Позвольте вас убить. Сандрин Леманн

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ГЛАВА 54
• ГЛАВА 55
• ГЛАВА 56
• ГЛАВА 57
• ГЛАВА 58
• ГЛАВА 59
• ГЛАВА 60
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Не стоит злить маленькую гламурную блондинку: она может оказаться умной стервой с ручной акулой в сумочке, которая отгрызет причиндалы у самого крутого мужика.

   Не стоит недооценивать смазливого банкира-мажора: он не зря гордится своим умом и бульдожьей хваткой.

   Каждый из них – разрыв шаблонов и крушение стереотипов. Что может их объединить?

   Только неистовые столкновения характеров, высекающие фонтаны искр, тяга к первенству, неуместное влечение и… чужой опасный криминал.

ПРОЛОГ

- Извини-подвинься, моя очередь греть булки!

   - Завтра бы так, - Пат Густаффсен с усмешкой освободил вожделенное красное кресло на финише трассы скоростного спуска. Он лидировал в контрольной тренировке до тех пор, пока стартовавший под двадцатым номером Джанкарло ди Чезаре по прозвищу Чез не обогнал его, привезя сходу две трети секунды.

   Джанкарло никогда не выигрывал контрольные тренировки: он умел рассчитывать силы. Но сегодня на него что-то нашло, и он отжег на своем заезде так, будто на кону стояла медаль.

   Предновогодняя гонка в Санта-Катарине появлялась в календаре FIS нечасто. Выиграть ее было почти так же престижно, как Штрайф или Лауберхорн. И так же трудно.

   Сумасшедшая трасса «Дебора Компаньони» была по силам только сильнейшим из сильнейших. Огромный градиент (местами под пятьдесят градусов) – перепад высот на этом не самом длинном спуске превышал тысячу метров, мало снега, а какой есть – залит реагентами до состояния глянцевитого льда, узко – негде при необходимости сманеврировать, безумный микрорельеф в нескольких местах – мелкая «стиральная доска», которая стоила финиша огромному количеству спортсменов – все это было среди причин, по которым гонка в Санта-Катарине проводилась нечасто и числилась в списках FIS как резервная. Ди Чезаре попал на эту трассу впервые в жизни – обычно в конце декабря календарь замыкали соревнования в Бормио. На этот раз произошла замена из-за каких-то организационных или технических причин, которыми Джанкарло не интересовался.

   Он и сам не предполагал заранее, что выкинет такой финт. Обычно на контрольных тренировках он попадал во второй или третий десяток финишного протокола: проходил трассу не спеша, местами пренебрегая скоростной стойкой, мог притормозить, чтобы подробнее рассмотреть какой-то элемент постановки или рельефа, бывало даже, что останавливался. Зато на официальном старте почти всегда выдавал взрывную гонку и побеждал. Двадцатипятилетний скоростник из Азоло считал для себя любое место не в тройке поражением.

   Чез с удовольствием устроился в красном автомобильном кресле с подогревом – роскошном подарке текущим лидерам от Ауди, генерального спонсора Кубка мира. Трасса ему нравилась, и ди Чезаре так хорошо ее запомнил на предыдущих тренировках, что не сомневался: он и завтра посидит на этом славном местечке, а встанет с него, чтобы подняться на высшую ступень пьедестала. Джанкарло ди Чезаре катал великолепный сезон и надеялся получить малый Хрустальный Глобус за победу в зачете скоростного спуска.

   А сейчас он болтал с коллегами, охотно махал рукой и улыбался, едва завидев нацеленный на себя объектив или телефон, рисовал маркером автографы на шлемах детишек из местного ски-клуба, лопал снеки и запивал кофе от одного из своих спонсоров. Он был в превосходном настроении.

   Телефон в кармане его куртки завибрировал – наверное, это кто-то из друзей, семьи или его девушек (таковых было сразу трое). Джанкарло посмотрел на экран – незнакомый номер, не сохраненный в его контактах. Не очень охотно он ответил:

   - Слушаю?

   - Джанкарло ди Чезаре? – спросил странный голос. Спортсмен не мог понять, мужчина это или женщина. Еще менее охотно он подтвердил:

   - Да.

   - Завтра вы сойдете с трассы, - возвестил голос.

   - Неужели? – скептически спросил Джанкарло.

   - Вы должны сойти строго на Доссо Меральдо. За это вы получите пятьсот тысяч евро.

   Чез, который уже открыл рот, чтобы осыпать телефонного террориста самыми отборными принятыми в Зюдтироле ругательствами, так и застыл с отвисшей челюстью, когда понял, что это не простое телефонное хулиганство. Полмиллиона евро? Да ладно!?

   Приняв его молчание за знак согласия, звонивший распорядился:

   - До Доссо Меральдо у вас должно быть текущее лидерство. Там вы пропустите флаг или сделаете грубую ошибку, после которой не будет смысла продолжать гонку. На ваше имя будет открыт счет в кипрском банке, письмо с инструкциями по безопасному получению денег и переводу на любой из ваших счетов вы получите завтра после гонки. Однако, если…

   - Крыса, твою мать! – гаркнул Джанкарло так, что все, кто находился поблизости от пресс-вол, оглянулись. – Как ты, жалкое уе…е, смеешь предлагать мне такое?! Я немедленно сообщу об этом разговоре в FIS, и ты еще пожалеешь, пидор, что…

   - Успокойся, - голос стал ледяным. – Нет так нет, не стоит так кричать, неровен час заболеешь. Будь здоров… если сможешь.

   Связь прервалась. Дрожащий от бешенства, красный, как помидор, Джанкарло через силу улыбнулся невольным свидетелям разговора:

   - Все нормально, парни. Дурацкий розыгрыш.

   Несмотря на затишье между Рождеством и Сильвестром , в инсбрукском бет-клубе «Адмирал» царило необычайное оживление. Сегодня должно было состояться сразу несколько очень серьезных событий – хаф-пайп в Кран-Монтана, хоккейный матч на кубок Европы, биатлонная гонка преследования и соревнования Кубка мира по горным лыжам – скоростной спуск у мужчин в Санта-Катарине. Три женщины-оператора успели загрузить линию на мониторы и теперь попивали кофе в ожидании нашествия шпилеров .

   - Сегодня будет ад, - предрекла старшая из операторов, пятидесятилетняя Мина фон Бюлоф, которая проработала тут уже более четверти века. Никто не знал, как она выдержала столько – среди психованных мужиков-шпилеров и нервных хозяев бизнеса.

   - Почему? – спросила младшая, Анджела Конти, которая работала всего два месяца.

   - Потому что сегодня даунхилл в Санта-Катарине. Эту гонку проводят редко, как на нее ставить – никто толком не знает, тут будет куча мелких экспрессов . А, смотри-ка, кто к нам пожаловал.

   Крутящаяся дверь начала вращение, ловя своими начищенными до блеска стеклянными пластинами отражение пасмурного дня, и исторгла из своего нутра в тепло натопленного помещения букмекерского клуба странную личность.

   Курт Мейер впервые появился в букмекерской конторе, когда ему было восемь лет – тому минуло уже почти полвека. Его покойный папаша отправлял мальца с запиской и несколькими зажатыми в кулачке шиллингами. Тогда гремели имена Тони Зайлера и Свена «Тумбы» Юханссона, а сопляк мог заодно прикупить сигарет и пива. Теперь Курт вырос и состарился, но получилось, что весь смысл его жизни так и сконцентрировался в этих пропитанных азартом, радостью побед и горечью проигрышей стенах. Он всю жизнь играл. Самым длительным отсутствием Курта перед окошком кассира-оператора была неделя, когда его сбила машина тридцать лет назад – он задумался над шансами Альберто Томбы на победу и выскочил на дорогу прямо под колеса.

   - Минхен, киса, - сказал Курт. Он появлялся каждый день, чтобы попытать счастья. Ставил всегда «как левая нога захочет», не оглядываясь ни на статистику, ни на общие зачеты или результаты предыдущих игр, знать не знал, кто стоит на воротах в хоккейной команде, на проигрыш которой он ставил, он всегда играл по наитию. Бывало, что и выигрывал. Когда-то он носил сюда шиллинги, теперь евро, менялись имена в линиях, коэффициенты, шпилеры и операторы, но эти двое – Курт Мейер и Мина фон Бюлоф виделись на том же месте и в тот же час каждый Божий день.

   - Что сегодня, Курт? – почти без профессиональной приветливости спросила женщина. За все эти десятилетия Курт принес сюда (начиная с клуба «Лаки Вин», который тут был до «Адмирала») тысяч сто евро, но Мина его все равно не уважала и не любила.

   - Давай бумажку. – Он нацарапал несколько значков на бланке. – Ну, Андерсен победит в биатлоне, Чез в спуске. Пятнадцать евро на каждого.

   Это была обычная ставка Курта, он поставил на фаворитов – у обоих был коэффициент 1.03. Это значило, что, если оба фаворита победят, каждый в своих соревнованиях, Мейер получит обратно свои ставки и по несколько евроцентов навара, но он и не чаял сорвать большой куш. Передав в окошко шесть пятиевровых банкнот, он заказал пиво и уселся за стойку, ожидая начала трансляции биатлона.

   Пока Мина принимала его, в «Адмирале» появился еще один завсегдатай. Примерно тех же лет, что и Мейер, или немного старше, он всегда полагался только на свою систему. Женщины-операторы прекрасно понимали, что Ханс занимается чистым самообманом, но этой системе он подчинял все свои ставки. Иногда выигрывал, иногда проигрывал, но всегда перед тем, как поставить, долго сидел, уткнувшись в древний ноутбук, думал, ругался себе под нос, потягивал кофе или пиво (в зависимости от времени дня). Ставил экспресс, минимум на 6 разных событий, потом прилипал к монитору и ждал исхода. Анджела надолго зависла с его экспрессом.

   Тем временем третьей женщине-оператору – Карле – достался очередной постоянный клиент. Он был раза в два моложе Курта и Ханса, еще не достиг тридцати, наметанный взгляд увидел бы, что его одежда не из дешевых и что его до сих пор мучает похмелье. За пухлые розовые щечки и наивные голубые глазки другие шпилеры и букмекеры называли его Бюбхен . Этот, в отличие от старших коллег, ставил по-крупному и всегда одинар. Другим видам он предпочитал горные лыжи, отлично знал расклады сезона и опирался на статистику по прошлым стартам и даже сезонам и ставил довольно точно. Часто его ставки не приносили ему огромных барышей – все из-за тех же самых коэффициентов, но исходная сумма была другой, он часто приносил тысячу евро. Наварить по-крупному до сих пор ему тоже не удавалось, но и тысяча обычно в более или менее полном объеме оставалась у него.

    - Чез первое место в Санта-Катарине, - сказал он Карле. – Сегодня по максимуму играю, пусть будет вся тройка. Итак, Чез, Ро и Густ.

   - Тысячу на весь пьедестал? – уточнила Карла.

   Бюбхен глубоко задумался, вытащил из кармана телефон и углубился в изучение сайта FIS. Наконец, явно преодолевая некое серьезное внутреннее сопротивление, он вымолвил:

   - Тысячу на каждого. Нет… Постой. Три – одинар.

   На полный пьедестал коэффициент всегда выше, даже несмотря на то, что эти трое – Ди Чезаре, Ромингер и Густаффсен – считались бесспорными фаворитами, поэтому у Бюбхена был шанс серьезно подняться в деньгах перед Новым годом. Карла кивнула:

   - Удачи.

   Чем меньше времени оставалось до начала гонок, тем больше шпилеров прибегало на огонек. Почти все в том или ином порядке ставили на эту троицу и на Андерсена в биатлоне, свои ставки доставались и хоккеистам, и сноубордерам. Но все же ди Чезаре оправдывал свой грабительский коэффициент – на него поставили, наверное, столько же, сколько на всех остальных вместе взятых. Что поделаешь – уж больно хорош он был в этом сезоне.

   И уже незадолго до начала гонки Мина фон Бюлоф заглянула в интернет-ставки и очень удивилась. Даже ущипнула себя за руку.

   За свои четверть века работы в беттинге она навидалась многого. На что только люди не ставили: на второе пришествие Христа, на воскрешение Майкла Джексона, на то, что мужчина родит ребенка, помнится, кто-то прочил Алекса Весельски в канцлеры Германии до 2015 года – уже проиграл. Регулярно приходили странные люди ставить на конец света. Мина поначалу каждого спрашивала – а кто выдаст выигрыш, если он случится? Никто не парился этим, и она тоже перестала пытаться взывать к разуму – ей-то какое дело? Несут денежки – и хорошо, оператору тоже капает свой процент.

   Но сегодня она увидела на мониторе странный лот. Некто под номерным кодом поставил три миллиона евро на проигрыш ди Чезаре. Джанкарло по мнению анонимного беттера сойдет с трассы ближе к финишу, на прыжке Доссо Меральдо. В этом случае анонимный беттор получит тридцать миллионов евро выигрыша. Подумав, Мина решила поставить в известность директора клуба. Но тот пожал плечами: сумма слишком серьезная для обычного психа, но никто не запрещал ставить именно так. Подумав еще, Мина поставила на то же самое пятьсот евро. Это была чуть ли не ее первая ставка в жизни, но, наверно, все это было неспроста…

   Чез собирался ложиться спать. Перед гонкой – как обычно, никаких тусовок, гулянок, девчонок: ужин в свой номер - и в постель. Посмотреть телик, почитать, выложить в Инста новую фотку от пресс-вол после сегодняшней КТ – и баиньки. День выдался хороший, победа в тренировке, его бизнес-менеджер получил отличные предложения от пары потенциальных спонсоров, которые Чез планировал принять, да и вообще все было отлично. Единственное, что немного омрачило позитив – это странный телефонный звонок насчет схода на Доссо Меральдо, но к вечеру он об этом уже успел забыть. Впрочем, вспомнил ближе ко сну и подумал, что осторожность не повредит. Конечно, завтра он постарается победить, и никакие телефонные придурки ему не указ. Но никто не застрахован и от схода. Хотя Джанкарло никак не мог придумать, могут ли каким-то образом выбить фаворита в указанном месте. Это казалось совершенно нереальным. Когда-то, еще учась в школе, он читал английский детектив, который так и назывался – «Фаворит» , но там букмекерская мафия свалила лошадь с помощью натянутой над барьером проволоки. На горнолыжной гонке такой кунштюк выглядит сущим бредом. Вдоль курса дежурят судьи и тренера, купить их (а дело тут одним бы не обошлось) было бы или невозможно, или очень дорого, да и видеосъемка идет на протяжении всей трассы: если к гонщику применят какое-то стороннее воздействие, это заметят и признают результат гонки недействительным. Да и вообще, никогда в жизни такого не было. Единственное средство, с помощью которого кто-то может влиять на исход гонки – это подкупить или запугать спортсмена. И только на сход. Заранее «заказать» место в финишном протоколе совершенно невозможно – при том, что разница, к примеру, между первым и двадцатым местом бывает в пределах полсекунды – попробуй-ка на скорости пойми, на сколько ты отстаешь от лидера (если он к этому моменту вообще стартовал). Это не футбол и не теннис, где скандалы с договорными результатами матчей уже прогремели по всему миру, и не один раз. И где можно понимать в любой момент игры, что нужно, чтобы получить проплаченные цифры на табло.

   Стук в дверь раздался, когда Джанкарло уже собирался в душ перед сном. Его сервисмен должен был занести термочулки.

   - Это ты, Луиджи? – спросил Чез, положив руку на замок.

   - Я.

   Дверь открылась, но вместо термочулок он получил удар в лицо, который лишил его сознания.

ГЛАВА 1

«Пт 23 дек.2016

   Проект центра реабилитации

   От: orominger@daurell.ch

   Кому: n_rom@acg.ch

   Кид,

   Я думаю, завтра мы можем обговорить все детали, но вкратце дело обстоит примерно так. Я выкупил тот участок около Невшателя, проект центра должен обеспечить Эртли, с нас поиск и контроль строительного подрядчика, но не только. Средства будут поступать из нескольких источников: твой банк, Дорелль, SSM, пожертвования частных лиц через фонд Эртли, и очевидно, что понадобится куратор, который мог бы обеспечить прозрачность денежных потоков и следить за их использованием. Этот человек должен быть финансово-грамотным и надежным, оптимально – лично заинтересованным в вопросе, поэтому и я, и Райни считаем, что ты идеально подойдешь на эту роль. Шефер тоже намерен вкладывать со своей стороны и от своих клиентов, поэтому он подключил к этому вопросу одного из своих менеджеров (Р. Лойтхольд, не знаю, что это за перец, подробнее он сам тебе все напишет), примерно с той же целью. Короче, подумай обо всем, условия обговорим по ходу, проект планируется начинать 2 января. Приезжай завтра, словим пухлячка, потом надеру вас с Томом в преф».

   Ну, зашибись! Все-таки отец влез в эту аферу! И теперь, пользуясь тем, что младший сын «финансово-грамотен и надежен», втягивает его, и ни тени сомнений, что, как обычно, все подпрыгнут и сделают, что он велит. Ну ладно, великого интригана ждет большое разочарование. Парень щелкнул курсором мыши на «Ответить» и начал набирать текст:

    «Папа,

   Не спорю, вы затеяли очень крутой и важный проект, но в данный момент дела в банке обстоят так, что мое непосредственное участие в управлении совершенно необходимо, сейчас в работе три больших проекта, вся информация сосредоточена у меня, и, если я займусь чем-то еще, все полетит к… - руки зависли над клавиатурой на несколько секунд, нет, это не годится, надо по-другому.

   Он стер текст и начал заново: Слушай, пап, это очень круто, просто бомба! С тех пор, как ты заговорил об этом проекте осенью, я много думал о нем. Уверен, что я бы принес пользу в этом гешефте, но я могу взяться за него только с апреля или мая, потому что… - Блин, потому что управляющий банка не собирается бросать все свои дела и влезать в какой-то благотворительный проект, вот почему! И потому что у него другие планы на чертов январь! Да пока он тусит в Невшателе, вся его работа накроется медным тазом! – потому что, если все мои проекты, которые запущены в данный момент, будут успешно и быстро реализованы, банк получит прибыль минимум в 8,5 миллионов франков, в противном случае вероятны серьезные потери…»

   Звонок телефона почти затерялся в шуме предрождественского торгового центра, мужчина бросил взгляд на экран айфона и улыбнулся. Дениз, его девушка. Через два дня они полетят на Мальдивы встречать Новый год и проведут там две недели – еще одна причина, почему требование отца следует аккуратно отклонить.

   - Да?

   - Привет, милый, - ласковый голос в трубке заставил его прикрыть глаза и подумать о моменте, когда он окажется с ней в постели.

   - Привет.

   - Где ты? Почему так шумно?

   - Еще в Цюрихе. Завис тут на переговорах.

   - Когда будешь дома? Уже девять, тут сильный снег… Может, до завтра подождешь, снег прекратится, дороги почистят. Не надо рисковать…

   - Наверное, ты права. Переночую тут и поеду завтра с утра.

   - Ладно, береги себя. Очень скучаю и люблю тебя.

   - Я тебя тоже. Постараюсь выехать пораньше.

   Сунув смартфон в карман, Ноэль Ромингер поднял голову. Торговый центр, в котором он сдуру решил выпить кофе после того, как докупил еще пару подарков для своих, сверкал и переливался ослепительными огнями, шумел распродажами и искрился лихорадочным возбуждением предрождественских дней.

   Лучше бы он зашел в какой-нибудь ресторан, хотя сегодня везде одинаково шумно и многолюдно. Заканчивался последний рабочий день перед праздниками, и покупатели наводнили огромное сверкающее здание праздничной, нарядной, весело гомонящей толпой. Часть этой толпы, переговариваясь и наполняя воздух смехом и болтовней, текла мимо столика кафе, за которым он сидел перед раскрытым макбуком и чашечкой, на дне которой болталась давно остывшая кофейная гуща. Какая-то тетка додумалась притащить на поводке маленькую собачку, и впору было заключить пари, удастся ли бедной зверушке добраться до выхода без приключений. Того и гляди кто-нибудь, не заметив, наступит…

   Нет, не удалось. Ловко лавируя в потоке, к эскалатору стремилась девушка, нагруженная кучей блестящих разноцветных пакетов, которые, вероятно, помешали ей разглядеть собачонку до последнего момента, когда та вдруг оказалась между светло-бежевыми сапожками на тонких высоких каблуках, собачка завизжала, девушка вскрикнула, каким-то чудом удержалась и не упала, но пакеты посыпались на сверкающую плитку пола под ноги толпы, началась неразбериха, кто-то бросился помогать, еще больше добавляя суеты, Ноэль вскочил на ноги и зычно, перекрывая музыку и шум голосов, рявкнул:

   - Стойте!

   Иногда бывает так, что резкий, неожиданный окрик творит чудо – раньше он не видел такого, и сейчас не ожидал, но под влиянием момента его голос прозвучал как выстрел, и люди остановились, пока он и девушка торопливо собирали рассыпавшиеся покупки.

   Они одновременно потянулись за бирюзовым блестящим пакетом, перетянутым ярко-розовым бантом, концы которого были закручены в спиральки, неожиданное соприкосновение руками заставило обоих вздрогнуть и поднять глаза.

   Красивая девушка, он не мог этого не заметить. Ухоженная блондинка немного за двадцать, с ясными серыми глазами и задорной родинкой на щеке. Вдруг шумный торговый центр будто затих и исчез за туманной дымкой. Но это длилось буквально секунду.

   - Спасибо, - выдохнула девушка и поспешно встала.

   - Не стоит, - улыбнулся он, тоже поднялся и вернулся к своему столику, открытому ноутбуку и допитому кофе.

   С отцом он поговорит обо всем завтра. Ноэль не сомневался, что ему и на этот раз удастся выскользнуть из расставленных на него сетей. Он не имел ни малейшего желания впутываться в то, что не принесет ни раппена дохода, что ему в принципе понятно только теоретически и, в особенности, под отцовским руководством, потому что землю-то купил он и уж наверняка ничего не оставит без своего контроля. Они всегда любили друг друга, но довольно быстро поняли, что любой совместный бизнес слишком тесен для них двоих. Оба хитры и обладают одинаково изворотливым умом, коварством и несгибаемой силой воли, но неизменно тянут одеяло каждый на себя. Наконец, в один прекрасный день между ними был заключен мир, главным условием которого стало невмешательство в дела друг друга. Боливару не снести двоих. Но вот сейчас отец попытался нарушить статус кво.

   Проект на самом деле уже сто лет на слуху. Давний деловой партнер отца, породнившийся с ними, когда его дочь вышла замуж за старшего брата Ноэля, в течение многих лет рулил собственным благотворительным фондом, который управлял больницей для детей с онкологическими заболеваниями. В эту больницу вкладывали деньги множество различных людей и организаций, в том числе и компания, президентом которой был отец. Ноэль тоже вкладывал… когда было, что вложить.

   Старшая папина сестра Джулиана помимо приличного состояния, которого ожидала от деда Вернера, унаследовала от своей матери огромный земельный участок в кантоне Невшатель, на котором имелся полуразрушенный довольно большой замок, бывший вотчиной последнего графа де Сен-Брийен, прадеда Ноэля.

   Тетя жила в Ницце и охотно уступила брату этот изрядный кусок недвижимости, едва он заикнулся о том, что хотел бы его приобрести. Фонду помимо больницы нужен был еще и реабилитационный центр, где маленькие пациенты могли бы окончательно поправляться после выписки из клиники. Все понимали необходимость постройки этого центра, оставалось только найти площадку для него, и бывшие графские угодья подошли идеально.

    Такой выход оказался выгодным для всех – благотворительный фонд приобрел отличную обширную территорию в живописной и экологически безупречной местности со всей необходимой инфраструктурой и буквально в нескольких минутах езды от клиники, папа прилично сэкономил на покупке земли и на налогах, тетя Джулиана избавилась от ненужной ей собственности, которая требовала постоянных вложений. И теперь следовало запускать стройку, вот только для ведения проекта необходим куратор, который должен быть, как справедливо полагал отец, не только финансово подкованным, но и кристально честным и радеющим за интересы дела. Такой человек мог найтись в семье – и наилучшим кандидатом оказался Ноэль.

   Он действительно подходил на эту роль. Умен, проницателен, отлично разбирается в финансах – недаром получил МВА в сфере финансов и банковской деятельности в Бернском университете три года назад, ориентируется в законодательстве и не понаслышке знаком с благотворительным фондом. Никто не мог бы ловить рыбу в мутной воде поблизости от Ноэля Ромингера. Но на плечах двадцатишестилетнего Ноэля лежало тяжелейшее бремя ответственности – банк. Особенно с учетом того, что вокруг этого банка уже нарезали круги акулы…

   Именно с такой акулой Ноэль встречался сегодня. Председатель совета директоров одной из старейших и крупнейших корпораций страны считал, что время маленьких независимых семейных контор давно миновало, и Ноэль в глубине души всецело разделял это мнение. Современный бизнес предъявлял к финансовым инструментам новые требования, и, в соответствии с этими требованиями, «Альянс Креди де Женев» давно пора влиться вместе со своими активами в серьезный большой финансовый конгломерат . Герр Михаэль Блом считал, что его банк проглотит небольшой бернский бизнес не поперхнувшись. И, увы, основания так думать у него были весьма веские.

   Ноэль воспринял очередной раунд переговоров с Бломом как еще один эпизод бесконечной изматывающей войны, в которой итог мог быть только один. Да, любой из финансовых конгломератов неизбежно поглотит ACG рано или поздно. Последний крошечный бастион в бурном море огромных капиталов и оплетающих весь мир транснациональных корпораций должен был пасть под натиском изменившихся условий. Это понимали все, и Ноэль понимал лучше всех. Но был один человек, который этого не понимал – потому что не хотел понимать.

   Вернер Ромингер, которому уже исполнилось семьдесят шесть лет, когда-то был одним из тех, кто задавал тон в швейцарском банковском бизнесе. Его можно было бы назвать идеальным воплощением швейцарского банкира второй половины двадцатого века. Жесткий, проницательный, умеющий смотреть не на один, а на все десять или двадцать ходов вперед, безжалостный, расчетливый и хладнокровный, как сидящий в засаде хищник, он за время своего полувекового руководства семейным бизнесом утроил его активы. Но семидесятые годы давно прошли. И дед уже не блестящий подтянутый уверенный в себе жесткий делец в шитом на Сэвил Роу костюме, а отчаянно цепляющийся за воспоминания о своем былом могуществе и влиятельности одинокий старик с больным сердцем и приговором докторов («в любой момент… мужайтесь…»)

   Ни отец Ноэля, ни брат не захотели становиться у руля банка, оба были при деле – папа руководил крупной спортивной корпорацией, Томми стал профессиональным спортсменом, а Ноэль не побоялся ответственности, не понимая по тогдашнему малолетству, какой колоссальной эта ответственность окажется и насколько безнадежным будет положение маленького банка в двадцать первом веке. И теперь ему приходилось балансировать на этой осыпающейся под ногами грани между современными реалиями и интересами старого бизнеса. Дед уже лет десять назад передал руководство наемному управляющему и совсем отошел от дел, когда Ноэль принял правление банком после окончания университета, но руку на пульсе держать пытался, упорно закрывая глаза на то, чего не хотел видеть. Младший внук, который был к нему ближе всех в семье, прекрасно понимал, что крушение или поглощение «ACG» кем-то из финансовых монстров убьет старика. Думать об этом было просто страшно, и молодой финансист отчаянно лавировал, пытаясь выигрывать единственный ресурс, который мог – время независимого существования одного из последних швейцарских единоличных банков.

   Блом (которого Ноэль в уме привык величать Обломом), видимо, в честь приближающегося Рождества сегодня решил прибегнуть к политике пряника. Он предлагал Ноэлю после слияния (пока он называл это именно так) занять место управляющего бернского отделения, процент акций своего банковского союза, эквивалентный стоимости активов «ACG», и место в совете директоров. Предложение оказалось воистину роскошное: пусть капитуляция, но с воинскими почестями и на достойных условиях. Если бы не дед, это предложение безусловно было из разряда тех, от которых не отказываются. Ноэль понимал, что он вместе со своим банком – суть мышонок в когтях толстого вечно голодного кота, который может проглотить его в любой момент. Да, сегодня кот еще позволил мышонку удрать, но убегать было некуда. Когтистая лапа зависла над ним и схватит рано или поздно.

   Рождество. На подземной стоянке стоит его машина с багажником, набитым подарками, еще два лежат на стуле рядом, кругом сверкает и блестит лихорадочным весельем торговый центр, а у него никакого праздничного настроения и в помине нет. Пожалуй, единственное светлое пятно в этом беспросветном мраке – Дениз и две недели на Мальдивах. Уж это он может себе позволить.

   Он собирался переночевать в отеле и возвращаться в Берн с утра, потому что уже поздно, глаза слипаются после тяжелого дня, на улице метель, снегоуборочная техника кое-как справляется в Цюрихе, но загородные автобаны скованы многокилометровыми пробками из-за наступающих длинных выходных и непогоды. Все равно Ноэль принял решение ехать домой прямо сейчас. Неважно, сколько это времени займет. Он хотел видеть Дениз, хотел заняться с ней любовью и подзарядить свои батарейки, которые уже почти исчерпали все резервы. Как же он скучал по ней.

   Было уже прилично за полночь, когда он припарковал свой Мерс в подземном гараже дома в Монбижу, на верхнем этаже которого находился его лофт. После утомительного длинного дня разболелась голова, глаза слезились от езды через снег в свете фар, но стоило подумать о Дениз… Он ее разбудит. Поцелуями. И потом... Улыбнувшись своим мыслям, Ноэль повесил через плечо портфель с ноутбуком и вытащил из багажника дюжину разнокалиберных пакетов и свертков. Можно было оставить все в багажнике – завтра он планировал ехать к родителям и встречать Сочельник у них, потом к деду… Но хотелось принести домой беззаботную атмосферу праздника, свалить всю эту блестящую разноцветную праздничную груду на стеклянный стол в гостиной, где Дениз обещала нарядить елку. А особенный сверток – в золотой оберточной бумаге – лежал в кармане его пиджака, серьги с изумрудами для подруги.

   Бесшумно щелкнул замок, перед ним открылась гостиная его лофта, действительно между окнами красовалась наряженная елка. И это было последнее, что он увидел перед тем, как его жизнь перевернулась. Резкое движение привлекло его взгляд, и он понял, что Дениз не одна. А с каким-то другим мужчиной в постели.

   Свертки и пакеты посыпались из его рук. Он стоял в нескольких метрах от зоны спальни и смотрел на них, не полностью веря свои глазам. Дениз, увидев его, ахнула и натянула простыню до подбородка. Ее любовник застыл вполоборота, и Ноэль никак не мог понять, знает ли он этого типа. Вернее, он отказывался узнавать его.

   - Пошли вон оба, - выдохнул он, отводя взгляд.

   - Милый, я… - прошептала девушка.

   - Убирайтесь, - холодно повторил Ноэль, отвернулся и шагнул в сторону окна. Его брат, которому этот лофт принадлежал раньше, когда-то сетовал на невозможность уединиться здесь, и теперь эта мысль получила новую, свежую окраску. Томми наверняка не приходилось стоять у окна и слушать тихую вороватую возню поспешно одевающегося человека. Шепот за спиной, торопливые шаги, и Ноэль услышал свой голос:

   - На работу можешь не приходить. Документы я отправлю с курьером.

   Это был Сирил, один из его замов - коллега и друг, который только сегодня утром сказал по телефону: «Держись, мужик, покажи старине Облому, из какого теста ты сделан». Ноэль привык доверять ему и сам познакомил его со своей девушкой на вечеринке неделю назад.

   «Пережить несколько минут», - твердил Ноэль про себя, пытаясь отгораживаться от происходящего за его спиной, в сумрачном просторном помещении лофта. Сперва ушел бывший друг. Хлопнула дверь. Тихие шаги за спиной. Робкий шепот Дениз:

   - Милый… послушай…

   - Уходи, - нетерпеливо повторил он.

   - Прости, я… Ноэль, пожалуйста…

   Он, не глядя на девушку, развернулся и ушел в пространство кабинета. Больше она не делала попыток заговорить. Оделась и ушла. Ему было понятно, что тут осталось полно ее вещей, и она надеется вернуться за ними и навязать ему разговор, но у нее ничего не выйдет. Он сам соберет ее шмотки и отправит ей. Как и документы бывшего друга. Ни один из этих двоих предателей больше не допущен в жизнь Ноэля Адриана Ромингера. Отныне оба для него мертвы.

   Вот и она ушла. Ноэль не собирался думать, куда она пойдет. Она жила в Базеле, так что с тем, чтобы посреди ночи в метель добраться до дома, могли возникнуть проблемы, но ему было все равно – это уже не его проблемы. В следующий момент он осознал, что идет к дверям, с трудом таща наряженную елку, терпя уколы колючек, и аккуратно втискивает ее в лифт. Ему больше не хотелось праздника. Ничего не хотелось. Сам понимал, что это безумие, но не хотелось вспоминать, как несколько дней назад они с Дениз разгуливали по рождественской ярмарке, покупая вкусняшки и целуясь около освещенных сотнями лампочек витрин, а потом выбрали огромную гору елочных игрушек, одна прекрасней другой, потратив на них целое состояние. Больше ему не хотелось напоминаний об этом ужасном Сочельнике и о предавшей его девушке.

   Наклонив елку и прижав ветки руками, мужчина вытащил ее из лифта, прошел еще несколько шагов и постучал в окошко консьержа.

   - Добрый вечер, Петр. Хотите, поставим тут у вас?

   Пожилой македонец недоумевающе уставился на жильца из лофта, который стоял перед ним подобно рождественскому ангелу.

   - Что… зачем?

   Ноэль отлично умел делать хорошую мину при плохой игре. Никто ни за что не догадался бы в этот момент, что его сердце рвется от боли. Он выглядел как обычно – преуспевающий, элегантный до кончиков пальцев, одетый с иголочки красавчик с обворожительной улыбкой. Только с наряженной елкой в объятьях.

   - Елка, - объяснил он. – Нарядил… но не вписывается в интерьер. Вот беда! Пусть у вас стоит и людей радует, а я попробую вызвать дизайнера, что ли…

   Разместив елку в центре холла, он вернулся домой, отыскал в баре бутылку вишневой водки и напился.

   А потом уснул, и ему снилась Дениз, танцующая вальс с Обломом, и Сирил, дирижирующий их танцем.

ГЛАВА 2

   Радостное волнение и предвкушение рождественского чуда подняло ее с кровати задолго до семи утра – времени, на которое у нее всегда был заведен будильник по будням. Ведь сегодня – в последний рабочий день 2016 года – она сделает огромный шаг к своему будущему!

   Розали Лойтхольд села в постели, отложила в сторону огромную плюшевую акулу, с которой привыкла обниматься во сне, и широко потянулась.

   В комнате было еще темно, только слабый свет фонаря с улицы освещал угол у окна. Там стоял рабочий стол, на котором красовался ее обожаемый макбук – премия фирмы по просьбе благодарного VIP-клиента. Розали перевела взгляд в другую часть комнаты – на дверце шкафа висели вешалки с одеждой, которую она выбрала на сегодня. Белоснежная блузка с изысканнейшими кружевами и серая узкая юбка, идеально соответствующая принятому в офисе дресс-коду – ровно до середины колена. К этой юбке имелся и пиджак – из такого же материала, очень строгий и сугубо деловой, будто специально скроенный для молодой амбициозной подающей надежды деловой женщины, но Розали решила выбрать на сегодня другой пиджак – нарядный, более изящного кроя - по фигуре, из тонкой шерсти неяркого благородного розового цвета и с породистым брендом на вороте и пуговицах. Первое ее по-настоящему дорогое приобретение, которое она позволила себе на этой работе. Первое, но не последнее, ведь сегодня она сделает шаг к своему успеху!

   Прошлой весной Розали получила место стажера в компании «Шефер спортс менеджмент» - сюда хотели бы попасть поголовно все студенты отделения спортивного менеджмента Цюрихского университета, а из всего потока выпускников (более ста человек) в качестве стажеров выбрали троих – двух парней и одну девушку. Один из них продержался всего два месяца, потом его уволили, а Розали и Кевин продолжали работать, и их линейный менеджер не делал секрета из того, что постоянное место в штате сохранит только один. И останется тот, кому поручат важный проект – сегодня это и произойдет. Розали имела основания полагать, что поручат именно ей.

   Что за проект, она не знала, но не суть важно, разберется по ходу. Если честно, ее больше беспокоил Кевин. В универе они не то чтобы общались, но, попав в «SSM», как-то присмотрелись друг к другу и даже стали друзьями. Правда, кажется, Кевину «друзей» было мало, но Розали полагала, что это его проблема. А теперь рабочее место сохранит только один из них. И это – тоже проблема Кевина. Но она должна быть настороже, иначе это может стать и ее проблемой…

    - Заведись, миленькая, - каждое утро начиналось с этой немудрящей молитвы в адрес маленького, изрядно ощипанного, но не побежденного белого Ситроена, сошедшего с конвейера пятнадцать лет назад. Прежде надежная малышка в последнее время начала барахлить, на сервисе сказали, что надо менять стартер, но это не все, впереди маячил грозный призрак капитального ремонта двигателя. Розали полагала, что теперь сможет заменить и машину. Столько всего решится сегодня ответом на один простой вопрос – она или Кевин останутся в штате «SSM»?

   Ситроэн завелся. Пусть и дальше день складывается удачно!

   Сидя за своим рабочим столом в огромном опен-спейсе, девушка беспокойно косилась на стоящий в углу между перегородками офисный телефон. Она ожидала, что судьбоносный звонок прозвучит прямо с утра. Напротив наискось сидел Кевин, и его нетерпение и нервозность бросались в глаза. Как и Роз, он явился на работу раньше девяти, оба обменялись кратким сухим приветствием и уселись каждый на свое место. Розали открыла на своем десктопе находящийся в стадии перезаключения договор одной из своих клиенток – молодой слаломистки Анны Глаубах - с жадной и требовательной компанией «Дорелль». Раздел договора «Обязанности сторон» пестрел правками и комментариями, которые вчера внес юрист технического спонсора, и Розали попыталась углубиться в изучение текста.

   Ага, вот интересная концепция: если на момент перезаключения договора Анна попадет в тридцать лучших в зачете слалома, она сможет рассчитывать на определенные условия договора, которых до сих пор не могла добиться. Сегодня девушки стартовали в Куршевеле на заключительном этапе года, и перед Анной стоял целый ряд весьма серьезных задач: отобраться во вторую попытку, и не просто закончить ее в очках, а занять место не ниже двадцатого. Суровые условия для девятнадцатилетней девушки, катающей свой первый сезон в Кубке Мира, но Розали надеялась, что Анна справится.

   И все же, чтобы вносить правки в договор, Роз должна была, во-первых, согласовать их с юристами «SSM», а во-вторых, дождаться результатов гонки, которые будут только в два часа пополудни – именно тогда завершится вторая попытка. Опен-спейс уже заполнился сотрудниками, началась обычная утренняя суета. Шаги, голоса, смех, телефонные звонки, шелест бумаг и писк включаемых компьютеров. Над прозрачными перегородками поплыл запах кофе и позывные радио «Цюрих 105», на свое место уселась Сабина Бартли – начальница группы из пяти менеджеров по работе с клиентами. В ее подчинении была не только Розали, но и Кевин. Двое стажеров, судьба которых решалась сегодня, так и ели шефиню взглядом, надеясь поймать какой-то знак, что повезет именно ему. Но Сабина никаких знаков не подавала – в своей обычной доброжелательной, но довольно-таки обезличенной манере поздоровавшись с коллегами, она уселась на свое место и потянулась к кнопке включения компьютера.

   Рабочий день шел своим чередом. Розали писала ответ на запрос об интервью с ее клиентом, разбирала претензию другого клиента к сервисеру, а телефон на ее столе молчал, как партизан. Кевин подскочил, уронил калькулятор – его телефон зазвонил, и Роз исподтишка следила за соперником. Ответил, на его лице появилось угрюмое выражение – очевидно, это был не тот звонок. Потом ожил сотовый Розали – звонила мама, хотела узнать, что и как. Пришло сообщение в вотсапп от лучшей подруги: «Ну, чем порадуешь, Розалинда?» Обеим ответила почти одинаково – «Еще рано, ничего не случилось». А между тем время шло. В десять тридцать начался слалом у женщин в Куршевеле, и Розали следила за ходом соревнований на сайте FIS. Дожидаясь, когда стартует Анна Глаубах под своим шестьдесят девятым стартовым номером, Роз вдруг подумала: «Может статься, что к тому моменту, как она финиширует, мне уже не будет важен ее результат, потому что меня уволят…» От приподнятого настроения, в котором она проснулась утром, ничего не осталось – томительное ожидание давило на нее…

   Но долгожданное известие пришло не по телефону. Это оказалась Сабина, которая встала со своего кресла и кивнула девушке:

   - Розали, пойдем, нас ждет босс.

   Под тяжелым взглядом Кевина обе женщины направились к приемной директора. Сабина шла молча, не глядя по сторонам, с таким видом, что Розали сочла за лучшее не навязываться ей с вопросами, тем более, что им надо было всего лишь пересечь опен-спейс, подняться на один этаж и пройти к кабинету президента компании. «Сам Шефер!» - подумала Розали. Обычно он не приглашал к себе в кабинет стажеров и младших менеджеров, предпочитая передавать им монаршую волю через линейных руководителей, но для Розали уже делал исключение. Впервые это произошло весной, когда Роз умудрилась получить Макбук - премию фирмы. И сегодня… В прошлый раз у нее от волнения в глазах темно было, и она ничего не запомнила. И вот… снова идет в логово льва.

   «А вдруг он позвал меня, чтобы лично сообщить об увольнении?» - испугалась девушка. Перед ней открылась дверь в приемную, и секретарь президента кивнула:

   - Герр Шефер ждет вас.

   Женщины вошли в святая святых «SSM».

   Огромное пространство, стеклянные стены с двух сторон, открывающие волшебный вид на Цюрих севернее бизнес-центра, в котором «SSM» занимало два верхних этажа. Жаль, наслаждаться видом мешал снегопад, начавшийся еще ночью. Розали, рабочее место которой было далеко от окна, впервые увидела сегодня дневной свет.

   На десятом этаже за стеклянными перегородками работали мелкие сошки – менеджеры, которым доверяли клиентуру попроще, стажеры, бухгалтерия, юристы и первый уровень PR. На одиннадцатом располагалась «белая кость» - менеджеры по работе с ВИП-клиентами, топ служба пиарщиков, имеющая дело непосредственно с медиа, и руководство компании. Конечно, каждый из тех, кто трудился внизу, мечтал попасть на этаж выше. Тут находились комфортные кабинеты, роскошные переговорные, конференц-зал, и любого, кто попадал сюда, неизменно охватывало ощущение простора и света… У Розали возникала ассоциация с кораблем, где верх – это палуба, капитанская рубка, каюты, а низ – трюм. Конечно, внизу тоже были созданы все условия для работы, но разве можно сравнить опен-спейс с этим огромным офисом с волшебным видом из окон?

    - Доброе утро, садитесь, - Шефер отвернулся от компьютера и встал им навстречу. Роз нечасто видела его – он почти не заглядывал на «их этаж». На вид ему было немного за пятьдесят. Разумеется, он соответствовал корпоративной культуре на сто процентов: подтянут, чисто выбрит, темные седеющие волосы идеально причесаны. Видимо, в честь пятницы и предпраздничного дня он оставил в шкафу свои костюмы, каждый из которых будто шептал понимающим людям что-то вроде «я стою девять тысяч франков!» Сегодня он был упакован в темно-синие джинсы и бело-серый пуловер от Берберри. Когда он протянул руку для приветствия, Розали испугалась – вдруг у нее потная ладонь? Еще бы, она так нервничает…

   В этом офисе о наступающих праздниках ничего не напоминало. Снаружи в холле стояла елка, мигали огоньки и все такое. Тут же все строго, минималистично, и в духе одиннадцатого этажа, как-то воздушно и прозрачно. От огромных окон до стеклянной поверхности стола босса все выдержано в этом духе.

   Пока босс и Сабина обменивались репликами о том, как прошел рождественский ужин с одним из ее клиентов, Роз попыталась вспомнить, что ей известно о Шефере. Большинство информации ей удалось выудить из интернета.

   Когда-то Тим Шефер, амбициозный выпускник того же факультета спортивного менеджмента Цюрихского университета, начал карьеру в крупной компании «Матине»: на тот момент – в середине восьмидесятых - это был реальный монстр, который подмял под себя около семидесяти процентов рынка; он вел контрактные и коммерческие дела для большинства швейцарских профессиональных спортсменов. Молодому Шеферу это вполне подходило – он работал на «Матине» четыре года, сначала в качестве младшего менеджера, потом менеджера по работе с ключевыми клиентами, и потом – в начале 1988 года - перед ним уже замаячила перспектива возглавить отдел работы с клиентами. Подъем по карьерной лестнице сопровождался кровопролитными боями с руководством фирмы по поводу некоторых аспектов работы с клиентами, Тим просто фонтанировал свежими дерзкими идеями, которые неизбежно отклонялись хозяином - председателем правления фирмы. Он называл их «глупостями отличника с первого курса», впрочем, показатели работы Шефера были великолепными, позволяя ему добиваться карьерного роста. Но в момент, когда очередное повышение уже почти стало свершившимся фактом, он неожиданно покинул компанию, чтобы работать с одним-единственным клиентом…

   Новоиспеченная звездная команда состояла из двух человек – молодого дерзкого менеджера и молодого дерзкого спортсмена, который ворвался в элиту горнолыжного спорта как комета, разбив в течение первого же месяца в Кубке Мира и монстров скоростных дисциплин, и технарей. Имя Отто Ромингера тогда просто гремело на весь свет, а своей финансовой суперуспешностью он был в определенной мере обязан Тиму Шеферу (впрочем, это было взаимно). К сожалению, карьера Ромингера очень быстро завершилась, но одновременно с его звездой в мире ракетой взлетело и новое имя в спортивном бизнесе – «Schaefer Sports Management», «SSM».

   С тех пор компания росла и развивалась, заманивая в свою обойму самые яркие звезды европейского спорта, но тут всегда держали руку на пульсе и отслеживали потенциал тех, кто еще не успел сделать себе имя. Поэтому любой молодой спортсмен, которому компания «SSM» предлагала контракт, мог быть спокоен за свое будущее.

   А сам Шефер был для праздноинтересующихся закрытой книгой. В то время как его «история успеха» была доступна в интернете всякому, про него самого любая информация, как ни странно, оставалась тайной за семью печатями даже для сотрудников. Розали, к примеру, знала, что шеф много лет назад чуть не угодил под суд, когда поспешно нанятая им для дочери известного спортсмена нянька оказалась преступницей, или как три года назад он срочно летал в Рио вызволять из полиции клиента-футболиста, который всю ночь бухал с какой-то странной компанией в клубе, под утро накурился непонятной дряни и не придумал ничего лучше, как вломиться голым в женский монастырь, но понятия не имела, женат ли он, есть ли у него дети и где он живет. Возможно, его секретарь, которой с виду было чуть меньше, чем ему самому, что-то знала, но держала все имеющиеся у нее сведения под замком, понимая, что иначе лишится работы. София - лучшая подруга Рози - любила острить про возможность пары Розали и Шефер, но для той босс являлся объектом священного трепета и всепоглощающего страха, никак не страсти и женского интереса. Впрочем, о чрезмерной переборчивости Розали в отношении мужчин в универе не сплетничал только ленивый.

   Задумавшись, девушка едва не упустила начало предметного разговора:

   - Итак, фрау… гм… Лойтхольд. Похоже, вам удалось добиться неплохих условий для Юргстеда и для Глаубах.

   - Э… Ну, для Глаубах еще нет, чтобы получить то, на чем мы настаиваем, сегодня в Куршевеле она должна попасть в тридцатку, и...

   - Тридцатки ей мало, нужно бы поближе. 21-22 место ее бы устроило.

   - Да, - заторопилась Розали. – Я и хотела сказать… Но результат всей гонки мы узнаем только после двух часов…

   Вот тем, кому интересен путь к успеху спортивного менеджера! Хозяин компании, которая ведет крупнейших спортсменов Европы, помнит результаты и рейтинг девятнадцатилетней девчонки, которая до сих пор даже на Кубке Юниоров ни разу не попала в десятку!

   На этом вступительная часть была закончена.

   - Итак, поговорим о вашем первом проекте в качестве штатного менеджера компании, - отрывисто произнес босс, бросая быстрый взгляд на запястье, где блеснули часы, которые также в первую очередь кричали «наш хозяин – миллионер!» и уже потом скромно добавляли: «А еще сейчас – без пяти одиннадцать…» Розали поняла еще кое-что: в одиннадцать, видимо, у Шефера что-то назначено, и он рассчитывает, что пяти минут на не самое важное дело вроде какой-то Лойтхольд будет более, чем достаточно. – Проект связан со стройкой реабилитационного центра для благотворительного фонда. Фрау Бартли позднее расскажет про этот фонд все, что вам надо знать, и куда обратиться за недостающей информацией. Наша компания… - «Наша, отметила Розали. – Он и меня считает частью… не моя, а наша! Ладно, не распускай нюни!» - она сосредоточенно слушала босса. – Наша компания вкладывает серьезные суммы денег в этот фонд и от своего имени, и от наших ключевых клиентов, с платежными документами вас ознакомят в бухгалтерии. Поэтому мы должны точно понимать, куда и как расходуются средства, и для этого наш менеджер должен курировать эту стройку. Собственно, вы и есть этот менеджер. Вам все ясно?

   Черт побери, ей тут что-то должно быть ясно? Она не смыслит в бухгалтерии ничего сверх того, что входило в академический план для студента факультета спортивного менеджера. Дебет слева, кредит справа – наверное, это можно считать квинтэссенцией ее подкованности в предмете. Но Розали уже в достаточной степени прониклась корпоративным духом, чтобы познать и принять как руководство к действию принцип «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». У нее есть цель, а как добиваться этой цели – она должна выяснить сама, тогда ей и карты в руки. Любой сотрудник, обладающий нужной информацией и полномочиями, с ней этой информацией поделится, ее проблема – использовать полученные данные для достижения своей цели. В общем и целом, ей предстояло понять, как объять необъятное, осталось только выяснить, с чего начать, чем закончить и чего именно от нее ждут на выходе.

   - Да, - спокойно ответила девушка. – Только, если можно, уточните некоторые аспекты вопроса. В течение какого времени этот проект должен осуществиться, есть ли измеримые цели и какие, если же их нет, то как будет оцениваться результат работы, кому я отчитываюсь по ходу выполнения задания и… - еще какая-то мысль по дороге вылетела у нее из головы, и Роз в ужасе замолчала, лихорадочно пытаясь поймать ускользнувший вопрос.

   - Цели простые и, смею надеяться, достижимые, - ответил босс. – Я уже сказал, что вы должны постоянно следить за прозрачностью финансовых потоков, знать, на что расходуются деньги, и быть уверенной в соответствии документов и реала. Это понятно?

   - Э… ну да, конечно. – Понятно ей было далеко не все, но Шефер этой репликой, кажется, дал ей понять, что она задает глупые вопросы о чем-то само собой разумеющемся. А между тем, эти экстра-навороченные ультратонкие «Vacheron Constantin» выглядывали из-под рукава свитера и напоминали, что до одиннадцати осталось две с половиной минуты, а босс, возможно, планировал до встречи еще один-два телефонных звонка, чашку кофе и Бог весть что еще.

   - Вам придется иметь дело с компанией «Daurell», поскольку участок земли, который передается благотворительному фонду для реабилитационного центра, принадлежит президенту этой компании. И стройкой руководить будет, вполне вероятно, президент «Daurell» или уполномоченный им сотрудник. С «Daurell» вам приходилось иметь дело, верно?

   - Да, с Кристианом Семеничем. Это один из спортивных менеджеров.

   Семенич был «по ту сторону баррикад» в вопросах, связанных с контрактом Анны Глаубах.

   - Ясно. Ну что же, в этом проекте, как я полагаю, вам придется иметь дело или с президентом «Daurell», или с кем-то из его близких. Потому что семейное дело, земля, доставшаяся в наследство, распиаренная тема. Ну, вы понимаете. Сам Ромингер – человек очень жесткий и авторитарный, но при этом весьма вменяемый, если удается найти с ним общий язык и двигаться в одном направлении, проблем обычно нет. Он планировал поручить этот проект своему сыну… младшему.

   Наблюдательная Розали заметила, как при этом уточнении Шефер чуть нахмурился. Дело в том, что старший сын Отто Ромингера дал великому хозяину «SSM» испробовать собственного лекарства. Оба босса – «SSM» и «Daurell» – предполагали, что Томас – горнолыжник Кубка Мира, профессиональная кличка Ро – заключит договор с Шефером, но ничего подобного не произошло. Очередной шустрый менеджер – Дидье Денвер Дей (Д.Д.Д. для близкого окружения) – откололся от своего работодателя ради вольных хлебов на ниве спортивного менеджмента и увел из стойла восходящую звезду вместе с его впечатляющими гонорарами. Ро выиграл общий зачет в позапрошлом году, что стало хорошей пощечиной для Шефера. Томас использовал снарягу «Daurell», и в процессе Д.Д.Д. неплохо доил холдинг. А Ромингер-старший позволял это делать (хотя и до определенного предела), помня, что речь идет о его старшем сыне.

   Стало быть, у него есть еще и младший, не спортсмен, но, по всей видимости, мажор, окопавшийся в папином холдинге. Розали не была знакома ни с кем из этой семьи (разве что Ро, конечно, сотни раз видела по ТВ во время спортивных трансляций, и он был воистину великолепен), но с мажором она, можно надеяться, справится.

   - Фрау Лойтхольд, я знаю, что вы не бухгалтер, но в этом деле главное – не бухгалтерия. Вы хорошо понимаете людей и умеете мыслить нешаблонно, к тому же, что имеет определяющее значение для этого проекта, свободно владеете французским языком. Конечно, финансовые отчеты по потраченным средствам «Дорелль» будет направлять нам еженедельно, и кому дать их на проверку, я найду, но ваша задача – знать, что указанные статьи расходов действительно имели место и что средства расходуются по назначению. Вы спрашивали о сроках – руководство «Дорелль» считает, что трех месяцев хватит на то, чтобы принять проект реабилитационного центра, свести смету и запустить стройку. Три месяца – значит, к концу марта все должно быть готово. Отчитываться вы будете, как и прежде, перед фрау Бартли, но в случаях необходимости прошу вас связываться непосредственно со мной.

   На этом босс решил, что исчерпывающе озвучил вводную по проекту, и дал понять, что аудиенция закончена. А Сабина торопилась на переговоры с клиентом и обещала скинуть на почту Розали информацию по проекту в первый рабочий день после праздников. Ладно, на сегодня и помимо этого проекта у Розали была запланирована целая куча срочных дел.

    После обеда босс покинул офис, доведя до сведения сотрудников по корпоративной почте, что в честь праздника рабочий день сокращен на час, помимо этого отменены все дополнительные рабочие мероприятия. Розали, которая по пятницам никогда не освобождалась раньше восьми вечера из-за сдачи отчетов по клиентам, на этот раз решила, что успеет закончить их второго января – в следующий рабочий день. Сегодня – двадцать третьего декабря – это казалось каким-то запредельно фантастическим будущим. Подумать только – второе января 2017 года! До этого же еще дожить надо! Право же, мыслить настолько далеко вперед она сегодня просто не в состоянии!

   Анна Глаубах сделала рождественский подарок и Розали, и самой себе. Она завершила первую попытку двадцать девятой, во второй стартовала по свежей трассе и неплохо прошла. Ошибки и многочисленные сходы соперниц, которые стартовали позднее, позволили ей в итоге занять двадцатое текущее место и двадцать восьмое в итоге слалома, и остаток рабочего дня Розали посвятила увлеченной правке ее контракта с «Дорелль». Но, когда она попыталась отправить откорректированный документ юристам, оказалось, что они успели слиться по домам, времени уже почти пять, и Сабина тоже надела пальто.

    А Кевин продолжает работать. Розали полагала, что, раз уж проект поручен ей, его уволят, но нет – парень весь день провел на рабочем месте. Он угрюмо поздравил Розали с тем, что ее зачислили в штат, и уткнулся в свой десктоп с таким видом, что она просто не решилась спрашивать, что дальше будет с ним. Если честно, Розали предпочла бы ясность в этом вопросе, которая заключилась бы в его увольнении, но стремно желать такого другу. Ладно. Время покажет. Без пяти пять он опустил крышку ноутбука и достал куртку из шкафа.

    В начале шестого Розали тоже сдалась. Ей надоело сидеть в пустом опен-спейсе, она торопливо выключила свой компьютер, оделась и спустилась на лифте вниз.

   Ее Ситроэн одиноко дожидался на стоянке, застыв внутри наметенного за день сугроба.

   - О, бедняжка, - рассмеялась Розали, смахивая перчаткой снег со щели водительской двери, чтобы при открывании не засыпал кресло, скользнула в салон и завела мотор. Включив обогрев зеркал и заднего стекла, вооружившись щеткой, она вышла из машины и начала аккуратно сметать снег с фар и окон. – Ничего. Сейчас мы с тобой поедем в одно классное место, где я куплю много хороших штучек, а ты оттаешь….

ГЛАВА 3

Розали никогда не считала себя шопоголиком – наверное, просто реальность к такому не располагала. Как часто в момент, когда девичья натура и сердце в унисон пели «хочу!» - дружно включались практичность, бережливость и здравый смысл и хором отвечали «нельзя!». Нельзя – потому что серьезные девушки не ходят на работу в мини на тридцать сантиметров выше колена или в едва прикрывающих попу шортах, потому что шпильки в двенадцать сантиметров на огромной платформе не прописаны в корпоративном дресс-коде, потому что до зарплаты еще неделя и четырехсот франков за платье просто нет в наличии… А через неделю, получив зарплату, она отдаст львиную часть за квартиру и оплатит свет, отопление, телефон и воду, закроет пусть небольшой, но все же конкретный долг по овердрафту, и опять на баловство ничего не останется. Но сочельник бывает раз в год. Мысленно подписав грядущие муки над невкусными салатиками и протеиновыми хлебцами, Розали решилась оторваться по полной.

   В этом торговом центре она давно облюбовала несколько бутиков, и сейчас было самое время навестить их. Ей нужно купить целую гору подарков, ну и себе, любимой, конфетку за то, что ее зачислили в штат в «SSM».

   Подарки мамочке, Софи, ее любимому мужчине и его дочке от первого брака. Отцу, его второй жене и сыновьям. Кузине и подруге детства. Некоторым из сокурсников. Только у девушки, упаковывающей подарки к празднику, Розали оставила почти тридцать франков. А потом вдруг случилось то самое рождественское чудо – такое, что начинаешь веровать в Санта-Клауса и кого угодно вплоть до зубной феи и горшочка с золотом, зарытого на конце радуги.

   То самое синее платье, на которое она положила глаз неделю назад. Тогда оно стоило сто пятьдесят франков (точнее, 149,90, но практичную Розали такие уловки не сбивали с толку, впрочем, она понимала, что и сто франков не может себе позволить отдать за тряпку, которую даже на работу не надеть), а сегодня на нем красовался ценник: «Рождественская распродажа, CHF 29,99!» Розали даже поморгала, вдруг усталые после дня работы за компьютером глаза не видят единицу перед этой цифрой, но все верно - тридцать франков за красивейшее платье на свете! Простое, довольное короткое и узкое, оно навевало ассоциации с «маленьким черным платьем» Коко Шанель, но не было черным. Ткань платья сияла глубоким, ярким и в то же время благородным ультрамариновым оттенком. Розали не могла упустить такой шанс. Прикидывая, что она будет делать, если размер не подойдет (а платье в этом бутике было в единичном экземпляре), девушка свалила гору упакованных подарков на стойку продавцов, которые обещали присмотреть, и юркнула в примерочную, чтобы убедиться, что ее Санта-Клаус вовсе не шутил и ничего не делал наполовину. Платье село идеально, придав фигурке девушки особый шик и изящно подчеркнув ее светлые волосы. Довольная как слон, Розали вытащила свою зарплатную карту. Да, она снова ушла глубоко в овердрафт, чего клялась себе больше не допускать, но у нее была надежда, что некоторые люди, которые хорошо ее знают – к примеру, мамочка или отец – подарят не какую-нибудь безделушку, а денежку. Тогда Розали сможет погасить долг без процентов в течение льготного периода. А там и зарплата не за горами.

   Как на крыльях, она выскочила из бутика, прижимая к себе пакет со своим платьем и обвешавшись подарками, словно елка. Нырнула в толпу покупателей, снующих из одного магазина в другой. Удивительно, но в этот вечер в глазах людей не теплилось ни единой разумной мысли – только лихорадочное нетерпение, жажда удовольствий и неуемной потребительской оргии. Сегодня был тот самый главный вечер года, когда люди начинают нуждаться в том, о чем и не думают в другое время. И готовы платить больше, чем могут себе позволить. Но не ей иронизировать на эту тему – она тоже потратила больше, чем планировала. Розали неслась к эскалатору, мечтая скорее добраться до дома и начать одеваться на вечеринку, где собиралась сегодня зажечь по полной. И надо же было какой-то крошечной собачонке оказаться у нее под ногами…

   Любовь к высоким каблукам в очередной раз чуть не вышла Розали боком. Она не упала только потому, что успела ухватиться за плечо какой-то тетки, но куча разноцветных пакетов с подарками рассыпалась среди сумасшедшей лихорадочно галдящей толпы посетителей торгового центра.

   Казалось, будто небо обрушилось. Шум, голоса, гомон вокруг стали громче, свет ярче, пульс взлетел в стратосферу, адреналин ударил в голову, заставляя испытать что-то близкое к панике. Сейчас они затопчут… украдут… погубят все, что она с такой нежностью и любовью выбирала для своих самых дорогих людей… Под чьей-то ногой оказался пестрый пакет с футболкой для брата - может, не раздавят, но упаковку точно придется менять…

   Розали даже не поняла, откуда пришло спасение. Громкий мужской голос выкрикнул: «Стойте!», и… еще одно чудо – все застыли, будто в детской игре «Замри!». Она бросилась собирать упавшие подарки, и не сразу поняла, что ей помогает кто-то.

   Роз потянулась, чтобы поднять бирюзовый пакет, в который ей упаковали подарок для мамы – дорогущие духи ”Morning Chess”, и ее рука неожиданно натолкнулась на мужскую руку. Длинные изящные пальцы, благородный блеск часов на запястье (как похожи на те, что носит Шефер!) Кто? Она подняла глаза, и… мир остановился. На секунду. Потому что такая внезапная встреча всегда заставляет мир остановиться. Слишком резкое столкновение с чужаком, слишком грубое вторжение в мир другого человека, слишком большой шок.

   И… в глазах этого человека не было рождественского безумия. Какие завораживающие глаза… светло-карие, может, ореховые, очень умные и непостижимо печальные. В них хотелось утонуть, как в омуте, хотелось забыть о лихорадке сочельника, о синем платье и овердрафте, хотелось понять, откуда во всеобъемлющем сумасшествии предрождественского торгового центра берется такая мудрая отрешенность, найти этот источник и испить из него…

   Но секундное наваждение прошло, едва Розали смогла отдать себе отчет в том, что эти неземные глаза смотрят со смазливой физиономии вполне себе земного персонажа. Парень около двадцати пяти лет, отлично одетый в дорогой костюм, почти модельно-красивое лицо и в меру атлетичное тело, обточенное тренировками в дорогом фитнесс-клубе. Совершенно ничем не выдающийся экземпляр трехногого. Ухоженный и упакованный клерк, воображающий, что все знает об этой жизни и вообще держит Бога за бороду. Роз таких кадров много повидала и теряла к ним интерес самое позднее на втором свидании. Обычный гомо сапиенс мужского пола, воображающий, что осчастливит любую женщину одним своим видом. Хотя, конечно, надо отдать ему должное уже хотя бы в том, что он оставил свой миллион предпраздничных дел и так охотно и эффективно помог ей спасти и собрать подарки, и она это в самом деле оценила.

   - Спасибо, - сказала Розали, скрывая за вежливой благодарностью шифровку – «Я тебя увидела, я тебя поняла, ты мне не интересен».

   - Не стоит, - ответил трехногий, в свою очередь отправляя тайное послание: «понял, на нет суда нет, отдыхай, сестричка». И двое растворились в веселой лихорадке Сочельника посреди торгового центра в Цюрихе, выкинув друг друга из головы. Скорее всего, навсегда.

   - Выпей меня, Алиса! – смешным писклявым голоском пропел однокурсник Бруно, подсовывая Розали бокал шампанского.

   - Если я… выпью еще хоть один, - ответила она заплетающимся языком. – Я… уйду в Зазеркалье и не вернусь обратно.

   Времени было уже за полночь, и вроде бы можно уже было собираться домой. Вызвать такси или, может быть, пойти на трамвай – тут недалеко. Но не хотелось оставаться один на один с самой собой.

   Почему-то весь вечер в голову лезли воспоминания, как зажигали год назад, когда рядом еще была София. Роз отчаянно скучала по подруге. Конечно, завтра они увидятся на своей вечеринке, Софи жива-здорова и даже не уехала на другой материк, она просто теперь живет с любимым мужчиной, но Розали до сих пор не привыкла, что Софи нет рядом постоянно. Ведь они пять лет прожили вместе, можно сказать, прошли огонь, воду и медные трубы, придумывали, как сделать вкусной овсянку на воде, когда в холодильнике мышь повесилась, а в карманах пусто, пировали со стейками и шампанским, когда приходили хорошие времена, а главное – всегда могли поддержать друг друга, выслушать, посмотреть на ситуацию свежим взглядом, посочувствовать, а то и дать хороший заслуженный пендель в важном направлении. И иногда этот пендель мог оказаться волшебным. Прошло уже полгода с тех пор, как Розали осталась одна. Она переехала в более подходящую квартиру, обстригла свои слишком длинные косы до практичной длины чуть ниже плеч, купила абонемент в модный фитнесс-клуб и честно ходила туда три раза в неделю. Даже подумывала завести котенка, но останавливало то, что бедное животное умрет от тоски, целыми днями ожидая хозяйку в пустой квартире. Кто его покормит, кто с ним поговорит, погладит?

   Нет, пора заканчивать с этой рефлексией, она до добра не доведет. Да и глупо девушке в двадцать четыре года впадать в уныние только потому, что подруга теперь живет с мужчиной, ведь у Розали все отлично складывается, она стоит на пороге несомненно блистательной карьеры, если только не будет косячить, но почему такая умница должна косячить? У нее все прекрасно. И она была великолепна на этой вечеринке, в своем новом платье и с этой новостью о том, что ее зачислили в штат «SSM».

   Кевин тоже тут. Он подсел к ней вскоре после того, как все собрались. У него в руках было два бокала шампанского, один он протянул ей:

   - Поздравляю тебя, Рози. Конечно, ты заслужила это.

   Она была одновременно удивлена и тронута до глубины души:

   - Спасибо, Кевин. Я понимаю, тебе непросто такое сказать.

   Молодой человек пожал плечами:

   - Рози, мы с тобой спортивные менеджеры, кому, как не нам, понимать смысл слов «пусть победит сильнейший». Ты смогла доказать, что лучше подходишь для этой работы, поэтому и получила проект, и мне некого винить в этом. Да и не стоит. Может быть, все к лучшему. Возиться с постройкой благотворительного объекта – не есть предел моих карьерных устремлений.

   - Что… теперь будет с тобой, Кевин? – неловко спросила она, со стыдом вспоминая, как сегодня днем думала, что ей было бы спокойнее, если бы его уволили.

   - Не знаю. Со мной никто ни о чем не говорил, - признался он. – Я хотел спросить Сабину, но… как-то не вышло. Она ушла, да и потом, если бы у нее было, что сказать, она бы нашла время для этого.

   - Верно. Жаль, конечно. Неприятно уходить на праздники в таком… подвешенном состоянии.

   - Ничего, - великодушно ответил он. – Что будет, то будет, и без толку переживать раньше времени. Давай, Рози – за тебя.

   - За тебя, Кевин.

   Но почему-то не получилось расстаться с Кевином в ночном клубе, где они тусовались. После полуночи Розали поняла, что жажда отжечь выходит ей боком, и лучше смыться домой подобру-поздорову, пока она не начала танцевать на столах и бить посуду. «Как я могла так напиться?» - недоумевала девушка, которая давно уже усвоила, сколько можно пить на вечеринках, чем и как закусывать, чтобы потом не было проблем. Она вызвала такси и очень удивилась, когда в салон подъехавшего Мерседеса следом за ней забрался Кевин и начал что-то путано объяснять про то, почему ему непременно нужно ехать с ней. Роз пребывала в каком-то странном состоянии, ей было тепло, уютно и приятно в салоне такси, даже Кевин не раздражал и даже играющая по радио песня, которая обычно бесила ее, вдруг настолько понравилась, что девушке даже захотелось подпевать, что она и сделала:

   - “That's alright, because I love the way you lie…”

   Она бы могла станцевать, только мешал тесный салон такси. Ее рассмешил таксист, который остановил машину около ее дома и вдруг подвернулся к ней:

   - Все в порядке? Вам помощь не нужна?

   - Нет, - захохотала она. – Мне… Кевин поможет. Правда, Кев?

   А почему, собственно, он должен помогать ей, он же сейчас дальше поедет? Но парень быстро сказал:

   - Конечно, помогу. Я тебя провожу.

   - Подождать? – спросил таксист.

   - Нет, езжайте, я живу тут рядом.

   Вообще-то он жил где-то за городом и каждое утро жаловался, что ехал по часу в офис, но Розали не обратила внимания на эту неувязку. И поэтому следующее, что она поняла – что она у себя дома, лежит на кровати с задранным до пояса платьем, а Кевин лапает ее и расстегивает свои штаны.

   Странные штуки, которые выкидывает человеческое сознание! Только что она вообще ничего не соображала, была просто откровенно пьяна как бревно, и вдруг понимание того, что вот-вот случится, резко привезло ее в чувство.

   - Кевин! – закричала она. – Прекрати это!

   Его дорогая стильная стрижка растрепалась, светлые волосы падали на раскрасневшийся лоб, ухмылка показалась ей отвратительной:

   - С чего это, крошка? Тебе же все нравится?

   - Прекрати, я сказала! – Розали так резко вскочила на ноги, что он не успел среагировать: она оказалась за кроватью, отбежала к стене и выставила вперед руки в предупреждающем жесте:

   - Не подходи! Я закричу!

   - Серьезно? – не испугался он. – Мне, может, нравится, когда девушки кричат?

   - Тут… стены тонкие и соседи вызывают полицию, даже… если стиральная машина…

   - Не заговаривай мне зубы!

   Вид надвигающегося на нее полураздетого мужика с торчащим из расстегнутой ширинки концом так напугал девушку, что опьянение почти полностью улетучилось. Она, Розали Лойтхольд, сейчас будет изнасилована?! В собственном доме? (ну пусть в съемном, но все равно!) Почему у нее дома нет оружия? Никакого, даже бейсбольной биты?

   Стоп, она стоит рядом со столом, и в ящике есть ножницы. Какое счастье, что она всегда кладет вещи по местам! Ножницы оказались в ее руке через секунду.

   - Только посмей подойти, - прошипела она, оскалившись.

   Кевин непонимающе смотрел на нее. Странная девка. Только что буквально висла на нем, и вдруг такая перемена? На динамо не похоже. Можно было понадеяться на это до того, как в ее руке появились ножницы.

   - Я не шучу, - тихий, злой голос заставил его остановиться. Кто ее знает, эту сумасшедшую, искромсает его ножницами, а потом пойдет и заявит в полицию о попытке изнасилования. Ему нужно было подождать, но как ждать рядом с женщиной, которая готова пустить в ход острые ножницы? Мужчина остановился в нерешительности. Розали жалела, что у нее нет под рукой телефона – он валялся в кармане пальто в прихожей. Но постаралась дожать:

   - Если ты немедленно уйдешь, я ничего не сделаю.

   Он перевел дух и неожиданно шагнул к ней. Резко и быстро Роз метнулась к окну, выставив вперед руку с ножницами.

   Кевин колебался недолго. Насиловать и попадать под арест в его планы не входило. Его бесило, что последнее слово осталось за этой мымрой, которая встала между ним и работой, которую он так мечтал получить, поэтому по дороге к двери он сказал:

   - Рано празднуешь, сучка. Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним.

   Дверь за ним захлопнулась, девушка обессиленно упала в кресло. Господи Боже, ей было очень плохо. Пока она прогоняла Кевина, как-то смогла собраться, мобилизоваться и даже забыть на время, что сильно перебрала, а сейчас, видимо, настало время для разрядки. Господи, она сейчас просто потеряет сознание… Надо пойти за телефоном. Надо… Мысль о том, как кто-нибудь забеспокоится завтра или послезавтра, вызовет полицию, взломают дверь, а она лежит тут мертвая… очень напугала, так сильно, что девушка кое-как заставила себя подняться на ноги. Комната поплыла и зашаталась вокруг, чуть не свалив ее на пол. Но Роз продолжала заставлять себя двигаться в сторону коридора. Слепо хватаясь за стены и мебель, обрушив стул и вешалку, она добралась до своего пальто. Телефон…

   Скорую… но почему-то вместо скорой она набрала номер подруги.

   Глубокая ночь, они должны спать, но Софи ответила и очень испугалась:

   - Роз? Эй, что с тобой? Роз! Не выключайся.

   - Плохо, - пробормотала Розали. – Софи. Помоги.

   Мужской голос в трубке – она никак не могла врубиться, что это Фил, друг Софии:

   - Роз! Слушай меня! Эй, ответь!

   - Да, - прошептала она, сползая по дверце шкафа на пол.

   - Отопри замок, я выезжаю к тебе, буду через несколько минут. Скорую можешь вызвать? Роз?

   Она пришла в сознание оттого, что ей в лицо лилась вода. Потом кто-то начал хлопать ее по щекам.

   - Эй! Эй, Рози! Ты меня слышишь?

   Понемногу начала включаться в происходящее. Над ней склонился друг Софи, Филипп, и он явно очень напуган. Трясет за плечи:

   - Черт, Роз! Что это такое?

   - Не… знаю… - она всхлипнула. – Кевин… это он…

   - Он тебя бил? Кто это такой, это тот хмырь с твоей работы?

   - Да… не бил… я его… прогнала.

   - Он был здесь?

   Она не могла отвечать, дурнота снова накатила, жуткая слабость заставляла отключаться.

   - Скорая сейчас будет, вызвал с дороги, - услышала она. – Роз, можешь сказать, отчего это с тобой?

   Ничего она не могла. Но Фил успел кое-что понять и объяснил врачам прибывшей скорой, что девушка вернулась с вечеринки, за ней увязался один из гостей и был тут. Когда врач сказал, что это может быть алкогольным отравлением, Филипп категорически отмел это предположение. Он объяснил, что Розали Лойтхольд очень мало пьет, и нужно взять у нее кровь на анализ – возможно, в напиток ей был подмешан какой-то препарат. Врач скорой скептически пожал плечами, но передал информацию в приемном, куда привезли Розали.

ГЛАВА 4

Тяжелая депрессия, которая проснулась утром вместе с Ноэлем Ромингером, усугублялась еще более тяжелым похмельем. У всех кругом праздник, Рождество, длинные каникулы, а у него… жизнь разрушена.

   Он проснулся на диване (вечером не захотел даже смотреть на кровать, на которой застукал Дениз и Сирила), спустил на пол босые ноги, столкнув пустую бутылку из-под кирша – она покатилась, слабо звякнув о сверкающий паркет. Хмурый зимний день заглядывал в окна лофта. Сквозь густую пелену продолжающегося снегопада просматривались дома на противоположной стороне улицы, башенку на одной из крыш кто-то украсил лампочками.

   Прирожденный финансист делал инвентаризацию, сводя баланс своих убытков. Жизнь разрушена – он потерял Дениз. Ведь он ее… любил. Да, любил. С того дня чуть меньше года назад, когда он помог спуститься с дикого склона неподалеку от Валь-Ферре девушке, потерявшей одну лыжу, они были неразлучны, и Ноэль даже пересмотрел принятую им когда-то аксиому, которая утверждала, что любви с первого взгляда не существует. Кажется, все, что он делал, что планировал, о чем мечтал в будущем, было связано с нею. И весь этот год, все мечты оказались разбиты в пыль, когда он увидел ее в постели с Сирилом.

   Когда они встретились, он был этаким легким, слишком умным, ироничным двадцатипятилетним циником, который знал, что в жизни для него все ясно и не может быть никаких неожиданностей. Главной целью для себя на тот момент он считал спасение ACG от жадных финансовых акул, которые уже тогда открыли на него охоту. А потом он вдруг превратился в молодого, наивного влюбленного мальчика, готового сложить весь мир к ногам своей принцессы. Который поверил в чудо и знал, что, пока она любит его, все в жизни хорошо. Теперь, лишившись ее, он должен был констатировать – жизнь продолжается, и это нужно просто пережить. Он потерял Дениз, его любовь разбита, но все остальное никуда не делось, и пора напомнить себе об этом. Остался банк и необходимость пытаться отстоять его независимость, ответственность за сотрудников, которые хотели бы сохранить свою работу. Остались горы и дикие склоны, на которых он еще не оставил след своих лыж. Остался дед, которого надо, как и прежде, оберегать от реалий изменившегося мира. Осталась семья, родители, брат и сестры, которые любят его и не позволят ему барахтаться и тонуть в депрессии. Между прочим, осталась уже оплаченная поездка на Мальдивы; чтобы не пропала - надо просто переоформить билеты на родителей. Будет им еще один подарок на Рождество. Осталась еще куча всего, и со всем нужно было что-то делать, вплоть до старого мерса, который давно пора заменить на что-то посовременней (только вот со свободными деньгами беда).

   Если бы вчера он не начал менять планы на ходу и остался ночевать в Цюрихе, чтобы не пилить почти двести километров по заваленным снегом автобанам, он бы сейчас только вернулся домой. Конечно, Сирила бы тут давно уже и след простыл, Ноэль бы даже близко не подошел к мысли, что он тут вообще был, а Дениз – нежная и верная подруга – ждала бы его с горячим завтраком, бесконечно любимая и желанная, и сейчас они бы, наверное, наслаждались любовью в постели, потом начали бы уговаривать друг друга, что надо вставать и ехать с визитами к его и ее родне, праздновать, веселиться, а теперь ничего этого… Ни Дениз, ни праздника. Но хватит уже этих глупостей – значит, нужно вывести ее за скобки и делать все остальное, как планировал. Или как будто ее и не было вообще в его жизни.

   Приняв душ, он вызвал курьера из службы доставки и, пока тот добирался через заснеженный город, аккуратно сложил все вещи Дениз, которые только нашел. Одежда, обувь, косметика. Со вздохом подумал, что так или иначе нужно обозначить свою позицию. Вытащил лист бумаги из принтера и написал: «Дениз, пожалуйста, не пытайся увидеться со мной. Если я забыл что-то из твоих вещей, напиши в вотсапп, я соберу и отправлю». Чтобы быть совсем конкретным и исчерпывающим, стоило добавить что-нибудь вроде «все кончено», «между нами тапочки» или «прощай навсегда», но ему обычно была чужда мелодрама, зачем, если и так все понятно?

   По радио играли набившие оскомину рождественские песни. Но Ноэль не выключил – тишины хотелось еще меньше. Песня АВВА, написанная задолго до его рождения, заставила грустно усмехнуться – ведь ничего не меняется.

   Oh yes, man is a fool

   And he thinks he'll be okay

   Dragging on, feet of clay

   Never knowing he's astray.

   Он, Ноэль Ромингер, тоже так тащится и не знает, куда. Он воображал, что любит и любим, а эта любовь оказалась миражом, воздушным замком. И теперь он имеет все основания остановиться, подумать, что дальше, и снова тащиться на глиняных ногах… в неверном направлении.

   Они с Дениз планировали сегодня поехать к его деду, а потом к родителям, завтра собирались праздновать в ее семье. Ну что же, теперь все – без нее.

   Не хотелось ничего – ни кофе, ни завтрака, никакого веселья и праздника. Отчаянно не хотелось бриться. Но являться к деду небритым – себе же дороже, весь мозг выклюет. Начнутся разговоры про внешний вид банкира, про репутацию, про имидж и соответствие высоким стандартам, бла-бла-бла. Дед никак не поймет, что, к примеру, с клиентами банкир видится не так уж и часто. Почти никогда. У всех есть телефоны, интернет-банкинг, серьезные вопросы с корпоративными клиентами решаются или через электронную почту, или через телефонные звонки. За последний месяц Ноэль встречался лично только с персонами вроде Блома, которым было бы пофигу, если бы он отрастил себе бороду до пупа и не чистил ботинки с прошлого сочельника, их интересовал только банк, а точнее – как бы его поудобнее поглотить. Но все это объяснять старику незачем, да и бесполезно, поэтому пришлось побриться.

   Сообщение на вотсапп от Дениз – «Прости меня, пожалуйста. Я очень жалею о случившемся. Это была огромная ошибка, больше это никогда не повторится.» Ноэль усмехнулся и закрыл окно чата. Все, больше ему не о чем с ней говорить. Когда доставят ее вещи и она подтвердит, что все получила, он удалит ее номер. Да, он любил ее, и может быть, эта любовь еще жива, но он вырвет ее из своего сердца, забудет о девушке, которая предала его. В дверь позвонили – приехал курьер из экспресс-почты. Отправив его с вещами бывшей подруги, молодой человек спустился в гараж и сложил сумки с подарками в багажник своего закаленного в боях черного мерседеса. Он был в самом начале изматывающего квеста под названием «как не слить Рождество и сделать вид, что все зашибись».

   - На кого ты похож, - дед оглядел внука из-под насупленных седых бровей. – Тебе еще неделю назад нужно было подстричься. И этот убогий свитер! И эта рухлядь, на которой ты ездишь! Честное слово, ты просто вылитый отец тридцать лет назад!

   Ноэль пожал плечами. Стрижка вполне его устраивала и вписывалась в деловой стиль, мерседес сошел с конвейера в 2005 году, и что с того… а свитер стоил триста двадцать франков в Society, просто это гик-стайл, ну а на кого еще ему походить, как не на своего же родителя? Но спорить с дедом не стал:

   - Извини. Подстригусь, когда откроются парикмахерские.

   Вернер смотрел на парня со странной смесью раздражения и прямо-таки отеческой гордости. А Ноэль в это время тайком поглядывал на старика. Сдал, мешки под глазами будто увеличились, бледная морщинистая кожа становится прозрачнее, похудел… Не так уж и стар, в самом деле, в 77 многие живут и не собираются умирать, но не после двух инфарктов и с кардиостимулятором. От страха за него сжимается сердце. Ноэль не в первый раз с досадой подумал, что его вечно занятой суматошной семейке в шумном круговороте их жизней, как всегда, недосуг лишний раз позвонить старику или заехать, только мама часто появляется у него, ну и сам Ноэль.

   Его размышления прервал резкий голос деда:

   - Почему ты мне не сказал, что встречался вчера с Бломом?

    Ноэль даже вздрогнул и поставил чашечку с кофе на стол:

   - А зачем? Просто поговорили и разошлись, каждый при своем.

   - Чего ему надо?

   Интересно, откуда он узнал? Ноэль предпочел ограничиться максимально реалистичной полуправдой, поданной под смягченным безопасным углом:

   - Хотел купить часть акций.

   - А ты что?

   - Ничего. Я не заинтересован продавать на сторону акции, особенно пакеты, которые позволяют вмешиваться в управление.

   - Правильно, - удовлетворенно кивнул Вернер. – У этого сопляка методы медвежатника, вечно на грани криминала, никогда не веди с ним дел.

   «Был бы у меня выбор», - тоскливо подумал молодой человек. Но вслух ответил так, как от него ждали:

   - Да, я знаю.

   «Сопляк» Блом, по всей вероятности, уже разменял седьмой десяток или приближался к тому, но, конечно, для Вернера он был еще юнцом. И ничего особо криминального в последние годы не делал, насколько Ноэлю было известно, не к лицу было Облому заниматься ерундой. Как ни крути, а он больше никакой не медвежатник, а одна из ключевых фигур финансового бизнеса Швейцарии, а то и всей Европы.

   - И вызови ремонтников, пусть наконец починят этот чертов котел, - сварливо сказал Вернер. – Я говорил тебе об этом раз десять. Шевелись уже, ведь тебе этот дом достанется. Можно ради такого особняка раз в жизни побороть свою лень?

   - Хорошо, прямо сейчас позвоню по дороге, - Ноэль привычно не ответил на упрек, хотя точно знал, что об этом дед ему не говорил, и уж тем более «десять раз». – Давай, пока ты собираешься, я пойду и сам посмотрю, что там с котлом.

   - Постой, и когда ты привезешь мне баланс за третий квартал? Или мне и об этом еще десять раз сказать?

   - Дед, мы поговорим об этом после праздников, - ласково сказал Ноэль, помогая ему выбраться из глубокого кресла. – Сегодня Сочельник, никто не говорит о делах. Поторопимся, нас мама и папа ждут.

   Вот про баланс дед действительно спрашивал уже несколько раз, но внук каждый раз придумывал какую-то отговорку. Как же иначе, если сразу двое крупных корпоративных клиентов ушли в «Креди Сюисс», позарившись на условия, которые Ноэль не мог бы предложить даже ради ключевых клиентов, потому что это был бы такой убыток, который сразу разорил бы банк. И последствия этого ухода вполне были очевидны из баланса. Ноэль знал, кто именно стоял за этой атакой на клиентов ACG, но лучше деду не слышать и об этом. В последнее время жизнь Ноэля Ромингера стала напоминать слалом вслепую. Как он ни любил своего деда и ни желал ему долгих лет и здоровья, но лучше бы у того случился склероз, и он вообще забыл о существовании ACG – и ему самому, и всем окружающим от этого стало бы спокойнее.

   Ноэль спустился в подвал, чтобы лично посмотреть на котел. Тут можно было заблудиться. Дед любил время от времени освежить мотивацию внука тем, что отписал ему дом, но, как и банк, это наследство не сильно вдохновляло молодого человека. Огромный дом, построенный больше века назад, требовал постоянных существенных вложений, а доходов, способных обеспечить эти вложения, больше не было. Да, дед был богат, он все еще стоил несколько десятков миллионов франков, но нелепо громадный земельный участок и большущий дворец даже такое состояние высосут играючи. Отец мог бы содержать этот дом, но ему такое счастье не было нужно и подавно. Если бы не дед и его наследство, Ноэль был бы обычным молодым парнем, типичным представителем швейцарского среднего класса, устроился бы на хорошую работу: при его образовании и данных с поиском работы проблем бы не было, прикупил бы себе в кредит какую-нибудь тойоту или фольксваген и не знал бы ни горя, ни забот.

   Котел на первый взгляд работал вполне нормально, установлена температура 23 градуса, на первом этаже это было похоже на правду, но Ноэль сделал себе в уме пометку – позвонить в контору, обслуживающую дом. Потом помог деду одеться и повез его в дом родителей.

   Мама и отец удивленно переглянулись, когда он явился в компании деда и без Дениз – он позавчера говорил, что приедет со своей девушкой. Ноэль сделал вид, что все идет как нельзя лучше, хотя и отдавал себе отчет в том, что своим шоу не обманет родителей. Но при известном везении обманет брата, невестку, шурина, сестер и племянников – и на том спасибо. В доме родителей царила обычная шумная веселая суета: в разы больше, потому что нагрянула куча гостей – и старший брат с женой и двумя детьми, и старшая сестра с мужем и сыном, и даже младшая сестра, восемнадцатилетняя Мишель, привела своего бойфренда. Ноэль еще не видел вживую этого перца, и Томми - старший брат – тоже, поэтому оба переглянулись и насторожились. Мальчик, похоже, угодил как кур в ощип, оказавшись объектом пристальнейшего внимания старших братьев своей подружки, которые еще посмотрят, достоин ли он их маленькой принцессы. Нет, все, конечно, знали, что Миш никого не спросит, своеволием и силой характера она вполне могла помериться с любым из родных, но братья всегда на страже. Хотя у Ноэля хватало и своих головных болей.

   Мама поймала его на кухне, куда Ноэль пришел, чтобы проведать свой любимый фикус, который он когда-то вырастил сам, когда у него вдруг проснулся интерес к цветоводству. Долго этот интерес не продлился, но растение стоически перенесло все перипетии своей десятилетней жизни и успело превратиться в ветвистое дерево с мощным стволом и мясистыми листьями. У фикуса даже имя было - Мариус, и Ноэль подумывал, не забрать ли его к себе. Он был ответственным человеком и не собирался бросать того, кого приручил, но со своей работой никогда не знал, куда его занесет очередная командировка и сколько продлится. В декабре ему пришлось на неделю задержаться в Нью-Йорке, и, если бы Мариус был предоставлен самому себе, кто знает, дожил бы он до возвращения своего ветреного хозяина. В конце концов, фикус тоже живой и не виноват в том, что Ноэлю надоело возиться с растениями и что у него работа, которая высасывает все соки и все время.

   - У Мариуса все в порядке, - сказала мама, входя в кухню. – Можно сказать - почти цветет и пахнет.

   - Я привез ему подарок на Рождество. – Ноэль вытащил из кармана и пристроил на ветку Мариуса усыпанный яркими блестками синий стеклянный шар. – Поздравляю, мое духовное дитя, расти большой и красивый.

   - Что у тебя случилось? – спросила Рене, отлично понимающая своих детей. Ей не нужно было ничего растолковывать – в момент, когда младший сын нарисовался на пороге, она уже увидела, что что-то очень сильно не так. И Ноэль в свою очередь не стал вилять, понимая, что бесполезно:

   - Я расстался с Дениз.

   - Да? Почему? – расстроилась мать, которая относилась к девушке сына с симпатией. Отец с иронией объяснял эту симпатию тем, что Дениз по крайней мере внешне была похожа на саму Рене, обе голубоглазые брюнетки. Но Ноэль не мог представить себе, чтобы мама изменила своему мужу, недаром они уже почти тридцать лет вместе. Он снова не снизошел до лжи или молчания:

   - Она спала с другим.

   - О, нет, - сокрушенно произнесла мама и положила теплую ладонь на его плечо. Никто отродясь не слышал о том, чтобы она обладала каким-то даром исцеления, но любой из ее пятерых детей знал твердо, что от ее сочувствия и прикосновений всегда становилось легче. А Ноэль вдруг почувствовал неприятную резь в глазах. Вот это уже никуда не годится. Двадцатишестилетний мужик должен управлять своими эмоциями, не так ли? Он взял себя в руки и твердо произнес:

   - Я больше не хочу ее видеть.

   Мама продолжала поглаживать его плечо и шею. Она знала, что сын по-ромингеровски горд и упрям и его очень трудно заставить поменять собственное решение, но все же:

   - И ты, конечно, просто вычеркнул ее из жизни?

   - А чего бы ты от меня ожидала?

   Рене пожала плечами:

   - Ты никогда не отличался христианской кротостью и всепрощением.

   - Я не могу простить предательство.

   - Ты ее, наверняка, даже выслушать не захотел.

   Ноэль развернулся, сбросив ее руку со своего плеча:

   - Мам, а что тут слушать? У меня нет проблем со зрением. Я их сам видел! И она не могла бы сказать ничего такого, что бы позволило ее простить!

   Рене спокойно сказала:

   - Если ты сам убежден в своей правоте – значит, ты прав. Некоторые люди способны простить измену, некоторые – нет. Это только твое решение.

   - Я… наверное, заберу Мариуса к себе, - тяжело сказал он. Мама не стал иронизировать, хотя обычно не отказывалась потроллить любого, кто попадался ей на язычок. И никаких заходов про «забирай свои игрушки» - она просто предложила:

   - Хочешь, поживи тут недельку или сколько хочешь. Банда разъедется, все будет тихо и спокойно.

   - Спасибо.

   - «Спасибо, да» или «спасибо, нет»?

   - Нет, ма. Я сейчас плохая компания. Думаю, в ближайшее время мое общество сможет вынести только Мариус.

   - Ну смотри. – Мама взяла со стола блюдо с каким-то деликатесом и ушла. Ноэль только сейчас спохватился и полез в карман:

   - Мам…

   Но было поздно. Он хотел подарить ей изумрудные серьги, которые купил для Дениз. Впрочем, маме еще предстояло выяснить, что завтра они с отцом летят на Мальдивы. Помахав рукой Мариусу, Ноэль вышел из кухни и побрел к гостиной, чтобы около лестницы на второй этаж столкнуться с женой брата, которая несла на руках двухгодовалого Луиса. Судя по оранжевому пятну на футболке малыша, он опрокинул на себя стакан сока и теперь нуждался в переодевании.

   - Лиз, постой минутку, - неожиданно для себя вдруг выпалил Ноэль. А почему бы и нет, эта девушка много лет назад была его первой любовью, хотя и выбрала его старшего брата, но отношения между ними были самыми сердечными. Ноэль достал из кармана и протянул ей на ладони маленький футляр с логотипом «Бушерон».

   Лиз остановилась, глядя на коробочку огромными глазами, ее рот округлился:

   - Что это?

   Ноэль молча открыл футляр – на черном бархате заискрились изумруды и бриллианты.

   Любящая мамочка была настолько потрясена, что машинально сунула сына в руки Ноэля, тот подхватил племянника поудобней и позволил Лиз взять серьги. Она спросила слабым голосом:

   - Ты с ума сошел?

   - Подарок на Рождество, - с вымученной улыбкой пояснил банкир.

   - Но ты же подарил уже…

   - Еще один, - перебил он. – Лиз, хватит выделываться, дают – бери.

   В ее синих глазах явственно появилось штормовое предупреждение:

   - Где Дениз? Это ведь для нее было?

   - Мы с ней расстались. Это для тебя.

   - Нет, - отрезала Лиз и захлопнула футляр. – Кид, дорогой, я не могу это принять. Никак и ни за что. Положи в папин сейф, такие вещи не портятся, у тебя обязательно появится девушка, которой ты захочешь их подарить. Давай мне этого разбойника. Не печалься – все наладится. Значит, Дениз просто не твой человек.

   Забрав Лу у дядюшки, молодая женщина направилась вверх по лестнице.

   - Ладно, Мишельке повезло, - пробурчал Ноэль и собрался уже войти в гостиную, из-за двойных витражных дверей которой слышались веселые голоса. Для него сейчас чье-то веселье было неприятно, и он словно готовился нырнуть в ледяную воду. Но, пока он собирался с духом, дверь открылась, и он оказался нос к носу со своим отцом, культовой легендой конца двадцатого века. Впрочем, пусть двадцатый век кончился и папка ушел из-под софитов, но, в отличие от деда, он прекрасно вписался в наступившее время, а в своем сегменте бизнеса откровенно задавал тон, заставляя конкурентов без конца оглядываться на себя.

   - Здорово, Кид, - весело сказал отец. – Пойдем-ка поболтаем. Вижу, ваше высочество не в духе…

   - Да нормально все, пап, а я как раз шел попробовать сирлойн-стейк…

   - Стейк не убежит, - Ромингер-старший (или средний, учитывая деда) имел особый дар захватывать собеседника с энергией урагана и оставлять примерно столько же шансов на спасение. К счастью, Отто прибегал к этой стратегии довольно редко, но сегодня Ноэль не успел возразить, как оказался в отцовском кабинете.

ГЛАВА 5

- Вот, еще небольшой подарок на Рождество. – Если уж отец не оставил выбора во времени, месте и самом факте разговора, то Ноэль все же ухитрился перехватить инициативу и заговорить первым. Зря, что ли, уже двадцать шесть лет знаком с Отто и успел не только изучить все его кунштюки, но и выработать собственные ответы на них. Папа, чуть подняв брови, оглядел узкий белый конверт в руке сына.

   - Что это?

   - Так почему бы тебе просто не посмотреть?

   - Действительно…

   Папа открыл конверт и просмотрел его содержимое. В это время сын, который уютно устроился на диване, смотрел на отца. В самом деле, любопытно, в чем тут штука. Кажется, он совсем не стареет. Пятьдесят один, но выглядит как старший брат для любого из своих детей, кроме, разве что, четырехлетней Катрин. Свежее загорелое лицо, седины почти не видно в по-прежнему густых светлых волосах, подтянутое тело. И Ноэль точно знал – ни подтяжек, ни окрашенных волос, никаких особых диет и заморочек по поводу выпивки, зато много спорта и мало стресса. Как ему это удается – вопрос на миллиард. Особенно в отношении стресса.

   - Сюрприз, - пробормотал Отто. Электронные билеты на перелет туда и обратно первым классом авиакомпании Qatar Airways с пересадкой в Дохе – заменой билетов для родителей Ноэль успел озаботиться, пока ждал утром курьера, которому отдал вещи Дениз. Распечатанное подтверждение оплаченной брони бунгало люкс, сроком на две недели. Прежде чем он успел сказать что-то еще, Ноэль пояснил:

   - Не успел дозаказать еще одно место для Кэти, хотя, если она полетит без места, то билет не нужен. И в бунгало, конечно, детскую кроватку привезут, это понятно.

   - А, ну теперь все ясно. – Отец уронил конверт и бумаги на стол и внимательно посмотрел на сына. – Дениз выведена за штат?

   - Да.

   - Ясно. Не знаю, что тебе сказать. Жаль, наверное.

   - Мне тоже, - мрачно ответил Ноэль. – Но это позади, осталось только смириться. Слетайте, развейтесь за меня.

   - Может, лучше найдешь себе быстренько замену?

   Ноэль только рукой махнул. Папе, конечно, хорошо болтать, не у него сердце разбито. Замену! Его величество шутки шутить изволят? Но ответил обстоятельно:

   - За день замену я не найду. Билеты уже не вернуть. Том с Лиз не полетят, у него сезон в самом разгаре. Итан с Мали тоже вряд ли все бросят, да и лететь так далеко ей уже тяжело... Выходит, некому больше, кроме вас.

   - Все продумал, или кое-что забыл?

   Отто задумчиво разглядывал сына, но тот снова перехватил инициативу. Спокойно и холодно ответил на почти риторический вопрос:

   - Нет, помню. Ты сейчас скажешь, что не можешь лететь из-за этой клиники и стройки, потому что я отказываюсь ими заниматься. Хорошо, папа, я в деле до твоего возвращения. А дальше будет видно. Надеюсь, потом мы без спешки подберем кого-то на эту завидную роль. А на этапе заключения договора, составления смет и начала работы я в твоем распоряжении.

   Говоря это, он мысленно стонал от тоски. Разве может он взваливать себе на плечи эту бодягу, у него своих проблем хватало. Правда, что ли – он, Ноэль Ромингер, самый практичный человек на север от Экватора, впутывается в авантюру, которая не принесет ему ничего, кроме головной боли? Но были резоны принять именно такое решение. Две недели – это немного, выдержит, зато забьет голову чем-то, не имеющим отношения к Дениз, не будет видеть Сирила, пока тот передает дела в банке (кому – это он попозже решит) и заодно сможет вроде как выполнить монаршую волю в отсутствии самого падре, который будет прохлаждаться на белом мальдивском песочке и не сможет ежечасно встревать в управление проектом. Да и, если уж совсем честно, ну так, шепотом, была еще одна очень важная причина: пусть это создаст дополнительную путаницу в его и так полной стресса жизни, пусть он взваливает на себя тот еще геморрой, он все же хотел оказать посильное участие в работе фонда, который ведь и вправду делал великое дело. Спасать детские жизни – это, положа руку на сердце, по-настоящему достойно, это важнее, чем тянуть время жизни обреченного банка, чтобы потрафить деду, и Ноэль по трезвом размышлении просто не хотел оставаться в стороне. А он может и должен проследить за тем, чтобы деньги, предназначенные для реабилитации больных детей, расходовались строго по назначению. Ближайшие две недели особой погоды для банка не сделают, половину из этого времени большинство европейских финансовых учреждений будут все равно закрыты.

   Отто приподнял бровь и снова оглядел сына. Удивительно, но их общение зачастую напоминало игру в гляделки. Эти двое так хорошо знали и понимали друг друга, что контактировали не только на вербальном уровне, но и читали несказанное между строк. Отто пододвинул конверт по поверхности стола ближе к себе – так, что сразу стало ясно, что подарок принят, и сказал:

   - Ладно, сын. Поверь, это к лучшему. Так всегда бывает.

   Ноэль улыбнулся:

   - Я знаю.

   - Итак, все закрутится второго января. Мы с Тимом и Райни уже назначили встречу в 11 утра в офисе Дорелль. В принципе, вы обойдетесь без меня, Эртли лучше знает всю тему. Он, этот чувак, которого Шефер намерен поставить на проект от ССМ, ты и представители подрядчика. Думаю, на первой встрече будет директор, Холтоф. Думаю, вчетвером вы быстро все согласуете и начнете работу.

   Ноэль сегодня явно не был склонен разделять оптимизм отца, но только кивнул. Жаль, что работа начнется только через неделю – ему будет нечем занять себя в эти длинные тоскливые выходные, первые дни без Дениз. Вчера папа писал что-то про пухляк, но, поскольку завтра с утра он, мама и сестренка улетают в теплые края, этим планам не суждено осуществиться. Но в этом отношении он и сам может кое-что предпринять. Его обычная фрирайдная компашка собиралась поболтаться по Доломитам, его тоже звали, но он отказался, собираясь лететь с Дениз на Мальдивы. Теперь можно позвонить и сказать, что он передумал и поедет.

   - Вот еще что, - спохватился отец. – Там – в поместье – есть дом. Не сам замок, он не пригоден для жилья, а что-то типа флигеля, его называют домом привратника. Так вот после пожара в замке мой дед привел этот дом в порядок, как мог, и последние годы жизни жил там. Когда я выкупал этот участок, отправил туда оценщиков, они прислали отчет, потом мы с Эртли тоже ездили, смотрели. Дом давно не отапливался, внутри бардак, несколько стекол выбито, но это все поправимо. Езжай туда, найми в Невшателе какую-нибудь бригаду работников, пусть приведут дом в порядок, протопят, включат воду и электричество, если есть какие-то поломки – исправят. Этот дом пригодится в дальнейшем и как штаб работ, и, если кому-то понадобится там переночевать, если задержится на стройке, и уже потом, когда реабилитационный центр будет построен, ну, это уже Эртли будет решать, включить ли его в проект, думаю, что найдет применение. Там не все так плохо, недели должно хватить.

   - Да, падре, - смиренно отозвался Ноэль, мысленно делая ручкой корешам-фрирайдерам и Доломитам.

   - Знал, что на тебя можно положиться. Держи.

   Отец достал из ящика стола связку ключей, с каждого из которых свисал пластиковый цветной брелок. На желтом было написано «Ворота», на синем «Дом», на зеленом – «Подвал». Связка перешла из рук в руки, как символ княжеской власти.

   Ноэль ехал домой в своем мерсе-500, не в состоянии сбросить с себя состояния мрачной задумчивости. Легонько постукивая пальцами по благородному дереву руля в ритм Адаму Ламберту и тоже чувствуя свое сердце чем-то вроде города с привидениями, он повторил про себя эту фразу отца.

   На тебя можно положиться. Да, конечно, это он. Положительный, надежный, старый добрый Кид, который всегда делает все, как от него ждут. Ноэль по жизни был «хорошим мальчиком». Старший брат всю юность дразнил его ботаном, и в этом была своя доля истины. В смысле слез, переживаний и седых волос Ноэль не стоил своим родителям совсем ничего, им хватило Томми - старшего, который принес переживаний больше, чем весь остальной выводок, вместе взятый. Почему-то, когда в мир приходил очередной Ромингер, он неизменно оказывался носителем особо вредоносного гена. Помимо офигенной внешности и хороших мозгов, которые шли в комплекте с этим геном, подразумевался совершенно выдающийся талант собирать всяческие неприятности себе на задницу и на прочие места в воистину космическом масштабе, и из всех пятерых детей, не говоря уже об отце, только старшая Мален и Ноэль не попадали в такие фееричные скандалы, как прочие. Видимо, потому, что Мален по крови не принадлежала к Ромингерам, а у Ноэля стремление к авантюрам до сих пор неизменно подавлялось его же мощным интеллектом. Так повелось с того далекого дня в третьем классе, когда он отказался со всеми сбежать с урока математики, сказав: «А мне тут интереснее!» - тогда одноклассники объявили ему бойкот на месяц (правда, хватило их на пару дней), а папа спросил маму, не подменили ли им ребенка в роддоме. О чем говорить, если даже от четырехгодовалой Кэти с ее ангельской внешностью стрелялись воспитатели в детском саду!

   Нет, сейчас он не лез ни в какую авантюру. Наоборот, он отказался от авантюры ради того, чтобы влезть в важное и достойное, но скучное и предсказуемое дело, и, вместо того чтобы исследовать дикие запорошенные глубоким снегом склоны, будет давать распоряжения каким-нибудь пакистанцам, вылезая вон из кожи, чтобы они поняли хотя бы, чего от них хотят. Будет ходить по уши в пыли и известке, ругаться на чем свет стоит с этим шеферовским перцем (а видит Бог, Тим умел нанимать самых въедливых и несносных чирьев-на-заднице, каких только видывал свет). Ладно, ладно, это то, что доктор прописал, не стоит расстраиваться.

   Заводя мерс на стоянку около дома (в подземный гараж заезжать было лень), Ноэль резко затормозил. Прямо перед ним стояла очень знакомая серебристая хонда цивик с базельскими номерами.

   Дениз. Он просил ее не искать встреч, но она его не послушалась и явилась сюда. Зачем? – недоумевал он. Зачем, если она предпочла ему другого? О чем с ней теперь говорить? У нее был Ноэль, но ей этого оказалось мало, ей понадобился Сирил, и она его получила. Увидев своего бывшего любовника, девушка вышла из салона автомобиля. Он едва подавил мощное желание нажать на газ и вылететь прочь со стоянки, чтобы не впутываться в навязываемое ему бестолковое, тягостное объяснение, но… почему он должен убегать? Нужно просто сказать, что продолжения не будет. Конечно, он понимал, что женщины склонны принимать красный свет за зеленый, но на этот раз номер не пройдет.

   Аккуратно припарковав громоздкий автомобиль, он вышел ей навстречу.

   - Привет, - тихо сказала Дениз.

   - Привет, - сухо ответил он, вытаскивая из багажника пакет с полученными сегодня подарками. – Я забыл что-то тебе отправить?..

   - Я очень замерзла, - призналась девушка, трогательно заглядывая ему в лицо. – В машине что-то с печкой. Можно подняться к тебе?

   Тоска зеленая. У нее все нормально с печкой, это просто тупая, неуклюжая уловка, рассчитанная на то, чтобы попасть в лофт. Оттуда ее выгнать будет тяжело.

   - Нет. Скажи, что я забыл, я вынесу.

   - Я не смотрела, - она опустила голову. Красивая, в самом деле. И эта любовь, которая продолжала течь по венам смертельно опасным соблазнительным ядом, ведь эта девушка значила для него так много… - Ноэль, милый, я не могу без тебя. Зачем ты меня прогоняешь?

   Он не стал ничего объяснять, глупо по сто раз обмусоливать очевидное. Когда не могут без кого-то, не спят с другими.

   - Сирил не нужен мне, это была чудовищная ошибка, я могу все объяснить…

   Он не попался на удочку:

   - Ничего не надо объяснять. Прости, я спешу. Дениз, давай просто закончим на этом.

   - Но я люблю тебя. Любой заслуживает второго шанса!

   - Больше не приезжай сюда. – Ноэль обошел ее как пустое место и направился ко входу в дом. Он никак не ожидал, что она все еще будет гнуть свое, но девушка шла за ним:

   - Ты мне не дашь сказать ни слова? Ведь это нечестно!

   Он так резко остановился, что она налетела на него:

   - Я все видел. Не о чем говорить. Уходи. Я больше не хочу тебя видеть.

   - Ноэль…

   Он открыл дверь в подъезд:

   - Не заставляй меня вызывать полицию. Просто уходи. Все кончено.

   Тошно от этого разговора. Ему ничуть не меньше, чем ей. Ну зачем, зачем ей это понадобилось, неужели за год вместе она не поняла, что он ни за что и никогда не меняет своих решений? Завтра она будет ненавидеть себя за то, что говорила ему, и его – за то, что он слышал. Как дерьмово, что их роман заканчивается именно так, но он не мог переломить себя. Даже если бы он пошел на поводу у своей любви, у того, что значила для него эта девушка, у тоски, что он потерял ее, он никогда не смог бы простить. И эта сцена с Дениз и Сирилом в постели преследовала бы его постоянно, отравляя жизнь.

   После этого Дениз не оставалось ничего, кроме как сесть в свою Хонду и уехать. Но что-то заставляло Ноэля сомневаться в том, что она отступилась. Поэтому, вернувшись в лофт, он бросил в рюкзак несколько смен свежего белья и пару теплых свитеров и утром следующего дня уехал в Невшатель. До отъезда успел вызвать слесаря и поменять замки на входной двери – он знал, что у Дениз остался ключ, оставалось только гадать, почему она вчера им не воспользовалась. Так или иначе, это уже не имело значения – ключа от лофта у нее теперь все равно, что нет.

   В Невшателе он сначала хотел подыскать отель, чтобы перекантоваться там ближайшие несколько дней, думал, что надо бы позавтракать – дома как-то упустил этот момент из виду, но потом решил сначала осмотреть поместье и дом привратника. По дороге завернул в «Кооп» и купил пачку печенья и стакан кофе на вынос, задал адрес навигатору (пришлось довольствоваться чем-то по соседству, потому что самого поместья с адресом гаджет не нашел).

   Про своего прадеда Ноэль знал немного. Только что тот был последним графом де Сен-Брийен. И что родился, не нося этот титул, под скромным именем Луи-Фредерик Корильон. Титул он унаследовал в начале второй мировой, когда предыдущий граф, принадлежащий к более знатной французской ветви семьи, был расстрелян Гестапо за активное участие в Сопротивлении. Вскоре после получения титула Фредерик овдовел: его жена умерла, пытаясь разродиться сыном. Так, у графа осталась только дочь Анн Франсин, которая впоследствии вышла замуж за Вернера Ромингера. В новый брак граф так и не вступил и сына, которому мог бы передать титул, не родил, и так получилось, что среди более или менее ближней родни не оказалось никого, кто мог бы унаследовать титул. У Анн Франсин родился сын Отто, у которого в свою очередь было двое сыновей – Томас и Ноэль, но никто из них никакого права на титул, конечно, не имел, да не больно-то и хотелось. Сам прадед как мог управлял поместьем, но и он постоянно сталкивался с теми же проблемами, которые угрожали Ноэлю более полувека спустя – огромная дорогая недвижимость, требующая постоянных вложений, а средств на ее содержание – кот наплакал. В итоге в замке случился пожар, огонь удалось потушить довольно быстро, но здание нуждалось в серьезном ремонте, на который не было денег. Граф здраво рассудил, что ему такой огромный дом не нужен, и перебрался в дом привратника, который уже давно пустовал – держать слуг тоже не было возможности. Возможно, это было тяжелым решением для новоиспеченного графа, но, безусловно, самым разумным.

   «Вы достигли цели», - сообщил навигатор, подразумевая какой-то старый сарай у дороги. Но это было не то, другой номер. Ноэль выключил навигатор и, снизив скорость почти до пешего хода, повел мерс дальше, внимательно разглядывая окрестности, потому что знал от отца, что никакого номера дома или адреса на доме привратника в помине нет. Отец утром перед вылетом в Дубаи рассказал по телефону про какой-то покосившийся забор, вроде бы деревянный. Но пока по обе стороны дороги были только деревья и, временами, холмы и дома близлежащей деревни, старый бар, в котором прадед когда-то играл в покер и умер во время игры.

   А вскоре появился и забор. Молодой человек медленно ехал вдоль него, стараясь не пропустить ворота, про которые тоже упоминал отец. Забор уже вопил о полном запустении и упадке поместья. Выломанные доски, местами сломанные, местами забор почти лежал на земле. На общем ухоженном фоне окрестностей Невшателя это зрелище являлось не более и не менее чем бельмом на глазу. Печально. Ворота тоже не порадовали. Измалеванные граффити, с покосившейся левой стороной, зато амбарный замок висит на проржавевших петлях. Достав телефон и сделав первый снимок, Ноэль выбрал нужный ключ и справился с замком. С трудом открыв ржавые створки ворот, сел за руль мерседеса, чтобы завести его внутрь. И тут же застрял в глубоком снегу. Проклиная себя за недальновидность, включил заднюю передачу и кое-как, немилосердно пробуксовывая, выбрался из снежного плена – слава Богу, что мерс заднеприводный. Оставив машину наполовину загнанной в ворота, он пошел дальше пешком, проваливаясь в глубокий снег, зато вальяжно потягивая остаток кофе из термостакана.

ГЛАВА 6

С каждым шагом глазам правнука графа де Сен-Брийен представали новые детали печальной картины запустения и упадка.

   Снаружи была гладкая, хотя и неширокая дорога, под тяжелыми серыми зимними тучами раскинулись чистые и аккуратные укутанные белоснежной шубой рощи, мигали вывески магазинчиков и кафе, грелись, сияли рождественскими гирляндами и любовались своим уютом и респектабельностью домики и виллы: западная Швейцария прихорашивалась в ожидании теплого, семейного праздника Рождества, радуясь приходу нового года, который будет таким же счастливым, мирным и благополучным. А тут, за покосившимся забором, была черная дыра, лакуна во времени и пространстве, и никак было не понять, что сегодня один из последних дней 2016 года, а кругом – благодатный и местами даже пасторальный кантон Невшатель. Даже свежий непримятый снег не выглядел нежным пуховым пологом или шубкой – здесь он навевал мысли о погребальном саване. И покрывал он не ухоженные дорожки, а торчащие вверх обугленные доски, обломки рам, камни…

   Ноэль никак не мог определиться, как мысленно называть основную постройку, которая когда-то была графским замком. Все же замок? Дворец? Особняк? Черт его знает. Он довольно мало смыслил в этих делах. Он родился стопроцентным швейцарцем, для которого и всяческие титулы, и аристократия оставались понятиями, совершенно чуждыми и непонятными. Но вот надо же, как повернулось – на его прадеда, который, по словам Вернера, родился в крошечной деревеньке в кантоне Юра в семье скромного землемера, вдруг свалился графский титул вместе с этим огромным поместьем – чудо, которого было бы бесполезно ждать, если бы Европа не попала в эту мясорубку второй мировой войны. Новоиспеченный граф быстренько обзавелся понтами, приличествующими, по его мнению, титулу, но как содержать поместье должным образом, ему было невдомек… примерно также, как его правнуку и поныне не совсем понятно, как вытаскивать маленький частный банк из водоворота современной мировой экономики.

   Ноэль думал, что дом привратника по логике должен находиться у ворот, но, видимо, логика была тут бессильна. До замка он шел минут пять, медленно из-за глубокого снега, в который проваливался по колено, а дом привратника обнаружился на отшибе графских руин.

   Вот тут снова затеплилось понимание, что, по крайней мере, он находится не в заброшенном селе где-нибудь в Сибири. Двухэтажный домик был небольшим, как раз в меру, более-менее понятного Ноэлю размера. И снаружи все было не так ужасно, как можно было предположить. Да, одно из окон первого этажа ощерило черную пасть в обрамлении битого стекла, терракотовую черепицу крыши расколол зигзаг трещины, а сбоку стену давила сосна, видимо, сломанная ураганом. Но с виду дом был вполне ремонтопригодным.

   Продолжая сжимать в одной руке почти пустой термостакан из-под кофе, а второй придерживать на плече сумку для ноутбука, Ноэль направился к дому. Следовало осмотреть дом изнутри, но сейчас ему подумалось, что, может быть, удастся нанять толковых подрядчиков, оставить им ключи, дать указания и все же свалить в Доломиты. Банкир должен хотя бы иногда снимать галстук и очки, оставлять дома ноутбук и выкидывать из головы банковский индекс Euro Stoxx, чтобы вспомнить, что на свете есть искрящийся снег и загорелые девчонки, солнце и скорость, а ему двадцать шесть лет, и жизнь не должна состоять только из работы. Он полез в карман, чтобы достать телефон - сейчас позвонит Алессио и спросит, когда они отправляются, вроде бы завтра к вечеру.

   В тот момент, когда его рука нащупала стеклянную гладкость смартфона в кармане, раздался громкий треск, Ноэль потерял равновесие и полетел куда-то вниз… недалеко, в результате сохранил равновесие и остался стоять, даже не выпустил из руки стаканчик с кофе, а сумка с ноутбуком осталась висеть на плече. Он просто провалился по колено, на этот раз не в снег – оставалось понять, куда, и выбраться.

   Боль в ноге, что за черт? Внизу мешанина из снега, досок и обломков, рубероида и шифера, черт знает, что такое, он что – шел по этому завалу, невидимому под снегом? Стараясь сохранять равновесие, Ноэль попытался выбраться, но не смог. Правая нога могла двигаться, можно было вытащить ее из завала, а левая – нет. Что-то плотно держало ее на уровне щиколотки.

   По крайней мере, ничего не сломано, жив-здоров, и ноги провалились в доски, а не в выгребную яму, вот смеха было бы, подумал Ноэль жизнерадостно. И снова попытался освободить ногу. Бац – провалился еще на несколько сантиметров. Но левую ногу продолжало что-то держать.

   Наклонился, попытался разобрать доски, напоролся ладонью на гвоздь. Но наконец, добрался до причины – толстый железный изогнутой кусок арматуры, торчащий из каменной балки, обвил его щиколотку, пропоров толстую кожу ботинка. Ноэль обхватил этот кусок ладонью левой руки (правую уже успел поранить) и попытался разогнуть. Бесполезно – силенок не хватало.

   Не смешно. Совсем не смешно. Надо отсюда выбираться, а он не может. Нога застряла, и он не в состоянии ее вытащить.

   Из того, что он понимал, нога все-таки не повреждена, надо попытаться хотя бы снять ботинок, но и такой вариант не срабатывал. До какого-то предела ничего не происходило, а потом арматура начинала давить на ступню, и даже когда боль становилась нестерпимой, освободить ногу или ботинок не получалось. Ноэль растерянно выругался вполголоса. Он уже успел вспотеть и выбиться из сил, но не понимал, как выбраться из ловушки.

   Нужен рычаг. Просто подсунуть под арматуру и разогнуть ее, и нога освободится. Но рычага не было. Как бы ему сейчас пригодился хорошенький тонкий железный ломик! Но нет ломика. Ничего нет. Вот рядом какая-то доска валяется – длинная, но хлипкая. Просунул ее между ногой и куском арматуры – чуть не взвыл от боли, но не освободился. Только доску сломал пополам. И больше ничего подходящего. Правда – ничего.

   Нет, нет. Никто не погибает в самом центре кантона Невшатель только потому, что нога застряла в какой-то арматурине. Если исчерпал все возможности для самостоятельного спасения (а банкиру лучше, чем кому бы то ни было еще, известен принцип «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», это политика правительства Швейцарии по отношению к банкам), то самое время достать телефон и позвонить в какую-нибудь службу спасения. Как это ни глупо, но ему и в самом деле нужна помощь. Потому что он не может освободиться сам.

   Но Ноэль Ромингер отказывался верить, что он в самом деле исчерпал все способы выбраться из ловушки. Ну как так, ведь только что шел, и вдруг обездвижен напрочь. Такого быть не может!

   Мысли заметались. Разогнуть арматуру не получается. Освободить ногу, снять ботинок – тоже. Глупо, но что дальше будет? Вроде не так критически холодно: термометр борт-компьютера мерседеса незадолго до остановки показывал -3. Не запредельный мороз, но за ночь замерзнуть насмерть хватит. И никто тут не ходит, частная собственность, так ее разэтак…

   Смешно, хотя на самом деле смеяться особо не над чем. Вот так взять и сдохнуть в центре цивилизации. Ну ладно, пора честно признаться себе, что ничего не может сделать, и позвонить 911 или что-нибудь в этом роде. Приедут спасатели, у них будут ножницы по металлу, лом, болгарка, автоген, да Бог знает, что еще. Они, конечно, посмеются вволю над лохом, который застрял, как глупый жук на булавке, но вытащат его. Он и сам посмеется потом, когда окажется в безопасности.

   Ноэль сунул руку в карман. Телефона нет.

   Как это нет? Он же нащупал его прямо в тот момент, когда провалился. Думал позвонить Алессио и сказать, что все же поедет с ними в Доломиты. Где эта чертова штуковина?!

   А штуковина лежала в полутора метрах от него, на досках. Дотянуться – пара пустяков. Казалось бы. Но он не смог дотянуться. Как ни старался – не мог повернуть ногу так, чтобы можно было наклониться и добраться до гаджета. Та доска, которую он сломал в попытке воспользоваться ею, как рычагом, тоже не помогла – была слишком коротка.

   Ладно, следует принять как факт, что телефон ему не достать. Что делать – орать «Караул»? А кто услышит? Вдруг мелькнул слабый проблеск надежды, появилась идея. Насколько жизнеспособная – прямо сейчас это и выяснится. Ноэль задрал куртку и свитер и потянул ремень из джинсов. Вот, готово. Толстый ремень из прочной кожи. Продел под арматуру и потянул.

   Проклятая вещь даже не шелохнулась. Нет, надо думать, как все же добраться до телефона. Ноэль повернул голову и задумчиво посмотрел на аппарат. Потом себе под ноги. Вон еще одна хлипкая доска, надо попытаться ее достать.

   Выломал кое-как, но не достал телефон. Зато занозил руку.

   Что это было вообще? Как мог он, разумный Ноэль Ромингер, вляпаться в такую идиотскую неприятность? И как он будет выпутываться? Телефон зазвонил: приятель, с которым он ходил в фитнес. Одновременно со звонком включилась вибрация, и телефон пополз по доске. К сожалению, в противоположную от Ноэля сторону. Мужчина не удержался от стона, когда аппарат соскользнул в щель между мусором и досками – это означало, что призрачная возможность придумать, как добраться до него, совсем пропала.

   И что теперь?

   Есть ноутбук, но в интернет с него можно выйти, только подключив телефон в качестве модема. А то можно было бы написать кому-нибудь, мол, приезжай и вызволяй меня отсюда. Но, увы, даже такой возможности у него нет…

   Он так и стоял, даже сесть не мог, вяло думал о том, что можно растираться, чтобы не замерзнуть. Уже холодно, его бил озноб. Что дальше? Ум отказывался воспринять факт – ему не выбраться самому. И, если не придет помощь, он вполне может не дожить до завтрашнего утра.

   До этого он пытался что-то делать, суетился, искал способы освободиться, а сейчас все оказались исчерпаны, он просто стоял и смотрел в темнеющее небо. Скоро совсем стемнеет и, наверное, еще сильнее похолодает. Он поплотнее запахнул на шее куртку и пожалел, что шарф остался в салоне мерса. И начал думать о том, стоит ли рассчитывать на чью-то помощь.

   Кто-нибудь может его хватиться и начать искать? Настолько, чтобы забить тревогу и организовать поиски – вряд ли. Брат и сестры, друзья – даже если хватятся, даже близко не подойдут к мысли, что он попал в какую-то переделку и нуждается в помощи. Так что с этой стороны вряд ли можно ждать спасения. А может ли чье-то внимание привлечь его машина, наполовину загнанная в ворота? Может быть, какой-нибудь старательный полицейский зайдет, проверит? В этом мог быть шанс. Единственный шанс, но всерьез полагаться на это не стоит. Почему у полицейского должны возникнуть сомнения в том, что происходит что-то, требующее вмешательства? Ну, стоит машина, пустая, около открытых ворот. Нет, шансов, что полицейский пойдет выяснять – может, один из десяти.

   Когда-то слышал, как волк, попавший в капкан, якобы может отгрызть себе лапу, чтобы освободиться. От этой мысли стало совсем не по себе. Мысль понятна, лучше лишиться лапы, чем жизни, но человек на такое наверняка не способен. Посреди процесса откинет тапки или от болевого шока, или от кровопотери. Чтобы прогнать эти мысли или просто чтобы услышать свой голос, Ноэль закричал. Не очень громко – тот его выход с цыганочкой в тороговом центре, когда девушка рассыпала покупки, был намного круче. Интересно, почему она на него тогда так посмотрела? И непонятно, с чего ему вдруг понадобилось вспомнить о ней… Негромкий вскрик «кто-нибудь тут есть?» растаял в холодном влажном воздухе. Глупо… Что же делать?

   - Чего тебе?

   Ноэль буквально подскочил от неожиданности – дернулся, арматурина сильнее впилась в ногу… так сильно, что стало понятно, что щиколотка распухла. Голос послышался откуда-то сбоку, он быстро повернул голову, начиная осознавать, что спасен – этот человек может достать его телефон или помочь освободиться.

   Существо, возникшее в поле его зрения, не вписывалось в пейзажи западной Швейцарии так же вопиюще, как забор и руины графского замка. Подобно выглядящего индивида он наблюдал, пожалуй, один раз в Нью-Йорке, правда, тот был черный. Разномастные шмотки, казалось, слились и превратились в грязно-серое рубище, хотя тут не обошлось и без когда-то красного свитера, и без широких шерстяных синих штанов, и без женской лыжной сиреневой куртки с капюшоном, отороченным мехом. Впрочем, мех давно свалялся и больше напоминал половую щетку не первой свежести, а сама куртка провалялась на помойке лет пять. Все это великолепие сопровождалось ядреным духом немытого тела и шнапса. На голове существа не без известной лихости сидела детская полосатая бело-зелено-желтая шапочка со стразами и помпоном. Но, как бы не выглядел и какое бы зловоние не источал сей господин, для Ноэля он был настоящим ангелом.

   - Эй, - торопливо заговорил он. – Я, кажется, застрял. У меня нога застряла. Помоги мне выбраться, пожалуйста!

   Мужчина (в том, что это именно мужчина, сомнений не было – обильная русая борода, хоть и нуждалась в мытье, выглядела впечатляюще) смотрел на Ноэля с таким отсутствием выражения, что тот усомнился, что его слова вообще понимают.

   - Помоги мне! – как мог отчетливо повторил Ноэль. – Сто франков.

   - Кто ты? – задало существо очень своевременный вопрос. Ноэлю не понравился поворот в разговоре. Человек не спешил на помощь, а будто бы решал, надо ли это ему.

   - Сто франков, если дашь мне телефон – он упал вон туда, я не могу достать. Или если принесешь лом или ножницы по металлу.

   - Кто ты такой? – повторил человек на вполне приличном французском языке. Даже не на швицере.

   - Моя фамилия Ромингер. Ноэль Ромингер.

   - Что тебе здесь надо?

   - Я… - Ноэль тут же понял, что нельзя говорить, что он сын хозяина поместья. – Я увидел в газете объявление о продаже и решил посмотреть.

   - А, понял. Ну… ладно. Телефон тебе?

   - Да, - обрадовался Ноэль. - Подойди, вон он упал за ту доску.

   - Не пойду, - помотало немытой головой существо. – Там доски такие, что и я застряну. Или шею сломаю.

   - У тебя телефон есть?

   - Издеваешься?

   - А лом?

   - Похоже, я ничем не могу тебе помочь, малыш.

   - Эй, а ты кто?

   - Я тут живу.

   - Как живешь?

   - Обычно. Как все живут. Ладно, я пошел.

   - Тебе денег, что ли, мало? Пятьсот.

   - Пятьсот? – существо так смачно почесало всклокоченную бороду, что Ноэль передернулся от мысли, что у него могут быть вши. И что он сам может стать дойной коровой… а то и вовсе его оберут как липку и так и оставят тут.

   - Ты очень-то не обольщайся, тебе невыгодно оставить меня без помощи, - холодно улыбнулся он. – Самое позднее завтра утром меня хватятся. И найдут. Живого или мертвого – даже не суть важно. Но твое жилье тут накроется медным тазом. Пойми: если тут кто-то вот так застрянет и замерзнет насмерть, тут сначала все разберут по досточке, а потом опечатают и поставят ограду под охрану. А тебя загребут. Ты тут что – прячешься? Эй, стой, ты куда?

   - За ломом, - бросил мужик через плечо и поплелся в сторону дома. Дрожа от напряжения, Ноэль смотрел ему вслед. Непонятно зачем, он вдруг спросил в несуразную спину незнакомца:

   - Как тебя зовут?

   - Ангел, - бросил тот через плечо.

ГЛАВА 7

- Болгарин, что ли?

   - Твое какое дело? Найду лом – твое счастье.

   - Ищи хорошо, - напутствовал его Ноэль. – А то есть люди, которые знают, куда я поехал. Да и машина моя тут неподалеку. Чем быстрее я отсюда выберусь, тем тебе лучше. Мертвый я для тебя опаснее, чем живой и здоровый.

   Ангел выслушал его молча, не поворачиваясь, но и не трогаясь с места, затем помпон на его шапочке, которую уместнее было бы видеть на голове хорошенькой маленькой девочки, мотнулся вперед – этот жест можно было истолковать только как «да, понятно». Ноэль будто бы даже чуть согрелся от разговора с незнакомцем. Он подумал, что на данном этапе, пожалуй, предпринял все возможное, чтобы убедить странного типа сотрудничать.

   Сумерки. Ноэль оглянулся по сторонам – впереди дом, сбоку и позади – снег, деревья, смутно виднеется поваленный забор. Справа – насколько он видел на карте – должен быть берег озера. Посмотрел назад – тонкая цепочка собственных следов. Гул моторов автомобилей, проносящихся по дороге, едва слышен – будто этот полуразрушенный забор обладает какой-то непонятной силой и отсекает все звуки и вообще реальную сегодняшнюю жизнь. Глупости… Но ведь правда – если бы не Ангел, что бы сейчас с ним было? Вроде и цивилизация вокруг, рукой подать, а замерз бы, и все…

   Что с ногой? Он все сильнее ощущал, что там что-то совсем не так. Склонился, попробовал засунуть руку в ботинок. Да, все очень болезненно, и рука не пролезает дальше. Вот тебе и Доломиты. Вот тебе и фрирайд с загорелыми девчонками. Но сейчас глупо об этом думать – важно выжить самому. Да и если уж думать, то не в этом ключе. Вот принесет сейчас этот Ангел лом или что-то в этом роде, и еще неизвестно, удастся ли освободиться малой кровью. Нога-то уже повреждена. Как-то все же надо уговорить его достать телефон. Служба спасения или полиция справится с тем, чтобы вызволить его, наверняка лучше.

   Шаги и треск досок предвестили явление Ангела.

   - Смотри, чего нашел. – В его руке, затянутой в грязную рабочую перчатку с обрезанными пальцами, красовалась кочерга. Видимо, в доме привратника был камин или печь.

   - Отлично, - сказал Ноэль, думая о телефоне. – Давай это сюда.

   - Деньги сначала.

   - Что за глупости? – с досадой спросил Ромингер. – Деньги у меня на карте. Принеси терминал.

   Конечно, у него были и наличные с собой, хотя и не пятьсот франков. Но какой интерес отдать деньги и остаться без денег и без кочерги, по-прежнему в ловушке.

   - Ну так считай, что ты мне денег и не обещал, - Ангел смачно сплюнул на обломки под ногами. – Освободишься – и ищи тебя свищи.

   - А я тебе слово даю. Мое слово дорого стоит.

   - Может дорого, а может, и тухлого яйца не стоит.

   - Может, и яйца, а выхода у тебя все равно нет. К завтрашнему утру тут будет полиция и толпа народу, и забудь про это место. Даже если оберешь меня, когда я не смогу сопротивляться, много не разживешься. Пускаться в бега с парой десяток – не самое умное в твоем положении. А если поможешь выбраться – пятисотка твоя, и я никому ничего не скажу.

   Сказать-то он не скажет, но так или иначе спокойная жизнь бродяги в заброшенном доме скоро накроется медным тазом. Но об этом, конечно, он пока предпочел умолчать.

   В нечесаной голове под детской шапочкой шла усиленная работа. Наконец, тот неохотно кивнул и, пробуя каждый шаг, приблизился к Ноэлю, опустив кочергу. Молодой человек незаметно поморщился (от запаха незнакомца просто щипало глаза), но постарался не подать виду. Ангел склонился над застрявшей ногой и полез кочергой в петлю.

   Ноэль сжался от резкой боли в щиколотке и процедил сквозь зубы:

   - Не, не так. Давай кочергу мне, я постараюсь сам отжать, а ты попробуй тянуть эту железяку.

   - Ну ты придумал.

   - Тогда все же попробуй достать мой телефон.

   Странный тип, чертыхаясь и проклиная любопытных уродов, полез в самую гущу завала, в которую канул айфон, но его поиски не увенчались успехом. Зато какие-то доски так угрожающе затрещали под его весом, что его оттуда как ветром сдуло.

   - Иди на… со своим гребаным телефоном. Хочешь выбраться – заткнись и терпи.

   - Дай кочергу, - разозлился Ноэль. – П…ть – не мешки ворочать. Надоела твоя болтовня.

   Видимо, бродяга настолько не ожидал услышать от застрявшего в ловушке чистенького богатенького мальчика непристойность, что безропотно протянул кочергу.

   Всунуть ее между ногой и куском арматуры оказалось настолько больно, что перед глазами Ноэля замелькали красно-оранжевые круги, он закусил губу, чтобы не издавать никаких звуков, но даже не почувствовал этого, настолько сильна была боль в ноге.

   - Черт, - наконец выдохнул он. – Подойди уже сюда, мудила, хватит мне мозг … Тяни эту х..вину.

   - Ты чего – разговаривать, что ли, умеешь?

   Ангел бочком, осторожно подобрался к Ромингеру, наклонился и наконец ухватился за петлю арматуры.

   - Давай, по моей команде тяни. Внимание… марш!

   С силой налег на кочергу так, чтобы расширить петлю арматуры, и тут же позорно вырубился от боли.

   Следующее, что он понял - его горло обожгла крепкая водка или что-то близкое. Он лежал на спине, в его поясницу упиралась какая-то очередная доска. Боль в ноге пульсировала, но немного ослабела. И он был свободен. А над ним склонился Ангел и лил в его губы какую-то дрянь из полупустой бутылки.

   Ноэль дернулся так сильно, что стеклянное горлышко ударилось о зубы, и бутылка упала ему на грудь. Бродяга, ругаясь, схватил ее, боясь потерять даже одну драгоценную каплю:

   - Ты гондон, это чистый шнапс!

   Пить из одной бутылки с этим типом не хотелось – вдруг у того триппер или еще что. Ноэль отвел бутылку:

   - Оставь себе. Ну-ка отодвинься, я сяду.

   Голова кружилась немилосердно, но он сел, отказавшись от помощи Ангела. Даже в такой непритязательной компании он не мог позволить себе ни допустить, ни показать слабость.

   Взгляд на ногу – хорошего мало, но и не так страшно. В отличие от отца и старшего брата, Ноэль не трясся при виде крови, будь то чужой или своей. И это хорошо, потому что джинсы на левой ноге от колена вниз просто пропитаны кровью и разорваны, ботинок выглядел почти черным, хотя изначально был из светло-коричневого нубука. Ноэль потянул брючину вверх и присвистнул при виде кровавого месива на ноге. Ну что же – никакого фрирайда. Теперь только лечение, ремонт и отцовский проект. Даже обидно на момент стало: родители и младшая сестренка на Мальдивах, старший брат с женой и детьми улетят в Португалию, когда Томми откатает спуск в Санта-Катарине, и вернутся только третьего января. Мален с мужем будут тусить в ночных клубах на Ибице, пока мамочка Итана, прилетевшая из Эдинбурга, будет возиться с внучком. Даже Миш со своим перцем едут в Локарно. Он один тут, как наказанный.

   - Ладно, - буркнул Ноэль. – Попробую телефон достать, что ли…

   - Псих, сиди уже, - пробрюзжал в ответ бродяга. – Снова застрянешь – е..сь тут сам, как знаешь, я больше не буду тебя вытаскивать. Придурок, ты зеленый совсем. Дашь дуба прямо тут, а мне отвечать… Тебе врач нужен.

   - Я тебе его тут где возьму? – сердито спросил банкир. – По-твоему, зачем мне телефон – шлюх позвать?

   - Выпей, - тот снова протянул бутылку.

   - Не хочу.

   - Ваша светлость брезгует?

   От этого оборота Ноэль присвистнул. Бродяга, ругаясь себе под нос, поплелся куда-то.

   Надо встать. Если нога не сломана – это вполне выполнимо. И вроде бы, он на твердой земле. Получилось. Ноэль осторожно перенес вес с правой ноги на левую. Очень больно, но терпимо. Значит, кость цела и дело обойдется без гипса, что уже радует.

   Телефон. Нужно достать и все же вызвать службу спасения. Ну хотя бы скорую. Сесть за руль и доехать до какой-нибудь больницы он вряд ли сможет в таком состоянии. И машину испортит, всю кровищей зальет.

   - Смотри, чем для тебя жертвую, - перед ним снова возник Ангел, и в его руке появилась тонкая фарфоровая чашка с отбитой ручкой. – Чтоб из горла не пить.

   - Да не хочу я. – Уже произнося эти слова, Ноэль поймал себя на мысли, что хочет выпить. Он устал и чертовски замерз, ему плохо, больно, а спирт продезинфицирует и тару, и чашку, и все на свете. – Ладно, лей, черт с тобой.

   - Пойдем в дом.

   - Чего?!

   - Там теплее. Давай, помогу.

   - Сам, - Ноэль дернул плечом, пошел, осторожно ступая на больную ногу. Вот так, следом за своим неизвестным спасителем, он вошел в дом своего прадеда.

   Тут действительно было чуть теплее. Темно, но по крайней мере ветра и снега нет. Не натоплено, запах затхлого заброшенного помещения. На полу лежит маленький светильник на батарейках, озаряя ближайший квадратный метр неверным мертвенным тусклым светом. Надо же – на улице-то уже стемнело. Ноэль посмотрел на часы (пришлось включить подсветку циферблата) – пять пополудни. Просто конец декабря – темнеет рано.

   - Есть хочешь? – Ангел возился в темноте, что-то звякнуло, покатилось. – На Рождество дают много. Хлеб, сыр, пироги, ветчина.

   - Потом, может быть. – Банкир осторожно устроился на твердом полу – никакой мебели, насколько он мог увидеть, поблизости не наблюдалось. Был ворох какого-то тряпья – видимо, Ангел на нем ночевал, но Ноэлю по понятным причинам хотелось держаться подальше от этого импровизированного ложа. – И давно ты тут… живешь?

   - Месяц, может.

   - Как тебе удается не замерзнуть?

   - Пока не было сильных морозов. В доме не так холодно. В спальном мешке нормально.

   - У тебя даже спальный мешок есть?!

   - У меня много чего есть. Нет только гражданства.

   - Откуда ты?

   - Может, тебе лучше этого не знать?

   - Да мне в общем без разницы, - согласился Ноэль, отхлебывая дешевый шнапс из элегантной кофейной чашечки. – Слушай. Тебе не понравится то, что я скажу, но я должен это сказать. Тебе придется искать другое место.

   - Козел, ты меня сдашь? – Ангел устроился на ворохе тряпок напротив Ноэля и пронзил его ледяным взглядом.

   - Не сдам, я же сказал. Просто эта земля принадлежит моему отцу. И тут начнется стройка. Очень скоро.

   - Вон оно что.

   - Этот дом будем ремонтировать. И строить тут большую клинику. Это все уже решено, так что, сам понимаешь…

   - Может, не надо было тебя вытаскивать, - мрачно процедил мужчина. – Глядишь, всем не до стройки стало бы.

   - Полиции пофигу. Обыскали бы тут все… В любом случае, твое убежище накроется.

    - Пей.

   - Ты тоже. Твое здоровье. И… спасибо, что спас мне жизнь.

   - Подавись. Я еще ни разу никому не спасал жизнь, - вдруг признался Ангел.

   - Я спасал.

   - Тебе-то откуда? - недобро усмехнулся бродяга. – Весь такой чистенький, что ты о жизни знаешь?

   - Наверное, меньше тебя, - кивнул Ноэль. – Но человека из-под снега вытаскивал.

   - То есть?

   - В горах. Из-под лавины, - Ноэль отхлебнул шнапса. Воспоминания о том дне нахлынули такой же лавиной, как та, которая чуть не убила Алессио. Они часто ходили в горы вместе. Но в тот раз получилось, что один оказался на северном склоне, второй – на западном. Когда пошла лавина, Ноэль по сигналу бипера разыскал лавинный зонд и начал копать. Благо, он никогда ничего не оставлял на самотек и всегда имел при себе нужное снаряжение вплоть до лавинной лопаты. Датчик тоже был самый серьезный – трехантенный. Другу повезло – он оказался неглубоко. Без сознания, но жив. Когда прибыли спасатели, один из них пожал Ноэлю руку: «Теперь ты за него отвечаешь». «Почему?» - удивился парень (тогда ему еще и двадцати трех не исполнилось). «Потому что ты решил, что он не умрет. Значит, ты отвечаешь за свое решение, зачем он должен остаться в живых». Ноэль не думал, зачем Алессио оставаться на этом свете. Он спас его не из-за этого, а потому что просто не понимал, как не спасти человека, особенно своего друга, если можешь это сделать. Но слова спасателя его неожиданно зацепили. Отвечает за Алессио? Приятель особо не заморачивался по жизни: девочки, клубы, гулянки, фрирайд. Он работал сисадмином в сети кофеен, жил чисто для себя, как сам хотел. Ноэль и Алессио привыкли выходить на склон вместе, зная, что могут рассчитывать друг на друга, вот и все, поэтому один и спас жизнь другому, когда это было нужно. Философствовать по поводу ответственности за приятеля Ноэль не стал – тот уже большой дядя, ровесник, пусть отвечает за себя сам, а он, Ноэль, просто в нужный момент подставил плечо. И подставит снова, если понадобится.

   И потом, теперь что – этот Ангел отвечает за Ноэля? Да ладно, он за свой спальный мешок ответить и то не в состоянии.

   - Врешь поди, - решил бродяга и закусил шнапс аппетитно выглядящим куском окорока.

   - Не вру, впрочем, какая тебе разница.

   - Никакой. И я тоже тебя не спасал, если хочешь знать.

   - Почему?

   - У тебя Ангел есть. Настоящий. Не я. Он и сегодня тебя спас, и от большой беды отвел.

   - Тебе почем знать?

   - Не знаю.

   Мужчины замолчали, сидя в почти кромешной тьме, нарушаемой только неверным бледным светом фонарика. От какой большой беды? – недоуменно подумал Ноэль. Да ладно, стоит ли принимать всерьез бредни этого типа.

   Ноэль поставил чашку на пол и полез во внутренний карман куртки за бумажником. Как он и подозревал, пятисот франков у него с собой не было – сто и какая-то мелочь. Ноэль молча протянул стольник спасителю, и уже когда тот взял и собрался возмутиться, сказал:

   - Говорю же, нет нала. Я твой должник. Обещал пятьсот – значит, будет пятьсот. Сейчас ехать к банкомату не могу, выпил. Оставайся пока тут, я тебя найду.

ГЛАВА 8

- Есть ли у вас враги, фрау Лойтхольд?

   Через окно в кабинет заведующего отделением льется тусклый свет декабрьского дня. Над городом висят тяжелые свинцовые тучи – очередной снегопад начнется с минуты на минуту. Полицейский комиссар выжидательно смотрит на девушку в голубой больничной пижаме. Розали Лойтхольд, двадцать четыре года, согласно истории болезни и полицейскому рапорту. На рождественской вечеринке в бокале шампанского, который она выпила, оказалась подмешана лошадиная доза препарата, снижающего артериальное давление.

   Бледная блондинка с глубокими тенями под глазами выглядит настолько хрупкой и беззащитной, что даже видавший виды полицейский почувствовал жалость и желание защитить прелестную девушку. Просто так людям не подмешивают такое в напитки. Особенно в алкоголь. Последствия могли быть куда тяжелее. Если бы у нее была дистония или что-то подобное, она могла умереть. И если бы помощь немного запоздала – тоже.

   Розали в свою очередь смотрит на полицейского. Он задает вопросы, наверное, в полном соответствии с инструкцией. Доктора сообщили в полицию по своей инструкции, полицейские открыли дело по своей. Сейчас зададут ей все формальные вопросы, напишут, что дело закрыто в связи с отсутствием подозреваемых, и все на этом. Она выйдет из больницы, такая же беззащитная и испуганная, как прежде.

   Ну уж нет, никакая она не беззащитная и не испуганная. Пусть Кевин боится. Есть ли у нее враги, спросил полицейский…

   Очень хотелось сдать Кевина. Сказать, что есть враг, и что именно он провожал ее домой после вечеринки и пытался изнасиловать. И тут Кевину придется кисло – возьмут его под белы рученьки и…

   И что? Да, по работе они оказались конкурентами, но наличие мотива преступления – это не улика. Точно так же не свидетельствует против него то, что именно он дал ей бокал шампанского (к тому же, не единственный на вечеринке). Проводил домой – так это тоже не преступление. Покушение на изнасилование? Ничего подобного, бред. Ей почудилось спьяну. Никакого изнасилования не было. Доказать, что именно он подмешал что-то в шампанское, невозможно. Нет, Кевин выкрутится, еще, чего доброго, ей выкатит иск за клевету.

   - Нет, господин комиссар, - ответила Розали твердо. – Никаких врагов у меня нет.

   - Отвергнутые поклонники?

   - Какой смысл им меня травить? Не думаю.

   - Понятно. – Полицейский привычным движением перевернул заполненный протокол к ней и подтолкнул шариковую ручку: - Ознакомьтесь, если все правильно, напишите «записано с моих слов верно» и поставьте подпись под галочкой.

   Ознакомилась, подписала. Заученным движением комиссар достал визитку из кармана и протянул ей, сопроводив действие таким же забитым до оскомины текстом:

   - Если что-то вспомните, звоните в любое время.

   Розали кивнула и взяла визитку.

   - Хорошо, комиссар. Спасибо.

   - Желаю вам скорейшего выздоровления. И… - он чуть поколебался и добавил то, чего не было в инструкциях: - И хорошего Рождества. Плохо кончается год, пусть следующий будет отличным.

   - Будет, - согласилась Роз. – И вам всего наилучшего, комиссар.

   На этом они разошлись.

   Девушка медленно брела по коридору клиники к своей палате, которую она делила с пожилой дамой с аппендицитом. Дама была запредельно болтлива и успела уже утомить соседку пространными описаниями своего самочувствия, работы собственного желудочно-кишечного тракта и отношения к героям сериалов - Розали не знала о существовании ни одного из них. Если бы она слушала болтовню тетки, за полтора дня, что уже провела тут, стала бы большим знатоков сериалов. Но она не слушала, без конца ломая голову, что же ей делать и как быть дальше. Кевин не успокоится на этом. Или успокоится? Понял, что ему не обломится? Кстати, Шефер дал понять во время той встречи позавчера утром: для этого проекта оказалось очень важным, что Розали - уроженка кантона Вале - свободно владеет французским. Кевин – под вопросом. То есть, конечно, он как-то говорит на этом языке, потому что все студенты сдавали зачет по каждому из государственных языков Швейцарии, включая французский, но, чтобы получить зачет, было достаточно понять довольно простой текст, перевести его и ответить на вопросы. Любой троечник справится. Не исключено, что именно французский стал причиной, почему проект получила именно она…

   Занятая своими полусвязными мыслями, Розали не сразу обратила внимание на стоящую неподалеку от двери ее палаты маленькую фигурку с большим животом. Софи оставалось два месяца до родов, но она совершенно не считала это поводом для того, чтобы запираться дома. Подруга продолжала учиться на медицинском факультете и водить за нос своего любимого мужчину, все время оттягивая свадьбу.

   - Розалинда, жива, слава тебе Господи! – София чуть не задушила подругу в объятиях. – Теперь быстро расскажи мне, какой мудак проделал это, и я быстренько натяну ему яйца на уши!

   Роз рассмеялась и обняла ее в ответ. Если Кевин выкрутится, попав к полицейским, уж Софи его точно живым не выпустит.

   - Не скажу ни слова, пока не поклянешься, что не будешь ничего предпринимать, не посоветовавшись со мной!

   София еще вчера утром успела побывать дома у Розали (ключ ей отдал Фил, который запер квартиру после того, как Рози увезла скорая) и собрала для нее одежду, телефон, зарядник, всякие нужные мелочи, документы, деньги и ноутбук. Но вчера к Роз никого не впускали, и она промучилась целый день в одиночестве, и неизвестно еще, что ее доставало больше – необходимость куковать в больничной пижаме (страшной, как смерть водолаза), невозможность причесаться или недоступность связи.

   - Соф, ты ангел, спасибо тебе миллион раз! - Роз живо вцепилась в телефон. – Господи, мама, наверное, с ума сходит. Я вчера должна была к ней приехать…

   - Она до меня дозвонилась, - сказала подруга. – Но ты, правда, позвони ей быстренько. Я не стала ничего говорить, только что ты заболела… Давай, звони, а я подожду, расскажешь, как дошла до жизни такой.

   Разговор с Элизе затянулся, все это время Софи терпеливо ждала, устроившись на диванчике в длинном больничном коридоре. Розали понимала, что разговоры в присутствии соседки по палате совершенно невозможны. Теперь, когда Софи привезла ей деньги, может быть, стоило оформить себе VIP-палату без соседей. Но Роз понимала, что все еще не может себе этого позволить. Теперь особенно – неясно, сколько она проторчит в этой клинике, успеет ли второго января выйти на работу и поехать на встречу с организаторами проекта в Невшатель. Если она здесь зависнет, Шефер вполне может переиграть все… и отдать проект Кевину?! А почему бы и нет…

   - Почему ты не сказала копам?! – ахнула София, когда Роз рассказала ей про Кевина.

   - Да потому, что ему нечего предъявить. Они в результате извинятся и отпустят его восвояси, и все.

   Подруга нахмурилась, но беременность не мешала ей соображать быстро, как всегда:

   - Ну да, не факт, что кто-нибудь видел, как он подмешивает что-то в шампанское. Ты только шампанское пила?

   - Да. Ты же знаешь, я ничего крепкого не пью.

   - Это тебе повезло. Если бы эту дрянь подмешали в виски, я бы сегодня везла тебе не ноутбук, а венок.

   - Не шутила бы ты так, Софелла…

   - Это не шутки, Розалинда, поверь мне. Это я тебе как врач говорю. Хотя, если урод понимал, что делает, он мог бы побояться подмешивать в виски…

   - Верю. И что дальше?

   - Не знаю. Дальше то, что у тебя не самая приятная ситуевина сложилась. Опасный враг, которому пока нечего предъявить. Проект, который у тебя могут запросто забрать. Тебя когда выпустят?

   - Не знаю, мне пока ничего не говорили.

   - Сегодня двадцать пятое. До Нового года тебя тут точно не будут держать, промыли желудок, понаблюдают пару деньков и отправят домой в лучшем виде.

   - Думаешь?

   - Уверена, - отрезала подруга. – Домой не возвращайся, это может быть опасно. Шеферу вообще ничего не говори, наоборот, напиши своей Сабине письмо с уточнением какой-нибудь фигни по проекту. Сама езжай к нам с Филом, мы за тобой присмотрим.

   - Спасибо, родная, - Роз так крепко обняла Софию, как только позволял ее семимесячный животик. – Я знаю, что ты – самая лучшая подруга на всем белом свете. Но я поеду к маме. Я обещала.

   Когда София ушла, Розали зашла в свою палату. Разложила вещи, нырнула в ванную и с удовольствием вымылась любимым гелем для душа, а потом почистила зубы, причесалась и надела серые трикотажные брюки и красную футболку. Приятно, черт подери, почувствовать себя нормальным человеком!

   - А это твоя подруга была? – не успела Розали выйти из душа, как попала под перекрестный огонь любопытства соседки. – А почему она беременная и без кольца? В том сериале, про который я тебе уже рассказывала, тоже девушку обманули и…

   - Неужели, ох, простите, я забыла зайти к врачу. – Розали вышла из палаты. Некоторых людей больше всего украсило бы не золото или бриллианты, а хороший кляп во рту.

   К врачу ей не было нужно, наоборот, ей сказали ждать в палате, поэтому Розали просто встала у окна неподалеку от двери. С четвертого этажа тут открывался вид на больничный двор – решительно ничего интересного. Вон идет человек со снегоуборочной машиной, чистит дорожку. Больше и взгляду зацепиться не за что.

   Да, хотелось бы знать, когда же ее наконец выпустят отсюда. Вчера она пришла в себя после всех дел и сразу ощутила готовность уйти, но доктора не позволили ей покинуть больницу, хотя она заверяла, что отлично себя чувствует. Никаких временных рамок ей тоже никто не давал, и даже врач был весьма немногословен и на вопрос прямо не ответил. Все, чего она добилась – «Вы нуждаетесь в динамическом наблюдении». Очень неприятно нуждаться в динамическом наблюдении, когда скоро Новый год, в Шампери ждет мама, а второго января она должна выехать в Невшатель к началу серьезного проекта, от которого зависит ее карьера. Ну… сегодня еще только двадцать шестое, верно ведь?

   Было страшно думать о том, что произойдет, если она по той или иной причине не сможет заняться этим проектом, как запланировано. Тогда, вполне возможно, Шефер переиграет все и заменит ее на Кевина, а ее карьера окажется в свободном падении. Может быть, ее уволят. Может быть, Кевин подстроил все специально… Ему выгодно, чтобы проект так или иначе перешел к нему. Вот он и позаботился о том, чтобы соперница оказалась выведена с игрового поля. Нет, недаром она всегда полагала, что мужчинам доверять не стоит.

   На самом деле, Роз с малых лет стала объектом пристального внимания мужчин – с тех пор, как двое малышей в детском саду передрались за то, с чьим ведерком она будет играть в песочнице. Роз всегда думала, что в этом виноваты ее волосы – блондинки зачастую привлекают слишком много внимания. И почему-то никому невдомек, что некоторым из блондинок избыток интереса может быть в тягость. Когда она переехала в Цюрих учиться – одна, без родителей, без присмотра и без особых денег – некоторые решили, что она будет легкой добычей. Как же!

   Хорошо, что она смолоду отлично научилась говорить «нет», а тем, кто не понимал слов, приходилось объяснять коленом по причиндалам. Роз унаследовала внешность у своей мамы. Но Элизе, которая так хорошо отказывать не умела, свое восемнадцатилетие встретила уже беременной. К счастью, папаша Рози оказался нормальным человеком и честно старался стать хорошим мужем и отцом, и при разводе повел себя порядочно, даже помог бывшей жене открыть ресторан. Хотя они в последний год в ожидании развода одно что не дрались, а разговаривать могли только в присутствии адвокатов, потом, когда им уже стало нечего делить, снова начали общаться довольно мирно. Даже пополам оплатили университетское образование для дочери и подписали договор на поставку сыра в мамин ресторан (отец женился во второй раз и управлял семейной сыроварней).

   Роз очень любила родителей - отца тоже, хотя все же мама для нее была ближе и дороже. Жаль, что у нее нет родных братьев и сестер, но какой смысл жалеть о несбыточном? Правда, отец в новом браке обзавелся двумя сыновьями, но они ведь не жили под одной крышей, и Роз никак не могла научиться воспринимать их как кровных братьев. Зато Элизе была лучшей на свете мамой. Молодая, красивая, веселая, она всегда отлично понимала свою дочь и очень многому научила. Особенно своим примером – и положительным, и отрицательным. Именно благодаря наблюдениям за Элизе Розали пришла к простому выводу – мужчина не даст женщине счастья и самореализации, а самостоятельная карьера даст. Может быть, раньше женщин устраивал сложившийся порядок вещей, когда мужчина зарабатывает и содержит семью, а его жена сидит дома, готовит еду и растит детей, будучи в сущности бесправным и зависимым существом. Но жизнь, слава Богу, не стоит на месте, многое меняется, теперь женщина и в браке может сохранить свое имущество и продолжать работать.

   Таких примеров перед глазами девушки тоже прошло немало. Неподалеку от маминого ресторана купил себе дом успешный профессиональный спортсмен, Филипп Эртли. Тот самый, который позавчера спас жизнь Розали. Да, теперь у него есть София, а тогда была девушка Дженнифер, которая, сама того не желая, тоже стала интересным примером для Рози. Успешный профессиональный фотограф, она вступила в брак с Филом, будучи уже не только самостоятельной, но и довольно богатой женщиной, как и сам Филипп, который заработал кучу денег за годы спортивной карьеры. Поэтому они заключили брачный контракт и жили вместе, хотя при этом каждый продолжал заниматься своей работой. Как родители Розали, они поженились, потому что ожидали общего ребенка, и у них родилась очаровательная дочка, что, впрочем, не помешало супругам точно так же развестись, когда девочке было четыре года. Правда, в отличие от родителей Розали, разводились они очень мирно и сохранили впоследствии самые дружеские отношения. Вот только Роз не могла не думать о том, что развелись они во многом из-за Софии, ее лучшей подруги, которая теперь живет с Филиппом и ждет от него сына.

   Фил очень классный парень. Ну, хотя ему уже скоро тридцать три, наверное, не по возрасту говорить про него так. Но он в самом деле клевый. Софи его просто обожает, да и Роз зауважала за это время, но даже он продемонстрировал, что полного доверия не заслуживает ни один мужчина. Да, позавчера он спас жизнь Розали, но от своей-то жены все же ушел к молодой любовнице, какая бы подоплека за этим не стояла.

   Роз была не только хорошенькой, но и мозгами ее природа и родители не обделили, и предполагалось, что она станет заниматься или финансами, или корпоративным управлением, но лет в пятнадцать ее вдруг заинтересовал спортивный менеджмент, и она начала готовиться к освоению избранной профессии. Сначала Элизе предложила дочери поступать в высшую школу бизнеса в Лозанне, это и от дома совсем недалеко, но потом все же мать и дочь взвесили все и выбрали Цюрих. «В Цюрихе офисы самых крупных компаний, да и германоязычных спортсменов просто физически больше, чем франкоязычных», - сказала Элизе. Роз отлично закончила школу и смогла выбирать, в какой университет поступать. Конечно, на пути красивой молодой девушки, оказавшейся без мамы в большом городе, возникло множество соблазнов, которые не всегда было легко преодолевать, но Роз точно знала, чего она хочет от жизни, и пойти по рукам ради легкой красивой жизни в этот список не входило. А потом она вдруг стала четко видеть, что эти ребята, которые хотят с ней встречаться даже с самыми наилучшими намерениями, просто глупее ее. Какой интерес встречаться с человеком, на которого смотришь сверху вниз? Роз до сих пор помнила, как отец в досаде говорил маме: «У любой курицы мозгов больше, чем у тебя!», но жизнь расставила все по местам и доказала, что Элизе совсем не глупа. Своим рестораном она управляла отлично; может быть, ее заведение не претендовало на звезды Мишлен и не было самым модным и изысканным в Шампери, вроде дорогих ресторанов на Гран-Парадиз, но все же даже летом – в низкий сезон – поток посетителей, среди которых было очень много завсегдатаев, местных, не оскудевал, а банковский счет медленно, но неуклонно рос.

   Вернувшись в палату, Розали сообщила жаждущей общения соседке, что ей надо поработать, и открыла свой макбук, чтобы проверить почту. Сабина должна была переслать ей некоторые документы по проекту, обещала это сделать не позднее тридцать первого декабря, но до сих пор не прислала. Роз мельком просмотрела почту. Да, фирма сейчас не работала в связи с рождественскими каникулами, но дежурный аналитик (был у них и такой) каждый день высылал спортивные сводки по итогам за вчерашний день и планируемые события текущего дня. Завтра состоится последний старт этого года в горных лыжах – скоростной спуск у мужчин в Санта-Катарине. Но никто из спортсменов Роз не принимал в нем участия, Кубок Европы тоже отдыхает до второго января. А гонки КМ пусть мониторят кисы. Кисами в «SSМ» называли менеджеров по работе с ключевыми клиентами, от «Key Customers» или сокращенно «KC».

   Роз перевела взгляд на последнее непросмотренное письмо и нахмурилась. Что за бред? Ди Чезаре? Как это понимать? Ее щеки вспыхнули, в животе похолодело, когда она вчитывалась в очень короткий текст письма. «Подтверждаю ставку в три миллиона евро на сход Ди Чезаре, он дал согласие». Отправителем письма значилась она сама.

ГЛАВА 9

Открытые с пульта дистанционного управления ворота плавно разъехались в стороны, открывая пусть неровное, но очищенное полотно узкой дороги к дому привратника. Ноэль аккуратно провел Мерседес на территорию поместья, с удовлетворением отметив, что приятные перемены не ограничились новым забором и воротами с электрическим приводом. Доехать удалось до самого дома. Завалы из досок, черепицы, балок, камня расчистили первым делом, вывезли три грузовика строительного мусора. Чуть прихрамывая, Ноэль выбрался из салона и придирчивым взглядом окинул дом. Кажется, эта бригада, которую он нанял, времени даром не теряла и не бросала слов не ветер.

   Тридцать первое декабря, час пополудни. Сейчас он проинспектирует состояние дома, убедится, что второго тут уже можно будет начинать большую работу, и поедет в Берн, где он не был с вечера Рождества, готовиться к скучной, печальной встрече нового 2017 года. Семья разъехалась кто куда, ни одной подружки на горизонте не наблюдалось, после расставания с Дениз он пока не был готов подбирать кого-то на эту роль, веселые дружеские компании сейчас тоже не вдохновляли. И дед сидит один сарычем в своем огромном особняке, оставлять его одного нельзя. Еще он, скорее всего, в неубранном доме и голодный. Отец несколько лет назад нанял тетку, которая приходила к деду прибираться и готовить, и с тех пор регулярно поднимал ей зарплату, потому что тетка без конца жаловалась на деда, который замучил ее придирками. Ну что сказать, старость – не радость, папа безропотно раскошеливался, но позавчера дед превзошел себя: когда ему показалось, что ему подали на обед холодный суп-пюре, он запустил половником в достопочтенную матрону, которая тут же объявила об уходе. Более того, бросок деда оказался метким, на голове мадам появилась шишка, и она сказала, что подаст в суд. Ноэль срочно выехал в Берн и разрулил конфликт, призвав всю свою дипломатичность, тетка удовлетворилась пятьюстами франками отступного и, написав расписку об отсутствии претензий, удалилась восвояси.

   Ноэль был очень сердит на Вернера, о чем не замедлил ему сказать. «Ты вообще можешь себя контролировать? Ты подумал о том, что мы стали бы делать, если бы она в самом деле пошла в полицию? А о том, кто теперь будет тебе готовить и убирать?» На эту попытку воспитательной акции со стороны внука дед ответил с презрением: «Ни в какую полицию она бы не пошла, сразу ясно, что ей только бабки нужны. И спасибо еще, что пятисоткой обошлась. Если бы я ей фингал поставил, она бы в два раза больше запросила. Кто будет готовить? Найми кого-нибудь еще, только не такую дуру». Потрясающе! Но сейчас старый террорист сидел один дома и слал внуку тоскливые сообщения в вотсапп. Значит, видимо, вариантов не будет – ехать к нему. Нужно будет сварганить или заказать какой-нибудь праздничный ужин. Ноэль немного подулся, потом написал: «Буду у тебя в восемь вечера», на что дед ответил уже повеселевшим тоном: «Отлично, жду тебя, мой обожаемый наследник».

   Следовало поторапливаться, и обожаемый наследник зашагал к дому привратника, уже не боясь никуда провалиться – перед домом все было расчищено, и он шел по утоптанной земле, на ходу окидывая взглядом фасад.

   Казалось, старый дом весь как-то неуловимо подтянулся, помолодел, даже каким-то чудом окреп, хотя работники успели только поменять часть окон и вставить стекла, где это было нужно. Прежде открытый дверной проем теперь был закрыт новой крепкой дверью, блестели замки и дверная ручка, сбоку красовался домофон. Покосившееся крыльцо уступило место новому и прочному, больше старого. И, не успел Ноэль подняться по ступеням, дверь открылась и явила миру Ангела. Сие зрелище лишило банкира дара речи.

   Вообще-то он сам нанял это чудо в качестве рабочего еще позавчера. И заодно передал ему эти пятьсот франков – цену собственной жизни. Почему такая сумма кажется всем уместной, когда они имеют дело с младшим Ромингером? Не больше и не меньше. Пятьсот и точка. Но Ангел потратил эти деньги, судя по всему, на полном серьезе. Его грязная изношенная женская лыжная куртка исчезла, теперь дядька был одет в малиновую аляску, подбитую чернобуркой.

   - Охренеть, - только и выдавил Ноэль. – Кто это тебе такое втюхал?

   - Это, чтоб ты знал, Пуччи! – провозгласил тот. Ноэль не поверил, но промолчал. – И вообще, с чего ты взял, что только ты можешь хорошо одеваться? Я, может, тоже люблю красивые тряпки!

   - А я, может, конкуренции боюсь. Сегодня работаете до четырех, помнишь? Воду подключили?

   - Да, сегодня утром.

   - Вымылся?

   - Обижаешь, начальник.

   Оценив зрелище воинственно распушенной явно чистой бороды, Ноэль кивнул и вошел в дом. К нему подошел бригадир и сказал на ломаном английском:

   - Завтра только уборка. В принципе уже все сделали.

   - Что еще на сегодня? – Нанимая их третьего дня, Ноэль потребовал, чтобы они сделали дом пригодным к проживанию. Теперь тут было электричество, вода, отопление.

   - Привезут мебель. Обещали утро. Немного опаздывают. Пока остался только ламинат внизу.

   - Сейчас сам позвоню. – Ноэль, хромая, поднялся на второй этаж – тут были полностью приведены в божеский вид две большие комнаты. – Успеете до четырех?

   - От мебели зависит. Мы все сгрузим в большую комнату на первом этаже. После уборки завтра все расставим.

   - Ладно.

   Ноэль вернулся к машине, вытащил из багажника большой пакет продуктов и понес в дом. Мужики-работяги договорились с ним, что будут тут ночевать, и он привез им вкусняшек к новогоднему столу. Рядом тут же оказался Ангел и отобрал пакет:

   - Дай сюда, хромоногий. Чего врачи-то, заштопали тебя?

   Можно и так сказать. Наложили несколько швов, вроде ни кость, ни мышцы не пострадали, но нога до сих пор болела прилично и опухоль не спала, и Ноэль, который все не оставлял надежды выбраться в Доломиты, вчера утром был вынужден окончательно отказаться от мысли о неожиданных фрирайдных каникулах. Засунуть такую ногу в лыжный ботинок и затянуть клипсами совершенно не представлялось возможным. А вчера ребята уже вышли на маршрут. И сегодня первую половину дня, пока светло, хотели провести на склоне, а после обеда собирались зажечь в сноу-парке. Ноэль уже изучил вчерашние фотки, тихо позавидовал и подумал – впереди еще два хороших зимних месяца и март – вообще лучшее время для фрирайда дома: хоть в Оберланде, хоть в Верьбе. В прошлом году в его день рождения отожгли на знаменитом Бек де Росс, про этот еще не думали.

   Двадцать семь будет. Самый возраст, чтобы знать, чего он хочет от жизни. Ноэль знал с точки зрения профессиональной – он должен спасти банк деда. Желательно все же в виде самостоятельной финансовой единицы, а не в виде филиала или поглощенной компании. И это единственный вид, который мог бы принять сам Вернер. А с этим надо считаться. Ладно, не время сейчас думать об этом.

   На первом этаже Ноэль просил привести в порядок просторный зал, что-то вроде гостиной. Тут он планировал устроить офис, для этого заказал большой овальный переговорный стол, соответствующее количество стульев, кулер, проектор и привез бумагу, канцелярку, какая могла пригодиться, и принтер. Именно сюда уже все было доставлено, и, пока дожидались, когда привезут остальную мебель, Ноэль попросил подготовить офис – убрать, вымыть, расставить стол и стулья. После этого позвонил Райнхардту Эртли – главному человеку проекта - и предложил перенести встречу из офиса «Дорелль» сюда, чтобы не терять времени зря и сразу приступить к планированию и запуску проекта.

   - Ладно, идет, - ответил тот. – Холтофа я предупрежу. Пришли мне точку, чтобы все знали, куда ехать.

   - Конечно, пришлю.

   - Кстати, - добавил Райнхардт. – Вероятно, со стороны «SSМ» тоже будут изменения, менеджер там под вопросом. Возможно, Лойтхольда заменят на кого-то другого, не знаю почему.

   Ноэль равнодушно пожал плечами и ответил:

   - Ясно. Ну, пусть меняют, я еще не контактировал с ним.

   - Я тоже, - сказал Эртли. – Ну, значит, нам и без разницы пока.

   - Точно. Главное, чтобы человек был вменяемый, и чтобы его назначили перед началом, а не меняли посреди проекта.

   А там, Лойтхольд или кто другой – совершенно однофигственно.

   К четырем все было готово – офис полностью подготовлен и заперт, мебель привезена и сгружена в холл на первом этаже, и можно было испаряться. Строители–белорусы и их бригадир сгрудились на кухне, чтобы рассортировать продукты и варить овощи для какого-то своего традиционного салата. Ноэль собрался уже покидать объект, даже вышел к своему Мерсу, когда его догнал Ангел:

   - Привет. А ты куда собрался?

   - Домой. А что?

   - Остался бы тут, - компанейски предложил мужик.

   - Не выйдет. Меня дед ждет.

   - Дед?! – протянул Ангел.

   - Ну да. А ты чего, иди к мужикам, не думаю, что они будут возражать.

   - Я по-ихнему не говорю, - заявил бывший бродяга, ныне – разнорабочий. Ноэль задумчиво посмотрел на него. Ну да, там только бригадир знал несколько английских слов, если их не хватало для того, чтобы они с швейцарцем поняли друг друга, на свет доставались мобильные телефоны и включалось соответствующее приложение, которое распознавало и переводило сказанные вслух слова.

   - Понятно. А зачем тебе с ними говорить? Поешь, выпьешь.

   - Возьми меня с собой, - вдруг заявило странное существо в парке якобы от Пуччи.

   - К деду?! Да ты спятил!

   - Почему?

   - Да что ты там делать будешь?

   - Не знаю. А вы что делать будете?

   Ноэль остановился вполоборота к Мерседесу, внимательно глядя на Ангела:

   - Слушай, мой дед очень своеобразный человек. Думаю, он в известной мере сноб. Не принимай на свой счет, это не твоя проблема, а, скорее, его, но он, как бы это сказать…

   - Чего ты там дрочишь? – с обидой спросил Ангел. – Что он, твой дед, не с понятиями? Не человек, что ли? Ему стремно сесть со мной за стол, если у меня нет дома и счета в банке? Тебе же не стремно было!

   - Ну вот что, - рассердился Ноэль. – Ты готовить умеешь?

   - Че?!

   - Понятно, - со вздохом сказал банкир. – Свалился ты на мою голову. Садись в машину.

   Торопливой рысцой, явно боясь, что Ноэль передумает, Ангел оббежал вокруг машины и нырнул на пассажирское сиденье.

   - Слушай, а чего ты такой весь из себя, а ездишь на таком старье?

   - На новое еще не заработал, - усмехнулся Ноэль, аккуратно разворачивая пусть не первой свежести, но мощный и солидный автомобиль и направляя его к воротам. Да, ему предстоял еще более крутой квест – как привезти в особняк деда этакий асоциальный элемент. А потом – как его же оттуда увезти.

   В машине работало радио.

   - Пока не удается связаться с менеджером спортсмена и узнать, что же произошло, - сказал диктор SRF. – Организаторы гонки тоже не дают комментариев. Напомню слушателям, что Джанкарло ди Чезаре был одним из наиболее сильных скоростников в текущем сезоне и мог бы претендовать на Малый Хрустальный Глобус в скоростном спуске. Теперь же все зависит от того, как скоро и в каком состоянии зюд-тиролер сможет выйти на трассу…

   Непонятно почему, но при этом сообщении Ноэль почувствовал неприятный холодок в груди. Он не был знаком с ди Чезаре и не болел за него, тем более что отсутствие Чеза на последней гонке дало дорогу к золоту старшему брату Ноэля Томми, который в этом сезоне был чуть-чуть послабее Джанкарло.

   - Чего это? – завозился рядом Ангел. – Что-то случилось?

    «Тебе-то что», - подумал Ноэль, но ответил:

   - Странная история. Человек выиграл контрольную тренировку в скоростном спуске, был фаворитом, все были уверены, что он победит, но он не вышел на старт на следующий день. Кто-то из его команды только сказал, что он травмировался, и никаких уточнений. Когда он мог травмироваться, если после контрольной тренировки он не имел права выходить на старт? В тренажерном зале, что ли? Полный бред!

   - Напился или траванулся, - предположил Ангел. Но Ноэль не ответил, внимательно слушая диктора, который перешел к другим новостям.

   - Сегодня после обильных снегопадов, которые накрыли центральную и южную Европу в последние несколько дней, в Альпах сошло несколько лавин. Несмотря на неоднократные предупреждения о повышенной лавинной опасности, которое передавали многие радиостанции в Италии, Швейцарии и Франции, несколько человек все же оказались в районах бедствия и теперь числятся пропавшими без вести. Уже обнаружены двое погибших, извлеченных из-под завала в районе Сан-Пеллегрино пасс, их личности пока не установлены.

   Вот тут Ноэля охватила настоящая дрожь, почти до обморока. Какого черта? Они с парнями собирались именно туда! И, если бы Ноэль поехал с ними, он бы точно настоял на том, чтобы погонять на Сан-Пеллегрино. Господи, это ведь не кто-то из них, правда? Пусть это будет не кто-то из друзей! Он резко остановил машину и под причитания Ангела («Ты что, сумасшедший?») набрал номер Алессио.

   Абонент оказался вне зоны действия сети. Ноэль тут же отправил сообщение в вотсапп: «Немедленно позвони» и начал обзванивать других парней. Двое ответили, но они не знали, где кто, потому что после полудня долго спускались вниз и не поехали в сноу-парк. Тогда Ноэлю оставалось только отправить сообщение в группу: «Ребята, отзовитесь, все целы?»

   Какой там к черту новый год, если не знаешь, что с друзьями? И даже Ангел, который выдал очень странное заявление, не помог. Но тем не менее прозвучало то, что прозвучало:

   - Твоя нога не зря была, - сказал вдруг он. – И этот чувак, которому ты уже спас жизнь, для чего-то должен был выжить.

   - Ты-то откуда знаешь? – спросил Ноэль сухо. Он ничего не рассказывал Ангелу ни о своих планах, ни об Алессио.

   - А я и не знаю. Ничего не знаю. Где твой дед-то живет? Едем уже почти час.

   - Погоди, - продолжая расспросы, Ноэль чувствовал себя идиотом. – При чем тут моя нога?

   - Какая нога? Отвяжись.

   - Ты сказал, что моя нога была не зря.

   - Что тебе надо? Я ничего не говорил. Не помню.

   - Но… - в сердцах Ноэль нажал на газ. Чертово пугало! Было глупо продолжать пытать его, да и незачем.

   - Долго еще ехать? – сварливо поинтересовался попутчик. – Меня укачивает! Можно закурить?

   - Нельзя! – зло бросил банкир. – Сам не курю и чужим куревом дышать не желаю!

   Он очень раскаивался в своем спонтанном решении тащить Ангела к деду. Очевидно же, что сразу вспыхнет ссора, и ничего хорошего из этого не выйдет! Дед придет в ужас, а бродяга тут же полезет в бутылку. Знал ли Ноэль, как жестоко ошибается?

   Сначала все примерно так и складывалось. Существо в малиновой куртке с чернобуркой произвело на облаченного в смокинг Вернера неизгладимое впечатление. Дед любил держать фасон и требовал того же от других. Правда, Ноэль, сердитый на старика за скандал с прислугой, не стал выпендриваться и явился к нему в самых затрапезных джинсах и худи. Дед сразу же разворчался:

   - Что это за тряпье?! Не ожидал увидеть такого безобразия на праздничном ужине!

   - Во-первых, - кротко начал Ноэль, - Этот праздничный ужин еще нужно приготовить. Я не привык готовить в костюме-тройке. А во-вторых…

   И тут неожиданно влез Ангел:

   - Во-вторых, ваш внук – просто икона стиля, всегда одет как картинка, ну только немножко слишком скучно, ничего яркого, а вообще он у вас просто классный парень!

   Услышав поток французского из уст бомжа, дед с высокомерием оглядел его, но спросил тоже на французском:

   - Кого ты сюда притащил? Он же нас зарежет и сбежит, прихватив все ценности!

   - Никогда я не пачкал свои руки кровью! – Ангел надулся, как индюк. – И чужого тоже не брал! Нет, мсье! Потому и живу где придется…

   - Кем это доказано? – бросил Вернер. Ноэль с досадой сказал:

   - Один он нас не одолеет, а завтра я его увезу, чего ты переживаешь?

   Черти все равно так и тянули бродягу за язык:

   - Я вас не одолею? Да чтоб ты знал, я в Иностранном легионе служил и воевал в Ливии!

   - Ты откуда такой взялся? – свысока спросил дед.

   - Я гражданин Франции, мое имя – Амори Анхель. Я просто неудачно деньги вложил и женился тоже неудачно. С тех пор мне приходилось работать где и кем придется. Даже повоевать.

   - Каддафи отрекся от власти, едва увидев твою рожу? – ухмыльнулся Вернер. Тот не просек фишку и продолжал бухтеть:

   - Это вы… пороху не нюхали. А мой дед в войну фрицев бил и погиб при выполнении боевого задания! Это ваши в лучшем случае в кабаках «Лили Марлен» горланили да богатели за счет соседних стран!

   - Чего?! – взорвался Вернер. – Чтоб ты знал, мой отец служил в Royal Air Force и потерял ногу над Ла-Маншем в сороковом! А его троюродный дядька по материнской линии, – мотнул головой в сторону Ноэля, - был расстрелян как один из участников Сопротивления в Безансоне! А мой сын - его отец - удостоен ордена Святой Изабеллы за ликвидацию двоих баскских террористов! Так что не болтай о том, о чем понятия не имеешь!

   - Ты сам-то ни одного террориста в глаза не видел! А я…

   В ответ на это шокирующее откровение Вернер вкрадчиво поинтересовался:

   - И как же тебе удалось не испачкать рук кровью во время службы в Иностранном легионе?

   - А я… поваром там был, - нехотя промолвил тот.

   - Так ты готовить умеешь? – заинтересовался старик. Ноэль с тяжелым вздохом покинул общество петушащихся мужчин и поплелся на кухню – готовить новогодний ужин.

   Вскоре после наступления нового года дед провозгласил тост:

   - Знаешь, друг мой Ангел, любой человек заслуживает второго шанса. Ты останешься тут, выбирай себе любую комнату на втором этаже. У тебя будет бесплатное жилье и стол, ну только готовь еду, я не умею, и следи за порядком хотя бы иногда, и вот ему напоминай, - очередной жест в сторону внука, - когда что-то надо сделать. Вот позавчера он зачем-то прислал сюда мастера по отоплению, а зачем он мне сдался? Котел работает отлично, а вот душевая на втором этаже засорилась, и что, мне кто-то прислал водопроводчика? Ну, за тебя, мон ами!

   Ноэль закатил глаза, но промолчал. Что ему еще оставалось? И в то же время, такой выход из положения был не так и плох. Осталось только проверить паспорт этого странного типа и заключить с ним договор…

ГЛАВА 10

До Берна оставалось еще около тридцати километров, когда древний Ситроэн Розали зачихал, раскашлялся и заглох.

   - Эй, малышка, в чем дело? – Роз попыталась снова повернуть ключ в замке зажигания. Машина и не подумала завестись.

   Взгляд на часы – до одиннадцати, когда была назначена встреча на объекте, еще оставалось больше полутора часов: Розали выехала с запасом. Но она не рассчитывала на то, что машина может подвести.

   На стартере и аккумуляторе она кое-как доползла до обочины, выставила знак аварийной остановки и подняла капот Ситроэна. Роз не была большим специалистом в двигателях, но увидела то, что сразу позволило четко понять – сегодня эта машина больше никуда не поедет, оборвало ремень генератора. Давно надо было менять, ей это говорили механики на СТО в Цюрихе, но она пожалела денег. Вот теперь расплачивается… Только это обойдется куда дороже…

   Ну и ладно, по крайней мере, понятно, что рассчитывать не на что, и нужно вызывать эвакуатор. Все в порядке, ничего страшного не произошло, времени должно еще хватить. Роз быстро набрала номер давно уже сохраненного в памяти телефона эвакуатора, который работал по всей стране.

   - Пришлем машину в течение часа, - ответил сотрудник колл-центра. Роз начала нервничать:

   - Простите, я опаздываю на очень важную встречу, можно ли попросить водителя поторопиться?

   - Рядом с вами в данный момент нет ни одного эвакуатора, - профессионально-вежливо ответил сотрудник. – Пожалуйста, ожидайте.

   Понимая, что больше ничего не может сделать, Роз отключилась. Она знала, что обязана оставаться около своего автомобиля, который в самый неподходящий момент решил ее подвести… Мимо пролетали те, кому повезло больше – новые, ухоженные, абсолютно исправные машины, и никому не было дело до доходяги Ситроэна, который неприкаянно застыл на обочине. Розали замерзла в не рассчитанном на нахождение при минусовой температуре пальто и кожаных сапожках без утеплителя, зато на высоких каблуках. Коленки в тонких колготках дрожали от холода. Может, плюнуть и поймать попутку или такси? Ей ведь позарез нужно даже не в Берн, а в Невшатель, это еще почти час езды, и, если она немедленно не отправится в путь, опоздает. А это просто никуда не годится, ведь у нее сорвется начало самого важного в ее жизни проекта, все висит на волоске…

   Но она не может бросить Ситроэн прямо тут на автобане. За это ее оштрафуют так, что она полгода будет работать только на штраф. Нет, это тоже не вариант. Надо попробовать по-другому. Роз вышла из машины и подняла руку. Может, кто-то согласится отбуксировать машину до любой заправки, там она уговорит персонал разрешить поставить у них Ситроэн на полдня.

   Минуты через три остановился микроавтобус.

   - Что случилось? – спросил пожилой водитель. Роз торопливо пустилась в объяснения, но человек помотал головой:

   - Я не могу вам помочь, фрау. У меня коробка автомат, на ней нельзя буксировать. Дать вам телефон автоэвакуатора?

   - У меня есть, спасибо… - подавленная Розали смотрела, как микроавтобус трогается с места и, включив левый поворотник, вливается в плотное движение на автобане.

   Следующая машина, остановившаяся еще через пару минут, тоже оказалась на автомате.

   Розали тяжело вздохнула. У нее самой Ситроэн на механике, но, похоже, это единственная машина в Швейцарии не на АКПП. Даже на Пежо Софии, над которой до сих пор потешался Фил, и то была коробка-автомат. Еще несколько попыток только утвердили ее в этой уверенности, а потом остановился довольно старый керогаз – Вольво 60.

   - Автомат, - заявил водитель на ее первый вопрос. – Буксир? Запросто, лапочка. Только придется отсосать. Заметано?

   Роз вспыхнула. Может, дать согласие, а потом сбежать? У нее карьера висит на волоске! Согласиться на такое она не могла даже ради карьеры, но обмануть – пожалуй. Но водитель уточнил:

   - Отсос вперед.

   - Вали, - прошипела Роз сквозь зубы и посмотрела на часы.

   Ее карта бита. Уже пол-одиннадцатого. Она по-любому опоздает… Слезы бессилия выступили на глазах, защипали, потекли по щекам. Роз достала из бардачка салфетку, промокнула лицо и велела себе не раскисать. Не время впадать в истерику! Раз не получилось никого уговорить помочь, то все же эвакуатор должен подъехать – почти час прошел.

   И он действительно подъехал. Роз уговорила водителя отогнать машину на станцию техобслуживания Ситроэн и оставить там, он долго сопротивлялся, но она была очень красноречива и даже пустила слезу (что было, честно, совсем не трудно на фоне пережитого стресса) но все же без пятнадцати одиннадцать он отбыл вместе с белой недвижимостью на платформе, а Роз быстро поймала такси.

   - Долго еще ждать? – недовольно спросил директор строительной компании Холтоф. Если бы тут был Отто Ромингер, он бы точно назвал причину его нетерпения: тому хотелось закурить, но в помещении и в присутствии двоих некурящих он этого сделать не мог.

   Никто из мужчин не мог ответить на этот вопрос.

   - У тебя есть телефон этого менеджера из SSM? – спросил Ноэля Эртли, когда время задержки начала встречи превысило все допустимые пределы. – Странно – начинать проект с такого косяка.

   - Нет. Может, позвонить самому Шеферу? – Ноэль задумчиво смотрел на свои часы – было уже полдвенадцатого. В этот самый момент громкий писк домофона возвестил, что у них посетитель.

   Ноэль не стал вступать в переговоры, сразу нажал кнопку открывания ворот – все трое не поленились выглянуть в окно и увидели такси, приближающееся к дому по подъездной дорожке.

   - На свою машину еще не заработал? – ехидно предположил Эртли.

   - Неужели Шефер доверил такое важное дело человеку, который не заработал на свою тачку? – недовольно ответил Холтофф.

   Из машины торопливо выскочила девушка, порыв ветра резко раздул полы ее пальто, открыв точеные ножки. Она заспешила к крыльцу, аккуратно переступая сапожками на высоких каблуках. Трое мужчин просто лишились дара речи на несколько секунд.

   - Однако, - с усмешкой сказал Райни.

   Такого не ожидал никто. Присутствие девушки на стройке несколько обескураживало. Это было, как если бы женщина явилась наниматься старпомом на морское судно.

   - Ничего, - сказал Ноэль. – Наш президент, в конце концов, тоже женщина, и никому это не мешает.

   - Посмотрю я, как она будет общаться с моими румынами, - ухмыльнулся Холтофф. – Как, вы говорили, ее фамилия?

   - Лойтхольд, - вспомнил Ноэль. И все трое рассмеялись .

   Розали услышала громкий мужской смех, влетая в открытую дверь дома. Ее щеки заполыхали – понятно, что смеялись над ней.

   Девушка велела себе оставить паранойю – мало ли, кто над чем смеется, и решительно вошла в приоткрытую двойную дверь, из которой в холл падал яркий свет. Их тут трое.

   Райнхардта Эртли она узнала сразу – ведь он старший брат Фила, Роз о нем наслышана и даже успела разыскать его фото в интернете. Высокий рыжеволосый мужчина средних лет в темно-синем свитере и шерстяных брюках стоял у окна. Встретившись взглядом с Розали, он выразительно посмотрел на свои наручные часы.

   Второй выглядел еще старше – под шестьдесят или около того, седой, грузный, облаченный в коричневый твидовый пиджак. Он разглядывал вошедшую с откровенной усмешкой.

   Третий… Постойте, не может быть… Неужели это тот парень из торгового центра? Нет, конечно, она ошиблась. Вечером в Сочельник этот человек помог ей собрать оброненные ею упаковки с подарками. Но, наверное, все-таки, она ошибается. Тот был в костюме. Этот… сливочного цвета тонкий пуловер подчеркивает темно-каштановые волосы и… Нет, это он, его глаза она узнала бы из миллиона. Ореховые с зеленоватыми искорками, и немножко с золотом, и такие… отрешенные, спокойные. Единственный из всех он смотрел на нее с сочувствием и пониманием. Самый молодой из них и… невероятно красивый. Впрочем, Роз никогда не симпатизировала красивым парням, которые, по ее мнению, умели любить только самих себя. Но от одного взгляда на это кареглазое чудо на душе становилось теплее. Честное слово, человек с такими глазами может быть только ангелом.

   Пауза немного затянулась, все трое смотрели на девушку, и Розали поняла, что все ждут ее хода. Она торопливо произнесла:

   - Здравствуйте. П-простите, пожалуйста… Я непростительно поздно, но у меня сломалась машина по дороге, и я…

   «И мне предложили отсосать за буксировку», - некстати всплыло в памяти, и новая волна краски захлестнула ее и так совсем не лилейные щеки. Розали было страшно подумать, на кого она сейчас похожа – красная, как помидор, растрепанная, вспотевшая от волнения и ввалившаяся с таким шумом.

   - Машины, - мягко сказал молодой. – Бывает, ломаются в самые неподходящие моменты. Хорошо, что вы наконец тут, фрау… Лойтхольд. – Ей показалась тень усмешки на его губах. - Пожалуйста, проходите. Пальто можно оставить на вешалке в коридоре.

   Розали охотно воспользовалась секундной передышкой. Она выскользнула в коридор и торопливо огляделась – вон вешалка, на которой висят какие-то куртки, интересно, которая из них – его? Но она не могла позволить себе провести тут даже одну лишнюю секунду, они и так полчаса прождали ее, поэтому Розали только на миг прижалась щекой к рукаву своего пальто, чтобы хоть немного охладиться и не быть такой красной, и вернулась в комнату.

   Нужно взять себя в руки. Изо всех сил стараясь двигаться без суеты и нервозности, девушка подошла к большому овальному столу, за которым расположились мужчины, и достала визитницу.

   - Еще раз приношу извинения за вынужденное опоздание, - произнесла она с, как ей хотелось надеяться, достоинством. – Прямо на автобане оборвало ремень генератора… - Она осеклась, подумав, что им нет дела до ее старушки. Она не особенно разглядывала машины, припаркованные у дома, когда рассчитывалась с таксистом (он содрал с нее столько, что ей точно не дотянуть до зарплаты, не залезая в долги!), но ей бросилось в глаза, что на стоянке стояли только Мерседесы.

   Райнхардт Эртли, Благотворительный фонд Р. Эртли, президент.

   Дитер Холтоф, Баутекс ГмбХ, генеральный директор.

   Ноэль Ромингер, Альянс Креди де Женев, председатель правления.

   Твою мать. Куда она попала? Почему нельзя было на ее визитке напечатать хотя бы «Старший менеджер» или на худой конец «Менеджер по работе с ключевыми клиентами»?! Но Кисы сейчас спокойно попивали утренний кофеек в цюрихском офисе, проглядывая сводки дня от дежурных аналитиков. Розали вдруг отчаянно захотелось тоже оказаться в родимом опен-спейсе, где все знакомо и понятно, где можно уткнуться в монитор и внимательно рассматривать строки и таблицы сводки, выискивая там имена своих клиентов. Ну, может, клиентиков, если сравнивать с именами, которые ищут в таблицах Кисы. И где есть Сабина, которую всегда можно спросить, если что-то непонятно.

   Тут Розали было непонятно все. Начиная от потрясающего Эртли, президента фонда, и заканчивая ясноглазым красавчиком Ромингером, рожденным с золотой ложкой во рту. И особенно непонятно – как она затесалась в такую высокопоставленную компанию?

   Кевин не стал бы раздумывать о партнерах по проекту. Он бы пошел прошибать стены лбом. Но Кевин сейчас тоже попивает кофе в офисе. А она… тут. И скольких усилий ей стоило попасть сюда! Ее прекрасный французский? Но до сих пор тут не было сказано ни одного слова на французском: все трое говорили на швитцере.

   К счастью, мужчины решили закончить с формальностями. Председательствовал на встрече сам Эртли, фонду которого принадлежал планируемый реабилитационный центр.

   - Мне хотелось бы представить вам проект планируемого реабилитационного центра, - начал он. – Наш проект утвержден Кантональным департаментом здравоохранения, его разработала команда архитекторов во главе с Фабьенн Эртли.

   Он запустил ноутбук, с которого картинка проецировалась на огромный экран. Презентация заняла около получаса, в течение которых присутствующие внимательно наблюдали за тем, как идея будет воплощаться в жизнь. Проект отличался серьезным размахом и в то же время скрупулезным вниманием к деталям, продуманностью и подходом, основанным на экономичности и в то же время нанесении минимального вреда окружающей среде и использовании максимума натуральных материалов, отсутствия химических составляющих, которые могли бы нанести ущерб здоровью детей-пациентов, ослабленных после тяжелой болезни. Розали, которая сначала сделала в уме пометку, почему жена Эртли делала этот проект в обход тендера, и проводился ли этот тендер вообще, была вынуждена признать, что проект хорош. Во всяком случае, насколько мог это видеть ее непрофессиональный взгляд. Но и директор строительной компании Холтоф ни к чему не придрался, сказав после презентации:

   - Отличный проект. Все учтено по максимуму и описано исчерпывающе. Есть довольно остроумные решения. Мои экономисты смогут представить полную смету максимум в течение трех рабочих дней.

   Ноэль задумчиво смотрел на финальное фото проекта – макет готового комплекса. Наконец, заметил:

   - Я тут не вижу никаких старых построек. Вернее, только этот дом. Вы планируете сносить остатки старого замка? Управление кантона по архитектуре не будет ничего иметь против?

   - Управление не будет, - заверил Эртли. – Ноэль, я понимаю, что этот вопрос я задаю слишком поздно, но, может быть, в вашей семье кто-то не хотел бы, чтобы…

   Молодой человек поднял руку, останавливая реплику руководителя проекта:

   - Нет, Райнхардт, никто из нас цепляться за руины не будет. Это не проблема. Просто уточнение, не будет ли вопросов со стороны коммуны и так далее. Если вы уверяете, что не будет, то и я вопрос снимаю. У меня вопросы только по финансированию, в какие сроки, в каких объемах и в каких пропорциях участники проекта будут его осуществлять. Но это, как я полагаю, мы сможем утвердить только после готовности сметы.

   - Не совсем так, - Эртли вытащил из папки несколько файлов и раздал всем по одному. – На этот счет уже существует четкая договоренность между фондом, «Дорелль», SSM и некоторыми другими неконсолидированными инвесторами. Пожалуйста, эти экземпляры можно оставить себе.

   Розали вытащила листы из файла и проглядела. Она знала полный объем финансирования со стороны SSM, он соответствовал указанному в документе, сроки были прописаны тоже верно, придраться особо не к чему, вопросов у нее не возникло. Ноэль достал футляр для очков, надел их и углубился в изучение соглашения. Розали, которая не привыкла считать очки аксессуаром, способным украсить, вынуждена была признать, что они только подчеркивают изящество и изысканность его лица с высокими скулами и твердым подбородком. Черт, просто удивительно, как в нем все это гармонично уживается. В то же время у нее не появилось к нему особого женского интереса – это было просто эстетическое удовольствие чистой воды, она могла бы примерно так же разглядывать какую-нибудь изумительную статую или картину, изображающую красивого мужчину, даже обнаженного. Кстати, интересно, каков мсье банкир без одежды? Она не сомневалась, что так же хорош, как в костюме, каким она увидела его в цюрихском торговом центре, или в этом белом свитере с отлично пошитыми брюками из тонкой шерсти песочного цвета. Проглядев документ, Ромингер снял очки и поднял взгляд на Эртли:

   - Райнхардт, какой именно банк будет обслуживать проект?

   - UBS.

   - Понимаю. Они в принципе ведут все денежные дела вашего фонда?

   - Да.

   - Беру на себя смелость предложить услуги своего банка. Я знаю, какие условия предлагает UBS своим ключевым клиентам. Они участвуют в финансировании? Судя по этому документу, нет.

   - Верно. А почему ты полагаешь, что у тебя есть возможность сделать более интересное предложение?

   - Во-первых, в этом случае у меня появится возможность стать соинвестором. Подобную готовность со стороны UBS я в этом соглашении не вижу. Во-вторых, кое-кто из частных инвесторов будет проводить свои взносы через мой банк, в этом случае они получат определенные преференции и смогут освободить дополнительные средства, которые также пойдут в инвестиции, в-третьих, я смогу предложить вашему фонду более интересные условия, и в-четвертых, есть один человек, который это очень высоко оценит. А это тоже наверняка найдет положительное отражение в финансировании проекта. Вижу, что расписано далеко не все, это же только начальный этап, понадобятся еще вложения, разве не так?

   Эртли усмехнулся:

   - Не замечал, чтобы этого человека сильно интересовали проблемы ACG.

   - Возможно, у вас не было возможности в этом убедиться лично. Но давайте считать этот момент моими проблемами, которые я решу сам.

   Эртли снова улыбнулся, видно было, что дерзость банкира ему по душе:

   - Не вопрос. Так о каких более интересных условиях ты говоришь?

   Пока Ноэль отвечал на этот без сомнения животрепещущий вопрос, Роз волей-неволей унеслась мыслями к своим не блестящим делам. В данный момент ей нужно было решать вопрос с машиной. Она пока не была готова принимать решение о покупке нового автомобиля, потому что на работе все вдруг оказалось не безоблачно, даже несмотря на то, что она здесь и этот проект по-прежнему поручен именно ей. Она надеялась, что Ситроэн даст ей возможность пока не ввязываться в большие траты и крупный автокредит, но он не только не позволил ей надеяться на передышку, но и предъявил собственный счет – в который обойдется эвакуация и ремонт двигателя. Розали полагала, что малой кровью тут не обойтись, механик раньше предупреждал ее, что обрыв ремня генератора скорее всего будет чреват выходом из строя клапанов, в общем, это уже почти капиталка. Если она не решится на это, нужно будет помимо счета за эвакуацию оплачивать утилизацию старого отжившего свое автомобиля, и это тоже влетит в копеечку… Ну а что касается работы… Роз поежилась. То письмо, которое она увидела в своей почте еще в больнице, она зря сочла чьей-то глупой шуткой или компьютерным глюком. То письмо про Чеза, что якобы он согласился на сход с трассы в Санта-Катарине.

ГЛАВА 11

- Твоя взяла, - усмехнулся президент фонда, выслушав доводы Ноэля. – Готовь договор, проверю, юристы посмотрят: подпишу в течение двух-трех часов.

   - Ок, - жизнерадостно улыбнулся банкир, закрывая папку. – Сегодня к вечеру договор будет у вас на почте.

   - Отлично, - обобщил Райнхардт. – Ну что же, тогда мы ждем сметы от герра Холтофа и договор от ACG. Сегодня понедельник – успеете к четвергу, Дитер? Поторопите немного сметчиков?

   - Да, приложим все усилия.

   На этом совещание было закончено. Очевидно, мужчинам не нужно было осматривать территорию, они ее и так знали как облупленную, а Розали не придумала ничего лучше, чем одеться, как для офиса – отсюда и светлое не очень теплое пальто, и тонкие сапожки на высоких каблуках, и вообще на фоне одетых довольно неформально мужчин она выглядела чересчур разряженной в офисном костюме, который подходил под дресс-код ССМ, но не для встречи на строительном объекте. Вообще, пока мужчины собирали бумаги и обменивались какими-то малозначительными замечаниями, она снова погрузилась в печальные размышления – сегодняшние приключения не прошли для нее даром и нанесли удар по ее позитивному настрою. Да еще и это письмо и служебное расследование, а с учетом перерыва до четверга завтра ей придется столкнуться с этими проблемами лицом к лицу, не надеясь, что в ее отсутствие все как-нибудь утрясется. Все, Роз, довольно прятать голову в песок – закопают целиком.

   Сама виновата, идиотка. Едва увидев это письмо, она должна была хвататься за телефон и звонить шефу службы безопасности ССМ, а потом тому полицейскому комиссару и сообщать об это письме как об очередном направленном против нее лично действии. Она же только подумала, что это какая-то глупость, и просто удалила письмо. Вместо этого получилось совсем нехорошо. Чез не сошел с трассы, он просто не вышел на старт, и никто не знал, почему. А в день гонки ей позвонил Лукас Шперри - шеф СБ собственной персоной, и разъяснил ей некоторые моменты. В частности, что Чез был сильно избит, настолько, что теперь речь стояла о завершении его спортивной карьеры, что произошла хакерская атака на базу данных ССМ, очевидно с целью кражи некоторых данных, причем есть уверенность в том, что у хакеров был сообщник среди штатных сотрудников, а в отношении самой Розали Лойтхольд производится служебное расследование. Роз была настолько потрясена этой информацией, настолько не в состоянии сходу связать разные детали и моменты между собой, настолько обескуражена, что не догадалась задать некоторые вопросы, к примеру, кто был адресатом этого письма (она сама в шоке не заметила), произошла ли эта хакерская атака до якобы написанного ею письма или после, а также есть ли люди, у которых в служебные полномочия входит доступ ко всем электронным адресам сотрудников. Все, что она смогла пропищать в свое оправдание, сводилось к жалкому объяснению, что ди Чезаре не ее клиент, что она вообще про него ничегошеньки не знает, и во всем ее окружении нет ни одного человека, кто мог бы поставить на тотализаторе такую уйму денег. Вряд ли это было убедительно для Шперри…

   Когда она позвонила Софии, вся в слезах и в истерике, даже Фил – спортсмен – сразу же задал вопрос, как много сисадминов работает у Шефера, и насколько каждый из них контролируется в своей работе. А беременная и очень эмоциональная Софи тоже расплакалась: «Надо же, как тебе не повезло, начинать карьеру с такого свинства! Тебе бы спокойно работать, обрастать поддержкой и опытом, а тебя вынуждают начинать с такой подставы! Фил, надо найти этого Кевина и тихо прикопать где-нибудь! Конечно, это его рук дело!» Но спортсмен даже обсуждать не захотел криминал – это дело полиции и СБ. Правда, потом – тридцатого декабря – ей позвонила секретарь самого Шефера и передала монаршую волю: версия подставы рассматривается как одна из основных рабочих версий, босс воздерживается от выводов до окончания расследования, и не исключено, что объектами исследования станут уже другие люди, а проект по-прежнему остается ее ответственностью. После этого звонка Розали немного приободрилась.

   Тем временем пора было вызывать такси, и она уже достала телефон, но Райнхардт Эртли – самый вежливый и хорошо воспитанный человек на свете – заметил:

   - Фрау Лойтхольд, если вы без машины, вам будет сложно отсюда выбраться. Адреса тут пока нет, его только нужно получать, а таксистам по GPS не удается получить точное местонахождение, вы просто не найдете друг друга. Думаю, кто-то из нас поможет вам добраться до цивилизации. У вас нет машины временно?

   Конечно, он пропустил мимо ушей ее жалкий детский лепет про оборванный ремень генератора. Розали успела успокоиться, но пока не приняла решение. Она ответила:

   - К четвергу непременно решу вопрос, герр Эртли. Более того, обещаю приложить все усилия к тому, чтобы мои проблемы не мешали работе.

   Холтоф и Ромингер подошли к ним как раз к тому моменту, как Райнхардт спросил Розали:

   - Куда вы сейчас собираетесь ехать?

   - В сервис Ситроэн в Берне. Это в Бюмплице, - вспомнила она то, что сказал ей водитель эвакуатора.

   - Не знаю, где это, - сказал Райнхардт. – Господа, вы в курсе?

   - К западу от города. Не очень далеко, - Холтоф оценивающе оглядел девушку, и ей вдруг совсем уже некстати вспомнилось: «Придется отсосать, лапочка». Черт, она лучше пешком пойдет…

   Ноэль, который запирал входную дверь, повернулся к ним:

   - Мне по пути. Могу подбросить вас, если не возражаете.

   Розали видела, что предложение делается чисто из вежливости, и ей самой не очень хотелось проводить еще время с этим красавчиком, наверное, из всех троих она охотнее всего поехала бы с Эртли, на нее очень успокаивающе действовали его доброжелательные манеры, и он ее не так сильно подавлял, как Ноэль одним своим шикарным видом. Но, поскольку Эртли вообще не вмешивался в этот разговор, ей пришлось согласиться:

   - Если только вам в самом деле по пути, буду очень благодарна.

   - Мне в Энглисберг, - терпеливо ответил он, спускаясь по ступеням с крыльца.

   Роз почти не знала Берн, ей это уточнение ничего не объяснило, кроме того, что, очевидно, это действительно где-то в том же направлении, поэтому она только сказала:

   - Хорошо, спасибо.

   Ей было интересно, как они разберут между собой эти три мерса, которые ожидали хозяев около крыльца. Тут был один белый кроссовер МL-класса, одно элегантнейшее черное купе и огромный тоже черный S-класс, и Роз мысленно распределила их между присутствующими. На МL, наверняка, приехал Ромингер – мажоры обожают дорогие кроссоверы. Стремительное спорткупе подошло бы бывшему спортсмену Эртли, ну а на черный лимузин девушка «посадила» Холтофа.

   Три выстрела – и ни одного попадания. Холтоф уверенно уселся за руль спорткупе, Эртли открыл дверь кроссовера, а Ноэль открыл перед ней пассажирскую дверь S-500.

   - Спасибо, - сказала Роз, пристегиваясь. – Это очень любезно с вашей стороны.

   - Да ничего особенного, говорю же, сам еду в ту сторону. В любом случае, Эртли едет в Базель, это в противоположную сторону, да и Холтофу не по пути. – Он открыл на телефоне навигатор и отчетливо произнес: - Ситроэн, Бюмплиц.

   Гаджет выстроил сорокаминутный маршрут – не смертельно. Розали искоса взглянула на молодого человека, не решаясь спросить, живет ли он где-то поблизости. Банк наверняка не на окраине и не в пригороде находится, как сервис, а в центре Берна. Будто услышав ее мысли, Ноэль сдержанно пояснил:

   - Мне нужно деда проведать, он живет в Энглисберге.

   - Он болен? – вежливо спросила девушка.

   - К счастью, нет. – Ворота поместья плавно разъехались, выпуская вереницу мерседесов на дорогу, перед ними белый М-класс повернул налево, а Ноэль – наоборот – направо. По радио играл один из хитов “Imagine Dragons”. Мужчина и девушка молчали, и, несмотря на музыку, молчание тяготило обоих. Ноэль невольно покосился на подол пальто попутчицы, не полностью скрывавший ее колени. Ножки у девушки – просто загляденье. Да и сама она недурна собой. Если бы у него уже прошла боль от измены Дениз и не придерживался бы он строгого правила не заводить романы на работе, он вполне мог бы обратить внимание на эту красотку Розали Лойтхольд. Но нет так нет. А деда в самом деле надо проведать, присутствие рядом с ним Ангела немного нервировало Ноэля. Ведь дед перед ним в самом деле беззащитен, а бродяга уже успел продемонстрировать на деле свои не самые высокие моральные устои. Кто гарантирует, что этот черт не придушит старика подушкой посреди ночи и не сбежит со всеми ценностями, которых в доме все еще полно? Когда-то Вернер увлекался коллекционированием всяких супер-ценных вещей – он охотно покупал живопись, драгоценности (при этом отдавая предпочтение историческим и антикварным), ценное оружие, всякие принадлежащие знаменитостям вещи. Все это приобреталось исключительно через аукционы. Большинство драгоценностей при разводе он подарил своей бывшей жене (сам потом говорил, что они не принесли счастья ни ему, ни ей), недавно велел Ноэлю забрать пепельницу Уинстона Черчилля, чтобы тот выставил ее на аукцион, а деньги передал фонду Эртли, коллекцию оружия передал в музей, как и картины, которые, как он верно рассудил, уже не так безопасно хранить в доме, в котором больше нет батальона слуг, а оставшиеся драгоценности лежали в сейфе в офисе банка, но дом просто кишел вещами, которые могли бы попутать на грех бродягу – начиная от наручных часов с полутора сотнями бриллиантов на циферблате, которые дед носил, сколько Ноэль себя помнил, и заканчивая дорогой выпивкой и большими суммами наличных денег, которые Вернеру были необходимы для душевного комфорта, помимо счетов и банковских карт. Конечно, Ноэль предупредил Ангела, что, случись что, найдет под землей и скормит собакам, тот, как и следовало ожидать, обиделся, но к сведению принял. Утром Ноэль звонил Вернеру, тот ответил, что все нормально, но внук должен был лично в этом убедиться.

    Задумавшись о деде и его новоявленном компаньоне, Ноэль все же ни на секунду не забыл о своей попутчице, которая, казалось, тоже впала в грустную задумчивость.

    - Будете менять ремень генератора? – спросил он. Девушка даже вздрогнула, перевела на него взгляд. Ноэль смотрел на дорогу, выехал на круговое движение, выбирая направление «Муртен, Берн».

   - Вы запомнили, - выпалила она.

   Он всегда обращал внимание на многие детали, ускользающие от других, и в упор не понимал, что в этом такого удивительного.

   - Не знаю, менять ли, - вдруг доверительно сказала девица.

   - В смысле?

   - В смысле, машина очень старая. Наверное, вам этого не понять, но… еще годик, и замуж пора выдавать будет.

   Старая расхожая шутка насчет возраста старушки не вызвала у банкира даже тени улыбки:

   - Почему мне не понять? Эта машина тоже, еще пара лет, и по возрасту попадет под призыв на срочную службу.

   - Неужели? – удивленно переспросила Розали. – Вот эта самая машина?

   - Ну да, - усмехнулся он. – Тринадцать лет, не шутки.

   - Вот это да! – шокированная девушка посмотрела на него. Мерс выглядел ухоженным и блестящим, она не настолько хорошо разбиралась в дорогих «немцах», чтобы различать их возраст по виду.

   - Ну а что такого, ездит и ладно. Меня все устраивает.

   - Значит, это надежная машина. А моя уже… то одно, то другое. Наверное, запас прочности у Ситроэна меньше.

   - И что планируете делать?

   - Думаю пока. Наверное, все же буду покупать новую.

   Остановив мерс на светофоре, Ноэль бросил на нее внимательный быстрый взгляд:

   - Обычно люди любят покупать машины. У вас же эта мысль будто бы наоборот – вызывает негатив?

   - Да нет, - она пожала плечами: - Конечно, нет.

   Мысленно он обругал себя за неуместное любопытство. Конечно, она переживает, что придется брать машину в кредит. А она вдруг спросила:

   - А ваш банк занимается автокредитованием?

   - Боюсь, что нет, - ответил Ноэль. – Это не самый выгодный и доходный бизнес, у меня не настолько большой банк, чтобы мне было интересно ввязываться в потребительское кредитование. Я делаю ставку на корпоративное обслуживание.

   - Ясно, - девушка выглядела настолько загруженной, что он зачем-то решил ее успокоить:

   - Слушайте, ничего такого страшного в автокредите нет. А вот в машине, у которой без конца что-то ломается, есть. Прекрасно вас понимаю: машина должна быть надежной, и нельзя отправляться в поездку, не имея понятия, доедете ли, какой ценой и в какой срок. Это создает массу неудобств и вам, и вашим клиентам, и кому бы то ни было.

   - Я ведь уже извинилась, - вспыхнула Розали.

   - Я не к тому. Просто пытаюсь объяснить, что иногда не нужно бояться кредита. В банках тоже не людоеды сидят, они не заинтересованы в том, чтобы ободрать вас как липку и оставить без денег и без машины, напротив – надо отбивать деньги, а для этого нужно, чтобы вы со своим кредитом чувствовали себя комфортно и спокойно.

   - Точно, банкам есть дело до моего комфорта.

   - А вы как думали? Конечно, ваш комфорт важен для банков - чтобы у вас побыстрее проснулся аппетит к покупкам, и чтобы вы побыстрее пришли за машиной поновее и подороже…

   - Не понимаю, зачем вы меня агитируете. Вы же не занимаетесь автокредитованием. Цеховая солидарность?

   - Да не агитирую я вас. У всех своя работа. - Он пожал плечами: - Извините, мне просто показалось, что вас это расстраивает. Не хотел лезть не в свое дело, все, замолкаю.

   - Ну и расстраивает, - Розали вдруг закусила удила, сама того от себя не ожидая. – Сомневаюсь, что вам под силу понять, каково это – когда и так живешь от зарплаты до зарплаты и в постоянном овердрафте, а на работе все непонятно и в любой момент может что угодно произойти… Вам не понять, как земля под ногами горит и могут просто взять и уволить…

   - Да бросьте, - Он рулил с непроницаемым лицом. – Я в состоянии понять и это, и намного больше этого. Между прочим, у всех моих сотрудников есть корпоративная страховка от увольнения или сокращения, и это не просто блажь, поверьте мне, я сам на этом в свое время настоял, потому что не всякий банк легко и беспроблемно выживает в наше время.

   - У нас нет такой страховки, - хмуро ответила Розали.

   - Ну так возьмите и заключите на стороне, это легко и не так уж и дорого. Мои сотрудники платят от 7,95 до 14,50 франков в месяц. К тому же, насколько я понимаю, Шефер собирался поручить этот проект одному из своих штатных менеджеров – если вы действительно состоите в штате ССМ, почему вы боитесь увольнения?

   - Думаете, не могут уволить?

   - Если вы допустите какой-то серьезный прокол, то может быть, но это тоже не так уж и просто. Я вам говорю как собственник бизнеса – уволить сотрудника, даже если он по-настоящему накосячит, совсем нелегко.

   На этом месте Ноэль невольно вспомнил Сирила. Сегодня он уже связывался со своим кадровиком – спрашивал, подал ли Сирил заявление об уходе по собственному желанию. Не подал, сказал эйч-ар, более того – с утра явился и спокойно работает, как ни в чем не бывало. На его месте Ноэль в первую очередь написал бы заявление об уходе, но ведь и на месте Дениз он не предпринимал бы попытки чинить сожженные мосты и пытаться подкатывать к человеку, которому она изменила.

   Сирил не хочет уходить из банка? Или тоже надеется, как и Дениз, уговорить Ноэля? Если так, то все усложняется. Взять да уволить человека просто так нельзя, он пойдет в суд, профсоюз начнет выступать, все запросто приведет к тому, что придется восстановить бывшего приятеля на работе и еще и выплатить ему при этом нехилую компенсацию…

   Розали искоса посмотрела на тонкий профиль водителя. Ей показалось, что он немного помрачнел. Нет, не то чтобы… его лицо совсем не изменилось, только будто облачко чуть набежало, легкая тень. Она негромко кашлянула, напоминая ему о своем присутствии. И тихо сказала:

   - Я еще не подписывала никакого трудового контракта. Так что, думаю, считается, что я еще не в штате.

   - Но проект-то все равно поручили вам.

   Она тяжело вздохнула. Не хотела до последнего говорить об этом, и когда сказала, была готова просто язык себе откусить, но все же это вырвалось:

   - Проект поручили… и начали служебное расследование. Я сама ничего не понимаю, почему это случилось, я ничего такого не делала.

   - Может, расскажете все по порядку?

ГЛАВА 12

Ноэлю вовсе не хотелось выслушивать откровения девушки о ее рабочих проблемах, поэтому он приготовился просто сделать сочувственное лицо и вовремя подавать реплики типа «ясно», «ну?» и «ничего себе!», но она начала с того, что его сразу напрягло:

   - Какой-то криминал, и огромные деньги, не пойму, причем тут я… Помните про Чеза, который не вышел на старт скоростного спуска в Санта-Катарине?

   - Ди Чезаре?

   - Да. Только он не вышел, и победил Ромингер.

   - Помню. Второе место занял Майсснер, вроде.

   - Келс-Густафсен. Майснер был третьим.

   - И при чем тут вы?

   - Да вроде не при чем. Только почему-то с моей почты ушло письмо с текстом, что-то насчет того, что Чез согласился на сход и я подтверждаю ставку в три миллиона евро на то, что он сойдет.

   - Во как, - Ноэль оторвал взгляд от дороги (навигатор показывал, что ехать остается пятнадцать минут). – Письмо отправлено с вашего адреса?

   - Да.

   - Так… А кому?

   Розали вспыхнула. Этот вопрос ей даже в голову не пришел. Письмо настолько ее напрягло и напугало, что она не вникала в эти детали, а ведь надо было бы.

   - Я не знаю. Факт, что я ничего такого не отправляла. И мой ноутбук все время был у меня, я не оставляла его без присмотра.

   Хотя на самом деле оставляла. Например, во время того разговора с Шефером накануне Сочельника. Или пока находилась в больнице после отравления. Но Ноэлю как раз этот момент показался несущественным:

   - Чтобы отправить письмо с вашего IP-адреса, на самом деле не нужно иметь доступ к вашему ноутбуку. Любой из сисадминов ССМ может это сделать. А что в самом деле произошло с ди Чезаре?

   - Я точно не знаю, - потупилась Розали. – Насколько я поняла, что его так сильно избили, что там вообще речь идет о том, что он завершает карьеру.

   - Вот так?

   - Да. Мне так сказал начальник нашей службы безопасности.

   Ноэль молча рулил следующие десять-пятнадцать секунд, а потом сказал:

   - Судя по всему, ему предложили сойти с трассы на соревнованиях. И кто-то решил на этот сход поставить круглую сумму. Но дальше начинается путаница. Если он согласился, почему его избили? Если не согласился, почему кто-то предложил сделать ставку на три миллиона? И почему эту ставку подтверждаете вы?

   - Да откуда мне знать! – в сердцах Розали ударила ладонью по своей коленке. – Я ничего не понимаю! Ди Чезаре не мой клиент, я ни разу в жизни не играла на тотализаторе, у меня нет трех миллионов евро, которые я была бы готова поставить, и трех евро тоже нет на такие глупости, и дальше-то что? Это идиотское письмо – бессмыслица от первого и до последнего слова!

   - Можно подумать, что кто-то вас подставляет, - сказал банкир. – Не знаю, зачем, и не знаю, как, но это выглядит как глупая подстава. Кто-то, кто имеет доступ к вашей почте. Если он может с нее что-то отправлять, значит, он же может и получать ваши письма. Больше ничего насчет Чеза вам не приходило? Или насчет ставок?

   - Нет. Но… у меня есть… враг. Я не знала… Это мой бывший сокурсник. Мы вместе начали работать стажерами в ССМ. Мы оба знали, что в штате останется тот, кому поручат вот этот ваш проект. Это была я. Другого должны были уволить. Во всяком случае, мы так полагали. Но он продолжает работать.

   - И имеет доступ к вашей почте, - подхватил Ноэль. – Глупая подстава.

   - И чуть меня не отравил. – Розали коротко рассказала о подмешанном в шампанское препарате, опустив только сцену с попыткой изнасилования.

   - Знаете, я бы на вашем месте не парился так уж сильно, - наконец, сказал Ноэль. – Все это очень смахивает на попытку психологического давления. Может быть, он таким образом пытается вас запугать, а если удастся подставить – то еще лучше. Но ваши эсбэшники, если они вообще способны ловить мышей, быстро в этом разберутся и оставят вас в покое. То, что вы в любом случае сегодня были на встрече, уже говорит о том, что вас не очень подозревают. Меня только одно смущает. Когда вы увидели это письмо?

   Роз задумалась. Наконец, пробормотала:

   - Двадцать шестого, кажется. Или двадцать седьмого.

   - А соревнования когда были?

   Розали уставилась на Ноэля, он спокойно вел машину, ожидая ее ответа.

   - Двадцать… восьмого.

   - Вот. Откуда к этому вашему конкуренту вообще попала эта информация? Не говоря уже о том, что перед гонкой? Тогда об этом должен был знать только ди Чезаре и злоумышленники.

   - Верно…

   - Я не могу ответить на этот вопрос. Мне кажется, это важно.

   - Да, - подумав, согласилась Розали. – Мне тоже так кажется. И… что мне делать?

   - Не знаю.

   Он и вправду не знал. Да, ему не понравилось услышанное. Но он в общем не рыцарь в сверкающих латах, который должен броситься на защиту несчастной девы. Во-первых, он понятия не имеет, как именно ее защищать и от чего. Во-вторых, она его и не просила об этом. В-третьих, он не обучен сражаться с драконами. В-четвертых, у него и своих проблем навалом, и он не ищет, на кого бы переложить их решение. И она тоже так не делает, так что статус кво вполне ясен – каждый справляется со своими делами сам.

   - Мы приехали, - сказал он, увидев впереди огромный логотип Ситроэна на высоком столбе.

   - Спасибо, - сухо сказала Розали, будто обращаясь к таксисту. – И… не заморачивайтесь тем, что я рассказала. Это… мои проблемы.

   - Все так. Но я в самом деле не знаю, что вам посоветовать. Наверное, все же довериться профессионалам. Мы с вами не профессионалы и вряд ли сможем придумать что-то лучше, чем они.

   - Я знаю, - она постно опустила глаза и пригладила пальто на коленях (про ее красивые ноги Ноэль еще не успел забыть). – Я и не прошу ни о чем. Вы… сами сказали - все по порядку.

   - Мне жаль, но я не могу ничем помочь. – Он вроде все правильно решил, но все равно было как-то неприятно.

   - Вы по крайней мере выслушали. Спасибо. Пожалуй, я не буду менять ремень генератора. Всего хорошего и до четверга.

   - До свидания. – Он не стал смотреть, как она спешит на своих высоких каблуках к сверкающим дверям автодилера. У него и вправду вагон своих проблем. Дед и банк. Банк и дед. Ну и еще куча всякой текучки…

   - Я не понимаю, чего ты переживаешь, - дед высокомерно оглядел внука. – И не понимаю, какого черта в рабочий день ты опять напялил на себя эти нищенские тряпки. Банкир должен ходить на работу только в костюме!

   Нищенскими тряпками дед назвал свитер от Lacoste и брюки от D&G, но Ноэль предпочел, как обычно, не ввязываться в спор:

   - Переоденусь.

   - Вот и хорошо. Амори, друг мой, свари нам кофе!

   В доме (по крайней мере, с виду и в гостиной) было прибрано, дед жив и вроде бы вполне доволен жизнью, можно было отшвартовываться, но Ноэль не мог устоять перед искушением поглядеть на Ангела в образе дворецкого. И тот не разочаровал.

   Он был по-прежнему бородат и лохмат, но по крайней мере чисто вымыт и облачен в чистое. Ноэль узрел на нем шерстяные брюки (наверное, деда) и собственный свитер, когда-то забытый тут, и кофе притащил довольно быстро. Три чашки, и сам устроился поблизости. Сообщил Ноэлю:

   - На обед будет курица в чесноке. Не ахти что, но вкусно.

   Решив, что не будет спускать глаз с этих двоих, Ноэль отправился в офис.

   Древний особняк неподалеку от вокзала тоже был для молодого человека источником постоянной нервотрепки. Городские власти Берна весьма суровы относительно реставрации и ремонта облика старого города, да и к инженерным нововведениям относятся с настороженностью, поэтому и кондиционеры ставить не разрешают, и лифт, даже замену старых оконных рам на современные стеклопакеты пришлось пробивать очень долго. В какой-то момент Ноэлю так надоело это вялотекущее сумасшествие, что он начал переговоры о переносе банка в современный офисный центр. Почему бы и нет, в конце концов, если ACG работает только с предприятиями, а не с частными лицами? Но, услышав об этом, дед схватился за сердце.

   Не успел он поставить на стол свой ноутбук, как к нему явился гость.

   Ноэль спросил скучным голосом:

   - Ты принес заявление об уходе?

   Сирил не спешил отвечать на вопрос. Он выглядел совершенно как обычно, тем самым банкиром, который снискал бы полное и безоговорочное одобрение деда собственным видом. Костюм из тонкой темно-синей шерсти, белая рубашка и бордовый галстук в тонкую косую полоску. Рекламная картинка Бриони со старшим братом Ноэля в качестве модели просто отдыхает. Аккуратно поддернув брючину, чтобы не испортить стрелку, Сирил без приглашения уселся в кресло перед столом босса. Тут Ноэлю удалось-таки увидеть признак нервозности зама – руки-то у него дрожали, и ему пришлось заложить их в карманы в как бы небрежной позе, но большей нелепицы председателю правления и видеть не приходилось. Как ни странно, но такое поведение обычно уверенного Сирила почти примирило Ноэля с его приходом. Нервничаешь? Правильно, нервничай, ты и должен.

   - Поговорим? – Сирил изо всех сил старался выглядеть непринужденным. Но ему это не удавалось, а вот Ноэлю – вполне. Младший Ромингер умел владеть собой на пять с плюсом. Да и актерским талантом обладал воистину незаурядным.

   - Отчего же не поговорить. – Ноэль преспокойно открыл крышку макбука и нажал на кнопку включения.

   Сирил молча смотрел в окно. Ноэль открыл почтовую программу и начал грузить тонны пришедшей корреспонденции. В отличие от незадачливой Розали, его ноутбук был лично им защищен от посторонних несанкционированных проникновений извне: Ноэль знал толк в защите информации. Одного из писем он давно ждал – это был ответ от потенциального серьезного клиента, которого Ноэль старательно обхаживал, пытаясь сманить из Креди Сюисс в качестве небольшого акта возмездия за тех двоих, которые испортили его баланс. Новости порадовали – кажется, клиент повелся, а Ромингер еще даже не посулил свой главный козырь. Тем лучше. Ноэль так воодушевился, что почти забыл о присутствии опального зама. Но не забыл, все же.

   Когда-то они были лучшими друзьями. Сдружившись на первом курсе, они так и провели все двенадцать семестров обучения в университете плечом к плечу. Ноэль помнил, как Сир талантливо прикрыл его перед деканом после развеселой студенческой вечеринки, которая попала в газеты, а Сирил до сих пор неустанно благодарил за курсовой проект, который Ноэль сделал за него, когда самому Сирилу было тупо некогда. Сразу после получения диплома Сирил был принят в штат ACG, и вовсе не «по блату»: Ноэль знал, что приятель отлично ориентируется в предмете, и верил, что тот не подведет и не предаст, а видит Бог, как Ноэлю в сложной ситуации в банке был нужен надежный сотрудник. Никогда они не предполагали, что между ними вклинится женщина. Начиная набирать ответ клиенту, Ноэль краем глаза следил за Сирилом и ждал его хода. Тот медлил, гипнотизируя взглядом окно, будто ожидая, что на чисто-вымытом стекле появится его реплика. Но игра в молчанку не действовала на нервы Ноэля. Он молча работал. Наконец, Сирил сказал:

   - Я не хочу уходить отсюда.

   - Нет? Почему? – сухо спросил Ноэль.

   - Это моя работа, я люблю ее.

   - Вон оно что.

   Неловкое молчание давило на зама, тот вздохнул:

   - Ты ведь не можешь жаловаться на мою работу. Я ее делаю хорошо, ведь так?

   - И что дальше?

   - Ну… а что?

   Ноэль понимал, что то, о чем он говорил сегодня своей попутчице (как там ее, забыл уже) – о том, что не так уж легко уволить ставшего вдруг неугодным сотрудника, правда. Может быть, сейчас он мог бы сказать Сирилу, что перестал ему доверять, что не хочет его тут больше видеть, что увольняет его и все такое. Но это был тупиковый путь – Сирил тут же ответил бы, что по доброй воле он не уйдет, и у Ноэля к куче его проблем добавилась еще одна, жутко неприятная и к тому же совершенно безнадежная. Ни один суд не поддержит его намерения уволить зама, который работал отлично и стабильно выполнял все свои KPI, неизбежно всплывет истинная причина размолвки, и последствия этого паблисити будут столь же непредсказуемы, сколь неприятны. Поэтому Ноэль не свернул на эту кривую тропинку, ожидая дальнейших реплик Сирила. Тот наконец выдал:

   - Ты не можешь меня уволить, мы оба это знаем.

   - Ну и?

   - И сам я не уйду.

   - Ты потерял мое доверие.

   - Значит, придется подумать, как его вернуть.

   - Ты думаешь, это так легко?

   - Наверное, нет, но у меня другого выхода тоже нет.

   - Я-то наивно полагал, что в этой ситуации уважающий себя мужик просто уйдет сам.

   - Я не уйду. Потерять работу, которая мне подходит и которую я умею отлично делать, из-за такой ерунды…

   - Это не ерунда.

   - Ерунда, Кид! Ну что для тебя значит эта девчонка, если ты готов из-за нее перечеркнуть… все!

   - Что «все»? – холодно спросил мастер заведения нежелательных переговоров в тупик. Он давно уже привык слышать свою семейную кликуху от Сирила – вся университетская туса переняла ее от Тома. Но на этот раз все же милое прозвище резануло ухо. Сирил ответил запальчиво:

   - Ты был моим лучшим другом, для меня это значило сто таких, как Дениз!

   - Вспомнил бы ты об этом прежде чем лезть в ее кровать.

   - Да чего делать из этого драму? Вспомни, сколько девчонок мы с тобой переменяли за эти годы, и менялись ими иногда тоже, и вспомни Клер, а она меня, между прочим, бросила, когда ты с ней переспал!

   - Не помню никакую Клер.

   - Она сказала, что ты… лучше…

   - Так это месть, что ли, была?

   - Нет! Я же сказал – ты для меня значишь больше, чем такие Клер или Дениз!

   - Я тебя понял, - устало сказал Ноэль. – Иди, работай.

   - И… все?

   - А что еще?

   В самом деле – что еще? Раз сам уходить не хочет, а уволить его нельзя, значит, пусть отрабатывает свою зарплату. Ноэль понимал, что ничего больше придумать не может, но и такого доверия к другу больше никогда не будет…

   - Я готов рассказать тебе, почему это случилось, - сказал Сирилл.

   - Не собираюсь тратить рабочее время на эту ерунду.

   - Тогда пойдем в Корнхаус после работы. Я угощаю.

   - Нет.

   - Ну, нет, так нет.

   Ровно в 18:01 Сирил явился в его кабинет с бутылкой коньяка.

ГЛАВА 13

Глядя вслед отъезжающему Мерседесу, Розали машинально отбросила с лица прядь волос и попыталась прийти в себя.

   Как она могла так разболтаться? Как допустила такое скандальное поведение? Верх неприличия и идиотизма – заваливать своими проблемами этого банкира, к тому же, не просто постороннего человека, а партнера по бизнесу! Что он должен о ней подумать?

   Правильно: только то, что это недотепа, размазня, идиотка, неспособная самостоятельно справляться со своей работой! И в этом он совершенно прав! И какое теперь отношение она получит от этого высокомерного умника? Только презрение! И его не в чем упрекнуть – она сама в этом виновата. Всецело.

   Печально опустив голову и продолжая клясть себя за малодушие и болтливость, девушка вошла в автоцентр.

   На приемке сервисного отдела ее встретил пожилой мастер. Выяснив, о каком автомобиле идет речь, он покачал головой:

   - Ремонт обойдется вам минимум в две с половиной тысячи франков. В этом случае диагностика останется бесплатной, но… - конец фразы подвис в воздухе, Розали в отчаянье тяжело вздохнула. Две с половиной, пресвятая дева!!! Где же она столько возьмет?

   Мастер меланхолично поиграл ключами от ее старушки (Роз узнала их по висящему на брелоке маленькому медвежонку) и наконец позволил себе сказать то, что думал, как ни шло это вразрез с правилами любого сервиса:

   - И замена клапанов и ремня не решит всех ваших проблем. Диагностика показала, что в ремонте нуждается трансмиссия и коробка переключения передач, электрика в плачевном состоянии, впрочем, и ходовая часть сильно изношена. На вашем месте, фрау, я бы подумал об утилизации. В этом случае вам придется оплатить диагностику и саму процедуру утилизации, но это все равно будет выгоднее, чем без конца вкладывать деньги в ремонт старого автомобиля. К тому же, за утилизацию вы получите значительные преференции при выборе нового автомобиля.

   Вечер этого дня Розали встретила за рулем новенького серебристого Фольксвагена Поло на пути в Цюрих. Конечно, дорогая покупка не поправила ее плачевные финансовые дела, но по крайней мере утилизация старого автомобиля дала ей возможность не делать первоначальный взнос, а отец подарил ей на Рождество пятьсот франков, которые позволили оплатить и диагностику, и утилизацию, и постановку машины на учет. И новая машинка понравилась – все-таки автомобилестроение не стоит на месте. У Поло было то, без чего Розали привыкла обходиться, но тем не менее, эти мелочи делали любую поездку приятнее – и кондиционер, и коробка-автомат, и блю-туз, и новая магнитола. В общем, до Цюриха Розали доехала уже вполне довольная.

   Дома она быстро соорудила себе салат на ужин и включила ноутбук. Больше никаких пугающих писем не приходило, и вообще все было штатно: обычная рабочая текучка, сводки, письмо от Кристиана Семенича из «Дорелль» по перезаключению договора с Анной Глаубах. Как и следовало ожидать, даже успех молодой слаломистки на крайних соревнованиях не заставил жадного спонсора так легко принять новые условия, а значит, впереди долгая серия переговоров: придется торговаться с прижимистыми представителями «Дорелль» - притчей во языцех среди спортсменов и их менеджеров – за каждый раппен. Но ей уже не привыкать, с Семеничем она успела найти общий язык, он был вполне вменяемым человеком: если упирался, то всегда по делу, и умел при необходимости идти на компромисс. В их работе каждый знал азы спортивного бизнеса – обе стороны должны в результате сделки быть довольны, иначе такая сделка недорогого стоит и недолго продлится. Правила игры соблюдались – после определенного количества регламентированных раундов переговоров стороны приходили к консенсусу, закрепляли его результаты в допсоглашении или новом контракте и продолжали работу на новых условиях.

   Интересно, а Семенич знаком с Ноэлем Ромингером? Папаша Ноэля руководит компанией, но сам Ноэль в штате «Дорелль» не состоит. Если Ноэль и Кристиан знакомы, то… А что тогда? Достаточно она уже поизображала из себя идиотку, начав плакаться перед этим мажором о своей работе. Каким бы он ни был, ничего хорошего из этого не выйдет. Если он неглуп, то сделал выводы о ее поведении, и они не пойдут на пользу ни ней самой, ни ее участию в проекте. Если же просто пустоголовый смазливый мажор – что ему до ее бед, а вот своим презрением он может сильно осложнить ее работу в проекте. Но ей уже стало казаться, что Ноэль не совсем пустоголовый, судя по его разговору с Райнхардтом Эртли об условиях UBS и переводе банковских операций фонда в ACG. Не зная всей подоплеки их разговора, Розали тем не менее поняла, что банкиру удалось убедить оппонента, что обычно удавалось далеко не всем и не всегда, судя по тому, сколько времени бодался с ним сам Шефер на стадии достижения договоренности об участии компании в проекте строительства благотворительного центра. Роз знала, что изначально делами проекта занимался один из кис, но, не договорившись с Эртли, был вынужден передать участие в переговорах Шеферу. Впрочем, этот кис был не самым умным представителем трехногих, как Роз успела уже понять.

   Хотя не ей сейчас свысока ухмыляться над чьим-то умом. Сама проявила сегодня себя тупой курицей.

   Все же интересно, что за публика эти Ромингеры. Если раньше она озаботилась узнать побольше про Эртли, то сейчас тот же источник – добрый Гугл – открыл ей некоторые факты и о президенте «Дорелль».

   Несмотря на далеко не юный возраст (а именно, пятьдесят), Ромингер оставался невероятно красивым мужиком, это было невозможно не признать - харизматичный, яркий подкачанный блондин. И старший сын – титулованный спортсмен, элита горных лыж и до кучи модель – очень похож на отца. А вот Ноэль на папашу внешне почти не похож. Вернее, был бы непохож, если бы не одно «но» – глаза. Вот их он точно унаследовал у отца – фоток в сети было предостаточно, чтобы девушка узнала эти умные орехово-зеленоватые глаза в обрамлении длинных темных ресниц – такие же сегодня смотрели на нее с точеного лица Ноэля.

   Ноэль похож на маму, и тоже темноволосый. Вот уж у кого голубая кровь, наверное – такую изысканную внешность редко встречаешь. Только мама – Рене – голубоглазая. Вот такой интересный коктейль у них получился. Помимо двух сыновей, в этой семье росли еще три дочери. Но старшая вообще ни на кого из родителей внешне не похожа, самая младшая еще совсем малышка, а вот средняя умопомрачительная красотка, и тоже похожа на отца.

   Впрочем, красота красотой, какой бы она ни была, но все же не главное. А вот слава о крутом нраве и бульдожьей хватке Отто Ромингера бежала далеко впереди него, отсюда и конские ценники на всю линейку «Дорелль», и жесткие спонсорские условия, и прижимистость его менеджеров, но все же спортсмены охотно принимали предложения вступить в эту элитную конюшню – как помогать добиваться результатов, Ромингер знал отлично. Снаряжение подбиралось и служило безупречно, спортсменов учили выжимать из него максимум по полной программе, сервисеры тут работали только самые лучшие, тренировочные сборы проводились на высшем уровне, а за прогресс в результатах умели поощрять сотней способов, включая щедрые призовые и общие ценники контрактов.

   Но, если отец и старший сын так и блистали на просторах интернета, младший таким вниманием был обойден. Розали удалось узнать только, что он родился в марте 1990 года (то есть ему сейчас 26) и что он с отличием закончил Бернский университет. Наверное, она права, и он не совсем пустоголовый – чтобы закончить финансовый факультет Бернского университета, особенно с отличием, нужны хорошие мозги.

   Забавная, кстати, картинка получается. Почему Ноэль не пристроился у папы в его компании? Вот это интересный вопрос. Он занимает совсем немаленький пост в каком-то пусть небольшом, по его же словам, но все же не связанным с «Дорелль» банке. А «Дорелль» тоже держит счета в UBS и Credit Suisse (как Розали удалось выяснить из сайта компании, на котором были и платежные реквизиты). Пока выглядит так, будто папа и младший сын почему-то не работают вместе, не сотрудничая ни в каких сферах, но все же в этом проекте Ноэль представляет именно «Дорелль».

   Ну ладно, это все лирика. А факты таковы, что Розали предстала перед этим довольно важным для проекта человеком в, мягко говоря, неприглядном виде и красноречиво продемонстрировала, что считаться с ней необязательно. Глупая девчонка, размазня, беспомощная курица – если уж честно смотреть правде в глаза. И что это значит? Нужно исправлять последствия собственной слабости и импульсивности.

   Стоя у окна кухни и глядя невидящими глазами на улицу, Розали думала, как это сделать. И решила, что на следующих встречах она должна не выходить за рамки поведения компетентной и хладнокровной бизнес-леди, в которой ничего бы не напоминало о той слабонервной дурочке, которая начала жаловаться на жизнь и на рабочие неурядицы партнеру по проекту. Больше она ни на секунду не опоздает на встречу, не нарядится настолько неуместно и не начнет болтать о чем-то, не имеющем отношение непосредственно к работе.

   В пятницу она прибыла на объект на пять минут раньше назначенного срока. Вообще-то, она приехала вообще час назад, просто предпочла подождать за пределами территории. Розали рассудила, что такой слишком ранний приезд тоже повредит ее нужному имиджу компетентной сотрудницы, потому что покажет, что важнее этого объекта у нее нет ничего в жизни и что у нее слишком много свободного времени, которое она может так легко разбазаривать.

   Фольксваген вел себя в полном соответствии с ее ожиданиями. Новый отличный автомобиль, чистокровный немец не хуже Мерседесов ее партнеров по проекту, был просто безупречен – настолько, что девушка даже пожалела, что не догадалась поменять машину еще полгода назад, когда пришлось влезать в первый дорогостоящий ремонт Ситроэна. Она заехала на территорию поместья и аккуратно припарковала Поло перед домом – рядом с уже знакомым ей Мерседесом-500. Взяв с пассажирского сиденья портфель с ноутбуком и документами, девушка с гордо поднятой головой прошествовала к дверям. Очевидно, другие еще не успели прибыть, и ей предстояло провести какое-то время наедине с Ноэлем Ромингером.

   На этот раз она не повторила прошлую ошибку и не вырядилась в узкую юбку и сапожки на шпильках. Сегодня она была одета в серые брюки и светло-голубой пуловер.

   - Доброе утро, - поприветствовал ее Ноэль, выглянув в холл. – Как раз хотел сварить кофе. Будете?

   - Спасибо, не хочу вас затруднять.

   - Да никаких затруднений, терпеть не могу пить кофе в одиночку.

   Отмазка показалась довольно глупой, что Розали не преминула заметить, но невольно улыбнулась:

   - Ну ладно, тогда варите.

   Сегодня он был вообще одет очень просто – джинсы и темно-серый флисовый худи, ни дать ни взять студент-первокурсник, если бы Розали не знала, что эти ботинки от Баленсиага стоят как сбитый Боинг. На своей работе она научилась с первого взгляда понимать статус человека, чтобы не попасть впросак. Ноэль даже в таком демократичном прикиде никак не тянул на бедного студента – его выдавали детали типа обуви, часов и очков. И еще… он, как обычно, выглядел очень красивым. Правда, теперь Розали это уже не удивляло – после ее интернет-знакомства с Ромингерами стало ясно, что в этой семье красота достается всем без исключения. Пусть и разная.

   - Ну как ваши дела? – спросил он, возясь с кофемашиной на кухне, дверь которой выходила в холл напротив комнаты, в которой стоял переговорный стол. Розали подошла, чтобы не кричать из соседнего помещения:

   - С машиной я последовала вашему совету, спасибо. Купила новую.

   - Ну и правильно. Какую?

   - Фольксваген Поло.

   - Ясно, - кивнул он, разливая кофе по маленьким бело-черным квадратным чашечкам. – А на работе что?

   Она не хотела снова возвращаться к этой теме, да и говорить особо было не о чем. Ничего не изменилось, ну разве что стало ясно, что к ней особых претензий нет. Эсбэшники о себе не напоминали, Сабина никак не дала понять, что что-то не так, Кевин вел себя тихо – сидел на своем месте, угрюмо уткнувшись в ноутбук. Да и вообще за два рабочих дня ничего не произошло: часть вторника, когда она должна была после обеда вернуться в офис, она заняла автомобильными вопросами, а сегодня выехала из Цюриха в семь утра, чтобы в десять уж точно быть не месте.

   - Все спокойно.

   - Ну и хорошо, - он как ни в чем ни бывало поставил чашечки на маленький поднос вместе с сахарницей и сливочником и понес в переговорную комнату. Розали последовала за ним. Удивительно, как свободно он себя чувствовал в таком явно нетипичном для себя виде – надо полагать, банкиру привычнее не таскать подносы с кофе, а принимать чашечки из рук персонала. Но он явно не заморачивался по этому поводу.

   - Спасибо, - Роз села за стол напротив него и бросила взгляд на часы: было уже пять минут одиннадцатого. – А где остальные?

   - На подъезде. Дитеру пришлось ждать, пока его экономисты закончат смету. Объем работы оказался очень большим.

   - Странно, - с легким неодобрением заметила крутая бизнес-леди. – Он утверждал, что успеют в срок.

   Ноэль пожал плечами и предпочел не развивать эту тему.

   - Собственно, закупками руководить придется «Баутексу», нам нужно только изучить смету и потом проверить ее соответствие закупке. Думаю, закупки и доставка займут не меньше недели, у вас будет время привести свои рабочие дела в порядок.

   - И у вас тоже?

   - И у меня, - кивнул Ноэль, думая о Сириле.

   Когда зам нарисовался позавчера в его кабинете с коньяком, Ноэль был сильно настроен вышибить незваного гостя пинком под зад. Он особо не церемонился:

   - Если в шесть вечера тебе нечем заняться на работе, то я очевидно тебе переплачиваю.

   - У меня гора дел, - парировал укол Сир. – Но я умею ранжировать их по срочности и важности. Вот это, - он небрежно кивком указал на водруженную на стол босса бутылку «Сегино», - на сегодняшний день я считаю самым срочным и самым важным. Думаю, ты со мной согласишься.

   - Сомневаюсь, что для меня важно выслушивать бредни о том, как ты оказался в моей постели с моей девушкой.

   - Ты ошибаешься, Ноэль. - (Не Кид, отметил Ромингер, пока воздерживаясь от выводов). – Дело в другом. Да, то, о чем ты говоришь, имело место быть, и я этому не рад, но важнее разборок из-за девчонки нам с тобой сейчас восстановить доверительные отношения. Поверь, это нужно и важно для работы.

   И началось вполне себе стандартное совещание с разбором текущих дел за бокалами «Сегино». Сирил постарался не упустить ни одного из своих подвигов на рабочем поприще – ведь в отсутствие босса именно ему пришлось разгребать гору накопившихся за праздники сделок и обязательств, и Ноэль без особых сомнений решил спустить на тормозах выходку приятеля. И оправдание необычному для него великодушию тоже легко нашлось: девчонка девчонкой, а попробуй-ка найди толкового зама…

   Как ни крути, а, слегка сдав позиции, Ноэль только выиграл. Теперь было кому хотя бы немного разгрузить его на работе, особенно с учетом того, что Ноэлю взбрел в голову странный каприз – немного пожить в доме привратника.

   Причин у этого решения было несколько, хотя ни одна из них не выдерживала ни малейшей критики. Туда будут привозить закупаемые стройматериалы – их нужно принимать и охранять. Хотя охранник из него тот еще, к тому же, и дом, и территория поместья уже были подключены к сигнализации. Кто-то должен принимать приходящие в нерабочее время поставки, и лучше, чтобы эту роль выполнял кто-то надежный, кто не будет мухлевать. Хотя большинство поставок будут приходить в рабочее время, когда «у руля» будет закупщик «Баутекс». Еще Ноэлю хотелось окончательно избавиться от мыслей о Дениз, и для этого лучше не бывать дома, где с ней было связано по сотне воспоминаний на каждый квадратный метр помещения. Авось, за эту неделю (максимум две) он сможет поставить окончательную точку и полностью примириться с тем, что больше ей нет места в его жизни. Да и следовало принимать в расчет ее упорство в попытках объясниться с ним. За это время Дениз и сама должна уже успокоиться и оставить его в покое. Ноэля неприятно удивила легкость, с которой он простил Сирила, и ему казалось важным теперь не дать Дениз ни малейшего шанса навязать ему разговор.

   В общем, сегодня рано утром он перевез сюда свои вещи, которые были ему нужны, прикупил кое-каких продуктов, занял угловую спальню на втором этаже, которая уже была полностью обставлена, и начал ждать старта больших работ…

ГЛАВА 14

Чашечка кофе перед началом рабочего дня входила в привычку обоих – несколько минут до начала переговоров они провели, смакуя ароматный напиток и обсуждая условия автокредита Розали. Правда, когда она упомянула полпроцента годовых, банкир снисходительно усмехнулся:

   - Если вы дадите себе труд взять калькулятор и внести в расчет все платежи по кредиту, вы увидите, что этот процент будет не меньше трех, а в первый год и все семь.

   - Но мне в автоцентре сказали, что никаких скрытых платежей нет! – возразила Роз.

   - Это общее заблуждение. Речь идет не о скрытых платежах, а о вполне открытых, прописанных в договоре, просто нужно правильно считать. Маленькая уловка банков, ничего противозаконного. Этому учат на первом курсе финансового факультета.

   Опять она выставила себя дурочкой перед ним! Сердито огрызнулась:

   - Я заканчивала спортивный менеджмент.

   - Верно. Вас должны были научить зарабатывать столько, чтобы вы могли себе позволить не заморачиваться мелкими шрифтами в кредитных договорах, - с усмешкой подхватил Ромингер. Черт подери, почему на некоторых людей так приятно смотреть, но определенно неприятно слушать? Господин банкир явно воображает себя умнее всех на свете, что уж говорить о глупенькой блондинке Розали Лойтхольд, которая еще не заработала даже на то, чтобы заплатить за машину эконом-класса, не влезая в кредит. Розали нахмурила брови, мысленно обещая себе следить за этим умником в оба, и уж если он сделает какую-то промашку, она будет тут как тут, чтобы поймать его. А Ноэль спокойно поставил на стол пустую чашку и улыбнулся, демонстрируя собственное безмятежно-благодушное настроение:

   - Мыть чашки в университете, правда, не учили, а посудомоечная машина еще не подключена. Ну ладно, что за беда. Сегодня подключим. Черт, жаль, в университетах не учат подключать бытовую технику. Но мне повезло…

   В чем ему повезло, Ноэль сказать не успел: с улицы послышался звук мотора.

   - Вот и Холтоф.

   Через пару минут к молодым людям присоединился директор «Баутекса».

   - Райни еще нет? Странно. Так торопил меня. – Мужчина прошел в переговорную комнату и включил свой ноутбук. – Смету привез.

   - Отлично, - Ноэль поставил чашки в раковину и спросил: - Дитер, как насчет кофе?

   - Спасибо, с удовольствием!

   - Сварю сразу на всех.

   Пока он возился с кофе-машиной, Розали прошла в переговорную и тоже достала свой ноутбук из портфеля.

   - У вас распечатка, герр Холтоф?

   - Да, - сухо ответил тот. – Могу переслать файл на почту, если вам так удобнее.

   - Да, пожалуйста. – Розали подняла со стола свой экземпляр сметы и проглядела ее. Телефон в кармане завибрировал, характерный сигнал известил о приходе электронной почты. Взгляд тут же зацепился за одну из первых строк, и Роз сказала:

   - В изначальной смете на фундамент была указана другая сумма!

   - Правильно. Там была только примерная стоимость. На основании проекта мы уточнили смету.

   - Но разница слишком велика!

   - Так и проект совсем другой, - нахмурился Холтоф.

   - В два раза! – возмутилась девушка. – Это нормально? Так и должно быть?

   - Давайте подождем остальных, фрау Лойтхольд, и я объясню смету, - с заметным раздражением парировал директор «Баутекс». – Если у вас и тогда останутся вопросы, я охотно отвечу на них в присутствии партнеров.

   После этой отповеди Розали оставалось только замолчать. Она устроилась за столом, углубившись в изучение сметы. Как она и предполагала, общая сумма оказалась почти в полтора раза выше указанной в предварительной смете, которую раздавал на прошлой встрече Эртли. Интересно, кто-то заметит это и задаст вполне закономерный вопрос – какого черта? Впрочем, вполне возможно, остальные промолчат, как и в тот раз – может быть, они понимают в строительстве куда больше, чем она, и для них очевидны какие-то вещи, о существовании которых ей никто не сказал?

   Неприятное ощущение неустроенности и растерянности охватило девушку. Почему Шеферу понадобилось вешать на успешного стажера этот дурацкий проект со стройкой? Она ничего не понимает в этом деле, все ее знания об этом процессе заключаются в том, как в возрасте пяти лет она свалилась в известку во время ремонта в свежеприобретенном мамином ресторане в Шампери, и еще им с Софией четыре года назад пришлось переклеивать обои в снятой квартире – старые были совсем убитые. Почему Шефер не догадался отправить сюда кого-нибудь из аудиторов, а она спокойно сидела бы в опен-спейсе (каким уютным теперь он ей казался!) и корпела бы над договором Анны Глаубах или Дарси Нойхауса, и как бы было все понятно и хорошо! Но в SSM решения Шефера не обсуждались, а выполнялись беспрекословно. И пусть на этот раз он придумал глупость. Вот что ей сейчас делать с этой превышенной сметой? Привезти ее в Цюрих на стол боссу и сказать, что, дескать, эту смету предложил «Баутекс», все ее приняли, а ей сказали, что «проект совсем другой»? Вот тут-то он ее и вышибет пинком под зад!

   Из мрачной задумчивости ее вырвало появление единственного человека, которому она в этой компании хоть немного доверяла – самого Райнхардта Эртли.

   - Простите, задержался, - коротко извинился он. – Начнем, господа… и дамы?

   Ноэль с жизнерадостной улыбкой поставил на стол поднос с чашечками кофе, но у Роз напрочь пропала охота кофейничать. Она сидела, вцепившись в смету, и отлично понимала, что всем было бы привычнее видеть Ноэля за переговорным столом, а ее, Розали – разносящей кофе. Но об этом не стоило думать – нужно было воевать за свои интересы. Выяснять, что в «Баутекс» намудрили со сметой и восстанавливать собственную репутацию, то есть не восстанавливать, а выстраивать с нуля.

   Участники встречи устроились за столом и начали слушать презентацию сметы. Холтоф особо не давал пояснений, просто рассказывал, что именно предполагается делать на том или ином этапе стройки, Эртли и Ромингер слушали, изредка делая какие-то заметки на бумажных копиях сметы. Розали понятия не имела, что они пишут. Но они писали, значит, было, что писать; значит, они точно понимали в этом больше нее. Она могла только слушать и пытаться следить за ходом мысли Холтофа, что было довольно-таки проблематично. Вот, к примеру, он сказал:

   - Из вышесказанного очевидно, что невозможно проектировать ленточный фундамент, соответственно наилучшее решение перед вами.

   Что он хотел этим сказать? Из чего очевидно и почему невозможно? И что именно перед ними? Розали охотно запустила бы в оратора чашку кофе.

   Ромингер оторвался от заметок на смете и заметил:

   - Вижу, что вы намерены использовать технику в лизинг. Прежде планировалось, что вы пригоните сюда свой экскаватор.

   Холтоф без малейшего раздражения, которое он так щедро демонстрировал Розали, начал объяснять про результаты проб почвы и изменение типа фундамента, под котлован у него не было подходящей техники, но, поскольку закупки планируются у давнего партнера «Баутекс» и технику они возьмут там же, цена на работу не изменится, а лизинг обойдется практически даром. Это «даром» сводилось в документе к сумме, эквивалентной годовой зарплате самой Розали. Тут ее осенило – ей придется объяснять Шеферу разницу в смете, поэтому понятно, что именно она должна записывать – вот как раз эти объяснения про пробы почвы и тип фундамента. Жаль, сразу не додумалась. Она тут же схватила ручку и нацарапала на полях «фундамент», вот только забыла, какой тип такового был предложен директором «Баутекс».

   - Мне все ясно, спасибо, - резюмировал Эртли, когда Холтоф сообщил, что закончил. – Ну что же, приступайте. Кто будет принимать стройматериалы?

   - Я пришлю прораба, но как быть с неурочными часами? - пробурчал Холтоф. Ноэль поднял голову:

   - Я, пожалуй, смогу это делать в неурочное время.

   - Ты? – удивился Эртли.

   - Да, - без малейшего недовольства ответил банкир, будто для него было вполне привычным и естественным занятием пересчитывать паллеты плитки и месить глину стройплощадки своими дорогущими ботинками. И что, на работе ему появляться не нужно? Но он добавил:

   - В рабочее время будет приходить основной объем, вечером я буду приезжать и приходовать все. Так устроит? Я не могу надолго оставлять банк.

   - Добро, - безо всяких возражений кивнул Холтоф. – Завтра утром мой прораб будет тут.

   - Идет. Я встречу его и объясню, куда чего грузить. Вечером отпущу.

   Вполне довольные друг другом и достигнутыми договоренностями, мужчины начали закрывать ноутбуки, складывать их и бумажки по портфелям. Розали случайно увидела, что именно появилось на полях экземпляра сметы банкира.

   Чертик.

   - Если вам что-то было не ясно, спросите, попробую все растолковать, - сказал он, заметив ее взгляд.

   - Все ясно, - холодно сказала Розали, потому что, если бы она сказала бы как есть, пришлось бы признаваться, что ничего не поняла. Наверное, лучше всего будет поступить следующим образом: отправить электронную версию сметы Шеферу и дать в письме пояснения, что первоначальный проект был несколько изменен с привязкой к объекту после его детального исследования, как-то так. Пусть босс сам разбирается. Возможно, он, подобно Эртли и Ромингеру, сам все поймет и никаких дополнительных вопросов у него не будет. Если же будут, он их задаст, а Роз перешлет потом Холтофу и поставит остальных в копию. Пожалуй, это самое умное, что можно сделать.

   - Ну и отлично, - покладисто согласился он. – Господа, наши дальнейшие действия?

   - Предлагаю встретиться в следующую среду – к тем порам все должны будут привезти? – откликнулся Эртли. – И дальше встречаться минимум по разу в неделю, чтобы контролировать работу.

   - О`кей, - кивнул Холтоф. – Тогда до среды. Кстати, герр Ромингер, мы с вами говорили о комплектах ключей от ворот и от дома у каждого из нас.

   - Да, - спохватился Ноэль. – Пожалуйста, все готово.

   Розали уставилась на оказавшийся перед ней комплект ключей с брелоком дистанционного открывания ворот. Она не знала, зачем ей этот комплект, видимо, упустила какую-то общую договоренность, ну что же, пусть будут ключи. Она аккуратно убрала их в кейс для ноутбука.

   В Цюрихе Роз появилась к окончанию обеденного перерыва. По пути пришлось остановиться в придорожной забегаловке и проглотить кусок невкусной пиццы, но впереди было как минимум четыре часа в офисе.

   Может быть, что-то прояснится. Может быть, ей сообщат, что в результате служебного расследования с нее сняты все подозрения. Ведь время идет, и ничего не происходит. Правда, непонятно, почему Кевин по-прежнему сидит на своем месте, уткнувшись в монитор, и делает вид, что все нормально. Жаль, что не у кого спросить, что, собственно говоря, думает начальство, и почему Кевина не уволили. Раньше Роз стыдилась собственной стервозности и думала, как нехорошо желать коллеге увольнения, но теперь понимала со всей возможной четкостью – спокойно вздохнуть она сможет только, когда за этим человеком навсегда закроется дверь офиса. Да, она не могла доказать, что это он подсыпал ей в шампанское какую-то гадость (она уже забыла название лекарства), но как он пытался ее изнасиловать – она будет помнить до самой смерти. Перед ее взглядом так и оживал тот ужасный вечер – собственное головокружение и обморочная дурнота и нависший над ней краснолицый Кевин, его костюм в полном беспорядке, галстук падает на ее лицо, волосы во все стороны, отвратная кривая ухмылка и масляный блеск глаз, а из расстегнутой ширинки торчит член. Как же ей хватило сил и присутствия духа справиться с ним, когда она по идее должна была валяться как бревно в бессознательном состоянии и никак ему не препятствовать? До чего было бы глупо потерять невинность таким отвратительным образом!

   Не то чтобы Роз сильно дорожила своей девственностью. Просто ей не хотелось вступать в отношения с кем-то, кто ей даже не нравится, уже не говоря о любви, а любить ей до сих пор не доводилось. Даже были сомнения, а способна ли она вообще на это? В шестнадцать-семнадцать лет, когда ее ровесницы переживали первую любовь, первые свидания, первые поцелуи, а некоторые и шли до конца, она сидела в читальном зале Лозаннского университета. Вроде бы ей немного нравился мальчик, который иногда оказывался за соседним столом, но ничего дальше переглядок у них не получилось, они так и не заговорили друг с другом, а потом Роз увидела его в обнимку с девушкой. Но ее это совершенно не огорчило. Ну что же, в двадцать четыре оставаться девственной, может быть, и смешно, но раз уж так сложилось, почему бы не превратить это в свою фишку? Рози – синий чулок и все такое. Но было бы действительно полным отстоем хранить это столько лет, чтобы потом быть изнасилованной в пьяном виде отвратительным типом Кевином Обри!

   Отвратительный тип даже не смотрел в ее сторону, слава Богу. Сабина поздоровалась в своей отстраненной манере, спросила, как дела в Невшателе. Розали начала отчитываться:

   - Сегодня строительная компания представила смету начального этапа строительства. Я обратила внимание на значительное превышение суммы по сравнению с той, которая была запланирована изначально. Директор компании объяснил, что это связано со спецификой участка и проекта, у меня все расчеты есть, я отправлю их герру Шеферу. И вам копию.

   Сабина согласно кивнула:

   - Хорошо. Если у тебя есть время, почитай досье Сильвио Каннелли, тебе собираются его поручить.

   Что еще она могла сказать, чтобы убедить Роз, что ее неприятностям на работе пришел конец? Если бы собирались уволить, не давали бы ей нового клиента. Сильвио Каннелли, кто это? Кажется, очередной молодой горнолыжник из кантона Тичино. Шефер любил подписывать молодых талантливых спортсменов, пока их ценники не достигли заоблачных высот – именно на взлетах таких ребят и девочек контора богатела особенно быстро и существенно. Так в свое время Шефер ворвался в этот бизнес, запустив на орбиту тогда еще мало кому известного двадцатиоднолетнего Отто Ромингера.

   Роз задержалась на работе. Сначала ей пришлось вникать в данные Сильвио – это действительно парень еще юниорского возраста, но успел уже засветиться в тридцатке на соревнованиях Кубка мира – двадцать третий в гиганте в Зельдене, потом двадцать восьмой на сложнейшей трассе в Альта-Бадиа. Канелли подписывал техническое спонсорство с «Россиньоль». В ожидании базовых условий его контракта, которые должен был прислать Шефер, Роз коротала время за очередным письмом Семеничу по поводу Анны Глаубах. Кристиан сильно не осложнял ей жизнь – Анна попала в тридцатку в рейтинге слалома, как и было раньше договорено, а босс самого Семенича (он же – папаша Ноэля) оттягивался где-то на морях, поэтому менеджер вел себя покладисто.

   В половине девятого вечера Розали припарковала своей новенький Фольксваген около дома и поднялась по лестнице на четвертый этаж. Ей нравился этот дом – современный и довольно дорогой, с приличной шумоизоляцией и прекрасным видом из окна. В подъезде стояли цветы и пальмы в кадках, и никаких вредных старушонок, которые так и норовили накапать домовладельцу за малейший шорох от соседей. Квартирка была маленькая, ведь София уже живет со своим Филом, а Роз осталась одна, и ей не нужны апартаменты с двумя спальнями, но теперь и не с кем было поделить напополам квартплату.

   Щелчок выключателя, вспыхнул свет, и Розали закричала. Тут же по привычке избегать шума зажала себе рот руками.

   Погром.

   Шкаф-купе в коридоре вывернут наизнанку, вещи кучей громоздятся на полу, сверху валяется распахнутый пустой красный чемодан. Роз пробежала в комнату и остановилась над разгромленной кроватью и распоротой акулой, с которой она обнималась во сне. Она могла только бормотать бессмысленно:

   -Господибожектоэтосделал…ктоэтосделал… помогитемнепожалуйста…

   Ответа не было. Ее квартира была разгромлена, и Роз поняла только одно – тут побывали без нее и что-то искали. Но кто? Воры? Никаких ценностей у нее не было… Дрожащими руками она достала из кармана телефон и набрала номер полиции…

ГЛАВА 15

- У вас есть враги, фрау Лойтхольд?

   Этот вопрос успел уже засесть у нее в печенках. Хотя Роз по-прежнему не знала, как на него правильно ответить. Она сказала монотонно:

   - Есть, но не понимаю, с какой стати им громить мою квартиру.

   Молодой – может, на пару лет старше нее – комиссар оценивающе посмотрел на девушку:

   - В этом еще только предстоит разобраться.

   Роз сгорбилась на кухонной табуретке напротив полицейского. Ее все еще била дрожь, на глаза наворачивались слезы при виде того, что сделали с ее заботливо ухоженным гнездышком. Даже тут, на кухне, весь пол был засыпан крупами, мукой, специями – ну у кого рука поднялась сделать такое?! Каким последним отморозком надо быть, чтобы высыпать под стол подарок мамы – очень дорогой зерновой кофе, который Розали не могла себе позволить?!

   А шкаф для одежды… Все ее восхитительные наряды валялись на полу безобразной кучей… Понять чувства Роз при виде этого кошмара могла бы только девушка, которая так же отказывала себе во многом, чтобы покупать красивую одежду. Зачем этим психам понадобилось вытаскивать из горшка комнатное растение неведомой ей породы, которое Роз получила вместе с квартирой и преданно за ним ухаживала? Но хуже всего ей казалось то, что сделали с ее кроватью. Выпотрошенная подушка и безобразно выползший из нее синтетический наполнитель, разрезанный в нескольких местах матрас и… валяющаяся на полу акула со вспоротым брюхом. Она в самом деле выглядела как мертвая… и это было самым большим ужасом для Розали. Как теперь она сможет чувствовать себя в безопасности в этом доме, в своей квартире, в своей кровати?! Она закрыла лицо руками, стараясь загнать обратно слезы. Тем временем в кухню вошел еще один полицейский:

   - Вот. Нашли.

   - Отлично, - оживился комиссар, который явно сочувствовал хорошенькой девушке, над которой кто-то так гнусно пошутил. Может быть, удастся найти подонков, а может быть и нет… Но перед ним лежал ДВД-диск с камеры видеонаблюдения, установленной на площадке между третьим и четвертым этажами.

   В этом подъезде было всего девять квартир, по три на этаже начиная со второго, поэтому по лестнице ходило не так уж и много народа. Розали отняла руки от лица, немного собравшись с духом.

   - Давайте посмотрим, - комиссар вставил диск в ноутбук и включил воспроизведение. Вот на лестничной клетке появились какие-то фигуры – полицейский выключил перемотку. Двое молодых ребят с открытыми лицами. Поднялись вверх.

   - Нет, - сказала Роз. – Это дети соседей. Мальчики-близнецы, они живут в восьмой квартире. Они еще школьники. Просто высокие.

   - Они не могли?..

   - Нет, это нормальные ребята. Да и как бы они попали в квартиру?

   - Но кто-то все же попал в вашу квартиру, фрау Лойтхольд. Не они, так кто-то другой. Мы к этому вернемся.

   Еще фигура, в которой Розали узнала соседа-старичка из седьмой. А потом наконец они увидели тех, кто мог это сделать. Двое мужчин с лицами, закрытыми капюшонами. Судя по записи, они побывали в квартире в промежутке между 16:45 и 17:58. Час и тринадцать минут понадобилось для того, чтобы учинить в маленькой квартирке такой жуткий разгром. И почему они ушли именно без двух минут шесть, знали, до которого часа она работает? Господи, а если бы она вернулась раньше?!

   - И как их опознать? – растерянно спросила Розали. Ничего было невозможно понять. Молоды они, стары? Блондины, брюнеты? Оба казались среднего роста и среднего телосложения. Комиссар разглядывал многократно увеличенное фото замочной скважины на экране ноутбука.

   - Скажите, фрау Лойтхольд, сколько комплектов ключей от вашей квартиры существует?

   - Я точно знаю только про два комплекта. Один у моей подруги. – Она решила оставить основной комплект у Софи после больницы, сама с тех пор пользовалась запасным.

   - Если вы снимаете квартиру, то еще один комплект должен быть у хозяина.

   - Домом владеет девелоперская фирма, она и сдает квартиры. Если хотите, принесу договор… только не найду сразу, - нервно засмеялась Розали, вспомнив рассыпанные по всей комнате бумаги. – Думаю, ключи хранятся у них в офисе, может быть даже в сейфе, но…

   - Понятно, - нетерпеливо перебил комиссар. – Ваш ключ у вас. Как насчет комплекта, который у подруги? Позвоните, узнайте, на месте ли он.

   - Что случилось? – всполошилась София. Розали очень не хотелось нервировать беременную подругу, но куда деваться? Она торопливо ответила:

   - Ничего, потом объясню. Можешь просто проверить, не пропали ли мои ключи?

   - Конечно, подожди. – Шорох в трубке и снова голос Софи: - На месте, как миленькие, но…

   - Я перезвоню, - пробормотала Розали, отключаясь.

   - Замок совершенно не поврежден. Видимо, речь идет об очень профессиональной отмычке или о хорошей копии, - обобщил комиссар. - У кого-то мог быть доступ к вашим ключам?

   - Доступ? – Розали обхватила себя за плечи, стараясь побороть новую волну дрожи. – Господи, да. На работе моя сумка лежит в ящике стола, который не запирается. Не знаю, можно ли незаметно стащить оттуда ключи, чтобы сделать слепки, а потом еще и без проблем вернуть обратно. Но, наверное, если очень надо…

   Кевин. Вот кто мог. Вот кому это может быть нужно. Ноэль Ромингер говорил, что ее, похоже, пытаются напугать - так этот погром отлично вписывается в стратегию запугивания. Что еще нужно человеку, чтобы потерять покой и сон, превратиться в неспособного ни на чем сосредоточиться невротика, кроме лишения его безопасного дома? И возможность у Кевина была. Когда он притащил ее сюда с той медикаментозной вечеринки.

   Очнись, Розали. Приди в себя. Конечно, хочется навесить на мерзавца всех собак, но это, наверное, уже перебор. Сколько времени у него было между тем, как они пришли, и он накинулся на нее, пытаясь изнасиловать? Розали не помнила, как открывала дверь и куда дела ключи, но ведь они были на месте, если потом, когда саму Розали увезла скорая, их забрал Фил? Розали понятия не имела, сколько времени могло пройти до тех пор, пока Кевин не полез к ней, но вряд ли достаточно для снятия качественных копий с трех ключей. А утащить ключи в офисе, а потом вернуть… Розали глубоко задумалась. Да некогда ему было это сделать, в самом деле. Она была с тех пор в офисе меньше трех дней, и все это время не отходила от своего стола больше, чем на одну-две минуты, так много работы накопилось. Нет, как ни заманчиво обвинить Кевина, но все же это не он…

    - Все-таки я думаю, что вряд ли это мог быть кто-то в офисе, - хмуро сказала Розали, комиссар кивнул, продолжая изучать снимок.

   - Я покажу это экспертам, фрау Лойтхольд, но почти уверен, что речь пойдет об очень качественно исполненной отмычке. И теперь, наверное, пора перейти к самому главному. Что пропало?

   - Что? – растерялась Розали.

   - В вашей квартире что-то искали. Вопрос – что именно и удалось ли им это найти?

   - Я… не знаю. Я посмотрю.

   Она встала и замешкалась. Что смотреть? Она понятия не имеет, что у нее тут можно было искать. Никаких ценностей у нее не было, деньги она дома отродясь не держала, да и какие у нее деньги, опять сплошной овердрафт…

   - Но у меня нет ничего, - пробормотала она. – Ну если только украшения…

   Комиссар скептически улыбнулся, но Розали все же пошла в комнату, осторожно перешагивая через осколки своего убежища.

   Маленькая шкатулочка с украшениями стояла раньше на тумбочке рядом с настольным зеркалом и с косметичкой. Тут тоже порылись – косметика и украшения разбросаны по тумбочке, а шкатулка и косметичка сброшены на пол.

   На самом деле, ничего ценного для бандитов тут не было. Может быть только золотая цепочка и серьги-гвоздики с сапфирами – подарок на Рождество от Софи и Фила. Но их не тронули. Точно так же налетчики не соблазнились и качественной, модной, но не имеющей особой ценности бижутерией, которой у Розали тоже было немало. Пришлось вернуться на кухню и развести руками:

   - Ничего не пропало. Знаете, господин комиссар, все же я предполагаю, что… меня просто хотели напугать.

   Но это предположение, пусть и выстраданное от глубины души, совершенно не произвело впечатления на полицейского, который только снисходительно посмотрел на девушку:

   - Фрау Лойтхольд, поверьте, я видел квартиры, в которых хотели напугать. У вас что-то искали, это совершенно точно.

   - Но что у меня искать? – взмолилась Розали. – Ну подумайте сами, я похожа на подпольную миллионершу, которая для отвода глаз работает мелким клерком и перебивается от зарплаты до зарплаты? Я не держу тут денег и ценных бумаг, у меня их попросту нет! Я не храню антиквариат и драгоценные камни, не торгую наркотиками и оружием, эти люди… психи, может, они просто адресом ошиблись?

   - Может, - пожал плечами комиссар. – Ну что же, фрау Лойтхольд, я открываю уголовное дело, но скажу вам честно – у нас нет ни единой зацепки. Думаю, что вряд ли удастся найти тех, кто тут побывал. Мне очень жаль…

   - Мне тоже, - угрюмо сказала Розали, в тысячный раз скользя недоверчивым взглядом по тому, во что превратилось ее уютное гнездышко всего лишь за один час и тринадцать минут. Чтобы навести тут порядок, понадобится не один день. Но думать о том, что делать дальше, она пока была не в состоянии.

   - Если я могу еще чем-то вам помочь… - неловко пробормотал молодой полицейский, вставая и складывая бумаги.

   - Что значит «еще»? – огрызнулась Розали. – Вы мне и не помогли ничем.

   После ухода полицейских ей даже стыдно было за собственную грубость. Он не помог не потому, что не хотел, просто… что он мог предложить? Он же не возьмет щетку в руки и не начнет уборку, верно?

   Ну что же, она сама это и сделает. Некогда распускать нюни. Завтра суббота, по крайней мере, уже хорошо. Розали заперла дверь так, что снаружи ее было невозможно открыть ни ключом, ни отмычкой, собрала в хвост распущенные волосы, включила радио и остановилась посреди кухни, думая, с чего начать работу.

   Наверное, все же с кровати. Да, матрас и подушка приведены в негодность, но, может быть, матрас удастся просто перевернуть? Стараясь не смотреть туда, где на полу лежала ее любимая плюшевая акула, Роз остановилась перед кроватью.

   Честно говоря, она даже подумать не могла, как ляжет на изрезанный матрас и без подушки, и как ей будет спаться среди этого кошмара, в который вдруг без предупреждения превратился ее уютный маленький мир. Но Розали не могла себе позволить даже честно заслуженный невроз: все, что ей оставалось делать – это скрутить в кулак остатки силы воли, отключить все эмоции и начинать убирать то, что осталось более или менее невредимо, и выбрасывать испорченное. Приводить квартиру в порядок и жить дальше.

   Объемистый мешок для мусора принял серебристую акулу с распоротым брюхом. Это была всего-навсего игрушка, и Розали в любом случае слишком стара для того, чтобы спать с игрушками. Софи все изощрялась в остроумии на тему своевременности замены акулы на мужчину, а Роз отшучивалась. И теперь ей эта акула долго будет сниться в кошмарах, как символ того, что какие-то непонятные бандиты могут походя вломится в ее дом, в ее жизнь и сделать все, что им только заблагорассудится. Ничего в прошлом опыте не приучило Розали бояться окружающих, она с рождения жила в Швейцарии, где люди привыкли чувствовать себя в безопасности и с уверенностью глядеть в будущее. Но она теперь лишена этого благодатного ощущения… Покойся с миром, рыбка…

   Следом за акулой в мешок отправилась выпотрошенная подушка и постельное белье. Может быть, если она постелет на матрас плед, а сверху простыню, то сможет нормально проспать ночь. Спасибо, добрые дяди бандиты, что хотя бы одеяло не разрезали… Ладно, все будет нормально. Завтра она поедет в «Икеа» и купит там чертов матрас взамен разрезанного.

   Закончив с кроватью, Розали повернулась к шкафу.

   - Все в порядке, - сказала она вслух. – Они просто повыкидывали одежду на пол, все цело, ничего не испорчено.

   Может быть, комиссар был прав, и у нее действительно что-то искали. Если бы пугали, порезали бы одежду, написали бы угрозы на стенах. Конечно, ее просто с кем-то спутали, уже наверняка поняли свою ошибку и больше к ней не придут. Точно, дело обстоит именно так. Ну что они могли искать у небогатой одинокой девушки?

   Знакомые позывные радио «Энерджи-Цюрих» помогли немного успокоиться и поверить, что все осталось прежним. Она уберет квартиру, и у нее дома и в ее жизни снова воцарятся порядок и покой.

   - Да! Все будет хорошо, - сказала Розали громко, и, словно в ответ на ее слова, раздался телефонный звонок.

   Это оказалась Софи, томившаяся в непонятках после звонка Роз насчет ключей. Подруга хотела выяснить, что произошло, и поболтать. Софи можно было понять – она сидела дома, на восьмом месяце беременности, изнывая от непривычной для нее праздности – в университете ей пришлось взять академический отпуск, на работе – декретный, ее Фил улетел соревноваться в Загреб. А тут Роз с какими-то странными вопросами. Но Розали отлично понимала, что нельзя вешать на Софи все эти проблемы – даже если потом подруга и разобидится за то, что от нее что-то скрыли, ее нельзя втягивать черт знает во что.

   - Да ничего особенного, - вяло отбивалась Розали в трубку. – Я потеряла свой ключ, вот и позвонила тебе, думала, что забыла его дома, а он просто завалился за подкладку сумки, вот и все.

   - Ну и ладно, - покладисто ответила Софи. – А то приезжай ночевать, мне тут одной ужасно скучно. Фил уехал, Элли мама забрала на неделю, даже кошак и тот куда-то слился, мне и поговорить не с кем.

   - Ты не взяла телефон у моей соседки по палате из больницы? – съязвила Розали. – Вот она бы тебя развлекла описанием всех сериалов, снятых за последние полвека.

   - Иди ты, Розалинда. Правда, приезжай. Закажем пиццу или суши…

   - Спасибо, солнышко, но никак не получится. Пришлось взять кучу работы на выходные, все ведь простаивало, пока я разъезжала туда-сюда.

   Отмазка была слабая, но Софи пришлось проглотить ее. Розали никак не могла втянуть еще и беременную подругу в какой-то мутный, непонятный криминал… Девушки попрощались, и Розали снова вернулась к своим нарядам, вываленным на пол.

   - Ничего, - бодро сказала она себе вслух. Роз казалось, что собственный голос как-то помогает вернуть некую нормальность в происходящее. И она успокаивала себя словами: - Просто небольшая уборка. Давно пора было навести порядок в шкафу…

   Очередной телефонный звонок раздался, когда она поднимала с полу вешалку со своей кремовой блузкой с изящными кружевными вставками. Тончайшая прекрасная вещь ничуть не пострадала – ну и отлично. Ее надо просто повестить на место…

   Звонок – Софи, наверное, придумала какой-то очередной неотразимый аргумент, почему Роз должна тут же подхватиться и ехать к ней. Собираясь до последнего сопротивляться и придумывая на ходу какое-то очень остроумное возобновление переговоров, Роз взяла телефон и замерла – на экране вместо фотки Софи была надпись: «Неизвестный абонент».

   Страх никуда не делся, он просто ждал в засаде, карауля удобный случай для того, чтобы накинуться на свою жертву. Адреналин бурлил в мозгу, стекал холодным потом по вискам, колол мурашками кожу на спине, застилал глаза противным туманом…

   Это просто какая-то идиотская реклама! Сейчас она ответит и поймет, что произошла какая-то ошибка, или просто номер перепутали, что этот звонок не имеет отношения к… не имеет… ничего…

   - Алло?

   - Фрау Лойтхольд, - вкрадчиво произнес голос. Розали уже просто тошнило от страха, она выдавила:

   - Кто это?

   Несмотря на свой ужас, она никак не могла понять, голос в трубке - мужской или женский.

   - Ваши сегодняшние гости не сильно испортили вам настроение? – вежливо спросил звонящий. Чтобы не упасть, Розали села на край письменного стола, ее нога уперлась в осколки горшка из-под неизвестного, но нежно лелеемого ею комнатного цветка.

   - Что… что вам нужно? – просипела она.

ГЛАВА 16

От страха перед глазами все плыло, как в тумане. Дрожащие резко вспотевшие пальцы с трудом удерживали телефон.

   - Что… что вам нужно?

   - Ваш приятель, - по-прежнему мило и вежливо ответил бесполый голос в трубке. Однако, чувствовалось, что этот же голос может угрожать, обладатель такого голоса запросто будет вспарывать брюхо плюшевой акуле, мерзко и злорадно ухмыляясь при этом. Или просто даст приказ избить, как ди Чезаре. А то и вовсе прикончить. Розали ведь понятия не имеет, с кем связалась… точнее – кто, не понятно с какого перепугу, вдруг начал ее преследовать.

   В зеркале на дверце шкафа отражалось белое, как мел, лицо с совершенно безумными глазами. И стало понятно, что никакая это не ошибка. Тот, кто устроил этот погром, знал ее номер телефона, ее имя, знал все о ней. Кроме одного…

   - Какой приятель? – дрожащим голосом спросила Розали. – У меня нет… никакого…

   - Я его знаю под именем Жозеф, - в голосе звонившего появились недоброжелательные нотки. – Но мне было недосуг выяснять его настоящее имя. На вид от двадцати пяти до тридцати, темноволосый, старательно скрывает французский акцент в речи, ходит в дорогих костюмах. Просто скажите, как его найти, и мы оставим вас и больше никогда не побеспокоим.

   - У меня нет приятеля с таким именем, - пробормотала девушка. – У меня… вообще нет приятеля. Никакого.

   - Не нужно мне врать, - бесполый голос теперь говорил сухо и холодно. – Вам это не поможет. Я знаю, что у вас есть такой знакомый. Близкий знакомый. Друг, любовник? И в ваших интересах сказать, где он. Дать его актуальный номер телефона. И добровольно передать нам то, что он просил спрятать.

   Роз дрожала, сжавшись в комочек на краю стола, окидывая диким взглядом свою комнату. Земля на полу, валяющееся на копии договора с SSM о стажировке, растение с голыми корнями… оно выглядело таким же безнадежно мертвым, как акула. Розали разозлилась:

   - Он лилипут? Вы именно его искали в цветочном горшке?

   Ошарашенное молчание в трубке позволило ей испытать мимолетное секундное чувство удовлетворения, что она по крайней мере смогла хоть немного огрызнуться. А потом ее неведомый собеседник сказал ледяным тоном:

   - Я так понимаю, Розали, что вы не собираетесь вести себя благоразумно. Ну что же… Передайте вашему другу, что следующей под ударом будете вы лично. Счастливо оставаться, привет Жозефу.

   Мертвая тишина в трубке. Розали начала тихо, безнадежно плакать, раскачиваясь на столе. Что ей делать? Господи, что ей делать? Успела ведь уже понять, что те, кто ей звонил, не шутят. Одиннадцатый час вечера, на улице давно стемнело, и ей страшно, так страшно… Она могла сколько угодно храбриться, убеждая себя, что ничего особенного не произошло, но звонок начисто смел все ее умозаключения и надежды, что ее с кем-то спутали. Нет, ни с кем ее не спутали. Это именно она, Розали Лойтхольд, оказалась под колпаком у каких-то чертовых бандитов, и именно от нее им что-то надо…

   Лечь спать? На распоротый матрас, вздрагивая от каждого шороха, боясь, что они снова придут? И на этот раз, как ей сказал этот ужасный голос, «под ударом будет она лично»? Нет, Боже, нет, только не это! Надо бежать, немедленно убираться отсюда!

   Но куда? Где она найдет приют на ночь глядя? Ни в коем случае нельзя ехать к Софи. Так, не дай Бог, и подруга может оказаться в опасности, а если еще и ее начнут шантажировать… Боже упаси! Но куда ей ехать?

   В Цюрихе полно отелей, но сейчас ей не казался безопасным ни один из них, да и она просто тупо не могла себе позволить даже ночь в таком, а что решит одна ночь? Завтра ведь тоже наступит ночь, и послезавтра…

   И тут ей вспомнился разговор из сегодняшнего утра. Как давно это было, ощущение, будто века назад, но ведь и вправду сегодня… Ключи от дома привратника в Невшателе… И беззаботный голос Ноэля Ромингера, утверждающий, что территория под охраной… Сто пятьдесят с лишним километров – ерунда по сравнению с ночью тут… да она же ни на секунду глаз не сомкнет в этой квартире, которая теперь никогда уже не будет казаться безопасной и надежной!

   Тем более, что завтра суббота… И у нее будет время подумать, что ей делать дальше. Понятно, что никакого Жозефа она знать не знает… Она могла бы с радостью выдать им этого неведомого типа в обмен на собственную безопасность, но она ведь и вправду не представляет, кто это и с какой стати эти гады решили, что он ее приятель, не говоря уже о любовнике.

   «От двадцати пяти до тридцати, темноволосый, старательно скрывает французский акцент в речи, ходит в дорогих костюмах»! Смешно, но из всех ее знакомых под это описание подходило человек пять, если исключить часть про французский акцент. И самый подходящий – никто иной, как сам господин Мажор, Ноэль Ромингер. Только и у него нет явного французского акцента. Зато это обстоятельство с лихвой перевешивается дорогущими шмотками. Да уж, этот парень знает толк в одежде и ни в чем себе не отказывает…

   Ладно, она решила – немедленно в Невшатель! Там безопасно. Охраняемая территория, сигнализация, несколько часов передышки у нее точно будет! И по пути она как-нибудь постарается убедиться, что никто ее не преследует. Это, наверное, не так уж и сложно – остановиться на автобане где-нибудь в месте, где не такое оживленное движение, и удостовериться, что ни одна из машин, едущих следом, не остановилась и не замедлила ход. И выключить сотовый телефон, чтобы никто не мог ее отследить по геолокации. А лучше – просто оставить его тут, пусть думают, что она сидит дома. Да, неприятно уходить в туман без габаритов, не имея средств связи, но сейчас важнее всего для нее – собственная безопасность. Дорогу она запомнила, обойдется и без навигатора. Розали решительно выключила свой смартфон и сунула в ящик стола. Так надо.

   Осталось совсем немного – найти чистую смену белья, что было не так уж и просто с учетом погрома… Как противно, что чьи-то чужие лапы рылись в ее вещах… особенно, этих вещах… Но привередничать некогда.

   Ванная пострадала от налетчиков меньше кухни и комнаты.

   Уже… Они пришли? Уже? Паника пронзила мозг, и Розали поняла, что сейчас впадет в истерику, а этого никак нельзя себе позволить… Какое счастье, что она быстро поняла, что это за звук. Жалюзи на кухне шелестели от ветерка из приоткрытого окна. Только и всего. Возьми себя в руки, чертова тряпка! Не время распускаться!

   Роз торопливо скидала в пакет гигиенические принадлежности, вернулась в комнату. Разыскав в куче шмоток на полу джинсы и свитер, быстро переоделась и вышла из квартиры, тщательно заперев за собой дверь.

   Прислушиваясь к каждому шороху, Розали тихо спустилась по лестнице. В этот довольно поздний час никто не ходил по подъезду – тишину лестничной клетки нарушали только обрывки радио или телетрансляций, голоса и смех, доносящиеся из некоторых квартир. Господи, вот беззаботные нормальные люди, отдыхающие дома в пятницу вечером, не представляющие, какой ужас творился прямо у них под носом, но ведь им-то никто не угрожал и не вламывался в их жилища… Без конца оглядываясь, Розали добежала до своей машины и нырнула за руль.

   Как подавляющее большинство, Розали обычно чувствовала себя буквально неполноценным человеком без телефона в руке. Но на этот раз это чувство не появилось – наоборот, возникло ощущение свободы и отсутствия слежки. Пришлось даже одернуть себя и напомнить - то, что у нее нет телефона с собой, не означает, что за ней не следят. Очень даже могут. Могли поставить жучок в машину или еще какой аппарат наподобие тех, что стоят в машинах каршеринговых компаний… Но с этим она уже ничего не могла поделать – только надеяться, что они не успели так быстро порыться в ее Фольксвагене. Может быть, стоило доехать до Невшателя и там уже взять такси… Наверное, так и придется сделать. Да, ей не хотелось платить и за такси, но это ведь тоже вопрос безопасности. И надо полагать, партнеры по проекту не скажут ей спасибо, если вдруг она и вправду наведет бандитов на поместье. Да, так она и сделает – доедет до вокзала в Невшателе, а там возьмет такси.

   По дороге Розали много раз проверяла, что ее никто не преследует, но мысль о спрятанном в машине чипе или GPS никуда не делась. Может быть, она едет по автобану и чувствует себя в безопасности в первый раз за несколько часов, а какой-то неведомый ей монстр следит за светящейся точкой на карте… ей тут же живо представилась огромная черная туша со злобными красными светящимися прорезями глаз, и она даже передернулась от страха.

   Нет, так не пойдет. Нужно брать себя в руки, а то она просто сойдет с ума. Так ведь и вправду рукой подать до паранойи. Мания преследования в лучшем виде… Нужно прекратить это. Взять себя в руки, не распускать нюни.

   Дальше все пошло более или менее по плану. Доехав до Невшателя, она оставила машину на подземной стоянке неподалеку от железнодорожной станции и поймала такси. Добраться до поместья оказалось не так уж и дорого, даже с учетом позднего времени (уже за полночь).

   Все будет хорошо, Роз. Все будет хорошо – точно. Аккуратно затворив за собой калитку и приложив брелок к датчику сигнализации, она направилась к дому.

   Она полагала, что увидит темные окна, и никого не будет внутри. Но ничего подобного – многие окна светились. Почти все на первом этаже, и одно окно на втором. Что это значит?

   Да ничего. Только то, что она получает дополнительную гарантию безопасности. Кто рискнет напасть на дом, в котором есть лишние свидетели? Не настолько же эти бандиты отмороженные, чтобы перерезать всех, включая никак не причастных к делу? Так или иначе, напомнив себе обо всех предпринятых ею мерах безопасности, Розали направилась к дому.

   Зимняя ночь была довольно холодной – на автобане она обратила внимание, что датчик температуры в Фольксвагене показывал минус восемь. Хочется поскорее оказаться в тепле. В безопасности. Точно знать, что до утра ей ничего не угрожает. А там… утро вечера мудренее. Она уже много раз напомнила себе об этом. Утром она что-нибудь придумает. Не может не придумать. Какой-то должен же быть выход, верно? Разве так бывает, что в двадцать первом веке в цивилизованной Европе ни в чем не повинного человека преследуют, угрожают, и он не может найти защиту? Не может такого быть! Ну, а то, что ее квартиру уже разгромили, а полиция практически расписалась в своей беспомощности – неприятно, но тоже пережить можно. Надо как-то связаться с тем полицейским, который приезжал в больницу после того, как ее отравили. Она сразу вспомнила о нем, но так и не смогла найти визитку, которую он ей оставил. Ну, это не страшно – можно как-то разыскать его. Через клинику, да как угодно. Роз не обязана делать работу полицейских и вычислять, кто ее пытается достать, полиция просто должна обеспечить ее безопасность, не так ли?

   Сейчас она выспится - спокойно и без опасений ляжет в кровать и уснет. А завтра будет новый день, и она сможет принять какие-то решения, понять, как защитить себя. Ничего другого не может произойти. И счастье, что у нее есть эта безопасная гавань. И как здорово, что окна в особняке светятся. Значит, там есть кто-то живой… и не связанный с бандитами. Кто-то, кто может и не захочет, но все равно защитит ее пусть даже одним своим присутствием.

   Между тем, кто бы ни был в доме, паранойей и манией преследования он точно не страдал. Поздний вечер, окна освещены, но ни одна штора не задвинута. А может быть, там просто еще нет штор – днем Розали не обратила на это никакого внимания. Первый этаж невысокий – можно заглянуть. Она подошла к дому и решила сначала на всякий случай убедиться, что никакой опасности тут нет, просто кто-то есть в доме. Надо понять, кто, и спокойно входить… Ключ у нее в руке. Может быть, этот кто-то начнет задавать вопросы, возмущаться, протестовать против ее присутствия, но с этим она как-нибудь справится. Это не такая большая проблема. Не такая… не…

   В кухне стоял голый мужчина. Спиной к окну, лицом к чему-то, напоминающему посудомоечную машину. От неожиданности Роз отпрянула от окна и прижалась к стене, изо всех сил сдерживая дыхание, будто боясь, что он ее услышит сквозь стены и двойные стеклопакеты.

   Голый?! В самом деле?! Да быть не может! Перед ее мысленным взором послушно предстала картина, виденная ею в течение двух-трех секунд. Высокий прекрасно сложенный голый мужчина. Голый. Ни одна нитка одежды не скрывала его. Мускулистая спина с идеальной линией позвоночника. Пара милых ямочек на пояснице. Широченные плечи и узкая талия, крепкие аккуратные ягодицы, длинные ноги. Темные волосы – несмотря на отсутствие очередного дорогущего прикида, Розали сразу же поняла, кто это.

   Любопытство заставило ее осторожно придвинуться к краю окна и заглянуть. Ноэль достал из посудомойки знакомую черно-белую маленькую чашечку и покрутил ее перед своими глазами, будто пытаясь убедиться, что она хорошо вымыта. Из открытой посудомойки поднимался тонкий шлейф пара – видимо, аппарат только что закончил цикл.

   Какого черта он голый?! Даже если он один в доме, это не причина разгуливать без штанов! Почему он не надел хотя бы трусы? Что еще за глупости?! Розали не выдержала, не могла не смотреть – любопытство было сильнее. Девушка была готова в любой момент отпрянуть от окна и спрятаться в тени, за стеной. А вдруг он…

   … Повернется?! Господи, пусть он повернется. Господи, не разрешай ему повернуться. Как хочется его видеть… Нет, не хочется – за каким чертом ей на него смотреть? Вот еще! Больно надо!

    Поставив чашку на рабочую поверхность кухонного гарнитура, молодой человек потянулся, расправив плечи – даже на расстоянии и через окно было видно, какое удовольствие ему доставляет это простое действо. А потом… совершенно неожиданно для Розали… он просто повернулся лицом к окну. И встретился с нею взглядом.

   Глаза в глаза…

ГЛАВА 17

Это был вовсе не первый раз в жизни, когда Ноэль Ромингер предстал совершенно голым перед женщиной. Но определенно первый, когда это оказывалось настолько внезапно и когда эта женщина больше всего смахивала на привидение в темном ночном окне.

   Любой нормальный человек вздрогнул бы от неожиданности или от страха, или от того и другого сразу, но только не тот, для кого искусство держать покер фейс в любых ситуациях было возведено в абсолют. Когда-то, чтобы не начать психовать, он считал про себя, но в этом давно уже не было необходимости. Спокойным, плавным, неторопливым движением он шагнул за стул с высокой спинкой, чтобы обрести чуть более приличный вид и спрятать все, что не принято демонстрировать малознакомой женщине, которую он сюда, между прочим, вовсе не звал, тем более – после полуночи. А она подскочила, как подстреленный кролик, и исчезла. Но, надо полагать, не далеко – вот скребется в дверь. Копается, видимо, дает ему время одеться.

   Интересно, а ей не приходит в голову, что он может вообще быть не один? Хотя на самом деле один. Надо бы уже найти девушку, но после предательства Дениз еще не созрел. Он вернулся сюда из банка, разогрел купленную по дороге пиццу на ужин и решил подключить посудомойку, благо, производитель не требовал авторизованного подключения для сохранения гарантии.

   Вообще, Ноэля всегда удивляло, как это люди бывают такими беспомощными и тратят кучу денег на всякую ерунду, которую так легко сделать самостоятельно. Его папка когда-то отнюдь не роскошествовал, юность провел в настоящей бедности, тратя все деньги, которые где-либо умудрялся добыть, на лыжную экипировку и тренировки, поэтому он умел очень многое из того, что другие предпочитают поручать специалистам и платить за это. И сыновей тоже научил – Ноэль мог и подключить бытовую технику, и поменять тормозные колодки в автомобиле, и собрать мебель. Поэтому и сейчас у него не возникло никаких затруднений в подключении посудомойки. А потом он для пробы загрузил оставшуюся после ужина посуду и кофейные чашки, не вымытые с утра, и включил короткий цикл. А сам принял душ и завалился в кровать, планируя просмотреть рабочую почту и найти какое-нибудь кино на айпаде. И вот несколько минут назад, когда услышал сигнал о том, что посудомойка отключилась, спустился проверить, как прошел пробный запуск. И именно это время выбрала странная девица, чтобы возникнуть в окне, как ночной кошмар. Сходство подчеркивалось ее очень испуганным видом. Честное слово, будто это он ее неожиданно застал голой, а не наоборот.

   Ну ладно. Молодой человек вышел из кухни, поднялся наверх и надел джинсы. Интересно, как она объяснит свое появление. Тем временем входная дверь внизу хлопнула чуть громче, чем следовало - видимо, таким образом многоуважаемая фрау Лойтхольд сообщила о том, что она уже в доме. Ну ладно, в доме, так в доме. Все так же вальяжно и неторопливо Ноэль спустился по лестнице.

   - Простите, я… не знала, что тут кто-то… я не предупредила… - пролепетала девушка, стоящая в холле. На ней были джинсы и красная куртка; растрепанные волосы, собранные в неаккуратный хвост, выбивались из-под шапочки и завивались в колечки, никакой косметики на лице и в помине нет, и вообще где давешняя молодая женщина, упорно загоняющая себя в рамки образа бизнес-леди? Но странным образом эта напуганная девчонка выглядела более симпатично.

   - Ну, бывает, - спокойно отозвался Ноэль. – Что вы здесь делаете, фрау Лойтхольд?

   Глупый вопрос, но для того, чтобы выяснить, что у нее на уме, - самое то. Она шмыгнула носом:

   - Я… хотела тут переночевать.

   - Вон оно что, - Розали ему не ответила, в общем-то, и он ей тоже. Но, кажется, она даже не заметила этого.

   Напугана до чертиков, но ее взгляд так и валится вниз с его лица. Никак не может зафиксироваться на «социальном уровне» - чуть выше глаз. Сама не понимает, что затянула паузу свыше допустимого. Ноэль рассчитанным довольно вызывающим жестом заложил большие пальцы рук в шлевки на поясе джинсов, ожидая, что она все же придет в себя. Но ее взгляд послушно скользнул на уровень талии и еще ниже. Во дает девка. И все так и молчит.

   Ладно, взял паузу – тяни до последнего. Хотя, на самом деле, это вдруг оказалось непросто – оставаться невозмутимым под таким взглядом. Ноэль склонил голову набок, ожидая, пока она позволит своему взгляду насытиться и придет в чувство. И она спохватилась, видимо, осознала, что между ними уже давно висит молчание. Покраснела, выдавила:

   - Извините… я… Так могу я тут переночевать?

   Вообще-то Ноэль не хотел облегчать ей жизнь, но вдруг до него дошло, что жертву для собственного ехидства следовало бы поискать среди равных по силам. Розали, во всяком случае в этот момент, на такую точно не тянула. Надо полагать, она не от хорошей жизни ворвалась в этот дом, да еще и в такое позднее время. Намного мягче, чем до сих пор, он сказал:

   - Конечно, можете. Тут есть еще одна обставленная комната, думаю, вам подойдет.

   - Спасибо, - сказала Розали, снимая шапку. Крутое воронье гнездо на голове, но даже оно ее не портило. Ноэль вообще только сейчас осознал, что она по-настоящему красивая девушка. Во всяком случае, ее ноги он уже заприметил раньше, а сейчас оценил и остальное. В первую очередь, конечно, холмики грудей, натянувшие тонкий серый свитер – не большие и не маленькие, как раз того самого размера, который ему нравился. Милое личико и красивые волосы, симпатичная фигурка, и, Боже, как же ей шло отсутствие «бизнес-имиджа», который она упорно надевала на себя, как первоклашка мамины туфли на шпильках, которые ей велики на десять размеров. И додумал мысль – такая девушка должна не пыжиться на совещаниях, пытаясь делать вид, что понимает что-то в стройках, а греть постель кого-то вроде него, Ноэля Ромингера.

   Даже настроение поднялось. Вот неплохая перспектива – затащить к себе в кровать эту самую деловую Розали Лойтхольд и между двумя-тремя геймами объяснить ей вкратце, что сегодня обсуждали большие дяди на совещании. И вовсе он не сексист и не сторонник гендерного неравноправия, и никакого высокомерия по отношению к девушке, она и в самом деле не обязана различать типы фундаментов в зависимости от почвы и размера проектируемого здания. Ее не к этому готовили в университете. Ноэль и сам смыслил в стройках не так чтобы дофига, но вчера успел ознакомиться с парой полезных сайтов в интернете, зная, что речь на начальном этапе пойдет именно о фундаменте.

   Не успел подумать о Розали в своей кровати – а в джинсах уже началась некая активность, на самом деле, слишком давно у него не было секса, больше десяти дней. Это надо исправить.

   И кстати… нужно все же выяснить, что у нее на уме, зачем она нарисовалась тут в субботнюю ночь после полуночи? Время-то точно не для визитов. Если бы у нее было встречное предложение насчет Ноэля, она бы не смутилась, разглядывая его, а выжала из ситуации все возможное, уж какой-то намек бы точно подала, а Ноэль – в свои двадцать шесть вполне себе опытный любовник – не уловил от нее ничего похожего на сигнал, который может подать женщина заинтересовавшему ее мужчине. Он велел себе до поры до времени вынести мысли о сексе за скобки и сказал нейтрально:

   - Может быть, все же объясните, что случилось?

   - Я… да… - ее ясные серые глаза затуманились на секунду, будто она хотела заплакать, но мотнула головой и отвернулась: - Да ничего особенного, герр Ромингер. Справлюсь.

   - Уверен в этом, - сказал он. – Знаете что? У меня есть немного пиццы. Я голодный, вы, наверняка, тоже. Давайте поужинаем.

   - Так поздно! Я…

   - Ну ладно, ладно, один кусок пиццы не повредит никому из нас. Пойдемте. И еще тут есть немного вина. Розовое из личного винного погреба нашего босса.

   - А кто ваш босс? – удивилась Розали.

   - Не мой, а наш. Босс нашего проекта, герр Райнхардт Эртли. Такой большой любитель валисского розового вина, что прикупил себе виноградник. Привез тут несколько бутылочек, стоят себе в холодильнике. Давно хочу попробовать, но терпеть не могу пить в одиночку.

   - Ну… ладно, - сдалась она, робко направляясь за ним в кухню. Вино – самое то, чтобы перейти на «ты» и чтобы она хоть немного расслабилась. До чего у нее напряженный вид. И совершенно точно ее что-то сильно расстроило или напугало. Прежде чем пытаться ее соблазнять, нужно успокоить.

   Если Розали было нужно что-то, что могло бы ее хотя бы немного успокоить и отвлечь от жутких событий этого вечера, то для этой цели не могло быть ничего лучше Ноэля Ромингера. Сейчас, когда он загнал ее в кухню, она чувствовала себя подобно какой-то пушинке, подхваченной ураганом. Ни единого шанса вырваться на свободу, обрести малейший контроль над ситуацией. В последние несколько минут (а именно столько и прошло с того момента, как она приблизилась к дому и заглянула в окно кухни) он напрочь вытеснил из ее головы все на свете – и погром в ее квартире, и ужасный бесполый голос, угрожающий по телефону, и какого-то Жозефа, ее, якобы, приятеля или любовника.

   На самом деле, от этого Ноэля просто глаз было не отвести. Совершенно потрясающее тело, и, если она о чем-то сожалела – это о том, что не успела как следует разглядеть его, пока он не спрятался за стул. Но потом, когда он надел джинсы… Такого красивого торса она точно не видела в своей жизни. Стройный и очень пропорциональный, он двигался с неторопливой грацией хищной кошки. Его кожа просто сияла здоровьем, Розали подумала, что этот человек и фаст-фуд существуют в параллельных мирах, которые никогда не пересекаются. Даже когда он заговорил о пицце.

   - Садитесь, - он почти силой затолкал ее в кресло между столом и стеной. – Отдохните. Вы на чем приехали? Я не слышал мотора.

   - Я… на такси. Я оставила машину в Невшателе и доехала на такси до ворот. Дальше пешком.

   - Серьезно, - он посмотрел на нее через плечо. – Зачем такие сложности?

   - Это… ключевой вопрос, - напряженно ответила Роз, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Но все равно, даже когда события прошлого вечера нахлынули на нее… Когда он отвернулся от нее, чтобы выложить пиццу из коробки, девушка обратила внимание на то, что эти две милые ямочки на его пояснице находятся как раз над поясом джинс.

   - Ключевой? – повторил он. – Поясните свою мысль.

   - Когда я… вернулась с работы сегодня… - начала Роз.

   - Вчера. Новый день начался час назад.

   Интересно, зачем он ее перебил?

   - Вчера… Я обнаружила, что в квартире все… разгромлено.

   - В смысле?

   Ну чего тут непонятного? С внезапно нахлынувшим раздражением она ответила:

   - Не знаете, что значит разгромлено? Я имела в виду… Пока я была на работе, кто-то побывал у меня дома. И что-то искал. Искал, знаете, не так, чтобы было незаметно. Все разбросано, разбито, рассыпано, постель разорена, разрезан матрас… Ужас… - Она закрыла лицо руками, чтобы не показывать слез, которые снова выступили на глазах, стоило только вспомнить произошедшее.

   - Полицию вызвали? – коротко спросил Ноэль.

   - Конечно. Они проверили камеру видеонаблюдения из подъезда. Увидели двоих, поняли, во сколько они побывали у меня дома – как раз пока я была в офисе. Около пяти вечера. Но рассмотреть, опознать их… невозможно. Полицейский… начал расспрашивать меня… что пропало.

   - И что пропало? – Ноэль оставил пиццу и повернулся к ней, внимательно слушая ее рассказ.

   - Ни… ничего, - с трудом переглотнув, Розали опустила голову. – Ну или я не нашла, что могло пропасть. Видите ли… у меня не может быть ничего, что заинтересовало бы серьезных грабителей. А эти… видимо, серьезные. Полицейские сказали, что у них очень качественная отмычка. Вряд ли такая будет у каких-то уличных жуликов.

   - Возможно, но не факт. И что? Значит, вы полагаете, что у вас нет ничего, за чем они могли бы охотиться?

   - Конечно. Вообще ничего такого. Герр Ромингер, я дома не храню ни денег, ни ценных бумаг… Ничего… А они даже муку рассыпали, специи, цветок из горшка выкинули…

   - Значит, это что-то маленькое, - предположил он. – Флешка, например, или банковская карта.

   - Да нет у меня ни флешек, ни банковских карт, кроме зарплатной, и ее я постоянно ношу с собой! И сейчас она у меня тоже с собой!

   - Послушайте, а ведь если вспомнить, что вы мне рассказывали во вторник, тут может быть связь. Это письмо про три миллиона – помните, ставку на ди Чезаре… Может быть, кому-то пришло в голову, что вы их и прячете. Поэтому я предполагаю, что это действительно банковская карта или, что еще скорее, информация о номерном счете. Вы сказали полицейским про это письмо?

   Господи, какая она непроходимая, тупая идиотка! Розали сидела, как молнией ударенная, и не могла сказать ни слова. Конечно, она не сказала про письмо – она просто забыла обо всем на свете!

   - Нет, я не сказала, - убитым голосом призналась Розали. – Я… не подумала об этом и не увидела никакой связи. Но… я не успела рассказать вам все до конца. Когда полицейские ушли, и я… начала прибирать квартиру, мне позвонили… на сотовый. Какой-то… или какая-то – не поймешь, такой голос странный… то ли мужчина, то ли женщина… потребовали, чтобы я сказала, где какой-то Жозеф. Якобы, мой приятель. Я клянусь вам, я не знаю никакого Жозефа. И у меня нет приятеля – ни Жозефа, ни кого-то еще. Можно было бы предположить, что все это ошибка, но этот человек... который звонил... назвал меня по имени. Он меня знает.

   - Что он вас знает, это не удивительно, - медленно сказал банкир. – Более того, он как-то связан с тем письмом про ставку. Он мог быть получателем, например. Тогда все сходится. Он считает, что вы кинули его на три миллиона евро.

   - Что?! – Роз отняла руки от лица и посмотрела на него совершенно дикими глазами. – Я? Кинула кого-то на столько деньжищ? Вы сами-то в это верите?

   - Во что верю я, не имеет значения, - сухо ответил Ноэль. – Важно, во что верит он. А он точно верит, что вы как-то связаны со всем этим.

   - Ну и дурак он после этого! – рассердилась Роз. – Какой человек в здравом уме может поверить, что я способна играть в игры с кем-то, кто может поставить три миллиона на сход спортсмена? Не говоря уже о том, чтобы… вот таким образом этот сход попытаться обеспечить?

   - Это не аргумент. То, о чем вы говорите, это эмоции.

   - Не эмоции, а… не знаю, психология?

   - Давайте оперировать фактами, фрау Лойтхольд. Итак, с вашей почты ушло письмо, неизвестно на чей адрес, что нужно ставить три миллиона евро на сход ди Чезаре. Но ди Чезаре не сошел – его избили накануне так, что он вообще не вышел на старт. На работе против вас начинают служебное расследование. Кстати, какое-то продолжение это дело получило?

   - Нет. Тишина с тех пор. Наоборот, мне дали нового клиента. Думаю, если бы собирались увольнять, не дали бы.

   - Логично. Послушайте, а вообще этот ди Чезаре, у него контракт в SSM?

   - Да, но я его не веду. Его ведет кто-то из кис.

   - Из кого?

   - Из менеджеров по работе с ключевыми клиентами. У нас их зовут кисами. Но я даже не знаю, кто именно.

   - Сколько у вас таких менеджеров?

   - Четверо, - неуверенно сказала Розали. – Но есть клиенты, которых босс ведет лично. Это самые большие величины, вроде Филиппа Эртли. Может, ди Чезаре тоже…

   - Ясно. Итак, с вашей почты уходит непонятное письмо. У вас есть конкурент за постоянное место в SSM. Сегодня вашу квартиру обшмонали. Я ничего не упустил?

   Роз знала, что упустил – она не рассказала ему про отравление. Но ей было просто стыдно рассказывать об этом Ноэлю Ромингеру. Она даже полицейскому сегодня и то постеснялась рассказать.

   - Я не утверждаю, что эти факты непременно связаны, - уточнил он. – Но похоже, что все же так. Слишком много каких-то нелепых на первый взгляд событий, и все как-то крутятся вокруг вас. Это может быть не случайно. Или, наверное, лучше так сказать: это не может быть случайно. Если это подстава, то она очень далеко зашла.

   - Вы, наверное, боитесь, что я могла притащить их на хвосте, - сказала Розали. – Нет. Я их не притащила. Я оставила дома телефон, и моя машина на стоянке в Невшателе. Я не думаю, что они могли бы меня выследить. Но… если вдруг… они не подумают, что… - ее осенила ужасная догадка. – Что Жозеф – это вы?.. Послушайте, а вы точно не Жозеф?

   - С утра вроде не был, - отмахнулся Ноэль. - Не переживайте из-за ерунды. Я не боюсь. И вы тоже не бойтесь. Даже самые отмороженные бандиты стреляют только в самом крайнем случае. С трупа точно уже ничего не получишь и никакую информацию не вытянешь.

   - Но, герр Ромингер…

   Он вдруг перебил ее:

   - Слушайте, это как-то глупо, не находите? Мы с вами сидим наедине на кухне в полвторого ночи, может, пора оставить лишний политес? Давайте уже на «ты» перейдем, что ли. Вот, давайте выпьем вина. На брудершафт. И я обычно отзываюсь на имя Ноэль.

   Розали зачарованно смотрела, как он встает, идет к холодильнику и достает оттуда бутылку розового вина с черной этикеткой. Потом на свет появляются два бокала и штопор. У Ноэля руки такие же, как и все его тело – изящные и красивые, и двигаются также плавно и пластично. Он ловко снял обертку с горлышка бутылки и с помощью штопора вытащил пробку, мягко светящаяся розовая жидкость заклубилась в бокале – так, как, наверное, и должно себя вести дорогое вино в хрустале… Он передал один бокал Розали:

   - Твое здоровье, Розали.

   Она пролепетала в ответ:

   - Твое здоровье… Ноэль.

   Он наклонился к ней и невесомо прикоснулся губами к ее губам. Она инстинктивно отпрянула, и он напомнил:

   - Так полагается.

   - Да… - Она подняла к нему лицо.

ГЛАВА 18

Ее губы оказались нежными и свежими, Ноэль даже пожалел, что не успел их как следует распробовать на вкус. И даже такого легкого поцелуя «на брудершафт» хватило, чтобы кровь вскипела, а молния на джинсах чуть не лопнула. Но он знал, что можно показать, а с чем стоило бы повременить.

   Он улыбнулся девушке, которая зачарованно смотрела на него:

   - Вот так-то лучше.

   - Лучше для чего?

   Надо же. Огрызается. Ноэль отпил вино, свежий и тонкий вкус которого напомнил этот поцелуй:

   - Для дела, конечно. На чем мы остановились? На том, что бандиты редко бьют наповал, если им что-то от человека нужно?

   Розали распахнула глаза.

   - Да, именно на этом. И вы… ты сказал, что ты не Жозеф.

   - Если бы я представлялся каким-то отморозкам вымышленным именем, я бы ни за что не сказал, что я Жозеф. Я бы назвался Люкой или Марком.

   - Почему?

   - Потому что в большей части Швейцарии эти имена самые популярные.

   - А-а. И, Ноэль, я забыла… Еще он сказал, что у этого человека французский акцент. Который он, якобы, пытается скрывать.

   - Серьезно?

   - Да.

   Ноэль поднял бокал, разглядывая вино на свет. Сказал:

   - Я не уверен, что на это нужно ориентироваться. У меня есть