Оглавление
АННОТАЦИЯ
Что делать, когда мечта о счастье с любимым разбилась вдребезги? Милисса не знала. Она проиграла Отбор и сейчас между ней и её мужчиной непреодолимой преградой встали пятнадцать лет его обязательной службы в имперской гвардии. А девушка еще и оказалась должницей хитрого трактирщика и теперь вынуждена исполнить его просьбу: увезти посылку в отдаленную Подгорную провинцию. Что ждет её там, за высокими горами, в горной долине, восемь месяцев в году отрезанной от остального мира? И куда исчезла другая девушка, несколько лед назад отправившаяся по такому же адресу???
ПРОЛОГ
Милисса
– Милли, – Ингвар прижал меня к себе так, что, казалось, ещё немного и затрещат ребра и замер.
Я стояла, стиснутая сильными руками, и могла лишь счастливо улыбаться, вслушиваясь в тяжелый стук его сердца. Какой же он молодец! Он действительно достоин этого, достоин стать золотым гвардейцем! Я была так счастлива за него, поймавшего свою мечту, что меня не пугала даже разлука. Он уйдет завтра в мерцающий портал, а я останусь здесь, в академии, чтобы так же бороться и победить в следующем году.
Рядом раздалось тихое покашливание. Ингвар пошевелился и неохотно выпустил меня из объятий. На помосте уже стоял Главный Судья Срединной империи, готовый вручить победителю золотой меч, символ особой имперской стражи. Победитель быстрым шагом двинулся к помосту, а я осталась в толпе. Сразу стало неуютно. Взгляды завистливые, негодующие, презрительные скрестились на мне. Ингвар был одним из лучших выпускников и точно самым лучшим боевиком факультета. А ещё он был красавцем, так что даже студентки из благородных были не против завязать с ним легкий роман. Как-то парень со смехом рассказывал мне, что одна знатная леди предлагала ему неплохое содержание, если он будет дважды в неделю посещать её покои. Вот только, Ингвара деньги не интересовали. Он напряженно учился, тренировался, иногда до потери сознания, и стремился лишь к одному: стать золотым гвардейцем императора. И общаться он предпочитал с немногочисленными не знатными студентами академии, хотя сам был бароном.
Однажды Лина по большому секрету рассказала мне, что его отец имел неосторожность защитить честь своей жены, к которой в одном из трактиров начали приставать пьяные сыновья местных аристократов, убив при этом зачинщика. Мужчину вызвали на суд и, несмотря на то, что он действовал в полном соответствии с законом, осудили к лишению титула и каторге. Так в двенадцать лет Ингвар стал главой семьи. А когда они возвращались с судилища, на карету напали. Что там случилось никто толком не знал, но с тех пор у мальчика на висках появилась седая прядка, а его мать, забрав маленькую сестренку, навсегда покинула родовое поместье, оставив его на управляющего. Сам же Ингвар через несколько дней постучал в ворота Военной академии. И, несмотря на то, что прием уже был закончен, его взяли.
На девушек будущий победитель внимания почти не обращал. До этой весны. Мы были в одной компании, душой и сердцем которой стала Линка. Равные. Несколько парней и мы, две девчонки. Все незнатные, кроме Лины и Инга, дружные, готовые прикрыть друг другу спину и, не задумываясь, встать на защиту своего. Я бы, наверное, не выжила в академии, если бы не парни. И почти с самых первых дней, с момента, когда высокий статный юноша вступился за меня, избиваемую на конюшне двумя знатными подонками, я была безумно и безнадежно влюблена в Инга.
А потом начался турнир. И после победы в первом этапе, Ингвар подошел к нашей дружно поздравляющей его компании, схватил меня за руку, притянул к себе и поцеловал.
Закончилось чествование победителя и знатные гости направились к университету. Я повернулась и стала торопливо выбираться из толпы. В ближайшее время Инг будет занят. Мы встретимся после ужина в нашем месте. А сейчас надо тихонько исчезнуть. Желательно, не наткнувшись ни на одну из оскорбленных вниманием победителя к простолюдинке благородных.
Тьма мягко обнимала землю, опускаясь на лес. Закат ещё горел, но здесь, под кронами деревьев, было почти темно. Где же Инг? Я встала с удобного корня и в очередной раз обошла дерево. Что могло его задержать и придет ли он вообще? Сердце болезненно сжалось. Завтра утром он шагнет в портал, чтобы выполнить священный долг всех золотых. И мы снова увидимся только через год, когда я сама стану победительницей Отбора. "А если нет? – проскользнула трусливая мысль, – если я не смогу победить? И мы встретимся только через пятнадцать лет?" Мрак разливался по поляне и я начала дрожать от холода и волнения. Великий! Только бы он пришел!
Когда сзади меня обняли теплые руки, я была уже в шаге от паники. И вместо радости от того, что он наконец-то появился, почувствовала злость. И на осторожный поцелуй ответила ударом по ребрам!
– Где, где ты был? – прошипела я, отскакивая от согнувшегося мужчины, – я тебя здесь уже Темный побери сколько времени жду!
Ингвар только рассмеялся, распрямляясь. Всё же била я не в полную силу и протянул мне руку.
– Пойдем, птичка, – прошептал он и от голоса его мне стало вдруг жарко в этом холодном весеннем лесу, – я покажу тебя наше сегодняшнее гнёздышко.
На небольшой полянке уютно горел костер. На нем грелся маленький котелок с уже закипающим чаем, а чуть в стороне стояла малая армейская палатка для офицерского состава, выезжающего с нами на многочисленные учения. Очень комфортная и снабженная настоящей раскладной походной кроватью.
Моему лицу, груди и даже ушам внезапно стало очень жарко.
Он раздевал меня сам. Приказал не двигаться и лишь скользил голодным взглядом по открывающемуся ему нагому телу. Куртка, рубашка... Его руки скользят по застежкам, почти не касаясь кожи и лишь тяжелеющее дыхание, да чуть подрагивающие пальцы выдают его нетерпение. Сапоги. Мужчина опустился на колени передо мной, стоящей на брошенной на землю шкуре. Осторожно скользнул рукой по лодыжке, заставляя согнуть ногу и стянул первый. Аккуратно размотал портянку. Провел пальцами по чувствительной коже стопы. Я покачнулась. Так же осторожно он снял второй сапог. Отошел. Оглядел меня, стоящую перед ним лишь в тонкой нижней сорочке и брюках. Я судорожно вздохнула под его взглядом и облизала внезапно пересохшие губы. И тут он зарычал и одним стремительным движением оказался рядом. Остальной одежды я лишилась не больше чем за пару-тройку ударов сердца.
Мы лежали в походной кровати, всё ещё сжимая друг друга в объятиях. Занимался рассвет, а я всё не могла отпустить любимого, сделавшего меня сегодня своей. И не дававшего уснуть всю ночь.
– Зачем я ждал так долго, глупец, – прошептал мужчина, осторожно целуя меня в висок, – мы могли бы быть вместе уже давно!
Я только тяжело вздохнула. Сил не было. Мы никогда так много не разговаривали, как этой ночью. Инг признался, что давно уже любит меня, но всё это время не решался сказать об этом, опасаясь разрушить нашу дружбу. Я призналась в том же. Он поклялся быть верным мне до самой смерти, а я обещала стать победителем следующего Отбора и присоединиться к нему в королевском дворце.
Любимый легко встал и пошел разводить потухший уже костер и кипятить воду. Нужно было смыть кровь. Я полежала ещё немного и неохотно поднялась. Тело болело неимоверно. Потянулась. Пора было выходить. У выхода из палатки мой взгляд упал на какой-то сверток, небрежно завернутый в ткань.
– Что это? – спросила я у занимающегося костром мужчины.
– Посмотри сама, – весело ответил он, подбрасывая очередную охапку веток, – только это большой секрет!
Я размотала небрежно свернутую ткань и невольно охнула. В моих руках лежал золотой меч колевского гвардейца.
– Ты сам клинок посмотри, – посоветовал шутник от костра.
Внутри искусно инструктированных серебром и драгоценными камнями ножен был не положенный по традиции меч из мягкой бронзы. Нет! Там искусно вставленный в золотую рукоятку лежал отличный булатный клинок.
– Ненавижу традиции, – пояснил беззаботно улыбнувшийся мужчина, видя мои полный священного ужаса взгляд, – и я очень надеюсь, Птичка, что мой маленький секрет останется секретом. Не хотелось бы неприятностей на будущей службе.
ГЛАВА 1.
Милисса.
Милисса перевернулась на спину и попробовала вспомнить все изученные за шесть лет названия лечебных и ядовитых растений. Гербологию она ненавидела и в любой другой ситуации хватило бы трёх десятков чтобы благополучно заснуть. Но не сегодня.
– Эй, Линка, ты спишь уже? – тихонько позвала она соседку и по совместительству лучшую подругу последних пяти с половиной лет.
Лилиана повернулась спиной и что то недовольно пробормотала. Понятно. Спит. И как только умудряется. Впрочем, нервы у Линки были стальные. По другому не выжить в семье с четырьмя младшими братьями и тремя старшими. Именно поэтому и будить ее не стоило. Старый рефлекс – сначала бить, а потом смотреть кто перед ней, обучение в военной академии у Лины только отточило. Так что была реальная возможность отправиться в лазарет со сломанным носом или подбитым глазом. Нет уж! Лучше просто помечтать.
Великий отбор проходил в Высшей Военной академии имени его императорского величества Диамона Первого уже в 177 раз. И, пожалуй, именно это делало данное учебное заведение самым престижным в империи. Неудивительно, что находилось множество завистников, выступающих за изменение правил приема и требующих запретить брать на бесплатные места не менее десяти сирот, вне зависимости от их сословной принадлежности. Милли довольно улыбнулась, вспомнив, как морщили свои напудренные носики богатые сыночки герцогов и графов, которым пришлось стоять на построении рядом с ней. Сиротой, сбежавшей с провонявшей застарелым жиром убогой кухни старого мастера сапожника и его жены. Где девочка жила с пяти лет. Девушка брезгливо передёрнула плечами. За время, проведенное в академии, она так и не смогла забыть ни тяжёлую работу, сменяющуюся частыми побоями, ни постоянное чувство голода, когда даже ночью снились кусочки хлеба, демонстративно выбрасываемые свиньям, ни потные руки сапожника, его зловонное дыхание над ухом и страшное, убивающее душу чувство беспомощности. И губы, искусанные до крови. И синяки на бедрах там, где впились в тело сильные пальцы, когда она все же рванулась прочь, не в силах более выносить происходящее.
Тогда Милли и сбежала. На следующее утро вместо крохотного продуктового рынка отправившись на королевский тракт. Там, у ближайшей деревни, ее бы и поймали, если бы маленькую беглянку не заметила проезжающая мимо баронесса Лилиана де Брюсс, направляющаяся в академию. Линка потом со смехом рассказывала, что ее так поразил вид идущей босиком по каменной мостовой фигурки, что проехать мимо она просто не смогла. А уж когда увидела в наполненном отчаяньем взгляде желание изменить все или умереть, так и вовсе влюбилась. Лилиана была удивительно доброй, несмотря на раннюю потерю родителей и беспокойное детство в компании братьев. И бросить девушку, которая так очевидно нуждалась в помощи, она не смогла. Так Милли и очутилась сначала на облучке кареты, а потом и в академии. Был последний день приема, поэтому ни помыться, ни переодеться девочка уже не успевала, так что пришлось предстать перед комиссией как есть. Тем удивительнее было то, что ее приняли. Милли даже не подозревала, что ей сказочно повезло и в этот раз. Один из зачисленных ранее на сиротские места юноша оказался сбежавшим сыном кузнеца из ближайшего к столице крупного села. Отец разыскал пропажу и с извинениями забрал обратно, не забыв всыпать как следует за излишнюю самостоятельность. Освободилось одно место, претендентов на которое больше не имелось. Так безродная девчонка и стала студенткой лучшего учебного заведения страны
Милли глубоко вздохнула и решительно вскочила с постели. Необходимо поспать хоть немного, а если сна нет ни в одном глазу, то помочь может только одно – хорошая тренировка!
Утром она проспала. Сквозь сон слышала, как собирается соседка на завтрак и даже пообещала той, что сейчас встанет. Главное, чтобы одеяло вернула! Коварное создание! Но стоило той уйти, как голова сама упала на подушку и девушка заснула ещё крепче. Разбудил ее второй гонг. Сигнал на построение перед началом соревнований.
Милли мчалась к полигону, отсчитывая про себя последние секунды перед третьим гонгом. Она поставила собственный рекорд по скорости сборов, умудрившись уложиться в три с половиной минуты из выделенных пяти. Только вот до места построения ещё требовалось добраться. И от женского общежития до него было куда дальше, чем от столовой, откуда спокойно подходили другие студенты.
Милли успела, уже чувствуя привычную вибрацию воздуха перед третьими гонгом, ступить на линию старта. А вот перевести дыхание у нее уже не вышло. В воздухе повис тяжёлый гул и все участники рванули с места. Милли бежала чуть позади, стараясь выровнять дыхание и прийти в себя. Сердце по прежнему тяжело билось о грудную клетку, не желая успокаиваться. Ведь ей сегодня нужна была только победа!
Потихоньку Милли успокаивалась. Испытание было пустяковое. Всего-то пробежать полосу препятствий, уложившись в положенное время и без посторонней помощи. Причем времени давалось до смешного много – целых полчаса! И это при том, что среднее время тренировочного прохождения полигона даже у первокурсников не превышало 20 минут! Что уж говорить про выпускников! Преподаватели объясняли это традицией, по которой отбор проводился по правилам, установленными первым императором и не менявшимися ни разу за все это время. А тогда полоса считалась действительно серьезным препятствием. Да и проходили ее участники впервые. Милли задумалась об особенностях отбора и пропустила ловушку. Кусок монолитной, казалось бы, скалы вздрогнул и стремительно полетел вниз. Тело среагировали мгновенно: оттолкнувшись от исчезающей опоры, девушка прыгнула и приземлилась на соседний островок. Где немедленно сработала следующая ловушка. Камень наклонился, Милли покачнулась, теряя равновесие, и в этот момент чья-то рука сильно толкнула её в спину, выравнивая. Прикосновение длилось не больше секунды. Миг и девушка, обретя равновесие, уже прыгнула дальше, на этот раз удачно. А нежданный помощник уже скрылся за очередным поворотом, не дав даже рассмотреть себя. Остальную дистанцию Милли прошла не торопясь и внимательно обходя все ловушки. Как оказалось, их тут не мало. Причем управлялся полигон явно мастерски. Во время тренировочных проходов и половины из них никто не обнаружил. Вот тебе и самое лёгкое задание!
К финишу девушка подбегала далеко не первой. "Но и не последняя, – успокаивала она себя, – сегодня просто был неудачный день!"
Но, как оказалось, неудачный день только начинался. Не успела Милли отдышаться после прохождения дистанции, как к ней подошёл один из судей. Молодой человек в темно-синей мантии государственного служащего. На вид – всего года на два-три старше. Было видно, что он очень гордится оказанным доверием. Ещё бы! Судить соревнования было ещё более почётно, чем в них участвовать! Вот только, строго поджатые губы и презрительный взгляд ничего хорошего девушке не обещали. Милли с недоумением перевела взгляд с лица чиновника на его руки. Вернее, одну руку в которой он осторожно, словно боясь испачкаться, держал красную карточку.
– Милисса Вей, полагаю? – спросил судья. – Вы дисквалифицированы за несамостоятельность прохождение дистанции. Сдайте своему куратору значок участника. Решение окончательное. Апелляции не подлежит.
Судья ещё раз брезгливо взглянул на нее, сунул в руки проклятую карточку и удалился. А Милли забыла, как надо дышать.
ГЛАВА 2.
Милисса.
Осталось лишь одно желание: спрятаться. Скрыться от сочувственных взглядов и бессмысленных слов. Милли не помнила, как сдавала значок участницы. Мимо ушей прошло и возмущение однокурсников, несогласных с решением судьи. Она вырвалась из круга друзей и побежала. Дальше, как можно дальше отсюда! Забиться в какую-нибудь щель и кричать от почти физической боли, разрывающей грудь. Девушка опомнилась лишь у дальней стены академии. Тело на автомате привело ее сюда. Правильно. На территории Академии спрятаться все равно не выйдет. Ловко забравшись на удачно расположенное древо, Милли прыгнула и через несколько секунд оказалась за стеной. Всё! Здесь ее точно не найдут!
Через несколько часов, оставшись почти без сил и потеряв голос, Милли поняла, что пора возвращаться. Вместо разрывающей боли, которую она выкричала и выплакала в ближайшем лесу, распугав всю местную живность, в груди поселилась глухая тоска. Ничего не хотелось. Все мечты, надежды и стремления разбились, оставив лишь пустоту. Милли сделала крюк и вместо Академии пошла в город. Встретиться сейчас с кем-то, знающим о ее позоре, казалось немыслимым. Студентам во время сессии строго запрещалось отлучаться в город под угрозой внеплановых нарядов или карцера. Но мысль о карцере Милиссу сейчас скорее порадовала, чем напугала. Там то точно никто не будет ее жалеть!
Милли вышла на центральную площадь. Уже темнело и зажигались фонари. Но здесь было по-прежнему многолюдно: работали магазины, были приветливо распахнуты двери многочисленных кофеен и ресторанчиков. Милли шла вперед, торопясь пересечь слишком шумное место и углубиться в пересечение узких улиц мастеровой части города, где, она знала точно, можно с легкостью найти угол на ночь, когда впереди мелькнул форменный плащ студента академии. Это могло означать лишь одно: её искали. Не особо раздумывая, Милли быстро развернулась и замерла. Сзади тоже замелькали форменные мантии. На раздумья времени не оставалось. И девушка быстро вошла в первую попавшуюся дверь, оказавшись в уютной кофейне. На вопросительный взгляд официантки попросила посадить её в тихом месте, где никто не побеспокоит. И оказалась в отделенном от основной части зала тяжелой портьерой небольшом кабинете. Внезапно страшно захотелось забыть о всем, что случилось сегодня, и девушка, заказав бутылку вина, принялась за дело.
Милли пила до тех пор, пока в теле не появилась непривычная легкость, а глаза не начали закрываться. А потом уронила потяжелевшую голову на руки и задремала.
Сон накатывал на неё волнами, принося с собой то недовольный голос ректора, то чьи-то неуверенные оправдания. И было в этом что-то неправильное, неестественное, но понять что именно Милли не могла. Сознание уплывало, голоса становились всё тише, девушка засыпала...
Пробуждение было не самым приятным. Голова болела, плотная штора была отдернута и зал заливал яркий солнечный свет. А рядом стоял крупный мужчина, судя по всему – владелец заведения.
– Та-аак, – протянул он, – и кто тут у нас? Неужели студентка академии?
Милиссу опалило стыдом. На Отбор одевалась парадная форма. И не узнать её было просто невозможно. Какой стыд! Напиться да ещё и уснуть в общественном месте!
– Простите, я уже ухожу! – Милли вскочила со скамьи. И тут же почувствовала тяжелую ладонь на своем плече.
–Уходишь? – прошипел мужчина, и глаза его стали злыми, – а за вино и аренду кабинета заплатить не забыла?
– Да, да, конечно, –смутилась студентка, – сколько?
Деньги у неё были, не с собой, конечно, но этот вопрос можно было решить.
– Шесть серебряных монет, – ответил хозяин. Посмотрел на девушку и пояснил, – сейчас Отбор, аренда отдельного кабинета стоит половину серебряного в час. Ты заняла его ещё вчера вечером. Сейчас утро.
Милли тяжело опустилась обратно на лавку. Даже если собрать все и продать тоненькую серебряную цепочку и колечко с лазуритом, она не наберет и трёх. Перевела взгляд на собственные руки. Нет! Только не кольцо! Это всё, что осталось у неё от Инга.
Мужчина обошел стол и опустился напротив.
– Платить тебе нечем? – уточнил он.
Девушка горько кивнула.
–Ну что ж, тогда могу предложить тебе два варианта, – мужчина чуть заметно усмехнулся. –Первый, я сейчас вызываю стражу и заявляю о неуплате. Дальше будет суд и, скорее всего, ограничение в правах минимум на год. Ты знаешь, что это такое?
Милли кивнула. Ограничение в правах. Закон который, как утверждали его создатели, должен был защищать женщин, оказавшихся в сложной ситуации. Любая не заплатившая по счетам женщина могла быть лишена права самостоятельно распоряжаться деньгами. Для контроля за ней назначался опекун, обычно ближайший родственник, но если таковых не было, то государственный служащий. С ним приходилось согласовывать даже мелкие покупки. И это было страшно унизительно. "Нет! – решила девушка, – только не это!"
– А второй вариант? – спросила она чуть слышно.
– Второй, – мужчина остро посмотрел на неё, – ты увезешь кое-что в Подгорную провинцию. И будем считать, что мы в расчете.
– Но, – Милли задумалась, если бы она выиграла Отбор, её обучение было бы завершено. Но сейчас ей ещё предстояло сдать выпускные экзамены, а это, как минимум, полтора месяца. – Я закончу обучение не раньше середины травеня.
– Ничего страшного, – ответил мужчина, – я не спешу, главное успеть до закрытия перевалов.
Милли вспомнила свою мечту: позолоченные шлемы гвардейцев, их алые тяжелые плащи, блестящие латы, отражающие солнечный свет. Крепкие объятия Ингвара, прошлогоднего победителя, его поцелуй перед ритуальным походом в Пещеру дракона. Своё обещание встать рядом с любимым. Не сбудется! Ничего не сбудется! И это уже не изменить и не исправить. Так какая разница, как она проведет это лето. Даже если, вернеё, скорее всего в посылке что-то незаконное, кто решится обыскать выпускницу Военной Академии?
Милли подняла голову и твердо сказала:
– Я согласна!
ГЛАВА 3.
Лестар Чаттерфей.
Главный соревнования года окончились. Как и ожидалось, победил достойнейший. В этом году на последнее испытание собралась посмотреть чуть ли не половина города. И когда волшебный фейерверк сияющих звёзд взорвался над головой единственной девушки – финалистки, овации и радость зрителей были неподдельными. Лилиану в академии любили. Будучи старостой группы, она сумела добиться ее попадания в рейтинг лучших в академии. Вернее почти сумела. Дисквалификация одной из студенток на важнейших соревнованиях мгновенно уронили создаваемый пять лет рейтинг. О попадании в лучшие одногруппники нарушительницы могли больше и не мечтать!
Вызов в центральное управление был неожиданным. Более того, он спутал все планы закончить работу до обеда и исчезнуть. Конечно, руководством это не поощрялось, но по пятницам на подобное закрывали глаза главное, чтобы дела были сданы в срок.
Неудивительно, что вечером в четверг почти все дружно задерживались. А Лестар, ко всему прочему, планировал провести ближайшие выходные за городом. Как всегда их компания собиралась в уютном доме одного из однокурсников. Отмечали сразу три дня рождения, приходившиеся на первую неделю травеня. И этот неожиданный вызов ставил крест на возможности уехать из города с одним из счастливых владельцев собственной упряжки, не обремененного необходимостью сидеть на работе до семи вечера.
Так что в приемную Главного Судьи молодой человек явился совсем не в настроении. По крайней мере, он считал именно так. До того момента, как пожилая бабушка-одуванчик, исполняющая роль секретаря, узнав его фамилию, протянула ему аккуратную папочку.
– Вот, молодой человек, распишитесь на каждой странице в нижнем правом углу. Там оставлено место. И можете быть свободны до понедельника. За тем столом есть писчие принадлежности. – и она махнула рукой куда-то влево, уже переключаясь на следующего посетителя.
Лестар взглянул на указанный стол и обнаружил, что вряд ли он ему поможет. За рассчитанной на двоих мебелью уже разместились шесть человек и ещё двое ожидали своей очереди. Нда, секретариат главного судьи место многолюдное. Решив, что расписаться можно и на стене, благо студенческие годы не прошли бесследно, а ручка у него и своя имелась, он вышел в коридор. Длинный холл являл безрадостное зрелище таких же как он многочисленных недавних студентов. С трудом удалось найти свободное место на подоконнике следующего этажа. Туда Лестар и примостился, в надежде спокойно узнать, чем же его там порадовали. Но уже после первой строчки он вскочил, не сумев подавить желание немедленно выбросить бумаги и сделать вид, что их вообще не было. Молодой человек сумел опомнится только на пороге приемной. Остановился, вынуждая резко затормозить следующего посетителя, и, круто развернувшись, направился к своему окошку. Он был способным студентом и хорошим юристом. Так что даже сейчас разум возобладал, веля дочитать до конца и, прежде всего, обдумать ситуацию.
Вот и знакомый подоконник. Лестар устроился поудобнее, открыл папку и погрузился в чтение. Казалось бы, ничего необычного. Стандартная командировка. Если бы не маленький нюанс. Место, куда его направляли. Пригорная провинция – это самая глухая глухомань во всей их великой Империи. Граничащая с Темными горами, где ещё встречались порой и недобитые оборотни и не ушедшие на другою сторону гномы. Место ссылки для всех преступников империи, территория, где находилось огромное количество рудников и несколько металлоплавильных заводиков. Фактически отрезанная от всей остальной территории восемь месяцев в году, когда заметало перевалы. И несмотря на то, что в самой Подгорной, расположенной в широкой и низкой горной долине, климат был теплым и очень мягким, мало кто добровольно готов был обречь себя на заточение в тесном мирке бывших и настоящих преступников, беглых и суровых местных жителей, которых в остальной империи не без оснований роднили с горными гномами. Женщины в Подгорной были огромной редкостью и, соответственно, ценностью. К тому же, они так же были местными уроженками и красотой и грацией обычно не отличались.
Центром провинции был крохотный городок Каргополь. Ну как городок, просто большой поселок старателей рядом с самым крупным рудником. И вот в это чудесное место Лестара и направляли. На должность Главного судьи провинции. Лестар вспомнил шутку, ходившую среди студентов академии, посылавших однокурсников вместо общепринятых "Объятий Темного Бога" в "Подгорную, Главным судьей". Когда он спросил почему, ведь должность Главного судьи пусть и дальней провинции – это вершина карьеры любого юриста, над ним долго смеялись старшекурсники. А потом пояснили "малышу", что самый длительный срок пребывания в данной должности с момента ее основания более двадцати лет назад – месяц. Рекорд был поставлен бывшим Главным Судьей империи, сосланным туда Императором вместо казни. Суровый был человек. И сильный. И удачливый. Пережил двенадцать покушений! И лишь на тринадцатый раз его сумели достать! Ну не любили местные представителей закона. Совсем не любили! После главного, сгинувшего лет восемь назад, в провинции сменилось больше двадцати судей. И лишь один покинул пост не по причине преждевременной кончины, а будучи отозванным на второй день службы. Матушка постаралась. Говорят, собственника тогда сменило чудесное поместье недалеко от столицы. Матушку можно было понять: все же единственный наследник. Жаль, только у Лестара поместья не было. Как и у его семьи. Он был сыном обычных государственных служащих: отец – чиновник, невысокого ранга, мама – преподаватель в женской гимназии. Так что вариант с дачей взятки отметался сразу.
Лестар вздохнул и вернулся к чтению.
Молодой человек не зря считался одним из лучших выпускников курса. Думать он умел. Совершенно очевидно, что его хотели убить, но вот за что? Он не занимался достаточно серьёзными делами и перейти дорогу кому-то настолько влиятельному просто не мог. Или мог? "Мало информации, слишком мало, – подумал он. – Нужно выиграть хоть немного времени и попробовать разобраться в ситуации. Только вот как?"
И ответил сам себе: "Отсрочить командировку хоть на немного!" Из Подгорной он точно не сможет разобраться в причинах случившегося. Да и вряд ли проживет достаточно долго для того, чтобы вести расследование.
Лест просидел на подоконнике ещё полчаса, так и эдак прикидывая варианты. Вернее два варианта: подписать командировку и отправиться в Каргополь уже завтра или попробовать схитрить и задержаться в столице. Выбор был, в общем, очевиден. Приняв решение, он снова отправился в канцелярию, нужно было оформить всё правильно.
– Да что ты себе позволяешь, щенок! – Лестар, отстраненно подумав, что всегда считал Главного очень спокойным человеком, которого невозможно вывести из себя, выпрямился и упрямо сжал губы. Вопрос был риторическим. Даже в кошмарном сне мужчина не мог представить себя в подобном положении. И тем не менее сделал всё возможное, чтобы это положение организовать. Судя по всему, успешно. Неестественно прямая спина начинала потихоньку уставать: разнос продолжался уже минут двадцать и конца края ему всё ещё не виделось.
Начальник вдруг замолчал, словно ему в голову пришла важная мысль и внимательно посмотрел на стоящего перед ним молодого следователя.
– В отпуск значит захотел, да? – протянул он и поглядел снова, уже заинтересованно, словно видел молодого человека впервые, – ну отдыхай значит, заслужил! Тебе согласованы восемнадцать дней за все предыдущие годы работы.
Главный кинул взгляд на календарь.
– И не забудь, что твоего внимания ждет Подгорная провинция. Дам тебе на дорогу две недели, так что не позже первой декады серпеня ты должен приступить к своим обязанностям.
– Так точно, господин Главный судья, – отрапортовал Лест и вышел, гадая, к добру ли такая резкая отмена экзекуции?
И лишь сунувшись на работу, в архив, чтобы поднять там все свои старые дела и выяснить, кому же он всё-таки перешел дорогу, он всё понял. Старый служитель, потерявший двух сыновей-следователей и относящийся ко всем молодым сотрудникам как к родным, бледнея и пряча глаза сообщил Лестару, что он в отпуске и доступ в здание ему запрещен указом Главного.
"Сотрудники, находящиеся в очередном отпуске должны отдыхать и восстанавливать физические и моральные силы. Доступ таких сотрудников к своему рабочему месту, в архив и хранилище улик, а так же в само здание следственных органов категорически запрещен". На документе стаяло сегодняшнее число и время подписания. Через три минуты после того как он покинул кабинет.
Лестар застонал, запустив руки в волосы, и сполз вниз по стене управления. Он поставил на кон всё и проиграл. Не имея доступа к своим прошлым делам, выяснить кому же он перешел дорогу было невозможно. Оставалось поехать домой и провести последние дни жизни вместе с родными.
ГЛАВА 4.
Милисса.
Экзамены наконец закончились. Милли думала, что за пять лет она уже привыкла к тому, как относятся к подобным ей золотые сыночки лучших родов империи. Думала, что задеть её чем-то вряд ли получится. И только после дисквалификации поняла, как же она ошибалась! В академии не осталось места, где она могла бы спрятаться от подначек и оскорблений. Откуда-то выпускники узнали и о её отношениях с Ингваром и не стеснялись обсуждать как же он ошибся, выбрав слабачку и обманщицу.
Лилиана покинула академию на следующий день после окончания соревнований и сейчас уже находилась в императорском дворце. Одногруппники, даже те, кто дружил с девушкой, не решались открыто выступать в её защиту. Так что Милли даже радовалась тому, что сразу после выпуска она уедет далеко и надолго. Оставаться в столице совершенно не хотелось.
С хозяином "Золотой лилии" так называлась злополучная кофейня, которой Милли так неосторожно умудрилась задолжать, удалось решить все вопросы очень быстро. Он кивнул появившейся на пороге девушке, приглашая её следовать за собой, и исчез в подсобке. Через десять минут Милли уже выходила оттуда держа в руках небольшой свёрток . В кармане лежала бумага с описанием получателя и подробной картой местности. А ещё, к её изумлению, трактирщик отдал ей небольшой кошелек с деньгами. И на ее удивленный взгляд пояснил, что он настаивает на покупке лошади, иначе она просто не сможет добраться до перевалов, пока они доступны.
Милли кинула последний взгляд на оставленную позади столицу. Время проведенное здесь было самым счастливым в ее жизни. Но оно прошло. Девушка решительно повернулась спиной и пришпорила лошадь. Сюда она не вернётся. После поездки в Каргополь осядет где-нибудь в маленьком городке или наймется в охранники к не очень знатному аристократу. В конце концов, если кого из них и готовили, то это отличных телохранителей.
Дорога оказалась удивительной. Милли впервые путешествовала самостоятельно, да и вообще впервые была предоставлена сама себе. Погода стояла восхитительная, солнце уже не палило как в середине лета, а мягко согревало. Ночи были теплыми и напоенными ароматов трав и цветов. Множество небольших прудиков и озёр с прогретой чистой водой так и манили искупаться. Милли не спешила и старалась держаться подальше от крупных населённых пунктов: видеть людей не хотелось. Она умела прекрасно жить в лесу. Многочисленные выездные практики не прошли даром. А сейчас ей просто хотелось побыть одной и подумать. Или наоборот не думать, поняла она в изумлении оглядывая простирающееся впереди поле, сплошь покрытое чуть подрагивающими от ветра колокольчиками. Не думать, просто чувствовать, просто жить!
Никто её не беспокоил. Однажды на деревенской улице ей преградила путь компания не совсем трезвых парней, но стоило им разглядеть форму выпускницы Военной академии, арбалет, притороченный к седлу, короткий меч в перевязи за спиной, как ребята мгновенно подхватили самого пьяного и непонятливого из них и растворились в соседнем переулке. Связываться с легендарным учебным заведением, всегда приглядывающим за своими бывшими студентами, дураков не было.
Милли уже приближалась к узкому входу на перевал, когда услышала впереди звон оружия и крики. Не раздумывая, она выхвалила арбалет, спешилась и стала осторожно подбираться к месту схватки. Впереди показалась небольшая полянка и мужчина в форме следователя, прижавшийся спиной к мощному стволу сосны. Его соперники, уже потерявшие одного из своих, не торопились нападать. Милли пригляделась. Следователь был ранен, кровь заливала бедро мужчины и широким потоком уходила вниз, к сапогу. Понятно, почему грабители не спешили, зачем рисковать, когда можно немного подождать и добить уже ослабевшего противника?
Милли прицелилась и выпустила первый болт. Схватка закончилась, толком не успев начаться. Первые двое убитых даже не успели понять, что происходит. Третий попробовал было сбежать, но не успел сделать и нескольких шагов, как захрипел и упал, хватаясь за пробитую кинжалом грудь. Спасенный мужчина покачнулся, словно вложил в бросок последние силы и начал оседать на землю. Милли кинулась к нему. Нужно было остановить кровь. Она была одной из лучших на курсе в оказании первой помощи. Вот и сейчас руки работали сами по себе, без участия сознания. Вытащить ремень, перетянуть ногу, аккуратно разрезать ткань над раной, промыть. Уже заканчивая бинтовать, девушка наконец подняла глаза, взглянув в лицо мужчины. И отшатнулась, словно увидев перед собой ядовитую змею. На нее внимательно смотрел тот самый судья с Отбора, дисквалифицировавший её! Лишь усилием воли Милли заставила себя закончить, развернулась и почти побежала прочь. И уже достигнув края поляны она услышала как мужчина прошептал:
– Спасибо, Милисса!
Лестар полежал еще несколько минут, прислушиваясь. Сбоку зашуршали кусты подлеска, послышалось лошадиное ржание. Очевидно, его спасительница объезжала поляну по широкой дуге. В душе поднялось вдруг такое непереносимое чувство вины, что стало горько во рту. Великий, каким же напыщенным дураком он был! Так хотелось стать особенным, прослыть самым внимательным судьей Великого отбора! Молодец, отличился! Он вспомнил, как спасшая ему жизнь девушка стояла на церемонии награждения победителя. Лицо её было спокойно и только мокрые дорожки выдавали бушующие чувства. Ещё тогда он подумал, что, пожалуй, полная дисквалификация была слишком суровым наказанием, в конце концов, она не просила помощи и не могла от неё отказаться. Но решение было уже принято. И решение это не мог отменить даже он сам.
Горечь все не проходила, и Лестар решил, что обязательно найдет Милиссу в Подгорной и объяснится. Принятое решение чуть успокоило разбушевавшуюся совесть и Лестар, сжав зубы, начал осторожно подниматься. Нужно было добраться до ближайшего трактира, благо, тот был не особенно далеко.
ГЛАВА 5.
Милисса остановилась. Впереди показалась уединенная долина, покрытая невысоким кустарником с маленькой рощицей в центре. Впереди сквозь деревья проглядывала крыша дома. Вот и цель её путешествия. После встречи с разбойниками окружающие пейзажи резко потеряли своё очарование и Милли перестала останавливаться. Ей хотелось как можно скорее выполнить поручение и уехать отсюда. Зачем бы судья с Отбора не направлялся в провинцию, видеть его больше Милли не хотела. Она даже не стала заезжать в Каргополь чтобы переночевать и отдохнуть. Нет, она сразу свернула на незаметную тропинку, отмеченную на карте. От столицы до дома получателя всего то и было пять-шесть верст. И от самого перевала девушке не встретилось ни одной живой души. Да, не особо населенная тут местность! Милисса вздохнула и тронула поводья. Уже вечерело, скоро зайдет солнце и начнет стремительно темнеть. Интересно, хозяин этого дома будет достаточно любезен, чтобы предложить ей ночлег или придется снова ночевать на улице?
Хозяин дома оказался высоким, не старым ещё мужчиной с правильными чертами лица и холодными глазами. Что-то мелькнуло в них такое, что Милиссе стало неуютно и по спине побежал холодок, но она тряхнула головой и пошла в дом вслед за хозяином. Почти две недели толком не видеть людей, так еще и не такое привидится!
Милисса сидела на стуле и осторожно пила горячий чай из огромной чашки. Хозяин оказался удивительно предупредительным: представился Ульриком де Глаасом, предложил остаться на ночь, разрешил посетить теплую ещё мыльню, где Милли, постанывая от удовольствия, смыла грязь и пот последних дней. А, выйдя из купальни, девушка обнаружила накрытый стол и горячий свежезаваренный чай в чашке. Она честно пыталась подождать хозяина, но его не было видно, а голод вдруг стал почти непереносимым. И Милли, не выдержав, потянула с блюда кусок жареного мяса и краюшку белого ароматного хлеба. После дорожных сухарей он был почти божественно вкусным!
Чай показался ей немного странным: он был заварен лесными травами и чуть горчил, но пить хотелось сильно, воды рядом девушка не обнаружила и незаметно её чашка опустела. Внезапно на девушку накатила страшная усталость такая сильная, что начали дрожать руки. Еще не понимая, что происходит, Милли попыталась встать, но ноги подкосились и она упала бы, не подхвати её незаметно подошедший сзади мужчина. Последним, что она видела, проваливаясь в забытьё, были горящие торжеством и предвкушением глаза хозяина дома, держащего ее на руках.
ГЛАВА 6.
Просыпалась Милисса тяжело. Голова болело, тело затекло, словно она провела ночь в лесу, прямо на холодной земле. Девушка повернулась на бок и попыталась сесть. Пить хотелось ужасно. Дернулась раз, другой, чувствуя подступающую панику, и замерла, с трудом переводя дыхание, услышав рядом тяжелые шаги.
– Проснулась, моя красавица, – промурлыкал мужчина, опускаясь рядом. Милли, сжимая зубы, чтобы не закричать, попыталась отодвинуться от него. Бесполезно. На руках, зафиксированных над головой, ощущались плотные кожаные браслеты, на лодыжках – тоже. Но самым страшным было отсутствие зрения. Глаза девушки закрывала плотная повязка, оставляя доступной лишь тонкую полоску света внизу.
– Как себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался хозяин дома, – хочешь пить? Милли отрицательно покачала головой. Может это просто сон? Кошмар, вызванный усталостью, и сейчас она проснется? Верить в реальность происходящего не хотелось.
–Упрямая, – довольно протянул Ульрик и погладил её по щеке. Милли дернулась. Она ненавидела чужие прикосновения. И в то же мгновение мужчина схватил её за волосы, фиксируя голову. Девушка почувствовала на лице тяжелое дыхание, склонившегося над ней незнакомца. Он глубоко вдохнул, словно нюхая её волосы и лизнул кожу на виске.
– Сладкая! – довольно констатировал он и чуть отодвинулся.
– Меня будут искать! – голос был хриплым и больше напоминал карканье, – Академия не бросает своих выпускников!
Мужчина так искренне расхохотался, услышав её, что слова замерли на губах.
– Ну Грегор, молодец! – отсмеявшись, сказал он. – В этом году он подобрал просто восхитительную девочку!
– Что? – девушка понимала слова, но общий смысл от неё ускользал.
– А ты еще не поняла, моя хорошая? – он вдруг ловко перевернул пленницу на бок и прижался сзади. Милли задергалась, пытаясь освободиться. Бесполезно! Мужчина был слишком силен!
Крепко прижав девушку к себе, он запустил руку под тонкую нижнюю сорочку и погладил бедро.
– Так вот, о чем это я, – Милли судорожно сжималась, её трясло, словно в лихорадке, – Грегор уже несколько лет подбирает мне хорошеньких девочек, которых никто не будет сильно искать. Здесь такая скука, хоть волком вой. Так что особые, – де Глаас играючи укусил её за плечо, – подарочки из столицы позволяют хоть как-то скрасить мои унылые будни.
– Ты знаешь, – доверительно продолжил он, опрокидывая девушку на живот и резким движением обнажая ягодицы, – когда я через год заточения здесь получил свою первую игрушку, то так обрадовался, что был немного не аккуратен! Да, да, совсем неаккуратен! Она оказалась такой хрупкой! Такой слабой, что не выдержала и недели.
Милли отчаянно билась под придавившем её телом, выворачивая руки, сжимая зубы, только бы не закричать. И всё-таки закричала, когда насильник, обхватив за бедра, потянул её прочь от изголовья, заставляя изогнуться натянутой струной, и зафиксировал так, сев сверху.
– Но ты не бойся, малышка, – промурлыкал он ей на ухо, прикусывая мочку, – с тех пор я научился терпению, а ты сильная, очень сильная! Быть может, тебя хватит даже на пару месяцев!
Во дворе отчаянно залаяла собака и Ульрик, тихо выругавшись, спрыгнул с кровати. Из-под сбившейся на лоб повязки Милли украдкой наблюдала, как он быстро одевается и, плотно прикрыв за собой дверь, выходит прочь.
Несколькими движениями головы пленница избавилась от ослабевшей ткани на глазах и осмотрелась. Небольшая комната: большой комод в углу, кровать, к которой она была прикована, вот и вся обстановка. Широкие кожаные браслеты на руках с вшитыми в них кольцами крепились к вбитому в спинку массивному металлическому штырю, загнутому на конце, прочным шпагатом. Вывернув запястье, Милли ощупала браслет. Никаких застёжек, только грубый шов. Этот сумасшедший зашил наручники прямо на ней!
– Тихо, тихо, без паники! – прошептала девушка, внимательно прислушиваясь.
В доме было тихо. Что то задержало хозяина на улице.
Ухватившись за изголовье, Милли подтянулась, насколько позволяла длина верёвки, почти достав кончиками пальцев до крепления. Нет, с узлами она не справится, поняла девушка, когда ослабевшие пальцы сорвались. Но что же делать?
Изогнувшись, насколько позволяли оковы, девушка перехватила верёвку и дернула вниз и вбок. И ещё раз. И снова. Только бы хозяин не вернулся!
– Великая мать, – молилась пленница раскачивая крепление, – не оставь меня, прошу! Помоги! Дай сил!
Штырь наконец поддался. Стал качаться уже заметно. Милли остановилась, потянула его на себя, стараясь подняться повыше, и чуть не упала, когда металлический стержень с пропущенной через него веревкой, вылетел из спинки кровати.
Порывисто вздохнув от облегчения, Милли села и начала торопливо распутывать верёвку, связывавшую ноги. Следовало поторопиться!
Снять браслеты с рук без ножа было невозможно и Милли решила что они, пожалуй, не так уж сильно ей мешают. Никакой одежды поблизости не было и нужно было решать: попытать удачи в другой комнате или уходить в чем есть, зато не рискуя попасться на глаза хозяину.
Милли осторожно надавила на створку двери и разочарованно застонала. Она была закрыта. Снаружи!
Оставался лишь один путь к побегу. Через окно.
Лишь оказавшись в саду, Милли поняла, что близится полдень. Солнце стояло над головой.. Осторожно, стараясь не наступить на острый сучок или палку, Милли стала отступать от дома. Забора вокруг не было, густые кусты вскоре закончились и девушка с тревогой оглядела открытое пространство. Впереди, метрах в трёхстах от неё виднелся большой камень. Девушка замерла, выдохнула и метнулась к укрытию. Она уже почти добежала до него, когда услышала знакомый звук и тело среагировало на автомате, падая вперёд. Последним, что беглянка почувствовала, был тяжелый удар в затылок. А потом наступила темнота.
Глава 6.
Тело пронзило холодом, Милли вздрогнула, приходя в себя, и закашлялась, хватанув ледяной воды. Её затрясло. Голова раскалывалась, девушка с трудом открыла глаза и часто-часто задышала, стараясь избавится от тошноты, подступившей к горлу. Она почти висела прикованная к столбу, едва доставая землю кончиками пальцев. Совершенно нагая, абсолютно беззащитная. Судя по тому, что солнце стояло почти так же высоко, времени с её бесславного побега прошло совсем немного. Девушка осторожно оглянулась, молясь Пресветлой, чтобы двор был пуст. И тихо застонала, опуская голову.
Конечно же мужчина был здесь. Кто бы ещё мог облить её ледяной водой? Он стоял чуть в стороне, рядом валялось ненужное уже ведро. Но Мису испугало другое. Глаза мучителя горели диким огнём, лицо периодически искажала судорога. Он же ненормален, с ужасом поняла девушка, она попала к сумасшедшему!
Ульрик, встретив её затравленный взгляд, встрепенулся и двинулся к своей жертве.
– Вздумала сбежать, – прошипел он, наклонившись к девушке. Даже сейчас, когда она стояла на носочках, он был значительно выше. – Ну так я поучу тебя, как должна вести себя моя послушная игрушка! Надеюсь, у тебя хорошая память!
Мужчина приблизился и неторопливо, почти ласково провел пальцами по обнаженной спине. Дыхание его стало тяжелым.
– Красивая, – прошептал он на ухо застывшей жертве, одной рукой обхватывая её грудь. Жадные пальцы нашли сосок, покрутили, вызывая стон боли и сжали так, что пленница задергалась.
– Нежная, – рука оставила грудь, на которой уже начали проступать следы пальцев и неторопливо двинулась вниз.
Обвела подрагивающий живот, коснулась кромки светлых волос внизу. Милли почувствовала, как мужчина прижимается к ней всем телом, ощутила его возбуждение, выдохнула и ударила.
Насильник отшатнулся, хватаясь за лицо, и девушка с удовлетворением увидела, как просачиваются сквозь пальцы алые капли. Затылок заныл, напоминая хозяйке, что он и так сегодня пострадал от встречи с чем-то тяжелым. Милли предполагала, что это был арбалетный болт с тупым наконечником, призванный оглушить, но не убивать. Слишком уж характерным был звук, который она слышала перед ударом.
Де Глаас, между тем, грязно ругаясь, подошел к колодцу и, вытащив ведро воды, начал умываться. Кровь постепенно останавливалась и девушка с разочарованием поняла, что даже не смогла сломать ему нос. Сейчас, если бы она вновь оказалась свободной в той комнате с огромной кроватью, Милли не стала бы убегать. Она дралась бы за свою жизнь и свободу и, возможно, даже имела шанс выиграть. Или умереть. В любом случае, это было бы гораздо лучше теперешнего беспомощного положения и того что ей ещё предстоит испытать. Девушка прижалась щекой к нагретому солнцем дереву и замерла. Внутри медленно росло отчаяние.
Кажется пленница задремала или просто ненадолго потеряла сознание на солнце. Но приближающихся шагов она не расслышала. И удар, обжегший спину пропустила. И закричала, не сдержавшись, когда по телу разошлась волна обжигающей боли.
Мужчина подошел ближе, провел пальцами по следу хлыста, а затем поднес руку к лицу и лизнул кровавые отпечатки. Милиссу снова затошнило и она отвернулась. "Не буду кричать, не буду, не буду!" – повторяла она как мантру, стараясь отрешиться от боли и соскользнуть в беспамятство. И всё равно кричала, когда хлыст оставлял на теле кровавые следы, когда впивался в нежную кожу металлический наконечник, оставляя рваные раны, когда мучитель обливал её ледяной водой, чтобы привести в сознание. И когда он, наконец наигравшись, прижался к исполосованной спине, погружая ее в пучину боли, подхватил ногу под колено и вошел, держа её за волосы, смотря в затуманенные страданием глаза и не давая отвернуться.
Последним что Милли видела перед тем, как её поглотила спасительная темнота, было искаженное удовольствием лицо насильника.
ГЛАВА 7.
Кажется прошло три дня, или больше. Милисса потеряла счет времени. Комната, в которой её держали была без окон и освещалась лишь узкой полоской света из-за не слишком хорошо пригнанной к косякам двери. Хотя, пожалуй, определить прошедшее время девушка пыталась лишь по въевшийся за много лет университетской привычке. Сейчас пять дней прошло или год не имело значения. Похититель был прав, её действительно не будут искать. Просто некому. Единственной, кто могла бы забить тревогу была Лилиана, но она узнает о пропаже непутёвой подруги не раньше окончания службы. Через пятнадцать лет.
Скрипнула половица и девушка в ужасе сжалась, ожидая гостя. Ульрик приходил часто. Приносил воду и силой заставлял её пить. Доставал знакомую ещё по университетскому госпиталю лечебную мазь на травах и втирал её в спину, одной рукой прижимая девушку к лежанке. Обтирал её тело влажной тканью, смывая пот, заставлял есть. Он хотел чтобы она жила. Хотел починить свою сломанную игрушку.
Девушка была молода и здорова. И крепкий организм перебарывал лихорадку, настигшую её после истязания во дворе. Милисса поправлялась. Спал жар и она почти перестала терять сознание, смягчилась боль в изуродованной спине, где потихоньку заживали следы плетей, перестала зудеть и начала потихоньку восстанавливаться сожженная на солнце кожа. Исчезли с тела синие следы пальцев и лоно уже не тянуло болью. Но выздоравливало только тело. Душа же после случившегося хотела лишь одного: убить насильника и умереть.
– Тебе уже намного лучше, милая, и завтра ты сможешь вернуться в мою постель, – "обрадовал" похититель, закончив с лечением.
– Конечно, первое время мне придется быть осторожным, очень-очень осторожным, но я постараюсь! – мужчина нагнулся и погладил девушку по плечу, – обещаю, тебе понравится!
Он постоял ещё немного, разглядывая сжавшуюся перед ним пленницу, развернулся и вышел.
Милисса собиралась драться, но у похитителя были совсем другие планы. Он просто силой напоил её тем самым горьковатым отваром неизвестных трав и очнулась она уже в постели. Мужчина сидел рядом с распластанной как морская звезда девушкой и аккуратными движениями втирал ей в грудь какой-то жирный, остро пахнущий крем. Остановился, увидев что она очнулась, зачерпнул из стоящей рядом плошки ещё и перешел к бедрам.
– Несколько лет назад, – начал он, втирая крем в кожу на их внутренней стороне, – один талантливый алхимик, состоящий на службе у моей семьи, случайно открыл очень интересные свойства своего нового лекарства от головной боли. Моя матушка страдала мигренями и мы держали прохвоста в качестве аптекаря. Ему можно было почти ничего не платить, только разрешать работать в семейной лаборатории. Так вот, он случайно выяснил, что нанесенное на самые чувствительные участки женского тела это лекарство вызывает острое желание.
Милисса слушала, с ужасом понимая, что он прав. Грудь горела, а по телу расходилась горячая волна, туманящая мысли.
– Позднее я доработал состав, сделав его еще немного эффективнее, так что не пройдет и получаса, как ты забудешь даже своё имя. И будешь хотеть лишь одного: чтобы я взял твоё тело! Самыми разнообразными способами! О, я буду рад помочь тебе в этом! Поверь, это будет незабываемо, – пообещал Ульрик.
Он закончил, вытер остатки крема о лежащее рядом полотенце и поднялся.
– А сейчас, пока ты ещё хоть что-то соображаешь, выпей вот это, – де Глаас вернулся к кровати с чашкой какого-то отвара. – Если не хочешь сегодня забеременеть.
Милли выпила всё, до последней капли.
Он даже развязал её, когда желание окончательно затуманило разум и девушка уже не могла сопротивляться. Потом, уже снова лежа на старом матрасе в своей кладовке, она с отвращением вспоминала, как жадно ловила чужие поцелуи, как извивалась от нетерпения и подавалась навстречу насильнику. Как стонала, а потом и кричала в такт его мощным толчкам, как обнимала и гладила чужое тело. Безумное желание владело ей несколько часов, и за это время Ульрик, очевидно, успел абсолютно всё, что планировал. Потому что когда девушка в очередной раз потянулась к нему, он усмехнулся и нажал ей на шее особую точку, погружая в беспамятство.
Милли была почти свободна, лишь тонкая цепочка уходила от её ноги к кольцу в стене, но сил на побег не было. Руки дрожали, тело покрывал противный липкий пот, но при этом пленница дрожала от холода. Попытавшись сесть, она со стоном упала обратно и завыла, свернувшись клубочком и обхватывая колени. Внутри болело просто невозможно.
И снова мучитель поил её отварами, наносил на открывшиеся на спине раны лечебную мазь, заставлял есть. И искренне сокрушался о том, что поторопился и теперь придется ждать не меньше недели, пока с девушкой снова можно будет поиграть.
Каждый раз, когда похититель её связывал, Милисса отстранённо удивлялась тому, насколько профессионально он это делает. Мужчина знал все возможности выпускника академии по избавлению от оков, так хорошо, словно сам прошел полуторагодовой курс, обязательный для студентов с факультета Разведки и диверсионной деятельности. Относительная свобода позволяла двигаться,
