Самайн, Хэллоуин и День всех святых на пороге! Время зловеще оскалённых тыкв-фонариков, печенья в виде пальцев и скелетов, карнавальных костюмов, ведьминских шляп и, конечно же, жутких историй. Наши авторы подготовили лучшие рассказы для самой ужасной ночи в году. Мистика переплетается с современностью, с каждой страницы скалятся жуткие чудовища. Трепещите и помните: далеко не у всех рассказов счастливый финал. Готовы проверить нервы на прочность? Тогда запасайтесь сладостями и в путь!
Попаданка в академию нечисти
Что может произойти, если ты по глупости выбрала не ту вакансию? Да еще и подписала договор с нечистой силой? А если у тебя отняли твою жизнь, а взамен дают новую с сомнительным содержанием, отправляя за Три Девять Земель учиться в какую-то Академию в сопровождении наглого, говорящего кота и угрожают каким-то Кощеем? Правильно, изо всех сил попытаться обломать все планы, насолить Костлявому Величеству, сорвать уроки, обдурить кота и вернуться домой. Желательно со своим лицом и желательно с целым сердцем. Ведь Кощей еще тот...гад.
Меня зовут Любава. Живу с родителями. Работаю в агентстве бабушкой по вызову. Да-да, не девушкой, а бабушкой. Удовлетворяю грязные потребности поржать, поиздеваться, пошвыряться помидорами, пообзываться и под конец выгнать со свистом. За деньги. Весьма маленькие я бы сказала. Хватает на... Ни черта не хватает. Взрослые улюлюкают, дети тыкают пальцем. Популярность прет со всех мест, но никто не завидует. Мне недавно стукнуло двадцать, и я Баба Яга. Не об этом мечтают девушки моего возраста, но оказалось, что это максимум на что я способна. Чем и зарабатываю на жизнь. Ничего другого не умею, потому что хотела быть актрисой. Так и знайте - мечтать не вредно, вредно воплощать мечты в жизнь, так как они могут воплотиться в какую-то…субстанцию коричневого цвета. Особенно если внешность не модельная от слова «сафсем». И ноги не как у Кэмпбэл и попа не как у Ким. А как у двух Ким. Только грудь, как у Семенович. И нос «пимпочкой». Мама убеждала меня, что пимпочке и пятому размеру завидует каждая собака и вообще мне пора замуж. Потому что она в моем возрасте уже была беременна и замужем за папой. И я сразу согласилась, что пимпочка - это прелестно и бюст — это достояние нации. Только мужем не угрожайте. Я еще маленькая.
Пока училась в театральном, работала Ягой и мечтала о головокружительной карьере мне вдруг исполнилось двадцать. И пора бы вылететь из гнезда, но я вдруг поняла, что летать не умею. Даже на метле. Избы своей нет - живу у родителей, ступы нет — езжу на метро, Иваном дураком и близко не пахнет, и даже нет кота, потому что у мамы аллергия на всех. Даже на папу. Но его она уже давно решила оставить, от него польза в хозяйстве, правда иногда грозится выгнать на улицу. Я клятвенно каждый раз обещаю ему, если что подобрать и даже кормить. Яичницей. Готовить не умею. Да и зачем если бабушки с обеих сторон постоянно соревновались между собой как бы раскормить Любочку «на убой».
«Я дитиночке картопельку с сальцем передала и вареников», «А я рыбные котлетки и пирог с грибами». Какой муж? Кто ему будет готовить? А самое главное - кто будет готовить мне?
— Люба! Тебе уже двадцать, слышишь? Двадцаааааать!
— Не может быть! Вчера только было десять!
Сказала и стащила с полки киндер-сюрприз. Мама тут же отобрала шоколад.
— Ты на диете! И это Родьки, а не твое! - положила обратно на полку, - Люб, а давай я тебя с кем-то познакомлю.
— Упаси Боже!
С ее-то вкусом. Ей же Коля Басков нравится и Киркоров с Михайловым.
— Давай зарегистрируемся на сайте знакомств. У тебя до сих пор не было парня!
Ну да у всех есть, а у Любы нет. Непорядок.
— Зачем? Ты меня так сильно ненавидишь и хочешь избавиться? Мам, ты не видела мой парик?
— Какой парик? Найди нормальную работу! Какой парик, Люба?! Время быстро бежит…вот у меня в твоем возрасте…
- Была уже я и моя сестра в животе. Я помню.
— Время бежит, и сама не заметишь, как парики понадобятся и вставные челюсти!
— Ну и пусть бежит! Держать никто не собирается!
— Люба, надо держать. Тридцать стукнет и не заметишь. Все обвиснет!
— Мама! Даже если обвиснет все равно будет много. Бабушки постарались на славу.
— Ты на улицу не выходишь. Людей не видишь! Я внуков хочу! Когда-нибудь!
— Где мой парик?
Мама схватила меня за руки и развернула лицом к себе.
— Люба, я серьезно. Мы с папой внуков хотим, работу тебе хорошую найти. Вот Боря славный парень. Сын Анны Исааковны...
— Это вот этот старый, жирный с залысинами?!
— Не жирный, а упитанный! И не залысины, а широкий лоб. Потом что он умный. И не старый. Ему всего лишь тридцать два!
— А выглядит на все пятьдесят два. И вообще все умные отсюда давно уехали. Его лоб на затылок скоро полезет.
— Боря ученный. В таком возрасте заведует кафедрой в научном центре.
— Мама, там под навесом коня не видно, а ты упитанный говоришь. Он даже меня раздавит и у тебя не будет ни дочери, ни внуков.
— Люба!
— Все, я нашла парик и убегаю.
— Люб, ну давай работу нормальную поищем, а? Давай после Нового Года возьмем газету и начнем искать. Я тебе помогу. Может случится чудо и тебя куда-то возьмут.
— Чудо случилось! Я уже нашла! Там даже квартиру дают! Все, пожелай мне удачи.
— Как нашла? Когда нашла? Сейчас же праздники на носу! Любаааа, возьми с собой бутерброд!
— Я на диете и взяла яблоко.
— От яблока разболится живот, ты засядешь в туалете и тебя не возьмут на работу!
Я быстро вернулась, взяла из ее рук сверток, чмокнула в щеку и побежала вниз по ступенькам.
— Давай с Боренькой встретимся! Он увезет тебя в Израиль или в Америку, а ты нас!
— Через мой труп!
Чудо и правда случилось. Еще вчера мы с Валькой забрели в какое-то кафе и именно там я наткнулась на объявление о поиске Бабы Яги. Позвонила и оказалось вакансия свободна.
Я заглянула в сообщение, которое получила утром насчет работы. Что за адрес? Ни на одной карте улицы такой нет. Но работодатель по имени Аристотель (не знаю, что курили его предки) расписал как пройти и проехать, даже маршрут нарисовал не поленился, молодец какой. Не то с моим топографическим критинизмом далеко не уеду. Я в магазин с навигатором хожу.
Маршрутка довезла меня до улицы Артемова, а дальше я пешком шла. Поглядывая на карту. Больше названия улиц не встречались. Ну все. Сейчас попаду в логово маньяка меня расчленят и съедят на ужин. Ничего другого со мной сделать не могут так как я баба яга. Притом весьма упитанная. С пимпачкой. Хотя, может сначала изнасилуют.
Вот мама считала, что меня давно пора изнасиловать и даже отправляла вечером в магазин. Одну. Она не знала, что я купила газовый баллончик и на каждое «девушкааа» оборачивалась с оскалом монстра и пшикалкой в руках. Маньяки тут же сверкали пятками, а я гордо приносила в одиннадцать вечера хлебушек из киоска.
Весьма неожиданно передо мной вдруг возникло высокое здание с красивыми большими окнами и на нем название нужной улицы «Темная аллея» 6. И правда темная, вся поросла деревьями и кустами.
Но гугл, сволочь, пустырь показывает и яндекс тоже. Я поднялась в чистеньком белом лифте на шестой этаж и постучала в офис номер тринадцать с веселой табличкой «Корпорация Лукоморье. Ведется набор кадров».
В офисе за столом сидит тип в маленьких круглых очках с хохолком из седых волос, в клетчатых штанах на подтяжках и рубашке в мелкий цветочек. На первый взгляд похож на Карлсона и... на второй тоже.
— Аристотель Лукерь...не Лукьянь
Черт! Что за отчество ужасное?! Хотя, нет, у нас в универе Раиса Окакиевна... вот там совсем не повезло.
— Аристотель Лукерьевич. Присаживайтесь, Любава Владимировна.
Села в глубокое мягкое кресло, поерзала наслаждаясь удобством и наконец посмотрела в глаза работодателю.
— Я так понимаю вы ищите работу Бабой Ягой?
— Ээээ... ну да, хотя, я бы не отказалась и от других ролей. Учусь на отлично в театральном и даже выступала в театре. Правда на второстепенных ролях…в массовке…ну на подмене…один раз. Но в театре. Настоящем с настоящими артистами.
Его не впечатлило.
— У нас других вакансий нет. Только эта.
— А тебе не кажется, что она слишком молодая?
Голос донесся откуда-то снизу из-под стола, и я приподнялась, чтобы рассмотреть собеседника, но грозный взгляд Аристотеля заставил сесть обратно в кресло. Никакой он не Карлсон. Он теперь больше на тролля похож.
— Мне ничего не кажется. Время идёт, а Бабы Яги нет! С нас три шкуры спустят сам знаешь где и сам знаешь кто.
О, у них есть свой Волан де Морт?
— Кого у нас только нет.
Подпрыгнула от неожиданности — я что это вслух сказала?
— Так вы согласны или искать кого-то другого?
— Эмммм, а что мне надо делать?
— Как и было написано в объявлении - быть Бабой Ягой.
Искренне недоумевал Аристотель и пожимал полными плечиками.
— А что входит в мои обязанности?
Аристотель снова посмотрел вниз рядом с собой, а у меня возникло желание что-то уронить и заглянуть под стол. Кто там с ним? Карлик какой-то?
— Ей потом объяснят! Пусть либо соглашается, либо не тратит наше время. Нам еще Лешего искать и Кикимору с Лихом. Ягу легче всего найти. Не хочет - другую возьмем! Тоже мне. Долго думает!
Вот и не легко! Это вам не Снегурочка и не принцесса.
— А зарплата?
— В объявлении все указано было. Время обучения не оплачивается, а потом за каждый заказ.
Обучения... хм... курсы Бабы Яги что ли? Аристотель нервно постукивал шариковой ручкой по столу и раздражал меня.
— Хорошо, я согласна.
Тролль резко обернулся ко мне и его хохолок радостно подпрыгнул.
— Согласны?
— Да. Я согласна. Когда выходить на работу?
— Прямо сейчас.
— Как прямо сейчас? А праздники? Новый Год же через два дня!
— А вот так.
Он наклонился отодвинул ящик и положил передо мной лист бумаги.
—Это договор. Прочтите и подпишитесь. Там так же перечислен инвентарь. Все надо вернуть в целости и сохранности если вас уволят или вы умрете.
— Что?! Умру? С чего бы это?
— Я сказал уйдете! Вам послышалось!
Ничего себе послышалось! У меня волосы дыбом встали. Пробежалась взглядом по договору стандартный набор слов, ничего особенного только там, где срок найма, написано «бессрочно» и даты нет.
— А что это значит?
— Что у нас работают до последнего, если, конечно, не нарушите пункты пять и шесть.
— Последнего чего?!
— Ну разве у вас так не говорят?
Он мило мне улыбался. У кого у нас?
— С пунктом пять и шесть ознакомилась?
— Это те, в которых написано не есть людей, не плевать в святую воду, не злоупотреблять колдовством и не помогать конкурентам иначе буду проклята?
— Именно.
— Я думала это шутка. А почему нет пункта не летать на ступе?
— Это пункт семь.
Аристотель что-то писал на бумажке и на меня не смотрел, зато смотрели из-под стола. Я была в этом уверена.
Он издевается? Но в пункте семь было написано, что летать можно только в ночное время. Ладно. Они шизанутые. Подпишу эту чушь и можно работать.
Взгляд зацепился за инвентарь. Метла, платок, зеркало, нарядное платье и два простых, фартук, лапти, десять пауков, мышь, кот.
- Это все?
— Если список пополнится вам дадут дополнение к договору.
— А он может пополниться?
Аристотель задумался, почесал лоб.
— Обещали через неделю завезти приворотное зелье из тридевятого королевства и тараканов. С саранчой и гадюками напряг пока. С зелеными жабами тоже. Сейчас только коричневые. Но вам их все равно на первом курсе не дадут.
— Что? На каком курсе?
— На первом. Разве я не по-русски разговариваю?
Они просто так издеваются над новичками. Снимают пранки на камеру, а потом ржут всем коллективом.
— Пусть подписывает время идет.
Опять голос из-под стола, и я твердо решила узнать кто там чего бы мне это не стоило.
— Перед тем, как подпишите скажите громко «Во истину согласна. Или я буду не я, коли откажусь от слова данного!» и руку вот сюда положите.
«Сюда» оказалось потрепанной книжонкой с каким-то затертым название, испещрённой трещинами.
— Зачем?
— Так положено. Ритуал у нас такой. Вот сюда ручку кладите. На страницы.
Аристотель как-то уж очень добродушно улыбнулся. Ну прям мужчина в полном расцвете сил. Я руку на книгу положила. Редкие психи. Ритуал у них.
— Ладно. Во истину согласна. Или я буду не я. – тут же резко отняла руку меня словно укусило что-то за палец. Я ойкнула, глядя на острые зубы, расположенные по обеим сторонам переплета и на каплю своей крови, которую слизал кожаный язык, клыки исчезли и вместо них снова виднелись исписанные каким-то старорусским шрифтом страницы. Я тряхнула головой. Это глюк. Страшный глюк. Я просто не выспалась. Мне показалось. Зубастые книги…метлы, ступы, тараканы. Жесть!
— Тут подписывать?
Они реально чокнутые, но работать мне у заказчиков, а не с ними.
— В нужном месте галочка стоит.
Расписалась и уронила ручку, наклонилась поднять и тут же заглянула под стол. Там никакого карлика не оказалось, только глаза желтым сверкнули, я подскочила и больно ударилась головой.
— У вас там кот?
— Да. Ваш.
С этими словами Аристотель достал из-под стола черного, пушистого кота и протянул мне.
— Брать осторожно и пузо не жмякать! Подеру колготки!
Мне послышалось или я чокнулась? У меня глаза чуть на лоб не полезли. Я громко ойкнула. И тут же стало очень страшно. Значит и книга все же…была с зубами.
— Что такое?
Аристотель грозно смирил меня взглядом.
— Я... я не планировала брать себе кота. И он... он разговаривает! – взвизгнула и покосилась на лохматое чудище.
— Оооо! Она меня слышит! И никакое я не чудище! Я красавец! Мой хвост самый пушистый и великолепный во всех три девятых, десятых и даже одиннадцатых королевствах!
— Хвастун! Конечно, она слышит у тебя рот не закрывается! Мог бы и не шокировать новеньких. Так что там у нас по списку? Еще мыша и пауки. Спуститесь вниз на второй этаж вам там выдадут все остальное. Вот ключи.
— Ключи?
— Да. От комнаты в общежитии. Вам же обещана жилплощадь.
— А кота можете обратно забрать?
Я держала шерстяного за шкирку и безумно жаждала вернуть его под стол. С котами я не ладила, как и с собаками. У меня аллергия, как у мамы…из-за нее мне мерещиться вот это вот все.
— Нет. Это ваш кот. Так полагается.
— Типа совы в Гарри Поттере?
— Поттера не помню…, - задумчиво сказал Аристотель- Паркера помню. Совы у него не было. Только хорек.
- Если не поставишь на место, пупсик, глаза выцарапаю! Вцепилась она! Я тебе не сэндвич!
Я разжала пальцы, и черная туша шмякнулась на пол.
- Аккуратней! Если че я мстительный! Могу и в тапки ... того. Поняла?
Я сплю. Точно сплю и мне снится вся эта чушь.
— Так, вот твой пропуск и договор. Билет на поезд. Как приедешь в Заболотье предъявишь все ректору.
— Какому ректору?
Не поняла. Такая кличка что ли у сотрудника?
— А ты думала Баба Яга — это только длинный нос и острый язык? Учиться будешь, голубушка. Я же говорил об этом. Первый курс в Академии…
- Чему учиться? В какой Академии? Вы в своем уме? Я же говорила, что уже учусь!
Опешила я и судорожно сглотнула резиновый ком в горле. Реально чокнутые какие-то? Еще и не оплачивают!
— Как чему? А колдовать как будешь? А оборачиваться в кошку, ворону или летучую мышь? А зелья варить? А на метле летать? Историю знать три девятого, тридесятого. И мысли свои скрывать. У меня от них башка трещит!
— Нет, я на такое не подписывалась! Мы о работе говорили! Мне не подходит! Я, пожалуй, пойду!
— Поздно! Договор подписмяу, печать поставмяу.
Кот облизал свой хвост и довольно на меня уставился. Ничего я этого блохастого утоплю в первой сточной канаве.
Кот тут же подскочил, зашипел.
— Она ненормальная! Аристушка, отдай меня кому-то другому. Кикиморе или Лешему. Эта утопить хочет.
Работодатель обернулся ко мне и грозно свел брови на переносице. Не тролль, а гоблин вот он кто.
— Убьешь кота - запишут в книгу проклятий. Тринадцать проклятий наберешь и перейдешь в распоряжение Нежити. Вот там и помереть можно.
Я смутно понимала, что это значит. У меня создавалось впечатление, что кто-то здесь сильно болен и искренне надеялась, что это не я. Но не затыкающийся кот заставлял сильно сомневаться. Работать уже не хотелось. Хотелось домой. И даже познакомиться с Борей. И хрен с ним выйти замуж.
— Нееее, я передумала. Забирайте свои бумажки, кота вашего. Ничего мне не надо.
— Вашего кота. Вы за него расписались.
— Я передумала.
— Вот и хорошо! Прекрасно! – кот потерся о ноги Аристотеля и распушил хвост, - Давай ее отпустим. Пусть катится. Какая с нее Баба Яга? Матрешка жопастая!
Это кто матрешка? Сволочь! Я на него так посмотрела, что он комком шерсти подавился и Аристотель пнул его ногой.
— Поздно, заклятие произнесено. Все. Обратной дороги нет.
Ну у них может и нет, а у меня точно есть. Так что досвидули, а лучше прощайте.
— Она уходит! Видишь? Давай все расторгнем аааа? Она мне не нравится!
Ты мне тоже не нравишься, говорящая шерстяная хрень. Я открыла дверь и помчалась к лифту.
— Ничего скоро вернется. – донесся спокойный до ужаса голос Аристотеля.
Ни за что. Никогда. Я в Израиль уеду. Или в Америку. Завтра. Нет, даже сегодня! С Борей!
Это был розыгрыш. Однозначно меня снимали какой-то скрытой камерой. И теперь в ютубе всплывет моя физиономия. А что? Еще один виток популярности. Мама гордо говорит друзьям «Наша Любочка артистка». Артистка, ага, три раза.
Только и умею орать: «Я была навеселе и летала на метле....»
Выбралась в оживленную местность и как-то поспокойней стало, а то после офиса Аристотеля и того говорящего чудища с желтыми глазами я уже было подумала прощай моя крыша. Так. Теперь бы выбраться отсюда домой быстренько и без потерь. Солнышко светит, снежок еще вчера выпал. Холодно конечно, но ничего, все терпимо. Дома елка стоит, мама на оливье картошку варит и свиные ножки кипят на холодец. Пахнет лавровым листом и перцем. Представила и скулы свело. С Борей я погорячилась. Не так все плохо оказалось. И следом никто не ...Обернулась и аж дурно стало в кусты прошмыгнул черный кот. Тьфу ты. Котов этих, особенно черных, тьма тьмущая. А вот и остановка и на остановке даже пару человек имеется и собака. Большая собака. Очень большая и без намордника. Меня заметила и начала рычать. Ну здрасьте вам. Все ж хорошо было. Нет, ничего не было хорошо. Как раз-таки день начался ужасно. И еще не закончился.
Бочком, бочком под навесик, чтоб не продуло. Псинка сзади, я ее не вижу, она не видит меня.
«Страшная какая надо к хозяину ближе держаться»
Чего? Я страшная? Это кто такой борзый? Резко обернулась - все молчат. Мужик лет пятидесяти газетку читает, малолетка в сотовом ковыряется, в ушах наушники. Мои брови удивленно поползли вверх. Мда. Срочно домой, выпить чай, скушать булочку, измерять температуру и спать.
«В туалет хочу, долго еще эту душную коробку ждать? Хоть бы в кустики меня отпустил! Читает уже часа два. А если тут наделаю «делов» накажет. Хозяииииин. Давай отойдём, а?»
Так, это, наверное, с наушников той малолетней готки доносится. Обернулась прислушалась - тарахтит музыка. Посмотрела на мужика, на собаку. Та жалобно заскулила и спряталась за ногу хозяина.
«Ну и ведьма сейчас точно описаюсь. Хозяяяяяин, пошли в кустыыыы».
Не поняла это собака что ли говорит? Так все. Надо звать на помощь и скорую. У меня горячка.
«Если сейчас не пойду в кусты залью всю остановку!»
Скулит, дёргается.
— Фу, Атос! Место!
Атос. Не, ну круто. Подходит вроде.
— Ваш Атос сейчас всю остановку загадит вы бы его в кустики сводили.
Мужик на меня посмотрел.
— Это вы мне?
— Ну Атос тут точно один. Писать хочет ваша собачка.
Обратно после кустов Атос скакал вприпрыжку, смотрел на меня с дикой благодарностью и даже лизнул мою ногу, а я чуть не умерла от ужаса. Больше я его не слышала и слава богу. Это ж надо такое привидится. Залезла в переполненный автобус. Люди расступились и возле меня образовался свободный пятачок. Мне б еще сесть…вон туда на кресло у окошка. Никто конечно не уступит. Я не старая и не беременная.
- Присаживайтесь, бабушка!
Вот, какой-то старушке только что повезло.
- Бабушкааа…
Я обернулась, и парень немного вздрогнул. Наверное, обомлел от моей красоты.
- Присаживайтесь, - показал на свободное место.
Хм, а где бабушка? Выйти что ли успела?
- Спасибо, - кокетливо улыбнулась и повела бюстом. Парень попятился назад и быстро отвернулся. У меня что прыщ на носу выскочил? Или тушь размазалась? Сунула руку в карман, достала зеркало и посмотрела на свое отражение – все нормально. Ну синяки под глазами, а так очень даже ничего.
Домой добралась с тремя пересадками поздно ночью, открыла дверь своим ключом тихонько, пробралась в комнату мимо елки, на носочках.
- Люб, ты? – сонная мама крикнула шепотом из спальни.
- Да, я конечно. Кто ж еще?
- А что с голосом?
- Ничего.
- Холодное пила? Я с тобой утром разберусь!
Какое холодное зимой? Я ж вечно с ангинами мучаюсь. Добралась до постели, разделась, накинула ночнушку и юркнула под одеяло. Утром душ приму. Сил нет. Как же хорошо дома.
Сладко задремала, причмокивая губами, обнимая подушку и своего медведя.
Утром меня разбудил дикий вопль.
- Вовааааааа! Там…там…Воваааааааааа!
Мама кричала, как ненормальная и я в ужасе вскочила с кровати.
- Что? Что такое?
Выбежала в коридор. Увидев меня, они заорали оба. Отец бросился на кухню и вернулся с ножом. Махнул им пару раз у меня перед носом и теперь уже завизжала я.
- Папааааа! Ты что?
- Ты кто? Где наша дочь?
- Мам, пап? Вы что? Это же я…я!
- Звони в полицию, а я ее сейчас вышвырну! Ты как в дом зашла старая ведьма? Ключи где взяла? Боже! Как дети этот кошмар не заметили! Она же к ним не заходила?
- Папааа, это же я!
Чуть не плача, скривив рот.
- Звони быстро, Люда! Она сумасшедшая эта старуха!
- Ужас какой!
Старуха? Они с ума сошли? Я посмотрела в зеркало в коридоре и увидела саму себя с растрепанными волосами и перепуганными глазами, в ночнушке и с медведем в руках.
- Снимай вещи нашей дочери, забирай свои вонючие тряпки и вали отсюда!
Мать швырнула в меня вчерашним платьем и брезгливо вытерла об себя руки.
- Мамаааааа!
- Что сказали в полиции?
- Сейчас будут!
Я схватила свое платье, натянула через голову, а в меня еще и пальто бросили.
- И обноски свои дранные забирай! – вдогонку швырнули сапоги.
Ничего не понимая, заливаясь слезами я выскочила на лестницу. До меня доносились голоса родителей.
- Где Люба? Что эта тварь с ней сделала? Надо было дождаться полицию!
- Хорошо, что детей утром в школу и в садик отвела.
- И что мы скажем полиции? Что какая-то старуха ночевала в спальне нашей дочери? Нам никто не поверит. Надо дождаться Любу. Она скоро вернется. Может ночные выступления были на корпоративе, и она ключи потеряла. Успокойся, Люд…давай валерьяночки накапаю. Это недоразумение какое-то.
Вышла на улицу, не чувствуя холода и шатаясь села на лавку, закрыв лицо руками.
- Чего ревешь? Я вот из-за тебя тоже на улице оказался и не реву.
Приоткрыла глаза и, увидев черного кота, закричала, вскочив на лавку с ногами.
- Не ори! Орет она! Это я орать должен! Сколько лет провел в тепле и в сытости пока ты не приперлась. Че тебе дома не сиделось? Согласилась она! Все отказывались, а она видите ли согласна! Вот…не ори теперь. Сама виновата!
Я смотрела на него расширенными от ужаса глазами и читала про себя «Отче наш».
- Не богохульствуй, Любава, таким, как мы, молитвы не помогут. Только колдовство. Трэш, хардкор, так у вас, кажется, говорят. – облизал свою лапу, - будешь себя хорошо вести поймаю тебе мышь. Спать будем на вокзалах и в подворотнях. Я не собака, охранять не обещаю.
- Нигде я не буду с тобой спать! Пошел вон отсюда! Брысь! Я домой пойду! Понял? А ты сам как-нибудь по вокзалам и подворотням.
- Домой? Не смеши мои шурундулы, домой она собралась. Тебя оттуда поганой метлой выгонят, если уже не выгнали!
- Чего это выгонят? Что вы наделали с твоим придурком-начальником? А?
Я сгребла кота за шиворот и тряхнула.
- Отпусмяуууууу! Иначе ничего не сказмяуууу!
Разжала руку, и он упал на пузо, зашипел и юркнул под лавку.
- Дура психованная! Говорил не надо эту толстуху брать! Не годится она!
- Сам жирный! На себя посмотри! Говори почему меня выгонят! Быстро! Не то поймаю и ощипаю, как курицу!
- Угрожать коту? Своему?
- Рассказывай!
- А что тут рассказывать. В воду посмотри она тебе правду и покажет. Только скажи вначале заклинание.
Мне все это снится. Да, кошмар просто затяжной или ооо, я попала в аварию, разбилась на машине и теперь лежу в коме и мне все это кажется.
- Какое заклинание?
- Ты священная вода, не обманешь никогда. Разливайся, ворожи, не меня мне покажи.
- Бред какой-то! Я ничего этого не вижу! И ты мне кажешься! Убирайся! Уходи! Пошел вон, шерстяной уродец! Я ненавижу котов, ясно? Чтоб ты сквозь землю провалился! – и кулаком стукнула.
Послышался какой-то треск, прощальное «мяу». Я заглянула под лавку – там оказался открытый люк и ненормальное говорящее чудовище, наверное, туда и упало. Вчерашний снег растаял и под скамейкой образовалась лужа, в которой отражалось мое растерянное лицо.
- Ты священная вода, не обманешь никогда. Разливайся, ворожи, не меня мне покажи. – произнеслось само, вода зарябила, затрепетала и начала расходиться кругами, а потом я в ней увидела жуткое лицо старухи с бородавкой на носу, глазами навыкат, мясистыми губами и жидкими седыми волосами, выбившимися из-под косынки. Потрогала свой нос, и старуха свой потрогала. Хотела коснуться волос, и старуха тронула свой платок.
Мой крик, наверное, слышали во всем городе, я выскочила из-под лавки и побежала куда глаза глядят, пока ноги несли. Бежала долго, словно убегала от кого-то. От ужаса ничего не видя перед собой.
Началась самая настоящая метель, и я спряталась под мостом, согнувшись пополам, задыхаясь и пытаясь прогнать образ жуткой старухи, то и дело возникающий перед глазами.
- Что? Увидела себя красавицу?
Вздрогнула, но не обернулась. Я уже знала, что это кот. Проклятый, мерзкий, уродский черный кошара.
- Нууу может и проклятый, может и черный, но за мерзкого и уродского я требую извиниться!
- Уйди! И без тебя тошно!
- Тошно ей! Как кота в люк швырять не тошно было? Живодерка! Не смей больше произносить заклинания. У тебя еще официального разрешения нет. Донесу куда следует и будешь в Некрополе в склепе сидеть на цепи.
Я ничего не ответила, глаза так и держала закрытыми, чтоб больше ничего не увидеть. Особенно эту жуткую старуху.
- Не бойся…ты себя такой не увидишь. Только они. Люди. А в Академии и вовсе красмяуцей будешь. Рыжая, сиськатая.
- Я тоже человек между прочим!
- Уже нет.
- А кто я?
- Баба Яга! Ты ж заклинание произнесла: «Я не я буду» вот…теперь ты не ты, а одна из нас.
- Из кого из вас?
- Нечисти.
Боже. Пусть он замолчит. Пожалуйста. Я не могу слышать этот бред я с ума сойду.
- Исчезни!
- Не могу. Я твой кот. Куда ты – туда и я.
- Считай, что я тебя выкинула! Могу в приют отнести! Или подарить кому-то!
- Нельзя выкинуть. Я б и сам ушел. Думаешь мне нравится за такой дурой по пятам таскаться?
- Сам дурак!
Размазывая слезы по щекам и представляя, как вместо меня сейчас рыдает уродливая старуха и завыла еще громче.
- Ну…не скажи. Мне в отличии от тебя уже больше двух ста лет, и я таких, как ты, видел перевидел.
- И… и куда они делись…такие, как я?
Кот оживился, даже обрадовался. Он распушил свой хвост и важно прошелся у меня под носом туда-сюда.
- Та по-разному. Одна на первом курсе померла, после неверно произнесённого заклинания ее задушила жаба, вторую Горыныч сожрал, третью к нежити отправили — меня обижала, четвертая утонула в болоте, пятая Лешего разозлила он ее в камень обратил…шестая Лихо разбудила и стала пугалом, седьмую Иван Царевич в печь посадил. Восьмая…
- Хватит!
Я закрыла уши руками. Больше не могу его слышать. Пусть замолчит. Это бред какой-то.
- Как…мне вернуться домой? Я…замуж хочу выйти, - всхлипнула и заревела в голос, - За Борюююю. Сегодняяяя!
- Теоретически надо отучиться, выполнить работу по договору и заклятие будет снято.
- А практически? – рыдая спросила я.
- Практически это невозможно.
- Ясно и… и что мне делать? Чтооо?
- Ехать в Заболотье.
- А если я усну…ты утром не исчезнешь?
- Я вчера у себя спрашивал тоже самое.
Положила голову на колени, чувствуя, как замерзаю.
- Сволочь.
- От сволочи слышу. Никакого почтения к самому уважаемому коту в Лукоморье.
- И как тебя зовут самый уважаемый кот?
- У меня нет имени, точнее мне имя дают хозяйки. Вот в прошлый раз я был Призраком, а до этого Маркизом, Герцогом, Красавчиком.
- Нагломордом будешь. Сволочь блохастая.
- Что? Сейчас же измени имя! Немедленно! И я не блохастый!
- И не подумаю. Скажи спасибо, что не Нагложопом.
- Молчи!
- Не Шерсторыгом!
- Цыц!
- Так что Нагломорд еще очень даже.
- Чем тебе Маркиз не нравится!
- Потому что ты наглая морда, а никакой не маркиз. И вообще уйди.
Я замерзала и меня злил он, погода, дурацкий сон, который никак не заканчивался.
- Хочешь отогрею и спать уложу? Хочешь? Меняй имя быстрее? Через шесть минут уже не поменяешь!
- Не хочу ничего. Домой хочу!
- Домой не получится. А вот поспать перед дорогой и согреться могу устроить. Я кстати потомок кота Баюна. Прапрадед в две тысячи сорок пятой степени он мне. Давай. Изменяуууу…времмяуууу идет!
- Заткнись! Просто заткнись!
Накинула пальто на голову и закрыла глаза.
- Иимя меняй, грю!
- Не буду. Мне это нравится.
- Ведьма! Одна минута осталась!
- Заткнись, Нагломорд!
- Ааааааа мне не нравится! Я тебя каждый день царапать буду, ссать в тапки, гадить, носить мышей в кровать, выть серенады в пять утра…
- Я ж говорю НАГЛОМОРД!
- Я расскажу, как домой вернуться!
Подняла голову.
- Врешь!
- Клянусь. Быстреее меняй!
- Будешь Черномордом.
- Почемуууу… я марки…, - замер, чихнул и глаза закатил, - все. Поздно!
- Домой как вернуться?
Отвернулся и принялся вылизывать себе спину.
- Ты говорил расскажешь!
- Я наврал.
- Черноморд паршивый! Я тебя блохастого поймаю и шею сверну!
От холода спать хотелось, и я глаза закрыла, но кот спать не дал.
- Нельзя спать – замерзнешь. Ехать надо.
- Я усну, а проснусь все это исчезнет.
- Не исчезнет. Пошли. Нам идти не долго.
- Не долго? Я вчера на трех автобусах домой ехала и на метро.
- Потому что дорогу короткую у меня не спросила.
Боже, неужели я с котом разговариваю? Сижу где-то под мостом, на улице метет во всю, а я коту рассказываю, как вчера домой добиралась.
- И где эта короткая дорога? А главное куда?
- В Заболотье. Только вначале у Аристотеля надо ключи и инвентарь забрать. Пошли.
Я встала, отряхнула пальто от снега.
- Я домой поеду. А ты сам туда иди. И тогда все хорошо будет. Давай. Отстань от меня.
Пошла в сторону дороги, не оглядываясь и когда мимо какого-то бомжа проходила услыхала вслед:
- Ох ты ж ёперный театр…баба яга настоящая. Страшная, как моя жизнь!
- Бууууу! Беги не то сожрууууу! – рыкнула на бомжа и тот с криком побежал прочь.
- Нарушение закона номер три, параграф четыре «б» – людей пугать нельзя.
- И кто меня за это накажет? – усмехнулась я
- Главный наш.
- И кто у вас главный?
- Сам царь нечисти, некромант, самый жуткий и страшный предводитель мрака. Его даже нежить боится.
- Этот что костлявый, дохлый и бессмертный? Кощей что ли?
- Тихо! – шикнул на меня кот и по снегу прошел ветряной вихрь, закружил снежинки, проморозил до костей. – Слуги его везде. Все слышат, все видят.
- Ничего, я как найду зайца, а в зайце утку, а в утке ключ от сундука с кощеевой смертью и пыф и нет вашего Кощея-злодея.
- Тише, дура! Не произноси его имя вслух!
- Ооо, так это он ваш Волан де Морт?
- Не знаю о ком ты. Эй! Куда собралась? Стой! Меня подожди!
Но я больше не хотела его слышать, я выскочила на улицу и замахала руками перед проезжающими машинами. Может кто-то остановится. Ну хоть кто-то.
- Бесполезно. Пошли со мной!
- Не пойду!
- Что ж ты упрямая такая! Говорил надо взрослую, умную брать. А не эту…малолетку!
Огромный грузовик, посигналил издалека и начал тормозить.
- Ураааа! – я побежала к кабине, но кот вцепился мне в ногу. Стряхнула его и взобралась на подножку.
За рулем молодой парень.
- Куда везти, бабуль?
Бабулю нашел. Да я младше тебя.
- В город. На Новосельскую.
- Запрыгивай.
В окнах огоньки сверкают, пахнет пряностями, выпечкой и мандаринками. Я с тоской на свои окна посмотрела. Там мама с папой свою Любаву ждут. За стол не садятся. Домой пойду, докажу матери с отцом, что это я. Встречу Новый Год, а утром проснусь и все кончится.
К двери подъезда подошла и вскрикнула – сзади на пальто поцепился кот.
- За каждое выполнение задание ты сможешь возвращать свой облик….а однажды разрушишь проклятие! Да отсохни мой язык! Хоть бы никто не услышал…хоть бы не услышал! – кот испуганно озирался по сторонам.
- Если в Заболотье до Нового Года не попадешь – навсегда такой останешься!
- Врешь!
- Не вру. Чтоб мне сдохнуть на месте.
- Сдохни!
- Не могу – я ж не вру.
С подъезда вышла соседка с маленькой трясущейся собачонкой.
- Цирк да и только. Они полицию два раза вызывали, а полиция скорую, чтоб успокоительного вкололи. Григорьевы с пятого этажа. Говорят, в спальне дочери какая-то старая бабка спала, а дочь вот уже второй день домой не приходит. Совсем крыша поехала. Что люди курят…
Я дернулась, чтоб высказать этой стерве все что я о ней думаю.
- Время идет! Через три часа все станет необратимо!
- И как мы за три часа и к Аристотелю попадём и в Заболотье успеем?
- На трамвае. Бери меня и пошли на остановку.
- Сам иди.
На остановке совершенно не было людей. Только я и Черноморд. Он стоял рядом и на меня не смотрел. Обиделся.
- И где наш трамвай?
- Я с тобой не разговариваю.
- То есть вот этот вот тридцать третий трамвай отвезет нас к Аристотелю? А ничего, что он на Пушкинскую идет к памятнику?
Молчит гад. Хвост распушил. Сидит смотрит куда-то вверх. Игнорирует.
- Черноморд!
Поднял голову еще выше.
- Хорошо, мешок с блохами. Я сейчас домой пойду и пусть меня упрячут в психушку, а ты там с голоду сдохнешь. Или на мыло пустят или психи из тебя котлеты сделают. Ты куда? Эй! Ты это…Не надо, Черномордик! Я пошутила!
Кот шел на трамвай. Точнее под него. Еще немного и его перережет на кусочки. Я увижу окровавленную шкурку и никогда себе этого не прощу. Это из-за меня он решил самоликвидироваться.
- Эй! Ты ж не собираешься туда бросаться? Ты же не Анна! Стой!
Побежала за котом, протягивая руки, мысленно представляя, как скрюченная старая карга прыгает под трамвай, ее давят, из-под махины выглядывают небритые тонкие ножки в валенках. Хоронить ее будет Аристотель в костюме католического священника. На надгробье напишут «Любка Каренина. Баба Яга неудачница».
Мама и папа не придут. Никто не придет. В газете снова появится объявление о поиске Бабы яги, а Черноморд расскажет, как позорно я умерла, не дожив даже до первого урока в академии. Новая Яга назовет его Маркизом и заживут они счастливо.
Кот исчез в теле трамвая. Как будто вошел в него своим пушистым мягким телом и испарился. Я несколько секунд стояла и хлопала глазами. Из красной краски показалась черная лапа с когтями и поманила меня внутрь. Зажмурившись, пошла на таран трамвая. Приготовилась к удару головой…Но его не произошло и я, как шаблонное киношное привидение, просочилась в трамвай. Приготовилась задать трепки коту, но он мило заурчал и потерся о мои ноги. Стало жалко засранца.
- Не подлизывайся, гад!
- Пыф. И не думал. Я об тебя вытираюсь. Вагон пыльный.
- Вот жеж сволочь.
Осмотрелась по сторонам. Все уставились на меня. И на кота. А я уставилась на них. Очень хотелось заорать, завопить, заверещать. От ужаса. Рядом со мной, раскрыв толстую старую книгу стояла длинноносая особа с жидкими, светлыми волосами, или жирными, или мокрыми, но ужасно неприятными на вид. Ее кожа зеленого цвета отливала перламутром и внутри нее раздавались квакающие звуки.
«Это Ехидна. Аристушка две недели назад взял».
Ну, да. Все просто. Это Ехидна. Перевела взгляд на мужика, покрытого буйной растительностью, с листьями в голове, носом из березового сучка и деревянной ногой. Повернулся ко мне и улыбнулся изо рта выпорхнуло облако бабочек.
- Простите! – прикрыл рот волосатой ладошкой. Ни чего себе отрыжечка. Боюсь подумать о других его..эммм…физических нуждах.
«Леший. Очень милый парень. Сам нас нашел. Лес любит, животинушек. Не то что ты - живодерка. А там, в конце вагона Лихо сидит и Кикимора»
Да, мило. Захотелось выйти в окошко. Сейчас же. Я попятилась назад и наткнулась на кого-то спиной. Обернулась и …фух, расслабилась.
Позади меня стоит парень. Самый обыкновенный, симпатичный, высокий, волосы светлые, глаза голубые. Высокий, сильный ….
«- Не обольщайся – это вурдалак.
- Вампир что ли?
- Он самый. Загрызет глазом не моргнет.
- Ох…это же прям как Эдвард Каллен или Деймон Сальваторе…
- Как увидеть его сущность ты и сама знаешь.
- Как?
- Воды на него плесни. Ты священная вода, не обманешь никогда. Разливайся, ворожи, не его мне покажи.
- А если цапнет?
- Не цапнет. Нельзя ему. Да и ты невкусная и страшная.
- Блохастая сволочь.
- Ну что будешь смотреть на упыря?
- Нет уж. Перехотелось. Ой… а это что за псина?
У самых дверей сидел огромный серый волк. Самый что ни на есть настоящий.
- Это перевертыш. Оборотень.
Волк оскалился и показал мне клыки в четыре ряда и красный язык. Пасть такая огромная, что кажется проглотит не разжевывая. Интересно, а в виде Бабы Яги я толстая или худая?
- Толстая. Не проглотит.
Пнула кота, он тихо рявкнул, но притих.
- И куда они все собрались?
- Туда, куда и ты.
- А…а инвентарь?
- Остановка будет. Тебе лесовики все принесут. Но баллы за то, что сама все сразу не взяла вычтут.
- Какие баллы?
- Конкурсные естессно
- Что значит конкурсные?
- А то и значит. Чем больше баллов, тем круче курс можно выбрать. Самые отстойные попадают к Нежити в услужение и пока не отработают учебу начать не могут.
- А вот с этого места поподробнее. И сколько у меня баллов?
- Мне по чем знать? Ты вела себя, как дура. Пищала. Орала, удрала. Инвентарь не взяла, а там договор и карточка с баллами.
- Ясно.
Я боязливо попятилась к сидению, упала на него пятой точкой и закрыла глаза.
- Встань с моего платья!
Мерзкий визг заставил тут же распахнуть глаза и встретиться с одним глазом своей соседки по сидению. Когда я садилась ее и в помине здесь не было.
- Ссорян.
Подвинулась с застиранной мешковины и снова хотела закрыть глаза.
- Я - Лихо. На самом деле меня Лора зовут.
- Очень приятно.
- Ты как сюда попала? Говорят, уже несколько лет Баба Яга не появлялась в академии .
- Почему?
- Ну как почему? Сложные заклинания, жуткая внешка, гнилые зубы…
Это мне говорит одноглазое чудище с прорезью вместо рта и двумя хвостиками над торчащими ушами.
- Да, шучу я. Курсы сложные, сессии практически несдаваемые, а потом такие задания дают….опасные. Могла б Кикиморой пойти. Их по пять-шесть на курсе обычно. Ходи себе по болотам по лесам путников путай и пугай.
- Я не напрашивалась. Меня обманули.
- Ну как тут обманешь. Сюда только добровольно. Заклинание произнести надо, книгу прочесть. Вот я из семьи потомственных Лиходеев. Еще моя прабабка ворожила и лесные дороги охраняла, плохих людей наказывала. Я гордость семьи.
- А у меня никого нет…из этих, как вас там. Нечистых. Ясно? Я работать пришла. Выступать. Понимаешь? На корпоративах, на вечеринках? Песни петь. А не учиться. Я домой хочу!
- Аааа. Так ты Неко.
- Что значит неко?
- Не из колдовских. Человечка.
Одноглазая брезгливо скривила губы и отодвинулась от меня.
«Не обращай внимание дура завистливая. Хочешь я ее поцарапаю или помечу? Хотя, она и так тиной воняет».
А чему завидовать? Чему? Ничего не хочу. Домой хочу.
Первая остановка была совершенно нормальная. Двери вагона распахнулись, вошел какой-то карлик с мешком и клеткой в руках. Осмотрел всех присутствующих, потом зыркнул на меня четырьмя глазами из-под седой челки.
- Баба Яга?
Молча кивнула. Он, с кряхтением поднес к моим ногам мешок, из которого торчала палка от метлы и клетку с мышью.
- Самой забирать надо, а не гонять старых больных лесовиков.
- Простите.
Он меня не услышал, проковылял обратно к дверям, вывалился мешком наружу и укатился в сторону леса. Злые все какие-то, нервные. Всю остальную дорогу я молчала. Черноморд пытался меня разговорить, но я многозначительно посмотрела сначала на него, потом на окно и он тихо пристроился у моих ног, а затем уставился на мышь в клетке. Она бегала туда-сюда и явно его нервировала.
- Будешь молчать – подарю. Сожрешь, когда захочешь.
С этого момента я его больше не слышала. Мне даже удалось задремать, увидеть во сне свою квартиру, маму на кухне, брата с сестрой, как они бегают по комнатам и дерутся. Мелкие поганцы. Если вернусь все вам прощу и даже любить буду. В горле снова запершило и захотелось реветь.
Трамвай резко остановился, и я уставилась в окно. Ни станции, ни перрона, ничего. Висим, как в воздухе. Под нами облака, как рваная вата. А я высоты боюсь. Двери в тамбур распахнулись, и я увидела птицу с человеческой головой. Сирин, кажется, называется. Высокая, с блестящими красными перьями, грудь выкатила. Лицо немолодой, но красивой женщины и очки на выпуклых глазах, увеличивают их в два раза.
- Уважаемые, адепты. Приготовьте документы и карточки. Сейчас проверка будет. Договора держать в левой руке, карточки в правой. Глаза закрыть.
«Это кто?
Серафима Григорьевна. Преподает полет, приземление, атаку с воздуха и защиту от воздушного колдовства. Заместитель ректора.
Зачем глаза закрывать
Затем. На нежить смотреть нельзя.
Ну я ведь не любопытная. От слова совсем. Мне ничего не интересно и свой нос не в свои дела я не сую. Почти. Приоткрыв один глаз смотрю в окно на какую-то черную точку вдаплеке. Она стремительно приближается. У меня в одной руке договор, в другой карточка.
А точка похожа на копошащийся ворох черной бумаги, но чем ближе этот ворох, тем отчетливей я вижу крылья. Это стая летучих мышей.
ЗАКРЫЛА ГЛАЗА НЕМЕДЛЕННО!
Рявкнула голова птицы и я зажмурилась. Стало очень холодно. Примерно, как в морозильнике, если засунуть туда голову и долго искать чтоб такого сожрать. Мороженное или фрукты. А еще страшно. Как в детстве, когда кажется, что из-под кровати вылезет чудовище и схватит за ногу.
Я инстинктивно чувствовала, что чудовища где-то рядом и схватят они меня не только за ногу, но за все другие стратегически важные места. Подул холодный ветер, я вцепилась в документы, чтоб не унесло. Не хватало еще все это потерять.
Где-то на стенах, на полу раздается противное царапанье и слышно множественное дыхание, оно зловонное, как пасть моего старого покойного пса Борьки перед смертью. Когда он лизал меня в нос и жалобно скулил у меня на руках.
Кто-то вскрикнул, и я от неожиданности приоткрыла один глаз. Тут же чуть не заорала, увидев красный зрачок, впившийся в меня и заставивший заледенеть всем телом. Я быстро зажмурилась обратно, но успела рассмотреть черную шерсть, покрывшую человеческий голый череп, острые клыки и открытую бездонную пасть чудовища.
В глазу начало покалывать, как будто в него впились тысячи иголок. Постепенно холод сменяло тепло, раздалось характерное шипение и вагон трамвая сдвинулся с места.
- Оборотень и Баба яга минус десять баллов за непослушание! Открывайте глаза!
Ну вот, приехали. Еще десять баллов. Интересно со скольки отнимают и сколько у меня осталось.
- Добро пожаловать в Тридевятое государство, шестое измерение, шестого круга Луны. Через три часа трамвай остановится у дуба с золотой цепью. Выходим и не шумим. С котом не говорить и ничем его не кормить.
- Это она про тебя?
- Неее, про предка моего. А меня можно. Например, вот ею, - облизался и плотоядно посмотрел на мышь. Та истерично пискнула и свалилась замертво. Я испуганно потрясла клеткой.
- Притворяется. Актриса погорелого театра. Давай ее сюда. Она вмиг оживет.
- Облезешь.
- Ты ж обещала!
- Пыф. Ты тоже много чего обещал.
- Я выполнил!
- А я нет. Я перевоспитываюсь. Не хочу быть живодеркой. Мышку жалко.
- Мышку ей жалко. Она, между прочим, последнее звено в пищевой цепочке. А я нет. Я друг человека.
- Надо тебя в Корею отправить. Там тебе покажут какое ты звено в пищевой цепочке.
- Что это за Корея такая?
- Там едят и собак, и котов.
- Это второе название Ада? Нет, в Корею мы не поедем. Так. Дай карту свою. Гляну сколько баллов осталось.
Карту я сунула в карман фартука и доставать боялась. Как табель в школе из рюкзака.
- Показывай.
Снова зажмурилась и протянула карточку Черноморду.
- Тааак. Ну все. Жесть. По нулям.
- Чтооо? Как по нулям?
Черноморд доволен, еще немного и рот до ушей разлезется, как у чеширского кота.
- Лгун мерзкий!
- Ты не обольщайся. Там не так все и хорошо. Семьдесят баллов из ста. И это мы еще не доехали. Если ниже шестидесяти будет пойдешь к нежити на отработку. Ужас какой. А я с тобой! Чтоб больше не дышала, не сопела, не чихала пока я не разрешил.
Трамвай остановился в лесной чаще напротив огромного черного дуба с раскидистыми ветвями, похожими на щупальца осьминога. Вокруг ствола сверкает кольцами массивная золотая цепь.
- Итак, мы на месте.
От неожиданности я ойкнула. Вместо птицы с человеческой головой перед нами стояла женщина с красными волосами, в строгом черном платье с большими круглыми очками, из-за которых ее глаза напоминали совиные. К слову, лицо ее не изменилось.
Я оглянулась по сторонам и замерла. Нечисть исчезла и теперь меня окружали люди. Ну если вот этих вот можно так назвать. Мы смотрели друг на друга, пытаясь узнать в человеческом облике ху из ху. Лихо я сразу узнала. Ее два хвоста серого цвета и худое лицо с острым подбородком и огромными глазами не оставляло простора для воображения. Среди нас появилась лишняя особь мужского пола. Упырь не изменился. Зато кто из этих двоих Леший, а кто Оборотень сразу не понять. Один светловолосый, другой темненький. Оба симпатичные, примерно моего возраста.
- Мы ждем еще один трамвай. Пока что вы можете осмотреться, но далеко от дуба не уходить.
- Эй, Рыжая, ты кто? Баба Яга или Кикимора?
- Баба Яга!
Лихо опять скривилась и пошла в сторону молчаливой, носатой девчонки, низенького роста, которая крутила в руках какую-то травинку. Ясно. Против меня дружить будут.
- Привет.
Напротив меня стоял темноволосый парень с легкой щетиной на скулах, симпатичный, как…мммм, как Эдвард Каллен. (Да, я пересмотрела сумерки двести тысяч раз).
- Я Леша. А тебя как зовут?
- Баба яга, - огрызнулась я и поправила выбившиеся из косы волосы.
- Нет, по-настоящему, в мире людей.
- Любава зовут.
- Хм…обычно детей называю созвучно сущности. Ядвига, Ярослава, Ярина.
- У меня обычная сущность. Человеческая. И меня зовут Люба.
Я думала он сейчас тоже скривится, но парень даже внимание не обратил.
- Тогда как ты здесь оказалась?
- Не знаю и быть здесь не хочу. Сделаю все что нужно и домой поеду.
Пока говорили мы обошли дуб двигаясь вдоль цепи, пока не наткнулись на огромного спящего кота. Бред какой-то. Я попала в мозг какого-то маразматичного режиссера типа Дэвида Линча.
Кот был похож на огромного Мей Куна переростка. Весь черный как Черноморд. На ушах кисточки и от его храпа дуб потряхивает.
- это кот Баюн. – серьезно сказал Леша.
- Угу. А говорящая голова будет?
- Какая?
- Никакая. Эй, Кошара!
Пнула ствол ногой.
- Просыпайся. Расскажи нам сказку.
Лицо Леши округлилось, и он побледнел.
- Она ж сказала кота не трогать. Не говорить, не кормить. Пошли отсюда!
Я истерически усмехнулась и дернула цепь.
- Кошарааа! Подъем! У тебя гости!
Ты что твормяуууу? Давай бегмяуууу! Когда Черноморд нервничал он начинал забывать человеческую речь. Дуб дернулся, я отпрыгнула назад и увиднела как распахнулись глаза огромного кота. Словно два золотых блюдца, а зрачки то расширяются, то сужаются.
Встал на мощные лапы, тряхнул шерстью.
А в ушах уже раздается шелестящий, певучий голос.
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
«Скажи налево… скажи сейчас же или умрешь!»
- Налево, - едва шевеля губами, прошептала я и поняла, что плакали мои баллы крокодиловыми слезами.
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/Ulyana-Soboleva
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%B0-%D0%A3%D0%BB%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%B0/
Рассказ про одного из второстепенных героев романа «Не дразните некроманта».
У Эдвина Кэрвина были все причины злиться. Мелкий дождь, зарядивший с самого утра, не прекращался ни на секунду. Бытовой амулет давно разрядился, одежда промокла насквозь, а в высоких сапогах противно хлюпала холодная болотная вода. Двигаться становилось всё тяжелее. К тому же ныл ушибленный при падении бок. Гать под ногами пружинила и дрожала, при каждом шаге где-то сбоку и внизу раздавалось противное жирное чавканье грязи, просачивающейся сквозь щели между досками. И угораздило же стажёра-огневика сунуться за пределы контролируемой границы! Откуда только взяли этого молодого и восторженного идиота? Разгуливал по болоту, как по столичному проспекту, поигрывал пульсарами и файерболами и не желал слышать, что устав написан кровью таких же особо одарённых, а в Рейнских болотах всегда найдётся местечко для ещё одного трупа. Трясина и её обитатели были ненасытны. Но, к прискорбию Кэрвина, с некоторых пор опасные болота стали настоящим местом паломничества для столичных хлыщей. Как же, побывать в таком страшном месте, поковырять носком сапога болотную жижу, а если повезёт, ещё и на какую-нибудь нечисть поохотиться. Герои, мать их за ногу!
Как же командиру «болотной заставы» сейчас не хватало не по годам рассудительного Алистера Мортена и его странного тьмокота: то ли фамильяра, то ли питомца, то ли слуги. Порождение Тьмы неплохо помогло отряду зачистки в прошлый раз. Без него навряд ли удалось бы серьёзно продвинуться и отвоевать у демоновых болот неплохой кусок. Эдвин даже направил в Фесскую академию официальный запрос с просьбой распределить талантливого молодого некроманта в его отряд. Не слишком надеялся на успех, потому не огорчился, когда получил ожидаемый отказ и предложение обратиться по поводу возможного перераспределения в окружное управление некромагии. Даже не стал тратить на это время. А потом случайно узнал от одного из сослуживцев, что Мортена направили в Имерлис для обмена опытом с коллегами из соседней империи. Зато из столичной академии боевой магии на стажировку и практику поехали вот такие, как этот огневик…
Дежурство на сей раз выдалось подозрительно тихим и спокойным. Эдвина это беспокоило: Рейнские болота любили преподносить неприятные сюрпризы. Затишье было недобрым знаком. В очередной раз предупредил стажёра не выходить за обозначенную границу, за которой условно безопасная часть болот превращалась в откровенно опасную…
Дёрнула же тьма взять вместо опытного боевика вот этого! Впрочем, выбирать всё равно было не из кого, прочие оказались ещё хуже. Командир даже в самых страшных снах не мог подумать о том, чтобы подпустить к щитам таких разгильдяев. Именно они были виной тому, что он до сих пор не обзавёлся семьёй. Какая женщина согласится быть вдовой при живом муже, пока он сопли стажёрам вытирает да по болотам скачет? Эдвин почти смирился с перспективой остаться холостяком, да и на ком тут было жениться? Разве что на болотнице.
Огневик вроде как проникся, собрался, внимательно осмотрелся по сторонам. Но Эдвина не вовремя отвлек магический вестник. Пришло срочное сообщение из столицы. В гильдии наконец-то рассмотрели его запрос и сочли возможным выделить три десятка опытных боевых магов, чтобы усилить защитное плетение и ещё немного отодвинуть границу вглубь болота. Разумеется, оставшийся без присмотра молодой мажор тут же полез за вешки, чтобы лично проверить подозрительную кочку. Был бы умным - кинул бы в нее пульсаром, а лучше двумя для пущей гарантии, но нет - он предпочел бесстрашно шагнуть вперед на встречу с тварью, караулившей добычу. Взметнулось вверх чёрное щупальце, густо усеянное присосками с мелкими, похожими на рыболовные крючки зубами. Оно обвило левую ногу жертвы чуть выше колена, а потом протащило героического идиота к кочке, под которой и обосновался спрут. Парень рухнул в грязь, из карманов посыпались защитные амулеты. Он так растерялся, что даже не сообразил вдарить огнём по нападавшей болотной мерзости. В отличие от этого раззявы, Эдвин среагировал моментально. Плетью магии отсёк щупальце и выдернул огневика в относительно безопасную зону. Следом запустил в чудище несколько боевых заклинаний. Спрут утробно булькнул и поспешно погрузился в трясину. Но опоздал. Убийственный заряд магии настиг его. Глубоко внизу раздался хлопок, густая грязь колыхнулась и всё затихло.
Однако расслабляться, увы, было рано. Вонючая тёмно-синяя кровь болотной твари с шипением разъедала грубую ткань брюк стажёра. Но хуже были ядовитые зубы, глубоко застрявшие в теле. Ещё немного, и парня просто парализует. Не обращая внимания на жалобный вой боевика, Эдвин резким рывком оторвал остаток щупальца с ноги стажёра. Вместе с обрывками одежды и кусками кожи. Вой перешёл в жуткий, почти нечеловеческий крик боли и ужаса, а потом захлебнулся на самой высокой ноте. Огневик потерял сознание. Вот и хорошо, не будет мешать. Эдвин щедро плеснул на раны антидот, разорвал перевязочный пакет, наложил повязку, пропитанную кровоостанавливающим составом. Активировал и бросил на грудь стажёра настроенный на лазарет портальный амулет. Парень исчез в неяркой вспышке, и лишь тогда командир перевёл дух. О стажёре позаботятся. А ему самому предстояло отмахать ещё несколько миль по неустойчивой гати, обновить защитные заклинания на важных узлах, расставить сторожевые плетения, активировать ловушки. Ежедневная рутинная работа.
Но интуиция, предупреждавшая о неприятностях, не подвела. В лицо, точно из заброшенного погреба, неожиданно пахнуло сырым холодом и запахом плесени. Несколько вешек впереди были переломаны пополам, точно спички, а вокруг них, цепляясь за обломки заговоренного дерева, медленно плавали густые, грязновато-белёсые, рваные клочья тумана. Первые разведчики. Слева, со стороны «дикого» болота, неторопливо наползало вязкое белое марево. Непроглядная пелена надёжно скрывала того, кто притаился в ней. Эдвин чувствовал запах гнилых водорослей и липкий, голодный взгляд, нетерпеливо взирающий на него из тумана. Вот когда пригодился бы огневик! Болотницы не терпели огня. Впрочем, у некроманта на этот случай было несколько заряжённых под завязку артефактов. Маг быстро оценил границы прорыва. Небольшой, можно справиться без подкрепления. Швырнул вперёд связку из трёх шариков размером с хорошее яблоко каждый. Высвободившееся из активированных сфер пламя весёлыми ручейками растеклось по грязи. Клочья тумана дрогнули и торопливо поползли назад. Ещё один артефакт шлёпнулся аккурат посреди прорехи в щите, и от него во все стороны поползла чёрная паутина. Она добралась до целых вешек, поднялась по ним вверх, затянула плотным покрывалом дыру в защите. Эдвин тем временем просканировал пространство. Похоже, он успел вовремя: незваные гости ещё не успели проникнуть на «чистую» территорию. Оставалось восстановить вешки, снять временную заплатку и отогнать болотниц подальше.
Туман замер шагах в пятидесяти от незримой границы. Клубился, то и дело выстреливал любопытными длинными языками. Но вскоре напряжённую тишину разорвал странный звук. Полустон-полукрик. Протяжный, чистый, пронзительно-печальный. Казалось, он исходил разом со всех сторон. Эдвин выпрямился, держа наготове несколько боевых плетений. Белое марево резко отхлынуло назад, оставив на виду тонкую, почти прозрачную женскую фигуру, укрытую лишь остатками тумана да длинными тёмными волосами. Стройные ноги практически до колена скрывались в белоснежной кувшинке, лепестки которой мерцали тем же потусторонним светом, что и бледное тело болотницы, вокруг которой раскинулась цветущая поляна. Изумрудная зелень мягкой травы, яркие незабудки, крупные кувшинки, почти такие же, как та, в которой стояла тварь, пряча от нескромного взгляда ступни, больше напоминающие гусиные лапы. Зато всё остальное она демонстрировала охотно. Нежный живот, налитая, пышная грудь с бледными сосками, красивое лицо с тонкими губами. Вот только за ними таились острые, как иглы, зубы.
— Маг… — прошелестела болотница, почти не раскрывая рта. — Некромант… Не убивай.
— Уходи, — холодно и спокойно отозвался он.
Взгляд Эдвина скользил по совершенному женскому телу без малейшего интереса. Нежить его не привлекала. За красивой оболочкой он видел чудовище. Сколько ещё таких копошилось по ночам в болоте, обгладывало гнилые кости на дне, извивалось и ползало между корявыми чахлыми кустами верб и мшистыми кочками. А эта конкретная болотница пыталась заманить его в чарусу. Ровная, гладкая поляна так и соблазняла шагнуть на неё, ощутить под ногами твёрдую землю, а не опостылевшее покачивание гати. И нежить, стоящая посреди неё, манила, нашёптывала о том, как сладко будет отдохнуть на мягкой душистой траве, как много сокровищ готова она, болотная дева, подарить своему спасителю. Но туман всё так же колыхался за ней, готовый в любой миг скрыть свою хозяйку от опасности. Умная взрослая дрянь… Месяц назад такая же точно тварь утащила практиканта на западной границе болота. Мальчишка подался на сладкие уговоры, сделал всего один шаг — и изумрудная зелень поляны беззвучно сомкнулась над его головой. Ни громкого крика, ни тихого стона, ни робкого всплеска воды. Куратор не успел вмешаться. А следом исчезла и болотница. Эдвину совсем не хотелось получить у самой границы такую соседку. Болотницы могли серьёзно усложнить жизнь магам. Подсунуть под ноги зыбун, открыть «окно» в моховом болоте. Оступишься в такой колодец, где воды вровень с берегами, и мигом пойдёшь на дно. Страшные, погибельные места становились в разы опасней, если рядом появлялась болотница.
— Как помочь тебе, дева? — спросил Эдвин, опуская руки.
Бдительность твари следовало усыпить. Иначе нырнёт в туман, а тот, словно абсолютная защита, поглотит все заклинания. Второго шанса достать её не будет.
Болотница оживилась. В тихий вкрадчивый шёпот вплелись сладкие нотки. Тварь молила спасти её из трясины, обещала взамен наслаждение и ласку. Эдвин, точно зачарованный, сделал шаг вперёд, но тут же отступил обратно, упрекнув:
— Зовёшь меня, а как заблужусь в твоём тумане? Так и вьётся вокруг, вон, к ногам подкрадывается.
Повинуясь знаку болотницы, туман, точно послушный пёс, отпрянул назад. Последние его клочки неохотно сползали с тела нежити, обнажая смертельную красоту.
— Приди же ко мне, желанная! — некромант, прищурившись, протянул к болотнице руки, раскрывая ей объятья.
Теперь он стоял на самом краю гати. Изумрудная поляна колыхалась в нескольких шагах от него. И тварь поверила. Кувшинка, в которой она стояла, медленно, точно нехотя, двинулась с места и поплыла вперёд. Ближе, ещё ближе… Два удара сердца — и руки соприкоснутся.
«Пора!»
Эдвин ударил магией без замаха, без предупреждения. Чёрные ленты силы обвили болотницу и дёрнули вперёд, затаскивая на гать. Красивое лицо твари исказилось уродливой гримасой, верхняя губа поднялась, обнажая острые зубы. Болотница билась в оковах магии, извивалась, точно угорь, шлёпала перепончатыми ступнями по болоту. Р-р-раз — и удачно зачёрпнутая грязь фонтаном полетела прямиком в лицо Эдвину. Некромант не успевал уклониться. Метнул в нежить копьё тьмы, пригвоздил её, словно бабочку. Над болотами разнёсся пронзительный визг раненой твари. Но и сам маг поскользнулся и упал. Крепко выругавшись, поднялся на ноги, стёр грязь с лица. Болотница дёргалась, пытаясь освободиться, но тщетно. Туман стремительно надвигался на вешки.
— Сгинь, — Эдвин швырнул активированную огненную сферу прямиком в распахнутый рот твари.
Болотницу дёрнуло вверх, а затем её тело охватило яростное жаркое пламя. Крик оборвался. В наступившей тишине из тумана раздался тихий плач, а затем завеса стремительно растаяла, оставляя у щита трёх одинаковых тварёнышей. Большеголовых, лупоглазых, с зелёными, точно тина, волосами. Выводок привела, мерррзавка! Всерьёз рассчитывала прорваться и закрепиться на очищенной от прочей нежити территории.
Пока разобрался с детёнышами, пока уничтожил тела тварей по всем правилам тёмномагического искусства, начало темнеть. Пора было выбираться. Ночевать посреди болота в планы некроманта не входило. Тем более, примерно в часе ходьбы отсюда была недавно возродившаяся деревня. Помимо нежити, окраины Рейнских болот славились ягодниками. Клюквы и голубики в этих местах росло с избытком. Сейчас голубика уже отошла, зато тонкие красноватые стебельки клюквенника стелились по сфагновым мхам, а с каждой кочки можно было снять настоящее ожерелье из крупных рубиновых ягод. Эдвину, конечно, никто не мешал воспользоваться порталом, но он решил убить двух зайцев одним махом. Всё равно в ближайшие дни стоило наведаться в деревню, обновить защитные заклинания вокруг, поговорить с людьми, узнать о новых поселенцах.
В поселение он вошёл, когда уже совсем стемнело. В последний раз был здесь почти три месяца назад, но за это время многое изменилось. Убавилось пустых хат, на многих камышовых крышах даже в сумраке виднелись свежие заплаты. Отстроили постоялый двор. Брехали собаки, заслышав чужие шаги, глухо мычали коровы, блеяли козы и овцы в хлевах. Из труб курился дым, тепло и приветливо светились окна.
Эдвин отряхнул сапоги у крыльца и ввалился в жарко натопленный зал. Небольшой, столов на пять. За одним из них сидела молодая девушка с каштановыми волосами и усердно записывала что-то в пухлую тетрадь. Непослушные кудри разметались по плечам. Стоящий перед ней кубок с чем-то горячим источал соблазнительный ягодный аромат.
— Добро пожаловать, путник, — раздался мягкий, но звучный женский голос.
Из-за стойки вышла хозяйка постоялого двора, в которой Эдвин без труда признал ведьму. Статная, высокая женщина, возраст которой он угадать не мог, как ни старался. Тёмные чародейки любили выглядеть молодо. Ей могло быть и двадцать, и тридцать пять, и сорок девять. Умные тёмные глаза, чёрные, гладкие волосы, собранные в простой хвост. Ведьмы редко заплетали косы.
— Вечер добрый, чародейка, — вежливо склонил голову некромант. — Не откажи в приюте.
— Найдётся и горячий ужин, и мягкая постель, — белозубо усмехнулась ведьма. — Присаживайся, где нравится, эр некромант. Сейчас подам еду.
Но перед тем, как уйти, она легонько коснулась его рукава. Одежда и обувь моментально высохли, а по продрогшему телу прошла приятная волна тепла. Сильна ведьма! Словно и не заметила его амулетов! С другой стороны, а кто ещё решился бы открыть постоялый двор возле Рейнских болот? Только ведьма! Да ещё и тёмная.
Но долго предаваться размышлениям не вышло. Хозяйка заведения вернулась с громадным подносом, поставила на грубо сколоченный стол перед некромантом дымящуюся тарелку наваристых щей со свежей сметаной, рассыпчатую кашу, в которой таял золотистый кусок масла, доску с нарезанными тонкими кусочками мясным рулетом и козьим сыром. Рядом встала плетёная корзинка с жареными пирожками. Последними на стол опустились кубок с травяным отваром и обёрнутый полотенцем железный чайник с морсом. Только сейчас Эдвин понял, как сильно проголодался. Смёл угощение в один миг. Травяной отвар и ягодный морс оказались весьма недурны, а пирожки с капустой и яйцами и вовсе — выше всех похвал.
— Благодарю, чародейка, всё было очень вкусно, — произнёс он, когда хозяйка подошла убрать со стола опустевшую посуду и, не дожидаясь просьбы, поставить новый чайник и блюдо с воздушными булочками.
— Всё готовилось с любовью, — отозвалась ведьма.
Пустая посуда, повинуясь велению хозяйки, взмыла над столом и улетела в сторону кухни. Эдвин промолчал, но решил, что оставит щедрые чаевые за проявленное уважение. Ведьма сама подала ужин, хотя вполне могла воспользоваться магией.
Тем временем она вернулась за стойку. Со своего места некромант теперь видел лишь темноволосую макушку. Намеревался подойти к ней чуть позже, но в планы в очередной раз вмешались новые обстоятельства.
— Простите, эр маг, я не помешаю?
Давнишняя кудряшка стояла возле его стола. Симпатичная девушка и, сразу видно, городская. Деревенские так не одевались и держали себя иначе. И как её только занесло в эти дикие места?
— Прошу, — Эдвин поднялся, отодвинул тяжёлый стул.
— Меня зовут Аннабель Джойс, я внештатный сотрудник столичного еженедельника «Зоркий обозреватель», — оттарабанила девушка. — Приехала сюда, чтобы написать о Рейнских болотах. Вы, так понимаю, один из тех, кто охраняет границу между дикой их частью и той, что освоена королевством?
Эдвин едва сдержал смех. Освоенная королевством часть, надо же! Как быстро оно приписало себе достижения группы магов, которые действовали, в общем-то, на свой страх и риск. До недавнего времени топи мало кого интересовали, разве что вызывали недовольство, а теперь вон как повернулось. Однако портить отношения с короной, а заодно и с гильдией было неразумно, поэтому Эдвин выдал правду аккуратно и в смягчённом варианте. Подчеркнул заслуги отдельных магов, гильдии некромантов, отметил боевиков и выразил надежду, что поддержка королевских магов станет ещё ощутимей, чем раньше. Ловко обошёл вопросы о себе и скромно умолчал, что он и есть тот самый знаменитый командир «болотной заставы». Не любил козырять громким именем. Зато обратил внимание газетчицы на тот факт, что Рейнские болота всё ещё остаются крайне опасным местом и гулять по ним небезопасно даже в компании опытных магов.
Проговорили почти час, а потом Эдвин начал замечать, что Аннабель слишком часто делает паузы между фразами и изо всех сил пытается не зевать. Вот тут-то и выяснилось, что столичная барышня хотела побеседовать со знаменитым Эдвином Кэрвином, добиралась до заставы пешком из ближайшего городка, но свернула не туда и целый день проблуждала по болоту, пытаясь набрести хоть на какой-нибудь хутор или деревеньку. Страшно умаялась, уже собиралась заночевать на какой-нибудь кочке повыше, но тут увидела огни домов.
Пожалев ее, Эдвин погнал скиталицу спать. Когда она ушла, некромант позволил себе едва заметно усмехнуться. Нечасто молодые красивые девушки с таким энтузиазмом его разыскивали. Если начистоту, это вообще был первый случай. Даже лестно… Он тоже не отказался бы от отдыха, но вначале стоило побеседовать с ведьмой. Кто знает больше о происходящем в деревне, как не хозяйка постоялого двора?
Ведьма Беатрис оказалась весьма наблюдательной. Рассказала немного о каждом из новых жителей, предупредила, что у старика-змеелова раз в месяц собирается подозрительная компания, вовсе не похожая ни на скупщиков яда, ни, тем более, на охотников на змей. Эдвин понял аккуратный намёк. Похоже, происходило то, чего он опасался: окрестности Рейнских болот начинали прощупывать контрабандисты. Здесь стало относительно безопасно, чтобы изредка наведываться на склады, но при этом пока что оставалось достаточно безлюдно. А местные жители были неболтливыми. Точно знали, что в болоте всегда найдётся место для ещё одного трупа. И не стремились занять его собой.
Зато ведьма не боялась. И некромант не сомневался, что у неё были на то основания. Раз она так легко высушила его одежду, хотя артефактов, защищавших от чужой магии на Эдвине было целых пять, что ей происки деревенских жителей? Проклянет любого, да так, что тот сам утопится, предварительно прокричав кукушкой.
— Девочку столичную забери с собой, — мягко проговорила Беатрис, вырывая его из размышлений. — Не место ей здесь.
— Можно подумать, на заставе ей место, — хмыкнул некромант. — Ещё обидит кто резким словом это столичное создание.
— А ты возьми её под защиту, — посоветовала ведьма. — И не обидят. Да и сам присмотрись. Девочка умная.
— Куда мне? — хохотнул Эдвин. — В Тарисе семью не завёл, вот только на Рейнских болотах вить гнездо не хватало! А в город я сам не желаю возвращаться. Здесь нужен. Да и жили как-то без газетчиков, проживём и дальше.
— Не газетчик она, — Беатрис откровенно усмехнулась. — Светлая ведьма, травница. Выпускной курс. Но местные конкурентов не любят, вот и решила притвориться, разведать обстановку, а уж потом на практику проситься. И амулет маскирующий нацепила. Мне-то он не помеха, а тебя обвёл вокруг пальца.
— То ни одной ведьмы не было, то сразу две, — хмыкнул некромант. Прищурился: — Тоже конкурентов не терпишь, чародейка?
— Стара уже со своими привычками расставаться, — ответила ведьма.
И что-то такое сверкнуло в глубине тёмных глаз, отчего Эдвину расхотелось продолжать расспросы. Таких, как Беатрис, спокойней было держать в союзниках. А ему и впрямь ничего не стоило забрать с собой травницу. Пусть остаётся под присмотром, а то и впрямь понесут демоны одну в болото…
— Что ж, удружу в благодарность за приют и вкусный ужин, — усмехнулся Эдвин. Поднялся. — Спасибо за беседу, Беатрис. Где моя комната?
— Первая налево, — коротко ответила ведьма. — Храни богиня и покровитель твои сны.
Кровать была широкой, матрац — в меру мягким, а бельё пахло свежестью. Эдвин уснул, едва коснулся головой подушки. Вымотался за день, а потом разморило в тепле и от сытной еды. Проснулся, ощущая себя отдохнувшим как никогда. За окном занимался рассвет. Умылся холодной водой и спустился вниз. Беатрис вновь принесла завтрак лично, без помощи магии. Весело скворчащую на чугунной сковороде яичницу с салом и мясом и стопку пышных блинов.
Он уже заканчивал, когда по лестнице спустилась сонная Аннабель. Намётанный взгляд некроманта тут же пробежался по её одежде. Пожалуй, Беатрис не ошиблась. Вместительная сумка со множеством отделений вполне могла принадлежать травнице. А торчащие из бокового кармашка ножницы окончательно в этом убеждали.
— Дарс Гроубен собирался утром на рынок в Ликтор, — проговорила Беатрис. — Если поторопитесь, можете поехать с ним. Быстрее, чем по болоту.
— Согласен, — кивнул Эдвин. Гроубена он знал, обычно у него и останавливался на ночь. — Эрис Джойс, поедете со мной?
— Конечно! — девушка аж просияла.
«Сманит кого-то из бойцов в столицу, к предсказателям не ходи!» — подумал некромант. Но оставлять её тут и впрямь было опасно. Ответственность, мать её за ногу, требовала обеспечить защиту молоденькой гостье.
Дарса Гроубена удачно перехватили в начале улицы. Тот просьбе не удивился, придержал коня и благодушно кивнул, позволяя забраться в повозку. Сплюнув на землю остаток самокрутки, Гроубен поинтересовался:
— А у кого ж вы ночевали, эр некромант? Всегда ко мне заходили.
— На постоялом дворе, — ответил Эдвин.
— Тут, что ли? — удивился Гроубен, указывая на покосившийся дом с провалившейся крышей.
Пустые чёрные окна, покрытые слоем пыли, наглухо заколоченная дверь. И ни следа живой души.
— Останови-ка, — приказал некромант, спрыгивая с повозки. Поднялся на крыльцо, осторожно перешагивая через дыры в ступеньках, дёрнул за ручку двери. Пробормотал: — Ничего не понимаю!
— Тут вчера был постоялый двор, — подтвердила Аннабель, с не меньшим удивлением таращившаяся на заброшенное строение. — И статная хозяйка, чёрная ведьма… Я ещё подумала: так интересно! Хорошее место выбрала.
— Ведьма, говорите? — Дарс задумчиво прищурился. — Слышал я про одну ведьму с Рейнских болот. Говорят, она жила здесь много лет назад. А потом исчезла. Но иногда её встречают заблудившиеся ягодники, порой она протягивает руку помощи тонущим в трясине. А кто-то, как вы, получает ночлег. Но чтобы она появилась прямо здесь, в деревне… Я слышал только про хутора!
По опасливому взгляду мужика Эдвин понял, что подозрительное здание Дарс в ближайшее время точно будет обходить стороной. Да уж… Подкинула жизнь сюрприз. Но старика-змеелова, о котором говорила Беатрис, проверить не помешает.
— Говорят, что кто встретил болотную ведьму, тот и судьбу свою вскоре повстречает, — добавил Дарс, поглядывая на Эдвина и Аннабель.
— Моя судьба сама меня нашла, — хмуро отрезал некромант. — И другой не требуется.
— Как скажете, эр Кэрвин, — хитро усмехнулся в усы собеседник. — Людям лишь бы языки почесать попусту.
До городка добрались быстро. А оттуда направились на заставу. Аннабель, внезапно выяснившая, что знаменитый командир всё это время был рядом, слегка притихла и о чём-то размышляла. Эдвин передал её под присмотр заместителю и постарался забыть о светлой ведьмочке, которая продолжала выдавать себя за внештатного сотрудника столичной газеты. Но что-то пошло не так. Аннабель то и дело случайно попадалась ему на глаза. И спокойно вздохнуть Эдвин смог только когда она уехала. Но лишь затем, чтобы два месяца спустя возникнуть на пороге его кабинета и протянуть направление на распределение.
— А как же карьера в столичном еженедельнике? — не удержался Эдвин.
— Мне кажется, травница здесь нужнее, — смущённо улыбнулась Аннабель. — Кстати, эрис Беатрис два месяца назад любезно поделилась со мной рецептами травяного сбора и ягодного морса. Приходите вечером в гости. Я буду ждать вас.
— Только меня? — недоверчиво хмыкнул некромант.
— Да, — уверенно подтвердила травница, чуть зардевшись. — Вы же не против моей компании? Потому что я приехала ради вас.
Эдвин хотел сказать, что слишком стар для неё, что привык жить один, что не хочет даже начинать, но… Эта девочка смотрела на него с доверчивой улыбкой. И он бы солгал, заявив, что не думал о ней. Пожалуй, пришло время перестать отказывать себе в праве на счастье.
— Приду, Аннабель, — кивнул он. — С радостью.
И улыбнулся в ответ. Показалось на миг, что где-то на грани слышимости раздался тихий смех болотной ведьмы, но, скорее всего, это просто шумел ветер в печной трубе. Да и так ли это было важно сейчас, когда судьба и впрямь нашла его. Даже на Рейнских болотах.
С любовью и самыми кошмарными хэллоуинскими пожеланиями,
Ника Веймар.
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/Nika-Vejmar
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%92%D0%B5%D0%B9%D0%BC%D0%B0%D1%80-%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%B0/
Холодный ветер гнул ветви деревьев и пытался забраться под ветхий плащ Суриндэль, но юная ведьма, казалось, не замечала этого. Сегодня значение имело только одно – в ночь на Хэллоуин ей исполнялось восемнадцать лет, а значит, она должна была вступить в полную силу.
От посторонних глаз ее лицо скрывал широкий капюшон, небрежно накинутый на голову. Только темные кудри так и остались снаружи. В руке раскачивался небольшой фонарь, который то и дело норовил погаснуть, а в полотняной сумке лежал главный ингредиент для будущего варева – бутоны кровоцвета.
Пару месяцев назад обнаженная и босая Суриндэль собственноручно собирала их на опушке леса на рассвете, потом бережно высушивала на чердаке и в полнолуние напитывала тусклым светом. Все ради сегодняшней ночи.
Девушка смело шагала по темной улице в сторону старого леса и, чувствуя прилив сил, была уверена – сегодня ни один человек не сможет навредить ей. Сама природа разбушевалась в преддверии древнего обряда, будто специально собирала силы для того, чтобы в полной мере раскрыть дар ведуньи.
Заметив посреди улицы хрупкую девичью фигурку, Воронир прибавил шаг. Стража следовала за молодым колдуном по пятам, останавливая всех прохожих, что передвигались по ночному городу по одиночке. По задумке парня эта девушка должна была стать его спасением, составив ему компанию, пока преследователи не пройдут мимо.
Он догнал незнакомку и, схватив ее под локоток, зашептал на ухо:
– Не ори и пройдись со мной по улице. За это тебе ничего не будет.
– Вы мне угрожаете? – удивилась она.
– Скажем так, настоятельно прошу, – не растерялся Воронир и сильнее сжал руку девушки, чтобы до нее дошло – шутить он не намерен.
– В таком случае я вам отказываю!
Суриндэль резко остановились и дернула руку на себя, пытаясь вырваться из стальной хватки. При этом фонарь качнулся, и она чуть не выронила его. Освободиться от цепкой руки не удалось, поскольку Воронир крепко держался за спасительную соломинку. Молния сверкнула в небе, осветив решительное лицо парня, а следом раздался оглушительный раскат грома, от которого так и хотелось прижаться к земле.
– Отказываешь мне? – угрожающе произнес он, ожидая, что сейчас незнакомка испугается и согласится сделать все, что угодно.
– Именно так я и сказала. Если не слышал, прочисти уши, и я повторю!
Она гордо выпрямила спину и уперла свободную руку в бок, чтобы выглядеть более сильной и уверенной в себе. Воронира лишь раззадорила эта напускная решительность. Окажись он в другой ситуации, с удовольствием показал бы этой крошке, на что способен настоящий колдун. Тогда она выполняла бы все его указания, как миленькая.
Но сейчас ему нельзя было выставлять оставшуюся силу напоказ. Требовалось укрыться от стражей, а они уже свернули в нужную улочку и неотвратимо приближались к парочке. Если бы Суриндэль заметила законников, то не стала бы упрямиться и подыграла парню сразу же. Не в ее интересах было попадаться им в руки с ведьмовским ингредиентом в сумке.
Однако девушка стояла к ним спиной, поэтому оставалась в неведении о приближающейся беде. Конечно, справиться с двумя даже опытными стражами не составило бы труда для юной ведьмы, особенно сегодня, в день ее силы. Но это неминуемо привело бы к расплате.
– Не стоит повторять, просто измените свое решение! – уже более мягко произнес Воронир, поняв, что с наскока эту упрямицу не возьмешь. Придется убеждать словами. – Давайте прогуляемся, может быть, даже зайдём в какой-нибудь трактир, выпьем по чашечке горячего сбитня и поговорим по душам. Проще говоря, спрячемся от непогоды.
– Нет у меня времени ходить с незнакомцами по трактирам! – тряхнула головой она.
В этот момент порыв ветра сорвал с головы Суриндэль капюшон, открывая ее лик. Воронир не удержался от любопытства и поднял руку девушки чуть выше, чтобы свет от фонаря попал на лицо. Ярко-зеленые глаза смотрели на него со странной смесью вызова и настороженности, а пухлые губы были плотно сжаты.
Дэль тоже не упустила случая, чтобы рассмотреть незнакомца получше. По чуть светящимся светло-сиреневым глазам она поняла, что перед ней стоит колдун, и теперь кляла себя за неосмотрительность.
Могла же чуть раньше отправиться в лес в сопровождении рябой Хэль, но нет. К месту силы юная ведьма хотела пойти одна. И поплатилась за свою самоуверенность: совладать с людьми для неё сегодня, и правда, было бы просто, а вот избавиться от компании колдуна – задача куда более сложная. Только времени на сложности у нее не было.
– Молодые люди, что вы делаете здесь в столь поздний час? – послышался сбоку басистый голос стражника.
Вместо того, чтобы повернуться к законникам и завязать разговор, заморочив им головы, Суриндэль внимательно посмотрела на парня. Одного взгляда хватило, чтобы понять – эти люди следовали за ним и, возможно, поблизости была подмога. В такой ситуации ведьмовским даром пользоваться было слишком опасно.
Воронир же не сводил глаз с юной красавицы с того момента, как увидел ее лицо. И сейчас его единственным желанием было поцеловать эту девушку, даже если этот поцелуй станет последним в жизни.
Когда парень начал наклоняться к ней, ведьма, разгадав маневр, попыталась ему что-то сказать, но едва успела открыть рот, как парень прижался к ее губам, бессовестно пользуясь моментом. Его язык проник внутрь, даря девушке обжигающую страстную ласку.
Суриндэль хотела было начать отбиваться, но вовремя сообразила, что ее трепыхания лишь привлекут ненужное внимание со стороны стражников и, расслабившись, отдалась во власть Воронира. Рука со светильником безвольно опустилась вниз, а вторая обвила шею парня так, что пальчики скользнули в серебристую шевелюру.
Законники в свою очередь решили, что бессмысленно мешать влюбленной парочке миловаться в темном переулке, пока по улицам бродит колдун, которого срочно нужно поймать. И тупому было понятно, что свидетельских показаний от этих двоих не добьешься. Очевидно, они не замечали никого, кроме друг друга.
– Спасибо за поцелуй, ведьма, – оторвавшись от ее губ, произнес Воронир, как только убедился, что стража ушла достаточно далеко, и не услышит его слов.
– Как ты узнал, колдун? – ошарашенно посмотрела на него Суриндэль.
– Так же, как и ты, – прочёл по глазам. – хмыкнул он. – Хотел бы ещё пообщаться со столь прелестной особой, но увы, мне пора уносить ноги.
– Постой. Я должна тебя предупредить, – разволновалась девушка, бросая на парня отчаянный взгляд. – Мне нужно срочно достать ритуальный кинжал. Надо вернуться ко мне домой!
– Спасибо за приглашение, но у меня полно проблем и без тебя, – улыбнулся он. – Можешь не волноваться, я пойду в другую сторону. Эти дурни уверены, что уже хорошо проверили северную часть города.
– Может и так. Но я хотела... – вновь торопливо начала говорить она.
– Наша встреча была ошибкой, – произнес Воронир, приложив палец к ее чуть припухшим после поцелуя губам.
Эта пижонская выходка взбесила ведьму, которая и так находилась на грани после внезапного порыва колдуна.
– Ах, ошибкой?! – сквозь зубы прошипела она. – Хорошо. Посмотрим, что ты скажешь при нашей следующей встрече!
– Следующей встречи не будет, – не удержавшись от соблазна легонько коснуться указательным пальцем кончика ее носа, ответил он. А потом подмигнул разозленной девушке, и кинулся бежать в сторону, противоположную той, куда шел изначально.
– Глупец! – со злостью крикнула ему в след Суриндэль. – Украсть у ведьмы первый поцелуй в день расцвета ее дара и не расплатиться кровью, значит привязать себя к ней! Ты ещё поваляешься у меня в ногах, колдун!
Ветер подхватил гневные слова ведьмы и унес их прочь. Жаль, что они так и не достигли ушей Воронира, иначе он не поленился бы вернуться, чтобы найти ритуальный кинжал и отдать ей капельку крови.
Больше месяца Ворониру снились зелёные глаза и девичий смех, похожий на звон маленьких серебристых колокольчиков. Сначала парень не придал этому особого значения. Подумаешь, приглянулась ему юная ведьмочка. Пройдет ещё пара недель, и он забудет о ней и о ее чарующих глазах.
Время шло, сны становились все более навязчивыми. Казалось, будто он подглядывает за ней со стороны, а она знает об этом и потешается над невидимым спутником, который был вынужден следовать за ней по пятам.
Очередной ночью он увидел, как девушка пробирается по зимнему лесу, завернутая все в тот же ветхий плащ. В этот раз ее волосы были заплетены в две тугие косы, которые спускались до пояса.
Там, где она находилась, солнце едва успело взойти над горизонтом, и его лучи пока совсем не грели. Воронир даже заволновался о безрассудной красавице: так легко одета и без головного убора. Она вполне могла простудиться.
В этот момент он подумал, что неплохо было бы набросить на ее плечи свой полушубок. Только вот полушубка с собой не было, да и его самого на самом деле не было рядом с ней.
Ведьма вышла на полянку, поклонилась раскидистому узловатому дереву и что-то сказала, после чего снег вокруг нее начал стремительно таять.
– Мой колдун опять соскучился? – лукаво улыбнулась она.
– Нет, – зачем-то произнес он. Понимал же, что на самом деле девушка не могла обращаться к нему. Но тогда к кому? Он оглянулся, чтобы посмотреть, не стоит ли за его спиной кто-то ещё, но никого не было.
– Говоришь «нет», а сам и ночи без меня прожить не можешь.
– О чем ты говоришь, ведьма?! Это всё твои проделки!
– Ой ли? – хихикнула она. – Я к старому дубу по делу пришла, а ты за мной без спроса уже около десяти минут подглядываешь.
– Не подглядываю, а сплю в своей постели.
– Ты уверен? – снова уточнила Суриндэль.
Воронир кивнул, поскольку теперь знал: она видит его и поймет без слов. Девушка снова рассмеялась и подошла совсем близко, протянув руку. В открытой ладони лежала небольшая аккуратная брошь в виде кленового листа.
– Если не хочешь за мной подглядывать, приколи к одежде и не снимай ее ни днём, ни ночью. Но учти, что твое спокойствие будет временным, и за него придется расплачиваться, – подмигнула она.
– И какова будет расплата? – прищурился колдун, припоминая что его наставник предупреждал: доверять ведьмам не стоит. Особенно тем, которые пытаются казаться добрыми.
– Расплатой станет сила, но такая малая часть, что ты даже не заметишь.
– Не замечу, говоришь? – ни на секунду не поверил ей он, но артефакт решил забрать, чтобы изучить самостоятельно. – Ладно, давай сюда свою брошь.
Едва прохладный металл коснулся его ладони, парень проснулся в своей постели. Раскрыл кулак и увидел в руке ту самую безделушку, отданную ему ведьмой. Часы показывали, что до подъёма у него есть ещё несколько часов, но засыпать как с этой брошью, так и без нее не хотелось.
Колдун решил проверить ведьмин дар на наличие скрытой магии, но через час так и не обнаружил ничего опасного. Магический фон был слабым, можно сказать, едва ощутимым. Присутствовала лишь сонная магия, подвластная практически всем ведуньям. Возможно, девушка произнесла над вещицей какой-то простенький наговор или вложила в нее совсем крохотную частицу силы.
До утра оставалась ещё пара часов, и Воронир решил рискнуть. Написал на листе бумаги несколько строк, в которых рассказывал о подарке ведьмы и положил записку под подушку. Это была своего рода страховка: если он не проснется, то наставник обязательно поймет, в чем дело.
Однако опасения парня не оправдались: в этот раз сон был ровным и глубоким, как и во все последующие дни, потому что кленовый лист неизменно перекочевывал с одной рубашки на другую. Ещё несколько раз колдун проверял брошь, но результат оставался прежним.
Ведьма ему больше не снилась, хотя Воронир вспоминал о ней каждый раз, когда взгляд падал на подаренную ею вещицу. Иногда даже накатывало странное чувство тоски, хотелось выкинуть эту безделушку, чтобы вновь во сне увидеть зелёные глаза, но он всегда с успехом справлялся с этим наваждением.
Лишь спустя полгода парень допустил ошибку: после жаркого приема у любовницы, забыл о брошке. Так и осталась она валяться среди вещей в то время, как Воронир засыпал на смятых простынях.
Проснулся он в другой постели, да и рядом лежала другая девушка – вновь та самая ведьма, что повстречалась ему в ночь на Хэллоуин. Ее темные локоны разметались по подушке, а веки были закрыты, поэтому ярких зелёных глаз увидеть не удалось. От разочарования колдун едва ли не застонал, но вовремя сообразил, что не стоит будить ведьму, ибо его визит мог ей не понравиться.
Он встал с кровати и обошел ее, присев перед лицом девушки, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть ее. Она была хороша, и во сне выглядела по-особенному милой, возможно, потому, что из ее рта не вылетали дерзкие слова.
Взгляд парня спустился ниже, на тонкую полотняную сорочку без кружев и оборок. Единственным украшением ночной рубашки была брошка в форме кленового листа. Точно такая же как та, что носил Воронир.
– Похоже у тебя, ведьма, тоже проблемы со сном, – задумчиво произнес он.
Ресницы Суриндэль затрепетали, зелёные глаза, светящиеся в темноте, как у кошки, распахнулись и внимательно взглянули на него. Удивления на лице не было, только лукавая улыбка.
– А теперь соскучился?
– Да с чего бы мне скучать?! – воскликнул он.
– Раз не скучал, зачем тогда явился?
– Я не специально.
– Амулет так быстро перестал работать? – нахмурилась она и села на постели. – Странно. Я планировала заменить его только через год. Что ж. Приходи завтра, я сделаю другой.
Кивнув головой своим же словам, девушка вновь улыбнулась, легла и даже перевернулась на другой бок, так что Воронир теперь наблюдал лишь ее затылок.
– Не так быстро, ведьма! – прошипел он и вновь обошел кровать, чтобы улечься там, где проснулся. Их лица оказались друг напротив друга, и он, тронув ее за плечо, задал вопрос. – Почему это вообще со мной происходит? Я искал упоминания о подобных случаях, но так и не смог найти ничего вразумительного.
– Потому что обычно колдуны более предусмотрительны и не целуют всех подряд, – не открывая глаз ответила она и проворчала. – А теперь дай поспать.
Девушка вновь перевернулась на другой бок, будто это могло остановить поток вопросов, которые Воронир и так слишком долго держал в голове, не находя на них ответа. Раз уж он попал сюда сегодня ночью, то был не намерен уходить без ответов.
В этот раз колдун не стал спрыгивать с кровати, а схватил девушку за плечо и развернул к себе. Но она была не менее упрямой и вновь отвернулась. Разозлившись на ведьму, он уложил ее на лопатки: подмял стройное тело под себя и предусмотрительно перехватил руки за запястья. В ответ Суриндэль лишь смеялась.
– Ты странно себя ведёшь! Неужели совсем не боишься? – удивился Воронир, до этого момента считавший себя весьма опасным противником.
– И что ты мне сделаешь? – игриво облизнула алые губки она.
– Я много чего могу сделать, – настала его очередь усмехаться. – Прямо сейчас ты в моей власти, ведьма.
– В твоей власти я была лишь однажды, теперь ситуация изменилась, – парировала Дэль.
– Но я сверху! Я же держу тебя!
– Это только потому, что я не против, – глядя прямо в глаза колдуну произнесла она, а по его спине пробежали мурашки, потому что он читал по ее лицу: ведьма не врёт.
– Объясни мне! – наклонившись ближе потребовал он.
– Ты забыл добавить пожалуйста, – выдохнула девушка, гипнотизируя его взглядом.
– Пожалуйста, – тут же повторил он, с трудом удерживаясь от того, чтобы не прильнуть к ее губам.
– Не разрешаю сегодня целовать меня, и вообще отпусти уже, рукам больно, – вдруг строго произнесла она, и Воронир подчинился, хотя вовсе не планировал этого делать.
– Ведьма! – вновь воскликнул он.
– Знаю, – обезоруживающе улыбнулась она. – Тебе уже пора, но напоследок я побуду доброй и отвечу на твой вопрос. Все это происходит из-за поцелуя, который ты украл у меня в ночь моего вхождения в полную силу.
– Из-за поцелуя?! Разве это что-то особенное?! – удивился он.
– Это был мой первый поцелуй, – неожиданно обиженно произнесла Суриндэль, после чего Воронир почувствовал, будто неведомая сила выталкивает его из комнаты. Мгновение спустя он вновь оказался под боком у своей любовницы, которая теперь совсем не казалась ему привлекательной.
Весь день колдун был сам не свой. Он заново начал изучать древние писания в надежде найти упоминания о поцелуях и ведьмах. Данные, записанные в разное время, зачастую были прямо противоположными, но в одном мнении все колдуны-летописцы были едины – целовать ведьму по собственной инициативе без ее на то разрешения не стоило.
Интересно, почему наставник никогда не упоминал этого, а, может быть, просто Воронир пропустил эту информацию мимо ушей, потому что раньше ему и в голову не приходило, что он будет желать не обычную женщину, а ведьму. Кто бы мог подумать, что он будет мечтать о дерзкой зеленоглазой ворожее, манящие губы которой сводили с ума.
В кровать парень улегся, едва солнце скрылось за горизонтом. Сон как на зло не шел, поэтому колдуну только и оставалось лежать на месте и глядеть в потолок. Он пытался выровнять дыхание и заставить себя успокоиться, но время утекало, как песок сквозь пальцы, а сердце все продолжало бешено стучать.
Перевалило за полночь, яркая жёлтая луна поднялась высоко в небо и безжалостно светила в окно. Тонкие лучики лунного света раздражали Воронира одним своим присутствием. Казалось, что теперь он не может уснуть именно из-за них. Тихо выругавшись, парень отбросил в сторону одеяло и направился к окну, чтобы в очередной раз попытаться поплотнее задвинуть шторы.
– Я тебя жду, а ты оказывается в комнате красоту наводишь, – услышал он за спиной нежный голосок и довольно улыбнулся, поскольку сразу понял, кому он принадлежит.
– Теперь ты соскучилась, ведьма? – не оборачиваясь, спросил он.
Изо всех сил колдун старался выглядеть отстранённым, чтобы юная красавица не разгадала его желаний и не обратила их в слабость.
– Всего лишь пришла взглянуть на амулет, – ответила Суриндэль.
– Амулет, – задумчиво протянул Воронир. – Что-то не могу вспомнить, куда его дел.
Он обернулся и встретился взглядом с девушкой, имени которой так и не успел узнать. Она сидела на его постели все в той же простенькой сорочке и болтала в воздухе босыми ногами.
На самом деле парень лукавил: он прекрасно знал, где лежит брошь, но не собирался возвращать ее, надеясь, что в будущем сможет использовать для своих целей.
– Это не проблема. Я чувствую свою магию.
Дэль спрыгнула на пол и уверенным шагом направилась прочь из комнаты. Она без труда нашла маленькую лабораторию колдуна и вошла туда невредимой, хотя на помещение была наложена внушительная защита. Это несказанно удивило парня, и он решил, что надо бы обновить заклинания.
Ведьма наслаждалась вытянувшимся от удивления лицом колдуна и даже демонстративно пролистала пару книг, которые он оставил на столе. От ее взгляда не укрылось, что все они были распахнуты на страницах с описанием ведьм и их быта. Как же мало знали о своих коллегах по ведовству маги.
В спальню она вернулась уже с серебряным кленовым листом в руках. По ее ощущениям брошь исправно работала, в таком случае оставался лишь один вариант.
– Ты просто забыл надеть ее, верно? – разочарованно уточнила она, поражаясь, что не подумала о безалаберности мага с самого начала.
– Угадала, – не стал отрицать Воронир.
– Почему не сказал сразу?
– Ты не спрашивала, – пожал плечами он, подмечая, как опасно сверкнули глаза ведьмы.
– Только время зря потратила! – вздохнула она. – Теперь не забывай прикалывать к одежде, иначе сам знаешь, к чему это приведет.
– А если я не хочу?
– Не хочешь, что? Спокойно спать?
– Не хочу быть вдали от тебя, – колдун за долю секунды сократил разделяющее их расстояние и, крепко стиснув в объятиях растерявшаяся девушку, прошептал ей на ухо. – Разрешишь?
Она вздрогнула, сразу сообразив, какое именно разрешение мог попросить колдун, но почему-то не могла решить, что следует ему ответить. С одной стороны, он и так был ее должником, так что ещё один поцелуй никак не мог изменить ситуацию и пойти ей на пользу. С другой стороны, при воспоминании о ночи в канун Хэллоуина, все внутри переворачивалось от странного томления.
Как каждая уважающая себя ведьма, Суриндэль решила рискнуть. К счастью, даже сейчас она помнила, что разрешения колдунам следует выдавать с особой осторожностью.
– Разрешаю, – ответила она и тут же добавила. – Но только сегодня.
– Ты не пожалеешь, – шепнул ей в губы Воронир, и она пожалела о своем согласии в тот же момент, потому что больше ей не хотелось потешаться над молодым колдуном. Зато возникло желание поскорее взыскать с него долг, чтобы их больше не тянуло друг к другу через пространство с одного конца королевства на другой.
Время поджимало. Ведьма чувствовала, что у нее осталась всего пара минут, прежде чем она вернется в свою постель. Разорвав поцелуй, она всмотрелась в мерцающие в лунном свете сиреневые глаза и приказала:
– Назови мне свое имя, колдун.
– Воронир из ордена...
– Достаточно, – оборвала его ведьма, не желая получать дополнительную информацию, которая впоследствии могла привести ее к гибели.
– А тебя как зовут, красавица? – вновь потянулся к ней парень.
– А вот это тебе знать не обязательно, – грустно улыбнулась она. – Я запрещаю тебе являться ко мне без зова, Воронир.
Произнеся эти слова, ведьма растаяла в воздухе, а колдун так и остался стоять один посреди комнаты.
Брошь в форме кленового листа давно перекочевала с одежды в шкатулку с артефактами малой силы, однако Ворониру так и не удавалось вновь увидеть ведьму во сне. Изредка ему снились зелёные глаза, вот только переливистого смеха он больше не слышал, на смену ему пришли лишь тяжёлые вздохи.
Навязчивая идея найти девушку заставляла колдуна браться даже за самые сложные и рискованные заказы, только бы они были в разных концах королевства. Но встретить ведьму или найти ее с помощью магического поиска не удавалось.
Другие ведуньи, встречавшиеся на его пути, лишь хитро улыбались и уверяли, что под описание юной красавицы подойдёт добрая треть всех знакомых им девушек. Другими словами, помогать ему в поисках никто не собирался ни бесплатно, ни даже за деньги.
Около двух месяцев парень мотался по крупным городам и мелким поселениям, даже заметно исхудал в процессе поисков. Хуже всего было, что теперь он даже смотреть не хотел в сторону других девушек, если они не были обладательницам зелёных глаз. Да и те казались блеклыми и невыразительными подобиями той, что незаметно пробралась в его сердце.
Однажды вечером, когда колдун возвращался во временное жилище после исполнения очередного заказа, он ощутил странное жжение в груди. Будто его душу кто-то пытался вынуть из тела. Воронир закрыл глаза и попытался сосредоточиться, чтобы понять, кто и куда тянет его. Вдруг в ушах зашумело, а на тело накатила слабость.
На секунду парню показалось, будто находится в невесомости. Чтобы развеять сомнения, он сделал шаг вперёд, и под ногой вместо безмолвной каменной мостовой неожиданно скрипнула половица. Колдун открыл глаза и огляделся: он оказался в небольшой комнате, освящённой дюжиной черных и алых свечей, расставленных вокруг кровати.
На постели лежала бледная как мел ведьма, под ее глазами залегли серые тени, да и само лицо казалось безжизненным.
– Чего стоишь? Заходи в круг, время отдавать долги! – раздался голос за его спиной.
Воронир обернулся и увидел перед собой ещё одну ведунью, возраст которой он не взялся бы определить, поскольку ее лик казался молодым, а вот взгляд был полон мудрости.
Исполнять приказание незнакомки он не спешил, слишком странным казалось происходящее.
– Пока будешь мозгами шевелить, Суриндэль загнётся. Зря что ли перед смертью она тебя позвала? – подтолкнула его женщина. – Поверь, лучше потерять часть силы и освободиться от долга перед живой ведьмой, чем промедлить и задолжать мертвой.
В мерцающем свете свечей кожа лежащей на кровати девушки казалась совсем тонкой, словно полупрозрачной. Ещё раз взглянув на нее, Воронир понял, что речь шла именно о ней. Вот только в чем заключался подвох?
Дэль тихонько всхлипнула, и колдун, прекратив размышлять, шагнул внутрь круга. Ведунья, стоявшая за его спиной, поставила в круг ещё одну черную свечу, тут же огонь взметнулся к потолку, окрасившись в синий цвет. Губы юной ведьмы приоткрылись, и она выдохнула:
– Воронир...
– Суриндэль, ты меня звала? – спросил он, присаживаясь на край постели.
– Перед тем как уйти за грань… – Начала говорить девушка, но закашлялась. Было видно, что каждое слово даётся ей с трудом. – Я должна освободить тебя от долга...
– Не смей уходить, ведьма! Слышишь меня? Не смей! – рявкнул на нее колдун, хватая за тонкую руку.
В ответ она лишь слабо улыбнулась, так и не открыв глаза.
– Я хочу от тебя лишь одного... Вернуть поцелуй...
– Но мы ведь... – Воронир осекся и прежде, чем договорить фразу, обернулся, чтобы убедиться, что в комнате они остались вдвоем. – Мы ведь уже целовались... В смысле, ещё раз...
– Да, по твоему желанию, а теперь... Этого хочу я, – ведьма вновь попыталась улыбнуться, но вверх лишь немного дернулась уголки губ. – Поспеши...
Парень сглотнул ком в горле и наклонился к некогда карминовым губам. В этот раз не было обжигающей страсти, лишь лёгкое касание. Поцелуй передавал горечь предстоящей потери. Воронир всем сердцем желал, чтобы юная ведьма не умирала, чтобы она осталась в этом мире и была рядом с ним.
– А ты говорила, что не получится! Учись, Хель, пока я жива, – донёсся откуда-то издалека голос ведуньи, недавно встретившей его на пороге комнаты.
Мир завертелся, в глазах зарябило, и парень потерял сознание, упав на кровать рядом с Суриндэль.
Очнулся колдун уже на рассвете, от того, что его легонько толкали в плечо. Разлепив глаза, он увидел склонившуюся перед ним юную ведьму. Сейчас она выглядела гораздо лучше, чем ночью: на щеках вновь алел румянец, а губам вернулся карминовый цвет. Девушка была одета в лёгкое полотняное платье, а волосы заплетены в пышную косу.
– Где я? – колдун вновь оглядел комнату, но теперь из нее пропали ритуальные свечи, а окно было распахнуто, чтобы впустить внутрь прохладный утренний воздух.
В углу стоял двустворчатый шкаф под потолок, рядом на нескольких натянутых вдоль стены верёвках висели пучки сушёной травы. У окна расположился небольшой котелок и деревянный столик, под которым пряталась табуретка.
– В гостях, – уклончиво ответила девушка. – Но тебе уже пора возвращаться обратно.
– Как это пора возвращаться? – Воронир сел на постели, поймал ладошку Дэль и крепко сжал ее. – Я никуда не уйду, пока ты мне все не объяснишь.
Девушка приняла задумчивый вид и опустилась на край постели, так что ее яркие зелёные глаза оказались прямо напротив чуть светящихся сиреневых очей колдуна.
– Я не рассчитала силы, вытаскивая с того света новорожденного ребенка, за что и поплатилась: сама чуть было не шагнула за грань. Лежала в постели несколько дней, пока Верховная ведьма не предложила взыскать с тебя долг, чтобы спастись. Я сама как-то о нем и забыла, – Суриндэль отвела глаза в сторону, и Воронир догадался, что она лукавит. – Мы подготовили ритуал для передачи части силы, но он бы не сработал, если бы ты сам этого не пожелал. Так что обмана не было.
Воронир вновь поймал ее взгляд, в этот раз она смотрела открыто и уверено. Сомнений не было: касательно этой части ритуала она не врала.
– Значит, я лишился части сил?
– Это временно. Ты оказался сильнее, чем я ожидала. Если бы знала, что отделаешься так легко, сразу бы взыскала с тебя должок и не стала терпеть до последнего, надеясь, что смогу выкарабкаться сама. Но когда ситуация стала критической...
– Только что ты говорила, что забыла о долге, – перебил ее колдун, а девушка вновь пугливо отвела взгляд и выдернула пальцы из его ладони.
– Думаю, этих объяснений достаточно, – резко ответила. – Долг уплачен, теперь ты свободен, колдун.
Девушка быстро вытащила из скрытого в складках платья кармана маленький мешочек, наполненный разными травами, молниеносно приложила его к груди парня, сверкнула глазами и властным будто чужим голосом произнесла:
– Возвращайся в тот дом, из которого тебя забрали!
Уже в самом начале этого маневра, Воронир заподозрил, что сейчас его будут выпроваживать. Поэтому в то время, как девушка прижимала амулет к его груди, воспользовался моментом и схватил ее за кончик косы, намотав локоны на руку.
Когда он почувствовал знакомое жжение в груди, то улыбнулся, видя, как юная ведьма с сожалением поджимает губы и вздыхает, прощаясь с ним навсегда. Она ещё не подозревала, что ее ждёт большой сюрприз.
Рывок назад, снова шум в ушах, странное ощущение лёгкости и в то же время испуганный девичий вскрик, которого при прошлом перемещении не было. Задуманное удалось именно так, как колдун себе и представлял.
В этот раз он появился в съемной комнате на постоялом дворе в метре над кроватью, поэтому с грохотом обрушился на нее. В следующий миг сверху в него впечаталась растерянная Суриндэль, которая тут же начала шипеть и царапаться, как дикая кошка.
Чтобы немного успокоить ее Воронир попробовал осторожно погладить девушку ладонью по спине, но сделал только хуже.
– Что ты наделал?! – завопила она, скатываясь вбок. – Меня и так не хотели к тебе пускать, а теперь они решат, что я сбежала специально!
Ведьма вскочила и гневно посмотрела на виновника произошедшего.
– С чего бы тебе со мной бежать? – невинным тоном задал вопрос колдун.
– С того, что ритуал не сработал бы, если бы... – начала говорить Дэль, но решила, что не стоит болтать лишнего. – Не важно с чего! В каком мы городе?
– В Лихомире.
– Лихомир? – задумалась она. – Не слышала о таком. Что за дыра? Это на севере или на юге королевства?
– На западе, за темным лесом, – пояснил Воронир, поудобнее устраиваясь на кровати. В конце концов, он не выспался и мог бы ещё пару часов подремать после того, как его гостья немного успокоится и отправится восвояси.
Сейчас он и сам уже не мог понять, зачем потащил ее с собой, хотя пару минут назад эта идея казалась гениальной.
– Ты серьезно?! – застонала ведьма. – Отсюда недели две обратно добираться!
– Разве ты не можешь переместиться? – удивился колдун.
– Конечно, нет! Я вчера чуть за грань не отправилась! О каких перемещениях вообще может идти речь?
– Но ты же отправила сюда меня.
– Не я, а Верховная ведьма. Это она сделала амулет, – со вздохом начала объяснять девушка. – Если бы его делал кто-то послабее, то даже страшно представить, что могло бы с нами произойти. Вытряхнуло бы на середине пути, возможно, даже по частям. Рассчитано-то было на одного!
– Погоди, что-то не сходится. Раньше мы могли шагать друг к другу хоть каждую ночь, если бы не брошь в виде кленового листа, приколотая к одежде. И это было проще простого. А теперь ты говоришь, будто тебе для подобного требуется много сил, – Воронир действительно не понимал, в чем подвох.
– Мы могли это делать, потому что нас тянула друг к другу сила... – тут девушка немного замялась, но потом нашла, что сказать. – Сила долга. Да! Она. Сейчас же меня обратно ничего не тянет.
– Не понимаю. Там же твой дом!
– Да какой там дом? – устало вздохнула она. – За мной так и не закрепили постоянного места проживания. Помогала ведуньям то там, то тут.
– Так вот почему я не мог тебя найти. Ты, как и я, не сидела на месте, – догадался Воронир.
– А ты искал? – заинтересовалась Дэль, вновь присаживаясь на край кровати.
Ее сердце ускоренно застучало от внезапной догадки. Неужели она зря гнала образ нахального колдуна из своих мыслей, и ее чувства действительно были взаимны. Не зря же Верховная ведьма не хотела подпускать ее с утра к колдуну. Может, боялась потерять очередное звено из своей цепи?
Не потому ли для Суриндэль так и не нашли постоянного места жительства. Может быть, все это время ее тщательно скрывали от колдуна?
– А по-твоему, почему я в Лихомир забрел? – ласково спросил он, заправляя девушке за ухо выбившуюся прядку. – Меня эти дебри тоже не прельщают, да и климат здесь не лучший. Самое интересное, что здесь теперь есть – это ты.
Глядя на зардевшуюся красавицу влюбленным взглядом, Воронир начал тянуться к ее губам.
– Только за долг расплатился и вновь лезешь к ведьме целоваться без разрешения? – лукаво улыбаясь, спросила Суриндэль, но при этом сама наклонялась к нему навстречу.
– Моя ведьма не возражает, – ответил он. – К тому же ради нее я готов каждый день влезать в новые долги, лишь бы она была рядом, чтобы требовать их возврат.
– Я принимаю твое предложение, – выдохнула девушка, почти касаясь его губ.
– Тогда скрепим его поцелуем, – произнес Воронир, прежде чем отдаться во власть чувств.
– А я тебе говорила, не стоит девицу пускать к этому колдуну! – ворчала рябая Хэль, перебирая пучок сушеных трав.
– Кража первого ведьминого поцелуя оставила слишком серьезный отпечаток на сердцах обоих, – покачала головой Верховная ведьма. – Мы прятали ее почти год, но он все равно каждый раз направлялся именно в тот город, в который мы ее перевозили.
– Думаешь, сердце подсказывало?
– Оно, проклятое! – сдвинула брови Верховная ведьма.
– Будем ее искать? – уточнила Хэль.
– Нет, это уже бесполезно. – Она сосредоточилась и призвала толстенную книгу из библиотеки колдуна, живущего неподалеку, а затем объявила. – Будем обновлять справочники колдунов. Видимо, в них недостаточно точно описаны последствия кражи первого поцелуя ведьмы.
– Неужели напишем, что кроме силы долга их может связать ещё и сила любви? – удивилась рябая, открывая одну из множества старых книг.
– Типун тебе на язык, Хэль! – раздражённо стукнула ладонями по столу ее собеседница. – Если колдуны об этом узнают, через десяток лет у нас в ковене не останется ни одной одинокой ведьмы! Зная упрямство этих мужиков, целовать будут всех подряд! Что тогда получится? Настоящий бардак!
– Так что писать-то, Верховная?
– Пиши, что после поцелуя с ведьмой у мужчины по всему телу вылезут бородавки, которые нельзя будет свести как минимум месяц! – блеснув глазами скомандовала главная и приготовилась призывать книгу из библиотеки другого колдуна для исправления части текста. – Ежели кому судьба быть вместе, тех запреты не остановят, а остальным, чтоб не повадно было!
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/Yuliya-Maslova/
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9C%D0%B0%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0-%D0%AE%D0%BB%D0%B8%D1%8F/
– Ну, что, не передумали?
Серый смотрел на свою «банду» так же, как много лет назад – воодушевленно, с азартом. Понадобился не один месяц, чтобы снова собрать их вместе. После выпускного жизнь раскидала неразлучную пятерку по разным полюсам. Богатенький Макс поступил на юриста, чтобы в будущем работать в компании отца; Леха уехал в деревню разводить кур и свиней вместе с родителями, уставшими от городской суеты; Светка – натуральная блондинка и первая любовь Серого, – укатила на учебу за границу, где сменила четверых ухажеров и даже успела побывать замужем; «серая мышка» Вика поступила в педагогический, и теперь искала работу. Наконец, сам Серый – в миру Сергей Зацепин – кое-как отучился на программиста, но в этой сфере разбирался не лучше, чем гуманитарий в высшей математике. После смерти матери жил с отцом, который и отправил его учиться, заметив, что после школы Серый стал уделять повышенное внимание крепким напиткам.
Долгожданная встреча одноклассников, а, точнее, пятерых из них, прошла из рук вон плохо. Серому пришлось потрудиться, чтобы отыскать некогда закадычных друзей на просторах Всемирной Паутины. Дольше всех он искал Светку. Та не пользовалась ни одной из отечественных соцсетей, а на «Фейсбуке» существовала под причудливым псевдонимом Lana Steel. Если бы не Вика, сохранившая с ней дружеские отношения после выпускного, так бы и не удалось связаться со старой подругой.
Это сейчас Света вся из себя заграничная цаца. Говорит на трех языках, работает в какой-то элитной фирме и снова собирается замуж. Но раньше она была отчаянной заводилой. В маленькой блондинистой головке ежедневно созревали тысячи идей. Именно Светка придумала развлечение, которое со временем стало любимым занятием друзей.
После девяти с половиной лет разлуки друзья встретились в кафе, куда любили захаживать в детстве. За прошедшее время в нем провели капитальный ремонт, переоборудовали залы, переставили столики. Но любимое место пятерых школьников изменения словно обошли стороной. Столик с двумя мягкими диванчиками по бокам стоял там же – у большого окна, открывающего вид на оживленную магистраль.
Собравшись за столом ровно в 21:00, друзья долго переговаривались дежурными фразами. Света скучала и периодически улыбалась дорогому айфону, Макс часто бегал на перекуры, где подолгу трепался с кем-то по мобильнику, Леха создавал видимость заинтересованного человека, но мыслями находился у себя в курятнике. И только Вика с нескрываемым восхищением рассказывала о себе, задавала вопросы и сосредоточенно слушала Серого, стоило ему открыть рот. Она была влюблена в него в последних классах. Видимо, чувство еще не прошло.
И вот теперь они снова в кафе. С момента встречи, первой за девять с половиной лет, прошла неделя. В течение минувших дней друзья увиделись три раза, и благодаря Викиной поддержке согласились развлечься по-старому. В последний раз. «Серый, ты так и остался ребенком», – пренебрежительно сказала тогда Светка, но согласие дала. «Только в инет не выкладывайте, – предупредил Макс. – Я все-таки уважаемый человек, да и Марина не обрадуется, увидев такое. Наш брак и так дышит на ладан. Не хватало, чтобы она окончательно меня бросила и забрала дочку». Остальные согласились молча.
Когда Серый спросил, не передумал ли кто, все одновременно мотнули головами – мол, не передумали. Однако энтузиазм блестел только в глазах Вики, хоть она никогда особо не любила это развлечение.
Но Вика любила Серого.
Идея розыгрыша пришла в Светкину голову в октябре 2006-го. Друзья тогда учились в шестом классе. Пока сверстники прилежно учились, а некоторые начинали посматривать на противоположный пол, группа из пяти подростков, которую Серый звал не иначе, как «моя банда», усиленно искала приключения на пятую точку. Ребята облазали все недостроенные и заброшенные дома в районе, пытались пародировать братьев Винчестеров из популярного сериала, выискивая случаи странных смертей в своем городе (которые так и не нашли, поэтому быстро потеряли интерес к охоте на нечисть), подшучивали над одноклассниками, знакомыми, пьяницами и учителями. За что нередко получали нагоняи. Но уже назавтра брались за старое.
Это время Серый считал лучшим в своей жизни.
Теперь, глядя на повзрослевших друзей, парень старался скрыть разочарование. От идейной Светки, бесстрашного Лехи, осторожного Макса почти ничего не осталось. Только Вика все еще стоит на его стороне. И то, похоже, из жалости. Она всегда была жалостливой.
– Ладно, идемте уже, – поторопила всех Светка. – Провернем по-быстрому, и расходимся. Я завтра с утра записалась на маникюр.
Серый, вздохнув, подозвал официантку. Друзья расплатились за еду и напитки, после чего устремились к выходу, воскрешая в памяти полузабытую последовательность действий.
Темнело.
Оксана сняла с плиты кастрюлю наваристого борща. Андрей и Павлик его обожают. Скоро они приедут и, несомненно, обрадуются любимому блюду. Четырехлетний Павлик будет рассказывать с набитым ртом, как он провел время у бабушки, а счастливая Оксана после ужина подарит ему вертолет на радиоуправлении, о котором он давно мечтал.
Зазвонил телефон. На дисплее высветилась фотография мужа, обнимающего их общего ребенка.
– Да, дорогой? – с улыбкой ответила Оксана, приняв вызов. – Вы еще далеко?
– Будем примерно через час, – прозвучал голос Андрея. На заднем плане засмеялся сын. – Как дела?
– Хорошо. Жду вас. У меня сюрприз для обоих.
– Правда? Тогда мы поспешим, – радостно ответил муж.
– Не стоит, – забеспокоилась Оксана. – Будь осторожнее на дороге. Какие только психи ни садятся за руль.
– Все в порядке, милая. Я осторожен.
– Ладно, не отвлекайся. Жду вас.
Попрощавшись, мужчина отключился. Несколько секунд Оксана с улыбкой смотрела на смартфон.
Они с Андреем познакомились в университете. Оба из небогатых семей, прилежные студенты без вредных привычек и склонности к шумным тусовкам. Влюбились почти сразу же. Сначала вместе корпели над домашними заданиями и курсовыми работами, потом начали встречаться. На последнем курсе поженились и сняли маленькую квартирку на окраине города. Сразу после окончания учебы Оксана родила Павлика. Муж работал в двух местах, сама она переводила тексты онлайн. На то и жили.
Павлик рос смышленым ребенком. С помощью родителей молодые супруги определили его в хороший детский сад, где мальчик изучал иностранные языки и дошкольную программу. Еще посещал секцию плавания. Андрей и Оксана не могли на него нарадоваться и в будущем планировали родить еще одного малыша. Два года назад Оксана устроилась переводчиком с английского и китайского в престижное агентство, поэтому финансовое состояние семьи способствовало ее увеличению.
В июле Павлика забрала в деревню бабушка – мать Андрея. Ребенок обожал у нее гостить. Ведь у бабушки много животных, всегда свежие овощи и фрукты, пышные блины, пирожки с картошкой и речка, в которой можно купаться. А еще у нее во дворе стоит настоящий колодец – единственный на всю деревню. Он служит больше как памятник прошлому, чем по назначению. В деревне есть водопровод, поэтому в нем никто не нуждается. Но это местечко притягивает детей со всех домов. Под тщательным надзором взрослых ребятишки бросают в него мелкие камушки, тягают туда-сюда ведро на цепи, а Павлик иногда устраивает фотосессии, запечатлевая товарищей рядом с колодцем на свой смартфон, который очень не нравится его бабушке, убежденной, что детям техника не нужна.
Оксана посмотрела на часы. Уже скоро в квартире снова зазвучат радостные голоса и громкий смех. За окнами смерклось. Девушка села за стол в нетерпеливом ожидании. Осталось уже меньше часа до момента, когда она снова обнимет свое маленькое сокровище.
Черный автомобиль с выключенными фарами медленно исчезал во мгле. Лехина гордость, которую он долго не хотел оставлять без присмотра, но все же решился, понадеявшись на сигнализацию.
– Я выгляжу, как идиотка!
По дороге к старому кладбищу, на котором уже лет двадцать никого не хоронят, Светка без устали ругалась. Раньше ей нравилось переодеваться в рваную одежду, красить лицо на манер привидений из японских ужастиков, но теперь, в свои неполные двадцать семь лет, она чувствовала себя психом, сбежавшим из клиники.
– Поверить не могу, что подписалась на это...
Серый бодро шагал впереди остальных, старательно игнорируя причитания блондинки. Чем лучше он узнавал изменившуюся Светку, тем меньше она ему нравилась. Если раньше она была душой их маленькой компании, то теперь стала язвой, которую ненавидишь, но терпишь.
Дыра, через которую друзья проникали на кладбище в школьные годы, осталась на месте. Никто не потрудился заменить ограду или хотя бы залатать этот проход. А зачем? Сюда давно никто не ходит. Могилы стоят запущенными, на покосившихся ржавых воротах, как и десять лет назад, болтается не менее ржавый замок.
– Пока мы шли, никто так и не проехал, – ворчала Светка. – Думаю, дохлый номер. После строительства новой дороги по этой уже не ездят.
– Ездят, – возразил Сергей. – Реже, чем раньше, но все-таки ездят. Она короче той, новой. Не всем охота катить через три поселка, когда можно срезать.
Света закатила глаза, после чего достала айфон и в очередной раз принялась что-то в нем читать.
Друзья приготовились. Дорисовывая подводкой для глаз жуткий шрам на щеке, Серый изо всех сил пытался почувствовать тот самый азарт, что переполнял его всякий раз, когда они сюда приходили. Тогда все было иначе. Светка не сидела в телефоне и не жаловалась. Она задорно смеялась и «колдовала» над внешностью друзей, чтобы те выглядели еще страшнее. Остальные тоже с энтузиазмом подходили к своим действиям, даже Макс, который все время боялся, что когда-нибудь их за такое посадят в тюрьму. Серый всегда его успокаивал, говоря, что за безобидные розыгрыши еще никого не посадили, но Макс не верил. После порции опасений он все же превосходно отыгрывал свою роль.
А теперь стоит, молчит и ждет, когда происходящее, наконец, закончится.
Серый вдруг почувствовал себя злобным похитителем собак. Словно у него в руках поводки, и стоит ему разжать пальцы, как животные разбегутся по сторонам. Странно, конечно, ассоциировать друзей с собаками, но в голову пришла именно эта мысль.
Прошло двадцать минут. Молодые люди откровенно скучали. Света сидела в стороне и уже не отрывалась от айфона. Макс и Леха курили и о чем-то шептались, а Вика сидела на заросшем травой холмике рядом с Серым и молчала. Азарт у парня приутих, он уже сам начал думать, что идея и впрямь провальная, как вдруг...
– Кто-то едет! – Серый подскочил, как ужаленный. – Слушайте!
Макс и Леха замолчали. Света подняла голову, отвлекшись от переписки.
Издалека донесся гул мотора.
Ситуация мгновенно изменилась. На миг Серому даже показалось, что все они чудным образом вернулись в детство. Вот Светка бросает айфон в сумку и бежит к остальным; парни затушили сигареты и подобрались; Вика заулыбалась и, встав, даже не подумала отряхнуться.
В глазах у друзей появился блеск, которого Серый уже не чаял увидеть.
Парень высунулся из дыры в заборе. Машина приближается. Пора действовать.
В салоне тихо играло радио. Павлик возился с игрушечными машинками на заднем сидении и без умолку рассказывал о деревенских друзьях и любимом колодце. За время дороги его отец проголодался, и теперь в животе у него урчало. К приборной панели была приклеена семейная фотография, на которую Андрей то и дело бросал взгляды. Ему повезло с Оксаной. Она оказалась примерной женой и заботливой матерью. Мужчина полностью разделял ее мечты о втором ребенке и уже сегодня был готов приступить к делу. Павлику, и правда, нужен братик или сестренка. Один ребенок – хорошо, но два – лучше. Сейчас Мироновы, наконец, могут себе это позволить.
Павлик звонко засмеялся. Андрей отвлекся от пустынной дороги и посмотрел в зеркало заднего вида. Ребенок играл в ему одному понятную игру и, похоже, сделал что-то смешное. Подняв голову, он лукаво улыбнулся отцу. Тот подмигнул ему и перевел взгляд на дорогу.
В тот миг его сердце замерло.
От обочины медленно, наперерез машине, двигалось существо. Судя по всему, человек, но выглядел он жутко: сгорбленный, в потрепанной одежде. Шел медленно, волоча за собой ноги. Следом за ним из дыры в заборе, ограждающем заброшенное кладбище, один за другим, выбирались похожие создания. Все в грязных, рваных вещах, со спутанными волосами. Тот, что шел первым, резко поднял голову и посмотрел на водителя, скорчив жуткую гримасу. Его лицо оказалось бледным, как у покойника, а под глазами пролегли огромные синяки. Щеку пересекал длинный черный шрам.
Вскрикнув, Андрей резко крутанул руль вправо. Завизжали шины, и автомобиль устремился к обочине. От страха мужчина не успел вовремя нажать на тормоз, и машина полетела в глубокий овраг, тянущийся вдоль дороги и давно заросший сорняками.
В ужасе закричал Павлик. Пластмассовая машинка взлетела в воздух и больно ударила Андрея по голове. Мужчина выпустил руль и зажмурился. Автомобиль покатился по склону. В какой-то миг Андрею показалось, что он слышит треск собственных ломающихся костей. Но думал он в те секунды не о себе...
Серый шел первым. За ним – девчонки. Выбираясь следом за Викой, Леха вдруг вспомнил случай двенадцатилетней давности. Однажды они подшутили над водителем небольшого грузовика. Тот едва не съехал в кювет. Резко затормозив, мужчина выскочил из авто, громко матерясь, и бросился в погоню за шутниками. Друзья тогда сильно струхнули. Носились от него по всему кладбищу, пока не набежали на незарытую могилу, где и спрятались. Водила долго сыпал проклятиями и угрозами прежде, чем удалиться. Ребята просидели в той могиле несколько часов, боясь высунуться и получить взбучку от разъяренного мужика.
С тех пор Леха побаивался разыгрывать людей таким образом. Неловко чувствовал себя и теперь. Макс, шедший за ним, испытывал еще больший дискомфорт. Он всегда относился к розыгрышу с неодобрением, но участвовал, боясь остаться без друзей. Теперь он не боится, так как не считает их друзьями.
Но все равно участвует.
Машина приближалась. Серый, приняв позу восставшего мертвеца, медленно побрел наперерез. Обычно водители сигналили им, объезжали и уносились восвояси, прибавив скорости. Из открытых окон некоторых автомобилей до друзей доносилась нецензурная брань. Сергей был уверен, что и сейчас случится то же самое. Но произошло то, чего он не ждал, хотя по логике всегда должен был.
Автомобиль, не сбавляя скорости, вылетел в овраг. Раздался грохот и разрывающий уши звук деформирующегося металла. Вместе с этим пятеро шутников услышали, как разбивается стекло.
– Черт! – Серый резко выпрямился. Теперь он и без грима выглядел бледным, как призрак. – Твою мать!
Макс, выбравшийся из дыры последним, в ужасе прижался к стене. Светка и Леха застыли в шоке, а Вика громко завизжала.
Опомнившись, Серый кинулся к оврагу. На дне лежала перевернутая покореженная машина. Одно из колес еще вращалось. Вскоре молодые люди выстроились на краю обочины рядом с зачинщиком фатального розыгрыша. По лицу Вики уже вовсю текли слезы.
– Он умер? – прохныкала она.
– Не знаю, – резко ответил Серый.
– Надо проверить.
Никто не решался спуститься первым. Из машины не доносилось никаких звуков. Наконец Леха, набравшись храбрости, начал осторожно двигаться вниз.
– Куда полез? – рявкнул на него Серый.
Леха ничего не ответил.
Сойдя в овраг, парень наклонился, пытаясь заглянуть в боковое окно. Краем глаза увидел Викины ноги. Девушка шла за ним.
В машине в неестественной позе, с залитым кровью лицом находился мужчина. На сидении его удерживал только ремень безопасности. Вытащив из кармана телефон, Леха включил фонарик и посветил в салон.
– Мужик, ты живой?
Послышались тихие стенания. Человек начал медленно поворачивать голову. Леха вздрогнул, когда кто-то прикоснулся к его плечу. Луч от фонарика дернулся влево.
– Это я, – шепотом сказала Вика.
Оглянувшись, Леха увидел, как в овраг спускается Серый. Каждый шаг сопровождался отборным матом.
– Пав... Павлик... – послышался сдавленный хрип из машины.
Фонарик снова уткнулся в окровавленное лицо.
– Что? – переспросила Леха.
– Пав... лик...
– Павлик? Какой Павлик? – не понял парень.
Внезапно Вика снова закричала. Серый, почти достигший дна оврага, споткнулся и опять выругался. На этот раз – громко. Подскочив, Леха посветил фонариком в другое окно. На заднем сидении, тоже удерживаемый ремнем, находился ребенок без сознания. Его правая рука была выгнута под немыслимым углом, а из раны на голове капала кровь, пропитав часть его светлых волос.
– Павлик... – хрипел водитель. – Спаси... спасите... его... по... пожалуйста...
Перепуганная Вика сидела на земле, зажимая рот обеими ладонями. Увидев мальчугана, Леха отпрянул и выронил смартфон. Серый остановился рядом. Его руки дрожали.
– Дай телефон! – Вика схватила Леху за плечо и сжала с нетипичной для хрупкой девушки силой. – Надо звонить в «Скорую».
Парень послушно потянулся за аппаратом, как вдруг Серый резко бросился к нему и схватил телефон прежде, чем хозяин успел к нему прикоснуться.
– Никуда мы не будем звонить, – твердо сказал он.
Заплаканная Вика подняла голову и уставилась на него с недоумением.
– Что значит – не будем? Они же умрут.
Парень схватил ее за шкирку и резко поставил на ноги. Развернул к себе и сжал трясущиеся плечи девушки.
– Пацан, скорее всего, уже мертвый, – заговорил он срывающимся, приглушенным голосом. – И мужик вряд ли доживет до приезда «Скорой». Понимаешь, чем нам это грозит? Даже если оба выживут, нас, мать твою, посадят! Мне только двадцать семь. Я жениться хочу, детей хочу! Мне нельзя в тюрьму. И о себе подумай. У тебя из родни только бабка немощная. На кого ее оставишь? – Он посмотрел на Леху. – А он? На нем все хозяйство. Да и у матери сердце больное. Не переживет, если его загребут. – Посмотрел на тех, кто остался наверху. – Светка только-только за границей обосновалась, замуж собирается. Ты ж мечту ее загубить хочешь! А еще подруга. И Макс – он карьеру строит. Отсидит, и все – в большой бизнес путь заказан.
Вика оттолкнула его и отпрянула. Впервые во взгляде девушки, устремленном на него, Серый не увидел томных искорок.
– Ты хоть себя слышишь?! – воскликнула Вика. – Мы людей покалечили, а тебя волнует наше будущее! У них оно тоже было! – Она ткнула пальцем в машину. – И, возможно, есть!
Серый снова схватил ее за плечи и встряхнул.
– Опомнись, блин! Ты их не знаешь. Но из-за них мы все можем лишиться этого самого будущего. Сваливаем отсюда. – Он посмотрел на Леху, поднимающегося с земли. – Нас никто не видел. Никто не докажет, что мы тут были.
– И оставить их умирать? – воскликнула Вика.
– Вик, – в разговор вмешался Леха, – он прав. У мамки с сердцем нелады. Она помрет, если меня посадят. И ты о бабке подумай. Ну, куда она без тебя? Сядешь, и тут же найдутся желающие захапать ее квартиру. Выкинут на улицу, и будет бомжевать. Сколько она так протянет?
Его слова звучали мягко, успокаивающе. В них была логика. Но все же неистовый ужас пожирал сердце девушки.
Вдвоем парни повели Вику вверх по склону. Света, слышавшая все, что происходило внизу, заботливо прижала подругу к груди.
– Викки, Серж с Алексом правы. – Она еще в школе начала переиначивать русские имена на западный манер. – Если мы засветимся, то нас обязательно посадят. Мне очень, очень жаль, что это случилось, но подумай о себе. О всех нас.
– Но там же ребенок... – всхлипнула Вика ей в плечо.
– Наверное, он уже умер. Повторю: мне жаль, но мы должны уйти. Этим людям не помочь.
– Но мы можем...
– Нет, не можем, – отсек Макс, который до этого молчал. – Я в этом шарю, и говорю точно: нас загребут. – Он посмотрел на парней. – Спуститесь и проверьте, нет ли у него в машине регистратора.
– Я проверил, – хрипло отозвался Леха. – Нету.
– Ладно, – кивнул Макс. – Я схожу за вещами, и мы уберемся отсюда.
Вика плакала. Света утешала ее, гладя по голове и приводя логичные доводы, почему им лучше не заявлять об аварии. Позже принялась отчитывать Сергея, неоднократно повторив, что предупреждала насчет глупости его затеи, старательно подбирая фразы, чтобы не подвести разговор к тому, что придумала этот розыгрыш именно она. Но есть ли смысл теперь сожалеть? Дело сделано, и последствия необратимы.
Макс вернулся с двумя сумками и рюкзаком. Раздал поклажу владельцам.
– От тряпок дома избавьтесь, – наказал он. – На всякий случай. И никому не болтайте о том, что случилось. Поклянитесь, что рта не раскроете.
– Клянусь, – тут же хором сказали Серый и Леха.
– Клянусь, – подхватила Светка.
Вика молчала. Ребята смотрели на нее, ожидая ответа. Девушка отстранилась от подруги и с болью взглянула на перевернутый автомобиль.
– Клянусь, – прошептала она, ощущая себя так, словно предала самого Бога.
Макс развернулся и зашагал по дороге в направлении оставленной ими неподалеку машины.
– Все, уходим, – скомандовал он.
Света обняла подругу, и пятеро молодых людей пошли прочь от места аварии, оставив за спинами автомобиль с умирающими в нем людьми.
Прошло уже полтора часа, но муж и сын еще не приехали. Сердце у Оксаны находилось не на месте. Девушка раз двадцать набрала номер Андрея, но тот не отвечал. С каждой минутой Оксане становилось тяжелее дышать. Плохое предчувствие сковало тело, пару раз девушка даже уронила телефон. Пересекая квартиру взад-вперед, она не находила себе места. Воображение рисовало страшные сцены аварии, которые Оксана отметала, заменяя их на что-то более позитивное. Они задержались потому, что кончился бензин; сломалась машина; пришлось заехать по делам.
Но почему Андрей не отвечает на звонки?
Оксана прождала мужа и сына до двух часов ночи. За это время несколько раз позвонила родственникам и друзьям, которые пообещали подключиться к поискам. Никаких результатов. Оба словно в Лету канули. Измотанная переживаниями девушка заснула одетой на диване.
Утром Оксану разбудил звонок мобильного. Резко соскакивая, она чуть не упала с дивана. Подбежав к столу, на котором лежал смартфон, Оксана увидела незнакомый номер. Дрожащей рукой взяла аппарат, приняла вызов и поднесла телефон к уху.
– Алло?
– Миронова Оксана Николаевна? – прозвучал в динамике незнакомый мужской голос.
– Д-да. – Внутри у девушки все сжалось.
– Вас беспокоят из полиции. Это по поводу вашего мужа – Миронова Андрея Григорьевича.
Оксане стало трудно дышать.
– Что с ним?! Где он?!
– Прошу вас приехать по адресу... – И он начал диктовать.
Дрожащей рукой Оксана записала адрес полицейского участка.
Всю дорогу она успокаивала себя тем, что Андрей всего лишь нарушил правила дорожного движения. Полицейский ничего не сказал о Павлике. Скорее всего, вышло недоразумение, и сейчас они все уладят. Сидя в такси, девушка ерзала и поторапливала водителя. Когда машина остановилась перед участком, она пулей выскочила из нее, чуть не забыв расплатиться за проезд.
Они мертвы.
Слова следователя не сразу дошли до сознания Оксаны. Не сразу она поверила глазам, когда увидела два тела на металлических столах в холодном морге. Не сразу расслышала, как ей говорили о том, что если бы их обнаружили раньше, то оба остались бы живы...
Долго полицейские приводили в чувства обезумевшую женщину. Долго пытались утешить ее мать и свекровь, прибывшие в участок тридцатью минутами позднее.
Долго не стихал безудержный плач в квартире Мироновых.
С момента трагедии прошел месяц. Некогда веселая, ныне замкнутая, с безжизненным взглядом, молодая женщина, сидела на диване перед работающим телевизором. Она не видела, что происходит на экране. Одетая в черное, с большими мешками под глазами и постоянно подрагивающими губами, Оксана Миронова напоминала собой живой труп. На правой руке еще саднили порезы после неудачной попытки самоубийства. Если бы не мать, она сейчас лежала бы в земле рядом с любимыми. И Оксана ненавидела мать за то, что та помешала ей совершить задуманное.
Дело еще не закрыто, но девушка не верила, что преступников найдут. Даже свидетель, старый пьяница, поклявшийся, что видел той ночью пятерых людей на месте аварии, оказал не слишком большую помощь. Лиц он не разглядел, еще и нес околесицу насчет внешнего вида предполагаемых преступников. Мол, все они выглядели, словно черти – уродливые, в дранной одежде. Полиция, конечно, записала показания, но вряд ли там поверили человеку, который почти никогда не бывает трезвым.
Зато ему поверила Оксана.
О бабе Маше из пригородного села Лебединовка знают многие, но ходить к ней побаиваются. Люди говорят, что она не похожа на обыкновенных бабок, которые заговорами лечат болезни и делают привороты. Баба Маша живет в хилом доме на отшибе, семьи у нее отродясь не было. Даже животные рядом с ней не уживаются. В селе бабку зовут не иначе как ведьмой, и лишний раз стараются с ней не связываться.
Скрипучая дверь отворилась, и на пороге покосившегося домика возникла молодая девушка. Обладательница хриплого голоса, несколько секунд назад пригласившая ее войти, смерила гостью хищным взглядом выцветших бледно-зеленых глаз.
– Давненько ко мне люди не захаживали, – произнесла она и указала девушке на место за столом. – Но ты не погадать пришла. И не за травами.
Она не спрашивала – она утверждала.
– Горе у тебя случилось, – продолжала старуха. – Глупые дети семью погубили, мужа молодого и дитя в могилу загнали. Сердце твое горячее мести жаждет.
Оксана словно приклеилась к стулу. Она и слова не успела сказать, а старуха уж все о ней знает. Видимо, не солгали люди, когда ведьмой ее называли.
– Один человек сказал, что они аварию подстроили, – произнесла девушка дрожащим голосом. – А потом просто ушли. Их пятеро было.
– Знаю я о том. – Старуха сидела напротив, воду в большой чаше помешивала. Смотрела туда и, похоже, видела что-то, недоступное чужим глазам. – Молодежь, одногодки твои. Три молодца и две девицы. Повеселиться решили, да веселье трагедией обернулось. Побоялись они ответственность на души брать, но грех взяли без страха. Только одна девица хотела близким твоим помочь, но друзья ее уйти уговорили. Бабка у нее больная, оставить не на кого в случае чего. По сей день молодежь та язык за зубами держит. Окромя старика пьяного да мужа твоего никто их более там не видел. Муж уж никому не скажет, а старику люди не верят.
– Мне сказали, что их можно было спасти. – Гнев начал закипать в душе у Оксаны. – Но те твари их просто бросили умирать! Трусливые подонки!
– Не сквернословь, девонька. – Старуха подняла голову. – Знамо я, зачем ты ко мне явилась. Да только грех твой пострашней ихнего будет. Зла ты жаждешь. Они-то по глупости нагрешили, а ты осознанно собираешься. Ступай лучше домой да забудь о черных мыслях. Ты девица молодая, здоровая, новую семью заведешь. Но коли не отступишься от желаемого, то счастья тебе в жизни боле не видать. Не только дети страдать будут, но и ты вместе с ними.
– Пускай! – решительно выпалила Оксана. – Пусть я измучаюсь, погибну, но не оставлю их безнаказанными. Не вы, так кто-то другой мне поможет.
– Не так уж много желающих, – прокряхтела старуха. – Еще меньше тех, кто помочь может. Вот что: даю тебе сроку три дня. Ступай домой да подумай хорошенько. Коли не переменишь мысли да вернешься с тем же самым – что ж, поступлю по-твоему. Но не раньше, чем через три дня.
Оксана вышла из дома старухи, заранее зная, что не передумает.
Уже месяц Вику регулярно мучили кошмары. Каждый раз ей снилась авария, только теперь обе жертвы, окровавленные, выходили из машины и неотрывно преследовали ее, куда бы она ни пошла. Плач и укоризненные слова призраков звучали в голове даже днем. Много раз Вика хотела плюнуть на клятву и все рассказать полиции, но останавливалась, едва взглянув на немощную бабушку. Кто о ней позаботится, если Вику посадят за решетку? Сергей, скорее всего, прав – ее просто выбросят на улицу умирать.
По телевизору несколько раз сообщили об аварии. Оттуда же Вика узнала и об алкоголике, который видел случившееся. Ему никто не поверил.
Серому не давал покоя несчастный пьяница. Парень не успокоился даже после того, как стало ясно, что слова того остались неуслышанными. Он не раз звонил Вике и делился с ней переживаниями. После той страшной ночи Светка спешно отбыла в Европу, Макс перестал отвечать на звонки и сообщения в соцсетях, а Леха уехал в деревню и настоятельно попросил его не беспокоить. В итоге, на связи остались только Серый и Вика.
Много раз девушка задавала себе вопрос: почему все поддержали бредовую идею Сергея? В детстве было интересно и весело, да, но они выросли. Каждый чего-то добился. У Макса полноценная семья, Леха собирается сделать предложение своей девушке, Светка стоит на пороге уже второй свадьбы. Вика вдруг подумала, что они с Серым остались какими-то... неприкаянными, что ли. Неопределившимися. Она сама уже который год работает кассиршей в магазине через дорогу от дома, Серый мотается по «шабашкам». Хорошего программиста из него не получилось, поэтому и на работу после университета не взяли. Вот и занимается, чем попало: кому обои наклеит, кому холодильник починит, – а постоянной работы как не было, так и нет. И семьи у него нет. Как у Вики. Замуж она хотела, но бабку бросить не могла. Вряд ли молодому мужу понравится жить со старухой, которая характерно пахнет, кричит по ночам и ходит под себя. А еще Вика тайно мечтала, что Серый все-таки обратит на нее внимание.
Но после той ночи любовь к нему неожиданно погасла.
Понадобилось много времени, чтобы перестать вспоминать о случившемся. И все же неприятные мысли иногда приходили в голову. Всякий раз – в неподходящий момент. После нескольких дней увлекательных приготовлений к свадьбе Света вновь подумала об аварии, которую нечаянно устроила вместе со школьными друзьями. И как только ей в голову пришло согласиться на этот идиотизм?! Лучше бы она тогда послушалась Эрика и не поехала в Россию. Ведь не хотела же! Сама до сих пор не могла понять, зачем ее туда понесло.
И вот теперь, пожалуйста: Светка Морозова (уже через четыре дня – Стил) – соучастница преступления.
Речь о ней – одной из самых красивых девочек в школе, круглой отличнице, прекрасно воспитанной молодой женщине, владеющей иностранными языками и кругленьким счетом в банке! Жизнь, о которой она так долго хотела забыть, неожиданно вернулась. И вместо того, чтобы отказаться, Светка нарядилась в лохмотья, разукрасила лицо и поперлась на кладбище – пугать народ!
Пусть когда-то это развлечение придумала именно она. Пусть им действительно было весело. Пусть розыгрыш на кладбище стал их традицией. Это ни о чем не говорит спустя десять лет после окончания школы. Детство кончилось. Если Серый не сумел устроиться в жизни, то это его проблемы. Зачем он вообще собрал вместе бывших одноклассников? Зачем они приехали и повелись на его глупое предложение? Ведь все были против! Только Вика, эта влюбленная дурочка, заглядывала ему в рот. Вот пусть бы и шли вдвоем!
Впечатления от последней примерки платья были испорчены мыслями о встрече с одноклассниками. Света не рассказала Эрику, что случилось, и не стала объяснять, почему так быстро вернулась из России. Коротко ответила что-то вроде «надоело», и они закрыли эту тему. Девушка продолжила бы размышлять, если бы в реальность ее не вернул голос швеи:
– Придется расширить зону талии. Похоже, вы поправились со дня последней примерки.
Что?! Поправилась?!
Светка опешила. Ее фигура безупречна. Она следит за ней с особой тщательностью. Регулярно посещает тренажерный зал, соблюдает строгую диету. Она не могла поправиться! И забеременеть – тоже. Только вчера у нее закончилась менструация.
– Не может быть! – Девушка подбежала к зеркалу. Так и есть – платье не сходится на талии. – Но... как?
– Не переживайте, – принялась успокаивать ее швея. – Я все исправлю. Еще есть время. Приходите завтра.
Светка не могла в это поверить, но, вернувшись домой и внимательно рассмотрев себя, она пришла в ужас – на теле появились едва заметные жировые складки. Идеально плоский живот набух.
– Что за...?
Целый день девушка усиленно занималась на тренажерах и почти ничего не ела. А то, что попадало в рот, сразу же срыгивала в унитаз. Но ничего не помогло – к вечеру на бедрах появились первые признаки целлюлита.
Света легла спать в длинной сорочке. Отвергла приставания Эрика и всю ночь лежала на самом краю, боясь даже повернуться в его сторону. Если он это заметит, то непременно ее бросит. Эрик не раз говорил, что его совсем не привлекают полные женщины.
А наутро Свету ждало новое потрясение.
Девушка проснулась от крика жениха. Тот, как обычно, встал раньше и принялся собираться на работу, когда, бросив взгляд на любимую, с которой сползло одеяло, в ужасе закричал. Распахнув глаза, Света резко села, но вдруг дыхание оборвалось. Поднимаясь, она почувствовала незнакомую ранее тяжесть.
– Что с тобой? – Бледный, как мел, Эрик, стоял перед кроватью в одних брюках и во все глаза смотрел на Светлану. Та опустила глаза и обомлела – сорочка едва обхватывала огромные бедра и сильно выпирающий живот.
– Почему ты так выглядишь? – едва не плача от ужаса, спросил Эрик. – Это из-за тех таблеток?
Недавно Света начала принимать новые противозачаточные таблетки, разрекламированные известным брендом. Но от них не может быть таких побочных действий!
С трудом встав с кровати, Света, охая и ахая, поковыляла в ванную. От увиденного в зеркале волосы на ее голове встали дыбом: в стекле отражалась незнакомая, поистине жирная женщина. Руки «съел» целлюлит, груди налились и обвисли, шея будто стала короче и увеличилась в объеме, вырос уродливый второй подбородок, скулы исчезли под пухлыми щеками, глаза сузились, превратившись в щелки. Но это еще не все. Светкин живот стал таким большим, словно она была беременной на последнем месяце. Ляжки распухли и теперь натягивали сорочку так, что в любой миг она могла разорваться. Трусики под ней больно впились в тело и уже трещали по швам.
– Мамочки-и! – завизжала Светка и отпрянула к стене, зажав рот ладонями с короткими пухлыми пальцами, на которых теперь совсем неуместно смотрелись длинные ногти с французским маникюром. Слезы полились по большим розовым щекам. – Эри-ик!
Жених не появился. Рыдая, Светка не могла отвести взгляда от своего отражения. Нет, это не она! Это просто сон, и он скоро кончится! Девушка принялась щипать себя, кусать и царапать, но по-прежнему не просыпалась. Чувствовала боль, но жуткая картина не исчезала. Около часа рыдающая Светка просидела на полу в ванной. Когда вышла из нее, то Эрика в квартире не оказалось.
Как и его вещей.
Она всегда боялась растолстеть. В начальных классах Света имела проблемы со здоровьем, из-за чего целых три года представляла собой упитанную «плюшку». Как только ее ни называли сверстники: и «толстуха», и «жиробаска», и «корова». Понадобилось время, чтобы после болезни взять себя в руки, похудеть и приобрести звание школьной красавицы. С тех пор Света ревностно заботилась о фигуре.
Каждый шаг давался девушке с трудом. Плача, она в десятый раз набрала номер Эрика, но в десятый раз он не ответил. Через несколько минут пришло сообщение в WhatsApp: «Извини, нам придется разорвать помолвку. Я не могу жениться на толстухе».
Вот и все. Человек, который еще вчера говорил, что любит ее больше жизни, теперь и видеть не хочет. Она для него просто «толстуха». Словно и не было того счастливого года, что они провели вместе.
Весь день Света пролежала в постели, отчаянно рыдая и топя боль в вине. Когда оно закончилось, девушка поняла, что не сможет сходить за второй бутылкой – у нее едва хватило сил на то, чтобы встать с кровати. Медленно, с остановками, она добралась до ванной. Из сорочки пришлось переодеться в широкий халат, да и он едва мог обхватить ее габариты. Справив нужду, Света встала перед зеркалом. Большой вес тянул вниз, и пришлось опереться руками на тумбу, чтобы не упасть.
К вечеру отражение стало еще уродливее. Теперь щеки и подбородок свисали почти до груди, полностью закрыв шею. Руки, исполосованные растяжками, колыхались при каждом движении. На местах локтей были две глубокие впадины.
– Что со мной происходит?.. – в слезах прошептала Светка.
От красоты не осталось и крошечного следа.
Утром Свете понадобилось полчаса, чтобы встать с кровати. Живот доставал почти до колен, дышать стало трудно. Делая передышки после каждого шага, она все-таки доплелась до ванной. В первую очередь подошла к зеркалу. Оттуда на нее воззрилась гора жира. Света не с первого раза увидела свое лицо, почти полностью исчезнувшее под громадными щеками.
– Господи...
До того момента она все еще надеялась, что ей снится страшный сон. То, чего она всегда боялась, просто не могло осуществиться в реальности! Ведь она считала каждый грамм, отказалась от калорийной пищи, регулярно занималась спортом. Даже самые плохие таблетки не могли оказать на нее такого эффекта в столь короткие сроки.
Внезапно поверхность зеркала покрылась рябью. Светка решила, что ей мерещится, и тряхнула головой. Почувствовала сильное головокружение и с усилием сосредоточила взгляд на зеркале. Отражение тем временем превратилось в размытое пятно, а после и вовсе исчезло. Через мгновение Света перестала дышать – из зазеркалья на нее смотрела незнакомая женщина.
Красивая, стройная, одетая в черное платье с длинными рукавами и воротником под горло. Темные волосы собраны в пучок на затылке. Глаза, под которыми пролегли большие мешки, ярко подведены.
– Тебе страшно? – с издевкой спросила она. Голос прозвучал «стеклянно», неестественно.
– Кто ты?.. – в ужасе выдавила Света. – Это галлюцинация, да? Мне мерещится?
– Нет. – Тонкие губы женщины тронула недобрая улыбка. – Так тебе страшно?
– Конечно... – всхлипнула Светка. – Что со мной происходит?
– За все нужно платить, – спокойно сказала женщина, глядя ей в глаза. – Тебе никто не поможет. Ты так и умрешь – в страхе и мучениях.
– Что за бред? – воскликнула Светка. – Кто ты, блин, такая?
– Им тоже было страшно и больно. Тем, кого ты оставила умирать. Выбрала себя, как и твои мерзкие друзья. Вы все заплатите.
– Что?.. Ты о чем?
Женщина наклонилась к оседающей на пол Светке.
– Ты захлебнешься своим жиром, как они захлебнулись своей кровью. Умирая, ты будешь видеть лица тех, кого убила своей глупой шуткой.
Зеркало снова зарябило. Отражение незнакомки в черном исчезло. Света сидела на полу, постепенно понимая, о чем говорил призрак из зазеркалья. Теперь до нее стало доходить. Это не таблетки сделали ее толстой, – это проклятие. Ее прокляли за то, что не помогла людям в машине. За то, что ушла, оставив их умирать.
Светка заплакала в последний раз. Перед глазами возникли образы мужчины и мальчика – жуткие, окровавленные. Раскаиваясь, Света потянула к ним руки, умоляя простить, но они лишь стояли в стороне и смотрели на нее укоряющими взглядами. В спальне зазвонил телефон. Светка потянулась к двери, но попытки оказались тщетными. Встать она уже не смогла.
Ко времени, когда ее обнаружили, Светлана Морозова умерла от остановки сердца.
Сегодня – важный день. Леха ждал его целый месяц. Готовился, даже заказал столик в местном кафе. Если Люба согласится выйти за него замуж, он сделает даже невозможное, но обеспечит ей счастливую и безбедную жизнь. А еще обязательно свозит в Москву – она никогда там не была, но всегда мечтала увидеть столицу хотя бы одним глазком. Леха устроит ей незабываемую экскурсию с фотографиями и видео.
Рано утром парень вышел из дома, чтобы накормить и подоить корову, а также насыпать зерна курам, дать свежей травы козам и наполнить миски собаки и двоих котов. Один из них накануне повздорил с соседской Жучкой, о чем теперь красноречиво напоминает кусок голой кожи на боку. Острые зубы Жучки беспощадно выдрали целый клок шерсти с этого самого бока. Василий, впрочем, уже оклемался, и, едва завидев хозяина, побежал следом, настырно выпрашивая еду.
Справившись с коровой, Леха накормил остальную живность. Вскоре на горизонте возник дядь Паша – пастух. Он вел деревенских коров на пастбище, как делал это уже пятнадцать лет подряд. Леха вверил дядь Паше свою Буренку, а сам пошел чистить курятник. Вскоре явился дядь Митя – друг отца, с которым тот вместе пасет коз и рыбачит на местной речке. Мужчины обменялись приветствиями, отец выгнал двух молодых козочек из сарая и погнал к реке. Впереди бежала единственная черно-белая коза дядь Мити.
Утро в деревне началось, как обычно. Соседи вышли из домов, чтобы накормить живность и прибраться во дворах; несколько бабушек отправились в огороды; на дорогу, лишенную асфальтового покрытия, выбежали куры, гуси и индюки; мужики и подростки погнали животных на выпас. Дядь Паша принимает только коров. Остальных деревенские пасут самостоятельно.
В доме пахло блинами. Пока Леха управлялся по хозяйству, мать успела напечь целую тарелку с горой.
– Ну что, волнуешься? – ласково спросила мать за столом.
– Угу, – ответил парень, уплетая блин со сметаной. – Боюсь, что откажет.
– Не откажет, – улыбнулась женщина. – Люба в тебе души не чает. И нам с папой она нравится. Хорошая девушка, порядочная.
– Да-а. – Леха проглотил блин. – Она такая.
– Не переживай. Все будет хорошо.
Леха и сам хотел в это верить. Люба была первой красавицей в деревне. Женихи, как говорится, за ней табунами ходили. А выбрала она его. Не слишком красивого, зато доброго и работящего парня. Тот, в свою очередь, верил, что с ним она никогда страдать не будет. Он сделает ее самой счастливой на свете.
Подошло время обеда. Мать потушила картошки с мясом, собрала немного в пластиковый контейнер и подозвала сына.
– Отнеси-ка отцу. Он, должно быть, проголодался. Да проследи, не пьют ли они там.
Дядь Митя любил приложиться к бутылке, иногда и товарищу предлагал, да тот все время отказывался.
Взяв узелок с горячей едой, Леха пошел к реке – туда, где обычно друзья отдыхают. Дорога лежала через небольшую березовую рощу. Войдя в нее, Леха сбавил шаг, заслушавшись пение птиц и замечтавшись. Сегодня вечером решится его судьба. Вот как поженятся они с Любой, так будут каждый день сюда, в рощу, бегать. Она это место обожает всей душой.
От любования красотой русской природы парня отвлек девичий вскрик, прозвучавший невдалеке. Леха насторожился. Должно быть, там просто веселится влюбленная парочка, или подружки пошли по грибы да устроили сборы наперегонки. И все-таки на душе сделалось неспокойно.
Парень свернул с тропы налево. Он только посмотрит, что там такое, а потом пойдет дальше. Кто-то снова закричал. Нет, это не безобидная игра. Девушка кричала от испуга. Лехе показалось, или то была Люба?
Алексей ускорил шаг. Почти бегом преодолел небольшое расстояние и выбежал на маленькую поляну. От увиденного мороз пробежал по коже: двое пьяных парней, смеясь, волокли в кусты упирающуюся Любу. Один зажимал ей рот ладонью, а другой похотливо шарил под юбкой.
Шок в единое мгновение сменился яростью. Бросив на землю узелок с картошкой, Леха закатал рукава рубахи и быстрым шагом двинулся к малолетним насильникам и их жертве. В одном из парней он сразу же узнал Виталика – сына местного алкаша дядь Коли. Тот еще упырь. Всю деревню раздражал своими выходками. Пить начал уже с одиннадцати лет, и быстро перещеголял в этом деле родного отца.
– Эй! – громко крикнул Леха, подходя ближе. – А ну, быстро отпустили!
Виталик вытащил руку из-под юбки девушки и удивленно воззрился на Леху пьяными глазами. Второй, кого Алексей не знал, ослабил хватку, и Люба тут же вырвалась, бросилась к спасителю и спряталась у него за спиной, громко рыдая.
– Оп-па! – хохотнул Виталик. – Женишок явился. Чего бесишься? Айда, третьим будешь. Мы не жадные.
Друг Виталика загоготал, обнажив челюсть, в которой отсутствовало несколько зубов.
– Ты что здесь забыла? – грубо спросил Леха, игнорируя Виталика и косясь на Любу.
– Он... он сказал, что покажет мне красивую поляну... – плакала девушка. – Там цветы необычные...
– Цветы! – фыркнул Леха. – Дура ты, Любка. Ладно, иди отсюда. Нечего на мужские разборки глазеть.
– Ой-ой, это кто тут у нас мужик? – во все горло ржал Виталик. – Ты, что ли? Ой, умора!
Люба тем временем вцепилась Лехе в руку.
– Не надо, Леш. Пойдем вместе. Не связывайся...
– Быстро иди домой, говорю! – Люба ойкнула, когда он оттолкнул ее. – Ну же!
На этот раз перепуганная девушка не стала возражать. Встретившись со взглядом Виталика, развернулась и бросилась бежать. А Леха повернулся к соседскому задире.
– Совсем, вижу, страх потерял? – начал напирать он. – Вот я тебе сейчас зубы-то повыбиваю, чтобы впредь на чужих девчонок не зарился.
Парень кинулся на Виталика и со всего маху врезал ему кулаком прямо в челюсть. На губах того сразу же появилось несколько капель крови.
– Ах, ты!.. – взревел поверженный и тараном попер на Леху. – Сам напросился!
Завязалась драка. Леха с детства умел хорошо махать кулаками, но и Виталик оказался не промах. Ничего не скажешь, натренировался на пьяных разборках с папашей да стычках с другими мальчишками. Колотил он знатно, безжалостно. Ревел, как бык, брызжа окровавленной слюной, и наносил удар за ударом – по ребрам, почкам, животу. Леха все же вывернулся и уложил противника на лопатки. Уселся сверху, как на коня, и принялся кулаками по лицу лупить. Боли даже не чувствовал – такая сильная злость им завладела.
Виталик визжал под ним, как свинья на закланье. Дергал длинными тощими ногами, рыдал в два ручья и пытался прикрыть лицо ладонями, но Леха всякий раз отшвыривал их и наносил новый удар то в нос, то в челюсть, то в глаз. Вскоре лицо Виталика превратилось в кровавое месиво. Нос съехал набок, левый глаз заплыл, изо рта выпал кусок зуба. А Леха продолжал лупить со всей силы, сбив в кровь оба кулака.
Но вдруг...
Парень замер с поднятой рукой. Виталик, уже простившийся с жизнью, приоткрыл почти не пострадавший правый глаз. Леха все еще восседал на нем, но его лицо теперь исказила другая гримаса – гримаса удивления. Из приоткрытого рта полилась кровь, рука медленно опустилась.
Только в тот миг Виталик увидел за спиной Алексея своего друга из соседней деревни. В глазах того плескался неподдельный ужас. Подняв руки, парень пятился назад.
Пошатнувшись, Леха повалился набок. Стеная от боли, Виталик приподнялся, и только тогда увидел костяную рукоятку ножа, который Санек всегда таскал за пазухой. Утащил у дядьки, и с тех пор с ним не расставался.
Торчала эта рукоятка из Лехиной спины.
Боль и опьянение как рукой сняло. Виталик поднялся на ноги и, шатаясь, отпрянул от тела.
– Ты чего, блин, натворил? – в ужасе пробормотал он.
– Он бы грохнул тебя. Я просто...
Санек был перепуган не меньше друга. Скорее, даже больше. В отличие от Виталика, он редко видел кровавые потасовки. Строил из себя крутого пацана, разгуливая по деревне с ножом, но впервые воспользовался оружием только сейчас, предательски воткнув его в спину незнакомого парня.
Леха еще шевелился. Опешившие друзья стояли на местах и не знали, что делать.
– Валим, – тихо распорядился Виталик. – Если поймают, заметут.
– Он еще живой, – неуверенно пробормотал Санек. – Может, сообщим кому?
– Вообще дебил? – Виталик шагнул к нему и поморщился от боли и головокружения. – Валим, говорю! Забирай свой ножик, и делаем ноги. Нас тут не было!
– Ага, а девка? Она ж все видела. Расскажет.
– Пусть докажет. – Хромая, Виталик подошел к Лехе и вырвал нож у него из спины. – Пойдем, блин. Чего застыл? В тюрьму хочешь?
Санек замотал головой. Осторожно обойдя Леху, он подхватил Виталика под руку, и парни быстро, насколько могли, пошли прочь.
Леха умирал. Он уже знал, что никогда не встанет с этого места. Из глаз потекли слезы. Сегодняшний день должен был стать самым счастливым в жизни. Он должен был сказать Любе столько важных слов, но теперь... теперь он просто умрет. Не в старости, как мечтал, а прямо сейчас – молодым, в расцвете сил.
– Неприятно, когда бросают? – услышал он рядом незнакомый голос. – Если бы они рассказали, то у тебя был бы шанс. Но они промолчат. И девочка твоя промолчит. Не захочет, чтобы кто-то узнал, что она по роще с Виталиком Гавриловым гуляла.
Леха силился поднять голову, но не смог. Разглядел лишь чьи-то ноги в черных башмаках. Эти ноги оказались полупрозрачными, как у привидения из фильма ужасов.
– Их тоже можно было спасти, если бы вы не струсили и вызвали «Скорую», – продолжил голос. – Но вы сбежали.
В тот миг Алексей все вспомнил. После той аварии он заставил себя не думать о людях в машине, но теперь роковая ночь возникла в голове во всех подробностях.
Его ранение не случайно. Он всегда боялся смерти в драке, поэтому осознанно избегал серьезных стычек. Мог помахать кулаками с обыкновенными ребятами, но от особ вроде Виталика держался на расстоянии. Никто не знает, на что они способны.
Бог или Сатана решил покарать преступников. А, может, они ни при чем? Может, виновников трагедии обрекли на смерть люди?
Додумать Леха не успел. Его глаза закрылись, и душа покинула молодое тело.
Об изменах Марины Макс догадывался уже давно, однако разводиться не спешил. Вряд ли ему в этом случае удастся отсудить себе Катю. По жене он страдать не станет, но расстаться с дочерью не готов. И вряд ли когда-то будет готов. Пусть все остается, как есть. Он и сам не святой. Должно быть, Марина не удивится, узнав, что иногда Макс проводит время с другими женщинами.
Их брак никогда нельзя было назвать образцовым. Молодые люди заключили брак пять лет назад по настоянию родителей. Отцы Максима и Марины – компаньоны, и посчитали, что их деловые отношения станут еще крепче, если дети поженятся. Парень с девушкой особо не возражали. На тот момент они были одиноки и посчитали друг друга вполне подходящими кандидатурами. Через год после свадьбы родилась Катя. Супруги любили дочь, но друг к другу относились прохладно. Спустя некоторое время после рождения Кати Марина начала задерживаться на работе, и Макс прекрасно знал причины этих задержек. Сам он стал похаживать «налево» еще во время беременности жены, поэтому претензий ей не предъявлял. Так и жили.
Кроме Кати Макса по-настоящему волновало только одно – карьера. Ради нее он был готов пройти через что угодно, даже терпеть неудачный брак. Строительная компания отца, в которой он дослужился уже до заместителя генерального директора, процветала, и родитель все чаще заводил тему о назначении сына на свой пост. Для Макса, чье детство прошло в компании детей из семей со средним достатком, это являлось важнейшей целью. Он никогда не хотел, чтобы Катя училась в обычной школе и общалась с обычными детьми. Она достойна большего. И он будет работать, сколько понадобится, чтобы обеспечить ей то будущее, которое она заслуживает.
Марина больше не работала. Как большинство жен миллионеров, стала проводить время в салонах красоты, модных бутиках, на встречах с глуповатыми подружками. Дочерью почти не занималась. Обязанности матери уже четыре с половиной года выполняла няня – сорокасемилетняя Татьяна Семеновна – знакомая друга отца. Катя называла ее бабушкой и всюду ходила по пятам. Родителей девочка почти не видела. Отец работал целыми днями, а у матери всегда находились дела, не связанные с воспитанием ребенка.
В тот день Максим впервые за месяц вспомнил о неудачном розыгрыше. О чем он только думал, когда соглашался? Детство-то давно кончилось, и если Серый с Викой так и не смогли выбраться из того периода, то уж он-то, Максим Соловьев, давно с ним простился! Успешный, богатый человек, у ног которого лежит весь мир, нарядился в пугало и пошел на кладбище, чтобы поиграть в глупую игру! Как он мог до такого опуститься? Хорошо, что их никто не видел, кроме того алкаша. А то плакали бы его деньги и повышение по службе. Как и право на опеку над Катей.
С самого утра Макса преследовали навязчивые мысли о розыгрыше. Дошло до того, что он начал слышать в голове незнакомый женский голос, укоряющий его в содеянном. Мужчина не на шутку испугался и решил записаться к психотерапевту. Но никак не решался позвонить. Что он скажет на приеме? Нельзя просто взять и выложить правду о случившемся. Нельзя рассказать о том, как они с друзьями маялись дурью и убили двоих людей, один из которых – ребенок. Понадеявшись, что завтра все пройдет, Макс поехал на работу.
Сегодня важный день. Он отправляется на объект, чтобы совершить плановую проверку. В самом центре города компания отца занимается строительством многоэтажного дома, который в будущем станет не только жилым, но и бизнес-центром. Аналогов нет во всей стране. Мужчина радовался, что отец доверяет ему такое ответственное дело, но всегда побаивался строек. Каски, конечно, защищают от мелких обломков, которые могут свалиться на голову, но не спасут от падения чего-то более увесистого. Впрочем, такие случаи – большая редкость, и всякий раз Максим без приключений посещал стройку.
Тем солнечным днем работа шла, как обычно. Строители трудились на благо города и компании, которая платит им немалые деньги. Здание вырастало на глазах. Встретившись с прорабом – коммуникабельным дядей Лешей (так Алексея Ивановича звали все, кто с ним работал, в неформальной обстановке, включая Макса), мужчина отправился с ним на осмотр территории.
Стройка впечатляла не только масштабами, но и скоростью выполнения работ. Никто не сидел без дела. Десятки сильных и увлеченных мужчин слаженной командой выполняли поставленную задачу на «ура». Бригадиры умели заставить хорошо работать даже последнего лентяя.
В дорогом костюме и с каской на голове Максим, держа в руках планшет, шагал по территории в сопровождении прораба и внимательно слушал устный отчет. Письменный уже пришел на электронную почту. На стройке было шумно, и мужчинам приходилось переговариваться на повышенных тонах. Несмотря на отличный слух и заинтересованность в работе Макс слушал дядю Лешу вполуха. Навязчивый голос в голове неустанно повторял одно и то же: «Убийца. Ты поплатишься за то, что сделал». К середине дня идея посетить психотерапевта уже не казалась Максиму запретной. Если это продолжится, придется плюнуть на все и положиться на порядочность специалиста.
Громкой трелью зазвенел новенький телефон. Извинившись перед прорабом, Максим отошел в сторону. Дядя Леша тем временем сосредоточился на рабочих, что складывали аккуратные кирпичи в кузов грузовика.
Звонила Марина. Макс выругался. Ну, что ей еще надо? Знает же, что он занят! Опять, наверное, станет клянчить деньги на очередную косметическую процедуру. Итак уже живого места на ней не осталось – все искусственное, – и до сих пор мало.
– Да, Марин! – раздраженно прокричал в трубку Макс. – Говори быстро, я на работе!
– Ма-акс, – протянула в трубку жена, – я не винова-а-та. Меня дома не было. Это все дура Семеновна!
– Ты о чем? – Раздражение только росло. – Говори яснее.
– Ма-акс, давай домой. Тут Катька...
У мужчины перестало биться сердце.
– Что с ней?! Живо говори!
– Она... она на себя кастрюлю с борщом опрокинула. Прям с плиты. Ма-акс, это Семеновна недоглядела, не я!
Ладони и лицо Макса покрылись испариной.
– Как она? – закричал он. – Где?
– В больницу только что увезли. Ма-акс, что с Семеновной делать?
Мужчина в сердцах швырнул телефон под ноги. Лицо покраснело, на глазах выступили слезы.
– Дура! Тупая овца! – заорал он, разбивая подошвой дорогой аппарат. – Сегодня же выгоню к чертовой матери!
Макс обращался не к няне. К жене, которая его уже не слышала. Хватит с него семейной жизни! Нормальные матери сидят с детьми, а не свешивают их на плечи посторонних. Няня, конечно, получит свое наказание, но не такое, какое он уготовил Марине. Пусть теперь эта крашеная вобла с надутыми губами попробует отсудить у него дочь!
Развернувшись, кипя от ярости и страха за Катю, Максим быстрым шагом пошел к машине. Оттуда позвонит отцу, извинится, а потом выяснит, в какой больнице Катя, и отправится к ней. Слезы застлали глаза. Почти плача, Максим шел вперед. В какофонии звуков он не услышал того самого.
– Максим Валерьевич, берегитесь! – заорал кто-то совсем рядом. – Уходите оттуда!
Поздно Макс понял, что происходит. Поздно увидел перекошенные ужасом лица строителей.
Поздно поднял голову.
Время словно замедлилось. Взгляд сфокусировался на огромной плите, летящей прямо на него. У подъемного крана в самый неудачный момент оборвался трос.
Последней почему-то стала мысль не о Кате, Марине или даже розыгрыше. Когда плита была уже настолько близко, что Макс мог разглядеть каждую деталь текстуры, он вдруг подумал: «Каска защищает не от всего».
И наступила тьма.
Домофон упорно звонил. Лениво оторвавшись от ноутбука, Серый подошел к двери и снял трубку.
– Кто там?
– Сереж, это я. Впусти, пожалуйста.
Вика. Вот же ж!.. Парень нехотя нажал на кнопку, после чего выглянул в подъезд. Взбежав по лестнице на второй этаж, подруга без разрешения вошла в квартиру.
– Слышал про Макса? – тут же выпалила она.
Серый кивнул, по обыкновению пряча ладони под мышками.
– Да, во всех новостях говорят. Несчастный случай.
Вика уже по-хозяйски прошла в единственную жилую комнату и плюхнулась в кресло. Серый зашел следом и уселся на кровать. Подруга все время ерзала, и это раздражало.
– Никакой это не несчастный случай! – Напряженные пальцы мяли мягкие подлокотники. – Я написала Светке и Лехе. Они не ответили. Покопалась в интернете и нашла статью на английском. Там была фотография Светки и то, что она умерла от какой-то странной болезни. Якобы, за день растолстела настолько, что у нее остановилось сердце. За день! А потом я съездила в деревню к Лехе и узнала, что он тоже умер. Его зарезали в драке. И мать его следом сошла в могилу. Сереж, это не совпадения! Мы умираем один за другим! Теперь наша с тобой очередь!
Серый смотрел на Вику, как на умалишенную, в то же время пытаясь осмыслить то, что троих его друзей больше нет в живых.
– Что ты, блин, несешь? – произнес он, наконец.
– Кто-то нам мстит за тот розыгрыш! Я серьезно.
Парень закатил глаза.
– Ты что, ужастиков насмотрелась? В реальном мире такого не бывает.
– Бывает! Как ты объяснишь случившееся? Мы хорошо знаем друг друга. Светка всегда боялась растолстеть, Леха – умереть в драке, а Макс боялся строек. Кто-то убивает нас нашими же страхами.
– Вик, не сходи с ума. – Серый поменял положение и подался вперед. – Повторяю: проклятий не существует.
– Существуют! Я узнала в интернете, что подобное иногда происходит. Некоторые люди...
– Так, все, успокойся! – вышел из себя Серый. – Понимаешь, что это – бабские домыслы? Никто нас не убивает. Мне жалко и Макса, и Леху, и Светку, но они умерли случайно! Нет никакого проклятия.
– Чего ты боишься? – рассерженно спросила Вика. – А, нет, я знаю: ты боишься утонуть, потому что так и не научился плавать. А я боюсь огня, потому что мои родители сгорели в пожаре.
– Так, мне это надоело. – Серый встал с кровати. – Я не собираюсь дальше слушать твои бредни. Если это все, с чем ты пришла, то уходи. Я вообще-то занят.
– Черт, Сереж, ну что ты такой непрошибаемый?! – Вика вскочила с кресла. – Нам надо срочно найти того, кто это делает. Скорее всего, он или она из семьи тех людей. Помнишь, в машине был ребенок? Что, если за смертями наших друзей стоит его мать? Или бабушка? Или еще какой-то родственник?
Серый уже выталкивал Вику из квартиры.
– Я в это не верю, ясно? Иди, морочь голову глупым бабам, только меня оставь в покое!
Дверь захлопнулась у Вики перед носом. Девушка отчаянно застонала. Почему он такой черствый и бестолковый? Неужели не видит, что происходит?
Оксана проснулась поздно. После второго визита к бабе Маше она почти не спала. Старуха предупредила, что нельзя просто проклясть кого-то и забыть об этом. Предупредила, что Оксана сама будет страдать от своего решения, а когда умрет последний, то и она отправится в мир иной. Тогда женщину это не испугало, не пугает и теперь. Только вот усталость с каждым днем становится сильнее.
За месяц Оксана заметно похудела. Она всегда была хрупкой, но теперь превратилась в ходячий скелет. Темные мешки под глазами уже не закрывал даже слой тонального крема вкупе с пудрой. Глаза потеряли естественный цвет, став бледно-голубыми; белки исчертили кровью лопнувшие капилляры. Глядя на себя в зеркало, женщина видела двадцатишестилетнюю старуху: на лбу, в уголках глаз и на переносице пролегли глубокие морщины, темные волосы на висках тронула седина, на тыльной стороне ладоней проступили вены, губы стали тоньше и потеряли цвет. Даже некогда белые зубы пожелтели и начали рассыпаться.
Она умирала. Каждая жизнь, отнятая проклятием, забирала часть ее молодости. Каждый транс, в который она впадала не по своей воле, чтобы предстать в образе фантома перед виновником катастрофы, отнимал жизненные силы. Каждую боль, испытываемую приговоренными перед смертью, Оксана пропускала через себя. Она задыхалась в момент, когда умирала жирная блондинка; корчилась от острой боли в животе, когда подходило к концу существование деревенского уродца; ее буквально плющило, пока превращался в блин под многотонной плитой заносчивый бизнесменчик.
Осталось двое. Когда они умрут, ее бренный путь тоже, наконец, закончится. Оксана никогда не отличалась религиозностью, поэтому не размышляла, куда попадет после смерти, и попадет ли хоть куда-нибудь. Для нее это не имело значения. В момент последнего вздоха она будет знать, что отомстила.
Боязнь огня переросла в настоящую фобию. Вика боялась даже поджечь спичку. Она больше не готовила на газовой плите. Купила в магазине электрическую. Обходила за километр даже маленькие костры, а сирена пожарной машины вводила ее в состояние ужаса.
У Вики началась паранойя.
По нескольку раз на день девушка звонила и писала Сергею. Тот сначала отвечал, а потом начал сбрасывать вызовы, и в конце концов поместил назойливую подругу в «черный список». Два раза Вика приходила к нему домой, но Серый не открыл. Парень старательно избегал ее, а в те дни, когда еще выходил на контакт, орал в телефон, требуя отстать от него и лечь в психушку.
Во сне Вика постоянно видела огонь. Он окутывал ее, опаляя кожу, а дым мешал дышать. Иногда Вика оказывалась запертой в горящей комнате, в другой раз обнаруживала себя привязанной к столбу посреди огромного костра, как салемская ведьма. Стоило кому-то рядом с ней зажечь спичку или зажигалку, как девушка в панике убегала прочь.
Целыми днями Вика просиживала в интернете, штудируя сомнительные сайты и форумы, на которых обсуждали проклятия. Она узнала много информации, но совершенно не понимала, что с ней делать. Дошло даже до того, что девушка заплатила немалую сумму за онлайн-консультацию с ясновидящей, которая, ко всему прочему, называла себя черной ведьмой. Была она ей или нет, неизвестно, но все же дала отчаявшейся девушке совет: встретиться с человеком, виновным в ее мучениях. Только тот, кто наложил проклятие, сможет его снять.
Совет, конечно, дельный, но где искать этого человека? Вика понятия не имела, кто стоит за смертями друзей. Логика подсказывала, что родственник погибших в автокатастрофе, но как его найти, если она ничего не знает о тех людях?
И Вика начала поиски. Перечитала десятки новостных статей, пересмотрела кучу видео об аварии. Потратила на это три дня, и, наконец, ей улыбнулась удача: в одном из старых выпусков назвали имена и фамилию погибших: Андрей и Павел Мироновы. Девушка задумалась. Фамилия довольно распространенная. Поиск в интернете выдал почти сотню Андреев Мироновых – и это только в ее городе и близлежащих. Какой из них – тот самый? И есть ли он в этом списке? На месте аварии девушка так испугалась, что даже не попыталась рассмотреть ближе лицо водителя.
Вика почти не смыкала глаз, тщательно изучая страницы найденных мужчин. После двадцатой информация в голове перемешалась, и девушка уже ни на чем не могла сосредоточиться. Перед глазами мелькали различные образы, отрывки из жизней незнакомцев, но никаких упоминаний о смерти. Учитель физкультуры, бизнесмен, продавец, студент, водитель троллейбуса – один Андрей сменялся другим, но Вика не продвинулась ни на шаг. Если бы только у нее был доступ к полицейской базе! Она бы быстро нашла то, что нужно. Но такое возможно только в кино. Никто не пустит простую девчонку «с улицы» к данным такого рода.
Серый напился. Подработка, на которую он возлагал большие надежды, накрылась медным тазом в последний момент. Денег почти не осталось. Парень понятия не имел, чем будет платить в этом месяце за коммунальные услуги. Насобирав на пару бутылок дешевой водки, Сергей решил утопить в ней горе, и хотя бы до завтра не думать о проблемах.
Когда вторая бутылка опорожнилась наполовину, Серого уже не держали ноги. Парень стоял посреди комнаты, тупо глядя в монитор. На весь экран был растянут видеоплеер. Какой-то новый блогер демонстрировал аудитории навык пародировать голоса животных. Взяв со стола ноутбук, Серый понес его в ванную. Он любил мыться и в то же время смотреть фильмы или смешные ролики.
Пока наполнялась ванна, Серый, шатаясь, с третьей попытки установил ноутбук в нужном месте, разделся и, разбросав вещи по полу, залез в теплую воду. Парень чувствовал себя словно на карусели. Комната вращалась, и он вращался вместе с ней. Попробовал откинуть голову назад и закрыть глаза, но стало еще хуже. Серый выматерился и сел ровно, протирая кулаками глаза. Не следовало столько пить. Блогер тем временем завершил «концерт», и ему на смену пришла получасовая подборка приколов из Сети за последнюю неделю. Короткие видео хорошего и не очень качества, сопровождаемые смешной озвучкой или музыкой, шли один за другим, разделяясь «белошумовыми» переходами. Серый вперил взгляд в монитор и сосредоточился. Ему стало легче.
Ролики, снятые с целью рассмешить, убаюкали парня, из которого постепенно начал выходить алкоголь. В почти остывшей воде Серый поменял положение тела, улегшись удобнее, подложил под голову мочалку, чтобы бортик не давил на затылок, и закрыл глаза. Так он пролежал до окончания ролика с приколами. Следующим шел номер сборной КВН, но он почему-то не начался. Вместо характерной музыки из заставки Серый услышал белый шум. Только теперь он звучал дольше, чем при переходах.
Парень недовольно раскрыл глаза, чтобы посмотреть, в чем дело. С экрана на него смотрела женщина. Серый поежился от ее взгляда. Он не увлекался ужастиками, если не считать школьный розыгрыш, и никогда не смотрел видео такого характера. Жуткая старуха просто не могла появиться в его подборке!
Но, тем не менее, она появилась.
Камера показывала женщину крупным планом. Все, что ниже плеч, не вошло в кадр. За спиной у нее не было ничего, кроме черного однородного фона. Некоторое время странная дама молча смотрела прямо в душу Серого – так ему показалось. Периодически ее лицо искажали помехи, но затем картинка снова становилась четкой.
– Ты ведь уже забыл о них, да? – произнесла она вдруг резким, отрывистым голосом. Серый вздрогнул и поежился. Такое чувство, словно женщина говорила с ним. – Продолжаешь жить, как ни в чем не бывало.
Серый молчал. Ждал, что будет дальше. После долгой паузы она снова заговорила:
– Какое наказание должен получить убийца?
Теперь Сергей протрезвел окончательно. Он больше не сомневался – это не глупый ролик, а какая-то мистика. Старуха обращается к нему. Никто, кроме него, не видит эту запись. Но запись ли? Серому показалось, что у экрана пропало стекло, и теперь эта страшная незнакомка с огромными черными кругами вокруг глаз смотрит на него через незастекленное окно. Казалось, она вот-вот протянет руку и утащит его в свой адский мир.
Вода внезапно стала обжигающе холодной. Серый резко захлопнул крышку ноутбука и вскочил, но вдруг что-то схватило его за ноги и резко рвануло назад. Вскрикнув, парень плюхнулся в воду, разбрызгав ее по полу и стенам, и ударился затылком о бортик ванны. Сознание он не потерял. Стремительно опускаясь на дно, Сергей увидел несколько красных разводов, и не сразу понял, что это кровь, вытекающая из раны на его голове.
Что-то придавило его ко дну, полностью парализовав. Что-то тяжелое. Выгнув шею, Серый никого не увидел. Только собственное тело с неестественно вытянутыми конечностями.
Парень захлебывался.
Осознание того, что он не может выбраться, пришло не сразу. Серый отчаянно сжимал губы, но когда воздуха совсем не осталось, распахнул рот, в который тут же хлынул поток воды. Парень отчаянно замотал головой – единственной частью тела, не скованной сверхъестественным параличом. Глаза широко распахнулись, сердце неистово забилось от ужаса. Нет, это происходит не на самом деле! Он не может просто взять и утонуть в собственной ванне!
Но он тонул.
На стиральной машинке пикнул смартфон. Пришло сообщение с нового аккаунта Вики:
«Я ее нашла!»
Но к тому времени Серый уже был мертв.
С каждой новой смертью Оксане становилось хуже. В этот раз она с большим трудом встала с кровати. Еще несколько минут после пробуждения женщина отчаянно хватала воздух, стоя у распахнутого окна. Это тяжело – умирать. И еще тяжелее возвращаться к жизни. Но баба Маша предупредила, что будут последствия. Нельзя просто наложить проклятие и забыть о нем.
Остался последний убийца. Как только покончит с ним, она, наконец, освободится. Покинет этот мир и растворится в вечности. Месть за семью и скорое избавление от боли стоят этих жертв.
Оксана восстанавливалась два дня. Она больше не хотела смотреть на себя в зеркало. Чуть более чем за месяц красивая молодая женщина состарилась лет на шестьдесят. Прежние черты едва угадывались на испещренном морщинами худом лице. Некогда роскошные волосы каштанового цвета сплошь покрыла седина. Ногти обломались и пожелтели, спина сгорбилась. Оксана превратилась в уродливую старуху. Уже более двух недель она не выходит из квартиры и отказывает всем, кто изъявляет желание ее навестить.
В тот день шел сильный дождь. Оксана лежала на кровати, собираясь с мыслями. Пришло время расквитаться с последним виновником трагедии. Голос в голове сообщил, что это произойдет сегодня. Еще раз ей придется пережить мучительную смерть, после чего кошмар закончится. Она больше не вернется в этот мир.
Настойчивый звонок в дверь вывел Оксану из полудремы. К ней уже давно не приходят гости. Кого там принесло? Разве что баба Таня из соседней квартиры решила узнать, все ли в порядке у притихшей молодой вдовы.
Молодой... Оксана горько усмехнулась, вставая с кровати. Открывать она не собиралась. Однако, если это баба Таня, то надо как-нибудь убедительно ее спровадить. Дотошная старуха может и полицию притащить, а этого Оксане точно не надо.
Ноги еле держали костлявую женщину. Доковыляв до двери, она хрипло спросила:
– Кто там?
До глазка Оксана уже не дотягивалась.
– Здесь живет Оксана Миронова? – прозвучал из подъезда незнакомый голос.
Женщина насторожилась. Прежде она его не слышала.
– А вам зачем? – грубо спросила она.
– Это срочно. Пожалуйста, если она здесь, позовите ее.
Что-то в голосе заставило Оксану поступить незапланированно. Пальцы сами нащупали ключ в замке и повернули его. Дверь приоткрылась. На пороге возникла девушка лет двадцати пяти – двадцати семи.
– Здравствуйте. – От волнения ее лицо покраснело. – Оксана Миронова здесь живет?
Старуха оглядела ее с ног до головы.
– Зачем она тебе?
– Хочу поговорить. Позовите ее, пожалуйста. Обещаю, что это ненадолго.
– Заходи.
Почему-то все внутри напряглось. Оксана не понимала, что с ней происходит. Зачем открыла дверь? Зачем впустила странную незнакомку? Повернув ключ, она велела девушке пройти в зал.
В квартире сгустился неприятный полумрак и пахло сыростью. Вике хотелось одного: убежать. Но она не могла. Не затем потратила столько времени на поиск этого места, чтобы сделать ноги от страха. Если ее догадки верны, и эта Оксана наслала проклятие, то лишь она может ее спасти. Только ее, потому что остальные уже мертвы.
– Зачем ты меня искала? – прозвучал за спиной все тот же старческий голос. – И кто ты такая?
Вика встала с кресла, на которое только что села, и удивленно уставилась на старуху. Она видела фотографию Оксаны на странице Андрея. То была молодая и красивая женщина ненамного старше нее самой.
– В-вы – Оксана?.. – пролепетала Вика.
– Да, – невозмутимо ответила старуха. – Что-то не так?
– Нет, все... нормально. Я просто...
– Думала, что я моложе?
Вика кивнула.
– Так что тебе от меня надо?
Настал тот самый миг, когда придется раскрыть карты. Вика вдруг совершенно четко осознала, что может не выйти из этой квартиры. Конечно, ей не составит труда убежать от старой хромой бабки, но проклятие настигнет ее где угодно.
– Меня зовут Вика Самойлова. – Девушка отступила вглубь комнаты, отводя глаза. Встречаться взглядом со старухой она боялась. – Это я... мы... – Вика подняла голову. В глазах заблестели слезы. – Это мы с друзьями виноваты в той аварии.
Старуха перестала дышать. Их взгляды встретились, и Вику словно пронзили ледяным копьем. Глядя в тусклые, затянутые пленкой глаза Оксаны, она вдруг во всех красках увидела катастрофу. Но не своими глазами, а глазами погибших в ней людей. Покачнувшись, Вика схватилась рукой за шкаф-стенку, отгоняя видение.
– Ты! – выплюнула старуха и шагнула вперед. – И у тебя хватило наглости сюда заявиться?
Внезапно Вике стало трудно дышать. Она в ужасе схватилась за горло обеими руками и упала на колени.
– По... пожалуйста!.. Хватит!..
Оксана медленно приближалась, хромая на левую ногу, и смотрела на последнюю жертву немигающим взглядом.
– Нет, ты не этого боишься. – Старуха улыбнулась почти беззубым ртом. – Огонь, верно? Это твой страх.
Все еще сжимая собственную шею, Вика отчаянно мотала головой. В тот миг занавеска на окне загорелась сама собой. Девушка в ужасе уставилась на нее, но не смогла сдвинуться с места. К счастью, способность дышать к ней вернулась.
– Пожалуйста, остановите это! – закричала она в слезах. – Мы не хотели! Клянусь! Мы просто испугались!..
– Вы испугались? – Оксана злобно расхохоталась. Огонь тем временем пополз по бумажным обоям. В комнате появился дым. – А им, значит, страшно не было?
– Было... – Вика снова попыталась сдвинуться, но колени словно приросли к полу. – Вы уже наказали нас. Остальные мертвы.
– Я знаю. – Женщина спокойно наблюдала за тем, как огонь начал поедать спинку дивана. – Они получили то, что заслужили. И ты получишь. Мое время тоже пришло. Так что мы умрем вместе. Тебе повезло – в момент смерти ты будешь не одна.
– У меня бабушка... – заливалась слезами Вика, кашляя от дыма. Его и огня становилось больше с каждой секундой. – Ей восемьдесят три. Она совсем одна...
– Какое мне дело до твоей бабушки? – равнодушно отозвалась Оксана.
– Она умрет, если я... если меня...
– Меня это не волнует.
– Пожалуйста! – Вика протянула к ней руки. – Вы ведь не убийца...
– С чего ты это взяла? – усмехнулась Оксана. – Я убила четверых твоих друзей.
– Это не вы! Это проклятие!
– А кто его наслал?
Вика сильнее заплакала от бессилия и страха. Ее трясло. Фобия сводила с ума, рисуя в голове самые ужасные картины. Она погибнет здесь, в горящей квартире. Что-то подсказывало, что пожарные не успеют приехать вовремя...
Вдруг Вика успокоилась.
Девушка не поняла, что произошло, но в какой-то миг ее страх растворился. Ушел, не оставив следа. Она осторожно пошевелила ногой и обомлела: ее больше ничто не держит.
Медленно, не сводя взгляда со старухи, Вика встала на ноги. В жутких глазах Оксаны появилось недоумение, уголки губ медленно опустились.
– Что?.. – только и вымолвила она, пораженно глядя на Вику. За спиной у девушки уже вовсю горела стена. А по ее щекам текли слезы, но теперь не от страха.
– Моя бабушка умерла, – тихо сказала она.
Оксана удивленно приподняла выцветшую бровь. Вика шагнула к ней. На этот раз отступила хозяйка квартиры.
– Как-то мы всей семьей отдыхали у бабушки в деревне. Ее дом случайно загорелся посреди ночи. Как потом выяснилось – папа не затушил сигарету. Мои родители погибли в том пожаре, а меня, пятилетнюю и почти мертвую, бабушка сама вытащила из горящего дома. Огонь обжег ей руку и половину лица. С тех пор я начала бояться огня. Однажды бабушка готовила завтрак и не уследила за плитой. Еда на сковороде загорелась, и я это увидела. Я так сильно испугалась, что не разговаривала несколько дней. Бабушка сказала, что будет защищать меня от огня и при жизни, и после смерти. Я не поняла, как это – после смерти, – и спросила. А она улыбнулась и ответила: «Когда я умру, ты перестанешь бояться». – Теперь Вика смотрела в глаза Оксане без страха. – Я больше не боюсь.
Комната полыхала. Оксана закашлялась, но Вику огонь и дым словно обходили стороной. Девушка не двигалась с места. Ковер вокруг нее горел, но пламя не подходило к ногам. Протянув руку, Вика схватила Оксану за запястье.
– Идемте со мной. Вы здесь умрете.
– Уходи, – прохрипела Оксана, глядя ей в глаза. – У меня больше нет над тобой власти.
Не отпуская ее руки, Вика вышла из спасительного круга, и его тут же поглотил огонь. Пламя у ног девушки чудесным образом затухало.
Оксана не двигалась.
– Иди, – тихо сказала она. – И не бойся: проклятие тебя не тронет.
Вика развернула ее лицом к себе и теперь держала за обе руки.
– Я раскаиваюсь за то, что не спасла ваших близких. Я не должна была слушать остальных, не должна была бояться. Простите нас. Я вас прощаю.
Их ладони разъединились. Вика медленно отходила к двери, Оксана же, скрываясь в дыму, смотрела на нее неотрывно. Огонь зацепился за подол ее платья и пополз вверх, но женщина не предприняла попытки его затушить. Она даже не шелохнулась. Закрыв глаза, Оксана сделала глубокий вдох и замерла. В тот самый миг старушечье тело вспыхнуло, как спичка. Вика вскрикнула и зажала рот обеими ладонями. Оксана же не произнесла ни звука. Не прошло и минуты, как от нее остался лишь пепел. Вика уже собралась уходить, как вдруг на том месте, где только что стояла Оксана, появился яркий свет, а в следующий миг изумленная девушка увидела мужчину и ребенка. Она без труда узнала этих людей.
– Их души свободны, – сказал мужчина приятным, акустическим голосом. – И, может, Господь помилует душу Оксаны. Мы лишь хотим, чтобы ты знала: мы вас простили.
Призраки растворились в клубах дыма. В следующий миг на их месте появился еще один призрак. Лицо пожилой женщины больше не было обожженным. Она улыбалась.
– Бабушка... – в слезах прошептала Вика, глядя туда, где теперь находился только пылающий шкаф.
Прошло пять лет.
На кладбище было тихо. Только кое-где чирикали птицы и вполголоса переговаривались посетители.
По аллее шли молодой мужчина и беременная женщина. За руки вели трехлетнюю девочку с двумя косичками. Семья остановилась перед двумя могилами, разделяемыми низкой оградой. С одного памятника на них ласково смотрела старушка, а с другого – улыбающаяся семья из трех человек. Положив свежие цветы на могилу бабушки, женщина положила по две красные гвоздики на каждый из трех холмиков семейной могилы.
– Надеюсь, вы вместе, – прошептала она, смахивая слезу.
Постояв немного у могил, семья повернулась и медленно зашагала в обратном направлении. Вдруг девочка, оглянувшись, принялась теребить женщину за рукав.
– Мам! Ма-ам, сматли! Там люди!
Муж с женой одновременно обернулись, но никого не увидели. Дочка же упорно тянула их назад. Отец наклонился и взял ее на руки.
– Тебе показалось, солнышко. Там никого нет.
Они пошли дальше, но Вика задержалась на несколько секунд. Уже поворачиваясь, она увидела рядом с памятником Мироновым троих человек – мужчину, женщину и ребенка. Вика подняла руку и чуть пошевелила ладонью, прощаясь. Мироновы, улыбаясь, ответили тем же, после чего растворились в воздухе.
– Вик, все хорошо? – спросил обеспокоенный муж, оказавшийся рядом.
– Все отлично, – ответила женщина, широко улыбаясь. Прильнув к нему, она прижалась лицом к дочке, которая все еще продолжала говорить о странных людях. – Теперь все отлично.
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/Aili-Kraft
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/Kraft-Aili/
Бонусный рассказ к роману «Жена-беглянка»
Если ты родился мальчишкой, а мама дала тебе прозвание Лилиан, будь готов драться с самых ползунков. К счастью, в обиходе прижилось другое имя — уменьшительное, несерьёзное, но хотя бы мужское. Его Лилиан и взял с собой во взрослую жизнь. Качаться начал ещё в школе и профессию выбрал такую, чтобы внушала уважение.
Отучившись, был направлен в отдел искоренения организованной преступности, а не в убойный, как хотелось. Поначалу расстроился. Потом начальство узнало, что в полицейской академии он занимался в драмкружке, и на пробу поручило новичку поработать под прикрытием. Так Лилиан обрёл своё призвание.
И сейчас он стоял на крыльце старинного дома, одетый в чёрный шерстяной сюртук и брюки со штрипками. Горло сдавливал крахмальный воротник, в атласном галстуке блестела жемчужина, на ногах поскрипывали лаковые штиблеты.
Это задание ему сосватала любимая женщина. Пока он прикидывался верным псом главаря чурильско-татурской преступной группы, подкатывать к родственнице этого самого главаря было не с руки. Но всё закончилось, Лилиан перестал брить голову и подумал — а вдруг? К его удивлению, Диди оказалась не против. Настолько не против, что их первое же свидание закончилось завтраком в его холостяцкой кухне.
Тем утром Диди дала Лилиану собственное прозвище — Вульт. По-чурильски значит "орёл". Может, и это перебор, но приятно, чёрт возьми!
В устах её прабабки, которую все звали баба Гица, Вульт мигом превратился в Валета. Старуха не могла знать, что таков его оперативный псевдоним, но от стопятнадцатилетней чурильской гадалки с тремя редкими анимами можно ожидать чего угодно.
Валет и Диди уже четыре месяца жили вместе, и каждое утро он просыпался довольным, как сытый кот. Глядел на черноволосую стриженную головку на подушке и думал про себя: "Что за женщина! Огонь!.. Где ты была столько лет?"
Правда, в нагрузку к Диди шла многочисленная чурильская родня с такими выкрутасами, что иной раз хотелось замуровать всех в бочку и кинуть в море.
Три дня назад на пороге их квартиры появилась Виви, экстравагантная сестричка его любимой. Крашеные в рыжий цвет лохмы, юбка, состоящая из разрезов и перьев — и зарёванное лицо с распухшим носом.
За Виви цеплялся костлявый старик в мятом фраке с длинными хвостами, который болтался на нём как на вешалке. Старик сипло дышал. Жёлтый пергаментной желтизной, весь дряблый, морщинистый, с мутными слезящимися глазами и сизыми губами, он был жалок и страшен, как мертвец, поднятый из могилы.
— Кто это? — ошарашенно выдохнула Диди.
— Ма-арк, — простонала Виви сквозь рыдания.
Её сердечный дружок?..
Пожалуй, при хорошем воображении эту дряхлую мумию можно было счесть дедом... нет, прадедом Марка. Рождённым в те времена, когда носили вот такие фраки и манишки.
Ещё один случай "эпидемии старения"? Но лавочка прикрыта! Все щели и норы проверены, запасы "успеха" уничтожены, а причастные отдыхают на нарах.
Жаль, лавры по тому делу, как и по делу Талхара достались наркоотделу. "Экономисты" тоже урвали свой кусок, когда Мэт Даймер разворошил семейный гадюшник. А отделу Валета даже премии не утвердили! Начальник тогда от злости чуть по потолку не бегал.
Убедить его взяться за случай Марка оказалось проще простого. Да какой там убедить — сам схватился. Обеими руками. Вот он — шанс утереть нос выскочкам. Проморгали, ребятки, канал! Прохлопали! Мы вам покажем, как надо работать!..
В общем, самодеятельностью заниматься не пришлось. Шёл Валет в опасное место с ведома и по поручению, и прикрытие у него было, и ретро-костюмчик от Виви сидел.
Сестра Диди зарабатывала шитьём и прокатом всякого тряпья — вечерних и праздничных нарядов, театральных, маскарадных и исторических костюмов.
С Марком они в своё время на истории и сошлись. Вернее, сперва поцапались, а потом сошлись.
Марк пришёл выбрать что-нибудь подходящее для исторических игр и придрался к пуговицам на вицмундире белянского горного инженера времён второй фактории. Там-де должен быть герб Белянского королевства, а не вот это чёрт-те что и сверху надпись. Виви же доказала, что чиновникам, направленным в факторию Уталанд, были предписаны пуговицы с гербом означенной фактории. А герб был пожалован Утланду высочайшим повелением незадолго до того. Доказывала она со всем чурильским жаром, и позже Марк говорил, что этот-то момент в неё и влюбился.
И что осталось от того Марка?.. Плешь да трясущиеся руки.
Сознание старика путалось, он не смог назвать имя приятеля, который осчастливил его пригласительным билетом в исторический клуб "Союз Тринадцати". То ли Даниэль, то ли Гарбриэль, а то ли вовсе... Франц.
Приятелей с историческим уклоном у Марка было не перебрать, опрашивать всех — на месяц хватит. К счастью, билет, надорванный посередине, остался при нём. По образцу сварганили такой же для Валета.
Что именно приключилось в клубе, Марк тоже внятно объяснить не сумел. Помнил, как его пригласили сыграть в карты на старинный манер, в духе классической истории "Двойка, пятёрка, пиковый валет". А потом сразу — тьма, сырость, смрад, чудовище, огромное, как гора, и адский огонь в глазах. Под взглядом этих глаз внутри у Марка всё выгорело и выстыло, будто в лютый мороз. Очутился в такси. Подумал, что за ерунда пригрезилось. Приехал к Виви, там его и скрутило. "Он так кричал, так кричал, — она хлюпала носом и размазывала по лицу тушь. — Будто его заживо грызут…"
Валет дёрнул витой шнурок у входа. Дубовая дверь открылась почти сразу. Дюжий парень, одетый лакеем, потребовал пригласительный билет.
На этот счёт Валет не беспокоился: приглашение Марка не было именным и тайных пометок не содержало — в лаборатории его проверили всеми способами. Листок мелованного картона, типовой рукописный шрифт: "Милостивый государь! Сим приглашаем Вас почтить своим присутствием торжественное собрание нашего клуба, дабы в обществе единомышленников окунуться в пленительную атмосферу минувших столетий и предаться возвышенным наслаждениям, коим нет места в нашу суетную пору…"
Над формулировкой ржали всеми отделом. То есть, простите великодушно, не ржали, а выражали неумеренное веселье.
Лакей позволил Валету войти. Дверь за спиной закрылась, отрезая звуки современного города и погружая гостя в ту самую "атмосферу минувших столетий", милую сердцу Марка и ему подобных.
Атмосфера оказалась недурственной: натёртый паркет, антикварная мебель — из разных эпох, но удачно подобранная, окна занавешены тяжёлым плюшем, на стенах, одетых обоями с шёлковым блеском, магические фонари или их искусная имитация, на столах вина, закуски и свечи, от которых шёл аромат воска.
Народу прорва, и все ряженые. Кафтаны, сюртуки, камзолы, панталоны, чулки, туфли с пряжками, ботфорты, мундиры разных стран и времён, косицы, парики и, конечно, дамские платья — с кружевами, рюшами, оборками, кринолинами, турнюрами и что там у них ещё бывает. А главное, с туго затянутыми талиями и роскошными декольте.
Одно такое как раз подплывало к Валету. Полная смуглая грудь так и просилась, чтобы её освободили из шёлкового плена, ярко-малиновые губы зазывно улыбнулись, в тёмных глазах сверкали кошачьи искры.
— Добрый вечер! Вы у нас впервые? — красотка фамильярно дотронулась до его плеча, сдавив пальчиками бицепс сквозь ткань рукава, и довольно прищурилась. — Уверена, вам понравится.
— Не сомневаюсь, госпожа… Жильен.
Фамилия была указана на табличке, приколотой к кромке выреза — как раз между двумя пышными холмиками. Под фамилией значилось: "Распорядитель".
Валет склонился к ручке дамы, как и надлежит воспитанному кавалеру из позапрошлого века. Она сладко улыбнулась и повисла на его локте.
Лишь бы к лицу не прикасалась — не то слетит маскировочная личина.
— Как вас называть, господин?..
— Александр Страйк, прямой потомок первопоселенца Герберта Страйка, — представился Валет с апломбом. Зря что ли ему всем отделом легенду придумывали?
— А давайте я буду звать вас Алеком. А вы меня Эстеллой!
Валет хмыкнул про себя. Не слишком резво для позапрошлого века?
— Не желаете осмотреться? — щебетала Эстелла. — Я вам всё покажу! — и вдруг добавила совсем другим голосом, низким и томным: — Всё, что пожелаете...
Ага. Есть сорт женщин, которые не могут пройти мимо мускулистого парня. Или у них тут не только подпольное казино, но и бордель?
Двинулись между столами, и как Валет ни приглядывался, не заметил вокруг ничего подозрительного. Члены клуба что-то обсуждали, листали журналы, книги, альбомы со светописными снимками, перебирали старинный хлам, крутили большой напольный глобус с искажёнными очертаниями материков. Всё было тихо, мирно и абсолютно пристойно. Если бы проклятый воротник не жал, Валет даже получил бы удовольствие от экскурсии.
Эстелла показала ему музыкальную комнату, где барышни и крестьянки дружно пели под клавикорд, затем повернула к следующей двери.
— Здесь у нас игровая.
Валет подобрался и прямо-таки почувствовал, как то же самое сделали ребята Тима, слушающие его в аппаратной.
Переступил порог, готовый к чему угодно, и...
— Настольные игры? — удивился вслух, чтобы там поняли: тревога ложная.
— Не только настольные, — заверила Эстелла.
Но он и сам уже видел...
Охотники времён первой фактории и офицеры периода Стояния на Стене сидели прямо на ковре, управляя армиями оловянных солдатиков. Шахтёр в мешковатой робе, господин с моноклем и две дамы в бальных платьях и вовсе лежали на животах вокруг игрушечной железной дороги, по которой ездил, дымя, крохотный, но самый настоящий паровоз.
Старички в аксельбантах, туземцы в меховых штанах и девица из варьете в полосатом лифе и чулках сеткой играли в фанты. Один старичок как раз влез на стул и принялся кукарекать. Компания молодёжи в разномастных костюмах облепила подставку, на которой играла музыкальная шкатулка, заправленная элементами субстанции. Музыка в общем шуме была едва слышна, но в коробке искрил струями крохотный фонтан росы, над ним вставали радуги, вокруг вились волшебные светляки и разноцветные пузырьки веселья, сиреневый туман наползал на серые горы из добра, поросшие какой-то зеленью.
Настоящий сказочный пейзаж, и при взгляде на него теплело на сердце. Даже тугой ворот, для которого Виви пожалела ткани с туманом и росой, перестал давить, штиблеты не жали, а Эстелла показалась милой девушкой, которая просто заблудилась на извилистых тропах жизни. Может, потому что отлепилась от Валета и уставилась на шкатулку с детским умилением...
А если Марк напутал и "успехом" его накормили в другом месте? Да и в "успехе" ли дело? Следов наркотика в организме Марка не нашли — правда, эта дрянь быстро распадается. И в сводках за последний месяц нет ни одного случая внезапного старения. Зато прибавилось пропавших без вести. Причём статистика по пенсионерам, детям и психически больным осталась прежней, чаще стали исчезать здоровые и благополучные люди в расцвете лет.
Хотя вряд ли это имело отношение к Марку.
В другой ситуации Валет задержался бы в игровой надолго, а с особым удовольствием рассмотрел паровозик, уж больно затейливо тот был сделан. Но сейчас он притворился, что подавляет зевок, и произнёс с оттенком досады:
— А азартные игры у вас, значит, не в почёте?
Эстелла будто очнулась, во взгляде мелькнул испуг — или показалось?
— Нет, почему? — пробормотала, вновь беря Валета под руку. — Хотите, покажу карточную комнату? Разумеется, настоящий мужчина должен быть азартным…
Они вернулись в общий зал, и Валет чуть не взвыл. Вот же шило в одном месте! Сказано было: сиди дома, без тебя разберутся!..
Вдоль книжных стеллажей прохаживались две дамы. Классическая пара: богатая старуха-самодурка и бедная родственница или компаньонка. Баба Гица в чёрных вдовьих кружевах, важная, как курица-несушка из тайного талхарова бункера, на шаг позади — Диди в невзрачном платьице и глубоко надвинутой шляпке. Ей плохо давалась зависимая роль, хотя какая разница? Обе намазались и напудрились, чтобы спрятать свою знойную чурильскую природу, и выглядели как ходячие манекены.
Ладно, Диди — горячая головушка. Но баба-то Гица, старая мудрая змея — почему не остановила? И сама припёрлась… Где только приглашения раздобыли?
В этот момент суб-кольцо на пальце Валета ожило, по тканям его тела прошла тонкая вибрация, сложившись в голос без голоса: "Это Тим. Марк Кастор пропал. Из охраняемой палаты. Не спрашивай как. На постели цел отпечаток тела, больничная рубаха осталась под простынёй. Выглядит так, будто он испарился, как лужа в жару. Реальных зацепок ноль. Просто решили сообщить, чтобы ты был в курсе".
Час от часу не легче.
Одно хорошо: Эстелла уже не льнула к Валету как плющ, а Диди и Гица не смотрели в его сторону. Потому что если Диди увидит его под руку с другой… Зачем он только показал ей свою личину? Ей не объяснишь, что это работа. Вернее, объяснить-то можно, но без крика и слёз не обойдётся. А то ещё посуду бить начнёт…
Вот же леший с водяными! Это он собирался задать ей трёпку, когда придут домой, а она пусть думает, как оправдаться.
Очередной лакей распахнул двери в карточную комнату.
Эстелла выпустила локоть Валета и напряжённо улыбнулась:
— Здесь я вас покину. В этом зале другой распорядитель.
Из глубины комнаты к ним уже спешил невысокий полный человек в светлом костюме почти современного вида. Двигался он мягко, а сам был упругий, розовый. Круглое лицо с румяными губами в обрамлении золотых кудряшек светилось благостью — ни дать ни взять младенчик со старинных открыток.
Но было в этом большом ребёнке что-то такое, отчего захотелось проверить, на месте ли суб-шокер — оружие посерьёзней Валет взять с собой не рискнул.
— Проходите, любезный друг, — медовым голосом оперного тенора пропел распорядитель. Табличка на пиджаке предлагала обращаться к нему "г-н Медлар". — Как видите, народу у нас немного. Для современного человека карточные игры уже не так привлекательны, нынче в моде иные забавы. Тем приятнее в наш суетливый век встретить истинного ценителя благородного досуга. Ах, какие, бывало, встречались люди за картами, какие разговоры велись! Игре посвящал романы, поэмы, оперы!..
Рассуждая в таком духе, господин Медлар ввёл Валета в довольно просторную комнату, отделанную в вишнёво-коричневых тонах. Всё здесь было мрачно и солидно, свет в магических фонарях имел мертвенный оттенок, от которого сукно на столах казалось скорее тёмно-серым, чем зелёным. Полдюжины игроков держались тихо и чинно, как на похоронах. Распорядитель приглушил своё воркование:
— Помните, как пел партию Нормана Айдони Сохак? До мурашек! А какова была Луиза в исполнении Гликьи Фони? "Луна уже взошла, а он всё не идёт!" — господин Медлар вывел эту фразу с истинно соловьиной лёгкостью. — Нынче, в год юбилея Великого Классика, мы решили: играем только в фаро!
Ага, хмыкнул про себя Валет. Легче обирать доверчивых лопухов. Сам он в картах был не силён, но в отделе нашёлся знаток, растолковал, что к чему. Покер или бридж требуют таланта и мастерства, в фаро же нужна лишь удача, а какой дурак не считает себя везунчиком?
Игроки сидели по двое, и только во главе самого большого стола застыла в неподвижности одинокая дама в тёмно-красном платье и полумаске из чёрного кружева. Денег нет на нелегальную личину — или это часть образа?.. В изящно очерченном подбородке и нежных губах незнакомки Валету почудилось что-то знакомое. Память на лица у него была не фотографическая, но профессиональная. И если глаз зацепился за эту дамочку, значит, она связана с криминалом — так или иначе.
На стене за спиной роковой красавицы висела картина в массивной раме. Такая сорвётся, сразу — насмерть. Старинный портрет, потемневший настолько, что лицо изображённого проступало из мрака смутным пятном, а фигура едва угадывалась. Валет хотел спросить, кто это, но побоялся попасть впросак — вдруг угрюмый тип на холсте король, гуру и корифей фаро, которого всякий "ценитель благородного досуга" обязан узнавать с закрытыми глазами.
Кстати… глаза у него, похоже, и впрямь закрыты.
Рассмотреть портрет толком Валет не успел. Господин Медлар увлёк его к лаковому бюро с медными насечками на крышке, на ходу объясняя, что ставки можно делать только клубными гольденами, которые продаются по курсу один к ста. Выручка оформляется как добровольные взносы на развитие клуба.
— Рекомендую для начала приобрести двести-триста наших гольденов.
Валет мысленно присвистнул и полез за портмоне, готовясь расстаться с казёнными тысячами — благо, родное начальство не поскупилось.
— Давайте двести пятьдесят.
Под крышкой бюро были рассыпаны ворохом банковские ассигнации старинного образца, каждая размером с армейскую портянку — из тех лет, когда портянки были ещё в ходу.
— С вас двадцать пять гольденов, — объявил господин Медлар, перебирая банкноты.
Валет чуть не расхохотался. Двадцать пять? Да это цена кружки пива в баре!
А он уж подумал, что тут всего лишь наживаются на охотниках до лёгких денег...
Ещё раз обежал взглядом комнату. Женщина в маске, зловещий портрет и сам господин распорядитель, такой улыбчивый и обманчиво безобидный. Игроки за столами — все мужчины не старше сорока, у одного чашка кофе, у другого нераскуренная сигара и рюмка чего-то крепкого.
В общем зале Эстелла предлагала Валету угощаться, он ответил "Позже", и она не настаивала.
Но ведь как-то они подсовывают гостям "успех"! Если не через еду и напитки, то…
Прикосновение? Укол?
Купюры?!.
Господин Медлар передал Валету пять "портянок" достоинством в пятьдесят гольденов каждая. Голыми руками. Впрочем, он мог обработать ладони защитным гелем. Или принять противоядие — если такое существует.
Банкноты выглядели правдоподобно: портрет капитана Миро Даймера, героя Стояния на Стене, на фоне лесистого пика Шиллингера, тонкий и сложный орнамент, даже потёртости на сгибах и потрёпанные углы. Но синяя прямоугольная печать по центру гласила, что это копия.
Валет аккуратно свернул купюры и сунул в карман. А распорядитель повернулся к остальным игрокам.
— Итак, господа! Больше ждать не будем. Прошу занимать места! — взмахом женственной руки он указывая на стол, за которым скучала одинокая дама.
Та подняла голову и встретилась взглядом с Валетом. Уголки её рта дрогнули в намёке на улыбку. Медлар подхватил Валета под локоть и, потеснив парня в коричневом бархатном сюртуке, усадил напротив таинственной красотки.
Потому что красотка его выделила — Валет был готов был поставить на это своё годовое жалование. Раз уж он в казино...
— Позвольте напомнить вам правила, — вновь заговорил Медлар. — Госпожа Роза — банкомёт, вы — понтеры. В игре три тура. Каждый игрок получает собственную колоду и должен…
— Подождите, не начинайте! Мы тоже хотим!
Диди ворвалась в зал, словно вихрь — вот тебе и смиренная компаньонка! Баба Гица, в своём чёрном капоре похожая на ворону, отстала всего на шаг. При этом она умудрялась не бежать, а шествовать, стуча по полу толстой чёрной тростью.
— Вы немного опоздали, милые дамы… — распорядитель замешкался, бросил короткий взгляд на госпожу Розу, но тут же, нацепив радушную улыбку, поспешил навстречу возмутительницам спокойствия.
Мужчины за столом оживились, кто-то поглядывал недовольно, кто-то с интересом.
Купив по пять сотен клубных гольденов, новые игроки заняли свободные места. Диди устроилась наискосок от Валета, между парнем в коричневом сюртуке и черноволосым очкариком, баба Гица — напротив неё.
Валета они как будто не замечали, но в чёрных глаза Диди кипела такая лава, что было ясно: всё она видела — и как он любезничал с Эстеллой, и как та липла к нему…
Медлар раздал колоды, объявил за госпожу Розу начальную ставку в пятьдесят гольденов — сама дама-банкомёт голоса не подавала. Каждый понтер выбрал карту для первого тура и положил её перед собой рубашкой вверх.
"Двойка, пятёрка, пиковый валет", говорите? Что ж…
Пальчики в кружевных перчатках коснулись колоды: бубновый туз налево, тройка пик направо. Игроки молчали — значит, ни у кого таких нет. Совпадение с правой картой — выигрыш банкомёта, с левой — понтера. И так до тех пор, пока не выйдут все выбранные карты. Финиш первому туру, начинай второй.
Стараясь не думать о Диди, Валет рассматривал госпожу Розу. Тонка, грациозна — возможно, анимат. Фея или нимфа. Знает себе цену, привыкла помыкать мужчинами. Ничего особенного. Тогда откуда это предчувствие опасности? По спине будто льдинкой провели, в солнечном сплетении возился клубок змей.
Он перевёл взгляд на портрет. С этого ракурса изображение виднелось отчётливей. Лицо… нет, рожа — одутловатая, бугристая, веки и правда опущены. Слепой, что ли? Так и позировал, с закрытыми глазами? С какой дури это страховище вообще тут повесили? Одежда… Какие-то чёрные драпировки. В руках, больше смахивающих на клешни, что-то зажато. Карты?..
Одна налево, другая направо…
Фортуна улыбнулась крепко сбитому мужчине со сломанным носом, сидящему слева от Валета. Он взял куш на трефового туза и с торжествующим оскалом оглядел соперников. Две следующие сдачи принесли выигрыш госпоже Розе. Не повезло соседям Диди. Парень в коричневом сюртуке вздохнул и улыбнулся, черноволосый очкарик поджал губы.
Теперь Валет хорошо видел типа на портрете. Тот был ещё уродливее, чем казалось вначале. Человек-гора и, очевидно, горбун — плечи чуть не выше головы. Носяка с вывернутыми ноздрями, рот — длинная изломанная трещина. Между веками без ресниц, как у рептилии, узенькая щёлка. Или это отсвет от невидимой лампы? В лапище с острыми птичьими когтями лежит колода, вторая лапа… ладно, рука — приподнимает карту.
Это… Что? Двойка?
— Есть! — сказал Валет.
— Поздравляю, господин Страйк, — слащаво пропел Медлар.
Валет посмотрел на картину. Может, его всё-таки одурманили? Уже было видно игру света и тени на балахоне горбуна, за его спиной — горы под грозовыми небесами в сполохах зарниц. Безобразная харя с тяжёлыми надбровьями и бычьей шеей проступила во всех деталях. Казалось, из-под приоткрытых век струится красноватый свет. А карта в его руках… другая. Не двойка.
— Король крести, йо! — светловолосый юнец в атласе и кружевах вскинул над головой сжатые кулаки.
Валет отметил этот жест лишь боковым зрением, он не отрывал взгляда от портрета — и от госпожи Розы. Красавица немного наклонилась вперёд, переложила колоду в правую руку, левой отвела волосы со лба. Страхолюд на картине не двигался — этого ещё не хватало! — но словно бы сделался ближе. Колода покоилась в его правой клешне, хотя — Валет поклялся бы чем угодно, — секунду назад была в левой, а правая держала карту. Теперь же карта просто исчезла! На миг Валет зажмурился, а когда открыл глаза, всё было, как до того: колода в левой лапе, карта в правой.
Его, Валета, карта.
Точно как у Розы...
Руки вдруг отяжелели, Валет с трудом заставил себя предъявить свою пятёрку червей.
Из полуоткрытых глаз портрета струился кровавый свет. Чужой взгляд давил так, что не хватало воздуха. Теперь Валет видел: это не чудовище на картине повторяло за госпожой Розой, а она копировала каждую его позу.
И никто не замечал, что творится, ни один из игроков и взгляда на картину не бросил.
Валет выложил на стол третью карту.
Сдача...
Мрак накрыл комнату. Звуки отдалились, перед глазами стоял жаркий туман, и Валет не мог рассмотреть, что выпало, не мог отвести глаз от чудовищной хари, от пожара в бездонных глазницах, которые открывались, нет, разверзались, как врата в бездну — нестерпимо медленно, но неотвратимо. Зато он ясно видел валета пик в серых чешуйчатых граблях монстра и через силу потянулся перевернуть свою карту — ещё до того, как картонный листок из пальцев Розы порхнул на стол.
Двигаться было тяжело, и Валет на секунду отстал. Поэтому успел увидеть, что ошибся…
— Дама пикей! — на чурильский лад выкрикнула Диди, шлёпнув свою карту поверх его.
Но было уже поздно. Мир залило чернильной тьмой — остались только два пылающих магматических провала и смертный ужас в душе; не было воли ни действовать, ни думать.
Давай, скрипел зубами Валет… Держись, чёрт тебя… Нет, к чёрту чёрта!
Он дотянулся до суб-кольца и послал тревожный сигнал.
Прошло несколько секунд — или столетий. Дышать стало легче, тьма начала рассеиваться, вернулись краски, звуки, голоса...
— Держи её!
— Что вы делаете!
— Не сметь!
— Ах ты, девка!
— Это имущество клуба!
Валет обнаружил, что Диди уже не сидит наискосок, а стоит рядом, и из её быстрых рук летят на стол клочки карт. Медлар пытался ей помешать, отталкивал, хватал за плечи. Валет коротким махом отшвырнул его в сторону.
Госпожа Роза тоже была на ногах.
— Уберите эту бешеную девку! — воззвала она к игрокам. — Мужчины вы или нет?
Игроки, видимо, и сами не знали.
Везунчик со сломанным носом приподнялся было, переведя взгляд с Диди на Валета.
— Э, вы чего тут утроили? Игру срываете…
Валет сбросил личину и положил на стол кулак. На большее он сейчас способен не был.
Диди радостно объявила:
— Полиция!
Снаружи загрохотали кованые ботинки. Госпожа Роза кинулась к задней двери, но путь ей заступила чёрная вдова баба Гица с тростью наперевес.
В комнату ввалились парни Луиса.
Роза обернулась и трагически заломила руки:
— Помогите! На нас напали!
— Эти женщины! — подхватил растрёпанный господин Медлар, тыча в Диди пальцем. — Они устроили погром!
— Эти женщины — со мной, — Валет наконец поднялся из-за стола, чувствуя себя до отвращения слабым. Голова кружилось, во рту пересохло.
Впрочем, Диди парни и так знали. А баба Гица как-то незаметно очутилась сидящей в кресле сбоку от чёрного портрета, на котором снова нельзя было ничего разобрать. Глаза её слепо щурились, подбородок мелко трясся, и вся фигура выражала старческую немощь.
У Валета взяли анализ крови, на Медлара надели наручники. Он краснел, бледнел и пыхтел, как паровой котёл, доказывая, что ни о каких наркотиках слыхом не слыхивал, у них честный клуб! А если у господина галлюцинации, так это господина и надо спрашивать, что за отраву он принял — и где…
При этом выглядел распорядитель настолько искренним, что стало ясно: дело дрянь. То, что случилось с Валетом, не походило на действие "успеха", и если в его крови ничего не найдут, единственным доказательством останутся его, Валета, показания — об умопомрачении, которое ни с того ни с сего постигло его за игрой, об ожившем демоническом протрете, об адской бездне… М-да. И обыск клуба, чуял он, ничего не даст.
А Медлар от жалобного блеяния перешёл к угрозам:
— "Союз Тринадцати" — уважаемый клуб с безупречной репутацией! Наш попечительской совет возглавляет сам господин Гойко Динэро. И ему очень не понравится ваше самоуправство!
Валет и Луис обменялись взглядами.
Покровительство одной из первых семей. Разумеется.
Луис нехорошо усмехнулся:
— А господину Динэро понравится, что его имя служит прикрытием для подпольного казино?
Это единственное, что можно было предъявить "Союзу Тринадцати" и лично Медлару, пусть суммы, которые проигрывались за карточным столом, и смехотворны.
По букве закона, игроки тоже заслуживали наказания. Но задерживать их никто не собирался. Переписать данные, провести воспитательную беседу, и пусть катятся.
Все, кроме загадочной и упрямой госпожи Розы.
Луис процитировал ей закон, который разрешает использовать любые методы для установления личности подозреваемого, в том числе силовые, но Роза наотрез отказалась назвать своё настоящее имя и снять маску.
— Свои методы вы обсудите с моим адвокатом. Он будет здесь через десять минут.
Она села в кожаное кресло, как на трон, положила руки на резные подлокотники и приготовилась ждать.
А суб-колечко у их величества из самых дорогих...
Тут у Валета в голове щёлкнуло.
— Госпожа Тенд?
Он назвал Розу девичьей фамилией, поскольку её развод с главой одной из первых семей был практически завершён.
Преступления против членов первых семей расследует Бюро безопасности, но дело госпожи Тенд и её сына было так тесно связано с делом Талхаров, что полиции позволили ознакомиться с материалами. В материалах, естественно, были светописные симки. А позже Валет видел госпожу Тенд на суде — как свидетеля.
Услышав знакомое имя, Луис и остальные уставились на неё, как на ядовитую паучиху.
Красавица в маске сохранила невозмутимость.
Старое дело о крушении воздухохода её сестры было вновь открыто, но причастность госпожи Тенд не смог доказать никто — ни бюро, ни полиция, ни ищейки концерна "Даймер".
— Вы обознались, господин подсадной полицейский, — прозвучал её голос, полный ледяного презрения.
Всё шло к тому, что дамочку придётся отпустить. Как бы грозно Луис ни двигал бровями, как бы зловеще ни ухмылялся, сколько бы не нависал над ней могучим утёсом, применить силу к этой женщине он был не в праве.
Если она та самая Тенд, значит, адвокат у неё первоклассный. Без железобетонных улик он с полиции шкуру сдерёт, мясо спустит и кости скребком обскоблит. И почти бывший муж за новый скандал вокруг его семьи спасибо не скажет...
Луис бросил на Валета взгляд. Мол, во что ты нас втравил?
Пока мужчины переглядывались, Диди со скучающим видом прохаживалась по комнате. Внезапно она дикой кошкой метнулась к предполагаемой госпоже Тенд, а потом отскочила в сторону с победной улыбкой и маской в руках. Валет остро пожалел, что в этот момент тут не было репортёров светской хроники: лицо растрёпанной и красной от злости госпожи Тенд стало бы украшением первых полос.
С дамы слетел весь лоск. С криком: "Ах ты!.." она бросилась на Диди, та с азартом вцепилась в её богатую блондинистую шевелюру, вопя:
— Куда вы дели Марка? Отвечай, курица щипаная!
Госпожа Тенд отбивалась, вереща, как полицейская сирена.
А раз есть сирена, полиция обязана вмешаться.
Шестеро крепких мужчин плясали вокруг, пытаясь деликатно растащить дерущихся дам. В комнате стоял гвалт и визг, будто на птичьем дворе.
И никто не заменил, как баба Гица вынула из трости длинный клинок и полоснула по лицу на портрете.
В общую какофонию ворвался громовой утробный рёв, подмял под себя все звуки, задушил — и гремел, нарастая, так что у Валета, успевшего прижать к себе Диди, подломились ноги, и они в обнимку повалились на пол. Парни Луиса шатались, зажимая уши. Только баба Гица стояла скалой и кромсала портрет, нанося быстрые удары крест на крест. Валет видел, как чудовище рвётся из оков холста и красок, воет в своей чёрно-огненной пропасти, бьётся в агонии, тянет жизнь, свет, воздух из комнаты, из людей, из их тел и душ…
А потом к вою добавились ещё два голоса, полные муки и ужаса. Госпожа Тенд каталась по полу и рвала на себе волосы. Корчился в наручниках, суча каблуками по полу, господин Медлар.
Вдруг картина вспыхнул призрачным огнём, вмиг прогорела до самой рамы и осыпалась золой.
В оглушительной тишине баба Гица спрятала клинок в трость, развернула веер и аккуратно смела золу в атласную сумку, украшенную лентами и бисером.
— В полнолуние развею над водой, чтобы и следа не осталось, — пояснила она своим сиплым чурильским голосом и наставила трость на Мелдара, который с трудом дышал, привалясь к ножке стола. Выглядел он как кандидат на вскрытие: землисто-бледная кожа в трещинах и синюшных пятнах, губы спеклись, глаза покраснели, под носом тёмная кровь. — Дурак! Нашёл, с чем связаться, — баба Гица кивнула на раму за спиной. — Молох ничего не даёт просто так и никогда не отпускает своих слуг. Сколько бы жертв ты ему ни привёл, всегда будешь должен ещё. А не справишься…
Она фыркнула.
Медлар сделал попытку забиться под стол, но движения причиняли ему боль, и он со стоном обмяк на полу.
— А ты? — Гица повернулась к госпоже Тенд. — Брала бы мои кремы и мази, цвела бы, как роза, ещё лет пятьдесят. Так нет. Всё вечной молодости ищешь. Вот и доискалась. Теперь тебе никакие мази не помогут.
Госпожа Тенд, казалось, не слышала. Видок у неё был немногим лучше, чем у Мелдара. Будто не веря, она разглядывала свои руки, ставшие похожими на клешни твари с портрета. Потом выхватила из сумочки зеркальце, пронзительно вскрикнула — и рухнула в обморок.
Баба Гица обвела комнату тяжёлым взглядом. Её лицо, испаханное морщинами, будто пеплом запорошило, всегда жгучие глаза потускнели, и Валет понял, чего стоила ей битва с чудовищем. И всё равно в своём чёрном наряде, с палкой, похожей на жреческий посох, она казалась ведьмой, пришедшей из древних времён, когда земля полнилась магией и чудеса были такой же неотъемлемой частью мира, как дождь и солнце.
— Чародейство ушло, а волшебные предметы остались, — выговорила баба Гица глухо. — Злых среди них было мало. Трудно их, злые, творить. Тот, кто решался, не только чужой кровью платил, но и своей — жизнь в муках отдавал… Думала, нет больше этой дряни. А вот нате вам.
Она постучала концом трости по краю рамы, потом по стене за ней, по вишнёвым, с серебром, обоям.
— Молох это. Как демон из древних преданий. Сделан соблазнять и губить. Где он, — кивок в сторону Мелдара, — эту гнусь раздобыл, у него спросите. Слуг своих молох ловит на жадность, на жажду — денег, красивой жизни, молодости. А жертву — на азарт. Карта за картой отнимает жизненную силу, радость, любовь, чувства добрые, самую суть, то, что не взвесить, не изменить, что душой зовут. А того, кто с ним договор заключил, изнутри меняет, себе подобным делает, чтобы мог чужую силу воспринять. Только это как наркотик, перестал — и ломка. А вся мерзость, что внутри скопилась, наружу выходит...
Бесчувственную госпожу Тенд переложили с пола на диванчик у стены. Её посеревшая кожа шла язвами, лопалась, сочилась сукровицей и кровью.
— Ты, — Гица посмотрела на Валета, — за правдой пришёл, злодеев хотел изобличить, вот на этот крючок они тебя и подцепили. Хорошо, правнучка моя успела обманную карту перебить. Один есть способ от молоха спастись — если кто не побоится за тебя вступиться, взгляд его на себя обратить. А не успела бы... — она снова ткнула тростью в раму и приказала: — Ну-ка, мальчики, снимите эту штуку.
Четверо парней кряхтя и надуваясь сволокли со стены здоровенную раму и грохнули на пол — в сторонке, где Гица велела.
Если бы Валету рассказали о том, что случилось дальше, он бы не поверил. Да он и глазам своим не поверил бы — решил, что это продолжение навеянных волшебным предметом галлюцинаций. Но рядом был десяток свидетелей, и все видели одно и то же.
По контуру тёмного отпечатка, оставленного рамой на обоях, прочертилась ломкая огненная линия, и участок стены внутри неё растаял, открыв провал, заполненный жемчужной мглой. Из этой мглы стали появляться люди — бледные, тощие, безволосые, с запавшими глазами, в которых застыло одинаковое потерянное выражение. Они рассматривали комнату, полицейских, собственные руки и ноги, ощупывали свои лица и головы, трогали серые балахоны без рукавов. Словно не только не понимали, куда их занесло, но и не знали, что такое они сами.
— Это же Руперт Крэнц, один из пропавших, — пробормотал стажёр Гровер. Вот у кого память была фотографическая. — А вон Андрэ Лиру! Да все они…
Теперь и Валет стал узнавать лица с впалыми щеками и бескровными губами, так мало похожие на светописные снимки полных жизни людей из дел о пропаже.
— Марк! — взвизгнула Диди, бросаясь к доходяге, который бездумно водил пальцем по крышке бюро.
Тот попятился от неё, не узнавая, и чуть не упал.
Луис выругался себе под нос.
— Где там неотложка? Гровер, поторопи их!
Гица глядела на найдёнышей и качала головой:
— Потерянные души. Тут неотложка не поможет. Колдун нужен. Истинный, как в старые времена. Да поживей.
Валет верил в силу современной медицины и не очень — в мифических колдунов, которые будто бы встречались и в наши дни. Однако сейчас ни секунды не сомневался, что баба Гица права. По слухам, пара чародеев работала на министерство внутренних дел, и прятали их надёжнее самых ценных свидетелей. Может, у медиков есть свои маги-целители. Но пока провернётся бюрократический механизм, пока наверху решат, стоит ли оно того…
Старая ведьма как будто прочла его мысли, цокнула языком.
— Я знаю, где колдуна взять. Мне не откажут.
Встреча с магом концерна "Даймер" была обставлена, как шпионское рандеву. Вечером за Валетом прислали неброскую серую "мурену", высадили у огороженного пустыря на окраине города, велев идти вдоль забора до поворота.
За углом ждал чёрный лимузин с тонированными стёклами. Его дверца мягко отъехала в сторону и закрылась, как только Валет забрался в тёмное, пахнущее дорогой кожей нутро.
Валет никогда раньше не ездил в лимузинах, но из кино знал, как они устроены: роскошные диваны, поставленные друг против друга, столик, бар, перегородка, отделяющая салон от водителя.
Всё так и было.
Зажёгся свет, беловолосый парень на диване протянул руку:
— Привет, я Лиам. Садись. Бренди будешь?
Валет понятия не имел, зачем его позвали. После событий в клубе прошло десять дней. Спасённые шли на поправку — и физически, и психически, но что с ними произошло и где их держали, сказать не могли. Тайная комната за стеной исчезла, как только последний пропавший вышел к людям. Пока эксперты выдумывали правдоподобное объяснение, которое можно будет вписать в отчёт, Гица поделилась собственным выводом: "Молох пожрал их, а как сдох, они освободились, вот и всё".
По правде сказать, Валету было любопытно взглянуть на человека, который вернул сомнамбулам разум, память и волю к жизни. А главное, сделал то, что не удалось даже Бюро безопасности — раскрыл убийство четвертьвековой давности.
Пообщался с госпожой Тенд, изучил обломки с места крушения, кости погибших — и заставил прошлое ожить.
— Почему меня раньше не позвали? — недоумевал он.
Загадка разрешилась просто. У госпожи Тенд был доступ к принадлежащему Даймерам хранилищу волшебных предметов. Она взяла оттуда забудь-дудку, но долго не знала, что с ней делать. Дудка отнимает память на пятнадцать секунд. Вроде пустяк. Но хитрость в том, что её можно использовать повторно. Сыграй разок человеку на ухо — это что-то вроде привязки, — а потом достанешь его на любом расстоянии. После третьего-четвёртого раза действие чар сходит на нет. Но госпоже Тенд хватило и двух. Она соблазнила пилота. Когда бедолага заснул, дунула над ним в дудку. Через день он отправился в рейс с её сестрой, и дудка сыграла свою роковую мелодию. В тот момент, когда воздухоход заходил на посадку, пилот банально забыл, что делать дальше. Вот вам и человеческий фактор.
Выпили за знакомство. Валету с трудом верилось, что Лиам колдун. Конечно, он не ждал, что маг Даймеров носит остроконечный колпак и мантию со звёздами, но видеть перед собой обычного парня в джинсах, футболке и кедах было странновато. Внимание привлекали лишь неровно подрезанные волосы цвета платины с тёмными, будто опалёнными кончиками. Да ещё взгляд... Цепкий, пронзительный. Будто не совсем человеческий.
— Так я и думал, — заявил Лиам, откидываясь на диван. — У тебя появилась анима. Гица говорила, но я хотел сам убедиться.
— Анима? — тупо переспросил Валет. — Откуда?
Однажды Землю накрыло облако магических спор, и мир наполнился чудесами. Недра породили добро, зло, туман, росу и веселье, которые до сих пор добывались в промышленных масштабах. Природа создала разумных животных, вроде единорогов и драконов, а также волшебные народы — эльфов, гномов, орков, троллей, дриад и много кого ещё. Когда облако ушло, магии на Земле стало слишком мало, чтобы поддерживать их существование, и они истаяли, оставшись тенями в крови людей.
Тень, призрак, отражение, вторая душа — называйте, как хотите. Вот что такое анима.
Души-призраки проявлялись примерно у десяти процентов населения. Вечи Талхар, бывший "хозяин" Валета, носил в себе цверга, его переводчица Симона, ставшая потом женой Даймера-младшего, была сильфидой. На свадьбу Валета не позвали, зато из круиза Симона прислала открытку с баобабами: "Спасибо за поддержку!"
Анимы давали своим обладателям крохотные таланты, и близко не сравнимые с силой настоящих магов, но иногда полезные. Три анимы бабы Гицы они позволяют ей заглядывать в будущее. Когда Валет отправился в клуб, Гица сказала Диди: "Если хочешь сберечь своего Орла, не дай ему бить валетом".
В душе Диди пряталась саламандра, такая слабенькая, что не давала решительно никаких преимуществ.
Валет ещё в юности сдал тест на аниму. Результат был отрицательным.
Маг пожал плечами.
— Однажды я уже видел, как пробуждается анима, — он мимолётно улыбнулся чему-то своему. — А твоя подруга теперь настоящая саламандра. Ей в пожарные можно. Пять минут держала руку на огне, пока почувствовала жар. Дальше мы проверять не стали.
У Валета закипала кровь. Значит, с Диди происходит непонятно что, и она ему не сказала?!
— Не обижайся. Мы с Гицей просили её молчать, пока я на тебя не взгляну.
— Ну, взглянул, — буркнул Валет сквозь зубы. — И что видишь?
— Ты оборотень, — сообщил маг.
Не то чтобы Валет ему так сразу поверил — и всё же почувствовал себя разочарованным. Он мало знал о свойствах аним — за этим надо идти к Гице или к Симоне, но от самого слова "оборотень" разило двуличием.
— Не нравится? Сильная анима, не на каждом шагу встречается. Не удивлюсь, если ей сопутствует какой-нибудь талант, полезный в твоей работе. Когда проявится, дашь знать?
В работе?.. Валет хмыкнул.
— Зачем тебе?
— Интересно. Если от соприкосновения с древней магией анима возникла у тебя и… ещё у одного человека, это может означать, что она есть у каждого... А не у каждого десятого. Просто её надо разбудить.
Он вдруг помрачнел.
— Вот появление молоха мне не нравится. Я всегда был против уничтожения волшебных предметов, но такая мерзость не должна существовать. Тех бедняг я, конечно, собрал по кусочкам, как смог, но никто из них прежним уже не будет. Скажи спасибо своей Диди, что уберегла. Я бы на твоём месте на ней женился.
— Я тебе дам — женился!
Маг рассмеялся, и Валет признал, что злиться на этого парня не выходит.
А что до женитьбы…
Он вообще-то не собирался.
Но где ещё найдёшь такую, как Диди?
Орлицу, готовую взглянуть в глаза демону.
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/Kira-Kalinina/
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9A%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%9A%D0%B8%D1%80%D0%B0/
Я не могла понять, где нахожусь. Заблудилась на другом конце Москвы. А ведь было уже поздно, народу ни души, где метро - неизвестно, по узенькой улочке машины почти не ездили, а если и проезжала редкая машина, то водитель не останавливался на мой призывный жест. Как могло такое произойти, я понятия не имею, знаю только, что шла туда я в оцепенелом состоянии, похожем на транс. Надо было вспомнить, где на меня накатила эта апатия, когда я перестала следить за своими перемещениями. Мне казалось, что это было не так уж давно, значит, я не могла пройти слишком много. Стало быть, рядом где-то все-таки есть станция метро. Что за станция, память пока отказывалась мне ответить, а на улице тем временем становилось все тише, и гасли окна домов.
Что же делать, не звонить же в квартиры, чтобы спросить - и де я? И де я нахожусь? Но только скоро мне стало ясно, что другого выхода у меня попросту нет. Только что же это за район такой, куда же я попала! В подъездах не было кодов, не было домофонов. Там имелись только замочные скважины, к которым у каждого жильца наверное был свой ключ. Ни кнопки звонка, ни консьержки у входа. В полной растерянности я походила от одного подъезда к другому, обошла несколько домов поблизости и в нерешительности остановилась. Мне захотелось тихонько завыть.
Вдруг боковым зрением я различила в унылом темном пейзаже изменения. Слева вдалеке на одном из домов над подъездом вспыхнула вывеска. Ноги сами меня понесли туда, и вскоре я прочла светящуюся надпись: "Музей восковых фигур". Еще чего не хватало, - подумалось мне. Все, что было связано с куклами и искусственными людьми, меня всегда пугало. Самыми захватывающими ужастиками для меня были только те, где присутствовали либо оживающие куклы, либо манекены или статуи. Конечно, я посещала Музей восковых фигур на Александровском саду, где в основном были фигуры властителей, правящих когда-либо нашей многострадальной страной. Там было не то, чтобы страшно, но жутковато, и я старалась не попадать под застывшие взгляды восковых фигур. Но я прекрасно понимала, что если здесь и есть какой-то музей, то совершенно другого рода.
Идти туда, да еще на ночь глядя, желания у меня не было абсолютно, но тут меня посетила мысль, что если я попаду в подъезд, - а ведь там должно же быть открыто, раз там этот музей, - то смогу попытать счастья пообщаться с жильцами, и пусть они меня трижды обматерят и отправят восвояси, но хоть кто-нибудь даст мне ответ на мучающие меня вопросы моего местонахождения и возвращения домой.
Действительно, дверь в подъезд открывалась свободно, и на ней не было никаких устройств, мешающих попаданию в подъезд. Потом уже немного позже до меня дошло, что раньше в этой двери как и везде я видела замочную скважину, новенькую и блестящую, потому что обследовала я подъезды довольно тщательно и эту дверь пропустить не могла. Но это было потом, а сейчас я потянула за ручку двери, и после продолжительного скрипа проникла в сумрак подъезда. Справа внутри была большая двустворчатая дверь, окрашенная какой-то темной, но точно не черной краской. Над дверью нечеткая надпись гласила, что это и есть музей. Налево поднималась лестница, как я поняла, ведущая к лифту и квартирам, но она почти сразу упиралась в здоровенную железную дверь с глазком и с новенькой и блестящей замочной скважиной. И опять - ни звонка, ни кода. Я все-таки поднялась к этой двери и принялась в нее колотить. К тому времени меня уже почти целиком охватил страх, который не был еще настолько силен на улице, а здесь, перед этой неприступной дверью, перерос почти в ужас.
Никто не отзывался за дверью, но вдруг мое сердце словно пронзило ледяной иглой, потому что я услышала сзади шорох. Я резко обернулась на этот звук, хотя мне вместо этого хотелось заткнуть уши руками, закрыть глаза и забиться в угол между железной дверью и стеной, и пусть уж будь что будет, только бы этого не видеть. Но ничего страшного пока передо мной не предстало, шорох этот издала всего лишь открывшаяся дверь в музей. На пороге ее я различила мужской силуэт, и до меня словно издалека донесся низкий голос:
- Не хотите ли войти?
- Куда? – еле выдавила я.
- Здесь музей, - глубоким проникновенным голосом ответил мне мужчина, неясно различавшийся в полумраке.
- Поздновато уже для музеев-то, - сказала я, в надежде, что он скажет что-нибудь обнадеживающее.
- Этот музей работает исключительно по ночам, - так же проникновенно сказал мужской голос.
В том-то и была странность. Я ее сразу поняла, тем более куклы с манекенами, которые должны были мне там повстречаться, всегда меня пугали. Ночью я не видела ни одного манекена, а здесь целый музей. Но что-то тянуло меня туда, и глуховатый мужской голос звал посмотреть то, что никогда я не видела. И конечно же больше не увижу, только об этом он мне не сообщил, так как в этом была самая главная странность.
На ватных ногах я спустилась ко входу в музей и застыла. У меня было ощущение, подобное тому, которое знала я понаслышке о наркотическом воздействии, когда под ним ты идешь и открываешь двери, либо скручиваешь шестеренки, либо листаешь страницы и в конце концов оказываешься перед заветной дверью, шестеренкой или страницей. Если ты пройдешь дальше, то тебя ждет познание некоей истины, которая изменит твое мировоззрение, жизнь и отношение к ней. Люди, доходившие до грани, не решались ступить за последнюю черту. Я, слушая россказни об этом, очень хотела за эту черту. Сейчас я оказалась перед ней, и не под наркотиками, а наяву. Это было еще страшней. Но при этом не было того пути отступления, который имели все, кто пробовал такой наркотик. Было дано: идти только вперед, либо стоять на месте. Но я не могла стоять на месте.
В темноте я начала различать черты лица хозяина музея. Вспомнился какой-то фильм, где зло определялось как существо, выглядящее ангелом, но с чернотой внутри. Это был лик из моих представлений об этом ангелоподобном демоне. Длинные белые волосы до плеч, высокий лоб, прямой нос и синие, глубокие, уводящие в никуда, глаза.. Да за одни эти глаза я была готова отправиться в проклятый музей. Но ведь в историях о потусторонней силе, демонов никогда не интересовали женщины. Они были препятствием или проводником, но не имели значения.
Тут меня осенило, что на самом деле, таких вещей на свете не бывает, все объяснимо и реально, и это мужчина, и он есть, и он реален, и я женщина, и не должна воспринимать все происходящее как нереальное. С такими мыслями я шагнула в музей. И зачем же люди настолько прагматичны?..
Мужчина пропустил меня вперед, и я медленно пошла по небольшому коридору на свет. Это красноватое свечение выливалось из арки где-то недалеко впереди. Коридор заполнял полумрак, от чего он выглядел совсем узким. Вверху он заканчивался низким потолком, с которого свисали сталактиты, по крайней мере мне так показалось. Стены тоже были в каких-то шершавых наростах, серых и корявых. Под ноги я не глядела, но чувствовала, как при каждом моем шаге хрустят осколки стекла.
Через минуту я уже входила в арку, мой спутник молча шествовал следом.
Я даже не ощущала страха, он притупился, как и остальные чувства. Я вроде бы слышала музыку, но вместе с тем вдруг начинало казаться, что это всего лишь шум, похожий на гудение сувенирной ракушки, поднесенной к уху. Свет был неяркий, а может я видела все сквозь пелену, или это просто был искусственный дым, часто используемый на концертах и дискотеках для особого эффекта.
Место, куда я попала в общем-то и не отличалось от ночной клубной дискотеки. Повсюду двигались фигуры людей в такт музыке или сочетаниям звуков, кажущихся мне шумом. Постепенно очертания людей и предметом в этом небольшом клубе стали четче, и я стала осматриваться. На стенах, таких же как в коридоре, мерцали несимметрично развешенные красные огоньки. Вдоль стен стояли круглые столики, с вделанными в середину маленькими красными плафонами. В этом и заключалась вся иллюминация странного заведения.
Помещение было овальное, в одном конце размещалась арка, через которую я попала сюда, а в другом – барная стойка, за которой, подперев рукою лицо, скучал бармен. Люди сидели за столиками, танцевали или просто стояли и разговаривали.
«Да это просто новый или неизвестный мне ночной клуб, – осенило меня, - с таким названием!» Оцепенение стало меня покидать, все-таки ночной клуб, каким бы странным он не был, не может внушать мистического страха. «Кто им только позволил разместиться в жилом доме?!»
Правда, музыка играла тихо и вряд ли кому-либо мешала, но я не заметила ее источника. «Ну, наверное, так задумано», - решила я и обернулась на своего провожатого. Я вздрогнула, так как он стоял ко мне вплотную у меня за спиной.
Странно, несмотря на красную подсветку клуба, у этого человека было очень бледное лицо, и синие глаза ярко выделялись на нем и манили, манили…
- Вам нравится здесь? – еле различила я сквозь музыку его тихие слова.
- Ну, на первый взгляд интересное место, - после паузы произнесла я и улыбнулась. – А где же восковые фигуры?
Он неопределенно покачал головой, медленно отвернулся и удалился. Я сразу же потеряла его из поля зрения. Опять мне стало немного не по себе, но я решила остаться здесь и пересидеть ночь, если все равно мне некуда идти.
Третий от меня столик у правой стены был свободен, и я направилась к нему. Расположившись на круглом стульчике, я снова стала изучать окружающую меня обстановку.
Что-то не давало мне покоя, чем-то все же отличался этот клуб от других мест, где мне довелось побывать. Ответ на мой невысказанный вопрос ускользал от меня, и я надумала, чтобы хоть как-то придать себе бодрости, заказать что-нибудь в баре.
Бармен при моем приближении оживился, вытянулся и с готовностью посмотрел мне в глаза. Я кинула взгляд на стройные ряды бутылок за его спиной и пододвинула к себе меню. От ассортимента напитков у меня разбежались глаза, только вот в меню не было цен. Я вопросительно уставилась на бармена.
- Что вы выбрали? – последовал вопрос.
Я нашла свою любимую «Пина-коладу» и осведомилась о цене.
- Мы только открылись, и все бесплатно, - вдруг услышала я неожиданный ответ и через пару минут снова сидела за своим столиком и потягивала коктейль из трубочки. Тут я наконец поняла, в чем выражается несоответствие этого места другим ночным клубам. Здесь никто ничего не пил! Никто не подходил к бару, я одна сидела со стаканом, и это ну никак не совпадало с моими представлениями о ночных клубах. «А вдруг здесь это не принято? – вдруг всполошилась я. – Может быть, у них здесь в это вкладывается определенный смысл, и бар только для виду, поэтому и бесплатный, а я нарушила некое негласное правило?»
Я покосилась на соседние столики в поисках осуждающих взглядов, но ничего такого не узрела и снова стала тянуть жидкость, отливающую красным в свете огоньков. «С другой стороны, может, здесь все употребляют исключительно наркотики». Эта мысль меня тоже не вдохновила. Нет, все-таки непонятный какой-то был этот клуб со звучным названием.
Я полезла в сумку за сигаретами и снова ощутила беспокойство. Посетители еще и не курили, хотя пепельниц было достаточно. «Ну, что ж, если я уже нарушила одно их правило, то хуже не будет», - подумала я и прикурила. Никто даже и не взглянул в мою сторону на этот жест. Я слегка пожала плечами и углубилась в изучение посетителей. Периодически я пыталась отыскать среди них моего провожатого, но безуспешно.
Докурив, я затушила сигарету об оригинально выполненную пепельницу в виде белой ладони, собранной в горсть. Как только я это сделала, ладонь сомкнулась в кулак и разжалась уже пустая. Я вздрогнула от неожиданности и осторожно попыталась подвинуть ее поближе, но, по всей видимости, она составляла часть стола. «Техника!» – с уважением подумала я.
Помимо всех прочих открытий по поводу несовпадения этого клуба с остальными, что-то еще продолжало казаться мне непривычным. Я могла вертеться и рассматривать всех присутствующих, не боясь выглядеть невоспитанной: на меня ровным счетом никто не обращал внимания. «Что-то у них в лицах… Что-то в лицах необычное», - думалось мне. Коктейль закончился. Я рискнула взять еще. Когда я подходила, бармен засуетился и, не спрашивая, неожиданно выставил передо мной стакан с тем, что мне и было надо. Я уже не стала ломать голову над его догадливостью и вернулась на место.
Мои часы показывали половину второго ночи, время бежало быстро. Почему-то успокоительно было думать, что полночь уже позади, ведь если бы должно было случиться что-то особенное, то наверняка в полночь. Подсчитав время, я пришла к выводу, что я попала сюда уже после двенадцати, или по крайней мере ровно в двенадцать. Возможно, только тогда и открылся «Музей». Да, я как раз незадолго до того, как вспыхнула надпись, сверялась с часами, и стрелка немного не доходила до верхней отметки.
Оказалось, что странностей с этими выводами прибавилось. Когда же успели проникнуть сюда все посетители? Или это действительно некое сборище, что-то вроде секты, членам которой предоставлена возможность собираться заранее. Заранее – перед чем? И тогда, почему вообще сюда допустили меня?
Я молила время бежать еще быстрее. Мне здесь все сильнее не нравилось. Ко мне никто не подсаживался, не пытался заговорить, никто даже не смотрел в мою сторону, и при этом мне почему-то не было скучно. Но я тревожилась, эта обстановка была удручающей, пугающей, и я находилась в нарастающем напряжении. Хоть бы появился тот светловолосый тип, у него я могла бы хоть что-то спросить. Мысль же о том, чтобы попытаться завязать разговор с остальными, меня пугала. Я чувствовала отчуждение и представляла, что попытка пойти на контакт с кем-либо из них будет встречена настороженно и, скорее всего, неодобрительно.
Стрелки показали два ночи. Никаких изменений в происходящем: та же приглушенная музыка, голоса, тот же темп. А может стоит все-таки уйти отсюда и снова попробовать поймать машину, хоть это и выглядит еще более неосуществимым, чем раньше.
Я обернулась назад, выискивая глазами арку. На том месте, где располагался вход, пропустивший меня сюда, была та же корявая стена, что и везде, только более закругленная. «Вот те раз!» – единственное, о чем я в силах была подумать в данный момент. Я вскочила и последовала в сторону бывшего местоположения арки, оглядываясь в надежде, что просто ошиблась, перестала ориентироваться, и арка находится в другом месте. Выхода не было, зато я нервными жестами привлекла к себе внимание спокойно сидевших или стоявших посетителей. Немного покружившись туда-сюда, я отправилась за следующим коктейлем.
По дороге меня пронзила мысль, что вдруг мне в напиток что-то подсыпали? И теперь я не могу реально оценить происходящее, и не вижу выхода?
Тем временем бармен молча поставил на стойку мою третью порцию, я поблагодарила и вернулась за столик. Кроме отсутствия арки ничего в моем видении не изменилось. Может и не в коктейле дело, но тогда в чем? Я отпила глоток и зажгла сигарету.
Если нет выхода из ситуации, придется плыть по течению и посмотреть, что будет дальше. Не кричать же мне сейчас: где выход?! Куда делся выход?.. Вдруг исчезновение арки – это тоже техническое приспособление, уходить раньше времени опять не входит в правила? Только есть ли эти правила?..
От нечего делать я опять принялась блуждать взглядом по лицам присутствующих. Они снова игнорировали меня, а я, втайне радуясь этому, все пыталась осознать, что же в этих лицах меня удивляет?
Там были мужчины и женщины, юноши и девушки, примерно от двадцати до тридцати пяти лет. Ни младше, ни старше. Ага, вот первое ограничение. Дальше опять стопор. Одежда совершенно разномастная, от рваных джинсов до строгих костюмов. Но все сидит и смотрится на удивление удачно и гармонично. Отточенные, грациозные жесты, элегантные позы, чистые ухоженные волосы. Ну, в общем-то это не так и удивительно, хотя… ночной клуб… Кто же здесь собирается?
Вдруг я почувствовала, что меня будто приковало к месту. Приковало мыслью: все люди здесь красивые! Правильные черты лица, отлаженная мимика, чистая кожа, идеальные фигуры. Да здесь просто собрание красавцев и красавиц, как же я раньше этого не увидела?!.
Все, – начиная с моего проводника и заканчивая парнем с белым каре и в порванном и протертом, где только можно, джинсовом комплекте, сидящим за столиком в дальнем углу, - все идеальные. Разве такое бывает? Не бывает, если только это не специально отобранные персоны. Никогда и нигде я не встречала одновременно такое количество красивых человеческих лиц. Просто сиди, любуйся и получай эстетическое наслаждение. И думай, насколько, оказывается, совершенна природа… или создатель. При мысли о создателе, какое-то неосознанное волнение начало было наполнять меня и отступило, словно я готова была что-то понять или вспомнить, но порвала нить размышлений.
Я разглядывала прекрасные человеческие лица, и меня наполняло какое-то новое чувство. Мне даже расхотелось уходить, просто сидеть бы тут и созерцать, как галерею, как драгоценную коллекцию. Словно я на выставке величайших творений, только не сделанных людьми, а людьми являющихся, и, стало быть, созданных гением гораздо высшей ступени.
Почему я сюда попала? Мне было далеко до их совершенства. В голове бродили фантастические мысли, что вдруг сюда не попадают идеальными, а становятся таковыми здесь. Может быть, меня ждет что-то непредсказуемое, а может участь людей, собравшихся здесь. Почему я никогда не слышала об этом месте, разве подобное необходимо скрывать? А если они только открылись, то кто и как успел тогда организовать это общество?
Я была наполовину во власти мечтаний, наполовину в раздумьях, поэтому не заметила, как за мой столик напротив меня сел хозяин музей. Я так называла его мысленно, хотя, может быть, он, как и остальные, являлся обычным посетителем клуба.
- Ну, как настроение? – поинтересовался он.
Я вздрогнула. Мужчина смотрел на меня изучающим взглядом холодных глаз.
- Здесь очень необычно, - после паузы ответила я. – И самое удивительное – здесь все сплошь красавцы! Как это может быть?!
- Да уж… - Он с гордостью окинул взглядом собравшихся. – Они само совершенство.
- Но как это может быть? – повторила я.
- Зачем в это вдумываться? Нравится – любуйся.
- А почему я? Что я тут делаю? – Я боялась, что он снова внезапно покинет меня, так и не ответив на интересующие вопросы. Моя рука снова потянулась к сигарете, в нерешительности остановилась, опять потянулась.
- Но должен же кто-то это увидеть, - усмехнулся он, прищурив глаза. – Ты, как говорится, оказалась в нужное время в нужном месте.
Мы какое-то время сидели молча. Я так и не рискнула при нем закурить. Потом хозяин встал и жестом пригласил меня последовать за собой. Он начал знакомить меня с присутствующими. У меня закружилась голова от близости этих гармоничных созданий, иначе и язык не поворачивался их назвать. Голоса их тоже были на удивление мелодичными, приятными, а речь правильной.
Я больше не осмеливалась задавать моему гиду вопросы, которые меня продолжали волновать. Я опасалась, что он вдруг оставит меня наедине с незнакомыми людьми, не проявляющими ко мне интереса.
Через какое-то время хозяин остановился около парня в углу, в рваной джинсе. Постепенно завязался разговор. Молодой человек почему-то заинтересовался мною, и хозяин незаметно ушел.
У этого мужчины были светло-голубые, полные боли глаза, небольшой красиво очерченный рот, правильный нос с маленькой горбинкой и волевой подбородок с ямочкой.
Во время нашей беседы он, расслабившись, сидел за столом, и его красивая осанка, присущая здесь абсолютно всем, куда-то подевалась. Он сидел, ссутулившись и скрестив длинные тонкие пальцы рук, упираясь в них подбородком. Голос был слегка хриплый, тихий и мягкий.
Почему-то мы сразу перескочили с первичных вопросов при знакомстве – кто да что – на обсуждение наших мировоззрений и жизненных ситуаций. Он считал, что почти все в этом мире фальшиво и все продается, я спорила для виду, хотя начинала склоняться к его точке зрения, настолько обоснованно и веско он это представлял. Я пыталась перевести разговор на обсуждение этого заведения, но он мягко переключал меня на другие темы.
Он нравился мне. Конечно, он был, как и все здесь, красив. Но не в этом дело. С ним было безумно интересно говорить, спорить и просто слушать. Для своих довольно небольших лет – он выглядел где-то на двадцать семь – его высказывания поражали своей зрелостью и глубоким знанием жизненной изнанки.
Он смотрел на меня завораживающим взглядом, и сам не отводил глаза, и я чувствовала, что тоже нравлюсь ему и он совсем не жалеет, что хозяин нас познакомил. Он давал мне ответы на вопросы, казавшиеся мне неразрешимыми в понимании жизни. Я поняла, что хотела бы говорить с ним еще и еще, и хотела бы видеть его потом, и что он мог бы занять определенное место в моей жизни. Я отключилась от окружающей нас обстановки, от наполняющих помещение людей. Их красивые лица отступили на задний план, и передо мной было только одно лицо, с белыми, немного спутанными волосами и тяжелым подбородком с ямочкой.
Тем временем маленькая стрелка часов остановилась на цифре пять. Я почувствовала вокруг какое-то движение, там стало оживленнее, казалось, все стали общаться с удвоенной силой, словно назревало какое-то событие, к которому все готовились. Взгляд же моего собеседника, напротив, стал отрешенным и печальным, он смотрел на меня, словно хотел попрощаться насовсем, рассматривал мое лицо, будто хотел навсегда запомнить, и в глазах его сквозила обреченность.
- Сейчас все закончится, - вдруг произнес он.
- Что все? – По моей спине пополз неприятный холодок. Парень не ответил и отвел глаза.
- Клуб закрывается, да? – уточнила я.
- Все заканчивается, - монотонно ответил он. С этими словами он вложил в мою руку маленький плоский предмет. Я непроизвольно зажала ее в кулаке и с вопросом посмотрела на него. Он отвел глаза и тихо произнес:
- Мне так жаль. Прощай.
Его взгляд уставился в какую-то неопределенную точку, голубые глаза чуть расширились, в них была такая горечь, словно он потерял в тот момент самое дорогое и близкое. Он глубоко вздохнул и… замер. Он просто застыл в такой позе. Сначала я подумала, что ему стало нехорошо, что его охватил болезненный ступор, но вдруг в уши мне ударила кромешная вязкая тишина и я, дернувшись, оглянулась.
Все люди, беспечно и оживленно болтающие до тех пор, тоже застыли в разных положениях, в таких, как их застал этот ужасный миг. Еще не осознавая до конца, что же произошло, я дотронулась до его руки. Она была жесткая, гладкая и холодная. Передо мной сидел манекен. Восковая фигура!
Я поводила перед его расширенными глазами рукой, но они, остекленевшие, не изменили положения.
«Это же и вправду музей восковых фигур… Но как же?..» - я даже не в состоянии была додумать хоть одну мысль. Все действительно закончилось.
Не понимая, что я на самом деле делаю, я еле встала и начала пробираться между застывших фигур к арке, которая снова объявилась на прежнем месте. Мне не хотелось больше ни о чем думать, не хотелось смотреть на манекены. У меня было лишь одно желание – чтобы все это оказалось сном и я резко проснулась, выскользнула из этого наваждения.
Около арки стоял хозяин.
- Вот и все. Все закончилось. Вам понравилось здесь?
- Нет, - еле выдавила я и побыстрее прошла мимо него к выходу. Он не остановил меня, и не стал провожать. На одеревенелых ногах я пробралась по серому корявостенному коридору, толкнула тяжелую дверь и оказалась в подъезде. Медленно вышла из него на сырой и холодный с утра воздух. Небо уже было серым, близился восход. Где-то сзади я едва расслышала, как хлопнула музейная дверь. Обернулась – вывески не было. ничего опять не было, только замочная скважина в негостеприимной обитой железом двери. Повинуясь внезапно охватившему меня порыву, я схватилась за ручку двери в подъезд. Она не поддалась.
Я развернулась и побрела к просвету между домами. Сразу же в поле зрения попала остановка и подъезжающий к ней, наверное, самый первый утренний автобус. Он довез меня, единственного пассажира, до ближайшего метро, я спустилась, погрузилась в первый поезд и поехала домой. Думать не хотелось, просто не думалось, и я, наверное, задремала. Почти инстинктивно очнувшись на нужной станции, машинально перешла на другую ветку, ведущую к дому.
Несколько дней я отгоняла от себя воспоминания об этой странной ночи. Они все же не сдались и как-то под вечер огорошили меня своим появлением. То мне казалось, что это и на самом деле был сон, то мне представлялось, что я сошла с ума.
Только вот черный медиатор с непонятным выгравированным серебряным знаком посредине, говорил, что это не так. Я так и довезла эту памятку до дома в сжатой ладони, куда ее вложил светловолосый незнакомец. Наконец, я нашла в себе силы и отважилась поехать туда снова. Теперь я уже знала, где это, я помнила обратную дорогу.
Все те же неприступные дома, все те же недружелюбные двери с маленькими скважинами, и никакой неоновой вывески, хотя я прождала ее появления до поздней ночи. Я делала так несколько раз, но с тем же результатом. Да, проще, конечно, было бы думать, что все приснилось.
Но до сих пор, когда я вспоминаю об этой ночи, в душе бродит тоска и ощущение упущенного момента. Что-то я не узнала, хотя, кажется, могла. Что-то просмотрела. Так тяжело, так странно. Обрести и потерять.
Закончено 10 мая 2002 года.
Автор на ПродаМане https://prodaman.ru/regald
Автор на Призрачных мирах https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%92%D1%8B%D1%81%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%95%D0%B2%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F/
Илайн Этвуд, прозванная «невестой мертвеца», с детства была иной. Она родилась в ночь накануне Дня всех святых. Бушевала страшная гроза. Вспышка молнии озарила её первый крик, и люди в палате увидели за окном чёрный силуэт.
В четыре года Этвуды впервые привели дочь на воскресную службу. Едва преступив порог, Илайн начала задыхаться, а из её глаз хлынули слёзы. На глазах прихожан девочка покрылась красными пятнами, и это повторялось не единожды.
Этвуды пытались разобраться с проклятием - приглашали священников и экстрасенсов, но усилия были тщетны. По городу поползли слухи о дьявольском проклятии.
Поначалу дети сторонились и побаивались Илайн, но она мало чем отличалась от остальных, и девочку приняли. К тому же приходской священник это поощрял. Он считал, что Илайн, глядя на обычных детей, сумеет уберечься от тьмы.
Взрослые тем временем пребывали в тревожном ожидании. Люди ждали объяснения появления проклятого дитя в их городе. На двенадцатый день рождения Илайн они получили его.
Девочки закончили хэллоуинский сбор сладостей, и одна из них - некоторые утверждают, это была сама Илайн - предложила погадать на жениха, да не где-нибудь, а в особняке Розалины.
Особняк стоял на центральной улице города, и его историю знали все. В сороковом году в канун Дня всех святых из него бесследно исчезла последняя хозяйка, старая дева Розалин Брайт. В восьмидесятом во время хэллоуинского гадания Мириам Нолан разбилась насмерть, упав с лестницы.
Дом не удавалось снести или продать – исчезали то бумаги, то деньги, то случались иные несчастья. Внутри всё ветшало, неизменными оставались лишь главная лестница и тусклое зеркало.
Каждый год на Хэллоуин девушки приходили в особняк Розалин и гадали на жениха. Они знали, в ночь накануне Дня всех святых в зеркале можно увидеть лицо «того-самого». Печальной судьбы Мириам они не боялись. Мертвец забрал вторую невесту, а срок третьей пока не подошёл.
В тот год девочки собрались в мрачном холле. По одной они поднимались по скрипящей лестнице и глядели в зеркало. Илайн гадала последней. Как и положено, она шла спиной вперёд до пролёта второго этажа. Развернулась и провела свечой у зеркала. Девочки, с любопытством наблюдавшие снизу, заметили, что она вздрогнула, подошла ближе и несколько минут стояла неподвижно. Илайн не сказала, что увидела, но все и так поняли. Как к Мириам Нолан, к ней явился мертвец, но срок ещё не подошёл, до встречи с женихом оставалось восемь лет.
После этого случая, внутренняя сущность Илайн проявила себя, а люди, узнав её предназначение, выдохнули с облегчением. Ведь с бедой проще справиться, если знаешь в чём суть.
Девочку стали часто видеть в заросшем саду. Илайн часами бродила в одиночестве и задумчиво разглядывала тёмные провалы окон. Иногда она проводила в особняке ритуалы, изготавливала артефакты и гадала на будущее. Горожане не трогали её - каждый хоть раз обращался за помощью, но за глаза прозвали «невестой мертвеца».
К восемнадцати годам Илайн похорошела. Старожилы говорили, она похожа на мать в молодости, хоть и черноглаза. Парни звали её на свидания, но она всех отваживала, берегла себя для «мёртвого жениха».
Закончив школу, Илайн осталась в городе, люди иного не ждали - приближалась назначенная дата.
Девушка устроилась в книжный магазин рядом с поместьем. Утром, вечером и в обеденный перерыв её видели на ступенях дома или в саду. Иногда стройный силуэт мелькал в окнах. Прохожие заметили, что всё чаще она разговаривает с невидимым собеседником и смеётся над его шутками. Все поняли, знакомство жениха и невесты состоялось.
Город приготовился к развязке.
Ранним утром тридцать первого октября горожане проснулись от пронзительных криков галок. Не меньше тысячи птиц кружили в небе, заслонив собой свет. Они долго летали, как предвестники неминуемой беды.
Илайн тоже была сама не своя. Она заметно нервничала и почти не притронулась к завтраку. Это напомнило её матушке день собственной свадьбы.
- Сегодня в семь будет праздничный ужин, - сказала она.
Миссис Этвуд надеялась разрядить обстановку, но вышло иначе.
- Зачем? – Илайн бросила вилку. Она со звоном упала на тарелку. Кусок яичницы вылетел из тарелки и оставил жирное пятно на пижаме Бадди, младшего и самого любимого ребёнка в семье.
- У меня вечеринка! – воскликнула четырнадцатилетняя Крис одновременно с сестрой.
- Эй! – возмутился Бадди. – Смотри куда бросаешь? Мам, не лезь, я сам, - мальчик вывернулся из-под рук подбежавшей матери и сам промокнул масляное пятно салфеткой.
- Могло и в глаз, - огрызнулась Илайн. – Ты не ответила. Зачем устраивать праздник?
- У тебя юбилей, соседи хотели поздравить, - миссис Этвуд вернулась за стол и натянуто улыбнулась. – Ты никогда не устраивала вечеринки.
- Да какой в них смысл, если всё равно шли к другим, - Илайн бросила хмурый взгляд на Крис. – Все просто хотят поглазеть. Сделали из меня достопримечательность.
- Лэй, ты слишком строга к ним, - матушка покачала головой. – Они искренне хотят прийти.
- Да пошли вы все к дьяволу. – Илайн резко отодвинула стул, ножки прочертили две линии на старом полу.
За окном громыхнуло. Загалдели вспугнутые галки. Семья дружно повернулась к окну. Бадди заметил, что стая птиц напоминает череп.
- Лэй, кто тебя тянул за язык?! – возмутился мистер Этвуд.
Дочь показала ему неприличный жест и вышла из столовой. Миссис Этвуд только покачала головой. Двадцать лет они не могли изменить её судьбу. Как всякая мать, она любила дочь и хотела её защитить, но что могли сделать обычные люди перед иными силами. Миссис Этвуд оставалось лишь нести груз на своих плечах. Именно на ней лежала вина в том, что дьявольские силы добрались до девочки. Не стоило на шестом месяце идти ночью мимо кладбища.
У входной двери послышался шум, на пол упали самокаты, звякнули ключи.
- Лэй, ты пойдёшь с нами за сладостями? – крикнула вдогонку десятилетняя Анета, старшая из близняшек.
- Нет, попросите Крис, - ответила Илайн и хлопнула дверью.
- У меня вечеринка! - зарычала Крис. – Очень важная!
Важным было то, что на вечеринку собирался прийти Даниэль, первый красавчик и баскетболист, и Крис собиралась с ним замутить. Илайн сказала, что из этой затеи ничего не выйдет - конкуренция слишком высокая, но Крис не привыкла сдаваться. Она сумела убедить Илайн вызвать духа, и тот разболтал имена соперниц, а как говорится, «предупреждён – значит вооружён».
- Пойдёте с соседскими ребятами, - решила миссис Этвуд. – Ну, кто поможет мне приготовить праздничный ужин для нашей Лэй? Нам нужно постараться, чтобы она его запомнила.
- Зачем стараться, если Лэй сегодня всё равно… - Бадди не успел договорить. На него зашикали родственники.
- Мы можем только молиться за нашу девочку, - подвёл итог мистер Этвуд.
Илайн отцепила велосипед и погнала вперёд. Полы расстёгнутой куртки чёрными крыльями развевались у неё за спиной. Присмиревшие галки расселись на чёрных кривых деревьях и провожали девушку недобрыми взглядами.
Вопреки своим привычкам, Илайн сделала круг по городу, и лишь затем выехала на Центральную, прозванную «улицей Жизни» - в одном её конце располагалась больница с родильным отделением, а на другом – церковь с примыкающим к ней кладбищем. Между этими наиважнейшими организациями двумя линиями стояли государственные службы, частные магазинчики, кафе, три жилых дома и главная достопримечательность города – особняк Розалин.
Илайн затормозила у книжного магазина. Поглядела на особняк. Из-за тёмных туч он казался мрачнее обычного.
Девушка завела велосипед в подсобку. Быстро переоделась в форму и вышла в зал.
- Во сколько вы сегодня идёте гадать? –поинтересовалась Илайн у Эммы, своей сегодняшней напарницы.
Пышногрудая блондинка, бывшая первая красотка класса оторвалась от смартфона и растерянно захлопала глазами.
- А? Что? Привет, Лэй. С днём рождения! – Илайн сдержанно кивнула. – А тебе зачем? А… Ну да… Мы решили сегодня пораньше, в одиннадцать часов собираемся у главных ворот. Не хотелось бы встретить полуночных гостей… - девушка поёжилась.
- Не хотите встретить, - тихо подтвердила Илайн и пошла мимо книжных рядов. Она провела пальцами по корешкам и свернула на следующий. – Вы ждёте сегодняшнюю ночь сильнее, чем декабрь две тысячи двенадцатого*.
(*21 декабря 2012 часть людей на планете ожидала наступления конца света по календарю майя.)
Эмма перестала жевать резинку.
- Не бери в голову, - голос Илайн донёсся с дальнего конца зала. За окном загрохотало и будто бы стало темнее. – Минут через десять польёт, - предсказала «невеста мертвеца». – Я заварю чай, ты будешь?
- А если кто придёт?
- Не придёт. До конца грозы посетителей не будет, - Илайн провела рукой вдоль косяка.
«Зачаровала», - подумала Эмма и проглотила жвачку.
- То… тогда я тоже выпью. Можно тот, ну с этими… для свежести кожи. – Красотка взбила волосы и сделала губы «уточкой», после чего щёлкнула смартфоном.
- Без проблем. Не впускай демонов через телефон. - Илайн скрылась в подсобке и включила чайник.
Магазин содрогнулся от оглушительного грохота. Свет мигнул. По козырьку и окнам забарабанил дождь.
Эмма испугано отбросила смартфон. Он проехался по столу и врезался в кассу. Та звякнула, открыв денежный ящик.
- Илайн! – Не отводя взгляда от аппарата, Эмма обогнула прилавок и бочком проскользнула в подсобку.
Касса дьявольски звякнула ей вслед.
Ближе к трём часам дождь закончился. В небе посветлело, но городок всё равно оставался хмурым. Даже вывешенные в преддверии праздника разноцветные украшения смотрелись поникшими.
Илайн взяла свою неизменную «сумку для заказов» с ярким этническим рисунком и накинула на плечи куртку. Она неспешно пересекла улицу и заглянула в кафе старины Винсента, где уже сидели завсегдатаи. Винс как раз закончил обносить их столы пивом.
- Илайн! – при виде гостьи хозяин кафе широко улыбнулся. – Ты по делам или пообедаешь?
«Невеста мертвеца» обвела взглядом кафе. Кивнула мужчинам. Ей ответили тем же, а шериф приподнял шляпу.
- Жарковато у вас, - заметила Илайн.
- Так турист попросил, - ответил Винсент. – Аккурат в полдень заглянул. Замёрз с дороги. Ему ж от шоссейной заправки идти пришлось. Не близко.
- Не близко, - мрачно повторила Илайн, глядя на пустой столик возле окна.
Хозяин проследил за её взглядом и вздрогнул. Истинная ведьма, раз сразу догадалась, где гость сидел.
Илайн отмерла и полезла в сумку.
- Вот ваши обереги и сборы трав, - она положила на стол мешочки.
Винсент отсчитал деньги и протянул их ведьме. Илайн брала за свои услуги только наличными и только в качестве «необязательного вознаграждения». Девушка спрятала «чаевые» в сумку и подошла к столику у окна. Перегнулась через него и поглядела на подоконник.
- Занятно выбирать место у окна, если промок под дождём, - задумчиво сказала она.
- Так он вроде не особо мокрым был. Даже не наследил, - Винсент спрятал обереги в ящик. – Сейчас эти, как их, мембраны от дождя защищают. По телеку вечно рекламируют.
- Ага, - Илайн взяла с подоконника чёрное пёрышко, мужчины заметили бурое пятно на его кончике. – Только соль у окна поправьте, здесь разрыв и кровь, - девушка завернула перо в тряпку и убрала в сумку. – Сколько он, должно быть, шёл по шоссе…
- Сказал часа три, - Винсент на всякий случай поставил тарелку на стойку.
- И вас это не смутило? – поинтересовалась Илайн. – На втором окне соль тоже сбита.
- Н-нет, то есть, да. Но я не понял, чем.
- Винс, автозаправка на шоссе в семидесяти километрах от города, - напомнил шериф. – За три часа не дойти. Я сомневаюсь, что вообще за день дойти можно.
- Так я, значит… - хозяин кафе побледнел. – Но как же…
- Как-как, - фыркнул Сэм, сотрудник местного банка. – Он минут десять на крыльце стоял. Видать, снимал твою защиту. Да и есть ли защита от него, - Сэм показал взглядом на пол.
Мужчины подняли кружки и выпили.
- Надо разобраться, что за чужак, - шериф жестом попросил повторить заказ.
- Как дождь закончился, он сразу в особняк ушёл. – У Винсента задрожали руки, и он опёрся на столешницу, чтобы это скрыть.
- Хорошо бы проверить особняк перед началом гаданий, - серьёзно посоветовала Илайн. – Мало ли кто будет ждать девушек во мраке.
Она поправила куртку и вышла.
- Проверим, - осипшим голосом сказал шериф и отхлебнул пива. – Отдохнём и обязательно проверим.
«Хорошая девушка», - подумал Винс. - «Хоть и дьяволово отродье, а на нашей стороне. Жаль будет её потерять».
К вечеру окончательно распогодилось, но праздничные фонари продолжали тускло светить, словно их окутывал туман. Пугало возле крыльца Этвудов недобро скалилось на гостей. Казалось, оно прячет за спиной серп с запёкшейся кровью и ждёт момента, чтобы вонзить его в новую жертву. Пламя в тыквах колебалось, и зловещие тени плясали на стене дома.
Ровно в семь гости собрались в столовой. Илайн поздравили с днём рождения. Слова прозвучали жалко и фальшиво. Миссис Этвуд попыталась сгладить это тортом с горящими цифрами, но двойка сразу погасла, а ноль упал в мягкий крем. Громко хлопнула входная дверь. По столовой пронёсся лёгких ветерок. Гости стали испуганно озираться.
- Должно быть, дверь забыли запереть, - миссис Этвуд натянуто улыбнулась. Она отлично помнила, как повернула замок. – Приступайте, а я проверю.
Женщина осмотрела обе двери – главную и чёрного хода, но обе были заперты, а на задней даже висела цепочка. На всякий случай миссис Этвуд взглянула на окна и похолодела. Ровные дорожки соли возле рамы были разорваны и кое-где окрасились в розовый цвет. В гостиной на подоконнике лежало чёрное перо с кровавым пятном на конце.
- Зачем тебе мы? Не трогай нас! Всего пять часов осталось! Пять часов, и она твоя! – шёпотом взмолилась женщина.
Краем глаза она заметила силуэт за окном. Моргнула, и он исчез. «Отступил», - облегчённо подумала миссис Этвуд.
Она восстановила соляные дорожки, но не нашла сил убрать перо. Оно так и осталось возле окна. Убедившись, что всё в порядке, миссис Этвуд вернулась в столовую.
Праздничное застолье напоминало поминки. Гости пытались общаться, но разговоры быстро затухали. Люди не могли выдавить из себя тосты и пожелания. Какой в них толк, если человек не доживёт до завтрашнего утра? Предчувствие скорой беды давило всё сильнее.
На лице Илайн застыла дьявольская усмешка. Она нарядилась в пышное закрытое платье тёмно-сиреневого цвета с чёрными кружевами и верхней бархатной юбкой, нанесла на лицо подходящий макияж и покрыла голову струящейся двухцветной вуалью. В магазине этот образ назывался «Чёрная невеста». Будь в нём любая другая девушка, люди оценили хэллоуинский наряд. Глядя же на Илайн, они думали о надвигающейся беде.
- Всё в порядке? – поинтересовался мистер Этвуд.
- Д-да, - ответила хозяйка. – Просто сквозняк.
Миссис Этвуд заметила, что на этих словах улыбка дочери стала зловещей и глядела Илайн не на мать, а за её плечо. Женщина оглянулась. Ей почудилась мелькнувшая у окна тень. Беспокойство усилилось. Оставаться дома казалось опасным.
- Погода на улице хорошая, - выдавила из себя миссис Этвуд. – Кто-нибудь хочет поиграть на заднем дворе, пока Роджер готовит барбекю?
Раздались одобрительные возгласы. Задвигались стулья. Гости поспешили во двор.
Яркая полная Луна поднялась над городом. Дети закончили обход соседей и разошлись по домам подсчитывать сладкий улов. У подростков продолжалась школьная вечеринка - взрослые решили, так будет безопаснее.
Возле особняка Розалин собрались двенадцать девушек, не побоявшихся гадать на жениха. Илайн была тринадцатой.
Девушки жались друг к другу в холле. Они оглядывались по сторонам и вздрагивали от тихих шорохов. Одна Илайн оставалась спокойной. Она накинула поверх платья длинный плащ, и капюшон скрыл её лицо.
Во дворе дежурили два полицейских, присланные шерифом. Им приказали следить, чтобы гадание прошло без помех и задержать подозрительного туриста, если он объявится. Мужчины храбрились, но было видно – им не по себе и хочется убраться домой.
Церковные колокола отзвонили одиннадцать раз. Эмма глубоко вздохнула и зажгла свою свечу. Девушка уже жалела, что проспорила Аманде желание. И надо было ей пожелать гадание в хэллоуинскую ночь двадцатого года. Очевидно же, что Эмме это не нужно, и так ясно – они с Такером поженятся, когда он закончит университет, устроится на работу и вытащит её из этой дыры.
Девушка повернулась спиной к лестнице и начала подъём. Пламя свечи колебалось при каждом её шаге. Одиннадцать пар глаз внимательно следили за ней снизу. Аманда даже приподнялась на цыпочках, хоть и стояла впереди всех.
Эмма нащупала каблуком последнюю ступень. Сделала ещё один шаг. Развернулась. И провела свечой. Выглянувшее из темноты лицо напомнило просмотренный часом ранее ужастик. Подобная сущность охотилась за подростками в маленьком городке.
От страха девушка проглотила жвачку. Страшась отвести взгляд - вдруг сущность перешагнёт границу, Эмма отступила к лестнице и ухватилась за перила. Резко развернулась и сбежала к остальным.
- Ну что? Что ты увидела? – посыпались на неё вопросы.
- Всё в порядке, - Эмма натянуто улыбнулась. – Жду Такера.
Девушки сердечно её поздравили и продолжили гадание.
Эмма повернулась к Илайн. «Невеста мертвеца» сняла капюшон и зловеще ухмыльнулась. Видимо, она поняла, кого на самом деле увидела Эмма в зеркале. «Нужно бежать, срочно бежать из города. Напишу Такеру, пусть заберёт меня отсюда. Он должен забрать!», - пронеслись в голове девушки мысли, но она продолжила стоять на одном месте.
Когда подошло время, Илайн выключила смартфон и отдала его Эмме. Аманда протянула «невесте мертвеца» зажжённую свечу.
Илайн поправила плащ и юбку, сделав их короче, и начала подниматься. Она шла медленно с высокой поднятой головой и свечой вместо букета. Пламя горело ровно и почти не трепыхалось. Девушки сошлись во мнении, что это походило на брачную церемонию в режиме обратной перемотки.
Зрительницы столпились у перил. Они молча вытягивали шеи и старались дышать тихо и через раз. Было одновременно жутко и интересно.
Илайн вплотную подошла к зеркалу, медленно развернулась и провела свечой. Пламя отразилось на тусклой поверхности и исчезло.
Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Если вам понравилось, вы можете приобрести книгу.