. Сойду на следующей же остановке.

   Народу было мало, в наушниках играла бодрая мелодия, настроение стремительно выправлялось. Едва двери распахнулись, я выпорхнула из автобуса, улыбаясь неизвестно чему, и, споткнувшись, упала. Показалось, что запястье обожгло, а воздух превратился в нечто мягкое, упругое, серебристое... И это нечто подхватило меня, покрутило и опустило на землю.

   Чего только со страху не померещится!

   Я лежала, пытаясь выровнять дыхание и осознать, не повредила ли чего. И вроде даже не ушиблась, а встать почему-то не могла. И никто, что характерно, помочь не торопился. Неудивительно, в общем-то, но все равно обидно...

   Под неуместно жизнерадостную музыку я оторвалась-таки от земли, с охами села... и торопливо зажмурилась. Стащила дрожащими руками наушники, осторожно ощупала голову, не обнаружила повреждений и рискнула приоткрыть глаза. Но так им и не поверила. Как и ушам, которые слышали вовсе не привычный городской шум, а шелест ветвей на легком ветерке и разноголосый птичий щебет. И сидела я вовсе не на плохо очищенном от наледи асфальте, а чуть ли не по пояс в удивительно мягкой синеватой траве, простирающейся до линии горизонта. Обернувшись, я увидела стену деревьев, теряющихся в разбавленных очень странным освещением сумерках.

   А подняв голову, надолго потеряла способность думать, ибо по нереально черному небу медленно летел большой сияющий шар, оставляя за собой шлейф золотых, голубых и серебряных искр. Они расчерчивали тьму причудливыми узорами, гасли и тут же вспыхивали, словно тысячи крохотных фейерверков, дождем опадали на землю, но так и не достигали ее, истаивая. Невероятно красиво. Завораживающе. Страшно.

   Божечки, как же страшно!

   Вновь зажмурившись, я потерла глаза, с надеждой распахнула их... и поняла, что все-таки слишком сильно ударилась головой. И, вероятнее всего, лежу сейчас на остановке без сознания. Надеюсь, кто-нибудь вызовет «скорую». Умирать, пусть даже и в окружении такой красоты, совершенно не хотелось.

   – Приди в себя, ну же! – прошипела я зло и со всей дури ущипнула себя за руку. Ойкнула от неожиданно сильной боли, проморгалась от слез и обреченно вздохнула, ибо ничего не изменилось. Разве что немного темнее стало...

   Невероятный шар уплывал, тускнея с каждым мигом, и оставленные им искры медленно растворялись в чернильной глубине неба.

***

Сверкающая улетала все дальше и дальше, погружая мир в объятия ночи, а потом и вовсе исчезла, поглощенная бездонной чернотой. И лишь разноцветные искры – упавшие на землю частицы Сверкающей – слабо мерцали в траве, разгоняя плотный мрак. Одна из драгоценностей этого мира, чистое волшебство.

   Но сейчас Канро совершенно не интересовали ни искры, ни та польза, что они принесут. На указанном Агрийо месте так никто и не появился. Сам звездочет переминался с ноги на ногу рядом, и владетель слышал его тяжелое прерывистое дыхание, а из-за сползшего капюшона видел и залившую старческое лицо бледность.

   – Она здесь, господин, – прошелестел Агрийо, перехватив взгляд Канро. – Я чувствую, что мир принял ее.

   – Было бы намного лучше, если бы ты, а заодно и я, видели ее, – процедил шэт-шан.

   – Расчеты подобного рода не всегда точны, – поклонился звездочет. – Существует множество причин...

   – Тебя должна волновать лишь одна, – перебил Канро, – почему я не могу прямо здесь и сейчас оборвать твою жалкую жизнь?

   Звездочет промолчал, только склонился еще ниже, и владетель отвернулся от него. Обвел взглядом сияющую траву, посмотрел на темное небо. Канро всегда получал то, чего хотел, и на сей раз исключения не будет. Другое дело, что это займет больше времени, нежели обычно, и, возможно, потребует больше сил, ведь даже Агрийо не знал, кого они ищут – мужчину или женщину. Но в итоге утерянная частица мира будет во власти шэт-шана. Рано или поздно. Так или иначе.

***

Ночевать под открытым небом мне не приходилось, и желанием приобрести такой опыт я не горела. Пусть даже это и бред, вызванный неудачным столкновением моей дурной головы и асфальта. А голова и правда дурная. Могла бы чего и поприятнее организовать. У меня даже бред скучный до невозможности! Ну, за исключением небесного представления. Такого моя фантазия еще не выдавала, ни во сне ни наяву.

   То, что трава мерцает, словно ее украсили светодиодными гирляндами, я заметила, лишь когда странный шар окончательно пропал. Золотые, голубые и серебряные искры вовсе не растаяли в воздухе, а осели на землю, преобразив унылый пейзаж. Я провела рукой по траве, и искры прильнули к коже, остались на одежде, превратив меня в безумного светлячка. Да, я безумна, раз видела это. Раз верила, что это – правда. Но не верить не получалось: я чувствовала боль, мне было жарко в пуховике, свитере и зимних ботинках, а еще хотелось пить. Воды поблизости не наблюдалось, но кое-что я могла исправить. Достала телефон, убедилась, что сигнала здесь нет и, похоже, никогда не было, постаралась свыкнуться с мыслью, что помощи ждать неоткуда, по крайней мере, незамедлительной. Сняла пуховик и, скатав его, с трудом запихала в сумку, ничуть не напоминавшую изящный дамский ридикюль. Хотела разуться, но, поразмыслив, передумала. А если здесь водятся змеи или еще кто мелкий, злобный и зубастый? Лучше уж пострадать от жары, чем быть укушенной или на осколок стекла наступить. А чтобы свести подобные вероятности к минимуму, нацепила на нос заранее извлеченные из сумки очки. Обычно я их не носила, но здесь нужно быть настороже и подмечать любую мелочь, а как раз-таки мелочи мои глаза различали не всегда.

   – Сумасшедший турист на свободе, – пробормотала я, перекинув ремень распухшей сумки через плечо, и, вздохнув, побрела в противоположную от деревьев сторону. Вряд ли близ леса найдется жилье, по крайней мере, никаких его признаков не видно и не слышно. Сейчас не важно, где я и как сюда попала, главное, отыскать людей. Телефон. Позвонить родным. Вернуться домой.

   Убить Светку, из-за которой потащилась неизвестно куда на ночь глядя.

   Хотя злилась я больше на себя. Подруга в моей собственной дури не виновата. Ну, почти не виновата, ибо талантом разбудить эту дурь обладают немногие.

   Шла я долго, но пейзаж не менялся. Темное небо расцветило крупными яркими звездами, искры в траве мерцали подобно крошечным светлячкам, все выглядело красиво и невероятно романтично... И только уставшая, растрепанная, злобно пыхтящая девица, прокладывающая путь в травяном море, абсолютно в эту красоту не вписывалась.

   Я готова была упасть и позорно разреветься, когда в сиянии звезд и искр возникла темная фигура с факелом в руке. У меня открылось второе дыхание, и до неспешно шагающего навстречу человека я долетела за считанные секунды. Факт, что он оказался странно одетым, широкоплечим и бородатым, а из его густой ярко-красной шевелюры выглядывают аккуратные рожки, мой окончательно уставший мозг старательно проигнорировал.

   – Дядечка! – радостно воскликнула я, вываливаясь из травы на широкую тропку. – Спасите, пожалуйста!

   «Дядечка», даром что был выше и явно сильнее, шарахнулся в сторону, и я едва увернулась от вспыхнувшего факела. Нервный какой! Хотя, наверное, не каждую ночь на него безумные девицы выпрыгивают... Пришлось повторить вопль отчаяния, на этот раз чуть потише и не столь эмоционально, но вместо клятвенных заверений, что все непременно будет хорошо и мне конечно же помогут, потенциальный спаситель нахмурился, смачно почесал бороду и выдал нечто замысловатое и совершенно непонятное.

   Подобного языка я никогда не слышала. А странный рогатый мужик явно ожидал реакции... Я и отреагировала. На английском, ломаном итальянском и жутком немецком, от звуков которого сама поморщилась. Да я даже жестами попыталась донести, что мне нужно! Но к пониманию мы так и не пришли. Бородатый окинул меня внимательным взглядом, обошел, покачал головой и неожиданно ткнул пальцем в небо, очертил ладонями большой круг и указал на свои, а затем на мои глаза.

   Это он чего, спрашивает, видела ли я ту сияющую штуку? Да ее лишь слепой не увидел бы! Мое зрение неидеальное, но не настолько же.

   Прогресс в нашем общении таки наметился. Я энергично закивала и тоже обозначила в воздухе круг, еще и искорки изобразила. Ну, как могла, так и изобразила. Мужик просиял и хлопнул огромной лапищей по своему бедру, но порадоваться вместе с ним я не успела: на голову подло накинули плотный мешок и, бесцеремонно оторвав меня от земли, куда-то потащили.

   Кажется, мы друг друга поняли как-то не так. Я бы даже сказала, совершенно не поняли!

   По всем законам читанных мною книг я должна была красиво потерять сознание, но увы. Так и болталась на чьем-то невероятно костлявом неудобном плече головой вниз, словно набитая овощами авоська. Обращались со мной соответственно, протестующее мычание игнорировали, а после попытки – удачной, кстати – лягнуть обидчика встряхнули, едва без зубов не оставив, и очень неласково рявкнули. Что именно, не разобрала, но на всякий случай прониклась и решила тихонечко повисеть, пока вместо чувств не лишилась жизни.

   Бред из фантастического превращался в криминальный...

   Божечки, за что мне это? Попала неизвестно куда, встретила не пойми кого... Теперь еще и похитили! Для чего, спрашивается? Денег все равно не получат, хоть по частям режьте, жаль, объяснить не могу. И проснуться – тоже! Нет, это явно не сон. Иначе я давно бы уже вскочила, перебудив соседей, и пила бы щедро сдобренный валерьянкой чай на своей уютной кухне.

   Я успела окончательно загрустить, когда меня отпустили – вернее, уронили – и наконец-то сдернули мешок. Я зажмурилась от неожиданно яркого света, приоткрыла глаза – и, судорожно выдохнув, все-таки отключилась.

***

В себя я приходила постепенно. Сначала появились звуки. Неясные шорохи, осторожные шепотки, невнятное бормотание... Затем – запахи. Остро пахло какой-то травяной настойкой, и оттого во рту горчило, а еще захотелось чихнуть. Я смогла пошевелиться, потереть зачесавшийся нос... И резко сесть, когда вместе с чувствительностью вернулись воспоминания. Ну как вернулись... Обрушились горным водопадом на мою несчастную голову, которая болела так, будто по ней долго и упорно били.

   Глаза я открывала с опаской. Не была уверена, что моя психика выдержит новую встречу с образиной, увиденной до обморока и весьма оному поспособствовавшей. Но, вопреки страхам, ничего ужасного здесь не оказалось. В отличие от странного... Комнатка была небольшой, конусообразной, будто я попала в шалаш. Стены обтянуты светлой, мягкой тканью. Пол устлан теплым ковром, а на нем, помимо меня, расположились еще несколько человек, причем никто ни на кого не обращал внимания. Неподалеку свернулась калачиком девушка – если судить по хрупкой фигурке и длинным темным волосам, лица я не видела. Чуть дальше, скрестив ноги и покачиваясь из стороны в сторону, сидел худощавый парень. Женщина средних лет, беззвучно шевеля губами, вычерчивала на стене пальцем только ей ведомые узоры. Еще одна девушка, сидевшая в центре, не сводила с меня глаз. И одеты все одинаково: свободные брюки, рубашка и длинная безрукавка. Серые, без единой цветной детальки. Скучно. И жутковато. Куда меня опять занесло?!

   Впрочем, на себе я обнаружила кое-что, чего не было на остальных. Мою шею обхватывал неширокий ошейник из мягкой кожи с нашитыми металлическими пластинками, и на нем, так же как и на браслете, и намека на застежку не имелось. Что еще за пакость? И почему только я удостоилась сей чести?

   Я хотела было разбавить гнетущую атмосферу психиатрической клиники парочкой животрепещущих вопросов, но тут открылась незамеченная ранее дверца, впуская печально знакомого рогатого-бородатого. При виде бесстыжего похитителя я сжала кулаки и приготовилась выяснять отношения вовсе не на словах, которые тот все равно не понимает, но снова не успела.

   – Наружу выбираться не советую, даже пытаться не стоит, – равнодушно сообщил он. Я его понимаю! Понимаю! Какого черта лысого этот рогатый из себя иностранца строил?! – Ваша судьба скоро решится. Хотя кому я это говорю...

   Он обвел нашу маленькую серую компанию взглядом, в котором причудливо мешались презрение и жалость, и хотел было выйти... но тут отмерла я.

   – Эй! – зашипела потревоженной гадюкой, вскочив на ноги. Оные, между прочим, были босыми, на тапочки «благодетели» не расщедрились. И, чтобы удивленно обернувший рогатый убедился, к кому именно обращаюсь, невежливо ткнула в него пальцем. – Что происходит? Где я? Кто вы?

   – Надо же, она соображает, – растерянно пробормотал он, смотря на меня как на заговорившую зверушку.

   – Я и в первую нашу встречу неплохо соображала, – поджала я губы. – А вы меня, словно картошку, в мешок запихали!

   Рогатый поморщился и отступил к выходу. Врешь, не уйдешь! Но ослабшие ноги подвели, и я растянулась на полу, чем и воспользовался похититель. Рыбкой нырнул за дверь и захлопнул ее, еще и запер наверняка, потому как мне она не поддалась.

   – Эй! – Я забарабанила по мягкой ткани со всей дури, коей ныне осталось прискорбно мало. – А ну открывай! Немедленно объясни, что происходит! Эй!..

   Никто из моих товарищей по несчастью даже не пошевелился, не говоря уж о том, чтобы присоединиться к бунту. Их что, опоили? Слишком безучастны они были, слишком... И, наверное, нужно бы испугаться и последовать их примеру, но такая злость накатила, что правильные мысли из головы вымело. Я застучала и закричала с новыми силами, и дверь все же распахнулась. Мрачный рогатый ввалился внутрь и потянулся своей лапищей к моему горлу. Душить свободу слова, вестимо...

   Но чужие пальцы всего лишь сдвинули пару пластинок на ошейнике, и я сильно удивилась. Так сильно, что опомнилась, когда рогатый уже закрывал за собой дверь. И возмутиться не вышло – как ни старалась, не сумела выдавить из себя ни словечка. Даже шепотом.

   Допрыгалась, Васильева. Докричалась.

   Этот гад в самом прямом смысле лишил меня дара речи.

   Не прошло и минуты, как бородатый вернулся и без предупреждения швырнул мне в лицо мерцающую пыль, от которой нещадно защекотало в носу. Я чихнула и испытала непреодолимое желание откусить рогатому нос. Его счастье, что стоял далеко. Мое, впрочем, тоже, негигиенично это, грязные носы в рот тянуть.

   Мужик уставился на меня, словно ожидая, что прямо сейчас превращусь в лягушку. Но что-то явно пошло не так...

   – Ты видела?! Видела огненный шар в небе?! – прорычал он, нависая надо мной. Вернуть голос не додумался, пришлось кивать. Кажется, с этим мы уже разобрались, чего сейчас-то пристал?

   – Не может быть! Тогда почему?..

   Не знаю, что именно должно было произойти и почему не произошло, но до кого-то дошло, что утащил он не того человека. Следовало по-нормальному спрашивать, а не притворяться глухонемым! Или же на месте проверять, чтобы потом не разочаровываться.

   – Ладно, – процедил рогатый. – Небось, на что-нибудь да сгодишься.

   Эй! Я так не играю! Ведь можно и просто отпустить с миром, извинившись за причиненные неудобства! Да я даже без извинений согласна, только оставьте вы меня уже в покое!..

   Рогатый ушел, а я так и не смогла высказать наболевшее. Вцепилась в ошейник, пытаясь если не расстегнуть, то порвать, но тщетно, только пальцы поранила, из-за чего злость разгорелась еще ярче. Да я и молча могу здесь все разнести!

   Но между мной и дверью встала светловолосая. Округлив глаза, прижала палец к губам и, схватив мою руку, села, вынуждая последовать ее примеру.

   – Зря ты так, – шепнула она, наклонившись ближе. – Ничего не добьешься, только хуже себе сделаешь.

   Я упрямо сжала губы и попыталась подняться, но меня удержали.

   – Ты не в себе, – торопливо сказала девушка, – тебя одурманили. Но вместо покорности разбудили ярость. Усмири ее, пока не погибла. Ты же не знаешь, где мы?

   Я отрицательно качнула головой и вырываться прекратила. Действительно, в том, как я себя вела, было много странного.

   – Ты ведь видела Сверкающую?

   Что видела? Она о злополучном шаре? Или еще о чем-то? Вряд ли. Сверкал же он... Начинаю подозревать, что все мои беды как раз из-за того сверкания и приключились.

   – А о торговцах, стало быть, ничего не слышала?

   Сдается, она не о тех, кто тихо-мирно продает безобидные безделушки. Если здесь чем и торгуют, то только людьми.

   – Откуда же ты такая взялась? – удивилась девушка. – Сверкающая появляется раз в пару лет, манит, притягивает магов. Как ни прячь свою суть, этой ночью ничего не выйдет... Торговцам только и остается, что следовать за ней и пленять тех, кто услышал ее зов. Говорят, с каждым годом таковых все меньше и меньше... Но кто-то же должен собирать искры – великий дар Сверкающей...

   Девушка говорила тихо, приходилось буквально ловить каждое ее слово. И в том, что правильно все расслышала, я сильно сомневалась. Какие еще маги? Какой дар?! Хотя... Тот же ошейник, отбирающий голос, тоже не вписывался в мою реальность. Как и рогатый похититель. И та жуть, что я не столь давно имела сомнительное счастье видеть.

   Кажется, попала я куда дальше и крепче, чем могла представить.

   Пока я пыталась переварить новую информацию, девушка разглядывала и ощупывала мой ошейник, но в итоге, вздохнув, виновато потупилась:

   – Прости, я не знаю, как это снять.

   На иное и надеяться было бы глупо.

   Мы сидели друг против друга, размышляя о своем. Остальным дела до нас не было, они и себя-то не помнили, не осознавали. Интересно, почему со мной и со светловолосой иначе? На нее тоже неведомая гадость не так подействовала? Судя по поведению, не просто не так, а вообще никак. Меня до сих пор сжигала ярость, которую я еле сдерживала, а девушка была спокойна и в великие героини-сокрушительницы не рвалась.

   – Я не маг, – пояснила она, когда я, устав от молчания, умудрилась жестами выразить недоумение. – Случайно здесь оказалась...

   Ну да, случайно. Вон как щеки покраснели. Не хочет говорить – не надо. Тем более толку от тех разговоров... Я вот тоже не маг, но и меня прибрали. И отпускать не собираются. Шутка затянулась, однако. Ощутив, что вот-вот снова взорвусь, я задышала медленно и размеренно, за неимением лучшего сосредоточившись на подруге по несчастью.

   Волосы словно золото, глаза медовые, огромные, ресницы пушистые. А я... Обычная. Русая с едва заметной рыжинкой, сероглазая. И балахон, в который меня обрядили, эту обычность наверняка лишь подчеркивает. И оттого еще обиднее!

   Тряхнув головой, я зажмурилась. И все же, кто здесь сумасшедший? Я или они? В то, что я попала к чокнутым любителям фэнтези, верилось охотнее, хотя и пугало не меньше, чем собственное безумие. Кто знает, на что они способны? И удастся ли выпутаться из этой абсурдной ситуации...

   Тихий вскрик прервал мои невеселые мысли. Я распахнула глаза и поначалу им не поверила: заветная дверь оказалась открыта! А светловолосая висела на шее рослого парня, с ног до головы обряженного в черное.

   Ну чисто ниндзя из комиксов.

   – Фира, все, идем, пока не поздно, – оторвав от себя счастливую девушку, велел он.

   Названная Фирой подскочила ко мне, вцепилась в руку, вынуждая встать, и заявила:

   – Я без нее не пойду!

   А как же остальные?!

   Наверное, этот вопрос у меня на лице написан был, потому как она шепнула:

   – Их уже не спасти.

   Может, и права она. Никто не отреагировал, шага к спасительной двери не сделал.

   Радости от того, что вместо одной девицы придется вытаскивать двух, парень не высказал, но и возражать не стал. Потянул за руку Фиру, та потянула меня... Так, держась за ручки, и вышли. Темнота казалась непроглядной, да и прохладно здесь было. Особенно босым ногам. Но жаловаться я и не думала, главное, эти самые ноги унести подальше.

ГЛАВА 3

Землю расчертила неширокая серебристая лента, и парень, шагнув на нее, тихо обронил:

   – Будьте внимательны. По сторонам не смотрите, с тропы не сходите.

   Фира бесстрашно последовала за ним, я замешкалась было, но решила, что обдумаю все, когда выберусь отсюда, и тоже ступила на странную дорожку. Она мягко пружинила и согревала озябшие ноги, а еще чудилось, будто стали мы призрачно-лунными и, появись здесь рогатый, не увидел бы он беглецов.

   Я словно во сне очутилась. Следуя в полной тишине за Фирой и ее приятелем, чувствуя, что вот-вот оторвусь от земли, настолько невесомой сама себе казалась... Хотелось уже проснуться, желательно в своей постели, или на той треклятой остановке, да даже в больничной палате! Но сон длился и длился, а может, и вовсе сном не был, и мне еще предстояло разобраться, что со всем этим делать. Потом. Когда исчезнет лунная тропа. Когда наконец-то получится выдохнуть...

   Я честно старалась не смотреть по сторонам, хотя соблазн был велик. Но когда в затылок дыхнуло холодом, а слуха коснулся полустон-полувсхлип, в котором почудилось мое имя, я не удержалась. Всего лишь мазнула взглядом влево, даже головы не поворачивая... и пропала.

   Та самая жуть, что испугала меня накануне, едва заметно мерцала в ночной тьме. Дышала. Щурила узкие глаза, колыхалась всем своим бесформенным телом, качала уродливой головой, обнажала в ухмылке кривые острые зубы, тянула ко мне когтистые лапы.

   И таки дотянула.

   Ноги сами пошли прочь от лунной тропы. К монстру из кошмарных снов. К тому, от чего стоит держаться подальше, если хочешь жить долго и в здравом уме.

   Я вроде бы хотела, но уже не была в этом столь уверена. Я ни в чем не была уверена, кроме того, что нужно подойти ближе к неведомому чудищу, коснуться его, замирая то ли от страха, то ли от восхищения...

   Я отчетливо слышала взволнованный зов моих спутников, но ничего не могла поделать. Да и не желала. Безразличие навалилось каменной плитой. Бросят? Ну и пусть. Зачем куда-то бежать, если и здесь хорошо?

   Три шага. Два. Один. И ладони дотронулись до чудища, ощутили холод, и он пробудил разум...

   Не живое оно. Как есть каменное. Но то ли в тенях дело, то ли еще в чем, кажется, что глаз с меня не сводит. И смотрит прямо в душу, в каждый ее уголок, и оттого кричать хочется. Вот когда ошейник пригодился, иначе всенепременно не сдержалась бы. А так стояла, тяжело дышала и пыталась отвести от жуткой морды словно приклеенный взгляд.

   Крепко вцепилась эта образина, но все же мне хватило сил вырваться. Только поздно было – лунной тропы и след простыл.

   Ноги подкосились, и я осела на землю, прислонившись к жуткой статуе.

   Ладно, нужно собраться. Перво-наперво встать. Осмотреться. Не так уж тут и темно, факелы горят... Нечасто и неярко, но все лучше темноты. А место занятное, сказочное... Шалашики белеют, деревца листочками шелестят, травка к ногам ластится. Благодать. Если забыть, что за спиной скалится дивной красы каменная образина... И про рогатых-бородатых, точное количество которых неизвестно. Сейчас, по крайней мере, никого не видно. Не считают нужным охранять тех, кто собственной воли лишен? Полагаются на крепость стен и дверей? А как же ниндзя, уведший Фиру? Таких умельцев здесь явно не ждали. Может, и мне улизнуть удастся? Главное, подальше отбежать, а там... Ума не приложу что, ну да ничего, придумаю. Потом. Когда решу эту проблему.

   Приободрившись, я отлепилась от статуи, сделала робкий шажок... и вновь прилипла к показавшемуся вдруг надежным монстру. Скользнула ему за спину, сжалась, мечтая стать частью камня, раствориться в нем, чтобы меня не заметили. В следующий миг стало светло и шумно. Десяток факелов расцветил ночь алыми всполохами, пара десятков ног спугнула тишину. Шагавшие вдоль шалашиков люди были молчаливы, серьезны и помимо факелов держали в руках мечи. Уж не знаю, настоящие ли, но смотрелись они внушительно. И все это грозное воинство, выстроившись полукругом, следовало за высоким мужчиной. Оружия при нем не было. Да и зачем, с такой-то охраной? Его темные волосы, забранные на макушке в хвост, достигали лопаток, а одежды пламенели всеми оттенками красного. И свободные брюки, заправленные в низкие сапоги, и рубашка, и накинутый поверх то ли халат, то ли плащ, расшитый чем-то блестящим... подозреваю, вовсе не стеклом.

   Какой яркий мужчина, однако. И смешным отнюдь не выглядит...

   С такого расстояния да со своим зрением разглядеть лицо я не могла, но, судя по осанке и походке, он был достаточно молод. Породистый, как сказала бы моя матушка, недавно выскочившая замуж в четвертый раз. Уверенный в себе. Пугающий. У меня и от бывшего начальника, находящегося в крайней степени гнева, мурашки по спине не бегали, а от этого даже волосы на затылке зашевелились.

   Выбежавший из самого большого шалаша рогатый склонился, метя бородой землю. За его спиной согнулась еще парочка торговцев, закутанных в темные плащи. Дождавшись небрежного взмаха руки гостя, они споро кинулись к шалашикам и вытолкали безвольных пленников. Всего восемь человек, более походивших на бледные тени. Представив себя среди них, я крепче вцепилась в ледяной камень уже не казавшейся страшной статуи. Есть вещи гораздо страшнее. И они, увы, куда реальнее.

   – Это все? – спросил обряженный в красное мужчина. Вроде бы негромко, однако я каждое слово услышала.

   – Да, господин шэт-шан, – еще ниже, чем в первый раз, склонился рогатый. – Мы следовали за Сверкающей, и никто не смог от нас скрыться.

   Врет как дышит. По крайней мере двоих не хватает...

   Названный шэт-шаном медленно прошелся вдоль неровного ряда пленников, всматриваясь в их лица, словно искал кого-то. Остановился, покачал головой и повернулся к рогатому:

   – Ты уверен? Поклянешься своей жизнью?

   Вместо ответа рогатый повалился на колени, прижался лбом к земле и с придыханием выдал:

   – Моя жизнь и так принадлежит вам, господин!

   Какая обтекаемая формулировка... Не подкопаешься.

   – Мой господин, разрыв вот-вот затянется, – обратился к чересчур задумчивому мужчине один из сопровождающих.

   – Считай, тебе повезло, – процедил тот. – Если я узнаю, что ты солгал... – И, жестом оборвав готовые слететь с губ рогатого заверения, добавил: – Доставишь этих в лесную резиденцию. Всех. Оплату получишь там же.

   Развернулся и, более ни на что не обращая внимания, пошел обратно. Охрана слаженно двинулась за ним. И чем ближе они подходили к моему убежищу, тем тяжелее было дышать. Мужчина замедлил шаг... свернул с выложенной камнем тропинки и направился к статуе!

   Я стояла ни жива ни мертва, не зная, что предпринять. Оставаться на месте глупо, заметят. Бежать – еще глупее, от толпы явно тренированных мужиков далеко не убежишь. Получается, куда ни кинь, выхода просто нет?

   Я зажмурилась, не желая мириться с неизбежным... и тут мне зажали рот, обхватили поперек тела и дернули назад. На пару мгновений сгустились и тени и воздух, а затем не стало ни каменного монстра, ни факелов, ни пугающего мужчины. Да сколько же можно?! Только и делают, что похищают! А потом злятся... Будто я виновата, что некоторые не в состоянии сначала проверить, кого утащить пытаются.

   В общем, я тоже разозлилась. Усталость и страх внесли лепту в коктейль эмоций, бурлящих в моей душе, и я с нездоровым наслаждением вонзила зубы в закрывшую мне пол-лица ладонь. Позади сдавленно охнули, ладонь дрогнула, но, увы, не исчезла.

   – Тихо, если жить хочешь, – прошипели в ухо.

   Жить я хотела, но не была уверена, что желания очередного похитителя совпадают с моими. А потому повторила попытку прогрызть себе свободу. Жесткая хватка ослабла, я ужом выскользнула из нее и, не разбирая дороги, побежала.

   Меня каким-то чудом вытащили из негостеприимной деревеньки, и оставалось надеяться, что бегу я в противоположную от нее сторону. И что не сверну себе шею, споткнувшись в высокой траве. Я, конечно, не великая героиня, но столь бесславного конца не заслужила. Наверное.

   Небо расчистилось, и на нем воссияла нереально большая луна. Серебристо-голубая, яркая, казалось, до нее можно допрыгнуть, если очень постараться. Но в данный момент все мои старания концентрировались на том, чтобы унести отсюда ноги. Куда? Понятия не имела. С того мига, как я здесь очутилась, не было ни минуты передышки, чтобы просто посидеть, обдумать случившееся и решить, что же делать.

   От бега закололо в боку и сбилось дыхание. Все-таки я не спортсменка, удивительно, что до сих пор не рухнула, полностью обессиленная. Но если упаду, больше не встану. А если не встану, меня нагонят. И что тогда со мной будет?

   Мысли вертелись со скоростью бешеной белки, обреченной вечно крутить колесо. Не получалось ни сосредоточиться, ни избавиться от них. Даже когда закончилось дыхание. Даже когда ноги стали ватными, обо что-то запнулись и я полетела-таки в траву, словно уроненный с телеги мешок картошки. Им же я себя и чувствовала. Целых десять секунд, пока не могла пошевелиться. А потом мысли разом исчезли, оставив лишь одну: нужно бежать. Или идти. На худой конец – ползти. Это в направлении мечты можно лежать сколько угодно, со спасением оно, увы, не работает.

   И я поползла. Цеплялась за жесткие стебли, подтягивала непослушное тело, припадала к земле, глотая ртом воздух, и вновь хваталась за траву. И не сразу сообразила, что случилось, когда пальцы сомкнулись на чем-то гладком и прохладном. Недоуменно моргнув, я медленно скользнула взглядом вверх и обреченно сглотнула.

   Это были ботинки, мягкие, широконосые, на шнуровке. К ним прилагались достаточно длинные ноги и прочие части тела, принадлежащие мужчине. В свете луны черты его лица казались резкими и неестественными, а застывшее на нем выражение не сулило ничего хорошего.

   Я попыталась дать задний ход, но негаданное препятствие наклонилось и без видимых усилий дернуло меня вверх. Ноги предательски подкосились, руки помимо воли вцепились в незнакомца, и я почти повисла на нем... но пальцы не разжала. Тем более что и страх, и злость исчезли как по волшебству, а вот любопытство, наоборот, появилось.

   Яркого лунного света оказалось достаточно, чтобы рассмотреть очередного похитителя. На вид ему было не больше двадцати пяти, и на бородатого торговца он ничуть не походил. К моему разочарованию, лоб скрывался под длинной косой челкой, и определить наличие рогов не получилось. Неровно подстриженные до плеч темные волосы не мешало бы причесать. И пару листиков из них вытащить. Но и так было вполне симпатично. Нос прямой, аккуратный. Губы сердито сжаты. Глаза большие, медово-карие, с густыми длинными ресницами. Еще бы взгляд подобрее, а то даже не по себе как-то...

   Не мальчик, а картинка. Злая такая картинка, да.

   Мои пальцы от своей одежды он отцепил на диво быстро и ловко. Одежда, к слову, тоже была чудная, чем-то на мою нынешнюю похожа, только сидела не в пример лучше.

   – Кто ты такая? – прошипел парень, напомнив мне рассерженного кота. Может, оттого и страшно не было.

   Я открыла рот, но не издала ни звука – проклятая штуковина работала исправно. Под настороженным взглядом схватилась за горло и красноречиво – надеюсь, что именно красноречиво, а не пугающе – округлила глаза.

   К счастью, парень оказался не из пугливых. Пригляделся, досадливо поморщился и снял с меня порядком надоевший ошейник. Вроде бы и неощутимым был, а все равно вздохнула так, словно мельничный жернов с шеи отвязали.

   Парень что-то сказал, а я... не поняла! О том, что это был вопрос, лишь по интонации догадалась.

   Точно так же было до того, как я обзавелась ошейником.

   Значит, то и не ошейник вовсе, и даже не ограничитель болтовни, вернее, не только он, но и... переводчик? Благодаря ему я понимала местную речь и сама могла изъясняться на ней?

   Бред расцветал новыми красками...

   – Не понимаю! – развела руками я, когда парень отчаялся получить хоть какой-нибудь ответ и явно вознамерился оный вытрясти. – Ничегошеньки не понимаю!

   Он застыл, недоверчиво рассматривая меня. Перевел взгляд на ошейник, который все еще держал в руках... Я невольно попятилась, когда парень шагнул ко мне, и затрясла головой. Он что-то сказал, уверенно и нетерпеливо, наверняка пытался достучаться до моего спящего сладким сном разума... И ведь достучался же! С первой попытки. Герой! До него это мало кому удавалось. Я замерла и зажмурилась. Вновь примерять сомнительное украшение не хотелось, но быть непонятой и в свою очередь ничего не понимать не хотелось еще больше, а потому...

   Ошейник так ошейник, ради благой цели и потерпеть можно. Совсем немножко.

   – Кто ты такая? – повторил похититель, схватив меня за руку.

   – Анна, – предельно вежливо ответила я, пытаясь освободиться. Куда там... – А ты?

   – А-на? – протянул он.

   – Анна! – поправила я.

   Ненавижу, когда мое имя коверкают. Даже уменьшительные варианты не жалую. Но кто бы еще на это внимание обратил! Словно и не услышав, парень отпустил мой локоть и тут же вцепился в плечи.

   – Что ты делала в лагере? Следила за шэт-шаном? Зачем? Кто ты?

   Это он про мужика в красном? Да я его знать не знаю! Как бы еще доказать?

   – Я уже сказала, кто я, – осторожно напомнила я. – А твоего шэт... как его там... впервые в жизни увидела. Я просто пряталась. Хотела сбежать, но нечаянно отстала от тех, кто хотел мне помочь...

   – Сбежать? Как? Раз ты маг, то почему не одурманена?

   Вот же... Забросал вопросами, а сам даже своего имени не назвал.

   – Я не маг, меня по ошибке прихватили, – поморщилась, понимая, что не в том положении, чтобы хранить гордое молчание. – Мои... спутники ушли по лунной тропе, а я нечаянно сошла с нее, вот и...

   Я повела в воздухе руками и, смутившись, убрала их за спину. Когда это я успела принять правила игры? Или же смириться с собственными галлюцинациями?

   Мальчик-картинка нахмурился, обдумывая мои слова, а я уставилась на него, мечтая хотя бы о крохотном обрывке бумаги и огрызке карандаша. Запечатлеть бы... Красиво бы вышло. Да на фоне местного пейзажа, эх...

   Странные мысли в подобной ситуации, признаю, но какие уж есть.

   – Слушай внимательно, – дернул меня за рукав объект моих художественных фантазий, – шагай по вон той тропке, никуда не сворачивая, выйдешь к деревне. Там торговцев не любят и тебя приютят. И с родными помогут связаться. Ступай!

   Мгновенно потеряв ко мне интерес, парень отвернулся и быстро пошел прочь.

   – Эй, подожди! – воскликнула я. – Не бросай меня! Я... я тебе пригожусь!

   Божечки, что за бред?! Но я не знала, как его удержать, а в том, что удержать нужно, не сомневалась ни капли. При мысли, что не получится, в душе волной поднималась паника, в глазах темнело, а голову будто в тисках сжимало.

   – Чем же ты можешь пригодиться?

   Обернулся!

   – Давай заключим сделку! – выпалила я. – Ты помогаешь мне, а я...

   На этом моменте фантазия спасовала. А и в самом деле, что я могу? Почему вообще за него цепляюсь, словно утопающий за соломинку?

   – И что же ты можешь предложить? – поторопила «соломинка» таким тоном, что захотелось провалиться сквозь землю. Я замешкалась с ответом, и парень презрительно усмехнулся и развернулся.

   От осознания, что сейчас он уйдет и я останусь одна-одинешенька неизвестно где, перед глазами потемнело и закружилось с новой силой.

   – Стой! – в отчаянии выкрикнула я. – Я помогу найти то, что ты ищешь!

   Я совершенно не понимала, о чем сейчас говорю. Не задумываясь, в отчаянной надежде привлечь внимание... И таки привлекла.

   Парень замер. Я затаила дыхание, сверля взглядом его спину, и до боли сжимала кулаки, чтобы не сорваться и не нарушить звенящую тишину.

   – Значит, отыщешь то, что мне нужно? – обернулся он.

   Божечки... Неужели, ткнув пальцем в небо, попала в цель?!

   Я закивала, позабыв о мигрени, и чуть не взвыла от ощущения вворачивающегося в темечко раскаленного прута. И внутренне сжалась, ожидая расспросов. Вряд ли сумею ответить хоть на один. И как собираюсь исполнять свою часть сделки, представления не имею. Но каждый выживает как может. Это – мой шанс выжить, и упускать его я не намерена, даже если придется лгать. В конце концов, от него не убудет. А вот от меня в случае, если он уйдет, – еще как.

   – Не верю, – качнул лохматой головой мой шанс и, шагнув назад, растворился в ночи.

   Я зажмурилась, потерла глаза, но, когда открыла их, ничего не изменилось.

   Что это было?!

   Закусив губу, я смотрела на покрытую затухающими искрами траву и пыталась справиться с паникой. Нельзя расслабляться. Не место и не время. Да, я осталась одна, но зато хотя бы свободна. И перво-наперво мне нужно добраться до людей.

   Указанная тропка была узкой, но заметной – неплохо ее вытоптали, может, и правда к деревне выведет. Главное, дойти до нее и больше ни во что не влипнуть. Да за последние несколько часов я нашла приключений больше, чем за всю свою жизнь! Или же это они нашли меня? Не помню, чтобы когда-то мечтала о подобном. Приключения я уважала лишь в книгах, предпочитая при этом сидеть в мягком кресле, закутавшись в теплый плед и поедая шоколадку.

   От пледа бы я не отказалась. Но желаннее всего сейчас была обувь. Хоть какая-нибудь. Хоть дырявые тапочки! Ноги болели, и я боялась даже взглянуть на них, чтобы не ужаснуться и не разреветься. Попыталась оторвать часть ткани от безрукавки и обмотать ступни, но то ли материал был удивительно прочным, то ли я на редкость бессильна... Ничего у меня не вышло.

   Ничего, заживет. Было бы чему...

   Тропка виляла и петляла, и когда она в очередной раз вползла на невысокий холм, на подъем которого сил уже не осталось, я решила срезать путь. И успела-то всего пару шагов сделать, как вокруг лодыжки что-то обернулось и дернуло в сторону. Я упала, потянулась к ноге, ощупала толстый стебель, крепко ее обхвативший. Прекрасно. Сколько времени потеряю, распутывая эту ловушку природы!

   На деле все обстояло еще печальнее, чем я полагала. Стебель не поддавался. Я не могла разорвать его, не могла выдернуть корень, да что там – я и найти-то оный не сумела; ногтями он не пилился, зубами... возможно, и грызся, но проверять побоялась, мало ли, вдруг ядовитый. Но еще страшнее было то, что кто-нибудь вполне сможет погрызть меня...

   И когда я уже совсем отчаялась, по залитой лунным светом земле скользнула странная тень... Я запрокинула голову и позабыла, как дышать.

   В темном небе, мерцая звездным светом, бесшумно летел дракон. Бескрылый. Шестилапый. Пернатый? Низенько так летел, я во всех подробностях разглядела...

   Нет, это не местные чокнулись. Это все-таки я.

   Или же... Магия и в самом деле существует? И это вовсе не мой мир? Просто не может быть моим миром. В нем траву не усыпают волшебные искры, не водятся рогатые рыжие мужики, не стелются под ноги лунные дорожки, люди не исчезают в тенях, а в небе не летают сверкающие шары и драконы.

ГЛАВА 4

Внезапно я почувствовала себя такой маленькой и жалкой... По щеке медленно поползла горячая капля. За ней еще одна. И еще. На душе было мерзко. Обхватив колени, я уткнулась в них лицом и наконец-то разревелась, искренне, от души, ничего не слыша и не замечая. Реши какая зверушка мною закусить, я, пожалуй, и этого не заметила бы. И очень удивилась, когда меня вдруг повалили на землю. Да еще и сверху чем-то тяжелым придавили. Теперь я видела лишь маленький кусочек неба... и заходящего на очередной круг бескрылого дракона. Он извернулся в воздухе и резко пошел на снижение. Я зажмурилась, когда поняла, что снижается он на меня. На нас...

   – Не дергайся, – знакомо прошипели в ухо. – Замри...

   Я послушно затихла. Божечки... Неужели меня сожрет дракон, и на дракона-то лишь отдаленно похожий? Как же нелепо!

   Лежали мы недолго, но с жизнью проститься я успела. И не скажу, что мне это понравилось.

   – Совсем глупая, да? – скатившись с меня, зло спросил мальчик-картинка. – Какого... Почему сразу мертвой не притворилась? Впервые чентоля видишь?!

   – Более того, впервые про него слышу, – буркнула я, кое-как поднявшись и едва вновь не упав – проклятый стебель никуда не делся.

   – О, и в сеть рауда умудрилась попасть! – с непонятным восхищением протянул парень. – Ни разу не встречал такую... одаренную особу!

   Я благоразумно промолчала. Вытащенный из-за пояса кинжал, знаете ли, весьма оному благоразумию способствует.

   Одного взмаха отточенного клинка хватило, чтобы моя нога оказалась свободна, но радоваться я не спешила.

   – Зачем пришел? – не слишком дружелюбно – пережитый страх таки сказался – поинтересовалась я.

   – Заключить сделку, – криво усмехнулся парень. – Не передумала еще?

   Хотелось гордо отказаться и удалиться в сторону деревни, но... я уже не была уверена, что смогу до нее дойти. А потому осторожно кивнула, ожидая, что сейчас он потребует клятву. Может, даже на крови, не зря же кинжал не спрятал. Кто знает, как тут принято сделки заключать.

   Но парень молчал. Обошел вокруг меня, вздохнул и махнул рукой:

   – Надеюсь, я об этом не пожалею.

   А уж я-то как на это надеюсь... Никакими словами не передать!

   – Куда тебя проводить? Откуда ты?

   – Для начала неплохо бы узнать, где я сейчас, – вздохнула я.

   – Прайго, – коротко ответил парень, убирая кинжал.

   Я растерянно моргнула. Это что такое?

   – Западный край, – подсказал он.

   – Земля? – робко спросила я.

   – Эйторра, – не оправдал моих надежд парень. – Ты с Небес свалилась, что ли?

   Из автобуса. На асфальт. И лучше б я о тот асфальт шишку с футбольный мяч набила, чем... вот это вот все.

   – Я не помню, что со мной случилось, – соврала я и тут же приправила ложь правдой: – И не знаю, что делать. Мне некуда идти.

   Сами мы не местные, помогите кто чем может. Какой ужас...

   Парень смерил меня задумчивым взглядом. Сейчас опять в деревню пошлет. В лучшем случае, доведет до ближайшего дома.

   – Идем, – наконец чего-то надумал он и свернул с тропки.

   – В деревню? – уточнила я.

   – Мне там делать нечего. Тебе тоже.

   Угу, не так давно он был иного мнения. С чего бы это?

   Я заспешила за ним, пытаясь приноровиться к широким шагам. Босые ноги, изрядно замерзшие и поцарапанные, заныли особенно сильно, но я сжала зубы и велела себе терпеть. А чтобы было легче, можно и полезным разговором отвлечься.

   – Как тебя зовут? – пропыхтела я, стараясь не отставать. – Мое имя знаешь, так, может, и свое скажешь?

   – Йонто, – коротко бросил парень, не оборачиваясь.

   – Йон-то – покатала я на языке непривычное имя. А что, мне нравится. Ему идет.

   Был бы еще хоть немного повежливее. Ой, не важно! Главное, что не пытается меня в мешок запихать и голоса лишить, да и рогов у него нет. Вроде бы. Ведь нет же?

   Я заковыляла быстрее, обогнала парня и, пока он не опомнился, приподняла его челку. Точно нет! Ура! Ой... Рогов нет, а вот реакции еще как есть.

   – Что ты делаешь? – прищурился он, сжимая мое запястье.

   – Проверяю кое-чего, – буркнула я, пытаясь высвободиться. – Пусти! Пожалуйста...

   Вежливости не хватало не только ему, да. Как бы теперь и вовсе в одиночестве не пришлось топать. Неведомо где, неведомо куда...

   – Я больше так не буду! – торопливо добавила я, представив, что сейчас меня действительно бросят посреди поля и ночи. И едва сдержалась, чтобы не шарахнуться, когда Йонто, отпустив мою руку, сел на траву. – Эй... ты чего?

   – Сядь, – велел он.

   Я послушалась. Не знаю, правда, зачем. Он же расшнуровал ботинки, снял их и протянул мне.

   – А... как же ты?! – растерялась я.

   – Я привычный, – сухо отозвался Йонто. – Ничего со мной не будет. А ты без ног останешься. Что потом прикажешь с тобой делать? На руках тащить?

   – Не надо на руках, надорвешься еще. Или вообще уронишь, – отказалась от сомнительной чести я и все-таки взяла ботинки. Раз сам предлагает, глупо же отнекиваться?

   Ботинки конечно же оказались большими, но благодаря их мягкости, легкости и хорошо утягивающей шнуровке проблем не возникло, и я смогла идти гораздо быстрее. Йонто же шагал так, словно ему и впрямь было не привыкать разгуливать босиком. Я шла следом и ломала голову над тем, как начать разговор. Эйторра, Западный край, Прайго... Мне это ни о чем не говорило. Не мешало бы узнать более подробно, куда я попала, но как об этом спросить? Прямо заявить, что я, похоже, из другого мира? Не наврежу ли я себе? Нет, рядом с Йонто удивительно спокойно, но... могу ли я доверять своим ощущениям? Никогда еще они не были столь яркими и сильными, и, признаться, это пугало.

   Йонто тоже молчал. Его будто совсем не волновало, кто я и что со мной произошло. Я бы с непонятной девицей ни за что не связалась. Пусть бы топала в деревню, не моя печаль, дотопает или нет. И не его. А вот поди ж ты... Вернулся. Не бросил. Не в моих же сомнительных обещаниях дело? Тогда почему? В добрые намерения окружающих я с детства не верила. Должно быть тут что-то еще... Должно.

   И мысли эти, неблагодарные и тяжелые, не желали уживаться с чувствами.

   Как бы и в самом деле с ума не сойти.

   Через какое-то время боль в ногах и голове стала невыносимой, и я не могла ни идти, ни думать. Споткнулась, упала, кое-как села и продолжать путь наотрез отказалась. Йонто попробовал уговорить, потерпел сокрушительное поражение, без колебаний отмел коварное предложение понести меня на руках и объявил привал.

   Ура. У меня есть шанс выжить.

   Правда, привалы я представляла себе несколько иначе. И в мыслях моих рисовались костер, вкусная еда, удобные спальные мешки... Романтика, в общем. В реальности же не было ничего, кроме елочек и травки. Старовата я для такого экстрима! Да и как уснуть в присутствии незнакомого человека, которому пока что не можешь доверять?

   А вот Йонто ничего не смущало. Он быстро нашел ровное местечко, безжалостно ободрал несколько еловых лап, сложил их на травке и бросил поверх свою безрукавку.

   – Ложись, – кивнул на импровизированную постель, а сам, отойдя на шаг, прочертил подобранной толстой палкой линию.

   – Это твоя половина, а это моя. Попробуешь пересечь черту – закричу, – предупредил он и, улегшись прямо на землю, повернулся ко мне спиной.

   Э... Что? Он серьезно?!

   Искушение проверить было велико. Но вдруг и правда кричать будет, и кто знает, что тогда на шум приползет. Скорчив рожицу его лохматому затылку, я осторожно забралась на подобие лежака и натянула свою безрукавку до самого носа. Повертелась с боку на бок – да уж, это вам не царское ложе, наутро без слез не встанешь! – полюбовалась на небо, густо усеянное звездами – ни одного созвездия так и не опознала, что лишь подтверждало дикую догадку, – и наконец-то не выдержала.

   – Тебе не холодно? – повернувшись к нарисованной границе, шепнула я.

   Но отвечать мне не пожелали. То ли посчитали ниже своего достоинства, то ли правда уже спали... Повторять вопрос не стала, вдруг разбужу. Или рассержу. Не знаю даже, что хуже. Нужно попытаться уснуть. Тогда и мигрень утихнет, и...

   ...возможно, проснусь я в своей постели. Последняя мысль приободрила. Я натянула безрукавку на голову, закрыла глаза и задышала, считая вдохи и выдохи. И все-таки провалилась в желанный сон, глубокий, крепкий, наполненный надеждой.

***

Тем поздним вечером Йонто разбудил разговор. Срывающийся шепот, торопливый, молящий, вкручивался в уши, проникал в голову и, казалось, царапал ее изнутри.

   Соврала старуха о том, что вино легкое. Об остальном, видимо, тоже ни словечка правды не сказала. А словечки-то оцарапали душу не хуже, чем жуткий шепот – голову. Лучше бы на улице где прикорнул, право слово...

   Приподнявшись на лавке, узкой и жесткой, он огляделся, благо что из самого дальнего угла вид открывался хороший. Корчма была пуста и темна. Дрянные свечи чадили лишь на одном столике, за ним же сидели двое. Наемник, один из тех, что берутся за любое дело, было бы вознаграждение достойным, и пожилой мужчина. Наемник лениво потягивал темное пиво, потенциальный клиент же, нервно сжимая ладони, о чем-то его умолял. Меж ними лежал внушительных размеров кошель.

   Вслушиваться Йонто не хотел, своих проблем хватало, а потому вышел во двор. Свежий воздух остудил лицо, но тревога так и не ушла. И он понял, что проснулся вовсе не из-за разговора. Нет. Где-то грубо разорвали ткань пространства, и она трещала, тонко звенела, пытаясь срастить края. И он совершенно точно знал, кто это сделал. Вот только зачем? В голове прояснялось, а в душе росла злость. Та самая злость, благодаря которой он все еще дышал. Сколько вздохов осталось? И на что он хочет их потратить? На паршивое вино? Головную боль? Страх? Или глупую надежду, которую сулила полубезумная старуха с засаленными гадальными картами? Что ему с тех гаданий? С самого рождения чего ему только ни пророчили. А он все еще жив. Другой вопрос, надолго ли... Но это и не важно. Важно, как распорядиться временем. Важно, сможет ли он посмотреть в глаза отцу, когда они наконец-то встретятся.

   Скорей бы уже...

   До этой ночи Йонто не приходилось бывать в лагерях торговцев. Он даже не представлял, где и как их искать. А вот шэт-шан конечно же знал. Только к чему бы ему лично сюда являться? Неужто людей не хватает? Вряд ли, вон сколько сопровождающих, вполне могли бы обойтись и без господина. К тому же трижды разрывать завесу пространства, чтобы посмотреть на одурманенных зовом Сверкающей магов, – слишком даже для светлейшего шэт-шана. Знает же, как волнуется мир... И что это непременно откликнется.

   Кого бы он ни искал, его ждало разочарование. Так и ушел ни с чем, и Йонто обязательно бы последовал за ним, чтобы понять, для чего все это было, но, увидев кое-что любопытное, передумал.

   Девица явно шпионила, и это заинтересовало Йонто сильнее, чем поведение шэт-шана. Настолько, что неумелую шпионку он забрал на теневую тропу за миг до того, как ее обнаружили. Но... девица оказалась вовсе не той, за кого он ее принял.

   Или все-таки – той самой?

   – Когда тебе предложат помощь – не отказывайся, – как наяву услышал он скрипучий голос старухи, чьи дрожащие сухие пальцы любовно перебирали, гладили карты. И чудилось в этом что-то сокровенное, таинственное, будто не гадала она, а плела судьбу. – И сам в помощи не откажи. Отдавая – обретешь. Обретая – будешь жить. Все в твоих руках.

   Нет, старухе Йонто не верил. Не хотел верить, не хотел вновь обмануться. Но и уйти почему-то не смог. Не смог бросить странную девушку, не понимающую ни слова, отчаянно боящуюся, но не показывающую свой страх. Девушку, которая отчего-то решила, что он может ей помочь. И которая сама предложила ему помощь.

   Йонто не верил. Но отчего-то решил проверить.

   Ана действительно была странной, ни на кого не похожей. Словно с Небес свалилась. Не знала элементарных вещей, но в то же время заставила Йонто остаться, хотя он и хотел уйти, не оглядываясь. В конце концов, он еще не понял, что побудило шэт-шана лично таскаться по лагерям торговцев, а в ночь Сверкающей даже ребенок дошел бы в одиночку куда угодно, потому что вся опасная живность и неживность предпочитала пересидеть это время в укромных норах. За исключением низших чентолей, становящихся опасными лишь в эту ночь да сильные грозы... Но в таком состоянии они умом не блещут, и спастись от них проще простого. Для всех, но не для Аны.

   Она была напугана, но держалась. Храбрилась изо всех сил, шутила и пыталась убедить и его, и себя саму, что ни капельки не боится. Только он чувствовал ее страх. Видел, как дрожат тонкие пальцы, как бьется жилка на шее, слышал прерывистое дыхание. Сложно довериться незнакомцу, особенно если не можешь защититься. На месте Аны он бы к себе не подошел. Но у нее, похоже, не было выбора. У него... все же был, наверное, и он его сделал. И раз уж их угораздило оказаться вдвоем, стоило избавиться от страха. Ничего лучше разделяющей линии он не придумал, но это неожиданно сработало. Напряжение отпустило Ану, и она уснула. А вот Йонто так и не сомкнул глаз, размышляя, куда он впутался... и что из всего этого выйдет.

***

Канро был в ярости. Частички мира, способной подарить ему желанное счастье и покой, он так и не нашел. Понять бы еще, то ли торговцы показали не всех откликнувшихся на зов Сверкающей, то ли Агрийо ошибся с расчетами и шэт-шан ждал и искал напрасно.

   Ночь Сверкающей, волшебная ночь, закончилась, и совсем не так, как надеялся Канро.

   – Она здесь, господин, – прошелестел звездочет, когда полновластный владетель Прайго утомился громить гостиную и опустился на обломки кресла. – Я чувствую, как изменился мир. Чувствую, что зажглась новая искра.

   – Ну так почувствуй, где именно она зажглась, – выдохнул Канро, прикрыв глаза. Он не видел, но знал, что сейчас они мерцают алым. Тяжело было сдерживать обращение, и все чаще контроль над собой казался таким ненадежным... – Почувствуй и приведи ее ко мне, пока еще способен чувствовать и ходить.

   Агрийо, поклонившись, тихо вышел, скользнув в проломленную дверь. Шэт-шан вытянул руку, один за другим выпустил длинные острые когти и серьезно задумался над тем, а не стоит ли плюнуть на все правила и дать себе волю?

   «Так и сделаю, – решил он, убрав когти и сжимая пальцы в кулак. – Если не получу ее, непременно сделаю!»

ГЛАВА 5

Мне снова снился тот же сон. Тот же... да не совсем. Раньше я видела все со стороны, сейчас же из зрителя превратилась в участника. Я оказалась на поляне, могла коснуться дерева, ощутить аромат фиолетовых цветов, крупных, с две мои ладони... И окликнуть мужчину, стоящего ко мне спиной. Он был жив. Пока что жив. Но я знала, что время, отпущенное ему, истекает, что вот-вот с небес обрушится огонь...

   – Беги! – хотела крикнуть я, но с губ сорвался лишь сиплый шепот.

   Однако меня услышали. Он стал оборачиваться. Медленно. Очень медленно. Слишком...

   С неба раздался оглушающий рев, и хлынуло пламя. Жар не ощущался, но застилал глаза, и лица наконец-то обернувшегося мужчины я не разглядела.

   А ведь это было важно. Так важно, что я кинулась под огненную завесу, которая все-таки опалила руки и щеки. Я зажмурилась, готовясь к своей и чужой боли, но сквозь непрекращающийся рев неведомого чудища прорвалось противное кваканье. Монотонное, навязчивое, вырывающее из кошмара и тут же стирающее его, как ластик – намалеванные карандашом каракули.

   Будильник. Зачем я завела будильник, если мне никуда не надо? И самое главное, что за мерзкая мелодия?!

   Я застонала, смиряясь с неизбежным, протянула руку, чтобы отключить источник жутких звуков, оцарапала ладонь... И открыла глаза. В следующий миг непрерывное кваканье дополнил мой визг. Сидящую напротив меня раздутую, словно футбольный мяч, склизкую тварь он не впечатлил – она даже не заткнулась! – зато проникся выломившийся из кустов парень в расшнурованной рубашке. Он обвел полянку шалым взглядом и, вместо того чтобы спасать меня, тяжело вздохнул.

   А я обреченно зажмурилась и закрыла лицо руками. Ведь так надеялась проснуться дома! Так желала, чтобы все оказалось сном!

   – Эй, ты чего? – участливо спросил парень, спугнув тварюку и легко коснувшись моего плеча. Йонто. Его зовут Йонто. И он тоже – не сон. – Ты в порядке? Испугалась нарры? Она только с виду страшная, а так безобидна... Не знаешь разве? Ты хоть что-нибудь знаешь? Что с тобой вообще произошло?

   – Не помню, – прошептала я. – Ничего не помню...

   Да, все правильно. Лучше амнезия, чем помутившийся разум. С амнезией, небось, в психушку не упекут. Или что в этом мире вместо нее? Нет, с одной стороны, неплохо бы разжиться информацией, сориентироваться, куда я попала и чем мне это грозит... С другой же – не представляю, как сказать правду. И какая будет на нее реакция. И не останусь ли я снова одна. Да, этот парень помог мне, но... Кто знает, что у него на уме? Могу ли я безоговорочно ему доверять? В лучшем случае сочтет сумасшедшей и сбежит... А меня сожрут бескрылые пернатые драконы и вряд ли подавятся.

   – Пить хочешь?

   Я хотела. И пить, и есть, и справить другие надобности. Странно, что вчера ничего не хотелось.

   – Торговцы поят своих жертв особым отваром, временно отключающим естественные потребности организма, – ответил Йонто, когда я спросила об этой странности.

   А что, хороший отвар, полезный. Выпил – и никаких проблем целый день.

   – При частом употреблении приводит к тяжелым последствиям, – тут же разбил мои мечтания Йонто.

   Пожалуй, обойдусь. До кустиков пробежаться не проблема, а поголодать даже полезно. И для фигуры, и для здоровья в целом.

   – Пей сколько нужно, – сев рядом, протянул он флягу. – Здесь неподалеку ручей, еще наберу.

   – Кто они вообще такие? Они похищают... магов? – Божечки, я и в самом деле произнесла это слово? На полном серьезе?

   Я сделала глоток из фляги. Вода была прохладной и упоительно-сладкой, а о том, откуда именно она набрана и насколько богата микроорганизмами, лучше не думать.

   – Не только. И назвать это похищением... Увы, так это не называют. Ты и правда не знаешь?

   Я помотала головой.

   – Существует закон, по которому все одаренные сразу же после пробуждения дара обязаны становиться на особый учет. Сильных ждет обучение и слава, – Йонто поморщился, выражая свое отношение к оной, – слабым же уготована иная участь. Им достается все тяжелое, вредное, выкачивающее силы и в итоге калечащее либо лишающее жизни. А потому те, кто могут, скрываются. Но в ночь Сверкающей они сами покидают укрытия – мало кто способен сопротивляться ее зову, – и тогда беглецов забирают торговцы. В остальное же время эти... хм, в остальное время они разыскивают и продают редкие магические штучки. Или существ. Или обычных людей... Совесть позволяет.

   Йонто торговцев явно не выносил. И уже одним этим заслужил мою симпатию.

   – Как ты попала к торговцам? – спросил он.

   – Понятия не имею, – честно ответила я. – Дара у меня нет, я не сбегала и не пряталась... Они сами напали! Спросили, видела ли я сияющий шар. Да его же только слепой и не увидел бы! Надо было притвориться, что ничего не вижу...

   – Ты видела Сверкающую?!

   О, и он туда же! Чего в этой светящейся штуке особенного, раз все на нее так странно реагируют?

   – Видела, – отодвинувшись на всякий случай, кивнула я и с опаской уточнила: – Ты же не собираешься из-за этого запихивать меня в мешок? Учти, живой не дамся!

   – Видела, но утверждаешь, что не маг, – прищурился Йонто, и я еще немного подвинулась, размышляя, не пора ли бежать. Остановило понимание, что далеко все равно не убегу.

   – Тот рогатый тоже сказал, что я не маг. Сыпанул в лицо пыль и был разочарован отсутствием эффекта. А еще надел эту штуку, – коснулась я ошейника. – Без нее я вообще ничего не понимаю...

   С ней, впрочем, тоже, за исключением речи.

   – Это канш. Такие надевают на хони, – пояснил Йонто.

   Ну как пояснил... Даже с чудо-переводчиком смысл до меня не дошел!

   – Что такое хони? – чувствуя себя полной дурой, спросила я.

   – Мелкая полуразумная лесная нечисть. Безошибочно чуют клады, месторождения драгоценных камней. Вот только сказать не могут. Без этой штуки не могут. Охотники ловят хони, надевают на них канш и расспрашивают о сокровищах...

   Я перехватила взгляд Йонто и сглотнула. Сдается, после эдаких вопросов рассказчики не выживают, а если и выживают, то не особо этому радуются...

   – Собирайся, и так много времени потеряли, – велел Йонто, вставая. – Если хочешь умыться, ручей там, – махнул он в сторону тонких деревьев с серебряной корой и такими же листьями.

   Умыться я тоже хотела, заодно и огляделась. При свете солнышка все казалось иным. Трава и в самом деле отливала синевой, а выглядывающие из нее крупные яркие цветы я никогда не видела даже на картинках. А еще... Искры не растаяли. Они стали прозрачными, точно капельки росы, и плотными, похожими на бусины. Не удержавшись, я набрала горсть, любуясь, пересыпала искорки из одной ладони в другую. Красиво. И выкидывать жалко... Спрятав добычу в карман безрукавки, я пошла дальше. Миновала серебряные деревья и спустилась по пологому склону в овраг.

   Ручеек оказался чистым. На вид конечно же. Вода бежала по устилающим дно камешкам, прозрачная, холодная, бодрящая. Умывшись, я повернула было обратно, но тут услышала что-то странное. Тонкий писк, еле различимый за журчанием ручья. Показалось? Я застыла, прислушиваясь, и писк повторился. Жалобный, молящий, аж сердце кольнуло.

   Перебраться через ручеек оказалось легко, я даже ноги не промочила. А вот дальше все обстояло гораздо сложнее. Писк доносился с крутого, практически отвесного склона, из зарослей ползучего растения, высокого, густого, с ярко-оранжевыми листьями. Даже учитывая многочисленные корни деревьев, выступающие из земли и буквально оплетающие склон, восхождение – с моей-то ловкостью и навыками – могло закончиться печально.

   Но сдаваться просто так я не намеревалась. Наскребла остатки храбрости, вымела крохи разума, вцепилась в корень и только собралась подтянуться, как меня оттащили от склона.

   – С ума сошла? – очень вежливо поинтересовался Йонто.

   – Там кто-то плачет, – кивнула я на кустарник. – Кто-то...

   – ...очень голодный и зубастый? – без тени улыбки предположил он. – Не боишься стать завтраком? При условии, что не сломаешь себе шею... Впрочем, одно другому не мешает. Многие существа не брезгуют и не совсем свежей пищей.

   – Если бы там был кто-то зубастый и голодный, стал бы он ждать, когда я к нему приду? – возразила я. – Нет. Там кто-то маленький и очень несчастный. Пусти.

   – Куда? Спасать будешь?

   – Буду, – упрямо заявила я и вновь примерилась к облюбованному корню. Главное, крепче держаться, тогда, может, и доползу.

   – Напомни, почему я взял тебя с собой? – задумчиво спросил Йонто.

   – Не знаю, ты сам вернулся, я не звала, – пропыхтела я.

   Ох... В последний раз подобные подвиги на уроках физкультуры проделывала. И не всегда они увенчивались успехом, ой не всегда...

   – Это детеныш чентоля, – невозмутимо заявил Йонто, когда мне удалось-таки подтянуться. – Запутался в ветвях. Шансов выпутаться практически нет.

   – Чей детеныш? Той самой штуки, что хотела меня съесть? – От такой новости я съехала вниз, чудом не ободрав ладони.

   – Угу. Той самой. Не передумала спасать?

   Вместо ответа я вновь схватилась за корень. А вот и не передумала. Конкретно этот малыш ничего плохого не сделал.

   – Уйди, блаженная, – со вздохом оттеснил меня Йонто. – Я сам.

   Спорить я не стала. Зачем обижать человека, от чистого сердца предлагающего помощь? Скромненько отошла и наблюдала, как легко парень взбирается на склон, как продирается сквозь ветки, оказавшиеся колючими, как вытаскивает из их переплетения нечто маленькое, белое, похожее на мохнатый колобок... И как этот колобок с писком взвивается в воздух, становясь раза в два больше, зависает над нами, а потом растворяется в безоблачном небе.

   А небо у них тоже интересное. Бледно-фиолетовое...

   Спускался Йонто не столь красиво. Запнулся обо что-то в зарослях и преодолел путь вниз чуть ли не кубарем. На меня, подскочившую к нему, он взирал очень даже неласково. Будто это я его туда лезть заставила! Правда, взгляды взглядами, а ни слова упрека в свой адрес я не услышала. Вот колючим кустам досталось, да... За дело досталось. Йонто весь исцарапался, кое-где даже одежда порвана оказалась.

   – Отвернись, – бросил он, стягивая рубашку. – Эта дрянь ядовита.

   – Зачем ты тогда туда полез? – повернувшись спиной, выдохнула я. В ответ раздался лишь плеск. Поможет ли? Если яд попал в кровь... – Ты теперь умрешь, да? – вырвалось у меня.

   – Угу. Придется тебе копать могилку. И цветы на нее до конца жизни носить, – усмехнулся Йонто, и мне сразу полегчало – умирающие не язвят столь бодро. Не хотелось бы, чтобы он пострадал. Особенно из-за меня.

   Каюсь, обернулась я раньше, чем позволили, и не пожалела. Всего-то хотела взглянуть, насколько серьезны повреждения, но увидела нечто такое, от чего позабыла о царапинах.

   По рукам Йонто, от запястий и до плеч, вились татуировки. Геометрические фигуры, вязь непонятных символов, причудливые завитушки – все гармонично переплеталось, образуя единую завораживающую картинку. Которой мне, к величайшему сожалению, полюбоваться не позволили.

   Рубашку Йонто надел прежде, чем вздох восхищения сорвался с моих губ. Шнуровку он затягивал уже под разочарованный стон.

   – Что это? Почему прячешь? Дай взглянуть!

   – Нет, – отрезал Йонто, проследил за моим взглядом, прилипшим к намокшим рукавам рубахи, и досадливо поморщился: – Ана, что ты делаешь?

   Я тянула ручки к спрятанной от меня красоте, но заданный усталым тоном вопрос изрядно отрезвил, заставив убрать ладони за спину и сжать их в замок. Во избежание новых неловких ситуаций...

   – Прости, – проворчала обиженно. – Мне очень понравились твои татуировки. Не знала, что ты столь трепетно к ним относишься.

   Меня одарили очень странным взглядом. Будто пытались решить, правда я ненормальная или же прикидываюсь.

   – Да откуда ты такая взялась? Ничего не знаешь, ничего не понимаешь... Почему?

   – Это... просто... – пробормотала я растерянно, собираясь с мыслями.

   Просто я из другого мира. Или же этот мир всего лишь в моей голове, сильно пострадавшей при встрече с асфальтом.

   Я честно хотела это сказать, но не смогла. Что он подумает, когда узнает правду? Не пожалеет ли о том, что не оставил меня в лесу? И не решит ли исправить свою ошибку?

   Нет уж! Меньше знает – крепче спит.

   – Просто, – хмыкнул Йонто скептически. – Ладно. Идем, пока тебе не приспичило еще кого-нибудь спасать. Боюсь, сегодня я уже не способен на подвиги.

   На подвиги он и правда оказался не способен – не прошло и часа, как буквально рухнул на землю, до смерти меня перепугав. Упав рядом на колени, я потормошила его, заглянула в лицо – бледное, ни кровинки! – с трудом нащупала пульс... Слабый, прерывистый. Но, по крайней мере, он есть, уже хорошо. Правда же?

   – Что с тобой? – дрожащим голосом спросила я. – Эй! Йонто! Слышишь меня?!

   – Н-не кричи, – еле слышно просипел он. – Все в порядке...

   – Странные у тебя представления о порядке, – нервно хмыкнула я. – Это яд, да? Тот кустарник...

   ...в который он ни за что бы не полез, если бы... – Я справлюсь, – прошептал он. – Сиди здесь. Н-не уходи далеко...

   И вновь отключился. А я... Я понятия не имела, что предпринять. Вокруг – леса да поля, а в каком направлении находится деревня, я уже не помнила. А даже если бы помнила... Оставить его одного было страшно. Даже отвернуться было страшно! Я вцепилась в его руку, снова отыскала пульс и боялась разжать пальцы. Казалось, если сделаю это, если перестану ощущать эхо биения чужого сердца, все будет кончено. Так и сидела, мысленно пытаясь удержать тонкую ниточку жизни, то и дело щупая бледный лоб и ловя малейшее движение ресниц и губ. Ну же... Давай, очнись! Если я не сошла с ума и это действительно другой мир, если это та самая сказка, о которой я когда-то мечтала... Если это так, пусть все обойдется. Пожалуйста. Пусть все будет хорошо. Для меня, вконец перепуганной, для этого парня, вернувшегося за мной и, кажется, все же о том пожалевшего...

   Не знаю, сколько я так просидела, молясь неизвестно кому и ничего вокруг не замечая. Утомившись, незаметно скользнула в полудрему, но даже тогда не выпустила запястья Йонто, словно от этого и правда что-то зависело. Но когда почувствовала под уже ослабшими пальцами легкое движение, встрепенулась, подтянулась ближе, заглядывая в лицо... и наткнулась на вполне осмысленный взгляд.

   – Ты? – тихо и как будто удивленно спросил Йонто. – Не ушла?

   – Сам же просил, чтобы не уходила, – напомнила я, ощущая, как внутри разливается облегчение.

   Живой! И правда живой! Я вновь коснулась его запястья. Пульс выровнялся, стал четче и сильнее. Да и бледность ушла. Не совсем, но уже не так страшно.

   – Ты что делаешь? – поинтересовался он и неожиданно резко сел.

   – Проверяю, как ты, – ответила я. – Знаешь, как испугал меня?! Что бы я делала, если бы...

   – Прикрыла бы травкой и пошла бы в деревню, – пожал плечами Йонто. – Или не прикрыла бы... Кто бы осудил?

   У меня зачесались руки дать кое-кому оплеуху. Едва удержалась – нехорошо больного бить. Вместо этого встала, пошатнулась – голова закружилась, повело – и пошла туда, откуда мы только что пришли. Не помню, где деревня? Ничего, вспомню! Вон тот розовый куст я точно уже видела, от него поверну налево и...

   – Куда собралась?

   И когда только успел обзавестись нездоровой привычкой хватать меня за руки?

   – Не твое дело, – отвернулась я. – Пусти.

   – Кажется, мы договорились... Я обещал защищать тебя.

   – Можешь прикрыться травкой и сделать вид, что не заметил, – едко посоветовала я. – Или не прикрывайся. Кто осудит?

   О чем я в тот момент думала? Да ни о чем. Пережитый страх и какая-то глупая, но острая обида застлали разум, и, отпусти меня Йонто, действительно бы побежала, не разбирая дороги, не боясь влипнуть в очередное приключение... Но он не отпустил.

   – Правда испугалась? Остаться одна? – серьезно спросил он, и я растерялась. Вот уж чего тогда боялась в последнюю очередь. Да я об этом даже не вспомнила! И, должно быть, отразилось что-то такое на моем лице, потому как он уточнил: – Не за себя? За меня?

   Отвечать я не стала – все еще злилась, – но Йонто ответа и не ждал. Сжал мою ладонь в своей и как ни в чем не бывало пошел дальше, словно не сомневаясь, что я последую за ним добровольно, что не придется меня тащить... И не пришлось же. К тому времени в голове прояснилось, и я с ужасом поняла, что чуть было не натворила. Обида обидой, но нужно думать о том, как выжить и вернуться домой, а не устраивать подростковые истерики. Потому и двинулась за Йонто, так же молча, не пытаясь освободиться.

ГЛАВА 6

Агрийо явился раним утром, когда еще толком не рассвело. Поскребся в двери покоев, словно гигантская мышь, бесшумно скользнул в комнату и склонился в привычном, раздражающем поклоне.

   Сегодня Канро раздражало абсолютно все. Он так и не отдохнул. Разгромив гостиную, отправился в спальню и остаток ночи простоял у окна, наблюдая, как меняет оттенки небо – от густо-фиолетового до нежно-лилового. Вот только это больше не успокаивало. Душа требовала других красок. Алых, будто свежепролитая кровь.

   – Господин, – прошелестел звездочет, так и не дождавшись, когда шэт-шан повернется к нему лицом, – мы найдем ее. Я вспомнил кое о чем. Кое о чем важном.

   Канро развернулся и недобро прищурился. Опять поет-заливается, как безмозглая утренняя пташка. Сколько уже было обещаний с его стороны? Не пора ли пресечь этот поток?

   – Браслет! – против обыкновения громко и торопливо вымолвил Агрийо, почувствовавший настроение хозяина. – Ее привел сюда браслет из амантита. Он же приведет ее к вам.

   – Когда? – отрывисто спросил Канро и, поморщившись, втянул когти. И не заметил, как выпустил.

   – Ночью, господин, – виновато вжал голову в плечи звездочет. – Иначе ничего не выйдет! Амантит чрезвычайно капризен. Если не соблюсти условий...

   – Я понял, – прервал захлебывающегося словами старика шэт-шан. – Делай как должно. На этот раз ошибки я не прощу.

   Агрийо склонился еще ниже и, не разгибаясь, попятился к дверям.

   – Где носит Тайро? – нагнал его недовольный вопрос.

   – Молодой господин отправился на охоту, – ответствовал звездочет. – Прикажете найти и вернуть?

   – Незачем, – поморщился Канро и вновь повернулся к окну.

   Мысли незаметно перетекли на другое, что тоже невероятно раздражало, но с мыслями справиться было труднее, нежели с тем же Агрийо – не отмахнешься одним движением руки, будь ты хоть трижды владетелем Прайго.

   Тайро... Еще одна головная боль. Если уж он вырвался на свободу, во дворце покажется лишь через пару дней. Оно и к лучшему. Под ногами путаться не будет. Канро не понимал, в чем польза мальчишки. Наследник? Да, когда-нибудь – очень и очень нескоро – большая часть Западного края покорится ему. Может быть. Чем дальше, тем больше Канро в этом сомневался и тем чаще появлялось искушение завести еще одного ребенка. Особых отцовских чувств он не испытывал, это дед баловал внука при каждом удобном и неудобном случае, даже пошел ради него на такое, за что вряд ли когда-либо получит прощение хоть на этом свете, хоть на том; наверное, старик отдал мальчишке всю любовь, что так и не получил сам Канро. В итоге наследник походил скорее на изнеженную девицу, нежели на того, кто однажды с достоинством примет венец Великого предка.

   Венец тяжел. Не всякая голова выдержит. Тем более та, что набита глупостями.

   Шэт-шан закрыл глаза и потер виски. Нескоро еще мальчишка займет его место. А если все получится так, как Канро желает, то об этом и вовсе волноваться не придется.

   И если для этого нужно подождать ночи – он подождет.

   Осталось совсем немного.

***

Утро сменилось днем, лес – лугом, тропка – широкой дорогой. Солнце припекало, хотелось есть и пить, а конца и края нашему пути видно не было. Начало закрадываться подозрение, что Йонто сам толком не знает, куда и зачем идет и, главное, ведет меня. А я, между прочим, человек городской, к длительным пешим прогулкам неприспособленный! И если поначалу было интересно, да и пейзажи завораживали мой неизбалованный яркими красками взор, то мало-помалу наваливалась усталость, и даже любопытство уже не спасало. Да и где ему разгуляться? Небо да трава необычные, это да. Цветы опять же странные. Деревья... За пару часов к такому запросто привыкаешь. Драконов больше не летало, не знаю, к добру иль к худу. Может, явление бескрылого чуда и взбодрило бы, но чудеса, похоже, даже в ином мире штука редкая.

   – Долго еще? – простонала я, осознав, что вот-вот упаду и больше не встану.

   Йонто остановился, окинул меня скептическим взглядом и, вздохнув, поинтересовался:

   – Как у тебя со здоровьем?

   – В смысле? – насторожилась я.

   – В прямом. Есть проблемы? Боли в сердце? Головокружения?

   А он точно не торговец? Как тот рогатый говорил, небось на что-нибудь да сгожусь? Магию выжать не удалось, так органами разжиться можно?

   – Почему у тебя такое лицо? – нахмурился Йонто. – Проблемы все-таки есть?

   – Нет у меня никаких проблем, – придушив паранойю, ответила я. – А зачем?..

   – Прости.

   Одним лишь словом воскресив убиенную, Йонто сгреб меня в объятия и шагнул назад. И тут-то выяснилось, что проблемы действительно есть. И с сердцем, и с головой... а теперь еще и с доверием одному конкретному мальчишке!

   – Ты... чего... творишь?! – выдохнула я, прижав руки к груди и пытаясь устоять – земля так и норовила вывернуться из-под ног.

   – Сокращаю путь, – невозмутимо отозвался Йонто. – Присядь. С непривычки всегда тяжело. Потом легче будет...

   – Не собираюсь я ни к чему привыкать! – возмутилась я, но совету все-таки последовала. И глаза прикрыла, хотя ощущение, что меня катают на бешеной карусели, лишь усилилось. – Тем более... к этому!

   – Теневые тропы не столь удобны, как лунные, зато намного короче. И отследить их сложнее.

   Так, паранойя не только жива, но еще и заразна. Интересно, кто от кого подхватил.

   Отдышавшись, я наконец-то огляделась... и вновь зажмурилась. Мы оказались в другом месте. Совершенно в другом! За каких-то пару секунд...

   – Тебе плохо? – без особого сочувствия в голосе осведомился Йонто.

   Нет, он точно мстит. За то, что вернулся, за чентоля в кустах, за сами эти кусты...

   – Мне хорошо, – пробормотала я. – Разве не видишь? Лучше просто не бывает...

   – Отлично, тогда идем.

   Меня бесцеремонно дернули за руку, вынуждая подняться, и вновь потащили куда-то... по узкой тропинке меж ухоженных деревьев, отдаленно напоминающих яблони, на ветвях которых заманчиво покачивались сочные ярко-вишневые плоды, каждый – больше моего кулака. Понятия не имею, съедобны ли они, но есть захотелось с новой силой. Сейчас бы я, не задумываясь, даже отравленное яблочко проглотила. И добавки бы попросила...

   – Не та сказка, – пробормотала я, едва успевая переставлять уставшие ноги.

   А жаль. Помнится, гномы были добры к бедной, лишившейся дома девочке. Здесь же гномы высоки, рыжи, рогаты и торгуют людьми, а принцев, наверное, и вовсе не водится. Не то чтобы мне нужен принц... Если только ему мама в походную суму побольше вкусностей положила, дабы любимый сыночек не оголодал, совершая подвиги. Вот такого принца я бы с удовольствием ограбила. Учитывая, как я сейчас выгляжу, добровольно он со мной точно не поделился бы.

   Возле одного из деревьев я увидела козленка. Самого обыкновенного, беленького, пушистого, со смешным хвостиком. Он щипал травку и выглядел так знакомо, так по-земному, что я обрадовалась ему как родному. И запнулась на полушаге, когда козленок обернулся и продемонстрировал один-единственный витой рог посреди лба.

   – Ты чего застыла? – недовольно окликнул Йонто.

   – Хорошо хоть крыльев нет, – задумчиво протянула я, гадая, сколько еще потрясений способна выдержать моя психика.

   – Крылатые слишком дорого стоят, их держат богатенькие идиоты в качестве домашних питомцев, – добил меня добрый мальчик Йонто и легонько подтолкнул в нужном направлении. Сама бы я еще долго переваривала чудеса местной фауны. Вот право слово... будто приснопамятных чентолей мало было!

   Тропка влилась в опрятную улочку, по обеим сторонам которой ютились дома. Небольшие, аккуратные, сложенные из камня и дерева, с крошечными оконцами и украшенными причудливыми узорами стенами, с конусообразными крышами. Улочка вилась прихотливо, дома разделяло приличное расстояние, и пространство между ними занимали огороды и клумбы. Цветов было много. Очень много! А вместо заборов росли низкие кустарники, сплошь усыпанные мелкими розовыми и белыми бутонами.

   Я, увидев такую красоту, обо всем позабыла и вновь застыла, любуясь ожившей сказкой.

   – Не спи! – поторопил Йонто, но, стоило мне с тяжелым вздохом сделать шаг, как тут же передумал: – Стой.

   Какая противоречивая натура... Ну, стою. Что дальше?

   Йонто окинул меня критическим взглядом, поднял ворот моей рубашки и безрукавки, закрывая ошейник. Действительно, ни к чему привлекать лишнее внимание, а подобное украшение – вещь приметная.

   – И сделай что-нибудь с волосами, – поморщился он, протягивая выуженный из кармана плетеный шнурок.

   – А что не так? – прищурилась я.

   Лесная ночевка и отсутствие расчески, конечно, не пошли на пользу моему облику, но... кто бы говорил!

   – Неприлично, – отозвался босой, лохматый и обряженный в местами порванную одежду парень. Похоже, ему такой вид казался верхом приличия.

   Я скептически хмыкнула, но шнурок взяла. Мне несложно, зачем же тогда человека зря нервировать. Без расчески коса получилась не особо ровной, но Йонто придираться не стал. Кивнул и пошел дальше, и я поспешила следом. К моему разочарованию, остановились мы у первого же дома, стоящего наособицу.

   – Крошечный какой! – удивилась я.

   Он действительно больше напоминал игрушку, чем настоящее жилье. Каменное основание надежно вросло в землю, а по деревянным стенам вились резные узоры, изящные, чуждые, и казалось, что веет от них теплом. Особым, домашним, от которого успокаивается мятущееся сердце и сладко спится по ночам.

   – Мой еще меньше, – хмыкнул Йонто и, взойдя на крылечко из двух ступенек, забарабанил в дверь. – Тетушка! – гаркнул он так, что с ближайшего дерева с недовольным криком взлетела стайка напоминающих ворон птиц. – Тетушка, это я, открой!

   – Явно никого нет дома, – тронула его за плечо я, когда, выждав минуту, он вновь постучал в жалобно загудевшую створку. – Здесь живет твоя тетя?

   – Лекарка. – Йонто сел на ступеньку и прислонился к двери. – Очень хорошая лекарка. Хочу показать ей тебя, может, она и наведет в твоей голове порядок...

   Боюсь, сейчас в ней и коллегия высококвалифицированных психиатров не разберется. Вздохнув, я села рядом и покосилась на прикрывшего глаза парня.

   Осунулся. Под глазами тени залегли, губы пересохли и потрескались, на щеках – нездоровый румянец... И пальцы дрожат, едва заметно, но если как следует приглядеться...

   – Ты неважно выглядишь, – заметила я. – Как себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

   – Я в порядке, – отмахнулся он.

   – Оно и видно, – не удержалась я. – Слушай, мы здесь долго сидеть можем, а ты... Давай другого лекаря найдем? Он заодно и тебя подла...

   – Я только ей доверяю, – отрезал Йонто. – Сиди.

   Ладно. Сидим дальше. Ждем. Думаем, как быть и стоит ли рассказать всю правду... Или после этой правды меня точно лекарям сдадут? На опыты. Сомневаюсь, что у них много таких вот ненормальных бегает. Если будет кому сдавать. Состояние Йонто тревожило все сильнее, казалось даже, что он дышит с трудом, и я боялась, как бы вновь не лишился сознания. Прикрывать его травкой и делать вид, что ничего не было, категорически не хотелось.

   Но мои опасения не успели переродиться в настоящий страх: не прошло и четверти часа, как на ведущей к домику дорожке показалась женщина. Молодая, невысокая. Полноватая, и полнота эта необычайно ей шла. Круглолицая, большеглазая и улыбчивая. Из-под замысловато завязанного платка выбивались темные локоны. Меня заинтересовала ее одежда: многослойная, со шнуровками, ремешками, кармашками, украшенная вышивкой по подолу, вороту и рукавам. То, что я поначалу приняла за платье, платьем вовсе не являлось – слишком уж длинные разрезы по бокам, практически до пояса, широкого, ярко-синего, не единожды обхватившего талию. Под светло-серым платьем – не платьем имелось еще одно, синее, как и пояс. Синие же рукава, узкие, густо вышитые серебристой нитью, выглядывали из-под более широких серых, также украшенных разрезами со шнуровкой. Чудно. И обувь интересная, чем-то на ботинки Йонто похожая, только меньше и аккуратнее. Ни каблучка, ни платформы. Зато распускаются на сером фоне вышитые синие цветы. Красиво как...

   – Нравится? – поинтересовались откуда-то сверху.

   – Ага, – зачарованно кивнула я и только тут осознала, что обладательница башмачков стоит рядышком, а я эти самые башмачки совершенно неприлично разглядываю, едва носом в них не уткнувшись.

   – Где Шаная? – нарушил неловкое молчание Йонто, поднимаясь и потягиваясь.

   – Явился не запылился, – подбоченилась женщина. – Ни здравствуйте вам, ни как дела... Как не было манер, так и нет!

   – Здравствуй, Мирина, как твои дела? – покладисто проговорил он.

   – С тех пор как видела тебя в последний раз – значительно лучше, – хмыкнула названная Мириной. – По тебе того не скажешь. Признаться, удивлена, что ты еще жив.

   – Спасибо, я тоже рад тебя видеть, – фыркнул Йонто. – И все-таки, где Шаная?

   – Зачем она тебе понадобилась? Может, я помогу?

   – Нет. Здесь... особый случай. – Он небрежно кивнул на меня. – Нужна помощь и кров.

   – Шаны не будет несколько дней, а то и недель, – покачала головой Мирина, скользнув по мне оценивающим взглядом. – Но она может остаться. Ты тоже.

   – Нет, так не пойдет... – нахмурился Йонто.

   Задерживаться здесь он явно не планировал. Зато сплавить меня лекарке – еще как. Но... лучше уж так, чем бродить одной по дорогам чужого мира.

   – Я могу остаться и одна, – скрепя сердце предложила я. – Сам же сказал, что доверяешь этим людям...

   – Сядь, не мельтеши, – поморщился он. – Дай подумать...

   – О чем тут думать? – сказала Мирина. – Осмотреть девочку могу и я. Идемте в дом...

   Пока она возилась с дверью, я приметила неподалеку ярко-голубой цветок. Он покачивался среди травы на тонком, словно ниточка, стебельке, а его резные лепестки так и манили прикоснуться, вдохнуть аромат... Я шагнула к дивному цветку, протянула руку... И тут же получила по ней легкий шлепок.

   – Великий предок! – простонал Йонто, нависнув надо мной. – С кем я только связался!

   – Ну так развяжись, – надулась я, обиженно потирая ладонь. – Что на сей раз?!

   – Запомни: чем ярче существо или растение, тем оно опаснее, – тяжело вздохнул он.

   – Тогда ваш шэт-шан просто ходячая катастрофа, – отчего-то припомнила я мужчину в красном. По яркости он переплюнул любой виденный мною цветок.

   – Умница, – растрогался Йонто. – Можешь же, когда хочешь!

   – А что насчет чентоля? – пропустила мимо ушей ехидную реплику я. – Белый, но опасный.

   – Безобиднейшее существо, – хмыкнул он. – Опасен лишь в ночь Сверкающей и в сильные грозы, потому как питается природной магией, избыток которой затмевает его сознание. А если знать, что делать, то и тогда не опасен.

   И посмотрел так, что захотелось сбежать. Но вместо этого я разозлилась. Будто я по собственной воле сюда попала! Да если бы могла, сей же час домой вернулась бы!

   – А ты не знаешь, – добавил Йонто. – Ты вообще хоть что-нибудь знаешь, кроме своего имени?

   – Твое, – огрызнулась я нервно.

   – Эй, вы двое, чего застряли? – очень вовремя выглянула Мирина. – Заходите, живо.

   Прежде чем послушаться, Йонто безжалостно вырвал цветок с корнем и бросил подальше в траву.

   – Теперь точно никто не пострадает, – довольно кивнул он, потирая ладонь.

   – Ты уже пострадал, – буркнула я, изловчившись и схватив его за руку. Волдыри как от злющей крапивы, а он даже не поморщился! – Опять отравился?!

   – В обморок больше падать не буду, не волнуйся, – хмуро сказал он, отбирая ладонь и шагая к крыльцу.

   – Вот еще, с чего бы мне волноваться, – скорчила я ему в спину рожицу и пошла следом.

   На верхней ступеньке, застеленной пестрым ковриком, стояли так восхитившие меня туфельки Мирины, и я тоже принялась разуваться. Йонто же, с тоской во взоре посмотрев на свои босые ноги, попросту вытер их о коврик.

   – Ты же не Мирину ждал, да? – тихо спросила я, расшнуровывая ботинки. – Кто она?

   – Бывшая ученица Шанаи, – ответил он и еще раз ширкнул стопами по коврику. – Вот уж кого я точно не ждал. Она давно уже здесь не живет, наверное, к родным погостить приехала. До тетушки ей далеко, конечно, но за неимением лучшего...

   – Я все слышу, – грозно донеслось из дома.

   – Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Йонто и первым зашел внутрь.

   Я посмотрела туда, где недавно рос цветок, и вздохнула. А ведь Йонто такой же. Внешне милый и неопасный, а тронь – обожжешься. Вот только его ли в том вина?

ГЛАВА 7

Внутри дом не казался таким крошечным, как снаружи. Возможно, потому, что мебели практически не было. В чистой комнатке с устланным плетеными ковриками полом и светлыми деревянными стенами с множеством полок только-то и имелось, что застеленная лоскутным покрывалом лежанка за отдернутой сейчас плотной шторой, два сундука – у входа и под окном – да один-единственный стол, широкий, но низкий. А еще здесь были травы. Они висели на стенах и под потолком, стояли в глиняных кувшинах на подоконнике, лежали на полках и столе... И запах, наполнявший комнату, кружил голову.

   Травы завораживали. Хотелось погладить хрупкие стебельки, вдохнуть горьковатые ароматы... Сама не заметила, как подошла к столу, как потянулась к разложенному на нем богатству. Травки были невесомыми. Я брала их осторожно, боясь повредить, и перебирала, перекладывала, позабыв обо всем на свете. А когда очнулась, с недоумением осмотрела несколько аккуратных кучек. Это что же... я натворила?

   В комнате царила тишина. Оборачиваться было страшно – что на мое самоуправство Мирина скажет? – но раз уж набедокурила, то и отвечать должна.

   Против ожиданий, лекарка не разозлилась. Поймала мой испуганный взгляд, подошла к столу, задумчиво покачала головой.

   – Неплохо, – коснувшись кончиками пальцев одной кучки трав, сказала она. – Сбор от кашля, сбор от головной боли... С этим бы я поспорила, но, может, так оно даже лучше будет, надо проверить... Ты травница?

   Я нервно икнула.

   Травница? Я? Да я с трудом подорожник от лопуха отличаю!

   – Н-не знаю, – выдала я привычную фразу. – Не помню...

   – Она ничего не знает, – ввернул Йонто, устроившийся на сундуке. – Подозреваю, у нее что-то с головой. Как считаешь?

   Мирина села прямо на пол и приглашающе повела рукой. Я потопталась на месте, но все-таки последовала ее примеру. А куда деваться? Стульев здесь, увы, не водилось. Женщина взяла мою руку и, запретив говорить и дергаться, прикрыла глаза. А я, пользуясь тем, что от меня того же не потребовали, огляделась внимательнее.

   Кроме трав, никаких украшений в комнате не имелось. Даже занавесок на окошке. Хотя стоящие в горшках высокие сухие стебли с мелкими желтыми цветочками вполне могли сойти за жалюзи. А еще справа и слева от входа я заметила дверцы, почти сливающиеся со стенами, на которых вместо картин висели композиции из трав. Хорошо здесь. Уютно. И в сон клонит... Я подавила зевок, тряхнула головой, и Мирина недовольно цыкнула. Я замерла, боясь шевельнуться, и через пару минут меня наконец-то отпустили.

   – Ну что? – поинтересовался Йонто, вставая. – Проблема в голове?

   – Она здорова, – не согласилась с диагнозом самозваного доктора Мирина. – Физически. Но истощена. Ты ее хотя бы покормил? – строго вопросила она, и лицо парня стало таким беззащитно-растерянным, что я невольно ему посочувствовала. – Понятно, – вздохнула женщина. – Совсем забыл, как нужно с живыми людьми обращаться!

   С этими словами она поднялась, откинула крышку стоящего под окном сундучка и, вытащив нечто похожее на большой сухарь, вручила мне:

   – Поешь. К обеду соображу чего получше.

   – Если она здорова, то что тогда с ней не так? – не унимался Йонто. От еды он отказался, а Мирина не настаивала, видимо, знала, что бесполезно.

   – Ее душа чем-то сильно взволнована, – задумчиво протянула женщина. – Шаная, конечно, определила бы точнее, но, думаю, я тоже смогу помочь. А вот ты...

   – Что я? – равнодушно спросил Йонто.

   – А он отравился ядом какого-то оранжевого растения, едва не умер и в таком состоянии протащил меня этой... теневой тропой, – наябедничала я.

   – Жизнь тебе, как погляжу, по-прежнему не мила, – рассердилась Мирина.

   – Какое вам всем дело до моей жизни? – хмыкнул Йонто и тут же получил неплохой подзатыльник. Именно такой, какой мне и хотелось ему отвесить.

   Божечки, спасибо! Есть справедливость в этом мире!

   – Глупый мальчишка, – припечатала лекарка. – Сидеть! Я с тобой не закончила. А ты, – взглянула она на меня, – иди-ка пока свежим воздухом подыши...

   Я немедленно вскочила и бросилась к двери.

   – Дальше крыльца ни ногой! – полетело в спину напутствие Йонто. – Ничего не делай, ничего не трогай, ни с кем не разговаривай и даже...

   – Не дыши, – додумала я, плотно прикрыв дверь и щурясь от яркого солнышка.

   Странный парень. Совершенно бестолковый. Вон как на меня из-за этого чентоля кричал, глупой обозвал... А его поведение, значит, не глупость. Совсем себя не бережет.

   Соблазн сбежать с крылечка и пройтись по узкой улочке был велик, но я послушно села на нижнюю ступеньку, сложила руки на коленях и прикрыла глаза. Так, разморенная теплом, словно кошка, и задремала.

   А когда очнулась, меня окружал пахнущий летним лугом полумрак, да и лежала я на чем-то мягком, ничуть на доски крыльца не похожем. Не сразу поняла, что нахожусь в доме, на лежанке, и что штора, отделяющая ее от комнаты, сейчас задернута. А в комнате горит свеча и раздаются приглушенные голоса...

   – Я присмотрю за ней, не беспокойся.

   Это Мирина.

   – Нет. – А это Йонто. И голос у него уставший, даже жаль беднягу стало. Правда, ненадолго. – Ты этого наказания не заслужила.

   Наказание, значит? Ну ладно. Я запомню. А при случае и припомню...

   – Если уж я и с тобой в свое время справилась, то и с ней слажу, – заверила женщина. – Подумай, здесь ей лучше будет. Да и тебе бы не мешало остаться. Хотя бы на пару дней, пока не восстановишься...

   – Мне не нужно. А вот Ана...

   Шагов я не услышала. Штору резко отдернули и, пока я щурилась от неожиданно яркого света, строго вопросили:

   – Хочешь остаться?

   Первым порывом было замотать головой, но я сдержалась. И так столько хлопот ему доставила. Если бы не я, он не отравился бы, не перенапрягся... И вообще, занимался бы своими делами, вместо того чтобы возиться со мной. А ведь я даже честностью ему за это отплатить не могу.

   – Хочу, – отвела глаза я.

   – Вот и славно, – кивнул Йонто. Показалось, что он вздохнул с облегчением. Все верно, я бы на его месте тоже радовалась избавлению от обузы. – Ана остается, – обернулся к Мирине он.

   – Переночуй хотя бы, – проворчала женщина. – Куда на ночь глядя собрался? Да покажи девочке, что здесь да как. Мне домой пора, и так задержалась...

   – Ступай, разберемся, – вздохнул Йонто и, как только за Мириной закрылась дверь, укоризненно добавил: – Ну и горазда же ты спать!

   Судя по сгустившейся за окном тьме, еще как горазда. Но меня можно понять: моя жизнь превратилась в сплошной стресс, а лучшим лекарством от стресса я всегда считала сон.

   – А ты-то хоть отдохнул? – от души потянувшись, спросила я.

   – Не важно, – отмахнулся Йонто, и я поняла, что нет.

   – Балбес, – пробормотала едва слышно. В конце концов, ему тоже досталось. Поди, не каждый день иномирные девицы на голову сыплются...

   – Там спальня Шанаи, – коснулся одной из дверей Йонто. – Она заперта, в ней хранятся редкие травы и записи. Но тебе и здесь неплохо будет. А тут умывальная...

   Он еще не договорил, а я уже открывала дверцу в самую желанную сейчас комнату. И застыла на пороге, преисполненная горького разочарования. Не могу точно сказать, чего ожидала, но уж никак не грубых стен и полочек. На скамье стояли две большие бадьи, до краев наполненные водой, и несколько пустых, поменьше, похожих на тазики. На стене висело мутноватое зеркало, в которое я не рискнула посмотреться.

   Баня, да и только. Но здесь не пыхала жаром печка, а в обоих бадьях вода оказалась не просто холодной – ледяной. Я ходила вокруг них, словно лиса возле добротного курятника, и страдала. Особым здоровьем я никогда не отличалась. Откровенно говоря, вообще никаким не отличалась, и купание в ледяной водице грозило серьезными проблемами. Но с другой стороны, желание помыться становилось нестерпимым, и в душе зарождалась пока что робкая решимость. Коя сразу же испарилась, стоило на пробу опустить руку в воду...

   Наблюдавший за моими страданиями Йонто взял с одной из полок и протянул небольшой камешек, серый, невзрачный, пористый.

   – Это что? – Брать его я не торопилась.

   – Жар-камень. Брось в воду, и она тут же нагреется. Штука редкая, не везде достать можно, но своих денег стоит.

   – Спасибо, обойдусь, – отказалась я.

   Вряд ли лекарка обрадуется, узнав, что незваная гостья перевела ценный продукт.

   – Не дури, пользуйся, – чуть ли не силой вручил камешек Йонто. – Лучше уж истратить камень, чем потом прикапывать твое хладное тело.

   Вот же, а!..

   – А вообще, Шаная не бедствует, и жар-камень для нее не роскошь, – усмехнулся он. – Так что наслаждайся.

   Йонто вышел. Я, вздохнув, тоже.

   – Мне даже переодеться не во что, – пожаловалась смущенно. – Мою сумку украли...

   И не суть важно, что сменной одежды там все равно не было.

   Йонто откинул крышку большого сундука, порылся в его недрах и сунул мне в руки сверток.

   – Держи. Я иногда останавливаюсь здесь, это мои вещи. Они чистые. И полотенце. А еще вот. – Он положил поверх стопки круглую баночку и несколько скатанных трубочкой нешироких полосок ткани. – Заживляющая мазь и бинты.

   Я проследила за его взглядом и поджала пальцы ног. Ну да, поранилась, пока босиком бегала. Удивительно даже, что не особо из-за этого и беспокоилась.

   – Спасибо, – кивнула я, прижимая к груди одежду, и проскользнула в умывальную.

   Прикрыла дверь, с грустью констатировала, что замка в ней не предусмотрено, сложила чистые вещи на скамеечку и скинула свою одежду на пол. Прошлепала к бадьям, не без опаски бросила в одну жар-камень и чуть не вскрикнула от восторга, когда вода забурлила, закипела, и комнатку наполнил пар.

   Дальше дело пошло быстрее. Шампунь и мыло были густыми, пенными и сильно пахли травами. Я с наслаждением прополоскала волосы, до скрипа оттерла кожу, смывая грязь, усталость и страх. Напоследок вылив на себя тазик прохладной водички, промокнула кожу жестким полотенцем и оделась.

   Великовато, однако... Я подвернула рукава, а затем штанины. Лучше стало ненамного. Нет, ходить в этом неудобно. Но единственная альтернатива – унылый костюмчик торговцев, а его я ни за что не надену, даже если постираю. А вот ошейник-переводчик тщательно отмыла, лишь немного посомневавшись, а можно ли. Если было бы нельзя, Йонто сказал бы, верно? Закончив с облачением, я воспользовалась мазью и перебинтовала ноги. Получились эдакие дизайнерские носки. Или домашние тапочки. Главное, чтобы помогло. А разобравшись со всеми делами, я протерла запотевшее зеркало и пристально вгляделась в отражение.

   Увы, но, даже попав в сказку, я осталась собой. Не изменился ни цвет волос, ни разрез глаз, и даже едва обозначившаяся, но уже изрядно надоевшая морщинка меж бровей никуда не делась. В мир иной я попала в полной своей комплектации... Невезение какое-то. Закон подлости по отношению ко мне никогда осечек не давал, а вот закон жанра... Эх.

   – Мирина принесла ужин, – едва я вышла в комнату, проговорил Йонто. Уф, я его понимаю, значит, банные процедуры переводчику не повредили. – И лекарство для тебя. Сказала, поможет от душевных волнений.

   И, не уточнив, как именно нужно применять это чудо-средство, скрылся в умывальной. Стучать и допытываться я постеснялась. Обошла кругом низкий столик, на котором стояла прикрытая салфеткой корзинка и небольшая бутылочка, до краев наполненная ярко-красной жидкостью. Не так уж тут и много, видимо, рассчитано на разовое применение. Иначе бы Мирина оставила более четкие указания. Да и волнения мои таковы, что парой глотков не успокоишь.

   Мигрень, затаившаяся на время, вновь напомнила о себе, и стало не до размышлений. Схватив бутылочку, я открыла крышку и принюхалась. Пахло приятно, чем-то ягодным, свежим. Присев на край лежанки, я отпила немного, зажмурилась от удовольствия... и сама не заметила, как выпила все. Лекарство оказалось густым, тягучим и очень сладким. Оно обволакивало язык, горло и желудок приятным теплом, и тепло это постепенно оттесняло боль, наполняя собою голову. Она становилась все тяжелее и тяжелее, в то время как мысли – легче. Они воздушными шариками взлетали к потолку, просачивались сквозь него и устремлялись в темное небо, и я улыбалась, глядя им вслед.

   – Йон-то, – протянула я, когда он появился в комнате.

   В светлых рубахе и штанах, да еще с мокрыми волосами, он выглядел младше, чем обычно, и отчего-то я сочла это милым. Хотя сейчас мне абсолютно все таковым казалось. Хотелось улыбаться и делиться хорошим настроением. И вот с таким-то намерением я и поднялась, невзирая на покачивающийся пол. Ничего, трудности закаляют характер и делают цель еще желаннее!

   – Ана? – настороженно позвал Йонто, когда я двинулась к нему. – Ты чего делаешь? Вернее, ты чего наделала?!

   – Ничего, – улыбнулась я, медленно приближаясь.

   Забавный какой. И волосы торчат... Пригладить бы. Запнувшись о половичок, я добралась до цели гораздо быстрее, чем рассчитывала.

   – Да как бы не так, – пробормотал Йонто, придерживая меня за плечи и одновременно пытаясь увернуться от моих попыток дотянуться до его волос. – Ты что, выпила все лекарство? Все до капли?

   – А что, нельзя? – не особо расстроилась я. Если бы выпила меньше, мне не было бы сейчас столь хорошо. Потрясающая вещь. – Я в порядке.

   – Вот уж вряд ли...

   Меня самым возмутительным образом потащили к лежанке. Я и пикнуть не успела, как ткнулась носом в подушку. А пока переворачивалась, воюя с ослабшим телом, Йонто добрался до входной двери.

   – Куда это ты? – спросила я. Странно, но язык тоже был тяжелым. Наверное, оттого, что являлся частью головы...

   – Переночую на улице, – ухватился за ручку Йонто.

   – Там же холодно! – ужаснулась я. – И страшно.

   – Поверь, здесь намного страшнее, – с потрясающей искренностью признался он.

   – Ты что, боишься? – удивилась я. – Успокойся, на твою честь покушаться не собираюсь, меня мелкие вообще не привлекают...

   Волосы бы вот потрогала... Но кто ж даст?

   Обидно.

   – Мелкие? – поперхнулся Йонто. Даже о стратегическом отступлении позабыл, и я благородно решила не пользоваться его оплошностью. Хотя, если честно, благородство тут ни при чем, просто тело стало совершенно непослушным, и встать я не сумела.

   – Ну да. Ты же младше меня. Вот сколько тебе лет? Двадцать пять хотя бы есть? Наверняка нет. Мне вот двадцать семь. Скоро и вовсе двадцать восемь будет. Было бы... Если я еще жива, – смешалась я.

   Если я жива.

   Хорошее уточнение. Правильное. И в привычную картину мира укладывалось лучше, нежели то, что я действительно попала в другой мир. Может, я до сих пор лежу на асфальте, или в больничной палате, утыканная иголками и обмотанная проводами, в то время как мое сознание заблудилось в созданной им же нереальности...

   Да, так оно и есть. Надо в это просто поверить. Так будет лучше. А убедить себя несложно. Да?

   – Ты – мой бред. Совершенно точно. Неправильный бред, – загрустила я и всхлипнула, до того себя жалко стало.

   Ну вот что за невезение, и на пороге смерти нормального мужчину встретить не судьба, даже собственное подсознание не подыграет! Мама говорила, что это самое важное в жизни, а я не верила. Может, зря? Теперь и не узнаю. Печаль.

   А с другой стороны... Если это бред, можно делать все, что угодно, и не терзаться муками совести.

   – Ты сказал, что я ничего не знаю и не понимаю, – горестно вздохнула я. – А с чего бы мне понимать, если я вообще из другого мира?! А? В моем мире и ты бы ничего не понимал... У нас в небе не чентоли летают, а самолеты, трава на людей не нападает, и вода горячая прямо из крана течет, и магии нет... А я сюда попала. В эту проклятую сказку! Насквозь неправильную...

   – Почему же неправильную? – спокойно спросил Йонто.

   Он меня слушает? Отлично! Сейчас я все-о-о выскажу!

   – А потому что в правильной сказке я оказалась бы в теле юной красотки, обладающей огромной магической силой, к ногам которой принцы штабелями укладываются. А здесь что?

   – Что?

   – Тело то же самое, возраст прежний, магии нет, и, главное, ни одного хотя бы самого завалящего принца не видно! – пожаловалась я.

   – А я не подойду? – хмыкнул Йонто. Ага, самому смешно...

   – Ну какой из тебя принц, – махнула я рукой. – Живешь в лачуге, по лесам как сумасшедшая белка носишься, о манерах понятия не имеешь... И вообще, ты не в моем вкусе! Я это... блондинов люблю. Постарше...

   Мой бред снова хмыкнул и присел на край постели. Он вполне реально пах травами и, если уж честно, конкретно в нем ничего бредового совершенно не было.

   Я потянулась и все-таки коснулась влажных волос. Настоящий. Как и этот мир. Как бы я ни пыталась себя обмануть...

   Бессильно уронив руку, я зажмурилась, крепко-крепко, чтобы ни одна слезинка из-под век не выкатилась, и тихо сказала, не заботясь, услышат ли меня:

   – Я знаю, что это правда, что это не Земля, но... Я не хочу верить. Не хочу признавать. Ведь тогда получится, что я не смогу вернуться! Понимаешь? Я не знаю, с чего начать, у кого просить помощи и кому можно довериться! Я хочу проснуться... И понять, что все это было сном. Но... так не будет. Как бы я того ни хотела. И что мне с этим делать?

   – Не надо было давать тебе то лекарство, – пробормотал Йонто.

   И на этой радостной ноте я отключилась, успев загадать проснуться в собственной постели. Или хотя бы в своем мире, пусть даже и на холодном асфальте.

***

Когда Ана наконец-то угомонилась, Йонто осторожно встал, накрыл ее одеялом и задумался.

   Другой мир, значит? Звучит безумно, но если принять это как факт, все вставало на свои места. Непривычная внешность и имя, странное сочетание страха и бесстрашия, незнание языка и нежелание говорить о себе... Само ее поведение, словно она и правда оказалась в совершенно чуждом мире.

   Можно было предположить, что она пришла из-за Чентолева хребта, но, Великий предок свидетель, в другой мир поверить легче.

   И не она ли – та самая причина, по которой шэт-шан столь безоглядно рвал пространство? Ведь он явно что-то искал.

   Кого-то?

   – Тебя? – едва слышно прошептал Йонто, вглядываясь в лицо спящей. Из-под темных ресниц выкатились слезинки, прочертили дорожки на щеках, и он протянул было руку, чтобы стереть их, но так и не решился коснуться бледной кожи. – И что же мне теперь делать?

   На улицу он все-таки вышел. Присел на крыльцо, бездумно уставился в усыпанное звездами небо.

   Ночь обещала быть долгой.

ГЛАВА 8

Меня кто-то звал, тихо, но настойчиво, и этот зов рассеивал сон, гнал его прочь. А мне так не хотелось просыпаться! Я всеми силами противилась, стараясь удержать блаженную дрему, цепляясь за нее... и зная, что не удастся, что придется очнуться и вновь оказаться...

   Где?

   В чужой постели. В чужом доме. В чужом мире.

   Воспоминания нахлынули, отрезвили, и сон все-таки рассеялся, уступая меня пугающей реальности.

   Когда я неохотно открыла глаза, комнату заливал солнечный свет. Такой яркий, ослепляющий даже, что не сразу осознала: комната – моя собственная.

   Зажмурившись, я медленно досчитала до десяти и, боясь, что все исчезнет, приподняла ресницы.

   Не исчезло. Ни неровно задернутая занавеска, ни упавшая на коврик да так там и забытая недочитанная книга...

   Рывком сев на постели, я ошеломленно вертела головой, рассматривая до мелочей знакомую обстановку. Сон. Значит, это действительно было всего лишь сном! Безумным, страшным и невероятно глупым!

   Я длинно выдохнула и закрыла лицо руками. И только тогда поняла, что плачу. Засмеялась, отерла щеки... и вздрогнула от легкого стука в дверь.

   – Вставай, соня!

   Голос звучал бодро и настойчиво. Знакомо...

   Мама?!

   С кровати меня словно ветром сдуло. Распахнув дверь, я уставилась на невысокую женщину. Красивую, выглядящую гораздо моложе своих лет и сейчас как-то по-особенному счастливую. Такой я ее и не видела никогда. Даже на всех ее свадьбах. Кстати о них...

   – Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Ты же должна быть в свадебном путешествии!

   – О чем ты? – слегка нахмурилась мама и коснулась прохладной ладонью моего лба, который, казалось, пылал. – Ты все еще нездорова? Так и знала, что нужно было оставить тебя в больнице, но вы с сестрой просто невыносимы... Она, между прочим, уже десять минут на улице ждет. Сказать, чтобы уезжала без тебя?

   Ева? Ждет меня? Уже и не помню, когда мы вместе куда-то ходили... Впрочем, о том, что вообще куда-либо собирались, тоже не помню. А голова действительно болит. Слишком нехорошим и тяжелым был сон, до сих пор не отпустил. Один в один болотная трясина.

   – Я здорова, – через силу улыбнулась я. – Сейчас оденусь...

   Помню или не помню, не важно. Нужно выйти, проветриться, избавиться от ощущения, что я все-таки завязла в болоте. Встряхнуться.

   Спешно приведя себя в порядок и натянув первое попавшееся платье, махнула маме рукой и открыла входную дверь. Вот только увидела вовсе не лестничную площадку, а просторную комнату с высокими потолками и темными деревянными стенами, украшенными резьбой. И тянулась через нее красная с золотыми узорами дорожка, так и маня ступить на нее.

   Я и ступила, совсем не удивившись ни легким тканевым туфелькам, оказавшимся на моих ногах, ни расшитому серебром белоснежному наряду, сменившему мое простое платье. Я шагала по дорожке, словно зачарованная, и до боли в глазах смотрела вперед, где, заложив руки за спину, стоял высокий мужчина. В льющемся словно отовсюду ярком свете его одежда пламенела всеми оттенками красного. Черные волосы свободно спускались до перехваченной широким поясом талии, черные же глаза на аристократически бледном лице с идеальными чертами казались бездонными. И я шла, завороженная ими, словно летящий на свет мотылек, и не могла ни остановиться, ни повернуть назад.

   – Так вот ты какая, – улыбнулся мужчина, протягивая руку. Показавшаяся из-под длинного широкого рукава кисть была бела, изящна и хрупка. Обманчиво хрупка, откуда-то я точно об этом знала. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Как же долго я тебя ждал...

   Мне оставалось сделать всего пару шагов. А если протянуть ладонь, то прямо сейчас коснусь длинных тонких пальцев, унизанных кольцами. Если протянуть ладонь...

   Я замерла. Не отводя взгляда, медленно подняла руку. И тут же опустила ее, потому как из ниоткуда раздался голос.

   «Ничего не делай, ничего не трогай, ни с кем не разговаривай».

   – Ну же, – нетерпеливо подался вперед мужчина, который, кажется, ничего не слышал, – иди сюда!

   «Совсем глупая, да?» – зло перебил его тот же голос.

   – Я жду!

   «Чем ярче существо или растение, тем оно опаснее», – сердито напомнили мне.

   – Пожалуйста, – почти умоляюще произнес мужчина, и я дрогнула было, но резкий оклик привел меня в чувство.

   «Ана!»

   Йонто. Это же его голос. А этот мужчина в красном – шэт-шан. Тот самый, которого я видела в лагере торговцев. Зачем ему я? Что здесь вообще происходит?!

   И я отступила. Шаг, другой... И, когда шэт-шан потянулся за мной, словно куда-то провалилась, нырнула с головой...

   И вынырнула в знакомой светлой комнатке, насквозь пропахшей травами.

***

Канро стоял посреди зала, устремив застывший взгляд в пустоту.

   Он видел ее. Только что она была так близко... и так далеко!

   Молодая. Невысокая. С длинными русыми волосами, отливающими солнечной рыжиной, с бледной нежной кожей, с серыми, сияющими, будто драгоценный лунный жемчуг, удивленно распахнутыми глазами, в которых шэт-шан ясно видел свое отражение, а еще – звезды иного мира.

   Тонкая. Хрупкая в этом многослойном белоснежном одеянии. Оно было частью созданной амантитовым браслетом иллюзии, как и само появление девушки здесь. И, пожалуй, ни о чем Канро не сожалел так остро, как о том, что иллюзия не стала реальностью. Не хватило всего одного шага, который должна была сделать она. Всего одного прикосновения, позволившего бы владетелю перенести ее сюда, где бы она ни находилась. Он не мог переступить невидимую границу, не нарушив чар, а она... Она оказалась слишком сильной, чтобы безоговорочно поддаться его зову. И это одновременно и огорчало шэт-шана, и безмерно радовало.

   Заметив улыбку на губах Канро, вздохнул с облегчением затаившийся в тенях Агрийо, успевший мысленно попрощаться с собственной головой.

   Да, план провалился, и владетель вновь остался с пустыми руками. Но...

   Теперь он был абсолютно уверен в том, что она существует. Более того – знал, как она выглядит. И ничуть не сомневался, что скоро она окажется во дворце, в полной его, Канро, власти.

***

Сердце колотилось. Руки дрожали. Рубашка противно липла к спине. Но на душе было легко, будто случилось что-то хорошее.

   Или же не случилось плохое.

   Я отбросила одеяло и осторожно села. Наверное, приснилось что-то. Не помню... И что вчера было, тоже. Последнее, что помню, – как выпила лекарство. А вот как до лежанки дошла, как уснула, – нет.

   Хорошее средство, надо бы попросить у Мирины про запас. Мало того что спокойный сон подарило, так еще и усталость сняло, и от боли в натруженных за предыдущий день мышцах избавило.

   Вспомнив об ученице лекарки, я припомнила и принесенную ею вчера корзинку и почувствовала голод. Надеюсь, там что-нибудь осталось... Штору я открывала с осторожностью, но в комнате никого не оказалось. Первым делом шмыгнула в умывальную, привела себя в порядок, и, лишь выйдя оттуда, осмотрелась. Вожделенная корзинка по-прежнему стояла на столе, но не успела я и шага сделать, как в дом вошел Йонто.

   – Держи, – буркнул он вместо пожелания доброго утра, бросил на пол похожую на мешок сумку и вышел, не удосужившись объяснить, чего именно я должна держать и насколько оно опасно.

   Ужас. Я в этом мире всего ничего, а уже научилась бояться собственной тени. В мешок я заглянула, пусть и не без опаски. И даже растрогалась от нежданной заботы.

   Он принес мне одежду. И не одно разнесчастное платье! Было из чего выбрать. Я предпочла светло-серое, самое скромное и закрытое, хоть и явно облегающее, без всяческих шнуровок, разрезов, с милой вышивкой по вороту и подолу. Длинное, правда, слишком, не особо удобно, но это дело привычки. Я завязала на талии расшитый бисером поясок и вышла из комнаты.

   Йонто сидел на крыльце и сосредоточенно полировал свой кинжал. На скрип двери он внимания не обратил. Пришлось кашлянуть, чтобы парень соизволил-таки обернуться. Правда, я даже рта раскрыть не успела, как он столь же резко отвернулся. И кинжал зачем-то к груди прижал. Испугался, что отберу?

   – Доброе утро, – сказала я. – И спасибо за одежду.

   – Угу, – буркнули в ответ.

   Я, придерживая подол, спустилась со ступенек. Парень крутанулся на месте и почти уперся носом в стену, вновь явив растрепанный затылок.

   – Йонто, – ласково позвала я, – а чего это ты так странно себя ведешь? Платье не нравится? Тогда незачем было его приносить!

   – Ты не могла бы одеться? – не особо вежливым тоном попросил он.

   – Я вообще-то одета, – удивилась я.

   – Вообще-то нет. Это нижнее, – ткнувшись-таки лбом в стену, сообщили мне.

   – Что? – не поняла я.

   – Платье. Нижнее, – расщедрился на объяснения он. – Ты сейчас не совсем одета.

   Я растерялась от неожиданности. Вот этот скромнейший наряд? Но тогда получается, что...

   – Это что же, значит, ты принес не несколько платьев, а одно?! – в надежде на отрицательный ответ спросила я. Наивная!

   – По-моему, все-таки два, – спокойно подтвердил худшие опасения Йонто. – Тебя не затруднит закончить облачение?

   Я припомнила ворох тряпок, почувствовала приближающуюся панику и решительно заявила:

   – Еще как затруднит! Да этакое издевательство и в кошмарах не приснится! Вы бы хоть ставили порядковые номера на эти тряпки, чтоб бедным женщинам не пришлось ломать голову, соображая, что за чем надевать!

   – Ну чего ты кричишь? Как будто это я придумал, – фыркнул Йонто, все так же избегая на меня смотреть.

   Кошмар. Да у нас в этом наряде и монахиня смогла бы ходить!

   Признав, что самостоятельно не справлюсь, я дернула его за рукав и потащила в дом. Вернее, попыталась.

   – Ты чего?! – возмутился Йонто.

   – Ничего, – пропыхтела, пытаясь сдвинуть упершегося бара... то есть парня с места. Куда там, намертво врос! – Поможешь мне с этим... облачением. Иначе, клянусь, на улицу выйду «не совсем одетой», – пригрозила я, и дело, то есть тело, тут же сдвинулось с мертвой точки.

   В комнате пришлось зайти за штору, иначе оказавшийся стыдливым, аки невинная девица в мужской бане, Йонто отказывался выполнять обязанности камеристки. А без него мне бы действительно пришлось туго! С ним, впрочем, тоже.

   Уже полюбившееся платьице пришлось снять, ибо Йонто настоял на другом наряде.

   – Лучше это, – проворчал он, подав темно-серые брюки, но радость моя была недолгой, ибо их полагалось надевать вместе с длинной полупрозрачной белой блузкой, не менее длинной, похожей на корсет безрукавкой под цвет брюк и верхним ярко-синим платьем с разрезами, благополучно всю эту красоту скрывающим.

   Я худо-бедно разобралась еще с двумя слоями одежды, а на третьем прочно застряла. Со шнуровкой на груди я сладила быстро, а вот из-за завязок на спине, расположенных так неудобно, что все попытки справиться самостоятельно с треском – моих несчастных суставов, подозреваю, – провалились.

   Пришлось идти на крайние меры. То есть на Йонто. А вот улыбаться, наверное, не стоило, бедняга едва вместе с дверью не выломился...

   – Да стой ты! – в сердцах топнула ногой я. – На мне столько одежды, что считать меня раздетой может только полный псих! Завяжи эту жуть на спине, пожалуйста!

   – Ты эту жуть задом наперед надела, – с тяжким вздохом подсказал Йонто.

   Ой. То-то я чувствовала неладное! Пришлось переодевать. А потом терпеливо ждать, когда он справится со шнуровкой.

   Местная мода была жестока и беспощадна, но в целом результат смотрелся неплохо. Хотя костюмчик, конечно, странный... Если не знать, в жизни не догадаешься, что под ворохом тряпок есть брюки!

   – И все-таки они существуют, – пробормотала я, делая широкий шаг и убеждаясь, что одежда не стесняет движений и вообще удобнее, чем могло бы показаться.

   – Спасибо, – неловко поблагодарила я Йонто, с несчастным видом примостившегося на краешке сундука.

   – Там было что-то ценное? В твоей сумке? – неожиданно спросил он.

   Старенький плеер, смартфон, кое-что из косметики... Да и сама сумка хороша: удобная, вместительная, а главное, сестрой и сшитая, и вышитая – таких очаровательных совушек точно ни у кого больше не было. Жалко.

   – Да, – уверенно кивнула я и вздохнула.

   Толку-то вспоминать. Возможно, именно в эту минуту рогатый рисует себе боевую раскраску моим любимым блеском для губ. Чтоб у него аллергия началась! Но больше всего я сожалела об очках. Здесь есть на что посмотреть, и я вынуждена постоянно щуриться. Привет, морщинки, наша встреча не за горами.

   – Давай завтракать, – без перехода заявил Йонто и первым сел за стол. Прямо на пол.

   Потрясенная крутыми виражами его мыслей, я тихонечко пристроилась рядом, наблюдая, как из корзинки появляется еда. Завернутый в холстину хлеб, головка сыра, большая фляга и пузатый горшочек с кашей, напоминающей пшенную. Йонто достал с одной из полок пару мисок и ложек и честно поделил кашу, отчего я загрустила и решительно отложила чуть ли не половину своей щедрой порции в его миску. Я, конечно, голодна, но сомневаюсь, что в меня влезет больше положенного! А в Йонто точно влезет, он длинный, хоть и тощий. Может, после еды подобреет немного, а то вон какой хмурый, прямо как грозовая туча.

   – Мне двадцать шесть, – негромко сказал он, не торопясь приступать к еде.

   Я едва кашей не подавилась. Вроде бы про возраст я только думала, но не спрашивала. Или не только?

   – К чему это ты? – вскинула на Йонто удивленные глаза.

   – Да так, – усмехнулся он. – Вдруг пригодится.

   Я заставила себя набрать полную ложку каши и спокойно ее проглотить. Не может же он читать мысли? Ведь не может же, да?

   Пока я мучилась подозрениями, Йонто расправился со своей порцией и, поднявшись, сказал:

   – Собирайся.

   – Куда? – опешила я.

   – Пойдешь со мной, – коротко ответил он.

   – Зачем? – удивилась я. – Ты же сам сказал, что мне лучше остаться...

   – Хочешь этого?

   Я задумчиво прикусила край деревянной ложки. Здесь спокойно. Уютно. Можно спрятаться, переждать, получить помощь. Но... Оставаться не хотелось.

   – Собирайся, – повторил Йонто, будто и в самом деле подслушав мои мысли. – Чем раньше уйдем, тем лучше.

   Он вышел, а я вскочила на ноги и растерянно осмотрела комнатку. Чего мне собираться-то? Разве что второе платье захватить, пригодится, но то дело пары минут. Да еще прибраться не мешало бы, нехорошо это, беспорядок после себя оставлять. Я быстро сполоснула в умывальной миски с ложками и положила их на место. Нерешительно постояла возле старой своей одежды, но так и не придумала, куда ее деть. Аккуратно свернула и придвинула к стеночке. Хозяева выбросят. Единственное, забрала из кармана безрукавки затвердевшие искры, слишком уж жалко было с ними расставаться.

   Вот и все. Я поправила непривычный наряд, стянула волосы в хвост – опять же придерется, лучше упредить, – подхватила мешок и шагнула за порог гостеприимного дома.

   А за порогом меня ждали туфли. Не такие красивые, как у Мирины, но легкие и удобные, и, самое главное, почти по размеру. Чуть великоваты оказались, но я и этому была рада – не придется идти в носках, которые Йонто принес вместе с платьями, и вновь терзать зажившие за ночь ноги. После прогулки босиком вообще становишься удивительно непривередливым.

   День выдался хмурым, и, сбежав с крылечка, я посмотрела на небо. Фиолетовое. Такое красивое, манящее. И захотелось вдруг, чтобы пошел дождь. Я бы просто стояла, закрыв глаза и подставив лицо крупным каплям... Замечтавшись, я вздрогнула, когда меня тронули за плечо, возвращая с небес на землю.

   – Возьми, – сказала Мирина, протягивая большой мешок с широкой лямкой – местный аналог чемодана, не иначе. – Я собрала тебе кое-какие вещи. Здесь одежда, гребень, кое-что по мелочи, сама глянешь. Еще немного еды и лекарства для этого негодника.

   – Спасибо, – искренне поблагодарила я и тут же засунула меньший мешок в большой. Так будет удобнее. Наверное.

   – А ты, – повернулась лекарка к Йонто, – будь добр, побереги себя. И никаких троп, пока полностью не поправишься, слышишь? В конце концов, теперь ты не только за себя отвечаешь.

   – Угу, – небрежно кивнул он и бросил на нее строгий взгляд: – Помни, ни слова о нас, кто бы ни спрашивал.

   – Никогда не страдала излишней болтливостью, – обиженно поджала губы Мирина.

   Кто бы мог о нас расспрашивать? Да меня никто в целом мире не знает! У Йонто точно паранойя. Интересно, здесь водятся психиатры?

   Он ничего не ответил. Набросил на меня невесть откуда взявшийся длинный плащ с капюшоном, отобрал сумку и зашагал по тропке.

   – Эй! – невольно воскликнула я.

   – Идем, – сухо обронил Йонто, перекидывая лямку через плечо.

   И я пошла. Что еще оставалось делать? Сама выбрала. И пока не испытывала ни малейшего сожаления. Впрочем, как и уверенности, что не испытаю его впредь.

ГЛАВА 9

Шли мы другой дорогой, но по сторонам по-прежнему тянулись фруктовые сады. Шелестели на едва ощутимом ветерке листья, покачивались темно-вишневые плоды. Мне очень хотелось сорвать один, но я все никак не могла решиться. Йонто шагал впереди, тихий и мрачный, и злить его еще больше не стоило. А когда он вдруг обернулся, я вздрогнула и насторожилась. Опять что-то не так? Но ведь я ничего сделать не успела!

   – Хочешь? – указал Йонто на дерево.

   С изумлением я справилась быстро. Надо же, нотации Мирины его все-таки проняли! Или то подзатыльник помог? Чудодейственное средство, однако!

   – Хочу, – кивнула я.

   Конечно, завтрак был совсем недавно, но кто может поручиться, что будет обед? К тому же интересно, каковы на вкус иномирные фрукты. Каша, к примеру, оказалась очень даже земной.

   Йонто на ходу сорвал и протянул мне крупный сочный плод, в который я тотчас же впилась зубами.

   – Хоть бы спросила, не ядовитое ли, – укорил Йонто.

   – А ты дал бы мне ядовитое? – удивилась я, откусывая еще один кусочек. Ни на что не похоже. И сладко, и кисло одновременно.

   – Наивное создание, – проворчал он, и я предпочла пропустить это мимо ушей.

   – Сорви еще, пожалуйста, – расправившись с фруктом, дернула Йонто за рукав я.

   – Потрясающий аппетит, – то ли восхитился, то ли ужаснулся он, но просьбу выполнил и протянул целых два плода.

   – У меня стресс, – оправдалась я, вцепившись в добычу.

   – Что? – непонимающе нахмурился Йонто.

   – Сильное душевное волнение, – вспомнила я слова Мирины. – Очень сильное.

   – А яблоки тебя успокаивают? – недоверчиво уточнил он.

   Яблоки? Вот это вот? Ну не знаю... Хотя если здесь есть странные козлята, то почему бы не быть странным яблокам?

   – Еще как успокаивают, – кивнула я и окликнула ломанувшегося к деревьям – яблоням? – Йонто: – Эй, ты чего делаешь?

   – Запасаюсь успокоительным, – ответил он, сосредоточенно срывая и складывая плод за плодом в мешок.

   Я растерянно наблюдала за незаконным сбором урожая и пыталась понять, что это: трогательное проявление заботы или же жирный такой намек, что стрессам в моей жизни теперь конца и края не будет?

***

Она плакала ночью. Очень тихо, но Йонто услышал даже через дверь. И чуть эту самую дверь не вынес, испугавшись... чего? Кто или что могло проникнуть в дом, пройдя мимо него незамеченным? Только дурной сон. А с дурными снами он и сам справляться не умел. Не умел, но и просто так уйти не смог. Тщетно попробовав разбудить Ану, не придумал ничего лучше, как взять ее за руку и сидеть рядом до тех пор, пока она не успокоилась. Хорошо еще, не проснулась – было бы трудно объяснить, какое ему дело до чужих кошмаров. Он и себе-то это не объяснил.

   А сейчас она шла, осматривалась с детским любопытством и улыбалась, словно и не было ночных слез. Признаться, Йонто не особо рассчитывал, что она согласится пойти с ним. Даже заранее подобрал парочку доводов повесомее, в силу которых, правда, тоже не верил. Но все оказалось гораздо проще. И одновременно – запутаннее. Потому как дальше пункта «забрать девчонку с собой» плана не существовало.

   В который уже раз за столь недолгое знакомство Ана ставила его в тупик. Или же он сам, привыкший все усложнять и всех подозревать, забредал туда раз за разом? Хоть бы спросила, куда и зачем они идут. Почему он передумал оставлять ее у лекарки, в конце-то концов!

   Если она действительно из другого мира, то все ли там подобны ей? Или она одна такая?

   – Даже не спросишь, куда мы идем? – не выдержал он.

   – А какая разница? – беспечно отозвалась Ана, вертя в руках успокоительное яблоко. Яблок этих Йонто набрал с запасом. Просто так, на всякий случай. – Мне все равно некуда идти.

   И в самом деле некуда, но...

   – И ты совсем не боишься? – не поверил он.

   Ана помолчала, старательно глядя под ноги, и мотнула головой:

   – Нет. Сейчас нет, – уточнила, нахмурившись. – А вообще-то мне очень страшно.

   – Да уж вижу, – хмыкнул он, но с продолжением разговора не сложилось: из высокой травы на тропинку выползло нечто толстенькое, серое и мохнатое.

   Нет, Ана не завизжала, как бы сделала любая нормальная девушка. Она упала перед испуганно замершим дорком на колени, восторженно воскликнув:

   – О, какая прелесть! – протянула руку, но, опомнившись, спросила: – Можно?

   – Можно, – разрешил Йонто, и несчастная зверушка была поймана и очень ласково затискана. – Сколько тебе, говоришь, лет? – задумчиво вопросил он, подозревая, что лет десять к своему возрасту она точно прибавила.

   – Я не говорила. – Ана с сожалением позволила ошалевшему от непривычных нежностей дорку скрыться в траве. – И вообще, у женщин такое спрашивать неприлично!

   – Почему? – озадачился Йонто.

   – Не знаю, – растерялась она.

   – Я бы очень удивился, если бы ты знала, – вздохнул он и насторожился, прислушиваясь.

   Шаги были легкими, но решительными. Быстрыми. И, возможно, не несли опасности, но Йонто предпочел перестраховаться.

   Он потянул все еще сидевшую на тропке Ану вверх и одновременно надел ей на голову капюшон, а на попытку избавиться от него раздраженно шикнул:

   – Тихо! Нам не надо привлекать внимание. От меня не отходи, капюшон не снимай, молчи, даже если кто-то к тебе обратится.

   – Что за шпионские игры, – фыркнула она едва слышно, но в серых глазах мелькнула тень страха.

   Пугать он ее не собирался, но и ободрить не успел – услышавшая шелест травы Ана развернулась, придерживая норовящий сползти на нос капюшон.

   – Йо-о-онто! – пропела запыхавшаяся и раскрасневшаяся девушка, остановившись в паре шагов от них. Она убрала от лица светлую прядь, выбившуюся из длинной толстой косы, провела ладонью по темно-розовой юбке и предвкушающе улыбнулась: – Уже уходишь? Даже не поздоровавшись? Вполне в твоем духе!

   Вот кого бы он хотел увидеть в последнюю очередь... Но Небесам до его желаний, как обычно, не было никакого дела. Оставалось лишь схватить Ану за руку и продолжить путь.

   Не вышло.

   – Твоя подружка? – шустро заступила дорогу Дила. И вытянула шею, заглядывая ему за спину, где подозрительно притихла Ана. – Она знает, что ты из себя представляешь?

   Он так же молча, не выпуская теплой ладони, шагнул в сторону, намереваясь обойти болтливое препятствие. Дила повторила его маневр.

   – Вряд ли знает, иначе бы давно уже сбежала! – не унималась она. – Хотя, может, у нее и выбора-то нет... Чего это она личико прячет? Страшна, как твари Грани? За два года твой вкус испортился? Или ты настолько отчаялся? Такая, как я, и не посмотрит на тебя, вот и подбираешь всякое непотребство?

   В груди привычно пекло от горечи и злости, но он снова промолчал. Пусть. Выплеснет яд и уйдет.

   Лишь бы вместе с ней не ушла и Ана.

   Он сдержался, не обернулся. И вздрогнул, когда она высвободила свою ладонь из его... Лишь для того, чтобы встать перед ним, оттеснив немало удивленную этим Дилу.

   – А ты, собственно, кто такая? – строго вопросила Ана.

   А капюшон не сняла. Умница. Если бы и остальную часть его просьбы мимо ушей не пропустила – совсем бы замечательно было!

   – Спроси у своего дружка! – презрительно скривилась Дила. – Хотя он не ответит. Хочешь, расскажу?

   Йонто напрягся. Что, если действительно расскажет? Но вмешиваться не стал. Когда-то он поклялся, что и словом больше с этой девицей не обмолвится, а клятвы срока годности не имеют и от обстоятельств не зависят.

   – Хочу, чтобы ты убралась с дороги, – осадила ее Ана таким тоном, что даже его пробрало. – Терпеть не могу сплетников. И да, ты же так интересовалась... Может, я и страшная, но ты гораздо страшнее, уж извини. И никакие косметические ухищрения тебя не спасут. И пластика тоже. Даже хирургия бессильна исправить такую мелкую и злобную душонку!

   С этими непонятными словами она сделала шаг, и Дила отшатнулась, едва не запутавшись в юбках. И, пока та хватала ртом воздух, Ана вцепилась в рукав Йонто и потащила его вперед с такой скоростью, что он едва поспевал за ней. Спешить было незачем, Дила и не думала их преследовать, но сейчас он бы не отважился спорить с Аной. Да и не хотелось, если совсем уж честно.

   – Вот ведь стерва! – возмущенно пыхтела она. – Язык что жало, оторвать да выбросить! А ты! Почему ты ничего не сделал?!

   Они остановились, и тонкий пальчик обвинительно уперся в грудь Йонто.

   – Надо было с ней подраться? – растерялся он.

   – Нет конечно же, – убавила пыл Ана. – Но ты мог бы ей ответить... Ну вот чего ты улыбаешься, а?! – вновь вспыхнула она.

   – Я не... – А ведь и в самом деле улыбается. И в груди уже почти не жгло. И дышать можно было нормально. – Что, даже ничего не спросишь? – не выдержал он.

   – Это не мое дело, – передернула плечами она, и капюшон тут же сполз на нос.

   Ана смешно зашипела, высвобождаясь, и вновь пришлось стирать с губ непрошеную улыбку.

   – А вдруг твое? – возразил он. – Ты же ничего обо мне не знаешь! Кто я, чем занимаюсь... Вдруг я опасен?

   – Вот уж нет, – фыркнула она. – Захочешь – сам все расскажешь. Тебе я верю. Этой мымре – ни капли.

   От таких откровений Йонто замер. И пришел в себя только тогда, когда перед ним оказалось яблоко.

   – У тебя стресс, – сочувственно сказала Ана. – Тебе необходимо успокоительное. Ешь!

   Он взял яблоко и даже куснул за сочный бок, скривился и хотел было выбросить, но наткнулся на строгий взгляд и передумал.

   Может, яблоки и в самом деле успокаивают, а ему сейчас это точно не помешает.

***

Будучи человеком спокойным, в конфликты я обычно не вступала, чаще предпочитая промолчать, чем ответить, но тут просто не выдержала. Хватило одного взгляда на Йонто, на его словно закаменевшее лицо, чтобы все мое миролюбие бесследно испарилось. Если бы та белобрысая зараза полезла в драку – убегать бы не стала. Красавица, черт бы ее побрал. Насквозь фальшивая. И Йонто хорош! Нет, драться с ней, конечно, не стоило, но и покорно сносить все гадости – тоже так себе идея.

   Сейчас он шел рядом, задумчиво грыз яблоко и уже не выглядел беззащитным и потерянным, а из глаз ушло столь напугавшее меня выражение. Я так и не поняла, что это было, но увидеть подобное еще раз совершенно точно не хотела.

   Он спросил, не боюсь ли я. А я не сумела объяснить, что мне невероятно страшно. Чужой мир, жизнь, превратившаяся в запутанный сон, полная неопределенность... Да, я боюсь. Но не тогда, когда он рядом.

   Ну вот как такое вслух сказать? Я и сама-то от себя в шоке.

   Кажется, этот мир странно на меня действует. Очень странно.

   Или не мир вовсе, а один конкретный лохматый и полный загадок парень?

   Пока я уныло размышляла о собственном нелогичном поведении, противоречивых эмоциях и неподдающихся контролю чувствах, мы добрались до лесной опушки. Но далеко продвинуться не удалось...

   Треск ломающихся веток я услышала уже после того, как оказалась за спиной Йонто. И только потом увидела четверых мужчин самого что ни на есть разбойного вида. Особенно меня поразило сочетание длинных, заплетенных в косы волос и небритых физиономий. Ну это конечно же если не считать здоровенных кинжалов, направленных в нашу сторону...

   – Шли бы вы дальше, добрые люди, – посоветовал Йонто обманчиво ленивым тоном.

   Я бы на их месте не то что пошла – побежала бы. Но то я. Люди, которые на поверку оказались совсем не добрыми, предупреждению не вняли и, опустив приветственные речи, дружно рванули вперед. Йонто, скинув на землю мешок, шагнул им навстречу, а я испуганно застыла, не зная, что предпринять. В таких драках я никогда в жизни не участвовала. Я вообще ни в каких драках не участвовала! Прекрасно сознавая, что толку от меня все равно не будет, прижалась спиной к огромному дереву и во все глаза наблюдала, как ловко Йонто крутится по полянке, уходя от ударов и не позволяя разбойникам вспомнить обо мне. Каждый раз, когда он бросался на очередного противника, сердце замирало – и пускалось в галоп, когда я понимала, что все обошлось.

   Пока что обошлось.

   Наверное, на самом деле прошло не больше нескольких минут, но для меня время превратилось в тягучую карамель. Все, что я видела, – худощавую фигуру, чудом уворачивающуюся от смертоносных росчерков стали. Все, что слышала, – грохот собственного сердца, готового выпрыгнуть из груди. На миг в глазах потемнело, а когда пелена спала, двое разбойников мирно лежали на травке, Йонто отражал атаки третьего, а четвертый, отойдя в сторонку, готовился метнуть кинжал.

   Вот тут-то оцепенение с меня и слетело. Подхватив ветку, удачно оказавшуюся достаточно толстой и увесистой, я подскочила к злодею и без малейшего проблеска сочувствия опустила импровизированную дубинку ему на голову, благо что ростом, в отличие от бесчестности, природа разбойника не наградила. Удар получился что надо – даже не пикнув, мужчина осел к моим ногам.

   Я потрясенно уставилась на него и не заметила, как Йонто расправился с последним противником.

   – Испугалась? – подобрав мешок, обеспокоенно спросил он.

   – Н-нет, – мотнула я головой, не отводя взгляда от собственноручно успокоенного разбойника.

   Не то чтобы сожалела о содеянном, но... Раньше как-то не доводилось вырубать кого бы то ни было. И не скажу, что новый опыт привел в восторг.

   – Вот и умница, – подозрительно ласково улыбнулся Йонто и накрыл мои ладони своей. – Тогда выкинь уже эту деревяшку, пока сама не поранилась.

   Я с трудом разжала пальцы. Левая ладонь противно заныла – все-таки ссадила о похожую на каменные наросты кору.

   Ветка шлепнулась рядом с телом. Тело шевельнулось и невнятно застонало...

   – Иди сюда, – протянул руку Йонто, и я без раздумий ее приняла. И лишь когда он прижал меня к себе, осознала, что он задумал, и протестующе выдохнула:

   – Стой, тебе... – Запнулась, сраженная букетом ощущений, и беспомощно закончила: – ...нельзя.

   Мы стояли на лесной полянке. На совершенно другой лесной полянке! А через миг Йонто осел на травку, уткнувшись в нее лицом.

   – Мамочки... – прошелестела я, падая рядом.

   – Не бойся, – глухо отозвался он, – все хорошо. Мне нужна минута...

   – Тебе нужны мозги! – выпалила я, зло вытирая рукавом успевшие выступить слезы.

   Нет, с ним мне никакие яблоки не помогут! Да и средство Мирины, подозреваю, тоже.

   Минута превратилась в пять, а Йонто все не приходил в себя. Я начала беспокоиться. Вернее, паниковать, потому как беспокоиться сильнее было невозможно. Огляделась растерянно, заметила мешок, о котором уже забыла, и обрадовалась. Мирина ведь что-то о лекарствах говорила! Жаль, не расспросила лекарку, что и как нужно применять. И в мыслях не было, что это пригодится, да еще так скоро!

   Я отыскала в недрах сумки мешочек поменьше, вытряхнула его содержимое на траву, и по ней рассыпался добрый десяток пузырьков. Парочка подкатилась к ногам, и отчего-то именно на них пал мой выбор. Одинаково пузатые, различались они лишь цветом содержимого. И какой нужен?

   Я растерянно прикусила губу, переводя взгляд с одного на другой, и в итоге решила воспользоваться синим. Просто потому, что он приглянулся мне больше желтого.

   Так себе обоснование, но другого не имелось.

   С трудом перевернув Йонто на спину и устроив его голову на своих коленях, вытащила плотно притертую пробку и осторожно влила в него несколько капель снадобья.

   Откуда-то пришло четкое понимание: больше не надо.

   – Надеюсь, поможет... – прошептала я, с тревогой всматриваясь в бледное лицо Йонто.

   Даже если пузырек не тот, не отрава же здесь. Хуже все равно не будет. Подожду немного и повторю то же самое с желтым. А если не сработает, придется и другие снадобья попробовать...

   Но ждать не пришлось. Разве что самую малость. Веки парня дрогнули, и он открыл глаза.

   – Очнулся! – с облегчением выдохнула я.

   – Что за гадость ты мне дала? – вместо благодарности выдал Йонто, шустро – для только что находившегося в обмороке так даже чересчур – поднявшись.

   – Понятия не имею, – ответила я, чувствуя, что ноги меня не удержат, а потому не торопясь вставать. – Но оно помогло. А ты... Э-э-э, ты чего?!

   Вообще-то я планировала поругаться. И чтобы успокоиться – яблоки бы здесь не справились, – и чтобы у кое-кого отложилась мысль, что рисковать здоровьем тупо и совсем не круто. Но Йонто до моих планов не было никакого дела, у него свои имелись. И касались они ошейника-переводчика, который он подхватил кончиками пальцев и разглядывал так, словно впервые видел.

   – Не нравится мне все это, – пробормотал он, не обращая внимания на мое возмущение. – На тебе есть какие-либо украшения?

   Не дожидаясь ответа, снял канш и чуть ли на зуб его не попробовал. Не знаю, чего искал, но, кажется, так и не нашел.

   – Это явно не украшение, – проворчала я, когда он вернул ошейник. – А вот это – да.

   Я подняла рукав, показывая подаренный гадалкой браслет, в который Йонто немедленно вцепился. Но снять, как я втайне надеялась, не сумел.

   – Очень даже может быть, – повертев мою руку, кивнул он. – Теперь бы еще придумать, чем нейтрализовать...

   Он сгреб рассыпавшиеся пузырьки Мирины в одну кучку и принялся задумчиво перебирать их, взбалтывая снадобья и всякий раз морщась.

   – О! – обрадовалась я, увидев бутылочку с успокоительным, которую отчего-то не заметила раньше.

   – О нет, – обреченно вздохнул Йонто, проследив за моим взглядом.

   – Что? – не поняла я. – Отличная вещь! Гораздо лучше яблок. Пара глотков – и стресса как не бывало.

   – Пара капель, – хмуро поправил он.

   – Сомневаюсь, что такая дозировка поможет, – не согласилась я. – Вчера мне было хорошо...

   – Зато мне – не очень.

   – С чего бы это? – насторожилась я. Впервые в голову закралась мысль, а почему я, собственно, ничего не помню о том вечере?..

   – Ни с чего, – уклонился от ответа Йонто и, отбросив очередной пузырек, с досадой выдохнул: – Боюсь, содержащейся здесь магии не хватит...

   Так ему магия нужна?

   – Это пойдет? – спросила я, вытащив из кармана и протягивая на раскрытой ладони частички Сверкающей.

   – Где ты их взяла? – удивленно округлил глаза Йонто, став похожим на мультяшного совенка.

   Ох, кажется, опять я сделала что-то не так... Но отступать поздно. Да и нужно ли?

   – Собрала, – пожала плечами и добавила, упреждая вопросы: – Только не спрашивай как. Просто взяла с травы и все. Так пойдет или нет?

   – Лучше и не придумаешь, – ожил он и осторожно взял одну искорку. – Дай-ка шнурок.

   Вытащив шнурок из волос, я отдала его Йонто. Он на диво ловко оплел искорку и повязал получившееся украшение на мое запястье, рядом с подозрительным браслетом.

   – Зачем это? – с любопытством спросила я, чувствуя, как холодит кожу там, где ее касается искра.

   – Не уверен, но, кажется, на тебе маячок. Нужно перебить сигнал...

   – Какой еще маячок? – не поняла я и осторожно потрогала браслет. Так и знала, что он с подвохом! – И как ты собираешься чего-то там перебивать?

   – У вас на Земле магии нет, верно? – тихо сказал Йонто, и прежде, чем осознала смысл вопроса, я кивнула:

   – Верно.

   Меня словно ледяной водой окатило. Я медленно подняла голову и со страхом посмотрела на Йонто. Он был серьезен и задумчив и вроде бы не злился, и при взгляде на него сжавший сердце ужас отступил.

   – Давно... Давно ты знаешь? – отважилась спросить я.

   – С этой ночи, – едва заметно усмехнулся он. – Под воздействием лекарства ты оказалась весьма разговорчивой. И потрясающе откровенной.

   Ой. Ой-ой-ой! Даже представить страшно, что я ему наговорила!

   А потому представлять ничего не буду. И оправдываться – тоже. Совершенно не знаю, что и как говорить! И как вести себя. И...

   – Дыши, – легко хлопнул меня по спине Йонто, и только тогда я поняла, что задержала дыхание.

   Вдохнула полной грудью, закашлялась до слез... И тут же выпрямилась, с подозрением глядя на невозмутимого парня:

   – И что теперь? Передумал мне помогать?

   – А сейчас я что, по-твоему, делаю? – приподнял брови он.

   Действительно. Все еще помогает. С собой вот взял.

   Взял после того, как узнал правду. А ведь до этого без особых сожалений хотел у лекарки оставить.

   – Ты поэтому меня забрал, да? – спросила тихо.

   Почему-то хотелось плакать.

   – Неужели тебя заинтересовали-таки мои мотивы? – хмыкнул Йонто. Я не ответила, и он быстро посерьезнел. – Слушай, я бы с легким сердцем оставил на попечении Мирины местную девушку, пусть и потерявшую память, но все же родившуюся и выросшую здесь. Ты – дело иное. Ты ничего не знаешь, для тебя каждый шаг полон опасности. К тому же этот маячок... Возможно, торговцы хотят тебя вернуть. И если с тобой что-то случится, это будет моя вина. Потому что, зная, в каком ты положении, я тебя оставил. Бросил. После того, как обещал помочь. Не думаешь, что с таким грузом на совести жить не особо приятно?

   – Люди еще и не с таким живут, – возразила я.

   Не то чтобы мне не понравилось объяснение. Нет, оно было простым, понятным и вполне соответствовало характеру Йонто, но... Я чувствовала, что он чего-то недоговаривает. Не врет, но умалчивает о чем-то... Может, и не настолько важном, чтобы придираться и артачиться. И уж точно этого не следует делать в моем положении.

   – И что же теперь? Вернуть тебя в деревню? – уловив мое настроение, нахмурился Йонто.

   Я видела, что этот вариант ему не по душе, но знала, что, если пожелаю, он отведет меня обратно к лекарке, не попытавшись настоять на своем. И выбор был исключительно за мной.

   Я прислушалась к себе. Волнение и какая-то совершенно глупая и нелепая обида улеглись, оставив четкое понимание: Йонто я по-прежнему доверяю. А большего и не нужно.

   – Нет, – покачала я головой и наконец-то поднялась на ноги. – Я пойду с тобой.

   Не знаю, насколько верным был мой выбор, но сделать его оказалось невероятно легко.

   Йонто протянул мне яблоко и, пока я успокаивалась, сложил лекарства в мешок. Кивнул на едва заметную тропку и, пропустив меня вперед, пошел следом.

ГЛАВА 10

Полноправному владетелю Прайго не по чину вести беседы с подозрительными личностями, слишком много чести. Именно так – со всем возможным почтением конечно же – заявил Агрийо, и Канро не мог с этим не согласиться. А зря. Прояви он больше настойчивости – и не пришлось бы сейчас, скорчившись в три погибели у двери, подглядывать за докладом командира следопытов, и правда походившего на закоренелого разбойника.

   Именно его отряд перехватил сигнал браслета, который сумел-таки активировать чующий свою вину за ночную неудачу Агрийо. И все бы сложилось просто замечательно, но эти недоумки умудрились испортить простейшее дело.

   – Если бы не этот мальчишка... – мямлил командир, не поднимая глаз на мрачного звездочета.

   – Какой еще мальчишка?! – вскипел Канро. Отринув все писаные и неписаные правила, он неизящно ввалился в комнату и вперился в побелевшего командира пылающим яростью взглядом.

   Судя по рассыпавшимся по стенам и лицу следопыта отблескам, пылал он в самом прямом смысле слова.

   – Отвечай, – прошипел Агрийо, ткнув застывшего командира в бок сухоньким кулаком.

   – Ну... такой, – смешался мужчина. – Худой, длинный, глаза наглые, волосы во, – он мазнул ладонью по основанию шеи, – темные, лохматые...

   Шэт-шан скрипнул зубами. Да под это описание добрая половина Прайго подходит!

   – Болваны... – процедил он, чувствуя, как покалывает кончики пальцев. Истинная суть просилась на свободу. Ей тоже не нравилось происходящее. – Сколько вас было?

   – Ч-четверо, мой господин! – пролепетал следопыт, запоздало согнувшись в поклоне.

   – То есть, – зло прищурился Канро, и бликов стало гораздо больше, – четверо опытных воинов против одного-единственного мальчишки? Я правильно понял?

   – Д-да, – выдавил из себя мужчина.

   – А потом, – продолжал владетель тем же размеренным, до мурашек пробирающим тоном, – эти же опытные воины, способные выследить самую изворотливую добычу, попросту не смогли определить, куда он делся? Верно?

   – В-верно, мой господин, – едва слышно повторил невезучий командир. А в следующее мгновение он сипел, не доставая ногами до пола, и цеплялся обеими руками за руку Канро, легко удерживающего несчастного за шею.

   Силы в следопыте было немного. Шэт-шан даже не заметил, как осушил его до последней капли, и, брезгливо отбросив безжизненное тело, перевел тяжелый, все еще пылающий алым взор на Агрийо.

   Да, силы было мало. А проснувшаяся жажда требовала большего.

   Звездочет судорожно сглотнул и попятился. Уперся в стену и сполз по ней, молитвенно сложив руки на груди:

   – Мой господин, прошу вас, придите в себя! Вы... вы теряете контроль!

   Здесь и сейчас Канро не было никакого дела до контроля. Ему хотелось сбросить надоевшие оковы и наконец-то стать собой. В ушах барабанами стучала кровь, и кровавое же марево дрожало перед глазами, непостижимым образом делая мир ярче и четче.

   Как долго он сдерживал себя! Как долго не позволял себе жить в полную силу!

   Так почему бы не положить этому конец?

   Канро шагнул к белому от ужаса звездочету. Он чувствовал силу, куда большую, нежели у обычного следопыта, сладкую, манящую... Наполнит ли она его? Не уйдет ли, словно вода сквозь раскаленный песок?

   Он уже предвкушал, как чужая сила побежит по его венам, когда за спиной раздался полный недоумения возглас:

   – Отец?!

   Наваждение схлынуло.

   Канро не обернулся. Неотрывно глядя на покрывшегося испариной Агрийо, коротко бросил:

   – Исчезни!

   Мальчишка бывал излишне упрям и даже откровенно глуп. Однако иногда соображал он неплохо. С тихим стуком захлопнулась дверь, и полновластный владетель Прайго, коему было не по чину вести беседы с подозрительными личностями, а еще вытягивать силу собственных подданных, тяжело опустился на толстый ковер, рядом с мертвым следопытом.

   Нет, жалости он по-прежнему не испытывал. Да и по старику, беззвучно возносящему хвалу Небесам и Великому предку, вряд ли бы скучал. Но то, что держать контроль становилось все труднее, пугало.

   Пожалуй, у него осталось не так много времени, как он рассчитывал. Следовало поторопиться.

   – Найди браслет, – приказал шэт-шан Агрийо. – Надеюсь, уж ты-то не уступишь какому-то мальчишке?

   Звездочет неловко поднялся и, постоянно кланяясь, убрался прочь. Канро же, не обращая внимания на бездыханное тело, вытянулся на ковре и устало прикрыл глаза.

   Безумный день. А ведь до вечера еще далеко...

   По крайней мере, сегодня он уяснил одно: беглой частичке мира, которую он уже мнил своей, кто-то помогает. Кто-то, кого Канро и не подумает оставлять в живых, когда наконец-то найдет.

***

На развилке мы поменялись местами, и теперь первым шел Йонто. Я молча плелась за ним, соображая, как начать разговор. Я должна рассказать, как попала сюда. И спросить, не знает ли он, кто в силах мне помочь. Наглость конечно же, я ему и так задолжала и понятия не имела, как буду этот долг отдавать, но... Выбора не было.

   Я здесь уже две ночи и полтора дня. Не так уж и долго. Меня могла хватиться только Света, да и то не в ближайшее время – в периоды глобальной тоски и отвратного настроения я неделю не подходила к телефону. Иногда больше. Значит, паники мое исчезновение пока не вызвало. И надо бы постараться сделать так, чтобы никто даже не заметил, что я исчезала. В то, что вернусь, я верила. Не бывает входа без выхода. Главное, найти дверь.

   Я споткнулась и налетела на Йонто. Проклятый капюшон вновь сполз почти до подбородка, но мне отчаянно не хотелось его поднимать. Это сделали за меня.

   – Не хочешь поговорить? – откинув капюшон, спросил Йонто. Я неуверенно кивнула. – Тогда начни с начала, – предложил он и, осторожно сжав край моего рукава, потянул за собой. Благо что тропка стала шире, и идти по ней вдвоем труда не составило. – Как раз дорогу скрасим. Что с тобой случилось?

   Этот вопрос он уже задавал, и тогда я не сумела ответить. Зато сейчас ничто больше не мешало сказать правду.

   Начать оказалось не так-то просто. Говорить о гадалке вообще было стыдно, но Йонто слушал внимательно, молча и серьезно, не перебивал, не хмыкал и не улыбался, и постепенно смущение ушло, и рассказ полился непринужденно. Словно я со Светой болтала. Даже о своих страхах, надеждах и сомнениях поведала, а когда закончила, тропка вывела нас на еще одну полянку.

   – Я помогу тебе, – остановившись в двух шагах от образованной переплетенными ветвями арки, пообещал Йонто.

   – Найдешь того, кто отправит меня домой? – встрепенулась я.

   – Искать не придется, – усмехнулся он. – Шаная разбирается в магии. Давай дождемся ее. Если сама не поможет, то посоветует, к кому обратиться. Ты согласна?

   Я немного приуныла, но покорно кивнула. Не худший вариант. Надежда все-таки есть. Лучше действительно дождаться знающего человека, чем носиться по чужому миру в поисках неизвестно кого.

   – А что мне делать до этого? – осмелилась спросить я.

   – Жить и ни о чем не тревожиться, – пожал плечами Йонто.

   – Где? – уточнила я. Пожалуй, стоило задать этот вопрос раньше, но... Так уж получилось, что по-настоящему он меня заинтересовал только сейчас.

   – Да хотя бы здесь.

   Меня подтолкнули в спину. На автомате пройдя пару шагов, я миновала живую арку... и восторженно замерла.

   На небольшой полянке стоял дом, который мог принадлежать лишь сказочному лесному существу. Невысокий, сложенный из толстых замшелых бревен, с маленькими оконцами, с покатой, поросшей серебристо-голубым плющом крышей и уютным, потемневшим от времени крылечком в три ступени. Рядом с крыльцом подпирала стену такая же древняя лавочка, а неподалеку под островерхим навесом спрятался выложенный серым камнем колодец. И нерушимой оградой стояли замкнувшие поляну в охранный круг деревья, мечтательно шелестя изумрудной и серебряной листвой, с которой то и дело срывались крохотные мерцающие искорки. Они медленно кружились, словно в неведомом танце, и едва слышно звенели, наполняя воздух волшебством.

   – О, – восхищенно выдохнула я, прижав руки к груди.

   – Нравится? – искушающе шепнули на ухо, и я часто закивала. Да разве такое может не понравиться?! – Хочешь здесь жить?

   – Хочу! – не задумываясь выпалила я и с сомнением покосилась на чем-то очень довольного Йонто: – А можно? В смысле, хозяин этой прелести... Он разрешит здесь остаться?

   – Хозяин на удивление мил, добр и покладист, – хмыкнул Йонто, направляясь к крыльцу. И уже от него махнул рукой: – Ну чего застыла? Идем!

   Я и пошла. И лишь у самой двери вновь остановилась:

   – И все же нельзя так... без приглашения. Некрасиво.

   – Ну раз тебе так нужны церемонии... – возвел глаза к небу Йонто и, широко распахнув дверь, отвесил поклон: – Ана, не согласишься ли ты стать моей гостьей?

   – А... Это... – Кажется, дар речи решил сбежать. Но я его героически поймала. – Это твой дом?!

   – Так удивлена, что он у меня есть? – усмехнулся «милый, добрый и покладистый» хозяин сказочной избушки.

   – Да... То есть нет! – спохватилась я и смущенно отступила. – Послушай...

   – Что еще? – нахмурился Йонто. – Вроде бы все церемонии соблюдены. Что не так?

   – Ну... – Я виновато закусила губу. Нельзя обманывать и дальше. Не сейчас, когда мне хотят дать крышу над головой. – Насчет моего обещания... Ты уже знаешь, что в моем мире нет магии, и я не могу быть магом, не могу видеть потребности людей и находить сокрытое... Я понятия не имею, что тебе нужно, просто сказала наугад, чтобы ты...

   – Забудь, – оборвал путаные объяснения Йонто.

   – Что? – растерялась я.

   – Забудь, говорю. Это ты у нас наивное создание. А я с самого начала не особо поверил твоим словам. Не нервничай, я все понимаю, ты хотела выжить любой ценой. Но знаешь что... Жизнь – странная штука. И, возможно, ты и в самом деле мне поможешь.

   – Но...

   – Да ладно! – мученически простонал Йонто и, нетерпеливо схватив меня за руку, буквально перетащил через порог.

   Я даже туфли снять не успела!

   – Ну... вот, – буркнул он. – Добро пожаловать.

   – Спасибо, – неуверенно отозвалась я и все-таки сбросила обувь.

   Внутри оказалось просторно, чисто... и пусто. Традиционно низкий стол под окошком, большой сундук в углу и еще парочка поменьше рядом, несколько полок на стенах. И все. Даже пол не застелен половичками, как у той же лекарки. Напротив входа – узкая дверца в умывальную, совсем крошечную, но меня порадовало само ее наличие. Справа – дверь раздвижная, украшенная резьбой, скрывающая еще одну комнату, чуть поменьше первой. С мебелью и прочими создающими уют мелочами там тоже было негусто: у стены лежал толстый, плетенный из чего-то мягкого и пружинящего длинный коврик, а на стене висел меч. В мечах я совершенно не разбиралась, более того, видела их лишь на картинках да в кино, но этот, на мой взгляд, был хорош. В строгих черных ножнах, с серебрённой рукоятью, смотрелся он весьма солидно. Трогать оружие благоразумно не стала, просто полюбовалась. Красиво, но не более. А вот действительно нужного – лежанки, не говоря уж о нормальной кровати, – нигде не наблюдалось.

   В доме было хорошо.

   Ходить по гладким теплым доскам оказалось приятно. Даже захотелось снять носки и проверить, каково ощущать их босыми ступнями. И пахло здесь свежим деревом, немного смолой и конечно же лесом. Я обошла обе комнаты, заглянула в умывальную, погладила кончиками пальцев резьбу на двери и не сдержала улыбки.

   – Странная ты, – задумчиво протянул внимательно наблюдавший за мной Йонто.

   – Почему это? – оглянулась на него я.

   – Тебе и в самом деле понравился дом.

   Понятнее не стало. Да и прозвучало как-то... обвиняюще, что ли.

   – И?

   – Понравилась древняя развалюха посреди леса, – обозначил-таки суть проблемы Йонто.

   А, теперь ясно. Ну не всем же роскошные дворцы по душе. Что в этом странного?

   – Тут красиво, – пожала плечами я и вновь коснулась манящих узоров. Подушечки пальцев пощекотало приятное тепло, которое тонкими лучиками дошло, казалось, до самого сердца. – И дом такой... сказочный.

   И такой свой. Но этого говорить не стоит, Йонто и так на меня смотрит как на ненормальную. Того и гляди пожалеет, что связался. А уходить мне некуда. Да и не хочется.

   – Мало кто такое оценит, – хмыкнул Йонто. – Та же Дила... – Он осекся, нахмурился, и я поняла, что речь о той самой девице, пытавшейся закатить скандал.

   – Ты и ее сюда приводил? – прищурилась я.

   Знаю, не мое дело, и вообще, нет у меня права задавать подобные вопросы... Но при одной только мысли, что слишком уж о себе возомнившая красотка видела это чудо, становилось неприятно.

   – Зачем? – так искренне удивился Йонто, что от сердца сразу отлегло.

   – Незачем, – согласилась я под непонимающим взглядом.

   Да уж, пытаться это понять – гиблое дело. Сейчас я и сама себя не понимаю.

   Кажется, не такой реакции он ожидал. Но я уже обозначила свою позицию. В его жизнь лезть не собираюсь. Захочет – расскажет. Не захочет – настаивать не буду.

   Наверное, я и правда странная. Но с этим уже ничего не поделаешь. Никто не виноват, что на голову Йонто свалилась именно такая попаданка. Просто ему не повезло.

   Бывает.

   – А спать придется на полу? – с опаской спросила я.

   Не слишком радужная перспектива. Может, я и странная, но не настолько. Хотя, если выбора нет... Привыкну.

   А то и вовсе вернусь домой раньше, чем обзаведусь этой привычкой.

   – Никогда не думал, что у меня будет кто-то жить, – смущенно отвел взгляд Йонто.

   Он открыл сундук, вытащил оттуда свернутое лоскутное одеяло, аккуратно сложенное цветастое покрывало и похожую на валик подушку. Прошел во вторую комнату и положил все это богатство на уже оцененный мною коврик.

   Ага, а вот и постель. Насколько могу судить, единственная в этом доме.

   – А... – растерялась я, не зная, как лучше сформулировать вопрос.

   – А я что-нибудь придумаю, – уловил направление моих мыслей Йонто. – Будешь жить здесь. – Он окинул взглядом комнату и вновь смутился. Мило так, я даже залюбовалась. – С этим я тоже что-нибудь придумаю, – решил он.

   – С чем? – не поняла я.

   – Со всем, – туманно отозвался Йонто и вышел. Только для того, чтобы занести в теперь уже мою комнату мешок. – Располагайся, – предложил он. – Если нужно в умывальную, иди. Я пока осмотрюсь снаружи. Не бойся, здесь безопасно. И я буду рядом.

   Последнее успокоило. Еще одна моя странность, которую я тоже сохраню в секрете.

   Когда Йонто ушел, я заправила импровизированную постель и отметила, что получилось недурно. Разобрала подаренные Мириной вещи, среди которых оказалась как одежда, так и принадлежности для личной гигиены, и отправилась изучать умывальную.

   А волшебные жар-камни не одна лекарка себе позволить может. Но тратить ценные штучки лишь на то, чтобы умыться, я не стала. Вода была только в одной бадье, но и того хватило. Ледяная... И к лучшему. Освежилась и кожа, и мысли. А еще водичка взбодрила, прогнала усталость, и захотелось сделать что-то полезное.

   Ну не все же мне одни только неприятности приносить?

***

Охранки были в порядке. Йонто обошел и проверил все, заодно и подпитал, чтобы не вышли из строя в самый неподходящий момент. Правда, предназначенного для этого порошка осталось ничтожно мало, придется пополнить запасы. И о продуктах надо подумать, едва ли Ана оценит его привычку питаться раз в день, и то если вспомнит. А еще нужен сундук для ее вещей. Нормальная постель. И...

   Да о чем он вообще? Она все равно здесь надолго не задержится. Скоро вернется Шаная, и они обязательно что-нибудь придумают. Но... отчего-то хотелось, чтобы до тех пор Ане было удобно.

   И чтобы до нее никто не добрался. Будь то торговцы или же сам шэт-шан.

   Следопыты, которых Ана приняла за обычных разбойников, могли работать и на тех и на другого. Будь Йонто в состоянии, проследил бы за ними и выяснил бы все наверняка. А так... оставалось лишь гадать. И маячок не навел на нужные мысли. В магии Йонто разбирался мало и не мог точно определить, что же им является: канш или браслет. В любом случае, искра должна перебить сигнал, а без маячка найти здесь Ану будет очень сложно. Даже владетелю.

   Зачем она торговцам? Если в ней и есть магия, то ничтожная капля – за все время никаких способностей не проявилось, что при их наличии было бы невозможно.

   А что нужно шэт-шану? Сильные маги для таких, как он, – лакомый и вместе с тем редкий кусочек, но это опять-таки не про Ану.

   Хотя... Она видела Сверкающую. Она собрала искры.

   Сплошные загадки и противоречия. Вот уж поистине – дитя другого мира.

   Впрочем, так ли важно, кому и зачем понадобилась Ана? В любом случае он должен отправить это излишне доверчивое чудо домой прежде, чем кто-либо до нее доберется.

   От размышлений, по большей части пустопорожних, разболелась голова, но стоило Йонто выйти к дому, как они бесследно исчезли. Вместе со словами.

   Ана тащила от колодца ведро, полное воды. Ну как тащила... Пыталась сдвинуть с места. Вцепившись в дужку обеими руками, упершись ногами в землю. Поддайся сейчас несговорчивая утварь – и Ану ею попросту накроет. Благо что ведро было большим. И тяжелым даже без воды. Ана, пожалуй, и то легче... Но ее это, кажется, совершенно не смущало.

   Потрясающее упрямство.

   Не понимая, а правда ли хочет знать ответ, Йонто все-таки осторожно спросил:

   – Что ты делаешь?

   – Пытаюсь быть полезной, – пропыхтела она, не сдаваясь.

   – И как успехи?

   – Не очень, – с сожалением признала Ана. Отпустила-таки дужку, потерла поясницу и вдруг просияла: – Но если наливать лишь половину...

   Йонто не дослушал. Оттеснил ее, подхватил ведро и понес его в дом.

   – Я привел сюда не служанку, а гостью, так что хватит уже, – не поворачиваясь, бросил горестно вздохнувшей Ане.

   Но успокаиваться она не желала. В итоге сошлись на том, что она наполняет ведра, а он – носит. С заговоренным колодезным воротом и ребенок бы сладил, так что проблем не возникло.

   Вдвоем управились на удивление быстро. И она тут же нашла себе другое занятие...

   – А где плита? – спросила, в который уже раз обводя скудную обстановку взглядом. И за обстановку эту до сих пор было... не то чтобы стыдно – неловко. – Ну... То, на чем можно готовить?

   – Готовить? – нахмурился Йонто. – Я не готовлю. Покупаю уже приготовленное.

   Мирина на еду не поскупилась, на первое время хватит.

   – А если нужно что-то разогреть? Воду вскипятить? Для чая? Не жар-камень же в чашку бросать! – не унималась Ана.

   Признаться, что ему и в голову не приходило что-либо разогревать, не говоря уж о распитии чаев, отчего-то не получилось. Пришлось откапывать со дна сундука плоскую круглую штуковину, которой он, кажется, так ни разу и не воспользовался. Ане она вроде бы понравилась. А вот отсутствие кучи разномастной посуды – не очень.

   Скажи кто Йонто, что однажды он будет смущаться из-за такой ерунды, – не поверил бы.

   Но Ана сдаваться, как он уже понял, не привыкла, и через полчаса на столе стояла разогретая каша и исходил ароматным паром горячий чай.

   Правда, половину той каши пришлось выбросить, ибо непривычная к магическим штуковинам Ана ее сожгла. Хорошо еще не вместе с домом.

   – Нужно просто приноровиться, – оптимистично заявила она, и Йонто ощутил смутную тревогу, от которой, впрочем, предпочел тотчас же избавиться.

   Ничего, если она вдруг что и подожжет – он потушит.

   Зато каша горячая. И чай.

   И дома будто теплее стало.

   Ради такого можно и рискнуть.

ГЛАВА 11

За пределами дворца бушевала гроза.

   Время от времени стены содрогались от рокота грома, а световые шары потрескивали, отзываясь на творимое самой природой колдовство.

   В приемном зале было светло, жарко и людно. Шелестели расписные веера, разливались в воздухе тяжелые ароматы благовоний, смешанные с любопытством, незримым, но ощутимым. Сегодня на рассвете, лишь немного опередив грозу, прибыл шэт-шан Таныл, владетель соседнего Ранто. Канро его не звал, но и не принять не мог, а потому сидел сейчас на роскошном, обитом дорогими тканями, отделанном драгоценными каменьями троне и мрачно созерцал почтительно склонившегося рыжего юнца, за спиной которого выстроилась внушительная свита. Пожалуй, во всем дворце народу меньше, чем этот паршивец изволил притащить с собой. Будь они обряжены в доспехи и вооружены, это можно было бы принять за вторжение – и с чистой совестью дать мальчишке по шее. Но, увы и ах, намерения он пока что выказывал исключительно мирные, и приходилось терпеть.

   Таныл был ненамного старше Тайро, скучающего по правую руку шэт-шана, но вел себя не в пример увереннее. Наглее. И наглость эта была такого рода, что и при всем желании не придерешься.

   Мальчишка вдохновенно толкал пространную речь о том, как он уважает соседа и как рад видеть его в добром здравии. Канро же мрачно размышлял о несовершенстве мира и о полосе невезения, в которую столь нелепо угодил. И о сероглазой девушке, ускользнувшей от него в последний момент, когда он уже чувствовал вкус победы.

   Найти ее не получалось. Браслет не откликался, сколько Агрийо ни бился. Прошла неделя, и владетель уже был не так уверен в собственных возможностях, что невероятно злило. Еще и этот... мелкий шэт-шан. Стоит, сверкает нахальными глазищами, в каждом движении – вызов.

   И не только в движении. В слова Таныл его очень даже неплохо облек. Красиво, цветасто, в меру колко. Но как же не вовремя!

   Двор притих, ожидая ответа Канро. Юный наглец не особо старательно прятал торжествующую усмешку, и владетель понял, что просто обязан стереть ее с самодовольной физиономии. Но не успел и слова вымолвить, как из-за трона выступил другой юнец и, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, подошел почти вплотную к Танылу.

   – Я приму твой вызов за отца! – пафосно изрек Тайро, и шэт-шан едва не застонал в голос от очередного приступа разочарования.

   – Не лезь, – осадил он сына. – Я еще в состоянии отстаивать свою честь.

   Тайро вспыхнул и отступил, покаянно склонив дурную голову.

   – Так с кем из вас мне придется биться? – насмешливо изогнул бровь Таныл.

   Он откровенно наслаждался происходящим, и винить его в этом было нельзя. Канро и сам бы высмеял подставившегося противника.

   – Выбирай равного по силам, Таныл-шан, – проглотив вертящиеся на языке ругательства, великодушно предложил Канро.

   Прекрасный шанс одуматься для рыжего мальчишки, вообразившего себя шэт-шаном.

   – Тогда я выбираю тебя, Канро-шан, да будет Великий предок свидетелем моего почтения, – поклонился юнец, оказавшийся не только наглым, но и глупым.

   – Я принимаю твой вызов, Таныл-шан, да будет Великий предок свидетелем моего почтения, – выдохнув, проговорил ритуальную фразу Канро.

   Двор встрепенулся, заволновался, и зал наполнил гул голосов.

   Через три недели их ждало редкое зрелище – поединок владетелей. На кону стояла сила и кусок спорных земель.

   А еще – честь, которая дороже любой земли. И даже дороже силы.

   Проблема заключалась в том, что силы у Канро не было. Неужто сопляк каким-то чудом о том пронюхал?..

   Или же не чудом. Давно он не чистил дворец от соглядатаев.

   Три недели. У него есть целых три недели, чтобы изменить ситуацию.

   – Я найду тебя, – прикрыв глаза и отрешившись от царящего в зале оживления, едва слышно прошептал Канро. – Найду, где бы ты ни была.

   Всего-навсего три недели.

   Что ж. Так даже интереснее.

   Шэт-шан улыбнулся, и случайно поймавший эту улыбку Агрийо побледнел и поспешно отвел взгляд.

***

Неделя пролетела незаметно.

   Первая ночевка на новом месте прошла без проблем. Может, было непривычно и не слишком удобно, но из-за усталости я этого не заметила – уснула сразу же, как легла, и даже снов не видела. Возможно, еще и благодаря успокоительному Мирины, которое Йонто, не доверяя мне, собственноручно отмерил в деревянный стаканчик.

   А на следующий день в маленьком лесном домике начались перемены.

   Утром Йонто принес ширму из скрепленных меж собой узких дощечек, расписанную диковинными цветами и птицами, яркую и легкую. Уточнять, где он ее раздобыл, я поостереглась. Наверняка опять ходил теневыми тропами... Ширмой я отгородила угол с постелью, тем самым поделив комнатку на спальню и крошечную гостиную, в которой очень скоро появились всякие не особо нужные, но уютные мелочи: полосатый коврик, резной сундук для вещей, низкий круглый столик и даже пара расшитых плоских подушек вместо стульев. Уместилось все с трудом. Йонто немного увлекся, но, кажется, ему нравилось, и я не возражала.

   Он не выглядел больным, а значит, и тропами не злоупотреблял, как я того опасалась. Да и лекарства Мирины действовали. За тем, чтобы Йонто их принимал, я следила строго. Он долго не хотел рассказывать, как, когда и в какой дозировке принимать снадобья, но мне удалось его переупрямить. «Себя надо любить, себя надо беречь», – наставительно приговаривала я, наблюдая, как подневольный пациент, вздыхая и морщась, пьет очередные горькие капли. И, сдается мне, кривился он отнюдь не от капель...

   Ничего. Главное, пациент, хоть и с трудом, лечению поддается, а значит, толк будет. А то, видите ли, не привык он о себе заботиться. Зато привык к тому, к чему не надо бы. Например, вспоминать о еде от случая к случаю или же спать на полу, потому что раздобыть еще одно одеяло он забыл, а пол очень даже удобный... Благо зимы здесь нет, иначе, подозреваю, он привык бы и в промерзшем доме жить.

   От Шанаи вестей по-прежнему не было.

   – Такое с ней случается, – успокаивал Йонто, – со своими травами обо всем забывает. Но дольше месяца никогда еще не пропадала. – И уточнял каждый раз с плохо скрытым беспокойством: – Тебе здесь не нравится?

   Мне нравилось. Я понимала, что это неправильно, но ничего не могла поделать. В последнее время в моей жизни неправильным было все.

   Навестил Йонто и парочку других магов, но никто из них понятия не имел об иных мирах и способах в оные попасть.

   Я меж тем обживалась. Приноровилась носить многослойную одежду и заплетать волосы на местный манер. И я все-таки ошиблась, переход в этот мир на мне отразился: кожа стала белее, медь в волосах – заметнее, глаза – ярче. И при этом не сказать, что я слишком сильно изменилась. Как будто со старой картины смахнули пыль, и она заиграла новыми красками. От местных девушек я не слишком-то отличалась, и Йонто с непонятным удовлетворением заключил, что теперь опознать во мне гостью из другого мира практически невозможно. Не знаю, почему это его так радовало. Все равно новый мир для меня ограничивался лесной полянкой и домом.

   Йонто упрямо приносил готовую пищу. То ли не доверял моим кулинарным талантам, то ли не желал нагружать, но все, что я делала, – разогревала еду и кипятила воду. Кстати, ее таскать мне тоже запретили, да я и сама не рвалась, одного раза хватило. Уборка много времени не требовала, а больше и заняться-то было нечем.

   Разве что дорка пару раз в день покормить.

   Похожий на отрастившего длинный пушистый хвост зайца зверь с истинно кошачьими повадками пришел на второй день моего здесь пребывания. Нет, я его не приваживала, он сам остался. Йонто на это ничего не сказал, видимо, незапланированный питомец не слишком его волновал. А мне все какое-никакое развлечение было. Помимо рассказов Йонто об Эйторре, которые я воспринимала как волшебную сказку.

   Восточная часть Эйторры состояла из семи владений, или шэтхо, возглавляемых шэт-шанами. Поначалу я думала, что шэт-шан – вроде нашего князя, но оказалась не совсем права. Шэтами именовались представители самых благородных родов, каковых во всем мире осталось очень мало. Истиннокровные. Именно они были наделены особой силой, не магией, нет, чем-то более таинственным и мощным. Только благодаря защите шэтов выжил народ восточных земель в войне с преодолевшими Грань монстрами, и с тех пор вот уже без малого две тысячи лет шэты хранят равновесие этого мира, сдерживают пытающихся прорваться сюда тварей. Шэт-шаны – старшие либо достойнейшие в роду – стоят во главе владений, которые во время войны послужили прибежищами для людей – да так ими и остались. Постепенно шэтхо, изначально бывшие родовыми землями, разрастались, поглощая согласные войти в их состав города и деревни. Не обошлось и без стычек между главами родов, из-за которых границы владений то и дело менялись – и продолжают меняться. Правда, уже не так часто, ибо сейчас, во-первых, за этим пристально следит Совет старейших шэтов, призванный сдерживать удалые порывы горячих голов, а во-вторых, мало кто придерживается древних традиций и способен вызвать – либо же принять вызов – на поединок, где все решает сила. Истинная сила истинной сути.

   Последнее я не поняла, а Йонто не потрудился объяснить. Сказал, что это не важно и не слишком-то интересно, а вот Грань – дело иное. В самом прямом смысле иное. И живет – вернее, существует, потому как некоторых обитателей живыми назвать нельзя, – там такое, что и в тяжелейшем бреду не увидишь. Грань прочна и вместе с тем тонка. Обычным людям, как и большинству потусторонних тварей, прорвать ее нереально. А вот магам и некоторым монстрам высшего порядка это вполне под силу.

   Но ничто не проходит незаметно и бесследно. Когда рвется ткань мира, мир волнуется, и волнение это чувствуют шэты, задача которых – найти место намечающегося разрыва и залатать его до того, как оттуда что-то вылезет. Они и сами могут рвать пространство, за один шаг преодолевая огромные расстояния, но при этом слишком высока опасность потревожить Грань, и потому мало кто так делает. Если уж совсем выбора не остается. Или голова соображать перестает...

   Эти слова Йонто пояснил более чем туманно, мол, шэты тоже люди, ну, почти, и ничто человеческое – вроде того же маразма – им не чуждо. Закралось подозрение, что как минимум с одним шэтом Йонто знаком... и не особо его любит.

   На западе Эйторры, отделенные бурным морем и островами, тоже обитали люди. Некоторые из них добирались до владений на больших кораблях, полных диковинных вещей. Их меняли на местные редкости или же на золото. Торговцы – и нормальные, и мои знакомцы – тоже выходили в море. Торговали и с западными землями, и с южными островами, и даже с расположенным на самом большом из них монастырем. Поговаривали, что жили там отнюдь не монахи, но только доказать ничего не могли – за высокие каменные стены, ощеренные острыми пиками, чужаков не пускали. А если кого и пускали, то обратной дороги для него уже не было: любой, вошедший под кров монастыря, становился частью братства.

   А вот о том, что находится за Чентолевым хребтом, который природной крепостной стеной протянулся с запада на восток и за который практически невозможно попасть ни по суше, ни по морю, и вовсе никаких сведений не имелось. Слухи ходили разные: и о дивных племенах, на людей совершенно не похожих, и о неведомых чудовищах, мало чем от гостей из-за Грани отличающихся, – но подтвердить или опровергнуть их не удавалось. Время от времени безумные смельчаки уходили за Хребет, но никто из них так и не вернулся.

   Про магию Йонто тоже рассказывал. О том, что раньше мир был переполнен ею. О том, что постепенно она начала иссякать, что стало рождаться меньше одаренных, и по-настоящему сильных среди них почти не находилось. О том, что шэты нуждаются в магах, потому как за прошедшие века разучились черпать дыхание мира напрямую. Не все, но многие. Оттого-то и ищут они тех, кто способен наделить их прежним могуществом. И чем больше у шэта магов, чем сильнее они – тем он влиятельнее.

   Но то тайна, доступная не всем. Я же сохраню ее, верно? Те, кто много болтают, долго не живут. И нет, это не угроза, а предупреждение. Я не задержусь здесь, конечно, но осторожность все равно не помешает.

   И я согласно кивала: не помешает. Как и знания. Пусть и не пригодятся они, но... Кусочек за кусочком собирая картинку нового мира, я чувствовала себя увереннее.

   Для того – а еще от скуки – уже на второй день попросила принести мне книги. Не важно, по истории или сборник местных легенд. Рассказы рассказами, но в книгах наверняка отыщется то, о чем позабыл – или не захотел – упомянуть Йонто.

   Желаемое я получила быстрее, чем предполагала. Книга была извлечена из сундука и торжественно водружена на стол. Толстенная, старинная... тяжелая и пыльная. А еще – совершенно бесполезная!

   – Почему?! – простонала я, беспомощно скользя взглядом по усеивающим страницы закорючкам. Красивым таким, узорчатым, но совершенно нечитаемым! А может, переводчик сломался? – Ты меня понимаешь? – спросила я Йонто.

   – Чаще всего нет, – хмыкнул он.

   Так, опуская дурацкие шуточки, переводчик в порядке. Но... почему я тогда не могу читать?!

   – Потому что хони не нужно это умение, – ответил на вопль моей души Йонто. – Ты же помнишь изначальное предназначение канша?

   Я окончательно загрустила. Ну вот, и здесь полный облом приключился. Может, полуразумной нечисти и незачем читать, а я бы не отказалась. Только представлю, сколько всего интересного таится под обложкой книги, плакать от несправедливости хочется! Нет, плакать я, конечно, не буду, но... Все равно обидно!

   – Хочешь, научу? – провел ладонью по хрусткой бумаге Йонто.

   Я недоверчиво глянула на него. Неужели хочет взвалить на себя еще и это?

   – Зачем тебе?

   – Мне скучно, – пожал плечами он. – Ну что, согласна?

   Разве могла я отказаться?

   А нужно бы, наверное, пока был такой шанс.

   Я недооценила степень скуки Йонто. Следующим же утром, солнечным и прекрасным, когда я сонно потягивалась во дворе, он подкрался ко мне и негромко сказал:

   – Снимай.

   Я чуть из туфель не выпрыгнула! Развернулась и недоуменно уставилась на неприлично бодрого парня.

   – Чего?

   Да, я еще как следует не проснулась, и вообще... И вообще, даже если собеседник не понял сути твоих требований, неплохо бы их разъяснить. Вместо этого Йонто ловко стянул с меня канш и довольно зажмурился, когда я высказала все, что о нем думаю. Смысл и без перевода наверняка уловил, только не проникся. Приложил палец к губам и, указав на траву, громко и четко произнес:

   – Эрал.

   – Отдай! – надулась я, не желая играть в его игры. Рванулась к нему, пытаясь отобрать переводчик, но куда мне с этим лесным котом тягаться!

   – Эрал, – упрямо повторил он, без труда уклонившись от моей неловкой атаки.

   – Трава? – обреченно спросила я, не понимая, что ему надо.

   – Тра-ва, – медленно проговорил Йонто и ткнул в меня пальцем: – Эрал.

   – Эрал, – сквозь зубы процедила я, и мой сумасшедший учитель просиял.

   Ход его мыслей стал ясен. Как бы еще донести, что предпочитаю менее экстремальные методы обучения? Вот вернет канш, объясню в подробностях.

   Каким-то чудом я все же кое-чему научилась. Но знания о мире по-прежнему могла получить только от Йонто, благо он охотно рассказывал обо всем. Обо всем, что не касалось его самого.

   О нем я знала лишь то, что воспитала его Шаная, а родителей у него давным-давно нет, но на большем не настаивала. Чувствовала: все еще не доверяет. Не мне конкретно. Вообще. В принципе.

   И потом, я и сама о себе не говорила. Боялась расклеиться, а этого я просто не могла допустить. И так в голове мысли нехорошие вертелись, а на сердце неспокойно было.

   Неделя... Мама все еще в свадебном путешествии. Путешествовать она любит, иногда кажется, что только ради этого и выходит замуж. Ева поглощена учебой и новым парнем. Света... Вот она наверняка уже забеспокоилась, но... До того, как ее беспокойство перерастет в панику, еще есть время. И к тому моменту я вернусь. Поверит ли она, когда я расскажу, где побывала?

   Если расскажу.

   Если вернусь.

   Мысли были липучие и надоедливые, и отделаться от них получалось с большим трудом – и то не всегда.

   Тем утром они и вовсе меня в покое не оставляли. Я сидела на бортике колодца и под жизнерадостный щебет ярко-оранжевой крупной птахи вертела браслет, перебирала пальцами мелкие чешуйки, вновь и вновь пытаясь нащупать тайный замочек. Говорят, что удача любит смелых, но и упорных она тоже жалует. Должно же быть что-то, способное помочь, то, что откроет дверь в мой мир. Не может не быть!

   – Ты уверена, что дело в браслете? – скептически спросил Йонто. Он, расположившись прямо на траве, вязал из тонких, но крепких веревок подобие сети, но мое занятие показалось ему интереснее.

   – Да, – кивнула я, продолжая скользить подушечками пальцев по прохладному металлу. – Он нагрелся перед тем, как я попала сюда. И вообще, до его появления я в другие миры не проваливалась... Гадалка сказала, что это – компас. Но я думаю, что это еще и ключ. А ключ должен подходить к двери с любой стороны...

   – Дай-ка взгляну.

   Не успела я возразить, как мое запястье оказалось в его ладонях. Йонто внимательно осмотрел браслет, поддел, оттянул, проверяя на прочность, и, как и я недавно, заскользил по тонкой змейке, прикрыв глаза, полагаясь лишь на тактильные ощущения.

   А я затаила дыхание и во все глаза смотрела на сосредоточенного парня. А вдруг получится? Нет, я помнила, что в первый раз у него ничего не вышло, но... Тогда у нас и времени-то не было, он торопился избавиться от маячка и вряд ли сумел бы заметить что-то важное... Йонто, конечно, не маг, он сам в этом признался, а его способность открывать теневые тропы – врожденная, семейный дар, доставшийся ему от отца, не требующий ни знаний, ни умений... Но он также говорил, что в магии все же разбирается. Самую малость. Вдруг именно этой малости будет довольно?

   Или не будет.

   – Можно его снять? – спросила без особой надежды.

   Почему-то не отпускала мысль, что, сняв браслет, я окажусь дома.

   Йонто медленно покачал головой.

   – А если кинжалом перепилить? – воодушевилась я.

   А что? Кинжал у него острый, сама видела. Или мечом...

   – Реальнее сделать это с рукой, – хмыкнул он. – Браслет из амантита. Его невозможно повредить.

   – Невозможно? – расстроилась я.

   – Амантит еще называют чентолевой кровью. – Йонто вернулся к своим веревкам, ловко сплетая их друг с другом. – Металл практически бесценный. Есть легенда, что появился он из крови высшего чентоля, которого угораздило влюбиться в обычную девушку столь сильно и безоглядно, что стал он человеком. Только красавица оказалась с норовом и потребовала доказательств этой любви. Того, что он отказался ради нее от неба, ей было мало.

   Я слушала, смотрела, как быстро двигаются его пальцы, подхватывая несговорчивые, скользкие веревки, как рождается под ними замысловатый узор... И видела поросший белыми звездочками берег ленивой реки, обряженную в светлые одежды красавицу, чьи длинные волосы подобны ночи, а губы – нежнейшим лепесткам розы... И молодого мужчину, преклонившего перед ней колени. В лице его, бледном, с крупными резкими чертами, явно проступает нечто чуждое, и в ярко-зеленых глазах вспыхивают золотые искры. А из рассеченной ладони катится на траву, на нежные цветы серебристая кровь. Катится и застывает, блестит на солнце, завораживает...

   Вот она, его любовь. Ярче луны, крепче камня. Вечна, как само время, бесценна, как отданная ради другого жизнь.

   И остановить бы красавице того, кто жизнь эту к ее ногам сложил, но...

   Засмотрелась на россыпь драгоценных капель. Позабыла обо всем. Не заметила, как испустил он последний вздох, как упал на траву, как окутала его мерцающая дымка... Очнулась, когда исчез он, оставив лишь свою кровь. Всю, до последней капли. Но и та в землю ушла, чтобы после возродиться драгоценным амантитом.

   – Была ли она счастлива после, легенда умалчивает, – задумчиво сказал Йонто.

   Не была. Я видела это, словно наяву. Горе запоздалое и боль, что, душу опалив, тело обездвижила. И как то тело пламенем охватило... И что, когда пламя угасло, возникло на берегу дерево. Тонкое и беззащитное тогда, сейчас оно было высоким, мощным, и в кроне его распускались фиолетовые бутоны.

   Цветущее дерево. Меч. Высокий мужчина. Огонь...

   – Чентолева кровь считается самым крепким и надежным металлом. И самым редким, – привел меня в чувство голос Йонто. – Ана... Ты в порядке?

   Вряд ли. То, что я сейчас увидела... Было ли то на самом деле? Или я все же схожу с ума?

   Я не смогла произнести ни слова, а потому только кивнула.

   В порядке. Похоже, само понятие порядка для меня сильно изменилось. К добру ли?

   – Ты сказал что-то про высшего чентоля... – Наконец-то я обрела способность говорить. – А какие они еще бывают? Низшие?

   – И высшие, и низшие, и истинные. Говорят, именно истинные, и чентоли, и люди одновременно, создали когда-то Эйторру. И до сих пор ходят по этой земле. У нас почитают Великого предка, которого изображают наполовину человеком, наполовину – чентолем. Возводят храмы, проводят обряды... Кстати, Сверкающая – воплощение его ветреной возлюбленной, которая, по легендам, даровала миру магию.

   Вот эта сказка была мне по душе. В ней, по крайней мере, никто не умирал.

   – Вот бы встретить истинных, – мечтательно протянула я.

   – Надеюсь, этого никогда не случится, – резко оборвал мечты Йонто. Поймал мой изумленный взгляд и куда мягче пояснил: – Вопреки красивым легендам, они хищники, Ана. Уничтожают все на своем пути, пожирают всех, кто не сумеет убежать.

   – Я сумею, – возразила я. – Ты же со мной.

   – Настолько мне веришь? – усмехнулся Йонто, и можно было бы все превратить в шутку, но... Я прислушалась к себе, поняла, что шутить не хочу, и серьезно кивнула:

   – Да.

   Веревки из его рук все-таки выскользнули. Он подобрал их и спрятался от меня в своих непонятных узорчатых сетях.

   – У истинных тоже нет крыльев? – сменила я тему, с неожиданной досадой отметив, что мне-то, похоже, не доверяют вовсе.

   – Есть у них крылья. У всех, – вынырнул из работы Йонто. – Просто у низших они прозрачные, как воздух, но прочные. Если приглядеться...

   – У меня зрение минус два, приглядываться бесполезно, – разочарованно вздохнула я.

   – Какое? – не понял он.

   – Плохое.

   Даже не помню, что с очками сталось. То ли обронила, пока меня вниз головой тащили, то ли осели в карманах торговцев вместе с другими моими вещами.

   – Что же ты сразу не сказала? – оживился Йонто. – У Мирины, кажется, были капли для таких случаев... Я спрошу.

   – А что, магией нельзя? Ну там, дунул, плюнул и готово? – заинтересовалась я.

   Магией я, правда, пока не прониклась. Но все же...

   – У всего есть своя цена, – ответил Йонто и, собрав готовые сети, поднялся. – Мне нужно уйти. Вернусь к вечеру.

   – Почему ты мне веришь? – прежде, чем он ушел, задала я беспокоивший вопрос. – Ни разу не усомнился, что я действительно из другого мира. Почему?

   Йонто остановился. Посмотрел задумчиво, пожал плечами.

   – Потому что верю.

   – Дерусь, потому что дерусь, – пробормотала я.

   – Я больше не дерусь. Слишком устал, – усмехнулся Йонто.

   – Еще такой мелкий, а рассуждаешь, как столетний дед, – не удержалась от шпильки я.

   Он вновь пожал плечами, в который уже раз наказал не выходить за очерченный охранками круг, нырнул в сплетенную деревьями арку – и исчез.

   Балбес. Пусть ему и стало лучше, но, на мой взгляд, теневыми тропами он явно злоупотреблял.

ГЛАВА 12

Остаток дня я провела, собирая на полянке травы – в последнее время это весьма меня увлекало, – играя с дорком и размышляя, как скоро удастся попасть домой.

   Йонто всегда возвращался прежде, чем мир укроет ночь. Ночи я не боялась. Не в этом лесу. В Эйторре водилась и нечисть, и нежить – порождения мест, отравленных истончившейся Гранью, подобие обитавших за ней тварей, – но здесь было безопасно. Йонто показывал мне охранки, отпугивающие от дома и людей, и хищников, будь они живыми – или не вполне. Прозрачные шарики на тонких ножках едва заметно мерцали и походили на больших светлячков.

   Но сейчас тьма сгущалась, лес завел особую ночную песнь, а Йонто все не возвращался. И обычные звуки, казавшиеся раньше успокаивающими, пугали. Я сидела на крыльце, вглядываясь и вслушивась в темноту, и нервничала. А если что-нибудь случилось? Что-нибудь страшное? Чем я могу помочь? Что я вообще могу? Даже найти его не сумею, потому что понятия не имею, куда он ушел!

   Я все же поднялась. Дошла до колодца, из которого ныне тянуло прохладой и сыростью, зябкой, покрывшей спину мурашками. И показалось, что там, за границей сторожевых деревьев, кто-то тихонько стонет...

   Шаг. Еще.

   И стоны, полные боли, становятся громче.

   А я почти бегу. Спотыкаюсь, падаю, встаю... Вот мерцают в траве охранки-светлячки, а сразу за ними чернеет чей-то силуэт. Кто-то лежит, скорчившись, тяжело дыша, и говорить-то не в силах.

   Кто-то...

   Йонто?

   Да.

   Нет. Нельзя. Нельзя идти. Нельзя слушать. Нельзя...

   Но ноги против воли ступают по траве. Голова идет кругом, воздуха не хватает.

   Шаг.

   Еще.

   Нельзя.

   Стою, дрожу. Так хочется податься вперед... Но я отступаю.

   И ледяная рука сжимает сердце. А горячая – плечо. И такой же горячий шепот обжигает ухо:

   – С ума сошла?!

   Кто-то по ту сторону невидимой, но ощутимой границы, которую я едва не нарушила, зло шипит. Кто-то... Что-то.

   Что-то темное, страшное и голодное. Я впервые вижу такое и... Лучше бы никогда не видеть. Но я глаз не могу отвести...

   Меня разворачивают, и я утыкаюсь носом в мягкую ткань, знакомо пахнущую лесом и луной. Откуда я знаю, как пахнет луна? Просто знаю, и все. Она сияет над верхушками деревьев, обливает полянку серебром, и больше нет той тьмы, в которой я потерялась, которая пыталась меня обмануть, оживив прятавшиеся в душе страхи.

   И того, что шипело в паре шагов от нас, тоже нет.

   Есть только Йонто. Растерянный, испуганный. Злой. Обернуться он не позволил, а когда за нами закрылась дверь дома, прислонился к стене и выдохнул, будто сбросил с плеч что-то тяжелое. И я почувствовала, что стало легче дышать. Показалось даже, что до этого мига я и вовсе не дышала.

***

Лагерь торговцев оказалось не так-то просто отыскать. Расположение его Йонто помнил весьма приблизительно, и пришлось постараться, чтобы нащупать путеводную ниточку. Потом все было легко и привычно. Кто заметит тень в тенях?

   И все же он задержался. И это едва не обернулось трагедией.

   Давно подобные твари здесь не рыскали. Столь же давно, сколь и шэты не рвали пространство.

   За закрытой дверью было безопасно. Или же так лишь казалось? Не важно. Ярко и вместе с тем мягко сияла пара лунных камней, которые Йонто принес несколько дней назад – сам он привык обходиться без света, а если никак не получалось, то в ход шли свечи. Но с камнями намного лучше. Особенно сейчас.

   Ана была бледна. И руки ее дрожали. И...

   И нужно было что-то сказать, как-то успокоить, но... Слова не находились.

   Чтобы успокоиться самому, он шагнул к Ане и быстро снял с нее канш. И прежде, чем она успела отреагировать, протянул ей бледно-голубой, ограненный в форме капли кристалл на затейливо плетеном шнурке.

   Ана не жаловалась, но Йонто видел, как она то и дело касается канша, как морщится и вздыхает. И он ее понимал: вроде бы и кожаный, и прилегает неплотно, а все одно неприятно, ошейник есть ошейник.

   – Это тот же переводчик, только удобнее, – пояснил он, когда Ана надела кулон.

   – Ты за ним ходил? – тихо спросила она, рассеянно поглаживая кристалл. В прозрачной глубине что-то мерцало, словно там спрятали крохотную зажженную свечу.

   – И за ним тоже, – кивнул он. – Зачем ты пошла туда? Кого видела?

   – Тебя.

   Ответ был ожидаем, но он все равно растерялся. Нахмурился, подбирая слова...

   – Запомни, со мной ничего не случится. То, что бродит за пределами дома, меня не тронет.

   – А если тронет, то просто пожует и выплюнет, но ничего, потому как ты привычный. Да? – вскинулась Ана.

   Похоже, подбирать верные слова он пока не научился...

***

Наверное, не стоило так реагировать, но я слишком испугалась, а Йонто... То, как легкомысленно он относится к опасности, в голове не укладывалось. Вот мои нервы и не выдержали. И быть бы скандалу, да Йонто попросту сбежал, так ничего и не ответив.

   Вернулся он, впрочем, быстро, я даже как следует успокоиться не успела. И так же молча протянул мне... мою сумку. Ту, из прошлой, сейчас кажущейся далекой, жизни, яркую, с вышитыми совушками.

   И сумка пустой явно не была...

   Выдохнув, я села и тут же перевернула сумку. На пол вывалились смартфон, плеер с наушниками, косметичка... и очки. Целые и невредимые.

   Божечки-кошечки!

   – Как?! – Я смотрела на Йонто снизу вверх, прижимая к груди сумку.

   – Просто забрал, – пожал он плечами. – Торговцы ничего не выбрасывают, я нашел их склад, а это было самое странное из всех вещей... Хорошо, что не ошибся.

   Я уже забыла о том разговоре, когда он спрашивал про сумку. А оно вон как обернулось...

   – Спасибо! – прошептала счастливо.

   Вроде бы пустяк, но... Это были ниточки, связывающие меня с моим миром. Подтверждение того, что он существует. Да, в последнем я уже начинала сомневаться...

   А теперь могла показать частичку своего мира Йонто.

   Конечно же больше всего я обрадовалась очкам. Йонто они тоже заинтересовали, он их даже на нос водрузил, немало повеселив меня своим видом.

   – Что за ужас? – скривился он, сняв очки и потерев глаза. – В них же совсем ничего не видно!

   – Здоровым глазам они не нужны, – улыбнулась я. – А вот мне помогут наконец-то увидеть крылья чентоля.

   – Кстати об этом, – встрепенулся Йонто. – Я заходил в деревню. Мирина велела передать. – Он извлек из кармана и протянул маленький флакончик. – Это для глаз. Она уверяет, что должно помочь. – И добавил, когда я взяла лекарство: – Пара капель, не больше.

   Я только фыркнула. Да что ж он то успокоительное все забыть не может!

   Осмотр вновь обретенных сокровищ продолжился. Я нашла в плеере любимый плейлист и уговорила Йонто надеть наушники, а пока он с озадаченным видом приобщался к музыкальной культуре Земли, потянулась к смартфону.

   Вопреки опасениям, он еще не разрядился. Сигнала конечно же не было, зато была камера. И фотографии. Их-то я и показала Йонто. Да, он и так мне верит, но лишним не будет. А еще хотелось, чтобы он увидел мой мир, пусть и всего лишь на крошечных картинках.

   Фотографии его заворожили. Я любила снимать природу, часто ловила интересные кадры, и, кажется, наконец кто-то это оценил.

   – Великий предок!

   Или же переоценил.

   Не припомню, чтобы там были достойные подобных воззваний шедевры.

   – Что? – переполошилась я, заглянула Йонто через плечо... и рассмеялась. – Ну вот чего так орать?! Это платье!

   Хотя его понять можно: наряды Светы особой скромностью никогда не отличались.

   – Без него и то приличнее было бы, – проворчал он, отдав мне смартфон.

   – В моем мире ты бы не выжил, – вздохнула я.

   Или же мой мир испортил бы его.

   Улучив момент, я украдкой – очень уж хороший кадр получался, естественный – сфотографировала Йонто. Пусть хоть что-то останется на память, когда я отсюда уйду.

   Экран мигнул и потемнел. Жаль, что не вышло запечатлеть еще и домик. Но ничего... Его я нарисую.

   Не только его. Все, что запомнила. И в первую очередь чентоля.

   Надо обязательно посмотреть на эти призрачные крылья, иначе будет обидно...

   После ужина Йонто положил на стол лист бумаги и тонкую кисточку, поставил рядом округлую баночку с плотно закручивающейся крышкой. Словно почувствовал, что уснуть я просто не смогу, даже с помощью успокоительного Мирины. А так... отвлекусь. Благо что отвлекало сие занятие превосходно.

   Светлая – а на деле скорее уж мутная – мысль научиться писать постучалась в мою голову не столь давно. Уж больно красивыми казались мне местные буквы. И в книге, несмотря на занятия, я видела не строки, а чудесный орнамент. Его сейчас и пыталась повторить, копируя аккуратно написанные Йонто символы. Попытка благодаря кисточке и чернилам превращалась в пытку...

   – Вот вы все здесь такие крутые, магия у вас, чудеса... А ручку придумать не можете, – проворчала я, посадив очередную кляксу. Справедливости ради отмечу, что оная смотрелась гораздо симпатичнее моих неловких каракуль.

   – Какую еще ручку? – переспросил Йонто, неодобрительно взиравший на мои жалкие успехи в каллиграфии.

   – Ну... Это такой стержень, заполненный чернилами... – Да, из меня еще тот прогрессор. Люди, если верить книгам, ядерный реактор на коленке собирают, а я даже внятно объяснить, что такое авторучка, не могу. – А, забудь, – махнула рукой на гиблое дело. – В конце концов, вы должны развиваться по собственному пути, кто я такая, чтобы вмешиваться в естественный ход истории чужого мира?

   Прозвучало не в меру пафосно, я аж сама поморщилась, но Йонто улыбнулся и дотронулся пальцем до кончика носа. Я нахмурилась, и он со вздохом протянул мне платок:

   – Вытри чернила, о великая, пока не въелись.

   – Неправильная сказка, – надулась я, кое-как оттерев нос платком. – Я должна менять мир к лучшему, а вместо этого...

   – Мир изменится сам, когда придет его время, – серьезно сказал Йонто. – Ты же в первую очередь должна позаботиться о себе.

   – А ты?

   – А я буду следить, чтобы твой нос не хранил свидетельств усердной учебы.

   Он отнял у меня платок и без особых церемоний вытер то, что я пропустила.

   Я замерла. Раньше он никогда не касался меня просто так, а если и приходилось, отдергивал руку столь быстро, словно боялся обжечься. Сейчас же...

   Ерунда какая. У меня точно с головой нелады. И вообще, о чем я думаю? И зачем...

   Я вернусь домой. Он останется здесь.

   И при одной только мысли об этом становилось тяжело дышать.

   А потому я решительно ее отогнала. В конце концов, мне есть чем заняться. И, перехватив поудобнее кисточку, вывела на бумаге очередную букву. Далекую от идеала, но уже не такую кривую, как предыдущая.

   Ночь окончательно вступила в свои права, когда я наконец-то закончила мучить бумагу, себя и Йонто. Чтобы немного проветрить голову перед сном, вышла на крылечко, всмотрелась в окружающий нас лес... Темно. Тихо. Словно ничего и не случилось.

   Я зябко передернула плечами и, несмотря на рассыпавшиеся вдоль позвоночника мурашки, присела на ступеньку. Нельзя дать страху взять над собой верх. Позволю один раз – буду бояться всегда.

   Йонто сказал, что здесь безопасно. Что никакая ночная тварь не пройдет сквозь охранки. Вот выманить может, да. Но сейчас я уже знала, чего ожидать, и больше на такие фокусы покупаться не собиралась.

   Вытащив надоевшие шпильки, с наслаждением запустила руки в волосы. Да-а-а... Хорошо-то как! Чуть слышно скрипнула, открываясь, дверь. Кажется, Йонто тоже решил подышать свежим воздухом. Но смотрел он вовсе не на лес... Почувствовав взгляд, я обернулась и подозрительно поинтересовалась:

   – Что?

   – Ничего, – тут же отвернулся он. А я в свою очередь засмотрелась на его волосы. Захотелось стащить шнурок и...

   – Что? – не оборачиваясь, спросил Йонто.

   – У тебя глаза на затылке? – растерялась я.

   Он только фыркнул в ответ. Конь невоспитанный...

   В следующий миг на мои плечи опустилась теплая накидка.

   ...зато заботливый.

***

Спала я плохо. Стоило только начать проваливаться в сон, как мерещилось всякое, и я испуганно вздрагивала, приподнималась на локте, вслушиваясь в разбавленную приглушенными звуками леса тишину дома. Не выдержав, открыла дверь, полюбовалась, как безмятежно спит Йонто, и, успокоившись, вновь легла. И даже смогла заснуть... Вот только ненадолго.

   Разбудил меня плач. Тоненький, больше похожий на писк. Широко распахнув глаза, я затаила дыхание.

   Показалось?

   Плач стал громче и отчетливее, и я почувствовала, как на затылке шевелятся волосы.

   Лежать и дальше не было никаких сил. Я вскочила и, придерживая подол длинной рубашки, выбежала из своей комнаты. Застыла, настороженно глядя на спящего Йонто. Неужели он ничего не слышит?

   Вновь раздалось жалобное хныканье. Прямо за окном. А потом в стекло тихо поцарапались...

   Цепенея от страха, я медленно двинулась к окну. Не могу так больше. Мне надо увидеть, что там происходит, иначе сойду с ума.

   Но до цели я не дошла. За край моей рубашки сильно дернули, и, не устояв на ногах, я шлепнулась на пол. Точнее – на постель Йонто, мало его не придавив. Но даже пикнуть не успела, как он, не открывая глаз, подгреб меня к себе, прижал, словно большого плюшевого зайца, и руку не убрал.

   – Спи, – пробормотал сонно. – Тебе туда не надо.

   – Но...

   – Спи, – повторил Йонто и задышал медленно, глубоко, подавая личный пример.

   Причем подневольные объятия не разомкнул, и как я ни дергалась, выпутаться не получилось.

   Спи! Легко сказать! Он-то сопит как ни в чем не бывало, а я тут... А мне...

   Пришлось зажмуриться и, сосредоточившись на мерном дыхании Йонто, попытаться уснуть.

   Получилось на удивление легко. И даже плач, не стихавший ни на миг, но уже совершенно не пугавший, не помешал.

ГЛАВА 13

Рыжий наглец прочно обосновался во дворце. Вместе со своей многочисленной свитой занял чуть ли не все гостевое крыло. Канро его не приглашал, но и на то, что намек будет истолкован верно, не надеялся, а потому с незваным гостем смирился быстро. Осталось потерпеть его три недели. Если повезет, они и вовсе не пересекутся.

   Наглый мальчишка. Неужели он, Канро, выглядит настолько слабым, раз такой неопытный юнец осмелился бросить ему вызов?

   Шэт-шан вплотную подошел к зеркалу и внимательно вгляделся в отражение, не нашел ни единого изъяна и улыбнулся. Улыбка получилась кривоватой и совершенно невеселой. Своим безупречным видом он может обмануть кого угодно, но не себя самого.

   Дорога в башню заняла непривычно много времени. Фонари – полые кружевные шары, внутри которых мерцали светлячки, – наполняли коридоры и террасы причудливыми тенями. Сладко пахло розами. Поздний вечер был невероятно хорош, и всем не терпелось им насладиться – владетелю то и дело приходилось отступать за колонны или нырять в ниши, дабы не столкнуться с очередной парочкой или же томно вздыхающими на луну дамами. Настроение самого Канро ничуть не вязалось с чудесной ночью, и попадаться на глаза кому бы то ни было не хотелось. Впрочем, можно пройти по коридорам, распугивая подданных алым блеском глаз и мрачным выражением лица, но сплетен не хотелось еще больше. Зато к концу дороги окрепло желание кого-нибудь убить. Лучше бы Таныла. Прямо сейчас, не дожидаясь положенного срока.

   Под самой крышей башни было тихо и темно. Лишь звездный свет озарял комнату, падал на поверхность большого зеркала... и бесследно в нем растворялся. Зеркало шэт-шана не интересовало. Он прошел мимо к стоящему у стены длинному сундуку, сдернул тяжелую ткань и откинул крышку. Вспыхнули ослепительно-белые символы, коими щедро расписали темное дерево, и тут же погасли. Канро скользнул ладонью по толстой книге в кожаной обложке, на которой распростер крылья нарисованный чентоль, огладил прозрачный сосуд, на дне которого мерцала золотистая пыльца.

   Осталось так мало...

   На поединок хватит точно, и рассчитывать на победу Танылу не стоит. Но что дальше?

   Владетель с грохотом захлопнул крышку. Вытянул руку, рассеянно полюбовался, как звездный свет играет на кончиках выдвинувшихся когтей.

   Если Совет заподозрит, что он все чаще теряет над собой контроль... Даже о непрекращающихся распрях позабудет.

   Нет. Этому не бывать.

   На обратной дороге Канро махнул рукой на сплетни и шепотки за спиной, и к сонному звездочету, уже обрядившемуся в ночную рубашку и смешной колпак, явился грозный шэт-шан во всей своей пугающей красе.

   – Найди тех следопытов, – полыхая алым взором, приказал он растерянно сощурившемуся Агрийо. – И доставь сюда Паллира.

   – Но, мой господин, он же... – пробормотал звездочет.

   – Во что бы то ни стало доставь, – не повышая голоса, нахмурился Канро и, выдержав паузу, добавил: – Его дочь живет в тихой деревушке на границе. Полагаю, он не захочет, чтобы я лично ее навестил.

   Девчонку старик спрятал хорошо. Но не настолько, чтобы шэт-шан ее не отыскал. Конечно, двадцать лет назад Канро великодушно позволил Паллиру покинуть дворец, но... От клятвы верности владетелю не освобождал.

   Самое время проверить, чего она стоит на деле, а не на словах.

***

Утро зазвенело беззаботным птичьим щебетом, скользнуло по ресницам теплым солнечным лучиком, пощекотало нос ароматом умытых росой трав.

   Я улыбнулась, потянулась, не открывая глаз, и застыла, не нащупав за головой стены.

   Проснувшаяся позже меня память услужливо подсказала, и я прижала ладони к вспыхнувшим щекам. Какой кошмар... Я ведь едва не вышла из дома, в объятия изнывающей от голода нежити! Стыдно... До чего же стыдно!

   Йонто в комнате не было. Ну и слава их Великому предку! Это ночью от страха я совершенно не соображала, теперь же... А что теперь? Не я его с плюшевым зайцем перепутала! Хотя лучше быть плюшевым зайцем, чем закуской для нечисти. Однозначно лучше.

   Я быстро привела себя в порядок, переоделась и замерла у выхода. Коленки предательски подрагивали, дыхание сбилось, и захотелось спрятаться и никуда не идти. Пусть и белый день на дворе, но... То, что случилось ночью, было слишком свежо в памяти. Оно же прямо под окнами ходило! И в стекла царапалось...

   Страх я подавила уже проверенным способом – резко распахнула дверь и шагнула на крыльцо.

   На полянке Йонто тоже не было. Куда же он делся?

   Я прошла до колодца, обернулась – и сдавленно охнула, зажав рот обеими руками.

   Дверь была исполосована чьими-то внушительными когтями. Основательно так, глубоко...

   Зажмурившись, потрясла головой, открыла глаза... И не увидела на темном дереве ни следа.

   Что за чертовщина?

   Дверь я только что под микроскопом не изучила, и то лишь из-за его отсутствия. Я как раз ощупывала створку, подозревая, что после капель Мирины моим глазам и вовсе доверять нельзя, когда за моей спиной хрипло поинтересовались:

   – Ты чего делаешь?

   Я подпрыгнула и чуть не упала с крылечка, но меня вовремя поддержали... и успокоилась я раньше, чем обернулась.

   – Что это было?! – вместо приветствия выдохнула я, глядя на осунувшегося, бледного Йонто.

   – Тебе не нужно это знать, – поморщился он, поправляя криво висевшую на левом плече безрукавку.

   – А давай я сама решу, что мне нужно, а что нет! – вспыхнула я. – Ты и так ничего не говоришь! Или говоришь одно, а на деле выясняется другое...

   – И когда такое было? – прищурился Йонто.

   – Ты сказал, что здесь безопасно, – насупилась я.

   – Здесь безопасно, – с непроницаемым лицом подтвердил он.

   – Но то существо... – вскинулась было я.

   – Оно не прошло сквозь охранки, – перебил Йонто. – Ты сама бы вышла к нему. Это нигу. Или попросту манок. Он вызывает тревогу и беспокойство, усиливает их, заставляет видеть того, за кого ты в тот момент переживаешь, больным, нуждающимся в помощи... или выманивает иными способами. А если жертву удается спасти, то возвращается за ней позже. И не отступается, пока до нее не доберется. Или пока его не уничтожат.

   – И ты ничего не сказал?!

   – Не хотел заранее пугать. В конце концов, ничего же не случилось.

   Действительно. Подумаешь, я едва не выбежала из дома, ерунда какая! И вообще, если все было лишь игрой с моим разумом, то как объяснить царапины на двери?!

   – Ты и сейчас их видишь? – спокойно спросил Йонто, когда я выпалила это.

   – Нет, – призналась я. – Но совершенно точно видела!

   – Верю, – кивнул он. – Мороки нигу идеальны. Твой разум не полностью освободился, потому ты все еще можешь видеть следы его присутствия...

   – Он еще раз придет?! – испугалась я и невольно схватилась за рукав Йонто.

   – Нет, – улыбнулся он. – Больше не придет. Я уничтожил его.

   – Ты... что сделал? – сглотнула я.

   Перед глазами словно наяву встало существо, сотканное из тьмы и ужаса, от которого хотелось бежать не разбирая дороги. А Йонто... Как?!

   – Уничтожил, – спокойно повторил он, но послышались в голосе странные нотки. – Как только ты уснула. Он меня не ждал. Вернее, ждал не меня... – Йонто усмехнулся и добавил задумчиво: – Пожалуй, это оказалось даже легче, чем я предполагал.

   Легче? Он что же, не шутит? Он действительно вышел ночью к смертельно опасной твари? И не просто вышел, а намереваясь ее убить?

   У него и мысли не возникло, что могут убить его самого?!

   Картинка, где я нахожу поутру его растерзанное тело, получилась настолько яркой, что меня затрясло.

   – Эй, да что с тобой не так?! – зло выдохнула я. – Ты... ты вообще с головой не дружишь?! Да ты этому... нигу... на пол-укуса! А если бы... Если бы!..

   Слова кончились, зато глаза зажгло от подступивших слез. Проклятье! Не буду я при нем реветь! Все равно ведь не поймет...

   – Ана... – растерянно позвал Йонто и, перехватив мой беспомощный взгляд, примирительно улыбнулся: – Не ругайся и не бойся. Я правда ничем не рисковал, не первый же раз, у меня есть знания и опыт, и на рожон больше положенного я не лезу... Сейчас точно не лез, клянусь. Это моя работа.

   Его... работа?

   Я притихла, осознавая сказанное. Так что же, получается, что он...

   – Ты убиваешь нечисть за деньги? – потрясенно спросила я.

   – Да. Тебя это смущает? И... Что ты так смотришь?

   Поначалу в каждом его слове сквозило напряжение и готовность к явно ненормальной реакции с моей стороны. Зато под конец он растерялся. Еще бы... Представляю, какой у меня был взгляд!

   – Ну... прикидываю, пошли бы тебе белые волосы, шрам на лице и два меча за спиной, – мечтательно протянула я, не сводя с него глаз, в которых наверняка зажглись алчные огоньки.

   – Что? – явно потерял нить беседы Йонто.

   – Не обращай внимания, – усилием воли стряхнула с себя фанатский восторг я.

   – Опять твои иномирные штучки, – хмыкнул он и задумчиво добавил: – Второй меч, кстати, раздобыть не проблема. Да и шрамы – дело наживное. И не удивлюсь, если скоро обзаведусь белыми волосами. С тобой поседеть немудрено.

   – Я что, страшнее твоих жутиков? – нахмурилась я.

   – Иногда – намного, – усмехнулся Йонто и болезненно поморщился, отчего я вмиг позабыла о том, что собиралась обидеться.

   Безрукавка все-таки сползла, открыв потрясающий вид на разодранную и окровавленную рубашку.

   Легче, чем он предполагал? Это к чему же он изначально готовился? К перегрызенной шее?!

   – Сядь, – не терпящим возражений тоном сказала я, указывая на крылечко. – Я посмотрю, что там у тебя...

   – Плечо там у меня, – проворчал он, тем не менее присев на край ступеньки и распустив шнуровку рубашки.

   – Пожеванное, судя по всему, – пробормотала я, коря себя за то, что устроила разбор полетов вместо того, чтобы помочь. А ведь могла бы догадаться, что ему досталось, вон какой бледный!

   Где хранятся различные снадобья, я уже знала. Забежала в дом, вытащила из стоящего в углу сундука небольшой ящичек и вышла с ним на улицу. Что и как применять – разберусь по ходу. Для начала не свалиться бы в позорный обморок... Ткань с плеча Йонто я сдвигала осторожно, борясь с желанием зажмуриться. Нет уж, напросилась в целительницы, так не жалуйся. Обозрела длинную рваную рану, закусила губу и задержала дыхание. Главное, не паниковать. Не паниковать, я сказала!

   – Я сам, – попытался вывернуться из-под моей дрожащей ладони Йонто. – Ты... Тебе не надо...

   Не надо? Да если бы не я, нигу здесь нечего было бы ловить. А значит, Йонто не пришлось бы его уничтожать... И он не пострадал бы. Из-за меня.

   – Мне надо, – справившись с собой, возразила я и потянулась к открытому ящичку.

   Промыть. Обезболить. Зашить. Наложить заживляющую мазь. Глаза боятся, а руки делают.

   И ведь сделали в итоге, и весьма неплохо. И шов аккуратный получился. Я настолько сосредоточилась на задаче, что даже пальцы не тряслись. Наложив повязку, выдохнула с облегчением и села прямо на землю, потому как ноги вдруг ослабли.

   – Ты как? – сочувственно спросил Йонто, за все время не издавший ни звука.

   Герой.

   Бестолковый, правда, совсем...

   – В следующий раз, прежде чем дать себя ранить, подумай, каково мне будет снова тебя зашивать, – проворчала я и наконец посмотрела на подневольного пациента.

   И тут же пропала.

   Ворот сполз почти до локтя, открывая шикарный вид на татуировки. В прошлый раз я и не заметила, что они серебристые, словно нарисованные морозом узоры. И я очертила их сначала взглядом, а потом и кончиками пальцев.

   – Вот же! – Йонто поспешно встал и даже отошел на пару шагов, на ходу поправляя ворот и лишая меня чудесного зрелища. Жадина. – Совсем не боишься?!

   – Тебя? – удивилась я. – Нет.

   Какой еще страх? Рядом с Йонто было хорошо. Спокойно.

   – Ненормальная...

   Возможно. Нормальные из автобусов в иные миры не вываливаются.

   – Раз нельзя посмотреть, скажи, откуда они и что означают, – все еще не теряя надежды, попросила я.

   – Нет, – наотрез отказался он.

   – Так нечестно! – возмутилась я. – Я тебе все рассказываю, а ты...

   – И много бы ты рассказала, если бы не перебрала тогда с лекарством? – уточнил Йонто.

   – И чего ты такой умный, – надулась я. Немного помолчала и нарочито небрежно заметила: – А охотники на нечисть не шикуют. Судя по тому, что ты не можешь позволить себе что-то лучше, чем это...

   Не то чтобы «это» мне не нравилось. Очень даже нравилось, но... Захотелось его подразнить. За все свои волнения, ночные и утренние.

   – Я могу, – возразил Йонто. – Но не хочу.

   – Смотрю, ты много чего не хочешь, – задумчиво протянула я. – Есть хоть что-то, что тебе нужно?

   – Именно это ты и обещала найти, – улыбнувшись, напомнил он.

   – Знала бы, насколько невыполнима задача, предпочла бы остаться в гордом одиночестве, – посетовала я.

   – Знал бы, какие хлопоты на меня свалятся... – вздохнул Йонто.

   – Не вернулся бы за мной? – печально предположила я, не сомневаясь в ответе, и очень удивилась, услышав:

   – Вернулся бы.

   – Зачем? – вырвалось у меня.

   – Без тебя было скучно, – пожал он плечами, поморщился, потревожив рану, и кивнул на дом: – Идем. Я принес еду.

   – С этого и надо было начинать, – оживилась смутившаяся я.

   Завтракали молча. Я обдумывала новую информацию, Йонто тоже о чем-то размышлял, время от времени бросая на меня странные взгляды. И снова появилось ощущение, что он чего-то ждал, но так и не дождался... Чего именно?

   – Почему сразу не сказал, чем занимаешься? – не выдержала я. – Не разбойник же, в конце концов...

   – А ты меня в этом подозревала? – отложил кусок хлеба Йонто.

   – Вот еще. Уж прости, но на работника ножа и топора ты не тянешь, – фыркнула я. – Ну так что?

   – Не хотел тебя пугать.

   – Меня пугает наличие нечисти. Те, кто ее уничтожает, меня успокаивают, – возразила я.

   – Есть поверье, что мы мало чем друг от друга отличаемся, – вновь вцепившись в хлеб и глядя на него, сказал Йонто. – Души нет ни у тех, кто приходит в ночи, ни у тех, кто за ними охотится. Кто захочет с таким связаться... Ай! Ты чего?

   А чего я? А ничего я! Было бы под рукой что-то тяжелее полотенца, не задумываясь швырнула бы!

   – И ты всерьез думал, что я поверю в эту чушь?! Да я о ней даже не знала! А если бы и знала...

   – Я не хотел рисковать, – хмуро сказал Йонто. И от стола немного отодвинулся. Наивный. Будто я при желании не дотянусь! – Если бы ты испугалась и убежала... Что тогда?

   – Выдохнул бы с облегчением и жил бы припеваючи, – усмехнулась я, успокаиваясь. – Зачем тебе дура, верящая в несусветный бред?

   – А может, и не бред вовсе? Ты мало знаешь о нашем мире. Вдруг это правда?

   Не поняла. Он хочет убедить меня в том, что ничем не лучше нечисти?

   – А даже если и так. Сколько я уже здесь? И почему-то все еще жива. Нечисть из тебя человечнее некоторых людей вышла.

   Йонто промолчал. Но смотрел так, что сердце перевернулось. Ну что за наказание... Даже ругаться расхотелось. Зато захотелось обнять этого настороженного, вечно взъерошенного парня, убедить в том, что мир вовсе не полон врагов и достоин хотя бы капли доверия и любви.

   – Тебе нужно отдохнуть, – поднявшись, сказала я и кивнула на свою комнату. – Иди-иди, я пока приберусь, а потом травами займусь.

   Да и с собственными странными желаниями разобраться не мешало бы. Мне о доме думать надо, а не о том, что кое в чьих глазах утонуть можно... Эдак и в самом деле утонешь, и никакие водолазы не достанут.

ГЛАВА 14

Нигу изрядно его потрепал, да и сил выпил немало. Поначалу Йонто еще держался, но после завтрака и разговора с Аной его хватило только на то, чтобы смыть грязь и кровь, доползти до постели и рухнуть на нее. Даже дышать было тяжело и больно, но он дышал. Медленно, считая вдохи и выдохи, зная, что скоро станет легче. В любой другой ситуации он упал бы там, где убил нечисть, не утруждая себя дорогой, но восстановление могло занять весь день, а дома ждала Ана... Она бы волновалась. Это было странно и непривычно, то, что о нем кто-то волнуется. И таким же странным и непривычным было стремление избавить ее от лишних переживаний.

   И в этом стремлении он явно переусердствовал. Слишком много тайн развел. И дело не в недоверии, как полагала Ана. Вовсе нет.

   Ане он доверял, но... Всегда было это «но».

   Рассказать о своем занятии оказалось непросто, хотя он почти наверняка знал, что слухи она всерьез не воспримет. Но... Местные байки и поверья – это одно, по большей части правды там нет ни капли. Однако есть и то, что гораздо серьезнее всех баек и страшилок.

   Ийталь. Для кого-то гордость, для кого-то проклятие.

   Он с трудом перевернулся на спину, закатал рукав и неприязненно посмотрел на покрывающие кожу символы, коснулся затейливых линий, перетекающих одна в другую.

   Ана назвала это татуировками.

   Если бы...

   Да, вместе с «но» было еще и «если».

   Если она испугается. Если захочет уйти.

   Идти ей некуда, но разве это ее остановит?

   Ийталь менялся, послушно тянулся за кончиками пальцев, складывался в верный узор. И тут же становился прежним, стоило лишь убрать руку.

   Если бы можно было все переписать...

   Нельзя.

   Ана. Она все равно вернется домой. А он думает не о том.

   О теплых ладонях, которые хочется держать в своих руках, согревая и согреваясь. О медно-русых волосах, которых так и тянет коснуться. О...

   Опять не о том.

   Она скоро уйдет, да. И что за воспоминания у нее останутся?

   Ее ищут. Но если он будет осторожен...

   Он будет.

   Приняв решение, Йонто наконец-то успокоился. Одновременно успокоилась и боль, позволив скользнуть в целительный сон. И в этом сне мерцали серебристые линии, извивались, словно живые, цеплялись друг за друга... обещали иную судьбу.

   «Ты знаешь, что делать», – неприятно шелестели они.

   Знаешь-знаешь-знаешь, – эхом откликалось в душе.

   А потом линии сплелись в огромную петлю и захлестнули его, оглушенного, сбитого с толку, опутали с ног до головы...

   И Йонто проснулся. С дрожащими руками и бешено бьющимся сердцем. Окинул диким взглядом уютный закуток, соображая, где находится, и выдохнул с облегчением.

   Привидится же такое...

   Несмотря на кошмар, выспался он неплохо. Плечо уже не болело, и силы восстановились на должном уровне. В комнатке было светло. А еще – тихо.

   Подозрительно тихо.

   Йонто вскочил на ноги, чуть не свернув ширму. Она качнулась, и показалось, что яркие, подсвеченные солнцем птицы вот-вот взовьются разноцветным облаком. Отмахнувшись от дивного видения, он быстро вышел, с тревогой убедился, что дом пуст, и резко распахнул входную дверь.

   На крыльце скрестив ноги сидела Ана. В правой руке она сжимала кинжал, коим прицеливалась в руку левую, лежавшую на коленях.

   – Ты чего удумала?! – внезапно охрипшим голосом спросил Йонто.

   Хотя и так ясно. Он бы и сам непременно проверил, возможен ли этот вариант, несмотря на все уверения в обратном.

   – Уйди, ребенок, я в печали, – пробормотала Ана, пытаясь острием поддеть змейку браслета.

   – Скорее уж в маразме, – не согласился Йонто, перехватывая ее запястье. – Без руки хочешь остаться?!

   – Никакого уважения к старшим, – пожаловалась неизвестно кому Ана, печальным взглядом провожая изъятый кинжал.

   – Слушай, старшая, – присел рядом Йонто, – а давай обойдемся без членовредительства? Я хотел тебя на ярмарку сводить. Боюсь, с отрезанной рукой повеселиться ты не сможешь. Пойдешь?

***

Я ничуть не сомневалась в словах Йонто. И в том, что амантит кинжалом не перепилить, – тоже. Но... Увидела оставленный на столе кинжал и не смогла отказаться от проверки. Ну чем черт не шутит?

   Кто же знал, что именно в этот момент Йонто проснется? Может, и к лучшему. Учитывая мое везение и практически нулевой опыт в обращении с холодным оружием... Да, шансов остаться без руки было больше, чем избавиться от браслета.

   Ругаться Йонто не стал. Наверное, понял, что только зря потратит время и нервы. Зато предложил сходить на ярмарку, и предложение это сразило меня наповал.

   На ярмарку я хотела. Очень даже! Шутка ли сказать, больше недели провела в чужом мире, а ничего и не видела, кроме лагеря торговцев, одной-единственной деревни да леса. Лес был неплох, конечно, но душа жаждала иных зрелищ.

   – А ты в порядке? – тем не менее не спешила соглашаться я. – Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?

   – Я в порядке, – отмахнулся Йонто. – В полном. Я же говорил, ничего страшного со мной не случится. Так что, идем?

   Ну если он действительно здоров... Я пристально вгляделась в него. Румянец на щеках, блеск в глазах. И движения плавные, не то что вчера. Кажется, волноваться и в самом деле не нужно.

   – Когда? – подскочила я с крыльца.

   – Сейчас. Переоденься, если хочешь...

   Я кивнула и поспешила в комнату.

   Конечно же переоденусь. И даже накрашусь. И... Я прижала ладони к горящему лицу и глупо улыбнулась. До сего мига и сама не понимала, как же здесь засиделась! Обычно я не рвалась на всякие развлекательные мероприятия. Сейчас же... Кажется, сейчас я ждала и жаждала чуда. И таковым чудом вполне могла стать иномирная ярмарка.

   Косметикой я пользоваться не любила, но умела. Насколько я могла судить, небогатого содержимого моей косметички будет более чем достаточно.

   Как там выглядели Мирина и та надоедливая девица?..

   Бледная кожа. Она у меня и без пудры почти белая.

   Темные брови. Пара движений карандашом – и готово.

   Подведенные глаза. Хм, подводки нет, зато есть тушь.

   Капля бледно-розового блеска на губы – и готово. А что, недурно получилось. По крайней мере, народ точно не испугаю.

   А еще я решила надеть подаренное Мириной платье. Вернее, платья... Тот самый ворох тряпок, который до сих пор всеми силами избегала. Но я уже знала порядок, в котором следует надевать эту красоту, и запутаться не боялась. И поначалу все действительно шло неплохо. Справившись с узкими брючками, нижним темно-голубым платьем с плотно облегающими рукавами и с дополнительной кружевной юбкой, я надела платье верхнее, с широкими рукавами и расширяющимся от линии талии подолом с неглубокими разрезами. Мягкая серебристо-белая ткань, расшитая голубоватыми жемчужинами, легла красивыми складками. Пригладив ее, я посмотрела в зеркало и улыбнулась застывшей там незнакомке.

   – Сегодня мы красотки, – тихо засмеялась я, и незнакомка подмигнула, соглашаясь.

   А потом начались трудности. Я никак не могла красиво обернуть вокруг себя темно-синий пояс. Широкий и длинный, он то и дело съезжал, перекручивался, морщился... Помучившись, я осознала, что у меня руки скорее отпадут, чем эта штука завяжется.

   А тут и время вышло.

   – Ты готова? – спросил Йонто через дверь. Наверняка устал ждать. Я и сама устала, если честно.

   – Да, – не слишком уверенно отозвалась я, растерянно сжимая пояс.

   Может, и вовсе не надевать? Не Йонто же о помощи просить. Помнится, в прошлый раз от подобной просьбы он восторга не испытал...

   Но он сумел удивить. Зайдя в комнату, окинул меня странным взглядом, подошел и, забрав пояс, сказал:

   – Приподними руки.

   Я растерялась настолько, что не задала ни единого вопроса. Развела руки в стороны и даже дыхание затаила.

   Йонто оборачивал пояс аккуратно и ни разу меня не коснулся. А я чувствовала себя фарфоровой куклой, которая может разбиться от любого неосторожного движения.

   Наконец он завязал концы пояса за моей спиной и отошел на шаг, оценивая работу. Хорошо получилось. И не скажешь, что впервые завязывал.

   Или не впервые?

   Из-за этих глупых мыслей я едва с крыльца не упала, запнувшись о порог. А может, все из-за новых туфель, прилагавшихся к платью. Серебристо-белые, расшитые синими узорами, они были красивыми, но непривычными.

   Йонто поддержал, не позволив позорно растянуться на травке, и сказал:

   – Подожди.

   Я застыла на верхней ступеньке. Он взял меня за правую руку, приподнял широкий рукав, а поверх узкого приладил к предплечью... ножны?

   Небольшие такие, легкие... Как и кинжал, который оказался в моей руке, стоило Йонто хлопнуть по ножнам. Рукоять кинжала отливала темной зеленью. В ладони он лежал удобно, был тонким и острым... И в ножны прятался так же быстро и легко, стоило лишь поднять руку.

   – Я не умею этим пользоваться, – призналась я, дважды повторив фокус с появлением и исчезновением кинжала.

   – Здесь важен эффект неожиданности, – покачал головой Йонто. – Бей не раздумывая и со всей силы.

   – Кого? – улыбнулась я. – Мы на ярмарку идем или в какой-то притон?

   – Лишним не будет, – поджал губы он, и спорить я не стала.

   Не будет так не будет, пусть его. Тем более что кинжал почти не ощущался, надежно скрывался под рукавом и совершенно не мешал.

   – Идем? – Йонто протянул ладонь, и я без раздумий вложила в нее свою.

   – Мы пойдем тропой? – уточнила подозрительно.

   – До города путь неблизкий. Ты против?

   Я припомнила прежние свои впечатления. Неприятно, конечно, но ради ярмарки и потерпеть можно.

   Терпеть не пришлось: то ли действительно привыкла, то ли предвкушение оказалось сильнее неприятных ощущений, но переход не доставил никаких проблем. Просто, сделав пару шагов, я вдруг очутилась не на лесной полянке, а в тупичке. С двух сторон, смыкаясь, возвышались серые каменные стены, а с третьей разросся пышный кустарник, усыпанный мелкими голубыми цветочками. Они пахли, сладко и сильно, и я, не сдержавшись, чихнула. За кустарником кто-то охнул, послышался удаляющийся перестук каблучков...

   – Ты кого-то напугала, – хмыкнул Йонто и, раздвинув ветки, пропустил меня на узкую улочку, которая через несколько минут вывела нас на площадь.

   Поначалу я ослепла и оглохла: столь ярко и броско были украшены многочисленные палатки, редкие деревья... и люди, сливающиеся в разноцветную толпу. Толпа смеялась, ругалась, плакала и пела; она звенела обрывками странных мелодий, лязгом столкнувшихся мечей, стуком полных местного пива кружек; она хлопала в ладоши, шуршала тканями, топала и вздыхала. Она была полна жизни, стремительной и смелой, от которой я успела отвыкнуть... И это пьянило сильнее вина. Чужое веселье оказалось заразным; я бегала от прилавка к прилавку, разглядывая диковинные вещицы, болела за поднимающегося на шест парня, едва не пустилась в пляс вместе с разудалой компанией... И неизвестно, куда бы это меня завело, будь я одна.

   – Смотри, да не засматривайся, – насмешливо посоветовал Йонто, когда я едва не присоединилась к желающим перетягивать толстенный – намного толще моей руки – канат.

   Сам он совершенно не поддавался всеобщему легкому безумию, словно боялся расслабиться даже на один-единственный миг.

   – Тебе здесь не нравится? – спросила я, когда мы выбрались из спонтанно возникшего хоровода. Я бы с ними и дальше пошла, но Йонто мой порыв не одобрил.

   – А тебе? – привычно уклонился от ответа он.

   Я неуверенно пожала плечами. С одной стороны, дома я такое времяпрепровождение не жаловала. С другой же... Здесь все было словно в сказке. Наши ярмарки казались бестолковыми и пугающими, но то, что я видела сейчас, ничуть на них не походило. Я и сама ничуть не походила на прежнюю себя, предпочитавшую спрятаться ото всех подальше и отгородиться от мира очередной книгой. Этот же мир мне хотелось изучить. И не только в теории. Я чувствовала себя смелой и сильной, беззаботной и беспричинно счастливой. Это была особая магия, магия места, где люди, отринув проблемы, радовались мимолетным минутам веселья, места, где царило буйство красок и музыки, где можно запросто взять за руку незнакомца и затащить его в безумный хоровод...

   Вот только Йонто моих чувств не разделял, а я отчаянно хотела поделиться с ним тем, что вижу и ощущаю. Жаль, не знала как.

   Я все еще подыскивала слова, чтобы объяснить ему, когда он остановился возле прилавка с безделушками. Бусы и браслеты, сережки и колечки, цепочки и кулоны... Я с любопытством скользила взглядом по красочному богатству, но куда любопытнее было, что здесь понадобилось Йонто. Не сережками же прельстился?

   – Хочешь чего-нибудь? – спросил он, и я растерялась.

   Мне нравилось смотреть. Но хотела ли я что-то себе? Вряд ли.

   Йонто вытащил из кармана несколько тускло-желтых монеток и, отдав плату худощавому продавцу, взял с прилавка две длинные, похожие на спицы шпильки с крупными жемчужными шариками, обрамленными серебряными ажурными лепестками. И ловко воткнул их в мои собранные в объемный пучок волосы.

   – А это зачем? – вспомнив кинжал, с опаской потрогала украшение я. – Ими тоже нужно в кого-нибудь тыкать?

   – Нет, – покачал головой Йонто, и показалось, что он едва сдержал улыбку. – Просто красиво.

   С ответом я не нашлась, да его от меня и не ждали.

   Вот только на сердце стало тепло. А еще почему-то захотелось плакать.

   Какая же я глупая.

   Глупая, но счастливая. Хотя бы здесь и сейчас.

***

Когда-то давно на такой же ярмарке Йонто впервые увидел статуэтки из цветного стекла. Воздушные, изящные, они притягивали взгляд и завораживали, их нестерпимо хотелось коснуться – и одновременно казалось, что они разобьются, стоит лишь дотронуться до них.

   Сегодня Ана походила на такую статуэтку. И дело было не столько в платье, которое ей необычайно шло, сколько в сиянии, от нее исходящем. Она светилась изнутри, совсем как то прозрачное, тончайшее стекло в лучах солнца.

   Красивая. Нежная.

   Хрупкая.

   Решение привести сюда Ану показалось не таким уж хорошим почти сразу. Было чересчур шумно, людно и суетливо. Никогда раньше он не замечал этого. Никогда раньше он ни за кого не отвечал...

   Йонто крепко сжимал узкую ладонь и боялся, что она вот-вот выскользнет, и толпа бесследно поглотит Ану. Люди слишком громко кричали, слишком сильно толкались... все было слишком. И он хотел увести ее отсюда, но вовремя заметил: ей нравится. В царящем здесь хаосе, представляющемся ему одной сплошной опасностью, она видела что-то свое, то, чего он так и не смог разглядеть. А может быть, почувствовать.

   Он привел ее сюда, чтобы она повеселилась, посмотрела на что-то еще, кроме деревьев, мелких зверьков и нечисти. А потому стоит держать свои страхи и опасения при себе. В конце концов, не допустить, чтобы они воплотились в реальность, его забота.

   А Ана... Ана выглядела счастливой. И постепенно заражала этим счастьем и его.

   И он тоже любовался танцем угольно-черных теней на огромном белом полотне, боем стремительных и легких, словно вода и воздух, мечников, распускающимися прямо на земле огненными цветами. Подбадривал, пусть и молча, упорно карабкающегося по скользкому столбу мальчишку и бросал монетки бродячим музыкантам, чьи песни задевали в душе нечто невидимое, болезненное. Но при том ни на миг не забывал держать ухо востро, чтобы, к примеру, убрать зазевавшуюся Ану с пути высокого, богато одетого толстяка, перед которым, казалось, даже стены предпочитали расступаться.

   – Хорошего человека должно быть много, – завороженно протянула Ана ему вослед.

   – Тебе до хорошего человека есть и есть, – не удержался Йонто.

   – Ну знаешь ли! – возмутилась она. – На себя посмотри!

   – А кто сказал, что я хочу быть хорошим? – парировал он.

   Ему нравилось поддразнивать ее. Нравилось, как вспыхивали румянцем обычно бледные щеки, как блестели глаза, как дрожали в едва сдерживаемой улыбке губы – потому что ей тоже была по вкусу эта игра.

   – Я, – сложила руки на груди Ана. – Я тебя насквозь вижу! – И добавила задумчиво совсем уж непонятное: – Прямо как рентген.

   Она жадно впитывала саму атмосферу всеобщего праздника. А вот покупки ее не интересовали, и даже платье они так и не выбрали.

   – А как тебе это? – ткнул пальцем в очередной наряд Йонто.

   – Как-то фу, – не оценила Ана, и он с неожиданным весельем признал: действительно, фу.

   Точнее и не скажешь.

***

С нарядами дело обстояло не то чтобы грустно, нет, очень даже радостно. Излишне. Слишком пышные и тяжелые, о яркости и говорить не стоит – от одного только взгляда рябило в глазах. Зато Йонто наконец-то оттаял и даже начал улыбаться.

   Впрочем, идиллия продлилась недолго. На любом празднике найдется тот, кто обязательно испортит все веселье. А то и драку затеет... Эту ярмарку, несмотря на сказочность, сия участь тоже не миновала. Впереди, за прилавками с ароматной выпечкой, кипела эпичная битва. Мы разумно решили ее обойти, но она все равно до нас дотянулась. Пусть и самым краешком.

   Я не успела понять, в чем дело, как Йонто шагнул вперед, закрывая меня собой... А в следующий миг в его плечо врезалось крупное яблоко.

   Подозреваю, синяк будет таким же... крупным.

   Подхватив съедобный снаряд, Йонто подбросил его на ладони и вернул по обратному адресу. Среди увлеченных мордобоем раздался смачный шмяк и неприличный вопль, но более конкретных претензий мы дожидаться не стали – припустили с места боевых действий со всех ног. Моих, естественно, потому как Йонто мог бежать гораздо быстрее.

   Едва оказавшись в безопасности, я остановилась, развернулась и успела заметить гримасу боли на его лице и то, как быстро скользнула ладонь по пострадавшему плечу. Как назло, левому.

   Божечки... Дайте мне сил и отсыпьте правильных слов!

   – Йонто... – ласково позвала я. – Скажи, пожалуйста, ты не думаешь, что проще было бы убрать меня из-под удара, а не подставляться самому?!

   – Но так намного быстрее, – пожал он плечами и вновь болезненно поморщился. Столь мимолетно, что, не приглядывайся я, и не заметила бы.

   – И тупее! – не выдержала я. – Ты мог пострадать!

   – Зато ты не пострадала, – отмахнулся Йонто.

   Тяжелейший случай. И я представления не имела, что с этим делать!

   – Ну хорошо... Предположим, мы попали в более серьезную ситуацию и ты пожертвовал собой, схлопотал в грудь кинжал и лежишь такой красивый и не вполне живой... Кто помешает оставшимся злыдням меня добить?

   Кажется, правильный вопрос найден – вон как задумался.

   Не совсем та мысль, к которой я хотела его подвести, но... Хотя бы так для начала. А дальше, может, получится донести до него ценность его собственной жизни безотносительно моей или чьей бы то ни было.

   Мягкие сумерки уже окутывали мир, и на площади зажигались разноцветные фонарики. Большие и маленькие, они парили в воздухе и стояли на земле, висели на деревьях, словно диковинные плоды, и покачивались над шатрами и прилавками. Пузатый, похожий на светлячка фонарик завис прямо над нами, и теплый золотистый свет вплелся в волосы Йонто, замерцал в его глазах яркими искорками. Я затаила дыхание. Слишком уж красивым был этот миг. Таким красивым, что даже сердце сжалось... и забилось чаще, вынуждая шагнуть ближе, протянуть свою ладонь навстречу другой ладони, сильной и надежной.

   Но хрупкое волшебство момента разрушили самым бесцеремонным образом. Сначала позади Йонто воздвиглась настоящая гора, а затем на его плечо – и опять левое, ну что за невезение! – опустилась огромная лапища, кою и рукой-то язык не повернется назвать.

   – Мамочки! – охнула я, невольно отшатнувшись, а Йонто молча и без видимых усилий вывернулся и встал лицом к бородатому рыжему великану, закрыв меня собой.

   – Сколько раз предупреждал – не подкрадывайся, – укоризненно сказал он.

   Бородатый басовито рассмеялся, и у меня отлегло от сердца. Слава Великому предку, ну и Небесам заодно, не враг. Таких, как этот человек, лучше держать в друзьях.

   – Не ожидал увидеть тебя здесь, – прогрохотал великан, добродушно улыбаясь. – Но раз уж увидел... Идем-ка, покажу, что из твоей шкуры к следующей ярмарке сделаю!

   Я поперхнулась воздухом. Что, простите? Из его шкуры?!

   – Из моей шкуры можно сделать только никому не нужное чучело, – фыркнул Йонто, оглянувшись и ободряюще подмигнув. Словно – в который уже раз – мысли подслушал.

   – Ты прав, дружище, – оценил шутку бородач. – Нигу в этом плане куда полезнее.

   Уф... Вот о какой шкуре речь! Нельзя же так людей пугать...

   Великан, приглашающе махнув рукой, скрылся за пологом ярко-зеленого шатра, рядом с которым мы и стояли.

   – Испугалась? – обернулся ко мне Йонто. – Прости.

   – А тебе... обязательно к нему идти? Он странный! – поделилась сомнениями я.

   Шутки шутками, конечно, но кто местные нравы знает... Уж точно не я!

   – Ничего со мной не случится, – улыбнулся Йонто. – Моя шкура Ахта не интересует, его больше привлекают редкие экземпляры. Он ими торгует. Хочешь взглянуть?

   Наверное, стоило бы, но... Я вспомнила укрытого тьмой нигу и наотрез отказалась от новой встречи, пусть даже и всего-навсего с безобидной шкурой.

   – Нет, спасибо. Но ты иди. Я здесь подожду.

   Йонто нахмурился, явно сомневаясь, можно ли хотя бы на пару минут предоставить меня самой себе. Было бы даже обидно, не будь у этих сомнений весомых оснований...

   Наконец что-то решив, он взял меня за руку, подвел вплотную к шатру и строго наказал:

   – Я быстро. Ни на шаг не отходи.

   – Так точно, мой генерал, – хмыкнула я и, вытянувшись в струнку, приложила ладонь к виску.

   Йонто, привычный к моим «иномирным штучкам», лишь головой покачал и нырнул в шатер, откуда пахнуло чем-то сладким, тяжелым