Мне нужно твое "да". Ольга Романовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33

АННОТАЦИЯ

Спасаясь от брака с соседским управляющим, Ефимия занимает место сестры на отборе невест императора. Но кто бы мог подумать, что во дворце девушка столкнется с Ленаром Горзеном! Он - первый министр, лучший друг императора. Она - дочь человека, семью которого Ленар некогда отправил в ссылку. Может ли их связать что-нибудь, кроме мести?

ГЛАВА 1

Топот ног сестры Ефимия услышала задолго до того, как Анна стремительно ворвалась в дом, едва не опрокинув ведро с водой. Старшая из девиц Брок с укором посмотрела на нее и, подоткнув юбку, продолжила мыть пол. Безусловно, это не дворянское занятие, а Броки как-никак бароны, но в некоторых случаях черную работу приходится делать самим. Особенно, если отныне вы бедны, у служанки выходной, а ты принесла на ногах землю из сада. Не так уж это и сложно — наклониться и убрать за собой. Если после смазать кожу смесью меда и топленого курдючного жира, руки останутся гладкими, что бы там ни ворчала матушка.

   Анна приплясывала на месте, явно пытаясь привлечь внимание сестры. Пришлось поднять голову.

   — Ну?

   — Я стану императрицей! — без предисловия выпалила девушка.

   Ефимия опешила, даже тряпку отложила.

   — С чего вдруг?

   — Вот!

   Анна с гордостью протянула конверт. Ефимии не доводилось видеть такие с двенадцати лет, когда они жили в столице и держали целый штат прислуги. Белоснежная плотная бумага, тисненый герб Рдожа. Внутри выведенное аккуратным писарским почерком приглашение явиться на некий отбор и факсимиле Его Императорского Величества Вардена Имериза. Имя получателя не значилось, но по какой-то причине Анна решила, будто письмо адресовано ей.

   — Ничего не понимаю!

   Ефимия, качая головой, вернула конверт сестре.

   — Ну ты темная! — закатила глаза Анна и закружилась по прихожей. — Неужели ты ничего не слышала об императорском отборе?

   — Нет, — честно призналась девушка.

   Как-то не до того было. То надо съездить к ростовщику, заложить очередные драгоценности, то договориться о починке забора. Это Анна порхает. Мать ее избаловала. Может, чувствовала вину за то, что лишила младшенькую беспечного детства? Она была совсем крохой, когда все случилось.

   Анна тяжко вздохнула и, встав в позу, подсмотренную на представлении бродячего театра: чуть выставив вперед ногу и запрокинув голову, пояснила:

   — Ну как же, Эффи, по указу императора сделали списки всех незамужних девиц и разослали приглашения. И вот двадцатого числа я должна явиться на заседание отборочной комиссии графства. Без обид, сестренка, но ты не подходишь. В приглашении четко сказано: до двадцати одного года. Там будет еще три сотни девиц, — беспечно добавила девушка, — но это сущие пустяки! Я выиграю.

   Ефимия придирчиво осмотрела младшую сестру: вдруг действительно выиграет? Возраст подходящий — шестнадцать, кукольная внешность, которая так нравилась мужчинам: чуть тронутая румянцем кожа, шоколадные локоны, невинное личико, карминовый рот. Если в комиссии собрались не старые хрычи и взяточники, оценят. Насчет себя Ефимия не расстраивалась. В императрицы она не метила, излишним тщеславием тоже не страдала.

   — Что там у тебя, Анна?

   Привлеченная голосами, в прихожую вышла Мелания Брок с пачкой бумаг в руках — до возвращения дочери она вместе с золовкой проверяла счета. Сестра мужа маячила у нее за спиной.

   Анна с гордостью протянула матери приглашение.

   — Неожиданно! — пробежав бумагу глазами, покачала головой Мелания.

   — Ты не рада? — состроила кислую мину девушка.

   Ефимия только вздохнула. Совсем ребенок! Хотя такие уловки работали, вот и мать поспешила успокоить дочь, погладила по голове.

   — Ну что ты, милая, конечно, я рада и не сомневаюсь, что святая Эрнестина, твоя небесная покровительница, направит руку выборщика к карточке с твоим именем. Я о другом. Странно, что император надумал жениться. Вдобавок не на очередной принцессе и через столько лет! Я полагала, он сохранит верность памяти невесты. Представляешь, — обернулась она к золовке, — нашу Анну вызвали на императорский свадебный отбор.

   — Этого следовало ожидать! — фыркнула Анжела. Напрасно Анна ждала поздравлений, тетушка всегда была скупа на эмоции. — Стране нужны наследники. Выбирать среди своих разумно: избежишь ссоры с соседями. Всегда найдутся недовольные, начнут требовать, чтобы предпочтение отдали их кандидатуре. Так и до войны недалеко.

   — Но ведь принцесса Марианна забрала сердце императора, — не унималась Мелания. — Помнишь, мы целый год носили траур.

   — Ты слишком романтична! — покачала головой золовка. — Императору скоро сорок, тут не до любви, особенно к покойницам. Не бастарду же трон оставлять! Их у Вардена хватает, но толку? Не удивлюсь, если мать попросила императора взяться за ум. Ее величество Алисия крайне практичная, приземленная особа, она всегда мне нравилась. Помнится, когда я…

   Анжела не договорила. Ефимия догадывалась, речь об одном из эпизодов далекого прошлого, когда тетка входила в свиту тогда еще не вдовой императрицы. Не повезло ей! Если бы Анжела успела выйти замуж, пила бы сейчас чай или кофе в одной из великосветских гостиных. Но ее покойный отец искал идеального зятя, не желал мириться с любыми недостатками. В итоге к Анжеле перестали свататься, и она превратилась в компаньонку супруги брата.

   — Ты права. Сорок — опасный возраст, лучше встретить его женатым.

   Золовка хмыкнула. Конечно, она права! Собственно, как всегда. Без нее Мелания давно бы пошла по миру. Доверять любому встречному, не считать денег — долго бы она прожила при таком подходе на скромную ренту?

   — Смотрите, я императрица!

   Анна собрала волосы в импровизированную корону и закружилась по комнате. Даже Анжела растаяла, улыбнулась. Все принялись активно обсуждать предстоящий отбор, только Ефимия осталась в стороне. Откинув на спину косу цвета воронова крыла, она вернулась к прерванному занятию. Ей не терпелось закончить, чтобы открыть привезенный с воскресной ярмарки роман. Он продавался с хорошей скидкой, только поэтому Ефимия позволила себе его купить.

   — Эффи, съездишь с ней? Да брось ты эту тряпку! — в сердцах добавила Мелания. — Не уподобляйся крестьянкам, вернется Труди и все сделает. Хватит того, что мы вынуждены на зиму закатывать варенье!

   Девушка горько усмехнулась. Мать светилась так, будто помолвка Анны и императора — дело решенное. Между тем ей только предстояло бороться за право попасть во дворец.

   — Кстати, тот молодой человек до сих пор к тебе ходит? — деловито поинтересовалась Мелания.

   — О ком ты?

   Вроде, за Ефимией не водилось поклонников. Во всяком случае, с серьезными намерениями.

   — Управляющий графини Малжбетен. Понимаю, он неподходящая партия, но лучше так, чем старой девой.

   «Молодой человек»! Да он старше императора, к тому же лысый. Но мать напомнила о неприглядной истине — Ефимии почти двадцать четыре. Еще пару лет, и даже ясные, яркие, как сапфиры, глаза не спасут. Девичий век короток, а мужчины крайне разборчивы.

   — Бывает иногда, — пожала плечами девушка.

   Возраст возрастом, но выходить за Льюиса Бара она не собиралась.

   — То букетик, то корзину яблок принесет, — охотно продолжила за нее тетка. — Ты не дурочка, Эффи, сама понимаешь…

   — Понимаю что? — громче, чем следовало, огрызнулась Ефимия и в сердцах кинула тряпку на пол.

   — Что мы не в том положении, чтобы разбрасываться женихами, — поддакнула золовке Мелания.

   Какой же упрямой уродилась дочь! Баронесса пробовала сговорить ее за мелкого джентри и за младшего сына окружного судьи, но все без толку. Ефимия упорно твердила «нет». В итоге из потенциальных женихов остался только Льюис Бар. Пусть он из второго сословия, зато закончил частную школу в Хайте и целый курс проучился на факультете права. Состояние у Льюиса тоже имелось, не ахти, но они с Ефимией могли бы держать прислугу, раз или два в год ездить в театр и завести приличный выезд. Только старшая дочь во всем пошла в отца, даже ростом, слишком высоким для девушки. Какое счастье, что Анна другая! Однако Мелания надеялась, голос разума в Ефимии возобладает, и она не повторит ошибок отца.

   — Я и не разбрасываюсь, просто ищу равного.

   — Милая, — попыталась урезонить ее мать, — ты больше не дочь победоносного генерала Брока, пора умерить притязания.

   — Отчего же, мама, я все помню, — сухо отозвалась Ефимия и оправила юбку. — Но даже в нынешнем положении сохранила крупицу гордости. Хорошо, я съезжу с Анной в город, заодно зайду к модистке. Нижнее белье сестры никуда не годится, если вы прочите ее в невесты императору, придется раскошелиться.

   — А как же господин Бар? Ты так ему нравишься.

   — Нет, и даже не проси.

   Анжела положила руку на плечо невестки. Мол, успокойся, не трогай ее пока.

   — Все образуется! — шепнула она Мелани и громко, вернувшись к первоначальной теме разговора, заметила: — Боюсь, одним бельем Анна не отделается, потребуются платья, минимум два. Эффи, заложишь мой гранатовый браслет.

   Девушка кивнула. Все четверо понимали, украшение они больше не увидят.

   — Возьми, что сочтешь нужным, из моего тайника, — добавила Мелания. — Не поскупись, но и не переплати.

   Анна унеслась наверх, в общую спальню сестер. Наверное, вертится сейчас перед зеркалом, играет в императрицу. Порой Ефимия ей завидовала. Вот бы стать такой же беспечной! Только она не могла. Двенадцать лет назад жизнь разделилась на до и после, ровно пополам. Ефимия даже не знала, где похоронили отца и братьев. Все же девушке повезло, что она была ребенком, иначе не отделалась бы домашним арестом.

   Мелания и Анжела шептались в гостиной. Ефимия не придала этому особому значения. Вылив воду, она занялась цветами — чтобы как-то оживить их скромное жилище, девушка составляла букеты и украшала ими комнаты.

   — Эффи, — донесся до нее голос матери, — твое коричневое платье чистое?

   Речь шла о муслиновом кофейном платье в мелкий белый горошек.

   — Да, — задумавшись, отозвалась девушка, продолжая ловко орудовать ножом на кухне — нужно подрезать и подровнять стебли.

   Она ожидала, мать еще что-нибудь скажет, но она промолчала. Наверное, они с тетей хотели, чтобы во время поездки в Хайт обе сестры выглядели презентабельно. Хорошо, Ефимия наденет коричневое платье, ей несложно, заодно представится случай достать из сундука перчатки. В последний раз девушка натягивала их почти год назад, когда графиня любезно пригласила их на пикник.

   Ну вот, букет для гостиной готов.

   Ефимия с гордостью осмотрела свое творение. После того, как они перебрались в графство Орой, она увлеклась цветами и, по словам многих, обустроила чуть ли не самый лучший в округе камерный садик. Ничего особенного — пара кустов роз, пионы, мечтательные ирисы у пруда, откуда они черпали воду, и местные многолетники. Подхватив букет, девушка направилась в гостиную, чтобы поставить цветы в вазу. Тетя и матушка все еще что-то воодушевленно обсуждали. Ефимия нахмурилась, замерла на пороге, услышав обрывок фразы Анжелы:

   — … после ужина оставим их наедине.

   Кого они намерены пригласить, кого и с кем оставить?

   Девушка стремительно вошла в комнату, заставив заговорщиц замолчать. Судя по тому, как они дружно отвели глаза, обсуждали Ефимию.

   — Мы ждем гостей? — беззаботно поинтересовалась девушка и расправила тяжелые шапки пионов. Они идеально гармонировали с потускневшими золотистыми обоями. — Не думаю, что это хорошая идея. Труди вернется только к вечеру.

   — Как раз управится, — возразила Анжела. Она решила взять судьбу племянницы в свои руки. — Ничего особенного, так, посиделки в кругу друзей.

   Ефимия насторожилась и потребовала:

   — А ну-ка назовите имя гостя!

   — Фи, где твои манеры, Эффи! — скривилась тетка. — Надеюсь, завтра вечером ты будешь куда любезнее.

   Выходит, не сегодня, а завтра. Явно пригласят очередного жениха, того самого управляющего. Но это уже слишком! Ефимия с громким стуком поставила вазу на столик и, подбоченившись, обернулась к Анжеле.

   — Что вы пообещали господину Бару?

   — Ничего, — вмешалась в разговор Мелания. Ее невинному взгляду позавидовал бы ребенок. — Мы просто подумали, вам нужно лучше узнать друг друга.

   — Насколько лучше? — усмехнулась девушка и предупредила: — Если он сделает предложение, я отвечу отказом.

   — Глупая девчонка! — вспыхнула Анжела. От возмущения ее лицо пошло пятнами. — Ты собиралась вечно камнем висеть у матери на шее? Хоть раз бы полюбопытствовала, во сколько нам обходится дом, Труди, содержание вас с Анной!

   — Перестань, Анжела! — попыталась урезонить ее свояченица. — Девочки нам не в тягость.

   — Сама перестань, Мелания! — отмахнулась золовка и, нервно заламывая руки, прошлась по комнате. — Ефимии двадцать три, двадцать три, понимаешь! Анна юна и свежа, ее мы пристроим. Вдруг карта отбора сыграет? Словом, за нее я спокойна, под старость без дома и денег не останется, но Эффи… Ты желаешь ей участи старой девы, приживалки при той же графине Малжбетен? Сама знаешь, рента твоя, дочери не унаследуют ни медяка. Да уродись этот Льюис Бар хоть записным уродом, мы должны благодарить всех святых. И ты, Эффи, — стрельнула она глазами по племяннице. — Не воротить нос, а молчать и улыбаться. Я отнесу записку сама, скажу, ты лично просила господина Бара прийти.

   Стукнула дверь — тетка отправилась выполнять угрозу.

   Обессиленная Ефимия рухнула на диван и прижала ладони к вискам. Она не желала становиться госпожой Бар. Лучше пойти в гувернантки!

   — Полно, милая! — Мелания присела рядом с дочерью, привлекла ее голову к груди. — Не так все плохо. Вовсе необязательно любить мужа, главное, чтобы тебя любили, чтобы человек был хороший. Ты ведь знаешь, мы с отцом… Но разве кто-нибудь назвал бы нас плохой парой? Господин Бар надежный, без ума от тебя. Хорошенько подумай и соглашайся.

   Ефимия резко выпрямилась. Глаза ее налились грозовой синевой, пальцы сжались.

   — Можешь, что угодно соврать господину Бару, но к ужину я завтра не выйду. Так и передай тетке!

   Раскрасневшаяся девушка вылетела из гостиной прежде, чем мать успела ее остановить. Мелания сокрушенно вздохнула. Вот что прикажете с ней делать? Вся надежда на Льюиса. Если он правильно поведет себя с Эффи, склонит весы в свою пользу. Главное, заткнуть рот Анжеле. Будто она сама не видит, что, агрессивно подталкивая племянницу к замужеству, наоборот, его отдаляет.

   Ефимия стремглав влетела в общую девичью спальню. К счастью, Анны здесь не оказалось, и девушка смогла дать выход своим чувствам. Она металась по комнате между кроватями, от покрытого вязаной салфеткой туалетного столика до шифоньера, потом взобралась на подоконник. Анна облюбовала его для чтения, натаскала подушек из гостиной. Ефимия же предпочитала праздно любоваться видом на графские яблоневые сады. Всегда, но не сегодня.

   У нее всего сутки. Зная тетку, она постарается, чтобы Льюис не уехал, пока не сделает предложение. Ефимия слишком хорошо понимала, чем обернется отказ. Обиженный управляющий настроит против них графиню, а та позаботится, чтобы перед семьей Броков закрылись двери немногих приличных домов в округе. И если бы только это! Матушке перестанут отпускать товары в долг, кредиторы накинутся словно стая ворон, а Анна вылетит с отбора прежде, чем переступит порог зала заседания комиссии. Только вот согласиться Ефимия тоже не могла. Она с трудом выдерживала пару минут в обществе господина Бара, а тут всю жизнь… Девушка оказалась между двух огней. Что бы она ни выбрала, все плохо.

   Взгляд случайно зацепился за приглашение. Ефимия отвернулась, но уже через минуту встала и взяла в руки конверт. Она тщательно, медленно несколько раз перечитала письмо. В голове вспыхнула спасительная идея. А что если?.. Тетка сама говорила, у Анны с замужеством проблем не возникнет, так пусть спасет сестру от незавидной доли.

   — А не попытать ли мне счастья? Прихвачу письмо и займу место Анны. Тут ведь даже фамилия не указана, а возраст… — Ефимия бегло оценила отражение в зеркале. — Не так уж старо я выгляжу, сойду за двадцатилетнюю. Мне ведь только от Льюиса и матримониальных планов тетушки сбежать, а отбор… Кто ж меня возьмет? Максимум первый тур пройду, пока родословную чуть глубже не капнут. А пока суд да дело, заведу знакомства с родовитыми девицами, найду место учительницы или гувернантки.

   Воодушевленная девушка вытащила из-под кровати потрепанный чемодан, чтобы проверить замки. В последний раз их открывали во время вынужденного переезда на запад. А ведь император мог и на север, на рудники отправить — пожалел. Убедившись, что с чемоданом все в порядке, Ефимия с тоской осмотрела полки шифоньера. Из приличных платьев только одно, то самое в горошек. Положим, она наденет его на заседание комиссии, но ведь и в остальные дни нужно в чем-то ходить, произвести благоприятное впечатление на потенциальных работодателей.

   — Ничего, святой Верасий поможет, — понадеялась на помощь небесного покровителя девушка и захлопнула дверцы. — Да и чем скромнее, тем лучшее. Гувернантке не положено притягивать взгляды.

   Однако на всякий случай, вдруг авантюра удастся, и Ефимия попадет в столицу, нужно прихватить кое-что из вещей тетки. Они примерно одного телосложения, да и Анжела всегда одевалась со вкусом, даже в ссылке. Шикарными ее платья не назовешь, но они хотя бы яркие, когда как по настоянию матери Ефимия носила исключительно серое, голубое и коричневое. А еще ей понадобится заглянуть в нижний ящик матушкиного комода. Там, на самом дне, в холщовом мешочке хранились семейные сбережения. Обкрадывать мать нехорошо, но Ефимия все вернет, да и возьмет немного, дюжину ассигнаций.

   Заслышав шаги, девушка очнулась от грез и поспешила спрятать чемодан. Не хватало еще, чтобы Анна застала ее за сборами! Вопросов не оберешься. Лучше притвориться, что до сих пор дуется на тетку. Вот и она, легка на помине, спешит по тропинке к землям Малжбетенов. Анжела упряма, но Ефимия ни в чем ей не уступит.

ГЛАВА 2

Столовая небольшого двухэтажного коттеджа была настолько мала, что в нее едва удалось втиснуть длинный тисовый стол. Прежний, скромный, всего на четыре персоны, Меланию не устраивал. «Как можно обедать за таким убожеством? — сразу после переезда в Мелрой, заявила она. — Может, я отныне бедна, но не собираюсь тереться локтями о бока дочерей». Буквально через неделю в коттедж привезли новый стол, и с тех пор семейство Брок трапезничало с достоинством, полагавшимся всем дворянам. Подумаешь, приходилось тискаться вдоль буфета и втягивать животы, чтобы отодвинуть стул, зато не стыдно принять гостей. Правда, они опальных аристократов не жаловали, даже графиня Малжбетен предпочитала звать Меланию, Анжелу и Ефимию к себе, в одну из роскошных гостиных, каждую из которых без потери комфорта можно было превратить в две полноценные комнаты. Разумеется, тактичная графиня никогда бы не призналась, что избегала тесноты коттеджа. Она всегда находила предлог, чтобы перенести чаепитие в свое имение. Зато сегодня тисовый стол пригодился: Броки принимали Льюиса Бара.

   Над расписанной аляповатыми цветами фаянсовой супницей поднимался пар.

   Замученная придирками хозяйки Труди в накрахмаленном чепце разливала кушанье. Все по-столичному, тарелка на тарелке, чтобы не запачкать скатерть. Рядом полный набор приборов, даже вилка для рыбы — на второе запекли радужную форель. Довершали картину искусно сложенные Анной салфетки и цветы в вазе. Последние принес Льюис вместе с коробкой конфет. Перевязанная алой лентой, она поблескивала на буфете. Ассорти с помадной начинкой. Куплены, несомненно, в Хайте, в их глуши такого не найдешь. В Мелрое продавали только булочки с заварным кремом и усыпанные сахаром рогалики. Однако виновница праздничного обеда щедрость управляющего не оценила. Ефимия с каменным лицом сидела напротив Льюиса и лениво помешивала ложкой наваристый суп. По настоянию матери она надела завила волосы. Прическа ей категорически не нравилась. Такая подошла бы Анне, какая из Ефимии романтичная барышня? Но Мелания была непреклонна: дочери нужно добавить женственности. По той же причине она велела ей говорить только о безобидных вещах, вроде моды и погоды. «Например, книгу с ним обсуди, — наставляла вдова Брок. — Спроси совета, какая лента лучше подойдет к шляпке». Определенно, мать спутала ее с Анной. Ефимия лучше станет молчать, чем болтать всякие глупости.

   К сожалению, спастись от ненавистного ужина не удалось: проходящий дилижанс остановится в Мелрое только ночью, около полуночи. По-другому в Хайт не добраться, разве только в собственном экипаже.

   Ефимия испробовала все, чтобы не оказаться за одним столом с Льюисом. Сначала закатила скандал, потом сказалась больной. Когда же поняла, мать и тетка настроены серьезно, попросту сбежала. Может, ей и удалось бы отсидеться в старом яблоневом саду, если бы не Анна. Сестру послали на поиски, и она обнаружила ее тайное укрытие. И вот Ефимия глотала суп, не чувствуя вкуса, пытаясь придумать, как безболезненно выпутаться из сложившей ситуации. Анна ее терзаний не понимала. Еще бы, мысленно сестра уже в столице, блистает на балах. К тому же она всегда мечтала о замужестве: фате, красивом платье, свадебном торте, и не могла понять, почему Ефимия упорствовала. По мнению Анны, управляющий графини — отличная партия. Сама бы она за него не пошла: староват, но ведь и Ефимия в ее глазах чуть ли не столетняя старуха. Словом, на поддержку близких не приходилось рассчитывать.

   Анжела с умным видом обсуждала с гостем виды на урожай. Ефимия догадывалась, тетка выбрала столь скучную тему только для того, чтобы Льюис блеснул красноречием. По той же причине ей вдруг понадобилось его мнение о недавней постановке, которую управляющему посчастливилось посетить. Прежде Анжела театром не интересовалась, считала его баловством.

   — А вы любите театр, мистрис Брок?

   Ефимия не стразу поняла, что вопрос предназначался ей. Ну да, теперь она «мистрис», а не «миледи». А Брок, потому что старшая из сестер, к младшей бы обращались «мистрис Анна». Но ведь их не лишили дворянства, Льюис мог бы в очередной раз не подчеркивать социальное падение семьи потенциальной невесты.

   Девушка пожала плечами:

   — Мне не доводилось там бывать.

   Ни мать, ни тетя после не назовут ее букой, но и кокетства с потенциальным женихом не добьются.

   — О, какое досадное опущение! — взмахнул руками Льюис. — Вам надо непременно увидеть настоящее представление, а не ту жалкую пародию, которую дают бродячие труппы.

   По случаю ужина управляющий графини Малжбетен принарядился. Ефимия могла поклясться, что он забрал хрустящий сверток с новым костюмом только сегодня. На шейном платке сохранился неотрезанный ярлык. Он предательски мелькал из-под узла, когда Льюис двигался. Ефимии даже стало его жалко. Бедняга так старался, готовился! Но себя было жальче.

   Ефимия честно пыталась. Закрывала глаза и представляла себя госпожой Бар в клетчатом платье и ночном капоре с оборками. Вот муж наклоняется и целует ее. Пусть все происходило только в ее воображении, всякий раз Ефимия в ужасе вздрагивала. Образ Льюиса в длинной ночной рубашке, его лысая макушка и несвежее дыхание вызывал отторжение. И не так уж он умен и образован, чтобы компенсировать остальные недостатки. О непомерном богатстве тоже речи не шло — словом, девушка не находила ни единого аргумента в пользу замужества. Вовсе она не старая дева, чтобы поставить на себе крест и пойти за первого встречного.

   — Осторожнее, Труди! — прикрикнула Мелания на прислугу.

   Несчастная женщина и так с трудом протискивалась между стенами и спинками стульев, не стоило волновать ее еще больше. Подумаешь, немного задела. Обычно леди Брок не была столь нервозной, но сегодня особенный день, все должно быть идеально.

   Ефимия не знала, как дотерпела до десерта — традиционного яблочного пирога. Без него не обходились ни в одном оройском доме. Каждая семья бережно передавала фамильный рецепт из поколения в поколение. Брокам достался рецепт Труди. Она добавляла к яблокам корицу и чуточку кардамона. Мелания не уставала повторять, как им повезло с прислугой. Сегодняшний вечер это только подтвердил. Любая другая в сердцах бы скинула передник и заявила: «Справляйтесь сами!», но Труди стойко терпела все замечания.

   Однако на сладкое в семье Броков подали не только пирог. Крепившаяся весь вечер Анна не сдержалась и поделилась с гостем грандиозной новостью:

   — Представляете, я стану невестой императора!

   Льюис нахмурился, начал было:

   — Боюсь, мистрис Анна, это невозможно…

   На помощь пришла Анжела:

   — Речь всего лишь о вызове в столицу графства. Но мы все надеемся, племянница продвинется чуточку дальше.

   Однако недостаточно далеко, чтобы попасть в число финалисток. Клеймо дочери предателя никуда не делось. Пусть со временем вину барона Брока немного смягчили, его родные все равно оставались дворянами второго сорта, не для дворца императора.

   — Жду не дождусь, когда предстану перед отборочной комиссией! — вновь восторженно защебетала Анна. — Господин Бар, вы случайно не знаете, кто туда входит?

   — Боюсь, я недостаточно интересовался отбором, мистрис Анна.

   — Жаль! — искренне расстроилась девушка. — Я надеялась, вы меня поддержите.

   — Анна, — подмигнула Анжела, — тебе не кажется, что нужно помочь Труди? Одна она не принесет столько бокалов.

   — Да вот же они! — не желая понимать намеков тетушки, Анна указала на буфет.

   — Другие бокалы, Анна, — начинала сердиться Анжела. — Те самые.

   Она выразительно посмотрела на Ефимию, и племянница наконец поняла.

   — Конечно, тетушка! — подскочила она и с шумом задвинула стул.

   — А я заварю чаю, — вслед за ней поднялась Мелания. — Это чрезвычайно важный процесс, нельзя доверить его прислуге.

   Ефимия не удивилась, наоборот, едва не рассмеялась, когда и у тетушки нашлось важное дело — достать из погреба бутылку лафита. Будто не могла все подготовить заранее! Желание оставить Ефимию наедине с Льюисом было столь очевидным, родственники могли бы действовать чуточку тоньше.

   Девушка нервничала. Ей предстояло подобрать верные слова для отказа. Впрочем, вдруг управляющий графини ограничится простыми ухаживаниями? Увы, первые же его действия вдребезги разбили надежды. Откашлявшись, Льюис поднялся и положил салфетку рядом с тарелкой. Ефимия стиснула пальцы, словно окаменела.

   — Милая леди Брок, — торжественно начал управляющий, употребив прежнее уважительное обращение, — возможно, я покажусь вам излишне дерзким, но сегодня я приехал в ваш дом с одной единственной целью.

   — Какой же?

   В горле пересохло, и девушка залпом выпила стакан воды. Она злилась на Льюиса. Решить, будто она согласится! И ведь еще обидится, получив отказ. Будто в их случае можно рассчитывать на иной исход! Дело даже не во внешности или возрасте, Ефимия никогда не делала авансов, вела себя с поклонником подчеркнуто холодно и отстраненно.

   — Прекрасная мистрис Ефимия, — девушка отшатнулась, когда он, умудрившись протиснуться между стулом тети и стеной, остановился рядом с ней, — позвольте мне надеяться… Словом, осчастливьте меня, мистрис Ефимия, станьте моей…

   — Нет! — не позволила ему закончить Ефимия.

   Щеки ее раскраснелись.

   — Вы даже не выслушаете? — насупился Льюис. — Ничего предосудительного. Я уже говорил с вашей матушкой, она дала согласие…

   — Вот на ней и женитесь! — в сердцах выпалила Ефимия.

   Словно слон в посудной лавке, девушка проложила себе кружной путь к выходу. Святые свидетели, она пыталась, но не соглашаться же на брак из вежливости!

   — Ефимия, — полетел в спину встревоженный голос Мелании, — что случилось?

   Обернувшись, девушка убедилась, и матушка, и тетка, и Анна караулили на пороге кухни, ждали конца объяснения.

   Бежать, прямо сейчас бежать!

   Стуча каблуками по скрипучим ступенькам, Ефимия гадала, сколько времени у нее в запасе. Сначала родные успокоят гостя, проводят его и только потом примутся за нее. Выходит, у девушки в запасе от пары минут до четверти часа — в зависимости от степени обиды Льюиса. Ничего, она успеет. Вещи собраны, осталось взять деньги и прихватить синее платье тетки. Ефимия не забрала его раньше, так как опасалась, Анжела наденет его на вечер.

   — Ефимия!

   Теперь голос матери звучал тверже, суровее.

   Девушка стиснула кулаки, но не остановилась. Сзади послышались торопливые шаги. Леди Брок нагнала дочь у двери спальни и ухватила за плечо, заставив обернуться. Прежде мать так грубо себя не вела, выходит, она в ярости. Так и есть. На щеках Мелании расцвели два пурпурных пятна, губы подрагивали.

   — Упрямая девчонка! — Золовка бы одарила Ефимию звучной оплеухой, но леди Брок просто повысила голос. — Ты сейчас же спустишься и извинишься перед господином Баром.

   — Даже не подумаю.

   Девушка скинула руку со своего плеча.

   — Глупая! — сокрушенно покачала головой Мелания. — Для твоего же блага! Уж не знаю, что ты там сказала, но Анжеле едва удалось все уладить, перехватить гостя буквально на пороге. Скажи: переволновалась.

   — Вовсе нет. Я не собираюсь лгать.

   — Милостивые святые, ну что мне с тобой делать? — всплеснула руками вдова Брок. — Пойми же, тебе нужно выйти замуж. Да, ты у меня красавица, при иных обстоятельствах разве я бы просватала тебя за управляющего? Но уж лучше он, чем приживалкой у той же сестры. Вдобавок господин Бар в фаворе у графини, ты ей тоже нравишься. Может, она тебя в завещании упомянет? У нее денег много, а из наследников — только непутевый сын-бретер.

   — Матушка, я не выйду за господина Бара, — как можно спокойнее повторила Ефимия.

   Когда же родные поймут эту простую вещь? Ни завещание графини Малжбетен, ни самое бедственное положение, ни общественное презрение к засидевшимся в невестах девушкам не заставят ее пойти за господина Бара. Льюис ей совсем не подходит. Разве мать не видит, как он глуп, не замечает его манер, лысины и прочих физических недостатков? Если уж продавать себя, то за большую цену. Господин Бар заплатить ее явно не мог.

   — Так он сделал предложение? — не унималась Мелания.

   — Почти. Я не позволила ему договорить.

   — Ох, дура, упрямая дура!

   Леди Брок обхватила голову руками. Перед ее глазами пронеслась безрадостная картина будущего. Существовать только на скромную ренту, лишиться общества графини Малжбетен, привлекательных цен в лавках — и все по милости слишком гордой дочери.

   — Хорошо, милая барышня, — чуть ли не впервые за всю жизнь Мелания решила проявить строгость, — тогда отправляйтесь к себе и хорошенько подумайте над своим поведением. Вы не выйдете из дома, пока не примете предложение Льюиса Бара.

   — То есть никогда, — со смешком резюмировала Ефимия и скрылась за дверью.

   Вот и решилась ее судьба. Матушка не оставила выбора. Убедившись, что она ушла, поспешила вселить надежду в отверженного жениха, Ефимия вытащила чемодан и бесстрашно наведалась в комнату тетки, а затем в спальню матери. Помимо денег, девушка прихватила бархатный мешочек со своими драгоценностями. Так, ничего особенного, никаких бриллиантов и вычурных ожерелий. Девочке-подростку полагались скромные и неброские камни, вроде жемчуга и янтаря. В свое время Ефимии удалось их припрятать, забрать в ссылку. Девушка как раз заканчивала сборы, когда в комнату заглянула Анна. Спрятать чемодан Ефимия не успела, сестра все видела, но не выдала, чем заслужила мысленную благодарность.

   — Сбежать решила?

   Ефимия кивнула и, не глядя, закинула в чемодан немногочисленную косметику.

   — Тебя не отпустят, тетка в дверях стоит, — предупредила Анна и шепотом, призналась: — Я боялась, после твоего отказа мать меня ему в жены предложит. И это накануне отбора! Ах, Эффи, я бы умерла, слово даю, в тот же миг умерла бы, если бы меня просватали за господина Бара. Он такой старый и совсем никто. То ли дело император! — мечтательно добавила она и плюхнулась на кровать. — Закрываю глаза и вижу: я во дворце, в красивом платье танцую с его величеством, а все смотрят, разинув рты.

   Улыбка против воли тронула губы Ефимии. Ей будет не хватать Анны. Сестра столь мила и непосредственна, лучик солнца в серости будней. Но ничего, как только Ефимия устроится на новом месте, непременно навестит родных.

   — А ты куда собралась?

   Старшая сестра помедлила с ответом. Не признаваться же, что украла приглашение и собралась занять чужое место, особенно после фантазий Анны. Поэтому Ефимия ответила уклончиво:

   — Попытаю счастья в городе.

   — Правильно, — по-своему поняла ее сестра, — там женихи богаче, сто очков господину Бару дадут. Только ты, — Анна замешкалась и сглотнула, сдерживая накатившие вдруг слезы, — пиши, обязательно пиши, Эффи!

   Она так на нее смотрела, что Ефимии пришлось кивнуть. Анна тут же успокоилась, повеселела. Воспользовавшись переменой ее настроения, Ефимия попросила сестру сбегать вниз, разведать обстановку. Увы, та принесла неутешительные вести: проводив гостя, Анжела заперла входную дверь и унесла ключ. Сейчас они с Меланией пили на кухне ромашковый чай, приходили в себя после сорванного званого ужина. Придется бежать через окно. Ефимия прикинула расстояние до земли: можно рискнуть. Да и лучше сломать ногу, чем стать госпожой Бар. Мать с теткой не успокоятся, пока не добьются своего.

   Сначала девушка спустила на самодельной веревке из простыней чемодан. Убедившись, что узлы крепкие, а ткань не порвалась, решилась лезть сама.

   — Пожелай мне удачи, Анет!

   Ефимия чмокнула сестру в щеку и перекинула ногу через подоконник. С непривычки она спускалась медленно, пару раз едва не сорвалась, но в итоге благополучно коснулась земли. Оставалось только порадоваться, что окна кухни выходили на юг, иначе родные давно бы заметили беглянку.

   Ладони горели, на них появились ссадины. Дурно! Нужно купить заживляющей мази, а то решат, будто она не дворянка, украла приглашение.

   Ефимия знаком попросила сестру втянуть самодельную веревку. Убедившись, что Анна ее поняла, девушка послала ей воздушный поцелуй и, подхватив чемодан, зашагала прочь. Ефимия спиной ощущала взгляд сестры, но ни разу не обернулась. Девушка надеялась успеть на почтовый дилижанс и злилась на господина Бара. Не пригласи его тетка на ужин, не сделай он предложение, Ефимия спокойно закончила бы сборы и не гадала, опоздает или нет. Вдобавок стемнело, тут бы идти медленно, осторожно, а ей практически приходилось бежать. Мелрой не конечная станция, в пути всякое случается, дилижанс мог как прийти раньше, так и задержаться.

   Хвала небесам, Ефимия успела и ни разу не упала. И, спасибо святой Верасий, в дилижансе нашлось свободное место. Девушка отыскала кучера, протянула ему мятую ассигнацию и договорилась о багаже, после со спокойным сердцем забралась внутрь.

   Лошадей поменяли, и дилижанс тронулся, унося Ефимию прочь от мест, так и не сумевших стать ее домом.

ГЛАВА 3

Девушка редко бывала в Хайте и теперь в растерянности замерла у почтовой станции. Как много людей после сонного Мелроя! Она слишком долго прожила в глуши и успела отвыкнуть от суеты. «Ну, чего встала? — мысленно встряхнула себя девушка. — Станешь разевать рот, дальше кухни не попадешь. Или госпожой Бар стать хочешь? Так еще не поздно, можешь вернуться». Самобичевание помогло. Ефимия нацепила маску безразличия — она надежно избавляла от ненужных знакомств и глупых вопросов — и решительно зашагала к центру. Нужно отыскать Дом заседаний, где проходил отборочный тур, отметиться и позаботиться о временном жилье.

   Интересно, сколько дурочек слетелись на огонек, вообразив себя будущими императрицами? Наивная простота, за победу станет биться высшая аристократия. Они точно не опустятся до публичного смотра — развлечения для людей попроще. Ефимия дорого бы дала, чтобы познакомиться с кем-то из тех привилегированных девушек. Собственно, за этим она и приехала в Хайт. Но ничего, главное, примелькаться, показать образованность и хорошие манеры, тогда удача сама тебя найдет. В этом Ефимия не сомневалась. Уж хотя бы скромные мечты святые способны исполнить!

   Самое западное графство империи никогда не входило в число самых богатых, однако и тут нашлось место роскоши. Хайт пленял взор декорированными глазурованной плиткой фасадами особняков местной знати. Большинство их владельцев жили тут всего несколько месяцев в году, а то и вовсе не появлялись десятилетиями, ведь из Ороя до столицы много недель пути. Но те, кто остался, по разным причинам не удержался при дворе, стремились перещеголять друг друга. К примеру, стараниями герцога Ордоза в свое время в Хайте возвели не уступавшее столичному здание театра, а принц Хенрик Птицелов в конце прошлого столетия основал университет. Тот самый, который не закончил Льюис Бар. Его высокие, имитировавшие замковые башни хорошо просматривались в просвете бульвара Гроз. С ними на равных соперничала ратуша, возведенная из красного кирпича. Туда Ефимия заглянула в первую очередь и в обмен на приглашение получила заветный адрес Дома заседаний.

   Бедный служащий! Он наверняка проклял десятки девиц, толкавшихся и галдевших без умолку. Порой они не умели связать пары слов, однако тоже метили в императрицы.

   — Как на ярмарке!

   Ефимия с облегчением выбралась на площадь, мечтая лишь об одном — повалиться на постель. С непривычки болели руки. Ладони покраснели, чемодан то и дело чиркал по настилу тротуара. Вот она — бедность! Что толку в вуалетке и нарядах, если некому донести вещи? Однако Ефимия не сдавалась. Она не для того сбежала из дома, чтобы расхныкаться при первых же трудностях.

   В очередной раз оглядевшись, девушка заметила вывеску гостиницы. Она выглядела презентабельно, хозяин не поскупился подвесить у входа горшки с геранью, и Ефимия решилась. Лишь бы номер оказался по средствам, иначе… О всяких «иначе» дочь мятежного генерала предпочитала думать по мере их наступления.

   Приободрившись, Ефимия одной рукой подхватила чемодан, другой — подол платья. До заветной цели оставалось не больше пары шагов, когда справа послышался грозный окрик: «Берегись!» В следующий миг девушка ощутила сильный удар. Ее подбросило в воздух. Чемодан с глухим стуком отлетел на тротуар, завертелся волчком.

   Застонав, Ефимия кое-как села посредине мостовой. Плечо ныло, на затылке стремительно наливалась шишка. Судя по тому, как болезненно пульсировала нога, она пострадала от удара. Вдобавок при падении у девушки задралась юбка, и теперь ротозеи палились на ее штопанные чулки. Ефимия злобно зыркнула на них и поспешила одернуть подол.

   Беда не приходит одна — еще и туфля куда-то подевалась. Складывалось впечатление, будто мироздание вступило в заговор с родней, подталкивая Ефимию к замужеству с управляющим графини Малжбетен.

   Однако что произошло? Девушка в недоумении покосилась на лошадиные морды в каком-то метре от себя. Картинка медленно складывалась в мозгу. Кони, карета, встревоженные люди, окрик… Воистину, хорошенькое начало — едва не угодить под экипаж! Последний, судя по позолоченной резьбе, принадлежал знатной особе. Все равно это не повод давить людей. Кучер гнал как сумасшедший, не притормозил перед поворотом, иначе Ефимия бы вовремя заметила опасность.

   — Эй, чего разлеглась?

   У него еще хватало наглости дерзить!

   Девушка одарила кучера испепеляющим взглядом. Препираться со слугами — унизительно для дворянки.

   — Похоже, это ваша.

   Какой-то паренек протянул Ефимии слетевшую туфлю. Она поблагодарила его кивком головы и обулась. Затем попыталась встать, но потерпела фиаско.

   Голова гудела как колокол: бом-бом-бом. Лодыжка опухла, платье в грязи. На глаза навернулись злые слезы. Ефимия вытерла их тыльной стороной ладони. Хватит слюни на кулак наматывать, отец не этому ее учил. Посидит немного и встанет. Не со второй попытки, так с десятой.

   — Что случилось, Марк, почему мы остановились?

   Из окошка кареты высунулась недовольная женщина.

   — Да разиня под колеса бросилась, — почтительно приподняв шляпу, ответил кучер и поторопил Ефимию: — Вставай уже, не видишь, миледи торопится!

   — Я не простолюдинка, чтобы мне «тыкать»! — позабыв о воспитании, огрызнулась девушка.

   Если у нее нет собственного экипажа, это ничего не значит. Можно подумать, она или ее мать виноваты, что очутились здесь? Если на то пошло, спрос с Ленара Горзена. Не будь его, отец и братья остались бы живы и верно служили короне.

   Кучер отпустил в адрес Ефимии крепкое словцо и, устав ждать, взмахнул кнутом. Неужели ударит? Ефимия в ужасе прикрыла глаза и заслонила лицо рукой. К счастью, он только пугал — бич просвистел над головой.

   Самоуправство слуги не понравилось владелице кареты. Она потребовала немедленно прекратить истязание несчастной и участливо поинтересовалась:

   — С вами все в порядке, милая?

   Ефимия прислушалась к собственным ощущениям и покачала головой.

   Народ вокруг все прибывал. Люди норовили пролезть ближе, узнать, что случилось. Столь пристальное внимание смущало не только Ефимию. Аристократка велела усадить пострадавшую в экипаж, пообещав отвезти к лекарю.

   — Чемодан! — спохватилась Ефимия.

   Промедли она хоть миг, осталась бы без нехитрых пожитков. А так чемодан подняли, наскоро запихнули внутрь выпавшие вещи — вот стыд, нижнее белье! — и убрали в багажный ящик.

   Снова щелкнул бич. Всхрапнули кони, разгоняя зевак. Карета дернулась и покатила по улице.

   Ефимия осторожно, чтобы не потревожить ушибленное плечо, откинулась на мягкое сиденье. Теперь она смогла лучше рассмотреть косвенную виновницу переполоха. Женщина оказалась ровесницей Мелании. Посеребренные легкой сединой волосы уложены волнами, открывая виски. Миниатюрная шляпка украшена бутафорскими фруктами. На ее фоне вуалетка Ефимии казалась едва ли не синонимом дурновкусия. Умеренно декольтированное по утреннему времени платье расшито серебряной нитью. Лицо приятное, с мягкими чертами. Возле глаз и в уголках рта залегли морщинки.

   Владелица кареты тоже искоса посматривала на Ефимию, гадая, как с ней поступить. Агнешка опаздывала, лучше высадить девушку на ближайшем перекрестке. Она бы так и поступила, если бы не кольцо Ефимии. Последняя не носила перчаток, поэтому оно сразу бросалось в глаза. Купить подобное мещанка не могла, только украсть, выходит, незнакомка не так проста.

   Пожевав губы, Агнешка решила все прояснить:

   — Простите, если покажусь вам бестактной, но кто вы?

   Ефимия ожидала подобного вопроса. Короткая передышка помогла собраться с мыслями и заготовить ответ.

   — Кто я такая? — повторила девушка. — Всего лишь одна из соискательниц руки его императорского величества. Я недавно приехала и направлялась в гостиницу, когда ваш кучер меня сбил. Право, не знаю, сойдут ли синяки до отборочного тура!

   Ефимия рассчитывала сыграть на совести Агнешки и не прогадала. Она смущенно отвернулась, сцепив руки на коленях.

   — Мне ужасно жаль! — вздохнула владелица экипажа. — Вы одна, без слуг, на дороге…

   — Не все дворянские семьи одинаково обеспечены, — гордо сверкнула глазами Ефимия, — однако все одинаково благородны. Слуга проводил меня до ратуши, а после в двуколке вернулся домой.

   Ложь давалась легко. Может, потому, что Ефимия переплетала ее с правдой, на ходу сочиняя легенду для отбора. Она надеялась, добропорядочная аристократка оплатит врача и номер в гостинице, хотя бы на сутки, но та пошла гораздо дальше.

   — Еще раз извините, я никоим образом не желала вас обидеть. Позвольте представиться: графиня Агнешка Лемар, леди Блеккуок. Не беспокойтесь, — широко улыбнувшись, женщина накрыла ладонью руку Ефимии, — вы попадете на отбор. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Взамен, прошу, никому не рассказывайте о постигшей вас неприятности!

   Девушка рассеянно кивнула, не в силах поверить в происходящее. Агнешка Блеккуок! Вряд ли это совпадение, вряд ли они однофамильцы. Граф Лемар, лорд Блеккуок — доверенное лицо императора в графстве Орой. Если все правда, Ефимия согласилась бы набить еще десяток шишек.

   Предложение Агнешки ее более чем устраивало. Сообщать родным о постигшем ее несчастье она и так не планировала. Не в интересах Ефимии, чтобы разгневанная тетушка примчалась за ней в Хайт. Вдобавок, только услышав фамилию Брок, Агнешка заберет обратно обещание провести пострадавшую по ее вине леди сквозь сито первоначального отбора.

   — Сын все устроит, я тоже замолвлю за вас словечко. Вдобавок вы такая красавица, император непременно должен вас увидеть, — воодушевленно щебетала графиня.

   Выходит, она мать того самого лорда Блеккуока. Тоже неплохо. Главное, не торопиться, прямо сейчас не просить рекомендательных писем. Графиня сама предложит.

   Экипаж подкатил к украшенной имперскими флагами гостинице. Помпезное здание с вычурной лепниной и ажурными решетками балконов разительно отличалось от скромного пансиона, в котором собиралась остановиться Ефимия. Поначалу девушка и вовсе приняла его за дворец, одну из многочисленных резиденций императора. К счастью, она оставила свои предположения при себе, а то бы угодила в неловкую ситуацию.

   На отливавшей золотом табличке значилось: «Андреш».

   — Возьмите мою накидку. — Агнешка пошарила по сиденью и протянула девушке голубой пыльник. — Вам лучше временно сохранить инкогнито

   Ефимия кивнула. Их желания полностью совпадали.

   Обеим женщинам учтиво помогли выйти из кареты. Ефимия мысленно поблагодарила мироздание: сама бы она вывалилась как куль. Девушка знала, графиня наблюдает за ней, поэтому, как бы ни было больно, нужно постараться скрыть хромоту. Зато можно сколько угодно корчить гримасы — капюшон надежно спрятал лицо от зевак. Стиснув зубы, Ефимия обставила все так, будто неудачно встала на подножку и подвернула голеностоп. Вроде, сыграла убедительно, Агнешка осталась довольна.

   — Поживете пока в моем номере. Я найду сына и обо всем позабочусь, — наклонившись к самому ее уху, вкрадчиво шепнула графиня.

   Невысказанный намек повис между слов. Ефимия поспешила успокоить благодетельницу взглядом: договоренность остается в силе.

   Предупредительные служащие гостиницы старательно отрабатывали свой хлеб, распахивали перед ними двери прежде, чем Агнешка успевала к ним подойти. Они с интересом посматривали на Ефимию, но вопросов не задавали.

   Семейство Блеккуок занимало весь этаж, лучшие смежные номера, временно превратившиеся в огромные апартаменты. Ефимию устроили на условной половине Агнешки и сразу послали за доктором. Тот успокоил пострадавшую, толком ничего не выписал, но запросил баснословную сумму за визит. Графиня, не торгуясь, отсчитала ассигнации и, выпроводив лекаря, взялась за гостью:

   — Вас нужно переодеть. Нечего и думать, чтобы показаться сыну в подобном виде.

   Ефимия сглотнула. Все так быстро, сразу… Сначала Агнешка, потом сам маршал — так официально называли доверенных лиц императора. В случае военных действий они занимались сбором и организацией боеспособности войск вверенного им графства.

   — Не переживайте, милая, — Агнешка уловила нервозность подопечной и постаралась ее успокоить, — Идрис прост в обращении. А вот переодеть вас категорически нужно. Сейчас посмотрим, что у вас есть.

   Показалось, или графиня не желала, чтобы сын узнал о дорожном происшествии? Слишком уж она суетилась.

   Незамысловатый гардероб Ефимии подвергся безжалостной критике. Агнешке понравилось лишь «милое скромное домашнее платье», которое тетка надевала по праздникам. Даже белый горошек на коричневом фоне признали слишком вульгарным и провинциальным.

   — Придется всерьез заняться вашими нарядами, — качая головой, тяжко вздохнула графиня. — Все это не годится. Для сельской ярмарки — да, но для дворца недопустимо!

   — Но у меня больше ничего нет, — растерянно развела руками Ефимия.

   Она боялась подумать, во сколько обойдется приличное, по мнению графини, платье. Прихваченных из дома денег хватит только на оборки.

   Агнешка отмахнулась от ее слов как от безделицы:

   — Право, нашли из-за чего тревожиться! Я ведь обещала обставить все в самом лучшем виде.

   Благодетельница приодела Ефимию по собственному вкусу. Если бы не чернота волос и острота вызывающе голубых глаз, образ вышел бы чересчур приторным. Прежде Ефимия никогда не носила розового, но графиня заверяла, будущая невеста императора должна походить на зефир. Сердобольная Агнешка одолжила ей не только свои платья, благо комплекцией походила на спасенную девушку. Из-за разницы в росте пришлось искусственно удлинить подол, но в целом вышло хорошо. Графиня дополнила получившийся образ жемчугами редкого оттенка. Ефимия недоумевала, зачем так стараться ради мимолетного знакомства. В ответ Агнешка закатила глаза:

   — Сразу видно, что вы молоды и мало понимаете в жизни. Я мать, могу подтолкнуть в нужном направлении, но решать все равно Идрису. Он должен увидеть очаровательное создание, а не замухрышку. Не прячьте вашу красоту, позвольте ей расцвести!

   Складывалось впечатление, будто графиня сватает Ефимию, а не записывает на отбор невест. Так и подмывало признаться, что в столицу ее никто не возьмет, даже если девушка наденет императорские фамильные драгоценности, но девушка благоразумно промолчала.

   — Вы куда-то торопились, миледи, — запоздало вспомнила Ефимия, пристально рассматривая новое отражение.

   Совсем другая, чужая. Девушка пока не решила, нравился ли ей новый образ. Из зеркала на нее смотрела дочь барона Брока, такая, какой бы она стала, если бы отец оказался менее легковерным. Ефимия смутно помнила, как в прежние, казавшиеся сном времена, служанки так же суетились вокруг нее.

   — А, — отмахнулась Агнешка, скрыв за улыбкой досаду, — я все равно опоздала.

   Когда карета сбила Ефимию, она торопилась на второй завтрак к градоначальнику, планировала переодеться после посещения воспитательного дома, но не судьба. Не могла же она бросить несчастную девушку посреди дороги! И не только по доброте душевной: Агнешка не желала, чтобы по городу поползли порочащие ее фамилию слухи. Стоило графине лучше разглядеть Ефимию, как она и вовсе возблагодарила небеса за редкую удачу. Завтрак у градоначальника по всем статьям проигрывал перспективам, которые открывала перед Агнешкой эффектная брюнетка. У нее имелись все шансы завоевать сердце императора. Тогда бы Лемары сменили графскую корону на герцогскую. Словом, Ефимия — ценное вложение. Агнешка уже послала пространное письмо с извинениями. Мол, у нее разболелась голова, здоровье уже не то. Нечего градоначальнику знать о Ефимии, для всех она попадет на конкурс на общих основаниях.

   Посвящать девушку в свои амбициозные планы Агнешка пока не собиралась: рано. Да и Ефимия не дурочка, должна понимать, ничего на свете не делается бесплатно.

   — Замечательно! — оценила графиня проделанную работу. — Теперь ваша внешность соответствует внутреннему содержимому. Вы отобедаете с нами.

   Ефимия и бровью не повела. Зато стало понятно, зачем так усердно хлопотали над ее образом. Мимолетная встреча — это одно, а совместная трапеза — совсем другое. Ничего, у Ефимии найдутся темы для разговора с маршалом. Некоторые и вовсе настолько острые, что лучше припасти их до вечернего аперитива. Осталась сущая безделица — назвать себя. Ефимия представилась настоящим именем, а вот фамилию позаимствовала у прабабушки по материнской линии. Вряд ли кто-то изучал родословную Броков столь пристально, чтобы ее помнить. С протекцией графини и документов предъявлять не придется, поверят на слово. Задумка удалась. Агнешка не пожелала признать, что семейство Феррир ей не знакомо. Мало ли в графстве дворян, всех не упомнишь! Простых лордов тем более.

   Убедившись, что ее ставленница ни в чем не уступает фавориткам отбора, Агнешка поспешила на поиски сына. Нужно объяснить ему, зачем ей понадобилась девчонка, иначе Идрис подумает, будто мать приютила ее из-за красивой мордашки.

   Агнешка ворвалась в кабинет сына во время беседы с управляющим и потребовала немедленно оставить их одних. На резонное замечание Идриса, что он еще не закончил, графиня сердито ответила:

   — Поверь, мое дело гораздо важнее.

   — Ну, и?

   Выпроводив управляющего, сын развернулся к ней.

   — Проверь, не подслушивают ли, — не унималась Агнешка.

   Пришлось Идрису встать и демонстративно распахнуть дверь, только тогда мать успокоилась и заговорила о Ефимии. Начала она издалека:

   — Ты и дальше собираешься мотаться между столицей и Ороем, жить в гостиницах и смиренно ждать, пока император заметит твое усердие? Смотри, как бы не пришлось перебрать в Хайт насовсем!

   — К чему ты клонишь? — нахмурился граф.

   — К тому, что должность маршала — это пшик. Можно подняться гораздо выше, нужно лишь совершить маленький подлог.

   Идрис взглядом дал понять: продолжай!

   — Все дело в женщине, сын мой. Я нашла самое настоящее сокровище. Она невысоких кровей, зато неглупа и необыкновенно красива. Нужно показать ее императору, а уж дальше…

   — А дальше лишь твои фантазии, — нахмурился Идрис.

   — Размазня! — припечатала Агнешка. — Хоть раз пошевелись, прояви инициативу! Пойми, девчонка — самый настоящий клад! Она не кисейная барышня, не кукла, такая точно понравится Вардену. Поверь мне, он не забудет того, кто обеспечил его такой девушкой. Любовницей или женой не суть важно, главное, что она точно окажется в его постели, а ты утрешь нос Ленару. Ну, хотя бы взгляни на нее перед тем, как отказаться!

   — Хорошо, — нехотя согласился маршал, — посмотрю, что за сокровище ты откопала. Надеюсь, не мещанку?

   — Что ты! — всплеснула руками его мать. — Кандидатура просто идеальная — худородная дворянка, к тому же бедная. Такая по гроб жизни станет целовать руки, если продвинется к сиятельной спальне. Уж ты поспособствуй, Идрис, — сменив тон, проворковала Агнешка. — Сделай так, чтобы девушка без проверок попала в столицу. А дальше — моя забота. Я дам все необходимые инструкции, девочка все сделает.

   — Вечно ты со своими интригами! — укоризненно вздохнул Идрис, но согласился познакомиться с Ефимией.

   Девушка ему понравилась. Мать не обманула, ее протеже оказалась умна, образована и очаровательна — в самый раз для конкурса, поэтому Идрис без лишних слов на следующий день внес Ефимию в списки тех, кому предстояло отправиться в столицу. Фамилия Феррир ему тоже ни о чем не говорила, зато маршал слишком хорошо понимал, хорошенькая девица способна исполнить давнюю мечту — добыть ему должность первого министра. А это намного слаще тех взяток, которые предлагали отцы местных красоток.

ГЛАВА 4

Подобравшись, Ефимия стояла перед Агнешкой Блеккуок. Сначала она полагала, речь пойдет о грядущем отборочном туре, графиня хочет ее приободрить или что-то вроде того, однако одного взгляда на благодетельницу хватило, чтобы понять, разговор предстоял серьезный.

   Ефимия нервно поправила розовый атласный пояс. Накрахмаленный, хрустящий, он напомнил о потраченных Агнешкой на наряды деньгах. Девушка мысленно прикинула их стоимость — много для обычной благодарности. Выходит, графине что-то нужно. Ефимия нахмурилась. Меньше всего на свете она хотела угодить из одной кабалы в другую.

   — Садитесь! — сухо предложила благодетельница, указав на кресло перед вычурным, украшенным бронзовыми накладками столом.

   Ефимия упрямо осталась стоять. Глаза ее потемнели, губы сжались в тонкую линию.

   Агнешка удивленно подняла брови. Прежде спасенная красотка упрямства не выказывала. А она с характером! Ведет себя словно императрица. «Ничего, — мысленно успокоила себя графиня, — согласится. Куда ей деваться?»

   — Садитесь, — чуть мягче повторила она и аккуратно опустилась в соседнее кресло. Учитывая множество пышных юбок, это было непросто.

   Помедлив, Ефимия последовала ее примеру и сразу предупредила:

   — Если ваша милость намерена предложить мне что-то постыдное, я откажусь.

   Агнешка широко распахнула глаза и в недоумении переспросила:

   — Постыдное?

   А девчонка не глупа, поняла, речь пойдет о плате за сказку.

   — Что вы, милая, — графиня расплылась в приторной улыбке, — ничего такого. Я всего лишь хотела попросить об одной крошечной услуге. Вы ведь не станете отрицать, что с моей помощью преобразились, стали похожи на человека?

   Оскорбление больно хлестнуло по щекам. Ефимии только что указали на место. Так и подмывало с высоко поднятой головой сообщить свое истинное имя, перечислить заслуги отца, но здравый смысл взял вверх над гордостью. Девушка стиснула кулаки и отвернулась. Ей нельзя ссориться с матерью маршала графства, никак нельзя. И очень нужно получить рекомендации, попасть на работу в хороший дом. Однако чего же хотела Агнешка? Перебирая в голове варианты, Ефимия не находила от себя особой пользы. Уж не видела ли благодетельница ее в роли любовницы сына? Слишком уж пристально граф рассматривал девушку, оценивал лицо, фигуру. Однако во время последующих ужинов — Ефимия неизменно сидела за одним столом с Блеккуоками — Идрис не проявлял к ней особого интереса, порой и вовсе не разговаривал. Зато графиня засыпала девушку вопросами. Ее интересовало все: от ее образования, до источника доходов родственников. Приходилось мешать правду с ложью и стараться не запутаться в получившемся клубке.

   И вот теперь этот пренебрежительный тон в начале и намеки на благодарность потом. И без того нервозная из-за предстоящей встречи с отборочной комиссией Ефимия с трудом сохраняла спокойствие.

   — Речь пойдет об императоре, — не стала томить Агнешка. Она пристально наблюдала за выражением лица собеседницы. — Вы ведь хотите стать его супругой?

   Под острым как бритва взглядом графини, казалось, невозможно было солгать, но Ефимия смогла.

    — Да, — кивнула она.

   Агнешка откинулась на спинку кресла и забарабанила пальцами по столу. Этот звук, равно как прямой, недоверчивый взгляд раздражали. Почему графиня тянет, не перейдет к условиям сделки? Девушка уже поняла, ее предмет — попадание во дворец. Осталось выяснить цену. Теперь она уже сомневалась, святые или бесы толкнули ее под копыта лошадей леди Блеккуок. И ведь Ефимия уже ей обязана, нельзя просто так встать и уйти. Кто заплатит за кров, еду, наряды? Матушкиных ассигнаций явно не хватит.

   — В таком случае мы поладим, — казалось, через целую вечность улыбнулась Агнешка и наконец перестала буравить девушку взглядом. — Мне нужно немного — чтобы вы привлекли внимание его величества. О первичном отборе не беспокойтесь, сегодняшнее собеседование — формальность, ваше имя уже внесено в списки.

   — Допустим, император выберет меня. Дальше что?

   Ефимия положила ладони на подлокотники, готовая в любой момент подняться.

   — Немногим идет злость, — неожиданно заметила графиня и посоветовала: — Но впредь старайтесь всегда улыбаться. Гордость, высокомерие — для аристократов, милая. Не в обиду, но девушке вашего происхождения они не по карману. А взамен я попрошу отплатить за проявленную доброту. Вы же не думали, — губы ее тронула едва заметная усмешка, — что очутились в сказке лишь потому, что поскользнулись на булыжной мостовой? Все это прискорбно, привело бы к ненужным слухам, но не стоит потраченных на вас усилий.

   — Так извольте выразиться конкретней, миледи! — не стерпела Ефимия.

   Не по карману, значит? Бросая вызов могущественной собеседнице, девушка выпрямилась во весь рост, скрестила руки на груди. Она собиралась разразиться тирадой насчет равенства их сословного положения, когда Агнешка произнесла то, что заставило девушку опуститься обратно в кресло.

   — Мне нужно сместить Ленара Горзена с поста первого министра. Уверена, любой другой человек принесет гораздо больше пользы империи, хотя бы мой сын.

   Яркая вспышка. Боль. Снова боль. И страх.

   Ленар Горзен. Она не слышала и не произносила этого имени целых двенадцать лет, но ничего не изменилось, казалось, Ефимия ненавидела его так же, как прежде.

   Девушка шумно вздохнула. Пальцы скрючились как у паука. Прикрыв глаза, она отогнала призраки прошлого, но они упорно шептали голосами убитых отца и братьев: «Наша кровь на его ладонях».

   — Что с вами? — забеспокоилась графиня и потянулась за колокольчиком для вызова слуг. — Вам плохо?

   Ефимия вдруг резко побледнела, начала часто дышать.

   — Нет, спасибо, все в порядке, — словно во сне, пробормотала Ефимия. — Выпью воды, и пройдет.

   — Вы больны? — настойчиво повторила Агнешка, опасаясь, что зря поставила на красотку.

   Если врачи обнаружат в ней изъян, даже протекция маршала графства не поможет Ефимии попасть в столицу.

   — Тут душно, — виновато улыбнулась девушка, усилием воли взяв себя в руки, — а ваша горничная слишком туго зашнуровала корсет. Благодарю, миледи, уже прошло.

   Двенадцать лет назад… Врут, время не лечит, всего лишь покрывает раны тонкой корочкой. Агнешка безжалостно ее сорвала, заставив Ефимию заново пережить жуткую ночь ареста. Страшнее было лишь сообщение о смерти отца и братьев. Если бы не Ленар… Если бы не Ленар, Алан и Ролан точно остались бы живы. Отец — кто знает, но его хотя бы судили, а не закололи в пропахшем сыростью подземелье.

   «Ненавижу!» — беззвучно прошептали губы.

   — Я согласна, — деревянным голосом отчеканила Ефимия. — Обещаю сделать все, чтобы первый министр лишился поста.

   «Это личное, миледи, — мысленно добавила девушка. — Мне плевать на вас и вашего сына, но граф Митас ответит за каждую слезинку Анны, за каждый седой волос матери, за каждую смерть».

   Бледность ушла с ее лица, даже губы расслабились.

   Агнешка тоже успокоилась. Она переживала насчет исхода разговора, приготовилась уламывать упрямую девушку, а та сразу же согласилась.

   — Вот и славно! — просияла графиня и таки позвонила в колокольчик. — Пусть только утро, но нужно скрепить нашу сделку бокалом игристого. Никогда не забывайте, милая, кому вы обязаны своим возвышением.

   — Не беспокойтесь, я не забуду, миледи, — с фальшивой улыбкой заверила Ефимия.

   Мысли ее витали далеко от гостиницы. Отбор обрел новый смысл. Ефимия продвинется как можно дальше, в этом ее желания полностью совпадали с желаниями графини. Девушка надеялась, святой Верасий направит ее руку. Пока была лишь навязчивая идея отомстить, как именно, Ефимия не знала.

   Слуга в белых перчатках при дамах откупорил игристое и разлил пьянящий напиток по высоким бокалам, затем положил бутылку в ведерко со льдом. Агнешка отпустила его кивком головы и провозгласила тост:

   — За наш будущий успех!

   — За успех, — эхом отозвалась Ефимия.

   Игристое щекотало горло.

   В голове девушка царила полная сумятица. Чувства боролись с разумом и никак не могли прийти к согласию. Пришлось выпить еще бокал, чтобы хотя бы с помощью алкоголя обрести подобие спокойствия. Формальность формальностью, но перед комиссией Ефимия должна предстать максимально собранной.

   Игристое все еще плескалось в крови, когда экипаж леди Блеккуок остановился у заднего входа Дома заседаний. Кучер проворно соскочил с козел и помог ей спуститься. А ведь не так давно он замахивался на нее кнутом. Напомнить? Не стоит, слишком мелочно.

   Поправив зацепившуюся за вуалетку сережку, Ефимия последовала за муниципальным служащим внутрь здания. Ей даже не пришлось представляться, все и так знали, приехала ставленница маршала.

   — Прошу, миледи!

   Служащий с легким поклоном распахнул неприметную боковую дверь и остался стоять в полутемном коридоре.

   Ефимия вошла в небольшую комнату, судя по звукам, смежную с главным залом. Там сейчас мучилась, ожидая своей участи, первая партия девушек. Неприятно кольнула совесть. Если бы Ефимия не забрала приглашение, среди них была бы Анна. «Она простит, — успокоила себя девушка. — Я ей напишу и все объясню». Стараясь не думать о расстроенной сестре, Ефимия обернулась к покрытому узорчатой скатертью столу. За ним сидели пятеро. Графа Лемара девушка узнала сразу, но не подала виду, будто они знакомы: никто не должен заподозрить подвоха. Она почтительно поздоровалась со всеми и через секретаря передала свое приглашение.

   Несмотря на то, что отборочный тур только начался, члены комиссии успели устать. Один откровенно скучал, второй с тоской посматривал на собственную записную книжку. Остальные, к их чести, все же проявили к Ефимии вежливый интерес, задали пару стандартных вопросов. Девушка терпеливо ответила на все, слово в слово повторив сочиненную для графини легенду. Не успевшая до конца зажить лодыжка ныла от долгого стояния, но Ефимия боялась попросить стул. Императорская невеста должна быть здорова.

   — Итак, — взял слово маршал, — я полагаю, леди Феррир достойна войти в число претенденток от графства. Кто за?

   Он поднял руку и требовательно обвел взглядом остальных членов комиссии. Одна за другой в воздух взмыли ладони — перечить графу никто не посмел.

   У Ефимии отлегло от сердца. Она до последнего боялась, все сорвется. Вдруг кто-то видел ее прежде или усомнится в существовании Ферриров? Но авторитет маршала сделал свое дело, никто не потребовал метрику или иных документов, подтверждающих личность претендентки.

   — Готовьтесь! — покровительственно улыбнулся граф. — У вас целая неделя до отъезда. Поздравляю!

   Ефимия толком не запомнила, что ответила: в голове стоял туман. Наверное, произнесла дежурные слова благодарности. Дворян учат им с раннего детства, и в случае необходимости память сама, без участия разума, извлекает нужные слова.

   Девушка покинула Дом заседаний тем же путем — через черный ход. Когда она садилась в карету, слух уловил знакомый голос. Тетка! Велев немного обождать, Ефимия обернулась на голос. Она не боялась быть узнанной: плотная вуаль скрывала лицо, а шикарное платье, карета с гербами никак не вязались с дочерью опального генерала.

   Анжела стояла к ней спиной возле угла Дома заседаний и выговаривала Анне. Ее Ефимия не видела, только слышала всхлипы и робкие оправдания. Сердце сжималось, толкало открыться, успокоить сестру, но девушка мужественно терпела, лишь подошла чуточку ближе. Стоявшая в проулке карета надежно загораживала ее от цепкого взгляда тетки.

   — Куда она могла податься, если не сюда? — не отставала от племянницы Анжела. — Ведь Эффи украла приглашение. Или ты его потеряла?

   — Не зна-ю-ю! — по-детски подвывала Анна.

   — Да что ты вообще знаешь? — в сердцах прикрикнула тетка и протянула племяннице платок. — На, утрись! Нечего и думать показываться перед комиссией с таким лицом. Видела, какие тут красавицы!

   — Я не хуже, — обиделась младшая девица Брок.

   Ефимия улыбнулась. Вот и слезы высохли. Все же тетя — умная женщина, нашла верный способ успокоить Анну.

   — Посмотрим! — буркнула Анжела и неожиданно обернулась.

   Ефимия вжалась в стенку экипажа. На мгновение ей показалось, тетка догадалась, заметила. Сейчас подойдет и вцепится в руку. Но Анжела отвернулась, только ворчливо добавила:

   — Сама понимаешь, куда нам до девиц под гербами!

   Девушка с облегчением выдохнула и улыбнулась. Знала бы тетка, кого назвала девицей под гербом!

   — Уж постарайся, — смягчившись, напутствовала Анжела племянницу. — Без приглашения сложно, но вдруг тебе улыбнется удача? Ты, главное, подольше копайся в сумочке, сделай вид, будто случайно обронила конверт, когда подкрашивала губы. И еще раз всех расспроси, не видели ли они Эффи. Тот служащий был чрезвычайно груб, не дал посмотреть списки. Ты лучше не фамилию ее назови, а внешность опиши. Эффи — девушка эффектная, ее бы запомнили. А я тут постою, покараулю. Некуда ей деваться, только на отбор.

   Ефимия в который раз в молитве возблагодарила святого Верасия и забралась в экипаж. Какое счастье, что ее провели с черного хода! Члены комиссии с Анной откровенничать точно не станут. Войди она с парадного входа, точно бы угодила в цепкие руки тетки. Даже если бы они разминулись, швейцар за монетку или кто-нибудь из завистливых девиц за бесплатно сдали бы родным, любезно подсказали, кто и откуда привез.

   Кучер взмахнул кнутом. Лошади встрепенулись, и карета покатила прочь, оставив позади Дом заседаний и раздосадованную Анжелу Брок. Пусть они выехали с другой стороны проулка, Ефимия все равно на всякий случай забилась в дальний угол, словно тетка могла неведомым образом разглядеть ее сквозь заднее окошко кареты.

   «Удачи!» — послала девушка мысленное напутствие сестре. Она искренне желала Анне счастья.

   Итак, с отборочным туром было покончено, однако волнение никуда не делось. С тех пор, как Агнешка Блеккуок произнесла имя нынешнего первого министра, Ефимия не находила покоя. Ей снились кошмары. Снова и снова раздавался стук в дверь посреди ночи, снова и снова шестнадцатилетний Ролан отталкивал солдат от матери, снова и снова брат исчезал в кровавом тумане, которым неизменно заканчивался каждый сон. Иногда Ефимия видела отца. Эван Брок молчаливо стоял на пороге гостиной. Девушка пыталась подойти к нему, обнять, но морок мгновенно рассеивался, оставляя после себя кислый привкус во рту. И Ефимия не выдержала. Пользуясь тем, что графиня предоставила в ее полное распоряжение второй, двухместный экипаж и выдала немного денег «на булавки», она направилась в аптеку. Девушка с утра жаловалась на головную боль, выглядела не лучшим образом, все казалось невинным и естественным. Вот и Агнешка не стала задавать вопросов, когда ей доложили о поездке протеже. А зря! Вместо порошков и капель Ефимия приобрела вытяжку наперстянки, разыграв перед аптекарем целый спектакль. В малых дозах она спасала от сердечных недугов, а в больших приводила к смерти.

ГЛАВА 5

Строгое сито отбора от графства Орой прошли четверо. Отчего-то Ефимия полагала, претенденток будет гораздо больше. Воистину, ей повезло попасть под колеса кареты нужной женщины! Пусть Агнешка не так проста, лелеяла собственные планы, но она помогла ей попасть во дворец, а дальше… Дальше девушка пока не загадывала. Да и разве можно думать об отборе или первом министре, когда за окном мелькали виды столицы!

   Поддавшись общему порыву, Ефимия прильнула к окну, пыталась понять, изменился ли Йент за время ее отсутствия. Наверное. Маленькая Эффи смутно помнила столицу. Еще бы, ведь ее выезды ограничивались визитами к родственникам и редкими пикниками, на которых допускали детей. Она вошла в «салонный», как его называли, возраст, когда звезда отца стремительно закатилась, и свое первое бальное платье, скромное, как и все остальные новые наряды, Ефимия примерила в доме графини Малжбетен. Та проявила особое участие к обездоленной вдове и опекала ее дочерей. Если бы не она, ни Ефимия, ни Анна не преуспели бы в светских премудростях, не научились языку веера и искусству беседы с благородными кавалерами.

   Спутницы девушки: две баронессы и одна маркиза, — не обращали на нее внимания и наперебой спорили, чей наряд для бала Открытия лучше. Ефимия слушала их в пол-уха и улыбалась. Портнихи графства Орой заведомо проигрывали столичным мастерицам, если высокородным соседкам хотелось затмить конкуренток, следовало обратиться к местным кудесницам. За себя Ефимия не волновалась. Подобранные Агнешкой платья сидели безупречно. Внешность играла на руку девушке, не требовала сложного кроя или избытка украшений. На фоне других претенденток она смотрелась чужеродно — единственная брюнетка среди блондинок. То ли император предпочитал светловолосых девушек, то ли комиссия руководствовалась старинным эталоном красоты: льняные локоны и голубые глаза. Только вот у маркизы они были карими, а у обоих баронесс и вовсе зелеными, но разного оттенка.

   Однако вскоре Ефимии стало не до болтовни соседок. Они проезжали мимо дома ее бывшей лучшей подруги. Интересно, где теперь Верити? Наверное, давно вышла замуж — дочь помощника военного министра не осталась бы старой девой. На мгновение промелькнуло и тут же пропало опасение. Исключено, не может Верити оказаться среди конкурсанток. Она ровесница Ефимии, значит, заведомо за бортом, не стоит бояться разоблачения. Все эти чванливые девицы никогда не видели ее и уж точно не помнили семейство Брок. Опять же Ефимии повезло, по лицу не скажешь, двадцать ей или чуточку больше. Ох, святой Верасий, в какую же авантюру она ввязалась!

   Ефимия незаметно сжала кулаки. Только не мимо бывшего дома! Обошлось, карета свернула. Копыта лошадей застучали по Горбатому мосту. Здесь пахло морем, раскинувшим свои объятия за небольшой горной грядой — естественной защитой столицы от нападения с воды. Слишком далеко, чтобы запах рыбы перебил аппетит, и достаточно близко, чтобы остатки легкого бриза дарили свежесть душными летними вечерами. Именно поэтому в этом квартале селились многие знатные семейства.

   Судя по всему, они направлялись в загородную императорскую резиденцию. Двор не жаловал Старый дворец, слишком мрачный и сырой. Во времена его постройки больше заботились о безопасности, нежели о комфорте. Долгие столетия императоры терпели неудобства, пока дед нынешнего монарха не затеял стройку Нового дворца неподалеку от Йента. Он подошел к делу с размахом, привлек к работе лучших живописцев, архитекторов и декораторов. Именно такой дворец представляли девочки, грезя о принцах. Из окна кареты кандидатки могли разглядеть только плотные зеленые изгороди, однако и длины подъездной аллеи хватало, чтобы понять, впереди их ждет сказочное великолепие. Даже маркиза притихла, а ведь послушать ее еще пять минут назад, богаче их семейства нет в империи.

   Аллея вела к двум широким корпусам в виде подковы, выходившим на площадь с фонтаном. Карета притормозила и после коротких переговоров со стражей покатила дальше, во внутренний двор.

   — Добро пожаловать!

   Не успел экипаж остановиться, как лакей в шитой серебряным галуном темной ливрее проворно опустил подножку. Другой мужчина, тоже одетый в черное, с вензелем императорской семьи на груди помог девушкам сойти на мостовую.

   Огромный двор походил на каменный мешок — со всех сторон только стены. Выбраться отсюда можно было через парные арочные проезды, каждый из которых охраняли часовые. Острые шпили башен пронзали небо; солнце играло бликами в стеклах. Ефимия никогда не видела столько разных окон: узких, сдвоенных, разделенных фигурными столбиками, а еще не думала, что камень может быть практически белым. Интересно, из чего возвели дворец?

   — Добро пожаловать! — повторил мужчина в черном и представился: — Меня зовут Эммануэль Дидье. Я мажордом его величества. Мне поручено надзирать за отбором и обеспечить участниц всем необходимым.

   — Очень приятно, — единственная из новоприбывших отозвалась Ефимия.

   Она ощутила легкую неловкость из-за того, что, запрокинув голову, рассматривала стены дворца. Леди так не поступают, это невежливо по отношению к хозяину дома. В данном случае — к Эммануэлю. Однако остальные претендентки, похоже, и вовсе считали ниже своего достоинства общение с человеком без титула. Девушка мысленно их пожалела. С такими умственными способностями на отборе далеко не продвинешься. Во-первых, на столь высокий пост по определению назначали только дворян. Во-вторых, мажордом — это не вилки-ложки носить, от него многое зависит. Например, настроение императора.

   Эммануэль не обратил внимания на чужие пробелы в воспитании. Ну, или сделал вид. Ефимия не сомневалась, он и не такое в своей жизни повидал. Она осторожно наблюдала за ним, изучала. Опасный человек! Уже не молод, глаза умные, хитрые. С ним нужно быть настороже. Эммануэль вполне мог помнить генерала Брока, явно служил еще прошлому императору. И уж точно он встречался в дворцовых коридорах с Анжелой. Впервые Ефимия пожалела от своей броской внешности. Она Брок до кончиков пальцев, все фамильные черты в наличии. Тетка хотя бы не такая жгучая брюнетка и ростом пониже. Ох, как бы не понял! Но поздно, придется играть до конца и стараться пореже попадаться мажордому на глаза.

   — Я провожу вас в крыло претенденток и коротко введу в курс дела, — невозмутимо продолжил Эммануэль и попросил следовать за ним.

   Ефимия едва не совершила фатальную ошибку, поинтересовавшись: «А как же вещи?» В мире аристократов все иначе, не стоит заботиться о чемоданах.

   Вопреки ожиданиям, мажордом направился не к центральному входу, а свернул к левому боковому крыльцу. Девушки зароптали, маркиза даже намекнула на неподобающий прием:

   — Мы не слуги, а лучшие девушки графства!

   — Безусловно, — пряча саркастическую улыбку, учтиво согласился Эммануэль, — именно поэтому вам выделили особые покои, целое дворцовое крыло, где вам никто не помешает.

   «Или вы никому не помешаете», — Ефимия мысленно озвучила читавшееся между строк. Странно, конечно, зачем затевать отбор, если тяготишься потенциальными невестами. Оставалось надеяться, претенденток не запрут по комнатам, иначе придется срочно менять планы.

   Однако стоило кандидаткам переступить порог, как волнение сменилось приглушенными вздохами восхищения. Дворец надлежало бы назвать Белоснежным — внутри преобладал именно этот цвет. По украшенной медальонами мраморной лестнице, слишком широкой для второстепенной, девушки поднялись на второй этаж. Оттуда через галерею с зимним садом они попали в крыло, образовавшее одну из боковых граней следующего внутреннего двора.

   — Покои претенденток, — Эммануэль указал на запертые двери, возле которых, словно часовые, вытянулись во фронт лакеи.

   Ефимия нахмурилась. Выходит, участниц превратили в птичек в клетке. Пусть себе прихорашиваются, щебечут и радуют глаз в установленные часы.

   — Простите, — обратилась она к мажордому, — правильно ли я поняла, что нам запрещено свободно передвигаться по дворцу?

   Спрятанная на груди бутылочка с наперстянкой обжигала, кожа под ней чесалась. Казалось, будто пробка потерялась, и часть содержимого затекла под лиф, но Ефимия понимала, это всего лишь нервы.

   — Отчего же, — удивленно глянул на нее Эммануэль. На мгновение девушка пожалела о своем вопросе, испугавшись узнавания, но обошлось. — Вы ни в чем не ограничены, миледи. Хотя, право, я не знаю, что вам может понадобиться.

   То есть прямого запрета нет. Уже хорошо.

   — Я люблю гулять перед сном, — взмахнула ресницами Ефимия, старательно пряча свою радость. — Так, немного пройтись по парку. Заверяю, я буду осторожна и никого не потревожу.

   — Можете гулять, сколько вам вздумается, миледи, — милостиво разрешил Эммануэль

   Остальные девушки многозначительно переглянулись. Наверняка решили, будто Ефимия рассчитывала подкараулить императора.

   Распахнув двустворчатые двери, мажордом провел их в большой зал, напоминавший гаремный дворик из романов. Декораторы постарались максимально точно воспроизвести заморский декор, не поскупились даже на маленький фонтан. Струя воды вытекала из мраморной раковины и через другую, большую по диаметру, уходила обратно в трубу. Рядом поставили кадку с карликовой пальмой.

   — Зал одалисок. — Эммануэль обвел рукой экзотическое помещение. — Место общего сбора участниц отбора. Здесь же объявляются имена выбывших кандидаток. В соответствии с расписанием, — мажордом зашелестел извлеченным из внутреннего кармана листом бумаги, — вы должны появляться в зале утром и вечером, в девять и в шесть часов соответственно.

   — Зачем? — подала голос одна из зеленоглазых баронесс. — Разве каждый день станут отсылать по две девушки?

   — Понятия не имею, миледи. Я всего лишь отвечаю за ваш комфорт.

   Ефимия понимала, мужчина лукавил. Все Эммануэль прекрасно знал, но специально притворялся обычным исполнителем. Наверняка и оделся как обычный слуга для того, чтобы понаблюдать за девушками и поделиться выводами с императором. Явись мажордом в парадном камзоле, участницы принялись бы жеманничать, стремились выставить себя в лучшем свете.

   — А кто проводит отбор? Неужели сам император? Или, может, первый министр? — не унималась баронесса.

   — Со временем узнаете.

   Эммануэль оказался тем еще лисом, мастером уклончивых ответов. Выходит, первоначальные выводы верны, и он не столько заботился об их комфорте, сколько наблюдал.

   — А теперь, уважаемые леди, я готов выслушать ваши пожелания и по возможности их выполню.

   Пока остальные девушки подробно перечисляли свои требования, а мажордом их тщательно записывал, Ефимия отошла в сторонку. Какая разница, яблоки или груши подадут на завтрак, ей подойдет и то, и другое.

   Мозаичные панно на стенах чередовавшиеся со шкафами, наполненными разного рода диковинками. Ефимия рассмотрела каждую вазу, каждую статуэтку, не подозревая, что за ней следили. Не снизу — сверху. Как у любого, пусть даже стилизованного, восточного парадного помещения, у Зала одалисок имелся секрет — второй этаж. Попасть туда можно было из крохотной каморки без окон. Четырнадцать ступеней, и ты беспрепятственно наблюдаешь с узкого балкона за тем, что творится внизу.

   За выступом полуколонны притаился мужчина лет сорока. Разделенные косым пробором каштановые волосы были чуть короче с одной стороны и длиннее, прикрывая мочку уха, с другой. Глаза цвета предрассветного неба пристально следили за мажордомом и за претендентками из графства Орой — Ленар Горзен, граф Митас не привык упускать ни единой детали. Однако сейчас он оделся так, чтобы никто не заподозрил в нем первого министра. Черный — беспроигрышный цвет. В нем тебя принимают за слугу и не замечают. Впрочем, лицо Ленара не вязалось с выбранным образом. Слишком много властности в острой линии подбородка, слишком много силы в тонких, но одновременно чувственных губах. Высокие скулы, едва тронутая загаром кожа и утонченные, вытянутые пропорции тела выдавали аристократа. Но черный на то и черный, что не станешь рассматривать выбравшего его человека.

   Императорский дворец — нечто большее, чем просто набор комнат. На самом деле их и вовсе два. Второй прячется внутри первого, опутывает залы потайными ходами, секретными комнатами. Претенденткам на руку монарха предстояло выдержать гораздо больше испытаний, нежели они полагали. Ленар, как никто другой, знал, только наедине с собой человек сбрасывает маску. Он намеревался заглянуть в душу каждой девушки.

   — А вы, миледи?

   Ефимия вздрогнула, не сразу сообразив, что обращались к ней. Палец замер на выпуклости керамической плитки. Какой яркий мак! Красный как… кровь.

   — Она какая-то деревенщина! — не удосужившись перейти на шепот, отпустила едкий комментарий маркиза. — Еще и без титула, всего лишь Феррир.

   Молчать Ефимия не собиралась:

   — Все мы когда-то были «всего лишь». Ваши предки тоже не родились с серебряной ложкой во рту.

   — Род Торней насчитывает двенадцать поколений, — высокомерно заметила маркиза.

   Обе баронессы притихли, с интересом наблюдая за перепалкой. Мажордом пока не вмешивался. Складывалось впечатление, что Ефимия, сама того не желая, участвовала в первом испытании.

   — Всего двенадцать? — усмехнулась девушка, с удовольствием нанеся удар оружием соперницы. — В моем их четырнадцать.

   — Боюсь, вам это не поможет, — не желая признавать поражение, пробурчала маркиза. — Император не опустится до бесприданницы, он выберет девушку из хорошей семьи.

   Ефимия невозмутимо пожала плечами:

   — Каждая из нас способна стать первой дамой империи.

   Соперница испепелила ее взглядом и, отвернувшись, попросила Эммануэля:

   — Если это возможно, поселите ее как можно дальше от меня.

   — Конечно, возможно, — эхом разнесся по Залу одалисок голос сверху. — Причем, так далеко, что вы больше никогда не встретитесь.

   Ленар вышел из тени полуколонны и оперся ладонями об оградительный барьер. Точно так же с балкона взирал бы на подданных император: идеально прямая спина, несгибаемая воля в глазах, нескончаемая уверенность в каждом жесте. Неудивительно, что девушки взволнованно зашептались: «Его величество!» Все, кроме Ефимии.

   Память — занятная штука. Мы можем забыть имена предков, но до смерти не расстанемся с мимолетным запахом духов. Ефимия Брок и Ленар Горзен виделись лишь однажды, но у девушки не возникло и тени сомнений, кто перед ней.

   Тот день врезался в память Ефимии запахом пролитого чая на пальцах. Стоило недавно назначенному первому министру войти, он наполнился полынной горечью.

   Соболезнования Ленара резали слух. Ложь от первого до последнего слова! Как у него хватило наглости открыть рот!? Всем известно, благодаря кому мертв генерал Брок и его сыновья. Близким даже не позволили попрощаться с ними, на следующий день после трагичной попытки освобождения отправили в ссылку.

   Почему Ленар не уродлив? Душа обязана накладывать отпечаток на тело. Где бородавки, глаза-бусинки, заплывшее жиром тело? Ефимия старалась, но не находила в первом министре изъянов. Слишком красивый, слишком притягательный для врага.

   Девушка порадовалась, что Ленар высоко и не заметил смятения чувств в ее глазах. Сверху она казалась такой же чуточку смущенной и воодушевленной, как остальные. На самом деле в ушах стоял шум, Ефимия смутно понимала, что происходит. Кажется, маркизе не повезло. Спесь и длинный язык отправляли красотку домой. Ленар недвусмысленно намекнул, высокомерие среди конкурсанток не поощрялось.

   — Во дворец прислали лучших. Здесь нет случайных девушек, все они избранные, равные. Эммануэль, — мажордом почтительно склонил голову в ожидании указаний, — пожалуйста, распорядитесь, чтобы завтра утром девушку отправили домой. Чванливой аристократке никогда не стать императрицей.

   — Но, ваше величество… — опешила маркиза и с мольбой обернулась к Эммануэлю.

   Тот и не думал ей помогать, замер каменной статуей.

   — Ваше величество неправильно все понял. — Девушка отчаянно пыталась остаться во дворце. Запрокинув голову, она присела в реверансе и нацепила на лицо виноватую улыбку. — Мы всего лишь обсуждали родословные друг друга. Я ни в кое мере…

   — Я все прекрасно понял, — оборвал ее Ленар и озвучил окончательный приговор: — Готовьтесь к отъезду, миледи. В отборе вы больше не участвуете.

   Второй этаж опустел — первый министр скрылся за потайной дверью.

   Опозоренная маркиза в досаде кусала губы. Спутницы искоса посматривали на нее, но не решались открыто торжествовать: вдруг им тоже прикажут паковать вещи?

   — Такое случается, — флегматично прокомментировал мажордом. — Отбор — дело серьезное, а его сиятельство — глаза и уши его величества.

   — Так это был не император? — разочарованно ахнули претендентки.

   Больше всех расстроилась маркиза. Еще бы, унижалась, строила глазки — и не Вардену.

   Ефимия отвернулась, пряча презрительную ухмылку. На что надеялись эти курицы, если спутали монарха с министром? Остальные наверняка подготовились, изучили распорядок дня его величества, подкупили слуг, чтобы оказаться рядом с Варденом во время прогулок.

   — Нет, с вами говорил его сиятельство первый министр Рдожа граф Митас.

   Поникшие девицы воспрянули духом. Они надеялись очаровать Ленара и с его помощью заполучить благосклонность императора. Их план играл на руку Ефимии: все решат, что ее интерес к первому министру вызван теми же причинами. На самом деле она хотела разрешить терзавшие ее противоречия. Ефимия поймала себя на мысли, что окончательно запуталась. Раз так, жизненно необходимо выяснить подноготную Ленара, прочитать бумаги по делу отца.

ГЛАВА 6

— Ну, как они тебе?

   Откинувшись на спинку обтянутого кожей кресла, на Ленара в упор уставился его ровесник. Тоже шатен, сероглазый, с едва намеченной линией усов и крохотной бородкой. Первый министр устал просить его императорское величество избавиться от сомнительного «плевка» на подбородке. Увы, монарх не желал ничего слушать и старательно прятал за сомнительной растительностью ямочку, по его мнению, не вязавшуюся с квадратным подбородком. Якобы с ней Варден превращался в мягкотелого юношу. Ленару оставалось только смиренно пожимать плечами. При всем желании высокий, с хорошо развитой мускулатурой император не сошел бы за сопливого поэта, особенно когда хмурился. Тогда и без того низко посаженные брови придавали ему сходство с медведем.

   Они росли вместе, давние товарищи по играм, и теперь вместе же стояли у руля власти.

   — Да так… — Состроив кислую мину, Ленар отправил в рот очередной кусок куропатки. — Вы же знаете, мне не по душе эта затея.

    Ужинать в присутствии императора — великая честь. Ужинать в его покоях без свидетелей — признак безграничного доверия. Граф порой шутил, что превратился в одну из фавориток Вардена. Он видел императора в неформальной обстановке гораздо чаще, чем любая из них.

   — Брось, мы одни, к чему условности? Или боишься, что из-за шкафа вылезет моя матушка?

   Варден рассмеялся и указал на массивный книжный стеллаж.

   — Вряд ли. — Ленар тоже улыбнулся. — Мне известны все дворцовые ходы. Тут их нет.

   — Ой ли? — лукаво покачал головой император. — Тебе следует внимательнее изучить старые планы.

   Он позволял себе дурачиться только в обществе графа, с удовольствием на время забывал о тяжести короны и ответственности, которую она накладывала.

   — Вторгаться в покои императора? Как можно?! Строители бы не посмели.

   Плечи Ленара расслабились. Он устало потянулся, сбрасывая напряжение минувшего дня.

   Судьба свела будущих друзей детьми, когда обоим было по девять лет. Отец Ленара пристроил его пажом к наследнику престола. Он единственный из погодок, таких же мальчишек из благородных семейств, сумел задержаться у трона и сделал блестящую карьеру.

   — Оставим в покое тайные ходы, давай о девушках, — император вернулся к прежней теме и налил себе еще немного вина. — Матушке следовало самой ими заняться, это ее затея. Сущий фарс! Если ей так хотелось меня женить, посватались бы к той же принцессе Флафской. Поговаривают, она чудо как хороша. Мне без разницы, жена и жена, лишь бы не дура и уродина.

   — Отбор укрепит твою власть.

   Ленар сделал паузу и, убедившись, что его «ты» принято благосклонно, продолжил:

   — Не забывай, после восстания осталось много недовольных. Кое-кто считает, ты допустил непозволительную жестокость, казнил невиновных…

   — Хватит! — Кулак императора с силой ударил по столу. Звякнула посуда. — Не желаю слушать! И не пытайся сделать вид, будто ты к этому не причастен, — язвительно добавил Варден. — Под каждым именем и твоя подпись.

   Ленар повинно склонил голову. Он понимал, сейчас надо промолчать.

   — Ладно, — все еще злясь, буркнул Варден и пригубил вино, — я понял. Девица — символ примирения с собственным народом. Но если уж я приношу жертву во имя бес знает чего, то имею право знать, что получу взамен.

   — Есть парочка хорошеньких. — Движение челюстей возобновилось, но первый министр держался настороженно, пристально следил за собеседником. — Особенно мне понравилась одна брюнетка.

   — Ну? — Варден оперся подбородком о сложенные «домиком» ладони и взглядом велел графу продолжать. — Не томи! Комплимент из твоих уст — неслыханная роскошь. Или девушка украла твое сердце? Ну, — будто над кабинетом недавно не разразилась буря, лукаво подмигнул император, — признавайся! Когда, наконец, появится женщина, которая тебя утихомирит?

   — Увы! — в притворном сожалении развел руками Ленар. — В моей постели достаточно женщин, обременение в виде жены мне не требуется. Толку с нее! Одни расходы и головная боль. Любовь и вовсе самая опасная из болезней.

   — Ленар, Ленар! — укоризненно покачал головой монарх и налил приятелю вина, окончательно стерев неприятное послевкусие ссоры. — Когда нам было восемнадцать, ты говорил иное.

   — В восемнадцать я был глупым юнцом. Ничего в кармане, ничего в голове, одни идеалы. А жизнь, знаешь ли, ничего общего с книжками не имеет. Дай сюда! — Он отобрал у Вардена бутылку. — Я пока твой подданный, мне и разливать.

   — Ты мой друг, — поправил император. — А твой идеал звали Дианой. Не отвергни она тебя, давно бы обзавелся детьми.

   — И хвала небу! — отсалютовал венценосному приятелю Ленар. — Как представлю, что женился бы на ней, вздрогну. Любовница приятнее жены. Она всегда ласкова и предупредительна, рада любому вниманию. И от нее просто избавиться, когда надоест. А теперь представь жену. Вечно болит голова, вечно не хватает денег. То новый выезд, то цвет лент на шляпке не тот. А дети? Сморщенные, вечно вопящие! Хорошо, если сразу мальчик, иначе придется раз за разом вливать в себя галлон вина, чтобы навестить давно опостылевшую супругу. Так что, прости, но я предпочитаю умереть холостым.

   — Счастливец! — Тень набежала на лицо Вардена. — А мне, увы, скоро предстоит целовать супруге руку по утрам и слушать рассказы об очередных недомоганиях.

   — Девушки не так плохи, — поспешил успокоить приятеля граф, — уверен, какая-нибудь да приглянется.

   Немного помолчав, он признался:

   — Я позволил себе вмешаться и выставил одну чванливую дуру. Надеюсь, ты не в обиде?

   Маркиза Торней наделала шуму. В прямом смысле этого слова. После ухода Ленара она закатила жуткий скандал, требовала встречи с императором. Пришлось увезти ее силой. Императрице-матери доложили, что девушка серьезно больна. Таким образом вопрос о возможном возвращении был закрыт.

   — Я полностью доверяю твоему чутью. Но, — Варден поднял указательный палец, — необходимо подстраховаться. Ты говорил о восстании… Я не хочу неприятных сюрпризов.

   — Придворный маг завтра же осмотрит претенденток. Должен же он отрабатывать деньги, которые ты ему платишь?

   Мужчины дружно рассмеялись и чокнулись бокалами.

   Магия — вещь редкая, даже штучная, но отрицать ее наличие глупо. Кто-то из недругов императора мог подослать носителя смертоносного дара или снабдить его проклятой вещью.

   — Как думаешь, — Ленар вспомнил о более низменных, но эффективных способах убийства, — никто отравленный кинжал не припас? Женщин обыскивать не принято…

   — Кто сказал? — хмыкнул Варден, рассматривая на просвет бокал. — Мне все можно, и я собираюсь это сделать.

   — Поднимается скандал, — цокнул языком граф. — Императрице-матери это не понравится.

   Он обязан предупредить, хотя целиком и полностью разделял принципы венценосного друга. Женщины — вовсе не всегда эфемерные, падающие в обморок создания, среди них полно отравительниц и наемных убийц. Первичный отбор проводили тщательно, но вдруг кому-то из родственников монарха не терпится занять трон? Императорская фамилия — это не только Варден и его мать, а множество двоюродных и троюродных кузенов и кузин, которые при удачном стечении обстоятельства могут на законных основаниях примерить корону.

   — А мне не нравится конкурс, — буркнул император, — поэтому матушке придется проглотить недовольство. Обычная разумная предосторожность.

   — Полагаю, сразу после проверки можно провести официальную церемонию знакомства, — предложил Ленар.

   Варден скорчил рот в скорбной гримасе.

   — Двадцать девять чопорных девиц, я и матушка. Брр!

   — И половина двора, — Первый министр безжалостно разрушил ореол мученика собеседника. — Это больше испытание для девушек, нежели для вас.

   — Вот как? — поднял брови монарх. — Двадцать девять раз выслушать имя, двадцать девять раз поцеловать руку, пожелать удачи. Хочешь, поделюсь счастьем? Отдам половину.

   — Уволь! — протестующе замахал руками Ленар. Он едва не поперхнулся от нахлынувших эмоций. — Мне хватает развлечений.

   — Ужели? — Варден отодвинул тарелку с горкой птичьих косточек. — Что-то не припомню, когда ты в последний раз веселился!

   — Не время, — тяжко вздохнул граф и тоже покончил с трапезой. Сработало впитанное с ударами тростью гувернера правило: нельзя есть, когда старшие, в данном случае монарх, встали из-за стола. — Нужно всех и вся контролировать.

   — Решено! — Император поднялся, с шумом отодвинув кресло. Ленар тенью повторил его движение. — Ты танцуешь с моими невестами.

   — Но…

   Граф с трудом скрыл досаду. Он строил совсем другие планы на бал Открытия.

   — Именно так, — повысил голос монарх. — И не спорь! Это дело государственной важности, потом потискаешь Катарину. Пригласишь парочку девушек, понаблюдаешь. Начнешь… А хоть с той брюнетки, которую мне сватал. Кстати, почему?

   Ленар напряг память. Брюнетка… Ах да, из графства Орой. Красивая, неглупая, интересуется искусством. Но что-то в ней смущало. Дело во взгляде, которым она его одарила. Там не было привычного обожания или страха, так смотрел бы мужчина, оценивая соперника, решая, как с ним поступить. Потом она спохватилась, превратилась в обычную смущенную провинциалку, но Ленар запомнил ее мимолетную суровость.

   — Как угодно вашему величеству.

   Граф склонился в глубоком поклоне. Его терзали сомнения, не собирался ли Варден, приударить за Катариной, пока Ленар обхаживает участниц отбора. Маркиза Плее слишком эффектна, чтобы не привлечь внимания монарха. Катарина, в свою очередь, вряд ли откажет императору.

   — Что-то ты не рад! — поджал губы Варден. — Не любишь танцы? Давно ли?

   Ленар предпочел промолчать. Может, Варден и друг, но прежде всего он император.

   Позвонив в колокольчик, монарх велел неслышно возникшему слуге убрать со стола. Когда он удалился, Варден предложил приятелю выпить немного горького ликера:

   — Он улучшает пищеварение.

   — В твоем возрасте? — Ленар скептически поднял бровь.

   Тень ревности никуда не делась, но граф старательно гнал ее от себя, не желая портить вечер.

   — Особенно в нашем возрасте, мой друг. — Варден, посмеиваясь, похлопал его по плечу. — Когда еще много ешь и пьешь. Так почему ты вдруг невзлюбил танцы?

   — Отчего же, я не люблю совсем другого — развлекать по приказу.

   Император нахмурился, а потом понимающе кивнул.

   — А, все дело в малышке Катарине, — сладко растянул ее имя Варден, не оставив сомнений в своих намерениях. — Стареешь! Прежде ты не боялся потерять женщину. Так недолго лишиться должности.

   — Кого же ты назначишь на мое место? — Первый министр стойко воспринял намек на отставку, наоборот, будто желая ее ускорить, сел, заложив ногу на ногу. — Дай угадаю!

   Он задумчиво почесал подбородок.

   — Кто засахарил твои уши лестью? Граф Корби? Нет, стой! Конечно, какой я дурак — лорд Марлоу! Недаром его сестра столь усердно трудилась в постели.

   — Ты играешь с огнем! — насупив брови, предупредил император. — Я стерплю многое, но все же…

   — Прости, — развел руками Ленар и принял подобающую позу, — ты даже не первый в списке охотников за моей головой. Не переживай, я никогда не забуду, что ты император. Именно поэтому я буду танцевать с твоими женщинами, улыбаться и осыпать их комплиментами.

   — Давай уже выпьем, Ленар! — со вздохом покачал головой Варден. — Иначе договоримся до синих звездочек.

   Он отпер скрытый деревянной панелью тайник и, поколебавшись, извлек пузатую зеленую бутыль.

   — Порой ты несносен! — признался монарх, звякнув фужерами. — Мне действительно хочется отправить тебя в отставку, но потом я вспоминаю, что другого такого первого министра не найти, и прощаю.

   Больше опасных тем в императорском кабинете не поднимали. Приятели расположились у камина и, потягивая зеленую, напоминавшую колдовское зелье жидкость из хрустальных фужеров, сплетничали о дамах.

   На половине претенденток тоже не спали. Кто-то грезил о короне, кто-то скучал по дому, кто-то радовался возможности хотя бы одним глазком взглянуть на дворец.

   К Ефимии тоже не шел сон. Прильнув лбом к стеклу, она смотрела на тонущий в темноте парк, вход в который освещали мигавшие на легком ветерке факелы.

   На крышке секретера лежало начатое письмо. Ефимия не могла продвинуться дальше первой строчки. «Дорогая Анна…» Как объяснить сестре, почему Ефимия так поступила? Что можно написать, а о чем лучше умолчать? И как быть с Ленаром Горзеном? Даже в отсвете факелов виделся его силуэт. Казалось, протяни руку, и коснешься плеча. А еще лучше шеи, чтобы одним движением… Но девушка слишком хорошо понимала, что не сможет, не сделает.

   Зачем он здесь? Зачем она подняла голову, увидела его? Гораздо проще бороться с абстрактным первым министром. Агнешка Блеккуок только спасибо скажет за отравленный чай. Можно ведь и не убивать, всего лишь сорвать какое-нибудь важное заседание… Или таки до смерти?

   Ефимия стиснула виски и обернулась к секретеру. Нужно закончить письмо. Анна грезила дворцом и не простит, если сестра хотя бы не опишет свои покои. Ефимия усмехнулась. О, это целый дворец во дворце! Только ванная комната размером с их спальню. Помимо нее имелась скромная гардеробная без окон, спальня и гостиная. Везде шелк, благородные породы дерева.

   Девушка обмакнула перо в чернила и, задумавшись, поставила на бумаге жирную кляксу. Ну вот придется переписывать! Хотя о чем тревожиться, о двух словах?

   — Все, хватит! — Скомкав испорченный лист, Ефимия отправила его в корзину. — Само провидение пытается помешать тебе сделать глупость. Забыла, что все письма просматривают? Или, думаешь, адресом не заинтересуются? Хватит с тебя придворного мага!

   Девушке не давал покоя прокатившийся по крылу претенденток слух. От него сосало под ложечкой. Проверка! А у нее наперстянка… Как ее объяснить? Соврать, будто страдает сердечным недугом? Нет, это верный способ очутиться по ту сторону дворцовых ворот. Эх, знать бы, способны ли маги проникать в мысли!..

   Но если бы проблемы ограничивались волшебством — Ефимия едва не опозорилась, когда служанка готовила ее ко сну. Девушка понятия не имела, что слуги обращались с аристократками как с куклами, не позволяли самой надеть ночную рубашку. Сестры Брок привыкли мыться и шнуроваться самостоятельно, и отказ Ефимии вызвал у горничной недоумение. Той удалось списать все на усталость и позволить себя раздеть, иначе бы прислуга активно судачила о странной претендентке. Спасибо, Ефимия успела спрятать бутылочку под подушку. Нужно поискать более надежный тайник.

   Убедившись, что ее секрет цел, девушка вернулась к окну, уставилась на темный парк. Она и не заметила, как на запотевшем от дыхания стекле возникли две упрямые буквы — «ЛГ».

    Серые глаза, бросавшая вызов устоям прическа, умение сразу ухватить суть вещей, как в случае с маркизой.

   Ефимия в сердцах стерла инициалы первого министра и, потушив свечу, забралась в постель.

   Святые угодники, зачем она думает о нем как о мужчине? Без разницы, красив он или уродлив, низок его голос или высок, Ленар — враг. Словно ища поддержки, девушка стиснула в пальцах бутылочку с ядом. Не помогло, граф упорно не желал превращаться в безликий образ.

   — Интересно, — Ефимия перекатилась на спину, — сколько у него женщин? Наверное, много. Он стоял там, наверху, такой уверенный, неотразимый. Привык, что все его слушаются, смотрят на него с обожанием. Ничего, — неизвестно кому пообещала девушка, — я собью с него спесь!

   Воображение живо нарисовало картину: Ефимия в той же ночной рубашке лежит на огромной кровати и, подперев щеку ладонью, смотрит на Ленара. Полуобнаженный, он разметался на простынях. Пот стекает по тяжело вздымающейся груди. Ефимия улыбается, любуется его гладкой кожей, рельефными мышцами. Девушка нахмурилась и рывком села на кровати. Дворец дурно влиял на нее, прежде Ефимия за собой подобных фантазий не замечала.

   — Что же это такое! — Девушка в сердцах ударила рукой по одеялу. — Везде проклятый Ленар! Если он начнет соблазнять меня во снах, видят святые и Создатель, я придушу его на балу!

   Ефимия пару раз вздохнула и выдохнула. Отпустило. Она переволновалась, не рассчитывала сразу же встретить первого министра, только и всего. А постель, мужчина… Так ведь Ефимию собирались выдать замуж, вот в голове и смешалось.

   — Интересно, каков император? — Девушка снова улеглась на спину — Такой же, как на ассигнациях? Говорят, он был помолвлен, но принцесса Марианна скончалась от чахотки. Наверное, император очень ее любил, раз женится только спустя семь лет. Даже матушка по отцу столько траур не носила.

   Первая помолка Вардена состоялась вскоре после того, как в Рдоже погасили последние очаги восстания. Принцесса Марианна только-только вошла в брачный возраст, но императрицей не стала, скончалась в том же году. Шептались, будто родные скрывали ее недуг, надеялись успеть породниться с могущественными соседями.

   — Главное, не упасть в обморок: корсеты при дворе шнуруют туго. С остальным справлюсь. Реверанс у меня практически идеальный, танцую неплохо. Спасибо графине Малжбетен, она не поскупилась на учителей. Наверное, потому, что Создатель не послал ей дочерей. Графиня не раз повторяла, как хотела бы родить девочку, но увы, она и сына-то выносила с трудом.

   Хм, Ефимия, кажется, придумала, куда спрятать наперстянку. Вон та декоративная ваза отлично подойдет. Девушка еще вечером убедилась, служанки не утруждали себя, проходились метелкой только снаружи, а внутри скопилось достаточно пыли. На первое время сойдет, а потом Ефимия что-нибудь придумает.

ГЛАВА 7

Гостиная полнилась ароматом женских духов. Еще бы, в ней собрались все двадцать девять соискательниц руки императора! Обмахиваясь веерами, они сетовали на слуг, не желавших отворить окно.

   — Простудимся мы, как же! — скорчила гримасу одна из девушек злобно зыркнув на ливрейного лакея в дверях. — Сказали бы прямо: боятся, что сбежим.

   — Как думаете, — обратилась к ней миниатюрная шатенка с пятнами смущения на щеках, — среди нас действительно ведьма?

   — Вряд ли! — усмехнулась блондинка и обратилась к сидевшей напротив Ефимии: — Если бесов маг не объявится через полчаса, я выброшусь в окно. А вы?

   Девица Брок улыбнулась:

   — Пожалуй. Но я бы на вашем месте говорила тише. Нас слишком много, а место невесты — всего одно.

   — Полагаете, самоубийство превратится в убийство? — Судя по лукаво сверкнувшим глазам, собеседница оценила ее шутку.

   — Я бы не стала рисковать. Уверена, все девушки идеально воспитаны…

   — … но хорошее воспитание мгновенно испаряется, когда дело касается мужчины, — закончила за нее блондинка. — Однако шутки шутками, а это настоящая душегубка!

   Ефимия согласно кивнула. Гостиная подходила для камерных чаепитий на пять-шесть человек. Оставалось только гадать, почему участниц отбора собрали здесь, а не в том же Зале одалисок. Позабыв об этикете, девушки уселись вплотную друг к другу, однако места все равно не хватало, многим приходилось стоять. Ефимии повезло. Она пришла в первых рядах и в качестве приза получила кресло.

   — Может, это тоже испытание? — продолжила словоохотливая блондинка. — Мы жалуемся, бурчим, а через дырку в ковре за нами пристально наблюдают.

   Сидевшие рядом Ефимия и стеснительная шатенка дружно обернулись к шпалере со сценой из рыцарского романа. Показалось, или дама на ней моргнула?

   — Элизабет Сомерсби, — представилась блондинка и по-мужски протянула Ефимии руку. — Единственная дочь графа Экта. Сорвиголова, негодная наследница и прочее.

   Она рассмеялась и задорно подмигнула девушкам.

   Сорвиголова? А по виду и не скажешь — голубой шелк, чуть тронутые розовой помадой губы, романтичные локоны. Но стоило Элизабет открыть рот, как истинная натура брала свое. Ефимия сразу прониклась к ней симпатией. Она догадывалась, Элизабет участвовала в отборе не по собственной воле. Наверняка настоял отец.

   — Мирабель Арно, — в свою очередь представилась шатенка и, покраснев еще больше, хотя, казалось, куда уже, добавила: — У меня титулов нет, мой отец — простой лорд.

   — Сколько же вам, милое создание?

   Элизабет заподозрила, что стеснение девушки продиктовано не только волнением и воспитанием.

   — Шестнадцать, — чуть слышно призналась Мирабель.

   Нижний порог допустимого возраста. Видимо, отец очень сильно хотел видеть дочь императрицей. Но вела себя Мирабель и вовсе на четырнадцать, та же Анна не стушевалась бы. Ефимия на минутку представила сестру на месте новой знакомой. Анна наверняка бы велела сделать локоны-пружинки и начесать волосы на затылке, чтобы казаться взрослее. Она подсмотрела прическу на одном из приемов леди Малжбетен и с тех пор копировала для каждого бала, куда их приглашали. И уж точно бы Анна не краснела, наоборот, без умолку болтала и перезнакомилась со всеми соперницами. Ну и раз сто повторила, кто станет императрицей.

   Кивнув собственным мыслям, Элизабет озвучила собственный возраст

   — Мне восемнадцать. А вы? — обратилась она к Ефимии. — Как вас зовут, откуда вы? Придется развлекаться светской беседой, раз маг задерживаться. Не узоры ковра же рассматривать!

   Девушка на краткий миг замялась, но тут же улыбнулась, прогоняя тревогу. Вздор, Броки не знались с Сомерсби, уж точно не настолько, чтобы изучать их родословную. Когда Элизабет вошла в брачный возраст, тела обоих братьев давно истлели в могиле, поводов для пристального интереса нет, опасаться нечего.

   — Ефимия Феррир. Боюсь, — вздохнула она, — на вашем фоне я старая дева. Мне целых двадцать лет!

   — О, это вовсе не недостаток! — заверила Элизабет и придирчиво осмотрела собеседницу.

   На миг показалось: узнала! Сердце подпрыгнуло к горлу, на щеках едва не расцвели предательские пятна, такие же, как у Мирабель. Но наследницу графа волновала внешность, а не происхождение.

   — С такими глазами у вас наверняка отбоя от женихов нет. Правильно не торопитесь. Брак — дело серьезное. Вот так потеряешь голову, поверишь сладким речам, влюбишься в линию подбородка, а он уже обобрал до нитки и развлекается в супружеской постели с любовницей.

   Ефимия отвела глаза. Невольно Элизабет попала в точку, с одной лишь разницей — они с тем мужчиной никогда не принадлежали друг другу.

   Пальцы цепко сжали веер. Перед глазами на мгновение возник шатен на втором этаже Зала одалисок. Моргнув, Ефимия прогнала видение и сосредоточилась на другом: заплаканном, осунувшемся лице матери. Помогло.

   — О, похоже, кто-то успел украсть ваше сердце! — Элизабет оказалась проницательной.

   — Дело прошлое, — девушка поставила жирную точку в обсуждение своей личной жизни. — Но вы правы, я не тороплюсь связывать себя узами брака, хотя претенденты были.

   Ефимия порадовалась, что собеседница не стала расспрашивать о родителях. Хотя и так понятно, если не хвастаются титулами, то их нет.

   — Ох, неужели к вам сватались, а вы отказали? — осмелилась спросить робкая Мирабель.

   Она смотрела на Ефимию с таким восхищением, что стало смешно. Подумаешь, смелый поступок — не согласиться стать чьей-то женой! Оставалось надеяться, что и Анне хватит духу отказать Льюису Бару, если тот вздумает переключиться на младшую сестру. Может, они дочери предателя, бесприданницы, но не потеряли чувства собственного достоинства. Если бы Льюис хотел жениться на Анне, сразу бы ее и обхаживал. Там уж как дело сестры, Ефимия бы не вмешивалась.

   — Да, и не единожды.

   — Я тоже, — призналась Элизабет. — Отбор спас от очередного навязчивого жениха. Как вспомню о Жаке, вздрогну. Брр!

   Она передернула плечами.

   — А я бы не смогла, — вздохнула Мирабель. — Если бы отец сказал, пошла.

   По рядам кандидаток пробежала волна оживления, заставив троицу дружно вытянуть шеи. Неужели начинается? Стоявшие ближе к дверям кандидатки зашептались, дружно поправляя прически. Повинуясь всеобщему порыву, Ефимия тоже потянулась к волосам, но вовремя отдернула руку. Это не привычная коса, вряд ли девушка без посторонней помощи сможет заново соорудить конструкцию из локонов и шпилек, увенчанную малой диадемой. Их полагалось носить всем участницам отбора. А еще яркие ленты через плечо разных цветов. Ефимии досталась зеленая. Она догадывалась, ленты придумали для удобства императора. Так он мог легко различать девушек, не утруждаясь запоминанием имен.

   Слуги почтительно распахнули двери, впустив в гостиную низенького пухлого мужчину. Ефимия не сдержала вздоха разочарования: она представляла мага другим, высоким, сухопарым. Одевался мужчина тоже как смазливый фаворит какой-нибудь принцессы, этакая райская птичка, отъевшаяся на имперских харчах. За магом тенью следовали двое: Эммануэль и незнакомый мужчина с блокнотом в руках, наверное, секретарь.

   — Доброго утра, дамы! — поздоровался волшебник. — Позвольте представиться: Клод Варнус, придворный маг его величества. С нашим любезным мажордомом вы уже знакомы. Помимо него нам помогает господин Эрнест Хомос, секретарь вдовствующей императрицы.

   Клод выбрал не лучшее обращение, о чем ему не преминули напомнить несколько острых взглядов. Маг смахнул их, словно крошки со стола, и объяснил дальнейшие действия:

   — Я стану по очереди вызывать вас в соседнюю комнату. Господин Хомос, — секретарь поклонился, — все тщательно запротоколирует, а господин Дидье проводит успешно прошедших проверку девушек в парк, к ее императорскому величеству. Она изъявила желание на день принять вас в штат своих фрейлин.

   Вот и первое испытание.

   Ефимия быстро составила план действий: не спорить, улыбаться, предупредительно исполнять поручения. Не так уж сложно для той, которая терпела насмешки деревенских мальчишек в первые годы ссылки.

   — Вопросы, барышни?

   Клод обвел взглядом собравшихся и, удовлетворенно кивнув, в сопровождении секретаря удалился в соседнюю комнату. Что там, разглядеть не удалось: дверь быстро закрыли. Возле нее стражем замер Эммануэль. Напрасно любопытные просили приоткрыть тайну, мажордом им строгим молчанием. Дождавшись, пока претендентки успокоятся, он извлек из внутреннего кармана список и начал вызывать по одной девушке в алфавитном порядке. Мудро: все равны, никаких обид. Мирабель отправилась первой, Ефимия оказалась последней. Чем меньше кандидаток оставалось в гостиной, тем больше она нервничала. Когда и Элизабет скрылась за дверью, в горле и вовсе резко пересохло. Что там? Как все происходит? Обратно никто не возвращался, значит, комната проходная.

   И вот она осталась одна…

   Ефимия в волнении смяла юбку. В голову лезли мрачные мысли. Вдруг горничные таки заглянули в вазу и нашли бутылочку с наперстянкой? Тогда никакой проверки нет, девушек сразу проводили в парк, а вот Ефимию дожидался конвой. Очень удобно — приказать назвать ее фамилию последней, чтобы без шума арестовать.

   Ну вот, она уже наматывает локон на палец. Если дальше так пойдет, начнет кусать ногти. Нужно срочно отвлечься, перестать столь явно нервничать.

   Наконец, прозвучало:

   — Леди Ефимия Феррир.

   Девушка поднялась и нарочито спокойно направилась к почтительно распахнутой двери. За ней оказался не портал в преисподнюю, даже не магическая лаборатория, а самый обычный кабинет. Мирно тикали часы, кокетничали пастушка и пастух на каминной полке, сдержанно улыбались со стен дамы и кавалеры в старинных нарядах. Никаких солдат, разгневанного императора и пыточных тисков. Ефимия окинула быстрым взглядом стол и с облегчением выдохнула. Если бы наперстянку нашли, то выставили бы на всеобщее обозрение как главный пункт обвинения.

   Клод Варнус расслабленно устроился в кресле в левой части комнаты. Справа, на небольшом подиуме, зажатом между полками с книгами, что-то усердно писал господин Хомос. При появлении Ефимии он на краткий миг поднял голову и снова углубился в работу.

   — Присаживайтесь, пожалуйста!

   Клод указал девушке на свободное кресло. Его развернули так, чтобы сидевший оказался лицом к придворному магу. Придерживая юбки, Ефимия осторожно опустилась на предложенное место, поборов желание сложить руки на коленях.

   — Все достаточно просто. — Маг не сводил пристального взгляда с ее лица. — Вам нужно молчать и не двигаться до моей команды.

   И только? Ефимия была чуточку разочарована. Она полагала, Клод проколет ей палец, станет изучать под лупой ее кровь.

   Ефимия кивнула:

   — Я готова.

   На самом деле она до дрожи боялась грядущей проверки.

   Когда Клод зашел ей за спину, девушка намертво вцепилась в подлокотники кресла. Ефимия даже зажмурилась от страха, но прошла минута, другая, а страшные слова не прозвучали. Казалось, вообще ничего не происходит. Ефимия осторожно скосила глаза и удивленно нахмурилась. Клод водил руками возле ее головы. Вряд ли он дурачился — зрителей нет, выходит, действительно колдовал. Испугавшись, что маг прочитает ее мысли, Ефимия принялась мысленно считать: некогда она то ли слышала, то ли читала о подобном способе сбить с толку ментала. Когда все закончилось, девушка успела дойти до ста. Клод вернулся в кресло и велел секретарю поставить возле фамилии Ефимии «птичку».

   — Все в порядке, миледи, — заверил он. — Проверка — сущая формальность. Не в обиду, но я еще не встречал ни одной женщины-мага. А если бы Создатель вдруг наделил представительницу слабого пола даром, она бы не прошла отбор строгой комиссии.

   — Безусловно. — Губы одеревенели, но Ефимия сумела раздвинуть их в слабой улыбке. — Я не в обиде. Безопасность империи превыше всего, вы лишь выполняли свою работу.

   Шаблонная фраза упала на благодатную почву. Еще недавно отстраненный Клод засиял, обрадованный уважением к своему ремеслу.

   — Будете смеяться, но вы первая, кто понял суть процедуры, — пожаловался он. — Остальные леди посчитали ее чуть ли не личным оскорблением.

   Даже Мирабель? Она скорее умерла бы от смущения, нежели посмела конфликтовать с придворным магом.

   — Прискорбно! — охотно включилась в беседу Ефимия. Увы, не по доброте душевной, а из корыстных побуждений — заручиться поддержкой Клода. — Им следовало бы больше думать об императоре, нежели о себе. Ох, майстер Варнус, — окончательно вошла в роль девушка, даже руками всплеснула, — вы бы слышали их разговоры! Сплошное самолюбование! Такое впечатление, будто они родились с короной на голове.

   — Ох, простите, — уже искренне спохватилась она, — прежде я не встречала магов и не знаю, как к ним обращаться.

   Вдруг Клод дворянин, тогда ее «майстер» оскорбительно.

   — Все в порядке, — заверил маг. — Я тоже не состою в родстве с императорской фамилией.

   Поболтав немного с Клодом о тяжкой доле обычного, пусть и наделенного даром человека при дворе, Ефимия благополучно покинула комнату. Никто не спешил ее арестовывать. Истинное происхождение девушки пока тоже оставалось тайной за семью печатями. Впереди ждало испытание императрицей-матерью.

   Итак, отбор начался. Интересно, все девушки доживут до бала Открытия? Седьмое чувство подсказывало, ее величество Алисия окажется строже всех судей вместе взятых.

   Попасть в парк из отведенного претенденткам крыла было легко — достаточно спуститься по очередной лестнице. Она оказалась не столь широка, как виденная в первый день, без скульптур и вазонов, но тоже мраморная. Сосредоточенные девушки покорно следовали за Эммануэлем, словно птенцы за уткой, ведущей их к водоему. Кто-то заучивал слова приветствия, кто-то репетировал правильное выражение лица. Пара минут — и претендентки уже стояли возле увитой плющом арки. Ефимия видела ее из окна спальни.

   — Ее величество уже там? — велев девушкам обождать, важно осведомился у стражников Эммануэль.

   — Да, милорд, — почтительно ответил старший по званию. — Пару минут как.

   — Кто с ней сегодня?

   — Леди Амальфина и барон Марлоу.

   Мажордом довольно кивнул и обернулся к подопечным.

   — Правила общения с ее величеством просты: доброжелательность и честность. Вам повезло с дежурной фрейлиной, леди Амальфина точно не устроит каверз. Барон Марлоу вне игры, у него нет ставленниц на отборе.

   Ефимия не ошиблась, Эммануэль — важная фигура при дворе. Она не удивилась бы, если бы он подстроил так, чтобы во время знакомства с императрицей подле нее оказались нужные люди.

   Ее величество мерила шагами песчаные дорожки в цветнике. Он простирался на несколько сот метров, поражая воображение причудливыми красками и затейливыми композициями. Сама императрица тоже блистала, смело сочетала лимонный цвет с одним из темных оттенков зеленого. Волосы Алисии поредели до срока, и она много лет носила шиньон. Высокая, почти как Ефимия, императрица умело балансировала на грани грузности. Бриллиантовая брошь в виде звезды на груди и бриллиантовая же диадема в волосах красноречиво обозначали статус женщины.

   Позади императрицы, практически шаг в шаг, ступали сопровождающие: та самая леди Амальфина, худощавая дама средних лет, и барон Марлоу, ровесник покойного генерала Брока. Чуть дальше, чтобы не мешать, семенила служанка, готовая в любую минуту подать складное кресло или стакан лимонада.

   — Эммануэль, друг мой! — Алисия просияла при виде мажордома и раздраженно махнула спутникам: — Оставьте нас!

   Леди Амальфина и барон Марлоу покорно удалились, но не потеряли императрицу из виду.

   — Ваше величество!

   Выказывая свое почтение, Эммануэль чуть ли не пополам согнулся и облобызал ладонь в лайковой перчатке. Императрица чуть повела глазами, и он выпрямился, взял ее под руку.

   Девушки переглянулись. Многие сделали выводы, к которым чуть ранее пришла Ефимия.

   Вот тебе и простая одежда, черная униформа слуг! На них, маркиз и графинь, императрица взглянула холодно, мельком, а к Эммануэлю явно благоволила.

   Странная парочка удалилась к идеально ровному боскету. Они о чем-то совещались, периодически посматривая на участниц отбора. Но вот императрица кивнула, и Эммануэль вернулся к подопечным. Девушки полагали, он что-то им скажет, но мажордом без лишних слов бросил их на растерзание матушке потенциального жениха.

   Участницы отбора, все как одна, замерли в почтительном реверансе. Императрица не спешила их поднимать. Обмахиваясь веером, будто на улице царила невообразимая жара, она вглядывалась в опущенные лица. Сложно сказать, удовлетворили ли ее отобранные комиссиями кандидатки. В равной степени императрица могла счесть их никуда не годными, либо похвалить. Хотя нет, губы таки разочарованно дрогнули. Как всякая мать, она искала сыну идеальную супругу. Таковых, естественно, в природе не существовало.

   — Надеюсь, вы понимаете, — зашелестел гравий, в такт ему ударялся о ладонь сложенный веер, — где и для чего вы находитесь, осознаете свои права и обязанности.

   Вопрос не требовал ответа, и императрица продолжила, прохаживаясь перед участницами отбора:

   — Попасть сюда — большая удача, но вы должны приложить вдвое больше усилий, чтобы остаться. Я решила взглянуть на вас прежде сына, чтобы исправить возможные ошибки отборочных комиссий графств. Красоты или происхождения мало, вы должны доказать, что достойны высокого статуса. Те, кого я сочту перспективными, позавтракают завтра с императором.

   Алисия велела служанке принести стул и с комфортом устроилась посреди дорожки. Позади нее, словно стража, замерли леди Амальфина и барон Марлоу.

   Девушки по-прежнему балансировали в неудобной позе: самовольно выпрямиться они не могли.

   — Довольно! — смилостивилась императрица, когда ноги бедняжек начали дрожать от напряжения. — Настоящая леди способна не двигаться минутами. Теперь подходите по одной — пришло время знакомиться.

   В рядах девушек наметилось замешательство. В итоге первой вышла Эрнестина Ласси — единственная герцогиня в сонме графинь, маркиз, баронесс и обычных леди. Она непринужденно склонилась в столь низком реверансе, что едва не подмела волосами песок. Затем выпрямилась и скромно потупила взор.

   — Представьтесь, милочка, расскажите, что сочтете нужным, и пройдитесь отсюда… — Императрица ненадолго задумалась. — Вон до той клумбы. Косолапая невестка мне не нужна.

   Кто бы сомневался, герцогиня ходила так, что не расплескала бы кувшин с водой на голове. Говорила она тоже только то, что от нее хотели услышать. Она-де счастлива оказаться здесь и надеется привлечь внимание его величества.

   Пример герцогини подхватили остальные. Они на перебой пели, как грезили об императоре, сколько хорошего слышали о его матушке. Ефимии хотелось нарушить сладостный хор, но, следуя заготовленному плану, она тоже притворилась влюбленной соискательницей. Девушка не забыла подчеркнуть, что такой шанс выпадает раз в жизни, и ей, обычной леди, даже не приходилось о нем мечтать.

   — Вы очень высокая.

   Опять по выражению лица не поймешь, упрек это или комплимент.

   — Я пошла в отца, ваше величество.

   Опасная, скользкая тема, но в некоторых случаях лучше сказать правду.

   — Женщине лучше быть ниже мужчины, однако вы станете неплохо смотреться рядом с Варденом. Мой сын высокий, обычные партнерши ему по плечо.

   Ефимия ушам своим не поверила. Ее только что выделили! Взгляды заклятых подруг по отбору прожигали спину. Если бы могли, они укоротили бы Ефимию на голову.

   Императрица кивком головы отпустила девушку и занялась следующей. Пока все шло хорошо. Ее величество приятно удивило то, что не пришлось никого выбраковать.

   — Надо же, — обратилась она к леди Амальфине, — умеют, когда захотят! Тут можно выбрать приличную невестку. А вы как считаете?

   Фрейлина чиркнула взглядом по напряженным лицам и кивнула:

   — Хорошие девушки, ваше величество.

   — А вы как считаете, барон?

   — На месте его величества, я бы женился на всех сразу, — пошутил Марлоу.

   — Тогда допустим всех, пусть готовятся к протокольному завтраку. Запомните, первое впечатление можно произвести лишь единожды, — напутствовала кандидаток императрица. — На вас станут смотреть, оценивать. Надеюсь, — строго добавила она, — танцевать все умеют?

   — Да, ваше величество, — дружно ответили девушки.

   Алисия холодно улыбнулась и вскользь обронила:

   — Кому-то из вас со временем предстоит называть меня «матушкой». Возможно.

   И все, ее величество, потеряв всякий интерес к участницам отбора, повернулась к ним спиной

   Ефимия испытала легкое разочарование. Она готовилась терпеть вздорную старуху весь день, а она ограничилась от силы часом. Слишком легкое испытание! С другой стороны, встреча с императрицей — всего лишь разминка, впереди ждал бал и прочие испытания.

ГЛАВА 8

— Я себе его совсем другим представляла, — чуть слышно прошептала Мирабель.

   Громче нельзя, в огромной, сияющей серебром столовой с важными ливрейными лакеями за спинками стульев непременно кто-то услышит. А если услышит, то порадуется: одной соперницей меньше. Неуважение к его величеству — весомое основание немедленно отправиться паковать вещи.

   — Каким же?

   Ефимия покосилась на императора, старательно не замечая другого мужчину, сидевшего по правую руку от Вардена. Получалось… Да ничего не получалось, по правде говоря. Ефимия остро ощущала его присутствие, злилась и смущалась одновременно. Пожалуй, впервые в жизни она ратовала за строгое соблюдение дворцового этикета. Как можно позволить какому-то графу занять почетное место рядом с монархом! С одной стороны мать, с другой — он. Спокойно ест, о чем-то беседует с герцогиней Ласси. Похоже, они давно знакомы. Если так, место императрицы уже занято: Ефимия не сомневалась, Ленар продвинет свою протеже. Не удержавшись, она мазнула взглядом по точеному профилю и сразу отвернулась.

   — Эффи, ты так вилку сломаешь! — охнула Мирабель.

   Девушка моргнула. Она не заметила, как стиснула пальцы. Улыбнувшись, Ефимия расслабила мышцы. На коже остались вмятины, в точности повторявшие узоры столового прибора.

   — Нервничаю, — смущенно улыбнулась Ефимия.

   Еще бы, не каждый день завтракаешь с тем, кого собираешься убить!

   — Так что там с императором? — девушка поспешила вернуть беседу в безопасное русло. — Признавайся!

   Участвовавшие в отборе девушки в силу естественных причин разбились на группки. Ефимия оказалась в тройке с Мирабель и Элизабет. Обе ей нравились, поэтому она в общении с ними она с легкостью перешла на «ты».

   — Я полагала, он старше. Надеюсь, — кончики ушей Мирабель порозовели, — это не очень глупо?

   Вместо ответа сидевшая по другую руку Элизабет ободряюще похлопала ее по плечу и взялась за Ефимию. Та едва не подавилась, когда дочь графа Экта лукаво заметила:

   — Меня тревожит наша Эффи. Интересно, о чем или о ком она задумалась? Ест как птичка, вилки ломает.

   — Об императоре, конечно. В отличие от вас я видела его только на гравюрах. Страшно до жути!

   Как хорошо, что можно всегда прикрыться именем Вардена. И ведь чистая правда, будущее представление его величеству отзывалось дрожью в коленях.

   — Ох, и мне так страшно! — подхватила Мирабель. — Что, если я опозорюсь? Он подойдет, заговорит, а у меня слова из головы вылетят. Куда мне до светских львиц! Я глупая, отец всегда повторял, что из достоинств — одно личико.

   — Меньше об этом думай, — посоветовала Элизабет и отправила в рот очередной кусок творожной запеканки с ягодами.

   Из всей троицы только она держалась так, словно завтракает в семейном кругу, а не под перекрестным огнем глаз всего двора во главе с императрицей-матерью.

   — Тебе-то хорошо, — накинулась на нее Мирабель, — тебе замуж ни капельки не хочется.

   — Не хочется, — подтвердила Элизабет. — Зато отец спит и видит меня императрицей. Сами понимаете, происхождение накладывает некоторые обязательства.

   Ефимия, помрачнев, отвернулась. Она знала. Ее обязательство — не появляться в аристократическом кругу.

   Скорей бы все закончилось!

   Взгляд сам собой вновь обратился к первому министру. Как высоко он вознесся! Обошел родню Вардена, задвинул на второй план тех же герцогов Парских. У него наверняка полно недоброжелателей, никто не удивился бы, если бы после вон той чашки кофе Ленар закашлялся и больше не встал. Мечты, мечты! Ничего с первым министром не случится.

   Как же она боялась и одновременно желала его видеть! Ефимия не сумеет убить Ленара. Пора признаться в постыдной слабости и придумать другой план мести. Например, раздобыть компрометирующие графа документы и положить на стол императора. Для этого придется постараться, стать фавориткой отбора.

   И тут он посмотрел на нее.

   Ефимию обожгло холодом преисподней, стало трудно дышать. Гулко сглотнув, она склонилась над тарелкой, сделав вид, будто увлечена изысками местной кухни. Ленар все не отводил взгляда. Неужели что-то почувствовал?

   «Что, если он узнает? Если уже знает?» — молоточками билось в голове. Тогда конец. Ее не просто выставят с отбора, это пустяк, граф окончательно разрушит жизнь матери, тети, Анны. И самой Ефимии. Вдруг ее отправят на эшафот?

   Девушка практически задыхалась от страха. Помог глоток крепкого ароматного кофе.

   — Ты покраснела, а потом побледнела. — Все эта Элизабет подмечала! — Он действительно симпатичный, вдобавок холостяк.

   — Недостаточно симпатичный, если не носит короны, — отшутилась Ефимия. — Напоминаю, для всех нас существует всего один мужчина — император.

   Да отвернись ты, отвернись! Неужели герцогиня недостаточно хороша? Или та блондинка в лиловом? На месте Ленара Ефимия бы с нее глаз не спускала.

   Девушку разобрала злость. Хорошо, не хочет сам, отвернется она. И хватит гадать, знает он или нет. Соус к яйцу пашот бесподобен, даже если Ленар намерен ее казнить, Ефимия съест все до последней капли.

   — Он идет сюда! — взволнованным шепотом сообщила Мирабель.

   Девушка только чудом не поставила на платье жирное пятно. Внутри образовался снежный ком. Какого труда ей стоило сохранять внешнее спокойствие, когда сердце колоколом ухало в груди!

   Все ближе и ближе. Несомненно, первый министр направлялся именно к ним.

   Как же не хотелось в тюрьму! «Я не попаду туда, не попаду! — мысленно горячечно шептала Ефимия. — Святой Верасий, защити, отведи руку преступника!»

   Девушка спиной ощутила: он здесь. Все это время она старательно изображала, будто не замечает Ленара. Сейчас это стало неприличным, пришлось отложить приборы и изобразить приветливый интерес: не каждый день рядом с твоим стулом стоит первый министр империи!

   — Дамы, позвольте загладить оплошность слуг и вручить вам карточки.

   От близости Ленара по коже разбегались мурашки. Ефимия слышала его ровное дыхание, слишком спокойное для человека с нечистой совестью. Тонкий аромат одеколона дурманом проникал в ноздри. Казалось, еще немного, и она задохнется.

   — Вам плохо? — Граф обратил внимание на странный цвет ее лица и напряженный, словно перекошенный спазмом рот.

   — Душно. — Ефимия с трудом расслабила окаменевшие мышцы. — А еще так волнительно. Я из провинции, милорд, буквально ослеплена блеском дворца, боюсь допустить какую-нибудь оплошность.

   Ленар велел слуге открыть окно и заверил, девушке нечего бояться:

   — Никто не упрекнет вас за естественное в подобных случаях смятение. Пока я не вижу никаких оснований для страхов.

   — Благодарю, милорд. — Должна же она была что-то ответить?

   Ефимия осторожно покосилась на графа и убедилась, он ничего не заподозрил. Раз так, можно выдохнуть и послушать зачем понадобились таинственные карточки. На поверку они оказались разлинованными листами плотной бумаги с императорским вензелем. Цвет карточек повторял цвет лент девушек. Если Ефимия все правильно поняла, они сродни журналу успеваемости, только записи в них заносил не учитель, а император. Разумеется, он не ставил отметок. Если претендентка нравилась монарху, или он хотел оставить ей какое-то послание, то просил предъявить карточку. В финале отбора количество записей подсчитают и начислят дополнительные очки.

   — Так же каждая из вас получит шанс провести вечер с его величеством. Как минимум один. — Какое счастье, что Ленар обращался к Элизабет, на время оставив Ефимию в покое. — Очередность встреч определяется императором. Он может самостоятельно высказать желание увидеться с вами или передать приглашение через слугу.

   Графа тяготила навязанная ему роль. Из политика он превратился в сваху. Однако Ленар не мог бросить друга детства на растерзание претенденток, поэтому терпеливо раз за разом объяснял правила, отвечал на вопросы.

   Стоило первому министру отойти, как Элизабет обратила внимание подруг на герцогиню Ласси:

   — Первая счастливица уже определилась. Видите перстень поверх карточки Эрнестины? Сомневаюсь, будто это ее собственный.

   — Вот и хорошо, — с облегчением выдохнула Мирабель. — Не хотела бы я оказаться в первых рядах!

   — Тогда сразу поезжай домой. Надо мечтать о перстнях, платках и прочих знаках внимания, а не отсидеться в уголке. У тех, кого позовут в последнюю очередь, шансов на корону с гулькин нос. Ясное дело, начали с Эрнестины, недаром ей выпал белый цвет.

   — Откуда ты знаешь? — нахмурилась Ефимия.

   Выходит, присвоенные участницам цвета не случайны и что-то обозначали.

   Элизабет со вздохом закатала глаза.

   — Эффи, да она своей лентой и карточкой в тон в общей гостиной хвастались. Мол, самый благородный цвет и всякое такое. Я еще возмутилась, что всем карточки выдали, а о нас забыли. А ты где была?

   — Гуляла, — простодушно призналась Ефимия.

   Ну не нравился ей устроенный в одной из комнат салон, лучше бродить в одиночестве, чем соревноваться в ядовитых уколах с улыбкой на устах. Мирабель туда тоже не заглядывала, читала у себя. Она привезла пару любовных романов. Видимо, училась у героинь искусству обольщения.

   — Надеялась повстречать его величество? Или графа Митаса? — добродушно уколола Элизабет. — Не красней, на отборе есть не только главный приз, но и утешительные.

   — Для меня существует только один жених — император, — немного резче, чем следовало, возразила Ефимия.

   Аппетит окончательно пропал, она лениво ковырялась в тарелке. Впрочем, не только Ефимию тяготил парадный завтрак. Тут царили смертельная скука и поразительная тишина, нарушаемая лишь редкими шепотками. Даже Ленар общался с герцогиней Ласси вполголоса. Ястребиный взгляд императрицы-матери блуждал по лицам соискательниц, выискивая малейшие изъяны. Изредка она или ее сын обращались к девушкам с каким-нибудь вопросом.

   Но вот, наконец, пытка закончилась. Как полагается, ровно тогда, когда император промокнул губы салфеткой. Дружно заскрипели стулья. Монарх еще раз холодно выразил удовольствие от знакомства с девушками и удалился. В следующий раз, совсем скоро, им предстояло увидеть на балу Открытия.

   — Наконец-то можно выплюнуть палку, а то у меня уже спина разболелась, — пожаловалась Мирабель, когда императорская семья со свитой удалились.

   — А у меня от улыбки сводит скулы, — подхватила Ефимия.

   Девушки дружно прыснули. Пара конкуренток осуждающе покосились на них. Пускай, они ничего не нарушили.

   Ефимии остро не хватало Анны. Она бы отвлекла от мыслей о грядущем бале. Девушка жутко переживала. Вдруг она наделает ошибок? Нужно быть идеальной, чтобы получить приглашение на рандеву с императором.

   Мирабель неуловимо напоминала сестру, поэтому они сдружились. Элизабет, в свою очередь, практически близнец самой Ефимии. Той, которой бы она выросла, если бы отец не связался с мятежниками.

   — Ты не против, если мы заглянем в библиотеку? — предложила Мирабель и, смутившись, пояснила: — Я без книги заснуть не могу, а свои уже прочитала.

   — Лучше бы прогулялись, — покачала головой Элизабет.

   Ефимия подошла к окну и осторожно отодвинула занавеску.

   —Пожалуй, сейчас я солидарна с Миррой. Я не горю желанием ходить с постной миной — ее величество как раз отправилась на прогулку. Отсидимся в библиотеке и пойдем после императрицы.

   Путь к знаниям оказался тернист, когда девушки добрались до цели, они раз десять прокляли каблуки. Мучения того стоили. У Ефимии разбежались глаза от обилия книг. Вот бы Анну сюда! Она, как и Мирабель, обожала читать, только вот с доходами Броков больше одного томика в год не купишь. Для императора книги, безусловно, не роскошь, он скупал их десятками, если не сотнями.

   Декорированный под старину сводчатый зал библиотеки казался бесконечным. Повсюду расставили удобные диванчики. Приставные лесенки помогали без труда достать фолианты с верхних полок. Пока Мирабель с помощью Элизабет выбирала романтическое успокоительное, Ефимия гуляла между рядами дубовых шкафов. Она пыталась вспомнить, какой была библиотека в их прежнем доме. В голове всплывала только лампа с зеленым абажуром. По иронии судьбы на отборе ей выдали именно зеленую ленту.

   Жаль, в императорской библиотеке нет книг об отборах, зато найдется кое-что другое. Девушка воровато огляделась. Подруги далеко, спорят о художественной ценности очередной поэмы, других читателей нет, можно попробовать. Безусловно, имя отца могли вымарать, но Ефимия надеялась, где-то оно сохранилось.

   — Никто не любит историю! — усмехнулась девушка, отыскав нужные стеллажи в самом дальнем углу библиотеки. — Люди предпочитают набивать собственные шишки, а не учиться на чужих ошибках.

   Ефимия пробежалась глазами по корешкам. Все не то, общие труды. Она обходила шкаф за шкафом, пока наконец не остановилась. Там за стеклом хранились одинаковые простенькие коричневые тома. Воспользовавшись приставной лестницей, девушка извлекла с полки хронику за нужный год. Пальцы ее дрожали. К глазам подступили слезы. Пару раз шмыгнув носом, Ефимия отогнала призраки прошлого и углубилась в чтение. Вот она, та самая война. Тогда генерала Брока провозгласили героем, чтобы потом сделать предателем.

   Сражения, потери, политика — и ничего о людях. Хотя нет, вот. Ефимия улыбнулась. Таки не вымарали, не хватило духу. «После взял Амарф, заставив вражескую армию капитулировать», — прочитала последнюю строчку девушка. Прикрыв глаза, она воскресила в памяти лицо отца. Как жестоко время! Скоро оно полностью сотрет образ Эвана Брока. Он ведь не сидел дома, большую часть года проводил в казармах, спорах с министрами или на поле брани.

   Погруженная в далекое прошлое, Ефимия не сразу расслышала чужие шаги, а когда поняла, что сюда идут, убирать книгу на место было поздно, пришлось засунуть поверх других на первую попавшуюся полку.

   — Вы? — Ленар и Ефимия задали один и тот же вопрос практически одновременно.

   Девушка негодовала на графа. Хотелось взять его за грудки и прошипеть: «Убирайся! Хватит отравлять то немногое, что мне осталось!» Но Ефимия не могла, оставалась надеяться причинить врагу вред силой мысли.

   Ленар нахмурился. От него не укрылась нервозность претендентки, вдобавок сложно не заметить открытый книжный шкаф. Взгляд быстро скользнул по полкам. Граф едва заметно улыбнулся. Вот оно! Корешок книги предательски торчал поверх стройного ряда собратьев. Не сводя взгляда с Ефимии, словно опасаясь, что она сбежит, Ленар вытащил один из томов «Хроник Рдожа». Удивление и подозрение только усилились.

   — Не любовный роман, — граф констатировал очевидное.

   Ефимия напряженно молчала. Интересно, смогла бы она задушить его голыми руками? Умер бы первый министр, если бы девушка обрушила на него книги с полок? Вряд ли. Все хорошо в мечтах, в реальности он отделается синяками.

   — И что же вас заинтересовало?

   Ленар пролистал книгу и сунул под мышку.

   — А вас? — сверкнула глазами Ефимия.

   Застигнутая врасплох, обескураженная, она с трудом контролировала себя. Первому министру полагалось вершить государственные дела, а не таскаться по библиотекам. Или он заподозрил неладное, следил за ней?

   — Не слишком-то вы дружелюбны! — укоризненно заметил Ленар.

   Отчаянно пытаясь спасти ситуацию, исправить собственную оплошность, девушка ляпнула первое попавшееся:

   — Я ждала другого, милорд.

   Святые угодники, лучше бы она промолчала! Теперь он решит, будто у нее есть любовник.

   Ефимия незаметно вытерла вспотевшие ладони о юбку. Нужно как-то выкручиваться и впредь держать эмоции в узде.

   — Кого же?

   Судя по широкой улыбке объевшегося сливками кота, граф горел желанием сократить список претенденток еще на одну фамилию.

   — Императора. Мне сказали, он направлялся сюда. Видимо, солгали, — сокрушенно развела руками Ефимия. — Слуги такие обманщики, напрасно перевела деньги.

   Вроде, сыграла идеально, убедительно.

   — И вы надумали сразить его величество познаниями в истории?

   Взгляд Ленара смягчился, и девушка мысленно выдохнула. Пронесло, он не связал ее с Броками.

   — Хотела выделиться на фоне подруг. —Ефимия покосилась в сторону стеллажей с любовными романами.

   Странно, Элизабет и Мирабель до сих пор спорят. Выходит, графа они не видели. Раз так, он попал в библиотеку через потайной ход. Неприятное открытие! Не хотелось бы постоянно быть начеку.

   — Так или иначе, вас дезориентировали, император сейчас совсем в другом месте.

   Ленар повернулся спиной к Ефимии, сделал пару шагов, позволив жертве перевести дух, и нанес удар:

   — И все же вам понадобилась именно эта книга. Вы могли взять любую с нижней полки, но зачем-то полезли на верхнюю.

   Да, недаром он вознесся. Первый министр — опасный противник.

   Ефимия мысленно досчитала до десяти и только тогда ответила.

   — Совершенно верно, милорд. — Голос ее звучал спокойно, словно у невиновной. — Я хотела найти сведения о принцессе Марианне, никак не могла вспомнить, в каком году та прибыла в Рдож. Она нравилась его величеству, возможно, почитай я о ней, смогла бы найти ключ к сердцу императора.

   — Напрасно! — Поверил. — Его величеству не нужна копия принцессы. Но вы совсем сбили меня с толку! Я ведь искал вас.

   — Искали? Зачем?

   Сердце пропустило удар.

   — Чтобы уведомить о желании его величества. Вы танцуете с ним второй, после герцогини Ласси.

   — Почему? — глупо переспросила девушка.

   — Вы ему понравились.

   Странная она. И жутко нервничает, хотя всячески пытается это скрыть.

   — Я рада, — хрипло отозвалась Ефимия.

   В горле вдруг пересохло, пришлось смочить его слюной.

   — И вы даже не спросите, кому отдадите первый танец? — лукаво поинтересовался Ленар.

   — То есть они все заранее расписаны? — предчувствуя беду, нахмурилась Ефимия.

   — Именно. Честь открывать бал в паре с вами выпала мне, — граф нанес собеседнице очередной удар. — Собственно, поэтому я сообщил обо всем вам лично, а не послал слугу.

   — Благодарю, милорд, — с натянутой улыбкой выдавила из себя Ефимия. — Это большая честь.

   Определенно, судьба над ней потешалась. Сначала встреча в Зале одалисок, потом завтрак и, наконец, танец.

   — Что-то вы не рады!

   Воистину, неординарная особа! То львица, то трепетная лань. Грядущий бал уже не виделся Ленару тяжкой обязанностью. Он нашел себе увлекательное занятие — наблюдать за Ефимией Феррир. Откуда только она взялась! Без титулов, связей, но уверенная в себе, с хорошими манерами, явно образованная. Не девушка, а загадка!

   — Милорд смутил меня. Прежде мне не доводилось общаться со столь высокопоставленными особами. В нашей глуши обычный лорд считался почетным гостем.

   Небеса все же смилостивились над Ефимией, оборвав мучительный разговор. Ее позвала Элизабет, и девушка радостно сбежала. Ленар проводил ее задумчивым взглядом и, на время выкинув из головы странности претендентки на руку его величества, вернулся к делам.

ГЛАВА 9

Худощавая шатенка сладко потянулась, выгнув обнаженное тело, и откинула на спину вьющиеся волосы. Как любая женщина, Катарина была вечно недовольна собственной внешностью и мечтала избавиться от кудрей. А еще изменить форму груди, которая плохо смотрелась в декольте модной сейчас формы. Однако Ленар ее претензий не разделял. Более того, именно декольте маркизы подвигло познакомиться с ней поближе. Настолько близко, насколько это вообще возможно.

   Катарина лениво дрыгнула ножкой, скинув мешавшее одеяло, и, подставив тело солнечным лучам, ловко подцепила пальцами кисть винограда. Лежавший на спине граф удовлетворенно наблюдал за ней. Он напоминал сытого льва. Еще бы, сегодня Катарина отдалась ему. Ему, а не императору. Варден сколько угодно мог соблазнять ее на предстоящем балу, Ленар все равно останется первым. Истинное место в ряду любовников хорошенькой маркизы Плее его не волновало. Первый министр перерос мальчишеский романтичный возраст и не требовал чистоты и невинности.

   — Никогда еще не занималась этим днем! — призналась Катарина и отправила в рот мясистую ягоду.

   Проследив за ее пальцами, за тем, как она высасывает мякоть, Ленар всерьез засомневался, успеет ли на заседание комиссии по землепользованию. С другой стороны, он там особо не нужен, а вот на чаепитие к императрице-матери опоздать нельзя. Ничего, у него в запасе целых три часа — вдоволь для постельных утех.

   Любовники устроились в покоях Катарины. Она числилась в свите Алисии и свила чудесное гнездышко с видом на парк. Ленар настоял на том, чтобы не задергивать гардины, и получил двойное удовольствие: чувственное и эстетическое. Потом, уже в постели, Катарина в шутку заметила, что он хотел похвастаться ей перед святыми. Она была недалеко от истины — граф предпочел бы, чтобы все узнали, кому отныне принадлежала маркиза Плее. Ценный трофей! Катарина чрезвычайно капризна и разборчива, водила Ленара за нос несколько месяцев, не позволяя ничего, кроме поцелуев и мимолетных ласк за портьерой.

   — Очень удобно иметь исполнительного секретаря.

   Граф перекатился на бок и по-хозяйски провел ладонью по нижним выпуклостям любовницы. Та шутливо пригрозила ему пальчиком и скормила пару виноградин.

   — Послушай, у меня к тебе просьба…

   Как бы хорошо ни было с Катариной, пора вставать. Он и так надолго скрылся от всех, работал с бумагами — как важно говорил всем секретарь. На самом деле Ленар заглянул в библиотеку, чтобы переговорить с Ефимией Феррир, и сразу поспешил к Катарине. Оставалось только гадать, под каким предлогом она улизнула от императрицы. Наверное, сказалась больной. Ленар усмехнулся. Щеки любовницы горели, она часто дышала, вспотела — симптомы лихорадки на лицо.

   — Какая? — живо обернулась к нему Катарина.

   Граф на мгновение задумался, как она воспримет упоминание другой женщины, но быстро отбросил сомнения. Император поручил ему надзирать за отбором, Ленар всего лишь выполнял его приказ.

   — Да так… — Граф сел и начал одеваться. — Императрице наверняка интересны потенциальные невесты сына.

   Катарина закатила глаза и отправила в рот еще одну виноградину. Одеваться она не торопилась, еще успеет втиснуть себя в корсет. Лучше принять ароматическую ванну, а после с толком, с расстановкой придать лицу болезненную бледность. Императрица полагала, будто бедняжка маялась животом, нужно соответствовать.

   — Ох, не говори! Столько разговоров об этих девицах! Ее величество требует постоянных отчетов, велит отслеживать каждый их вздох. Даже не знаю, кто из двоих женится: она или император, — по секрету поделилась Катарина.

   Ленар довольно улыбнулся. Бдительность императрицы ему только на руку.

   — И как успехи?

   — Скука! — скривилась молодая женщина. — Девицы спорят, музицируют и маются от праздности. Отняли лучшие покои! Многим из них я не доверила бы заправлять собственную постель.

   — Как ты строга! — рассмеялся граф и застегнул рубашку. — Ревнуешь?

   Катарина не удостоила его ответом, и внутри Ленара вновь заворочалось беспокойство. Он спросил в шутку, но поведение любовницы заставляло задуматься, не метит ли она в фаворитки императора. Может, граф напрасно торжествовал, и первая ночь окажется последней? На балу все козыри в руках Вардена.

   — Мне нужно, чтобы ты подружилась с претендентками.

   Голос Ленара изменился, стал суше, прохладнее. Катарина зябко повела плечами и завернулась в простыню.

   — Ничего особенного, — продолжал граф. — Обычная вежливость, желание скрасить их одиночество. Они как зверушки в ярмарочном балагане — вдали от семьи, всем чужие. Так, пару раз загляни, предложи показать самые красивые уголки парка.

   — А на самом деле?

   Нега окончательно улетучилась, и Катарина накинула нижнюю рубашку.

   — Ну вот, — пробурчала она, свесив ноги с постели, — ты и меня используешь!

   — Как всех, дорогая, как всех, — углубившись в свои мысли, улыбнулся Ленар.

   — Так что же я должна узнать? Если тебя волнует мое мнение…

   — Прости, но нет, — взмахом руки оборвал ее граф. — Мне нужно разговорить одну девушку. Очень осторожно выпытай насчет ее семьи и прочего. Сдается, ей есть, что скрывать. Претендентку зовут Ефимия Феррир.

   Катарина шумно выдохнула воздух через нос. Она прекрасно помнила брюнетку с косой — невиданной при дворе прической. Так получилось, что они столкнулись в парке. Девушка сразу вызвала у маркизы подсознательную неприязнь. Ее спутниц она мельком оценила и не сочла стоящими внимания, а вот Ефимия… Слишком яркая и самоуверенная для провинциалки.

   — Хорошо, — кивнула Катарина, — я постараюсь. Как раз повод подходящий — придут подгонять бальные платья. Во время примерки в крыло претенденток наверняка заглянет ее величество. Даже если нет, она обязательно пошлет парочку фрейлин надзирать за процессом. Одной из них стану я.

   — Ты умница! — Ленар запечатлел на ее губах поцелуй. — Обещаю щедро отблагодарить за помощь империи.

   — Я не отказалась бы от новых драгоценностей. Сам понимаешь, появляться в одних и тех же на каждом балу — дурной тон.

   Первый министр кивнул. Не такая высокая плата за возможность проникнуть в тайны Ефимии. Безусловно, он не станет полагаться только на Катарину. Заседание комитета подождет, вместо него Ленар пошлет за одним человеком. Его нюху мог позавидовать любой охотничий пес. Если бы хотел, он давно бы озолотился, но Анри Жерар предпочитал оставаться скромным егерем.

   Однако император слишком щедр — заказать тридцать бальных нарядов, по начальному числу участниц отбора. Интересно, кому достанется тот, который предназначался выбывшей маркизе? Ленар не удивился бы, увидев его на очередной любовнице Вардена. Или платья — роскошный подарок императрицы? Нужно переговорить с Эммануэлем, он точно знал. Графа неприятно кольнуло собственное неведение. Оставалось надеяться, это действительно тайная инициатива ее величества.

   Ефимия ничего не подозревала ни о планах первого министра, ни о грядущей примерке. Стук в дверь застал ее перед зеркалом. Девушка расправляла кружевные оборки на голубом платье — одном из тех, которыми снабдила ее Агнешка Блеккуок. Ефимия битый час поворачивалась то так, то этак, пытаясь понять, достаточно ли празднично оно выглядит, сочетается ли наряд с ее жемчугами. Именно ее, а не леди Блеккуок. Увы, украшения смотрелись слишком скромно, но Ефимия надеялась на собственную броскую внешность.

   — Войдите! — не раздумывая, ответила девушка.

   Наверное, горничная. Ефимия послала ее раздобыть розовой воды.

   Однако вместо служанки на пороге возник Эммануэль Дидье. Увидев его в зеркале, Ефимия встревоженно обернулась. Сердце забилось чаще. Взгляд едва не выдал, не метнулся к вазе. Пора уже вылить наперстянку! Неважно куда, хоть в чай первого министра, хоть в мраморную раковину, лишь бы скорее от нее избавиться.

   — Добрый день!

   Ефимия надеялась спрятать за улыбкой волнение. Плохая из нее вышла заговорщица!

   — Добрый, — эхом отозвался Эммануэль.

   Он заметил промелькнувший в глазах девушки страх, но не придал ему особого значения. Бедняжка наверняка решила, будто ее отчислили по итогам протокольного завтрака. Эммануэль втайне жалел претенденток. Им приходилось жить в атмосфере неведения, постоянного напряжения и подковерной борьбы. Он не пожелал бы такого своей дочери и искренне радовался, что она с мужем жила вдали от двора.

   — Осмелюсь заметить, — кашлянул Эммануэль, — миледи крайне идет этот наряд.

   — Я собираюсь надеть его на бал, — смущенно добавила Ефимия. — Не слишком просто?

   На самом деле ничего такого спрашивать она не собиралась, просто визит мажордома сбил ее с толку.

   — Не тревожьтесь, вам подобрали другой наряд. Ее величество настаивает, чтобы все соискательницы надели различные оттенки розового. Как, — видя замешательство Ефимии, нахмурился Эммануэль, — вы не знаете о примерке? Она обозначена в программке.

   Он указал на сложенный пополам лист бумаги на чайном столике.

   Девушка промолчала. Очевидно, его принесли, когда она с подругами прогуливалась по парку.

   — Так же прошу вас впредь выяснять у меня удобные часы для посещения библиотеки, — назидательно продолжил Эммануэль. — Вы могли помешать занятиям его величества. Лучше наведываться туда после шести вечера и уж точно не гурьбой.

   — Простите. — Что еще скажешь?

   Несколько смягчившись, мажордом протянул девушке письмо:

   — Доставлено на ваше имя.

   — От кого оно? — нахмурилась Ефимия.

   Сначала, всего на краткий миг, она испугалась, но быстро сообразила, ни мать, ни тетка не осмелились посылать письма во дворец. Да и вряд ли Анжела при всей ее напористости заполучила списки участниц отборочного тура, а без них отыскать Ефимию невозможно. Ее имя не такое редкое, среди прибывших в Хайт девушек нашелся бы десяток тезок.

   — Вам лучше знать.

   Ефимии не понравился тон мажордома. Он будто предостерегал от необдуманных поступков. Так и есть, уже уходя, мужчина дал еще один совет:

   — Если хотите задержаться, откажитесь от интриг.

   Задремавшая было тревога снова подняла голову. Ефимия порадовалась, что Эммануэль не видел ее лица. Неужели он знает? Стоило захлопнуться двери, как девушка бросила письмо рядом с программкой и метнулась к самодельному тайнику. Слава святым, бутылочка на месте!

   — Хватит, Ефимия!

   Она прошла в ванную комнату и плеснула на лицо холодной водой. Немного постояв над мраморным умывальником, девушка вернулась в комнату и вспомнила о письме с красной сургучной печатью. Оно оказалось от Агнешки Блеккуок.

   — Интересно, что ей понадобилось?

   Ефимия, недоумевая, вскрыла конверт и извлекла идеально белый лист с монограммой гостиницы «Андреш». На первый взгляд, благодетельница не писала ничего такого — понимала, корреспонденцию могут просматривать. Графиня участливо интересовалась, как девушка устроилась, спрашивала, встречалась ли уже с императором. Не случайная знакомая, а заботливая тетушка! Но Ефимия понимала, подобным образом Агнешка напоминала об их уговоре.

   «Спешу вас порадовать, — значилось в конце, — на днях в столицу прибудет мой сын. Надеюсь, вы сумеете встретиться, хотя я прекрасно понимаю, как это сложно. Ваш день расписан буквально по минутам, но я не теряю надежды. Сделайте милость, передайте ответ через Идриса. Он известит вас по прибытии».

   Еще раз перечитав письмо, Ефимия тяжко вздохнула и потянулась за программкой. Проблемы множились как снежный ком. Сначала жених, потом леди Блеккуок, граф Митас, бал… Сбежать бы, но куда?

   — Ладно, — сделав глубокой вдох, решила Ефимия, — стану разбираться с проблемами по мере их поступления.

   В заботливо положенной в комнату каждой претендентки программке значились не только примерка и бал Открытия, но также расписание испытаний. Суть их пока не разглашалась, вместо этого проставили лишь порядковые номера: один, два и так далее. Чтобы конкурсантки не скучали, для них организовали занятия по дворцовому протоколу, краткой истории дипломатии и прочему. Все коротко, обзорным курсом, не больше пары часов в день.

   — Представляю, что тут начнется! — еще раз пробежав взглядом расписание, усмехнулась Ефимия. — Как это так, меня маркизу, графиню отправляют за парту! Я пирожных, бриллиантов и замуж за императора хочу.

   Ефимия состроила потешную рожицу, не подозревая, что за ней наблюдают. Зеркало, перед которым она примеряла наряд, оказалось с секретом, и теперь неведомый соглядатай видел и слышал все. Правда, он задержался всего на пару минут и неслышно удалился.

   К пяти часам вечера зал Одалисок бурлил. Девушки сгорали от нетерпения, активно перешептывались. Но вот распахнулись двери, и на половину претенденток ступила самая настоящая процессия. Во главе модного отряда деловито шествовала личная портниха ее величества с мерной лентой на плече. Следом помощницы несли шкатулки с булавками, ножницами, образцами лент и кружев. Замыкали процессию слуги, пыхтевшие под тяжестью манекенов. Заготовки платьев до поры скрыли под плотными чехлами, оставалось только гадать, какой фасон выбрала императрица.

   Последним явился неизменный Эммануэль.

   Портниха скомандовала опустить манекены на некотором удалении друг от друга и напустилась на мажордома:

   — Где подиумы? Как мне работать без подиумов?

   Эммануэль стойко выдержал ее натиск и заверил: все сейчас принесут.

   — Не могли подготовиться заранее! — не унималась женщина. — Мое время на вес золота!

   Облик портнихи разительно не соответствовал занимаемой ей должности. Если бы не императорский вензель и атласная ткань платья, Ефимия приняла бы эту полную, без грамма косметики женщину с небрежным пучком на голове за кухарку. Однако, судя по шепоткам остальных участниц отбора, портниху знали и уважали. Кое-кто и вовсе назвал ее «святой иглой империи».

   Мажордом кивнул слугами, и те опрометью кинулись прочь. Портниха между тем прошлась между девушками, критически оценивая их фигуры. За ней тенью следовала одна из помощниц с блокнотом. Эммануэль называл имена участниц, и императорская модистка указывала, какие недостатки и каким образом надлежит скрыть.

   Наконец принесли табуреты, призванные заменить подиумы. Портниха скривила губы, но промолчала. Примерка началась.

   С чужой помощью забравшись на табурет, Ефимия стоически терпела то, что по ошибке называли приятным занятием. Вокруг нее суетились девицы с булавками. Громко переговариваясь, они подгоняли платье по фигуре, спорили, подойдет ли отделка или лучше выбрать другую. По мнению самой Ефимии, лучше бы они заменили ткань. Атлас всегда остается атласом, но его цвет наводил на мысли о зефирных пирожных. Ничего общего с Ефимией. Вдобавок ей сделали глубокое декольте: главная портниха посчитала, что кружевную перемычку лучше убрать. Она с видом матриарха надзирала за работой подчиненных, строго отчитывая за любую небрежность.

   Краем глаза Ефимия заметила оживление справа. Оказалось, в крыло претенденток пожаловали фрейлины императрицы. Они свысока посматривали на девушек, хотя вслух говорили другое. У ее величества-де прекрасный вкус, участницы в розовом напоминают нежные цветы. Одна из придворных дам остановилась подле Ефимии и долго рассматривала едва заметный рисунок на ее распашной юбке.

   — Ах, — вздохнула она, — само совершенство! Вы созданы для розового! Ваши родители, наверное, наряжали вас в него с ног до головы.

   — Вовсе нет. — Девушку насторожило столь пристальное внимание. — Мне ближе голубой и серый.

   — Серый? — нахмурила брови фрейлина. — Что же в нем красивого?

   — Зато не марко. Я из сельской местности, миледи, у нас небольшое имение. Сами понимаете, полгода грязь, даже из экипажа порой, не замарав юбок, не выйдешь.

   Она должна быть осторожна, максимально осторожна. Ни слова о коттедже и Анне!

   — Неужели у ваших родителей нет городского дома? Это ужасно! — Катарина старательно играла глупышку. — Я люблю природу, но осенью неизменно уезжаю в город. Там столько интересного! Например, балы. Вы ведь любите балы?

   — Да.

   — И, несомненно, сами даете. Обещайте, что, если я буду в ваших краях, вы меня пригласите. Как называется ваше имение?

   Катарина ловко захлопнула ловушку, Ефимии оставалось только соврать:

   — Феррир Холл.

   — Я запомню, — лучезарно улыбнулась фрейлина. — Не подскажете, кто ваш отец, братья? Я могу ошибаться, но мой двоюродный кузен служил в одном полку с капитаном Ферриром.

   Девушка похолодела. Сама того не зная, маркиза Плее вплотную подобралась к правде. Каким-то чудом Ефимия не упала, не покачнулась и каменным голосом ответила:

   — Боюсь, вы ошиблись. Мой отец и вся наша родня — скромные землевладельцы и никогда не покидали пределы графства Орой.

   — Тогда вам вдвойне приятно оказаться здесь.

   К облегчению Ефимии, Катарина оставила ее в покое и отошла к другой участнице. Только вот после беседы с фрейлиной и без того нелюбимый розовый цвет стал и вовсе омерзительным.

ГЛАВА 10

Ефимия жевала губы. Вредная привычка, но все лучше, чем кусать ногти. Она жутко волновалась, прокручивая в голове схемы танцев. Как бы не ошибиться! Вдруг все сразу поймут, что у Ефимии недоставало практики? Балы в Малжбетен-манор давали три-четыре раза в год. Графиня приглашала сестер Брок на каждый, но у родовитых красоток, безусловно, больше практики. И учителя наверняка именитые — ну кого наймешь даже в Хайте?

   Проклятье! Ефимии хотелось ударить кулаком по стене. Почему они оказались изгоями! Дураку понятно, отец не предавал корону. Его ввели в заблуждение, воспользовались легковерием генерала, его высокими идеалами. Эван Брок привык делить мир на белое и черное, не допускал полутонов. Армия приучила его выполнять приказы, а не разбираться в хитросплетении интриг. Результат оказался закономерен — арест и обвинение в государственной измене. Но Эван до суда не дожил. О, сколько проклятий в минуты отчаянья посылала Ефимия на головы своих братцев! Это надо додуматься — пробраться в тюрьму с целью освободить отца! В одиночку, без должных умений, в героическом порыве. Мальчишки! Алану едва минуло девятнадцать, Ролану и того меньше.

   Ефимия моргнула, отгоняя призраки прошлого. Нужно сосредоточиться на балу, на его величестве. Если уж она попала сюда, следует извлечь максимальную выгоду из каждого проведенного на отборе дня.

   Девушка старалась не думать ни о Ленаре, ни о графе Лемаре. Она не заговорщица, пусть Агнешка сама хлопочет о сыне. А первый министр… Месть подается холодной. Ефимия не желала повторять ошибку отца, вылила наперстянку, а бутылочку выкинула в кусты. Она справится без нее. Когда восторжествует справедливость, а Брокам вернут честное имя, падение Ленара станет само собой разумеющимся.

   Ефимия напряженно наблюдала за залитым светом бальным залом из-за колонны. Другие претендентки на руку императора давно упорхнули, даже Мирабель. В розовом воздушном платье, с волосами, зачесанными наверх и украшенными живыми цветами, Ефимия походила на куклу. Она в который раз поправила зеленую ленту, повязанную поверх кружевной перчатки. Ее поставили во вторую пару. Если Ефимия не появится, разразится большой скандал. Ничего, время еще есть, музыканты только настраивают инструменты. Главное, не думать, с кем танцуешь, сосредоточиться на императоре, хотя от него брала не меньшая оторопь. Ох, как жалко, что рядом нет стола с напитками! Пара фужеров уняла дрожь в ногах.

   Мимо, смеясь, пропорхнули две розовощекие девушки, по виду немногим старше Анны. Однако в зал они ступили чинно, мигом превратившись в опытных придворных дам. Ефимия проследила за ними взглядом и, расправив плечи, шагнула в неизвестность.

   Императорский бальный зал не шел ни в какое сравнение с залом в Малжбетен-маноре. Сколько же здесь зеркал! Казалось, не осталось уголка, где бы ты не отражался десятки раз. Позабыв о тревожных мыслях, Ефимия восторженно рассматривала каждую деталь. Пусть над ней посмеются, назовут провинциалкой, она не собиралась упускать случая насладиться пышным великолепием. Девушка не питала иллюзий, до финала она не дойдет, зато будет, что рассказать Анне. Ефимия ощущала вину перед сестрой и пообещала себе найти ей хорошего жениха. В конце концов, у той же Элизабет может найтись скромный дальний родственник.

   Как же красиво! Высокий потолок расписан цветочными гирляндами и изображениями гербов важнейших родов империи. Щиты держали практически обнаженные красавицы, посылавшие зрителям лукавые полуулыбки. Повсюду позолота и аметистовое стекло — императорская семья не пожалела денег на оформление своей резиденции.

   С хоров лились меланхоличные звуки скрипки. Нетерпеливые парочки вальсировали между праздно прогуливающихся гостей. Среди них розовыми облаками выделялись участницы отбора. Их пристально изучали, оценивали. Ефимию тоже. Девушка старалась не замечать скользивших по обнаженным плечам взглядов, держалась отстраненно, словно уже примерила бриллиантовую диадему.

   Император задерживался, и в зале царила атмосфера расслабленности. Увы, она не передалась Ефимии. Она бы предпочла, чтобы все скорее началось. Нет ничего хуже ожидания!

   На глаза девушки попался поднос с напитками. Вот оно, то, что надо!

   Бокал холодного игристого немного привел ее в чувство. Ефимия пристроилась в уголке, наблюдая. Все казалось новым, непонятным. Чужой мир. Мир, который отнял Ленар Горзен. Стоило мысленно произнести его имя, как сердце забилось быстрее. И если бы только от боли и ненависти! Ленар действовал на нее магнетически. Она снова и снова вспоминала его глаза, линию профиля, голос, страшилась и желала увидеть первого министра. Сглотнув ком в горле, Ефимия прогнала романтичный образ Ленара и воскресила в памяти осенний день, когда он возник у них на пороге. Вот так, должна остаться только ненависть.

   — Миледи?

   Позади нее неслышно возник Эммануэль. По случаю бала он изменил традиционному черному, разбавив его серебристым кантом наглухо застегнутого сюртука и ярким шейным платком. Судя по выражению лица мажордома, он опять собирался ее отчитать. Ефимия тяжко вздохнула и неохотно поставила полупустой бокал игристого на поднос проходившего мимо слуги. Может, причина в этом, участницам отбора не положено пить?

   — Вам надлежит находиться в другой части зала.

   Эммануэль указал на помост, попасть на который можно было через увитую цветами арку. Конструкция напоминала ярмарочный балаган, не хватало только зазывал.

   — Простите, я сейчас.

   Все верно, они не полноправные гости, а зверушки, выставленные на потеху публике. Гости ожидали занятного представления — битвы за императора.

   — Где ты была? Мы тебя потеряли!

   Мирабель усадила Ефимию подле себя и с гордостью продемонстрировала бальную книжку:

   — Меня пригласили уже двое! А у тебя как дела?

   — Полно, Мирра! — напустилась на подругу Элизабет. — Будто ты не в курсе, что у Эффи все шансы получить первую запись в карточку! Граф Митас — давний друг императора, его рекомендация дорого стоит.

   Ефимия равнодушно кивнула и покосилась на Эрнестину, которой предстояло открывать бал. Герцогиня заняла одно из кресел в первом ряду. Возле нее хлопотами лакеи. Родственники тоже не отставали. Герцог давал последние наставления сестре, не сомневаясь, именно она станет следующей императрицей.

   — Ничего еще не решено, — перехватив взгляд Ефимии, шепотом заметила Элизабет.

   — Ты сама в это веришь? — вздохнула Мирабель. — Именно поэтому я заполняю бальную карточку. Нужно оправдать ожидания родителей и выскочить замуж.

   Ефимии тоже не помешало бы озаботиться парой новых знакомств. Не для себя — ради Анны. Сестра из другого теста, в чем-то циничнее ее. Ефимия не смогла бы выйти замуж без любви, хотя бы уважения, дружеской привязанности — Анна вполне. Ей важен статус, красивые платья и большой дом, когда как старшая сестра предпочитала независимость. Если уж продавать себя, то предложение должно быть щедрым. «Например, титул императрицы», — ехидничал внутренний голос. «Ну отчего же сразу, — парировала девушка. — Сойдет и барон, лишь бы он не походил на Льюиса Бара и хоть чуточку меня ценил». Даже ценил… Как низко она пала! Этак в двадцать четырем годам Ефимия и вовсе перестанет думать о любви.

   — Ты такая серьезная…

   Девушка моргнула. На миг показалось, будто Элизабет проникла в ее душу.

   — Просто волнуюсь, — через силу улыбнулась Ефимия.

   Ее слова потонули в звуке фанфар.

   Вальсирующие пары распались, словно застигнутые за чем-то предосудительным. Дававшие наставления соискательницам родственники быстро покинули помост. Разговоры смолкли. Не сговариваясь, гости вытянули шеи, устремили взор на парадные двери. Там уже стоял Эммануэль, готовый объявить венценосные имена.

   — Его императорское величество, господин и защитник Рдожа Варден Первый. Вдовствующая госпожа, ее императорское величество Алисия Рдожская.

   По залу прокатилась живая волна. Женщины приседали в глубоких реверансах, мужчины почтительно склоняли головы.

   Мать и сын шествовали под руку, нарочито медленно, давая возможность каждому выразить почтение правящему роду. Варден предпочел золотое шитье, удачно дополнявшее наряд в теплой гамме, когда как Алисия благоволила к серебру. Особенно эффектно оно смотрелось на фиолетовом бархате лифа. Вышивка драгоценными нитями, бриллианты, самые дорогие ткани — мастера постарались сделать выход правителей Рдожа незабываемым. Ефимия жалела, что вместе с подругами очутилась в последнем ряду и толком не разобрала деталей. Ничего, вскоре каждую претендентку официально представят императору, еще насмотрится.

   Пажи ловко подхватили шлейф императрицы, и Варден помог ей занять малый трон. Алисия давно не танцевала, наблюдала за весельем со стороны. Убедившись, что мать окружена заботой фрейлин, император взглядом подозвал Ленара. Он отчаянно тянул время, не торопился объявить бал открытым.

   — Смешно, но я боюсь, — отойдя на достаточное расстояние, чтобы не слышала мать, признался Варден. — Эти зубастые девицы готовы меня съесть, уже дыру во мне прожгли.

   Он покосился на помост, но и так было понятно, кого имел в виду император.

   Из глубины души вновь поднялось раздражение. Зачем мать устроила этот фарс? Лучше бы поступила по старинке, доверив выбор невесты специально назначенным сановникам. Варден одобрил бы любую девицу, после Марианны ему все равно, на ком жениться. Так нет же, нужно улыбаться, ухаживать, устраивать нелепые конкурсы! К счастью, последние он целиком отдал на откуп матушки и первого министра.

   Ленар ободряюще подмигнул и в свою очередь обернулся к претенденткам. Они мгновенно приняли смиренный вид, почтительно опустили глаза.

   — Согласен, те еще гарпии! Но они всего лишь женщины. Вы правите целой империей, неужели не совладаете с двадцатью девятью девицами?

   — Двадцатью девятью — тут и кроется подвох, — в сомнении покачал головой император.

   — Полно! В вашей постели побывало куда большее количество, — сделав вид, словно они обсуждали дела государственной важности, шепнул Ленар. — И всем вы благополучно дали отставку. Справитесь!

   — Тогда начнем пытку, — вздохнул монарх и пригрозил: — Только попробуй улизнуть!

   Кислая мина приятеля немного взбодрила Вардена. Не ему одному испортили вечер. Ничего, место графа подле трона, а не на мягкой груди красавицы. Император с трудом сдержал плотоядную улыбку. Во вкусе Ленару не откажешь, он всегда выбирал лучшее. Вскоре и Варден опробует прелести малышки Катарины. Он уже видел ее — великолепна и соблазнительна. Так и хочется высвободить пышную грудь из оков лифа-сердечка и зацеловать до синяков. Маркиза целомудренно прикрыла тело между лепестками ткани кружевом, но оно лишь распаляло воображение.

   — Сын мой!

   Варден неохотно вынырнул из сладких фантазий и обернулся к матери.

   — Пора начинать, — с укором напомнила Алисия. — Мы и так задержались.

   «Да куда тут торопиться! — раздраженно подумал монарх. — К алтарю? Матушка умудрилась лишить меня предпоследнего удовольствия, хотя, уверен, она и до охоты доберется».

   Разумеется, император промолчал, лишь согласно кивнул. Определенно, балы утратили былую сладость. Вместо того чтобы кружить голову хорошенькой фрейлине, склонять прелестную дебютантку к приватному осмотру картинной галереи, ему предстояло терпеть двадцать девять жеманных девиц, навевавших только скуку.

   Варден задержал взгляд на помосте, оценивая претенденток. Кого из них он уложил бы в постель? Пожалуй, вон ту, может, еще парочку, остальные годились только для исполнения супружеского долга.

   Но делать нечего, пора вспомнить об императорских обязанностях.

   Варден взмахнул платком и громогласно объявил:

   — Объявляю бал открытым!

   С хоров полились звуки музыки. Прячась за веерами, дамы стреляли глазами в поисках кавалеров. Придворные делали ставки, кто встанет в пару с Варденом после герцогини Ласси. Некоторые и вовсе утверждали, будто Эрнестина заранее выиграла отбор и никого к императору не подпустит. Ну разве только из милости отдаст пару танцев.

   Еще раз помянув идею матушки недобрым словом, Варден направился к помосту.

   Эрнестина отложила веер и приготовилась встать — она прекрасно знала, к кому он направлялся. Однако некоторые девушки не догадывались, что выбор уже сделан, и всячески пытались привлечь внимание Вардена. Кто застенчиво улыбался, кто наматывал на палец нитки жемчуга, кто оправлял вырез лифа.

   Император склонился в полупоклоне перед герцогиней.

   Ефимия окаменела. Она следующая.

   — Ты такая бледная! — шепнула Мирабель, проводив глазами первую пару вечера.

   Девушка промолчала. Пальцы стиснули веер, как матрос рею во время шторма.

   Мирабель что-то говорила, наверное, успокаивала, но внимание Ефимии целиком и полностью занимал Ленар Горзен. Он уже поравнялся с аркой, рыскал глазами по лицам, непростительно привлекательный в муаровом жилете и расшитом серебром бледно-лиловом сюртуке, черной рубашке и таких же зауженных брюках. Радовало одно — не только Ефимия пожирала глазами первого министра. Поклонниц у него хватало. Поговаривали, Ленар — тот еще сердцеед!

   — Миледи?

   При звуке его голоса Ефимия перестала дышать. Она хотела и не могла ответить. Пальцы заледенели, а сердце, вырвавшись из грудной клетки, билось в горле.

   Все сплелось в один плотный клубок: отец, братья, серые глаза, запах мужского одеколона, собственная слабость.

   Однако как он спокоен! Будто совесть его чиста.

   — Я крайне польщена, милорд, — невпопад ответила Ефимия и поднялась с кресла.

   Когда она вложила ладонь в руку Ленара, пальцы ее дрожали.

   — Вы столь стеснительны, миледи! — усмехнулся граф.

   Безусловно, он заметил, глупо было надеяться скрыть очевидное.

   — Я… я переволновалась, милорд, — смочив горло слюной, пробормотала Ефимия.

   Ну почему у нее такие ватные ноги, как с такими танцевать? Она обязана если не стать лучшей, то приблизиться к идеалу.

   — Напрасно. Я не кусаюсь.

   Ленар рассмеялся собственной шутке. Ефимия предпочла промолчать. Она полностью сосредоточилась на своих чувствах и кое-как смогла привести их в порядок.

   — Чем сейчас заняты ваши мысли? — не унимался граф.

   — Исключительно вами, милорд, — девушка добавила в голос немного жеманства. Ну вот, руки больше не дрожали, она готова принять бой. — Не каждый день выпадает шанс встать в пару с первым министром!

   Ленар склонил голову набок, принимая комплимент. Но Ефимия чувствовала, он ей не поверил. Дурно! Нужно усыпить его бдительность, играть достовернее.

   Граф и его партнерша встали позади императора и герцогини. Чуть помедлив, их примеру последовали остальные.

   Мужчины и женщины образовали две практически идеально ровные линии.

   Напрасно Ефимия переживала, тело сделало все само. Присесть в реверансе, вытянуть руку, положить ее на ладонь партнера. Шаг, непременно с левой ноги. Остановка. Снова шаг. Ускорение. Ефимия практически расслабилась, увлеклась танцем, когда Ленар неожиданно прошептал:

   — Вы врете, миледи.

   От неожиданности девушка сбилась с ритма, но сумела сориентироваться, изобразила, будто подвернула ногу.

   — Эти туфли такие неудобные! Я совершила большую ошибку, не разносив их перед балом, — с притворным стыдом пожаловалась она.

   Граф хмыкнул и описал дугу вокруг партнерши, как того требовал танец. В итоге он оказался у нее за спиной, так близко, что по коже Ефимии пробежали мурашки. Она боялась пошевелиться, чтобы ненароком не коснуться его тела.

   — Я не ваша матушка, можете говорить честно.

   — Я абсолютно честна с милордом. Туфли…

   Девушка охнула, когда Ленар оторвал ее от пола. Пальцы графа обожгли огнем. У Ефимии на миг перехватило дыхание. Страх разоблачения боролся с возмущением и желанием, чтобы он не убирал руки. Святой Верасий, определенно, девушка сошла с ума, если думала о тепле его тела! Но вот под ее ногами снова оказался пол. Краем глаза Ефимия заметила, как остальные кавалеры, кто раньше, кто с небольшим опозданием, тоже опустили партнерш. Ну, конечно, это предусматривал танец! Глупо, безумно глупо думать, будто Ленар приставал к ней последи бального зала.

   — Вы врунья, миледи, с вашими ногами все в порядке.

   Глаза Ленара задорно сверкали. Ефимия нахмурилась, а потом сообразила: он решил, будто она с ним заигрывала.

   — Сомневаюсь, — девушка окатила его волной холода, — что его величество одобрит подобное поведение. Я будущая императрица, милорд, а не ваша любовница.

   — Возможная императрица, — поправил ее граф.

   Танец закончился, но Ленар не спешил отпускать Ефимию. Взгляд его мрачнел с каждой минутой.

   — Кто вы на самом деле, леди Феррир?

   — Что за странные вопросы, милорд?

   Запаниковав, Ефимия попыталась избавиться от опасного общества:

   — Я хочу пить! И вообще, сейчас начнется церемония знакомства, а я стою тут, безумно далеко от императора.

   — И как же близко вам хотелось бы к нему оказаться?

   Взяв спутницу под руку, Ленар отвел ее к ближайшему столику с напитками. Девушку не покидало ощущение, будто она под конвоем. Дорого бы она дала, чтобы заглянуть в голову первого министра!

   Ефимия искала и не находила ошибок в собственном поведении. Волнение естественно, как и реакция на вольность Ленара. Она могла бы и вовсе влепить ему пощечину, ославить перед императором. Неужели он догадался?.. Как, откуда?! Ефимия давно не та одиннадцатилетняя девочка, узнать ее тяжело. Только тогда к чему вопрос про Вардена? Ефимия кожей чувствовала подвох.

   — Его величеству ничего не угрожает, милорд. Вы ведь вбили себе в голову, будто я или кто-то еще из девушек хочет причинить ему вред?

   Она, не мигая, смотрела Ленару в глаза. Ни один мускул не дрогнул, только пальцы чуть сильнее сжали веер.

   Первый министр промолчал и отпустил ее руку. Ефимия мысленно посмеялась над былыми страхами. Да нет, вздор, конечно! Она попала на отбор по протекции, прошлое таких девушек не подвергалось сомнению. Опять же не станет граф Митас ночами копаться в архивах, составляя собственное досье на претенденток. Их проверил придворный маг, после они позволили осмотреть свой багаж — достаточно, чтобы усыпить любую бдительность.

    — Надеюсь, вы не откажете мне еще в одном танце? — неожиданно попросил Ленар.

   — Чтобы вы продолжили допрос? — усмехнулась Ефимия и глотнула игристого. — Ему подвергнутся все претендентки? Порадуйте меня, скажите, что остальным тоже придется страдать.

   Ее терзали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось скорее вернуться на помост, очутиться как можно дальше от Ленара. С другой, Ефимия знала, что все равно поневоле станет искать его глазами.

   — Возможно, — уклончиво ответил граф и обратил внимание на ее пальцы: — Вы опять дрожите.

   Разве? Ефимия в недоумении уставилась на свои руки. Они действительно подрагивали.

   — Это все вино, —девушка вымучила улыбку. — Оно слишком холодное.

   — Много не пейте! — заботливо предупредил Ленар. — Игристое — коварный напиток.

   Ефимия кивнула. Она и не собиралась. Опозориться во время официального представления — верный путь обратно в графство Орой.

   — Знаете, — граф не спешил уходить, — сначала я воспринял приказ его высочества танцевать с вами как наказание, а теперь, похоже, обязан поблагодарить императора.

   Кончики ушей Ефимии покраснели.

   — Скольким женщинам вы это уже говорили?

   — А я вам пока еще ничего не говорил, миледи, — ловко подловил ее первый министр и пожурил: — Будущие императрицы должны думать только о женихе.

   — Заверяю, я о вас ни капельки не думаю, — запальчиво ответила Ефимия и, невежливо повернувшись к графу спиной, поставила опустевший бокал на столик.

   — Жаль!

   Девушка так и не поняла, что скрывалось за его словами. Возможности выяснить не представилось: ровный гул разговоров прорезал истошный женский визг.

ГЛАВА 11

Стиснув руку Ефимии, Ленар решительно пробирался сквозь гудящую толпу туда, откуда раздался крик. Напрасно девушка пыталась вырваться, пальцы первого министра будто вросли в ее кожу. А ведь она почти успела уйти. Почти…

   — Да отпустите же! — в сердцах выкрикнула Ефимия и поискала глазами императора.

   Только он избавит от бульдожьей хватки графа. Вот как, скажите, Ленар мог ей понравиться?! Ефимия удивлялась самой себе. Вздыхать о мерзавце и грубияне! Вот и проявилась его сущность, теперь совсем несложно его ненавидеть.

   Однако кто и почему кричал? И отчего возле помоста так пустынно? Отдыхавшие после танца девушки вскочили со своих мест и в ужасе смотрели на свободное пространство перед аркой. Даже императрица привстала, опершись об руку одной из фрейлин. В душе Ефимии заворочалось дурное предчувствие.

   Этот высокий звук…

   Сердце забилось чаще, снова норовя подпрыгнуть к горлу.

   — Отпустите меня, милорд, — строго повторила Ефимия, когда Ленар проигнорировал ее первую просьбу. — Ваше поведение недопустимо и позорит не только вас, но и императора. Напоминаю, я участница отбора, а мы на балу.

   — Я помню, — не глядя на нее, соизволил ответить граф.

   Вытянув шею, он пытался рассмотреть что-то за спинами гостей. Немного помедлив, с видимым сожалением Ленар разжал пальцы. Воспользовавшись дарованной свободой, Ефимия поспешила отойти и одарила графа убийственным взглядом. Нет смысла больше изображать кокетку, они друг друга терпеть не могут.

   Избавившись от балласта, Ленар активно заработал локтями и за считанные минуты оказался на месте происшествия.

   Варден склонился над смертельно бледной Эрнестиной. Герцогиня лежала на спине, широко раскинув руки. При падении она ударилась головой об основание декоративной арки, и теперь на виске расцвел отвратительный синяк. Однако он не шел ни в какое сравнение с губами девушки. Казалось, из них высосали цвет, наполнили зимней изморосью.

   — Она жива?

   Ленар опустился на корточки подле императора и коснулся запястья Эрнестины. Пульс едва прощупался.

   — Лекаря! — крикнул первый министр и, обернувшись к притихшей, застывшей в ужасе толпе, гаркнул: — Быстро!

   Слуги пришли в движение. Под командованием Эммануэля они подхватили несчастную герцогиню на руки. По стечению обстоятельств, Эрнестину пронесли мимо Ефимии. Девушка посторонилась и проводила соперницу тревожным взглядом. Герцогиня казалась… такой мертвой, словно восковая кукла.

   — Какой кошмар!

   Ефимия вздрогнула, когда ее руки кто-то коснулся. Она испугалась, что вернулся Ленар, но тот был занят императором. Мрачные мужчины отошли в сторонку и что-то обсуждали. За спиной Ефимии стояла Элизабет. Случившееся произвело на нее впечатление, стерло привычную самоуверенность. Она нервничала, то открывала, то закрывала веер, и все оглядывалась туда, где пару минут назад лежала Эрнестина.

   — Что произошло? Ей стало плохо?

   — Наверное. — Элизабет потянула подругу к столику с напитками. Им обеим требовалось выпить. — Все шло хорошо, обычно. Эрнестина танцевала с императором, ты — с первым министром. Она казалась здоровой, улыбалась, чуточку жеманничала — словом, пыталась очаровать его величество. И преуспела, раз Варден сопроводил ее на место, а не бросил посреди зала. Только вот до кресла Эрнестина не дошла. У самого помоста она покачнулась, резко побледнела и рухнула как подкошенная.

   По коже Ефимии пробежал холодок. Она сомневалась, будто родные герцогини скрывали ее недуг, выходит… Но это казалось невероятным, гораздо легче поверить в падучую болезнь.

   — Уверена, доктора справятся.

   Ефимия успокаивала не только подругу, но и саму себя. Смерть на отборе!.. Создатель не допустит, герцогиня поправится.

   «Как же хорошо, что я все вылила!» — пронеслась в голове трусливая мысль. Нетрудно догадаться, подозрение прежде всего падет на соперниц герцогини. Ефимия не удивилась бы, если бы некоторые не погнушались ради короны отправить Эрнестину. Только… Девушка по-прежнему отказывалась верить, что стала свидетельницей покушения.

   — Это Эрнестина взвизгнула?

   От холодного игристого желудок окончательно превратился в комок льда. Ефимия дрожала и против воли нервно поглядывала на Ленара. Мог ли он знать? К чему странные вопросы во время танца? «Ты все вылила, — повторила себе девушка. — Ты ставленница Блеккуоков. Одной их фамилии хватит, чтобы отвести от тебя подозрения».

   Как все просто казалось тогда, в гостинице, и как тяжело оказалось на практике! Тут не до мести, самой бы удержаться наплаву. Лучше бы Ефимия попросила рекомендации у Агнешки и устроилась гувернанткой в благопристойный дом.

   — У тебя лихорадка? — Элизабет обратила внимание на ее пальцы. Они с трудом удерживали бокал.

   — Страшно! — не покривив душой, призналась Ефимия. — Не то, чтобы я любила Эрнестину… Так это она?

   — Кричала? Нет, конечно. Бедняжка даже охнуть не успела. Это Валерия. До чего вульгарная девица! Ни капли воспитания. Ведет себя как базарная торговка, и это перед императором!

   Речь шла о Валерии Гивед, баронессе Орсе, одной из четырех отобранных от графства Орой девушек.

   — Вот ты — совсем другое дело, — продолжала Элизабет. — Хоть и не баронесса, тоже из Ороя, но день и ночь!

   — Спасибо.

   Ефимия сделала очередной глоток и закашлялась: игристое попало не в то горло.

   Музыканты на хорах притихли, когда как зал, наоборот, бурлил. Интересно, император объявит бал закрытым? Наверное. Как обидно! Ефимия надеялась хотя бы на пару минут заполучить внимание Вардена, а так и рассказать по возвращению нечего.

   — Как тебе первый министр? — Элизабет невольно наступила на больную мозоль.

   Девушка пожала плечами.

   — Никак. Дурно воспитан, как и Валерия. А еще мнит о себе!

   — Что у вас произошло? — насторожилась подруга.

   Ефимия поражалась ее чутью. Но придется ответить, иначе Элизабет не отстанет.

   — Да так… — Бокал пришелся кстати, чтобы чем-то занять руки. —Граф сыпал глупыми подозрениями. Наверное, узнал о письме моей дальней родственницы. Они давние враги.

   Говорить об Агнешке не хотелось, но новости по крылу претенденток разлетались быстро. Девушки наверняка обсуждали, по какой такой надобности Эммануэль заходил к одной из них, что за письмо он принес.

   — Родственницы? — удивленно подняла брови Элизабет.

   — Да, она очень сильно помогла мне в свое время и теперь тревожится, все ли в порядке. А граф выдумал, будто мы заговорщицы.

   Ефимия гордилась собой. Ей удалось одновременно не соврать и не выдать благодетельницу. Судя по лицу подруги, объяснение ее удовлетворило. Гора с плеч!

   — Выкини из головы! — посоветовала Элизабет. — Первый министр всех подозревает, иначе бы не копались в вещах, не устраивали бы встречу с магом, надеясь найти неизвестно что.

   — Уже выкинула, — натянуто улыбнулась девушка. — Я об Эрнестине думаю.

   — Чтобы она осталась жива, но на отбор не вернулась? — Глаза собеседницы лукаво блеснули.

   Ефимия промолчала. Пусть думает, что хочет.

   Между тем император с первым министром закончили совещаться. Варден направился к матери, а Ленар подозвал Эммануэля.

   — Дамы и господа, — мажордом взял на себя печальную обязанность, — с прискорбием сообщаю, что его величество приказал считать бал закрытым. Мы рады были видеть вас во дворце.

   — Ну вот! — разочарованно протянула Элизабет и, отставив бокал, направилась на поиски Мирабель.

   Троице найдется, о чем посудачить перед сном.

   Однако ни одну из участниц отбора из зала не выпустили. Стража, ссылаясь на приказ первого министра, загородила проход алебардами. Возмущенные девушки пробовали спорить, выскользнуть вместе с другими гостями — бесполезно. Тогда самые догадливые из них решили обратиться за помощью к императрице. Увы, Алисия уже покинула бальный зал через другие двери. Вардена и Ленара тоже не было видно. Претендентки остались одни посреди огромного помещения.

   Одна за другой гасли свечи, погружая бальный зал во тьму.

   Не сговариваясь, девушки сгрудились у тронного возвышения. Они робко перешептывались, гадали, что с ними будет.

   — Не могут же они продержать нас здесь до утра! — возмущалась одна из претенденток. — По какому праву? Мы не преступницы и хотим спать.

   И не только, но о подобных потребностях леди вслух не говорят.

   Ефимия стояла вместе со всеми, стараясь держаться подальше от того места, где упала герцогиня. Тень от декоративной арки зловеще распростерлась у ее ног.

   Почему их задержали? Почему не отпускают? Одна мрачная мысль сменяла другую.

   Рядом тряслась Мирабель. Элизабет обняла ее за плечи и что-то вкрадчиво нашептывала на ухо.

   Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Два? Ефимии казалось, целая вечность. Но вот, наконец, боковые двери распахнулись, и в зал с канделябром в руке вошел Эммануэль. Девушки дружно обернулись к нему, переминаясь с ноги на ногу.

   — Прошу прощения за доставленные неудобства, — мажордом опустил канделябр на помост и знаком подозвал слугу, дежурившего за дверьми. — Вышло небольшое недоразумение. Его величество разрешил вам вернуться в спальни. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся и в качестве компенсации завтра предлагает совместную прогулку в три часа по полудню. О ней вас оповестят дополнительно.

   Ефимия выдохнула. Обошлось! Единственное, что ее тревожило — стража. Отчего-то солдаты не спешили уходить, хотя им больше не требовалось никого охранять. Но вдруг так положено? Девушка не знала дворцовых порядков, будущие уроки придутся кстати.

   Претендентки одна за другой, бросая уничижительные взгляды на невозмутимого Эммануэля, покидали зал. Однако когда Ефимия вслед за подругами направилась к дверям, мажордом задержал ее:

   — Первый министр просил немедленно проводить вас к нему.

   Краем глаза девушка уловила, как приблизились стражники. Выходит, отказаться нельзя, придется прогуляться к Ленару.

   — Хорошо, — кивнула Ефимия.

   Она предпочитала идти сама, а не под конвоем.

   Эммануэль одобрительно кивнул. Он опасался сопротивления.

   Увы, избавиться от почетного эскорта не удалось. Двое стражников следовали за Ефимией попятам, бдительно следили за каждым шагом. Девушку вели по темным коридорам в незнакомую часть дворца. Они пару раз спускались и поднимались по лестницам, словно задавшись целью дезориентировать Ефимию в пространстве. Но вот наконец они остановились перед непримечательной дверью, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Велев Ефимии подождать, мажордом постучался и, получив разрешение, вошел. Его не было пару минут. Все это время девушка переминалась с ноги на ногу между алебардщиками. Что ее ждало: обычный разговор или тюрьма? В желудке противным комом шевелилось дурное предчувствие. Но вот дверь отворилась, и Эммануэль попросил Ефимию войти.

   Девушка оказалась в камерном кабинете. При других обстоятельствах он показал бы ей уютным. Напольные часы с боем, книжные шкафы, мягкие кресла с подушками и диван в тон, занимавший всю стену, камин с парой фарфоровых безделушек. Только вот за заваленным бумагами столом сидел Ленар Горзен и в упор смотрел на Ефимию. Девушке казалось, он видит ее насквозь, все ее тайные помыслы. Она смиренно замерла у входа, не решаясь присесть без разрешения. По оголенным плечам бегали мурашки.

   Ленар продолжал молчать и пристально изучал девушку, словно бабочку под увеличительным стеклом. Чем дольше длилась неуютная пауза, тем холоднее становилось Ефимии. Не выдержав, она обхватила себя руками и таки опустилась в одно из кресел. Граф лишь приподнял бровь. Да чего же он хочет?! Ефимия начинала сердиться. И вот, когда она уже собиралась спросить о причине, по которой ее сюда привели, первый министр заговорил. Вернее, сначала он с победоносной улыбкой извлек из кармана жилета бутылочку из-под лекарства, поставил ее на стол, а потом уже поинтересовался:

   — Узнаете?

   Девушку прошиб холодный пот. Разумеется, она ее узнала. Именно эту бутылочку Ефимия приобрела в Хайте, а затем прятала в декоративной вазе, но она не собиралась так просто сдаваться.

   — Не понимаю, о чем вы.

   Девушка напустила на себя невозмутимый надменный вид.

   — Хорошо, — кивнул Ленар и вышел из-за стола, — я охотно объясню. Герцогиню Ласси пытались отравить.

   — Ну а я здесь причем? — фыркнула Ефимия.

   Она достойно выдержала пытку, не отвела взгляда.

   — Внутри, — граф постучал по стеклу, — нашли вытяжку наперстянки. А саму бутылочку обнаружили в вашей комнате.

   Ефимия нахмурилась.

   — Ничего не понимаю!

   Она же вылила наперстянку и выбросила бутылочку. Каким образом она оказалась у Ленара, каким образом он догадался о былом содержимом? Да и вообще, с чего он взял, будто вытяжка принадлежала Ефимии?

   — При желании нет ничего невозможного. — Продолжая торжествовать, граф покачал бутылочкой перед глазами девушки и поставил ее обратно на стол. — Вы показались мне подозрительной, и я навел справки. Одна ниточка потянула за собой другую, и вот я уже знал, где вы прятали свой секрет. В вазе на каминной полке, верно?

   У Ефимии на миг остановилось сердце. Она побледнела и лихорадочно вцепилась в подлокотники кресла.

   От Ленара не укрылось смятение жертвы. Граф отдавал ей должное. Другая девица закатила бы истерику, сбивчиво все отрицала, а Ефимия молчала. Ефимия… Пожалуй, только имя и не было ложью. Анри постарался, за короткий срок раскопал очень много. Да и сам Ленар затем вспомнил, где прежде видел эти пронзительные глаза. Со временем менялось многое, но яркая, контрастная внешность никуда не делась.

   — Советую сознаться, мистрис Брок.

   Ефимия вздрогнула. Ненавистное «мистрис» стало катализатором, напрасно граф его употребил. Девушка расправила плечи и гордо подняла подбородок. Ленар тут же уловил случившуюся в ней перемену, но пока не догадывался, во что она выльется.

   — Сознаться? — с горькой усмешкой переспросила Ефимия и обожгла графа полным ненависти взглядом. — Моя совесть чиста, чего не скажешь о вашей.

   Ленар опешил. Он планировал потешить себя разоблачением одной из участниц отбора, но внезапно сам очутился на месте жертвы.

   Ефимия поднялась. Она почти не уступала графу в росте и лишила его преимущества смотреть на нее сверху вниз. Однако Ленар не собирался отдавать инициативу. Быстро оправившись, он бесцветным тоном продолжил:

   — То есть вы признаете, что присвоили чужую фамилию и обманом проникли во дворец?

   — Чужую фамилию?

   Губы Ефимии передернула судорога. Схватив бутылочку из-под наперстянки, она швырнула ее в обидчика. Ленар увернулся лишь чудом. Брызги стекла разлетелись в разные стороны.

   — Вы! — Палец девушки уперся в грудь собеседника, омуты ее глаз почернели. — Вы лишили меня всего, убили моего отца, братьев и еще смеете в чем-то обвинять? Ненавижу!

   О, как ей хотелось вцепиться в это холеное лицо, выцарапать ненавистные серые глаза! Взгляд Ефимии заметался в поисках чего-то тяжелого. Она тысячи раз пожалела о былой слабости. Первый министр не заслуживал жалости.

   — Кто бы ни отравил Эрнестину, он ошибся. Умереть должны были вы. Давно, еще двенадцать лет назад. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

   Девушка накинулась на него, но теперь Ленар уже ждал нападения. Он ловко перехватил ее руки и тяжестью собственного тела придавил к столу. Ефимия билась под ним птичкой в силке, выкрикивала проклятия. И опять она поразила графа. Так повел бы себя мужчина, но не женщина. Слабый пол, осознав свое поражение, принялся бы торговаться, вымаливать прощение — не Ефимия. Она напоминала ему война на поле боя, приходилось прикладывать нешуточные усилия, чтобы не получить локтем в живот. Первый министр даже проникся к девушке уважением, хотя на ее месте попытался оглушить себя чем-нибудь тяжелым. Но Ефимия только брыкалась, зря тратила силы.

   — Ну, выпустили пар?

   Ленар отважился отпустить девушку. Она тяжело дышала, но больше не предпринимала попыток напасть. В пылу борьбы лиф платья съехал, оголив чуть больше положенного. «В постели она наверняка не уступит Катарине», — подумалось графу. Он не собирался тактично отводить взгляд, наоборот внимательно изучал открывшийся взору участок тела. Громко засопев, Ефимия подтянула лиф и бросила очередное обвинение:

   — Вы не только мерзавец, вы еще и дурно воспитаны!

   — Однако! — всплеснул руками Ленар. — По-моему, это вы только что пытались меня убить.

   — А вы пялились на мою грудь. Как, нравится? — Ефимия бросила на него дерзкий, полный вызова взгляд. — Только я лучше взойду на плаху, чем позволю к себе прикоснуться.

   Девушка подула на падавшую на глаза прядь и, отвернувшись, окончательно привела платье в порядок.

   — Наперстянка предназначалась вам. — Нет смысла больше отрицать. — Эрнестину Ласси я не трогала. Феррир — фамилия моей прабабки, а мой отец — Эван Брок.

   Ефимия приготовилась к тому, что он ударит ее, хотя бы вызовет стражу, но граф лишь задумчиво поглаживал колокольчик. Ей ничего не оставалось, как терпеливо ждать своей участи. Теперь, когда эмоции унялись, она поняла: первый министр блефовал, шантажировал ее подложной бутылочкой, но девушке надоела ложь, хотелось разом со всем покончить.

   Ленар колебался. Вызывая сюда Ефимию, он ожидал чего угодно, только не ошеломительного признания. Оно выбило из колеи, спутало планы. Если бы Ефимия только знала, какое смятение произвела в его душе!

   Склонив голову набок, не спуская цепкого взгляда с чересчур спокойной девушки, граф нарочито небрежно поинтересовался:

   — Ну, и куда делась наперстянка? Перепутали бокалы?

   Бутылочки в тайнике не нашли. Слуги перерыли всю комнату Ефимии — ничего. Пришлось срочно найти подходящую по цвету и размеру.

   — Струсила и вылила в раковину.