Вспомнилось, что жил. Александр Панин

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1 - Воспоминания о сбывшемся
• ГЛАВА 2 - Бремя волшебника
• ГЛАВА 3 - Черно-белая жизнь
• ГЛАВА 4 - Чем быть
• ГЛАВА 5 - Брешь
• ГЛАВА 6 - Тропа
• ГЛАВА 7 - Обоз
• ГЛАВА 8 - Первая встреча
• ГЛАВА 9 - Дорога, которую не выбирают
• ГЛАВА 10 - Кодекс наемника
• ГЛАВА 11 - Надька - Наденька
• ГЛАВА 12 - Цыгане шумною толпой
• ГЛАВА 13 - Нантозуелта
• ГЛАВА 14 - Тайны усадьбы Флоклейд
• ГЛАВА 15 - Анабасис Аин
• ГЛАВА 15 - В вихре светских развлечений
• ГЛАВА 16 - Острова. Порталы
• ГЛАВА 17 - Средь шумного бала

АННОТАЦИЯ

Вся жизнь, прожитая юным волшебником, оказалась грёзой. И он начинает новую жизнь, надеясь, что теперь она настоящая.

***

(Жил был я...)

   Вспомнилось, что жил

   (С. Кирсанов)

ГЛАВА 1 - Воспоминания о сбывшемся

Из школы после уроков Сашка шел в полном обалдении, не замечая луж и сыпавшегося сверху противного осеннего дождя. Друзья уже оставили попытки разговорить его и только изредка посматривали недоуменно. Юрка почти сразу срулил направо, а Сашка шел с оставшимися тремя, пока Колька не спросил:

    - Ты что, на паром что ли?

    Сашка тупо вытаращился на него, не понимая, потом огляделся и сообразил, что прошел свою улицу и Колька, Герка и Женька смотрят на него с интересом.

   - Тьфу ты! - изобразил он растерянность. - Задумался.

   - О чем? - спросил коварный Герка, ежась.

    Надо было бежать домой, потому что дождь успел достать, но Сашка был сегодня какой-то странный и всех троих одолевало жгучее любопытство. Сашка замешкался с ответом и Женька, который, в отличие от остальных присутствующих, в классе был своим, потому что учился в нем с самого начала, сказал вдруг:

   - А я знаю, чего это с ним.

    Теперь все и даже Сашка повернулись к нему. Женька, нагнетая обстановку, помедлил.

   - С ним Надька заговорила. Вот.

    Колька с Геркой озадаченно переглянулись и Герка спросил:

   - Ну и что?

   - А то, - со вкусом ответил Женька, похоже, даже забыв про дождь, - что Надька ни с кем не разговаривает. Может, только с Веркой. Среди старожилов класса это стало небольшой сенсацией. Вы-то, небось, не заметили.

    Женькино заявление было принято на веру. Тем более, что он честно пучил глаза. Да и слова его можно было легко проверить. Достаточно было завтра с утра спросить любого из тех, кто знал Надьку достаточно долго. Хорошо бы с первого класса. А когда Женькиным словам поверили, взоры всех троих опять обратились к Сашке.

   - Давай колись, - сказал склонный к уголовному лексикону Герка. - О чем вы там базарили?

    Когда ситуация с Сашкой стала проясняться, они наконец обратили внимание на дождь. Слева от дороги на углу пятой улицы стоял старый дом, в котором, наверно, еще при основании поселка был магазин. Над навсегда закрытой дверью сохранился козырек, под которым они и скрылись от дождя. Убедившись, что над ним не каплет, Герка повторил свой вопрос.

    Сашка в том плане, о котором рассказал Женька, беседу с Надькой не рассматривал. Но ему как раз было понятно, почему такая девочка, как Надька, вдруг заговорила именно с ним. Он как раз обдумывал свой ответ, чтобы что-то сказать и в то же время ничего не сказать, как опять влез Женька:

   - Там еще Таёна была.

   - Это которая? - уточнил совсем запутавшийся Колька.

   - Бердникова, - охотно пояснил Женька и добавил. - А все знают, - он опять имел в виду старожилов класса, - что она Надьку терпеть не может.

   - Да ну?! - хором удивились Колька и Герка и опять повернулись к Сашке.

   Сашка понял, что ему не отвертеться и что он совершенно зря пропустил момент, когда ему надо было свернуть на свою улицу. И тут его осенило, и он принялся вдохновенно вешать лапшу на уши благодарных слушателей.

   - Понимаете, пацаны... - начал он и замолчал.

   Пауза затянулась, и пацаны стали проявлять нетерпение, которое сначала выразилось в безмолвном переглядывании, а потом Колька сказал:

   - Ну.

   - А? - Сашка словно очнулся и продолжил. - Вы же помните, как на алгебре Валентина вышибла меня из класса?

   - Еще бы, - сказал Колька и остальные подтвердили.

   - Ну вот. А следом за мной вылетела Таёна

   - Вообще небывалый случай, - со знанием дела заявил Женька. - На моей памяти Таёну еще ни разу из класса не выгоняли.

   - А почему? - многозначительно вопросил Сашка и тот же вопрос был написан на лицах всех троих.

   Сашка уже сознательно затянул паузу, дождался пока на лицах друзей появится нетерпение и продолжил, таинственно оглянувшись:

   - Так вот, мы с Таёной этот вопрос и проясняли.

   Теперь вопрос «Ну?» прозвучал в хоровом исполнении.

   - Оказалось, что нас не только настигло виденье, но и привиделось практически одно и то же. И так это нас захватило, что я вот, к примеру, совершенно отключился. И ничего не видел, и не слышал. Не знаю, как у Таёны, но, похоже, точно так же. Она со мной не делилась, - тут Сашка покривил душой, Таёна еще как с ним делилась и именно от нее он узнал то, что не задержалось в памяти.

   - А что тебе привиделось-то? - жадно спросил Колька и остальные кивками подтвердили актуальность вопроса.

   - А привиделось мне, пацаны, - чуть не нараспев начал Сашка и все трое слушателей завороженно примолкли. - Привиделось мне мое будущее лет на сорок вперед.

   - Врешь! - вырвалось у Герки, но Колька отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.

   - Да помолчи ты, - и опять повернулся к Сашке. - А дальше?

   - А дальше мы сравнивали привидевшееся нам наше будущее до самой перемены.

   - Да не тяни ты, - нетерпеливо сказал Колька. - Чего из тебя каждое слово надо тянуть клещами.

   - Не тяни? - счел нужным обидеться Сашка. - Я же не навязываюсь.

   - Помолчи! - теперь на Кольку взъелся Женька. - Вечно ты... - он не стал продолжать, но Колька понял и тоже обиделся.

   - Так у нас ничего не выйдет, - сказал Герка.

   И откуда в нем только рассудительность взялась.

   - Давайте сейчас разойдемся. За ночь никто из нас от любопытства не умрет. А вот завтра Сашка спокойно всё всем расскажет, - Герка подумал и добавил. - Если захочет.

   Сашку такая постановка вопроса очень устраивала. Он уже жалел, что, как он считал, сболтнул лишнего. В конце концов это была не только его тайна. И хотя он практически ничего не раскрыл, но вот умный человек, а Сашка не считал друзей бестолковыми, запросто мог додумать, сопоставить и сделать выводы. Хорошо, что он ни словом не заикнулся о своих новых возможностях. Сашка, попрощавшись, поспешил уйти, а трое, еще оставшись под козырьком, не сговариваясь, посмотрели ему вслед.

   Пробираясь домой, Сашка пару раз чуть не плюхнулся в грязь - натоптанные тропинки вдоль домов, находившиеся выше уровня улицы, осклизли от дождя и передвижение по ним было равносильно передвижению по льду. Ну а сама улица, еще не просохшая после позавчерашнего дождя, приняла с неба еще воды и окончательно раскисла. Несколько же прошедших за полдня грузовиков размешали ее в такую кашу, что Сашка всерьез опасался туда падать, резонно полагая, что его засосет. А после сегодняшних событий ему бы очень не хотелось такого конца. Ему вообще-то никакого конца не хотелось.

   Сашка поскользнулся очередной раз и решил больше о сегодняшнем событии до дома не думать и сосредоточиться на дороге. Он сосредоточился. Особенно хорошо не думать о сегодняшнем получилось, когда он преодолевал поперечную дорогу. Не переходил, а именно преодолевал. Тем более, по диагонали, потому что его дом как раз по диагонали и находился.

   Мать лежала в комнате и, когда Сашка пришел, попыталась встать, но Сашка это дело пресек, сказав:

   - Я сам управлюсь.

   У сестры было четыре урока и она уже отобедала и возилась в своем углу. Мать, не вставая с кровати, стала командовать и Сашка не возражал, главное, пусть лежит. Он похлебал теплого супчика, расправился с жареной картошкой, а за чаем решил расслабиться. И расслабился до того, что не заметил, как из комнаты, держась за бок, вышла мать.

   - Чего так поздно? - спросила она.

   - С ребятами задержался, - объяснил Сашка.

   В своих сегодняшних грезах он мать вылечил, поэтому, ощутив себя волшебником, уже более спокойно отнесся к ее болезненному виду. Вообще то, что Сашке привиделось, уже частично стало сбываться - он волшебник. Но не это сейчас занимало его. То, что он волшебник ему уже присуще и никуда не денется - видение, посетившее одновременно троих, врать не будет. А вот девчонки... И чтобы вот так, прилюдно. Неизбалованный женским вниманием (в смысле, девчонкиным) Сашка уже считал их лучшими и самыми красивыми в мире. Они многократно затмевали даже первую красавицу класса - Верку. Сашка даже вздрагивал, когда вспоминал их руки, и даже холмики грудей под форменными коричневыми платьицами, и даже губы (Надька до того дошла в своем неожиданном раскрепощении, что поцеловала его в район правой скулы и Сашка боялся поворачиваться этим местом к кому бы то ни было, считая, что это слишком заметно).

   Он так и просидел до прихода отца с работы с бессмысленной улыбкой на губах. Потом, правда, развил бурную деятельность, наколов дров и принеся воды из колонки, для чего пришлось форсировать широкую грязную улицу. О том, что он заделался волшебником, Сашка решил пока отцу не говорить до того времени, пока он со своим даром не освоится и, может быть, даже приобретет новые свойства. В общем, Сашка в тот вечер заснул поздно и всю ночь ему снилось, как он, будучи великим волшебником, делает жизнь Тайки и Надьки похожей на сказку, а они ахают и восхищаются. Причем, что интересно, девчонки в его сне были исключительно обнаженными, но он не был уверен, что они в жизни были именно такими, потому что ни разу их такими не видел.

   Утром Сашка проснулся с тяжелой головой и даже умывание холодной водой не сильно помогло. Зато помог завтрак. В школу он собрался пораньше и чуть ли не со злостью поглядывал на сестру, которая, по его мнению, слишком долго копалась. Дождь ночью прекратился, но грязь осталась и быстро дойти никак не получалось. В основном, из-за сестры, которую пришлось перетаскивать через поперечную улицу. В результате она пришла в относительно чистой обуви, а Сашке пришлось еще отмываться и чиститься. И когда он наконец добрался до класса, он уже настолько запутался во сне, яви и видении, что плохо понимал где что. И когда Надька, которой наплевать было на общественное мнение, взяла его за руку и подвела к тому самому подоконнику в коридоре, он пошел за ней покорно и в голове его было пусто до звона и Сашке казалось, что все вокруг слышат этот звук.

   - Слушай, Баркашов, - сказала Надька. - Сегодня суббота. Надо бы вечером собраться, поговорить.

   - О чем? - тупо спросил Сашка.

   - Как? - удивилась Надька. - О нас, естественно. О нашей дальнейшей судьбе. Ты не забыл, что мы имеем друг к другу какое-то отношение?

   Сашка поднял голову, посмотрел на Надьку и обалдел. Да, это была вчерашняя Надька, но в то же время это уже не была вчерашняя Надька. Что-то в ней неуловимо изменилось. Может волосы чуть-чуть посветлели и приобрели легкий серебристый оттенок, может щеки стали не такими круглыми, а губы наоборот стали полнее. Синие глаза вроде как потемнели, а ресницы вообще превратились в сказочные опахала.

   - Наденька, - запинаясь, спросил Сашка. - Ты сегодня в зеркало смотрелась?

   - Да, - ответила Надька, насторожась. - А что?

   И тут с лестничной площадки в коридор ступила Тайка.

   Тайка вчера домой после уроков шла в очень невнятном состоянии. С одной стороны, оно было солнечным несмотря на хмурое небо и нудный осенний дождь и Тайке хотелось прыгать как первокласснице на одной ножке, что совершенно не пристало солидной пятнадцатилетней девушке. А рот ее непроизвольно растягивался до ушей в совершенно дурацкой улыбке (Тайкино определение). С другой же стороны у нее была причина для глубокого осмысления и анализа, произошедшего с ней и с Надькой. Сашка в ее расчеты не входил - он в них не помещался, потому что предстал фигурой центральной и независимой, и Тайка положила себе подумать о нем потом и отдельно. А вот Надька ее заботила, потому что раскрылась неожиданно и радикально и сразу стала натурой импульсивной и бескомпромиссной, не склонной ни к анализу, ни к обобщениям. И потом Тайка почему-то посчитала себя за Надьку ответственной, и потому что знала ее с раннего детства хоть и не была подругой (у Надьки вообще не было подруг), и потому что в видении Надька была настолько ей близка, что ближе некуда.

   С Надькой они расстались на выходе (ей было в другую сторону), не сговариваясь решив, что случившееся разглашению не подлежит ни в коем случае. За Надьку Тайка в этом плане была совершенно спокойна. И не потому, что Надька была кремень. Просто Надька ни с кем не общалась и была абсолютно самодостаточна. За Надьку Тайка беспокоилась даже меньше чем за себя. Вот за собой она признавала слабость вроде периодически возникающего желания поболтать с подружками. Правда, подружки у нее были всего две, а желание поболтать возникало нечасто.

   Вот Сашка ее реально беспокоил. Он, конечно, не был девчонкой и по определению не был склонен к сплетням. Тем более, что был новичком в классе и с подавляющим большинством одноклассников не общался вовсе. Но у него появилось несколько друзей, таких же новичков. Правда, они пришли из соседних школ, окончив там восемь классов, то есть были местными, в то время как Сашка вроде прибыл с другого конца географии. Ходили такие смутные слухи.

   Сашка был для Тайки абсолютно неизвестной величиной, и она подумала, может стоит ненавязчиво расспросить подружившегося с ним Женьку. Уж Женька-то наверняка о нем что-то знает и ей не откажет. Как-никак они девятый год вместе учатся. Приняв такое решение, Тайка повеселела еще больше и, потеряв бдительность, чуть не наступила в лужу. Хорошо, что дорога до дома оказалась такой короткой (Тайкин домик, в котором она жила с бабушкой, располагался на той же улице, что и школа). Кстати, домик тот, о чем Тайка даже не догадывалась, был точной копией домика, в котором жил Сашка. Наверно их проектировал и строил один и тот же местный Растрелли. В общем, здесь был простор для конспирологии и хорошо, что Тайка не была знакома с этим предметом.

   Во время обеда Тайка то и дело застывала с ложкой или вилкой, уставив взгляд в стену, и бабушка озабоченно спрашивала все ли у нее в порядке. Тайке очень хотелось ответить, что до порядка ей теперь ой как далеко и она с трудом сдерживалась, ведь она обычно бабушке рассказывала все-все-все, а та, обдумав информацию, давала Тайке основанные на житейском опыте советы. Но на этот раз Тайке нужны были советы иного рода. И никто ей их дать не мог. Ни бабушка, вооруженная жизненным опытом. Ни сам директор школы. Большего авторитета Тайка просто не знала. Нет, она, конечно, слышала о таких небожителях, как секретари горкома и даже обкома. Но вряд ли они снизойдут к нуждам простой школьницы из предместья. Особенно в ее взаимоотношениях с волшебником. Они наверно и слово-то такое забыли еще в глубоком детстве (если вообще знали).

   От всех этих мыслей у Тайки разболелась голова и бабушка, уловив на лице внучки болезненную гримасу, выбила из нее признание и, напоив цитрамоном, уложила в постель. Угревшись, Тайка сама не заметила, как заснула. Проснулась она аккурат к ужину и ужаснулась - уроки-то не сделаны. Она схватила дневник. Слава богу, на завтра из письменных была только алгебра. По истории ее спрашивали на днях, по литературе можно что-нибудь наплести...

   - Интересно, - подумала Тайка, - а Сашка может вколотить в меня знания какого-нибудь предмета. К примеру, химии. Вот было бы здорово.

   С ужином и уроками было покончено часам к десяти. А заснула Тайка ближе к полуночи. И приснился Тайке сон, перекликающийся с ее видением. Может быть потому, что она свое видение разбирала по косточкам, анализируя каждый эпизод. И многие из них, надо сказать, заставляли ее жарко краснеть, и Тайка радовалась, что в доме темно и вообще можно ведь еще и укрыться с головой. То, что она влюбилась по уши, Тайка с негодованием опустила. Не хватало еще! Но потом ей пришлось вернуться к пропущенному после эпизода в больнице. Тайка попыталась понять, что привлекло ее, девицу рациональную и ко всему настроенную критически к этому совершенно несерьезно выглядящему пацану. Тем более, что она не знала тогда, что он волшебник. Пытаясь понять эту несуразицу, Тайка и заснула.

   Во сне она увидела эпизод из видения, который она еще не успела разобрать. Тайка с парнем, которого искренне считала своим возлюбленным, но не потому, что знала его как могущественного волшебника, не потому, что, благодаря ему избавилась от последствий сильнейшей телесной и душевной травмы, а наверно потому, что он ее любил без памяти. По крайней мере, тогда Тайка так считала. Так вот, Тайка со своим возлюбленным на роскошнейшей машине размером с небольшой дом подъезжали к площади перед городской филармонией. Ее обнимало мягкое кожаное сидение, на передней панели перемигивались разноцветные огоньки, ее возлюбленный уверенно крутил баранку, а Тайка сидела и боялась. Это был ее первый в жизни выход в свет. Она знала, что на нее будет направлено внимание всего концертного зала и еще раз перебирала в уме свои недостатки, которые, по ее мнению, непременно бросятся в глаза.

   Когда она, опираясь на руку спутника и богато украшенную трость, появилась в зале, на нее сначала не обратили внимания и Тайка даже понадеялась, что пройдет до места незамеченной. Но спустившись до середины зала (ее место было во втором ряду), она поняла, что ее надеждам сбыться не суждено. Тогда она собрала все силы, стараясь хромать как можно меньше, и гордо вскинула голову.

   Если бы Тайка видела себя со стороны, она поняла бы, что все ее сомнения беспочвенны. Но она смотрела только вперед и не замечала зависти в глазах женщин и восхищения в глазах мужчин. Спутник вел ее левым проходом, чтобы публика не видела все еще обезображенную шрамами левую половину лица. И публика видела только высокую красивую шатенку в невероятном платье с искрами бриллиантов на шее и в ушах.

   Потом словно сменился кадр, и Тайка увидела собственную свадьбу и покраснела даже во сне. И там она впервые увидела Надьку (во сне, разумеется). Ничего не скажешь, Надька была хороша. Тайка еще самодовольно подумала, что Надька, конечно, ее не затмевала, но уровень Надькин был очень высок и, может быть, где-то даже равен. Надька была с каким-то долговязым парнем, но по тому как она смотрела на Тайкиного жениха, а потом и мужа, Тайка поняла, что Надьку тоже не миновала участь попасть под его обаяние. Тайка опечалилась - делиться ей не хотелось.

   А потом - щелк и прошло много лет. Наверно шесть. Или семь. И Тайку поразила простая и строгая роскошь их дома, маленький народец в услужении, кондовый сосняк совсем рядом за забором и, что поразило больше всего, ослепительно красивая Надька в лучших подругах и сестрах.

   Тайка совсем запуталась, то краснея, то бледнея и сон, сбавив обороты, показал ей Сашку, Надьку и ее, Тайку, идущих по центральной улице города, одетых броско, модно и дорого. И было это летом, как поняла Тайка, на каникулах после девятого класса.

   А утром она проснулась с ожиданием чего-то хорошего и светлого, но и с путаницей в голове. Она никак не могла сообразить, что же во сне могло отвечать ее желаниям и мечтам. То, что это желания, она нисколько не сомневалась, потому что действительно что-то такое в мечтах проскакивало, а вот насчет возможностей были некоторые опасения. А потом Тайку как током ударило - она же не припасла никакого плана к сегодняшнему дню. Так от века не случалось. Тайка составляла план действий на все случаи жизни. Причем, это был не простой план из нескольких пунктов. Нет, каждый пункт имел несколько подпунктов, а также боковые ходы и варианты. Кроме того, для непредвиденных случаев обязательно составлялся запасной план, а то и несколько. А к такому знаменательному событию как встреча с волшебником и обретение подруги она ничего не припасла. Тайка шла до школы пять минут. Понятное дело, что за это время она смогла только отрепетировать приветствие.

   - Привет, - сказала она, подойдя к стоящим у окна Надьке и Сашке, которые смотрели на нее радостно и с ожиданием.

   И впервые у Тайки не нашлось заранее заготовленных слов.

   - Здравствуй, Тайка, - сказал Сашка.

   - Привет Таёна, - улыбнулась Надька.

   И Тайку среди промозглой сырости (школу еще не топили) словно теплом овеяло. И она сразу забыла, что слова не заготовила и план не составила.

   Мимо шли одноклассники и поглядывали с любопытством на сразу три неординарных явления. Ну, во-первых, поведение Надьки, ставшее чуть ли не главной сенсацией вчерашнего дня. Надька свою новую манеру поведения подтвердила и сегодня. Но никто не рисковал к ней соваться, не зная, чего от нее можно ожидать. Надька для своих лет была девицей рослой и видной, и никто не хотел испытать на себе ее способностей. Вторым явлением было единение Надьки и Тайки. Надька с первого класса Тайку в упор не видела (она вообще никого кроме Верки в упор не видела), а Тайка всегда о Надьке отзывалась презрительным фырканьем. А тут прямо не подруги, а родные сестры. Ну и третье явление - Баркашов. Вот чего никто не ожидал от ничем не выдающегося пацана, который на физкультуре стоял последним в строю, да и в учебе не блистал. Его только литераторша почему-то выделяла. И вдруг такая спонтанная дружба сразу с двумя самыми видными девчонками (ну, не считая Верки, но Верка еще с восьмого класса была ангажирована парнем на год старше). Поневоле начинаешь задумываться - случайно ли это. И один из проходящих мимо не утерпел:

   - Таёна, о чем это вы там секретничаете?

   Тайка медленно и как-то лениво повернулась.

   - Вчерашний феномен обсуждаем.

   Спрашивавший удивился.

   - А Надька-то здесь с какого боку?

   Надька тоже повернулась и вопрошавшего обдало таким холодом, что он поспешил ретироваться. Надька удовлетворенно улыбнулась.

   Надька вообще-то пребывала в состоянии перманентного удивления. Вот как раз с того самого момента, когда задала казавшийся ей простым, а оказавшийся вовсе даже необычным вопрос:

   - Ну что, изгнанники, может поделитесь, за что вас так?

   Казалось бы, ну что такого, ежели со стороны? А того, что Надьке потом популярно объяснили, будто бы то, что она видела, ей вовсе и не привиделось, потому что та самая Бердникова видела то же самое, как и Баркашов (кстати, кто это?). И напоследок Надьке было предъявлено такое доказательство, от которого она опомнилась, то есть смогла связно соображать, только к следующему утру.

   Она после перемены еще больше ушла в себя и на тормошащую ее сгорающую от любопытства Верку посмотрела с вялым интересом и отвернулась. Она и домой шла на автомате, не замечая ни дождя, ни грязи, а перед заступившим ей дорогу местным хулиганом просто встала и ждала, когда тот уступит ей дорогу. И тот уступил, потому что не смог выдержать совершенно пустой Надькин взгляд. Он еще что-то кричал ей вслед - Надька не слушала. Дома Надька немного оживилась, наверно виной был приготовленный матерью обед, но по-прежнему была крайне немногословно. Мать, впрочем, привыкла к такой манере поведения дочери и не обеспокоилась. А зря. Надька, что с ней бывало крайне редко, ушла к себе в комнату и рано легла спать.

   Сон был цветным и со звуком, как кино, если не считать того, что Надька была в нем главной героиней. Надо сказать, что Надька была человеком крайне романтичным, но умело и тщательно это скрывала. Причем от всех. Никто не должен был знать, что эта «снежная королева» изо всех сил ждет своего принца. Да даже рыцаря. Но непременно на белом коне. А теперь. Какой там принц, какая белая лошадь. Надька была замужем за настоящим волшебником. Умереть - не встать. И этот волшебник носил Надьку на руках в прямом смысле, а она была влюблена как кошка. Надька жила в пошлой роскоши, запросто общалась с домовыми и лешими, у нее было все, что она могла пожелать. Мало того, она уже и не знала, чего еще можно пожелать. Зеркало показывало ей ослепительную красавицу, а лучшей подругой и даже сестрой, с кем она делила стол, дом, постель и мужа была Тайка. Тайка! И для полного счастья ее (их) мужем и тем самым волшебником был изменившийся почти до неузнаваемости Баркашов. Надька и от Тайки-то офигела, а уж наличие Баркашова довело-таки ее до полного охренения. Она, собственно, в таком состоянии и проснулась. И это она еще речей главных героев и себя не слышала, потому что сон был статичен, вроде как диафильм и к тому же без титров. Поэтому смысл речей (а герои ведь как-то общались) от Надьки естественно ускользал. Но ей и видеоряда хватило.

   Увидев утром лицо дочери с огромными глазами, в которых плескался восторг, мать не знала, что и думать. Она пыталась Надьку расспросить, но та, одарила ее полуулыбкой, от которой мать села мимо табуретки, схватила папку с книгами и выбежала в калитку, как всегда забыв надеть шапочку.

   Погода хоть и не была под стать Надькиному настроению, но хотя бы не было дождя, и Надька с трудом заставила себя двигаться солидно, как и подобает девятикласснице, хотя очень хотелось пуститься вприпрыжку. Заглянув в класс, она определила, что пришла первой, и вышла в коридор. Навстречу от лестницы шел Баркашов. Вид у него был взъерошенный и какой-то ошалелый. Он покорно дал ухватить себя за руку и увлечь к окну. А тут и Тайка подошла, и Надька специально для нее повторила вопрос, который показался ей самым главным:

   - Надо собраться после уроков, - сказала она, понизив голос и оглядываясь, - и поговорить.

   Тайка тоже спросила.

   - О чем?

   Надька, уже поняв, что одноклассница немного не в себе, терпеливо объяснила:

   - О нас. О нашей дальнейшей судьбе в свете случившегося.

   Тут прозвенел звонок и Надька, торопясь, добавила:

   - На перемене поговорим, - и ушла в класс, надев обычную маску полного безразличия.

   Тайка и Сашка переглянулись и пошли следом, делая вид, что едва знакомы. Да, собственно, так оно и было.

   Урок для Сашки прошел как в тумане. На заданные шепотом вопросы соседа по парте отвечал невпопад и только таращился на доску. А перед глазами стояли девчонки. И не те красавицы из грез, а реальные Тайка и Надька. Свое волшебное свойство Сашка посчитал само собой разумеющимся и мысли его оно занимало мало. А вот девчонки... Самому ему рассчитывать на их внимание было бы просто глупо и Сашка это прекрасно понимал. Их могло привлечь только одно (так Сашка думал), - возможность использования его волшебного дара. Он готов был и на это, лишь бы немного побыть в их обществе.

   Сашка совершенно не был избалован девчонкиным вниманием, а между тем возраст давал себя знать. И тут, как нарочно, подкатила такая возможность. Сашка скосил глаза налево, постаравшись сделать это незаметно для соседа. Надька сидела как обычно, слегка расслабившись, и глядя сквозь учителя, руки ее лежали на парте, белые волосы были слегка взбиты надо лбом, зачесаны назад и заплетены в короткую косу с черным бантом. Она показалась Сашке ужасно красивой. Красивей даже своей соседки - признанной красавицы старших классов. Чтобы увидеть Тайку, надо было поворачиваться и Сашка это сделать не рискнул. И пришлось ждать перемены. Сашка с трудом с этим смирился.

   А на перемене им пообщаться не дали. Место возле окна оказалось занято. Там стояли Колька с Геркой, сидевшие ближе всех к двери, и вопросительно смотрели на Сашку. Сашка, проигнорировав вопросительный взгляд, направился к следующему окну, но тут из двери прямо напротив окна вырвалась гомонящая орава пятиклассников и окно оказалось моментально оккупировано сразу несколькими их девчонками. Сашка беспомощно оглянулся. Надька уже выходила из дверей класса, Тайки еще не было видно. Идти дальше было бессмысленно, больших окон в коридоре насчитывалось пять и все они были заняты галдящей малышней, не считая дальнего, где обосновались десятиклассники. В это время мимо него прошла Надька, бросив уголком рта:

   - Чего застыл? Идем вниз.

   - Лопух, - мысленно «похвалил» себя Сашка.

   Окон на первом этаже тоже было пять, а вот классов всего два. Седьмой и восьмой. В восьмом училась прославившаяся на всю школу девица, из всех достоинств имевшая слишком большую для восьмиклассницы грудь. Где-то очень близко к третьему размеру. Эта ее особенность сподвигла одного романтично настроенного юношу, жившего на Сашкиной улице напротив, пустить себе пулю в сердце. Его спасло то, что он плохо знал анатомию и, соответственно, в сердце не попал. А девица получила неожиданную популярность.

   Надька уже спустилась и заняла место у окна напротив буфета. Сашка оглянулся. Следом спешила Тайка. Он невольно сравнил своих (своих, обомлеть!) девчонок. Надька однозначно была принцессой. А вот Тайка походила на принцессу очень отдаленно. Сашка, конечно, читал Андерсена, но, по его мнению, определение «гадкий утенок» к Тайке совершенно не подходило. Может она и была утенком, но определенно не гадким. Поэтому получится ли из Тайки прекрасная лебедь сказать было трудно. Сашку, впрочем, это мало заботило.

   - Времени мало, - сказала Надька с досадой.

   - Так может подождем большой перемены? - предложила подошедшая Тайка.

   Надька взглянула на часы.

   - Похоже, что так будет лучше. Все устремятся в буфет. Наверху будет относительно свободно. Сашка, займешь подоконник.

   - Я-то займу, - с сомнением сказал Сашка. - Но вам, пожалуй, стоит поторопиться.

   Большая перемена была после следующего урока. За десять минут до звонка Надька подняла руку.

   - Чего тебе? - мимоходом поинтересовался физик, продолжая что-то рассказывать.

   - Разрешите выйти, - сказала Надька ровно.

   - Потерпи, - сказал физик. - Звонок скоро.

   Не меняя выражения лица, Надька вышла из-за парты и пошла к двери.

   - Вот это да! -подумал Сашка восхищенно.

   Надька в его глазах поднялась еще на ступеньку. Похоже, то же самое подумал и физик, молча проводив Надьку взглядом. Может, конечно, он уже составил план мести, но пока его не озвучивал.

   Так что, когда прозвенел звонок, возвещающий конец урока, и Сашка в числе первых выбежал из класса, Надька уже сидела на подоконнике, рассеянно смотрела на противоположную стенку и болтала ногами. Сзади Сашки послышались восхищенные возгласы и его догнала запыхавшаяся Тайка. Это потом Сашка узнал, что она, чтобы выбраться с предпоследней парты первого ряда, пробежала по крышкам парт второго и третьего ряда, не дожидаясь пока из-за них выйдут одноклассники. Понятно, что восхищенно орали те, по чьим партам она не пробегала.

   - Слава богу, - сказала Надька, слезая с подоконника. - Все на месте. Время есть. Слушайте, я тут подумала, что школа не место для наших, скажем так, собраний, - Надька сделала секундную паузу.

   Все молчали. Надька удовлетворенно вздохнула.

   - Я так и знала. Поэтому предлагаю сегодня встретиться вечером и провести, так сказать, организационное собрание. Пожалуй, часов в семь будет нормально. Уже стемнеет и узнать кого-то можно только столкнувшись.

   - Я не смогу, - вздохнула Тайка. - У бабушки ночное дежурство и я должна быть дома.

   Надька посмотрела на нее столь выразительно, что даже Сашке стало ясно, что Надька считает Тайку круглой дурой. Тайка тоже это уловила.

   - Ой, - сказала она. - Что-то я туплю.

   - Вот именно, - одобрила Надька. - А я-то напрягаюсь, место встречи подыскиваю. В общем так, во сколько бабушка уходит?

   - Минут десять восьмого.

   - Тогда вот что. В полвосьмого у Тайки. Сашка, ты знаешь где она живет?

   Сашка признался в своем полном неведении. Надька фыркнула.

   - Что-то вы, граждане, сегодня один другого лучше. Значит, по этой улице, где школа, по направлению к шоссе четвертый дом слева.

   - Сама хороша, - сказала Тайка. - Третий.

   Все рассмеялись. Надька, отсмеявшись, сказала:

   - Сашка, дай денег. Для разговора надо что-то прикупить. Пожелания будут?

   - На твой вкус, - сказала Тайка. - Только портвейн не бери. Шутка.

   - Шутка насчет портвейна, или насчет «не брать»? - уточнила Надька.

   На этот раз засмеялась только Тайка, а Сашка воровато оглянулся и попросил прикрыть его. Девчонки сдвинулись теснее. Сашка, зажатый их телами, моментально забыл, что он собирался сделать. Надька это почувствовала.

   - Не отвлекайся, - сказала она.

   Сашка покраснел и положил руку на подоконник.

   - Ого! - сказала Надька, когда на подоконнике появилось несколько зеленых бумажек. - Трешка. Откуда?

   Сашка признался, что попросил у матери подержать. Надька загоревала.

   - А я вот не догадалась. А ведь могла бы и червонец попросить.

   - Куда тебе столько денег? - спросила Тайка.

   - Деньги, - сказала Надька назидательно, - лишними не бывают.

   Вечером Сашка пробирался по улице, как вор на дело, постоянно оглядываясь. Это получалось непроизвольно и проистекало из той таинственности, которая предполагалась в самой идее этого собрания, отдающего такой густой мистикой, что любой здравомыслящий человек (или считающий себя таковым), выслушав совершенно правдивый рассказ, даже не стал бы крутить пальцем у виска. А между тем, все было истинной правдой и Сашка ощущал себя участником шабаша с двумя юными ведьмочками. Наличие ведьмочек ему ужасно льстило, потому что, согласно видению, свою карьеру волшебника он должен был начать в гордом одиночестве.

   На углу он увидел скособоченную фигуру, обремененную большой сумкой. Ею оказалась Надька.

   - Куда столько? - поразился Сашка.

   - Легкие деньги. Не могла удержаться, - пропыхтела Надька. - Помоги лучше.

   Сашка отобрал у нее сумку и, сам перекосившись, понес ее дальше. Довольная Надька шла рядом и размахивала руками.

   - Набрала, понимаешь, разных вкусностей. Иногда самых неожиданных. Даже сама удивляюсь.

   Надька, звякнув щеколдой, уверенно открыла калитку и кивнула «заходи». Тайка встретила их у двери. Она была в простеньком домашнем платьице, из которого явно выросла, волосы не были заплетены в традиционную косу, а расчесанные на прямой пробор, лежали свободно, перехваченные на уровне плеч, аптекарской резинкой. Тайка предстала перед Сашкой совсем непохожей на свою школьную ипостась, а милой и домашней. Надька, заметив, что Сашка сильно уж долго смотрит на подругу, фыркнула насмешливо, сняла пальто и развязала платок. Сашка сразу переключил внимание на нее. Надька выглядела просто сногсшибательно. Она это знала, и Сашкин восхищенный взгляд приняла как должное.

   Сашка тоже впервые увидел, так сказать, Надьку в штатском. До этого он ее не видел вообще, а впервые увидел именно первого сентября и сразу в форме. Зато теперь наслаждался. Правда, длилось это недолго. Надька красиво прошлась по комнате (ну, она так считала) и Тайка, заметив Сашкину реакцию и понимая, что ей с Надькой не тягаться, немного сварливо сказала:

   - Ну хватит дефилировать. Что там у тебя в сумке?

   - Ах, да, -вспомнила Надька и принялась выгружать на стол стеклянные и жестяные банки, бутылки с разными лимонадами, колбасы, сыр, печенье и конфеты. - Вот, - сказала она наконец, горделиво оглядывая образовавшуюся груду.

   - Да ты что! - ужаснулась Тайка. - Мы же все это не съедим!

   - Ах, оставь, - отмахнулась Надька. - Потом доедите с бабушкой.

   - И что я ей скажу?

   - Скажешь, что у тебя был в гостях богатый одноклассник, - Надька посмотрела на Сашку и хихикнула. - И вообще, давай посуду. Время-то идет. А мне в девять надо быть дома.

   Нарезка продуктов и открывание банок и бутылок заняли минут пятнадцать. Единомышленники расселись за богатым столом, и Надька подняла граненый стакан с лимонадом:

   - Ну, за знакомство!

   Жуя копченую колбасу, Сашка подумал:

   - А хорошо все-таки быть волшебником.

   А вслух сказал, немного робея:

   - Девочки, расскажите пожалуйста, с какого момента вы осознали, что вы грезите, - и пояснил. - Меня очень интересует датировка начала ваших видений.

   Надька с Тайкой переглянулись, и Тайка неуверенно сказала:

   - Ну я могу предположить, что где-то сразу после выпускного.

   Надька посмотрела на нее чуть ли не с завистью и заявила независимо:

   - Я точно помню. Это было самое начало второго семестра второго курса. Мы ехали из Тайкиного меда домой в поселок. Ой, я что, в пединституте училась?

   - А я осознал себя волшебником в октябре шестьдесят четвертого. То есть как раз в это время, - сказал Сашка.

   Тайка сообразила быстрее всех.

   - Это что же получается? - спросила она растерянно. - Это получается, что наши с Надькой видения уже начинают не соответствовать действительности.

   - Ну почему же, - ответил Сашка.

   У него откуда-то появилась уверенность в себе и девчонкам очень захотелось ему верить.

   - У каждой из вас соответствие видению начнется с того самого места. Только...

   - Что только? - вырвалось у Тайки.

   - Только будущее не обязательно должно соответствовать нашим представлениям о нем. Ведь будущее вы делаете сами. Вот Наденька, к примеру, не захочет поступать в наш пединститут, а поедет в МГУ. А Тайка вместо нашего меда поступит во второй московский. Вот тогда часть видения не будет соответствовать действительности.

   - Ой, нет! - испугалась Надька. - Я вполне могу потерпеть пять лет нашего пединститута. Зато потом... - она мечтательно улыбнулась. - Да и в самом педе, зная, кто такой Сашка... - Надька озорно Сашке подмигнула. - Ты же не откажешь подруге?

    У Сашки запылали уши. Отказать Надьке он не мог уже сейчас. А что же будет в будущем, если Надька будет соответствовать видению. А вот Тайка всерьез задумалась.

   - А как же?.. - она не договорила.

   Сашка посмотрел на нее непонимающе.

   - Ну, я имею в виду тот случай на дороге. Очень, знаешь ли, не хотелось бы.

   Теперь Надька глядела непонимающе. Естественно, ведь ее видение началось гораздо позже этого эпизода.

   - Ну это все просто, - облегченно вздохнул Сашка. - Ты же помнишь, из-за чего все случилось?

   Тайка согласно кивнула.

   - Так вот. Ты просто не пойдешь меня провожать. Я же сказал, что мы сами создаем свое будущее. Особенно, когда знаем последствия.

   - А чего это она ходила тебя провожать? - подозрительно спросила Надька.

   Тайка потупилась и промолчала. Сашка, глядя на нее, промолчал тоже.

   - Ну и ладно, - фыркнула Надька. - Не хотите говорить и не надо. Только я уже и сама догадалась. Влюбились небось.

   Теперь уши запылали у Тайки. Надька посмотрела на нее с интересом.

   - Значит, я правильно догадалась.

   Чтобы выручить совсем смутившуюся Тайку (Надька все-таки была слишком прямолинейна, если не сказать, безжалостна) Сашка перевел разговор на главную, как ему казалось, тему, ради которой они и собрались. Он поинтересовался у девчонок, осознают ли они, что на самом деле они инициировали. Ведь, по всей видимости, именно они явились инициаторами спящего в Сашке дара. Было еще, как минимум, пара факторов, но сейчас Сашка их не рассматривал.

   Надька тут же бросила потрепанную Тайку, а та забыла о своей потрепанности.

   - Конечно осознаем, - ответили они хором.

   - А осознаете ли вы, что это страшная тайна? И что никому, даже родителям, даже лучшим подругам, - он посмотрел на Тайку, и та понятливо закивала, - вы ничего не должны рассказывать. Иначе, сами понимаете, вам никто не поверит, а я с вами дела больше иметь не буду никогда.

   - За меня можешь не беспокоиться, - сказала Надька. - А вот...

   Тайка даже обиделась.

   - В течение полутора лет, а может и раньше, - сказал Сашка, - я овладею материальным волшебством, то есть смогу создавать или развоплощать любые материальные объекты. Так что у вас будет все, что захотите. Любая одежда, какую пожелаете, украшение, духи, аппаратура и даже автомобили. Вы будете одеты лучше голливудских кинозвезд... Это я к тому, чего вы сможете лишиться, если не выполните пункт один.

   - А с лицом и фигурой ты сможешь что-нибудь сделать? - спросила Надька после того, как минут пять просидела с разинутым ртом.

   - А зачем? - удивился Сашка. - Ты и сейчас красавица. А если ты о пластике то, к сожалению, я смогу это делать только после школы. И то не знаю, что меня инициирует. Тайка-то в этой реальности останется здоровой. А мне нужен капитальный толчок.

   - Значит, мне ждать? - робко спросила Тайка. - Ну, чтобы стать такой как Надька.

   - Ждать, - вздохнул Сашка. - Только ты не будешь, как Наденька, - он задумался на мгновение. У вас слишком разный менталитет, - Сашка с сомнением выговорил полузнакомое слово, а девчонки посмотрели на него с уважением. - Наденька яркая, броская, импульсивная, - Сашка помедлил. - Ну, по крайней мере, она такой будет. А ты, Тайка... Ты мирная, тихая, домашняя. У тебя и красота будет такая, умиротворяющая.

   - Это я-то домашняя? - вспыхнула Тайка.

   - Я имею в виду скрытую пока черту характера, - быстро сказал Сашка, посмотрев на Тайку с опаской.

   Тайкина вспышка, впрочем, как-то быстро сошла на нет. Похоже, девушка задумалась над Сашкиными словами. Действительно, волшебник зря не скажет. А Сашка думал, говорить или не говорить то, что он подумал вместо всех этих характеристик и не решился. А подумал он, что Наденькой можно любоваться, а жить лучше с Тайкой. По крайней мере так было прописано в его видении. А сказал он примерно то же самое, но другими словами:

   - Вы, девочки такие разные, что между вами можно разорваться.

   Он-то думал, что девчонки посмеются и на этом дело закончится. Он бы сам так и сделал. Но девчонки решили иначе. Тайка вдруг обняла его и прижалась губами к губам. Сделала она это неумело, но зато от души. Сашка был смущен и изумлен одновременно. Да и Тайка, видать, сама от себя такого не ожидала, потому что покраснела как маков цвет. И тут то же самое проделала Надька. Но Надька и не подумала краснеть. Не такая она была трепетная. Она даже прошептала после поцелуя:

   - Зачем тебе разрываться, когда мы вот они, рядом.

   Сашке очень хотелось, чтобы все это было, по правде. Но все-таки мерзкая мыслишка о некоторой искусственности девчонкиных действий подтачивала. Он решил слегка на это намекнуть:

   - Но ведь вы будете блистать. За вами не табуны будут ходить, а армии.

   - Товарищ не понимает, - сказала Надька, обращаясь к подруге и та согласно кивнула.

   - Вот ты, Баркашов, хоть и умный, но глу-упый.

   Сашка насупился.

   - Любить волшебника, - сказала Тайка, - задача почетная, но очень трудная.

   - Но мы справимся, - улыбнулась Надька.

   Изумленный в очередной раз Сашка почувствовал, как в районе солнечного сплетения становится тепло, словно там разгорается маленькая искорка, но не придал этому значения. Вернее, отнес это к словам девчонок, после которых не только в груди горячо станет.

   Они успели только условиться, что в школе свои отношения никак не проявляют и ведут себя так, словно ничего и не случилось. А потом Надька взглянула на висящие на стене ходики и заторопилась.

   - Я провожу, - вызвался Сашка.

   Надька посмотрела обрадованно и тут же согласилась. Они по очереди поцеловали Тайку, вышедшую их проводить, причем Сашка, сгорая от смущения, еле коснулся теплых губ. Тайка тоже выглядела смущенной. Еще бы, в свои пятнадцать лет она ни с кем не целовалась даже в шутку. Тайка не уходила в дом пока калитка не закрылась, звякнув щеколдой. Ей было над чем подумать.

   На улице Надька решительно взяла Сашку под руку.

   - Жаль, - сказала она, - что мы можем так ходить только ночью.

   Помолчали. Когда проходили мимо школы, Надька вдруг спросила и голос ее дрогнул:

   - Послушай, Сашка, а я правда буду самой красивой?

   - Конечно, - ответил Сашка.

   И такая уверенность звучала в его голосе, что Надька совершенно успокоилась. У самой калитки они мимолетно поцеловались словно давние и хорошие друзья. Надька, все еще мечтательно улыбаясь, вошла во двор, а Сашка помчался домой, не обращая внимания на грязь и постоянно сползая с тропки. При этом он ощущал на губах нежное касание Надькиных губ и, словно далекий отзвук, тепло губ Тайки.

ГЛАВА 2 - Бремя волшебника

Девчонки четко держали слово. Сашка в этом удостоверился уже в понедельник. Тайка вообще не обращала на него никакого внимания, а Надька, выждав момент на перемене, улыбнулась уголком губ, да глаза вспыхнули яркой синевой и опять на лице маска ледяного безразличия. Надьке это прекрасно удавалось. Сашка не улыбнулся в ответ, но порыв его был заметен и хорошо, что в его сторону как раз никто не смотрел. А вот на Тайку Сашка обиделся. Ну не может быть, чтобы пятнадцатилетняя девчонка, даже такая как Тайка столь великолепно играла роль. Значит, она не играет - сделал вывод Сашка.

   Наблюдательные приятели заметили, что девчонки, как и раньше, не обращают на Сашку внимания, словно добились своего и он им стал неинтересен. Да и Сашка со своей стороны к ним абсолютно нейтрален. Так что приятели успокоились и с вопросами не приставали. Школьная жизнь протекала как-то слишком уж плавно, без вспышек и провалов. Зато за стенами школы жизнь у Сашки круто изменилась. Где-то через неделю после приснопамятного собрания у Тайки Сашка сидел над уроками и вместо вдумчивого изучения геометрии тупо таращился на страницу учебника, видя вместо рисунка на ней Надькины синие глазищи и склоненную Тайкину головку с прямым пробором в каштановых волосах. И вдруг ему отчего-то захотелось проверить свой дар. Вот так просто взялось и захотелось. Может девчонкины образы сподвигли.

   -Ишь ты, - сказал Сашка сам себе и пожелал еще.

   Желание моментально исполнилось. У Сашки от волнения пересохло в горле, и он подумал:

   - Холодненького бы, - и уточнил. - Крюшону, - потому что другого такого вкусного не знал.

   На столе тут же появилась запотевшая бутылка и Сашка блаженно к ней приложился. Рядом совершенно неожиданно оказалась сестра и противным голосом заканючила:

   - А мне-е. А то я маме скажу.

   Сашка с сожалением отдал ей бутылку и хотел дополнительно пригрозить, но тут, как назло, появилась мать. Сашка, если честно, мать уважал и побаивался, а после приключившейся болезни еще и жалел. Он тут же уткнулся в учебник, делая вид, что занят по самые уши и, молясь про себя, чтобы сестра догадалась спрятать бутылку. Сестра, хоть и была только в третьем классе, но соображала быстро. Однако мать соображала еще быстрее.

   - Та-ак, - сказала она. - Это чем тут дети занимаются? - и извлекла из-за сестры бутылку с недопитым крюшоном.

   Вопрос требовал ответа и Сашка страстно пожелал, чтобы бутылка исчезла. Она и исчезла прямо из рук матери. Сашка подождал реакции, не дождался и скосил глаза, не рискуя поворачиваться. Мать молча смотрела на пустую руку. На лице ее не было написано ни одной мысли.

   - Ма-ам, - протянул Сашка как можно жалобнее, - мы больше не будем.

   Сестра подтверждающе шмыгнула носом, хотя была вообще не при чем. Видать, из солидарности. Мать отмерла и сказала в пространство:

   - Может быть мне кто-нибудь объяснит, что это было?

   Сашка понял, что отнекиваться бесполезно, к тому же сестра... а потом придет с работы отец...

   - Пойдем на кухню, - сказал он. - Там стол большой.

   - Причем здесь стол? - спросила мать, но на кухню пошла.

   Надо ли говорить, что сестра оказалась там первой. Через пять минут мать поняла причем здесь стол и, глядя на возникшее на нем изобилие (Сашка выложил примерно половину ассортимента поселкового продуктового магазина), спросила севшим голосом.

   - Это что?

   - Продукты, - ответил Сашка, чтобы оттянуть приятную минуту.

   Сестра тут же стянула со стола конфету, с хрустом развернула и принялась жевать.

   - Перестань есть конфеты перед ужином, - автоматически сказала мать и спохватилась. - Сашка, рассказывай.

   Сашка тяжело вздохнул. И все рассказал. Мать и так была слабая после операции, а тут вообще села, почти упала на стул, задышала и схватилась рукой за предполагаемое сердце.

   - Ох, Сашка, - трагическим голосом сказала она, - ты меня непременно в гроб загонишь.

   - Чего это сразу в гроб, - обиделся Сашка. - Я же не специально.

   Между тем сестра, которая села вообще на пол, сориентировалась быстрее всех.

   - Мам! - воскликнула она. - Это же здорово! Свой старик Хоттабыч в доме!

   - За старика схлопочешь, - сказал Сашка и мстительно пообещал. - Вот превращу тебя в крысу, узнаешь тогда.

   Что сестра должна узнать, став крысой, он не уточнил, но та и так испугалась и, не вставая, подползла к матери, сидящей на стуле, и привычно заныла:

   - Мам, а чего он...

   - Не тронь сестру, - вступилась мать, уже отойдя от шока и начав связно думать.

   - Я не трогаю, - возмутился Сашка. - Это она сама лезет и провоцирует.

   - И что мне теперь с тобой делать? - спросила мать риторически, игнорируя последнюю Сашкину фразу.

   Сашка понуро молчал, опустив голову. Главное, вины он за собой не чувствовал, а вот виноватым себя ощущал. С ним всегда такое было. Он всегда чувствовал себя перед матерью виноватым.

   Но тут, слава богу, пришел с работы отец. Он с порога заметил заваленный продуктами стол. Среди завала не было деликатесов, но и того, что имелось, тянуло на весьма приличную сумму. При этом стоило заметить, что семья существовала на зарплату отца (не бог весть какую) и пенсию матери, но не по старости, а за выслугу лет (была такая, но на нее тоже не разбежишься).

   - Откуда это? - удивился отец и подозрительно посмотрел на мать.

   - А это ты у своего сына спроси, - отбилась мать, явно намереваясь остаться в стороне.

   - Я этот... как его... волшебник, - сказал, запинаясь, Сашка.

   Слово «волшебник» далось ему с великим трудом.

   - Что?! - отец, сняв наполовину пальто, так и застыл ошеломленный.

   - Точно, - подтвердил Сашка и в качестве доказательства добавил к расползающейся куче на столе бутылку грузинского коньяка КВВК, стоявшего в магазине с лета.

   Отец как-то облегченно вздохнул и сел рядом со столом на табурет в снятом наполовину пальто, взял в руки бутылку, посмотрел на этикетку, поискал взглядом стакан и, не найдя, смахнул пробку и отхлебнул прямо из горлышка. Мать горестно вздохнула. Отец не пил никогда, кроме дней рождения и Нового года, не признавая ни революционных, ни религиозных праздников. Сашка понял, что его признание будет покруче Нового года. Отец отхлебнул еще раз и отставил бутылку.

   - Ну рассказывай, - обратился он к сыну. - Давно это с тобой?

   Сашка отрицательно помотал головой.

   - Недели полторы.

   - Кто-нибудь об этом знает?

   Сашка опять энергично помотал головой, подумав, что об этом девчонки уж точно не знают.

   - И как же ты понял, что ты этот... - отец запнулся, - волшебник?

   Ответ Сашка продумал заранее, зная, что рано или поздно родителей все равно в известность ставить придется. И лучше раньше. Так что сегодня даже удачно получилось.

   - Нечаянно, - честно округлив глаза, сказал Сашка. - Монетку под партой нашел, прикрыл ее рукой, а она возьми и исчезни.

   - И все? - недоверчиво спросил отец.

   - Не все, - заторопился Сашка. - Она потом снова появилась. И снова. И снова.

   - Покажи, - потребовал отец и достал из кармана десять копеек.

   Сашка показал, моля бога, чтобы на стол не посыпались двадцатники, пятаки, рубли и трешки. Не посыпались.

   - М-да, - сказал отец. - Ну а как ты объяснишь нынешнее изобилие?

   Сашка совершенно искренне пожал плечами.

   Допрос и следствие продолжались еще минут двадцать, но больше из начинающего волшебника ничего выбить не смогли.

   - Ладно, - сказал отец. - Ну, волшебник в доме. Что ж тут такого. Разное случается. У нас вот такое случилось. Ты, Сашка, главное, никому не говори.

   Сашка еле сдержал себя, чтобы не поклясться. Зато ужин удался на славу. Сашка, на радостях, что все обошлось, даже объелся. А мать, сложив оставшееся, припрятала все в холодных сенях. Она все боялась, что продукты возьмут и исчезнут.

   Утром Сашка понял, что отец с матерью ночью все решили и перед завтраком мать выложила перед Сашкой список из десяти позиций. Сашка честно предупредил, что у него хорошо получается только то, что он видел - это форма, пробовал - это вкус, обонял - это запах. Мать подумала и вынесла вердикт:

   - Давай то, что знаешь. А как насчет посуды и разных принадлежностей?

   Сашка развел руками.

   - Не знаю. Не пробовал.

   В школе он написал записку с требованием общего сбора, скатал ее в шарик и на перемене, сам ужасаясь своему поступку, толкнул Тайку. А когда та обернулась, горя праведным гневом, сунул ей шарик в кармашек фартучка.

   - Прости пожалуйста, - сказал Сашка покаянно и отошел.

   О-о, Тайка оказалась опытным конспиратором. Она не полезла сразу в карман, чтобы извлечь записку, хотя просто сгорала от любопытства, справедливо подозревая, что Сашка просто так ничего не напишет. Она дождалась конца перемены, вошла со всеми в класс и развернула записку уже на своем месте, стараясь, чтобы соседка, не дай бог, не заметила. В записке было всего три слова:

   - Срочно, общий сбор!!!

   Тайка украдкой бросила взгляд на Баркашова. Ей просто ужасно захотелось вдруг узнать, для чего это Сашка требует общего сбора. Может, чтобы сказать, что дар его утерян. Тайку бросило в жар, потом в холод. Но потом она подумала, что этого не может быть, иначе Сашка был бы растерян и подавлен. А он как ни в чем не бывало таращится на доску и делает вид, что внимательно слушает учителя, хотя, конечно же, не слушает. И тут вдруг к ней повернулась Надька и посмотрела вопросительно. Само по себе это было событие и девчонки в классе немедленно зашушукались. Тайка при помощи лица объяснила подруге, что все скажет на перемене.

   - Бердникова, не гримасничай, - прервал ее объяснения голос учителя.

   На перемене Надька набросилась на нее как коршун на цыпленка.

   - Таёна, что случилось?

   Они стояли у окна и проходящие мимо девчонки сворачивали шеи и грели уши. Тайка показала Сашкину записку.

   - А на словах? - нетерпеливо спросила Надька, оглядываясь в поисках Сашки.

   Но того словно след простыл. Тайка виновато развела руками.

   - А у самой мысли есть какие-нибудь по этому поводу?

   Тайка отрицательно помотала головой, почему-то чувствуя за собой какую-то вину.

   - Ну Баркашов! Ну интриган! - в устах Надьки это звучало как похвала.

   Сашка появился вместе со звонком и девчонки ничего не успели спросить.

   И почти одновременно их посетила мысль, что Баркашов по какой-то причине их избегает. Тайка вообще-то о себе была невысокого мнения, но как можно избегать Надьку. Тем более, что она к Сашке хорошо относится. Тайка посмотрела на Надьку. Надька посмотрела на Тайку. Ну, о чем еще могла подумать девчонка. Понятно, что о внешних данных. И обе решили, что на следующей перемене они Баркашова точно поймают.

   Но не срослось. Сашка оказался шустрым и успел выскочить за дверь прежде чем Надька, которая находилась ближе, сумела добежать. Надькин забег не укрылся, понятно, от глаз класса. Это было явлением совсем уж за рамками. Тайка ухватила подругу за руку и оттащила ее к дальнему окну.

   - Что ты творишь? - прошипела она. - Ты же весь класс поставила на уши.

   - Да черт с ним, с классом! - экспрессивно ответила Надька. - Почему наш волшебник нас избегает? Какая этому причина?

   - Может он не хочет, чтобы мы его дискредитировали, - вспомнила умное слово Тайка.

   - Дискри... чего? - вытаращилась на нее подруга.

   - Ну, ты же привлекаешь всеобщее внимание, - стала объяснять Тайка. - И любое твое действие подвергается обсуждению всей девчачьей половиной класса.

   Надька посмотрела на нее недоверчиво.

   - Что, правда, что ли?

   Тайка кивнула.

   - Вот же, - с досадой сказала Надька. - Так может тогда ты одна?

   - Не получится, - сказала Тайка. - Мы же с тобой последнее время постоянно вдвоем и часть твоей громкой славы перешла ко мне. Так что...

   - Ладно, - похоже, Надька что-то придумала. - Давай дождемся конца уроков.

   Конец уроков их не порадовал. Пока они добирались до вешалки, стоящей в углу класса, Сашка со товарищи уже оделся и вышел. Тайка с Надькой печально спускались по лестнице в числе последних, ломая головы над Сашкиным поведением. А когда уже спустились в нижний холл, из-под лестницы их тихо окликнули:

   - Девочки.

   Тайка с Надькой обернулись мгновенно, чуть не стукнувшись лбами. Сашка выглядывал из-под лестницы.

   - Ну вы определили место и время? - спросил он.

   Надька выругалась столь витиевато, что проходивший мимо десятиклассник уважительно покрутил головой. Сашка терпеливо ждал, в среде рыбаков и лесорубов он и не такое слышал.

   Тайка отреагировала по-деловому.

   - Завтра полвосьмого у меня.

   - Спасибо, - сказал Сашка и вознамерился проскользнуть мимо.

   Надька поймала его за рукав.

   - Постой. А чего это ты убегал?

   Сашка затормозил.

   - Наденька, если меня с тобой увидят, опять вопросов не оберешься. А у меня уже фантазия заканчивается.

   - А что ты хочешь нам сказать? - спросила деловая Тайка.

   - Не сказать, а показать, - Сашка вывернулся из Надькиной руки и был таков.

   Подруги переглянулись. Им предстояло больше суток мучиться догадками.

   Надьке не терпелось. Она прекрасно понимала, что раньше времени у Тайки появляться без толку. Пока Сашка не придет, будет она ждать одна или с подругой - одинаково. Но сидеть дома больше не было никакой мочи. А ведь еще Сашка отказал ей в деньгах. Отказал!.. Ей!.. Сказал, что они ей пока не понадобятся. И тем самым заинтриговал еще больше.

   Надька решительно надела пальто.

   - А платок! - крикнула вслед мать.

   Надька отмахнулась. Жаль, что никто вечером не видит красиво распущенные длинные белые волосы. А еще когда ветерок эффектно сдувает их набок. Жаль, что мороз. Все-таки покрасневшие уши и нос не выглядят столь эффектно.

   - Наденька, - послышалось с той стороны улицы.

   Надька подумала, что ей показалось. Именно такой голос, именно с такой интонацией звал ее по имени там, в грезах. У Надьки сладко заныло в груди. Ей словно вспомнилась ее счастливая жизнь в прошлом-будущем. Она даже всхлипнула, расчувствовавшись. Но голос не повторился, и Надька испугалась.

   - Неужели галлюцинации.

   Она хотела даже вернуться домой, но любопытство все-таки пересилило (Надька же была хоть и юной, но женщиной). Поэтому она минут пятнадцать скрывалась в темноте за углом, делая вид, что поправляет чулок (ну, на всякий случай, вдруг прохожие, а она тут за углом прячется) пока из калитки не вышла Тайкина бабушка и не удалилась в сторону перевоза. И тут навстречу из-за угла шестой улицы, прямо под горящим фонарем, вывернулся Сашка. Надьке показалось, что Тайкина бабушка взглянула на него подозрительно. Впрочем, Сашка вел себя совершенно естественно и Надька, успокоившись, выбралась из своего укрытия.

   - Наденька, - обрадовался Сашка и даже протянул руку, однако коснуться не посмел.

   А Надька опять испытала ни с чем не сравнимое чувство причастности к чему-то прекрасному и совершенному и вдруг застеснялась (это Надька-то) и сказала только:

   - Ну что, идем?

   Тайка на этот раз была в халатике и сразу обратила внимание на то, что Надька пришла с пустыми руками. Но в недоумении она пребывала недолго, потому что Сашка, чувствующий себя гораздо уверенней, сказал:

   - Садитесь, девочки, за стол.

   И когда они уселись, обе в ожидании и нетерпении, предложил:

   - Заказывайте, кто что из еды хочет. Сразу предупреждаю, что я это должен знать, то есть как оно выглядит и какого оно вкуса. А так как вы девочки городские, а я человек дремучий то, сами понимаете, многое из того, что вам известно, я могу не знать. И наоборот.

   - Чего это мы можем не знать? - несколько свысока спросила Тайка.

   - Ну, например, тала из муксуна, медвежьи котлеты и кета холодного копчения, - просто ответил Сашка.

   Тайка смутилась, а Надька весело сказала:

   - Ну давай тогда из всей этой экзотики кету холодного копчения.

   - Извольте, - сказал Сашка и на столе появилась тарелочка, на которой лежало несколько ломтиков рыбы темно-розового цвета, обрамленные тонкой коричневой корочкой.

   В воздухе одуряюще запахло копченостями. Рядом появилась другая тарелочка с несколькими кусочками черного хлеба. Девочки дружно взвизгнули. Сашка коварно улыбнулся.

   - Я большие порции не буду делать, - сказал он, - чтобы вы могли все попробовать.

   Девчонки смотрели на него большими глазами, раскрыв рты, что выглядело довольно забавно. Однако Сашка не улыбнулся. Он подождал, пока девчонки придут в себя, а они смотрели на него, словно побаивались, и наконец смелая Надька сказала хрипло:

   - А можно бутылочку «крем-соды»? - и добавила, подумав. - Холодной.

   И перед ней тут же возникла запотевшая бутылка и широкий стакан с толстым дном. Надька даже вздрогнула. И тут же, пшикнув, отскочила пробка и над горлышком поднялся легкий дымок. Надька с опаской налила себе треть стакана, попробовала и сказала с восторгом:

   - Настоящая.

   И девчонки как с цепи сорвались. Сашка едва успевал принимать и осмысливать заказы. Некоторые он со вздохом отклонял. Но девочки не обижались. Сашка еще раз предупредил, что порции будут на один укус и что они сюда не есть пришли, а на демонстрацию возможностей. Девчонки соглашались, кивали и продолжали трескать, как будто прибыли из голодного края. Наконец, через полчаса Тайка сказала, отдуваясь:

   - А пельмени можешь?

   Перед ней тут же появилось блюдце с двумя дымящимися пельменями, а рядом выстроились бутылочки с уксусом, горчицей и какой-то темной, почти черной жидкостью. На этикетке красовались иероглифы.

   - Соевый соус, - пояснил Сашка. - Нам китайцы поставляли.

   Тайка съела пельмень, сказала «ик» и откинулась на спинку стула.

   - Все. Не могу больше. Надька, ты как?

   - Подожди, - Надька повернулась к Сашке. - Шпроты в оливковом масле.

   Сашка пожал плечами и перед Надькой появилось уже традиционное блюдце с маленьким кусочком хлеба, на котором лежала золотистая шпротина.

   - Уф, - сказала Надька. - Такое впечатление, что я объелась. Сашка, - добавила она важно, - похоже, ты и впрямь волшебник.

   Сашка скромно промолчал.

   И если эмоциональная Надька высказалась и затихла, то более рациональная Тайка попросила подождать пока все не утрясется. Утряслось у нее довольно быстро, или ей просто не терпелось, и она решила выступить неутрясенной. Тайка встала и прошлась по комнате.

   - Ой, - сказала она. - Сашка, не корми нас так больше. А то я в форму не влезу, а Надька в дверь не пройдет.

   Надька реплику насчет себя и двери оставила без внимания, но встрепенулась и спросила с надеждой:

   - А больше ничего не можешь?

   Сашка даже обиделся и стал объяснять:

   - Понимаете, я не знаю своего полного потенциала и ступеней, по которым я должен пройти. А также высоту этих ступеней, то есть открываемые ими возможности и события их инициирующие. Есть у меня мысль, правда, я не знаю насколько она верна, что вот эту, так сказать, «пищевую ступеньку» инициировали ваши поцелуи, - тут Сашка совсем смутился и умолк.

   - Тю, - сказала Надька. - У нас этого добра знаешь сколько, - она привстала, чтобы наглядно продемонстрировать наличие добра.

   - Да подожди ты, - прервала ее Тайка. - Сашка, я правильно понимаю, что следующую ступеньку должно инициировать что-то еще?

   - Ну да, - ответил Сашка. - Только я не знаю - что. Кстати, я не знаю, что повлечет за собой следующая ступенька. Неудобный вам попался волшебник.

   - Это ты брось, - сказала Надька. - Ты лучший волшебник в мире. По крайней мере, я других не знаю.

   Надька встала и похлопала себя по животу.

   - Похоже, я не только ужинать, я даже завтракать завтра не буду. Сашка, а можно будет в школе что-нибудь перехватить?

   - Запросто, - ответил Сашка. - Только таиться придется. Давайте так, приносите в школу какую-нибудь плоскую коробку и заранее сообщите мне чего вы хотите. А я постараюсь вложить это в коробку.

   Тайка захлопала в ладоши и попыталась подпрыгнуть, но охнула и схватилась за живот. Надька посмотрела на нее сочувственно. Но потом сказала:

   - Слушай, тебе-то хорошо, а нам еще домой идти. Сашка, ты идешь?

   - Да, - заторопился Сашка.

   Он набросил пальто и замешкался, надеясь, что, как и прошлый раз Тайка его поцелует на прощание. Тайка не заставила себя долго ждать. Она словно забыла собственные слова о том, что поцелуи больше не инициируют новые умения волшебника и целовалась просто так и Сашка смог оценить ее возросшее умение. У него возникло ощущение, что Тайка все прошедшее время на ком-то тренировалась. Не очень приятное, надо сказать, ощущение. Сашка с трудом оторвался от Тайкиных губ и бросил взгляд на собирающуюся Надьку. Надька смотрела на них, словно запоминая все действия подруги. То, что она запомнила, Сашка понял, когда они остановились перед Надькиной калиткой.

   Через пять минут Сашка ушел, пошатываясь. Надька явно превзошла подругу.

   Домой Сашка заявился минут через двадцать со сбитой на затылок шапкой и в расстегнутом пальто. Мать, бросив на него мимолетный взгляд, поинтересовалась

   - Ты где это шатался?

   Сашка неопределенно махнул рукой.

   - Да так.

   На следующий день он стал подкармливать подружек. Надька ненавязчиво продемонстрировала большую плоскую коробку и спрятала ее в парту. Сашка изобразил на лице ужас. Надька улыбнулась краем губ. А на перемене Тайка, проходя мимо, с независимым видом сунула Сашке записку. Сашка развернул ее на уроке и обалдел. Там значилось: бутерброды с черной икрой - две штуки; бутерброды с красной икрой - тоже две штуки; бутерброды со шпротами - понятное дело, что две штуки. А вот потом шел разнобой. Был записан персик - один штук и виноград - один кисть. Сашка похихикал над последним, сосед удивленно покосился.

   На большой перемене Надькина соседка Верка выпорхнула из-за парты и умчалась в буфет. Надька облегченно вздохнула и достала из парты потяжелевшую коробку. Над плечом уже нависала Тайка и лицо у нее было нетерпеливое и недоверчивое. Надька открыла коробку. Бутерброды были небольшие, но хлеб даже на вид свеж и мягок, а слой икры толст и наложен поверх слоя масла. Тайка громко сглотнула.

   - Умгм, - сказала Надька с набитым ртом. - Вкуснотища. Жаль, запить не попросила.

   На парту перед ней с отчетливым стуком приземлилась запотевшая бутылка «Крем-соды». Рядом образовались два бумажных стаканчика. Надька оглянулась. Сашки на месте не было.

   - Это просто праздник какой-то, - пробормотала Тайка, интенсивно жуя. - Я готова Баркашова целовать ежедневно по несколько раз.

   - Меркантильная ты, Тайка, но я тебя поддерживаю, - сказала Надька, набулькивая в стаканчик холоднющего пузырящегося напитка. - Тем более, что мне, например, это дело нравится.

   - Целоваться или есть? - невинно поинтересовалась Тайка.

   Надька задумалась ненадолго.

   - А, пожалуй, и то и другое. Вот только не растолстеть бы нам.

   - Еще бы. С икры-то. А давай перейдем на фрукты и овощи. Только, - озаботилась Тайка, - надо, чтобы наш Сашка знал, как это выглядит и каково это на вкус. Помнишь, что он говорил?

   - Вот же, - в сердцах сказала Надька, - ну почему я не могу просто поговорить с мальчишкой. Мне столько у него надо спросить.

   - Почему не можешь? Можешь. Только потом ни ему, ни тебе жизни не дадут.

   Девчонки помолчали печально. Надька машинально облизала пальцы, хотя Сашка предусмотрел в коробке бумажные салфетки.

   - Может опять ему встречу назначить? - Надька с надеждой посмотрела на подругу.

   Тайка пожала плечами.

   - Через трое суток. Только что нам это даст? Ну поговорим, пообщаемся.

   - Ты так говоришь, словно он тебе не нравится, и ты общаешься через силу.

   - Я не знаю, - сказала Тайка. - Но мне кажется, что у нас к Сашке какое-то потребительское отношение.

   - Ну да, - сказала Надька. - Я этого и не скрываю. Но, столкнувшись наяву с таким чудом, что приходит первым в голову - конечно, попросить чего-нибудь для себя лично. А то, что это чудо - человек, осмысливается уже потом. Но я тебе честно скажу, мне он не безразличен.

   В класс вошло сразу несколько человек, и Надька замолчала, а Тайка посмотрела на нее задумчиво.

   Когда они выходили после занятий из школы, Сашка стоял на крыльце со своими друзьями и Тайка поймала его тоскливый взгляд. Она, неожиданно даже для себя, повернула вправо и пошла вместе с Надькой. Надька так удивилась, что даже остановилась.

   - Таёна, ты направление не перепутала?

   - Ничего я не перепутала. Давай отойдем подальше.

   Они прошли шагов двадцать. Надька все косилась недоверчиво. Потом решительно остановилась.

   - Ты ведь хотела мне что-то сказать. Так говори.

   Вид у Тайки был жутко таинственный. Она даже оглянулась словно боялась, что за ней будут следить и непременно подслушивать. Наверно поэтому и говорила полушепотом. Надьке такая таинственность очень, кстати, нравилась. В отличие от рациональной Тайки, она была девушкой романтичной, хотя и старательно скрывала это. Причем настолько старательно, что никто об этом даже не догадывался.

   - В общем, так, - Тайка еще раз оглянулась. - У меня такое впечатление, что наш волшебник в тебя влюбился.

   - Да ладно! - не сказать, что для Надьки это было невиданным откровением, она правильно интерпретировала несколько брошенных на нее взглядов, да и, провожая ее, Сашка был скован, а при прощальном поцелуе чуть ли в обморок не падал.

   Тайка вообще-то рассчитывала на более яркую реакцию. Ну там, удивление или радость. Но Надька ничего больше не сказала и поспешила домой, только кивнув на прощание.

   Надька пришла домой в полном разладе сама с собой.

   - Если уж Тайка замечает, - думала Надька. - Значит на самом деле так и есть. Стоит, пожалуй, гордиться - я избранница волшебника.

   Надька все пыталась понять, как же так - в видении все было ясно, в того волшебника можно было влюбиться без задних ног. Но вот Сашка к тому образу не имел никакого отношения. Пока. То есть, Надька, получается, влюбилась на вырост. Надьке это определение понравилось, и она попробовала произнести его вслух.

   - И еще, - подумала Надька. - Сашка говорил, что его продвижение к вершине мастерства в основном зависит от нас. И что же тогда будет, если я скажу, что он мне нравится?

   Надька зябко поёжилась. Она хоть и была девушкой во многом бесшабашной и решительной, но сказать такое первой... Надька прекрасно помнила, что в видении первое место занимала Тайка. У самой Надьки основная часть видения начиналось с того самого момента, когда Сашка с Тайкой пришли к ней в школу и она, забыв про все, прижалась к своему любимому, впервые ощутив в полной мере, что такое счастье. И там была Тайка. И они потом уехали вместе, а Надька осталась. Но тогда она уже твердо знала, что ее любовь взаимна. А теперь... Надька подумала, что и спросить не у кого. Не у матери же. Или у Верки. Да уже к вечеру пол поселка будет знать, что «белое безмолвие» втюрилось. И в кого? В самого мелкого и невидного в классе. Они же не знают во что он превратится. Собственно, уже начал превращаться. И, кстати, не без ее, Надьки, участия. Надька воинственно оглянулась. Она готова была драться. Жаль, что никто не подвернулся под горячую руку.

   Тайка шла домой полная тяжких дум. Ясно, что разговор с Надькой не получился. Похоже, что Тайкины слова она всерьез не восприняла и голова ее была занята чем-то другим. Жаль, конечно, что Сашка повелся на красивую обертку. Тайка не питала к волшебнику особого пиетета. Ей было любопытно - не более. По крайней мере, она так сама себе объясняла. Но ей почему-то было обидно, что Сашка (во всяком случае, внешне) предпочел Надьку. Тайка как-то не рассматривала вариант, когда сама, своими действиями, вернее, бездействием подтолкнула мальчишку к этой хищнице Надьке. Надька, узнав, кем ее считает подруга, очень бы удивилась.

   Если подходить к вопросу объективно, то Тайка, конечно, Надьке проигрывала. Ну, почти во всем. Не считая интеллекта. Конечно, Надьку нельзя было считать глупой девушкой, снисходительно думала Тайка, но, к сожалению, мужчины на интеллект не смотрят, констатировала Тайка. Она совсем расстроилась и не заметила, как оказалась перед родным домом.

   Сашка же, проводив взглядом девчонок и получив порцию насмешек от товарищей, которые почти единодушно озвучивали мнение, что не по себе он дерево рубит, промолчал и тема сама по себе заглохла. Сашка не стал хвастаться тем, что уже целовался с Надькой, ему бы просто не поверили. Такими достижениями не мог похвастаться никто. Даже известный в узких кругах сердцеед и ловелас Куркин - видный парень, сын состоятельных родителей. Так вот, он к Надьке даже не подкатывался, несмотря на все ее внешние данные. А уж, чтобы Сашка... Даже не смешно.

   До самого Нового года девчонки никак не могли определиться. И если на внешнем виде Надьки это никак не сказывалось и бушующие внутри страсти никак не отражались на красивом лице, а движения были по-прежнему плавные и неторопливые, то Тайка демонстрировала на лице целую гамму чувств. И это было всем видно. На вопрос заинтересовавшихся лиц Тайка огрызалась и очень скоро ее перестали расспрашивать. Вот с Сашкой было проще. Он уже определился в своих пристрастиях и неопределенностью не страдал. Он страдал от другого - Надька ни разу не посмотрела в его сторону. Умом он ее прекрасно понимал. Но ему было обидно. А как же слова и даже поцелуи. Этого он понять никак не мог. Но за четыре дня до Нового года Надька, проходя мимо с безразличным видом, сунула ему многократно свернутый листок бумаги. Сгорая от нетерпения, Сашка дождался урока и, когда сосед отвлекся, развернул записку.

   - Проводи меня после школы.

   Сашка моментально воспрянул духом. Тут же были прочно забыты все обиды - как же, красавица Надька, бесплодная мечта многих, вполне достойных пацанов, сама фактически пригласила его на свидание. Дух Сашки не только воспрянул, но и воспарил, дав волю фантазии. И неизвестно до чего бы он дофантазировался, если бы не строгий окрик учительницы.

   После уроков Сашка, трясясь как осиновый лист, ждал Надьку за воротами. Она вышла: высокая, красивая, недоступная. Сашка мгновенно ощутил себя мелким и несуразным, совершенно забыв о том, что он волшебник. Надька кивнула ему, словно только что увидела и, ни слова не говоря, пошла вперед. Сашка тащился в кильватере, ничего не понимая и медленно избавляясь от надежд.

   Зайдя за угол, Надька внезапно остановилась и повернулась к нему лицом.

   - Сашка, - сказала она, запинаясь.

   Если бы Сашка знал Надьку подольше, он бы понял, что такое поведение Надьке не присуще вообще. Но он не знал и просто ждал, что за этим последует. А Надька краснела, бледнела, руки ее тискали папку с книгами. И Сашке вдруг стало жалко эту красивую девочку, которая явно хотела что-то сказать, но у нее не получалось. Сашка осторожно взял Надькину руку, ощутив ее нежность, и сказал, как мог проникновенно:

   - Наденька.

   Надька вздрогнула, глаза ее расширились, брызнув синим светом. Она вдруг вырвала руку, резко повернулась и убежала. И прежде чем звякнула щеколда Сашка услышал длинный всхлип.

   Сашка не знал, что и думать. А думать можно было двояко, или хорошо, или плохо. По своей всегдашней привычке Сашка сразу начал думать плохо. Но Надькино поведение, начиная от содержания записки в рамки плохого никак не укладывалось. И тогда Сашка решил думать хорошо. И как только он полез в дебри, почувствовал, как в солнечном сплетении начал разгораться огонек. Сашка уже знал, что это означает и поспешил домой, чтобы не заниматься волшебством прямо не улице.

   Ступеньки постижения мастерства были плохи тем, что адепт (в данном случае, Сашка) был не в курсе что именно открывает та или иная ступенька и вынужден был прибегать к методу ненаучного тыка. Поэтому, сбросив пальто и переобувшись, Сашка уселся на табурет и принялся экспериментировать.

   - Ты хоть пообедай, - озаботилась мать.

   Сашка нетерпеливо отмахнулся. Подвергнув анализу все события дня, Сашка пришел к выводу, что ничего заслуживающего внимания, а тем более перехода на новую стадию волшебства с утра не произошло. Не считая инцидента с Надькой. Но там Сашка ничего не понял и решил считать пока событие несостоявшимся. Он попробовал создавать материальные объекты и начал с материной посуды. Все его старания пропали втуне. К сложной технике он и не приступал, и материна стиральная машина счастливо избежала копирования. Зато копированию поддались книги. Сашка так обрадовался, что попробовал вызвать отсутствовавшую в библиотеке книжку Саббатини и был очень удивлен, когда она предстала. Сашка полистал книгу, полюбовался картинками. Все было так, как он в свое время запомнил. А потом он подумал, что книги могут копироваться из его памяти и попробовал вызвать такую, которую не читал. Штильмарк «Наследник из Калькутты». Стоило подумать и на стол брякнулась толстая книга в коричневом переплете. Сашка осторожно открыл. Текст, картинки. Он решил прочитать позже. Сравнивать все равно было не с чем.

   Тут на Сашкины потуги обратила внимание мать.

   - А что-нибудь из периодики? - спросила она.

   Сашка, которому только что покорился толстый том, сказал:

   - Пхе, - и сотворил одиннадцатый номер журнала «Работница».

   Мать полистала, сказала «годится» и отложила в сторону. А Сашка решил пойти дальше и, желая потрафить матери, соорудил последний номер журнала «Космополитен». Мать, увидев такую красоту, всплеснула руками и увлеклась. Сестра подлезла под руку и тут же доказала свою нужность, поразив мать знанием нескольких английских слов. А Сашка решил пойти еще дальше и попробовал материализовать картинку, вернее, платье, изображенное на ней. Фотографий модели было целых три и Сашка хорошо рассмотрел детали. Бац и на матери поверх старого халата появилось супермодное платье. Она сначала не заметила, а потом, когда сестра захихикала, разозлилась:

   - Я вот сейчас этому волшебнику задам! - с этими словами стянула с себя платье и хотела уже отправить его в мусор, но передумала, ушла в другую комнату и несколько минут спустя появилась уже в платье без халата. Платье висело на ней как на заборе.

   - А подогнать слабо? - спросила мать.

   Разошедшийся Сашка сказал, что вовсе и нет и принялся подгонять. Мать подсказывала. У нее все-таки была какая-никакая практика. Объединенными усилиями платье подогнали.

   - Ух ты! - сказала сестра. - А мне?

   - Найди детское, - ответил Сашка.

   Сестра вместе с матерью стали искать и нашли какую-то картинку счастливой семьи возле дома с автомобилем. Однако Сашка сказал, что картинка не информативна и он за качество не ручается. Тем не менее, сестра осталась очень довольна, хотя Сашка, как истинный мастер, указал ей на несколько изъянов.

   На следующий день Надька в Сашкину сторону вообще не глядела.

   - Ну и ладно, - подумал Сашка и, чтобы досадить девушке, поймал на перемене Тайку.

   Ни слова не говоря, чем заинтриговал девушку, он подвел ее к своей парте и достал из портфеля тот самый «Космополитен». Вернее, его дубликат.

   - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался стоящий рядом Борька, но Тайка уже схватила журнал и умчалась на свое место и Борька не решился ее преследовать. Вокруг Тайки тут же собрались все имеемые девчонки класса. Даже Надька не выдержала.

   - Эх ты, - сказал Борька. - Я же только посмотреть.

   - Смотри, - пожал плечами Сашка, доставая из портфеля второй журнал. - Мне не жалко.

   Казахские глаза Борьки стали похожи на европейские.

   - У тебя что там, залежи?

   - Ну как тебе сказать, - начал Сашка, но Борька уже разглядывал американских красоток и Сашку не слушал.

   А Тайка с девчонками разглядывала журнал всю перемену, а с соседкой по парте и весь последующий урок, пока минут за пятнадцать до звонка у нее журнал не отобрала учительница. Девчачья часть класса даже застонала, а Тайка чуть не заплакала и сразу после звонка подбежала к Сашке.

   - Сашка, - она умоляюще сложила ладони перед грудью.

   Сашка оглянулся. Над экземпляром, который он дал Борьке, стояло уже десять мальчишек.

   - Только не показывай, - сказал он, доставая из портфеля еще один экземпляр, правда, уже за другой месяц. Тайка ахнула, схватила журнал и, свернув его трубочкой, спрятала под фартук. Изобразив губами поцелуй, она помчалась к своей парте. Через несколько секунд все девчонки были там. При этом некоторые косились на Сашку с подозрением. Сашка покачал головой и стал прикидывать, как бы ему оповестить девчонок о своих новых возможностях. Оповестить получилось только после уроков. Сашка вышел за ворота школы и посмотрел направо. Надька удалялась, даже не оглянувшись. Он вздохнул и пустился догонять Тайку.

   - Тай! - крикнул он. - Подожди!

   Тайка оглянулась и остановилась.

   - Я чего тебе журналы принес, - сказал Сашка, идя рядом с девчонкой. - Чтобы вы выбрали себе платья перед вечером.

   Тайка остановилась и удивленно спросила:

   - Зачем?

   - Ну я научился создавать вещь по картинке, - скромно сказал Сашка. - И хотел вам предложить. Вечер же.

   - Ты что, хочешь сказать, что можешь сделать любое платье из журнала? - недоверчиво спросила Тайка. - А что ж ты Надьке не сказал?

   - Наденька меня гордо игнорирует, - признался Сашка. - Сам не знаю, почему.

   - А что у вас произошло? - заинтересовалась Тайка.

   - Да ничего, - пожал плечами Сашка. - Проводил я ее до калитки. Она остановилась и попыталась мне что-то сказать, но у нее не получалось и тогда я взял ее за руку и сказал: «Наденька». Ну а она вспыхнула, вырвала руку и убежала. Так что с журналами?

   Тайка посмотрела на него непонимающе. Потом вспомнила и схватила Сашку за руку.

   - Сашка, это же здорово!

   Потом улыбка, заигравшая было на ее лице, погасла и она сказала:

   - Жаль, что нигде попробовать нельзя.

   - Таёна, - укоризненно сказал Сашка. - Вы же местные. Неужели вы не знаете укромных уголков? Даже я уже знаю. Только туда далеко идти.

   Тайка задумалась. Потом вздохнула:

   - Нет. Рядом не знаю. Разве только двухэтажные причалы рыбзавода. Но там в темноте ходить... Тем более зимой.

   - Понятно, - Сашка тоже вздохнул. - Ну, значит, завтра на вечер пойдете в старых платьях.

   - А ты пойдешь? - вдруг спросила Тайка.

   Сашка удивился.

   - А мне-то что там делать?

   - Ну я подумала, - сбивчиво начала Тайка, - что там в пустом классе ты сможешь...

   - Я-то смогу, - сказал Сашка. - А вот как ты объяснишь окружающим, что пришла в одном платье, а из класса вышла в другом.

   - Очень просто, - обрадовалась Тайка. - Я его принесла с собой и переоделась.

   - Ага, - опустил ее на землю Сашка. - Переоделась. В моем присутствии.

   Тайка помолчала. Потом жалобно попросила:

   - Ну ты все равно приходи. Мы с Надькой обязательно что-нибудь придумаем.

   На вечер Сашка пришел. В своем обычном школьном костюме. И не принимал никакого участия в веселье, скромно стоя в сторонке с несколькими такими же стеснительными товарищами. И так бы и простоял или просидел в пустом классе если бы не девчонки. Минут через десять после начала действа на него налетела Тайка, подхватила и потащила куда-то. И утащила аж на первый этаж в пустой первый класс. А там сидела Надька. Где они достали ключ, Сашка спрашивать не стал, потому что Надька встала и подошла. Сама.

   - Прости меня, Баркашов, - сказала она, похоже, через силу. - Сама не знаю, что на меня нашло.

   - Да ладно, - пробормотал Сашка, стараясь не смотреть Надьке в глаза. - Проехали.

   Надька как-то сразу повеселела, и они с Тайкой, с трудом уместившись за маленькой партой, принялись листать журналы.

   - Вот такое, - показала Тайка.

   Они, видать, с Надькой нашли все заранее, поэтому и не листали особо.

   - А мне такое, - сказала Надька.

   - Только, девочки, хочу вас предупредить, - сказал Сашка. - Я буду одевать вас поверх имеемого платья. Поэтому, когда вы переоденетесь в новое, оно будет вам, мягко говоря, великовато. И я буду вынужден его подогнать. Ну там, утянуть, укоротить, подшить. Поэтому я вам делаю платья, выхожу, вы переодеваетесь, зовете и я все доделываю.

   - У-у, - недовольно сказала Надька. - А нельзя ли сразу? Без подгонки.

   - Можно, - ответил Сашка. - Но тогда я должен буду сделать платье прямо на голое тело, - он смутился. - В смысле, на нижнее белье.

   Тайка и Надька переглянулись, и Тайка поспешила сказать:

   - Давай с подгонкой.

   - Тогда встань вот здесь и не шевелись. Готово. Наденька, твоя очередь.

   Надька захлопнула рот и, молча, видать, боясь передумать, потянула вверх подол. Сашка стоял столбом. Наверно надо было закрыть глаза или отвернуться. Но он смотрел. Полуобнаженная пятнадцатилетняя девочка Надька не была в полном смысле женщиной, но для Сашки она была просто прекрасна. Сашка многого еще не понимал. Он просто смотрел и млел.

   - Баркашов, - сказала покрасневшая Надька. - Хватит таращиться. Я мерзну.

   Сашка стал свекольного цвета и поспешно махнул рукой.

   - М-да, - сказала Тайка. - Смелость должна быть вознаграждена.

   Надька, еще розовая, провела рукой по талии и бедрам.

   - Баркашов, да ты прямо волшебник какой-то.

   Сашка вымученно улыбнулся.

   - Теперь еще Тайку обслужу, - и вышел.

   С Тайкой он возился дольше чем с Надькой, но в конце концов девчонка удовлетворенно вздохнула, и они уже собрались выйти из класса, когда Сашка вдруг сказал:

   - Ой, а туфельки! - и предложил девчонкам. - Я сделаю вам лодочки на полу шпильке в цвет платья. Высокую шпильку делать не буду — еще упадете. Да вы и так высокие.

   Через несколько минут из класса в сопровождении Сашки, который старался держаться сзади вышли, вернее, выплыли две сногсшибательные девочки. Второй этаж, где кучковались старшеклассники, встретил их сначала настороженным, а потом восхищенным молчанием. Сашка, стараясь быть как можно незаметнее, прокрался сзади.

   Девчонки были нарасхват. Их популярность просто зашкаливала. Их по очереди приглашали на танец из десятого и одиннадцатого классов. Девятиклассникам там явно не светило, и они угрюмо стояли по стенке. А Сашка притаился в углу и радовался, глядя на девочек. Тайка была прелестна в своем темно-бордовом с искрой, а Наденька в бледно-голубом выглядела просто красавицей. И вот в один из моментов, когда меняли пластинку в проигрывателе, Тайка, ни слова не говоря, оставила партнера, поискала глазами Сашку и подошла. Все взгляды скрестились на них. Сашка совсем смутился. А Тайка положила руку ему на плечо и сказала:

   - Пойдем, Сашка, покажем этим деревенским кто мы.

   - Да я не умею, - пробормотал Сашка, стараясь не глядеть на высокую Тайку.

   - Сумеешь. Ты же волшебник.

   А тут как раз приставленный к проигрывателю пацан запустил так называемый «медляк». Сашка решился и положил руки Тайке на талию. Девушка поощрительно улыбнулась, и они двинулись по широкому коридору (в школе не было актового зала и танцы проходили в коридоре). Кто-то завистливо таращился, а когда к Сашке после Тайки подошла красавица Надька, равнодушных ни среди мальчишек, ни среди девчонок просто не осталось. Сашка понимал, что рядом с Надькой он выглядит просто несуразно, поэтому был буквально ошарашен, когда Надька вдруг сказала:

   - Баркашов, а ведь ты мне нравишься.

   Сашка застыл на месте, но Надька, смеясь, увлекла его дальше. Окончание музыки он воспринял с огромным облегчением. Когда Сашка прислонился к вожделенной стенке, случившийся рядом Колька спросил:

   - Чего это они?

   - Женский каприз, - пожал плечами уже пришедший в себя Сашка.

   После вечера Тайка быстро переоделась в пустом классе, а Надька решила оставить платье на себе. Легенду они сочинили второпях, пока провожали Надьку. Когда Сашка с Тайкой шли к Тайкиному дому, та сказала:

   - Не выгорит у Надьки. Жаль. Платье очень красивое. Надеюсь, хоть чулки она отстоит.

   - А ты почему не стала отстаивать? - поинтересовался Сашка.

   - Против бабушки мне не устоять, - засмеялась Тайка.

   Результатом танцев на вечере стало получение Сашкой сразу нескольких полезных умений. Он теперь запросто мог создавать даже самые сложные вещи, что и проверил на материной стиральной машине. Правда, проверял он это в отсутствии матери. Созданный дубликат, будучи включенным в сеть, исправно работал. Еще Сашка научился развоплощать созданное, а потом и несозданное. А еще, обнаглев, попробовал создавать вещь по картинке с описанием. Он побежал хвастаться, но Надька вышла с матерью и Сашка сделал вид, что он здесь совершенно случайно. А вот Тайку он удачно поймал возле магазинов (на маленькой площади перед школой было целых четыре магазина) и пока стоял с ней в очереди, рассказал обо всем с ним случившемся. Тайка ахала и восхищалась. А потом, чтобы компенсировать Тайке стояние в очереди, он отвел ее за угол и заполнил сумку продуктами, а когда Тайка сказала, что некоторых даже нет в магазине, Сашка заявил, что это приятный бонус.

   - Надеюсь, ты не будешь возвращать бабушке все деньги, - сказал он.

   - Ой! - испугалась Тайка. - Я как раз собиралась.

   Когда зимние каникулы кончились, Сашка сговорился с девчонками (в классе как-то перестали обращать внимание на странные отношения Баркашова и двух девушек) и они ближе к вечеру через день стали встречаться у магазинов. Сашка наполнял девчонкины сумки продуктами и они полчаса болтали на разные темы. Особенно популярной была тема об открывающихся перспективах после окончания школы. При этом Тайка странно поглядывала на Сашку и он, поняв в чем дело, заверил ее, что не собирается после школы ехать поступать куда-либо. Таким образом, у Тайки пропадала вероятность попадания под машину. Чувствовалось, что вероятность, хоть и гипотетическая, мешала Тайке жить и, избавившись от нее, она как-то свободней вздохнула. Сашка не стал напоминать девушке, что вообще-то происшествие было вызвано не только Сашкиным отъездом, но и довольно ярким чувством, вспыхнувшим между ними. А сама Тайка об этом и не напоминала.

   - Ну и ладно, - подумал Сашка.

   Он тоже чувствами не пылал. Рано наверно.

   Это было второе расхождение с линией, отображенной в грезах как Сашки, так и Тайки. Надька же была ни сном, ни духом.

ГЛАВА 3 - Черно-белая жизнь

Это случилось в октябре. Сашка уже учился в десятом классе. Отец как раз получил новую квартиру и неделю назад они переехали. Кольку, Женьку и Герку привлекли в качестве грузчиков (и выгрузчиков). Девчонки пришли сами.

   Так что Сашку такой оравой быстро погрузили (чего там было грузить) и перевезли. Девчонки, которым работы практически не досталось, создавали своим присутствием атмосферу праздника. Надо сказать, это у них хорошо получалось. Кстати, появление пацанов ни у кого вопросов не вызвало, потому что Сашка родителей заранее предупредил. А вот девчонки появились неожиданно. Отец впал в задумчивость, а мать вообще была огорошена. Мнение сестры из-за малолетства не считалось. Девчонки выглядели прекрасно. Надька, которую на все лето загнали в деревню, поправилась и загорела, и загар еще не успел сойти. А Тайку Сашка лично через день сопровождал на пляж, и она была еще более загорелой.

   Девчонки вообще-то с родителями Сашки были знакомы, потому что несколько раз бывали у Сашки дома. Поэтому они особой сенсации не вызвали, просто никто на их появление не рассчитывал. Пацаны вообще отнеслись безразлично. Они знали об особом отношении Сашки и подружек и даже несколько раз пытались докопаться до истоков, но также несколько раз натолкнувшись на глухое молчание, свои попытки прекратили. Один Сашка был искренне рад появлению подружек и помог матери с обедом, потому что она на такую ораву не рассчитывала. Обед получился походный, на ящиках и всем понравился.

   Сашка должен был теперь добираться в школу двумя видами транспорта и пешком, но ему все равно завидовали, потому что горячая вода и газ - это мечта. Через неделю, правда, интерес сошел на нет и вот тут это случилось. Надо сказать, что летние каникулы не прошли для троицы даром, а если взять девчонок, то очень недаром. Потому что Надька, к примеру, стала просто красавицей и легко так, почти походя, затмила Верку. Ну а Тайка... Тут аналогия с андерсеновским гадким утенком не катила, тут больше подходило сравнение с распускающимся бутоном. Сначала бутон был зеленым и невидным и вдруг... Это вечное «вдруг». Хотя чудеса так и происходят - вдруг. В общем, бутон по имени Тайка стал распускаться. И хотя угловатость и голенастость частично сохранились, но любой, кто понимает толк в женской красоте, увидев Тайку, долго провожал ее взглядом.

   Сашка подружке так и сказал, увидев ее первого сентября (до этого он ее не видел целую неделю). Тайка ужасно смутилась, потому что Сашка же не просто сказал. Он привел аналогию с бутоном. Поэтому Тайка покраснела вся и убежала. А Сашка посмотрел ей вслед непонимающе. А потом подошла Надька и выбила его из колеи окончательно.

   В первые же выходные они втроем отправились в город. Перед тем как сесть в автобус они нашли укромный уголок и Сашка одел Тайку в выбранное ею платье, а Надьку затянул в сверхмодные джинсы. Одежду, в которой они вышли из дома, аккуратно свернули и сложили в сумку, которую, естественно, понес Сашка. Они проделывали это не в первый раз и даже Тайка уже не стеснялась снимать платье, оставаясь перед Сашкой в трусиках и в лифчике. Сашка вполне мог заменить им и нижнее белье на что-нибудь французско-английское, но сказать об этом не решался и ждал пока они сами дозреют. Надька, по его мнению, к этой черте уже подошла. Надька вообще была девица довольно бесшабашная. Правда об этой ее ипостаси никто даже и не догадывался. Никто даже заподозрить не мог в бесстрастной девушке, от взгляда которой вода замерзала, веселую и беспечную девчонку, какой она представала перед друзьями.

   Сашка тоже провел каникулы плодотворно (не в плане мужской красоты) и все, что с ним случилось по части волшебства, поверял Тайке, встречаясь с ней на пляже. Кстати, так как контроля за ней на пляже не было, то Тайка позволяла себе совершенно сногсшибательные купальники. Сашка и поведал ей, что он почти полностью освоил волшебство с материальными предметами и готов вторгнуться в сферу духовного. И теперь, после того, как они протряслись в автобусе и шли по центральной улице, изложил это Надьке. Надька ахала и не верила в то время, как посвященная ранее Тайка помалкивала. Пришлось Надьке продемонстрировать пару трюков, предварительно заведя ее за угол. Надька схватилась за колье с сапфиром, пальцы ее украсились перстнями, которые даже для неискушенного взгляда не выглядели бижутерией, на ногах поменялось несколько пар моднейших кроссовок «Адидас».

   - Ух ты! - воскликнула Надька. - А что еще можешь?

   Сашка окинул придирчивым взглядом ее и Тайку и выбрал Тайку.

   - Она немного легче, - пояснил он свой выбор, смущаясь. - Тайка, можно тебя обнять?

   - Пожалуйста, - сказала Тайка и кокетливо спросила. - А с какой целью?

   - С демонстрационной. Я, правда, в этом амплуа еще не полностью освоился...

   Сашка обхватил Тайку за талию, прижав ее к себе спиной. Тайка слабо пискнула. Надька смотрела с интересом. Внезапно сооружение из Сашки и Тайки оторвалось от асфальта, приподнялось примерно на полметра и повисло.

   - Ай, - как-то задушено сказала Тайка.

   Надька молчала, но вид имела глупый-глупый. Прошло полминуты. Сашка опустил Тайку на землю. Надька отмерла и набросилась на друга.

   - А меня.

   - Поворачивайся спиной, - сказал Сашка.

   - Чего это спиной? Я и лицом могу. Или тебя титьки смущают?

   - Наденька, ты хочешь взлететь?

   - Все, все. Слушаю и повинуюсь, великий чародей.

   Тайка фыркнула.

   Сашка обхватил Надьку за талию. Попка ее его тоже смущала. Сашка напрягся и оторвал Надьку от земли. Надька, не сдерживаясь восторженно заорала и Сашка поспешил опустить ее на асфальт. Надька повернулась и влепила Сашке звучный поцелуй.

   - Тихо ты, - одернула ее Тайка. - На нас уже внимание обращают.

   - Ура! - шепотом воскликнула Надька и засыпала Сашку вопросами насчет грузоподъемности и длительности полета.

   Сашка сказал, что он только в начале пути. Надька была слегка разочарована, но вида не подала и спросила:

   - А еще что-нибудь можешь?

   - Могу, - заверил ее Сашка и добавил. - Но это пока секрет. Вот доделаю — покажу.

   Тогда Надька начала приставать и ныть. Приставать у нее получалось плохо, а вот зато ныть - просто великолепно. Но Сашка продержался до самой Надькиной калитки. Напоследок Надька сказала:

   - Ну, не хочешь и не говори, - и гордо удалилась, даже не поцеловав.

   Сашка, впрочем, не обиделся, потому что еще оставалась Тайка и она не была в претензии, как Надька, и до самой своей калитки даже не заикнулась о Сашкином секрете. Ну, собственно, поэтому он ей и рассказал. Оттого он и задержался у Тайкиной калитки на лишних двадцать минут, из которых минут десять было положено на рассказ, а остальное время они просто целовались.

   На следующий день Надька ходила гордая и не разговаривала. Она вообще-то каждый день так ходила и на это никто не обращал внимания. Но тут она персонально с Сашкой не разговаривала, и он это сразу понял. Тогда Сашка на переменах стал уделять внимание Тайке. Тайке, конечно было обидно за подругу, но она поддерживала Сашкину игру, скорее, из какого-то извращенного интереса. И после школы они ушли вдвоем. И не видели, как Надька, повернув после школы направо, остановилась и смотрела им вслед.

    Ну а вечером Сашка с Тайкой встретились часов в шесть и вместе пошли к Надькиному дому. Тайка порывалась зайти, но Сашка ее остановил:

   - Подождем. Она сама выйдет.

   Тайка посмотрела недоверчиво, но осталась. А через четверть часа появилась Надька. Не заметив друзей на противоположной стороне, Надька целеустремленно двинулась по направлению к Тайкиному домику.

   - Надь! - окликнула ее Тайка.

   Девушка остановилась, как вкопанная. Тайка с Сашкой торопливо подошли.

   - Ждали? - спросила Надька сварливо.

   - Ждали, - ответила Тайка, словно признаваясь в чем-то предосудительном, и покосилась на Сашку.

   - Знали, что выйду?

   - Догадывались, - ответил уже Сашка.

   - Но почему? - с ненаигранной страстью спросила Надька.

   - Да потому что мы без тебя никуда, - рассудительно ответила Тайка и добавила, помедлив. - Как и ты без нас.

   Надька повесила голову, подумала и решительно взяла Тайку под руку с другой стороны от Сашки.

   - Ну и куда мы теперь? - спросила она.

   - Да вот он, - Тайка кивнула на Сашку, - обещал что-то показать.

   - А как же секрет? - с ехидцей спросила Надька.

   - Да я подумал, - смиренно ответил Сашка, - может вы чего умного подскажете.

   - Веди, Вергилий, - сказала начитанная Тайка.

   Сусанин не был упомянут, хотя тоже подходил к месту.

   Идти было недалеко. До поселкового клуба, бывшего универсальным очагом культуры. Был у него большой зрительный зал, где крутили кино. Он же превращался в театральный, если убрать экран, или в актовый для проведения собраний, как школы, так и окрестных заводов, коих в пределах досягаемости было целых три. Исходя из астраханской специфики, два судоремонтных и один рыбоперерабатывающий. Кроме того, в клубе была приличная библиотека, куда Сашка не преминул записаться, и еще куча разных помещений, одно из которых было чем-то вроде кладовки неиспользуемого хлама. Его-то Сашка и облюбовал для своих целей, наткнувшись на него совершенно случайно.

   Помещение было крайним угловым, расположенным за кулисами и якобы театральными помещениями. Рассохшуюся дверь украшал большой ржавый амбарный замок. Проникнуть в помещение для Сашки не составило труда. При этом ни дверь, ни замок не пострадали. Попав внутрь, Сашка ужаснулся капитальной свалке ломаной мебели, каких-то стендов, плакатов и транспарантов с затертыми временем и пылью надписями. С потолка свисали фестоны паутины, со стен клочья обоев и газет. Помещение было небольшим, где-то метра три на четыре.

   - Зато потолок высокий и можно даже антресоли устроить, - подумал Сашка и первым делом убрал из комнаты весь хлам.

   Причем не рассортировывая. Прямо вот так, скопом и удалил. Потом пришел черед паутины. Сашка пауков не любил. И продукт их тоже. Открывшийся потолок положительных эмоций не возбуждал. Его, видать, красили раза три и все время разными красками. А теперь он облупился и все три краски присутствовали одновременно. Это было оригинально, но неприятно для глаз. И Сашка немедленно эти потрескавшиеся краски удалил. Потом Сашка взялся за стены. После того как он снял с них остатки обоев и подложку из старых газет, обнаружилось, что две стены, видать, выходящие на улицу, каменные, а две других, в том числе одна с дверью, дощатые со щелями в палец. Сашка задумался. Между тем, в комнатушке стало душно и пыльно. Сашка спохватился и из угла, который был ближе к улице, вверх на крышу вылезла вытяжная труба, тут же затерявшаяся среди множества таких же труб. Ну а для приточной он сделал красивую решетку над самым полом со стороны сада. А надо сказать, что очаг культуры с трех с половиной сторон окружал совершенно дикий садик. Так что Сашка обозначил изнутри дверь в этот садик. Дверь снаружи не было видно, но она появлялась стоило лишь произнести ключевое слово. Сашка не стал изобретать велосипед и ключевым словом назначил «сим-сим».

   Очистив таким образом комнату, Сашка задумался над ее наполнением. Он вообще-то хотел сделать все по высшему разряду, а потом преподнести ее подругам в качестве презента. Потому и сказал Надьке, что это секрет. А последующий Надькин демарш заставил его пересмотреть саму концепцию секретов. Он решил ничего от подруг не скрывать, а наоборот привлечь их к содействию, чтобы они ощутили сопричастность к его делам и тогда их меньше будет одолевать комплекс неполноценности. Собственно, с этой целью они и пришли к Надькиному дому.

   Возле гладкой стены задней части клуба Сашка остановился. Девчонки с интересом оглядывались. Заросший садик был темен и таинственен. Смутно белела стена клуба.

   - Ну? - вопросительно сказала Надька.

   - Скажи «сим-сим», - прошептал ей на ухо Сашка.

   - Издеваешься! - вскинулась Надька.

   - Вовсе нет. Просто это ключевое слово.

   Надька сразу успокоилась и, оглянувшись, не видит ли кто ее за столь предосудительным занятием, произнесла вполголоса:

   - Сим-сим.

   Дверь в стене проявилась без всяких звуковых и световых эффектов. Тем не менее, обе девчонки вздрогнули, а Тайка сказала «ай!».

   - Входите, девочки, - гостеприимно сказал Сашка, распахивая перед ними дверь.

   Под потолком вспыхнула лампочка в обычном черном патроне. Проводка здесь была, а вот лампочку пришлось создавать. Теперь обе девчонки сказали «ай!», а Тайка спросила:

   - А это что?

   - Ну это что-то вроде убежища, - пояснил Сашка. - Здесь можно встречаться и проводить время, не дожидаясь, когда Тайкина бабушка уйдет на дежурство. Я, собственно, пригласил вас, чтобы вы помогли помещение отделать и обставить в соответствии со своими вкусами.

   Девчонки сразу приняли деловой вид, и Надька спросила:

   - А аналоги у нас есть?

   - Сколько угодно, - ответил Сашка и посреди комнаты появился столик, вокруг которого встали три табуретки, а на столике возникла стопка цветных журналов с фотографиями интерьеров.

   Через полчаса у Сашки было столько вариантов, что хватило бы на многокомнатный королевский дворец.

   - Девочки, - взмолился он. - У нас же одна комнатка. Выработайте, наконец, единое мнение.

   - Тогда вот, - сказала Тайка и показала Сашке картинку.

   Сашка вгляделся и задумчиво произнес: «М-да-а».

   - Что, волшебник? - ехидно спросила Надька, видно, не совсем еще забывшая обиду. - Слабо?

   - Да нет, - ответил Сашка. - Вовсе нет. Просто для такого интерьера подойдет клавесин, серебряная посуда и кувшин со старым вином, а я хотел попросту: миска с пельменями и холодное пиво, - он искоса посмотрел на подруг.

   Девчонки выглядели презанятно и когда они рассмеялись, Сашка получил нешуточное удовольствие. Он махнул рукой для пущего эффекта, и ободранная комната стала медленно преобразовываться в соответствии с девчонкиной картинкой. Все началось с пола, на котором с середины стал расползаться узорчатый паркет. Потом пришел черед стен. Разбитые вертикальными белыми пилястрами они медленно покрывались узорным штофом обоев с рядами золотых гвоздиков. Потолок стал белейшим с золотым медальоном посередине, из которого повисла хрустальная люстра с яркой лампой внутри. Свет от нее разбрызгивался бликами по всей комнате. Три роскошных кресла встали возле низенького столика. В углу воздвигся вычурный камин с затейливой литой решеткой. Возле камина распласталась огромная шкура. Сашка затруднялся сказать, что за животное ободрали для этой цели.

   Преображение комнаты заняло минут пять.

   - Сашка, - прошептала Тайка, беря его под руку и откровенно прижимаясь. - Это что, все взаправду?

   Надька, пристроившись с другого бока, не отставала:

   - Это что, все нам?

   Сашка млел. Две красивые девчонки (ну и ладно, что они были выше, здесь свидетели не имелись, а без свидетелей Сашка себя чувствовал намного смелее).

   - Это взаправду, - сказала он Тайке.

   - Это все вам, - ответил он Надьке.

   Тайка отлепилась от Сашки и пошла вдоль стен, трогая пилястры. Она так осторожно ступала по паркету, что Сашка сказал:

   - Не стесняйся, Таюшка.

   А вот Надька никуда не пошла. Она плюхнулась на живот возле камина на мягкую шкуру так, что задрался и без того коротенький подол платьица, открыв чуть ли не до попы длинные ноги (причем Надька не торопилась его одергивать, зная, что Сашка все это видит). Потом она перекатилась на спину и уставилась в потолок.

   - Сашка, - капризно спросила она, - а огонь будет?

   Сашка засуетился и в камине появились три полена, которые тут же и вспыхнули. Надька потянулась и подол задрался еще выше, уже открывая белые трусики и полоску кожи между их краем и чулком. Сашка отвернулся, мучительно краснея, но успел зацепить взглядом интересный бугорок, обрисованный Надькиными трусиками. Надька, в которой очень неожиданно для нее самой проснулась чувственность, очень нравилось смущать мальчишку. Сашка, конечно, был не тот, каким предстал перед ней год назад. Он стал взрослее, увереннее и даже выше ростом, но все равно краснел, когда Надька касалась его. А уж если она демонстрировала ножки... Вот как сейчас. Тайка, конечно, ее осуждала, но как-то дежурно и не при Сашке. Надька полагала, что Тайка сама не прочь последовать ее примеру, но не решается из-за какой-то старозаветной скромности. А Тайке уже есть, что показывать, признавала Надька, стараясь быть справедливой по отношению к подруге. Надька представила, как будет выглядеть Сашка, если они предстанут перед ним совсем обнаженными. Ей стало смешно, но тут же Надька подумала, что Сашке ничего не стоит просто щелкнуть пальцами и они с Тайкой немедленно окажутся перед ним в чем мать родила. Об этом она раньше как-то не подумала. Надька опасливо посмотрела на отвернувшегося Сашку и решила поделиться своими мыслями с подругой. Тайка, как раз обойдя комнату и все потрогав (что там было обходить и трогать), присела рядом и Надька, косясь на Сашку, все ей изложила (шепотом на ушко). Тайка выслушала ее и посмеялась над ее страхами, беспечно заметив, что их волшебник (она так и сказала «их волшебник») страшно деликатен и об таком даже не подумает. Надька подруге поверила и уже хотела было предложить попробовать, заранее зная, что скромница Тайка откажется, но тут Сашка из угла, где стоял столик, окликнул их:

   - Девочки, не хотите отпраздновать новоселье?

   Надька тут же вскочила и одернула платьице, хотя больше всего ей хотелось сбросить его. Она чувствовала себя раскованной и свободной, и чуждой условностям. Новое чувство немного пугало и Надька пока ему противилась, но понимала, что достаточно легкого толчка. Тайка что-то почувствовала, тревожно глянула на подругу, и Надька ей залихватски подмигнула.

   - Хотим, хотим, - отозвалась Тайка и цепко ухватила Надьку за руку.

   Как Сашка и обещал, посуда была серебряной и в серебряном же кувшине ощущалось старое вино. Сашка плеснул немного в серебряные кубки и поднял свой.

   - Ну, с новосельем, девочки.

   Девчонки уже устали удивляться, но Сашка все равно удивил их напоследок, когда они уже вышли из своей комнаты.

   - Ну кто первый? - спросил он. - Просто двоих сразу я не подниму.

   - Это ты на что намекаешь? - прищурилась Надька. - Что мы толстые?

   - Ни боже мой, - Сашка прижал руки к груди. - Вы само изящество и грация. Но я еще сам не в кондиции.

   - Ну то-то же, - проворчала Надька, отчаянно надеясь, что Сашка не передумает и быстро сказала. - Давай Тайку первую.

   Тайка не успела ничего возразить, хотя рот открыла, но только для того, чтобы слабо пискнуть, когда Сашка сжал ее талию. Ну не привыкла она еще к столь плотным объятиям. А Надька сказала «ах!», глядя вслед исчезающей в ночном небе двуглавой фигуре.

   Сашка вернулся минут через пять.

   - Только меня сзади не обнимай, - потребовала Надька и с удовольствием в свете одинокого фонаря, горевшего на столбе метрах в десяти, заметила, как порозовел их волшебник.

   А сама Надька обняла его за шею и прижалась грудью. Она даже не смогла потом толком вспомнить ощущение полета, до того вытеснило его это касание тел (даже при наличии довольно толстой одежды). Ее и Сашкиного. Она даже хотела поцеловать его в воздухе и, слава богу, что не решилась, а то бы Сашка ее не удержал.

   Сашка потом с трудом дошел до дома и лететь даже не пытался. И заснул только к утру. А Надька на следующий день в школе была как всегда далекой и недоступной и только на перемене, проплывая мимо, улыбнулась уголком рта так, чтобы никто не видел. Это Тайка - простая душа подошла еще перед уроками и спросила, даже не оглядываясь по сторонам. Хорошо, хоть голос понизила.

   - Сашка, а мы только с тобой сможем попасть в ту комнату?

   - Вовсе нет, - пожал плечами Сашка. - Подходите, говорите ключевое слово и открываете дверь. Только чтобы никто поблизости не болтался и не слышал.

   - А обратно как же?

   - Очень просто. Внутри она постоянна. Толкаете и выходите.

   Потом Сашке стало как-то не до комнаты. Начался процесс переезда и длился целую неделю. Дома чуть больше чем за год накопилось столько вещей. Причем, часть из них, благодаря Сашке. Он честно предлагал все развоплотить, а на новом месте воссоздать, но мать замахала руками и в категорической форме от Сашкиных услуг отказалась.

   После переезда прошла неделя. Сашка вполне освоил новый путь в школу, где, используя создаваемый мотовелосипед, а где и перелетая, если было темно и отсутствовали свидетели. Вечера через день-два проводил в своей комнате в обществе девчонок. Вот и в субботу после уроков он пошел за клуб, огляделся, с этой стороны вообще редко кто ходил, и вошел в дверь. Девчонки одна за другой появились через полчаса. Прежние развлечения в виде экзотических еды и питья стали им уже неинтересны. Тайка пристрастилась к беллетристике, причем Сашка доставал ей любую книгу по желанию. Она лежала на трансформированном в широкую кровать диване, болтала в воздухе босыми ногами и грызла орешки, поглощая одну книгу за другой. Надька устраивалась рядом. Но, в отличие от подруги, она предпочитала разглядывать цветные зарубежные журналы, тоже поставляемые Сашкой. И она, мало того, что разглядывала картинки, она просила Сашку одеть ее так же, как на понравившейся картинке. Понятно, что Сашка Надьке не мог отказать и она сбрасывала платье и Сашка облачал ее в соответствии с картинкой. Надька давно уже не стеснялась представать перед своим волшебником в трусиках и в лифчике. А вот Сашка никак не мог привыкнуть к виду полуобнаженной Надьки и отчаянно краснел. Правда, пару раз он поймал себя на том, что ему хотелось бы большего. Надька, словно уловив его мысль, последний раз приспустила трусики так, что стало видно ложбинку между ягодицами. Она специально к нему спиной повернулась. У Сашки уши просто запылали. Надьке очень нравилось его дразнить, и она не торопилась одевать новое платье.

   Тайка же, если и предавалась таким забавам, тело свое демонстрировать стеснялась и краснела не хуже Сашки. Полуобнаженная Тайка была, конечно, не так хороша, как Надька, но уверенно обещала через годик ее настигнуть. В общем, когда подруги увлекались зарубежной модой вдвоем, для Сашки наступало тяжелое время.

   После прекрасно проведенного вечера они слегка поужинали легким вином и фруктами. Сашка предлагал девочкам сыр и устрицы, но они дружно отказались от экзотики и стали собираться. Первой лететь выпало Тайке. Сашка предложил Надьке дождаться его в комнате, но она отказалась и сказала, что подождет на улице. Вышли втроем. Сашка с Тайкой крепко обнялись (Тайка уже не поворачивалась спиной и не краснела). Долетели на этот раз не быстро, пришлось зависнуть, потому что во двор вышла Тайкина бабушка, а Сашка хотел доставить подругу непременно во двор. Поэтому вернулся он минут через двадцать и еще сверху заметил непорядок.

   Народу за углом клуба значительно прибавилось. А вот Надьки видно не было. Из понятной осторожности Сашка не стал валиться сверху на головы явно более взрослых парней, а тихо приземлился в сторонке. Аккуратно выйдя из-за угла, он форменным образом впал в прострацию.

   Свет от горящего за углом фонаря сюда почти не достигал, но и отблесков вполне хватало, чтобы Сашка разглядел, как красавицу Надьку, задрав на ней пальтишко и платьице до пояса, грубо согнули под прямым углом так, что ее белая трогательная попка, предназначенная для любования и ласки, была грубо выставлена для обозрения, и один из мордоворотов заломил ей руки за спину и держит в таком положении так, что бедная девчонка не могла даже пошевелиться. Но это еще было не самое страшное. Второй участник сцены стоял перед согнутой Надькой с расстегнутыми штанами и, держа ее за длинные волосы, насаживал ртом на свой член. Надька давилась, ее сотрясали рвотные спазмы и тот, который держал ее за руки, хихикая, выворачивал руки еще больше, утыкая Надьку лицом в низ живота приятеля.

   А самый здоровый разрезал на Надьке резинку трусиков и пояс для чулок, спустил все это до колен, расстегнул брюки и, держа рукой толстый член, другой рукой раздвигал Надькину промежность, прицеливаясь. И когда он сунул член в Надьку, и та задергалась, мыча, Сашка наконец, пришел в себя. В нем вспыхнула такая ярость, что он совершенно забыл, что он волшебник и из всего своего арсенала использовал только возможность создания метровой тяжелой палки, чтобы не искать такую под деревьями.

   Насильники были настолько увлечены, что Сашку не услышали и не увидели. Тот, что, рыча, трахал Надьку сзади, получил по голове первым. Звук был таким, будто Сашка ударил по дереву. Парень даже не вякнул. Просто рухнул вниз лицом прямо на согнутую Надьку. Сашка уже хотел сделать шаг, чтобы его столкнуть, но только хотел, а колени насильника уже подогнулись, и он свалился на землю. А Сашка, не теряя ни секунды для второго замаха, ткнул концом палки стоящего перед Надькой прямо в солнечное сплетение. Тот согнулся, выпустив Надькины волосы, на лице его появилось удивленное выражение, а рот разинулся для вдоха, который не успел состояться, потому что Сашка изо всей силы ударил его концом палки в нос. Брызнула кровь. Сашка удовлетворенно вздохнул и повернулся к третьему участнику драмы. Тот с похвальной скоростью оставил Надькины руки и полез в карман. Но явно не для того, чтобы достать и предъявить проездной билет. Сашка не стал махать своей палкой. Это всяко означало потерю пары секунд. Он просто бросил палку в лицо противнику, а тот, торопливо вырвав руку из кармана, отбил ее летящую в лицо. Ну и получил удар другой палкой, тут же появившейся в руках волшебника, подмышку поднятой руки. Этому удалось и вдохнуть, и заорать. Видать, было больно. Но Сашка вопль прервал почти сразу ударом по уху. Вопль оборвался, и противник рухнул наземь без сознания. А Сашка склонился над лежащей Надькой.

   Девчонку выворачивало. Она хваталась руками за горло и корчилась, суча по земле голыми ногами, путаясь в спущенных трусиках и чулках. По внутренней стороне бедер стекала кровь.

   Сашка растерялся. Будучи уже волшебником со стажем, с анатомией и физиологией человека он был знаком только в пределах школьного курса, а там такие тонкие материи не предусматривались, чтобы морально не травмировать подрастающее поколение. И хотя после встряски чувствовал в себе силы все поправить, но не знал, как. Это там, в видениях, у него была великий медик Тайка. В общем, Сашка подхватил Надьку на руки, сделав так, что она стала совсем легкой, занес ее в комнату и положил ее на разложенный диван. Потом одернул подол рваного платьица и решительно сдернул путавшиеся в ногах трусики и спущенные чулки. Смоченное в горячей воде мягкое полотенце позволило аккуратно вытереть девчонкино лицо от желчи, слюны и соплей. Надька уже не содрогалась в рвотных спазмах, а тихо плакала, позволяя Сашке делать с собой все. Пользуясь этим, он налил из появившейся бутылки в серебряный стаканчик коньяк и сказал мягко:

   - Наденька, быстренько прополощи рот и сплюнь.

   Надька безропотно приподняла голову и, стуча зубами по краю стаканчика, набрала в рот коньяк. Сделав несколько движений языком, она наклонилась и сплюнула прямо на пол.

   - А теперь допей то, что осталось, - твердо сказал Сашка.

   Надька глотнула и закашлялась.

   - Подожди меня пять минут, - сказал Сашка, накрывая ее взявшимся из воздуха пледом. - Я быстро, - и он вышел.

   До домика Тайки Сашка долетел за минуту. Лицо обожгло ветром, глаза слезились. На его счастье Тайка оказалась во дворе. Он упал сверху как коршун на цыпленка. Тайка испуганно вскрикнула.

   - Летим, - сказал Сашка. - Там Надьке очень плохо.

   Говорить о действительном положении вещей он не стал. Тайка, впрочем, и не потребовала подробностей. Она сама обняла Сашку за шею и, как была в халатике и тапочках, так и полетела. Сашка успел обмотать ее теплым пледом.

   - Лицо спрячь! - крикнул он.

   Спикировал он так быстро, что Тайка вскрикнула, но на землю поставил ее очень аккуратно. Вбежав в комнату, они застали еще кашляющую после коньяка Надьку. То есть Сашка отсутствовал даже меньше пяти минут.

   Тайка сразу бросилась к подруге.

   - Надька, Надька, что с тобой?

   Сашка коснулся ее плеча и показал взглядом на Надькины ноги. Кровь на бедрах он так и не вытер, боясь прикоснуться к Надьке в столь интимном месте. А Надька поднялась и села на диване, и, обнявшись с Тайкой, заревела уже в голос:

   - Та-айка-а! Меня изнасиловали-и! И, если бы не Са-ашка, наверно уби-или!

   Сашка, чтобы не слышать все это, потому что Тайка тоже не смогла сдержать слез, бросился разводить огонь в камине, опять забыв, что он волшебник. А Тайка, вытирая слезы, уже начала действовать.

   - Сашка, ты можешь организовать ванну с горячей водой?

   - Вот же балда, - пробормотал Сашка и рядом с диваном встала белая ванна, наполненная горячей водой с шапкой пены, а рядом возник низкий столик с мягкой губкой и бутылочкой шампуня.

   Тайка принялась стаскивать с Надьки испачканное пальто, а Сашка, отвернувшись, направился к двери.

   - Ты куда? - отвлеклась Тайка

   - Я тут ненадолго, - пробормотал Сашка.

   В руках его появились три гвоздя двухсотки и молоток. Звукоизоляция комнатки была прекрасная, но даже сквозь нее было слышно три быстро оборвавшихся вопля. Сашка вернулся с пустыми руками.

   Вошел он тихо так, что девчонки его не заметили, тем более, что Тайка стояла спиной, закрывая торчащую из пены голову Надьки, и продолжали говорить о своем. Надька продолжала всхлипывать и голос ее прерывался. Начало разговора Сашка, видать, не застал.

   - Он же видел, как меня трахают во все дыры. И в рот, и в задницу. И как после этого он ко мне будет относиться? Я грязная, я порочная. Мне теперь только на панель. А ведь я его люблю-у. Лучше бы меня убили, - сказала Надька упавшим голосом и опять заплакала.

   - Молчи, глупая! - прикрикнула Тайка. - Сашка не чета нам. Это мы только берем, а он бескорыстен, - она локтем убрала с глаз упавшую прядь волос. - Я вот его тоже люблю, - сказала она совсем тихо, но Сашка расслышал и чуть не выдал себя.

   А Надька сразу затихла. А потом сказала неуверенно:

   - Но как же, Таёна?

   - Да не буду я тебе мешать, - отозвалась Тайка, продолжая энергично возить губкой по Надькиному телу.

   Сашка постарался как можно тише выйти. Оказавшись на улице, он попытался собраться с мыслями. Холодный воздух и ночь этому очень способствовали. Три валяющихся тела со спущенными штанами его ненадолго отвлекли. Каждому досталось еще по удару тяжелой дубиной. Но потом Сашка опять вернулся к Тайкиным словам.

   - Это что же получается? Две красивейшие девочки... - Сашка схватился за голову и обнаружил, что у него нет кепки.

   Мыслей, что он может разлюбить Надьку из-за какого-то пошлого эпизода ему в голову не пришло. Сделав пару кругов по садику, он решился войти. На это раз демонстративно стукнув дверью. На звук обернулась Тайка. Из-за нее выглядывала Надька.

   - Сашка, - обрадовалась Тайка. - Мне надо теплой воды, чтобы сполоснуть это тело.

   Сашка, вздохнувший с облегчением от того, что не надо ничего говорить, поставил рядом с ней два ведра с теплой водой и отвернулся.

   - Чего отворачиваешься, - сварливо сказала Надька. - Все равно ведь все видел.

   - Дура ты, Надька, - грубо сказал Сашка, не поворачиваясь. - Ты всегда будешь для меня загадкой и тайной. Как и Тайка.

   Сзади наступила тишина. Даже вода перестала литься. Потом Сашка почувствовал, что его обнимают. Одна в мокром халатике, а другая совсем голая.

   - Девочки, - сказал Сашка, с трудом проталкивая слова через враз пересохшее горло. - Милые. Вы же мокрые. Простудитесь. Я ведь за вас отвечаю.

   Потом девчонки сидели на шкуре, замотанные в большие махровые простыни, а Сашка сушил у камина Тайкин халатик и бельишко. Потом он одевал девчонок, вернее, одевал он одну Надьку, а Тайка, заставив Сашку отвернуться и краснея при этом, одевалась сама. Потом Сашка доставил к дому Надьку. Надька ни за что не хотела оставаться одна и пришлось остаться Тайке, причем Сашка заблокировал дверь, чтобы эта любопытная даже носа за пределы комнаты не высовывала. Надька увидела три валяющихся тела и спросила почему они без штанов, нимало не смущаясь при этом. Сашка, как раз смущаясь, сказал, что он прибил им яйца к земле, выбрав для этой цели самые длинные гвозди. Одно из тел было в сознании, и Надька от души пнула его в бок.

   Прощаясь у калитки, Надька все отворачивалась, не желая целоваться, говоря, что у нее губы нечистые, но Сашка, взяв ее двумя руками за щеки, силой повернул ей голову и крепко поцеловал в губы. Надька всхлипнула и убежала.

   Потом настала очередь Тайки. Девчонка не страдала Надькиным комплексом и охотно целовалась. Сначала в комнате, а потом во дворе при прощании. Сашка одел Тайку в красивую шубку с капюшоном, а ножки для смеха в валенки. Тайка, долетев, очень не хотела снимать шубку и так в ней и пошла в дом, предварительно поцеловав волшебника так, что тот смог перелететь только через забор, а дальше пошел пешком.

   Наутро Сашка сказал, что у них вводят дежурства и смылся из дома на полчаса раньше. Отойдя за дом, он взмыл свечой в темное небо и отправился к школе полетом ворона. Мелькнул заснеженный лед реки, надвинулись редкие огоньки поселка. Сашка резко пошел вниз и приземлился на нужной улице. На всю дорогу ушло минут десять.

   - Поторопился я, - подумал Сашка, глядя на часы. - Придется померзнуть.

   Однако мерзнуть не пришлось. Минут через пять звякнула щеколда и на улице появилась темная высокая фигурка. Сашка узнал бы ее просто по звуку шагов.

   - Наденька! - окликнул он ее вполголоса.

   Фигурка вздрогнула, уронила сумку с книжками и бросилась к нему.

   - Сашка? Сашка!

   Сашка едва успел поймать девчонку. И тут же был обцелован, затискан и только счастливо отдувался, держа Надьку в объятиях.

   - Пойдем, - заторопилась Надька. - Надо еще Тайку встретить. Я думаю, она тоже сегодня пораньше выйдет.

   И точно. Не успели они перейти центральную улицу поселка, как увидели спешащую навстречу Тайку во вчерашней шубке.

   - Господи, Тайка, - удивился Сашка. - Как же ты бабушку преодолела?

   - А я шубку в сенях оставила, - сказала Тайка, обнимаясь с подругой. - А когда вышла сегодня — поменяла на пальто.

   - Я тоже такую хочу, - капризно сказала Надька и тут же прижала ладошку ко рту. - Ой, нет.

   - Да ладно, - сказал Сашка. - Ты себя хорошо вела.

   Шедший навстречу человек еще долго протирал глаза, стараясь уверить себя в том, шубка на девчонке ниоткуда не появилась.

   Они уместились втроем за одной партой с Сашкой посередине. Было тесно, но им это не мешало. Наоборот они старались сжаться еще теснее. Сашка держал девчонок за руки. Или это они его держали - не суть. Тепло соединенных рук только это они могли сейчас себе позволить. Но они прекрасно знали, что это предполагает нечто большее, но потом. Сашка, по крайней мере, знал, как знал и то, что девчонки тоже знали.

   Сашка почти собрался с духом, чтобы поцеловать девчонкины пальчики, но тут открылась дверь и вошел Мишка. Мишка вырос на улице и в свои шестнадцать был циничен как грузчик овощного магазина. Но он посмотрел на троицу, сжавшуюся за партой и ничего не сказал, а, насвистывая, прошел к своему месту. Тайка потом, проходя мимо, сказала:

   - Спасибо, Миша, - и поцеловала его в щеку.

   Мишка открыл рот, и так и сидел пока не пришли остальные девчонки.

   На большой перемене Надька и Тайка пропали. Сашка даже в буфет заглянул, хотя девчонки давно уже туда не ходили. А те спрятались за углом коридора первого этажа. Их разговор был не для Сашкиных ушей.

   - Я так не могу, - шептала Надька, чуть не плача. - Я должна доказать, что я не шалава какая-нибудь из подворотни. Я его люблю.

   - И как ты собралась доказывать? - тоже шепотом спросила Тайка. - Поцеловать при прощании?

   - Ну у нас же есть комната. А там можно делать что угодно.

   - Ну ка, давай поподробнее.

   - Я отдамся, - еле слышно прошептала Надька и посмотрела исподлобья.

   Тайка переваривала сообщение целую минуту. Надька заторопилась:

   - А как по-твоему я должна отблагодарить человека, которого люблю, за спасение жизни? Деньгами?

   - Ну, насчет жизни - это еще неизвестно, - неуверенно начала Тайка. - И потом, ты же еще молоденькая...

   - То есть, ты считаешь, что надо найти этих подонков и спросить, а не имели ли они желания меня грохнуть, - громче спросила Надька и Тайка оглянулась по сторонам. - И вообще, я всего на два месяца младше тебя и насиловали меня как взрослую. Или ты держишь их за педофилов?

   Тайка растерялась. У нее не находилось аргументов, она сжала Надькину руку и вдруг вспомнила:

   - Вот ты говоришь - отдамся. Не будешь же ты отдаваться в пальто и шапке. Это ж надо раздеться. А наш Сашка, помнишь же, держал нас за руки, так его аж трясло. А тут обнаженная Надька - да его придется час в чувство приводить, - а потом мстительно добавила. - А когда он придет в себя, то убежит и неделю на тебя смотреть не будет. Или вообще переведется в другую школу. Ближе к дому. Сюда-то он черт знает откуда ездит только из-за нас.

   Надькины глаза набухли слезами.

   - Что же мне делать?

   И тут Тайка выдала. Сразу видно, более старшая и опытная.

   - Будем его к себе постепенно приучать.

   Надька нешуточно вытаращилась.

   - Ты что, тоже хочешь?

   - А как, по-твоему, я должна отблагодарить человека, которого люблю, за спасение жизни моей подруги? Деньгами?

   Надька раскрыла рот и вдруг крепко обняла подругу.

   - Тайка!

   А та в свою очередь обняла ее.

   - Надька!

   Таким образом Сашкина участь была фактически решена.

   Заглянувший за угол второклассник увидел двух обнимающихся взрослых девок. Второклассник был продвинутый.

   - Может лесбиянки? - подумал он.

   Сашка и не подозревал, что стал объектом заговора. И девчонки не стали тянуть с его претворением в жизнь. Сашка начал испытывать это уже в первый же вечер. Сначала он просто недоумевал и списывал отдельные эксцессы на молодость свою и девчонок. Он и не знал, что девчонки, пусть и очень молоденькие, все-таки женщины и, соответственно, женское коварство присуще им генетически. А когда отдельные эксцессы превратились из случайностей в, практически закономерность, Сашка начал подозревать. А потом у него, типа, открылись глаза и подозрения трансформировались в уверенность.

   Это не произошло в течение нескольких дней. Для этого понадобилось не меньше месяца. Надька торопила. Тайка была сдержанней. И не потому, что ее это меньше занимало, просто характеры у подруг были совершенно разные, как и воспитание (у Тайки гораздо строже). И то, что Надьке казалось совсем простым, Тайка преодолевала порой через значительное усилие. Но она старалась не отставать от подруги.

   Начали с самых простых действий. Надька предложила начать с тактильных ощущений (ей хотелось продвинуться побыстрее), Тайка же настаивала на визуальных. Она заботилась не столько о Сашкиной нравственности, сколько о преодолении своей, которую под тлетворным влиянием подруги стала считать архаичной. После споров решили совместить. Начало положила Надька. Тайка охотно уступила ей первенство, потому что того, что она в запале предложила, она все-таки немного побаивалась.

   - Надьке-то что, - думала про себя Тайка, не желая высказанным вслух оскорбить подругу. - Она уже женщина. А я, типа, девственница.

   Девчонки долго думали над способом первичной реализации совмещенных визуально-тактильных ощущений. Наконец, обладающая аналитическим умом Тайка, вспомнив давний Сашкин конфуз на новогоднем вечере, предложила обучить его танцам. Надька мысль подхватила и развила. А так как совещание опять проводилось за углом коридора первого этажа и подруги выразили общий восторг от удачной мысли взаимными объятиями, то продвинутый второклассник, опять заглянувший за угол, утвердился в своем мнении.

   Нельзя сказать, что Сашка не думал о своих девчонках, как о любовницах. Но как-то робко и без энтузиазма. Он трезво оценивал их красоту и обаяние и даже в мечтах видел их обнаженными и доступными. Но только в мечтах. Коснуться Надьки или Тайки Сашка искренне желал, но в то же время и боялся. Боялся, что девчонки могут оценить это как посягательство на их девчоночью честь. Лишиться же их было бы для него непоправимым ударом. Ему было лестно слышать от них, что они его любят, и он даже очень хотел в это верить. Однако, опять же, трезво оценивая свои физические кондиции, с грустью убеждался в том, что это не может быть правдой. По прочитанным книгам и в жизни он видел кто может владеть женским сердцем. И такие как Сашка там ни разу не котировались.

   А вот девчонки, в силу своей женской сущности, намного лучше разбирающиеся в мужчинах, видели совсем другое. И они видели, что их избраннику вокруг просто не было равных. Да, Сашка не имел внешности Грегори Пека или Юла Бринера, но он имел ярко выраженную мужскую сущность, заставившую его, не раздумывая, броситься на Надькину защиту. Одному против троих. И всего имеемого волшебства хватило только на создание дубины. Нет, не зря Надька и Тайка это очень высоко оценили. Они невольно сравнивали своего волшебника с другими знакомыми пацанами. И как-то все получалось не в их пользу. В классе так вообще равных не было, а если взять одиннадцатиклассников, то, несмотря на их рост, вес и прочие параметры, они вызывали у девчонок только сожаление. Так что зря Сашка комплексовал по своему поводу.

   И вот, значит, девчонки приступили к реализации. Это было, так сказать, отправной точкой. Первой быть вызвалась Надька. Тайка тоже сделала попытку (для очистки Надькиной совести), но все-таки с радостью уступила первенство. Сашка идею воспринял не то, чтобы с энтузиазмом, но так как это предложили девочки, пошел навстречу. Он покопался в литературе и предложил электрофон «Молодежный». Мол, новьё, компактный, прост как ведро и при этом с регулятором тембра. Девчонки сказали, чтобы технические подробности он оставил при себе, а вот музыку наоборот им. Сашка не возражал, но поиски непременно медляка и непременно западного заняли целый вечер. Потом Надька потребовала бальное платье с низко открытой грудью. Сашка смутился, но сделал. Тайка взяла на себя роль диск-жокея и понеслось.

   Сначала Надька дала ему полюбоваться своей грудью, а потом к этой груди и прижала. Получился визуально-тактильный контакт. Через пятнадцать минут Сашке очень понравилось учиться, и он стал поглядывать в сторону диск-жокея, у которого визуально грудь была больше. Диск-жокей не подвел. Он не стал подобно Надьке показывать бюст, но тесный контакт доказал, что такое можно и не показывать. Оно и так чувствовалось.

   На следующий урок хитрая Надька пришла без трусиков, а платье из тонкого шелка не дала развоплотить прошлый раз, а припрятала и теперь надела. И когда Сашка уже привычно положил руки на тонкую талию, он не обнаружил там резинки трусиков. Тонкий шелк платья почти не мешал контакту с гладкой кожей. А когда Надька, двинув тазом, сместила Сашкины руки на свои бедра и тот ощутил под пальцами Надькину попу, непроизвольная реакция организма стала настолько заметна, что владелец организма густо покраснел и отодвинулся. А коварная девчонка шепнула:

   - Чего ты стесняешься? Мы же свои. Ну хочешь, я вообще платье сниму?

   Сашка очень хотел, но рядом сидела Тайка и взгляд ее показался Сашке странным и очень похожим на осуждающий. Хотя сама Тайка выглядела очень легкомысленно, если не сказать фривольно.

   Через неделю Сашка с грехом пополам танцам выучился. Если бы кто знал, чего это ему стоило. Но, по крайней мере, теперь он относительно спокойно переносил и касания и даже объятия. Причем не только к телу, скрытому под одеждой, но и к голой коже. Лидировала опять Надька, которой Сашка, осмелев, погладил коленку. Тайке он почему-то коленку погладить не рискнул, хотя, по всей видимости, она была бы не против.

   Сашкино приподнятое настроение потом даже мать заметила. Он, не зная, что сказать, объяснил это успехами в учебе. Хорошо, что мать поверила и не стала проверять дневник, который, как штука объективная, успехов не показывал. Сашку очень тянуло повторить свой подвиг, но в школе этого делать было нельзя ни в коем случае, и он только тоскливыми глазами проводил свою Надьку. Зато после занятий в комнатке, пользуясь тем, что Тайка задерживалась, Надька оторвалась по полной. Ей конечно, было стыдно за столь явное предательство, но она ничего не смогла поделать. В общем, когда Тайка появилась, Надька доцеловалась-дообнималась до того, что оказалась и без платья и даже без лифчика.

   - Хорошо, что хоть трусы не сняла, - во всеуслышание заявила оскорбленная в лучших чувствах Тайка.

   Надька, сознавая свою вину, вяло отбрехивалась. Но одеваться не спешила. И Сашку из рук не выпускала. А Сашка посмотрел на возмущенную Тайку и краем увлеченного обнаженной Надькой сознания вспомнил, что в видениях как раз первое место занимала Тайка, а Надька, хоть и способствовала ее обретению, все-таки находилась на вторых ролях. А с другой стороны, лучшие годы жизни пришлись на странную матримониальную конструкцию в виде треугольника из двух женщин и одного мужчины. Сашка где-то читал, что системы, построенные на числах, кратных трем, самые устойчивые (или это он сам так придумал для собственного оправдания), но, по крайней мере, так ведь оно и было. Ведь они прожили, любя друг друга и не конфликтуя, не один десяток лет.

   И Сашка решился. Чего это ему стоило, он позже рассказал подругам, и они его простили. Тайка, раскрыв рот и до предела расширив глаза, наблюдала, как с нее само собой, расстегнув пуговицы, снимается пальто и разматывается шарф. А потом расстегивается сзади платье (Тайка явилась в школьной форме без фартучка), и девчонка, удивляясь самой себе, поднимает руки, чтобы оно без задержек снялось. Когда с нее сами собой снялись чулки, Надька, догадавшись, шепнула Сашке:

   - Остальное не трогай.

   Сашка сполз с кровати и, как был голым по пояс, поднял на руки ошеломленную Тайку и отнес ее на ложе. А сам прилег рядом.

   Это была феерия поцелуев, касаний и ласк. Девчонки позабыли о своем немного упадочническом намерении отдаться (чего обе втайне побаивались, как же, это же совсем по-взрослому). Правда, надо сказать, что физиология вроде как требовала, но они сдержались. (Тайка потом очень благодарила).

   А потом... Уроки, когда они сидели отдельно друг от друга, превратились в изощренную пытку.

   - Наденька, - спросил Сашка, отвлекаясь на очередного зрителя, - стесняюсь спросить, ты и правда мною так увлечена?

   - Молчи, глупый, - ответствовала Надька, - а то зацелую прямо здесь.

   До конца уроков они еле досидели. Отсутствие Тайки тревожило все сильнее. Схватив в охапку пальто и одеваясь на ходу, они помчались в сторону Тайкиного домика. Тайкиной бабушки дома не было и Сашка легко открыл навешенный снаружи замок. Тайка лежала в постели, укутанная до бровей, и страдала. Надька, чисто по-бабьи, заквохтала, а Сашка решительно отодвинул укутывающее Тайку одеяло, обнял подругу и поцеловал ее.

   - Заразишься, глупый, - прохрипела Тайка.

   - Уже нет, - ответил ей находчивый лекарь. - Завтра к утру ты будешь совершенно здорова.

   Обе девчонки посмотрели недоверчиво.

   - Так ты что теперь, типа, дохтур? - спросила Надька, а Тайка из-под одеяла посмотрела вопросительно.

   - Я не дохтур, - ответил Сашка. - Я теперь лекарство. И, похоже, от всего.

   Надька, взвизгнув, тут же бросилась его обнимать, и лежащая Тайка протянула руки, желая присоединиться.

   От Тайки Сашка пошел провожать Надьку домой. Они шли по улице, держась за руки. Сашка поражался, видя, как подруга игнорирует всех встречных. Сам он так не мог и каждый раз краснел. Наконец дошли до Надькиной калитки. И здесь Надька его удивила. Мечтательно глядя прямо перед собой, она сказала:

    - Господи, как же мне повезло, - поцеловала Сашку и упорхнула.

ГЛАВА 4 - Чем быть

Новый год справляли втроем. Надька уговорила родителей, что она будет встречать Новый год у подруги. Родители даже не подозревали, что дочь пустилась во все тяжкие, до того Надька успешно маскировалась. Тайка провела аналогичную операцию с бабушкой. Причем она выглядела такой простецки-наивной (Тайка, а не бабушка), что ей даже маскироваться не пришлось. Аналитически-рациональная Тайка объяснила друзьям, что любовь - это не только половое взаимодействие, но чувство гораздо более глубокое и предоставляющее влюбленным иные радости кроме совмещения гениталий.

   -Это ты только что придумала, - возразила Тайке ее оппонент Надька, как раз считающая наоборот.

   Сашка тоже с родителями договорился. Правда вид он имел не такой простецки-наивный и мать, похоже, что-то подозревала. Но обошлось.

   Девчонки выбрали для себя, так сказать, повседневную одежду для комнаты, состоящую из шелковых трусиков и халатика, настолько короткого, что он обнажал длинные ноги подруг до самой попы. У Надьки гарнитур был черный, а у Тайки бледно-розовый. Распростершись на шкуре, эти самые длинные ноги девчонки и демонстрировали. Одежда предполагала новый невиданный ранее стиль общения и поведения. Сашка посмотрел на это и сказал:

   - Ладно, девочки. Хватит меня искушать. Выбирайте себе платья и украшения, потому что до Нового года остается меньше часа, а нам надо еще сервировать стол.

   Как они и предполагали, выбор платьев затянулся почти до Нового года и стол пришлось сервировать в спешке. Так что раздумий над выбором блюд не случилось, да и напитки не отличались изысканностью и разнообразием. Зато девчонки смотрелись куда там моделям из журналов с их макияжем и ретушью. Все-таки юность и свежесть значат гораздо больше. Правда, сияние бриллиантов при полудетских лицах Сашка посчитал перебором, но девчонки так хотели, и он не решился возразить. Сам он едва успел надеть белый смокинг при черной бабочке, чтобы хоть немного соответствовать.

   Понятно, что в комнате стоял самый большой телевизор и новогодняя программа была досмотрена до конца. А когда она закончилась, а закончилась она довольно рано, Сашка запустил проигрыватель. Пластинки у него были на любой вкус. Однако часам к трем ночи веселье угасло само собой. Красивые платья и украшения показывать было некому, музыка как-то наскучила, есть и пить не хотелось. Так что все в вольных позах раскинулись на шкуре перед камином, и Тайка высказала общее мнение:

   - Вот чего мы друг перед другом выпендриваемся? Какой смысл в наших платьях и украшениях. Чтобы Надька мне завидовала или я ей? Ага. Щас. Через пару секунд у нее будет такое же или даже лучше. Вот если бы на нас смотрели и восхищались.

   - Я смотрю и восхищаюсь, - сказал Сашка. - Я понимаю, что тебе мало и ты хочешь толп поклонников.

   Тайка подумала.

    - Нет, - сказала она. - Поклонника мне вполне достаточно и одного. А вот толпы действительно не хватает. Хотелось бы оказаться в вихре бала и среди равных. Потому что на вечер в школу мы в таком прийти не сможем.

   - Мы даже в таком прийти не сможем, - сказала успевшая переодеться Надька, приподнимая полу халатика.

   Девчонки погрустнели. Сашка, которому их печаль была не совсем понятна, попробовал расшевелить подруг.

   - Девочки, а ведь через полгода выпускной. Давайте придумаем что-нибудь экстраординарное.

   Девчонки расшевеливаться не хотели.

   - Ага, - сказала Надька еще более грустно. - Маман мне устроит экстраординарное. Ателье, прошлогодние модели. Тоска.

   - А моя бабушка сама шьет, - вторила ей Тайка. - И буду я как гимназистка начала века.

   - Все это поправимо, - уверенно сказал Сашка. - Слушайте, девушки, что скажет старший.

   - Тоже мне, старший, - не удержалась Тайка. - Всего-то на неделю.

   Надьке крыть было нечем, она была младше на полтора месяца.

   - Наденька, ты в категорической форме заявляешь матери, что платья вы будете шить вместе с подругой, у которой есть машинка. Таюшка, ты то же самое говоришь бабушке, - Сашка поднял руку. - Спокойно. Я знаю, что вы хотите сказать. Слушайте легенду. У вашего одноклассника есть брат в Вильнюсе. Жена брата работает в ателье. Улавливаете? Брат действительно есть. И его жена действительно работает в ателье. Так что, с этой стороны все чисто. Ну а модели вы знаете где смотреть.

   Глаза у девчонок загорелись. Про грусть-тоску они сразу забыли и почти одновременно потребовали от Сашки предоставить им женские журналы за прошлый год.

   - Подумать только, - сказала Тайка. - Уже за прошлый год.

   - Таюшка, только не надо опять погружаться во вселенскую скорбь, - попросил Сашка. - Это действует разлагающе.

   Под утро они вышли из помещения и Сашка проводил девчонок домой. Теперь они имели цель в жизни, и каждая в радостном предчувствии несла с собой три журнала. А Сашка отправился к себе пешком. Трамваи еще не ходили. Мотовелосипед по гололеду не канал. Но погода была хорошая. Спать не хотелось совершенно, и он с удовольствием протопал несколько километров. А когда добрался до дома, на востоке появился намек на рассвет.

   На каникулах ни девчонки, ни Сашка времени не теряли. Первый день нового года они, не сговариваясь, посвятили сну. У Сашки, когда он пришел домой, сна не было ни в одном глазу. Рассказав семейным, как он провел праздник и безбожно приврав при этом (девчонки в рассказе присутствовали, но были еще и трое мальчишек), Сашка, обрадовав мать, с удовольствием позавтракал и его неудержимо потянуло ко сну. Ну он и не стал противиться. Но перед тем, как выпасть в осадок, он вручил семье новогодние подарки: матери — золотой Ролекс; сестре - Лонжин, а отцу — карманный Брегет со звоном. И ведь никто не поинтересовался, где и на что он это купил.

   Очнувшись к вечеру, Сашка пообедал, заодно и поужинал. Спать уже как-то не хотелось. Ехать в поселок... Девчонки конечно, уйдут из дома, не смотря ни на что. Но потом у них будут разборки в семье. А вот этого Сашка бы не хотел. И он подумал, а хорошо бы поговорить с девчонками вот так, прямо с дивана, словно по телефону. И мысленно воззвал:

   - Привет, Наденька.

   - Ой, кто это? - прозвучал в голове испуганный голос.

   - Это я, - исчерпывающе проинформировал Сашка. - У нас теперь с тобой новый способ связи. Только ты вслух ничего не говори, чтобы не подумали, что ты псих.

   - Ой, как здорово! - обрадовалась Надька, моментально адаптировавшись к новому для нее свойству. - А я могу тебя вызвать?

   - В любое время, - сказал Сашка. - У нас с тобой двусторонняя связь. Подожди, я сейчас попробую Тайку подключить.

   И Сашка попробовал связаться с Тайкой. Умная Тайка перепугалась, так как приняла голос, зазвучавший в голове, за первый признак шизофрении. Сашка с трудом ее успокоил, доказав, что она не шизофреник, а он волшебник и предложил пообщаться с подругой, используя его как ретранслятор. И за пять минут их общения у Сашки чуть голова не распухла. Девчонки щебетали словно сто лет не виделись.

   - Вот здорово! - сказала наконец Тайка. - А я могу непосредственно с Надькой говорить?

   - Нет, - с сожалением сказал Сашка, представив, как это было бы здорово. - Только через меня. Вы ведь не волшебницы.

   Сашка уже засыпал, когда в голове прорезался таинственный Надькин голос.

   - Сашка-а, - позвал он.

   - Чего? - всполошился Сашка и даже сел на кровати.

   - А ведь я тебя люблю, - Надька хихикнула и отключилась.

   Сашка подождал, сидя на кровати, но Тайка на связь не выходила.

   - Ну и ладно, - подумал Сашка. - Обиделась небось.

   Через неделю Сашка уже жалел, что подсказал девчонкам идею с платьем. Подруги прибегали в комнату, где уже топился камин, и как-то дежурно целовали Сашку. Причем, если принимать их поцелуи с закрытыми глазами, то еще и проблемно было разобрать чей горячее. А Сашка еще надеялся, что на каникулах он со своими девчонками... Но нет. Девчонки, сбросив пальтишки и ботинки, лезли на кровать и погружались в мир от кутюр. Удивительно, но по прошествии недели они так ничего и не выбрали. Наверно было виновато большое разнообразие и девчонки просто терялись. Они выглядели такими трогательно неуверенными, что Сашке становилось их жалко и он подал им еще одну идею.

   - Что вы все картинки рассматриваете, - сказал он им как-то раз. - Вот тебе, Тайка, эта модель нравится?

   - Ну нравится, - неуверенно ответила девчонка.

   - Тогда давай примерим.

   На стене появилось зеркало в рост человека. Тайка взвизгнула и прилипла к нему, оглаживая на себе новое платье.

   - А что, так можно было? - спросила потрясенная Надька.

   Секунд через пять перед зеркалом крутились, отталкивая друг друга, две девчонки. Спокойная жизнь для Сашки закончилась. За каникулы девчонки так ничего и не выбрали. Они перебрали кучу журналов и перемеряли десятки моделей. И все время им что-то не подходило. Сашка решил относиться к этому философски. Его смущало только одно - добрая, ласковая, нежная Надька прямо на глазах превращалась в раздражительную, сварливую, сухую и холодную девицу. У нее даже щеки ввалились. Тайка выглядела не лучше. И тогда, где-то в конце января Сашка решил взять процесс в свои руки.

   Иди сюда, - сказал он Надьке, когда они с Тайкой делали еще одну попытку выбора, дойдя уже до журнала «Крестьянка».

   Надька посмотрела с сомнением, но все-таки подошла. Тайка, подняв голову от журнала, следила с кровати.

   - Стой смирно, - Сашка небрежно взмахнул рукой, и Надькино домашнее платье исчезло, а вслед за ним исчез и белый Надькин лифчик.

   На кровати почему-то тихо ахнула Тайка. Сашка махнул рукой еще раз и на Надьку упало, обняв ее, темно-синее платье. Пышная юбка почти доставала до пола, приоткрывая носки синих туфелек. Тонкий Надькин стан облегал плотный корсаж, приподнимая груди, выделившиеся поверх него краями пышных полушарий. Между грудями в скромной, но симпатичной ложбинке горел синим огнем, повисший на золотой цепочке сапфир. На обнаженных плечах платье поддерживалось двумя тонкими несерьезными веревочками. Длинные Надькины волосы, взметнувшись, улеглись зачесанными направо двумя волнами. Надька стояла ни жива, ни мертва. Потом взвизгнула как-то по-щенячьи и бросилась к зеркалу. Тайка, вскочив, бросилась туда же. Сашка поторопился сделать зеркало трельяжем, чтобы Надька смогла обсмотреть себя со всех сторон.

   Пять минут Надька крутилась перед зеркалом вместе с бегающей вокруг Тайкой. Потом бросилась к Сашке, прижала его голову к своей груди (на шпильках она была значительно выше) и расплакалась. Сашка, притиснутый к впечатляющим округлостям, вдохнул Надькин аромат и попытался понять радуется ли его любовь или вовсе расстроена. И в это время раздался Тайкин голос:

   - Надька, кончай рыдать и отпусти Сашку. Другие тоже хочут.

   Когда Сашка сказал Тайке, что придется снять лифчик, та бесшабашно махнула рукой «а, снимай». Платье Тайки было такого же покроя, только цвет его был нежно-розовый. Из-под подола высовывались носы розовых туфелек, а между приподнятых корсажем грудей (кстати, еще более соблазнительных чем у Надьки) висел на золотой цепочке кроваво-красный рубин. Волосы ее, в отличие от Надьки, были разделены прямым пробором и схвачены узким серебряным обручем, отчего Тайка приобрела вид таинственный и колдовской. Суета перед зеркалом повторилась. А потом Сашка был схвачен и в шуршании шифона зацелован до полусмерти.

   Когда настало время расходиться, девчонки никак не хотели расставаться с платьями и напрасно Сашка уверял, что запомнил все до мельчайших подробностей и готов воспроизвести их в любой момент. Но они его все равно уговорили и платья повесили на стенку на плечиках. Причем девчонки бегали вокруг в одних трусиках, не торопясь одеваться и уходить. И потом, всю дорогу до дома разговор шел о платьях. А у своей калитки, после того как проводили Тайку, Надька долго шептала всякие глупости, а потом припала к губам так, что Сашка чуть не задохнулся. Он хотел уже на прощание шлепнуть Надьку по попе, но пока приходил в себя, она уже проскользнула в калитку.

   На следующий день девчонкам было не до Сашки. Они на всех переменах о чем-то шушукались, свысока поглядывая на остальных девчонок класса. Сашка представлял, что будет на выпускном, если девчонки не проболтаются. Они, конечно же вызовут фурор в масштабах двух выпускных классов и среди присутствующих учителей и родителей. Ну а дальше... А дальше Сашка ничего хорошего не ждал. Девчонкам запросто могли испортить выпускной бал и Сашка ничем бы не смог помочь. Если только заранее не нейтрализовать злопыхателей. Но это можно было сделать только по ходу дела, потому что заранее их было не выявить. Но Сашка решил все-таки отметить потенциальных девчонкиных противников.

   А жизнь школьная текла, все ускоряясь, в преддверии выпускных экзаменов. Учителя свирепствовали. Методом убеждения служил исключительно кнут. Пряники предполагались только по окончанию школы. Но тут подошло 23 февраля и Сашка с интересом ждал, вспомнят ли девчонки, а если вспомнят, то в чем это выразится. Девчонки вспомнили. Сашка, в числе остальных мальчишек класса, получил игрушку и открытку с поздравлением. Девчонки, конечно, поздравили его персонально на зависть остальным пацанам, но Сашка уловил во взглядах, которыми они обменивались, некоторую недоговоренность.

   Вечером он зашел в комнату, потому что предполагалось празднество. Обе были уже здесь и выглядели таинственными донельзя. Сашка только вошел, как они уже подскочили, сняли с него куртку, шапку и велели закрыть глаза. Сашка честно зажмурился и ощутил легкие касания, потом какой-то обруч сдавил голову. А потом его повлекли вперед и он открыл глаза уже перед зеркалом. Открыл и обалдел. Из зеркала на него смотрел пацан, облаченный сказочным волшебником. В синем плаще или мантии, усыпанном серебряными звездами и в высоком остроконечном колпаке, усеянном такими же звездами. А сбоку стояли ужасно серьезные девчонки в выпускных платьях и в четыре руки протягивали ему на синей подушечке волшебную палочку. Тоже с серебряной звездой наверху. Девчонки были изумительно красивы и Сашка, глядя на них, слегка смутился. Но девчонки сами разрушили очарование, закричав хором:

   - Поздравляем нашего волшебника с праздником!

   - Спасибо, милые, - растроганно сказал Сашка.

   Про себя он сразу решил, что через две недели обязательно порадует своих девочек такими подарками, которые можно будет носить хотя бы в школе.

   План свой Сашка начал выполнять восьмого марта утром. Он постарался прийти пораньше, но уполномоченные от мальчишек пришли еще раньше и уже разложили по девчонкиным партам скромные букетики и открытки. Сашка сел за свою парту с деловым видом, достал для отвода глаз учебник и, типа, погрузился в чтение. Надька пришла первой. Она мазнула по Сашке взглядом, улыбнулась ему так, что он чуть не забыл о своей цели и прошествовала к своей парте. Там она увидела цветы и открытку. Выражение Надькиного лица трудно было понять, но, похоже, оно сделалось сентиментальным. Она взглянула на Сашку и ему почудился вопрос в ее глазах. Сашка отреагировал, как и задумал. Надька вздрогнула, приоткрыв от неожиданности рот. Видать, часики «Seicо» оказались потяжелее простенькой Надькиной «Чайки».

   - С праздником, любимая, - протранслировал Сашка.

   - Ой! - ответила девчонка, а потом опомнилась. - Спасибо.

   Повозившись, она нашла застежку на браслете, сняла часы, положила их на парту и стала разглядывать. Часики были золотые с серебром, как и браслет. Циферблат Сашка сделал синим как и Надькино выпускное платье. Надька опять взглянула на Сашку, ничего не сказала, но того словно обожгло, до того зовущим был ее взгляд. Но тут вошла Тайка и Сашка отвлекся. Тайка почти полностью повторила Надькины действия, только выражение лица у нее стало не сентиментальным, а задумчивым. Сашка счел момент подходящим. Тайка вздрогнула точно так же, только рот не открывала, а недоверчиво поднесла к глазам левую руку. Сашка, хоть и был поглощен наблюдением за Тайкой, все-таки заметил, что Надька тоже смотрит на нее с большим интересом. А Тайка, обнаружив у себя на руке взамен мужской «Победы» блестящий «Orient», тут же взглянула на Сашку. Сашка сделал невинное лицо и протранслировал:

   - С праздником, любимая.

   У Тайки на лице появилось смешное выражение радости пополам с испугом. Сашка встревожился, а Тайка, будучи девушкой смелой и непосредственной, подошла к нему, пошептавшись по дороге с Надькой, и спросила тоже шепотом:

   - Ну и как я дома буду выглядеть?

   - Тайка, - укоризненно сказал Сашка, - ты забыла, что говорить со мной можно мысленно.

   Тайка посмотрела непонимающе, потом пробормотав:

   - Вот я дура, - пошла обратно, по дороге опять пошептавшись с Надькой.

   - Таюшка, - сказал Сашка, не дожидаясь пока Тайка дойдет до места. - В школе носи смело и всем говори, что тебе подарили. Просто подарили. Можешь даже сделать таинственное лицо. А когда пойдешь домой, сними и спрячь.

   Надьке он сказал то же самое. Девчонки успокоились. А Сашка подумал, что после выпускного надо будет девчонкам подарить что-нибудь побогаче. Что-нибудь швейцарское. Но только не Ролекс, который в Союзе довольно известен (правда, в основном по газетам, как принадлежность проклятых капиталистов). А вот что-нибудь не такое известное. Филипп Патек, к примеру, или вовсе Картье.

   Очередные посиделки в комнате закончились неожиданно. И все из-за Тайки. Ее изобретательность не знала границ.

   - Слушайте, - сказала она вдруг, - а ведь мы владеем прекрасным средством.

   И Сашка, и Надька взглянули на нее непонимающе.

   -Ну, - Тайка посмотрела на них, как на несмышленых детей. - Мы же владеем телепатией. Правда, в одностороннем порядке. Вот представьте, выходит Надька к доске... Ну, или я, непринципиально, и ничего не знает. То есть, абсолютно. И тут Сашка открывает книгу, смотрит в нее...

   - И видит фигу, - жизнерадостно отреагировал Сашка.

   Надька засмеялась, а Тайка посмотрела на друга с жалостью.

   - Да понял я, понял, - стал отбиваться Сашка. - Я транслирую Наденьке содержание, и она чешет как по писаному. А если меня вызовут, то любая из вас мне запросто зачитает учебник. Таюшка, ты очень изобретательная, но вот что вы будете делать, если меня не будет рядом. Заболел, опоздал, выгнали из класса.

   Девчонки переглянулись, и Надька спросила:

   - Мы как-то об этом не говорили, но какова дальность твоей связи?

   - Ну я не проверял. Но теоретически должна быть бесконечной. А зачем тебе?

   - Ну вот и вопрос с твоим отсутствием решен, - торжествуя, сказала Надька. - Неужели ты откажешь в помощи подругам, - она посмотрела на Тайку, - если в это время будешь вне класса?

   - Так что же, мне с собой всегда учебники таскать? - жалобно спросил Сашка.

   - М-да, - сказала Надька. - Мы-то думали, что волшебник - это еще и умный человек. Как мы ошибались.

   - Надежда, - грозно начал Сашка, но тут вмешалась Тайка.

   - Сам же говорил, что можешь устроить нам конференцию. Так вот, где бы ты ни был, одна из нас, которая сидит на месте, связывается через тебя с другой, которая стоит у доски. Въехал?

   - Въехал, - сказал пристыженный волшебник.

   - А мы ведь можем так и экзамены сдавать, - подумав, добавила Тайка.

   На нее посмотрели, как на великую провидицу.

   Систему связи пробовали на следующий же день. Тайка специально ничего не учила. Но ее не вызвали. Тайка была упорной и ничего не учила на следующий день тоже. Учителя тоже оказались не лыком шиты и опять Тайку не вызвали. Надька подумала, а что все Тайка, да Тайка и тоже ничего не учила. А вызвали как раз Сашку. А вот он учил, но для чистоты эксперимента воззвал к девчонкам, сказав, что ничего не знает. Так как обе не готовились, то пришлось им хвататься за учебники и в голове у Сашки поднялся такой бубнеж, что он вынужден был их прервать и попросить зачитывать кому-нибудь одному. Обе сразу умолкли. Учительница с тревогой смотрела на Сашку, стоявшего у доски с отрешенным видом и молчавшего.

   Наконец Надька, считавшая, что имеет большее право подсказывать, решилась. В то же время Тайка, подумавшая, что она все-таки инициатор, а, значит, должна быть первой, решилась тоже. В голове у Сашки опять началась разноголосица. Он вообще перестал что-либо соображать и так учительнице и заявил.

   Получив вполне заслуженную двойку, он поплелся на место и, усевшись, многозначительно посмотрел по очереди на каждую из подсказчиц. А потом на перемене укоризненно сказал:

   - Что ж вы? Разобраться не смогли?

   Девчонки понуро молчали. Очень красиво понурое молчание выглядело у Надьки. Она, похоже, им даже кокетничала. Вот Тайка точно переживала. Сашка это оценил, он взял Тайку за локоток и отвел чуть в сторону от понуро молчащей Надьки. Надька тут же навострила ушки, но Сашка говорил беззвучно:

   - Таюшка, а нельзя ли придумать такое же по части задач?

   Тайка тут же воспрянула духом и горячо пообещала подумать. И ведь придумала через неделю. Правда, легким этот путь не получился, но он, по крайней мере вселял надежду.

   Дело в том, что Надька под этим флагом постоянно ускользала из дома по вечерам и весело проводила время в комнате. А так как она иных поводов не изобретала, считая, что и этот сойдет, матери стали подозрительны частые отлучки дочери. Дело было в середине мая. Надька пожаловалась Сашке. Платье было распорото и сметано на живую нитку. Надька, унося его домой, чуть не рыдала. Дома она его надела и предъявила матери.

   Мать уже готовилась применить крайние меры, хотя применять их к десятикласснице вроде было непедагогично. Но тут дочь вышла из своей комнаты в чем-то темно-синем струящемся с голыми плечами и намеком на голую грудь. Платье не портили даже грубые белые стежки, соединяющие отдельные части. Мать сперва ошалела, а потом стала выискивать, к ему бы придраться. И не смогла. Дочь выглядела такой взрослой, такой красивой, что мать не выдержала и расплакалась. Надька бросилась мать утешать и подумала, что это еще она не видела платья в окончательном виде с туфельками, часами и сапфиром. А с прической....

   Май закончился последним звонком. Белые фартучки, букеты, бронзовый колокольчик. Сашка смотрел на своих девчонок и думал - как хорошо было бы, чтобы они всегда оставались такими радостно возбужденными от

   предчувствия взрослой жизни и немного грустными из-за расставания с беззаботным детством.

   - Чего загляделся, - толкнул его Колька. - Пойдем после уроков хлебнем чего-нибудь.

   Сашка хотел было отказаться, но потом подумал, что девчонки поймут.

   - Идет, - сказал он. - По пиву. С тебя рыба.

   И вспомнил, ведь это ему снилось, только оно было вроде после экзаменов. Впрочем, вообще весь сон пошел наперекосяк и, хотя основная тенденция сохранялась, события оказались перемешаны и часть их вообще замещена другими. Хотя, может быть, так было и лучше.

   А вот пивопитие собрало тот же коллектив, что и во сне. И целый час они развлекались, строя далеко идущие планы сродни Наполеоновским и отпуская довольно плоские остроты. И Янычар, вопреки видению, не появился. У Сашки планов никаких не было. Они с девчонками относительно своего будущего так и не пришли к единому мнению. Поэтому он слушал чужие мнения и поддакивал в нужных местах.

   А потом, совершив сложную эволюцию с переправой через речку и последующим возвращением по мосту, появился в комнате. Девчонки даже не обратили внимания на его появление занятые давно уже длящимся спором на тему кем быть. То, что почти полтора года назад показалось им в видении, их уже не устраивало. Наденьке хотелось шума и столичного блеска, Тайка как раз была склонна к тихой размеренной жизни, но в то же время была бы не против, чтобы течение этой жизни иногда прерывалось шумом и блеском. И при этом обе они уповали на Сашку, который им эту жизнь должен был обеспечить. Сашка против обеспечения ничуть не возражал, но разница в их интересах сбивала его с толку, и он решил подождать, пока кто-нибудь не начнет побеждать за явным преимуществом.

   Девчонки заметили Сашку и прекратили спор. Они переоделись в свои выпускные платья и выглядели просто волшебно. Он подошел и поцеловал каждую в выступающую над корсажем левую грудь. Надька прикрыла глаза, а Тайка поёжилась.

   - Давайте уже праздновать что ли, - сказала Надька чуть погодя. - Последний звонок как-никак.

   - Он уже напраздновался, - укоризненно заметила Тайка, подойдя поближе и принюхиваясь.

   - А вот и нет, - сказал Сашка, потирая ладони. - Давайте заказывайте.

   Экзамены прошли совсем не так, как думалось еще год назад. Наверно потому, что все трое совершенно не переживали по этому поводу и, соответственно, не готовились. Небольшие затруднения вызвал первый экзамен. Надо было изобразить сочинение, в котором продемонстрировать знание литературы и русского языка. Сашка повздыхал и наградил волшебной связью младшую сестру. Сестра тут же доказала, что вздыхал он не зря, забив «эфир» всякой болтовней. Но к поручению отнеслась серьезно. Ей надо было по сигналу прочитать избранные главы из сборника сочинений. Что она и сделала. У Сашки голова опухла, пока он транслировал сначала образ Катерины Надьке, потом образ Онегина Тайке. А сам едва успел описать лишнего человека - Печорина.

   Остальное было как семечки. Комиссии даже удивлялись, когда они пересказывали написанное в учебнике слово в слово. Одна Тайка ухитрялась вставлять что-то свое.

   Наконец, все было позади и впереди маячил только выпускной вечер. Перед выпуском все трое волновались гораздо больше, чем перед любым из экзаменов. Это был однозначный конец школы и не менее однозначный выход в большую взрослую жизнь. А ведь они, несмотря на многочасовые споры так и не определились с этой взрослой жизнью. То, что им грезилось в девятом классе, как-то перестало их устраивать. Как с выбором профессии, так и с выбором места жительства. Не получалось в маленьком городке закружиться в вихре светских развлечений. А Надька была склонна. Да и Тайка сомневалась. Сашка, правда, был против, но девчонки не теряли надежды его склонить. Потому что, ну куда они без Сашки.

   Разошлись вечером, так ни к чему и не придя. Девчонки отправились предъявлять готовые платья. Побаивались, конечно. Но Сашка сделал так, что платья выглядели достаточно скромными и к тому же без сопутствующих аксессуаров, пообещав, что уж на балу он все вернет сторицей. На том и порешили. Выпуск должен был состояться через день.

   Утром Сашка проснулся с ощущением чего-то предстоящего. Он списал это на завтрашнее действо, которое что бы не говорили, было все-таки торжеством. Он после завтрака собрался было на Волгу и уже в прихожую вышел, как в голове что-то скрипнуло, словно в мозгах шестеренки заело, и искаженный Надькин голос прохрипел с явной болью:

   - Сашка-а... Помоги-и... - хрип оборвался.

ГЛАВА 5 - Брешь

- Надька-а!!! - заорал Сашка, не осознавая, что кричит в полный голос.

   С кухни прибежала всполошенная мать. Больше дома никого не было.

   - Что случилось? - мать, увидев сына в добром здравии, немного успокоилась.

   - Надька, - упавшим голосом сказал Сашка. - С ней что-то... - на секунду прислушался, но в «эфире» стояла мертвая тишина.

   - Так что же ты стоишь? - спросила мать.

   Уж она-то знала кто такая Надька.

   - Беги.

   - Куда? - беспомощно спросил Сашка.

   - Куда-нибудь. Ты что ж, поискать не можешь?

   Сашка понял, что мать права. Действительно, надо бежать неважно куда, потому что, стоя на месте уж точно помочь нельзя. Он лихорадочно переобулся, сменив легкомысленные тапки на более подходящие кеды, и выскочил за дверь. Выбежав из подъезда, Сашка связался с Тайкой. Тайка - молодец, когда Сашка рассказал ей коротко (хотя что там было рассказывать) о Надькиных словах, не стала ахать и переспрашивать, а сразу сказала, что утром Надька с родителями собиралась в город на своем москвичонке. То есть направление поискам она задала сразу.

   - Беги в комнату, - сказал ей Сашка, а сам, отойдя за угол, свечой взмыл в воздух.

   И плевать ему было, что днем и что увидят. На месте он был уже через несколько минут, рухнув сверху прямо перед входом в комнату и едва успев затормозить. Запыхавшаяся Тайка тут же вывернулась из-за угла клуба. Пока она открывала дверь, Сашка выпустил из рук двух голубей, наказав им лететь до моста, а потом одному прямо до путепровода, а другому после моста свернуть направо и следовать по маршруту второго автобуса. И как только увидят ДТП, оценить обстановку и сразу возвращаться.

   Тайку, которая примчалась в домашнем халатике и в тапочках, Сашка переодел и переобул. Они вышли на улицу и стали ждать. Голуби появились быстро и почему-то парой. Сашка выслушал доклад, помрачнел еще больше, крепко обхватил Тайку, которая не успела даже пискнуть, и взлетел.

   Через минуту они были уже на месте. Да тут и лететь-то было... Авария произошла сразу за мостом, рядом с трамвайным кольцом. Тут же стоял и виновник — огромный КрАЗ со слегка помятым передком. А из-под него выглядывали пол кабины и багажник москвичонка. Рядом стоял бледный шофер КрАЗа, как понял Сашка, с синяком на правой скуле, не зная куда девать руки, а суровый старшина милиции записывал что-то в блокнот.

   - Тайка, поспрашивай насчет скорой и отвлеки старшину, если начнет выступать, - сказал Сашка и нырнул под КрАЗ со стороны задних колес, потому что спереди пролезть было невозможно. Открывшаяся картина могла бы смутить самого привычного к крови человека и Сашка не был исключением. Его вывернуло сразу же, как только он взглянул на снесенную кабину. Сашка вытер губы тыльной стороной ладони и прополоскал рот из появившейся в руке бутылки минералки. Сбоку заглянул милиционер.

   - Эй ты, что там делаешь?

   Сашка не удостоил его ответом, тем более, что милиционера довольно энергично потянули сзади и раздался голос Тайки:

   - Товарищ старшина...

   Надькины родители, находившиеся на переднем сиденье, были почти перебиты пополам бампером КрАЗа. По всему, ловить там было нечего, но Сашка все равно пощупал у них пульс и, что естественно, такового не обнаружил. До Надьки, сидевшей на заднем сиденье, из того положения, в котором он сейчас находился, Сашка никак дотянуться не мог. А ее придавило и спинками передних сидений, и смявшейся крышей. Сашка, быстро оценив ситуацию, дотянулся и рукой коснулся залитого кровью Надькиного плеча. Плечо было теплым и Сашка, поняв, что сможет, дал подруге начальный импульс и отполз назад. Потом перевернулся на спину, улегшись на залитый кровью асфальт, уперся плечами в передок москвичонка, а ногами во что-то на днище КрАЗа, вдохнул, напрягся и со страшным скрежетом москвичонок стал выезжать из-под грузовика.

   Уже собравшаяся вокруг и гомонившая толпа разом затихла. Посчитав, что машина сдвинулась достаточно, Сашка выбрался из-под грузовика. Вид у него был такой, словно он сам пострадал в аварии: рубашка в многочисленных прорехах была густо заляпана кровью; волосы всклокочены; лицо перемазано в сложной смеси натекшего масла, крови и пыли. Столпившиеся вокруг зеваки, коллективно ахнув, отшатнулись. А сквозь их раздавшийся строй прорвалась Тайка, бросилась к выползшему из-под грузовика Сашке, обхватила его, помогая подняться, и спросила со страхом:

   - Ну что?

   - Хреново, - проскрипел Сашка и поднялся на ноги, цепляясь за грузовик и за Тайку. - Пойдем Надьку вытаскивать.

   В это время раздался мелодичный сигнал, толпа раздвинулась и в образовавшийся коридор въехал белый рафик с красной полосой. Милиционеры, коих было уже четверо, а рядом стоял бобик в канареечной раскраске, только-только подступили к Сашке, как из рафика выпорхнула симпатичная девица в белом халате и внимание всех сотрудников милиции переключилось на нее. Сашка даже порадовался. Правда, радовался он недолго.

   Вся эта толпа обступила москвичонок, вернее, то, что от него осталось. Первые два трупа их интересовали мало, а вот еще живая Надька. Девица в белом халате попыталась проникнуть в остатки кабины, но у нее ничего не получалось, и она беспомощно оглянулась. На помощь бросились сопровождающий девицу мужик и все четверо милиционеров. Однако, Сашка не стал ждать пока они разберутся с искореженным автомобилем и решительно раздвинул всех.

   - Ну ты, пацан! - возмутился лейтенант, а второй медик посмотрел с интересом.

   Сашка не обратил на лейтенанта никакого внимания, но зато его обратила Тайка, пробирающаяся вслед за Сашкой. Лейтенант только немо разевал рот, получив от юной красивой девушки такую сложную словесную конструкцию, вполне достойную старорежимного боцмана, что покраснели даже его сержанты, а привычная вообще-то к ругани медичка едва не упала в обморок.

   Сашка на секунду повернул голову.

   - Ты, Таюшка, все-таки полегче.

   - З...пу ему на воротник! - непримиримо заявила Тайка, подумала и добавила. - На х...й б...дь.

   Сашка покачал головой и, пользуясь тем, что и менты, и медики отвлеклись на Тайку, взялся за крышу кабины и легко отогнул ее вверх.

   Со снятой крышей Надька выглядела еще хуже. Было даже непонятно, как она еще осталась жива. Смятая в гармошку крыша сняла ей половину скальпа. Лицо девчонки было залито кровью, но она еще дышала. Молоденькая докторша решительно полезла вперед, поддерживаемая своим массивным спутником.

   - Отойдите пожалуйста, - ровным голосом попросил Сашка.

   Докторша взглянула на него, видимо, хотела, что-то сказать, но промолчала и сделала шаг назад. А Сашка вцепился в искореженную заднюю дверцу, рванул и вырвал вместе с петлями. Докторша тихо ахнула. Подкравшаяся сзади Тайка вполголоса сообщила ей:

   - Это его невеста.

   Сашка Тайку не слышал, но наверно не стал бы возражать. А докторша распахнула глаза и в них плеснулась жалость. А Сашка тем временем проник на Надькино сиденье и, упершись спиной в его спинку, а ногами в передние сиденья, сдвинул их вместе с трупами. Надькины ноги освободились и Сашка, зайдя с другой стороны, осторожно вынул ее из машины. Докторша тут же подскочила и крикнула: «Носилки!». От рафика рысью прибежал мужик с носилками. Сашка, следуя указаниям милой докторши, или, делая вид, что следует, аккуратно положил Надьку на носилки, предварительно на пару секунд прижав ее к груди и закрыв глаза.

   Он девушку положил, а сам, побледнев, тяжело осел рядом на землю. К нему бросились одновременно докторша и Тайка, но Сашка остановил их жестом.

   - Я в порядке.

   А Тайке протранслировал:

   - Таюшка, придется тебе одной ехать. Я все силы отдал Наденьке и приду в себя примерно через полчаса. За это время они не должны у Наденьки ничего ампутировать. Ты уж постарайся.

   - Я еду с вами, - заявила Тайка докторше.

   - А вы кто пострадавшей?

   - Я ей... сестра.

   Докторша с сомнением посмотрела на высокую красивую девушку, стоящую перед ней и перевела взгляд на носилки. Похожих черт на залитом кровью лице было не разобрать.

   - Ладно, садитесь, - решилась она. - А как же ее жених?

   - Он подъедет позже, - заявила Тайка и с ней никто не стал спорить.

   Лейтенант накоротке переговорил с докторшей, неприязненно поглядывая на Тайку, и скорая умчалась, вопя сиреной. Сашка с трудом поднялся и, шатаясь как пьяный, отошел на обочину.

   Через минут сорок у приемного покоя Александровской областной больницы остановился тяжелый черный мотоцикл. Среднего роста молодой человек повесил на руль закрытый шлем и решительно вошел в дверь. У прохода внутрь больницы мужественно встала толстая тетка в относительно белом халате.

   - Не положено, - заявила она.

   Сашка, а это был он, посмотрел на нее внимательно и тон тетки вдруг резко изменился.

   - Ой, доктор, а я вас не узнала. Простите пожалуйста.

   - Ничего, ничего, - покровительственно обронил Сашка и прошествовал мимо.

   Довольно быстро он выяснил, куда повезли Надьку. У дверей операционной на втором этаже, сдерживаемая двумя медсестрами, буйствовала Тайка.

   - Вы не понимаете! - кричала она так, что наверно было слышно на улице.

   По крайней мере, из палат высовывались любопытные в разной степени загипсованности.

   - Ей нельзя ничего удалять!

   - Успокойтесь, девушка, - сестры были само терпение.

   Но тут Тайка увидела Сашку и мгновенно затихла. Медсестры обернулись. К ним подходил молодой врач в отглаженном халате, высокой шапочке и золотых очках.

   - Что здесь у нас? - спросил он строго.

   - Пострадавшая в ДТП, - отчего-то заробели сестры.

   А Тайка незаметно отошла в сторону и скрылась за углом.

   Сашка же свободно зашел в операционную. Никто из бригады, собравшейся вокруг стола, на котором лежала Надька, не обратил на него внимания. Надьку уже обтерли от запекшейся крови и она выглядела не столь устрашающе. Определив для себя кто здесь главный, Сашка подошел к нему со спины и прошептал на ухо:

   - Только ничего не удаляйте.

   Хирург как-то заторможено кивнул. А Сашка подошел к Надьке со стороны головы, где колдовал еще один врач, подшивая снятый скальп, да сидел, наблюдая за приборами, анестезиолог, наклонился и поцеловал Надьку в бескровные губы. Потом резко повернулся и вышел. В коридоре он увидел выглядывающую из-за угла Тайку.

   - Пойдем, Таюшка, - сказал он. - Я тебя домой отвезу.

   - А как же ты? - спросила Тайка, цепляясь за его руку.

   В общем, получилось так, что ночь они провели в коридоре больницы рядом с дверью палаты, где лежала Надька. Дежурный врач их как бы не замечал, а сердобольной медсестре Сашка сказал, что у них с собой есть все и в знак доказательства показал большую сумку. Они расположились на фанерном крашеном белой краской диванчике и сперва говорили о Надьке, какой она будет, когда поправится (Сашка уверял, что она совершенно не изменится, а все шрамы исчезнут, Тайка недоверчиво хмыкала). Потом перешли к печальной теме похорон и тут застряли, так как оба не знали, как это делается и в конце концов решили положится на Надькиных родственников, которые у нее должны же быть, и на соседей. Тайка, более местная, чем Сашка, у которого в глуши все было на самообслуживании, высказала предположение, что должна же быть в городе какая-то госконтора, занимающаяся ритуальными услугами. Сашка заикнулся было о церкви, но Тайка только отмахнулась, сказав, что их участие сводится только к отпеванию. Но на всякий случай вопрос решили провентилировать. О выпускном вечере оба даже не заикнулись. Смысл в нем без Надьки терялся.

   Потом Тайку стало клонить в сон. Особенно после того, как она выпила кофе со сливками и сжевала пару бутербродов. Вот такая странная особенность была у ее организма. Причем от черного кофе организм клонился в сон еще сильнее. Тайка улеглась на диванчике, положив голову Сашке на колени, и тихонько задышала. Сашка соорудил у нее под головой подушку, снял с ног туфельки и накрыл легким пледом. Дежурная медсестра от своего стола смотрела на них, приоткрыв рот. Сашка улыбнулся ей и слегка пожал плечами.

   Часа в два ночи, когда дежурная ушла к себе в процедурную, Сашка попытался выскользнуть из-под Тайки, но та вскинулась, обнаружила себя на подушке и под пледом, и укоризненно посмотрела на Сашку. Сашка ответил ей совершенно невинным взглядом и сказал:

   - Давай зайдем к Наденьке.

   Надька лежала на спине и смотрела в потолок. На забинтованной голове открытыми остались только глаза, часть носа и рот. Да и тот был наполовину занят резиновой трубкой, уходящей в недра непонятного аппарата, пристроившегося рядом на тумбочке. И еще рядом с кроватью стояла капельница, от которой шла еще одна трубка к правой Надькиной кисти, свободной от гипса.

   Как Надька их почувствовала, ведь вошли они практически бесшумно, но она скосила глаза и попыталась улыбнуться.

   - Сашка, Тайка, - прошелестела лежащая на кровати белая мумия. - Вы как здесь?

   - Как, как, - делано проворчал Сашка. - Сквозь стены, вестимо.

   - А что с родителями? - спросила Надька.

   Видать, этот вопрос мучил ее с того момента, как она очнулась после наркоза.

   Сашка промолчал, полуотвернувшись. Он почему-то все это время чувствовал себя виноватым, несмотря на увещевания Тайки.

   - Все плохо с родителями, - прошептала Тайка и Сашка был ей горячо благодарен за то, что она взяла на себя эту миссию. - Они умерли сразу и Сашка ничего не смог сделать. Оживить умерших может только бог.

   Рот у Надьки перекосился и из глаз потекли слезы. Тайка повернулась к Сашке и, повинуясь только выражению ее лица, Сашка погрузил подругу в спасительный сон, заодно сделав ее нечувствительной к боли, потому что, когда организм начнет приводить себя в порядок, боль будет неминуема.

   Осторожно выглянув в коридор, Сашка убедился, что он пуст, и поманил Тайку. Усевшись опять на диванчик, Тайка спросила:

   - А что теперь будет с Надькой?

   - С самой Наденькой все будет нормально, - задумчиво сказал Сашка. - А вот как она перенесет смерть родителей я не знаю. Не могу же я постоянно держать ее во сне.

   Тайка вздохнула.

   - Слушай, а ведь сегодня выпускной.

   - Хочешь пойти? - спросил Сашка.

   - За кого ты меня держишь? - Тайка посмотрела укоризненно. - Пить шампанское и веселиться в то время как...

   - Прости пожалуйста, - Сашка погладил ее по руке. - Что-то я сегодня не то говорю.

   - Да ладно, - ответила Тайка и взгляд ее потеплел. - Устал ты. Хочешь, поспи, а я подежурю.

   Сашка не стал отказываться и, пристроив голову на теплых Тайкиных коленях, моментально заснул и не почувствовал, как Тайка, наклонившись, поцеловала его в висок.

   … Надьку выписывали через неделю. Посмотреть на этот феномен сбежалось пол больницы и пришли даже из мединститута. Присутствовавшие Сашка и Тайка стояли в сторонке и изо всех сил делали вид, что уж они тут вообще не при чем. Надьку напоследок обсмотрели и обстукали. Зав отделением сиял, но в сиянии его присутствовала неопределенность. Надька переоделась за ширмочкой и вышла, так сказать, к людям. Женская часть людей ахнула. Затянутая в белые джинсы и имея верхом свободную белую блузку с белыми свободно льющимися на спину волосами Надька выглядела потрясающе. И даже тонкий шрам на лбу ее не портил. Надька увидела стоящих в стороне Сашку и Тайку, бросилась к ним и, обняв обоих, заплакала. Сашка выглянул из-за ее плеча (все-таки Надька, тем более на каблуках, была выше), нашел взглядом зав отделением и взглядом же показал на стоящую у ног объемистую сумку. Зав отделением понятливо кивнул.

   Надьку погрузили в видавшую виды бежевую Волгу, внутри отличающуюся богатством отделки, Сашка сел за руль, Тайка уселась на заднем сидении рядом с Надькой и сжала ее руки.

   - Поехали, Сань.

   Надьке предстояло вернуться в пустой дом. Сашке с Тайкой предстояло это выдержать.

   Прижавшись к Сашке, Надька тихо проплакала до вечера. Она не сказала ни слова. Сашка, обняв подругу, тоже молчал. Тайка сидела с другого бока и тихонько гладила Надьку по спине и по плечам. Сашка мог бы погрузить Надьку в сон, но он не стал этого делать, сочтя это неправильным. И часов около восьми вечера утомленная Надька сама заснула в его объятиях. Сашка осторожно перенес спящую девушку в разобранную Тайкой постель. В постели с Надькиного тела исчезла вся одежда и Сашке с Тайкой открылись многочисленные шрамы на ногах и животе. Тайка вопросительно взглянула на Сашку.

   - Через недельку исчезнут, - успокоительно сказал он и тело Надьки скрылось под легкой ночной сорочкой на узеньких бретельках.

   Укрыв спящую простынкой, они пошли на кухню. Окна были открыты в ночь, но ни одна кусачая сволочь залетать внутрь не рисковала. Сашка с Тайкой сидели за столом и пили чай из сотворенного самовара после того как потребили большую миску пельменей (есть уж больно хотелось, с утра же ничего во рту не было). За чаем Тайка поведала, как она получала у директора все три аттестата. Сашка кивал и хмыкал. Потом разговор зашел о перспективах. И тут они сошлись на том, что перспектив в этом городе никаких. Из имеющихся трех вузов Тайку не устраивал ни один.

   - Ну как же, - сказал Сашка. - Ты же там, в видении была крупнейшим медиком. А Наденька завидным педагогом и чуть ли не Макаренко.

   - А-а, - отмахнулась Тайка. - Это благодаря тебе я стала известнейшим медиком. А так наверно поднялась бы до уровня зав отделением. Ну ладно, главврачом в районной больнице. Ты думаешь меня это сейчас устраивает?

   - Но почему же там, - Сашка неопределенно повел рукой, - тебя все устраивало. И я не помню, чтобы ты жаловалась. Наденьке да, не хватало светских развлечений. И ее можно понять. Оне желают блистать. Неужели тебе тоже захотелось?

   - Не знаю, - сказала Тайка, глядя в темноту за окном. - Но что-то меня гнетет.

   - Вот и Наденька так же говорит, - посетовал Сашка.

   - Кто тут меня поминает всуе, - раздалось со стороны двери.

   Оба одновременно обернулись. В дверях, замотанная в простыню, похожая на привидение, стояла Надька.

   - Ребята, - спросила она жалобно, - у нас ничего поесть нет? Умираю, жрать хочу.

   - Могу предложить свежий кипяток, - сказала Тайка, кивая на самовар. - За остальным к Сашке.

   Надька повернулась к Сашке.

   - Не оставь девушку, которая тебя любит, - попросила она еще жалобней.

   - Садись уже, - сказал Сашка. - И не надо лишний раз подчеркивать, что мы близко знакомы. Я тебя по-любому накормлю.

   Надька отбросила простыню и уселась за стол в ночной сорочке.

   - Надеюсь, мой вид никого не смутит?

   - Не кокетничай, - сказала Тайка.

   А Сашка поставил перед Надькой большую тарелку, на которую водрузил шампур с шипящим шашлыком, где кусочки мяса были нанизаны вперемешку с кольцами помидор и лука. Рядом с тарелкой разместились плошки с разноцветными соусами и легла серебряная вилка.

   Надька сказала «умгм» и, впившись зубами в кусок мяса, стащила его с шампура.

   И Сашка, и Тайка, приоткрыв рты, смотрели, как Надька, сладостно жмурясь, пережевывает мясо, издавая при этом утробное урчание. Тайка громко сглотнула.

   - Сашка, я тоже хочу.

   Через несколько секунд все трое дружно чавкали, словно и не было перед этим миски пельменей. Надька первой расправилась со своей порцией и замерла, отдуваясь.

   - Еще? - спросил Сашка.

   - Пожалуй нет, - подумав, ответила Надька, вытирая руки и губы появившейся салфеткой. - А вот вы не объедитесь?

   - У нас лайт-вариант, - успокоил ее Сашка. - В два раза меньше твоего.

   Надьке налили чаю. Ну и, чтобы ей не было скучно, себе налили тоже, а чтобы стать ближе друг к другу (еще ближе), Сашка поставил посередине миску с клубничным конфитюром.

   - Ну и о чем вы тут? - спросила Надька между ложкой конфитюра и глотком чая.

   - Мы о перспективах, - сказал Сашка. - Мы вот с Тайкой находимся в глубоком раздрае. Помнится, что в видении я сначала съездил в город Таганрог, где благополучно завалил вступительные. А на следующий год не менее благополучно поступил в местный РыбВТУЗ, а Тайка, преодолев себя после происшествия, попала в местный мединститут. Ну а ты сразу после школы поступила в педагогический. То есть там, в видении, мы определились. А вот здесь как-то не очень. Тайка вот не хочет отправляться по накатанной, - и Сашка вопросительно посмотрел на Надьку.

   - Не хочу, - подтвердила Тайка. - Ну поступлю я, в чем нисколько не сомневаюсь, тем более, имея личного волшебника. Ну проведу еще шесть лет в этом городе. Может быть, с перерывом на каникулы. А потом что? Уездный город, поликлиника и до пенсии?

   - Я в этом плане как-то не думала, - призналась Надька. - Хотя вообще-то, пока валялась в гипсе мысли о будущем меня посещали. Может быть не столь упадочнические, но и не слишком оптимистичные. Но вы должны понять меня в моем состоянии, - Надька виновато посмотрела на друзей.

   Тайка положила ей руку на плечо и слегка сжала, а Сашка сказал:

   - Девочки, я могу вам предложить отправиться в столицу или хотя бы в Ленинград. МГУ или ЛГУ к нашим услугам. Единственное неудобство, придется поступать на один факультет. А там целых пять лет столичной жизни. Представляете: театры, музеи, выставки, концертные залы. Снимем отдельную квартиру. Вы будете блистать, а я устроюсь при вас этим... пажом или оруженосцем.

   - Прости, милый, - сказала Надька. - Но я пока ничего не могу тебе ответить. Давай поговорим об этом через недельку.

   - Давай, - покладисто согласился Сашка. - Время пока терпит. Ты иди поспи. А мы с Тайкой...

   - Вы что, уходите? - перепугалась Надька. - Милые мои, останьтесь. Пожалуйста. А то мне страшно.

   - Ты что, - стала успокаивать ее Тайка. - Никуда мы не уходим. Разве мы можем оставить свою подружку. Ты действительно иди поспи, а мы пока здесь посидим.

   - Ребята, милые, - Надька обняла обоих и опять заплакала.

   Потом прошептала сквозь слезы:

   - Я не смогу без вас.

   Подождав, пока Надька заснет, Сашка с Тайкой опять обосновались на кухне. Тайка села рядом и прижалась к Сашкиному боку, а он обнял ее за плечи.

   - Таюшка, ты бы тоже ложилась. Там в гостиной диванчик есть.

   - А как же ты? - повернула к нему лицо Тайка.

   - Не беспокойся обо мне, - улыбнулся Сашка. - Я все-таки этот... волшебник.

   Среди ночи Сашка проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза. Рядом с его раскладушкой высилась белая фигура.

   - Наденька, ты чего бродишь?

   - Сашка, - прошептала Надька. - Мне страшно и холодно.

   - Холодно? - Сашка откинул покрывало.

   В комнате действительно было холодно. Это в начале июля. В Астрахани. Сашка вылез из раскладушки, стараясь, чтобы она не скрипела слишком сильно.

   - А чего ты не позвала Тайку? - задал Сашка провоцирующий вопрос.

   Надька замотала головой так, что волосы взвихрились.

   - Я Тайку люблю, но спать с ней не буду, - категорично заявила она, взяла Сашку за руку и повела в свою комнату.

   В тонком батисте короткой сорочки Надька даже в темноте выглядела очень эротично. Особенно в темноте. Если присмотреться. Но Сашка старался не присматриваться. Он вообще чувствовал себя скованным и решил всю инициативу отдать Надьке (если у нее таковая возникнет). А Надька, похоже, имела в виду только то, что сказала. Во всяком случае она нырнула в постель, потащив за собой Сашку и, когда тот улегся, пристроилась рядом, положив голову ему на плечо, счастливо вздохнула и через минуту задышала ровно. Сашка даже обрадовался, бережно обняв прильнувшую девушку, которая опять ухитрилась стать маленькой, сотворил вместо дискредитировавшей себя простыни легкое покрывало, накрывшее их с Надькой, и после недолгого разглядывания далекого потолка не заметил, как уснул.

   Проснулся он опять от чьего-то присутствия. На этот раз это была Тайка. Одетая в такую же белую сорочку (ну, Сашке нравился такой фасон) она смотрела на лежащую парочку в рассветном сумраке с выражением не осуждения, а скорее зависти.

   - Сашка, - сказала она нерешительно. - Подвинься.

   Это было настолько неожиданно, что Сашка на мгновение забыл, что он вообще-то волшебник.

   - Куда здесь двигаться? - хриплым шепотом спросил он, имея в виду Надькину девичью кроватку.

   Потом вспомнил кто он и сказал:

   - Тьфу ты! - и Надькина кроватка расширилась сантиметров на шестьдесят.

   Он бы и больше расширил, но там уже стояла Тайка и кровать краем коснулась ее коленок. Тайка словно ждала именно этого, аккуратно легла рядом, накрывшись тоже расширившимся покрывалом и прижалась к Сашке с другого бока. Сашка попробовал обнять ее правой рукой, и Тайка с готовностью пошла навстречу. Сашка замер пораженный. Уж такого-то он никак не ожидал. Отношения с Тайкой и так были далеко не дружескими, но вот это уже отдавало откровенным интимом. Это вам не простецкие объятия, которые они себе позволяли при встрече. Сашка ощущал едва не прожигающий кожу горячий твердый Тайкин сосок и был почему-то абсолютно уверен, что коснись он сейчас ее груди, Тайка не стала бы возражать. Но в это время Надька, не открывая глаз, спросила:

   - А кто знает, который сейчас час?

   Наступила не менее чем десятисекундная тишина. Потом Сашка сказал:

   - А никто не знает. Но если хотите... и перед Надькой повисли лежавшие до этого в другой комнате на тумбочке Сашкины часы.

   - Ой! - сказала Надька. - Еще только десять минут седьмого. Чего вы меня так рано разбудили? В школу же не идти. И вообще жарко.

   Надька сбросила с себя покрывало. Сорочка ее задралась, и Надькина явленная народу нога оказалась обнажена почти до пояса. Сашка понял, что еще немного и он заинтересуется Надькиным бедром отнюдь не в эстетическом плане. Ну и поспешил сползти с кровати, задев при этом Тайку. Он сразу заподозрил, что не без ее участия, потому что, ну никак не мог он сбросить с ее плеча бретельку сорочки. Но, как факт, Тайкина правая грудь выскользнула наружу и Сашка чуть не взвыл, постаравшись как можно быстрее покинуть Надькину комнату. Оставшись одни, девчонки переглянулись и рассмеялись. Сашка просунул в дверь голову и сказал:

   - Срамота.

   Все тело он показывать не решился, чтобы не стать объектом для шуточек.

   За завтраком Надька была молчалива и завтрак прошел без обычных разговоров. После того, как стол Сашкиными стараниями очистился, Надька спросила:

   - Саш, отвезешь меня на кладбище? - и добавила. - В выпускном платье. Мать его так и не увидела.

   Сашка кивнул. Тайка стала обуваться.

   - Я только бабушку предупрежу, - и упорхнула.

   - Ты не спеши, мы за тобой заедем! - крикнул ей вслед Сашка.

   Минут через сорок после этого из остановившейся возле ворот городского кладбища бежевой Волги вышли две молоденькие красивые девушки и направились внутрь. Среднего роста молодой человек нес за ними корзину цветов. Девушки были очень своеобразно одеты. Немногочисленные посетители кладбища и тетки у ворот, продающие цветы, на мгновение замерли, а потом заговорили (у кого был собеседник). И при этом кто восхищался, кто негодовал, но уж равнодушных точно не было. Одна из девушек, яркая, почти белая блондинка была одета в темно-синее платье, вторая — шатенка, в нежно-розовое. Длинные пышные юбки немного не доставали до земли и обе девушки изящно, обеими руками приподнимали их спереди. Издалека казалось, что платья ни на чем не держатся и не спадают только чудом. Но если приглядеться, можно было заметить на плечах тоненькие бретельки. Молодой человек, шедший следом ничем на фоне красавиц не выделялся. Разве что был пониже обеих. Да и одет гораздо скромнее.

   Сашка поставил корзину с цветами рядом со свежим холмиком и вместе с Тайкой отошел в сторону, оставив Надьку одну. Сашка даже озаботился вкопанной рядом скамеечкой.

   Надька над могилой стояла около получаса. Потом рассыпала по ней цветы из корзины и взяла Сашку с Тайкой под руки.

   - Идемте, - тихо сказала она и, обращаясь к Сашке, спросила:

   - Ты памятник сможешь поставить?

   - Какой скажешь, милая, - тут же отозвался Сашка. - И оградку и все как положено. Только надо подождать пока земля осядет.

   И тут Надька заплакала. Она, видать, долго крепилась, потому что заплакала сразу, навзрыд и повернулась, чтобы бежать обратно. Сашка с Тайкой ее с трудом удержали. Сашка вытер ей щеки и нос платком и поднес серебряную чарку с коричневой жидкостью. В воздухе сразу запахло коньяком.

   - Выпей. Только сразу.

   Надька, всхлипывая, хлебнула и закашлялась. Сашка поднес ей кусочек черного хлеба.

   - Занюхай, а потом вот лимончиком закуси.

   Так что, когда подъезжали к Сашкиному дому, Надька совсем пришла в себя и Сашка, следуя Тайкиным указаниям, придал ей вполне светский вид.

   - Ой, Наденька! - обрадовалась мать. - Рада видеть тебя живой и здоровой. Таюшка!

   Она обняла Надьку и та, словно только и ждала этого, опять раскисла. Ну а видя такое дело, раскисла и Тайка. И матери пришлось успокаивать обеих. Она заодно тоже поплакала.

   - Ну, - сказал Сашка. - Хорошо, что вас только трое.

   Но тут пришла сестра, которая из-за нежного возраста плохо понимала происходящее, но, видя плачущих взрослых, сочла нужным их поддержать. Но как только она присоединилась, остальные сразу перестали всхлипывать, а Тайка даже кощунственно улыбнулась. После того, как поплакали, мать и сестра стали оценивать платья и мать попеняла Сашке за неправильный, по ее мнению, выбор ткани и фурнитуры.

   - Каждый горазд хаять чужой выбор, - насупился Сашка. - А им вот нравится.

   Девчонки дружно кивнули. Мать посмотрела на них с подозрением.

   - Сговорились, небось, - вздохнула она.

   После долгого обеда (отец не стал дожидаться его окончания и убежал на работу) все трое засобирались.

   - Ночевать не появишься? - полуутвердительно спросила мать.

   - Ну, мам, - заныл Сашка. - Надя же совсем одна.

   - Ты же, вроде как мужчина, - с сомнением сказала мать. - А она девушка. А что скажут соседи?

   - Честно говоря, - встал в позу Сашка. - Мне мнение соседей до одного места.

   - А Наденьке? - коварно, как ей казалось, поинтересовалась мать.

   - Мне тоже, - сказала все слышавшая Надька. - И вообще, для соседей я Сашкина невеста.

   Мать так и села. А заодно сели Сашка и Тайка.

   … Сашка крутил баранку и молчал. Тайка на заднем сиденье терзала Надьку.

   - Надька, ты это серьезно? Или просто так от фонаря ляпнула?

   Надька смущенно оправдывалась.

   - А что, неправда что ли? Ну кем я еще Сашке могу приходиться? Одноклассница - уже нет. Просто знакомая - не смешите. Уж ты-то знаешь какие мы знакомые. Родственница? В одной постели с родственником. Ты, Тайка, кстати, тоже. Так что невеста - звание самое подходящее.

   - Какая невеста? Тебе же еще семнадцати нет.

   - Пока до соседей дойдет, уже будет, - заявила Надька. - И вообще, это ты от зависти.

   Тайка аж задохнулась.

   - Да ты... Да я...

   В это время голос подал Сашка.

   - А что, - сказал он. - Я согласен и на двух невест.

   На заднем сиденье воцарилась тишина. Сашка взглянул в зеркало. Вид у девчонок был огорошенным. Видно, о таком положении дел они как-то не думали. Наконец, первой отреагировала Тайка. Она взглянула на Надьку и быстро сказала:

   - Я согласна.

   Надька беззвучно открывала и закрывала рот. Потом жалобно спросила:

   - А как же я?

   - А ты себя уже назначила, - злорадно сообщила Тайка.

   - Девочки, не ссорьтесь, - сказал Сашка от руля. - Нам есть над чем подумать и о чем поговорить.

   Тайка вышла на перекрестке.

   - Я только переоденусь, - заявила она. - И бабушке покажусь.

   Потом неожиданно уселась обратно.

   - Ой! Совсем забыла. Сашка, сделай пожалуйста минимальный набор продуктов, чтобы бабушке по магазинам не бегать. Хлеб там, молоко, колбаса, помидоры и огурцы.

   - Хватит? - Сашка с трудом приподнял с сиденья большой пакет. - Дотащишь?

   - Нормально, - Тайка прижала к животу пакет и, перекосившись, пошла к дому.

   - Помог бы невесте, - ядовито заметила сзади Надька.

   - Я люблю тебя, Наденька, - ответил Сашка. - Поехали домой. И зря ты так. Тайка тебе больше, чем сестра. Она ночи возле тебя сидела...

   Надька заплакала.

   - Я не хочу тебе ни с кем делить. Даже с сестрой.

   Большой разговор состоялся после ужина. Сашка специально его откладывал на после еды, считая, что девчонки размякнут, станут добрыми и покладистыми. Тем более, что стол был богатый и все было вкусно. В винах Сашка особо не разбирался и руководствовался в основном вычитанным из книжек. Ну а там утверждалось, что к рыбе необходимо белое сухое, а к мясу вовсе даже красное. Девчонки в винах разбирались примерно так же. Но одно знали твердо - это не должна быть продукция Астраханского ликеро-водочного завода. Как, впрочем, и любого ликеро-водочного завода на территории Союза. Для понимания приемлемого ассортимента были перелопачены имеемые глянцевые журналы, в которых должна была быть реклама вин. Слава богу, таковая была найдена и Сашка скопировал то, что она рекламировала.

   Девочки слегка опьянели и действительно, как и рассчитывал Сашка, стали покладистыми и добрыми. Он и сам за собой почувствовал, как становится добрым и покладистым. Может под влиянием хорошей еды и качественного питья, а может под влиянием Наденьки, весь ужин просидевшей прижавшись к нему бедром, от которого исходила какая-то магнетическая сила расслабляющая и напрягающая одновременно. Тайка сидела напротив и всего этого видеть не могла и Сашка попробовал представить себе имеет ли Тайкино бедро такую же магнетическую силу. И ему вдруг захотелось это проверить.

   В общем на этот раз разговора не получилось. Единогласно его решили отложить. Временно. Потому что что-то случилось. Со всеми тремя сразу. Девчонки потом грешили на Сашку, но не ставили случившееся ему в вину, а вроде как просто констатируя факт. Но Сашка, даже зная вполне доброжелательное отношение девчонок, все равно категорически от своего участия отказывался. У него, мол, даже и в мыслях не было и все получилось спонтанно. Врал, конечно же, но частично. Было у него в мыслях. Но дальше мыслей дело не пошло. А все случилось действительно спонтанно.

   Обнаженная Тайка, непривычная к такого рода экзерцициям, спала, разметавшись и ровно дыша. Груди ее отлегли, словно тоже устали. Сашка прикрыл Тайку до пояса простынкой и повернулся к Надьке. А вот Надька не спала, потому что уже успела оклематься, отойдя от стонов и криков. Она прижималась к Сашке разгоряченным телом и хрипло шептала:

   - Сашка, я оказывается такая порочная, такая развратная. Никогда за собой этого не подозревала. Жила себе, понимаешь, девочка-колокольчик, предавалась мечтам бесплодным под одеялом. Всё принцы, белые кони, замки, балы. А оно вон оно как. Когда вы с Тайкой тут е...сь...

   - Наденька...

   - А как я могу еще это действие назвать? Трахались, сношались, совокуплялись, предавались любовным утехам? Нет. Е...сь - это самое точное определение. Так вот, когда вы это самое, я вдруг поняла, что мне это нравилось. Понимаешь, вместо того, чтобы сгорать от ревности я сгорала от страсти. И я стала завидовать Тайке вместо того, чтобы злиться на нее и желать ей всяких гадостей. И мне жутко захотелось и тебя и ее. Осуждаешь?

   Надька замерла в ожидании и даже слегка отодвинулась и Сашка перестал ощущать ее груди.

   - Я люблю тебя, Наденька, - прошептал Сашка и слова его эхом прозвучали в комнате и даже Тайка во сне что-то пробормотала. - И провались оно все.

   И Надька опять прижалась к нему, и он ощутил ее всю от горячих губ до пальчиков на ногах.

   Утром Тайка выглядела слегка смущенной. Кстати, слегка смущенной выглядела и Надька. А вот во время кофе Тайка спросила:

   - Ну и что дальше?

   Сашка чуть не поперхнулся. Он и сам хотел бы знать, что теперь дальше. Но тут выступила якобы смущенная Надька.

   - Я так понимаю, - начала она, - что официально мы такой семьей жить не сможем. Только, типа, маргинально и осуждаемые всем сообществом. Конечно, некоторые, - тут она подмигнула слегка покрасневшей Тайке, - будут завидовать. Но исключительно втайне. Но мы же не будем это афишировать. Ведь верно? Но такая идиллия может продлиться недолго. Нами обязательно заинтересуются если не общественность, то компетентные органы. Нам-то с Тайкой это как-то все равно, мы как слабый пол имеем право не работать и в армию нас не заметут. А вот Сашка попадет. И как тунеядец, и как подлежащий призыву. И тут или садиться, или служить. А это сразу выбивает из-под нашего существования основу. Потому что все держится на Сашке. Так что, я полагаю, нам надо принимать Сашкино предложение и ехать в Москву или в Ленинград.

   Повисло молчание.

   - Вообще-то это на пять лет, - сказал неуверенно Сашка. - И потом, придется же посещать лекции, семинары и эти... как их... коллоквиумы. А это, как понимаете, ограничение свободы, - добавил он не без пафоса. - То есть, предоставлены самим себе мы будем полдня плюс выходные-праздники и каникулы. А с другой стороны, просто без дела болтаться скучно. Вот и думайте.

   И тут Тайка спросила:

   - Ты ведь, Сашка, волшебник.

   Сашка посмотрел на нее подозрительно.

   - Ты спрашиваешь или утверждаешь?

   - И то и другое. Так ответь.

   Сашка, чуя подвох, не торопился. Надька с интересом посматривала на него и на Тайку. А Тайка ждала ответа и Сашка решился.

   - Ну, - сказал он, - волшебник. И что дальше?

   - А то, - и все поняли, что голова у Тайки не только для того, чтобы в нее есть и ею целоваться, - что мы примерно знаем о твоих способностях, но не знаем пределов твоего могущества.

   - Я и сам их не знаю, - покаянно признался Сашка. - Ведь до того, как я увидел аварию, прости, Наденька, я не знал, что я настолько велик как целитель. Это же не грипп. А ты вообще к чему?

   - А это я к тому, что надо бы тебя проградуировать.

   Сашка так удивился, что выпучил глаза и только и смог промолвить:

   - Чаво?

   А вот Наденька как раз все поняла и звонко чмокнула Тайку в щеку.

   - Тайка, - спросила она и голос ее дрогнул. - Ты ведь о том, сможет ли Сашка создать такие условия, о которых мы все думаем?

   - Ну, примерно, так, - подумав, ответила Тайка. - Только я не знаю, как это сформулировать. Вертится что-то такое в голове, а на язык не ложится.

   - Девочки, - осторожно спросил слегка оклемавшийся Сашка. - Может вам нужен новый мир?

   Типа, хотел пошутить. Однако девчонки посмотрели на него большими глазами и Тайка, обмирая, прошептала:

   - А ты сможешь?

   Сашка пожал плечами, мол, пока не попробую — не узнаю. Но поспешил сказать:

   - Только мне нужны граничные условия. И не просто там, небо должно быть синим, вода мокрой, а земля и вовсе черной. Да, и трава зеленой. Нет, обязательно должны быть подробности. Не хотелось бы пускать дело на самотек, когда пустоты будут заполняться чем попало по принципу, что ближе лежит.

   - Так это же адов труд, - поморщилась Надька. - Ты представляешь, какой фолиант мы должны написать?

   - Ну уж прямо и фолиант. Вы напишите что бы вам хотелось, а остальное... Может так и интересней будет. Знаете, улица полна неожиданностей. Вот и для нас будет мир полный неожиданностей. Ну а там, где вы хотите неожиданности предотвратить, пишите что-то определенное.

   После этого Сашка отправился домой, размышляя над тем, какой бы мир ему хотелось увидеть и понял, что выбор мира штука довольно непростая. Хотелось и того и этого. Что же самое интересное, Сашка даже не подумал о мирах из будущего. Его как-то не прельщали ни миры Ефремова, ни миры братьев Стругацких, ни миры множества других писателей-фантастов. Может быть оттого, что сведения о них были отрывочны и неопределенны. Во всяком случае, Сашка о них даже не вспомнил, хотя фантастикой очень увлекался и даже восхищался. А вот жизнь, описанная в романах Майн Рида, Жюля Верна, Александра Дюма его почему-то очень привлекала.

   Но у него были две подруги и Сашка надеялся, что они, как особы романтичные (особенно Наденька) выберут мир хотя бы с элементами Сашкиного.

   Они втроем сговорились встретиться через три дня. Сашка сказал, что три дня он без них не выдержит. Надька тоже категорически не согласилась. Но Тайка каким-то непонятным образом сумела их уговорить. Надька даже заявила, что, мол, ты нас не любишь. Однако, Тайка была непреклонна. Она даже запретила Сашке общаться с ними ментально. И Сашка вынужден был поклясться.

   Дома мать принялась склонять его к поступлению в местный вуз. До вступительных экзаменов оставалось еще пол месяца. Мать была абсолютно уверена, что Сашка сможет поступить куда захочет. А когда Сашка довольно вяло спросил ее:

   - А зачем мне это все?

   Мать не смогла ответить внятно, потому что ссылку на то, что, мол, все, Сашка не воспринял. Тогда мать попробовала надавить на гордость.

   - Что ж, так и будешь неучем?

   - Ну почему же неучем? - ответил Сашка. - Все, что мне надо я могу узнать из книжек, а работать, чтобы прокормить себя и вас, мне не обязательно.

   Говоря это, Сашка вдруг подумал, что, уйдя в другой мир, он оставит семью без своей поддержки, а они уже привыкли и перестраиваться обратно им будет трудновато. И Сашка решил, что как только девчонки составят свою дорожную карту, он тут же сделает так, чтобы родные не знали недостатка по крайней мере в продуктах на весь срок его отсутствия (Сашка рассчитывал лет на десять). Ну а всю технику он поменяет на самую новую, хотя имеемую он поставил, максимум, полтора года назад. Ну и здоровьем надо озаботиться. То же самое он собирался проделать с Тайкиной бабушкой. Ну а Наденька может представить для этой цели кого-нибудь из своих уполномоченных родственников.

   Когда минуло три дня, назначенные Тайкой, Сашка, начавший сгорать от нетерпения еще сутки назад, в первую голову «позвонил» Наденьке и дрожащим голосом спросил:

   - Ну как?

   Надька не стала распространяться, как Сашка рассчитывал и, наверно желая подольше сохранить интригу, сказала:

   - А вот приезжай и сам все узнаешь.

   Тайка была многословнее. Она еще добавила:

   - Будешь ехать, меня захвати.

   Поэтому Сашка соорудил себе мощный мотоцикл и рванул напрямик через частную застройку. То есть, практически без дорог. Гаишник, дежуривший у моста, сначала хотел за ним погнаться, но, увидев, с какой скоростью он взлетел на мост, от своего намерения отказался, понимая, что обречен на проигрыш. Выбежавшая Тайка обнаружила возле калитки рычащее чудовище и сперва было засомневалась, но потом все-таки решила, что лучше плохо ехать.

   Надька ждала их на кухне у окна. На столе стоял холодный самовар и стояли три чашки. То есть все было готово для обсуждения девчонкина труда.

   - Где вы болтаетесь! - набросилась на них Надька. - Я есть хочу.

   Тут же выяснилось, что девица даже не завтракала, потому что оставленные Сашкой продукты кончились, а для того, чтобы пойти в магазин, банально не было денег.

   - А позвонить? - укорил ее Сашка. - А Тайке сказать?

   Но Надька себя виноватой не чувствовала.

   - Вы меня бросили, - заявила она. - А Тайка ушла от меня вечером и знала, что у меня ничего нет.

   - Вот Христом богом, - сказала изумленная Тайка. - Ну как я могла догадаться, что у этого сокровища ни копейки за душой. Сашка, вот теперь ты представляешь, какая из этой невесты получится жена. Если пропадет твой талант волшебника, мы все умрем с голоду.

   - Подумаешь, - сказала Надька. - Меня любят не за это.

   - Это сейчас тебя любят не за это, - парировала Тайка. - А вот через лет этак пяток любить будет вообще не за что.

   - Сашка! - плаксивым голосом воскликнула Надька. - А чего она!

   Сашка с интересом прислушивающийся к перепалке и находивший Тайкины аргументы вполне разумными, решил вмешаться.

   - Девочки, девочки, не ссорьтесь. Наденька хочет есть.

   - Хочу, - подтвердила Надька, поудобнее устраиваясь на стуле.

   Тайка махнула рукой и тоже уселась за стол. Сашка пристроился между ними и сказал:

   - Ну-с, приступим-с.

   Перед каждым появились глубокие фаянсовые тарелки, справа от которых лежали тяжелые серебряные ложки, а посередине стола возникла белая супница, закрытая крышкой. Сашка встал, в руке его возникла поварешка, он открыл крышку супницы и оттуда повалил пар. Надька повела носом.

   - Что там? - спросила она нетерпеливо.

   - Борщ московский, - возгласил Сашка и помешал поварешкой содержимое.

   - Не тяни, - потребовала Надька. - Во-первых, есть охота, а потом у нас еще обсуждение...

   - Грубые вы и примитивные, - печально сказал Сашка. - Воспитывать вас еще и воспитывать.

   Говоря это, он разлил красную, искрящуюся, огненную жидкость по тарелкам.

   - Хлюп! М-м-м, - сказала Надька. - А хлеб?

   Тайка вторила ей.

   - Аристократизма в вас ни на грамм, - сказал Сашка. - Представляю, что вы там понаписали при таком вашем отношении к трапезе. Где он, ваш фолиант?

   Тайка на минутку отвлеклась, доставая из сумочки сложенные вдвое листки. Сашка посмотрел недоуменно.

   - Что? Вот эти три листка и есть ваше описание нового мира?

   Тайка кивнула, опять берясь за вилку (борщ они уже смели и теперь принялись за мясо в горшочках). Сашка, недоверчиво качая головой, стал разворачивать листки. На первой странице вверху было красиво написано «Тарум». Далее шел убористый Тайкин почерк. Сашка поднял на нее глаза.

   - Тарум — это что?

   - А, это. Это название того самого мира, описание которого ты держишь в руках.

   - И кто это придумал?

   - Это вон Надька у нас такая выдумщица.

   Надька, не переставая жевать, помахала ему вилкой. Сашка взял следующий листок. Он был мелко-мелко изрисован какими-то значками и надписями. Сашка вгляделся и спросил неуверенно:

   - Это что? Карта что ли?

   Теперь обе, не отрываясь от горшочков с мясом, энергично кивнули. Сашка вздохнул и принялся за текст. На текст он потратил минут десять. Тайкин почерк был очень красивым, но очень мелким и приходилось напрягаться. Подняв голову, он уловил опасливый Тайкин взгляд, но она тут же уткнулась в свой горшочек и Сашка подумал, что ему показалось.

   - Кто это придумал? - спросил Сашка.

   - Это плод коллективного творчества, - твердо ответила Тайка, отодвигая горшочек.

   - Наденька?

   Надька посмотрела на Тайку. Та поджала губы.

   - Нет, а что тебе не нравится?

   - Мне не нравится то, что вместо обещанного фолианта с мельчайшими подробностями вы написали три листочка, причем один из них — карта.

   - А компо-от, - плаксиво протянула Надька.

   Сашка сбился с обличительного тона и пока он вспоминал на чем остановился, вмешалась Тайка.

   - Из ананасов, - сказала она. - Помнишь, как ты сам говорил, что пустоты будут заполнять тем, что ближе лежит. И вообще, мир будет полон неожиданностей. Вот и пусть он будет ими полон по самые брови.

   - Хорошо, - сказал Сашка. - Только потом не плачьте. А сейчас быстро допиваете компот и начинаем подготовку.

   Как?! - Надька выглядела жутко обиженной. - Мы же три дня ждали!

   Тайка посмотрела непонимающе. Зато Сашка, который тоже ждал, но не подавал вида, догадался сразу и подмигнул Надьке. Надька просияла и устремилась в свою комнату, на ходу расстегивая халатик. Тут и до Тайки дошло, и она слегка покраснела. Сашка взял ее за руку и повел вслед за Надькой. Надька уже полуобнаженная, задергивала шторы, создавая интим. Сашка помог Тайке расстегнуть платье. Голенькая Тайка, зачем-то прикрывающаяся ладошками, была прелестна. И тут Надька показала, что не зря она прошлый раз шепталась с Сашкой. Ошарашенная Тайка почти не сопротивлялась, а минут через пять и сама стала отвечать и на поцелуи, и на ласки. А Надька неистовствовала. Ее хватало сразу на двоих. От ее криков звенела посуда в серванте. Причем в соседней комнате. А Тайка крепилась-крепилась, а потом как-то задрожала и потеряла сознание. Правда ненадолго, так что никто не успел испугаться.

   Через час голая Тайка села на постели и спросила хрипло:

   - Сашка, а можно душ?

   Сашка оторвался от голой Надьки.

   - Я лучше нам ванну сделаю. На троих.

   Сидя в ванне, расслабленная Надька вспомнила:

   - Ну и что там нам надо готовить?

   - Тебе ничего, а вот Тайке и мне придется много сделать.

   Тайка посмотрела непонимающе.

   - Ну ты же не собираешься просто так свою бабушку бросить. Ее же надо подготовить. И морально и физически. Морально ты будешь готовить, а физическую сторону предоставь мне. Естественно, когда бабушка уйдет на дежурство. Так что, морально начинай готовить уже сегодня, а потом оповестишь меня. А мне придется подготовить свою семью.

   - А разве мы туда навсегда? - спросила Надька и в голосе ее прозвучала тревога.

   Хотя уж Надьку здесь точно ничего не держало.

   - Вот уж не знаю, - Сашка непроизвольно поскреб затылок, что великому волшебнику никак не пристало. - Я пока понятия не имею, как мы туда попадем. Ну а что будет там, для меня вообще темный лес.

   Девчонки слегка загрустили. Сашка это заметил.

   - Ну а раньше, чем думали?

   - Мы-то думали, что ты настолько волшебник, что можешь уйти и вернуться, - сказала Тайка и Сашка уловил в ее голосе скрытую издевку.

   - Я буду над этим думать.

   А что он еще мог сказать. Хорошо девчонкам - написали что хотели. А сами отошли в сторону и наблюдают. Сашка попытался разозлиться и не смог. Девочки выглядели какими-то беззащитными. Наверно потому, что голые. Хоть Тайка вон демонстрировала полную уверенность.

   Дома Сашке пришлось выдержать целую баталию. Мать, естественно, тут же ударилась в слезы. Отец угрюмо помалкивал. И только младшая сестра радовалась и все расспрашивала, как выглядит то место, куда брат навострился.

   - Ну мам, пап, - взывал Сашка. - Я же не на войну ухожу. То есть, если в другой город на пять лет, а потом навсегда по распределению - это, по-вашему, нормально? Или три года во флоте? А тут буквально выйти на соседнюю улицу. Ну и что, что видно не будет и письма не дойдут. Ну вы же знаете, что со мной ничего не может случиться. Зато Инка вон сможет теперь спать на софе. И вообще, давайте лучше обратимся к практической стороне дела. Давайте ваши предложения по изменению мебели, техники, а ты, мам, скажи чего не хватает в холодильнике и я сделаю так, что имеемый там набор продуктов будет постоянным изо дня в день. В шкатулке у вас будет неразменные две тысячи десятками. У отца в гараже будет стоять неубиваемый москвич. Да, здоровье я вам сделал железное, рассчитанное на сотню лет. Подумайте, что еще надо. А то потом будет поздно.

   Сашка прислушался и встал.

   - Я вернусь вечером.

   А, вернувшись, сказал:

   - Завтра я ухожу. Так что давайте устроим небольшое застолье, типа, проводы. И, мам, ну не страдай ты так. Просто считайте, что я уехал на учебу в другой город. В Москву, к примеру, и всем так и говорите. Ну а я, прибыв, даю честное слово волшебника, сразу начну искать способ связаться. А может даже и прибыть лично. Ну или вас туда вытащить, что наверно будет еще лучше. Но сначала, естественно, надо устроиться.

   В Надькином доме, откуда решили перемещаться, собрались после полудня.

   - Тайка, как у тебя все прошло? - спросил Сашка.

   - Хреново у меня прошло, - насупилась Тайка. - Бабушка до сих пор плачет. А все твои нововведения считает колдовской силой и подходить боится.

   - А если бы мы поехали в Москву? - спросил Сашка и сам улыбнулся своим словам, вспомнив, как то же самое говорил родителям.

   Тайка вздохнула.

   - Саш, - нетерпеливо спросила Надька. - А что будет с моим домом?

   - А? - Сашка посмотрел на нее непонимающе. - С твоим домом, Наденька, ничего не случится. Он простоит, тебя дожидаючись, сотню лет. И никто не обратит на него внимания. Даже участковый. Читала же сказку о спящей красавице. Так вот, твой дом будет как ее замок. Он вроде как есть, но про него все забыли.

   Надька посмотрела недоверчиво.

   - Все, все?

   - Без исключения, - подтвердил Сашка. - Так. Теперь мне надо вас экипировать. И здесь ваши желания не учитываются. Что там будет, мне неизвестно. По вашей, кстати, милости. Тайка, ты первая. Раздевайся.

   - Совсем? - кокетливо спросила Тайка.

   - Совсем, - подтвердил Сашка. - Но не надейся. Итак, белье берем советское. Неприглядное, зато натуральное. Всю эту зарубежную синтетику к соответствующей матери. Майка, рубашка, штаны из мягкой кожи. И не обтягивающие. Даже не возражай. На ноги высокие ботинки и шерстяные носки. Куртка ниже попы с капюшоном, кожаная на подкладке и вязаная шапочка. Цвет... А сделаю-ка я хамелеон. Пусть сам выбирает подходящий. Наденька, тебе то же самое. Будете с подругой одинаковы с лица. Не расстраивайся, я буду такой же.

   - Успокоил, - проворчала Надька.

   Сашка улыбнулся.

   - Теперь надо вас слегка вооружить, а то вдруг потеряетесь. Справа на бедро вешаем тяжелый нож, почти мачете, а в карман кладем многопредметный швейцарский армейский нож. Рюкзаки. К спине спальник с меховой вставкой. Потом продукты на три дня. Больше все равно не унесете. Соль, спички, мыло, паста. Что еще? Ага, посуда. Котелок подвесим снаружи. Вот так. Ну-ка, Тайка, ты у нас самая хрупкая, попробуй.

   Тайка взвалила на себя немаленький рюкзак и прошлась по комнате.

   - Сначала терпимо, - сказала она. - что будет потом — не знаю. Скорее всего ничего хорошего.

   - Ничего, - успокоил ее Сашка. - Своя ноша не тянет. Итак, девочки, отравляемся сразу или сначала перекусим? Но я бы рекомендовал сразу. А то, пока перекусываем, обязательно найдутся какие-нибудь отговорки.

   Девчонки переглянулись.

   - А пошли! - бесшабашно воскликнула Надька, тряхнув белой гривой и стала продевать руки в лямки рюкзака.

   - Ну и ладно, - сказал Сашка.

   Он вытянул перед собой руки и зримо напрягся. Лоб сморщился, губы сжались в полоску и Сашка стал страшен. У девчонок даже озноб по коже пробежал. Целую минуту ничего не происходило. У Сашки на лбу выступили крупные капли пота. Наконец на стене гостиной появилось неправильной формы темное пятно. Пятно росло и выросло примерно до одного квадратного метра.

   - Больше не получается, - выдохнул Сашка. - Идем быстрее. Я первый, - и он шагнул в пятно.

ГЛАВА 6 - Тропа

Тонкий солнечный лучик, прорвавшись сквозь прореху в крыше, прополз через лоб и обосновался на закрытом глазу спящего человека. Почувствовав резко отличное от атмосферы сеновала тепло, человек открыл глаза, тут же плотно зажмурил их и даже закрылся рукой. При этом сено, на котором он изволил возлежать, зашуршало и человек проснулся окончательно. Судя по положению солнца, определяемом лучиком в прорехе крыши, завтрак в трактире уже закончился, и пищу в том направлении искать не стоило. А голодный желудок настоятельно требовал его чем-нибудь заполнить. Сон же, которым он пытался заместить голод, больше не шел, а испытанный способ замены четверти пинты сметаны ведром воды ничего кроме тяжести в мочевом пузыре не принес. Кстати, тяжесть настойчиво требовала от нее избавиться, иначе... И Трасс ап'н Дейв, шурша сеном стал выбираться из уютного логова. Сено было свалено под крышей на помосте, возвышающемся над земляным полом ярда на два с половиной. Когда Трасс подошел к краю помоста, он обнаружил, что лестница, по которой он сюда влез, некоторым образом пропала. Он посмотрел вниз. Два с половиной ярда было все-таки высоковато. Нет, если повиснуть на руках, то от двух с половиной останется чуть больше половины. Но, глядя вниз, Трасс увидел, что лестница, по которой он влез, мирно лежит вдоль правой стены.

   - Ах ты, сучье вымя! - выругался вполголоса Трасс, имея в виду конюха.

   Кто же кроме этого нехорошего человека мог убрать лестницу из опасения, что постояльцы могут посягнуть на его драгоценное сено. А следом пришло решение, показавшееся Трассу своевременным и оригинальным. По крайней мере, конюху это должно активно не понравиться. Не откладывая решения в долгий ящик, он принялся развязывать штаны. Струя, пущенная с высоты двух с половиной ярдов, обильно оросила лестницу и ее еще хватило, чтобы вымыть в земляном полу небольшую ямку. Трасс облегченно отдулся и завязал штаны. Но утренние события оказывается на этом не закончились.

   Внизу раздался отчетливый шорох. Точно такой же, какой производил Трасс, выбираясь из сена. Это было любопытно. Выходит, он не один воспользовался услугами этого заведения и заплатил за ночь конюху (чтоб у него хрен во лбу вырос) целых два медяка. И ведь наверняка этот недоносок утаил деньги от хозяина. Все эти мысли неспешно проползли в голове Трасса, пока он, распростершись на досках настила, свешивал вниз голову. Сначала он ничего не увидел, все-таки под настилом было темнее, а потом различил шевеление сбоку в куче, как называл их конюх, объедьев. Видать, бедолага конюху недоплатил. Хотя, зная натуру этого мерзавца, Трасс вполне мог предположить, что тот ободрал бедолагу по полной.

   - Эй! - крикнул Трасс в сторону шевеления. - С добрым утром!

   Вообще-то он хотел выразиться крепче, но в последний момент отчего-то вспомнил, что он как-никак дворянин и фамильная приставка ап'н Дейв все-таки к чему-то обязывает. А обязывает она среди прочего не поливать грязью незнакомого человека, пользуясь тем, что ты выше и недосягаем.

   А незнакомец внизу разгреб над собой сено и взору свесившегося Трасса предстала курносая веснушчатая физиономия. Физиономия была кругла, щекаста и пухлогуба. Трасс обрадовался, словно увидел близкого родственника. Физиономия могла принадлежать только типичному деревенскому увальню. Молодому и неиспорченному. А это значит, что он мог служить постоянной мишенью для шуток и розыгрышей, гарантирующей веселое времяпровождение вместо скучного прозябания.

   А надо сказать, что Трасс ап'н Дейв прозябал в этом богом забытом городке на окраине захудалого графства уже целую неделю и конца этому прозябанию видно не было. Но теперь-то...

   - С добрым... - не совсем внятно пробормотал незнакомец, но сомнение в его голосе просматривалось очень внятно.

   Не совсем ясно было к чему именно относится сомнение, - к самому утру, или же к человеку его пожелавшему. Трасс был склонен считать, что к самому утру. Поэтому он продолжил диалог.

   - А скажи мне, любезнейший, если это, конечно, не тайна, задевающая основы королевства, почему ты не воспользовался для ночлега местом под крышей трактира, а предпочел этот убогий сарай?

   Пока Трасс произносил эту фразу, собеседник окончательно выцарапался из сена и сел, явив Трассу свою верхнюю одежду, представляющую собой неопределенного покроя хламиду немаркого серого цвета. Поэтому последние слова Трасс произносил немного тише, чем намеревался.

   - Не тайна, - сказал незнакомец. - Обычное отсутствие денег, - и в свою очередь спросил. - А тебя, милостивый господин, что сподвигло? Неужели возможность наблюдать звезды сквозь прорехи в крыше?

   Трасс чуть не поперхнулся. А деревенский увалень оказался не так прост. А если учесть еще и его одежду... Это надо было обдумать. Тем более, что кровь прилила к опущенной голове, вызвав состояние дискомфорта. Поэтому Трасс со вздохом облегчения голову убрал и уселся на настиле, скрестив ноги, в точности повторив позу незнакомца. Мысли в голове бродили разные. Но выделилась из них одна - незнакомец, судя по одежде, принадлежит к сословию магов, представители которого изредка встречались на довольно извилистом пути Трасса. А так как извилистый путь предполагает богатый жизненный опыт Трасс по результатам встреч пришел к выводу, что от этих представителей можно в равной степени ждать как хорошего, так и плохого. Трасс стал лихорадочно вспоминать, какое обращение более всего подобает магу. Почтенный, уважаемый, любезный - это вроде как для купечества. Ваше степенство - туда же. Ваша милость это к дворянину. Хотя, может быть маги приравниваются к дворянству.

   - Вот что значит не вращаться в свете, - с досадой подумал Трасс, не вращавшийся в свете уже лет пятнадцать, а то и больше.

   А потом вдруг без перехода вспомнил, что, сидя здесь на насесте, хлеба насущного не обретешь и надо бы идти на поиски. Просить потенциального мага приставить лестницу, которую сам же только что обоссал, было верхом наглости даже для Трасса ап'н Дейва, который уже давно плевать хотел на любые титулы и авторитеты, если они не подкреплены конкретными делами или информацией о них. Вот тут как раз был второй случай. Так что Трасс нацепил на голову то, что он именовал шляпой, предварительно вытряхнув из волос соломинки, и кряхтя (все-таки двадцать пять лет - это возраст), сполз с настила, повиснув на руках. От подметок стоптанных сапог до земляного пола оставалось каких-то пол ярда. Трасс отпустил руки и мягко приземлился. Однако, как бы мягко он ни приземлился, сбоку в камзоле что-то звякнуло. Слух у Трасса был хороший и он сразу понял по звуку, что это не оружие, потому что

   холимая и лелеемая шпага сидела в ножнах плотно и к тому же находилась за спиной, а звякало сбоку и справа в то время как сумка находилась сбоку и слева. Трасс даже забыл на время о наличии поблизости мага. Это звяканье о многом понимающему человеку говорило.

   Якобы маг, выбрав из волос сено, с интересом следил за непонятными действиями неожиданного визави.

   А Трасс снял надетую через плечо сумку, вынул сзади из-за пояса и положил рядом на пол верную шпагу. За шпагой последовал сам пояс. И наконец Трасс стащил с себя тесный камзол. А надо сказать, что Трасс ап'н Дейв, несмотря на временный, как он считал, застой в делах, был человеком весьма продвинутым. И в его продвинутость входила в том числе изобретательность в личном бытовом плане. К примеру, он уже давно не пользовался кошельком, который должен подвешиваться к поясу. Трасс пользовался такой штукой как карман. И вот один из таких карманов он лично пришил изнутри камзола и держал там серебро, когда его удавалось раздобыть. Для неблагородной меди служил карман в штанах. Но там на данный момент ничего не звякало.

   Тщательно обследовав пришитый к камзолу карман, Трасс обнаружил дырку в подкладке. Сопоставив звяканье и дырку, Трасс тут же пришел к выводу, что за подкладкой скопилось не менее двух монет. Он стал припоминать, когда же содержимое кармана было столь велико, что он мог не заметить потерю двух монет. Ничего как-то на память не приходило. Через минуту Трасс спохватился, что процесс поиска источника звука не продвинулся ни на дюйм и пока он будет размышлять, тот и не продвинется и Трасс решительно достал кинжал, чтобы распороть подкладку.

   Трасс нетерпеливо резанул кинжалом, да не по шву, а по целому. Кинжал был отточен на совесть и Трасс чуть не пропорол лицо камзола. Но его усилие было вознаграждено — на подставленную ладонь из прорехи выпала сначала серебрушка, встреченная едва ли не с ликованием, а вслед за ней вывалился... золотой. Глядя на него Трасс форменным образом залип. Причем это выразилось не только во внутреннем состоянии. Это сказалось и внешне. При этом, так сильно что стало заметно даже мальчишке-магу.

   - Милостивый господин, - спросил он участливо, - тебе плохо?

   - А... Что? - Трасс посмотрел на него непонимающе.

   - Вижу, что хорошо, - успокоился маг и опять сел.

   А Трасс лихорадочно соображал.

   Золотых он не видел с момента покупки этого камзола. Вернее, он их видел, но в чужих руках, и это доставляло, скажем так, некоторое моральное неудобство. Ну, если быть совсем уж честным и не лгать самому себе, то золотых в его руках не было и до покупки камзола. А это значит... это значит...

   Трассу было стыдно признаться самому себе, что он давно уже беден. Да что там - нищ. Разве мог дворянин Трасс ап'н Дейв позволить себе купить сильно поношенный камзол у старьевщика. А он вот позволил. И совесть его не замучила.

   - Значит, - подумал он, - прежний владелец был человеком состоятельным, если у него за подкладкой мог заваляться золотой, а он об этом даже не подозревал. Мало того, об этом не подозревал и старьевщик, продавший мне камзол за четыре медяка. И пока моя серебрушка не соприкоснулась с золотым, я тоже ничего не подозревал. Если бы не встреча с магом.

   Трасс с интересом посмотрел на мага в данный момент занятого тем, что копался в своей извлеченной из сена дорожной сумке.

   - Сударь, - сказал он. - Могу я предложить вам совместный обед?

   Нет, Трасс не был добрейшей души человеком. Жизнь, знаете ли, не способствовала. Он наоборот был черств и груб. Но маг, принесший ему удачу, стоил галантерейного обращения. К тому же знакомый маг, подсказал внутренний голос, порой делает жизнь проще и легче.

   Мальчишка в балахоне очень удивился.

   - С чего бы, милостивый господин?

   - Трасс ап'н Дейв, - представился Трасс. - Ты, сударь, принес мне удачу, и я хочу и могу тебя отблагодарить.

   - Мабон, - в свою очередь назвал себя маг и добавил. - Почту за честь.

   Трактирщик, стоящий за стойкой в общем зале, посмотрел на вошедшую парочку со смесью подозрения и презрения. И наемник, тщащийся выглядеть как дворянин и мальчишка в балахоне, похожий на мага, смотрелись как недавние клиенты конюха так как и у одного и у другого одежда носила следы ночевки на сеновале. Когда наемник стал оглядывать зал в поисках подходящего места, трактирщик совсем уже собрался кликнуть здорового работника, выполнявшего у него роль вышибалы, но тут занявший место у окна наемник требовательно постучал по столу монетой. То, что это была монета, остроглазый трактирщик понял сразу и решил обождать с приглашением вышибалы, а когда он, вытянув шею, уловил серебряный блеск, то его вынесло из-за стойки и повлекло к столу, занятому подозрительной парочкой. Согнувшись в угодливом полупоклоне, он застыл перед богатым господином. И неважно, что тот выглядел на два медяка, зато у него в руках был серебряный. Трактирщик, привыкший к тому, что его клиентура расплачивается исключительно медяками, вожделел этот серебряный и готов был не на все, но на многое.

   - Что желает мой господин?

   Трасс бросил взгляд на своего спутника. На лице того не было ничего магического. Оно сохраняло удивленное выражение с того самого момента, как они вошли в этот «храм желудка». Прозорливый Трасс сделал вывод, что маг ничего не ел с позавчерашнего дня. Ну, может быть, с утра вчерашнего. Вера в магические способности спутника сильно пошатнулась. Но форменная одежда все-таки Трасса очень смущала. Пока человек носит одежду, определяющую его принадлежность к определенной прослойке, он и принадлежит к отряду, клану, сословию. Ну или держит себя в соответствующей форме, чтобы окружающие так подумали. Вот Трасс, к примеру. У него кроме приставки к фамилии и дворянского ничего не осталось. Тем не менее, он одевается как дворянин (правда, захудалый и даже очень). А уж шпага однозначно указывает на его статус. А маги очень трепетно относятся к внешним атрибутам своего сословия. Так что в то, что сельский парень натянул балахон мага, Трасс не верил. Конечно, всякое на свете бывает. Но редко. Так что, решив, что балахон парень носит по праву, Трасс магических проявлений решил подождать. Тем более, к их столу направлялась молодая девка с большим подносом.

   Разглядывая аппетитную подавальщицу, сгружавшую на их стол деревянные тарелки с жарким, горшочки с соусом, большой кувшин с вином и даже двузубые вилки, Трасс оценил и почти вываливающиеся из лифа груди, и широкую задницу, на которую вполне можно было поставить кружку пива. Трасс мимолетно пожалел, что у него нет с собой меди. Тратить же золотой на это «сокровище» он бы не стал даже будь у него десять золотых. Кстати, маг в сторону красотки даже не взглянул. Его внимание целиком привлекло жаркое. По всей видимости, красотка не произвела на парня никакого впечатления, из чего Трасс сделал неожиданный вывод, что маг и не таких видывал.

   Но подавальщица закончила выгрузку и Трасс, кивнув магу на его тарелку, разлил по глиняным кружкам вино. Вино на вид очень походило на вино и, осторожно его попробовав, Трасс убедился, что оно и на вкус походит. Он отсалютовал магу кружкой и, достав из ножен кинжал, приступил к трапезе. Однако, запивая первый проглоченный кусок мяса, он обратил внимание на растерянный вид сотрапезника, который, насадив на вилку большой кусок жареного мяса, похоже, не знал, что с ним делать. Трасс сразу въехал в проблему и, наклонившись к магу моментально разделал кусок своим кинжалом на мелкие кусочки. И, не сдержавшись, проворчал:

   - А еще маг.

   - Да я вовсе не маг, - неожиданно ответил сотрапезник.

   Это было столь внезапно, что Трасс плюхнулся обратно на скамью и даже забыл, что он вообще-то голоден. Однако, про вино не забыл и влил в рот остатки из кружки. А сидящий напротив, видать, почувствовал, что допустил оплошность и поторопился ее исправить.

    - Ну я вообще-то маг, - и с сомнением добавил. - Но не совсем.

   Трасс вообще перестал что-либо понимать. Маг - не маг.

   - Так кто же ты? - спросил он напрямик, забыв про правило говорить с магом вежливо и не задавать дурацких вопросов.

   Но дело в том, что вопрос свой Трасс дурацким вовсе не считал.

   Маг, который не маг, посмотрел жалобно, но жаркое пережевывал почти яростно и вином запил наполовину пережеванный кусок жадно. Трасс опомнился, потому что расспрашивать голодного человека, когда перед ним еда, считал делом бессмысленным. Тем более, что сам же его и угостил. Поэтому Трасс смирил свое любопытство и занялся жарким и вином.

   Они уже заканчивали трапезу и, отставив очищенные тарелки, допивали остатки вина, когда в дверь с улицы ввалились трое крепких молодцов, заняли соседний стол и громогласно потребовали хозяина.

   - Кто такие? - вполголоса поинтересовался Трасс у подавальщицы, собиравшей с их стола грязную посуду.

   Та оглянулась.

   - А. это охрана с обоза.

   - Странно, - подумал Трасс. - Я неделю околачиваюсь в этом трактире, ожидая, пока соберется обоз, чтобы предложить свои услуги и вдруг, совершенно случайно, узнаю, что охрана уже нанята.

   Он встал и подошел к соседям, которые как раз делали заказ хозяину. Встретили его довольно настороженно, хотя Трасс старался выглядеть как можно более мирно. Он даже старался не демонстрировать висевшую на левом боку длинную шпагу. Но охранники, вопреки опасениям, тоже вели себя мирно. Они, конечно, благообразно не выглядели, но выслушали Трасса довольно благосклонно. От них Трасс узнал, что в команде как раз некомплект и парочка дополнительных бойцов им бы не помешала. Узнав, куда надо обращаться, Трасс обозначил поклон и отошел.

   - Сударь, - обратился он к все еще сидящему за столом магу - не магу. - Обстоятельства вынуждают меня ненадолго отлучиться. Но я надеюсь, вернувшись, еще пообщаться с вами.

   Настоятельной потребности пообщаться у Трасса не было, но он от рождения был очень любопытен и такое явление как маг - не маг пропустить просто не мог.

   Во двор трактира, знакомый ему уже до мельчайших деталей, Трасс вернулся часа через полтора. Он успел утрясти все свои дела и даже получить аванс и поэтому пребывал в отличном настроении. Мага он увидел сразу, как вошел в ворота. Тот сидел на пороге конюшни, прикрыв голову от солнца капюшоном. Вид у него был донельзя расслабленный и какой-то ублаготворенный. Трасс приписал это недавнему обеду и, в большой степени, вину. Он уселся рядом с магом на порог. Тот слегка подвинулся, почти не меняя позы.

   - Сударь, - начал Трасс. - Я так понимаю, что ты не зря болтаешься в этом трактире?

   Маг слегка сдвинул назад свой капюшон, но посмотрел не на Трасса, а куда-то за забор, окружавший трактир.

   - Ты прав, милостивый господин, я собираюсь отправиться в столицу графства и жду попутного обоза. Мне сказали, что обозы обычно собираются перед трактиром.

   - Ты вообще-то прав, сударь, но на этот раз с обозом идет сборщик податей, который везет графу казну. Поэтому обоз формируется на рыночной площади. И здесь он проходить не будет. Не спеши, - добавил он, заметив, что маг собирается бежать. - Обоз пойдет только через три дня.

   Маг воззрился на него недоверчиво.

   - Откуда милостивый господин знает?

   - А я состою в его охране, - не без самодовольства заметил Трасс.

   Маг сразу успокоился, но задал еще один вопрос:

   - Не соблаговолит ли милостивый господин в таком случае сказать сколько будет стоить для одного путника дорога до столицы графства в составе обоза.

   Трасс это специально узнавал у старшего обоза и поэтому ответил без запинки:

   - Два серебряных с питанием и с местом на подводе.

   И по тому, как тяжко задумался маг, понял, что у того не только двух серебряных нет, но и с медяками большая проблема.

   - Все-таки очень странный этот маг - не маг, - подумал Трасс. - Задумывается над такими простыми вещами. Такое впечатление, что он буквально вчера выпустился из Академии и простых бытовых вещей просто не знает. Подсказать что ли?

   - Сударь, - начал он осторожно, - но ведь тебе по твоему статусу совершенно не стоит думать о плате за проезд.

   Мальчишка-маг посмотрел на него столь удивленно, словно взрослый положительный наемник Трасс только что попрыгал вокруг него на одной ножке.

   - Я серьезно, - с досадой сказал Трасс. - Стоит тебе подойти к старшему обоза и сказать, что тебе надо в столицу графства, то есть именно туда, куда обоз и направляется. Тебе не надо даже представляться. Вот ты кто по специализации?

   - Не помню, - беспомощно ответил маг. - Но я...

   - А вот об этом никому говорить не надо. Маг и все.

   - Эх, если бы ты знал всю историю, - печально сказал маг.

   - Так расскажи, - сказал Трасс. - Дальше меня не уйдет. Честью клянусь.

   Мальчишка глянул недоверчиво, но, помедлив, все-таки начал. И в следующие пятнадцать минут Трасс услышал одну из самых занимательных историй, которые когда-либо слышал.

   Мальчишка рос в бедной крестьянской семье в захудалой баронской деревушке на западной окраине королевства. В отличие от здешней окраины, ограничивающей королевство непроходимыми горами и лесом, западная окраина, на которой стояла деревушка, представляла из себя полосу леса шириной примерно в милю, после которой шла полоса лесостепи с отдельно стоящими деревьями. Лесостепь была шириной в полмили. Потом она резко обрывалась, в смысле, деревья на ней не росли, но зато буйно росла трава на пространстве шириной тоже в полмили. Ну а потом эта степь плавно переходила в пустыню, которая тянулась вдаль уже ничем не ограниченная. Что интересно, от отсутствия дождей окраина не страдала, но дожди, смачивая, и довольно обильно лес, постепенно умеряли свою интенсивность над лесостепью и степью, оставляя на долю пустыни только редкие капли. Лес еще до рождения Мабона, говорят, славился обилием дичи. Олени там, кабаны, зайцы, птица всякая. Но местные бароны, замок которых возвышался в милях десяти, выбили почти всех оленей и кабанов. Оставшиеся олени и кабаны ушли куда-то. Наверно, чтобы не видеть больше этих баронов. После этого бароны местным лесом больше не интересовались и местным жителям достались расплодившиеся зайцы.

   Дар проявился у Мабона совершенно неожиданно лет в десять. Собственно, никто и не понял, что у мальца дар. Это уже потом дошло, причем, до совершенно постороннего человека. А дело было так. Мамаша Мабона вместе с его старшей сестрой как-то поздней осенью возвращались домой из соседней деревни. И как раз на полпути их застал ледяной дождь с ветром, а потом ударил мороз. До утра они так и не смогли согреться, а уже к вечеру обе пылали в лихорадке. Призванная бабка-знахарка только развела руками, мол, медицина здесь бессильна. Мабону было безумно жаль сестру - красивую и добрую девочку. Ну а мать, она и есть мать. И он страстно захотел, чтобы обе поправились. И произошло чудо - на третий день обе встали как ни в чем не бывало.

   - Так кто же в тебе дар открыл? - недоверчиво спросил Трасс.

   - Бабка-знахарка и открыла. Она ж через четыре дня пришла уже чисто из любопытства, а мать по двору бегает, а сестра с младшими нянчится. Бабку-то сначала чуть удар не хватил. А потом она опомнилась и стала задавать вопросы. Ну и вычислила меня. Ну и раззвонила по деревне. И с этого времени нам житья не стало, потому что деревня (а это два десятка дворов) пожелала лечиться. И не только лечиться. Со всякой мелочью шли ко мне. А я же ничего не знал и не умел. С родными-то у меня совершенно случайно получилось. Нет, кому-то, конечно помогал, ну а большинству нет. Народ в деревне разделился и стал враждовать: те, кому я помог, против тех, кому не помог. Стало совсем хорошо. Нас два раза пытались поджечь. А оказалось, что меня поджечь невозможно. Вот. А через год про меня узнал барон.

   Барон приехал целой кавалькадой. То ли один боялся, то ли хотел показать меня как можно большему числу приближенных. Они переговорили с отцом и мне велели собираться. Мать в крик, сестра в рев. Оказывается, баронам и графам было предписано таких, как я выявлять и отправлять в город Балкотрас, в Академию. Королевский указ, который это предписывал, обещал за выявленного неплохую сумму. Ну и отцу, конечно, перепало - барон у нас был справедливый.

   До центральных областей королевства везли меня целую неделю. А привезли в какой-то занюханный городишко, немногим лучше нашей деревни. Барону, видать, по большому счету, на внешний вид города было наплевать, он получил вознаграждение, сплавил меня и отвалил. А за меня взялись наставники. Сама Академия оказалась за городом и представляла собой комплекс стариннейших зданий, слепленный в единый не поддающийся здравому смыслу массив. Я даже описывать его не возьмусь. Скажу только, что впечатление он оставлял самое гнетущее. Ну и наставники были ему под стать. Они сразу произвели на меня впечатление самое неприятное.

   Целый год меня учили чему угодно, только не магии. Грамота, арифметика, география, история, начала алхимии, политическое устройство. Кроме того, была гимнастика, фехтование и верховая езда. Как я все это выдержал, до сих пор непонятно. А были и такие, которые ломались. Таких уводили и больше мы их не видели. Все ждали, когда же кончится этот ад и мы начнем нормально учиться. Потому что, пересекаясь иногда со старшими, мы узнали, что после подготовительного курса (это у нас оказывается был подготовительный) станет значительно легче.

   На первой ступени действительно стало легче. Наверно потому, что нас перестали пичкать общественными науками. Зато увеличили объем точных. Математика, метафизика, алхимия, а также прежние гимнастика, фехтование и верховая езда. И ни слова о магии. Словно мы были в обычной королевской гимназии. Старшие, посмеиваясь, говорили:

   - Экие вы нетерпеливые. Подождите. Все вам будет. Еще и надоест.

   - Магию нам начали преподавать с третьей ступени, - сказал Мабон. - Но, - тут он виновато развел руками, - я ничего не помню. Помню, что доучился до пятой ступени и меня без шума отчислили из Академии. Правда, наверно в утешение, сказали, что с правом ношения рясы. А от моего дара и от того, чему учили, ничего не осталось. И даже не помню за что я вылетел из Академии.

   - И что? - сочувственно спросил Трасс. - Теперь совсем ничего?

   Маг только печально покачал головой

   - Однако, - сказал Трасс, - дела...

   Мальчишка ему понравился. Ничего, что не маг. Зато честен. А это сейчас дорогого стоит. Трасс хотел сказать об этом парню, чтобы хоть как-то его подбодрить, но заметил, что взгляд парня направлен в сторону стены леса, стоящего сразу за нешироким лугом. Трасс посмотрел туда же. На опушке обозначилось шевеление, которое через полминуты превратилось в идущего человека. Человек отошел шагов на десять от опушки и остановился. Расстояние было небольшое — шагов пятьдесят и Трасс прекрасно разглядел на лице человека выражение удивления.

   Трасс и сам был удивлен сверх всякой меры. Во-первых, потому, что со стороны леса, который считался теоретически непроходимым, никто никогда не появлялся. Старожилы могли подтвердить. Опять же, горы. Ну и, во-вторых, человек выглядел странно. Трасс только приглядевшись, понял, что из-за одежды. Такой одежды он не встречал, а уж за время своих странствий он навидался всякого.

   Трасс взглянул на Мабона. А тот смотрел на незнакомца во все глаза, словно увидел кого-то близко знакомого. А незнакомец уверенно направлялся в их сторону. Трасс оглянулся. Двор трактира был пуст и даже конюх, обычно торчащий возле конюшни, отсутствовал.

   Незнакомец подошел к забору, огораживающему двор трактира, и положил локти на верхнюю жердь.

   - Привет, мужики, - сказал он. - Не подскажете, куда это я попал?

   … Нырнув в дыру, расселину, брешь, отверстие в конце концов, Сашка оказался в кромешной темноте. Ну это ему спервоначалу так показалось, что темнота была кромешной. Видимо, после августовского полдня ему и под кроватью была бы кромешная темнота. А прошло где-то пол минуты и из темноты стали выступать контуры и вообще с неба лился ясно выраженный свет. Сашка поднял голову. Доступный взору клочок неба был усеян крупными яркими звездами. В их свете Сашка различил слева отвесную скальную стену, уходящую хрен знает куда, а справа на расстоянии вытянутых в стороны рук стоящие чуть ли не вплотную могучие стволы деревьев. А вот дыры, в которую он пролез, сзади не было. Как и девочек.

   Сашка растерялся. Дыра - хрен с ней. Она все равно должна была затянуться. Но где же девочки. Предположение о том, что они могли не пойти с ним, Сашка отмел сразу. Решительности последовать за любимым девочкам было не занимать. А в том, что они его любили, Сашка не сомневался ни разу. Так где же они?

   - Наденька, Тайка, - позвал Сашка вполголоса и прислушался.

   Совсем недалеко за стволами раздался вопль, очень похожий на предсмертный. Сашка вздрогнул и, кляня себя за то, что не взял фонарик, попробовал пойти на звук. Однако нога сразу куда-то попала, а пространство между стволами оказалось заплетено какой-то колючей гадостью, что Сашка ощутил даже сквозь кожу одежды. Успокоившись и выдернув ногу, Сашка с некоторым облегчением подумал, что вопль совсем не походил на человеческий и озаботился фонариком. Только, как он не извращался, фонарика не получилось. Мало того, у него вообще ничего не получилось. Из всего ассортимента, так сказать, товаров и услуг. Сашка попробовал еще раз погромче:

   - Наденька, Тайка!

   На этот раз ответом была тишина, нарушаемая лишь ночными шорохами и скрипами, как внизу, так и в кронах.

   Сашка решил подождать рассвета. Часы показывали полдень и сколько надо ждать, он не знал. Да и не рассвета тут надо ждать, а как раз полдня. Утренний свет ни лес, ни горы не пропустят. Сашка заскучал, не в его деятельной натуре было сидеть на одном месте в полной неизвестности. Тем более, девочки...

   Сашка уселся на землю, прислонившись спиной, на которой был рюкзак, к скале и предался размышлениям.

   По всей видимости, девочек рядом не было. Иначе он бы их обязательно услышал. Девочки бы точно не молчали. Теперь второе, если их нет рядом, то на этот счет есть два варианта: первый — они остались в своем мире и второй - переход между мирами действует по каким-то своим законам и попадающих в этот мир разбрасывает по разным точкам. Первый вариант Сашка уже обдумал и пришел к выводу, что он вероятен только в одном случае, если брешь закрылась сразу за его спиной. И это, судя по тому, куда он попал, наверно для девочек лучший вариант.

   Второй же вариант означал, что девочек надо искать. Причем искать со всем усердием. Сашка на миг представил, что с ними могло случиться и ему реально поплохело. О себе он как-то не подумал. Все его мысли были о Тайке с Наденькой и фантазия ему подкидывала один эпизод страшнее другого. И когда в воображении появился гигантский монстр, глотающий истошно кричащую Тайку, Сашка решил, что хватит, иначе лучше сразу зарезаться. Правда, воображение еще что-то там себе пыталось создать, но это была уже агония. Сашка заставил себя мыслить рационально, мельком вспомнив Тайку, вот уж кто умеет рационально мыслить. Но Тайка была неизвестно где (Сашка принял это за данность) и приходилось все делать самому.

   Отыскать двух девочек в целом мире представлялось ему задачей практически неразрешимой. Тем более, как он убедился, при отсутствии дара. Но несмотря на это он решил, что первое, что надо сделать в его положении это сориентироваться. Пока весь мир сводился к клочку земли, ограниченному с одной стороны каменной стеной, а с другой стеной деревьев. А ему нужны были люди. Только люди могли поведать о мире, в который он попал, а там уж он сориентируется, где искать пропавших девочек. И Сашка стал вспоминать способы поиска людей в горах и в лесах.

   Первое, что пришло ему в голову - текучая вода. Писатели в книгах, которые он прочел, наперебой уверяли, мол, иди по течению любого ручья, и он рано или поздно приведет тебя к реке или к озеру, на которых обязательно будут людские поселения. Еще эти же авторы очень уважали тропы. Причем тропы, пробитые именно людьми, которые, ясное дело отличаются от троп проложенных животными. И это любой, кто желает сориентироваться в лесу, должен четко понимать и ни в коем случае не вестись на звериные тропы. А с людскими тропами все очень просто, если тропа сужается, значит ты идешь неправильно и надо повернуть, и идти в обратную сторону. И будет тебе счастье, потому что тропа непременно выведет на дорогу. Ну или, в крайнем случае, к деревне. Дорога же предполагает город.

   Был еще один верный способ, но Сашка не чувствовал в себе талантов влезать по толстому гладкому стволу или вообще по скале. По деревьям-то он в детстве лазил, как и по заборам и по крышам, но взбираться по гладкой колонне в два обхвата на неизвестно какую высоту, собственно, то же самое, что и по гладкой скале. Будь при нем его дар, он бы попробовал. А так... Правда, при этом была вероятность хоть что-то увидеть и не идти наобум лазаря. Сашка с тоской посмотрел вверх. И кроны деревьев и скала терялись в темноте.

   Сашка даже не подумал разводить костер. За время своего волшебничества он так привык к собственной безопасности, что об огне, могущем отогнать потенциальных хищников, и не вспомнил.

   Каждый час он, как по команде, просыпался и прислушивался. И даже принюхивался. И один раз ему показалось, что он слышит далекий женский голос. Сашка напрягся, но кроме шума крови в ушах ничего не услышал. Наверно поэтому и проспал. Когда он, как от толчка, проснулся, солнце стояло уже довольно высоко. Сашка сразу это почувствовал по тому, что вокруг стало намного светлее. И можно было наконец разглядеть где он оказался. Новая информация оптимизма не прибавила. Скала уходила вверх совершенно отвесно и где-то там наверху и терялась. Кстати, вправо и влево она уходила совершенно одинаково, пропадая за серо-коричневыми стволами. Деревья внушали больше оптимизма. В смысле, они были ниже скалы. Но ветки начинались на высоте метров десяти и Сашка мог по этому поводу только бессильно выругаться.

   Деревья относились к лиственным, а к каким конкретно, Сашка был не в курсе. Во всяком случае, не к березам, ольхе, осинам и дубу. Остальных пород Сашка не знал, потому как у них они не росли. И вообще, тайга - царство хвойных. Разросшиеся кроны плотно перекрывали свет и с подлеском было туговато. Похоже, здесь выживал только мерзкий колючий кустарник, оккупировавший промежутки между стволами. В общем, Сашка потоптался и решил, что ему остаются только тропа и текучая вода. А так как кустарник почему-то не рос непосредственно у скалы, то он решил идти вдоль нее в надежде, что рано или поздно ему попадется прогалина. Направление определила детская считалка. Позавтракать Сашка решил на ходу и достал из рюкзака бутерброд с колбасой, посчитав, что его надо съесть первым.

   Прогулка не была приятной. Дорога, представлявшая собой промежуток между скальной стеной и лесом, не была ровной. Ее пересекали выпирающие из земли корни и, временами, заросли того самого колючего кустарника, ухитряющегося даже взбираться на скалу. Хорошо, что не высоко.

   А вообще нож-мачете прекрасно справлялся с препятствием и Сашка начинал подумывать, что он может пройти и между деревьями, тем более, что временами стволы росли так близко к скале, что приходилось протискиваться боком. Одно смущало — он не знал направления, а, значит, с одинаковой вероятностью можно было идти в любую сторону. А здесь хоть был железный ориентир под названием «скала» и у Сашки сохранялась слабая надежда, что, может быть, в скале или в чаще найдется какой-нибудь дефект, который позволит ему осмотреться сверху. Пока же, преодолев, по собственным подсчетам, километра четыре он ничего такого не встретил.

   Когда, насколько он мог судить, наступил полдень, то есть, время обеда, Сашка не стал отступать от освященных временем традиций. Он остановился на относительно широкой площадке, предоставленной отступившим от скалы метра на два деревом, расстелил извлеченную из рюкзака большую салфетку и сделал попытку развести костер из нарубленных колючих веток. Вопреки Сашкиным опасениям, колючки разгорелись сразу, наполнив воздух приятным запахом из чего Сашка сделал вывод, что ветки переполнены какими-то эфирными маслами и надо бы к ним относиться осторожно, чтобы паче чаяния, не обжечь кожу.

   Обед получился роскошным. Он разогрел на палочках кусочки печеного мяса вперемешку с кусочками хлеба и кольцами лука. Получился суррогат шашлыка. Хорошо, что лучинки у него были с собой, иначе при таком «разнообразии» растительности он мог бы остаться без шашлыка. Заслуженная алюминиевая кружка стала кофейником. После чего Сашка решил отдохнуть с полчасика.

   То, чего Сашка подспудно ожидал, случилось буквально через километр от места привала. Он автоматически переставлял ноги, стараясь не запнуться за выступающие корни и отмахиваясь мачете. И так увлекся, что заметил препятствие, когда почти в него уперся.

   Из-за очередного ствола, Сашка даже усомнился в реальности того, что увидел, до того несокрушимой казалась скала, проглядывала грандиозная осыпь. Сашка обошел ствол и остановился. Создалось впечатление, что скала здесь выдавалась выступом в лес и этот выступ по непонятным причинам рухнул, завалив окрестности разнокалиберными булыжниками размером от с голову до с комнату. Саша присвистнул и стал смотреть, что это явление могло дать народному хозяйству.

   Первым делом он обратил внимание на скалу, которую невзлюбил практически сразу. Нелюбовь была иррациональной и Сашка обрадовался поражению своего недруга, хотя сам участия в этом не принимал. Каменная осыпь начиналась примерно на двух третях высоты и Сашка, удовлетворенно хмыкнув, повернулся к лесу. А вот лес его слегка разочаровал.

   Обвал повалил деревья метров на двести вглубь леса, переломав часть и смешав их с камнями. А вот последние деревья, до которых обвал докатился, только покосились, улегшись, словно устав, на своих более стойких собратьев. Это же была ровная дорога если не к вершинам, то хотя бы к веткам, по которым до вершин добраться вообще проблем не составляло. Однако, прикинув и сопоставив, Сашка свою радость поумерил. Оказалось, что деревья, выросшие вокруг осыпи, уступают по высоте товарищам, которые этого «счастья» были лишены. Сашка понял, что осыпь случилась не вчера и попавшие под нее деревья за эти годы слегка деградировали. К тому же, сравнив высоту деревьев, и высоту, от которой начиналась осыпь, Сашка пришел к выводу, что не миновать ему лезть по камням. И полез.

   Рюкзак он оставил у подножия, рассчитывая, что никто на него не посягнет, но все-таки, на всякий случай, поднял его повыше и обложил камнями. Солнце стояло еще высоко и Сашка собирался успеть осмотреться, потому что еще предстояло спускаться, а он знал из литературы, что спускаться всегда тяжелее. Сам-то он опытом камнелазания не обладал и решил положиться на авторитетов.

   Начал он довольно бодро, прыгая по камням, которые, видать, так улежались, что принимали Сашкин вес, не шелохнувшись. Однако, метров через двадцать он от прямохождения перешел на четвереньки. Так оказалось удобнее. Но даже при таком способе передвижения метров через пятьдесят он запыхался и решил сделать перерыв. Окинув взглядом открывшуюся панораму, Сашка «неожиданно» для себя обнаружил, что он уже поднялся до уровня самых высоких вершин. А осыпь уходила вверх еще метров на пятьдесят. Вниз смотреть Сашка не стал. Ни к чему себя заранее расстраивать. Вот, когда начнет спускаться, тогда и расстроится.

   Посидев минут десять, Сашка полез выше. Здесь камни были мельче и лежали уже не столь прочно. Приходилось быть осторожным. Однако Сашка преодолел еще метров пятнадцать, посмотрел на открывшийся простор и чуть не взвыл от горького разочарования. Впереди, километрах в двух прямо из стены вырывался источник, образуя небольшой омуток, сверху казавшийся совсем крохотным. То есть, не будь осыпи, Сашка через полчаса, максимум, мог достигнуть путеводного ручья. А так он потратил полдня, чтобы убедиться, что конца лесу не видно, а скальная стена, что вправо, что влево совершенно одинакова. А что делается за ней он так и не узнал. Больше всего было жалко времени, которое, как известно, невосполнимо. Может быть именно эти потерянные полдня скажутся отрицательно на судьбе девчонок. Сашка подхватился и полез вниз.

   Камнелазы оказались правы - спускаться оказалось действительно намного сложнее. Особенно первое время, когда камни под ногами шевелились словно живые. Сашка отбросил гордость (тем более, что вокруг никого и не было) и стал сползать с осыпи задом на четвереньках. И только, убедившись, что камни держатся прочно, повернулся и стал спускаться как по лестнице, каждая следующая ступенька, которой ни по форме, ни по расположению не походила на предыдущую. Когда он добрался до подножия осыпи, солнце уже скрылось за вершинами леса. Было еще светло, но Сашка перебираться через осыпь не рискнул и решил переночевать на этой стороне.

   Ночевка выдалась веселой, в лесу всю ночь кто-то орал, причем этот вопль никак нельзя было назвать предсмертным. Создалось впечатление, что какая-то дикая тварь специально не давала Сашке выспаться. Так что он встал до света совершенно разбитый и, оживив костер, сварил себе кофе, который и выдул без сахара. После этого спать захотелось еще сильнее. Но Сашка мужественно дождался рассвета и отправился в путь через осыпь. Во время этого путешествия он здорово ушиб колено и едва не сломал лодыжку, провалившись в щель между камнями. Наверно в качестве компенсации за понесенные потери, уже пройдя всю осыпь, он наткнулся на расщепленное дерево. Вернее, даже не расщепленное, а размозженное. Вдоль. В труху. Но это сердцевину в труху. А вот от самого ствола при ударе отлетела длинная щепка. Сашка очень удивился, щепка походила на короткое копье, словно сделана была руками опытного оружейника. Конечно, такой подарок нельзя было оставлять. Сашка поблагодарил провидение в лице осыпи и отправился дальше.

   К полудню он был уже возле источника, бившего с хорошим напором из скалы у самой земли. Рядом расположилось питаемое родником небольшое озерцо, из которого вытекал неширокий ручей, метров через двадцать поворачивающий и исчезающий среди деревьев. Сашка удовлетворенно вздохнул и по праву первооткрывателя решил испить из источника. Но сначала аккуратно попробовал воду. Вода была холодной и вкусной и Сашка первым делом сделал ее запас. А потом расположился рядом, расстелив свою салфетку.

   Жизнеутверждающе булькал источник, слегка дымил костерок, Сашка потреблял разогретый обед, решив в связи с открытием устроить большой привал. И уже попивая горячий кофе, вдруг обругал себя балбесом. Причем вслух.

   - Балбес, ты, - сказал Сашка. - Ты же не дал своему открытию имя. Он так до сих пор и остается безымянным ручьем.

   И он решил назвать его оригинально и неоднозначно, чтобы другие, услышав это название, так и не поняли, что он имел в виду.

   - Я назову тебя Тропа, - сказал Сашка. - А что, название вполне отвечает путеводной функции и в то же время никто не допрет, что под этим именем проходит обычный ручей.

   Ручей, видать, не вчера образовался, потому что успел промыть в лесном грунте довольно глубокое ложе. По крайней мере, берега поднимались над уровнем воды почти на полметра. А вот на такие препятствия, как деревья, ручей обращал внимания мало, с великолепной небрежностью протекая прямо под толстенными корнями. И некоторые деревья такого надругательства не выдерживали и Сашке не раз приходилось преодолевать завалы из толстых стволов, потому что гиганты в одиночку не падали и норовили это делать в компании.

   Из-за плотных крон в лесу царил полумрак даже в полдень и был он интересного зеленого цвета. Выполнявший роль подлеска колючий кустарник исчезал по мере удаления от скалы пока не исчез совсем. Как исчезла из вида и сама скала. Сашка подумал, что когда и если он вновь обретет свой дар, то обязательно вернется сюда во всем своем блеске и силе и посмотрит, что там за скалой.

   А пока он шел, следуя всем изгибам ручья, стараясь не отходить от него слишком далеко, потому что один раз он попытался срезать, как ему показалось, заложенную ручьем петлю и пошел прямо, тем более, что в отсутствии колючек идти между деревьями было легко. А когда он пришел в намеченную себе точку, оказалось, что ручья там нет. Пришлось идти обратно. Оказалось, что ручей повернул совсем в другую сторону. Сашка усвоил урок и больше своей путеводной тропы не покидал.

   А ручей все тек себе, становясь значительно шире, хотя Сашка не встречал ни притоков, ни ключей по дороге. И вообще, за те четыре дня, что он шел вдоль ручья, Сашка отмахал, по его подсчетам, около семидесяти километров. Он ни разу не слыхал про ручьи такой протяженности и забеспокоился. Ручей обязательно должен был куда-нибудь впасть. Ну или иссякнуть. Но ручей, видать, книг не читал и слухами не пользовался, поэтому тек себе по своим ручейным делам. А вот на пятый день он решил преподнести Сашке сюрприз.

   Сюрприз заключался в большой поляне, которую ручей старательно оббегал по периметру. А в центре поляны стоял замок. Вернее, то, что от него осталось. Сашка ни разу не видел замков. Только на картинках по истории средних веков. Но он сразу понял, что это замок и есть. Сашка вздохнул. Не облегченно, а как бы ознаменовывая окончание этапа, хотя, конечно, замок никак не мог являться его целью. Но все равно следовало разобраться, а для этого задержаться.

   Еда, как он ее не экономил, кончилась вчера. Слава богу, с водой пока проблем не было, а в последние сутки она даже заменяла пищу, хотя тезис о том, что ведро воды запросто заменяет сто грамм сметаны оказался ошибочным. Лес, выглядящий диким и нехоженым, проявил себя как совершенно пустынный. Вся жизнь в нем была сосредоточена где-то в кронах, а внизу, в связи с отсутствием травы и подлеска, никто не пасся и, соответственно, никто никого не ел. Так что Сашкино копье, которое он с трудом вырезал из щепки за четыре вечера, только мешало идти. Сашка его не бросал из чистого упрямства. Но сейчас он взял его на изготовку, потому что все-таки развалины, а в них чего только не бывает. Сашка, кстати, так и не почувствовал возрождения своего дара и даже почти смирился с этим и именно поэтому уповал на копье.

   Сначала он осмотрел замок снаружи. Стен, как таковых, у замка не было.

   - Оригинальная конструкция, - подумал Сашка в чьем представлении замок — это обязательно стены, башни и этот... донжон.

   Этот же замок представлял из себя параллелепипед, из которого с двух сторон выступали шесть полубашен, по три с каждой стороны. Все строение по периметру увенчивалось зубцами. Въездные ворота находились между башнями. К ним когда-то вел подъемный мост через ров. От моста ныне осталось одно воспоминание, а ров оплыл и зарос. В довершение всего большинство зубцов валялись у подножия грудами камней и Сашка предполагал, что внутренние перекрытия замка сложились внутрь и в ворота зайти будет сложно.

   Но он все-таки попробовал. Преодолев ров и то, что осталось от моста, он остановился у подножия. Замок был метров пятнадцати в высоту и Сашке пришлось задрать голову. Камни вблизи оказались изъедены временем и покрыты лишайником, а на одной из полубашен выросло дерево. Сашка прикинул, что замок был заброшен около века назад.

   - Интересно, - сказал он. - Вполне приличный замок. Только выстроен как-то бестолково. Ну кто захочет здесь жить? Какой-нибудь благородный лесник, которому продукты завозят вертолетом.

   Сашка покрутил головой, представив себе благородного лесника в шелках и со шпагой. Вот вертолет в эту картину никак не вписывался.

   - А значит, - подумал Сашка, - здесь должна быть дорога.

   И тут же перед ним встала дилемма. Первое - замок, который обязательно должен быть исследован. Ведь не каждый день на дороге попадаются заброшенные замки. Второе - дорога, которая должна быть обязательно. Тут ведь избу какую спроворить, так материала завались. А вот для замка надо возить. Опять же, снабжение. А так как в сторону скалы, где этого материала хватит не на одну сотню замков, дороги нет, значит она идет с другой необследованной стороны. А дорога это... Сашка чуть не задохнулся. А дорога - это девочки.

   Он со вздохом сожаления повернул обратно и, перейдя через ров, пошел вокруг замка. И, завернув за угол, образованный выпирающей уже на три четверти башней, обнаружил, что дальше замка нет. То, что Сашка видел было фасадом, за которым не было даже груды камней, потому что остальная часть замка рухнула в здоровенную яму, как специально под ним вырытую. И весь огромный замок поместился в ней. Из ямы торчала только небольшая кучка камней. Естественно, ни о какой тайне замковых подземелий не могло быть и речи. И Сашке оставалось лишь вздохнуть и разочарованно и облегченно.

   И Сашка пошел дальше через поляну, пару раз оглянувшись. И только он попробовал поразмышлять над незавидной судьбой красивого замка, как наткнулся на другой феномен

   - Да эта поляна прямо полна неожиданностей, - подумал Сашка, увидев перед собой небольшое озеро.

   Но еще больше голодный Сашка удивился, а потом и обрадовался, когда увидел на воде расходящийся круг. Поиски дороги были немедленно отложены, происхождение озера, вообще-то относящееся к загадкам природы, его тоже не интересовало. Сашка лихорадочно вытряхнул свой сильно похудевший рюкзак на землю и стал рыться в остатках содержимого, бормоча:

   - Я же не мог забыть. Оно же где-то здесь. Ага! - и он победно поднял над головой небольшую плоскую жестянку.

   Жестянка содержала самые нужные на данный момент вещи — рыболовные снасти. Сашка мигом снарядил поплавочную удочку, использовав в качестве удилища свое копье, и оглядел прилегающий луг, прикидывая, где могут водиться земляные черви. Глаз ни на чем подходящем не останавливался и Сашка, плюнув, вонзил мачете рядом с собой.

   - Чудеса, - сказал он, извлекая на свет божий извивающегося червяка.

   Он копнул еще пару раз, но червяков больше не было. Терпение тоже иссякало и Сашка, насадив из экономии полчервяка, забросил удочку. Поплавок отреагировал практически сразу. Видать, рыба в озере тоже была голодна. Жесткое копье роль удилища выполняло плохо и Сашке пришлось вспомнить все свое умение, потому что на прочность тонкой лески он почти не надеялся, а на конце удилища повисла солидная живая тяжесть, которая родную стихию покидать никак не собиралась.

   Сашка возился с добычей (потенциальной) минут десять, то наклоняя конец копья к самой воде, то ставя его почти вертикально. Рыба устала первой и всплыла боком кверху. Сашкиным глазам предстал большущий карась (ну, типа, карась).

   - Такого, - подумал Сашка, - мне вполне на два раза хватит.

   Он осторожно подтянул рыбину к берегу и, сунув пальцы под жабры, рывком выбросил на сушу. На суше рыбина устроила ритуальные пляски, но быстро утихомирилась, а вдохновленный Сашка насадил вторую половину червяка. Вторая рыба заставила себя ждать. Сашка даже засомневался в ее наличии. Его сомнения разрешились минут через двадцать. Эта рыбина устроила Сашке настоящий экзамен на профпригодность. Но Сашка выстоял и экзамен сдал. Награда была в полтора раза больше предыдущей.

   Сказав:

   - Хватит, потому что жадность фраера сгубила, - Сашка смотал удочку.

   Чтобы развести костер, пришлось идти обратно к развалинам, которые с краю обильно поросли колючим кустарником — отменным топливом для костра. Пока прогорала груда нарубленных ветвей, чтобы получились угольки для жарки ломтиков рыбы, Сашка отошел к рухнувшей угловой тричетверти башне. Остатки ее чудом удерживались на краю засыпанной камнем ямы. Наверно за счет оставшейся стоять части замка. Все внутренности башни были открыты взору. По ним вполне можно было изучать ее устройство. Так сказать, пособие для начинающих строителей замков - башня в разрезе.

   Сашка подошел и заглянул внутрь. Странно, но на стенах, начиная со второго этажа, висели разлохмаченные обрывки этих, как их... гобеленов и кое-где на них даже проглядывали цвета. Мало того, Сашка увидел висящее в воздухе, зацепившись за балку перекрытия, подобие табурета.

   - Это что ж, - подумал он, - даже мебель не вывезли.

   Сашка всмотрелся и пришел к выводу, что мебель действительно не вывезли. Выходит, что катаклизм застал их врасплох. Хорошо, если сами успели удрать. Сашка совсем по-другому посмотрел на развалины и даже пожалел, что должен спешить и времени на обследование у него нет совсем.

   - Найду девчонок - вернусь, подумал Сашка и тут же суеверно поправил себя. - Если найду.

   Пока он ходил, костер прогорел и от оставшейся на его месте груде углей, по которым пробегали синие огоньки, несло неслабым жаром. Разделанная рыба была уже порезана на ломтики. Рассчитывая как раз на такой случай, Сашка положил в рюкзак десяток двухсотмиллиметровых кусков толстой проволоки. Он насадил на них кусочки рыбы и воткнул в землю наклонно по периметру кострища.

   - Жаль, хлеба нет, - мелькнула мысль.

   Но поджаренная, чуть присоленная рыба улетела со свистом и Сашка остановился, когда рыба кончилась. И жареная, и сырая. Вторую рыбу Сашка благоразумно оставил на следующий день.

   Спал вполглаза. За время скитаний он уже имел возможность убедиться в отсутствии крупных хищников, которым банально нечего есть. Что, конечно, не исключало хищников мелких, могущих, разумеется, не Сашку съесть, но припрятанную рыбу умыкнуть запросто. Так что, чуть свет, не выспавшись, Сашка нацепил рюкзак и пошел в обход озера в надежде на дорогу.

   Озеро было небольшим — каких-то метров сто в диаметре и почти идеально круглым. Уже обойдя его до противоположного берега, Сашка подошел совсем близко и заглянул в прозрачную воду. И увидел уходящую почти отвесно вниз изломанную скальную стену.

   - Да ну. Не может быть, - подумал он.

   Но другого объяснения навскидку не было. А пока получалось, что каменоломня находилась буквально в двух шагах от замка. Это уже потом подведенный ручей заполнил образовавшуюся яму. Может и карасей бывший владелец запустил.

   - Жаль, - подумал Сашка, - но, похоже, одна из причин, по которой надо было сюда тянуть дорогу, отпала. Но так как вертолета у хозяев однозначно быть не могло, остаются еще множество причин. А значит, дорога должна быть.

   Между прочим, ручей из озера вытекал и независимо удалялся в лес. Но на этот раз Сашка вдоль него не пошел. А подошел он к опушке, отстоявшей от озера метров на двести и стал ее внимательно осматривать. Дорогу, вернее, то, что когда-то было дорогой, он обнаружил почти сразу. Просто надо было глядеть не на землю, ища следы колей, а на вершины леса и тогда сразу можно было обнаружить среди высоченных и толстых деревьев штуки три, которые ну ни по росту, ни по толщине до соседей не дотягивали. И вот так вот явственно указывали на бывший проем в стене стволов. Ну и, конечно же, так как это была опушка, все заросло уже знакомым колючим кустарником. Сашка вздохнул и извлек из ножен нож-мачете.

   Кстати, перед тем, как снова отправиться в путь, он опять попробовал вызвать девчонок. И по одной и вместе. И опять не преуспел.

   Колючие заросли Сашка сокрушал около получаса. А потом они кончились, как и ранее, когда он шел от скалы, не росло ничего под этими деревьями. И никого. Хотя в кронах, судя по звукам, просто буйствовала жизнь. Будь у Сашки его дар, уж он бы посмотрел кто это там живет столь бурно.

   К полудню своей монотонностью дорога Сашку просто задолбала. Если бы не беспорядочное вензелирование вокруг деревьев, можно было вообще с катушек съехать. Обедать в полдень Сашка не стал. Да и нечего было. Свою рыбу он берег на вечер. Попил водички из фляги, наполненной из озера и улегся на подстилку из листьев, задрав ноги на ближайший ствол. По подсчетам он одолел километров десять и к вечеру собирался проделать столько же. Его заботило одно — где взять топлива для костра, на котором он собирался зажарить рыбу. Где достать такую же рыбу на следующий день, его заботило во вторую очередь.

   Впрочем, ситуация с дровами для костра разрешилась через два часа после, типа, обеда. Поперек бывшей дороги валялась масса обломанных ветвей и даже несколько поваленных деревьев из тех, что ниже ростом. Видать, старые деревья крепче держались корнями за землю и ветвями друг за друга. Обломанные ветки шли широкой полосой поперек дороги, присовокупив несколько деревьев и Сашка подумал, что здесь прошел не очень мощный смерч. Однако вдаваться в подробности не стал и, кое как пробравшись через завал шириной метров двести, с облегчением остановился на капитальный привал под названием ночлег.

   Сохранившиеся на ветках листья наверно могли бы пролить свет на загадочную природу деревьев, но Сашка с ними был не знаком и поэтому отнес их к категории топлива. А посему извлек из ножен мачете и скоро на месте привала пылал костер и Сашка довершал разделку карася. Карась был велик и Сашка подумал, что, пожалуй, за раз его и не съесть и порадовался, что на завтра пища есть. Он дождался пока костер прогорит и разместил вокруг ломтики рыбы, заранее предвкушая, как они буду пахнуть дымком и обжигать губы и, жалея об отсутствии хлеба.

   Процесс насыщения Сашка старался растянуть во времени, но у него это плохо получалось еще и потому, что порцию он ополовинил и, хотя она была не намного меньше вчерашней, он все равно остался практически голодным. Чтобы придать полную иллюзию ужину, Сашка запил рыбу целой кружкой свежего кипятка. Желудок вроде как успокоился и Сашка поскорее лег спать.

   Утром он подскочил, как встрепанный и долго не мог понять, что же его разбудило. И только позавтракав очередной кружкой кипятка, продев руки в лямки уже пустого рюкзака и отойдя на несколько шагов от места привала, Сашка увидел изрытую землю. Словно кто-то большой долго топтался в нерешительности, а потом ушел. Следы были довольно четкие, но без пальцев и когтей. Просто вдавленные ямки в две ладони каждая. Сашка оглядел окрестности. Обладатель следов должен был как-то пройти между довольно плотно растущими деревьями. Создалось ощущение, что он высок, худ и узкоплеч, если можно так назвать четверолапое создание. В том, что оно четверолапое Сашка не сомневался. Он еще прошел немного по следу, вглядываясь в стволы деревьев на предмет обнаружения шерсти, но таковой не обнаружил. След сворачивал перпендикулярно дороге и Сашка преследование оставил. Ну не преследование, а так, типа, проводы.

   Покрепче сжав свое копье, Сашка вернулся на дорогу и решил не останавливаться до самого полудня. Дров для костра больше не предполагалось (ну не может же постоянно везти), воды оставалось около литра. Перспективы были не блестящие. Но оказалось, что потенциал везения еще не иссяк - впереди посветлело и у Сашки создалось впечатление, что лес заканчивается. Это придало ему силы, словно, по крайней мере, он доел оставшуюся порцию рыбы. А через минут десять он окончательно понял, что лес заканчивается по тому, что появился такой индикатор, как колючий кустарник.

   Сашка обрадовался ему как старому знакомому и извлек из ножен мачете, рассчитывая и дорогу прорубить и дровами запастись, чтобы на опушке вскипятить воды и доесть последний кусок рыбы. Но, выйдя из-под сени крон, понял, что ему пока не до кипятка и даже не до рыбы.

   Лес кончился. По крайней мере, он кончился на этом участке. Сашка увидел перед собой широкую луговину примерно в полкилометра, а сразу за ней забор из трех жердей на столбиках, за которым посреди обширного двора возвышался широкий и потому выглядевший приземистым двухэтажный деревянный дом. Дом, похоже, был старым, потому и цвет имел темный, серовато-коричневый. Справа от дома стояло длинное одноэтажное строение, назначение которого Сашка не понял, а слева несколько таких же одноэтажных, но коротких, которых он для себя назвал сараями. Посреди двора виднелся колодец с воротом и навесом, а рядом длинное корыто.

   Но не все это было главным. А главным было то, что рядом с изгородью, под сенью раскидистого дерева стояли двое живописных товарищей. Увидев их, Сашка наконец-то удостоверился, что попал в другой мир. Один из них был одет в приталенную куртку, со следами вышивки, прикрывающую зад, узкие штаны, заправленные в высокие сапоги и совершенно несуразную шляпу. Однако длинная шпага или меч на левом бедре как-то отбивала охоту пошутить по поводу шляпы. Второй был одет без изысков в длинную до щиколоток серую рясу с глубоким капюшоном, сейчас откинутым на спину. Голова его была не покрыта и шпаги на боку не было.

   - Монах, - подумал Сашка. - И, похоже, наемник. Уж больно выражение лица у него неприятное.

   Но выбирать не приходилось и Сашка отправился через луговину. Оба тут же воззрились на него с непонятным выражением лиц. Первые встреченные представители мира ничем внешне не отличались от Сашки. Разве что ростом - оба были выше Сашки. Но к этому он уже давно привык.

   Он подошел к молчащим представителям, положил локти на верхнюю жердь и сказал:

   - Привет, мужики! Не подскажете, куда я попал?

ГЛАВА 7 - Обоз

Тележное колесо нудно скрипело на протяжении целого дня пути. Мабону, идущему рядом, похоже, этот скрип был глубоко безразличен. Он, погруженный в какие-то свои мысли, просто не обращал на него внимания. Трасс на сегодня был в передовом дозоре и всего этого безобразия не слышал. А Сашке, честно говоря, этот скрип надоел до чертиков. Он бы, конечно, мог уйти подальше, обоз был длинный, но он был приписан именно к этой телеге. Старший обоза об этом специально предупредил. Чтобы, значит, ни-ни. Сашка такой меры вообще-то не понимал, но от него понимания никто и не ждал. Вообще дисциплина в обозе была не хуже воинской. Еще бы, такие деньги везли. Сашке Трасс еще при знакомстве рассказал (и это не являлось тайной), что целый год собирали со всей округи. Под казну была выделена специальная крытая телега и пара крепких лошадей. Ну и охрана была соответствующей.

   А как только окрестные товарищи услышали про охрану, многим тут же захотелось посетить столицу графства. Кому по делу. А кому и просто так. Такое счастье (имеется в виду охрана) выпадает один раз в год. В остальное же время у кого есть деньги берет наемников, у кого денег нет - вручает себя богам (иногда помогает). Разбойники, они же не постоянно на тракте дежурят. Так что на этот раз народу набралось достаточно, и старшина обоза просто обязан был ввести суровую воинскую дисциплину.

   И теперь никуда было Сашке не деться от выматывающего душу скрипа. Он уже и возчику на вид поставил и его, кстати, поддержали еще несколько таких же бедолаг, идущих рядом с телегой. Заплатившие за передвижение в составе обоза серебро ехали отдельно и таких как Сашка и Мабон не то что не замечали, а просто старались с ними не пересекаться.

   - Да мазал я его, - отвечал бедный возчик. - И на ходу, и на стоянке. Скрипит подлый.

   Сашка остро пожалел о пропавшем даре. Сейчас бы «хлоп» и никаких хлопот. Сразу вспомнился комментарий одного малолетки к «Сказке о рыбаке и рыбке». Очень радикальный, надо сказать, комментарий, мол, неправ был старик, прося по очереди у рыбки корыто, избу и так далее. Попросил бы сразу новую старуху. Так и тут, жалеть о пропавшем даре из-за такой мелочи, когда можно заплатить за сидячее место в обозе и за себя, и за Мабона, обеспечить всех едой, а не висеть на шее у Трасса, непонятно почему принявшему в них участие, да, наконец, с девчонками связаться. Сашка почему-то был твердо уверен, что девчонки живы, а вот что с ними даже предположить не мог. Может он вообще не в том направлении идет. Хотя, конечно, и Трасс, и Мабон в один голос уверяли, что тот городишко, с которого они начали свой путь, вообще лежит на самом краю географии и южнее его только лес. Причем, лес, по утверждению местных, непроходимый. Сашка начал было рассказывать, как он прошел насквозь этот непроходимый лес от самой скальной стены, о ручье и озере (с карасями), о заброшенном замке буквально в паре дней пути, но на него посмотрели так недоверчиво, словно он плел совершеннейшие небылицы. Ну Сашка о следах на месте последнего ночлега и не стал рассказывать.

   Рассуждая таким образом, Сашка отвлекся и, странное дело, перестал слышать скрип. Он обрадовался было, но тут телегу так тряхнуло на выступавшем корне, что новый пронзительный скрип был настолько душераздирающ, что Сашка рассвирепел. И в это время его практически незаметно кольнуло в солнечное сплетение. Скрип тут же оборвался, словно телеге заткнули рот.

   Пару секунд стояла оглушительная тишина. Телега катила плавно, словно на дутых шинах по асфальту. А потом заговорили разом все приписанные к телеге. К ним присоединился возчик. И даже вышедший из своей нирваны Мабон. И только Сашка молчал, медленно осознавая случившееся. Это могло означать только одно - к нему вернулся дар. Сашка испытал чувство примерно равное тому, когда Надька призналась ему в любви - чувство непомерного восторга и с трудом удержал рвущийся из груди торжествующий вопль.

   Сашкино состояние не укрылось от несостоявшегося мага.

   - Что с тобой? - тревожно спросил Мабон.

   - Да ничего практически, - Сашка постарался сделать вид скучный и унылый.

   Однако Мабона это не убедило.

   - Дело, конечно, твое, но ведь мог бы и поделиться. Вдруг я смогу помочь.

   Сашке стало смешно. Ему - помочь. Да он сам может помочь любому. Правда, не сейчас. И тут его посетила неожиданная мысль.

   - Слушай, у тебя действительно нет ни медяка?

   - Ни одного, - печально ответил Мабон. – Как, однако, паршиво чувствовать себя обязанным и не иметь возможности расплатиться. А к чему этот твой вопрос?

   - Хотел проверить одну версию, - туманно ответил Сашка и прочно замолчал, решив дождаться Трасса, когда тот сменится с дежурства.

   У того наверняка были деньги, иначе на что он покупал еду, заодно подкармливая отощавшего мага и не менее отощавшего Сашку. Правда, для чего он это делал Трасс не говорил. Мабон тоже не догадывался. Но сегодня Сашка собирался положить этой практике конец. Правильно сказал несостоявшийся маг, паршиво чувствовать себя обязанным, не имея при этом возможности расплатиться.

   Трасс явился поздно. Все уже расположились на привал кто как мог и возле костра, насытившись, вели неспешные разговоры. Весь немаленький обоз длиной наверно четверть мили разбился на множество таких вот небольших групп по числу подвод, не считая подводы с казной, возле которой бдели вооруженные наемники. Кроме того, ночная охрана раз в полчаса проходила весь обоз от головы до хвоста. И это, не считая передового и арьергардного дозоров в пять бойцов каждый. Охрана была серьезной. От армии, конечно, не отбиться, но доставить несовместимые с жизнью неприятности даже крупной шайке она вполне могла.

   Трасс поставил на землю принесенный с собой поместительный котелок и положил рядом, завернутый в тряпицу пол каравая хлеба. Сашка сглотнул слюну. Есть хотелось зверски. В дороге кормили два раза, утром и вечером. Понятное дело, что Сашка к такому не привык. Однако приходилось терпеть. Но сегодня Сашка собирался с этим покончить. Он подождал пока Трасс снимет через голову перевязь со шпагой и дагой, сполоснет руки слитой Мабоном водой, усядется за расстеленную Сашкой большую салфетку чуть в стороне от общего костра и осторожно спросил:

   - Прости, Трасс, ты не мог бы показать мне медную монету?

   Трасс удивился, но вида не показал, отложил в сторону хлеб, полез за пазуху и достал маленький кожаный мешочек с завязками. Сашка отметил про себя, что Трасс, пожалуй, единственный человек в обозе, который имеет на одежде карманы. Причем, даже внутренние. Трасс, между тем, вытряхнул на ладонь пару медяшек и протянул Сашке. Сашка взял монеты, и рука его чуть дрогнула, а на лбу выступил пот. Трасс посмотрел на него удивленно - в отсветах костра бисеринки пота на лбу поблескивали очень заметно. Сашка нетерпеливо положил монеты на салфетку и, торопясь, накрыл их ладонью. В солнечном сплетении знакомо кольнуло и Сашка убрал руку. Монеты исчезли. Трасс присвистнул. Мабон наклонился низко, к самой салфетке и внимательно ее осмотрел. Потом столь же внимательно осмотрел Сашкину руку и пожал плечами.

   - А теперь - внимание, - сказал Сашка вполголоса, но довольно торжественно.

   Он опять положил руку на салфетку. На этот раз за ним внимательно следили две пары глаз. Сашка медленно убрал руку и на салфетке остались лежать две круглые медяшки.

   - Фокус? - с надеждой спроси Трасс.

   - Иллюзион? - спросил Мабон.

   Сашка загадочно промолчал и приложил ладонь к салфетке еще раз. Рядом с парой монет появилась вторая пара. Трасс открыл рот и забыл его закрыть. А Мабон тихо прошептал:

   - Чудо!

   Сашка повторил чудо еще три раза, не давая приятелям опомниться, потом сгреб получившуюся кучку монет и отдал Трассу, который посмотрел на них, потом на Сашку и спросил:

   - А что еще можешь?

   Мабон ничего не спросил. Он только кивнул, подтверждая. Очень уж он был впечатлен.

   Сашка неопределенно пожал плечами.

   - Пока только это.

   Для Мабона его слов было достаточно, а вот Трасс уловил двусмысленность.

   - А что означает твое «пока»?

   - Н-у-у... - у Сашки не было ответа на этот вопрос.

   Во-первых, он и сам не знал, что он в этой реальности мог из своего арсенала, ну а во-вторых, не будет же он рассказывать случайным, можно сказать, попутчикам, с которыми и знаком-то всего пять дней, свою историю. Хотя вот Мабону он быть может и рассказал. Тот выглядел таким располагающим, что ли. Пусть даже многие считали его не от мира сего. Сашка подозревал, что только ряса мага не давала окружающим высказываться конкретнее. На Сашку, кстати, эта ряса никакого впечатления не производила. Одежда как одежда. Неудобная только. А вот Трассу он бы не стал рассказывать. И не потому, что тот был груб и насмешник. Нет, Трасс был загадочен. За внешностью этакого открытого рубаки, дуэлянта (это он сам так себя характеризовал) и рубахи-парня, если приглядеться, скрывался человек холодный, расчетливый и где-то даже властный.

   Сашке повезло. Наверно. Потому что затянувшуюся паузу прервали самым неожиданным образом. Со стороны головы обоза послышались вопли, звон, лязг и скрежет. Трасс сразу забыл о Сашке, сунул пригоршню медяков, которые так и держал в руке автоматически подставившему ладонь Мабону, видать, посчитав его самым ответственным, подхватил с земли снятую перед этим перевязь, набросил ее на себя и побежал в сторону разгорающейся схватки. А ни разу не воин Сашка и, по-видимому, такой же «специалист» Мабон остались сидеть с разинутыми ртами.

   Однако состояние ошарашенности быстро прошло. Сашка подхватил стоящее у повозки свое «копье», Мабон поднял с земли свой посох. Надо сказать, что и Сашка и Мабон использовали и копье и посох исключительно как посох. Сашка хоть теоретически представлял, как можно использовать копье, Мабон же, как узнал Сашка, не имел ни малейшего представления о том, как можно использовать посох кроме как по прямому назначению.

   - Наверно надо как-то организовать оборону? - сказал Сашка и посмотрел на мага.

   Тот согласно кивнул.

   - Не лезьте вы в эту свару, - посоветовал голос из-за телеги. - Разбойникам нужна казна. Мы им не интересны.

   - Но там наш товарищ, - сказал Мабон.

   За телегой, видать, подумали и другой голос, сухой и надтреснутый произнес:

   - Товарища надо выручать.

   Сашка с решимостью, которой у него не было, сжав «копье», шагнул вперед. К следующему костру, горевшему метрах в трех (дорога была узкая и свести обоз вместе на ночевку не получалось). До телеги с казной, где кипела схватка было десять таких костров.

   Как потом выяснилось, разбойники применили новую тактику. Наверно у предводителя шайки появился советник из бывших военных. Отборный десяток (типа, поздоровее и пострашнее), подкравшись бесшумно (ну почти, практически), набросился на наемников, охранявших казну. Их задачей (десятка) было создать как можно больше шума. И со своей задачей они вполне справились. Они подняли такой тара-рам, что разбудили все зверье в округе и оно поспешило убраться подальше от места действия. Что не скажешь об охране обоза. Ведомая чувством долга, а более обещанной платой она начала стягиваться к месту схватки. А на помощь уже утомленному первому десятку прибыло подкрепление и бой, вернее, шум боя разгорелся с новой силой.

   А тем временем, выждав, когда охрана почти целиком стянется для предполагаемой защиты казны, остальная часть подлых разбойников (конечно, подлых, это ж надо такое удумать) без шума и пыли принялась освобождать от денег и носимого имущества людей, ехавших в головной части обоза. А ехали там люди состоятельные, которые смогли заплатить серебрушку за место в подводе. И эта серебрушка явно была у них не последней. Ну и купцы, естественно, те самые, из первого десятка. В общем, когда до охраны дошло, что они лопухнулись, разбойники уже сделали ноги, унося все самое ценное. Группа, создававшая шум, тоже отступила, прихватив с собою раненых. Так что Сашка, тяжело вооруженный деревянным копьем, и Мабон с посохом подошли как раз к шапочному разбору.

   Убитых среди охраны не было, все-таки класс наемников был повыше, чем у разбойного контингента, а вот четверо раненых имелось. К счастью, Трасса не задело. Мабон как-то уж очень пристально смотрел на раненых и даже как будто слегка напрягся, но потом печально вздохнул и отвернулся. А Трасс, увидев знакомых, с удивлением спросил:

   - А вы здесь как?

   Отвечать выпало Сашке, потому что Мабон опять погрузился в свои размышления и на внешние раздражители не реагировал.

   - Ну мы это... помочь хотели.

   - Вы? Помочь? - Трасс оглядел не очень героически выглядящего Сашку и собрался было расхохотаться, но задавил смех в зародыше.

   Эти двое, единственные из всего обоза, кто решился прийти на помощь с обычными деревяшками. Это стоило ценить, даже если бы они просто путались под ногами.

   - Идемте к костру, - вздохнул Трасс. - Помощнички.

   Мабона пришлось вести и направлять, а Сашка, идя за Трассом, думал, что много чего из того, что с ним случалось, не было записано в девчонкином, так называемом, «Техзадании». И из этого следовали два вывода. Первый, он попал не в тот мир, а значит, грош цена ему, как волшебнику. А второй, пространство между пунктами «Техзадания» провидение заполнило по своему усмотрению и этот мир, как и обещали девчонки, был полон неожиданностей. Но почему-то до сих пор с Сашкой случались сплошные неожиданности, и он не смог вспомнить ни одного пункта «Техзадания», который был бы четко обозначен в череде событий и дней. Но потом в голову ему пришло, что как ни крути, а вокруг раннее средневековье со всем его антуражем (ну, почти со всем). И вот даже маг присутствует. Правда, маг он только потому, что так его зовут окружающие. А на самом деле он так же пуст, как и Сашка. Но ведь он рассказывал, что его чему-то учили и кроме того у него был естественный дар.

   - Постой-постой, - Сашка даже остановился. - Но ведь у меня появились мои начальные способности. Так может и у Мабона появятся.

   - Мабон, а какой у тебя природный дар был?

   Мабон, наткнувшись на остановившегося Сашку, тоже остановился и пришел в себя.

   - Вроде как целительство, - ответил он неуверенно.

   - Тебе надо попробовать, - загорелся Сашка. - Есть у меня подозрение, что твои способности могут вернуться.

   Мабон беспомощно оглянулся.

   - На ком же я буду пробовать? Все здоровые как быки.

   - Не скажи. А раненые среди наемников?

   - Боязно, - вздохнул Мабон. - Не получится, назовут шарлатаном. А ведь могут и побить.

   - А тебе что, надо накладывать заклинания? Наговоры шептать? - поинтересовался Сашка. - А может вообще ритуалы проводить?

   Мабон задумался.

   - Да нет, вроде ничего такого. Я, кажется, просто присутствовал при больных. Вот мать и сестру так вылечил. Я же тогда ничего не знал. Ни про дар, ни вообще.

   - Ну так попробуй просто поприсутствовать. И при этом не проявляй никакой заинтересованности. И даже не смотри в их сторону.

   - И как ты себе это представляешь? - удивился Мабон. - Вот я пришел такой ни с того ни с сего, сел рядом и молчу.

   - М-да, - сказал Сашка. - Незадача. Надо на эту тему с Трассом перетереть. Он старше, он придумает.

   Наемник ждал их у соседнего костра. Сашка изложил ему проблему. Трасс думал недолго.

   - Пойдем, поужинаем, - сказал он. - А в процессе еды решение придет само собой.

   Но ужин не получился. Когда они добрались до своего костра, то не обнаружили там не только ужина, но и салфетки. Костер за телегой почти прогорел и там царила тишина.

   - Однако, - сказал Трасс и потянул из ножен шпагу, готовясь перейти к активным действиям.

   - Погоди, - остановил его Сашка, которому в голову пришли две мысли одновременно.

   Трасс посмотрел на него с интересом и вдвинул шпагу обратно в ножны. А Сашка наконец разобрался в мыслях.

   - Давайте сделаем так, - сказал он и многозначительно посмотрел на Трасса. - Мы сейчас пойдем все трое назад к подводе, на которой везут еду. Она ведь рядом с повозкой на которой везут казну?

   Трасс подтвердил, что да.

   - Так вот, денег у нас сейчас должно быть достаточно, а если нет, я готов запас пополнить. Ну а по дороге задерживаемся ненадолго возле раненых под любым предлогом. Трасс, например, изъявит желание посочувствовать. Хорошо бы, конечно, чтобы их пристанище нам попалось раньше, чем подвода с едой. Тогда Мабон может присесть рядом отдохнуть, пока мы сходим отовариться.

   - Хм, - сказал Трасс. - Идем.

   Пристанище раненых защитников «цитадели» действительно было расположено метрах в десяти от подводы с продуктами. Трасс переглянулся с Сашкой, подошел к раненым соратникам посочувствовать, а потом обратился к пользовавшему их бывшему при обозе лекарю.

   - Что ж, - сказал тот. - Двое отделались порезами. У одного глубокая колотая рана, и, боюсь, это надолго. А вот еще один - тяжелый. Ему повредило нутро. Боюсь, что до утра не доживет.

   Трасс поблагодарил.

   - Мой приятель тут посидит рядом, - сказал он. - Он не маг. У него только ряса похожая. А мы его на обратном пути заберем.

   - Пускай сидит, - согласился лекарь.

   Когда они подошли к подводе с продуктами, толстый мужик на раздаче, которого с трудом растолкали, объявил (по злобе наверно):

   - Ночной тариф. Все в полтора раза дороже.

   Трасс опять собрался прибегнуть к стальному аргументу и опять Сашка остановил его:

   - Ты всегда успеешь его проткнуть, - сказал он и, заметив, что мужик прислушивается, попросил. - Давай, отойдем.

   Когда они отошли в тень, а мужик опять улегся на свое рабочее место, Сашка сказал вполголоса:

   - У тебя же сейчас куча денег. И к чему нам ссориться с каким-то мужиком, когда ты можешь легко купить его вместе с телегой.

   Трасс из этого заявления выделил для себя два момента. Первый - про кучу денег Сашка сказал «у тебя» и второй - «купить телегу вместе с мужиком». Ну, второй - это скорее для смеха. А вот над первым стоило подумать. Ведь этот Сашка явный маг. Причем маг стихийный и необученный. Он сам удивился, когда у него получился этот фокус. Значит, вполне может быть так, что у него станут проявляться и другие способности. Трасса даже в жар бросило, когда представил себе возможности и перспективы. Трасс вообще-то был человеком не меркантильным и деньги у него не задерживались, да он такой цели, как накопление денег, никогда перед собой и не ставил. Просто может как-то время подошло. Типа, осесть - остепениться.

   - Трасс!

   Наемник отвлекся от приятных размышлений и понял, что Сашка на него смотрит и смотрит, похоже, давно. Трасс даже смутился, потеряв нить разговора.

   - Я говорю, - повторил Сашка, - что если ты опасаешься, что у тебя сейчас мало денег, то давай в сторонке по-быстрому пополним запас. Подставляй ладонь.

   Трасс автоматически подставил жесткую ладонь и Сашка замолотил по ней со скоростью ротного барабанщика.

   - Должно хватить, - сказал он с сомнением, глядя на горку из двух десятков монет, выросшую на ладони Трасса.

   Трасс тупо посмотрел на пригоршню меди и вдруг спросил:

   - А ты только с медью так можешь?

   - Не знаю, - пожал плечами Сашка. - Не пробовал. Раньше вроде мог с чем угодно.

   Трасс ухватился за последнюю фразу.

   - Раньше - это когда и где?

   - Давно, - туманно ответил Сашка. - И не здесь.

   Трасс хотел задать вопрос, мол, а что же теперь, но резко оборвал себя и предложил в конце концов взять еды по любому тарифу и возвращаться, а то, небось, Мабон заждался.

   Мабон смирно сидел недалеко от раненых, уложенных в ряд рядом с телегой. Двое из них только делали вид, что ранены, стараясь придать лицу страдальческое выражение. Они очень рассчитывали на то, что лекарь, сжалившись, замолвит слово командиру и тот освободит их хотя бы от ночных дежурств. Тем более, что нападение как раз отбито. А вот двое других так вида не делали, причем один из них впал в беспамятство, а второй легонько постанывал. Мабон сидел уже четверть часа и начал с тревогой посматривать в ту сторону, куда ушли Трасс с Сашкой. В это время лекарь, подойдя, склонился над тяжелораненым, обеспокоившись тем, что тот затих, и обнаружил, что он просто спит. Второй раненый перестал постанывать.

   - Чудеса, - сказал лекарь и с подозрением посмотрел на пристроившегося невдалеке Мабона. - Эй, приятель, ты случаем не маг?

   Мабон вздрогнул и отрицательно помотал головой.

   - Чудеса, - повторил лекарь и тут к костру вышли Трасс и Сашка, несшие каждый по мешку.

   Мабон с облегчением вскочил.

   - Чего так долго-то?

   - Торговались, - небрежно бросил Трасс. - Идем.

   - Ну как? - спросил Сашка, когда они отошли подальше и лекарь не мог их слышать.

   - Не знаю, - пожал плечами Мабон. - С того места, где я сидел, ничего не было видно. Думаю, что, если что-то и случится, известно будет завтра. Может даже с утра. Хотя постой. Лекарь перед самым вашим появлением спросил, не маг ли я. А перед этим он осматривал раненых.

   - Значит, все-таки что-то было, - задумчиво произнес Сашка, а собравшийся было разочарованно вздохнуть Трасс стал внимательно прислушиваться.

   - Не знаю, - опять повторил Мабон. - Очень не хочется никого обнадеживать. Вот у тебя все понятно, потому что видно. Раз - и монета, раз - и вторая. А что касаемо меня то и раньше, когда я был молодой, - Мабон усмехнулся, - и глупый проходило несколько дней прежде чем становился заметен результат.

   Сашка промолчал.

   - Похоже, механизм воздействия на организм у Мабона такой же, как и у меня. Только я воздействую на организм сознательно, а Мабон бессознательно, одним своим присутствием.

   - Эй, маги-колдуны! - окликнул их Трасс. - Давайте хоть поедим да вздремнем. А то уже рассвет скоро.

   Сашка вдруг почувствовал, что он зверски голоден и подсел к импровизированному столу. Трасс вместо утерянной салфетки разложил яства прямо на траве, в том месте, где она была не истоптана. Хлеб, сыр, сушеное мясо, вода из фляги. Сашка попробовал украдкой создать что-нибудь из имеющегося на «столе», но у него ничего не вышло.

   - Блин! - подумал Сашка. - Когда же я наконец восстановлюсь. Связь нужна ну просто позарез.

   Печальный Мабон тоже отсутствием аппетита не страдал. А уж о Трассе и говорить нечего.

   Последние куски дожевывали, уже наполовину спя. Ночное напряжение спало и сон одолевал. У Сашки еще хватило сил извлечь из рюкзака распоротый по шву спальный мешок, про который Трасс сказал, когда увидел:

   - Какая замечательная и практичная вещь.

   И наверно страдал больше самого Сашки, когда тот распорол и развернул мешок. Зато, пусть и без комфорта, на нем можно было разместиться троим. Вот они и разместились. Сашка пытался подумать о девчонках, но не додумал даже до середины.

   Старшина обоза, который, похоже, вообще никогда не спал, поднял их с рассветом. За завтраком идти было не надо, потому что ночью они набрали еды на два раза. Поэтому быстро проглотили хлеб с сыром и Трасс умчался на развод, сказав, что обязательно навестит раненых. Потом обоз тронулся и Сашка зашагал рядом с телегой, которая, что удивительно, больше не скрипнула.

   Из разговоров попутчиков, которые велись с той стороны телеги, Сашка понял, что к вечеру обоз достигнет большой деревни, где предполагалась длительная стоянка. Название деревни Сашка не разобрал, а переспрашивать по понятной причине не стал. В деревне, говорили, обоз будет пополнен несколькими подводами и примерно десятком человек. Таких остановок до главного города графства должно было быть еще три. Сашка подумал, что их обоз такими темпами растянется на полкилометра. Он стал прикидывать, как за время стоянки успеть обойти деревню и расспросить тамошних жителей