Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ПРОЛОГ
- ЧАСТЬ 1. Затерянная в ином мире
- ГЛАВА 1. Похищение
- ГЛАВА 2. Лесная жительница
- ГЛАВА 3. Воспитанница
- ГЛАВА 4. Пленница
- ГЛАВА 5. У меня появляются настоящие друзья
- ГЛАВА 6. Воительница
- ГЛАВА 7. Разбойница
- ГЛАВА 8. Девственность, оказывается, тоже порок
- ГЛАВА 9. Я снова остаюсь одна
- ГЛАВА 10. Дриада
- ГЛАВА 11. Я снова на службе у Тёмного повелителя
- ГЛАВА 12. Посольство
- ГЛАВА 13. Наверно я умерла
- ГЛАВА 14. В домике старого лекаря
- ГЛАВА 15. Ученица лекаря
- ГЛАВА 16. Эльфийская разведчица
- ГЛАВА 17. На службе у эльфов
- ГЛАВА 18. Я снова становлюсь пленницей
- ГЛАВА 19. Рабыня
- ГЛАВА 20. Моё сердце разбито
- ГЛАВА 21. Искательница приключений
- ГЛАВА 22. Я обретаю оседлость
- ЧАСТЬ 2. Там за горами
- ГЛАВА 1. Подземелье
- ГЛАВА 2. Риг отправляется на поиски
- ГЛАВА 3. Королева тёмных эльфов
- ГЛАВА 4. Беглянка
- ГЛАВА 5. Морское путешествие
- ГЛАВА 6. Неведомые земли
- ГЛАВА 7. Просто ужас
- ГЛАВА 8. Оазис
- ГЛАВА 9. Налёт
- ГЛАВА 10. К новым землям
- ГЛАВА 11. Предгорье
- ГЛАВА 12. Планы меняются
- ГЛАВА 13. Чет иль нечет
- ГЛАВА 14. Я получаю корабль
- ГЛАВА 15. Снова по морям
- ГЛАВА 16. Остров
- ЧАСТЬ 3. Добровольная пленница иного мира
- ГЛАВА 1. Возвращение
- ГЛАВА 2. Остров Родок
- ГЛАВА 3. Снова к эльфам
- ГЛАВА 4. Снова пленница
- ГЛАВА 5. Вот мы и вместе
- ГЛАВА 6. Мой статус меняется
- ГЛАВА 7. Дорога в Арэю
- ГЛАВА 8. Непредвиденные трудности
- ГЛАВА 9. Моя Арэйская свадьба
- ГЛАВА 10. Снова к Ледяным горам
- ГЛАВА 11. Скорее пленница
- ГЛАВА 12. В клане бурого медведя
- ГЛАВА 13. Новые перипетии
- ГЛАВА 14. На качелях судьбы
- ГЛАВА 15. Суд и справедливость
- ГЛАВА 16. Путь в Арэю
- ГЛАВА 17. Точки над Ї
- ГЛАВА 18. Такой вот бережок
- ГЛАВА 19. Мы возвращаемся
- ГЛАВА 20. Заключительная
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Как вам проснуться в незнакомом месте, да ещё совершенно без ничего... ну или почти без ничего! Бывает же такое? Вот и приключилось такое попадание...
А ведь собиралась на вечеринку, хотела приятно провести там время, да так, чтобы надолго запомнилось... Жаль забыла прихватить с собой рюкзачок, удобные кроссовочки и дорожный костюм... Ох, если бы знать обо всём заранее, ещё б и не то прихватила! Такая вот несчастная попаданочка, без рюкзака и кроссовок, зато на каблуках и в вечернем платье!
Здесь сведены вместе все три истории. В этой книге и морские приключения, и маги, и разбойники, и благородные рыцари с неблагородными напополам, эльфы, дриады, гоблины и прочая невиданная нечисть...
Книга из трех частей. Файл очень большой! Обращаю пристальное внимание читателей, что данное произведение уже присутствует здесь, на моей страничке на ПМ, только по отдельным книгам!!!
ПРОЛОГ
Не знаю почему, но во снах иногда вижу себя не здесь, а в далёкой стране с совсем другими людьми и загадочными существами. Порой даже кажется, будто проникаю в другое измерение, не наше, с совершенно иными человеческими отношениями и ценностями. Полный бред, конечно же, но иногда, кажется, что-то в том по-настоящему реальное всё же есть…
Сегодня я снова после странного и как обычно какого-то оборванного, недосмотренного сна проснулась, уж не знаю которого и по счёту. Натянула комбинезон, сапоги, умылась и вышла во двор.
— Ты что-то долго спишь сегодня, — мне наш старший егерь, Матвей Прокопыч, с обычным хитрым прищуром сказал. — Дважды звонили с конторы уже по поводу тебя. Давай завтракай, переодевайся, да дуй туда, отправить тебя в командировку хотят!
— Какую ещё командировку? — спросонья не сразу до меня дошло.
— Да я-то откудава знаю? — по-стариковски развёл он руками. — Никогда такого не было, а тут с самого утра названивают... Слёт там у них какой-то, вот и решили тебя покрасоваться от нас отправить. А больше-то не кому! Старики да гамадрилы одни…
— И зачем оно мне надо? — сунувши в рот зубную щётку, я к умывальнику направилась, потому и говорила немного шепеляво. — Не поеду никуда, лучше уж тебе, ты дольше всех в лесничестве работаешь, потому там толковее справишься…
— Так там командировочные, поди, хорошие будут, да и в большом городе побываешь, в кино и на танцы куда-нибудь сходишь, покрасуешься, глядишь, и жениха себе заведёшь, а то засиделась у нас уже в девках давно... Сама-то девка симпатичная, да некому в нашей глуши тебя-то разглядеть!
— Да какие теперь танцы? — брезгливо наморщила я нос. — Это в ваше время были танцы, а теперь уже по-другому всё... А я, если честно, не картинка на выставке, чтобы гляделки устраивать!
— По-другому не по-другому, а давай собирайся уже! — заявил он строже. — Через час из конторы за тобой уазик пришлют, чтоб к тому времени готовой была!
— Ладно, хорошо, соберусь, — с неохотой отозвалась я. — Поеду... Надеюсь, не съедят они меня там!
ЧАСТЬ 1. Затерянная в ином мире
ГЛАВА 1. Похищение
Пахло свежеструганными досками, корой и сеном. Я открыла глаза и увидела бревенчатую стену. Полз муравей, забавно двигая усиками. Странный сон. Очень реальный, словно и не сон вовсе. А можно ли во сне ощущать запахи? Наверное, да... Или нет? Шумит в голове или наяву? Душно. Отчего такие тяжёлые веки, так и норовят сомкнуться? Что у меня сегодня? Кажется, выходной. Тогда ещё посплю. Зачем торопиться вставать, когда такая необычная лёгкость во всём теле? Так хорошо, словно плыву по волнам.
Незнакомый причудливый аромат навязчиво врывается в нос. Громко стрекочет цикада. Опять сон? Ну, всё, встаю! Открыла и закрыла глаза. Сон продолжается? Прилипчивый он какой-то. А может, я всё-таки загородом? Хотя, чего бы меня туда занесло? Ведь уже вторую неделю живу в гостинице пыльного и наполненного выхлопными газами города.
С трудом отрывочно вспоминается…
— Вот и приехали, — повернулся ко мне таксист.
— Минуточку ещё постоите? — протягивая деньги, улыбнулась я. — Можно переобуюсь?
Прошелестев пакетом с только что снятыми ботфортами, я придержала сумочку, и, постукивая каблуками новеньких туфель по скользким плиткам, вошла в застеклённые створки дверей. Приглушённо чавкнув, они сомкнулись за спиной. Здесь пусто... И вахтёр, как обычно бывает, видимо, ушёл по своим делам. Непроизвольно чертыхнувшись, путаясь в полах плаща, я выудила из кармана пригласительный. Адрес вроде бы верный, но что-то не так... Не похоже, чтобы это было здесь. И зачем я поддалась уговорам подруги и пришла сюда? Впрочем, никакая она мне не подруга, скорее приятельница — соседка по номеру. И зачем я полдня бегала по магазинам и салонам, тратя и так не слишком большие командировочные? Стоп! В приглашении мелким шрифтом дописано: шестьсот тринадцатый офис. Это шестой этаж…
Поднявшись на лифте, я сразу отыскала дверь с нужными цифрами. Не похоже, что вечеринка здесь? Как-то слишком уж тихо... Не лучше ли уйти? Хотя приятельница должно быть уже там. Пустят ли меня саму? Она предупредила: одного приглашения мало, тут строгий контроль, для мужчин обязателен костюм, а для дам чулки и вечерние наряды. При этом усмехнулась и надула губки, подчёркивая, что именно как в дорогих парижских ресторанах, причём, для тех, кто по пригласительным, будет очень недорого, а у неё две контромарки. Тем и подкупила. В Париже я никогда не была и в ближайшее время не собиралась. Моя командировка заканчивалась через день, а возвращаться в своё лесничество и не знать, чем буду хвастаться — не хотелось. Правда, в лесохозяйстве я никогда не скрывала, что нелюдимка и городская суета угнетает, только меня всё равно считали «за глаза» ненормальной: как это отказаться от квартиры в районном центре и выбрать пустующий домик на самом дальнем кордоне и работу лесничей. Хотя мне больше нравилось называть себя егерицей.
— Входи! — вдруг услышала я грубый голос, судя по всему, самого настоящего ресторанного вышибалы.
Странно, ведь и постучать не успела... Тут наверно где-то скрытая камера? Ещё раз посмотрела на нумерацию. Вроде всё верно. С лёгким сомнением повернула бронзовую ручку и неуверенно переступила порог.
В комнате царил полумрак. Я опасливо сделала пару шагов и остановилась... И тут вспыхнул свет.
— Ух ты, какая блондиночка! — раздавшееся восклицание, заставило меня отпрянуть к двери.
Самый обычный офис с плотно зашторенными окнами. Трое мужчин... Один седой, вальяжно откинулся на спинку дивана и явно тут главный. Другой же пристально смотрит из глубины кресла, полноватый такой, c ярко-рыжей копной волос, и с кажущимся безразличием поигрывает блестящим брелком на золотистой цепочке. Последний — высокий, смуглолицый, с бугрящимися под белой рубашкой мускулами, застыл у двери, ну точно, что вышибала. Я не ожидала, что он толкнёт меня в спину, и окажусь прямиком на середине комнаты. Там и застыла, прямо как в немой сцене...
Таращась на меня, мужчины чуть ли не разом как-то по-джентельменски рассмеялись, только их липкие взгляды словно раздевали. Мне же стало жутко и унизительно.
— Наверно я ошиблась дверью... — неуверенно пробормотала, борясь с лёгким головокружением. — Вы уж меня извините…
— Ты правильно пришла, — смех смолк, словно растворившись в сгустившемся воздухе, а улыбка рыжеволосого переросла в хищную ухмылку. — У нас тут кастинг. Ищем актрису на роль эльфийки. И, кажется, уже нашли. Ты ведь в кино посниматься не откажешься?
— Что? — непонятливо покачала я отчего-то тяжелеющей головой. — Тогда я верно ошиблась. У меня нет желания ни сниматься в кино, ни играть на сцене.
— Ты точно уверен?! — спросил мужчина с дивана, полуобернувшись к рыжеволосому и уже совсем не удостаивая меня вниманием.
— Да, — ответил тот, и его губы растянулись в фальшивой улыбке. — Никаких сомнений! Волосы не крашены. Где-то девятнадцать лет. Девственна. Остальное ты и сам видишь.
Пересиливая странное обволакивающее оцепенение, я задохнулась от внезапного негодования и удивления.
— Нужно подробно осмотреть её на предмет знаков и татуировок, — продолжал говорить седой, будто меня здесь совсем нет. — Она уже под твоим контролем?
— Почти. Есть слабое неосознанное сопротивление.
— Пусть разденется!
— Ещё противится. Мне пока не удаётся заставить её делать то, чего она сама не хочет.
— Ты предлагаешь мне встать и сделать это самому?
— Нет, я почти сломил её волю. Ещё немного!
Их слова сгущались, доносясь будто из плотного тумана. Сильнее болела голова. И вдруг, навязчиво засвербело в носу. Не удержавшись, я чихнула и наваждение исчезло.
— Не желаю тут находиться и выслушивать всё это! — воскликнула я.
— Твоего желания, сучка, никто и не спрашивает! — рявкнув прямо мне в ухо, мускулистый больно сдавил левое плечо. — Давай, раздевайся!
— Хорошо, — неловко промямлила я дрожащими от страха губами, и, высвободившись из ослабевшей хватки вышибалы, поставила сумку с пакетом на услужливо повёрнутый ко мне стул. Медленно сняла плащ и повесила на резную спинку. Потянулась к подолу юбки. Мысли прыгали... Как выпутаться? Я нарочито неторопливо расстёгивала молнию на платье. Лучше прикинуться послушной. На психов и маньяков вроде бы непохожи... Пусть думают, что я им подконтрольна. Только что за такой контроль? Телепатия, что ли? Тот — с брелком, будто мысли читает. Иначе откуда про меня столько знает?
«Уже полностью твоя!» — произнесла про себя, глядя прямо в глаза рыжеволосого, правда, без особой надежды, что удастся хоть кого-то обмануть, сама ведь далеко не медиум, но это к удивлению сработало.
— Всё! — перестал он раскачивать цепочкой. — Вот и готово!
Омерзительно скривившись, седой важно кивнул. Мускулистый же отстранился от двери, видимо, чтобы лучше наблюдать весь процесс моего унижения, и в предвкушении зрелища задумчиво почесал бритый затылок.
Лучшего момента могло и не представиться. Схватив свои вещи, тут же развернувшись, я побежала назад. Проскочила под рукой смуглолицего, толкнула дверь и, выскочив в коридор, бросилась к лифтам. Позади себя слышала шумное топотание и неслась со всех ног. Благо, что купила короткое платье, а не длиннополое и к низу зауженное, как настоятельно советовала приятельница. В том бы точно запуталась и упала. К счастью, лифт ещё не ушёл. Заскочила внутрь. Топот становился всё ближе и ближе. Я судорожно нажала кнопку первого этажа. Слава богу! Кабинка быстро поехала. Схватив телефон, вызвала номер экстренной помощи и сокрушённо покачала головой — здесь не берёт.
Скоро лифт остановился, мне же следовало спешить к главному выходу...
Уже за стеклом ходят люди, мигают зелёными огоньками такси. Но что это? В отчаянье стукнула ладонями по стеклу. Створки не открываются! Да и вахтера по-прежнему нет! Я закричала, замахала. Бесполезно! Похоже, — на этих дверях зеркальное покрытие, с той стороны меня не видно и не слышно!
Вот раскрылся зев второго лифта. У меня же впереди тупик и некуда бежать! Господи, что же делать? Они всей гурьбой спешат ко мне! Разбить? Стекло толстое, неподатливое... Я оглянулась, ища подходящий предмет. Как назло ничего подходящего! Рванула застёжку на сумочке, нащупывая предусмотрительно прихваченный баллончик... У них же пистолет! Тоже газовый... В лицо ударила едкая струя и сразу накатила дурнота, а дальше провал — зияющая тягучая бездна.
Это не сон, а я не дома! Меня прошиб пот. Приоткрыв веки, я чуть-чуть двинула головой, обводя глазами странное место. Подо мной — грязное подобие перины. Я же только в нижнем белье и чулках, слава богу, что своих и ещё не рваных... Руки онемели. Что-то туго стягивает запястья — широкий ремень. Видна цепь, намертво приклёпанная к бревну стены.
Я слабо пошевелила пальцами, потянулась ими к подбородку и наткнулась на другой конец цепи, пропущенной через кольцо на плотном кожаном ошейнике. Нащупала и маленький висячий замок. Не очень видно какой, но сбоку есть щель для ключа.
Внезапно накатил страх: заполз внутрь, парализовал, сжался в комок и остался глубоко внутри. Меня похитили? Я стала пленницей? Хотелось вскочить, закричать, позвать на помощь. Вцепиться зубами в жёсткую кожу ремня. Вырвать кольцо ржавой цепи. В ужасе зажмурилась. Нет, это не я! Меня здесь нет! Это другая, а я лежу дома в своей постельке и мирно сплю.
Я снова открыла глаза. Ничего не изменилось. Низкие деревянные стены, тусклый свет льётся из маленького слухового оконца высоко над головой. Мне явно не достать, даже если встану, начну прыгать и позволит длина цепи. Её не порвать и не вырвать. Не стоит даже и пытаться. И здесь я одна. Лучше не кричать... Кто придёт на зов пленницы? Раздражённый её криками тюремщик?! А тогда зачем его злить? Нахлынула волна безразличия, растеклась по телу. Что ещё остаётся? Покориться судьбе и безропотно ждать своей участи? Не убьют ведь, поди... Нет, только не это! Но тогда: не двигаться, не шевелиться, не показывать, что очнулась. Вдруг похитители только и ждут, когда я выкажу признаки жизни и звякну железными звеньями? А так, возможно, они придут и не тронут меня, решив, что не очнулась... что не пришла в себя. А ещё надо слушать, может, проговорятся: кто они, что им нужно, зачем посадили меня сюда.
Я замерла, стараясь не менять положения, в котором лежала. Держала в поле зрения дверцу и гадала: сколько прошло времени? Часы пропали с моей руки, наверное, их сняли вместе с одеждой. Наконец-то дверь заскрипела и распахнулась. Сквозь полуприкрытые веки я видела — надо мной склонился невзрачно и как-то совсем уж по-деревенски одетый мужчина с небольшой неухоженной бородкой, и что-то сказал на незнакомом языке.
Даже не шелохнувшись, я молчала...
В разных вариациях бородатый повторил одну и ту же фразу несколько раз. Я всё равно ничего не понимала. По созвучию его речь напомнила слышанный мной этим летом арабский, когда очередная делегация охотилась в лесничестве. Запрокинув мне голову, он легонько похлопал по моим щёкам. Его пальцы были липкими и шершавыми. Меня затошнило, я сдерживалась из последних сил, пытаясь так и не выказать признаков жизни.
Вот мужчина поднёс тыльную сторону ладони к моим губам. Пахло от него ужасно, чем-то кислым напополам с водочным перегаром. Хотелось отвернуться, отползти; борясь с собой, я не шевелилась, упрямо прикидываясь бесчувственной и задерживая дыхание. Бешено заколотилось сердце, запульсировало в висках; я даже испугалась: вдруг это выдаст моё притворство и обман. Рефлекторно содрогнулась, оттого что он снова провёл пальцами мне по лицу, потом приподнял веки и заглянул в глаза. Усмехнулся. Моя симуляция раскрыта? Я закатила зрачки как можно выше. Выпучила глаза. Во рту пересохло и всё же, задвигав языком, как смогла пустила пену промеж сжатых зубов. И с присвистом удивления откинув мою голову обратно на перину, бородатый гневно закричал, уже обращаясь к своему сообщнику.
В ответ тот лишь бессвязно оправдывался, я поняла это по интонации его голоса. По-видимому, один в чём-то обвинял другого. Они оба выглядели достаточно испуганными. Не моё ли состояние так взволновало их? Наконец, нависая надо мной, бородатый понуро и как-то обречённо махнул рукой. На миг мне его стало даже жалко. Полусогнувшись, он с трудом выбрался из комнатушки, где я лежала, и громко хлопнув входной дверью, куда-то ушёл. Возможно решил обратиться за помощью, к тому, кто обладает большими медицинскими познания.
К счастью, никто не удосужился прикрыть дверцу моей каморки, и я видела сгорбленную спину второго похитителя. Пьяно раскачиваясь, он сидел за широким деревянным столом, сколоченным из простых нестроганых досок. Рядом, на лавке, лежит моя одежда, содержимое же сумочки высыпано на стол, там же и снятые с меня украшения. Не то чтобы я ими очень уж дорожила, но всё же... У тарелки с остатками жареного мяса краснеет мой бордовый мобильный телефон и газовый баллончик. А ещё на столе стоит бутылка с какой-то прозрачной жидкостью на самом донышке, и два залапанных грязными пальцами стакана.
Не переставая наблюдать за вторым мужчиной, я перевела дух: меня не выбросили на помойку, как преждевременно сдохшую морскую свинку, а значит, эти два незнакомца — обычные шестёрки, оставленные в качестве сторожей. Сама же я предназначена для чего-то другого или кого-то другого, и моя целостность для них важна...
Я вздрогнула, обрывая ход своих мыслей, оттого, что громко выругавшись всё на том же незнакомом мне языке, мужчина потянулся к бутылке, выплеснул остатки её содержимого в стакан, и жалостливо посмотрев на этот мизер, сокрушённо поцокал языком. Отрезав кусок мяса, и бросив нож на блюдо, он глубоко вздохнул, кинул мимолётный взгляд на моё «безжизненное» тело, нахлобучил рваную вязаную шапку и, прихватив пустую бутылку с собой, пошатываясь, вышел из дома.
— О! Господи, спасибо, что ты даёшь мне шанс! — сухими губами прошептала я. — Благодарю тебя за это и поверь, я сумею им воспользоваться!
С болью во всех мышцах, преодолевая страшное головокружение, я встала на колени. Опять пощупала замок на шее и отверстие под ключ. Оно чем-то напоминает замочную скважину на обычном почтовом ящике. Был бы маленький гвоздик, можно попытаться открыть. Опустив ниже голову, стараясь меньше звенеть тяжёлой цепью, нащупала шпильку в волосах. Хорошо не нашли! Вставила в щель на замке и поворошила. Безрезультатно! Неудобно со связанными руками и плохо слушаются пальцы. «Как же неловко!» — кажется, я сказала это вслух, когда выронила шпильку. Отыскала её на полу, ползая на коленях, и снова продолжила возиться с замком. О чудо! Раздался долгожданный щелчок.
Сбросила на матрас цепь. Теперь могла расстегнуть ошейник, но лучше сделать это позже. Время дорого. Меня шатало и тошнило, однако с каждым новым шагом силы возвращались всё быстрее и быстрее. Добрела до стола и прислушалась. Было удивительно тихо. Подтянув тарелку, ухватила пальцами нож, зажала между коленками и перерезала ремень.
«Только бы не оказалось собаки во дворе, — мысленно сама себе сказала, потирая чешущиеся запястья. — И лая вроде бы неслышно. Значит, шавки нет, а то уже бы гавкнула».
Полностью одеваться было некогда, с трудом попав в рукава своего плаща, я накинула его сверху. Схватила сумочку, торопливо сгребая в неё вещи со стола. Молния не застёгивалась. Я дрожала от страха и возбуждения. Наконец бегунок дошёл до конца. Закинув ремешок за шею, быстро собрала в охапку одежду и обувь. Хотела уже бежать, но увидела коричневый кожаный чехол от ножа. Не знаю почему, до этого я не позволяла себе брать чужое, но прихватив и его, на носочках, стала красться к выходу. На всякий случай остриё ножа выставила прямо перед собой.
Приоткрыв дверь, я робко выглянула наружу. Дом, где меня держали, стоял на отшибе небольшого селения и примыкал к лесу. Рядом приткнулось пара сараев, погреб, в котором чем-то звякал кто-то из моих похитителей и, судя по вони, отхожее место.
Уже темнело. Босиком я ступала бесшумно, потом побежала. Сквозь сгущающиеся сумерки увидела грунтовую дорогу. Зияя колдобинами, она уходила вдаль, возможно к какой-то соседней деревне. В первую очередь меня станут искать на ней. И я побежала в другую сторону, к ближайшей лесной опушке. Покосившийся трухлявый штакетник не стал достойной преградой. Протиснувшись сквозь него, я полезла в кусты. Споткнувшись, порвала чулки о колючки, сбила ногу об камень, но натягивать сапожки-ботфорты некогда, да и всё же так тише. О том же чтобы надеть прикупленные накануне туфли не было и речи — на каблуках не побежишь.
Оцарапываясь, пробиралась сквозь почти непролазные кущи, осторожно раздвигая руками сплетение зелени. Какое благо, что кустарник попался не такой колючий.
Чтобы не сделать круг и не вернуться назад, сознательно петляла промеж высоких сосновых стволов. Закололо в боку. Я задыхалась. А ведь не курю! Привыкла вышагивать немало километров по горным тропам нашего лесничества! И так скоро выдохлась… Может, это с воздухом что-то не то?
Быстро темнело, и будь лес погуще, уже бы не видела ни зги.
Наткнувшись на старую поросшую молодняком просеку, в изнеможении присела на повалившийся ствол сухостоя. Надо одеться, нашарить в сумочке мобильный телефон и позвонить в милицию. Пока бежала, изрядно вспотела, и освободиться от налипшей на кожу зудящей трухи оказалось не так-то просто. Особенно на ощупь. Всё же, как смогла, я облачилась в платье и привела в порядок растрёпанные волосы. Снять кожаный ошейник не удалось. Он оказался заклёпанным намертво, надо разрезать, но в темноте не получится, могу порезаться, лучше подождать до утра, к тому же, все-таки какое ни какое, а доказательство насильственного удерживания. Ничего другого у меня на моих похитителей не было. Нож не в счёт. Здесь уже я — воровка. А ничем не подтверждённым словам в милиции могут и не поверить.
Открыла мобильник, и со вздохом захлопнула: нет ни одной сети. Странно, он мощный и даже в лесничестве на дальнем кордоне брал. Выключив телефон, вдруг у моих похитителей есть какой-нибудь хитрый приборчик, с помощью которого они могут засечь работу моего, всё же та троица выглядела достаточно серьёзно, я медленно побрела «куда глаза глядят», если в потёмках уместно это выражение, но вроде бы, по моему убеждению, в сторону от хутора с похитителями.
Изредка останавливаясь, чтобы отдыхиваться и решать куда идти, я брела в ночь. Плюхнулась в какой-то ручей. Вода холоднющая... Брр! Болотом и испражнениями вроде бы не воняет, наверное, чистая. Зачерпывая ладошками, я жадно пила сколько могла. Потом, припоминая полузабытый фильм о партизанах, оскальзываясь на камнях, пошла против течения по руслу неглубокого потока, в надежде обдурить собак, если вдруг преследователям взбредёт в голову пустить их по моему следу. Шла покуда сапоги не стали промокать.
Понимая, что надо бы подальше уйти, к утру я все-таки окончательно вымоталась, и, выбрав закрытую от глаз ложбинку, расстелила плащ, плашмя упала на него, и провалилась в сон.
Разбудила меня громкая птичья трель. Солнце близилось к зениту. Вроде бы поспала, но не чувствовала себя отдохнувшей. Мне по-прежнему было страшно. Била мелкая противная дрожь, вынуждая куда-то бежать, что-то делать, искать спасения. Я нервно тряхнула волосами. Провела ладонями по складкам одежды, сбрасывая насекомых, наползших за время сна.
— Надо бы осмотреть округу… — вслух высказала эту «мудрую» мысль, хотя вроде бы ещё не так долго была в одиночестве, чтобы начать говорить сама с собой.
На дерево лезть не хотелось... Да и что я увижу из густой листвы?
Не слишком далеко отсюда виднелся одинокий лысый холм, более напоминающий свежий курган, и я пошла к нему. На подъёме, часто дыша, пару раз оступалась, вместе с крошкой и землёй съезжая вниз, но не сдавалась, упрямо забираясь всё выше и выше. Полное отсутствие растительности, так и подводило к мысли, что это и на самом деле курган, к тому же насыпанный не так давно. Но может ли такое быть?! Наверное, в нашем мире всё же нет... Наконец взобравшись на самую кручу, я удивлённо замотала головой. Вокруг расстилался сплошной лес с частыми прогалинами. По небу плыли редкие облака, а вдали сверкнула чешуя извилистой речушки. Ещё дальше, где-то очень и очень далеко, на пределе моего зрения, виднелись полускрытые дымкой высокие заснеженные горы. Не заметно ни жилья, ни дымка костров.
«В какую же глухомань меня занесло?» — вслух произнесла я, и, достав платочек, смахнула липкий пот с лица. Слышала — мобильник лучше берёт на возвышенности. Дождавшись привычного писка, подняла телефон над головой. Увы! Всё — по-прежнему. Сохраняя заряд батареи, разочаровано вздохнула и надавила на кнопку выключения. Пальцы дрожали, но страх постепенно уходил, сменяясь обычной усталостью.
Настораживал лес. Казался необычным, непривычно чужим. И горы явно высоки, не такие, как наши. Хотя, до сих пор от той гадости, чем меня усыпили, кружится голова и мутно в глазах. Могу и ошибиться. Ладно, эту загадку разрешу позже.
Я стала спускаться в сторону реки, надеясь там скорее встретить людей, кто мне поможет. Старалась идти не напрямик, а по просекам и полянкам, пусть приходилось обходить буреломы и чащи, часто даже петляя, но по опыту знала: всё же так будет быстрее, лес обманчив.
Упорно шла в выбранном направлении, всё больше убеждаясь — одежда для вечеринок мало располагает к походам. Со вздохом отчаянья вспоминала удобный камуфляжный костюм, только нет его сейчас... Хорошо, что тогда был дождь, и я оставила ещё и ботфорты, а то бы померла на каблуках, хотя в походных ботинках шагать было бы куда легче. Но зачем вздыхать о том, чего сейчас нет? Нещадно палило солнце. Эх, подул бы хоть лёгонький ветерок! Хотелось залезть в спасительную тень и надолго там остаться, только нельзя медлить, и я шла вперёд, не желая терять из вида высокий тополь на берегу — свой ориентир (общеизвестно, что, идя по лесу, ненароком кружишь, вот и стоит выбирать направление на что-то хорошо приметное). И скоро вышла к спокойной незнакомой речушке. Окунула пальцы в воду. Мягкая. Прохладная. Вокруг безлюдно, тихо и спокойно. А почему бы и не поддаться искушению? Ткань платья прилипла к потному телу, в волосы набились травинки и листва, бельё изрядно натёрло, а, возможно, куда-то под него заполз и клещ. Вняв тихому плеску, я скинула всю одежду и вошла в реку. Какое блаженство, надо признать!
Накупавшись до мурашек, вылезла на берег и устало разнежилась на солнышке. Достала из кармана мобильник и включила его. На глаза навернулись слёзы — сети так и нет. Когда выключала телефон, озаботилась внезапной догадкой. Вообще-то не такой уж и внезапной... Я думала об этом сразу, как переступила порог несуществующей вечеринки, только хватало иных забот, и вспоминать ещё и о человеческой подлости не хотелось. Ведь к тому, что со мной приключилось, причастна новая приятельница — соседка по гостиничному номеру. Это именно она направила меня по адресу, где ждали те странные люди. И они не выглядели простаками... Кто такие? Гипноз применяли... Может иностранная разведка? Хотели завербовать? Бывает к нам в лесничество приезжают и «большие люди»...
«Чушь! Надо меньше шпионских романов читать», — посмеялась я над своими мыслями.
Осмотрела и наконец-то не без труда срезанный «подарок похитителей» — ошейник. Ничего подобного ранее не видела. Кустарный он какой-то... Правда, если разобраться, то — обычная толстая и широкая полоска грубой кожи с заклёпанной намертво застёжкой, с кольцом для замка, которым крепилась цепь. А ведь чтобы его плотно заклепать, причём прямо на мне, требовалось особое приспособление. Ошейник пока выбрасывать не стала. Улика как-никак.
Стало припекать, и я перевернулась на живот. Мысли снова сводились к одному — моему похищению. Чем больше об этом думала, тем сильнее склонялась к версии, что ждали именно меня. Только зачем? Я стала ворошить память и строить предположения. Похищение с целью выкупа отпадало сразу. Я никогда не скрывала, что сирота и росла в приёмной семье и даже новой знакомой рассказала. А значит, выкуп выплачивать было бы некому. А с самой меня чего взять? Хм... Сбивало с толку и поведение тех мужчин. Они искали актрису на какую-то роль. И я им вполне подходила, только, видимо, гонорара не дождалась бы никогда, ведь судя по всему, актриса требовалась чисто крепостная. А на цепь посадили, чтобы спесь сбить? Возможно, но не факт. Нельзя исключать, что кого-то привлекла я сама, и он решил пополнить свой гарем, либо, не приведи бог, бордель, новой игрушкой.
Ополоснувшись на дорожку, чтобы охладиться и смыть налипшие песчинки, я оделась, и зашагала вдоль русла реки. Глядишь, встречу лодку и рыбака. Странное место, какое-то дикое, ни дорог, ни тропок. В плаще стало жарковато, и его опять пришлось снять.
Скоро на пути возник сплошной бурелом. Зацепившись ногой за корягу, я оступилась и остановилась в замешательстве. Где нахожусь? Куда идти? Далеко ли хоть до какого-нибудь посёлка? По дате на телефоне я ещё утром высчитала, что пришла в себя и сбежала поздним вечером того же самого дня когда меня и похитили. За это время на машине от города можно уехать километров за пятьсот. А на самолёте? Внутри похолодело. Я пристальней посмотрела на небо, на облака, на солнце — всё как дома. Ряды высоких дубов шелестят зелёными кронами. Те же сосны и можжевельник. Вон видна дикая яблоня. Колышется высокая сочная трава. Колючий тёрн... Его лучше обойти стороной. Покачиваются буйно разросшиеся вдоль берега реки заросли камыша и осоки. И всё-таки что-то было другим. Разнились запахи. Дышалось легко и свободно. А это что? Кедр? Неужто ливанский! Похож... А там пальма! И ещё одна! Пальмовая роща среди дубрав! Ливанские кедры! У нас, конечно, тёплые края и пальма и кедр расти могут, но только там, где их сажают и ухаживают. Здесь же лес... Причём малохоженый! О, Господи! Это чужая страна! Я внезапно почувствовала себя такой одинокой и беспомощной. Ноги подкосились сами собой. Нахлынули отчаянье и жалость к себе, потекли слёзы. Истерика продолжалась недолго. Вспомнив пословицу: «Слезами горю не поможешь!» — я поднялась с колен, решив продолжить путь.
«Ну почему они не удосужились заранее меня предупредить о похищении, загранпаспорт с собой хотя бы взяла. Впрочем, у меня есть кредитная карта с именем, фамилией и фотографией. Ну, хоть что-то! Надеюсь, в нашем посольстве этого будет достаточно», — разобрал меня истерический смех. Пытаясь успокоиться, я потёрла виски пальцами. Когда немного отпустило, зашагала по заросшему ивняком берегу реки.
После купания пришёл голод. Я вспомнила дом, где была пленницей и раскиданные по столу остатки пищи, и сразу засосало в животе... Надо же быть такой дурочкой и постесняться прихватить чего-нибудь съедобного!
Чем же кроме грибов, которых я пока не встречала, в этом лесу можно питаться? От нашего, конечно, отличается, но много и схожего. Проходя под дубом, подняла несколько желудей. Разбив ножом, пожевала мякоть и проглотила. По вкусу чем-то напоминают орехи, только совсем невкусные. Жаренными, наверное, будут получше, а сырыми их много нельзя есть. Забредя в орешник, и увидев сросшуюся тройню фундука над головой, подпрыгнула и сорвала. Это будет повкуснее желудей, но больше орешков я не нашла, как не искала. Приблизилась к пальме. Сами по себе у нас они не растут. Что я про них знаю? Мысленно прокручивая давно надоевшую рекламу про баунти, обошла вокруг толстого ствола. Нет. Это не кокосовая пальма. Таких здесь вообще невидно. Фиников и бананов, к сожалению, тоже. Возвращаться к ранее виденной лесной яблоне из-за горсти горько-кислых мелких плодов не хотелось. Вон куст тёрна есть. На вкус не лучше, зато рядом. Может, где-то дикую грушу найду?
Заметила впереди ярко-красные ягоды и обрадовалась. Кизил! Подбежала ближе и разочарованно рассмеялась. Ошибочка вышла! Такого кустарника я не знала. Грозди красивые, сочные. Так и хочется съесть. А можно ли? Обычно растения сами себя защищают от поедания либо ядом, либо колючками. Значит, колючие растения не должны быть ядовиты. Хотя это больше относится к зелени. Сок из листьев инжира, даже попав на кожу, вызывает волдыри и язвы, а плоды очень вкусные и питательные. Размечталась, аж слюнки потекли! Ветки этого кустарника были покрыты мелкими острыми иголочками, и я решилась сорвать и съесть несколько ягод. На вкус кисло-сладкие они понравились мне. Немного их поев, пошла дальше, решив так, что если ягоды ядовитые, то небольшое количество лишь вызовет дурноту, но не смерть. Запасаться впрок не стала, быстро убедившись — вдоль берега реки они зреют практически на каждом шагу.
Я шла несколько часов. Голова слегка кружилась, но это скорее от усталости, чем от ягод. Дальше я ела их безбоязненно. Показалась очередная прогалина. Ступив на неё, увидела дорогу и обнесённую высоким бревенчатым частоколом деревеньку. У распахнутых ворот дремали два бородатых с виду обычных сельских мужика, только с острыми рогатинами в руках. Всё мирно, тихо, но как-то очень уж необычно, потому и решила спрятаться в кустах и понаблюдать.
Вот из ворот выпорхнула стайка пацанят. Они шумно побежали вдоль реки. Босые, в длинных разноцветных балахонах. Меня дети не заметили. Я же не могла вспомнить ни одну страну, где бы так одевались. Успокаивало, что детвора белокожая, а значит, попасть в гарем к негритянскому царьку мне точно не светит. За детьми зорко наблюдали две женщины. Далеко отходить от стражей у ворот они не решались, словно чего-то опасаясь. Плотные и длинные платья местных дам чем-то напомнили мне строгие наряды восточных красавиц. Сходство усугубляли ещё и накинутые на их лица тёмные покрывала. Отчего-то подумалось, что женщины не столько надзирают за ребятишками, сколько кого-то ожидают.
Скоро я услышала перестук копыт. В поднявшейся пыли, на дороге появились всадники. Я пригляделась... Что за костюмированное шествие? На голове у каждого — шлем с высоким плюмажем. За спинами — крепкие шиты. В руках — тяжёлые копья с широкими острыми наконечниками. У некоторых мечи и луки. Похоже, какие-то воины... Они приближались. Дети сбились в кучу, приветствуя воинов всё на том же неизвестном мне языке. О, ужас! За всадниками, на притороченных к сёдлам длинных верёвках, самым жестоким образом связанные, гуськом шли пленники — молодые мужчины и женщины. Измученные, они еле перебирали оцарапанными ногами, их когда-то богатая одежда висела лохмотьями, в глазах же читались страдания и безысходность. Вдруг, одна из лошадей по-волчьи зарычала и, потрусив густой гривой, повернув в мою сторону собачью морду, оскалилась. Странное животное никак не могло меня видеть... А вот унюхать? Мне повезло. Его седок оказался молод и неопытен. Не проверив, кто притаился в зарослях, он с недовольством пнул своего скакуна коленом под бок и заставил идти дальше. А я успела выхватить взглядом разинутую зубастую пасть собакоподобной лошади, и разрозненные кусочки головоломки сразу сложились в стройную картинку, дали понять самое главное — это не мой привычный мир! Перед глазами всё закружилось... потемнело... Наступало небытие...
Открыв глаза, я огляделась. Вокруг прежняя зелень куста. Посмотрела на часы — прошло около часа. С опаской выглянула, страшась того, что увижу. Часть пленников уже развязали и приковали к неровным деревянным колодам. Ручным мехом один из воинов усердно раздувал угли костра, разложенного у самых ворот, другой же ворочал в ярко вспыхивающем огне металлическим прутом с каким-то треугольником на конце. Вынув пруток, и с довольным видом подув на чуть ли не добела раскалённый наконечник, он подступился к ближайшему пленнику и с силой приложился треугольником ему к плечу. Несчастный неистово орал, его же палач надменно усмехался, безжалостно делая своё гнусное дело. Едко запахло жареным мясом, и палач наконец-то отошёл от скрючившейся от боли жертвы. Здесь людей клеймили подобно тому, как у нас таврят скот! Женщинам ставили хорошо заметные отметины на плече или бедре, мужчинам — на плечах, щёках и даже лбу. Это было ужасно! Хотелось выбежать и заставить их прекратить издеваться над беспомощными пленниками, но понимание, что я и сама стану невинной жертвой, неизбежно буду прикована к освободившейся колоде и тоже клеймена — удержало меня на месте.
Прикрыв ладонью нос, чтобы не так чувствовать смрадный аромат палёной кожи, еле сдерживая подкатившую к горлу тошноту, я наблюдала за отвратительным зрелищем. Вот подвели новую партию пленников. Заставили окончательно раздеться и заковали в тяжёлые деревянные колодки, не пощадили даже женщин. Представив себя прикованной к такой же, я поёжилась от ужаса... Странно одно, лично я бы визжала и вырывалась, — эти же несчастные принимали уготованную им судьбу с какой-то покорностью, отрешённостью от всего, будто невыразимо устали или, возможно, их опоили... Похоже, они заранее смирились с такой судьбой, хорошо зная, что ничего не изменить. Тех же, кто хоть как-то пытался упрямиться, безжалостно хлестали плетьми, оставляя рвано-красные полосы на спинах, лупили батогами, выдирая куски кожи с мясом, — и тем ломая их последнюю волю. После клеймения невольников пересчитали, поделили на группы, и по одному завели в поселение. К тому времени как стало темнеть, все закончилось. Створки ворот закрылись, и я осталась одна.
«Спасаться! Прочь от ужасного места!»
Наверное, во мне проснулись звериные инстинкты. Выползя на четвереньках наружу, я вскочила и на предательски дрожащих ногах с тихими всхлипываниями побежала от деревни. Дороги не разбирала. Солнце или то, что его здесь заменяет, — уже заходило за лес. Слёзы туманили глаза. Я нещадно рвала плащ, не замечая колючек и сучков. Только не останавливаться, покуда есть силы! Наконец опомнившись, понимая, что уже далека от селения, — обессиленно упала на колени и громко разрыдалась. Слезы приносили хоть какое-то облегчение, возвращали ясность мысли: «Нужно что-то делать и как-то выживать, пока не найду способ вернуться домой».
Быстро темнело. Я достала из чехла похищенный нож, и подкинула его на ладони. Довольно увесистый, можно использовать и вместо топора. Уже впотьмах рубила зелёные ветки, выстилала ими себе постель. Плохо слушались пальцы — по-прежнему дрожали от волнения и никак не желали стать послушными. Хочу ли я выжить? Если да, то надо справиться со своими чувствами!
Я лежала на спине. А надо мной был небосвод. Бесконечно далёкие и такие необычно яркие звёзды мерцали холодными огоньками, но воображение не дорисовывало привычных контуров созвездий. Глаза не находили Большой и Малой медведицы, или Южного креста. Лишь млечный путь светился узкой отчётливой полосой, сгущающейся к центру и распадающейся на отдельные звёздочки ближе к горизонту. И это — звёздное небо другого мира! По-видимому, я сильно вымоталась за день, что приняла своё открытие спокойно и без слёз. Иль сказалась усталость, и безразличие заполонило сердце. Вдали скрипела цикада, но сами собой смыкались тяжелеющие веки. Не желая ни видеть, ни слышать, я проваливалась в сон.
К утру слегка замёрзла, отчего и проснулась ещё до рассвета. Впопыхах сооружённая постель не согрела меня. В дополнение ко всем неприятностям какие-то мелкие жучки заползли под платье и неприятно щекотали лапками, наверное, ища, куда бы впиться мёртвой хваткой. Не местный ли клещ решил поживиться моей кровушкой? В панике скинув всю одежду, я избавилась от кровососов. Трусила плащ и собиралась с мыслями. Может вернуться в ту деревню, упасть на колени и молить о помощи? Я ведь не враг им, всё же лучше чем одной в лесу… А может, они помогут мне и даже вернут домой? Ведь я не буду пленницей, а как бы приду сама... Но подсознание подсказывало: там не ждёт радушный приём.
«Пусть лучше меня разорвут на части дикие звери, но я не пойду к этим жестокосердным людям!» — чуть ли не выкрикнула я, и решила идти искать более удобное место для жилья в лесу, а потом будет видно…
Бесцельно скитаясь по здешним дебрям, я нашла его на берегу прозрачного ручья, впадающего в уже известную мне речушку, и невольно улыбнулась: «Как же здесь красиво!» На стремнине течение бурлило и пенилось водоворотами, но у берега можно купаться совершенно безбоязненно. Рядом маленький пляж намытого песка. Причудливые заросли почти у самой кромки воды образуют подобие замковых стен. Лес здесь был смешанный: лиственные, пальмовые и хвойные породы росли вперемешку между собой — ничуть не мешая друг другу. И до варварского людского поселений отсюда далеко...
Искупалась, и задалась вопросом: «А не построить ли тут шалаш?» Вон и подходящая полянка есть, совсем рядышком с этим пляжем. К тому же вокруг разрослась непролазная ежевика. В её острые загнутые иголки не то, что человек, и крупный хищник не рискнёт сунуться. Останется только заложить проход колючими ветками — вот и готово моё убежище!
Одеваться не стала. Зачем? Довольно жарко, а кроме птиц здесь меня никто не видит, к тому же вещи неплохо бы и поберечь. И трава мягкая, совсем не колется.
На этот раз я собралась устлать своё ложе хвоей вперемешку с растениями, чей запах отпугивал бы паразитов. Слышала, для этого хорошо подойдёт полынь и пижма. Только растут ли они в здешнем лесу? Хотя все земные растения в том или ином виде в этом мире почему-то присутствуют, а значит должны быть и эти.
Побродив по округе, без проблем нашла и ту и другую траву. Аромат здешней полыни казался более острым, а пижма была крупнее нашей лесной, такою дома зачастую украшают букетики цветов. Нарвав охапку зелени, я вернулась к шалашу. Припоминая давно прочитанную туристическую книгу, стала усердно трудиться. Травы, а также ветки хвои, тщательно промыла в ручье, просушила, перемешала, и плотно уложила вниз. Каркас, подобно остову перевёрнутой корзины, сплела из очищенных от листвы и вымоченных в ручье тонких ветвей граба. Сверху обложила промытыми можжевеловыми ветками, а поверх них настелила больших пальмовых листьев. Я изрядно исколола пальцы, но осталась довольна своей работой. Перекусывала на ходу, лесными орехами и все теми же ягодами, правда, осознавая, что пора менять рацион. Уток и прочей дичи здесь водилось в изобилии. Где-то вдали трещал кабан и гудел лось. Кроли и зайцы беспрестанно выскакивали из-под ног. Жаль — пальнуть не из чего. Отправляясь в командировку, свою старенькую двустволку сдала в управу на ответственное хранение. А ведь поначалу не выдавали даже и этого старья: «Какое тебе ещё ружьё! Иди цветочки собирай да веночки плети!» Больше месяца добивалась, раз положено. В итоге, дали видавший виды дробовик. Ладно, с охотой что-нибудь придумаю. Путёвку на отстрел выписывать, думаю, не надо будет. Для спокойствия ещё можно костёр разводить, хоть и опасно: днём дым, а ночью отсветы пламени могут выдать мою стоянку.
В эту ночь мне спалось хорошо. Кровососущие не донимали и я больше не мёрзла. Лишь утром, собираясь по ягоды, всплакнула, вздыхая о тёплой булочке и чашечке кофе в руках. На следующий день смотреть на лесные дары уже не могла, и решила смастерить силок для уток. Ничего, к лесу я привычная, как-нибудь выживу, а потом, глядишь, и разберусь, что здесь к чему. Я вытащила шнурок из подола плаща, разрезала напополам и связала две петли. Установила их там, где чаще всего видела птиц и, вернувшись к шалашу, попыталась уснуть. Подлую мыслишку: возвратиться к воротам деревни, упасть на колени, и, умоляя о пощаде, добровольно отдаться на милость местных жителей, — теперь считала почти предательской и недостойной.
Быстро темнело, но сон не шёл. Первое возбуждение ушло, сменившись ночными страхами. Поначалу я усердно трудилась. Забывалась, устало падая в сумерках на зелёную постель и сразу засыпала. Сейчас не спалось. Беспрестанно вздрагивая и кутаясь в плащ, я вслушивалась в незнакомые звуки и шорохи. Какие хищники притаились во тьме? С остервенением кусала воротник одежды, сгорая в лихорадке от бессилия что-либо изменить. Засыпала и снова просыпалась. Мне чудились притаившиеся за ближайшими кустами неведомые монстры. Ничего не случилось, и к восходу я стала более храброй. Значит, начала привыкать к необычным лесным звукам; свыкаться с мыслью, что нахожусь в диком лесу и теперь — это мой дом пока не найду дороги назад. Ну а то, что здесь нужно постоянно находиться настороже и ни на миг не забывать об этом, было и без того понятно.
ГЛАВА 2. Лесная жительница
От полуденного жара местного солнца меня спасала прохлада реки и крона высокого клёна. Прильнув к стволу, я отломила сухую ветку и стала рисовать знаки на земле. Вычертила маленького человечка — себя. Вокруг колышется трава — это огромный неизведанный мир, в который меня привезли пленницей. Возможно, не привезли — переместили. И сколько мне ещё в лесу жить? Наверное, нужно уходить, искать помощи...
Бензиновая зажигалка представляла наибольшую ценность. Спасибо Матвей Прокопычу, нашему старшему егерю, за подарок. А поначалу отказывалась. Зачем она мне, раз не курю? «Бери! — настоял он. — А то обижусь! Вещь славная, меня никогда не подводила. В лесу самое то!» Потом оценила. Хотя здесь огонь сумела бы развести и дедовским способом — берег реки обильно усеивала кремниевая галька. Из любопытства я даже ударила одну об другую, высекая сноп искр.
А это, похоже, будет лишним. Сокрушённо вздохнув, я отложила в сторону демисезонные кожаные перчатки, и две золотые серьги-клипсы да колечко с брильянтиком. Может, продам или сменяю у местных, если налажу контакт. Коротенькая цепочка с кулоном в виде стрельца — моим знаком зодиака. Повешу обратно на шею, цепляться за ветки и мешать не будет. Пилочка для ногтей, хоть и маленькая, но крепкая, в хозяйстве сгодится. Комплект дорогого кружевного нижнего белья. Красоваться мне в нём пока не перед кем, и нужно поберечь, другой появится не скоро, если появится вообще. Подранные чулки, сойдут как силки или тетива для лука. Кожаные сапожки-ботфорты. Поберегу. Ведь уже привыкла ходить босиком. Косметичка и пудреница мне здесь тоже без надобности. Маникюрные ножнички, булавка, пара шпилек, две иголки с клубочком белых и черных ниток — просто находка. Запасливая я, как оказалось... Крохотное зеркальце и щётку-расчёску тоже решила далеко не прятать. Волосы и свой внешний вид запускать не собиралась, даже живя в лесу, пусть птички чирикают и любуются.
Повесив платье на сучок, принялась скептически его рассматривать. Слишком короткое и откровенное. Судя по строгой одежде местных женщин, по крайней мере тех, которых я видела, — здесь царят патриархальные нравы и обычаи. В таком наряде меня тут либо сожгут, как ведьму, либо закидают камнями, как гулящую девку, смотря, что у них принято. А ещё — это единственная приличная одежда, в которой не зазорно будет вернуться домой. Изодранный плащ, на котором я сплю, уже не в счёт.
С вещами разобралась. Не слишком нужное задумала надёжно спрятать, мало ли кто набредёт на мой шалаш, к тому же для белья и платья неплохо бы отыскать укромное и сухое место, ведь судя по обилию зелёных лужаек, дожди в этом мире были не редкостью. Я в последний раз тряхнула сумочку, освобождая от мусора, и вывалился презерватив. Совсем позабыла, что как-то сунула блестящий квадратик в кармашек. Просто так, на всякий случай. В жизни они иногда приключаются... Сейчас же я откровенно рассмеялась, и, дразнясь сама с собой, пробурчала: «Теперь, когда меня поймают местные жители, заклеймят как рабыню и бросят к ногам хозяина, это будет первая вещица, которую мне следует ему предложить, сделав ангельское выражение личика и со словами: бери мой хозяин, пользуйся и им тоже, ведь в твоём мире таких штучек точно не изготавливают, а я сейчас научу как...»
Приметив в старом дубе на уровне своего роста большое сухое дупло, я выгребла оттуда всю труху. Выстелила дно сухой хвоей. Распечатав презерватив, засунула в него мобильник, и схоронила в дупле, может, ещё когда-нибудь и пригодится. Батарея у него практически села, но орехи колоть получится. Положила туда же одежду, завернув в кусок порезанного плаща, засыпала сухими иголками (так сохраннее будет); само отверстие залепила глиной, прикрыла ветками и пальмовыми листьями — от посторонних глаз и дождя. После чего решила проверить силки. О, удача! В петле трепыхалась жирная утка.
Охоту я всегда недолюбливала и эта утка со свёрнутой шеей стала первой моей жертвой. Кое-как ощипав и выпотрошив ещё тёплую дичь, нанизала на палку, и прямо с трофеем в руке отправилась искать место для костра. Развести огонь собралась в стороне от шалаша под кроной высокого дерева. Слой дёрна снимать не стала, ограничившись выдранной травой, ведь вокруг не было ничего, что могло бы заняться от пламени и искр. Подкатив несколько камней, я выложила их полукругом, для лучшей тяги оставив поддув. Насобирала сухих веток, и, затаив дыхание, щёлкнула колёсиком. До этого костра я тут не разводила, как-то боялась, что дым выдаст меня. Но когда вспыхнул знакомый огонёк, словно вернулось прошлое: пламя успокаивало, добавляло уверенности и сил.
Мой костерок разгорался. Я подкладывала палки потолще, но дождаться углей не сумела. Сосало в животе и слишком уж обильно текли мои слюнки. Конечно, утка сверху немало обгорела, зато внутри оказалась в самый раз. Отсутствия специй и соли я даже не заметила и слопала всё до последнего кусочка. Слышала, что тем, кто долго воздерживался от пищи, нельзя сразу много есть. Но собственно я не голодала, до этого в избытке питаясь ягодами и орехами. Кстати, теперь можно и жёлуди жарить, всё же сырые они немножечко ядовиты. Поев, пошла на реку, купаться. Потом, сытая и довольная, повалилась загорать на тёплый песочек. Ну не жизнь, а малина! Разглядела разбросанные по бережку сухие обломки деревьев, так называемый плавник, и обрадовалась: «С дровами проблемы не будет!»
Подобрав три увесистых куска древесины, я побежала к костру. Он ещё тлел. Закинув деревяшки в кострище, поворошила угли палкой и завалила сверху крупными камнями, в надежде потом раздуть огонь, а не использовать зажигалку. Бензин всё же не бесконечен.
К вечеру забрызгал лёгкий дождик, но прятаться в шалаш не спешила. Было тепло и душно. Обливаясь потом, копала плоским камнем ямку. Все свои отходы я тщательно зарывала в почву и прикрывала дёрном, не желая, чтобы по ним меня нашёл хищный зверь или, не приведи бог, кто-то из местных охотников. Подспудно понимала, что нужно уходить, но страшилась сделать первый шаг. Ведь прежде хотелось получше узнать этот мир, чтобы не стать лёгкой добычей, как зверя, так и человека.
Ловля уток силками не всегда была удачной, и в который раз засыпая впроголодь, я вспомнила о рваных чулках, и задумала смастерить лук. Вооружившись ножом, стала искать подходящую палку. Луки делают из не ломкого и прочного дерева, но вот беда, я точно не помнила какого именно, однако всё-таки отправилась на поиски, рассчитывая наткнуться на что-нибудь подходящее.
Я долго бродила по лесу. Забрела в высокий кустарник орешника, так и растущий прямо из почвы прямыми и гибкими стволами, толщиной почти в два моих пальца. Срубила ножом жердину в свой рост, и полностью очистив от коры, равномерно подстругала от середины к краю, пока палка не стала хорошо сгибаться. На концах вырезала канавки для тетивы, а посередине — желобок под стрелу. Для стрел нарубала веток потоньше. Удалила кору. Наконечников у меня не было, сделать я их бы никак не смогла, и пришлось просто заострить заготовки ножом. Нанесла зазубрены. С другой стороны привязала по паре утиных перьев, а на конце сделала выемку, чтобы стрела не слетала с тетивы. Под неё использовала один чулок, скрутив тонкий и эластичный шнурок. С луком и стрелами провозилась не один день. Делала всё тщательно и не слишком поспешно, времени хватало, подолгу обдумывая каждое движение ножа. Ведь хороший лук, возможно, не только прокормит меня, но и спасёт жизнь. Конечно, у меня не получилось по-настоящему боевое оружие. Со своим я собиралась охотиться на зайца или утку, пробить толстую кабанью либо лосиную шкуру — даже и не помышляла.
Остаток дня я набивала руку в умении сгибать лук и натягивать тетиву, и к вечеру удачно сбила пару шишек с верхушки сосны. Что же, на память предков мне и раньше не доводилось жаловаться... Увы, но на охоте я столкнулась с другой проблемой. Хоть дичи здесь водилось в изобилии, только не удавалось поразить её так, чтобы она больше не двигалась. В итоге утки улетали, унося стрелы с собой, а зайцы убегали. Мне часто не удавалось их догнать и найти. И тогда я вспомнила о ядах.
Когда-то туземцы изготавливали яд для стрел путём смешивания содержимого ядовитых желёз пауков и лукового сока. Дикого лука здесь росло предостаточно, я иногда употребляла его в пищу. А вот с пауками дело обстояло куда хуже. Мне было неведомо — водятся ли тут нужные. Общеизвестно, что все пауки ядовиты. Причём их яд сильнее змеиного, но для человека и животного опасны разновидности, способные прокусить кожу. Свой выбор я остановила на крупном чёрном пауке, очень похожем на каракурта. Как ёмкость для сбора членистоногих прекрасно подходила баночка из-под пудры, ну а брать я их собиралась не голыми руками, а надев кожаные перчатки. Кстати, сама пудра тоже могла пригодиться, она достаточно нейтральна и если яд получится слишком жидким и будет стекать с острия, его можно с ней смешать.
Взявшись за маникюрные ножнички, я пошла на охоту за пауками. Нельзя сказать, что мне не было страшно. Я боялась этих насекомых до омерзения, долго стояла и разглядывала первую особь, не решаясь взять в руки. Зато стоило побороть себя и дальше дело пошло на лад. Стало даже забавно. Я ловила паука. Протыкала, чтобы не мучить. Оставляла голову с передней частью туловища, всё остальное выбрасывала, ведь там яда нет.
Перетерев паучьи остатки в однородную смесь и смешав это с луковым соком, я получила клейкое вещество, которое в несколько слоёв нанесла на зазубренное остриё, а потом разложила стрелы сохнуть.
Утром, одев перчатки, чтобы ненароком самой не уколоться, пошла на охоту. Вначале использовала обычную стрелу. Удачно попала, но утка всё равно улетела, унося с собой и мою стрелу. Я отошла от воды и осторожно приладила на лук «ядовитую». И тут увидела зайца. Уже знала, коль сделаю резкое движение, то спугну косого, он пулей сорвётся с места и убежит. Натянув тетиву, прицелилась и выстрелила. Промазала! Вырвав клочок меха, стрела отскочила в сторону, а подпрыгнувший заяц, дал привычного стрекача. От огорчения я даже присела на корточки, но сильно расстроиться не успела. Пробежав несколько метров, моя дичь запетляла, закружилась. Яд действовал! Догнав косого, я добила его рукояткой ножа. Что же, сегодня на обед у меня будет жареная на углях зайчатина! Сама отравиться паучьим ядом не боялась, ведь в нашем лесничестве хватало пауков, скорпионов, сколопендр — кусали они часто, и первым делом место укуса советовали прижечь зажигалкой или сигаретой, ведь их яд, в отличие от змеиного, распадается при нагреве. По крайней мере, я так слышала...
Ободрать шкуру с зайца на деле выявилось гораздо сложнее, чем ощипывать уток, но меховая шкурка могла пригодиться и я старалась её не повредить. Всё же, толком не зная характера ядов здешних пауков, я сперва отведала маленький кусочек зайчатины и терпеливо выждала до рассвета. Утром съела кусок побольше, а перед сном доела всё оставшееся. Действия яда не почувствовала!
Заячью шкурку я вымочила в ручье, тщательно отскребла ножом от жилок и остатков мяса, промыла, высушила, и сшила колчан для стрел. За дичью теперь ходила с отравленными стрелами, постоянно освежая яд, так как заметила, что со временем он выдыхается. Скоро заячьих и кроличьих шкурок у меня набралось достаточно, хватило и на покрывало для ложа и на одеяло. Отныне я спала не на жёстком и рваном плаще, а на мягких меховых шкурках.
Зачастили дожди. Однако холоднее не сделалось, скорей более душно. Комарьё, хоть и роилось над водой, но меня к счастью не донимало. Наверно сказалось, что я постоянно натиралась соком можжевельника, а ещё добавляла по несколько капель себе в питьё.
Я уже привыкла ходить нагишом, но всё же то и дело задумывалась о пошиве хоть какой-то маломальской одежонки. Ведь если поначалу охотилась чуть ли не в десяти шагах от шалаша, то теперь с каждым разом приходилось удаляться всё дальше и дальше. Могла ненароком встретить людей. Конечно, от них бежала б без оглядки, но всё-таки не хотелось бы вилять при этом голым задом. Мой плащ давно пришёл в негодность, а спрятанное в дупле платье я берегла, не решаясь без веской причины носить его в лесу, да оно с уверенностью можно сказать и было: не от мира сего. Возможно, поэтому я и откладывала выход в неведомое, хоть и понимала, что нужно уходить. Нельзя задерживаться на одном месте, — ведь когда-нибудь сюда обязательно забредёт охотник иль собиратель лесных даров.
Отыскав кроличьи норы, я засела в засаде, высматривая здешних обитателей. Будет мне и пища и одежда. Удачно подстрелив замешкавшегося ушастого, уже привычно поспешила добить его ножом, и вдруг громкий бессвязный крик накрыл чащу и сразу затрещал валежник. Человек? Я испугано присела в траву. Прислушалась... Нет, он бы действовал иначе. Крупный зверь?! Насторожившись, я всмотрелась в сторону шума.
Из зарослей выпрыгнула обезьяна. Похожая на шимпанзе, ростом, может, немного побольше. Показала мне ярко-белые зубы, и, заверещав, будто предупреждая о неведомой опасности, запрыгнула на ветку ближайшего дерева, быстро скрываясь в густой листве. И тут, бесшумно раздвинув мордой ветви, на поляну выбрался молодой леопард. Гордый, наглый, самоуверенный — настоящий хозяин леса.
Под холодом его жёлтых кошачьих глаз по телу неприятно покатились волны мелкой дрожи. Я даже не понимала, почему вдруг ощутила себя жертвой, слабой, пассивной и беззащитной, — не двинуться, не закричать; и всё же, с трудом прогоняя оцепенение, швырнула кроля к леопардовой пасти. Уже потом в страхе оторопела. Возьмёт ли мою жертву?
Обнюхав эту подачку, хищник поднял пятнистую голову, бесшумно втянул воздух носом, угрожающе зарычал, и пошёл на меня. Сгруппировался, готовясь к решающему броску.
Нет! Я не была готова стать обедом... Роняя нож, почти в точности повторив прыжок шимпанзе, неуклюже взобралась по стволу и пристроилась на нижней ветви. Облегчённо выдохнула, утирая тыльной стороной ладони струящийся на глаза пот да удобней пристраивая съехавший к самому пупку лук, ближе подтянула почти полный колчан. Вот же дура, кажется, нож выронила, хорошо хоть стрелы не растеряла!
Леопард с недовольным рыком обежал вкруг моего дерева. Широко раззявил зубастую пасть и уставился на меня огромными голодными глазами. Казалось, он выедает ими душу. Захотелось позабавиться, показать зверю дулю, но вдруг с ужасом вспомнила, что леопарды прекрасно лазают по деревьям. Получается, его лучше не злить. А может, хищник поленится гнаться за мной и ограничится дохлым кроликом? Подобравшись к стволу и став на него передними лапами, леопард принюхался и, увы, наверно учуял запах крови. Ну, конечно же, от меня! Ох уж эти критические дни! Огромная пятнистая кошка явно посчитала голое бесшёрстное существо раненой, ослабленной и более лёгкой добычей.
Вцепившись когтями в ствол, леопард быстро полез следом за мной, и поглубже вдохнув, я до предела натянула тетиву, метясь прямо в разинутую пасть хищника, только не успела точно выстрелить. Зверь мотнул головой, и стрела отскочила от его крепкого лба. Охваченная паникой, я беспорядочно выпускала драгоценные стрелы, а они лишь царапали по густому меху хищника, не принося заметного вреда. К моему ужасу, даже те, что вроде бы и встряли, одна за другой выпадали по мере его карабканья всё выше и выше.
Лезть вверх стало некуда. Мои руки предательски дрожали. Я переместилась на дальнюю ветвь, медленно отползая к самому её краю. Благо, что немного-то и вешу... Может, он и не доберётся сюда?
Увы, леопард с лёгкостью достиг моего уровня. Приостановился на разветвлении ствола, ощерился и грозно пошёл дальше, сжался для решающего броска. Под двойной тяжестью ветка прогнулась, теперь я смотрела на хищника несколько снизу. Нет, я не боялась... Уже не боялась! Мне казалось, что остановилось само время... Я до боли в пальцах согнула лук, прицеливалась, изыскивая уязвимые места хищника. Медлить нельзя, вот сейчас он прыгнет, а я не успеваю! Ну никак не успеваю найти его слабое место и выстрелить, а значит: вот они — последние мгновения моей жизни! Всё, конец! Больше не будет ничего: ни так и не познанных мною ласк любимого мужчины, ни семьи, ни детей!
Вдруг, вслед за угрожающим шипением, сбоку от хищника качнулась листва, высунулась оскалившаяся обезьянья рожа, и, повернув на шум голову, леопард грозно зарычал в ответ. Я же отпустила тетиву, и моя кровожадно просвистевшая отравленная стрела глубоко вонзились леопарду в брюхо, и осталась там торчать, подрагивая утиным оперением. Взревев от боли, зверь раздражённо забил хвостом, непонимающе повёл пятнистой головой, грознее оскалился. И громко заверещав в ответ, шимпанзе потряс ветвями. Разъярённый леопард замер, резко развернулся, щёлкнув зубами в сторону моего спасителя, и получил новую стрелу промеж гениталий. Его рык огласил округу. Пятнистый хищник подскочил, перекувыркнулся в воздухе, приземлился на все четыре лапы, и растерянно замотался по сторонам. Этот убийца явно выбирал, кого же из нас задрать раньше, и, не теряя драгоценных мгновений, я всадила третью стрелу ему в бок. Потянулась ещё за одной, и с ужасом ощупала пустой колчан. Вот тетеря, так глупо всё расстреляла!
Похоже, наконец-то поняв, откуда на самом деле исходит угроза, леопард безотрывно смотрел в мои глаза. Он будто не чувствовал боли. Яростно рыча, разъярённо прижал уши, и пошёл на меня.
Никогда бы не подумала, что у него такие большие клыки, ну просто сродни драконьим! Всё во мне сжалось в один огромный комок леденящего страха. Кляня себя за то, что не взяла на охоту перцовый баллончик, я судорожно нащупывала обычно подвешенный на поясе нож и не находила... Ой, дура! Ведь забыла, что выронила, и не заметила когда! Леопард же неумолимо приближался, покачиваясь словно пьяный и хрипя. Вот попытался прыгнуть вперёд, но его лапы подломились, и он сорвался вниз. Грузно стукнулся о землю, неловко поднялся и снова упал, после чего уже не двигался.
Я постепенно приходила в себя, лишь сейчас понимая, что чудом спаслась. Отдышалась и стала спускаться. Уже не видя шимпанзе, с благодарностью послала в его сторону воздушный поцелуй, и спрыгнула на землю. Вот и мой потерянный нож, преспокойненько лежит себе в травке. Подняв его, я с осторожностью приблизилась к хищнику... Он ещё дышит, бедняжка, пристально следя за мной глазами, словно умоляя спасти от невыразимых мук. Нащупав нож, я крепко сжала его рукоять, высоко подняла над головой и вонзила лезвие туда, где по всему и билось сердце зверя.
Леопардовое мясо я не собиралась употреблять, ни в пищу, ни как-то иначе. А вот пятнистая шуба молодого животного могла на что-то да сгодиться. Я провела по ней рукой. Такая приятная наощупь. Оттащить леопарда к лагерю — мне уж точно не по силам, и шкуру придётся снимать на месте. Забыв обо всём, возилась целый день напролёт, а как закончила, то могло показаться, что ободрали не леопарда, а меня, — настолько я пропиталась и покрылась кровью хищника.
Потом ещё долго пришлось вымачивать мой пятнистый трофей в реке, скрести и чистить песком. Постепенно грубая шкура сделалась мягкой и эластичной. Измозолив все пальцы, я раскроила её ножом. О том, что пошить, раздумывала недолго, пользуясь острой пилочкой для ногтей и частенько колясь тонкой иглой, сшила костюм настоящей амазонки: коротенькую меховую юбку; широкий пояс с потайным кармашком, где можно спрятать баллончик и зажигалку; колчан для стрел с удобной перевязью; узкий лиф, которым по примеру древних римлянок можно крепче стянуть туда-сюда прыгающие на бегу груди. Только для большего удобства кожаные шнуровки-завязочки на нём сделала впереди, а не на спине. С этими обновками я решила обувать и ботфорты, которые сверху тоже украсила пятнистыми полосками леопардового меха.
Вблизи своего лагеря я не встречала следов человека, а значит, и людские поселения отсюда лежат не близко. Собственно, таких мне было известно лишь два. Из одного я сбежала, а на другое наткнулась по пути сюда. Вот, набравшись храбрости, и задумала подкрасться к последнему. Может, чего и узнаю о местных. К походу тщательно готовилась. Запаслась жареной уткой. К новому костюму добавила яркие перья, вплетя их в волосы. За жизнь в лесу мои локоны немного отросли, и доходили до середины спины. Достала из тайника часы. Завела и надела на руку. Нацепила колечко. На шее болтался золотой стрелец. В ботфортах, к обуви приходилось заново привыкать, и в своих леопардовых обновках — я почувствовала себя настоящей лесной нимфой. Если кто-то случайно увидит или, не дай бог, поймает: я трижды сплюнула через левое плечо — пусть и считает одной из них.
К деревне вышла перед рассветом. Как и в прошлый раз, спряталась в кустах, и стала наблюдать. Всё тот же частокол и ворота. На ночь они запирались изнутри, а утром их отмыкали два стража с рогатинами. Сновали крестьяне. Игрались ребятишки. Жители деревушки казались такими умиротворёнными и счастливыми, что захотелось показаться им на глаза, но страх удерживал меня на месте. Когда вокруг опустело, я выбралась из зарослей, не без грусти собираясь возвращаться в свой лагерь, и вдруг услышала окрик. Резко развернулась, хватаясь за рукоять ножа. И замерла... Передо мной стояла хорошенькая девушка лет тринадцати, а может и постарше, в длинном белом сарафане и мило улыбалась. Её каштановые волосы стягивал высокий деревянный гребешок. На ноги были надеты плетёные босоножки наподобие лаптей. Она снова что-то сказала и рассмеялась. Я улыбнулась в ответ и попыталась передать знаками, что не понимаю.
Смело приблизившись ко мне, юная местная жительница с пониманием пощупала леопардовую юбку, бросила любопытный взгляд на земные ботфорты, дотронулась до выглядывающих из-под моего пояса кожаных перчаток, и вопросительно посмотрела в мои глаза. Я сказала: «Угу», — убедительно кивнула, и, видимо, угадала, если она поняла это как разрешение. Вытянув мои перчатки и с интересом пощупав земную кожу, она натянула их на свои ладошки и засмеялась. Потом сняла и вернула мне. Желая наладить первый контакт с аборигенами, я их протянула ей назад, объясняя жестами, что это будет мой подарок. Однако девушка испуганно отшатнулась и замотала головой. Видимо, делать такие подарки здесь особо не принято. Показав жестами, что совсем не желала её обидеть, я убрала перчатки.
Она снова начала говорить, но видя, что её не понимают, озадачено умолкла. Тогда, взяв меня за руку, показала, что хочет повести в деревню. Не соглашаясь, я покачала головой, и девушка понятливо кивнула, поведя глазами в сторону лесной опушки.
Когда заросли скрыли нас от лишних глаз, мы остановились.
— Диана! — произнесла я, положив ладонь себе на грудь, и снова повторила: — Диана.
Имя богини охотницы, по злому року судьбы, именно так нарекли меня в детдоме.
— Тана, — поняла и представилась незнакомка.
Тогда я показала на лук, и она назвала его на своём языке. Стараясь запомнить, я повторила это слово и коснулась ножа. Тогда Тана сказала, как будет нож, и я по слогам произнесла за ней. Она же радостно засмеялась. А дальше Тана уже сама указывала на предмет и озвучивала его название. Вторя за ней, ну прямо как попугай, я пыталась запоминать. Странно, мне казалось, что иногда улавливаю смысл чужой речи даже раньше, чем это осознаю. Так мы и забавлялись, пока не начало смеркаться и, объяснив, что завтра снова придёт сюда, Тана скрылась за воротами деревни. Почему-то я поверила ей и была уверена, что она не выдаст меня, и мы сдружимся.
Утром Тана действительно пришла и даже принесла какую-то еду. Это был хлеб, чем-то похожий на наш серый деревенский, а ещё сыр типа брынзы. Охотиться вблизи поселения я резонно опасалась, и забота новой подруги о моём пропитании стала очень кстати. Мы перенесли наши встречи в более укромный уголок, куда не захаживали жители поселения. Наверно принимая за дикарку, Тана ежедневно навещала меня. Учила словам. Потом мы стреляли из лука. Купались и баловались на реке. Вечером я доводила Тану до ворот деревни и, скрываясь в кустах, провожала глазами. Иногда Тана не приходила и тогда я исследовала округу. Нашла тропинки, по которым деревенские охотники ходили в лес, и стала избегать тех мест. Спала в ветвях густого дерева, соорудив себе подобие постели из переплетённых между собой веток. Так беззаботно и прошло больше земного месяца. Из общения с подругой я мало что узнала об этом мире.
Обычно Тана приходила рано утром, но в один из дней прибежала гораздо позже, и взволновано сообщила, что боится за меня. К тому времени я уже неплохо понимала её речь, и даже сама научилась немного говорить на их языке.
— В деревне стали интересоваться, куда я так часто убегаю, — сказала мне Тана. — Поначалу я говорила, будто играю с подругами на реке, но они догадываются, что это не вся правда, и вот сегодня я заметила охотников, выслеживающих меня. На этот раз мне удалось обмануть их и сбежать, но я боюсь, что завтра они всё равно выследят меня, а там и тебя поймают. А ещё мои родители потребовали меньше покидать деревню, ведь скоро на меня наденут покрывало взрослой девушки и тогда выходить за ворота мне будет нельзя. А ты уже взрослая и не носишь покрывало, и тебя могут наказать за это, если поймают, только не слишком строго, раз ты ещё не познала мужчины. Также тебя могут сделать рабыней, а я совсем не хочу, чтобы это с тобой случилось. Ты моя подруга!
— Значит, мне нужно уходить, — ответила я.
— А ты ещё вернёшься? — спросила Тана.
— Когда-нибудь я обязательно сюда вернусь, — пообещала я девочке.
— Тогда иди сейчас, и удачи тебе, лесная жительница, — попрощалась она.
— И тебе удачи жительница поселения, — ответила я.
Мы поцеловались в лоб, наверно традиция у них тут такая, поклялись навсегда остаться подругами и расстались. Проследив, что девочка беспрепятственно добралась до ворот деревни, я зашагала к своему лагерю.
Возвращалась и сокрушённо вздыхала... Теперь как никогда раньше чувствовалось одиночество! Вот и решила, что сегодня последний раз переночую в своём жилище, а завтра пополню запасы еды и яда, и уйду! Буду искать лучшей жизни и дорогу назад!
Пугая меня, прямо из-под ног выскочил рыжеватый заяц, а уже на подходе к реке, я без труда и особого азарта подстрелила как утку, так и кроля. Получается: разнежились они тут без меня! Подошла к шалашу... Заглянула внутрь. Совсем ничего здесь и не изменилось...
Я устало сбросила добычу, скинула на землю лук, вынула из колчана стрелы (яд наверняка уже и выдохся и его следовало обновить), и направилась к ручью. Надо напиться... Надо умыться... Я была словно не в себе. Мои мысли путались, чувства притупились, и всё же подсознание уловило опасность и заставило обернуться.
Сзади приближался всадник. Копыта его похожей на огромную собаку лошади, вынюхивающей мои следы, были обмотаны тряпками и ступали бесшумно. Я видела загорелое лицо зрелого мужчины. На голове — начищенный до блеска медный шлем. Щит висит сбоку на седле, там же крепится ремнями копьё и выглядывает рукоять меча. В руках у незнакомца верёвочная петля. На устах — презрительная улыбка. Вот как получается: во мне он явно не усмотрел достойной соперницы. Да и какая я ему соперница? Даже лук не прихватила... Бросив взгляд на ближайшие заросли, я растеряно замерла. Не успею! Далеко...
Развернувшись, подняла глаза на всадника. Раскачивает удавку. Сейчас накинет! Бежать? Бесполезно... Верхом он легко догонит меня, набросит сзади петлю и повалит. По уверенным движениям седока я ничуть не сомневалась, что встретила настоящего охотника иль даже бывалого воина. Крепкого, мускулистого и уверенного в себе. Да что тут говорить, не справилась бы я и с безоружным мужчиной такой конституции. А вообще, с каким бы справилась? Пожалуй, не с каким...
Я опустилась на колени и покорно склонила голову. Правую руку завела за спину. Пальцами другой нащупала резную рукоять ножа и вытащила его. Склонившись ещё ниже, на вытянутой ладошке протянула воину краденое оружие, словно ключик от ворот поверженного города. Мои волосы разметались по земле. Сердце громко колотилось в груди, а кровь прилила к лицу. Я чуть-чуть дрожала, оттого, что перенапряглась. Внутренне же была как натянутая до предела струна, вот-вот готовая лопнуть и больно хлестнуть.
Всадник остановил коня. Всё с той же презрительной усмешкой спешился, и беспечно бросив поводья, неторопливо пошёл ко мне, разматывая грубую колючую верёвку. Я вспомнила, что видела такую, тогда, из кустов у селения Таны, в первые дни пребывания в этом мире, на такой же и вели тех несчастных измученных пленников. Неужели теперь на ней поведут и меня?
Выказывая беспомощность и покорность, я ниже склонила голову. Не шевелясь, исподлобья наблюдала за незнакомцем, к моему сожалению, на благородного рыцаря совсем не похожего. Он не спешил, уверенно приближался, сбивая носками подбитых железом сапог камушки со своего пути. Остановился, грозовой тучей нависнув надо мной. Какое-то время бесцеремонно разглядывал сверху, а потом нагнулся за ножом. Я же выбросила правую руку из-за спины и прыснула струю из перцового баллончика прямо ему в лицо. Вскочила и бросилась к шалашу. Оглянулась. Мой преследователь не упал. Лишь озадаченно трусит головой. Вот раздался его свист. Похоже, подзывает коня. Я была уже у шалаша, схватила лук и одну стрелу, на ходу накладывая её на тетиву, и побежала назад. Драпать не собиралась! Когда воин окончательно протёр глаза от перечного газа, то увидел, как я стою в трёх шагах от него, в моих руках натянутый лук, длинная стрела, с нацеленным ему в лоб острым жалом.
— Разве ты не знаешь, как поступают с беглой рабыней, что посмела поднять оружие на свободного человека?! — воскликнул он, ещё щурясь на бьющем в глаза солнце.
— Я не рабыня! И ты первый напал на меня! Я защищаюсь! — вырвалось у меня на его и Таны языке, может и не слишком чисто, но главное, чтобы он понял.
— Думаешь, тебе удастся меня убить?! — мой противник насмешливо скривился и презрительно захохотал. Он явно понял мои слова. В его карих глазах читалась и уверенность, и чувство превосходства. Выдержав долгую паузу, он добавил: — А если ты ещё не рабыня, то это поправимо! Место женщины у ног хозяина! Особенно когда она красивая и покорна, что для неё может быть лучше!
— Я убью тебя! — нервно закричала я.
— У тебя слишком слабый лук, чтобы убить им кого-либо крупнее кошки! — сказал он с уверенной интонацией в голосе. — Отложи его в сторону и снова опустись на колени. Или ты рассчитываешь опять плеснуть мне в лицо острым перцем? Что же, я оценил твою отвагу! Вижу, ты храбрая девушка, и всё же тебе не место в лесу. И тебе не ввести меня в заблуждение. Такая как ты — может быть только беглой рабыней!
— Не рабыня! — повторила я.
— Мне приходилось слышать о вольных лесных девах-воительницах, но их никогда и никто не видел, это всё байки! — продолжал он тем же тоном. — И как их там описывают, так ты на них нисколько не похожа! Не бойся, я всё понимаю. С тобой плохо обращались и ты сбежала. Я не стану тебя наказывать, не стану возвращать прежнему хозяину. У меня тебе будет хорошо.
В своей речи он употреблял много незнакомых мне слов, но я каким-то образом понимала их или скорее догадывалась о смысле сказанного.
— Уходи! Я никуда не пойду с тобой! — выкрикнула я, хоть червь сомненья и забрался в душу.
— Ты всё равно не сможешь меня убить, да и не посмеешь выстрелить! — нахмурился мужчина.
— Берегись! Ты ошибаешься! Я легко попадаю белке в глаз! — ответила я, сделав пару глубоких вдохов и чуть успокоившись, а заодно и немного преувеличив свои способности. Мой голос слегка вибрировал от волнения. Где-то очень глубоко в подсознании зарождалась мысль, что надо покориться и уступить, но я решила бороться до конца и продолжила подбирать незнакомые слова: — А попасть в твой куда проще. Он больше. Только мне не надо делать даже этого, достаточно оцарапать тебя стрелой и ты скоро умрёшь в муках!
Я не знала, блефую или нет. Мне пока не доводилось стрелять в человека ядовитыми стрелами. В того же леопарда пришлось всадить аж три стрелы, и оцарапать ими его в избытке, прежде чем яд начал действовать. Одна стрела ничего не решит. У него точно хватит времени добраться до меня и убить, ещё до того, как яд начнёт действовать. Хорошо лишь одно: он не знает силу моего яда и принцип его действия.
— Значит, стрела отравлена... — незнакомец со знанием дела скосил глаза на остриё, ярко покрытое тёмно-коричневой смолой и глубоко потянул носом воздух, словно пытаясь по запаху определить тип применяемого яда, и насмешливо спросил: — Ну и что мы будем делать дальше?
— Убью тебя, при малейшем движении, — я предупредила его.
— Значит, если я останусь стоять на месте, то ты не станешь меня убивать? — загадочно усмехнулся он.
— Убью, когда пальцы устанут держать тетиву — произнесла я как можно увереннее.
— Тогда убивай! Не затягивай с этим!
— Могу оставить тебя в живых, но ты отдашь мне своё оружие, коня и доспехи, — войдя в раж, продолжила я с тем же угрожающим видом.
— Разве ты не знаешь, что настоящий воин скорее умрёт, чем отдаст оружие и коня? — откровенно удивился он. — Я не сделаю того, чего ты хочешь, женщина!
— Почему ты хочешь поймать меня и связать? — поинтересовалась я, в попытке его разговорить, чтобы больше узнать о здешних нравах.
— Я хотел наказать преступника... Никто, кроме меня, не имеет право охотиться в моих владениях, — мой неожиданный собеседник, совершенно не выглядя испуганным, добродушно улыбнулся. — И вдруг натыкаюсь на следы другого охотника. Они привели меня к шалашу. Пять дней я ожидал в засаде, когда вернётся его хозяин. Уже собирался уйти и тут увидел тебя. Признаюсь, для меня это стало забавной неожиданностью.
— Поэтому ты и хочешь сделать из меня рабыню? — я то ли спросила, то ли сделала такой вывод вслух. — Значит, это всё в наказание за охоту в твоём лесу... Так разве хищный зверь виноват, что живёт в лесу и охотится. Он добывает себе пищу. Так же и я! Разве этот лес может принадлежать кому-то другому, кроме того кто в нём живёт?
— Ты странно говоришь, путаешь слова, произносишь незнакомые, и мне трудно тебя понять, — констатировал он и без того известный мне факт, но всё же ответил: — Этот лес издревле принадлежит моему роду! И только я имею право охотиться в нём!
— Другим, стало быть, это не позволено?! — парировала я. — Но я живу здесь и это мой дом!
— Значит, ты принадлежишь мне, как и все звери в моём лесу! — нагло засмеялся мужчина. — Я имею полное право охотиться на тебя как на дикого зверя и даже убить! Только убивать такую добычу было бы большим расточительством. Всё в этом лесу принадлежит мне, и ты тоже. Не знаю, откуда такая нашлась здесь, всё же думаю, что сбежала, если не от хозяина, то из проходящего по дороге каравана, собственно мне это безразлично, главное, что когда я тебя привяжу к своему седлу, то в моём доме на одну рабыню станет больше.
— Не станет, — осклабилась я, вспоминая полные ужаса и душевной боли крики жертв под раскалённым клеймом здешнего палача. — Ты умрёшь от яда отравленной стрелы, если попытаешься меня связать!
— Тогда убивай, — повторил незнакомец, и теперь уже улыбка сошла с его лица. — Иначе я не оставлю попыток тебя захватить.
— Хочу дать тебе последний шанс не умереть и выйти с честью из создавшегося положения, — заговорила я, выдержав многозначительную паузу. — Ты должен будешь нарушить клятву. Сможешь ли ты нарушить клятву?
— Даже твоя отравленная стрела не заставит меня отказаться от своих слов! — уже вспылил он.
— Хорошо, я не буду требовать от тебя нарушить клятву, — в моей душе зарождалась надежда. Ведь удалось нащупать его слабое место, всё же некое подобие рыцарства в этом мире присутствовало, и появился шанс покинуть лес не в качестве пленницы, а несколько в более выгодном для себя положении.
— Может, ты сможешь принести клятву, в которой не будет ничего постыдного? — продолжила я.
— Я не могу понять тебя, — призадумался воин. — О какой клятве идёт речь?
— Ты хотел, чтобы я пошла с тобой как пленница и стала рабыней. Назови мне своё имя и поклянись своим родом, что не сделаешь из меня не пленницу, и не рабыню, а будешь оберегать и защищать как подругу или сестру, и тогда я пойду с тобой сама, добровольно. Так и ты не уронишь своё лицо, и я останусь свободной и вместе с тем стану твоей! — предложила ему такую сделку. Мне было нелегко всё это выговорить на его языке, и я многократно про себя благодарила Тану, что позволила хоть как-то овладеть здешней речью.
Разумеется, я очень рисковала, но зная наше средневековье, когда рыцарь скорей наложил бы на себя руки, чем нарушил данное им слово или принесённый обет, у меня были большие шансы на успех. Конечно, он мог слукавить и принести фальшивое обещание, но сейчас у меня не оставалось другого выбора.
— Если ты беглая рабыня, то я не смогу произнести такую клятву, рабыня может быть только рабыней, — ответил воин. — Но если ты — свободная женщина, ещё не познавшая мужчины, то я могу пообещать стать твоим опекуном, до тех пор покуда не передам тебя на руки другого опекуна или не выдам замуж. Только прежде ты сама должна клятвенно подтвердить, что ты — не рабыня, и отдаться под мою опеку. Учти! За обман будешь строго наказана!
— Что значит отдаться под опеку? — спросила я.
— Тебе совсем не ведомо положение опекаемой? — мой собеседник удивлённо покачал головой.
— Как жительнице леса, откуда мне известно, что значит быть опекаемой? — вопросом пояснила я, боязливо поведя плечами. — И объясняй покороче. Вот-вот тетива вырвется из моих пальцев. Мне всё тяжелее и тяжелее её удерживать.
— Если конечно не лжёшь, то сейчас ты — вольная... Но ведь это запрещено! Знаешь ведь: таких женщин отлавливают, клеймят и продают. Женщина не может быть настолько свободной, как мужчина. Но я обещаю, что ты не станешь рабыней, однако у тебя появится опекун, как и положено для любой женщины. У каждой свободной женщины должен быть опекун, и она должна повиноваться ему, как требуют устои и предписания.
Раздумывала я совсем недолго, мои руки действительно очень устали, да и если у них тут так принято, то лучше согласиться, и тщательно подбирая слова малознакомого мне языка, импровизируя на ходу, произнесла сою клятву: «Я, Диана, лесная жительница и свободная женщина, ещё не познавшая мужчины, — это я решила добавить, раз ему оно так важно, правда, при этом густо краснея и запинаясь, но потом собралась и продолжила: — клянусь принять положение опекаемой и свято исполнять его, и согласна, чтобы ты стал моим опекуном, воин».
«Я, господин Марк Торн, воин, охотник и владетель этих земель, приношу клятву быть опекуном некогда вольной женщины Дианы, жительницы леса!» — произнёс он.
Выслушав его слова, я опустила уставшие и чуть подрагивающие руки, как, соответственно, и свой лук, к тому же: вся дрожала от переживаний, хорошо помня весь ужас клеймения пленных, и ещё не зная, удалось ли мне отвратить его или нет, но всё же гордо глядя ему в лицо.
— Положи лук со стрелой и нож на землю! — он уже приказал мне.
Я гневно сузила глаза и, перехватив мой недобрый взгляд, Марк Торн пояснил: «Теперь я твой опекун и ты обязана мне повиноваться! Разве ты уже позабыла?!»
Озадачено покачав головой, я молча отбросила в сторону лук и отравленную стрелу, но нож сунула за пояс и развела руки, показывая, что они пусты. Моё беспокойство росло, и начали терзать сомненья.
— Повернись и обнажи плечи! — продолжал распоряжаться, теперь уже, наверное, как мой опекун.
Сняв перевязь с пустым колчаном для стрел, и неторопливо развернувшись, я гордо расправила плечи. Внутри похолодело от тревожного ожидания, что сейчас он с силой заведёт мои руки за спину и свяжет колючей верёвкой. Я волнительно дышала, слабо надеясь, что этого не случится, дрожала каждой клеточкой, ведь была в его полной власти, фактически я отдалась на милость совершенно чужого и неизвестного мне человека.
Чувствуя затылком его обжигающий взгляд, с озлоблением проворчала: «Если хочешь, разглядывай, не стесняйся! Мне незачем что-либо скрывать!» — правда, очень тихо, сквозь зубы, почти про себя.
— Подними волосы! — в ответ грубо донеслось сзади.
Я откинула свои длинные локоны и услышала его новое приказание:
— Теперь можешь повернуться!
Облегчённо вздохнув, я выполнила этот приказ.
— Теперь разуйся! Подыми полы одежды и покажи бедра! — распоряжался он, как-то нервно и нетерпеливо размахивая руками.
Я недовольно фыркнула, опять сквозь зубы, но не решилась перечить. Нагнувшись, поочерёдно стянула ботфорты, гордо выпрямилась и на носочках сделала шаг вперёд. Края леопардовой юбки приподняла ровно настолько, чтобы позволить увидеть требуемое, но не разглядеть ничего сокровенного. Моё озлобление внезапно сменилось озорством. Глазеет, ну и пускай! В жару, на переполненном купальщиками пляже, в бикини, я смотрелась бы куда более откровеннее. Желая добить его окончательно, танцевально развернулась на месте, присела в реверансе и, снова выпрямившись, с вызовом посмотрела в лицо своего визави. Наверное, на моих радужных оболочках глаз отразилось нечто бушующее внутри. Он первым отвёл взгляд, заговорив уже куда мягче: — Извини, я должен был убедиться, что ты не беглая рабыня. Твоё прошлое мне безразлично, я увидел, что ты из знатной семьи, хоть и одичала в моём лесу, но теперь ты — моя воспитанница и можешь добавить к своему имени титул госпожи. Стать ею — это большая честь для девушки из леса, — он сделал странный акцент на последнем слове и добавил: — Можешь обуться и подобрать оружие, и мы тронемся в путь.
— А мы сильно спешим? — спросила я, пытаясь унять громкий стук сердца и совладать с волнением в голосе. В душе я ликовала. Мне удалось задуманное! Этот ещё практически незнакомый мне человек сдержал слово! Представляю, насколько трудно было ему это сделать, когда я стояла перед ним безоружная и такая покорная. Всё же и здесь рыцарские времена ещё никто не отменял!
— Мы можем особо не торопиться, однако день уже в самом разгаре, а передвигаться ночью я не хочу, — отозвался он.
— Мне нужно забрать кое-что из моих вещей, — заулыбалась я как можно очаровательнее, и стала терпеливо разъяснять: — Когда ты на меня напал, то я возвращалась с охоты. Ты вот тоже охотился, но что-то не вижу твоих трофеев? Тогда как я добыла жирную утку и большого кроля. Очень устала. Долго шла, не пила и не ела. А ещё я грязная... Давно не купалась в реке. Коль уж мы не спешим, то утку и кролика можно зажарить и съесть. Немного отдохнуть. Покупаться. А тронуться в путь утром. Решать тебе, теперь уже мой опекун.
— Хорошо, неси свою добычу, — произнёс он чуть призадумавшись. Потом же замолчал надолго.
— Скажи, — выбрав момент, поинтересовалась я, пока дичь поспевала над углями костра. — Как должно к тебе обращаться?
— Зови меня господином Марк Торном, — сдержано ответил он. — Либо господином опекуном и не иначе.
— А ты столь пристально осматривал меня, желая убедиться, что я не рабыня? — продолжала задавать вопросы, и увидев, как он кивнул, решительно засыпала его ими: — Почему ты так подумал? Разве я похожа на рабыню? Разве я не похожа на дикарку и лесную жительницу?
Снова промолчав, Марк Торн как-то странно посмотрел на меня и отвернулся. Я же, ещё не развеяв тоску по звуку своего голоса, принялась рассуждать вслух: — У лесных жителей нет рабов и господ, у них есть жертва и хищник. Я была здесь хищницей. Теперь, когда моё положение изменилось, я стану величать себя госпожа Диана и перестану быть хищницей! — Посмотрев на своё отражение в реке, и словно желая убедиться в отсутствии острых клыков, я озадачено покачала головой: отражая водяные блики, мои глаза излучали хищное зеленоватое сияние. То-то мой опекун так на меня таращится!
Наконец-то вспомнив про подгорающее жаркое, я сосредоточилась на приготовлении пищи. Выслушала от Марка Торна совет: притушить угли не водой, а накрыть их зелёными пахучими листьями с растущего прямо рядом с костром куста, — и не преминула им воспользоваться. Наша трапеза затянулась допоздна, закончившись ближе к ночи. Уже при молчаливом мерцании звёзд я отправилась к реке, чтобы поплавать и освежиться. Мне вроде бы было и радостно, что больше не одинока и снова возвращаюсь к людям, но оставалось немножко жаль уже прошлой лесной вольницы. А ещё грызли опасения… Что ждёт меня впереди? Пытаясь строить не слишком мрачные картины своего будущего в качестве подданной господина Марка Торна, в задумчивости выжимая волосы, я вышла на берег. Торн обещал выдать меня замуж и, пожалуй, в этом варварском мире, это следовало принять, ведь понятно, что не выживу тут одна, без сильной мужской руки. Вот только что это будет за рука? Не хотелось бы получить её против своей воли...
Это была последнюю ночь, когда я спала на матрасе из заячьих шкурок в своём зелёном шалаше. Марк Торн же, развернув тёплую медвежью шкуру, расположился на ночлег чуть поодаль. А утром, одиноко умывшись, я завернула в меховое одеяло свои немногочисленные пожитки, увязала всё в виде свёртка и закинула за спину, так как мой опекун, оседлав собакоподобного коня, даже и не подумал предложить навьючить мою нелёгкую торбочку себе на седло.
Торн тронул поводья и не спеша поехал вперёд. А я вздохнула и пошла следом. Думала, что мы направимся к поселению, где живёт моя маленькая подружка Тана, но, к огорчению, Марк Торн повёл меня в совершенно противоположную сторону.
ГЛАВА 3. Воспитанница
Солнце уже садилось, когда мы вошли в высокие крепостные ворота. Под серыми и мрачными сводами настоящего средневекового замка: со рвом, опускным мостом, стражниками в узких бойницах — мне стало жутко. Приказав ждать, Марк Торн ушёл. Сказалась ли опьяняющая свобода лесных просторов или нечто иное, только растерянным изваянием я одиноко застыла посреди замощённого тёмным булыжником двора. Смущено прижимала жалкий самодельный лук к груди и разглядывала водяные струи большого фонтана. Всей кожей чувствовала: из зарешёченных окон на меня оценивающе глазеют десятки любопытных глаз, несколько волновалась, но не подавала вида.
Так и стояла, устало переминаясь с ноги на ногу, словно выставленная на всеобщее обозрение пойманная птица, пока не увидела уже немолодую женщину в длинном бардовом платье из тонкого бархата и с оголёнными плечами. Подметая длинным шлейфом камни пола, она подошла ко мне. Просто улыбнулась, и я тоже искренне заулыбалась в ответ. Несмотря на хорошо определяемый по частым морщинкам вокруг глаз возраст, она по-прежнему была красива, полна доброты и потомственной грации. Слегка поклонившись, женщина поманила меня за собой. И к чему мне такие почести, как казалось бы от хозяйки дома? Только всё разъяснилось само собой. Идя следом за ней, я заметила старый рубец на её плече. Это было самое настоящее клеймо! Маленькая печать в виде трилистника. Не поворачивая головы, эта красивая, пусть уже и не молодая рабыня, заговорила таким приятным, но ко всему безразличным голосом, разъясняя, что наш хозяин, господин Марк Торн, распорядился поселить меня в башне воспитанниц, или девичьей башне, как её «за глаза» здесь называют, и куда мы сейчас и направляемся. Большего она не сказала, я же постеснялась её расспрашивать на своём ломаном языке.
Долго кружа по каменной спирали лестницы, мы поднялись на верхний этаж одиноко стоящей башни, сверху над нами остался только чердак и хорошо видимые отсюда бойницы стражи.
«Ну и что здесь такого интересного?» — вслух сама у себя спросила.
Я стояла на пороге полукруглой комнаты, со светлым окошком и ещё одной дверью, тоже запираемой изнутри на засов, точно такой же крепкий и надёжный, как и на входной двери. «Шесть шагов», — посчитала, дошагав до узкого забранного чугунной решёткой оконца. С интересом выглянула наружу: весь как на ладони уютный дворик внизу... Что же, наверное, это хорошо, всё отсюда видеть. А как относительно меблировки? Немного. Такая аскетическая обстановка: лишь резной шкафчик для вещей, стул да письменный стол с подсвечником и услужливо разложенными самыми простыми письменными принадлежностями, пергаментом, чернильницей да пером. Узкая койка... И хорошо, что такая узкая, не поместиться с кем-то вдвоём... И ещё хорошо, что с подушкой и периной, уже выстеленной чистым и отглаженным бельём. Мягкая кровать так и манила к себе! О боже, как же я соскучилась по всему этому!
Я открыла вторую дверь. Куда-то сбегает крутая полутёмная лестница, туда, где виднеется дневной свет. И придерживаясь за перила, я с опаской ступила на узкие ступени. Стала спускаться, часто опираясь на холодные стены. После полумрака лестницы, внизу солнечные лучи так и ослепили меня. Здесь оказался закрытый дворик. Прозрачные водяные струйки бежали по широкому каменному жёлобу, наполняли небольшой бассейн и сливались в водосток. Задравши голову, я огляделась. Нет, эта роскошь не для одной меня. Девичья башня... Отсюда по этажам расходятся ступени ещё трёх лестниц — полных близнецов той, по которой сошла я.
Конечно, хорошо бы освежиться с долгой дороги, как и можно, наверное... Я со вздохом потянулась к леопардовому лифу, сбросила юбку. Присевши на узкий бортик, стянула ботфорты. Только долго не плескалась. А вдруг сюда кто-то спустится! Хотя, может, оно бы и неплохо встретиться здесь с другой жиличкой. Поговорить с ней. Что-то узнать. Только нелюдимая я стала какая-то, ни с кем не хочется разговаривать.
С нахлынувшими грустными мыслями я к себе возвращалась, с непонятным озлоблением толкнула дверь и чуть ли не задела ею какую-то смазливую черноволосую девицу, где-то моего же возраста, в строгом сером платьице и с ворохом здешней одежды в руках.
«Ой! Осторожненько!» — запоздало вырвалось у меня.
Показывая ровные жемчужные зубки, моя гостья беззлобно улыбнулась, и если я правильно поняла, ответила нечто подобное: «Господин Марк направил меня сюда, чтобы помочь тебе одеться, и будет ждать нас к обеду. А я должна проводить тебя. И теперь я твоя наставница, буду помогать тебе во всём: правильно одеваться, правильно разговаривать, научу счёту и письму, а также танцам и музицированию». — То, что я стояла мокрая и совершенно голая, прижимая к груди скомканный костюм амазонки, мою будущую наставницу как-то мало смутило, пожалуй, она даже и рада была, что, как выяснилось, меня не надо раздевать и мыть.
Молча положив свою одежду на пол, я с ехидной улыбочкой шагнула к наставнице, надо же ей как-то дать понять, что я не так-то и проста. Прямо в её руках переворошила все платья, и, прикинув на глаз, вытащила наиболее подходящее для себя. Глядя на меня, наставница лишь повела плечами, мол, раз так хочешь, то сама и одевайся.
Не будучи склонной к полноте, я и раньше-то могла чего угодно на себя напялить, и все признавали, что выглядела при этом достаточно сносно, а жизнь в лесу ещё больше поспособствовала утончённости моей фигуры, но и худышкой я тоже не стала. Пусть об здешних идеалах красоты могла лишь покуда догадываться, но если судить по большинству представительниц моего пола, пышность форм в этом мире так же не приветствовалась, а значит, за уродину меня тут точно не сочтут.
Ещё общаясь с Таной, я заподозрила, что нижнего белья в этом мире не просто не носят, а именно не знают, но не могла быть уверенной точно, сводя всё к бедности её семьи. Теперь же, при взгляде на наставницу, полностью укрепилась в своей догадке. На ней было явно дорогое обтягивающее платье, и не намёка даже на трусики под ним. Потому-то и мне она ничего такого не принесла! Мой же кружевной комплект красивого земного белья глубоко запихнут в торбу, и показывать его, я, конечно же, никому здесь не стану. А хотя, почему бы и создательницей новой моды здесь не стать?
Выбранное для себя на сегодня платье я одела сама, прекрасно справившись со всем многообразием завязочек, крючочков и пуговичек. Мне не подошли ни одни из принесённых наставницей туфель и я надела свои, благо, что формой, как и каблуками, они почти не отличались от здешних. Пользоваться завалявшейся где-то в сумочке земной косметикой не стала, не заметив следов макияжа на лице пришедшей сюда девушки. Лишь достала щётку и хоть как-то привела в порядок свои ещё невысохшие волосы.
— А я думала, что ты дикарка! — с изумлённой улыбкой наставница протянула мне тонкие тканевые перчатки, глядя то на меня, перевоплощающуюся во что-то более приемлемое, то на мой лесной наряд, брошенный рядом на пол.
— Давай знакомиться. Меня зовут госпожа Диана, и я лесная жительница. А как мне величать тебя? — натягивая перчатки, дружелюбно поинтересовалась я.
— Зови меня госпожа Латана, — чуть запоздало ответила она, и добавила, так и буравя меня острым взглядом: — Ну, со знанием гардероба, как я вижу, у тебя всё хорошо, а вот над правильной речью нам придётся ещё много поработать.
— Я действительно дикарка и первым делом тебе придётся обучить меня правильно разговаривать, а также грамоте, чтобы смогла читать и писать, — продолжала я, миролюбиво улыбаясь. — А ты сможешь научиться от меня стрельбе из лука и тому, как правильно сдирать шкуру с ещё не остывшего леопарда.
— Ну, значит, мы взаимно обогатим друг друга, и надеюсь, станем подругами, — уже искренне улыбнулась Латана. — Однако пора идти к столу. Господин Марк Торн не любит, если его воспитанницы опаздывают.
— А кроме меня здесь много воспитанниц? — поинтересовалась я, шагая по гулким деревянным доскам перехода из башни к главному корпусу замка.
— Две, — жеманно повела плечами Латана. — Ты и старшая.
— Мы зайдём и за ней?
— Старшая — это я, — печально выдохнула она. — Мой род хоть и знатен, но беден, и вынужден был продать право опеки над дочерью господину Марку Торну.
«Выходит, что права некой опеки над женщинами тут и продаются и покупаются», — попутно размышляла я. — «Вот только для чего и зачем? И как понять, что теперь я воспитанница? Кого из меня тут воспитать собираются?»
Марка Торна, а по всему и хозяина этого замка, мы встретили на полпути к трапезной — высокому сводчатому залу с большими цветными витражами. Латана отвесила небольшой поклон, чем-то похожий на реверанс, незаметно показав и мне, что я должна повторить это приветствие. Телодвижения никогда не были моей проблемой, и всё получилось как нельзя лучше, после чего, подтолкнув меня вперёд, наставница произнесла: «Господин Марк, а вот и наша преобразившаяся лесная дева, кстати, выяснилось, что она не такая уж и дикарка! Посмотри, в платье твоей воспитанницы она настоящая милашка!»
Поглядев на меня, Марк Торн расплылся в довольной ухмылке, и показал на приставленный к столу третий табурет.
Перед едой молитв здесь не читали, и если честно, я до сих пор ничего не знала об их верованиях, не видела и часовен и храмов. Похоже, здесь у каждого был свой, скрытый бог и покровитель, и публично поминать его имя как-то было не в чести.
Мы молча приступили к ужину. Краснеть с незнакомыми столовыми приборами мне здесь не пришлось, из них в этом мире знали только нож и что-то типа нашей вилки. Бульон просто пили, разливая по пиалам. Ломтики мяса отрезали от общего большого куска, брали вилкой и подносили ко рту. Ну, в общем, настоящее средневековье!
— Ну что же... — под конец нашей трапезы произнёс Торн. — Вы обе сегодня хорошо себя вели и теперь можете отдыхать, а с завтрашнего дня, моя новая воспитанница, — здесь он перевёл глаза на меня, — и начнёт усердно заниматься под руководством своей наставницы, — уже посмотрел на притихшую Латану. — Тебе надо многому её научить, прежде чем я выдам вас замуж!
С этими словами он и оставил нас одних. Я действительно чувствовала изрядную усталость, безостановочно прошагав за его лошадью немалое расстояние. Неспешно доев, да распрощавшись с Латаной уже у двери своей комнаты, старясь не думать о каком таком замужестве шла речь, расспрошу об этом позже, когда хорошо буду знать местный язык, упала на мягкую кровать, и даже не заметила, когда и уснула.
Начались какие-то длинные и наполненные бесконечными занятиями дни. Поначалу особое внимание мы с Латаной уделяли разговорной речи и письменности. Здешний язык мной осваивался удивительно быстро, порою казалось, будто я говорила на нём раньше. Он был простым, общим для всех людей этого мира, но в нём присутствовали заметные отличия от основных языков Земли, так, как-то удивило, что отсутствует вежливое обращение «Вы» и приходится говорить «Ты», обращаясь и к вельможе, и к рабу. Алфавит же, наоборот, очень напоминал земной, словно будучи оттуда и скопирован, зато огромное внимание уделялось каллиграфии – искусству красивого письма.
Точного расписания уроков у нас не было, просто сразу после завтрака я сама приходила в комнату к Латане. Сегодня же как-то дольше обычного засобиралась, и скрипнула уже моя дверь. Вошла моя наставница, неся нечто похожее на мандолину.
— Хорошая воспитанница должна уметь музицировать и неплохо петь для мужа и его возможных гостей! — подходя ко мне, слегка прищипнула она струны.
Ошеломлённо кивнув под раздавшийся звон, я с интересом дотронулась до инструмента и погладила его лакированный бок. Как-то пыталась играть на гитаре, значит на этом тоже получиться должно.
А вообще, с учёбой тут скорее рутина и часто бывает скучновато, особенно по вечерам, таким длинным и ничем не примечательным. Почему бы и действительно не поразвлечься да не попеть? Первой начала Латана, тронула струны и запела таким ровным тоненьким голоском, в самих словах особого смысла не было, по-видимому, тут главное – ход голоса, пассажи и рулады. Пела она про рыцаря, погибшего в сражении со злобными эльфами, про далёких и загадочных лесных дриад, про печаль и плачь юной девы, так и не дождавшейся своего любимого.
Как-то удивило, что в здешнем языке и дриада и эльф – звучало почти по-земному. Чтоб ненароком не выдать себя и не раскрыть главную свою тайну, я никак не стала об этом спрашивать, тем более что выражения «злой эльф» или «ужасная дриада» – встречались то в одной, то в другой песне, как и частенько срывались у кого-то из местных с языка, словно эти существа и действительно могли жить тут бок о бок с людьми и быть какими-то реальными и очень злобными существами.
Так и шли дни, будто сливаясь в один большой. Я старалась быть прилежной ученицей, и наставница часто меня хвалила и постоянно уверяла в том и самого Торна. Он же моим обучением не занимался, полностью доверившись в этом ей. В один из вечеров мы с ней пили чай и просто болтали за вышивкой и рукоделием. Делая очередной стежок, Латана вздохнула, что хотела бы успеть вышить золотом и своё свадебное платье и чтобы оно было такое парчовое с открытыми плечами, и тут я вспомнила свой первый день, пожилую рабыню, показавшую мне девичью башню.
— А знаешь, — заговорила я, — как-то встретила здесь рабыню, красивую такую, в дорогом бархатном платье, не молодую уже, как другие, а потом она бесследно пропала. Я больше не видела её не в башне, не во дворе...
— О... — удивлённо протянула моя наставница. — Об этом как-то совсем не принято здесь даже шептаться, но тебе по секрету расскажу. Это печальная история... Много лет назад в наш мир пришла болезнь, всюду умирали люди... Настали настолько тёмные времена, что не осталось даже воинов, кто был бы в силах взойти на стену, слёг и больше не встал и сам отец Марка Торна, и мать с сыном оправилась его сами хоронить. Весь же мир заполонили разбойники... Грабили... Врывались в города. Они взяли её в плен у свежей могилы супруга, клеймили прямо на глазах спрятанного ею в кустах сына, потом увели...
— Они сделали мать Торна рабыней?
— Да, и продали её... Он нашёл её и выкупил спустя много лет. Тогда же и привёз назад. Теперь она живёт в отдельной башне и редко куда выходит.
— Она по-прежнему рабыня?
— Ну да, — кивнула Латана, почему-то очень удивлённая моим вопросом.
— Но почему он её не освободит?
— Как? Рабыня может быть только рабыней! Если станешь рабыней, то останешься ею навсегда...
На этом мы на сегодня закончили, и я с тяжёлым сердцем отправилась спать, и узнала, похоже, самое главное, как и подошёл к концу ещё один мой день в этом мире.
С опекуном мы обычно встречались за обедом. Правда, разговаривала я с ним не так часто, и всегда с его позволения. В один из дней он снова со мной сам заговорил.
— Вижу, ты уже совсем перестала быть дикаркой?
— Скорей никогда ею и не была, — с улыбкой ответила я. — Но если мы уже затронули тему моего дикарства, то я хотела бы освоить и езду на такой же, как и у тебя, лошади, и хоть изредка выезжать на охоту…
Латана чуть не поперхнулась, слыша эти мои крамольные слова.
— Благородные дамы не скачут на конях! — перебивая, строго посмотрел на меня сразу насупившийся опекун. — Их носят в паланкинах! А про выезд на охоту тебе надо напрочь забыть! Ты больше не лесная дикарка! Ты теперь благородная дама и воспитанница самого Марка Торна!
На этом наш разговор и закончился.
Шли дни... Мой самодельный лук рассохся и пришёл в негодность. А скоро я и сама почти забыла свою лесную жизнь, но и прежней, какой была на Земле, тоже не стала. Стоя перед высоким серебряным зеркалом, всё больше замечала, как меняюсь, теперь больше похожу на женщин этого мира, и взглядом, и манерами, и походкой. Всё чаще начинало казаться: мне пригрезилось, что я землянка, а на самом деле всегда жила здесь, в этом замке.
Боясь, что кто-то из слуг случайно увидит мои земные вещи, и не желая лишних расспросов, я поддела ножом плиту в полу своей комнаты и в найденной нише спрятала всё лишнее. Оставила только часики на руке, колечко и кулончик, клейма и надписи на них настолько малы, что не приходилось беспокоиться... Никто их здесь не прочитает! Ещё зажигалку зашила в новую одежду.
Сегодня я с раннего утра принаряжалась. Вчера за обедом Марк Торн сообщил нам, что завтра разрешит ненадолго покинуть замок, и мы с Латаной сможем даже пройтись по рынку, присмотреть себе обновки и драгоценности. Карманные средства нам не полагались, но нас будет сопровождать казначей, он и решит, что из выбранного нами купить.
К назначенному часу я спустилась во двор. Рабы у занавешенного паланкина и отряд стражи — не совсем обычная здешняя картина. Я вопросительно взглянула на Латану и, повинуясь её жесту, полезла внутрь. Эти носилки были двухместными, и моя наставница удобно пристроилась рядышком.
— Нам нельзя покидать паланкина, как и заметно выглядывать из него, — наставляла она меня, под убаюкивающий шаг носильщиков. — Сегодня большой базарный день. Выбор будет огромен, поэтому не торопись. Если понравилась какая-то вещь, молча высунь руку за шторку и укажи на неё.
— Понятно, — только и сказала я.
— Нам нельзя покупать оружие и дорогие украшения, их должен дарить жених, — наставляла Латана. — Платья тоже не смотри, их шьют на заказ в расцветке герба рода Торна.
Боясь признаться в полном незнании этого мира, я больше слушала бесконечную болтовню Латаны, вертела головой и лишь глупо кивала в ответ. Разглядывая незнакомых людей, пыталась понять их статус по одежде. Видела, как низенькие глинобитные, так и каменные двухэтажные дома. Расспрашивать, что здесь и как устроено, не решалась, и тут наставница сама пришла мне на помощь.
— Ну, ты и действительно долго жила в лесу! — хихикнула она, и принялась рассказывать: — Вон гляди, там рабы мужчины. Они в цепях и лохмотьях и работают под присмотром стражников. Рабыням же, их в городе много, не запрещено и в одиночку перемещаться в пределах стен. Каждый из хозяев сам решает, как одеваться его рабыне, но в отличие от нас, свободных женщин, ей нельзя носить покрывал на лице и прятать под одеждой клеймо, если она его имеет, конечно же. Да, есть и неклеймёные рабыни, но такими они ходят недолго. Видишь, на тех рабынях короткие платьица? Клейма у них на бёдрах! А вон та, идёт в длинном платье и с открытыми плечами, так её клеймили под лопаткой.
Как я дальше сама убедилась, зачастую хорошенькая девушка-рабыня, принадлежащая богатому господину, щеголяла вся в золоте украшений, в роскошной обувке и в шикарном бархатном наряде, тогда как свободная женщина из бедных носила дешёвое покрывало, грубые разбитые башмаки и одежду из некрашеного холста. Общим же наверно было то, что и те и другие свободно пользовались, как духами и кремами, так пудрами и красками, делали завивки и фигурные укладки волос, и мечтали о лучшей доле.
Сам городок меня не впечатлил. Пыльные узкие улочки. Теснящиеся друг к дружке покосившиеся двухэтажные дома с осыпавшейся штукатуркой. Зловонные лужи и канавы. Центральной канализации в этом мире явно не существовало. Вернулись мы к вечеру, прикупив сладостей, ряд дешёвых безделушек, бисера и золочёных нитей для вышиванья.
Теперь, по примеру Латаны, я проводила у серебряных зеркал изрядную часть дня, а одна из пожилых рабынь втирала в мою кожу масла и бальзамы. К чему-то готовясь, мы часами не покидали купален, нежась под струями подогретой в котлах воды. Потом нас снова умащали и отправляли по комнатам спать.
Сегодняшний день начался как и все предыдущие, улучив свободный часок, я решилась пройтись по Торновскому замку. Мы обычно прогуливались здесь вместе с Латаной, и надо признаться, что неплохо ладили при этом друг с дружкой, вообще-то она давно стала мне скорее подругой, чем наставницей. Этим же утром у неё страшно разболелась голова, вот и получилось, что сейчас я гуляла одна. Не туда свернула, оказалась в тупике, и пошла через незнакомый дворик, захламлённый строительным мусором и кирпичами, и чуть ли не споткнулась об единственную ногу дремлющего здесь старика, калеки раба. Я участливо окинула взглядом его уродства, и сердце так и сжалось от боли, ведь рабское клеймо было выжжено прямо на лице несчастного. Внутри замка мы не носим покрывал, и он с любопытством поднял на меня глаза. Это было немыслимо для раба! Я нахмурилась и смахнула платочком холодные капельки с внезапно вспотевшего лба, даже и не заметив, как сползший рукав платья приоткрыл позолоченные часики.
— Это ведь часы с Земли? Я не ошибся? — вдруг произнёс калека, придержав меня за подол юбки.
Вырываясь, я бестолково захлопала ресницами, вместе с тем понимала, что пробежавшая по лицу гамма чувств уже выдала меня с потрохами, и испугано замерла, судорожно заправляя часы под кружева манжета.
— Не бойся, я никому ничего не скажу, а они не догадаются… — улыбнулся старый раб, успокаивая меня.
— Да, я землянка, — изумлённо пролепетала я. — Ну и что от этого? Сам-то ты кто? Откуда?
— Я тоже был когда-то землянином... — вздохнул он расстроено.
— Тогда знаешь наверно, как вернуться назад?
— Эх, девочка, — сокрушаясь, зацокал калека языком. — Всю свою жизнь я искал дорогу домой. Сейчас моя жизнь почти закончена, и я бы отдал и этот её последний остаток за возможность хотя бы умереть на Земле. Но видно не судьба!
— Значит, как вернуться обратно ты не знаешь... — поникла я. — Откуда ты родом? Как сюда попал?
— Уже позабыл и откуда я, — как-то криво и безрадостно ухмыльнулся он. — А ты говоришь по-венгерски?
— Нет, — сожалеюще пожала я плечами.
— Тогда тебе ничего не скажет и название маленького моего городка... А как там на Земле? Всё по-старому?
— Угу, — не зная, что ему сказать, я как-то бестолково закивала.
— Знаешь, ведь так до сих пор и не понял, как я сюда попал! Потому что с вечера сильно выпивши был... Плохо помню предыдущий день, вот и думаю, наверняка куда-то отоспаться залез... Я всегда ведь так поступал, это чтобы не настолько пьяным домой возвернуться, — стал рассказывать старик. — Вдруг проснулся оттого, что как током шибануло! Ну выполз я... А места-то не наши... Совсем незнакомые места! Увидел людей, да и побёг к ним по глупости. Молил их о помощи! Меня же связали, да и заклеймили сразу. Так и стал я рабом, даже не поняв этого... Думаю, в том месте был какой-то переход сюда...
— Портал, — вставила своё слово я.
— Я отважился бежать, — продолжил он с некой грустью. — Даже и до тех мест добрался, где откуда-то вылез проспавшись. Всё там излазил и вдоль и поперёк, так ничего и не сыскавши! Поймали они меня. Я снова бежал! Искал твои порталы. Разве ты никогда не думала, почему всё на этой планете так похоже на наше, земное? Много времени помыслить-то у меня над этим было... Вот что тебе скажу, девонька... И животные, и семена растений и даже первые люди — сюда попали именно тем же путём, как и я... Может, даже всё ветром задуло! Вот так вот! И я искал эти, как ты сказала, порталы, да бесполезно всё было. За первое бегство мне поставили клеймо ещё и на лице, за следующее отрезали ногу...
— Какой ужас! — воскликнула я. — Но погоди! Раз существуют порталы или портал, то те люди, которые меня похитили, должны знать его точное местонахождение!
— Тебя похитили с Земли какие-то люди и доставили сюда?! — встрепенулся калека. — Люди моего хозяина?
— Нет! — уверенно качнула я головой. — Думаю, Марк Торн даже и не подозревает о том, что есть такая планета, как Земля. Меня похитили совсем другие люди. Не знаю, чего они хотели, наверное, сделать меня рабыней и подороже продать. Я сбежала от них. Долго жила в лесу одна. Как оказалось, это были охотничьи угодья Торна. Там он меня и подобрал, привёз сюда. Сделал своей воспитанницей...
— Вижу, не одета ты как рабыня, — вздохнул старик. — Тебе очень повезло, что ты сумела сохранить свою непорочность, иначе стать воспитанницей тебе бы здесь не судилося, сделалась бы совсем уж подневольной, как и я. Да, хозяин верно поступил. Красавица рабыня стоит очень дорого, но за хорошенькую и неглупую воспитанницу можно выручить гораздо большие деньги.
— О каких деньгах ты говоришь, старик! — в гневе воскликнула я. — Я сама пошла с ним и я свободна!
— Эх! — ухмыльнулся он. — Ты ещё не поняла! Ты — такая же невольница и в поместье Торна, и в этом мире, как и те рабыни, кто прислуживают и ему и тебе. Попытайся покинуть пределы замка, и ты сразу поймёшь это. Не пробовала?
— Пыталась, стража говорит, что там опасно без сопровождения и не пускает, — ответила я.
— Ну, вот видишь… — развёл руками калека. — И не выпустит! Никогда не выпустит! Тебя, конечно, не выведут на рабский помост, а когда ты будешь готова, устроят подобие закрытых торгов, смотрин по-нашему, для предполагаемых женихов или желающих сделать из тебя содержанку. Твоё согласие чисто условная вещь! Жених выплатит Торну заранее оговорённую крупную сумму, будет свадьба или обручение, и ты сменишь одну золотую клетку на другую. Даже если твой муж погибнет или внезапно умрёт, у тебя тут же появится новый опекун. Женщина в этом мире не имеет никаких прав, даже если она богата, знатна и свободна.
— Что же, — побледнев от внезапного волненья и обуявшей злости, я зашипела словно змея с пришпиленным хвостом, — думаю, ты прав, старик, однако в роли знатной дамы мне будет гораздо проще отыскать тех подонков, что притащили меня сюда!
— Или они сами найдут тебя, — предположил мой собеседник. — Ведь для чего-то они притянули тебя в этот мир!
— Держись, старик! — напоследок я ободрила его. — Как бы оно потом ни было, но если отыщу путь на Землю, я не забуду о тебе! Клянусь!
По дороге назад меня так и снедала душевная боль и сжигало отчаянье. Я задыхалась. Ворвалась к себе в комнату и упала на кровать. Безудержно разрыдалась. Будущее казалось мрачным и безысходным, однако это не означало, что я должна сложить руки и броситься в омут с головой. «Предупреждена, а значит, вооружена!» — помнится, так гласило древнее изречение. Красота, осторожность, хитрость и коварство — вот теперь моё оружие. На следующий день в разговоре с Латаной я попыталась осторожно расспросить о нашем будущем, ведь она тоже считалась воспитанницей Марка Торна, только старшей. Однако Латана, будучи уроженкой этого мира, и не зная другой жизни, с радостным трепетом ожидала того дня, когда её выдадут замуж. Она родилась и выросла в золотой клетке, не знала и боялась пространства за её пределами. Несомненно, Латана по-прежнему оставалась моей самой близкой подругой, но не могла стать единомышленницей. По-своему мне было даже жаль эту девушку.
Загасив душевную боль, я прилежно занималась. И в один прекрасный момент, с улыбкой на устах своего хорошенького личика, Латана поведала, что ей больше нечему меня учить. А чуть позже зашёл Марк Торн, похвалил, защёлкнул на левом запястье каждой из нас по тяжёлому золотому браслету, и как бы невзначай поведал, что очень скоро в его поместье прибудут гости, и чтобы мы прихорашивались. Латана радостно засмеялась и захлопала в ладоши, я же обошлась натянутой улыбкой. Потом, в одиночестве рассматривая на своей руке широкий и плотный браслет, я нашла на нём изображение герба Торна и надпись, что его владелица — свободная женщина по имени Диана, является благородной воспитанницей господина Марка Торна и находится под его особым покровительством. Застёжка на украшении отсутствовала, а значит, не разрезав, снять его никак бы не получилось, вот и получается, что меня окольцевали.
В день смотрин нас разбудили очень рано.
«Это для того, чтобы мы смогли позволить себе потратить на сборы и подготовку гораздо больше времени, чем всегда», — пояснила мне заспанная Латана.
Нас тщательнее обычного умастили благовониями, нарумянили, причесали. Облачили в дорогие наряды из тяжёлого шелка, парчи и бархата — на Земле мне бы никогда не надеть нечто похожее, разве что на карнавал с маскарадом напополам. Сознаюсь, хоть я прекрасно понимала, что в действительности происходит, но, как и все, тоже заразилась особой торжественностью момента.
Посреди замкового двора слуги ещё с утра накрыли столы. Дымились печи. Открывались погреба. Пеклись яства, и разливалось вино. Для каждого из приглашённых было приготовлено мягкое удобное ложе, у которого стояла услужливая рабыня или замер раб. Скоро начнётся праздник... Я же, наверно не меньше Латаны боязливо и нетерпеливо ожидала в своих покоях, когда меня позовут. Казалось, время растянулось и тянется бесконечно долго.
Глашатай объявил, что прибыли гости, и я с любопытством прильнула к окну, гадая, кому же из «покупателей» достанусь. Хлопнула дверь и вошла Латана.
— Ну кого-то себе уже присмотрела? — спросила сразу от двери.
— Нет, — с чуть заметным недовольством отстранилась я от окошка. — Важные все они там такие, разряженные, всё у них в золоте, такие вот все как под копирочку похожие друг на дружку себялюбцы! Была бы у меня возможность выбирать — я бы ни за кого из них не пошла!
— Да не скажи, — несколько с расстроенным видом подошла Латана к окну. — Вон, есть и красавчики... Я к тебе заскочила, потому что от тебя лучше видно. Застолблю сейчас себе парочку, может, кто из них меня и выберет. Ты тоже не тони в иллюзиях, подходи, будем вместе себе женишков выбирать.
— Какие уж тут иллюзии, — вырвалось из меня. — Фактически нас продают!
— Но такова уж доля воспитанницы, — несколько обиженно заговорила моя подруга, — и противиться не имеет смысла, ведь всё-таки мы не рабыни, пусть нас и покупают, зато мы обладаем гораздо более высоким статусом, и мы свободны в выборе...
— Ага! — парировала я. — Пойди, скажи Торну, что сама станешь выбирать!
— Я в том смысле, что хоть какой-то выбор у нас, но есть! Ты сейчас будешь поочерёдно прогуливаться с каждым из прибывших, вот возьми и улыбнись своему, выбранному, добрее и ласковее с ним поговори, закати в экстазе глазки, чтоб он знал, что ты хочешь именно его!
— А если я никого из них не хочу?
— Всё равно выбери себе лучшего, задай ему больший настрой и надейся, что он не пожалеет за тебя денег! Если кто-то сразу не нравится, будь с ним суше...
— Да понимаю всё! — чуть ли не выкрикнула это. — Но я не желаю быть вещью! Но ты не волнуйся, я сделаю всё, как надо, как ты учила, как мы репетировали... Сегодня я обручусь с одним из них, но душенька-то болит!
— А ты не думай об этом и ничего не заболит! У рабыни вот вообще нет никакого выбора! Её уводят в лохмотьях с помоста и просто кидают к ногам хозяина, так что радуйся, что у нас хоть так!
— Вот и радуюсь... — горько выдохнула я.
Да, покупали нас не в прямом смысле этого слова, а в некотором роде это можно назвать обручением, или смотринами, как сказал тот калека. Я многократно пыталась провести аналогию этого мира с периодом рыцарства на Земле. Тогда ведь и у нас тоже были и свободные и рабы, как и с желаниями и чувствами самих невест никто не считался! Понимала это, только никак не могла принять.
Наконец нас позвали... В пределах дома мы не прикрывали своих лиц. Узкое платье соблазнительно меня обтягивало, откровенно выпячивая для женихов все мои достоинства. Золотые браслеты на руках и ногах — чуть слышно бряцали при ходьбе. В общем, мне мерещилось, будто я ряженная заводная кукла.
Гордо выпятив грудь, Марк Торн вывел нас к гостям, и с наигранными улыбками мы склонились в самом низком местном поклоне. Наши шаги, наши движения — были заранее расписаны, тщательно отрепетированы и вымерены. По мере того, как нас представляли, я поочерёдно томно закатывала глазки перед каждым из приглашённых, волнительно вздыхала, почти не видя и не запоминая лиц. Никаких симпатий ни к кому из них у меня не возникало, да и не могло возникнуть, просто, крепко заперев в себе чувства, я стремилась произвести нужное впечатление и удачно выйти замуж, чтобы получить в этом мире хоть какое-то влияние и потом в строгой тайне от мужа искать дорогу домой. Самый настоящий брак по расчёту!
К вечеру очень устала. Никогда в жизни я ещё не приседала в стольких реверансах, столь много не музицировала и не прогуливалась под ручку с кавалерами, ведя с ними занудные беседы о погоде, урожае и спросе на рабов. Весь день меня и Латану крутили пред знатными гостями, словно наколотых на булавочку бабочек. А те, любуясь нами подобно завзятым коллекционерам, молчаливо оценивали, не в открытую, но пристально рассматривая со всех сторон. Уже глубокой ночью нам позволили оставить гостей и подняться к себе, а скоро у наших покоев появился сам Марк Торн и с довольной миной на лице сообщил, что всё договорено и улажено самым лучшим образом, обе свадьбы не за горами и состоятся в один день. Наш опекун выглядел очень довольным. И оно было понятно. На двух своих воспитанниц он пригласил десять богатейших претендентов и наверняка там разыгрался настоящий жаркий аукцион.
Теперь, в ожидании свадебного торжества, свободного времени у меня стало куда больше, и я с великим ужасом и в самой полной мере ощутила себя — настоящей узницей золотой клетки. Хоть какой-то отдушиной становились моменты, когда под строжайшей охраной, закутанными в ворох покрывал, нас носили в соседнюю деревушку на примерку свадебных платьев. Своей хорошей портнихи в замке Торна почему-то не было. Вечерами же я играла с Латаной в тупые скучные игры, типа шашек, и, терпеливо выслушивая возлияния подруги, в стиле: «Как же хорошо нам будет замужем!» — пыталась не сойти с ума и не наговорить ей гадостей. Ведь мы ещё и понятия не имели, кто наши женихи, приходилось только догадываться, кто же из множества кавалеров, перед которыми мы склонялись в сотнях реверансов, внесли за нас свои задатки.
Прошло чудь больше половины земного месяца, к здешнему календарю я так и не привыкла, и втайне от всех по-прежнему отдавала предпочтение земному летоисчислению, и за нами прибыло большое хорошо охраняемое посольство. Как оказалось, наши женихи были родными братьями и мне не грозило расставание с Латаной. И я искренне была рада этому, ведь если не считать сейчас очень далёкую Тану, то других подруг в этом мире у меня не было.
ГЛАВА 4. Пленница
Второй день наша свадебная кавалькада длинной цепью медленно двигалась в неведомом для меня направлении. Увидеть я мало чего могла. Правда, через плотную ткань кибитки то и дело доносились приветственные возгласы, раздающиеся по мере того как мы проезжали через то или иное поселение. И хоть не мне, не Латане, не возбранялось время от времени раздвигать полог и от скуки помахивать зевакам веером, но поверх двух свадебных платьев на нас водрузили такое количество покрывал, что не то чтобы смотреть, дышать было трудно.
— Стой! — донеслось снаружи.
Дёрнулась и отодвинулась шторка на окне, и мы увидели Марка Торна, пригнувшись в седле, он помахал нам рукой и указал на резной деревянный межевой знак.
— Вот и всё, лучшие мои воспитанницы, кончается моя земля, здесь мы и попрощаемся, — долетели до нас его слова. — Удачи вам! Никогда не забывайте, что вы всегда и под моей защитой тоже…
Погарцевав на рыжем коне, он развернулся и поехал в обратную от нас сторону.
— Жаль, что он и его люди нас больше не сопровождают, — грустно вздохнула Латана, — но, что поделать…
— А ты чего-то боишься? — повернулась я к ней.
— Конечно же, нет, — несколько надменно качнула она своей прекрасной и увитой драгоценной причёской головкой. — С нами столько стражи наших женихов, так что бояться не стоит.
— Так значит, всё-таки есть чего бояться, хоть и не стоит? — вслух озадачилась я.
— Нам нечего бояться, — уверенно, тоном старшей воспитанницы, ответила моя подруга. — Наши суженные обо всём позаботились!
— Суженные... — негромко выдохнула я. — Кто и когда их нам ссудил... Даже неизвестно где и когда мы их увидим! — добавила уже громче.
— Сама разве не знаешь? — с лёгким недовольством в голосе отозвалась Латана. — По традиции они должны встретить нас на границе своих владений. А где это будет, так я также как и ты этого не знаю!
— Не хочешь разговаривать, ну и не надо! — почему-то обиделась я, и отвернулась.
Какое-то время мы ехали молча. Вдруг, не знаю, что произошло, только впряжённые в нашу повозку кони резко встали. Я не уделила бы особого внимание ни этой непредвиденной задержке, как и ни долетевшим до нас странным звукам, если бы не моя бывшая наставница. Испуганно прильнув ко мне, дрожащая, с перекошенным и враз побелевшим лицом, она так и зашептала речитативом: «Нет! Только не это! Боги, только не это.… Нет! Спасите! Помогите! О, моя богиня заступница.… Спаси! Этого не может случиться со мной и нами! Спаси! Помоги! Отведи от нас беду!»
Звуки стали отчётливей и внутри меня тоже всё похолодело. По реакции Латаны я начала понимать, что это событие совсем не вписывается в ход здешней свадебной церемонией. Там шёл настоящий бой! Очевидно, на охрану каравана напали, и, судя по всё приближающемуся гвалту и лязгу металла, исход столкновения был не в пользу нашей стражи, возможно, в этом мире такое происходило частенько, и что-то подобное Латана предчувствовала, или знала, потому и не говорила мне, чтобы не накликать беды. На наших свадьбах тоже принято в шутку воровать невест и требовать за них выкуп, но здесь, похоже, всё куда серьёзней! Ещё на что-то надеясь, мы крепче прижались друг к дружке, но тут полог кибитки раздвинулся, и истошно завизжавшую Латану выдернули прямо из моих объятий, очевидно нападавшие ещё не прознали про вторую невесту или схватить и меня им пока кто-то помешал.
«Надо спасаться!» — надрывно кричало чувство самосохранения. Я приподняла материю боковой стенки на кибитке и осторожно выползла наружу. Острая щебёнка больно впивалась в ладони, потом в колени. Прямо как разведчица припав к земле, я повертела во все стороны головой... Рядом никого нет. Вот и славно! Поднявшись на ноги, попробовала побежать. Куда там! Сразу запуталась в ворохе покрывал и в длинной тяжёлой накидке, да упала. И кто же придумал все эти неудобные платья?! Встала на корточки, и попятилась с дороги, попутно сбрасывая с себя всё, что может помешать быстрому бегу. Вынужденно оставила только туфли и нижнее подвенечное платье. Хотя и в нём тоже особо не побегаешь: плечи открыты, туго в грудях, того и гляди всё выскочит, да ещё подол волочится по земле. Туфли совсем неудобны... как и наши, они на очень высоких каблуках, но босиком, без них, будет куда хуже на острых камнях...
Я оглянулась и увидела Латану. Бедняжка, стоит на коленях, связана, прицеплена к цепи и к бортику повозки. Что-то ёкнуло в моём сердце, заполнило его раскаянием, заставив пригнуться и покрасться назад.
«Ну же, подруга, не грусти… — прошептала я, подёргав замок на её цепи. — Сейчас попробую открыть!»
Прицепили её крепко и надёжно, по всему получается: нападение на нас не было спонтанным. К нему явно готовились! Похоже, их цель не только наше приданное, но и именно мы, и кто бы то ни были эти чужаки, только они всё спланировали и всё знали заранее, даже наш маршрут. Вот теперь наверняка и потребуют за нас огромнейший выкуп!
Самым бессовестным образом испортив себе причёску, над которой всё позапрошлое утро усердно трудились две искусные мастерицы, я вытащила шпильку, и вставила её в гнездо замка. Тот упрямился, никак не желая открываться. Чертыхаясь про себя, я попыталась зубами чуточку подогнуть усик шпильки, и даже не заметила, как ко мне подкрались сзади и накинули на голову что-то вроде мешка. Я сразу же стала стягивать грубую провонялую тухлой рыбой мешковину, но всё было безуспешно. В конечном итоге, кто-то куда более сильный с лёгкостью перехватил мои руки, тут же завёл их мне за спину. Конечно, я как могла попыталась вырваться, и только взвыла от боли, — обречённо чувствуя, как меня связывают. Извернувшись, я кусала чужие пальцы прямо через мешок, но мне протолкнул верёвку промеж зубов и крепко затянули на затылке. И пришлось сдаться... Звякнула цепь. Щёлкнул замок.
«Пленница! Я самая настоящая пленница!» — хотела закричать от накатившего ужаса, но не могла, даже дышать получалось с трудом.
Думаю, что меня подтолкнули к повозке с Латаной, и пристегнули к той же цепи. Караван грабили, а мы, как две овечки на закланье, терпеливо ждали, когда налётчики закончат грабёж и вспомнят о нас. Пытаясь самоуспокоиться, твердила себе как мантру: «Всё будет хорошо, меня спасут!» — и не верила своим словам, постепенно ощущая, как обречённо всю бросило в пот, сижу тут полусогнутая и взмокаю, от него, липкого и противного, неприятно заструившегося по телу, дрожу в ожидании неизбежного... В подсознании крутилось, что надо смириться, ведь чему быть, того не миновать, и сейчас я бессильна изменить свою судьбу... Такова уж участь женщины...
Рядом раздались шаги, крепкие руки обхватили вокруг талии. Меня дёрнули. Звякнула отброшенная цепь. Похоже, отцепили... Затем куда-то поволокли... Вдруг я почувствовала, как поднимаюсь в воздух и с ужасом задержала дыхание, потому и не так больно шлёпнулась животом на что-то мягкое, судя по рыко-ржанию и последующему плавному покачиванию, — спину здешней собакоголовой лошадки. Потом меня с гиканьем куда-то повезли.
Болтаясь словно куль, беспрестанно елозя, я считала биение то ли своего, то ли лошадиного сердца, сбивалась и начинала сначала. Везли меня долго, раза три перекладывали. Мне было неудобно, больно и страшно. То и дело набивая синяки, я отчаянно страдала весь путь.
Меня сняли с коня и поставили на ноги, не чувствуя их под собой, не устояв, я осела на землю. Кто-то снова меня поднял, я опять начала падать, и вдруг непроизвольно ойкнула от неслабого шлепка под зад.
«А ну-ка стань ровно! — донеслось сквозь мешок. — Иль получишь опять! Я не собираюсь тебя всё время поднимать!»
Повторного шлепка получить не очень-то и хотелось и пришлось хоть как-то, но устоять. А ещё я ощутила чьи-то грязные лапы у себя на бёдрах. Попыталась отстраниться, вырваться...
«Стой спокойно!» — Там всё же отпустив, потрясли меня уже за плечи.
«Пусть теперь я невольница, — выпрямляясь, сказала самой себе, — но буду гордая, буду выше всего этого, и пусть не смогу противиться грубой силе, но не подчинить им мою душу, не разбить мой внутренний мир».
Чьи-то руки принялись ощупывать, ну практически везде, и всё же я облегчённо выдохнула, поняв, что меня всего лишь обыскивают... Чьи-то проворные и шустрые пальцы нащупали вшитую в подол платья зажигалку, и выдрали её вместе с куском ткани, выудили все шпильки из волос, но, к удивлению, не тронули ни украшений, ни золотого браслета Марка Торна, не сняли даже часиков с моей руки, лишь заботливо поправили мешок на голове, и опять куда-то поволокли. Лязгнул металл. Скрипнули петли.
«А ну-ка давай-ка резвее двигайся покуда ещё госпожа!» — так и громыхнуло над самым ухом и меня снова куда-то повели. Вот рот освободился от верёвки, а следом и с головы сорвали мешок, я же зажмурилась, отвыкнув от такого непривычно яркого дневного света, замешкалась, и, получив пинок под спину, полетела головой вперёд, шлёпнувшись на колени посерёдке старой, но к моему счастью ещё мягкой циновки, и удачно надо признать приземлилась.
Глаза скоро привыкли к солнцу, и я не сдержала отчаянного вскрика. Ржавая стальная клеть вокруг. Ноют руки, затёкшие за спиной, их мне так и не развязали. Рядом, в соседней клетке, вцепившись скрюченными пальцами в прутья решётки, бессильно стеная, припала на колени Латана. Она тоже без мешка на голове, вот только руки у неё почему-то не связаны, наверно не сопротивлялась и не кусалась настолько упорно, как я.
Всего клеток здесь семь или на одну больше, так сразу и не сосчитать, стоят рядами, все пустые, ну разве что кроме наших двух. Перед ними же утоптанная земляная площадка с грудами ржавых цепей по краям, словно и не цепей вовсе, а петлями свернувшегося в клубок гигантского рыже-бурого гада. Чуть в стороне белеет высокая поленница, приятно пахня свежей древесиной. Тлеет костёр у гладкого бревна на козликах-ножках, будто живого — вот-вот вздохнёт, вздрогнет и закачает отполированными боками.
Как заворожённая, я смотрела в сторону площадки, сразу догадавшись о её предназначении, и чувствовала, как всё больше и больше сжимается сердце, как всё холодеет внутри.
— Эй! — справившись с собой, окликнула я свою подругу.
В ответ она лишь захлюпала носом и стала громче подвывать.
— Латана! — вновь позвала я, и, развернувшись, просунула между прутьев связанные руки. Вытянула их как можно дальше, поближе к её решётке. — Попробуй ослабить верёвку. Ты достанешь! Ты сможешь меня развязать!
В ответ она только подняла на меня свои зарёванные глаза и печально покачала головой.
— Развяжи меня! — настаивала я.
— Нельзя, я не стану… — наконец отозвалась Латана, и ещё горче заплакала: — Так нельзя, нас строго накажут...
— Куда уж строже, — парировала я, потрясая связанными руками. — Давай развязывай, сучка ты такая трусливая! Все ушли, тут никого нет!
— Не буду! Они всё видят… — кивнула она в сторону приземистого домика с широкой и чуть дымящейся трубой. — От них не спрячешься... И не сопротивляйся лучше, слушайся их, иначе только хуже будет...
— Развяжи меня говорю! Я открою замок, и мы сбежим! — упрямо не унималась я. — Развязывай! Я уже один раз так сбежала, и, как видишь, цела и здорова!
— Нас поймают… — ещё пуще разрыдалась Латана. — И тогда и тогда… — она не договорила. Тихо заскулила, ну прямо как до смерти напуганный щенок, скосила в сторону глаза, и медленно сползла по прутьям вниз.
Я посмотрела по направлению её взгляда. Из домика с коптящей трубой вышли двое мужчин, молодой парень и старик, неспешно направившись в нашу сторону. И холод внутри меня сменился жаром... Как было по надетым на них кожаным фартукам не распознать их профессию? Палачи! К ним ближе была клетка Латаны. Отворив её дверцу, они выволокли дико завизжавшую девушку наружу.
— Наши женихи выкупят нас! — изо всех сил упираясь, истерично кричала она. — Пошлите за ними и они дадут вам много золота!
— Шагай и молчи! — устрашающе гаркнул на неё молодой палач, грубо притянув к себе и схватив за шею. — Есть на вас у нас уже другой покупатель...
— Нет, пощадите, не нужно меня трогать... — уже еле-еле жалобно бормотала Латана, потом захрипела, и безвольно закатила глаза.
— Вот так-то лучше будет! — препротивно хихикнул молодой.
— По-ща-ди-те... — с трудом вырвалось из сжатых его пальцами уст пленницы.
Я со всхлипом отвернулась, только всё равно расслышала шлепок звонкой пощёчины. Несчастную девушку хлестнул старик, и она затуркано умолкла, уже смирившись с тем, что её ожидает.
Вот, подслеповато щурясь, он поднёс к глазам её левую руку с браслетом, прощальным подарком Марка Торна, и принялся рассматривать надпись на гравировке, при этом беззвучно двигая иссохшими губами.
— Значит, тебя, красотулька, зовут Латана... — подняв голову, ухмыльнулся старый палач, — ...а красивое ты носила имечко в прошлой жизни... Всё! Кончилась твоя свобода, госпожа благородная воспитанница! А ну-ка не трусись и сама вытяни свою ручонку! — звонко щёлкнул он пальцами по её тяжёлому браслету. — Рабыне такое носить не пристало!
Латана испугано сжалась, всхлипнула напоследок, и безропотно подчинилась. Замерла с ужасом на лице, пытаясь сдержаться и не дрожать. Всё дальнейшее я видела будто в тумане: как старик придержал её за вытянутую руку, как его подручный, ловко орудуя большущими клещами, легко раскусил браслет воспитанницы, нисколечко не зацепив тонкого запястья девушки, и отбросил тяжёлое украшение в сторону, ну словно никому не нужную безделушку.
— Стань ровно! — приказал ей старик. — И молчи, иначе куда больнее сделаю!
Моя бывшая наставница выпрямилась, сдержано и как-то украдкой плача. С неё сдёрнули верхнюю одежду, принялись стягивать подвенечное платье, очень узкое, крепко пошитое, оно никак не хотело поддаваться. Они подрезали его кривыми ножами, разрывали на лоскуты, и кидали под ноги. Как вдруг Латана начала вырываться. Словно очнувшись ото сна, она отталкивала их грубые руки, только младший с такой силой впился в предплечье несчастной девушки своими невыразимо толстыми пальцами, что её лицо вмиг побелело. Напоследок взвизгнув, Латана затихла, потом только покачивалась и чуть слышно хныкала, пока с неё срывали остатки одежды. Она дрожала голая на ветру, а палачи не спеша снимали с неё украшения. Потом бедняжку подвели к бревну. Уложили, привязали за руки и за ноги. Никуда не торопясь подволокли тяжёлую жаровню.
Уже лёжа на колоде, Латана снова отчаянно закричала, будто ещё надеясь выпросить пощаду, обращалась то к палачам, то к своей мне неизвестной богине. Я плохо понимала её взволнованную речь. Моя подруга истерично кричала, прекрасно осознавая, что её сейчас ждёт.
Вот старый палач вытянул из краснеющих углей штырь с искрящимся тавром на конце, я уже где-то видела такое, полукруглое, чем-то похожее на цветочный бутон. Вспомнила! На плече матери Торна! Занеся над Латаной руку, старик остановился, и несчастная притихла, казалось в последней надежде, что всё это дурной розыгрыш и сейчас он кончится. Её мучитель не спешил, со знанием дела подул на клеймо, потом очень медленно провёл ладонью по спине пленницы, словно лаская или успокаивая, ну прямо как табунщик молодую кобылку, и вдруг крепко придавил раскалённый полукруг к её бедру. Запахло жжёной кожей, и, крючась от нестерпимой боли, Латана взвизгнула и навсегда сделалась рабыней.
— Заткнись девка! Иначе поставлю этот пылающий цветок ещё тебе и на щёку! — зычно рявкнув ей в ухо, старый палач помахал раскалённым прутком перед самым лицом Латаны, и это подействовало, она притихла, сжавши зубы и уткнувшись лбом в ко всему безразличное бревно.
Старик отошёл. Его же молодой подручный чем-то брызнул из висящего на поясе маленького кувшинчика на свежую, ещё ярко-красную отметину на боку Латаны и растёр ладонью. Потом отвязал мою подругу от козлика, и наградил её звонким шлепком по попе, тем заставив со вскриком вскочить. И тут я увидела ещё одного приближающегося мужчину, грузного, с лоснящимся от жира потным лицом, по всему, что погонщика скота, если судить по длинному хлысту. Старик подтолкнул к нему плачущую Латану, и тот вдруг несильно стеганул её плёткой по спине, очевидно так давая понять, каков теперь её настоящий статус, и куда-то повёл, босую, нагую и слабо всхлипывающую. Палачи же, оставшись сами, присели над кучей с вещами моей бывшей наставницы и принялись делить их между собой.
Не прошло и пары минут, как распахнулась и дверца моей клетки. Вот, получается, настал и мой черёд!
Уже зная на примере подруги, что ни мои мольбочки, ни слезливые просьбочки, на этих людей никак не подействуют, я решила принять уготованную мне участь достойно и гордо. Выпрямилась во весь рост, шире расправила плечи, и, обречённо тряхнув волосами, попыталась изобразить полное презрение к ожидающей меня процедуре. Принижать себя криком тоже не буду! Не дождутся они такого от меня!
Из клетки я вышла сама, и уверенно пошла к бревну. Возможно не слишком послушными ногами, да и перед глазами всё кружилось, наверное, от волнения или чего-то остро заёкавшего внутри, только я пыталась быть самой собой и не выказывать истинных чувств.
«Рабыня! — пульсировало в моей голове. — Вот сейчас я и стану рабыней, как перед тем Латана! Всё-таки не смогла избежать такой доли! И это будет навсегда! Наверно рабыня должна быть покорной? Что же, я сделаюсь покорной, как и послушной, и, возможно, мой хозяин будет добр ко мне и не станет бить и обижать. Со временем начнёт доверять, и тогда я смогу начать искать дорогу домой...»
Меня схватил со спины молодой палач и подтянул к себе за плечи. Он без труда разорвал лиф моего платья, и я тут же почувствовала тепло его юрких пальцев у себя под правой лопаткой.
— Смотри-ка, дедуля! У неё красивая спина! А поставим-ка цветок рабыни ей прямо здесь! — воскликнул он, таким образом привлекая внимание старшего товарища.
Неопределённо кивнув, старик молча поворошил в углях пруток с тавром, с задумчивым видом будто принюхиваясь к ветерку с моей стороны.
— Так ведь госпожа с нетерпением ждёт, — продолжал молодой. — Видишь, дед, какая попалась, на всё сама согласная!
— Пусть ещё маленько подождёт, клейму подогреться надо, — выговорил тот, с задумчивым видом отходя от огня.
— Так мне её пока не раздевать? — покрутив меня туда-сюда, снова спросил молодой.
— Да погоди ещё, пусть покуда покрасуется в своём господском наряде...
Подойдя ближе, и обойдя вокруг меня, старый палач почему-то остановился. Шумно втянул носом воздух, нахмурился и недовольно засопел. Я чувствовала: что-то пошло не совсем так... Взявши локон моих волос, он потёр их пальцами, понюхал, словно заядлый курильщик понюшку табака и призадумался.
— А попридержи-ка её красивую головку! — приказал своему подручному.
Будто заправский окулист, старик раскрыл мне веки и пристально вгляделся в глаза. После чего, хитро скривившись, нагнул мою голову и ощупал верхнюю часть ушей.
— Вот же хитрюга! — воскликнул старый палач. — Чуть меня старика не обдурила!
В ответ молодой непонятливо насупился.
Зайдя мне за спину, старик, похоже, высвободил из-под верёвки мою руку с браслетом Марка Торна. Я живо чувствовала его холодные старческие пальцы то на одном, то на другом своём запястье. Надпись на гравировке он читал вслух, по слогам.
«Хм! — раздалось его удивлённое восклицание из-за моей спины. — Нет, красавица, меня, старого родокского хитреца, тебе никак не обдурить...»
К моему удивлению, раскусывать браслет воспитанницы, а заодно развязывать и раздевать, палач с помощником меня не стали, а лишь осторожненько подхватили под локти, проведя как мимо бревна, так и домика с коптящей трубой.
«Ну и ладно, не больно-то и хотелось!» — облегчённо выдохнув, сама себе сказала я.
Раскалившийся уже добела металлический цветок, так и остался лежать в жаровне. Ещё толком не зная, что судьба отвела мне дальше, я не спешила ни радоваться, ни сожалеть об этом.
Меня вели по узкой изрядно разбитой колёсами тяжёлых повозок дороге, плавно поднимающейся на что-то нечто сопки. Когда оказались наверху, я постаралась откровенно не вертеть головой, но увиденное вокруг — совсем не радовало. Латана не зря истерила, бежать тут было действительно некуда. Не то чтобы степь вокруг, но и леса как такового нет, лишь редкие низкорослые деревца торчат то тут, то там, да голый колючий кустарник — на много километров вперёд не спрятаться, не скрыться. А дальше всё та же дорога полого уходит вниз в широкое ущелье к единственному длинному дому, похожему на барак, сложенному из брёвен и серого камня и обнесённому высоким зазубренным частоколом, по-видимому, в качестве защиты.
— Мы туда идём? — решилась я спросить, кивнув в сторону строения.
— Туда, туда, красавица, туда… — по-прежнему хитро скалясь, ответил старик. — Только знать тебе это ни к чему, милая.
— Ты бы меня развязал, дедуля, а то руки сильно затекли и болят, — как-то само собой вырвалось у меня. — А то вдруг ещё оступлюсь, упаду, на склоне-то…
— Ты главное ножками шагай, а мы уж придержим, — продолжал старик, — ничего страшного, ручки потом разомнёшь, ты пальчиками там двигай, они и не будут затекать, но хватит говорильни, уже скоро придём, девонька...
Я верно угадала. Мы вошли в тот самый длинный барак. Меня подвели к вальяжному господину, вроде бы не пожилому, но непомерно обрюзгшему. Судя по всему — хозяину дома и не только... Две обнажённые рабыни с усердием массировали его толстые икры, а он блаженно подрёмывал, откинувшись на спинку широкого ложа. Мой «дедуля» наклонился к хозяйскому уху и шепнул несколько слов, настолько тихо, что, как я не вслушивалась, ничего не разобрала. Хозяин же приоткрыл глаза. Чуть приподнялся. Махнул рукой, и рабыни убежали. Окинув меня глазами, он отвернулся, и отрыгнул в плевательницу. Представляться не пожелал, да и я как-то не особо интересовалась его именем.
Казалось, очень скоро он про меня и вовсе позабыл, снова погрузившись в дрёму. Переминаясь с ноги на ногу, не зная чем себя занять, я брезгливо отвернулась, и наверно зря: от увиденного в дальнем конце барака, мне только больше опротивело. Там происходила настоящая оргия, большинство участников которой уже были беспробудно пьяны и просто копошились на полу, и только рабыни, в чём мать родила, с вином и яствами на подносах осторожно сновали между ними. Иногда, завидев проходящую мимо девушку, кто-то из пробудившихся участников отвратительного пиршества грабастал её в охапку, смеющуюся и не особо стремящуюся вырваться, валил в общую кучу на пол, и совершал непотребство.
Наконец-то обрюзгший господин вспомнил обо мне. Сделал глоток вина из поданной рабыней серебряной чаши, повернул в мою сторону голову и похотливо усмехнулся.
— Хороша, тварюка, но таких денег, что за неё сулят, всё-равно не стоит! — произнёс он, словно раздев меня глазами и облапав. — На кой ляд ему именно она? Я для него бы, как обычно, куда лучших белёсых девах подобрал... Отборных... Хотя у этой глаза какие-то особенные, не как у тех... Разве нет? Тебе это не кажется? — спросил у привёвшего меня дедули.
— Обычные у неё глаза... — озадачено развёл руками тот.
— Может, она чего умеет такого особенного, не как все? — снова воззрился он на меня. — А ну давай-ка покажи! Поработай губками! — ткнул между своих ног на то самое причинное место.
— А не пошёл бы ты своими губками туда сам, урод! — с моих уст неосознанно сорвалось ругательство. Про обещание себе: «быть покорной» — я напрочь позабыла. Увидела своё отражение в серебряном кубке и вздрогнула, оттого, как сверкнули зрачки и налились ненавистью, как постепенно краснея, наполняется огнём радужка глаз, будто высасывая пламя прямо из коптящего над головой факела.
— Смеешь дерзить! — оскалился обрюзгший господин. Швырнул в меня чашу с вином, но промахнулся, и на моё белоснежное подвенечное платье упали лишь красные капли. — Что же, возможно, ты и стоишь тех денег, что за тебя сулят! Но я наплюю на них! Такую норовистую рабыню клеймят особым образом! Поди, знаешь, как?! Я самолично поставлю этот знак на твоей щеке! Тебе станет к лицу именно такая отметина! А потом я отдам тебя им на потеху, — повёл локтём в сторону своих людей. — Даже не сюда! Пойдёшь к солдатам в казармы! Там сразу и присмиреешь! Несите же жаровню! Быстро!
Я ещё не успела испугаться, как старый палач плюхнулся у ложа хозяина на колени, и заголосил, припавши к его ногам: — О, мой господин! Молю, одумайся! Ему она нужна девственной ланью, чистой и неклеймёной! Он сказал: «И чтоб ни один волосок не упал с той белокурой головы, иначе не будет золота, а будет война!» Ты можешь поступить, как хочешь, только его шпионы повсюду. Они уже спешат донести! Будет война! А тебе действительно нужна война с Тёмным повелителем?!
— Война? — задумчиво повторил хозяин последнее слово старика. — С ним мне не нужна война... Ладно, везите её ему! Эту тварь не развязывать, даже пить не давать, не кормить, не на миг не оставлять без надзора!
Меня вывели во двор. Усадили на отдельную лошадь и накрепко привязали к седлу. Мы тронулись. Лошади шли быстро, не привыкшая к верховой езде, да ещё со связанными за спиной руками, я с трудом удерживала равновесие, особенно на неровных тропинках, а большая часть пути почему-то проходила именно по ним.
«Бедняжка Латана! — попутно горевала я, вспоминая клеймение подруги и последние слова старого палача. — Возможно, ты пострадала из-за меня. Прямо накануне своей свадьбы, о которой так долго мечтала! О боги и богини этого мира, к которым взывала моя подруга, помогите же ей! Пусть жизнь с клеймом рабыни будет ей не горькой и не тягостной!»
Мы долго ехали. С коня меня не снимали и не развязывали. Пить и есть, конечно же, не давали. На просьбу, позволить сходить по-маленькому в кустики, засмеялись и предложили сделать это под себя. Было уже нестерпимо, и до боли сжав зубы, я послушалась...
Моё невольное путешествие закончилось у ворот гигантского каменного строения. Крепость Марка Торна по сравнению с ним показалась бы песочным замком среди многоярусного города. Удивительно, но когда меня везли по здешним узким улочкам, я впервые уловила нотки сочувствия от жителей этого мира.
«Даже невесту выкрали! — то и дело долетали обрывки фраз негодующих прохожих. — Ну, это вообще святотатство! Пусть будут прокляты эти работорговцы!»
Меня сняли с лошади у ворот великолепного дворца, утопающего в зелени и цветочных ароматах, и передали закованным в латы высоким стражникам. Потом эти хмурые воины долго вели меня по лабиринтам огромного строения, пока не втолкнули в огромный тронный зал, и, бряцнув оружием, как истуканы замерли позади. Высоченные колонны словно уходили в пустоту. От усталости я еле могла стоять, но ошеломлённо задирала голову и не видела потолка. Хлопнула скрытая в стене дверь, пропуская пожилого человека. Почему-то я сразу поняла, — это и есть правитель города.
— На колени, рабыня, перед Повелителем всех земель! — ударом древка копья один из стражников подсек мои ноги, и я упала. Барахталась на скользких плитах — со связанными за спиной руками не так-то и просто встать.
— Не нужно! — остановил занесённый над моей спиной хлыст другого стражника повелитель. — Она ещё не рабыня и может не стать ею, если согласится выполнить одно простенькое задание! — подойдя, он взял меня за подбородок, и, приподняв голову, посмотрел прямо в глаза. — Отлично! Всё так, как мне и говорили! — продолжил правитель. — Скажи мне, милая деточка, если я прикажу тебя развязать, ты не вцепишься ноготками и пальчиками в моё лицо?
— Увы, они настолько затекли, что ещё долго будут мне непослушны, но это не значит, что я из почтения к тебе, не исполню эту твою просьбу, как только разомну пальчики, — чуть слышно прохрипела я.
— А ты не без юмора! — засмеялся он. — Освободите её от верёвок!
Стражники разрезали мои путы. Растирая распухшие руки, я попыталась подняться на ноги, однако без сил упала на колени, да так и осталась сидеть.
— Кто ты? Чего хочешь от меня? — спросила я, голос ко мне постепенно возвращался.
— Я правлю этим городом, а может, и миром, тебе этого достаточно будет знать, иногда меня называют Тёмный повелитель, — ответил он с грозной улыбкой. — Кстати, зачем ты сбежала от моих людей? Они не сделали бы тебе ничего плохого.
— Так значит, это по твоему указанию меня похитили с Земли и доставили сюда? Всё незаконно и нечестно! Сейчас же отправь меня назад! — не удержалась я, чтобы не возмутиться.
— Отправлю! Конечно же, отправлю! — перебил меня правитель. — Но только после того как ты выполнишь одно моё задание!
— Какое ещё задание? — ошеломлённо прошептала я.
— Об этом позже. Отдохни, деточка. Приди в себя. Сейчас ты моя гостья! А завтра мы встретимся, и я скажу тебе больше. Вижу, как ты подустала в дороге, тебе нужно привести себя в порядок и поспать. Иди... Отведите мою гостью в свободные покои в гареме, — напоследок отдал повелитель распоряжение стражникам, и стал уходить.
— Погоди! — из последних сил я окликнула его. — Я согласна! Согласна! Только сначала докажи свою добрую волю, и что ты действительно сможешь потом вернуть меня домой! В крепости Марка Торна, моего опекуна, есть старый одноногий калека-раб. Он тоже землянин. Верни его на Землю и дай ему возможность безбедно дожить остаток своих дней.
— Марка Торна... — словно что-то припоминая, медленно поворотился ко мне правитель. — Хорошо, я сделаю это... А сейчас ты должна отдохнуть. Совсем скоро мне будет нужна твоя умная голова.
— Только одна голова? — съязвила я.
— Вместе со всеми потрохами, — невесело пояснил повелитель, поморщившись, и явно не оценив моей шутки. — Всё! Тебя отведут…
— Боюсь, не смогу никуда идти, очень уж пить хочется, — не громко сказала я. — Или у тебя тоже принято не поить своих пленниц? Ах нет, извини, запамятовала, я же гостья...
— Дайте ей воды, — приказывая своим слугам, Тёмный повелитель как-то нервозно махнул перчатками, — и уведите её уже с моих глаз куда подальше, — замолчав, он вдруг призадумался, — но нет, только не в гарем, оставьте на ночь где-то поближе с моими покоями... и охраняйте, внимательно охраняйте...
Подхваченная под руки стражниками, я наконец-то оказалась пусть и на своих двоих, правда от долгой езды таких нетвёрдых ногах. Прямо под нос мне сунули золотую чашу с какой-то жидкостью. Не ощущая ни вкуса, ни запаха, я выпила всё до капельки, пусть бы даже это был и яд, ну очень уж мучима жаждой. Слуга забрал у меня чашу, практически выхватив её из рук, наверно боялся, что присвою, и удалился, не поворачиваясь и как-то забавно пятясь.
Пока я пила, повелитель, как выяснилось, уже ушёл, и один из двух приставленных им ко мне рослых стражников приказал идти следом за собой. Увы, перед моими глазами по-прежнему всё туманилось. Я качалась из стороны в сторону от непомерной усталости и желания спать, вроде бы и пошла, но то и дело натыкалась либо на стены, либо на своих поводырей. Довольно скоро им это надоело, и они стали придерживать меня за локти. Так и довели до какой-то комнаты, где я увидела кровать, и как была упала на неё, сразу проваливаясь в крепкий сон, как утром выяснилось, к счастью без сновидений, ночных кошмаров мне и в этой жизни достаточно.
Я услышала далёкий крик петуха, а следом и солнечные лучики настойчиво вынуждали открыть глаза, но просыпаться решительно не хотелось. Попыталась с головой накрыться покрывалом, но к своему удивлению нащупала лишь мягкую ткань шёлкового платья. И тут будто током пронзило! Вспомнив, где нахожусь и как сюда попала, я буквально подскочила на кровати и с ужасом окончательно проснулась. Протёрла глаза, увидела бронзовое зеркало на стене и сокрушённо вздохнула. Лицо заспанное, волосы спутались. Какая уж из меня теперь невеста, в безвозвратно порванном и перепачканом платье!
Не умывальника с водой, не крючка с чистым полотенцем — я здесь не нашла. Ещё очень хотелось посетить уборную, но с этим тоже была проблемка... Куда там ходили в старину? На ночную вазу? Только где она тут? Я рискнула выйти в коридор, и сразу же наткнулась на высоченного охранника. Меня стерегли...
Он преградил проход копьём, и я закричала, не без ярости, но из-за чрезмерного нетерпения отчего-то срывающимся до писка голосом: «Что происходит! Я никуда не собираюсь бежать! Зачем меня стеречь? Мне нужно помыться, привести себя в порядок и попасть в туалетную комнату, в конце концов!»
И уже ни возражая, мой страж просто ткнул острым концом копья на проём в широком проходе, и, уступая дорогу, с важным видом отошёл в сторону. Там мне и действительно удалось найти и уборную, и обширную купальную комнату, да вот только не привестись в порядок. Моё уединение бесцеремонно нарушили! Сюда ворвался взлохмаченный гонец, и сходу заявил, что повелитель срочно требует меня к себе и промедление будет смерти подобно. И что тут поделаешь? Пришлось пойти... Неумытой, злой и голодной! Кормить меня, по-видимому, здесь тоже никто не собирался.
— Ага, вот и наша гостья! — правитель даже поднялся с трона, взял меня за руку, и самолично усадил на позолоченную табуреточку.
— Я уже послал людей выкупить у господина Марка того увечного раба, о котором ты вчера просила меня позаботиться, так что, как видишь, я держу слово, и нам ничего не мешает заняться тем маленьким делом из-за которого тебя сюда и доставили! — несколько пафосно заговорил он, перед тем величаво взмахнув рукой и отсылая всех слуг прочь. — Слушай внимательно, я не люблю повторяться. Ты поняла, хорошенькая гостья моя?!
— Угу, — чуть заметно кивнула я.
— Тогда сразу к делу! Ты отправишься к лесным дриадам! Для чего сама проберёшься через королевство эльфов! И не перебивай! — остановил владыка меня, ведь желая уточнить, я чуть двинула губами. — Именно одна! Мой секретарь позже объяснит тебе дорогу и снабдит картами! Знай, длинноухие твари очень жестоки! Они убивают людей! Пытают и мучают их на своих землях! А если и не убивают сразу, то всегда делают рабами! Даже не рассчитывай на снисхождение от благородных эльфов, станешь рабыней и долго у них не проживёшь! Для эльфов мы просто скот! Увы, новая посланница моя, никто ещё не вернулся оттуда! Но у тебя должно получиться... Хоть ты и человеческая женщина, только у тебя есть нечто... И это нечто, моя дорогая посланница, даёт тебе огромное преимущество перед всеми предыдущими! У тебя эльфийские глазки, хорошенькое эльфийское личико и ихние белёсые волосики. Я долго искал такое совпадение черт! Дриады же убивают эльфов, зато им нужны девственные девы из человеческого числа для продолжения своего рода, и они с радостью примут тебя, если ты будешь девственна... А иначе тоже убьют! Что ты поняла из сказанного мною? — перестав говорить, властитель пристально на меня воззрился, своими до жути пронизывающими карими глазами.
Мне даже пришлось чуть отпрянуть от него, извинительно улыбнуться и кокетливо вздохнуть, и всё для того, чтобы просто потянуть время, обречённо подумалось: «Что за бред одержимого?! Какие дриады?! Какие эльфы?! Это же всё — мифические существа! В реалии они не существуют. Да он — сумасшедший!» Потом у меня в голове сильнее заработало серое вещество, и я стала мыслить по-другому: «Да скажи мне кто-нибудь ещё несколько месяцев назад, что порталы в иные миры реальность, я бы тому посоветовала посетить курс психотерапевта. Теперь же на своём горьком опыте прочувствовала всю реальность их существования. Так может, в этом мире есть и дриады и эльфы? Может, даже эльфы это и есть коренная раса этой планеты, а к нам они случайно иногда попадают через те же порталы!» Мой мыслительный процесс усиливался, и я стала обдумывать ответ на вопрос правителя: «Ну что тебе сказать, что я поняла даже больше, чем ты соизволил мне поведать. Такого совпадения нужных тебе девичьих черт да ещё с девственностью в придачу с превеликим трудом не найти даже один раз в сотню лет! И дело, по которому тебе надо отправить меня к дриадам, настолько для тебя важно, что ты будешь готов на всё! А значит, что это не я теперь в зависимости от тебя, а ты попал в полную зависимость от меня!»
Только вслух я высказалась иначе:
— Мне нужно будет отправиться к дриадам. Для этого, используя своё внешнее сходство с эльфийским народом, переодеться эльфийкой и пересечь земли эльфов. Понятно, что в открытую я идти не смогу, при близком контакте любой эльф меня тут же разоблачит, тем более, что эльфийским языком я не владею. Мне придётся красться через дремучий лес, обеспечивать себе пропитание охотой и собирательством, надеясь, что если даже меня кто и увидит, то лишь издали, и будет обманут моим внешним сходством с эльфами. Как только же я ступлю на землю дриад, мне нужно сразу дать им понять, что я не эльф, а человеческая женщина, иначе они меня убьют, толком не разобравшись. Разумеется, в дороге я ни в коем случае не должна лишиться своей девственности, иначе дриадам стану ненужной и они меня тоже убьют!
— Браво! — зааплодировал владыка. — Сейчас ты пойдёшь в мои кладовые и подберёшь себе экипировку.
— А можно вначале в купальню, потом на завтрак, а лишь потом в кладовые? — осмелилась спросить я. — Или вы тут не моетесь и не едите?
— Что?! — отрешённо посмотрел на меня правитель.
— Да голодная я, и воняю, не пойму даже чем, то ли конским потом, то ли своей же мочой! — высказалась уже напрямую.
— А... ну конечно же, иди, поешь, можешь даже недолго поплескаться в моей купальне, тебя отведут и всё разрешат... моей посланнице всё позволительно...
Владыка звякнул в колокольчик и сразу вошёл слуга, да так и застыл с опущенной головой, внимательно выслушивая хозяйские распоряжения. Меня должны были провести к купальням, дать там время себя отмыть, а потом накормить и привести назад. Говоря и слишком уж часто поглядывая в мою сторону, повелитель заметно нервничал. Меня же наоборот, вот-вот был готов разобрать смех. Вдруг стало всё безразлично, даже моя дальнейшая судьба! Вот так вот и покачусь, куда ветром задует, хоть к эльфам, хоть к дриадам, хоть к самому чёрту на кулички! А этот повелитель... Почему он так взволнован? Смотрит на меня и будто с кем-то сравнивает... Здесь его мир, его дворец, его нравы... Неужто он всерьёз опасается, что я потеряюсь где-то в закутках его дворца, или, не приведи бог, возьму и утоплюсь в одном из его бассейнов, а может, что здесь не менее вероятно, его гостью успеют похитить, изнасиловать и снова ему продать?
Ничего такого, к счастью, не случилось. Меня накормили и оставили у жаркой купальни. Уже там бултыхаясь, так и чувствовала чуть ли не всей поверхностью кожи, как за мной присматривают через скрытые в мозаичном узоре глазки, плескалась и не подавала вида. Не спеша выжала волосы и уверенно выбралась из воды. Может сознательно, только чистой одежды мне не приготовили, а грязное платье как-то не хотелось снова одевать, и я лишь обулась в туфельки со своей несостоявшейся свадьбы, да завернулась в выданное перед этим купанием пушистое полотенце. Такой и показалась на глаза повелителю, ну прямо как Клеопатра в ковре для Цезаря. Но не голой же было идти? Уже зная, сколь ценна моя девственность, я ещё и сознательно решила чуток шокировать надменного владыку, пусть снова понервничает.
— Сюда заходи, выбирай всё, что будет тебе нужно! Бери сама, а я потом проверю и оценю твой выбор! — приказал мне он, и, не проявляя при этом ни одной эмоции, лично распахнул дверь своей несметной кладовой.
Я же медлила, призадумалась...
Получается, то самое полотенце, что только на мне сейчас и было, не оказало на него никакого действия. Выходит, не потому он так на меня глазел. Ну ещё бы! У него ведь тут целый гарем, таких, с полотенцами и без! И даже разобрало любопытство: в каком это виде они там перед ним ходят?
Оглядывала полки, и ёжилась. Словно в мифических драконьих закромах здесь хранилась уйма ценнейших вещей! От облачений царствующих особ, в изобилии расшитых золотом и драгоценными камнями, до одёжки простого ремесленника. Ну и что мне брать? Судя по всему, это проверка какая-то... Первым делом я выбрала короткую тунику из какой-то незнакомой мне мягкой и чрезвычайно прочной ткани, похоже, привезённой от тех же эльфов. Поверх неё надела лёгкую серебряную кольчугу, рассудив, что серебро — излюбленный эльфийский металл. Я осознано выбирала для себя именно боевое облачение, в хранилище Тёмного повелителя хватало и шикарных дамских нарядов, но ведь понятно: в них долго не пробуду свободной на дорогах этого жестокого мира, даже если ко мне приставят большущую стражу и тщательнейшим образом станут охранять. Уже прошла горький опыт нашего свадебного посольства... Конечно, я не имела никаких боевых навыков, а просто собиралась превратиться в безобидного мотылька, яркой расцветкой маскирующегося под грозную осу.
Что же, кольчуга, плотно обтягивая формы тела, хорошо подчеркнула мою стройность, для эльфа, думаю, это — немаловажно. Нашла пояс из серебряных пластин и подпоясалась им. Повесила на него небольшой кинжал с обоюдоострым лезвием в серебряном окладе. Перекинула через плечо перевязь с мечом. Это был самый лёгкий и удобный меч под мою руку из всех имеемых (в смысле хранимых) в хранилище и то, что его эфес обильно украшали сапфиры, меня мало интересовало. Фигурные наручи, тоже из серебра, прикрыли мои локти. Скинув свадебные туфельки, подобрала по размеру и натянула высокие кожаные сапоги, чем-то напоминающие мои прежние ботфорты, только они были куда выше колен, и с большими защитными серебряными заклёпками. Это была очень крепкая обувь, пошитая несравнимо качественнее любой Земной. Эти сапоги явно не промокнут даже в самом гнилом и зловонном болоте. Попробовала подобрать себе щит, но быстро отказалась от этой затеи, все они были слишком тяжелы для меня. Зато отыскала прекрасный охотничий лук. Он достаточно легко сгибался, и в отличие от моего самодельного, из него можно было поразить даже крупного зверя. Набила полный колчан стрелами с кремнёвыми и стальными наконечниками. На голову надела лёгкий серебряный шлем с невысоким гребешком, крылышками по бокам и коротким козырьком, без забрала, зато с выступом для защиты переносицы. Главное, что шлем полностью прикрывал уши и делал меня очень похожей на классическую эльфийку. Вот в таком вот виде я и показалась владыке на глаза.
— Восхитительно! — воскликнул он. — Умница! Ты превзошла все мои ожидания! И даже нашла меч эльфийских женщин-воительниц. Всё верно! Теперь я не сомневаюсь, что ты справишься с моим заданием! Только вернись в кладовую и поменяй стрелы с кремневым наконечником на стальные. Сталь обжигает эльфов, разве ты этого не знала?
— Знаю, повелитель, — ответила я, — но я покрою кремневые наконечники ядом, и так как этот наконечник слабее закреплён в древке стрелы, то при попытке выдернуть её из тела, он останется внутри жертвы, и яд продолжит своё разрушающее действие.
— Превосходно! — так и пожирал он меня глазами. — Если ты передумаешь возвращаться в свой мир, то сможешь остаться у меня на службе. Поверь, для тебя у меня всегда найдётся работёнка!
— Позже подумаю над этим предложением, — покорно склонилась я, почему-то сразу вспомнилась судьба несчастной Миледи из известного романа Дюма, и, тряхнув волосами, я продолжила, раз уж мне разрешено говорить: — Однако не сумела отыскать в твоём хранилище огнива. А мне часто придётся разводить костёр, ведь на эльфийской территории я не смогу пользоваться постоялыми дворами. У меня была с собой зажигалка, да её отобрали работорговцы...
— Такие мелочи, как огниво и деньги на дорогу, ну и всё прочее — возьмёшь у моего секретаря! — оборвал мою речь надменный владыка. — Возьми этот знак! — передал мне цепь с какой-то подвеской, не из золота, если судить по весу. — Повесь его себе на шею и никто не посмеет остановить тебя! Знай, всякий, кто выступит против меня, не может не потерять при этом головы! Охранять тебя никто не станет, оно лишнее с этим знаком! Ты отправишься сама! Просто держи мой знак у всех на виду и ни о чём не беспокойся! На территории людей, разумеется... Но не думай, что за тобой не станут присматривать! Здесь мои агенты повсюду и они будут видеть всё, тайно приглядывать за тобой, помогать негласно, как и сообщать мне о каждом твоём неверном шаге!
— Понятно, повелитель, — мрачно сказала я, и надела на шею эту цепь, с красно-кровавым камнем в серебристой оправе. — Только не знаю самого главного... Зачем ты посылаешь меня к дриадам?
— Слушай внимательно и не смей никому об этом проговориться! — с суровым видом погрозил мне владыка пальцем. — Дриады, они подобны эльфам, живут и не стареют. И те и другие не бессмертны, их может убить даже простой стрелок. Эльфы получают своё долголетие от рождения... Тогда как дриады... — он запнулся. — Юная дриада — на самом деле обычный человеческий ребёнок! Она взрослеет, достигает нужного возраста, и вот тогда-то их жрицы и проводят некий тайный ритуал... На нём превращают девочку в дриаду! Вот так дриады и обретают своё бессмертие, такое же самое, как и у эльфов! Мои алхимики уверены, что на ритуале она просто принимает эликсир бессмертия! Так вот, ты должна выведать у их жриц секрет этого зелья или выкрасть его и привезти мне! А если не сделаешь этого, то я везде тебя отыщу! Не думай, что тогда ты просто умрёшь от моей руки! Такую смерть тоже надо заслужить! Нет, ты по-прежнему останешься жить, только станешь самой жалкой рабыней, с уродливым клеймом посреди лба, и всю оставшуюся жизнь будешь выгребать нечистоты глубоко-глубоко в подземельях моего дворца!
Ноги послабели, но я устояла. По-видимому, некое недоумение всё же отразилось на моём челе, потому что повелитель нахмурился. Но я тут же постаралась вернуть лицу прежнее выражение и тогда владыка понимающе кивнул.
— Мне ещё кое-что понадобится от тебя, великий повелитель, — собравшись силами, сказала я. — Мне нужна лошадь со сбруей, желательно белая, покладистая и не норовистая. И потребуется искусный фехтовальщик.
— Я распоряжусь, и конюх даст тебе любую лошадь из моих конюшен, — строго проговорил владыка. — Но я уже говорил тебе, ты должна отправиться в путь одна!
— Повелитель, ты не правильно меня понял. Фехтовальщик мне нужен, чтобы изучить пару приёмов защиты и нападения с мечом! — уточнила я.
— Будет тебе и фехтовальщик, только это уже у моего секретаря! Он же обеспечит тебя и всем необходимым в дорогу! На отдых и подготовку тебе один день! Ты будешь должна отправиться в путь завтра с восходом! Я и так уж слишком долго жду этого момента и всё по твоей вине! — изящным жестом руки владыка дал мне понять, что аудиенция закончена, и все остальные вопросы я буду решать уже с его советниками.
Поклонившись повелителю, я по-военному развернулась, вышла в раскрывшиеся двери, и сразу же попала в руки стражей. Они, правда, меня тут же отпустили, однако до покоев секретаря я всё-таки шла в их плотном окружении. Вот впереди предусмотрительно распахнулись нужные створки дверей, и меня буквально втолкнули внутрь. Я застыла под взглядом преждевременно сгорбившегося, но ещё не такого старого человека, с глубоко надвинутым на самый лоб чёрным капюшоном. Секретарь сидел за широким столом, настолько заваленным многочисленными свитками, что за ними я и видела-то его с трудом. Его тёмные глубокие глаза казались мне смутно знакомыми, они пронизывали, словно выжигали всё внутри, вызывая мгновенную антипатию к этому человеку. В итоге, тяжело вздохнув, я покорно склонила перед ним голову, лишь бы больше не встречаться взглядами, и стала выслушивать новые наставления
ГЛАВА 5. У меня появляются настоящие друзья
Светало. Снабжённая всем необходимым для своего опасного путешествия, я выехала из потайных городских ворот на белой покладистой собакоподобной кобылке. К сожалению, мой выезд держался в строгом секрете, и проводов с овациями организовано не было. Отъехав подальше от города, чтобы ненароком не разглядели с высоты стен, я развернула карту. Отыскала значок селения Таны и повернула в ту сторону. По делам владыки пока не сильно спешила. Решила понадеяться на авось. Пусть всё идёт, как оно идёт, а получится или нет, это дело уже второе! Если потребуется, то снова стану где-то прятаться. Пусть попробуют меня поймать! Пока же здешний повелитель уверен, что я еду к дриадам за тем самым зельем, то мне волноваться рано.
Вчера всю первую половину дня я усердно занималась фехтованием, тренируясь с мастером на деревянных мечах, а вечером изучала с одним из младших советников карты и училась пользоваться местным аналогом компаса. На моём поясе болтался увесистый мешочек с золотыми и серебряными монетами, выданными мне под расписку из казны правителя, а на шее кроваво переливался его защитный знак. И чего мне было торопиться и сразу лезть в пасть эльфийского льва? Да и с теми дриадами не было никакой ясности. Туда я совсем не спешила... А тогда чего бы ни позволить себе расслабиться и немного «гульнуть»? Конечно, я и сама догадывалась, что у Тёмного владыки в каждом поселении есть и глаза и уши, и о моём передвижении ему будет усердно докладываться, но, думаю, виновато потупленные глаза, и опущенные ресницы да фраза типа: «Ну что вы хотели от глупой и недальновидной блондинки?! Я ведь совсем немножечко сбилась с пути!» — меня потом оправдают.
Вода и еда у меня с собой на первое время были, и я поехала напрямки, через лес, часто сверяясь с компасом и оглядываясь по сторонам, как-то не верилось, что повелитель вот так вот взял и отправил меня саму. Может и странно это выглядело, но за мной действительно никто не присматривал. А может, и не странно это совсем... Ведь если сама не справлюсь здесь, на этой облагороженной людьми территории, то, что мне делать в королевстве эльфов? Лес постепенно редел, все овраги и склоны я нашла отмеченными на карте, и не особо боялась забрести куда-то в тупик. Такой путь выбрала не только потому, что так ехать короче, а чтобы заодно приготовить и «паучий яд», такое дала ему название, а ещё, я как-то побаивалась дорог с их непредвиденными опасностями. В лесу же мне особо ничего не грозит. Я вроде бы долго в нём жила и крупных хищников, ну кроме того несчастного леопарда, покуда не встречала, да и верхом на зубастой лошадке они вряд ли мне страшны. Ну, по крайней мере, я так считала. Ведь куда опаснее другие двуногие хищники, грабящие, насилующие, продающие в рабство — их на дорогах этого мира одинокой и беззащитной девушке довелось бы опасаться куда больше. Не сказать, что я совершенно не верила в охранный знак Тёмного повелителя, только никому не подвластных разбойников ведь никто не отменял.
Переночевала я в гамаке, под кроной могучего дерева, привязав под собой собакоголовую лошадку. Ну какой зверь теперь решится приблизиться? Под конец своего лесного путешествия я, правда, чуток заплутала, но всё-таки выбралась на просёлочную дорогу неподалёку от селения Таны.
Остановившись у распахнутых ворот поселения, уверенно показала всё тем же вышедшим навстречу мужикам с рогатинами свой защитный знак, только они почему-то не поспешили меня пропустить, как-то суеверно попятившись назад.
«Эльфийская женщина-воин!» — удивлённо прошептал кто-то из них.
«Уши покажи!» — бросил другой, угрожающе ткнув в мою сторону рогатиной.
Рассмеявшись, я сняла шлем и дружелюбно тряхнула рассыпавшимися по плечам белокурыми локонами, всем показывая свои вполне человеческие ушки.
«Привидится же такое!» — ворча под нос ругательства, мужики отошли с моего пути.
Очевидно, проверить, кто же это пожаловал, из похожего на сторожку домика вышел воин в стальной броне и рогатом шлеме. Нахмурившись, он чуть сдвинул шлем и почесал свой бритый затылок, скользнул глазами по моему кровавому камню, сонно зевнул и вернулся назад.
Чтобы больше никого не пугать, одевать шлем я не стала, а закрепила его на луке седла. Поехала по центральной улице. Рассматривала высокие бревенчатые дома, и думала о том, что ищу иголку в стоге сена. Наконец, решившись заговорить со встречным пареньком, назвала имя своей здешней подруги, и даже приблизительно описала возраст и внешность. Парень как-то странно на меня посмотрел и задал стрекоча. Пожав плечами, я поехала дальше. Навстречу попалась одинокая пожилая женщина, и я задала ей тот же вопрос.
— Так ты только что разговаривала с её старшим братом! — изумлённо развела она руками. — Неужто он тебе не сказал?
— Нет, он взял и убежал, — разъяснила я.
— Так он к дому и бежит. Поскачи за ним и догонишь сразу!
Торопливо поблагодарив собеседницу, я развернула лошадь и поспешила за пареньком, да он уже успел вбежать в калитку, не на слишком много меня опередив. Я долго стучала специальным молоточком по металлической пластине. Дверь не открывали. Проявляя должную настойчивость, я не отступала и ко мне всё-таки вышел уже не слишком молодой мужчина, по-видимому, отец Таны, если судить по внешнему сходству.
— Чего тебе надо?! — довольно грубо поинтересовался он.
— Я ищу девочку по имени Тана! — пояснила я.
— Не знаю, тут нет никакой Таны и никакой девочки! — окинув неприветливым взглядом, всё так же грубо проинформировал он меня, и словно впившись им в знак правителя.
И тут до меня дошло! Наверно слуги здешнего владыки столь рьяно искали по всему свету похожих на эльфов девственниц, которые потом безвозвратно исчезали, что целомудренных девочек от них попросту стали прятать. Хотя, может, я и ошибаюсь в своих предположениях, и в его грубости кроется какая-то другая причина, всё же темноволосая Тана совсем не похожа на эльфа.
— Я здесь совсем по другому поводу, — взявшись за медальон, я развернула его тыльной стороной. — Тана моя подруга и я просто хочу её увидеть.
Мужчина заметно колебался, очевидно, так и не решаясь, ни поверить моим словам, ни прогнать состоящую на службе у Тёмного повелителя навязчивую воительницу.
— Разреши ей взглянуть на меня из верхнего окошка, и если она не узнает меня, то я развернусь и уйду, — решила ему помочь.
Прямо перед моим носом громко хлопнув дверью, мужчина вошёл в дом, а я так и осталась на крыльце. Но вот сверху звякнуло смотровое оконце, чуть позже снова распахнулась дверь, и меня пригласили войти. В прихожей стоял полумрак, и я не сразу заметила Тану, которая с возгласом: «Госпожа Диана! А я уже и не думала тебя увидеть!» — так и повисла на моей шее.
— У меня в жизни действительно был момент, когда я и сама не чаяла уже повстречать кого-либо из подруг, — сказала я девочке. — Ведь вначале меня чуть насильно не выдали замуж, а потом чуть не сделали рабыней, но вот, в конечном итоге я здесь. Встречные принимают меня за воительницу и слугу Тёмного повелителя, хотя сама я не уверена в этом.
— Познакомься, — указала Тана на мужчину, — это мой отец.
— Госпожа Диана, — представляясь, потрясла я медальоном, — бывшая воспитанница господина Марка Торна, а сейчас нахожусь на службе у хозяина этой вещи.
— Никому в нашем поселении больше не говори, что ты воспитывалась у Марка Торна, — сразу предупредил меня отец Таны. — Его у нас очень недолюбливают, не меньше, чем хозяина твоей вещи...
— И что не так с хозяином этой вещи? — коснулась я медальона. — Ты можешь мне смело сказать, я никуда не донесу.
— Он злой и жестокий человек, его все боятся, потому и терпят, — большего отец Таны не сказал.
Я хотела ещё поинтересоваться, почему недолюбливают и моего бывшего опекуна, но вышедшая к нам незнакомая женщина, всех позвала к столу.
— Это моя мама, — представила её Тана.
— Хорошая у тебя мама, — улыбнулась вошедшей я.
За едой я больше молчала, вслушиваясь в хозяйский разговор. Вот мать Таны посмотрела на меня и с огорчением констатировала, что её дочь быстро взрослеет и становится всё краше и краше.
— Теперь приходится её прятать? — произнесла я.
— По-другому я не могу её защитить, — согласился со мной её отец. — Такие господа, как твой бывший опекун, совсем обнаглели, хорошей и пригожей девочке нельзя даже шагу ступить за пределами поселения!
— Потому здесь его и не любят?! — понятливо кивнула я, поочерёдно переводя взгляд то на отца, то на мать своей подруги. — Берегите её, она действительно очень хорошая, добрая и славная девушка.
— Нужно бы поскорей выдать её замуж за состоятельного мужчину, — пояснил отец Таны, — кто сможет её обеспечить и защитить.
— Только особо не принуждайте её к этому, — тяжело вздохнула я.
Чуть позже, уже прощаясь и уходя, со словами: «Это мой свадебный подарок для Таны, пусть она выйдет замуж за того, кого выберет её сердце!» — я положила на стол стопочку золотых монет Тёмного повелителя, себе оставила немного, ничего, надо будет, и охотой прокормлюсь.
А дальше мой путь лежал к крепости Марка Торна. Разве не надо узнать о судьбе одноногого раба? Думаю, именно от этого и зависит, насколько я буду «верна» Тёмному повелителю!
Рассчитывая добраться туда меньше чем за день, я поехала по самой прямой, но почему-то такой безлюдной дороге. Похоже, что путешественники в этом мире предпочитают не ходить в одиночку. Здесь, как и раньше на Земле, больше принято сбиваться в караваны, а кто побогаче, скорей всего, нанимают себе охрану. Меня же надёжно защищал сияющий знак повелителя, которого все знали и боялись, теперь я была уверенна в этом.
Ведя коня шагом по дороге, скакать быстрее пока не умела, иногда замечала притаившихся в кустах людей, чьи-то длинные тени и силуэты. Неужели это меня боятся, моего меча, потому и спрятались?!
До ворот крепости своего опекуна я добралась без приключений. Предусмотрительно сняла шлем, и подъехала к страже.
— Стой! — окликнули меня со стен. — Что тебе надо в замке господина Марка Торна?!
— Я одна из его бывших воспитанниц! — прокричала в ответ, поднимая Торновский браслет над головой. — Вот, хочу навестить своего прежнего опекуна!
Так и не поняла, узнала ли меня стража, только минут через пять, заскрипев, всё же дрогнул мост. Медленно опустился. Думаю, стражники успели послать гонца к своему хозяину, и тот с самым радушным видом встретил меня во дворе.
— Рад видеть тебя невредимой, милая госпожа Диана! — поприветствовал он.
— И я тоже рада видеть тебя, господин Марк Торн! — произнесла я в ответ. — Вот ненадолго выбралась к тебе в гости!
— Гости у меня столько, сколько тебе нужно, моя воспитанница госпожа Диана, ты всегда желанная гостья в моём доме, — высказавши эту дежурную фразу, Торн как бы невзначай поинтересовался: — Ты ведь знаешь, что стало с Латаной?
— Увы! У бедняжки не было выбора, и её сделали рабыней. Мне же пришлось выбирать между рабством и службой ему, — я указала на знак тёмного владыки. — Наверно знаешь, что ему постоянно требуются похожие на меня девушки?
— Нет, я ничего об этом не слышал... — мой бывший опекун настолько искренне меня в этом уверил, что я не могла не поверить. — Я нисколько не завишу от Тёмного повелителя, — продолжил он, — хотя мне и приходится считаться с его силой. И очень сожалею, что злой рок разрушил ваше будущее.
— А я сожалею, что в этот раз ты ничего не выручил за своих воспитанниц, — несколько двусмысленно сказала я.
— Ты заблуждаешься, — внезапно ухмыльнулся Марк Торн, — то похищение произошло за пределами моих земель, когда согласно закону вашими опекунами уже были будущие мужья. На границе своих земель я и получил причитающееся мне вознаграждение. А то, что ваши женихи не смогли обеспечить надёжную охрану своих невест — уже целиком их вина! Правда во время нападения погибло и несколько моих людей! Говорил ведь тебе: я всегда защищаю своих воспитанниц, даже бывших!
— И тебе нисколечко не жаль Латану? — не удержавшись, задала я каверзный вопрос.
— Латаны больше нет, — спокойно ответил Торн. — Зато в мире появилась ещё одна хорошенькая рабыня, которая раньше была госпожой Латаной. У неё теперь новое имя и новая жизнь. Не нужно ей мешать.
— Надеюсь, что ты прав, — пытаясь закончить этот разговор, я тяжело вздохнула.
— Твоя комната пока пустует, можешь вновь поселиться в ней, — предложил мне Марк Торн. — Разоблачайся из своей кольчуги! Чистое платье тебе принесут, я же буду ждать тебя к столу! Поверь, я никак не причастен к вашему похищению, и думал, что навсегда потерял обеих вас, и искренне рад, что тебе удалось избежать нелёгкой судьбы Латаны. Сегодня мы это отпразднуем!
— Никто ещё не знает, чья судьба будет более тяжёлой, — философски выдохнула я. — Вот помнится, видела у тебя старого одноногого калеку, никому не нужного раба... Куда уж все наши перипетии в сравнении с его нынешней жизнью!
— Не ожидал, что ты вспомнишь о нём! А ты знаешь, — стал рассказывать мой ничего не подозревающий собеседник. — Ведь буквально перед твоим приездом через мои земли проходил караван... Остановился в моём поместье, и кто-то купил его у меня! Отдал раба задёшево, и был очень удивлён этому! Кому понадобился этот никчёмный калека?!
— Да... разное в жизни приключается... — удивлённо протянула я, не пытаясь скрыть истинных чувств. Потом призадумалась... Очень похоже на то, что Тёмный повелитель сдержал своё слово! Вот сдержит ли его относительно меня?!
— Ну так что? — снова спросил Марк Торн, так и не дождавшись моего ответа относительно ужина.
— Ты знаешь, а я завтра рано утром уеду... — заговорила я. — А сегодня действительно можно устроить праздник, ведь возможно на службе у повелителя следующего у меня уже и не будет... Говоришь, моя комната свободна? Тогда я по старой памяти в ней и остановлюсь.
— Ты гостья и вольна в своих поступках, — кивнул мне Марк Торн, — и вполне можешь пройти к себе, не забудь только, что я жду тебя к ужину!
Ничего не изменилось в девичьей башне, разве что недоставало весёлой трескотни Латаны. Я устало присела на свою бывшую койку, сняла кольчугу и сапоги. Проверила тайник. В нём оказалось всё на месте. Взяла только костюм из леопардовой шкуры, и задвинула плиту. Всё же, как не крути, а для тайника пока не найти лучшего места. Нагло пользуясь статусом гостьи, громко позвонила в колокольчик. Хотела вызвать прачку, а вошла мать Торна, и, не сказав ни слова, взяла из моих рук пятнистый костюм, молча выслушала мою просьбу передать его чистильщице и без поклона удалилась.
Я же, оставшись одна, спустилась к купальням, потом надела принесённое служанкой платье, и отправилась праздновать.
Вошла в трапезную и буквально обомлела! Даже не оттого, что полураздетый Марк Торн, завидев меня, приветственно поднял наполненный вином бокал, а что, сидя перед заставленным яствами и напитками столиком, он отдавался ласкам парочки весьма смазливых, фигуристых и совершенно не одетых рабынь. Даже не знала, что в его замке есть и такие красавицы! Торн был уже слегка пьян, и, завидев меня, слащаво ухмыльнулся: — Не волнуйся, госпожа Диана, в моём поместье ещё нет воспитанниц, и нам никто не помешает. Вот и место для тебя... Ложись и наслаждайся праздником! — показал он на ложе рядышком с собой.
Из подсобки, по звонкому хлопку Торна, вышли трое мускулистых рабов, все в чём мать родила. Ну совершенно голые! До блеска натёртые благовониями, они покорно встали передо мной на колени.
— Выбирай себе любого. Двух! Трёх! Всех! — махнул рукой мой щедрый хозяин.
— Увы, господин Марк, — сказала я, отворачиваясь и стыдливо опуская глаза, моё сердце сильнее забилось. — Я по-прежнему девственна и на какое-то время и должна такой и остаться...
— И всё же, это не та причина, чтобы отказать себе в удовольствии, — ухмыльнулся он. — Даже простыми поглаживаниями, они доведут тебя до верха блаженства!
— А если я сойду от этого с ума и захочу большего? Нет! Пусть уходят!
— Ну, значит тогда будем просто пьянствовать! — взмахом руки отослав рабов, а заодно и своих рабынь, снова поднял бокал Марк Торн, провозглашая первый тост: — За твою удачу, бывшая моя воспитанница!
Я подняла другой бокал и, делая несколько глотков, обречённо поняла, что с рассветом уже не выеду.
Солнце стояло уже высоко, когда прачка принесла мой тщательно вычищенный костюм лесной амазонки, изрядно подлатанный, а заодно и хорошо отпаренный здешними тяжёлыми чугунными утюгами. Этот обновлённый костюмчик я надела поверх серебряной кольчуги. Не прикрывая её полностью, леопардовая шкура ещё больше усиливала сходство с эльфийской воительницей, в том виде, конечно, в каком я их себе представляла. Уехать я, правда, смогла лишь после обеда, всё же утром даже и не решилась попытаться взгромоздиться на лошадь. А ведь знала, что со здешним вином следуют быть осторожной, пусть оно и не так крепко, слабо дурит голову, но вот потом... И ай и ой!
Обедая вместе с Торном, снова орудуя неудобной вилкой, я привычно отмалчивалась. Он же говорил не переставая, безрезультатно пытаясь выяснить, куда это отправляется его бывшая воспитанница. Мне пришлось слабо кивнуть, соглашаясь взять парочку сопровождающих, ну хотя бы до границ его земель. Самому же ему только и осталось, что проводить меня до ворот, да пожелать удачной дороги.
Я не доверяла людям Торна, и отделалась от них за первым же поворотом. Как-то хотелось собраться с мыслями, побыть самой. Съехавши с дороги и остановившись посреди солнечной полянки, я опустилась на здешнюю травку. Разложивши рядом карту, задумала спланировать свой путь. Что мне делать? Куда ехать? Если откровенно, то даже не представляла себе этого. Всё случилось настолько быстро и сумбурно, что только теперь приходило осознание, насколько меняется моя жизнь. Эти изменения следовало принять, и с чего-то начать. Так почему бы и не с карты?
Это была ручной работы карта, тщательно вырисованная и подробная, но не дающая полного представления обо всей этой земле. Я видела только часть одного континента. Через всю территорию людей, петляя от городка к городку, проходил большой проезжий тракт. От него отходили дорожки попроще и терялись среди замков и поселений. Вот и весь мир людей! Сейчас я водила по нему пальцем, пытаясь разглядеть всякие мелочи. Вот королевство эльфов... Судя по всему, к этим землям нет прямой дороги. Путь «напрямки», через лес, преграждали горы и огромное топкое болото. Оставался только тракт. А значит, на него я и сверну!
Подо мной была накормленная и хорошо отдохнувшая лошадь. Шла она справно, быстрым шагом, вот я и нагнала телегу, да пару высоких крытых фургонов, с дюжиной вооружённых копьями верховых по обеим сторонам. Наверно, стоило бы присоединиться к этому небольшому каравану и в безопасности добраться с ним хотя бы до ближайшего города. Я в открытую подъехала к повозкам, и, блеснув остро заточенными наконечниками, в мою сторону тут же ощетинилось с десяток копий, только я улыбнулась, сняла шлем, и окликнула старшего, с уверенным видом показывая на знак повелителя.
— Ну, я здесь буду старший караванщик, — выехал вперёд один из верховых. Не одеждой, не амуницией он не отличался от остальных: тот же длинный нож, кожаная куртка с капюшоном и короткие штаны.
— Искренне всех вас приветствую! — заговорила я, внимательно оглядывая всадников и погонщиков. — Так получается, что у нас одна дорога... И нельзя ли мне будет под защитой твоих солдат добраться хотя бы до ближайшей гостиницы?
Старший караванщик как-то странно на меня посмотрел, задержал долгий взгляд на сверкнувшем амулете, и поцокал языком, будто о чём-то сожалея.
— Значит нельзя… — тяжело вздохнула я.
— Почему же нельзя, красавица? — озорно отозвался кто-то за ним. — Присоединяйся до ближайшего постоялого двора! Вот как раз и держу туда с ходовым товаром путь и хочу успеть на вечерний рынок! Давай, подъезжай, мне совсем не помешает лишний вооружённый попутчик!
— Вот и ладушки, — широко улыбнулась я.
— А если пожелаешь, могу даже и в фургон тебя посадить, — хозяин каравана как-то хитро скривился. — Зачем такой пригожей попутчице лишний раз набивать себе седалище грубым мужским седлом?
— У меня спокойная кобылка, — отвечала я, не переставая глупо улыбаться, — на ней мягкое удобное седло, и я к нему как-то уже попривыкла...
— Ну как пожелаешь, — задорно подморгнул мне караванщик. — Глядишь, тебе бы и понравилось там, так и вообще у меня осталась...
Он поехал вперёд, а я, так и не понявши смысла его шутки, следом за ним. Скоро мы остановились у круглого глубокого прудика, что нашёлся чуть в стороне от тракта. Погонщики раскрыли фургоны, и до боли прикусив нижнюю губу, я как полная дура замерла в седле. Сидела сама не своя, сдавливая бока лошади каблуками и нервно подёргивая цепочку с побагровевшим знаком, похоже, его цвет отражает моё настроение. Сейчас внутри у меня всё бурлило! Под тканью повозок — самые настоящие клетки с рабынями!
Эти несчастные, со свежими отметинами тавра, испуганно жались друг к дружке, жалобно протягивали к караванщикам руки, и просили, кто еды, кто воды. В их глазах читалась безысходность и полное беспредельное отчаянье! И мне сделалось страшно! «Товар есть товар...» — вспомнились чьи-то безразличные слова.
Щёлкнули отпираемые замки. Старший караванщик сбросил за спину тёмный капюшон, и кивком своей лохматой головы разрешил бедняжкам покинуть повозки.
— Всем купаться! — зычно приказал он особо непонятливым из них, и, одна за другой спрыгивая с повозок, рабыни с радостными визами бросились к воде. Их же хозяин повернулся ко мне. «Ну и чего ждёшь? — насмешливо говорили его глаза. — Вылезай уже из своей кольчуги и присоединяйся к их веселью, а мы и сравним, кто из вас покруче!»
С трудом сдерживаясь, чтобы не вспылить, я как можно вежливее отказалась. Особо не прощаясь, тихонько тронула лошадь, и одиноко выехала на тракт. Латаны среди этих девушек не было, и лучше одиночество, чем такие попутчики! Как и город наверняка уже близко, если перед рынком хозяин решил освежить свой живой товар. Им помочь, к сожалению, я ничем не могла, самой бы не пополнить их ряды. Увы, таков здешний мир, и мне его никак не переделать!
Молча минуя стражу у ворот, я въезжала в город с самым мрачным настроением. В нём я уже бывала, правда не сама, а под охраной и в одном с Латаной паланкине. Собственно это и был единственный город этого мира, который я хоть как-то да знала. Местные его называли просто Городом. Уже вечерело, наверное, поэтому мне и виделось здесь сейчас всё иначе, мрачнее как-то. Сразу выхватив глазами вывеску постоялого двора, я спрыгнула с седла и прошла в ворота, ведя под уздцы свою лошадку.
— Мне бы на ночь остановиться, — сказала не слишком уверенным голосом, вышедшему ко мне хозяину. Стоимости постоя я не знала, как и могла только предполагать, каким будет отношение к одинокой молоденькой женщине, путешествующей без сопровождения мужчины и просящей комнату на ночь.
— Госпожа воительница путешествует сама? — деловито поинтересовались у меня.
— На ней... — скосила я глаза назад. — Ей, кстати, тоже потребуется корм и стойло.
— Постельку кто-то будет согревать?
— Чего? — не поняла я.
— Госпожа будет брать на ночь юношу-раба, чтобы он её согревал? — воззрился он на меня словно на полную дуру.
— Нет, я сама буду спать...
— Тогда один серебряк, — сказал он мне довольно уважительно, по-видимому, всё решил меч на моём боку и злобный оскал лошадки, ну и, конечно же, сверкнувший в закатных лучах знак Тёмного повелителя. Будь я одета не как воительница, здешний трактирщик наверняка бы сразу вызвал городских стражников и те бы долго выясняли, кто мой опекун и знает ли он, что я здесь сама.
Заплатив серебряную монетку, я передала поводья конюху, и, зайдя во дворик, с неуверенным видом присела за ближайший столик. Передо мной поставили тарелку с овощным рагу и кувшинчик с пивом, такое вот дежурное меню. Ужиная, я была настолько взволнованна, что вкуса еды не чувствовала, просто ела, потому что очень проголодалась. Рядом подсел какой-то паренёк, видимо, из числа местных. Какое-то время он молча заглядывал в мой рот и вдруг обхватил меня и зашептал прямо в левое ухо: «Ну же, красотка, одари поцелуйчиком!»
Возможно тут у них и принято расцеловаться с первой встречной или подшучивать подобным образом над одинокими незнакомками, но я и без того злилась на весь мир, а тут ещё этот дурень! Всё случилось как-то само собой. Выхватив кинжал, и удивляясь внезапно нахлынувшей ярости, я ткнула им в шею приставалы. Нет, к своему счастью не убила, лишь оцарапала и зашипела: «Слушай же меня внимательно! Если ты снова встретишь женщину в эльфийской кольчуге, то знай, от неё нужно бежать как от чумы! Кыш!» — я слабо вонзила кинжал ему под кадык, и, пытаясь отпрянуть, этот нахал слетел с лавки и смешно грохнулся на пол.
С криком: «Ведьма проклятущая! Да ты ненормальная!» — он выскочил из постоялого двора и бросился наутёк. Другие постояльцы лишь посмеялись над неудахой, зато меня больше никто не задевал.
До этого я, разумеется, не ночевала на постоялых дворах, и в свой первый раз решила подстраховаться. А то вдруг ещё кто-то ночью сюда заберётся, чтобы уже без спроса «чмокнуть меня в губки»! Вот и накинула крючок на дверь, подпёрла её вешалкой, и, зажёгши светильник, стала обходить с ним коморку, куда меня определили. Одна кровать и что-то типа тумбочки. Штукатуреные стены и крепкий деревянный пол. Большой горшок с незнакомым полусухим растением на подоконнике. Злоумышленник мог проникнуть сюда либо в дверь, либо через окно. К двери я дополнительно прислонила тумбочку, а к оконной раме приставила цветочный горшок, который сразу и свалится от малейшего толчка. Светильник гасить не стала, оставив малюсенький язычок пламени. Теперь можно было раздеваться и спокойно ложиться спать.
Среди ночи проснулась от грохота. Что это? Горшок разбился! В ужасе сжалась на койке и схватилась за кинжал. И снова ощутила прилив необыкновенной ярости! Вот вам и эльфийское оружие! Да с таким и ребёнок сделается витязем! Я сильнее раздула светильник. Вскочила, угрожающе занеся оружие, но оказалось, что я здесь одна. Хотя окно-то действительно распахнуто настежь! Видимо, мой ночной гость сразу сбежал, испугавшись произведённого им шума. «Всё в порядке», — успокаивала я себя, задвигая оконные рамы и возвращая треснувший горшок на место. Снова прилегла на кровать, вряд ли этот незваный гость отважится на вторую попытку.
Рано поутру, честно доплатив медяк за разбитый горшок, я выпила кружечку горячего чая с мягкой, только что испечённой булочкой, поймала в конце трапезы слугу за длинный рукав и приказала привести мою лошадь. Пора мне уже отправляться. Из Города я выехала через другие ворота и сразу попала на нужный мне тракт.
Не желая кого-то там нагнать, я вела лошадь быстрым шагом. Моя кобылка мне нравилась. Спокойная такая и покладистая. Удачный всё же я сделала выбор. Ещё сразу хотела дать ей новое имя, только до сих пор так и не придумала какое. Здешние лошади лишь внешне напоминают земные. Зубы и повадки у них сродни собачьих. А ещё они обладают хорошим нюхом и зрением, если придётся, то могут и по следу пойти, как и питаются всем, что под зуб попадёт. Куст, значит обгложут... Заяц? И его съедят! В конюшне владыки я выбрала белую лошадку с чёрной полоской посреди лба, напоминающую стрелку. Вот вспомнила и сразу вырвалось: «Стрелка!» и словно принимая, что теперь её так зовут, моя кобыла тряхнула гривой и тихо заржала.
Весь этот день я планировала провести в седле, да и как ни крути, а ночевать тоже придётся на свежем воздухе, ведь судя по карте, до ближайшего поселения больше двух дней пути. Хорошо, что для такой остановки у меня предусмотрен медный котелок и запас сушёного мяса с сухарями, есть даже маленькая палатка, но ставить её предполагалось в исключительном случае, ведь когда ты в ней, то полностью беззащитна, ничего не видя вокруг.
На этой дороге было безлюдно и как-то мрачновато. Густой тенистый лес сжимал её со всех сторон, и я боязливо жалась к середине, почему-то совсем не удивляясь приходящим страхам, ведь для разбойника – эти места самое то. А им разве не наплевать есть ли у тебя на шее какой-то там знак или нет? Боялась, но всё же ехала, покуда тени не сделались совсем уж длинными, тогда и свернула в замеченный просвет. Устала всё же и умираю, как есть хочется, а ведь надо ещё найти подходящее место, укрытое от глаз и, конечно же, с родником. Леса здесь влажные и с этим не должно возникнуть трудностей. Увидела ложбинку с журчащим ручьём, и направила Стрелку туда, да прямиком выехала к разбойничьему биваку. Что это так, я не сомневалась. А кем же ещё могут быть эти, судя по виду, самые настоящие давно не бритые головорезы?!
«Всё, надо же, как глупо пропала!» — мысленно задрожала я, забывая даже натянуть удила, и Стрелка всё так же уверено продолжала бежать по раскисшему глинистому спуску, везя свою всадницу прямо в тёпленькие разбойничьи объятья, и останавливать её уже было поздно, потому что просто заскользит и выбросит меня из седла.
— Эльф! — вскрикнул один из сидевших у костра, вскакивая и поворачивая голову на стук стрелкиных копыт.
— Женщина эльф! — констатировал другой. — Странно, обычно после этого пойла сразу так не продирает…
— Эх, пьяные рожи! — вмешался третий, по виду старший во всей этой ватаге. — Она ведь настоящая!
Справившись с собой, я наконец-то остановила лошадь в трёх шагах от их костра и театрально положила ладонь на эфес меча, хотя сердце в груди по-прежнему стучало: «Пропала! Точно пропала! Надо бежать!» Но разворачивать Стрелку было уже поздно, похватав мечи и копья, меня окружили эти плохо одетые бородатые мужчины.
— Погодь! — вдруг дружелюбно махнул мне рукой, по всему, что их главарь. — Не вытягивай из ножен того, чего обратно уже не вложишь... Ведь коль ты к нам по-доброму будешь, то и мы к тебе по-доброму станем!
— Вы ведь разбойники, да? Так разве не обидите?! — спросила я, удивляясь, что отважилась заговорить, а не постыдно ретироваться. — И не обманите?!
— Да что ты себе думаешь! Пусть и люд мы разбойный, но живём по чести и законы гостеприимства соблюдаем, гостя не обижаем, — нахмурился он. — Да и ежели кого пограбить, так то на тракте! А кто сам к нам приходит, так он нам либо друг, либо гость, либо враг. Вот и решай сама, кто ты для нас!
— Я вам не враг! — сказала я, возвращая в ножны на треть вынутый клинок, и, выпрямляясь в седле, миролюбиво сложила перед собой руки лодочкой. — Просто мне эта ложбинка приглянулась для стоянки, а тут вы...
— Стало быть, не враг, — с ног и до головы окинул меня пристальным взглядом старший из разбойников.
— Нет, — покачала я головой. — Верите?
— Ну, тогда будь гостьей и присоединяйся! — показал он на дымящий очаг и добавил: — Если есть чему вариться, то кидай в общий котёл!
С трепетом недоверия в душе я слезла со Стрелки, отстегнула седельную сумку и подсела к костру. Вынув несколько ломтей сушёного мяса и пучок сухих трав, обычно в этом мире их используют вместо специй, закинула все в котёл и помешала большой поварёшкой.
— Лады! — подмигнул мне старший, сунув в руки кружку с деревенским самогоном, наверное, самым вонючим в моей жизни. — Или эльфы такое не пьют?
— Не знаю, что пьют эльфы, — я откровенно улыбнулась ему, делая маленький глоток и кривясь. — А мне больше по нраву травяной чай.
— Так ты не эльф?! — удивлённо спросил кто-то из разбойников. — Вот те на! Не за что бы ни поверил! А меня трудно обдурить... Все знают, что когда я был на границе, много этих тварей перевидал, они все — такие как ты!
Со вздохом снимая шлем, я привычным жестом откинула за спину светлые волосы и представилась: «Госпожа Диана, когда-то лесная жительница, потом благородная воспитанница славного господина Марка Торна, а теперь вот меня ещё и с ужасными эльфами спутали!»
— Ну, тогда придётся и нам назваться, — сказал предводитель разбойников. — Можешь звать меня просто Спарх, между собой мы общаемся по-простому без формальностей. Я в некотором роде тут старшой. Вон того здоровяка с большими кулаками зовут Малыш. Высокого крепыша рядом с ним — Ригом. А последнего называй Большой Пёс. Других имён и титулов у нас нет.
— Тогда и меня можете звать просто Диана, — добродушно улыбнулась им всем я. — Плевала я на все эти титулы!
— Как ты наверно догадалась, мы по-тихому тут разбоем промышляем, — продолжал говорить старший. — Простой люд стараемся не обижать, большей частью торговцев трясём и путников побогаче. А тебя то, что в эти дебри занесло? Девице, да ещё одной, на дороге небезопасно.
Не знаю, что на меня нашло. Моё сердце, опалённое крепким напитком, сжалось от переизбытка чувств. Я должна была выговориться, поделиться всем, что накопилось в душе. И меня прорвало. Кое-что, конечно, скрыла. Например, про порталы, и что с другой планеты. Со слезами на глазах о себе я рассказала почти всё. О жизни в очень далёком городе, откуда меня похитили плохие люди и увезли настолько далеко, что теперь даже и не знаю, где мой дом и как вернуться назад. Про то, что сбежала я от них ещё прежде, чем они что-либо успели со мной сделать. О том, как поселилась в лесу и жила там сама, пока не сдалась Марку Торну и не стала его воспитанницей, и что в день венчания меня снова выкрали прямо из свадебной кавалькады. Здесь я замолчала, печально вглядываясь в просвет листвы.
— И что было дальше? — участливо спросил кто-то из слушателей.
— А дальше меня привезли к одному важному господину и бросили к его ногам. Им мне и было предложено стать либо рабыней, либо служить ему в качестве посланницы... — здесь я демонстративно потрясла медальоном Тёмного повелителя.
— Возможно, ты совершила большую ошибку, — ласково смахивая слезинку с моей щеки, проговорил один из разбойников, кажется, по прозвищу Риг. — Тебе ещё никто не говорил, что ты очень красива, и если бы просто стала рабыней, то жила бы сейчас припеваючи, ходила бы в шелках и только и делала, что ублажала своего хозяина? У тебя не было бы особых забот...
— Знаю! — я немножечко отстранилась от него. — Но уверена, что сделала правильный выбор!
— И куда теперь путь держишь? — поинтересовался старшой.
— Если скажу, то не поверите! — усмехнулась я. — В эльфийские земли!
— Ты ведь насмерть едешь, девонька! — тихо выдавил из себя Риг.
— Что? — переспросила я.
— Убьют они тебя! — объяснил он. — Только раскусят, что ты не настоящий эльф, и сразу убьют. Видел я их и даже сражался с ними, очень злые они и недобрые к людям.
— Послушай, — серьёзным тоном заговорил со мной Спарх. — Оставайся с нами! Наплюй на своего владыку! Хорошая лучница нам ох как пригодится! А ты ведь хорошая лучница? — без спросу вытянув у меня из-за спины, он понимающе пощупал мой лук и вернул назад.
— Наверно да... — я растерянно улыбнулась. — Как и осталась бы с вами, но не могу, слишком уж многое от этой моей поездки зависит.
— А знаешь что! — воскликнул Риг. — Мы отправимся с тобой! Правда, ребятки?! Чего нам? Ведь мы люди вольные, куда хотим туда и идём!
— Нет! — воспротивилась я. — Вы не поедете со мной! И себя погубите и меня выдадите с головой! Сами же говорили, что я вылитый эльф! Одна я, может, и проеду, а с вами мне точно каюк!
— Она права, — вмешался Спарх. — Нельзя нам на эльфийские земли соваться. Помочь ей там ничем не поможем, только навредим. Вот до границы сопроводить можно. Худого люда много по дорогам бродит, и на знак твой не посмотрят!
— И с чего вдруг такая обо мне забота? — я с подозрительностью оглядела их всех.
— Да не скажи ужо, действительно теперь забота... — с какой-то хитринкой в глазах, Спарх покосился на своего дружка, того, кто назвался Ригом и первым предложил меня сопроводить.
— Ну, как знаете... — неопределённо повела я плечами.
— В общем, — не подлежащим возражению тоном подытожил Спарх, — до границы мы с тобой пойдём. Там немного покараулим, а потом будем ждать твоего возвращения либо на постоялом дворе в ближайшем городке, либо на тракте.
Тут, сняв пробу с варева, Малыш сообщил, что уже готово, и громко стукнул поварёшкой по лежащему рядом бревну, видимо, так созывая всех к котлу. Мне сунули в руки большую деревянную ложку, и, обжигаясь, я стала хлебать густой бульон. На удивление вкус этого варева оказался ничем не хуже изысканных блюд с кухни моего бывшего опекуна.
В эту ночь, завернувшись в шкуры, я уснула без малейшей боязни, нисколько не сомневаясь в том, что наконец-то встретила настоящих друзей. Казалось, я ощущаю это каким-то шестым чувством, подсознательно понимая, что не стоит беспокоиться и опасаться того, что они обманут или предадут. Мне давно не было так хорошо в чьей-то компании и так тепло у чьего-то костра.
ГЛАВА 6. Воительница
Я открыла глаза от неясного шума, было ещё темно, но сквозь неплотные ветви уже начали пробиваться первые лучики. Рядом грохотали по кочкам колёса, оказывается, это мои новые друзья выкатывают из зарослей крытую повозку, и, приятно потянувшись, я выползла из-под своих шкур. Пока собиралась и готовила к дороге Стрелку, они впрягли в повозку двух коней тяжеловозов, потом быстро собрали и свой нехитрый скарб. Так мы и тронулись в путь, они впереди, а я следом. Какое-то время ехала молча, потом решилась подъехать к тому самому Ригу.
— До границы не так уж и близко, и всё же вы почему-то решили меня сопроводить? — поинтересовалась у него.
— А почему было и не помочь пригожей лучнице в эльфийской кольчуге? — скорее отшутился Риг.
— А с чего ты взял, что я лучница?
— А разве нет? — наигранно выпучил он глаза. — Лук у тебя добротный, такого я за всю свою жизнь ещё не видел, и ты с ним также бережна, как Малыш с любимым мечом… Кем же тебе ещё быть, как не ею?
— Не знаю... — я несколько жеманно пожала плечами. — Порой мне кажется, что я совсем не та, кем даже сама себя считаю... Вот надо же, чего наговорила?!
— Да все мы тут такие, не те, за кого за себя выдаём, — снова отшутился Риг. — Кстати, никто из нас не умеет сносно стрелять из лука, так что в этом ты нам будешь в пользу.
— Может, тогда мне на охоту сходить и подстрелить чего-нибудь к обеду?
— А ведь хорошая идея! Очень хорошая, да и я бы с удовольствием отправился с тобой, — широко улыбнулся мне Риг. — Гляди, вон Спарх как раз командует привал, и будет всех для завтрака собирать, а значит, самое подходящее время, чтобы нам улизнуть, заодно избежим и печальной участи доставать и протирать тарелки... А в искупление своей провинности добудем зверя пожирней, вот и будут все довольны!
— Ну, тогда не будем терять такого удобного шанса, как сбежать от тарелок, так и прославиться, — улыбнувшись в ответ, я спрыгнула со Стрелки, привязала её к дереву, и уверенно углубилась в лес, не оборачиваясь, но краем уха слыша, как Риг шагает следом. Потом я заметила его уже чуть левее от себя.
Странно, общаясь знаками, мы словно понимали друг друга с полуслова, и здесь, в лесу, когда нежелателен малейший лишний звук, это ощущалось наиболее ярко. Только, увы, ни зайцев, ни уток — нам пока не попалось. Какой-то пустой лес... Мы бродили ещё с четверть часа, и тут Риг показал на крупную белку в ветвях сосны. Я отрицательно замотала головой, с сожалением прошептав, что белки несъедобны.
«Ещё как съедобны, — одними губами ответил Риг. — Давай!»
Мне было очень жаль убивать этих пушистых и таких красивых зверьков, но что поделать, голод не тётка, пришлось выпустить стрелу и сбить белку. Поймав падающего зверька, с тихим вскриком: «Вау!» Риг вынул стрелу и вернул мне. Потом я подстрелила ещё двух белок, а напоследок и глупого кроля, ухитрившегося попасться нам на глаза. И мы стали возвращаться...
Вдруг на подходе к поляне, той самой, где остались наши друзья, Риг подал предупреждающий знак.
«Не шуми!» — говорили его глаза, когда он осторожно вытягивал клинок.
Я же выглянула из куста, как можно тише раздвинув ветви. А там... И Малыш, и Спарх, и Большой Пёс — так и замерли вкруг повозки с мечами наголо. Из-за бьющего в лицо солнца я не сразу заметила угрозу, лишь мгновения спустя мои ослеплённые глаза выхватили где-то с десяток солдат-копейщиков, что явно собирались напасть, позади поднял руку их командир, вот-вот он опустит её и тем даст сигнал к атаке.
Поудобнее пристроив колчан со стрелами, я приготовила лук. Офицера защищают прочные латы, мне только и остаётся, что целиться в щель между пластин. Вначале я вытянула отравленную стрелу с кремневым наконечником, однако, передумав, поменяла на обычную. Пусть наш поединок будет честен и у моего врага будет шанс выжить, если я неточно попаду! Готовясь дать команду, он чуть согнул в локте руку, и я спустила тетиву. Пробив ему правое предплечье, стрела вышла со спины.
«Наверное, этого для него будет достаточно...» — прошептала я, но вышло иначе. Взревев как лев, офицер просчитал глазами полёт стрелы и наши взгляды встретились. Перехватив меч в здоровую руку, он кинулся на меня, но не добежал, потому что моя вторая стрела, пройдя точно над панцирем нагрудника, вонзилась ему в шею. Как говорится, сам нарвался! Захлёбываясь кровью, он осел в траву, пытался ползти, но быстро скрючился и замер, похоже, что теперь уже навсегда.
И вдруг четвёрка моих новых друзей, бросившись вперёд и будто став человеческим вихрем, врезалась в растерявшихся копейщиков. Схватка была короткой, хоть и не такой кровавой, как могло сразу показаться. Лишившись командира, солдаты действовали вяло и не слишком слажено. Вот упали двое из них, а остальные пустились наутёк, побросав копья и громоздкие щиты. Всё было кончено, особо и не начавшись. Я с ужасом видела, как Риг и Спарх вытирают о штанины окровавленные лезвия мечей, а Малыш с Большим Псом выворачивают карманы убитых, очевидно в поисках трофеев.
Вдруг всё закружилась перед глазами, а к горлу подкатила волна тошноты, еле сдерживаясь, прикрывая ладонями рот, очень боясь прилюдно осрамиться, я стала пятиться в зелёные заросли.
Только далеко не ушла. Меня нагнал Риг, видимо, заметив моё обречённое состояние, придержал под руку и повёл в сторону от всех, ласково нашёптывая: «Ты первый раз воочию увидела человеческую смерть, ту смерть которую принесла твоя рука... Не держи это в себе. Поначалу такое со всеми бывает. И со мной было. Потом это проходит... Ты ведь не человека убила, а врага... Сам бы он не задумывался по поводу нас...»
Сняв с меня шлем, Риг игриво потрепал мои спутанные волосы, затем принялся гладить по голове. Я же, не будучи в состоянии сдержаться, полностью облегчила желудок, и разрыдалась прямо у него на руках. Ой, как же стыдно! Зато приятно, когда о тебе заботятся... А ещё, нетвёрдо стоя на ногах, я была безмерно благодарна Ригу за то, что он так и не выпустил мой локоток. Мы медленно возвращались к повозке, я опиралась на его такую крепкую руку и чувствовала себя настолько защищённой, что так и хотелось расслабиться и навсегда забыться в его объятьях, и, почему-то казалось, что он тоже чувствует и понимает это.
— Прошу тебя, не говори им об этой моей слабости, — попутно я умоляла его, ступая такими непослушными ногами. — Небось, они теперь станут надсмехаться надо мной, подшучивать... Не говори им ничего, пожалуйста, я уверена, в следующий раз буду крепкой и сдержусь...
— Хорошо, ты не переживай, всё останется между нами, — с загадочной улыбочкой заверил меня Риг. — Да никто тебя бы и не осудил. Я же говорил, что все проходят через это...
Когда мы вернулись, здесь было уже всё «подчищено». Повозка собрана, и даже тела убитых уложены в неё и укрыты сеном, и не для того, как мне сразу подумалось, чтобы скрыть их от лишних глаз, а чтоб оно просто впитывало кровь.
— Оставим их у края дороги, — пояснил мне Риг, видимо по моим глазам как-то снова обо всём догадавшись. — Их сразу найдут там и похоронят.
Не знаю, как далеко мы отъехали от кровавого места, того, где сложили убитых, когда Спарх снова остановил повозку.
— Ну надо же нам где-то перекусить, — весело мне подморгнул, спрыгивая с облучка.
Меня же опять замутило даже при мыслях о еде.
— Что-то ты бледнющая какая-то? — подойдя к моей лошадке, и искоса поглядывая на меня, он ласково потрепал её за гриву. — Поди, простудилась с нами на ночном биваке? Не господская-то была постелька... Не привычная ты к такой...
— Нет, не простудилась, — зябко повела я плечами. — И я ко всему привычная, даже к шалашу, просто подустала за сегодня что-то... — хотела гордо выпрямиться в седле и тем показать, что со мной всё нормально, вполне могу дальше ехать, да вместо этого запоздало ойкнула, сваливаясь набок.
— Эт ты чего? — вовремя подхватил меня Спарх и передал в руки подбежавшему Ригу.
— Да что-то голова закружилась, — негромко оправдываясь, с помощью Рига я довольно сносно слезла со Стрелки. — Скоро всё пройдёт...
— Так может, к нам в повозку заберёшься и в ней пока покатаешься? — предложил мне Спарх. — Места там много, и тебе и всем хватит...
— О нет, — со скрытым ужасом закачала я головой, настолько испугавшись, что сразу как-то и сил прибавилось. — Думаю, со мной скоро всё в полном порядке будет. Сейчас пройдёт...
— А она случайно не того? — вопросительно воззрился Спарх сперва куда-то в район моего живота, а потом на Рига.
Тот же качнул в ответ головой, косясь на меня какими-то очень уж пронзительными глазами и что-то шепча ему со снисходительной улыбочкой.
Я обиженно прикусила губу. Неужели всё же рассказал о моей недавней слабости? Нет, похоже, они говорят о чём-то другом, потому что, слушая его, Спарх скользнул по мне безразличным взглядом, со вздохом почесал свою густую макушку и внимательно посмотрел на впряжённых в фургон коней. Наверное, это с ними что-то не так.
— До утра здесь останемся! — выпрямившись, вдруг объявил главарь ватаги.
Худа без добра не бывает... В том смысле, что они решили сварить похлёбку, и на какое-то время забыли про меня. Нашу с Ригом охотничью добычу взялся свежевать и готовить Малыш, а я, несколько отдышавшись, не имея сейчас сил даже видеть хоть капельку пусть и звериной крови, воспользовавшись моментом, углубилась в лес, мне хотелось побыть одной и в тишине тенистой чащи просто поразмышлять о случившемся.
Произошло то, что в этом мире было обыденностью. Я воочию увидела смерть... Причём, стала убийцей, и заверения, будто это был враг, нисколечко меня не оправдывают. Несомненно, не убей его я, он бы без всяческого сожаления убил меня!
Очень хотелось поскорее отмыться от всей этой грязи, и ноги как-то сами собой вынесли в подходящее место.
Здесь тёк глубокий ручей, и я пошла вдоль него. Вот повалившееся дерево перегородило его русло и образовалась неглубокая заводь, чистая и прозрачная. Скинув с себя ну совершенно всё, я вошла в воду и замерла, с удивлением глядя на подрагивающее отражение. Как же Риг был прав! После школы воспитанниц Торна из меня получилась бы настоящая красавица рабыня, что только и одаривала б умопомрачительными ласками любого из своих хозяев, и до конца дней своей красы преспокойненько жила себе в золотой клетке, не зная никаких других забот! Только, как оказалось, это всё не для меня. Я выбрала другой путь, и сегодня безвозвратно перешла черту, с головой окунувшись в новую жизнь! Я сделалась воительницей, и обратного пути, похоже, уже не будет!
Будто рождаясь заново, я ныряла в холодную воду ещё и ещё раз. Окончательно замёрзнув, бросилась к своей одежде, принявшись поспешно одеваться и прямо на мокрое тело натягивать кольчугу, словно опасаясь, что если не сделаю этого сейчас — то не сделаю уже никогда. А возвращаясь к месту нашего бивака, я уже искренне кляла себя за те сомнения в душе.
Ещё на подходе приятный аромат жареного на углях мяса заполонил ноздри. Вот и наш лагерь.
— Не уходи больше одна! — подскочив ко мне, Риг озвучил всё, что выражали строгие лица друзей.
— Ну извини уже, — смущённо пожала я плечами. — Не знала как-то, что я у вас тут под полным присмотром...
— Мы как семья... — очень спокойно начал объяснять Риг. — Раз ты теперь с нами, то мы в ответе за тебя, как и за любого из нас. А в лесу опасно... Ты просто говори нам, если куда соберёшься отходить.
— Ну, хорошо, — неуверенно кивнула я. — Стану говорить...
Несколько с рассеянным видом я подсела к костру. От поднесённой кружки всё с тем же крепчайшим пойлом теперь не отказалась, проглотила словно воду больше половины её содержимого и только тогда закашлялась, ощутив крепость напитка. Чуть позже в голове зашумело. Горькие мысли унеслись окончательно. Я вместе со всеми пьяно смеялась над похабными россказнями, совсем не ощущая себя слабой и беззащитной, и мне было всё равно, что случится завтра.
А завтра мы въехали в большой и многолюдный город. Потолкались по лавкам и рынкам, прикупая провиант и вещи в дорогу. Всё же путешествовать в компании друзей куда проще, и веселей. Теперь чтобы отшить навязчивого кавалера достаточно лишь насупленного взгляда Малыша или сдержанного покашливания Рига. Мои друзья, как выяснилось, оказались довольно суеверными людьми, и буквально обвешивались амулетами от сглаза и наговора, от стрелы и от копья. Я в это не верила и беззлобно посмеивалась над ними. Меня же интересовали яды для стрел, и втайне от всех я прикупила самый сильный в лавке какого-то местного алхимика.
Ближе к вечеру, гурьбой ввалившись на ближайший постоялый двор, мы устроили шумную пирушку. Здесь была уйма постояльцев, но из всех я почему-то выделила одинокую женщину с такими усталыми и печальными глазами. Несколько раз ловила на себе её взгляд, и в итоге не удивилась, когда она подошла.
— Ой... ой... я вижу, что вы не местные, — слезливо причитая, горестно вздохнула она. — А так же, что вас можно будет нанять.
— Нанять для чего? — чуть отодвинув меня и выдавшись вперёд, поинтересовался Спарх.
— Совершить правосудие, — ответила женщина. — У меня есть некоторые сбережения, и я хорошо заплачу.
— Мы не наёмники, — пояснил ей Спарх. — И не устраиваем кровавых разборок...
— Тем лучше, — продолжала уговаривать она, — значит за вами меньший надзор со стороны городской стражи.
— А что ты хочешь, чтобы мы сделали? — заставило спросить моё безудержное женское любопытство.
— Я живу с дочерью в доме сына здешнего правителя. Я кухарка, а моя дочь, так она, прачка. А в последние дни я стала замечать на теле дочери синяки и царапины. Со слезами она призналась, что почти каждую ночь в её комнате открывается потайная дверь и приходит кто-то чужой, кто мучает её и даже насилует. Я сама видела эти синяки... Пробовала оставаться с ней сама, но ко мне подкрались сзади и ударили, а потом ещё больше поиздевались и над ней, и надо мною тоже. Теперь я ищу наёмника, кто бы смог подкараулить того негодяя и отомстить за наш позор, но все они такие страшные, что ещё больше я боюсь оставлять их ночью наедине с дочерью. А с вами женщина-воин, с ней и ещё кем-то из вас — ей будет спокойно.
— Ну чего Эльфочка, покараулим несчастную девушку? — спросил у меня Спарх, почему-то моим друзьям-разбойничкам больше нравилось величать меня Эльфой, чем Дианой, с уст Рига как-то сорвалось прозвище Эльфа, да так на мне и закрепилось.
— Покараулим, — обескуражено кивнув, повела я плечами. — Денежки-то лишними не станут...
— Хорошо, мы согласны. Веди нас! — ответил женщине Спарх. — Я пойду с Эльфой, а нашим товарищам, думаю, там нечего делать, мы и сами справимся, пусть они ночуют здесь.
Идя след в след за кухаркой и не привлекая ничьего внимания, мы подошли к хозяйскому дому. Она провела нас через кухню, как обычно ходит прислуга, и впустила в спальню дочери.
— Она уже спит, — сказала женщина, показывая на неясный силуэт под покрывалом. — Вы уж не пугайте её горемычную...
Как можно тише, чтоб никого не разбудить, мы со Спархом забрались в какой-то громоздкий полупустой шкаф. Томительно долго текли минуты. Была где-то середина ночи, и я слегка задремала, когда скрип открывающейся и явно потайной двери обострил все мои чувства. Я стояла чуть дыша, обнажив кинжал и выглядывая в узкую щёлку. Вот в комнату проник не яркий, какой-то призрачный свет, а следом, держа масляный светильник в вытянутой руке, влез низкорослый заметно сгорбленный мужчина. Ночной гость крадучись отошёл от лаза, и выскочивший из нашего убежища Спарх прыгнул на него. По логике вещей, наш старшой не должен был промахнуться, но пришелец, довольно ловко вывернувшись, оттолкнул его от себя и скрылся за потайной дверью. Мы кинулись вдогонку. Побежали по широкому тускло освещённому факелами подземелью, не отставали от беглеца, однако и догнать его тоже не могли.
Неожиданно повернув, проход вывел нас в ярко озарённую масляными фонарями подземную камеру, и, ослеплённая, я на миг прикрыла глаза. Как вдруг сверху упала сеть и накрыла собою Спарха. Меня же схватили чьи-то крепкие руки, и не выпускали, как не брыкалась.
Нет, никак мне не вырваться! Сберегая силы, я прекратила напрасное сопротивление, куда лучше сейчас понять, что здесь такое происходит.
Когда глаза привыкли к свету, прямо напротив себя я разглядела двух здоровяков самой бандитской наружности. Они криво усмехались, приставив мечи к горлу опутанного прочной сетью старшого. Меня же крепко держали двое таких же наглецов... Кроме них разглядела тут ещё четверых, стоящих у другого выхода и сейчас надрывно хохочущих. Двое из них, облачённые в дорогие доспехи, наверняка элитные стражники, третий же, молодой и надменный — настоящий господин, гордый и напыщенный, явный представитель местной знати, это если судить по украшенной самоцветами перевязи. Четвертым же и оказался тот самый сбежавший от нас коротышка.
— Ну вот, сегодня будет веселье! Будет с кем позабавиться! — воскликнул знатный господин, словно прожигая меня какими-то недобро-плотоядными глазами. Потом он лукаво мне ими подмигнул: — Что ты можешь нам предложить за то, чтобы мы как можно дольше не убивали твоего спутника?
— А что тебе надо? — резонно поинтересовалась я.
— Развлечься! — издевательски бросил мне этот господин, мерзопакостно рассмеявшись.
— А разве ты ещё не рассмотрел на мне вот этот вот знак… — скосила я глаза на медальон Тёмного повелителя.
— О! Не переживай! — знатный господин растянул щёки в злорадной ухмылочке. — Это подземелье хранит множество тайн. Что же, ещё одной будет больше…
Я беспомощно качнула головой, и огляделась по сторонам. Жуткое место с коллекцией орудий пыток! Что-то похожее на дыбу... Железная дева... Шипы... Колодки... А ещё мне показалась, что в коридоре, по которому мы сюда прибежали, мелькнула большая тень, будто от Малыша. Хотя и не взялась бы утверждать точно, это мог быть просто отсвет от пламени светильника.
— Значит, нам по-любому не светит выйти из твоего подземелья живыми, — скривилась я в подобии улыбки.
— А ты понятливая… — продолжал знатный молодой господин. — И только от самой тебя будет зависеть, сколько ты тут проживёшь! Так что развлекаемся! Ну, чем ты можешь меня удивить?
— А хочешь я станцую? — не без ехидства предложила ему, решив хоть как-то потянуть время.
— Неплохо… — ухмыляясь во все ровные зубы, потешался надо мною знатный молодой господин. — Нам тут пока не танцевали... Плакали! Упрашивали! Бились лбом о камни! Стояли передо мной на коленях, но не танцевали! Что же, по моему знаку отпустите её! И пусть танцует! Только запомни, прелестная пленница моя, он живёт, — молодой господин ткнул пальцем в Спарха, — пока ты танцуешь и мне нравиться твой танец! И сразу умрёт, стоит тебе обессилить и упасть! На тебе же загорится клеймо рабыни! — показал он на курящуюся жаровню. — Я стану первым твоим властелином! — тут поочерёдно посмотрел на своих подручных. — А потом уже они всласть повластвуют над тобой! Неплохое будет веселье!
— А что потом? — как-то обречённо у меня вырвалось.
— Ха! Если мне понравится и то и другое, и я захочу повторения, то посажу тебя вон там, на цепь, — знатный господин указал на кольцо в углу, — а если нет, то вот на тот кол, — издевательски хихикнув, он ткнул пальцем куда-то в темноту. — Но если ты уж очень мне понравишься, то так и быть, выведу наверх. Кто поверит словам клеймёной рабыни?
— Он, — скосила я глаза на амулет Тёмного повелителя.
— Тогда ты умрёшь... — молодой господин сказал это так запросто, будто речь шла не о человеке, а об аквариумной рыбке.
— Ладно, — выдохнула я, и не узнала собственного голоса, — стану танцевать...
Знатный господин громко щёлкнул пальцами, и меня отпустили. В подземелье было душно и жарко, я же тряслась от разбегающихся по спине холодных мурашек. Мимолётно взглянула на знатного молодого господина, и за эту долю секунды в моей голове пронеслось столько грязных ругательств и картинок отмщения, что начни я это всё декламировать — и ушёл бы не один час.
Он же смеётся подлюка! А ведь они не отняли у меня меча... Знает ведь, молодой уродец, если выхвачу клинок, то всё равно не справлюсь с его вооружёнными до зубов головорезами. Это будет лишь лишней потехой для него. А может, всё же устроить её ему? Сплясать-то я ведь могу и после... Но уж нет, Спарх вряд ли станет просто смотреть, как я пытаюсь драться...
— Ну чего застыла! — нетерпеливо топнув, выкрикнул молодой господин. — Давай танцуй уже!
Сняв перевязь с мечом, я демонстративно положила его наземь... Не спеша расстегнула ремешок под подбородком, сбросила серебряный шлем и пограциознее распустила волосы. Стянула перчатки и отшвырнула их далеко в сторону. Ослабила пояс, и плавно скользнув по бёдрам, он упал к моим ногам. От волнения слегка запуталась в кольчуге, неловко, но всё же и её скинула с себя. Следующими стали ботфорты... Я стягивала их поочерёдно, забавно прыгая то на той, то на другой ноге, пока совсем не осталась босой, очень удивляясь, что каменные плиты пола — гладкие и тёплые, словно снизу греются котлы.
Когда осталась только в тунике — вышла на середину подземной камеры. Встала на носочки, похлопывая в ладоши и позванивая браслетами в такт мысленной мелодии, сложила руки над головой и закружилась — всё быстрее и быстрее. Вспоминала земные танцы и занятия с Латаной и пыталась сплести нечто особенное. Не забывала держать дыхание и экономить силы. Время от времени ненароком поглядывала в полутёмный проход, всё больше убеждаясь — там действительно мелькают тени. И кружилась, кружилась... Ловила на себе жаркие взгляды мужчин, и понимала: этого мало, если в проходе действительно друзья, то надо помочь им как можно тише подкрасться, а ещё, как можно тише наброситься на охранников Спарха.
Раз за разом всё откровеннее и откровеннее выгибая спину, я то изнывала от невообразимой страсти, то полностью отдавалась ей. Сорвала и без того уже почти спавшую с меня тунику, подбросила её вверх, манящими движениями рук недвусмысленно зовя в свои объятья кого-то незримого. Я знала: сейчас все их взгляды прикованы только ко мне, к моим соблазнительно колышущимся бёдрами. Всюду поглаживая себя, я призывно улыбнулась и загадочно рассмеялась. Ведь надсмотрщики Спарха уже не дышали: ножи Большого Пса и Рига перерезали их горла.
Не теряя ритма танца, я высоко подпрыгнула, нагнулась и подняла тунику. На носочках подбежала к знатному господину и накинула её ему на голову. И он явно не был против такого отношения к себе пока ещё не от рабыни... А зря! Ведь Малыш, Риг и Большой Пёс — уже набросились на его стражу. И всё было кончено даже прежде чем туника сползла с глаз знатного господина! Правда, юркому коротышке вновь удалось ускользнуть, но на этот раз совсем недалеко: убегая, он не рассчитал, прямиком попавши в руки уже выбравшегося из-под сетки Спарха. Я же вопросительно усмехнулась, подобрала свой меч и, приставила его остриё к горлу ошалелого от всего произошедшего молодого господина, в страхе дрожащего и сейчас растерянно мнущего мою тунику в руках.
— Как тебе теперь такая забава, детка? — с вызовом поинтересовалась у него.
— Ну-ка дай-ка лучше я его поспрашаю, — с каким-то безразличием, будто и не замечая моей наготы, несколько грубовато отстранил меня Риг, и, опустив меч, я выхватила из рук знатного господина свою тунику, напоследок мстительно фыркнула ему в лицо, и побежала одеваться.
— Подождите, не допрашивайте их без меня, я быстренько, сейчас буду готова! — прокричала на ходу.
— А ты красиво танцуешь, Эльфа! — рассмеялся Спарх, и, подойдя ближе, дружески похлопал меня по плечу, то, что я ещё лишь держала свою одежду в руках, похоже, его нисколечко не смутило. Видимо, женская нагота не была для них чем-то особенным.
— Да вот пришлось спасать неловкого дурня! — поспешно одеваясь, непонятно почему огрызнулась я.
— Сейчас мы их немного поспрошаем! — с угрозой произнёс Малыш, хватая коротышку за шиворот.
— Какого беса тут было?! — потряс он им в воздухе.
— Так наш господин развлекается! — испуганно пропищал коротышка.
— Так ты, мерзкий раб, ему в этом помогаешь?! — Малыш швырнул коротышку об стену, и тот, звучно шлёпнувшись об неё, взвизгнул и затих.
— Кто ты будешь такой?! — это уже Спарх подступился к знатному молодому господину.
— Не смейте меня трогать! — в ужасе завизжал он. — Я вельможа! Я не кто иной, как сын здешнего правителя!
— А та девка, что корчила из себя несчастную, как и её фальшивая мать, тоже с тобой заодно?! — сделав грозное лицо, продолжал вести допрос наш старшой.
— Да, они известные здешние шлюхи, и обычно заманивают к нам заезжих простачков, вроде вас... — закивал перепуганный вельможа. — Таких, которых искать потом не будут...
— А ну-ка тащи сюда этих гадин! — отдал распоряжение Малышу Спарх.
— Этим ты хотел заклеймить нашу Эльфу?! — пытливо спрашивая, Спарх вдруг указал на торчащую из жаровни рукоять клейма.
Вельможа испугано закивал и жалобно посмотрел на меня.
— Для него я больше не Эльфа, а госпожа Диана! — вытянув клеймо из углей и подув на него, угрожающе произнесла я. — А держите-ка его крепче!
Не знаю, что на меня нашло, но ведомый мной докрасна раскалённый квадрат тавра, грозно шипя, так и впился в лоб бывшего вельможи. От неожиданности тот даже не кричал, а потом быстрые кулаки Рига и Большого Пса заставили его сразу умолкнуть.
— Это тебе больше не понадобится, раб! — С каким-то ожесточением в душе, вспоминая все нанесённые мне обиды, я сорвала с сынка здешнего градоправителя усыпанную драгоценностями мантию и передала её Спарху.
— А вот и они! — известил всех Малыш, возвращаясь и волоча за волосы двух подвывающих женщин.
— Пощадите... Нас заставили… — поочерёдно лепетали они.
— Молчать, стервы! — гаркнул на них Малыш, при этом устрашающе выпучив глаза. — А то куда хуже будет!
— Дай я сделаю это с ними! — сказал Риг, отбирая у меня клеймо.
Я не смотрела, лишь слышала, как зашипела человеческая плоть и всё подземелье огласилось истошными женскими визгами, густо запахло палённой кожей и волосами, и в этом мире ещё на двух рабынь стало больше.
— И как вам удалось нас найти? — спросила я у наконец-то освободившегося Рига.
— А мы вас и не теряли! — деловито усмехнулся он. — Пока кое-кто дремал внутри, другие караулили под окнами. Неужто ты думала, что мы будем спокойно спать, когда наши друзья занялись делом и так весело развлекаются!
Уже на рассвете, когда мы покидали город, Риг уверенно постучал в ещё запертые ворота лавки работорговца. Хозяин спросонья долго не мог взять в толк, чего хотят эти чужаки.
— Задёшево отдам! — подтолкнув вперёд, Спарх бросил к его ногам двух новоиспечённых рабынь.
— Ага, ночной улов… — понятливо кашлянул торгаш, переводя изучающий взгляд на ярко-квадратные клейма на уже опухших бёдрах женщин, и, сонно зевнув, ощупал груди старшей. — Эта уже не первой свежести, — разочаровано протянул он, надавил на живот младшей. — Ну, эта ещё ничего, но тоже из шлюх… Ладно, если задёшево, то обеих возьму.
— А этого почти даром бери... — Спарх вывел ещё одного свежеиспечённого раба с распухшим до неузнаваемости от побоев и недавнего клеймения лицом. Пленник был совершенно гол и, бормоча что-то невразумительное, трясся то ли от страха, то ли от утренней прохлады.
— Чего он там бубнит? — пощупал его мускулы торговец. — Хилый какой-то вам попался…
— Да ещё и язык прикусил со страху, — пояснил Спарх, — деньков так через десять заговорит.
— Ну, хорошо, — кивнул торговец. — Никому и не нужна болтовня раба!
— Только не продавай их в этом городе, — беря плату за товар, предупредил работорговца Спарх.
— Разумеется, не стану! — понятливо осклабился тот. — Сегодня уходит большой караван с товарами, вот они и поедут с ним...
На том мы и распрощались с хозяином лавки, а заодно и с негостеприимным городком. Я вынула карту, и сверила наш маршрут, до эльфийской границы было ещё далеко. На пути лежало несколько больших городов и множество поселений поменьше. А значит, скорое расставание с новыми друзьями мне пока не грозит. Я всё больше и больше сроднялась с ними, предвидя, что наше прощание будет не из лёгких. Однако точно знала: на эльфийские земли поеду одна, и ни при каких обстоятельствах друзей туда не потащу. Вздохнув, я сложила карту и сунула её подальше в сумку.
ГЛАВА 7. Разбойница
Была тихая безлунная ночь, луна в этом мире тоже присутствовала, однако подсвечивала ночами не ярко-жёлтым, а матово-белым светом. Сидя у затухающего костра, я разглядывала звёздное небо, и сторожила... Пару дней назад узнала общую тайну моих друзей. Оказывается, они еженощно поочерёдно дежурят, охраняя покой спящих. Меня же к ночным караулам ну никак привлекать не желали, разве что после громкого скандала, не вылившегося в битьё посуды только оттого, что она — металлическая, я всё же настояла на своём. Поначалу в ночных шорохах и шелесте листьев мне слышалась то поступь врага, то его хищное дыхание, а колыхание теней так и сжимало сердце ледяной рукой страха, однако, быстро вернувшиеся привычки лесной жизни, оживили все чувства, и я бы уже не спутала раскачивающуюся на ветру ветвь с силуэтом зверя или человека.
Казалось и сейчас — всё как обычно, но что-то смущало, ощущался взгляд, злобный и холодный, и, решив подстраховаться, я разбудила Спарха.
— Что-то не так! — потрясла нашего старшого за плечо. — Проснись! Я чувствую это!
— Да вроде всё тихо, — привстав, прислушался он, заспанно зевая и вглядываясь во тьму.
— Буди остальных! — настаивала я, и вдруг так и поёжилась, то ли от ночной прохлады, то ли от пронзительного и холодного взгляда.
Спарх неуверенно качнул головой.
— Рядом зло! — даже не знаю, почему сказала это.
— Ты уверена! — судя по тону, всё же очень уж сомневался старшой. — А если зря всех всполошим?
— Буди! И пусть приготовят оружие!
Просыпающаяся и потирающая спросонья глаза братия, осматривалась и беззлобно ворчала, тоже не замечая никакой угрозы. Не чувствовала сейчас её и я, однако по-прежнему настаивала на своём. В итоге мои друзья всё же прислушались к моим доводам и расселись вокруг тлеющего костра.
— И какого беса ты нас всполошила? — пробурчал Большой Пес, с недовольством поворошив угли остриём меча.
— А разве никто из вас ничего не слышит и не чувствует? — Сжавшись от вновь пробравшего меня холода, я посмотрела туда, откуда, возможно, он исходит, и увидела глаза, злобные и холодные, светящиеся во мраке бледно-зелёным цветом.
— Посмотри туда! — показала я старшому. — Кто это может быть, тигр или медведь?
— Нет, — озадаченно произнёс он.— Не тигр и не медведь. Кто-то более крупный и злой!
— Оно там! — привлёк внимание остальных Спарх, указывая мечом в сторону звериных глаз. — Подбросьте дров в костёр и зажгите факелы!
И тут, словно догадавшись, что его заметили, хищник прорычал, но каким-то глухим и будто потусторонним рыком. Наши кони, сбившись в кучу, и, обнажив острые клыки, совсем не по-лошадиному рявкнули в ответ и испугано забили копытами.
— Это тигр! — сказал Риг. — Очень большой тигр с зубами-саблями! В детстве я видел такого! Прежде чем его убили, он разорвал девятерых охотников, а ещё трёх задрал своими ужасными когтями!
— Саблезубый тигр! — вырвался у меня вскрик ужаса. — Неужели здесь водятся такие твари!
— Уже давно никто про них ничего не слышал, — пояснил Риг, — однако в этих местах время от времени исчезают группы охотников и даже небольшие караваны, но это списывают на разбойников!
Малыш и Большой Пёс бросили на угли по сухой ветке и, сразу вспыхнув, пламя озарило округу. Но хищник прятался во тьме и теперь мы его не видели. Спарх вытащил из повозки связку факелов и принялся нам раздавать, поджигая их от костра. Отказавшись от факела и чуть отойдя в сторону, я снова разглядела хищные глаза.
— Я знаю повадки этого зверя, — подойдя ко мне, с обречённостью в голосе заговорил Риг. — Он хитёр и безжалостен, его невозможно не напугать, не отогнать огнём. Он не уйдёт пока не убьёт всех нас! Наше оружие против него бессильно!
— Тогда надеюсь, что мы дорого продадим ему свои жизни! — взмахнул мечом Спарх.
— Мечами и даже копьями его не убить, — тем же мрачным тоном продолжил Риг. — Тогда его заманили в глубокую яму с острыми кольями.
— Так говоришь, не пробить его шкуру! — воскликнул Малыш, со свистом рассекая воздух своим тяжёлым мечом.
— Нет, — продолжал объяснять Риг, — насколько я знаю, его кожа не так и толста, чтобы не пробить даже лёгкой стрелой, только к нему не подступиться, у него сильные лапы, они намного длиннее любого копья, и ими он одним ударом переламывает даже хребет лошади, не говоря уже о человеке. Стрелам же не пробить его густого меха, для него они как для нас укол иголки, разве что слегка царапают кожу...
Слушая его, я достала лук, вложила стрелу, и тщательно прицелилась…
Ведь на кремнёвые наконечники был нанесён уже не мой самодельный, а очень сильный яд, тайком прикупленный в лавке алхимика. Я до сих пор не решилась посвятить друзей в своё маленькое увлечение, будучи уверенной — они осудят меня. Тогда, когда я его покупала, демонстрируя силу этого яда, алхимик обмакнул кончик иголки и уколол бродячую собаку. Она издохла мгновенно. Я сразу не поняла, что он делает, иначе ни за что не позволила бы убить беззащитное животное.
«Пусть потом они меня проклянут, изгонят, или чего хуже…» — подумала я. — «Но не могу позволить всем нам так бездарно погибнуть!»
Памятуя опыт с леопардом, сейчас видя одни ярко-зелёные глаза хищника, я приблизительно прикинула, где находится его мягкое брюхо, и выпустила первую стрелу. Словно и не почувствовав её, тигр огласил округу яростным рыком, и стал приближаться. Он нападал не так, как обычный хищник, а медленно, уверенно и неотвратимо.
— Зачем ты делаешь это! — попытался перехватить мои руки Спарх. — Твои стрелы не причинят ему никакого вреда, лишь больше разозлят, и тогда мы с ним точно не справимся!
В запале отталкивая старшого, я с остервенением выпускала ядовитые стрелы, одну за другой, целясь в область паха огромного хищника.
— Не мешай ей! — закричал Риг, оттаскивая Спарха от меня. — Посмотри! Он сдыхает!
Огромному зверю не хватило добраться до нас пару десятков шагов. Издох он молча и удивлённо. Впрочем, также удивлённо смотрели на меня и мои товарищи.
— Как это у тебя получилось?! — спросил Малыш, повернув ко мне голову, и, приблизившись к тигру, словно и не веря, что тот мёртв, боязливо пнул его острым носком сапога.
Только ответить у меня не получалось. Враз покинули силы, тряслись руки, не держали ноги. Выронив лук, я обессилено присела на корточки и истерически зарыдала, прикрыв лицо ладонями.
— Она стреляла в него отравленными стрелами! — констатировал Риг. — Никогда бы не подумал, что такое возможно!
— А если бы маленькая толика яда с наконечника её стрелы случайно попала бы нам в котёл?! — растерянно произнёс Большой Пёс. — Или кто-то случайно укололся?
— Никогда! — рыдая, прокричала я. — Никогда бы этого не случилось! Я тщательно заворачиваю и храню отравленные стрелы, причём, отдельно от других! Пользуюсь кожаными перчатками. Яд, которым их покрываю, держу в хорошо закупоренной металлической баночке далеко от еды. Не разлиться и не растечься он не может! К тому же, как мне сказали, что это растительный яд для стрел, и он безвреден через пищу... А если хоть один из вас считает, что я могу сознательно кого-нибудь отравить, то пусть свяжет меня и отдаст в руки работорговца!
— Ты нам как сестра! — ближе подойдя, сказал Спарх. — Никто из нас, покуда живой, никогда не позволит тебе попасть в повозку работорговца. Но тебе всё-таки надо было предупредить нас, что у тебя есть яд и отравленные стрелы!
— Я тоже давно считаю всех вас своими братьями! — произнесла я, виновато шмыгая носом. — Только боялась говорить о яде, надеялась, что мне никогда не придётся пользоваться не им, не отравленными стрелами, — тяжело вздохнув, я сделала паузу и досказала, — потому и не говорила...
— Да что вы напали на бедную девушку! — вступился за меня Риг. — Только что она спасла всех нас!
— Вам не нужно из-за меня ссориться, — немного успокоившись, заговорила я. — Лучше поеду дальше сама...
— Ты пойми, — растолковывал мне Спарх, — мы о тебе беспокоимся. Ты ведь вполне можешь сама уколоться…
— Знаю, — убеждённо кивнула я, — поэтому ношу толстые кожаные перчатки, и, простите, если делаю что-то не так...
— Нам не за что тебя прощать, — улыбнулся Риг. — Ты не сделала ничего дурного.
— И всё же вы меня осуждаете…
— Тебя никто не осуждает, — подсел ко мне Спарх. — Просто мы все изрядно на взводе, — сняв с меня эльфийский шлем, старшой обеими руками пригладил мои спутанные волосы. — Всё хорошо! Ты поступила правильно. Просто не скрывай от меня больше ничего, ведь ты давно уже стала одной из нас.
Соглашаясь, я виновато опустила голову, хотя и знала, что ещё не готова всё им поведать, и тяжело вздохнув, поднялась и отошла в сторону. Мне хотелось побыть одной.
Досыпать остаток ночи никто из нас уже не стал. Сидя сама, чуть в стороне от всех, краем уха я слышала, что они обсуждают, как быть с хищником, и, похоже, решили содрать с него шкуру и выделать.
— На рынке она будет стоить огромные деньги, — пояснил подошедший ко мне Риг.
Весь день мои друзья занимались именно этим. Я же была предоставлена самой себе. Гуляя вокруг лагеря, подстрелила трёх толстущих кроликов и насобирала корзину ягод. Вернулась не так скоро, но все по-прежнему были заняты выделкой меха, и готовить обед довелось самой. Когда я позвала их трапезничать, они как-то странно на меня посмотрели, словно изучая, видно, прикидывали: подсыпала ли я в котёл ядку, иль нет. Правда обед выдался на славу, и с аппетитом поев, мои товарищи поспешили продолжить кожевенные работы.
Не отправились мы не завтра, и не послезавтра. Лишь на седьмые сутки я расслышала далёкие слова Спарха, что будем сворачивать лагерь, и стала готовить Стрелку. Уже перед самым отъездом, пятясь и тяня тяжеленое седло, я как-то случайно столкнулась с Ригом.
— Ой... — выпрямляясь, смущённо отступила.
— Оставь это пока, — забрал он у меня седло, и почти в приказном порядке добавил:— Иди лучше за мной!
Пожав плечами, я молча согласилась. А чего ещё было делать? Я сейчас нахожусь в полной зависимости от них.
На подходе к обильно вытоптанной моими друзьями полянке, Риг придержал меня за руку и с хитроумной улыбочкой завязал мне глаза. Не понимая, зачем это нужно, я доверчиво терпела плотную повязку. Не знаю отчего, но когда он находился рядом, со мной происходили странные вещи. Иногда это было лёгкое головокружение, а зачастую и необычная слабость в ногах. В те минуты я была готова довериться ему безоглядно. Не скажу, что не замечала и особого отношения к себе со стороны Рига, почему-то подсознательно чувствовала: он никогда не поступит со мной бесчестно. Стоя с завязанными глазами, вдруг ощутила, как меня взяли за плечи, повернули, заставили пройти вслепую с десяток шагов, и закутали во что-то мягкое. А когда сняли повязку, я увидела на себе длинную меховую накидку из шкуры того самого саблезубого тигра с капюшоном и золотыми пуговками, чуть-чуть не доходя до земли, она прекрасно на мне сидела.
— Странно! — произнесла я. — Эта шкура совсем ничего не весит и в ней совсем не жарко даже в такую спеку! Наверное, на рынке будет стоить огромную сумму.
— А в холодное время в ней тепло. И это твоё! — сказал Риг. — Наш подарок! И не вздумай отказываться, иначе все мы очень на тебя обидимся.
— Разве я могу отказаться от такого чуда! — восхитилась я. — Но как вы это сделали? Просто невозможно!
— Малыш происходит из рода потомственных кожевников, — сказал Спарх, — и знает особые секреты выделки шкур.
— Очень благодарна всем вам за подарок! — улыбнулась я. — Только мне нечем отблагодарить вас в ответ.
— Не волнуйся, — засмеялся Риг, — мне и твоей улыбки будет достаточно! А если честно, то это мы должны были тебя благодарить.
— А я, наверное, всё-таки заслужил поцелуй! — влезая в разговор, беззлобно усмехнулся Малыш. — Без меня у них бы ничего толкового не вышло.
— Подставляй щёчку! — подходя к Малышу, состроила я хитрую гримаску. В одно мгновение тот сграбастал меня в охапку и поднял на руки. В результате лёгким поцелуем в щёку я не отделалась, он не опускал меня на землю до тех пор, пока не поцеловала его ещё и в губы.
— Ну, уже всё уложено и пора отправляться! — скомандовал старшой.
Я подозвала Стрелку и влезла в кем-то уже закреплённое на ней седло. Мы выбрались на тракт, и наша повозка резво покатилась по ровной и укатанной дороге. Проехали совсем немного, и тут Спарх поднял руку, показывая, что нужно загнать коней и воз в заросли и затаиться.
Не понимая, что происходит, я забралась в кусты последней и стала всматриваться в ещё пустую дорогу. Мешала листва, и слышался лишь перестук копыт, а потом я увидела небольшой караван из двух фургонов и трёх всадников. Поначалу подумала, что мы всего лишь прячемся, но когда караванщики с нами поравнялись, то мои товарищи с самым устрашающим видом и дикими криками выскочили из засады. Застигнутые врасплох охранники и не пыталась сопротивляться. Побросав копья, эти горе вояки сбилась в кучу. Я же, догадавшись, что стала соучастница преступления, тяжело вздохнула и тоже выехала на дорогу. К счастью, мои друзья-разбойнички убивать никого не собирались, лишь взяли с караванщиков откуп, да и хотели отпустить подобру-поздорову. Но тут моё сердце ёкнуло, и вспомнилась бедняжка Латана. Ведь эти крытые фургоны точь в точь походили на как-то уже виденные мной! Рабские! Я со злостью сдёрнула накрывающую их ткань и пристыженно замерла: из деревянных клеток донеслось негромкое овечье блеянье.
По-видимому, что-то такое комичное всё же отразилось у меня на лице, потому что мои друзья как-то сразу заметно повеселели. Удачный получается у них вышел налёт! В дороге они бесконечно подтрунивали друг над другом, перекидывались шуточками и прибаутками, я особо не вслушивалась, пока ближе к полудню Спарх не остановил лошадей, заявив, что пора делать привал аж до самого утра. Признаюсь, я не поняла почему, ведь наверняка ещё никто не устал, но и протестовать не осмелилась, лишь удивлённо повела плечами, заодно делая в своей памяти мысленную зарубку, на счёт того, что чем ближе наша кавалькада подбирается к эльфийским землям, тем мрачнее становится наш старшой и тем чаще под разными предлогами делает неоправданные остановки, замедляя передвижение.
— Будет гроза, — словно прочитав мои мысли, показал он на сереющее небо. — Нужно успеть приготовить лагерь.
— Может, проедем ещё немного вперёд и попросимся на ночлег вон в том замке? — подъезжая к Спарку, я указала на виднеющиеся на горизонте серые башенки. — До него совсем ведь недалеко осталось... Закон гостеприимства соблюдают все, я это знаю от своего бывшего опекуна. Ну, в крайнем случае, мы предложим хозяину плату.
Я не столь боялась намокнуть под дождиком, сколь хотела вдоволь поспать и понежиться на мягкой постели.
— Ладно! — согласился старшой. — Подгоним коней, может, и успеем до начала грозы!
К замковым воротам мы подъехали под первыми тяжёлыми каплями, уверенно забарабанившими и по моему шлему, и по верху повозки. Ещё не успели попроситься, как сам собой опустился мост, потом распахнулись дверные створки. Какое невиданное гостеприимство! Даже Спарх удивлённо разинул рот, натянув удила и не решаясь сразу завести нас внутрь.
— Редкая щедрость для нашего времени, — с недовольством пробурчал наш старшой.
— Я еду первой и наверняка они попросту разглядели мой медальон? — резонно предположила.
— Ладно, не будем отказываться от такого гостеприимства! — Дождь усиливался, и старшой стеганул коней вожжами.
Мы медленно въехали вовнутрь этого мрачного серого замка. Меня не покидала мысль о сладком сыре в мышеловке, но человек всегда надеется на лучшее.
— Буду рад любым гостям, — расплылся в радушии встречающий нас хозяин, будучи только в сандалиях на босу ногу и в длинном тёплом халате. — Я немного скучаю в своей всеми позабытой крепости и почему бы не скоротать время в дружеской беседе с гостями! — продолжал он всё с той же обезоруживающей улыбкой. — И не надо имён! Погода такая, что не задерживайтесь, скорей проезжайте под навес!
— Да, небо хмурится, — с ответной улыбкой сказала я, пригибаясь под нависающей балкой и осматриваясь. Опасности никакой не виделось. Рядом только одинокий стражник с тяжёлой алебардой, вот, пожалуй, и всё.
Больше не осторожничая, я спрыгнула с лошади. Повыбрались и мои друзья из повозки.
— О... осторожно, госпожа, своды моего дома низки, как низки сейчас цены на рабов! — с такой шуткой подал мне руку хозяин, но, благодарно кивнув, я всё же отказалась.
— Ну, надеюсь, вы хотя бы не откажетесь перед обедом от посещения моих купален, — совсем не смутившись ввиду моего предыдущего отказа, уверенно продолжил хозяин. — Не пожалеете, господа, плиты бассейнов подогревает тёплый воздух от печей, очень надеюсь, это вам понравится...
— Да, конечно, — кивнула я, только за себя соглашаясь. Хотя хозяин сейчас обращался сразу ко всем нам и неудобно было не принять хотя бы это приглашение.
— Где-то мы уже видели подобное гостеприимство, — с лёгким недовольством пробурчал Спарх, но отказываться тоже не стал.
Слуги раздали нам чистые полотенца и лёгкую одежду. Было настолько радушно, что стало ещё подозрительнее. Наверно поэтому первой поплескаться друзья отправили именно меня. Я же, не понимая истинной причины такой хозяйской заботы, приписала всё действию медальона Тёмного повелителя, на том и успокоилась.
— Иди, иди...— закивал Спарх. — Мойся, не опасайся, мы посторожим…
Купальня была самой обычной, разве чуть-чуть больше Торновской, а вода оказалась и действительно тёплой. Какая невиданная редкость для этого мира! Я с удовольствием окунулась с головой. А когда в очередной раз вынырнула, увидела улыбчивую служанку.
— Я заберу постирать и почистить? — Склонилась она над моей одеждой.
— Оружие только не трогай! — со строгостью я бросила ей.
— Конечно, госпожа, я даже и не коснусь его... — присела она в поклоне, подхватила мою обувь и тряпки, и бегом удалилась.
Было очень приятно, но плескалась я недолго, скоро выбравшись на скользкий бортик. Быстро там вытерлась и вышла во дворик, босиком и в одном выданном прислугой халатике да с полотенцем на голове, и, окатив меня какими-то странными взглядами, всей гурьбой отправились мыться мои товарищи. Как это они так опрометчиво? Остался бы кто-то посторожить со мной... Я осторожно присела рядом на лавку, пытаясь прикрыть коленки коротеньким подолом халатика, как-то неловко поджала ноги. Возможность обмана со стороны хозяина этого дома упрямо не выходила из моей головы, потому, дотянувшись до своего меча, я пристроила его рядышком.
Но надо признать, ничего странного не происходило, лишь слуги суетливо сновали мимо, устанавливая большой круглый стол. Вот, не меньше меня довольные, возвратились и мои друзья.
— Приглашаю всех отобедать! — снова вышел к нам хозяин, добродушие которого, похоже, совсем не имело никаких границ. Разглядывая его чуть морщинистое лицо, я ловила себя на мысли, что уже встречалась с этим высоким круглолицым человеком, вот только никак не получалось вспомнить где же именно... Он же, отнюдь не помогая мне в этом, совсем и не смотрел в мою сторону, как больше и не заговаривал, полностью переключившись на моих спутников.
Сидели мы долго. Мужчины без умолку болтали, я же откровенно скучала, ковыряясь серебряной вилкой в постоянно наполняемой слугами тарелке.
Грозовой ливень закончился лишь к утру. Передав столь гостеприимному хозяину через провожающего нас дворецкого полные благодарности слова, мы собрались у ворот. Только теперь никто не спешил их отпирать. Вдруг на стену выбежали лучники и нацелились на нас стрелами. В плотном окружении копейщиков и мечников, во двор вышел и сам владелец крепости.
— Я искренне вам благодарен, за возврат моей собственности, моей опекаемой, — заговорил он, воззрившись на меня и потрясая каким-то скрученным и перевязанным золотой тесьмой свитком. — Я нисколько вас не держу, более того, приглашаю остаться на наш праздник, как самых важных и почётных гостей! Если же вы пожелаете уйти, то я прикажу отворить ворота, однако, госпожа Диана, отданная господином Марком Торном под мою опеку, является моей собственностью! Она должна остаться здесь и надеть мой браслет!
— Ещё чего! — Мои друзья тут же обнажили мечи.
Вражеские стрелки натянули луки, копейщики подняли копья. Малыш же в ответ грозно сузил глаза. Недобро ухмыльнулся Спарх. Выйдя вперёд, Риг прикрыл меня щитом. Лишь сигнал их господина и начнётся бой, а фактически кровавая резня, их куда больше и нам точно несдобровать!
— Стойте! — закричала я, спрыгивая со Стрелки и хватаясь за лезвия мечей своих спутников, да опуская их вниз. — Не нужно кровопролития!
Потом подбежала к своему женишку и с вызовом спросила: — Где ты был, когда меня вытащили из свадебного возка и связали?! Где ты был, когда клеймили мою подругу и наречённую твоего брата?! Где ты был, когда меня крепко привязанную к коню целые сутки куда-то везли, не давали даже воды, не позволяли сходить по нужде и я испражнялась под себя?! По-прежнему желаешь сделать меня своей содержанкой?! Я согласна! Только знай, в моей дорожной сумке не счесть ядов. Даже если ты их и отберёшь, то поверь, я сумею приготовить новые! Как думаешь, сколько ты пробудишь моим супругом?! А если захочешь убить моих спутников, то тебе придётся убить и меня! Только прежде хорошенько подумай! Кто выкупил меня из плена?! Да, у меня есть влиятельный покровитель! Причини мне вред, и он раздавит тебя как вонючего клопа и даже не заметит этого!
— Ты — моя невеста! Право быть твоим опекуном я приобрёл за огромные деньги! И я не могу позволить себе их потерять! — злобно воззрившись на меня, ответил мой несостоявшийся муженёк. — Верни мне деньги или оставайся! Ни как жена, ни как рабыня ты мне уже не нужна, я просто продам право опеки над тобой другому! Твои спутники вольны уйти или сами купить право опеки над своей потаскухой!
— Тебе нужды деньги?! — пропустив мимо ушей оскорбление, просто расхохоталась я, вынимая медальон повелителя и размахивая им у носа своего бывшего женишка. — Отправляйся к нему сам, возьми эту купчую, что выдал тебе Торн, и попробуй доказать Повелителю свои права на меня! Потому что сейчас я служу ему! Поверь, он отсыплет тебе сполна золотых кружочков со своим профилем в которых ты и утонешь!
Демонстративно развернувшись, я вернулась к Стрелке, и очень удивилась самой себе, когда легко запрыгнула в седло. Потянув за повод, подъехала к запертым воротам и остановилась.
«Выпустите их! — донеслось из-за моей спины. — Пусть уходят!»
Ворота раскрылись, и мы выбрались на изрядно размытую ночным ливнем дорогу. Я снова ехала впереди. Обдавая всех брызгами, и оттого ещё больше забавляясь, моя Стрелка звонко хлюпала копытами по лужам. Тяжеловозы же моих друзей гордо трусили через грязь, уверенно волоча тяжёлую повозку, а сами они, ещё не спрятавши мечей, совсем не стесняясь моего присутствия, поносили нашего гостеприимного хозяина самыми пошлыми словечками, и я напрасно пыталась не слушать какими.
Этим же вечером мы остановились в совсем уж небольшой деревушке, зато моих друзей здесь знала чуть ли не каждая «собака». Поселением вдов назвал его Спарх. То-то их тут и встречали чуть ли не с распростёртыми объятиями!
— Какой избыток гостеприимства! — саркастически высказалась я, наблюдая всю эту идиллию.
— Ты не осуждай их, — тихонько сказал мне Спарх. — Способных держать оружие мужчин тут ведь нет... Леса же вокруг как зубы необъезженной кобылицы, дики и опасны, вот жёнам да малым деткам и требуется защита. Тяжко им без мужей. Поди, и сама понимаешь? Я вон своим кулачищем враз зрелому волку хребет ломаю, а женщине и зуба ему не выбить...
— Мужиков, выходит, нет, а детки, значит, есть... — качнула я с улыбочкой головой, всё же продолжая ёрничать.
— Ну, дела женские, они такие... — развёл руками Спарх.
— Ну да, — теперь уже я понятливо вздохнула, представляя себя на их месте. — Всё так и есть...
Соседство с по-настоящему дикими лесами, а не с облагороженными охотничьими угодьями какого-нибудь местного феодальчика, наподобие моего бывшего опекуна, не добавляло здешним жительницам оптимизма... Конечно же, вот они и несказанно рады приютить у себя хотя бы на ночь четырёх отважных воинов, глядишь, с утра и дров наколют!
Учитывая, что больше трети населения деревеньки сплошь состояло из моложавых вдовиц, то к моему присутствию они отнеслись как к неизбежному злу. И если моих весёлых друзей быстренько растащили по домикам и мягким спальням, то я осталась не у дел. Меня даже не соизволили где-то разместить, здешняя горделивая староста лишь небрежно указала на пустующий сеновал, и уже было собираясь туда лезть, я приостановилась, из-за пришедшей на ум озорной мысли.
Стараясь как можно громче позвякивать эльфийским мечом о серебряные заклёпки сапог, я прошлась по уже погрузившейся во тьму единственной деревенской улочке. Любопытные дамочки из числа обойдённых мужским вниманием, наспех прихорошившись, тут же высыпали наружу, и, сразу поняв ошибку, так и застыли в лёгкой растерянности. Присмотревшись к потенциальным кандидаткам, я выбрала себе вдовушку лет двадцати пяти, немножечко полноватую, невысокого роста, зато весьма добродушную на вид, и нагло приобняла её за талию.
— Ну, что, красотка! — уверенно заявила я. — Проведём эту ночку вместе! Нам будет очень хорошо вдвоём!
— Но ты ведь тоже женщина! — удивлённо захлопала она пушистыми ресницами. — Разве можем мы с тобой?
— Я из числа дев-воительниц, — ответила я. — А мы выбираем себе женщин! И поверь, тебе никогда не забыть этой ночи!
Учитывая, что мои речи слышало ещё, по крайней мере, полтора десятка женских ушек, я была уверенна в успехе своей авантюрной затеи.
Нервно икнув, моя дамочка согласно закивала, уже сама приобняла меня и потянула в сторону одного из домиков. Хорошо, что окончательно стемнело, ведь шлема я не надела и мои предательски вспыхнувшие от стыда уши наверняка бы выдали меня с потрохами. Впрочем, в горнице ярко горела лучина, потому, скромно присевши на лавку, я взволнованно молчала, пока полноватая дамочка запирала дверь на крючок, потом что-то собирала нам на стол, но когда она принялась привычно взбивать подушки, всё же не выдержала и подняла на неё глаза.
— А нет ли у тебя случайно ещё одной кровати? — спросила я как бы невзначай.
— А зачем нам вторая кровать? — озадаченно так и замерла она со стопкой свежего белья в руках.
— Понимаешь, — взволновано закашлялась я, — ты, конечно, можешь меня выгнать на сеновал, только все твои подружки слышали о том, зачем и куда мы пошли, и поверь, завтра ты станешь настоящей героиней. Сможешь им поведать любую байку. Я же, извини, не то, что с женщиной, с мужчиной никогда не была. Ну а ночевать на сеновале не хочу. Ночью там холодно и полно мышей, а я их немножечко боюсь...
— Так ты ещё девственница?! — удивлённо воскликнула она.
Я покраснела и смущённо кивнула, а моя несостоявшаяся полюбовница, разочаровано вздохнула и продолжила: — Да ладно, чего уж там, второй постели у меня нет. Да ты не беспокойся, сейчас поужинаем, и ляжешь вместе со мной, я тебя ужо не трону...
Уже утром, когда мы покидали деревню, я заметила, что мои спутники как-то странно на меня глазеют. Долго терпела их молчаливые смешки, но всё-таки не выдержала, вскипела и бросила гневный взгляд на довольно ухмыляющегося Рига.
— Ну и что тут такого! — выкрикнула я. — Значит вам: горячий ужин да тёплая постелька со смазливой и доступной девицей под бочком, словно рабыня готовой всю ночь напролёт исполнять чуть ли не все ваши прихоти, а мне холодный сеновал и жёсткая солома! Дудки! Чем я хуже вас?!
Их ответом мне стал дружный взрыв хохота!
ГЛАВА 8. Девственность, оказывается, тоже порок
С каждым новым днём мы всё ближе и ближе подбирались к эльфийским землям. Собственно чёткой границы между территорией людей и эльфов как таковой не было. Существовала ничейная земля с рядом пограничных крепостей, как человеческих, так и эльфийских, гарнизоны которых патрулировали эту местность, сталкиваясь и воюя друг с другом. Перед так называемыми ничейными землями мы решили сделать остановку в последнем относительно крупном человеческом городе под названием Дэнтан. Никто из нас не знал точного значения этого слова, но звучало оно достаточно мрачно.
Мы устали с дороги и изрядно проголодались, потому и ввалились на первый же попавшийся постоялый двор, из тех, что поприличнее, конечно же, и всей дружной компанией разместились за большим столом. Дождались мальчишку-прислужника, что принёс еду и напитки, и устроили настоящее пиршество. Оно было в самом разгаре, когда рядом подсел местный попрошайка.
— Позвольте угоститься с вашего стола? — сказал он, как-то по-особенному зыркнув на мой медальон. — А взамен я расскажу об этом месте нечто важное, и особенно это может заинтересовать вашу спутницу.
— Ну, говори, раз начал! — пододвинул к незнакомцу одну из тарелок Спарх.
— Этот город очень древний, — неторопливо жуя, стал рассказывать попрошайка. — Когда сюда пришли первые люди, здесь жили эльфы. Люди изгнали эльфов и поселились сами. Прошло много лет, и земля на главной городской площади стала сильно дрожать, а потом обвалилась. Жители с ужасом увидели, что под их городом есть другой город, подземный. Самые отважные смельчаки спустились туда, но никто из них не вернулся назад. А потом из подземелья вылез ужасный монстр и потребовал от горожан кровавую жертву. Ему нужна была юная девственница, иначе он грозился разрушить город. Люди в страхе стали бежать и тогда правитель города отдал монстру свою юную дочь. Страшный монстр ушёл, но пообещал вернуться, если через тринадцать лет в подземелье не спустят новую жертву. И вот теперь, каждые тринадцать лет, туда приводят молодую девственную девушку из рода свободных и приковывают на цепи.
— Хорошая сказка, — скривился Риг.
— Может, оно и сказка, — бросив долгий взгляд в мою сторону, от которого я неосознанно съёжилась, продолжил говорить незнакомец. — Только завтра последний день жертвоприношений, а девственницу пока не нашли.
— Что в целом городе не нашлось даже одной? — усмехнулся Малыш.
— В нашем городе нет девственниц. Последний раз её похитили и привезли сюда издалека. А дочерей этого города давно принято лишать целомудренности на особом ритуале сразу по достижению ими зрелости, дабы их насильно не забрали из семьи и не отдали монстру.
— Ну, если нужна именно непопорченная девица, то нам за свою опасаться не приходится, — ехидно усмехнулся Риг, косясь на меня, я же при этом чуть не поперхнулась куском не дожёванного мяса. — Наша фору любой потаскушке даст.
После этих слов я густо покраснела. Готова была убить его прямо на месте!
— Что ты себе позволяешь?! — как только рассказчик ушёл, накинулась я на Рига. — Как ты посмел такое обо мне сказать?!
— Извини, — усмехнулся Риг. — Я защищал тебя, как мог, на случай если всё рассказанное им правда, а ты ещё не стала полноценной женщиной.
— А, что, если я ею действительно ещё не стала? — тихо спросила я, во мне вдруг проснулись все прежние страхи.
— Только не говори, что нам придётся до утра защищать девственных девиц, — также тихо шепнул мне Риг.
— Боюсь! — зашептала я, теперь уже побледнев, меня даже пробрала лёгкая дрожь, и кинуло в пот. — Очень боюсь!
— Есть хороший способ тебя обезопасить, — то ли в шутку, то ли всерьёз, сказал мне Риг. — Подымаемся в мою комнату наверху, и ты не без некоторого для себя удовольствия лишаешься этого своего маленького девичьего недостатка.
— Нет! — безапелляционно ответила я, достаточно остро отреагировав на его выходку. — Это абсолютно невозможно! Я так не хочу и не стану! Да и не могу! Ты спятил!
— Извини, — тоном раскаяния стал просить прощения Риг. — Это была глупая и неуместная шутка с моей стороны.
— Не смей мне больше предлагать нечто подобное даже в шутку! — я строго предупредила его.
— Значит так! — сказал Спарх, до того долго прислушивающийся к нашей с Ригом перебранки. — Я, конечно, не верю в этого монстра, но не исключаю, что среди жителей города найдутся такие, кто верит! Поэтому Эльфу не на миг не оставляем одну! Этой ночью у её комнаты будем дежурить поочерёдно!
— А ты, — обратился старшой уже персонально ко мне, — тоже стерегись и не помышляй в одиночку ходить даже по нужде!
В остаток этого дня, как и всего вечера, я предавалась пиршеству и весёлой болтовне в окружении товарищей и могла ничего не бояться. Сложнее стало с наступлением ночи. Городская стража потребовала: либо покинуть гостиницу, либо разойтись по своим опочивальням. Казалось, куда проще, кто-нибудь из друзей мог остаться со мной, в комнате, и обеспечивать охрану. Только по законам этого города я считалась свободной и незамужней женщиной. И не имела право остаться на ночь с таким же свободным мужчиной. С рабом или рабыней — сколько угодно, они не в счёт, и легально занимаются проституцией. Заплати и всё! А вот присутствие свободного мужчины в спальне у незамужней женщины, да ещё ночью, считалось страшным преступлением и строго пресекалось городской стражей. Утром нас могли схватить, бросить в тюрьму, обвинить в аморальном поведении, осудить и заклеймить. И более чем вероятно, что так бы оно и случилось, ведь на рабов всегда спрос. Поэтому, поставив маленький переносной столик напротив дверей моей комнаты, Большой Пёс с Ригом сели играть в кости. Им выпал жребий первыми сторожить мой сон.
Охрану наладили по всем правилам. Спальня располагалась на втором этаже, и всё же время от времени кто-то выходил наружу и контролировал двор, ходя под окном. Другой заглядывал в дверь. К тому же я и сама была способна за себя постоять или хотя бы позвать на помощь.
Готовясь отойти ко сну, я положила рядом меч. Под подушкой спрятала кинжал. Лежать в кольчуге, пусть даже серебряной, было неловко и, раздевшись до ночной сорочки, я залезла под одеяло. И даже не заметила, как уснула.
Проснулась от неясного шума. В световое оконце глядела полная луна. Было всё видно почти как днём. Мне с трудом удалось повернуть голову, и я увидела, как из стены выпучилась глыба и медленно повернулась, рождая проход. Я хотела вскочить и заорать, но с ужасом поняла: не могу.
Оттуда вышли какие-то люди. Стараясь не шуметь, направились ко мне. Я судорожно пыталась двинуться, и всё больше погружалась в дурман. Они бесцеремонно сбросили моё покрывало на пол, и похожим на серп ножом вспороли на мне сорочку. Затем кто-то плохо видимый из-за тёмной длинной мантии и капюшона на голове — осторожно раздвинул мне ноги, присел между них, и нагло ощупал там всё своими до жути холодными пальцами, другой подсвечивал ему чадящим фонарём.
— Она девственна, — заключил тот, что был в капюшоне и отошёл в сторону.
— Тогда берите её, — скомандовал другой и я узнала в нём того самого фальшивого попрошайку, что поведал жуткую историю о чудовище.
Меня перекинули на одеяло, подняли и куда-то понесли. Действие дурмана усиливалось, уже не будучи в состоянии бороться, я то и дело проваливалась в забытьё.
Пришла в себя от неудобства жёсткого ложа и боли в затёкших мышцах. Оказывается — я лежу на гладких каменных плитах пола. Скосила глаза по сторонам и разглядела серые стены из похожего на мрамор гладкого камня, а ещё — уводящий взгляд во мрак низкий зев квадратного прохода. Затхлый запах раздражал мой нос...
Господи... Неужели подземелье!
Пошевелилась, вздрогнула и с неприятным внутренним трепетом подняла голову, и словно подавая незримому чудовищу знак — лёгкий звон бубенчиков раскатился по пустоте. Было холодно, и очень страшно. Я боялась даже закричать. Хорошо, что ещё не полная темнота, сверху, чуть слышно потрескивая и мерцая, торчит из трещины в камне соломенный факел и, похоже, уже догорает.
Ещё в спальне лишившись сорочки, я так и оставалась — в чём мать родила, если не считать того, что меня нарядили в широкое тяжёлое ожерелье, по всей видимости, золотое, с маленькими бубенчиками на колечках; а на руки и ноги нацепили браслеты с колокольчиками побольше, наверно монстр и должен прийти на их звон. Разве что грабителями мои похитители уж точно не были, на мне так и остался амулет повелителя, все мои украшения, собственно, как и несъёмный браслет Марка Торна.
Что-то сильно царапало шею... Под звон браслетов и колокольчиков (пыталась быть осторожной, только малейшее движение вызывало их звон) нащупала плотный железный обруч, судя по всему намертво приклёпанный к толстой стальной цепи, что уходила куда-то во мрак.
Сколько же я была без памяти, если они успели намертво приклепать меня?
Я поползла по цепи... Другой её конец крепился к массивному кольцу, вделанному в каменную плиту. Замков опять-таки не было. В отчаянье я подёргала цепь и, вся холодея, опасаясь лишний раз звенеть колокольчиками, отпустила. Снова потрогала железный обруч на шее. Никак не снять! Всё бесполезно! Сейчас я — девственная дева, очередная жертва подземному монстру! Придёт ли кто-то сюда, иль суждена долгая и мучительная смерть от голода, холода и обезвоживания? Стало заметно темнее. Я подняла голову: тух факел, а с ним и мир вокруг меня! Дико закричав, рванулась что было сил, цепь дёрнула назад, возвращая на скользкий мраморный пол под звонкий перелив колокольчиков и бубенчиков.
* * *
За дверью послышался лёгкий шум, и, безотчётно беспокоясь, я прислушался...
— Там что-то не так! — сказал своему компаньону.
— Ты же только что заглядывал в её спальню, — хитро усмехнулся Бешеный Пёс. — Что, понравилось любоваться спящей Эльфочкой?!
— Заперто! — толкнув дверь, с уже явным беспокойством констатировал я. — Она не могла закрыться сама, мы ведь строго предупредили, чтобы не запиралась!
— Ломай дверь, Риг! Ну, помогай же мне! — с разбега врезался плечом в дверь Бешеный Пёс, но крепкая древесина не поддалась.
Я присоединился к Большому Псу, и дверь затрещала под нашими ударами. Скоро нам удалось расшатать одну из досок, и Большой Пёс окончательно выбил её кулаком. Просунув руку в щель, я выдвинул задвижку, распахнул дверь, заглянул в комнату, и растерянно замер. Здесь пусто! Одежда, оружие и вещи нашей Эльфы так и остались лежать на месте. Лишь отсутствие на кровати большого покрывала да упавшая на пол разорванная женская сорочка — безжалостно свидетельствовали в пользу худшего. Произошло всё то, чего мы так все опасались!
— Буди остальных! — крикнул я Большому Псу, и, раздув светильник, стал искать хоть какие-то следы оставленные похитителями.
Первым делом подбежал к окну. Его явно не открывали. Оно так и осталось запертым изнутри, и следов взлома не было видно.
«Странно, ведь как-то они проникли сюда, да и как-то вышли?!» — лихорадочно соображал я, обходя комнату, и осматривая все закоулки. Мои чувства молчали. Лишь у самой стены хорошо виднелись две свежие царапинки на половицах. Такие могла оставить только открывшаяся и закрывшаяся тяжёлая дверь. Но ведь здесь, как сразу казалось, сплошная ровная стена! Повнимательнее присмотревшись к старой кладке, я разглядел чуть заметную трещинку. Провёл по ней пальцами и, чувствуя лёгкое дуновение, зарычал от ярости. Какие же мы болваны!
— Сюда её утащили! — поясняя Большому Псу, уверенно указал я на стену, приветственно кивнул вошедшему Малышу и выглядывающему из-за его спины Спарху. — Здесь есть скрытая дверь!
— Ну-ка отступи! — отведя меня сильной рукой в сторону, Малыш с разбегу приложился об ложную стену, но ничего не вышло, если не считать того, что он чуть не вывернул себе плечо. В ярости наш силач со всей дури пнул потайную дверь ногой да ещё помог кулаком, но всё оказалось тщетно.
— Не открывается! — ругался он. — Крепкая зараза, и хорошо заперто с той стороны! Похоже — это какой-то тяжёлый каменный блок! И так просто его не отворить!
— А мы сможем его разбить, — спросил Спарх, — если найдём большую кувалду?
— Сам блок придётся долго бить, да и нашумим сильно, к тому же может услышать городская стража и прибежать сюда. А я уверен, что она заодно с похитителями! — гневно сокрушался я. — А если попробовать вытащить камни рядом с блоком, те, что поменьше, и тем самым ослабить его, а потом вывернуть!
— А это может получиться! — потянувшись за своим здоровенным мечом, поддержал мою мысль Малыш.
— А я пока соберу все её шмотки и отнесу в нашу комнату, — с некоторым скрытым недовольством сказал Большой Пёс. — Думаю, что мы сейчас здесь изрядно намусорим! Да заодно гляну по поводу стражи...
— Собирай уже её вещи побыстрей! — я с недовольством ему бросил. — И давай с нами!
— Да лучше бы ты не тянул лямку за одно место, а давно б уже подмял эту недотрогу под себя! Сам ведь знаешь, как оно делается! Да и она бы тебе только благодарна была, ну и мы бы за ней больше не таскались! — так раздражённо бурча, Большой Пёс сорвал с кровати простыню, связал подобие мешка и стал поспешно обшаривать комнату.
Я промолчал, будто не расслышав его слов. Мы с ним уже как-то спорили об этом, и каждый из нас остался при своём мнении, поэтому, больше не желая отвлекаться, я продолжил усердно ковырять мечом стену.
Привычно ничего не пропустив, Большой Пёс выскочил за дверь. Когда он вернулся, то Малыш, орудуя сразу и мечом и ножом, уже вытащил первый камень. Я со Спархом бросился ему помогать. Раствор кладки не отличался прочностью, и дело шло быстро. Дальше камни выколупывались из стены легче, и скоро весь пол был усеян осколками и кусками штукатурки.
— Уже скоро пробьёмся! — радостно сопел Малыш, не переставая работать двуручным мечом, словно ломом.
— Дай-ка пододвину туда тумбу, а то она очень уж стала хлюпкая, — примирительно сказал Большой Пёс, указав на дыру в двери спальни. — Ещё кроватью подопру…
Быстро соорудив небольшую баррикаду, Большой Пес, наконец-то, пришёл на помощь мне и Малышу. Впрочем, нам и без него уже удалось освободить край дверного блока от каменной кладки, а с его помощью получилось повернуть и сам блок. И открылся проход.
— Первый! — ринулся я в проём.
Я ступил на ступени лестницы и, больше подкрутив фитиль фонаря, стал осторожно спускаться. Пахнуло затхлостью древнего подземелья.
— Да тут целый лабиринт! — присвистнул Спарх. — Куда нам идти?!
— Ищите следы! — пояснил я. — Здесь столетие, а может и больше, никто не прибирался и на пыли должны остаться отпечатки!
— Они пришли отсюда! — указывая факелом на один из ходов, сообщил Большой Пёс. — Здесь следы хорошо заметны!
— А потом пошли сюда! — я посветил себе под ноги. — Тут даже заметно, как что-то опускали. Идите за мной!
Мы побежали по цепочке следов, но через какое-то время пришлось остановиться у следующей развилки и присесть, изучая запутанный узор отпечатков на каменных плитах.
— Здесь следы раздваиваются! Одни ведут в ту сторону, — указал в боковой проход Большой Пёс, — а другие уходят туда! — Он показал прямо перед собой.
— Может, разделимся? — предложил Спарх.
— Нельзя так делать! — не согласился Большой Пёс. — Заблудимся и натопчем, а потом будем гадать, где наши следы, а где их.
— Осторожно, не затопчите и эти! — предостерёг я. — Смотрите, здесь следов больше, словно ко-то шёл сперва туда, а потом возвращался назад, — продолжил я размышлять вслух, указывая на боковой ход, — а прямо следы не так отчётливы.
— Правильно, туда они уже шли налегке! — согласился Большой Пес. — А значит, Эльфы с ними не было!
— Выходит, что нам сюда! — махнув светильником и приглашая всех следовать за собой, я побежал в более узкое боковое ответвление.
Впереди, в самом конце, казалось уходящего в бесконечность подземного коридора, замаячили отсветы мерцающего факела. Со всех ног я устремился на этот всё более слабеющий огонёк, но тут, моргнув, он погас окончательно, и вдруг раздался жуткий душераздирающий женский крик.
«О боги! Мы опоздали! Чтоб оно...» — мысленно выругался я, заставляя себя бежать ещё быстрее.
* * *
Я услышала отзвук грузных шагов и подняла голову. Неясное пятно света появилось в проходе и быстро приближалось.
«Ну вот и местный монстр пришёл по мою душу на звон бубенчиков!» — Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия, а лоб мгновенно покрылся тяжёлыми каплями липкого пота. Он застилал взор. Я протёрла глаза, и разглядела Рига. Моей радости не было предела! Непроизвольно взвизгнув, как только позволила длина цепи, я бросилась ему на шею, и зашептала: «Они ничего мне не сделали. Только раздели, посадили на цепь и нацепили все эти золотые побрякушки!»
Следом за Ригом показались Большой Пёс, Спарх и Малыш. Хоть я стояла обнажённая и доступная, но и их, как и меня, похоже, больше волновало совсем другое. Указав на крепко держащую меня цепь, я тихо спросила: «А с этим что-то можно придумать?»
Малыш с Ригом внимательно осмотрели металлический обруч, саму цепь и кольцо в блоке, потом отошли подальше от меня и стали тихонько совещаться.
— И что, всё так плохо? — из-за волнения с присвистом выговорила я.
— Здесь нужен кузнец и инструменты, — с тоской в голосе ответил Риг.
— И что? — с безнадёжностью выдохнула я.
— Заклёпано намертво и прочно, — пояснил он, ещё раз ощупав железный обруч на моей шее.
— Кольцо не разогнуть, оно цельное, и штырь глубоко вделан, — сказал Малыш, осматривая мою привязь с другой стороны. — Камень какой-то особенный, очень прочный. Просто так не вырвать, а выбивать тяжело и долго... У нас не будет столько времени. И нечем бить. Мечи и ножи здесь не годятся.
— Тогда остаётся только одно, — заговорил Спарх. — Попытаться разбить или перерубить саму цепь. Только опять же нечем бить.
— У меня самый тяжёлый меч, — сказал Малыш. — И я попробую. Поищите что-нибудь, чтобы подложить под неё.
— Вот тут можно вынуть кусок! — Большой Пёс вытащил из земли плоский камень и подсунул его под звенья.
Малыш с размаху, что было сил, рубанул по цепи. Громко звякнул металл. Взлетел столб пыли. Кусок мраморной плиты, подложенный под звенья, рассыпался в прах, а сама цепь осталась абсолютно целёхонькой.
— Какая-то заколдованная цепь, небось эльфы делали! — бессильно развёл руками Малыш.
— Послушайте, — захныкала я. — Если поймёте, что идёт тот монстр, для которого меня здесь приковали, то бегите и спасайтесь. Лучше погибну одна я, чем мы все. Надеюсь, он мною подавится!
— А ты думаешь, он тебя есть будет?! — стал подшучивать Риг. — Ему бы тогда кого угодно подсунули бы, и лучше пожирней да побольше. И какая-то странная у него диета: обедать девственницами раз в тринадцать лет... К тому же, тут единственный вход и он же выход, так что нам с монстром никак не разминуться, если он появится, хотим мы того иль нет.
— И угораздило же меня забрести в этот отвратительный городишко именно на исходе очередного тринадцатилетия жертвоприношения, — заплакала я. — Ну почему я такая невезучая!
— Больше подкладывать нечего! — вернулся Большой Пёс, сообщая нам эту безрадостную новость. — Тут кругом один песок!
— А если положить цепь на торчащее из каменного блока кольцо и бить?! — перестав хныкать, предложила я, видно, сидение на привязи хорошо прочистило мне мозги.
— Верно! — сразу схватился за мою идею Риг.
Вместе со Спархом они растянули цепь и накинули на кольцо. Держали с двух сторон, а Малыш насколько возможно шире размахнулся и с дико выпученными глазами и вскриком ударил своим двуручным мечом. Брызнули искры и полетели осколки меча. Цепь осталась невредима, зато штырь кольца переломился и вывалился из гранита.
— А ты говоришь, что невезучая! — засмеялся Риг. — Смотри! Он давно проржавел в сырой плите, правда не до конца, и если бы не сила Малыша, то сидеть бы тебе на цепи и дальше! Жалко меч сломался...
— Бежим! — напомнил Большой Пёс. — Нашумели и так вдоволь!
— Куда мне с такой ношей-то? — обречённо кивнула я на цепь. — Оно весит куда больше меня!
— Ну, с этим я помогу, — ухмыльнулся Малыш.
Он смотал почти всю длину цепи себе на руку, и теперь я легко могла бежать следом за друзьями.
Мы покинули узкий проход, и попали в широкий коридор. Мои колокольчики и бубенчики предательски звенели, и, остановившись, да чего-то недовольно бурча себе под нос, Малыш подтянул меня как можно ближе.
«Погоди, с этим я точно и без своего меча справлюсь! — говоря, один за другим он быстро разгибал обручи ожерелий. — Вот теперь сможешь и сама снять!»
И облегчённо вздохнув, я зашвырнула эти подарочки подальше во тьму бокового ответвления, а Малыш, торопясь нагнать остальных, уже тянул за цепь, заодно подволакивая и меня. Поднимая пыль, следом за ним я трусцой прошлёпала с сотню шагов, и смогла отдышаться лишь на развилке, где нас и поджидали встревоженные товарищи. Мы куда-то свернули. Дорогу указывал Риг, светя себе под ноги фонарём и внимательно разглядывая следы. Вдруг он замер, заученным жестом показывая знак тишины. И тяжело дыша, даже остаток цепи всё же не был таким уж лёгким, я испугано прижалась к стене.
Прохладные плиты пола слегка завибрировали под ступнями моих босых ног, и Риг поспешно задул светильник. Большой Пёс уткнул факел в песок, и мы остались в полной темноте, как вдруг я увидела призрачное зеленоватое свечение, а в нём что-то ползло по центральному коридору подземелья. Вернее, что само свечение исходило от монстра, освещая и его и всё вокруг. И им был великанский двухголовый гад. Толстые пластины чешуи непробиваемой бронёй покрывали его тело. И я понимала, как нам повезло, что мы с ним не встретились... Змей же, громко шипя, скрылся в том самом узком квадратном ответвлении, из которого мы только что вышли.
К счастью, мы уже поднимались по ступеням, судя по всему, ведущим к моей комнате, когда подземелье задрожало, огласившись звериным визгом разочарования. Думаю, запоздало поняв, что жертва сбежала, этот гад очень расстроился и собрался мстить.
Вернувшись в свою спальню, я не узнала её. О господи, какой же здесь разгром! Моих вещей и одежды тоже нет! И поймав мой удивлённый взгляд, Большой Пёс загадочно мотнул головой, и спокойно разъяснил, что предусмотрительно перенёс всё к себе, где безопасней, и куда желательно и поспешить. Словно подтверждая его слова, снова вздрогнул и закачался пол.
Мы не без труда выбрались в коридор. Разбуженные землетрясением постояльцы, кто в чём был, в панике выскакивали из спален и моё появление среди них голой и на цепи, похоже, никому не показалось чем-то особенным. Внизу истерически визжала какая-то женщина. Невежливо меня оттолкнув, мимо пробежала такая же, как и я, полностью раздетая рабыня.
Все торопились к выходу, мы же — в соседний номер.
— Быстро собираемся! Грузим повозку и мотаем из этого города! — прокричал Риг. — И чем скорей, тем лучше!
— Меня не забудьте прихватить! — несмотря на своё состояние, попыталась я съязвить, поплотнее заворачиваясь в пушистое гостиничное покрывало и позвякивая при этом звеньями цепи словно призрак. — Увы, с этим грузом сама я плохо могу передвигаться.
— Это запросто! — усмехнулся Малыш, подхватывая меня и взваливая на плечо, да словно не заметил ни моего веса, ни тяжести железного довеска. Он отнёс нас с ним к повозке и закинул внутрь.
На улице царила толкотня и суматоха. Крича и переругиваясь, куда-то спешили толпы людей, волоча свёртки и ведя ревущий скот. Все городские ворота к нашей общей радости оказались распахнуты настежь, да и стражи в них не наблюдалось, и подхваченные потоком беженцев, мы прямо с повозкой беспрепятственно выплыли за городские стены. Погони наверняка не стоило ждать, вот и решив больше не прятаться, я выбралась на свежий воздух из-под узлов и прочего хлама.
Впервые за всё своё странствие я ехала внутри фургона вместе с друзьями. Стрелка брела рядом налегке, это если не считать вьюка с моими вещами, оружием и одеждой. Как уверял меня Риг, снять цепь мог только кузнец, а для этого нужно добраться до ближайшей деревни. Вот я и сидела, закутанная под самый подбородок в то самое позаимствованное на постоялом дворе покрывало, и только горько вздыхала, дуясь как на себя, так и на всех окружающих. Узкий и грубый железный обруч давно натёр мне шею и на каждой колдобине напоминал о себе. В голове билось всего одно желание: «Скорей бы деревенька и долгожданный кузнец!» Какую-то часть дороги Риг пытался подшучивать надо мной, и тем забавным положением, в которое я попала, но скоро убедившись, что это не помогает улучшить мне настроение, всё же решил тактично помолчать.
— Вот мы и добрались! — наконец-то порадовал меня Спарх, поднимая полог на повозке и показывая на знак кузнеца, прибитый на утлых покосившихся воротах. По соседству с ничейными землями нам всё больше попадалось совсем бедных и мало ухоженных поселений, и это тоже не оказалось исключением.
Выбравшись с помощью Малыша из повозки, я в сопровождении Рига отправилась на кузнечный двор. Теперь Риг нёс мою цепь, поигрывая звеньями, и могло показаться, будто он ведёт меня на ней. Мы шли словно по очень древнему полю битвы, здесь повсюду были разбросаны куски старого ржавого железа с рваными острыми краями. Тропинка словно сознательно петляла среди них и груд мусора. Я же шагала босиком с покрывалом вместо одежды, интуитивно стараясь ступать очень осторожно, на цыпочках, небезосновательно боясь пораниться.
Кузницу, такую же покосившуюся, под стать ограде и ветхому дому, мы узнали по клубам тёмного дыма из высокой кирпичной трубы, и без приглашения вошли внутрь.
— Чего надо! — рявкнул потный, со слипшимися волосами и плотного телосложения мужичок, в надетом прямо на голое тело кожаном фартуке.
— Да вот, рабыню нужно расковать, и желательно побыстрей! — приврал Риг, думаю, чтобы не возникло лишних вопросов.
Неожиданно сдёрнув моё покрывало, он подтолкнул меня к кузнецу. Совершенно нагую и опешившую! Звеня цепью, я чуть не упала, и тому пришлось меня слегка придержать.
— Хорошенькая рабынька! — звонко хлопнул меня по заднему месту кузнец. — Породистая! Ещё даже не клеймённая! Так может, сразу и заклеймим? У меня есть очень красивые образцы.
От такой наглости слова застряли у меня внутри.
— Да нет, клеймить не требуется. Это мы и сами умеем! — как-то запоздало ответил Риг, будто и действительно немножечко раздумывая над этим. — Только сними обруч и цепь. Вот плата, — он положил на стол серебряную монету.
Я стояла... из последних сил сдерживаясь, чтобы не нахамить, но тут кузнец потянул за цепь и уложил мою голову на наковальню. Я закрыла глаза и постаралась почти не дышать, зная, что одно неверное движение мастера кузнечных дел, и я на всю жизнь останусь калекой и уродиной.
— Поди, дорогая рабынька-то, — приступив к делу, рассуждал кузнец. — Здесь аккурат нужен! — пугая меня, рядом звякнула кувалда. — Ну, вот и всё! — сказал он, когда обруч с цепью упал к моим ногам.
— Цепь забирать будете? — хитро прищурился кузнец.
— Нет, можешь оставить себе, — снова накидывая на меня покрывало, уже совсем по-другому усмехнулся Риг.
Опять осторожно лавируя между листами острого железа, мы возвращались к повозке. Разборок за хамство я решила пока не устраивать. В некотором роде Риг поступил правильно, хотя мог бы и предупредить. Так размышляя, я молча и насуплено залезла внутрь повозки. Было ещё не слишком поздно, и Спарх рассчитал, что успеем добраться до следующего поселения и заночевать уже там. В пути я уснула на чьём-то заботливо подставленном плече, но поняла это только когда меня разбудили.
Темнело. Наш фургон въезжал в ворота постоялого двора. Вот Спарх остановил лошадей, и я смогла вылезти. Сказала друзьям, что сама отведу Стрелку в стойло, отвязала её от повозки и под уздцы взяла. Ввела в конюшню, где в полумраке лишь лошади мирно пожёвывали сено. Здесь сбросив с себя уже опостылевшее покрывало, я наощупь натянула тунику. Кольчугу просто накинула сверху, не завязывая завязок и не застёгивая крючков. Подпоясалась кинжалом, навесила перевязь с эльфийским мечом, тем хоть как-то вернув себе прежний бравый вид. Сняла со Стрелки вьюк с поклажей, и вышла с ним наружу.
— Ну просто волшебное перевоплощение! — устало улыбнувшись, прокомментировал моё переодевание Риг. — И всё же, та, другая, ты нравилась мне куда больше!
— Всё шутим! — попыталась улыбнуться я в ответ. — А мне ведь совсем невесело было. А перед кузнецом кем ты меня выставил? Ладно! Забудем... Хорошо то, что хорошо кончается! — миролюбиво закончила я фразу этой старой как мир поговоркой.
Я почему-то злилась и скорей на себя, чем на Рига. Понимала, что должна быть благодарна и ему и друзьям, и всё же не желала ни с кем разговаривать о случившемся. Будучи невольной пленницей цепи, я на какой-то миг по-настоящему почувствовала себя рабыней, поэтому не допускала даже мысли, что в чём-то мне понравилось быть беспомощной и доступной.
Со всеми наскоро перекусив, я поднялась в уже приготовленную служанкой комнату. Запалила свечу, и достала карту. Судя по ней, завтра мы достигнем пограничных или так называемых ничейных земель, а там и до расставания — рукой подать. Вздохнув, я с тяжёлым сердцем отправилась спать, но уснуть долго не могла. За окном препротивно кричала ночная птица, откуда-то из угла комнаты ей вторил сверчок, в лицо светила яркая луна и дурные мысли одна за другой лезли в голову...
ГЛАВА 9. Я снова остаюсь одна
Часто подгоняя Стрелку, я въехала на невысокий холм, и стала смотреть на расстилающийся передо мной зелёный пейзаж. Не скажу, что эту местность можно назвать гористой, скорее это были чередующиеся гряды пологих поросших лесом сопок перемежающиеся с неглубокими лощинами. Вдали по-прежнему виднелись ледяные шапки гор, казалось, они не приблизились ни на йоту. Сзади посыпались мелкие камушки, заставив обернуться. Ко мне с грустной улыбкой на загорелом лице приближался Риг, и, пространственно показав перед собой, я решилась спросить:
— Там уже граница?
— Ещё нет, это всего лишь так называемые ничейные земли, — принялся объяснять он. — Наверно ты не знаешь, только я неплохо знаком со здешними местами. Когда-то я был моложе и глупее, искал славы, вот и нанялся в войска. Тогда мне и довелось послужить в приграничной крепости. Не в этих местах, а ближе вон к тем горам... — показал мне.
— А до них очень далеко? — чуточку озорно поинтересовалась я.
— Очень, — понимающе ухмыльнулся Риг. — Я сам добирался только до подножья этих гор, а перейти через них ещё никто не сумел.
— Выходит, и что за ними, никто не знает… — как бы размышляя вслух, со вздохом выговорила я.
— В древних преданиях говорится, что за этими горами лежит безбрежная пустыня песка, а возможно и великое море... Но надеюсь, туда тебе не нужно?
— Нет... — не слишком убедительно покачала я головой.
— Тогда добро пожаловать на ничейные земли? — задав этот вопрос, грустно уставился на меня Риг.
— Да... — не слишком убедительно отозвалась я.
— А может, и дальше вместе? — с искренностью в голосе продолжал он.
— Значит так! — безапелляционно заявила я. — Здесь мы и расстанемся! Через эльфийские земли я поеду одна! И это обсуждению не подлежит!
— До территории эльфов отсюда не так близко, как ты думаешь, так что время подумать у тебя ещё будет... — Риг с несогласным видом схватился за свисающую со Стрелкиной морды уздечку.
— А не боишься, что укусит? — подтрунила я над ним.
— Нет, лошадка у тебя добрая, — ласково погладил он Стрелку по гриве, да настолько, что мне почему-то даже завидно стало, и, злясь на саму себя за это, я с наигранным безразличием отвернулась.
— Ладно, как и обещали, через ничейные земли мы тебя проведём! — вдруг тяжело выдохнул Риг. — А вот дальше ты будешь вольна ехать одна! Если конечно не передумаешь и не останешься с нами!
— Я не могу не поехать, — опустила я к низу глаза, чтобы не дай бог он не заметил в них нотки сомнения или чего-то большего, да и как-то не хотела встречаться с его страдальческими глазами. — Я дала слово Тёмному повелителю, и не нарушу его, да и для меня самой это чрезвычайно важно!
— Ну, как знаешь... — почему-то не стал настаивать Риг.
Мы съехали с холма и нагнали нашу повозку. Дороги здесь практически не было, постепенно она превратилась в чуть заметную тропку, да и та скоро исчезла. Колёса фургона то и дело застревали в рытвинах, либо наезжали на кочки, и нам частенько приходилось впрягаться самим, чтобы помочь лошадям. А в низине почва совсем разбухла. Спарх предложил распрячь коней, спрятать повозку в зарослях и ехать верхом. Я же противилась, настаивала, чтобы они уже возвращались, убеждала, что дальше мне их помощь не требуется и теперь отправлюсь сама. Видимо, мы слишком громко спорили. Потому что на поляну выехал отряд человеческих воинов и окружил нас плотным строем. Наверно это были солдаты из гарнизона ближайшей крепости. Грозя мечом, молодой офицер приказал нам спешиться и не вынимать оружие из ножен.
— Эльфийскую женщину мы должны разоружить и увести с собой, — указывая на меня, распоряжался он. — А остальным лучше вернуться назад. Мы последний дозор! За нами уже эльфы!
— Я тоже не эльф! Откуда бы ему быть рядом с людьми? — с усмешкой сказала я, снимая серебряный шлем и смело подъезжая к командиру дозора, вместе со своими человеческими ушами заодно демонстрируя и знак повелителя. — Меня зовут госпожа Диана, а также я воспитанница господина Марка Торна и посланница Тёмного повелителя. Ещё у меня есть карта... Вот не сможет ли господин офицер показать на ней, где мы сейчас находимся, ну и в общих чертах обрисовать, где в последний раз его люди видели эльфийские дозоры? Так уж сложилось, что мне нужно будет их объехать...
Достав и развернув пергамент карты, я нагло подсунула её под нос офицера, застывшего будто мумия, и с высоты своего коня как-то жалостливо на меня поглядывающего.
— К эльфам, значит, едешь... — проговорил он каким-то похоронным тоном.
— Ну еду! — с неким вызовом бросила я. — И чего вы все меня ими пугаете, будто они там прямо человечиной питаются?!
— Нет, конечно же, они не людоеды, — глубоко вздохнул мой собеседник, — но поверь уж мне на слово, госпожа, лучше бы тебе было и действительно сказаться эльфийкой... Даже в нашей тюрьме намного уютней, чем попасться к эльфам в руки! — сокрушённо покачал он головой, и куда тише добавил, преклонившись к моему уху. — А на эльфийскую девушку есть дорогой заказ, ну я бы и отдал тебя за неё в очень хорошие руки... Так хоть живой останешься...
— Ага, — я издевательски кивнула. — То-то вокруг одни дураки и не отличат настоящей эльфийки от поддельной...
— Да никто ничего не поймёт, ты главное чего-то непонятное лопочи, вот и всё... Если честно, то тут настоящего эльфа живьём уже лет тридцать как никто не ловил, не говоря уже об эльфийской дамочке...
— Лучше лови-ка ты и дальше ту свою эльфийскую дамочку, — перебивая офицера, строго сказала я, уверенно глядя прямо в его серые глаза, — а меня не трогай, коль я служу ему... — коснулась своего бордового знака. — Мне же нужно знать хотя бы приблизительный маршрут охраняющих границу эльфийских отрядов, ну и время их передвижения!
Ещё раз расстроенно скосив глаза на мои вполне человеческие уши, офицер извинился и начал объяснять, как лучше проехать, чтобы не попасться на глаза длинноухим. Рассказывал он подробно и детально, со знанием дела. По-видимому, мне встретился по-настоящему боевой офицер, и надо признать, узнала я почти всё, что хотела, а главное, как проехать незамеченной.
К друзьям я вернулась уже более уверенной в себе.
— Спасибо вам за всё! — принялась прощаться. — Очень всем благодарна! Я полюбила вас как настоящих братьев! Ведь если бы не вы, то никогда бы не добралась сюда! Но, как понимаете, дальше должна ехать сама!
— Как братьев и только?! — как-то сдержанно улыбнулся Риг. — Может, всё же плюнешь на дела владык мира сего и останешься с нами?!
— Нет! — упрямо качнула я головой. — Ведь уже говорила, что не могу остаться, возможно, когда вернусь, то опять присоединюсь к вам, но тоже ненадолго. Мне скоро будет нужно возвратиться домой...
— А если я скажу тебе, что ты мне не просто нравишься, а что схожу от тебя с ума и предложу что-то гораздо большее, чем обычная дружба, — наклонившись ко мне, взволнованно зашептал Риг. — Может, тогда ты всё же останешься со мной?
— Нет... никак не могу остаться... нет... — через силу чуть слышно пролепетала я, мне было совсем нелегко это выговорить, еле стоя на ногах от вдруг накатившей слабости, перед глазами всё плыло, так и желалось сдаться, сделаться слабой и просто упасть в его объятья, забыться, да остаться в них навсегда, но мне всё же удалось справиться с собой и пусть с трудом, но договорить: — Увы, мне нужно ехать... Ехать очень нужно... Только так я смогу вернуться назад...
— Похоже, что она не в себе! Давай лучше не станем её слушать, возьмём и свяжем, да и посадим в повозку, ну и просто увезём? — уже в открытую предложил Ригу Спарх. — Она же нам потом только благодарна будет, когда поймёт, что этим мы ей жизнь спасли...
— Нет, пусть уже едет, раз так хочет! — отмахнулся от его предложения Риг, и заговорил уже только со мной: — Какое-то время мы будем ждать тебя на ничейных землях, на той же самой дороге, по которой сюда и ехали. Ну а потом ты всегда сможешь найти нас в том месте, где так ловко разыгрывала из себя любительницу молоденьких вдовушек...
— Хорошо... — словно просыпаясь, кивнула я.
Подарив по поцелую в щёчку всем, кроме Рига, его почему-то чмокнула в губы и, по-моему, это затянулось куда дольше, чем требовал ритуал прощания, снова отзываясь во мне слабостью и головокружением; я вскочила на Стрелку, и, низко пригнувшись, поскакала прочь.
Памятуя, как меня чуть не поймал Марк Торн, по его примеру я обмотала копыта Стрелки тряпками и только тогда тронулась в окончательный путь. Частенько сверяясь с компасом и картой, благодаря тем пояснениям офицера, без труда объехала все эльфийские дозоры. Один раз издали даже разглядела небольшую группку из эльфов-воинов, очень удивляясь, насколько сама на них похожа. На дороги и тропки старалась без нужды не выезжать, выбирая безлюдные пролески и поляны. Лес и небо в стране эльфов были такими же, как и везде. И чего тут все так боятся этих длинноухих?
Я как можно дольше оттягивала первый привал, стремясь выбраться из эльфийской части ничейных земель и подальше углубиться вглубь их страны, всё же там куда меньшая вероятность столкнуться с военными отрядами.
Как-то задумалась, потому и неожиданно для себя выехала на пологий речной берег. Река – это лучший ориентир! Я отыскала её на карте, и облегчённо вздохнула: «Ура, уже давно проехала ничейные земли и нахожусь на эльфийской земле!»
Наверное, следовало откровенно порадоваться, что так быстро пробралась через самый опасный участок своего пути, прифронтовой, как сказали бы на войне, но почему-то было грустно... Здесь идёт самая настоящая война, и теперь я в центре её. Вот позволила себе чуток расслабиться и разом нахлынули и усталость и голод, вынуждая придержать Стрелку на пятачке намытого быстрым течением песка. Ещё не решив, стану ли переправляться именно здесь, или пока просто осмотрюсь, я с любопытством покрутилась в седле.
Это место было достаточно безлюдным, правильнее даже выразиться, что безэльфным. Пусть вечерело, но ещё неплохо припекало солнышко. Своим же, а в особенности конским потом я пропахлась изрядно, вот и окунулась прямо со Стрелкой в реку и с наслаждением поплавала на ней вдоль бережка, правда не особо долго, вода показалась мне холодноватой. А когда выбралась на песок, развесила всё на деревьях сушиться, сама же, просыхая, голяком дрожала на свежем ветерке. Потом же стояла будто вкопанная дура, пытаясь согреться в закатных лучах, держа Стрелку под уздцы и грея ножки в ещё не остывшем песочке, и вдруг увидела остроносую ладью, ну будто из той старой песни про Стёпку Разина, она быстро плыла вдоль берега под пузато раздутым треугольным парусом. Прятаться стало поздно, не заметить с неё меня уже не могли, и, поглубже нахлобучив шлем, я игриво улыбнулась и просто помахала морячкам ручкой. Сработало! Длинноухие матросики доброжелательно что-то про-улюлюкали на своём языке и просто проплыли мимо.
Облегчённо выдохнув, я так и осела в песок, откровенно не держали ноги. Ох, как хочется свернуться здесь клубочком и уснуть! Только нельзя... Вскакивая на ноги и хватая ещё непросохшие вещи, я повела Стрелку за собой. Лучше уйду подальше в лес. Костров пока не буду разводить, сегодня на ужин обойдусь простой водой, куском вяленого мяса да размокшей лепёшкой.
На ночь я стреножила и привязала Стрелку, сама же чуть ли не с головой завернувшись в шкуры, улеглась спать рядом с ней. В случае опасности моя лошадка наверняка предупредит меня. А во сне я попала в деревню вдов и встретила там Рига, как-то сразу оказавшись с ним на сеновале, где зарывшись в до мурашек колкое сено он до самого утра целовал и ласкал меня, уговаривал вернуться и навсегда сделаться его... Мне было очень больно и тяжело в душе, только я сумела устоять абсолютно во всём и вновь решительно ему отказала.
Реку переплыла у Стрелки на спине. С утра вода куда холодней была, я промокла до нитки, а костёр разводить боялась. Ехала шагом и дрожала как тот самый осиновый листок, зато мысленно поблагодарила друзей, когда закутывалась в почти не промокшую даже в бурлящей реке меховую накидку. Одно радовало, что дальнейший мой путь, если верить карте, до самых границ эльфийских земель будет проходить в густом лесном сумраке, ежели картограф не наврал, конечно.
* * *
Шёл шестой день моего путешествия по земле эльфов. Я по-прежнему ехала через лес и сегодня в первый раз позволила себе поохотиться, ведь запас сухарей и сушёного мяса практически подошёл к концу, а мне и без того приходилось экономить и даже голодать. Азартной охоты, правда, не вышло, мне сразу же удалось подстрелить большущего жирного кролика. Собственно, вся сложность тут не в том, как найти и подстрелить дичь, а как не выдать себя, готовя её на огне. Хотя сейчас я в самой чаще, вот и разведу костёр!
Чтоб хоть как-то скрыть дым, устроила себе ночлежку под кроной высокого тополя. Уже поспевал мой ужин, ароматно шипя на ветке-вертеле, и я с упоением принюхивалась к запаху подпечённой корочки да глотала слюнки в предвкушении сытной трапезы, и вдруг настороженно рыкнула Стрелка, щёлкнув зубастой пастью в сторону соседнего куста. А ведь так она рычит только на человека! Но откуда он здесь? О боже, это Эльф! Ведь для Стрелки он наверняка как человек!
Теперь подсознательно ощутив, что за мной и действительно наблюдают, я с треском переломила сухую ветку и демонстративно подкинула её в костёр. Склонилась, словно ещё ищу дрова, как бы не нашла и завернула за тополь, для того чтоб его толстый ствол скрыл меня. Здесь упала в траву да поползла к кустам... Так и есть! В глубине колючей зелени притаились самые настоящие длинноухие эльфы! Я с интересом рассматривала их какое-то время. По внешнему виду они ни чем таким особым от людей и не отличаются, разве что действительно более длинными и заострёнными ушами. К моему счастью эльфов всего трое. Щупленькие они какие-то и все в лохмотьях. Как-то не представляла их такими оборвашками! Наверняка — это разбойники или воришки, что тоже прячутся да выжидают, когда я засну, наверное, чтобы подобраться и обворовать... А могут и чего похуже со мной сделать! Как-то не очень-то хотелось свою догадку проверять...
Я тихонечко назад вернулась. Быстренько собралась, вскочила в седло, и дала уверенного стрекоча. Собакоголовых коней у них не приметила и погони наверняка не следует ждать... Эх, жаль только недожаренного кроля, придётся последние сухари догрызать!
Как-то внезапно стемнело, и чтоб не уснуть, я дожёвывала крохи «сухого пайка». Так и провела ночь в седле, лишь ненадолго в нём же и прикорнувши — припавши на Стрелкину гриву и резонно опасаясь свалиться.
С рассветом же выехала на широкую поляну, и с ужасом покачнулась в скользком от пота седле. Моя карта врала! Лес кончился! Впереди расстилалась степь, и тёплый ветерок колыхал зелёные волны из ковыля да дикого овса, шелестя им в ритмах похоронного марша. Не зная степи, я смертельно её испугалась. Натянула уздечку и чуть ли не расплакалась: «Где же тут прятаться? Длинноухие сразу заметят меня! Что же, милая Стрелочка, теперь нам только и остаётся, что полагаться на сходство с ними...»
Тяжело вздохнув, я тронула Стрелку и поскакала вперёд.
Зря опасалась, насколько видят мои глаза — безбрежный степной океан пустынен, и оно как «палка о двух концах», пусть легко заметить меня, зато можно не бояться и засады. В плюсе, что изредка поглядывая на компас, теперь я могу куда быстрее скакать. Здесь не требуется объезжать непролазные дебри, на ходу уклоняясь от веток, часто останавливаться и вытрушивать из-под одёжки колющую древесную труху с клещами напополам. И всё же степь меня пугала. Я опрометчиво ринулась вперёд, располагая лишь флягой воды, и сколько ехала по степи, пока не встретила и малюсенького родничка. Повнимательнее сверилась с картой, и обречённо ахнула: ближайшая река течёт только в приграничье, за ней — уже лес и царство дриад. Скакать туда немало дней, даже недель, и если не найду воды — нам со Стрелкой не выжить. Правда, у реки отмечен приток и рукой картографа каллиграфически дописано: «периодически пересыхает, живут эльфы». Течёт он практически параллельно моему пути, и до него крюк в лишнюю пару суток, но зато, возможно, там есть вода. А даже если найду и одно пересохшее русло, то, роя ямки, возможно, всё же соберу хоть какое-то количество живительной влаги. Пусть потеряю много дней, но выиграю в другом, ведь по руслу притока, прямо как по дороге, куда легче добраться и до самих земель дриад.
В итоге я повернула к притоку. Берегла силы собакоголовой лошади и ехала не так быстро. Дичи в степи тоже не встречала, или просто не замечала её присутствия. Близился закат, когда я придержала Стрелку, и мы разделили последний глоток воды. А утром с высоты пригорка я увидела возделанные поля и радостно поскакала вдоль их кромки. Они орошались! Похоже, что моя карта лет на сто как устарела! От реки и притока эльфы отвели сеть каналов, вода в них пенилась и бурлила, питая их посевы!
С разбегу мы плюхнулась в самую середину потока и меня и Стрелку — окатили прохладные освежающие капли. Напились мы вдосталь, только вот незадача: в отличие от лошади, есть мне было нечего. Не дикий же овёс, как и она, жевать? В итоге, мне пришлось ложиться спать на голодный желудок.
А с самым рассветом мы двинулись дальше. Я скакала вдоль кромки возделанных полей, вдалеке частенько замечая чуть ли не до черноты загорелых эльфийских крестьян в смешных широкополых соломенных шляпах. Надеясь, что во мне они видят своего сородича, я не стала прятаться, как и ночевать рядом с полями. Но на второй день такого пути, от голода и усталости уже кружилась голова. Проезжая мимо какого-то позаросшего сорняками огорода, я в бессилье остановилась, собираясь заночевать в покосившемся сарае. Рядом с ним росло нечто похожее на морковку. Вот я и вырвала пучок, помыла в вяло текущем по соседству арыке, и рискнула съесть. Это действительно оказалась морковь, не очень сладкая и жёсткая, похожая на ту, которой скорее кормят скот, но сейчас для меня и такая пища показалась деликатесом. Запасаясь морковкой впрок, я чуть ли не рыдала от счастья: на какое-то время мне голод не грозит!
Так я и ехала, вдоль посевов, ночуя по сараям на заброшенных огородах, да питаясь морковью и свеклой, пока не добралась до болотистой низменности, а значит, судя по карте, и граничных с дриадами земель. Собственно, этой границей когда-то и стала сама река, широкая и полноводная. Осторожно переводя Стрелку со скользкой кочки на кочку, я добралась до её низменного густо заросшего тростником берега. Собираясь переправиться отдохнувшей и с утра, спешилась и принялась устраиваться на ночёвку, и тут Стрелка тревожно рыкнула.
«Ну, что такое, Стрелочка?» — спросила я, привычно теребя её за гриву и ожидаемо не собираясь получить ответа, да он уже и излишним стал.
Верхом на высоких тонконогих собакоголовых лошадёнках, сюда скакал отряд эльфийской стражи! Настоящие хмурые седые воины! Вот же я дала маху! В том смысле, что сама себя сдала, ведь в размокшей глине так хорошо отпечатались мои следы. Плыть через реку следовало сейчас же! А я медлила, не зная, что и делать, ещё минута, и эльфийские воины будут около меня... Осталось лишь расплыться в широкой улыбке, и как можно дружелюбнее помахать врагам руками. В итоге, решив больше ко мне не спешить, они перевели коней на шаг, и, демонстрируя полное желание выехать им навстречу, я неторопливо влезла в седло, возможно сильно озадачив хмурых воинов тем, что почему-то въехала в реку.
И даже под серебром кольчуги ледяная вода буквально обожгла кожу. Усиленно понукаемая мною Стрелка быстро плыла к другому берегу. Я снова оглянулась: теперь эльфы во всю прыть скакали к реке, поняв свою ошибку и запоздало устремившись в погоню.
На сушу я выбралась первой, и низко пригнувшись к гриве, за неимением шпор, с силой ударила в лошадиные бока острыми каблуками. В ушах засвистел ветер. Я никогда не скакала так быстро. Надеялась, что эльфы повернут назад, ведь фактически — это уже земля дриад, но погоня не отставала. Выстроившись полумесяцем, длинноухие догоняли, всё больше смыкая кольцо. Очевидно, что под ними более быстрые или менее усталые лошади!
Здесь, за рекой, степь заканчивалась, там, впереди, уже шелестят золотистой листвой леса дриад. Во мне же всё кричало: миленькая Стрелочка, успей добраться до ближайшей опушки, а там мы уже скроемся в густой чаще! Только, увы, от леса нас отрезали. А скоро и вообще окружили. Натянув поводья, я растеряно застыла в центре образованного эльфами кольца. Немножечко радовало, что оказалась на пригорке. Не страха и не испуга почему-то не испытывала, лишь бешено колотилось сердце в груди и кровь сильнее обычного пульсировала в висках. О том, чтобы сдаться, я даже не помышляла!
Зажав узду коленом, я вынудила Стрелку кружить на месте, и ближе подтянув колчан, подняла лук и натянула тетиву. Стреляла и неосознанно чертыхалась. Эльфы оказались умелыми воинами. Они либо ухитрялись изворачиваться от стрел, либо те отлетали от их доспехов. Удалось попасть всего в двоих, прежде чем мой колчан опустел. Я успела выхватить меч и даже грозно им взмахнуть, но не больше. Эльфы сразу же выбили его из моих рук, а саму сбросили с лошади.
От удара об землю слетел шлем. Было очень больно. Мои волосы сплелись с травой, разметались по лицу, захлестнули глаза. Сквозь паутину волосинок я видела, как два эльфа, молодой и постарше, спрыгнули с коней, и с победными ухмылочками на широких лицах направились ко мне, изредка перебрасываясь непонятными словечками. Чавкающий звук их шагов приближался, вот он и совсем рядом… Я чуть повернула голову и разглядела окованные серебряными пластинами высокие кожаные сапоги с острыми фигурными шпорами, обречённо привстала, пытаясь от них отползти. Но какой там! Сапог наступил на мою ногу... Находясь в каком-то оцепенении, вспоминая молитвы, я откровенно готовилась к смерти. Меня же перевернули на живот и туго связали руки за спиной. Потом кто-то сграбастал мои волосы в пучок, намотал себе на руку и потянул кверху. Застонав от боли, я из последних сил встала на колени.
Похоже, убивать меня пока не собирались... Запоздало это поняв, я заплакала от обиды, отчаянья и безысходности. Ведь почти добралась до цели, что была так близка!
И тут, обдав ветерком, над головой просвистела стрела, прошла сквозь нагрудник старшего эльфа и наверно проткнула сердце. Так и не выпустив моих волос, он перегнулся пополам, будто надломанный ветром тростник, и как-то комично упал, и я поневоле последовала следом. Уже лёжа на боку, с ужасом видела, как в его молодого соратника попала новая стрела, и он тоже повалился.
Верховые эльфы сбились в плотный строй, прикрылись щитами и стали пятиться. Один за другим они погибали от безжалостных стрел, легко пробивающих серебряные доспехи. Переведя взгляд в сторону ближайшей опушки, я заметила дриад. Дочери леса сплелись с гибкими осинами и были им под стать! Их стрелы поражали точностью, а длинные луки не ведали пощады. Из эльфов мало кому удалось уцелеть.
Я, похоже, ненадолго отключилась, прежде чем снова услышала шаги. Ко мне подсела смуглая и очень высокая дриада, и, приложив ухо к груди, послушала биение моего сердца.
— Дай попить... — попросила я, совсем не надеясь, что меня поймут.
Недовольно скривившись, она всё же поднесла к моим губам фляжку, и, умирая от жажды, я буквально схватилась за широкое горлышко зубами, глотая нечто густое и ароматное, только до конца напиться мне не дали. Отняв флягу, высокая дриада высвободила пучок моих волос из пальцев погибшего эльфа, и довольно оригинальным образом заставила меня встать, приставив остриё ножа к горлу своей беспомощной пленницы и поднимая его всё выше и выше, да настолько, что в итоге я оказалась на носочках и даже до предела задрала подбородок. Потом дочь леса пристально посмотрела в мои испуганные и умоляющие о пощаде заплаканные глаза.
— Она не из наших, но и не совсем чтобы эльф! — хорошо разобрала я, как оказалось, дриады говорят на языке людей. — Человеческая женщина, да ещё полукровка!
— Всех убили?! — спросила другая, явно у них старшая.
— Да! — ответили ей. — Двое на её счёту! — чуть не порезав мою шею, указала на меня высокая.
— Кто ты такая?! — ближе подойдя, злобно спросила у меня старшая. — Быстро рассказывай, если хочешь ещё хоть немного пожить!
— Госпожа Диана, воспитанница господина Марка Торна! — заученно пробормотала я, нож от моей шеи ещё не отвели, и мне было неудобно говорить. — Я ехала к вам...
— Зачем ты ехала к нам?!
— Меня послали, сказали, что вам такие нужны... — я очень боялась и решила говорить правду. — Прошу вас, не убивайте меня! Я неопасна! Я вам не враг! Просто очень хочу вернуться домой! Я ехала к вам, чтобы сдаться на вашу милость...
— Кто тебя послал?
— Он, — скосила я глаза на медальон повелителя.
— Понятно! — усмехнулась старшая из дриад.
— Убить её? — спросила та, что держала нож у моего горла.
— Зачем?! — ответила старшая. — Она с нами откровенна, и пусть Роща сама решит, что с ней делать! Отведём её в Рощу и отпустим. Соберите здесь всё и поймайте коней! Эльфов похороните!
— Зачем нам вести её в Рощу? — спросил кто-то у старшей. — Ведь Роща точно убьёт эльфийку-полукровку. Не лучше ли убить её самим, прямо здесь, да и закопать вместе с остальными?
— Ведём в Рощу! — ещё раз повторила она. — А ты лучше поймай её лошадь и собери вещи! Мне надо будет их посмотреть...
Нож от меня убрали, и, не развязывая, куда-то повели. Шли мы долго. Я очень устала, часто падала, меня поднимали, толкали в спину, заставляя идти и идти... Всю дорогу я плакала, просила развязать ноющие руки, уверяла, что пойду сама, добровольно. Увы, мои мольбы оставались безответными. Дриады со мной не разговаривали вообще!
Пришла ночь, а мы так и шли только теперь в свете десятка факелов. Рассвело, а мы не останавливались. То и дело за время пути старшая дриада молча подносила к моим губам флягу с похожим на густой берёзовый сок содержимым и заставляла пить. Только это и освежало меня и чуточку добавляло сил. К вечеру мы наконец-то добрались до крупного поселения, и, будто демонстрируя, собирая всех желающих поглазеть на грязную и измученную пленницу, меня победно, под всеобщее улюлюканье, провели по улице, и завели в тёмную рощу. Это был странный лес. Явно очень и очень старый. Мрачный и страшный.. Здесь меня развязали, и снова дали напиться из той самой фляги.
— Снимай с себя всё! — приказала мне старшая, и я непонятливо подняла на неё глаза.
— Совсем всё! — уже жёстче повторила она. И я стала раздеваться, с трудом шевеля ещё такими непослушными руками, постепенно всё больше и больше обретая способность двигаться.
Последними сняла свои украшения, разве что кроме одного — неразъёмного браслета Марка Торна.
— Он не снимается, — жалостливо огляделась я вокруг.
— Ладно, его оставь, — милостиво кивнула мне старшая.
Я стояла нагая и замёрзшая, боязливо переминаясь с ноги на ногу, выслушивала угрозы и даже не помышляла о том, чтобы отвечать на них или перечить, не решалась даже заговорить, лишь искоса поглядывала на старшую из дриад.
— Перед тобой Роща! — указала она. — Хочешь жить, беги туда! Беги и не останавливайся! Иначе умрёшь!
Переступая через переплетение корней, перепрыгивая через кочки и колючки, я побежала вперёд. Пригибалась, словно гимнастка проскакивая под толстыми ветвями. Часто оглядываясь, видела: за мной никто не гонится. Опасности не чувствовалось, похоже, в этом лесу не было ни людей, ни зверей — лишь одни разлапистые вековые деревья. Немного успокоившись, я стала бежать медленнее. Хотела даже остановиться и отдышаться, но, памятуя предупреждение старшей, не решилась, продолжая лавировать меж необъятных стволов. Внезапно, цепкие ветви обхватили меня, сперва показалось, что сама запуталась в них, но вдруг с ужасом поняла: они всё больше и больше обхватывают, сжимают, душат, утаскивают в сторону. Упираясь изо всех сил, я прижалась к древесному стволу и внезапно ощутила некое единство и с ним и с самим лесом, и со всеми деревьями вообще, и тут ствол размяк, принимая меня внутрь.
ГЛАВА 10. Дриада
Я стала деревом, конечно помня, что родилась человеком, и даже ощущала себя отдельной личностью внутри другой личности, однако с деревом мы были едины. Я понимала его мысли, а оно читало мои... Мои жилы вросли в корни, сплелись с ветвями, а кровь наполнилась древесным соком; я впитывала его, жила в нём и питалась им. Я менялась, не пытаясь противиться этому. Хода времени не замечала, словно его не существовало для нас. Я спала и видела сны, и свои и чужие. Я познала всё, что знало дерево, и тогда оно отторгло меня.
Я лежала на опавших листьях, надо мною шумели кроны вековой рощи, и мне было понятно о чём... Наступало утро нового дня. Удивительно легко поднявшись, почему-то ничуть не смущаясь своей наготы, я пошла в деревню дриад. Глянулась в полную дождевой воды лужу: нет, внешне не изменилась, вот внутри... все мысли, все чувства... они стали иными, мои прежние тоже никуда не делись, только отступили, будто отошли на второй план. Войдя в деревню, я остановилась посреди улицы, совсем не ведая, куда дальше идти. Но меня заметили, обступили со всех сторон... В глазах дриад уже не чувствовалось прежней враждебности. Дочери леса теперь смотрели на меня по-иному, словно на новорождённую.
— Теперь ты стала одной из нас, — отозвалась кто из них на мой немой взгляд. — Иди к дому старейшей, она уже ждёт тебя.
— Сколько я пробыла там? — вырвался всю дорогу мучивший меня вопрос.
— Один год... Не днём больше, не днём меньше! — пояснила другая дриада. — Мы все прошли через это и были едины с деревьями ровно один год.
— Прошёл целый год! — воскликнула я, куда-то побежав и в ужасе остановившись, и ещё не понимая, что ноги сами принесли меня к жилищу старейшей.
— Заходи внутрь, — пригласила она меня.
— Прошёл целый год! — с ужасом повторила я, не делая и шагу. — А для меня как один день!
— Зато теперь ты можешь остаться и жить с нами, — подойдя ко мне, сказала она. — Иль вольна уйти! Теперь мы не вправе задерживать тебя... Выбор за тобой! Только не спеши делать его...
— Что со мной стало? — спросила я. — Ощущаю себя совсем другой! Кто я теперь?
— А разве ещё не поняла? — улыбнулась старейшая. — Ты стала такой же, как и мы!
— Дриадой?! — испугано вымолвила я.
— Да. Люди называют нас дриадами, хотя мы по-прежнему остаёмся людьми. Ты можешь даже выйти замуж и зачать от человеческого мужчины, однако не стоит этого делать, твой муж состарится и умрёт гораздо раньше, чем ты. Теперь ты способна пережить десяток мужей. Деревья живут долго... Обычно мы тайком пробираемся на земли людей, выбираем на время мужчину, а потом покидаем его и возвращаемся назад. Родиться у тебя может только девочка. Когда она созреет, то войдёт в Рощу, сольётся с деревом и станет дриадой...
— Понятно! — горько усмехнулась я, вспоминая Рига и других моих товарищей. — Вы сделали из меня себе подобную и даже не спросили, а хочу ли я этого!
— Нам незачем было что-либо спрашивать! Ты была нашей пленницей. Мы были вольны иль убить тебя, иль продать эльфам в рабыни. Когда ты сама пришла к нам, то сделала свой выбор. Будь благодарна, что мы отвели тебя в рощу, а роща приняла тебя!
— Где мои вещи и лошадь? — бросила я в ответ, не желая больше разговаривать и почему-то начиная легонько дрожать под порывами ещё прохладного утреннего ветерка.
— Всё в целости, ты можешь забрать их когда угодно, — показала она на большой холщёвый мешок рядом с собой. — А твоя лошадь в конюшне, осёдланная, накормленная и ухоженная. Мы ждали твоего прихода!
— Я уеду прямо сейчас! — убеждённо сказала я.
— Знаю, — вдруг улыбнулась старейшая, и присела прямо на циновку у тёплого очага, я же отметила для себя, насколько одеяния дриад напоминают лёгкие хитоны спартанских девушек, читала как-то о таких в прошлой жизни.
На миг, будто что-то навеяло на меня... Казалось, ничего другого больше мне и не нужно, лишь стать такой, как и все здесь, хотелось остаться с ними и ходить босиком, носить лёгкие открытые одежды.
— И также знаю, — продолжила говорить старейшая, — что однажды ты вернёшься, что когда-нибудь поймёшь, что твой дом теперь здесь... Вот, возьми... — передала она мне небольшую поясную серебряную фляжку. — Это для тебя, мой подарок... Бери, скоро ты поймёшь, для чего он нужен...
Поначалу хотела отказаться, но всё же передумала, и, произнеся неловкие слова благодарности, приняла подарок. Из любопытства отвинтила пробочку. Понюхала. Фляжка была новой и совершенно пустой.
— Возьми и нашу одежду... — положила она рядом со мной вчетверо сложенный хитон, и я растерянно замерла, заглядевшись на него.
Я больше не ощущала себя прежней, даже думалось как-то иначе, и всё-таки, переборов себя новую, покачала головой и оделась во всё прежнее, сдержанно попрощалась со старейшей, и отправилась искать конюшни.
Из моих вещей не пропало ничего, мне даже наполнили колчан моими же стрелами, очевидно собрав их на месте схватки с эльфами. Я не просила, да мне дали в дорогу два каравая местного хлеба... Но вот и конюшни! Стрелка стояла в первом же стойле, готовая к дальнейшему пути, уже под седлом, и радостно зарделась, сразу меня узнав. Я весело потрепала её по загривку, и вывела на дорогу. Мне предстоял долгий и очень опасный обратный путь, и пусть внутренне я была к нему готова, но что-то не отпускало, так и пыталось удержать...
Из поселения дриад я вышла не без нашедшей грусти, всё также ведя Стрелку в поводу. Проходила через лес и с трепетом остановилась, ощущая нечто доселе невиданное...
Я слышу деревья! Они говорят со мной! Среди них я больше не одинока! Разноголосым хором они предупреждают об опасности! Указывают лучший путь! Они зовут меня остаться и не уходить! Я различала их голоса и знала: теперь так будет всегда, и было радостно.
Вечерело, я остановилась под кроной раскидистого дуба. Расстелила подстилку, в замешательстве присаживаясь на неё.
— Можно будет прилечь под тобой? — спросила я.
— Ложись! — ответил мне дуб.
— А ты постережёшь мой сон? — продолжила я.
— Спи спокойно! — сказал он, покачивая мощной кроной. — Я громко прошелещу тебе при опасности.
— Спасибо! — улыбнулась я. — Тогда разбуди меня как можно раньше поутру!
Его шелест пробудил меня на рассвете. Спалось не слишком хорошо, всю ночь я видела пусть яркие и цветные, но ничем не примечательные сны, наверно потому и не запомнившиеся. А ещё очень хотелось пить. Была какая-то странная, необычная сухость во рту. Я сделала глоток воды из фляги, потом жадный другой, отломила краюху хлеба, вгрызлась в неё, жевала и обильно запивала холодной водой, но странное ощущение жажды никуда не уходило, стало даже больше, оно будто пекло изнутри.
И всё же пора отправляться... Только куда? Наверно к друзьям, к Ригу... Тёмному повелителю уж точно нельзя показываться на глаза! Что я ему скажу? Что никого эликсира на самом деле не существует! Я с печальным вздохом отвязала Стрелку. За ночь она обглодала все сочную зелень с соседнего куста, ну что же, значит, её пока нет нужды кормить... Разве что напоить? Да нет, не похоже, чтобы она хотела пить... Вот же, кто о чём, а вшивый о бане! Я снова облизнула свои пересохшие губы, забралась в седло и тронула лошадку.
Когда подъехала к реке, той самой, отделяющей леса дриад от страны эльфов, то пить хотела уже безудержно. Ужасная жажда... Она сжигала всё внутри меня! Моя фляга давно опустела, ведь мне приходилось делиться её содержимым ещё и со Стрелкой, и, вбежав по пояс в прохладный поток, я стала судорожно хлебать пахнущую тиной речную воду. От тяжести уже натужно болел живот, а жгучая жажда так и не отступала. И тут будто ледяной душ из ушата! Мне нужна не столько вода, сколько сок, а вернее — та самая древесная влага, струящаяся под корой деревьев. А ведь знала, глупая, когда сама была деревом, да как-то вылетело из головы! Конечно, я не погибну, от того, что не стану его пить, но буду страдать, страдать безмерно, чувствуя постоянную всё возрастающую безудержную жажду и утомлённость.
Там за рекой лежала степь, а мне нужны деревья!
Я выбралась из воды и поскакала назад. Подъехала к одиноко растущей на склоне яблоне, широко раскинувшей зелёную крону рядом с лесной опушкой, и придержала Стрелку в густой тени.
— Мне нужен древесный сок, — просто сказала я. — И как мне быть, милая яблоня? Помоги...
— Бедная молодая дриада, — зашелестела яблоня листвой. — Тебе нужно напиться! Надрежь мою ветвь!
Я осторожно чиркнула кинжалом по толстой ветке прямо над собой, в который раз жадно облизала губы и принялась ждать. Вот из надреза выступила коричневатая капля, наполнилась, превратилась в тяжело потёкшую по коре струйку. Прильнув к ней губами, я с жадностью принялась слизывать густой терпкий сок. И жажда стала отступать, скоро ушла совсем... Отстранившись, я подставила под струйку серебряную фляжку, подарок старейшей.
И как же яблоне удаётся такое... в том смысле, что так быстро выпускать из себя сок? Пока набиралась фляжка, меня мучил этот вопрос, но, так и не решившись спросить, я сказала, что достаточно, искренне поблагодарила дерево, и удивлённо взметнула брови: из пореза выступила смола, и сразу перестало и течь, и капать. Ранка на веточке затягивалась ну прямо на глазах!
Реку я переплыла под вечер, когда длинные тени плакучих ив надёжно скрывали пловца от лишних глаз. На берег выбралась не сразу. Сидя по грудь в воде, вместе со Стрелкой долго гоняла комаров в зарослях камыша, она — пушистым хвостом, а я — сорванным пучком осоки. Отсюда хорошо видела весь берег, как не всматривалась вдаль, не замечала эльфийских дозоров. Совсем стемнело... По самые колени утопая в глине, пока не надевая сапог, я тихонько выбралась на сушу, и забралась в седло. Хлопнув в лошадиные бока пятками, погнала Стрелку вперёд, в сторону уже известных мне полей и огородов эльфийских крестьян.
Не изобретая велосипед, я выбрала тот же путь, каким добиралась сюда. Эту ночь провела в седле, следующую — в глубоком овраге на заросшем сорняками огороде. Хлеб у меня кончился, разводить костёр здесь было ещё нельзя, а охотиться не на кого, и я ела недозрелые овощи: молодую морковку, капусту и свёклу. Древесный сок берегла и делала не больше глотка в день. Эльфийские крестьяне по-прежнему не замечали во мне чужака, а длинноухие воины, по всей видимости, считали ниже своего достоинства патрулировать эти места. Чего им делать на крестьянских-то полях? Зато я по ним без особых помех добралась до степи. Памятуя свой первый раз, искренне надеялась, что уже не испугаюсь её бескрайних просторов, однако юная лесная дриада сжалось, скрутилось внутри меня. Ну что тут говорить? Себя-то я переборю... Но если даже мне, привычной и к людскому мегаполису, и к лесу, и к полям — довелось растеряться в безбрежном океане колышущейся травы, то для дочерей леса, эта степь, широким кольцом опоясывающая их чащобы, — просто непроходимое препятствие. И всё-таки они проезжают... Как-то ведь проезжают, чтобы заполучить мужчин?
А ещё дриады могут меньше спать. Почему я так решила? Не потому ли, что пересиливая постоянный страх, пересекла степь без ночёвок, и с визгом радости спешилась у далеко выступившего из леса разлапистого дуба. Сок в моей фляжке накануне закончился, и я опять страдала от жажды, правда пока не слишком сильной.
«Ещё никогда не видело дриады, — удивлённо прошелестело дерево, тянясь ко мне ветвями. — Возьми моего соку, у меня его вдосталь!»
Я вдоволь напилась, наполнила флягу, и осталась под дубом до утра. Он же казался таким умиротворённым и чрезмерно довольным — от моего присутствия рядом, что не хотелось и уходить. Весело шумя листвой, всю ночь напролёт дуб пел мне песни, а на заре мы расстались, ну прямо как мимолётные любовники, не ненадолго, а навсегда...
Итак, чтобы жить, дриадам нужен древесный сок. Я живо представила наши плачущие берёзы... Увы, отдавая сок, они исходят слезами от боли, от частых и глубоких надрезов... Для здешних же деревьев поделиться с дриадой соком — ну просто в удовольствие!
Теперь я ощущала себя в лесу не хуже чем дома. Деревья предупреждали меня, если на пути притаился хищник или враг. Будили при опасности. Помогали охотиться и скрывали листвой. Благодаря деревьям я без всяческих хлопот добралась до ничейных земель, миновала их и выехала на знакомый тракт. Друзей, конечно же, здесь не нашла. Прошло больше года, как мы расстались, наверное, обосновано считая, что их Эльфа сгинула в логове эльфов, они больше не ждали её.
И я направилась в селение вдовушек. Мрачный Дэнтан, где меня, возможно, до сих пор безнадёжно поджидает то двуглавое чудище, решила объехать стороной. Вот только нарисовалась одна проблемка... Окружного пути на моей карте-схеме картографы Тёмного повелителя не удосужились указать, вот и пришлось свернуть на невзрачную тропку, по мнению встречного плюгавенького мужичка обходящую город.
Поначалу я ехала с осторожностью... Вокруг было тихо и безлюдно. Деревья молчали, как-то настороженно встречая и провожая меня... Но сверившись с компасом и в который раз убедившись, что тропка, петляя, действительно ведёт мимо этого мрачного города, я всё больше и больше подгоняла Стрелку.
Так и ехала, озираясь по сторонам, покуда в просвете листвы не блеснула ярко-голубая водная гладь. Уверена, моей другой ипостасью, если б не дриада, то точно стала бы русалка. Я свернула с тропинки и спешилась на берегу неровного длинного озера, прозрачного и глубокого. Безудержное желание смыть пыль дорог захлестнуло меня, и, сбросив кольчугу, я плюхнулась в воду. С удовольствием распустила волосы и долго барахталась в нежной прохладе, отмываясь от дороги и фыркая от наслаждения. Если честно, то мылась и стиралась я давненько, и не специально так, а просто когда переплывала вторую реку, уже на границе эльфийских и человеческих земель, потому подспудно даже сравнивала себя со странствующим рыцарем, что под грузом доспехов привычно не мылся годами, а то и всю жизнь... Меня, конечно же, такое далеко не устраивало... Мне нравилось нырять и плавать, как и почаще стираться, к тому же, здесь, на человеческих землях, было куда влажнее, чем во владениях эльфов, куда сильнее шли дожди, вот и хватало как озёр, так и полноводных ручьев и речушек — чтобы не ходить замазурой.
Вдосталь наплескавшись, я выбралась на бережок и присела на круче. Мои светлые локоны немало отрасли за прошедший год, к тому же стали гуще, доставали почти до причинного места — вот и доставляли немалое неудобство. Не имея возможности постричься, сейчас тщательным образом их выжимая, я задумалась о том, чтобы заплести ухоженную косу. Это заняло немало времени, отвлекло от дороги. Наверно я что-то такое почувствовала, потому и подняла голову, и увидела ведьму. Возможно раньше бы назвала её просто старой женщиной, но теперь точно знала — передо мной именно ведьма. Да и Стрелка почему-то не предостерегла, так и застыв словно заворожённая.
— Убирайся из моего леса, дриада! — злобно прошипела ведьма, окончательно убедив меня в том, что я не ошиблась, ведь обычные люди увидели бы во мне лишь смазливую молоденькую женщину, да и только.
— Уходи, иначе я убью тебя! — угрожала ведьма.
— А в чём дело?! — с вызовом бросила я. — Чем-то тебе мешаю?!
— Да, ты мешаешь мне! — шипела ведьма. — Лес пробуждается благодаря тебе, мне трудно его сдерживать!
— Так значит, это ты заколдовала здешний лес! — воскликнула я, всё же с неким недоверием относясь к её словам, и с издёвкой добавила: — Наверное, тебе придётся расколдовать его назад!
— Глупая молодая дриада! — захохотала ведьма. — Колдовство здесь совсем ни при чём! Ты не соперница мне! Уходи, пока я позволяю тебе это сделать!
— А я не тороплюсь! — состроив ехидное выражение на лице, произнесла я в ответ, почему-то решив ни за что не уступать этой злобной карге. — Мне незачем спешить! И я тебя совсем не боюсь! Пока вот позагораю тут на солнышке, а потом и решу, что стану делать дальше!
— Убирайся! — всё больше свирепела карга. — Я не позволю тебе отобрать это всё у меня! Здесь мои владения! Здесь мой лес!
— Что-то я не заметила никаких табличек с указанием на то, что это твои владения! — рассмеялась я.
— Здесь живу я! — хрипела ведьма. — Это мой лес! Это моё озеро! Здесь всё принадлежит мне!
— Не слишком ли много твоего! — зло усмехнулась я.
— Убирайся! — плюясь, заходилась она слюной. — Убирайся сейчас же, мерзкая дриада!
— Уйду когда захочу! — съязвила я. — А может и останусь, мне нравится это место!
— Тогда ты умрёшь! — ногти на руках ведьмы вмиг превратились в длинные когти и потянулись ко мне.
Подскочив, я словно пантера отпрыгнула в сторону. Только до конца увернуться помешала за что-то зацепившаяся длинная коса, и ведьма всё же ухитрилась меня достать, оставляя на грудях и бёдрах глубокие рвано-кровавые борозды, но, обезумевшая от резкой боли, я смогла дотянуться до своего лука, наложила на тетиву стрелу со стальным наконечником и выпустила её в грозную соперницу. В голове странно шумело, всё кружилось перед глазами, однако в ведьму я попала, но вырвав из себя стрелу, старуха дико заверещала: — На тебя не действует мой яд, дриада! Но и твои стрелы мне не страшны! Я всё равно убью тебя!
— Яд! — воскликнула я. — Так получи свой яд назад!
Выхватив пучок отравленных стрел, пусть обмазанных ядом больше года назад, я стала одну за другой посылать их в ведьму. Не исключено, что яд на них мог ослабеть, но вряд ли совсем перестать действовать. С рёвом ведьма вытягивала стрелы, однако кремниевые наконечники оставались внутри; не прошло и минуты, как с отвратительной старухой было покончено. Сверху одобрительно шумел лес, только уже не слыша этого, я повалилась от вдруг нахлынувшей дурноты и скатилась под склон.
Разбудил меня лес. Я лежала на откосе, зацепившись волосами за корягу. Взглянула на раны, и не сдержала изумлённого вскрика — глубокие царапины заполнились чем-то очень уж похожим на древесную смолу и совсем не ныли.
«Заживает как на дриаде!» — с усмешкой перефразировала я известную присказку.
Вспомнив про ведьму, нашла её бездыханное тело, обложила ветками, и подожгла. Густо зловоня, эта отвратительная карга то вспыхивала, то притухла, но я упорно подбрасывала сухие дровишки, и всё же сожгла её дотла.
У озера я осталась на несколько дней. Купалась. Набиралась сил, а деревья поили меня соком. Мои раны зажили полностью, не оставив ни малейшего следа, словно их и никогда и не бывало. У обычного человека на всю жизнь сохранилась бы череда глубоких шрамов, а я отделалась лишь испугом и недолгой слабостью.
Я нашла ведьмовское жилище. Оно стояло на противоположной стороне озера. Это не была избушка на курьих ножках в прямом смысле такого слова, а вот избушка на ножках-сваях — это точно, а вернее, что крепкий бревенчатый дом с крыльцом и высокой двускатной крышей-чердаком. Я вынесла и сожгла весь ведьмовской мотлох, тщательно вымыла подлогу и стены, и чтобы окончательно изгнать дух старой карги, даже окурила полынью изнутри. Теперь в этом мире у меня был свой дом, своё озеро и свой лес.
Прошла неделя, за ней другая, и я стала собираться в дорогу. Это же надо как засиделась у солнечного озерца, когда мои друзья, возможно, горюют обо мне, считая либо погибшей, либо пленённой эльфами, не зная, что из того хуже! Уже будучи готовой отправиться, по старому обычаю присела на дорожку, и услышала громкие удары. Стучали в дверь, ненавязчиво, но уверенно.
— Чего нужно?! — грубо поинтересовалась я, вынимая из ножен меч.
— Милостивая госпожа ведьма! Не серчай! — ответили мне из-за двери заискивающим мужским голосом. — Мне бы ещё твоего приворотного зелья!
— А я-то тут причём?! — широко распахнув дверь, я увидела того самого плюгавенького мужичка, со страхом попятившегося от моего эльфийского меча, и запоздало пояснила: — Вынуждена тебя разочаровать, только ведьма здесь больше не живёт!
— А как же зелье?! — сипло произнёс пришлый. — Я ведь за зельем пришёл?!
— Не будет больше никаких зелий! — уверенно заявила я, но, не желая совсем уж настраивать против себя местное население, добавила чуть помягче: — По крайней мере, до тех пор, пока не вернусь.
— Так ты, госпожа, будешь новая ведьма? — хитро прищурившись, поинтересовался мужичок. — А что-то больно на эльфа похожая?
— Нет, не ведьма и уж точно не эльф! — сняв шлем, в который раз стала разъяснять я. — Скорей их полная противоположность! — говорить про дриаду ему не следовало, местные готовы были терпеть ведьму, но дриаду, в силу укрепившегося суеверия, наверняка бы всенародно забили кольями или сожгли.
— А коль не ведьма, так кто?! — мужичок, сняв шапку, почесал затылок, соображая по поводу «ведьмовой» противоположности, с этим у него явно было туговато, да ещё моя серебряная кольчуга и леопардовая шкура наверняка сбивала его с мысли, хорошо, хоть шлем я держала в руках.
— Добрая фея! — съязвила я, почему-то начиная злиться. — Чего пристал?! Видишь, в дорогу собралась! Через полгодика и приходи! Да всем своим передай, что раньше не вернусь! И в дом без меня чтоб ни ногой, а то сразу порча найдёт! Здесь всё заколдовано! Надеюсь, это ясно!
Покумекав, и, придя к выводу, что фея, очевидно, существо более грозное, чем ведьма, мужичок льстиво закивал. Затем почтительно раскланялся и поторопился уйти. А я оседлала Стрелку, и тоже поспешила уехать, не хватало ещё, чтобы следом за этим какой-нибудь другой ведьмовской клиент зашёл, ведь так своих друзей во век не найду. Ещё меня ждал Тёмный повелитель, хозяин дорожного знака, к нему я не спешила, ведь порадовать его было нечем. Зелья вечной молодости, что он так жаждал, не существовало, а рецепт от дриад ему явно был бесполезен. Однако его задание я выполнила сполна, и могла требовать возвращения домой, но сомневалась, что он захочет это сделать, ведь принёсших худую весть гонцов в старину казнили, и меня могла ждать такая же участь. И всё-таки долго скрываться от людей Тёмного повелителя у меня вряд ли получится... Здесь следовало придумать, как перехитрить владыку, и принудить показать портал.
ГЛАВА 11. Я снова на службе у Тёмного повелителя
Я подъезжала к поселению вдов. Вот и высокий приметный камень, а за ним в просвете берёзовой рощи оно и должно уже показаться, только не было видно ни селения, ни рощи. Попав на какой-то пустырь, я в замешательстве остановилась. Настораживал застарелый запах гари и молоденькая поросль под копытами Стрелки. То тут, то там, торчат из земли поросшие мхом обгорелые брёвна, валяются груды печных камней, да тянутся ряды странных холмиков — это всё, что осталось от посёлка, ни людей, ни зверей. Меня затрясло. Скатившись с седла, я растерянно забегала вокруг головёшек, не находя ничего, что раскрыло бы тайну. Похоже, чувствуя моё состояние, Стрелка ходила за мной как привязанная, и, припав к лошадиной гриве, я горько расплакалась. Кто мне ответит, что тут случилось? Пожар ли спалил селение, и люди покинули его, уйдя на новое место? А может, тут была война и все погибли? Прокатилась волна чёрной оспы, и, пресекая заразу, жители сами сожгли деревню? Много вопросов и нет ответов!
Обливаясь слезами, я подошла к единственному уцелевшему на пепелище дереву.
— Что стало с посёлком? Где все люди? — в отчаянье стала спрашивать.
— Пришли другие люди, злые люди, — зашелестело листвой дерево, — и их было много... Они подожгли лес и деревню. Хорошие люди из деревни тушили огонь, защищали и себя и нас, но злые люди убили всех... Всех, кто был с оружием... Потом они поймали женщин, прикрепили их к длинной верёвке и увели вместе с детьми.
— Злые люди увели только женщин и детей?
— Да!
— А что стало с мужчинами?
— Они взяли оружие и их убили.
— И никому из них не удалось уйти и спастись?
— Да. Их всех убили.
— Могло ли ты не увидеть, как они ушли?
— Я могло и не увидеть, но мои собратья, что поблизости и в лесу, они бы увидели... Они бы сказали... Не сомневайся, все мужчины погибли и лежат здесь же у моих корней...
— И когда это было? — Всё потемнело в моих глазах.
— Я успело сбросить и отрастить листву.
Увы, никаких сомнений не оставалось! На поселение напали работорговцы! Они убили тех, кто взялся за оружие и оказал сопротивление, остальных же увели, для продажи в вечную неволю. И всё случилось с полгода назад! А теперь ничего не поделать! Даже и не узнать под каким из бугорков лежат мои друзья! Я оплакивала их всех и разом.
Погоревала, и к вечеру покинула пепелище. Ночевать на могилах было жутко. Растерянная и подавленная, горящая желанием мести, я решила ехать к Тёмному повелителю.
«Надо отомстить убийцам моих друзей, а заодно вынудить его вернуть меня на Землю! Только дома я и позабуду обо всём, и о нём и обо всех них...» — под монотонный стук копыт навязчиво стучало в висках.
Я скакала почти без передыха, разве что иногда давала отдых Стрелке, так спешила, что если бы кто-то и захотел угнаться за одинокой и печальной всадницей, то вряд ли бы смог это сделать, ведь день ото дня я становилась всё лучшей и лучшей наездницей. Когда наконец-то добралась до дворца повелителя и спрыгнула с лошади, то еле держалась на ногах, ведь в эти последние дни только древесный сок из серебряной фляжки и оставался единственной моей пищей.
— Я настоятельно требую провести меня к владыке! — бросив Стрелкин повод прямо в руки подбежавшему слуге, устало выкрикнула я двум пронзительно воззрившимся сверху гвардейцам, и коснулась своего багрового медальона.
— Входи сюда, милашка! — Схватив за руки, они буквально втянули меня внутрь, и, разогнав древками копий всех зевак, захлопнули за нами ворота.
Крепко держа, будто я и в самом деле вырывалась, гвардейцы потащили меня к его покоям, туда же сразу вбежал и кто-то из прислуги.
— Мне тоже надо туда! — рвалась я к дверям.
— Да погоди ты! — настойчиво удерживали меня гвардейцы, очень обстоятельно так начав везде ощупывать.
— Как вы смеете?! — не без ярости сорвалось с моих уст, когда дошло до вполне интимных мест, и я инстинктивно как можно крепче сжала ноги. — Прекратите сейчас же!
— Да стой ты спокойно! — потряс меня сзади за плечи один из них. — Чего ты там себе удумала? Мы всего лишь должны тебя обыскать!
— А разве такое не должна делать женщина! — не давалась я. — Сейчас же перестаньте меня трогать!
— Ладно, — чуть ослабла на мне хватка другого. — Похоже, нет у неё больше ничего!
В итоге, чуть ли не всю и везде меня излапав, они отобрали не только оружие, а даже и стрелы, и лишь тогда мягко подтолкнули ко входу в покои владыки. Хорошо хоть ждать аудиенции не пришлось, двери тронного зала раскрылись передо мной почти сразу же, за ними, нетерпеливо поглаживая свою переносицу, тёмный правитель елозил толстой задницей по сидению огромного золотого кресла. Стражи с ним не было, видимо, вот потому-то меня так тщательно и обыскивали, но он принимал меня не один. Облокотившись на широкий подлокотник, всё в том же колпаке и смешном балахоне земного алхимика, рядом с троном своего повелителя стоял тот самый старший советник.
— Я ждал тебя, и искренне рад, что ты уцелела и вернулась! — несколько взволнованно сказал мне здешний владыка. — Я предвидел, что у тебя всё получится, только рассчитывал, что твоя поездка займёт гораздо меньше времени. Если ты привезла мне эликсир или его рецепт, то не сомневайся, тебя ожидает обещанная награда!
— У меня нет эликсира, и мне не ведом рецепт, — печальным тоном сообщила я.
— Тогда чего ждёшь?! — строго нахмурился владыка. — Рассказывай! У меня нет тайн от него, — склонил он голову в сторону советника, — к тому же он и есть мой главный учёный, кто занимается этим делом.
— Перед тем, как я сообщу всё, что мне удалось узнать, пообещай мне крепким словом повелителя, что найдёшь и накажешь работорговцев, кто спалили селение вдов и увели его жительниц!
— Что за селение? — переспросил владыка, хмуро посмотрев на советника. Тот же в ответ прошептал ему что-то на ухо.
— Понятно, — кивнул повелитель, пристально глядя на меня. — Продолжай! Их найдут и покарают. Обещаю!
— Для того чтобы стать бессмертным, человеку нужно войти в священную рощу дриад, — взволнованно стала говорить я. — Идти между вековых деревьев и если они найдут его достойным, то втянут в себя, заставят врасти, как-бы полностью ассимилируют и наполнят кровь своим особым соком. Так человек если и не сделается совсем уж бессмертным, то станет жить долго, как вековые деревья. Если же этот человек будет признан ими недостойным принять такой дар, то они убьют его, сразу задушат ветвями. Когда дерево посчитает, что процесс завершён, оно выпустит человека из себя, и он обретёт практически бессмертие. Таков рецепт от дриад! — закончила я рассказ, почему-то умолчав о самом главном, о том, что этот человек должен быть девственным человеческим существом женского пола.
— Но этот рецепт бесполезен для нас! — Нервно заёрзал на троне владыка. — Мы не можем так рисковать...
— Не совсем! — выступил вперёд алхимик. — Если срубить несколько таких деревьев, выделить из них сок в виде концентрата, и постепенно искусственно вводить в человеческую кровь, то тоже можно достичь схожего эффекта. Возможно даже куда быстрее, чем это происходит у дриад, не за месяцы, а всего за считанные дни, ведь мы будем вводить экстракт...
Коротко взглянув на своего грозно насупившегося повелителя, потом скосивши на меня глаза, советник вдруг осёкся на полуслове.
— Вряд ли дриады так просто позволят рубить свои деревья, — воспользовавшись наступившей паузой, я бесцеремонно вступила в беседу. — Они убивают всех, кто проникает на их землю, будь то эльф, или человек. Мне чудом удалось не погибнуть.
— У меня достаточно войск, чтобы заставить дриад подчиниться! — возбуждённо и гневно воскликнул повелитель, ударяя кулаком по золотому подлокотнику трона. — Если потребуется, то для каждой из них у меня отыщется промасленная петля и высокая берёза!
Я побледнела и задрожала, ведь своей необузданной жаждой мести обрекала подобных себе на гибель. Только теперь до меня дошло, какую большую ошибку совершила, когда вернулась к Тёмному повелителю.
— Однако между территорией людей и землями дриад лежит царство эльфов, а они воюют с людьми! — изменившимся голосом выговорила я. — А у эльфов армия не уступит твоей...
— Я договорюсь с эльфами! Задобрю подарками, рабами и породистыми рабынями! — уже спокойнее продолжил повелитель. — Эльфы ненавидят дриад и пропустят мои войска!
— Верно, мой господин, нужно отправить к эльфам посольство с предложением крепкого и долгого мира и действительно ценными для них дарами, от которых им будет тяжело отказаться, и, думаю, тогда они согласятся пропустить наших солдат, — резюмировал слова Тёмного повелителя советник.
— Ты лишь отчасти справилась с заданием! — пристально посмотрел на меня владыка. — Наградой за это тебе будет золото и обещанные головы работорговцев! Увы, но тебе придётся выполнить ещё одно моё задание, и если справишься, то я сразу и верну тебя домой. Ты возглавишь моё посольство к эльфам!
— Но почему именно я?! — изумлённо вырвалось у меня.
— Да потому что людей эльфы убивают без всяческих разговоров с ними! — раздражённо выкрикнул повелитель. — Тебя же ихними чувствами не отличить от эльфийской женщины! — тут, словно сболтнув что-то лишнее, он умолк, нервно кашлянул и уточнил: — Если ты в шлеме, конечно... И эльфы с тобой всё-таки поначалу заговорят... А ты должна очень и очень постараться убедить их принять моё посольство, прежде чем они поймут, что на самом деле перед ними — человек, да без всяческих разговоров не перережут ему горло.
— Ну, если эльфы тоже говорят на языке людей, то тогда... — я начала размышлять вслух.
— Конечно же, не говорят! — оборвал меня повелитель. — Но у меня есть старик, раб, которого мои солдаты спасли из эльфийской неволи, и он владеет их языком, вот и обучит тебя ему. И чем быстрее ты выучишь язык длинноухих и договоришься с ними о том, чтобы они беспрепятственно пропустили мои войска через свои земли, тем скорее я и отправлю тебя домой!
— А почему бы не послать самого старика? — непонятливо пожала я плечами. — К его словам, возможно, эльфы прислушаются даже больше, чем к моим?
— Ты снова смеешь оспаривать мои слова и решения?! — строго сказал мне повелитель.
Прикинувшись испуганной, я молча покачала головой, хотела что-то сказать, но слова так и повисли на губах.
— Тогда иди! — недовольно махнул он рукой в сторону массивных дверей.
— Погодите, мой господин, — вдруг вступил в разговор советник. — А можно ли ей доверять? — выдержав длительную паузу, он обвёл меня глазами, словно пытаясь прожечь взглядом. — Она могла стать одной из них!
— Признайся, они сделали из тебя дриаду?! — ткнув в меня пальцем, обличительно выкрикнул повелитель.
— О, владыки! — вытянувшись в струнку с искренним жаром ответила я на обвинение. — К чему мне тогда было приходить сюда и раскрывать их секреты! Мне нужно вернуться домой и для этого я готова на всё! Совершенно на всё!
— Ну вот видишь, — повернулся Тёмный повелитель к своему советнику. — Она не дриада... Я хочу верить ей... А она очень хочет вернуться домой... А ещё я хочу получить бессмертие! Здесь наши желания совпадают! Она поможет мне, а тогда я смогу помочь ей! Верно, девочка моя? — вытаращился он на меня, будто буравя глазами, казалось, он сравнивает меня с кем-то ему хорошо знакомым, даже — знакомой, и я отчётливо чувствовала, что это сравнение отнюдь не в мою пользу.
— Да, повелитель! — покорно склонила я голову, замыслив если не завести его посольство в топкое болото, то точно вывести на эльфийский дозор-засаду, и чуть тише добавила: — И для этого я стану старательно изучать эльфийский язык...
— Вот и договорились... — довольно протянул повелитель.
«Ага, сейчас! — я мысленно ответила ему. — Жди, цвети и пахни! Будет тебе всё, и лютики и цветочки...»
И будто уловив мои невысказанные слова, только не поняв их сарказма, повелитель слабо кивнул.
«А мне каким-то образом нужно предупредить и самих дриад, — словно отрешившись от всего, размышляла я, незаметно от всех теребя ремешок шлема. — Они должны обо всём узнать, как и быть готовы дать отпор, в случае если эльфы всё-таки пропустят его войска. Он ведь наверняка не ограничится только одним моим посольством!»
— Где мне позволите разместиться, повелитель? — прежде чем уйти, разорвала я наше затянувшееся молчание.
— Пусть госпожу Диану отведут на женскую половину дворца, — повернув голову, отдал правитель указание своему советнику. — Ах да... Совсем позабыл... Распорядись выплатить ей заслуженное вознаграждение!
— Тогда заодно и пускай перенесут туда все мой вещи! — это к его словам я осмелилась добавить уже свои. — Вернут отобранное у меня оружие, мою же лошадь поставят в конюшню, и хорошенько присматривают за ней! Я к ней привыкла и не хочу менять на другую...
— Да будет так! — задумчиво кивнул владыка. — И ещё, посели рядом с нашей гостьей этого старика раба и под страхом смерти накажи ему ежечасно обучать её языку длинноухих! Время... Оно так быстро уходит... И приглядывай... Хорошо приглядывай за ней! — устало поморщился он. — И учти: с этой девицей ничего не должно статься! Совершенно ничего! Иди! — махнул уже мне рукой, очевидно давая понять, что аудиенция закончена.
* * *
«Мы что, отправляемся в самый настоящий гарем?» — мысленно озадачилась я, когда на полпути к так называемой женской части огромного строения стража чуть ли не из рук в руки передала меня двум евнухам с засунутыми за пояса похожими на серпы мечами. Догадаться, что это именно евнухи, по их круглым и лоснящимся от жира лицам — никому бы не составило особого труда.
«Какой ужас! Вот же до чего докатилась! Глядишь, ещё и чадру заставят надеть! — про себя продолжила я иронизировать, хоть и было совсем не весело. — Надеюсь, он не собирается из меня заодно и свою одалиску сделать, вроде бы в нашем разговоре об этом и слова не прозвучало...» И тут, вслед за запылавшими ушами, вспомнились мои опрометчиво брошенные слова, что готова совершенно на всё! Но вместе с тем, разве повелитель не говорил, что со мной ничего не должно статься...
Мы вошли в калитку глухих ворот, и все мои сомнения и вопросы, относительно того, куда мы идём, улетучились сами собой. Я в самом настоящем серале! Где и в саду, и в галереях, и в купальнях — и без меня скучают десятки, а возможно и сотни молодых женщин, и надо признаться, что я неосознанно позавидовала их строгим и разнообразным красотам, и они наверняка не преминули почувствовать это, и не одна пара надменных и пылающих ненавистью глазок так и впилась в мою спину.
«Впрочем, к моему счастью, здесь явно вдосталь тех, кто будут рады по-всякому ему услужить», — бурча себе под нос нечто подобное, я горделиво проследовала мимо них.
Было как-то волнительно в который раз ощутить себя пленницей, но я пыталась не подавать вида. Да и комната, куда меня привели, не могла не понравиться, и, по крайней мере, она у меня здесь была, ведь как заметила, проходя мимо других помещений, большинство здешних обитательниц жили одной большой семьёй в общей спальне, по-видимому, по принципу: на что прилегла — то и твоё. У меня же, по крайней мере, будет своя комнатка, в которой тепло и уютно. Вроде бы чего ещё надо такой бродяжке как я?! Немного полукруглая, эта комнатка напомнила мне башню воспитанниц в замке Марка Торна, разве что она попросторнее и совершенно без окон. Только не всё так просто: после беспредельной зелёной лесной вольницы — крашенные в жёлтое стены давили на глаза и психику, вот я растеряно и застыла у узкого ложа с подголовьем, не решаясь присесть на разложенную на нём шкуру незнакомого животного. Однако любопытство пересилило все страхи и сомнения, и в итоге я принялась изучающе осматриваться...
На вешалках распахнутого настежь шкафчика висела, в моём понимании, по-настоящему гаремная одежда. Ведь именно в такую, золотистую и просвечивающуюся, не скрывающую прикрас и наготы от чужих глаз, и были наряжены все те женщины, которых я видела по пути сюда. Тут с неким вздохом сомнения опустила глаза... В такое одеваться стыдно... И всё же вряд ли я смогу ходить постоянно в своём, да и грязное оно на мне с дороги, потное, и как не крути, а переодеться в здешний наряд всё же придётся... Я тяжело вздохнула и озадачено опустила голову, как рядом, на столике, увидела колокольчик на длинной рукоятке, наверно для вызова кого-то из младших евнухов или прислуживающих тут рабынь. К институту рабства я относилась всецело отрицательно, но, как говорится: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят!»
Всё же собравшись переодеться, я не нашла тут замка на двери, получается, что здесь не запирались. Как и входили без предупреждения!
— Ай! — я испугано ойкнула, когда скрипнула дверь. Обернулась, и сразу встретилась взглядом с печальными глазами уже немолодого евнуха.
— Извини, госпожа, если напугал, — сказал он, чуточку попятившись и поклонившись. — Вот твои вещи и оружие... Хоть у нас такое и не принято, только мне было приказано это всё тебе сюда принести, однако настоятельно рекомендую госпоже, покуда она здесь, не брать в руки никакого оружия... Ещё мне приказано тебя переодеть и провести в купальню...
— Уж как-то сама переоденусь, — огрызнулась я, в наглую пользуясь своим особым статусом. — Иди, и заодно запомни, что моё оружие – это всецело моя забота!
— Но мне приказано, госпожа, привести тебя в порядок… — вежливо настаивал он.
— Иди! — повторила я, беря кинжал и как бы невзначай любуясь бликами от масляного светильника на острейшем лезвии.
— Ладно, как будет угодно госпоже, — нерешительно потоптавшись, всё же откланялся евнух.
— Придётся самой пойти в купальни, а то, наверное, этого бедолагу накажут... — уже себе со вздохом сказала я, и, стягивая через голову кольчугу, пожаловалась в пустоту: — И сколько же можно ещё тягать такую тяжесть?!
Сбрасывая с себя запылённый леопардовый лиф и пропитанную потом тунику и юбку, я ненароком глянулась в высокое бронзовое зеркало. И сразу вспомнились надменные личики ухоженных гаремных красавиц...
«Да уж, куда мне до них... — огорчённо фыркнула. — Сравнение тут явно не в мою пользу... Они же... ну прямо как отборные породистые кобылки... Уж не выращивают ли тут таких специально?»
Вздохнув и закинув кольчугу на стойку для одежды, я расплела косу и устало повалилась на ложе.
«Это надо же быть такой дурёхой, чтобы догадаться самой отдаться в руки Тёмного повелителя?! — лёжа на спине, и поигрывая кинжалом, всячески обзывала я себя. — Курам на смех! Да сама я после такого, чем лучше безмозглой курицы?! Правильно, ничем! Как ни чем и не лучше этих дамочек из гарема, хотя и не хуже!»
Нервно вскочив, я стала перебирать здешний гардероб. Отобрала одно платье, что показалось менее откровенным, и бросила его на кровать, а потом, решившись, всё же позвонила в колокольчик.
Ко мне вошел тот же самый евнух.
— Ладно, займись уже мною! — стоя голой, приказным тоном я сказала ему.
— Тогда приляг на ложе, а я всё необходимое принесу…
Он вернулся довольно скоро, с какими-то маслами в длинногорлых сосудах и острым скребком в руке.
— Это для чего? — на животе лежа, вопросительно я на всё это воззрилось.
— Для начала мне надо все волоски с твоего тела удалить…
— Но… — я с тревогой перебила его.
— Это не опасно и от этого состава они потом очень долго ещё не станут расти, — присевши рядом на ложе, густой жидкостью из самого большого кувшина он губку смочил.
— Хорошо, делай, как оно положено уже, — я устало глаза прикрыла. Собралась подремать, да только он меня постоянно со спины снова на живот вертел.
Эта процедура продолжалась минут с сорок где-то, когда, наконец-то, мне всего хорошего пожелав, это евнух восвояси не убрался. Я же встала и снова к зеркалу подошла.
«Теперь красотка, конечно, — себя оценила, — но в ношении гаремной одежды мне со здешними всё равно не сравниться, — безрадостно усмехнулась. — А вообще, зачем мне это надо? Они сами по себе, а я сама по себе...»
Потратив ещё некоторое время на своё прихорашивание, я в итоге оставила только украшения. Так и вышла из комнаты. Не зря же будучи ещё воспитанницей, долго училась превратностям местного колорита?
Покрытия над бассейном здешние строители наверняка не сделали сознательно, и большинство обитательниц этого уютного уголка нежились под беспрепятственно проникающими сюда солнечными лучиками. Конечно же, я совершенно ничего не знала ни об одной из них, и не понимала ихнего статуса Кто они, эти полуобнажённые молодые женщины, вальяжно возлежащие на бортиках купален? Одалиски? Наложницы? Жёны правителя? Одно было ясно, по их откровенно брошенным в мою сторону недоброжелательным взглядам, — тут царит жёсткая иерархия и нешуточное соперничество. Меня сразу увидели. Всю оценили... И если б могли, то уже бы испепелили глазами! Я не желала этой показухи, но всё получилось как-то само собой: наигранно улыбнуться, соблазнительно потянуться, грациозно повести плечами, пренебрежительно оглянуться, собраться духом, глубоко вдохнуть и прыгнуть в воду. Вынырнув и недолго поплавав, я вышла из бассейна, не говоря ни слова отжала волосы, и гордо проследовала в свои покои.
Уже тут, от нечего делать, всё же занялась примеркой гаремных нарядов. В любом из здешних платьев выглядела как-то показательно-простенько, да и всё висело на мне — словно настоящий просвечивающийся балахон, наверно, поэтому эти дамочки предпочитают ходить почти без оного, но для меня такое неприемлемо. Выбрав наименее экстравагантный наряд, хорошо памятуя брошенные на меня злобные взгляды многочисленных тутошних одалисок, я подпоясалась серебряным поясом с кинжалом, и стала выглядеть не хуже любой из них. Косу не заплетала, а просто расправила волосы по плечам. Ещё раздумывала, чем дополнить свой новый образ, когда без стука вошёл незнакомый человек, тоже из евнухов, если судить по довольно полноватому сложению его чресл, только куда более высокого ранга, чем предыдущий мой гость, это поняла уже по богато украшенной одежде.
— Я управляющий на женской половине! — горделиво представился толстяк. — И меня здесь всеми принято слушаться безоговорочно!
Моргая глазами, я лишь задумчиво переминалась с ноги на ногу. Пришёл старший евнух, получается…
— Вот, возьми, главный советник нашего повелителя передал тебе вознаграждение, — потрусив перед своим широким носом мешочком с чем-то бряцающим, он бросил его на мою койку.
— Зачем мне золото, если я затворница в твоём гареме?! — злорадно усмехнулась я, поглядывая на принесённое евнухом золото, как на тридцать серебряников.
— Мне не дано указаний по поводу ограничения свободы твоего перемещения, госпожа, — развёл руками старший евнух. — На моей половине ты сейчас всего лишь гостья, а значит, пока вольна выходить и приходить когда тебе понадобится... Единственное условие, что мне было поставлено, это обеспечить твою полную безопасность, и за это я отвечаю своей головой, поэтому не дуйся, госпожа, только я вынужден приставить к тебе охрану, и за пределами, как ты выразилась, гарема, тебя повсеместно будут сопровождать мои люди, только сразу оговорюсь... Ничего не требуй и не командуй тут! Куда-то выйти даже с ними ты сможешь лишь тогда, когда я получу на то личное указание нашего повелителя!
— Очень хорошо, — моя ухмылка переросла в натянутую улыбку. — Выходит, я буду надёжно защищена от любых посягательств!
— Не понимаю о чём вы, госпожа... — на пухлом лице управляющего безобразно скривились щёки.
— Сейчас уже о другом... — продолжала я. — Думаю тебе известно, что рядом со мной должны были поселить старика раба? Как и то, что мне придётся проводить в беседах с ним довольно много времени? Тебе что-то ведомо об этом, как и о том, где его разместили?
— Да, госпожа, я всё знаю, не волнуйся о такой мелочи... — после затянувшейся паузы несколько надменно ответил мне евнух. — Этот старик занял одно из помещений для слуг рядом с нашей половиной. Тебя туда проведут, когда понадобится...
— Тогда уже давай своих провожатых, и я пойду туда! — произнесла это почти приказным тоном. — Надеюсь, туда мне можно?
— Можно... Провожатые присоединятся к тебе у ворот гарема и отведут куда надо... а потом приведут назад... — всё с той же надменной улыбкой пояснил главный евнух. — Кстати, хочу предупредить. Мне уже донесли, что кое-кого из обитательниц этого восхитительного закутка нашего повелителя ты успела очень расстроить и настроить против себя. Будь предельно осторожна! Я же со своей стороны уже отдал распоряжение рабыне пробовать твою пищу...
— О! Это излишне, — я наигранно рассмеялась, уже зная по собственному горькому опыту, что на дриад, к счастью, яды почти не действуют, хоть какой-то плюс в моём нынешнем положении, потому с усмешкой продолжила: — У меня привыкание ко всем известным ядам. Не хочу, чтобы из-за меня погибла ни в чём неповинная девушка... Знай, мою еду не нужно пробовать, меня не так просто отравить! Тебе же лучше незаметно пустить слух, что я не наложница твоего повелителя, а простая гостья, та, кто за плату, — я скосила глаза на мешочек с деньгами, — выполняет для него не особо чистую работёнку. К примеру, когда надо выкрасть некие сведенья, или кольнуть кого-нибудь в толстое виляющее место наконечником отравленной стрелы. Кстати, их у меня полный колчан!
— Как пожелает госпожа гостья, — поднял на меня вдруг свои хитро забегавшие глазки главный евнух, потом вытянул шею и пристально посмотрел через мою голову на поблёскивающую на стойке кольчугу, и продолжил уже тише: — Да, вижу, что ты не такая уж и светлоголовая пустышка, какой можешь показаться на первый взгляд. Не будь я оскоплённым, мог бы даже и влюбиться...
— Вот значит как! — уже вполне добродушно засмеялась я. — О... Можешь поверить, иногда я бываю такой же недалёкой и наивной дурочкой, как и все остальные, очень страдаю от того и ругаю себя самыми чёрными словами. Хотя, думаю, тебе не надо говорить, что большинство из нас просто прикидываются глупышками, ведь так нам намного легче живётся и лучше выживается... Уверенна — ты прекрасно это знаешь... как и то, что мы гораздо слабее здешних мужчин, и кроме своей красоты и хитрости, в этом мире не можем ничего им противопоставить...
— И всё же, ты не так глупа, как считаешь, раз в состоянии в этом признаться бесполому существу вроде меня, — уже доброжелательно улыбнулся мой оскоплённый собеседник.
— Извини, но мне нужно идти, — уверенным тоном сказала я, пока прекращая наш разговор. — Дела... Они — прежде всего!
Пройдя мимо главного евнуха, я с наигранно-надменным видом вышла из комнаты.
Дальше же случилось всё так, как он мне и говорил! Уже в воротах меня буквально приняли два оскоплённых стражника и настоятельно так проводили до «учебного класса», где и подрёмывал мой учитель эльфийского. Он оказался совсем уж дряхлым стариком, и был рабом, видимо, занимающим при дворе повелителя особое положение. С его горделивых слов я сразу узнала, будто он единственный истинный знаток этого языка на всей территории людей; и именно он и будет обучать меня, экзаменовать, и доложит повелителю, когда я наконец-то буду готова. Мне же не терпелось поскорее выбраться из дворца, отделаться от навязанного посольства, и предупредить дриад об опасности, потому я старалась быть прилежной ученицей. Учил он не только языку, а долго и обстоятельно рассказывал про быт, нравы, традиции и культуру этого народа — донося всё, что знал сам. По-моему он симпатизировал длинноухим. Слушая его, я и сама проникалась к ним всё большим и большим уважением.
ГЛАВА 12. Посольство
Еду и питьё на женскую половину приносили прямо с кухни по третьему звонку колокольчика. Заказав таким образом «поздний ужин», я дожидалась рабыню. Обычно в столь поздний час я не ела, но на сегодня планировалась ночная «вылазка». В «мужской» части дворца был роскошный сад. Мне очень хотелось туда попасть, поговорить с деревьями, может, удалось бы вызнать какую-то дворцовую тайну, заодно не мешало бы и пополнить запасы древесного сока, а это дело не терпело лишних ушей и глаз. Ведь, несмотря на уверения главного евнуха, что я вольна ходить куда угодно, тутошние оскоплённые стражники меня никуда не пускали, ну разве что за исключением пределов здешнего «гарема» (такого слова в их языке не существовало) и коротенького коридора к комнате моего учителя эльфийского языка, да к тому же они постоянно таскались рядом, будто приставленные ко мне часовые.
При любой «вылазке» нельзя шуметь, а как для меня, так звенеть кольчугой и оружием, скрипеть подошвами и цокать подбитыми железными набойками каблуками. Вот и пришлось идти босиком в одной коротенькой тунике и под шкурой саблезубого тигра (пятнистая накидка походила на маскировочный халат лазутчицы и обещала хоть как-то скрыть во мраке).
Луна ещё не взошла, и мне удалось незаметно проскочить мимо тёмной глади бассейна и прильнуть спиной к внутренней дворцовой стене. Дальше в коридорах и переходах будет сложнее. Они освещаются бесконечно коптящими бронзовыми светильниками, впрочем, это не мешает им быть предательски яркими. К тому же на нашей половине вооружённые мечами евнухи, а на мужской — элитные солдаты Тёмного повелителя, которых я в шутку прозвала «гвардейцами», — то и дело совершают обходы. Наткнись они на меня в узком проходе и никакая маскировка тут не поможет. К тому же и те и другие ночью ходят с факелами, поэтому даже отсидеться в каком-нибудь неосвещённом закутке не удалось бы не только мне, а даже и профессиональной лазутчице, кем я ни в коем случае не являлась. Какое меня ждёт наказание за эту авантюру, если вдруг попадусь? Этого я толком не знала... Возможно, просто пожурят как глупую девчонку, отшлёпают по мягкому месту и вернут назад, а может, что и похуже будет... Поэтому попадаться совсем не входило в мои планы. А уж если случится такое несчастье... Я сокрушённо вздохнула: то сделаю глупое и невинное личико и буду надеяться, что настолько нужна повелителю, что мне всё сойдёт с рук.
Набросив капюшон меховой накидки, я притаилась у дальней кромки бассейна. Сидя в темноте, ожидала появления евнухов. Вчера проследила, что к этому месту они обычно не доходят, а появляясь из ведущего к воротам прохода, обходят купальни, и, разворачиваясь чуть дальше, идут назад. Мой план был прост. Я собиралась дождаться конца их обхода, вслед за ними прокрасться до ниши в стене, где очевидно когда-то прятался скрытый стражник. Отсидеться там, пока уже возвращающиеся евнухи не пройдут мимо, и только тогда устремиться к воротам. Мощные, чугунные — они, разумеется, закрывались на тяжёлый замок, но вот вделанная в одну из створок до невозможности скрипучая калитка обычно оставалась незапертой. Конечно, около неё всегда сидит сторож, в это время наверняка подрёмывающий, но я не сомневалась, что он сразу подскочит от скрипа... Вот и нужен был поздний ужин — ради ложечки с растительным маслом, оным и следовало полить те самые предательски скрипучие петли.
Я услышала вдалеке шаги, и, не отрывая глаз от прохода, замерла под наброшенной накидкой. Наконец-то из дальней его части вышли два гаремных стражника, всё было как всегда, они делали привычный обход, и вдруг, пройдя то самое место разворота, прямиком направились ко мне. Моё сердце гулко забилось. Чуть дыша, я сжалась в малюсенький комочек страха. Убеждала себя, что они ну никак не могли меня заметить. Это простая случайность! Но, увы, евнухи шли именно сюда. Уже решив, что больше незачем скрываться, я чуть-чуть приподняла капюшон, и замерла, поражённая нереальным зрелищем: отблески света от их факелов задрожали на шкуре зверя, отразились, сплелись в колдовской пятнистый узор и словно заплясали в пустоте. Евнухи прошли совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, и не увидели меня! Вот почему и мы (во время той памятной ночёвки, когда я убила носителя этой шкуры) не замечали зверя ни в свете факелов, ни костра, тогда его выдали только горящие во тьме глаза!
Идти назад евнухи не спешили, а сбросили гаремную робу прямо на пол, и бесстрашно спустились в бассейн. Я точно знала: оскоплённым и рабам под страхом смерти запрещено даже прикасаться к воде этих купален. Тут многие утверждали, будто она течёт из особого священного источника, потому-то и омываться ею разрешалось лишь одалискам, самому правителю, ну и новенькой, то есть мне, ввиду моего неопределённого гаремного статуса. Впрочем, сейчас такое безрассудство гаремных слуг было очень на руку авантюрной лазутчице.
Я уже собиралась выскочить из темноты и броситься в проход, как раздались шлепки босых ног. Из помещения для рабынь выскочили две обнажённые девушки, и чуть ли не визжа от радости, прыгнули в объятия своих оскоплённых кавалеров. Конечно, сложно у них всё сложится... но ещё на Земле я слышала, — если у мужчины было что-то там обрезано после достижения им половозрелого возраста, то он ещё чего-то по старой памяти да может... Глубоко вздохнув, не желая мешать их запретным забавам, подобно серенькой незаметной мышке я юркнула в опустевший коридор. На носочках добежала до калитки. Так и есть, всё верно рассчитала: её страж чуть слышно посапывал. Я обильно полила на петли маслом, подождала пока оно просочится внутрь и осторожно приоткрыла дверцу. За ней никого не было, как и в хорошо просматривающемся отсюда переходе. Вот вам и хвалёные гвардейцы Тёмного повелителя! Они либо пьянствуют, либо дрыхнут в караулке!
Я тихонько побежала в сад. Он не охранялся...
— Здравствуй дерево! — сказала я, усаживаясь под кроной высокого клёна. Деревья, они ведь как дети — просты и немногословны, говорить с ними нужно короткими лаконичными фразами, иначе не поймут.
— Дриада! — радостно зашелестел листьями клён. — Давно, очень давно я не видело дриаду!
— А когда-то во дворце жила дриада? — удивлённо спросила я.
— Да, здесь жила дриада и это был её сад, — отвечал мне клён.
— А где она теперь? Что с ней стало?
— Беги, спасайся! — испугано закричало своим шелестом дерево. — Они и тебя убьют, погубят, замучают как её!
— Здесь убили дриаду? — озадачилась я. — Расскажи мне про неё и про всё, что тут произошло?
— Давно, слишком давно это было. Я было совсем молоденьким деревцом, когда дриада правила этим городом. Она жила с нами в саду, но больше со своим мужчиной во дворце. Злые и тёмные люди с чёрными душами взяли грязное золото. Они предали её, отпёрли все ворота. Чужие тёмные солдаты вошли ночью во дворец и убили всех... Она пыталась спастись, здесь, среди нас. Мы прятали её, как могли защищали ветвями. А они нашли и забрали её. Они сорвали мантию правительницы, они делали с дриадой очень странные вещи. Потом пришёл другой, очень тёмный и очень злой. Он пытал и убил дриаду.
— Какой ужас! — сказала я, в моей душе всё содрогалась от услышанного. — Её изнасиловали, а потом убили!
— Уходи! Спасайся! Мы не сможем защитить тебя, когда придут плохие люди! Спасайся! — в панике раскачивалось дерево.
— Не бойся за меня! — искренне успокаивала я клён. — Я успею убраться отсюда ещё прежде, чем все во дворце проснутся и придут сюда! А ты дашь мне сок?
— Конечно, я дам тебе сок, — ответило дерево. — Ты возьмёшь его, а потом уйдёшь, нельзя чтобы плохие люди отыскали тебя.
— А что стало с тем мужчиной, ну с которым жила та дриада? — поинтересовалась я, когда торопливо наполняла серебряную фляжку.
— Нет, не могу говорить о нём, чувствую его в земле этого сада...
— Здесь его могила... — догадалась я.
В ответ клён лишь печально покачал пышной кроной.
А на обратном пути я сделала маленький круг, из любопытства пройдя мимо караулки. Для себя сразу отметила, что все алебарды стоят на стойках, если на них нет пустого места, а значит, и все стражники тут. Я шагнула ближе... Из-за неплотно прикрытых дверей караульного помещения доносись обрывки музыки, весёлые визги и пьяный женский смех, то и дело звучала лютня и неразборчиво пел нетрезвый женский голосок, так частенько прерывающийся охами и всеми понятными ахами, что мне даже как-то и неловко подслушивать стало, им в так отзывалась флейта и снова отвечала лютня — это наверняка так надрывно тренируются бравые гвардейцы Тёмного повелителя. Ну совершенно не теряют времени зря! И с усмешкой покачав головой, я направилась к гаремным воротам.
С трудом протиснулась в приоткрытую калитку и испуганно ойкнула: на меня в упор смотрели немигающие глаза. Правда сразу поняла, что не вампира, а всего лишь евнуха, ну и сделала как можно более виноватое личико, и, добровольно сдаваясь, чуть ли не подняла ручки. Только оскоплённый страж никак не реагировал. Привстав на цыпочках, я покачала у его носа ладошкой. И еле-еле сдержалась от смеха: это надо же уметь так спать! Откинув свой капюшон, я состроила стражу у калитки смешную рожицу. Вот уж проморгал, честно говоря, так проморгал!
* * *
Моя жизнь в гареме протекала спокойно. Повелитель, к счастью, здесь совсем не показывался. Его же постоянно скучающие одалиски, хоть и перестали видеть во мне соперницу и как следствие строить козни, но по-прежнему не заговаривали со мной. Ну и ладно... Не больно-то и хотелось! Хотя я всё больше замечала, что поглядывают в мою сторону они скорее с любопытством и завистью, чем с враждебностью. К тому же изучение языка длинноухих заканчивалось. Я это чувствовала. Старик, правда, постоянно ворчал, и ни разу меня не хвалил, но думаю, всё же оставался довольным каждым уроком. Просто по натуре мой учитель не был расположен выказывать чувства вслух. Ведь он — раб от рождения, и привык к молчаливой покорности. Я ждала... Очень ждала, что не сегодня, так завтра, меня позовут в тронный зал, и на следующий день это случилось, но звал не повелитель, а советник.
— Мне доложили, что ты готова! — строго сказал он. — Собирайся! Владыка отправляет тебя во главе большого посольства! Не переживай, на этот раз с тобой будет надёжная охрана... Ты повезёшь дары, те самые, что я отобрал в сокровищнице, чтобы задобрить эльфов. Об этих подарках и говорил владыка... Только запомни, тебе не нужно копаться в тех сундуках, за их сохранность отвечают совсем другие люди. Ты поняла? Не забыла, что от тебя требуется?
— Ага, — понятливо кивнула я.
— И учти, мы будем за тобой внимательно присматривать! Не сделай даже малейшей глупости! Пока владыка был к тебе слишком уж добр, но поверь, за измену, нерасторопность и глупость — он жестоко наказывает! Всё! Можешь идти!
— Передай владыке, что я хорошо его поняла и сделаю всё как нужно! — на прощанье я игриво присела в низком реверансе, благо, что была ещё в длинном гаремном платье, и не выглядела при этом глупо, потом отважилась спросить: — И когда мы отправляемся?
— Завтра утром! Всё! Иди! Я занят! — пренебрежительным взмахом руки советник давал понять, что беседа закончена.
Утро началось с конфуза. Я требовала, чтобы привели осёдланную Стрелку, меня же пытались запихать в большую позолоченную карету, уверяя, что раз я — посол, то и должна ехать в ней, как подобает моему положению и статусу. Пришлось даже вмешаться советнику.
— Ты должна сесть в карету! — раздражённо сказал он. — Так положено!
— Если стану ехать в карете, то эльфы не смогут меня увидеть! — настаивала я. — И прежде чем с ними объяснюсь, нас всех поубивают! Они должны принять меня за себе подобного и заговорить! Иначе ничего не получится!
— Ты можешь выглядывать из окна! — стоял на своём советник. — Поверь мне, они заметят тебя, даже если ты будешь заперта в сундуке!
— Если так, то я вообще отказываюсь куда-либо ехать! — уверенно заявила я. — У меня клаустрофобия — боязнь каретного пространства! Пойди и скажи об этом повелителю!
Эта последняя фраза и стала решающим доводом. В итоге советник нахмурился и приказал привести мою лошадь. С радостью вскарабкавшись на Стрелку, я пристроилась рядом с каретой, и посольство, хоть и с задержкой, но отправилось в свой дальний путь. Без всякого сомнения, вся моя здешняя власть была сплошной показухой и фикцией, но последнее слово в этой партии в любом случае оставалось за мной.
Мы двигались очень медленно, со скоростью ленивого обоза. И чему тут удивляться? Обилие хорошо вооружённой стражи, слуги, повара и даже пажи — делало моё путешествие уютным, как собственно и безопасным, но не способствовало быстроте передвижения. Уже в дороге выяснилось, что у меня ещё есть три помощника и начальник охраны. На радостях я перераспределила между ними все обязанности, которых у меня и без того практически не было, окончательно оставив себе лишь любование расцветающей природой и повторение заученных эльфийских слов. Мысленно же я призывала лихих людишек всех времён и мастей — разграбить это медлительное и показное шествие, только к великому сожалению нападать на караван со значками и знамёнами Тёмного повелителя желающих не нашлось; и хоть и с черепашьей скоростью, но наше посольство беспрепятственно достигло ничейных земель. Здесь основной тракт заканчивался мощной приграничной крепостью. Сговорившись между собой, мои помощники решили оставить её в стороне и завтра же искать встречи с эльфами, где бы уже мне отводилась главная роль. Однако тут я закапризничала и вставила своё веское слово. В итоге для ночёвки мы всё-таки въехали в крепость. Не то чтобы я действительно устала, просто за время пути так и не придумала, как провалить свою миссию и при этом не погубить всех этих людей.
Сама крепость повелителю не принадлежала. Её гарнизон набирался из офицеров и солдат, рекрутированных из ближайшего города и деревень. Все они подчинялись местному феодалу, который в свою очередь был вассалом вассала Тёмного повелителя. Такая вот запутанная средневековая иерархия. Поэтому комендант охотно принял нас под свою защиту, и согласно церемонии приёма высоких гостей стал расшаркиваться перед каретой с гербами. У меня своего герба не было. О моём положении в этом обществе говорил лишь браслет господина Марка Торна и медальон с символом владыки. К тому, что меня откровенно игнорируют, я давно здесь успела привыкнуть, ведь женщины в этом мире стояли ступенью ниже мужчины; и о нас они обычно вспоминали лишь тогда, когда желали получить вполне определённые услуги... Правда, совсем без внимания я всё же не осталась. Ко мне поспешил приблизиться высокий галантный рыцарь, и громко звеня блистающими латами, предложил помочь сойти с лошади. Сперва я хотела отослать его куда подальше, но вспомнив привитый мне Латаной местный этикет, решила всё же позволить поухаживать за собой.
— Господин Ларнон! Рад быть к твоим услугам! Кстати, здесь я тоже проездом, — весело представился он. — И как зовут прекрасную даму, единственно достойную внимания во всей этой чванливой кавалькаде?!
— А пусть это останется секретом! — улыбнувшись, отозвалась я.
— А не лучше ли если между нами будет как можно меньше секретов, — взяв меня за левую руку, он склонился словно для поцелуя, но на самом деле лишь поднёс её к своим глазам: — Я вижу знак господина Торна! О, у него всегда были прелестные воспитанницы! И что же делает госпожа Диана и воспитанница этого славного господина на ничейных землях, да ещё в кольчуге и вся обвешанная оружием?
— Увы! Я всего лишь посол. И возглавляю эту, как кто-то изволил выразиться, чванливую кавалькаду — кокетливо вздохнув, произнесла я.
— А кто же тогда в карете?! — искренне рассмеялся мой собеседник.
— Мои помощники! — тут и я от души присоединилась к его смеху.
— Пойдём! — потянул меня Ларнон к малоприметным дверям. — Так мы обойдём всех встречающих, и тебе не нужно будет до бесконечности выслушивать их скучные дифирамбы!
Поддавшись уговорам, я последовала за этим галантным кавалером. Пройдя через кухню, мы попали в большой сводчатый зал крепости. Слуги суетились, спеша установить столы для гостей. Посадив меня за один из них, и поймав пробегающую мимо рабыню за её коротенький фартук, Ларнон потребовал принести вина и еды.
— Но я бы сперва хотела переодеться и ополоснуться с дороги, — неуверенно сказала я.
— Ты прекрасна и в этой присыпанной пылью странствий древней серебряной кольчуге! Твои восхитительные глаза сияют как сапфиры эльфийского меча! Мне не доводилось ещё встречать столь хорошеньких воительниц! И всё же тебе стало бы больше к лицу вышитое золотом и бисером платье благородной дамы! А хочешь, я позволю тебе примерить наряд знатной эльфийки?! Я нашёл его в сундуке убитого мною эльфа! — один за другим произносил комплименты мой галантный кавалер. — Ни в каком церемониальном наряде ты не будешь выглядеть лучше! За кое-что я даже могу подарить тебе его…
Не желая сразу конфликтовать, я подала вид, что не поняла смысла его последний фразы. Вернувшаяся рабыня поставила перед нами кувшин вина и несколько мясных блюд, и от расползающегося ароматного запаха у меня тут же проснулось волчье чувство голода. Ларнон наполнил кубки и предложил выпить за удачное завершение моей посольской миссии. Отказаться от такого тоста было невозможно, и пришлось согласиться. Вскоре в голове слегка зашумело. Я понемножку отведала от всех блюд, и, решив распроститься с навязчивым кавалером, произнесла как можно мягче: — Извини, но я устала! К тому же покрыта слоем дорожной пыли, пропитана своим и конским потом, и хочу посетить купальню, а потом хорошенько выспаться.
— О! Я провожу тебя в купальни и прослежу, чтоб никто не помешал, — с живо заблестевшими глазками, рассмеялся Ларнон.
— Лучше уж сама... — как могла отнекивалась я. — Совсем не хочу тебя утруждать...
— О, ты ведь даже не знаешь туда дрогу! — продолжал мой навязчивый рыцарь. — Идём! Я тебе покажу!
Так и не слушая моих возражений, он всё же довёл меня до купальни. Самой дальней, той, где не было ни души, ну разве что кроме молоденькой худенькой девушки-рабыни с ярким бутоном свежего клейма на бедре, видимо, убирающей тут воду с мраморных плит.
— Ну-ка поди сюда! — довольно грубо подозвал её Ларнон. И громко шлёпая босыми ногами по лужам, она в страхе упала перед ним на колени, он же сдёрнул с неё коротенькую тунику, привлёк ближе, чего-то там расстегнул между ног у себя на латах, и уткнул её лицом чуть ли не в самую мошонку. Это же надо, как будто меня совсем нет рядом! Я отвернулась, он же довольно закатил глазки... Понимая, что уходить отсюда Ларнон покуда ни в какую не собирается, да и будет это не сейчас и не так скоро, я спряталась за ширму, где и разделась да расплела косу. Трогая воду, осторожно, чтоб не поскользнуться на плитах, ступила под прохладные струи, льющиеся из оскалившейся пасти какого-то мифического животного. Вода приятно освежала мою захмелевшую голову. Скоро замёрзнув, чуть слышно цокая зубами, я выбралась из пенящихся водяных струй. Ларнона здесь уже не было, и та самая, ещё не успевшая одеться молоденькая рабыня, как бы стыдливо опуская глаза, поспешила накинуть мне на спину что-то вроде большого полотенца, и после поклона выскочила в предбанник.
Откинувшись на подголовник длинного ложа, готовая вскочить при малейшем же шорохе, я тревожно задремала. Горькие мысли так и крутились в голове... Ведь завтра могу погибнуть, и даже не от рук эльфов, а от собственной стражи, когда та поймёт, что я веду их если и не к гибели, то к эльфийскому плену! Эта встреча с Ларноном... Она посеяла во мне сомнения, пробудила странные чувства. Ведь погибну, а так и не познаю, как это по-настоящему побыть с мужчиной, стать им любимой... Почему я всё время отгоняю их от себя, они же липнут ко мне как трутни на сахарную головку?
Я засыпала... Как вдруг с меня тихонько сползло полотенце и ласковые пальцы Рига прошлись по набухающим соскам. Какой хороший сон! Приятный... Я давно созрела для его ласк, и, бывало, ночами просто жаждала их! Ну наконец-то он пришёл! Риг здесь! Он рядом! Всё больше ощущая его тёплые ладони, я тяжело задышала... податливо выгнула спину... Желание переполняло, отзывалось приятным шебуршением внизу живота, становилось просто неудержимым...
Я приоткрыла глаза, и увидела Ларнона. Очаровательно лыбясь, он впитывал мой страстный взгляд, как удав всё крепче и крепче сжимая свои объятья. Мне уже не вырваться из них... Как безвольная жертва в кольцах огромной змеи, я медленно и податливо умирала... Вот, будто проглатывая добычу, его толстые губы коснулись моих... присосались, мягко раздвинули их, и я почувствовала его язык у себя во рту... Пальцы Ларнона легонько щекотали моё тело, рождая в нём такую приятную истому... Я трепетала под ними... Его мягкая ладонь прошлась промеж лопаток, приостановилась и стала спускаться — всё ниже и ниже, заодно становясь всё настойчивее и настойчивее; он ласкал меня там, и я не сомневалась, что не устою и буду всецело принадлежать ему, как та самая рабыня, под ним — до конца и полностью... Широко раскрыв глаза, я с внезапно вырвавшимся приятным стоном посмотрела вверх и увидела над собою Рига. В окружении своих погибших товарищей, он осуждающе смотрел на меня из-под тёмного купола. Я тряхнула головой и видение развеялось. Но что это меняет?
Изо всех сил я оттолкнула Ларнона от себя. Вскочила с ложа, и прикрылась подхваченным с пола покрывалом.
— Нет! — строго сказала ему. — Уходи! Попробуешь взять меня силой, закричу и ославлю тебя на всю территорию людей! Поверь мне!
— Не в моих привычках брать женщину силой! — усмехнулся Ларнон. — Обычно, как заворожённые, будто мухи в мёд, вы сами падаете в мои объятья! Но раз так, я уважу твой выбор и уйду. Хотя, если передумаешь, то приходи в мои покои, этой ночью я буду сам!
— Не жди меня, — покачала я головой, про себя отмечая, что мухи больше слетаются на нечто противоположное. — Завтра мне предстоит трудный день, и я хочу выспаться.
— Тогда напоследок хочу тебя предупредить, — теперь недобро блеснув глазами и неоднозначно усмехнувшись, продолжил наш разговор Ларнон. — Будь осмотрительней... Возможно, в другой раз на моём месте может оказаться кто-то более настойчивый и упрямый, или я могу передумать и в твоём случае сделать исключение. Что и сейчас мешает мне просто прижать тебя к ложу и подмять под себя? Разве ты и сама не жаждешь этого?
— Нет, не жажду и не хочу... — привстала я. — А для более настойчивого и передумавшего, желающего какую-то там подмять, у меня есть это… — нащупала среди раскиданной одежды холодную сталь кинжала, и, уже грозя оружием, добавила: — Поверь, я сумею им правильно воспользоваться!
— Что же, тогда желаю тебе хорошо выспаться! — с ехидной улыбкой откланялся мой несостоявшийся полюбовник.
Ларнон действительно ушёл. Я дважды хлопнула в ладоши, подзывая ту самую рабыню.
— Сперва помоги мне одеться! — распорядилась я. — А потом пойдёшь со мной и поможешь найти мою комнату!
И покорно склонивши голову, рабыня согласилась. Я не сомневалась, что она была свидетельницей той сцены, когда я чуть не отдалась Ларнону, как и не сомневалась в том, что если бы он не сдержался и всё же решился взять меня силой, она ни за что не пришла б мне на помощь, и не позвала стражу. Это читалось в её глазах, как и огромная зависть и ненависть, в отличие от неё, к ещё свободной женщине.
— Постой! — я задержала её у входа в свои покои. — Может, скоро и ты поймёшь, что свободным не стоит завидовать, зачастую они столь же несвободны в своих поступках, как и вы, с той лишь разницей, что их жизнь более полна опасности и непредсказуемости! А если бы ты хотела остаться свободной, то должна была примерить эту опасность на себя и если потребуется, то умереть, чтобы потом не оказаться на коленях губами между чьих-то ног!
Когда я отпускала рабыню, то уже знала, как завтра поступлю. Дома на Земле впору было сесть за составление завещания. Здесь же мне нечего было завещать.
Решив перед сном провести короткий совет, я с тяжёлым сердцем отправилась искать своих помощников и начальника охраны. Нашлись они за кувшином вина в компании коменданта и старших офицеров крепостного гарнизона. Моё появление чем-то напоминало финал гоголевского «Ревизора», пока вышедший из-за стола комендант не стал извиняться, что сразу не понял, кто из нас посол.
— Невелика беда, — улыбнувшись, сказала я. — Главное, что все, кто мне сейчас нужен, уже в сборе, вот и предлагаю провести небольшое совещание!
— Я уже предложил отправить с твоим посольством своих разведчиков, — сообщил мне комендант. — И мы все пришли к выводу, что это будет правильно.
— Спасибо, только это излишне, — возразила я, присутствие опытных солдат могло испортить весь мой план, и без того не оставляющий мне завтра шансов уцелеть, разве что слабую надежду на это.
— Не смотрите на меня как на неопытную дурёху, — начала я свою речь.
— Хорошо, наверно посол и права, — согласился комендант крепости. — Мой офицер разведки снабдит всех вас нашими картами с соответствующими пометками.
— Ещё нужно оповестить твои дозоры, чтобы завтра они не чинили нам препятствий и позволили пройти сквозь этот коридор, — достав и расстелив свою карту, я провела на ней две произвольные черты. — Скорей всего идти по прямой у нас не получится, поэтому вот и делаю такой разброс. Я буду ехать впереди всего посольства, и буду очень напоминать эльфа. Вот и предупреди твоих солдат, чтобы они случайно не подстрелили вместо него меня!
— Это мы сделаем, — понимающе подмигнул мне комендант, и спросил: — Что мы можем ещё для тебя сделать?
— Больше ничего не надо… — состроила я заученную улыбку.
— Может, тогда вместо разведчиков усилите наше охранение отрядом опытных кавалеристов? — предложил кто-то из моих помощников, или тайных соглядатаев, я догадывалась, что один из них за мной надзирает, но не знала точно кто.
— Ага! Чтобы эльфы приняли нас не за мирное посольство, а за военный отряд! — съязвила я в ответ. — Нет! Нам нужно перемирие, а не дальнейшее обострение войны!
— А если эльфы решат убить всех нас?! — возразил он мне.
— Вот про это хотела поговорить отдельно, — с улыбкой продолжила я. — Где стоят наши дозоры будет известно, их места отметят на карте, и под защиту к ним мы всегда сможем отступить... Только я говорю сейчас не об этом... а о том, что поеду впереди... Повозки с поклажей и дарами будут в пределах видимости сзади... В случае если эльфы меня убьют или захватят в плен, то это все легко заметят, и у вас достанет времени, чтобы успеть вернуться под защиту ближайшего дозора. Если же мне удастся вступить с эльфами в разговор, и они согласятся принять человеческое посольство и начать переговоры, то я сама стану спокойно и неспешно возвращаться к нашим повозкам, ну а там мы уже решим, как поступить дальше, возможно эльфы назначат новую встречу. Это тем более вероятно, что поначалу мы сможем вступить в контакт самое большее с начальником эльфийского дозора, и не по его рангу будет принятие решения о переговорах, и он наверняка пошлёт гонца к кому-то более высокостоящему. Если же в процессе общения с длинноухими я пойму, что они не желают вести никаких разговоров и готовятся напасть, то тогда как можно быстрей поскачу назад и предупрежу всех вас истошным криком. Да и вы сами, увидев, как я убегаю, сразу всё поймёте и начнёте отход к крепости или ближайшему нашему отряду.
Такая вот моя диспозиция и была единогласно утверждена. Перекинувшись ещё парочкой ничего не значащих фраз с комендантом крепости и своими фальшивыми помощниками, я напомнила, что уже поздновато, а завтра тяжёлый день, и поспешила откланяться.
Когда шла к своим покоям в окружении ещё верной мне стражи, то нечаянно поймала себя на мысли, что очень уж желаю приказать, чтоб ко мне притащили Ларнона и желательно в одном исподнем. Вот тогда и посмеюсь, и действительно расслаблюсь, напоследок... Ведь мой план почти не предусматривал спасенья... но в итоге решила не играть с честью и не поддаваться искушению и мелочной мести. Столь долго и бережно храня невинность для по-настоящему дорогого и любимого человека, я не имела право отдать её наглому и самолюбивому красавчику, пусть бы даже в его объятьях и могла унестись на седьмые небеса. Я поклялась, что если завтра выживу, то впредь ларноподобных существ стану обходить десятой дорогой.
ГЛАВА 13. Наверно я умерла
Наше посольство покинуло приграничную крепость где-то спустя час после рассвета. Я встала ещё раньше. Оседлала Стрелку. Подтянула крепления дорожных сумок и проверила их содержимое, ведь если уцелею, то снова стану изгоем, а вернее — даже личным врагом Тёмного повелителя, беглянкой, на которую без всяких сомнений он устроит настоящую травлю. Покрепче закрепила оружие и амуницию, удобнее подогнала и подтянула ремешок на шлеме. С лёгкостью вскочила в седло, и заняла место в авангарде кавалькады. Подняла руку и посольство тронулось с места.
Приближался полдень, мы забрались уже довольно далеко вглубь ничейных земель. Я пока сознательно объезжала наиболее опасные места, где могли бы находиться эльфийские дозоры, как и выбирала наименее проходимый путь. Наконец, здесь, в подтопленной низине — нашла самое то! Колёса фургонов почти на треть утонули в грязи, и даже коням-тяжеловесам повелителя с превеликим трудом удавалось сдвигать их с места. Я же далеко вырывалась вперёд. Завернула за высокие заросли густого колючего кустарника, и погнала Стрелку вверх по приземистому склону к редколесью. Выехала на вершину пологого холма и заговорила с лесом.
— Есть ли поблизости эльфы? — спросила у столетнего дуба, ласково улыбаясь и моргая в такт покачивания его ветвей.
— Отсюда ровно через две поляны, впереди тебя, на солнечной стороне в кустах притаились их разведчики, — довольно уверенным шелестом оповестил меня дуб, указывая в нужную сторону склонёнными под лёгким ветерком ветвями.
— Сможешь ли ты попросить своих собратьев опутать ветками и корнями колеса вон тех вот повозок, — указала я на тяжёлые телеги своего посольства, — так сильно, чтобы они больше не двигались?
— Да! — зашелестели мне деревья со всех сторон. — Мы сделаем это для тебя!
— Благодарю вас всех! — взвизгнув от радости, я попрощалась с деревьями, и тронула Стрелку.
Я направила её в указанном дубом направлении, проехала одну поляну и сквозь не слишком колючую чащобу выбралась на следующую. Эльфийских дозорных не увидела, но подсознательно ощущала, что за мной наблюдают, — откуда-то со стороны чувствовала изучающий взгляд, причём где-то совсем рядом. Конечно, это могли быть и люди, но я верила деревьям, к тому же мне и самой что-то подсказывало, что там прячутся именно длинноухие.
— Я не представляю для вас опасности! — произнесла я по-эльфийски, остановившись на середине поляны и сложив перед собой руки ладошками вместе. — Знаю, вы прячетесь в этих кустах. Мне очень нужно с вами поговорить! У меня очень важные сведения! Ну, пожалуйста, поговорите же со мной!
Я терпеливо ждала ответа, и ветви кустов бесшумно раздвинули чьи-то руки. Показалась голова в достаточно похожем на мой шлеме. А следом меня буквально засыпали вопросами на эльфийском языке: — Кто ты такая? Что здесь делаешь и как оказалась? Какие у тебя сведения?
— Неважно, кто я такая, — отвечала я. — А важно, что приехала сообщить очень важные сведения по поводу замысла людей, и для этого мне нужен ваш командир.
Эльф прерывисто свистнул. Откуда-то со стороны ему ответили схожим сигналом. Прошло совсем немного времени, и на поляну выехал закованный в серебряную броню большой отряд эльфийских конников. Меня захлестнула волна страха, но я постаралась не выказать его, и даже сумела изобразить приветливую улыбку.
— Приветствую тебя, милая дама! — сказал эльф, видимо возглавляющий всё это длинноухое воинство, его серебряные доспехи отливали золотом, а на шлеме покачивался высокий плюмаж.
Подкупленный моей наигранной улыбкой, без всяких сомнений, принимая меня за эльфийку, тот, что с плюмажем на шлеме, с довольным видом продолжал: — Приятно и вместе с тем странно встретить такую прелестную даму на ничейных землях! Ты просила старшего офицера? Что же, он перед тобой и слушает тебя!
— И я приветствую всех вас! — заговорила я. — Мне тоже очень приятно. Выслушайте же меня, и не делайте поспешных выводов. Я очень вас прошу!
— Конечно же, мы внимательно выслушаем тебя, — утвердительно покачал головой офицер, у эльфов были приняты противоположные жесты. — Что ты хочешь нам сказать, милая дама?
— Сразу откроюсь, я не совсем та, за кого вы меня приняли, — продолжала улыбаться я.
— Как это? — беззлобно усмехнулся эльф. — Не дама и не милая?
— Нет, конечно же, дама, и, возможно, даже довольно милая, только не совсем эльфийская! — сняв шлем, всё также добродушно улыбаясь, я пыталась не прервать наш контакт, однако разглядев во мне человеческую женщину, эльфийский офицер тут же приставил к моей груди остриё копья.
— Тебе повезло, что я не сразу разглядел стальные наконечники твоих стрел! — меняясь в лице, злобно воскликнул эльф.
— Верно, я служу людям, и вы можете убить меня прямо сейчас, — не шелохнувшись, и по-прежнему улыбаясь, я всё также уверенно продолжала говорить. — Только я и так всецело в ваших руках, если хотите — ваша покорная пленница... Ну посмотрите же на меня внимательно, разве я могу представлять опасность для десятка отважных воинов? Я приехала к вам сама, добровольно, стою перед вами с поднятыми руками и хочу сообщить важные сведения. Для начала выслушайте меня, а потом я безропотно позволю себя убить, конечно, если вы решите, что я всё-таки опасна для вас и этого заслуживаю!
— Ладно, говори! — словно удостаивая меня великой милости, мрачно сказал эльфийский командир. — Мы внимательно выслушаем всё, что ты хочешь нам сказать, а уже потом решим, что с тобой делать! Надеюсь, что ты действительно принесла нам важные сведения и это хоть как-то тебя оправдает!
— Совсем недалеко отсюда в непролазных дебрях застряло человеческое посольство, — начала я заранее заготовленный монолог. — Оно едет к вам, на эльфийские земли. Я сбежала именно из него. Это посольство везёт богатейшие подарки. Они в трёх больших повозках до предела набитых сундуками. Я не знаю, что в них, но что-то очень нужное вашим старейшинам. Этими дарами люди хотят их задобрить, чтобы заключить временное перемирие. Они будут просить пропустить человеческое войско через ваши земли к лесам дриад, якобы чтобы уничтожить их. Только это всё хитрый обман! Если вы позволите человеческому войску пройти через вашу территорию, то окажетесь зажатыми в клещи между двумя огромными армиями людей. Этого человеческий правитель и желает добиться. Его армии, договорившись и объединившись с дриадами, нападут на вашу страну сразу с двух сторон и тогда вам не устоять.
Конечно, я безбожно врала эльфам, извращая свою миссию, хотя совсем не была уверенна, что после того как войска повелителя перебьют дриад, он не воспользуется удобным случаем, чтобы разделаться ещё и с эльфами. Если эта мысль сама не придёт в голову Тёмного повелителя, то уж его первый советник точно подскажет это, вряд ли они не воспользуются столь удобным случаем.
— Ты должна поехать с нами и подробно рассказать всё нашему старейшему, полукровка! — сказал мне эльфийский офицер, и опустил копьё.
— Если поеду с вами, то ведь стану вашей пленницей? — спросила я. И, не понимая, почему он назвал меня полукровкой, всё же не решилась это уточнять, и растерянно одела обратно серебряный шлем, придя к мысли, что именно это сходство и заставило их отнестись ко мне более лояльно и даже назвать полукровкой. Пусть снова сомневается!
— Ты уже и так наша пленница! — пояснил моё положение офицер. — Но ты принесла нам важные вести, и надеюсь, старейшины отнесутся к тебе милостиво.
— Я совсем не хочу в плен, и очень боюсь быть пленницей. Прошу вас, умоляю, отпустите меня! — чуть ли не расплакавшись на глазах у эльфов, я демонстративно хныкнула, ведь мне нужно было сохранить свободу, чтобы суметь предупредить дриад. — Поймите, я приехала к вам сама, по собственной воле, и по собственной воле всё рассказала! Теперь вы и сами можете обо всём поведать старейшине. Собственно, я вам уже не нужна... Ради всех богов, проявите же эльфийское благородство и отпустите меня!
— Нет, это никак невозможно! Я должен привезти старейшинам подтверждение своих слов! — беспомощно развёл руками эльф. — Иначе мне могут не поверить.
— Разве он не должен поверить слову разведчика? К тому же здесь много свидетелей, кто нас слышит... А в плен я по любому не сдамся! Я просто убью себя! — неожиданно для эльфа я выхватила кинжал, и приставила его остриё к своему горлу. — А теперь поступите со мной так, как велит вам ваша благородная кровь и честь!
— Не делай этого! — принялся уговаривать меня эльф. — Убери кинжал! Возможно, я неверно выразился, а ты неправильно меня поняла... Я предлагаю просто поехать с нами и всё подтвердить. А потом я лично буду просить старейшин отпустить тебя! Я уверен, они прислушаются к моим словам.
— А не сможет ли таким подтверждением для ваших старейшин стать три гружёных дарами повозки, карета самого посла и фургоны прислуги? Давайте я помогу их вам захватить?! В карете посла найдутся и рукописные свитки, правда, написанные на языке людей... Но думаю, ваши правители всё поймут... Это и может стать тем самым доказательством. В свитках будет всё то, что я вам сказала, за исключением самого главного, что это обман, однако об этом вы уже знаете от меня и сможете принять нужные меры. А дары вы захватите... и ничем не будете обязаны за них... А пока вы повезёте меня к старейшинам, пока они меня там допросят, то люди уже обнаружат моё отсутствие и вернутся в крепость.
— К чему нам захватывать то, что по твоим словам и без того везут старейшинам в дар? — насторожился эльф.
— Но эти дары они получат только если согласятся пропустить войска, — уточнила я. — До этого им передадут лишь список этих ценностей.
— Как ты собираешься помочь нам захватить эти повозки? — покачал головой эльфийский командир, что означало согласие.
— Повозки едут медленно, сейчас они застряли среди бездорожья, — начала объяснять я. — Однако охраны там предостаточно. Она легко отразит ваше нападение. К тому же поблизости и разведчики, и кавалеристы из крепости, что тут же придут им на помощь. Поэтому действовать нужно быстро. Я сейчас начну от вас убегать. Вы же погонитесь за мной и поднимите страшный шум, имитируя нападение чуть ли не огромного войска. А я поскачу к повозкам и создам там панику. Это я смогу... Стану кричать, что эльфы атакуют и их очень и очень много, и чтобы все спасались. Страх и паника заразительны, я более чем уверенна — люди бросят повозки и убегут, а вам не придётся даже сражаться.
— А я теперь не уверен, что ты сейчас не заманиваешь в ловушку именно нас, — эльф хмуро посмотрел прямо в мои глаза.
— Поверь, там нет засады! — я стойко выдержала его взгляд. — Нужно только напугать охрану у повозок и заразить их паникой! Там не слишком опытные солдаты. Они струсят и сбегут, сразу же как увидят вас. Конечно, через какое-то время одумаются и вернутся с подкреплением. Попытаются отбить повозки назад, но к этому времени вы уже успеете их увести. Если не верите мне, — в языке эльфов уважительное обращение присутствовало, и я как-то неосознанно на него перешла, — то оставьте меня здесь с кинжалом у горла, только пусть он будет уже в руке вашего воина. А вы отправьте вперёд разведчиков, чтобы они убедились в моей честности! Если же они решат, что я лгунья, то по условленному знаку ваш солдат убьёт меня!
— Если потребуется, мы найдём, как тебя наказать, и это будет отнюдь не быстрая смерть...
— Я в ваших руках... — отняв от своего горла кинжал, я протянула его эльфу.
— Ты ведь выросла на территории людей, откуда тогда знаешь наш язык? — не принимая моего оружия, задал неожиданный вопрос мой ушастый собеседник.
— Меня научил ему старый раб, он был когда-то у вас в плену, но люди его освободили... Он поведал мне ещё и ваши устои и традиции. Слушая его рассказы, я всё больше и больше проникалась уважением и к вам, и к вашей культуре! — здесь я почти не лукавила, старик и действительно перевернул моё мнение об эльфийском народе.
— И всё-таки, я вижу ложь в твоих словах, — мрачно изрёк эльфийский офицер.
— В чём же? — встрепенулась я.
— Как мы сможем быстро увезти повозки, если ты уверяешь, что они застряли?
Я видимо побелела. А эльф, ожидая ответа, осуждающе на меня смотрел. Никак ведь нельзя говорить ему, что я — дриада и могу управлять деревьями, тогда стопроцентно не поверит, ведь к здешним дриадам эти эльфы относятся ещё хуже, чем к людям.
— Верно, я не могу этого гарантировать, но уверена, что конюхи уже вытянули их. А если это не так, то клянусь честью благородной воспитанницы, — подняла руку с браслетом, — что пока вы сами не вытащите повозки из грязи, я стану плечом к плечу с твоими воинами и буду биться, если люди попытаются их отбить!
— Хорошо! Твоя храбрость вызывает доверие! — неожиданно улыбнулся мне эльф. — Скачи вперёд! Мы будем имитировать атаку нашей конницы!
И словно камень свалился с моей души.
Послав Стрелку в галоп, я поскакала через заросли прямиком к своему посольству. А там, в бесполезной затее помочь собакоголовым лошадям, облепили посольские повозки и слуги и солдаты. Натужно хрипели, ругались и напрасно рвали мускулы, месили ногами прилипчивую грязь, — но ни на йоту не сдвигали тяжёлые фургоны, застрявшие колёсами в густом сплетении корней. Я быстро приближалась... за мной же, громко чавкая копытами тяжёлых коней, на должном удалении следовали эльфы...
Вот и всё, наверно пора... Я замахала, надрывно закричала: «Бегите! Спасайтесь! Безжалостные эльфы рядом, они атакуют! Они всех убьют! Они здесь повсюду! Бросайте повозки, бегите и спасайтесь! Зачем нам так глупо погибать! Ради всех богов, услышьте же меня! Бегите! Спасайтесь!»
Замерев у фургонов, какое-то время люди в страхе лишь прислушивались к моим словам, с ужасом озираясь по сторонам, кто-то из них вытягивал оружие, кто-то готовил луки — другие же с сомнением покачивали головами, но не долго, до тех пор покуда из леса не раздался дружный боевой кличь: «Атту!»
В моём бывшем посольстве началась дикая паника. Приказов старших никто больше не слушал. Бросая оружие и амуницию, прислуга и солдаты, будто тараканы, прыснули в разные стороны. Мои же помощники, смешно путаясь в длинных мантиях, друг за дружкой запоздало выбрались из кареты, и, недолго думая, припустились вслед за беглецами.
Когда я добралась до повозок, всех «моих» — тут словно корова языком слизала. Переполненная счастьем, что не пострадала, что жива, я протянула к лесу руки: «Милые деревца! Спасибо вам за то, что послушались меня! Больше не нужно удерживать колёса! Вы очень, ну очень мне помогли!»
С шумом приближались эльфийские всадники. Того гляди и меня затопчут своими тяжёлыми скакунами. Я съехала с дороги, и замерла в стороне. Эльфы же сходу, прямо с сёдел, один за другим запрыгивали в повозки и фургону. Как по команде защёлкали вожжами, уже легко страгивая посольские повозки с места. Я же, не желая следовать за ними да возможно тоже сделаться добычей хмурых эльфийских воинов вместе со всем посольским барахлом, во весь опор погнала Стрелку в лес. Оглянулась... Слава богу, за мной никто не гонится! Они либо забыли о помогшей им пленнице, либо деликатно отпускали её! Вот и кончились все мои мытарства! Теперь я отправлюсь в леса дриад... Я останусь там… Я раскрою им коварные замыслы Тёмного повелителя!
Какая победа! Удалось всё задуманное! Получилось и не погибнуть и не стать пленницей! Всё дальше и дальше удаляясь от повозок, я на радостях шептала Стрелке: «Кажется, мы всё сделали правильно. Теперь эльфы будут сомневаться относительно замыслов человеческого повелителя и ни за какие коврижки не пропустят его войска через свои земли, а значит, что дриады спасены! Также все люди, что сопровождали посольство, тоже уцелели. А само посольство я всё-таки сумела передать в руки эльфов и теперь новое владыка подготовит и отправит не так скоро — в фургонах ведь были ценнейшие дары и найти им замену не так просто!»
Спеша углубиться в лес, я наверно позабыла осторожность — что-то с силой ударило меня под лопатку, заставив аж припасть на луку седла, и мир стал тускнеть в моих глазах. Вначале я не чувствовала боли. Чуть позже, словно куском калёного железа — она обожгла меня глубоко изнутри. Я посмотрела вниз: прямо из груди, точнёхонько из сердца, вышел и торчит окровавленный наконечник длинной металлической стрелы, легко пробившей и меня и серебряную кольчугу. Легко узнаваемое железное остриё... Тяжёлая человеческая стрела лучников Тёмного повелителя! Вот и пришёл мне приветик от него, посланный в спину сильной и меткой рукой бывалого убийцы. Его месть — она всё-таки настигла меня...
Сама вытащить стрелу я никак не могла, да и не имела уже сил. От невыносимой боли, живо растекающейся по всему телу, быстро слабела, теряя даже способность думать. Моё сердце то трепыхалось в груди, сжимаясь и останавливаясь, и я задыхалась, то пытаясь слабо биться, позволяло сделать пару вдохов. Я знала, что умираю и не сомневалась — это конец... Всё, песочные часы моей жизни окончательно разбиты!
«Миленькая моя коняшка вывези и спаси!» — из последних сил прошептала я в самое ухо Стрелки, несказанно удивляясь, что ещё способна думать и говорить, даже понимать, что следующий выстрел — он окончательно меня добьёт. Обняв мёртвой хваткой шею своей лошадки, я то ли умерла, то ли лишилась чувств.
ГЛАВА 14. В домике старого лекаря
На моё лицо упал назойливой солнечный лучик, и всё больше и больше подчиняясь его настойчивости, я открыла глаза. Высокий деревянный потолок. Бревенчатые стены. Как тут оказалась, совершенно не помнила. Я лежала на широкой кровати, утонув в мягкой перине, укрытая лёгким пуховым одеялом, и, похоже, никакой другой одежды на мне не оставалось, разве что одни только украшения и браслет Марка Торна. С трудом двинув рукой, я откинула покрывало и увидела пропитанный каким-то бледно-коричневым составом тряпочный тампон на левой стороне груди и сразу вспомнила и про стрелу и про пробитое ею сердце, а потом перед глазами прошло всё, что случилось за последние дни. Превозмогая слабость, я поднялась, и, придерживаясь за стену, пошла к двери. Но не дошла... Та со скрипом отворилась, являя на пороге удивлённого пожилого эльфа. От неожиданности я ойкнула, и растерянно присела обратно на кровать, подтягивая одеяло под самый подбородок.
— Ну, хвала твоим и эльфийским богам! — на языке людей воскликнул вошедший. — Очнулась! А я по поводу тебя трижды ошибся!
— Почему трижды?! — машинально спросила я и почему-то по-эльфийски.
— Когда снимал тебя с лошади, то думал, что ты — раненая эльфийская воительница, — уже на своём языке заговорил эльф. — Ты была в горячке и шептала плохо разборчивые слова. В тебе торчала стрела, которой обычно пользуются человеческие лучники... Когда же я снял с тебя доспехи и решил ближе осмотреть твою рану, то увидел — человеческую женщину, причём прехорошенькую, — при этих его словах я неосознанно зарделась. — А когда стал тебя лечить, то понял, что ко мне в гости заявилась самая настоящая лесная дриада. И в последний раз я ошибся, когда был уверен, что ты безнадёжна и не выживешь!
— А где я нахожусь? — задала я новый вопрос.
— Ну, ты в моей лесной избушке, что неподалёку от ничейных земель, — ответил пожилой эльф и в свою очередь уже сам поинтересовался: — Мне вот что интересно, все ли дриады владеют языком эльфов хотя бы настолько хорошо как ты?
— Даже не знаю... Я ещё совсем молодая, очень глупая, не слишком опытная и чересчур наивная дриада, — отвечая, откровенно пожала я плечами и решилась спросить: — Мне считать себя твоей пленницей?
— Тут уж сама решай, кем будешь в моём доме... — слегка нахмурившись, отвечал пожилой эльф. — Я подобрал тебя у своих дверей и просто лечу твою рану... Я не воин, а лекарь-травник, и ты скорей моя гостья, чем пленница, благородная воспитанница госпожа Диана. Я верно перевёл с твоего браслета и произнёс имя и титул?
— Да! — не без удивления вырвалось у меня, а потом я просто не знаю, что со мной случилось.
Из моих глаз непроизвольно потекли густые слёзы. Я навзрыд рыдала и никак не могла остановиться. Успокаивая, старый эльф поглаживал меня по волосам, но я не переставала, мне всё же надо было выплакаться. Всхлипывая, я объясняла: «Ведь в том лесу, проткнутая стрелой, я считала себя погибшей! Мне казалось, всем безразлично моё состояние! Мне некуда было ехать за помощью! Я просто умирала в одиночестве! Спасибо тебе, что спас меня! Я буду благодарна тебе до конца своей жизни! И зови меня просто Диана, не надо так официально!»
Моя истерика закончилась также внезапно, как и началась, и уже более спокойным тоном я поинтересовалась у своего спасителя: — А если сюда придут другие эльфы, эльфы воины, то, что они сделают со мной? Не будет ли тебе беды из-за моего присутствия?
— Не бойся, я имею некоторое влияние в этом мире, и к моим словам прислушиваются даже старейшины... — он разъяснил мне. — Многих из них я когда-то лечил. В крайности, я всегда могу сказать, что ты — моя ученица и помощница, и тогда тебя точно никто не посмеет тронуть.
— А когда я смогу сесть в седло? — продолжала расспрашивать я, памятуя, что собиралась предупредить дриад о замыслах Тёмного повелителя.
— О любых путешествиях тебе придётся пока позабыть, — огорчил меня мой лекарь и спаситель. — У тебя ведь было пробито сердце, в итоге случилось большое внутреннее растекание крови и вызванная этим опухлость. Умереть тебе сразу не позволила та самая пробившая тебя стрела... Только она и не дала вытечь всей твоей крови. Даже не знаю, понимаешь ли ты, о чём я сейчас говорю... Я тихонько вытягивал стрелу и сразу закрывал те дыры, и уже своими лекарствами убирал опухлость... Но признаюсь, сколько будет твоё сердце заживать — я нисколько не ведаю. Точно лишь знаю одно, что малейшее сотрясение может вновь открыть ещё незажившие раны, внутрь потечёт твоя кровь и даже для почти бессмертной дриады это станет смертельным.
— Очень хорошо представлю, что такое внутреннее кровотечение, — с тяжёлым вздохом сказала я, — и всё понимаю, хоть и никогда никого так серьёзно не лечила... И вместе с тем не хочу быть просто нахлебницей, которую ты лечишь... Разреши мне не только здесь остаться, а действительно стать твоей ученицей и помощницей? — предложила под влиянием внезапного всплеска эмоций. — Или какая-то там дриада, вроде меня, недостойна этого?
— Почему недостойна?! — усмехнулся старик эльф. — Мне пригодится помощница. Особенно если она хорошенькая молоденькая дриада...
— Ура! — вскричала я, от переизбытка чувств вешаясь своему спасителю на шею. — Я так рада! Поведай же мне скорей, как зовут моего учителя? Ой... — вдруг вспомнив кое о чём, я густо покраснела и добавила уже виноватым тоном: — Здесь, у людей, ни к кому не обращаются на «вы», вот и я вам тыкаю по старой человеческой привычке...
— Я не один из старейших и не твой хозяин, — в ответ на мои последние слова старый эльф добродушно улыбнулся, — поэтому обращалась ты ко мне всецело правильно... — охлаждая мой пыл, он чуть отстранил меня от себя. — И веди себя осторожно... Я ведь предупреждал, что тебе нельзя делать резких движений... Ну а эльфийские имена тоже очень сложны для слуха людей, поэтому ты можешь звать меня просто Аринг, так же, как зовут все друзья...
— А тогда хотя бы потихоньку ходить мне будет позволительно? — чуть кокетничая, с лукавой улыбкой поинтересовалась я. — Ну и одеться тоже?
— Потихоньку можно, — без всякого ответил Аринг. — И конечно, я сейчас подберу для тебя подходящую одежду...
— О... Не нужно, у меня где-то завалялось одно чистое платье в дорожной сумке на Стрелке, так зовут мою лошадку, — говоря, качнула я по привычке головой. — А кстати, где она?
— У меня в конюшне... — сообщил Аринг. — Только твоя человеческая одежда не подойдёт... она будет печалить мои глаза... К тому же, сегодня ближе к вечеру меня должны навестить старые друзья, вот и лучше тебе одеться по-нашему, тем более, когда есть во что... Тут у меня полный сундук прежних нарядов моей дочери. Они, правда, немного устарели, но в нашей глуши этого никто не заметит.
— А где сейчас ваша дочь? — поинтересовалась я.
— Да давненько так вышла замуж, уехала от старика и живёт на другой стороне эльфийских земель. Это достаточно далеко отсюда... У неё очень знатный муж, но мы с ней изредка встречаемся в столице, а сюда она уже, к моему огорчению, совсем не заезжает.
— Всё же как-то неудобно брать её вещи... — протянула я, чуть пожимая плечами.
— Ничего неудобного! Пользуйся. Ей они уже вряд ли понадобятся. Вся одежда чистая. Многие платья она даже ни разу и не надевала, как и всё сохранившееся нижнее бельё... Это я говорю к тому, если у тебя вдруг возникнет мысль, будто я подсовываю тебе обноски от своей дочери...
— Увы, — взметнув брови, воскликнула я, — но даже самыми страшными обносками меня последнее время не запугать, куда пострашнее видела! Просто у меня появилась совсем другая мысль... — здесь умолкла, ведь на меня будто снизошло озарение... Неужели эльфы носят нижнее бельё? Ну, прямо как люди на Земле! С дрожью я решилась спросить: — Скажи, а слышал ли ты за свою долгую жизнь, ну хоть разок, ну хоть чуточку, про какие-либо портала в другие миры?
— Ого! — похоже, теперь уже наступила очередь старого эльфа удивляться. — Любая эльфийская девушка, заслышав об обновках, уже бы зарылась в них с головой! А белокурую головку нашей совсем юной дриады в этот миг волнуют другие миры! Нет, не о каких порталах мне ничего не известно! — тут, словно сомневаясь в этом, он сделал недолгую паузу. — Сейчас я ненадолго отлучусь, а ты видишь вон тот вот сундук? — указал на него. — Так вот, когда вернусь, хочу увидеть не несчастную полуголую дриаду, а гордую и нарядную эльфийскую даму!
— Погоди, не уходи ещё совсем чуток, хотела бы ещё кое о чём тебя спросить, — задержала его. — Сколько по времени я была бесчувственной?
— Ну, прошло больше двух недель с того момента, как я тебя нашёл, — поразмыслив, ответил Аринг.
— Больше двух недель... — задумчиво повторила я, ловя себя на том, что не ощущаю той неудержимой жажды по древесному соку, а за столько дней она уже должна была возникнуть.
— А ты чем-то меня поил всё это время?
— Конечно, — подтвердил Аринг, — смачивал твои губы своими травяными настоями на берёзовом соке. Если бы не они, то ты бы умерла.
— Тогда понятно, — грустно вздохнула я. — А то было уже решила, что избавилась от своей маленькой зависимости...
— Какой ещё зависимости? — не понял меня эльф.
— Это так... — улыбнувшись, пошутила я, — грущу о своём, о девичьем...
— Ну, насколько мне известно, твоё девичье ещё всё при тебе, и грустить тебе о нём ещё рановато! — явно потешаясь, с добродушным видом ответил на мою шутку старик эльф. — Не смущайся, мне про тебя ещё и не это известно, всё-таки я старый и опытный лекарь, — засмеялся он над моим озадаченным видом. — Как ты думаешь, кто все эти дни ухаживал за тобой, всю мыл и менял подстилки? Да, верно, старый дурной лекарь-эльф! Ну, всё, приводи себя в порядок, и не забудь, что теперь ты больше эльфийка! Я же очень скоро буду...
Оставшись одна, я расчесала и уложила волосы в выдуманную причудливую причёску, так, чтобы получилось подобие шапочки, прикрылись уши, и не сразу была бы заметна моя не принадлежность к эльфийскому народу. Затем стала одеваться. Впервые за своё пребывание в этом мире я смогла подобрать себе бельё и даже надеть прозрачные чулки, похоже, в этом эльфийская мода мало чем отличалась от Земной. Платье выбрала себе светло-зелёного цвета из мягкого бархата, оно туго стягивало талию, полностью открывало плечи и широким шлейфом ложилось на пол. Туфли с высокими каблучками и длинные перчатки дополнили мой наряд. Я посмотрела на себя в зеркало и восхищённо воскликнула: «Ну чем не эльфийка?!»
Ожидая гостей, скоротала время небольшой уборкой, наводить больший порядок не рискнула. В доме у травника нашлось много книг, я взяла с полки одну и пролистала. Увы, раб тёмного повелителя и мой учитель эльфийского языка был неграмотен, и с таким же успехом можно было попытаться прочесть книгу на китайском языке, но частые иллюстрации я разглядывала с огромным удовольствием.
Наконец-то вернулся Аринг. Увидев свой фолиант в чужих руках, он как-то сильно разозлился, зримо побелел и несдержанно закричал: — Никогда без моего разрешения не смей брать какие-либо вещи! А тем более книги!
— Извини, не знала... — не на шутку перепугавшись, стала оправдываться я. — Мне было скучно, и я просто смотрела картинки... Читать на вашем языке всё равно ведь не умею...
— Многие из моих вещей полны непонятной тебе энергией и могут быть опасны! — чуть поостыв, пояснил мой учитель, дрожащими руками отбирая фолиант. — Вы, люди, зовёте это магией, боитесь её и не понимаете! Надеюсь, тебе понятно!
— Да. Понятно. Я буду послушной, — прошептала я, виновато качнув головой. — А разве похвалить меня не за что?
— Хвалю, — уже с улыбкой сказал мне Аринг. — Да как-то и не сомневался, что ты с этим справишься... А вот убираться с твоим неокрепшим сердцем у меня не следовало. Лучше, когда тебе вновь станет скучно, то листай вот это, — он сунул мне в руки какую-то большую книжку, и, раскрыв её, я поняла, что держу эльфийскую азбуку.
К вечеру в домике старого эльфа стали собираться гости. Здороваясь с хозяином и бросая на меня косые любопытные взгляды, они молча рассаживались за круглым столом. Наряжены приходящие были не то чтобы во что горазд, но как-то уж сильно броско. Меня им Аринг, как всё больше догадывалась, специально не представлял, видимо, я и стану нежданной изюминкой нынешнего вечера.
— Всего будет шесть гостей, — незаметно шепнул мне Аринг. — Это всё здешние фермеры и их жёны.
И вот, когда пришли последние из приглашённых, мой учитель вывел меня вперёд и представил как свою пациентку и ученицу. Не желая скрывать, что его подопечная не принадлежит к эльфийскому народу, он откинул прядь моих волос, и огорошил всех известием, что я — немножечко дриада. Эльфы неплохо умели скрывать свои эмоции, однако некоторая их насторожённость всё-таки ощущалась. В итоге, коротко поболтав о погоде, мы накрыли к ужину стол и начали вечерять.
Часто нахваливая травяные настойки моего учителя, гости не спеша хрустели печеньками, велась непринуждённая и скучная беседа. Сидя в сторонке, и мало чего понимая в их болтовне, я лишь заученно улыбалась и бестолково вертела головой и тут увидела лютню. А ведь когда-то Латана учила меня музицировать именно на такой!
— А можно мне сыграть? — поинтересовалась я.
Моё предложение единодушно одобрили. Хитро прищурившись, Аринг снял со стены инструмент, и подал его мне с каким-то слишком уж демонстративным видом. Проверив звучание струн, я сыграла простенькую мелодию. Затем более сложную. Меня похвалили и попросили что-нибудь спеть. Ни одной эльфийской песенки я не знала, и вопросительно взглянув на притихшего учителя, запела человеческую колыбельную, мне показалось, что простые слова этой песни будет легче перевести на их язык.
— Неплохо, но создаётся впечатление, что твоя ученица желает нас усыпить! — обращаясь к Арингу, пошутил кто-то из гостей.
— А спой-ка что-то о любови! — почти хором вдруг стали меня упрашивать эльфийские дамы.
— Попробую, — жеманно пожав плечами, я перебрала струны, и запела один из старинных Земных романсов, начав со слов: «Не уходи, побудь со мною…», — правда, в моём возможно не слишком складном переложении на язык эльфов. В процессе исполнения я вспомнила Рига и закончила пение уже со слезами на глазах.
— О, наша юная дриада безответно влюблена! — тонким женским голоском прокомментировал кто-то из слушателей моё эмоциональное исполнение.
— Между нами всё только зарождалось, когда он погиб, — печально сообщила я. — Он геройски сражался с работорговцами, напавшими на поселение вдов, защищал там женщин и детей...
Гости выразили мне своё сочувствие, однако особой искренности в их словах я не почувствовала. Более того, они как бы намекали, что теперь я свободна и больше ни к чему не привязана, так почему бы, милочка, не подумать о новом романе...
Когда отложила лютню, меня спросили уже о другом.
— Была ли я на территории людей? — переспрашивая, удивлённо и несколько нервно рассмеялась я. — Разумеется! Во многих городах и поселениях!
— И как живут люди? — поинтересовалась хрупкая эльфийка неизвестного возраста, что выглядела бы достаточно молодо, если б не густая сеть малоприметных морщинок вокруг глаз.
— Там очень нелёгкая жизнь, — стала рассказывать я. — Одно человеческое поселение зачастую враждует с соседним. На дорогах страшно безобразничают разбойники и работорговцы. Путешествовать можно только под надёжной охраной. В каждом городе действуют свои законы и порядки. Есть там и стража, что якобы призвана следить за законностью, но она малочисленна и редко во что вмешивается, обычно занимаясь вымогательством у простого люда.
— Зато наверно как интересно там жить! Сплошные приключения и романтика! — весело воскликнула всё та же хрупкая эльфийка.
— Особенно для нас, для женщин! — съязвила я. — У нас там нет никаких прав. Стоит одной или с малочисленной охраной по глупости выбраться за пределы родного поселения и тебя тут же захватят работорговцы, особенно если ты красива и привлекательна! И поверьте мне, нисколечко не пожалеют, как не проси и не умоляй, будут бить и насиловать, и особенно часто при передачи из рук в руки по цепочке перекупщиков... Хорошо если дама знатна и богата, то, возможно, с ней будут обращаться несколько мягче, ведь за неё обязательно потребуют у родных крупный выкуп, а если бедна, иль родственники откажутся платить, то несчастную заклеймят и продадут как рабыню, и она останется ею навсегда... Положение же свободных женщин больше напоминает жизнь в золотой клетке...
— Какой ужас! — перебивая мой рассказ, возмутилась одна дородная эльфийская дама. — У нас женщина имеет почти равные с мужчинами права, а в рабство отправляют только преступников и преступниц!
— А также пленённых людей, — уточнила я.
— Люди же пленных эльфов вообще убивают! — возразил мне не определённого возраста худощавый фермер, как сразу поняла, у них тут очень сложно определить даже приблизительный возраст, в итоге уже и не пыталась делать это.
— Хорошо хоть с вами, дриадами, у нас есть древний договор, — не дождавшись моего ответа, продолжил всё тот же эльф.
— И что за договор? — сразу заинтересовалась я.
— Разве тебе, дриаде, неизвестно его содержание?! — с этим вопросом эльф бросил на меня пытливый взгляд.
— Увы, я вообще ничего не знаю об этом договоре, — хоть как-то попыталась объяснить свою неосведомлённость. — Ведь происхожу с территории людей, а не с земель дриад. Хотя мне и довелось один раз побывать у них в гостях, но о договоре никто и ничего мне не рассказывал.
— Ну, по этому договору дриады и эльфы обмениваются пленными, а также торгуют между собой в специально отведённых местах, — проинформировал меня мой учитель.
— А разве на территории людей есть дриады? — как-то странно на меня посмотрев, спросила дородная эльфийская дама.
— Я когда-то очень давно слышал об одной, — ответил за меня мой учитель, — но насколько я знаю, она погибла.
— Да, — зябко поведя оголёнными плечами от вдруг накатившей волны холода, подтвердила я. — Она была правительницей большого человеческого города, но её предали... Солдаты Тёмного повелителя надругались над ней, а потом он её убил... Я видела дерево, под которым всё это произошло... Признаюсь, по своему неведенью даже поступила на службу к её убийце, однако, когда узнала правду, изменила ему, за что и получила стрелу в сердце.
— Какие приключения! — завистливо покачала головой дородная эльфийская дама.
— Разве это приключения?! — я с чуть заметным вызовом бросила ей.
— А что были и другие? — выпучила глаза дама постройнее.
— Ещё меня дважды похищали и трижды брали в плен, чтобы сделать рабыней, — со вздохом продолжила я, — но к счастью каждый раз удавалось выпутываться... А для моей подруги это действительно стало весьма забавным и романтическим приключением... — тут почему-то не на шутку разозлилась и с апломбом добавила: — Особенно когда её полностью раздели и ограбили, следом прижгли добела раскалённым тавром, а напоследок, чтоб больше не ныла, хорошенько так отходили плетью! Наверно она очень так восхищалась, когда её продавали и уводили с помоста, а потом насиловал первый же хозяин!
После этих слов, в домике моего учителя на какое-то время воцарилась полная тишина. Я даже занервничала: уж не слишком ли много себе позволила?
— Я знаю, что у вас, дриад, как и у нас, эльфов, не знаю в кого ты из них больше пошла, сложно определить настоящий возраст, но ты выглядишь совсем уж молоденькой. Сколько тебе в действительности? — разряжая обстановку, спросила у меня всё та же полноватая дама.
— Чуть больше двадцати одного года, — без всякого сообщила я.
— Да, теперь полностью согласна, — побледнела эльфийка, — на территории людей действительно творятся ужасные вещи, если столь юной особе уже довелось такое пережить!
— Как же тебе, дриаде, удавалось выживать среди людей? — спросили меня.
— Приходилось скрывать, что я дриада. Боюсь, если бы им стала известна правда, они, не задумываясь, подвергли бы меня пыткам, а потом спалили в святом и от всего очищающем пламени. В своём большинстве там люди очень суеверны и не терпят отличий.
— Теперь ты можешь быть спокойна, здесь тебе ничего не угрожает, — добродушно сказала дородная эльфийка.
— А сможет ли кто-либо из вас ответить на такой вопрос, — решила поинтересоваться я. — На чью сторону станут эльфы, если вдруг начнётся война между людьми и дриадами?
— Не думаем, что такая война возможна, — отвечали мне. — Ведь земли дриад не граничат с территорией людей, и, насколько нам известно, дриадам время от времени для продолжения своего рода всё-таки нужны именно человеческие мужчины и когда они хотят отправиться к ним, то договариваются с нами, и мы пропускаем их на людскую территорию. А ещё, всем известно, что люди не способны чувствовать дриад, как и нас, эльфов, только в отличие от нас, внешне дриады неотличимы от самой обычной человеческой женщины. Дриады могут не жить особняком, а спокойно раствориться среди людей и те этого даже и не заметят. Нет, такая война невозможна.
— Даже если инициаторами этой войны будут люди? — продолжала настаивать я.
— Люди могут начать войну с дриадами, но никогда не смогут в ней победить, даже если выиграют первую битву! — пояснил Аринг. — Как уже было сказано, самим дриадам ничего не стоит смешаться с людьми и выждать когда всё успокоится.
«Эльфам ничего не известно о волшебной Роще!» — догадалась я, и тоже ни словом про неё не обмолвилась, лишь подумала: «За неё дриады будут биться до конца!»
— И всё-таки если такая война начнётся, на чьей стороне будут эльфы? — несколько в другом виде повторила я свой вопрос.
— Более чем уверен, что эльфы выступят на стороне дриад, — ответил за всех мой учитель. — Люди подобно саранче наползают на нас со всех сторон, и если эльфам и дриадам не объединиться в борьбе против них, то придёт время, когда не станет не эльфов и не дриад!
Я была не согласна со сравнением людей с саранчой, однако решила тактично промолчать, тем более что слова учителя, что дриадам и эльфам следует совместно противостоять возможной угрозе, меня устраивали.
— Думаю, что следует опасаться не самих людей, а Тёмного повелителя, — сказала я. — Он стремится к единоличной власти на человеческих землях и этого нельзя допустить. Пока люди будут оставаться разрозненными, они не смогут представлять реальной угрозы. Возможно, в борьбе против него удастся заручиться союзниками и среди самих людей.
— Пусть об этом думают наши старейшины! — грубо прервал меня кто-то из гостей. — Мы же собрались, чтобы развлечься, так и будем развлекаться!
На этом и закончился наш неудобный разговор. Я ещё немножко поиграла на лютне, попыталась даже что-то спеть, но ещё плохо зная эльфийский, явно не преуспела с рифмой, вот лютня и перекочевала в руки нашей худенькой гостье. Пела она красиво поставленным, но тихим голоском, нечто длинное и напоминающее балладу, только мне не особо нравилось.
Расходиться гости стали лишь глубокой ночью, и только тогда я облегчённо вздохнула, когда за последним из них захлопнулась дверь. Выспалась за предыдущие дни я надо признать изрядно. Мой же учитель тоже не спешил ложиться, почему-то вместо этого принявшись собирать грязные кружки со стола. И пытаясь не слишком утруждаться, я решительно пришла ему на помощь. Мыла в ведре посуду и затылком то и дело чувствовала его чуть ли не сканирующий такой пристально-горячий взгляд. Делая вид, что совсем не замечаю этого, даже чуть повернулась к нему бочком, чтобы тихонечко наблюдать за причудами старого эльфа. Он же, в упор на меня глядел и в полной задумчивости что-то нашёптывал себе под нос. Уж не колдует ли?
— А ты помнишь своих родителей? — неожиданно спросил.
— Нет, — ответила я, удивлённо пожимая плечами. — Своё детство вспоминаю отрывочно, однако совсем не помню в нём родителей. Я знаю, что они у меня когда-то были, в моей памяти есть воспоминание о том, что мне было хорошо с ними, но их самих не помню...
— Всё так и есть, — будучи сам в себе, пробормотал мой учитель. — Всё даже может быть... Оно очень на это похоже...
— О чем это вы? — обеспокоенно спросила я.
— Да так, иногда ворчу по стариковски, — ничего не пояснил мне Аринг, лишь добавил сердито: — Знаешь, а тебе, наверное, уже давно пора отправляться спать!
Не желая перечить, я лишь недовольно вздохнула, и потопала в отведённую для меня половинку. Расстелила постель, не спеша разделась и залезла под одеяло. Стала медленно засыпать...
Надо признать, хоть мне было тепло и уютно, но теперь в моей жизни чего-то недоставало. Я представила себя в роли столетней знахарки и в ужасе поёжилась. Ночью же мне приснился страшный сон, что как Баба-яга сижу сгорбленная за столом и устало перетираю в бронзовой ступке сухие пахучие травы. Увы, наутро всё это стало явью! И словно заевшая пластинка принялось повторяться изо дня в день. Днями я толкла различные зелья, изучала бесконечные сборы, по вечерам же учила эльфийскую грамоту. Да уж, если бы не ещё сохраняющаяся одышка и временами не остро покалывающее сердце, да не муки совести к спасшему меня травнику, то точно давно сбежала б отсюда по примеру его дочери!
ГЛАВА 15. Ученица лекаря
— А дайка я тебя осмотрю, — подозвал меня этим вечером Аринг.
Надо признать, я уже привыкла к таким его внезапным осмотрам моей ещё не до конца затянувшийся раны, и со вздохом приспустила левую бретельку платья. Обычно он ощупывал место ранения пальцами, иногда слегка делая мне больно, потом через трубочку слушал биение моего сердца, и записывал результат в похожую на блокнот книжечку. Сегодня он оглядывал меня дольше обычного, часто надавливал на грудь и на рёбра, но уже ничего не болело.
— Ну что... — подумавши, заключил в конечном итоге. — Вижу, ты уже чуток окрепла и вполне сможешь поучаствовать в завтрашней охоте на дикого лесного кабанчика. Мы со здешними фермерами устраиваем такую в честь нашего праздника урожая. Понимаешь о чём я говорю?
— Разумеется... — чуть склонила я на сторону голову.
— Можешь даже оседлать свою Стрелку. Правда, ехать тебе позволено будет только самым тихим аллюром и только в самом удобном дамском седле, постараюсь подыскать для тебя такое...
Я довольно улыбнулась. Наконец-то дождалась хоть каких-то перемен в своём единообразном существовании!
К первому своему конному выезду стала готовиться с самого рассвета. Начала с того, что вместе с учителем закрепила на Стрелке громоздкое дамское седло. Собственно, в длиннополом очень зауженном книзу охотничье-дорожном платье эльфийских дам взгромоздиться в какое-либо иное было бы трудновато, ведь при пошиве этого наряда портной явно больше думал не об удобстве представительниц слабого пола, а о том, какое впечатление облачённая в его изделие дама произведёт на окружающих её спутников. Эльфийские женщины почему-то отдавали предпочтение нарядам, туго стягиваемым как в груди, так и в талии, не имеющим рукавов, зато с глубокими декольте и вырезами чуть ли не полностью открывающими плечи и большую часть спины. В таком костюме я чувствовала себя как-то скованно, вот и дополнила его меховой накидкой из шкуры зверя, подаренной погибшими друзьями. Из оружия мне дозволялся лишь кинжал. Сославшись на моё ещё не окрепшее сердце, Аринг строго настрого запретил напрягаться и натягивать тетиву лука, а значит, — для меня была уготована роль обычной зрительницы в самом хвосте процессии. Собственно я особо и не возражала, действительно ещё ощущая некоторую слабость и головокружение.
Так оно и случилось. Я отстала от всех и откровенно скучала. Где-то там, впереди, охотники выслеживали несчастного вепря, а я плелась сзади, ни в чём не участвовала и ничего не видела. Однако быть в одиночестве довелось недолго. Беря меня в плотное кольцо, ко мне подъехали три эльфа, по местным меркам ещё юношеского возраста, но всё же лет так на двадцать постарше меня. Выглядели они достаточно милыми, и надо признать поначалу я очень так оторопела.
— Все загоняют кабанчика, а мы вот решили не торопиться и устроить охоту на дриаду! — как-то неопределённо лыбясь, с неким вызовом сказал один из них, что оказался ко мне ближе всего и был ярче всех наряжен. Эльфов я пока плохо различала по лицам, особенно если они практически одного возраста.
— Ну, по сравнению с кабанчиком, я слишком слабая и лёгкая добыча. И боюсь, победа надо мной не принесёт охотнику особого престижа и уважения, — ответила я, пытаясь получезарнее улыбаться в ответ, какой-либо опасности от них я пока не улавливала, понимая, что это всего лишь шутка, но насторожиться наверно следовало.
— А это смотря какая будет победа, — парировал он, одаривая меня уже ну просто «аленделоновской» улыбкой. — Ведь каждый из нас желает не только сразить столь прекрасную даму, но и покорить её сердце, разбить его и забрать себе...
— Ах вот вы о чём... — печально засмеялась я. — Увы! Оно давно покорено и разбито другим! А значит, никаким иным кавалерам достаться уже не может!
— Возможно, когда дама узнает нас получше, то согласится выбрать себе кого-то и из нашего числа, — заговорил со мной другой эльф. — Возможно, тогда она навсегда оставит и забудет прежнего...
— Его невозможно оставить и забыть... — со вздохом ответила я. — К несчастью он погиб, но память о нём будет вечно хранить моё разбитое сердце.
— Ничего не длится вечно, — вмешался в разговор ещё один эльф. — Время излечивает любую рану, даже сердечную.
— Конечно, — снова вздохнула я. — Нельзя до бесконечности грустить по потерянному возлюбленному. Когда-нибудь он почти забудется, а сердечная боль притупится. Но сейчас оно ещё полно той болью, ведь воспоминания слишком свежи!
— Когда дама по наивности противится своему счастью, её можно принудить принять его, и отдать кавалеру поначалу если и не сердце, то саму себя, — сказал первый эльф.
— И каким же образом вы собираетесь её принуждать? — спросила я уже с лёгким беспокойством.
— Даму можно похитить или пленить, а потом покорить, — ответили мне. — Зачастую она и сама подсознательно желает, чтобы это как можно скорее с ней произошло, и её больше не мучил вопрос выбора.
— Ах вот как! — негодуя, выдохнула я. — В этом и весь смысл вашей охоты!
— Ну, в некотором роде...
— Вы бы уж тогда представились хотя бы ради приличия, прежде чем кого-то там похищать... — продолжала я.
— А все свои нас тут и без этого знают, — сказал самый нарядный и, похоже, задиристый из них. — Потому представляться нам незачем, да и про тебя мы уже всё слышали, вот хотели просто поближе посмотреть...
— Так смотрите... — с уверенным видом съязвила я. — За гляделки вроде больно не бывает!
— Ну, мы вот сейчас внимательно поглядим, а там, глядишь, и разглядим, да решим, кто на кого и как будет охотиться...
— Так это у вас охота или похищение? — здесь я натянуто улыбнулась.
— А и то и другое!
— Тогда кто же из вас троих будет похищать даму? — с хитринкой поинтересовалась я. — Или вы готовы предоставить этот выбор ей?
— Если будет нужно, это решит жребий! Но пока мы не хотим это обсуждать.
— О, здесь можно поступить куда проще, — хитро усмехнулась я. — Просто, кавалеры могут устроить между собой поединок, а победитель получит в награду и саму даму и всё, что ещё осталось от её разбитого сердца.
Насупившись, молодые эльфы грозно посмотрели друг на друга. Мне даже показалось, что их руки потянулись к мечам, и тогда я опять засмеялась, и поспешила разрядить обстановку: — Да перестаньте вы, задиры! Это была всего лишь глупая шутка с моей стороны! Я нисколько не желаю, чтобы вы покалечили себя, добиваясь моей благосклонности! Если хотите, то можете просто составить мне компанию, и мы дальше поедем вчетвером. Я здесь откровенно скучаю, и буду рада беседе и вашему обществу. Только боюсь, что стану обузой, и вам тогда совсем не удастся поучаствовать в охоте. Ведь моё сердце в действительности было насквозь пробито самой настоящей человеческой стрелой. Оно ещё не зажило окончательно, и мой лекарь и учитель, старый Аринг, просил меня не напрягаться, а значит быстро скакать я не смогу и за вепрем мне совсем не угнаться.
— Мы останемся с тобой, — переглянувшись, ответили они. — Вдруг здешний коварный вепрь надумает выскочить именно сюда, и тогда мы станем героями, защитившими беззащитную даму от разъярённого дикого зверя.
— Что же, благодарю за заботу, и буду рада вашей компании и защите, — сделала я лёгкий кивок головой в их сторону. — Надеюсь, вам это станет не в тягость?
— Нет, конечно... А эта накидка, что на тебе, ведь сшита из шкуры ночного убийцы? — вдруг как-то все разом заговорили они, несколько меняя тему нашего разговора. — Никто из нас никогда не видел этого зверя. Где ты её достала?
— Об этом долго рассказывать, но попробую... — уже с лёгким кокетством начала объяснять я. — Как-то путешествовала с друзьями по территории людей и мы разбили стоянку в лесу. И вот ночью, во время моего дежурства у костра, на нас и напал этот ужасный хищник... Вначале я сильно испугалась и очень перетрусила, а потом мне пришлось его убить, иначе он бы растерзал всех нас. А уже утром мои друзья сняли со зверя шкуру, выделали её и в благодарность подарили мне. Она и вправду замечательная и очень мне нравится. Ведь это единственная вещественная память о них!
— Ты сама убила тигра с зубами саблями! — пристально всматриваясь в мою совсем не богатырскую стать, почти хором вскричали удивлённые кавалеры. — Этого не может быть!
— Я убила его из своего лука отравленными стрелами. Если бы не яд, то и я сама и мои спутники — тогда бы погибли. У меня не было другого выбора, как взять и убить его...
— Теперь понятно, — согласились они со мной и попутно кто-то из них спросил: — А что все дриады пользуются отравленными стрелами?
— Не знаю точно, — пожала плечами я. — Могу сказать только за себя... Да, иногда мне приходится пользоваться отравленными стрелами, однако сейчас их у меня нет.
— А правда, что когда дриада желает зачать, то выбирает себе любовника всего на одну ночь? — спросил у меня тот самый нарядный эльф.
— Это правда, — ответила я. — Наверно большинство дриад так и поступают... Однако, это скорей всего не потому, что не желают создавать семью, а просто людской век гораздо короче, чем у дриад, и они боятся привязаться к человеку, который станет им близок и смерть которого потом будет тяжело перенести. Возможно, идеальным супругом для дриады стал бы эльф, но лично мне неизвестно, сможет ли дриада зачать в таком браке.
— Да, сможет, — вдруг, уверил меня один из эльфов. — Это стараются скрывать, ведь наши старейшины не одобряют смешанных браков, как не терпят и полукровок, но однажды в книгохранилище мне попался не очень старый манускрипт, где было написано про такой брак. Со временем у них даже родилась дочка. Правда их обоих изгнали из земель эльфов, и дриады их тоже почему-то не приняли. Кажется, тогда они ушли на территорию людей и там погибли.
— Вот как! — удивилась я. — Возможно, я знаю, о какой дриаде идёт речь, вот только про её супруга эльфа ничего не слышала, как и о ихнем ребёнке...
— Признайся, все ли дриады настолько же хороши собой, как ты? — задал мне вопрос тот эльф, что рассказал про манускрипт.
— Ну, если вы действительно считаете меня красивой, то думаю, что да, — поразмыслив, несколько взволнованно сообщила я. — Когда была на территории дриад, то не видела там некрасивых. Они все были высокие и стройные, словно сознательно кем-то отобранные... А ещё они умелые лучницы...
— Ага, значит, буду искать себе невесту среди дриад и полукровок! — в эйфории воскликнул эльф.
— Если наши старейшины проведают о том, какие беседы мы здесь ведём, то всем нам несдобровать! — предупредил другой эльф, до этого больше помалкивающий. — Если мы ещё сумеем хоть как-то отвертеться, то её, как дриаду и полукровку — в лучшем случае выгонят из наших земель, а в худшем она просто бесследно исчезнет!
— Надеюсь, что среди нас нет доносчика! — ему ответил его нарядный товарищ. — Наши старейшины закостенели в своём консерватизме! Уже давно пора менять эти устаревшие законы! Я бы с большой охотой выбрал себе в жёны прехорошенькую дриаду. Наши же надменные эльфийские дамы порой бывают просто несносны! Интересно бы было на них посмотреть, узнай они, что вдруг у них появилась такая конкуренция!
— Если у деревьев нет ушей, то всё здесь сказанное останется между нами, — убедительно заверил всех третий эльф. — Я полностью согласен со всем здесь прозвучавшим!
— Увы, у деревьев тоже есть уши, — вмешалась в их беседу я. — Однако разговаривать с ними способны только дриады.
— Дриады могут говорить с деревьями? — ошеломлённо посмотрели на меня эльфы.
— Да, мы понимаем язык деревьев, а они нас, — поведала я. — Не знаю, как это получается, поэтому пояснить детальнее не смогу.
Тут нашу беседу прервал громкий гул охотничьего рога, раздавшийся из лесной чащи и оповестивший об окончании охоты. Мои собеседники огорчённо вздохнули, и стали разворачивать коней. А вслед за ними это сделала и я, и мы направились в обратный путь. Возвращались практически молча. Видимо, моим кавалерам требовалось время, чтобы мысленно переварить нашу беседу. Они благородно довели меня до дома Аринга, помогли слезть с лошади, и вежливо попрощались. Мой учитель вернулся гораздо позже. Его доспехи были забрызганы звериной кровью. Ведь в отличие от меня, Аринг принимал самое активное участие в травле и охоте.
— Хорошо развеялась? — поинтересовался он. — Надеюсь, никто из нашей молодёжи не успел вскружить тебе голову?
— О, я очень благоразумная в этом отношении девушка, — с улыбкой ответила я. — За меня можете не волноваться. Это скорей вы подвергали себя опасности, когда сражались с диким кабаном.
— Я там был не один и не подвергался особой опасности. А чего это ты вдруг стала обращаться ко мне так официально?
— В том смысле, что на «вы»? — протянула я. — Просто оробела, и как-то само вырвалось, когда увидела вас в доспехах... Не знаю даже почему... Я уже говорила, что в языке людей нет вежливого обращения, но в эльфийском оно присутствует... Вот увидела вас таким сильным воином, и сделалось страшно...
— Неужели я такой грозный? Ладно, сейчас разоблачусь и давай-ка без официальностей, — засмеялся Аринг. — Кстати, во время охоты я говорил со старым товарищем. Он служит на приграничных с людьми землях, и в наших краях на отдыхе. Так вот, он рассказал, как неизвестная человеческая девушка полукровка, в такой же, как и у тебя серебряной кольчуге, и, между прочим, по описанию очень похожая на тебя, помогла захватить богатый караван и сообщила важные сведения, а потом сбежала. Случайно не знаешь, кто бы это мог быть?
— Да, он не ошибся, — чистосердечно призналась я, при этом тяжело вздохнувши, и скромно потупивши глаза.
— Оно несомненно, — тяжело вздохнул старый эльф, — с тобой наши старейшины захотят поговорить об этом, когда прознают всю правду про случившееся.... А со временем они узнают её обязательно, от них тяжело что-либо скрыть... Однако тебе не стоит волноваться. Он сказал, что они благожелательно настроены к той девушке и даже готовы её вознаградить, принять на службу и дать разрешить потом поселиться на нашей части ничейных земель.
— Но мне хорошо здесь с вами... с тобой, — запнувшись, поправилась я, — и не хочу переезжать на ничейные земли и поступать на какую-то службу, — говорила совершенно искренне, настолько, что глаза наполнились слезинками, и лишь только и удавалось, что сдерживаться и не заплакать.
— Здесь я бессилен что-либо сделать. Как только старейшины позовут, тебе незамедлительно придётся к ним поехать и согласиться принять все их условия. Они не потерпят и малейшего отказа. Не возражай им ни в коем случае! Ко мне же ты всегда сможешь приезжать, когда захочешь и будет на то время, сможешь гостить! Но это в будущем... Пока же они ещё не связали в один узелок ту неизвестную человеческую девушку и раненую дриаду полукровку, которую взял в свои ученицы старый лекарь-травник.
— Хорошо, — согласилась я с мнением своего учителя. — Пока не стану загадывать вперёд, а там обязательно не забуду прислушаться к твоему совету.
— Вот и прекрасно, — довольно проворчал Аринг. — Пойдём-ка уже ужинать, а то тебе давно пора переодеваться да отходить ко сну.
Несмотря на праздник, к вечерней трапезе у нас было обычное здешнее меню. Молочная каша из смеси каких-то выращиваемых эльфами злаков и настоянный на травах берёзовый сок и мёд. Каких-либо излишеств Аринг не допускал, да и я к такому уже привыкла. Сегодня мы ужинали насуплено и молча. Ведь я, ещё переваривая услышанные от своего учителя предостережения, боролась с возникшей на душе тяжестью. А он, видимо, тоже не горел большим желанием и дальше развивать эту тему.
С утра же моя жизнь вернулось в прежнее русло, такое спокойное и размеренное. Дни шли за днями, а эльфийские старейшины так и не давали о себе знать. Рана в моей груди, окончательно затянувшись, не оставила и заметного следа. Теперь я чувствовала себя прежней, и всё чаще и чаще ходила с Арингом в лес, правда не на охоту, а за берёзовым соком и лекарственными травами. Однажды не удержалась, и прямо при учителе заговорила со сгорбленным ветрами клёном. Я видела насколько был потрясён Аринг, хоть и как мог старался скрыть это. Всё же смогла и я хоть чем-то удивить старого эльфа! Особенно его восхитило моё умение быстро и без вреда для деревьев наполнять его баночки соком. Он не просил делать это специально, однако всегда оставался доволен если я приносила для его настоев что-то от того или иного дерева. Постепенно я познала эльфийскую грамоту и часто коротала вечера за письмом и чтением книг, из числа тех, что были мне разрешены. Закончилась эта идиллия как всегда внезапно. Однажды у дома Аринга остановился до самого лица запахнутый в запылённый плащ всадник и протянул послание, что как позже выяснилось, предназначалось только для меня. Старейшины наконец-то поняли, кто именно живёт у старого травника, и звали его гостью на аудиенцию. Сам гонец и должен был сопроводить меня туда. Вот и всё... Мне снова следовало собираться в дорогу, а значит подходила к концу и моя спокойная жизнь!
ГЛАВА 16. Эльфийская разведчица
К старейшинам я отправилась одетая как самая настоящая знатная эльфийская дама, правда верхом на Стрелке, а не в полагающемся в таком случае паланкине. Пусть из оружия при мне и оставили кинжал, но надо признать, что рядом со своим хмурым провожатым я чувствовала себя больше пленницей, чем спутницей.
— Я бы могла облачиться как воительница, — сказала ему. — А то мало ли что может случить по дороге…
— Здесь не ничейные земли и опасаться нападения не приходится, на этих дорогах полностью безопасно, — довольно сухо ответил он, — но даже если и что-то такое и приключится, то у меня с собой есть короткий меч.
Разговаривал он со мной односложно, и лишь по мере необходимости, видимо считая себя представителем высшей эльфийской расы. Кто я в его понятии? Мало что женщина, да ещё человек — низшее существо!
Зато Стрелка подо мной шла гордо, размеренной иноходью, словно везя важную и капризную особу. Было безветренно и душновато, ведь по совету своего учителя я облачилась в пурпурное бархатное платье, на моих руках красовались такого же цвета длинные перчатки, а на ногах — чулки и высокие эльфийские сапожки из очень мягкой кожи. Ещё я надела круглую широкополую шляпку с перьями, призванную как украшать, так и спасать от зноя или дождя.
Три раза мы останавливались и ночевали на постоялых дворах, чем-то напоминающих людские, и так как ехали по государственным делам, то комнаты нам предоставлялись за казённый счёт, как собственно и питание.
В эльфийскую столицу мы прибыли сразу после полудня. В послеобеденную жару старейшины изволили отдыхать, и мне пришлось долго ожидать приглашения, сидя на лавочке в дворцовом саду перед богато украшенными золотом воротами. Я даже задремала под убаюкивающий шелест деревьев. Наконец меня окликнул важного вида привратник и пригласил в зал совещаний. Уже на входе, как и во дворце Тёмного повелителя, всю меня бесцеремонно и тщательно обыскали, и пришлось на время аудиенции оставить у стражи на хранение не только кинжал, а даже и острую шпильку из волос.
При входе в зал совета, моё сердце покалывало и от страха и от волненья. Я проследовала на середину, замерла, и как научил Аринг, опустилась на колени. Казалось, эти сидящие на золотых тронах старцы слишком уж долго и придирчиво меня разглядывают. Я боялась поднять на них глаза, пока не услышала их первый вопрос.
— Мне пошёл двадцать второй год, — как можно глупее моргая ресницами, ответила не него.
— Значит, ты — самая настоящая дриада? — скорее спросили у меня, чем констатировали.
Я утвердительно покачала в ответ головой. Правда иногда забывала, что у эльфов всё наоборот и кивок означает «нет», а качание — «да», и в разговорах с Арингом часто это путала, но он всегда понимал, что я имею в виду.
— Нам известно, что с твоей помощью наши разведчики захватили отправленное к нам человеческое посольство. Из найденных там свитков мы узнали, что Повелитель людей желает мира с нами и просит пропустить его войско к лесам дриад, чтобы уничтожить их. Почему ты предупредила нас о том, что на самом деле это не так?
— Тёмный человеческий повелитель решил задобрить вас, и путём перемирия притупить бдительность, а потом добиться вашего разрешения провести часть своей армии к дриадам, якобы чтобы победить их. Если вы пропустите его войско, то, возможно, он сначала и действительно затеет войну с дриадами. Только когда его армия покорит дриад, и заставит служить ему, то, без всякого сомненья, с их помощью люди построят там мощные крепости и ваши города будут зажаты между двумя армиями людей. Неужели вы думаете, что Тёмный повелитель не воспользуется таким шансом и не нападёт на вас с двух сторон?! Повелитель людей хитрый коварный и беспощадный! Я знаю это, ведь он похитил меня из родного города и принудил служить ему! Хоть Тёмный повелитель и не настоящий король, но где угрозами и подкупом, а где и силой, он заставил всех других человеческих правителей бояться и слушаться себя. Доверять его слову нельзя. Ну а если же дриадам удастся победить его армию, то вы получите врага и с их стороны, только более озлобленного на вас и жаждущего отмщения.
— Эта уверенность в его обмане основывается только на твоих умозаключениях?
— Конечно же нет! — здесь уже я бесстыдно привирала. — О действительных замыслах Тёмного повелителя мне поведали деревья в его саду. Хоть он и подозревал, что я дриада, но то ли не знал, то ли упустил из вида, что мы, дриады, способны говорить с деревьями. В саду он советовался с советниками, и деревья всё слышали и передали мне.
— Почему человеческий повелитель включил тебя в своё посольство и доверился тебе, дриаде?
— Прежде всего, думаю, он с уверенностью не знал, что я стала дриадой. И у него не было другого выбора. С людьми, вы, эльфы, не стали бы говорить, а я изучила ваш язык и к тому же очень похожа на вашу женщину. Сама удивляюсь почему... А правдиво судить о том, насколько он мне доверял в действительности, вы можете по посланной мне в спину стреле.
— Какое отношение ты имеешь к лесным дриадам?
— Почти никакого, — растерянно повела я оголёнными плечами. — Я родом с территории людей.
— Хорошо! — закончили свои расспросы старейшины, и один из них подозвал меня к себе и заговорил:
— Вот тебе две грамоты. Одна из них даёт право поселиться на нашей части ничейных земель, что граничат с территорией людей, и позволяет краткосрочно посещать сами наши земли, но запрещает жить на них оседло. Вторая грамота обязывает тебя поступить на службу в нашу армию, и даёт причитающееся содержание. Всё! Можешь идти! За дверью тебе объяснят подробности!
* * *
Беспрепятственно вернувшись к Арингу, я с печалью на лице дала прочитать полученные от старейшин свитки и горько расплакалась прямо на его плече. Особенно мне стало досадно, что я уже не чувствовала его дом своим.
— Здесь нет ничего для тебя плохого... — успокаивая меня, сказал старый эльф. — Хорошо и удивительно, что старейшины не выслали тебя к лесным дриадам. А у меня ты всегда будешь желанной гостьей. Только не забывай то, чему я тебя учил и старайся почаще меня навещать, ведь я привязался к тебе как к родной своей внучке.
— Обещаю, что буду навещать тебя как можно чаще, — пообещала я, и со слезами стала собирать вещи.
И вот, как уже много раз до этого, я облачилась в свои серебряные доспехи. Мою продырявленную кольчугу местный оружейник искусно подлатал и даже усилил пластинами серебра в наиболее опасных местах. Я попрощалась со старым эльфом, оседлала Стрелку и поехала в приграничную эльфийскую крепость под названием Сурнон, к коменданту которой старейшины меня вскорости обязали явиться. Добралась туда за три дня. Довольно быстро надо признать, так как не останавливалась на постоялых дворах, а по старой привычке делала короткие ночёвки под открытым небом, запасалась впрок древесным соком и купалась в лесных озёрах.
Крепость встретила меня высокими, серыми и какими-то угловатыми стенами, с многочисленными бойницами наверху, да длинной деревянной конюшней у ворот. Привязав там Стрелку, я поймала за руку длинноухого парнишку.
— Ты тут кто? — спросила у него.
— Так помощник конюха, — отвечая, поковырялся он указательным пальцем у себя в носу. — Меня тут все знают...
— Видел, где я привязала свою лошадь?
— Ну да...
— А сможешь её покормить, почистить, и устроить в удобное стойло?
— Ну да, — покачал парнишка головой. — Это если серебряк оставишь!
Жалованье за первую половину месяца мне выплатили ещё перед поездкой, и, вытянув пару монет из кошеля, я подала их парнишке.
— Будет сделано, — заулыбался тот. — Я её вон туда определю. — Показал на свободное стойло.
Уже не беспокоясь за судьбу Стрелки, я прихватила торбу с вещами, и уверенно направилась к воротам. Беспрепятственно прошла мимо позёвывающих солдат, окативших меня безразличными взглядами, и, засмотревшись на них, чуть ли не столкнулась с другим солдатом.
— Куда прёшь?! — огрызнулся он на меня.
— Да вот новенькая я... — принялась оправдываться. — Как бы мне найти коменданта?
Я была в шлеме, и солдат широко заулыбался, наверняка принимая меня за смазливую себе подобную. В итоге он оказался настолько любезным, что даже довёл «новенькую» до дверей комендантских покоев. Хотел подождать, только я холодно его поблагодарила и просто попрощалась.
К моему удивлению, комендант уже был извещён о скором моём прибытие, хотя, наверное, и не ждал своего новобранца так рано.
— Значит, ты полукровка и дриада! — не выказывая никаких эмоций, произнёс он, перед тем прочитав мою грамоту и внимательно осмотрев меня с ног и до головы. — Хорошо! Доспехи и оружие, как вижу, у тебя имеются... Лошадь и амуниция, так понимаю, что тоже... А зачислю-ка я тебя в отряд к разведчикам. Разместиться можешь по своему усмотрению, либо в дамской казарме, либо попросись на постой в дом к кому-нибудь из местных. Денежное содержание за вторую половину месяца я тебе сейчас выдам, — положил он на стол стопку эльфийских монет. — Всё, можешь идти к своему офицеру!
— Можно вопрос? — осмелилась спросить я.
— Да, — покачал головой комендант.
— Здесь прозвучало полукровка, что это означает применительно ко мне? Как-то часто слышу это выражение…
— Ты не знаешь, что значит полукровка? — откровенно удивился он.
— Что такое полукровка я приблизительно представляю, — продолжила я, почему-то стыдливо потупив глаза. — Только вот не пойму, почему меня все тут так называют, вот и вы тоже так обо мне сказали...
— Хм, — загадочно погладил свои длинные уши комендант. — Ты не считаешь себя полукровкой? Возможно оно и так... Однако по бумагам ты не эльф, только мы ощущаем тебя как полноценного эльфа, а значит, что ты — полукровка.
Ничего не поняв, я не стала уточнять.
— Хорошо, — чуть кашлянула, снова интересуясь: — А где можно найти моего офицера? Как его зовут и как он выглядит?
В итоге, получив детальную информацию, побрела по переплетению крепостных двориков. Всматривалась в лица встречных эльфов. Искала офицера со шрамом на лице. Увидела похожего, немножечко неуверенно подошла и спросила:
— Прошу меня извинить, но случайно не вы командуете разведчиками?
— Да! — довольно грубо ответил этот офицер. — Чего тебе надо?!
— Меня зовут госпожа Диана... — до ужаса волнуясь, сообщила я. — Меня послал к вам комендант. Он зачислил меня к вам в разведчики...
— Так! — пристально оглядев новоприбывшую, нахмурился офицер. — Дамочка, иди и сообщи коменданту, где ты остановилась, и тебя известят, когда будет очередной смотр войск! А теперь брысь отсюда и больше не путайся у меня под ногами!
— А ещё я — самая настоящая дриада! — разозлившись за такое пренебрежительное отношение к себе, с вызовом заявила я. — И если стою на одном краю леса, то могу с лёгкостью узнать, что происходит на другом!
— Чего?! — уже собираясь уходить, приостановился он. — Слышал про такие дриадские фокусы. Так ты действительно дриада?
— Стала бы я врать! — снимая шлем, сказала я. — Вот, смотри, самая настоящая дриада...
— А ну-ка отойдём в сторонку! — схватив за руку, эльф затащил меня в какой-то пустой полутёмный проход, и крепко прижав к стене, предупредил: — Стой и не дёргайся!
Он был гораздо сильнее, даже не пытаясь вырываться, я покорно замерла. Выхватив короткий кривой нож, он надрезал кожу на моём локте, в том месте, где заканчивалась перчатка, но ещё не прикрывал короткий рукав кольчуги. Из ранки выступила кровь и сразу застыла, превратившись в подобие древесной смолы.
— И действительно дриада... — озадачено хмыкнул офицер-разведчик, и остриё его ножа упёрлось уже в мою шею. — Слушай внимательно! Нам дано важное задание, и дриада в отряде мне бы ох как пригодилась! Поэтому я возьму тебя с нами... Но учти, если ты задумываешь предательство, то я первый отрублю тебе голову! После такого даже дриады не выживают. Понятно! Сбежать от меня тебе не удастся, в нашем отряде много хороших следопытов!
— Понятнее не объяснить! — ответила я, скосив глаза на ножик. — Не волнуйся, я не предам, клянусь честью благородной воспитанницы! — даже не знаю, почему так сказала. — Однако не могу обещать, что если со мной поступят бесчестно, то и я не поступлю адекватно в ответ! И пожалуйста, убери свой нож от моего горла и отпусти меня. Поверь, со мной можно разговаривать и без угроз, я и так достаточно послушная.
— Ну, вот и умница! — похвалил он меня, отходя в сторону и пряча ножик в чехол, потом спросил: — Как могло статься, что дриада служит эльфам?
— Ой, даже сама ещё не поняла, как это получилось, — тяжело вздохнула я, и попыталась объяснить: — Я выросла среди людей и на территории людей. Мой дом остался там... Среди дриад я никогда не жила и не знакома не с их обычаями, не с их законами. Возможно, если бы поехала к дриадам, то они бы приняли меня и оставили у себя жить. Собственно, я так и собиралась сделать, пока не получила от людей стрелу в сердце. Я умирала... Подобрал и выходил меня старый эльфийский лекарь. Ему я обязана своей жизнью. Я стала его ученицей... А его дом стал моим домом... Потом меня вызвали к себе старейшины и послали сюда. Ещё меня называют полукровкой, только не знаю почему...
— Конь у тебя-то хоть имеется? — поинтересовался офицер.
— Да, — ответила я. — У меня есть хорошая породистая лошадка из конюшен самого человеческого повелителя.
— Тогда завтра с восходом солнца мой отряд собирается на крепостном плацу. Меня зовут Кирд. Буду ждать тебя там!
— И куда мы направимся? — не удержав в себе любопытства, поинтересовалась я.
— Пока это секрет и об этом узнаешь завтра! А сейчас иди отдыхать и хорошенько выспись. Нас ожидает трудный поход.
— Ага! Если бы я ещё знала, куда мне здесь идти! Я впервые попала в Сурнон. Боюсь, что мне до полуночи ещё придётся плутать по здешним казематам, прежде чем найду себе хоть какой-то ночлег.
— Ладно, — вдруг хитро сощурился Кирд. — Тогда иди за мной! На эту ночь устрою тебя у себя... А как вернёмся из похода, сразу подыщу тебе спокойное и более удобное жильё.
— А это не будет выглядеть непристойно? Ведь мы с тобой, — я слегка замялась, подбирая нужные слова, — в некотором роде разнополые, и слишком мало знаем друг друга. Нет! Извини меня, но я не смогу пойти к тебе!
— Да не переживай ты по этому поводу! — засмеялся он. — Моя комната в крепости пустует, а сам я давно живу в собственном домике и со своей дамой сердца. Конечно, могу отвести тебя и в дамскую казарму, но поверь мне, там ты точно не выспишься и не отдохнёшь. Наши воительницы любят шумные компании и обычно засиживаются допоздна, и я сомневаюсь, что ради спокойствия какой-то дриады-полукровки они станут менять свои принципы, скорее наоборот, сделают всё возможное, чтобы вывести её из себя и подраться.
— Тогда мне действительно будет лучше переночевать в твоей комнате, — согласилась я. — Извини, что сделала неверные выводы из этого предложения, и заранее благодарю.
— Хорошо. И кстати, ты голодная? Тогда пошли вначале отведу тебя в обеденный зал, я и сам собирался перекусить, а потом доведу до своей комнаты и оставлю на ночь, а утром заберу.
— А в этой крепости ещё есть другие расы, кроме меня? — по пути спросила я.
— Ну... ты первая дриада за всё время моего пребывания здесь, — стал рассказывать Кирд. — Изредка у нас бывают пленные люди, их допрашивают, потом либо убивают, либо делают рабами и увозят вглубь земель. Был как-то и свободный человеческий рыцарь. Как и тебе, ему старейшины в виде исключения позволили служить здесь, но он очень скоро погиб в какой-то стычке с людским дозором. Мне часто доводилось встречать дриад, как в бою, так и в мирных местах, оговорённых по договору. Возможно, тебе лучше следовало поселиться где-то там... Не понимаю, почему старейшины послали тебя сюда... Вообще старайся скрывать от непосвящённых в твою тайну, что ты настоящая дриада. Надень и реже снимай шлем. А лучше сооруди из волос такую причёску, чтобы не были видны уши. Ты ощущаешься настоящим эльфом и не вызовешь подозрений, ну, а если уж кто-то глазастый что-то такое и заприметит, то вот тогда и раскроешь ему всю правду о себе. Ну и всё! Мы пришли.
Кирд усадил меня за длинный стол на деревянную лавку, сам же пристроится напротив. Не прошло и пары минут, как прислуживающий тут эльф, с заметным клеймом на лице, принёс нам какую-то еду. На вкус казённая пища не казалась какой-то особенной, хотя и была вполне съедобной, разве что, жуя её, я так и не поняла из чего всё оно приготовлено.
— Этот раб происходит из эльфов? — указав глазами на прислужника, поинтересовалась я у Кирда.
— Да, — пояснил он. — Это бывший вор и разбойник. Его поймали, судили и сделали рабом, и он останется им до конца своих дней. В крепости нет рабов людей. Когда-то они были, очень давно. Рассказывают, что им как-то удалось захватить оружие и поднять бунт. С тех пор ни один комендант не держит в крепости рабов из людей.
— Понятно, — произнесла я, отодвигая пустую миску, и эльф-раб тут же подскочил, забрал её и унёс.
— Идём? — поднялся Кирд, приглашая меня следовать за собой. — Моя комната отсюда в двух шагах.
Обстановка в ней была самая аскетическая, но учитывая, что в этом мире мне частенько доводилось ночевать просто в лесу, я не собиралась комплексовать из-за этого. Кирд ушёл, а я, свалив в угол всё своё барахло, сняла доспехи, повалилась на жёсткую койку и быстро уснула. Проснулась почти перед самым рассветом и вся в холодном поту. Мне приснился Риг! В моём сне он был живым и звал меня к себе. Однако переживать по поводу загадочного сновидения было некогда, похоже, что времени оставалось в обрез. Так оно и случилось. К приходу Кирда я еле успела одеться и уложить волосы, и ему пришлось терпеливо ждать, когда его рекрут окончательно соберётся. Он не торопил, видимо, все эльфийские женщины были такими же капухами, а значит, и мне на это предусматривалась скидка.
— Теперь-то ты можешь открыть, куда мы направляемся? — торопливо шагая вслед за ним по каменным плитам плаца, задала я вопрос, что ещё с вечера вертелся у меня на языке.
— Могу, — сказал он. — Кроме тебя, в мой отряд разведчиков ещё добавили три десятка опытных воинов. И мы должны будем отправиться вниз по реке в самую пойму. Где-то там, на границе наших и человеческих земель, находится тайное поселение. Его требуется найти и захватить.
— Мы что должны будем напасть на ни в чём не повинных людей? — приостановившись, спросила я.
— Ну, не таких уж и невинных и, возможно, не только людей, — пояснил Кирд. — Там настоящее скопище самых ужасных негодяев! Убийцы. Насильники. Все они — из числа изгоев! Живут тем, что грабят караваны и захватывают купеческие суда. Торгуют невольниками и награбленным добром. Кстати, и у людей это поселение тоже словно заноза в пальце, и они, как и мы, давно пытаются его найти и уничтожить. Но кто-то постоянно предупреждает это отребье и к приходу войск они скрываются. Там много островков и им легко удаётся затеряться среди них, а потом построить новое поселение. Вот старейшины и решили создать небольшой, но состоящий из опытных воинов отряд, и тайно послать его.
— Но если они на острове, то как мы туда попадём? — резонно озадачилась я. — У нас будет корабль?
— Нет, военный корабль очень заметен и сразу выдаст наши замыслы, к тому же, там ничего не проплывёт крупнее лодки. Переправляться будем вплавь, на лошадях или вброд. Река там широкая, зато мелководная, много болот и заводей... Это и затруднит наши поиски.
— Ясно! — передёрнув плечами, поёжилась я, представив, как барахтаюсь по пояс в холодной и до безобразия вонючей болотной жиже, а над головой роится и жужжит назойливое комарьё.
Брр... Даже передёрнуло. Не слишком ли погорячилась, собираясь идти в этот поход? Не поздно ли ещё отказаться? Как-то запоздало у меня появились эти умные мысли. Однако в конечном итоге я промолчала, больше не решаясь даже себе задавать вопросы, опасаясь, что ответы на них напугают ещё сильнее. Молчала и на протяжении всего дальнейшего пути к месту сбора. Потом также молчаливо я вывела из стойла Стрелку, влезла в седло и пристроилась в хвосте отряда.
ГЛАВА 17. На службе у эльфов
Почти не останавливаясь, наш отряд скакал большую часть дня. Привал Кирд сделал уже ближе к сумеркам, сразу как мы добрались до широкой реки, вдоль которой нам и предстояло двигаться дальше в поисках следов пиратского присутствия. Судя по моей карте, начиная с этого места и дальше, река всё больше растекалась, постепенно превращаясь в огромные непроходимые болота. А ещё, начиная отсюда, она текла посреди ничейных земель, негласно разделяя их на две половины: людскую и эльфийскую. Мы были на «эльфийской».
Отправив троих разведчиков на осмотр местности, Кирд приказал нам разбивать лагерь. Совершенно не зная, что делать именно мне, я невольно стала третьей лишней в этой стояночной суматохе, вот и отошла в сторонку, чтобы хотя бы не путаться у всех под ногами. Делая вид, что не замечаю его пристального взгляда, устало присела под ивой, надо признать, оказавшейся на редкость разговорчивой. И довольно скоро мне стало известно очень многое, из того что могло бы нам пригодиться. Наговорившись, и напоследок пожелав дереву хорошего роста и благополучия, исподлобья косясь на удивлённо разинувшего рот командира, я неспешно вернулась в лагерь.
— Я видел, как ты разговаривала с лесом, — подойдя ко мне, заговорил Кирд. — Ну и что моя дриада может поведать такого, чего не узнали мои следопыты?
— Не знаю, что разнюхали твои солдаты, — как-то по-лисьи усмехнулась я, — но могу с уверенностью сказать, что поблизости нет ни эльфов и ни людей, никого нет, кроме нас и старого енота. Хотя несколько дней назад мимо этого мыска вниз по реке проплыли лодки, полные и эльфов, и людей. Здесь они не причаливали. Останавливались несколько ниже по течению. Думаю, другие деревья укажут мне это место, и я смогу там узнать больше.
— Как давно и сколько их было? — заинтересованно спросил он.
— Увы, как и животные, деревья умеют считать только до двух. Всё, что больше, для них уже много. Однозначно можно сказать, что прошло больше трёх дней, и было больше трёх лодок, — поясняя, я бессильно развела руками.
— Всё верно, — согласился с моими словами Кирд. — Мне известно, что ровно четыре дня назад они напали на небольшое наше поселение. Всех солдат убили, разве что кроме тех, кто трусливо спрятался в лесу, забрали многих женщин и запихнули их в лодки. Да ушли вниз по реке со всем награбленным добром! Никогда ещё наш мир не видел такого наглого и уверенного разбойничьего набега! Он-то и переполнил чашу терпения, вынудив старейшин хоть что-то делать, вот они и послали наш отряд... Но хорошо! Я доволен тобой! Иди, отдыхай! Этот привал будет коротким!
Перед отправкой всем раздали пакеты сухого пайка, и, завернувшись на ночь в шкуры, грызя свою разовую пайку и запивая водой, я почти не наелась, зато так намучилась, что и не заметила, как заснула. А подняли нас перед рассветом. Вышколенные солдаты удивительно быстро свернули лагерь, очень порадовало, что совсем без моего участия, и уже с первыми лучами утренней зари мы выдвинулись вдоль берега, объезжая многочисленные заводи и стройные заросли вездесущего тростника. Сегодня ехали не так, как вчера. Из-за возможной встречи с разбойниками отряд выстроился в боевой порядок, впереди и справа от основной колонны в пределах видимости шли дозоры. Мне же было приказано ехать в серёдке и не выходить за охранение.
Так и проскакали до полудня, пока Кирд не дал сигнала к остановке. Похоже, что разведчики обнаружили чьи-то следы на берегу, да даже и отсюда там были заметны тёмные пятна потухших костров.
Я привычно скатилась с седла, чуть попрыгала, разминая ноги. Что же, и сама отдохну и позволю Стрелке попастись. Ведя её за собой, неторопливо направилась к ближайшей роще.
— Подожди, я буду тебя сопровождать, — внезапно окликнул меня Кирд. — Не подумай, что не доверяю, просто места здесь дикие, и мне за тебя беспокойно.
— О, при надобности, прекрасно смогу постоять за себя сама, — улыбнулась я, чуть замедляя шаг. — Однако не мне указывать своему командиру, впрочем, я не против сопровождения, так даже будет куда спокойнее. Только, когда буду говорить с деревьями, держись в сторонке, старайся не вмешиваться и ничему не удивляться.
Мы вошли под тенистый свод из густой листвы, сплошным пологом спускающейся к берегу. Скинув шлем, я устало привалилась к стволу местной берёзы и просто закрыла глаза.
— Говорят, что пираты высаживались здесь на берег, — сразу стала я переводить шелест деревьев на эльфийский лад. — Здесь были плохие люди и плохие эльфы. Пили вино. Громко шумели и веселились. Жгли костры и рубили деревья. Привели из лодок ваших эльфиек, догола их раздели, грозили плетьми... Взяли и зачем-то сожгли всю ихнюю одежду... Долго калили в костре тавро, глумились над пленницами и ставили на них клейма. Потом били и хлестали плетьми, заставляли прислуживать им, говорили, что теперь они самые настоящие рабыни. Потом поставили их в ряд, на колени, чтобы ртами удовлетворяли похоть мучителей, валили их в траву и совокуплялись, а дальше снова пьяно пели и танцевали. Здесь они и заночевали, и уже этим утром погрузились в лодки и поплыли по течению.
— Мерзавцы! — не выдержав, вспылил Кирд. — Они поплатятся за содеянное!
— Конечно, поплатятся! — открыв глаза, подтвердила я. — Но для этого нужно двигаться дальше и попытаться их нагнать.
Про себя же добавила, что применительно к этому миру — ничего особо страшного с ними не сделали, всё как обычно, всё как всегда, такова участь пленницы... Другое дело, что это ведь не человеческие женщины, а чистокровные эльфийки! Какая потеря лица для самовлюблённого эльфийского народа, считающего себя самой великой здешней расой!
Под отрывистыми командами младших офицеров солдаты один за другим вскакивали на коней. Почти не отдохнув, мы снова продолжили наш путь. Ехали быстро и без остановок. Во вторую половину дня я почувствовала утомлённость, и держалась из последних сил, да и то только благодаря древесному соку. Эльфы же, казалось, не ведали усталости, но думаю, — это не из-за какой-то своей особенности, а просто они были охвачены азартом погони и безмерной жаждой мести.
Я ехала в середине строя, на жаре постепенно пропитываясь и своим и конским потом, а сверху ещё покрывалась и пылью из-под сотни копыт; и как о чём-то несбыточном мечтала о привале. Как было бы хорошо окунуться в прохладу близкой реки! От неё веяло ветерком и так и желалось искупнуться!
Наконец-то стало темнеть, и как бы Кирд того не хотел, но всё же был вынужден дать сигнал об остановке.
Мы разбивали лагерь и становились на ночлег, и пусть пиратов сегодня не нагнали, только радостно взвизгнув, я подскакала к берегу, спешилась, и, предоставив Стрелку самой себе, юркнула за ближайшие кусты. Раздевшись догола, тихонько плюхнулась в молочную прохладу реки и прямо замурлыкала от наслаждения. Плавала и отдыхала и душой и телом!
Уже собиралась выбраться на песчаный бережок, как со стороны лагеря донёсся неясный шум, похоже, там поднялся страшный переполох. Разом зажглись десятки факелов, и берег осветился почти как днём. Я не понимала в чём причина этой шумихи, пока кто-то из солдат, прочёсывающих округу, не наткнулся на мою одежду и не подозвал Кирда. Стало ясно: все ищут именно меня!
Туда-сюда плавая вдоль берега, я терпеливо ждала, когда эльфы наконец-то поуспокоятся, разойдутся и позволят мне добраться до вещей. Но не тут-то было! Подсвечивая факелом, чуть ли не наступая на моё разбросанное облачение, Кирд стоял у тихо плещущейся воды, и пристально всматривался в сгустившуюся над речкой темноту. У меня уже зуб не попадал на зуб, но выйти я не то чтобы не хотела... Лучше сказать, что никак не могла... Ведь чуть ли не пред всеми предстану в полном неглиже! Уже сводило судорогой все мышцы. Похоже, больше не выдержу! Всё, мне надо сдаваться... В итоге, обречённо вздыхая, я подплыла к берегу.
— Ну и что ты там делаешь? — крикнул мне Кирд, заприметив моё барахтанье.
— Просто купаюсь, — ответила я дрожащими от холода губами. — Неужели нельзя было догадаться! Ты что решил, будто я сбежала?
— Вернее, что тебя похитили, — двояко усмехнулся он. — Твоя лошадь-то осталась, как и всё остальное... Вряд ли бы ты стала сбегать без неё и одежды!
— А с чего бы похитителям было меня раздевать? — непонимающе хихикнула я.
— А ты сама догадайся! — передразнил меня Кирд, и детальнее пояснил свои слова. — Ну и ещё чтобы мы не могли пустить по твоему запаху коней!
— Так всё ведь наоборот, по моим вещам они и заполучат мой запах и пойдут по следам, — возразила я, высунувшись по плечи из воды, заодно выжимая волосы и забирая их в пучок.
— Нет, — здесь Кирд с уверенным видом положил ладонь на рукоять длинного меча. — Когда у нас похищают девушку, то её сразу раздевают и натирают вонючим маслом, что напрочь отбивает нюх коней, а одежду просто бросают, ну или поджигают, если есть на то время. Ладно, выходи. Я отвернусь и потушу факел. А в следующий раз предупреждай, когда надумаешь искупаться!
— Ага, — хмыкнула я, выбираясь из воды. — Особенно особо любопытных!
Впопыхах я так и не смогла толком обтереться, как и до конца отжать волосы. Кое-как одевшись, присела под кустом, отчаянно пытаясь согреться. К общему костру идти не решилась, опасаясь если не насмешек, то уж косых взглядов так точно. Всегда добрые ко мне деревья как могли утешали меня. Я спросила у них про лодки. И как оказалось: ни лодок, ни эльфов, ни даже людей — здешние деревья не видели уже очень и очень давно, ну кроме нас разве. Вот и получается, что пираты здесь не проплывали! Об этом срочно требовалось известить Кирда, и, поблагодарив своих зелёных информаторов, я дрожащей от холода поступь и направилась к командирскому шатру.
— Куда же они могли подеваться? — выслушав меня и развернув карту, стал рассуждать Кирд. — Вот здесь есть кучка небольших островков, — ткнул он пальцем на середину реки, — получается, что они могли уйти только туда.
— Или к противоположному берегу, — возразила я, громко лязгая при этом зубами, ведь согреться так и не смогла. — Предлагаю переправиться на него, а там всё и узнаем, островов ведь много и все сразу не обойти.
— Сделаем это на рассвете, — согласно покачал головой Кирд.
В ответ я захлопала слипшимися ресницами.
— Ты замёрзла? — удивлённо спросил он, глядя в моё лицо, на мои посиневшие губы.
— Перекупалась, — попыталась улыбнуться я.
— Ну, тогда тебе придётся собраться силами и выпить парочку глотков этой лекарственной настойки, — достав флягу, Кирд со странной улыбкой протянул её мне.
— Запросто, — вытащив зубами крепко засевшую пробку, я храбро сделала три больших глотка и глаза буквально полезли на лоб. Не могла даже закашляться! Зря я понадеялась на свою дриадскую стойкость! Это была аналогия смеси самого жгучего перца с чистым спиртом и чем-то куда горче полыни! Крепкий напиток сразу же ударил мне в голову. С превеликим трудом отдышавшись, я протянула флягу обратно, и, покачнувшись, попыталась прошептать: — Не помогло... Только не предлагай мне дополнительно согреться в твоих объятиях, к такому я ещё не совсем готова.
— Так не готова или не совсем готова? — он не преминул поддеть меня.
— Совсем не готова... — огрызнулась я.
— Ладно, ложись и спи, — Кирд указал на свою походную койку, — и тебя не хуже меня согреет моё одеяло.
Хотела отказаться, только ноги уже не слушались. Я бессильно повалилась на койку. Кирд набросил покрывало, и, чувствуя, как тепло наконец-то расползается по телу, я с благодарностью стала засыпать.
Он разбудил меня, когда лагерь почти свернули. Оказалось, что эльфийские воины уже готовятся к переправе, причём не на плотах, а снова вплавь, и, протянув мне чашу с какой-то густой маслянистой кашицей, Кирд приказал, чтобы я натиралась, а оружие и доспехи тщательно приторочила на крупе лошади, одежду же плотно свернула и закрепила на голове. Переправляться следовало нагишом, так как разводить костры на том берегу и сушиться никто не собирался, всего лишь обтереться и одеться. А на мой растерянный взгляд он пояснил, что все мы здесь — солдаты и равны друг перед другом, и скидок на половую принадлежность никто делать не собирается. Я, было, раскрыла рот, чтобы напомнить об особых днях каждой женщины, но Кирд предусмотрительно развёл руками, как бы заранее говоря: «А мне-то какое дело до этого!» — после чего демонстративно отвернулся.
Пока я неумело увязывала свои вещи, все остальные окончательно разобрали походные палатки, свернули их и закрепили на спинах вьючных лошадей. Скоро длинноухие воины сгрудились у воды, полностью разделись и начали умащаться. Не скажу, что краем глаза я не смотрела, пытаясь выяснить, чем же там они отличаются от наших мужчин. В этом смысле ничем... Уж длинных ушей там точно нет! Но следовало и мне намазываться... И в конечном итоге, сокрушённо вздохнув да вспомнив пословицу: «Назвался груздем, так полезай в кузов!» — преодолевая стыдливость, я тяжело выдохнула, отвернулась и стала стаскивать одежду. Свернув её в плотный рулон, закрепила на голове. Боясь глядеть по сторонам, достаточно густо намазалась чем-то напоминающим дёготь, и, шутя про себя, что теперь не хватает лишь перьев, взгромоздилась в седло и вслед за остальными въехала в реку. То ли благодаря этому средству, то ли своему взволнованному состоянию, — только сегодня я не настолько замёрзла, как накануне. Выбравшись на сушу уже на другой стороне, более крутой и глинистой, я нашла укромный уголок под торчащими сверху корнями, и, борясь с так и не прошедшей неловкостью, принялась тщательно обтираться. Это была почти не выполнимая задача... Потом поспешно оделась, облачилась в кольчугу и выбралась на божий свет.
— Надеюсь, сейчас тебя не требуется отогревать? — поинтересовался Кирд, подойдя ко мне и чуть заметно усмехаясь.
— А ты предлагаешь мне в следующий раз купаться, предварительно обмазавшись этой дрянью? — отшутилась я.
— Хорошее средство, — продолжил он с ехидцей. — Действенное…
— Нет уж, лучше тогда буду ходить грязная... Эта дрянь впитывается в кожу, не смывается и даже вытирается с трудом.
— Ну, как знаешь, — искренне рассмеялся он.
— Ладно... Всё нормально, — примирительно мотнула я головой. — Сейчас пойду вон к той роскошной иве и узнаю, не проплывали ли тут интересующие нас лодки.
Как оказалось, гружённые награбленным добром и пленницами лодки не только проплывали вниз по течению именно вдоль этого берега, но и ненадолго причаливали к нему. А значит, работорговцы просто пересекли реку и на ближайших островках не прятались, о чём я с радостью и доложила Кирду.
Наш отряд снова двинулся вдоль реки. Скоро берег стал не такой крутой, а местность более болотистой, и наше продвижение заметно замедлилось, ведь лошади частенько проваливались по самое брюхо в тину, и чтобы продвигаться вперёд, местами приходилось рубить камыш, делать связки и выстилать что-то вроде временной гати.
Поначалу я трудилась наравне со всеми, но быстро выдохлась, стала оступаться, ронять связки, скорее мешая остальным. В итоге Кирд закрепил за мной лишь обязанности проводника, и всё же по мере сил я старалась помогать остальным, не забывая то и дело общаться с деревьями. На третий день наших странствий среди болот мы все настолько пропиталась здешними фимиамами, что аромат того средства (которым обмазывались при переправе) мог показаться амброзией.
Но это оказались не все напасти. Нас донимали злющие комары, особенно на ночёвках, и дым костров их совсем не отпугивал. Не спасали ни сетки, ни плотная ткань покрывал. Каким-то образом эти мелкие тварюки ухитрялись пролезать даже в самые узкие щёлочки! Правда, двухслойные с противомоскитными сетками походные палатки эльфийских воинов обеспечивали хоть какую-то защиту. У меня же собственной палатки не было. Я привыкла спать заворачиваясь в меховые шкуры, и теперь очень страдала. Видя всё это, Кирд ещё в первую стоянку на этом берегу деликатно предложил мне поселиться вместе с ним в его просторном офицерском шатре. Поначалу я отказывалась, но в итоге пришлось выбирать, либо сделаться постоянным кормом для кровососущих и страшно жужжащих крылатых хищников, либо, махнув рукой на всевозможные пересуды, хоть как-то, да выжить. Попыток приставать он ко мне не делал, и это было хорошо, так как, боясь близости с ним, всё-таки до конца не знала даже сама, как поведусь, начни он со мной заигрывать или, не приведи бог, настойчиво ухаживать. Мы негласно разделили шатёр на две половины и этим пока ограничились, хотя я не на миг не переставала помнить, что он здесь командир и хозяин. Никаких планов в отношении Кирда я не строила, и была готова покинуть пределы командирского шатра по первому же требованию или как только комариное нашествие закончится. Уж чего-чего, а походной женой никак не собиралась стать!
Общие трудности зачастую сплачивают людей, и эльфов они тоже сплотили между собой. Я же для них была чужая. Поначалу на меня посматривали как на диковинку, которую многие были не прочь попробовать на вкус, и не больше. Однако в последнее время я всё больше замечала, что длинноухие сторонятся меня, часто замолкают при моём приближении. Возможно, в том была и частичка моей вины, что замыкалась в себе и своей для них так и не стала.
На пятый день плутания по пойме, наш путь преградило очередное топкое болото. Громко ругаясь, солдаты отправились рубить камыш для прочного настила, способного выдержать вес оружия и коней. Я же, приглядев одиноко растущий на утёсе высокий тополь, спрыгнула со Стрелки, и, проваливаясь чуть ли не по колено в зловонную жижу, побежала к нему. Как выяснилось, пиратские лодки не проплывали мимо него, но он знает от шелеста других деревьев, что я их ищу. А ещё он поведал, что тут они ушли от берега и теперь направляются к островам, ему даже известно, что их база находится на самом великом из них.
Буквально окрылённая этой новостью, довольная и улыбающаяся, я заспешила к Кирду, торопилась и даже не глядела по сторонам.
Мне поначалу показалось, будто просто споткнулась и упала, попробовала встать и получила удар ногой в живот, задыхаясь от боли, повалилась лицом в болотную жижу. Чуть подняла голову... Меня окружили разъярённые эльфийские солдаты. Попыталась приподняться и получила крепкий пинок под зад. Скрючившись от новой боли, замерла в липкой жиже, ожидая продолжения ударов. Но, хвала богини заступницы, бить меня не продолжили. Грубо схватили и поставили на ноги. Отобрали всё оружие.
— Что вы делаете! — воскликнула я. — Не смейте!
Меня стукнули кулаком по губам, и я ощутила привкус крови между сомкнутых зубов.
— Молчи! — приказал ударивший меня.
Прикрыв лицо ладонями, я подчинилась, совсем не зная, чего ожидать дальше.
— Что, торопишься выложить Кирду новую порцию лжи?! — стал трясти меня за шиворот кто-то из них. — Тебя как, убить сразу или для начала допросить?!
— Вы даже не представляете, что творите! Вам же потом до конца своих дней совестно будет за этот гнусный поступок! — прошептала я, не отнимая рук от лица. — Я честна перед всеми вами, к тому же только что узнала очень важные сведения.
— Ты околдовала нашего командира, — заявили мне, — лжёшь ему, и заманиваешь всех нас вглубь болот на верную погибель!
Я не ожидала этого от, казалось, всегда рассудительных эльфов, особенно того, что они тоже способны роптать и злословить подобно суеверным варварам. До этого я пыталась не обращать внимания на все эти дрязги и быть выше наговоров и клеветы, и как оказалось — зря.
— Ну, так что будем с ней делать?! — растерянно поинтересовался у товарищей кто-то из солдат. — Может, прямо сейчас поступим с ней как обычно поступают со шпионкой, всё равно она сегодня станет нашей рабыней... Чего бы нам уже сейчас не поступить с ней так же, как поступили те подонки с нашими женщинами?
— Эта дриадская колдунья недостойна даже стать эльфийской рабыней! Давай лучше придушим её и утопим в болоте? — донеслись до меня обрывки фраз.
— А может, всё же сперва с ней немного поразвлечёмся? Чего сразу топить? Хороша ведь сучка? — предложил кто-то не особо уверенным тоном.
— А ещё какие будут варианты?! — фыркнула я, утирая кровь и болотную грязь на губах. — Высказывайтесь уже все!
— Нет! Не будем уподобляться дикарям! Отведём её к Кирду и станем всеобще судить по справедливости! — услышала я более перспективное для себя предложение.
— Ведём её к Кирду! — раздались громкие возгласы. — Потребуем честного суда!
Меня поставили на ноги, крепко связали, и, подталкивая под спину, повели под офицерский тент, где согнувшись над раскладным столиком, Кирд сосредоточенно изучал потрёпанную карту. Меня заставили опуститься перед ним на колени, безоружную, связанную, с разбитыми и распухшими губами. Повернувшись, Кирд удивлённо заморгал, а шрам на его лице так и налился кровью.
— Что здесь происходит?! — оглядывая собравшихся, грозно рявкнул наш командир.
— Она околдовала тебя! Своей ложью завела всех нас в топкие болота! В них и погубит! — хором кричали ему. — Пусть соберутся все! Мы будем её судить! Мы имеем на это право! Мы откроим тебе глаза на эту ведьму!
— Хорошо... — спокойно сказал Кирд. — Высказывайте свои обвинения. Мы все здесь собрались и все вместе выслушаем их. Если найдём её виновной, то она будет соответствующим образом наказана. У меня есть такие полномочия, чтобы даже приказать её казнить, как и обратить в рабыню, ну, или оправдать, если она невиновна.
— Она лесная колдунья и навела на тебя чары! Она соблазнила тебя, и теперь ты живёшь с ней в одном шатре! — хором прокричали заговорщики.
— Это неправда! — ответила я. — Я всего лишь молодая дриада, а не колдунья. Колдовать и наводить чары, как и любая другая дриада, я не умею. Единственная моя вина в том, что родилась не эльфом, а стала дриадой. Ваш командир сам предложил мне разделить с ним его шатёр, так как у меня единственной из всех вас нет своей походной палатки. Если бы не тучи убийственных комаров, населяющих здешние болота, то я бы без сомненья отвергла его предложение, и, как и раньше, продолжала бы ночевать под деревьями, заворачиваясь в покрывало из меховых шкур. Почему никто из вас, видя, как я страдаю от комариных укусов, ещё в первую нашу ночёвку среди болот не предложил разделить с ним его палатку? В том своём бедственном положении я бы с благодарностью приняла это предложение! А вашего командира я нисколько не соблазняла. Мы негласно спим на разных половинах шатра. Интимной близости между нами никогда не было. Я как была, так и остаюсь девственницей, надеюсь, вы поверите здесь мне на слово, хотя, если уж речь зашла о моей казни, то я готова позволить это проверить, но только если вы приведёте женщину...
— Надо будет, мы и сами это проверим! — раздался выкрик из толпы.
— Погодите! — шагнув вперёд, Кирд стал рядом с коленопреклонённой мною. — Я полностью подтверждаю, что сам предложил ей жить в моём шатре, сжалившись над ней! И она говорит правду о том, что между нами не было половой близости! — заступился за меня он. — Да вы только поглядите на неё, и вспомните любую из наших воительниц! Та бы уже соблазнила не только меня, но и большую половину из вас! А эта лишь наравне со всеми рубит тростник!
— Ладно! Пусть ответит, зачем завела нас в болото? — прозвучало новое обвинение.
— Ну, тут за неё могу ответить и я, — усмехнулся Кирд. — Вам всем было известно, куда мы направляемся, и я всех предупреждал об ожидающих нас трудностях!
— Да, мы знали, что придётся разыскивать следы пиратского поселения среди островов и болот! — возразили Кирду. — Но все мы опытные воины, среди нас много разведчиков и следопытов, однако мы давно уже не находим никаких следов и бредём неизвестно куда, доверяя её лживым словам! Чем она может доказать, что говорит нам правду?!
— Говори всё! — повернувшись ко мне, приказал Кирд.
— Я способна понимать язык деревьев и даже разговаривать с ними, — начала я. — Мне не нужно искать следы. Деревья указывают мне путь и предупреждают об опасности. Вот только сегодня я узнала, что разбойники здесь уже не проплывали. Они повернули к островам, и их поселение находится на берегу небольшой бухточки на самом большом из них. Вы можете легко найти этот остров на командирской карте!
— А где доказательства, что это не очередная её байка, после того как мы прищемили ей её лживый язык?! — выкрикнул тот же голос из толпы.
— Я, благородная воспитанница господина Марка Торна, госпожа Диана, не стану унижать себя обманом! — гордо выпрямившись, заявила я. — И вообще, я больше не буду оправдываться, хоть делайте со мной чего хотите!
Эльфы молчаливо склонили головы, но я не обольщалась, что выиграла. Скорей всего они просто подыскивают новые обвинения.
— Слушайте все! Моё решение будет таковым! — подняв руку, громко произнёс Кирд, воспользовавшись наступившей тишиной. — Я приказываю взять госпожу Диану под стражу! А на остров отправятся разведчики и проверят её сведения. Вот в зависимости от их доклада мы и примем последующее решение относительно неё. Если кто-то хочет возразить, то я готов выслушать!
— Это будет правильно! — раздалось в толпе. — Нельзя наказывать невиновную!
— Тогда разбиваем здесь долговременный лагерь! — уловив изменение в настроении своих подчинённых, стал распоряжаться Кирд. — Для госпожи Дианы поставим отдельный шатёр и поместим её там под стражу в качестве пленницы до выяснения всей правды.
— Я даю слово, что не покину пределов лагеря! — сказала я. — Вам не нужно меня охранять...
— Нет, — отрицательно кивнул головой Кирд, и, вынув нож, освободил меня от верёвок. — Тебе какое-то время всё же придётся побыть под стражей. Это необходимо!
— Что же, — моя голова как-то сама собой покорно склонилась, — хорошо обошлось хоть этим, признаться, в какой-то момент я думала, что меня разорвут на части, и спасибо тебе за то, что этого не произошло.
Мой шатёр (называть эту уютную постройку тюрьмой как-то язык не поворачивался) был готов одним из первых, и, приставив к нему двух стражей, меня и посадили в нём под домашний арест. Приняв своё заточение как неизбежное зло, я сокрушённо повалилась на раскладную походную койку и проспала больший остаток дня и всю последующие ночь, правда, непрестанно ворочаясь и часто просыпаясь, вся дрожащая и в поту. Мне снились странные и в чём-то пророческие сны, возбуждая и будоража. Как их толковать я совершенно не знала, и, проснувшись окончательно, ещё долго лежала под гнётом неутешительных мыслей. Лишь в полдень меня оторвал от них Кирд.
— Я отправил на остров лучших разведчиков, — стал рассказывать он. — Их возвращения мы ожидаем завтра к вечеру... Так что сидеть под стражей тебе осталось не так уж и долго. Я уверен, ты нас не обманывала!
— А если, желая опорочить меня, они решат доложить неправду? — спросила я, будучи слегка обеспокоенной этим.
— Это полностью исключено! — уверил Кирд. — Я послал самых непредвзятых.
— Сидя взаперти, я много размышляла и у меня зародилась дурная очень глупая и навязчивая мысль по поводу тебя. Много раз пыталась её отогнать, но она упрямо лезет в мою голову. Ты не обидишься, если я выскажу её вслух?
— Высказывай! — с усмешкой проговорил он.
— Мне подумалось, вдруг ты сердишься на меня за то, что я открыла всем, что между нами ничего не было. Не надсмехаются ли твои подчинённые втихаря над тобой из-за