Орден. Татьяна П.Крылова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. №37
• ГЛАВА 2. Лучший бал Столицы
• ГЛАВА 3. Ночная прогулка
• ГЛАВА 4. Леди Женевьева Майер
• ГЛАВА 5. Ошибка Франсуа
• ГЛАВА 6. Обед в «Европе»
• ГЛАВА 7. Розовый сад
• ГЛАВА 8. Разочарование
• ГЛАВА 9. Мы непременно встретимся
• ГЛАВА 10. Дуэль
• ГЛАВА 11. Искусство
• ГЛАВА 12. Гассе
• ГЛАВА 13. Небо над Столицей
• ГЛАВА 14. Венецианские маски
• ГЛАВА 15. Столичный зоопарк
• ГЛАВА 16. Возвращение Госпожи
• ГЛАВА 17. Поздний визит
• ГЛАВА 18. Миллионы
• ГЛАВА 19. «Долой маски, господа!»
• ГЛАВА 20. Отец и сын
• ГЛАВА 21. Гости, которых не ждут
• ГЛАВА 22. Ненависть
• ГЛАВА 23. Утро нашего счастья

АННОТАЦИЯ

Счастливый повод приводит Михаэля фон Бёрка в Столицу. Герцог Майер предлагает молодому человеку руку своей дочери Женевьевы... Но постойте-ка! Много ли счастья может быть в том, чтобы стать тридцать седьмым отвергнутым женихом своенравной красавицы? Бросить бы эту затею да вернуться в родные края. Вот только первый же взгляд на юную леди лишает Михаэля воли, поселяя в сердце нежную любовь.

   Нет больше пути назад! И, значит, придется попробовать на вкус жизнь столичной аристократии, не оставив без внимания ни дорогих ресторанов, ни балов, ни собраний загадочного Ордена. Под покровом ночи в стенах старинного замка с маской на лице станет ли Михаэль ближе к своей возлюбленной? Или навсегда погубит свою репутацию и свою жизнь?

ГЛАВА 1. №37

Двигатели самолета затихли, и стюардесса с дежурной, но от этого не менее очаровательной, улыбкой произнесла:

   – Уважаемые пассажиры! Спасибо, что воспользовались услугами нашей компании. Пожалуйста, проходите к выходу. Не оставляйте в салоне вещей. Мы желаем вам приятного пребывания в Столице.

   Пассажиры эконом-класса потянулись к выходу, толкаясь, ворча, на прощание кивая стюардессе. Оказавшись в стеклянном переходе к зданию аэропорта, они на мгновение замирали, удивленные размерами воздушной гавани, но тут же продолжали движение вперед, не отрывая любопытного взгляда от взлетных полос.

   Пассажиры VIP-класса покидали борт самолета через другую дверь. Они не спешили, не выказывали недовольства, не демонстрировали удивления. Перелеты в Столицу для большинства из них были привычным делом. Остальным же разумно было скрыть свой интерес к происходящему вокруг, чтобы не выделяться из толпы.

   – Ну вот, матушка, мы и вернулись домой, – все же не сумел промолчать один из пассажиров. Молодой человек переступил порог стеклянного перехода и остановился, чтобы подать руку следовавшей за ним женщине.

   Звали молодого человека Михаэлем фон Бёрком. Ему было двадцать три года, но выглядел он старше своих лет, что добавляло ему привлекательности в глазах многих девушек. Впрочем, и без этого он мог бы пользоваться популярностью у представительниц противоположного пола. Молодой барон фон Бёрк имел рост выше среднего, был хорошо сложен, одевался неизменно просто, но изысканно, предпочитая зеленые и серые оттенки, гармонировавшие с цветом его глаз. Модный покрой костюмов и модная короткая стрижка дополняли безупречный образ уверенного в себе, современного, успешного человека.

   Сопровождавшая Михаэля женщина, в самом деле, была его матерью – вдовствующей баронессой Вильгеминой фон Бёрк. Как и в случае ее сына, догадаться о подлинном возрасте женщины было непросто: баронесса выглядела моложе своих лет. И как ее сын, баронесса отдавала предпочтение внешне простым вещам. Во время перелета она была одета в черные брюки свободного покроя и белую блузку. На плечах женщины покоилась вязаная ажурная накидка, несколько смягчавшая образ. С той же целью длинные волосы баронессы были уложены в аккуратные локоны.

   Баронесса Вильгемина взяла сына под руку и негромко заговорила:

   – Мой дорогой, в твоих словах я не вижу смысла. Ты никогда не был в Столице, а потому напрасно называешь ее домом.

   – Ваш дом и дом моего отца не может быть ничем иным для меня, кроме как самым главным местом на земле.

   – Ах, Микки! С тех пор, как мы с моим уважаемым супругом переехали к его новому месту службы, в колонии, Столица стала для меня чужой. Я знаю о ней не больше, чем помнит она обо мне.

   Барон улыбнулся. Он не раз слышал историю своей семьи, чтобы не уловить грусти в словах матери. По прошествии почти четверти века женщина все еще жалела о своем вынужденном переезде. Ни время, ни даже искренняя любовь к мужу не могли заглушить боли расставания с местом, в котором прошло ее детство, с родными и друзьями, которые с тех пор почти забыли про нее.

   Все могло быть иначе, если бы во времена экономического кризиса 2010-х годов не было принято решение о поддержке стран с развивающейся экономикой. Навязываемая поддержка стала причиной военных конфликтов, после силового подавления которых сложилась новая колониальная система, в свою очередь давшая толчок к формированию новой аристократии в метрополиях.

   В 2030-х годах бунты один за другим вновь стали вспыхивать в колониях, и боясь потерять власть над своими владениями, развитые страны начали усиливать в них военное присутствие. Оружие и техника, солдаты, но прежде всего образованные и воспитанные по правилам офицеры из числа новых аристократов вынуждены были отправиться к новым местам службы. Офицерам ставилась задача не только навести порядок в колониях, но и насадить в тех краях новый уклад жизни – своим примером научить коренных обитателей жить по законам нового общества.

   Баронессу Вильгемину никто не обязывал ехать с мужем. Командировка барона должна была продлиться не более года. Но и этого срока без любимого супруга женщина не смогла бы вынести. Они уехали вместе, и с молодой горячностью принялись строить в колониях новый дом: возводить особняк неподалеку от военной части, искать друзей и окружать себя единомышленниками, которым такой уклад жизни пришелся по душе.

   Впрочем, всегда справедливо замечала баронесса, у этой медали, как и у всякой другой, было две стороны. Не случись этого вынужденного переезда, кто знает, смогла бы она в условиях столичного климата родить здорового ребенка? Смогла бы воспитать Михаэля честным человеком? Смог бы он не поддаться соблазнам и ложным идеалам и сохранить чистоту души? Для баронессы ответы на эти вопросы были очевидны, поэтому, не имея сил справиться с грустью, она, в то же время, не смела обижаться на Судьбу, повернувшую ее жизнь таким образом.

   Формальности после полета были улажены, и Михаэль вместе с матерью очутился в торговом крыле здания аэропорта, через которое все пассажиры следовали к стоянке такси и личных автомобилей.

   – Рауль уже приехал? – спросил Михаэль.

   – Нет. Написал, что задержится минут на сорок. Пробки, – покачала головой баронесса.

   – В таком случае, нам стоит поискать свободное место в каком-нибудь кафе, чтобы ожидание не показалось долгим, – Михаэль окинул взглядом матушку, небольшие чемоданы и добавил: – С вещами в толпе будет неудобно ходить. Подождите меня на этой скамье.

   Убедившись, что она удобно устроилась, Михаэль направился в сторону мелких ресторанчиков, пользовавшихся большой популярностью у посетителей.

   В ближайших кафе свободных мест не оказалось. Не теряя надежды на успех, молодой человек продолжил поиски.

   Чем дальше отходил Михаэль от выхода из зала прилетов, тем гуще становилась толпа. Несколько раз его толкнули, пару раз пихнули и, наконец, больно ударили по ногам громадным чемоданом. Барон остановился. Стиснув зубы от боли, мысленно выругался. Глубоко вздохнул и вынужденно признал, что единственный способ достичь цели в нынешней ситуации – это двинуться напролом сквозь толпу, преграждавшую путь в ближайший ресторанчик.

   Неудивительно, что, так и не дойдя до входа, барон вынужден был вновь остановиться. Он отчетливо почувствовал чужую ступню под каблуком правого ботинка и услышал отчетливое шипение справа от себя.

   Сознавая вину, Михаэль остановился и повернулся к незнакомцу. Он ожидал упреков, гневных оскорблений в свой адрес. Однако взгляд незнакомца выражал лишь испуг.

   – Простите… – растерянно обронил Михаэль.

   Молодой человек схватил барона за руку, поспешил выбраться из толпы и отойти подальше от входа в ресторанчик.

   – Умоляю, не усугубляйте ситуацию, – прошептал незнакомец. Быстро оглянувшись, он поспешил добавить: – Отвернитесь.

   Озадаченный происходящим, Михаэль все же счел за лучшее выполнить просьбу.

   Не говоря ни слова, молодые люди простояли возле сувенирного киоска пару минут. После этого странный незнакомец вновь посмотрел по сторонам и облегченно выдохнул. Его бледное, худое лицо стало наливаться красками. Приведя в порядок помятую толпой одежду, он достал платок и вытер мокрое от пота лицо.

   – Ваша неловкость едва не стоила мне жизни, – усмехнулся молодой человек, заставив собеседника заметно встревожиться.

   Дорогая одежда незнакомца, манера держаться и двигаться и особенно перстень с фамильным гербом на пальце, выдавали в нем аристократа. Михаэль живо представил, как незнакомец от слов переходит к делу: достает перчатку и небрежным движением кидает ее в обидчика. Дуэль! А ведь не прошло и часа, как барон ступил на землю Столицы…

   К счастью, опасения Михаэля оказались напрасны.

   – Теперь, когда опасность миновала, – с приятной улыбкой заговорил незнакомец, – я готов выслушать ваши извинения.

   Михаэль поклонился. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы все недоразумения были устранены.

   – Позвольте представиться, – протянул руку молодой человек, – маркиз Шарль де Гранс.

   Рука его все еще была холодна после пережитого волнения, зато на лице Шарля уже хозяйничало располагающее к общению добродушное выражение.

   – Барон Михаэль фон Бёрк.

   Это имя подействовало на молодого человека самым неожиданным образом. Герцог удивленно присвистнул, скосил взгляд на электронное табло и с усмешкой покачал головой.

   – Бывают же такие совпадения! – перевел он Михаэлю свои эмоции. – Не подумайте ничего дурного, друг мой. Просто не более часа назад, когда высветилась информация о единственном сегодня рейсе из колоний – рейсе OS37, я подумал, что было бы крайне забавно, если бы вы прибыли в Столицу именно им.

   – Боюсь, маркиз, я не понимаю вас, – смутился Михаэль.

   – Во-первых, потрудитесь называть меня Шарлем, любезный барон, – заметил молодой человек, выразительно перекосившись от обращения собеседника. – А во-вторых, я сейчас все вам объясню.

   – Если объяснение займет много времени, не согласитесь ли вы, Шарль пройти со мной к выходу из зала прилетов? Моя матушка осталась дожидаться меня там, когда я отправился на поиски свободного места в кафе.

   – Свободного места в кафе? – Шарль без стеснения рассмеялся. – Вам повезло, если вы с матушкой смогли найти свободную скамейку!

   – С этим сложно поспорить, – с грустью вздохнул Михаэль.

   Повелительно взяв барона под руку, Шарль повел его в указанном направлении.

   – Вы ведь приехали в Столицу, Михаэль, по настоятельной просьбе герцога Майера? – на ходу приступил к рассказу маркиз.

   – Да, отчасти поэтому.

   – Так вот, мой друг. Да будет вам известно (а я вижу, что вы ничего не знаете об авантюре, в которую вовлечены), что контакты со старыми друзьями герцог Майер воскрешает с единственной целью. Вот уже два года, как он тщетно пытается выдать замуж свою дочь – юную леди Женевьеву Майер. Поначалу его светлость пытался найти дочери жениха исключительно для того, чтобы поправить свое положение. Безусловно, председатель партии большинства – весомая фигура в обществе, но… Думаю, вы понимаете, что я хочу сказать.

   – Понимаю. Если есть возможность забраться выше по общественной или карьерной лестнице, неразумно ее упускать.

   – Попытки не увенчались успехом. Наша своенравная сестричка рассорила отца со всеми влиятельными людьми. И если они все еще продолжают общаться с герцогом, то лишь из необходимости поддерживать отношения с коллегой по работе.

   Шарль мельком взглянул на собеседника, не то испуганного, не то удивленного его рассказом.

   – Не беспокойтесь, Михаэль, – поспешил успокоить маркиз. – Жени вовсе не так ужасна, как вам может показаться. Она – очаровательнейшее существо. У нее доброе сердце, хотя нрав, действительно, дурной… Так вот! Когда герцог понял, что дочь видит его чаяния насквозь, он стал смотреть на ее брак иначе. Он справедливо рассудил, что Женевьева будет менее опасной для его карьеры, если станет жить за пределами Столицы. Его светлость предложил дочери в мужья лорда П. – невзрачного провинциального аристократа, обремененного плодородными угодьями. Лорд стал двадцать восьмым по счету женихом Жени, и его кандидатуру она отвергала, равно как и последующие восемь.

   – Таким образом, герцог Майер совсем потерял надежду выдать дочь замуж по тому или иному расчету.

   – Верно. Тем не менее, от задумки его светлость не отказался, и тридцать седьмым женихом выбрал вас. Сына старого друга, о котором никто ничего толком не знает, у которого нет в Столице никаких связей…

   – И, следовательно, который не обладает никаким влиянием в обществе, что исключает вероятность брака по расчету. А также означает, что леди Майер не сможет сильно навредить своим отказом мне или своему отцу.

   Восхищение Шарля не знало границ:

   – Вы поразительно быстро адаптируетесь к Столичным реалиям, мой друг!

   – Я просто знаю, как часто заблуждаются люди, полагая, что в колониях бушуют иные страсти.

   Некоторое время молодые люди шли молча, пока терпение маркиза не кончилось, и он не поинтересовался со всей возможной осторожностью:

   – Так что вы думаете относительно этого брака? Теперь, когда знаете причины столь лестного предложения.

   – Прежде всего, позвольте заметить, что никакого предложения мне еще никто не делал.

   – Герцог крайне осторожен в этот раз.

   – Я тоже осторожен, мой друг. Особенно если дело касается решений такой важности. Я не стану отвечать на ваш вопрос до тех пор, пока хотя бы не познакомлюсь с леди Майер. Мне кажется, по рассказам других неразумно составлять мнение о человеке и рассуждать о возможности каких-либо отношений с ним. Не хочу обидеть вас недоверием, Шарль, но я привык по каждому вопросу высказывать только свое мнение или же молчать, если такого не имею.

   Маркизу понравилось это объяснение.

   – В таком случае, позвольте дать вам совет, Михаэль. Не судите Жени слишком строго. Не рубите с плеча, как говориться. Поверьте, она хороший человек. Я никоим образом не пытаюсь сосватать ее вам! Я говорю это, потому что знаю ее достаточно неплохо. Она один из немногих моих друзей, и я был бы рад, если бы вы тоже подружились с ней.

   Шарль и Михаэль подошли к скамье, на которой дожидалась сына баронесса Вильгемина. Михаэль представил свою матушку и маркиза друг другу.

   – Когда-то давно я была знакома с герцогом де Грансом, – улыбнулась баронесса.

   – В таком случае, мадам, вы знакомы с ним и теперь. Мой отец ничуть не изменился.

   – Я знаю, что он стал начальником полицейского управления.

   – О, баронесса, даже стань он королем, это не изменило бы его, – улыбнулся Шарль. – Мой отец слишком любит себя таким, какой он есть. Привычки, Взгляды на жизнь, свое отношение к окружающим и их отношение к нему – все это имеет для него слишком большое значение, чтобы он согласился хоть что-то изменить.

   – Да-да, Шарль. Именно таким я и помню вашего отца.

   Молчание барона относительно леди Майер было воспринято Шарлем как пожелание не рассказывать пока ничего баронессе Вильгемине. Поэтому, намереваясь поддержать разговор, маркиз поинтересовался, как долго планируют Михаэль и его матушка находиться в аэропорту.

   – К сожалению, это зависит от нашего водителя Рауля. Он должен был уже забрать нас, но обстоятельства вынудили его задержаться, – ответила баронесса.

   – Почему же вы не взяли такси? Впрочем, не важно! Не откажите ли вы мне в любезности отвезти вас домой?

   – Мы будем очень благодарны за это, Шарль.

   Маркиз сообщил номер и марку своей машины и отправился на стоянку, заверив, что будет ждать Михаэля и его матушку возле выхода через пару минут.

   – Приятный молодой человек, – глядя ему вслед, заметила баронесса.

   – Да, – задумчиво протянул Михаэль.

   – Тебя что-то тревожит, мой дорогой?

   – Разве может молодой человек оставаться спокойным перед встречей со своей невестой? – барон тяжело вздохнул: – Вы оказались правы, матушка. Все разговоры герцога о возможностях для меня в Столице, о большей безопасности на фоне последних событий в колониях были тонкой ширмой. Его светлость настаивал на нашем приезде, потому что рассчитывает выдать за меня свою дочь. Шарль только что подтвердил мне это. Он также подтвердил и то, что отказ леди никак нам не повредит. К счастью, матушка, пребывание в колониях сделало семью фон Бёрк слишком неинтересной для общества.

   – Но ты все равно беспокоишься об этом.

   – Не об этом, матушка. Вы знаете, как мало меня интересуют причуды высшего света. Я беспокоюсь о том, что встреча с леди Майер, пробудит во мне чувства настолько сильные, что я…

   Баронесса погладила сына по плечу.

   – Настоящая любовь не причинит тебе вреда, мой дорогой. Я любила твоего отца и люблю до сих пор. И это чувство наполняет мое сердце светом в самые мрачные минуты, – женщина нежно обняла сына за талию. – Не бойся ничего: если ты полюбишь, ты будешь счастлив. Если же нет, никто и ничто не заставит тебя жениться. Я обещаю.

   Когда Михаэль с матерью вышли из здания аэропорта, Шарль уже ждал их. Убрав в багажник вещи пассажиров, он сам сел за руль, чем вызвал беспокойство баронессы Вильгемины.

   – Не волнуйтесь, мадам. У меня достаточный стаж вождения. Обстоятельства настолько часто вынуждают меня обходиться без водителя, что он уже всерьез опасается увольнения, – улыбнулся маркиз, уверенно выруливая на основную дорогу. Не видя смысла хранить секрет от новых друзей, он охотно пояснил: – Князь Норманд не одобряет общения своей дочери Марии со мной, поэтому нам приходиться встречаться тайно. Слуги в этом деле – лишняя помеха.

   По губам Михаэля скользнула едва заметная улыбка. Он понял, от кого и почему прятался маркиз в толпе возле ресторана.

***

Маркиз де Гранс вырос в Столице, также как почти все его друзья и знакомые. Он любил Столицу и не упускал возможности поделиться своим городом с теми, для кого он не был или еще не стал родным домом.

   С плохо скрываемым удовольствием Шарль прокатил Михаэля и баронессу Вильгемину по уютным улицам величественного имперского города, помог прочувствовать дух старины, увидеть, как легко он уживается в Столице с духом современности, позволил ощутить дивные ароматы свободы жизни и свободы творчества, витавшие повсюду.

   Возле ограды своей любимой достопримечательности – старинного Розового сада, молодой человек остановился и предложил немного прогуляться. Михаэль хотел было отказаться, полагая, что матушка хочет поскорее приехать домой. Однако баронесса охотно приняла предложение Шарля. Сад, с которым у женщины были связаны лучшие воспоминания детства, вновь вернул ей чувство легкой печали по прошедшим годам. Однако чувство это не задержалось надолго.

   Следующим любимым местом маркиза оказался ресторан «Европа». Шарль притормозил на парковке перед входом, впрочем, лишь для того, чтобы вид ресторана придал значимости его словам.

   – Вы, вероятно, знаете, что это самый известный ресторан мира!

   – Конечно, Шарль, – подтвердила баронесса. – Самый известный и один из самых дорогих – он всегда был таким. Помню, в прежние времена в этом ресторане даже были два отдельных меню: с указанием стоимости блюд и без нее. В других ресторанах меню без цен просили молодые люди для своих девушек на свиданиях, в «Европе» же считалось, что гости, которые могут позволить себе тут отобедать, не должны интересоваться подобными мелочами. На тех, кто брал меню с ценами, смотрели косо.

   – Эти правила сохранились и теперь, баронесса.

   – Возможно, мой вопрос покажется вам нескромным…

   – Я готов на него ответить, Михаэль, даже не выслушав до конца. Ведь вас интересует, бываю ли я в этом ресторане? Да, я обедаю там почти каждый день, если мое общество не может помешать Алексу. У нас с ним на год вперед забронирован один столик на самое популярное время, – маркиз хитро улыбнулся и добавил: – случается, что и леди Майер присоединяется к нам.

   Михаэль ничего не ответил и ничем не выдал своих мыслей. Продолжая рассказывать о памятниках и дворцах древнего города, Шарль уверенно повел автомобиль к дому фон Бёрков.

   Подобно большинству родовых гнезд столичных дворян, особняк был зданием, стилизованным под постройки девятнадцатого века. Возведение его началось под руководством деда Михаэля и продолжалось долгие шесть лет. К моменту отъезда молодой четы фон Бёрков из Столицы, дом еще не был полностью завершен. Продолжая руководить работами по внутренней отделке, старый барон успел пожить в нем некоторое время. Потом здание законсервировали, и история особняка продолжилась лишь около месяца назад, когда баронесса Вильгемина сообщила о своем решение перебраться в Столицу и приказала приготовить его к их с Михаэлем приезду.

   Впервые увидев дом после долгой разлуки, баронесса Вильгемина с трудом признала его. За прошедшие годы плющ надежно укрыл богатое каменное убранство зеленым ковром. Под роскошными кронами деревьев, сохранившихся в памяти баронессы сиротливыми саженцами, приютились пышные цветочные клумбы. Но больше всего поразило женщину ощущение покинутости и бесхозяйственности, исходящее от всего вокруг.

   Баронесса попросила прощение у Михаэля и Шарля и поспешила остаться наедине с нахлынувшими на нее чувствами и воспоминаниями. Неспешно она направилась вправо от входа, в то время как Шарль и Михаэль побрели влево.

   – Ваш дом, действительно, нуждается в скорейшем обживании, мой друг, – заметил маркиз. – В Столице нынче мода на все новое, а увитые плющем стены совсем не подходят под такую оценку.

   Михаэль собрался было ответить другу, как вдруг человек, прогуливавшийся по тротуару за забором, удивленно окликнул Шарля.

   – Добрый день, герцог! – с поклоном отозвался Шарль.

   – Вот уж вас я никак не ожидал здесь встретить!

   – Так получилось, что я встретил баронессу и Михаэля в аэропорту, и они согласились, чтобы я подвез их до дома.

   – В самом деле? Что ж, значит, я могу быть спокоен, что они все это время находились под надежной охраной.

   Шарль подтвердил слова уверенным кивком, после чего представил незнакомца:

   – Герцог Жан Майер. Герцог, это, как вы уже поняли, барон фон Бёрк.

   – Как ваше путешествие, барон?

   – Спасибо. Благодаря встрече с маркизом де Грансом, оно закончилось очень увлекательно.

   – Выходит, Шарль, Вы уже успели лишить меня удовольствия показать друзьям Столицу?

   – Столица слишком многогранна, чтобы за пару часов я смог это сделать, – улыбнулся молодой человек.

   – Я подтверждаю эти слова, ваша светлость, – поддержал друга Михаэль.

   Пока в компании герцога Майера молодые люди возвращались к парадному крыльцу, Михаэль имел возможность внимательно рассмотреть своего возможного тестя.

   Герцог Жан Майер, без сомнений, старался держать себя в форме, но не слишком преуспевал в этом. Он был примерно одного роста с Михаэлем, но телосложение отличалось куда больше рыхлостью, хотя двигался герцог уверенно, не выказывая ни малейшего намека на усталость даже во время подъема по лестнице. Одет его светлость был в самый обыкновенный костюм, какой носят все государственные служащие. Темно-каштановые волосы были подстрижены не слишком коротко, что заметно молодило герцога.

   Баронесса фон Бёрк и герцог Майер узнали друг друга сразу, из чего Михаэль заключил, что с годами Жан Майер ничуть не изменился.

   – Но на вашем лице, мой дорогой, сложно не заметить следов переживаний, – посетовала баронесса. – Уж не стала ли их причиной ваша дочь? В тех краях, откуда мы (что скрывать) без особой радости выбрались, говорят, будто…

   – Ах, моя милая баронесса! Стоит ли слушать все, что говорят завистники и лжецы?

   Хозяева, чувствовавшие себя почти гостями в собственном доме, а также Шарль и герцог Майер вошли в просторный холл дома. Торжественность помещения вполне соответствовала той роли, которая на него возлагалась. Красные и золотые детали отделки гармонично сочетались в интерьере, давая надлежащее представление о благосостоянии и статусе древнего рода.

   В золоченых рамах на стенах висели портреты всех баронов и баронесс фон Бёрк, включая юную Вильгемину. На самом почетном месте Михаэль обнаружил портрет трехлетнего мальчугана, в котором с трудом признал себя.

   Напротив входа располагалась мраморная лестница, по праву считавшаяся жемчужиной не только холла, но и всего здания. Возле лестницы, смущаясь от обилия важных гостей, ожидали указаний две служанки.

   – Проводите нас в гостиную и принесите чая, – велела баронесса.

   Гостиная была отделана гораздо скромнее холла, но эта скромность показалась хозяевам уместной и приятной. Светло-коричневые оттенки в оформлении стен перемешивались с темно-зелеными цветами в текстильных элементах, наполняя комнату уютом тенистого парка.

   Предложив гостям занять кресла, баронесса Вильгемина присела на диван и усадила рядом Михаэля. Слово взял герцог Майер.

   – Прежде всего, позвольте принести вам извинения, милая баронесса. Я планировал встретить вас лично, но государственные дела вынудили меня задержаться.

   – Не стоит извиняться. Нам повезло встретить Шарля, и мы не испытали никаких неудобств благодаря его любезности.

   Маркиз де Гранс улыбнулся, подтверждая, что и ему было приятно провести время в компании новых знакомых.

   Принесли ароматный чай с печеньем. Поскольку все проголодались, на несколько минут в гостиной воцарилась тишина.

   – Баронесса, – обратился к женщине герцог Майер, нарушая молчание, – как вы планируете проводить время в столице?

   – Мы еще об этом не думали. Сначала нужно устроить все здесь.

   – Понимаю, обустройства дома – это тяжкий труд. И все же позвольте пригласить вас на бал, который я даю ежегодно в конце августа. Это мероприятие, как я надеюсь, будет не слишком официальным, несмотря на обширный список приглашенных, и, я полагаю, оно не сильно утомит вас. Бал состоится через два дня.

   – Мы с радостью примем ваше приглашение, герцог, – улыбнулась баронесса.

   От ее сына не укрылось, как усмехнулся Шарль, выслушав предложение герцога и ответ на него. Не укрылось от Михаэля и перемена настроения маркиза. Казалось, будто Шарль едва сдерживается, чтобы не высказать его светлости все, что он думает о его затеи и возможных последствиях.

   Однако герцог на Шарля не посмотрел и, очевидно, ни о чем подобном не подумал, потому что, как любой отец, собирающийся выдать дочь замуж, принялся расхваливать леди Женевьеву. Он долго говорил про природное очарование девушки, про ее острый ум, про удивительную доброту. Не обошел герцог Майер стороной и характер невесты, списав все странности ее поведения на незаживающую рану на сердце Жени, которая появилась после трагической гибели герцогини Майер.

   Спустя полчаса Михаэль обнаружил, что едва прислушивается к разговору герцога Майера с баронессой. Короткий взгляд на Шарля позволил понять, что и ему скучно в компании старшего поколения. Михаэль поднялся, собираясь откланяться и заняться делами, быть может, пригласив Шарля с собой, но герцог Майер не позволил ему уйти.

   – Вам было бы полезно, барон, послушать об опасностях, которые могут грозить вам в Столице.

   Михаэль нахмурился. Герцог счел это признаком внимания и приступил к рассказу:

   – Прежде всего, позвольте удержать вас от близкого общения с владельцем школы танцев Александром Вороновым. Простите меня, Шарль, я знаю, что вы дружны с этим человеком, но репутации барона подобное знакомство может повредить.

   Маркиз де Гранс громко фыркнул.

   – Все так много говорят об опасности этой дружбы, герцог, – с заметным холодком в голосе, произнес молодой человек. – А между тем, можете ли вы назвать хоть кого-нибудь, кто пострадал от нее?

   Его светлость недовольно поджал губы. Удовлетворившись молчанием, Шарль обратился к Михаэлю.

   – Вам же следует помнить, что Александр не только мой друг. Он… верный рыцарь Жени, и избегая его…

   – Не беспокойтесь, Шарль, – поспешил прервать его Михаэль. Слушать окончание у него не было желания: – Как я уже имел честь вам сообщить, я привык обо всем составлять свое мнение, по возможности избегая влияния других людей.

   Этот ответ устроил всех, и герцог смог продолжить:

   – Александр Воронов – не единственная опасность, которая подстерегает аристократов вас в столице. Вам следует также знать об Ордене и о пиратах – тайных организациях, которые действуют в пределах Столицы. И если вторые – обыкновенные разбойники, напялившие маски и под покровом ночи выворачивающие карманы честным людям, то Орден…

   – Так Орден, в самом деле, существует? – как ни старалась баронесса, в ее голосе послышалось волнение. – Я, разумеется, слышала о нем, но считала, что это не более чем городская легенда.

   Герцог Майер покачал головой и без всякого удовольствия пояснил:

   – Достоверно неизвестно, когда появился Орден. Быть может, два года назад. Быть может, раньше. Герцог де Гранс полагает, что его членами являются молодые представители самых известных семей нашей страны. Говорят, члены Ордена видят своей целью реформацию власти.

   – Достоверно никто ничего об ордене не знает, – прервал герцога Шарль.

   Не желая становиться звеном в цепи распространения сплетен, молодой человек поклонился на прощание герцогу, поблагодарил за гостеприимство хозяев.

   – Михаэль, вы не проводите меня?

   – Разумеется, Шарль. Прошу меня простить, – кивнул барон матушке.

   Молодые люди вышли в холл. После недолгого колебания, Шарль попросил провести его во внутренний сад.

   – Я слышал, что у вас растут превосходные розы. Пусть ваша матушка и герцог Майер думают, что мы предпочли историям об Ордене любование цветами. Это успокоит их обоих.

   По дорожке сада молодые люди шли рядом. Время от времени Михаэль поглядывал на Шарля. Уже начинало смеркаться, но все еще можно было различить тревогу на лице маркиза, смешанную с чувствами, определить которые Михаэль не решался.

   Напротив причудливого фонтанчика в глубине сада Шарль остановился. Закусив губу, некоторое время смотрел на тонкие струи.

   – Поймите, барон, – наконец заговорил молодой человек, позабыв об обращении, установившемся между ними, – я признаю право каждого человека на собственное мнение. Я признаю за каждым человеком право высказывать собственное мнение. Я понимаю, что с моей стороны глупо не позволять вам слушать мнения герцога Майера. И все же я не стану извиняться за то, что вынудил вас покинуть гостиную.

   Шарль повернулся к Михаэлю и встретил заинтересованность в ответном взгляде. Это успокоило молодого человека, придало ему уверенности, вновь вернуло веселую непринужденность его речи.

   – Вам, возможно, удастся познакомиться с Орденом лично, а, возможно, и нет. Поэтому я бы хотел, чтобы вы на пару мгновений изменили себе и прислушались к моим словам. Герцог Майер, как и все прочие официальные лица, считает Орден злом, поскольку полагает, будто члены Ордена угрожают действующей власти. Это не так. Орден – не политическая организация. Госпожа Ордена слишком умна, чтобы не понимать очевидного: обретя всю полноту власти, члены Ордена обретут и всю ответственность этой власти, с которой они не смогут должным образом справиться. Поэтому Госпожа не стремится управлять страной в прямом смысле этих слов. Она, как и остальные члены Ордена, лишь изредка берет на себя ответственность корректировать решения Парламента. Не все. Только те, которые, так или иначе, могут негативно сказаться на жизни людей.

   – «Человеческая жизнь неприкосновенна», – я слышал, именно такой девиз у Ордена, – проговорил Михаэль.

   Не заметив пристального взгляда, маркиз кивнул и продолжил:

   – Орден занимается не только этим. Говорят, в некотором роде это клуб по интересам. Существует также мнение, что устав Ордена – новая идеология молодых аристократов. Алекс Воронов как-то сказал, что Госпожа взвалила на себя весьма нелегкую задачу. Она решила «дать золотой молодежи незолотую королеву». И есть все основания согласиться с этим. Большая часть моих сверстников влюблена в загадочную леди, как влюблялись в прошлом рыцари в прекрасных дам.

   – Как преклоняется перед леди Майер ваш друг?

   – Именно так, – засмеялся Шарль. – Только помните, что все, сказанное мной сейчас, нежелательно знать нашим родителям. В особенности вашей матушке. Баронессе еще придется привыкнуть жить в одном городе с Орденом. Не стоит напрасно тревожить ее.

   – Как не стоит тревожить ее и герцога Майера моим продолжительным отсутствием. Надеюсь, вы простите меня.

   – Непременно! Я и так уже засиделся у вас.

   Оказавшись вновь в гостиной, барон фон Бёрк тут же пожалел об этом.

   – Матушка, зачем же вы велели принести сюда мои картины?! – запинаясь от смущения, спросил Михаэль.

   Герцог Майер как раз с интересом рассматривал одну из последних работ. Баронесса стояла рядом, счастливо улыбаясь в ответ на непрерывные комплименты.

   – Превосходно! Великолепно! Друг мой, отчего же вы не сказали, что так талантливы?

   – Михаэль слишком скромен, чтобы хвалить себя, – ответила за сына баронесса Вильгемина.

   – И напрасно, – с энтузиазмом примеривая речной пейзаж на стену, заметил герцог Майер. – О таком следует рассказать всей Столице! Нам непременно следует организовать выставку в центральной галерее. Я постараюсь все устроить как можно скорее.

   Баронесса Вильгемина обняла Михаэля, легко потрепав по голове. Матери всегда считают своих детей самыми умными, самыми красивыми и талантливыми. И ничто не может обрадовать их больше, чем признание этих фактов людьми почти посторонними.

***

В тот же день, когда солнце уже опустилось за горизонт, возле особняка, затерявшегося в густой растительности старинного парка, остановился автомобиль. Он ничем не выдавал своего присутствия до тех пор, пока на высоком крыльце не показался молодой человек.

   Едва заметив того, кого ждал, водитель автомобиля дважды привычно включил и выключил фары. Вспышки света получились кратковременными, так что о молодом человеке случайный наблюдатель (окажись такой у стен особняка) при всем желании не смог бы сказать ничего другого, кроме того, что одет незнакомец в черное.

   Повинуясь приказу, молодой человек легко сбежал по ступеням и подошел к автомобилю. Дверца заднего сиденья распахнулась сама, и молодому человеку осталось лишь проворно влезть внутрь салона.

   – Добрый вечер, Ma Cherie, – обратился пришедший к девушке, сидящей на соседнем месте.

   Разглядеть лицо девушке во мраке не представлялось возможным, но молодому человеку это и не требовалось. Он знал, что его приветствие вынудило девушку улыбнуться.

   – Добрый вечер, друг мой. Шарль сказал, что ваш мотоцикл все еще в ремонте, поэтому я решила вас подвезти. К тому же, мне надо поговорить с вами.

   – Я к вашим услугам.

   Девушка велела водителю ехать.

   – Значит, вы уже знаете, что сегодня в Столицу прибыл барон фон Бёрк? – уточнил молодой человек.

   – Да. Шарль даже успел с ним познакомиться. Утверждает, что Михаэль – очень приятный человек. А честных, искренних и добрых людей, подобных баронессе Вильгемине, в Столице и вовсе невозможно отыскать.

   – Вы, кажется, настроены вполне дружелюбно по отношению к барону, – молодой человек с опаской покосился в сторону собеседницы.

   – Я еще не решила, – после долгой паузы отозвалась та.

   Впрочем, как ни старалась девушка скрыть своих чувств и мыслей, ее собеседник мгновенно обо всем догадался:

   – Неужели вы, наконец-то, смирились с замыслами герцога?

   – Я не смирюсь с ними никогда, мой друг. Я просто… – девушка вздохнула, – устала от атмосферы, царящей в нашем доме. И потому я, наверное, уже действительно хочу выйти замуж. К тому же, брак с бароном фон Бёрком один из немногих… Вероятно, даже единственный, который ничего не даст моему отцу. Уже поэтому о нем стоит подумать всерьез.

   Девушка, как можно было догадаться по перемене интонации, улыбнулась и добавила:

   – А если и барон фон Бёрк окажется ни на что не годен, пожалуй, я обрадую отца помолвкой с вами! Вы ведь не против?

   – Я не смею вам отказать, Ma Cherie. Но только при одном условии. Вы позволите мне не видеть сердечного приступа, который приключиться с герцогом после этой новости.

   – Не говорите чепухи, мой друг. Герцог Майер физически ничуть не пострадает от этого известия, как не пострадал он при последнем экономическом спаде.

   – Экономические кризисы случаются почти каждый месяц, Ma Cherie. Единственных дочерей замуж выдают реже.

   – Единственных, – протянула она это слово, будто пробуя на вкус. – Ах, мой друг! Как бы мне хотелось, чтобы герцог помнил об этом также хорошо, как вы. Впрочем, довольно об этом. Вы виделись сегодня с княгиней?

   – Да. Она пришла пожаловаться на поражение мужа. Герцог Майер все-таки включил в список обсуждений военный проект.

   – Что ж, – коротко кивнула девушка, – именно этого я и ожидала.

   – И что мы станем делать теперь?

   – В ближайшие месяцы мы бессильны. Пока проект будут изучать, мы никак не сможем повлиять на парламентариев.

   – Будем ждать непосредственного обсуждения?

   – Да, мой друг.

   Девушка повернула голову к окну, за которым как раз показались массивные ворота, освещенные светом одинокого фонаря, старинная ограда и мрачный лесопарк, словно мистическое чудовище, притаившийся за ней.

   – Мы будем ждать и надеяться, что ситуация в колониях нормализуется и проект отклонят без нашего вмешательства.

ГЛАВА 2. Лучший бал Столицы

Два дня. Как порой это много! Как порой это мало. Разумеется, все зависит от обстоятельств, от наших желаний, от тех людей, которые скрашивают часы ожидания чего-то ужасно приятного или же просто ужасного.

   Перед будущей невестой или нет, барон желал предстать перед леди Майер в наилучшем образе. Он заказал себе костюм по столичной моде. Он провел несколько часов, слушая наставления Шарля относительно неписаных правил поведения в столичном обществе, чтобы в решающий момент не выдать в себе робкого и наивного колониста. Он считал каждую секунду, стараясь провести ее с пользой, но секунды утекали сквозь пальцы, и чем ближе становился бал в доме герцога Майера, тем острее чувствовал Михаэль свою неподготовленность к нему.

   – Не беспокойтесь, мой друг, – успокаивал Шарль барона, когда за четыре часа до назначенного срока молодые люди еще сидели в кофейне на центральной площади города. – Леди Майер очень приятная девушка (что бы ни говорили про нее в Столице). Да, она гордится своим происхождением. Да, она знает стоимость оставленного ей наследства. Но все это не мешает ей общаться на равных с честными и искренними людьми.

   – Вы хотите сказать, что, если я хочу понравиться леди Майер, мне следует всего лишь оставаться самим собой?

   – Человеку всегда следует оставаться самим собой, Михаэль. Быть кем-то другим – значит обманывать самого себя. Это недопустимо. Ведь вы появились на свет вовсе не для того, чтобы поступать подло и низко и нести в этот мир тьму вашей души.

   Шарль отпил кофе. Долго смотрел на башни собора, возвышавшегося в центре площади. Михаэль подумал, что именно башни этой громады, черные от времени и людского безразличия, подсказали маркизу поэтичное сравнение.

   – Не играйте, мой друг, – вновь заговорил Шарль. – Какие бы чувства вы не испытали сегодня, не нужно скрывать их в присутствии леди Майер. Жени отлично разбирается в людях. Знаете, она чем-то похожа на вашу матушку. Она умеет скрывать чувства, но не может их не испытывать. Человеку же, который чувствует, не составляет труда угадывать чувства других людей.

   Успокоенный, но, в то же время, заинтригованный словами маркиза, Михаэль откинулся на спинку плетеного кресла. Переплел пальцы, устремив на них задумчивый взгляд. До бала оставалось не более трех часов, и Михаэлю уже не терпелось познакомиться с леди Майер, составить собственное мнение о загадочной красавице и, – кто знает? – возможно, понять, так ли страшна любовь, как кажется это человеку никогда прежде не знавшему волшебного чувства.

   Шарль, в отличие от Михаэля, волшебство познать успел, и потому те же два дня, что стрелой пролетели для барона фон Бёрка, показались маркизу вечностью.

   – Сегодня вечером я вновь увижусь с княжной Марией, – боязливо оглядываясь по сторонам, признался Шарль.

   – Вы полагаете, князь Норманд не будет против вашего общения на балу?

   – Достопочтенный князь ни о чем не узнает. Ведь не станет же он следить за леди Майер в ее собственном доме? – Шарль улыбнулся и пояснил: – Жени любезно соглашается помогать нам с Марией, организовывая тайные встречи. Обычно, она уводит княжну куда-нибудь «посекретничать», после чего отправляет слугу за мной. Все очень просто, и, вероятно, поэтому еще никто не догадался об истинной причине дружбы Жени и княжны Марии.

   Немного погодя Шарль добавил:

   – Хотел бы я оказаться на вашем месте, Михаэль. Вас никто не принуждает любить того, кто вам не мил, и никто не станет заставлять противиться вспыхнувшим чувствам.

   – Да, вы правы. И все же я не могу понять причины подобной позиции князя Норманд. И вы, и княжна принадлежите к достойным семьям, обладаете солидными состояниями…

   – В этом-то все и дело! У моей возлюбленной богатое приданое. Мое же состояние… Оно пока что принадлежит моему отцу. Я стану владельцем солидных капиталов лишь после его смерти. Князя Норманд не устраивает такое шаткое положение жениха для его дочери.

   – Он опасается, что ваш отец будет жить долго и счастливо?

   – Нет, он опасается, что мой отец перепишет завещание и сделает меня нищим. Те скудные средства, которые я зарабатываю и на которые сейчас живу, не устраивают его сиятельство.

   Некоторое время Шарль помолчал, потом вздохнул, прогоняя печаль.

   – Все это пустяки, мой друг, – отмахнулся он от тревожных мыслей. – Мне неприятно радоваться этому обстоятельству, но кончина моего двоюродного дядюшки станет в ближайшее время серьезным аргументом в переговорах с князем Норманд. Мой дядюшка завещал свое немалое состояние герцогу де Грансу. Не думаю, что напрасные страхи князя относительно отцовского завещания, смогут перевесить возросшие капиталы. Полагаю, уже скоро я стану счастливым.

   Последние слова Шарль произнес с искренней улыбкой, которая не могла не тронуть Михаэля.

   – В таком случае, позвольте пожелать вам скорейшего наступления вашего счастья.

   Молодые люди еще немного посидели в кофейне. Когда до бала осталось полтора часа, распрощались. Шарль поехал по рабочим делам. Михаэль поспешил домой, чтобы успеть собраться со всей возможной тщательностью, не упустив из внимания ни единой мелочи, способной испортить впечатление от его особы.

   В назначенный час барон Михаэль фон Бёрк и вдовствующая баронесса Вильгемина ступили на крыльцо дома герцога Майера. Хозяин тепло встретил их, осыпал комплиментами, предложив баронессе руку, провел гостей в залу, уже гудящую от разговоров приглашенных.

   Поскольку все внимание герцога было сосредоточено на его матушке, Михаэль мог спокойно осмотреться в доме: оценить величественность интерьеров, подметить интересные детали, рассмотреть других гостей. Знакомых молодой человек не увидел, общение с представленными герцогом Майером людьми не завязалось, и очень скоро мысли барона обратились к иному.

   Михаэль подумал, как, в сущности, нелепо все происходящее. Со всех сторон его окружали люди, одетые в костюмы давней эпохи. Дамы в длинных пышных платьях, на головах которых возвышались причудливые прически. Кавалеры в расшитых золотом камзолах и брюках, музейных туфлях. Тут и там мелькали парики, надетые, чтобы скрыть залысины на морщинистых головах. Изредка взгляд Михаэля цеплялся за богато украшенные ножны шпаг. Участие и особенно организация костюмированных балов считались демонстрацией статуса и помогали упрочить общественное положение. Вот только люди, носившие старомодные наряды, были слишком далеки от понимания атмосферы и нравов тех времен. Они смотрелись смешно, порой даже глупо. Наверное, думал Михаэль, он и сам выглядел не лучшим образом, тем более что шпагу предпочел оставить дома.

   Погруженный в эти мысли, барон остановился возле одной из зеркальных панелей, внимательно изучил свое отражение и немного смягчился в оценке происходящего. Пусть все надетое сегодня и выглядело неуместно, портной Михаэля не зря ел свой хлеб. Наряд сидел идеально и не казался чуждым.

   – Впервые оказавшись на столичном балу, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке, – усмехнулся рядом молодой человек, небрежно привалившийся к стене.

   Его наряд из тонкого зеленого сукна, вероятно, был надет не в первый раз – так естественно выглядел в нем молодой человек. Аккуратно завитые волосы легко касались плеч. У левого бедра висело оружие, ничуть не мешавшее своему владельцу и органично дополнявшее его образ.

   Михаэль с трудом узнал в этом человеке своего друга, маркиза де Гранса.

   – К несчастью, жизнь в столице частенько обязывает становиться подобным образом неузнаваемым, – с поклоном произнес Шарль.

   Михаэль не смог не отметить, что вместе с будничной одеждой, Шарль скинул с себя и простоватость, свойственную его обычному поведению. Эмоции маркиза оказались надежно укрыты за маской безразличия и даже, пожалуй, некоторого пренебрежения всем вокруг. Мысли молодого человека затаились за пустыми речами, а свободные движения – за уверенной походкой. Михаэль подумал, что Шарль сделал в точности так, как не советовал делать ему, но упрекнуть друга так и не посмел. В конце концов, он знал Шарля де Гранса всего два дня, и вряд ли встречи в кафе и прогулки по городским улицам могли в полной мере познакомить его с этим человеком.

   Не замечая или нарочно не обращая внимания на молчание Михаэля, Шарль взял его под руку и повел вдоль залы, беря на себя обязанности хозяина дома и представляя барона гостям герцога.

   Тем временем баронесса Вильгемина, сопровождаемая самим герцогом Майером, уже завершила утомительную церемонию знакомств, и вместе с его светлостью присела на диван возле входа в оранжерею. Компанию им составил герцог де Гранс.

   – Мундир вам к лицу, дорогой герцог, – протянула ему руку баронесса.

   – Вы превосходно выглядите, моя дорогая.

   – Вы также, друг мой.

   – Положение обязывает. Ведь я начальник полицейского управления, и должен подавать пример своим подчиненным во всем.

   – Это очень правильная жизненная позиция, – согласилась баронесса.

   Герцог чуть поклонился в знак благодарности за ее слова.

   – Позвольте выразить и вам мое одобрение. Вы приняли мудрое решение, решив перебраться в Столицу. Для вашего сына здесь куда больше возможностей устроить свою жизнь, чем в колониях. Образованный, молодой человек из хорошей семьи без труда найдет себе в Столице невесту.

   Баронесса Вильгемина смутилась. Герцог Майер с укором посмотрел на гостя. Герцог де Гранс, со свойственной ему в жизненных делах слепотой, не заметил ни того, ни другого и продолжил развивать разговор на неудобную тему.

   Баронесса Вильгемина с тревогой посмотрела на хозяина бала. Что если посторонний услышит слова герцога де Гранса? Баронесса совсем не хотела прослыть в столичном обществе матушкой-наседкой, грезящей о браке собственного сына.

   – Мой дорогой друг, – вмешался герцог Майер в монолог герцога де Гранса. К счастью, он знал один действенный способ переменить тему беседы в присутствии начальника полицейского управления: – Мы очень рады, что вы уделили нам несколько минут вашего драгоценного времени. Мы также были бы вам очень благодарны, если бы вы развеяли наши страхи касательно Ордена. Последнее время о них мало говорят. Не готовят ли бандиты удар по честным гражданам?

   Гримаса боли на лице полицейского красноречиво свидетельствовала о том, как много страданий эта таинственная организация доставляет блюстителям правопорядка. Впрочем, герцог сумел быстро взять себя в руки и заверить, что беспокоиться не о чем.

   – Они затаились, потому что в настоящее время мы, как никогда близко, приблизились к раскрытию их тайны.

   – Неужели, вам удалось арестовать кого-нибудь из членов Ордена?

   – Пока нет, баронесса. Вы ведь понимаете, какие это люди? Арестовать их будет возможно лишь в случае наличия неопровержимых доказательств их вины или же в случае поимки с поличным. Но на последнее мы даже не рассчитываем. Члены Ордена хитры и очень осторожны. Кем бы ни была их Госпожа, она знает толк в руководстве.

   Герцог де Гранс самодовольно улыбнулся, добавляя веса своим следующим словам:

   – С другой стороны, именно Госпожа является слабым местом Ордена. Лишившись ее, эти ребята не смогут нам противостоять.

   – Из ваших слов просится вывод, что вам уже известны имена членов Ордена.

   – Нет, баронесса.

   – Я ни за что не поверю, что за два года у вас не появилось даже подозрений, относительно их личностей.

   – Я вновь вынужден ответить: «Нет, баронесса». Достоверно известно, что в Ордене состоят только аристократы. Следовательно, те, кто знает правду, никогда не выдадут ее, опасаясь причинить вред достаточно влиятельным людям и поплатиться за это. Те же, кто не знают всей правды, не стремятся ее узнать, опасаясь причинить вред самим себе. К своему стыду, я вынужден так говорить, поскольку родители в наше время слишком мало осведомлены о занятиях своих детей.

   Баронесса Вильгемина горделиво выпрямилась. Она не осмелилась возразить вслух, но, разумеется, подумала о том, что герцог де Гранс ошибается, обобщая всех родителей. У нее никогда не было секретов от Михаэля, что, в свою очередь, рождало ответную открытость ее сына. Баронесса фон Бёрк могла с полным на то отставанием сказать, что знает практически все о своем сыне, возможно, за исключением лишь тех мелочей, которые не подобает молодому человеку сообщать своей матери.

   Герцог де Гранс вновь не заметил жеста баронессы. Не имея иного желания, он увлеченно продолжал говорить об Ордене. Когда факты кончились, начальник полицейского управления охотно перешел к изложению домыслов

   Заметив, что общество герцога де Гранса начало тяготить баронессу Вильгемину, герцог Майер, поспешил увести свою гостю, сославшись на необходимость представить баронессу и ее сына Женевьеве.

   Это объяснение заставило баронессу Вильгемину немного нахмуриться. Занятая разговором с герцогом де Грансом, она не следила за временем. Теперь же она поняла, что после начала бала прошло уже более часа, и за это время она ни разу не услышала от герцога или других гостей упоминания о девушке, прочимой в невесты Михаэлю.

   – Леди Майер еще не пришла? – спокойно, не показывая охватившего ее недовольства от столь грубого пренебрежения девушкой правилами поведения, уточнила баронесса Вильгемина.

   – Нет, моя дорогая. Жени никогда не приходит к началу бала. Долгие приветствия ее утомляют.

   В голосе герцога послышалось едва уловимое напряжение, проявлявшееся всякий раз, когда речь заходила о поведении его дочери.

   – Но, ведь она придет?

   – Разумеется, – поджав уголки рта, заверил герцог.

   Вскоре баронессе Вильгемине пришлось оставить свои сомнения, а герцогу Майеру – опасения. Михаэль и Шарль, также искавшие хозяина дома и баронессу Вильгемину, присоединились к ним возле выхода на террасу. Вечерняя прохлада приятно освежала и, в то же время, немного бодрила, так что прихода Женевьевы Майер решили дождаться здесь.

   Маркиз завел с герцогом разговор о новом сорте роз, на днях представленном широкой публике в столичной оранжерее. Баронесса Вильгемина воспользовалась паузой и пристально вгляделась в лицо сына.

   Утомленный больше ожидаемого неизвестностью из-за необъяснимого отсутствия леди Майер, барон растерянным взглядом скользил по гостям. Он не удостаивал никого из них долгим вниманием, и поэтому, когда взгляд молодого человека немного дольше прежнего задержался на молодой девушке, беседовавшей с герцогом де Грансом, баронесса не без оснований решила, что это промедление – следствие возникших чувств.

   Баронесса Вильгемина проследила за взглядом сына, оценивающе взглянула на его избранницу и участливо обронила:

   – Славная девушка, не правда ли?

   – Да, матушка.

   – Ты бы удивился, если бы она оказалась герцогиней Майер.

   – Удивился? Но почему, матушка?

   – Микки, честное слово, ты ведешь себя как наивный мальчонка, – заметила баронесса, беря сына под руку и отводя его чуть в сторону от герцога Майера и Шарля. – Девушка, которая тебе понравилась, разве должна она оказаться той, кого все уже видят твоей невестой? Разве должна любовь вспыхивать в тех сердцах, обладатели которых не встретят преград на пути к своему счастью?

   Барон улыбнулся.

   – Ах, вот вы о чем! Вам хочется, чтобы я стал героем любовного романа? Что ж, я не разочарую вас, если эта девушка, в самом деле, окажется герцогиней Майер. Пусть мои слова покажутся вам странными, но эта девушка мне не нравится. Она красива, это правда. Ее красота радует взор, но совершенно не трогает мое сердце. Пожалуй, можно сказать, что эта мадемуазель слишком красива, чтобы я мог ее полюбить.

   – Вот так новость! Куда катиться этот мир, если его основу теперь составляют молодые люди, для которых девушки «слишком красивы»? – всплеснула руками баронесса.

   Пораженная словами Михаэля, она не заметила, как изменилось выражение его лица, как дрогнули его руки, как часто стала вздыматься грудь, пронзенная стрелой Амура. Молодой барон, продолжая наблюдать за «слишком красивой девушкой», увидел, как повернулась она к другой юной особе и, конечно же, взглянул на последнюю. И в тот же миг существо в платье цвета небесной лазури завладело его вниманием, его мыслями, всей его душой.

   Миловидная девушка с живым внимательным взглядом – среди людей, бывших заметно старше ее, незнакомка держалась совсем не робко. Не вызывало сомнений, что она принадлежала к очень влиятельной семье и привыкла смотреть сверху вниз на важных людей. Кажется, девушка даже позволила себе дерзость в отношении одного из гостей! Поведение девушки, конечно, озадачило Михаэля, возмутило… Покорило! Ведь хорошим мальчикам так же свойственно попадать под чары ярких девочек, как домашним девочкам – влюбляться в плохих парней.

   К «красавице» незнакомка обратилась с дружеской улыбкой. Услышав ответ, властным движением заставила девушку наклониться (незнакомка едва доставала собеседнице до плеча) и что-то прошептала на ухо. Ответ «красавица» тоже прошептала. На этом разговор девушек завершился.

   Незнакомка по-детски игриво поклонилась собравшимся и обратила внимание на людей, стоявших у выхода на террасу. Преданной тенью к герцогу Майеру и его гостям за девушкой последовал статный молодой человек, одетый в самый обычный деловой костюм. Что делал на балу этот человек, предположить было сложно, но вполне могло оказаться и так, что он случайно приехал в дом герцога Майера, не подозревая о проводимом сегодня бале.

   Незнакомка приближалась, и, не понимая, почему в зале вдруг перестало хватать воздуха, Михаэль отступил к дверям. Вот только дуновение прохладного ночного ветерка не привело его в чувство, а напротив, лишь усилило нервную дрожь, овладевшую бароном.

   – Ну, Михаэль, – шепнул Шарль на ухо другу, каким-то образом заняв место баронессы подле него, – вы готовы, быть может, к главной встрече в вашей жизни?

   – Нет, – прошептал барон, но изменить что-либо он уже не мог.

   Незнакомка остановилась перед ним, упершись ручками в бока. Несколько секунд она смотрела на Михаэля, явно рассчитывая его смутить. Но результата девушка не добилась: Михаэль был слишком взволнован происходящим.

   Шарль дернулся было представить девушку друг, но она опередила маркиза.

   – Значит, вы и есть барон Михаэль фон Бёрк? – поинтересовалось прелестное создание и пристально прищурилось.

   Звучания ее голоса – не по-взрослому звонкого и чистого – оказало на Михаэля тот же эффект, что могло оказать ведро ледяной воды, вылитой на голову. От былого трепета не осталось и следа. «Готовы к главной встрече вашей жизни?..» – дурная и ничуть не смешная шутка! Стоявшая перед бароном девочка была еще совсем мала. И думать не стоило о том, чтобы закрутить с ней роман!

   – К вашим услугам, мадемуазель, – с поклоном произнес барон, думая о том, что непременно озвучит Шарлю недовольство чуть погодя.

   – Даже не знаю, что и сказать, – вновь заговорила прелестная мадемуазель в лазурном платье. – Я надеялась, что вы удивите меня. Но вы в точности такой, каким я вас себе и представляла.

   Герцог Майер попытался вмешаться в разговор, за что немедленно был удостоен недружелюбного взгляда девочки. Нервно закусив губу, он быстро взглянул на баронессу, Михаэля и стыдливо потупился.

   Девочку реакция его светлости вполне устроила. Внимание ее вернулось к барону.

   – Леди Женевьева Майер, – назвалась она и игриво улыбнулась, протянув руку.

   Михаэль почувствовал, какое удовольствие доставили девушке в лазурном платье последние слова и произведенный ими эффект. Продолжая испуганно и растерянно смотреть на нее, барон так и не коснулся ее пальцев.

   – Жени, перестань, – вмешался Шарль в ситуацию, грозящую вот-вот довести одного из его друзей до обморочного состояния.

   – Разве я делаю что-то ужасное? – невинно захлопав ресницами, поинтересовалась девушка. – Я только представилась нашему гостю, как и полагается, делать всем воспитанным людям.

   – Жени, ты прекрасно понимаешь, о чем я.

   К удивлению всех, кто вольно или невольно прислушивался к разговору леди Майер с маркизом де Грансом, девушка виновато опустила голову. Когда она вновь подняла ее и заговорила, в ее внешности и настроении не было ничего, что могло напомнить о недавнем спектакле.

   – Княжна Мария приглашает меня поболтать, Шарль. Не составишь нам компанию, чтобы мы не заскучали? – спокойно произнесла Женевьева.

   – Благодарю за приглашение, – улыбнулся маркиз.

   Подмигнув Михаэлю, который и без того понял, на какую встречу леди Майер приглашает маркиза, Шарль собрался проследовать за Женевьевой. Однако девушка не двинулась с места. Стрельнув взглядом в сторону отца, леди Майер задумчиво посмотрела на барона. На этот раз, предчувствуя неладное, Михаэль решительно вскинул голову…

   – Говорят, вы хотите стать моим мужем, барон?

   Решительность, разумеется, испарилась в тот же миг. Михаэль растерянно моргнул пару раз, тщетно пытаясь подобрать достойный ответ.

   – О, не ищите напрасно слова! Я все равно не стану их слушать. Запомните так же и то, что мне безразличны ваши желания, ваше богатство и ваше имя. Если вы в самом деле хотите сделаться моим мужем, прежде всего, докажите, что вы достойный человек. Станьте моим другом, и тогда… быть может… вы станете моим мужем.

   Герцогиня Майер улыбнулась, взяла под руку Шарля и потянула его в сторону оранжереи. После ее ухода в зале долго царила тишина, нарушаемая лишь игрой приглашенного на бал оркестра. Впрочем, сложившаяся атмосфера отнюдь не поспособствовала пониманию чувств, руководивших Женевьевой. Тишина стала той благодатной почвой, из которой выросли позднее слухи о новой проблеме, созданной девушкой и ждущей решения герцога Майера. В наличии этой проблемы никто не сомневался, достаточно было взглянуть на белое, будто высеченное из камня неумелым скульптором лицо его светлости.

   А что же Женевьева Майер? Впервые, она столкнулась с человеком, сумевшим удивить ее своей простотой и наивностью. Да, барон очень старался сохранить свои мысли при себе, но все они ясно, словно в новом зеркале, отразились у него на лице. Это было так трогательно и так… по-детски искренне, что леди Майер даже не смогла раз и навсегда отвергнуть возможные ухаживания, чрезвычайно удивленная и раздраженная этим обстоятельством.

   Не желая больше оставаться в центре всеобщего внимания, Михаэль сбежал из залы кратчайшим путем. Он вышел на террасу, романтично освещенную редкими фонарями, и облокотился на перила. Барон все еще чувствовал слабую дрожь, да и на ногах стоял не слишком уверенно. Образ леди Майер, противоречивый и тем более для него притягательный, прочно поселился перед внутренним взором молодого человека, и желанное спокойствие никак не хотело наступить.

   – Если бы я знал, что такое любовь, я бы приложил все усилия, чтобы никогда не узнать ее. Невыносимо! – сказал барон, оказавшись наедине.

   Тем не менее, ночная прохлада и ничем не нарушаемое спокойствие вскоре подействовали благотворно на молодого человека. Чувства улеглись. В душе осталось лишь приятное «послевкусие» от случившейся встречи и испытанных эмоций, и мнение Михаэля изменилось. Он даже осмелился признаться себе, что готов вновь, если придется, встретиться с леди Майер.

   – Ох! Вы только посмотрите, кто здесь притаился! Добрый вечер, месье Выскочка, – вдруг нарушил уединение барона фон Бёрка звучный голос лорда Томаса Гамильтона.

   С этим молодым человеком, своим ровесником, Михаэль уже имел честь познакомиться. Тогда, в зале, он произвел на барона приятное впечатление: как и Шарль, он очень уверенно и гармонично смотрелся в старинном наряде, был вежлив и обходителен. Увидев его теперь, Михаэль удивленно вскинул брови, полагая, что ошибся, приняв самодовольного петуха за лорда Гамильтона.

   Но еще больше выросло удивление барона, когда он увидел того, к кому были обращены слова Томаса. То был высокий человек с длинными черными волосами, собранными в конский хвост. Не лишенный изысканности, и все же достаточно простой черный наряд подчеркивал достоинства стройного, крепкого, без сомнений, гибкого тела. На лице молодого человека обращали на себя внимание выразительные, немного грустные глаза и расслабленные губы, несмотря на обращение к нему, не сжатые в тонкую линию.

   Молодой человек в черной одежде выпрямился (прежде он, как и Михаэль, стоял, облокотившись на перила) и с улыбкой посмотрел на Томаса.

   – Добрый вечер, ваша милость, – спокойный голос тут же поубавил решимости обидчика. – Могу я быть чем-нибудь вам полезен? Вы наконец решились вызвать меня на дуэль?

   – Вот еще, – фыркнул лорд. – Хочешь, чтобы надо мной вся Столица потешалась? «Лорд Гамильтон подрался с дамой». Не дождешься!

   – Я умею ждать, мой друг. Запомните мои слова: вы прикладываете столько стараний, что рано или поздно вы будете вынуждены «драться с дамой». Ведь даже я не могу вечно терпеть ваши оскорбления.

   – Нарываешься! – выплюнул лорд, порывисто хватаясь за эфес шпаги.

   Дальше этого движения дело не продвинулось. Посмотрев в глаза человеку в черном, Томас внезапно расслабился и натянуто улыбнулся.

   – Не дождешься, – процедил он. – Я не доставлю тебе удовольствия видеть унижение моей семьи.

   – Я вовсе не имею желания видеть ваше унижение, лорд.

   Они – один спокойно, но холодно, второй с ненавистью – смотрели друг на друга, пока Михаэль движением не выдал своего присутствия.

   – Не стоит, барон. Не вмешивайтесь. Этим вы ничего положительного не добьетесь, – обратился к нему человек в черном.

   Взгляды молодых людей встретились, и Михаэль поймал себя на мысли, что взгляд незнакомца, казавшийся спокойным, способен пронзить не хуже шпаги, которой у незнакомца не было.

   – А! Михаэль, – с наигранной веселостью обратился к барону Томас. – Это, пожалуй, единственное, в чем я соглашусь с этим недостойным человеком, – он махнул рукой в сторону своей несостоявшейся жертвы. – Дуэлью с Александром Вороновым вы опозорите и себя, и всю вашу семью на все грядущие поколения.

   – В самом деле?

   Томас энергично закивал, но Михаэль обращался не к нему, и поэтому пришлось повторить вопрос:

   – Вы действительно Александр Воронов?

   – К вашим услугам, барон. Шарль много рассказывал мне о вас. Он в восторге от того, что встретил такого удивительного человека.

   Понимая, что в этой битве с Вороновым он потерпел сокрушительное поражение, лорд Гамильтон пожелал удачи Михаэлю и вернулся в шумную залу, где как раз начался белый танец.

   – Вас не очень жалуют здесь, как я вижу, – пожимая протянутую руку, заметил Михаэль.

   – Я стараюсь не обращать внимания на подобные мелочи. Если дети хотят казаться взрослыми, кто я такой, чтобы им мешать? – по-доброму усмехнулся Алекс.

   – Лорд Гамильтон оскорбил вас! И, как я понял, уже не впервые. Почему вы раз и навсегда не прекратите такое обращение?

   Александр посмотрел на Михаэля, давая ясно понять, что барон только что был зачислен им в группу упомянутых ранее детей. Тем не менее, Алекс ответил на его вопрос:

   – Однажды, отклонив пять или шесть вызовов и прослыв трусом, я согласился участвовать в дуэли. Мой соперник был побежден, но от этого ничего не изменилось в лучшую сторону ни для него, ни для меня. Нас стали в открытую называть нелестными словами. Меня – благодаря его стараниям, его – в силу невозможности меня одолеть. Ах, нет! Я не прав. Кое-что изменилось. Рискуя повторить судьбу моего соперника, меня перестали вызывать на дуэли.

   Михаэль неопределенно хмыкнул, и, расценив это как сомнение, Александр удостоил собеседника того же холодного взгляда, который пару минут назад поубавил решимость Томаса.

   – Если вы сомневаетесь в моей способности оказать вам достойное сопротивление, вы можете вызвать меня на дуэль. Уверяю вас, барон, мне хватит двух выпадов, чтобы развеять все ваши сомнения.

   Какого бы эффекта не пытался добиться этими словами Александр: хотел ли он запугать Михаэля или же говорил искренне – все это не имело значения для барона. Михаэль, будучи сыном военного, не пошел по стопам отца, избрав иную судьбу. Твердо решив всю свою жизнь посвятить живописи, он изучил фехтование настолько, чтобы знать лишь какая часть шпаги представляет наибольшую опасность, а, следовательно, должна находиться подальше от него. Поэтому, случись такая неприятность, Михаэль не стал бы вызывать на дуэль или принимать вызов, а приложил бы все силы, чтобы уладить дело миром.

   – Мне кажется, у нас с вами найдутся более интересные дела, чем дуэль, – примирительно сказал Михаэль.

   Алекс кивнул, посмотрел куда-то в сторону, поверх плеча собеседника и едва заметно качнул головой. К собственному ужасу, Михаэль увидел в той сторона леди Майер, с интересом наблюдавшую за их разговором и тут же утратившую этот интерес, стоило Александру обнаружить ее присутствие.

   – Вот вы где, Алекс! А я уже полчаса, как ищу вас, – нарочно делая вид, что не замечает барона фон Бёрка, сказала девушка.

   – Добрый вечер, Ma Cherie.

   Леди Майер приблизилась, оказавшись точно под светом фонаря.

   – Взгляните на мое платье, Алекс. За него и за туфельки заплатили тридцать пять тысяч. По-вашему это дорого?

   Леди Майер легко приподняла юбку, позволяя Алексу и Михаэлю взглянуть на очаровательные лодочки, расшитые серебром.

   – Это совсем недорого для такой красоты.

   – Вы еще не видели, как прелестна юбка в кружении, – заметила Женевьева и закружилась в тот же миг.

   Воронов, прислонившись к перилам, с нежной улыбкой наблюдал за ее движениями.

   – Восхитительно, Ma Cherie.

   – Ну, так чего же вы ждете в таком случае? Пригласите меня на танец, Алекс, – с этими словами девушка упала в его объятья.

   – Не сегодня, Ma Cherie.

   Женевьева обиженно насупилась. Сделала шаг в сторону от Воронова, закусила нижнюю губку, на мгновение задумавшись, тряхнула головой. Новая шалость была придумана, и девушка поспешила коснуться ладони Александра.

   – Я сказала Франсуа, чтобы он принес нам клубничный десерт в беседку. Идем! – сказала она с прежней веселостью

   – Ma Cherie, позвольте заметить, это не лучшая из ваших идей, – покосившись на барона, ответил Алекс.

   – Ну и что? – отозвалась леди Майер.

   Александр попытался высвободить руку из цепких пальчиков, но Женевьева не позволила ему. Не видя иного выхода, Воронов поклонился, надеясь так хоть немного оправдаться в глазах барона фон Бёрка, и согласился уйти с леди Майер.

   Барон фон Бёрк остался на террасе. Опасения Александра оказались напрасными: Михаэль не подумал о нем дурно.

   Представляя леди Майер диковинным цветком, под колючими чашелистиками которого скрываются нежные лепестки, предаваясь блаженной неге и с трепетом вновь и вновь вспоминая случившееся, Михаэль не заметил подошедшего к нему герцога Майера.

   – Вы здесь один, мой дорогой?

   – Да, ваша светлость.

   – А где же Женевьева? Мне показалось, что моя дочь выходила на террасу некоторое время назад.

   – Она ушла в беседку.

   – Одна? – спросил герцог, даже не пытаясь скрыть беспокойства.

   Михаэль не нашел в себе смелости, чтобы промолчать или солгать в ответ:

   – Нет. С Александром Вороновым.

   – Почему-то меня не удивляет это обстоятельство, – прорычал разгневанный отец.

   Настроение его, ухудшившееся еще тогда, когда Женевьева благосклонно отнеслась к барону фон Бёрку, теперь испортилось окончательно. Не догадываясь о чувствах дочери, нерадивый отец напрасно заподозрил скорый удар по своему самолюбию и по своему и без того шаткому положению в обществе. Словно разъяренный бык, герцог ринулся в беседку, где нашел свою дочь, к собственному удивлению, не только в компании Воронова, но также Шарля. Маркиз как раз закончил рассказывать друзьям о решении князя Норманда не препятствовать свиданиям влюбленных.

   – И как мне все это понимать? – прогремел голос его светлости.

   Шарль успел сообразить, что вопрос обращен не к нему и благоразумно промолчал, уступая право ответа Женевьеве.

   – И чем же в этот раз я не угодила вам, папа? – устало и несколько раздраженно поинтересовалась девушка.

   – Где ты должна быть?

   – Там где мне хочется. Ведь это мой дом, папа.

   – Немедленно возвращайся к гостям.

   – Я уже среди них.

   – Сейчас же прекрати так себя вести! Немедленно возвращайся…

   – К барону? – как будто случайно обронила леди Майер и принялась расправлять складки на юбке, всем своим видом показывая, что это занятие для нее гораздо важнее слов герцога. – Не нужно мне указывать, папа. Свое мнение на его счет я уже высказала. Если вы не хотите лишиться того, что имеется, пожалуйста, избавьте меня от вашей «заботы».

   – Да, как ты…

   Александр резко поднялся, отвлекая на себя внимание. Другого способа остановить очередной виток давнего конфликта он не видел.

   – Уже уходите? – удивился герцог.

   Женевьева недовольно поморщилась.

   – Меня ждут дела.

   – Пусть подождут!

   – Ma Cherie, извините, но я с самого начала предупредил вас, что не задержусь надолго. К тому же, я не тот гость, которому следует уходить последним.

   Леди Майер, хитро прищурившись, покосилась на отца.

   – Папа, вы ведь проводите гостя?

   – Не нужно…

   – Я настаиваю!

   Герцог Майер вынужден был признать, что с его стороны было бы невежливо лишать Воронова обмена любезностями на прощание. Отпустив молодого человека на безопасное расстояние, хозяин бала последовал за ним.

   Наблюдая, как Алекс прощается на террасе с бароном фон Бёрком, леди Майер взяла Шарля под руку и прижалась к нему.

   – Жени, тебе холодно?

   – Нет-нет!

   – Но ты дрожишь?..

   – Шарль, – Жени запнулась, глубоко вздохнула и все-таки нашла в себе смелость озвучить свое пожелание: – Могу я просить тебя пригласить его…

   Теплые, сильные руки маркиза легли на хрупкие плечи девушки. Это придало ей уверенности, и она подняла голову, позволив маркизу увидеть бледное лицо и глаза, все еще полные страха.

   – Я так боюсь ошибиться…

   – В этом не будет ошибки. Михаэль достоин быть среди нас. И если я не предложил оказать ему эту честь, то лишь опасаясь вызвать твое недовольство.

   – Спасибо, Шарль.

   – Не стоит благодарности, Жени. Это мой долг. Как друга, как названного брата, как Путника, идущего рядом с тобой. Уверен, Алекс также поддержит приглашение барона в нашу организацию.

   – Предупреди его.

   – Разумеется. До скорой встречи. Я, вероятно, немного опоздаю к началу.

   – Это не страшно, мы подождем тебя, друг мой, – с ласковой улыбкой добавила девушка, совершенно успокоившись благодаря поддержке маркиза.

ГЛАВА 3. Ночная прогулка

Баронесса Вильгемина медленно шла к автомобилю. Бал еще не закончился, но накопившаяся за последние дни усталость слишком явно давала о себе знать, чтобы можно было и дальше делать вид, будто мероприятие доставляет удовольствие.

   Вымощенная коричневым камнем дорожка, по которой шла баронесса, вскоре закончилась, и женщина остановилась на границе тротуара и проезжей части как раз рядом со своим автомобилем и водителем, услужливо распахнувшим заднюю дверь.

   – Подождем Михаэля здесь, – велела баронесса и повернулась к крыльцу.

   Лунный свет, неожиданно яркий, укутывал серебряной дымкой одинокие деревца слева и справа от ступеней, заставлял сверкать подобно бриллиантам капельки воды на газонной траве. Очарованная ночной сказкой, баронесса Вильгемина подняла глаза к черному небу, усыпанному жемчужными звездами. Отец Михаэля когда-то научил ее читать небесную карту, и теперь баронесса могла без труда, но не без печали сказать, что небо над ней другое, не то, которое она знала и любила долгие годы. Не то, под которым нашел свой вечный покой ее супруг.

   Грусть совершенно завладела женщиной. В уголках глаз заблестели слезы, мешая увидеть, что Михаэль появился на верхней ступени парадного крыльца. Рядом с ним шел Шарль, уже не в первый раз пересказывая новость о разрешенных встречах с княжной Норманд. Ненадолго задержавшись возле герцога Майера, провожавшего гостей, молодые люди начали спускаться по лестнице.

   К действительности баронессу Вильгемину вернул звонкий голос леди Майер. Женевьева выбежала на крыльцо со словами:

   – Лорд Гамильтон! Как я рада, что застала вас!

   Стоит ли говорить, что внимание девушки к кому бы то ни было, за исключением, пожалуй, Шарля и Алекса, мгновенно вызывало интерес и пристальное внимание окружающих?

   Ничуть не смущаясь, а, скорее всего, именно на это и рассчитывая, Жени взяла под руку несчастного Томаса и жестом указала на ступеньки, по которым молодой человек не успел от нее вовремя сбежать.

   – Как это мило с вашей стороны – проводить меня, – совсем упавшим голосом произнес лорд Гамильтон.

   – Ну, что вы?! Мне это совсем не сложно. К тому же, я бы хотела прояснить ситуацию, которая имела место в моем доме.

   – Не уверен, что понимаю вас, леди Майер.

   – Правда ли, что вы вновь обидели моего друга?

   – Кто сказал вам это?

   – Стены, – с очаровательной улыбкой сообщила девушка. – Вы ведь знаете, что у них очень хороший слух?

   – Слышал об этом…

   – И что же вы ответите на мой вопрос, в таком случае?

   Утверждать, что он не задирал Воронова было глупо, если не сказать больше – опасно! Поэтому, собравшись с силами, молодой человек признался:

   – Да, это правда.

   – О! – герцогиня, как будто, действительно огорчилась. – В таком случае, передайте мои искренние сожаления вашему отцу. К сожалению, герцог Майер не поддержит кандидатуру лорда Гамильтона на выборах в Парламент.

   Довольная содеянным, девушка потешила лорда Гамильтона реверансом и вернулась в дом.

   Побледневший Томас не смог двинуться с места. Не лучшим образом выглядел и герцог Майер, слышавший весь разговор. Стирая холодный пот с лица, его светлость протянул руку молодому лорду.

   – Простите, Томас. Боюсь, Женевьева права, – прошептал он.

   Пожимать руку этому беспомощному человеку, пинаемому по жизни собственной дочерью, у лорда Гамильтона не было ни малейшего желания. И все-таки он пошел на это примирение, не без оснований полагая, что его светлость сумеет обойти запрет Жени и помочь лорду Гамильтону-старшему, как бывало это уже не раз. Кроме этого, Томас теперь слишком спешил поговорить с еще одним человеком, чтобы задерживаться на ступенях крыльца и выслушивать продолжение извинений.

   – Воронов! – сквозь зубы процедил лорд Гамильтон, подбежав к автомобилю, из-за руля которого Алекс наблюдал за произошедшим.

   – Чем могу быть полезен, друг мой? – прозвучал спокойный ответ.

   – Прекрати называть меня своим другом! Я никогда им не был и никогда не стану!

   – Очень жаль, Томас. Возможно, относись вы лучше ко всем людям и не старайся вы так угодить тем из них, кто имеет слишком высокое самомнение, ваше положение в обществе могло бы значительно улучшиться.

   – «…кто имеет слишком высокое самомнение…» О! Как любезно с вашей стороны дать название той категории людей, к которой следует причислить вашу ничтожную персону.

   Воронов беззлобно усмехнулся. Его правая рука продолжила лениво покоиться на руле, левая скользнула в карман. Александр протянул Томасу визитку.

   – Если вы, наконец, решили стребовать с меня долг, позвоните моему бухгалтеру. В любое время дня и ночи он к вашим услугам. Всего доброго.

   Подняв стекло, Воронов завел мотор и оставил лорда Гамильтона вымещать злость на несчастной визитке. Мелкие клочки картона, кружась, опустились на землю, в то время как сам Томас уже пошел в сторону своего автомобиля.

   – Я все больше и больше жалею о нашем переезде, Михаэль, – негромко заговорила баронесса Вильгемина, когда автомобиль вывез их за пределы владений герцога Майера. – Но еще больше я жалею о том, что дала свое согласие герцогу, когда он заговорил со мной о возможной помолвке твоей и Женевьевы.

   – Отчего же, матушка? Вам не понравилась эта девушка?

   – Понравилась?! Она отвратительна - капризный ребенок, привыкший к тому, что ему во всем потакают, привыкший вытирать ноги о тех, кто смеет слово сказать ей не по нраву. Неужели, Микки, ты не заметил, какое влияние оказало ее появление на герцога Майера?

   – Он, как мне показалось, был не очень рад нашему разговору.

   – О, Микки! Как мало ты замечаешь вокруг себя! Он был в ужасе от происходящего, и я вполне понимаю его. Я не знаю, чего опасался его светлость, да и не хочу этого знать. Мне довольно увиденного, мой мальчик. Если бы ты вел себя, как эта девица, я бы умерла от стыда.

   Немного помолчав, баронесса продолжила менее эмоционально:

   – А ее друзья? Шарль – приятный молодой человек. Но ведь он не единственный друг леди Майер. Ты, возможно, не обратил внимания на этого танцора…

   – Воронова?

   – Да. Я наблюдала именно за ним во время происшествия на парадном крыльце. Думаю, не ошибусь, если скажу, что ему доставлял удовольствие спектакль леди Майер!

   Михаэль взял руки матери в свои и поднес их к губам.

   – Вы ошибетесь, матушка. Все, что произошло перед нашим отъездом, пусть и неприятно, но справедливо. Я присутствовал при ситуации, упомянутой леди Майер. Лорд Гамильтон оскорбил его, не имея на то никаких оснований. Я не осмелился вмешаться, хотя следовало…

   – Микки, ты пугаешь меня. Вмешательство в такие дела может обернуться твоим участием в дуэли! Неужели ты забыл, как ужасна для меня эта мысль?

   – Не беспокойтесь, матушка. Я отдаю себе отчет, что дуэль и я, как Солнца и звезды – никогда не должны сойтись на одном небосводе. Ибо эта встреча ничего хорошего ни мне, ни моим близким не принесет.

   – Ты успокоил меня, мой мальчик.

   Автомобиль свернул к дому семейства фон Бёрк, когда баронесса Вильгемина все же решилась озвучить терзавшее ее:

   – Михаэль, скажи мне правду. Тебе понравилась леди Майер?

   – Она прелестна, матушка. Немного своевольна, своенравна, но в глубине души, я чувствую, она замечательный человек. Я склонен верить герцогу в том, что смерть матери оказала такое влияние на эту девушку.

   – Что ж… Я обещала не мешать тебе, я обещала принять твое решение и уважать его, Микки. И я не отступлюсь от своих обещаний. Но принимая решение, помни, мне будет неприятно вхождение Женевьевы Майер в нашу семью. Доброй ночи, мой дорогой.

   Баронесса поцеловала сына, после чего покинула автомобиль. Михаэль же не спешил сбегать из спасительного полумрака салона. Взгляд его блуждал по темным окнам дома, по мрачным стволам деревьев возле крыльца. Мыслями же молодой человек вернулся в светлую бальную залу герцога Майера, к тому мигу, когда прелестница в лазурном платье овладела его сердцем.

   Он вновь и вновь вспоминал сказанные ею слова, ее взгляды, перемену выражений лица. И чем больше он думал о девушке, тем больше он убеждался в ошибке своей матери. Да, у леди Майер был дурной нрав, как и говорил Шарль, однако спорить с тем, что у Женевьевы было доброе сердце, Михаэль не посмел бы.

   Стук в окно заставил молодого человека вздрогнуть. Водитель еще был в доме, не мешая молодому господину наслаждаться одиночеством, а по темному силуэту снаружи Михаэль не сразу узнал Шарля. Опустив стекло, барон удивленно посмотрел на друга, который с самым заговорщическим видом улыбался в ответ.

   – Вы, я вижу, немного не в духе после бала. Я знаю в Столице одно замечательное место, где вашу грусть как рукой снимет. Не хотите туда проехаться? – поинтересовался маркиз.

   Михаэль вылез из автомобиля.

   – Ваше появление так неожиданно, – проговорил барон, с интересом разглядывая серебристый наряд Шарля, в который тот, видимо, успел переодеться после бала. – Вы, кажется, приглашаете меня на маскарад? Ночь на дворе, и, боюсь, мне не удастся быстро найти подходящую одежду.

   – Об одежде можете не беспокоиться. Ваш костюм у меня.

   Совершенно заинтригованный происходящим, барон посмотрел на стену своего дома. Две тени в окне баронессы подсказывали, что горничная помогает ей приготовиться ко сну.

   – Это ненадолго, Михаэль. Ваша матушка не успеет заметить вашего отсутствия.

   – Ну, хорошо.

   Молодые люди вышли на улицу, где под ветвями старого клена был оставлен автомобиль маркиза.

   – Вам лучше переодеться здесь, мой друг. В салоне мало места, – с такими словами Шарль протянул Михаэлю костюм, ничем не отличавшийся от его собственного.

   – Разве мы не будем выглядеть глупо, если появимся на маскараде в одинаковых нарядах? – засомневался Михаэль.

   – Не глупее остальных, – рассмеялся Шарль. – Одевайтесь. И вот еще что! Ваше имя там, куда мы едем, не подойдет. Придумайте себе другое.

   Михаэль пожал плечами.

   – Ларри?

   – Нет, нет! Я не так выразился. Придумайте себе не имя, а прозвище.

   – С этим еще сложнее. У меня никогда не было прозвищ!

   – Тем лучше! Назовитесь, как хотите.

   – А как вас зовут?

   Маркиз покачал головой:

   – Сперва переоденьтесь. Барону фон Бёрку я не могу ответить на этот вопрос.

   Любопытство Михаэля разыгралось так сильно, что он без лишних возражений, прямо посреди улицы стянул с себя часть одежды и облачился в серебристый наряд: брюки, рубашку и приталенный пиджак. Одежда села по фигуре, будто ее специально подгоняли.

   Шарль терпеливо ждал за рулем автомобиля. Увидев, что Михаэль готов, маркиз коротким жестом велел ему сесть на переднее сиденье. Еще немного ожидания и Шарль с заметным облегчением щелкнул замком на двери и достал из сумки у себя на коленях две одинаковые серебристые маски. Судя по форме, маска оставляла открытыми только губы и подбородок. Даже глаз не должно было быть видно из-за тени от ажурного переплетения в верхней части.

   Одну из масок маркиз тут же надел на себя, вторую протянул Михаэлю.

   – В сумке еще плащ, а на заднем сиденье ваша шпага, но в машине можно обойтись и без них. Наденете на месте.

   Михаэль теперь уже с опаской покосился назад.

   – Я не могу взять шпагу.

   – Разумеется, не можете. Вы обязаны ее взять. Таковы правила, с которыми не спорит даже Госпожа.

   Михаэль ощутил неприятный холодок, коснувшийся спины. От былого интереса не осталось и следа. Не окажись машина запертой, барон бы тот час выбежал вон!

   – Я отказываюсь в этом участвовать!

   – В чем? В карнавале?

   – Нет! В делах Ордена.

   – Какого Ордена? – наивно поинтересовался Шарль. – Ах, Ордена!.. Так я же не предлагаю вам участвовать в его делах. Я предлагаю вам провести эту ночь в хорошей компании! Или вы забыли, что я говорил? Орден – это закрытый клуб по интересам.

   – Вы лжете, – с нескрываемым раздражением огрызнулся Михаэль.

   – Нет, мой друг. Хотя бы по той причине, что до других дел Ордена вас не допустят, пока вы не станете одним из нас.

   Шарль указал на небольшой серебряный круг на цепочке, висевшей у него на шее. Электронное пламя свечи, изображенной на безделушке, едва заметно колыхалось.

   – Такие медальоны вручает Госпожа тем, кого принимают в Орден.

   Михаэль покосился на ручку, пытаясь понять, успеет он открыть дверь автомобиля раньше, чем Шарль дотянется до шпаги, лежавшей на заднем сиденье.

   – Да и стоит ли отказываться от уникальной возможности самому разобраться в том, что творится в Столице? – продолжил маркиз, без сомнений, разгадав замысел друга. – Разве не хотите вы самостоятельно понять, как беспочвенны опасения людей, не понимающих целей Ордена? Вы ведь говорили, что обо всем стремитесь составить свое собственное мнение. Или два дня в Столице изменили ваши жизненные принципы?

   В словах маркиза не было ничего, кроме разумных, обоснованных доводов, и спорить с ним Михаэль не стал, понимая, что потерпит поражение. Кроме того, страх перед Орденом, которым успел уже заразиться молодой человек, не шел ни в какое сравнение с любопытством, вновь напомнившем о себе.

   – Вас не станут ругать за такое?

   – Нет, ведь я выполняю приказ Госпожи. Ее слово, каким бы оно ни было, закон для членов Ордена.

   Не произнеся больше ни звука, Михаэль надел маску. Как и одежда, она идеально села на него, не мешая видеть все вокруг себя и не доставляя никакого дискомфорта.

   – Что ж, давайте знакомиться. Мое имя – Путник, – улыбнулся Шарль.

   – Романтик, – после недолгого замешательства отозвался Михаэль.

   – Госпоже понравится, – кивнул Путник, пожимая протянутую руку.

   Шарль завел мотор, и, повинуясь водителю, автомобиль выехал на ночную улицу.

   Вскоре город остался позади. Одинокая машина свернула на узкую проезжую дорогу, вдоль которой высились старые деревья. Их вид окончательно испортил и без того мрачное настроение Михаэля. Заметив слишком долгое молчание друга, которому полагалось выспрашивать подробности предстоящего визита, Шарль начал сам объяснять барону правила Ордена.

   – Все очень просто! Вам не составит труда запомнить! Прежде всего, никогда не снимайте маску в присутствии других членов Ордена или просто, находясь в Замке. Кстати, именно в Замок мы сейчас и едем. Также помните, что вам не полагается знать настоящие имена людей, которых вы встретите. Поэтому, чтобы избежать недоразумений, не подавайте вида, если кого-нибудь узнаете.

   – Даже вас?

   – Меня в особенности. Никому не нужно знать, что под маской Путника скрывается сын начальника полицейского управления. Это… может стать препятствием для дальнейшего существования Ордена.

   Михаэль улыбнулся, наконец освобождаясь от неприятной апатии, в которую погрузило его приглашение в Орден. До этой минуты он не задумывался над иронией Судьбы, поставившей отца и сына де Грансов по разные стороны этого противостояния. Осознав это, барон задался вопросом: «Сколько же всего «детей» в Столице украдкой усмехается, когда их отцы начинают говорить об опасности Ордена?»

   – И самое главное, – продолжил Шарль, – постарайтесь не ссориться с Викингом. Дуэль с ним не кончится для вас ничем хорошим. Правда, он не слишком любит принимать участие в дуэлях, но… Кто знает, как поведет он себя в отношении вас?

   Шарль быстро взглянул на Михаэля. К удовольствию маркиза, его друг воспринял слова всерьез, не заметив интонации, с которой они прозвучали. Шарль некоторое время назад лично беседовал с Викингом, и тот одобрил предложение Госпожи. Так что предостережение маркиза было не более чем удавшейся попыткой припугнуть нового члена Ордена.

   – Скажите, Путник, а вы знаете имена всех, кто состоит в Ордене? – внезапно поинтересовался Романтик, смутив прямым вопросом своего друга.

   Тем не менее, Путник не посчитал необходимым отвечать на этот вопрос иначе, чем он был задан.

   – Да. Я один из немногих, кому оказана такая честь.

   – Ради безопасности?

   – Разумеется!

   – Но сейчас вы неосторожны, мой друг, – заметил Романтик. – Вы только что сообщили мне крайне важную информацию. Почему вы так уверены, что я не раскрою эту тайну герцогу де Грансу?

   – Вы не сделаете этого, потому что вы не такой человек. Потому что и я, и Госпожа не ошиблись на ваш счет. Вы удивительно догадливы, вы умны, вы искренни. Вы тот человек, который нам нужен. Держитесь того же течения, Романтик, и вы, несомненно, получите достойную награду.

   – Я не ищу наград.

   – Когда награда найдет вас, вы будете думать иначе. Поверьте мне.

   Еще около десяти минут они проехали в молчании, пока лес не расступился, и впереди не показалась кружевная ограда старинного кованого забора. Путник остановил автомобиль, не доезжая до ворот.

   – Есть еще кое-что, что вам следует запомнить, мой друг. Здесь заканчивается привычный для вас мир. Все размолвки, все обиды – все, чем живут члены Ордена, снимая маски, остается по эту сторону. Там, за оградой мы живем другой жизнью. Да, и в ней между нами есть разногласия. Но они всегда там, по ту сторону ограды. Вы понимаете меня?

   – Кажется, да. Надевая маску, я должен становиться иным человеком. Меняя всякий раз имя, я должен…

   – Удивительно, – покачал головой Путник, прерывая слова Михаэля. – Еще никому не удалось понять этого правила с первого раза. Вы не должны становиться другим человеком, потому что в Орден пригласили именно Михаэля фон Бёрка, а не того, кем он сможет стать. Ордену нужны ваши искренность и доброта, а не маска, скрывающая ваши лучшие качества. А значит, все, что от вас требуется – помнить, что члены Ордена знают Романтика, а не Михаэля фон Бёрка, в то время как аристократы Столицы знают Михаэля.

   Путник дождался кивка друга, посмотрел на часы. Опоздание к началу собрания оказалось значительно больше предполагаемого. Молодой человек звонко цокнул языком и взялся за руль.

   Через несколько метров, автомобиль остановился перед воротами. Они открылись автоматически, пропуская званых гостей. За воротами машина поехала по мощеной дороге, полукругом подходящей к старинному замку. Замок, также как и дорога, ведущая к нему, освещались стилизованными фонарями-факелами и тусклым светом, лившимся из окон.

   Атмосфера места и события поддерживалась Госпожой во всем. Даже слуга в серебристом одеянии, встретивший Путника с Романтиком держал в руках подсвечник, а не электрический фонарь.

   – Идемте, Романтик, - позвал Путник друга, передав слуге ключи от автомобиля.

   Романтик с опаской поднялся по лестнице, всерьез опасаясь встречи с призраком.

   – Смелее! – подбодрил его Путник.

   Миновав массивные створки дверей, молодые люди очутились в небольшом холле, украшенном портретами прежних хозяев здания и оленьими рогами – плодами их увлечений. Аккуратная лестница по центру, совсем не тяжелая на вид, как можно было ожидать, вела из холла на второй этаж. Двери, справа и слева от входа – в восточное крыло Замка и западное. В небольших нишах между лестницей и дверьми располагались уютные кресла и столики, на которых лежали последние выпуски столичных журналов и газет.

   Романтик озадаченно замер, разглядев в темноте одного из кресел человека в серебристом костюме и серебристой бандане на голове. Член Ордена держал в руках развернутую газету, но уже не читал ее, пристально изучая вошедших.

   – Добрый ночи, друг мой, – обратился мужчина к Путнику. – Мы уже заждались вас. Госпожа даже высказала сомнение, приедете ли вы сегодня.

   – Дорога заняла чуть больше времени, чем я рассчитывал, – сообщил Путник, останавливая благородный порыв Романтика заступиться за него.

   Человек в кресле посмотрел на нового члена Ордена. Ледяной, колючий взгляд невольно заставил поежиться Романтика, не ожидавшего и потому не готового к такому испытанию.

   – Я сообщу о вашем прибытии Госпоже. Подождите здесь, пока вас не позовут, – попросил мужчина.

   Он встал, обнаруживая высокий рост, небрежно бросил на стол газету. Послышался звон, и Романтик с удивлением обнаружил, что кроме газет и журналов на столе все это время лежали ножны с двумя укороченными шпагами.

   – Если я не ошибаюсь, это Викинг, о котором вы мне говорили, – прошептал Романтик, когда мужчина скрылся за дверью в западное крыло.

   – Именно он. Мастер шпаги – лучший среди всех, с кем мне доводилось встречаться.

   – Это чувствуется.

   Путник улыбнулся.

   – Познакомившись с Викингом ближе, вы убедитесь, мой друг, как далеко первое впечатление от истины. Холодность и надменность – всего лишь умелая игра, которую он начинает всякий раз, когда хочет произвести впечатление на нового человека. Новым людям отчего-то всегда хочется убедиться лично, так ли Викинг хорош, как говорят. Это утомляет, вот он и старается вести себя так, чтобы не возникало необходимости демонстрировать фехтовальное мастерство.

   Немного помолчав, Путник заговорил вновь:

   – В распоряжении членов Ордена все западное крыло, – молодой человек указал на дверь. – Вы можете без стеснения и опасения входить во все его комнаты, выходить в западный внутренний дворик. Там, к слову сказать, очень красивый пруд с белыми лилиями. Восточное крыло принадлежит Госпоже, и вход туда без ее разрешения строго воспрещен. Это правило касается и второго этажа.

   – Понятно, – кивнул Романтик.

   Разговор вновь затих, и с каждой минутой ожидание все больше и больше начинало тяготить молодых людей. Изучив интерьер холла, Романтик не знал, чем еще занять себя. Путник переминался с ноги на ногу, мечтая поскорее присоединиться к собравшимся в западном крыле. В конце концов, он имел на это право! Возложенную на него миссию по подготовке барона Михаэля фон Бёрка к вступлению в Орден он выполнил.

   Спустя пять или шесть минут дверь в западное крыло Замка открылась, и в холл вошел тот самый слуга, которому некоторое время назад Путник передал ключи своей машины. Не говоря ни слова, слуга поклонился молодому господину и передал ему номерок.

   – Как театр начинается с вешалки, так и Замок начинается с парковки, – усмехнулся Путник. – Идемте, мой друг. Госпожа ждет нас.

   Слуга почтительно отступил в сторону, пропуская гостей в длинный коридор западного крыла. Одна из его стен была полностью лишена дверей, в то время как другая имела их достаточное количество, чтобы (поскольку двери были открыты) можно было рассмотреть интерьер огромной Зеленой гостиной, тянувшейся вдоль всей части здания.

   Отделанные светлым шелком стены, мохнатый темный ковер на полу, роскошная позолоченная люстра на потолке – и все-таки не это завладело вниманием Романтика. Столы и стулья в гостиной были сдвинуты к стенам, а образовавшееся пространство заполнено людьми в серебристых одеждах. Каждый член Ордена стоял спиной к коридору, опустившись на одно колено, приложив правую руку к сердцу и смиренно склонив голову в ожидании Госпожи.

   Путник легким прикосновением остановил Романтика на середине коридора.

   – Подождем еще немного, – шепнул он, занимая место возле открытой двери и оттесняя в друга сторону.

   Последние секунды ожидания показались молодому человеку вечность. Ему казалось, что он не слышит ничего кроме биения своего сердца.

   – Добрый вечер, друзья мои! – наконец раздался в невыносимой тишине ласковый и по-матерински нежный женский голос.

   Путник машинально ответил на слова Госпожи легким кивком.

   – Сегодня удивительный день, – продолжила девушка, будто именно условного сигнала от Путника она и ждала. – Сегодня мы принимаем в Орден нового человека. Я прошу вас окружить его заботой, какую встречал каждый из вас в этих стенах. Я прошу вас полюбить его, как любите вы своих названных братьев. Я прошу вас не забывать: он молод, он едва знает жизнь. И потому ему нужна ваша помощь, чтобы не совершить ошибок. Если же он оступится, я верю, вы проявите к нему снисхождение.

   – Все верно, Госпожа. Пусть войдет он в эту дверь, чтобы мы могли выполнить ваши просьбы, – стройным хором отозвались члены Ордена.

   Путник отошел в сторону, открывая Романтику проход, но новый член Ордена в нерешительности замер на прежнем месте. Он ждал, что Путник подскажет ему, что делать, но тот будто нарочно молчал.

   – Я должен войти? – шепнул Романтик.

   – Это решать только вам: хотите вы стать одним из нас или нет.

   Романтик в задумчивости посмотрел на человека в серебристой маске, пытаясь угадать выражение его глаз. Смотрел ли сейчас на него Путник с насмешкой? Или с угрозой? Или с недовольством, томясь в ожидании решения?

   – Клуб по интересам, говорите?

   – У нас все добровольно, – подтвердил Путник.

   – Вы отпустите меня?

   – Если вы захотите, – вновь подтвердил Путник.

   Нужно было что-то делать. Идти вперед или отступить, но только не стоять на месте. И хотя Михаэля никто не торопил, он отчетливо понимал, что сейчас проходит испытание. Все вопросы и красивые речи нужны были Госпоже и членам Ордена с единственной целью – испытать новичка. Человек, приехавший в Замок поглазеть на Госпожу и подсмотреть тайны Ордена, вряд ли бы отважился войти в гостиную и оказаться в кругу вооруженных людей.

   А что же он? Достаточно ли было ему увиденного? Он узнал, как выглядит Орден, как он устроен и чем занимаются его члены. Праздное любопытство было удовлетворено…

   Романтик вздохнул и шагнул вперед, позволив членам Ордена увидеть себя, и в то же время, увидев их. Люди в серебристых одеждах уже успели встать и при появлении нового брата расступились. Неуверенно ступая по образовавшемуся коридору, Романтик пошел к Госпоже.

   Напрасны были все догадки Михаэля относительно обладательницы приятного женского голоса. Она рисовалась Романтику прекрасной девой, облаченной в длинное серебряное платье. Он представлял себе роскошные белокурые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Он видел на лице красавицы вуаль.

   На самом деле, Госпожа едва ли выделялась среди остальных членов Ордена. Это была среднего роста, стройная девушка в серебристых мужских одеждах, сапожках на невысоком каблуке и знакомой Романтику маске на лице. Темные волосы девушки были собраны в плотный пучок на затылке. На поясе висела ножны с короткой шпагой.

   Романтик остановился в паре шагов от Госпожи. Нахмурился, все еще не веря в то, что услышанный ранее голос принадлежал именно ей. Девушка также с интересом изучала нового члена Ордена.

   – Как ваше имя?

   – Романтик.

   – Добро пожаловать в Орден, Романтик. Благодарю, что оказали нам честь своим присутствием! – негромко проговорила Госпожа.

   Собравшиеся зааплодировали, закричали, принялись хлопать Романтика по плечам, поздравляя с тем, что он стал одним из них. В гостиной стало так шумно, что ответы Романтика едва ли кто мог услышать.

***

Госпожа пригласила Романтика во внутренний дворик западного крыла. Они расположились на мягких подушках в удобных плетеных креслах. Девушка откинулась на спинку, Романтик с трудом устроился прямо, не понимая, куда пристроить ножны. Наблюдавший за неуклюжими попытками, Викинг едва слышно усмехнулся, за что тут же получил упрек от Госпожи.

   – Нет необходимости присутствовать при нашем разговоре, – сказала девушка.

   – И все же я останусь, Госпожа, – он не добавил «ради вашей безопасности», но Романтик отчетливо услышал это в его интонации.

   Госпожа ничего не ответила, все внимание обратив на Романтика.

   – Вам нравится у нас?

   Вопрос прозвучал просто и как-то буднично. Устало. Романтик попытался разглядеть глаза девушки под маской, чтобы убедиться в этом, но ему не удалось. Пауза затянулась, и Викинг пристально покосился в его сторону.

   – У вас очень уютно, Госпожа.

   – Я рада это слышать, – ответила она, впрочем, совсем не показав этой радости.

   Госпожа хотела продолжить разговор, но осеклась, заметив еще одного человека во внутреннем дворике.

   – Рыцарь? Что случилось? – обратилась к нему девушка.

   Сопровождаемый напряженными взглядами друзей, молодой человек подошел ближе. Он выглядел растерянным и напуганным, на Госпожу старался не смотреть. Поникшие плечи едва заметно дрожали.

   Госпожа протянула Рыцарю руку, но тот не осмелился коснуться ее. Рухнул на колени и виновато склонил голову.

   – Простите меня, – прошептал Рыцарь чуть слышно. – Я нарушил устав, Госпожа.

   Резким движением молодой человек сорвал с шеи медальон и бросил его к ногам Госпожи.

   – Я не смею более оставаться в Замке. Не беспокойтесь об Ордене, я не предам его никогда. Я клянусь!

   Госпожа наклонилась, чтобы поднять медальон, и Романтику показалось, что вместе с ним девушка подняла с земли весь ужас, всю обреченность и всю печаль Рыцаря. Как и он, Госпожа опустила голову, потом подняла на Рыцаря взгляд. Смотрела долго и пристально, будто пытаясь увидеть что-то определенное на маске бывшего члена Ордена.

   – Как это вышло, Рыцарь?

   – Я не могу ответить вам, Госпожа. Простите.

   – Значит, это была не случайность, – девушка посмотрела на Викинга. Тот кивнул, давая понять, что пришел к такому же выводу мнению. – Какая была причина у вашей дуэли?

   – Вы не скажете, – ответил за Рыцаря Викинг после минутного молчания, крайне тягостного для молодого человека.

   – Что ж, ступайте, мой друг. Нам будет не хватать вас, – прошептала Госпожа и вновь протянула руку.

   – Простите, Госпожа, – повторился молодой человек, и все же отважился поцеловать нежные пальцы.

   Маска не позволяла увидеть лица бывшего члена Ордена, но сдавленный голос ясно дал понять, что глаза его полны слез. Не найдя в себе сил смириться с расставанием, молодой человек расплакался.

   Он ушел из дворика через второй выход, чтобы не встретить никого и не услышать слов сочувствия.

   – Хотела бы я знать, что нужно этому человеку, – прошептала Госпожа, сжимая в руке медальон Рыцаря.

   – Мы придумаем способ раскрыть эту тайну, Госпожа, – отозвался Викинг.

   – Иначе и быть не может.

   Викинг смерил оценивающим взглядом Романтика, после чего ушел, оставив его наедине с Госпожой.

   Госпожа молчала. Романтик старался не смотреть на нее, но удержаться от мимолетных взглядов было сложно. Он все пытался понять, как могла самая обыкновенная на вид девушка оставаться во главе Ордена. Эмоциональная, ласковая, доверчивая – неужели только этим можно было пленить сердца столичных аристократов?

   Невольно напросилось сравнение Госпожи с леди Майер, и Романтик подумал, что дочь герцога при желании могла бы собрать вокруг себя куда больше людей, чем Госпожа Ордена. Леди Майер, кроме того, что была красива и добра к друзьям, имела сильный характер и смелость делать то, что хочется.

   Так больше и не сказав ему ничего, кроме вежливого «Простите, мой друг», Госпожа покинула дворик. На входе в Замок ее встретил Танцор, предложил развеселить. Девушка жестом отослала его прочь.

   – Ну, вот! Опять какая-то напасть! – посетовал молодой человек.

   Тут он заметил Романтика и предложил ему партию в шахматы: – Вы, как мне кажется, не слишком хороший игрок, так что я смогу, наконец-то, выиграть. Вы ведь не откажете мне в этом удовольствии?

   – Как вам будет угодно.

   Романтик занял место за столом. Танцор разыграл фигуры: ему выпали белые, что его несказанно обрадовало:

   – Когда я играл белыми с Рыцарем, мне всегда везло. Эх! Жаль его. Славный был паренек.

   – Вы не знаете, что с ним случилось?

   – Вероятно, он потерял маску на дуэли и не сумел ее вовремя поднять. В результате, противник узнал его. Такое иногда случается. Пару недель назад такая же участь постигла Мельника.

   – Он тоже покинул Орден?

   – Таковы правила.

   – Госпожу это огорчает.

   – Госпожа переживает за каждого члена Ордена, как если бы мы были ее детьми! – вдруг Танцор подался вперед и, понизив голос, спросил: – Романтик, скажите, вам понравилась Госпожа? Не думайте, я никому не выдам вашу тайну.

   Романтик не сумел сдержать улыбки. Так вот, значит, в чем заключался секрет преданности большинства членов Ордена – они просто были влюблены в загадочную красавицу! Видели в ней что-то такое, что пленяло их так же, как пленило Михаэля…

   – Я уверен, что не выдадите моей тайны, – ответил Романтик Танцору. – Ведь никакой тайны нет. Госпожа – очаровательная девушка, но… я… Я, кажется, люблю другую.

   – О! Неужели кто-то в Столице смог в чем-то превзойти Госпожу?

   Романтик пожал плечами. Танцор слащаво улыбнулся, пошел конем вперед, съел черную пешку и продолжил заниматься тем единственным делом, которым владел в совершенстве – роспуск сплетен.

***

В то же время на втором этаже Замка, в кабинете, окна которого выходили на восточный дворик, Госпожа разговаривала с Викингом.

   – Отчего вы так нелюбезны с Романтиком, друг мой?

   Она стояла возле открытого окна, наслаждаясь ночным умиротворением и с наслаждением вдыхая тонкие ароматы, доносившимися из сада.

   – Почему вы так решили? – донеслось с диванчика в дальнем углу комнаты.

   – Путник сказал, что вы напугали нашего нового друга своим взглядом.

   – Я просто хотел предостеречь его от ошибок. Вдруг он начал бы ревновать вас ко мне.

   – Вот еще. Что за глупости?

   – Никаких глупостей, Госпожа, – рассмеялся Викинг. – Сердце влюбленного бьется в унисон с сердцем его возлюбленной. Вы, правда, думаете, что Михаэль не заметит этого стука?

   Девушка грозно воззрилась на него.

   – Вы сегодня невыносимы, Алекс! – воскликнула Госпожа. – Вам не кажется, что вы зашли слишком далеко!

   Молодой человек сдвинул маску под подбородок, открывая лицо.

   – Разве? В таком случае, Ma Cherie, меня более ничто не удерживает от того, чтобы дойти до самого конца. И вам придется выслушать сейчас все, что Александр Воронов намерен рассказать леди Майер относительно барона фон Бёрка.

   – Я…

   – Барон – замечательный человек. Он настолько хорош, что на месте вашего отца, я бы без колебаний предложил ему вашу руку, а на вашем месте – сердце. И мне крайне приятно, что сегодня вы не обидели его ни словом, ни поступком.

   Леди Майер сорвала маску и отбросила ее в сторону.

   – А вот мне это крайне неприятно. Барон фон Бёрк – отвратительнейшее создание. Он раздражает меня, он…

   – Он не дает вам ни малейшего повода себя оскорбить. Он не смеет перечить вам, он не смеет возмущаться в ответ на ваши едкие замечания в его адрес. Он искренний, благородный, смелый человек. Он не испугался приехать с Шарлем в логово Орден. Он всем своим видом показывает, что его преданность не должна вызывать сомнений. Он словно герой романа – человек, которого практически невозможно встретить в жизни. Он действительно влюбился в вас сегодня на балу. И, самое главное, он небезразличен вам совсем иначе, чем я или Шарль. Я прав?

   Женевьева плюхнулась в кресло, насупилась, плотно сжав губы, чтобы не сказать лишнего. Она совсем не хотела обидеть друга, посмевшего высказать не только свое мнение относительно барона, но и озвучить ее чувства.

   – Да, – наконец процедила леди Майер.

   Александр улыбнулся.

   – Благодарю за честность, Ma Cherie. Обещаю, впредь не касаться этой темы, – Александр вернул маску на лицо, подтянул бандану, из-под которой за время разговора выбилась прядь приметных черных волос, и заговорил о делах Ордена: – Нам все же нужно что-то придумать, чтобы остановить дуэли.

   – Я не знаю, – смягчившись, отозвалась девушка. – Запретить всяческие дуэли между членами Ордена – крайняя мера. Нам, прежде всего, нужно выяснить истинную причину этих сражений.

   – Если вы позволите, я поговорю с Мастером.

   – Это ничего не даст. Он не нарушает Устава, вызывая на дуэли других. А то, что происходит во время схватки… Нет, нет! Говорить с ним нужно, понимая причины его действий.

   – Нам стоит объяснить ему недопустимость подобных действий на его языке. Я правильно понял, Госпожа?

   – Да, мой друг.

   Девушка посмотрела на часы.

   – Уже поздно. Пора закрывать собрание Ордена.

   Она подняла с пола маску, расправила одежду и покинула кабинет в сопровождении Викинга. Впрочем, не сделав и шага от двери, Госпожа поманила Викинга к себе и шепнула ему на ухо:

   – Если вы, в самом деле, мой друг, простите меня и… заберите назад ваше обещание.

   – Относительно барона?

   Женевьева ничего не ответила. Она была ужасно недовольно собой и всем случившемся сегодня. Никогда прежде в своей жизни она не просила столько раз прощение и так искренне не признавала своей вины. И, что еще больше усиливало ее недовольство, леди Майер понимала, что за все это она никак не сможет поквитаться с Михаэлем! Никак не сможет и… не захочет?

ГЛАВА 4. Леди Женевьева Майер

Двадцать один год назад почтенный герцог Огюст Майер, потомок древнего рода, уходящего корнями в восемнадцатый век, нанес визит графу Томашу Полуски, представителю рода совсем еще юного, появившегося на свет во времена кризиса полувековой давности. В сложные времена отец графа Полуски сумел сделать себе имя исключительно благодаря деловой хватке и блестящей интуиции в вопросах, связанных с финансами. Всего за несколько лет Полуски сколотил огромное состояние, которое позволило ему не оставаться простым гражданином, и вслед за состоянием финансист стал обладателем графского титула. Томаш Полуски отцовское наследство сохранил и даже приумножил. А потому в визите герцога Майера не было ничего удивительного.

   Герцог Майер и граф Полуски имели долгий разговор, результатом которого явилось подписание соглашения о браке Жана, сына герцога, и Сары, дочери графа. Секрета из того, что брак этот заключался по расчету, отцы делать не стали, лишь запретили в прессе называть его «союзом Имени и Капитала». Ведь в брак все же вступали единственные дети уважаемых людей.

   По прошествии недели, необходимой для оформления бумаг, в Столице была сыграна пышная свадьба. Молодых одарили дорогими подарками, среди которых оказался роскошный дом почти в самом центре города. В этом самом доме герцог и герцогиня Майер провели брачную ночь, после которой Сара спешно покинула Столицу.

   Сославшись на слабое здоровье, молодая герцогиня отправилась в одно из имений своих родителей. Там же через девять месяцев Сара Майер родила дочь, названную Женевьевой. Счастливый отец, получив сообщение об этом, распорядился отослать жене лучший букет роз, который только можно было найти в Столице. Свое нежелание приехать лично он скрыл за невозможностью покинуть Столицу накануне парламентских выборов, в которых впервые участвовала партия, секретарем которой он был.

   Не приехал герцог Майер и на первый день рождения дочери, сославшись на кончину отца, имевшую место чуть больше месяца назад.

   Ко второму дню рождения Жени герцог вновь прислал букет цветов жене и мягкую игрушку маленькой леди.

   Не составит большого труда догадаться, что и последующие дни рождения дочери герцог Майер не удостаивал своим посещением, ссылаясь на более важные дела.

   Впервые Жан Майер увидел Женевьеву в день ее десятилетия. Личной просьбы своей жены и, в большей степени, давления общества герцог не смог проигнорировать. Велев секретарю купить лучший букет цветов и что-нибудь для девочки, герцог Майер отправился в аэропорт и спустя два часа встретил на лужайке перед домом супруги (граф Полуски уже скончался к этому времени, отписав все свое состояние дочери) очаровательное создание, которое мгновенно покорило его светлость сообразительностью, непосредственностью и добротой. О чарующей красоте девочки говорить не приходилось.

   К десяти годам леди Женевьева Майер выросла уже достаточно, чтобы можно было оценить ее будущую привлекательность. Люди, вхожие в дом герцогини Майер, утверждали, что Жени вряд ли будет ослепительно красивой, как ее мать. Однако природное очарование, которым щедро одарила девочку природа, окажет на ее жизнь куда более заметное влияние. И в правдивости этих слов герцог теперь мог убедиться лично.

   Также Жан Майер не смог не отметить, с каким уважением обращалась к нему дочь. Будучи умным человеком, он понял, что это уважение привито девочке матерью, не способной внушить дочери иных чувств, кроме испытываемых ею самой.

   Устыдившись своего прежнего поведения, герцог Майер стал приезжать в имение жены не только на дни рождения дочери, но и на другие семейные праздники. С каждым разом он все сильнее привязывался к Жени, которая, в свою очередь, проникалась к нему любовью.

   Семейная жизнь становилась похожей на настоящую. Герцог уже всерьез подумывал пригласить жену и дочь к себе в Столицу. Он даже начал ремонт в комнатах, которые предполагал отдать во владение юной Женевьевы. Но этим планам не суждено было сбыться.

   Ранним июньским утром секретарь разбудил герцога, чтобы сообщить о трагической кончине ее светлости. Возвращаясь поздним вечером домой после бала, герцогиня Майер погибла в автомобильной аварии. К счастью, четырнадцатилетней Женевьевы с матерью не было.

   Герцог с головой ушел в работу, надеясь, что предстоящие выборы в Парламент помогут ему скорее пережить утрату.

   История Женевьевы Майер была хорошо известна в столичном обществе, но это не помешало одному из самых известных городских печатных изданий «Вестник перемен» повысить тираж, разместив на своих страницах обширный материал по случаю восемнадцатилетия девушки и ее предстоящего приезда в Столицу. Тираж разошелся уже к обеду! И Александр Воронов вполне мог считать себя счастливчиком, потому что ему удалось купить последний номер в киоске возле ресторана «Европа», где они с Шарлем собирались пообедать.

   – Вот такое вот диво, друг мой, – закончив чтение вслух, Алекс сложил газету и посмотрел на маркиза.

   Шарль пожал плечами.

   – Ты как будто чего-то ждешь от меня, – заметил он, аккуратно вытирая губы салфеткой.

   – Я жду твоих комментариев.

   – О леди Майер? Что же тут скажешь? Все это не ново. Полагаю, даже тебе, Алекс, ее история была хорошо известна и до выхода этой газетенки.

   – Вообще-то меня интересует твое мнение относительно приезда леди в Столицу. Говорят, что ее отец этого совсем не желает.

   – Тебя неверно информировали, – усмехнулся маркиз. – Ее отец, учитывая потерянные на последнем голосовании очки, не может не желать приезда той, которая одним своим словом способна вознести его рейтинг до небес.

   – Так ты веришь в то, что все состояние герцога Майера в действительности принадлежит его дочери?

   – Я знаю это наверняка, Алекс. Отец, пару дней назад навел справки об их семье. Все имущество и все деньги Майеров, за исключением тех жалких тысяч, которые его светлость получил в наследство от своего родителя и сумел сохранить практически без потерь до сегодняшнего дня, принадлежат Женевьеве. Она единственная наследница графа Полуски и герцогини Майер.

   Алекс восхищенно присвистнул. Откинувшись в кресле, молодой человек подозвал официанта.

   – В таком случае не удивительно, что все так стремятся сегодня в аэропорт. Вот уж диво, так диво…

   Маркиз де Гранс, согласно своей очереди, расплатился за обед, сложил салфетку, смахнул крошки с брюк.

   – Алекс, у тебя есть на сегодня какие-нибудь планы?

   – Нет, мой друг. Сегодня мне суждено умирать от скуки.

   – В таком случае, почему бы и нам не поехать в аэропорт и не посмотреть на леди Майер?

   – И уподобиться всем тем банкирам, которые видят в ней не что иное, как мешок с деньгами? К тому же используемый совершенно бесхозяйственно и прямо таки умоляющий пристроить его в какой-нибудь брачный договор.

   Шарль с опаской огляделся по сторонам. Зал «Европы» был полон, но, к счастью, никто не услышал обидного наблюдения его друга.

   – Значит, ты не поедешь?

   – Почему же нет? Мне стоит быть там хотя бы для того, чтобы защитить юную леди от возможных опасностей.

   – Вряд ли это потребуется. Уверен, защиту ей обеспечит герцог Майер.

   Продолжая разговор, молодые люди все же отправились в аэропорт вместе. До прилета герцогини Майер оставалось еще достаточно времени, чтобы друзья смогли найти свободное место в одном из кафе, откуда сквозь панорамные окна они могли наблюдать за всеми прибывающими пассажирами.

   Личный самолет герцога Майера приземлился точно по расписанию. Охрана, присланная герцогом, как и предположил Шарль, знала толк в своей работе. Десяток людей в черных костюмах быстро освободили пространство от выхода из зала прилетов до выхода на улицу, где должна была пройти леди Майер. На улице возле тротуара девушку уже ждал тонированный автомобиль и еще пара охранников.

   Женевьева Майер появилась перед любопытными через четверть часа. Она была одета в легкое платье с пышной юбкой до колен. На ногах девушки поблескивали лакированные алые туфли, из открытых носов которых забавно выглядывали мысочки белых гольф. Каштановые волосы Жени были заплетены в две косички и украшены атласными лентами в тон обуви. И хотя все наблюдавшие за ней отлично знали, что леди уже исполнилось восемнадцать лет, было сложно думать о ней иначе, чем о четырнадцатилетнем подростке.

   Вприпрыжку проследовав через расчищенное охраной пространство аэропорта, леди остановилась перед начальником охраны. О чем-то коротко переговорив с ним, девушка гордо вскинула голову и вполне довольная собой побежала. Охранник остался стоять на прежнем месте, красный, как вареный рак.

   – Шоу окончено? – Шарль повернулся к другу, продолжавшему пристально вглядываться в лицо стоящего возле дверей начальника охраны. – Алекс? Ты чем-то недоволен?

   Воронов отрицательно мотнул головой.

   – Почему же ты молчишь?

   – Не уверен, что тебе понравятся мои слова.

   – Я все равно хочу их услышать.

   – Что ж… – Алекс наконец перевел взгляд на друга. – Сегодня я убедился в том, что в жизни все-таки существует справедливость. Леди Майер не красива. Она даже не очаровательна, как принято считать. Однако… она родилась леди Майер, и это с лихвой компенсирует недостатки ее внешности и поведения.

   Шарль оказался полностью согласен с другом.

   – Да, – вздохнул он. – Девушка, которая может купить всю Столицу, после чего еще и на обед в «Европе» останется, просто не может не занять первой строчки рейтинга первых красавиц!

   Озвучив эту глубокую мысль, маркиз окончательно потерял интерес к происходившему несколько минут назад.

   – Я слышал, сегодня должна состояться премьера второй части «Роковой ночи». Алекс, не составишь мне компанию?

   Если бы друзьям было дано знать, что «Роковая ночь – 2» действительно станет для одного из них таковой, Алекс никогда бы не принял предложение Шарля. Но они, как и любой другой человек на их месте, не могли знать своего будущего. И на премьере нашумевшего фильма маркиз Шарль де Гранс познакомился с княжной Марией Норманд. Распрощавшись с Алексом в начале девятого вечера, Шарль все время, оставшееся до конца мероприятия, не отходил от своей возлюбленной.

   На другой день во время традиционного совместного обеда в «Европе» маркиз, смущаясь и запинаясь через слово, рассказал другу об овладевших им чувствах и о своем твердом намерении жениться на княжне Марии или умереть, в случае невозможности этого брака.

   Шарль еще продолжал вполголоса излагать Алексу свои чаяния, когда возле столика распорядителя зала Александр вдруг заметил молодую девушку. Девушка в аккуратной классической юбке, белой блузке и туфлях-лодочках терпеливо ждала ответа распорядителя, время от времени поворачивая милое личико в сторону остальных гостей ресторана. Она волне могла сойти за какую-нибудь секретаршу, искавшую в дорогом заведении следы нерадивого босса. Вот только диковинная прическа из мелких косичек, подобно щупальцам осьминога оплетавшим ее голову, совсем не подходила мелкому служащему деловой конторы. Да и слугу такой особе иметь не полагалось, а девушка совершенно точно пришла в ресторан со своим слугой – стоявший позади нее мужчина никем больше оказаться не мог. Уж в это-то Алекс разбирался!

   Догадаться о сути вопроса, который девушка задала распорядителю, было несложно. Мадемуазель желала пообедать в «Европе» и уточняла наличии свободных столиков. Алекс ожидал, что услышав закономерный отрицательный ответ, девушка начнет возмущаться, что она непременно устроит скандал! Однако девушка лишь коротко кивнула, и, покорившись судьбе, собралась уйти.

   – Алекс, ты меня совсем не слушаешь! – привлек внимание друга маркиз. – О чем ты думаешь?

   Воронов перевел взгляд с девушки на Шарля. Лицо молодого человека раскраснелось от духоты и вина, выпитого по случаю нервного разговора, прическа растрепалась, на рубашке была расстегнута лишняя пуговица. Алекс подумал, что не слишком все удачно складывается для знакомства, но от своей задумки решил не отказываться.

   – Как ты там говорил, Шарль? Леди Майер может купить всю Столицу…

   – …и на обед в «Европе» останется, – закончил маркиз. – А почему ты спрашиваешь?

   Улыбка друга заинтриговала Шарля. Он посмотрел по сторонам, но ничего, что могло бы развеселить Алекса, не заметил.

   – Ты себя хорошо чувствуешь?

   – Превосходно. В отличие от герцогини Майер. Потому что, даже если она и купит Столицу, пообедать сегодня в «Европе» ей не удастся. Сомневаюсь, что кто-нибудь согласился продать ей свое место.

   Шарль вновь огляделся по сторонам.

   – По-моему, леди Майер вовсе не собирается сегодня здесь обедать. Да, и с чего ты взял, что она вообще станет здесь обедать? Я слышал, что повара герцога готовят гораздо лучше, чем здешние мастера.

   – Если не обедать здесь, то зачем же она пришла сюда? – открыто смеясь над невнимательностью друга, спросил Алекс и кивнул на девушку, вновь о чем-то заговорившую с распорядителем.

   Смех совсем не пришелся по вкусу Шарлю.

   – Эта прелестная мадемуазель?! Алекс, не смеши меня! – возмутился маркиз. – Она совсем не похожа на ту девицу.

   – С помощью макияжа не так уж сложно изменить внешность.

   – Но не настолько же!

   – Ну, хорошо. Это другая девушка. Но почему, в таком случае, ее сопровождает вчерашний телохранитель леди Майер?

   – Вчера у леди не было телохранителя, – тщетно пытаясь припомнить, нахмурился Шарль.

   – Вчера у леди был превосходный телохранитель. И именно по этой причине его никто не заметил.

   – Кроме тебя, разумеется.

   – Это профессиональное. Иногда вижу человека и понимаю, что из него получился бы настоящий мастер танца!

   Маркиз скорчил кислую мину. Вот чего ему не хватало сейчас, так это рассказа друга о его школе танцев и учениках!

   Намереваясь доказать Алексу, что он все-таки ошибается на счет девушки, Шарль предложил пригласить ее к ним за столик. Александр возражать не стал, потому что именно на это и рассчитывал. Шарль усмехнулся и вскоре оказался рядом с прелестной мадемуазель. В ответ на просьбу девушка благодарно кивнула, отослала слугу и пошла следом за Шарлем.

   – Надеюсь, присутствие моего друга не смутит вас? – запоздало спросил Шарль, помогая девушке сесть.

   – Ну, что вы? Нисколько, – обворожительно улыбнулась гостья. – В свою очередь, – проговорила она, обращаясь к Алексу, – позвольте выразить надежду, что и мое присутствие вас не стеснит.

   Голос у девушки оказался на удивление приятным, нежным. Ее плавные движения приковывали взгляд, а взгляд больших выразительных глаз околдовывал. Стоит ли говорить, что Алекс – чувствительная натура, какой в сущности являются все люди искусства, – на некоторое время лишился дара речи и мог лишь сидеть и глупо улыбаться, любуясь девушкой.

   – Как я уже имел честь сообщить вам, мадемуазель, меня зовут Шарль де Гранс. Этот молчаливый месье – Александр Воронов, – пришел на выручку другу маркиз.

   Слова эти произвели на девушку невероятный эффект. Нежность, с которой прежде она смотрела на молодых людей, сменилась восторгом, тело ее охватило радостное возбуждение, и если бы вокруг не было посторонних людей, девушка непременно бы бросилась целовать руки Алексу. По крайней мере, так показалось Шарлю, наблюдавшему со стороны за молчаливым разговором своего друга и прелестной незнакомки.

   – Господин Воронов, – все же овладев собой, заговорила девушка, – я очень много слышала о вас. Я немного изучала танцевальное искусство. На каждом занятии старик Отто демонстрировал записи с уроков из вашей школы и не упускал возможности напомнить, что считает вас самым искренним и благодарным из всех людей, кого ему доводилось знать. Прошу вас, простите мне мою слепоту, потому что только слепая не могла узнать вас сразу.

   Улыбка Алекса стала смущенной. Он машинально опустил взгляд к полу и невольно поерзал на стуле, чувствуя себя крайне неуютно после неожиданного комплимента. Трепетное отношение (если не сказать боготворение) к своей скромной персоне было ему в новинку.

   – Если бы… Простите, мадемуазель, не знаю, как вас зовут.

   Девушка с недоверием покосилась на Александра, потом на его друга.

   – Женевьева, – неуверенно произнесла она.

   К счастью, Алекс успел под столом путь Шарля, чтобы случайно вырвавшимся криком маркиз не привлек внимание к леди Майер, желавшей по каким-то причинам остаться неузнанной.

   – У вас удивительное имя, и я желал бы услышать его в стенах своей школы.

   – Простите, господин Воронов…

   – Алекс, – с отеческой улыбкой поправил молодой человек.

   В одно это слово он попытался вложить всю теплоту, всю заботу, которой готов был одарить девушку. После того, как прошли первое смущение и первый восторг, Александр понял, что перед ним действительно сидит не леди Майер, как и утверждал Шарль. Вернее сказать, перед ним сидит не та леди Майер, которую все думали, что знали. Легкая печаль в глубине выразительных глаз, Женевьевы выдавала в ней девушку одинокую и, к сожалению, слишком похожую этим на самого Александра, чтобы у него не зародилось нежных чувств к новой знакомой.

   – Простите, Алекс, – продолжила меж тем Женевьева, – боюсь, я не смогу стать ученицей вашей школы. Это идет вразрез с моими желаниями и планами.

   – Я понимаю, Ma Cherie. И потому вам не стоит извиняться. В отличие от меня. Я неверно выразился, раз вы не поняли моего предложения. Я хотел бы пригласить вас в гости. Скажем… на открытый урок. Десятого числа этого месяца вас устроит.

   Настроение леди мгновенно улучшилось, она вновь восторженно заулыбалась.

   – Не смею отказаться, – проговорила девушка.

   К столику подошел официант.

   – Не знаю, что и заказать! Пожалуй, я положусь на вкус моих друзей. Если это их не затруднит.

   – Нисколько, Жени, – радостно берясь за дело, сообщил Шарль. В меню «Европы» он отлично разбирался!

   Маркиз заказал греческий салат, венский шницель и французский десерт «крем-брюле».

   – Раз уж сегодня вы в «Европе», так почему бы вам не попробовать ее целиком, от южного моря до северных гор?

   – И, разумеется, эту экскурсию мы вам дарим. И не стоит нас обижать отказом от столь незначительного подарка, – добавил Алекс.

   Пока обедали, Женевьева рассказала молодым людям о себе. Шарль решил на искренность ответить искренностью и без стеснения выболтал новой знакомой все известные ему секреты: как свои, так и Алекса. Сам Воронов предпочел в разговоре не участвовать.

   – К сожалению, мы вынуждены вас покинуть, Жени. Даже у таких свободных людей, как мы с Алексом, немало дел.

   – Спасибо за чудесное время, которое я провела в вашем обществе.

   – Если хотите, завтра можно все повторить, – предложил Шарль.

   Женевьева согласилась, после чего друзья распрощались.

***

Выйдя из ресторана, Шарль уверенно направился в сторону школы танцев, полагая, что им с Алексом по пути. Однако, дойдя до угла ресторана, он остановился на перекрестке, сообразив, что идет в полном одиночестве. Обернувшись, маркиз увидел своего друга возле входа. Воронов в полголоса беседовал с кем-то по телефону.

   – Простите, моя дорогая, но сегодня мы никак не можем встретиться… Да, вы правы, сегодня будут дополнительные занятия, поэтому дать вам индивидуальный урок я не смогу… Непременно встретимся завтра вечером… Я тоже, моя дорогая…

   Алекс выключил телефон. Шарль, недобро сдвинув брови, воззрился на него.

   – Что это еще за дополнительные занятия? Кажется, ты говорил, что сегодня…

   – Планы изменились, – уверенно отозвался Алекс.

   – Будь осторожен, мой друг, если княгиня узнает…

   – Она не узнает, не беспокойся. А даже если и узнает, мне все равно, – Алекс повернулся к высоким окнам, за которыми отлично просматривался зал «Европы». – Посмотри на нее, Шарль. Я никогда не видел человека более несчастного, чем эта девушка.

   Леди Майер все еще сидела за столом, кроша ложечкой карамельную корочку на крем-брюле. Почти монашеское смирение на лице девушки, в самом деле, не могло оставить равнодушным.

   – Неудивительно, – вздохнул Шарль. – Она приехала в чужую Столицу, к чужому человеку, чтобы стать женой того, кого вряд ли когда-нибудь полюбит, прекрасно сознавая, что основой их брака станет ее состояние. И хотя перечисленное уже стало нормой в современном обществе, это не может примирить с реальностью человека, у которого в груди бьется настоящее сердце.

   – Прекрасно сказано!

   – Это все… – Шарль махнул рукой, подумав, что про княжну Норманд сейчас не стоит упоминать.

   – Увидимся завтра.

   – Непременно!

   Пожав друг другу руки, молодые люди разошлись. Маркиз де Гранс пошел в том же направлении, что и раньше, но теперь планируя добраться до Главного полицейского управления. Александр же вернулся в ресторан.

   Женевьева не заметила его приближения, продолжая в задумчивость расправляться с карамелью на десерте. И только когда Александр негромко кашлянул, девушка подняла голову и устремила на Воронова растерянный взгляд, будто тщетно пытаясь вспомнить человека, стоявшего перед ней.

   – Вы, верно, что-то забыли, друг мой? – произнесла леди Майер после минутного молчания.

   Воронов улыбнулся. Просто и нежно – совсем не так, как улыбался в похожих ситуациях другим женщинам, ведь его обычная обворожительная улыбка вряд ли расположила бы к нему леди Майер. Скорее, девушка бы просто испугалась напора и нашла бы способ отказаться от того, что было неприятно похоже на свидание.

   – Я забыл развеять вашу грусть, Ma Cherie.

   Леди Майер удивленно захлопала пушистыми ресницами.

   – Вы, как мне помнится, говорили, что на сегодняшний день не имеете планов. А потому позвольте мне завладеть некоторым количеством вашего драгоценного времени. Я бы очень хотел показать вам Столицу такой, какой она не оставит вас равнодушной.

   – Ваше предложение очень лестно, друг мой. Но, кажется, вы упоминали, что сегодня вечером…

   – В ближайшие часа два или три я совершенно свободен, – продолжая нежно улыбаться, заверил Александр.

   Покинув через некоторое время ресторан, Алекс и Женевьева подошли к черному автомобилю, на водительском месте которого сидел человек, принятый Вороновым за телохранителя девушки (Жени представила Франсуа в качестве своего помощника). С позволения леди Майер, Александр приказал Франсуа ждать их через два часа в месте, название которого Женевьеве ни о чем не говорило.

   – Ну, а теперь в путь, Ma Cherie. Если, конечно, вас не пугает долгая прогулка.

   Женевьева сказала, что ее ничто не может испугать, в особенности, если рядом с ней находится господин Воронов, которому она полностью доверяет.

   Щедро сдабривая свой рассказ о столичных достопримечательностях всевозможными забавными историями из жизни тех или иных известных людей, Алекс почти полчаса водил леди Майер по живописным улочкам в центре города, где прошлое с каждым годом все больше и больше уступало место будущему.

   Одна из таких улочек вывела друзей на широкий бульвар. В тени деревьев Алекс остановился возле уличного фонтанчика, чтобы сделать несколько глотков воды.

   – Лет пять назад здесь стояла очаровательная кирхе святого Петра. В ней ежедневно давали органные концерты, – указав на неприметную церквушку в просвете между домами, сказал Воронов. – К сожалению, с тех пор очарование ушло, как вы можете видеть, Ma Cherie. В Столице появилось слишком много светских развлечений, и кирхе стала самой обыкновенной в своей бедности церквушкой, каких слишком много в Столице, чтобы стоило обращать на нее внимание.

   – И все же вы обратили мое внимание на эту кирхе, – заметила Жени, с интересом рассматривающая обветшалое желтоватое здание.

   – Видите ли, Ma Cherie, – отчего-то загадочно улыбаясь, начал Алекс, – эта церковь имеет к вам непосредственное отношение. И если она все еще стоит на своем месте, в этом лишь ваша заслуга.

   – Боюсь, Алекс, вы ошибаетесь. Я впервые слышу про нее.

   – И, тем не менее, вы владелица той земли, которая находится под ней.

   – В самом деле? – искренне удивилась леди Майер.

   Женевьева вновь посмотрела на кирхе. Праздный интерес сменился пристальным вниманием. Девушка заметила, что плачевным состояние церкви кажется лишь в сравнении с окружающими ее новыми домами. На самом же деле, желтые стены здания только немного поблекли под ярким солнцем Столицы, не потрескавшись при этом и не утратив ни единого украшения.

   – В такие минуты, мой друг, – заговорила Женевьева, и в голосе ее отчетливо прозвучала грусть, – я завидую таким людям, как вы. Вы владеете столь малым, что способны помнить обо всем. Я же не смогла даже дочитать до конца список унаследованного от мамы. И это учитывая, что большая часть моего наследства – денежные счета.

   Девушка смущенно улыбнулась.

   – Но самое неприятное в моем состоянии то, мой дорогой Алекс, что я не могу отказаться от него. Я слишком сильно привыкла быть богатой, чтобы можно было по доброй воле начать жить в бедности.

   Прогулка продолжилась, но пешком Александр и Женевьева прошли еще совсем немного. Возле парадного входа в Музей старых королей, что располагался в их зимней резиденции, Воронов нанял конный экипаж. Кучер не стал возражать, когда молодой человек достал из кошелька гораздо большую сумму, чем стоила обычная поездка, и велел прокатить их по Рингу, после чего свернуть на дорогу, ведущую в новые кварталы.

   Улица Ринг, окружавшая историческую часть города, в отличие от большей части центра, утопала в зелени. Поездка по ней была особенно приятна в жаркие послеобеденные часы. Алекс вновь взял на себя обязанности гида.

   – А этого места, Ma Cherie, вы не можете не знать, – сказал Воронов, указывая на белоснежное здание, напоминавшее древнегреческий дворец. – Это Парламент, где сейчас, по всей видимости, находится ваш отец.

   Алекс заметил тень, при этих словах пробежавшую по лицу девушки, и решил, что впредь не стоит вспоминать о герцоге Майере в присутствии его дочери.

   Все также, вдоль стройных рядов деревьев, стоявших вдоль дороги будто почетный караул, экипаж неспешно приближался к новым кварталам, выстроенным около десяти лет назад на левом берегу голубой реки. Когда до набережной оставалось каких-то пару сотен метров, Алекс окликнул кучера и велел ему остановиться.

   – А вот и главная достопримечательность Столицы, Ma Cherie. Хотя, быть может, я выдаю желаемое за действительное.

   Александр помог девушке спуститься на мощеный тротуар и отпустил экипаж. Повернувшись к густой растительности, видневшейся за невысоким простым забором, Воронов подал Женевьеве руку и позвал:

   – Идемте.

   Они вошли в парк, более всего напоминавший заброшенный лес. Солнечные лучи едва достигали земли, а потому идти по петляющей среди зарослей тропинке, влажной и от того скользкой, было совсем не уютно.

   – Этой дорогой почти не пользуются. С другой стороны вход гораздо удобнее. Однако, заходя с другой стороны, невозможно оценить всей прелести этого места.

   Словно услышав слова Алекса, деревья расступились, и молодые люди вышли на поляну, так же мало напоминавшую лесную, как прежде лес был похож на парк.

   В середине солнечного круга Женевьева увидела фонтан и десяток мелких радуг, над каждой из его струй. Вокруг фонтана стояли лавочки. Позади лавочек по всем правилам ландшафтного искусства были разбиты клумбы. Они показались Жени бездушными и неприятными, и все же, в них было что-то удивительное, что-то милое, что-то приятное настолько, что леди Майер не удержалась и радостно захлопала в ладоши.

   – Парк был устроен около ста лет назад и сохранился в первоначальном виде. Мои слуги каждую весну рассаживают цветы и кустарники взамен утраченным в соответствии с первоначальным планом.

   – Ваши слуги?

   – Идемте, – Алекс подал гостье руку.

   Вскоре он вывел девушку к дому и хозяйственным постройкам. По пути, еще не до конца выйдя из роли гида, Воронов рассказал, что здание в том виде, в котором леди Майер вскоре его увидит, было построено в начале девятнадцатого века. И хотя фасад сохранился с тех пор без изменений, внутренние интерьеры неоднократно обновлялись в соответствии с модными направлениями.

   – Мы обязаны соответствовать времени, - подытожил Алекс.

   Серое здание, в котором угадывались черты готики и барокко, возвышалось перед девушкой, угнетая своей мощной торжественностью. Парадное крыльцо, перед которым стояла леди Майер, напоминало львиную лапу, готовую наказать всякого, кто проявит недостаточно почтительности к тому, что в этом здании располагалось. И Женевьева, конечно, сразу догадалась, куда привел ее Александр Воронов.

   – Вы молчите? Вы разочарованы, Ma Cherie. Что ж, в таком случае, позвольте принести вам мои искренние извинения за то, что…

   Тонкая ладошка девушки коснулась его губ.

   – Я очарована, Алекс! – улыбнулась леди Майер. – Благодаря вам, я полюбила теперь Столицу – теперь, когда увидела ее вашими глазами. Теперь, когда знаю, что вы тоже живете здесь.

   Женевьева отняла руку от его лица, положила на плечо и вынудила наклониться. Поцелуй в щеку вышел неловким: Женевьеве Майер еще не доводилось так благодарить друзей.

***

Спустя пять дней, после знакомства Женевьевы, Шарля и Александра в «Европе» в доме герцога Майера, было устроено грандиозное празднество. Официально оно именовалось «Летним балом». Фактически являлось ничем иным, как смотром невесты и выбором достойного жениха, о чем Женевьева догадалась очень быстро.

   Леди Майер узнала имя человека, которого прочил ей в мужья отец. И разумеется, не смогла оставить все происходящее без внимания. А поскольку сам герцог оказался не осведомлен о знаниях дочери, на балу ему достался сюрприз, притом не слишком приятный.

   Сюрприз для герцога Майера Женевьева начала готовить за пару дней до бала. Девушка пригласила на мероприятие Александра Воронова. Она уже знала, каковы отношения Алекса с высшим обществом, но ни это, ни отказ друга не могли переменить ее решения. Ведь за дни, прошедшие с момента знакомства, Женевьева, Шарль и Алекс успели крепко сдружиться. Алекс и Шарль не без оснований стали называть леди Майер «своенравной сестричкой». Как старшим братьям, девушка доверяла им все свои тревоги. Только у них спрашивала совета, когда Франсуа не мог ей помочь. И Жени казалось совершенно невозможным оставить без приглашения обоих друзей!

   – Алекс, я желаю видеть вас на балу, – уверенно сказала герцогиня, после чего развернулась и покинула гостиную в школе танцев, где вместе с Алексом и Шарлем скрывалась в тот день от полуденного зноя.

   Два приглашение на бал девушка оставила на столе. Возвращать их было невежливо, и Воронову пришлось смириться с просьбой Женевьевы.

   Понимая, что на балу он не задержится более пары минут, в назначенный день Алекс все же оделся подобающим образом. В назначенный час его автомобиль, за рулем которого молодой человек сидел сам, остановился перед парадным крыльцом столичного имения семейства Майер.

   Хозяин бала стоял на верхней ступени крыльца, с приторно сладкой улыбкой на лице приветствуя дорогих гостей. Леди Майер поблизости видно не было.

   Вздохнув, Александр взял приглашение, передал ключи от машины подоспевшему слуге и пошел в сторону крыльца. Он не тешил себя надеждой, что герцог Майер сдержится и не позволит себе поступить привычно унизительно по отношению к человеку, недостойному чести присутствовать на его балу. Это позволило молодому человеку сохранить невозмутимое выражение на лице, когда на него обратился полный презрения взгляд герцога Майер.

   – Вы, кажется, ошиблись домом, месье Воронов, – процедил его светлость.

   – Я приглашен на бал вашей дочерью.

   Герцог Майер удивленно вскинул брови, привлекая молчанием всеобщее внимание.

   – Вы хотите сказать, что у вас есть приглашение?

   – Вот оно, герцог.

   Александр протянул открытку хозяину бала. Герцог открытку охотно взял, пристально осмотрел с обеих сторон, будто предполагая, что приглашение может оказаться фальшивым. Усмехнулся.

   – Вероятно, это какое-то недоразумение, месье Воронов. Которое, впрочем, легко исправить, – с улыбкой добавил герцог и в тот же миг разорвал приглашение пополам, потом еще раз пополам и еще раз. – Видите? Все разрешилось.

   – Рад был пообщаться с вами, ваша светлость, – любезно отозвался Алекс.

   Чувствуя какое-то необъяснимое облегчение, Воронов вернулся к автомобилю, все еще стоящему возле ступеней. Однако едва Александр успел забрать ключи у слуги, на плечо молодому человеку опустилась рука Франсуа.

   – Леди просит вас остаться.

   Слуга Женевьевы протянул Алексу конверт, в котором, без сомнений, лежало еще одно приглашение.

   – Извините, Франсуа, но я не стану докучать более герцогу. Мне не хотелось бы доставлять неприятности вашей госпоже.

   – Леди будет неприятно, если вы уйдете. Она не просит вас быть на балу до конца вечера, если вам это слишком неприятно. Но она желает станцевать с вами хотя бы один танец.

   Александр хотел было сказать, что герцог Майер все равно не пропустит его, но подняв взгляд на крыльцо, увидел, что рядом с герцогом стоит его дочь. Улыбка Жени была так очаровательна, что Воронов сразу же заподозрил неладное.

   К несчастью, герцог Майер не умел так ловко, как Алекс, подмечать настроение знакомых и близких людей. И поэтому был крайне рад приветливости дочери. Не почувствовал герцог неладного и в тот миг, когда на лестнице появились маркиза М. и двое ее сыновей – именно с этим семейством герцог Майер очень хотел породниться.

   – Миледи! – протягивая руку нестарой и очень приятной на вид женщине, воскликнул хозяин бала.

   – Мой дорогой герцог, как я рада вновь увидеться с вами. Вы знакомы с моими мальчиками?

   – Да, моя дорогая, я уже имею честь знать их.

   – В таком случае познакомьте меня с вашей очаровательной девочкой, – с интересом рассматривая леди Майер, попросила маркиза.

   Улыбка девушки и кроткий взгляд немедленно произвели на маркизу самое приятное впечатление.

   – С удовольствием, моя дорогая! – продолжая счастливо улыбаться, ответил герцог.

   Все шло лучше, чем он мог себе вообразить! И, протягивая руку к Жени, герцог Майер никак не ожидал, что девушка может не подать в ответ своей.

   – Подождите, папа. Прежде, чем пускать на бал гостей, не нужно ли проверить их приглашения?

   Маркиза и герцог рассмеялись.

   – Какая прелесть! – восхитилась герцогиня. – Мой дорогой, вам очень повезло с дочерью! Столько желания следовать правилам и традициям! Я была бы очень рада, если бы одному из моих сыновей досталась такая невеста, – обращаясь к старшему из своих мальчиков, заметила женщина.

   – Благодарю за комплимент, маркиза. Но не избавит вас от необходимости показать нам ваши приглашения. Ведь они у вас есть?

   Женевьева невинно хлопала ресницами, и, отчасти поэтому, никто до сих пор не чувствовал неладного.

   – Ну, разумеется, они у нас есть, – примирительно улыбнулась гостья, доставая из сумочки три открытки.

   Леди Майер успела перехватить приглашения прежде, чем их взял ее отец. Внимательно изучила и отчего-то нахмурилась.

   – Да, это действительно приглашения, – задумчиво произнесла она.

   При этих словах герцог Майер наконец смог сопоставить факты и, к своему ужасу, увидел в настойчивом требовании предъявить документ свою недавнюю просьбу, обращенную к Воронову…

   – Женевьева…

   Герцог не успел остановить дочь. Нацепив на лицо маску с самой милой из своих улыбок, девушка произнесла знакомую фразу:

   – Вероятно, это какое-то недоразумение, маркиза. Которое, впрочем, легко исправить.

   Быстро изорвала приглашения на мелкие кусочки и швырнула их под ноги дорогим гостям.

   Маркиза М., чье возмущение оказалось так велико, что она не смогла произнести ни слова, схватила сыновей под руки и в ту же минуту молча покинула дом герцога.

   – Женевьева! – взревел разгневанный отец, больно схватив нерадивую дочь за руку и увлекая за собой в помещения для слуг, ближе всего расположенные к входу и свободные от нужных гостей.

   Оказавшись с дочерью наедине, герцог не стал себя сдерживать и со всей силы толкнул Жени. Девушка ахнула, но к счастью, упала в мягкое кресло и не поранилась.

   – Дряная девчонка! Что за выходки ты себе позволяешь?! – продолжил негодовать герцог, в то время, как лучше бы было остановиться.

   В добавление ко всем несчастьям, выпавшим на его долю в этот вечер, леди Майер слишком хорошо знала свое место, чтобы позволить и дальше оскорблять себя.

   – Поосторожнее со словами, папа! – прошипела Женевьева, поднимаясь с кресла медленно, словно дикая кошка перед решающим прыжком. – Не забывайте, вы находитесь в моем доме и все ваше благосостояние зависит от моих капиталов. И если вы не хотите лишиться того, что имеете, впредь вам следует думать перед тем, как упрекать меня в чем-либо.

   – Ты отвратительно обошлась с маркизой, – чтобы хоть как-то сохранить авторитет в собственных глазах, сказал герцог, и тут же пожалел об этом.

   – И так будет со всяким, кого вы пожелаете видеть моим мужем, папа, – ответила ему дочь.

   Когда его светлость вновь овладел собой и почувствовал, что в выражении его лица и внешности ничто не напоминает о произошедшем, герцог Майер вернулся к гостям.

   Прохаживаясь по зале, он любезничал со своими коллегами и друзьями, пока его не остановил герцог де Гранс.

   – У вас очаровательная дочь, мой друг, – салютуя бокалом с шампанским, сказал начальник полицейского управления. – Вот только никак не могу взять в толк, что нашла она в моем сыне и Воронове такого, что вот уже второй танец кружится с ними? Честное слово, в Столице немало более достойных молодых людей, чем эта парочка!

   Герцог Майер взглядом нашел среди гостей Женевьеву, которая как раз вальсировала с Александром. И хотя никто не мог подслушать его мысли, его светлость все же постарался не думать о причине поведения Жени – причине, которая, как можно было понять, больше не была для него тайной за семью замками.

   Леди Майер продолжала тем временем свой танец, подмечая все передвижения отца, все тревожные взгляды, которые он бросал в сторону нее и ее партнера. Она не сомневалась, что отец ожидает очередную выходку с ее стороны. Могла ли Жени отказать ему в этом неудовольствии?

   Выбрав в танце нужный момент, Женевьева вдруг прильнула к Александру, обвила его шею нежными ручками и вынудила наклониться. Волосы молодого человека упали с плеч, закрыли лица партнеров, и со стороны стало возможно подумать, что молодые люди на глазах у достопочтенной публики предались совсем уж неподобающему делу.

   – Ma Cherie, что вы делаете? – шепотом спросил Алекс.

   Он хотел выпрямиться, но Женевьева, почувствовав это, еще крепче сжала объятия.

   – Я делаю его жизнь невыносимой, – так же шепотом ответила она.

   – Чью жизнь? – начиная заметно беспокоиться, поинтересовался Воронов.

   – Вон того человека, что стоит у входа в оранжерею.

   Алекс взглянул в указанном направлении и не смог сдержать удивления:

   – Но ведь это ваш отец, Ma Cherie?!

   Женевьева только рассмеялась в ответ, продолжая кружиться в ритме вальса.

   «Она никогда не любила отца, – возвращаясь поздним вечером домой после бала, думал Алекс. – Это несомненно. Но возможно ли, чтобы нелюбовь однажды превратилась в такую лютую ненависть? Что могло случиться, чтобы это произошло?»

   Ответов на свои вопросы Алекс так и не сумел придумать в тот вечер. Да, и спустя два года он все еще только догадывался об истинной причине ненависти леди Майер к отцу.

ГЛАВА 5. Ошибка Франсуа

Поздним утром двадцатого августа барон фон Бёрк вышел из дома. Он лениво потянулся на крыльце, улыбнулся садовнику, подрезавшему цветы на клумбе, и медленно пошел в сторону центра Столицы.

   Молодой человек лучился безмятежностью и спокойствием, внутренний карман его пиджака тяготили приглашения на бал, и было сложно заподозрить, что в душе Михаэля никак не утихали сомнения. Утром он имел разговор с баронессой Вильгеминой. Разговор как раз касался предстоящего бала, который семейство фон Бёрк намеревалось дать на следующей неделе.

   – Микки, я бы не хотела приглашать на бал Александра Воронова, – сказала баронесса.

   Женщина уютно расположилась в кресле в комнате сына. Перелистывая свежую газету, она украдкой наблюдала, как барон завязывает галстук.

   – Отчего же, матушка? – искренне удивился Михаэль.

   – Разве ты не помнишь, что случилось из-за этого танцора на балу в доме герцога Майера? Мой дорогой, ты ведь понимаешь, что нам нужен скандал ни ближайшие дни, ни в любое другое время?

   – Нет, матушка, скандал нам не нужен, – накидывая на плечи пиджак, подтвердил молодой человек. – А относительно того инцидента, который вы никак не можете забыть, я могу лишь повторить: лорд Гамильтон сам виноват в произошедшем.

   Баронесса Вильгемина отложила в сторону газету и подошла к сыну. Привычно расправила воротник пиджака, подтянула узел галстука. Легким движением прическа сына была доведена до идеальной небрежности.

   – И все же, Микки, мне неприятен этот человек. Он галантен, он обходителен, но при общении с ним у меня складывается впечатление, что я разговариваю с умелым авантюристом. Он слишком хорош собой и слишком обаятелен, даже когда делает такую мелочь, как комплимент. К слову сказать, одна княгиня на балу у герцога обмолвилась мне, что Александр Воронов – самый завидный жених в Столице.

   – Алекс? Но он ведь практически нищий!

   Печальный вздох баронессы нарушил недолгую тишину.

   – Вы полагаете, матушка, что он наговорил ей…

   – Я ничего не предполагаю, мой милый. Я хочу уберечь нашу семью от напрасных волнений и только. Я хочу, чтобы мы, выходя из дома, могли ничего не стыдиться и смело смотреть в глаза окружающим.

   Баронесса отошла от сына.

   – Так или иначе, хозяином бала будешь ты, мой мальчик, – проговорила она. – И я не стану указывать тебе, кого стоит звать, а кого нет. Если ты считаешь мои опасения на счет Воронова пустыми страхами старой женщины…

   – Матушка, вы вовсе не стары! Не говорите так!

   – …ты можешь пригласить его, – закончила баронесса, не обратив внимания на возражение сына.

   Она вышла из комнаты, оставив Михаэля в подавленном настроении, как и несколько дней назад, когда баронесса высказала свое неодобрение связью с леди Майер.

   – Ох, Женевьева и братья твои! – в сердцах воскликнул барон, сворачивая на центральную торговую улицу Столицы. – Как же понять? Как можно разгадать вас?

   Несколько человек обернулись на Михаэля, но он не придал этому значения, слишком глубоко погруженный в свои мысли. Впервые, насколько помнил молодой человек, он оказался хозяином мнения, полностью противоположного мнению его матушки.

   В старые добрые времена в колониях, когда баронесса Вильгемина высказывала свою оценку происходящего, Михаэль лишь молча стоял рядом и согласно кивал головой. Его матушка, как казалось тогда молодому барону, никогда не ошибалась. Ошиблась ли она сейчас, или это он, Михаэль, разучился понимать людей? Молодой человек был очарован леди Майер, но баронесса Вильгемина нашла ее дурно воспитанной и не почувствовала даже симпатии к этой девушке. Михаэль проникся доверием и искренней дружеской любовью к Александру Воронову, но матушка назвала учителя танцев авантюристом.

   Успокаивало барона фон Бёрка лишь то, что маркиз де Гранс вызывал в нем и в его матери одинаковые чувства: приятный молодой человек, всегда веселый, всегда вежливый, всегда готовый прийти на помощь. И Михаэль очень надеялся, что через какие-нибудь полчаса, когда в кафе «Цветок ванили» молодые люди встретятся, его мнение о Шарле не изменится.

   Выяснив у прохожего короткий путь до упомянутого кафе, Михаэль свернул на тропинку, ведущую в тенистый парк. Между деревьями и оградами и стриженых кустов бежали мокрые от полива дорожки, то выводя на открытые полянки, то заводя в укромные уголки. Но барон не замечал ни чудом сохраненной в жаркую пору зеленой красоты природы, ни очарования маленьких клумбочек, разбитых посреди изумрудных газонов, ни прелестного пения птиц, нашедших приют в могучих кронах. Не заметил бы он и поворота, пропустив его по причине известной задумчивости, если бы не одно обстоятельство.

   Свернув направо у фонтана (в то время как надо было повернуть налево), Михаэль очутился на деревянном мостике, перекинутом через ручей. Крепкие перила мостика были украшены резьбой. Барон остановился, чтобы лучше рассмотреть украшение и сквозь балясины заметил на берегу ручья лавочку и сидящего на ней человека. Ни этого человека, ни девушку, стоявшую у кромки воды, барон никак не ожидал сегодня встретить.

   Боясь выдать свое присутствие, Михаэль осторожно отступил назад, вниз по мостику. Но взгляд его остался прикован к леди Майер. Она ломала булку на мелкие куски и бросала их в воду, где стайка коричневых уток с похвальной поспешностью поглощала предложенный завтрак.

   Первоначальное желание окликнуть ее барон фон Бёрк задушил в зародыше. Девушка была прекрасна в том спокойном состоянии, в котором пребывала, и Михаэль не спешил потерять возможность полюбоваться возлюбленной. Молодой человек отошел еще немного назад, чувствуя, как приятное волнение завладевает им.

   Слуга также не замечал барона. Впрочем, в этом Михаэль не был абсолютно уверен. Франсуа вполне мог очень убедительно делать вид, что смотрит лишь на свою госпожу.

   Разумеется, сцена, доставлявшая удовольствие барону фон Бёрку, не могла продолжаться вечно. Булочка с хрустящей корочкой, вскоре закончилась. Леди Майер еще пару мгновений смотрела на птиц, неспешно уплывающих вниз по течению, потом повернулась к слуге и едва слышно произнесла:

   – Франсуа, позвони месье Гийому. Он обещал показать мне сегодня каталог новых платьев.

   – Да, госпожа.

   Пока приказание исполнялось, девушка подставила лицо лучам солнца, пробивавшимся сквозь плотную листву, и улыбнулась, согретая их ласковым теплом.

   – Месье Гийом готов принять вас через час, госпожа, – сообщил Франсуа, убирая телефон в карман своего пиджака.

   Женевьева кивнула, после чего наконец заметила на другом берегу ручья барона фон Бёрка. Брови леди удивленно приподнялись, но в следующий миг леди овладела собой и горделиво вскинула голову. Михаэль не без оснований предположил, что ничего хорошего ждать теперь не следует.

   – Барон? Вот так встреча! – воскликнула девушка неприятным писклявым голоском. – И не смейте говорить, что очутились здесь случайно. Вы следили за мной!

   Женевьева не спрашивала, и барон не стал ничего отвечать. Он молча поднялся на мостик, спустился с него и, подойдя к девушке достаточно близко, поклонился, приветствуя ее.

   – Вы потеряли дар речи?

   – Разве вас это удивляет? – улыбнулся молодой человек. – Разве рядом с вами этот чудесный дар можно сохранить?

   Михаэль посмотрел на слугу герцогини. Франсуа с безучастным, как могло показаться, видом продолжал наблюдать за утками. Однако его улыбка не укрылась от барона фон Бёрка, и молодой человек решил, что все делает правильно.

   – Если бы я не была так занята, – с досадой обронила Женевьева, – я бы, возможно, поболтала с вами. Но дела не требуют отлагательств! Прошу меня извинить.

   Девушка протянула руку Франсуа, а когда тот поднялся с лавки, потащила его прочь от ручья.

   – И не вздумайте следовать за мной! – приказала леди Майер.

   – Как вам будет угодно…

   Михаэль довольно улыбнулся. Ведь, запретив ему догонять себя, девушка лишила барона несчастья немедленно вручить ей приглашение на бал. Герцог Майер и его дочь были в списке приглашенных, и приглашения их как раз лежали в кармане пиджака Михаэля. Молодой человек должен был занести их гостям сразу после встречи с Шарлем.

   Спустя десять минут, когда барон сумел найти выход из парка на нужную ему улицу, он уже полностью оправился от приятной встречи с леди Майер. И по его внешнему виду Шарль ни о чем не догадался, упрекнув руга лишь в том, что он опоздал.

   – Примите мои искренние извинения. Я хотел срезать путь через парк и заблудился.

   – Неудивительно! – рассмеялся Шарль. – Проектировщиком столичных парков выступал месье Паук.

   Вместо месье Паука Михаэль тут же представил леди Майер, затянувшую его в свои сети, и почувствовал, как краска заливает лицо. Обманывать барон не умел, и ему стало стыдно за недосказанное.

   – Я встретил герцогиню Майер, – признался он.

   – О! Вот так неожиданность. И что же она?

   – Она прелестна, – не смог сдержать улыбки Михаэль.

   Маркиз тоже улыбнулся, заметив блеск в глазах друга.

   – Наша своенравная сестричка была сегодня благосклонна к вам, как я посмотрю, – заметил молодой человек.

   – Нет. Вернее… Скорее нет, чем да. Она доставила мне несколько приятных минут, поскольку не заметила моего присутствия. А когда заметила, удостоила меня всего лишь одним несправедливым упреком.

   – Значит, один наш общий знакомый не придумал этой нелепицы. Вы действительно влюбились в леди Майер, – Шарль усмехнулся, словно все еще не веря услышанному. – Ну же, друг мой, расскажите, чем вам так понравилась Жени!

   Что на это мог ответить Михаэль?

   – Я не знаю ответа на ваш вопрос, Шарль, – признался барон. – Слишком сложно облечь в слова все то, что я чувствую. Вот, например, вы. Разве можете вы сказать, чем вам нравится княжна Норманд?

   Шарль покачал головой.

   – Я чувствую, как моя душа оживает, когда леди Майер оказывается рядом. Я чувствую, как мое сердце начинает трепетать. Мне кажется, если бы на балу в доме герцога Майера леди не оставила мне надежды, я тот час же бросился бы в голубые воды столичной реки.

   – Кстати, об омуте, в который вы окунулись… – Шарль вынул из кармана небольшой сверток, перевязанной серебристой лентой. – Это подарок от одной нашей общей знакомой. Только не открывайте его здесь.

   Сверток весил так мало, что Михаэлю показалось, будто Шарль разыгрывает его, что внутри ничего нет. Однако наклонив упаковку, барон отчетливо услышал металлический звон: маркиз де Гранс передал другу медальон Ордена.

   – Спасибо.

   – Мне-то за что? – удивился Шарль.

   Они еще немного посидели в кафе, наслаждаясь теплым летним днем и ванильными пирожными с горьким кофе.

   – Перед тем как расстаться, Шарль, – заговорил Михаэль, доставая из кармана приглашение для маркиза, – позвольте выполнить еще одну приятную обязанность. Мы с матушкой будем рады видеть вас и вашего отца в нашем доме через неделю.

   – Ответный бал?

   – Нет. Просто бал.

   Маркиз помял в руках протянутый конверт, потом задумчиво поинтересовался:

   – А его вы планируете пригласить?

   – Александра Воронова? Разумеется.

   – И баронесса Вильгемина не против?

   – Матушка сказала, что хозяином буду я, и мне решать, кого вносить в список гостей, а кого – нет.

   – У вас чудесная мать, Михаэль. И вы напрасно не слушаетесь ее в этот раз. Приглашение Алекса не кончится для вас ничем хорошим.

   – Отчего же? Насколько я сумел понять, господин Воронов честный и благородный человек, не стремящийся устроить скандал.

   – Верно. Алекс не стремится устроить скандал. Однако скандалы, оскорбления, недоразумения случаются всякий раз в его присутствии. Поэтому не бойтесь показаться невежливым – не приглашайте его.

   Михаэль откинулся на спинку кресла. С сомнением посмотрел на Шарля.

   – Разве он не ваш друг? Почему вы так дурно говорите о нем?

   – Потому что я знаю моего друга. Я знаю, что его не понимают, что его не любят, что его презирают. Я знаю, что вы не обладаете достаточной независимостью от общественного мнения, чтобы ваше имя и честь вашей семьи не пострадали от его присутствия на балу в вашем доме.

   – Я возьму на себя смелость не согласиться с вами, Шарль. Столичная молва приписывает мне одно достоинство, которое с лихвой покрывает все перечисленные недостатки. Я хочу жениться на леди Майер. Следовательно, дружба с господином Вороновым – это всего лишь шаг навстречу моей возлюбленной. Ведь они, в свою очередь, очень дружны.

   – Об этом я не подумал, – усмехнулся Шарль. – И это действительно многое меняет.

   – Предотвращая нелепые сомнения в искренности моих слов, – поспешил добавить Михаэль, – хочу заверить вас, что указанная причина приглашения Воронова существует лишь для других. Вам же я готов поклясться, что приглашаю Александра, потому что он мой друг, как мне хочется верить. Вы говорили, что я должен оставаться самим собой, чтобы завоевать благосклонность леди Майер, и я следую вашему совету и своим жизненным принципам. Я поступаю так, как считаю нужным.

   – Я никогда не встречал такого простого, но в то же время невероятного хитрого человека. Вы удивляете меня все больше и больше, Михаэль! И знаете… Я уверен вы станете достойным мужем для Жени.

***

День уже шагнул за середину, когда Михаэль фон Бёрк добрался до дома герцога Майера и позвонил в дверь. У него были две, весьма убедительные, как казалось молодому человеку, причины, чтобы не спешить с этим визитом.

   Во-первых, леди Майер собиралась зайти после их встречи в парке к своему портному. Михаэль же слишком сильно хотел и боялся увидеть ее еще раз, чтобы поспешить и прийти раньше девушки.

   Во-вторых, после разговора с Шарлем Михаэль понял, что Александр Воронов не примет его приглашения на бал. Однако отступать от задумки барон не собирался – объективных причин для нелюбви Воронова столичным обществом он не видел. И, сомневаясь в своих способностях переубедить Воронова красивыми речами, по пути к дому герцога Майера Михаэль придумал, как лишить Алекса возможности отказаться от приглашения. Чтобы не тратить время на реализацию идеи после визита к герцогу, барон по пути к нему завернул в магазин, раз уж нужный все равно оказался в шаговой доступности.

   Теперь все дела были улажены, и Михаэль с плохо скрываемым трепетом передал свою карточку Франсуа, открывшему дверь.

   – К сожалению, леди Майер сейчас нет дома, – с абсолютно безразличным выражением на лице сообщил Франсуа, взглянув на визитку.

   – Как нет!? – вырвалось у Михаэля.

   – Вопреки распространенному мнению, я не всегда и не везде сопровождаю мою госпожу, – спокойно пояснил слуга.

   – Когда же она вернется?

   – Когда госпоже будет угодно, – отозвался Франсуа. – Если хотите, я могу позвать герцога Майера.

   Предложение Франсуа и ему самому явно не пришлось по душе, как успел заметить Михаэль, прежде чем слуга удалился, не дожидаясь ответа. Но дверь Франсуа не закрыл, и Михаэль счел возможным войти внутрь.

   Оставленный в одиночестве, Михаэль прошелся по холлу, еще раз насладился богатым убранством. Входная дверь все еще не была плотно закрыта, и Михаэль отчетливо услышал рокот мотоциклетного мотора во дворе. Замедлив шаг у окна, молодой человек осторожно сдвинул тюль и посмотрел на улицу.

   Водитель был в шлеме, но по длинным черным волосам, покоившемся на кожаной куртке, не составило труда узнать Воронова. Его пассажирка (Михаэль уже не сомневался, что это была леди Майер) легко спрыгнула на землю, сняла шлем и отдала другу.

   – Замечательная прогулка! – услышал Михаэль знакомый голос и невольно расплылся в улыбке. – Завтра мы ее повторим!

   Ответа Воронова барон не расслышал, но, очевидно, он был положительным, потому что леди Майер ничем не показала недовольства. Вместо этого она спокойно что-то еще сказала Воронову. Он пожал плечами и выключил мотор. Потянулся рукой к шлему…

   Михаэль поскорее вернул тюль на место и отошел на середину холла. Не хватало еще, чтобы леди Майер и Воронов увидели, как он подсматривал за ними!

   В то время как разум Михаэля подсказывал, что Женевьева будет не слишком рада его присутствию в доме, сердце молодого человека второй раз за день грозило выскочить из груди. Барон решительно повернулся к дверям, готовый перенести любое наказание, которое придумает для него своенравная красавица.

   Дверь открылась.

   – Идите сразу в сад, Алекс. Я переоденусь и скажу Франсуа, чтобы принес нам малину со сливками. Я помню, в прошлый раз… – прозвучал звонкий голосок Женевьевы, который мгновенно умолк, стоило ей заметить барона фон Бёрка.

   – Снова вы? Я, кажется, запретила вам следить за мной.

   – Простите, леди. Я пришел, чтобы лично передать вам и вашему отцу приглашения на бал, который даю через неделю.

   – Вы уже поговорили с герцогом?

   – Нет. Франсуа…

   Внезапно девушка побледнела. Ее левая рука сжалась в кулак. Алекс, за локоть которого Жени держалась правой рукой, вздрогнул от внезапной боли.

   – Ma Cherie?..

   Женевьева не заметила его слов, парализованная собственным страхом. Прошло по меньшей мере секунд пять, прежде чем девушка резко выдохнула, выпустила Александра и побежала по коридору, в котором не так давно скрылся Франсуа. Михаэль и Алекс проводили ее взглядами: один – растерянно, второй – с тревожной задумчивостью.

   – Как ты мог?! Франсуа, как ты мог так поступить?! – вскоре послышались из коридора рыдания Женевьевы. – Тебе нет прощения, ты знаешь это!

   Леди бегом вернулась обратно, не пытаясь сдержать слез и даже не думая о том, чтобы стереть их руками. Не останавливаясь возле Алекса и Михаэля, Жени выскочила на террасу и упала в плетеное кресло, сотрясаемая громкими рыданиями.

   Следом за леди Майер мимо молодых людей прошел крайне смущенный происходящим Франсуа. Через открытую на террасу дверь, Михаэль мог видеть, как слуга медленно подошел к Женевьеве, как что-то сказал ей, виновато опустив голову. Громкие крики, прерываемые всхлипываниями, были ответом госпожи. Но не прошло и пяти минут, как девушка позволила Франсуа поднять себя и заключить в нежные объятия. Опустив голову к нему на грудь, она все еще продолжала плакать, но уже гораздо тише, и вскоре совсем успокоилась. Почувствовав что силы оставляют девушку, Франсуа подхватил леди Майер на руки, и поспешил унести подальше от посторонних взглядов.

   – Добрый день, барон, – вывел Михаэля из задумчивости будничный голос герцога Майера.

   Отец, без сомнений, видел все, что произошло с его дочерью, но как будто не придал этому ни малейшего значения. Словно он привык к подобному поведению Женевьевы. Лишь Алекс успел заметить мимолетную мрачность на лице его светлости.

   – Добрый день!

   – Вы хотели меня видеть? Пройдемте в мой кабинет.

   Михаэль отказался от предложения герцога, передал ему приглашение на бал и поспешил выйти на улицу.

   Алекс вышел на крыльцо еще во время разговора барона с герцогом, не имея ни малейшего желания задерживаться. Михаэль полагал, что он уедет, но Воронов явно дожидался его, присев на мотоцикл.

   – Хотел немного прояснить ситуацию, барон, – пожимая протянутую руку, сообщил Александр. – У вас могло сложиться дурное впечатление о Женевьеве. Я не осуждаю вас за это: обстоятельства как нельзя лучше способствуют формированию подобного мнения.

   – Вы напрасно беспокоитесь. Ничего дурного я не подумал, – Михаэль усмехнулся: – Признаться, я вообще ничего еще не успел подумать.

   – И все же выслушайте меня. Леди Майер ненавидит своего отца – это известно всей Столице. Но есть кое-что, о чем мало кто догадывается. И хотя я до сих пор не понимаю причин этого, я совершенно уверен, что Жени не желает контактов между Франсуа и его светлостью.

   – Возможно, это также связано со смертью ее матери. Герцог Майер говорил мне, что поведение его дочери сильно переменилось после того печального дня.

   – Да, я тоже так думаю, – кивнул Алекс. – Смерть Сары Майер – ключевое, но самое загадочное событие в жизни ее дочери.

   Александр посмотрел на окна, по всей видимости, относившиеся к спальне леди Майер.

   – Хотел бы я знать, что произошло в те дни. Но, как ни странно, даже мне Женевьева не хочет рассказывать об этом.

   Алекс надел шлем и махнул Михаэлю рукой на прощание.

   – Не смею вас больше задерживать, мой друг.

   – А вот я еще немного вас задержу, Александр. Я собирался зайти к вам, но раз уж мы встретились… Вот, возьмите, – барон протянул молодому человеку приглашение.

   – Что это?

   – Я бы хотел видеть вас у себя на балу…

   – Ну, нет! Простите, друг мой, – покачал головой Алекс, – но я не могу принять вашего приглашения.

   Михаэль знал, что именно так и ответит Воронов. Знал он и другое:

   – И вы простите меня, Александр. Но я никак не могу взять это приглашение назад, – не удержавшись, барон фон Бёрк рассмеялся: – Оно приклеено к вашей руке!

   Воронов не поверил. Дернул открытку, потряс рукой.

   – Что за детская глупость? Барон! Немедленно отклейте это от меня!

   – Только когда услышу ваше согласие, – заявил Михаэль, демонстрируя растворитель.

   Свободной рукой Александр сорвал с головы шлем и едва не запустил им в Михаэля.

   – Барон!

   – Я жду вашего согласия, – по-прежнему продолжая улыбаться, напомнил барон.

   Продолжать спор было бессмысленно и ужасно нелепо.

   – Вы знаете, чем это может для вас кончиться?

   – Я отдаю себе в этом отчет.

   – Ладно, – вздохнул Воронов. – Я согласен. Давайте растворитель.

   Завладев желанным тюбиком, Александр очень скоро освободился от оков приглашения. Внимательно ознакомившись с посланием, он подтвердил, что не изменит своего решения и будет гостем в доме семейства фон Бёрк.

   – Могу я вас просить об ответной услуге? – спросил Александр. – Вы не будете возражать, если все произошедшее сейчас останется в тайне?

   – Почему я должен возражать?

   Воронов пожал плечами.

   – Я тоже не знаю. Счастливого дня, мой друг.

   – И вам, барон.

   К высочайшему удивлению Михаэля, на другой день, встретив Шарля и Алекса возле ресторана «Европа», он обнаружил, что герцог де Гранс не имеет ни малейшего понятия о способе приглашения на бал Воронова. Это было удивительно, ведь когда Алекс говорил о тайне, Михаэль не сомневался: Шарль обо всем узнает. Рассказав о своем удивлении баронессе Вильгемине вечером того же дня, Михаэль получил следующий ответ:

   – Да, я знаю о том, что Воронов умеет хранить тайны. Герцог де Гранс сообщил мне на балу, что это, быть может, его единственное достоинство.

   – Откуда же об этом знает герцог? Ведь он, как все, не жалует Александра.

   – Об этом он мне не сказал, Микки. Возможно, это тайна следствия, и меня это тревожит, мой дорогой. Тревожит.

   Михаэль заключил матушку в объятия.

   – Не беспокойтесь, баронесса, ваш сын предельно осторожен в общении с этим человеком. К тому же Шарль упоминал, что дом его отца всегда открыт для Воронова, хотя его присутствие и не по душе герцогу. Так что, матушка, может быть так, что знание герцога де Гранса связано с каким-то обстоятельством из его жизни, а не карьеры?

   – Ты полагаешь, мой мальчик, что у его светлости было общее дело с Александром Вороновым?

   – Почему нет?

   – Они люди из слишком разных миров, Микки, чтобы в твоих словах была хоть доля правды.

   В третий раз с момента приезда в Столицу, Михаэль понял, что не разделяет мнения матери, но высказать сомнения вслух не решился. Баронесса Вильгемина и без того слишком беспокоилась за него в последние дни.

ГЛАВА 6. Обед в «Европе»

– Нет, нет и еще раз нет, матушка! Я не принимаю ваших возражений! Сегодня мы пойдем в «Европу», – Михаэль указал на дверь служанке, пришедшей выяснить время и список блюд, которые следовало приготовить на обед.

   – Микки, это слишком дорого. Мы не можем себе такого позволить, – покачала головой баронесса, останавливая служанку и беря у нее меню. – Кроме того у нас не заказан столик.

   Барон фон Бёрк победно улыбнулся и показал матери конверт, который прятал за спиной.

   – Вот наш столик. Шарль и Александр любезно уступили его нам на сегодняшний день.

   – Господин Воронов?

   – Вы удивлены, что Александр – добрый и отзывчивый человек, матушка?

   Баронесса Вильгемина взяла конверт и внимательно ознакомилась с его содержимым.

   – В последнее время меня удивляет все, что происходит в Столице. В годы моей юности она не была такой беспечной и своевольной. Люди знали свое место и не стремились влезть без разрешения на чужое.

   – О чем вы, матушка? Вы сегодня были в гостях у маркизы М., насколько я знаю. Что она сказала вам?

   Выражение лица женщины ясно говорило о том, что она не хочет рассказывать сыну об этом разговоре. Она бы предпочла забыть о нем, а лучше вообще не участвовать в нем. С другой стороны, баронесса Вильгемина не могла допустить, чтобы между ней и Михаэлем, будто неприступная стена, возникла та или иная тайна.

   – Сама маркиза ничего мне не рассказывала, Микки. Говорила другая ее гостья, имени которой я не могу тебе назвать.

   – И что же она рассказала, что вы никак не можете перестать думать об этом?

   – Она рассказала об одном человеке, живущем в Столице. Нет, нет! Не проси, дорогой. Его имя я тебе тоже не назову. Я дала слово сохранить все в тайне.

   Баронесса сцепила похолодевшие пальцы руки и отвернулась, чтобы Михаэль не заметил бледности на лице. Но от Михаэля ничего не укрылось:

   – Матушка, почему вы дрожите? Что сделал этот человек?

   Баронесса Вильгемина брезгливо поморщилась, но заставила себя заговорить:

   – Этот человек, которым восхищалась та женщина, он… даже не знаю, как это назвать…

   – Был любовником той женщины? Но что же в этом ужасного? Знатные дамы и господа (да и не знатные тоже) нередко заводят себе любовников, если отношения с супругом не складываются надлежащим образом, – заметил Михаэль.

   – Ах, мой дорогой! Если бы речь шла лишь об одной женщине! Но он уже успел побывать любовником почти всех аристократок Столицы! – воскликнула баронесса, устремляя на сына полный отчаяния взгляд. – И все они ему в матери годились! И он не только их вниманием пользовался! Он брал у них деньги! Ох, Микки! Это так мерзко – молодой, здоровый мужчина, живущий за счет любви женщин… Я едва нашла в себе силы, чтобы дослушать об этом до конца!

   Михаэль опустился на колени рядом с матерью.

   – Да, это грязная история. Я понимаю ваше разочарование, матушка.

   Баронесса погладила сына по голове. Стоило закончить на этом разговор о любовнике столичных дам, но женщина никак не могла утаить от сына своих страхов:

   – Я теперь боюсь, что этот человек однажды обратит на меня внимание.

   – Не бойтесь, матушка. Если этот человек посмеет посмотреть в вашу сторону и осквернить семью фон Бёрк своим вниманием…

   Баронесса испуганно зажала сыну рот дрожащей рукой.

   – Никогда, – прошептала она. – Слышишь? Никогда не вздумай вызывать этого человека на дуэль. Микки, обещай, чтобы ни случилось, ты не станешь сражаться с ним.

   – Почему, матушка? Я не боюсь погибнуть за честь нашей семьи!

   Неуверенным движением мать коснулась щек своего сына, пригладила растрепавшиеся волосы.

   – Я боюсь потерять тебя, мой мальчик. И страх этой потери не может сравниться со страхом потери чести. К тому же, по заверениям маркизы М., этот человек не посмотрит в мою сторону до тех пор, пока я сама этого не захочу. А я не захочу этого, мой дорогой. Мне даже вспоминать об этом противно, Микки.

   – Полностью согласен с вами, матушка, – кивнул Михаэль, вытирая слезы радости, наполнившие глаза женщины после этих его слов. Баронесса Вильгемина никогда не имела повода усомниться в честности и благородстве своего сына. Не усомнилась она и теперь.

   – Ты, в самом деле, хочешь пообедать сегодня в «Европе»? – заметно успокоившись, спросила баронесса.

   – Если вам это не будет в тягость.

   – Я чувствую, что мне нужно развеяться после всех переживаний утра. Пусть Рауль ждет нас у входа через полчаса.

***

В зале ресторана, хоть он и был полон в обеденный час, было тихо и спокойно. Столы стояли на почтительном расстоянии друг от друга. Официанты не спеша разносили заказы. Гости управлялись с диковинными блюдами, переговариваясь очень тихо или вовсе ничего не говоря.

   Среди гостей «Европы» Михаэль узнал лорда Гамильтона с женой и сыном Томасом. Семейство также признало вновь прибывших посетителей и пригласило их к своему столу. Возражения по поводу того, что у барона и его матушки забронирован собственный столик, приняты не были. Ведь никто не заставлял баронессу сидеть с гостями весь обед.

   – Прежде мы не видели вас здесь, баронесса, – рассыпаясь в комплиментах, заметил лорд Гамильтон, когда все пятеро заняли места.

   В первые минуты знакомства лорд Гамильтон произвел на Михаэля впечатление энергичного в действиях и неприлично ленивого в бытовых вопросах человека. Это был полноватый человек с морщинистым лицом, уже почти полностью полысевший. Он активно улыбался и щедро жестикулировал руками, при этом совершенно не думая о том, что это может испортить его внешний вид: помять или даже порвать костюм мышиного цвета или уронить в тарелку с супом галстук цвета морской волны.

   Леди Гамильтон была почти полной противоположностью своему супругу. Подспорье ей оказывал возраст – леди была на десять лет моложе супруга. Но и без помощи природы леди выделялась на фоне мужа приятными манерами, сдержанными фразами и безупречной одеждой. Несомненно, именно у матери – решил Михаэль – Томас обучался правилам поведения и умению держаться на людях. Хотя внешне молодой лорд оказался полной копией отца.

   – В «Европе» мы впервые. Маркиз де Гранс любезно уступил нам свой столик на сегодняшний день, – пояснила баронесса.

   – Да, его и его друга Воронова мы частенько встречаем здесь. Несколько раз нам даже посчастливилось встретить леди Майер вместе с ними!

   – Папа, это ни к чему… – проворчал Томас.

   Лорд Гамильтон шикнул на сына и продолжил перечислять известных посетителей ресторана. Леди Гамильтон натянуто улыбнулась баронессе, пожала плечами, будто говоря: «Мужчины любят набивать себе цену».

   – Простите, если мы стеснили вас, Томас, – шепнул Михаэль.

   – Напротив, барон. Вы разрядили атмосферу за этим столом. Еще бы чуть-чуть, и я бы вонзил в отца вот эту самую вилку, – Томас продемонстрировал собеседнику столовый прибор. – Но не пытайтесь узнать причину несостоявшегося насилия. Она слишком отвратительна, чтобы говорить о ней во время обеда, – Томас с сожалением покосился на отца. – Жаль, он так не считает.

   Делая заказ, баронесса Вильгемина попросила официанта принести его за их столик, чем огорчила лорда, но несказанно обрадовала всех остальных.

   – Не стоит, моя дорогая.

   – Я настаиваю, лорд Гамильтон!

   Спорить лорд больше не стал, и вскоре фон Бёрки пересели за столик у окна.

   – Баронесса Вильгемина – чудесная женщина, – улыбнулся лорд Гамильтон, отправляя в рот ложечку с крепким кусочком мороженого.

   – После общения с ними, мне кажется, что люди в колониях думают иначе, чем мы, – усмехнулся Томас. – Как будто честь для них – не пустое слово.

   – Да, – протянул лорд, не замечая металлических ноток в голосе своего сына. – Если бы я не был вашим мужем, моя дорогая, я бы, вполне вероятно, попытался добиться благосклонности этой женщины.

   – К счастью, я – ваша жена, и никаких «если» мне не требуется, чтобы добиваться угодной мне благосклонности, – поддела супруга леди Гамильтон.

   Ослепительно улыбнувшись, она встала из-за стола.

   – Прошу меня простить, мой дорогой супруг. Я и так засиделась с вами. Меня больше не могут ждать.

   Достав из косметички маленький флакончик с духами, леди Гамильтон обильно сбрызнула себя ароматной жидкостью со сладким кокосовым ароматом. Привыкшие к такому поведению женщины служащие и гости ресторана, никак не отреагировали на произошедшее. Только баронесса Вильгемина поджала недовольно уголки губ и прошептала Михаэлю:

   – И это лучшая часть столичного общества! О, Микки. Я, кажется, перестаю удивляться безобразному поведению твоей возлюбленной.

   – Значит, вы вновь отпустите ее? – процедил Томас после ухода матери. Взгляд, брошенный на отца, подтвердил самых худшие подозрения молодого человека. – Сколько можно терпеть это унижение, отец?! Неужели…

   – Как же мне надоели твои упреки! – прикрикнул на сына лорд Гамильтон, невольно привлекая внимание гостей «Европы». – С твоей матерью я разберусь сам. Не вздумай совать свой нос в это дело.

   – Почему же, отец? Вы боитесь, что всей Столице станет известно, что вы неспособны постоять за честь своей семьи?

   – Единственное, чего я боюсь – расстаться с жизнью, мой мальчик. Как ни крути, это самое главное наше богатство. А человек, с которым встречается твоя мать, слишком хороший дуэлянт, чтобы можно было бросить ему перчатку и быть уверенным в собственном будущем.

   – Так вы знаете, с кем встречается ваша жена?

   Лорд тяжело вздохнул:

   – Она не делает из этого тайны. Да и сложно не узнать человека, которого знает вся Столица.

   – Кто же это?

   Лорд Гамильтон подался вперед, чтобы оказаться ближе к сыну и говорить тише, будучи при этом отлично услышанным.

   – Угомонись, Томас, – попросил отец. – Тебе не одолеть его. Я сомневаюсь, что в Столице вообще есть человек, который способен справиться с этим ловеласом. А если тебе недостаточно моих требований, вот тебе моя угроза: малейшее подозрение на дуэль с этим человеком, и я лишу тебя наследства независимо от ее исхода. И не надейся, что я не узнаю. Как бы хорошо вы не прятались, про вашу дуэль станут говорить многие.

   Удовлетворенный молчанием сына, лорд Гамильтон сложил салфетку, бросил на стол пару купюр в счет оплаты обеда и покинул зал ресторана. Томас же не спешил сменить обстановку вокруг себя. Тишина «Европы» как нельзя лучше располагала к размышлениям.

   – Значит, «вся Столица»? О, мой дорогой отец! Вы допустили непростительную оплошность. В Столице есть лишь один человек, который может привлечь к себе такое внимание. О, моя милая мама! Как же вы могли пасть так низко: изменить вашему законному супругу лорду Гамильтону с Александром Вороновым? А я ведь считал это не более чем глупыми сплетнями.

   Томас грустно усмехнулся. Ему было не жаль своей жизни, он мог бы отлично обойтись без отцовского наследства. Ему было горько от того, что дуэль с Вороновым не могла ничего изменить. Позор коснулся благородного семейства в неподходящее время, и молодой лорд мог только усугубить его вызовом. Кроме этого лорда Гамильтона-младшего озадачила серьезность с какой его отец говорил о невозможности победить Александра Воронова. Лорд Гамильтон никогда не преувеличивал известные ему факты.

   – В самом деле, не может же этот трус быть лучшим мастером шпаги в Столице?! Хотя… уверенности ему не занимать, а уверенность не рождается на пустом месте. Но если так, то по какой причине он отказывается от дуэлей? Почему он терпит все оскорбления? – Томас застонал: – Будь оно все неладно!

   Размышлять о поведении ненавистного выскочки и о своих возможных действиях, Томас продолжил, выйдя из ресторана на шумную улицу:

   – Впрочем, есть же в разы более опасное оружие, чем шпага – боязнь огласки. И этим оружием успешно пользовались авантюристы во все века. Воронов может сколько угодно наслаждается обществом замужних дам, поскольку уверен, что никто из обманутых мужей не позволит себе вызвать его на дуэль, как это и делает лорд Гамильтон. А что же другие? Что мы – сыновья? Мы видим правду, но и на нас Воронов нашел управу. Он однажды умело покрыл позором достойного человека, и теперь никто из молодых аристократов не смеет сразиться с ним, опасаясь обесчестить свою семью. Все это объясняет и дурацкую улыбку, и спокойствие, с каким он выносит все оскорбления. Он просто насмехается над нами – над благородными жителями Столицы, в своей черной, грязной душе каждый раз при этом празднуя очередную победу!

   Дойдя до небольшого сквера, Томас остановился возле фонтана. Постоял немного, наблюдая за игрой солнца в струях воды и мелкой волне на поверхности в чаше. Блики напомнили ему об отблесках, отбрасываемых пламенем свечей в Замке, и Томас осторожно извлек из-под одежды согретый теплом его тела металлический диск. Подержал его некоторое время в руках, напрасно надеясь, что пламя свечи вспыхнет и нужно будет поехать в Замок… Но нет, Томасу не могло так повезти: собрания Ордена не проводились при свете дня.

   Продолжая рассматривать медальон, молодой человек совсем замечтался. Забыв про осторожность, он живо представил, как славно было бы поквитаться с Вороновым, сказав ему, что благосклонности самой лучшей женщины Столицы ему никогда не удастся добиться, в то время как он – Индеец – пользуется ее расположением.

   – А еще, – усмехнулся Томас, – было бы забавно понаблюдать за дуэлью Викинга и Воронова. Уж Викинг бы точно поставил его на место.

***

Как раз в то время, когда лорд Томас Гамильтон все еще предавался фантазиям в сквере у фонтана, у Александра Воронова действительно было назначено свидание с очаровательной леди Гамильтон. Они встретились в кабинете Воронова, в школе танцев.

   – Не описать словами, как я рад видеть вас, моя кокосовая леди! – с поклоном произнес Александр. – Какие у вас на меня сегодня планы?

   – Я подумала, что мой рыцарь сам придумает сегодня развлечение для меня, – проворковала леди Гамильтон, протягивая ему руку.

   На душе у нее было легко и радостно от этой встречи. Она не испытывала ни смущения, ни страха, не боялась упреков и осуждения. Ведь ничего дурного леди Гамильтон не делала. Да, она встречалась с Вороновым. Но своему супругу при этом не изменяла: ее тело целиком и полностью принадлежало лорду. Что же до ее сердца… Видя, что за прошедшие годы муж ни изъявил на него никаких прав, леди Гамильтон сочла возможным отдать его другому мужчине по своему усмотрению.

   – Мой выбор вам еще не наскучил?

   – Это просто невозможно, Алекс.

   – В таком случае, позвольте предложить вам прогулку в загородный конный клуб. Вы будете прелестно смотреться на белом коне, моя дорогая.

   – На коне? Алекс, но я совершенно не умею ездить на лошадях, – расстроено призналась леди Гамильтон.

   – Тем лучше, – собирая вещи на столе, отозвался Алекс. – Я научу вас.

   Он накинул на плечи кожаную куртку.

   – Мы поедем на мотоцикле? – с замиранием произнесла леди Гамильтон. – О, Алекс! Вы меня балуете!

   – А разве можно иначе? – искренне удивился Воронов.

***

Шарль не отставал от друга, и почти в то же время, что и Алекс, занимался тем же самым: осыпал комплиментами любимую девушку. Комплименты маркиза были наивны и совсем не оригинальны, потому что молодым человеком, как бывало это всегда в обществе княжны Норманд, овладела неловкость. Маркиз де Гранс принадлежал к тому типу людей, которые были способны горы свернуть, но вся их сила и смелость улетучивались, стоило в дело вмешаться любви.

   Вот и сейчас, когда любимая упрекала его в бездействии, Шарль лишь смотрел на Марию с обожанием и глупо улыбался, вместо того чтобы от слов перейти к делу:

   – Ты должен поговорить с моим отцом в ближайшие дни. Фортуна не слишком жалует нас, и мы не имеем права упускать такой благоприятный момент.

   После леди Майер княжна Норманд считалась самой завидной невестой Столицы. Воспитанная, образованная и красивая девушка привлекала к себе внимание многих. К тому же ее отец давал за дочь богатое приданое и обещал способствовать продвижению зятя по карьерной лестнице (князь Норманд имел большие связи в обществе).

   Уже дважды в столичном обществе всерьез заходила речь о браке княжны Норманд, но оба раза помолвки не случалось. Понимая, что однажды отец все-таки сможет найти ей достойную партию и довести дело до свадьбы, княжна Норманд нередко намекала Шарлю, что готова с ним убежать и пожениться без благословения родителя. Она просила Шарля стать чуточку смелее и увезти ее из-под опеки отца.

   – Мария, я сделаю все, как ты скажешь, – отвечал маркиз, но так ничего и не делал.

   Эти же слова маркиз повторил, когда молодые люди вошли в зал кинотеатра, после чего вернулся к любованию девушкой.

   – Шарль, прекрати, – после начала фильма, прошептала Мария. – Если ты позвал меня в кино лишь для того, чтобы не сводить с меня глаз…

   – Ну, что ты, любимая. Мне очень нравится эта комедия.

   – Это мелодрама, – «обиделась» девушка.

   – Я и говорю: комедийная мелодрама, – улыбнулся Шарль.

   По окончании сеанса, влюбленные заглянули в ближайшее кафе. Это была одна из тех кофеен, которые почти полвека назад были разбросаны по всему городу и являлись его неотъемлемой частью. Золотой колосок на алой вывеске когда-то зазывал посетителей в лучшие булочные, теперь же там можно было полакомиться и мучными, и кремовыми, и другими видами пирожных.

   Княжна Норманд была одета в изумрудный сарафан и легкие босоножки. Золотистые волосы падали на плечи. На шее сверкало в солнечных лучах тонкое ожерелье, переплетение золотых нитей и россыпь разноцветных камней в котором делала его похожим на венок из полевых цветок. Мария была прекрасна и свежа, и маркиз де Гранс совершенно потерял голову в ее присутствии.

   Сделав заказ, девушка взяла руку Шарля и попыталась привести его в чувства.

   – Шарль, как поживают твои друзья? Барон фон Бёрк был у нас вчера и пригласил на бал. Папа был обрадован возможностью в скором времени вновь увидеть баронессу Вильгемину.

   – Да. Мой отец тоже.

   – Старшее поколение очень жалует ее. И знаешь, любимый, если так будет продолжаться, я могу начать ревновать. Я привыкла, что в Столице есть только одна красавица…

   – И эта красавица сейчас держит меня за руку, – прижимая ее ладонь к сердцу, улыбнулся Шарль. – И все волнения этой красавицы совершенно напрасны. Никто никогда не посмеет потеснить ее с места, заслуженного по праву.

   – Женевьева однажды сделала это, – припомнила Мария.

   – Жени? Ах, да, наша своенравная сестричка. Но в те далекие дни она еще ничего не знала о Столице и о тебе. Так что не стоит об этом вспоминать.

   – А Госпожа? Та, что из Ордена? Я слышала, она тоже красива.

   – Сложно сказать. Утверждается, что никто никогда не видел ее лица. Разве только… Ее красота в другом…

   – Вот как! – княжна вырвала руку из объятий Шарля и положила на подлокотник плетеного кресла. – Хочешь сказать, что я красивая кукла и только?

   Не медля и вкладывая в этот порыв всю душу, Шарль опустился на колени и принялся целовать ладонь, которой ему удалось завладеть, несмотря на сопротивление девушки.

   – Прости меня, Мари. Я совсем не это имел в виду! Я хотел сказать, что ее красота в силе, которой она обладает, в умении наставить на истинный путь неразумных мужчин.

   – Таких, как ты? – игриво поинтересовалась княжна.

   – Да, – признался Шарль. – Я самый неразумный из всех!

   – Встаньте, мой рыцарь, – рассмеялась княжна Норманд. – Я вас прощаю. К тому же… несут наш заказ!

   Герцог отряхнул колени и, успокоенный скорым прощением, сел напротив Марии.

   Официант расставил заказ на столе и с поклоном отошел.

   – Знаешь, Шарль, я давно уже хотела тебя спросить об этом, – девушка подалась вперед, чтобы никто не мог подслушать вопрос. – А ты состоишь в Ордене? Если ты не ответишь, я пойму.

   – Почему же не отвечу? Тебе, любимая, я могу ответить.

   – Только не лги, – поспешила добавить Мария.

   – А вот солгать тебе я не смогу при всем желании! – улыбнулся Шарль.

   – И каков же твой ответ?

   – Меня зовут Путник.

   Маркиз рассчитывал, что Мария улыбнется, что глаза ее засияют восторгом. Однако девушка отреагировала иначе. Она побледнела, прижала похолодевшие руки к щекам и стала жадно хватать ртом воздух, будто рыба выброшенная волной на берег.

   – Мари!

   – Нет, нет. Все хорошо. Просто вдруг стало душно.

   – Ты права, сегодня на улице очень душная погода. Вероятно, к вечеру пойдет дождь, – проговорил Шарль, нарочно громко, чтобы не вызвать подозрений у официанта, поспешившего на помощь.

   Немного позже, когда уже стали сгущаться сумерки, Мария с Шарлем решили прогуляться на центральной площади у стен собора. Они любовались разноцветными сувенирными лавочками, окружавшими его со всех сторон, смотрели на уличных артистов, смущенно отводили взгляды в сторону от таких же влюбленных парочек.

   Прижавшись к плечу герцога, Мария наконец осмелилась продолжить начатый ранее разговор:

   – Я боюсь за тебя, милый.

   – Отчего же?

   – В последние дни говорят, что над Орденом нависла угроза. Говорят, что твоему отцу стало известно что-то, что поможет ему уничтожить организацию.

   – На то он и мой отец, чтобы я знал все, что он имеет против Ордена, – улыбнулся молодой человек. – Начальник полиции не самое страшное, что может обрушиться на Орден. Прости, я не могу раскрыть тебе всех наших тайн.

   – Шарль, а правда ли, что в Ордене есть человек, который способен один справиться с четырьмя нападающими?

   – Почему только с четырьмя?

   – Так писали в газетах.

   – Извини, Мари, я не читаю газет. Но я, кажется, понимаю, о каком случае ты говоришь. Случай двухнедельной давности в Гассе? Да, это правда. Викинг тогда отлично справился.

   – Ты не боишься его? Писали, что он убил одного из нападавших…

   Мария вновь стала бледна.

   – Не верь всему, что пишут в газетах, любимая. Викинг слишком хорошо владеет собой и своей шпагой, чтобы дуэль окончилась трагедией. Тот подонок был тяжело ранен и только.

   Близилось время расставания, и Шарль предложил перед этим поговорить о чем-нибудь более приятном. Мария нежно улыбнулась, крепче обняла его руку и положила голову на плечо.

   – Рядом с тобой можно просто помолчать. Все равно будет хорошо, – прошептала красавица.

***

Ночь окутала Столицу. На улицах зажглись фонари, в домах вспыхнули окна. И ни одна машина больше не могла проехать по дороге без включенных фар. Именно их свет заметил на подъезде к дому лорд Томас Гамильтон, наблюдая за происходящим на улице из окна малой гостиной.

   Такси остановилось у крыльца.

   – Мадам уже ждут, – кивнул водитель на силуэт за окном.

   – Ничего страшного, – отозвалась леди Гамильтон. Она, конечно, сразу узнала сына. – Спасибо, сдачи не нужно.

   – Мадам щедры сегодня! Дай вам Бог счастья!

   Распрощавшись с водителем, женщина поднялась к входной двери. Звонить не пришлось. Леди Гамильтон ждал не только сын, но и горничная, готовая исполнить любое приказание.

   – Тереза, приготовьте мне кровать и чашку горячего чая. Ужинать я не буду. Поела в городе.

   – Хорошо, мадам.

   Смышленая девушка, исполнительность и ответственность которой всегда восхищали леди Гамильтон наравне с умением хранить секреты, убежала на кухню. Поправив прическу перед зеркалом в холле, леди Гамильтон прошла в гостиную.

   Ее супруг – лорд Гамильтон дремал на диване. В руках он все еще сжимал утреннюю газету, дочитать которую, очевидно не смог и к ночи. Одет почтенный аристократ был в домашний халат темно-малинового цвета с золотой вышивкой на карманах и манжетах. Одна пола халата небрежно свисала с дивана, выставляя на всеобщее обозрение поношенную пижаму, с которой лорд никак не желал расставаться. Леди брезгливо поморщилась. Почему-то дома лорд Гамильтон никогда не утруждал себя ношением приличной одежды.

   К счастью, сын леди Гамильтон, выглядел самым достойным образом. Несмотря на поздний час ни внешний вид его, ни поза не выдавали накопленной за день усталости.

   Увидев вошедшую, молодой человек нахмурился и не слишком любезно сказал:

   – Вы сегодня позднее, чем всегда, мама.

   – Я не маленькая девочка, и не тебе мне указывать, когда возвращаться домой.

   Произнесенные слова нарушили покой лорда Гамильтона.

   – Томас, мать права, – пробурчал он спросонья. Зевнул, взглянул на часы на камине и добавил: – А день-то уже закончен! Можно и на покой.

   Не поцеловав жену на прощание, что никого не удивило (в последние несколько лет супруги Гамильтон проявляли чувства лишь на людях), лорд Гамильтон отбросил газету на журнальный столик и, напевая мотив старой колыбельной, ушел в свою комнату.

   Томас проводил отца презрительным взглядом, что не укрылось от леди Гамильтон.

   – Уж если тебе так хочется кого-нибудь перевоспитать, займись лордом, мой мальчик, – посоветовала она.

   – Непременно. Вот только поговорю с вами…

   – О нем? Не трать понапрасну сил и не бросай слов на ветер. Я не стану обсуждать с тобой этого человека.

   – Даже если я скажу вам, что знаю его имя?

   Леди Гамильтон вздрогнула.

   – Кто сказал тебе его? – уже без прежней уверенности.

   – Я догадался сам. Сопоставил некоторые слова, некоторые факты, некоторые сплетни. Его имя Александр Воронов, ведь так, мама?

   Женщина шумно сглотнула. Томас всегда был умным и сообразительным мальчиком. И все же сейчас было бы лучше, если бы ее сын был чуть менее догадлив.

   – Да. Это так, – тем не менее, не стала отпираться леди.

   – И вы верите ему? Вы верите всему, что он вам наговорил? Мама! Он же самый обыкновенный авантюрист! Он лжец и обманщик, он…

   Леди Гамильтон одним властным взглядом пресекла дальнейшие оскорбления в адрес Воронова. Она никогда не вмешивалась в воспитание Томаса, считая, что этим с успехом могут заняться его отец и гувернер, не без оснований полагая, что мужчину должен растить мужчина. И, очевидно, именно от недостатка ее внимания ее строгие взгляды и редкие замечания всегда воспринимались Томасом с особой покорностью.

   – Ему незачем мне лгать.

   Уверенность и даже некоторый вызов в словах матери поразили Томаса.

   – Но почему, мама?!

   – Потому что он Мужчина. И он дает мне то, чего не способен дать ни твоей отец, ни ты, ни кто-либо другой в Столице. Он дает мне возможность почувствовать себя Женщиной. Любимой и уважаемой.

   Голос леди дрогнул. Она поспешила покинуть гостиную, но перед самой дверью остановилась. Вспомнив нечто очень важное, леди Гамильтон медленно повернула к сыну лицо, уже мокрое от слез, и прошептала:

   – Он дает мне возможность почувствовать себя Женщиной и ничего не требует взамен.

ГЛАВА 7. Розовый сад

– Микки! Мальчик мой, где же ты? – нетерпеливо позвала баронесса Вильгемина сына. – Микки, гости уже приехали!

   Барон, подтягивая на ходу галстук и расправляя полы пиджака, появился на лестнице. Широкими шагами он поспешно преодолел расстояние до входа и, глубоко вздохнув, велел дворецкому открыть дверь.

   – Михаэль, я же просила тебя закончить туалет и спуститься еще десять минут назад, – недовольно прошептала баронесса.

   Сама женщина уже давно была одета. Парикмахер славно потрудился над ее волосами, портной – над нарядом, и вот уже четверть часа она бродила по дому в ожидании гостей, охваченная волнением из-за невыполнения Михаэлем ее просьбы и невозможности себя хоть чем-нибудь занять.

   – Простите, матушка. Никак не мог отмыть руки от краски, – объяснил свое опоздание молодой человек.

   Баронесса неодобрительно покачала головой. Михаэль, по ее мнению, вполне мог отложить рисование до вечера.

   Тем временем на пороге появился первый гость предстоящего бала.

   – Добрый вечер, моя дорогая баронесса, – произнес герцог де Гранс, поднося к губам протянутую руку. – Позвольте выразить вам мое восхищение.

   – Благодарю, – приветливо улыбаясь, ответила баронесса.

   Женщина склонилась в грациозном реверансе, чем привела гостя в еще больший восторг.

   – И стоит ли удивляться тому, что у такой прелестной матери такой замечательный сын? – заметил начальник полицейского управления.

   Баронесса вновь улыбнулась, благодаря за комплимент. Михаэль с поклоном пожал герцогу руку.

   Когда его светлость удалился в бальную залу, сопровождаемый лакеем, в дверях уже стоял следующий гость, готовый щедро одарить баронессу Вильгемину своим восхищением.

   Княжна Норманд прибыла на бал в сопровождении отца и матери, следивших за ней сверх меры, что не укрылось от Михаэля. Эта опека со стороны родителей выглядела нелепой и забавной еще и от того, что Мария выбрала для бала нежно-желтое платье, щедро расшитое на лифе мягкими перьями.

   Хозяина бала девушка одарила многозначительным взглядом, и Михаэль, улучив момент, поспешил отвести княжну от родителей на безопасное расстояние. К счастью, князь Норманд не имел ничего против недолгого общения дочери с бароном фон Бёрком.

   – Барон, моя признательность не знает границ, – измученно улыбнулась Мария. И хотя расстояние не позволяло услышать ее отцу слов, девушка все же предпочла говорить шепотом. – Я, по правде сказать, и не надеялась, что вы поймете меня.

   – При всем уважении к вашему отцу, княжна, сегодня он чрезмерно опекает вас. Если это не нарушит правил приличия, я готов оказать вам любую посильную помощь.

   – Вы очень меня выручите в таком случае!

   – Я внимательно слушаю вас.

   Михаэль указал княжне Марии на диванчик, стоявший тут же в холле, и молодые люди присели. Князь и княгиня Норманд еще разговаривали с баронессой, но дочь ни на миг не выпускали из вида.

   – Я полагаю, Шарль уже рассказала вам о наших чувствах друг к другу. Полагаю, вам также известно и то, что мой отец настороженно относится к нашему общению. Впрочем, его настроение зависит от многого. Например, сегодня он узнал об инвестиции, сделанной Шарлем в акции одной транспортной компании, и сильно разозлился из-за этого. Отец считает, что Шарль потерпит из-за этого большие убытки.

   Княжна опустила голову, мгновенно заинтересовав своей печалью отца.

   – Мария! – ласково позвал он девушку.

   – Прошу вас, передайте ему, чтобы сегодня Шарль не искал со мной встречи. Он может еще больше разгневать отца, – быстро прошептала княжна.

   Не дожидаясь ответа, девушка встала, смахнула складки с юбки и подошла к отцу. Князь, княгиня и княжна направились в бальную залу.

   Новых гостей не было, и, воспользовавшись паузой, баронесса Вильгемина подошла к сыну.

   – Бедная девушка. Князь Норманд слишком уж тщательно оберегает ее от влияния внешнего мира, – вздохнула баронесса.

   – Боюсь, матушка, что князь оберегает дочь не от внешнего мира. Куда больше его беспокоит внутренний мир княжны Марии. В частности та его часть, в которой живет любовь к маркизу де Грансу.

   – Любовь к маркизу? Но что же в таком случае не устраивает князя? Разве Шарль – недостойная партия?

   Михаэль положил руку на плечо матери.

   – Маркиз вполне достойный человек, но вот его состояние, увы, недостойно почтенного князя Норманд.

   – Я понимаю, – рассмеялась баронесса Вильгемина.

   Ее смех еще не стих в холле, когда входная дверь открылась и порог дома, привычно завладев вниманием всех присутствующих, переступили двое молодых людей. Александр Воронов и леди Женевьева Майер.

   – Какая наглость! – вырвалось у баронессы Вильгемины, но охватившее ее возмущение было чувством таким само собой разумеющимся, что никто просто не обратил внимания на невежливые слова. Ведь нельзя было не возмутиться тому, что леди Майер, уже записанная всеми сплетниками Столицы в жены барону фон Бёрку, явилась на бал в его дом в обществе другого мужчины!

   Впрочем, Михаэль, как можно было ожидать, испытал при появлении леди Майер и Алекса совсем иные чувства. Не обращая внимания на окружающих, молодой человек с самой приветливой и радостной улыбкой, на какую был способен, подошел к вновь прибывшим гостям.

   – Добрый вечер! – с поклоном произнес хозяин дома.

   С того памятного дня, когда барон стал свидетелем загадочного поведения леди Майер, он видел Алекса и Женевьеву лишь однажды – во время собрания Ордена. Но в тот вечер он вновь не узнал их. И теперь, когда два дорогих для него человека стояли в холле его дома, барон фон Бёрк не придал никакого лишнего значения их совместному появлению.

   – Рад видеть вас, – добавил Михаэль, не сводя восторженного взгляда с леди Майер. Ах, как же прелестно смотрелась она в дымчатом платье с узорами из жемчуга на воротнике лодочке!

   Леди Майер на приветствие отвечать не спешила, и Александр с тревогой покосился на нее. Он догадывался, что приветливость и искренняя радость были отнюдь не теми чувствами, которые Жени рассчитывала вызвать у хозяина бала. Воронов внутренне приготовился встать на защиту барона, если вдруг девушке придет в голову обойтись с ним дурно.

   Однако поведение леди Майер вновь поразило всех собравшихся, хищно наблюдавших за назревавшим скандалом.

   – Добрый вечер, барон, – любезно поздоровалась Женевьева. – Позвольте заметить, у вас очень уютный дом. Особенно мне понравился вьюн на фасаде. Это так… романтично, – последнее слово девушка обронила с явной неохотой, после чего нарочно низко вытянула вперед руку, вынуждая Михаэля наклониться, чтобы поцеловать ее.

   – Я очень рад, что вы приняли мое приглашение, леди. И я очень рад видеть вас, Александр.

   – Вы знаете, я этого не хотел.

   На Воронове вновь был надет простой черный, без всяких затей наряд, легко подтверждавший его слова. Такой наряд не годился для бала, с какой стороны не посмотри. Это была одежда человека, обреченного на муку, но уже не пытавшегося с ней бороться.

   – Позвольте познакомить вас с моей матушкой, – продолжил Михаэль, жестом прося женщину подойти ближе.

   Вот только баронесса выполнять просьбу сына совсем не хотела. Ей была неприятна сама мысль о том, что Александр Воронов будет в течение некоторого времени находиться с ней под одной крышей. Стоит ли говорить о том, какое отвращение вызывала у женщины необходимость быть вежливой с этим гостем.

   И все-таки баронесса Вильгемина поборола в себе неприятные чувства. Натянуто улыбнулась и протянула Воронову руку:

   – Добрый вечер!

   – Уверен, я не буду слишком оригинальным, если попрошу позволения выражу вам мое восхищение, – с поклоном произнес Алекс.

   И баронесса Вильгемина поймала себя на том, что тон его голоса, его плавные движения, его глубокий взгляд произвели на нее странное, удивительно… приятное впечатление. Впервые за вечер, подумала баронесса, она поверила сказанным словам, хоть в них и не было ничего нового. Хозяйка дома немного растерянно перевела взгляд с Александра на своего сына, потом вновь на Воронова.

   – Благодарю, – прошептала женщина, задумчиво изучая лицо молодого человека.

   Не умея лгать и не желая этому учиться, баронесса вынуждена была признать, что лицо Алекса не лишено привлекательности, что его стройное тело вызывает восхищение, а мягкий взгляд внимательных глаз как-то особенно волнует ее. И совсем не хочется вспоминать, какую славу имеет в Столице этот человек…

   – Прошу вас, проходите в залу, – проговорила баронесса, указывая рукой на распахнутые двери. – Вечер скоро начнется.

   Когда Александр и Женевьева, не пожелавшая с ним расставаться, исчезли из поля ее зрения, волшебное влияние молодого человека на баронессу стало ослабевать. Вполне овладевшая собой она смело подняла голову и окинула взглядом гостей вокруг, готовая ответить за минутную слабость. И какого же было удивление баронессы, когда она поняла, что ее растерянность осталась вовсе незамеченной. Лишь княгиня Ш., властно удерживающая мужа вдали от подноса с шампанским удостоила баронессу Вильгемину недоброго, но, к счастью, короткого взгляда.

   Решившая, что все произошедшее стало последствием дурных сплетен, оказавших влияние на ее воображение, баронесса фон Бёрк повернулась к сыну. Взгляд молодого человека и все его мысли по-прежнему были устремлены туда, где совсем недавно скрылись гости.

   – Мой мальчик, тебе нехорошо?

   – Напротив, матушка, – поспешил успокоить ее барон. – Мне кажется, никогда еще в своей жизни я не был так счастлив. Как все же хорошо, что леди Майер не отклонила моего приглашения.

   Баронесса с улыбкой погладила сына по спине.

***

Первый час на балу Михаэль провел в пустых разговорах с гостями и обязательных танцах. Эти занятия помогли вовремя справиться с возвышенными чувствами, так что они не стали неверными советчиками барона в разговоре с герцогом Майером.

   Отец Женевьевы поймал молодого человека возле столика с закусками, куда последний пришел восполнить силы. Опасливо озираясь по сторонам, его светлость увел барона в маленькую гостиную. Михаэль попытался воспротивиться, но герцог настоял. Бал был в самом разгаре, и лучшее время для серьезного разговора было сложно придумать.

   – Возможно, вы догадываетесь о теме предстоящего разговора, – начал герцог, удобно расположившись в кресле. – Я хотел бы обсудить с вами будущее Женевьевы. Вы не можете не замечать, как множатся слухи о том, что она станет вашей женой. Я, в свою очередь, как вы, вероятно, понимаете, хотел бы видеть в этих словах истину. Мне очень приятны вы и ваша матушка, мне хорошо известна история вашей семьи (а также размеры ваших капиталов), и я был бы несказанно рад, если бы вы согласились стать моим зятем.

   Герцог Майер тактично замолчал, давая возможность собеседнику все обдумать и озвучить свое решение.

   Барон тактичность оценил, хотя в ней не было никакого смысла. Михаэль, как и предположил герцог, с самого начала понял, о чем пойдет разговор. Однако перебивать его светлость не стал, как не стал спешить давать заготовленный ранее ответ по окончании речи. Прежде этого барон хотел прояснить одно обстоятельство, о котором, впрочем, он уже и сам верно догадывался.

   – Мне лестно ваше предложение, ваша светлость, – отметил молодой человек. – Не стану скрывать, я мне нравится ваша дочь. Леди Майер – та девушка, которую я хотел бы видеть своей женой. – Михаэль пристально посмотрел на герцога, чтобы вовремя понять, если его светлость вдруг решит утаить правду. – Поэтому я бы немедленно принял ваше предложение, если бы не одно «но».

   – Что же вам мешает?

   – Вы делаете предложение от своего имени. Ваша дочь понятия не имеет об этом разговоре. Я прав?

   Герцог Майер с досадой поджал уголки губ:

   – Вы правы.

   – В таком случае, я не могу принять это предложение. И я буду отвечать отказом на каждое предложение, если оно будет исходить от вас. Прошу меня простить.

   Сам того не заметив, Михаэль покинул гостиную, оставив герцога Майера в легком недоумении. Ведь слова, произнесенные теперь молодым человеком, он уже слышал из уст собственной дочери!

   – Занятная история получается, – усмехнулся герцог, после чего вернулся к гостям, казалось даже немного повеселевший от той мысли, что ему не придется выслушивать в ближайшее время резкий и как всегда разорительный отказ Жени от нового брака.

***

Непродолжительное отсутствие хозяина бала было замечено, и стоило молодому человеку вернуться в залу, как он тут же был встречен баронессой Вильгеминой.

   – Мой милый, мне стало известно, что герцог Майер собирается предложить тебе руку своей дочери, – сбивчиво сообщила баронесса.

   – Все в порядке, матушка. Герцог уже сделал мне это предложение.

   – Микки, я прошу тебя, не принимай поспешных решений!

   – Мое решение вполне устроило и меня, и герцога, да и вас оно, как мне кажется, обрадует, – беря ее ладони в свои, улыбнулся Михаэль. – Я не принял его предложения.

   Женщина озадаченно посмотрела на сына.

   – Как же так? Разве ты не любишь леди Майер?

   – Люблю. И потому не хочу оправдать ее ожиданий и дать повод разочароваться во мне. Извините, матушка, мне необходимо переговорить с Шарлем. Вы не видели его?

   – Нет, мой дорогой. Но, кажется, Воронов выходил на террасу минут десять назад…

   – Благодарю!

   Баронессе Михаэль полностью доверял, и все же сейчас испытывал острую необходимость подробнее поговорить с кем-нибудь другим о предложении герцога. Он был уверен в правильности принятого им решения, но хотел услышать одобрение человека, знающего Женевьеву. Разговор с Александром показался барону даже более привлекательным, чем планируемая беседа с Шарлем.

   Выходя на террасу, Михаэль едва не столкнулся с леди Гамильтон. От приторно сладкого аромата кокоса неприятно защипало в носу. Барон поморщился, стараясь не чихнуть вдобавок.

   – В зале действительно очень душно, – по-своему истолковала выражение его лица леди Гамильтон.

   Она улыбнулась молодому человеку и растворилась в толпе вальсирующих. Придумать, зачем леди Гамильтон понадобилось так обильно надушиться, Михаэль не смог, и, оставив пустые размышления, продолжил путь.

   – Еще раз здравствуйте, барон! – окликнул его знакомый голос.

   Обернувшись, Михаэль заметил на подоконнике узкого окна, выходившего из залы на террасу одетого в черное человека. Он сидел как раз между двумя цветочными горшками, прислонившись спиной к стеклу, надежно закрытый от танцующих гостей плотными шторами с внутренней стороны дома.

   – Александр? Почему вы здесь? Почему не идете к остальным гостям? – не решаясь сразу приступить к разговору, поинтересовался хозяин бала.

   – Извините, друг мой, но мне привычнее проводить время именно в таких местах. Подальше от назойливых петухов, вроде лорда Гамильтона-младшего, и недобрых взглядов старшего поколения Столицы.

   Одной рукой сняв цветочный горшок с подоконника, Александр предложил барону присесть рядом.

   – Позвольте дать вам совет, барон. Не в обиду будет сказано, но на этой террасе не хватает лавочек.

   Михаэль и сам это понял. Однако выбранное Вороновым место было удобно с другой точки зрения. С подоконника были отлично видны гости, изредка выходившие на террасу в поисках прохлады и уединения, и можно было не опасаться быть застигнутыми врасплох. К тому же доносившаяся музыка была здесь едва различима на фоне спокойных звуков ночи, что, как нельзя лучше располагало к откровенной беседе. Михаэль уже был готов начать эту беседу, когда вдруг в воздухе, среди прочих запахов ему внезапно послышался сладковатый аромат кокоса.

   Сделав несколько глубоких вдохов, Михаэль убедился в том, что аромат не преследует его, как иногда это бывает с неприятными запахами. Более того, молодой человек понял, что в этот раз источником сладковатого аромата является плечо Воронова. Это обстоятельство удивило барона, и он, несомненно, поинтересовался бы об источнике запаха, если бы Алекс не вернул его к мыслям о куда более важном деле:

   – Значит, герцог Майер сегодня сделал вам предложение, от которого вы…

   Воронов замолчал, позволяя Михаэлю закончить фразу. Барон не закончил. Вместо этого он удивленно посмотрел на собеседника. Вот только разгадывать очередную загадку вечера у Михаэля не было никакого желания:

   – Почему в Столице посторонние люди знают все лучше, чем те, кому информация предназначается? Я говорил с герцогом не более пяти минут назад, но и моя матушка, и вы, и… должно быть, каждый мой гость уже знают о содержании этого разговора!

   – Такова Столица, барон. Сохранить тайну можно, лишь никому о ней не рассказывая. Как неприятно это звучит, но даже самым близким друзьям нельзя доверять самые главные свои секреты.

   – Неприятно, – согласился Михаэль.

   – Однако оставим пустые разговоры. Надеюсь, вы не совершили ошибки? Вы отклонили предложение его светлости.

   Михаэль кивнул, подтверждая.

   – Великолепно! Ma Cherie будет в ярости, – с довольной улыбкой заметил Воронов. – Она так надеялась на ваше согласие.

   Михаэль не придумал, что можно сказать к его реплике. Немного помолчав, Алекс вновь улыбнулся:

   – Слышал, что герцог Майер готовит выставку ваших работ.

   Упоминание о любимом деле, наконец, заставило барона расстаться с печальной задумчивостью. Он сел удобнее и с жаром принялся рассказывать о предстоящем мероприятии. Воронов слушал с очевидным интересом, и вскоре Михаэлю начало казаться, что впервые он встретил человека действительно понимающего его чувства. Да и могло ли быть иначе, если Александр Воронов тоже был человеком искусства?

   – Герцог Майер всерьез рассчитывает продать несколько моих работ. Но мне, по правде сказать, жаль с ними расставаться. Жаль и невероятно страшно! Я лишь однажды отдал кому-то чужому свою работу. Четыре года назад у нас гостил один, очень влиятельный человек. Матушка настояла, чтобы я подарил ему понравившийся пейзаж. У меня будто часть души вырвали в тот день! Я так и не смог смириться с потерей. Два дня писал копию, но это не помогло. Ведь первый вариант «Имения на закате» мне помогал сделать отец. И было горько не из-за потери холста, а из-за того, что я лишился светлого воспоминания.

   Михаэль вздохнул, заставляя себя прогнать скуку.

   – Кажется, матушка была права. Мне следовала заняться фотографией. Чик! И печатай сколько угодно копий. И расставаться потом не жалко.

   – Не жалко, - кивнул Воронов. – Но и ценность каждого кадра меньше. Фотография – это миг. История, но чаще всего лишь та, что на картинке. Смогли бы вы запомнить помощь отца, если бы он помог вам нажать на кнопку? Возможно, да. А возможно и нет. Миг, другой, третий – слишком много воспоминаний, чтобы удержать их все в своем сознании и своем сердце.

   Михаэль вынужден был согласиться.

   – Я могу рассчитывать, что увижу вас на выставке?

   – Разве только в качестве сопровождающего Женевьевы. Боюсь, иначе я не рискну там появиться. Вам хватит хлопот и после этого бала.

   Барон вряд ли уловил смысл последних слов Александра, как утопающий за спасательный круг, уцепившись за мысль о возможном посещении леди Майер его выставки.

   – Леди Майер разбирается в живописи?

   – Я точно знаю, что она любит музыку и танцы. Рисовать ни я, ни Шарль не умеем. Но не печальтесь, мой друг! Потерпите еще немного, и вы сможете узнать то, чего не знает более никто в Столице.

   В этот момент на террасе появилась княгиня Ш., муж которой все-таки нашел способ хоть ненадолго расстаться со своей супругой. Княгиня была этим крайне обеспокоена. Когда она на короткий миг повернула голову в сторону Александра и Михаэля, можно было даже заметить слезинки в уголках ее глаз.

   Михаэль хотел подойти к женщине, но Алекс вдруг остановил его неожиданной просьбой.

   – Вернуться в залу? Но княгиня…

   – Я сам поговорю с ней.

   Не понимая, почему Воронов берет на себя в какой-то мере его обязанности, Михаэль все же выполнил просьбу друга. Однако одолевавшее его любопытство вынудило барона остановиться ненадолго возле дверей.

   – О! Алекс, он убьет себя! – отчетливо расслышал Михаэль слова княгини. – Он снова выпил шампанского, несмотря на все мои мольбы и угрозы. Алекс, я прошу тебя, мальчик мой, сделай что-нибудь.

   – При всем уважении к вам, княгиня, и при всей моей искренней привязанности к вашему супругу, сейчас это крайне неудачная идея. Князь не станет слушать меня, да и не стоит мне обращать внимание на наши хорошие отношения. Это может плохо отразиться на его карьере. Я непременно поговорю с ним завтра.

   Заверение Воронова как будто действительно успокоило княгиню.

   За время короткого разговора женщина взяла молодого человека под руку. Они сделали несколько шагов вдаль, после чего развернулись и стали медленно приближаться к тому месту, где все еще стоял барон фон Бёрк.

   – Ты как всегда прав, мой дорогой, – с нежностью в голосе, проворковала княгиня, после чего задала вопрос, удививший и даже испугавший Михаэля: – Да и станет ли кому-нибудь хуже, если я вдруг овдовею?

   Барон внимательнее вгляделся в лица говоривших, и в тот же миг почувствовал, как начинает кругом идти голова. Уж не намекала ли княгиня Ш. на то, что она совсем не против лишиться мужа, чтобы иметь возможность стать женой Воронова? Во всяком случае, друг на друга эти двое смотрели с большой любовью.

   Отругав себя за недостойное поведение, Михаэль выскользнул с террасы. Надеясь, что общение поможет забыть увиденное и услышанное, молодой человек подошел к шумной компании сверстников. Посмеялся с ними, поспорил, но так и не добился желаемого: думать о княгине и Воронове не перестал, да и голова от шума разболелась.

   – Прошу меня извинить, – откланялся Михаэль.

   Взбежав по лестнице на второй этаж, он скоро очутился в своей комнате и без сил упал на кровать. В таком положении его и застала горничная, посланная баронессой Вильгеминой осведомиться, почему Михаэль оставил гостей и так рано покинул бал.

   Однако прежде чем отправиться на поиски сына, и даже прежде чем обнаружить его отсутствие, баронесса Вильгемина стала участницей события не менее удивительного, чем то, в которое втянул себя ее сын.

   Женщина, как нередко это бывает в разгар шумного веселья, почувствовала себя утомленной и решила немного отдохнуть от суеты бала. Как раз объявили белый танец, и она могла не опасаться, что во время столь популярного танца ее отсутствие будет замечено.

   Оставив позади шумную залу, баронесса Вильгемина прошла через холл и хотела свернуть в коридор, ведущий в гостиную, когда заметила открытую в розовый сад дверь. Это не столько удивило, сколько заинтересовало хозяйку дома. Ей было известно, что уже все гости видели главное украшение особняка фон Бёрков, а недолгие прогулки на свежем воздухе совершали на террасе. Побег в отдаленный и уединенный розовый сад мог быть неверно истолкован столичными сплетниками.

   Впрочем, баронессе бояться было нечего. Она была в своем доме и вольна была идти в любое его место. Выйдя на крыльцо, баронесса Вильгемина остановилась, внимательно оглядывая свои владения. Уже совсем стемнело, и розовый сад освещался вереницей низких фонариков. Днем они заряжались от солнечного света, а с наступлением ночи разгоняли мрак бледными лучами.

   В глубине сада журчал фонтанчик, подсвеченный разноцветными огнями. Цветные струи переливались из чаши в чашу. Водяной