Бал отменяется, в доме убийство. Наталья Косарева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18

АННОТАЦИЯ

Пенелопа Блумердэйл – одна из героинь романа «Спор на замужество». Пенни появлялась на страницах этой книги совсем ненадолго, но оставила заметный след благодаря решительному нраву и буйным рыжим локонам. Определенно, эта героиня заслужила свою собственную историю.

   И история эта – детективный роман «Бал отменяется, в доме убийство»

   Со времени событий «Спора на замужество» прошло восемь лет. Пенелопа готовится к балу по случаю своего тридцатилетия. Старые друзья собираются в ее доме, и тут-то и начинаются всяческие неприятности, самой главной из которых оказывается труп одного из гостей.

   Бал отменяется, и вместо танцев и флирта Пенни Блумердэйл и ее друзьям придется заняться поиском убийцы. Вот только, это тот самый случай, когда истину лучше не извлекать на свет.

ГЛАВА 1

Через распахнутое французское окно в комнату влетел и закружился среди старой мебели звонкий серебристый смех.

   Пенни раздраженно захлопнула книгу, которую читала вслух, встала с диванчика и подошла к окну. На лужайке ее падчерица Миртл играла с друзьями в недавно вошедший в моду лаун-теннис. По правде говоря, Миртл больше красовалась в новом светлом платье, нарочно сшитом для игры, и кокетничала с двумя молодыми людьми, Эндрю Борнфилдом и Сайласом Торном. Миртл словно бы не замечала, каким несчастным делается лицо ее подруги, сестры Борнфилда, всякий раз, когда Сайлас многословно восхищался умением Миртл отбивать удары и подавать мячи. Эндрю не отставал от друга, и вся троица, казалось, позабыла о Лиззи Торн. В отдалении дремала под тентом тетушка Пруденс, призванная служить оплотом соблюдения приличий.

   - Она ведет себя, как бессердечная кокетка! На месте Лиззи я бы уже запустила в нее мячом вместе с ракеткой! – в сердцах воскликнула Пенни и обернулась в поисках поддержки.

   Ее подруга Флоренс безмятежно улыбнулась и неторопливо сложила свое рукоделие. Она вышивала чепчик для своей обожаемой малышки Имоджен, оставшейся дома под присмотром сразу трех бабушек.

   - Ты слишком строга к ней, Пенни, - со смехом заявила Флоренс. – Мы с тобой были точно такими же в семнадцать лет, разве ты забыла?

   - Вот уж нет! – Пенни резко взмахнула сжатой в кулак рукой. – Я больше думала о лошадях и собаках, чем о том, как понравиться тому или иному соседу и побольнее задеть свою подругу.

   - Что ж, в этом есть доля истины, - все так же весело согласилась Флоренс. – А я не стесняюсь признаться, что мне хотелось нравиться решительно всем, будь то старый викарий со всеми своими бородавками или твой прыщавый кузен Тони. А ведь они оба даже не были мне симпатичны!

   Выражение лица Пенни смягчилось, когда она вслед за подругой углубилась в воспоминания.

   - Ты и правда всем нравилась, поклонников у тебя было больше, чем у кого-либо на двадцать миль в округе. Я до сих пор не смогла понять, почему из всех ты выбрала Тревора! Я бы не удивилась, если бы ты сбежала с Берни вместо того, чтобы с постной миной идти под венец с этим занудой!

   - Мы говорим об этом всякий раз, как встречаемся, дорогая! – фыркнула миссис Корделл. – Тревор, конечно, бывает утомителен со своими бесконечными пересказываниями министерских разговоров и политических слухов, но он добр и заботлив, к тому же, унаследует титул и состояние своего дядюшки! Надеюсь, и место в парламенте тоже!

   - Я могу понять, когда ты говоришь об этом сейчас, но в восемнадцать лет никакой титул не сравнится с блестящим кавалером, каким представлялся нам Берни!

   - Берни был беден, но в остальном он, конечно, казался неотразимым джентльменом, остроумным и галантным, уступая, пожалуй, лишь Эйдану… - Флоренс осеклась и умолкла. – Прости, Пенни, мне не стоило этого говорить.

   - Что ж, ведь так оно и было. - Помрачневшая Пенелопа вернулась к дивану, чтобы вновь взяться за последний роман мистера Эспенсона, известного своими скандальными историями. «Как хорошо, что он хотя бы не написал книгу обо всем, что случилось тогда, - мимолетно подумала Пенни. – Этого бы отец Эйдана не перенес!»

   Взяться за чтение Пенни помешала экономка, миссис Томлинсон. С привычной неприязнью Пенни смотрела, как эта дородная дама приближается к ней с явным намерением сообщить какую-то не самую лучшую новость. В очередной раз Пенни подумала, до чего же миссис Томлинсон похожа на тетушку Пруденс. Тот же благообразный вид и добродушная улыбка, поверить в искренность которой не позволял колючий, завистливый взгляд маленьких острых глазок. Как и тетушка Пруденс, экономка едва выносила Пенни, оставаясь верной памяти предыдущей хозяйки, матери Миртл.

   - Миледи... - начала она вкрадчиво. - Я сожалею, что мне приходится отвлекать вас от ваших...

   - Довольно, миссис Томлинсон, переходите к делу! Чем короче будет ваша история, тем быстрее мы обе вернемся к своим занятиям! - резко перебила ее Пенни.

   Флоренс низко склонилась над своей вышивкой, чтобы скрыть улыбку. В самом деле, ее подруга не менялась с годами, но ее норов всякий раз наталкивался на упорное, иногда скрытое, иногда откровенное противодействие экономки. «Почему Пенни ее не уволит?» - в который раз задалась вопросом миссис Корделл.

   Экономка тем временем придала своему лицу выражение, явственно говорившее о несправедливо нанесенной ей обиде, и продолжила чуть ли не радостным тоном:

   - Все дело в том, что миссис Бэббидж два часа назад сломала руку.

   - Ах ты, боже мой! - воскликнула Пенни, едва удержавшись от крепкого словца. - Как это случилось? Вы вызвали к ней доктора?

   - Да, миледи, доктор Криспен осмотрел ее, наложил лангету и сделал все, что положено. И надо же было кухарке самой забраться на лесенку в кладовой, чтобы достать с верхней полки банку с цукатами! Лесенка возьми да и подломись, миссис Бэббидж ведь дама... корпулентная!

   - Да уж, кто бы мог подумать, что такая толстуха сможет взобраться на стул! – При всей драматичности ситуации Пенни едва не фыркнула, представив, как выглядела кухарка в момент падения. Не обращая внимание на негодующий писк миссис Томлинсон, Пенни продолжила. – Ситуация, конечно, крайне неприятная, и я желаю миссис Бэббидж скорейшего выздоровления, но не вижу в произошедшем трагедии для всех остальных. Помощнице кухарки, как там ее… мисс Линн… придется потрудиться больше обычного ближайшие три дня, чтобы накормить всю эту ораву, что болтается в доме, а в день моего рождения к нам на помощь приедут два повара и кухарка из конторы по устройству праздников.

   - Ах, так ведь я же отпустила помощницу миссис Бэббидж навестить больную тетку. Просто ума не приложу, что же нам теперь делать! - едва не пропела экономка, чувствуя по внезапной тишине, что настал момент ее триумфа.

   На этот раз Пенни не сдержалась и многословно выругалась, помянув среди прочего и все то зло, что приносят в мир больные тетки. Дворецкий и бровью бы не повел, а экономка покраснела и принялась пыхтеть, как забытый на плите чайник.

   Флоренс, закаленная двадцатью годами дружбы с Пенни Блумердэйл, весьма ощутимо хмыкнула, но на ее лице, сохранившем краски молодости, отразилось беспокойство. Проблему надо было как-то решать, и этим-то в следующую минуту и занялась Пенни.

   - Что ж, миссис Томлинсон, придется вам надеть фартук и встать к плите, - почти тем же елейным тоном, что был у экономки, заявила Пенни.

   - Мне? Но… как же… - Этого миссис Томлинсон ну никак не ожидала.

   - Полагаю, вы способны приготовить жаркое, - пожала плечами совершенно успокоившаяся миссис Блумердэйл. – И опросите всех горничных, в том числе и тех, кто приехал вместе с моими гостьями. Кто-то наверняка сумеет приготовить сносный пирог, а кто-то справится с овощами. Миссис Бэббидж сломала руку, но язык-то остался при ней! Пусть сядет посреди кухни и дает указания вам и всем остальным. Уверена, вы справитесь, этот дом переживал и не такие бури.

   После этого заявления Пенни вновь взяла в руки роман мистера Эспенсона, давая понять экономке, что на этом их беседа окончена. Миссис Томлинсон беспомощно взглянула в сторону миссис Корделл, но выражение лица Флоренс ясно сказало ей, что здесь она не найдет поддержки. С достоинством развернувшись, экономка покинула поле боя, явственно чувствуя, что проиграла.

   Она не сомневалась, что хозяйка не потерпит неисполнения своих требований и не позволит опозорить дом Блумердэйлов перед гостями. Похоже, миссис Томлинсон и в самом деле придется заняться готовкой! И как после такого унижения экономке сохранить свой авторитет в доме? Да еще и миссис Бэббидж не упустит такой случай и станет шпынять ее, как последнюю судомойку, отыгрываясь за все те мелкие придирки, которые так любила экономка. Ах, если бы в тот день с лошади упал не мистер Блумердэйл, а его несносная жена!

   К счастью для экономки, Пенни не подозревала о мыслях, занимающих голову миссис Томлинсон все то время, что требовалось для путешествия на кухню. Иначе миссис Томлинсон пришлось бы уже паковать багаж и готовиться к долгим поискам другого места безо всяких рекомендаций.

   - Нет, ну каково это! Она как будто радуется нашим несчастьям! – Пенни отбросила книгу на диван и повернулась к подруге. – Ты права, мне следовало уволить ее сразу после смерти Хью, а я все жалела ее и верила в ее преданность этому дому!

   - Она была предана Хью и Элис, а к тебе это не относится, - возразила Флоренс. – Рассчитай ее после дня рождения, когда суета уляжется. С хорошими рекомендациями твоя миссис Томлинсон легко найдет себе место, может быть, даже в одном из соседних домов. Кажется, экономка Борнфилдов уже очень стара и едва справляется со своими обязанностями.

   Пенни едва успела подумать, что на этот раз она последует совету подруги, и подивиться, как Флоренс, чей дом находится в сорока милях от поместья Блумердэйлов, умудряется быть знакома со сплетнями обо всех соседях Пенни, в то время, как сама миссис Блумердэйл почти ничего не знает. Задать этот вопрос Пенни уже не успела – на смену экономке в комнату величаво вплыл дворецкий. В отличие от миссис Томлинсон, он глубоко уважал хозяйку, и миссис Блумердэйл знала, что может положиться на Спаркса в любой ситуации.

   - Миледи, вам доставили письмо, - объявил он, приближаясь к Пенни с серебряным подносом в руках.

   - Благодарю вас, Спаркс. - Пенни мельком взглянула на почерк. Письмо было от ее кузена, поэтому она без всякой спешки обратилась к дворецкому. – Вы уже знаете, какая беда постигла нас по причине слабого строения лесенки в кладовой.

   - Да, миледи, я осведомлен о несчастье миссис Бэббидж. Могу я спросить, какие распоряжения вы дали в связи с этим трагическим происшествием?

   - Я приказала миссис Томлинсон опросить горничных и привлечь на кухню всех, кто может что-то приготовить. Сама миссис Томлинсон, я уверена, способна справиться с мясом под присмотром миссис Бэббидж.

   - А что с обедом для слуг, миледи? Быть может, послать за едой в Харли? В пабе «Овца и чертополох» весьма недурно готовят, - предложил дворецкий.

   - Прекрасная мысль! – оживилась Пенни, которая только сейчас поняла, что не подумала о пропитании прислуги, а миссис Томлинсон об этом и не заикнулась. – Я очень надеюсь на вашу помощь, Спаркс.

   - Я сделаю все, что в моих силах, миледи. - И дворецкий с поклоном удалился, оставив у леди впечатление, что все их неприятности остались позади.

   - Вот это фигура! – с завистью пробормотала Флоренс. – Дворецкий Тревора и вполовину не так внушителен. Да ты же сама видела…

   Пенни только кивнула. Ей хотелось знать, что пишет ее кузен Тони Гослетт. Получить послание от Тони всего за три дня до ее дня рождения показалось Пенни странным, кузен обычно не был склонен писать письма по пустякам. Тем более, что кузен и кузина вот-вот встретятся!

   Флоренс замолчала, увидев, что подруга разворачивает письмо, ей тоже было любопытно узнать, что захотел сообщить им Тони.

   - Белла не приедет, - пробормотала Пенни, пробегая глазами строки. – Вики сильно простудилась после того, как они вместе с Томом искупались без разрешения в пруду, а потом еще насквозь вымокли под дождем.

   Флоренс ахнула, и подруга оторвалась от чтения и поспешила успокоить ее.

   - Нет-нет, жизни Вики ничего не угрожает, но Белла решила остаться дома. Вместо нее Тони приедет с… О, господи! Да как он мог! Как я смогу это вынести?!

   - Что такое, дорогая, что он пишет? – Флоренс приготовилась успокаивать подругу. Если уж Пенни второй раз в течение получаса помянула господа, значит, случилось и в самом деле что-то из ряда вон выходящее!

   Побледневшая Пенни подняла на миссис Корделл взгляд больших зеленых глаз, в которых Флоренс явственно заметила не просто смятение, а настоящий ужас. Пенни очень редко выглядела подобным образом, и Флоренс поспешно выбралась из своего кресла и переместилась на диван к подруге.

   - Ну, говори же! – нетерпеливо воскликнула она, готовая принять любую новость и разделить с Пенни любую новую беду.

   - Тони привезет с собой Эйдана! – с отчаянием выдохнула Пенни.

   - Что-о? Как? Откуда взялся Эйдан? После стольких лет вот так запросто приехать? – Флоренс была потрясена едва ли не столь же сильно, и несколько мгновений подруги молча глядели друг на друга, предаваясь общим воспоминаниям.

   Новый взрыв смеха на лужайке заставил их опомниться. Пенни встряхнула головой, отгоняя мрачные видения прошлого, и взмахнула зажатым в кулаке письмом.

   - Тони пишет, что Эйдан вернулся из-за границы, так как лорд Уэлброк умер, и теперь Эйдану нужно заниматься всеми наследственными делами. И Тони, ты только подумай, не придумал ничего лучшего, как привезти новоиспеченного лорда Уэлброка сюда, пока дом Эйдана не готов к возвращению хозяина!

   - И Эйдан согласился? – Флоренс обескураженно покачала тщательно причесанной темноволосой головкой.

   Миниатюрная остроносая брюнетка, Флоренс казалась хрупкой, но она столь же уверенно выглядела в седле, как и Пенни, и могла при необходимости удержать на своих плечах тяготы целого мира, если это был ее мир. Забота о муже и дочери не требовала от нее всех сил, при кажущемся легкомыслии миссис Корделл успевала еще беспокоиться о других, среди которых Пенни Блумердэйл была одним из двух самых старых и верных друзей. Конечно же, Флоренс знала все об Эйдане и могла представить себе, как страдает сейчас ее подруга. Но обе они были слишком деятельны, чтобы надолго отдаться во власть уныния и тревоги.

   - Что ты будешь делать? – деловито спросила Флоренс, дождавшись кивка Пенни.

   - Встречу его, как подобает хозяйке дома. - Пенни уже почти успокоилась, чувствуя себя сильнее от того, что рядом находится верная подруга. – Если он согласился приехать, значит, все забыто. Забуду и я.

   - Но все мы знаем, что тебе несвойственно оставлять что-то недосказанным, - живо возразила Флоренс. – Неужели ты все так и оставишь, не попытавшись узнать, что случилось тогда с этими злосчастными документами?

   - Я уже не та, что восемь лет назад, - твердо ответила Пенни. – Проще сделать вид, что прошлого не было. В конце концов, надо будет потерпеть лишь день или два, а потом гости уедут. И все забудется. Навряд ли Эйдан станет часто навещать свое поместье, возможно, он снова уедет за границу.

   - Тони не пишет, Эйдан женат? – поинтересовалась Флоренс, недоверчиво покачивая головой в ответ на последние слова подруги.

   - Нет, он пишет лишь, что я, верно, рада буду повидаться со старым другом. Мой кузен – настоящий болван и всегда им был! Если бы у меня было чуть больше времени, я бы написала Белле и попросила ее как-нибудь уговорить Тони остаться дома, а вместе с ним остался бы и Эйдан. Но теперь уже слишком поздно, они приедут завтра вечером. Идем, надо сообщить остальным, что у нас не будет приличного обеда, а завтра появятся еще два новых едока! Как будто мне мало Мэри-Роуз, так теперь еще это!

   Вслед за Пенни Флоренс вышла на лужайку через распахнутые створки французского окна. Насчет Мэри-Роуз она была полностью согласна с подругой.

ГЛАВА 2

Вчерашний вечер и в самом деле принес с собой неприятность. Большую неприятность, если уж говорить честно. Хотя с первого взгляда она казалась, скорее, милым недоразумением, которое должно было разрешиться ко всеобщему удовольствию.

   Миссис Блумердэйл и ее гости пили чай на террасе, нежась в мягких лучах предвечернего солнца. Даже тетушка Пруденс в этом свете казалась куда моложе и свежее в своем необъятном ржаво-коричневом платье, которое издалека казалось кучей прошлогодней листвы, а было всего лишь прошлогодней тафтой.

   Бернард Фроули или Берни, как его все называли, сперва был мрачен. Перед обедом он получил письмо, прочитать которое удалился в кабинет. Вышел оттуда Берни с недовольным видом и во время всего обеда был молчалив и ел мало. Но к чаю он вполне вернул себе прежнее благодушное настроение, флиртовал с Миртл и смеялся, когда Пенни грозила ему кулаком. Тревор Корделл опустошал тарелки с пирожками и слоеными пирожными, а Флоренс задумчиво смотрела вглубь сада, прикидывая, разместятся ли все гости в павильоне, который рабочие строили на дальнем краю лужайки нарочно ко дню рождения миссис Блумердэйл.

   Эту идиллию нарушило появление дворецкого. Спаркс тщетно пытался совместить спешку и достоинство и в итоге напоминал зайца, петляющего в лесной глуши в надежде сбить идущих по следу гончих. Увы, гончую, стремительно сбежавшую по ступеням террасы вслед за дворецким, Спарксу опередить не удалось.

   - Мис-сис Блмрдейл, - пробормотал запыхавшийся дворецкий. - Прибыла ваша… Миссис…

   - Довольно, Спаркс, - послышался за его спиной низкий глубокий голос. – Отдышитесь, в вашем возрасте бег не идет на пользу. Я сама себя представлю.

   - Мэри-Роуз… - почти простонала Пенни, а тетушка Пруденс поджала губы.

   Берни вскочил на ноги, едва только пышная синяя юбка гостьи разметала лепестки и листья по плитам террасы. Тревор Корделл неспешно последовал за ним, продолжая жевать.

   - Мэри-Роуз, какая чудесная неожиданность! – воскликнул Берни. – Пенни не упоминала, что ты украсишь наше общество своим присутствием.

   - Может быть, Пенни упоминала, что позабыла отправить мне приглашение? – Светло-зеленые глаза холодно уставились на хозяйку дома, но миссис Блумердэйл уже пришла в себя и встретила взгляд точно таким же холодом.

   - Вероятно, у меня закончились чернила, когда я надписывала приглашения, - ответила Пенни и подала знак дворецкому подвинуть стул для новой гостьи. – Спаркс, попросите Бет принести еще прибор для миссис Окланд. Если ее все еще так зовут, конечно.

   Спаркс, достоинство которого было унижено пробежкой по террасе, да еще на глазах у хозяйки и ее гостей, молча исполнил приказ и гордо удалился, про себя понося миссис Окланд словами, которые приличный человек не должен произносить даже в мыслях.

   Мэри-Роуз сделала вид, что не заметила шпильки, позволила Берни поцеловать ей руку и уселась за стол, с удовольствием оглядывая собравшихся. Которые, в свою очередь, беззастенчиво рассматривали ее.

   Как Пенни и Миртл, миссис Окланд унаследовала зеленые глаза и рыжие волосы Блумердэйлов, но, если густые локоны Пенелопы напоминали цветом красное дерево, а кудряшки Миртл радовали глаз сочной морковной рыжиной, то затейливо уложенные пряди Мэри-Роуз отливали тусклым золотом, как старые монеты в сундуке какого-нибудь скряги.

   - Разве ты не должна быть в трауре? – с милой улыбкой поинтересовалась Флоренс.

   - Только не по старику Эдварду! – фыркнула Мэри-Роуз. – Он не оставил мне почти ничего, завещав состояние какому-то племяннику, который и не слышал о существовании дядюшки до того, как стряпчий вручил ему ключи от нашего дома!

   - Интересно бы знать, во что вылилось это «почти», - пробормотал себе под нос Тревор, взгляд которого привлекло покачивание тяжелых длинных серег с крупными сапфирами.

   - И где же ты теперь живешь? – не скрывая тревоги, спросила Пенни.

   - У Брайана. - Мэри-Роуз снисходительно кивнула горничной, поставившей перед ней чашку и блюдце.

   - Это, кажется, один из твоих пасынков? – хмыкнула Пенни. – А его отца звали… напомни, как именно.

   - Сильвер Рэм, - поморщилась Мэри-Роуз. – Если бы он не был отцом такого милого юноши, как Брайан, о нем бы и вспоминать не стоило.

   - И младший мистер Рэм пригласил тебя пожить у него?

   Недоверие миссис Блумердэйл, кажется, ничуть не расстроило ее кузину.

   - Брайан собирался сделать предложение одной достойной девушке, и ему был нужен мой материнский совет, - чопорно ответила Мэри-Роуз.

   Флоренс закашлялась, но миссис Окланд этого словно бы не заметила, а тетушка Пруденс поспешно схватила свою чашку и сделала шумный глоток остывшего чая.

   - Так твой пасынок сделал предложение? – с интересом спросил Берни. – И девушка его приняла?

   - Он решил нанести визит своей избраннице завтра, но мне пришлось выехать пораньше, так что, я узнаю обо всем из письма, которое Брайан обещал прислать мне. - Мэри-Роуз протянула свое блюдце Миртл, знаком указывая на блюдо с остатками миндального торта. – Не могла же я пропустить твое тридцатилетие, дорогая Пенни! Надеюсь, ты позвала достаточно гостей, чтобы мы смогли как следует повеселиться?

   Флоренс и Миртл переглянулись. И все, кто был здесь сейчас, и другие, только ожидаемые гости, собирались приехать на день рождения Пенни, но упоминать о возрасте виновницы торжества считалось неприличным. Тридцать лет – слишком много для женщины и слишком мало для почтенной матроны, которой миссис Блумердэйл, впрочем, не собиралась быть и на пороге семидесятилетия.

   - Если ты думаешь, что сможешь найти здесь нового мужа... - раздраженно начала Пенни, но Мэри-Роуз ее перебила.

   - Что ж, а почему бы и нет? Конечно, на твоем балу будут либо скучные матроны, либо эти твои невыносимые краснолицые друзья из охотничьего клуба, но, я надеюсь, один или два подходящих джентльмена все же найдется.

   - Кто-то из них заблудится по дороге и случайно забредет в мой дом? Или его лошадь так вовремя потеряет подкову? - ухмыльнулась Пенни. - Или же ты тайком повесила на воротах объявление «Пятикратная вдова без признаков морали мечтает овдоветь в шестой раз еще до наступления рождества»?

   Миртл фыркнула и закашлялась, Флоренс торопливо схватила с тарелки первый попавшийся пирожок, тетушка Пруденс вновь поджала тонкие губы, и только Мэри-Роуз сохраняла невозмутимый вид.

   - Ты стареешь, Пенни, - сочувственно заметила она. - Я всего лишь трижды вдова. И да, я не против выйти замуж за человека, который может составить мое счастье. Кстати, я слышала, Берни внезапно разбогател и стал завидным женихом!

   Бернард, не ожидавший, что внимание миссис Окланд так внезапно переключится на него, театрально поднял брови и широко улыбнулся. Впрочем, его лицо почти сразу приняло скучное выражение, едва он заметил острый, пронизывающий взгляд, который устремил на него Тревор.

   - Ну что ты, дорогая, - с усилием вернув на лицо улыбку, возразил он. - Не вдруг и не так, чтобы уж очень разбогател, но мои дела немного улучшились благодаря сметливости моего поверенного.

   Мэри-Роуз тут же принялась расспрашивать Берни, какие вложения помогли ему упрочить свое положение выгодного холостяка, не обращая внимания на нахмуренные брови Фроули и краткие расплывчатые ответы.

   Пенни и Флоренс переглянулись и одинаково подняли глаза к небу, мысленно взывая к долготерпению друг друга. Мэри-Роуз была старше подруг всего лишь на два или три года, но с самого детства не упускала случая прочесть наставление бестолковым девчонкам.

   Ветвь Блумердэйлов, из которой происходила Мэри-Роуз, не могла похвастаться богатством, и родители не обеспечили единственную дочь достойным приданым, но предприимчивая юная леди справилась сама.

   Она быстро поняла, что недостаточно привлекательна для молодых джентльменов, чьи матушки тотчас устраивали так, чтобы их сыновья и думать забыли о бесприданнице. Другое дело почтенные богатые старцы, которые еще не вполне выжили из ума, чтобы перестать узнавать своего камердинера, но уже не способны здраво относиться к брачным обязательствам, полагая, что молодая хорошенькая девушка только и мечтает менять им ножные грелки и вытирать стекающую из уголка рта слюну. Впрочем, среди таких женихов встречались и те, кто осознавал истинные причины согласия такой девушки на брак. И тут уж состояние будущей вдовы зависело от ее умения скрасить последние годы супруга.

   Конечно, основной капитал наследовали негодующие сыновья или племянники усопшего, на дух не переносящие молодую мачеху, но вдовья доля Мэри-Роуз помогала ей с комфортом скоротать время до следующего брака. Она надеялась даже к тридцати пяти годам превратить свои средства в такой значительный капитал, чтобы позволить себе, наконец, выйти замуж по сердечной склонности за какого-нибудь блестящего офицера на десять лет моложе себя или за одухотворенного молодого викария, способного с ее помощью достигнуть подлинного величия. От этого радужного будущего Мэри-Роуз отделял, пожалуй, всего один подходящий брак. Или, в крайнем случае, два.

   Впрочем, если ей уже сейчас удастся найти себе богатого и нестарого еще мужа, она согласна была отказаться от мечты о голубоглазом юном лейтенанте ради общества приятного зрелого джентльмена. В этом свете внезапное богатство Берни Фроули, которого ни Мэри-Роуз, ни другие леди, знакомые с ним с детских лет, прежде никогда не рассматривали в качестве подходящего жениха, существенно меняло расклад, намеченный для себя миссис Окланд.

   Она знала, что относится к тем редким женщинам, кто с годами становятся все очаровательнее, пока в один прекрасный день не проснутся отвратительной старухой со скрюченными пальцами и просвечивающим сквозь редкие волосы шишковатым черепом. Но пока до этого дня было еще очень далеко, и Мэри-Роуз казалась не особенно наблюдательным джентльменам из тех, кто знал ее достаточно давно, роскошной куницей, выросшей из милой задорной белочки. Пенелопа и Флоренс не обольщались ни относительно наивности белочки, ни по поводу жестокости куницы, способной в один миг нанести удар.

   Не обольщался и Берни, поэтому встречал все выпады Мэри-Роуз с насмешливой улыбкой, ясно дававшей понять, что чары прелестницы перестанут действовать на него, как только где-то вдали послышится звон свадебных колоколов.

   Мэри-Роуз не теряла бодрости духа, и Миртл, которая видела эту свою тетку довольно давно, смотрела на миссис Окланд с завистью и явным намерением перенять некоторые ее приемы. Тетушка Пруденс могла сколько угодно неодобрительно поджимать губы и сердито раздувать ноздри, на Мэри-Роуз эта почтенная дама отнюдь не производила устрашающего впечатления.

   Словом, вечер прошел далеко не так уютно, как могла предположить Пенни, надеявшаяся провести последние дни перед балом более или менее спокойно. И надо же было Мэри-Роуз явиться так некстати!

   А теперь еще все они остались без кухарки и вот-вот умрут с голода! И, как будто и этого испытания мало на ее бедную рыжую голову, завтра приедет Эйдан!

   Конечно, в кладовой хватало ветчины, хлеба и сыра, и миссис Блумердэйл не думала всерьез, что ее гостям придется голодать. Корделлы, Берни и даже Мэри-Роуз в прежние годы проводили много времени на охоте вместе с Пенни и не боялись лишиться изысканного стола, а Миртл и тетушке Пруденс придется потерпеть. Так что, с этой бедой они как-нибудь справятся, но Эйдан! Как Тони пришло в голову пригласить его, а ему самому – согласиться, Пенни только предстояло узнать, а пока она отчаянно искала способ отвлечься от одолевавших ее беспокойных мыслей.

   Она с облегчением убедилась, что ее гости не восприняли происшествие с миссис Бэббидж как трагедию. Мэри-Роуз вспомнила рецепт печеного картофеля, доставшийся ей от бабушки, а тетушка Пруденс заявила, что ее горничная печет превосходный пирог с абрикосами. Корзину абрикосов доставили только вчера из теплицы соседей, и вопрос с десертом на вечер был таким образом благополучно решен.

   Пенни заметно воспряла духом и выдала вторую свою новость. Тревор издал какой-то невнятный звук и вопросительно взглянул на жену, но Флоренс ответила ему таким же беспомощным взглядом. Берни сориентировался быстрее и предложил всей компании развлечься поездкой в ближайший к землям Блумердэйлов городок Харли, где как раз проходила сельская ярмарка. Как верный друг, Бернард надеялся, прежде всего, ободрить хозяйку дома и отвлечь ее от неминуемых переживаний.

   Согласились все, даже тетушка Пруденс и Тревор Корделл, которых трудно было обвинить в пристрастии к безудержному веселью, и через полчаса две коляски уже направлялись по пыльной дороге в Харли. По пути гости Пенни большей частью шутили и смеялись, и лишь она сама была задумчива и серьезна и даже сделала раздраженное замечание падчерице, которая прикрепила к тулье своей новой шляпки так много распустившихся розовых бутонов, что путешественников непрерывно преследовал навязчивый сладкий запах.

   В Харли компания неожиданно разделилась, уговорившись встретиться через два часа в пабе «Овца и чертополох».

   Миртл резво направилась в библиотеку за новым романом, к счастью, не мистера Эспенсона, а Флоренс и Мэри-Роуз решили посетить модные лавки. Не с целью что-нибудь купить, боже упаси, а похихикать над старомодными фасонами шляпок и воротничков, выдаваемых владельцами лавок за долгожданные парижские новинки.

   Берни предложил сразу же пройти в паб и чего-нибудь перекусить, а заодно и выпить. Тревор Корделл горячо поддержал идею, но Пенни и тетушка Пруденс сперва пожелали осмотреть ярмарку. Одна из горничных миссис Блумердэйл собиралась выйти замуж за фермерского сына, и Пенни хотела преподнести молодоженам в качестве свадебного подарка корову.

   Разумеется, появление на ярмарке миссис Блумердэйл не осталось незамеченным ее арендаторами, и вскоре вокруг Пенни собралась целая толпа непрошенных советчиков. Тетушка Пруденс, убедившись, что выбор коровы затягивается, отправилась на поиски Миртл, чью шляпку она, кажется, заметила в перинном ряду. Неприлично молодой леди из хорошей семьи болтаться одной среди грубых фермеров – так считала миссис Эстор и была совершенно права.

   Через полтора часа Пенни появилась в пабе и сразу же потребовала пинту самого свежего пива.

   - Что с тобой, дорогая, ты выглядишь… потрепанной? – чуть заплетающимся языком спросил у нее Берни, а Тревор поспешно подставил ей тяжелый стул с жесткой спинкой.

   Кроме двух джентльменов, которые прекрасно провели время без всякой беготни по городу, за широким деревянным столом уже сидела Флоренс, потерявшая Мэри-Роуз в какой-то из лавок, и запыхавшаяся тетушка Пруденс. Она так и не нашла Миртл, и по просьбе миссис Корделл владелец паба послал мальчишку-рассыльного в библиотеку с требованием к мисс Блумердэйл немедленно явиться в «Овцу и чертополох».

   - Эти фермеры чуть не свели меня с ума своими советами, - ответила Пенни, но не прежде, чем сделала широкий глоток пива, не обращая внимание на возмущенный взгляд тетушки Пенни. – Пришлось прикрикнуть на них как следует, чуть голос не сорвала. Но корова мне досталась отменная, спасибо старику Джерту.

   Флоренс хихикнула. Кто-кто, а миссис Блумердэйл могла с легкостью перекричать дюжину охотничьих рожков, не говоря уж о кучке фермеров. Другое дело, что упражняться Пенни не приходилось уже довольно давно. После смерти Хью она перестала ездить на охоту. При воспоминании об этом Флоренс помрачнела, но тут появилась широкоплечая горничная с подносом, уставленным всяческой снедью, и компания радостно завозилась в предвкушении.

   Даже тетушка Пруденс не нашла, что сказать плохого о пастушьем пироге, а Флоренс и Пенни налегали на простую еду, вспоминая, какую радость им доставляли в детстве редкие посещения подобных мест с отцом Пенни, разумеется, втайне от ее матери.

   Мэри-Роуз и Миртл явились вместе, растрепанные и уставшие. Мэри-Роуз заблудилась, за долгие годы как будто позабыв, где сходятся вместе четыре крупные улицы Харли, а Миртл пережила настоящую баталию, не поделив с местной учительницей последний экземпляр нового романа миссис Логвуд. Победа осталась за мисс Блумердэйл, но она лишилась шляпки и порвала кружево на рукаве.

   Спустя полчаса, в самый разгар шумной беседы, когда гости миссис Блумердэйл уже почти не отличались манерами от остальных посетителей паба, к компании внезапно присоединился еще один джентльмен.

   Высокий, темноволосый и темноглазый, он был бы неотразим в бальной зале, если бы не сбитый на бок нос – память о кулачном поединке в бурные студенческие годы.

   - Пенни, Флоренс, Тревор, как же я рад вас видеть! И старина Берни здесь, подумать только! – весело воскликнул джентльмен, ловко протискиваясь между наполовину заполненными в этот час столами. – Миссис Эстор, мисс Блумердэйл, мое почтение!

   - Мартин! – чуть не взвизгнула Пенни и вскочила на ноги, едва не опрокинув тяжелый стул. Она без всяких церемоний обняла и расцеловала вновь прибывшего под одобрительное бормотание завсегдатаев паба, не осудивших бы манеры миссис Блумердэйл ни при каких обстоятельствах, даже вздумай она сплясать джигу с полной пивной кружкой на голове. Особенно учитывая, что подобный опыт и впрямь был у Пенни в запасе, а означенного Мартина многие фермеры поминали как своего спасителя, не меньше.

   Вслед за миссис Блумердэйл поприветствовать еще одного старого друга поднялись и Тревор и Берни, а Флоренс послала ему через стол воздушный поцелуй.

   - Доктор Говард! – На раскрасневшемся от жары или бренди лице тетушки Пруденс появилось несвойственное ей выражение обожания. Миртл с детским любопытством смотрела на лондонское светило, вот так запросто появившееся в темном старом пабе захудалого городка.

   Светилом Мартин Говард стал лишь лет пять назад, а вот верным и нетребовательным поклонником Пенни Блумердэйл он был уже так давно, что даже и не помнил времени, когда не был влюблен в эту шумную, взбалмошную, вечно растрепанную рыжую девочку.

   Его любовь не осталась безответной, но Пенни могла подарить ему только нежную дружбу, сердце ее навеки было отдано другому, как всем казалось тогда. И доктор Говард удовольствовался этой дружбой, которую не разрушил даже неожиданный брак Пенни со своим кузеном Хью Блумердэйлом.

   Три последних года Мартин Говард заведовал королевским госпиталем, став самым молодым главой за всю историю этого учреждения, и вот теперь внезапно предстал перед старыми друзьями раньше, чем можно было надеяться, учитывая, что он одним из первых получил приглашение на праздник миссис Блумердэйл.

   - Как ты здесь оказался, старина? – озвучил Берни общий вопрос, но доктор Говард не сразу ответил, с интересом разглядывая единственную даму за этим столом, к которой он еще не обратился с приветствием.

   Мэри-Роуз так же пристально смотрела на него в ответ, оценивая взглядом и сломанный нос, и дорогую одежду, и добродушный, но твердый взгляд.

   - Мартин.

   Наконец, миссис Окланд оказалась удовлетворена осмотром и ослепительно улыбнулась.

   – Не смей говорить, будто годы так изменили меня, что ты меня не узнаешь! Тем более, что я была у тебя на консультации в прошлом году!

   Она ахнула, хихикнула и конфузливо огляделась, как будто присутствующим было дело до ее консультаций! Пенни сморщилась, но радость от встречи с Мартином была куда сильнее, чем раздражение, которое вызывали у нее брачные игры кузины.

   - Шесть лет назад, - отчеканил доктор Говард и наклонился, чтобы поцеловать руку миссис Окланд. – Годы и в самом деле изменили тебя, Мэри-Роуз, но они тебя только красят. Ты еще прелестнее, чем была в нашу последнюю встречу!

   - То же самое можно сказать и о тебе, - Мэри-Роуз вновь лучезарно улыбнулась, повернувшись к доктору Говарду той стороной лица, на которой улыбка оставляла кокетливую ямочку. – И все же, как ты здесь оказался? Мы все хотим знать!

   - Я приехал пораньше, воспользовался приглашением Пенни, чтобы уладить некоторые дела с управляющим. - Доктор Говард сделал знак горничной подать ему пива и запросто уселся на простую деревянную лавку рядом с Тревором Корделлом. – Решил навестить вас завтра, а пока прокатиться на ярмарку, развлечься немного после этой нудной работы с бумагами. По дороге мне встретился Криспен и рассказал, что случилось с твоей кухаркой, Пенни. Тогда я подумал, что надо мне заехать к вам сегодня, посмотреть, как там миссис Бэббидж. А на ярмарке старый Джерт и сообщил мне, что миссис Блумердэйл со своими друзьями пьянствует и буянит в «Овце и чертополохе».

   Компания дружно рассмеялась, даже тетушка Пруденс, которой доктор Говард помог справиться с кое-какой неприятностью. Пенни благодарно улыбнулась в ответ на невысказанное сомнение Мартина в компетентности молодого доктора Криспена. Лучше будет, если миссис Бэббидж осмотрит в самом деле хороший врач.

   Мало того, доктор Говард пообещал завтра же утром прислать помощницу своей кухарки, которая жила в поместье и в отсутствие хозяина готовила еду для прислуги.

   - Ты наш спаситель! - воскликнула Мэри-Роуз с неуместным восторгом, а Пенни предложила Мартину остаться на обед.

   - Я не смогу остаться, меня ждут на обед у Форрестеров, - он решительно покачал головой, не обращая внимания на сердито нахмуренный лоб миссис Блумердэйл. - Я обещал посмотреть глаз Кассандры, так что, я уеду сразу после того, как навещу миссис Бэббидж. Когда твой праздник пройдет, у нас еще будет время поговорить без спешки.

   - Говорят, Маргарет Форрестер выросла дивной красавицей, - лукаво заметила всезнающая Флоренс, но ей не удалось ни смутить доктора Говарда, ни вызвать на его смуглых щеках какое-то подобие румянца.

   Мэри-Роуз хмыкнула и расправила плечи, чтобы вырез на ее платье, не вполне соответствующий времени суток, стал заметнее.

   - Я встречалась с Форрестерами в Лондоне, - сказала она. - Кассандра превратилась в скучную старую деву, а Маргарет болтает всякие глупости и беспрестанно улыбается.

   Берни был несказанно рад тому, что Мэри-Роуз, казалось, потеряла к нему всякий интерес, обратив все свое кокетство в сторону доктора Говарда. Хотя, помнится, некогда она считала Мартина нищим младшим братом, из которого вряд ли получится что-то достойное ее общества.

   Но младший Говард проявил свой гений и занял по праву заслуженное место, а его старший брат умер бездетным, оставив поместье Мартину. И, учитывая, что Мартин до сих пор не был женат, стоило попробовать увлечь его. Сломанный в молодости нос – не самый большой недостаток мужчины. Так считала Мэри-Роуз, а о привязанности Мартина к ее кузине миссис Окланд предпочла и вовсе не вспоминать. Ясно же, что Пенни не выйдет за него замуж теперь, когда на горизонте внезапно возникла тень Эйдана!

   Вскоре компания засобиралась домой. Пенни пообещала дворецкому, что сама привезет из паба еду для слуг, и снедь погрузили в коляску доктора Говарда, а сам он устроился вместе с Пенни, Флоренс и Берни, оставив Мэри-Роуз дуться в другой коляске с Миртл, сонным Тревором и не менее сонной тетушкой Пруденс.

   Дома миссис Блумердэйл нашла тишину и порядок, благодарить за который, конечно же, следовало дворецкого. Экономка с видом оскорбленного достоинства, но, хотя бы, молча, занималась приготовлением жаркого, овощи были уже готовы, а пирогом горничная тетушки Пруденс должна была заняться позже, чтобы подать его к столу теплым.

   Доктор Говард тотчас прошел к миссис Бэббидж, а Мэри-Роуз устремилась на кухню готовить картофель, вернее, командовать двумя переданными в ее распоряжение горничными. Показать себя умелой хозяйкой сейчас казалось ей очень уместным.

   Остальные гости и хозяйка разбрелись по своим комнатам, чтобы отдохнуть перед обедом после сытного позднего ланча и выпитого пива и бренди.

   В доме Блумердэйлов воцарилась недолгая идиллия.

ГЛАВА 3

Мартин Говард нашел действия своего молодого коллеги правильными и очень ободрил миссис Бэббидж, проливавшей горькие слезы на свою сломанную руку.

   Разумеется, доктору Говарду не удалось избежать обеда. Когда в ответ на ее уговоры Мартин сказал, что связан словом, Пенни использовала последний довод. Они стояли вдвоем в холле, и миссис Блумердэйл опасливо огляделась в поисках подслушивающего, но никого не заметила.

   - Завтра приедет Эйдан, - наконец, сказала она. - Я хочу, чтобы в этот момент ты был рядом со мной.

   До сих пор никто не упомянул при нем об этом известии, и доктор Говард с недоверием уставился на Пенни.

   - Откуда ты это узнала? – быстро спросил он.

   - Сегодня утром я получила письмо от Тони, ты же помнишь моего бестолкового кузена?

   - Разумеется, это ведь единственный твой кузен, который не носит фамилию «Блумердэйл», - хмыкнул Мартин. – И что же пишет Тони?

   - Только лишь то, что Белла не сможет приехать, а вместо нее Тони везет с собой Эйдана. Ты только подумай, вот так, запросто, как будто он лишь уехал на неделю в Брайтон и теперь возвращается домой! – Пенни начала кипятиться, не задумываясь, насколько ее горячность может расстроить Мартина.

   - В самом деле, Тони мог бы как-то объяснить причину этого визита, - доктор Говард нахмурился. – Где был Эйдан все эти годы? Быть может, он захочет объясниться с тобой?

   - Я слишком долго ждала от него объяснений! – отрезала миссис Блумердэйл. – А теперь я лишь просто хочу спокойно встретить это чертово тридцатилетие, поплясать на этом чертовом балу и послать всех этих гостей…

   - Ко всем чертям! – со смехом перебил ее доктор Говард, ничуть не удивленный манерами леди.

   Если ему хотелось отвлечь Пенни, ему это удалось. Она невольно рассмеялась и кивнула.

   - Ты один меня понимаешь, Мартин, - подхватив его под руку, она увлекла доктора за собой в сад. - Пойдем, покажу тебе нашу новую площадку для лаун-тенниса. Если я сейчас скажу еще хоть слово об Эйдане, я просто лопну от негодования!

   Доктор Говард кивнул и послушно переменил тему, хотя его жгло любопытство. Нет, правда, как может Эйдан внезапно явиться в поместье Блумердэйлов и встретиться с людьми, которые прекрасно помнят подробности давнего скандала? И как он встретится с Пенни?

   Стоило остаться и подождать появления новых гостей, чтобы увидеть все своими глазами. К тому же, эмоции во время встречи могут оказаться слишком бурными, причем, не только у Пенни. И тогда саквояж доктора Говарда может очень и очень пригодиться.

   Пообещав себе отправить записку Форрестерам, Мартин направился вслед за Пенелопой на лужайку.

   Обед оказался даже не сносным, а вполне удовлетворительным. Гости хвалили и жаркое, и овощи, и необыкновенный картофель, а Мэри-Роуз улыбалась и даже как-то исхитрилась покраснеть от смущения.

   Одна лишь Пенни то и дело замирала с вилкой или ложкой в руке, когда ей в голову приходили мысли о завтрашнем дне. Если бы только сегодняшний мирный вечер, который так скрасило присутствие Мартина, тянулся и тянулся, никак не переходя в тревожное завтра.

   Как они встретятся с Эйданом? Что он скажет ей? Что скажет она ему? Она то решительно была настроена все прояснить, не отпускать его, пока не добьется ответа, то оставить прошлое прошлому, как она и говорила утром Флоренс. Так ничего и не решив, Пенни поднялась из-за стола, чтобы перейти в гостиную, где можно было пить чай, слушать вялую игру Миртл на рояле или играть в карты с тетушкой Пруденс, коротко говоря, отвлечься от этих бессмысленных переживаний.

   От необходимости провести время в гостиной исключительно в женском обществе хозяйку избавила миссис Корделл. Флоренс сделала незаметный знак своему супругу, и Тревор Корделл объявил, что джентльмены достаточно выпили днем в пабе и могут присоединиться к леди в гостиной сразу же после обеда.

   Мэри-Роуз немедленно принялась уговаривать доктора Говарда спеть с ней дуэтом, «как в беззаботные дни нашей юности». Судя по озадаченному выражению на лице Мартина, он не помнил этих беззаботных дней, но понимал, что проще согласиться, нежели вступать в пререкания с неутомимой миссис Окланд.

   Флоренс взялась аккомпанировать им, а тетушка Пруденс, Тревор и Берни, донельзя довольный тем, что Мэри-Роуз его покинула, уселись за карточный стол.

   Миртл устроилась в кресле с книгой, всем своим видом выражая скуку и недовольство. Она считала «забавы стариков» унылыми потугами представить, будто они все еще живут полной жизнью. Разве что, тетушка Мэри-Роуз вызывала восхищение Миртл своей живостью и умением привлечь всеобщее внимание.

   Сидевшая у чайного стола в ожидании горничных с подносами Пенни искоса наблюдала за падчерицей. После смерти Хью, чрезмерно баловавшего единственную дочь, Миртл стала и вовсе неуправляемой. Дерзила мачехе и ее гостям и вела себя более или менее смирно только в присутствии тетушки Пруденс Эстор, старшей сестры ее покойной матери, от которой должна была унаследовать небольшой домик и кое-какие средства.

   Пенни показалось, что между желтоватыми страницами романа Миртл, который она бездумно перелистывала, не углубляясь в содержимое, то и дело отсвечивает белизной не то свернутый пополам лист бумаги, не то конверт. В другое время Пенелопа спросила бы Миртл, что за послание та прячет в романе, но сейчас миссис Блумердэйл не хватало задора для бурной ссоры с падчерицей. Слишком уж Пенни была поглощена собственными переживаниями, от которых ее не удалось отвлечь даже страстному дуэту миссис Окланд и доктора Говарда.

   Мэри-Роуз и Мартин успели проникновенно исполнить три дуэта из популярных некогда опер и принялись за четвертый, когда две горничные внесли чайные подносы.

   Звякнула посуда, и Флоренс от неожиданности сбилась, извлекла из рояля какую-то резкую ноту и прекратила игру. Исполнителям пришлось последовать за ней и замолчать, а компания за карточным столом, напротив, оживилась. Тетушка Пруденс готовилась к неминуемой славе, которая ожидала ее после дегустации гостями пирога с абрикосами. Как будто миссис Эстор собственноручно испекла его. Но ведь это же она наняла такую сметливую горничную, не так ли?

   Флоренс подошла, чтобы помочь Пенни разливать чай, а Мэри-Роуз принялась аккуратно нарезать пирог. Что-что, а обращаться с ножом она умела.

   Судя по довольным лицам гостей, пирог и в самом деле удался. Миртл блаженно зажмурилась, отщипывая своей ложечкой маленькие кусочки, а Тревор Корделл потребовал у Мэри-Роуз сразу два куска и щедро добавил сверху сливок.

   - О, миссис Эстор, ваша горничная воистину сотворила шедевр, - первым за похвалы взялся Берни, и старая дама благосклонно улыбнулась, ожидая продолжения.

   - Она непременно должна записать для нас рецепт! – прибавила Флоренс, отбирая у мужа вазочку со взбитыми сливками.

   Тетушка Пруденс покивала, не переставая жевать. Судя по всему, она и сама любила этот пирог. Мэри-Роуз и Пенни последними взяли по куску, покончив, наконец, со своими занятиями. Теперь все были наделены чаем и пирогом, оставалось только наслаждаться.

   - Какой необыкновенный привкус, - пробормотала Мэри-Роуз. - Не могу понять, что придает абрикосам эту пикантность?

   - Ореховая прослойка, я ведь вам уже говорила, еще утром, когда обещала, что к обеду у нас будет пирог, - охотно ответила тетушка Пруденс. – У Минны есть какой-то секрет ее приготовления, она замачивает орехи в шерри или что-то подобное, а потом мелко-мелко перемалывает.

   Пенни успела съесть почти половину своего куска, когда ложечка внезапно дрогнула в ее руке. Платье стало как будто тесным в груди, а дышать оказалось невероятно трудным занятием. Она судорожно вздохнула и вскочила на ноги, но давно забытый ужас уже проснулся и теперь разворачивал змеиные кольца в ее груди, не позволяя воздуху проникнуть в легкие.

   Мэри-Роуз первой заметила, что с миссис Блумердэйл что-то не в порядке. Повернувшись за чем-то к кузине, она вдруг пронзительно взвизгнула.

   - Пенни! Что с тобой? Ты раздулась, как… как…

   У нее не хватило слов, а все уже повернулись к хозяйке. Миссис Эстор охнула, Миртл и Флоренс слабо вскрикнули, а Берни чертыхнулся.

   - Орехи… - только и смогла прохрипеть Пенни, неосознанным жестом прижимая к груди распухающую на глазах ладонь.

   Но доктор Говард понял.

   - Где мой саквояж? – выкрикнул он, вскочил, огляделся и бросился вон из комнаты, опрокидывая стулья и банкетки и на ходу прибавив. – Дыши, Пенни!

   - Ах, боже мой, боже мой! – пыхтела тетушка Пруденс, а Флоренс переглянулась с Мэри-Роуз.

   - Я не видела этого много лет, - пробормотала миссис Окланд.

   Миссис Корделл схватила чей-то веер, забытый на диване, и принялась обмахивать Пенни, повторяя:

   - Дыши, дорогая, дыши, Мартин сейчас вернется и поможет тебе!

   - Надо ослабить ей корсет, а то он ее придушит! – воскликнул Берни и, схватив нож, которым до этого Мэри-Роуз резала пирог, зашел за спину миссис Блумердэйл.

   - Давай я, ты ее порежешь! – Мэри-Роуз отобрала нож и спешно и ловко принялась за дело, без всякого сожаления кромсая дорогой кремовый шелк, чтобы добраться до корсета.

   Тревор Корделл смущенно отвернулся, а Берни нахмурился, скрывая страх – Пенни пошатнулась и наклонилась, опершись руками о край стола, ее хриплое прерывистое дыхание теперь можно было услышать даже из коридора.

   - Оттяни немного завязки, Флоренс, они уже так впились в нее, что я боюсь не справиться! – скомандовала Мэри-Роуз, и миссис Корделл сунула веер бесцельно топчущейся рядом Миртл и принялась помогать миссис Окланд.

   Берни отвернулся вслед за Тревором, но не отходил от чайного стола, готовый оказать помощь, какую только у него попросят, но что он мог в данную минуту?

   - Да где же Мартин? – в сердцах воскликнул он, и тут доктор Говард вбежал в комнату со своим драгоценным саквояжем в руке.

   Он приблизился к Пенни, бесцеремонно смахнул со стола чайную посуду и устроил на нем саквояж, откуда дрожащими руками извлек какие-то склянки и коробочки.

   - Как хорошо, что вы догадались ослабить корсет! – выкрикнул он и замолчал, глядя куда-то в пустоту и стараясь сделать хотя бы несколько ровных вдохов. Доктору Говарду следовало избавиться от дрожи в пальцах прежде, чем он примется за инъекцию.

   - Да сделайте же что-нибудь! - взвизгнула Миртл. Весь вид девушки выражал ужас – что, если ее мачеха прямо сейчас умрет? Вот так, у всех на глазах, с безобразно оплывшим лицом и шеей, в порванном платье, не дожив буквально какие-то часы до своего тридцатилетия? Миртл беспомощно взглянула на тетушку Пруденс и по ее мрачному и слегка задумчивому взгляду поняла, что тетка думает о том же самом.

   Доктор Говард не обращал внимания на посторонние шумы, сосредоточившись на металлическом цилиндре, в который со всем возможным тщанием накачивал мутную жидкость. Как бы он ни переживал и не торопил в душе проклятый поршень, Мартин действовал четко и размеренно, как будто это не его любимая женщина с хрипами умирала в двух ярдах от него.

   Остальные гости в тяжком нетерпении замерли, ожидая развязки, в дверях уже еле слышно причитали две горничные, за их спинами виднелся силуэт растерянной экономки. Только появление дворецкого заставило служанок замолчать, но даже ему не по силам было отогнать их от дверей в гостиную.

   А вдруг понадобится помощь? А что, если хозяйка умрет? Сегодня за поздним ужином слугам будет, о чем посудачить. Горничным придется рассказать обо всем тем, кому повезло меньше, кто пропустил эту душещипательную сцену.

   На самом деле, прошло совсем немного времени с того момента, как доктор Говард вбежал в гостиную с саквояжем, а находящимся в комнате казалось, что миновали века. Мэри-Роуз все так же придерживала сзади края порванного платья Пенелопы, а Флоренс стояла рядом и то и дело успокаивающе поглаживала плечо Пенни. Она, хотя бы, уже видела подобное. Давно, в детстве и ранней юности, но все же, ей и Мэри-Роуз, которая тоже однажды была свидетельницей похожего приступа, хотя бы легче было сохранять присутствие духа, нежели юной Миртл или ее тетушке, которая, вероятно, должна была испытывать чувство вины. Ведь это ее горничная испекла пирог, вызвавший такие сокрушительные последствия!

   Доктор Говард приблизился к подруге детства с наполненным шприцем в руке, и через минуту Пенни уже негодующе хрипела от боли, причиненной уколом.

   - Ты должна всегда иметь это под рукой, - укоризненно заметил Мартин, считая ее пульс. -Потерпи немного, старайся дышать ровнее, как бы тебе ни хотелось вдохнуть как можно больше воздуха.

   - Она вся посинела, конечно, ей хочется вдохнуть! - сердито перебила Говарда Флоренс.

   - И все же, я знаю, что говорю, - коротко ответил Мартин, даже не глядя в сторону миссис Корделл.

   Спасительная жидкость струилась по венам Пенни, но прошло еще несколько томительных минут, прежде, чем ее судорожные вдохи стали просто частыми, а подступающая синева ушла с лица, уступив место некрасивому багровому румянцу.

   - Что ж, думаю, самое время уложить тебя в постель. Кризис миновал, но слабость, вероятно, продлится еще сутки или около того, - объявил доктор Говард, и по комнате пронеслась волна облегченных вздохов, но следующая фраза доктора заставила присутствующих встрепенуться. - Миссис Эстор, позовите вашу горничную, настала пора узнать, что было в пироге.

ГЛАВА 4

Через полчаса Пенни уже лежала в постели, рядом сидели Флоренс и Мэри-Роуз. Миссис Корделл еще не могла говорить внятно, горло саднило, как будто она шесть часов кряду призывала своих друзей-охотников перестать дремать в седле и заняться, наконец, делом. Прежде ей не привыкать было использовать возможности своего голоса подобным образом, но прошло уже пять лет с последней охоты Пенни. И сейчас она не могла заставить себя отвлечься от нахлынувших воспоминаний, чтобы послушать, о чем стоящий в дверях доктор Говард беседует с горничной тетушки Пруденс и экономкой.

   - Где вы взяли орехи, которые использовали для пирога? – беззлобно, но строго спросил доктор у перепуганной девушки.

   - Мальчик на кухне показал мне, где стоит банка с ореховой смесью, сэр. - Другие горничные уже успели сболтнуть, что хозяйка отравилась пирогом с абрикосами, и Минне казалось, что за ней вот-вот приедет полиция, чтобы увезти ее в тюрьму. Стоявшая тут же тетушка Пруденс повернулась к экономке, то же самое сделал и Мартин.

   - Вам прекрасно известно, миссис Томлинсон, что ваша госпожа не переносит индийский орех. Она может умереть от удушья, если съест даже самый маленький орешек. Как вы могли допустить, чтобы в смеси для пирога оказался этот орех?

   - Вы верно сказали, сэр, нам всем в доме известно, что миссис Блумердэйл противопоказано употребление индийского ореха. Мы никогда не покупаем его! - дрожащим от обиды голосом ответила экономка. – Возможно, Минна добавила в пирог какие-то пряности, которые повредили миледи…

   - Вовсе нет! – тут же испуганно возразила горничная. – Этот пирог не требует ничего лишнего, он хорош и без всяких приправ…

   - Я и сама почувствовала привкус индийского ореха. Он совершенно точно был в пироге, я всегда могу определить, какие ингредиенты положены в состав того или иного блюда, у меня очень тонкий вкус! - вмешалась Мэри-Роуз и, поднявшись, подошла к двери. – Подумать только, Мартин, если бы ты не остался сегодня на обед…

   Тетушка Пруденс шумно вздохнула, когда голос миссис Окланд прервался. Флоренс посмотрела на Пенни, лицо ее исказилось запоздалым страхом. До них постепенно начало доходить, как мог бы закончиться сегодняшний вечер, если бы доктор Говард не согласился нарушить слово, данное Форрестерам.

   - Что ж, тогда идемте на кухню и посмотрим на эти орехи! – резко произнес доктор Говард.

   Экономка с видом оскорбленной герцогини развернулась и молча пошла вперед, за ней устремилась тетушка Пруденс, желавшая поскорее добиться оправдания Минны, а потому собиравшаяся не спускать глаз с миссис Томлинсон.

   Тетушка Пруденс была уверена, что трагедия едва не произошла именно из-за оплошности прислуги миссис Блумердэйл, допустившей на кухню индийский орех, и теперь беспокоилась, как бы экономка не попыталась скрыть упущение кухарки или кого бы то ни было другого. Минна поплелась следом, отчаянно надеясь, что полиция все же не придет за ней. Замыкал процессию доктор Говард, бросивший взгляд на Пенни и напоследок шепнувший что-то Мэри-Роуз. Та кивнула и вернулась к постели больной, хотя куда охотнее отправилась бы вместе со всеми на кухню.

   Процессия спустилась в холл, где обнаружился невозмутимый дворецкий. Миссис Блумердэйл была вне опасности, и, что бы еще ни произошло сегодня, Спаркс не собирался терять присутствие духа. Доктор Говард жестом подал ему знак следовать за остальными, и Спаркс подошел, не задавая лишних вопросов.

   На шум из курительной выглянул Тревор Корделл. Он и Берни успокаивали расстроенные нервы при помощи бренди, но Тревор держался куда лучше Фроули.

   - Что-то еще случилось? – быстро оглядев компанию, спросил Корделл.

   - Я собираюсь взглянуть на орехи, попавшие в пирог Пенни, - с нарочитой небрежностью ответил Мартин. – Пойдем с нами, мне нужны свидетели.

   При упоминании свидетелей Минна снова сжалась, словно полицейский экипаж уже стоял у дверей дома, а экономка оскорбленно фыркнула, но не посмела возражать доктору Говарду.

   Тревор присоединился к остальным, и через несколько мгновений они подошли к царству миссис Бэббидж. Из-за неплотно прикрытой двери слышался разноголосый шум – слуги обсуждали происшествие с миссис Блумердэйл, заодно отдавая должное стряпне кухарки из «Овцы и чертополоха».

   Доктор Говард распахнул дверь, и изумленные слуги замолкли один за другим, переводя взгляды с доктора Говарда на его спутников. Поджатые губы экономки и хладнокровный вид Спаркса заставил всех поспешно отложить ложки и подняться на ноги. Горничные потупились, лакеи постарались перенять выражение лица дворецкого, и только миссис Бэббидж, полная дама с опухшим от слез лицом и забинтованной правой рукой, зафиксированной при помощи старого синего шарфа, осмелилась задать вопрос.

   - Что привело вас на мою кухню, сэр? – она обращалась к доктору Говарду, безошибочно определив зачинщика беспорядка.

   - Минна, покажите нам, где вы брали орехи, из которых готовили начинку для пирога, - Мартин обратился к горничной и лишь затем взглянул на кухарку. – Вам, вероятно, уже известно, как и каждому в этом доме, что у миссис Блумердэйл случился приступ из-за того, что в пироге с абрикосами был индийский орех.

   - Вы уж меня простите, сэр, но это самая большая чушь из тех, что я слыхала на своем веку! – воинственный ответ миссис Бэббидж заставил доктора, уже шагавшего вслед за Минной к двери в кладовую, остановиться. – Мы не видали в этом доме индийского ореха уж, не совру, почти восемь лет. С тех пор, как мисс Пенни стала супругой нашего хозяина. Да и прежде все на этой кухне знали, что нипочем нельзя использовать этот треклятый орех ни в соус, ни в десерт, если к нам в гости приедет ныне покойный господин Блумердэйл со своей дочерью. Уж не знаю, что эта девица положила в пирог, но отравилась хозяйка вовсе не из-за того, чего здесь нет и быть не могло!

   Злобный ревнивый взгляд кухарки обжег Минну, но она решительно дошла до двери в кладовую, распахнула ее и показала Говарду на полку, висевшую как раз напротив двери.

   - Вот эта самая банка, сэр, - сказала девушка, и Мартин, обойдя ее, сам прошел в кладовую и снял с полки указанную банку. Несмотря на свои внушительные размеры, банка оказалась довольно легкой, так была заполнена едва ли на треть. Похоже, в доме Блумердэйлов орехи не жаловали.

   Доктор Говард вынес банку из кладовой, подошел к длинному рабочему столу, занимавшему место под окном просторной светлой кухни, и без лишних церемоний высыпал содержимое банки на стол.

   Тетушка Пруденс и Тревор Корделл оказались у стола первыми, за ними поспешили старшие слуги, а горничным и лакеям оставалось лишь вытягивать шеи, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. Мальчишка-помощник сумел проскользнуть между взрослыми, и его вихрастая голова оказалась у самого стола буквально под локтем Тревора Корделла, который не заметил этого, поглощенный изучением содержимого банки.

   Даже если бы доктор Говард не сказал: «Что ж, посмотрите сами!», большинство присутствующих смогли бы опознать изогнутые половинки индийского ореха, тут и там проглядывающие среди заостренных зерен миндаля и крепких бусинок лесного ореха.

   - Быть не может! – первой нарушила потрясенное молчание миссис Бэббидж. – Это как же он тут оказался-то, а?

   - Я полагаю, следует вызвать полицию. - Доктор Говард повернулся к Корделлу, игнорируя очередную волну приглушенного бормотанья и более громких негодующих восклицаний.

   - Полицию, сэр? Это зачем же? – Экономка уперла руки в бока, будто рыночная торговка, готовая изгнать соперницу с насиженного места.

   - Учитывая заверения миссис Бэббидж, а также и ваши, что вы не используете индийский орех в приготовлении еды, я готов утверждать, что он был добавлен в банку с ореховой смесью нарочно. Имеет место покушение на убийство миссис Блумердэйл! – Хладнокровию доктора Говарда мог бы позавидовать даже Спаркс, на этот раз не сумевший сдержать короткого возгласа.

   - Это что же, вы хотите сказать, будто кто-то из нас хотел убить хозяйку? – Миссис Бэббидж попыталась подбочениться вслед за экономкой, но больная рука помешала ей принять внушительную позу.

   - Если вы можете предложить другое объяснение, я готов его выслушать. - Доктор Говард посмотрел сперва на одну разъяренную женщину, затем на другую.

   - Она сама и подсыпала орехи, ежели так! – Кухарка здоровой рукой ткнула в Минну, прячущуюся за своей хозяйкой. – Должно быть, хотела, чтобы все наследство покойного мистера Хью досталось молодой госпоже…

   Тетушка Пруденс ахнула и прижала ладонь к обширной груди. Минна всхлипнула от ужаса, а Тревор Корделл во все глаза уставился на кухарку.

   - Вы обвиняете мисс Миртл Блумердэйл в попытке убить свою мачеху руками горничной миссис Эстор? – неверяще переспросил он.

   Миссис Бэббидж уже и сама поняла, что сказала лишнее. Она побледнела и замахала левой рукой.

   - Ох, сэр, это я от расстройства, кто бы мог подумать, что случится столько несчастий подряд! Сперва рука моя, теперь вот миледи отравилась… Конечно, мисс Миртл – благовоспитанная леди, да и молода уж очень, ей и в голову не придет такое злодеяние измыслить…

   - Не хотите ли вы сказать, что это я приказала горничной воспользоваться случаем и отравить Пенни? – миссис Эстор обрела, наконец, дар речи, и только стол мешал ей наступать на кухарку.

   - Помилуйте, миссис Эстор, да как бы я могла! – Из опухших глаз миссис Бэббидж полились крупные слезы, но ее оправдания не казались искренними, да и последующие слова оставили такое же впечатление. – Всем же в доме известно, что вы недолюбливаете миледи, так, может, ваша служанка и решила оказать вам услугу…

   Минна разрыдалась, закрыв лицо руками, но никто из прислуги не подставил ей дружеское плечо.

   - Я думаю, и правда пора послать за полицией, - устало заметил Корделл. – Похоже, в этом доме происходит что-то, скрытое от глаз непосвященных.

   - Пенни не одобрит, если мы станем распоряжаться в доме без ее позволения, - вздохнул доктор Говард и поморщился, представив себе, сколько разговоров будет вестись в ближайшие недели по всей округе. Слишком уж много свидетелей скандала, и у каждого из слуг есть знакомые или родственники в соседних поместьях. Уже завтра история о том, как падчерица с тетушкой хотели избавиться от миссис Блумердэйл при помощи горничной и орехов, облетит едва ли не все графство. И ведь этому совершенно невозможно помешать!

   Миссис Эстор клокотала от гнева, осыпая ругательствами миссис Бэббидж, и сейчас они были так похожи, что трудно было разобрать, кто из них – женщина из простонародья, а кто – урожденная леди.

   - А я думаю, орехи попали в банку случайно, - попыталась прекратить этот бедлам экономка. – Лавочник позабыл, что миссис Блумердэйл не переносит индийский орех, и добавил его в смесь. Он стоит дороже остальных, вместе взятых, вот и решил нажиться…

   - Мистер Добри снабжает этот дом уже три десятка лет и еще ни разу не ошибся и не взял лишний пенни, вы и сами повторяли это неоднократно, миссис Томлинсон, - тут же возразил Спаркс, сердито глядя на экономку.

   - А, кстати, как вы думаете, что произошло, Спаркс? С вашим-то опытом вы, вероятно, уже придумали какое-то объяснение, - с интересом обратился к дворецкому Тревор Корделл, пока доктор Говард думал, как бы выгнать с кухни хотя бы горничных и лакеев, не говоря уж о вездесущем мальчишке, чья голова теперь виделась за спиной Спаркса.

   - Чья-то дурная шутка, сэр, - уверенно ответил Спаркс. – Кто-то прошел в кладовую через дверь из коридора и добавил орехи в банку.

   - В кладовую есть другая дверь? – Доктор Говард не заметил ее, когда забирал из кладовой банку.

   - Конечно, сэр, - невозмутимо подтвердил дворецкий. – Поставщики продуктов и посыльные никогда не заходят на кухню. Миссис Бэббидж принимает товары прямо в кладовой.

   - И что же, по-вашему, думал этот шутник? – ехидно осведомился Корделл. – Не мог же он не знать, что Пенни может умереть, съев кусочек пирога!

   - Вы обвиняете гостей миссис Блумердэйл? – почти одновременно с ним спросила тетушка Пруденс, теперь воинственно наступавшая на дворецкого, благо находилась с ним по одну сторону стола.

   - Обвинять прислугу нелепо, - пожал плечами доктор Говард. – Мало того, что все эти люди давно служат в доме, так еще индийский орех слишком дорог, чтобы купить его шутки ради. Нет, кто-то воспользовался тем, что пирог будет печь горничная миссис Эстор, а ей ведь никто не сказал, что миссис Блумердэйл не переносит индийский орех, не так ли?

   Минна поспешно и торопливо закивала, а миссис Эстор виновато развела руками.

   - Признаюсь, тут есть моя вина, - мрачно заметила она. – Я и не вспомнила, что Пенни не может переносить этот чертов орех! Откуда Минне было знать, что надо перебрать ореховую смесь перед тем, как положить в пирог?

   - Но кто же это сделал, сэр? – не выдержал мальчишка.

   Главный вопрос прозвучал, и доктор Говард даже не рассердился на дерзкого мальчишку, который вскрикнул, когда Спаркс резко дернул его за ухо.

   - Понятия не имею, - резко ответил он и повернулся к стоявшей ближе всех горничной.

   - Соберите орехи обратно в банку, - приказал он. – Я заберу ее с собой. Утром мы расскажем обо всем Пенни, и она будет решать, как поступить дальше.

   - В доме находятся только близкие ей люди. Поверить не могу, что кто-то… - пробормотал Тревор, но доктор махнул рукой, предлагая ему замолчать.

   Корделл оглядел толпу замерших слуг, боявшихся пропустить хоть слово. Опасения Говарда только сейчас настигли Тревора, и он резко кивнул.

   - Ты прав. Забираем банку и уходим отсюда. Спаркс, я надеюсь, вы и миссис Томлинсон примете необходимые меры. Миссис Блумердэйл сейчас меньше всего нужны сплетни!

   Спаркс мрачно кивнул в ответ, а миссис Томлинсон вновь приняла вид оскорбленной царствующей особы, но на нее уже никто не обращал внимания – два джентльмена и леди покинули кухню, унося свой трофей. За ними поспешила Минна, всерьез опасавшаяся остаться одной в стае волков, какой ей сейчас казалась прислуга Блумердэйлов. Даже слуги других гостей не поддержали ее, и это было вдвойне обидно!

ГЛАВА 5

Пенни проснулась затемно. Во всем теле чувствовалась слабость, как всегда после приступа, в горле саднило, голова полнилась мутным туманом. Лекарство Мартина действовало усыпляюще, но Пенни проспала слишком долго и теперь ей более всего хотелось сбросить это оцепенение.

   Доктор Говард, конечно же, потребует, чтобы она еще хотя бы полдня провела в постели, но у Пенни было свое лекарство от слабости. Хорошая прогулка верхом, когда ветер свистит в ушах, а булавки не удерживают тяжелые локоны, и они развеваются за спиной, как грива рыжего демона, как кто-то однажды назвал Пенелопу Блумердэйл, увидев ее на охоте.

   Увы, после смерти Хью Пенни прекратила не только ездить на охоту, но и скакать верхом, не разбирая дороги. Теперь для возвращения телу привычной бодрости ей служил модный с некоторых пор лаун-теннис. Надо только уговорить кого-то сыграть с ней.

   И все же, как давно у нее не было приступа! Пенни уже забыла, каково это, когда тебя душит не только и не столько болезнь, сколько страх за собственную жизнь. Как хорошо, что она уговорила Мартина остаться на обед! Она столько лет не испытывала этих жутких ощущений, что совершенно не помнила, где хранится запас лекарства.

   Она уже засыпала, когда доктор делал последние распоряжения. Кажется, он куда-то уходил и вернулся в мрачном расположении духа, этот момент Пенни помнила с трудом. Правила приличия не позволили ему сидеть до утра у постели больной, но он приказал поставить ему кушетку в гардеробной. А у кровати Пенни всю ночь дежурили леди, сменявшие друг друга каждые три часа. Даже Миртл, не вполне оправившаяся от испуга, потребовала назначить дежурство и ей. Правда, капризного голоса падчерицы Пенни уже не услышала, иначе ее сон не был бы столь крепок, даже с лекарством доктора Говарда.

   Пенни медленно открыла глаза, опасаясь яркого света, но в комнате еще царили сумерки. Она с трудом разглядела, что в кресле, придвинутом к ее кровати, дремлет Флоренс, чье дежурство было последним.

   Пенни не знала о дежурствах и, увидев спящую Флоренс, преисполнилась благодарности подруге. Должно быть, бедняжка всю ночь просидела рядом и только недавно заснула. Даже в полумраке были заметны тени под глазами миссис Корделл.

   «Да-а, старушка, как же ты вчера всех напугала! - сказала себе миссис Блумердэйл. - Мартин прав, надо всегда держать лекарство под рукой. Тем более, что теперь я, похоже, не переношу и другие орехи, не только треклятый индийский орех! Подумать только, я могла бы умереть вчера и так и не увидеть Эйдана! Может, это и было уготовано мне провидением, да Мартин вмешался невовремя, испортив вышний замысел?»

   Пенни немного поразмышляла об этом. Нет, ей решительно необходимо поговорить с Эйданом тотчас же, как он приедет! Вчерашний случай ясно показал, что не надо откладывать в долгий ящик то, что должно быть решено немедленно!

   «Я узнаю у него, где он был все это время, и, главное, что он теперь думает о пропаже билля! Ах, нет, главное – почему он бросил меня тогда? Как будто на долю моей семьи пришлось меньше тяжести, чем на семью лорда Уэлброка!»

   Пенни поежилась под теплым одеялом. Как же ей не хотелось ворошить воспоминания о тех кошмарных месяцах, но продолжать жить с ними, когда Эйдан находится где-то рядом, казалось ей и вовсе невыносимым грузом.

   Как все могло зайти так далеко? Как они пришли к нынешнему дню, когда Пенни уже пять лет, как вдова, а Эйдан провел столько времени в чужих краях?

   И надо же, чтобы так случилось! В доме Блумердэйлов собрались все старые друзья Пенни, не хватало только Эйдана и Тони, но и они вечером будут здесь! А как все было прекрасно в годы их юности!

   Беззаботная пора детства миновала, а они по-прежнему виделись едва ли не ежедневно, проводя одно чудесное лето за другим. Берни, Тревор, Тони и еще несколько знакомых юношей пытались ухаживать за Флоренс, в одночасье превратившись из товарищей по детским играм в загадочных «поклонников». Все они обожали Пенелопу Блумердэйл, но даже и не думали флиртовать с ней, уверенные, что у Пенни в жизни может быть только одна любовь – охота и лошади. Все, кроме Эйдана. Только он один терпеливо ждал, когда пройдет юношеская горячность, когда страсть, взлелеянная отцом Пенни, так и не дождавшимся рождения сына, уступит место девичьим мечтам. И дождался!

   Потом Пенни казалось, что она всегда любила Эйдана, сына лорда Уэлброка. Но на самом деле она довольно долго не замечала его. Просто знала, что он есть где-то неподалеку, неизменно с книгой в руках. Эйдан не был таким занудой, как Тревор Корделл, но и до шалопаев Берни и Тони ему было далеко. Он всегда находился где-то посередине, готовый подхватить удачную шутку и тут же вновь погрузиться в роман или историческую хронику.

   А еще он всегда точно знал, чего она хочет. Лимонной воды со льдом или новую уздечку, скакать вдоль берега реки до изнеможения или валяться на пледе под кустами одуряюще пахнущих роз. Как ему это удавалось? Пенни не успела спросить.

   Поклонники разъехались по университетам, и юным леди оставалось только ждать и надеяться, что эти легкомысленные джентльмены не приедут однажды на каникулы, будучи помолвленными с какой-нибудь профессорской дочкой.

   Флоренс тайком от матери переписывалась с тремя или четырьмя молодыми людьми, взяв с каждого обещание не раскрывать ее секрет друзьям, чтобы не погубить ее репутацию.

   Пенни писала только Эйдану, с ведома родителей, которые никогда ничего не могли ей запретить. Да и назвать письмами ее короткие, полные ошибок записки было трудновато. Она считала, что с ней не происходит ничего такого, о чем стоило бы писать. Охота, лошади, балы и пикники, ничего, что Эйдан не смог бы себе представить и без ее сообщений. Сама же она требовала от друга подробных описаний студенческой жизни, будь то скучные лекции или веселые пирушки. И Эйдан послушно писал ей обо всем, что с ним происходило, что он замечал или узнавал от других. Пенни поражалась его наблюдательности, но со временем начала досадовать, читая очередное письмо на нескольких страницах. Ни слова о чувствах, как можно так мучить бедную девушку? Что, если он уже влюблен в кого-то в Кембридже? Пенни донимала расспросами Флоренс, а та осторожно пересылала их своим адресатам. Но нет, никто не мог сказать про Эйдана ничего дурного, он прилежно учился и с таким же усердием отдыхал, но интрижек вроде бы не заводил. В отличие от любвеобильного Берни, который отдувался за всех своих приятелей. Тревор без надежды на взаимность хранил верность Флоренс, а Мартин, который учился двумя годами старше, был слишком занят учебой, чтобы обращать внимание на какую-нибудь хорошенькую леди. Тем более, что Пенни Блумердэйл и в двадцать лет не была помолвлена. И в двадцать один – тоже.

   По возвращении из университета джентльмены отнюдь не торопились бросаться к ногам своих избранниц. Все они собирались послужить отечеству и устремились в Лондон, оставив леди опять ждать и сердиться. Хорошо еще, родители Пенни могли позволить себе провести сезон в Лондоне и взять с собой Флоренс, чья семья не была богата.

   Пенни могла видеться с Эйданом почти так часто, как ей того хотелось, но скоро она поняла, что готова и вовсе не разлучаться с ним. Миссис Блумердэйл была вне себя от счастья, наконец-то ее дочь готова остепениться! На лето Блумердэйлы уехали в поместье, и их соседи поступили так же. Эйдан и его друзья приезжали так часто, как только могли, и теперь уже все замечали, какими взглядами Пенни и Эйдан смотрят друг на друга. Но подшучивать друзья осмеливались только над Эйданом, который лишь молча улыбался в ответ на подначки. Пенни бы не простила ни единой шутки, касающейся ее чувств. Она не краснела в присутствии будущего лорд Уэлброка, но из ее речи почти исчезли крепкие словечки, которые мисс Блумердэйл щедро заимствовала у конюхов и лесничих своего отца, а туалеты и локоны стали выглядеть куда аккуратнее.

   Дело близилось к помолвке, это чувствовали родители и друзья молодых людей. Даже если лорд Уэлброк и не одобрял выбор единственного сына, он ничем не выдавал свое неодобрение. Мартин, не дожидаясь новости, которая должна была обрадовать всех, кроме него, уехал в Оксфорд, куда его пригласили заняться исследованиями. Ему следовало бы объясниться с Пенни раньше, пока Эйдан не вернулся, но Говард чувствовал, что это бессмысленно. Кажется, Пенни и Эйдан созданы друг для друга, какими бы бесконечно разными они ни казались.

   И вот тут-то все и случилось...

   Началось все еще ранней весной, когда лорд Уэлброк решил, что достаточно времени посвятил воспитанию сына и управлению поместьем, и собрался баллотироваться в парламент, желая занять так кстати появившуюся вакансию наследственного пэра. Затворившись в своем кабинете, он изобретал детали предвыборной программы, которая должна была до основания потрясти умы соотечественников и наголову разбить конкурента. Которым, по злому умыслу судьбы, не иначе, оказался дядюшка Пенни по материнской линии.

   Дядя Сэмюэль, лорд Гертон, считался в семье паршивой овцой. Интрижки, попойки, карточные долги… Пока он был младшим сыном, на его выходки обращали мало внимания, но после смерти отца и брата титул и ответственность унаследовал именно он. И тут молодой джентльмен внезапно решил обрести славу грозного клеймителя несправедливости, путь к которой лежал через палату лордов.

   Отец Эйдана не скрывал своего пренебрежения, когда при нем упоминали о молодом борзописце, как старик упорно называл лорда Гертона. И в самом деле, дядя Сэмюэль немало настрочил памфлетов на известных политиков, клеймя их лживость и стяжательство. В некоторых кругах подобный подход к делу нашел, как ни странно, поддержку, но прозорливая матушка Пенни пролила немало слез, предвкушая всю глубину будущего падения брата. Которое, без сомнения, затронет и его семью. Ах, как она была права! И как мало представляла себе истинную глубину пропасти, в которую ее семье предстояло рухнуть.

   Звездой своей предвыборной программы лорд Уэлброк не без оснований полагал проект билля о положении железнодорожных рабочих и ответственности компаний за увечья, нанесенные труженикам во время производства тяжелых работ. Если о бедах фабричных рабочих и работниц говорили и писали много и с чувством, то несчастья железнодорожников правительство до сих пор будто бы не замечало. Лорд Уэлброк, по землям которого проходила недавно построенная железная дорога, не понаслышке знал, как бедствуют семьи рабочих, лишившихся руки или ноги.

   Эйдан с восторгом рассказывал о замыслах отца Блумердэйлам, не замечая кислого выражения лица миссис Блумердэйл и сочувствующего – ее супруга. Пенни же надеялась только, что ее дядюшка после проигрыша не устроит скандал в присутствии лорда Уэлброка и его сына.

   Лорд Гертон решил представить свою программу накануне того дня, когда лорд Уэлброк собирался представить свою. И лорда Уэлброка это вполне устраивало. Избиратели услышат весь тот бред, что успел настрочить лорд Гертон, успеют осмыслить его, потягивая пиво в пабах, и на следующий день программа лорда Уэлброка покажется им райской музыкой после адской какофонии Гертона.

   Представитель лорда Уэлброка был направлен на главную площадь в Даннлее, чтобы лицезреть наивные потуги соперника выглядеть респектабельно, и пересказать своему господину услышанное со всеми подробностями.

   Каков же был ужас этого посланца, когда он услышал речь лорда Гертона! Почти слово в слово она повторяла тот спич, что лорд Уэлброк собирался произнести завтра! И отрывки из проекта билля о ликвидации нарушений на строительстве железных дорог и компенсации рабочим, которые по вине работодателя не могли трудиться дальше, звучали точь-в-точь, как постулаты лорда Уэлброка!

   Сомнений не оставалось – проект билля и черновик речи были украдены!

   Скандал набирал обороты. Разумеется, лорд Уэлброк обратился в суд, но, каким бы благим делом ни считалось восстановление справедливости, судебная тяжба оставляет несмываемое пятно на репутации джентльмена. И его семьи. И семей его родственников, а порой и его потомков. Зависит от того, как велико это пятно.

   В данном случае пятно было размером с тележное колесо, и миссис Блумердэйл дни напролет рыдала у себя в комнате, опасаясь, что теперь лорд Уэлброк не позволит сыну жениться на Пенелопе.

   Пенни же то слонялась бездумно по саду, то сидела возле какого-нибудь окна и смотрела на подъездную аллею. Она ждала. Вот-вот покажется коляска Эйдана, и он взбежит на крыльцо, а она уже будет стоять там и протянет к нему руки... Эйдан тут же попросит ее обручиться с ним, ведь для истинной любви мелочные дрязги не имеют никакого значения!

   И, конечно же, лорду Уэлброк и в голову не придет сердиться на Блумердэйлов из-за того, что братец миссис Блумердэйл оказался негодяем. В последнем никто в округе не сомневался. О трудах лорда Уэлброка над биллем было известно всем соседям, и гнусный поступок лорда Гертона вызвал не только всеобщее осуждение, но и немалое потрясение. Как мог благородный человек поступить подобным образом?

   Пенни мало было дела до этих пересудов, хотя Флоренс и Берни приезжали едва ли не каждый день, чтобы сообщить последние новости. Доктор Говард прислал сочувственное письмо, оставаясь верным другом мисс Блумердэйл.

   А Эйдан все не ехал...

   На пятый день Пенни приказала оседлать ее любимого Кентавра, который получил это прозвище напополам с хозяйкой, так часто их видели вместе, и, отринув светские условности, сама поехала в поместье лорда Уэлброка.

   Грубоватый немолодой лакей не пустил ее в холл. По его словам, лорд Уэлброк почти со всей прислугой уехал в Лондон, а его сын покинул страну. Но куда он отправился, слугам не сообщили. Он не взял с собой даже своего камердинера!

   Пенни некоторое время таращилась на лакея, пытаясь переварить эту новость. Слуга смотрел на нее с брезгливым неодобрением, и этот взгляд отрезвил Пенелопу. Подумать только, неделю назад прислуга лорда Уэлброка видела в ней будущую хозяйку и проявляла предупредительность и такт, а сейчас нагловатый тип ухмыляется ей в лицо и даже не позволяет переступить порог!

   Мисс Блумердэйл развернулась, с трудом удержав при себе резкие словечки, и с гордо поднятой головой покинула дом лорда Уэлброка. Она дала себе волю только в лесной чащобе, в глубине которой ей была известна каждая потаенная тропа. Привязав Кентавра к дереву, Пенни бросилась ничком на мягкий мох и рыдала, рыдала, рыдала, пока хватало сил.

   Эйдан предал ее в тот самый миг, когда более всего был ей нужен! И ведь она была нужна ему, так ей казалось. Как он мог, ну, как он мог? Да, ее дядя повел себя, как последний негодяй, но при чем здесь Пенни? И, в конце концов, будущий лорд Уэлброк оставил и своего отца тоже, показав себя неблагодарным сыном, пытающимся избежать позора, отмежеваться от своей семьи! Именно так об Эйдане теперь думали соседи и знакомые, и некому было опровергнуть это мнение.

   Все надежды на будущее счастье мисс Блумердэйл были разрушены. Отчего-то Пенни сразу поняла – Эйдан не вернется. В надежде исправить хоть что-то она поспешила к своему дядюшке и потребовала признать свою вину, отказаться от места в парламенте и куда-нибудь уехать, желательно, навсегда. Лорд Гертон лишь рассмеялся ей в лицо и велел убираться вон, к своим лошадям и ружьям, а еще лучше, взять в руки вышивку и затвориться в своей комнате, как подобает старой деве. В бессильном гневе Пенелопа вылила на ошеломленного дядюшку такой поток ругательств, что его признали бы шедевром в любой припортовой таверне, разбила несколько ваз и удалилась, провожаемая испуганными взглядами слуг.

   Ее отец, отринув гордость, поехал в Лондон, чтобы поговорить с лордом Уэлброк о его сыне и выразить дружеское участие. Старый лорд принял давнего приятеля холодно и, хоть и заявил, что не испытывает никакой неприязни к Блумердэйлам, продолжение их знакомства впредь нежелательно. Что касается его сына, лорд Уэлброк и сам удивлен столь поспешным решением Эйдана, между ними даже вышла ссора. И, раз уж мисс Блумердэйл не получила от своего поклонника никакого прощального письма, значит, чувство Эйдана остыло, тут и говорить не о чем.

   Скрипя зубами, мистер Блумердэйл откланялся. Он был столь же вспыльчив, что и его дочь, но при помощи жены и возраста научился сдерживать свои порывы. Жалость к покинутой дочери сподвигла его на это унижение, но в будущем мистер Блумердэйл не собирался произносить в своем доме ни имя лорда Уэлброка, ни имя лорда Гертона и запретил своей жене упоминать как нечестивого брата, так и вероломного жениха Пенни. То, что Эйдан и Пенелопа до сих пор не были обручены, не имело для мистера Блумердэйла никакого значения.

   Потянулись тревожные безрадостные недели. Найти похитителя документов не удалось, подозрения пали на недавно нанятого лакея, которого лорд Уэлброк уволил, несмотря на то, что слуга решительно отрицал обвинения.

   Судебное заседание назначили довольно быстро. Лорд Уэлброк представил достаточно доказательств своей долгой и кропотливой работы над биллем, чтобы выиграть суд, но, к ужасу и изумлению многих, место в парламенте получил лорд Гертон! Беспринципный и напористый молодой лорд понравился избирателям, отчего-то уверенным в том, что с такими качествами ему удастся расшевелить это унылое болото, как многие называли палату лордов.

   Лорда Гертона ничуть не волновало, что он оказался изгоем в собственной семье, и до самой своей смерти от воспаления легких, последовавшей всего через два года после триумфа, он и в самом деле потрясал палату лордов скандальными заявлениями и газетными статьями, обвиняющими благородных мужей едва ли не во всех мыслимых грехах. Разумеется, билль о железнодорожных рабочих был лордом Гертоном напрочь забыт, и быть бы ему исключенным из палаты, не окажись его смерть столь своевременной. К счастью для рабочих, билль сумел протолкнуть один из друзей лорда Уэлброка, предлагавший старому другу снова баллотироваться на освобожденное место, но старик не счел возможным для себя второй раз входить в одну и ту же воду. Об Эйдане так ничего и не было слышно, а лорд Уэлброк проводил больше времени на курортах вдали от дома и не поддерживал отношений с соседями.

   Разыгравшаяся драма оставила на семье Пенелопы Блумердэйл куда более глубокий след, чем можно было ожидать, учитывая, что лорд Гертон не являлся прямым родственником Блумердэйлов. Матушка Пенни начала хворать, и ее домочадцы так и не смогли понять, связана ее сердечная болезнь с переживаниями из-за причиненного ее братом ущерба или с тревогой за судьбу дочери. Болезнь свела миссис Блумердэйл в могилу еще до смерти ее брата, а вскоре за ней последовал и безутешный мистер Блумердэйл.

   Его прощальное напутствие Пенни запомнила и выполнила, к каким бы огорчениям в будущем оно ни вело.

   - Дитя мое, ты остаешься одна на этом свете, - со слезами на глазах говорил почтенный джентльмен, полулежа в старом удобном кресле. – Сколько бы родни у нас ни было, никто не позаботится о молодой девушке так, как это делали ее родители. Никто, кроме мужа.

   Слабым взмахом руки остановив начавшую было возражать Пенелопу, мистер Блумердэйл продолжил:

   - Мое наследство не отягощено майоратом, и ты получишь все. Представляю, как много негодяев захотят ухватить этот лакомый кусочек, и какой несчастной тебя может сделать брак с одним из них. Да, милая, знаю-знаю, ты так сильно любила Эйдана, что и думать не хочешь о браке с кем-то другим, и все же, выслушай до конца, что я скажу. Эйдан был мне, как сын, но я не могу простить его за то, что он оставил тебя в час бедствий. И я хотел бы видеть тебя женой достойного человека, который защитит тебя и твое состояние от посягательств охотников до приданого, и брак с которым не будет тебе в тягость.

   - Да где же взять такого человека… - пробормотала Пенни, в душе согласная с отцом. Она-то бы, конечно, управилась и с поместьем, и со всеми делами, но она представляла уже брезгливое выражение лиц поверенного и управляющего, которым предстоит отчитываться перед бестолковой девицей, способной только скакать на лошади и свистеть собакам. Увы, отец был прав, общество никогда не примет ее как полноценную хозяйку имения Блумердэйлов, если она останется старой девой. А идти приживалкой в дом кого-то из многочисленных кузенов или кузин… Боже упаси! Чего стоит одна Мэри-Роуз!

   - Такой человек есть, милая, и он тебе хорошо известен, - с облегчением в голосе ответил мистер Блумердэйл, ожидавший бурных возражений в ответ на свое предложение. – Вспомни о Хью!

   - Кузен Хью? – с изумлением переспросила Пенни. – Но ведь он недавно овдовел!

   - Вот именно, дитя, вот именно. У него на руках осталась малышка Миртл, которой нужна мать.

   - Но он так сильно любил Элис! – Пенни вспомнила веселого рыжеволосого кузена и рядом с ним – хрупкую нежную блондинку, так непохожую ни на кого из Блумердэйлов. Кажется, малышка Миртл будет копией матери, не считая рыжеватых кудряшек.

   - И он никогда не полюбит другую женщину, так же как и ты не полюбишь кого-то, кроме своего Эйдана, - проницательно заметил старый отец Пенни. – Вам обоим нужна надежная гавань, и ваш брак станет таким пристанищем. Вы всегда ладили между собой, поладите и в будущем. Хью так же, как и ты, любит охоту и лошадей, и вам не будет скучно вместе. Осмелюсь заметить, бог дал тебе больше ума, чем ему, и он это признает. Он будет советоваться с тобой во всех делах, фактически, управлять всем будешь ты, но он – мужчина, и его власть никто не посмеет оспорить.

   - Ты уже говорил с ним? – Удивительное подозрение возникло в голове Пенни и тут же превратилось в уверенность, едва она заметила хитрый взгляд отца. А она-то всегда считала его простоватым сельским сквайром! Подумать только, он договорился с Хью у нее за спиной, даже не спросив ее мнения! Но отец был слишком болен, чтобы она могла на него долго сердиться. К тому же, из всех знакомых мужчин только кузены Хью и Тони казались ей родственными по духу. Кузен Тони был счастлив в браке, а Хью переживал второй год своего вдовства и вполне мог уже позволить себе жениться. На нарушение приличий со стороны вдовца посмотрят куда более лояльно, нежели посмотрели бы, поступи подобным образом вдова. Впрочем, Мэри-Роуз эти условности не останавливали, она уже собиралась замуж во второй раз, неудовлетворенная наследством, полученным от первого супруга!

   - Я не принуждаю тебя принять решение сейчас, просто прошу, подумай об этом! Если, конечно, у тебя нет поклонников, о которых мне ничего не известно, - напоследок добавил мистер Блумердэйл.

   У Пенни было множество друзей, но поклонником ее мог считаться только доктор Говард. И он ни за что не согласился бы на брак на подобных условиях. Ему была нужна любовь Пенелопы, а если уж она не может дать ему желаемое, о свадьбе и говорить нечего.

   Другое дело Хью. Верный товарищ, веселый малый, заядлый охотник – никто не мог сказать о нем ничего дурного. И спустя некоторое время Пенни пришла к выводу, что идея ее отца – наилучший выход для всех. Надеяться, что Эйдан вернется и будет умолять ее о прощении, Пенни перестала уже давно. А оставаться одной после скорой смерти отца, о которой доктора уже говорили без всякого смущения, казалось ей страшной участью.

   Пенни сама съездила к Хью и, несмотря на неловкость ситуации, они очень скоро обо всем договорились. В конце концов, они оба были Блумердэйлам – практичными, твердо стоящими на ногах, что бы ни случилось. И однолюбами. Пережив одну настоящую любовь, ни один из них не верил, что когда-нибудь это чувство вновь настигнет их. Но это же не повод отказываться от всей дальнейшей жизни и ее тихих радостей!

   - Мы неплохо устроимся, старушка, поверь мне, - с мягкой улыбкой сказал Пенни кузен Хью. – Вместе вырастим малютку Миртл, и, может, господь пошлет нам и других детей. Мы еще можем быть счастливы, на свой лад, конечно, но ничуть не хуже, чем другие.

   С этим Пенни была согласна. И мистер Блумердэйл дожил до того дня, когда повел под венец дочь, прекрасную в белом облаке флердоранжа и ни одним жестом не выдававшую, что этот день она в своих мечтах представляла совсем по-другому. Хорошенькая девятилетняя Миртл с сосредоточенным видом несла за будущей мачехой шлейф, и гости умилялись, глядя на девочку. Все были уверены, что Пенни станет прекрасной мачехой, а Миртл полюбит ее, как родную мать. Вот только, этого не случилось. Чему немало поспособствовала тетушка Пруденс.

   Флоренс и две молоденьких кузины Пенни выступали в качестве подружек невесты, и Пенни надеялась, что вскоре и ее подруга получит предложение. В двадцать два года Фло все еще была не помолвлена, и Пенни находила это огромной несправедливостью судьбы, учитывая, сколько поклонников у Флоренс было прежде. Конечно, все дело было в скромном приданом Фло.

   Тревор Корделл, впрочем, довольно скоро сделал Флоренс предложение, которое было принято, к изумлению Пенелопы, находившей его самым скучным из поклонников подруги. Но Тревор получил хорошее место в министерстве финансов, его ждало большое наследство, и Флоренс согласилась без раздумий. Блестящий кавалер, которым считался Берни, не мог похвастать богатством, а другие поклонники Флоренс к этому времени уже выбрали себе жен среди девушек, может быть, не настолько хорошеньких, но зато хорошо обеспеченных. Так что, Тревор оказался лучшим выбором. Не выходить же замуж за старика, как это сделала Мэри-Роуз!

   Первые три года брак Пенни и Хью и в самом деле можно было назвать счастливым. Пикники, балы и, конечно, охота занимали их время, не оставляя ни минуты на размышления о том, насколько правильное решение они приняли. У них все еще не было детей, но никто не отчаивался – Пенни всего двадцать пять лет, все придет в свое время.

   А потом случилась эта трагедия на охоте. Казалось бы, Хью так же хорошо, как и Пенни, знал все тропинки в лесу Блумердэйлов, но в пылу погони он направил свою лошадь слишком близко к старому вязу, от ствола которого отходил широкий обломанный сук. От удара Хью вылетел из седла и, неудачно приземлившись, сломал себе шею. Смерть его была мгновенной, но это утешение было слишком слабым для всех, кто любил Хью Блумердэйла.

   С тех пор Пенни разлюбила охоту…

ГЛАВА 6

Флоренс пошевелилась, открыла глаза и поморщилась, чувствуя боль в затекшей шее.

   - Ты проснулась! Как ты себя чувствуешь? – поспешно спросила она, увидев, что Пенни смотрит на нее, полулежа на подушках.

   - Не так плохо, как можно было опасаться после приступа, - голос Пенни звучал хрипло, но это должно было вскоре пройти. – Пожалуй, я бы съела пару кусков пирога, только не с абрикосами.

   Фло не улыбнулась в ответ на эту нехитрую шутку.

   - Мы все так испугались за тебя вчера, дорогая! Мартин всю ночь провел в гардеробной на кушетке, а я и другие дамы дежурили у твоей постели.

   - В самом деле? – удивилась Пенни. – Я-то думала, только ты одна проявила ко мне участие.

   - Нет-нет, даже тетушка Пруденс и Миртл захотели побыть с тобой. И Мэри-Роуз!

   - Поразительно! Не скажу ничего о Мэри-Роуз, но эти две ведьмы, должно быть, каждую минуту ожидали, что я испущу последний вздох! – хмыкнула Пенни. – Что ж, я думаю, тебе самое время пойти и немного отдохнуть в своей постели, а я отправлюсь завтракать. Напомни мне, если я забуду, приказать убрать любые орехи из всего, что теперь будет готовиться в этом доме. Подумать только, раньше я страдала только из-за индийского ореха, а теперь мне не подходят и другие! Как же жаль, я так люблю миндальное печенье!

   - Ах, нет, дорогая, ты же ничего не знаешь! – воскликнула Флоренс. – Тебе нечего опасаться из-за других орехов, в пироге был именно индийский орех! Вчера вечером Мартин и Тревор отправились на кухню вместе с тетушкой Пруденс и ее горничной. И нашли в банке с орехами, которые Минна использовала для выпечки, индийский орех!

   Пенни неверяще уставилась на подругу.

   - Как это возможно? Я строго-настрого запретила… и поставщик уже много лет знает об этом…

   - Мартин расскажет тебе позднее, там случился настоящий скандал, - поморщилась Флоренс. – Суть в том, что кто-то нарочно положил индийский орех в эту злосчастную банку. Тревор сказал мне, что это чья-то дурная шутка…

   - Шутка? – хрипло выкрикнула Пенни. – Обе мы знаем, кто мог так подшутить! Да я своими руками задушу эту мерзавку! Позвони моей горничной, пусть поможет мне одеться!

   На шум в спальню заглянул доктор Мартин. Он успел уже привести себя в порядок, и только темные круги под глазами выдавали, насколько плохо он провел эту ночь на кушетке.

   - Я вижу, ты пришла в себя, - кратко заметил он. – Конечно, я бы предпочел, чтобы ты полежала еще, но ты ведь не станешь слушать…

   - Разумеется, не стану, - чуть тише прохрипела миссис Блумердэйл. – Флоренс сказала, там что-то случилось вчера на кухне. Пока я одеваюсь, ты все мне расскажешь.

   Доктор Говард укоризненно взглянул на миссис Корделл, но та лишь пожала плечами – как можно было промолчать?

   Следующие полчаса горничная помогала Пенни облачиться в зеленое утреннее платье и заколоть волосы, а доктор Говард, стоя у окна спиной к хозяйке, рассказывал ей о том, что удалось вчера выяснить на кухне, и как безобразно повели себя миссис Бэббидж и тетушка Пруденс.

   Горничная прибавила от себя еще несколько слов о том, что происходило на кухне после того, как джентльмены, миссис Эстор и Минна покинули поле боя. Никто из прислуги, увы, не заметил злоумышленника, подсыпавшего что-то в банку с орехами, и оставалось дождаться возвращения помощницы миссис Бэббидж, которая чистила орехи, поджаривала и ссыпала в банку для дальнейшего использования при готовке. Уж мисс Линн ни за что не пропустила бы индийский орех, но все же, стоит послушать, что она скажет!

   - Я полагаю, нужно вызвать полицию, - закончил Мартин, когда Пенни сообщила ему, что готова, и он может повернуться. – Кто-то хотел убить тебя!

   Его темные глаза смотрели серьезно, но Пенни решительно отмахнулась от этого абсурдного, на ее взгляд, предположения.

   - Это сделала Миртл, тут и говорить нечего! Вчера она отлучилась, чтобы сходить в библиотеку, но пробыла там слишком долго! Ничего не мешало ей зайти в лавку и купить индийского ореха, а затем, когда все отдыхали после прогулки, пройти в кладовку и подсыпать орехи в банку.

   - Даже если и так, разве этот проступок не должен остаться безнаказанным? – В душе доктор Говард был, после некоторых размышлений, согласен с Пенни, но не считал случившееся всего лишь дурной шуткой бестолковой девчонки. – Покушение на убийство, Пенни!

   Пенелопа взглянула на любопытную горничную, замешкавшуюся в дверях.

   - Конечно, она не хотела убить меня всерьез! Она ведь ни разу не видела моих приступов и, должно быть, считала, что меня стошнит при гостях или что-то вроде того. Я накажу ее сама, Мартин. К тому же, надеюсь, увиденное достаточно напугало ее, чтобы лишить желания повторять подобную проделку. А теперь идем, мне надо выпить чего-нибудь теплого, горло так и саднит!

   Доктору Говарду ничего не оставалось, как последовать за миссис Блумердэйл в малую столовую.

   Пенни ворвалась в столовую, будто голодная фурия, Мартин едва поспевал за ней, опасаясь, что его помощь может понадобиться теперь уже Миртл.

   В столовой обнаружился бледный после вчерашних возлияний Берни, с сонным видом размышлявший над чашкой кофе, и тетушка Пруденс, по обыкновению поглощавшая все без разбору, как будто это был ее последний завтрак.

   Миртл как раз вышла из-за стола и собиралась выйти в сад посмотреть, какие бутоны раскрылись на кусте дижонских роз. Она хотела украсить свежими розами свою прическу перед завтрашним балом.

   Пенни буквально набросилась на ничего не подозревающую девушку, схватила ее за плечи и принялась трясти. Хриплые ругательства, которыми она сопровождала свои действия, заставили даже Бернарда очнуться от дремоты, а тетушка Пруденс вскрикнула и выронила нож и вилку.

   - Мерзавка, дрянь, ты хотела убить меня на глазах у всех! - вопила Пенни. - Как я была глупа, когда не послушала Хью и не отправила тебя в пансион! Ты всегда ненавидела меня, но сейчас ты перешла все границы! Как ты посмела подложить в банку индийский орех, зная, что орехи пойдут в пирог с абрикосами!

   Доктор Говард бросился к миссис Блумердэйл и схватил ее за запястья, пытаясь оторвать ее от падчерицы. Миртл визжала, это ей удавалось лучше всего, а Берни и миссис Эстор, наконец, опомнились и поспешили на помощь Мартину.

   - Полно, Пенни, мисс Блумердэйл виновата, но, если ты убьешь ее сейчас, тебе придется провести остаток жизни в тюрьме, - попытался увещевать подругу детства Берни, но Пенелопа его даже не слышала.

   Доктору Говарду, наконец, удалось оттащить Пенни от падчерицы, а тетушка Пруденс опять приняла воинственную позу, как вчера на кухне, и надвинулась на миссис Блумердэйл.

   - Как смеешь ты обвинять девочку в таком ужасном поступке! Мало того, что твои слуги ведут себя ужасающе и бесстыдно обвиняют невинных людей, так еще и ты не только поощряешь эту распущенность, но и ведешь себя, как пьяный матрос в портовой таверне!

   - Вы там бывали? - заинтересованно хмыкнул Берни, но, к счастью для него, миссис Эстор его не услышала, так как Пенни напустилась теперь на нее.

   - Слуги порой куда наблюдательнее господ, и мне давно следовало прислушаться к мнению миссис Бэббидж. Конечно, вы были бы счастливы услышать о моей смерти, может, даже, эта новость порадовала бы вас больше, чем вашу племянницу! Уж не вы ли послали ее в лавку за орехами, пока все мы сидели в пабе на площади? - не давая разъяренной тетушке Пруденс и слово вставить, Пенни набрала в грудь воздуха и продолжила. - Ну, еще бы, вы ведь тогда стали бы опекуншей Миртл и прибрали бы к рукам не только состояние Хью, но и мое!

   - Ну, с меня довольно! - вопль тетушки перекрыл хриплые выкрики Пенни. - Ноги моей больше не будет в этом доме, я уезжаю немедленно и забираю с собой Мирт!. Я всегда знала, что тебе нельзя доверять воспитание детей, и поверить не могла, когда услышала о вашей свадьбе с Хью. Подумать только, как он мог обратить на тебя внимание после того, как он был женат на моей благовоспитанной, утонченной сестре! Воистину, у него помутился рассудок!

   - О, тетя Пруденс, заберите меня отсюда, пока она меня не убила! Я ничего не сделала, у меня и в мыслях не было подбрасывать какие-то орехи! - воскликнула Миртл, поднося ладони к горлу, словно уже чувствовала, как Пенни душит ее.

   - Что ж, я счастлива буду избавиться от вас обеих! Убирайтесь в ваше змеиное гнездо! Я охотно передам вам опеку над этой маленькой гадюкой! - Пенни прибавила к своим словам еще несколько ругательств, и Берни восхищенно прищелкнул языком, хотя ему давно пора было перестать удивляться словарному запасу миссис Блумердэйл.

   - Конечно, дитя, мы уедем сегодня же. Наконец-то ты избавишься от опеки этой безнравственной женщины! – тетушка Пруденс удовлетворенно хмыкнула, должно быть, представляя, как обогатит свой рацион и гардероб за счет средств, выделяемых на содержание Миртл по завещанию Хью. – Давно пора приискать тебе жениха, я все это время опасалась, что твоя мачеха не собирается озаботиться столь важным делом. Так ты, того и гляди, останешься старой девой!

   Миртл мечтательно улыбнулась и уже собралась было идти собирать свои вещи, когда следующая фраза тетушки заставила ее обескураженно замереть на месте:

   - Моя подруга Маргарет уже дважды упоминала тебя в своих письмах. Граф Данброк хотел бы снова жениться, и Маргарет любезно подумала о моей племяннице, хотя у нее на примете наверняка есть несколько других молодых леди.

   Пенни отчетливо фыркнула, и Миртл тотчас припомнила, о ком идет речь.

   - Но, тетушка, граф Данброк же древний старик! Ему уже, должно быть, скоро будет сто лет! Он подойдет тетушке Мэри-Роуз, но никак не мне!

   - Ему всего сорок девять! – отрезала тетушка Пруденс. - Для твоей тетки Мэри-Роуз он слишком молод. А для молодой девушки, которая заботится о своем будущем и хочет обрести состояние и положение в обществе, это прекрасная партия!

   - И он уже похоронил двух жен, - беззаботным тоном добавил Берни. – А вот сколько у него детей, я не могу припомнить. Четверо?

   Миртл побледнела.

   - Я не хочу выходить замуж за вдовца с четырьмя детьми!

   Пенни тем временем уселась за стол с намерением позавтракать. Судьба падчерицы ее больше не волновала, и это оказалось неожиданно приятным дополнением к ветчине и свежим лепешкам.

   - Не стоит беспокоиться о том, что тебе придется нянчиться с ними, никто из них уж во всяком случае не моложе тебя! – возразила тетя Пруденс. – И довольно на этом. Молодой бестолковой леди должно следовать указаниям старших, тех, кто понимает, что для нее лучше! Ступай собираться, я надеюсь, миссис Блумердэйл одолжит нам экипаж, в котором мы поместимся со всем багажом!

   На лицо Миртл стоило посмотреть. Доктор Говард подавил в себе сочувствие к девушке. Даже сама Пенни не придумала бы лучшего наказания для жестокосердной девчонки. Берни вернулся к своему кофе, и Мартин последовал его примеру. Пора было, наконец, позавтракать.

   Не дождавшись ответа миссис Блумердэйл, тетушка Пруденс покинула столовую, подталкивая перед собой Миртл, которая явно собиралась плакать.

   - Боже, неужели я от них избавилась? – воскликнула Пенни. – По такому случаю, пожалуй, стоит выпить шампанского!

   Берни мучительно скривился, и доктор Говард поспешно возразил:

   - Прошло еще слишком мало времени с тех пор, как ты приняла лекарство. Выпьешь бокал за обедом.

   В комнату с мрачным видом вплыл Тревор, такой же бледный и вялый, как и Берни. За ним вошла свежая и бодрая Флоренс, которая будто и не провела часть ночи в жестком кресле.

   - Кажется, я что-то пропустила, - пожаловалась она, усаживаясь за стол. – Миртл поднималась по лестнице вся в слезах, а следом за ней шла тетушка Пруденс, и в ее ворчании мне послышалось…

   - Тебе не послышалось, - хмыкнул Берни. – Пенелопа изгнала ведьм из своего дома.

   - В самом деле? – Миссис Корделл повернулась к подруге.

   Пенни махнула рукой в сторону доктора Говарда. После недавнего выступления горло ее саднило пуще прежнего, и миссис Блумердэйл хотелось молча позавтракать и выпить теплого травяного чая. Мартин коротко пересказал для супругов Корделл историю выдворения Миртл и ее тетушки из дома. Тревор уподобился Берни и молча занялся кофе, а Фло неодобрительно покачала головой.

   - Ты слишком жестока к девочке. Уверена, она совершила этот проступок, не подозревая о последствиях, к которых может привести ее проделка.

   - Это не просто проделка, - холодно заметил доктор Говард.

   - Знаю-знаю, - вздохнула Флоренс. – И все же, все же… Можно было наказать ее как-то по-другому. Миссис Эстор испортит ей жизнь своими нравоучениями и поисками жениха среди тех, кто приведет Миртл в ужас. И она будет лишена возможности общаться со своими подругами и поклонниками. Притом тетя Пруденс не оставит тебя в покое, напротив, она будет требовать все больше и больше денег на содержание девочки, ведь Миртл пора вывозить в свет…

   - Не стану с тобой спорить, - пробурчала Пенни, не переставая жевать. – Они сами решили уехать, вот и пусть убираются. Единственное, на что я готова согласиться, оставить их в доме до окончания праздника. Пусть Миртл потанцует и попрощается с друзьями, не зря же я потратилась на туалет для нее, а тетушка Пруденс сможет вволю поесть после нашего вынужденного голодания. Кстати, Мартин, ты уже послал за своей кухаркой?

   - Да, я осмелился отправить твоего лакея с письмом к моему управляющему. И осмотрел все продукты, из которых твоя экономка готовила завтрак под присмотром миссис Бэббидж.

   - Должно быть, тебя там не очень хорошо встретили после вчерашнего, - пробурчал Тревор, и доктор Говард кивнул головой.

   - Не стоит ли миссис Бэббидж извиниться перед тетушкой Пруденс и ее горничной? – спросила Флоренс.

   - Я бы потребовала, чтобы она это сделала, не приведи меня в такую ярость Миртл со своей теткой. А теперь я начинаю думать, что, может быть, миссис Бэббидж не так уж неправа. Что, если моя падчерица и ее тетка сговорились и решили избавиться от меня? – Пенни не хотелось в это верить, но как она могла оспорить тот факт, что злосчастные орехи попали в пирог неслучайно?

   - Это было бы очень глупо! – отмахнулся Берни. – Миссис Эстор сама предложила, чтобы ее горничная испекла пирог, понятно, что в таком случае первое подозрение пало бы на нее. Будь я на ее месте, устроил бы все похитрее.

   - Уж ты бы, с твоими-то талантами, разумеется, запутал дело так, что никто бы не разобрался в том, кто виноват! – неожиданно зло бросил Корделл, и остальные с удивлением повернулись в его сторону.

   - О каких талантах ты говоришь? – Бернард нахмурился и весь подобрался, его взгляд из сонного стал цепким и холодным.

   - Уверен, ты понимаешь, о чем я, - так же холодно ответил Тревор. – Иначе Тернер уже давно бы…

   - Что это вы так засиделись за завтраком? – В столовую буквально влетела Мэри-Роуз в кремовом утреннем платье и с небрежно заколотыми локонами. – День обещает быть чудесным, и рабочие уже почти закончили павильон, идемте в сад, посмотрим!

   Она выглядела сейчас на десять лет моложе, и Берни, Тревор и даже Мартин замерли, любуясь этой вечно юной феей. Пенни и Флоренс переглянулись, чувствуя, как их затапливает детская зависть к Мэри-Роуз. А они-то думали, что все давно в прошлом!

   Словно не замечая всех этих взглядов, Мэри-Роуз преспокойно уселась за стол и попросила:

   - Тревор, будь так любезен, налей мне чашечку шоколада! После прогулки на свежем воздухе всегда хочется чего-нибудь сладкого!

   - Пожалуй, самое время посмотреть на павильон! – Пенни поспешно выбралась из-за стола, а Флоренс осталась продолжать завтрак и заодно присмотривать за Мэри-Роуз.

   Пенелопе тоже было любопытно узнать, на кого ее кузина направит свои чары сегодня, но за это утро она уже пережила достаточно неприятных моментов со своими гостями, чтобы возжелать одиночества.

ГЛАВА 7

Примерно через час, обойдя весь сад и вернувшись на террасу, Пенни подумала, что день сегодня явно не задался.

   Из углового окна на втором этаже раздавались рыдания Миртл, и миссис Блумердэйл впервые почувствовала что-то вроде угрызений совести. Тетушка Пруденс с ее скупостью и ханжескими нравоучениями – не лучший опекун, а если она еще и в самом деле захочет выдать Миртл замуж за какого-нибудь богатого вдовца преклонных лет… Не такой судьбы хотел бы Хью для своей дочери, в этом Пенни была твердо уверена. Неужели придется простить девчонку и позволить ей остаться после того, что она натворила?

   - Что ж, это послужит ей хорошим уроком, - пробормотала Пенни и завернула за угол террасы, не желая больше слышать стенания падчерицы. – Попрошу Флоренс поговорить с девчонкой, пусть скажет, что я готова на этот раз простить Миртл, если она впредь пообещает быть послушной и милой…

   Размышления Пенни прервали громкие голоса из курительной, окна которой выходили на террасу. Невольно прислушавшись, Пенелопа с удивлением поняла, что ссорятся Берни и Мартин.

   «А эти-то двое что не поделили? – с удивлением подумала она про себя. – Я еще понимаю, что Тревору не дает покоя внезапное богатство Берни, сам-то он трудился, не покладая рук, в своем министерстве, а наследства ему еще ждать и ждать. При этом Берни умудрился разбогатеть за такой короткий срок. Но Мартин! Чем его не устраивает образ жизни нашего старого приятеля?»

   - Кто ты такой, чтобы говорить мне это? – в раздражении голос Берни становился визгливым, почти как у женщины. – Разве ты сам без греха? Не стоит ли напомнить тебе о семье Меллер, как это сделал Тревор? Что, кстати, с ними стало?

   - Это тебя не касается! – Обычно уравновешенный, доктор Говард явно вышел из себя. – Во всяком случае, я не пытался наживаться на горестях других!

   «О чем это они? – подумала Пенни. – И кто такие Меллеры? Никогда о них не слышала!»

   Она не собиралась уходить, без всякого смущения подслушивая чужую ссору, но на террасе появился дворецкий с известием, что прибыла кухарка доктора Говарда.

   С чувством легкого разочарования Пенни отправилась знакомиться с новой прислугой, как делала всегда, даже если это были временные работники. К тому же, стоило дать понять миссис Бэббидж, что дом нуждается в кухарке, как бы сама миссис Бэббидж к этому ни относилась.

   Немолодая уже женщина была спокойна и приветлива и, кажется, даже не заметила ядовитых взглядов миссис Бэббидж и экономки, которые явно пытались разглядеть в ней какой-нибудь изъян вроде пятна на фартуке или темной каймы под ногтями. Но ничего подобного им обнаружить не удалось, и Пенни покинула кухню если не успокоенная, то, по крайне мере, испытывавшая признательность к доктору Говарду, столь своевременно пришедшему им на помощь.

   Ланч был превосходен, и мрачное настроение, царившее в доме с утра, мало-помалу развеялось. Мэри-Роуз исхитрялась кокетничать и с Берни, и с Мартином, умиротворенный Тревор хвалил блюда, тетушка Пруденс вторила ему, а заплаканная Миртл сидела тихо, как мышь. Пенни и Флоренс переглянулись, по обыкновению, понимая друг друга без слов. Фло чуть заметно кивнула. После ланча она поговорит с Миртл и, если девушка проявит сговорчивость, то сможет остаться, а ее тетушка вольна поступать, как заблагорассудится.

   Пенни удалось уговорить Тревора поиграть с ней в лаун-теннис. Она была уверена, что только необходимость сосредоточиться на игре позволит ей отвлечься и не считать часы, которые остаются до появления Тони и Эйдана.

   Корделл явно предпочел бы другое занятие, но умоляющий взгляд Пенни заставил его согласиться.

   Миртл взяла свой роман и удалилась в небольшую аллею, которая шла вдоль пруда и заканчивалась у садовой калитки. В нескольких ярдах от пруда стояла удобная скамья, на которой любили сидеть все обитатели дома Блумердэйлов, когда им хотелось побыть в одиночестве и поразмыслить. Флоренс, получившая указания Пенелопы, захватила из библиотеки первую попавшуюся книгу и, выждав четверть часа, устремилась за Миртл, чтобы деликатно передать предложение мачехи остаться на определенных условиях.

   Миссис Эстор сама завела разговор с миссис Блумердэйл сразу после того, как все встали из-за стола. Тетушка Пруденс заявила, что погорячилась и, конечно же, увезет Миртл из этого дома, но не собирается портить праздник Пенелопы, вызывая своим отсутствием ненужные пересуды.

   Пенни этого было вполне достаточно и она, коротко кивнув, направилась в свою комнату, чтобы переодеться для игры. Горничная помогла ей и удалилась, а Пенелопа замешкалась. Мысли об Эйдане не так-то легко было отогнать, когда он уже на пути к ней. А если он в последний момент передумал и вовсе не приедет? Пенни уже и сама не знала, обрадовалась бы она этому известию или огорчилась.

   В задумчивости она подошла к туалетному столику и открыла массивную шкатулку с драгоценностями. Там, на самом дне, в бархатном мешочке хранился серебряный медальон с затейливым узором и мерцающим зеленоватым камнем – подарок Эйдана на ее двадцатилетие. Камень неизвестного происхождения стоил недорого, и Пенни оценила этот подарок намного позже, когда узнала, сколько сил и времени потратил Эйдан, чтобы отыскать камень, подходящий к ее глазам.

   Теперь она доставала его раз в год, перед своим днем рождения. Позволить себе краткую передышку от окружавшей ее обыденности, представить ненадолго, как все могло бы быть… И снова вернуться к роли независимой миссис Блумердэйл. Она рассматривала его только вчера утром, поворачивая камень так и этак, чтобы уловить в зеленых бликах тень юной Пенни, которая была так беззаботна и счастлива десять лет назад. Вчера утром она была довольна близка к той Пенни, ведь она еще не знала ни о визите Эйдана, ни о больной руке кухарки, ни о том, чем закончится для нее этот беспокойный день…

   Зачем она решила нарушить собственную традицию и достать медальон снова? Она представила себе, как Эйдан (интересно, как же он выглядит теперь?) войдет в гостиную и увидит у нее на шее свой подарок. Вспомнит ли он, что подарил этот медальон молоденькой мисс Блумердэйл, или равнодушно скользнет по нему взглядом?

   Искушение надеть кулон вечером, чтобы Эйдан сразу увидел его, было так велико, что Пенни не сразу поняла, что шкатулка с украшениями выглядит не как обычно.

   В большом ящике из красного дерева в несколько слоев лежали выстланные зеленым бархатом коробки с отделениями, в каждом из которых хранилось что-то одно – браслет, кольцо и серьги, кулон или ожерелье. Шкатулка была не самой удобной для каждодневного использования, но ее подарил Пенелопе отец вместе с украшениями бабушки, когда Пенни только исполнилось шестнадцать, и эта вещь была для нее памятью о двух ушедших поколениях ее семьи. К тому же, миссис Блумердэйл не увлекалась драгоценностями и не надевала большую часть из того, что у нее было, а самые любимые вещицы лежали на верхнем ярусе.

   Она уже сняла его, чтобы добраться до кулона, и сейчас бессмысленно смотрела на второй ярус, в некоторых углублениях которого зеленела бархатом пустота. Еще вчера утром эти ячейки были заполнены, Пенни была в этом уверена. Она встряхнула головой, отгоняя мысли о медальоне и Эйдане, и зажмурилась, пытаясь представить, чего не хватает в шкатулке. Цепкая память услужливо развернула перед ней картинку, и Пенни открыла глаза, чтобы убедиться – жемчужного ожерелья с бриллиантовой подвеской, двух браслетов с сапфирами и старинной золотой цепи, на которую крепились подвески с рубинами, наследства бабушки, в шкатулке нет.

   Она неторопливо принялась доставать остальные три яруса, пока не добралась до дна шкатулки, где лежало единственное украшение – медальон Эйдана.

   Все остальное, включая медальон, было на месте.

   - И как же это понимать? – вслух спросила себя Пенни. – В дом забрался вор? Но почему в первом ряду все ячейки заполнены?

   Она тщательно сложила все обратно, убедившись, что ни одно из потерянных украшений не попало в чужую ячейку. Впрочем, она прекрасно сознавала, что это попросту невозможно. Сомневаться можно было бы, не загляни она в шкатулку вчера утром. Она не отдавала драгоценности в чистку, а верно служившая ей много лет горничная никогда бы не осмелилась на подобный поступок, не уведомив свою госпожу.

   - Тебя обокрали, что уж тут делать вид, будто ничего не случилось! – фыркнула Пенни, поглядев в зеркало на свое озадаченное лицо. – Вот только, кто? И когда?

   Конечно, проникнуть в ее спальню мог любой из слуг, тем более, что в доме были новые люди, прислуга ее гостей. Воспользовались тем, что миссис Блумердэйл и все ее гости уехали в Харли, и добрались до шкатулки. Рискованный шаг, когда прислуга Пенни должна была в это время делать уборку в спальнях. Оставался еще один вариант, и Пенелопа не стала малодушно прогонять его из своих мыслей.

   Сегодня ночью рядом со спящей Пенни поочередно дежурили добровольные сиделки. Что может быть проще – открыть шкатулку, снять верхний ярус и вытащить несколько украшений, которые легко можно спрятать в карман или за корсаж платья? После лекарства доктора Говарда Пенни спала так крепко, что не проснулась бы, даже случись в ее комнате вечеринка с танцами. Уставший доктор, должно быть, тоже задремал на своей кушетке. Да и дверь в гардеробную была прикрыта.

   Не считая Флоренс, сиделок было трое. И ни одну из них Пенни, рассудив здраво, не могла вычеркнуть из списка подозреваемых.

   - Миртл! Эта хитрая дрянь уже понимала, чем закончится для нее вчерашнее происшествие, и решила обокрасть меня напоследок! А я еще удивлялась, почему она вызвалась дежурить у моей постели! – Первая мысль Пенни была о падчерице, но почти сразу же ей на ум пришла кузина. – Мэри-Роуз тоже могла захватить пару безделушек, чтобы улучшить свое положение. Мы ведь не знаем наверняка, как обстоят у нее дела с наследством последнего мужа. Она всегда врала даже о пустяках, так с чего верить ей теперь? Может быть, она осталась без гроша и нарочно заявилась ко мне, чтобы обрести стол и кров, не потратив ни пенни! Если она не уберется после моего бала, значит, так оно и есть, ей просто некуда больше идти!

   Пенелопа принялась ходить по комнате, начисто позабыв о медальоне Эйдана и о том, что на лужайке ее ждет с ракетками Тревор Корделл.

   - И, конечно, миссис Эстор! Тетушка Пруденс вечно жалуется, что мистер Эстор почти ничего ей не оставил! Навряд ли она замыслила кражу, скорее, не смогла справиться с искушением, увидев шкатулку на туалетном столике. И очень обрадовалась утреннему скандалу как поводу уехать, захватив с собой мои безделушки! – Пенни внезапно остановилась. – Или вчерашний скандал на кухне не был пустяковой склокой? Минна в самом деле подложила в пирог индийский орех, чтобы отравить меня по приказу своей госпожи? Ах, черт бы побрал их всех троих! Как мне узнать, кто из них вор? Любая могла обокрасть меня, а я-то, глупая гусыня, принимаю их в своем доме, кормлю и пою вместо того, чтобы вышвырнуть их вон! Что же мне делать?

   Пенни понимала, что самой ей возникшую проблему не решить, и направилась на поиски единственного человека, которому могла рассказать о случившемся – Флоренс.

   Флоренс обнаружилась на пути в библиотеку, она как раз шла за книгой, чтобы присоединиться к Миртл, будто бы случайно, а потом завести с девушкой важный разговор.

   - Выслушай меня! – Пенни буквально втолкнула подругу в библиотеку и плотно прикрыла за собой массивные двери.

   - Что еще случилось? – Флоренс мгновенно побледнела.

   Пенелопа в двух словах рассказала о пропаже украшений и выжидательно уставилась на миссис Корделл. К ее удивлению, Фло как будто успокоилась. Она явно ожидала куда более неприятных новостей.

   - Ты знаешь, кражи, к сожалению, регулярно случаются в таких домах, как этот, - со вздохом сказала Флоренс. – Конечно, это может быть кто-то из горничных или лакеев твоих гостей, а, может быть, и твои гости, как ты и предполагаешь. Знаешь, я бы даже не стала исключать Берни.

   Не давай изумленной Пенни возразить, Фло продолжила:

   - Да-да, мы ведь не знаем наверняка, где кроется причина его богатства! Тревор пару раз проговорился, что в его министерстве кто-то очень заинтересовался какими-то махинациями Берни. Если бы у тебя был среди знакомых какой-нибудь суперинтендант, можно было бы попробовать узнать, не пропадали ли драгоценности в домах, где Берни гостил в последнее время.

   - Или Мэри-Роуз, - вставила Пенни, неготовая согласиться с подругой относительно Фроули. Она любила его куда больше, чем свою кузину, и, какими бы путями ни разбогател Берни, она не верила, что он способен украсть ожерелье у подруги детства.

   - Или Мэри-Роуз, - охотно согласилась Фло. – Ты не сможешь ничего доказать, а устроить в доме обыск означает оскорбить других гостей. Твоя падчерица тоже может быть виновна, как и ее тетушка.

   - И что же ты мне посоветуешь? – Не такой поддержки Пенни ожидала от подруги и сейчас испытывала раздражение.

   - Оставь все, как есть. Через два дня гости уедут и, если ты после этого происшествия решишь все же избавиться от Миртл, ты можешь больше никогда не встречаться с ней и ее тетушкой. Да и Мэри-Роуз, если найдет себе подходящего муженька, не вспомнит о тебе до того момента, когда снова овдовеет.

   - Представить не могу, что кто-то увезет с собой мой жемчуг и бабушкину цепь, а я буду стоять на крыльце и махать отъезжающим платочком! – проскрежетала Пенни, голос ее от волнения опять стал хриплым, как утром.

    - Я не знаю, что еще тут можно придумать, - пожала плечами Фло. – А теперь идем, Тревор уже дважды звал тебя под окнами, распугав садовника. Скажи мне только, мне говорить с Миртл, как мы договорились, или в свете этой новости ты окончательно и бесповоротно прогонишь ее?

   - Конечно, говорить! – оживилась Пенни. – Если Миртл согласится остаться, значит, скорее всего, не она взяла украшения. В Харли или где-то еще поблизости она не сможет продать их так, чтобы я об этом не узнала! К тому же, я могу тайно подослать Спаркса обыскать ее комнату, пока она танцует на моем балу! Он не откажет мне в такой малости, несмотря на всю свою щепетильность.

   - Сомнительный аргумент, Миртл может закопать жемчуг под каким-нибудь кустом