Оглавление
АННОТАЦИЯ
Бонус рассказ к книге Асассин.
Ассасин. Вероника Мелан
Он - профессиональный убийца. Она - глупая девчонка, страдающая от одиночества. Разумно ли было садиться в машину к человеку, которого совсем не знаешь? Эллион Бланкет доверилась интуиции и разрешила себе единственную и неповторимую ночь с опасным незнакомцем, привлекшим ее с первого взгляда. Но, увы и ах - убийца оказался совсем не настроен на долгосрочные отношения, в то время как сердце красавицы зашлось самой настоящей искренней и преданной любовью....
ГЛАВА 1.
« …наша долина называется «Зеленые Холмы». Здесь всегда царит лето, представляешь? Конечно, пришлось взять кредит, чтобы оформить покупку в таком месте, но мы счастливы! У нас пока всего четыре лошади, но ведь это только начало…»
Это письмо – обычный лист бумаги, упакованный в дешевый и изрядно помятый белый конверт со штемпелем – пришло сегодня утром и вызвало во мне такую лавину бушующей радости, какую не смог бы вызвать ни один самый дорогостоящий подарок мира. Письмо от Ниссы! Господи, как же я его ждала! И теперь, вернувшись из магазина, я прыгала по спальне на одной ноге, пытаясь снять с ног колготки (на дворе октябрь, холодно) и одновременно продолжить чтение. Мои глаза бегали по рукописным строчкам, как сумасшедшие, а губы все шептали:
- Нисса! Надо же - они купили ранчо! Они это сделали!...
« … их зовут: Арти (жеребец), Комета (кобыла), Леди (кобыла) и Волнушка (кобыла). Конечно, работы много – мы едва ли представляли, каково это – ухаживать за животными, но Эд не жалуется и со всем справляется: чистит загоны, подковывает, заготавливает корм, ездит в город за продуктами, - ну а я? Я готовлю (ха-ха!). Смотрю за домом, садом, помогаю ему по хозяйству, веду учетные книги…»
- Арти! Волнушка…
Радостная и едва не брызжущая слюной от восторга, я все-таки не сумела сохранить равновесие – проскакала, грохоча босой пяткой по полу, едва не упала, стянула, наконец, ненавистные колготки и отбросила их в сторону. Но не успела вновь вернуться к письму, как в комнату осторожно постучали:
- Эллион, у вас все хорошо?
Антонио. Он, наверное, решил, что я спозаранку воюю со стульями. Конечно, кухня же внизу…
- Все отлично, Антонио! У меня все замечательно.
За дверью прокашлялись.
- Хорошо, а то я хотел сказать, что… обед в два часа.
Нет, конечно же, он хотел сказать совсем другое, что-нибудь наподобие: «Чего вы там такого делаете, что у меня едва не обрушивается потолок? Я не могу готовить, когда в тесто сыплется штукатурка…», но вирранская вежливость не допускала бестактности, поэтому на поварское кряхтение я лишь хихикнула:
- Я буду вовремя!
- Хорошо.
Антонио удалился, и я тут же углубилась в чтение.
« …Ты не думай, что если наш дом зовется «ранчо», то это лишь четыре хлипкие наспех сколоченные стены, протекающая крыша, пол, усыпанный сеном и амбар через тропинку – дом большой, в нем несколько комнат, кухня, отличная веранда, классный чердак, просторный зал, камин и… в общем, описывать можно долго. В связи со всем этим я хотела спросить, может быть, ты захочешь к нам приехать? Одна, со своим молодым человеком или, может, с подругой? Эд был бы счастлив – мы обещали, что пригласим тебя на новоселье сразу, как устроимся, и с радостью выполняем обещание. И, чтобы ты не думала, что это все лишь дежурные слова, попробую тебя заманить вот чем:
А) Я отлично пеку пирожки…»
На этом месте я хохотнула. Нисса-Нисса, о, если бы ты знала, какое это наказание – иметь в доме личного повара! Не наказание даже – катастрофа. Я всю жизнь придерживалась мнения «ты не сможешь съесть то, чего нет в холодильнике», но если в холодильнике есть ВСЕ, и это все стократно помножено на все-все-все, как в безудержном воображении обжоры-маньяка – это настоящая беда. Подходишь, заглядываешь… и ты пропал. И потому - пирожки? Да какими бы вкусными они ни были - ни-ни!
« Б) Здесь такая погода, какой наверняка уже нет в городе – над плато всегда светит солнце, в долине цветут цветы и можно бесконечно бродить по округе или кататься на лошадях. Ты умеешь сидеть в седле?»
Умею ли я сидеть в седле? Едва ли. Кажется, за последние несколько лет я вообще не приближалась ни к каким животным, кроме соседского пса, но попробовать новое точно стоит, не так ли?
« В) Даже если катание на лошадях покажется тебе скучным, неподалеку от нас есть замечательный пруд (совсем без тины!). И ты (или вы) могли бы загорать, купаться, отдыхать.
Ну, что скажешь? Уговорила я тебя? Если да, пожалуйста, позвони мне по номеру телефона, который я написала ниже, а если нет, то позвони все равно – Эд и я будем страшно рады тебя слышать. И приезжай, слышишь? Бросай все и приезжай!
Люблю тебя!
Твоя подруга, Нисса»
Приезжай! Она говорит – приезжай! Я пузырилась от счастья, как объевшийся наркотического мыла кот – жмурилась, улыбалась, разве что не булькала от переполнявших эмоций. Может быть, со мной поедет Рен? Конечно, у него работа, и его могут вызвать в любой момент…
«И вообще, это, вероятно, не его тип отдыха…» - эту мысль я настойчиво гнала прочь.
…Но ведь чудеса случаются? Чтобы узнать ответ любимого, оставалось каким-то образом дождаться вечера.
Каким, каким?
А бумага приятно шелестела в руках - с нее будто доносился знакомый и далекий голос Ниссы, ее смех; в памяти тут же вспыхнули искрящиеся смешинками карие глаза, темные брови, морщинки в уголках губ, вьющиеся волосы. Какой она стала? Каким стал Эдвард – все так же хромает? Загорел, наверное?
Я должна их увидеть, просто обязательно, всенепременно!
Снизу письма, будто подмигивая, выжидательно смотрел аккуратно выведенный синей пастой телефонный номер.
***
На колени Рена я забралась сразу после ужина и слазить не собиралась. Нежно ластилась к нему, гладила по волосам, затылку, щекам, терлось носом о его губы, предано заглядывала в глаза:
- Ты ведь поедешь со мной? Ну скажи, что поедешь…
- Элли, не могу…
- Ну, пожалуйста.
- Ты меня… шантажируешь.
- Чем?
Я улыбнулась. Кровать в его кабинете до сих пор оставалась одним из самых любимых мест соблазнения, ведь именно сюда меня когда-то положили (сразу после взрыва и в рваном платье) - можно сказать, это первое место нашей встречи, если не считать бунгало.
- Когда ты так себя ведешь, я ни в чем не могу тебе отказать.
- Так и не отказывай.
- Маленькая хитрюга.
Шторы задернуты, солнце село, в комнате полумрак. Его рубаха расстегнута, по обнаженной груди скользят мои пальцы – интересно, как получается, что после двух месяцев совместной жизни я все еще теряю голову всякий раз, когда оказываюсь в радиусе десяти метров от этого мужчины? Наверное, его хитроумный Начальник вживил подопечному под кожу не только способность к быстрой регенерации.
- Элли, меня могут вызвать в любой момент, а туда ехать около семи часов.
- Ты ведь можешь предупредить, что…
- Меня не отпустят.
- Ну, как же так?
Трудно расстраиваться, когда кончики твоих пальцев целуют так нежно и когда сознание грозит отправиться в далекое путешествие (передав власть телу и его инстинктам), но талантливая я, увы, расстраивалась.
- Мы ненадолго, всего на неделю…
- Я не…
- Ну, пожалуйста!
- Может, возьмешь с собой кого-нибудь другого?
- Кого? - Воображение тут же нарисовало в голове несуществующего любовника, и я едва не принялась отплевываться. Не нужны мне любовники, спасибо! У меня самый лучший в мире мужчина, и больше мне никого не надо. Лучше уж ехать одной. - У меня кроме тебя никого нет…
- А Лайза?
Лайза?
Я мигнула.
Лайза.
Лайза!!!
- А… Можно? Ты не будешь против? Я тогда ей позвоню, ладно? Я почему-то про нее не подумала… Точно, ведь у меня же есть Лайза!
- Элли!
- Что?
- Если ты сейчас вот так просто сорвешься с моих коленей и убежишь звонить, я догоню тебя и буду… (кхм, тактичное покашливание)… иметь прямо в коридоре во время разговора с подругой. Как думаешь, многое ты ей сможешь сказать?
Хорошо, что темно. Хорошо, что меня никто не видит. И ведь Лайзе я могу позвонить через часок? Довольная и улыбающаяся, чувствуя, как мою шею ласкают теплые руки, я попрощалась с собственным сознанием и жадно подалась вперед – к нему, к губам, к собственной страсти.
- Я могу позвонить позже.
- Я тоже так думаю.
Главное в жизни – это правильно расставленные приоритеты.
Жаркий поцелуй волной смыл остатки желания оказаться где-либо еще, помимо этой комнаты, а перед глазами почему-то стояло изображение меня в коридоре, наматывающей на палец телефонный шнур - алые щеки, равномерное покачивание столика с вазой, попытка что-то сказать в трубку, а сзади голый Рен…
Половина двенадцатого – это еще не поздно. Не поздно, ведь так?
Конечно, можно дождаться утра, спокойно умыться, позавтракать, выйти на прогулку, восемьсот тысяч раз все обдумать, потом обдумать еще, а потом и вовсе не звонить… Но так поступают рациональные и занудные люди; я же считала, что звонить в половине двенадцатого ночи можно не только в больницу или морг, но так же лучшему другу, точнее, подруге.
- Лайза! Лайза! – зашептала я, как только на том конце бессвязно промычали. – Скажи, ты любишь лошадей?
- С дуба рухнула? – Кажется, кто-то действительно спал и только что проснулся. - Элли, какие лошади… в полночь?
Так я и думала – не проснулась.
- Ну, ты умеешь сидеть в седле?
- Только в мотоциклетном.
- Да забудь ты про свои мотоциклы!
В трубке помолчали, сонно почавкали, затем спросили:
- Ты там не выпила, случаем?
- Я не пью.
- Ну, может… Кто тебя знает?
- Я серьезно. Хочешь покататься на лошадях?
- Прямо сейчас? Не особенно.
Я фыркнула. У меня хорошая подруга, просто отличная, но иногда острая на язык.
- Завтра, например.
- Слушай…
- Нас приглашают, Лайза! На отдых! Туда, где до сих пор царит лето, где можно бродить по цветущим лугам, где можно купаться в теплом пруду и есть пирожки. Хочешь?
- Чего ж ты сразу не сказала? Хочу!
- Тогда выдвигаемся завтра!
«Я надеюсь». Я, конечно, еще не звонила Ниссе, но почему-то была уверена, что все срастется.
- А куда ехать? Что брать? Это далеко? Я же не успею отпроситься с работы…
- Успеешь! У тебя там хорошие коллеги, пусть соврут что-нибудь.
И, счастливая, я принялась шептать, что по моему мнению нам стоило бы взять с собой.
***
Дорога – само по себе счастье.
Дорога в одиночестве имеет особый привкус: философии, воспоминаний, сентиментальности, планов на будущее, распахнутых глаз, ожидания чуда и свежего ветра. Дорога с любимым – это аромат ванили и грейпфрута, вкус домашнего пирога, завернутого в пакет, мягкость пледа на заднем сиденье, нежность касаний, вселенная на двоих. Дорога с подругой – это вкус карамели, пузырьки лимонада, бесконечный восторг и тяга к приключениям. А дорога втроем – это все вместе и сразу!
Мягкое покачивание, плывущие за окном поля, запах скошенной травы, мирные рощицы на горизонте, бесконечное уходящее за горизонт синее небо.
Мы выехали на следующий день около трех.
С самого утра я дозвонилась Ниссе, услышала вожделенное: «Так уже ждем, приезжайте!», тут же помчалась на кухню к Рену, разложила перед ним (завтракающим) карту с обведенным ручкой названием «Зеленые холмы», долго и беспокойно ждала реакции, наконец, услышала:
- Мне сейчас к Дрейку, затем по делам. Выехать сможем после обеда, идет?
Идет? Да не просто идет – совершенно «идет»! Заобнимав любимого до состояния «Элли, если я не допью кофе, то…» и пробормотав «все, уже исчезла!», я бросилась наверх, чтобы набрать номер Лайзы.
- Эй, ты как? Помнишь, что мы сегодня едем? Да, будь у меня к двум! Едем!
Лайза не стала возражать, лишь издала визг восторга, чем убедила меня в том, что отпроситься с работы ей удалось, и мы синхронно, находясь в разных частях города, принялись собирать сумки.
Так, что берут с собой в поездку? Одежду, разную: штаны, майки, юбки, шлепки, кроссовки, кеда… кеды? – не надо, выкладываем. А так же летнюю шляпку (или панамку), сменный комплект белья (три), крем для загара, крем для смягчения кожи, спрей от комаров и мошек, косметику, зубную щетку, полотенце, мыло и… еще столько всего!
Уже к двенадцати дня мой багаж напоминал рыбу-шар с двумя торчащими вбок ручками. Вбок, потому что свисать из-за раздутости у них не получалось. Хорошо, что на машине, хорошо, что можно набрать много и самому не нести – я жмурилась от удовольствия. Альбомы для эскизов упаковала, карандаши тоже, краски на всякий случай припрятала во внешний карман, книжку, которую, наверное, не успею прочитать, тоже. Все, готова!
Свою рыбу-шар, то есть вторую раздутую сумку, Лайза подвезла на Мираже к половине третьего, когда я уже вовсю нетерпеливо кружила по двору, с восторгом поглядывала на безоблачное небо и нетерпеливо на ворота; Рен к тому времени вернулся и теперь находился в гараже – проверял перед поездкой масло, повар к двум наварганил такой сверток с едой, что тот занял половину багажника и заставил мою челюсть отвиснуть до самых булыжников теплой подъездной дорожки:
- Вы должны есть, мисс, вы очень худая.
- Стройная.
- Стройным тоже нужно есть.
- Но… не столько же?
- Здесь на троих. Первое, второе, десерт, салаты – все упаковано и подписано. Все приготовлено с учетом того, чтобы пролежало в теплой температуре хотя бы двадцать четыре часа.
Я обняла его перед отъездом – Антонио – пухлого, довольного, пахнущего корицей и специями человека, для которого забота о других была ценнее воздуха.
- Спасибо тебе! Большое-большое!
- Всегда рад, Эллион.
И вот мы уже час, как ехали. Остался позади город – его небоскребы, дорогие кварталы, шумные улицы, бурлящие запахами кафе, пестрящие пешеходами тротуары. Проплыли мимо сонные жилые кварталы с двухэтажными домиками, качелями на газонах и уютными диванчиками у стен; закончились кованные ворота, бордюры, припаркованные у обочин машины, остановки, урны, газетные киоски. Вскоре строения и вовсе поредели, а спустя пятнадцать минут вдоль обочин понеслись поля.
Наконец-то! Свобода!
Сидя рядом с Лайзой на заднем сидении, я с любовью поглядывала на коротко стриженный затылок водителя, знакомые на ощупь каждому пальчику пряди его волос, шею, уши, бритый подбородок. Изредка, чувствуя на себе взгляд, меня тоже разглядывали через зеркало – разглядывали и улыбались. Только Рен умел так – оставаться серьезным и при этом смотреть по-особенному: серьезно, глубоко, даже пристально и при этом со смешинками на дне серо-голубых глаз. Умел проникать, ласкать, расспрашивать и подбадривать одновременно.
«Все хорошо?»
«Все отлично!»
«Я рад».
А Лайзе, думаю, он до сих пор казался «Терминатором» (*на Уровнях есть одноименный фильм без участия Арнольда Шварценеггера – здесь и далее прим. автора) – холодным, неприступным, расчетливым и крайне властным. Однако, несмотря на нервозность, которую та всегда испытывала в присутствии Рена, она изредка спрашивала: «И где ты его нашла? Думаешь, такие еще есть на свете?...»
Я смеялась и каждый раз отвечала, что ее «такой» обязательно найдется.
- Только не «Терминатор».
- Именно он. Только это будет твой «Терминатор», и ты будешь его любить.
- Если он будет указывать мне, что и как делать, я прогну о его голову все сковородки.
- А если будет хорошо водить?
- Не поможет!
Это она так ершилась. А на самом деле смотрела на Рена с долей незлой зависти и тихонько вздыхала, отворачивалась, мечтала о чем-то своем. Любопытно, что в присутствии друг друга, эта пара всегда сохраняла нейтралитет – оба делали вид, что один никогда не обещал «переломать кому-то все конечности», а вторая не швыряла ему в голову все, что летало – вазы, подносы, тарелки, - желая размозжить череп (*эти события описаны в романе «Ассасин» - прим. автора). Да, времена меняются. Когда-то они были врагами, теперь один считался «любимым», а вторая «лучшей подругой» - все наладилось. Нет, действительно наладилось.
Я улыбнулась.
Спустя час езды, когда равнины сменились первыми еще пологими и плавными, но уже холмами, мы с Лайзой разговорились вновь:
- Говоришь, Нисса пишет, что там всегда лето?
К этому моменту все уже грустили от того, что выходя на улицу, приходилось надевать куртки. Осень только началась, а людям уже хотелось обратно в тепло, в радость, в отдых. Нам все-таки повезло – невероятно повезло!
- Ага, рассказывает, что Комиссия установила для этого плато специальную погоду, оттого и цены на землю высокие.
- Надо же, всегда солнце, всегда голубое небо, и снега нет. Вот бы Комиссия ввела новую моду – продавать дома с собственным климатическим контролем. Захотел, над твоим домом солнце, захотел, дождик, захотел, снег пошел.
- И как ты думаешь при этом должно выглядеть небо - расчерченным на мелкие квадратики? Из одного моросит, во втором тучки, в третьем солнце. А как тогда будет выглядеть город в целом?
- Что ты сразу так глобально мыслишь? Зато как здорово представлять, что погоду можно было бы контролировать самому.
- Наверное, это не так просто. И цены бы на такие не дома взвинтили неимоверно.
Подруга посмотрела на меня со смешинками на дне синих глаз – «Элли, не будь занудой!».
- Ну да, а вообще, идея хорошая, - миролюбиво согласилась я, - хорошо хоть в регионах такое практикуют, и можно вот так приехать в гости, когда везде уже холодно, скинуть верхнюю одежду и купаться в удовольствие!
- Только не обгорите, - посоветовали с переднего сиденья.
Мы синхронно кивнули, после чего вновь погрузились в задумчивое предвкушение скорого отдыха – как там будет? Большое ли ранчо? Понравятся ли нам лошади? Как распланируем дни, чем займемся, какого вкуса сохраним воспоминания?
Одно мы обе по молчаливому согласию знали наверняка – в «Зеленых Холмах» нам обязательно понравится.
К моменту, когда вокруг начало смеркаться, мы успели один раз заправиться, три раза перекусить, столько же раз остановиться, чтобы выйти и размять ноги, переслушать все радиостанции, наиграться с навигатором, досыта налюбоваться пейзажами и… уснуть.
Когда я проснулась, вокруг царила темнота, из приоткрытого окна доносился стрекот цикад, пахло ночной свежестью и сеном; автомобиль стоял, водителя в машине не было. Его голос раздавался неподалеку и в тишине, которая разлилась над погруженным во тьму пейзажем, был хорошо различим:
- Я оставлю вам свой номер. При любых чрезвычайных обстоятельствах звоните – я приеду сам или пришлю помощь.
«Мой Рен. Всегда такой деловитый, серьезный, собранный, готовый к неожиданностям».
- Да-да, конечно.
Нисса! Я встрепенулась, так как узнала бы ее голос из тысячи.
- Лайза! – Я потрясла подругу за плечо. – Мы приехали, слышишь? Приехали!
- У-у-ум? Спать хочу…
- На выход! Надо выгрузить вещи.
И я сама, признаться, валилась с ног, но из машины выползла с рекордной скоростью. Огляделась по сторонам, не увидела ничего, кроме двух светящихся на первом этаже деревянного дома окон и темных силуэтов – спешно направилась к ним. А когда приблизилась, то тут же заключила хозяйку ранчо в объятья:
- Нисса! Как же я рада!
Та тихонько рассмеялась.
- Элли, вот и увиделись. Сейчас разгрузите вещи, ваша комната уже готова, Эд сегодня лег пораньше, уже спит – хотел вас дождаться, но устал. Может, вам чердаке постелить? Я то я в обычной комнате…
Представив, с каким грохотом мы – две сонные тетери – полезем на чердак, я помотала головой:
- Комната нам как раз.
- Хорошо, а то я что-то засомневалась, хватит ли вам романтики.
- Вот моя романтика! – Я улыбнулась и указала на широкоплечего соседа.
- Здравствуйте, я – Лайза! – тем временем представилась подоспевшая подруга, которая к этому моменту умудрилась достать из багажника обе сумки и припереть их, несмотря на недовольный взгляд Рена сюда.
- Рада знакомству. – Нисса тепло улыбнулась, пожала протянутую руку, затем повернулась к водителю, который в этот момент внимательно оглядывал окрестности. – Вы не волнуйтесь, здесь очень тихо, криминальная обстановки на нуле – грабителей попросту нет. Сюда очень сложно добираться и совершенно нечего красть. Соседей очень мало и все они далеко.
- Это, может, хорошо, а, может, и плохо.
Обстоятельный Рен. Иногда слишком серьезный.
Когда сумки были занесены в дом, остатки еды переместились из багажника в холодильник, а Лайза исчезла за деревянной дверью, которую окрестили «ваша», Рен приподнял мой подбородок теплыми пальцами и попросил.
- Звони мне, хорошо? Каждый день. Если пропустишь хоть один звонок утром или вечером, я приеду.
- А если у меня сядет телефон?
- Зарядка с собой? Просто не забывай заряжать и звонить, иначе я приеду.
Где контроль? Где забота? Иногда между ними такая тонкая грань, что и не разглядеть, но мне было тепло.
- Хорошо, буду звонить. Но если вдруг не дозвонюсь, то сначала набери Лайзу, окей?
- Договорились.
И я обняла его – теплого, родного, бесценного для меня. Уже знала – буду сильно скучать, потому что ни одна смена обстановки, ни один отдых никогда не заменит его – любимого мужчины рядом. Его кольца рук, в котором всегда спокойно, его теплой груди, к которой можно прижаться носом, его взгляда, который всегда спросит: «У тебя все хорошо?»
- Я никуда не делся, я рядом. - Он будто прочитал мои мысли. – Если нужно, прилечу сюда вертолетом, не переживай.