Цена восхождения. Юлия Гельтищева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1. ЦЕПКИЕ ОБЪЯТЬЯ ГОР
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ЧАСТЬ 2. БРЕМЯ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ЭПИЛОГ
• ГЛАВА БОНУС

АННОТАЦИЯ

Никогда не относилась к премиям серьёзно: сегодня пообещали вручить, завтра передумали.

   Мой муж считал иначе и взял деньги на исследования гор в счёт премии покорителя Звёздного пика. Теперь он погиб, а мне достались незавершённая экспедиция и огромный долг, покрыть который может только та самая премия. Что ж, придётся рискнуть и доказать снобам из кабинетов, что женщине под силу взойти на вершину.

   Для получения премии недостаточно взойти и вернуться? Есть нюансы? Ничего, разберусь и с ними. Ведь я потеряла почти всё и готова идти до конца!

   `В книгу добавлен бонусный рассказ о приключениях юной Изамелии.

ЧАСТЬ 1. ЦЕПКИЕ ОБЪЯТЬЯ ГОР

ГЛАВА 1

   Я опустилась на колени не в силах больше стоять. Руки коснулись свежей насыпи. Острые камешки врезались в колени. Горло перехватило. Я с шумом втянула воздух, но его всё равно не хватило. По щекам на платье побежали дорожки слёз.

   Позади за оградой кладбища надрывались плакальщицы. Хотелось закричать на них, прогнать. Я сдерживалась. Чужая земля – чужие правила. Здесь оплакивают всем селением. Чем шумнее проводы, тем больше уважения к покойнику. Не каждому иноземцу останийцы выказывают такое уважение.

   Их город мёртвых находится выше поселения, чтобы предки могли наблюдать за жизнью. Иноземцы, даже самые уважаемые, всё равно остаются чужаками. Их хоронят на склоне ниже Уэлкалака*. Роют землю на три локтя, выкладывают камнем. Аккуратно опускают тело, завёрнутое в ткань. Рядом кладут ценные вещи. Забрасывают землёй, ставят именную плиту. Сверху могилу укрепляют камнями, единственной защитой от дикого зверья.

   (*Верхний город (остан.))

   Муж здесь не единственный. Рядом плиты других бесстрашных исследователей. Некоторых мы знали, пересекались на приёмах и в путешествиях. Пусть Оритар вдали от дома, зато в хорошей компании.

   Я провела рукой по надписи, чувствуя пальцами линии имени и дат. Ему бы жить, да жить.

   Последние мгновения жизни мужа клеймом выжглись в памяти. Побег от лавины. Осознание: один не успел. Безуспешные поиски вдоль лавинного языка. Торчащий из озера ледоруб. Ботинок, выглядывающий между снежных холмов. Хрупкая надежда, пока откапывали. Её крушение. Обратный путь, слившийся в один день. Встреча со старейшинами. Похороны. Похороны любимого мужа.

   Я прижалась лбом к камням. Как я буду без тебя? Мой друг, мой соратник, мой партнёр. Почему лучшие гибнут из-за нелепости? Годами там не было лавин. Снег выглядел каменным. Как назло, именно в тот момент Звёздный встряхнулся. Без знаков, без предупреждения. Будто пёс, исполнивший команду.

   – Я поднимусь туда, вернусь и поднимусь, – пообещала я камням и телу под ними.

   Плакальщицы за спиной закончили выть и затянули не менее тоскливую песню. Горничная, молодая девушка, помогла встать. Опираясь на неё, я пошла в селение, где мы сняли домик. За мной шла команда и мужчины Уэлкалака. Плакальщицы, к моему облегчению, остались у ворот кладбища.

   Снятый домик располагался в нижней части поселения, и все провожающие считали долгом выразить соболезнования. Говорили пару слов об Оритаре и кланялись. Я утирала слёзы и кивала им, держась из последних сил.

   К концу людского потока чувствовала себя пустой и обессиленной. Горничная вновь подхватила под руку и отвела в дом. Я сразу ушла на «женскую половину» и опустилась на лежанку. Зарылась лицом в куртку мужа, и завыла в полный голос.

   Воспоминания, жалость к себе и к мужу, рухнувшие надежды вихрем проносились в голове. Столько земель мы прошли, столько раз попадали в передряги. Каждый раз возвращались. Мы бывали в местах страшнее гор и всё равно побеждали. Здесь не смогли…

   Я вытирала слёзы, кусала мех. Боль, копившаяся весь спуск, вырвалась на свободу. Меня трясло. Рыдания то затихали, то накатывали с новой силой.

   В одно из затиший горничная осторожно тронула меня за плечо. Я повернулась к ней. Дарина смутилась и пролепетала:

   – Простите, госпожа. Вам письмо. Тут метка срочно.

   Девушка протянула сложенный лист с большой печатью золотого цвета. Действительно, срочно. Обычно используют красный сургуч.

   Я стянула с головы белую вуаль, одолженную хозяйкой. Мы не брали в горы траурные наряды. Разве кто-то возьмёт в здравом уме?

   Села и почувствовала лёгкое головокружение. Дарина вложила в мою руку письмо и тактично закрыла занавеску.

   Я вытерла слёзы курткой. Эмблема Географического Общества перестала двоиться. Что заставило их так быстро отреагировать? Хотят заметку для газетного некролога?

   В горле пересохло. Я взяла со столика кружку с водой. Отпила. Вздрогнула, то ли похолодало, то ли замёрзла. Накинула на плечи куртку Оритара и сломала печать Географического Общества. Поднесла лист к свече, оставленной горничной. Взгляд зацепился за главные строчки, и я зарычала. У них там совсем совести нет?

   Со сжатым в руке письмом вышла к остальным. После полумрака закутка, свет магических чаш над столом показался ярким. Я заморгала. Привыкнув, заметила три пары глаз. Команда наблюдала за мной. Дарина сидела в пол-оборота на левой скамье, её рука лежала на альбоме и карандаше. Илегор, картограф, вертел в руках очки, их стёкла поблёскивали. Реглир, пожилой камердинер мужа, скрылся в тени за чашами, в глазах мужчины отражался их свет. Я разглядела в руках слуги платок.

   Сердце сжалось. С этими людьми мы многое пережили и давно стали семьёй.

   – Кхм, – с намёком кашлянул Илегор.

   Они хотели знать содержание письма. Наверняка его принял картограф. Дарина побаивалась магической почты, а Реглир уступал тем, кто выше рангом.

   Я огляделась. В комнате только свои. Посмотрела в окна и открыла во всю ширь дверь. Убедилась, что подслушивать некому.

   На улице шёл дождь. Пахло мокрой землёй и влагой. Все попрятались в дома и укрытия.

   Сданный нам гостевой домик стоял в глубине сада, недалеко от обрыва – естественной границы участка. От улицы его скрывали деревья и хозяйский дом.

   Как большинство домов, он состоял из одной длинной комнаты с толстыми стенами. Внешне выглядел вполне традиционно: кирпичные стены, маленькие окошки, высокая покатая крыша. Внутри ни очага, ни дымохода. Еду в наше отсутствие приносила хозяйка, либо за ней ходила Дарина. Центр комнаты занимал длинный стол, нетипичный для Остании, подле него стояли две скамьи. На стены прибили полки, а внизу поставили сундуки. В обоих концах комнаты разместили лежанки. Мы отгородили их занавесками и повесили на центральную балку две лозарийские чаши с огнём, чтобы разогнать сумрак. Их магического заряда должно было хватить ещё лет на пять.

   Я оперлась на стол и бросила письмо. Скомканная бумага упала точно между блюдами.

   – Нам придётся задержаться.

   – Нам? – уточнил Илегор.

   – Мне так точно. Дела намного хуже, чем я думала. Знала, что договор на невыгодных условиях, но это… Они требуют вернуть весь долг, раз восхождения не было. То есть имущество с молотка, а меня в долговую тюрьму. Как ближайшую наследницу кредитора.

   Я взяла кувшин и налила кваса. Хотелось согревающего чаю, но никто не позаботился о кипятке.

   – В смысле? Это был займ, а не исследование ЛГО? – удивился картограф. Он перестал вертеть очки и надел их. – Горы же золотая жила, тут столько исследований, столько научных работ можно написать.

   Я расхохоталась. Смех вышел нервным и прерывистым.

   – Это не жила, а глубокая яма с трупами на дне. В пустыне и то безопаснее.

   Возможно, я преувеличивала. В пустыне иные опасности, вроде змей и скорпионов, коротающих дневные часы в песке. Или вольных людей, считающих, что остальные работают исключительно на их благо. Зато подробные карты тех мест составили более пяти лет назад, и монографии занимают целую полку в читальнях Лозарийского Географического Общества. В горах до сих пор много белых пятен, мест, неизвестных даже горным народам. Караваны столетиями ходят по одному маршруту в северной части гор. Исследователи выше ледников не забираются.

   Пять лет назад западные подходы к Звёздному пику тоже считались неизведанными. Мы с Оритаром изучили их, выяснили как взойти. Не учли одного, горы непредсказуемы. Лавина может сойти там, где её десятилетиями не было.

   – Тебе виднее. То есть вам в любом случае пришлось бы возвращать? – уточнил приятель.

   – Он собирался расплатиться премией Скалистого.

   Харизматичный и убедительный Оритар находил деньги для экспедиций: кого-то уговаривал, с кем-то заключал пари. Три раза мы закладывали квартиру со всем имуществом и выкупали. Муж настолько поверил в свою удачу, что поставил на кон призрачную премию, да ещё без моего ведома.

   Звёздный пик был его мечтой с первого курса, когда под руководством профессора студенты неделю изучали природу Тонкого Гребня в окрестностях Астэкалака*. Он хотел стать горным первопроходцем и заразил этой мечтой меня. Мы знали о премии, но не принимали всерьёз, за сто лет её могли упразднить. Точнее, я не принимала. Муж, оказывается, собирался ею возвращать долг.

   (*Средний город (остан.))

   – Большую сумму требуют? – Илегор расправил лист и присвистнул. – Откуда столько?

   – Мы пять лет исследовали эти края, и нынешняя экспедиция.

   – Они могут простить? – робко спросила Дарина. – Сколько исследователей терпят неудачу.

   – Хотели бы – простили, – я отставила кружку. – Это не спонсированное исследование, как я думала, это очередная безумная идея Оритара. Никаких отсрочек. Тем более я им как кость в горле.

   – Ты? – изумился картограф. – Разве не Оритар?

   Я побарабанила пальцами по столу, соображая как лучше объяснить.

   – Обычно вдовам дают год или два на приведение в порядок дел. Для меня сделали исключение. Ведь остальные милые тяэлы* не пытаются пролезть в совет ЛГО и не предлагают упростить приём женщин.

   (*Тяэла – вежливое обращение к замужней женщине. К девушке обращаются – тяэли, парню – тяэль, женатому мужчине или старше 40 лет – тяэл.)

   – Опротестовать через суд и к будущему году собрать часть суммы? – предложил Илегор.

   – Я могу отдать сбережения, – подал голос Реглир.

   Я слегка улыбнулась. Милый старый друг, он всегда готов придти на помощь. Жаль это не поможет.

   – Если продать квартиру и содержимое, едва наберётся треть суммы. Остальное мне за пару лет не заработать. Будут тяжбы, долговая тюрьма. Или прятки в сарайчике на заднем дворе тяэлы Заряновой, – я усмехнулась.

   – Ну что вы! – возразила Дарина. – Матушка вас боготворит, если нужно, разрешит поселиться в доме. После всего, что вы для нас сделали…

   – А патент? – неожиданно спросил Илегор. – На кошки.

   – Его нет. Мы собирались подать документы сразу по возвращении, чтобы люди понимали для чего они. Нет, я обо всём подумала. Остаётся только один путь.

   Во взглядах команды появилась надежда, но придётся их разочаровать. Я уже сообщила о нём, но всех увлекла идея вернуть долг, и про этот вариант забыли.

   В моём положении всего один путь, где могу выиграть я, остальные ведут на дно. И для прохождения нужны верные люди, те, кто сам примет решение идти со мной дальше.

   – Я повторю восхождение на Звёздный.

   Они отреагировали мгновенно. Дарина широко распахнула глаза и приоткрыла рот. Илегор уронил письмо и закашлялся. Реглир издал короткий смешок.

   – Мелла, ты серьёзно? В таком состоянии? – осторожно уточнил картограф.

   Он прав. Личная трагедия сделала нас уязвимыми и невнимательными, а горы этого не терпят. Здесь любая мелочь может обернуться катастрофой.

   – Это единственный вариант, где я могу выиграть, – в горле пересохло, и я потянулась за квасом. – Хоть что-то, но выиграть. Я уже лишилась мужа. И могу лишиться всего остального, так почему не использовать шанс? Их условие – подняться на вершину и расплатиться премией Скалистого. Значит, приму и сделаю.

   – Это безумие, – сообщил Илегор.

   – Возможно, и это хорошо. Безумцам везёт. Мне нужна ваша поддержка. Я не могу заставить идти со мной. Понимаю, трудно вернутся в то место. Только спрашиваю: вы со мной или возвращаетесь в Лозарию?

   Над крышей громыхнуло, заставив вздрогнуть.

   – Госпожа, мы ваши верные слуги, – ответил Реглир, когда гром затих. – Куда вы, туда и мы.

   Дарина стиснула зубы и кивнула. Бедная девочка боится. Если предложить ей передумать, начнёт слёзно умолять оставить. Преданность слуг – странная вещь. Я повернулась к Илегору. У него дома жена и дети, станет ли старый друг рисковать.

   – Я готов вернуться к работе, – сообщил картограф. – Если ты уверена в своих силах. И без неоправданного риска. Хватит…

   Он резко замолчал, но все поняли о чём речь.

   – Я не стану рисковать без необходимости, – заверила приятеля. – Но мы пойдём другим путём. ЛГО не сможет отказать, если в счёт той же премии я предложу разработать ещё один маршрут.

   Озарение пришло внезапно. Мысли перестали метаться по голове и выстроились в логичную структуру. Изучить новые земли, почти вплотную подойти к хребту возле подъёма на Звёздный, собрать новые образцы и вернуться победителями. Как того хотел Оритар.

   – Тогда потребуется натуралист, – заметил Илегор и добавил тише, – и завещание.

   – Спасибо, – я вытянула над столом руку, остальные пожали её.

   – Господин хотел бы, чтобы мы покорили Звёздный. – От волнения голос Реглира стал хриплым. В уголках его глаз заблестели слёзы.

   Я кивнула. Милый Оритар, мы завершим начатое и успокоим твою душу.

   Реглир разлил по кружкам квас. Я взяла с блюда тонкую лепёшку, местную замену блинам. Хозяйка долго расспрашивала Дарину о нашей похоронной традиции. Спасибо останийцам, они не настаивали на полной церемонии с застольем на весь Уэлкалак. Ограничились плакальщицами и провожающими. Тихие поминки с близкими людьми сейчас нужнее всего.

   – Сразу после еды напишу ответ, – сообщила я после затянувшегося молчания. – У меня есть несколько знакомых натуралистов, и, кажется, кто-то дома. Глир, Дара, задание на вечер – разберите вещи господина. Отложите, что может понадобиться новому натуралисту, что можно продать местным. Можете взять себе что-то на память. Остальное сожжём. И нарвите ткань на портянки, чую, они пригодятся.

   Слуги кивнули.

   – А для вас? – уточнила Дарина.

   Я покачала головой. Моя память осталась дома.

ГЛАВА 2

   Ответ из Лозарийского географического общества пришёл быстро. Неудивительно. Они подтолкнули, я шагнула. В голову закралась шальная мысль, что несчастный случай тоже подстроен. Пришлось отогнать, не звери же там работают. Получили известие и воспользовались ситуацией, а мне осталось подчиниться решению. Ничего, выберусь. Не из такого выбиралась.

   Предложенных мной натуралистов ЛГО забраковал и пообещал выбрать подходящего, если я подпишу дополнение к договору. Их можно понять. Первая попытка неудачная, и рисковать учёными общество не спешит. Только здесь горы, не равнина. От слаженности команды и знаний зависит исход дела. Даже если нам удастся поладить с новичком, в чём я не сомневалась, то неизвестно осилит ли он маршрут.

   Договор прочла всего раз. Убедилась, что в нём нет пункта «продать в рабство», а всего лишь залог квартиры, и подписала. По сравнению с общим долгом в две тысячи золотых, квартира такая мелочь. Особенно, когда нет вариантов кроме восхождения на Звёздный.

   На следующий день я проснулась с ощущением пустоты и предвкушением нового. Будто завершила одну историю и начала следующую. Именно с этого ощущения начинались мои путешествия тринадцать-двадцать лет назад, пока не стали обыденными. Начало путешествия, а не оно само. Разве могут чужие страны быть обыденными?

   Например, в Остании нет царя или князей. Поселениями управляют семь мудрецов, олицетворение Стихий, всемером создавших наш мир. Жители выбирают их из пожилых мужчин. Старейшины ведут переговоры с иноземцами и главами других поселений, разбирают проблемы жителей.

   Мне трудно понять, как они решают вопрос с границами Остании и избегают междоусобиц, но как-то удаётся. Зокхар, наш проводник, говорил, что всё дело в традициях и кровных узах. Они объединяют разрозненные поселения в государство Останию, а Великий Правитель Гор ещё не родился.

   Другое явное отличие горных жителей – их магия. Она близка к природе и практически не используется в быту. Их маги в основном лечат и создают обереги. Что не мешает им чувствовать и различать порталы.

   В начале исследований нам удалось договориться об использовании магической почты, но на человеческие порталы разрешение не распространялось. Для его открытия требовалось одобрение Совета.

   Выждав приличное время, мы с Илегором отправились в Дом Старейшин.

   По правилам Остании в переговорах участвуют только мужчины. Женщину всерьёз не воспримут, даже если она занимает положение или иноземка, но присутствовать разрешают. Чем я воспользовалась. У Илегора не такой богатый опыт, и в случае затруднения я подскажу как действовать. Неизвестно куда заведут переговоры.

   Возле массивных дверей нас попросили подождать. Старейшины должны собраться и занять свои места. Они не всегда находятся в Доме и чаще заняты личными делами.

   В этот раз повезло. Не прошло десяти минут, как нас пустили в просторный зал с высоким потолком.

   Старейшины сидели в креслах, стоящих на две ступени выше пола. Все в чёрных расшитых золотом черкесках. Половину лица скрывали длинные белоснежные бороды. Издали казалось, что её верх плавно перетекает в высокие кудрявые папахи. Головной убор из овчины напоминал конус с обрезанной верхушкой. У Ноджина, главы поселения, его длина почти с локоть, у остальных – на треть короче.

   Илегор остановился в пяти шагах от лестницы и принялся расхваливать погоду. Сразу переходить к делу у останийцев неприлично.

   Пока картограф медленно подбирался к причине визита, я изучала резьбу на белых колоннах. Белый камень – самый дорогой что здесь, что на равнине, поэтому из него построили главное здание в поселении и старались поддерживать достойный вид. С резьбы я перевела взгляд на мозаику под ногами. По задумке художника узор на полу изображал флаг Остании: большой серебристый цветок на зелёном фоне. От времени и солнечных лучей цвета потускнели, фрагменты раскрошились, и серебро кое-где стало грязно-жёлтым, как дороги. Пол – не стены, за ним можно следить не так тщательно.

   – Надеюсь, сей скромный дар скрасит причинённые неудобства. – Илегор слегка повернулся ко мне.

   Я перестала разглядывать лепесток и сделала два шага вперёд. Приятель откинул ткань, показывая «скромный дар».

   Портал – серьёзная магия, и мы преподнесли чашу с огнём. Не каменную, что можно встретить во всех приличных домах Лозарии и Серкиса, а походный вариант. Они не так давно появились в продаже. Кто-то догадался заказать у кузнеца чан из прочного металла с решёткой и крышкой, а у элементалиста – заклинание для неё. Изделие получилось удобное: котелок ставился на решётку, под ней разгоралось ровное пламя, контролируемое голосом. Стоила новинка соответственно. Если бы не щедрые кредиторы, мы тоже вряд ли заказали сразу три: две – готовить в пути и одну – про запас. В высокогорье тяжело с дровами, а нам требовалось максимально облегчить поклажу.

   Думали вручить третью Зокхару как прощальный дар, но ситуация изменилась.

   – Тот самый чаша, дающий огонь? – заинтересовался Ноджин. Его голос был громким и с сильным акцентом.

   Интерес понятен. В Остании такие не делают, а лозарийцы не спешат делиться секретом.

   Я подошла к ступеням и замерла с протянутым подношением. Глава подал знак подняться на первую ступень. Выше нельзя. Ноджин принял дар и поставил себе на колени.

   – Как он работает? Стой, я прикажу слуге записать.

   По его сигналу подошёл писарь и под мою диктовку записал точную инструкцию. Проверять её точность не стали. У останийцев не принято рассматривать подарок в присутствии дарителя. Чашу унесли за дверь слева от кресел, а нас попросили выйти.

   – Думаешь, согласятся, – тихо спросил Илегор, когда мы сели на лавочку под пышной яблоней.

   – Уже, – так же тихо ответила я. – Это для отвода глаз.

   Через полчаса, когда солнце добралось до лавочки, нас позвали.

   Идя от двери к старейшинам, я услышала шорох и шаги за стеной. Легонько улыбнулась. Так и думала: доверяй, но проверяй. Они решили подстраховаться. Вдруг мы вместо натуралиста перенесём сюда армию.

   Илегор остановился у первой ступени, я на два шага позади.

   – Мы дозволяем, – сообщил Ноджин и махнул рукой на центр зала.

   Картограф поблагодарил старейшин. Мы отошли к мозаичной сердцевине. Илегор положил в её центр маячок и шагнул назад. Синий шарик загорелся зелёным светом. С той стороны поймали сигнал.

   Воздух над маячком пошёл рябью, принявшей форму арки. В ней замелькали земли. Горы, предгорье, леса, поля, море, леса, поля, города, и наконец, главный зал Географического Общества в Рагосте.

   Там сейчас позднее утро, время, когда служащие бегают по коридорам, а путешественники ждут решения и пьют кипрей* с ватрушками. Впервые мне захотелось к ним, в безопасность и уют. Сидеть вместе с Оритаром на диванчике. Размешивать мёд в горячем напитке, следить за спором мужа и случайного собеседника. Оритар всегда находил о чём поспорить, мне нравилось наблюдать за ним в такие моменты. Теперь это в прошлом. В настоящем я стою в белом зале и жду кто выйдет из портала.

   (*Другое название иван-чая)

   Я мельком глянула на пьедестал. Старейшины вытянули шеи, пытаясь рассмотреть портал, но с места не сдвинулись. Традиции запрещали.

   С той стороны появился человек. Рябь не давала его рассмотреть. Он махнул рукой, прощаясь, и шагнул в портал. Сделал ещё шаг. Рябь исчезла, портал закрылся.

   Я не ошиблась. Они прислали кого не жалко. Молодой парнишка в походной одежде не по размеру. Тощий. Ростом как Илегор, то есть немного выше меня. Выглядит, будто вчера получил университетскую грамоту, ровесник Дарины или чуть старше. На лице улыбка до ушей, грязно-серые глаза широко распахнуты. В руках коробка с даром, за спиной большой и криво уложенный рюкзак, от взгляда на который моя спина сразу заныла.

   Пауза затянулась, и я легонько пихнула в бок Илегора. Тот отмер и протянул новичку руку:

   – Илегор Рогарович Вязов.

   – Ветлар Батекович Родов, – прозвучало в ответ.

   Я внутренне взвыла. Сирота-подкидыш. Сгинет здесь, и никто о нём не заплачет. ЛГО в своём репертуаре.

   – Наша Изамелия Ладимировна Белоцветова, – Илегор представил меня.

   – Очень-очень рад, – от волнения парень поцеловал не воздух, а мою руку. – Я читал все ваши статьи и мечтал однажды…

   – Тише, мы в гостях, – остановила я его и показала взглядом на старейшин за спиной.

   – Точно, – смутился Ветлар. – А?

   Илегор поманил его за собой к ступеням. Представил старейшинам, те называть имена в ответ не стали. Главное, они познакомились с гостем, и тот вручил подарок. Из уважения и доверия коробку сразу унесли. Ноджин поблагодарил и отпустил нас.

   – Отца гор благословении молю хранителей наших. Новый глава вести твой народ к общей удаче, – сказал он на прощание.

   Мы поклонились старейшинам и покинули зал. Воины спрятались, когда портал закрылся, и на улице мы никого не встретили.

   – Что было в коробке? – осторожно поинтересовалась я, когда Дом Старейшин остался далеко позади.

   – Набор с большими отвёртками, – ответил Ветлар. – Не помню названия.

   Я удивилась. Отвёртки? Здесь? Как-то не вязались эти инструменты с горными народами.

   – Вы имеете в виду долота? – уточнил более догадливый Илегор.

   – Да, точно они, – обрадовался паренёк. – А мы можем присесть? А то мне дурно что-то.

   Мы устроились на лавочке возле покосившегося забора. Ветлар снял рюкзак и бросил себе под ноги. Откинулся назад и сделал глубокий вдох.

   – Я подозревал, что порталы не слишком приятны, но не думал, что настолько, – пробормотал он.

   – Вы за секунду поднялись за полторы тысячи саженей* выше, чем были, – заметила я. – Дело не в портале, а высоте. Тело не понимает произошедшего.

   (*3200 м)

   – И когда это пройдёт?

   Я ответила не сразу. Пыталась понять отличия скачка от неспешного подъёма. Вышло пессимистично, и я ограничилась личным опытом:

   – Если тело сильное, два-три дня, думаю.

   – Это можно потерпеть, – удовлетворился парень.

   Мы замолчали.

   Я наблюдала за плывущими облаками. Они казались взбитыми сливками, уплывающими с тортов-вершин. Из поселения мы видели ближайшие вершины, слишком низкие, чтобы покрываться снегом, и сильно напоминающие хорошо пропечённое тесто. Заснеженные пики отсюда казались бледно-голубыми контурами на горизонте.

   – Почему Илегор Рогарович представился первым? – прервал молчание Ветлар.

   – Здешний этикет. Я обо всём расскажу, но в доме, – упредила я следующие вопросы.

   У него их наверняка много, но лучше задавать их в стороне от любопытных ушей.

   Ветлар кивнул. Он пришёл в себя, и мы пошли дальше.

   У входа во двор нас встретил младший сын хозяев. Мать прислала его узнать, не хотим ли обед. Мы с Илегором не успели проголодаться после обильного завтрака. Ветлар тоже отказался. Из-за горной болезни у него пропал аппетит.

   В доме новичок бросил вещи и лёг. На бывшее место Оритара. Я заставила себя отвернуться. Так и должно быть. Время идёт, и мы идём вместе с ним.

   Илегор по моей просьбе ушёл к Зокхару, просить его заглянуть к нам вечером для обсуждения маршрута. По-хорошему стоило дождаться возвращения Реглира и Дарины, и послать туда слугу, но я боялась, что проводник уйдёт по делам.

   В полной тишине я разложила на столе карты. Давно не занималась прокладыванием маршрута. Эту обязанность взял на себя Оритар, предоставив мне любоваться видами.

   На общей карте Западного Стихвелья горы похожи на косу. На юге тонкая гряда острых зубцов – Элсуул, где удобно ставить засады на караваны, но не жить. С восточной стороны «лезвие» резко переходит в «ручку» – Тонкий Гребень, настоящие горы, тянущиеся с юга на север. Картографы и землемеры считают, что средняя высота превышает две тысячи саженей*, а Звёздного пика – больше двух тысяч шестисот саженей**. Живут здесь четыре племени коренастых невысоких людей, что держатся в стороне от вечного льда и снега. На северной половине гор это народ Эцэгии, в центре – Остании, на юге – Улинаи. Подгорье заняли кланы Мэйдар. Все они, как останийцы, не имеют царя и подчиняются старейшинам и традициям.

   (*4200 м)

   (* Больше 5600 м, для сравнения, высота Эльбруса – 5642 м)

   Гряды Тонкий Гребень – Элсуул служат естественной границей Западного Стихвелья от Восточного и Южного. Долгое время мы мало что знали о местах «за горами», и считали народы Лозарии и Серкиса избранными Стихиями, ведь только у нас повсеместно встречались люди с разными цветами глаз и волос, в то время как жители окружающих стран были черноволосы и черноглазы. С открытием дальних земель, мы узнали, что не исключительны. В Восточном Стихвелье и на некоторых островах тоже встречаются народы с большим разнообразием глаз и волос. Много столетий историки и натуралисты ломают головы над этой загадкой.

   Я взяла подробную карту средней части Тонкого Гребня. В глаза сразу бросилось белое пятно южнее Уэлкалака. Неизведанная земля буквально в двух шагах.

   «Почему этот район не взялись исследовать?» – спросила себя и тот час ответила. – «Потому что не хотят гробить свою жизнь в горах». Зато для нас это отличный шанс получить не только премию Скалистого, но и награду за открытие земель.

   Я просмотрела остальные карты, везде одна и та же ситуация – между Останией и Улинаей большое белое пятно.

   Зокхар должен знать, что там, как пройти и за сколько дней. Местные не селятся по всем горам, но изучили ближайшие склоны вдоль и поперёк из любопытства. Ловкостью они не уступают горным козлам.

   – Изамелия Ладимировна, – позвал новичок. – Можно как-то ускорить привыкание?

   Я оторвалась от карт и подошла к нему. В сумраке плохо видно, но вроде парню хуже не стало.

   – Можно, но вряд это сильно порадует. Да, зовите меня Изамелией, я не настолько стара для отчества.

   Ветлар кивнул.

   – Намажьте открытые места, – я сняла с полки баночку и кинула её новичку.

   Пока он мазался, собрала в аккуратную стопку карты и убрала в сундук. Поправила сбившуюся сеточку на волосах, в ней не заметно, что волосы едва достигают плеч. Позорная длина для любой порядочной женщины, зато путешествовать удобнее, а к концу сезона волосы отрастут до приличной длины.

   Сверху надела модную соломенную шляпку. Ради неё пришлось взять коробку, зато она идеально сочеталась с походным платьем и защищала от солнца.

   – Готовы? – повернулась к новичку.

   – Да, – ответил он, ставя баночку обратно. – Куда мы пойдём?

   Я выдержала паузу и ответила:

   – Наверх.

   Для убедительности показала пальцем на потолок. Ветлар побледнел сильнее и громко сглотнул.

ГЛАВА 3

   В первые мгновения солнце ослепило. Мы заморгали, привыкая к яркому свету. Я предложила спутнику вернуться за тёмными очками. Ветлар отказался, а мне защита пока не требовалась – привыкла к горному солнцу.

   Мы пошли сквозь поселение по восточной дороге. Останийцы выбирали для домов высокие места, где их не накроет лавиной, селем или весенним таянием. Пологие долины и террасы в горах редкость, и один край селения всегда находился выше другого.

   Новичкам такие прогулки давались с трудом. Кто-то из путешественников сравнил их с пробежкой, и как мне кажется, попал в точку: поднимаешься шагом, а дыхание всё равно сбивается и сердце бешено стучит.

   Мы с Ветларом медленно шли вдоль участков. Я не только давала новичку возможность привыкнуть, но и соблюдала приличия. Женщина, одетая в платье, не должна бегать, ей предписано неспешно прогуливаться. В идеале с кружевным зонтиком в руках, но мне хватило здравого смысла не брать его в горы.

   Мой спутник оставался бледным. Румянец возвращаться не спешил, зато лицо землистее не становилось. Хороший знак. Послезавтра мы отправимся путь, и от самочувствия новичка зависит успех экспедиции. Если ему станет хуже, придётся спускаться и терять драгоценное время.

   Что обиднее всего, в горах невозможно заранее предсказать отступила горная болезнь или затаилась до времени. Если на равнине тренированный мужчина с большой вероятностью выдержит изнуряющий путь, то в горах в любой момент может всё измениться. Наступит так называемый порог высоты.

   Оритар лучше всех прочувствовал что это такое. В первый год мы не могли подняться выше нижнего ледника – у мужа начинала идти кровь носом. У путешественника и тренированного мужчины с фигурой, которой завидовали лучшие бойцы царской армии!

   Илегор напротив, практически избежал влияния горной болезни. Этим летом он впервые присоединился к экспедиции, и даже у подножия Звёздного чувствовал себя хорошо. Лишь пару дней его беспокоило лёгкое головокружение.

   При этом назвать картографа спортивным язык не поворачивался. Он выглядел типичным служащим государственной конторы. Упитанный, с мучным брюшком, с лёгкой залысиной и в очках. С трудном верилось, что такой мужчина с лёгкостью взбирается по склонам в поисках удобного места для зарисовки карт.

   Искоса глядя на новичка, я гадала, кем окажется он. На вершину не обязательно лезть всем, это по желанию, но в пути может случиться всякое, и будет важна помощь каждого участника.

   Видя, что новичок заинтересовано крутит головой, я рассказала о Верхнем городе, как переводился с останийского Уэлкалак. Выше крупных поселений не было, лишь изредка встречались землянки пастухов.

   Останийцы живут скотоводством – лошадьми, коровами, ослами, баранами, козами. Для прокорма пастухам вместе со стадами приходится уходить далеко в горы. Остальные мужчины занимаются ремёслами или охраняют земли. Магов, в отличие от равнины, здесь мало, и свои знания они передают всего одному ученику, которого берут перед самой смертью. Если маг гибнет раньше, то Старейшины едут на поклон к соседям и просят обучить избранного мальчика. Те обычно соглашаются. Мир изменчив, и может случиться, что им самим потребуется помощь.

   Учебных заведений нет. Знания передают лично: отец – сыну, мать – дочери, мастер – ученику. Если у мальчиков есть небольшой выбор кем стать, то девочек чуть ли не с рождения обучают ведению домашнего хозяйства и рукоделию. Некоторые могут стать лучшими мастерицами селения, но не в ущерб семье. Единственные поездки, что они могут себе позволить, это переезд к мужу, иногда в дальнее селение, или встречи с родственниками. Даже послы и купцы стараются выезжать на равнину без женщин, оставляя их на попечение родни. Вместе с тем они спокойно воспринимают иноземных путешественниц, когда те сопровождают мужчин.

   – Неужели им нравится такая жизнь? – удивился Ветлар. Он тяжело дышал, как после пробежки, и голос был резковат.

   – Они к ней привыкли. Чужой народ – чужие правила.

   – А как же вы? Они думают, что теперь Илегор Рогарович главный?

   Мошкара норовила залезть в рот. Пришлось отгонять рукой. Зря не взяла веер, с ним проще.

   – Не знаю. Мне тяжело залезть к ним в голову.

   Я улыбнулась старику на лавочке. Тот в ответ кивнул, молча приветствуя.

   Другие останийцы были болтливее и останавливали нас ради обмена любезностями. Всем хотелось взглянуть на вновь прибывшего. Счастье, что долго разговаривать с чужой женщиной у останийцев неприлично. Поэтому мужчины ограничивались пожеланиями здоровья и хорошей дороги. Про Оритара не вспоминали, время скорби было вчера.

   Границу поселения отмечали два столбика, врытых в землю с обеих сторон дороги. Когда мы к ним подошли, мимо пробежала группа разновозрастных мальчишек. До десяти лет им позволялось гулять целыми днями. Не то, что девочкам.

   – Даэ бон хорз, эхсин Изамела! – прокричали они.

   – Даэ бон хорз! – громко ответила я.

   – Они так всех знакомых встречают? – поинтересовался Ветлар, когда мальчишки убежали.

   – Нет, только очень хороших. Я спасла жизнь Киджану, внуку главного старейшины.

   – На него кто-то напал?

   – Нет, мальчишка упал в воду.

   Дорога резко пошла вверх, и сил на разговоры не осталось.

   От пограничных столбов казалось, путь ведёт прямо к бледно-голубой макушке Звёздного, но постепенно перед нами вырастали светло-коричневые зубчики ближайших хребтов и вершин. Завораживающее зрелище. На равнине такого не увидишь.

   Мы поднялись до выполаживания и остановились. Ветлар, тяжело дыша, сел на землю. Его лицо раскраснелось, как от пробежки. Хороший знак. Усталость лечится проще, чем горная болезнь.

   Я не стала садиться, отвыкла от корсета и побоялась не встать с земли. Слегка наклонилась вперёд и уперлась руками в колени. Солнце тотчас въелось когтями в открывшуюся шею. Ничего, толстый слой мази защитит от ожога.

   Я поглядела вниз. Под ногами лежал Уэлкалак. Ряды игрушечных домиков с курчавыми деревьями, удивительно как они растут на такой высоте и плодоносят. В центре сверкала и переливалась крыша Дома Совещаний. За селением текла Мадалыдон, с этого места я не видела её, но угадывала по резкой границе обрыва. Позади кладбища на зелёном ковре виднелись белые, чёрные и иногда рыжие горошины. Скот на выпасе. Недалеко от них должны быть пастух с собакой, но отсюда их не разглядеть.

   – У вас есть фляга? – хрипло спросил Ветлар.

   Я прервала любование природой и повернулась к нему. Парень лежал у края дороги. Руки он сложил на груди, а шляпой закрыл половину лица.

   – Вам плохо?

   Я стянула с себя перевязь с флягой и опустилась рядом с новичком. Плевать на корсет, как-нибудь поднимусь.

   Отвинтила крышку и поднесла флягу к губам Ветлара. Парень с трудом приподнялся и сделал глоток. Я держала, пока он не напился.

   – Голова очень кружится, – пожаловался новичок. – И мутит немного.

   – Нам нужно спуститься ниже, вам полегчает.

   – Можно я немного отдохну? Пожалуйста!

   Не дожидаясь ответа, Ветлар опустил голову и расслабился. Одна рука сползла на землю, вторая плетью лежала на животе. Из-под шляпы доносилось тяжёлое, зато непрерывное дыхание.

   Я повесила пустую флягу и села рядом. Всё равно одна его не дотащу. Лишь бы хуже не стало. Местный лекарь, он же маг разного профиля, знаком с горной болезнью, но не всесилен. У меня больше доверия к лозарийским врачам, но до них далеко.

   Наблюдая за мошкарой, я прикидывала, что делать. Для начала спустимся к домику, и посмотрим. Станет хуже, придётся его отправлять в Астэкалак и откладывать путешествие. Этого не хочется. Сезон заканчивается. Начнутся дожди, снег изменится, подниматься будет труднее.

   Если повезёт, завтра Ветлар оклемается. Тогда отправлю Илегора водить его по склонам. Быстрее привыкнет. Если повезёт…

   Я тихонько зарычала. Злость берёт. О чём думали ЛГО, отправляя сюда первого попавшегося выпускника? Без подготовки, без привыкания. Знали, что у нас мало времени. Знали о коварстве горной болезни. Одних она не тронет, других свалит на несколько дней, третьих убьёт. К какой категории относится новичок? Слишком мало времени, чтобы приучать его постепенно.

   Ветлар издал нечто похожее на ослиный хрип. Я встрепенулась и схватила его запястье. Там, где обычно едва слышно биение, пульсировала кровь. Ему хуже, а мы тут одни. Что делать?

   Я закусила губу. Одной я его не дотащу. Бежать за лекарем? Страшно оставлять. Мало ли что произойдёт.

   – Ветлар, очнитесь, – я похлопала его по щекам.

   – Пить, – одними губами прошептал новичок, но не сдвинулся.

   – Родник там, надо спуститься. Поднимайтесь.

   Ветлар не реагировал. Я примерилась как лучше его тащить. Попытаться закинуть на плечо или схватить за куртку на спине.

   – Госпожа? – женский голос над головой заставил вздрогнуть.

   Я увлеклась, пытаясь поднять Ветлара, и не услышала шагов.

   – Вода есть? Не мне, ему.

   Дарина опустилась на колени с другой стороны. Этюдник стукнулся о камень, но не раскрылся. Горничная поднесла флягу к губам новичкам.

   – Пейте, господин, – ласково сказала девушка.

   Ветлар послушно глотнул. Ещё раз. Ещё. И открыл глаза.

   – Красиво, – пробормотал он.

   – Что? – не поняла горничная.

   – «Спасибо» говорит. – Согласна, Дарина симпатичная, но зачем её смущать. – Реглир, давай поднимем его и к роднику.

   Горничная проворно отошла в сторону, уступив место слуге. Реглир легко поднял Ветлара на ноги и подхватил под мышками, не давая упасть. Камердинер мужа высокий, почти на голову выше остальной команды. Ему не слишком удобно держать парня, но сил достаточно. Я подхватила с другой стороны. Вдвоём спускаться легче.

   Дарина подняла с земли шляпу и одела её на Ветлара. Тот был в сознании, даже с открытыми глазами, но не шевелился.

   Мы с Реглиром сделали шаг. Новичок тоже шагнул и продолжил опираться на нас. Так и спускались по маленькой тропке к роднику. Дарина шла сзади, неся наши посохи*.

   (*В данном случае у героев альпенштоки, посохи со штыком внизу)

   Спустившись, мы прислонили новичка к валуну. Пока я наполняла флягу, горничная намочила тряпку и положила её Ветлару на голову вместо шляпы. Другой тряпкой протёрла ему лицо.

   – Вы настоящая чародейка, – тихо сказал новичок. – Пришли, и сразу полегчало.

   – Я всего лишь горничная, господин, – смущённо ответила Дарина. – Вам легче от высоты. Она ниже. А ещё воды. Ваша голова нагрелась.

   Я мысленно выругалась. Если новичка так легко сразил тепловой удар, что же будет во время перехода? Есть слабая надежда, что это последствия телепортации, но очень слабая.

   – Дара, что с сердцебиением?

   Служанка взяла запястье новичка и замерла. Минувшей зимой мы все взяли уроки у лекарки и могли оказать первую помощь.

   – Учащённое, но не слишком сильно. Кажется, господину легче.

   Дарина всех, кто выше её по статусу звала «господами», но меня это впервые покоробило. Наверно, от осознания, что Ветлар занял место натуралиста. Место Оритара. Вслух ничего не сказала. Парень не виноват.

   – Ветлар, как вы себя чувствуете? – решила уточнить я.

   – Легче, но пить жутко хочется.

   Дарина протянула ему флягу.

   – Мутит? – уточнила я.

   Парень замотал головой. Отлично. Домик стоит ниже родника. Глядишь, завтра хуже не станет.

   – Реглир, вы закончили прогулку? – поинтересовалась я.

   – Тут такое дело, – слуга замялся, поглядывая на новичка, но не стал скрывать. – В общем…. Даринка опять в смущение впала.

   – В смысле? В Городе Мёртвых похороны?

   Городом Мёртвых называли кладбище на высоком холме. Там останийцы хоронили жителей поселения, аккуратно складывая гробы внутри большого квадратного домика. Делали склепы из белого камня с тёмной кирпичной крышей в форме пирамиды. Закрывались они тяжёлой деревянной дверью с массивным замком, выходившей в сторону склона. С противоположной стороны находилось маленькое окошко, откуда видно Уэлкалак. Так предки наблюдали за потомками и в случае нужды помогали знамениями. Чтобы духи были сыты и в добром здравии, женщины раз в неделю навещали их и устраивали посиделки на ступенях. Съедали половину принесённого, остаток убирали в склеп и заодно забирали посуду с прошлой недели.

   – Нет, на кладбище спокойно. На дальнем холме два всадника остановились. Плохо видно, но мне кажется мэйдары. Ну, они с полчаса неподвижно стояли, будто позировали для Даринки. Девчушка не выдержала, попросила уйти.

   – Дарина? – Я знала, что горничная не любит, когда за её работой наблюдают, но впервые её смущали люди с дальнего холма.

   – Мне неуютно стало, госпожа, – ответила служанка. – Я как подниму взгляд, так на них натыкаюсь. Повернуться не могу, свет не так падает. Пробовала.

   Я не знала, что там за свет, и почему от поворота он будет не так падать. Дарине виднее.

   В прошлом году я не подозревала об её художественных способностях. Случайно подняла в гостиной оброненный клочок бумаги с наброском почтовой станции. Изображённой весьма красиво. Поговорила с горничной и подыскала ей наставника. Мне не хотелось, чтобы дар пропал или остался незамеченным, Дарина его стеснялась. В первую очередь она горничная, а художники… Художники – люди из другого мира. Переубедить её не удалось, но девушка согласилась зарисовывать наши путешествия, а в свободное время рисовать, что ей нравится. Господам нет дела, чем заняты слуги в свободные часы. Не удивительно, что Дарина так воспользовалась временем отдыха. Странно, что её напугали далёкие фигурки.

   – Вряд ли эти всадники тебя видели. Могла бы дорисовать.

   – Госпожа, у меня пропало настроение. Захотелось вернуться к моим обязанностям, – девушка поправила шляпку и надела перчатки, пряча ссадины. Обычное дело в горах, странно, что горничная прятала руки. – Возможно, мне тоже напекло голову.

   Я не стала спорить. Может, её не мэйдары испугали, а неуютно сидеть в наряде или захотелось увидеть новичка. Не для него ли служанка принарядилась в голубое платье и соломенную шляпку, что я подарила ей на день рождения. Дарина предпочитала носить немаркие вещи, а на голову повязывала косынку, как это принято в деревне. Главным украшением в её наряде всегда была толстая русая коса длиной до талии, особая гордость девушки. Служанка категорически отказывалась её стричь, а утром и вечером тщательно расчёсывала волосы.

   – Изамелия, вы не представите нас? – привлёк к себе внимание новичок. Он перестал тяжело дышать и пересел на лавочку.

   Я представила.

   – Реглир, вы – телохранитель? – поинтересовался Ветлар.

   Камердинер удивлённо приподнял бровь.

   – У нас физическую нагрузку вёл такой же бравый мужчина. Бывший военный. На уроках гонял только так, а по вечерам байки рассказывал, – пояснил новичок.

   Во внешности Реглира действительно было нечто, выдававшее в нём солдата: выправка, движения, взгляд. Ветлар ошибся в профессии, пожилой слуга был в прошлом вольным наёмником, а не военным.

   – Было дело, служил, – ответил Реглир, не уточняя. Всей его истории не знал даже Оритар. – Я при господине был, теперь при госпоже. Если будет нужно, защищу.

   – А меня научите? – парень изобразил стрельбу из лука.

   – У нас арбалеты. И сначала вы изучите правила, – возразила я. – Если вы закончили отдыхать, проводите господина Ветлара домой.

   Я внимательно смотрела на Дарину. На лице горничной отобразилось облегчение. Она действительно испугалась мэйдар.

   – Господин Ветлар, идёмте отдыхать, – Реглир вручил ему посох. – Госпожа?

   – Посижу здесь. Слишком много впечатлений.

   Я дождалась, пока они покажутся на подходе к столбикам. Взяла посох, и пошла к Городу Мёртвых.

   Нужный валун нашла быстро. Горничная обронила карандаш и оставила цветную стружку. Я взяла пропажу и села на камень. Отсюда хорошо просматривались белые домики мёртвых и склон дальней горы, сейчас безлюдный.

   Я прикинула. Дарину они вполне могли разглядеть как небольшую фигурку, а Реглира вряд ли. По его словам, он почти всё время лежал под осиной. Наблюдатели могли решить, что Дарина здесь одна, а значит, некому прогнать любопытных. С другой стороны, вряд ли мэйдары проникли сюда тайком. Останийцы тщательно охраняют входы в страну. Наверно, подгорники увидели красивую девушку, не сдержались, решили издали поглядеть. Не стоит забивать голову.

   Я ещё раз оглядела склоны и отправилась в Уэлкалак.

ГЛАВА 4

   Вечером новичку полегчало. Он даже поужинал с нами.

   К просьбе осмотреть его вещи Ветлар отнёсся на удивление спокойно. Развязал рюкзак и отошёл к столу.

   Я вывалила содержимое на лежанку и принялась раскладывать по кучам. Складывалось впечатление, что новичок привёз все летние вещи, приобретённые за последние годы, и никто не додумался напомнить ему о тёплых вещах. Из них паренёк взял только растянутый свитер и вязаную шапочку.

   Где тёплые штаны или, в крайнем случае, кальсоны? Меховые куртки? Зимние перчатки или варежки? Собрался, будто для поездки на южные острова. Это в Лозарии летом можно в лёгкой одежде ходить. В горах без тёплых вещей не обойтись.

   А обувь? Ветлар прибыл в городских поношенных ботинках. Смотришь на них, и видишь как скукоживается от воды и холода старая кожа, а подошва отслаивается и начинает просить кашу.

   В этом он собирается покорять вершину. Замечательно.

   – Глир, – я подозвала слугу. – Вот это остаётся здесь, а это, – указала на скромную кучку, – Ветлар берёт с собой. Вам с Дарой необходимо до завтрашнего вечера собрать ему полный комплект. С ботинками!

   – А если не подойдут? – озабоченно спросил Ветлар.

   – Сомневаюсь. Если потребуется, Глир знает, что делать.

   Парень с опаской посмотрел на нож в руке слуги. Я вздохнула. Сейчас сам увидит. Оритар был выше его на голову и шире в плечах. Уверена, новичку всё будет велико, в том числе и ботинки.

   Реглир повесил нож на пояс и вытащил из-под лежанки отобранные вещи. Дарина расправила занавеску для переодевания. Ветлар скрылся за ней с выданной одеждой.

   Отлично. Половину команды заняла делом.

   Я выглянула в окно. За деревьями виднелись два тёмных силуэта. Зокхар беседовал с нашим хозяином. Один внимательно слушал, второй махал руками, показывая то в нашу сторону, то в противоположную.

   – Готовь карты, – обратилась я к Илегору и принялась освобождать стол.

   Картограф вытащил из сундука бумаги. Мы разложили их на столе. Я приказала чашам под потолком разгореться сильнее.

   В дверь постучали. Услышав приглашение войти, гость отворил дверь и переступил порог.

   – Вечер добрый, жители равнины. – Зокхар говорил с сильным акцентом, зато медленно, позволяя разобрать слова.

   Как большинство останийцев, наш проводник был ростом ниже среднего, почти как Дарина, коренастый и с густой чёрной бородой. Над ней выступал орлиный нос. Кожа его загорела как пропечённое тесто и обветрилась. Останийцы не использовали мазь, но и не сгорали до ожогов как жители равнины. Три года назад Зокхар стал вдовцом и с тех пор носил мрачные наряды. Из-под черкески цвета графита виднелась бледно-голубая рубаха с воротником-стойкой. Серые шаровары он заправил в высокие сапоги из коровьей кожи. Толстый слой ваксы на них так и блестел в свете чаш.

   В руках останиец держал чёрную папаху – вспомнил о нашем обычае снимать головной убор перед входом в помещение.

   – Добрый вечер, Зокхар, – ответила я. – Будь нашим гостем.

   Мужчина поклонился. Оставил папаху на вешалке и подошёл к столу. Проводник уважал чужие традиции, и был готов сразу перейти к делу, не размениваясь на мелочи. Он точно знал, кто теперь руководит экспедицией, и относился к этому спокойно. Впрочем, мы платили ему хорошие деньги, достаточные, чтобы признать руководителем не только женщину, но и грудничка.

   Я представила Зокхара новичку. Парень как раз вышел из-за занавески в рубахе и штанах Оритара, которые висели на нём как на ребёнке. Ветлар протянул гостю руку. Рукав съехал, манжета свесилась с пальцев. Зокхар невозмутимо пожал рукав и потерял к новичку интерес.

   – Что здесь? – я ткнула пальцем в общую карту Тонкого Гребня.

   Гость пригляделся. В отличие от многих соплеменников, Зокхар умел читать карты.

   – Земля проклятый. – Как большинство останийцев, он произносил «я» и «ия» как «а».

   – Что это значит?

   – Земля не любит гостей, ходить запрещено.

   – Если мы туда пойдём, твой народ или народ Улинаи нас накажет? – уточнил Илегор.

   – Нет, земля ничей. Земля не любит гостей. Не гор народ.

   Ещё лучше. Иносказания у останийцев в порядке вещей. Они воспринимают мир иначе, и бывает тяжело понять, о чём речь. Камнепады? Оползни? Хищники?

   – Мы можем через неё пройти? И подняться с юга? – я провела пальцем маршрут.

   – Земля не пустить может.

   – Ты пытался туда зайти?

   Зокхар посмотрел на меня исподлобья. Я выдержала его взгляд.

   – Зокхар был ребёнком. Зокхар пройти пытался сквозь туман злой. Земля запретил, горы наслать страх. Зокхар не хочет идти туда. Зачем твой народ идти в этот земля?

   – Мой руководитель хочет, чтобы мы поднялись на Звёздный пик новым путём и описали новые земли, – коротко ответила я. Всей правды Зокхару знать не обязательно.

   – Твой старейшина хочет новый путь весь? – уточнил наш проводник.

   Я растерялась от неожиданности:

   – Нет, можно не весь.

   – Мы идти здесь, дальше мы идти рядом проклятый земля. Твой народ писать этот земля. Здесь мы выйти на земля знакомый. Тебя устроит? – Зокхар провёл пальцем по карте.

   Я поглядела на Илегора, тот пожал плечами. Решать мне, остальные повинуются.

   – Подойдёт, если мы сможем пройти.

   – Да, тропа козлов есть тут. Человек, осёл ходит спокойно.

   Я хмыкнула. Припомнились прыжки туров на отвесной скале. Казалось, они цеплялись к ней боками.

   – Хорошо, за сколько дней мы дойдём до Эстурфыдхоха?

   – До чего? – удивился Ветлар, которому слуги подкалывали штаны.

   – Местное название Звёздного, – Дарина ответила тихо, но мы её услышали.

   – Почему у него два названия?

   – Потому что его видят горные и равнинные народы, – так же едва слышно сказала служанка.

   – Дня четыре. Учёный идти медленно, дня два-три сверх, – наконец подсчитал Зокхар.

   Я записала это в книжечке и добавила ещё три дня на непредвиденные ситуации. Кто знает, как долго новичок будет привыкать.

   – Чего нам ожидать от этого пути? – Илегор приготовился записывать.

   Зокхар подумал и стал подробно рассказывать о своих прогулках вдоль проклятой земли. Мы слушали внимательно. Проводник сообщил много лишнего, зато мы поняли, что нас ожидает.

   Предстоял обычный маршрут по соседним долинам, а потом выход с юга к Урсадзалу Западному. Придётся опять идти по этому леднику. Сердце бешено заколотилось от воспоминания. Как резко и неожиданно он вздрогнул в тот раз. Зокхар уверял, снега сошло достаточно, и новой лавины можно не опасаться, но страх всё равно оставался.

   – Хорошо, послезавтра утром получится выехать? – спросила я, дрожащими руками закрывая книжечку. Не впервые, со временем преодолею.

   – Получится. Зокхар принесёт мешки завтра.

   – Отлично. – Я помолчала, собираясь с мыслями. – Зокхар, а ты можешь рассказать о проклятье земли? Ты знаешь, я люблю ваши легенды.

   Не только их. Собираю все легенды. Они помогают лучше понимать народ, а иногда содержат занимательные истории прошлого. Последнее особенно ценно.

   – Эхсин Изамела нальёт квас слуге своему? – спросил проводник.

   Я взяла кувшин с сундука и налила полную останийскую кружку, деревянную, с резной ручкой в виде конской головы и объёмом как две наши.

   Зокхар принял её, медленно отпил и с грохотом поставил, выражая благодарность. Видно, поэтому кружки здесь из дерева, а не глины.

   – Дед моего деда говорил, люди шли там с земли мёртвой.

   – В смысле, с Мардфэза? – уточнила я.

   Проводник кивнул. Мардфэз, она же Мёртвая земля, находилась между Тонким Гребнем и Великими горами. Пустая выжженная равнина с чёрной потрескавшейся землёй без воды и растений. Даже птицы облетали её стороной. Случившееся там давно стёрлось из людской памяти. Говорили, это проклятие богини Плеиды*. Только что забыла наша богиня в тех местах?

   (*Плеида – главная богиня Западного Стихвелья, отвечает за плодородие и благополучие. Злить категорически не рекомендуется.)

   – Полчища людской шёл по гор пути. От гнева бежал… кхм… забыл… тыхджын кулыбадэг. Люди был злой. Мой народ не жалел. Убивал. Останий полегло много-много. Старший просил совет у тыхджын кулыбадэг. Женщина был мудрый, но злился на Мардфэз народ очень. Останий пошёл на север, улинай пошёл на юг. Горы тряслись, убийца наказали. Злой человек погиб, путь исчез. Душа чёрный стал туман. Туман не убивает, туман пугает. Сильно-сильно. Мой народ хотел землю вернуть. Испугался. Тыхджын кулыбадэг сказал, знак будет. Душа чёрный получит прощение. Страдают до время.

   Интересно, очень интересно. «Тыхджын кулыбадэг», если я верно запомнила, сильная колдунья.

   – Получается, всё белое пятно между Останией и Улинаей – место со страшным туманом? – уточнил Илегор.

   – Зокхар не знает. Мальчик Зокхар ходил с Уэлкалак стороны.

   – И что все погибли?

   – Зокхар считает, нет. Потомок искупит зло предков. Стена падал, ходы закрыл. Успеть мог до обвала. Ушёл дальше на равнину. Преданий древний очень. Зокхар не знает возраст его. Лет тысяча не меньше.

   – Жаль, что мы не попадём туда. Интересная история.

   – Я боюсь этих призраков, – раздался из дальнего угла голос Дарины.

   – Не бойтесь, их не существует, это всё сказки для детишек, – беззаботно ответил Ветлар.

   Зокхар нахмурился. У останийцев не принято сомневаться в словах старших. Они не приукрашают свои подвиги, говорят как есть. Уличённого во лжи избегает всё селение, а иногда и соседние. Ведь говорила ж новичку об этом. Чем он слушал?

   – Но ведь господин Зокхар их видел, – робко возразила служанка.

   – В детстве, наслушавшись, чего только не увидишь. Мы несколько ночей боялись, что к нам висельник явится, всё слушали скрип половиц в темноте.

   Зокхар побагровел, но к оружию не потянулся. Я повернулась, желая поставить нахала на место, и задохнулась от ярости. Ветлар надел меховую куртку Оритара. Та висела на нём, как на пугале. Дарина и Реглир примеривались как укоротить, а сопляк пытался отодрать нашивку на груди. Памятную нашивку. Муж заказал её после открытия Барберы, островка в месяце пути на юг от континента. Ничего святого!

   Стало жалко, что мы не сожгли всю одежду. Лучше так, чем видеть, как Ветлар издевается над ней. Мне стоило больших усилий сдержаться и не заорать. Что подумает команда, если я резко раздумаю снаряжать новичка, и главное, без нормальной одежды он не продержится. Закусив губу, решила позже приказать слугам спороть все нашивки. Безликая и перешитая куртка не должна так раздражать.

   С Ветларом придётся вновь разобрать этикет, пока он не рассорил нас с проводником.

   – У останий есть хороший поговорка, – громко сказал Зокхар. – Щенки брешут, да собакой не становятся. Ты будь мужчина, Зокхар звал тебя биться. Ты – мальчишка, Зокхар не отец лупить тебя.

   Гость отвернулся к столу.

   – Что? – Ветлар покраснел и попытался шагнуть в нашу сторону, но Реглир его остановил.

   Трудно сопротивляться более крупному и сильному мужчине, и новичок замер.

   Слуги зашептали ему. Парень выслушал их и скрылся за занавеской. Я выдохнула. Гнев постепенно отступил.

   – Эхсин Изамела, твой слуга готов вести к туману. Ты взглянешь на ужас, – останиец смирил гнев и обратился ко мне спокойным тоном. – Но Зокхар не поведёт дальше. Твой народ хотеть изучать – Зокхар говорит, хорошо. Но Зокхар и ослики не идти в туман. Горы против.

   – Я поняла. Спасибо, дорогой друг, – я протянула ему руку. Зокхар её пожал. – А кто-то с равнины изучал его?

   – Зокхар слышал про ушедших, но не слышал о вернувшихся, – уклончиво ответил проводник.

   Заставляет задуматься. Мне не приходилось читать статьи об этом тумане, а ведь любой увидевший его обязательно сообщил бы в газету. В любую, за такую историю хорошо заплатят. Люди обожают таинственные истории больше правды.

   – Звёзды велит спать. Зокхар прощается с гостями равнины. – Проводник откланялся.

   – Ветлар, – позвала я, когда дверь хлопнула.

   – Да, – парень вышел из-за занавески в своём костюме.

   – Выйдем, – я не спросила, приказала. И первой вышла на улицу.

   С заходом солнца похолодало, и я пожалела, что не накинула жакет.

   – Да, Изамелия?

   Я не ответила, повела его к камню у границы участка. За ним находились крепкий забор и обрыв. Внизу шумела и билась о камни Мадалыдон. Между двух вершин застряла растущая Луна. Над головой горели звёзды размером с кулаки – детские, женские, мужские. Здесь они казались объёмными, как шары подвешенные к потолку.

   – В газетах писали, двадцать девятого будет солнечное затмение. Луна закроет Солнце ровно в восемь часов тридцать семь минут, – сообщил новичок. – А чего они такие большие?

   – Потому что мы ближе к небу. Так, Ветлар, мы не звёзды смотреть вышли.

   – Да? Я думал, вы такое чудо показать хотите, – парень махнул на небо.

   – Это чудо видно каждую ночь, когда приспичит. Наглядитесь, если не прирежут, – последняя фраза получилась слишком злой, я вспомнила о куртке Оритара.

   – Что? – Лунный свет не позволял разглядеть лицо собеседника, но голос был возмущённым.

   – Мы на земле останийцев. Здесь приняты определённые правила. И эти правила я сегодня уже рассказывала. Например, юноша не влезает в разговор людей старше его без причины.

   – Но я Дарине говорил, – возразил новичок. – И потом это же ерунда – призраки, мстящие всем подряд. Умные люди в такое не верят.

   – Какая разница кто во что верит? Вас все слышали. Вы просто так, ради забавы объявили Зокхара лжецом. Любой другой мог потребовать сатисфакции или прекратить сотрудничество.

   – Глупо обижаться на то, что чужое мнение отличается.

   Я начала закипать. Парень совершенно не понимает, что сделал не так.

   – Вы давно читали учебник истории?

   – Ну… на втором курсе, когда экзамен сдавал.

   – Там есть любопытный случай примерно пятьсот лет назад. Двенадцатилетняя война между Венисаей и Улортаром началась с так называемого «пустяка»: послы Улортара грубо высказались об уме и силе Великой Матери*, а вместо извинений Улортар напал на Венисаю. Всё закончилось, когда новый хан вымолил прощение у Первой Матери**.

   (*Правительница Венисаи, кочевого государства с матриархатом.)

   (**Основательница матриархата, после смерти ставшая душой белого дерева с красной листвой на своём кургане.)

   – Я же не посол.

   Ветлар подошёл близко к забору и отшатнулся. Ночью обрыв казался бездонным, как яма, откуда по легенде вылезут монстры в последний день нашего мира.

   – Ошибаетесь. В этом селении наша команда – послы Лозарийского Географического Общества. За нами наблюдают, оценивают и решают – достойны мы подняться на Звёздный или нет. Отношение к нам отражается на отношении ко всей Лозарии, а может и к Серкису.

   – И что вы хотите? Чтобы я ещё раз прочитал конспект о поведении в горах?

   – Не прочитали, а выучили. Каждую букву. Старайтесь думать, а потом говорить. Или вас этому не научили?

   Я не сдержалась. Опять перед глазами появился Ветлар в меховой куртке, желание сделать больно взяло верх.

   Парень тяжело задышал. Мои слова попали точно в цель.

   – Запомните, не стоит начинать знакомство с обесценивания чужих взглядов. Может прилететь.

   Я развернулась и пошла к дому. На душе было паршиво. Сколько раз обещала не использовать грязные приёмы, а не удержалась.

   Надо срочно отдать приказ Дарине отпороть нашивки!

ГЛАВА 5

   День перед отправлением был наполнен суетой. Реглир и Дарина спешно ушивали одежду. Горничная выполнила мою просьбу и убрала нашивки в шкатулку.

   Илегор и Ветлар ушли на весь день. Мужчины намеревались выяснить насколько вынослив новичок и убедиться, что он может ходить в ботинках Оритара. У мужа ступня была на два пальца длиннее. Не так страшно, особенно если обмотать портянками, но требует привыкания.

   На мне лежала хозяйственная часть. Отобрать, что понесём во вьючных мешках. Остальное распределить по кучам и вместе со списками и замечаниями отправить в ЛГО. Когда будет нужно, они перешлют обратно. Нам повезло с магической почтой, ещё столетие назад она была привилегией богачей и сильных магов. Теперь за десять золотых можно купить горсть бусин, мягких и упругих, как недоспелый крыжовник, настроить их на определённое место или маячок и отсылать вещи в обе стороны.

   После обеда ко мне присоединился Зокхар, приведший осликов. Мы собирались выйти рано, и на эту ночь проводник оставался с нами. Останиец помог распределить оставшиеся вещи по мешкам. Мы упаковали их плотно, но не сминали, чтобы не повредить. Для рюкзаков место тоже осталось, но я решила, пусть каждый сам несёт личную посуду и небольшой запас сухофруктов с орешками. Лучше перестраховаться, чем ждать щелчка по носу от гор.

   Незадолго до ужина вернулись наши путешественники. Увидев одного Илегора, я поначалу испугалась, но приятель меня успокоил. Новичок впервые увидел осликов и остался во дворе помогать Зокхару. Хотелось съязвить насчёт зеркала, но я меня обрадовало решение Ветлара: первый шаг к налаживанию отношений с проводником.

   В путь вышли на рассвете. Солнце ещё не показалось из-за гор, и казалось, что посёлок окутала лёгкая дымка, приглушившая цвета. Ночной холод не думал отступать и пробирал до костей. Закутанные в плащи с посохами в руках мы двинулись по тропе. Следом шли четыре навьюченных ослика. Процессию замыкал Зокхар, несущий огромный рюкзак с личными вещами.

   Возле останийского кладбища я оглянулась. Посёлок спал. Окружающая его дымка медленно растворялась под лучами восходящего солнца. Вершины на другой стороне приобрели нежный розовый оттенок. Много раз наблюдала это чудо, а всё равно не переставала им восхищаться. На равнине восходы выглядит иначе, там заря окрашивает лишь небо да высокие белокаменные дворцы.

   Рядом ахнул Ветлар. Он опирался на посох и смотрел вдаль.

   – Я думал, вчера всю красоту рассмотрел, ошибся.

   – Горы никогда не перестают удивлять, – ответила я и глянула на часы. – Идёмте, до остановки ещё двадцать минут.

   Я спрятала часы в карман. Вспомнилось изумлённое лицо часовщика, когда я заказала у него три изделия из оружейной стали. В моду вошли элегантные позолоченные часики с инкрустацией камнями и циферблатом, покрытыми напылением алькорита или мицарита, чтобы видеть время в темноте. И вдруг интеллигентная госпожа заказывает примитивные и громоздкие модели. Точнее они выглядели такими, но весили меньше золотых, и их не страшно повредить. Корпус крепкий, а циферблат с тем же светящимся напылением.

   В горах без часов тяжело. С их помощью измеряют пройденное расстояние, отслеживают время привала или отбоя. Один или два раза упустить время отдыха не страшно, но если делать это постоянно, начнут болеть ноги, а за ними спина и сердце. С часами проще засечь сорок минут пути и двадцать отдыха*.

   (*В турклубах предпочитают график 45 на 15, но в Стихвелье их пока нет, и замеров проводили мало.)

   Кладбище осталось позади. Мы спустились в долину и отдохнули на берегу Мадалыдона. После чего повернулись к реке спиной и отправились в сторону её левого ответвления – Хисходона.

   Солнце поднималось всё выше и сильнее нагревало землю. Мы спрятали плащи в мешки и радовались теплу.

   Я наслаждалась свободой. Закончились четыре дня в корсете и платье. Ничто не стягивает рёбра и не путается под ногами. Некому сказать, что я одета неподобающе.

   Дарина тоже сменила платье на мужской костюм. В первые годы горничная возражала и стеснялась навязанного ей наряда. Позже смирилась и поняла, что в штанах удобнее исполнять приказы. Особенно, если требуется куда-то залезть или поймать улетевшую в реку шляпу.

   К месту ночёвки добрались вечером, а не к обеду как я планировала. Знала, что в первый день будем идти медленнее обычного, и всё равно промахнулась в расчётах.

   Погода испортилась. Яркое солнце сменил мелкий противный дождик. Хребты и вершины скрылись за тучами, а долина подёрнулась дымкой.

   Команда надела плащи и отказалась от последнего привала. Я не настаивала, тоже хотела быстрее добраться до реки и поставить лагерь.

   Завидев бледную ленту Хисходона, все заторопились и оставили Зокхара с осликами позади.

   Остановились чуть в стороне от реки, чтобы её грохот не заглушал голоса. Слуги выбрали место, подходящее для лагеря – ровное и в окружении камней, естественной защиты от ветра. Осталось дождаться Зокхара с поклажей.

   Я переступала с ноги на ногу и обсуждала с Илегором предстоящее картографирование, когда вдалеке раздался сильный грохот. Мы глянули в ту сторону и продолжили разговор. В горах часто падают камни и сходят лавины, постепенно к этому привыкаешь. Тем более грохотало вдали, не в нашей долине.

   – Река бурная, – прервал нас Ветлар. – Как её проходить будем?

   – Утром спадёт, по камням и перейдём, – уверено ответила я. – К вечеру ледники подтаивают, да и дождь добавляет.

   – Тут родник есть?

   Голос новичка меня насторожил, я пригляделась к его лицу. Бледноват, губы пересохли, но на умирающего не похож.

   – В этой долине нет. Возможно на склонах. – Илегор снял очки и протёр стёкла манжетой рубахи.

   – Если хотите пить, держите мою, – я отцепила флягу от перевязи и протянула новичку.

   Ветлар с благодарностью выпил.

   – Всё хорошо? – спросила я его, принимая флягу.

   – Пить хочется, и голова кружится, – признался новичок.

   – Садитесь. Илегор, у тебя осталась вода?

   Картограф достал фляжку. Ветлар взял её и сел прямо на траву. Я подошла к слугам и приказала Дарине следить за новичком, отпаивать и звать меня, если станет хуже. Служанка понятливо кивнула и подбежала к нему.

   Я огляделась. Долина шла под уклоном. Пройдём вдоль реки, удастся сбросить саженей двадцать. Хотя по расчётам мы и сейчас на полсотни ниже Уэлкалака. Потеряли высоту за переход. Не хотелось бы уходить с маршрута. Я надеялась, что Ветлару хуже не станет, и он просто устал.

   – Эхсин! – Зокхар подошёл очень тихо, заставив вздрогнуть.

   – Да? – я повернулась к нему.

   – Эхсин, чувство нехорошее, беда идёт.

   – Беда? Ветлару хуже?

   – Ветлар? – удивился проводник. – Нет-нет. Зокхар говорит про гора. Зокхар чувствует, надо идти. Туда идти. Гора говорит, поднимайся выше. – Останиец сильно разволновался и начал говорить быстро, я едва его поняла.

   – Как она говорит?

   Зокхар показал в сторону Звёздного, скрытого от нас низкими тучами. Ближайший к нему край долины прятался за туманом, но казался безобидным. Я непонимающе посмотрела на проводника.

   – Ничего не вижу.

   – Гора говорит. Голос слышен сильнее.

   Я прислушалась. За спиной ревел Хисходон, настолько сильно, что я едва расслышала грохот, похожий на камнепад.

   – Не понимаю, что нам может угрожать?

   – О чём вы? – к нам подошёл Илегор.

   – Камней голос громче и громче. Вода темнеет. Зокхар считает, идти на берег высокий. Беда-беда.

   – Зокхар думает, что грохот камней всё ближе, и что здесь оставаться опасно, – объяснила я картографу. – Из-за тумана трудно понять прав он или нет.

   – Река и, правда, потемнела и поднялась выше, – заметил Илегор. – Я бы остерёгся переходить.

   Я закусила губу, размышляя. Разлившаяся горная река намного опаснее равнинной. Течение стремительное, внизу камни. Собьёт, понесёт и поломает, если не убьёт. Разумнее остаться здесь, дождаться спада воды. Чутьё говорит: надо послушаться Зокхара. Проводник не стал бы нас гнать и рисковать осликами. Должна быть веская причина.

   Я вгляделась в туман. Он уплотнился. Силуэты деревьев и камней приобрели зловещие очертания.

   – Там безопасно? – я показала на высокий берег.

   Проводник кивнул.

   – Илегор, Зокхар, найдите, где будем переходить, – распорядилась я. – Реглир, убери назад!

   Слуга остановился и недоумённо на меня посмотрел.

   – Идём дальше. Зокхару что-то здесь не нравится.

   – Как скажете. – Реглир принялся упаковывать палатку.

   – Плащи тоже снять, они будут мешать. Сначала перейдёт Илегор, за ним Дарина. Потом Зокхар переводит животных, дальше мы.

   Отдав распоряжения, присоединилась к Илегору с Зокхаром. Они нашли подходящее место и укрепляли его камнями. Поток здесь стремительный, но некоторое время брод продержится.

   – Давай, – скомандовала я.

   Опираясь на посох, картограф перебрался на другой берег. Я поглядела на всё прибывающую воду, и повернулась к слугам, приведших осликов.

   – Дар, вперёд, – концом посоха я показала девушке, где переходить.

   Она маленькая и лёгкая, как бы её не снесло.

   Горничная воткнула посох между камней и едва не свалилась на первом же шаге.

   – Вот бадяй! – не сдержалась я. – Илегор! Посох!

   Картограф сначала смотрел на меня с недоумением. Перевёл взгляд на служанку, сообразил и протянул ей палку тупой стороной. Дарина, с трудом отпустила левую руку и ухватилась за конец. Подтянулась. Вытащила свой посох и протянула Илегору. Картограф схватил его и отступил. Служанка шагнула к нему. Ещё шаг, ещё один, и ещё. Девушка выбралась на другой берег. Я выдохнула.

   С осликами пришлось повозиться. Животные отказывались пересекать бурную реку, даже если она шириной меньше четырёх локтей. Пришлось добавить камней и тянуть первого вдвоём. Осёл пятился, мотал головой и истошно орал. По ногам била река, грозясь опрокинуть, под подошвами скользили камни.

   Грохот раздался ближе, казалось, он звучит в начале долины. Ослы противно и отчаянно заорали. Реглир с трудом удержал оставшихся на берегу. Наш зверь перестал сопротивляться. Неуклюже перешёл реку и побежал по тропе наверх.

   Я напряглась. Зокхар был прав, надвигалась беда. Животные её почувствовали.

   Опершись друг на друга и на посохи, мы с Зокхаром вернулись за следующим ослом. Тот позволил себя перевести.

   Когда четвёртый носильщик перебрался на другой берег, Зокхар, не мешкая, погнал его к остальным по тропе.

   Я сполоснула в воде руки и спросила:

   – Всё взяли?

   – Нет! – Дарина побледнела.

   Разбежалась и в один прыжок перелетела на другую сторону.

   – Вот бешеная, что она забыла? – я обратилась к Илегору и увидела, что Реглир тоже перемахнул на тот берег.

   Они мчались вверх по долине к чёрному тряпью среды травы. Тряпью? Я выругалась и похолодела. Ветлар лежал, где его оставили. Совершенно про него забыла, и не только я. Не люблю ругать без того напуганных девушек, а придётся.

   Слуги подняли новичка и повели к броду. Почерневшая вода унесла часть камней. Я засомневалась, хватит ли Ветлару сил перейти с посохом.

   Над головой закричал Зокхар. Я едва разобрала его слова, настолько оглушителен был рёв реки.

   – Эхсин, быстро! Быстро!

   Проводник скрылся и затрубил в рог, подавая сигнал своим людям. Мне показалось, с западной стороны пришёл ответ.

   Я повернулась к переправе и восхитилась сообразительностью мужчин.

   – Удержишь? – уточнила у Илегора.

   Тот кивнул и взял протянутый Реглиром посох. Слуга объяснил новичку план. Мужчины присели и положили посох на плечо. Новичок схватился за палку обеими руками и сделал первый шаг. Мужчины напряглись. Илегор охнул. Посох врезался ему в шею.

   Дарина испуганно жевала кончик косы и не отрываясь глядела на новичка, будто могла уберечь взглядом.

   Парень сделал ещё шаг и устало опёрся на посох. Ему совсем худо. Я прикусила кулак. Всё идёт хорошо, не стоит торопить.

   Туман уплотнился, дальше двадцати саженей одна серая пелена. Мне показалось, в ней нечто движется, а это совсем не хорошо.

   Не удержалась, подбежала к краю. Ветлар шагнул, и я схватила его за руку. Потянула. Новичок ответно схватил мою. Я отклонилась назад, упираясь ногой в склон, и подтащила парня к берегу. Рывок, и мы упали на землю.

   – Жив?

   – Вроде.

   – Бегом наверх.

   Ветлар кивнул, пытаясь отдышаться. Я встала. Вовремя. Дарина прыгнула вслед за Реглиром. Поскользнулась на камне. Начала падать. Я едва успела её перехватить.

   – С ума сошла! – заорала на неё.

   – Всё обошлось, моя госпожа, – Дарина вымученно улыбнулась.

   Я шепнула «позже поговорим», и отпустила девушку. Обернулась. Выругалась.

   Из тумана появилась коричневая жижа. Она неумолимо приближалась к нам. Река совсем почернела от грязи. По ней пронесся кусок дерева, сбив камень с нашего брода.

   – Берём вещи, и наверх, – скомандовала, перекрикивая воду. – Ты ещё здесь? – я заметила, сидящего Ветлара. Он тяжело дышал и даже не думал подниматься. – Вот бадяй! Реглир, помоги.

   Мы подняли новичка на ноги и потащили вверх по тропе. Илегор и Дарина с вещами двинулись следом. Я злилась. На себя, на команду, на непогоду. Может зря отправились в путь сразу после похорон?

   Неожиданно земля затряслась. Мы едва устояли. Выстроились в цепочку и прижались к склону.

   Река под ногами разлилась. Долину покрыла тёмная жижа. Она несла в себе камни и брёвна. Во все стороны летели брызги. Мелкий обломок больно ударил по щеке. Я выругалась и крикнула:

   – Идём! Быстрее!

   Реглир потянул новичка за собой. Вскоре они выбрались на террасу*. Я вскарабкалась следом. Отдышалась. Подошла к краю, поглядеть что там. Рядом встал Зокхар.

   (*Высокий пологий берег реки.)

   – Ты был прав. Я рада, что доверилась твоему чутью, – сообщила ему. – Твой народ в безопасности?

   – Поток идёт мой народ селения мимо. Животных тронуть может. Люди защищён. Зокхар сказал, они передал дальше.

   – Что это? – Дарина подошла с другой стороны.

   – Сель. Вода, смешанная с камнями и землёй, редкое явление в горах. Я вижу впервые.

   – Это сколько же воды нужно! – поразился Илегор, присоединившийся к нам.

   – Очень много. Кажется, будто ледник растаял. Зокхар? – я повернулась к проводнику.

   – Зокхар не был там, Зокхар не видел глазами. Зокхар думает, Западный подход нет больше. Ледник растаял, озеро вытек, склон ушёл. Дорога закрыта туда. Змей великий проснулся и сошёл.

   Я озадаченно смотрела на него. Смысл сказанного доходил постепенно. Поняв, я застонала и опустилась на землю. За что мне такое невезение?!

ГЛАВА 6

   Эмоции быстро иссякли. На их место пришли усталость и опустошённость. Столько сил потрачено. Неужели впустую?

   Я поискала глазами Ветлара. Новичок отполз к кустам, его тошнило. Я вздохнула. Новый приступ болезни. Главное, он в сознании.

   – Зокхар, эта терраса в безопасности? – спросила я у проводника.

   – Да, эхсин. Берег выше пути Хисходона. Вершина смирный. Спать спокойно, – подтвердил он.

   – Тогда веди к хорошей полянке, подальше от этого, – я махнула на сель внизу. – Реглир, тебе придётся довести Ветлара. Ему совсем худо.

   Слуга кивнул. Дарина покраснела. Я зло на неё глянула и провела пальцем у горла. Выберемся, отдохну и устрою разнос. Девушка понурилась.

   Пока остальные цепляли рюкзаки к осликам, я достала книжечку и внесла наблюдения за селем. Узнаю чуть больше о его пути, добавлю размышления, и выйдет полноценная статья на пару золотых. Мелочь – для покрытия долга нужны две тысячи статей –, но всё равно приятно.

   Зокхар вывел нас к симпатичной поляне. В её центре полукругом лежали камни, положить на них шкуры, и будет сносная лавочка. Один валун торчал напротив, ближе к правому краю. На полноценный стол он не тянул, слишком кривой сверху, тарелки и кружки не устоят.

   С правой стороны поляна уходила в маленький лесок. Две сосны, будто стражи, выступали вперёд, а земля была усыпана шишками.

   Хорошее место, можно разжечь живой огонь или поискать дары леса, грибной сезон как раз начался. Вот только сил сейчас нет, больше всего хочется забраться в спальный мешок и заснуть.

   Я тряхнула головой, прогоняя сонливость.

   – Зокхар, Илегор, на вас вода, возьмите всё, в том числе бурдюки. – Мы купили для путешествия два больших из коровьей кожи, чтобы не бегать всякий раз к воде. – Реглир, первым делом навес, потом палатки. Ветлар, сядь у тех корней, там меньше капает.

   Говоря это, я достала замотанный брезент и кинула слуге. Реглир его развернул. Втроём мы быстро растянули навес. Две стороны закрепили на деревьях, две – на посохах. Пока Реглир снимал с осликов мешки, мы с Дариной с трудом поставили палатки и застелили их шкурами. Я слишком устала, а служанка переживала из-за промаха. Спальные мешки бросили внутрь, не раскладывая.

   – Ветлар. – Новичок поднял на меня глаза. – Иди к большой палатке. Снимай куртку, плащ и ботинки. Заползай внутрь и переодевайся в сухое. Потом в спальный мешок, и спи. Понял? – В его состоянии нужны точные приказы, а то залезет в мешок в чём есть и заболеет уже простудой.

   Парень кивнул. Нехотя встал и поплёлся к палатке. Выполнил часть распоряжений и заполз внутрь.

   – Реглир, – я махнула в сторону «мужской» палатки. Переоденется и заодно проконтролирует новичка. – Дарина, бросай чаши. Служанка с насморком мне тоже не нужна.

   Переодевшись, мне стоило больших усилий не спрятаться в мешок, а заняться тщательной записью событий. Дождь закончился и больше не стучал по скатам палатки, но погода всё равно располагала к теплому одеялу.

   – Госпожа, а где наши сушилки? – отвлекла меня Дарина.

   – В аптечке, – ответила я, не отвлекаясь от книжки.

   – Нету.

   – Аптечка с синей спиралью*, – раздражённо пояснила девушке.

   (*Спираль, закрученная по часовой стрелке – символ жизни, используется для обозначения аптек и аптечек, больниц; против часовой – символ смерти, используется для обозначения морга.)

   – Здесь только фиолетовая, госпожа, других нет.

   – Вот леший. – Перестраховываясь, я сложила все «сушильные шарики» в одну аптечку, и отправила её вместе с остальными вещами в Рагост. – Будем действовать по старинке. – Я дотронулась до косы служанки, которую та закрутила вокруг головы. – Может тебя подстричь? Быстрее высохнут.

   – Ни за что, – отшатнулась девушка. – Мы с Реглиром всё подготовим.

   Дарина сгребла мокрую одежду в кучу и выбралась наружу. Я закрыла книжечку и вылезла следом. Мысль всё равно ушла.

   Реглир укрыл валуны шкурами. Я стащила одну вниз, и села. Выступы на камне упёрлись в спину. Я не обратила внимания, со спинкой удобнее, чем без неё. Закрыла глаза, слушая возню слуг и грохот селя вдали.

   К возвращению водоносов, слуги развесили на верёвках под навесом мокрые вещи. Рядом для ускорения просушки развели костёр. Я отстранённо подумала, лишь бы не сожгли. Обувь фигурно разложили вокруг чаш. Пусть огонь был магическим, но металлические стенки нагревались. Не так сильно, как от настоящего пламени, но достаточно, чтобы обжечься. Зокхар поставил котелки на решётки и занялся осликами. Илегор положил у камней бурдюки и раздал фляги.

   – Как Ветлар? – спросил он у меня.

   – Глир говорит, спит. Перед ужином пошлю кого-нибудь проведать. У вас что?

   Илегор откинул соседнюю шкуру, не желая пачкать, и опустился на землю.

   – Родник недалеко, – он снял очки и принялся тереть стёкла манжетой. – Но мы сначала прошли до дальнего края. Закат красивый и сухо, будто дождь только здесь был.

   Я усмехнулась. Странный высотный мир. Обиднее, когда граница дождя проходит точно по лагерю. В горах иногда случаются дождики из маленькой личной тучки.

   – Так вот там ещё какая-то долина, – продолжил картограф, – вроде не связана с Хисходоном и Звёздным. Всю просмотреть не смог, увидел кусочек – серые камни, белая речка. Зато Звёздный прямо за ней. Блестит в закатных лучах, сам за голубой дымкой. Я смотрел на него и чувствовал, что-то не так. Знаешь, как в детстве, когда тебе дают две картинки и надо найти отличия. Смотрел, смотрел, и сообразил, у Короны проредили зубья. Трёх не хватает.

   – Да ладно, – усомнилась я. Короной мы назвали зубчатый хребет с юго-юго-западной стороны Звёздного. – Это из-за угла обзора, одни зубья, закрыли другие.

   – В том-то и дело, что нет.

   Илегор взял с камня карту. Я достала её, чтобы прикинуть маршрут, но сидеть под двумя шкурами оказалось намного уютнее.

   – Вот смотри, – приятель ткнул пальцем возле линии Хисходона и закрыл им целую гору. – Мы здесь, а тут Звёздный. Мы стояли примерно здесь, – чтобы показать нужное место, Илегор взял карандаш. – А теперь смотри, что будет видно. Видишь Корона слегка наискось. Пусть не полностью, но какие-то края зубов я видел.

   Я забрала у него карту и приложила линейку.

   – Каких зубов нет?

   Илегор остриём карандаша показал на второй, третий и пятый.

   – Хм, если ты прав, то они должны были сойти на ледник, а потом вместе поползли вместе с Мадалыдоном и его рукавами. Но почему мы не чувствовали толчок или не слышали грохот? Ну, до начала селя.

   – Так это далеко ж всё. Вспомни, склон затрясся, и то слегка, когда сель шёл под нами. Потом кто знает, как туннели мэйдар влияют поверхность. Зокхар уверен, без них здесь не обошлось.

   – То есть виноваты мэйдары, а не воля гор? – я хмыкнула. Ждала, что будет наоборот, горы против нашего похода.

   – Суждения останийцев частенько поражают своим разнообразием. Но если что, я согласен с Зокхаром.

   Илегор, кряхтя, поднялся и скрылся в палатке. Я положила карту обратно на камень и прикрыла глаза. Любопытно, что имел в виду приятель, но спать хочется сильнее.

   – Эхсин, – Зокхар выдернул меня из дремоты.

   Я приоткрыла левый глаз. Останиец сидел по другую сторону камня. Длинная чёрная бурка заменяла ему подстилку, плащ и спальный мешок.

   – Ты что-то хотел сообщить? – поинтересовалась я, выпрямляясь и чувствуя боль в затёкшей спине. Прошли те годы, когда я могла спать в любой позе и в любом месте. Ещё один симптом старения.

   – Элдар* сказал тебе про зубы Эстурфыдхоха, – Зокхар произнёс так уверенно, будто подслушивал. – Мэйдар гремит, скала падает. Зубы нет, Урсадзал нет, Мадалыцад** опрокинулся. Змей бежал Великий.

   (*Элдар – уважительное обращение к мужчине (остан.).)

   (**Мадалыцад – озеро, из которого вытекает река Мадалыдон.)

   Я кивнула. Илегор говорил о том же.

   – Зокхар верит. Гора сказать хочет.

   – Что она хочет сказать? – я поёжилась не только от пробравшегося под шкуру холода.

   Вспомнила заунывный голос рожка. Вдруг он не предупреждал, а просил убить гостей, пока Звёздный не ушёл под землю к мэйдарам.

   – Зокхар говорил пути здесь нет на Эстурфыдхох. Зокхар думает, время потерять – проверять, но эхсин хочет может? – Я покачала головой. – Отец Гор говорит, Зокхар веди людей в Энэнцойагтэрф. Змей проснулся. Страх забыть время.

   – Куда вести? – Я впервые услышала это название, и переводить сил не осталось.

   – Путь проклятый. В туман, – Зокхар был серьёзен.

   Я пригляделась и заметила в его глазах страх.

   – Почему ты решил, что гора хочет именно этого?

   – Твой народ на этой сторона, сель ждал. Гора остановить хотел, гора пустил сель раньше. Зокхар исполнит веление.

   Я уткнулась носом в колени, обдумывая слова проводника. Вот оно, останийское мировоззрение: знать кто, скорее всего, виноват в оползне и разрушении скал, и считать, что момент был запланирован неведомыми силами. Зато нас не собираются изгонять как причину беспокойства гор.

   – Зокхар, а смысл нам идти в туман? – с запозданием сообразила я.

   – Путь идти на восток. Подниматься там наверх. Нет там Мадалыцад, озёр нет иных. Путь есть может.

   Я задумалась. Идея заманчивая, но не постигнет ли нас ещё большая неудача. С другой стороны, терять нечего. Остаётся или ждать, пока просохнет земля, или искать другой спуск вдали от Уэлкалака. По сравнению с этим необычный туман и путь сквозь него на Звёздный выглядят заманчиво.

   – Хорошо, идём в туман, – решила я.

   – В туман? – Дарина выронила половник. – А как же души?

   – Разберёмся. – О призраках и суевериях сейчас думать не хотелось. – Ты следи за ужином. Рассеянной стала.

   Девушка смутилась и обтёрла половник от грязи.

***

– Изамелия, по-моему, это средство «вверх-вниз» не действует, – сказал новичок, убирая в сумку листы гербария.

   Мы сидели на границе травы и камня. Илегор рисовал схемы, я писала заметки, а Ветлар описывал природу, время от времени срывая понравившиеся растения. За минувшую ночь новичок выспался и с утра чувствовал себя хорошо. Настолько, что по собственной инициативе помог Дарине разложить на камнях влажную одежду. Мы спрятали вещи на ночь на случай дождя и воровства. Тихие горные долины не обязательно безлюдные.

   – Действует, иначе вас тошнило уже в первый день, а вы обошлись меньшим, – ответила я, не отрываясь от записей. Экспедиционные отчёты я вносила в большую тетрадь, вроде тех, что популярны среди студентов, но с твёрдой обложкой, позволяющей писать на коленях. – Если к вечеру опять хуже не станет, займёмся более серьёзной подготовкой. Там глядишь, ещё меньше укачивать будет. Ого, смотрите.

   Я подняла голову и заметила всадников у северного края террасы. Они стояли на возвышении и смотрели на наш лагерь.

   – Мэйдары. – Я поглядела в подзорную трубу и передала её Ветлару.

   – Как вы поняли? – удивился новичок.

   – У коней повязки на глазах от солнечного света, а у всадников тёмные очки. Они привыкли к полумраку, хоть частенько вылезают на поверхность.

   – А ещё они не ладят с останийцами, – добавил Илегор. Приятель наблюдал за ними в свою трубу. – Спустимся?

   Я забрала у Ветлара инструмент и навела на гостей.

   – Не стоит. Они просто наблюдают.

   Мэйдары постояли ещё немного и развернули коней.

   – Ну вот, обычные лазутчики, – я сказала преувеличенно бодро и спрятала трубу в карман. Мэйдар в последнее время многовато. Начинать ли беспокоиться или рано.

   – Почему обычные? – удивился новичок.

   – Мэйдары вечно подглядывают за жизнью наверху. Все об этом знают и не обращают внимания. Относятся как к сусликам, выползшим из норки.

   Подглядывать-то подглядывали, на нейтральной территории, чтобы не вызвать конфликт. Одна проблема, их засады не замечали, а здесь будто специально на глаза попадаются. Мне это не нравилось, но делиться мыслями с остальными не стала.

***

Зокхар мог добраться до Проклятого пути за день. Нам потребовалось два, не считая днёвки после селя. Мы передвигались быстро, но часто останавливались. Делали записи и зарисовки. Иногда вместе с нами ходила Дарина. Девушка рисовала наброски в альбоме, а рядом писала комментарии, надеясь в будущем превратить их в картины. Иногда по просьбе мужчин она изображала конкретные места или растения.

   Переход проходил тихо и спокойно, если не считать второй встречи с подгорными гостями.

   Мэйдары приблизились к нам во время обеденного привала. Слуги готовили, мы с Илегором обсуждали новый фрагмент карты. Зокхар дремал в тени камней, рядом паслись его ослики.

   Ветлар ушёл за пригорок, хотел посчитать колокольчики. Оритар тоже частенько занимался подсчётами, чего я совершенно не понимала. Зачем это делать? Да пока пересчитаешь, сто раз собьёшься, забудешь кого учитывал, а кого нет. Ладно, цветы и деревья неподвижные, но муж умудрялся считать горных козлов, мышей, сусликов и прочих животных. Они не выходили маршировать всей популяцией, а изредка попадались на пути или отмечали своё присутствие звуками. Вот как он понимал та это мышка или уже другая? Мне абсолютно не понятно. Тем не менее, натуралисты разбираются, и новичок тоже, раз собрался подсчитать колокольчики.

   От долгого сидения у меня затекла спина, я встала размяться и заметила лошадей. Не разглядела чьи они, но чутьё подсказало – мэйдар.

   – Илегор, – я положила руку на плечо картографа. – Сходи узнай, кто там с Ветларом общается.

   – Что? – приятель вздрогнул и не сразу понял, в чём дело. – Где?

   Я показала направление. Картограф поднялся, сбросив карты на землю. Наклонился их поднять, но я сказала, что сама сделаю. Илегор кивнул и поспешил за пригорок.

   Хотелось побежать следом, но если там действительно мэйдары, это не лучшее решение. Украсть не украдут, но перестанут уважать всю команду. Их женщины не лезут в мужские разговоры и не приближаются к гостям.

   Мне оставалось нервно ходить по поляне и бросать озабоченные взгляды на пригорок. Нет, я не думала, что мужчинам грозит опасность, но мало ли что брякнет новичок. Нам это потом расхлёбывать.

   – Ну что? – нетерпеливо спросила я у Илегора, когда они вернулись.

   – А, как обычно. Спрашивали откуда и куда идём, и зачем Ветлару считать цветы, – хмыкнул картограф. – Сказали, что Зокхар прав… в смысле, что ледника Урсадзал Западный, как и озера больше нет, а на подступах такая каша, что ближайшие пару недель лучше не соваться. Тоже что-то про Великого Змея сказали. Видно это общая байка.

   – Ещё почему-то про Дарину спрашивали, – добавил смутившийся Ветлар. – Замужем или нет.

   – И что вы ответили? – спросила горничная. Она держала половник, будто готовилась ударить, но глаза расширились от страха.

   – Сказал, что не слышал о муже или женихе, и вообще новенький здесь.

   Я вздохнула. Запоздало пришла идея, что можно представлять Ветлара и Дарину супругами. Мэйдарам такой расклад близок, в их понимании муж может требовать, чтобы жена его сопровождала. Обычно мы представляли Дарину дочкой Реглира, говорили, что наняли семью для ведения хозяйства. Тоже убедительный вариант для подгорников. Жена с мужем, отец с дочерью. Теперь что-то менять поздно, да и вряд ли наша молодёжь согласится на фиктивный горный брак.

   – Я что не то им сказал? – спросил Ветлар.

   – Нет, всё нормально, – ответила я. – Вы правильно себя повели. Я о другом задумалась.

   Мэйдары показали слишком явный интерес к моим людям. Куда девалась их хвалёная скрытность? Это злило и напрягало. Пока они ничего такого не делали, но нарочно появлялись в поле зрения.

   Улучив момент, я задала вопросы Реглиру, но слуга тоже не понимал интереса подгорников. Дарина на преследования не жаловалась и всегда оставалась на виду у кого-нибудь из нас. Я хотела расспросить горничную, но Реглир уговорил повременить и не пугать девушку сильнее.

ГЛАВА 7

   К вечеру изученные земли закончились. У южного края мы увидели линию тёмных туч, лежащих над гребнем. Половина, освещённая солнцем, навевала мысли о предгрозовом небе. Вот-вот сверкнёт молния и по долине прокатится грохот. На теневой стороне тучи казались темнее и ниже, склон под ними потерял яркие краски и выглядел блеклым. Именно там хребты разрывались на две части, и в ущелье между ними клубился чёрный туман.

   Мы оставили слуг заниматься лагерем, и втроём отправились на обход. Я намеревалась до отбоя закончить описание этого места и заодно ближе познакомиться с туманом. Грозовые тучи меня не пугали, но о сюрпризах хотелось узнать заранее.

   Илегор в этот раз не забирался на склон, рисовал снизу, что ускорило работу. Мы сделали полукруг и остановились у входа в ущелье.

   Дневная жара ещё не спала, было душно, и воздух казался застоявшимся, ни одного порыва ветра. Между тем, тёмный плотный туман в ущелье клубился. Комки паровой ваты скатывались вниз, заворачивались в спираль и улетали ввысь. Отдельные клочки плыли нашу сторону, налетали на невидимую границу и расползались во все стороны.

   Я осторожно вытянула руку. Ничего. Стенки нет. Шагнула, погрузила кисть в туман. Пальцы видно, на ощупь влажно. Не щиплет и не разъедает. Туман как туман.

   – Нда… – протянул Ветлар, трогая пальцем расползающийся клочок. – Ребёнок может испугаться. Хорошее место для страшных баек. Интересно, почему он так стелется.

   – Ма-агия, – я развела руками, как бродячий сказочник. – Завтра выясним. Идём дальше.

   – Мелла, ты уверена в маршруте? – остановил меня Илегор. – Вдруг там топь.

   Я медленно повернулась к нему.

   – Здесь мы это не узнаем. Мне это кажется маловероятным. По законам природы вода должна стремиться вниз.

   – А на Мёртвой земле что-то да расти, – заметил картограф. – Кому-то удалось создать безжизненную пустошь. Почему бы не быть топи в горах?

   – Слишком невероятно. – Я не натуралист, и не смогла словами объяснить ощущения. – Если там действительно топь, мы вернёмся и пойдём иным маршрутом. А пока думайте о хорошем.

   Илегор пробормотал что-то про завещание. Я не расслышала и не стала переспрашивать.

   Ветлар тем временем сунул обе руки в туман. Поводил ими, и вытащил плотно закупоренную бутылочку. Отошёл на шаг назад и удивлённо вскрикнул. Она оказалась пустой и сухой. Капелек на стенках и тех не осталось.

   – Разве так бывает? – удивился новичок.

   – Видно, бывает. Завтра у вас целый день для экспериментов. Идёмте дальше.

***

Входить в туман я опасалась. С магией или без неё, плотный туман представлял опасность. В нём легко заблудиться, оступиться или встретить хищника.

   Накануне я позаботилась о собранных материалах, отправила их в Лозарию. В ответ на моё письмо из Рагоста прислали мешки с вещами: запас продуктов, аптечку с сушильными шариками, снаряжение. Шарики я сразу разделила между участниками, оставив четыре в аптечке. Удивляюсь, почему сразу так не поступила. Не зря говорят, от горя теряют рассудок. Главное, не навсегда.

   Из снаряжения я попросила верёвку, ремни и карабины размером в полтора раза больше арбалетных*. Обычно путешественники обвязывались верёвкой, но мы попробовали к ней пристёгиваться, оказалось удобнее. Главное не висеть. Язычок у карабина подвижный, раскрывается от неловкого движения. На скалы так лезть опасно, зато для тумана подходит отлично.

   (*Выглядят как овальные карабины, но без муфты.)

   В тумане, пустыне, лесу – любом бездорожье легко потерять направление, и давным-давно неизвестный исследователь придумал как этого избежать. По компасу выбирается направление, чётко настраивается север – стрелка должна всегда показывать на нужный сектор. Назначают идущего впереди, он отходит на две-три сажени. Штурман* идёт следом и приглядывает, чтобы выбранное деление компаса смотрело чётко в спину, а при необходимости поправляет курс. Надёжно, хоть и требует постоянного контроля.

   (*Ответственный за карты и ориентирование на местности, почти как на корабле.)

   В первой половине дня за направление отвечал Илегор, после обеда – я. Хребты по обе стороны ущелья не казались огромными, и я надеялась пройти их за пару часов, а потом вынырнуть из тумана.

   На верёвке завязали петли. Отрезки выбирали так, чтобы люди могли идти возле осликов, и расстояние между группами было достаточным: видно и есть место для манёвров. Остаток верёвки крепко стянули, и Реглир, наш замыкающий, повесил бухту через плечо.

   Напоследок осмотрели поляну – не осталось ли вещей. Проверили фляги, мало ли когда будет питьевая вода.

   Я бросила прощальный взгляд и скомандовала идти.

   Зокхар с первым осликом вошли в туман и быстро исчезли. Илегор и Ветлар подождали немного, и двинулись следом. Стоило верёвке между нами повиснуть в воздухе, я и Дарина потянули нашего ослика вперёд.

   Туман давил. Он был везде, но не слишком плотный, я видела спины товарищей и вьюки между ними. Всё казалось выцветшим, будто нарисованным на старой картинке, долго лежавшей на солнце. Ослик впереди сливался с туманом. Лишь чёрный кончик хвоста качался маятником.

   Под ногами лежали бледные, будто покрытые паутиной, камушки. Склоны попрятались за серой пеленой – отыскать их не удалось.

   Дарина в своём бежевом костюме выглядела призраком, хоть и шла всего на расстоянии локтя.

   Хотелось протереть глаза, промыть их водой. Вернуть привычный мир. Я понимала: не поможет. Это туман.

   Влажный воздух не мешал дышать. Он медленно пропитывал одежду, отвоёвывая кусок за куском.

   Запахи исчезли, а звуки стали тише, я едва слышала хруст камней под ногами. Будь здесь охотник, он с лёгкостью подкрался бы к нам. Мысль о подобной опасности приходила ко мне, но я предпочла её отогнать. Бессмысленно заранее бояться. К тому же Зокхар говорил о душах, а не людоедах.

   Желая разбавить гнетущую обстановку, мы с Дариной разговаривали. Обсуждали всё, что приходило в голову. Модные коллекции тепловетра*, открытия науки, изобретения и художников. Я надеялась представить девушку знакомому галеристу, но горничная смущалась и отказывалась выставлять «свои почеркушки».

   (*Тепловетер – июнь)

   Её подход меня удивлял. Дарина спокойно отнеслась к просьбе отправить в газету иллюстрации к нашим с Оритаром статьям, но выставлять наиболее интересные и красивые работы в частной галерее отказывалась. Даже в галерее новых талантов, где частенько встречались малосимпатичные работы.

   Илегор и Ветлар тоже развлекали себя разговором, во всяком случае, именно так я восприняла их жестикуляцию. Время от времени картограф опускал голову, сверялся с направлением компаса.

   Время обеда мы определили по часам. Туман всё ещё плотно облегал нас, и разглядеть сквозь него солнце было невозможно.

   Мы собрались в кружок. Дарина достала присланные вчера пирожки. Она убедила сохранить их до обеда. За четыре дня мы не успели отвыкнуть от «обычной» пищи, и походная еда пока не приелась.

   В тумане эта маленькая весточка из дома подняла настроение лучше горячего супа.

   – Как вы? – спросила я, запив обед.

   – Держимся, – ответил Илегор. Ветлар и Реглир кивнули.

   – Зокхар чувствует зло, Зокхара не убивает зло. Силы есть, – ответил проводник. Мне показалось, он хотел сказать что-то ещё, но сдержался.

   – Хорошо. Тогда в путь.

   Мы с Илегором поменялись. Теперь я шла возле Ветлара и следила за направлением. Стрелка компаса не бегала, лишь слегка трепетала от движения, исправно показывая север. Будь здесь магнитная аномалия, пришлось бы искать другие ориентиры, а это проблематично, когда не видно валунов или обломков.

   После обеда идти стало тяжелее. Неопределённость изматывала сильнее опасных мест. Разговор с Ветларом не клеился, оба устали от разговоров. Первое время я внимательно следила за стрелкой, считала шаги, но это быстро надоело. Тем более Зокхар держал верный курс, будто у него в голове имелся собственный компас.

   Я погрузилась в размышления. Прикидывала ближайшие планы, рисовала стратегии, как будем действовать в каждой ситуации. Их могло быть несколько. Туман покрывает весь путь, и придётся выбирать в какой момент повернуть на восток. По ту сторону тумана обитают хищники или недружелюбное племя, тогда придётся резво бежать назад и искать пути обхода. Долина за туманом ничем не отличается от привычных, этого хотелось больше всего.

   От размышлений о будущем, я перешла к прошлому. Ко времени, когда путешествовала вместе с Оритаром. Вспоминала яркие моменты. Многие из них появились благодаря разгильдяйству и маленькому опыту. Впервые я взглянула на прошлое под этим углом зрения. Обычно я видела в них приключения, что будем вспоминать в старости, но сейчас заметила много ошибок и пренебрежения безопасностью. Неужели гибель мужа заставила изменить мировоззрение? Или…

   Я не додумала, голос Ветлара вернул меня в настоящее.

   – Да? – я повернула к нему голову.

   – Здесь ведь могут быть камнепады? – в глазах новичка появилась озабоченность.

   – Ну как сказать… За весь путь мы ничего не слышали и не видели. Будем надеяться, что и дальше будет так же.

   Парень кивнул. Некоторое время мы молчали, потом он не выдержал:

   – Если мы не видим стен, то не знаем, есть там подвижные камни* или карниз над нами? – В его голосе засквозило беспокойство.

   (*Камни, которые легко свалить или передвинуть.)

   – Подвижные камни не редкость, но опасность от них маленькая. Насчёт карниза я сомневаюсь. Свет ровный, и его достаточно, будь тут крыша, мы заметили пятнистую тень.

   – Но ведь тот сель подкрался незаметно!

   – Мы слышали грохот камней, не будь реки, слышали бы и его. Здесь тишина. Полная тишина.

   – Нет-нет, если прислушаться, слышен грохот камней.

   Я прислушалась. Ничего. Только хруст под ногами.

   – Всё спокойно. Наверно, вам кажется из-за тишины. Мы слишком привыкли к звукам, и уши пытаются заполнить тишину.

   – Нет-нет, я точно уверен. Грохот там, – Ветлар показал чуть наискось. – И всё сильнее. Куда нам бежать отсюда? Куда? Грохот всё ближе.

   Я прислушалась. Хруст. Тяжёлое дыхание спутников. Стук сердца. Всё.

   – Изамелия, нужно спасаться, быстрее. Крикните всем, чтобы бежали.

   Резким движением парень отщёлкнул карабин от верёвки. Я едва успела схватить его руку и повисла на ослике. Тот испугался. Взбрыкнул, но я удержалась, вцепившись в петлю на седле. Верёвка натянулась, и ремень впился в спину. Я вскрикнула, но руки не разжала.

   Первой ослабла верёвка. Держась за неё, подбежал Зокхар. Не обращая внимания на людей, он обхватил руками голову ослика и принялся успокаивать.

   Появился Илегор, с размаху врезал новичку. Ветлар пошатнулся. Мне пришлось его выпустить.

   Я кое-как сползла с ослика и села рядом. Руки не слушались. Разминала их сквозь боль.

   – Ну и что это за чертовщина? – поинтересовалась я спустя время, когда достаточно пришла в себя.

   – Камни. Я отчётливо слышал камни. – Ветлар был бледен, и след руки отчётливо выделялся на левой скуле.

   – И ни один не упал. Удивительно. – От страха в моём голосе появился сарказм. – Думаю, самое время извиниться перед Зокхаром за неверие. Это раз. Два, животные чувствуют опасность. Наши спокойны как скалы.

   – Изамелия Ладимировна! – возмутился новичок.

   Я вопросительно подняла бровь. Парень стушевался и повернулся к Зокхару.

   – Простите, я был глуп.

   – Зокхар не держит зла. Дети ошибаются часто. Зокхар помнит это, – ответил проводник. – Путь проклятый, морок показывает. Эхсин прав. Ослик знает, беда настоящий или нет. Ослик слушай.

   Останиец развернулся и, держась за верёвку, исчез в тумане.

   – Я сожалею, что так себя повёл, – сказал Ветлар. – Слишком испугался и не подумал.

   – Хорошо. Со всеми бывает. Поэтому без моей команды карабины не отцеплять, – приказала я. – Это всех касается.

   Я поглядела на Дарину и Реглира. Они прибежали следом за картографом, но не вмешивались.

   – Мелла, тебя сменить? – участливо спросил Илегор.

   Я покачала головой, и знаком приказала всем вернуться на места.

   Путь стал тягостнее. Ветлар переживал. Я злилась. Из-за неопределённости, из-за усталости, из-за боли в правой руке, из-за потери мужа. Избавился от долгов, перебросил их на меня.

   Оритар должен был почувствовать толчок. Не мог не почувствовать, и всё равно вышел на снег. Тот поехал, точно мука, пересыпаемая из мешка на стол. Переждал бы тряску на камнях, покорили бы уже Звёздный и ехали к границе Серкиса, а не шли в тумане неизвестно куда. Упрямство стоило ему жизни. Впервые стоило жизни.

   Вслед за последним событием, память участливо подсунула другие. Они всплывали друг за другом, яркие, эмоциональные. Показывали ошибки и безответственность. Неужели столько лет я не замечала наплевательское отношение Оритара к опасностям? Муж не жалел спутников. Скольких проблем мы могли избежать за двенадцать лет совместных путешествий, будь он внимательнее! Я удивилась, как раньше не обращала внимания на факты.

   Перебрав все ошибки, задумалась, а любил меня супруг? Да, я была ему дорога, он предпочитал мою компанию другим, но из любви или из удобства? Тезисы, черновики статей, записи во время пути относились к моим обязанностям. Оритар частенько диктовал заметки, и на обратном пути я приводила их в читаемый вид, потом мы вместе правили и дополняли их, и отправляли в газеты и ЛГО под его именем.

   Не потому ли у нас не получилось детей, что он видел во мне помощника и друга, а не супругу. Может моё здоровье в порядке, а дело в недостатке чувств? Любил ли муж кого-нибудь настолько сильно, как себя?

   От этих мыслей сердце застучало сильнее. В горле появился комок. Я тяжело задышала. Глаза застили слёзы. Это не может быть правдой? Или может? Страх глубоко запрятанный внутри вырвался на свободу. Обида развернулась и больно полоснула когтями по душе.

   Я до боли сжала кулаки, жалея, что нет под рукой тарелки или увесистого камня. Кинула бы их вдаль, послушала бы удар. Под ногами слишком маленькие. Их пинать-то не интересно. Шляпу бросать жалко, вещи – тоже. Как же надоел туман! Даже чувствам невозможно дать волю. Я зарычала и ударила себя кулаком по бедру. Легче не стало.

   – Зокхар остановился, – неожиданно сказал Ветлар.

   Я подняла голову и увидела приближающегося останийца. Сердце ёкнуло от дурного предчувствия.

   – Зокхар?

   – Эхсин, Зокхар сказать нужно. Важно-важно, – сообщил проводник.

   – Сейчас? – недовольно уточнила я, поняв, что нет серьёзной угрозы.

   Мужчина кивнул.

   – Сердце говорит надо. Молчать плохо. Зокхар соврал…

   Он не договорил. Позади истерично-испуганно закричала Дарина.

   – Стойте на месте, – приказала я и перещёлкнула карабин из петли на верёвку.

   Развернулась и поспешила к горничной.

   Девушка сидела на земле возле ослика. Она обхватила руками колени и билась о них лбом. Рядом хлопотал Илегор. Картограф не знал, что делать. Я отогнала его и отцепила карабин.

   Села, обняла горничную за плечи.

   – Что случилось? – спросила я как можно спокойнее.

   – Я – ужасная дочь. Не понимаю, как меня родители терпят, – всхлипнула Дарина.

   – Они тебя любят. И будут любить всегда, – голос прозвучал хрипло, зато уверенно.

   – За что? Я же их подвела. Сбежала, заставила волноваться. Опозорила на всё село.

   – Ты сглупила, но это всё в прошлом.

   Я знала, о какой истории говорит девушка. Перед нашей встречей она почти год встречалась с деревенским парнем, каким-то ремесленником, вернувшимся с обучения. Дело шло к помолвке. За три дня до неё Дарина неожиданно осознала, что не хочет связывать с ним жизнь. Родителям и сватам сказать побоялась. Отпросилась в город, надеялась найти ответ. Нашла.

   В Рагосте открылась выставка известного пейзажиста. Девушка потратила на билет все деньги, и долго ходила по залам, рассматривая картины другого мира, столь далёкого от деревни, как столица.

   Возле горных пейзажей Дарина встретила нас. Я потягивала яблочный сок и понарошку жаловалась художнику на горничную, вышедшую замуж. Уже пятая девушка устроилась ко мне, чтобы встретить в путешествии любовь и уволиться. Мужчины смеялись над моей «удачливостью» и называли свахой.

   Дарина прервала нашу беседу и прямо спросила, нужна ли мне служанка. Я подавилась соком от её непосредственности, оглядела девушку и согласилась. Мы выезжали утром, и выбирать не приходилось.

   Правда всплыла осенью, когда на пороге квартиры появились родители беглянки вместе со следователем. Конфликт удалось загладить, а семью помирить. Мне казалось, тогда всё разрешили, но видно ошибалась.

   – Я не могу с этим жить, – тихо сказала Дарина.

   – Не живи. Твои родители волновались, да, это было подло. Зато теперь они знают, с тобой всё хорошо. Ты в услужении и даже училась у настоящего творца. Главное, ты их любишь.

   – Я – ужасная дочь, – Дарина начала заново. – Им тоже будет лучше забыть меня.

   Я зарычала и встряхнула девушку. Что за замкнутый круг!

   – Не хотят они забывать. Хотят знать о твоей жизни. Нормальная у тебя семья.

   – Я их опозорила. Теперь мне всю жизнь нести этот груз.

   – Дарина, ты устала, напугана и воображаешь… – договорить мне не дали.

   Ветлар снова нарушил запрет.

   – Изамелия, Дарина, там уже кромка. Выход рядом, вставайте! Вставайте же!

   – Слышишь? Поднимайся, – я встала первой и протянула горничной руку. – Дойдёшь до лагеря, приготовишь ужин, и можешь страдать сколько угодно.

   Девушка шмыгнула носом, но поднялась.

   – Теперь вы, сейчас выволочку или позже?

   – Изамелия Ладимировна! – погрустнел Ветлар. – Это Зокхар прошёл вперёд, пока вы заняты. Я только вам сообщить поспешил. Дарине ведь лучше станет за туманом, правда?

   – Надеюсь, – сухо ответила ему. – Ветлар, мне меньше всего хочется искать людей в тумане или вытаскивать из трещин. Один уже доигрался.

   – Вы об… – парень увидел мой взгляд и замолчал. – Хорошо, Изамелия Ладимировна.

   Я махнула рукой проводнику. Он махнул в ответ, и мы двинулись. Вскоре туман посветлел и истончился. Казалось, сквозь него льётся солнечный свет. Несколько шагов, и мы вышли.

   Природа стала яркой, зелёной. Люди и ослики перестали казаться призрачными.

   Закатное солнце освещало половину дальнего склона, заросшего изумрудными соснами. Ниже среди травы и низких кустарников деревья росли небольшими группками. В разрыве зарослей виднелась изогнутая лента реки.

   Склон над нами был каменистым, с редкими зелёными островками. Верхушка хребта спряталась в тумане. От падающей тени трава возле нас выглядела бледной, но цвела так же буйно. В ней мелькали жёлтые и сиреневые головки цветов, закрывшихся на ночь. Тропинки отсутствовали, некому их здесь протаптывать.

   Реглир смотал верёвку в бухту, и мы двинулись по нехоженому ковру.

   Страхи и сомнения отступили прочь. Все мысли об Оритаре, что беспокоили в тумане, теперь казались кошмарным сном. Их хотелось скорее забыть. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, зажмурилась.

   Мы смогли! Мы прошли! Мы достигли новой земли! От избытка чувств захотелось пуститься в пляс.

   И тут раздался женский визг.

ГЛАВА 8

   В голове пронеслась мысль о диком племени. Кровожадных людоедах, коими так любят пугать непослушных детей. Сердце заколотилось быстрее. Я подобралась и резко обернулась. Мы одни.

   Вопящая Дарина отшатнулась назад и завалилась на ослика. Ветлар подскочил к ней и схватил за локоть не давая упасть. Дрожащей рукой горничная показала на траву. Новичок пригляделся и потянул Дарину в сторону. Девушка поколебалась и дала себя увести.

   Реглир покрутил головой и опустил арбалет. Разряжать его не спешил.

   Подошёл Илегор и неспешно опустился на колени. Раздвинул траву, нахмурился.

   – Что там? – как можно бодрее поинтересовалась я.

   После визга горничной меня потряхивало. Нельзя так пугать людей.

   – Кости, – коротко ответил картограф.

   – Всего-то, – я расслабилась. – Из-за этого нужно орать?

   – Они с одеждой, – всхлипнула присевшая на камень Дарина.

   Ветлар предложил ей флягу, девушка с благодарностью приняла.

   – А то ты не видела мертвецов на леднике.

   Беднягу жаль, но я слишком устала от тумана и мечтала о сухой одежде и ужине.

   – Они не так странно выглядели, – жалобно сообщила горничная.

   – Ледяные мумии – это же так обычно, – проворчала я.

   – Мелла, я, конечно, не лекарь, но кажется этому скелету не больше года, – привлёк моё внимание Илегор. – Ты бы осмотрела его.

   Я вздохнула. Неужели приятель считает, что несколько занятий превратили меня в целителя.

   – Вот, смотри, – картограф поднял клочок ткани с вышитой эмблемой. – Ателье госпожи Опечиной, наш земляк получается.

   – Замечательно! Это о многом говорит.

   Я присела рядом и раздвинула жёсткую траву. Лоскуты бурой одежды расползлись в стороны. Выбеленные кости были сломаны, на них виделись следы зубов. Между рёбер колосилась трава. Если не приглядываться, не увидишь. Вот Дарине повезло наступить рядом!

   Обломки лежали хаотично, я не сразу поняла, что не так со скелетом. Ему не хватало части ноги, руки до ключицы и головы. Если он умер своей смертью, это быстро исправили.

   – Похоже, здесь обитают хищники.

   – Хочется, чтобы это были падальщики, неприятно чувствовать себя потенциальной едой, – заметил Илегор.

   Я хмыкнула и сунула руку между рёбер. Показалось, там блеснуло. Пошарила, натыкаясь на камни и стебли, и извлекла тяжёлую подвеску. Круглую с давно отколовшейся дужкой, её края успели обтесаться и стать гладкими. Из-под грязи проглядывало золото. Наверняка цельно отлитая – вон какая тяжёлая. Явно старинная, края неровные, выглядит грубовато. Как из древних времён, когда мастера не умели делать изящные вещи.

   Я стряхнула грязь и убрала находку в карман. Хотела изучить её позже.

   – А может не надо, – жалобно попросила служанка. – Вдруг его из-за неё убили. Плохая примета брать вещи мертвецов.

   – Дарина, хоть сейчас оставь нас без деревенских суеверий, – раздражённо потребовала я. – Илегор, есть что-нибудь ещё?

   – Здесь рука, – сообщил Реглир за моей спиной.

   Дарина вскрикнула и отошла к дальнему ослику, меланхолично жующему траву. Вот кого не беспокоили людские страхи и суеверия.

   – У него были записи, – картограф поднял нечто чёрное и волокнистое, похожее на брусок. Я с трудом опознала книжку.

   Звери содрали с неё обложку, прошлись когтями по верхним страницам, а дожди и грязь превратили страницы в монолит. Илегор попробовал раскрыть, и разорвал на две части. Белая труха посыпалась на землю. Безнадёжный вариант. Картограф вернул остатки книги костям.

   – Голову кто-нибудь видит? – поинтересовалась я.

   Все, даже стоящий поодаль Зокхар, ответили отрицательно.

   – Думаешь по голове определить кто это был? – Илегор поднялся и отряхнул ладони.

   – Нет, мне интересно, зачем её унесли от тела. – Я приняла предложенную руку и тоже встала.

   – Может это проклятье из-за той штуки, – испуганно напомнила горничная.

   – Я согласен с Дариной, не хорошо это, обкрадывать мертвецов, – неожиданно поддержал её Ветлар.

   – Умолкните! – я рыкнула на них. – Без того тошно. Зарядите арбалеты и держите ножи под рукой.

   Я показала пример. Отцепила от пояса ручной арбалет и натянула тетиву. Вложить стрелу недолго, колчан всегда под рукой.

   Единой группой мы двинулись к реке. Реглир и Зокхар следили за обстановкой, мы с Илегором выглядывали место для стоянки, молодёжь шла в центре вместе с осликами.

   Солнце скрылось за хребтом. Тень накрыла всю долину, буйство красок на дальней стороне утихло. Изумрудный превратился в зелёный. Коричневый потемнел. Зато белые камни, казалось, светились, выныривая из травы как дождевики. В сумерках по ним легко ориентироваться, когда знаешь куда идти, но с приходом ночи их волшебство исчезает, и камни сливаются с темнотой.

   Подходящее место нашлось возле реки. Широкая лужайка без рододендронов и разбросанных камней примыкала правой стороной к искривлённым берёзам. Я уже не надеялась найти подобную. Низкорослые упругие кустарники, казалось, заполонили долину, особенно вблизи реки. То и дело приходилось обходить их островки.

   Когда я несла вещи в женскую палатку, Дарина окликнула меня.

   – Госпожа, чаши не зажигаются, – сообщила горничная.

   – Какие чаши? – я устала и плохо соображала.

   – Для готовки. Мы всё испробовали. Не работают.

   – Так готовьте на костре. В чём проблема?

   – Реглир так и сделал, я вам сообщила, – обиженно ответила служанка.

   – Так и надо было сразу сказать. Ты собираешься переодеваться?

   – Да, после Реглира, – девушка поставила чашу возле оттяжки и вернулась к костру.

   Я кинула вещи и забралась в палатку. Туман вроде магический, а ткань пропитал как настоящий.

   С наслаждением переоделась в сухое и свернула одежду комком. Потёрла сушильный шарик и бросила сверху. Подождала. Ничего. Вещи остались мокрыми.

   – Что за чертовщина? – Попробовала остальные шарики, они тоже не сработали.

   Перебрала в уме варианты. Порталы не могли их деактивировать, мы уже не раз пересылали магической почтой. Подмена тоже вряд ли, смысл подстраивать гадость. Истратить за короткий срок трудно: у каждого заряд на пятьдесят сушек. Туман? Разве может туман их повредить?

   Недоумевая, выбралась из палатки. Спросила команду. Все сушильные шарики не работали, даже те, что лежали в аптечке.

   – Может просушить их на костре или выкинуть туда? – предложил Ветлар.

   – Нет, – остановила я бойкого новичка. – Сначала выясним причину. Шарики прилично стоят. Покажу брак и потребую вернуть деньги. Глир, после ужина развесьте вещи. Придётся опять по старинке.

   Слуга коротко подтвердил, что услышал.

   В ожидании ужина, мы устроились на шкурах под навесом. Свечи решили поберечь. Я подвесила к крыше три мицаритовых кулона, плоские овальные камушки, приятно холодящие кожу. Их добывали мэйдары и продавали в лавочках у подножия гор. Кто знает, быть может, сейчас под нами находилась одна из шахт.

   Главная особенность мицаритов – сияние. Желтый свет напоминал свечной. Чем темнее вокруг, тем ярче горел камень. Кусочка с половину мизинца вполне хватало для освещения палатки. Мицарит гас только от соприкосновения с кожей. Путешественники носили его под одеждой как амулет или заворачивали в плотную ткань.

   На языке мэйдар мицарит значил «камень дня». У него имелся антипод, «камень ночи» или алькорит, светящийся нежным голубым цветом. Ходили слухи, что подгорные жители по ним отслеживают сутки. По утрам развешивают мицариты, а к вечеру заменяют алькоритами.

   В тусклом жёлтом свете, я достала подвеску. Вытянула руки и полила находку водой. Тонкая струйка грязи потекла между стеблей к реке.

   Я вытерла подвеску о шкуру и поднесла ближе к свету. Заметила по кругу семь разноцветных камней, символы стихий. Достала перо и провела острым краем по бороздам между ними. Получилась семиконечная звезда, где каждая линия соединяется не с соседним камнем, а через один. В центре оказалась спираль, закрученная против часовой стрелки, знак смерти. Подвеска мага смерти?

   Я озадачено перевернула находку и увидела тоже самое – семь камней и линии. Почистила их. Здесь спираль была верной – по часовой, символ жизни.

   – Печать Стихий. Наверно, ей больше тысячи лет, – я протянула находку Илегору.

   – Откуда вы знаете? – удивился Ветлар.

   – Столько был закрыт проход, – напомнил Илегор. – Звезда, спирали, цвета. Типичные знаки Западного содружества. Точнее, Лозарии и Серкиса. Северлед и Венисая переняли эту манеру у нас.

   – Думаешь, только они догадались до такого? – засомневалась я.

   Вместо ответа Илегор протянул находку Зокхару. Останиец покрутил её, провёл пальцем по линиям и вернул.

   – Вещь занятный, – сказал он. – Не народ мой. Глаза Бог Великий рисуем иначе. – Проводник изобразил пальцем ромб.

   – А другие народы гор? – уточнила я.

   – Зокхар не знает вера народ другой. Зокхар имеет вера свой. Зачем вера чужой?

   Останиец поправил край бурки и закрыл глаза. Он любил слушать, а не говорить.

   Илегор передал находку Ветлару. Новичок осмотрел её и предложил почистить. В первый момент я хотела отказаться. Потом вспомнила взятые реактивы и успокоилась. Среди них не было едких жидкостей.

   – Под твою ответственность, – предупредила новичка. Тот кивнул. – У меня появились мысли, как он тут оказался, но я хотела бы их подтвердить.

   Я легла на спину и щёлкнула пальцем по камням. Они закачались. Свет заплясал, а вместе с ним серые тени.

   – И как ты их собираешься подтверждать? – поинтересовался Илегор.

   – Понятия не имею. Время есть.

   – Не боишься, что кто-то опередит?

   – Нет, я уже озвучила свои притязания, а слишком ретивых запишу в соавторы. Если обманемся, вместе тонуть будет веселее.

   Илегор расхохотался. Очки сползли на кончик носа. Не переставая смеяться, картограф снял их и принялся тереть.

   – Пожалуй, останусь молчаливым наблюдателем.

   – Оставайся, – разрешила ему.

   На ночь установили дежурство. На всякий случай. Первыми заступили мы с Ветларом. Мне было проще досидеть оставшиеся два с половиной часа, чем вставать среди ночи. Новичка я выбрала из-за опыта, точнее его отсутствия. Пусть привыкает под моим наблюдением, да и вариант «мужчина-женщина» надёжнее варианта «женщина-женщина».

   Дежурство шло спокойно. Каждые пятнадцать минут, мы делали обход. Проверяли лагерь, прогоняли сонливость. Слушали шум реки, один из немногих ночных звуков. Его дополняли наши шаги и мужской храп. Искали звёзды в прорехах облаков и пытались угадать созвездия.

   До конца смены оставалось пятнадцать минут. Облака разошлись. Мы порадовались, что верно определили Малый Ковш и его Северную Звезду. Восторг прервал жуткий вой. Громкий, пронзительный. Он наполнил собой долину, отразился от склонов. Зимой оголодавшие волки выли дружелюбнее.

   Ветлар направил трясущийся арбалет в лес на другом берегу. Подержал и перевёл в сторону скрытого темнотой перевала.

   Я перенесла шкуру к краю навеса. Села и закрыла глаза. Ветлар начал возмущаться, но я остановила его жестом. Парень умолк, под его ногами зашуршали камни.

   Вой повторился. Я его ждала и почти не испугалась. Трудно сдерживать эмоции, когда слышишь такое. Наверно, это досталось от далёких предков. Им приходилось охранять селения от кровожадных хищников, а шалаши и хижины были слабой преградой.

   – Они далеко, – сообщила я, когда вой стих. – За двумя-тремя хребтами, примерно на юго-востоке-востоке.

   – И так громко? – Новичок опустился рядом и положил арбалет на колени.

   – Ночью все звуки кажутся громче. Будь я хищником, подкрадывалась бы незаметно, – я потерла глаза, подавляя желание закрыть их совсем.

   – Обнадёживающее заявление, – проворчал Ветлар. – Профессор Землянов говорил, что мы и есть хищники, чьё оружие разум.

   – Трудно с этим поспорить. Спустимся в Уэлкалак, закажем у хозяев шашлык из барашка. – Всего пятая ночь, а мне захотелось свежего мяса. – Так, время вышло. Буди Илегора и спать.

   Я растормошила Дарину, наскоро переоделась. Влезла в спальный мешок и заснула под звериный концерт с мыслью, что этим тварям требуются нормальный дирижёр и партитура.

   Очнулась ранним утром. Первым делом услышала треск костра и звон крышек о кастрюли. Дарина отсутствовала. Удивительные люди – слуги. После дежурства горничная спала не больше четырёх часов, и опять встала раньше меня, чтобы к шести приготовить завтрак. Хотя Реглир вполне мог справиться один. Или девушка отпустила его подремать?

   Я оделась и выглянула из палатки. Зокхар спал у края навеса. Рядом отдыхали ослики. Дарина показывала Ветлару как помешивать кашу. Реглира и Илегора видно не было.

   – Доброе утро, – сказала я достаточно громко, чтобы услышали у костра.

   – Доброе, – откликнулась молодёжь.

   – Реглир сказал, концерт закончился на заре. Небо только-только начало светлеть, – сообщила Дарина.

   – Жуткие твари, я так и не смог заснуть, – пожаловался Ветлар. – Как рассвело, выбрался. Ну, мы решили, пусть Реглир и Зокхар отдохнут, сами завтрак сварим.

   Я кивнула. Помогать слугам не запрещалось. Это я в своё время с радостью избавилась от бытовых обязанностей и абсолютно не хотела к ним возвращаться.

   – Чаши так и не заработали? – уточнила я, наблюдая за новичком.

   Он снял котелок с огня и, придерживая рукавицей дно, понёс к кустам.

   – Нет. – Дарина засыпала травяную смесь во второй котелок.

   – Я думаю, – Ветлар слил воду и вернулся к костру, – виноват туман. Он кольцом окружает горы. Какая-то магия в нём есть. Он может блокировать остальную.

   – То есть работать кольцом отрицания*? – догадалась я. – Печально. Надеюсь, он блокирует, а не подпитывается. Иначе придётся тащить дрова наверх.

   (*Кольцо отрицания – любой замкнутый предмет, зачарованный на подавление магии. Чаще всего используют наручники, как универсальный вариант.)

   – Или просить ЛГО зарядить, – добавил Ветлар. – Ой, не получится. А маяк? Как же тогда сообщить о восхождении?

   – Остаётся надеяться, что это подавление, а не высасывание, – заключила я.

   В первый день на Проклятом пути мы больше изучали место, чем двигались вперёд. Собирали материалы, делали записи. Я освободила Дарину от обязанностей служанки, чтобы она сделала как можно больше рисунков нетронутой природы, в том числе цветных иллюстраций. Девушка старалась, вырисовывала каждую мелочь, но к вечеру умоляюще попросила разрешить ей приготовить ужин и дать пальцам восстановиться. Я предложила ей отдохнуть, но Дарина замотала головой. Через пять минут я увидела, как она потрошит кулёк с пеммиканом*. Служанка, она и есть служанка.

   (*Пеммикан – специально вываренное и усушенное мясо, удобная альтернатива тушёнки.)

    На второй день мы почти прошли соседнюю долину, очень похожую на первую: лесистые склоны с обеих сторон, внизу тонкая лента реки, на правом берегу полянки, где можно разбить лагерь.

   Мы встали на обед, и Зокхар попросил опустить его на несколько часов.

   – Зачем? – удивилась я столь неожиданной просьбе.

   – Зокхар видел камни там, – останиец показал на лес. – Камень древний, сторож мест этих.

   – Сторожевая башня? – Проводник кивнул. – Я хочу на неё взглянуть.

   Зокхар погрустнел, но согласился, что после обеда пойдём все вместе. Илегор и Ветлар заинтересовались. Мне пришло в голову, что и Дарина будет не лишней, кому как не ей делать зарисовки. В лагере остался Реглир.

   – Идите, – сказал он нам. – Я справлюсь. К семи начну готовить ужин.

   – А если понадобится помощь с готовкой? – заколебалась Дарина. – А посуду кто помоет?

   – Дарина, – я закатила глаза. – Любой справится с кашей и колбасой. Твои рисунки я собираюсь продать, пристроишь на них сестру в ученицы.

   – К-к…кому? – озадачилась служанка.

   – К кому она решит. Идёмте, пока не стемнело.

   Дарина со вздохом повесила на плечо этюдник. По дороге я услышала её разговор с Ветларом.

   – Я слишком много рисую.

   – Это же здорово. Ваши картины очень красивые. – Мне показалось, новичок переборщил с восхищением в голосе.

   – Руки болят, и я не могу выполнять обязанности. Госпожа наняла меня для другого.

   – Изамелия – госпожа, и может приказать рисовать. Тем более она обещает заплатить.

   – Но я служанка, у меня простая работа, – с горечью сказала Дарина.

   – Вы же не собираетесь всю жизнь ею быть. С таким талантом!

   – Не знаю, я… я… упустила возможность. Только и остаётся быть служанкой и выполнять пожелания Изамелии Ладимировны.

   Я сбилась с шага и с трудом удержалась, чтобы не повернуться к девушке. Благо Ветлар опередил с ответом.

   – Я уверен, вы можете стать художницей. Попросите Изамелию познакомить с кем-нибудь, у неё наверняка много знакомых.

   – Нет, – Дарина ответила так же резко, как когда я предложила ей отрезать косу. – Плохая идея. Хватит об этом. Лучше расскажите об этом растении.

   Я перестала их слушать и нагнала Илегора. В своё время я узнала много историй о растениях, хватит.

   – Слушай, я перегибаю палку с Дариной? – спросила у него.

   – В смысле? – не понял картограф.

   – Наша девочка жалуется Ветлару, что ей не дают быть кухаркой.

   – Ну… как тебе сказать, – Илегор поскрёб чисто выбритый подбородок. – Для экспедиции ты поступаешь правильно. Для развития художественного таланта тоже. Вопрос, хочет ли Дарина развивать его сильнее почеркушек?

   Я пнула камешек. Он слетел с дороги и исчез в траве на склоне.

   – Ты прав, Дарина пугается всякий раз, когда увлечение грозит перерасти в работу.

   – Вот тебе и ответ. Приручай медленно, как Ерина Арику к буквам.

   – Может ты и прав.

   – Может? – хмыкнул отец троих детей.

   Я дружески пихнула его в бок.

   Лес закончился раньше, чем мы взобрались на вершину. Впереди появилась башня, покрытая мхом. Снизу я приняла её за кусок скалы.

   Мы отдохнули немного и выбрались на площадку. Башня стояла здесь не одна. На ровной земле построили одноэтажный домик. За тысячелетие крыша обвалилась. Внутри выросла кривая и пушистая сосна.

   – Вот значит, что бывает, если не следить за хозяйством, – я подошла к домику и нажала на стенку. Она выдержала.

   Я заглянула в дверной проём. Мох, трава, цветы и мелкие чахлые сосенки, не выдерживающие конкуренции центральной.

   Повернулась к проводнику.

   – Сторожа ел, спал. Молился там, – Зокхар показал на дальний угол площадки. – Шёл сторожить. – Он перевёл палец на башню. – Земля родной. Останий.

   Мужчина бухнулся на колени и поцеловал то, что некогда считалось алтарём, а теперь скрылось под травой.

ГЛАВА 9

   Проводник достал из кармана скребок и занялся расчисткой алтаря. Занятие долгое, чем бы скоротать время?

   – Зайдём внутрь? – я потрогала каменную кладку башни. – Вроде не грозит упасть на голову.

   Илегор покачал головой:

   – Не люблю такие древности. Лучше зарисую долины.

   Картограф забрался на гребень и разложил инструменты.

   Ветлар заглянул внутрь, потом бросил туда камень. Тот с глухим звуком ударился о ступеньку.

   – Вроде не разваливается. Дарина, вы пойдёте?

   – Нет, – горничная отошла ближе к Илегору. – Я… я вон на том камне сяду, сделаю наброски для госпожи.

   – Значит вдвоём. – Я вынула из-за пазухи мицарит. Он едва светился в солнечном свете.

   Ветлар кивнул и достал такую же подвеску.

   За порогом находился узкий коридор. В нём могли поместиться друг за другом три или четыре человека. Высокий потолок косо уходил вверх. Заросшие мхом и редкими травинками ступени шли не по кругу, а квадратом – повторяли форму башни. Древние строители не предусмотрели перила. Пришлось упираться руками в стены и аккуратно ставить ноги. Мох легко рвался, и я чуть не свалилась, когда неосторожно дёрнула ногой. Спустя пролёт, я поскользнулась и больно ударилась коленом о край ступени. Каменное эхо разнесло по этажам мой возмущённый вскрик.

   Ветлар шёл аккуратнее, долго высматривал подходящее место. Вскоре новичок отстал, его тяжёлое дыхание за спиной становилось всё тише.

   Узкая лестница вывела на крышу. С бортика сорвалась птица, похожая на орла. Я успела заметить большие крылья и коричневый окрас.

   Выбралась и увидела очаг в форме горшка: на полу чугунная тарелка, а выше – изогнутые прутья. На таком можно зажарить целого козла, не разделывая на части. Сейчас центр очага занимало гнездо, а вокруг валялись остатки скорлупы и расклёванные кости.

   Я отбросила носком ботинка птичьи рёбра и подошла к бортику. Его высота доходила мне до живота. Край некогда был ровным, теперь он пестрел трещинами и выбоинами. Облокачиваться на него я побоялась, не улететь бы вместе со стенкой, и с интересом осмотрелась.

   Склоны и долины словно укрыли бархатным ковром. Хребты напоминали прожилки вытянутого листа. Они пересекались, разветвлялись, образовывали зелёные чаши и кулуары. Валуны, виднеющиеся из травы, казались лишними, как ходы моли на старом покрывале. На западе у горизонта полукругом тянулись серые горы, укрытые ватной шапкой пепельного тумана. Двумя линиями они уходили на восток и растворялись в голубом безоблачном небе.

   Удивительно, насколько красиво место, где тысячелетие не появлялись люди.

   За спиной послышалось тяжёлое дыхание, а за ним радостный возглас. Ветлар оценил открывшийся вид.

   – Ну и рвение у Зокхара, – новичок показал вниз.

   Я глянула. Проводник закончил расчищать каменный круг. Отложил скребок. Упал на колени и согнулся, касаясь алтаря то ли носом, то ли лбом – сверху не разглядеть.

   – Наверняка, он с детства мечтал сюда попасть.

   Мне надоело смотреть на неподвижного Зокхара, и я вытащила трубу.

   – Хей! – Новичок замахал тем, кто внизу.

   Дарина и Илегор подняли головы и махнули в ответ. Ветлар упёрся руками на бортик. Раздался шорох, треск. Из-под рук новичка выскочил кусок с детскую голову.

   – Ост… – я не успела договорить.

   Булыжник глухо ударился о землю, подскочил и замер вблизи Зокхара.

   Ветлар отпрянул и наткнулся бедром на прут. Ойкнул.

   Останиец подскочил, испуганно оглянулся. Заметил камень, поднял взгляд.

   – Извини! – крикнула я. – Случайно вышло.

   – Нет-нет, умысел, – горячо возразил проводник и побежал в башню.

   Пока он поднимался по лестницам, я размышляла, ограничится ли Зокхар выговором разрушителю древности или потребует испытать это на себе. Новичок встревожился не меньше. Он потирал ушибленное место и сконфужено смотрел на меня.

   – Умысел! – Зокхар показался из люка. – Отец Гор Великий даёт знак. Зокхар слушать.

   – Какой знак? – Для меня падение булыжника означало одно – снести строение, но у останийцев свои знаки.

   – Моление оставь, башня займись.

   – У нас нет времени заниматься башней, надо идти вперёд. Потом, никто не умеет строить, – возразила я.

   – Зачем строить? – замотал головой проводник. – Очаг чистить, дрова класть, трут готовь.

   – Зачем? – Его логика оставалась для меня загадкой. – Сюда же никто не ходит. Да и опасно здесь, того глядишь развалится.

   – Эхсин не надо. Зокхар справится, Зокхар вернётся к ночи.

   Мне это не понравилось. Не только тем, что затея была странной. Опасно разделяться в малознакомом месте. Пока светло и тихо, но кто знает, где эти завывающие, может они сюда приходят по ночам.

   Зокхар переминался с ноги на ногу, бросал взгляды на очаг и на нас. Понял, что я непреклонна и соизволил объясниться.

   В давние времена на всём пути с Востока на Запад стояли семь башен. Сторожа охраняли покой деревень внизу и с помощью огня предупреждали об опасности или звали на помощь. Быть стражем считалось почётным, ведь на твоём попечении вся деревня. Далёкие предки Зокхара служили в одной из них, и предупредили о приходе людей с Мёртвой земли. Наш проводник хотел отдать дань уважения предкам: почистить башни и заготовить дрова. Он мечтал однажды увидеть как на Пути загорается пламя.

   – Традиции – это замечательно, – я переглянулась с Ветларом. – Ты хочешь почистить все семь башен?

   – Нет-нет, эхсин, – замотал головой останиец. – Путь Проклятый стоят башни четыре всего.

   – И для каждой почистить ступени и нарубить дрова? Это сколько времени потребуется! Не говоря уже о том, что здесь нет крыши для их хранения. Затяжной дождь, и всё.

   – Место благословенный. Там, – Зокхар показал в центр очага, – инструменты есть. Инструменты чувствовать хорошо на земля благословенный.

   – Путь – проклятый, а земля – благословенный, тьфу, благословенная? – уточнила я.

   Останиец кивнул и поманил нас вниз.

   – Погоди, – остановила его. – Покажи, где селение и башня.

   Зокхар послушно махнул рукой на долину с южной стороны хребта. Я навела трубу, поводила ею из стороны в сторону. Не видно. Пригляделась к каждому кусочку, и всё равно кроме деревьев ничего не разглядела.

   – У вас были деревянные дома? – поинтересовалась у останийца.

   – Нет, эхсин. Отец Гор спрятал дома. Зокхар думает, внизу найти можно.

   – А башня?

   Зокхар показал, куда нужно встать и указал направление. Я пригляделась и легко нашла каменный прямоугольник. Если знать, куда смотреть, его можно разглядеть и без трубы. Тысячу лет назад её ещё не изобрели, и останийцы строили башни достаточно близко, чтобы видеть сигналы глазами.

   Я передала трубу Ветлару и замерила компасом направление. Пять градусов севернее востока. Нам туда же, значит, башни лежат на пути.

   Новичок вернул мне трубу, и мы втроём спустились. Зокхар попросил нас остаться на ступенях, а сам вышел в коридор. Ощупал внутреннюю стенку и воткнул в неё кинжал. Провёл им. Вытащил. Снова воткнул. Он водил им так, пока из-подо мха не появилась дверь. Проводник толкнул её. Ничего не произошло. Повторил. На этот раз дверь с грохотом упала внутрь.

   Мы с Ветларом подошли ближе и заметили, что она развалилась на две части.

   – Помочь? – спросил новичок.

   Зокхар кивнул. Вместе они выволокли остатки двери наружу.

   Я вытянула руку с мицаритом и заглянула в кладовую. Она была хорошо скрыта от крупного зверья, но не от мелких любителей заброшенных помещений. На стенах висели огромные паутины, а в середине остались ошмётки – Зокхар уничтожил паучьи сети дверью. Вездесущая пыль толстым махровым ковром лежала на вещах и ящиках. Я поднесла кулон к ближайшей стене и заметила плесень. От запаха хотелось кашлять, будто в мокрый пыльный мешок попала. Зажав нос, поскорее вышла на воздух и закашляла.

   Зокхар оказался смелее. Он зашёл в кладовую и принёс топор, весь ржавый и без рукояти. Благословение отступило перед временем.

   – Зокхар не понимает. Топор съеден. Как топор умер тут? – он раздосадовано бросил инструмент под ноги.

   – Тысячу лет не выдержит ни одно благословение, – заметила я.

   – Нет-нет. Благословение есть. Вещи хранить. Зокхар искать.

   Проводник забормотал на родном языке и скрылся в башне. Вернулся он ещё более расстроенным и обескураженным. Голову, плечи и бороду Зокхара покрывали серые нити паутины. Глядя на него, я с трудом сдержала улыбку

   – Беда, эхсин, – проводник упал на колени и схватился за голову. – Дерево сгнил весь, железо покрыт ржавью, шкура съеден. Благословение потерял место.

   Я покачала головой, удивляясь наивности Зокхара, и закашлялась – от пыли в горле засвербело.

   – Послушай, – сказала я, закончив кашлять. – Наши магические вещи здесь не работают. Мы думаем, туман им не даёт.

   – Зачем эхсин говорить Зокхар? – надрывно спросил проводник.

   – Туман мог уничтожить любую магию.

   – Не магия! Благословение! – возмутился Зокхар. – Место проклят! Проклят.

   Я переглянулась с Илегором. Картограф осторожно покрутил пальцем у виска.

   – Раз благословения нет, то незачем чинить башню, – подвела итог я.

   – Нет! – заорал останиец. – Очаг верни. Очаг – свобода.

   Мужчина принялся качаться из стороны в сторону. Я прикрыла ладонью глаза. Не ожидала такого сюрприза.

   – Зокхар! – я хлопнула в ладоши. – Зокхар!

   Проводник заметил и поднял на меня глаза.

   – Мы поможем почистить очаг и заготовить дрова. Но без защиты они быстро сгниют.

   – Комната чистить. Дрова прятать, – обрадовался проводник. – Зокхар рад.

   – Илегор, Дарина, если хотите отвлечься, можете помочь с крышей, – предложила я.

   – Мне и здесь хорошо, – сразу откликнулся картограф.

   Дарина посмотрела на рисунки, потом на башню, снова на рисунки, и сказала:

   – Я лучше в лагерь схожу за инструментом.

   – Одна?! – удивилась я.

   – Тут вроде тихо. Я быстро.

   – Я с ней пойду, – вызвался новичок.

   – Я вместо неё пойду, – одновременно с ним предложил Илегор.

   – Хватит, тише, – теперь за голову схватилась я. Команда совсем запутала. – Илегор, с башни открывается отличный вид, тебе бы его зарисовать.

   Картограф хмыкнул и закрыл папку.

   – Сейчас не ко времени. И я скажу почему. Вы собираетесь там убираться, какой резон вам мешать? Лучше вернусь в лагерь и пришлю Реглира.

   – Как знаешь. – Я вздрогнула и обернулась на грохот из башни. – Зокхар, что там происходит?

   Останиец появился в проёме.

   – Вещи брать. Дерево гнить. Вещи падать.

   Я вздохнула. Разбирать кладовку, как чистить ступени – очень долго. Как бы его отговорить…

   – Тогда я сменяю Реглира, – отвлёк меня Илегор. Он подошёл ко мне и сказал тише. – Надеюсь, разум у него не помутится окончательно.

   – Я тоже, – так же тихо ответила я, и добавила громче. – Дарина, я готова отпустить тебя с Илегором. Хотя нам будет нужна помощь наверху. Решай.

   Горничная поджала губы. Посмотрела на лес внизу, на башню перед собой, на остатки дома возле неё.

   – Я останусь, госпожа, – решила девушка.

   Илегор кивнул и поспешил вниз по козлиной тропе.

   Дарина закрыла этюдник и попросила дозволения спуститься к лесу, нарезать веток для веника. Ветлар вызвался ей помочь. Я не возражала. Веники нужны.

   Вернулись они с пушистым лапником, перевязанным бечёвкой, что нашлась в кармане запасливой Дарины. Каждый держал по два букета.

   Служанка протянула мне один. Пушистый, высокий и дивно пахнущий хвоей. Я с удовольствием вдохнула аромат, жалея, что вскоре лапник превратится в пыльный огрызок.

   – Дарина, на обратном пути надо срезать веточки для лагеря, – распорядилась я. – Берёзы, к сожалению, так не пахнут.

   Девушка кивнула.

   Ветлар отдал четвёртый веник Зокхару, и мы все вместе поднялись на крышу.

   – Ой, какое большое! – удивилась Дарина гнезду в очаге.

   – И очень старое, не одно поколение беркутов вывело здесь птенцов, – добавил Ветлар.

   – Жалко разорять, – вздохнула девушка. – Они так старались...

   – Косточки собирали, – хмыкнула я. – Ничего не поделаешь, человек вернулся в свою башню. Давайте его туда скинем. – Я показала на восточную сторону, где под стенами склон резко уходил вниз.

   Зокхар и Ветлар подняли гнездо и вышвырнули.

   Оставшийся мусор порциями сметали на бумажные листы (Дарина выделила каждому), и стряхивали за бортик. Управились быстро, до прихода Реглира.

   Камердинер принёс с собой два топора. Дарина привычно потянулась к инструменту, но Зокхар её опередил. Мужчины спустились в лесок. Вскоре мы вскоре услышали стук топоров.

   Горничная ушла вместе с ними. Она не забыла о моём приказе.

   – Это надолго, – Ветлар уселся на алтарь. – Чего он тут разгребал.

   Новичок поднял скребок и поддел им траву на стене. Загнал по рукоятку. Потянул на себя. Дёрнул за траву и снял целый пласт земли.

   – Изамелия, поглядите, что здесь, – позвал Ветлар.

   Я присела рядом. С западной стороны алтаря была монолитная стена, поэтому трава так легко отошла, не смогла закрепить корни. Ветлар смахнул оставшуюся землю. Я разглядела на серой поверхности рисунки: светила, природа, строения, сказочные существа. Художники изобразили их весьма подробно. Башни сияли светом, Звёздный пик узнавался даже с южного ракурса, как и Луна с Солнцем.

   – Сумеешь перерисовать? – спросила новичка.

   Все натуралисты обучались живописи, как иначе доступно изобразить новый вид. Я видела зарисовки Ветлара, хорошие, но слабее, чем у Дарины.

   – А если не перерисовывать, а закрасить. Ну, приложить к каждому листок и поводить грифелем, – предложил новичок.

   Я впервые услышала об этом, но доверилась ему.

   Парень достал из сумки бумагу и грифель. Снял обёртку, защищающую руки от грязи. Прижал листок к стене и начал водить грифелем. Держал он его боком, закрашивал сразу большой участок. Получилось грязно и не понятно. Лучше всего Ветлару удалась шероховатость стенки.

   – Хорошая была идея, – смутился новичок. – Вот если бы они были выпуклыми…

   – Зато я познакомилась с новым методом, – подбодрила его. – Вымойте руки, и давайте рисовать… а нет, пусть Дарина зарисует.

   Я увидела служанку с лапником.

   – Что нарисовать? – спросила девушка.

   Я поманила её. Ветлар уступил место, и Дарина опустилась на колени.

   – Нужно зарисовать как здесь, со всеми нюансами. Сделать в трёх экземплярах. Справишься?

   – Да, госпожа. Но… солнце уже село. Я… я могу рисовать в свете мицарита, если пожелаете.

   – Нет. Мы завтра вернёмся, – решила я. – Нашим лесорубам тоже пора заканчивать.

   – Госпожа, я не хочу задерживать остальных, – быстро ответила Дарина.

   – Глупости. Здесь полно работы. Дрова, карты, убедить Илегора забраться наверх. – Служанка издала смешок. – Видишь, сколько дел в землях, где никого нет.

   Девушка кивнула.

   На обратном пути я рассказала Зокхару о рисунках над алтарём. Проводник обрадовался, услышав о них, но стушевался, когда я спросила о значении.

   – Украшение быть может. Послание быть может, – ответил он. – Зокхар не видел, Зокхар смотреть надо. Понимать тогда.

   Его голос впервые звучал неуверенно, словно останиец тщательно подбирал слова. Это выглядело подозрительно, но я решила, что ему стыдно признаваться в невежестве.

   За утренними сборами Зокхар вновь удивил. Проводник вытащил из рюкзака большой валик. Я заинтересовалась, не в привычках горных народов таскать с собой ткань. Подошла ближе.

   Зокхар раскатал сложенный два раза брезент. Отложил верхний, а остальные скатал обратно. Я пощупала тёмно-зелёную ткань. Качественная, со специальной пропиткой. В длину не меньше трёх саженей. Дорогая вещь. Особенно для проводника, даже если за минувшие годы он получал по золотому за каждый день экспедиции.

   – Хороший навес, Зокхар, – я отпустила ткань, и она с хлопком упала.

   – Эхсин, благодарю, – слегка поклонился останиец.

   – Дорогой, должно быть.

   – Эхсин мудр и внимателен. – Зокхар скатал оставшийся брезент и перевязал шнуром.

   – Не слишком ли дорогая ткань для путешествия? Не лучше ли было оставить её дома?

   Проводник удивлённо посмотрел на меня. Заморгал.

   – Эхсин странный вопрос говорит. Зокхар не понимает.

   – Не похоже на тебя, занять половину рюкзака таким же брезентом, что несут ослики.

   Глаза Зокхара стали ещё шире.

   – Эхсин думать, Зокхар врать? – спросил он недовольно.

   – Я скорее удивлена. Ты же собираешься оставить здесь дорогую вещь. За такую вполне можно купить двух-трёх осликов.

   – Зокхар видел навес люди равнины, – холодно ответил проводник. – Зокхар хотел себе. Купец продал. Зокхар ждать люди равнины. Зокхар прятаться от дождь. Ослики прятаться от дождь. Сухо, чисто. Зокхар видеть башня предков. Спасать дрова, предки радоваться.

   Останиец говорил уверенно, но его слова меня смущали. Что-то не так.

   – Для защиты хватит одного навеса. А сколько там? Четыре? – предположила я, вспомнив число башен.

   Мне показалось, в глазах проводника мелькнул испуг. Зокхар погрустнел.

   – Элдар смерть расстроил Зокхар. Сильно-сильно, – мужчина схватился за голову и закачался. – Один взял думал. Шаровар достал сухой. Ткань смотрел, лежат четыре все. Сель закрыл дорога. Подход Эстурфыдхох нести. Обратно нести. Зокхар бедный.

   – Теперь не понесёшь, раз оставляешь у башен, – заметила я.

   Вспомнила, как сама собирала вещи. Неудивительно, что Зокхар взял лишнее. Он уважал Оритара и сильно переживал его смерть. И всё же его слова меня настораживали.

ГЛАВА 10

   Зарисовывая схему долин, Илегор заметил хорошую и длинную тропу южнее нашего пути. Она бежала по склону над рекой, изредка приближалась к ней. Картографу особенно понравилось, что тропа аккуратно огибала хребты и не взбиралась на перевал.

   Её появление Илегор объяснил постоянными изменениями в горах. Опытным взглядом он приметил следы древнего ледника, что углубил и расширил долину, раздвинул подножие хребтов, а река довершила начатое. Некогда каменная тропа была руслом, его левой половиной. Большинство камней давно погрузились в землю и заросли, оставшиеся сформировали удобную дорожку.

   Горная долина редко замкнута со всех сторон. Чаще она похожа на лабиринт или змейку. Другое дело, что люди и ослики не всегда могут пройти вдоль течения. Мешают заросли или обход требует много времени.

   Выбранная Илегором горная цепь начиналась возле южного Туманного кольца. Она петляла и изгибалась, постепенно уходила на восток и вниз. Вдоль её подножия бежала широкая речка Лазурная, названная так из-за цвета воды. Как это часто бывает, речка прижималась к высокому берегу, а низкий оставила лесу с разнотравными полянами.

   Картограф не сумел разглядеть её начало – изумрудно-бежевые купола закрыли низ Туманного кольца. Илегор предполагал, что там озеро, и оно питается от тумана, как все водоёмы в этом краю. Обычно это делали ледники, но мы не встретили ни одного на Проклятом Пути, в то время как долина буйно зеленела, а реки оставались полноводными.

   Мы миновали перевал, разделяющий Проклятый Путь на северную и южную половины и спустились к тропе. Я глянула в подзорную трубу, убедилась, Илегор прав. С этой речкой нам по пути. Хотя тропа из наполовину утопленных в землю камней выглядит слишком утоптанной и широкой для безлюдного места.

   Насмотревшись, я передала трубу новичку. Ветлар ахнул и попросил оставить ему трубу, так ему удобнее изучать другой берег и делать заметки. Я не возражала.

   Солнце поднялось высоко. Приближалось время обеда. Мы обогнули первый отрог и добрались до второго. Тропа здесь расширилась. Это настораживало, но я не видела опасности. Склоны, лес, беркуты в небе, кузнечики стрекочут под ногами. Идиллическая картина.

   Мы присели отдохнуть. Я глотнула воды. Обнаружила, что фляжка почти пустая. Спускаться к реке не хотелось, и я решила набрать воду позже. Заткнула пробку и надвинула шляпу на лицо. Пусть только попробуют испортить привал! Но команда мирно лежала на склоне. Один Ветлар строчил в тетради и время от времени глядел в трубу.

   Стоило задремать, и отдых бесцеремонно прервали. Новичок тряхнул за плечо и протянул мне трубу.

   – Изамелия, поглядите!

   – Эм… Вы сломали её? – Я приподнялась. Поправила шляпу и тут же заморгала от яркого солнца.

   – Да нет же. Вон туда, – парень махнул рукой в сторону редкого леска.

   Я взяла инструмент, настроила и замотала головой, не веря глазам. Возле деревьев копошились животные, крупные, похожие на медведей, но с плоской мордой и удлинёнными задними ногами. Они передвигались прыжками, как лягушки, проворно взбирались на деревья – цеплялись за них, как южные мартышки.

   – Зокхар, – я подозвала останийца. – Что это?

   Проводник глянул в трубу, нахмурился. Вернул инструмент.

   – Дурдзарм,